___________________________________________________________________
Данное художественное произведение распространяется в электронной форме с
ведома и согласия владельца авторских прав на некоммерческой основе при
условии сохранения целостности и неизменности текста, включая сохранение
настоящего уведомления. Любое коммерческое использование настоящего текста
без ведома и прямого согласия владельца авторских прав НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
Роман выходит в двух книгах в издательстве "Армада"
___________________________________________________________________
(с) Владимир Пузий, 1999
По вопросам коммерческого использования данного произведения
обращайтесь к владельцу авторских прав по следующему адресу:
Email: puziy@faust.kiev.ua Тел. (044)-440-54-95
http://www.faust.kiev.ua/puziy/
___________________________________________________________________
(летописи Ниса, книга первая)
ОТ АВТОРА
Я предвижу многочисленные упреки, в первую очередь от профессиональных
палеонтологов, в том, что я чересчур вольно обошелся с современными
представлениями ученых о Палеозойской эре. В частности, "протащил" туда
цветковые растения, одомашненных млекопитающих (коров), а в довершение к
этому добавил щедрой горстью существ и вовсе мифических: мантикор, кентавров
и пр. Кроме того, некоторые животные (динихтис, меганевра, палеодиктиоптер и
т.д.) совсем не похожи на свои реальные прообразы. Например, та же меганевра
-- самая большая стрекоза -- тем не менее имела в размахе крыльев всего один
метр, так что летать на ней ни один взрослый человек не смог бы! Объяснюсь:
практически, я использовал только названия, а размеры и -- отчасти --
поведение животных трансформировал, не отступая при этом от
общебиологических законов. То есть, меганевра, какой бы большой она ни была,
не кормит детенышей молоком, в личиночной стадии живет в воде и питается
живыми существами. И так далее.
Надеюсь, что читатель извинит меня за подобные вольности и не станет
требовать многостраничных описаний механизма экосистемы Ниса -- то, что
автору показалось необходимым непосредственно для сюжета и правдоподобности,
он упомянул, остальное же -- предлагается домыслить самому читателю.
ПРЕЛЮДИЯ
Все во Вселенной взаимосвязанно, и иногда незначительное событие в
одном мире становится причиной гибели другого. Бывает, взмах комариного
крыла приносит кому-то смерть, а кому-то -- жизнь. От чего это зависит? С
чего начинается?
Нам не дано знать.
Почти не дано.
Помните: "Вначале было Слово"?
Но кто может с уверенностью сказать, что есть Слово? и что есть Мысль?
и способен ли кто-то сказать, когда Мысль рождает материальное? и рождает
ли?
Да или нет?
Кто ответит?
И кто ответит, можно ли уловить то мгновение, когда Слово перестает
быть Словом, и становится вещью? живым существом? целым миром? когда оно
становится тобой?
И почему?
"Почему?"
Потому, что все во Вселенной взаимосвязанно.
...А может, просто где-то взмахнул крылом комар.
Часть первая
УЛЕТЕТЬ С ДРАКОНОМ
-- Сначала мне показалось даже, что я заболел. Но теперь я знаю: я
прежний. Изменился мир.
-- Может быть, мир заболел?
А. и Б. Стругацкие
ПРОЛОГ
СТРАННИК
1
Я стоял, опираясь одной рукой о каменную стену ущелья, и смотрел прямо
перед собой -- в долину. Это была обычная долина, каковые во множестве
встречаются на этом участке Андорского хребта: отгороженная со всех сторон
высокими горными пиками, только с одним узким проходом во внешний мир.
"Скорее всего, здесь живут какие-нибудь разумные существа, но может
статься, что она необитаема. Не все ли равно?"
После нескольких месяцев, в течении которых мои глаза не видели ничего,
кроме безжизненного камня вокруг да снежно-голубого неба над головой, я был
согласен и на разумных существ.
Казалось, столько лет плена у горных гномов должны бы приучить меня к
осторожности, но какая к черту осторожность, когда хочется просто лечь на
мягкую землю, вдохнуть запах молодых цветов и на мгновение представить, что
ты -- дома! Будь что будет. Я поправил лямки дорожного мешка и начал
спускаться вниз.
Меня заметили сразу, как только я вышел из тени ущелья, и тут же
поспешили оповестить кого-то о моем прибытии. Маленькая фигурка проворно
метнулась в высокую, по плечи, траву, и только шелест сочных стеблей
постепенно затихал вдали.
Я устало опустился на землю и лениво пытался угадать, кто на сей раз:
горгульи, гремлины, измельчавшие горные тролли? В любом случае спешить мне
теперь было некуда, и я развязал мешок, извлекая на свет Божий ("Да нет, не
Божий, а свет Создателя", -- машинально поправил самого себя и иронично
усмехнулся: не все ли равно?) остатки припасов.
Недожареный кусок страйца (есть такое насекомое размером с человеческую
руку, очень толстое и невероятно проворное для своей комплекции) уже успел
испортиться -- пришлось отшвырнуть подальше. А больше ничего у меня не было.
Я лег на спину, заложив руки за голову, и принялся созерцать кучерявые
завитки белесых облаков, проплывающие на фоне серого неба. Вечерело, и я с
какой-то обреченной бесшабашностью подумал: куда же задевались господа
встречающие? Или это был вовсе не дозорный, а так, приблудный лесовичок,
заметивший рослого детину бандитской внешности и чухнувший куда подальше от
возможных неприятностей? Мысленно представил себе, как должен сейчас
выглядеть: столько месяцев скитавшийся в горах, постоянно недоедавший и
недосыпавший, усталый, как черт, в изорванных лохмотьях черного цвета, с
комками спутанных грязных волос. Нда, та еще картинка!
Все-таки, не лесовичок. Шаги по земле разносятся быстро и надежно,
особенно если идет несколько взрослых троллей. Тогда они топают так, что
поневоле начинаешь оглядываться в поисках убежища. Я искать убежища не стал
-- просто приподнялся на локте и всмотрелся в колышущуюся стену травы,
которая начиналась в двух шагах от места моей импровизированной стоянки.
"Ну надо же! Нет, ожидал увидеть кого угодно: троллей, гномов, даже
драконов, но чтобы люди!.."
Я вскочил с земли, и на моем лице отразилась такая бешеная радость, что
явившиеся из зарослей вооруженные до зубов молодые мужчины отпрянули,
хватаясь за рукояти мечей. Потом заметили, что я безоружен, и немного
успокоились.
"Ну и слава Богу -- пардон, "Создателю" -- люди все-таки лучше, чем
тролли, или, скажем, горгульи. Хотя, конечно, и среди людей встречаются
такие..."
А потом я присмотрелся к ним повнимательнее и увидел заостренные на
концах уши, услышал речь с характерным акцентом и понял, что имею дело
отнюдь не с людьми. И впрямь, откуда им здесь взяться? Но поскольку мои
новые знакомцы упорно именовали себя не иначе, как "людьми" или
"долинщиками", я не стал их разубеждать. Мне и так довелось несладко. Новые
знакомцы почему-то вдруг заподозрили меня в страшном грехе -- решили, будто
я горянин. Сам я понятия не имел, кто такие эти горяне, догадался только,
что существа они весьма и весьма скверные. Я себя таковым не считал и
попытался доказать сие долинщикам. Они вроде бы поверили; повелели мне взять
дорожный мешок и отправляться с ними. Я охотно повиновался, питая
меркантильные надежды поужинать у этих гостеприимных существ, а может, --
чем Создатель не шутит, -- и позавтракать.
В общем, отправились в дорогу. Я оказался в самом центре отряда,
состоящего из десяти молодых, лет по двадцать-двадцать пять, парней да
пожилого высокого громилы с седеющими волосами, громким трубным голосом и
дурными манерами. Его угловатое лицо разукрасили старые шрамы; внимательные,
все время слегка прищуренные глаза следили за окружающим с вошедшей в
привычку подозрительностью. Он передвигался стремительно и уверенно, как
матерый хищник, отлично знающий свою силу и власть, и пользующийся ими,
когда это нужно.
Именно этот долинщик заподозрил во мне шпиона "коварных горян", и он же
постоянно пялился на меня с угрюмым видом в продолжение всего нашего
"странствия". Я интуитивно догадывался, что любое мое недостаточно медленное
движение будет расценено здоровяком, как попытка к бегству, и старался
передвигаться так, чтобы не спровоцировать долинщика.
Как только мы вошли в густые заросли травы, я заметил справа от тропки
небольшой шалашик, мастерски укрытый от посторонних глаз. Из шалашика
выглянул мальчишка лет двенадцати, и я понял, что маленькая фигурка, столь
живо отреагировавшая на мое появление в долине, была вовсе не услужливым
лесовичком.
Некоторое время наша процессия двигалась по дорожке, рассекавшей
травяное море. Стебли, задеваемые легким ветерком, терлись друг о друга и
издавали скрипящие звуки, достаточно неприятные. Сразу приходили на ум
всякие-разные истории про ядовитых змей и прочих опасных созданий, как
правило, населяющих именно такие заросли. Видимо, недаром мои спутники
носили высокие туго зашнурованные сапоги из плотной кожи. На вопрос, как
называется подобные сапоги, один из парней ответил: "Таццы". "Зачем их
делают такими высокими?" -- вежливо поинтересовался я. Парень посмотрели на
меня удивленно: "Натурально, чтобы тэрка не укусила". Я не стал уточнять,
как выглядит и чем питается "тэрка", тем более, что мой весьма образованный
собеседник, не унимаясь, продолжал перечислять тех существ, от укуса которых
спасают таццы. В общем, когда мы покинули жутковатые заросли с их
загадочными обитателями, я вздохнул с облегчением.
Некоторое время мы шли по тропинке, протянувшейся между невысокими
холмами, а потом она вывела нас к небольшой равнине...
Город. Там стоял самый настоящий город, с прочной каменной стеной, с
большими двустворчатыми воротами и миниатюрными фигурками стражников рядом,
у караулки! Знаю, что это невозможно, но я даже почувствовал запах,
издаваемый сотнями котелков, сковородок, тарелок, мисок и кувшинов. Только
воспоминание об угрюмом долинщике, застывшем за моим левым плечом, подобно
Смерти (лишь косы не хватало, и потом, Смерть-то как раз за моим плечом
упорно не хотела появляться), -- только воспоминание о нем не позволило мне
сломя голову ринуться к воротам. Тем более, что нигде, ни в одной из здешних
хибар, ни в одном из здешних дворцов, меня не ждали. В общем, я умерил свой
пыл и побрел к воротам, сопровождаемый "почетным конвоем".
Вблизи город оказался не таким уж и огромным. Так, заброшенный
стареющий городишко, переживающий не самые лучшие времена, -- результат
лихорадки странствий, которая охватила в свое время Срединный материк.
Предков этих вот существ скучающая Судьба когда-то забросила на север -- да
так и оставила, потеряв всякий интерес к грошовым игрушкам. Они уже забыли
достаточно много, чтобы можно было без труда угадать их дальнейшую участь.
Затеряются среди "первозданной природы", выродятся, вымрут. Лет этак через
пятьсот на руинах сегодняшних домов поселятся заблудшие горгульи и станут
плодиться, пугая случайных путников, волей Создателя забредших сюда.
Но пока всего этого еще не случилось, и мы медленно, но верно
приближались к городку.
Окончательно стемнело. На стенах вспыхнули миниатюрные точки света, а
стражники, особенно не суетясь, начали закрывать ворота. Я с надеждой
посмотрел на своих спутников, но на тех вид сдвигающихся створок не произвел
абсолютно никакого впечатления -- долинщики даже не ускорили шаг. Когда же
идущие впереди парни свернули на тропинку, уводящую нас прочь от города, я
напрягся и стал ожидать всего, чего угодно.
Но впереди, чуть в стороне от городской стены, внезапно зажегся
маленький огонек. Когда мы приблизились к нему, выяснилось, что это --
смуглая упитанная свечка, которая горит в окне небольшого деревянного
домика. Сюда, как оказалось, мы и шли.
Я посмотрел на небольшую аккуратную избушку -- с резным ребром
двускатной крыши, простенькими, без витиеватостей, ставнями и широкой
трехступенчатой лесенкой, которая вела к крыльцу. Домик построили совсем
недавно, он еще не успел как следует поизноситься и основательно врасти в
землю, что заметно было даже невооруженным взглядом. Впрочем, меня больше
интересовал не возраст избушки, а то, что ждало внутри.
В сопровождении долинщиков я поднялся по скрипучей лесенке и вошел в
дом. Мы оказались в длинном полутемном коридоре, приятно пахнущем свежей
древесиной; слева чернели прямоугольники дверей, справа -- два распахнутых
окна, со свечей на одном из подоконников. Открыта была и одна из дверей --
оттуда доносился чей-то голос, размеренно повествующий, насколько я понял, о
возвышенных материях.
Вслушаться не успел: позади чуть слышно закрылась дверь, клацнул,
ложась в пазы, металлический засов.
"Отлично. Наконец-то все прояснится. Или накормят, или..."
Но долинщики-конвоиры, оказавшись в коридоре, похоже, напрочь обо мне
забыли. Парни, все как один, устремились к той самой комнате, в которой
невидимый рассказчик невидимым же слушателям повествовал о... кстати, о чем?
За моей спиной кашлянули. Седой предводитель разбегающейся молодежи
схватил первого попавшегося за плечо и безо всяких церемоний велел:
-- Накорми гостя.
Парень обиженно взглянул на распахнутую дверь, но возражать громиле не
решился:
-- Да, конечно.
Он взял с подоконника свечу и повел меня в конец коридора, в небольшую
опрятную кухню. Здесь долинщик усадил меня за стол, выдал тарелку супа,
хрустящую горбушку хлеба, какой-то салат и сок в глиняной кружке. Я
торопливо проглотил все это кулинарное великолепие и спросил у паренька,
можно ли мне присоединиться к слушающим.
Оказалось, что можно. Ведомый молодым долинщиком, я прошел в Комнату
Легенд (так называлось это помещение) и на мгновение остановился на пороге,
щурясь от яркого света огня в очаге.
Мебели не было, вся комната (не такая уж большая) оказалась заполнена
мальчишками в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет, сидевшими на
полу, на матерчатых цветастых ковриках. Тихие, внимательные, ребята
напоминали лужайку подсолнечников, где все растения, как одно, повернулись к
восходящему светилу. В роли светила выступал седой старец, настолько
древний, что я было удивился самому факту его существования. Потом вспомнил:
это все-таки не люди, срок жизни которых редко превышает столетие.
Тихонько, чтобы не потревожить ни рассказчика, ни слушателей, я присел
у самого порога. Поначалу честно пытался прислушиваться к речам старика, но
с каждой минутой делать это становилось все тяжелее, и я сам не заметил, как
провалился в темную бездну сна.
2
Разбудили чьи-то голоса, шепчущиеся за дверью. Заинтригованный, я
медленно приоткрыл глаза. Было темно, но свет, падавший из щели под дверью,
позволил сориентироваться. Я находился в небольшой комнатке -- лежал на
кровати, заботливо укрытый одеялом. Вероятно, когда заснул, парни перенесли
меня сюда, а сами сейчас стояли за дверью и что-то обсуждали.
"Спорим, угадаю тему их беседы с первого раза?"
Я тихонько откинул в сторону шелковистое одеяло и соскользнул на
деревянный, чуть теплый пол. Кто-то оказался столь заботлив, что даже разул
меня, и теперь я стоял, ощущая загрубевшей кожей ступней своеобразную
фактуру недавно выструганных досок.
"Что делать дальше? Прежде всего -- удовлетворить свое нездоровое
любопытство и послушать (пускай это даже не совсем прилично), о чем говорят
мои гостеприимные хозяева".
Я подкрался к двери. Оба голоса, звучавшие за ней, были мне знакомы. В
одном я без труда признал грубоватый бас здоровяка, возглавлявшего
"делегацию встречавших", а другой -- тихий, неспешный -- несомненно,
принадлежал старику-рассказчику из Комнаты Легенд.
-- ...Ты все-таки думаешь, что он не горянин? -- с сомнением спросил
здоровяк.
-- Разумеется, не горянин, -- ответил старец, и я живо представил себе,
как он раздраженно пожимает плечами. -- Пришелец не похож на горянина, даже
внешне. Не говоря уже о том, что горянин не ел бы нашей еды и не заснул бы в
доме, в котором полным-полно долинщиков. Ты, Панл, с рождением внука совсем
потерял голову, -- чуть насмешливо подытожил рассказчик, и голос верзилы
смущенно пробасил в ответ что-то невразумительное.
-- Довольно, -- молвил старец. -- Ступай-ка домой. Все Герои уже
разошлись, а я сам поговорю с незнакомцем, когда тот проснется.
-- Но...
-- Он ничего мне не сделает, -- чуть раздраженно прервал Панла
рассказчик. -- Ступай.
Панл кашлянул, видимо, намереваясь возразить, но потом передумал. Я
услышал, как захлопнулась за ним входная дверь и лег в пазы засов. А старец,
проводив здоровяка, похоже, вернулся в Комнату Легенд.
Сам я тихонько отошел к кровати и специально поворочался на ней, чтобы
услышал рассказчик. Потом поднялся и приблизился к двери. Она оказалась
незапертой, так что я без труда выбрался в уже знакомый мне полутемный
коридор и направился в сторону Комнаты Легенд. Дверь в нее все еще
оставалась открытой, в очаге по-прежнему горел огонь, выбрасывая сноп света
в коридор и освещая мне дорогу. У пламени, спиной к двери, сидел седой
рассказчик. Хотя я нарочно шлепал босыми пятками по полу, старец даже и не
подумал обернуться. Он просто указал рукой на расстеленный рядом с собой
коврик и вымолвил, не меняя позы:
-- Присаживайся, незнакомец.
Я сел, скрестив по-турецки ноги, и наконец смог внимательнее
рассмотреть старика. Его вытянутое лицо покрывала сеть глубоких морщин,
такая густая, что казалось, это письмена неизвестного народа проступили на
коже. На голове ярко блестела лысина, практически, безраздельно там
воцарившаяся. Длинная -- до пояса -- борода оказалась седой и не слишком
густой. Худые узловатые пальцы старика переплелись с белесыми волосками
бороды, взгляд был устремлен на пламя.
-- Зачем ты пришел в долину? -- спросил рассказчик, так и не
обернувшись.
Я пожал плечами, догадываясь, что он все равно заметит любой жест:
-- У меня не было определенной причины. Мой путь лежит далеко на
восток, и ваша долина просто оказалась на этом пути. Я не собираюсь здесь
долго задерживаться. Как только отдохну, пойду дальше.
-- Куда? -- старец по-прежнему не отрывал взгляда от огня.
-- На восток.
-- Куда именно? -- настойчиво повторил он. Видимо, не привык задавать
один и тот же вопрос дважды.
"В принципе, какая разница?" -- подумал я.
-- В Сиаут Фиа.
-- Слышал об этом месте, -- кивнул старик. -- Не слишком благоприятные
для жизни условия: множество диких тварей, постоянно меняющаяся погода,
сильные ветры, дожди, ураганы. Говорят, там даже водятся разумные создания
Темного бога.
Он замолчал, явно ожидая, что я отвечу на это скрытое обвинение (ведь
наверняка это было обвинением, чем же еще?). А я слишком удивился его словам
и, не подумав, ляпнул:
-- Когда мне довелось оказаться в Сиаут Фиа в последний раз, ничего
этого там не видел. Ни ураганов, ни сильных ветров, ни, тем более, разумных
созданий Темного бога. Скажи, когда и кто наговорил тебе подобной чуши?
-- Бродячий гном. Один из тех, что время от времени приходят и уходят
своими потайными подземными дорогами. Этот гостил у нас ткарнов пятьдесят
назад, -- старик наконец-то посмотрел на меня, долгим и пристальным
взглядом, в котором таилось нечто... нечто.
А потом снова уставился в пламя:
-- Да, ткарнов пятьдесят назад. И он сказал, что "подобная чушь" там
творится уже примерно полвека. Вряд ли с тех пор в Сиаут Фиа что-то
изменилось к лучшему, не так ли? Только не в наши времена, только не в
наши... И вот я задаю себе вопрос: как же получилось, что такой молодой
человек столь давно был в Сиаут Фиа? Как вообще мог быть?
Следовало выиграть время, отвлечь его от опасной темы -- и я спросил:
-- А что такое ткарн?
Старец легонько усмехнулся, как будто потешался над моими нехитрыми
уловками.
-- Раньше ткарн называли словом "год". Но ты ведь догадываешься об
этом, незнакомец. Ты достаточно сообразителен, а то, что так неосторожно
признался в своем неестественном долголетии, было лишь результатом твоего
искреннего удивления по поводу "последних" известий из Сиаут Фиа, -- он
резко обернулся и посмотрел мне в глаза, вламываясь пронзительным взглядом
прямо в душу. Голос старца зазвенел громко и властно: -- Так кто же ты,
странный оборванец, кто ты, существо, все тело которого украшено столь
многочисленными шрамами? Клянусь, что некоторые из них остались от ран,
обычно приводящих к смертельному исходу.
Я молчал, ошеломленный такой прозорливостью, не зная, что ответить. Я
мог говорить ему все, что угодно, кроме правды, но подозревал: старик
мгновенно почувствует ложь.
А он продолжал:
-- Мне известны лишь две сущности, обладающие подобными качествами.
Создатель и Темный бог. Но Создатель далеко. Выходит, ты -- Темный бог? Если
так, что же -- тебе остается только убить меня. Ибо ты причинил достаточно
горя и мне, и моему народу; и если не уничтожишь меня, я расскажу, кто ты
таков, всем хэннальцам и они зашвыряют тебя камнями.
-- Вряд ли это было бы разумным -- ты ведь сам заметил шрамы от
"смертельных" ран. И потом, вдруг я достаточно могущественен, чтобы наложить
на вас такое проклятье, которое будет вечно мучать и тебя, и твоих
соотечественников?
(Разумеется, мне не под силу сделать что-либо подобное. Но он-то не
знал).
Старец вздрогнул и поднял на меня пылающий взгляд.
-- Так все-таки ты не Темный бог, -- заключил мой собеседник. -- Но
даже не подозреваешь, как близки твои слова к действительности. Но -- кто ты
тогда? Неужели...
Старец, как сидел, так и бухнулся на колени, покорно склоняя лысую
голову. Седая борода опустилась на коврик и свилась в несколько колечек.
-- Создатель! Ты вернулся!
Мне пришлось встать и, обняв его за хрупкие плечи, заставить принять
нормальное положение. Старик дрожал всем телом -- видимо, переволновался.
Оно и понятно.
-- Нет, старик, -- сказал я, когда он немного успокоился и больше не
пытался бить поклоны, -- нет, я не Создатель этого мира. Я простой человек,
только... со странностями. Но поверь, я не причиню вреда ни тебе, ни другим
долинщикам и покину вас как можно скорее.
-- Хорошо, -- кивнул старец, -- я верю тебе. И допускаю, что существуют
вещи, о которых ты бы предпочел умолчать. Но имя...
-- Имя? Имен у меня много, -- я усмехнулся, скрывая привычную горечь,
-- так уж получилось. Впрочем... В детстве меня звали Дреем. Надеюсь, не
слишком сложно для произношения?
-- Не слишком. А я -- Вальрон, -- старик с достоинством поклонился. --
Кое-кто добавляет к этому имени слово "мастер", но мне почему-то кажется,
что скорей уж я должен буду обращаться к тебе подобным образом.
-- Пустое, -- я махнул рукой, мысленно утирая пот со лба и вполне
резонно полагая, что еще легко отделался. -- Скажи-ка лучше, что ты имел в
виду, когда говорил, что я случайно оказался прав, обмолвившись о вашем
проклятии? -- ("Нужно же как-то разобраться с происходящим здесь; и сей
вопрос не лучше и не хуже многих других").
-- Что я имел в виду? -- переспросил старик. -- Да то самое и имел. Над
Хэнналом издавна довлеет древнее проклятье, к которому имеет отношение сам
Темный бог. Каждый ткарн в город прилетает дракон, чтобы выбрать одного из
мужчин для поединка. Если в поединке побеждает дракон (а так чаще всего и
случается), он забирает с собой тело убитого. Если же верх одерживает
хэнналец, дракон на следующие десять ткарнов оставляет нас в покое.
-- Странное проклятье, -- я был искренне удивлен, хотя и не совсем по
тем причинам, о которых мог подумать старик. -- А вы не пробовали?..
В ответ послышался тихий храп.
Пока мы разговаривали, Вальрон все время смотрел в огонь. Я настолько
привык к этому, что даже не заметил, как лысая голова старца постепенно
склонилась к впалой груди, глаза закрылись -- он заснул. Разумеется, вполне
могло статься, что сон этот ненатуральный, что это лишь уловка. Так сказать,
во избежание нежелательных вопросов. Но в любом случае мне не оставалось
ничего другого, как отступить. Я тихонько поднялся и пошел к выходу. На
пороге задержался, оглянулся: Вальрон только сильнее всхрапнул и сонно
проворчал какую-то фразу.
"Ладно, пускай спит".
Вышел в коридор.
"Ну и куда дальше?"
Здесь было темно и прохладно. Я не помнил точно, в какой из комнат
проснулся, поэтому пришлось действовать методом проб и ошибок. Почти
наощупь, призывая на помощь забастовавшую память, я медленно шагал по
коридору. "Кажется, эта!"
Осторожно потянул за ручку, и дверь с тихим скрипом открылась. Я вошел
в комнату и некоторое время стоял, пытаясь привыкнуть к кромешной тьме, до
краев наполнявшей помещение. Потом сделал пару шагов в ту сторону, где
должна была (судя по всему) располагаться моя кровать. Направление, похоже,
я выбрал неправильное, ибо вместо кровати нашарил руками множество
палкоподобных деревянных предметов. "Метлы они тут хранят, что ли? Хотя,
откуда у метел крестовины. Скорее уж, мечи -- но кому, скажите на милость,
понадобилось делать такое несусветное количество деревянных мечей?"
До моей босой ноги что-то дотронулось, и я отпрыгнул, выхватывая из
кучи деревянный клинок. Остальные с ужасающим грохотом попадали на пол.
Справа кто-то раздосадовано выругался хриплым голоском, а потом добавил, уже
спокойнее:
-- Опять промахнулся. Все из-за тебя, растяпы. Ты чего по дому
шляешься, когда давно уже спать пора? Ну погоди, завтра тебя ГорлоПанл
поучит, как в оружейную по ночам шастать да Транду мешать! Ну-ка, посмотрим,
кому это не спится...
В комнате внезапно зажегся маленький светящийся шарик. Он взлетел под
потолок и озарил оружейную мягким зеленоватым светом, так что я наконец-то
смог увидеть комнату, в которой оказался. Это был огромный (для подобного
домика) зал, заполненный стойками с различным оружием, в большинстве своем
изготовленным из древесины. В дальнем от меня углу, на стойке с копьями
сидело небольшое -- ростом с полметра -- существо, которое и поносило меня
на чем свет стоит. Потом (видимо, утомившись просто ругаться) оно спрыгнуло
со стойки и прошлепало ко мне, не прекращая ворчать и возмущенно шевелить
здоровенными ушами, похожими на крылья гигантской бабочки. Разумеется, это
была горгулья, а вернее -- горгуль, еще не старый и довольно неплохо
образованный, судя по некоторым его ругательным фразочкам. Когда он
присмотрелся ко мне и понял, что я вовсе не один из "этих скверных
мальчишек, у которых нет никакого уважения к мудрому Транду", горгуль
успокоился. Он задумчиво почесал свое левое ухо, производя при этом
невероятный шум, и начал меня заинтересованно разглядывать. Я, разумеется,
ответил тем же (в смысле, осмотра собеседника, а не почесывания уха).
Горгуль был невысокого роста, весь покрытый коричневой, тщательно
ухоженной шерстью, с большой головой, очень широким ртом и огромными
глазами. Глаза имели вертикальный зрачок и были окрашены в светло-малиновый
цвет. Нос горгуля представлял собой две большие ноздри, вместе образующие
этакое сердечко. Рот, полный острых треугольных зубов, мог бы испугать
любого, кто не знал, что на самом деле обладатель сих страшных зубов
питается исключительно мелкими зверюшками, а вовсе не пьет кровь, как
считают многие местные "природоведы". Но, разумеется, гордостью любого
горгуля были и остаются уши -- большущие остроконечные лоскуты, способные
выполнять массу полезных дел. Например, их можно почесать, если озадачен, --
чем сейчас и занимался мой новый знакомый.
Лучший способ расположить к себе горгуля -- поприветствовать его, как
равного. Я чуть наклонился к обитателю оружейной, протянул руку:
-- Добрый вечер. Меня зовут Дрей.
Транд внимательно посмотрел на предложенную ему конечность и
подозрительно спросил:
-- А ты вообще руки моешь?
Кто-нибудь, незнакомый с обычаями этого удивительного народа, счел бы
подобный вопрос личным оскорблением и непременно обиделся. Но я знал, что
вести себя таким образом горгуль может только с тем, кого считает "своим".
-- Мою, -- успокоил я его, -- конечно, мою. Но в последнее время вся
вода, которую мне приходилось видеть, находилась либо в замерзшем, либо в
еще более грязном, чем мои руки, состоянии. Поэтому...
-- Пойдем, -- Транд ухватил меня за палец и потащил из оружейной в
коридор, так что я еле успел отложить свой деревянный меч. Шарик, все это
время терпеливо висевший у потолка, опустился пониже и подлетел к двери.
Горгуль вежливо открыл оную и пропустил шарик вперед.
В коридоре Транд быстренько осмотрелся и спросил привычно, словно
спрашивал меня об этом всю жизнь:
-- Мастер спит или притворяется?
-- Может и спит, но я склонен...
-- Тогда понятно, -- он увлек меня в сторону кухни. Там горгуль откинул
половик, под которым обнаружился большой деревянный люк, и скомандовал:
-- Открывай, только без лишнего шума.
Я приподнял крышку за металлическое кольцо.
-- Ого!
Внизу чернел влажным отверстием самый настоящий колодец.
Я удивленно обернулся к горгулю, а тот важно кивнул:
-- Набирай воду. Сейчас пойдем на двор, там покупаешься. А то ведь от
тебя запах, как от... в общем, неприятно ты пахнешь.
Признаться, я тоже это чувствовал, но настолько привык, что не особо
торопился смыть с себя всю грязь, накопившуюся за месяцы скитаний. Со
временем восприятие чего угодно, будь то неприятный запах или острая
непрекращающаяся боль, способно притупиться или вообще исчезнуть. Кому уж,
как не мне, знать!..
-- Поторапливайся, -- проворчал горгуль.
У стенки колодца, на специальной полочке, стояло привязанное к цепи
ведро. Я опустил посудину вниз, зачерпнул, поднял в кухню и перелил в
другое, большее. Так повторилось несколько раз, пока большое ведро не
наполнилось до краев. Потом Транд проруководил, чтобы я закрыл люк,
собственноручно уложил на прежнее место половик и скомандовал:
-- Теперь на двор.
Тихонько, чтобы не услышал Вальрон, мы выбрались из домика, спустились
по ступенькам и остановились на полоске мягкой шелковистой травы у крыльца.
Я поставил ношу на землю и вопросительно взглянул на горгуля.
-- Отлично, -- заговорщически прошептал Транд. Затем объяснил: --
Мастер не хочет, чтобы кто-то знал про колодец. Тем более, если этот кто-то
-- чужеземец. А теперь помолчи, мне нужно сосредоточиться.
И горгуль, сморщив личико, вперил свой взгляд в ведро с водой.
"Странно, -- подумал я, наблюдая за лохматиком, -- он вроде бы
собирался меня искупать. Во-первых, интересно, как он это сделает? -- ему и
ведро-то поднять будет сложно, не то что на меня его выплеснуть. А
во-вторых, ведра, пожалуй, не хватит. На меня сейчас желательно целый
колодец выплеснуть, и то неизвестно, поможет ли".
Я сел на траву и решил просто отдохнуть, глядя в ясное небо с
полумесяцем луны и щедрой россыпью звезд. Когда некоторые из них вдруг
померкли, я было не понял, что происходит, а потом, когда догадался, стало
уже поздно. Горгуль, все это время сосредоточенно медитировавший на ведро,
внезапно напрягся всем тельцем и вскинул обе руки вверх, будто поднимая
нечто невыносимо тяжелое, -- а потом резко опустил их вниз и бросился на
крылечко. Я удивленно посмотрел ему вслед, потом, осененный внезапной -- и
слишком поздней -- догадкой, взглянул на небо и, как и следовало ожидать,
увидел там грозовые тучи. А в следующее мгновение холоднющий ливень
обрушился на меня и я заорал, возмущенно и восторженно, понимая, что сухим
из этой истории уже не выберусь.
Я сидел на траве, выкрикивая нечто радостное и абсолютно бессмысленное,
а Транд стоял на крылечке, замотавшись в свои уши, как в плащ, и довольно
хихикал. Над ним весело сиял зеленоватый шарик, чуть покачиваясь вверх-вниз,
словно тоже смеялся над забавой своего хозяина. Даже небо пару раз
прогремело, будто Бог Дождя, если он есть где-нибудь в этом мире,
величественно хмыкал над нашей нехитрой потехой.
А потом все закончилось и я отправился спать, предоставив горгулю
ловить того самого таракана, которого так неосторожно спугнул, и получив
приглашение в оружейную на следующий вечер -- чтобы поговорить.
3
Утром меня разбудил уже знакомый бас ГорлоПанла. Честное слово,
прозвище, данное ему Трандом, было как нельзя кстати.
-- Ну же, внимательнее, внимательнее!.. Как ты держишь меч?! Это же
оружие, а не!..
Одним словом, с добрым утром всем, кто спал.
Я выбрался из-под одеяла, отыскал-таки свою обувь... и решил, что еще
некоторое время смогу походить босиком. "Да, кстати, где тут у них
мусорник?"
Оказавшись в коридоре, ярко освещенном лучами рассветного солнца, я
подошел к окну, чтобы взглянуть на происходящее снаружи. Рядом с домиком, на
площадке плотно утрамбованной земли, начиналась тренировка. Парни, которые
вчера внимательно слушали рассказ Вальрона, сегодня так же внимательно
выполняли команды громкоголосого долинщика. Рубились на мечах, кололи друг
друга копьями и совершали множество других неосмотрительных движений,
способных привести к смертельному исходу, если быть не слишком осторожным. И
никакого представления о правилах техники безопасности.
За моей спиной раздались шаркающие шаги, и голос Вальрона произнес:
-- Прошу прощения за вчерашнюю неучтивость -- возраст, знаешь ли.
Впрочем, -- скрипуче рассмеялся он, -- ты-то знаешь.
Я рассеянно кивнул.
-- Кстати, -- добавил старик, остановившись рядом со мной и задумчиво
глядя в окно, -- ты ведь, наверное, знаешь и то, что гостю не пристало
рассказывать всем и каждому о маленьких секретах хозяев?
-- Знаю, -- подтвердил я, догадываясь, к чему он клонит.
-- Вот и хорошо, -- сказал Вальрон. Он удовлетворенно кивнул головой,
не отрывая взора от высокой фигуры Панла. -- Значит, никто не услышит о том,
что скрыто под половиком на нашей кухне.
-- А там что-то скрыто?
-- Разумеется нет, -- усмехнулся старец. Постоял еще некоторое время
рядом и уже собрался уходить, но вдруг, будто вспомнил что-то, спросил: --
Ты ведь, наверное, хочешь посмотреть на город?
Я кивнул:
-- Вообще-то, да. Но думаю, в такой одежде меня туда не пустят.
-- Не беспокойся, я позабочусь об этом, -- отмахнулся старик и вышел во
двор, оставив меня наслаждаться зрелищем тренировки в одиночестве.
Парни продолжали осыпать друг друга ударами деревянных мечей и копий.
Те, кто постарше, работали более слаженно, младшие же часто пропускали атаки
напарников, но -- удивительно! -- не позволяли себе кричать от боли. Я
перевел взгляд на Панла, внимательно следившего за каждым движением
воспитанников, и понял причину такой сдержанности. Здесь тренировались и на
совесть, и на страх. И еще неизвестно, что преобладало: желание достичь
мастерства или не вызвать гнев наставника.
Вальрон, остановившись на крыльце, повелительным жестом подозвал к себе
Панла и что-то проскрипел. Тот согласно кивнул, направившись к дому.
Скрипнула дверь, застучали по доскам коридора кованные сапоги наставника и
знакомый голос пробасил над моим ухом:
-- Доброе утро, гость.
Я вежливо склонил голову:
-- И тебе того же.
-- Думаю, ты хотел бы посмотреть на Хэннал, -- полуутвердительно
произнес Панл. -- Поэтому, если не возражаешь, после завтрака мой сын зайдет
за тобой и проводит в город, -- здоровяк оглядел меня с ног до головы,
скептически хмыкнул и продолжал: -- Что же касается одежды, то я буду рад
подарить тебе новую -- безусловно, не такую шикарную, какой была твоя, но
все же способную на некоторое время заменить ее.
Я поблагодарил Панла и решил впредь повнимательнее к нему относиться:
последняя фраза касательно одежды слишком уж напоминала скрытую издевку. "А
с виду-то прост, как неотесанное дубовое бревно!"
Условившись, что с сыном Панла мы встречаемся через полчаса, я заглянул
на кухню. Здесь никого не оказалось -- пришлось готовить завтрак самому.
Впрочем, готовка заключалась в разогревании утренней каши. К каше отыскался
и хлеб, а фруктовый сок стоял рядом, в глиняном кувшинчике, накрытый
дощечкой, чтобы тараканы-самоубийцы не топились. Одним словом, я как следует
перекусил и уже собрался идти искать своего экскурсовода, но вспомнил об
обещанной мне Панлом одежде.
Вернулся в комнату. И правда, там на кровати дожидался комплект белья,
состоящий из новой полотняной рубашки, широких штанов, пояса, плотного
плаща, двух курток -- одна потеплее, другая полегче -- ... ну и всего
остального, заставившего меня почувствовать, что я все-таки сбежал из плена,
преодолел весь Андорский хребет и нахожусь на пути к своему дому, пускай и
не совсем настоящему.
Кроме одежды, в комнате обнаружились две пары черных высоких таццев и
небольшой кинжал в простеньких ножнах. Я с величайшим удовольствием
переоделся, обулся, повесил кинжал на пояс и вышел в коридор, готовый хоть
целую вечность дожидаться Панлового сына.
"Экскурсовод" уже был здесь. Признаться, я ожидал увидеть парня,
похожего на своего родителя, а навстречу мне шагнул обычный молодой человек
лет двадцати пяти от роду, с приветливой улыбкой на симпатичном лице. В
левой руке сын Панла сжимал большой деревянный меч.
"Видимо, только что с тренировки", -- догадался я. И впрямь, на дворе
никто не отдавал команд да и клацанья копий не было слышно.
Парень тем временем протянул мне руку:
-- Я -- Апплт. А ты, наверное, Дрей? Отец велел показать тебе город.
"Вежливый, не то что родитель. Вот они, чудеса наследственности!"
-- Меня на самом деле зовут Дрей, и я действительно хотел бы взглянуть
на ваш Хэннал, -- признался я.
-- Тогда подожди немного, я поставлю оружие на место, и пойдем.
Я кивнул ему, еще немного постоял у окна, а потом вышел наружу. Уселся
на ступеньках крыльца, щурился под яркими солнечными лучами и получал полное
удовольствие от жизни. Все куда-то пропали: не только парни, закончившие
тренировку, но и Панл. Даже Вальрона нигде не было видно. Благодать, одним
словом. Ради таких мгновений и живешь -- если удается забыть обо всем...
Позади скрипнула дверь -- вернулся Апплт. И мы отправились в город по
уже знакомой мне тропинке.
В дороге не разговаривали. Я, если честно, не знал, с чего начинать,
Апплт же, видимо, решал, как себя со мной вести.
Благо, домик Вальрона (или Панла, или -- кому он там принадлежал) стоял
рядом с Хэнналом, так что очень скоро мы оказались у городских стен. Обе
створки ворот были широко распахнуты. Стражники, видневшиеся в дверном
проеме караулки, только удостоили нас скучающими взглядами и продолжали
играть то ли в кости, то ли в карты -- не разглядеть. Одним словом, мы
беспрепятственно прошли внутрь, не заплатив ни монеты налога. Оставалось
удивляться, на кой ляд вообще существует караулка (не для удовлетворения же
тяги стражников к азартным играм!).
После знакомства вблизи мое первое впечатление о Хэннале лишь
подтвердилось: городишко, когда-то давно бывший деревенькой, и обратно в нее
же постепенно превращающийся. Печальное зрелище.
Мы шагали по неширокой мостовой с нависающими над нею верхними этажами
зданий. Народу было вокруг -- не протолкаться. Ремесленники, торговцы,
верткие мальчишки (как правило, не старше двенадцати лет), девицы легкого
поведения, стражники в легких кольчужных куртках, с длинными мечами на поясе
-- все галдят, толкают друг друга, переругиваются, предлагают свой товар,
отнекиваются, хлопают дверьми, хохочут, рыдают... При такой степени
перенаселенности просто удивительно, почему они до сих пор не начали строить
дома за пределами городских стен. Я спросил об этом своего проводника, и
Апплт ответил, что селиться за стенами Хэннала никто не решается, особенно
после последних случаев нападений горян. Не говоря уже о драконах. Я покивал
с умным видом и решил отложить уточнение этих фактов на вечер. Поговорю с
Трандом, может, что-нибудь прояснится.
Еще, присмотревшись, я понял, что Хэннал скорее представляет собой
нечто среднее между настоящим городом и деревней: около некоторых жилых
домов располагались постройки для скотины, сварливо орали петухи, мычали
телята, где-то сыто хрюкала свинья. Я в который раз удивился Создателю,
который творил этот мир по одной ему ведомой логике. Природа Ниса напоминает
винегрет из различных тварей, обитавших на Земле в Палеозойскую эру, но
рядом с ними соседствуют земные же животные, которых (разумеется, уже в
Кайнозое) одомашнил человек. Правда, не все одомашненные виды оказались
способны существовать здесь. Так, лошади, которые, как утверждают эльфы,
были вначале дарованы миру, не смогли прижиться в Нисе и вскорости вымерли.
Обидно, конечно, но что поделать. Сам Создатель давно умотал отсюда и, как я
сильно подозреваю, отнюдь не собирается возвращаться. Поэтому приходится
довольствоваться тем, что есть.
Апплт, пока мы шагали по мостовой, пытался кое-что рассказать мне о
городе. В толчее сделать это было нелегко, но парень справился со своей
задачей. Во всяком случае, некоторые детали здешнего положения вещей для
меня прояснились.
Например, со слов "экскурсовода" я узнал, что раньше на юго-востоке от
городка стояла деревушка, но потом большинство жителей переселилось в
Хэннал, а меньшинство -- в мир иной, ежели таковой тут для усопших имеется.
Дело в том, что на юге долины сохранился участок тропического леса (вернее,
Леса, как называют его хэннальцы), а на востоке раскинулись заболоченные
озера с извечными их поселенцами -- комарами, мошками и прочей гнусной
летающей мелкотой. Таким образом, жители деревни постоянно находились между
этими двумя отнюдь не благоприятными для жизни местами. Потом... Согласно
описанию Апплта, больше всего та эпидемия походила на тяжелую форму малярии.
В результате сама деревенька пропала, а выжившие поселяне переправились в
город -- было это, как объяснил мне Апплт, еще до Драконьей Подати.
О многом мой проводник, конечно, умалчивал. Но я и сам догадался, что
возникновение деревушки в районе леса и заболоченных озер -- результат
перенаселенности Хэннала, попытка "разгрузить" городские улицы. Ну, отчасти
им это удалось...
Чем дальше от ворот, тем больше все вокруг напоминало настоящий город.
Возможно, причина была в том, что мы миновали кварталы, заселенные беженцами
из пресловутой деревушки, прошли районы бедноты и оказались наконец в
зажиточных центральных секторах. Здесь и люди, встречавшиеся на улицах,
одевались побогаче, и здания выглядели поприличнее да и запах навоза
перестал бить в нос.
Кстати, интересно, что встречаясь с нами, все, вне зависимости от
доходов и положения в обществе, кланялись Апплту уважительно. Сначала я
удивился, но потом понял, что дело здесь не в том, кто мой проводник, а в
том, кем является его отец. Наставник Панл, похоже, занимал в местной
иерархии одну из высших ступенек. С чего бы? Силу, конечно, всегда и везде
уважали, но чтоб в таких масштабах...
Меня же встречные награждали внимательными любопытными взглядами,
стараясь пялиться не совсем откровенно. Им это плохо удавалось -- не было
должно тренировки. Впрочем, я не слишком раздражался от подобных знаков
внимания: до тех пор, пока никто не приставал с расспросами, горожане могли
любоваться моей особой сколько угодно. Я же в отместку разглядывал Хэннал,
пытаясь отыскать ответы на многочисленные вопросы -- те, которые Апплту не
задашь.
В конце концов я решил, что лучший способ получить информацию -- зайти
в какой-нибудь магазинчик. На некоторых зданиях покачивались разнообразные
вывески: здесь булочная, там -- аптека, а во-он в том дальнем домике, на
другой стороне улицы, расположена настоящая оружейная мастерская. Туда мы и
направились.
Но подойдя поближе, обнаружили на дверях табличку: "Закрыто. Переучет".
-- Вот те на, -- разочарованно протянул я. -- С какой радости в
базарный день устраивать переучет?
Апплт смущенно кашлянул:
-- Ну... наверное, старый Бро отправился к дочке, в другой конец
города. Ничего, придем завтра.
Он что-то скрывал, этот учтивый паренек -- тут двух мнений быть не
могло.
-- Ладно, давай-ка заглянем тогда к портному. Или нет -- вон лавка с
готовой одеждой. Может, найду себе... какую-нибудь подходящую вещицу.
Но в лавке нас встретили совсем не так, как подобало бы. Вместо
предупредительного хозяина навстречу вышла полная женщина в фартуке уборщицы
и грубовато поинтересовалась, "чего нужно господам". Решив не отступаться, я
сказал, что хочу посмотреть товар. Меня оглядели с ног до головы, а потом
заявили: господину следовало бы знать -- сегодняшний день не способствует
удачной торговле. Да и одежды моих размеров в лавке нету. Если желаете,
можете заглянуть завтра. Всего хорошего.
Я не успел опомниться, как оказался за дверью. Гостеприимность, однако,
на уровне!
На время примирившись с неудачей, пошел вслед за Апплтом. Пускай
показывает, что дозволено, а на остальное я погляжу в другой раз. Может,
Транд сегодня вечером мне объяснит странное поведение местных торговцев.
Погруженный в размышления, я брел за своим проводником и даже не
заметил, как оказался на Площади, необычайно широкой и малолюдной. Уже потом
я узнал, что это -- единственная площадь в Хэннале, а сейчас просто стоял,
удивленно глядя на огромные каменные плиты, аккуратно выстроившиеся в
несколько рядов, как солдаты на плацу. На каждой плите были выбиты какие-то
слова. Я наклонился к ближайшей, чтобы прочесть -- там, на гладкой
поверхности серого, с голубоватыми прожилками, камня значилось: "Герой
Крэнд. Второй ткарн Драконьей подати".
"Минуточку..."
Я посмотрел на соседнюю плиту. "Герой Бран. Первый ткарн Драконьей
подати".
-- Что это? -- спросил у Апплта, хотя уже начал догадываться об ответе.
Долинщик опустил взор и тихо произнес:
-- Плиты. Когда очередной Герой гибнет в поединке с драконом, в память
о покойном устанавливают такую плиту.
"Н-да, достопримечательности, так их растак".
Видно было -- Апплт сам не рад, что привел меня сюда. Парень уже
мысленно подсчитывал количество допущенных ошибок и оценивал возможную
степень наказания. Насколько я понимал, ни Панл, ни Вальрон особым
милосердием не отличались.
Переборов себя, Апплт улыбнулся и предложил:
-- Может, на первый раз хватит прогулок по городу? Вы, наверное,
проголодались. Если не против, пойдем ко мне,