зался выбирать вообще.
     - Да, связан, - ответил я.
     - Он хотел тебя на роль чемпиона, разве не так?
     - Полагаю, да.
     - И?.....
     - И вот мы здесь, - отозвался я.
     - Сообщил ли он что-нибудь, что могло бы подтвердить мой тезис?
     Я подумал о том переходе сквозь зону между Отражениями,  смешанную  с
угрозой от призраков - Лабиринта, Логруса или их обоих.
     - Полагаю, да, - повторил я.
     Но, в конце концов, на исходе путешествия я послужил Лабиринту,  хоть
и невольно.
     - Ты готов уничтожить его узор на пользу Дворам?
     - Я готов искать решение задачи по достижению  мира  в  умах  всех  и
каждого.
     Он улыбнулся.
     - Это уговор или соглашение?
     - Это утверждение намерения, - сказал я.
     - Если Логрус выбрал тебя, у него были на то причины.
     - Видимо так.
     - Ясно без слов, что на троне ты безмерно усиливаешь Дом Всевидящих.
     - Такая мысль приходила мне в голову, а теперь ты ее высказал.
     - Для любого с твоим происхождением стало бы необходимым  определить,
где лежит твоя верность - в Эмбере или во Дворах?
     - Ты предвидишь вторую войну?
     - Нет, конечно, нет. Но все, что  бы  ты  ни  сделал,  чтобы  усилить
Логрус, возбудит Лабиринт и спровоцирует ответ  из  Эмбера.  Едва  ли  это
приведет к горну войны, скорее, к чему-то вроде возмездия.
     - Не мог бы ты яснее определиться в том, что у тебя на уме?
     - В данный момент я лишь торгуюсь по общим вопросам, чтобы дать  тебе
возможность оценить свою реакцию на них.
     Я кивнул.
     - Раз уж мы говорим об общих вопросах,  я  просто  повторю:  я  готов
искать решение...
     - Отлично, - сказал Мандор. - Друг друга мы понимаем так же хорошо. В
том, что ты делаешь для трона, ты желаешь того же, чего и мы...
     - Мы?.. - прервал я.
     - Дом Всевидящих,  конечно...  Но  ты  же  не  хочешь,  чтобы  кто-то
навязывал тебе мнение.
     - Говорят, это приятно, - отозвался я.
     - Ну, конечно,  мы  беседуем  предположительно,  поскольку  там  есть
парочка прочих с заявками помощнее.
     - Так зачем обсуждать случайности?
     - Если Дом способен увидеть тебя коронованным, ты ведь признаешь, что
следовало бы все обдумать?
     - Брат, - сказал я, - ты - и есть Дом, во всех его  намерениях.  Если
ты просишь обязательств до вывода из игры Тмера и Таббла, забудь это: я не
преисполнен страстного желания сидеть на троне.
     - Твои желания сейчас не первостепенны, - сказал он. - Нет  оснований
для разборчивости, ты можешь припомнить, что долгое время мы не  ладили  с
Прерывающими Полет,  а  Рассекающие  во  все  времена  были  возмутителями
спокойствия.
     - Разборчивость тут ни причем, - сказал я. - Я  никогда  не  говорил,
что хочу трон. И, если искренне, то думаю,  что  как  Тмер,  так  и  Таббл
сделают эту работу лучше.
     - На них не указывал Логрус.
     - А если указал на меня, мне следует все делать без чьей-либо помощи.
     - Брат, между его миром принципов и нашим - плоти, камня  и  стали  -
большой разрыв.
     - А если предположить, что у меня собственная  повестка  дня  и  твои
планы она не включает?
     - Тогда что?
     - Мы беседуем предположительно, помнишь?
     - Мерлин, ты тварь упрямая. У тебя такой же долг перед Домом,  как  и
перед Дворами с Логрусом.
     - Я сам могу оценить свои долги, Мандор, и они есть у меня... пока.
     - Если у тебя есть план правильной расстановки вещей и он  хорош,  мы
поможем тебе привести его в исполнение. Что ты задумал?
     - В этом деле я не нуждаюсь в помощи, - сказал я, - но это запомню.
     - А что тебе нужно прямо сейчас?
     - Информация, - сказал я.
     - Спроси меня. У меня ее куча.
     - Хорошо. Что ты скажешь мне о материнской линии  моей  матери,  Доме
Птенцов Дракона?
     Мандор надул губы.
     - Они - профессиональные солдаты, - сказал он. - Представь  себе,  их
никогда не бывает дома: они сражаются в войнах Отражений. Они  любят  это.
Белисса Миноби была там за старшего со времен смерти генерала Ларсуса. Хм,
- он сделал паузу. Затем:
     - Тебя волнует их странный сдвиг на теме Эмбера?
     - Эмбера? - сказал я. - Что ты имеешь в виду?
     - Я припоминаю один светский визит в Пути Птенцов Дракона,  -  сказал
Мандор, - когда я забрел в небольшую, похожую на часовню комнату.  В  нише
одной из стен висел портрет генерала Бенедикта при всех  боевых  регалиях.
Там же была полочка типа алтаря, под ней висело кое-какое оружие, а на ней
горело несколько свечей. Портрет твоей матери был там же.
     - Правда? - сказал я. - Интересно, знает ли  Бенедикт?  Однажды  Дара
сказала моему отцу, что происходит от Бенедикта. Позже он выяснил, что все
это - первостатейная ложь... Как ты думаешь, эти люди могли иметь  зуб  на
моего отца?
     - За что?
     - Корвин убил Драконьего Птенца Бореля во время Войны с Лабиринтом.
     - Они предпочитают рассматривать такие вещи философски.
     - И все же, из описания отца, я  делаю  вывод,  что  дело  хуже,  чем
кошерное  обязательство...  хотя  и  не  верю,  что  были  хоть   какие-то
свидетели.
     - Итак, не будем будить спящих собак.
     - У меня нет намерений трогать их. Но вот  что  интересно:  если  они
что-то прознают о мелочах, будут ли они требовать некий долг чести? Как ты
думаешь, могут они стоять за его исчезновением?
     - Я просто не знаю, - отозвался Мандор, - как это укладывается  в  их
кодекс. Полагаю, тебе следует спросить прямо у них.
     - Просто так выйти и сказать:  "Эй,  с  вас  спрашивать  за  то,  что
случилось с моим папой?"
     - Есть  более  тонкие  способы  выяснить  человеческое  отношение,  -
отозвался Мандор. - Как я припоминаю, в детстве ты брал  у  них  несколько
уроков.
     - Но я не знаю этих людей. В том смысле,  что  я  мог  встретиться  с
одной из сестер на вечеринке, если подумать... и вспоминаю, что  несколько
раз видел Ларсуса и его жену издалека... но это все.
     - На погребении будет представитель Птенцов Дракона, - сказал  он.  -
Если я представлю тебя,  ты  смог  бы  приложить  чуточку  обаяния,  чтобы
получить неофициальную аудиенцию.
     - Знаешь, это может пройти,  -  сказал  я  ему.  -  Вероятно,  это  -
единственный путь. Да, сделай это, пожалуйста.
     - Хорошо.
     Мандор жестом очистил стол, заполнил его переменой. На этот раз перед
нами появился тонкие, как бумага, блины с начинкой и кремовыми  башенками;
и свежие булочки с различными специями.  Некоторое  время  мы  ели  молча,
наслаждаясь покоем, птицами и бризом.
     - Мне бы хотелось увидеть Эмбер, - сказал, наконец, Мандор, - в менее
стесненных обстоятельствах.
     - Я думаю, это можно устроить, - ответил я. -  Я  бы  хотел  показать
тебе окрестности. Я знаю великолепный ресторан в Аллее Смерти.
     - А это случайно не "Окровавленный Эдди", нет?
     - Да, хотя название периодически меняется.
     - Я слышал о нем и давно любопытствую.
     - Как-нибудь сделаем.
     - Великолепно.
     Он хлопнул в ладони, и появились чаши с фруктами. Я  добавил  кофе  и
окружил кадотскую фигу сбитыми сливками.
     - Позже я обедаю с матерью, - заметил я.
     - Да. Я подслушал.
     - Ты ее часто видел в последнее время? Как она?
     - Скорее отшельница, как она любит говорить, - ответил Мандор.
     - Думаешь, она что-то замышляет?
     - Скорее всего, - сказал он. - Не могу припомнить случая,  когда  она
этого не делала.
     - Есть соображения, что именно?
     - Зачем  строить  догадки,  когда  она,  скорее  всего,  скажет  тебе
напрямик?
     - Ты действительно полагаешь, что скажет?
     - У тебя есть преимущество, ты - ее сын.
     - И слабость по той же причине.
     - Все же она охотнее расскажет тебе, чем кому-то еще.
     - Кроме, разве что, Юрта.
     - Почему ты так считаешь?
     - Он всегда ей нравился больше.
     - Забавно, я слышал, как он говорил то же самое о тебе.
     - Ты часто видишь его?
     - Часто? Нет.
     - Когда это было последний раз?
     - Около двух циклов назад.
     - Где он?
     - Здесь во Дворах.
     - У Всевидящих? - я  представил,  как  он  присоединяется  к  нам  за
ленчем. Мне вовсе не хотелось получать такие пилюли от Дары.
     - По-моему, в одном из их сторонних  путей.  Он  довольно  скрытен  в
отношении своих приходов-уходов... и стоянок.
     К Всевидящим вело что-то около восьми сторонних путей,  о  которых  я
знал; будет трудно догнать его по проселкам, которые могут увести прямо  в
Отражение. Да и желания на данный момент не было ни малейшего.
     - Что привело его домой? - спросил я.
     - То же, что и  тебя  -  погребение,  -  сказал  он,  -  и  все,  что
сопутствует этому.
     Все, что этому сопутствует,  надо  же!  Если  бы  существовала  явная
интрига, волокущая меня на трон, я бы  об  этом  не  забыл  -  вольно  иль
невольно, успешно иль безуспешно - Юрт все время  бы  был  на  хвосте,  на
шаг-другой позади меня.
     - Может, лучше убить его, - сказал я. - Я не хочу. Но он не дает  мне
большого выбора. Рано или поздно, он все-таки загонит нас в ситуацию,  где
придется выбирать кого-то одного.
     - Зачем ты рассказываешь это мне?
     - Чтобы ты знал мои чувства, и чтобы ты мог  использовать  влияние  -
какое сможешь - чтобы убедить его найти иное хобби.
     Мандор покачал головой.
     - Юрт давным-давно вышел за пределы моего влияния,  -  сказал  он.  -
Дара чуть ли не единственная, кого он слушает... хотя подозреваю,  что  он
все еще боится Сухэя. Ты мог бы поговорить с ней относительно этого  дела,
и скоро.
     - Скажу одно - ни я Юрта, ни Юрт меня не будем обсуждать с Дарой.
     - Почему нет?
     - Просто это так. Она все всегда понимает неверно.
     - Я уверен, для нее не в радость узнать, что ее сыновья убивают  друг
друга.
     - Конечно, нет, но я не знаю, как поставить перед ней этот вопрос.
     - Полагаю, ты сделаешь попытку отыскать путь. В то  же  время,  я  бы
постарался не оставаться с Юртом наедине, раз уж ваши дорожки пересеклись.
И будь я на твоем месте, я бы заручился свидетельством,  что  первый  удар
был не за мной.
     - Принято, Мандор, хорошо - сказал я.
     Некоторое время мы сидели молча. Затем:
     - Подумай о моем предложении, - сказал он.
     - Как я его понимаю, - отозвался я.
     Он нахмурился.
     - Если у тебя есть вопросы...
     - Нет. Я подумаю.
     Он  поднялся.  Я  тоже  встал.  Жестом  он  опустошил   стол.   Затем
повернулся, и я последовал за ним из беседки и через двор к тропе.
     После прогулки мы вышли в его обширный кабинет cum приемная. Он  сжал
мое плечо, как только мы направились к выходу.
     - Увидимся на похоронах, - сказал он.
     - Да, - сказал я. - Спасибо за завтрак.
     - Между прочим, как ты находишь эту леди, Корал? - спросил он.
     - О, довольно хорошенькая, - сказал я. - Даже просто...  красивая.  А
что?
     Он пожал плечами.
     -  Просто  любопытно.  Я  беспокоился  о   ней,   переживал   за   ее
неприятности, и меня заинтересовало, что значит она для тебя.
     - Достаточно много, чтобы доставлять много хлопот, - сказал я.
     - Понятно. Ну, передай ей мои добрые пожелания,  если  тебе  случится
говорить с ней.
     - Спасибо, передам.
     - Мы побеседуем еще, попозже.
     - Да.
     Я не торопясь отправился в путь. У меня все еще был запас времени, до
того, как мне следовало ступить в Пути Всевидящих.
     Я сделал остановку, когда подошел к дереву в форме виселицы. Минутное
размышление, и я повернул налево, следуя среди темных скал  по  забирающей
вверх тропе. Ближе к вершине я вошел прямо в  массивный  валун,  пройдя  с
песчаной отмели под легкий дождь. Я бежал  через  поле,  что  было  передо
мной, пока не добрался до круга фейери под древним деревом. Шагнув  в  его
середину, я сотворил строфу с рифмовкой на свое  имя  и  утонул  в  земле.
Когда я остановился, а мгновенная тьма рассеялась, я обнаружил себя  возле
влажной каменной стены всматривающимся вниз сквозь  перспективу  могильных
камней и монументов.  Небо  было  полностью  затянуто  облаками,  и  гулял
холодный ветер. Ощущение было такое, словно царил исход дня, но  утро  или
сумерки - я бы сказать не смог. Место выглядело так, как я  его  помнил  -
потрескавшиеся  мавзолеи,  завешенные  плющом,  упавшие  каменные  ограды,
тропинки,  блуждающие  под  высокими  темными  деревьями.  Я  двинулся  по
знакомым дорожкам.
     Когда я был ребенком, какое-то время это было любимым местом  игр.  В
течение дюжин циклов я почти каждый  день  встречался  здесь  с  маленькой
девочкой из Отражения по имени Рханда.
     Пробираясь через кучки  костей,  обметаемый  влажным  кустарником,  я
пришел наконец к полуразрушенному мавзолею, где когда-то у нас  был  домик
для игр. Распахнув перекошенные ворота, я вошел.
     Ничего не изменилось, и я  обнаружил,  что  улыбаюсь.  Потрескавшиеся
чашки  и  блюдца,  потускневшая  утварь  все  еще  были  свалены  в  углу,
отягощенные пылью, запятнанные влагой. Я  обмахнул  катафалк,  который  мы
использовали вместо стола, уселся на него. Однажды Рханда просто перестала
приходить, а спустя некоторое  время  и  я  тоже.  Часто  я  гадал,  какой
женщиной стала она. Я оставил ей записку в нашем тайнике под  вынимающейся
плитой пола - вспомнил я. Интересно, нашла ли она ее.
     Я поднял камень. Мое грязное письмо  все  еще  лежало  там.  Я  вынул
конверт, из него выскользнул сложенный лист.
     Я развернул его, прочел  выцветшие  детские  каракули:  "Рханда,  что
случилось? Я ждал, а ты не пришла". Ниже гораздо  более  изящным  почерком
было написано: "Я не могу больше приходить, потому что мой  народ  считает
тебя демоном или вампиром. Мне жаль, потому что ты самый лучший из демонов
или вампиров, которых я знала." Никогда  не  думал  о  такой  возможности.
Изумительно, как можно все неправильно понять.
     Я продолжал сидеть, воспоминания разрастались. Здесь  я  учил  Рханду
игре в танцующие кости. Я щелкнул пальцами, и  наша  старая  заколдованная
куча  костей,  разложенных  поперек  дороги  издала  звук  всколыхнувшихся
листьев. Мое юношеское заклинание все еще  было  здесь;  кости  покатились
вперед, сложились в пару марионеток и начали короткий неуклюжий танец. Они
крутились друг возле друга, едва удерживая форму, части  слоились,  волоча
за собой паутину; свободные же - резерв - начали подпрыгивать вокруг  них.
Когда они соприкасались, раздавалось еле слышное пощелкивание. Я  запустил
их быстрее.
     Дверной проем пересекла тень, и я услышал хмыканье.
     - Будь я проклят! Ты  явно  мечтаешь  об  оловянной  крыше.  Вот  как
проводят время в Хаосе.
     - Люк! - изумился я, когда он шагнул внутрь; марионетки  осыпались  в
маленькие серые кучи костяшек, как только мое внимание покинуло их. -  Что
ты здесь делаешь?
     -  Можно  сказать,  продаю  кладбищенские  жребии,  -  заявил  он.  -
Интересуешься?
     Он  был  в  красной  рубашке  и  пятнистых  "хаки",  заправленных   в
коричневые замшевые ботинки. На плечах  висел  рыже-коричневый  плащ.  Люк
ухмылялся.
     - Почему ты бросил правление?
     Его улыбка исчезла,  чтобы  на  миг  смениться  недоумением  и  почти
мгновенно вернуться.
     - О, я почуял, что  мне  нужен  перерыв.  А  с  тобой-то  что?  Скоро
похороны, не так ли?
     Я кивнул.
     - Позднее, - сказал я. - Я тоже устроил перерыв. Но все-таки, как  ты
сюда попал?
     - Вслед за собственным носом, - сказал он. - Хочется капельку славных
интеллигентных бесед.
     - Будь посерьезнее. Никто не знал, что я пошел сюда. Я  сам  не  знал
этого до последней минуты. Я...
     Я пошарил в кармане.
     - Ты не запланировал для меня еще нечто типа тех голубых камней, нет?
     - Нет, ничего такого, - отозвался Люк. - И, кажется, у меня для  тебя
что-то вроде послания.
     Я поднялся на ноги, приблизился и изучил его лицо.
     - С тобой все о'кей, Люк?
     - Конечно. Полный порядок, как всегда.
     - Найти путь в такой близи от Дворов - нехилый трюк... Особенно  если
никогда не бывал здесь раньше. Как тебе это удалось?
     - Ну, мы со Дворами истоптали немало путей,  старик.  Можно  сказать,
они у меня в... крови.
     Он отступил от двери, и я шагнул наружу. Почти автоматически мы стали
прогуливаться.
     - Не понимаю, о чем ты, - сказал я ему.
     - Ну, мой папа провел здесь какое-то время,  еще  тогда,  в  дни  его
бесконечных интриг, -  сказал  Люк.  -  Здесь  они  повстречались  с  моей
мамочкой.
     - Я не знал этого.
     - Не было вопроса. Мы никогда не говорили по-семейному, не помнишь?
     - Ага, - сказал я, - и никто, кого я ни спрашивал, казалось, не знал,
откуда пришла Ясра. Все-таки Дворы... Она забрела далеко от дома.
     - На самом деле ее завербовали в ближайшем из Отражений,  -  объяснил
он, - похожей на эту.
     - Завербовали?
     - Да, она несколько лет прислуживала... по-моему, она была  чертовски
молоденькая, когда стартанула... в Путях Удящих-на-Живца.
     - Удящие? Это мамин Дом!
     - Верно. Она  была  компаньонкой  леди  Дары.  Это  там  она  изучила
Искусства.
     - Ясра стажировалась в колдовстве у моей матери? И там в Доме  Удящих
встретила Бранда? Значит у Удящих какая-то связь с  брандовской  интригой,
Черной Дорогой, войной......
     - М леди Дарой, вышедшей поохотиться на  твоего  отца?  Полагаю,  что
так.
     - Потому она и  хотела  пройти  инициацию  Лабиринтом  равно,  как  и
Логрусом?
     - Может быть, - сказал Люк. - Меня там не было.
     Мы двинулись по гравийной дорожке, свернули  возле  большого  темного
куста, пересекли лес из  камня  и  прошли  по  мосту,  перекинутому  через
медленный черный поток, который отражал высокие ветви и небо в монохромном
варианте. Несколько листьев шуршали в заблудившемся сквозняке.
     - Что же ты не говорил этого раньше? - спросил я.
     - Я хотел, но это никогда не казалось срочным, - сказал он,  -  в  то
время, как куча других вещей - казалась.
     - Верно, - сказал я. - Всякий  раз,  когда  пересекались  наши  пути,
следовало умерить темп. Но сейчас... Ты говоришь, что это срочно, что  мне
следует знать нечто?
     - О, не совсем.
     Люк остановился. Вытянул руку и уперся  в  могильный  камень.  Ладонь
сжалась, побелев на костяшках.  Камень  под  пальцами  крошился  в  пудру,
падавшую на землю, словно снег.
     - Не совсем, - повторил он. - Это - моя идея,  и  я  хочу,  чтобы  ты
знал. Может, она принесет тебе немного пользы,  может  -  нет.  Информация
всегда такова. Никогда не знаешь.
     С треском и скрежетом верхушка могильного камня  пришла  в  движение.
Люк вряд ли это заметил, и рука  его  продолжала  сжиматься.  От  большего
куска, за который он держался, откололись более мелкие.
     - Так ты прошел такой путь, чтобы сказать мне это?
     - Нет, - ответил он, как только мы повернулись и пошли назад  тем  же
путем, которым пришли. - Меня послали сказать тебе кое-что  еще,  и  очень
трудно сдержаться. Но я предположил, что если не сказать об этом  сначала,
он не позволит мне уйти, будет подкармливать, пока  я  топчусь  вокруг  да
около послания.
     Раздался  громкий  треск,  и  камень,  который  он  держал  в   руке,
превратился в гравий,  упавший,  чтобы  смешаться  с  тем,  что  лежал  на
дорожке.
     - Позволь мне взглянуть на твою руку.
     Он отряхнул ее и протянул мне. Крошечный огонек мигал возле основания
указательного пальца. Пробежал по большому пальцу и исчез.
     Я ускорил шаг, а Люк догнал меня.
     - Люк, ты знаешь, кто ты такой?
     - Кажется, что-то во мне,  знает,  парень,  но  я  -  нет.  Я  просто
чувствую... я неправильный. Вероятно, мне лучше сказать  тебе  то,  что  я
обязан передать и надо бы подсуетиться перед отбытием.
     - Нет. Держись, - сказал я, торопясь.
     Что-то темное прошло над нашими головами, но слишком быстро, чтобы  я
определил его форму сквозь ветви деревьев. Мы боролись с порывами ветра.
     - Ты знаешь, что происходит, Мерль? - спросил он.
     - Думаю, да, - сказал я, - и я хочу, чтобы ты сделал то, что я скажу,
неважно, насколько зловещим это может показаться. О'кей?
     - Железно. Если я не могу доверять Повелителю Хаоса, то кому  же  мне
тогда доверять, а?
     Мы проскочили мимо знакомых темных кустов.  Мой  мавзолей  был  прямо
перед нами.
     - Знаешь, есть нечто, о чем я должен сказать  тебе  прямо  сейчас,  -
сказал он.
     - Придержи. Пожалуйста.
     - Но это важно.
     Я уже бежал впереди него. Он тоже побежал, чтобы не отстать.
     - Это о твоем пребывании здесь, во Дворах, сейчас.
     Я вытянул руки, чтобы затормозить, когда врезался в  стену  каменного
здания. Юркнул в дверной проход. Три больших шага, и я опускаюсь на колени
в углу; ухватил старую чашу, используя полы плаща, чтобы обтереть ее.
     - Мерль, какого дьявола,  что  ты  делаешь?  -  спросил  Люк,  влетая
следом.
     - Одну минуту, сейчас увидишь, - сообщил я ему, вытаскивая кинжал.
     Расположив чашу на камне, где я недавно сидел, я занес руку над ней и
воспользовался кинжалом, чтобы разрезать себе предплечье.
     Вместо крови из раны вырвалось пламя.
     - Нет! Проклятье! - крикнул я.
     И, потянувшись к спикарту, поймал подходящую  линию  и  нашел  проток
охлаждающего заклинания,  которое  и  наложил  на  рану.  Мгновенно  языки
пламени умерли, а из меня потекла кровь. Но падая в  чашу,  она  дымилась.
Выругавшись, я вытянул еще и заклинание контроля жидкости.
     - Ух ты, это слишком зловеще, Мерль. Готов поручиться, - заметил Люк.
     Я отложил кинжал и воспользовался правой рукой, чтобы  сдавить  левую
над раной. Кровь потекла быстрее. Спикарт пульсировал. Я глянул  на  Люка.
На  его   лице   было   выражение   болезненного   напряжения.   Я   начал
сжимать-разжимать кулак. Чаша наполнилась больше, чем наполовину.
     - Ты говорил, что доверяешь мне, - объявил я.
     - Боюсь, что так, - ответил он.
     Три четверти...
     - Тебе придется выпить это, Люк, - сказал я. - Я настаиваю.
     - Я подозревал, что дело дойдет до чего-нибудь такого, - сказал он, -
но это не звучит дурно. Я чувствую, что помощь мне нужна прямо сейчас.
     Люк протянул руку, взял чашу и поднес ее к губам.  Я  прижал  к  ране
ладонь. В стены снаружи бились ветры.
     - Когда допьешь, поставь чашу обратно, - сказал я. - Тебе понадобится
еще.
     Я слышал звук его глотков.
     - Получше, чем пойло Джеймсона, - сказал  он  затем.  -  Не  знаю  уж
почему.
     Он поставил чашу на камень.
     - Хотя чуть-чуть солоновато, - добавил он.
     Я отнял ладонь от разреза, вновь подержал запястье над чашей, работая
кулаком, как помпой.
     - Эй, парень. Ты теряешь кучу крови. Я уже чувствую себя о'кей.  Было
легкое головокружение, и - все. Мне больше не надо.
     - Нет, надо, - сказал я. - Поверь мне. Однажды  я  отдал  крови  куда
больше, а на следующий день побежал на стрелку. Все о'кей.
     Ветер поднялся до урагана, стеная за стеной.
     - Как насчет рассказать что происходит? - спросил он.
     - Люк, ты - призрак Лабиринта, - сообщил я.
     - И что это значит?
     - Лабиринт может делать дубликат любого, кто когда-либо проходил его.
У тебя все признаки. Я их знаю.
     - Эй, я себя чувствую реальным. Тем более, что я не пахал Лабиринт  в
Эмбере. Я его сделал в Тир-на Ног-те.
     - Очевидно, он контролирует и те два изображения, раз уж  они  -  его
истинные копии. Ты помнишь свою коронацию в Кашере?
     - Коронацию? К дьяволу, нет! Ты хочешь сказать, что я сижу на троне?
     - Угу. Ринальдо Первый.
     - Черт подери! Клянусь, мамочка счастлива.
     - Я полагаю.
     - Как-то неловко быть в двух экземплярах. Ты, кажется, знаком с таким
феноменом. Как Лабиринт управляется с этим?
     - Вы, парни, не можете "пробыть долго". Как я понимаю, чем ближе ты к
Лабиринту, тем ты - сильнее. И возможно, защитить тебя на таком расстоянии
будет стоить многих ведер сока. Вот, выпей еще.
     - Да, конечно.
     Люк высосал половину содержимого и протянул чашу обратно.
     - Так что там с драгоценными жидкостями тела? - спросил он.
     - Кровь Эмбера, по-видимому,  оказывает  поддерживающее  действие  на
призраков Лабиринта.
     - Ты имеешь в виду, что я в каком-то смысле вампир?
     - Полагаю - да,  тебя  можно  рассматривать  и  так,  в  определенном
смысле.
     -  Не  сказал  бы,  что  мне  это  нравится...  и   с   такой   узкой
специализацией.
     - Но, вероятно, есть некоторые препятствия. И все в свое время. Давай
стабилизируемся, прежде чем начнем искать приемлемую точку зрения.
     - Хорошо. У тебя есть пленные слушатели. Деваться мне некуда.
     Снаружи раздался грохот - словно прокатился камень, -  сопровождаемый
слабым щелкающим звуком.
     Люк повернул голову.
     - Не думаю, что это был ветер, - заявил он.
     - Сделай  последний  глоток,  -  сказал  я,  отодвигаясь  от  чаши  и
нашаривая носовой платок. - Он должен поддержать тебя.
     Он опрокинул залпом, пока я перевязывал себе  запястье.  Люк  завязал
платок за меня.
     - Давай-ка валить отсюда, - сказал я. - У меня дурные предчувствия.
     - А по мне так - порядок, - отозвался он, как раз в тот момент, когда
в дверном проеме появилась фигура.
     Освещена она была сзади, черты лица терялись в тени.
     - Ты никуда не пойдешь, призрак  Лабиринта,  -  донесся  полузнакомый
голос.
     Я заказал спикарту освещение ватт на сто пятьдесят.
     Это был Борель, демонстрирующий зубы на недружественный лад.
     - Из тебя выйдет хорошая свечка, эмберит, - обратился он к Люку.
     - Ошибаешься, Борель, - сказал я, поднимая спикарт.
     Внезапно между нами проплыл Знак Логруса.
     - Борель? Мастер меча? - заинтересовался Люк.
     - Он самый, - откликнулся я.
     - Вот дерьмо! - сказал Люк.



        5

     Я попытался прозондировать фронт двумя самыми смертельными  энергиями
спикарта, но Логрусова образина перехватила их и отбросила прочь.
     - Я спасал его не затем, чтобы ты его так просто уволок его, - сказал
я, и тотчас что-то похожее на знак Лабиринта - но не так чтобы один в один
- бликнуло в реальность поблизости.
     Знак Логруса скользнул влево. Новая тварь - чем бы она там ни была  -
не отставала; они молча  прошествовали  сквозь  стену.  Прокатился  раскат
грома, тряхнувший все здание. Даже Борель, который потянулся  за  клинком,
замер на полпути, затем повел рукой, чтобы ухватиться за  дверь.  Пока  он
копался, за его спиной появилась другая фигура, и знакомый голос обратился
к нему:
     - Пожалуйста, извините меня. Вы загородили мне дорогу.
     - Корвин! - закричал я. - Папа!
     Борель повернул голову.
     - Корвин? Принц Эмбера? - сказал он.
     - Ну да, - пришел ответ, - хотя боюсь, что не имею удовольствия...
     - Я Борель, Герцог  Птенцов  Дракона,  Мастер  Оружия  Путей  Птенцов
Дракона.
     -  Вы  говорите  с  обилием  заглавных  букв,  сэр,  я  рад  с   вами
познакомиться, - сказал Корвин. - Теперь, если вы не возражаете,  я  хотел
бы пройти, чтобы увидеть своего сына.
     Рука Бореля в повороте  потянулась  к  рукоятке  клинка.  Я  уж  было
двинулся вперед, и Люк - тоже, но позади Бореля случилось некое движение -
кажется, пинок, срубивший ему дыхание и сложивший вдвое. Затем  сзади  ему
на загривок опустился кулак, и Борель рухнул.
     - Пошли, - позвал Корвин, махнув рукой. - По-моему, нам отсюда  лучше
свалить.
     Мы с Люком вышли,  перешагнув  через  павшего  Мастера  Оружия  Путей
Птенцов Дракона. Земля снаружи почернела, словно от  недавнего  пожара,  и
налетел легкий дождь. Вдалеке темнели человеческие фигуры,  двигающиеся  к
нам.
     - Не знаю, может ли сила, что притащила меня сюда, вытащить  обратно,
- сказал Корвин, оглядываясь. - Она может быть занята чем-нибудь другим.
     Прошло несколько мгновений, затем:
     - Похоже, занята, - сказал он. - О'кей, твоя очередь. Как нам сделать
ноги?
     - Вот так, - сказал я, поворачиваясь и припуская бегом.
     Они последовали за мной по  тропам,  которые  привели  меня  сюда.  Я
оглянулся и увидел шесть темных фигур, преследовавших нас.
     Я помчал вверх по холму, мимо могильных плит и  монументов,  в  конце
концов добравшись до места у  старой  каменной  стены.  Где-то  за  нашими
спинами раздались крики. Игнорируя их,  я  подтащил  спутников  к  себе  и
взлетел с импровизированным  двустишием  на  губах,  которое  обрисовывало
ситуацию и мое желание в куда более скверной форме, чем чеканный  стих.  И
все же чары не осыпались, и брошенный булыжник прошел мимо меня, поскольку
мы уже шли сквозь землю.
     Мы вышли из круга фейери,  вылупившись,  словно  грибы,  и  я  погнал
спутников трусцой к песчаному пляжу через поле.  Когда  мы  вывалились  на
пляж, я услышал еще один крик. Мы прошли  сквозь  валун  и  спустились  по
каменистой тропе к виселице. Свернув с тропы налево, я побежал.
     - Назад! - осадил Корвин. - Я что-то чувствую. Вон там!
     Он сошел с тропы направо и побежал к подножию небольшого холма. Мы  с
Люком последовали за ним. Сзади донесся шум прорыва наших  преследователей
с пути у валуна.
     Впереди, меж двух деревьев, я увидел  нечто  мерцающее.  Кажется,  мы
направлялись к нему. Когда мы подобрались ближе, очертания стали четче,  и
я сообразил, что это смахивает на реплику Лабиринта, которую я видел  там,
в мавзолее.
     Когда мы подлетели, папа, не  сбивая  размашистого  шага,  устремился
прямо в эту хреновину. И исчез. Позади вознесся еще один  вопль.  Люк  был
следующим в очереди на сверкающий экран, а я наступал ему на пятки.
     Теперь мы бежали сквозь прямой, пылающий туннель жемчужного цвета,  и
когда я глянул назад, то увидел, как он захлопывается прямо за мной.
     - Они не смогут пройти следом, -  крикнул  Корвин.  -  Тот  вход  уже
закрыт.
     - Так почему мы бежим? - спросил я.
     - Мы еще не в безопасности, - отозвался он. -  Мы  прорубаемся  через
владения Логруса. Если нас зацепят, могут быть неприятности.
     Мы рысью мчались по странному туннели, и:
     - Мы бежим сквозь Отражения? - спросил я.
     - Да.
     - Тогда, кажется, чем дальше мы уйдем, тем лучше...
     Все это дело хорошенько тряхнуло, и мне пришлось опереться на  стену,
чтобы не провалиться.
     - Оп-па, - сказал Люк.
     - Да, - подтвердил я, когда туннель стал  распадаться.  От  стен,  от
пола отодрались громадные куски. За теми прорехами не было  ничего,  кроме
мрака. Мы  продолжали  идти,  перепрыгивая  провалы.  Затем  что-то  вновь
ударило, беззвучно, полностью сотрясая весь туннель - вокруг  нас,  позади
нас, впереди нас.
     Мы падали.
     Ну, мы  не  то  чтобы  падали.  Это  больше  походило  на  парение  в
сумеречном тумане. Под ногами, кажется, ничего  не  было,  да  и  в  любом
другом направлении  -  тоже.  Ощущение  свободного  падения,  и  ничем  не
измеримого движения.
     - Проклятье! - услышал я голос Корвина.
     Мы парили, падали, плыли - чем бы это ни было - какое-то время, и:
     - Так близко, - услышал я его бормотание.
     - Вон там что-то есть, - внезапно возвестил Люк, указывая направо.
     Там серело большое расплывчатое нечто. Я стек сознанием в  спикарт  и
прощупал  в  указанном  направлении.  Чем  бы  оно  ни  было,   оно   было
неодушевленным, и я скомандовал спице, которая трогала нечто,  сопроводить
нас.
     Я  не  чувствовал  движения,  но  штука  распухла,  обрела   знакомые
очертания,  начала  выказывать   красноватый   цвет   поверхности.   Когда
показались ребра, я уже знал наверняка.
     - Выглядит как та Полли Джексон, что была у тебя, - заметил Люк. - На
ней даже снег остался.
     Да, это был мой  бело-красный  "шеви"  57-го  года,  вот  к  чему  мы
приближались, здесь в Лимбо.
     - Это реконструкция. Ее вытащили из моей памяти, - сказал  я  ему.  -
Вероятно, поэтому она живая, ведь я  так  часто  разглядывал  ее.  А  еще,
кажется, сейчас нам очень кстати.
     Я потянулся за ручкой дверцы. Мы подгребли со  стороны  водительского
сиденья. Я ухватился и нажал на кнопку. Она, конечно, была не застопорена.
Спутники коснулись колымаги и  переползли  на  другую  сторону.  Я  открыл
дверь, скользнул за руль, закрыл дверь. Затем влезли Люк и Корвин.  Ключи,
как я и ожидал, были в замке зажигания.
     Когда все очутились на  борту,  я  попытался  завести  машину.  Мотор
заработал сразу.  Я  посмотрел  поверх  яркого  капота  в  ничто.  Включил
передние фары, но это не помогло.
     - Что теперь? - спросил Люк.
     Сняв ручной тормоз, я врубил первую скорость и выжал сцепление. Когда
я дал газ, показалось, что завращались колеса. Спустя несколько  мгновений
я врубил вторую. Чуть спустя перешел на третью.
     Было это движение хоть чуточку реальным или - всего лишь плодом моего
воображения?
     Я поддал газу. Туманный горизонт  далеко  впереди  вроде  как  слегка
просветлел, хотя  я  предположил,  что  это  могло  быть  просто  эффектом
уставшего зрения. На  баранку  машина  не  реагировала  никак.  Я  сильнее
надавил на акселератор.
     Люк вдруг протянул руку и включил радио....
     - Опасные дорожные условия,  -  сообщил  голос  диктора.  -  Так  что
сбросьте скорость до минимума.
     Затем сразу же последовал Уинтон Марсалис, играющий "Караван".
     Получив такое душевное послание, я сбросил газ. Это вызвало  знакомое
ощущение легкого движения, словно мы скользили по льду.
     Явно чувствовалось движение вперед, и там впереди, кажется,  случился
просвет. Также почудилось, что мы  обрели  некоторый  вес  и  чуть  больше
вдавились в сиденье.
     Мгновением позже ощущение реальной поверхности под автомобилем  стало
более внятным. Мне стало интересно, что случится, если я крутану  баранку.
Но решил не пробовать.
     Звук из-под  шин  стал  совсем  хрустяще-гравиевым.  С  обеих  сторон
возникли смутные очертания, усиливающие ощущение движения  и  направления,
пока мы тащились мимо. Далеко впереди мир действительно становился ярче.
     Я еще больше сбавил ход: стало казаться, что  мы  едем  по  настоящей
дороге, с чрезвычайно плохой видимостью. Вскоре  фары,  вроде  как  начали
приносить какую-то пользу, как  только  они  высветили  проползающие  мимо
фигуры, придавая им мгновенный вид деревьев и прибрежных насыпей, кустов и
скал. Зеркало заднего вида продолжало отражать ничто.
     - Прямо как в старые времена, - сказал  Люк.  -  Собрался  за  пиццей
неласковым вечером.
     - Ага, - согласился я.
     - Надеюсь, у другого  меня  есть  кто-нибудь,  открывший  пиццерию  в
Кашере. Можно ли там оттянуться, не знаешь?
     - Счас проеду и проверю, если тот славный он, конечно, удосужился.
     - Как ты думаешь, когда вся эта зараза снимет меня с довольствия?
     - Не знаю, Люк.
     - Я веду к тому, что не могу вечно пить твою  кровь.  И  что  с  тем,
другим мной?
     - По-моему, я могу предложить работу, которая разрешит твои проблемы,
- сказал ему Корвин. - Хотя бы на некоторое время.
     Деревья теперь стали явно деревьями, туман - настоящим туманом - чуть
клубящимся окрест. Капли влаги стали оседать на ветровом стекле.
     - Что вы имеете в виду? - спросил Люк.
     - Минутку.
     В тумане появились разрывы, сквозь них проглядывал реальный ландшафт.
Я вдруг сообразил, что то, где мы едем - не настоящее дорожное покрытие, а
просто клок почвы под лихим уклоном. Я еще больше сбросил скорость,  чтобы
приноровиться.
     К тому  времени  львиная  часть  дымки  рассосалась  или  развеялась,
обнажив огромное дерево. Земля у подножия его мерцала. Знакомые повадки  у
этой вольной живописи...
     - Это зона твоего Лабиринта, верно? - спросил я, как только наш  путь
стал еще чище. - Фиона как-то приводила меня сюда.
     - Да, - донесся ответ.
     - А его облик... Эту чепуху я видел в борьбе со Знаком  Логруса  там,
на кладбище... та же штука, что притащила нас в туннель.
     - Да.
     - Тогда... он тоже разумен. Как Лабиринт, как Логрус...
     - Верно. Припаркуйся вон там, на прогалине у дерева.
     Я крутанул баранку и направил машину к  ровному  участку,  указанному
отцом. Туман все еще клубился окрест, но не везде, на удалении, и не такой
тяжелый и всепоглощающий, как на тропе,  которой  мы  следовали.  Очевидно
стояли сумерки, судя по угрюмости тумана, но асимметричное пламя Лабиринта
освещало наш чашеобразный мир за границами сумеречной тусклости.
     Пока мы выбирались из машины, Корвин сказал Люку:
     - Призраку Лабиринта не "пробыть долго".
     - Так я и понял, - отозвался Люк. - Вы  подскажете  пару  трюков  для
кое-кого в затруднительном положении?
     - Я знаю их все, сэр. Приходится знать, как говорят.
     - О-о?
     - Папа?.. - спросил я. - Ты имеешь в виду...
     - Да, - отозвался он. - Я не знаю, где может  находиться  мой  первый
вариант.
     - Это с тобой я встречался тогда? И это ты  недавно  присутствовал  в
Эмбере?
     - Да.
     - Я... понятно. И все-таки ты  кажешься  не  таким,  как  те  прочие,
которых я встречал.
     Он протянул руку и сжал мне плечо.
     - А я не такой и есть, - сказал Корвин и взглянул на  Лабиринт.  -  Я
нарисовал эту штуку, - продолжил он чуть спустя, - и я - единственный, кто
прошел его. Следовательно, я - единственный  призрак,  которого  он  может
вызвать.  И  кажется,  он  уделяет  мне  нечто  большее,   нежели   просто
утилитарное внимание. Мы можем общаться, и, кажется, он охотно отстегивает
энергию для обеспечения моего постоя. Я понимаю так: и те призраки, что от
Лабиринта, и те, что от Логруса, по природе куда более эфемерны.
     - Я это знаю по опыту, - сказал я....
     - Кроме той, которой ты очень помог, за что я тебе благодарен. Теперь
она под моей защитой, настолько, насколько это необходимо.
     Он отпустил мое плечо.
     - Мне не представили твоего друга как полагается, - сказал он затем.
     - Извини. Это от слабости, - сказал я. - Люк, я бы хотел  познакомить
тебя с моим отцом, Корвином из Эмбера. Сэр, Люк, собственно, известен  как
Ринальдо, сын вашего брата Бранда.
     На миг глаза Корвина расширились, потом сузились, пока он  протягивал
руку, изучая лицо Люка.
     - Недурно встретиться с другом сына, да еще и родственником, - сказал
он.
     - Так же рад познакомиться с вами, сэр.
     - А меня-то интересовало, что это такое в тебе знакомое.
     - Врежьте по этому знакомому, если вас это  волнует.  И  закончим  на
этом.
     Папа рассмеялся.
     - Где вы встретились, ребята?
     - В школе, - отозвался Люк. - В Беркли.
     - Где же еще могла бы сойтись парочка наших? Ну, не в  Эмбере  же,  -
сказал он, резко разворачиваясь, чтобы лицом к  лицу  оказаться  со  своим
Лабиринтом. - Вашу историю я еще заполучу. А сейчас идем со мной.  Я  хочу
представить вас.
     Он направился к сияющему орнаменту, а мы пошли следом. Мимо  проплыло
несколько жгутов тумана. Кроме наших шагов, вокруг не было ни звука.
     Когда мы подошли к краю  Лабиринта,  то  остановились  и  внимательно
осмотрели его. Это был  изящный  рисунок,  слишком  большой,  чтобы  сразу
охватить его взглядом; и казалось, что в его контуре пульсировала мощь.
     - Привет, - сказал Корвин. - Я хочу, чтобы  ты  познакомился  с  моим
сыном и моим племянником, Мерлином и Ринальдо... хотя с  Мерлином  ты  уже
встречался раньше. У Ринальдо проблемы.
     Последовало долгое молчание. Затем призрак отца сказал:
     - Да, верно.
     Спустя какое-то время:
     - Ты так думаешь?
     И:
     - О'кей. Я скажу им.
     Корвин потянулся, вздохнул, сделал несколько шагов от края Лабиринта.
Затем обнял нас обоих за плечи.
     - Народ, - сказал он, - нечто вроде ответа я получил. Но это  значит,
что, по разным причинам, нам всем сейчас придется пойти и  прогуляться  по
этому Лабиринту.
     - Я играю, - сказал Люк. - А что за причины?
     - Он намерен усыновить тебя, - сказал Корвин, -  и  поддерживать  так
же, как и меня. Хотя за это придется  платить.  Наступают  времена,  когда
потребуется, чтобы его  охраняли  круглосуточно.  Мы  можем  сменять  друг
друга.
     - Звучит здорово, - сказал Люк. - Этот уголок выглядит так мирно. А я
совсем не хочу возвращаться в Кашеру и предпринимать попытки  к  свержению
самого себя.
     - О'кей. Поведу я, а ты держись за мое плечо на случай, если придется
сдерживать какую-нибудь дурацкую трахомудию. Мерлин, ты идешь последним  и
цепляешься за Люка по той же причине. Порядок?
     - Вполне, - сказал я. - Идем.
     Он отпустил нас и двинулся к месту, откуда начинались линии  рисунка.
Мы пошли следом, и рука Люка была  на  плече  Корвина,  когда  тот  сделал
первый шаг. Вскоре мы все были на Лабиринте, сражаясь  в  знакомой  битве.
Даже когда взлетели искры, это казалось легче, чем прогулки по Лабиринту в
прошлом - возможно потому, что путь прокладывал кто-то другой.
     Очертания авеню с древними каштанами наполняли  мой  разум,  пока  мы
тащились по Лабиринту и  отвоевывали  путь  через  Первую  Вуаль.  К  тому
времени искры вокруг поднимались все выше, и я чувствовал силы  Лабиринта,
бьющиеся около меня, пронизывающие меня, мое тело и разум. Я вспоминал дни
в школе, величайшие свои усилия  на  атлетическом  поприще.  Сопротивление
продолжало расти, и мы увязли в  нем.  Движение  ног  требовало  огромного
усилия, и я сообразил, что - почему-то - усилие  было  более  важным,  чем
передвижение. Я ощутил волосы, встающие дыбом, когда странный поток прошел
через все мое тело. Все же не было ни одурманивающего действия Логруса как
в тот момент, когда я сторговывался с ним, ни ощущения противника, которое
я чувствовал на Лабиринте Эмбера. Все  было  так,  будто  бы  я  пересекал
буераки своего разума, или не моего, но дружески  ко  мне  расположенного.
Было некое ощущение - почти подбадривание -  пока  я  сражался  с  кривой,
выполняя поворот. Сопротивление было столь же сильным, искры взлетали  так
же высоко, как и у других возле этой точки, но все же я  каким-то  образом
знал, что этот Лабиринт держит меня совсем  по-иному.  Мы  пробивали  себе
путь вдоль линий. Мы пытались, мы пылали... Проникновение во Вторую  Вуаль
было медленным, как упражнение в выносливости и воле. После этого наш путь
на чуть-чуть стал полегче, и образы всей моей жизни пришли, чтобы напугать
и утешить меня.
     Идем. Один, два... Три. Я почувствовал, что если  смогу  сделать  еще
десяток шагов,  у  меня  будет  шанс  победить.  Четыре...  Я  был  орошен
испариной. Пять. Сопротивление было ужасным. Чтобы просто передвинуть ногу
на дюйм вперед, требовалась энергия бега на сто метров.  Легкие  работали,
словно меха. Шесть. Искры добрались  до  лица,  цепляли  глаза,  полностью
окутывали меня. Я чувствовал себя расщепленным в бессмертное синее пламя и
чувствовал, что должен прожечь путь сквозь  мраморный  блок.  Я  горел,  я
пылал, а камень оставался неизменным. Так я мог провести  целую  вечность.
И, наверное, провел. Семь. Образы исчезли. Память иссякла.  Даже  личность
взяла отпуск. Я был ободран до каркаса чистой воли. Я был действием, сутью
борьбы с сопротивлением. Восемь... Я больше  не  чувствовал  своего  тела.
Время стало чуждым  понятием.  Борьба  уже  не  была  борьбой,  но  формой
элементарного движения, рядом с которым движение ледников - просто спринт.
Девять. Теперь я был только движением... бесконечно малым, постоянным...
     Десять.
     Явилось облегчение. Вновь станет труднее ближе к центру, но  в  целом
остаток пути напряжение будет спадать. Что-то похожее на медленную,  тихую
музыку поддерживало меня, пока я тащился вперед, поворачивал, тащился. Она
протекла вместе со мной сквозь Последнюю Вуаль, и  как  только  я  миновал
среднюю точку финального шага, она чем-то напомнила "Караван".
     Мы стояли там, в центре, молчаливые, тяжело дышащие. В  том,  чего  я
достиг, я не был уверен. Но я чувствовал, что в итоге я лучше узнал  отца.
Полосы тумана по-прежнему дрейфовали через Лабиринт, через долину.
     - Я чувствую себя... сильнее, - признался  Люк.  -  Да,  я  помогу  в
охране этого места. Кажется, это хороший способ убить немного времени.
     - Кстати, Люк, какое послание ты нес? - спросил я.
     -  О,  следовало  сказать,  чтобы  ты  быстро  свалил  из  Дворов,  -
откликнулся он, - вся эта хренотень становится опасной.
     - Опасную часть я уже знаю, - сказал я. - Но есть еще что-то,  что  я
должен сделать.
     Он пожал плечами.
     - Ну, вот тебе и послание, - сказал он. - Нет ни одного по-настоящему
безопасного места.
     - В этом проблем пока не будет, - сказал Корвин. -  Ни  одна  из  Сил
точно не знает, как подобраться  к  этой  точке  или  что  с  ней  делать.
Эмберскому Лабиринту слабо  пожрать  его,  а  Логрус  не  знает,  как  его
уничтожить.
     - Звучит лихо.
     - Вероятно, придет время, когда они попробуют навалиться на него.
     - А пока мы подождем и посмотрим.  О'кей.  Если  придет  какая-нибудь
тварь, что это может быть?
     - Вероятно, призраки - как и наши -  ищущие,  как  бы  узнать  о  нем
побольше, протестировать его. Толк от твоего клинка есть?
     - Со  всей  безграничной  скромностью  -  да.  К  тому  же,  если  не
достаточно этого, я изучал Искусства.
     - Здесь лучше сработает сталь, хотя они истекают огнем, не кровью.  А
теперь, если желаете, можно  использовать  Лабиринт,  чтобы  переправиться
наружу. Я присоединюсь через пару  минут,  чтобы  показать,  где  заначено
оружие и прочие припасы. Мне бы хотелось предпринять небольшое путешествие
и ненадолго оставить тебя на дежурстве.
     - Железно, - сказал Люк. - А как ты, Мерль?
     - Мне надо вернуться назад во Дворы. У меня официальный ангажемент на
ленч с мамочкой, а затем хорошо бы посетить похороны Савалла.
     - Скорее всего, он не сможет забросить  тебя  прямиком  во  Дворы,  -
сказал Корвин. - Это до дури близко от Логруса. Но ты что-нибудь сотворишь
или наоборот. Как там Дара?
     - Много времени прошло  с  тех  пор,  как  я  видел  ее  дольше,  чем
несколько мгновений, - ответил  я.  -  Она  все  так  же  безапелляционна,
высокомерна и сверхзаботлива, когда  натыкается  на  меня.  У  меня  такое
впечатление, что, скорее всего, она тоже вовлечена в местное  политическое
интриги, равно как  в  тонкости  тесных  родственных  отношений  Дворов  и
Эмбера.
     Люк на мгновение закрыл глаза и исчез. Увидел я его уже  возле  Полли
Джексон. Он открыл дверцу, скользнул на  сиденье,  наклонился  и  покрутил
что-то внутри. Еще чуть-чуть  погодя  я  смог  расслышать  далекое  радио,
исторгающее музыку.
     - Похоже, что так, - сказал Корвин. -  Представляешь,  я  никогда  не
понимал ее. Она пришла ко мне из ниоткуда в странное время моей жизни, она
лгала мне, мы стали любовниками, она прошла Лабиринт в Эмбере  и  исчезла.
Это было похоже на страшный сон. Абсолютно очевидно, что она  использовала
меня. Долго я полагал - лишь для того, чтобы получить знание  Лабиринта  и
доступ к  нему.  Но  не  так  давно  у  меня  возникла  куча  времени  для
размышлений, и я больше не уверен, что это было основной причиной.
     - О-о? - сказал я. - А что тогда?
     - Ты, - отозвался он. - Все чаще и чаще я прихожу к  мысли,  что  она
хотела понести сына или дочь Эмбера.
     Я почувствовал, что холодею. Мог ли  факт  моего  существования  быть
просчитан  настолько?  И  не  было  никакой   привязанности?   И   я   был
преднамеренно задуман для служения какой-то особой  цели?  Мне  совсем  не
нравились такие намерения. Я чувствовал  себя  на  месте  Колеса-Призрака,
тщательно выстроенного продукта моего воображения и разума,  сотворенного,
чтобы  протестировать  идеи  дизайнерских   структур,   с   которыми   мог
столкнуться только житель Эмбера. И все же  он  называл  меня  "папа".  Он
действительно  заботился  обо  мне.  Я  начал  ощущать  к   нему   смутную
иррациональную привязанность. Было ли это оттого, что мы более схожи,  чем
я воспринимал сознательно?..
     - Почему? - спросил я. - Почему ей было так важно, чтобы родился я?
     -  Могу  напомнить  лишь  последние  слова,  которыми  она  завершила
прохождение Лабиринта, обернувшись демоном. "Эмбер, - сказала она, - будет
разрушен". Затем она исчезла.
     Теперь меня затрясло. Такие завязки настолько выбивали из седла,  что
я хотел заплакать, уснуть или напиться. Все что угодно - лишь бы  получить
передышку на мгновение.
     - Думаешь, мое существование может быть частью долгосрочного плана по
уничтожению Эмбера? - спросил я.
     - Может быть, - сказал он. - Но я могу ошибаться, малыш. Я могу очень
сильно ошибаться, и в таком случае приношу свои извинения за то,  что  так
достал тебя. С другой стороны, я мог ошибаться и в том, что дал тебе знать
о возможных объяснениях.
     Я массировал себе виски, лоб, глаза.
     - Что мне делать? - сказал я потом. - Я не хочу  помогать  разрушению
Эмбера.
     Он прижал меня к себе и сказал:
     - Неважно, что ты такое, и неважно, что с  тобой  сделали,  рано  или
поздно перед тобой будет некий выбор. Ты нечто большее,  чем  сумма  своих
частей, Мерлин. Неважно, что привело к твоему рождению, а твою жизнь  -  к
тому, что сейчас. У тебя есть глаза и мозги и шкала ценностей. Не позволяй
никому вешать тебе лапшу на уши, даже если это  буду  я.  И  когда  придет
время - если оно придет - сделай этот выбор сам, дьявол тебя задери. Тогда
все, что произошло раньше, не будет важным.
     Его слова, простые, как  им  и  полагалось  быть,  вытащили  меня  из
темного угла в моей душе, куда я спрятался.
     - Спасибо, - сказал я.
     Он кивнул. Затем:
     - Поскольку твой первый порыв может усилить  конфронтацию,  -  сказал
он, - я бы посоветовал этого не делать. Не достигнешь  ничего,  кроме  как
уведомишь ее о своих подозрениях. Было бы умнее сыграть  более  тщательную
игру и посмотреть, что тебе станет известно.
     Я вздохнул.
     - Ты прав, конечно, - сказал я. - Ты пришел за мной не столько, чтобы
помочь в побеге, сколько сказать мне это?
     Корвин улыбнулся.
     - Просто беспокоюсь о важном, - сказал он. - Еще встретимся.
     А затем он исчез.
     Внезапно я увидел его уже возле машины, разговаривающим  с  Люком.  Я
наблюдал, как он  показывал  Люку,  где  запасена  экипировка.  Интересно,
который там сейчас час, во Дворах. Они  оба  помахали  мне.  Затем  Корвин
обменялся с Люком рукопожатием, повернулся и ушел в туман. Я  слышал,  как
радио играло "Лили Марлен".
     Я сфокусировал разум  на  переброске  из  центра  Лабиринта  к  Путям
Всевидящих. Возник мгновенный водоворот тьмы. Когда темнота осела,  я  все
еще стоял в центре Лабиринта. Я попробовал опять, на  этот  раз  с  замком
Сухэя. Снова он отказался прокомпостировать мой билет.
     - И куда ты можешь меня послать? - наконец спросил я.
     Еще один вихрь, но на этот раз яркий. Он  доставил  меня  к  высокому
белокаменному мысу под черным небом  возле  черного  моря.  Два  полукруга
бледного пламени заключали мое положение в скобки. О'кей, так жить  можно.
Я находился в Огненных Вратах, развилке путей в Отражениях возле Дворов.
     Я стоял лицом к океану и считал. Когда дошел до пятнадцатой  мигающей
башни слева от меня, направился к ней.
     Вышел я перед упавшей башней под розовым небом. По пути  к  ней  меня
снесло в стеклянную пещеру, где текла зеленая река. Я  шагал  вдоль  реки,
пока не нашел переходной камень,  который  доставил  меня  к  тропе  через
осенний лес. Ей я следовал почти с милю, пока не почувствовал  присутствие
пути у корней вечнозеленого дерева. Он привел меня на склон  горы,  откуда
исходили еще три пути, и две дымные нити вели меня на тропу ленча с мамой.
Согласно небу, у меня не было времени переодеться.
     Я задержался возле перекрестка, чтобы стряхнуть с себя пыль, привести
в порядок одеяние, причесать волосы. Прихорашиваясь, я задумался, кто  мог
получить мой вызов, когда я пытался добраться к Люку через  Козырь  -  сам
Люк, его призрак, оба?  Могут  ли  призраки  получать  Козырной  вызов?  Я
обнаружил, что заинтересован в том, что же творится сейчас в Эмбере.  И  я
подумал о Корал и Найде...
     Черт.
     Мне хотелось быть где-нибудь еще. Мне хотелось  быть  далеко  отсюда.
Предупреждение Лабиринта, брошенное через Люка, было ясно и понято. Корвин
дал мне слишком много тем для  размышлений,  а  у  меня  не  было  времени
сортировать их по полочкам. Я не хотел быть втянутым в то, что происходило
там, во Дворах. Мне не нравилось и то, что здесь замешана моя мать.  Я  не
имел должных чувств для посещения похорон. К тому  же  я  чувствовал  себя
как-то очень непроинформированным. По-моему, если кто-то что-то  хотел  от
меня - что-то очень важное, - им по  меньшей  мере  надо  выкроить  время,
чтобы объяснить ситуацию и  попросить  меня  о  сотрудничестве.  Если  это
родственники - есть большая вероятность, что я пойду с  ними.  Куда  проще
сотрудничать со мной,  чем  плести  интриги,  пытаясь  контролировать  мои
действия. Мне хотелось быть подальше от тех, кто контролировал  меня,  так
же, как и от игр, в которые они играют.
     Я мог повернуться и уйти в Отражения, вероятно, затеряться там. Я мог
бы направиться в Эмбер, рассказать Рэндому  все,  что  я  знал,  все,  что
подозревал, и он бы защитил меня от  Дворов.  Я  мог  бы  возвратиться  на
Отражение Земля, возникнуть новой  личностью,  вернуться  к  компьютерному
дизайну...
     Тогда, конечно, я никогда бы не узнал, что происходит  сейчас  и  что
произошло раньше. Что касается настоящего места нахождения моего отца... я
был способен добраться до него из Дворов, как ниоткуда еще. В этом смысле,
он находился совсем рядом. И никого больше не было, чтобы помочь ему.
     Я пошел вперед и повернул направо. Проделал путь к лиловеющему  небу.
Я буду вовремя.
     Итак, я вновь вошел в Пути  Всевидящих.  Я  вышел  из  красно-желтого
росчерка звездного света, нарисованного у ворот переднего двора высоко  на
стене, спустился по Невидимой Лестнице и долгое время смотрел в гигантскую
центральную бездну, с ее панорамой черного  буйства  за  пределами  Обода.
Падающая звезда прожгла себе тропинку  по  лиловому  небу.  Я  отвернулся,
направляясь к обитой медью двери и низкому Лабиринту Искусств за ней.
     Я помнил множество случаев, когда ребенком терялся в этом  лабиринте.
Дом Всевидящих веками собирал произведения искусств, и коллекция была  так
обширна, что здесь было несколько путей, на  которые  лабиринт  распадался
внутри самого себя; чтобы перевести стрелки и прогнать  следующий  оборот,
пути огромной  спиралью  через  туннели  смыкались  в  точку,  что  сильно
смахивала на старую железнодорожную станцию. Однажды я потерялся  и  через
несколько дней был в конце концов найден плачущим перед  коллекцией  синих
туфель, приколоченных к доске. Теперь я шел по Лабиринту  медленно,  глядя
на старые уродливые творения, на  какие-то  новые.  Там  же  затесались  и
поразительно красивые вещи, такие, как громадная ваза,  которая  выглядела
так, словно была  вырезана  из  единой  глыбы  огненного  опала,  и  набор
странных поминальных дощечек  из  дальнего  Отражения,  чье  назначение  и
способ действия никто в семье припомнить бы не смог.  Я  не  стал  срезать
угол по галерее, а остановился и вновь осмотрел и то,  и  другое:  дощечки
мне чертовски нравились.
     Подойдя к огненной вазе и взглянув на нее, я продудел старую мелодию,
которой меня научил Грайлл. Мне показалось, что я услышал тихий шорох, но,
взглянув в ту и  другую  сторону  по  коридору,  не  обнаружил  поблизости
кого-нибудь еще. Едва ощутимые изгибы вазы требовали прикосновения. Я  мог
бы вспомнить, как в детстве меня  всякий  раз  ловили  на  этом  и  строго
выговаривали. Я медленно протянул вперед левую руку, положил ее  на  вазу.
Поверхность была теплее, чем я мог бы предположить. Я скользнул ладонью по
изгибу. Ваза казалась замерзшим пламенем.
     -  Привет,  -  пробормотал  я,  вспоминая  приключение,  которое   мы
разделили с ней. - Это было так давно...
     - Мерлин? - раздался тихий голос.
     Я тут же отдернул руку. Казалось, ваза заговорила.
     - Да, - сказал я затем. - Да.
     Вновь шелестящий звук, и в кремовой нише огня шевельнулась тень.
     - Ссс, - сказала тень, разрастаясь.
     - Глайт? - спросил я.
     - Да-аа.
     - Не может быть. Ты была мертва все годы.
     - Не мертва. Ссспала.
     - Я не видел тебя с тех пор, как перестал быть малышом. Тебе  нанесли
увечье. Ты исчезла. Я думал, ты умерла.
     - Я ссспала. Ссспала, чтобы исссцелиться.  Ссспала,  чтобы  зссабыть.
Ссспала, чтобы возродитьссся.
     Я протянул руку. Мохнатая змея подняла голову выше, вытянулась, упала
мне на предплечье, забралась на плечо, свернулась.
     - Ты выбрала для сна элегантное помещение.
     - Я зсснала,  что  кувшшшин  любим  тебе.  Я  зсснала,  есссли  ждать
доссстаточно  долго,  ты  придешшшь   вновь,   оссстановишшшьссся,   чтобы
насссладиться им. И я узсснаю и поднимусссь бы во всссем  блессске,  чтобы
приветссствовать тебя. Ух ты, ты выроссс!
     - А ты выглядишь по-прежнему. Чуть потоньше, наверное...
     Я ласково щелкнул ее по голове.
     - Хорошо знать, что ты все еще  с  нами,  добрый  семейный  дух.  Ты,
Грайлл и Кегма сделали мое детство лучше, чем оно могло бы быть.
     Она высоко подняла голову, ударила носом мне в щеку.
     - Мою холодную кровь сссогревает то, что я вновь вижшшу  тебя,  милый
мальчик. Ты долго путешессствовал?
     - О да. Очень.
     - Однажшшды ночью нам ссследует поесссть мышей и лечь  возссле  огня.
Ты сссогреешь мне блюдцссе молока и рассскажешь о сссвоих приключениях ссс
тех пор, как оссставил  Пути  Вссевидящщщих.  Мы  отыщем  пару  мозссговых
косссточек для Грайлла, есссли он всссе еще зссдесссь...
     - Кажется, он прислуживает дяде Сухэю. А что с Бегмой?
     - Я не зсснаю, это было ссстоль давно.
     Я прижал ее покрепче к себе, чтобы согреть.
     -  Спасибо,  ты   ждала   меня   здесь   в   великой   дреме,   чтобы
поприветствовать...
     - Это большшше, чем дружессская вссстреча, приветссствие.
     - Больше? Что тогда, Глайт? Что это?
     - Кое-что показссать. Иди туда.
     Она указала головой. Я двинулся в направлении, которое она отметила -
путем, которым я так или иначе пошел бы, туда, где коридоры расширялись. Я
мог ощущать ее шевеление на моей руке с едва слышным шкворчанием,  которое
она иногда издавала.
     Внезапно Глайт застыла, а голова ее поднялась, слегка покачиваясь.
     - Что такое? - спросил я.
     -  Мы-ышши,  -  сказала  она.  -  Мы-ышши  рядом.  Я  должшшна  пойти
поохотитьссся... после того, как покажшшу тебе... одну вещь. Зссавтрак...
     - Если тебе надо пообедать, я подожду.
     - Нет, Мерлин. Ты не должшшен опозссдать, что бы... ни  привело  тебя
сссюда.  В  возссдухе  есссть   нечшшто   зссначшшительное.   Позссжшше...
пиршшессство... грызсуны...
     Мы вошли в широкую и высокую часть галереи, освещенную небом.  Четыре
больших фрагмента металлической скульптуры - в основном бронзовых и медных
- были асимметрично расставлены вокруг нас.
     - Дальшшше, - сказала Глайт. - Не сссюда.
     Я повернул направо на  следующем  углу  и  нырнул  вперед.  Скоро  мы
подошли к другой выставке - она демонстрировала металлический лес.
     - Тишшше теперь. Не спешшши, милый демоненок.
     Я приостановился и исследовал  деревья,  яркие,  темные,  сверкающие,
тусклые. Железо, алюминий, латунь - это впечатляло. Этой выставки  тут  не
было, когда в последний раз многие  годы  назад  я  проходил  этим  путем.
Естественно, в этом нет  ничего  странного.  Были  изменения  и  в  других
районах, через которые я проходил.
     - Теперь. Зссдесь. Поверни. Вернисссь.
     Я двинулся в лес.
     - Возссьми правее. Высссокое дерево.
     Я приостановился, когда подошел к изогнутому стволу  самого  высокого
дерева справа от меня.
     - Это?
     - Да-а-а. Преодолей его... вверх... пожшшалуйссста.
     - Ты имеешь в виду залезть?
     - Да-а-а.
     - Ладно.
     Есть в стилизованном дереве одно достоинство - или, по крайней  мере,
в  этом  стилизованном  дереве  -  то,  что  дерево  извивается  спиралью,
разбухает и перекручивается таким лихим манером, что обеспечивает  хорошие
поручни и уступы для ног, хоть по виду конструкции  этого  не  скажешь.  Я
ухватился,  подтянулся,  нашел   место   для   ноги,   снова   подтянулся,
оттолкнулся.
     Выше. Еще выше. Когда я был, наверное, футах в десяти  над  полом,  я
задержался.
     - Эй, что мне делать теперь, раз уж я здесь? - спросил я.
     - Залесссть повышшше.
     - Зачем?
     - Ссскоро. Ссскоро. Ты узнаешшшь.
     Я затащил себя еще на фут выше и вдруг ощутил. Это было не  то  чтобы
потряхивание, а скорее некое напряжение.  Так  бывало  и  раньше,  иногда,
когда меня волокло в какое-нибудь рисковое место.
     - Здесь путь наверх, - сказал я.
     -  Да-а-а.  Я  сссвернулассь  вокруг  ветки  сссинего  дерева,  когда
массстер отражжжений открыл его. Его убили впоссследствии.
     - Он должен вести к чему-то очень важному.
     - Предполагаю. Я не сссудья... человечессских дел.
     - Ты проходила туда?
     - Да-а-а.
     - Значит там безопасно?
     - Да-а-а.
     - Хорошо.
     Я забрался повыше, преодолевая силу пути, пока не установил обе  ноги
на один уровень. Тогда я  расслабился  в  объятиях  пути  и  позволил  ему
затянуть меня.
     Я вытянул обе руки на тот случай, если посадочная  площадка  окажется
неровной.  Нет,  не  оказалась.  Пол  был  выложен  прекрасными   черными,
серебряными, серыми и белыми плитками.  Справа  был  геометрический  узор,
слева - изображение Преисподней Хаоса. Несколько мгновений мои глаза  были
устремлены вниз.
     - Мой бог! - сказал я.
     - Я права? Это важшшно? - сказала Глайт.
     - Это важно, - отозвался я.



        6

     По всей часовне стояли свечи, многие ростом с меня и почти  в  обхват
толщиной. Некоторые были серебряными, некоторые - серыми, несколько белых,
несколько черных.  Они  стояли  на  разной  высоте  в  хитром  порядке  на
скамейках, выступах, узлах орнамента на полу. Тем не менее, основной  свет
давали не они. Освещение шло откуда-то сверху, и я даже  предположил,  что
это дневное небо. Но когда я глянул вверх, чтобы прикинуть высоту свода, я
увидел, что свет изливается из большой бело-голубой сферы,  заключенной  в
темную металлическую сеть.
     Я сделал шаг вперед. Огонек ближайшей свечи мигнул.
     Я обратился лицом к каменному алтарю, который заполнял нишу  напротив
меня. Перед ним по обе стороны горели  две  черных  свечи,  а  поменьше  -
серебряные - на нем. Мгновение я просто рассматривал алтарь.
     - Похошшш на тебя, - заметила Глайт.
     - Я думал, твои глаза не видят двумерных изображений.
     - Я долгое время жила в музссее. Зссачем прятать сссвой  портрет  так
сссекретно?
     Я двинулся вперед, взгляд - на картину.
     - Это не я, - сказал я. - Это мой отец, Корвин из Эмбера.
     Серебряная роза стояла в вазе перед портретом. Была она настоящей или
творением искусства или магии, я сказать не мог.
     А перед розой лежала Грейсвандир, на несколько дюймов  вытащенная  из
ножен. Я почувствовал, что  меч  настоящий,  что  вариант,  который  носил
отцовский призрак Лабиринта, был всего лишь реконструкцией.
     Я протянул руку, поднял меч, вынул из ножен.
     Когда  я  взял  его,  замахнулся,  ударил  en  garde,  сделал  выпад,
сближение - вспыхнуло ощущение силы. Ожил спикарт, центр  паутины  сил.  Я
опустил взгляд во внезапном смущении....
     - И клинок отцовский, - сказал я, возвращаясь к  алтарю  и  вкладывая
меч в ножны. Расстался я с Грейсвандир очень неохотно.
     Как только я вернулся, Глайт спросила:
     - Это важшшно?
     - Очень, - сказал я, пока путь сжимал меня и  отбрасывал  обратно  на
вершину дерева.
     - Что теперь, массстер Мерлин?
     - Я должен попасть на ленч к матери.
     - В таком ссслучае, лучшшше бросссь меня здесссь.
     - Я могу вернуть тебя в вазу.
     -  Нет.  Я  давно  не  уссстраивала  засссад  на  дереве.  Это  будет
прекрасссно.
     Я вытянул руку. Глайт расплелась и утекла в мерцающие ветви.
     - Удачччи, Мерлин. Посссети меня.
     А я спустился с дерева, всего лишь раз зацепившись штанами,  и  пошел
по коридору быстрым шагом.
     Два поворота спустя я подошел к  пути,  ведущему  в  главный  зал,  и
решил, что  лучше  пройду  здесь.  Я  шнырнул  в  него  и  выскочил  возле
массивного очага - высокие языки пламени сплетались в косички - и медленно
обернулся, обозревая необъятную комнату и пытаясь выглядеть так,  будто  я
стою и жду здесь уже очень долго.
     Кажется, наличествовала  только  одна  персона  -  моя.  Которая,  по
краткому размышлению, должна производить  диковатое  впечатление  на  фоне
огня, ревущего  так  изящно.  Я  привел  в  порядок  рубашку,  отряхнулся,
пробежал расческой по волосам. Я вел смотр ногтям, когда  опознал  вспышку
движения на самом верху огромной лестницы, громоздящейся по левую руку.
     Вспышка явилась снежной бурей внутри десятифутовой башни. В центре ее
танцевали, потрескивая,  молнии;  льдинки  позвякивали  и  рассыпались  по
лестнице; перила  покрылись  инеем,  когда  она  прошла  мимо.  Моя  мать.
Кажется, она увидела меня в то же мгновение, как  я  увидел  ее,  ибо  она
приостановилась. Затем буря свершила круг по ступеньке и начала спуск.
     Спускаясь, она плавно меняла и форму, черты лица  менялись  почти  на
каждом шагу. Я начал изменение в тот миг, когда увидел ее, и, по-видимому,
она взялась за то же, когда увидела меня.  Как  только  я  сообразил,  что
происходит, я смягчил собственные потуги трансформации и отменил их  хилые
результаты.  Я  и  не  предполагал,  что  она  снизойдет  до  того,  чтобы
приноравливаться ко мне, во второй раз, здесь, на ее собственных игрищах.
     Перевоплощение завершилось, когда она достигла самой нижней  ступени,
став миловидной женщиной в черных брюках  и  красной  рубашке  с  широкими
рукавами. Она снова посмотрела на  меня  и  улыбнулась,  подошла  ко  мне,
обняла.
     Было бы бестактно утверждать, что я хотел трансформироваться, но  вот
забыл. Или сделать любое другое замечание на эту тему.
     Она отвела меня на расстояние руки, опустила взгляд  и  подняла  его,
покачав головой.
     - Ты что, спал в одежде до или сразу после исступленных тренировок? -
спросила она меня.
     - Неласковое приветствие, мама, -  сказал  я.  -  Просто  по  пути  я
остановился осмотреть достопримечательности и влип в пару проблем.
     - Ты потому и опоздал?
     - Нет. Я опоздал, потому что зашел на нашу галерею и  задержался  там
дольше, чем рассчитывал. Да и не очень-то я опоздал.
     Она взяла меня за руку и развернула.
     - Я прощу тебя, -  сказала  она,  увлекая  меня  к  розово-зеленой  с
золотыми прожилками путевой колонне, установленной  в  зеркальном  алькове
через комнату направо.
     Я чувствовал, что от меня не ждали ответа, и не ответил. Мы  вошли  в
альков. Я с интересом ждал, проведет она меня  вокруг  столба  по  часовой
стрелке или против.
     Против стрелки, выход наружу. Все страньше и страньше.
     Мы отражались и переотражались с трех сторон. Такова была комната, из
которой мы вывалились. И на каждом обороте, что мы делали  вокруг  столба,
вздувался следующий зал. Я наблюдал изменения, словно в калейдоскопе, пока
мать не остановила меня перед хрустальным гротом у подземного моря.
     - Много времени прошло  с  момента  последних  воспоминаний  об  этих
волнах, - сказал я, делая шаг вперед на снежно-белый песок, в  хрустальный
свет, напоминавший костры, солнечные отблески,  канделябры  и  дисплеи  на
жидких  кристаллах,  всевозможных  размеров  и  бескрайних   возможностей,
кладущих скрещенные радуги на берег, стены, черную воду.
     Она взяла меня за руку и повела к приподнятой и  обнесенной  перилами
площадке на некотором удалении справа. Там стоял полностью накрытый  стол.
Внутреннее  пространство  еще  большего  сервировочного  столика  занимала
коллекция подносов, накрытых колпаками. Мы взошли по небольшой лестнице, я
усадил маму  за  стол  и  решил  проинспектировать  пряничные  избушки  по
соседству.
     - Сядь, Мерлин, - сказала она. - Я обслужу тебя.
     - Обалденно, - ответил я, поднимая крышку. - Я  уже  здесь,  так  что
первый раунд будет за мной.
     Дара встала.
     - Тогда шведский стол, - сказала она.
     - Годится.
     Мы наполнили тарелки и двинулись к столу. Как только  мы  уселись,  -
секундой позже - над  водой  разветвилась  слепящая  вспышка,  высветившая
изгибающийся аркой купол пещерного свода, похожего  на  ребристый  желудок
громадного зверя, готового переварить нас.
     - Не гляди так перепуганно. Ты  же  знаешь,  так  далеко  молниям  не
зайти.
     - Ожидание громового удара гасит мой аппетит, - сказал я.
     Она засмеялась одновременно с далеким раскатом грома.
     - Теперь все в порядке? - спросила она.
     - Да, - отозвался я, поднимая вилку.
     - Странных родственников дает нам жизнь, - сказала она.
     Я посмотрел на нее, пытаясь  разгадать  сентенцию,  но  не  сумел.  И
ничего кроме:
     - Да, - сказать было нечего.
     Она мгновение изучала меня, но я сидел с невыразительной  миной.  Так
что:
     - Когда ты был ребенком,  то  всегда  отвечал  односложно,  как  знак
капризной раздражительности, - сказала она.
     - Да, - сказал я.
     Мы принялись за еду. Над неподвижным, темным морем полыхнуло еще. При
свете последней вспышки мне показалось, что я увидел далекий корабль:  все
черные паруса подняты и наполнены ветром.
     - У тебя уже было свидание с Мандором?
     - Да.
     - Как он?
     - Отлично.
     - Что-то беспокоит тебя, Мерлин?
     - Много чего.
     - Скажешь матери?
     - Что, если она часть этого?
     - Я была бы разочарована, если бы не была ею. Все-таки,  сколько  еще
ты  будешь  вспоминать  историю  с  ти'га?  Я  сделала  то,  что   считала
правильным. И по-прежнему думаю, что права.
     Я кивнул и продолжил жевать. Спустя какое-то время:
     - Ты объяснилась в этом на прошлом цикле, - сказал я.
     Лениво плескались морские волны. Радуга прыгала по столу, по маминому
лицу.
     - Есть что-то еще? - спросила она.
     - Почему бы тебе самой не сказать мне? - сказал я.
     Я почувствовал ее взгляд. Я встретил его.
     - Я не знаю, что ты имеешь в виду, - ответила она.
     - Тебе известно, что Логрус разумен? И Лабиринт? - сказал я.
     - Это сказал тебе Мандор? - спросила она.
     - Да. Но я знал об этом до его слов.
     - Откуда?
     - Мы были в контакте.
     - Ты и Лабиринт? Ты и Логрус?
     - И то, и другое.
     - И с каким результатом?
     - Возня, я бы сказал. Они увлечены силовой борьбой. Они просили  меня
решить, на чьей я стороне.
     - Какую ты выбрал?
     - Никакую. Зачем?
     - Тебе следовало рассказать мне.
     - Зачем?
     - Для совета. Возможно, для поддержки.
     - Против Сил Вселенной? И как тесно ты связана с ними, мама?
     Она улыбнулась.
     - А вдруг такая, как я, может обладать особым знанием их проявлений.
     - Такая, как ты?..
     - Колдунья своих искусств.
     - Так насколько ты хороша, мама?
     - Не думаю, что они много лучше, Мерлин.
     - Семья, по-моему, все всегда узнает последней. Так  почему  бы  тебе
самой не потренировать меня, вместо того, чтобы отсылать к Сухэю?
     - Я плохой учитель. Я не люблю натаскивать людей.
     - Ты натаскивала Ясру.
     Она склонила голову вправо и сузила глаза.
     - Это тебе тоже рассказал Мандор?
     - Нет.
     - Тогда кто?
     - Какая разница?
     - Значительная, - отозвалась она. - Потому как не верю, что  ты  знал
об этом во время нашей последней встречи.
     Я вдруг вспомнил, что тогда, у Сухэя, она  что-то  говорила  о  Ясре,
что-то, подразумевающее приближенность к матери, что-то,  против  чего  я,
конечно же, обязательно бы вякнул, но в тот раз я вез груз предубеждений в
ином направлении и  под  жуткий  грохот  летел  вниз  по  склону  холма  с
тормозами, рассыпающими забавные звуки. Я  чуть  не  спросил,  почему  так
важно, когда я это узнал, как вдруг  сообразил,  что  на  самом  деле  она
спрашивает, от кого я это узнал, и ее заботит, с кем  я  мог  говорить  на
такие темы со  времени  нашей  последней  встречи.  Упоминание  о  люковом
призраке из Лабиринта казалось неразумным, так что:
     - О'кей, Мандор скользнул по этому, - сказал я, -  а  затем  попросил
забыть.
     - Другими словами, - сказала она, - он ожидал, что это  докатится  до
меня. Зачем  он  сделал  именно  так?  Как  любопытно.  Человек  чертовски
коварен.
     - Может, он скользнул - и все.
     - От Мандора не ускользает ничего. Никогда не становись  его  врагом,
сынок.
     - Мы говорим об одной и той же персоне?
     Она щелкнула пальцами.
     - Естественно, - сказала она. - Ты знал его только ребенком. Потом ты
ушел. С тех пор ты видел его всего несколько раз. Да, он  коварен,  хитер,
опасен.
     - Мы всегда ладили.
     - Конечно. Без веской причины он не враждует никогда.
     Я пожал плечами и продолжал есть.
     Чуть погодя она сказала:
     - Осмелюсь  предположить,  что  и  меня  он  отрекомендовал  подобным
образом.
     - Что-то не припоминаю, - ответил я.
     - Он давал тебе уроки осмотрительности?
     - Нет, хотя в последнее время у меня была  необходимость  взять  пару
уроков.
     - Несколько ты получил в Эмбере.
     - Тогда они были столь хитроумны, что я их не заметил.
     - Ну-ну. Может, я больше не буду причиной твоих огорчений?
     - Сомневаюсь.
     - Так что же могло понадобиться от тебя Лабиринту с Логрусом?
     - Я же сказал - выбор одной из сторон.
     - Так трудно решить, которую ты предпочитаешь?
     - Так трудно решить, которая мне меньше нравится.
     - Лишь потому, что они, как ты говоришь, тасовали людей в  борьбе  за
власть?
     - Именно так.
     Мать засмеялась. Затем:
     - Это выставляет богов  не  в  лучшем  свете,  в  сравнении  с  нами,
прочими, - сказала она, - но  и  не  в  худшем.  Можешь  высмотреть  здесь
источники человеческой морали. Да это и лучше, чем вообще ничего. Если эти
мотивы  неубедительны   для   выбора,   тогда   позволь   править   другим
соображениям. В конце концов, ты - сын Хаоса.
     - И Эмбера, - сказал я.
     - Вырос ты при Дворах.
     - А жил в Эмбере. Там мои родственники столь же многочисленны, как  и
здесь.
     - Тебя это так волнует?
     - Если б нет, то дело резко упростилось бы.
     - В таком случае, - сказала она, - ты должен скинуть эти карты.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Спрашивай не о том, что тебя  больше  привлекает,  но  о  том,  кто
больше для тебя делает.
     Я сидел и прихлебывал прекрасный зеленый чай, пока шторм подкатывался
ближе. Что-то плескалось в водах нашей бухточки.
     - Ну хорошо, - сказал я. - Спрашиваю.
     Она наклонилась вперед и  улыбнулась,  глаза  у  нее  потемнели.  Она
всегда  превосходно  контролировала  лицо  и  форму,   подгоняя   их   под
настроение. Совершенно очевидно, что она -  один  и  тот  же  человек,  но
иногда может явиться чуть ли не девочкой, а  иногда  становится  зрелой  и
привлекательной женщиной. В основном  мать  тянет  на  нечто  среднее.  Но
сейчас вневременье вошло в ее черты - не возраст, а суть  Времени  -  и  я
осознал вдруг, что никогда не знал ее истинных лет. Я  видел,  как  нечто,
похожее на вуаль древней силы, окутывает это, то что было моей матерью.
     - Логрус, - сказала она, - приведет тебя к величию.
     Я продолжал разглядывать ее.
     - К какому величию? - спросил я.
     - К какому ты желаешь?
     - Я не знаю, желаю ли я вообще величия как факта, самого по себе. Это
вроде желания быть инженером, вместо желания что-то конструировать...  или
желания быть писателем, а не желания писать. Величие - побочный продукт, а
не вещь в себе. В противоположном случае оно - примитивный ego-экскурс.
     - Но если ты заслуживаешь его... если ты достоин его... не следует ли
тебе обладать им?
     - Возможно. Но я никогда ничем не  обладал,  -  взгляд  мой  упал  на
стремительный яркий круг света  под  темной  водой,  словно  убегающий  от
шторма, - кроме, разве что, странного  куска  "железа",  который  вряд  ли
попадает под категорию величия.
     - Ты, конечно, молод, - сказала мать, - но времена,  для  которых  ты
предназначен и уникально приспособлен, придут скорее, чем я ожидала.
     Интересно, если я воспользуюсь магией, чтобы вызвать чашку кофе, мама
оскорбится? По-моему, да. Оскорбится. Так  что  я  остановился  на  бокале
вина. Пока наливал да пробовал, я сказал:
     - Боюсь, я не понимаю, о чем ты говоришь.
     Она кивнула.
     - Вряд ли ты  мог  узнать  это  из  самоанализа,  -  проговорила  она
медленно, - и никто не был бы настолько опрометчив,  чтобы  упомянуть  при
тебе о такой возможности.
     - О чем ты говоришь, мама?
     - О троне. О правлении во Дворах Хаоса.
     - Мандору было высказано все, что я думаю по этому поводу,  -  сказал
я.
     - Замечательно. Никто, кроме Мандора, не был бы настолько опрометчив,
чтобы упоминать об этом.
     - Можно предположить, что всех матерей просто распирает изнутри и так
и тянет последить за тем, чтобы сынишка вел  себя  хорошо,  был  паинькой,
обеспечен в жизни, знаменит  и  прочее,  но,  к  несчастью,  ты  упомянула
работу, для которой мне  не  хватает  не  только  умения  или  способности
научиться, но еще и какого-либо желания.
     Она сомкнула пальцы в "гребешок" и взглянула на меня поверх него.
     - Ты способен на большее,  чем  думаешь,  и  твоим  желаниям  в  этом
вопросе делать нечего.
     - Извини, но как заинтересованная  сторона,  я  позволю  с  тобой  не
согласиться.
     - Даже если это единственный способ защитить друзей и  родственников,
как здесь, так и в Эмбере?
     Я еще отхлебнул вина.
     - Защитить их? От чего?
     - Еще совсем немного, и  Лабиринт  перераспределит  срединные  районы
Отражений по своему подобию. Сейчас он, вероятно, силен достаточно,  чтобы
сделать это.
     - Ты говорила о Эмбере и Дворах, не об Отражениях.
     - Логрус будет противиться вторжению. Раз уж он, вероятно,  опасается
прямого противоборства, ему придется для  удара  по  Эмберу  стратегически
грамотно  задействовать  своих  агентов.  Наиболее  эффективными  из  них,
конечно же, будут первоклассные бойцы Дворов...
     - Это безумие! - сказал я. - Должен быть путь получше!
     - Возможно, - отозвалась она. - Прими  трон,  и  ты  будешь  отдавать
приказы.
     - Я знаю недостаточно.
     - Естественно. Тебя введут в курс дела.
     - А насчет должного порядка наследования?
     - Это не твои проблемы.
     -  Мне  предпочтительнее  считать,  что  я  заинтересован,  как   это
достигается... скажем, не обязан ли  я  Мандору  или  тебе  в  большинстве
смертей.
     - Мы оба - Всевидящие, так что вопрос становится чисто академическим.
     - Ты хочешь сказать, что вы сотрудничали в этом деле?
     - Между нами есть разница, - сказала она, - и  я  подвожу  черту  под
любой дискуссией о методах.
     Я выдохнул и выпил еще. Шторм сгущался над темными водами.  Если  это
странное пятнышко света под поверхностью действительно Колесо-Призрак,  то
меня интересует, что он намерен делать. Молнии стали сплошным  театральным
задником, гром - непрерывным звуковым сопровождением.
     - Что ты имела в виду, - сказал я, - когда говорила о  временах,  для
которых я предназначен как замечательно подходящий?
     - Настоящее и  ближайшее  будущее,  -  сказала  мать,  -  с  грядущим
конфликтом.
     - Нет, - ответил я. - Я  о  себе,  как  "способном  на  большее,  чем
думаю". Это как?
     Должно быть, это было попадание, ибо раньше я никогда не  видел,  как
она краснеет.
     - По крови  ты  соединяешь  две  великие  линии,  -  сказала  она.  -
Фактически твой отец был Королем Эмбера...  недолго...  между  правлениями
Оберона и Эрика.
     - Раз уж Оберон был жив в то время и не отрекался, ничье правление не
следует рассматривать как имевшее законную силу, - ответил я. -  Рэндом  -
истинный наследник Оберона.
     - Данному случаю больше соответствует отречение, - сказала она.
     - Ты предпочитаешь такое прочтение, не так ли?
     - Естественно.
     Я понаблюдал за штормом. Глотнул еще вина.
     - Потому ты и захотела понести ребенка от Корвина? - спросил я.
     - Логрус заверил меня, что такой ребенок будет способным  на  большее
для правления здесь.
     - Но папа никогда ничего для тебя не значил, не так ли?
     Мать отвернулась, глядя туда, где мчался к нам круг света,  а  молнии
падали позади него.
     - У тебя нет права задавать этот вопрос, - сказала она.
     - Я знаю. Но ведь это правда, разве не так?
     - Ты ошибаешься. Он много значил для меня.
     - Но не так. Не в обычном смысле.
     - И я не обычная личность.
     - Я стал результатом опыта по улучшению породы. Логрус отобрал самца,
который дал бы тебе - что?
     Круг света подгреб совсем близко. Шторм преследовал его, накатывая на
прибрежную полосу ближе, чем любой другой из  тех,  что  я  видывал  здесь
раньше.
     - Идеального Повелителя Хаоса, - сказала мать, - идеально годного для
правления.
     - Иногда кажется, что больше чем просто это, - сказал я.
     Уворачиваясь от стрел молний, яркий круг выскочил из воды и  метнулся
через пляж  в  нашу  сторону.  Если  мать  и  ответила  на  мое  последнее
замечание, я не услышал. Раскаты грома оглушали.
     Солнечный зайчик взлетел на настил и расположился на  привал  у  моей
ноги.
     - Папа, ты можешь защитить меня? - спросил Призрак  в  разрыве  между
раскатами грома.
     - Поднимись к левому запястью, - приказал я.
     Дара внимательно смотрела, как он влезает на  место,  принимая  облик
Фракир. В то же время последняя  вспышка  молнии  не  исчезла,  а  стояла,
словно пылающая раскаленная ветка на грани  воды.  Затем  сжалась  в  шар,
который несколько мгновений подрагивал в воздухе, прежде чем его снесло  в
нашем направлении. Пока шар приближался, его структура менялась.
     И когда он подплыл к краю стола,  то  обернулся  ярким,  пульсирующим
знаком Логруса.
     - Принцесса Дара, Принц Мерлин, -  пришел  жуткий  голос,  который  в
последний раз я слышал в день противоборства в Замке Эмбера. - Я не  желал
нарушать вашу трапезу, но та вещь, которой вы дали пристанище, сделала это
необходимым.
     Зазубренное щупальце Логрусовой образины выщелкнулось  в  направлении
моего левого запястья.
     - Он блокирует мою способность перемещаться, - пискнул Призрак.
     - Отдай его мне!
     - Зачем? - спросил я.
     - Эта  штука  пересекла  Логрус.  -  Падающие  слова  различались  по
кажущейся случайности в тоне, громкости, произношении.
     Мне пришло в голову, что можно бросить вызов  прямо  сейчас,  если  я
действительно так драгоценен для Логруса, как заявила Дара. Итак:
     - Теоретически он открыт всем входящим, - ответил я.
     - Я сам себе закон, Мерлин, а твое Колесо-Призрак и  ранее  пресекало
мои построения. Теперь я заберу его.
     - Нет, - сказал я, перемещая часть сознания в  спикарт,  выискивая  и
фиксируя способы немедленного перемещения к району, где правил Лабиринт. -
Я не слишком охотно уступаю свои творения.
     Яркость Знака ослабла.
     При этом Дара оказалась уже на ногах и двигалась, чтобы встать  между
ним и мной.
     - Остановись, - сказала она. - У нас есть дела  поважнее,  чем  месть
игрушке. Я отправила кузенов из Драконьих Птенцов за невестой Хаоса.  Если
хочешь, чтобы план исполнился, то, полагаю, ты им поспособствуешь.
     - Я припоминаю другой твой план - для Принца Бранда, когда леди  Ясру
послали выстроить ему ловушку. План не может провалиться, говорила ты.
     - Он подвел тебя, старый Змей, ближе, чем ты  когда-либо  подходил  к
власти, которой жаждешь.
     - Это правда, - признал он.
     - Да и обладатель Глаза - существо попроще, чем Ясра.
     Знак скользнул  мимо  нее  -  крошечное  солнце,  разбившееся  в  ряд
идеограмм.
     - Мерлин, ты примешь трон и послужишь мне, когда придет время?
     - Я сделаю все необходимое,  чтобы  восстановить  равновесие  сил,  -
отозвался я.
     - Это не то, о чем спрашивал я! Примешь ли ты трон на  тех  условиях,
которые ставлю я?
     - Если это то, что необходимо, - ответил я.
     - Это меня удовлетворяет, - сказал он. - Береги свою игрушку.
     Дара отшагнула, и Знак прошел рядом с ней, прежде чем увянуть.
     - Спроси о Корвине и Люке, и о новом Лабиринте, -  сказал  он,  затем
исчез.
     Мать повернулась и уставилась на меня.
     - Налей мне бокал вина, - сказала она.
     Я так и поступил. Она поднесла бокал к губам и сделала глоток.
     - Итак, расскажи мне о Корвине и Люке, и о новом Лабиринте, - сказала
она.
     - Расскажи мне о Ясре и Бранде, - парировал я.
     - Нет. Первым начнешь ты.
     - Очень хорошо, - сказал я. - Не будем обращать  внимание  на  мелочи
типа того, что оба они были призраками Лабиринта. Призрак Люка,  посланный
Лабиринтом, явился мне на пути сюда, чтобы убедить покинуть  это  царство.
Логрус послал такого же Лорда Бореля, чтобы устранить Люка.
     - Люк - он же Ринальдо, сын Ясры и Бранда, муж Корал и Король Кашеры?
     - Очень недурно. Теперь расскажи мне о твоих делах. Ты  послала  Ясру
поймать Бранда в ловушку - проводить по пути,  который  он  изберет  с  ее
помощью?
     - Он все равно выбрал бы его. Он  пришел  ко  Дворам,  желая  власти,
чтобы достичь своих целей. Она же - всего-навсего облегчила его труды.
     - Для меня это звучит не так. Но значит ли это, что проклятие отца не
было движущей силой?
     - Нет, оно помогло... в метафизическом смысле...  облегчило  подводку
Черной Дороги к Эмберу. Но почему же ты все еще здесь,  когда  как  Король
Ринальдо приказал тебе отбыть? Из лояльности ко Дворам?
     - У меня назначено  свидание  с  тобой  за  ленчем,  и  оно  пока  не
окончено. Неловко пропускать его.
     Дара улыбнулась - очень легко - и сделала небольшой глоток вина.
     - Ты ловко  увиливаешь  от  разговора,  -  заявила  она.  -  Давай-ка
вернемся к нему. Призрак Бореля отослал  призрака  Ринальдо,  я  правильно
понимаю?
     - Не совсем.
     - Что ты имеешь в виду?
     - Потом появился призрак отца и отсеял Бореля, обеспечив нам отход.
     - Опять? Корвин опять взял верх над Борелем?
     Я кивнул.
     - Даже не вспомнив их первого поединка, естественно. Их  воспоминания
ограничены временем записи, и...
     - Принцип я знаю. Что случилось потом?
     - Мы смылись, - ответил я, - а впоследствии я пришел сюда.
     - Что имел в виду Логрус, когда упоминал о новом Лабиринте?
     - Призрак моего отца был, по-видимому, в новом узоре, а не  в  старом
Лабиринте.
     Дара деревянно села, глаза ее расширились.
     - Откуда ты это знаешь? - потребовала она.
     - Он рассказал мне, - ответил я.
     Тогда она воззрилась мимо меня на притихшее море.
     - Итак,  в  событиях  принимает  участие  третья  сила,  -  задумчиво
произнесла она. - Как изумительно, так и ошеломляюще. Будь проклят  он  за
то, что начертал этот Лабиринт!
     - Ты и вправду ненавидишь его, не так ли? - сказал я.
     Ее глаза вновь сфокусировались на мне.
     - Оставь эту тему! - приказала она. -  Кроме  одного,  -  внесла  она
поправку мгновением позже. - Он  сказал  что-нибудь  о  лояльности  нового
Лабиринта... или его планов? Тот факт, что Лабиринт послал его  на  защиту
Люка, можно рассматривать как игру на стороне Эмбера. С другой  стороны...
то ли оттого, что он создан твоим отцом, то ли от того, что  у  него  свои
виды на тебя... я могу рассматривать это как попытку просто защитить тебя.
Что он сказал?
     - Что хочет, чтобы я свалил оттуда, где находился.
     Мать кивнула.
     - Чего, очевидно, и хотел, - сказала она. - Еще что-нибудь он сказал?
Случилось еще что-нибудь важное?
     - Он спрашивал о тебе.
     - Правда? И это все?
     - Специального послания у него не было, если ты имеешь в виду это.
     - Понятно.
     Дара отвела взгляд, некоторое время молчала. Затем:
     - И что же призраки не долго пробыли, верно? - сказала она.
     - Да, - отозвался я.
     - Приводит в ярость, - сказала она наконец, - сама мысль о том,  что,
несмотря на все, он все еще способен разыгрывать свою карту.
     - Он все еще жив, верно, мама? - сказал я. - И ты знаешь, где он.
     - Я не сторож ему, Мерлин.
     - А по мне так - сторож.
     - Перечить мне подобным образом нелепо.
     - И все ж я должен, - ответил я. - Я видел, как он отправился в  путь
ко Дворам. Он явно хотел быть здесь  вместе  с  другими  для  установления
мира. И больше всего  он  хотел  увидеть  тебя.  У  него  было  так  много
безответных вопросов - откуда ты пришла, зачем пришла к нему, почему  ушла
так, как ушла...
     - Хватит! - закричала она. - Оставь это!
     Я проигнорировал.
     - Я знаю, что он был здесь, во Дворах. Его видели здесь. Должно быть,
он искал тебя. Что случилось потом? Какие ответы ты дала ему?
     Мать поднялась на ноги, на этот раз свирепо глядя на меня.
     -  На  этом  -  все,  Мерлин,  -  сказала  она.  -  Вести   с   тобой
цивилизованную беседу, мне кажется, невозможно.
     - Он твой пленник, мама? Ты его где-то заперла, в каком-то месте, где
он не может побеспокоить тебя, не может вмешаться в твои планы?
     Дара быстро сделала шаг прочь от стола, едва не оступившись.
     - Гадкий ребенок! - сказала она. - Ты совсем как  он!  Зачем  ты  так
похож на него?
     - Ты боишься его, верно?  -  сказал  я,  внезапно  сообразив,  что  в
этом-то все дело. - Ты боишься убить Принца Эмбера,  даже  имея  на  своей
стороне Логрус. Ты держишь его где-то взаперти и боишься, что он  вырвется
и разрушит твои самые последние планы. Ты в страшной панике от  того,  что
тебе приходится держать его вне действия.
     - Нелепо! - сказала она, отступая, пока я огибал  стол.  На  ее  лице
было выражение неподдельного страха. - Это  всего  лишь  твои  догадки!  -
продолжала она. - Он умер, Мерлин! Убирайся!  Оставь  меня  одну!  Никогда
больше не упоминай его имени в моем присутствии! Да, я  ненавижу  его!  Он
мог уничтожить всех нас! И уничтожил бы, если б мог!
     - Он не умер, - заявил я.
     - Как ты можешь говорить такое?
     Я задушил желание рассказать о том, что говорил с  отцом  -  прикусил
язык.
     - Только виновный протестует так сильно, - сказал я. -  Он  жив.  Где
он?
     Она подняла руки и, повернув ладони к себе, скрестила  их  на  груди,
локтями вниз. Страх ушел, гнев ушел. Когда она  вновь  заговорила,  что-то
похожее на насмешку, напоминающую ее обычный настрой, блеснуло в голосе:
     - Тогда ищи его, Мерлин. Всеми путями ищи его.
     - Где? - потребовал я.
     - Ищи его в Преисподней Хаоса.
     Пламя появилось у ее левой ноги и начало охватывать  ее  тело  против
часовой стрелки, завиваясь спирально вверх, оставляя за собой вспыхивающую
красным линию огня. Пламя достигло ее макушки, и мать полностью скрылась в
огненной волне. Затем с  легким  шипящим  звуком  пламенный  кокон  исчез,
забрав ее с собой.
     Я подошел и опустился на колени, ощупывая точку, где стояла мама. Она
была слегка теплой, и - все. Хорошее заклинание. Никто не учил меня ничему
подобному. Обдумав все это,  я  сообразил,  что  мамочка  всегда  обладала
особыми способностями на заклятия прихода и ухода.
     - Призрак?
     Он станцевал долой с моего запястья, чтобы зависнуть в воздухе передо
мной.
     - Да?
     - Тебя по-прежнему что-то удерживает от путешествия сквозь Отражения?
     - Нет, - отозвался он. - Запрет снят, как только исчез Знак  Логруса.
Я могу путешествовать... и в  Отражения,  и  обратно.  Я  могу  обеспечить
перемещение для тебя. Ты хотел бы этого?
     - Да. Проведи меня в галерею наверху.
     - Галерею? Я нырнул из залы Логруса прямо в темное море, папа. У меня
нет уверенности относительно того, где здесь земля.
     - Неважно, - сказал я. - Я справлюсь сам.
     Я активизировал спикарт.  Энергия  из  шести  его  зубцов  свернулась
спиралью, забирая нас с Призраком в  клетку,  затягивая  вихрем  вверх,  к
моему желанию в  Лабиринте  Искусства.  Когда  мы  уходили,  я  попробовал
организовать вспышку пламени, но не было возможности выяснить, достиг ли я
чего-нибудь. Можно лишь удивляться, как другим -  действительно  умелым  -
удается наработать свои навыки.



        7

     Я доставил нас в Лабиринт, в тот жуткий зал, что всегда дарил старому
главе Всевидящих  клочок  счастья.  Это  был  сад  скульптур  без  внешних
источников света, но с небольшими светильниками у оснований огромных глыб,
делавших зал  в  несколько  раз  темнее.  Пол  был  неровный  -  вогнутый,
выпуклый, ступеньками, складками  -  с  положительной  сферой  в  качестве
доминирующего изгиба. Трудно  было  оценить  протяженность  зала,  ибо  он
казался разных размеров и контуров, в зависимости от того,  где  встанешь.
Грэмбл, Лорд Всевидящих,  повелел  отстроить  его  без  каких-либо  ровных
поверхностей - и я уверен, что к  работе  привлекали  уникального  мастера
отражений.
     Я стоял возле чего-то вроде сложной оснастки  отсутствующего  корабля
или же хитроумного музыкального  инструмента,  пригодного,  чтобы  на  нем
бренчали титаны, - и свет превращал его линии в  серебро,  бегущее  словно
жизнь из тьмы во тьму внутри  некой  едва  заметной  рамы.  Иные  сегменты
выдавались из стен и свисали,  как  сталактиты.  Я  прошелся,  и  то,  что
казалось стенами, стало для меня полом. Сегменты, что, казалось, стояли на
полу, теперь выступали из стен или опирались друг на друга. Пока я  ходил,
зал изменил облик, и через него  потянуло  сквозняком,  вызвавшим  вздохи,
гудение, жужжание, перезвон. Грэмбл, мой отчим, получал явное удовольствие
от  этого  зала,  тогда  как  для  меня  он  являл  длинное  символическое
упражнение в неустрашимости перед приключениями по ту сторону его  порога.
Но когда я стал старше, то тоже  начал  наслаждаться  им,  частично  из-за
редкого frisson, которым он награждал мою юность.  Хотя  теперь...  Теперь
мне просто хотелось побродить по залу несколько мгновений,  ради  минувших
дней, раскладывая мысли по полочкам. Их  было  чертовски  много.  События,
которые большую часть моей взрослой жизни ввергали меня в танталовы  муки,
казались теперь невероятно близкими к объяснению. Я  не  был  счастлив  от
всех тех возможных решений, что  ворочались  у  меня  в  голове.  Неважно,
которое из них всплывет наверх, главное, что оно разобьет мое неведение.
     - Папа?
     - Да?
     - Что это за место? - спросил Призрак.
     - Часть громадной коллекции произведений искусств, хранящихся  здесь,
в Путях Всевидящих, - объяснил я. -  Со  всех  Дворов  и  из  близлежащего
отражения идут люди, чтобы увидеть ее. Это  было  страстью  моего  отчима.
Кучу времени я провел, блуждая по этим залам, когда был  маленьким.  Здесь
скрыто множество тайных путей.
     - И эта комната особенная? В ней что-то не так.
     - И да, и нет, - сказал я. - Скорее, это  зависит  от  того,  что  ты
подразумеваешь под "не так".
     - Странное воздействие на мое восприятие.
     - Лишь потому, что пространство здесь свернуто  в  некий  причудливый
вариант оригами. Зал куда больше, чем  кажется.  Ты  можешь  странствовать
через многие времена и свидетельствовать боевые  порядки  этого  музея  на
любом этапе. Возможно,  здесь  есть  и  некие  самостоятельные  внутренние
перестановки. Я не берусь сказать наверняка. Только  сам  Всевидящий  знал
точно.
     - Я был прав. Что-то тут не так.
     - А мне нравится.
     Я уселся на серебряный пень возле ползучего серебряного древа.
     - Я хочу видеть, как сворачивается пространство, - сказал  Призрак  в
конце концов.
     - Иди и смотри.
     Как только он отдрейфовал, я подумал о недавнем интервью с  мамочкой.
Я вспомнил все, что говорил или подразумевал Мандор, все о конфликте между
Эмбером и Логрусом, все об  отце  как  о  лучшем  воине  Эмбера  и  о  его
предназначении быть королем Эмбера. Знала ли она об  этом,  знала  ли  как
факт, а не как теорию? Я полагал, что - да:  уж  больно  она  наслаждалась
особым расположением Логруса, а  уж  тот  точно  был  осведомлен  о  явных
решениях своего противника. И она призналась, что не любила. И алкала  его
лишь для изъятия генетического фонда, впечатавшего Лабиринт. Действительно
ли старалась она вывести породу лучших воинов Логруса?
     Я усмехнулся, обдумывая вывод. Она видела  меня  хорошо  обученным  в
оружии, но  я  и  близко  не  подплывал  к  папиной  лиге.  Я  предпочитал
колдовство, но колдуны во Дворах ценились на пятачок  за  пучок.  В  конце
концов она сдала меня в колледж на том  Отражении  Земля,  к  которой  так
благоволят жители Эмбера. Но  ученая  степень  по  компьютерным  наукам  в
Беркли не очень способствовала гордому подъему знамени  Хаоса  против  сил
Порядка. Должно быть, я разочаровал ее.
     Я вернулся к мыслям о детстве,  о  некоторых  странных  приключениях,
которым этот зал послужил причиной. Мы с Грайллом  приходили  сюда,  Глайт
скользила у наших ног, обвивалась вокруг моей руки или пряталась в одежде.
Я издавал тот старый заунывный клич, которому научился во сне, и иногда  к
нам  присоединялся  Кегма,  выкатываясь  складками  тьмы  из  какой-нибудь
прорехи перекрученного пространства. Я никогда  не  был  уверен,  кем  был
Кегма или даже какого он был пола, ибо Кегма менял облик и летал,  ползал,
скакал и бегал в цепочке интересных форм.
     Во  внезапном  порыве  я  издал  древний  зов.  Конечно,  ничего   не
случилось, и мгновением позже я понял, откуда он возник: плач по  ушедшему
детству - я так захотел окунуться в него. Теперь... теперь я был  никем  -
не жителем Эмбера и не  жителем  Хаоса,  но  страшным  разочарованием  для
родственников с  обеих  сторон.  Я  был  неудавшимся  экспериментом.  Меня
никогда не хотели как просто меня, а как нечто,  что  может  появиться  на
свет. Глаза у меня вдруг стали влажными, и я сдержал  судорожное  рыдание.
Но я никогда не узнаю, в какое настроение могу вогнать  себя,  потому  что
всегда отвлекаюсь.
     Высоко на стене слева от  меня  полыхнуло  красным.  Вспышка  в  виде
небольшого круга у ног человеческой фигуры.
     - Мерлин! - позвал голос оттуда, и язычки пламени прыгнули выше. В их
свете я увидел знакомое лицо, слегка напоминающее мое собственное, и я был
рад смыслу, который оно вливало в мою жизнь, даже  если  смысл  этот  суть
смерть.
     Я поднял левую руку над головой и вызвал из спикарта  вспышку  синего
света.
     - Сюда, Юрт! - позвал я, поднимаясь на ноги. Я сформировал шар света,
который послужит отвлекающим  маневром,  пока  я  готовлю  братцу  славный
электрокаюк. По размышлении это показалось  мне  самым  надежным  способом
выбить его из игры. Я потерял счет покушениям на  мою  жизнь,  которые  он
предпринимал, и решил взять инициативу в свои руки, когда в следующий  раз
он  придет  с  вызовом.  Прожаривание  нервной  системы  показалось  самым
надежным способом замочить его, несмотря на то, что с ним сделал Фонтан.
     - Сюда, Юрт!
     - Мерлин! Я хочу поговорить!
     - А я - нет! Я так часто пытался сделать  это,  что  мне  уже  нечего
больше сказать. Иди сюда и давай закончим это -  оружием,  голыми  руками,
магией. Мне все равно.
     Он поднял обе руки, ладонями вперед.
     - Перемирие! - крикнул он. - Скверно делать это здесь, у Всевидящих.
     - Не лепи мне горбатого, братец! - закричал я,  но  пока  выговаривал
слова, осознал, что он не лжет. Я вспомнил, как  много  значило  для  него
мнение старика, и сообразил, что здесь, в этом помещении,  ему  ненавистно
делать все, что вызывает антипатию у Дары.
     - Чего ты хочешь, ну?
     - Поговорить. Только и всего, - сказал он. - Как мне сделать это?
     - Встретиться со мной вон там, - сказал я, бросая шарик света,  чтобы
осветить  знакомый  предмет,  смахивающий  на  огромный  карточный  домик,
собранный из стекла и алюминия; свет отскакивал от сотен его плоскостей.
     - Отлично, - донеслось в ответ.
     Я направился туда. Увидел,  как  он  подходит  со  своей  стороны,  и
изменил курс так, чтобы наши дорожки не пересеклись. Заодно подбавил шагу,
чтобы прибыть раньше него.
     - Никаких трюков, - выкрикнул Юрт. - И если мы  вправду  порешили  со
всем покончить - пошли на отражения.
     - О'кей.
     Я вошел в карточный домик так, чтобы нас с Юртом разделил только угол
конструкции. И тут же насчитал шесть своих изображений.
     - Почему здесь? - раздался где-то неподалеку его голос.
     - Полагаю, ты никогда не видел фильма под названием "Леди из Шанхая"?
     - Нет.
     - Мне пришло в голову, что мы могли бы побродить здесь и  поговорить,
а  домик  обеспечит  массу  услуг,  чтобы  предохранить  нас  от  взаимных
повреждений.
     Я повернул за угол. Здесь  меня  стало  еще  больше.  Чуть  погодя  я
услышал резкий вздох неподалеку. Почти сразу за ним последовал смешок.
     - Начинаю понимать, - услышал я голос Юрта.
     Три шага и поворот. Я сделал остановку. Тут было два его и два  меня.
Хотя он на меня и не  смотрел.  Я  медленно  протянул  руку  к  одному  из
изображений. Он повернулся и увидел меня. Рот его  раскрылся,  Юрт  шагнул
назад и исчез.
     - О чем ты хотел говорить? - спросил я, останавливаясь.
     - Трудно понять, с чего начинать...
     - Такова жизнь.
     - Ты слегка расстроил Дару...
     - Это быстро поправимо. Я расстался  с  ней  десять-пятнадцать  минут
назад. Ты был здесь, у Всевидящих?
     - Да. И я знаю, у нее был ленч с тобой. Я только  что  мельком  видел
ее.
     - Ну, меня она тоже не одарила счастьем.
     Я повернул еще за один угол и прошел через  двери  как  раз  вовремя,
чтобы увидеть его легкую улыбку.
     - Иногда она такая, уж я-то знаю, - сказал Юрт. - Она сказала, что на
десерт прибыл Логрус.
     - Да.
     - Она говорила вроде бы, что на трон он выбрал тебя.
     Надеюсь, он увидел, как я пожимаю плечами.
     - Кажется, да. Хотя я этого не хочу.
     - Но ты сказал, что примешь его.
     - Только если нет другого способа восстановить точное равновесие сил.
Но такой ход событий я приму в последнюю очередь. Я уверен,  до  этого  не
дойдет.
     - Но он выбрал тебя.
     Еще одно пожатие плечами.
     - Тмер и Таббл стоят впереди.
     - Не имеет значения. Знаешь, трон хотел я.
     - Знаю. Кстати, довольно дурной выбор для карьеры.
     Внезапно он окружил меня.
     - Теперь - да, - признался Юрт. - Хотя какое-то время я придерживался
этого пути, прежде чем ты получил назначение на должность.  Я  думал,  что
каждый раз, когда мы встречались, у тебя было преимущество, и  каждый  раз
ты шел к тому, чтобы убить меня.
     - И с каждым разом это было все грязнее.
     - Та последняя стычка... в церкви... в  Кашере  я  был  уверен,  что,
наконец, смогу списать тебя со счетов. Вместо этого ты оказался  чертовски
близок к тому, чтобы погубить меня.
     - Предположим, что Дара с Мандором удалят Тмера и  Таббла.  Ты  знал,
что тебе придется самому позаботиться обо мне, но как быть с Деспилом?
     - Он на шаг позади меня.
     - Ты его спрашивал?
     - Нет. Но я уверен.
     Я двинулся дальше.
     - Ты всегда много воображал из себя, Юрт.
     - Может, ты и прав, - сказал он, появляясь и  исчезая  вновь.  -  Все
равно, это уже не имеет значения.
     - Почему?
     - Я выхожу. Я схожу с дистанции. Все к дьяволу.
     - С чего бы это?
     - Даже если б Логрус не прояснил  своих  намерений,  я  слишком  стал
нервничать. Не то чтобы я боялся, что ты убьешь меня. Я задумался о себе и
о наследовании. Что, если я добуду трон? Я не уверен - как  раньше  -  что
достаточно правомочен, чтобы удержать его.
     Я снова повернул, мельком увидел его, облизывающего губы,  сгоняющего
брови к