Он был поэтом, и поэтому все произошло
так, а не иначе. А если бы он не был поэтом, то все произошло бы по-другому, и
кто знает, лучше ли было бы тогда или хуже...
В тот день, когда все начиналось, Петер
отправился бродить по лугам. Все его ровесники сидели в конторах, или слушали
лекции в университете, или работали на фабриках. Словом, занимались важным и
нужным делом. Но Петер, как уже было сказано, был поэтом, и поэтому он
отправился бродить по лугам и слушать пение жаворонков.
Был ранний июнь, солнце стояло высоко в
небе, вся трава вокруг была усыпана одуванчиками. Их было многомного. Дул
ароматный ветерок. Небо было такое синее, трава такая зеленая, а солнце и
одуванчики - такими золотыми, что Петер совсем не удивился, увидев, что
навстречу ему идет девушка.
Она казалась ростом ему чуть выше плеча, но
легкая, и трава, примятая ее ножками, моментально выпрямлялась за нею. У нее
были светло-золотые волосы, пушистые, как венчик одуванчика, голубые глаза и
зеленое платьице. Девушка шла прямо к нему, и Петер, как всякий поэт, подождал,
когда она подойдет совсем близко, и спросил:
- Кто ты?
- Я Одуванчик, дочь короля луговых эльфов, -
ответила девушка, и Петер улыбнулся, потому что именно дочь короля эльфов он и
ожидал здесь встретить. - А ты кто?
- А я Петер, поэт, - ответил Петер. - А где
ты живешь?
- Я живу в травяном шатре, - ответила
Одуванчик.
- Ты очень красивая, - сказал Петер. -
Сейчас я сплету тебе венок из одуванчиков.
Но едва он сказал это и потянулся за
одуванчиком, как Одуванчик ударила его по руке.
- Ты что! Зачем ты хочешь убить одуванчик? -
И, видя, как Петер недоуменно смотрит на нее, добавила: - В каждом одуванчике
живет эльф. Срывая одуванчик, ты убиваешь эльфа. Если ты сорвешь меня, я тоже
умру. Я не хочу венок из моих братьев и сестер!
Петер ужасно смутился. Он вспомнил, сколько
одуванчиков он сорвал в своей жизни. Но Одуванчик не поняла его, потому что ей и
в голову прийти не могло, что кто-то рвет одуванчики просто так. Она подумала,
что ему больно, и сказала:
- Ой, я сделала тебе больно, да? Прости,
пожалуйста. Дай мне твою руку.
Она взяла в ладони его руку и ласково
погладила то место, где она ударила. Боль прекратилась, а ее ладошки были такими
маленькими, такими легкими, что Петер почувствовал, как глубоко внутри него
начинают складываться стихи. И он не выпускал ее ладони до самого вечера.
- Мне пора домой, - сказала Одуванчик в
сумерках. - Мы ложимся спать рано. Но ты, если хочешь, приходи сюда на
рассвете.
- Я обязательно приду! - сказал Петер.
Дома его встретили родители охами и
вздохами, что вот, мол, непутевый сын, который не занимается важным и нужным
делом, а бродит невесть где и сочиняет всякие дурацкие стихи.
Петер слушал их невнимательно, глотал
остывший ужин и думал о летнем луге, где ходит девушка с золотыми волосами,
которая на самом деле одуванчик, и сочинял стихи, не обращая внимания, какую
чудесную еду приготовила мать. И мать обиделась, потому что она готовила целый
день, а Петер даже не взглянул на еду, которую проглотил.
- Должно быть, наш никчемный сын влюбился, -
предположила она.
На самом деле ничего в этом такого не
было, потому что для поэта влюбиться - все равно что для студента прочитать
умную книгу или для рабочего научиться очередной премудрости ремесла.
С утра Петер опять отправился на луг и
встретил там дочь короля луговых эльфов, и они бродили вдвоем, и к вечеру Петер
сложил свои первые стихи про любовь. Он прочитал их Одуванчик, а она засмеялась,
потому что ничего не поняла.
- Но ведь это стихи про тебя! - обиделся
Петер.
- Может быть, - сказала Одуванчик. - Но я -
вот, а стихи - у тебя в голове, и не оказалась же я сама у тебя в голове!
Она рассмеялась, и Петер перестал обижаться,
потому что обижаться на луговых эльфов - самая бессмысленная вещь на свете, не
считая, пожалуй, обиды на болотных фей. Если вы человек, то посмотрите на
одуванчик и подумайте, стоит ли на него обижаться?
Шло время. Июнь подходил к середине, а
потом к концу, и однажды Одуванчик сказала, что она скоро умрет.
Петер растерялся. Потом испугался. Потом
сказал, что Одуванчик, должно быть, все придумала, чтобы его подразнить и
заставить написать грустные стихи про любовь.
- Посмотри на мои волосы, - сказала
Одуванчик. - Со дня на день они поседеют, а потом первый же порыв ветра - и меня
не станет. Я не горюю об этом, потому что такова судьба всех одуванчиков на
свете.
- Но я-то не одуванчик! - воскликнул Петер.
- Я - человек, и я люблю тебя!
Но Одуванчик опустила глаза, и Петер вдруг
заметил, что его подруга словно постарела. Теперь она ходила медленно и тяжело,
и глаза были не ярко-голубые, а какието водянистые. И Петер понял, что июнь был
для нее все равно что для человека сотня лет, и что она устала жить и мечтает об
отдыхе.
- Что же я буду делать? - прошептал
Петер.
И Одуванчик посмотрела на него и
сказала:
- Может быть, ты еще встретишь
кого-нибудь.
- Я никогда никого не полюблю, кроме тебя! -
сказал Петер. - А если я приду сюда через год, следующей весной? Ты не
вернешься? Ты не расцветешь здесь больше?
Она покачала головой.
Петер стоял, сраженный горем. А она
повернулась и медленно пошла прочь. И он не решился идти за нею.
На следующее утро он ее уже не встретил.
Одуванчики отцвели, и лица Петера касались белые пушинки, поднятые шаловливым
ветерком.
Всю долгую зиму Петер грустил. Он писал
стихи, грустные стихи, и в марте один солидный журнал согласился опубликовать
два стиха. В мае вышла первая книжка Петера, тоненькая книжка в зеленом
переплете, и все заговорили о новом замечательном поэте.
Петер стал знаменитостью. Его приглашали в
редакции, его просили писать журналы "Ум эпохи" и
"Просвещение", а издательство "Колодец" даже решило включить
его стихи в свой новый поэтический сборник. И даже родители перестали говорить,
что сын, вместо того, чтобы заниматься важным и нужным делом, занимается
ерундой. Теперь они гордились им и везде говорили:
- Наш сын - поэт! - И показывали его
книжку.
И все охали, ахали и им очень
завидовали.
А потом настал июнь, и Петер вновь
отправился бродить по лугам. Так же светило солнце, так же дул ветерок, так же
цвели одуванчики. И так же, как и в прошлом году, шла ему навстречу девушка с
золотыми волосами в зеленом платьице.
И Петер схватился за сердце и сказал:
- Одуванчик!
- А откуда вы знаете мое прозвище? -
спросила девушка.
Петер замер.
- Но ведь ты - Одуванчик! - воскликнул он. -
Разве ты не узнаешь меня? Я Петер, поэт!
Девушка внимательно посмотрела на него.
- Кажется, узнаю, - ответила она. - Но где я
могла тебя видеть?
- Как это где? Здесь! - Он схватил ее за
руки, попрежнему маленькие и легкие. - Помнишь, мы шли с тобой по лугу, и
светило солнце, и пел жаворонок, и я рассказывал тебе о себе и читал стихи?
- Да, - серьезно сказала она, - кажется, это
было так. Только это было давно... в другой жизни.
- Конечно, в другой! - сказал Петер. - Ведь
ты умерла! Одуванчики стареют и умирают, и ты сказала, что не возродишься. Но я
не верил, я знал, и вот ты вернулась! Ты помнишь, как я сказал тебе, что я тебя
люблю?
- Кажется, помню, - сказала девушка.
- Ну вот! - радостно воскликнул Петер. - Я
тосковал по тебе целую зиму. Теперь я - известный поэт, но это неважно, потому
что я писал стихи не ради славы, а ради тебя. Скажи мне, а ты любишь меня?
- Кажется, люблю, - сказала девушка.
И они вдвоем пошли по лугу, зеленому лугу,
усыпанному одуванчиками. Петер был юн и ничего не замечал, кроме девушки, а
девушка была прекрасна, и на голове у нее был венок из золотистых
одуванчиков.
1995