йста, бедный знатный господин, выбери себе какое-нибудь другое пристанище, а здесь тебе не место; прошу тебя, убирайся! Ну!.. Кориолан Знай свое дело. Пошел к своим объедкам! Отталкивает его. 3-й Слуга Как, ты сопротивляешься? (2-му Слуге.) Пойди-ка, скажи господину, что за гость сюда забрался. 2-й Слуга Иду. 3-й Слуга Где ты живешь? Кориолан Под открытым небом. 3-й Слуга Под открытым небом? Кориолан Да. 3-й Слуга Где же это? Кориолан В царстве коршунов и воронов. 3-й Слуга В царстве коршунов и воронов? (В сторону.) Ну и осел! (Громко.) Значит, ты живешь и с галками тоже? {14} Кориолан Нет, я твоему хозяину не служу. 3-й Слуга Как! Ты еще задеваешь моего господина? Кориолан Да; такая услуга честнее, чем трогать твою хозяйку. Довольно болтовни! За дело! Прочь! (Бьет и выталкивает его.) Уходит 3-й Слуга. Входят Авфидий и 2-й Слуга. Авфидий Где этот молодец? 2-й Слуга Вот, господин. Только не хотел тревожить господ в доме, а то избил бы его, как собаку. (Отходит в сторону.) Авфидий Откуда ты пришел? Чего желаешь? Как имя? Почему не говоришь? Скажи, любезный, как тебя зовут? Кориолан (открывая лицо) Но если, Тулл, теперь меня увидев, Ты все же не узнаешь, не сочтешь Ты за того меня, кто я, тогда Назвать себя мне самому придется. Авфидий Скажи свое мне имя! Кориолан Не сладостно оно для слуха вольсков; Звучит оно сурово для тебя. Авфидий Послушай, как тебя зовут? По виду Свиреп ты, на лице же - власти знаки; Хоть снасти все изодраны твои, Но из-под них корабль великолепный Глядит; скажи мне, как тебя зовут? Кориолан Нахмурить брови приготовься ты. Меня узнал? Авфидий Не узнаю. Как имя? Кориолан Меня зовут Кай Марций, тот, который Нанес ударов много, зла наделал Тебе особенно, а также вольскам, А прозвище мое - Кориолан: Улика явная. За все труды, За крайние опасности, за кровь, Пролитую за родину мою Неблагодарную, - я награжден Лишь этим прозвищем: напоминает Оно, что злобу и вражду питать Ко мне ты должен. Это имя только И остается; прочее пожрал Жестокий и завистливый народ При попустительстве трусливой знати, Которая покинула меня, Стерпевши то, что голоса рабов Меня из Рима с гиканьем изгнали. И вот, теснимый крайнею нуждою, Я к твоему явился очагу. Не ошибись во мне: пришел к тебе Я не в надежде жизнь свою спасти, - Поверь, когда бы я страшился смерти, Тебя из всех я в мире избегал бы, - Но только гневное мое желанье Разделаться с изгнавшими меня К тебе меня толкнуло. Если носишь Ты в сердце злобу, если хочешь ты И отомстить за личные обиды, И возместить урон своей отчизне, - Воспользуйся моею жаждой мести, Из бед моих всю пользу извлеки Скорее, ибо я сражаться буду, Как лютый дух из адской глубины, С отчизной зараженной. Если ж ты На это не дерзнешь, уставши слишком, Чтобы еще пытать свою судьбу, То знай: и я измучен слишком жизнью, Чтоб жить еще. Вот грудь моя: рази Во имя старой ненависти нашей. Коль не убьешь меня, ты будешь глуп: Ведь я всегда преследовал со злобой Тебя, выцеживая бочки крови Из самой груди родины твоей, - И жить могу лишь на позор тебе. Когда не окажу тебе услуги. Авфидий О Марций, Марций, каждым этим словом Из сердца с корнем вырываешь ты Вражду мою старинную к тебе. Когда б Юпитер сам из облаков Со мной заговорил о тайнах неба И подтверждал правдивость слов своих, Ему б не больше верил я, чем нынче - Тебе, всецело благородный Марций! Позволь моим рукам обнять тебя, На ком сто раз мое копье ломалось, Обломками взлетая до луны И нанося ей раны. (Обнимает Кориолана.) Вот сжимаю Я наковальню своего меча В объятиях и нынче состязаюсь С тобой в любви я пламенной и верной, Как некогда из гордого упрямства Я состязался в доблести с тобой. Скажу тебе, я девушку любил, На ней женился, и едва ль кто в жизни Так искренне вздыхал тогда, как я; Но сердце восхищенное мое Танцует больше от того, что встретил Я здесь тебя - высокое творенье, Чем в миг, когда избранница моя Ступила через мой порог. Знай, Марс: Мы здесь собрали войско; и хотел я Еще раз щит рвануть с руки твоей Или своей рукою поплатиться. Двенадцать раз ты побеждал меня, И ни одной не проходило ночи, Чтоб не видал во сне я наших стычек; Мы наземь падали с тобой во сне, Срывали шлемы и один другого За горло брали; я изнемогал - И просыпался. Благородный Марций! Когда б других причин мы не имели Для ссоры с Римом, - за одно изгнанье Тебя оттуда соберем мы всех - И отроков в двенадцать лет и старцев Семидесятилетних - и вольемся В неблагодарный Рим, в его пределы Войной, чтоб яростным потоком в нем Все опрокинуть. О, войди же в дом, Там руки ты пожмешь моим друзьям Сенаторам; они сегодня здесь Прощаются со мной перед походом В твою страну, хоть не на самый Рим. Кориолан О боги, вы меня благословили! Авфидий Теперь ты здесь хозяин. Если хочешь Своею местью сам руководить, - Тебе отдам я половину власти. Что хочешь, делай: опыт твой богаче, И силы родины и недостатки Тебе известны. Прямо ли нагрянуть Нам на ворота Рима, или раньше Нам в областях далеких разгромить их, Чтоб в них посеять ужас, - сам решай. Войди ж ко мне. Позволь сначала тем Тебя представить, от кого услышишь Согласие на замыслы твое. Стократ привет! Ты больше стая нам другом, Чем раньше был врагом; а враждовали Мы сильно, Марций. Руку дай. Привет! Уходят Кориолан и Авфидий. 1-й и 2-й слуги выходят вперед. 1-й Слуга Вот необычайная перемена! 2-й Слуга Право, я уже собирался угостить его палкой, да только смекнул вовремя, что он не то, чем кажется по одежде. 1-й Слуга Ну и ручища же у него! Он повернул меня двумя пальцами, словно кубарь какой-нибудь. 2-й Слуга Уж по лицу его я догадался, что тут что-то неспроста. В его лице есть что-то такое... не знаю, как бы это назвать. 1-й Слуга Да, да, что-то особенное... пусть меня повесят, если я сразу не догадался. 2-й Слуга Клянусь, и я тоже. Другого такого не часто встретишь. 1-й Слуга И мне так кажется; хоть мы знаем с тобой воина почище его. 2-й Слуга Кто это? Наш господин, что ли? 1-й Слуга А кто же еще? 2-й Слуга Да, он шестерых таких стоит. 1-й Слуга Ну, это, положим, уж слишком, хотя я и считаю его отличным воином. 2-й Слуга Тут, видишь ли, решать трудно; по части того, чтобы оборонять город, наш полководец большой мастер. 1-й Слуга Да и брать города он умеет. Входит 3-й Слуга. 3-й Слуга Ну, голубчики, и новости я вам сейчас расскажу; удивительные новости, дорогие мои плуты! 1-й и 2-й Слуги Что? Что? Какие? Скорей рассказывай. 3-й Слуга Ни за что на свете не хотел бы я сейчас быть римлянином; уж лучше быть повешенным. 1-й и 2-й Слуги А почему так? Почему? 3-й Слуга Почему? Да ведь здесь тот, который всегда колотил нашего полководца, - Кай Марций. 1-й Слуга Как это ты говоришь - колотил нашего полководца? 3-й Слуга Ну, если не колотил, так вроде того. 2-й Слуга Ну, мы здесь приятели, свои люди. Марций был всегда жестковат для нашего; я слышал, как он сам говорил это. 1-й Слуга Да уж нечего сказать, жестковат: под Кориолами он искромсал и отколотил нашего, как котлету. 2-й Слуга Так что, будь он каннибалом, пожалуй, он изжарил бы его и съел бы. 1-й Слуга А еще какие новости? 3-й Слуга Наши его так чествуют, как если бы он был сыном и наследником Марса. За столом ему отвели первое место, и если кто из сенаторов с ним заговаривает, так не иначе, как стоя и с непокрытой головой. Наш полководец ухаживает за ним, как за любовницей; то бережно дотронется до его руки, то слушает его, вытаращив глаза, а главная новость - то, что полководец наш разделен пополам, и теперь он только половинка того, чем вчера был, потому что другой половинкой, по желанию и с согласия всех собравшихся, сделался теперь Марций. Он уверяет, что схватит римского привратника за уши, все сметет на своем пути и, где ни пройдет, после него останется гладкое место. 2-й Слуга Что ж, он способен, по-моему, сделать это лучше, чем кто-либо. 3-й Слуга Не только способен сделать, но и сделает, потому что, - смекни, дружок, - у него там столько же друзей, как и врагов; только друзвя эти, - смекни, дружок, - не смеют, как бы это сказать, прямо выступить за него, покуда он д_е_к_р_е_д_и_т_и_р_о_в_а_н. 1-й Слуга Д_е_к_р_е_д_и_т_и_р_о_в_а_н? Как это так? 3-й Слуга А как только, дружок, они снова увидят, что он поднял гребень своего шлема и в полной своей силе, так они вылезут из своих нор, как кролики после дождя, и запляшут с ним вместе. 1-й Слуга А когда же это будет? 3-й Слуга Завтра, сегодня, сию минуту. После обеда забьют в барабан; это будет им словно десерт, и они двинутся вперед, даже не утерев губ. 2-й Слуга. Значит, мы снова повеселимся! В мирное время только железо ржавеет, портные плодятся, рифмачи разводятся. 1-й Слуга И по мне тоже, война - лучше; она - ясный день, а мир - это ночь. Война живит, веселит, полна слухов и россказней. А мир - будто сон или паралич: скука, пустота, глухота, вялость. В мирное время побочных детей больше родится, чем на войне людей гибнет. 2-й Слуга Да, это верно. Если на войне, надо сознаться, иной раз и насилуют женщин, то в мирное время, вы должны с этим согласиться, жены мужьям рога наставляют. 1-й Слуга Да, и потому люди ненавидят друг друга. 3-й Слуга А почему? Да потому, что в мирное время они меньше нужны друг другу. То ли дело война! Вот теперь и римляне будут так же дешевы, как и вольски. - Они встают из-за стола! 1-й и 2-й Слуга Идем, идем скорее! Уходят. СЦЕНА 6 Рим. Площадь. Входят Сициний и Брут. Сициний О нем не слышно ничего, и нам Не следует бояться: он безвреден Теперь, когда в согласии и мире Живет народ, который раньше жил В смятенье яростном. Пускай краснеют За этот мир друзья Кориолана, Которые, хоть и страдали сами От этого, предпочитали видеть На улицах побоища и схватки, Чем наблюдать, как распевают в лавках Довольные ремесленники наши, Трудясь спокойно. Брут Да, в добрый час мы отстояли дело. Входит Менений. Менений, кажется? Сициний Он, он. С тех пор Куда поласковее стал. - Привет, Почтенный муж! Менений Привет и вам обоим! Сициний О том, что нет Кориолана, только Друзья его жалеют. Государство, На зло ему, теперь прочнее стало. Менений Все это хорошо. Но вдвое лучше Могло бы быть, когда б он уступил. Сициний А где он, знаешь? Менений Ничего не знаю. Жена и мать известий не имеют. Входят трое или четверо горожан. Горожане Обоих вас да охраняют боги! Сициний Соседи наши, добрый вечер вам. Брут Всем добрый вечер, добрый вечер всем. 1-й Горожанин Мы сами, жены, дети на коленях Обязаны молить за вас обоих. Сициний Живите, процветайте! Брут До свиданья, Соседи добрые. Как мы вас любим, Когда б вас так любил Кориолан! Горожане Пускай хранят вас боги! Оба трибуна До свиданья! Уходят горожане. Сициний Теперь живется легче и спокойней, Чем в дни, когда, бывало, горожане Вопили и по улицам метались. Брут Умел Кай Марций доблестно сражаться, Но дерзок был, безудержно спесив, Честолюбив... Сициний Всегда стремился к власти Неограниченной. Менений Едва ли так. Сициний Когда бы консулом остался он, На горе нам мы б в этом убедились. Брут Но, к счастью, боги отвратили это: Рим без него спокоен, невредим. Входит Эдил. Эдил Достойные трибуны, раб какой-то Болтал (его в тюрьму мы заключили), Что во владенья Рима вольски вторглись Двумя отрядами и в ярой злобе Все истребляют на пути своем. Менений Авфидий это. Он, узнав, что Марций В изгнанье, снова высунул рога, Что прятал тщательно, покуда Марций Стоял за Рим. Сициний Да что ты все толкуешь Про Марция? Брут (Эдилу) Чтобы болтун сейчас Был высечен! Не может быть, чтоб вольски Посмели мир нарушить. Менений Как, "не может"? Нам память говорит, что очень может. Я трижды видел на своем веку Подобное. Чем бить того раба, Вы расспросили бы его сначала, Чтоб в спешке вам не выпороть того, Кто весть принес и предостерегает Вас от опасности. Сициний Что ты толкуешь? Не может быть, я знаю. Брут Невозможно. Входит Гонец. Гонец Патриции толпой бегут в сенат. Все лица бледны. Весть пришла плохая. Сициний Все этот раб... - (Эдилу.) Пусть высекут его Там на глазах народа. Верно, всех Он взволновал своею болтовнею. Гонец Достойный муж, того раба известья Уж подтвердились, и пришли другие, Еще ужаснее. Сициний Еще ужасней? Гонец Все говорят открыто (правда ль это, Не знаю я), что будто бы и Марций, Вступив в союз с Авфидием, ведет Войска на Рим, поклявшись отомстить Всем в городе от мала до велика. Сициний Нелепость! Брут Распустили этот слух Слабейшие {*}, чтобы иметь им повод {* Партия аристократов.} Потом похлопотать о возвращенье Любезного им Марция. Сициний Вот ловко! Менений Не верю я! Кай Марций и Авфидий - никогда Две крайности такие не сойдутся. Входит 2-й Гонец. 2-й Гонец Сенат вас призывает. Кай Марций и Авфидий во главе Огромнейшего войска нас громят. Они уже ворвались в наши земли, Огнем все истребляют, грабят все, Что на пути лежит. Входит Коминий. Коминий (трибунам) Наделали вы дел! Менений Какие вести? Коминий (трибунам) Вы сами виноваты в том, что скоро Бесчестить будут ваших дочерей, Что на башку теперь вам литься будет Расплавленный свинец от ваших кровель, Что ваших жен позорить будет враг Пред самым носом... Менений Говори скорей: Какие вести? Ну, какие вести? Коминий Они сожгут дотла все наши храмы, А ваши все права, столь дорогие, Загонят в мышью норку. Менений Вести! Вести! - (трибунам) Боюсь я, поработали вы славно! - (Коминию) Скажи, какие вести? Если б Марций Соединился с вольсками... Коминий Как, "если б"! Он - бог для них; ведет он их, подобно Созданью не природы - высшей силы, Создавшей лучший облик. И они Идут за ним на все отродье наше Со смелостью не меньшей, чем мальчишки, Бегущие за бабочками летом, Иль мясники, когда идут бить мух. Менений Наделали вы дел С поддержкою ремесленников жалких! Не понапрасну вы за чернь стояли, Так чесноком пропахшую. Коминий Он Рим Тряхнет - и затрещат у вас башки. Менений Так Геркулес сбивает зрелый плод. Наделали вы славных дел. Брут Однако Все это правда ли? Коминий О да. И раньше Ты побледнеешь, чем найдешь иное. Все области {*} с улыбкой восстают {* Раньше завоеванные Римом.} И только издеваются над теми, Которые, как храбрые невежды, Сопротивляются и гибнут, словно Упрямые глупцы. Хулить его Кто может? Кое-что в нем признают Его враги и ваши. Менений Если только Не пощадит нас благородный муж, Мы все погибнем здесь. Коминий А кто пойдет Просить пощады? От стыда трибуны Идти не могут, а народ достоин Такой же точно жалости, как волк От пастухов. Когда б его друзья Ближайшие сказать ему решились: "Будь к Риму добрым", этими мольбами Они б себя сравняли с остальными, Кого по праву ненавидит он, И стали бы его врагами. Менений Правда! Когда бы подошел он с головнею, Чтобы поджечь мой дом, я не посмел бы Ему сказать: "Не надо! Пощади!" - (Трибунам.) Да, вы удачно правите делами С мастеровыми вместе. И недурно Вы дельце смастерили. Коминий Да, нагнали Вы дрожь на Рим такую, что бессильны Все средства тут. Трибуны Напрасно говоришь, Что мы нагнали. Менений Как! А разве мы? Любили мы его, но, как скоты И трусы знатные, мы уступили Ватаге вашей, а она со свистом Его изгнала. Коминий Боюсь, они его обратно ревом Сюда пригонят. Тулл Авфидий стал Вторым по войску, словно воин младший, Ему во всем покорный, - и для Рима Опора, сила и подмога вся - Одно отчаянье. Входит толпа горожан. Менений А, вот и чернь! Так и Авфидий с ним? - (Толпе.) На Рим заразу Вы навлекли в тот час, когда кидали Свои засаленные шапки вверх, В тот час, когда приветствовали криком Изгнание Кориолана. Вот, Он сам идет к нам и несет с собою Для вас бичей не меньше, чем волос У воинов его на головах. За шапки, что кидали вы когда-то, Он столько же снесет голов безмозглых. Что толковать? Да если всех нас в уголь Он пережжет, - мы заслужили это! Горожане Ужасна эта весть. 1-й Горожанин Что до меня, - Сказав: "Изгнать", прибавил я: "А жалко". 2-й Горожанин Да и я тоже. 3-й Горожанин И я. Сказать по правде, так говорили очень многие из нас. Мы заботились об общем благе и хоть соглашались на изгнание, однако это было против нашей воли. Коминий Да что и говорить: голосовать Вы мастера! Менений Вы натворили дел Своим галденьем! (Коминию) Что же? В Капитолий? Коминий Куда же больше? Уходят Коминий и Менений. Сициний Ну, по домам, друзья. Не унывайте: Ведь это все сторонники его; Они довольны были бы, когда Все подтвердилось бы, чего они Как будто испугались. По домам; Да пободрей глядите. 1-й Горожанин Да смилостивятся боги над нами! Идем домой, друзья. Говорил я вам, что мы напрасно изгнали его! 2-й Горожанин И мы все говорили то же самое. Ну, идем домой. Уходят горожане. Брут Не по сердцу мне эта весть. Сициний И мне. Брут Идем же в Капитолий. Я бы отдал Сейчас же половину состоянья, Чтоб услыхать, что это ложь. Сициний Идем. Уходят. СЦЕНА 7 Лагерь поблизости от Рима. Входит Авфидий с одним из военачальников. Авфидий Так к римлянину льнут? Военачальник Он словно всех околдовал; Его лишь имя всюду поминают: Во время предобеденной молитвы, И за едой, и встав из-за стола, Взамен "спасибо" снова, ими то же. Да, полководец наш, в походе этом Своими ты забыт. Авфидий Бессилен я: Начав борьбу, я погубить бы мог Наш план. Он и со мной надменней стая С тех пор, как я обнял его впервые; Того ль я ждал? Но неизменен он - Таков уж по природе. Должен я Оправдывать, чего нельзя поправить. Военачальник Мой господин, для собственного блага Ты должен был с ним власти не делить, А самому вести войска, иль вовсе Ему начальство сдать. Авфидий Тебя я понимаю хорошо, Но будь уверен, что, когда дойдет До общего расчета, он не знает, В чем я сумею обвинить его. Хотя он сам считает, - и толпа, По-видимому, так же рассуждает, - Что он походом славно руководит И делу вольсков служит превосходно, В бою дерется, как дракон, и все Решает взмахом своего меча, - Он все же нечто упустил, на чем Себе сломает шею, - если только Мне шею он не сломит, - в час расчета. Военачальник Ты думаешь, он овладеет Римом? Авфидий Все города сдаются до осады, А в Риме знать на стороне его; Патриции, сенат - ему друзья; Не воины трибуны; а народ С такой же легкостью вернет его, С какой услал в изгнание. И Рим Он схватит так же, как морской орел Хватает рыбу, по природе властный {15}. Он им слугою верным был вначале, Но перенесть свою не мог он славу. То гордость ли была, что при удачах Бессменных развращает человека; Иль пылкость, не способная вести Весь ряд удач к одной разумной цели; Иль, может быть, сама его природа, Упорная, несклонная к уступкам, Из-за которой на скамьях совета Он шлема не снимал и в мирном деле Был грозен, словно вождь на поле брани, - Из этого иль то, или другое (Хоть в нем задатки есть всех этих свойств, Я не скажу, чтоб все они сполна Ему присущи были) в том повинно, Что страх и ненависть к себе он вызвал И изгнан был за то. Свои заслуги Он уничтожил, говоря про них. Зависит наша честь от мненья света, И силе, хоть и стоящей похвал, Могилой верной станет та трибуна, Где превозносится она. От одного огня другой спасает {*}; {* Раны от ожогов лечили прижиганиями.} Гвоздем мы выбиваем вбитый гвоздь; Мы право через право умаляем, А силу силой же и ослабляем. - Идем. - О Кай, коль станет Рим твоим, То сам, несчастный, будешь ты моим. Уходят. АКТ V СЦЕНА 1 Рим. Площадь. Входят Менений, Коминий, Сициний, Брут и другие. Менений Нет, не пойду. Вы слышали, что Марций Сказал тому, который был когда-то Начальником его и свыше меры Его любил. Меня он называл Отцом, а прок какой? Идите вы, Изгнавшие его, падите ниц За милю пред палаткой и ползите Так, на коленях, к милости его. Когда Коминия не стал он слушать, Я дома посижу. Коминий Не захотел он Узнать меня. Менений (трибунам) Вы слышите? Коминий А все же Разок назвал по имени меня. Ему напомнил я про дружбу нашу, Про то, как кровь мы вместе проливали, - Сказал, что все прозванья отвергает, Что он - никто, безвестный, безыменный, Пока в огне пылающего Рима Не выкует он имени себе. Менений Да, да, вы поработали на славу, Трибуны! Уголь станет нынче дешев. Вас долго будут в Риме вспоминать. Коминий Я говорил о том, как благородно Простить того, кто милости не ждет; Ответил он, что Рим просить не должен Того, кого он сам же покарал. Менений И дельно: что ж сказать он мог иное? Коминий Я пробовал в нем жалость пробудить К друзьям его ближайшим. Он ответил, Что некогда ему их отбирать В гнилой мякинной куче и что глупо Оставить несожженной эту кучу Зловонную, чтоб из нее спасти Два или три несчастные зерна. Менений Два или три зерна! Одно - я сам, Другие - мать, жена его, ребенок, Да этот храбрый воин, - вот все зерна. А вы - мякина сгнившая, и вонь Луны превыше здесь от вас идет. За вас сгорим мы! Сициний Не сердись же. Если Не хочешь ты помочь нам в тяжкий час, То нас бедой хотя бы не кори. А все же, если бы ты согласился За родину просить Кориолана, Язык твой бойкий больше бы помог нам, Чем все дружины наши. Менений В это дело Я не хочу мешаться. Сициний Молим мы: Иди к нему! Менений Зачем? С какою целью? Брут Хоть испытай, что может дружба ваша Для Рима сделать. Менений Чтобы потом вернуться, как Коминий, Невыслушанным даже? Только это? Чтоб к вам пришел я, тяжко оскорбленный Его холодностью? Сициний И все ж тогда От Рима благодарность ты получишь, Поскольку постарался для него. Менений Что ж, попытаюсь; полагаю я, Меня он станет слушать. Хоть и горько Подумать, как он губы закусил И "гм" сказал Коминию при этом! Должно быть, был не в духе, не обедал. С пустыми жилами, - с холодной кровью, Мы хмуримся на утреннее солнце, Не склонны ни дарить мы, ни прощать; Но если мы заполним эти трубы, Каналы крови, пищей и вином, Тогда уступчивей и души наши, Чем в час, когда постимся, как жрецы, - Поэтому я лучше подожду, Пока он пообедает, а после Начну его просить. Брут Ты к доброте его дорогу знаешь И не свернешь с нее. Менений Ну, будь, что будет! Попробую! И скоро я узнаю, Чем это кончится. Уходит. Коминий Не станет Марций Его и слушать. Сициний Почему бы нет? Коминий Я расскажу тебе: он там сидит, Весь в золоте; глаза его пылают Огнем, способным Рим испепелить; Его обида - милости тюремщик. Я преклонил колени. Он едва Промолвил: "Встань" - и удалил меня Вот так, движением руки безмолвным. Затем мне письменно дал знать о том, Что станет делать и чего не станет, Поскольку клятвой он себя связал {16}. Итак, надежды тщетны, Коль мать его с женой нам не помогут: Они хотят его молить, я слышал, Быть милосердным к родине. Идем же. Попросим ласково их поспешить. Уходят. СЦЕНА 2 Передовой пост лагеря вольсков перед Римом. Часовые стоят на страже. К ним подходит Менений. 1-й расовой Стой! Ты откуда? 2-й Часовой Стой! Ступай назад! Менений Вы честно стражу держите - хвалю вас. Но я сановник и имею дело К Кориолану. 1-й Часовой А откуда ты? Менений Из Рима я. 1-й Часовой Нельзя пройти. Назад! Не хочет вождь иметь сношений с Римом. 2-й Часовой Увидишь раньше в пламени свой Рим, Чем говорить с Кориоланом будешь. Менений Любезные друзья, когда ваш вождь О Риме и друзьях своих при вас Говаривал, - ручаюсь, что меня Он поминал. Зовут меня Менений. 1-й Часовой И все-таки - назад. Не пропускаем И с именем почетным. Менений Слушай, малый; Твой вождь меня особенно любил. Я книгой был его деяний добрых, В которой о его бессмертной славе, Преувеличенной, быть может, мною, Читали люди; ибо я всегда Моих друзей (а он из них был первый) В полнейшей мере признавал заслуги, Насколько с истиной согласно это. Порой случалось даже - словно шар, Что пущен по обманчивой дорожке {*}, {* По дорожке, длина и покатость которой неясны пустившему шар.} Я слишком уносился вдаль, готовый Крупицу лжи прибавить к похвалам, Поэтому пусти меня, приятель. 1-й Часовой Уверяю тебя, когда бы ты налгал в его похвалу столько же, сколько наговорил слов в свою пользу, то и тогда я не пропустил бы тебя. Нет, даже если бы ложь считалась такою же добродетелью, как и целомудрие. Поэтому - уходи назад. Менений Да пойми же, приятель, что меня зовут Менений и что я всегда был на стороне твоего вождя. 2-й Часовой Хоть ты и был, как сам уверяешь, его облыгателем, я, обязанный на службе его говорить правду, заявляю, что не пропущу тебя. Поэтому - уходи назад. Менений Можешь ты мне сказать, обедал он или нет? Потому что я не хотел бы толковать с ним, пока он не пообедал. 1-й Часовой Ведь ты римлянин? Менений Так же, как и твой вождь. 1-й Часовой Так ты должен ненавидеть Рим так же сильно, как и он. Неужели ты думаешь, что, выбросив за ворота своего лучшего защитника и отдав врагу, в угоду бессмысленной толпе, свой собственный щит, вы так легко избегнете мести нашего вождя с помощью воплей ваших старух, сложенных рук ваших дочерей или немощных просьб такого слабоумного старика, как ты? Неужели ты надеешься своим слабым дыханием задуть пламя, которое неминуемо охватит ваш город? Нет, вы ошиблись, а потому возвращайся в Рим и готовься к казни. Вы осуждены, и наш вождь поклялся, что никому не будет пощады. Менений Ах ты, бездельник! Если бы твой вождь знал, что я здесь, он отнесся бы ко мне с уважением. 1-й Часовой Полно болтать, он тебя и не знает вовсе. Менений Я говорю о вашем полководце. 1-й Часовой Моему полководцу нет дела до тебя. Уходи назад, говорят тебе, или я выпущу последние полпинты твоей крови. Назад! Кроме пинков, ты здесь ничего не получишь. Назад! Менений Послушай, послушай, приятель... Входят Кориолан и Авфидий. Кориолан Что тут случилось? Менений (1-му Часовому) Ну, голубчик, теперь тебе попадет! Ты увидишь, как меня здесь уважают. Ты поймешь, что какому-то жалкому часовому не отогнать меня от сынка моего Кориолана. Послушай, как мы с ним будем разговаривать, и ты смекнешь, что не миновать тебе повешения или иной смерти, еще более для зрителей продолжительной, а для тебя мучительной. Ну, смотри теперь и падай в обморок от того, что тебе предстоит. - (Кориолану.) Великие боги ежечасно держат совет о твоем благоденствии и любят тебя не меньше, чем твой старый отец Менений. Сын мой, сын мой! Ты готовишь пожар для нас; но гляди, вот влага, которая зальет его. Меня с трудом уговорили пойти к тебе; но так как я был уверен, что никто, кроме меня, не может тебя тронуть, вздохи римлян выдули меня за ворота города, и вот, я заклинаю тебя - прости Рим и твоих умоляющих сограждан. Да смягчат благие боги твой гнев и направят подонки его на этого вот слугу, который, как пень, загородил мне дорогу к тебе. Кориолан Прочь! Менений Как! Прочь? Кориолан Жена, и мать, и сын - я их не знаю, Дела мои - на службе у других. Хоть месть - моя, но право на пощаду Я отдал вольскам. Память дружбы нашей Меня не склонит к милости: скорее Я дружбу ту забвеньем отравлю. Иди же прочь! Мой слух для слов мольбы Надежней замкнут, чем ворота Рима От войск моих. Но так как прежде я Любил тебя, возьми бумагу эту. Ее я для тебя писал и думал Послать тебе. (Дает ему письмо.) Затем, Менений, слов Передо мной не трать. - Авфидий, в Риме Его любил я; но теперь - ты видишь... Авфидий Да, верен ты себе. Уходят Кориолан и Авфидий. 1-й Часовой Ну, достойный муж, так твое имя - Менений? 2-й Часовой Видишь, какая в нем оказалась сила! Дорогу домой ты, наверно, знаешь? 1-й Часовой Славно нас отчитали за то, что мы не пропустили ваше великолепие? 2-й Часовой Отчего же это мне надо было упасть в обморок? Менений Мне нет дела ни до вашего вождя, ни до всего света. А о такой дряни, как вы, я и думать не хочу: вы слишком ничтожны. Кто сам готов наложить на себя руки, тот не боится убийц. Пусть ваш вождь творит свое злое дело. А вы оставайтесь тем, что вы есть, только пусть ваше убожество возрастает с годами! Скажу вам то, что вы мне говорили: "Прочь!" Уходит. 1-й Часовой Нечего сказать, славный человек! 2-й Часовой Вождь наш - достойный человек: будто скала или дуб, с которым ветру не справиться. Уходят. СЦЕНА 3 Палатка Кориолана. Входят Кориолан, Авфидий и другие. Кориолан Так завтра мы поставим наше войско Под римскими стенами. - (Авфидию.) Мой товарищ, Ты можешь сообщить вельможам вольсков. Что честно я служил. Авфидий Лишь их веленья Ты исполнял; был глух к моленьям Рима; Не выслушал ни разу частных просьб Друзей, уверенных в тебе. Кориолан Старик, Которого сейчас с разбитым сердцем Прогнал я в Рим, боготворил меня, Любил меня отцовскою любовью. Для них была последняя надежда- Его посольство. Ради старой дружбы К нему, - хоть он и встречен был сурово, - Я снова предложил им те условья, Которые они уже отвергли, Да и теперь принять едва ли могут. Чтобы его утешить (он ведь думал, Что большего достигнет), я прибавил Ничтожные уступки. Но отныне Посольств не буду больше принимать. И просьб ни от друзей, ни от сената Не стану слушать я. (За сценой шум.) Что там за шум? Хотят склонить меня нарушить клятву В тот миг, когда я дал ее? О нет! Входят в траурной одежде Виргилия, Волумыия, ведущая маленького Марция, Валерия и свита. Жена моя идет сюда; за нею Та форма благородная, в которой Сложилось это тело, (указывая на себя) и ведет С собою внука кровного. Но прочь, Любовь! Долой оковы и права Природы! Добродетелью пускай Мое упорство будет! Как прелестны Ее осанка и голубки взор! Отрекся б ради них и бог от клятвы! Растроган я, не тверже я других. Передо мной склонилась мать моя, - Перед кротовиной Олимп согнулся; И мальчик мой меня как будто молит: "О, пощади!" Пусть вольски вспашут Рим И взборонят Италию, - не буду Я никогда птенцом бессильным, слабым, Чтобы слепым влеченьям подчиниться, Но до конца таким останусь, словно Сам человек лишь был творцом себя, Родства не зная никакого. Виргилия Муж мой И повелитель! Кориолан Я гляжу теперь Уже не так, как в Риме. Виргилия Это скорбь Так изменила нас: вот почему Ты не узнал нас. Кориолан Как актер дрянной, Забыл я роль свою, и ждет меня Позор великий. - Плоть моя родная, Прости мою жестокость! Но при этом Не говори мне только: "Рим прости!" (Целует Виргилию.) Твой поцелуй мне сладостен, как месть, И так же долог, как мое изгнанье. Клянусь ревнивою царицей неба {*}, {* Юноной, ревнивой супругой Юпитера.} Что поцелуй твой я сберег, и губы Его всегда хранили в чистоте. - Но, боги, я болтаю, мать оставив, Почтеннейшую в мире, без поклона! (Становится на колени.) Склонитесь в прах, мои колени, так, Чтоб глубже след почтенья я оставил, Чем кто-либо когда из сыновей. Волумния О, встань, благословенный! Пред тобой Не на подушку, а на жесткий камень Я опущу колени, чтоб исполнить Долг матери пред сыном, до сих пор Превратно толковавшийся! (Становится на колени.) Кориолан Что вижу! Ты преклонила предо мной колени, Пред сыном, что наказан тяжко был? Так пусть каменья с берегов голодных Ударят вверх по звездам; ветер буйный Захлещет пусть ветвями гордых кедров По пламенному солнцу. Что же трудно, Раз стало все возможным? Волумния Ты - мой воин: Я создала тебя. - Ты узнаешь ли Ее? (Указывает на Валерию.) Кориолан Достойная сестра Публ_и_колы, о римская луна! Строга, как льдинка, что мороз сковал Из снега непорочного, повесив На храм Дианы... Милая Валерия! Волумния (подводя к Кориолану сына). А вот ты сам, хотя и в малом виде; Но срок придет - и станет он подобен Тебе, каков теперь ты, целиком. Кориолан Пусть бог войны, с Юпитером в согласье, Тебя великодушьем одарит, Чтоб для позора стал неуязвимым И маяком великим на войне Ты возвышался стойко в каждой буре, Спасая тех, кто на тебя взирает. Волумния (мальчику) Ну, на колени! Кориолан Славный мальчик мой! Волумния С ним наравне жена твоя, затем Валерия и я сама, мы все - Ходатаи перед тобой. Кориолан Молчи! Иль перед просьбой вспомни об одном: Не уступлю того, в чем я поклялся. Ты мне не предлагай, чтоб распустил Я воинов своих иль соглашенье С мастеровыми Рима заключил. Не говори, что я бесчеловечен. И голосом холодного рассудка Моей вражды и гнева не пытайся Обуздывать. Волумния Довольно, о, довольно! Сказал ты, что ни в чем нам не уступишь! А мы просить хотели лишь о том, В чем ты уж отказал. Но все ж попросим, Чтоб, в случае отказа твоего, Пятном тяжелым на тебя легла Твоя жестокость; выслушай меня. Кориолан Авфидий, вольски, подойдите ближе, Чтоб мне наедине без вас не слушать От Рима ничего. - В чем ваша просьба? Волумния И без речей - по виду и по платью Ты можешь угадать, как жили мы С тех пор, как ты от нас ушел в изгнанье. Подумай сам, встречал ли ты когда На свете женщин более несчастных, Чем мы, пришедшие сюда к тебе! Твой взгляд, который вызвать должен был У нас у всех потоки слез счастливых, Сердца заставить радостно забиться, - В нас вызывает ужас и печаль. Супруга, сын и мать - должны мы видеть, Как ты - супруг, отец и сын - терзаешь Отчизны сердце. И для нас, несчастных, Твоя вражда особенно горька: Ты отстранил нас от молитв - отрады, Что всем доступна, лишь не нам, увы! Возможно ли молиться за отчизну, Как долг велит, и за твою победу, Как долг велит? Иль мы утратим Кормилицу бесценную - отчизну, Или тебя - в отчизне утешенье. Кому бы мы победы ни желали, Нам все равно беды не миновать; Иль как злодей, нам чуждый, в кандалах По улицам ты будешь проведен, Иль гордо по развалинам пройдешь Своей отчизны и венок получишь, Пролив отважно кровь жены и сына. Что до меня, мой сын, я не хочу Прислуживать судьбе и дожидаться, Чем кончится война. Коль я не в силах Склонить тебя к тому, чтоб ты явил К обеим сторонам великодушье, А не искал бы гибели одной, - Поверь мне, прежде чем идти на Рим, Ты должен будешь наступить ногой На чрево матери, тебя родившей. Виргилия И на мое, что жизнь дало младенцу, Который имя сохранит твое. Мальчик Он на меня не ступит - убегу я; А вырасту - я сам сражаться буду. Кориолан Тот, кто не хочет женщиною стать, Не должен на детей глядеть и женщин. Я засиделся с вами. (Встает.) Волумния Нет, не можешь Ты так уйти от нас. Когда бы мы Тебя молили римлян пощадить На гибель тем, кому теперь ты служишь, Ты был бы вправе нас корить за то, Что честь твою мы губим. Только мир Тебя мы просим водворить, чтоб вольски Могли сказать: "Мы милость проявили", А римляне: "Мы приняли ее". Привет всеобщий с двух сторон получишь От каждого: "За заключенье мира Ты будь благословен!" Мой сын великий, Ты знаешь, что исход военных дел Сомнителен, но верно то, что ты, Когда раздавишь Рим, одно пожнешь, Одну лишь выгоду - получишь имя, Которое с проклятьем по пятам Пойдет вослед и будет повторяться; И впишут в летопись: "Он был велик, Но тем свою он славу уничтожил, Что родину сгубил, покрыв позором Себя в веках". Промолви слово, сын! Ведь ты всегда стремился честным быть, По милости - богам уподобляться; Ты громом рвал широкой тверди щеки, Но молнией одни дубы громил. Что ж ты молчишь? Иль честно мужу славы Обиды помнить? - Дочь, на слезы он Не смотрит. Говори же с ним. - Малютка, Проси его. Быть может, детский лепет Подействует сильнее наших слов. - Нет в мире человека, кто бы был Так матери обязан; и однако, Он допускает то, что я пред ним Здесь попусту болтаю, как колодник. Ты к матери всегда неласков был; А для нее, наседки одинокой, В тебе вся жизнь была. Она тебя, Кудахтая, взрастила для войны И радостно встречала из походов, Где славу добывал ты. Что ж, гони Меня домой, в моленьях отказав мне. Но если справедливы те мольбы, То чести нет в тебе - и гнев богов За матери права тебе отплатит. - Он отвернулся - припадем же все К его ногам и пристыдим его! (Все падают к ногам Кориолана.) Кориоланом прозван он, но гордость, Не жалость, с этим именем сроднилась. В последний раз падемте на колени. Откажет он, - уйдемте и умрем Среди соседей, дома. - Погляди Хоть на малютку ты: он сам не знает. О чем просить, но на коленях с нами К тебе простер ручонки; этот довод Сильней намного доводов твоих, Которые имеешь для отказа. - Идемте; этот человек родился От вольской матери; его жена, Должно быть, в Кориолах, и случайно Наш мальчик на него похож лицом. - Что ж ты не гонишь нас? Молчать я буду, Покуда Рим в огне не запылает. Тогда - поговорим. Кориолан О мать, о мать! Что сделала со мной! Разверзлось небо! Смотри, глядят со смехом боги сверху На эту небывалую картину. О мать моя, о мать! Для Рима ты Счастливую победу одержала; Но сына ты - поверь мне, о, поверь! - К опасности великой привела, Быть может, даже для него смертельной. Но будь, что будет. - Если не могу, Авфидий, я вести войну, как надо, То мир почетный заключу. Скажи Мне сам, Авфидий добрый, если б ты На этом месте был, ужель тогда Ты к матери остался б равнодушным Иль уступил ей меньше б ты, Авфидий? Авфидий Я тоже тронут был. Кориолан О да, дерзнул бы Я клятвой поручиться за тебя. Ведь и моим глазам покрыться влагой Не так легко от состраданья, друг. Однако, добрый друг, ты посоветуй: Какие им условья предложить? Что до меня, то в Рим я не вернусь: Уйду я с вами; и прошу тебя Теперь помочь мне. - Мать! Жена моя! Авфидий (в сторону) Доволен я, что ты в себе поссорил И честь и милосердие свое. Воспользуюсь всем этим и верну Себе удачу прежнюю. Женщины хотят прощаться с Кориоланом. Кориолан Постойте! Сначала вместе выпьем мы вина: Свидетельство мы этим обоюдно Скрепим, которое надежней слов. Его вы в Рим снесете. Что ж, идемте. О женщины, за этот подвиг вам Должны бы храм воздвигнуть. Все мечи Италии и государств союзных Не привели бы нас к такому миру. Уходят. СЦЕНА 4 Рим. Площадь. Входят Менений и Сициний. Менений Видишь ли ты этот выступ на Капитолии, угловой камень? Сициний Ну, что же дальше? Менений Если ты сдвинешь его с места мизинцем, значит, есть надежда на то, что римлянки, особенно его мать, уговорят Кориолана. Нечего надеяться, говорю тебе: наши шеи приговорены и ждут повешения. Сициний Возможно ли, чтобы человек в такое короткое время мог до такой степени перемениться? Менений Есть разница между червяком и бабочкой; а все же бабочка была червяком. Этот Марций стал драконом из человека; у него выросли крылья, и ползать он уж больше не станет. Сициний Он горячо любит свою мать. Менений И меня тоже; а теперь не больше думает о своей матери, чем восьмигодовалый конь. От его упрямого вида спелый виноград закиснет. Он ходит, как башня, и земля дрожит от его походки. Своим взглядом он способен пробить панцирь; голос его похож на колокол, и каждый звук его подобен пушечному выстрелу. Он сидит в кресле под балдахином, словно статуя Александра {17}. Не успеет он приказать что-нибудь, как уж это исполнено. Он отличается от какого-нибудь бога только тем, что не обладает вечностью и троном на небе. Сициний Да еще не способен к милости, если ты описал его верно. Менений Я изобразил его в точности. Вот увидишь, какую милость принесет мать от него. Милости в нем не больше, чем молока у тигра-самца. Наш несчастный город еще почувствует это. И все это произошло из-за вас! Сициний Да смилостивятся боги над нами! Менений Нет, на этот раз боги над нами не смилостивятся. Когда мы изгоняли его, мы не заботились о богах, и теперь, когда он придет свернуть всем нам шею, боги о нас не позаботятся. Входит Гонец. Гонец (Сицинию) Почтенный, если хочешь жизнь спасти, Беги в свой дом; товарищ твой уж схвачен Плебеями, которые его По улицам волочат и клянутся, - Когда и римлянки отрадной вестью Нас не утешат, - разорвать его. Входит 2-й Гонец. Сициний Какие вести? 2-й Гонец Вести всем на радость - Что римлянки победу одержали: Ушли враги и Марций вместе с ними. Рим не видал дня радостнее, даже В ту пору, как Тарквиний изгнан был. Сициний Мой друг, то правда ли? Ты верно знаешь? 2-й Гонец Так верно, как я знаю солнца свет! Да где же ты скрывался, что с сомненьем Встречаешь вести? Не спешил еще Так никогда прилив, гонимый ветром, Под арками мостов, как за ворота Бежит утешенный народ. Послушай!.. За сценой звучат трубы и гобои, бьют в барабаны, раздаются радостные клики. Литавры, трубы, флейты, барабаны, Кимвалы, ликованье римлян - все Плясать заставит солнце. Слушай, слушай! Снова крики. Менений Благая весть! Иду навстречу женам. Одна Волумния дороже стоит Патрициев и консулов, а также Сенаторов и города всего, Ну, и трибунов, вот таких, как вы, Которых и на суше и на море Без счета. Вы, должно быть, помолились Сегодня хорошо. Не дал бы гроша За десять тысяч глоток ваших утром! Чу! Слышите, как веселятся там? Крики и музыка. Сициний Сперва пусть боги за твои известья Тебя благословят. Затем прими И от меня ты благодарность. 2-й Гонец Что ж, Благодарить имеются у всех У нас причины. Сициний Далеко ль они От города? 2-й Гонец Почти что у заставы. Сициний Идем встречать, чтоб заодно со всеми Поликовать. Уходят. СЦЕНА 5 Там же. Улица близ городских ворот. Входят Волумния, Виргилия, Валерия и другие в сопровождении двух сенаторов, патрициев и народа; они проходят через сцену. 1-й Сенатор Вот покровительница наша, в ней Вся Рима жизнь! Сзывайте трибы ваши! В знак радости огни зажгите всюду! Богов благодарите! Путь цветами Усыпьте женам! Заглушите крик, Которым раньше Марция изгнали, Приветом дружным матери его! Кричите все: "Привет вам, жены Рима!" Все Привет вам, жены Рима! Трубы и барабаны. Уходят. СЦЕНА 6 Кориолы. Площадь. Входит Тулл Авфидий со свитой. Авфидий Сказать в сенате, что вернулся я. Пусть там теперь прочтут бумагу эту И все немедленно идут на площадь, Где я пред ними и пред всем народом Удостоверю то, что написал я. Уж обвиненный в город наш вступил И хочет появиться пред народом В надежде оправдать себя словами. Спешите же. Уходит свита. Входят три или четыре заговорщика партии Авфидия. Привет вам! 1-й Заговорщик Полководец! Что, как твои дела? Авфидий Как у того, Кто подаянием своим отравлен И гибнет от своей же доброты. 2-й Заговорщик Достойный вождь, коль ты не изменил Своих решений прежних, для которых Ты нас призвал, мы от такой беды Тебя избавим. Авфидий Я - в сомненье; надо Тут действовать с народом заодно. 3-й Заговорщик Но раз возможен выбор между вами, Народ все время будет колебаться, Покуда не падет один из двух, Оставивши другому все наследство. Авфидий Все знаю я - и наступило время Нанесть удар. Возвысил я его, Я за него моей ручался честью; А он, окрепши вдруг, стал поливать Все всходы новые росою лести И ею подкупать моих друзей. Он ради этой цели обуздал Свою природу, - он, когда-то бывший Суровым, непреклонным и открытым. 3-й Заговорщик А прежде, из упорства, Он не хотел смиряться - и утратил Сан консула. Авфидий Про то и говорю я. Его изгнали - он пришел в мой дом, Подставив горло моему ножу; Я взял его в товарищи по власти; Я уступил всем замыслам его; Нет, больше: чтобы мог он их исполнить, Ему позволил выбрать из рядов Всех лучших, сильных воинов моих, И сам служил намереньям его, И пожинать пошел с ним вместе славу, - А он присвоил всю ее себе. Отчасти я гордился даже тем, Что о самом себе позабывал, Пока не стало ясно, что слуга, А не товарищ я ему, что платит Он милостивым взглядом мне, как будто Простой наемник я. 1-й Заговорщик Все это правда. В войсках дивились этому; тогда, Когда он к Риму подступал, а мы Не только славы, но добычи ждали... Авфидий Вот в том-то все и дело; тут-то я Со всею силой на него обрушусь. За капли женских слез, как ложь дешевых, Он продал кровь и труд великих битв, Поэтому он должен умереть, И через его паденье - я восстану. Послушайте! За сценой звуки барабанов, труб и радостные клики народа. 1-й Заговорщик Ты сам в родной свой город Как будто бы гонцом вошел и дома Приветствий не имел; его же крики Встречают, громом потрясая воздух. 2-й Заговорщик И дураки прилежные, чьи дети Убиты прежде были им, теперь Его, надсаживая глотки, славят. 3-й Заговорщик Коль хочешь ты своей добиться цели, - Пока он речью не успел привлечь Народ на сторону свою, ты дай Почувствовать ему свой меч, а мы Тебя поддержим. А когда он будет Повержен, ты представишь объясненья, Его же оправданья вместе с телом Уложим в гроб. Авфидий Ни слова больше. Вот Идут сановники. Входят сановники города. Сановники Привет тебе! Авфидий Не стою я приветов. Прочли ли вы, достойные отцы, Что написал я? Сановники Да. 1-й Сановник С большою скорбью Все прежние проступки без труда Мы извиняем в нем; но кончить так, Едва начав, пожертвовать напрасно Издержками, народом и трудами, За наш же счет вознаградить потери, Мир даровать поверженным врагам, - Тут оправданий нет! Авфидий Вот он и сам. Послушайте его. Входит Кориолан с барабанами и знаменами, толпа горожан следует за ним. Кориолан Привет, отцы! Вот воин к вам вернулся; И к родине он заражен любовью Не более, чем был перед походом; Как прежде, я покорен вашей воле. Да будет вам известно, что удачно Я вел поход; дорогою кровавой К самим воротам Рима я привел Войска. Добыча наша превышает На третью часть издержки всей войны. Мир заключен, для анциатов славный, Для римлян же постыдный. Вот, вручаем Вам договор; на нем печать сената; Патриции и консулы скрепили Его своею подписью. Авфидий Не стоит Читать, отцы. Изменнику скажите, Что властью вашей злоупотребил Чрезмерно он. Кориолан Изменник - я! Авфидий Да, ты изменник, Марций. Кориолан Я - Марций! Авфидий Марций, да, Кай Марций, да Ужель, ты думаешь, тебя украшу Прозваньем, что украл ты в Кориолах? - Отцы, главы правленья, ваше дело Он предал вероломно; сдал жене И матери своей ваш город Рим - Да, он был ваш! - за несколько слезинок; Военного совета не созвав, Он разорвал и клятву и решимость, Как рвут гнилую нитку; он проплакал Победы ваши; мог он только хныкать При виде слез кормилицы своей, Дивя мужей и в стыд юнцов вгоняя. Кориолан Ты слышишь, Марс? Авфидий Тебе ль к нему взывать, Заплаканный мальчишка! Кориолан Что? Авфидий Мальчишка! Кориолан О беспримерный лжец! Разгневал ты Мне сердце, переполнив свыше меры! "Мальчишка"! Ах ты, раб! - Отцы, простите; Я в первый раз, достойные отцы, Так вынужден ругаться. Обличите Своим судом во лжи собаку эту. Пусть этот лжец, что след моих ударов На теле до могилы не износит, - Пусть он во всем сознается и ложью Своей подавится. 1-й Сановник Молчите оба И слушайте меня! Кориолан В куски меня Рубите, вольски! Юноши и мужи, В моей крови мечи свои омойте! - "Мальчишка"! - Ах ты, лживая собака! Когда правдивы летописи ваши, То там найдете вы, что это я, Я, как орел, влетевший в голубятню, Загнал дружины ваши в Кориолы. "Мальчишка"! Авфидий Благородные отцы, И вам в глаза хвастун безбожный этот Осмелится твердить без наказанья О всех случайных ваших неудачах, Позоря вас? Заговорщики За это смерть ему! Горожане Разорвать его в куски! - Убить сейчас же! - Он убил моего сына! - Мою дочь! - Моего брата Марка! - Моего отца! 2-й Сановник Молчать, вы все! Молчать, без оскорблений! Он - славен, и по всей земле о нем Молва идет. Обсудим здраво мы Его последнюю обиду нам. - Остановись, Авфидий, и порядка Не нарушай. Кориолан О, как желал бы я, Чтоб он и шесть Авфидиев, иль больше, И племя все его ко мне явилось Попробовать вот этой честной стали! Авфидий Ты - наглый негодяй! Заговорщики Убить, убить, Убить, убить, убить его! Заговорщики, обнажив мечи, бросаются на Кориолана и убивают его. Авфидий наступает ногой на его труп. Сановники Стой, стой! Авфидий Достойные властители мои, Прошу я слова. 1-й Сановник Тулл, о Тулл!.. 2-й Сановник Заплачут Все храбрые от твоего поступка. 3-й Сановник Не попирай его ногою. - Тише! - Мечи в ножны вложите. Авфидий Отцы почтенные, когда вы все Узнаете (а вам ведь неизвестно, Чем этот гнев он возбудил во мне) О той опасности великой вам, Которую таила жизнь его, Порадуетесь вы, что он нашел Такой конец. Почтенные, прошу - В сенат меня зовите; там отвечу Я, как слуга вам верный, иль от вас Безропотно приму я злую кару. 1-й Сановник Несите тело; плачьте все по нем; Пусть видят самый благородный труп, Какого никогда еще глашатай Не провожал до урны. 2-й Сановник Был строптив Кай Марций, и чрез это часть вины С Авфидия снимается. Быть может, Все это к лучшему произошло. Авфидий Прошел мой гнев, и скорбью потрясен я. - Берите труп, вы, трое из вождей Достойнейших; сам буду я четвертым. - Пусть барабан гремит печальным звуком; Стальные копья пусть пред ним склонятся. Хоть вдовами наш город он наполнил И потеряли многие детей, Хоть слезы их доныне не обсохли, Мы память славную должны почтить. - Берите тело! Уходят с телом Кориолана. Похоронный марш. ПРИМЕЧАНИЯ Примечания к пьесе составлены на основе комментариев А. Смирнова. 1 Кай Марций Кориолан (год рождения неизвестен) - римский полководец, о жизни которого сохранились полулегендарные предания. Неясно, принимал ли он участие в конфликте между патрициями и плебеями в 495 г. до н. э. Он был еще юношей, когда отличился, в 493 г. до н. э., при взятии Кориол. Изгнание его и предпринятая им месть Риму произошли в 491 г. до н. э. Относительно того, что последовало после его решения пощадить Рим, сведения расходятся: по одной версии, разгневанные вольски убили его, по другой - он дожил в изгнании до глубокой старости. 2 Но помните: я рассылаю соки по всем рекам, несущим кровь по телу... - Истинный механизм кровообращения был объяснен Гарвеем лет через десять после возникновения "Кориолана". До тех пор на этот счет существовали весьма фантастические представления. 3 Сам Катон такого воина в мечтах не видел... - Плутарх сообщает, что Катон Старший требовал от воина не только силы и храбрости, но и громкого голоса и грозного взгляда, которые наводили бы ужас на врагов. Шекспир воспроизводит анахронизм, допущенный Плутархом: Катон жил в III-II вв. до н. э., т. е. на три столетия позже времен Кориолана. 4 ...одежду, которую палач зарыл бы в землю с тем вместе, кто ее носил. - Одежда казненного переходила в собственность палача. 5 Пустите! - Выражение в подлиннике (О me alone!) неясно. Другое возможное толкование его: "О, я одинок!" - риторическая фигура, имеющая целью выразить противоположное: "А я еще мог думать, что я одинок! Нет, я не одинок!". 6 Когда б ты был сам Гектор, - этот бич для вас, его хвастливые потомки... - Существовало легендарное представление, что римляне были потомками троянцев. Для трусливых римлян доблестный предок является воплощенным укором, "бичом". 7 ...любителя кубка горячего вина, не разбавленного ни одной каплей воды из Тибра. - Здесь соединены вместе два обычая, древнеримский и английский. Римляне разбавляли вино водой, англичане любили подогретое чистое вино. 8 Прося у Дика с Хобом голосов.. . - Дик - уменьшительная форма имени Ричард, Хоб - имени Роберт. Введение английских имен (для обозначения лиц низших сословий) в пьесах, действие которых происходит в другой стране, у Шекспира встречается довольно часто. 9 подстрекнули. - В подлиннике: set on. Выражение это допускает, наряду с принятым в переводе, другое толкование: "Идите дальше" (вставное восклицание Коминия, обращенное к его спутникам). 10 Зачем не варвары они, о боги, а римляне, к стыду родной земли зачатые у входа в Капитолий? - В подлиннике сказано сложнее: "Я хотел бы, чтобы они были варварами, - каковы они и есть на деле, хотя матери выбросили их в Риме, - а не римлянами, - ибо они поистине не римляне, хотя ими и ощенились у входа в Капитолий". 11 Рабами шерстяными... - Это можно понять двояко: 1) одетыми, в отличие от воинов, в шерстяную одежду; 2) мягкими, податливыми, как шерсть. 12 Без шапок головы свои на сходках показывать... - Привилегией знатных лиц было при любых обстоятельствах не снимать головного убора. 13 Ты собирал по трибам? - Плутарх поясняет, что выборы по трибам (территориально-административное подразделение римского народа), а не по центуриям (подразделение военного характера) должны были обеспечить перевес голосам бедняков. 14 Значит, ты живешь и с галками тоже? - В подлиннике - каламбур: daw значит "галка" и "глупый болтун". 15 И Рим он схватит так же, как морской орел хватает рыбу, по природе властный. - Существовало поверье, что морской орел одной лишь силой своего "благородства" заставляет рыб из инстинкта покорности подниматься на поверхность моря, где затем он хватает их. 16 Поскольку клятвой он себя связал. - Перевод этого места, очень неясного в подлиннике и, может быть, испорченного, гадателей. Возможен другой перевод его: "и заставил меня дать клятву, что я подчинюсь его условиям". 17 ...словно статуя Александра. - Снова анахронизм: Александр Македонский жил через полтора столетия после Кориолана.