Иван Семенович Седелка, капитан милиции, участковый инспектор поселка
Ольхон и его окрестностей, ехал на мотоцикле от своей лывы в сторону
конторы. На Лыве он решил побывать для того, чтобы подремонтировать скрадок,
подкосить камышей перед ним для лучшего обзора глади этого небольшого
искуственного водоема.
Вокруг поселка было несколько озер и десятка два искуственных водоемов
- лыв. И если охотники на водоплавающую дичь на природных озерах могли
располагаться где кто хочет, то лывы являлись как бы частной собственностью.
Делались они довольно просто. В обширной долине реки Ольхон выбиралось
заболоченное местечко, желательно невдалеке от дороги. Оно помечалось, по
мере возможности ограждалось. Весной на этот участок загонялся бульдозер. Он
вкруговую сдирал до вечной мерзлоты верхний слой почвы вместе с деревьями,
кустарником, кочкой. Летом солнце и тепло доделывало работу. Верхняя часть
мерзлоты под солнечными лучами растаивала, а так как даже жаркого, но
короткого, лета не хватало для того, чтобы сильно растопить мерзлоту, то и
получались готовые мелкие озерца размером 20х30 метров с постоянно стоящей в
них водой. Кто имел в поселке свою собственную лыву, тот за охотничий сезон
набивал до ста и более уток. Лывы продавались, обменивались, сдавались в
аренду, как, допустим квартира или дом.
Седелка приобрел лыву у отъезжающего на материк старателя только в
прошлом году и ему предстоял первый сезон охоты. Поэтому он ездил за семь
километров от поселка на лыву, чтобы получше подготовиться к предстоящему
охотничьему сезону. Седелко был доволен своим приобретением и, хотя он
прожил в этом поселке из своих сорока пяти уже почти 17, свой участок охоты
ему достался впервые.
Обычно он ездил с другими мужиками на самое большое в окрестностях
поселка озеро - Леженду. Оно хоть и было самое большое, но слыло самым
бестолковым. Во-первых, далеко добираться по совершенно разбитой дороге,
во-вторых утки плохо садились на него. В-третьих, на берегах было слишком
много любителей пострелять впустую. Ждешь-ждешь, пока не плюхнутся в воду с
десяток крякв, как тут же со всех сторон раздаются выстрелы. Утки взлетают.
Жди потом, когда сядет очередная уставшая стайка.
Но в этом году будет, что надо, думал участковый, неспеша проезжая мимо
поселковой электростанции, стоявшей в некотором отдалении от поселка. За
электростанцией он объехал домик, где раньше располагалась баня и выехал на
главную улицу поселка Ольхона. Была середина дня, и Седелко уже подумывал,
не заглянуть ли домой и пообедать, а потом уже двинуть в контору. Но чувство
долга убедило участкового заехать все-таки в контору.
Из представителей милицейской власти в поселке, кроме Седелки, несли
службу еще два человека - Игорь Сенехов - старшина, он почему-то числился
младшим инспектором ГАИ, и подполковник Высоких Владимир Владимирович, он
ответствовал в данной местности за сохранность золота и числился особо
уполномоченным районного БХСС или, как сейчас называют, УБЭП. И если Игорек
Сенюхов находился в оперативном подчинении Седелки, то с Владимиром
Владимировичем отношения были сложными. Контора милицейского участка
располагалась в одном здании с администрацией поселка. Построенный лет
двадцать назад в годы развитого социализма дом поселковой администрации
сильно поизносился.
Впрочем, этот населенный пункт, когда-то числившийся в районе среди
суперперспективных по разведанным в его окрестностях запасах золота, сейчас
медленно умирал. Государству не хватало денег, чтобы развернуть
крупномасштабную добычу драгметалла. А старательские артели, их в Ольхоне
было целых четыре, довольствовались малым. Им при наибольшей численности
работающих в 25-30 человек, наличии 2-3 бульдозеров и одного промприбора
удавалось на старых отработанных полигонах намывать за один летний сезон от
20 до 100 килограмм золотого песка. Если председатель артели был пробивным,
то он вовремя продавал комбинату добытый металл, рассчитывался за ГСМ,
запчасти и платил деньги своим работягам. И хотя это были не такие уж
длинные рубли, как в 70-80 годы, их хватало на жизнь. Всего же в этих местах
промывочный сезон продолжался 3,5-4 месяца. В остальные восемь месяцев
поселок в основном замирал. Правда, круглогодично действовала шахта "Южная",
принадлежащая ГОКу. Но в ней работы сворачивались из-за резкого уменьшения
разведанных запасов сырья.
Геологи, занимающиеся подсчетами запасов этого сырья, каждый год
выдавали противоречивые сведения. По одним данным рудного золота было
достаточно для работы шахты еще на 20-30 лет, по другим сведениям они могли
закончиться в ближайшую пятилетку. Все это обсуждалось горняцким населением
поселка на сто рядов. Постоянно муссировались слухи и о закрытии шахты
"Южной". В таком варианте поселок подстерегал бы немедленный паралич, так
как и школа и амбулатория, детсад и магазины, и котельная, и электростанция,
собственно говоря, вся инфраструктура, лежала на плечах шахты. Ведь
старательским артелям ни к чему непроизводственные расходы - содержание всех
этих многочисленных предприятий, организаций, нужных людям, но не нужных для
непосредственной добычи золота.
На крыльце конторы участкового Седелку ожидал его подчиненный старшина
милиции Игорь Сенюхов. Игорь был не один, рядом стоял давний приятель
участкового, председатель артели "Витязь" Николай Николаевич Блиндажев,
которого все в поселке называли "Окоп", и незнакомый мужчина в новенькой
камуфляжной форме и таких же новых болотных сапогах.
- Познакомься, Семеныч, - Окоп протянул руку для приветствия, и
одновременно кивая в сторону незнакомца, - Это Ляшкевич, он из Москвы по...
Да, собственно, он тебе сам все расскажет.
Окоп еще немного потоптался на крыльце.
- Да, помнишь, - обратился он опять к Седелке - ты мне рассказывал про
каких-то туристов-москвичей, которые должны сплавляться по Реке. Так вот,
речь о них пойдет.
Чувствовалось, что председатель артели недоговаривает или хочет
сказать Седелке что-то не предназначенное для других ушей.
- Ладно, Николай Николаевич, - решил прийти на выручку своему другу
Седелка, - я вот освобожусь, к тебе зайду. Нужно насчет охоты потолковать,
говорят, что сроки в этом году раньше объявят. Да и решать нужно что-то с
твоими архаровцами-бичами. Опять возле магазина драку устроили.
- Ты моих работяг не трогай, - Окоп засмеялся, - Ты лучше этому
коммерсанту - палаточнику раздолбай устрой. Надо же, водку-самопал по
стольнику продает. Я ему сам задницу надеру за эти дела. А парни-то резвые
были.
Окоп попрощался с москвичом за руку, остальным кивнул головой и
направился к "Уралу". Уже залезая в кабину, он обернулся и крикнул Седелке:
- Ты знаешь, я на участок, у меня там бульдозер сломался, отвезу
запчасти. Буду дома вечером, тогда и зайду. Ладно.
"Урал" взревел и покатил по пустынной улице. Участок, на котором
работали старатели его артели, находился под перевалом Уткан на ручье
Сыткан. Дорога из поселка туда была, правда, не очень хорошая, можно
сказать, условно-проходимая. Но для мощного "Урала" эта тридцатикилометровая
колея по заболоченным марям и террасам долины реки проблем для преодоления
не представляла.
Седелка родился и вырос в этом районе, обходил и объездил на
вездеходах, лодках все окрестные горы, реку Ольхон и ее крупные притоки и
ручьи. Из своих сорока трех лет он надолго покидал Ольхон дважды. Первый
раз, когда призвали в армию - Даурию, что в Забайкалье. И во второй раз,
когда поступил в школу милиции в столице республики. Год учился в
милицейской школе, заодно патрулировал улицы в составе таких же курсантов.
Высшее образование он получил, заочно окончив истфак университета там же в
городе.
На третьем курсе он познакомился со своей женой. Она тоже училась в
университете, правда, на биолого-географическом факультете, и так же, как
Седелка, приезжала два раза в год на сессии. Родом она была из соседнего
поселка. Сначала он просто "крутил" с ней любовь. Ну а потом, когда Нина
забеременела, решилось все само собой. За те семнадцать лет, прошедшие с той
поры, как Седелко надел милицейские погоны, он дорос до звания капитана и до
должности старшего участкового инспектора. Нина за это время родила ему
четырех парней. Старший уже учился в городе в электротехникуме. Трое младших
посещали поселковую школу. Помогали Седелке по хозяйству, косили сено для
коровы и лошади, собирали ягоды и грибы в урожайные годы. Любили выезжать на
"Казанке" по реке на 75 километров ловить рыбу. Все это очень помогало в
жизни и пополняло семейный бюджет. Ведь на зарплату участкового в этих
местах прожить трудно, тем более Нина уже лет десять не работала, она
оставила работу в школе после рождения третьего сына.
Игорь Сенюхов был тоже местный парень, сын старого друга Седелки -
Виктора Михайловича, жившего в поселке с незапамятных времен до самой
нелепой смерти, произошедшей в прошлом году. Снегоход "Буран", на котором
Сенюхов-старший ездил ставить капканы на соболей внезапно сорвался с прижима
в Ольхон, увлекая за собой ездока. Если бы лед на который упал "Буран" был
покрепче, то возможно ничего страшного не произошло. А так тяжелая машина
проломила неокрепший ноябрьский ледок и утащила хозяина - старого охотника в
образовавшую полынью.
- Ладно, Игорек, иди погуляй, я тут с товарищем поговорю, - сказал
Седелка своему молодому напарнику. Он прошел по полутемному коридору и
открыл дверь своего кабинета. Сразу же пройдя через всю комнату, участковый
занял место за столом, подчеркнув тем самым, что находится на службе.
Ляшкевич последовал за капитаном в комнату. Поставив большую дорожную
сумку с надписью "адидас" в угол уселся напротив капитана.
- На чем вы сегодня приехали, - спросил Седелка своего посетителя.
- А почему Вы считаете, что я приехал сегодня а не вчера или позавчера,
искренне удивился Ляшкевич.
- Если бы вчера, или раньше то я бы уже об этом знал,- не вдаваясь в
подробности ответил Седелка,- У вас есть какие то документы, можно их
посмотреть.
Ляшкевич не торопясь достал из внутреннего кармана куртки увесистый
бумажник. Покопавшись в отделениях он достал пару удостоверений, аккуратно
запаянных в полиэтиленовую пленку, и также не спеша протянул их Седелке.
Если по правде, то Иван Семенович Седелка впервые в своей жизни держал
в руках такие корочки. Первая с двухглавым орлом на обложке и с двумя
гербовыми печатями внутри, гласила, что Ляшкевич Геннадий Павлович является
полковником Федеральной службы безопасности Российской Федерации. Второй
документ удостоверял, что начальник отдела 2-го главного управления ФСБ
полковник Г.П. Ляшкевич имеет право круглосуточно носить оружие, перевозить
его на всех видах транспорта, а именно пистолет "беретта" номер такой-то.
- Давайте договоримся сразу, - пряча документы в карман куртки,
заговорил Ляшкевич, - для всех в поселке, да и в целом в районе, я являюсь
представителем Российского спортивно-туристского союза и приехал сюда, чтобы
встретиться с руководителем туристской группы из Москвы. В ближайшее время
группа туристов должна проплывать по реке мимо вашего поселка. Это может
произойти если ничего непредвиденного не случится в ближайшие день-два. По
разработанной нами версии я должен снять с маршрута одного из участников
похода, так как у него в Москве что-то случилось с ближайшими родственниками
Такую легенду разработала наша контора для легального пребывания меня здесь
у вас.
Ляшкевич достал из кармана еще одну бумагу и положил перед Седелкой.
Командировочное удостоверение, а это было именно оно, гласило, что начальник
отдела водного туризма спорттурсоюза Ляшкевич Г.П. командируется в
Среднеканский район для оказания профилактической помощи туристской
экспедиции под руководством мастера спорта СССР Николая Седых.
- О том кто я такой на самом деле в районе знает только уполномоченный
ФСБ и ваш начальник РОВД, а теперь и вы. С Косачевой насчет проживания я уже
договорился пока вас дожидался. Так что не беспокойтесь, она туристов
уважает, - проговорив это Ляшкевич взглянул на капитана и улыбнулся.
Бывшая директор школы Косачева Надежда Петровна, в данный момент
исполняла обязанности главы администрации поселка.
- А приехал я поселок действительно сегодня утром из Среднеканска с
Николай Николаевичем Блиндажевым, или как вы его все тут зовете Окопом. И
еще одно, - Ляшкевич встал со стула прошелся по комнате. Несколько секунд он
подумал и продолжил глядя в глаза участкового,
- Вам и мне примерно одинаково лет так давай перейдем на ты. И зови
меня просто Гена или в крайнем случае Геннадий Павлович. Как тебе будет
угодно.
Седелка тоже встал со стула и пожал протянутую Ляшкевичем руку.
- Какие еще у вас то есть у тебя проблемы обратился участковый к
приезжему гостю, - я сейчас схожу домой, пообедаю, а через часик загляну к
тебе. Ты ведь в "заезжей" остановился
- А где же еще, - Ляшкевич улыбнулся и добавил, - Хилтона у вас пока не
построили.
На том собеседники и расстались. Ляшкевич подхватил на плечо свою
"адидасовскую" сумку направился в так называемую заезжую, а участковый
Седелка опять устроился за столом и задумался. Потом не торопясь поднял
телефонную трубку и попросил девушку на коммутаторе, что бы его соединили с
райотделом милиции в Среднеканске.
- Слушай, Седелка, где ты бываешь, - раздался в трубке быстрый голос
начальника РОВД Михальчука. - Я тебя с утра ищу...
- А что случилось, Андрей Иванович, - перебил Седелка своего
начальника. - Я тут с утра на старательский участок ездил, проверить надо
было одно заявление...
- Ладно, так я тебе и поверил, небось, к охоте готовишься. Жди на
открытие, на первую зорьку подъеду. - Начальник был из местных и охоту не
пропускал. Да, собственно, не охотились в этих местах только ленивые и
пьяницы.
- Ты гостя встретил? - резко переменил тему Михальчук.- Много его не
расспрашивай, что сам скажет. И приказываю тебе, даже прошу тебя, помоги ему
там. Дело очень серьезное. Своему Игорю и этому, Высоких, ни слова, кто
такой на самом деле Ляшкевич. Понял?
Поговорив еще минут пять со своим начальником о всяких делах, Седелка
все-таки решил сходить домой пообедать. Уже через час он постучал в комнату
к Ляшкевичу и, услышав "Войдите", открыл дверь. Ляшкевич успел переодеться в
спортивный костюм и кроссовки. Сейчас он сидел за столом и что-то писал в
записной книжке.
- А, Семеныч, заходи, - Он поднялся со стула... Потом развернул два
кресла, обитые синим панбархатом, друг к другу, и предложил Седелке выбрать
одно из них. Сам уселся напротив, положив на журнальный столик перед собой
авторучку и записную книжку. Потом вновь встал.
- Я тут водички вскипячу, - сказал фэсбэшник Седелке, - не возражаешь?
Кофейку попьем, а то разговор может длинным оказаться.
Когда чайник закипел, Ляшкевич налил кипяток в приготовленные
фарфоровые кружки. Затем достал из сумки банку "Нескафе" и ловко открыв
крышку, отсыпал ложкой себе в чашку и кинул себе три кусочка сахара.
- Давай насыпай сам сколько хочешь, приказал Ляшкевич участковому,
пододвинув банку с кофе и раскрытую пачку сахара. Он дождался пока Седелка
соорудит себе напиток и только потом уселся в кресло.
- В общем так, - начал хозяин комнаты, я тебе задам один вопрос, а
потом расскажу тебе одну историю. Может ты даже про эту историю кое-что
слышал, но наверняка всех деталей не знаешь. Ляшкевич с удовольствием
прихлебывал кофе из своей кружки, - а вопрос простой. Ты когда последний раз
видел Соболя?
Не дожидаясь ответа Ляшкевич начал говорить. Говорил он долго и очень
подробно. Действительно кое-что, о чем говорил полковник Седелка знал, но
если взять целую картину, то о многом он и не догадывался Как впрочем и
многие его земляки. Речь шла о перегоне американских боевых самолетов, так
называемый ленд-лиз. Во время великой отечественной войны из аэропорта Ном,
что на побережье Аляски, через Чукотку, Магаданскую область и их северную
республику в Центральную Россию на фронты Великой Отечественной войны. В те
годы, согласно соглашению - правительств США и СССР, американцы начали
поставлять самолеты по так называемому "Ленд-Лизу". Седелка с удивлением
узнал, что примерно тринадцать тысяч самолетов пролетело над его родной
горной тайгой, начиная с сентября 1943 года и по май 1945. Узнал он, что
свыше ста "Дугласов", "Аэрокобр", других боевых машин упали в горах, не
долетев до аэропорта северной столицы. Большинство из них были разысканы
спасательными отрядами, еще в те военные времена. Некоторые самолеты,
вернее, то, что от них сохранилось, нашли уже в девяностых годах. Были
восстановлены имена погибших летчиков, а их останки с почестями были
захоронены.
Но не все машины летели к нам в Россию. Очень редко, но были рейсы и в
обратную сторону, в Америку. В апреле 1945 года с военного аэродрома из
Сибири в обстановке строгой секретности вылетел в сторону Нома самолет марки
"Дуглас", с полутора тоннами золота на борту. Золото предназначалось для
оплаты Россией американской военной помощи. В конечный пункт на американскую
авиабазу Ном борт не прибыл. Десятки военнослужащих были заброшены по пути
примерного следования воздушного инкассатора. С мая по ноябрь, пока в горах
не установился устойчивый снежный покров, люди исследовали сотни ущелий,
долин, были пройдены по непроходимой болотной тайге тысячи километров.
Обследованы все крупные и мелкие реки. Но самолет как под землю канул.
Поиски продолжались еще два летних сезона. Достаточно сказать, что во время
их проведения погибло более десятка военных и гражданских лиц. Несколько сот
человек были отправлены в лагеря. Тем более, что последние находились в этих
же широтах. Людям не говорили, что они ищут самолет с золотым запасом. Все
подвергалось жесточайшей цензуре и секретности, и до настоящего времени на
этом деле стоит гриф "Совершенно секретно".
Ляшкевич замолчал. Достал пачку сигарет и закурил. Седелка тоже молчал.
Он пытался переварить сказанное полковником ФСБ, но как-то не мог до конца
все услышанное осознать.
- Прости, Геннадий Павлович, может, это и глупый вопрос, - наконец
заговорил участковый, - А зачем тебе Соболь?
- Вопрос не глупый, Семенович, а самый что ни есть интересный, - быстро
отозвался Ляшкевич, - Майор ФСБ Анатолий Григорьевич Соболев по кличке
"Соболь". Совершенно точно знает место, где находится "Дуглас" с 1500
килограммами золота и об этом он сообщил нам в центральный аппарат ФСБ ровно
шесть дней назад.
-Понимаешь, Семенович, никто не давал приказа прекращать поиски
пропавшего самолета. Только наша контора выбрала другую тактику. Во все
населенные пункты, которые находились по пути предполагаемого следования
"Дугласа", несколько лет назад были направлены наши люди. Из действующих
оперативных работников Комитета государственной безопасности они были
переведены в состав офицеров резерва. Но не просто так. Была проведена
соответствующая подготовительная работа - ребят обучили рабочим профессиям -
бульдозеристов, сварщиков, слесарей и тому подобное На это ушло уйма времени
Людей отбирали на добровольной основе. Никто ни кого не принуждал. Ведь
согласись, одно дело работать в городе "ловить шпионов" или ездить в так
называемые загранкомандировки, намного интересней, чем вкалывать здесь на
севере в старательских артелях на приисках или шахтах. К тому же не зная
будет ли достигнут какой-то конечный результат.
- За все время, только двое из четырех отправленных сюда оперативников
отказались от задания и выехали на материк, - продолжил рассказывать
Ляшкевич, и то по уважительной причине. Один из них тяжело заболел, а другой
элементарно запил. Что ж и среди фэсбэшников встречаются такие. Я их не
осуждаю ни коим образом, не выдержали условий жизни. По условиям операции мы
оправляли их каждого отдельно и они даже не знают друг друга. Всем им
поручено собирать информацию. Любую, даже самую незначительную,
фантастическую. По случайно оброненным словам, по пьяным разговорам в каких
либо рабочих балках, в общежитиях среди лесорубов, среди охотников,
оленеводов, горняков. Ведь самолет не иголка и он должен в конце концов
где-то объявиться. Ты же сам знаешь в горах, в тайге слухи быстро
передаются. Правда, прошло уж слишком много времени после пропажи самолета,
и живых участников, свидетелей никого практически не осталось.
Со всеми оперативниками резерва были отработаны варианты и системы
связи. Примерно раз в месяц они посылали подробные донесения в Москву. Наш
отдел анализировал все мельчайшие детали.
Полковник вновь закурил
Соболь - чекист? Ничего себе дела, - размышлял участковый инспектор. Я
же его в кутузку один раз сажал за какую-то драку. А он даже не признался...
Видно было, что капитана переполняли эмоции.
- Да знаю я про кутузку, - проговорил собеседник милиционера, - Все это
он нам докладывал. Это и есть нормальная жизнь простого работяги, не слишком
удачливого, любителя охоты и бани, смены своих предприятий и профессий.
Соболь поэтому и переходил каждый сезон с одной артели в другую, с одного
старательского участка на другой, чтобы собрать побольше информации. И вот
шесть дней назад Соболь вышел на связь вне запланированных сроков и сообщил,
что точно знает, где самолет и груз. Он также сказал, что выходит в горы для
контрольной проверки и будет в Ольхоне десятого августа. Сегодня пятнадцатое
августа, и его в поселке нет уже несколько дней. Тревожимся мы еще по одной
причине. Оперативными мероприятиями был установлен человек, который в кругу
своих друзей уверял, что знает на севере один горный каньон, где, по его
словам, лежит куча золотых слитков. Мы проверили этого говоруна и
установили, что он действительно один или два сезона работал здесь в
старательских артелях. Потом в межсезонье, будучи в отпуске на материке, по
пьянке порезал человека и загремел в колонию строгого режима на четыре года.
Во время его этапирования в зону этот бандит, а с ним еще два человека
сбежали. Как и кто виноват, не в этом дело. А дело в том, как нам стало
известно от стукачей из этапа, все трое отправились сюда. Во-первых, никто
их здесь искать не будет. Мало ли что, приехали устраиваться на работу в
артель. Тем более он в ней уже работал, а что на материке попал в тюрьму.
Так кто об этом знает. Во-вторых, они хотят добраться до золота, и в это нет
никакого сомнения. Потому что мы проверили столичный вертолетный авиаотряд.
Так вот, одной из туристских групп был заказан вертолет Ми-8. Оплату они
производили наличными в кассу отряда. Мы опросили экипаж вертолета, те
подтвердили, что в начале августа они перевозили тургруппу из семи человек
из столицы вашей северной республики в верховья реки Ольхон. На
предъявленных фотографиях экипаж опознал троих. Четверо из их компании нам
неизвестны. Также неизвестны и их сообщники, которые скорее всего и
финансировали эту экспедицию. Вполне возможно, что один или два подельника
живут в твоем поселке, ведь узнал же этот Рыжий от кого-то, где лежит
самолет, а он кроме вашего Ольхона нигде на севере и не жил. Поэтому я и
попросил тебя, Семенович, соблюдать секретность и никому, даже своим
коллегам по службе обо мне и о нашей беседе ничего не говорить.
Ты знаешь, беда и непредвиденные осложнения могут быть возникнуть у
Соболя, ведь он об этой группе ничего не знает. К тому же как я тебе
говорил, Соболь по плану должен быть уже вернуться в Ольхон. Три дня туда,
один день на месте, чтобы убедиться есть самолет или нет и 2-3 дня на
возраст в поселок. Почему мы сразу не выехали с опергруппой? Вопрос
интересный. Отвечу так. Мы даже и предположить не могли, что в это же время
именно туда они направятся. Хотя при подготовке этой операции, мы учли эту
возможность, и поэтому группа специально обученных бойцов подготовлена и
ждет указаний чтобы прибыть в любое место. Но сейчас пока рано, мы пока не
знаем куда.
- Наша служба, - продолжал Ляшкевич, - не хочет афишировать поиски. При
наступившем в России беспределе, когда многие считают, что все стало
дозволено. Мы считаем, как только станет широко известно что-то о золоте, то
сюда хлынут толпы кладоискателей, а среди них немало всяких авантюристов, а
то и просто проходимцев всех мастей. А, ты как сам понимаешь, взять под
полный контроль территорию вашего региона нереально, не хватит сил и
средств, да и никто из руководства не пойдет на это. Тем долее и среди наших
руководителей ФСБ есть скептики
- А сейчас подведем итоги, - сказал Ляшкевич, вновь закуривая сигарету,
Что мы на данный момент имеем...
Где золото роют в горах.
Огромные горно-таежные пространства на северо-востоке республики
являлись до начала века "белым" пятном на картах Российского государства.
Многочисленные горные хребты и системы в совокупности создавали среднегорную
страну. Некоторые хребты имеют альпийский тип рельефа. Их высокие
пикообразные гребни простираются параллельно друг другу на десятки
километров. Более низкие боковые отроги украшены причудливыми каменными
останцами. По местному их называют кигилляхи. Межгорные впадины, как
правило, заболочены, покрыты кочками. На них произрастает частая
тонкоствольная невысокая лиственница. Десятки рек протекают в этих местах, и
многие из них стали уже классическими эталонными маршрутами для
многочисленных групп туристов всего большого Советского Союза.
Река, на которой стоял поселок Ольхон, была главной водной артерией
всего региона и наиболее посещаемая туристами-водниками из далеких Москвы,
Питера, Урала, Украины и т.д. Суровая природа севера наделила ее всеми
комплексами естественных препятствий, которые так любят преодолевать эти
немного полоумные рыцари байдарок и катамаранов. На ней в изобилии имелись
перекаты и шиверы, прижимы и "расчески", а несколько десятков порогов вообще
относились к элементам повышенной категории сложности. В короткое лето по
реке мимо поселка почти каждую неделю проплывали флотилии разнообразных
туристских судов.
Поселок располагался примерно на середине сплавной части этого
популярного туристского маршрута. Практически все группы туристов
останавливались в нем. Пополняли запасы продуктов, ремонтировались, просто
отдыхали. Пробыв день-другой, туристские команды продолжали путешествие, но
были и такие, которые в Ольхоне заканчивали свои маршруты. Сошедшие с
дистанции, различными оказиями добирались до Среднеканска. Туда можно
добраться на попутных грузовиках, но а если повезет то на вертолете или на
АН-2 изредка залетающих в Ольхон по спецзаданиям. Но большая часть туристов
продолжала маршрут и приплывала в тот же Среднеканск по реке затратив на это
еще около десяти дней. Все технические препятствия, из-за которых собственно
и стремились на эту далекую от всей цивилизации реку туристы со всего
бывшего союза были расположены как в верхней части реки так и ниже поселка.
Коренное население Ольхона уже давно не удивлялось при виде внезапно
появляющихся на пыльных улицах небритых мужиков в разноцветных комбинезонах
и ветровках. Туристы - водники разбивали свои бивуаки на окраине поселка,
там где река упиралась в правый берег и круто поворачивала к востоку. Это
стоянка в народе имела даже собственное имя - "чифирная".
Широкая в этих местах долина реки повлияла и на архитектуру этого
населенного пункта. Он состоял из двух улиц. Первая из них была заложена еще
в период зарождения поселка. В центральной части этой улицы располагались
конторы и госучреждения. Главным архитектурным сооружением, конечно же, было
здание шахтоуправления. Когда-то это здание можно было назвать красивым.
Необходимо сразу же отметить, что все возведенное в поселке в период от его
зарождения до примерно середины пятидесятых годов являлось творением
обитателей одного из сталинских лагерей, коих в ту пору в долине было целых
три.
Построенное из лиственничного бруса, оно в центральной своей части по
прихоти начальства имело массивный козырек который укрывал широкие ступени
ведущие к главному входу Козырек поддерживался двумя квадратными колоннами.
По всему фасаду на уровне второго этажа тянулся балкон огражденный метровым
деревянным парапетом. Резные фигурные балясины по углам балкона и
красиво-вычурная обрешетка придавали всему дому вид старинной дворянской
усадьбы. Когда-то напротив конторы был разбит небольшой скверик, на котором
сохранился только пулуразрушенный постамент. Памятник вождю мирового
пролетариата исчез еще в начале девяностых годов, как раз в те времена когда
горбачевская перестройка окончательно перешла в период наступления начала
эпохи абсурдного капитализма. В Ольхоне не наблюдалось истинных большевиков
и поэтому некому было устраивать демонстраций протеста по поводу пропажи
гипсового Ильича, о коем напоминал полуразрушенный постамент.
По правую сторону от конторы шахты находилось здание узла связи, а
также продснабовский магазин, сейчас закрытый ввиду закрытия самого
продснаба и здание одноэтажной столовой, закрытой по той же причине. Слева
напротив бывшего магазина располагалось двухэтажное здание администрации
поселка, за ним в ряд стояли типовые двухквартирные дома, в которых
проживала элитная прослойка населения поселка Ольхон. Эти дома имели
обширные подворья с сараями, банями и обязательными теплицами. Работящий
народ поселка всегда имел в