Редактор-составитель Ю.Г.Фельштинский
Предисловие, примечания,
указатели Ю.Г.Фельштинского и Г.И.Чернявского
Предисловие
Документы, публикуемые во втором томе девятитомного издания "Архива
Троцкого", охватывают период с конца января 1928 г., когда Л.Д.Троцкий, его
жена и старший сын Лев были доставлены в ссылку в Алма-Ату, до начала
августа того же года (второй хронологической рамкой является завершение
Июльского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) и непосредственные отклики на него).
Том открывается материалами, прямо связанными со ссылкой Троцкого и его
семьи, а также других оппозиционеров. Эти материалы освещают устройство
членов разбитой, но все еще до конца не сломленной оппозиции на новых местах
обитания в Казахстане, Сибири, на Урале и в других местах. Многие документы
свидетельствуют, как устанавливалась, а затем поддерживалась связь между
ссыльными.
Из публикуемых документов явствует, что возобладавшая в руководстве
партии и страны сталинская группа (Бухарин и близкие к нему Рыков, Томский,
Угланов и некоторые другие продолжали еще занимать ответствнные партийные и
государственные посты, но фактически все более оттеснялись на второй план)
проводила довольно четкое различие между исключенными из партии и сосланными
лидерами оппозиции (Троцкий, Радек, Преображенский, Смилга и некоторые
другие) и бывшими рядовыми оппозиционерами. К первым пока еще относились с
определенным пиететом - их брали на государственное содержание, весьма,
впрочем, скудное, не препятствовали их публицистическим выступлениям и
переписке, прежде всего обмену письмами, телеграммами, политическими
заявлениями в собственном кругу, и даже давали возможность обращаться в
международные коммунистические инстанции, в частности к VI конгрессу
Коминтерна. Вторая же группа - оппозиционеры низшего и среднего звена -
подвергалась жестоким преследованиям и травле. В ряде случаев рядовых
оппозиционеров сажали в тюрьму, где они подвергались издевательствам не
только со стороны охраны, но и уголовников, находившихся в тех же камерах.
Проводя этот курс, власти ставили несколько задач: оторвать верхушку
оппозиции от рядовой массы, возбудить чувства недовольства и раздражения в
среде последней, оставить для лидеров объединенной оппозиции полууоткрытую
дверь для возвращения в партию, продемнстрировать зарубежной левой
общественности и прежде всего коммунистам своего рода "либерализм"
руководства ВКП(б), готового вновь принять заблудших в свои ряды,
разумеется, в случае их полного раскаяния.
Документы свидетельствует, что эти расчеты отнюдь не были построены на
песке. Отлично сознавая уровень нравственных и политических ценностей
значительной части оппозиционеров, которые, как и он сам, хорошо усвоили
ленинский моральный релятивизм, Сталин действовал почти наверняка. Стойкой
оставалась лишь небольшая группа оппозиционных лидеров (Троцкий, Раковский,
Сосновский и некоторые другие). Письма Х.Г.Раковского Л.Д.Троцкому из
Астрахани в Алма-Ату свидетельствуют, что между ними в основном сохранялось
единство в оценке советских реалий данного периода1. Биограф Троцкого
И.Дойчер с полным основанием писал: "Их старая и тесная дружба теперь
приобрела новую глубину взаимной привязанности, интимности и
интеллектуального согласия"2.
Но в целом в стане оппозиционеров фактически сразу же после их изгнания
из партии начался раскол. Вначале Каменев и Зиновьев, вслед за ними Пятаков
и многие другие оппозиционеры капитулировали перед сталинской кликой. При
этом, как видно из многих публикуемых ниже документов, те самые деятели,
которые вначале клеймили отступников, употребляя самые грубые выражения по
их адресу, которые они могли только отыскать в русском лексиконе, вскоре
вступали на их путь.
Естественно, для капитуляции они пытались найти наиболее благовидные
предлоги. Главным из них оказался так называемый "новый курс", или "левый
поворот", который совершала, по мнению многих оппозиционеров, сталинская
группа.
В среде ссыльных шли, впрочем, оживленные дискуссии, что же, собственно
говоря, имело место - подлинно новый курс или только "левый зигзаг".
И.Т.Смилга в письме Троцкому от 4 апреля 1928 г. высказывал мнение, что "нет
ничего более ошибочного, как представление о `левом' зигзаге как о
последовательном левом курсе", что "левый зигзаг уже находится на ущербе",
что речь идет даже о "левой конвульсии". Но обосновывал он свою точку зрения
не характером социально-экономических мероприятий властей, а тем, что
"нынешние руководители ВКП проводят бешеный террор против
большевиков-ленинцев" (то есть оппозиции). В отличие от Смилги Раковский в
своем "Циркулярном письме" оппозиционерам (также апрель 1928 г.) полагал,
что имел место "левый поворот" (хотя и сам чуть ниже употреблял термин
"зигзаг"). Раковский считал не исключенным поворот партруководства к
подлинно "левому курсу". Только при условии такового позможно возвращение в
партию, полагал он. "...Вернуться сейчас в партию возможно только на
основании капитуляции", - утверждал он.
Лишь в некоторых документах, публикуемых в этом томе, содержались
попытки отойти от общих диспутов на тему, что же происходит, - поворот или
зигзаг, и попытаться разробраться, естественно, в жестких шорах
большевистской парадигмы, в реальной ситуации, в которой находился СССР к
1928 г. В этом смысле наиболее инетерсны письма и заявления
Е.А.Преображенского, Л.С.Сосновского, И.К.Дашковского. Мы не упоминаем здесь
хорошо известное "Письмо тов. В." (Г.Б.Валентинову) Х.Г.Раковского, которое
в том не включено, так как оно многократно публиковалось, в том числе на
русском языке3.
Сосновский, например, на основании анализа местной прессы и других
публикаций пытался разобраться в ситуации на селе, в причинах той политики
усиленного нажима на кулака, которая была характерна для сталинского курса в
первой половине 1928 г. Впрочем, он продолжал полагать, что это нажим - лишь
проявление тактического, вынужденного отхода Сталина от "центристского"
курса, связанного с хлебными затруднениями.
Более широкая социально-экономическая перспектива была представлена
Е.А.Преображенским в статье "Левый курс в деревне и перспективы". Автор
исходил их того, что кризис в СССР, имевший место в 1928 г., был "кризисом
длительным и кризисом социальным". В основе его Преображенский обнаруживал
два основных явления: отставание с индустриализацией страны и противоречие
между государственным хозяйством и капиталистическим развитием, которое
автор связывал в основном с процессами, происходившими в деревне. Из этого
более или менее достоверного анализа делались выводы, что вопрос о том,
какой курс возобладает в партийном руководстве, еще не решен, что возможно
"возвращение к ленинской политике, опирающейся на подъем
бедняцко-середняцкой деревни и на борьбу с ее капиталистическими
тенденциями". На том, что в СССР имеет место социальный кризис,
Преображенский настаивал и позже, в частности в документе "В борьбе за
ленинскую линию" (май 1928 г.).
Со своей стороны, И.К.Дашковский тонко проанализировал хозяйственные
конъектурные сводки за начало 1928 г., в свою очередь придя к выводу, что
причины затруднений "кроются не столько в перебоях бюрократической машины,
сколько в углубленной диспропорции между промышленностью и сельским
хозяйством".
Много внимания в выступлениях оппозиционеров уделялось лозунгу так
назывемой "самокритики", который стал модным после доклада Сталина на
собрании актива Московской организации ВКП(б) об итогах Апрельского пленума
ЦК и ЦКК ВКП(б) 1928 г. Сталин демагогически разглагольствавал здесь о
необходимости самокритрики "невзирая на лица", добавав, что тот, кто думает
понравиться "и богатым, и бедным, тот не марксист, а дурак"4.Через некоторое
время, в начале июня 1928 г., ЦК ВКП(б) опубликовал обращение "Ко всем
членам партии, ко всем рабочим"5, специально посвященное развертыванию
"самокритики". Это требование, однако, было сформулировано так, что ставило
под огонь критики (самокритика здесь вообще была не при чем) лишь неугодные
руководству звенья аппарата. Лозунг "самокритики" способствовал укреплению
личной власти Сталина. В основном так понимали эту кампанию оппозиционеры.
В тесной связи со спектаклями "самокритики" оппозиционеры обращали
внимание на еще одну кампанию, развязанную властями - на раскрытие ряда
случаев взяточничества и других форм коррупции, на придание им широкой
гласности в прессе, на сообщения, что в наиболее широко распубликованном
"Смоленском деле" и во многих других подобных делах были замешаны
руководящие советские и хозяйственные работники (партийные работники пока в
основном изображались в качестве святых агнцев)6.
Все констатации оппозиционеров основывались на объективных фактах.
Беда, однако, состояла в том, что выход оппозиционеры видели не в сохранении
и углублении нэпа, что не исключало бы в конечном итоге становление
нормальных рыночных отношений, а в свертывании рынка, в "перераспределении"
национального дохода, в нажиме на "капиталистические элементы".
По существу дела, на этот же путь вступила сталинская группа, которая,
однако, готовилась, в отличие от оппозиционеров, к новой насильственной и
кровавой переделке страны под лозунгами "революции сверху". Оппозиционеры
отнюдь не предвидели такого поворота событий. Дашковский, например, писал:
"Тот бюрократический `нажим', который Сталин теперь проводит аппаратными
методами, без активности пролетарских и организованных бедняцких масс,
нельзя назвать левым, т. е. пролетарским курсом. Нажим направо,
сопровождающийся полицейским режимом в партии, арестами и ссылками
оппозиционеров, предвидевших и предупреждавших о растущих опасностях, есть
только бюрократическое извращение левой, т. е. пролетарской линии".
Действительно, в своей платформе и в других документах объединенная
оппозиция называла целый ряд "опасностей", которые возникали для СССР и
ВКП(б) в результате политики Сталина и его группы. Но они отнюдь не
предвидели того, что Сталин, которого именовали "термидорианцем" и чуть ли
ни ренегатом, столь круто повернет влево, использовав и до крайности
заострив лозунги, украденные у оппозиции, продолжая и усиливая в то же время
преследование той части оппозиционеров, которые не стали перед ним на
колени. А таковых становилось все меньше и меньше. Для оправдания
капитуляции перед Сталиным деятели оппозиции продолжали использовать
словесную эквилибристику, связанную в основном с жонглированием категориями
диалектики, позволявшей менять оценочные знаки с плюса на минус и наоборот.
В числе публикуемых документов, сохранившихся в архиве Троцкого за
первую половину 1928 г., не только материалы самой оппозиции. Среди них
немало и тех, которые возникли в кругах господствовавшей группы, в
партийном, государственном, военном аппарате, в центре и на местах.
Невозможно конкретно определить, каким образом эти документы, в том числе и
фигурировавшие под грифом "Секретно", оказались у Троцкого в Алма-Ате. По
всей видимости, передавали ему эти документы разными путями скрытые
симпатизанты, которые маскировались приверженностью "генеральной линии".
Такова, например, относившаяся к апрелю 1928 г. секретная резолюция
совещания высшего политического состава Белорусского военного округа Красной
Армии, в которой констатировались многочисленные недостатки
партийно-политической работы в войсках, в том числе очковтирательство,
карьеризм, прислужничество и т. п. Вместе с тем в этой резолюции отмечалось,
что в Красной Армии распространяются "чуждые" взгляды и настроения,
содержались жалобы, что в военной литературе проводятся антимарксистские
положения и в связи с этим назывались имена служивших в Красной Армии бывших
царских генералов и офицеров В.Н.Левичева, А.И.Верховского, М.М.Загю и
других. До расправы с высшими военными деятелями в 1937 г. было еще далеко,
но предгрозовые вспышки молнии уже возникали, о чем, в частности,
свидетельствовала названная резолюция.
Другим характерным и важным документом, происходившим из
неоппозиционной среды (по крайней мере, из среды, не связанной с
объединенной оппозицией) следует считать также секретное письмо М.И.Фрумкина
членам и кандидатам в члены Политбюро и "лично" И.В.Сталину от 15 июня 1928
г. Фрумкин, являвшийся заместителем наркома финансов, обращался к Сталину
дважды. Шире известно его второе письмо (ноябрь 1928 г.), содержавшее
доказательства неизбежности деградации сельского хозяйства при сохранении
существовавшей политики в деревне7. Публикуемое в этом томе письмо было
своего рода подготовкой второго, более решительного выступления. Еще не
столь определенно, но достаточно ясно Фрумкин отмечал, что по существу дела
лишь по инерции продолжают говорить о союзе с середняком, на деле отталкивая
его от себя. Предлагалось восстановить законность на селе, ослабить нажим на
частника, пркратить "доколачивать" хозяйство зажиточных крестьян, не вести
расширение совхозов "в ударном порядке", дать возможность единоличным
хозяйствам приобретать машины и т. д.
Довольно большое место среди публикуемых документов занимает частичная
стенограмма Июльского пленума ЦК и ЦКК ВКП(б) 1928 г., особенено важная в
связи с тем, что официальная стенограмма этого пленума опубликована не была.
Большое место на пленуме заняли проблемы сельского хозяйства,
рассматривавшегося в контексте хлебозаготовок и организации новых зерновых
совхозов.
Этот пленум, как подтверждают публикуемые фрагменты стенограммы,
создавал впечатление чуть ли ни капитуляции антинэповских сил, резкого
усиления позиций "правой" группы Бухарина и Рыкова. Особенно четко это
прослеживается в высказываниях подголоска Сталина В.М.Молотова по поводу
значения индивидуального крестьянского хозяйства, необходимости уступок
середняку и т. п., то есть всего того, что оппозиционеры клеймили как
"центризм". Это - "ленинская политика", заявил Молротов. Сталин подыграл
ему, произнеся: "Большевистская политика".
О том же свидетельствовали решения пленума о повышении государственных
заготовительных цен на хлеб и ликвидации нарушений законности на селе. Как
констатирует М.Рейман, уступки сталинцев были лишь кажущимися. В своей речи
Сталин предрекал обострение классовой борьбы по мере продвижения к
социализму. Каждая сторона сохранила свои позиции, о чем свидетельствовал
противоположный смысл докладов об итогах пленума, с которыми ыступили Рыков
в Москве и Сталин в Ленинграде8.
Еще одной важной темой, фигурирующей в данном томе, является
международное коммунистическое движение, прослеживаемое как сквозь призму
официальной сталинистской политики компартий, так и деятельности
оппозиционных групп. Хотя, в отличие от первого тома, материалов по этому
комплексу вопросов сравнительно немного, они дают возможность расширить
сферу научного поиска в названной области.
Представляет, например, интерес анализ М.Альским истории китайской
революции и последних событий в Китае, данный в письме Троцкому от 3 апреля
1928 г. Альский предостерегал в этом письме против переоценки революционного
значения стихийных бунтов, время от времени вспыхивавших в разных районах
Китая, освещение которых в советской прессе представляло собой, как он
полагал, "удивительное коммунистическое вранье". Альский не без основания
выражал скептицизм по поводу ближайших перспектив революции в Китае.
В некоторых документах можно встретить факты и оценки, связанные с
положением в европейских странах, позицией компартий и оппозиционных групп в
этих странах, в частности в Германии. Из этих материалов можно составить
представление о крайней слабости и разрозненности оппозиционных
коммунистических групп, порвавших с официальными компартиями, по существу
дела о их нежизнеспособности.
Но особый интерес в этой группе документов представляет написанный
Н.И.Бухариным проект тезисов "О междунардном положении и задачах
Коммунистического Интернационала", подготовленный к VI конгрессу Коминтерна.
Тезисы были утверждены конрессом лишь после того, как по настоянию Сталина
делегация ВКП(б) внесла в них почти два десятка поправок, исправно
утвержденных конгрессом. Сопоставление бухаринского текста с окончательным,
принятым конгрессом, показывет, что цель поправок состояла не только в том,
чтобы скомпрометировать Бухарина, который рассматривался в это время в
качестве лидера Интернационала (должность председателя Исполкома была,
однако, вакантной после смещения с нее Зиновьева), но и в том, чтобы
ужесточить нападки на социал-демократию, особенно левую, подчеркнуть
необходимость "железной дисциплины" в компартиях.
Публикуемые в томе обращения оппозиционеров к VI конгрессу Коминтерна,
в частности обширное письмо К.Б.Радека и И.Т.Смилги, лишь походя касаются
вопросов международного коммунистического движения, в основном повторяя
установки оппозиции касательно внутреннего развития СССР.
Второй том "Архива Троцкого" построен в соответствии с теми
археографическими принципами и методами, которые были сформулированы во
вступительной статье к первому тому с теми только исключениями, что вместо
прямых скобок использованы квадратные, а места, зачеркнутые авторами и
оставленные в тексте, оговариваются особо. Во избежание повторений
примечания, в том числе биографические справки, данные в первом томе, не
повторяются во втором.
В отличие от первого тома, где авторство большинства документов
принадлежит Троцкому, во втором томе представлен широкий круг авторов. В
ряде случаев авторство документов установить не удалось. В документах
сохранены ссылки на первое издание сочинений В.И.Ленина. Цитаты из Ленина и
других авторов, а также из опубликованных документов проверялись только в
тех случаях, когда их смысл вызывал сомнения.
Материалы публикуются с любезного рзрешения администрации Хогтонской
библиотеки Гарвардского университета (США), где в фонде bMs Russ 13-T
хранится архив Троцкого.
В качестве приложений в том включены документ 1927 года (обращение в ЦК
партии), по техническим причинам не вошедший в первый том издания;
документы, касающиеся травли Троцкого в СССР и его высылки; сводный список
оппозиционеров, составленный Троцким; очерк Э.Дуне о демократическом
централизме, хранящийся в Архиве Международного института социальных
исследований в Амстердаме и публикуемый с любезного разрешения администрации
института. К текстам приложений примечания и указатели не составлялись.
В работе над томом участвовали доктор исторических наук А.В.Панцов
(Колумбус, США), профессор С.А.Пиналов (Киев, Украина) и доктор исторических
наук М.Г.Станчев (Харьков, Украина).
С. СЕДОВ1 -Л. СЕДОВУ2
26 январяСрочная. Алма-Ата, почта, до востребования
Седову, из Москвы
Получили две телеграммы. Дорожных нет3. Высылаем вещи. Здоровы,
целуем. Сергей
А. СЕДОВА4 --Л. СЕДОВУ
27 января
Алма-Ата. До востребования
Седову, из Москвы
Безмерно обрадована благополучным прибытием [в] Алма-Ату. Приехав домой,
застала гостей5. Наши домашние здоровы. Сильно заболел Давид [с]
ребятами6. Александра7 переехала. Живем дружно. [В] понедельник
был врач. Делали дезинфекцию8. Все хорошо, не беспокойтесь.
Настроение у меня бодрое, получила твою, мамину телеграмму. Вещи днями
вышлем. Целую тебя, маму9, папу10. Анюта
ТРОЦКИЙ - В. КАСПАРОВОЙ11
[Начало февраля] Курган, Урал, Советская 109, Каспаровой.
Очень обрадовались телеграмме. Здоровы. Адрес: Алма-Ата, Троцкому. Крепко
обнимаем. Лев, Наталья, Лева
ТРОЦКИЕ - МУРАЛОВУ
[Начало февраля]
Тара, Сибирь, Муралову.
Как живете? Мы здоровы. Привет. Лев, Наталья, Лева. Ответ уплачен.
ТРОЦКИЕ -- И. СМИРНОВУ
[Начало февраля] Новобаязет, Армения,
Ивану Никитичу Смирнову
Получили открытку, обрадовались. Писал вам [в] Зангезуры12.
Обнимаем. Лев, Наталья, Лева
А. СЕДОВА - Л. СЕДОВУ
4 февраля Алма-Ата. До востребования. Седову, из Москвы
Здоровы. Письмо отправила спешной 29 [января]. Телеграмму от 31 получила
только сейчас. Бумажник [с] деньгами нашла. Как устроились? [Во] вторник
вышлю посылку. Пиши. Отсутствие писем беспокоит. Целуем всех. Аня
МУРАЛОВ - ТРОЦКОМУ
8 февраля Город Алма-Ата Троцкому, из Тары
Здоров, работаю [в] окружной плановой комиссии. 3 февраля послал вам письмо.
Привет.
А. и С. СЕДОВЫ -- Л. СЕДОВУ
11 февраля Алма-Ата, [до] востребования, Седову, из Москвы
Домашние здоровы. Отправили четыре спешных письма. Отсутствие регулярных
сведений изводит. Приготовила [к] отправлению лекарства, прочее. Сообщи
телеграфно нужное еще. Давид, ребята продолжают болеть. [В] остальном без
изменений [и] перемен. Как устроились [с] квартирой? Какие условия? Безумно
соскучилась. Целуем крепко тебя, старших. Аня, Сергей
А. СЕДОВА - ТРОЦКОМУ
17 февраля Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
Телеграфируйте немедленно, сколько почто-мест [с] вами доехало. Кишкин
отрицает пропажу лекарств, чемодана [с] книгами, бельем,
прочее13. Получается дурацкое положение. Как здоровье папы, [как]
квартира? Целую. Аня
СЕРМУКС14 -- ТРОЦКОМУ
17 февраля Алма-Ата, Троцкому, из Великого Устюга
Как здоровье? Курочкинская одиннадцать. Сергей
А. СЕДОВА - ТРОЦКИМ
20 февраля Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
ГПУ предлагает выписать заграничные вещи. Не ручаюсь [за] срок. Или оцените
пропавшее. Выплатят деньгами15. Жду указаний. Аня
БЕЛОБОРОДОЕ и ВАЛЕНТИНОВ16 - ТРОЦКОМУ
21 февраля Алма-Ата, Казахстан,
Льву Давидовичу Троцкому, из Усть-Кулома
Шлем сердечный привет [из] Усть-Кулома.
Белобородое, Валентинов
БОГДАСАРОВ17 - ТРОЦКОМУ
23 февраляВерный, Троцкому, из Баку
Выписан Вам "Бакинский рабочий". Адрес ответа: Кооперативная 4, Богдасаров
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы
24 февраля
Привет от Егорыча19 из Усть-Кулома, целую крепко всех. Франя
ОТКРЫТКА ТРОЦКОМУ ИЗ КИЕВА
Тов. Троцкий! Поздравляю Вас с 10-летием Красной армии. С ком[мунистическим]
приветом, [подпись неразборчива].
25 февраля 1928 г.
С. СЕДОВ - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Москвы. Срочная
29 февраля
Срочно телеграфируйте [о] здоровье. Сережа
МУРАЛОВ - ТРОЦКОМУ
Алма-Ата, Троцкому, из Тары
29 февраля
Сообщите состояние здоровья, привет. Муралов
И. Кузнецов
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЗИНОВЬЕВУ И КАМЕНЕВУ
В письме в партийные органы вы заявили о своем отказе от платформы
большевиков-ленинцев20. Завершая начатое "Заявлением 23-х"21
ренегатство, вы хотите оправдать его рядом соображений "сугубо
принципиального" характера. Посмотрим, каковы ваши аргументы.
Вы пишете: "Мы разошлись с группой Л. Д. Троцкого непосредственно по вопросу
о полном и действительном подчинении XV съезду. Или подчинение всем
требованиям XV съезда и твердое решение сработаться с большинством партии,
или путь второй партии -- вопрос стоял и стоит только так".
Вы утверждаете при этом, что настоящая точка зрения не нова, что уже в
августе 1927 г. вы в письме Л. Д. Троцкому высказывали ее. Так ли это? Я
утверждаю, что нынешнее объяснение причин разрыва с Л. Д. Троцким придумано
лишь сейчас, что в тот момент, когда вы не имели нужды лгать и притворяться,
когда не хотели заметать следов, ваше отношение к вопросу о пребывании
оппозиции вне рядов ВКП(б) было иным.
В одном из важнейших документов оппозиции, написанном лично Зиновьевым в
августе 1927 г. ("Итоги августовского пленума")22, мы читаем:
"Дело сложилось так, что бороться за взгляды Ленина при сталинском режиме
нельзя иначе, как рискуя быть исключенным из ВКП(б). Это бесспорно. Кто не
решил для себя этого вопроса, кто говорит себе: "Все, что угодно, только не
исключение из партии",-- тот не может быть при нынешних условиях истинным
борцом за ленинизм, т. е. не может быть стойким оппозиционером. Очень может
быть, что значительные группы оппозиционеров (в том числе и все руководящие
элементы оппозиции) на некоторое время будут поставлены вне партии. Их
задачей будет, однако, продолжать свое дело и, не будучи формально членами
партии, ни на йоту не отступать от учения Ленина. Их задачей будет и в этот
труднейший период держать курс не на образование второй партии, а на
возвращение в ВКП(б) и исправление ее линии. Слов нет -- очень трудно
ленинцам, исключенным из партии, координировать свою работу с ленинцами,
остающимися внутри партии. Но это, безусловно, необходимо с точки зрения
наших основных целей".
И далее: "Как свидетельствует весь опыт борьбы, оппозиция единодушна в том,
что борьба за единство партии на ленинских основах ни в коем случае не
должна превращаться в подлаживание к аппарату, в преуменьшение разногласий,
в снижение политического тона. Когда попутчики оппозиции откалываются от нее
справа, они в качестве причины своего отхода указывают не на свое
собственное сползание ко взглядам Сталина по основным внутренним и
международным вопросам, а обвиняют оппозицию в том, что она будто бы ведет
линию на вторую партию, другими словами, они только повторяют сталинские
обвинения для прикрытия собственного отступления".
Вот уж подлинно: не в бровь, а в глаз. Логика ренегатства беспощадна: то,
что выразительно писал Зиновьев о Залуцких и Сокольниковых23,
сейчас характеризует его самого. Но даже тогда, когда вы уже доказали
необходимость отступить и подчиниться XV съезду, вами решительно отверглась
мысль о сдаче идейных позиций. Вы писали ("Резюме положения и наши ближайшие
задачи"): 1) Наша политическая правота доказана: мы единственные вовремя
дали правильную классовую оценку. 2) При этих взглядах мы остаемся, даже
если XV съезд признает их несовместимыми". И заканчиваете вы этот документ
следующими словами: "После этого нашего заявления пусть Сталин делает все
то, что ему угодно. Мы же остаемся на избранном нами пути".
Сопоставляя все то, что вы пишете сейчас, с тем, что вы говорили и писали
так недавно по этому же вопросу, трудно подавить в себе чувство презрения. В
этом каждый большевик, воспитанный на примере ленинского отношения к
принципиальным политическим заявлениям, не может не согласиться с нами. Как
же, однако, в действительности оппозиция разрешает вопрос о двух партиях?
Она по-прежнему стоит безоговорочно на той точке зрения, что лозунг двух
партий при диктатуре пролетариата -- лозунг антиленинский и авантюристский.
Мы по-прежнему считаем, что основной задачей оппозиции является борьба за
исправление линии партии, борьба за обратный прием в партию исключенной
оппозиции. Лучшим и убедительнейшим доказательством искренности нашей
позиции являются те документы, которые якобы послужили поводом для вашего
письма. В самом деле, в этих не предназначавшихся для печати документах, где
не имелось оснований скры
вать действительных намерений, оппозиция писала: "Мы против второй партии и
IV Коминтерна24 самым непримиримым образом, причем мы исходим из
интересов международного большевизма". Таковы подлинные взгляды оппозиции в
этом вопросе.
II
Чувствуя всю шаткость и недостаточность аргументации, вы не останавливаетесь
перед применением обычного сталинского приема: придумыванием несуществующих
разногласий. Приводя цитату из опубликованных в "Правде" документов
оппозиции25, где рекомендуется коммунистам капиталистических
стран всегда подчеркивать, "что даже при оппортунистическом руководстве
советское государство дает рабочим и крестьянам неизмеримо больше, чем дало
бы буржуазное государство при том же уровне производительных сил", вы имеете
наглость сравнивать своих вчерашних товарищей по оппозиции с дюжинными
"левыми" тред-юнионистами26. Вы притворяетесь, будто бы не
понимаете, что этот пункт направлен именно против международной
социал-демократии, которая обвиняет СССР в том, что после десяти лет
революции нашим рабочим живется хуже, чем рабочим капиталистических стран.
Но значит ли это, что оппозиция "замалчивает основное принципиальное
различие между советским и буржуазным государством", как пишете вы. Если бы
даже в опубликованных документах об этом не было сказано ни слова, то и это
не давало бы вам право делать подобного рода утверждения. Однако даже в
критикуемых вами документах мы читаем: "Надо отдать себе ясный отчет в
конкретных противоречивых особенностях нынешнего переходного состояния, не
принимая совершающегося за уже совершенное. Исходить из того, что термидор
совершился в СССР -- неправильно. Это значит облегчить его совершение.
Классовые силы еще не сказали своего решающего слова. Политика международной
оппозиции должна быть направлена на то, чтобы вместе с оппозицией ВКП(б)
помешать дальнейшему развитию термидора и вернуть утерянные пролетариатом
позиции". И далее: "СССР и при данном мелкобуржуазном руководстве играет
революционную роль в международном масштабе... надо бить по руководству
ВКП(б), не противопоставляя себя СССР".
Поставив себе задачей оправдать свой предательский отход от оппозиции, вы
встали на путь извращения действительных ее взглядов. Вы решили вопреки
точному смыслу приведенной мной выше цитаты утверждать, будто оппозиция не
учитывает революционной роли СССР в международном масштабе, будто она
считает термидор совершившимся. Говоря, что у нас "классовые силы не сказали
еще решающего слова", оппозиция тем самым утверждает, что советское
государство своей классовой сущности не изменило, а следовательно, что
различие между советским и буржуазным государствами сохранило свою силу.
Ничего не меняет в этом утверждении и тот факт, что авторы документов
называют нынешнее парт[ийное] руководство "мелкобуржуазным". Вы заявляете,
что это и есть полная форма законченного термидора. Как будто вы не знаете,
что для Ленина оппортунизм и есть в переводе на классовый язык
мелкобуржуазная политика. Как будто вы не называли в период нашей совместной
борьбы Сталина и Рыкова мелкобуржуазными политиками. Как будто вы не знаете,
что Парижская коммуна -- первая пролетарская диктатура -- в основном
возглавлялась мелкобуржуазными политиками. Как будто вы не знаете, что
история дала нам примеры рабочих партий, возглавляемых мелкобуржуазными
политиками. Не знать этого вы не можете. Очевидно, вы рассчитываете, что
партия и рабочий класс, всей системой воспитания за последние годы
приучаемые покорно выслушивать чудовищную клевету сталиных и бухариных об
оппозиции, примут на веру и ваши лживые "свидетельства". Что ж, старайтесь,
ваша услужливость будет должным образом оценена.
III
Но что сказать о вашей попытке возродить жупел "троцкизма"? Вы теперь
заявляете, что вы "не считали мнимыми ошибки Л. Д. Троцкого и что даже в
моменты самого близкого сотрудничества вы не считали возможным разоружение
против ошибок троцкизма". Этим самым вы хотите сказать, что идейная борьба
внутри оппозиции имела своей основой ошибки "троцкизма".
Но что вы говорили во время вашего блока с тов. Троцким. На Объединенном
пленуме ЦК и ЦКК в июле 1926 г.27 Зиновьев сказал:
"У меня было много ошибок. Самыми главными своими ошибками считаю две:
первая моя ошибка 1917 г.28 всем вам хорошо известна... вторую
ошибку считаю более опасной, потому что ошибка 1917 г., сделанная при
Ленине, была Лениным исправлена, а также и нами при его помощи через
несколько дней, а ошибка моя в 1923 г. заключалась в том...
Орджоникидзе: Что же вы морочили всей партии голову!
Зиновьев: Мы говорим, что сейчас уже не может быть никакого сомнения в том,
что основное ядро оппозиции 1923 г., как это выявила эволюция руководящей
ныне партии, правильно предупреждало об опасностях сдвига с пролетарской
линии и об угрожающем росте аппаратного режима... Да, в вопросе о сползании
и в вопросе об аппаратно-бюрократическом зажиме Троцкий оказался прав против
вас" (см. Стенографический отчет, 4-й выпуск, с. 33).
Таким образом, вы признали свою ошибку 1923 г. (борьбу против тов. Троцкого)
даже более опасной, чем ваша ошибка 1917 г. Но мало этого, ведь ваша ошибка
1923 г. состояла не только в том, что вы не поняли правоты предупреждения
тов. Троцкого об опасностях "сдвига с пролетарской линии", об "угрожающем
росте ап-паратно-бюрократического режима". Ваше крупнейшее преступление
перед партией заключалось в том, что вы вытащили старые, имеющие лишь чисто
исторический интерес споры между Лениным и Троцким и совершенно искусственно
связали их с величайшей важности актуальными вопросами об особых трудностях
социалистического строительства теперь в нашей отсталой стране, окруженной
капиталистическими странами. Тов. Троцкий неоднократно заявлял о том, что
признает свою неправоту в прежних спорах с Лениным. Оппозиция, имеющая в
своем составе целый ряд старых деятелей большевизма, не раз подчеркивала,
что сплотилась она не на основе старых взглядов тов. Троцкого, а на основе
отстаивания в нашей совершенно своеобразной обстановке
революционно-пролетарской, т. е. ленинской линии против тенденции сползания
на другие классовые рельсы. Когда вы пошли на блок с тов. Троцким, вы
признали это утверждение верным. Тогда созданный вами жупел "троцкизма" был
обращен и против вас самих. Вы были зачислены в число "троцкистов". Как вы
на это реагировали тогда? Говорили ли вы тогда, что "троцкизм" все же
существует, несмотря на ваш блок с Троцким? Ничего подобного. Разве Зиновьев
не повторял, что как в эпоху II Интернационала под видом борьбы с бланкизмом
выхолащивалось революционное содержание марксизма, так и сейчас под видом
борьбы с "троцкизмом" идет ревизия ленинизма? Разве Каменев не собирался на
пленуме ЦК и ЦКК в июле 1926 г. выступить вторично по вопросу об оппозиции и
взять, как он говорил, быка за рога, сказав прямо, как и по каким причинам
была изобретена "троцкистская опасность"? К сожалению, список ораторов был
закрыт, и он во второй раз слова не получил. Но ведь вам известны также
совершенно откровенные объяснения, данные Зиновьевым и Лашевичем во время
беседы, происходившей незадолго до 16 октября 1926 г. на квартире Каменева с
ленинградскими товарищами, выражавшими свое опасение насчет этого самого
злосчастного "троцкизма", тов. Лашевич накинулся на ленинградцев со словами:
"Да чего вы валите с больной головы на здоровую. Ведь вы же сами выдумали
этот "троцкизм" во время борьбы против Троцкого. Как же этого вы не хотите
понять и только помогаете Сталину".
А Зиновьев, в свою очередь, разъяснил своим товарищам суть дела примерно в
следующих словах:
Ведь надо же понять то, что было. А была борьба за власть. Все искусство
состояло в том, чтобы связать старые разногласия с новыми вопросами. Для
того и был выдвинут "троцкизм".
Вот как была создана, по вашим же словам, легенда о "троцкизме", который вы
противопоставляли ленинизму и большевизму. Вы тогда в течение двух лет
подряд отравляли сознание партии. Вы подготовляли почву для прихода
сталинского оппортунизма. Не успев загладить революционной работой своего
этого преступления, вы теперь снова, как и в 1917 году, сдрейфили перед
опасностями и трудностями борьбы за революционную линию и для прикрытия
своего дезертирства, ничтоже сумняшеся, снова воскрешаете вами же так
недавно разоблаченную легенду о "троцкизме".
Не знаешь, чему больше удивляться, степени ли вашей наивности, позволяющей
вам надеяться на то, что кто-нибудь вам теперь поверит, или степени вашей
гнусности, дающей вам возможность с такой легкостью играть крупнейшими
вопросами жизни нашей партии и пролетарской революции. Реставрируя свои
прежние идеологические фальсификации для нужд жалкого закулисного
политиканства, вы подтачиваете идеологические основы партийной жизни,
разрушаете идейные связи, деморализуете партийные кадры.
Мало того, выступая теперь снова против так называемого "троцкизма", вы
фактически одобряете все те меры репрессий, которые сталинско-рыковские
молодчики применяют в отношении оставшихся верными знамени ленинской
оппозиции. Вы сознательно умалчиваете в своем письме о том, что этих ваших
вчерашних товарищей по борьбе томят теперь в карцерах ГПУ29,
несмотря на кровохаркание у них, засылают специально в сплошь зараженные
сифилисом места, угоняют в Березов30 и Туруханский
край31, места, куда и царское правительство не всегда решалось
посылать революционеров. Умалчивая обо всем этом, вы тем самым берете на
себя перед партией и Коминтерном такую же ответственность за эти
преступления, как и Сталин с Рыковым. Клеймо ренегатов и злостных предателей
останется за вашими именами.
IV
Такая же картина получается и при переоценке вами ваших взглядов в вопросах
Коминтерна. И в этой области вам явно нужны какие-нибудь жупелы, чтобы
терроризировать рядовых оппозиционеров. Используя особенности информации
нашей партийной печати, дающей совершенно неверное освещение деятельности
различных течений Коминтерна, вы считаете возможным с такой же легкостью,
как и в вопросе о "троцкизме", менять свое отношение к соратникам нашей
борьбы в Коминтерне. Напустив достаточно много тумана, вы ставите следующий
демонический вопрос: "Капитулировать перед ВКП или перед Пазом и Сувариным?"
Авторы документов, по вашему мнению, выбирают последнее. Иначе говоря,
вы изображаете дело таким образом, будто бы ленинская оппозиция
капитулировала перед Сувариным. Вы аргументируете при этом тем, что в то
время как Зиновьев в своей статье "21 условие ленинского Коминтерна"
заявлял, что оппозиция не несет никакой ответственности за взгляды и журналы
Суварина, оппозиция ныне "усиленно обеляет" Суварина. Я вынужден вновь
поэтому обратиться к документам. Для наглядности приведу рядом две цитаты о
Суварине: одну из последних документов оппозиции, а другую из цитированной
вами же статьи Зиновьева "21 условие ленинского Коминтерна". Из статьи
Зиновьева:
"Ни "ренегатом", ни "контрреволюционером" Суварин не является. К
социал-демократам он не ушел, как ушел Розенберг, которого в 1926 г. Сталин
"завоевал" на свою сторону. Только исправление Сувариным своих ошибок могло
вернуть его в ряды французской компартии".
Из документов оппозиции: "Мы не видели последних изданий [...]32
с нами, если судить по первым номерам бюллетеня. В ряде вопросов (особенно
Англо-русский комитет) Суварин занял в корне неправильную позицию. Подход
Суварина к английскому рабочему движению нередко ошибочен. Суварин склонен
заменять классовый анализ политики психологизмом. Но это даровитый историк и
революционер. Мы не теряем надежды на то, что его путь сойдется с нами к
большей выгоде для французского рабочего движения".
В чем же выражается "капитуляция" оппозиции перед Сувариным? Чем она его
"обеляет"? Тем ли, что она признает его талантливым историком и
революционером? Но ведь Зиновьев его контрреволюционером не считал, иначе
говоря, считал его революционером. Может быть, тем, что оппозиция не теряет
надежды, что путь Суварина сойдется с оппозицией, но ведь и Зиновьев считал
возможным возвращение Суварина в компартию и исправление своих ошибок.
О серьезности этих ошибок говорят и последние документы оппозиции. Вы
решили, кроме того, использовать против оппозиции ВКП(б) и отдельные
неправильные заявления, имеющиеся в журнале "Против течения" (группа Паза,
Лорио33 и др.). Но ведь именно эта самая статья, цитату из
которой вы с такой радостью подхватили как предлог своего отмежевывания от
этих товарищей, подверглась критике и в опубликованных документах оппозиции.
Ведь именно в связи с этой статьей автору документов сочли необходимым
напомнить, что у нас, оппозиционеров, особый угол "зрения", под которым "мы
подходим к внутреннему положению СССР".
Следовательно, нашу оппозицию ВКП(б) нельзя упрекать в том, что она будто бы
солидаризуется или проходит мимо таких неправильных заявлений, как
приведенное вами. Мало того, и вся группа "Против течения" не ответственна
за эту статью, ибо редакция предупредила, что она отвечает только за
передовые статьи, что,
между прочим, также подверглось осуждению со стороны оппозиции ВКП в этих же
документах.
Такова серьезность ваших обвинений. Но еще хуже ваше отношение к группе,
которая все время поддерживала вас в Коминтерне, группе Рут Фишер -- Маслов.
Вы теперь свели все дело к личным тайным замыслам Маслова и Рут Фишер о
второй партии. Но ведь в Заявлении 23-х вы уже отмежевались и осудили всю
эту группу в целом. Что же вы теперь хотите смягчить этот ваш шаг, надеетесь
на возможность раскола этой группы? Это, конечно, вполне в вашем духе, но
ведь вам ничего не стоит из-за политических соображений разрушить дело, на
которое большевики (в данном случае вместе с вами) положили столько труда.
Оставшуюся верной большевистскому знамени оппозицию это не смутит. Она и в
дальнейшем будет продолжать бороться против искажения линии большевизма в
рядах международной оппозиции Коминтерна. И из опубликованных последних
документов оппозиции ясно, что она "против второй партии и против IV
Коминтерна самым непримиримым образом" и что она считает ошибочным создание
"союза левых коммунистов" в Германии, ибо этот "союз" может стать
"псевдонимом второй партии". Что она против выставления самостоятельных
кандидатур на выборах. Что вся ее установка сводится к завоеванию компартии
и Коминтерна.
V
Вы пытаетесь, наконец, оправдать свой полный отказ от защиты ленинских
взглядов некоторыми "важнейшими фактами партийной политики". В числе этих
фактов у вас значится и решение XV съезда о мерах борьбы с
кулачеством34. Но ведь решения XV съезда были в основном известны
еще из тезисов ЦК, опубликованных за месяц до съезда. Как же вы проморгали
действительный смысл предсъездовской линии большинства и сочли необходимым
противопоставить ей от имени оппозиции свои контртезисы35?
Неужели вам потребовалось целых три месяца для того, чтобы уразуметь
сущность этих фактов партийной политики. Почему оппозиция отнеслась
отрицательно к предсъездовским тезисам ЦК? Потому что ряд "левых" (на
словах) благожеланий [и] тезисов сочетались с категорическим отказом реально
повысить36 кулака и нэпмана, принять предложение оппозиции о
принудительном хлебном займе, о подготовке организации союза деревенской
бедноты и провести ряд других мер определенно классового характера. Град
репрессий против оппозиции ярко дополнял картину. Сам Зиновьев все в тех же
тезисах "Резюме положения и наши ближайшие задачи", написанных
непосредственно перед XV съездом, дал весьма верный критерий для
характеристики XV съезда партии. Он писал: "Действительная физиономия XV
съезда определится не столько тезисами, сколько реальным отношением к
оппозиции". Отношение XV съезда к оппозиции хорошо вам известно. Изменилось
ли что-либо с тех пор? Изменилось, но к худшему: удары за ударами сыплются
на голову оппозиционеров, оказавшихся
более стойкими в защите ленинских взглядов, чем вы. Съезд, который освятил
ссылку и аресты лучших ее представителей, не может быть иначе расценен как
новый этап на пути сползания партии с пролетарской линии.
Но вам не удастся никакими ухищрениями доказать противное. Вы хотите
обосновать свой переход на сторону Сталина ссылкой также и на такие
мероприятия, как пересмотр земельного кодекса, сокращение сроков земельной
аренды, прием в партию новых 100 тыс. рабочих и т. д.
Но разве все эти решения, являющиеся новым левым зигзагом, не приняты именно
под давлением оппозиции? Ведь, как и вы неоднократно утверждали,
исторический смысл существования оппозиции и заключается в задержке
процессов сползания с пролетарской позиции. Можно ли, исходя из
перечисленных вами решений XV съезда, считать эту миссию оппозиции
законченной? Можно ли считать линию партии выпрямленной?
Правда, ведь теперь задним числом заявляете, что оппозиция ошибочно приняла
элементы правого маневра в партийной политике "за прямой переход на другие
классовые рельсы".
Что же, маневром была поддержка Чан Кайши и Гоминьдана, дезорганизовавшая
кит[айскую] компартию, нанесшая колоссальный ущерб делу китайской революции,
или маневром был блок с предателями всеобщей стачки горняков в Англии? Нет,
это не были маневры. Это была вполне определенная оппортунистическая линия.
А история с избирательной инструкцией?37 А речь Калинина в
Твери?38 Разве все это и еще многое другое не были элементами
сползания на другие классовые рельсы. Все это понятно каждому сознательному
оппозиционеру. Но что вам до всего этого. Вы, по-видимому, решились
полностью оправдать оценку, данную вам Сталиным в словах: "Не впервые им
приходится отказываться от своих взглядов -- почему бы им не отказаться от
них еще разочек".
Но ваш отказ от платформы был [бы], конечно, оправдан, если бы основные
положения были опровергнуты и дискредитированы объективными фактами. Что же,
опровергнута ли ходом событий содержащаяся в платформе оценка классового
расслоения в деревне и размеров кулацкой опасности? Опровергнута ли наша
характеристика хозяйственного положения, в частности оценка диспропорции
между промышленностью и сельским хозяйством, товарного голода