***
- Поди сюда, рехкин, - сэви мар с довольным видом оглядел
ученика. - Неплохо у тебя получилось с этим копьем. Будем продолжать в том же
духе.
- Учитель, я хотел бы задать вопрос...
- Погоди, сначала я кое-что тебе скажу, вопрос может
подождать.
Тайрон подавил вздох и привычно спрятал руки в рукава. За то
время, что он ходил в учениках у Храудуна, у него выработалась стойкая привычка
прятать руки, поскольку он не раз таскал у Храудуна снадобья и пытался их
исследовать.
- Наконец-то ты начинаешь понимать истинную суть Силы и
обращения с ней. Это великий день для нас обоих. Я думаю, тебе нужно идти дальше
по стезе опытов с оружием. У тебя дар к знаниям о металлах, ты очень хорошо их
чувствуешь, - Храудун сделал значительную паузу. - Важно именно то, что ты
чувствуешь, а не просто знаешь и пользуешься набором определенных магических
формул, которые, конечно, тоже важны, но главное - контроль над Силой. Она может
очень много дать, нужно лишь уметь брать.
- Учитель, можно я все же спрошу, - робко начал Тайрон.
- Хорошо, спроси.
- Насколько я понимаю, вы не первый, кто попробовал освободить
Силу?
- Не первый. Первым был Йадха Кареш. Это случилось во времена
четвертого правителя после Халах-Хена. Кажется, его звали Хэт. Но Йадха совершил
непростительную ошибку. Он позволил Силе сделать его преломителем.
- Прошу прощения, что вы имели в виду под словом
"преломитель"?
- С твоего позволения, я расскажу по порядку. Йадха был
наполовину аойн и захотел помочь Аунне укрепиться в ее тогдашних границах -
нисси как раз стали распространяться от побережья вглубь Обретенных Земель, и
теснить аойннай. Йадха хотел остановить их продвижение и считал, что любые
средства хороши. Он довольно долго пробыл при дворе Хэта, благодаря своим
исключительным способностям вошел в Совет магов - кстати, именно Хэт впервые
созвал Совет. Потом, при удобном случае, он бежал из Гверенна, тогда еще единого
и не такого обширного, как теперь. Его искали, но поскольку он был аойн, то его
приемы обращения с Силой были совершенно иными, чем у нисси. Йадха сумел понять,
как передавать Силу аойннай, и создал так называемую когорту Бешеных Псов Аунны
- неуязвимых воинов.
"Время движется по кругу, - думал Тайрон, глядя на
исполненное горделивой надменности лицо сэви мара. - Теперь этому потребовалась
Сила - просто так, для опытов. Вот куда может завести неукротимая жажда знания.
Беда в том, что он не обуздал Силу, как думает сам. Он не направляет ее с
помощью всех этих заклинательных штучек как нисси, не приспосабливается к ее
течению, как ирек. Он захотел встать НАД Силой. Пустота пуста лишь тогда, когда
ей закрыт путь в мир Силы, живой мир. Когда он открыт - Пустота оживает. И ей не
сможет противостоять ничто, она течет, как вода сквозь прорванную дамбу... и
теперь лишь Первые в состоянии противустать этому обезумевшему
мудрецу".
- Именно в том и крылась ошибка Йадха, - продолжал Храудун, -
что он стремился слиться с Силой. Он и не мог иначе - он ведь был аойн, а
аойннай никогда не умели действовать по-другому. У меня получилось то, что не
удавалось никому никогда - кроме Первых, что вместе с Всеотцом творили эти
земли, этот мир. Я сумел обуздать Силу, и теперь она служит мне. Будем
надеяться, что и вас, своих учеников, я смогу научить тому же, дабы вы помогли
мне в моем великом свершении. Теперь можешь идти отдыхать. Вскоре я вновь
призову тебя, и мы продолжим наши труды.
Тайрон поклонился и вышел из шатра сэви мара. Храудун ничего
не сказал об Айренне Шене и его воинстве. Ни о Рассветных Ястребах и Хейсте...
Ни слова о тех, кто сумел остановить предшественников сэви мара. Странно. Сэви
мар не может этого не знать. Однако умолчал, не счел нужным даже упомянуть - за
дурака его держит, значит. Иногда, однако, полезнее прослыть дураком, чем не
вовремя обнаружить собственную премудрость. Дураку же невредно поразмышлять на
досуге своей дурацкой головой, что может значит это молчание. Или Храудун
попросту боится даже вслух говорить о Фиан Шен? Но их ведь не осталось. Так чего
же он боится?
Или... или сказки о том, что воины Фиан Шен и Рассветные
Ястребы - дружина Хейста - спят в глубокой пещере под замком Дин Аэр, чтобы
явиться на зов истинного государя в час беды, вовсе и не сказки?
Оставшись один, Храудун поспешно выхватил из рукава тряпицу
и приложил ко рту, задыхаясь в приступе жестокого кашля. В последнее время все
чаще, подумал он. Значит, совсем скоро? Неужели не успеть - страх спазмой сжал
горло, и новый приступ кашля сотряс тощее тело сэви мара. Отсрочить... еще
немного отсрочить... Нужны жертвы. Еще немного времени - и он найдет, найдет,
чем заткнуть эту пасть Пустоты, которая так жаждет поглотить его. Проклятье,
сэви Эгин был прав. Ненавистный сэви Эгин. Он оказался мудрее Храудуна,
всесильного сэви мара, осмелившегося ступить на Запретные пути. Сэви Эгин словно
смеялся над ним из прошлого - он все предвидел, он все знал, он посмел оказаться
мудрее! Значит, все напрасно? Нет, нет, так не будет! Храудун сухо, зло
рассмеялся. Огонь? Что же, Огонь спасет мир, как и говорил сэви Эгин. Но не так,
как думал сэви Эгин.
Да, Медб искусна. Она сильна. Она великолепно путала следы -
но он узнал, он проник, он постиг! И источник необходимой ему Силы он возьмет,
заберет себе. Он стравит Огонь и Пустоту. А сам - сам постоит в стороне.
Победителем будет он - в любом случае.
Сэви мар захихикал. Никто ему не помешает - ни Медб, ни Кириг
Вестейн. Этот исфальхарец ему сильно навредил. Очень сильно. Конечно, он маг
никакой, но, увы, иногда простак способен перемудрить мудрого. Пришлось спешно
покинуть Коэр Гверенн. Что же, не вышло хитростью - добьемся силой... Надо
прийти в себя и выйти к айоннай в надлежащем виде. Грозным, прекрасным и
могучим...
Лагерь аойннай гудел - готовились к большому
жертвоприношению. Посреди лагеря уже складывали поленницу из толстых бревен.
Тайрона перекосило - он и раньше слышал о жертвах, которые устраивали аойннай в
честь сэви мара, но никогда раньше не видывал их - всегда удавалось
отговориться. Теперь же придется узреть воочию, что представляет собой этот
жуткий обряд.
Аойннай между тем приволокли к бревнам визжавшего от страха
барана...
***
Гэлидд очнулась как от толчка.
Это было во сне. Потом она проснулась - но это продолжалось.
Странная музыка, на пределе слышимости - или она звучит внутри тебя? Медленный,
четкий ритм, тяжелый и гнетущий, мелодия прекрасна и одновременно страшна.
Сердце бешено колотилось, во рту был привкус крови. Страх охватил ее. Она резко
села на постели. Локтем задела тяжелый тройной подсвечник. Сна как не бывало.
Дрожащей рукой нащупала Светоч. Дверь бесшумно отворилась. На пороге стояла
Медб.
- Ты слышишь? - шепотом произнесла она. Руки ее дрожали.
- Да, - так же шепотом ответила Гэлидд. - Что это, мама?
- Не знаю, - прошептала Медб. - Что-то происходит... - Она
прикрыла глаза, сжала кулаки, сосредоточилась - Гэлидд ощутила напряжение,
волшебство тугой волной прошло по комнате и мягким толчком бросило ее на ложе.
Медб выдохнула. Музыка замолкла. - Что-то происходит...
- Мама, мне страшно, - всхлипнула Гэлидд, натягивая на голову
одеяло. Медб села рядом. Обняла дочь.
- Мне тоже. Я не знаю, что это. Я заглушила - но это ведь не
уничтожение причины... Я думаю созвать друэнн. Магам больше я не верю. Очень
мало кому... Не бойся, девочка. Нельзя бояться. Страх отнимает волю. А нам нужно
все понять... - Она замолчала, внезапно вспомнив, как поутру гадание на Гобелене
трижды показало Пустую руну - знак смерти.
В ту ночь она тайно ходила к Глаз-Камню. Никто ее не видел.
Бера, слава Всеотцу, не проснулась. Ночь была тихой-тихой. Накрапывал мелкий
дождик. Гэлидд еле различала во тьме тропу, но, как ни странно, ни разу не
оступилась - тропа словно сама ложилась ей под ноги.
Она добралась до круглой площадки с Камнем и присела на выступ
скалы. Море плескалось внизу. Ветра не было. Она помедлила, немного побаиваясь
того, что у нее может не получиться. Потом уверенно шагнула к Камню и опустилась
на колени. Кажется, мать как бы брала Камень в обе ладони. Говорила ли она при
этом что-нибудь? Неизвестно, полного обряда ей не показывали. Мать, несмотря на
то, что признала способности Гэлидд, страшилась показать ей все, что умела сама.
То ли думала, что таким образом ее дочь быстро обнаружит тот, кто не должен о
ней знать, то ли считала, что дочери все эти умения не нужны. Но она взрослая,
она сама теперь вправе решать, чем ей заниматься. Гэлидд задержала дыхание и
посчитала до пятнадцати, как ее учил отец. Обняла Камень обеими ладонями и
постаралась как можно пристальней вглядеться в гладкую черную поверхность.
Сначала она ничего не увидела. Потом по поверхности Камня
побежали огненные сполохи. Казалось, Камень медленно закипает от прикосновения
ее рук. Гэлидд чувствовала, что ладони жжет, но решила терпеть до последней
возможности. Сполохи разбегались по спирали, открывая небольшое прозрачное
окошко. Кого же она хочет увидеть? Гэлидд внезапно поняла, что совершенно не
знает, что ей нужно от Камня. Увидеть - кого? Что? Она вдруг растерялась, ладони
жгло уже невыносимо, на глаза наворачивались слезы, и сквозь их пелену
проступила фигура отца, который сражался с окружавшей его тьмой, и силуэт
Верховного короля. Тьма клубилась, протягивала к ним щупальца, подсвеченные
багровым заревом, словно от огромного пожара. На миг она увидела лицо Руаха
близко-близко. Аргин-эр был страшно измучен, и лишь черные глаза упрямо горели
под сурово сдвинутыми бровями. Лицо его потемнело от пота и грязи, и видно было,
что ему все труднее и труднее отражать волны тьмы, накатывавшиеся на него
невесть откуда.
"Всеотец!"
...Под пасмурным небом на холме рокотали барабаны. Их
грохот вызывал странное гнетущее ощущение, наполняя сердца стоявших на другом
конце долины страхом. Там, на холме, полуголые Бешеные Псы скакали вокруг
костра, вопя и воя, как дикие звери.
Кириг Вестейн застегнул ремешок шлема. Кольчужная бармица с
глухим шелестом упала на плечи. Воины угнетены. Это плохо. Он оглянулся. Пять
десятков воинов в зеленых туниках поверх кольчуг, отборные бойцы, гвардия
Аллама, воины со звездными мечами. Им встретить Псов. Справа смертные. Стоят
молча, угрюмо глядя вперед. Иссинат, ри-нэген, под своим знаменем с крылатой
стрелой. Слева Дуннахир. Решился все же, хвала ему. Вот он, огромный, широкий,
под зеленым знаменем с серебряным дубовым листом. В середине - воины
Ардах-ан-Гверенна и Коэр Гверенна, а также исфальхарцы Вестейна. И Аргин-эр.
Чуть позади стоит Эйдан. Нет уверенности, что этот не отойдет, не вступая в
битву. Но там, сзади, еще и дети Тарма. Они не дадут свершится предательству,
если что.
Тяжко грохочут барабаны. Тяжко отдаются удары в сердце, словно
молот бьет... Крики. Вопли все ближе. Страх ползучей пеленой закрывает
очи...
Аллам спокойно берет арфу. Арфа должна петь в день битвы.
Пусть тих ее звук - Аллам не просто певец. Его голос услышат все, даже если он
будет шептать. Услышат сердцем. Он не станет петь о воинской доблести. Он не
станет петь о славе. Ибо все это лишь пузыри на поверхности реки жизни,
бесконечно, полноводной. А жизнь - это любовь. Любовь движет этим миром. И
потому течет эта река-жизнь и не иссякает. Любовь ведет воина в бой. Любовь
направляет руку поэта и говорит голосом певца. И потому лишь она непобедима.
И медленно уходит страх. И потому, когда с яростным криком
Бешеные Псы с размалеванными красным и зеленым лицами клином бросаются на стену
щитов исфальхарцев и дружины Аргин-эра, не ужас перед непобедимыми воинами, а
жажда победы и мести отвечает воплем на вопль. Странно, за Псами не бросаются
остальные - или их поразила угрюмая неподвижность противника? Аойннай почему-то
медлят... Грохот барабанов уже кажется не более страшным, чем треск детской
погремушки. Что-то выкрикивает обвешанный разноцветным тряпьем маг аойннай на
холме, но вопли его разбиваются о песнь Аллама. Битва песен и битва мечей
началась.
Полуголые Псы и меченосцы отряда Вестейна сошлись в одной
страшной свалке, когда не знаешь, друг рядом или враг. Это вроде поединка -
войска ждут исхода. Обычно аойннай бросались следом за Псами, как только те
прорывали стену вражеских щитов, но нынче нет удачи Псам. Сегодня впервые Псы -
неуязвимые Псы - побежали. Они бежали сквозь расступающиеся ряды аойннай к
холму, чтобы упасть там мертвыми. Побежденными. Ибо участь Псов - умереть. Они
не переживают боя. Но ныне бой начался не с победы.
И тогда две стены двинулись друг на друга...
Посреди боя встретились они - бешеный Атойо и Руах, Верховный
Король. Вокруг них сразу образовалась пустота - вожди бьются.
- А, ты, щенок... будь ты проклят!
Руах молча отшвырнул уже ненужные ножны.
- Я убью тебя! - почти с отчаяньем кричит Атойо.
- Попробуй, - глухо-глухо отвечает Аргин-эр.
- Не жди честного боя! Ты сдохнешь! Все вы сдохнете!
- Не жду. Только что же ты так трясешься, победитель?
Кириг Вестейн не думал никогда, что мальчишка может быть
настолько быстр. Атойо, как и его Бешеные Псы, явно выходил на бой, испив
дурманного питья, но даже он уступал Аргин-эру. Лицо юного короля застыло маской
ненависти, ноздри раздувались, взгляд черных глаз обжигал. Он пришел убить
своего противника, и он его убьет, подумал Кириг Вестейн. Странная гордость
наполнила его - вот, этот мальчик мой родич, он будет мужем моей дочери, я это
знаю. Смотрите на него - вот истинный король!
А бойцы сцепились мертвой хваткой, покатились по земле,
замешанной на крови, пытаясь вырвать друг у друга оружие. Они хрипели. Рычали
как дикие звери, и в глазах Атойо Кириг Вестейн увидел страх.
Атойо оттолкнул Руаха, и они снова стояли друг против друга,
страшные, перемазанные кровью и грязью. Оба уже были ранены. Снова мечи. Снова
яростная рубка. Оба устали. Атойо не может драться долго, дурманное питье дает
боевую ярость лишь на короткое время, потом оно лишает силы. Он должен успеть.
Последний бросок, в который вложена вся ярость, все отчаяние, вся злость.
Никакой осторожности, никакой защиты, только бы добраться до врага и убить - а
дальше все равно. Меч Руаха описывает сверкающую дугу, и Атойо падает с
разваленной напополам головой. А Руах через мгновение неловко валится набок,
пытается подняться. Застывшее на миг сражение закипает снова. Исфальхарцы
окружают упавшего вождя, ри-нэген прорубается сквозь толпу озверевших
аойннай.
- Аллам! - кричит Вестейн брату, - веди воинов!
Воины Исфальхара и Коэр Гверенна, дружина короля медленно
начинают врезаться в толпу аойннай. Первая победа - и потому великая победа.
Барабаны на холме молчат. Маг лежит неподвижной тряпичной куклой...
Ри-нэген Иссинат поддерживает Аргин-эра, тот кашляет,
захлебываясь кровью из пробитого легкого.
- Он умрет, - мрачно говорит смертный.
Руах слышит эти слова, глотает кровь, струйкой текущую изо
рта.
- Я... доказал?
"О чем ты говоришь, мальчишка, кому и что ты собирался
доказывать? Эйдану? Да пропади он пропадом, ты умираешь!"
А войско Эйдана, наконец, бросилось преследовать убегающих.
Вот и он сам на холме, стоит рядом вождями. Руах впивается в его лицо жгучим
взглядом. И Эйдан, словно против воли, склоняет голову и произносит:
- Хвала тебе, Аргин-эр...
- Дуннахир...
- Я здесь, Аргин-эр.
- Слушайте... все... Аргин-эр - Дуннахир... Я сказал...
"Всеотец, ты одним словом сделал то, чего не удавалось
нашим предкам веками... Неужели ради этого выпало тебе умереть?"
Дуннахир растерянно смотрит вокруг, затем преклоняет колено и
стискивает руку Руаха.
- Принимаю, государь, - тихо говорит он.
Снова кашель. Руах дышит все тяжелее. Глаза его закрываются. С
усилием он снова поднимает голову - упрямец, он не желает умирать, он еще не все
сделал... Находит Кирига Вестейна.
- О... отец...не успел... Гэ... лидд...я
- Молчи, я понял, - отвечает правитель Исфальхара. - Молчи. Я
скажу ей.
"Она будет плакать обо мне"?
"Да".
"Я буду ждать. В Эвел Иннирен. Когда бы она ни пришла.
Даже если она полюбит другого..."
"Я знаю свою дочь. Жди, Аргин-эр..."
...Она неверными пальцами вытащила из рукава Светоч. Но не
успела. Сполохи побелели и на миг ослепительно вспыхнули, а потом разом погасли.
Камень был тускл и мертв.
- Я опоздала! - простонала она, падая навзничь без сил. - Они
оба погибли! Всеотец, почему меня не было там, с ними! Я не должна была
отпускать отца! А Руах... он даже не знает... не знает... - она рыдала в голос,
и никак не могла остановиться.
Гэлидд не знала, сколько она просидела над Глаз-Камнем. Дождь
кончился, небо расчистилось, на черном бархате засияли острия звезд.
- Сколько же во мне слез, - всхлипнула девушка, поднимаясь на
ноги. Ее била сильная дрожь. Камень чуть блестел, звезды отражались в его
гладкой черной поверхности, и блеск этот казался зловещим, словно скрытый
звериный оскал во тьме.
"Нет. Все это неправда. Я ничего не видела, ничего. Я -
Пустая Ветка. Все говорят. Меня вещи Силы не слушаются, и Камень просто обманул
меня. Не то показал. Может, какую битву древности, или что-то далекое, какие-то
войны дривов там, на юге и севере... Это был не Руах. Это был не отец. Ничего не
было. Я ничего, ничего, ничего не видела, я Пустая Ветка, Пустая
Ветка!"
Наверное, ей все же удалось себя уговорить. Когда она добрела
до дворца, до какого-то пустого, темного дворика, на душе было уже почти
спокойно. Тупое, безразличное спокойствие. Она еле добрела до светлицы, и даже
не стала раздеваться, повалилась прямо на скомканную постель и мгновенно
уснула.
- Я не спросила вчера... когда ты видел отца в последний
раз, Лойг?
- О чем вы, княжна? С ним все в порядке, вот увидите! Чтобы с
Вестейном случилась беда - да никогда!
Гэлидд смахнула слезинку.
- Не плачьте, пожалуйста, не надо. Зря это.
- Я и не плачу...
А Медб лишь к вечеру заметила, что дочерью творится что-то
неладное. "Влюбилась, видно, не на шутку. Только выйдет ли из этой их любви
что хорошее - неведомо, - подумала она.
***
На полдороге между переправой через Наарт и Дин Эйдан,
стольным городом Ниаллах-ан-Гверенна, к Эйдану Шенедду, возвращавшемуся со своим
войском домой, примчался всадник из передовых.
- Господин, впереди отряд!
- Много? - лениво осведомился Эйдан. Он был не в духе.
- Тринадцать.
- Ну, и чего беспокоил меня?
- Там сэви мар! Он просит беседы с тобой.
Эйдан нахмурился. Сэви мар? За ним нечто нечистое, судя по
донесениям его разведчиков. Но если это он стоит за Бешеными Псами... Почему бы
и не поговорить? Эйдан тронул повод.
Сэви мар был страшен. Бледен до зелени, запавшие глаза в
кровавых прожилках обведены синими кругами, волосы всклокочены, руки - обтянутые
кожей кости. Говорит так, словно у него почти не осталось времени.
- Ты хочешь стать Аргин-эром. Я знаю, - сразу же заговорил он.
- Я сделаю тебя Аргин-эром.
- Взамен?
- Мне нужна дочь Медб. Нужна! Я должен... - что должен, он не
договорил, его начал бить кашель.
- Причем тут я?
- Ты поможешь. Я еду в Минд-ан-Хен...
Эйдан помолчал.
- Я не стану тебе мешать, - наконец, сказал он. -
Проезжай.
Эйдан велел войскам расступиться. Воины с недоумением смотрели
как три сотни аойннай с раскрашенными зеленым и красным лицами едут к северу.
Эйдан еще некоторое время смотрел им вслед. Затем приказал:
- Тысяча идет со мной, следом за этими. Не торопиться. Мы
должны успеть во время, но не слишком рано...
***
Еще утром мать приказала Гэлидд уезжать и немедленно. Девушка
и так была готова. Ей было тяжело. А говорить с матерью последние дни было
просто невозможно. О чем она думала, где витали ее мысли - сие было неведомо. И
Гэлидд пошла с тяжелым сердцем собираться. Минд-ан-Хен жил последние дни в
тревожном ожидании недоброго. От войска вестей еще не было, Глаз-Камень то ли
ослеп, то ли у Медб не хватало сил пробудить его, то ли еще что, а угроза набега
была слишком близкой и весомой. Сэви изо всех сил поддерживали магический Круг
вокруг города, но в нынешние времена в его прочность мало кто верил. Медб
сказала, что нужно уходить в Исфальхар и дальше, в Каменные Зубы.
Когда Гэлидд в последний раз говорила с матерью - если только
это можно было назвать разговором - привычного перстня с голубым камнем на ее
левой руке не было. Странно. Мать никогда его не снимала...
Рамборг тоже была мрачна. Аэглах, телохранительница матери,
последнее время часто бывала у нее, но при приходе Гэлидд обе замолкали.
Закат был гневен, и утро встало с кровавого ложа... Гэлидд
разбудил крик Беры:
- Госпожа, вставайте! Аойннай под стенами!
Княжна, ничего не понимая, вскочила в постели, рванулась в
коридор - и в ноздри ей ударил жирный тошнотворно-сладкий запах гари.
- Что горит?
- Они принесли с собой жидкий огонь... Две башни уже в огне,
третья вот-вот загорится. Их не берут ни мечи, ни стрелы!
- Бера, где моя мать?
- Не знаю, госпожа!
- Беги найди ее, пока я оденусь!
- Слушаюсь! - Бера исчезла.
Гэлидд судорожно накинула на себя столу, подвязала волосы в
хвост, чтобы не мешались, и кинулась по коридору в противоположную сторону, к
Покою Сна.
Выбежав на двор, она увидела серо-сизое облако дыма,
подымавшееся с восточной стороны королевского дворца Дин Аррайн. До Покоя Сна
они пока не добрались, да и не доберутся - там защита такая, что ее никто не
пробьет. Разве что... нет, только не это! Гэлидд окатило холодом от ужаса при
поразившей ее догадке. Она-то знала, кто способен противустать силе ее матери.
Не только противустать, но и одолеть, коли она осталась в одиночестве. Да без
своего перстня, да еще не оправившаяся до конца после той ночи у Глаз-Камня!
- Госпожа, ваша мать в Покое Сна!
Всеотец, как же расторопна эта девчонка, подумала княжна и
подобрала длинный подол столы, путавшийся в ногах.
- С ней все в порядке?
- Мне показалось, что не совсем.
- Что она делает?
- Ничего. Просто лежит.
- Ладно, я покамест сбегаю к Главным Воротам, а ты давай туда
и будь при ней. Если что, несись за мной что есть сил, поняла?
- Хорошо, госпожа, - Бера тотчас повернулась и исчезла.
У Главных Ворот царила страшная суматоха. Снаряд из жидкого
огня угодил в конюшни торговцев, расположенные прямо под стеной, и кони,
обезумев от гари и рева пламени, вырвались наружу, топча все и всех. Аойннай
продолжали кидать колдовской жидкий огонь.
- Лойг! - крикнула княжна, еле узнав в чернолицем от копоти
воине своего любимца.
- Что вы тут делаете? Немедленно вернитесь в Дин Аррайн! -
заорал Лойг, бросив огромный шест, которым он разгонял взбесившихся
животных.
- Молчать! Я тут нужна, быть может!
- Нет уж, девочка моя, вот что я тебе скажу, - прохрипел Лойг,
хватая княжну за руку и таща ее прочь от стен. - Прежде всего ты своего отцу и
матери нужна, и живой!
- Лойг, погоди! Я хочу видеть собственными глазами, что значит
эта их проклятая неуязвимость! Да погоди ты... зачарую, слышишь! - Гэлидд
скрестила пальцы и резко выбросила вперед левую руку, даже не надеясь, что
что-то получится - просто пригрозить хотела. Ничего и не вышло, но от
неожиданности Лойг замешкался, и Гэлидд как раз хватило этого мгновения, чтобы
вырваться и броситься назад, но тут она сама остановилась как вкопанная. Слева
от Главных Ворот кусок стены с грохотом обрушился внутрь. Белое облако каменной
пыли скрыло сражавшихся воинов-нисси и аойннай, которые валили в пролом.
- Лойг, бежим! Бежим немедленно к матери! - Гэлидд сама
схватила Лойга за руку.
- Вон туда, - воин указал в сторону гавани.
- Нет, беги за мной! Нам нужно успеть в Покой Сна, пока они не
добрались туда!
- Вам нельзя двигаться, Высокая Медб Источников, -
просительно произнесла Идунн, поглаживая княгиню по слабой руке.
- Я не понимаю... они как нож сквозь масло прошли сквозь
защиту Круга. Помогите мне встать. Мне нужно вернуться в Дин Аррайн - там
слишком много такого, что не должно достаться врагам.
- Государыня...
- Не спорь со мной! Вели, чтобы мне помогли встать и проводили
в Дин Аррайн, - с силой повторила Медб, поднимаясь на ложе. Двое даенн тут же
подхватили ее под руки и помогли ей подняться. - На твоем месте, дае мар, я бы
спасала те драгоценные свитки - худо будет, если кто из них прочтет те
редкостные подлинники, которые собраны здесь у тебя.
- Хорошо, я тотчас прикажу собрать свитки и спрятать их в
надежном месте.
- Свитки должны быть при тебе! Не зарывай, не прячь их - их
тут же найдут. Он сумеет обнаружить... ступай, Идунн, торопись, исполняй, что
велено.
- Хорошо, госпожа, - Идунн обернулась к молодой светловолосой
дае в короткой тунике, с кинжалом на поясе, и что-то прошептала ей на ухо.
Девушка в свою очередь кивнула молодым даенн в таких же коротких туниках и увела
их наверх.
- Пошли кого-нибудь за моей дочерью. Где Рамборг?
- Рамборг как раз пошла искать княжну, госпожа, - вмешалась
Бера.
- А ты почему не при ней? Немедленно разыщи их обеих!
Даенн под руки вывели Медб из Покоя Сна. На воздухе ей стало
немного легче, и она отстранила их заботливые руки.
- Не нужно, я пойду сама. Всеотец, как пахнет гарью...
А Вестейн в отъезде... вдруг с ним что-то случилось, со
странным тоскливым спокойствием думала она, пока они пробирались к ее покоям.
Мысли ползли, словно какая-то тяжесть придавила ее душу. Последние две недели
она будто оглохла и ослепла - словно ее медленно подчиняла себе чья-то чужая
воля... она хорошо знала, чья именно, и сопротивлялась изо всех сил. Но знала -
она вряд ли выстоит. А Гэлидд - она-то наверное, могла, но зачем заставлять
девочку тратить силы раньше времени. Медб все время боялась, что дочь снова
онемеет или с ней случится еще чего похуже.
Дин Аррайн - Дом Королей - возвышался среди хаоса и разорения
сверкающей белой громадой. У него были собственные укрепления, правда,
небольшие, но все же укрепления, которые могли дать возможность выиграть
время.
- Куда мы идем? - изумленно спросила одна из даенн. - Нас
пришлепнут на месте, и даже не заметят.
- Стыдись, Линхх, - оборвала первую вторая, постарше, с
резкими чертами лица. - В случае чего у нас есть луки.
- Они не помогут, Шине Младшая, - тихо возразила первая. - Их
не берут ни мечи, ни стрелы. Никакое оружие. Иначе мы спокойно сидели бы за
нашими белыми стенами, - и осеклась.
Дорогу им преградил сэви мар Коэр Гверенна в сопровождении
ученика. Лицо последнего было скрыто капюшоном, но как только Храудун открыл рот
и заговорил, ученик откинул капюшон, и Медб узнала Тайрона. Он был не просто
бледен - сер.
- Здравствуй, Храудун, - невесело усмехнулась
правительница.
- Здравствуй, госпожа, - с поклоном отозвался Храудун.
- Давно не виделись.
- Давно, госпожа. Не советую вам ходить в Дин Аррайн. Он
вот-вот рухнет.
- Как скажешь.
Медб почувствовала странное давление на виски и уши
изнутри.
- Позволь мне проводить тебя.
- Спасибо, у меня есть провожатые.
- Ну, это разве провожатые? Они н смогут даже себя защитить -
что тут говорить о тебе. А я смогу... я сейчас многое могу... много больше
прежнего. Я пришел говорить с тобой, ибо ты мудра и сильна, а мудрые и сильные
должны становиться союзниками друг другу.
Медб с минуту раздумывала. Смеется? Или никак не наберется
духу предложить ей напрямую поединок, потому так юродствует? Или что еще...
отчего так путаются мысли?
Они почти дошли до Покоя Сна. Храудун вдруг сказал почти
заботливо:
- Ты выглядишь усталой. По-моему, тебе надо бы поспать. Прости
мою невежливость, но ... это одиночество тебя так измотало?
- О чем ты?
- Я знаю, что твой муж в отъезде.
- Ну и что? Он и раньше уезжал.
- Но раньше ты была другой. Ты была моложе. Сильнее.
Они вошли под низкую арку ворот, ведущих прямо в Сад
Источника.
- Знаешь, ты выглядишь так, словно ходила за Грань.
- О чем ты?
Но она уже поняла, в чем дело. Безумец, он открыл какой-то
источник Силы! Зачем она привела его сюда... или он стремится разорить Покой
Сна, это святилище Коэр Гверенна? К ним приближалась Идунн.
- Госпожа, мы... - Идунн в ужасе отшатнулась, видя перед собой
Храудуна. Тот сделал вид, что не заметил дае мар. Прошел мимо так, словно ее тут
и не было. И надменно сказал, обращаясь к Медб:
- С твоего позволения, госпожа, я хотел бы поговорить с глазу
на глаз.
- Зачем бы это? Нет уж, говори прямо здесь. Мне от даенн
скрывать нечего.
- Как скажешь, - Храудун на миг недобро оскалился, потом лицо
его вновь приобрело спокойное выражение. - Ты, я думаю, давно поняла, что с
тобой творится. Но я не желаю тебе зла. Напротив, я хочу предложить тебе союз.
Ты вольна принять его, но вольна и отказаться. Правда, за последствия я не
отвечаю. Эта Сила настолько велика, что могла бы объять целый мир. Но я вовсе не
так ужасен. Я не хочу никого завоевывать, делать кому-либо больно. Напротив, я
всем желаю добра. Беда лишь в том, что каждый понимает слово "добро"
по-своему. Эти несчастные, которым я взялся помогать... я теперь и не знаю, что
с ними делать. Они считают меня богом... меня-то, ах-ха-ха! - Храудун издал
хриплый смешок, но смех тут же перешел в затяжной сухой кашель. - Мне уже не
остановить их, понимаешь, Высокая Медб Источников? Даже с помощью моей Силы! Но
с ними я могу почти все. Так что пойдем-ка поговорим. Ты ведь знаешь, что я могу
сделать сейчас - достаточно мановения моего пальца.
Когда Круг рухнул, сэвинайт попадали - кто замертво, кто
без сил. Кто был тот воин с лазурным щитом, который взял команду над бойцами,
защищавшими Дин Аррайн, никто не знал. Говорили только, что рядом с ним видели
женщину в синем плаще барда и воительницу Аэглах. Аойннай с ревом бесились у
стен, но надежда на скорую победу исчезла. Теперь начнется осада. Вскоре в окна
снова полетели горшки с жидким пламенем. Уже не колдовским. Видать, и их маги
поустали, проламывая Круг. Несколько комнат занялось - пока и все. Неизвестный
предводитель быстро отдал распоряжения, и те, кто были во дворце, без особой
паники и суеты принялись тушить пожар. Если аойннай и надеялись на помощь
могучего чародея, то он сейчас был занят другим...
- Где твоя дочь? - проскрипел Храудун, впиваясь глазами в
бескровное лицо княгини.
- Ты, кажется, забыл, с кем говоришь, сэви мар, - негромко
сказала Медб. Те, кто хорошо знал ее, не завидовали сейчас Храудуну. Но тот
только усмехнулся.
- Боюсь, что ты сама не знаешь, с кем говоришь, высокая Медб
Источников, - с еле заметной, но явной издевкой ответил он. Медб не упустила
этого.
- Значит, ты считаешь, что теперь ты всемогущ, Храудун? -
недобро усмехнулась она.
- Ну, вряд ли, - смиренно потупил взгляд сэви мар. - Но не
думаю, что я тебе по зубам, высокая Медб.
- Я не собираюсь грызть твое тощее мясо, - ответила Медб. -
Думаешь, если ты по дурости своей переступил Грань, то это так и пройдет тебе?
Не ты первый, Храудун. А кончали все одинаково, что Йадха, что Безликий. То же и
с тобой будет.
Что же, вот она и сказала. Храудун с горделивой усмешкой
выпрямился. Теперь, когда уже ничто не тайна, он может раскрыть все.
- В том-то и дело, высокая Медб, что я - не как все. Грань -
выдумка Совета. Нет никакой Грани. Просто вы боитесь за свою власть. Вы сами уже
давно бессильны, только прикрываетесь туманными словами о высоких истинах и
всяких там ограничениях, - начал расходиться Храудун. Когда он так воодушевленно
говорил, он становился необыкновенно убедителен и привлекателен. Понятно, почему
молодые и нетерпеливые или просто самонадеянные так охотно шли за ним. - Что ТЫ
знаешь о Грани и о том, что за ней? Разве ты хоть раз осмелилась заглянуть за
нее? Ты просто боишься...
- Не тебя, - усмехнулась Медб. - И не все ты обо мне знаешь.
Ведомо мне, что ты считаешь меня надменной дурой, запутавшейся в собственных
сомнениях. Но разве ты знаешь, чем я занималась последние полгода, мудрый
Храудун? Ты упивался своим могуществом и не видел ничего вокруг. Впрочем, ты уже
давно ничего не видел. - Храудун закусил губу. Это она о том случае с девчонкой.
Ну, ладно же... - Ты думаешь, что Медб слепа и не способна уже сделать шаг
вперед? Не способна стать большим, чем была? Ты, великий и мудрый, который так
нечаянно проглядел силу Гэлидд, дочери моей? Что ТЫ обо мне знаешь, великий и
всемогущий, а?
Похоже, слова попали в цель. Храудун сдвинул брови, губы его
вытянулись тонкой линией, он стиснул кулаки. Двенадцать его последователей
благоразумно опасливо попятились.
- Ты хочешь испытать мою силу, высокая Медб, - медленно,
раздельно проговорил он, поднимая руку. Медб успела чуть быстрее, выпалив
одно-единственное слово, замыкающее магический круг при поединках. Теперь
остальные были вне круга, так что им ничего не грозило. Но все стояли, словно
прикованные к месту, завороженные странным, тягостным, тянущим чувством. Бера
еле сумела отвести глаза, и лишь тогда смогла с трудом, почти насильно
передвигая ноги, незаметно отойти в сень деревьев, от палящих взглядов Храудуна
и Медб. Воздух вокруг них еле заметно светился иссиня-белым и золотистым.
- Ты грозишь мне своей доченькой разлюбезной? Своей маленькой
тварью? - Он усмехнулся. Медб смотрела ему прямо в лицо, не отводя взгляда,
скрестив руки на груди. Ей было страшно. Но он сказал дурное про Гэлидд -
значит, она будет биться насмерть. Даже если все ее новообретенное знание ей не
поможет. Гэлидд - вот то, что сделает ее сильнее тысячи магов. Ее единственная
дочь, Гэлидд, Радость, котенок пушистый, звездочка золотая... Ну, что? Не по
силам, а?
Воздух начал потрескивать. По верхам деревьев прошел горячий
ветер. Они смотрели друг на друга, застыв вне времени, вне бытия. Запахло
грозовой свежестью, деревья Сада Источника за белыми стенами Предела Чаши начали
тихонько подрагивать. Бера смотрела на все сильнее горевшую золотым Медб и
светившегося белым Храудуна.
- Дурак. Ты лишь проделал дырку... ты сам теперь лишь дырка
для Силы... тебе ее не удержать. Ты не Первый... она разорвет тебя,
самонадеянный жалкий колдунишка... - слова не были сказаны. Они звенели у всех в
головах, отдаваясь болью.
- Надменная дрянь... ты не смеешь... знаешь, что ты сейчас
сделаешь... ты возьмешь вот этот нож... и перережешь горло доченьке
своей...принесешь ее в жертву... мне... нежная шейка, мягкая... А? И ты будешь
понимать... что это я тебя сломал... и все равно...
Наверное, именно гнев и страх на миг приоткрыли брешь в защите
Медб. Такое известное и простое правило - во время творения чар и поединка
нельзя позволять себе никаких чувств - ни гнева, ни сочувствия, полное
равнодушие и отрешенность. Но Храудун знал, куда бил. Да и был он сейчас
сильнее, хотя эта сила совершенно явно пожирала его - он сейчас был едва ли
половиной того Храудуна, что год назад выступал перед советом магов Гверенна.
Белый с просинью мертвенный свет превращал его лицо в жуткую маску, и Бера
внезапно поняла - он страшно боится смерти, не той, что открывает Дорогу Птиц, а
той, после которой нет ничего. Он изо всех сил пытается убежать от нее, но она
идет за ним по пятам, и ничто уже не спасет...
А Медб медленно, словно руки ее вдруг стали в сто раз тяжелее,
протянула ладонь и сомкнула пальцы вокруг костяной рукояти. Храудун оскалился.
Впалая грудь заходила ходуном, словно в приступе кашля - он смеялся. Медб
шагнула назад. Шаг. Еще. Лицо ее было страшным. Она медленно повернулась - Бера
попятилась и юркнула за дерево, поближе к выходу из Предела Чаши. Земля чуть
заметно дрогнула - или показалось? Медб стиснула зубы и вдруг закрыла глаза. По
щекам ее текли слезы. Еще шаг. Вдруг ее затрясло, Храудуна перекосило, словно он
поднимал невероятную тяжесть. Он вытянул руки вперед, шумно втянул воздух,
собираясь силами. И тут Медб, словно через силу, подняла руку к горлу, рот
раскрылся в немом крике - "Нет! Я не поддамся!" - разорвалось в
голове. "Гэлидд!"
Когда Бера открыла глаза, Храудун поднималсяс каменных плит,
опираясь на руки, из выпученных глаз текла кровь, изо рта и ушей тоже. Медб
лежала на земле, давясь кровью, дергаясь в конвульсиях, из ямки под горлом
торчала рукоять ножа. Храудун огляделся. Двое из его последователей несмело
шагнули к нему, подняли.
- Уходим, - прохрипел он, плюя кровью. Даенн в страхе
расступались, давая ему дорогу. Тайрон - бледный, как полотно, помедлил, подошел
было к Медб, но Храудун мазнул по нему кровавым злым взглядом, и молодой сэви
быстро последовал за ним. Обернулся у выхода - и исчез. Больше никто никогда не
видел его среди живых.
- Где она?
- В Саду Источника! Княжна, о-о-ой! - выла Бера. - Крови-то,
крови сколько... Ой-ой, а-а-а...
- Молчать! - рявкнула Гэлидд. - Не вой! Быстро в мою комнату!
В нише - Светоч. Найди и тащи в Сад! Поняла? Быстро!
- Поняла, госпожа, - мигом успокоившаяся Бера тут же исчезла.
Слава Всеотцу, сообразительная попалась девка, ни о чем особо не расспрашивает.
Впрочем, Гэлидд и сама не знала, зачем ей нужен Светоч. У нее просто было
ощущение, что Светоч - это ее собственный маленький источник странной силы, с
помощью которой она слышит весь мир. Она зажжет Светоч, как делала накануне, с
Хеймарсом, а потом... одному Всеотцу известно, что потом. Она ведь не училась ни
лечить, ни чародействовать. Да и не получается у нее учиться. Даже Руны Гобелена
не слушаются ее - хотя, казалось бы, чего проще, гадание подвластно любому. А
может, ей и не нужно учиться? Идунн ведь говорила, что такому, как у нее,
невозможно научиться, но и ее невозможно научить чему-то известными способами.
Гэлидд думала все это на бегу - она мчалась, как сумасшедшая, прыгая через кучи
обвалившихся камней, мозаики и цемента. Только бы Бера успела найти Светоч.
Пожар мчится по пятам, вот-вот перекроет все входы и выходы. Горящая балка
рухнула прямо перед ее носом поперек дороги. Она остановилась было, но потом
решила не тратить сил. Пожар можно просто потушить водой. А ее сила сейчас
нужнее ее матери. Матушка, погоди, я уже бегу! Сердце останавливается, и легкие
отказываются качать воздух пополам с жирной гарью, но я бегу к тебе!
В Саду Источника было тихо, словно никакого пожара никогда и
не было. Даенн в серых плащах теснились вокруг неподвижной Медб с лицом серее их
плащей. Аэглах, прибежавшая со стен, из боя - в кольчуге, с мечом, стояла на
колене рядом с Медб, и Гэлидд показалась, что смерть оставила свою печать на
лице телохранительницы, не успевшей исполнить свой долг. Гэлидд, переведя дух,
шагнула ближе и замерла от ужаса - желтоватая костяная рукоять уродливо торчала
из горла матери.
- Жива? - задыхаясь, выпалила Гэлидд.
- Пока жива, - тихо ответила ближайшая из даенн.
- Кто..?
- Сама... можно сказать... - Рамборг, подошедшая сзади, тихо
взяла ее за руку. - Мужайся, девочка.
Как это произошло - не было времени спрашивать. Однако
ощущение знакомого, ненавистного присутствия было настолько четким, что Гэлидд
почти не сомневалась. Ничего, мы еще встретимся. И будь ты сильнее тысячи магов,
меня ты не одолеешь... Всеотец, где же Бера? Где эта дура нерасторопная?
- Пропустите меня, я принесла! Пустите, приказ княжны! -
резкий, нервный голос Беры, словно в ответ на ее безмолвный крик. Округлость
Светоча в ладонях. Ощущение горячего прилива крови.
- Пустите меня... отойдите! - голос дрожит, и руки перестали
слушаться. Всеотец, до чего страшно! Рука матери совершенно холодная, как у
мертвой. Гэлидд находит тонкую ниточку пульса, пальцы пробегают вдоль косточки,
ищут нужную точку... Светоч нежно пульсирует - в нем уже горит огонек, хотя она
не прилагала никаких усилий, она не звала огонь, как в прошлый раз, он пришел
сам, от одного ее прикосновения, он живет сам по. Горячая глиняная округлость,
простая гладкая поверхность... кто бы мог подумать - Светоч почти живой, он
трепещет в ее руках, он говорит с ней, и она понимает, она отвечает огню, просит
его, зовет... Огонь разгорается сильнее, она ощущает его не только в руке, она
ощущает его внутри себя, он заполняет ее тело, он струится из ее пальцев,
обтекая тонкую косточку материнского запястья.
"Гэлидд!"
Огонь пляшет, склоняясь к ней, и она тоже пускается в пляс,
распевая яростную песню огня...
- Слава Всеотцу, госпожа, вы очнулись!
Она с трудом понимала, где находится. Обвела глазами
испуганные лица даенн. Встала. Недоуменно разжала руку - окровавленный нож с
костяной рукоятью с сухим стуком упал на землю. Кто-то шарахнулся от нее. Кто-то
тихо сказал:
- А нэи-хо уиран тэнэр - что за руки у этой девушки!
К ней протиснулась Идунн, обняла и прошептала:
- Ты и сама не знаешь, что ты такое.
"Да не все ли вам равно, что я такое! И не все ли равно
мне... Мама, ох, мамочка..."
Голова немного кружилась. Она поняла главное - мать жива. Еще
не пришла в себя, но жива, и даже страшный шрам исчез, как не бывало.
Хотелось пить. И есть. Было холодно, ее трясло. Хотелось
немедленно лечь и заснуть. Самое невыносимое заключалось в том, как все вокруг
смотрели на нее - с надеждой, что сейчас она скажет что-нибудь. Спасет их всех.
Она устало произнесла:
- Надо уходить. И чем скорее, тем лучше. Будем пробиваться к
конюшням. Если не получится через Главные ворота, попробуем выйти через галерею.
Осторожнее с матерью. Лойг, бери ее на руки, неси.
- Хорошо, веди нас сама, ю-гинна, - кивнула Идунн и произнесла
несколько слов на Старшем Наречии, обернувшись к даенн. Рамборг тихонько тронула
княжну за рукав:
- Твоя мать не знает, девочка... пока я искала тебя, мне
удалось пробраться в Дин Аррайн. Я видела, где она прячет родовые сокровища.
- О чем ты, Рамборг? - равнодушно отозвалась Гэлидд.
- Ладно, сейчас не время. Тебе не до того.
- Верно, не до того. Лойг, веди нас коротким путем.
- Куда мы идем? - с испугом спросил кто-то из даенн.
- К моему отцу, в Исфальхар.
- Не в Исфальхар, ю-гинна, - поправил Лойг. - Ваш отец в
Каменных Зубах.
- Хорошо, мы с тобой пойдем туда. Только надо вначале
добраться до Дин Аллама, оставить там мать - пусть отдыхает, набирается сил, а
тамошние друэнн смогут не только исцелить ее, но и поставить защиту. А прежде
всего - отсюда выбраться бы... Лойг, веди, ты мужчина и воин.
Бой и шум пожара постепенно стихали за спиной. Гэлидд в
последний раз оглянулась с прибережной скалы на Минд-ан-Хен - город накрыло
облако сизого дыма, кое-где разорванное языками пламени. Торжествующий рев
аойннай доносился даже сюда. Гэлидд едва сдержала слезы. Плечи ее согнулись
точно от непосильной ноши - она внезапно осознала, что теперь на ней вся
ответственность за происходящее. На ней. Больше ни на ком. И никто не в силах
помочь ей - даже Рамборг, скакавшая рядом, даже Рамборг, знавшая все ответы на
все вопросы, как и положено наставнице. Даже она выглядела сейчас растерянной,
заглядывала в глаза своей юной воспитаннице, ждала чего-то. Чего?
Воины Эйдана успели в самый раз, чтобы перебить аойннай,
чьи ряды и так поредели в схватке с защитниками Минд-ан-Хена, которыми
предводительствовал неизвестный воин. Куда он скрылся потом - никто не знал.
Эйдан приказал обшарить каждый уголок - но ни Медб, ни Гэлидд,
ни наследных сокровищ так и не нашли...
***
В том месте, где Старый Тракт соединялся с Прибрежной тропой,
лучами расходились несколько дорог. С одной стороны в дорогу углом врезался
довольно густой лес, в котором можно было найти себе вполне сносное пристанище
на одну ночь. Даенн проворно соорудили шатер из лапника для больной. Рядом с
шатром разожгли костерок. Княжна удивилась, видя, как даенн вповалку
укладываются вокруг костра:
- Неужто не холодно вам?
- Тебе самой было бы холодно, коли у тебя в руках - Огонь,
можно сказать? - насмешливо спросила Идунн.
- М-да, - смущенно пробормотала княжна и отвернулась, села
спиной к костру. Не хотела, чтобы кто-то заметил ее слабость - она всю дорогу
крепилась, чтобы не заплакать, но силы ее покинули. Рядом тихонько присела
Рамборг.
- Я хочу поговорить с тобой, ю-гинна. Я должна передать тебе
кое-что. Вернее, у меня есть вещи, которые в общем-то должны перейти к тебе, но
могут и остаться у меня - на хранение. Или... как решишь. Думаю, в твоей власти
попробовать пользоваться ими, это несложно, это умею даже я.
Гэлидд молчала, не понимая. Ей до странности не понравился тон
наставницы - заискивающий и в то же время надменный. Словно Рамборг давала ей
понять - мол, ты мала еще для того, что само плывет к тебе в руки. Пользоваться
не сумеешь и вообще... ты же Пустая Ветка. Правда, этого Рамборг не произносила.
Но ведь думала?
- Смотри сюда - этот перстень зовется Око Воды. Камень,
который заключен в нем, с виду похож на голубую стекляшку, но его могущество...
твоя мать воспользовалась им всего лишь раз, когда один из кораблей
Ниаллах-ан-Гверенна вошел в бухту Айтри-Хлинн без разрешения, подняв боевые
самострелы на борту. Она только попугала наивных, надменных ниаллайн. Теперь это
кольцо...
- Дай мне, - княжна нетерпеливо протянула руку. - Нет, положи
на землю, я не хочу брать это с твоего подола. Есть ли Кольца других стихий?
Рамборг молча повиновалась. Княжна медленно надела Кольцо Воды
на палец и повернула его так, чтобы камня не было видно, и приготовилась
слушать, что скажет наставница.
- Других колец нет. Есть еще Жезл Воздуха и Змей Огня. Змеем
Огня - подвеской в виде свернувшегося вокруг рубина змея - дозволено владеть
лишь Аргин-эру, Верховному королю всех гвереннайт. Жезл Воздуха с алмазом в
навершии сейчас находится в Ниаллах-ан-Гверенне, но не у Эйдана, у сэви
Мехтиса.
- Кто это?
- Коли доведется, я покажу тебе его. Но...
- А что у Земли?
- Если какой предмет этой стихии и существует, мне о нем
ничего не известно. Но мы, барды, говорим, что Земле не нужен предмет Силы, ибо
она сама - мать всех Сил... Но вернемся к нашему разговору. Говорят, эти вещи
Силы сам Халах Хен вывез с Ниссаола, а туда они попали чуть ли не с Эвел
Иннирен, и изготовлены самими Первыми - или нисси, которые жили когда-то в Эвел
Иннирен рядом с ними.
- Странно. Впрочем, возможно, на Эвел Иннирен землю не считали
стихией. А почему в нашем роду хранится именно Око Воды?
- Ты ведь знаешь, что у Халах Хена было трое детей, два сына и
дочь. Потому Гверенн, некогда единый, и разделился впоследствии на три части.
Все очень просто. Коэр Гверенн был уделом его дочери Мохкан, потому в вашем роду
магические способности передаются именно по женской линии, а вместе с ними и
Око. Мохкан получила его от Халах Хена, дабы иметь возможность защищать Коэр
Гверенн от возможных напастей.
- Ты не хочешь объяснить мне, как действует это Кольцо?
- Я... не могу. Такими вещами надо пользоваться, чтобы знать,
как они действуют. Мне это не по чину, как ты понимаешь. И не по силам. Смотри
дальше, ю-гинна, - теперь в руках у наставницы была простая серебряная пряжка с
необработанным зеленым камнем. - Это я тоже передам тебе, - Рамборг почему-то
смотрела не на княжну, а куда-то в сторону. - Это - Берилл Ниссаола. Твоя
семейная драгоценность. Она передавалась в роду от матери к старшей или
единственной дочери. С его помощью старшая женщина рода могла многое, вплоть до
создания магического защитного Круга. Просто потому, что камень веками копил в
себе хранительную силу предков.
Рамборг умолкла и задумалась, поглаживая камень. Странный у
нее был взгляд - словно она смотрела куда-то, куда другие посмотреть не могут.
Гэлидд даже стало обидно. Рамборг вложила в ее руку Берилл.
- Немногие знают историю этого камня, - задумчиво сказала
Рамборг и прерывисто вздохнула, смахивая с ресниц слезу. - Немногие...
И вдруг Гэлидд поняла, почему таким тоном и так странно
говорит с ней наставница - слишком много памяти в этих вещах, и память эта
такова, что даже холодную и надменную Рамборг она заставляет плакать. Но тут же
эта мысль исчезла, потому что Рамборг извлекла из складок столы какой-то
небольшой круглый предмет.
- И, наконец, самое важное, - Рамборг извлекла из складок
столы какой-то небольшой круглый предмет. - Это - Зерцало Мира.
Гэлидд сдержанно ахнула. О Зерцале Мира она не раз читала в
манускриптах в Покое Сна, но и не предполагала, что Зерцало хранится где-то у
матери. Более того - что мать им пользуется. Разве что при испытании Аргин-эра.
Но она думала, что его тогда привозили из тайно сокровищницы откуда-то...
- В последнее время Медб перестала к нему обращаться, -
Рамборг как бы ответила на ее беззвучный вопрос. - Ей было проще ходить к
Глаз-Камню, который показывает намного больше, хотя, с другой стороны, насколько
я знаю, это гораздо опаснее, потому что мага, который решил заглянуть в
Глаз-Камень, могут настичь по Незримым Путям... Им тебе тоже лучше не
пользоваться... да ты и не сможешь. Медб никогда не говорила с тобой об
этом?
- Нет, - выдавила Гэлидд.
- Значит, не считала нужным. Давай-ка спрячем все это в уголок
шатра и будем ложиться спать.
Гэлидд только удивлялась присутствию духа наставницы. Рамборг
уснула почти мгновенно, а ей вот не спалось.
"Она говорила о Змее Огня. Знак Аргин-эра - а знает ли
кто, что нет его уже? Или, может, я ошиблась? Ведь ничего определенного я не
видела в Камне... Всеотец, как же я хочу, чтобы я ошиблась, чтобы все это было
только наваждением... Пусть лучше я буду Пустой Веткой, только бы все были
живы... Может, в Мерато узнаем вести о сражении... Пусть я ошибусь!"
Медб тоже не спала - ее состояние никак нельзя было назвать
сном, скорее это было тяжелое забытье. Она металась во сне, стонала,
вскрикивала. Гэлидд несколько раз вставала посмотреть на нее и каждый раз
пугалась бледности матери. Наконец и ей удалось заснуть, но утром она проснулась
совершенно разбитая, с головной болью. Рамборг отвела ее в сторону и дала
понюхать что-то из серого каменного флакончика. Боль прошла, но ощущение
слабости не покидало. Гэлидд еле дождалась привала и поскорее удалилась в лес,
туда, подальше от постороннего глаза. Прилегла на влажный мох и закрыла глаза.
Но Рамборг не дала ей раскиснуть.
- Вставай, ю-гинна, не время разлеживаться. Надо держать себя
в руках, - княжна ощутила знакомый резкий запах из серой склянки. - Пойдем,
пойдем. Ты должна быть со своими людьми.
Когда они уже почти добрались до Дин Аллам, им попался гонец с
лиловым флажком на пике - знак того, что он несет вести важные и срочные.
- Простите, не знаю, кто вы, лишь вижу, что нисси, - прокричал
он во все горло.
- Я Рамборг Мойринн, бард из Коэр Гверенна, а это моя
воспитанница и ее спутники.
Гонец не спросил имени воспитанницы и даже не посмотрел в ее
сторону.
- Окажи мне услугу, если сможешь, о прославленная Рамборг, -
попросил он. - Ты ведь знакома с самой Медб. Где она, никто не ведает. Правитель
Ниаллах-ан-Гверенна просит всех, кто в силах и кто способен решать судьбы Мира,
собраться на Большой Совет в Каменных Зубах, в третий день луны.
- Не думаю, что скоро увижу Медб. Однако коли увижу,
непременно передам. Доброй дороги!
- И вам путь добрый! - гонец пришпорил коня и помчался
дальше.
- Как ты думаешь, он узнал меня? - встревоженно спросила
Гэлидд.
- Вряд ли, - Рамборг насмешливо покачала головой. - Моли
Всеотца, чтобы тебя и дальше узнавали так же, как сейчас. Это невероятно нам на
руку.
- Скоро мы будем в Дин Аллам, - прошептала Гэлидд одновременно
со страхом и тайной радостью. С радостью от того, что именно в Дин Аллам она
провела самое лучшее время - так ей казалось. Со страхом из-за ответственности,
камнем давившей на ее тонкие плечи.
Они миновали развилку, и через полдня уже въезжали под арку
главных ворот Дин Аллам. Гэлидд ехала рядом с носилками, не сводя глаз с
серо-бледного лица матери. Аллама в Дин Аллам не было - он уехал вместе с
Киригом Вестейном и оставил за себя Эсгена-дру. Гэлидд почувствовала невероятное
облегчение, когда Эсген-дру, едва взглянув на Медб, начал отдавать распоряжения.
Рамборг торопила ее - нужно было ехать на совет, но княжна медлила, словно
что-то ее не пускало. Ей так необходим был отец... Улучив момент, она вытащила
Зерцало и попробовала вызвать отца. Но у нее ничего не вышло. Рамборг
сердилась:
- Мы понапрасну теряем время.
Но Гэлидд упрямо ссылалась то на одно, то на другое, оттягивая
отъезд и в то же время не оставляя попыток пробудить Зерцало. Но все попытки ее
оканчивались полным провалом. На третий день она сдалась, отдав распоряжения,
чтобы к утру все было готово к дороге. Зерцало она отдала Лойгу с приказанием
спрятать его. И пошла было к себе с твердым намерением готовиться ко сну, но у
самых дверей светелки ее перехватил Мабден, помощник Эсгена-дру.
- Княжна, не могла бы ты уделить мне капельку внимания?
- Извини, сэви, мне нужно отдохнуть перед трудной поездкой, -
Гэлидд попробовала обойти Мабдена, но тот решительно преградил ей дорогу.
- Это касается твоего отца.
Гэлидд словно споткнулась.
- Ты что-то знаешь о нем?
- Пожалуйста... с моей помощью ты сможешь даже поговорить с
ним. Пойдем, я провожу тебя.
Мабден провел ее к двери Запечатанного Покоя. Того самого, где
маленькая девочка Тин Ка некогда вызвала переполох среди друэнн, магиков и
лекарей. Почтительно поклонился распахивая дверь.
- Прости, дальше я не имею права.
Гэлидд удивленно оглянулась на сэви, но ничего не сказала.
Вошла. Услышала, как за ней закрывается дверь. Комнату затопила тьма, которая
сгущалась в углах и была чуть светлее в середине.
- Гэлидд, ты здесь?
- Отец! - она узнала его голос и сразу же невероятно
обрадовалась и испугалась. испугалась. Отец жив! Но - он явился к ней в образе
призрака, сохрани Всеотец? Его нужно спасать?
- Гэлидд, ответь мне!
- Да, отец, я здесь. Где ты? Что с тобой? Где Аргин-эр? Как
закончилась битва?
- Гэлидд, у меня мало времени... Ты получила что-нибудь от
матери?
- Мне Рамборг передала.., - неуверенно начала Гэлидд.
- Никому не отдавай того, что передала тебе Рамборг! Ты меня
поняла?
Светлое пятно в центре комнаты потускнело и стало гаснуть,
расплываясь.
- Отец! - изо всех сил закричала Гэлидд. - Не бросай меня!
Отец! Оте-ец! - она горько разрыдалась. Перепуганный Мабден еле успокоил ее и
силой увел спать.
Утром, когда Рамборг пришла будить княжну, Гэлидд была уже на
ногах.
- Похоже, ты и не ложилась, - хмуро заметила наставница. - Не
могу одобрить твоего поступка. На тебе сейчас слишком большая ответственность.
Ты не можешь так попусту растрачивать силы.
- Хорошо, не буду, - вяло отозвалась княжна. - Где Лойг?
- Лойг ждет нас с лошадьми во дворе. Один конный переход - и
мы будем в Мерато.
- Да. Я помню.
Рамборг привычно извлекла знакомый серенький флакон из складок
столы.
- Понюхай, тебе станет легче.
- Спасибо, - Гэлидд отстранилась, и на лице ее промелькнула,
как показалось наставнице, неприязнь. - Я хорошо себя чувствую. Пойдем.
Весь день они скакали, и княжна только дивилась выносливости
Рамборг. К вечеру показались Каменные Зубы, и следующую ночь они провели уже в
Мерато, огромном подземном дворце гномов. Рамборг удивлялась, что не видно ни
приглашенных, ни хозяев - только пара суровых гномов в коричневых кожаных
рубахах, проводившая их до отведенных им комнат. Лойг с гномами не пошел,
сославшись на личный приказ самого Кирига Вестейна, и остался спать под дверью
княжны.
Утром Рамборг велела воспитаннице одеться как можно
торжественней.
- Ты ведь представляешь Коэр Гверенн.
- Ну и что?
- Как это что? Встречают по одежке. И непременно надень вот
это, - Рамборг с поклоном подала княжне драгоценный венец с сияющим голубым
камнем.
- Что это? - ахнула та.
- Этот убор много лет пролежал в шкатулке твоей матери. Князь
Кириг Вестейн привез его для тебя, но Медб велела дождаться, чтобы ты вначале
подросла немного - тебе тогда было всего пять лет.
Гэлидд бережно увенчала убором свои черные с серебристым
отливом волосы. Серебристо-серый плащ сколола у горла пряжкой с Бериллом
Ниссаола. И впервые за долгое время улыбнулась - не вынужденно, не из
вежливости, по-настоящему. Отец жив. Мать жива. Наверное, и Аргин-эр тоже жив.
Да точно жив! Все будет хорошо... Рамборг даже расчувствовалась и нежно прижала
княжну к себе, что делала крайне редко. Лойг - тот только прищелкнул языком и
восхищенно покачал головой.
- До чего ты хороша! - произнесла Рамборг, оглядывая девушку.
- Ну, пойдем. Правда, мне ничего толкового узнать не удалось, но в Мерато все
большие собрания происходят в одном месте, так что я примерно знаю, куда идти.
Идем же.
Они миновали всего три поворота, как вдруг дорогу им преградил
незнакомец в голубой тунике, расшитой серебром по вороту, в сопровождении
десятка воинов. Гэлидд с любопытством оглядела его, ждала, что он поклонится,
как положено в присутствии княжны. Однако он даже не заметил ее. Вернее, сделал
вид, что не заметил. Заговорил сразу с Рамборг. Гэлидд это неприятно задело -
она не привыкла к такому. Пусть ей всего двадцать, пусть она всего лишь Пустая
Ветка Дома Дерева, она - дочь Медб. САМОЙ Медб. Никто не смеет выказать ей такое
уничижение. Однако природная сдержанность не позволила девушке вмешаться в
разговор.
- Ну что, Совет уже собрался? Ты тоже, как всегда,
присоединишься к нам, Рамборг? - спрашивал между тем незнакомец.
- Именно - присоединюсь, хотя меня туда не звали. Ты же знаешь
- я всегда прихожу незванной.
- Куда ты направляешься сейчас? Не хочешь, чтобы я проводил
тебя?
- Спасибо, у нас есть провожатый, - Рамборг кивнула на
закованного в дощатую бронь воина-ирек. - Такой охраны нам вполне достаточно,
тебе ни к чему утруждать себя.
- Твоя воспитанница? Из знатной семьи? - теперь прищуренные
глаза незнакомца на миг задержались на Гэлидд.
- Твоя родственница по матери, - спокойно заметила
Рамборг.
- Простите, госпожа, - незнакомец изобразил прилив почтения и
даже слегка поклонился. - Не припомню. Как вас величать?
- Гэлидд, дочь высокой Медб Источников и высокого Кирига
Вестейна.
- О! - усмешка сбежала с лица незнакомца. Он вторично
поклонился - теперь его учтивость была вполне искренней. - Простите меня,
госпожа, я и не подозревал, что у тетушки Медб совсем взрослая дочь. Меня зовут
Эйдан, я ваш довольно близкий родич...
- Извини, огин-эр, нам нужно идти. Увидимся на Совете, -
решительно прервала Рамборг, увлекая княжну за собой. - Пойдем, Гэлидд.
- Скажи, Рамборг, кто такой этот Эйдан? Никак, тот самый?
- Тот самый. Твой родич и правитель Ниаллах-ан-Гверенна, -
отозвалась Рамборг. - Выскочка. Его дед совершил невероятный подвиг, много сотен
лет назад.
- Что за подвиг?
- Когда-то Дривет Анх сдвинули Весы Равновесия. Кто-то из них
неожиданно открыл источник Силы прямо в сердце Ниссаола. В отличие от нисси
Дривет Анх не бессмертны, хоть и живут намного дольше тех смертных, земли
которых расположены дальше Гверенна. После открытия источника Силы они
возомнили, что знания нисси бесполезны для них и возжаждали бессмертия.
Приручать Силу, как нисси, они тоже не умели, просто бездумно черпали ее, питали
собственные тела, раздуваясь от великой гордости. Пытались с помощью Силы
воевать с нисси и переделывать лик Ниссаола по собственному хотению - хвала
Всеотцуому, ничего не смогли, не умели ведь. Но Ниссаол тогда едва не рухнул
навеки в бездну Великого Моря. Первые очень разгневались и хотели было
уничтожить Ниссаол, и дед Эйдана от имени всех нисси упросил их не делать этого.
Первые лишь вызвали огромную волну, которая смыла в Море всех непокорных. Ты же
видела картинку в книге.
- А, да. Высокий холм, который окружает водоворот, а в нем
кони моря с белыми гривами.
- Да. Кони моря настигли только тех, кто был на том злом
холме. Помнишь, на рисунке из него выходит черная воронка смерча, в котором
внутри горит молния?
- Да. Я в детстве боялась ее до жути.
- Есть чего. Словом, источник Силы Ниссаола навеки замкнулся.
Ну, может, это и к лучшему. А Эйдан теперь только греется в лучах дедовского
величия да ждет удачного случая помахать мечом для того, чтобы добыть хоть
немного славы себе самому. Вон, прозвание Шенедд себе взял - Наследник Звезды.
Чтобы, мол, кто случаем не забыл, что он тоже потомок Айренна Шена. Верховным
королем стать желает - аж штаны горят! - зло выругалась Рамборг.
- У него очень неприятные глаза, - медленно проговорила
Гэлидд, помолчав. - Словно он пытается нащупать что-то внутри тебя, когда
смотрит.
- Не думай об этом, - резко сказала Рамборг. - Думай о том,
что тебе предстоит. Тебе придется собрать все свои силенки и доказать, что хоть
ты и Пустая Ветка, но голова у тебя полна мудрости. Учись заменять родителей,
ю-гинна.
Она тоже, думала Гэлидд, еле поспевая за своей легкой на ногу
воспитательницей.
- Послушай, Рамборг, все знают, что я - Пустая Ветка?
- Не все. Эйдан, например, не знает. Думаю, Руах посвящен в
эту тайну. Дуннахир, твой родич, естественно, знает. Но его сегодня здесь не
будет, вместо него приехал Дагда, сын двоюродной сестры твоего отца. Не знаю уж,
рассказал ли Дуннахир Дагде о том, что ты...
- Я не Пустая Ветка, Рамборг! - не сдержавшись выпалила
Гэлидд. Рамборг резко остановилась и обернулась к ней.
- Что?
- Я не Пустая Ветка! - повторила Гэлидд.
- Откуда ты знаешь?
- Вспомни, семь лет назад, когда я пропала, и меня искали весь
день, а я, как оказалось, всего-навсего спала за креслом в Круглой Зале! Никто
из сэви, включая самого Храудуна, не сумел обнаружить меня в замке. Храудун не
знал и того, что я спряталась за креслом, когда он беседовал с моей матерью! Он
НЕ ВИДЕЛ меня!
- Это еще ни о чем не говорит, - усмехнулась Рамборг.
- А то, что я могу оживлять огонь! А то, что я с помощью фиала
вылечила Хеймарса от слепоты, когда никто из лекарей - никто из даенн! - не смог
с этим справиться! А то, что я смогла увидеть в Камне?
Рамборг только покачала головой.
- Все это не идет ни в какое сравнение со способностями твоих
родителей. Твоя мать, например, в состоянии поставить - хоть и ненадолго - Стену
Защиты надо всем Коэр Гверенном. - Хотя сейчас эту защиту так легко проравл
Храудун... Рамборг отбросила эти мысли. - Неизвестно, способна ли ты на это.
Скорее всего, нет. И потом... - Рамборг устало замолкла, откашлялась и наконец
продолжила с видимым усилием: - Я ведь все это время, вот уже лет десять пытаюсь
разбудить в тебе нечто, чего, видимо и вправду нет. Но несмотря на все, что
пытаюсь в тебя вложить, у тебя всегда все из рук валится, словно у тебя нет сил
удержать те немногие умения, которые я хочу тебе передать - и не могу. О чем тут
говорить! Идем, девочка, у нас очень мало времени, - Рамборг повернулась и снова
неслышно и быстро заскользила по темным переходам Мерато.
Я не могу с ней спорить, она - моя воспитательница, думала
Гэлидд, едва удерживаясь от слез. Они почти бежали по полу с небольшим наклоном
вниз. Почему, почему я и ей должна доказывать столь очевидные вещи? Но ведь
Идунн сказала: "Девочка, ты и не понимаешь, что ты такое". Мать же,
очнувшись, повторила то, что говорила ей тогда, после возвращения Гэлидд:
"Ты не Пустая Ветка. Ты нечто иное, Гэлидд. Я не знаю, что ты такое".
И еще прибавила - "В тебе наша надежда. А если нет - то нам вообще больше
не на что надеяться".
Отчего же Рамборг не верит ей? Не оттого ли, что сама... Но
тут они пришли, вернее, почти прибежали к Дверям Зала Совета. Гэлидд на секунду
остановилась и вдохнула поглубже, стараясь унять дрожь в коленях, затем вошла
как можно увереннее. С достоинством. Как и подобает дочери САМОЙ Медб. Не глядя
ни на кого, прошла на место, которое почтительно указала ей Рамборг. Села.
Расправила складки столы. Вздохнула про себя. И только тогда наконец подняла
глаза, оглядев тех, кто съехался в Мерато для принятия общего решения. Множество
незнакомых лиц. Только Эйдан, которого она узнала несколько минут назад.
- Вот тот, высокий, раскосый - это и есть Дагда, - шепнула
Рамборг.
- Рядом с Эйданом?
- Да, да. Странно, Ардах-ан-Гверенн, похоже, никого не
прислал...
"Конечно, - подумала Гэлидд, - если я все же не ошиблась,
то там траур... или я все же ошиблась? Пусть я ошибусь, о Всеотец!"
- А О-ти-хэ, видно, будет здесь словно третейский судья,
разбирать наши споры. Смотри-ка, из Исфальхара не только Дагда - от Аллама тоже
есть посланный.
- Кто?
- Неужто сама не видишь? Эсген-дру. Вон он, четвертый слева от
Дагды. Надо будет непременно встретиться с ним потом, переговорить.
Гул голосов стих, когда поднялся О-ти-хэ.
- Приветствую всех, кто собрался сегодня, чтобы решить дела
общие, дела великой важности и спешности. Прошу тебя, Дагда, расскажи, в чем тут
дело, ибо я могу лишь помогать, но сидя в Каменных Зубах, не очень-то вижу, что
творится у вас, наверху.
Встал Дагда. Он показался Гэлидд очень высоким. Даже для
исфальхарца. Дагда кратко сказал, что Силы вышли из Равновесия, что на
восстановление Равновесия требуется очень много сил и времени, а нет ни того, ни
другого, потому что идет война и творятся разные странности. Войска смертных и
нисси бессильны перед аойннай, которые стали почти неуязвимы для обычного
оружия.
"Почему же никто ничего не скажет о том, чем кончилось
сражение? Где Аргин-эр? Что с отцом? Почему все молчат? Или не доверяют друг
другу?"
- Я сказал. Теперь хотелось бы послушать, что скажете на все
это вы, высокие правители и мудрейшие.
Какой-то высокий сэви из ниаллахских, в золотых украшениях,
указывавших ан высокий его род и власть, откашлялся и встал вслед за Дагдой.
- Только этих, из Совета, тут не хватало, - сквозь зубы
прошипела Рамборг.
- Как, и сэвинайт здесь?
- Ах, да, ты же никого толком не знаешь в лицо. Смотри и
запоминай, может пригодиться. Того, кто встал, зовут...
- Погоди, Рамборг, - перебила княжна. - Я хочу послушать, что
он скажет.
- Я думаю, - вещал сэви, - нам нужен предмет, в который мы
могли бы заключить хранительную силу.
- В смысле?
- Всем нам понятно, что простое оружие здесь бессильно. Все,
что мы можем сделать - просто пересидеть некоторое время.
- Разве мы должны сидеть сложа руки? Да и как тут высидишь?
Ну, в Коэр Гверенне Круг есть, а у нас в Ниаллахе ничего и нет, и не будет, с
тех пор, как...
- Как это у вас в Ниаллахе ничего нет?
Шум нарастал. Многие повскакивали на ноги, кричали, не
стесняясь, махали руками. В Ниаллах-ан-Гверенне, как удалось понять Гэлидд, тоже
существовал свой Совет магов, подчинявшийся коэрскому. Теперь эти магики весьма
громко претендовали на решающий голос в сегодняшнем собрании и пытались
перекричать коэрских сэвинайт, которые не желали им уступить. Из даенн никого
видно не было, да они бы и не стали вмешиваться в такую откровенную брань. А из
друэнн - только Эсген-дру.
Давешний незнакомец, то бишь Эйдан Шенедд, поднялся со своего
места и поднял руку, чтобы прекратить брань. Заговорил негромко, чуть
вкрадчиво:
- Прилично ли столь почтенному собранию опускаться до мелких
распрей? Нам нужно сегодня решить весьма важный вопрос, от которого зависит вся
наша дальнейшая жизнь. Все мы слышали, что сказал ай-гин Дагда, но пока не можем
прийти к единому решению. Послушайте, что хочу предложить я.
Присутствующие затихли.
- Да что уж такого ты можешь предложить? - прошипела Рамборг,
но никто, кроме Гэлидд, к счастью не слышал ее.
- Я думаю, нам нужен предмет Силы, который помог бы нам
хранить наши земли и который прославил бы нас в веках, - продолжал правитель
Ниаллах-ан-Гверенна.
- Тебе все слава деда покоя не дает? - не сдержавшись, громко
спросила Рамборг.
- Не нравится мое предложение, почтенная Рамборг, предложи
что-нибудь другое?
- Предложение твое, может, и неплохое, да кто делать-то будет?
И что это должен быть за предмет, интересно знать?
- Думаю, венец. И наденет его, разумеется, достойнейший.
Надевший этот венец смог бы спасти немало нисси. И поскольку это наше общее
дело, необходимо, чтобы все внесли в него посильный вклад...
Гэлидд стало скучно слушать Эйдана. Глупый он, что ли? Да у
них в Коэр Гверенне никто давно не занимается такими делами. Только начинающие
мальчики, которые бегают у сэвиннайт в подмастерьях. Мать никогда не пошла бы на
это. А отец тем более - он бы еще и посмеялся. И все же ей придется
решать...
- Гэлидд, к тебе обращаются, - Рамборг толкнула ее под
локоть.
- Простите, - Гэлидд поднялась со своего места. - Я не во всем
могу согласиться с вышесказанным...
- Кто разрешил ей прийти сюда да еще и говорить по такому
важному вопросу, - это снова вскочил первый сэви, потрясая кулаком. - Незамужняя
девчонка, к тому же Пустая Ветка...
- Которая в отсутствие родителей заменяет их на высоком
престоле Коэр-Гверенна. Гэлидд, дочь Медб и Кирига Вестейна. Если твой род выше,
и у тебя есть право перебивать ее слово в совете - я о том не слыхала, - холодно
отозвалась Рамборг.
- Сама-то ты кто такая, чтобы сидеть в Совете да еще
прекословить почтенным сэвинайт?
Рамборг посмотрела прямо в глаза властительному сэви и чуть
прищурилась.
- Я бард - если ты сам до сих пор этого не понял, - тем же
холодным тоном сказала Рамборг. Кто-то засмеялся - уж точно, нужно быть слепым,
чтобы не заметить синий плащ. Рамборг повернулась к воспитаннице. - Говори,
ю-гинна, мы все слушаем тебя.
Гэлидд совсем смешалась. Растерялась. Она ничего не сможет
доказать этому сборищу. Всеотец, что за времена, когда самому юному приходится
нести корону Аргин-эра или решать судьбы всех Эремме Анх в совете взрослых и
мудрых! Она сейчас понимала, как тяжко, наверное, Руаху... Вот и ее слушать не
станут. Пока не докажет своего достоинства... А чем? Как? Ей остается только во
всем с ними соглашаться. А обнаруживать свои способности - не тот случай.
- Я только хотела сказать, что, возможно, это должен быть не
венец. Однако в остальном государь Эйдан совершенно прав, - княжна с поклоном
села.
- Ты с ума сошла? - изумленно спросила Рамборг.
- Молчи, - ответила Гэлидд. - Мне все равно их не
переспорить.
- М-да, - Рамборг отвернулась и стала слушать очередного
магика, который кричал, что согласен с княжной, и что сей предмет должен быть
непременно боевой.
- Именно боевой!
- Магия не может быть боевой!
- А как еще нам справиться с аойннай? У них-то магия самая что
ни на есть боевая!
Гэлидд было не то чтобы страшно, но как-то не по себе. Она
вдруг осознала, что судьбы мира зависят во многом и от нее тоже. Ей невероятно
не хватало матери. Рамборг - не советчик, она и сама не знает, что делать, хоть
и морщится от несусветной чуши, которую несет очередной магик, выбравшийся
выступить, она не может решать за дочь Медб.
"Я знаю, что я могу сделать", - решилась княжна,
кладя руку на горло, на маленькую серебряную пряжку с зеленым камнем. Семейная
драгоценность. Тем дороже будет ее жертва. "А вот это я передам тебе, -
cказала вчера Рамборг, отводя глаза. - Это твоя семейная драгоценность".
Утаить хотела, что ли? Зачем? Или... предвидела, что так будет?
- У меня есть то, что я могла бы отдать на изготовление этой
чудесной вещи, - произнесла Гэлидд, но как-то неуверенно. В ушах звучал голос
отца. "Ничего не отдавай из того, что передала тебе мать". Рамборг,
нагнувшись к ней, шепнула:
- Скажи еще раз. Они слишком заняты собственной перепалкой и
не слышат тебя.
Гэлидд вздохнула и поднялась со своего места. Собравшиеся не
сразу, но прекратили браниться. Теперь все смотрели на нее, ждали, что она
скажет.
- У меня есть то, что я могла бы отдать вам, - повторила
Гэлидд.
- Кажется, я даже знаю, что это, - с издевкой заметил
Эйдан.
- Ты неплохо осведомлен о моих семейных делах, родич, хоть и
делаешь вид, что ничего о них не знаешь, - как можно равнодушнее ответила
Гэлидд. Ей было не по себе от того, что она сейчас сделает. Дело даже не в
пряжке. Она обманет отца. Она обещала ему... но разве не о судьбах Мира, не о
Великом Равновесии идет речь?
- Ты имеешь в виду эту штучку, сестра? - мягко спросил Дагда.
- Мы у себя в Исфальхаре не очень-то верим в возможности простых предметов, к
тому же рукотворных. И что же она может?
- Это не просто штучка, ай-гин. Этой пряжке не одна тысяча
лет, у нее есть собственное имя, которое, впрочем, я не стану называть, но дело
не в ее форме и даже не в имени. Все дело в камне, который заключен в ней. В
этом вот грубом, необработанном берилле, который век за веком накапливал в себе
хранительные силы самых могущественных женщин моего рода. Камень переходил от
матери к старшей дочери. Либо к единственной, как в моем случае.
- Однако ты можешь лишь хранить его, но не в состоянии
распорядиться даже малой частицей силы, заключенной в камне. Так? - вызывающе
сощурился Эйдан.
Гэлидд вспыхнула от столь открытого издевательства, но вовремя
сдержалась. Усмехнулась.
- Кроме семейных преданий, родич, есть еще кое-что. Этому
камню, да будет тебе известно, не нужно, чтобы его накачивали магией. Его нужно
просто беречь, и он отплатит тебе той же монетой.
- Что-то ты загадками говоришь, милая, - сощурился Эйдан.
- Извини, родич, но понятнее только на пальцах объяснять, а ты
все-таки князь, а не малый ребенок...
- Спасибо, девочка, - перебил ее Дагда. - Может быть, я не
прав, и эта простецкая вещичка вправду нам поможет.
Эйдан потянулся было за пряжкой, но Гэлидд ловко увернулась от
его ладони и с поклоном вручила пряжку Дагде.
- Распорядись сам, ай-гин, как умеешь.
Дагда поклонился в ответ, кивнул гномьему царю, тот кликнул
кузнецов, дожидавшихся за дверью. Когда гномы в черных кожаных фартуках скрылись
с пряжкой, царь встал и звучным голосом объявил, что всех приглашает
трапезничать.
Гэлидд обернулась к Рамборг и увидела, что та сидит
неподвижно, с каменным лицом и ничего не выражающим взглядом.
- Рамборг!
- Что ты наделала, девочка, что ты наделала, - проговорила
Рамборг сама себе. - Эйдан не достоин пальцем коснуться дара Айренна. Одна есть
надежда - не такова сила этого камня, чтобы разрушать. Может, и Эйдану осветит
он путь, кто знает...
Она встала.
- Что ж, совет окончен. Идем в трапезную, - сказала она
привычным приказным тоном.
Гэлидд не очень-то хотелось есть, но Рамборг жестко
сказала:
- Надо. Тем более ты заменяешь обоих родителей.
- Рамборг, мне так нужно побыть одной.
- Нет, ю-гинна, долг есть долг.
- Хорошо, сейчас я приду. Только отлучусь ненадолго... в
нужник. Извини.
По лицу барда было видно, насколько она возмущена тоном
воспитанницы, но возражать Рамборг не стала.
- Предыдущий поворот направо. Иди, но постарайся не
задерживаться. Я подожду здесь.
Зайдя за поворот, Гэлидд просто прислонилась к стене и
попыталась собраться с мыслями. И послушать. Здесь, в Мерато, это получалось
лучше, чем на побережье. Но сегодня, видно, день неудачный выдался. Едва она
начинала думать о матери или о Руахе, ей становилось дурно до тошноты. Мысли же
об отце не вызывали никаких ощущений. Просто никаких - и все. Гэлидд вздохнула и
огорченно подумала, что надо идти. Рамборг права - она не может уклоняться от
навязанного ей распорядка. Она не принадлежит сейчас себе. И тут ее обожгло как
огнем. Что она наделала! Эйдан попросту раззадорил ее, при всех, как последнюю
дуру, чтобы она лишилась такой важной для нее и ее рода вещи. Неужто непонятно,
что ни к чему вся эта затея с венцом не приведет!
Рамборг строго оглядела вернувшуюся девушку.
- Все ли в порядке? Что-то ты задержалась. Ты хорошо себя
чувствуешь?
- Не очень, - соврала Гэлидд. - Немного болит голова.
- На, понюхай, - Рамборг извлекла из складок столы знакомый
флакон и протянула княжне. - Если это обычная головная боль, то она сразу
пройдет. Если же нет, постарайся дотерпеть до конца, а там уж я тобой
займусь.
Она, конечно, опоздали, и гном в красном с серебром кафтане,
видимо, исполнявший обязанности церемониймейстера, сокрушенно сказал, что двух
мест рядом нет, и собрался было извиняться по всем правилам изысканной гномьей
вежливости, но Гэлидд поспешила успокоить его. Рамборг попыталась было
возразить, но княжна лишь холодно смерила ее взглядом:
- Рамборг, сейчас я лишь прошу. Но если ты снова возразишь, то
мне придется потребовать от тебя повиновения.
- Прости, ю-гинна, - видно было, что наставница немного
растерялась, но не рассердилась. Смотрела одобрительно.
- Вели проводить нас на места, - обернулась княжна к гному.
Тот почтительно поклонился и просил следовать за ним. Гэлидд удивленно
наблюдала, как гном усадил Рамборг рядом с... Эсгеном-дру. От Гэлидд не укрылось
необычно ласковое выражение лица наставницы, когда Эсген-дру наклонился к ней.
Ей самой досталось место рядом с назойливым Эйданом, который все трапезу отравил
своими замечаниями насчет того, что княжна, мол, засиделась в девках, а
женихов-то вокруг всего ничего...
- Ты уж не себя ли имеешь в виду, а, родич? - не удержалась
Гэлидд.
- А чем я тебе плох? Все равно другой ровни тебе не сыскать
нынче. Так что можешь пробовать сочинять для меня ласковые имена, которыми жены
обычно зовут мужей дома, когда никто не слышит. Например, Эйди.
- Есть и получше тебя, - процедила Гэлидд, тыкая вилкой в
сочный румяный кусок мяса, тушеного с травами.
- Ишь ты, на кого замахнулась. Только поздно спохватилась,
знаешь ли?
- Что, у него есть невеста?
- Есть. Безносая и безглазая, с косой за плечами.
- Сдается мне, родич, ты меня не понял, - сказала Гэлидд. С
виду она была спокойна, но горло перехватило, слава Всеотцу, никто не заметил, с
каким трудом дались ей эти слова. "Значит, все правда... Но тебе, дурак, я
не доставлю удовольствия..."
- Возможно. А о ком ты говорила?
- Об Иссинате, ри-нэген с севера, - Гэлидд солгала, не моргнув
глазом, и сама удивилась, насколько легко ей это удалось.
- М-да. Тогда я действительно ошибся. Но... разве он не женат?
Извини, сестрица.
- А ты небось имел в виду Аргин-эра? А если Иссинат и женат -
что за дело? Бросит жену, если я захочу.
Эйдан молча жевал. Вот ты и выдал себя, подумала Гэлидд, и
взяла с большого блюда поджаристый сладкий пирожок.
- Что ж ты не отвечаешь?
Эйдан пропустил вопрос мимо ушей и сказал как ни в чем не
бывало:
- Я не думаю, сестрица, что Иссинат тебе ровня.
- Почему же? Говорят, браки между нисси и смертными не так уж
редки. На Ниссаоле, во всяком случае.
- Откуда тебе известно про Ниссаол? Ты что, бывала там?
- Об этом все дети знают. Если, конечно, их хорошо учат.
Меня-то учили, как подобает княжне высокого рода.
Слава Всеотцу, Эйдан занялся очередной вкуснятиной и замолк
надолго. Гэлидд смогла немного перевести дух и обдумать только что услышанное.
Выходит, что Руах погиб? Хотя Эйдан мог и просто солгать, откуда ему знать с
такой точностью. Впрочем, разве он не должен был, как князь, прийти с войсками
по приказу Аргин-эра? Она огляделась. А ведь здесь нет никого из высших...
Что-то здесь не так. О-ти-Хэ может и не знать ничего, а Эйдан что-то уж слишком
торопится и слишком настаивает... Уже знает? На себя корону примеряет? Новую
корону?
Трапеза подходила к концу, и царь пригласил всех возвращаться
обратно для проведения обряда.
Гэлидд ожидала, что ее призовут творить обряд вместе с прочими
князьями. Но Дагда только попросил ее спеть что-нибудь для кузнецов - те
принесут горячую еще заготовку прямо в зал и будут доделывать ее на глазах у
присутствующих. Гэлидд вяло подумала - вот и случай блеснуть искусством Песни,
которому научил ее Аллам. Но ведь никто не оценит. Да и затея пустая. Мертвая.
Так к чему стараться? Ей уже хотелось только одного - чтобы все поскорее
кончилось.
Во время обряда никто не садился. Царь О-ти-хэ махнул рукой, и
кузнецы занялись заготовкой. Кто-то тихонько тронул Гэлидд за плечо, она
обернулась - сзади стоял Эсген-дру, протягивая ей трехструнную тарку:
- Спой, ю-гинна. Так обряд свершится вернее, и заклятье
получится крепче.
Гэлидд запела. Сначала неохотно - просто тихий мотив без слов,
но потом она вспомнила кузнечную запевку, слышанную от Аллама, ее четкий ритм
сам собой вплелся в стук гномьих молоточков, голос окреп, и мелодия взлетела
свободной птицей под самые своды зала. С последним куплетом песни кузнецы
окончили работу, и вперед выступили сэвинайт. Каждый из них произнес заклятье,
какое сам посчитал нужным. Гэлидд снова усмехнулась про себя. Даже не рассчитали
последствий. Что там у них получится? Кольцо на пальце неожиданно
запульсировало, словно сила, заключенная в нем просилась на волю. Хорошо,
подумала Гэлидд, на этот раз я освобожу тебя. Уверенно шагнула вперед - никто не
успел ее остановить - и, вытянув вперед руку с Кольцом, громко произнесла
формулу, слышанную от матери:
- Ныне влагаю в тебя силу Воды, и да пребудет с тобой мощь
Творца!
Внешне ничего не произошло, однако Гэлидд чувствовала, что
Кольцо не только не унялось, оно продолжало пульсировать, правда, теперь эта
пульсация была иной. Медленной, обволакивающей - Кольцо словно торжествовало,
что ему удалось добиться своего.
- Ты молодец, девочка, - Рамборг обняла ее за плечи.
- Не знаю, Рамборг, - устало отстранилась княжна. - Идем, надо
поспать хоть немного. Завтра мы выезжаем в Исфальхар, к матери.
- Как скажешь, ю-гинна. Кстати, венец, кажется удался на
славу. Только вот что эта штука может в магическом смысле, не пойму. Похоже, все
будет зависеть от того, кто им будет владеть - каков он, на что направить
Силу... А впрочем, не все ли равно. Жаль только, что ты отдала Берилл Ниссаола.
Отец и мать вряд ли будут довольны тобой - лучше бы он остался в роду. Или ты
рассчитываешь выйти замуж за Эйдана?
- Что-о? Нет уж, Рамборг, на это я рассчитываю меньше всего, -
усмехнулась Гэлидд. - Мне не нужен муж, который сам ни на что не способен. Кроме
того... ладно, спокойной ночи, Рамборг. Путь неблизкий, так что надо
отдыхать.
- Спокойной ночи, княжна.
Мать она нашла в добром здравии. По крайней мере, с виду. И
в сильном раздражении.
- Неужели нельзя было подождать, пока я приду в себя? Что
только могла натворить эта девчонка?
- Ничего страшного она не сделала. К тому же, не забывайте, ей
пришлось присутствовать вместо вас обоих...
- Кто просил тебя, Рамборг, вмешиваться в столь важные
дела?
- Я и не вмешивалась. Я лишь помогала княжне...
- Ты должна была предотвратить эту поездку. Солгать. Схитрить.
Вместо этого ты повела себя как честная дура! И допустила, чтобы она отдала
Берилл Ниссаола! Берилл Ниссаола, подумать только! Теперь это напыщенный дурак
Эйдан взгромоздил Берилл себе на голову и раздувается от гордости, словно индюк.
И все понапрасну! Пойми - не выйдет из этого ровным счетом ни-че-го! Предметы
Силы стали сейчас бесполезны, а то и опасны, и то, что вы сейчас сотворили -
пустая игрушка. Вот и все. Хоть бы польза была от того, что вы сделали! Не она -
именно вы! Потому что ты стояла и смотрела, что происходит, и даже с места не
сдвинулась.
- Благодарю на добром слове, госпожа, но твоя дочь давно
выросла, только ты этого не замечаешь. Все считаешь ее маленькой девочкой. А она
давно взрослая, хоть и Пустая Ветка...
- Моя дочь не Пустая Ветка! - не сдержавшись, выкрикнула
Медб.
- Я не стану спорить об этом с тобой сейчас...
- И подставлять ее на подобных сборищах, заставлять принимать
решения и действовать так, чтобы всем стало заметно...
- Извини, госпожа, - теперь и в голосе Рамборг зазвучало тихое
бешенство. - Ты говоришь со мной, словно со слугою. Но я не слуга тебе. Барды
никому никогда не служили. Я учила твою дочь из великого уважения к тебе. Но
теперь все изменилось. Я более не считаюсь при твоем дворе. Прощай, - Рамборг
запахнулась в синий плащ и пошла к воротам Дин Эддон. Гэлидд рванулась было за
ней, слезы подступали к глазам. Медб схватила ее за руку:
- Куда! Она пусть идет! А с тобой у меня еще будет
разговор!
- Не будет у нас разговора! Ты... я не хочу с тобой говорить!
- Гэлидд уже мчалась к конюшне. - Лойг!
- Здесь, госпожа, -великан вынырнул невесть откуда.
- Мы уезжаем! Седлай коней!
- Слушаюсь, госпожа!
- Постой! Я же сказала, мне нужно с тобой поговорить! - снова
крикнула Медб. Гэлидд вернулась. Трясущимися руками сорвала с себя Око Воды,
вложила матери в руку.
- Твое Зерцало закопано в землю на три локтя под вторым
сушильным столбом от частокола, - выдохнула она и пошла прочь, к конюшням,
откуда уже выезжал Лойг, ведя в поводу второго коня. Медб так растерялась, что
не стала больше удерживать дочь. Кони Гэлидд и Лойга на глазах у всех слаженно
перескочили невысокий частокол и исчезли из виду. Медб долго смотрела в ту
сторону, приложив руку козырьком над глазами. Потом устало сказала:
- Идите... все. Ты, Эсген-дру, поди сюда. Ты мне нужен.
Гэлидд и Лойг вначале пытались догнать Рамборг, но та
словно в воздухе растворилась. Видно, не зря говорили - коли бард захочет, сила
слова станет явью. Потом, увидев всю тщетность своих попыток, они едва не
загнали коней, пытаясь к вечеру достичь северной границы Исфальхара. Кони,
однако, настолько выбились из сил, что пришлось заночевать, что называется, в
чистом поле. Гэлидд ничего не чувствовала, как в столбняке - ни холода, ни жара.
Только почему-то не проходило ощущение, что на левом среднем пальце по-прежнему
надето Око Воды. Лойг развел костер, велел княжне сесть поближе к огню.
- Так ты знаешь, где может быть отец?
- Примерно. Может, быть, он уже ушел оттуда. Но если ушел, то
я смогу найти его по следам.
- А если они не оставили следов?
- Такого не бывает, госпожа. - усмехнулся Лойг. - Вам, магу,
это должно быть известно лучше меня.
- Смотри, - княжна по-детски задрала голову вверх. - Звезды до
чего яркие! Дорога Птиц раскинулась во всю ширь, так и сверкает.
- Да вы стихи слагать умеете?
- Училась когда-то... маленькая совсем была. Но мне не дано
это искусство. Так я думаю. Из всех, кого я знала, только Рамборг и еще... еще
один воин, - вот они-то умеют стихи слагать.
- Я тоже не умею. И петь не умею. Зато могу мечом вертеть
быстрее любого другого. Вас, вот, оберечь в случае чего.
- Скажи, здесь нет рекха?
- Иногда попадаются. Но сейчас их словно гонит на юго-восток
какая-то сила. Я сам видел. Прут целыми стаями, ровно с ума сошли. Здесь вообще
странные места. Завтра утром мы пойдем по одной тропе... если, конечно, найдем
ее. Она самая странная из всего, что здесь есть. Петляет, как хочет. Говорят,
тропу эту проложил и зачаровал сам Халах Хен.
- Лойг, ты до сих пор не сказал, как называется место, куда мы
идем.
- Храм Начал, - спокойно ответил великан, помешивая веточкой
угли костра.
- Ты так спокойно говоришь об этом?
- А как еще я должен об этом говорить, княжна? По-вашему, я
должен закатить глаза и благоговейно произнести "Храм четырех стихий",
да так, чтобы трава не шелохнулась?
- Но ведь все считают этот Храм легендой!
- Мы тоже так считали, пока не дошли до конца этой тропы. Мы,
ирек, умеем слушать голос самой земли, - гордо произнес Лойг.
- Аойннай тоже умеют, как ты думаешь?
- Умели. Теперь, как мне кажется, нет. После того, что они
позволили с собой сделать.
- Ты видел аойннай?
- Видел. И рубился с ними. Но это очень тяжко. Их можно
отбросить ненадолго, но совершенно победить с этой их проклятой неуязвимостью -
это никак.
- Говорят, в Храме можно найти ответы на все вопросы.
- А Аллам? Он с отцом?
- Да. Князь Аллам прислал ястреба. Как я понял, они собираются
что-то ковать. Честно говоря, мне это показалось забавным. Мы ведь не умеем
ковать как гномы - куда нам до Каменных-то Зубьев. Разве что украшения. Это вот
у нас неплохо получается. А все прочее так себе. Гномы, те да, умеют сделать
так, что душа разворачивается, а после обратно сворачивается. Ладно, что-то мы
болтаем больно много. Коли я завтра доставлю вас уставшей, мне огин-эр голову
оторвет, - Лойг обернулся к княжне, но та уже сладко спала опустившись прямо на
теплую землю.
Утром ее разбудило солнце. Спать не хотелось. Лойга у кострища
не было. Гэлидд сладко потянулась, потерла было средний палец на левой руке и в
ужасе отдернула руку.
Ощущение, что на палец надето Кольцо, не проходило. Оно стало
еще сильнее, к нему примешивалась странная сосущая тоска.
- Здравствуйте, - Лойг появился невесть откуда с охапкой
сухостоя. - Сейчас разожжем костерок, у меня мясо вяленое в котомке завалялось,
покушаем, водичкой запьем - и в путь.
Позавтракали молча. Затоптали костер. Лошадки за ночь вполне
отдохнули и бежали неспешной рысцой. Гэлидд едва не дремала в седле, Лойг
несколько раз толкал ее, чтобы пришла в себя, встревоженно спрашивал:
- Что, нехорошо? Мутит? Может, остановимся?
- Нет, нет, я хочу как можно скорее увидеть отца, - отвечала
Гэлидд, борясь со сном, насильно открывая слипающиеся глаза.
Храма они достигли в полдень. Небольшой желтоватый купол было
видно с холма. Гэлидд мгновенно взбодрилась, ткнула коня пятками и с криком:
- Скорее, Лойг, скорее! - помчалась вниз.
Рядом с Храмом никого видно не было. Княжна с Лойгом спешились
и пустили коней пастись на желтоватую степную травку. Сами вошли под круглую
арку Храма, вступили во внутренний дворик.
Во дворике было полно народу - отряд Вестейна и Аллам,
несколько гномов. Лойг радостно захохотал, бросился с кем-то обниматься. Гэлидд,
никем не замеченная, проскользнула дальше, в темный дверной проем.
И сразу увидела их обоих - отца и Аллама.
Они крепко спали на сложенных в несколько раз попонах. Гэлидд
села рядом с отцом, нежно провела рукой по закрытым векам. Вестейн мгновенно
проснулся и вскочил.
- Что? Кто здесь? А... доченька... Доченька! - он крепко обнял
девушку и затеребил Аллама: - Вставай, смотри, кто приехал. Какая ты красивая. И
убор до чего хорош на тебе - как я мечтал, что ты вырастешь и примеришь его.
- Отец, - отстранилась Гэлидд, глядя прямо ему в глаза. - Я
хочу знать все о сражении. Где Аргин-эр? Что было? Ты ничего не захотел мне
сказать. Почему в Каменных Зубах из князей был один Эйдан? Почему...
Кириг Вестейн знаком приказал ей замолчать.
- Сядем.
Гэлидд села - во время, ноги вдруг сами подкосились от
тоскливого предчувствия. "Я не ошиблась тогда..."
Кириг Вестейн заговорил, не глядя на дочь.
- Аргин-эр погиб, девочка. В поединке с Атойо. Он убил его и
сам умер у нас на руках. Нам удалось изрядно потрепать аойннай, но окончательно
мы разбить их не сумели - те пустили против нас колдовской огонь и так ушли.
Руах передал власть Аргин-эра Дуннахиру. Тот сказал мне потом - мальчик возложил
на меня такую ношу, которой я не взял бы добровольно, но от которой ныне я не
смею отказаться. Теперь я отвечаю за вас всех - и за ирек, и за нисси. Одним
словом Руах сделал то, чего мы не могли добиться годами. Но он был королем, о
котором будут слагать легенды тысячи лет спустя...
- Почему же никто ничего не говорил? Разве Дагда не знал?
- В Каменных Зубах? Там был Эйдан. А ему нет доверия. Там, на
поле боя, он лишь тогда вступил в битву, когда аойннай побежали. А я очень хотел
бы спросить его, как это аойннай сумели пройти через его земли и напасть на
Минд-ан-Хен, - лицо отца стало почти жестоким. - Он помолчал немного. - А где
мать?
- В Исфальхаре.
- Что она там делает?
- Не знаю.
- У тебя все цело?
- Не все, - Гэлидд помедлила. - Я... отдала Берилл
Ниссаола.
- Хотела помочь, верно? - Вестейн заглянул дочери в глаза.
- Да. Я отдала его от всего сердца.
- Значит, правильно поступила.
- Я не сомневалась, что ты поймешь меня! - Гэлидд бросилась
отцу на шею.
- Погоди-ка, - Вестейн отстранился. - Ты не поссорилась ли с
матерью?
- Она меня не поняла.
- Ты уверена? Впрочем, ладно. Наверняка она рассердилась
только на минуту. Она уже и думать забыла, что кричала на тебя. Кричала
ведь?
- Я на нее тоже накричала. Она выгнала Рамборг. То есть
Рамборг сама ушла.
- Это тоже не большая беда. Я понимаю, тебе жаль ее, но ей
действительно больше нечего было делать у нас. Барды, они уж такие. Не могут на
одном месте сидеть. У них свои пути. Она все равно ушла бы, не сегодня, так
завтра.
- Расскажи мне, что вы здесь делаете?
- Ищем, доченька. Пытаемся понять, как могут магики вдувать
Силу в рукотворные предметы. И почему она перестает подчиняться им. Вчера я
пытался сделать магический щит. Аллам помогал мне песней. Я ковал, как мог - щит
и в самом деле вышел неплохой. Только самый обыкновенный.
- Ты уверен?
- Будь покойна, коли в щите была бы хоть малая толика Силы, уж
я бы это распознал как-нибудь.
Гэлидд помрачнела.
- Значит, у тебя ничего не выходит. Я тебе нужна?
- Да. Мы попробуем снова отковать щит и закалить его в Огне. С
твоей помощью.
- Хорошо. Когда?
- Сначала мы пообедаем. Потом дождемся возвращения гномов - я
уж и в Каменных Зубах побывал, целую когорту знатных мастеров прихватил. Сейчас
они все пошли отмываться после вчерашней отковки. Все чумазые были как черти, но
устали крепко, оттого не моясь, повалились спать, а нынче вот помыться
отпросились. Как чуяли, что ты приедешь. Короче, вот вернутся, пообедаем, а там
и за дело.
Гэлидд на удивление легко чувствовала себя среди воинов.
Маленькой девочке Тин Ка очень нравилось, когда отец брал ее с собой в дружинную
избу. Взрослой княжне Коэр Гверенна дружинные забавы тоже пришлись больше по
душе, чем утонченные перебрасывания магическими безделушками. Она, затаив
дыхание смотрела, как ее любимец Лойг легко прыгает через костер и дальше всех
метает тяжелое копье. В уголку двора два гнома и один из воинов Вестейна
разводили костерок, собирались варить кулеш. Аллам пристроился рядом с таркой в
руках, и Гэлидд тут же подсела к нему.
- Спой что-нибудь старое. Что пел мне в Дин Аллам.
Аллам только улыбнулся в ответ.
- Погоди, солнышко. Я тебе обязательно спою, только не сейчас.
Сейчас мне надо подобрать подходящую кузнечную запевку.
- А ты не хочешь ту, старую, которую я слышала...
- Вряд ли она сюда годится. Может, даже придется и сочинить
что-то.
Гэлидд разочарованно отодвинулась. Когда Аллам так говорит,
лучше ему не мешать, это она прекрасно помнит. Ишь, лицо сосредоточенное, никого
не замечает, уставился в тарку, словно та сейчас заговорит на гверенейте.
Кулеш между тем потихоньку варился, и дворик наполнился
вкусными запахами, вызывая у присутствующих бурное слюнотечение. Гэлидд еле
дождалась, когда повар-гном начал колотить в щит, сзывая всех к котлу с
едой.
После доброй миски кулеша у нее стали слипаться глаза, однако
отец не дал ей рассиживаться.
- Ну, дочка, теперь можно и за работу. Пойдем.
- Неужто ковать мы будем в самом Храме, - недоуменно спросила
Гэлидд. - Я думала, в храмах положено возжигать курения и молиться Всеотцу или
кому еще.
- Предки наши, говорят, так и делали. Особенно при Халах Хене.
Потом все это ушло. Покой Сна в Коэр Гверенне тоже некогда был храмом. Говорят,
твой прапрадед хотел было переделать его под жилище для воинов, но даенн
воспротивились. Сказали, что прежде чем храм будет осквернен оружием, он будет
обагрен их кровью, и никто не переступит его порога раньше, чем все даенн будут
убиты. Здесь немного иное. Я читал древние манускрипты. Там сказано, что молитвы
в здешнем Храме возносятся не по канонам, а так, как каждый сам того хочет. Как
считает нужным.
- Разве мы собираемся молиться?
- Ну... - Вестейн смущенно взглянул на нее. - Ну... я не знаю,
как называется то, что делаешь ты. Но в любом случае это не противоречит
назначению Храма...
- Зачем ты оправдываешься, отец? Я сделаю то, что ты просишь,
- ответила Гэлидд.
"Хотя вряд ли что получится. Или все же попробовать? Ведь
я не Пустая Ветка. Нет. Сейчас должно получиться, это же отец, это Аллам...
Жаль, что матери нет," - болезненно подумала она. Злость прошла, и теперь
ей хотелось, чтобы они были здесь все вместе.
- Тогда идем.
Гномы-мастера уже возились у странного на вид горна.
- Они начнут. Сделают грубую заготовку. Мы с Алламом доведем
ее до ума. А ты займись... в общем, раздуй огонь.
Гэлидд села рядом с горном, наблюдая за действиями гномов.
Один из них перехватил ее любопытный взгляд и засмеялся.
- Ты такого горна не видела никогда, верно?
- Верно.
- И не увидишь. Это горн Тарма.
- Горн Тарма? Что это значит?
- Этот горн - величайшее сокровище царского рода гномов. Тарм
- один из Первых, в незапамятные времена он подарил горн гномам, к которым более
всего благоволил. С тех пор его хранят как зеницу ока и применяют лишь в
исключительных случаях.
- Да у вас и молот необычный, - воскликнула княжна.
- Молот Тарма, - кратко ответил гном.
Гэлидд больше не задавала вопросов, с уважением разглядывая
столь древние вещи.
Надо сосредоточиться, уговаривала она себя.
Надо.
В горне должен вспыхнуть Огонь.
Ее Огонь, языки которого лижут круглые бока ее Светочей, греют
ее руки, кружат ей голову.
Гуди, Огонь!
Пой свою вечную песню!
Вот гномы раскачали молот Тарма, и он гулко грянул о
наковальню!
Гуди, Огонь!
В бликах твоих отражаются великие битвы, которые предстоит
выдержать куску железа, еще не ставшему щитом!
Гуди!
Пой!
Мы будем петь вместе с тобой!...
В песню Огня сам собой вплетается голос Аллама.
Удары молота отражаются от стен, перекатываясь словно
грохочущие шары в тесном сумраке Храма.
Гуди, Огонь!
Зеркало щита, отражающее твои блики...
Зеркало щита...
Она устало откинулась на спину. Горн еще теплился. А на
наковальне лежал большой круглый щит. Очень красивый. Очень добротный. Но
совершенно никчемный. Потому что в нем ничего не задержалось. Неужели я вправду
Пустая Ветка, равнодушно подумала Гэлидд. Я обманула отца и Аллама. И всех, кто
ждал чуда. Что-то не так. Этот щит... он мертвый. А Огонь живой. Он не хочет
отдавать себя мертвому железу. Или не может. А значит, у них ничего не
выйдет.
- Прости, отец, - она встала и подошла к Вестейну, который
стоял у наковальни с небольшим молоточком.
- Ничего, доченька, - глухо проговорил Вестейн. На лице его
было написано такое отчаяние, что Гэлидд испугалась.
- Отец... мы попробуем еще раз.
- Нет, не стоит, - Вестейн швырнул молоточек в угол и вышел.
Следом за ним вышел Аллам.
- Отец... - она бежала за Вестейном, пытаясь найти ту
последнюю соломинку, которая не успела сломаться. - Отец, может быть, нам нужно
было вызвать сюда Аргин-эра! Дуннахира? Ведь он же владеет Змеем Огня! Он мог бы
помочь - Сила передается от предмета к предмету, это знает любой малый
ребенок!
Вестейн обернулся и удивленно посмотрел на нее:
- Разве ты не знаешь?
- Чего я не знаю?
- Когда Верховный король погиб, - медленно выговорил Вестейн,
- Дуннахир взял Змея Огня, но не стал надевать его, а велел хранить своему
оруженосцу. Дуннахир - ирек, а мы не пользуемся ТАКИМИ вещами. А потом аойннай
пустили против нас жидкий колдовской огонь. И Змей сгинул навеки, растворившись
в колдовском жидком огне аойннай.
Гэлидд печально поникла.
- Что с тобой, доченька? - Вестейн обнял девушку, заглянул в
лицо.
- Я... не смогла сказать ему. И он хотел... я видела, как он
смотрит на меня... но мы оба промолчали. Теперь все поздно. Ничего не значит...
я видела, я ходила к Глаз-Камню!
- Что ты видела? - медленно переспросил Вестейн.
- Тьму, которую вы рубили мечами. Он был так измучен... Эйдан,
этот наглец, осмелился сказать мне - мол, у Руаха новая невеста. Безносая и
безглазая, с косой за плечами. Так он сказал. Я не поверила, но...
- Это сказал тебе Эйдан?
- Да. Отчего ты так вскрикнул?
Вместо ответа Вестейн погладил дочь по щеке:
- Иди, ляг, отдохни. Завтра мы выезжаем в Дин Аллам, к матери,
потом сразу в Коэр Гверенн. Друэнн приготовили все, чтобы мы смогли достойно
похоронить нашего Аргин-эра, последнего прямого потомка Халах-Хена.
Хорошо, что отец не стал утешать ее - иначе она просто не
выдержала бы. До последнего мгновения надеялась, хотя уже не было никакой
надежды...
Сон был светел, но полон щемящей тоски, как после разлуки с
другом. Она сидела на песке, у кромки воды. Море мощно и спокойно дышало, а
небо, напротив, было бурным - рваные облака от ослепительно-белых до
тяжко-свинцовых, а в разрывах - торжественно-спокойное голубое небо. Она набрала
в руки мокрого песка - и струйкой вылила его на маленький песчаный холмик.
Получилась маленькая башенка. А потом Руах построил еще одну. А потом снова она.
И так они строили и строили, пока вдруг не обнаружили, что стоят над целой
страной, целым миром, полным лесов и рек, гор и степей, дорог и замков. Руах
рассмеялся и что-то сказал ей - но она не слышала слов, хотя слышала и ветер, и
море. Она хотела переспросить, но все начало меркнуть, распадаться, пока не
вспыхнуло мягким золотистым мерцанием, и не осталась только туманная темнота и
крики птиц...