, Снег с грудью милой не одно и то же, Из черных проволок ее коса. Есть много роз пунцовых, белых, красных, Но я не вижу их в ее чертах, - Хоть благовоний много есть прекрасных, Увы, но только не в ее устах. Меня ее ворчанье восхищает, Но музыка звучит совсем не так. Не знаю, как богини выступают, Но госпожи моей не легок шаг. И все-таки, клянусь, она милее, Чем лучшая из смертных рядом с нею. Перевод М. Чайковского СХХХ Взор госпожи моей - не солнце, нет, И на кораллы не походят губы; Ее груди не белоснежен цвет, А волосы, как проволока, грубы. Я видел много белых, алых роз, Но их не вижу на ее ланитах, И не сравнится запах черных кос С усладой благовоний знаменитых; Мне речь ее мила, но знаю я, Что музыка богаче благостыней; Когда ступает госпожа моя, Мне ясно: то походка не богини; И все же, что бы ни сравнил я с ней, Всего на свете мне она милей. Перевод О. Румера СХХХ Ее глаза на звезды не похожи, Нельзя уста кораллами назвать, Не белоснежна плеч открытых кожа, И черной проволокой вьется прядь. С дамасской розой, алой или белой, Нельзя сравнить оттенок этих щек. А тело пахнет так, как пахнет тело, Не как фиалки нежный лепесток. Ты не найдешь в ней совершенных линий, Особенного света на челе. Не знаю я, как шествуют богини, Но милая ступает по земле. И все ж она уступит тем едва ли, Кого в сравненьях пышных оболгали. Перевод С. Маршака СХХХ Ее глаза не схожи с солнцем, нет; Коралл краснее алых этих губ; Темнее снега кожи смуглый цвет; Как проволока, черный волос груб; Узорных роз в садах не перечесть, Но их не видно на щеках у ней; И в мире много ароматов есть Ее дыханья слаще и сильней; В ее речах отраду нахожу, Хоть музыка приятнее на слух; Как шествуют богини, не скажу, Но ходит по земле, как все, мой друг. А я клянусь, - она не хуже все ж, Чем те, кого в сравненьях славит ложь. Перевод А. Финкеля CXXXI Ты прихоти полна и любишь власть, Подобно всем красавицам надменным. Ты знаешь, что моя слепая страсть Тебя считает даром драгоценным. Пусть говорят, что смуглый облик твой Не стоит слез любовного томленья, - Я не решаюсь в спор вступать с молвой, Но спорю с ней в своем воображенье. Чтобы себя уверить до конца И доказать нелепость этих басен, Клянусь до слез, что темный цвет лица И черный цвет волос твоих прекрасен. Беда не в том, что ты лицом смугла, - Не ты черна, черны твои дела! Перевод С. Маршака CXXXI И ты, как все красавицы, тиран, Безжалостна в своей красе надменной, Хоть знаешь ты, что я тобою пьян. Что сердца моего ты клад бесценный. Пусть многие - я буду прям с тобой - Твердят, что ты не стоишь поклоненья. Я не решаюсь вызвать их на бой, Но для себя держусь иного мненья. Я поклянусь, и пусть на целый свет Свидетельствует мой влюбленный голос, Что ничего прекрасней в мире нет, Чем смуглое лицо и черный волос. Не то беда, что ты лицом черна; В поступках черных, в них твоя вина! Перевод А. Финкеля CXXXII Люблю твои глаза, которые, жалея Меня за то, что ты смеешься надо мной, Оделись в черный флер и с тихою тоской Глядят на мой позор, все более темнея. О, никогда таким обилием румян, Восстав, светило дня Восток не озаряло, И звездочка зари вечерней сквозь туман Таких живых лучей на Запад не бросала, Какими этот взор покрыл лицо твое. Так пусть же и душа твоя, как эти очи, Грустит по мне и днем, и в мраке тихой ночи, Когда твоя печаль так скрасила ее. Тогда я поклянусь, что красота лишь в черном, И цвет иной лица начну считать позорным. Перевод Н. Гербеля CXXXII Люблю твои глаза за то, что в них Участье вижу я к моим страданьям; Они как будто из-за мук моих Не расстаются с черным одеяньем. Не лучше солнца юного лучи Востока красят серые ланиты, Не лучше красит небеса в ночи Луна, плывущая со звездной свитой, Чем эта пара скорбных глаз - твой лик. О, если б жар такого же участья И в сердце черствое твое проник И овладел бы каждой тела частью! Тогда сказал бы я: нет красоты В тех женщинах, что не черны, как ты. Перевод О. Румера CXXXII Люблю твои глаза. Они меня, Забытого, жалеют непритворно. Отвергнутого друга хороня, Они, как траур, носят цвет свой черный. Поверь, что солнца блеск не так идет Лицу седого раннего востока, И та звезда, что вечер к нам ведет, - Небес прозрачных западное око - Не так лучиста и не так светла, Как этот взор, прекрасный и прощальный. Ах, если б ты и сердце облекла В такой же траур, мягкий и печальный, - Я думал бы, что красота сама Черна, как ночь, и ярче света - тьма! Перевод С. Маршака CXXXII Люблю твои глаза. Они, увидя, Как сердцем ты неласкова со мной, Мне соболезнуют в моей обиде, Оделись в траур и глядят с тоской. Ни утреннее солнце в час рассвета Так не украсит неба тусклый мрак, Ни блеск горящей вечером планеты Не освещает тихий запад так, Как лик твой красят траурные взоры. О, если траур так идет к тебе, То пусть и сердце в скорбные уборы Оденется, склонясь к моей мольбе. И я скажу: Да, красота черна! Лишь тот красив, кто черен, как она. Перевод А. Финкеля CXXXIII Проклятие тебе - проклятие тому, Кто раны мне несет и другу моему! Иль мало было сбить с пути меня, подруга: Понадобилось сбить тебе с него и друга. Я похищен тобой, красавица моя, А вместе с тем и он, мое второе "я", Покинутый собой, тобой и им, в стремленье, Я трижды испытал троякое мученье. Замкни меня в свою сердечную тюрьму, Но выйти из нее дай другу моему. Я буду стражем тех, кто овладеет мною, Но ты быть не должна тюремщицею злою. А будешь, потому что узник тот я сам - И все, что есть во мне, ты приберешь к рукам. Перевод Н. Гербеля CXXXIII Проклятье той, что все мгновенья дня Жестоко мне и другу отравила. Ей мало мучить одного меня - В раба она и друга превратила. Из-за тебя сперва утратил я Себя, потом того, кто всех мне ближе, И, наконец, тебя. Ах, жизнь моя Не трижды ли несчастна, посуди же! Замкни меня в своей стальной груди, Но сердце друга дай мне скрыть в темнице Груди моей, хоть сам я взаперти: Тогда ты перестанешь так яриться. Но нет! Принадлежу тебе я весь, И все твое, что у меня лишь есть. Перевод О. Румера CXXXIII Будь проклята душа, что истерзала Меня и друга прихотью измен. Терзать меня тебе казалось мало - Мой лучший друг захвачен в тот же плен. Жестокая, меня недобрым глазом Ты навсегда лишила трех сердец: Теряя волю, я утратил разом Тебя, себя и друга, наконец. Но друга ты избавь от рабской доли И прикажи, чтоб я его стерег. Я буду стражем, находясь в неволе, И сердце за него отдам в залог. Мольба напрасна. Ты - моя темница, И все мое со мной должно томиться. Перевод С. Маршака CXXXIII Будь проклята душа, что нанесла Удар и мне, и другу моему! Ей мало мне содеянного зла - И друг мой брошен в эту же тюрьму. Похитил у меня твой хищный взор Меня, тебя, мое второе "я". Меня, тебя, его присвоил вор - Мучительна втройне судьба моя. Запри меня в груди своей стальной, Но сердце друга мне отдай в залог. Его оберегу, как часовой, - И твой надзор не будет столь жесток. Но что тебе желание мое?! Я - пленник твой, и все во мне - твое! Перевод А. Финкеля CXXXIV Итак, он твой. Теперь судьба моя Окажется заложенным именьем, Чтоб только он - мое второе я - По-прежнему служил мне утешеньем. Но он не хочет и не хочешь ты. Ты не отдашь его корысти ради. А он из бесконечной доброты Готов остаться у тебя в закладе. Он поручитель мой и твой должник. Ты властью красоты своей жестокой Преследуешь его, как ростовщик, И мне грозишь судьбою одинокой. Свою свободу отдал он в залог, Но мне свободу возвратить не мог! Перевод С. Маршака CXXXIV Да, да, он твой, и все теперь твое, И я в руках твоей всесильной власти. Пусть будет так. Лишь отпусти мое Второе я - любовь мою и счастье. Но ты не хочешь и не хочет он - Ведь ты жадна, а друг мой благороден. Порукою своей закрепощен, Из-за меня не будет он свободен. По векселю на красоту свою Все получить желаешь ты с лихвою. Я ростовщице друга предаю, Потерян он - и я тому виною. Я ни себя, ни друга не верну - Хоть уплатил он, все же я в плену. Перевод А. Финкеля CXXXV Недаром имя, данное мне, значит "Желание". Желанием томим, Молю тебя: возьми меня в придачу Ко всем другим желаниям твоим. Ужели ты, чья воля так безбрежна, Не можешь для моей найти приют? И если есть желаньям отклик нежный, Ужель мои ответа не найдут? Как в полноводном, вольном океане Приют находят странники-дожди, - Среди своих бесчисленных желаний И моему пристанище найди. Недобрым "нет" не причиняй мне боли. Желанья все в твоей сольются воле. Перевод С. Маршака CXXXV Как и у всех, есть у тебя желанья. Твое "желанье" - сила, мощь и страсть. А я во всем - твое лишь достоянье, Твоих желаний крошечная часть. Желаньем безграничным обладая, Не примешь ли желанья моего? Неужто воля сладостна чужая, Моя же не достойна ничего? Как ни безмерны воды в океане, Он все же богатеет от дождей. И ты "желаньем" приумножь желанья, Моим "желаньем" сделай их полней. И, никому не причинив страданья, Желанья всех ты слей в моем желанье. Перевод А. Финкеля CXXXVI Твоя душа противится свиданьям, Но ты скажи ей, как меня зовут. Меня прозвали "волей" иль "желаньем", А воле есть в любой душе приют. Она твоей души наполнит недра Собой одной и множествами воль. А в тех делах, где счет ведется щедро, - Число один - не более чем ноль. Пусть я ничто во множестве несметном, Но для тебя останусь я одним. Для всех других я буду незаметным, Но пусть тобою буду я ценим. Ты полюби сперва мое прозванье, Тогда меня полюбишь. Я - желанье! Перевод С. Маршака CXXXVI Что близки мы, душа твоя гневна. Но ты скажи, что я "желанье", "воля". А воле воля - знают все - нужна, Исполни ж эту волю поневоле. Наполнит "воля" храм любви твоей Твоею волей и моей ответной. В больших пространствах действовать вольней, Число один средь многих незаметно. Так пусть же буду я таким числом - В толпе безвестный, но тебе известный. Один - ничто; но все мне нипочем, Коль для тебя я нечто, друг прелестный. Ты только полюби мое названье, А с ним меня: ведь я - твое "желанье". Перевод А. Финкеля CXXXVII Слепой и злой Амур, что сделал ты с глазами Моими, что они, глядя, не видят сами, На что глядят? Они толк знают в красоте, А станут выбирать - блуждают в темноте. Когда глаза мои, подкупленные взором Твоим, вошли в залив, куда все мчится хором, Зачем из лживых глаз ты сделал крючок, На жало чье попал я, словно червячок? Зачем я должен то считать необычайным, Что в бренном мире всем считается случайным, А бедные глаза, не смея отрицать, Противное красе красою называть? И так ошиблись глаз и сердце в достоверном - И рок их приковал к достоинствам неверным. Перевод Н. Гербеля CXXXVII Слепой Амур, что сделал ты со мной? Не вижу я того, что вижу ясно. Я разбираюсь в красоте людской, Но восхищаюсь тем, что не прекрасно. Пусть мой ослабленный пристрастьем взор Прибила буря в гавань наважденья, Зачем ты сделал из него багор, Влекущий сердце к ложному сужденью? Зачем незаурядным сердце мнит Созданье, столь обычное для света? Зачем глаза мои красой манит Лицо непривлекательное это? Опутала глаза и сердце ложь, И к правде путь теперь уж не найдешь Перевод О. Румера CXXXVII Любовь слепа и нас лишает глаз. Не вижу я того, что вижу ясно. Я видел красоту, но каждый раз Понять не мог, что дурно, что прекрасно. И если взгляды сердце завели И якорь бросили в такие воды, Где многие проходят корабли, - Зачем ему ты не даешь свободы? Как сердцу моему проезжий двор Казаться мог усадьбою счастливой? Но все, что видел, отрицал мой взор, Подкрашивая правдой облик лживый. Правдивый свет мне заменила тьма, И ложь меня объяла, как чума. Перевод С. Маршака CXXXVII Любовь - слепец, что натворила ты? Глаза хоть смотрят, но не различают, Хоть видят, но не видят красоты, И худшее за лучшее считают. Когда пришлось им якорь бросить вдруг В заливе, переполненном судами, Зачем из них ты выковала крюк И прикрепила сердце к ним цепями? Зачем же сердце приняло трактир За уголок уютный, безмятежный? Зачем глаза обманывают мир И придают пороку образ нежный? Глаза и сердце сбилися с пути, Теперь от лжи им больше не уйти. Перевод А. Финкеля CXXXVIII Когда она себя правдивой называет, Я верю ей, хотя мой ум не доверяет, Чтоб милая меня считала простаком, Чей слабый ум с людской неправдой незнаком. Воображая, что она меня считает За птенчика, хоть то, что я не молод - знает, Я верить языку всегда ее готов, Хотя и много лжи в потоках наших слов. Что б ей сознаться, что она несправедлива, А мне, что я старик, что тоже некрасиво? Увы, любовь, таясь, не любит доверять, А старость, полюбя, года свои считать! Вот почему я с ней, она со мной - лукавим И недостатков рой своих друг в друге славим. Перевод Н. Гербеля CXXXVIII Когда клянешься мне, что вся ты сплошь Служить достойна правды образцом, Я верю, хоть и вижу, как ты лжешь, Вообразив меня слепым юнцом. Польщенный тем, что я еще могу Казаться юным правде вопреки, Я сам себе в своем тщеславье лгу, И оба мы от правды далеки. Не скажешь ты, что солгала мне вновь, И мне признать свой возраст смысла нет. Доверьем мнимым держится любовь, А старость, полюбив, стыдится лет. Я лгу тебе, ты лжешь невольно мне, И, кажется, довольны мы вполне! Перевод С. Маршака CXXXVIII Когда она клянется, что свята, Я верю ей, хоть знаю - ложь сплошная. Пусть мнит она, что я в мои лета Неопытен и хитростей не знаю. Хочу я думать, что она права, Что юности не будет завершенья; По-детски верю я в ее слова, И у обоих правда в небреженье. Зачем она не скажет, что хитрит? Зачем скрываю возраст свой теперь я? Ах, старость, полюбив, лета таит, А лучшее, что есть в любви, - доверье. Так я лгу ей, и лжет она мне тоже, И льстим своим порокам этой ложью. Перевод А. Финкеля CXXXIX Не требуй, чтобы я оправдывал словами Тебя в обиде злой, мне сделанной тобой! Ты грудь мне языком пронзай, но не глазами, Открыто нападай, но не язви змеей. Скажи, что страсть тебя к другому привлекает, Но от меня лицо не отвращай свое. Зачем хитрить, когда могущество твое Меня без всяких средств к защите оставляет? Что мне сказать? Про то, что взгляд ее врагом Моим был с ранних лет, она прекрасно знает - И потому, меча лучи его кругом, Она от моего лица их отвращает. Повремени ж! Но так как я почти убит, То пусть твой взгляд со мной скорее порешит! Перевод Н. Гербеля CXXXIX Могу ли оправдать тебя я в том, Что ты терзаешь сердце мне всечасно? Не тронь глазами - лучше языком Убей меня; не истязай напрасно. Скажи, что мил тебе другой, но глаз Ты от меня, когда иду я мимо, Не отвращай жестоко всякий раз: Такая пытка мне невыносима. Но, может быть, ты поступаешь так, Исполненная помысла благого? Быть может, зная, что твой взор мне враг, Его ты направляешь на другого? Не надо. Посмотри, я еле жив; Избавь меня от мук, меня добив. Перевод О. Румера CXXXIX Оправдывать меня не принуждай Твою несправедливость и обман. Уж лучше силу силой побеждай, Но хитростью не наноси мне ран. Люби другого, но в минуты встреч Ты от меня ресниц не отводи. Зачем хитрить? Твой взгляд - разящий меч, И нет брони на любящей груди. Сама ты знаешь силу глаз твоих, И, может статься, взоры отводя, Ты убивать готовишься других, Меня из милосердия щадя. О, не щади! Пускай прямой твой взгляд Убьет меня - я смерти буду рад. Перевод С. Маршака CXXXIX Не требуй оправданья для обмана, Прощенья нет жестокости твоей. Не взглядом - словом наноси мне раны, Не хитростью, а силой силу бей. Признайся мне открыто в новой страсти, Но не гляди так нежно на него И не лукавь - твоей могучей власти Не выставлю напротив ничего. Иль думать мне, что ты, меня жалея, Спасая от врагов - от глаз своих, Их от меня отводишь поскорее, Чтоб бросить их на недругов других? Не делай так: сраженных не щадят. Уж лучше пусть добьет меня твой взгляд. Перевод А. Финкеля CXL Будь так умна, как зла. Не размыкай Зажатых уст моей душевной боли. Не то страданья, хлынув через край, Заговорят внезапно поневоле. Хоть ты меня не любишь, обмани Меня поддельной, мнимою любовью. Кто доживает считанные дни, Ждет от врачей надежды на здоровье. Презреньем ты с ума меня сведешь И вынудишь молчание нарушить. А злоречивый свет любую ложь, Любой безумный бред готов подслушать. Чтоб избежать позорного клейма, Криви душой, а с виду будь пряма! Перевод С. Маршака CXL В жестокости благоразумна будь, Не мучь немого моего терпенья, Не то слова найдут на волю путь И выскажут всю глубину мученья. Не любишь ты - но сделай хоть бы вид, Что ты меня даришь своей любовью. Так на смерть обреченному твердит Разумный врач о жизни и здоровье. В отчаянье придя, сойду с ума, Начну тебя хулить без всякой меры. А свет дурен и - знаешь ты сама - Готов принять злословие на веру. Чтоб избежать зловредной клеветы, Со мною будь, хоть не со мною ты. Перевод А. Финкеля CXLI Ты не для глаз моих пленительно-прекрасна. Ты представляешь им лишь недостатков тьму; Но что мертво для них, то сердце любит страстно, Готовое любить и вопреки уму. Ни пламя нежных чувств, ни вкус, ни обонянье, Ни слух, что весь восторг при звуках неземных, Ни сладострастья пыл, ни трепет ожиданья Не восстают в виду достоинств всех твоих. А все ж ни все пять чувств, ни разум мой не в силе Заставить сердце в прах не падать пред тобой, Оставив вольной плоть, которая весь свой Похоронила пыл в тебе, как бы в могиле. Одну лишь пользу я в беде моей сознал, Что поводом к греху рок грех мой покарал. Перевод Н. Гербеля CXLI Тебя любить внушает мне не взор, Изъянов видит он в тебе немало; Но сердце, зрению наперекор, К тебе давно любовью воспылало. Мне слух твоя не услаждает речь, Не будит кожа жажду осязанья, Ничем, ничем не можешь ты увлечь Ни вкуса моего, ни обонянья; Но все пять чувств моих разубедить Не могут сердце глупое, в котором Горит желание тебе служить, В глазах людей покрыв меня позором. И все ж на пользу мне беда моя: За тяжкий грех страдаю тяжко я. Перевод О. Румера CXLI Мои глаза в тебя не влюблены - Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно. Мой слух твоя не услаждает речь. Твой голос, взор и рук твоих касанье, Прельщая, не могли меня увлечь На праздник слуха, зренья, осязанья. И все же внешним чувствам не дано - Ни всем пяти, ни каждому отдельно - Уверить сердце бедное одно, Что это рабство для него смертельно. В своем несчастье одному я рад, Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад. Перевод С. Маршака CXLI Нет, не глазами я люблю тебя - Глазам заметны все твои изъяны. Отвергнутое зреньем полюбя, Тобою сердце бредит беспрестанно. Твой голос не пленил моих ушей, И не хотят услышать приглашенья На сладострастный пир души твоей Ни вкус, ни осязание, ни зренье. Но все пять чувств и разум заодно Спасти не могут сердце от неволи. Моя свобода - тень, а я давно Немой вассал твоей надменной воли. Одной лишь мыслью утешаюсь я: Пусть ты - мой грех, но ты же - мой судья. Перевод А. Финкеля CXLII Любовь - мой грех, и гнев твой справедлив. Ты не прощаешь моего порока. Но, наши преступления сравнив, Моей любви не бросишь ты упрека. Или поймешь, что не твои уста Изобличать меня имеют право. Осквернена давно их красота Изменой, ложью, клятвою лукавой. Грешнее ли моя любовь твоей? Пусть я люблю тебя, а ты - другого, Но ты меня в несчастье пожалей, Чтоб свет тебя не осудил сурово. А если жалость спит в твоей груди, То и сама ты жалости не жди! Перевод С. Маршака CXLII Любовь - мой грех, а чистота твоя Лишь ненависть к любви моей порочной. Но ты сравни обоих нас - и я Не худший буду в этой ставке очной. И не твоим устам меня карать: Они осквернены такой же ложью, Как и мои, когда, как алчный тать, Я похищал добро чужого ложа. Любовь моя к тебе не больший грех, Чем и твои любовные влеченья. Взрасти же в сердце жалость - и у всех Ответное пробудишь сожаленье. Но если ты глуха к чужой мольбе, Тогда не будет жалости к тебе. Перевод А. Финкеля CXLIII Как вставшая с зарей хозяйка-хлопотунья, Увидя, что ее пернатая крикунья Не возле, позабыв дитя свое, бежит За той, кого рука ей скоро возвратит, Тогда как в люльке он - покинутый ребенок - К ней тянется в слезах из сбившихся пеленок, К ней, кто в мгновенье то, забыв о том, что мать, Лишь мыслит, как бы ей беглянку отыскать, - Ах, так и ты бежишь за тем, кто черств душою, Тогда как я, твой сын, бегу сам за тобою! Но если ты найдешь желанное - вернись, Роль матери сыграй и вновь ко мне склонись. Я ж помолюсь, чтоб Бог скрепил твои желанья; Лишь возвратись скорей унять мои страданья. Перевод Н. Гербеля CXLIII Как домовитая хозяйка, с рук Спустив дитя, в погоню за пернатой Питомицей бросается, что вдруг, Взметнувшись и крича, бежит куда-то; Ребенок плачет, к матери своей Протягивая жалобно ручонки, А та спешит за мчащейся пред ней Беглянкою, забывши о ребенке, - Так ты за некой гонишься мечтой, Меня, свое дитя, оставив сзади. Вернись ко мне и будь нежна со мной, Как мать, что о своем печется чаде. Свою мечту скорей, скорей схвати ж И, возвратясь, мой горький плач утишь. Перевод О. Румера CXLIII Нередко для того, чтобы поймать Шальную курицу иль петуха, Ребенка наземь опускает мать, К его мольбам и жалобам глуха, И тщетно гонится за беглецом, Который, шею вытянув вперед И трепеща перед ее лицом, Передохнуть хозяйке не дает. Так ты меня оставила, мой друг, Гонясь за тем, что убегает прочь. Я, как дитя, ищу тебя вокруг, Зову тебя, терзаясь день и ночь. Скорей мечту крылатую лови И возвратись к покинутой любви. Перевод С. Маршака CXLIII Взгляни ты на хозяйку, как она, Стремясь поймать удравшего цыпленка, Погоней этой так увлечена, Что забывает своего ребенка. Бедняжка порывается за ней, Заходится от крика и рыданья, Она ж, охотой занята своей, Малютку оставляет без вниманья. Не так ли вдаль всегда летишь и ты, А я, дитя, плетуся за тобою? О, излови скорей свои мечты И снова стань мне матерью родною. Пойми, молю и будь опять со мной, И поцелуем плач мой успокой. Перевод А. Финкеля CXLIV На радость и печаль, по воле рока, Два друга, две любви владеют мной: Мужчина, светлокудрый, светлоокий, И женщина, в чьих взорах мрак ночной. Чтобы меня низвергнуть в ад кромешный, Стремится демон ангела прельстить, Увлечь его своей красою грешной И в дьявола соблазном превратить. Не знаю я, следя за их борьбою, Кто победит, но доброго не жду. Мои друзья - друзья между собою, И я боюсь, что ангел мой в аду. Но там ли он - об этом знать я буду, Когда извергнут будет он оттуда. Перевод С. Маршака CXLIV Два духа, две любви всегда со мной - Отчаянье и утешенье рядом: Мужчина, светлый видом и душой, И женщина с тяжелым, мрачным взглядом. Чтобы меня низвергнуть в ад скорей, Она со мною друга разлучает, Манит его порочностью своей, И херувима в беса превращает. Стал бесом он иль нет, - не знаю я... Наверно, стал, и нет ему возврата. Покинут я; они теперь друзья, И ангел мой в тенетах супостата. Но не поверю я в победу зла, Пока не будет он сожжен дотла. Перевод А. Финкеля CXLV "Я ненавижу" - вот слова, Что с милых уст ее на днях Сорвались в гневе. Но едва Она приметила мой страх, Как придержала язычок, Который мне до этих пор Шептал то ласку, то упрек, А не жестокий приговор. "Я ненавижу", - присмирев, Уста промолвили, а взгляд Уже сменил на милость гнев, И ночь с небес умчалась в ад. "Я ненавижу. - Но тотчас Она добавила: - Не вас!" Перевод С. Маршака CXLV С уст, созданных любви рукой, "Я ненавижу" сорвалось. И сердце стиснуто тоской, Печалью горькой налилось. Увидя скорбь мою, она Свой разбранила язычок, И, сострадания полна, Сменила на привет попрек. "Я ненавижу" - да, но вот Слова иные вдруг звучат, Как вслед за ночью день идет, Ее с небес свергая в ад. "Я ненавижу", - и любя Меня спасает: "не тебя". Перевод А. Финкеля CXLVI Моя душа, ядро земли греховной, Мятежным силам отдаваясь в плен, Ты изнываешь от нужды духовной И тратишься на роспись внешних стен. Недолгий гость, зачем такие средства Расходуешь на свой наемный дом, Чтобы слепым червям отдать в наследство Имущество, добытое трудом? Расти, душа, и насыщайся вволю, Копи свой клад за счет бегущих дней И, лучшую приобретая долю, Живи богаче, внешне победней. Над смертью властвуй в жизни быстротечной, И смерть умрет, а ты пребудешь вечно. Перевод С. Маршака CXLVI Душа моя, игрушка буйных сил И средоточье плоти этой бренной, Когда твой дом тебе внутри не мил, Зачем извне ты украшаешь стены? Зачем, наняв его на краткий срок, На жалкую обитель тратишь средства? Кормить червей дала себе зарок? Оставить тело хочешь им в наследство? Оно - твой раб; за счет его живи, Свои богатства множь его ценою, Божественную будущность лови, Не дорожи непрочною красою. У жадной Смерти этим вырвешь нож, И, Смерть убив, бессмертье обретешь. Перевод А. Финкеля CXLVII Увы, любовь моя, подобно лихорадке, Стремится лишь к тому, что гибельно в припадке, И кормится лишь тем, что муки наши длит, В надежде тем унять свой волчий аппетит. Мой разум, враг любви и нежных воздыхании, Неважностью своих рассерженный забот, Ушел - и вижу я, что рой моих желаний Мне не бальзам для ран, а смерть мою несет. Неисцеленный, сил и разума лишенный И долгою борьбой до пены доведенный, Сержусь и говорю как сумасшедший я, Надолго уклонясь от цели бытия. Иль я не клялся в том, что ты, как день, ясна, Когда ты, словно ночь, как темный ад, черна? Перевод Н. Гербеля CXLVII Моя любовь - уродливый недуг, Не помышляющий об исцеленье, Питаемый ключом несчетных мук - Болезненным стремленьем к угожденью. Мой разум, врач моей любви, сердясь, Что предписания его забыты, Меня покинул, и я вижу: страсть Подобна смерти, никогда не сытой. Без разума я обречен на бред, Безумная тревога сердце гложет, В моих словах и мыслях связи нет, И правду высказать язык не может. Была ты так чиста, светла на взгляд - А ты темна, как ночь, мрачна, как ад. Перевод О. Румера CXLVII Любовь - недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой. Того же яда требует она, Который отравил ее однажды. Мой разум-врач любовь мою лечил. Она отвергла травы и коренья, И бедный лекарь выбился из сил И нас покинул, потеряв терпенье. Отныне мой недуг неизлечим. Душа ни в чем покоя не находит. Покинутые разумом моим, И чувства, и слова по воле бродят. И долго мне, лишенному ума, Казался раем ад, а светом - тьма! Перевод С. Маршака CXLVII Любовь моя - болезнь, что все сильней Тоскует по источнику страданья, И тянется к тому, что вредно ей, Чтоб утолить нелепые желанья. Рассудок-врач лечил любовь мою, Но, увидав к себе пренебреженье, Покинул нас, - и вот я сознаю, Что нет теперь от страсти исцеленья. Рассудка нет - и мне спасенья нет. Безумствую неистовый, несчастный; Слова мои и мысли - дикий бред, Ни разуму, ни правде не причастный. Как мог я мнить, что ты светла, ясна? Как ад черна ты и как ночь мрачна. Перевод А. Финкеля CXLVIII О, как любовь мой изменила глаз! Расходится с действительностью зренье. Или настолько разум мой угас, Что отрицает зримые явленья? Коль хорошо, что нравится глазам, То как же мир со мною не согласен? А если нет - признать я должен сам, Что взор любви неверен и неясен. Кто прав: весь мир иль мой влюбленный взор? Но любящим смотреть мешают слезы. Подчас и солнце слепнет до тех пор, Пока все небо не омоют грозы. Любовь хитра - нужны ей слез ручьи, Чтоб утаить от глаз грехи свои! Перевод С. Маршака CXLVIII О горе мне! Любовью искажен, Мой взор воспринимает все превратно. Но если верен и не ложен он, Тогда рассудка истина невнятна. Когда красиво то, чем грезит взгляд, Как может свет считать, что некрасиво? А если нет - тогда на мир глядят Глаза любви ошибочно и криво. Да разве будет безупречным взор, Измученный тревогой и слезами? Ведь даже солнце слепо до тех пор, Пока покрыто небо облаками. Любовь лукава: слезы ей нужны, Чтобы не видел глаз ее вины. Перевод А. Финкеля CXLIX Ты говоришь, что нет любви во мне. Но разве я, ведя войну с тобою, Не на твоей воюю стороне И не сдаю оружия без боя? Вступал ли я в союз с твоим врагом? Люблю ли тех, кого ты ненавидишь? И разве не виню себя кругом, Когда меня напрасно ты обидишь? Какой заслугой я горжусь своей, Чтобы считать позором униженье? Твой грех мне добродетели милей, Мой приговор - ресниц твоих движенье. В твоей вражде понятно мне одно: Ты любишь зрячих - я ослеп давно. Перевод С. Маршака CXLIX Как можешь ты твердить, что я не твой? Ведь от себя я сам тебя спасаю. Себя забыв, не о тебе ль одной Забочусь я, обидчица родная? Дружу ль я с теми, кто тебе не мил? Иль недругам твоим я шлю приветы? А если я порой тебя гневил, То не казнил ли сам себя за это? Сыщу ль в себе заслуги, доблесть, честь, Чтоб прекратить смиренное служенье? Ведь лучшее, что только в мире есть, - Повиноваться глаз твоих движенью. Но ясен мне вражды твоей закон: Ты любишь зрячих - я же ослеплен. Перевод А. Финкеля CL Откуда столько силы ты берешь, Чтоб властвовать в бессилье надо мной? Я собственным глазам внушаю ложь, Клянусь им, что не светел свет дневной. Так бесконечно обаянье зла, Уверенность и власть греховных сил, Что я, прощая черные дела, Твой грех, как добродетель, полюбил. Все, что вражду питало бы в другом, Питает нежность у меня в груди. Люблю я то, что все клянут кругом, Но ты меня со всеми не суди. Особенной любви достоин тот, Кто недостойной душу отдает. Перевод С. Маршака CL Откуда ты взяла такую власть, Чтоб покорить ничтожностью меня, И научить на взор покровы класть, И лгать, что свет не украшенье дня? Где снадобье такое достаешь, Что в добродетель превращаешь грех, Порок рядишь в пленительную ложь И делаешь милей достоинств всех? Себя любить принудила ты чем? Ведь нужно презирать, а не любить! Пусть ту люблю я, кто противна всем, По не тебе за то меня хулить. Когда достойна ты любви моей, Достоин я взаимности твоей. Перевод А. Финкеля CLI Не знает юность совести упреков, Как и любовь, хоть совесть - дочь любви. И ты не обличай моих пороков Или себя к ответу призови. Тобою предан, я себя всецело Страстям простым и грубым предаю. Мой дух лукаво соблазняет тело, И плоть победу празднует свою. При имени твоем она стремится На цель своих желаний указать, Встает, как раб перед своей царицей, Чтобы упасть у ног ее опять. Кто знал в любви паденья и подъемы, Тому глубины совести знакомы. Перевод С. Маршака CLI Любовь юна - ей совести мученья Неведомы, хоть ею рождены. Так не кори меня за прегрешенья, Чтоб не было и на тебе вины. Ты в грех измены вовлекаешь тело, Я душу вовлекаю в этот грех. Душе послушна, плоть решает смело, Что ей в любви всегда готов успех. При имени твоем восстав надменно, Она свою осуществляет власть, Чтобы потом покорно и смиренно Перед тобой рабом послушным пасть. Не упрекай, что совесть мне чужда: Восстать и пасть я рад в любви всегда. Перевод А. Финкеля CLII Я знаю, что грешна моя любовь, Но ты в двойном предательстве виновна, Забыв обет супружеский и вновь Нарушив клятву верности любовной. Но есть ли у меня на то права, Чтоб упрекать тебя в двойной измене? Признаться, сам я совершил не два, А целых двадцать клятвопреступлений. Я клялся в доброте твоей не раз, В твоей любви и верности глубокой. Я ослеплял зрачки пристрастных глаз, Дабы не видеть твоего порока. Я клялся: ты правдива и чиста, - И черной ложью осквернил уста. Перевод С. Маршака CLII Бесчестен я, к тебе любовь питая; Меня любя, бесчестна ты вдвойне: Супружеские клятвы нарушая И на вражду сменив любовь ко мне. Но мне ль судить тебя за прегрешенья? Я сам грешил не два, а двадцать раз. Поклялся я раскрыть твое паденье, И клятву эту преступил тотчас. Я грешен тем, что клялся - ты прекрасна, И нет любви сильнее и нежней. Я ослеплял глаза свои всечасно, Чтоб не видать порочности твоей. Божился я: ты чище, лучше всех, И эта ложь - мой самый тяжкий грех. Перевод А. Финкеля CLIII Бог Купидон дремал в тиши лесной, А нимфа юная у Купидона Взяла горящий факел смоляной И опустила в ручеек студеный. Огонь погас, а в ручейке вода Нагрелась, забурлила, закипела. И вот больные сходятся туда Лечить купаньем немощное тело. А между тем любви лукавый бог Добыл огонь из глаз моей подруги И сердце мне для опыта поджег. О, как с тех пор томят меня недуги! Но исцелить их может не ручей, А тот же яд - огонь ее очей. Перевод С. Маршака CLIII Спит Купидон, отдвинув факел свой. Тут нимфа, шаловливая богиня, Вдруг погрузила факел роковой В холодный ключ, бежавший по долине. От этого священного огня Ключ приобрел целебный жар навеки. И тянутся к нему день ото дня Убогие, недужные, калеки. Но ухитрился факел свой божок Зажечь опять - от глаз моей любимой, И для проверки сердце мне обжег. К источнику бегу, тоской томимый... Но от огня лекарство не в ключах, А там же, где огонь, - в ее очах. Перевод А. Финкеля CLIV Раз, возле положив свой факел огнеметный, Заснул малютка-бог с улыбкой беззаботной; Но сонм прелестных нимф, веселый и живой, Приблизился к нему - и девственной рукой Одна из них взяла тот факел, свет свой ливший И миллиарды душ уже испепеливший, И - в миг, когда сердец властитель роковой Дремал, лишенный сил невинности рукой, Она в ключе лесном тот факел погасила, В котором под огнем любви таилась сила, И стал тот ключ навек целительным ключом; Но я, весь век твоим считаяся рабом, Узнал, сойдя с него, что если согревает Страсть воду, то вода ее не охлаждает. Перевод Н. Гербеля CLIV Однажды крепко спал Амур, любви божок, Отбросив факел свой, для всех сердец опасный, - И к месту этому вдруг подлетел кружок Нимф, давших клятву жить в невинности бесстрастной. И вот - одна из них рукой своей прекрасной Схватила факел тот, что множество поджег Сердец, замученных потом тоской напрасной, И бросила его на дно в речной поток, - И, словно без меча, что полководцу нужен, Влюбленных армий вождь лежал обезоружен, Поток же стал горяч, целебен навсегда. И я им излечить хотел любви невзгоду, Но - нет! Огонь любви разгорячает воду, А пламенной любви не холодит вода. Перевод В. Бенедиктова CLIV Божок любви под деревом прилег, Швырнув на землю факел свой горящий. Увидев, что уснул коварный бог, Решились нимфы выбежать из чащи. Одна из них приблизилась к огню, Который девам бед наделал много, И в воду окунула головню, Обезоружив дремлющего бога. Вода потока стала горячей. Она лечила многие недуги. И я ходил купаться в тот ручей, Чтоб излечиться от любви к подруге. Любовь нагрела воду - но вода Любви не охлаждала никогда. Перевод С. Маршака CLIV Уснул однажды мальчик Купидон, Беспечно бросив факел свой заветный. Увидя этот безмятежный сон, К божку подкрались нимфы незаметно, И лучшая из девственниц-подруг Похитила губительное пламя - И возбудитель сладострастных мук Обезоружен был ее руками. Горящий факел брошен был в ручей, И в нем вода, нагревшись до кипенья, Целительною стала для людей. Но я влюблен - и нет мне исцеленья. Согреться может от любви вода, Любви ж не охладить ей никогда. Перевод А. Финкеля 427