ь, не зря -- оба судна были выпотрошены до последнего шпангоута таможенными службами, что и следовало ожидать. Китай Андрей Сергеевич покинул на борту дружественного сирийского сухогруза, специально ради такого случая зашедшего в Шанхай обновить запас пресной воды. Когда Крымов вернулся из Дамаска в Москву, он тут же получил капитанские погоны. Что ж, награда была вполне заслуженна. И не только блестящей работой, но и предотвращенным провалом. После радостного семейного ужина у него состоялся первый серьезный разговор с тестем, который не спешил, присматривался и вот наконец проявил свой интерес. Крымов ждал этого давно, но даже не представлял, какие возможности ему могут открыться. Он не просто не ошибся с выбором невесты -- он попал в точку. В разговоре тесть посвятил Андрея Сергеевича в некоторые реалии процессов, протекавших в государстве, а в особенности остановился на кое-каких делах, варящихся на Старой площади, в ЦК и конкретно в подведомственном ему финансовом отделе. Выяснилось, что не только такие, как Крымов, ищут могущественных покровителей, но и такие влиятельные люди, как его тесть, ищут преданных людей. Контакт был установлен. Влияние и знания тестя соединились с опытом и профессионализмом зятя. Стратегия соединилась с тактикой. По настоянию тестя и при его содействии Крымов заочно окончил финансовый институт в Москве -- окончил с отличием (иначе уже не умел) и в 1978 году появился в Гонконге в качестве сотрудника "Московского национального банка". Это был один из многих советских заграничных банков, позволявших аккумулировать государственные средства Страны Советов на Западе, но не только их: некоторые частные лица, облеченные властью и связями, с успехом пользовались этими структурами для своих личных целей. Впрочем, об этом мало кто знал. Тем более среди персонала банка. Сразу же по приезде Крымов активно занялся делом. Конечно же, он прибыл под крышу резидентуры, но при этом у него была определенная должность и он обязан был выполнять определенную финансовую работу. Быстро освоившись, Крымов показал прекрасные деловые способности и уже через год установил полезные контакты в местных финансовых кругах, а британские и гонконгские деловые партнеры банка считали его человеком здравомыслящим, одним из немногих, с кем можно иметь дело. Для советского служащего это была редкая оценка. Но Гонконг -- это не только перекресток торговых путей и финансовых потоков в Юго-Восточной Азии, Гонконг давно завоевал славу настоящего шпионского центра. Здесь пересекались интересы разведок всего мира -- МИ-6, ЦРУ, контрразведки континентального Китая и еще черт знает кого. Сильна была и резидентура КГБ, так что работы и здесь хватало. Верный своим правилам, Крымов завел обширные связи в самых грязных районах города, за посещение которых или даже появление в их окрестностях любой другой советский человек мог как пробка в 24 часа вылететь на Родину для немедленной сдачи партбилета. Но Крымова это не беспокоило. Возобновив связь с некоторыми своими старыми знакомыми-китайцами и приплюсовав их к новым своим знакомым, Крымов получил в руки связь с преступными группировками по всей Юго-Восточной Азии и даже вошел в доверие к торговцам наркотиками и оружием. Карьера Андрея Сергеевича складывалась как нельзя лучше. Он напоминал непотопляемый броненосец, упорно идущий своим курсом. Ни одного "прокола". Хорошие отношения с начальством, уважение коллег, несмотря на доносы, которые, кстати, все равно не получали хода. За Крымовым закрепилась репутация дельного специалиста, который не только может помочь советом по любому вопросу, но и никогда в этих советах не отказывает. Коллеги по банку, главным достоинством которых зачастую оказывались связи в Москве, а совсем не профессионализм, все чаще заходили к нему за советом. И никогда не бывали разочарованы. Так спокойно и лихо коллектив "Московского национального банка" дожил до лета 1980 года. А летом того года, в то время как на Родине вовсю гремела Московская Олимпиада, в Гонконге разразился крупный скандал. В один прекрасный день "Московский национальный банк" в результате неумелых операций потерял несколько сотен миллионов долларов и практически разорился. Ничто не предвещало такой катастрофы. На протяжении года банк вкачивал средства в ряд местных компаний и предполагал получить с этого немалые прибыли. Но вдруг, как по команде, все эти компании в течение месяца одна за другой прекращают свое существование! Спустя полтора десятка лет подобные аферы станут обыкновенным явлением в демократической Москве, но тогда этот обвал стал настоящим шоком для советских банкиров. Было, естественно, назначено следствие. Но каждый отдельный сотрудник, причастный к сделкам, не спешил сообщать, что во многом свои решения в выборе компаний для капиталовложения он принимал, основываясь на мнении молодого "чужака" из КГБ Андрея Сергеевича Крымова. Это было бы равносильно признанию своей полной некомпетентности. А может быть, сработала знаменитая ведомственная круговая порука. Какая бы причина ни была -- Крымов ею воспользовался блестяще. Одним словом, произошло трагическое стечение обстоятельств, и не более того. В результате скандала директор банка загремел под суд за халатность, а почти весь персонал отправился в Москву. Крымов, естественно, тоже отправился в Москву, но только не для того, чтобы получить нагоняй. Как раз наоборот. Сразу по возвращении он получил очередное звание. Тесть был чрезвычайно доволен своим зятем. А вот что касается исчезнувших миллионов... Куда исчезли деньги и имел ли к этому прямое отношение Крымов -- точно не известно, но только появился у Андрея Сергеевича в Гонконге счет, о существовании которого знали лишь он сам да тесть. В Москве Крымов осел на год. Занимался аналитической работой, а попросту перекладывал бумажки и строчил отчеты у себя в кабинете в Ясенево. Он был тих и спокоен, и стали даже поговаривать, что счастливая звезда "непотопляемого броненосца" закатилась-таки и едва ли теперь ходить ему в баловнях судьбы. Однако сам Андрей Сергеевич придерживался, похоже, совсем другого мнения. Всегда подтянутый, он одевался исключительно в дорогие элегантные костюмы явно не советского производства, на работу приезжал в спортивного вида "тойоте", справил новоселье в кооперативной квартире, построил двухэтажную дачку, да не где-нибудь, а на Истре... Коллеги диву давались, до чего обнаглел человек, и ожидали со дня на день соответствующих мер со стороны руководства. Но Крымову и на это было наплевать. Он добился своего, он исполнил свою мечту и получил свое право на выбор. Он управлял своей судьбой сам, и никто ему был не указ. Правда, без тестя пока он не мог обойтись, но ведь ничто не вечно под луной... А соответствующие меры со стороны руководства и в самом деле последовали. Только совсем не того характера, что ожидались коллегами. В один прекрасный день Андрей Сергеевич Крымов исчез из своего кабинета в Ясенево, чтобы занять другой кабинет. На Старой площади. Поближе к тестю. Теперь он был сотрудником аппарата ЦК с какой-то невнятной должностью: то ли инспектор, то ли куратор, то ли инструктор... С этого момента Крымов непосредственно подчинялся тестю. В чем точно заключались его обязанности -- неизвестно, да это и понятно -- в таких случаях неофициальные обязанности не афишировались, приказы и распоряжения передавались устно и исчезали за границами истории сразу же после их выполнения. Впрочем, многое можно понять, если присмотреться внимательнее и сделать выводы. Как только Андрей Сергеевич переехал на новое место работы, его поездки в Гонконг возобновились, но теперь он работал в свободном полете, не отчитываясь ни перед одним советским заграничным учреждением, включая резидентуру внешней разведки. Таким образом, его агентурная сеть перестала существовать для советской разведки и стала его собственной сетью. Вот отсюда сами собой и напрашиваются выводы: в недрах ЦК умные люди, к которым, несомненно, принадлежал и крымовский тесть, понимали, что грядет новое время, что на смену идеологии придет экономика, понимали и готовились заранее. В стране еще гоняли диссидентов и осуждали империализм Рейгана, еще шамкал свои длинные речи, полные политического идиотизма, престарелый генсек, еще шла война в Афганистане, но умные люди уже чувствовали новое время и начинали заботиться о своей экономической состоятельности. Теперь Андрей Сергеевич уже не изображал из себя образцового советского чиновника и жил в Гонконге относительно широко. Передвигался на хороших машинах, обедал в шикарных ресторанах, с удовольствием устраивал визиты ответственных работников из Москвы, приезжавших по неведомым делам. Все активнее работала его агентурная сеть, и все чаще он бывал в теневом Гонконге. Эти визиты он не афишировал, ибо здесь его собеседниками неизменно становились лидеры могущественной организации, известной в мире под названием "Триады". О чем они разговаривали, какие строили планы -- доподлинно неизвестно. Однако едва ли Крымов с этими людьми обсуждал идеологические диверсии на территории коммунистического Китая или предлагал выкрасть чертежи ракеты-носителя "Великий Поход-3". Но доподлинно известно, что советские суда, заходившие в Гонконг, все чаще брали на борт дополнительный неофициальный груз, который доставляли в Находку или Владивосток. Там этот груз тихим ходом шел через всю страну в Ленинград, Мурманск или Калининград. Оттуда, опять морем, он попадал в Скандинавию и заканчивал свой длинный путь, как правило, в Амстердаме. А еще доподлинно известно, что Интерпол очень долго не мог понять, откуда в Европу хлынул новый поток героина, и никак не мог выйти на пути его транспортировки. Грешили на сицилийцев и перекрывали Средиземное море. Но груз все шел и шел... Когда умер Брежнев, показалось, что это и есть то самое начало новых времен и теперь сбудутся все ожидания. Разные были надежды. И многие связывали их с новым генсеком -- Андроповым. Андрей Сергеевич встретил это событие в Гонконге, где у него теперь была постоянная резиденция в шикарной вилле на побережье. Но на следующий день неожиданно последовал срочный звонок из Москвы от встревоженного тестя. -- Тебе лучше на время исчезнуть -- возможны осложнения, -- коротко и ясно сообщил тесть. -- Когда все утрясется, я дам знать... Крымов спорить не стал. Когда через несколько дней ему позвонили из посольства и пригласили для беседы, Андрей Сергеевич с радостью согласился и обговорил удобное время. После чего немедленно вышел из отеля и бесследно исчез. Резидентура сбилась с ног, разыскивая его, но все это было бесполезно. Крымова невозможно было найти в Гонконге--в отличие от сотрудников КГБ и советского посольства, Андрей Сергеевич был там как у себя дома и надежных связей у него там было больше, чем у всех сотрудников резидентуры, вместе взятых. Таким образом, через неделю на Тайване объявился английский джентльмен Арчибальд Перри, решивший отдохнуть среди восточной экзотики от утомительного семейного бизнеса. Он явно не торопился и вполне беззаботно проводил время. А тем временем действительно начались обещанные тестем осложнения. Всесильный шеф КГБ Андропов, который знал реальную ситуацию в стране не понаслышке, решил взять круто, и Москва затрещала. Дело Чурбанова, торговая мафия... Одним словом, настали тяжелые времена для серьезных деловых людей. Но через год советский народ неожиданно понес очередную тяжелую и невосполнимую утрату -- Юрий Владимирович Андропов скоропостижно скончался от почечной недостаточности. В Москве кое-кто вздохнул спокойно... А может быть, и наоборот -- откуда нам знать? -- кое-кто вздохнул, а уж Юрий Владимирович в результате умер... Во всяком случае, в стране победившего социализма уже тогда набирали силу законы мафии, один из которых ясно гласит: если человек мешает делу, человек должен умереть. В один день с этой трагической вестью английский джентльмен на отдыхе Арчибальд Перри спешно засобирался в путь, намереваясь закончить затянувшиеся каникулы. И на следующий день он исчез навсегда. Зато в Гонконге снова появился Андрей Сергеевич Крымов, вернулся, как выяснилось, после успешного выполнения задания партии и правительства. Вынужденно прерванную работу необходимо было продолжать, ибо, как известно, капиталы не терпят простоя. И вся финансовая махина вновь пришла в движение... Прошло еще несколько лет, и вот наконец наступило то долгожданное новое время, которое так неотступно, но так долго приближалось. К власти в России пришел Михаил Горбачев, началась либеральная реформа, началась денационализация экономики, пришло время больших денег, и первым к этому пирогу успел, разумеется, тот, кто свой начальный капитал подготовил заранее... В конце восьмидесятых годов Крымов ушел из аппарата ЦК, чтобы заняться своим скромным частным бизнесом. Коллеги крутили пальцами у своих висков ему вслед, не понимая, как в такое благодатное время можно уходить, но Андрей Сергеевич знал, что делал. Ему теперь не нужно было никакое прикрытие, ему не нужна была маскировка от государственного контроля, поскольку теперь все были свободными. Можно спокойно проехаться по Москве на "мерседесе", можно без оглядки на партком отобедать в "Пекине", можно выстроить для семьи приличный особнячок в Подмосковье, да можно вообще взять и купить весь этот аппарат ЦК оптом! Только на кой хрен он нужен?.. Но самое главное, что со своими возможностями и наработанными связями Андрей Сергеевич Крымов теперь сам себе был хозяином. Теперь ему не нужно было даже покровительство тестя. Мечта начинала сбываться полностью, до самых тонких деталей и самых невероятных фантазий. Но одно Крымов по-прежнему знал совершенно точно: оставаться в тени выгодно при любом режиме. А как это надо делать, он знал лучше, чем кто-либо. Поэтому светиться со всякими дурацкими интервью, со всякими непомерными амбициями и вообще вступать в какую бы то ни было открытую борьбу он не собирался. Сил и так на все хватит. А посему развал Советского Союза и очередную смену власти Крымов встретил очень скромно -- в звании полковника и статусе президента советско-гонконгского совместного предприятия "ГРОТ", которое было хиленьким и еле-еле сводило концы с концами. Во всяком случае, судя по бухгалтерии, количеству сотрудников, отделке офиса и отсутствию шума. Ни развал Союза, ни путч, ни смена власти его совершенно не обеспокоили. Он чувствовал свою силу, он чувствовал, что пришло его время. У него был четкий план, что и как делать дальше, но только теперь это был его собственный план, и с этого момента, кроме самого Крымова, ни один человек не должен был вмешиваться в этот план или быть в него посвящен... Вскоре после путча, утром одного из осенних дней, тесть Андрея Сергеевича, преисполненный с вечера радужных надежд и стратегических задумок, неожиданно выбросился из окна. Милиция установила факт самоубийства и быстро закрыла дело. Какая усмешка судьбы! Какая ирония... Безутешный Крымов произнес короткую, но вдохновенную речь над могилой наставника и практически родного отца, человека, так много сделавшего для победы демократии в России, организовал скромные поминки по безвременно ушедшему тестю и на следующий же день улетел в Гонконг. Дела требовали непосредственного руководства. Хотя вполне может быть, что дела потребовали и немедленной корректировки. Кто знает? Теперь все это было известно лишь самому Крымову. Он стал совершенно свободным человеком, детская мечта осуществилась, он сам взял свое право на выбор, и теперь перед ним были открыты все пути... Единственно, что не совсем понятно в истории Андрея Сергеевича Крымова, так это его неожиданное возвращение в Москву год назад. Он был сосредоточен, утомлен и раздражен. А самое главное заключалось в том, что он был по уши занят совершенно другими, не финансовыми делами, теми самыми, что раскопало Управление по планированию специальных мероприятий, теми самыми, что были связаны со спецслужбами Америки и Европы... Андрей Сергеевич Крымов, очень опытный и осторожный человек, вдруг занялся делами, за которые никогда бы не взялся ни по идеологическим причинам, ни даже за деньги. Запугать же его было еще труднее. Что же произошло за эти последние пять лет? Он почти все время проводил в Гонконге и только раз-два в год приезжал в Москву. Но в Гонконге его след терялся совершенно, его действия и планы практически не просматривались, его передвижения шума не производили. Поэтому то, что произошло за это время, и то, что заставило Крымова смертельно рисковать в чужой шпионской игре, определить было невозможно. Во всяком случае -- пока. 5 Когда Пастух закончил рассказывать, был уже одиннадцатый час. Толстый Марат, хозяин клуба, заходил к ним раза два, интересовался, собираются ли они закрывать свою тайную вечерю. Артист отмахивался, а Марат не особенно сопротивлялся. Александра принесла всем еще кофе, хотя отлучаться ей не хотелось -- больно уж интересная получалась история. Когда она оказалась в зале клуба, то на всякий случай осмотрелась повнимательней, но "сосед" Семки с лестничной площадки среди посетителей так и не появился. -- Любопытно, конечно, и поучительно, -- высказал общее мнение Артист, -- но какое отношение все это имеет к нам? -- Да, Пастух, -- кивнул Боцман, -- по-моему, ты зря зашел так далеко в прошлое. Соображений было много, а вопросов еще больше. Как обычно, такая ситуация немедленно повлекла за собой обвальный базар. -- Губерман, конечно, многое может узнать, но ведь он не в курсе того, что делает Крымов сейчас... -- Кстати, а эта героиновая эпопея с Гонконгом и сейчас продолжается? -- Не знаю... -- Шелковый путь, блин... -- Наркотики, шпионы, да зачем ему столько геморроя на свою задницу! -- Нет, что-то не вяжется. -- Подождите, а зачем Крымову Серегины девчонки, ведь... -- Я, кажется, понял. Этого полковника просто заставили стать шпионом! С его-то историей! -- А почему Голубков-то так облажался? -- ...уж какие-нибудь американцы не хуже Губермана знают... -- Ребята, вы забыли, что у него фирма. Она, между прочим, функционирует. Чем он занимается?.. -- А почему он вообще не слинял до сих пор?.. -- А я не верю... -- Тихо! А то мы никогда не разберемся! -- повысил голос Пастух. -- Давайте сосредоточимся и разложим все по порядку. Сначала о том, что из всего этого следует. -- Из этого следует, -- сказал Артист, -- что наркотики тут ни при чем. Это, как говорится, дела давно минувших дней. И вся информация Губермана нам ничего не даст. -- Почему? -- Потому что Советский Союз развалился, огорченный этим обстоятельством тесть Крымова выпрыгнул в окно, и вся дорожка самого полковника наверх потеряла смысл. Только в той системе они могли манипулировать безнаказанно государственным механизмом -- транспортом, банками и так далее. Так что если Крымов человек умный, а ты, Пастух, кажется, таким его и считаешь, то он должен был от всего этого отойти. Ведь вполне приличные деньги у него уже были. -- И выйти в отставку, -- тут же добавил Боцман, -- что он и сделал. -- Допустим. А если предположить, что всеми средствами распоряжался не сам Крымов, а его тесть? -- Ну и что? -- Тогда получается, что тесть не сам выпрыгнул в окно, а его, так сказать, выпрыгнул Крымов, когда понял, что старик уже ничего не решает, не может служить "крышей", а развалившаяся в результате перестройки система уже и не требует этого. Нет системы, не нужны и покровители. Все можно делать самому. Так? -- А чем это отличается от моего вывода? -- спросил Артист. -- Всем, -- убежденно проговорил Пастух. -- Это означает, что Крымов не собирался останавливаться, что он и дальше пер своим путем. -- Наркотики? А зачем ему рисковать? Ведь сейчас, в новой государственной системе, у него уже нет такой силы для защиты, а получить по шее вполне можно. -- Ну, объемы транзита героина, конечно, уменьшились. Но проценты лично для него, как единственного хозяина, стали больше... И потом, совершенно очевидно, что, пока он понял, что это тупиковый путь, пока он нашел выход на счета тестя, чтобы распоряжаться средствами самому, пока дождался удобного момента исчезнуть из истории России, прошел не один год... Кстати, жена Крымова уже несколько лет живет где-то в Америке. Вот вам и возможный выход на счета тестя... -- Так ты считаешь, что он ждал удобного момента и сейчас этот удобный момент подвернулся? -- Артист, я вам что -- клуб знатоков?! -- Нет уж, ты продолжай, раз начал. -- Ну хорошо. -- Пастух на секунду задумался, потом вздохнул и продолжил свою мысль: -- Я считаю, что он действительно ждал удобного момента, потому что бывшему полковнику КГБ исчезнуть невозможно. Слишком много известно. Найдут. А когда его решили завербовать, как сказал Боцман, "какие-нибудь американцы", он ухватился за эту возможность. Это действительно удобный момент. Крымов выполняет все, что от него требуют, а ему за это обеспечивают исчезновение в любую страну мира. Разве у него был выход получше? -- А завербовали его не какие-нибудь американцы, а натовская разведка, между прочим, -- подхватил Боцман, -- об этом упоминал Голубков. -- Оказывается, и такая существует... -- Существует, существует. Ты видел когда-нибудь серьезную военную организацию, не имеющую разведки? -- "Амстердам. Приурочено к визиту с Востока", -- процитировал Пастух слова, которые вез для Голубкова из Флоренции. -- Значит, Объединенное военное командование НАТО замышляет какую-то заварушку в Амстердаме, приуроченную к визиту с Востока, и для этого им понадобился Крымов. -- А до визита с Востока осталось десять дней, -- вставил Артист, -- нас Голубков предупредил, что в нашем распоряжении есть только десять дней. А как раз через десять дней в Москву собираются китайцы с официальным визитом. Подписывать какой-то договор... или договариваться о подписании в ближайшем будущем какого-то договора, я не помню точно. -- А Крымов, -- напомнил Док, -- работал в КГБ именно на китайском направлении. Видимо, поэтому и понадобился. -- Вот все и сходится, -- согласился Пастух. -- Китай? -- Да. Голубков как-то мне бросил фразу, что они занимаются чем-то вроде Западной группы войск, только покруче. Это может быть в одном случае -- если у нас будет не просто договор, а военный договор с Китаем. Это может очень беспокоить НАТО. Вполне возможно, что они пытаются сорвать его заключение с помощью какой-то заварушки. А заварушка эта состоится в Амстердаме. Через несколько дней. И для этого им понадобился Крымов... -- Который в КГБ работал исключительно по китайскому направлению... -- А заодно гнал наркоту из Гонконга! -- Ну и что все это значит? -- Да очень просто, -- подвел итог Пастух. -- Для какой-нибудь громкой провокации, которая позволила бы сорвать наш договор с Китаем, Крымов самая подходящая кандидатура с его работой в КГБ по Китаю и с его подозрительной побочной деятельностью. Американцы вполне могли собрать на него компромат и, как лучшие друзья НАТО, предложить его кандидатуру. Разведка НАТО вышла на Крымова и попыталась запугать его этим компроматом, чтобы заставить работать на них, а Крымов, не будь дураком, клюнул совсем на другое. Он согласился участвовать в этой провокации, или что они там придумали, но с условием, что ему помогут исчезнуть. И на этом, я думаю, они и порешили. Но у них вышла маленькая неувязочка -- информация просочилась в Управление, и они не смогли это предотвратить. Что они предпримут теперь в связи с этим -- я не знаю... -- Да ничего они не будут предпринимать в связи с этим, -- убежденно сказал Док, -- даже Амстердам как место проведения своей операции оставят. Наверняка! -- Почему? -- А прикиньте сами. Если они собираются сорвать какой-то договор, значит, они должны произвести как можно больше провокационного шума. Что их может остановить? Только доказательства, что это спланированная акция. Так? Но доказательств, которые удалось раздобыть, уже нет, потому что Крымов об этом хорошо позаботился, а других еще нет... -- А я думаю, они могут кое-что поменять, -- возразил Боцман. -- Ну и что же? -- спросил Док. -- Время. Имело бы смысл начать весь этот шум на день-другой пораньше... -- Логично. -- Ну так что, -- Пастух обвел взглядом всех, -- раз вы уже обсуждаете мою версию событий, значит, она похожа на правду? Ребята закивали. -- Вполне, -- подтвердил Док, -- только мы ведь не все еще знаем и у меня такое впечатление, что вряд ли сможем ухватить все. Надо на чем-то остановиться и сконцентрироваться... -- Мне тоже так кажется, -- согласился Пастух. -- И вот что я вам скажу. Мы все вляпались в большую неприятность из-за моей неосторожности... -- Серега... -- Подожди, дай я закончу... Поэтому я обязан был рассказать вам, что, собственно говоря, случилось и куда нас занесло. А по возможности что-то попробовать прояснить. Теперь ситуация более-менее ясна, и я предлагаю на этом остановиться... -- Что ты имеешь в виду? -- не понял Док. -- Серега, охренел? -- спросил Боцман. -- Я имею в виду, что не имею права рисковать вашими жизнями и должен сам решить эту проблему. -- В таком случае мы не имеем права рисковать твоей жизнью, -- тут же вставил Артист. -- Тем более когда знаем, что у нас есть силы помочь. -- В самом деле, -- напомнил Боцман, -- нравится тебе или нет, но теперь мы в этой истории засели так же прочно, как и ты. Ты пришел сюда несколько часов назад -- и, вспомни-ка, все... все!.. уже были в курсе. -- Да не в этом же дело! -- А в чем же? -- А я, например, -- бухнул Боцман, -- из принципа не остановлюсь. Нас гоняют, как детей, по Москве, объявляют предателями, когда хотят казнят, когда хотят милуют... Что я им, подопытный кролик?! -- Подождите, мужики, -- вытянул руки Док, призывая к порядку, -- подождите. Самый лучший способ избавиться от проблемы -- это прояснить ее... Серега, почему мы должны остановиться? Что ты имел в виду? Пастух невесело усмехнулся, но в нем не было ни паники, ни сомнений. Только твердая уверенность в себе и еще дьявольская решительность. -- Я имел в виду, -- сказал он, -- что борьба за нашу честь, а тем более за интересы государства, для меня закончилась в тот момент, когда Крымов увез мою жену и мою дочь... Да поймите вы, что он напрочь связал нам руки! И теперь мы ничего не сможем сделать, потому что я не имею права рисковать жизнями дорогих мне людей. Но ничего не делать я тоже не могу, потому что ни наше Управление, ни ФСБ, ни кто-то еще Крымову вообще не помеха. Ведь все они пытаются играть по правилам, в которых этот человек разбирается намного лучше. Они с ним не справятся! Когда Крымову понадобится, он поимеет их всех за милую душу, я в этом уверен. И уйдет. Но ничего не делать тоже нельзя. Я только не хочу рисковать вашими жизнями, и я не верю, что таким образом смогу спасти жизни своим девчонкам... Теперь стало яснее? -- Ты уж договаривай, Сережа, -- проворчал Док, -- а то у меня сложилось впечатление, что ты решил покончить жизнь самоубийством. -- Договариваю... Я пришел к выводу, что у меня остается только один выход. Я должен немедленно, пока еще не поздно, вернуть Олю и Настю. Крымов еще здесь, в Москве. Теперь я знаю, где его искать. А уж заставить его показать мне дорогу туда, где он держит их, я как-нибудь смогу. На это у меня воображения хватит... Но дело серьезней, чем кажется, и я не уверен на сто процентов, что смогу выкрутиться. Поэтому я должен был сначала рассказать вам все, что знаю сам, понять до конца ситуацию, чтобы в случае моей неудачи и вы понимали, что делать, а уж потом действовать. Вот, собственно, и все. Все, что я знал сам и что удалось раскопать с помощью Губермана, я рассказал. Теперь пора действовать. -- Нет, вы посмотрите на этого героя! -- возмутился Артист. -- Тоже мне Илья Муромец! Да какой смысл в твоем героизме? -- Правда, Серега, -- обиженно проворчал Боцман, -- если каждый по себе, зачем тогда вообще собирались... -- Может, ему черную метку влепить? -- предложил Артист. -- Я разве сказал, что каждый по себе? Сидеть не придется. Вам надо будет обеспечить мне дорогу и прикрывать мое возвращение... Ну подумайте сами! Я засвечен, как рентгеновский снимок: Интерполом за убийство в Италии и наверняка в России за убийство и взрыв в Москве. Но засвечен пока один! Без вас... -- Жалкая отговорка, -- поморщился Боцман. -- Действительно, Сережа, ты же сам понимаешь, что это полная херня. -- Хорошо, а что вы предлагаете? -- Слушай сюда, рентгеновский снимок. -- Артист пихнул ногой компьютер, в котором все еще сидела дискета Голубкова, и указал на него пальцем: -- Вот здесь вот все финансовые операции и прочие тонкости работы крымовского "ГРОТа", ясно? Мы расколем твоего полковника на раз... -- А банкир, с которым он сегодня разговаривал? -- напомнил Пастуху Боцман. -- Ты же сам говорил, что Крымов ведет через него все свои дела! Так надо его прощупать... -- Да знаю я! -- вспыхнул Пастух. -- Но нет у нас времени на это, нет! -- Почему нет?.. -- Ребята... -- сказала Александра не очень уверенно, словно не решаясь вставить свое слово, и женский голос прозвучал в этом мужском хоре так неожиданно, что все невольно притихли и посмотрели на нее. -- Ребята, а ведь ваш Муха говорил, что Олю и Настю увезли куда-то в Эстонию. Помните? -- Да, ну и что? Девушка уже давно держала в руках сигарету и вот теперь, когда все ее слушали, решила вдруг закурить. Она чиркнула зажигалкой и затянулась. -- Сашка, я сейчас чем-нибудь кину в тебя! -- пообещал Артист. -- Не тяни, ради Бога! Александра выпустила хвостик дыма. -- А человек, который приказал их выкрасть... ну, Крымов этот, он в Москве. Так, может быть, и не связываться с ним? Может быть, можно как-нибудь узнать без него, где их прячут... -- И вернуть самим. Тихо. Без шума и пыли, -- подхватил Артист. -- Так мы смогли бы развязать себе руки. -- И выиграть время. Идея хорошая, -- согласился Док и тоже закурил сигарету. Дурной пример заразителен. -- Идея-то хорошая, но как это узнать? Муха сказал только, что перевезли через границу. Он и засек-то их совершенно случайно. Можно сказать, повезло... -- А я знаю, как это узнать! -- Пастух хлопнул себя по коленкам и встал. -- Пусть на нас поработает разведка! Не могу ручаться, что нам повезет еще один раз, но это единственный способ. Пастух подошел к столу, снял телефонную трубку и принялся набирать номер. -- Ты в какую хоть разведку-то звонишь? -- поинтересовался Артист. -- В нашу, Семка, в нашу. У полковника Голубкова есть целый аналитический отдел. Пусть думают за нас! -- А ты... -- Тес! -- шикнул Пастух и сосредоточился. -- Константин Дмитриевич? Мне нужна ваша помощь... Да, я знаю... Это потом. Вчера мою семью переправили на территорию Эстонии через Нарву. Трейлер. Номер 23-5-АСС. Я должен выяснить, если это вообще возможно, куда его могли отогнать... Все потом, Константин Дмитриевич, сейчас важно только это. Запомните номер моего пейджера... Пастух продиктовал номер и повесил трубку. -- Ну вот, -- сказал он, -- завтра мы будем знать, на что нам можно рассчитывать. Но боюсь, что выбор у нас небольшой. -- И с этими словами он повернулся к Александре: -- Спасибо, это была хорошая идея. И вдруг, как гром среди ясного неба, запиликал пейджер. Док, на поясе у которого он висел, вынул аппарат из чехольчика и поднес к глазам. -- Не понял, -- с изумлением проговорил Артист, -- это что же, Голубков? Он что, уже все узнал? И все как один уставились на Дока. -- Нет, -- усмехнулся Док, -- это Муха. Он уже в Москве. Сбросил нам телефон, по которому будет в ближайшие полчаса. -- Позвони ему, скажи, чтобы рулил сюда. Только осторожно. -- А сколько времени? -- спросил Боцман. -- Без четверти двенадцать. А что? -- Я же говорил, что сегодня должны собраться все. Причем не договариваясь заранее. Интересно, да? Вот, даже Муха успел... Я только не пойму никак, плохо это или хорошо? 6 Алексей сделал последний снимок, разобрал камеру, уложил мощный длиннофокусный объектив в бархатный чехол и упаковал всю оптику в толстый чемоданчик. Выбравшись из глухого подъезда, в котором он провел последние полтора часа, фотографируя всех входящих и выходящих из клуба, он прошел пешком пару кварталов и сел в фиолетовый "фольксваген"-пикап. Алексей был недоволен своей работой. Несмотря на то что ему удалось сделать хорошие снимки, он чувствовал сильное раздражение оттого, что так и не смог прослушать этих людей. Разговоры ребят Пастуха остались для него тайной. Видимо, окна были хорошо защищены. Оставалось довольствоваться только лишь визуальным подтверждением его предчувствия, что Пастух не будет сидеть сложа руки, что он попытается как-то действовать и для начала соберет всех своих ребят. Этого было мало, но лучше, чем ничего. Алексей включил зажигание и аккуратно двинул машину к центру города. Крымов уже ждал его вместе с результатами наблюдений у себя дома в поселке Заветы Ильича, что в тридцати километрах от Москвы по Ярославской дороге. Так они договорились, но до встречи надо было еще проявить фотографии. Немедленно. Был уже второй час, и Алексей не сомневался, что ночь предстоит бессонная. Крымов, конечно, гений. В этом Алексей убедился давно и прочно, но всю черновую работу приходилось делать ему. Ни сна, ни покоя. Он был не только неотлучным телохранителем, все чаще шеф поручал ему связь с доверенными лицами, проверку информации, слежку или вообще физическое устранение нежелательных лиц. Алексею казалось, что он становится тенью Крымова, без которой шеф самостоятельно уже ничего не может. Это льстило. Это нравилось. Но это было физически тяжело. Впрочем, грех было жаловаться -- за те пять лет, что Алексей работал на бывшего полковника КГБ, Крымов ни разу не позволил себе бросить на произвол судьбы своего помощника, если случались неприятности с властями, и ни разу не позволил себе не оплатить сполна проделанную по его приказу работу. Через полчаса Алексей был в мастерской. Это маленькое подвальное помещение бывшей фотолаборатории на краю города Крымову принадлежало давно. Он хорошо платил человеку, который там работал два дня в неделю в качестве фотомастера, а пять дней -- в качестве крымовского технаря, в идеальном порядке содержавшего самую разнообразную технику, подальше от чужих глаз. Технарь уже ждал. Он быстро проявил снимки, отпечатал, высушил, напоил Алексея крепким кофе, и к четырем часам утра верный телохранитель снова уселся в свою машину и поехал в поселок Заветы Ильича. Когда "фольксваген" Алексея пересек Кольцевую и выехал за пределы города, под рукой запиликал мобильный телефон. Телохранитель снял трубку. -- Алексей, -- тут же раздался голос шефа, -- я не у себя. Появились небольшие проблемы. Жду тебя на пятидесятом километре Ленинградского шоссе. -- Понял. -- Как фотопробы? -- Готовы. -- Они с тобой? -- Да. -- Ну и хорошо. Давай жми ко мне. Шеф отключился. Алексей развернул машину, вернулся на Кольцевую и погнал в сторону Ленинградского шоссе. На пятидесятом километре он обнаружил стоящие на обочине машины и сразу узнал их. Все машины были свои -- "мерседес" самого Крымова и джип-"чероки" Айсманна. Что могло случиться? Алексей не очень любил Айсманна, этого долговязого белобрысого типа, шумного и наглого, который контролировал прохождение крымовских трейлеров через Ивангород в Эстонию. Но проблем с ним вроде бы до сих пор не возникало... Хотя... несколько дней назад он и его ребята повезли куда-то жену и дочь Пастуха -- так, может быть, именно здесь возникли проблемы? Алексей остановил свой "фольксвагена рядом с остальными машинами, закрыл его и подошел к "мерсу" шефа. Но неожиданно открылась задняя дверца джипа, показалась голова Крымова, и шеф пригласил Алексея в свой "мере". -- Что случилось, Андрей Сергеевич? -- спросил телохранитель, усаживаясь рядом с Крымовым на заднем сиденье джипа. Впереди сидели Айсманн и один его человек. Вообще-то Айсманн работал с двумя, но второго, которого он называл Гаваной, сейчас в джипе не было. -- Как тебе сказать, -- задумчиво произнес Крымов, -- оказывается, в людях ошибиться может каждый. Даже я. Это открытие, Алексей, меня неприятно удивило. Видишь ли, я всегда считал себя безошибочным психологом. Тон его был спокойным и даже равнодушным, как будто он размышлял о звездах на ночном подмосковном небе. Именно этот тон разговора напрочь выводил из равновесия тех, кто Крымова хорошо знал. Потому что это означало, что полковник принимает совершенно новое решение, экспромт, родившийся сию минуту и, как правило, абсолютно непредсказуемый. И чаще всего эти экспромты появлялись, когда Крымова что-то категорически не устраивало. -- Что за ошибка, Андрей Сергеевич? -- спросил Алексей и перевел свой сосредоточенный взгляд на белобрысого Айсманна. -- Да ладно, -- возмутился Айсманн, -- мы все сделали как надо! Но голос его предательски дрожал. -- Контейнер? -- спросил Алексей. -- Нет, -- усмехнулся Крымов, -- они действительно все сделали так, как надо... Контейнер проводили? -- Ну я ж говорю, -- подхватил Айсманн, -- без остановок до Ивангорода и... -- Контейнер они проводили и передали майору Глоттеру. Об очередном транспорте с товаром на таможне договорились, сообщили нашему инспектору дату и номер машины... Сообщили? -- Да мы все сделали, и я не понимаю... -- Дату и номер они сообщили... и только после всего этого, спустя почти двое суток после выезда из Москвы, они обнаружили за собой слежку! Можешь себе представить, Алексей? -- Так вас что, накрыли?! -- метнулся к Айсманну Алексей, но тот отпрянул. -- Никто нас не накрывал! -- резко ответил он. -- Да и вообще, какая там на хрен слежка! Я же рассказывал, забрался какой-то мудак к нам в номер, ну мы его и шуганули оттуда сразу... Андрей Сергеевич, почему у вас такие подозрения? -- Моя профессия, дорогой мой, -- назидательно произнес Крымов, -- предполагает сплошные подозрения и требует рассеивать эти подозрения или превращать их в уверенность и принимать меры. Немедленно. Иначе не выжить... -- Да ладно, -- снова беспечно буркнул Айсманн. Крымов с интересом посмотрел на этого человека. -- Ладно так ладно, -- согласился вдруг полковник. -- Как скажешь. Только расскажи мне сначала, почему у тебя рожа разбита, а у Гаваны сломана рука? -- Да крепкий, сволочь, попался! -- Вот видишь, Алексей, наши лихие парни не смогли справиться втроем с одним человеком. Неужели я набрал такую бездарную команду? -- Да почему не смогли справиться! Мы... -- И даже более того. Этот неизвестный человек смог один запросто справиться с тремя нашими лихими парнями, да еще и заставить, их говорить... О чем он вас спрашивал, Айсманн? Белобрысый смертельно побледнел. Видимо, это для него было неожиданностью. -- Но... -- Я не довез твоего друга Гавану до больницы, -- пояснил Андрей Сергеевич все тем же спокойным тоном, -- у нас с ним состоялся серьезный разговор. Он мне все рассказал, а потом согласился с тем, что заслуживает самого сурового наказания. -- Я... я тут ни при чем! -- Так о чем он вас расспрашивал? Трясущийся от страха белобрысый Айсманн был вовсе не похож на того самоуверенного хлыща, каким всегда казался. Он даже не сразу смог ответить. Просто потому, что никак не мог сообразить в охватившей его панике, что должен говорить. Алексей смотрел на него и думал о том, что Крымов меньше всего похож на садиста, получающего удовольствие от издевательства над своими жертвами. Скорее всего, этот белобрысый человек давно уже не интересовал Крымова, и думал Крымов, скорее всего, давно уже о другом. Просто он должен был доиграть до конца. Бесконечная игра, просчитанная на несколько шагов вперед, -- вот смысл существования полковника Крымова. Эх, подумал Алексей, ухватить бы хоть раз цель этой игры! Но это ему пока не удавалось. А вот ощутить эту дьявольскую игру на себе, оказаться во власти липкого приступа страха -- это Алексею уже довелось. Правда, не до такой степени, как Айсманну. А было это чуть больше месяца назад, когда на него неожиданно насели архаровцы из ФСБ. Тогда его скрутили и два дня продержали под замком, заставляя дать согласие работать на них. Надо было постоянно и подробно стучать о делах Крымова. На второй день Алексей сделал вид, что сломался и что согласен. А когда его отпустили, то первым делом пришел к Андрею Сергеевичу и обо всем ему подробно рассказал. Страха еще не было. Алексей был уверен, что поступает правильно -- возможность гнать дезинформацию важнее, чем героическое сопротивление. Он знал, что Крымов согласится с этим. И Крымов согласился и не упрекал его, а вел себя как человек, искренне радующийся такой преданности, спасшей ему жизнь. Нет, страх пришел позже, когда выяснилось, что всю эту историю с самого начала придумал Крымов: ему понадобился убедительный канал дезинформации для ФСБ, и с помощью своих старых связей в контрразведке он подкинул органам кандидатуру Алексея. И вся его радость от неожиданной преданности Алексея была игрой. Кстати, Крымов сам и рассказал ему об этом, чуть позже. Вот тогда и натерпелся Алексей запоздалого страха. И не столько оттого, что мог запросто распрощаться с жизнью, если бы не выдержал испытание, сколько от неожиданной мысли, что Крымов все знал заранее. И то, что Алексей на этот раз выдержит, тоже знал. Стало быть, знает он заранее и когда Алексей не выдержит... Секундой пролетело в мозгу Алексея это воспоминание, пролетело, пока Айсманн собирался с мыслями. -- Да он об этом, ну, о контейнере с девчонками, только и спрашивал! Кто, мол, увез да куда увез. Ну, я и сказал ему, что не знаю. Какая разница? Я ведь и на самом деле не знал, кто и куда их везет! -- затараторил белобрысый. -- Ну, он и ушел... -- Про девчонок, говоришь, только и сказал? -- Ну да! А больше ни о чем. -- А ты не поинтересовался у этого человека, откуда он знает про девчонок в контейнере? -- Откуда... ну... Но не от меня же! Когда он мне ко лбу пушку приставил и начал задавать вопросы, он и так уже все знал. Крымов с отвращением поморщился. -- Жаль, что он не прострелил тебе этот самый лоб... Зачем ему понадобилось задавать вопросы, если он и так все знал? Ты уж лучше, дорогой мой, говори правду, ладно? -- Да правду я! Правду говорю! -- Этот человек, -- вставил Алексей, уже сообразивший, к чему клонит Крымов, -- просто вел вас от самой Москвы! А вы его прохлопали! Айсманн ничего не ответил. -- Фотографии привез? -- спросил Крымов у Алексея. -- Да. Телохранитель открыл большой конверт, который все это время держал в руках, вытащил оттуда пачку свеженьких фотографий и передал Крымову. Андрей Сергеевич глянул мельком и передал Айсманну. -- Посмотри, но только очень внимательно, -- попросил полковник, -- есть ли здесь этот ваш человек? Белобрысый схватил пачку и стал нервно перебирать глянцевые снимки. Один за другим, один за другим. Потом выхватил вдруг несколько фотографий. -- Вот он, сука! Вот здесь и вот здесь. Он ткнул пальцем в худого невысокого парня, совершенно не производившего угрожающего впечатления. Крымов перевел вопросительный взгляд на Алексея. -- Этот появился около полуночи, когда клуб закрывался. Потом ушел вместе с Пастухом, -- сообщил Алексей. -- Кто такой, не знаю. Он и правда первый раз видел Муху. Крымов на несколько минут задумался, рассматривая фотографии, потом вздохнул и ухмыльнулся, но ухмылка его не имела никакого отношения к Айсманну. -- Ну что ж, -- сказал он, -- это даже хорошо. Айсманн встрепенулся. -- Ладно, нам пора, -- спокойно добавил Крымов, и в руке его вдруг блеснула сталь оружия. Через мгновение, смягченные глушителем, "пукнули" два выстрела, разбрызгав кровь и мозги по лобовому стеклу, и Айсманн вместе со своим человеком рухнули вповалку. Алексей молча взглянул на шефа. -- Ты знал, что они называли меня папой Карло? -- спросил Крымов. Алексей отрицательно покачал головой. Андрей Сергеевич убрал оружие и открыл дверцу джипа. -- Пошли. Они пересели в "мерседес". Крымов приказал своему водителю сжечь джип и отогнать в Москву "фольксваген" Алексея, а самого Алексея усадил за руль "мерса". Когда они остались вдвоем, верный телохранитель плавно тронул машину. -- Мы приостанавливаем все операции, и нам больше не нужны Айсманн и его идиоты, -- объяснял Крымов в дороге. -- Теперь у нас другие планы... Я говорил тебе, что не надо спешить с Пастухом? -- Да. -- Ну так вот, теперь пришло время использовать этого Ковбоя. -- Каким образом? Андрей Сергеевич немного помолчал. -- Мы должны отдать должное Айсманну за его тупость и невнимательность. Благодаря ему у нас появился отличный ход. -- Крымов, казалось, упивался своей собственной предусмотрительностью. -- Видишь ли, мои бывшие коллеги... -- Фэ-эс-бэ? -- Да. Они уже второй месяц пытаются накрыть наш транзит... Ну, да ты об этом знаешь. Так вот, теперь мы можем отдать им на съедение Пастухова как моего человека, имеющего отношение к гонконгскому героину, и таким образом выиграть время. -- А они схавают? -- Схавают. Еще и облизываться будут. А нам это позволит спокойно уйти из России. Даже если мы выиграем только один день, этого достаточно. -- Андрей Сергеевич, а почему вы хотите бросить все здесь? Ведь налажены контакты, отработаны маршруты, все вдет гладко, прибыль... Ну, прибыль не особенно шикарная, но постоянная же. -- Алексея вдруг очень заинтересовал ответ на этот вопрос. Кто знает, может быть, здесь кроется ключ к игре полковника. -- Ты не поверишь, Алексей, но мне захотелось спокойной жизни. Надоело вычислять слежку и мучиться бессонницей, раздумывая по ночам, чья это слежка. А у меня ведь была когда-то семья... -- С ними что-нибудь случилось? -- Нет, ничего с ними не случилось. Мы даже не ссорились. Просто нельзя было долго выдержать такую жизнь, и жена моя вместе с детьми давно уехала в Америку. Сейчас живут там под другой фамилией и ждут, что когда-нибудь и я к ним присоединюсь... Так что пора нам, Алексей, закругляться, если, конечно, майор Глоттер нам поможет. -- Значит, героин сдаем ФСБ вместе с Пастухом и... -- Нет, зачем? Сдаем мы Пастуха, а героин отправляем, как и положено, ведь контракт проплачен. Контракты, Алексей, нельзя нарушать. Только отправим мы его совсем другим маршрутом, а на эстонской таможне будет пустая машина и рядом Пастухов со своей командой, которые попадут там под горячую руку спецподразделений контрразведчиков. У меня даже есть предчувствие, что брать их будут любыми средствами, а стрелять без предупреждения. -- А клюнет ли на это Пастух? -- удивился Алексей. -- Вы же сами говорили, что это единственный ваш умный противник... -- Клюнет. Он тоже очень любит свою семью. -- Да? -- Да. -- А как же майор Глоттер, Андрей Сергеевич? Ведь у вас с ним был разработан какой-то план на эту эстонскую таможню и... -- Майор Глоттер ждет нас с тобой в Европе, а как мы туда выберемся, это не его ума дело. Да и не твоего, -- мягко сказал Крымов. -- Но если тебя это так интересует, то могу успокоить: наш с майором план никак не меняется, просто я подключаю к этому плану капитана Пастухова и всю его команду как отвлекающую приманку для нашей контрразведки... А теперь слушай внимательно, что тебе надо будет сделать. Завтра встретишься с этим своим штирлицем, -- так снисходительно-презрительно Крымов именовал офицера ФСБ, который "работали с Алексеем и которому Алексей якобы стучал на Крымова, -- встретишься, сделаешь вид, что испуган и хочешь выйти из игры, и расскажешь ему вот что... Крымов объяснял долго. Он не просто сформулировал фразы, которые Алексею предстояло передать, он подробно объяснил, почему именно так надо говорить и к чему это должно привести. Одним словом, Крымов посвятил Алексея в свой дальнейший план действий. И чем яснее становился этот план для Алексея, тем яснее он понимал, что Крымов выкрутится. Надует всех и выкрутится. Пастух и все его люди были обречены, это ясно. Так же как и были обречены попытки ФСБ, Управления по планированию специальных мероприятий и всех остальных остановить Крымова. Невероятная мощь и изворотливость полковника помогут ему добиться своей цели. Но преданность своему шефу и благоговение перед его способностями напрочь выветрило из головы Алексея последнюю осторожность. Иначе бы он обратил, обязательно обратил бы внимание на тот простой факт, что Крымов никогда не оставлял свидетелей. Ни одного. Он и семью-то свою отправил подальше в том числе и для того, чтобы они не стали случайными свидетелями. Иначе пришлось бы убрать и их. Так что обречены были не только Владимир Крупица, Айсманн, а теперь и капитан Пастухов вместе со всей своей командой и семьей. Смертниками в плане Крымова были все, кто имел непосредственное отношение к его делам. Даже майору Глоттеру, который должен был помочь Крымову, после амстердамской операции предопределено скрыться бесследно. Все! Андрей Сергеевич, правда, ничего об этом не сказал своему телохранителю Алексею, но почему такой наблюдательный человек, как Алексей, не подумал об этом? 7 -- Готов? -- спросил Пастух. -- Всегда готов, -- кивнул Муха. -- Смотри не переусердствуй, а то он еще не туда крутанет и переедет тебя пополам, -- предупредил Док. -- Не учи отца кататься... -- Внимание. Он появился. На узкую улочку вырулил черный "сааб" с мигалкой на крыше, правда пока не включенной. Пастух и Док укрылись в подворотне, а Муха немедленно превратился в упившегося до свинского состояния гражданина, и его вынесло на проезжую часть. "Сааб" заскрипел тормозами, его повело из стороны в сторону, и тут упившегося гражданина качнуло назад, да так, что ноги у него заплелись и он начал падать. Машина резко встала, осев на передние колеса, и тут Муха рухнул прямо на капот иномарки. Хлопнула дверца, и из "сааба" выскочил плечистый коротко стриженный молодой человек. Второй человек -- водитель -- остался на своем месте. -- Оху?! -- заорал плечистый. -- Да я... Но договорить он не успел. Муха вдруг расправился, как пружина, и в мгновенном прыжке достал стриженого точным ударом. В ту же секунду в машину влетел Пастух, вырубил водителя -- тот не успел даже схватиться за баранку. Тем временем Муха быстро запихнул плечистого в машину, Пастух перевалил водителя на себя, а севший за руль Док аккуратно загнал машину в подворотню. Все произошло за какие-то полминуты, и никто на тихой улочке даже не заметил столь мелкого происшествия. -- Надень его куртку, -- сказал Пастух, протягивая Мухе куртку водителя. -- Мы с Доком будем сзади. Еще через пару минут лимузин с Мухой за рулем, очень смахивающим на водителя "сааба", вырулил на улицу. За ним потянулась "шестерка" Дока. ...Василий Гритько, финансовый директор "Интрансбанка", тот самый длинный как вермишелина человек, с которым утром прошлого дня долго и обстоятельно беседовал о каких-то важных, неотложных делах Крымов, терпеть не мог никаких задержек -- недаром он всегда таскал с собой в чемоданчике маленький компьютер "ноутбук". А сейчас возникла как раз одна из таких маленьких и незначительных, но выводивших Гритько из себя задержек. Он закончил дела в московской мэрии и торопился в свой офис на Новом Арбате, но когда вышел на улицу, то увидел, что его машины еще нет. Гритько даже сплюнул на асфальт и выругался вполголоса. Чтоб тебя! Артисту, примостившемуся неподалеку, начало даже передаваться это его раздражение, но, слава Богу, ненадолго: спустя четыре минуты машина появилась и лихо притормозила возле Гритько. Артист быстро пошел к этому месту. -- Это черт знает что! -- недовольно проворчал финансовый директор, открывая заднюю дверцу. -- Где вас носило! Что за разгильдяйство... Тут он осекся, потому что совершенно не узнал своего водителя, но в ту же секунду его кто-то мягко впихнул в машину. Финансовый директор плюхнулся на кожу заднего сиденья, следом за ним в машине оказался Артист; Артист захлопнул дверцу, и "сааб" резво вписался в автомобильный поток. Сзади за ним потянулась "шестерка" Дока. Муха включил мигалку и, совершенно игнорируя правила уличного движения, погнал машину по городу, время от времени коротко помогая мигалке сиреной. Так, не снижая скорости, они через некоторое время проскочили высотку на Новом Арбате, куда так стремился Гритько. -- Вы что! -- испуганно попытался всхлипнуть финансовый директор. Но Артист ткнул его легонько в бок. -- Сиди тихо. Больше финансовый директор возмущаться не пытался. Сидел тихо. Муха свернул на набережную Москвы-реки, промчался по ней и наконец остановился возле каких-то зарослей, рядом с железнодорожным мостом. Тут, недалеко от Лужников, было тихо и глухо. Муха выключил мигалку, фары и заглушил двигатель. Гритько испуганно смотрел на своих похитителей. -- Мы хотели бы поговорить с вами, господин Гритько, -- вежливо начал Артист. -- Кто вы такие? -- Нам надо задать вам несколько вопросов, -- продолжил Артист, -- а вам надо коротко и ясно на них ответить. Вот и все. После этого мы мирно разойдемся и, надеюсь, больше никогда не встретимся. -- Кто вы такие? Я вам ничего не скажу! -- заявил Гритько как-то неожиданно решительно. -- Скажете, -- уверенно произнес Муха, не оборачиваясь, со своего водительского места и передернул затвор пистолета, -- скажете, потому что хотите спокойно жить, а не глупо подохнуть, пытаясь сохранить чужие секреты. В руках Мухи была та самая "беретта", которой ему угрожал белобрысый в номере люкс гостиницы "Петровская" и которую Муха отобрал у него. -- Что вам надо? -- глухо спросил Гритько. Видимо, после слов Мухи он уже не собирался решительно противостоять бандитам. -- Нас интересуют ваши дела с Андреем Сергеевичем Крымовым... надеюсь, вы не станете утверждать, что не знаете такого и что вчера с десяти часов утра до часу дня ни о чем не разговаривали с ним в своем офисе в высотном здании на Новом Арбате? Гритько перевел взгляд с Артиста на Муху и обратно. -- Вас интересует наш вчерашний разговор с господином Крымовым? -- Нас интересует все, -- сказал Муха. -- А особенно, -- уточнил Артист, -- финансовые операции фирмы "ГРОТ", которые Крымов проводит через ваш банк... Кстати, смело можете включить ваш компьютер и наглядно продемонстрировать нам схему оплаты Крымовым гонконгских контрактов. -- Компьютер? -- Вы плохо слышите? -- Хорошо... Гритько с тоской посмотрел на пустую улицу, вздохнул, открыл чемоданчик и включил свой "ноутбук". -- И пожалуйста, побыстрее. Сзади к "саабу" медленно подкатила только теперь догнавшая их "шестерка" Дока, которая отстала от "сааба" с мигалкой почти сразу. Гритько обернулся, а потом вопросительно посмотрел на Артиста. -- Не беспокойтесь, это наши коллеги. -- А что, если Крымов узнает об этом? -- спросил директор. -- А разве вы не будете молчать? -- удивился Артист. -- Но... -- Никаких "но"! -- отрезал Муха. -- И запомните... Так, на всякий случай. Если Крымов когда-нибудь узнает об этом, то первое, что он сделает, -- убьет вас. Поэтому вы и будете молчать. -- Почему убьет? -- Гритько побледнел. -- Это же контракты... это же техника, телевизоры... да и партии небольшие... что в этом такого? -- Вы что, идиот, господин Гритько? Вы что же, не понимаете, что такие огромные суммы снимаются не для того, чтобы оплачивать какие-то плевые контракты на технику? Или вы нас за идиотов держите? -- Но я не вдавался в подробности! -- Потому что Крымов вам хорошо платил?.. Хорошо, нас интересуют совсем другие контракты. Контракты на транзит наркотиков через территорию России, прикрытием для которых ваша техника и служила. Вам понятно? Гритько совершенно остолбенел. Он, конечно, подозревал, что Андрей Сергеевич крутит какие-то темные деньги. Но у него и мысли не возникало, что они настолько темные. Эти люди были правы. Крымов как-то ловко захомутал его и заставил работать на себя. Вот уже лет пять. Но Крымов хорошо платил ему. Стимулировал, так сказать, кнутом и пряником. И Гритько давно уже сдался, закрывал глаза, старался, от греха подальше, не вдаваться в подробности... -- Но я ничего не знаю... я, правда... -- жалко проговорил Гритько. -- Вот мы с вами и постараемся разобраться, -- успокоил его Артист. -- А чем быстрее разберемся, тем быстрее избавим вас от Крымова. Вы понимаете? -- Да. -- И не переживайте, мы не прокуроры. В суд вас не потащим. Ну что, вы готовы? -- Готов. -- Вот и отлично. Время нас поджимает, так что давайте приступим побыстрее. Гритько нервно вздохнул и начал рассказывать. Подробно. Все, что знал. Артист и Муха задавали ему уточняющие вопросы, помогая сосредоточиться, а иногда и вставляли собственные догадки, и через полтора часа совершенно выдохшийся и обессилевший Гритько категорически запротестовал. Он сказал, что больше не знает ничего, что выложил уже даже больше, чем знал, и что у него нет сил. Лоб его вспотел, струйки пота стекали по вискам и щекам, глаза покраснели. -- Ну, вот и все, господин Гритько, -- сказал Артист. -- Наше знакомство закончилось. Можете отправляться по своим делам. -- Только не забывайте, -- напомнил Муха, -- что в ваших, а не в наших интересах сохранять молчание. Ясно? -- Да, да. -- Тогда помалкивайте себе в тряпочку и живите на здоровье. Всего хорошего. Артист и Муха раскрыли дверцы и покинули директорский "сааб". -- А где мои люди? -- спросил Гритько, выглядывая в окно. -- Ах да, хорошо, что напомнили... Давайте его сюда! Док и Пастух притащили молодого плечистого человека, связанного, с заклеенным скотчем ртом, и положили на заднее сиденье. -- Потом распакуете, -- бросил Док. -- А водитель? -- У вас в багажнике. Не забудьте достать, а то он задохнется. С этими словами все четверо погрузились в "шестерку" и уехали. Длинный Гритько несколько минут неподвижно стоял, глядя им вслед и словно бы колыхаясь на ветру. Мысли его путались, и ясно было только одно: он остался жив. А ведь давно, давно уже он подозревал, что из-за Крымова попадет в подобную историю. Только не признавался себе. Из багажника постучали. Гритько нервно вздрогнул, чертыхнулся: -- Тьфу, черт, ты еще! -- и пошел освобождать водителя... А Пастух, Док, Артист и Муха с положенной в Москве скоростью удалялись от места встречи с финансовым директором Интрансбанка, весьма довольные результатами. Правда, удовольствие излучали только Артист с Мухой, Пастуху было не до этого. Но факт оставался фактом: быстрее и спокойнее, чем ожидали, они узнали очень важные вещи и теперь понимали почти все. -- Я же говорил, что интеллигентная убедительность дает поразительные результаты, -- разглагольствовал Муха. -- Мне даже иногда кажется, что в наше время это вообще универсальный прием. Сейчас все, наверное, замешаны в каких-то темных делишках. Так что достаточно намекнуть на них, и можно спокойно разделывать человека на составные части. Даже если ты о его темных делишках ничего толком и не знаешь. -- Тебе бы, Муха, преподавать в школе милиции, -- проворчал Док, -- натаскивать молодых оперов. -- А что тебе не нравится? -- А ты не понимаешь? -- Не понимаю. -- Ну подумай, Муха, разделали мы этого Гритько на составные части, ну и что? Что нам теперь с этим делать? Чай пить вприкуску? -- При чем тут чай-то? -- Ты чего. Док? -- встрял Артист. -- Да ведь мы же не Гритько, мы Крымова разделали. Я же говорил вчера, что дискеты Голубкова, информации, которую Муха накопал в Ивангороде, и этого директора банка нам вполне хватит, чтобы разобраться с Крымовым... И между прочим, Серега, все это заняло у нас несколько часов, а не дней! -- Между прочим, о директоре вспомнил вчера не ты, -- напомнил Док, -- а Боцман. Так что не преувеличивай свои заслуги. -- А об информации, которую раскопал Муха в Ивангороде, -- добавил Пастух, -- мы вчера вообще не знали... Кстати, Муха, почему ты отпустил этих ребят Крымова? -- Белобрысого? -- Да. -- А что мне было с ними делать? Пристрелить?.. Вчера, после того, как они позвонили ему. Муха сразу приехал в клуб "Хорус". Он настолько устал, что разговаривать долго не мог. Ему надо было выспаться. А потому он очень быстро повторил все, что рассказывал Боцману по телефону о Насте и Ольге, и уже чуть было не вырубился -- прямо за столом. Но Пастух заставил его в подробностях рассказать все с начала до конца, а уж потом силком отправил спать вместе со всеми к Доку в Переделкино. Там было надежней. В клубе оставался только Боцман -- на всякий случай. Так что Муха поведал им и о таможенном инспекторе Иване Годовалом, и о номерах трейлеров, раз в два месяца проходящих через российско-эстонскую границу, и о белобрысом, который вместе со своими угрюмыми друзьями собирался его пристрелить. Но у них ничего не получилось, потому что Муху пристрелить трудно. Он расписал их под хохлому и сам учинил им допрос с пристрастием. Но они ничего не знали о судьбе живого груза, куда и зачем семью Пастуха увезли. Они сказали, что контролируют совсем другой груз, тот самый, что идет каждые два месяца в Голландию... "Как какой, сам, что ли, не знаешь?.. А куда и зачем этих людей повезли -- не в курсе..." Муха поднажал на них, и они сделали необходимые для него пояснения по поводу того самого груза. Наркотики. Вот так вот, братцы кролики. Хотел Муха узнать одно, а узнал совсем другое. Хотел узнать подробности о жене и дочери Пастуха, а узнал о номерах машин, которые гонят в Голландию каждые два месяца могучие партии наркоты. К сожалению, кассета, которую Муха пытался записать с помощью диктофона, тоже ничего не прояснила в судьбе заложниц. ...Утром Муху ввели в курс происходящих событий, и он совершенно согласился с мнением Боцмана и Артиста, что для того, чтобы поставить точку в расследовании, надо как следует потрясти финансового директора Гритько. А потом уже думать, что делать дальше. На том и порешили... А теперь Пастух, Муха и Артист на "шестерке" Дока возвращались осторожно в клуб. -- Док прав, -- сказал Пастух, -- нам нечего делать со всей этой информацией. Мы можем только принять ее к сведению сами, чтобы сделать выводы. -- Как то есть нечего делать! -- возмутился Артист. -- Да ты только раскинь, что мы знаем. Это же Клондайк! Мы теперь точно знаем, что Крымов продолжает свои транзитные перевозки. Мы точно знаем, что это партии наркотиков, которые идут в Голландию. Мы знаем номера всех автомобилей, участвующих в транзите, мы знаем маршрут, людей, это дело контролирующих, а главное, мы теперь точно знаем время будущего транзита и номер трейлера, которым этот транзит пойдет! -- Ну и что? -- Как что! Достаточно сбросить эту информацию... -- Кому? Таможне? Милиции? Да у них пупки развяжутся! Не будут они этим заниматься самостоятельно, хорошо, если все это быстро не вернется по-тихому к самому Крымову... Или сбросят информацию ФСБ, где у него наверняка остались свои люди! -- А почему, собственно, ты считаешь, что никто с этой информацией не справится? Почему такой пессимизм? -- И не забудь, -- напомнил Муха, -- что мы теперь еще кое-что знаем. Мы знаем, что Крымов раз в два месяца оперирует полумиллионом баксов, которые с помощью господина Гритько перевозит наличными из Интрансбанка на счет в другом банке и таким образом полностью заметает следы. А вся его контора "ГРОТ" нужна, видимо, для того, чтобы обеспечить эту сложную операцию. И кстати, происходит этот наличный обмен как раз в день прибытия очередного транзита в Голландию... И хотя нам не известен весь механизм его финансовых отношений с Гонконгом, его, так сказать, расчетов с поставщиками груза, но совершенно очевидно, что эти пятьсот тысяч долларов являются некоторой частью этих расчетов. Тем более что фирма "ГРОТ" имеет в Гонконге официальных партнеров своего официального бизнеса, что значительно упрощает дело... Кстати, а почему они так доверяют Крымову? Таким деньгам позволяют через него проходить? -- Не забывай, что они больше десяти лет ведут дела, -- убежденно сказал Артист. -- Еще с его тестем контакт устанавливали, а тот был почти на вершине официальной советской власти. Это вам не мафия. Это почти правительственные гарантии. А потом, у Крымова там всегда база была... Во всяком случае, до того, как Гонконг вернулся к китайцам. -- Ну, нехай. Но в любом случае пятьсот кусков идут через Россию и Крымов не только маскирует их и перебрасывает в Гонконг, но и снимает свой процент... Что, разве это малозначительный факт, Серега? -- Нет, -- согласился Пастух. -- И мы знаем, когда в следующий раз Крымов собрался перебросить деньги, -- добавил Артист. -- Ну знаем, и хорошо, -- пожал плечами Док. -- Собрали досье на подпольного миллионера Крымова, и что теперь? -- Факты ты, конечно, раскопал из ряда вон, но для нашего дела они все равно ничего не меняют, -- задумчиво сказал вдруг Пастух. -- Как, то есть, не меняют? -- удивился Муха. -- Почему это не меняют? -- По двум причинам. Первая заключается в том, что все это как-то должно быть связано с политикой. С тем, что приурочено к визиту с Востока и что затевается в Амстердаме... Вот, кстати, еще одно совпадение. И там, и там фигурирует один и тот же город. Так что все это обязательно должно быть как-то связано. -- А при чем тут... -- Вот именно! А как раз об этом-то толком мы ничего и не знаем! -- Но это вообще не наша проблема! Пусть ее расхлебывает какая-нибудь контрразведка! -- возмутился Артист. -- Ну, не скажи, -- спокойно возразил Пастух. -- Ведь вы наперебой сейчас кричали, что все нам совершенно ясно. А как же тогда быть с датами? Муха, когда там ожидается очередной крымовский трейлер в Ивангороде? -- Двадцать третьего утром... -- А когда Крымов получит очередные пол-лимона? -- Гритько сказал, что они собирались этим заняться двадцать второго... -- Интересно, да? Всегда деньги переводились в день прибытия груза в Амстердам, а на этот раз за день до прибытия. -- Может, Гритько просто ошибся? -- Или Крымов потребовал предоплату, потому что заранее знает, что сам груз могут накрыть... -- Это все предположения, -- отрицательно покачал головой Пастух. -- И предположения, должен вам сказать, исключительно глупые. -- Ну тогда ты нам скажи, разумный наш! -- А я пока не знаю, а гадать не хочу. -- Ну а вторая причина? -- Вторую вы и так знаете. Даже сейчас, когда у нас есть дополнительная информация, я все равно не хочу рисковать жизнями девчонок. Артист развел руками. -- Ну почему обязательно рисковать! Ты скажи, как Крымов доберется до них, если мы его сдадим?.. -- Все. Тема закрыта, -- рубанул Пастух. В машине повисла какая-то неловкая пауза. И вдруг у Пастуха возникло ощущение, что все это зря, бессмысленно. Это бесконечное кружение по Москве, эта игра в прятки, это выяснение огромного количества мелких, незначительных подробностей, которые совершенно не приближают ни к какому-то результату, а только отнимают время. Впрочем, не совсем бессмысленно. Просто эта их бесконечная суета среди московских улиц, залитых ярким светом летнего солнца, катастрофически отбирала силы. Вокруг спешили по своим делам люди, по-летнему легко и раскованно одетые, вокруг гудели автомобили, вокруг текла обычная жизнь, может быть, скучная, но спокойная, А они, угрюмые и усталые, не доверяющие никому, не жили, а считали часы. И только то, что они были вместе, заставляло еще надеяться... Невеселые были думы. Пастух молча смотрел на солнечные блики, отражающиеся в окнах домов. -- Эх, -- вздохнул неожиданно Муха, -- надоела эта беготня! Я уже три дня на колесах. Туда, сюда... Хорошо у тебя, Док. Отоспаться бы там как следует, отдохнуть. -- Успеешь еще, -- усмехнулся Док. -- Закончится все, так сразу ко мне и махнем. На этих словах запиликал пейджер Пастуха. -- Не, не закончится, -- проворчал Муха. Пастух просмотрел сообщение. -- Разворачивай оглобли, -- сказал он Доку. -- Через двадцать минут нам надо быть на Кузнецком мосту. -- Голубков? -- Точно. Будем надеяться, что ему удалось узнать что-нибудь об этом контейнере. Это сейчас решающий вопрос. Тогда, может быть, и пригодится наша информация. -- А может, Голубкову и сдать весь этот крымовский пасьянс с наркотой? -- предложил Муха. -- Посмотрим... Он будет ждать нас в кафе... -- В каком? -- В одноименном. Так и называется -- "Кузнецкий мост". Док, знаешь? -- Знаю. -- Успеем? -- Чуть пораньше полковника? Попробуем... если он уже не там... Опередить Голубкова им не удалось. Когда через восемнадцать минут они добрались к месту встречи, Голубков был уже там. Кафе оказалось как кафе. С большими витринными окнами, чистое, с барной стойкой, официантами в белых сорочках и тихой музыкой. Посетителей в "Кузнецком мосту" было не так много, чтобы они мешали, но и не так мало, чтобы выделяться одиноко за столиком. Пастух и Муха прошли пешком от соседней улицы, вошли в кафе, огляделись рассеянно, словно выбирая подходящее место, а потом направились к столику, за которым сидел с большим бокалом пива полковник. Док с Артистом следили за передвижением друзей, а лотом и за улицей из машины. И лишь какое-то время спустя они тоже вошли в кафе, заняли столик у входа. Полковник Голубков выглядел тускло. Хмурое лицо, мешки под глазами -- сказывались бессонные ночи и тяжелые раздумья. -- Плохо выглядите, Константин Дмитрич, -- усмехнулся Пастух. -- У вас тоже возникли проблемы? -- У меня их больше, чем ты думаешь, Сережа, -- без тени улыбки ответил Голубков. -- Узнали что-нибудь? Голубков не торопясь вытянул сигарету из пачки "Мальборо", лежащей на столе, пододвинул к себе пепельницу и закурил. -- Кое-что узнал, -- сказал он, выдувая дым. -- Насколько я понимаю, ты хочешь попытаться вернуть свою семью сам? -- Да. Если это будет в моих силах. Голубков с сомнением повел головой. -- Это глупо, Сережа... -- Я не собираюсь перед вами отчитываться, Константин Дмитрич, -- перебил его Пастух. -- Я теперь выполняю свою собственную задачу, и она мне кажется поважнее ваших, государственных. Поэтому я буду поступать так, как считаю нужным. -- Разве я требовал от тебя отчет? Просто мне представляется, что мое мнение не будет лишним. -- Пока я в этом не уверен. -- Почему? -- Голубков пристально посмотрел на Пастуха. -- Потому что знаю больше, чем вы, -- чуть улыбнувшись, ответил Пастух. -- Да? Может быть, поделишься? -- Может быть. Но сначала мне хотелось бы все-таки услышать, что вы узнали. Голубков отпил глоток пива и посмотрел в сторону. К ним приближался официант. -- Закажите себе что-нибудь, -- напомнил он ребятам. Муха оглянулся на как раз подошедшего к ним парня и попросил принести еще пива. -- Чтоб легче соображать было, -- добавил он. -- На троих. -- Плохо дело, Сережа, -- сказал Голубков, когда официант ушел. -- У меня есть все основания предполагать, что жена твоя и дочь сейчас находятся на корабле, который принадлежит военно-морским силам НАТО. -- Это точно? Голубков развел руками. -- Несложно было узнать, что в таллинском порту несколько дней стояло на якоре научно-исследовательское судно "Марианна". Разведка помогла. Мы знаем, что "Марианна" используется Объединенным военным командованием НАТО как разведывательное судно. Ну так вот, позавчера, семнадцатого, поздно вечером, спустя два часа после того, как твоих перевезли через российско-эстонскую границу, "Марианна" ушла из таллинского порта. -- Но это может быть просто совпадением, -- возразил Муха. -- Мало ли что... А девчонок Крымов вполне мог укатить куда-нибудь в Голландию, ведь эта дорожка ему хорошо знакома... -- Я тоже так подумал. -- Значит, вы только предполагаете? -- напряженно спросил Пастух. -- Увы. Ты же продиктовал мне номер трейлера. Я попросил проверить. Так вот, машину с таким номером действительно разгрузили в порту. Говорят, какое-то научное оборудование... -- Ошибки быть не может? -- Не может. Теперь понимаешь, почему я сразу тебе сказал, что пытаться действовать самому глупо? Я надеюсь, что ты не собираешься начинать войну против НАТО и брать на абордаж посреди моря военный корабль другого государства с боевой, хорошо подготовленной командой? Пастух опустил голову, потом поднял ее и переглянулся с Мухой. Может быть, он искал поддержки у верного друга, может быть, просто некуда было девать глаза, но, когда Сергей снова взглянул на полковника Голубкова, в его зрачках сверкнула жесткость и решительность. -- Если у меня не будет другого выхода, я начну войну против НАТО, -- четко сказал он. -- А что, -- поддакнул Муха, -- у нас Боцман есть. И тельняшки. Голубков ткнул сигарету в пепельницу. -- Да вы что, с ума сошли?! Есть же нормальные пути. Дипломатические... Сережа, послушай, Крымов и так обречен. А скандал с Китаем -- ну что ж... скандал с Китаем даже в самом худшем случае утрясется, и они так же тихо вернут твою семью обратно. Пойми, ведь твоя семья не в подвале у мафии... По крайней мере их жизни ничего не угрожает... -- Во Флоренции они на моих глазах запросто пристрелили нашего, Константин Дмитрич, информатора. Припоминаете? Не хочется думать, что у них и на женщину поднимется рука, ну, да уж ворота тюрьмы они откроют запросто. И потом... -- Что "потом"? -- Почему вы думаете, что Крымов обречен? К ним подошел официант -- принес пива, и Голубков на мгновение смолк. Пастух не шелохнулся, пока полковник не заговорил снова. -- Теперь твоя очередь, -- предложил вдруг он. -- Ты сказал, что больше меня знаешь. Что ты имел в виду? -- Мы выяснили о Крымове практически все. За незначительным исключением. И у нас есть, как вы говорите, все основания предполагать, что он вас всех переиграет. Во всяком случае, полностью исключить такую возможность нельзя. А это значит, что жизни близких мне людей так и останутся в его руках. НАТО -- это временно. И будут эти жизни под большим вопросом. Как и моя собственная. -- Что вы о нем знаете? -- Все. Служба в КГБ по Китаю. Работа в финотделе ЦК. Связь с "Триадой". Наркотики... -- Молодцы, хорошо поработали. Но мне об этом тоже известно. Транспортировка наркотиков через Советский Союз в Европу в течение десятка лет. Так называемый транзит Гонконг -- Амстердам... Что еще? -- И давно вы это знаете? -- Нет. Раскопали на днях. И честно говоря, это потребовало огромных усилий... Ты прав, у меня тоже возникли серьезные проблемы с этим делом. Видишь ли, во многие подобные дела вмешиваются, к сожалению, ведомственные интересы. Как я недавно выяснил, ФСБ уже больше месяца занимается транзитным каналом транспортировки наркотиков через Россию, который организовал Крымов, а мы уже несколько месяцев занимаемся Крымовым как предателем родины, продавшимся западным спецслужбам. И только несколько дней назад все это всплыло и нам пришлось объединить эти дела в одно. -- Значит, -- спросил Пастух, -- вы уже обратили внимание на то, что страна тюльпанов Голландия и конкретно город Амстердам фигурируют и у вас, и у ФСБ? -- Конечно. Все очень просто, Сережа, и, конечно, не случайно. Это совпадение необходимо для операции, которую они задумали, поскольку любая грамотная операция, а тем более провокация, искажающая факты, строится на фактах абсолютно реальных. Иначе никто не поверит... -- А в чем она заключается-то, эта хитрая операция? -- немедленно вставил вопрос Муха. Голубков секунду раздумывал. -- Ну что ж, я думаю, что вы должны это знать, -- сказал он. -- Все это называется, насколько нам известно, операция "Имитатор", и суть ее в том, что Крымова разоблачают как сотрудника российской разведки, пойманного на месте преступления, когда он контролировал вывоз на Тайвань российских ракетных технологий. То есть они хотят доказать, что мы, таким образом, тайно, но вполне официально сотрудничаем с Тайванем более десяти лет... -- А известно, когда этот "Имитатор" должен произойти? -- поинтересовался Пастух, -- За несколько дней до официального визита китайцев в Москву. Двадцать шестого или двадцать седьмого июля... Так что сами понимаете, насколько вписывается сюда не только история Крымова, но и все его транзиты. Получится даже больше, чем они хотели. К сотрудничеству КГБ с Тайванем прибавится сотрудничество этого же КГБ с наркомафией, причем под боком у Китая, и это не будет такой уж явной провокацией. -- Я понял. -- Пастух даже хмыкнул от неожиданной ясности в голове. -- Вы, Константин Дмитрич, уверены, что Крымов обречен, потому что исходите из того, что выгодно европейским спецслужбам. С этой точки зрения вы подбирали информацию по Крымову и теперь не сомневаетесь, что у вас ее достаточно. -- Можно и так сказать, -- согласился Голубков. -- А уничтожить этого человека или хотя бы арестовать его, изолировать, чтобы все разом закончилось, вы, конечно, не можете? -- Что ты имеешь в виду? -- нахмурился полковник. -- Мне нужно знать ответ. -- Ну, хорошо. Конечно не можем. Не имеем права. Ни морального, ни юридического. Да в этом и смысла нет никакого. Он нужен живым, невредимым, желающим все подробно рассказать и с полностью доказанной виной. Да и не изменится уже ничего от его изоляции... Нам надо его переиграть, а не уничтожить... -- А вам не приходило в голову, что это он вас переиграет? -- напористо заговорил Пастух. -- Вы не пробовали плясать от того, что ему выгодно? Ведь он наверняка знает все ваши доводы и учитывает их! Потому что вся эта история ему самому очень нужна, чтобы, например, надежно исчезнуть! Вам не показалось, что это он сам предложил НАТО использовать свой канал транзита наркотиков в интересах большой политики? А если так, то зачем? Вот как, например, объяснить тот факт, что очередная транзитная машина Крымова в Амстердам пойдет двадцать третьего июля, накануне вашего "Имитатора", что, казалось бы, логично, а деньги за эту машину Крымов получит, оприходует и переведет в Гонконг двадцать второго? Хотя получатели наркотиков, как известно, вперед не платят... -- Деньги? -- Голубков был явно озадачен. -- Я об этом ничего не знал. -- Подумайте над этим. Мне кажется, Крымова надо опередить. Придумать какой-то ход, который выведет его из равновесия, заставит ошибаться и отрежет все пути для маневра... Что-нибудь... -- Что? Ну предлагай. -- Стуканите в Гонконг о предательстве Крымова. О том, что его взяли за задницу и он в обмен на свою свободу сдал не только товар, который вот-вот накроют на таможне, но и все свои связи в Гонконге. И что русские власти собираются поделиться с китайскими властями этой информацией! А в Амстердам можно стукануть, что Крымов деньги увел, а "Триаде" хочет подставить голландцев как виновников... Это возможно? Ну, возможно как-то найти выход на всю эту братию? Голубков задумался, закуривая очередную сигарету. Это было неожиданно. Но это было серьезно. Над этим стоило подумать. -- Технически, я думаю, это сделать возможно, -- сказал он. -- Выходы наверняка найдутся... Импровизируешь? Или есть какая-то идея? -- Константин Дмитрич, пока моя семья под ударом, а мои ребята, -- кивнул он на Муху, -- под подозрением, я не остановлюсь. И буду импровизировать дальше, если не рожу четкого плана... Я так понимаю, что вы до сих пор еще доверяете мне. Это радует. Так вот, у вас есть возможность мне помочь. -- Да, я не изменил мнения о тебе. Иначе не вышел бы на встречу. Я постараюсь сделать все, что смогу... Но для этого и ты должен довериться мне. Понял? И затихнуть, исчезнуть на время, чтобы твоя самодеятельность не мешала мне... -- Да если бы Пастух затих, -- рассердился Муха, -- и не разнюхал Крымова вовремя, вы бы... -- Подожди, -- оборвал его Пастух. -- Олег, -- терпеливо произнес Голубков, -- я обещаю, что как следует обдумаю все, что вы мне сейчас сообщили, и постараюсь что-то предпринять. Я обещаю, что завтра же дам вам знать о результатах... Но вы пока что не должны даже высовываться! Я, конечно, не могу вам приказывать, но я настаиваю... -- Кстати, -- спросил Пастух, -- а что это не видно моего усатого приятеля из собственной безопасности Управления? Я думал, что еще придется от них побегать. -- Соскучился? -- Что-то вроде того... -- Я же тебе сказал, что к делу подключилось ФСБ, и теперь распоряжаются они, поскольку в Управлении не все в порядке с личным составом... Одного убили, а ты вот в бегах... Так что твой усатый приятель за тобой теперь бегать не будет... Ладно, мне пора. Ну что, Сережа, мы договорились? -- Договорились, Константин Дмитриевич. Только еще одна просьба. -- Ну? -- Попробуйте выяснить, в какой порт направляется научно-исследовательское судно "Марианна". Голубков внимательно посмотрел Пастуху в глаза, а потом усмехнулся и покачал головой. -- Нет, тебя, дурака, ничем не прошибешь, -- беззлобно констатировал он. -- Ну так как? -- Ладно, попробую... На этом они расстались. Голубков не оборачиваясь пошел к станции метро, а Пастух и Муха -- к машине. Док с Артистом уже ретировались чуть раньше и теперь ждали своих в "шестерке". И когда все снова собрались в салоне доковского автомобиля. Артист тут же задал несколько расплывчатый вопрос: "Ну, что?" -- и Муха тут же на него ответил: "Да так, ничего интересного. Мы тут посоветовались с полковником и решили объявить войну НАТО..." А Константин Дмитриевич Голубков шел ко входу на станцию метро "Кузнецкий мост", и его мозг, словно электродрель, сверлила очень неприятная мысль. Он думал о том, что не далее как вчера вечером ему удалось прояснить все, что происходит вокруг "китайской" темы, и понять неожиданную агрессивность подполковника Гумно. Все оказалось именно так, как они с Нифонтовым и предполагали. Начальник службы собственной безопасности Управления, имевший давние знакомства в руководстве Главного управления охраны Президента, докладывался туда о ходе дела. В ГУО узнали не только о проблемах Нифонтова с Крупицей и Пастухом, но и о параллельном расследовании крымовских дел в контрразведке. Узнали и решили сыграть на этом, чтобы попробовать прибрать Управление к рукам. А подполковником Гумно они просто манипулировали в этих целях. Это именно они предложили объединить дела контрразведки и Управления по Крымову, причем руководство должна была принять на себя контрразведка, ФСБ. Сначала Голубков подумал, что это даже к лучшему. Во всяком случае, лично его от темы не отстраняют, а вот самостоятельность Гумно резко ограничивается, отчего немного уменьшается нависшая над Пастухом и его ребятами опасность. Но сейчас, после разговора с Пастухом, Голубков вдруг подумал, что ситуация только ухудшилась. А что, если и в самом деле Крымов ведет свою игру? Что, если в ФСБ есть осведомители, которых намеренно подсунул Крымов для дезинформации? Что, если он действительно диктует правила игры и кандидатуры предателей? Ведь тогда Пастух оказывается совершенно прав -- это опасно не только для него, это опасно и для самого Голубкова, к которому обязательно потянется ниточка предательства. Это может запросто завалить все дело! А эти в ФСБ, между прочим, совершенно уверены в своей версии и в своих силах... 8 Алексей огляделся по сторонам и юркнул в подъехавшую к нему черную тридцать первую "Волгу". Всем видом он давал понять, что чувствует себя не очень уютно и хочет как можно скорее закончить этот разговор. Устроившись на заднем сиденье, он нервно вздохнул. -- У меня мало времени. Довезете меня до Мая-ковки. Там я на метро, своим ходом. К нему с ухмылочкой обернулся человек, сидевший рядом с водителем. Этот человек, рыжеватый и лысеющий, и был тем самым штирлицем, о котором так презрительно отзывался вчера Андрей Сергеевич Крымов. -- Это мы еще посмотрим, где тебя высадить, -- сказал он Алексею. -- С ума сошли? Если только Крымов обнаружит мое отсутствие... --Ладно, ладно, не трясись... Ты сказал, что у тебя есть важная информация для нас. -- Да. -- Хочешь сдать мне Крымова? -- Я хочу выйти из игры. Мне все надоело. Если вы мне обещаете... -- Сначала посмотрим, что ты расскажешь. -- Расскажу все, что надо. В обиде не будете. -- Я слушаю. -- Значит, так, -- Алексей изобразил адскую сосредоточенность человека, который боится забыть даже самую незначительную деталь, -- свой канал переброски по России гонконгского героина Крымов все-таки задействовал. По-моему, он решил перегнать последнюю партию наркоты, перед тем как свалить в Европу... Ну, сами понимаете, в Европе он получит свою долю, чтобы было на что там разворачиваться. А свалить он, кстати, хочет капитально, с концами. Я не знаю, какие у него там дела, но лично я в это больше играть не хочу... -- Это я уже понял, -- оборвал штирлиц, -- что с каналом? -- Значит, так, маршрут прежний, через Эстонию. Машина уже в пути. Двадцать третьего июля она будет в Ивангороде. Таможня там уже подмазана, так что проблем здесь Крымов не ждет. Дальше из Нарвы она транзитом пойдет в Финляндию. Там ее будут встречать... Ну, как всегда. -- Груз оплачен? -- Оплачен. -- Значит, в Москве никаких расчетов не будет? -- Свои деньги он собирается, как всегда, получить после того, как груз перегонят в Голландию. Правда, на этот раз он отправится за деньгами сам. Я же вам говорю: он что-то затевает в Европе и поэтому обратно оттуда уже не вернется... -- Но какие-то расчеты он ведет в Москве? Алексей посмотрел на штирлица, как на ненормального. -- А я откуда знаю? Вы что думаете, он мне рассказывает такие вещи? -- Ладно, -- зло оборвал его штирлиц, -- значит, двадцать третьего машина проходит и он сваливает, так? -- Да, как только его команда дает сигнал, что груз прошел, он отчаливает и встречается с ними уже где-то в Европе... Где -- не знаю. -- Команда? Что еще за команда? Разве не ваши люди контролируют транспортировку наркотиков по России до границы? -- Так в том-то и дело! -- с жаром подался вперед Алексей. -- Я чего прибежал-то? Раньше всегда наши вели машину до Нарвы. И суеты не было. Передали через таможню -- и гудбай. А теперь он все отменил, где-то откопал других ребят, сам линять собирается... Я так думаю, что он обязательно кончит нас всех. Зачем ему лишние свидетели? А он на это дело быстрый. Вот я и... -- Что за команда? -- А хрен его знает! Я видел только одного из них, да и видел-то один раз, когда привез Крымова на переговоры с ним... -- Когда это было? -- Несколько дней назад. На Манежной площади. -- Кто он такой? Ты его знаешь? -- Да каким боком я его могу знать! -- Этот? -- Штирлиц неожиданно выхватил откуда-то фотографию и сунул Алексею в нос. -- Точно, этот... О, Андрей Сергеевич Крымов! Где это вы их обоих щелкнули? -- Не догадываешься? Алексей прекрасно обо всем догадывался. Более того, он ждал именно эту фотографию, поскольку на ней была запечатлена та самая встреча Крымова и Пастуха на Манежной площади у четырех задниц, о которой Алексей сейчас намекнул. Тогда Андрей Сергеевич намеренно подставил этого самого Ковбоя под объективы слежки. И вот теперь фотография понадобилась. А раз понадобилась, значит, расчет Андрея Сергеевича оказался верен -- Пастухом заинтересовались. Теперь надо, чтобы они схавали и все остальное. -- Манежка, что ли?! Ну, вы даете... Секунду! Значит, вы и без меня все знали? -- Не твое дело, что мы знали, понял? -- Но вы обещаете мне свободу? -- Посмотрим... Команда, значит? -- Да. -- А почему? Ведь сам говорил, что груз обычный, что Крымов просто рискнул взять очередную партию. -- Ну как сказать... -- В чем дело? -- Я точно не знаю, но партия не совсем обычная, это точно. То ли самой наркоты больше, то ли заказчик изменился... Короче, темнит что-то Крымов. Машина другая, охрана новая, своим ребятам он ничего не сказал, а сам собирается уходить... -- Так, я понял. Ну что ж, молодец, что рассказал. А теперь давай-ка поподробней о машине. -- Машина -- трейлер, "вольво", номера эстонские -- 23-5-АСС. На этот трейлер будет погружен какой-то специализированный контейнер, в котором все и повезут. -- Где будет эта команда? -- Команда будет контролировать движение трейлера со стороны. Перед границей, в Ивангороде, они присоединятся к машине, проведут через обе таможни, дадут сигнал Крымову, что все в порядке, и уже напрямую погонят ее дальше. -- Где будет встреча? -- Не знаю. Наверное, трейлер просто притормозит на шоссе, где-нибудь перед въездом в город, и минут десять будет ждать. -- Что будет делать Крымов? -- Крымов будет ждать сигнала от этой своей новой команды. Если все в порядке, он через полтора часа вылетает в Голландию и где-то там встречается с ними. Если возникают какие-то проблемы, он меняет планы. -- Как? -- Я вам не справочное бюро... -- А я тебе не страховое агентство! Ну? -- Да не знаю я! Может, ляжет на дно, а может быть, куда-нибудь в Штаты рванет. Его поведение же предсказать невозможно! -- Ну хорошо, пусть будет так... Точное время прохождения трейлера через границу знаешь? -- Точно не знаю. Двадцать третьего, утром. Раньше это всегда происходило около десяти утра. -- Ну что ж, информация интересная. Может быть, даже она нам пригодится... -- Что мне делать дальше? -- Алексей преданно уставился на штирлица. -- Вы обещаете меня отпустить? Штирлиц ответил не сразу. Видимо, он уже был полностью занят какими-то своими размышлениями. -- Дальше? -- переспросил наконец он. -- Там видно будет. -- Но вы обещали! -- Все, что я обещал, -- сделаю. Если ты меня не подведешь. Понял? -- Вас поймешь... -- Постарайся. У тебя все? -- Все. Только... -- Что еще? -- Завтра Крымов встречается с этим парнем... ну, с которым на Манежной встречался, офицером из своей новой команды. Он хочет обговорить с ним все детали перегонки трейлера... -- Почему ты думаешь, что это офицер? -- Они в прошлый раз друг к другу по званию обращались. Кажется, этот парень капитан. -- Где они встречаются, ты, конечно, не знаешь? -- Конечно не знаю. Сами следите, если вам надо, только не советую светиться раньше времени. Они ребята наблюдательные... -- Обойдемся без твоих советов... Вот твоя Маяковка. Выходишь? --Угу. -- Двадцать второго жди мою машину где всегда. "Волга" притормозила у здания концертного зала имени Чайковского, Алексей выскользнул из салона и трусцой устремился ко входу в метро. Следить они не будут. Можно не опасаться. Слишком уж уверены, что он в их полной власти. Алексей подошел к турникету, оглянулся и уже совершенно спокойно прошел внутрь. А штирлиц уже мчался в своей черной "Волге" на доклад к начальству. Добытые в поте лица важные сведения всегда приятно докладывать. Особенно, если они подтверждают версию начальства и позволяют спланировать эффективную операцию. Это как раз был сегодняшний случай. Штирлиц уже видел себя бодро входящим в кабинет: "Товарищ генерал, наш агент в ближайшем окружении Крымова подтвердил факт транспортировки очередной партии героина. Он сообщил время, место и номер машины, осуществляющей перевозку. Это позволяет нам начинать подготовку к захвату. Кажется, мы сможем не только перекрыть этот канал транзита наркотиков из Гонконга в Европу, но и удачно завершить "китайскую тему" по операции "Имитатор". Неплохой подарок к нашему договору с китайцами, а? Подписать его планируют, кажется, двадцать восьмого?.. Разрешите свои соображения?" -- "Валяй". -- "Крымов действует в контакте с этим самым Пастуховым, о котором говорил подполковник Гумно из Управления по планированию спецмероприятий, так что Управление должно полностью отдать эту тему нам, ФСБ, в разработку. У них и так уже проблемы с ней возникли". -- "Не доверяете Нифонтову?" -- "Просто лучше не рисковать. И потом... разрешите еще одно соображение?" -- "Смотри-ка какой сообразительный! Ну, давай". -- "Если подполковник Гумно прав и этот Пастухов действительно работает на Крымова, то в этот раз они повезут, скорее всего, не наркотики, а материалы для амстердамской операции НАТО. Понимаете? Из Таллина груз, как всегда, перевезут в Голландию, а там, в Амстердаме, Интерпол шумно накрывает корабль, якобы узнав, что на нем транзитом по России пришли наркотики из Гонконга. Те самые, крымовские, что они не могли нащупать десять лет. И вдруг выясняется, что там вместо наркотиков секретные военные материалы для Тайваня! А везет их то ли бывший, то ли действующий полковник русской разведки Крымов, который организовал этот канал через Россию много лет назад. "Ага! Так, значит, эти "много лет" по нему не наркотики шли, а вооружение и технологии для Тайваня", -- завопят в Брюсселе... По-моему, самый удобный способ раскрутить всю эту провокацию. Подробности операции "Имитатор" мы не знали точно. Даже Нифонтов в своем Управлении не смог до них докопаться. А вот теперь мы знаем, и все карты нам в руки..." Конечно, едва ли предстоящий разговор штирлица с начальством сложится так просто и гладко. Но ему есть что доложить. Очень есть что доложить. И, может быть, именно с его подачи "китайская тема", чуть было не заваленная Управлением, блестяще будет завершена ФСБ. Одним словом, он ни секунды не сомневался, что уже завтра будут подготовлены люди и подробный план захвата в Нарве. 9 Андрей Сергеевич Крымов очень хорошо помнил одну историю, которая произошла с ним давно, еще в конце шестидесятых. Собственно, это был просто незначительный, маленький эпизод, так, случайный разговор на улице. Он даже не помнил, в каком именно году это случилось. Но сам разговор почему-то запомнил. Наверное, потому, что он неожиданно стал для него хорошим уроком. Наглядным. О том, что человек всегда должен знать, что и зачем он говорит. Это произошло в Питере, а тогда еще Ленинграде, куда он приехал на несколько дней отдохнуть. Андрей Сергеевич шел по Невскому проспекту, и где-то в районе Казанского собора к нему вдруг обратилась пожилая женщина, по манерам и всему своему виду происхождения аристократического. Обратилась с самым обычным вопросом: "Будьте любезны, не подскажете ли, который сейчас час?" Андрей Сергеевич взглянул на часы, но как-то рассеянно. Он просто не придавал этому особого значения. Взглянул и сказал: "Около двух. Примерно без десяти". Женщина вздохнула и вдруг назидательно ответила: "Молодой человек, если вы не знаете точно, то лучше не говорите". И ушла. Все было так неожиданно, что этот эпизод запомнился ему на всю жизнь. Казалось бы, мелочь, но невероятно точно подчеркивающая то, что Крымов всегда считал принципиально важным: если ты говоришь, то должен точно знать. А если не знаешь, то лучше не говорить. Крымов вспомнил об этом случае сегодня с самого утра, потому что сегодня, двадцатого июля, начался как раз тот день, когда он должен был знать абсолютно точно, до самых мельчайших деталей, что и как ему надо говорить. Сегодня особенно важно было быть убедительным и безошибочным, ибо предстояло подготовить все для завершающего аккорда. Насколько это получится, настолько удачно он сможет завершить все начатое им дело. Пора было ставить точку. И заканчивать эту нудную беготню, которая почти год изводила его. Тогда, чуть меньше года назад, он впервые в жизни потерпел поражение, потерпел, когда его ничто не предвещало... И вот тогда-то он вынужден был начать эту изнурительную борьбу. Все произошло неожиданно. Когда в конце 80-х застопорилось его многолетнее восхождение по лесенке успеха, его гонка за правом на выбор, и застопорилось именно тогда, когда он под крылом своего тестя уже почти достиг вершины, уже ощущал вкус жизни, только два досадных обстоятельства мешали ему окончательно выползти наверх: сам тесть, который не хотел подпускать Андрея Сергеевича к основному, им же заработанному капиталу и упорно предпочитал держать его на поводке, "в помощниках", да отсутствие истинного размаха финансовых дел, который был просто невозможен в условиях советского социалистического государства. Это отравляло жизнь Андрею Сергеевичу. Но уже наступили новые времена, которые открыли безграничные возможности для капитала, и к тому же тесть окончательно потерял свою власть, да и не способен был уже меняться. Так что когда Андрей Сергеевич убрал его со своей дороги, то оказался избавлен от обоих мешавших ему обстоятельств. Теперь он, Крымов, мог наконец завершить строительство своей судьбы. Но новая реальность, новые времена оказались обманчивыми. Бывшая государственная система, на особенностях которой они строили свои дела, разрушалась. Не сразу, но Крымов понял, что в новых условиях их бизнес превращался в преступление, причем достаточно мелкого масштаба. Да и зачем было теперь рисковать с наркотиками, когда появилась возможность легализовать все свои капиталы и включить их на полную катушку? Контракт с Гонконгом на транспортировку героина через территорию России потерял смысл./Впрочем, Андрей Сергеевич всегда относился к этому контракту как к чему-то временному. А теперь он решил, что будущие дела его должны быть где угодно, но только не в России. Крымов прекрасно понимал, какая сейчас там начнется война за раздел собственности, за влияние на власть... Нет, он уже достаточно наигрался и в политику, и в гангстеров. Андрей Сергеевич собирался раскручивать дела спокойные, цивилизованные, чистые. А главное, ему чрезвычайно осточертели все эти шпионские игры, бандитские разборки и страх за свою жизнь. Все то, что он уже прошел от начала и до конца и к чему новоявленные русские коммерсанты только готовились... Нет! В России его не будет. Но все оказалось не так просто. Серьезные капиталы тестя, которые Крымов справедливо считал в первую очередь своими и которые должны были быть положены в основу новой его жизни, не так-то просто было заполучить. Старик был человеком жадным и подозрительным. Он не умел приумножать ка