Перевод Н. Аросевой
Файл с книжной полки Несененко Алексея
http://www.geocities.com/SoHo/Exhibit/4256/
И до Вифании дошел слух, что галилеянин схвачен и брошен
в темницу.
Услыхав об этом, Марфа всплеснула руками и из глаз ее
брызнули слезы.
- Видите, - сказала она, - я говорила! Зачем Он пошел в
Иерусалим, зачем не остался здесь! Здесь бы никто не узнал
о Нем... Он мог бы спокойно плотничать... устроил бы
мастерскую у нас во дворике...
Лазарь был бледен, и глаза его лихорадочно блестели.
- Это глупые речи, Марфа, - сказал он. - Он должен был
идти в Иерусалим. Должен был восстать против этих... этих
фарисеев и мытарей, должен был сказать им в глаза, что и
как... Вы, женщины, не понимаете этого.
- Я понимаю, - тихо и страстно проговорила Мария. - И я
знаю, что случится. Случится чудо. Он двинет пальцем - и
стены темницы откроются... и все узнают Его, падут перед
Ним на колени и будут кричать: "Чудо!"
- Как бы не так, - глухо ответила Марфа. - Он никогда не
умел заботиться о себе. Ничего Он для себя не сделает,
ничем себе не станет помогать. Разве что, - добавила она,
широко раскрыв глаза, - разве что другие Ему помогут. Быть
может, Он ждет, что Ему придут на помощь... все те, кто
слышал Его... все, которым Он помогал... что они препояшут
чресла мечами и прибегут...
- Конечно! - заявил Лазарь. - Вы не бойтесь, девушки,
ведь за Ним - вся Иудея! Не хватает еще, чтобы... хотел бы
я посмотреть... Марфа, собери вещи в дорогу. Пойду в
Иерусалим.
Мария поднялась.
- Я тоже иду с тобой. Хочу видеть, как раскроются стены
темницы, и Он явится в небесном сиянии... Марфа, это будет
великолепно!
Марфа хотела что-то сказать, но промолчала.
- Идите, дети, - проговорила она. - Кто-то должен
остаться стеречь дом... и кормить кур и коз... Сейчас я
приготовлю вам одежды и хлебцы на дорогу. Я так рада, что
вы там будете.
Когда она вернулась, раскрасневшись от кухонного жара,
Лазарь был иссиня-бледен и встревожен.
- Мне нездоровится, Марфочка, - буркнул он. - Как на
улице?
- Очень тепло, - ответила Марфа. - Хорошо вам будет
идти.
- Тепло, тепло, - возразил Лазарь. - Но там, на холмах
Иерусалима, всегда дует холодный ветер.
- Я приготовила тебе теплый плащ, - сказала Марфа.
- Теплый плащ... - недовольно пробормотал Лазарь. -
Вспотеешь в нем, потом обдует холодом, и готово! Ну-ка,
пощупай, нет ли у меня жара? Не хотелось бы мне заболеть в
дороге... на Марию надежда плохая... А какой Ему будет от
меня толк, если я, например, заболею?
- У тебя нет жара, - успокаивала его Марфа, думая про
себя: "Боже, какой стал Лазарь странный с тех пор... с тех
пор, как воскрес из мертвых!"
- Тогда меня тоже продуло, когда... когда я так сильно
занемог, - озабоченно произнес Лазарь; он не любил упоминать
о своей смерти. - Знаешь, Марфочка, с той поры мне все
что-то не по себе. Путешествие, волнение, - нет, это не для
меня. Но я, конечно, пойду, как только меня перестанет
знобить.
- Я знаю, что пойдешь, - с тяжелым сердцем сказала Марфа.
- Кто-то должен прийти Ему на помощь;
ты ведь помнишь. - Он тебя... исцелил, - нерешительно
добавила она, ибо и ей казалось неделикатным говорить о
воскресении из мертвых. - Знаешь, Лазарь, когда вы Его
освободите, ты сможешь попросить, чтоб Он помог тебе - если
станет нехорошо...
- Это верно, - вздохнул Лазарь. - Но что, если я туда не
дойду? Что, если мы придем слишком поздно? Надо взвесить
все возможности. И вдруг в Иерусалиме что- нибудь
произойдет? Марфа, ты не знаешь римских воинов. О боже,
если бы я был здоров!
- Но ты здоров, Лазарь, - с усилием произнесла Марфа. -
Ты должен быть здоров, если Он тебя исцелил!
- Здоров, - с горечью протянул Лазарь. - Мне-то лучше
знать, здоров я или нет. Скажу только, что с тех пор мне и
минуты не было легко... Нет, нет, я Ему страшно благодарен
за то, что он меня... поставил на ноги, не думай, Марфа.
Но кто однажды познал это, как я, тот... тот... - Лазарь
содрогнулся и закрыл лицо. - Прошу тебя, Марфа, оставь меня
теперь; я соберусь с силами... только минутку... это,
конечно, пройдет.
Марфа тихонько села во дворе; она смотрела в пространство
сухими неподвижными глазами; руки ее были сложены, но она не
молилась. Подошли черные курицы, поглядывая на нее одним
глазом; но Марфа, против ожидания, не бросила им зерен, и
они ушли подремать в полуденной тени.
На порог с трудом выбрался Лазарь, смертельно бледный,
стуча зубами.
- Я... я не могу сейчас, Марфа, - запинаясь, выговорил
он. - А мне так хотелось бы пойти... может быть, завтра...
У Марфы сжалось сердце.
- Иди, иди, ляг, Лазарь, - с трудом вымолвила она. -
Ты... ты не можешь никуда идти!
- Я бы пошел, - трясясь в ознобе, сказал Лазарь, - но
если ты так думаешь, Марфочка... Может быть, завтра... Ты
ведь не оставишь меня одного? Что я тут буду делать один!
Марфа поднялась.
- Иди, ложись, - проговорила она своим обычным грубым
голосом. - Я останусь с тобой.
В это время во двор вышла Мария, готовая отправиться в
путь.
- Ну, Лазарь, пойдем?
- Лазарю нельзя никуда, - сухо ответила Марфа. - Ему
нездоровится.
- Тогда я пойду одна, - с глубоким вздохом молвила Мария.
- Увидеть чудо.
Из глаз Лазаря медленно текли слезы.
- Мне очень хочется пойти с ней, Марфа, но я так боюсь...
еще раз умереть!
Last-modified: Fri, 26 Jul 2002 06:24:40 GMT