Ольга Лаврова, Александр Лавров. Полуденный вор --------------------------------------------------------------- Источник: О. Лаврова, А. Лавров. Полуденный вор. М., 1991. Подготовка текстов: 2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского --------------------------------------------------------------- Массивные замысловатые часы -- бронзовое литье прошлого века -- показывают двенадцать. В окна бьет солнце и освещает дорогую мебель в стиле "ретро", ковры, сияющую хрустальную горку. Вещей слишком много, и чувствуется, что хозяева их нежно лелеют. И тем более режет глаза беспорядок: распахнутые дверцы шкафов, выброшенная на пол одежда. На столе раскрыт неболь╜шой чемоданчик, возле которого облигации трехпроцентного займа, женские украшения, золотой портсигар. В комнате чужой человек -- вор. Спортивного вида, располага╜ющей наружности, лет тридцати с небольшим. Он сноровисто роется в белье; руки в кожаных перчатках быстро перебирают простыни и скатерти, нащупывают тугую пачку денег, метко кидают ее в чемодан. Вдруг вор замирает: в прихожей хлопнула дверь. Плотный самоуверенный мужчина с портфелем и в плаще торопливо входит в комнату и останавливается, будто споткнув╜шись. -- Эт-то что?.. -- начинает он грозно. И осекается... -- Обыск! -- отрезает вор, стоя к хозяину почти спиной. -- Изымаем ценности, гражданин Шарипов. Коля! -- окликает он воображаемого помощника. -- Стань на выходе, завмаг прибыл! У Шарипова обвисают щеки. -- Сейчас подпишите протокол и поедете с нами, -- цедит вор, выдвигая последний ящик. -- Допрыгались до тюрьмы... Деньги и документы на стол! Онемевший Шарипов выкладывает бумажник и документы. -- Теперь соберите белье! -- командует вор. -- Рубашки, трусы, носки. Живо-живо, я на работе! -- прикрикивает вор. Шарипов неверными шагами направляется в смежную комна╜ту. Вор молниеносно укладывает добычу и, сделав шутовской прощальный жест в сторону невидимого Шарипова, выскальзы╜вает из квартиры. На пороге появляется хозяин, молитвенно прижимая к груди несколько пар носков. -- Умоляю, дозвольте позвонить жене! -- произносит он, не сразу замечая, что обращается к пустой комнате. Постепенно ситуация начинает для него проясняться. Он прислушивается, бросается в коридор, возвращается. -- Обокрали! Всего-навсего обокрали!.. -- В блаженном облег╜чении завмаг всхлипывает и утирается носками... x x x А вор уже далеко. Он сходит по трапу самолета... Предъявляет в гостинице паспорт на имя Шарипова... С лоджии первого этажа жилого дома спускает чемодан в густо растущие внизу кусты... В поезде сбывает попутчице золотую цепочку и кольцо... Сменяются виды транспорта, пейзажи и города, а он, уверен╜ный и неуловимый, не привлекает ничьего подозрительного внимания, пока в перронной толчее, садясь в экспресс, отправля╜ющийся в Москву, не попадается на глаза женщине, которая хмуро и пристально смотрит ему вслед. А затем горячо рассказы╜вает что-то человеку в милицейской форме. И в то время, как вор любуется из такси московскими пейзажа╜ми, на стол перед Томиным ложится его фотография с объявлени╜ем о всесоюзном розыске. -- Кто таков? -- спрашивает Знаменский. -- Глеб Царапов... Удачливый вор-гастролер, чтоб его ободра╜ло! Прибыл в столицу. И почему-то считается, что я могу выудить его среди десяти миллионов!.. -- Помчались, Саша! -- торопит Знаменский. -- Доцент небось волнуется... x x x Доцент действительно волнуется, разговаривая с ними во дво╜ре многокорпусного дома. -- Все поняли, помните? -- проверяет его Томин. -- Да помню-помню: здороваюсь, показываю сберкнижку. И тут подъезжает ваша машина. -- Главное, не нервничать, -- советует Знаменский. -- Средь бела дня и под нашим присмотром вам ничего не грозит. -- Просто я легко одет и как-то зябко... -- доцент смотрит на часы. -- Пора, занимайте свой пост, -- решает Томин. Доцент уходит к одному из подъездов и там останавливается, стараясь принять непринужденную позу... Издали во двор въезжает "Волга" с четырьмя пассажирами. Из машины выходит коренастый блондин в кожаном пиджаке и машет рукой, подзывая доцента. Тот чуть медлит, украдкой косится на Знаменского и Томина и видит, что они поглощены безмятежным занятием: поставив на скамью хозяйственную сумку, перекладывают в нее свертки и бу╜тылки из авоськи. Доцент неуверенно двигается к блондину и на полдороге, не утерпев, снова оглядывается на своих заступников. В тот же миг "Волга" дает задний ход, стремительно выезжая со двора. Блондин с невнятными воплями припускает следом. Тем временем из-за угла соседнего корпуса вылетает милицей╜ский УАЗ, стараясь отрезать "Волге" путь к отступлению. Но перед ним мчится, закрывая проезд на улицу, блондин в кожаном пиджаке. -- И дернуло же вас оглянуться! -- говорит с досадой Томин. -- Но вы оба стояли спиной... -- бормочет доцент. -- И абсолют╜но не обращали внимания... по-моему. -- По-вашему. x x x Кожаный пиджак, разумеется, задержан, и теперь они с доцен╜том находятся у Пал Палыча. Здесь же присутствует Томин. Задержанный Агафонов пока еще не сообразил, в чем призна╜ваться, а что отрицать, и потому отпирается от всего чохом. Врет он на самых искренних интонациях, без наигрыша, почти задушевно. -- Я же все рассказал! Вы же записали! -- А теперь мы спросим у товарища Пекуровского, -- усмехает╜ся Знаменский. -- Вы встречали человека, с которым находитесь на очной ставке? -- Да. Позавчера у комиссионного магазина "Автомобили" он предложил мне "Волгу". -- За крепкими стенами Петровки до╜цент чувствует себя в безопасности и держится с достоинством. -- Да нет у меня никакой "Волги", хоть кого спросите! -- Ладно-ладно, Агафонов. По цене? -- спрашивает Знаменс╜кий у Пекуровского. -- На тысячу рублей ниже государственной. -- Как он это мотивировал? -- Дескать, подает на развод. Но раньше, говорит, надо ликви╜дировать машину, чтоб жена не претендовала на долю. -- И жены у меня нет! -- Неужели я не понимаю, что ни "Волги", ни жены? -- отмахи╜вается Знаменский. -- Продолжайте, товарищ Пекуровский. -- Ну... я в принципе согласился. И он мне отдал как бы в залог техпаспорт, а я дал задаток. Условились, что сегодня он за мной заедет с приятелями. А я захвачу зятя и поедем оформлять в какой-нибудь загородный пункт. -- Почему же не в городе? -- Да здесь деньги ему выдали бы через три дня, и жена могла, дескать, дознаться и поднять скандал. А там я плачу в кассу, и он сразу получает. Потому что там нет условий для хранения денег... -- И вы всему поверили? -- подает голос Томин. -- Очень правдивым показался парень... Знаменский взглядывает на Агафонова. -- Да, пожалуй. Но потом все-таки обратились в милицию? -- По счастью, жена засомневалась... в смысле -- моя. -- Ясно. Ну? -- обращается Знаменский к Агафонову. -- Товарищ что-то путает. -- Будет вам, Агафонов. Мы же видели вас в "Волге". Горзнак у нее тот же, что в техпаспорте, за который Пекуровский заплатил вам. -- Знаменский показывает техпаспорт. -- Владельцем здесь значится И.П. Агафонов. А номер машины, между прочим, фик╜тивный. Стало быть, "Волга" краденая. Агафонов встревоженно вскидывается: -- Честно? -- Честно. -- Да чтоб я связался с таким делом! Да я лучше пойду в воду кинусь! -- Наверно, хорошо плаваете, -- замечает Томин. -- Что? -- не сразу понимает Агафонов. -- А-а... -- В настроении парня наступает перелом. -- Правильно все товарищ Куровский рассказывает. Подтверждаю. -- Пе-куровский, -- поправляет доцент. -- Давайте по порядку, -- говорит Пал Палыч. -- Что за маши╜на? -- Якобы знаменитого артиста. Самому неловко продавать, в лицо узнают. И по знакомству сделали, как будто моя. -- Теперь Агафонов разговаривает более однотонно и деловито. Говоря правду, он меньше заботится, чтобы поверили. -- Сказка для школьников. -- А что мне, начальник, я сбоку припека. Взяли заместо вывески -- рожа, говорят, подходящая. И всей моей выгоды -- что вот пиджак выдали. Ношеный, правда, но у меня и такого нет. Один ватник. -- Оттуда, что ли? -- осведомляется Томин. -- Да, от хозяина. Второй месяц как вышел, а тут эти ребята... -- Кто они? -- спрашивает Знаменский. -- А леший их разберет... Если подумать, -- помолчавши, говорит Агафонов, -- то ничего мне не известно. -- Ну-ну, Агафонов! -- сердится Томин. -- Да вам ведь что нужно: фамилия, местожительство, где работают. А они мне анкету не показывали. Звали меня Ванечка, я их -- Леша да Юра. И все. -- Где познакомились? -- Свела нелегкая у пивной бочки. Пал Палыч и Томин переглядываются: только что разлете╜лись допросить, только задержанный перестал запираться -- и осечка! -- Приметы? -- хмурится Знаменский. -- Люди как люди. Один повыше, другой пониже. Который повыше -- это Юра, у него темные очки. А Леша -- тот лицом старше и лысоватый. За рулем третий сидел. Боря... -- Агафонов приостанавливается. -- Я описывать не умею... Ну, выпить не дураки. Одеты -- дай бог каждому. А больше ничего приметного. x x x В вагоне метро все места заняты. У тех дверей, что обращены к стене тоннеля, Раиса Глазунова стоя читает журнал. Безукориз╜ненно одетая и причесанная, с выражением независимости на лице, она являет собой образчик очаровательной деловой жен╜щины. Неподалеку вор -- Глеб Царапов, придерживаясь за по╜ручни, рассматривает ее одобрительно, но в общем-то от нечего делать. На очередной остановке поезд заполняют пассажиры, возни╜кает давка, и Царапова притискивают к Раисе. Она пытается откинуться назад, вор близко видит ее глаза и нахмуренные в легкой досаде брови. Из желания порисоваться или поддавшись галантному побуждению, он опирается ладонями в дверь, отжи╜мает толпу назад и сдерживает ее напор, освобождая вокруг женщины некоторое пространство. -- Читайте. -- Благодарю, -- насмешливо произносит она и, стоя в кольце его рук, читает до следующей остановки. Там платформа оказыва╜ется расположенной со стороны Раисы и она выходит, оставив вора несколько разочарованным: он привык к вниманию. Но прежде чем скрыться, Раиса оглядывается, а сквозь стекло зак╜рывшихся дверей он прощально и иронически приподымает руку. x x x Пригородный поселок. Глухой забор и крепкие ворота, в кото╜рых прорезана калитка. Раиса Глазунова нажимает кнопку звон╜ка и нетерпеливо притопывает ногой. Наконец калитка отворяется, взору Раисы предстает давно небритый мужчина неопреде╜ленного возраста. -- Здравствуйте, Борис Анатольевич... Кажется, вы меня не узнаете, -- снисходительно улыбается Раиса, замечая, что тот изрядно "под банкой". -- Красный "жигуль", левое крыло и дверца. -- Помню, -- говорит хозяин. Привалясь плечом к забору, он не проявляет желания впустить женщину внутрь. -- Не сделали! -- догадывается она, мрачнея. -- Это уже фор╜менное свинство! Вы же знаете, что в среду я уезжаю! -- Где среда, там и пятница, -- тянет хозяин. -- Да поймите, мы едем компанией на трех машинах. Вы поп╜росту срываете мне отпуск! -- Как-нибудь перебьешься. Приболел я. -- То бишь запил. Ох, мужики! Из-за ее спины с механиком здоровается проезжий, который затормозил против ворот. -- Боря, -- спрашивает он, -- чего-то у меня внизу звякает, не пойму. -- Тронься, -- просит механик. Тот трогает машину, проезжает метра полтора. -- Жмунькает, -- мгновенно ставит диагноз автомеханик. -- Крестовина. -- А-а... Вот спасибо тебе! -- И автомобилист отъезжает. Этот короткий диалог напоминает Раисе, что ее собеседник -- не только обманщик и пьяница, но и искусный мастер. -- Борис Анатольевич, миленький, -- говорит она. -- Будьте человеком! Если я в среду утром... -- Не-е. На той неделе. -- Тогда я забираю машину! Соловые глаза мастера открываются пошире. Помедлив, он отступает назад, давая Раисе войти. Она обегает взглядом двор и оборачивается к хозяину с вопросительным и сердитым видом. -- Нету, -- сообщает он. -- Увели. -- То есть как? -- медленно спрашивает она. -- Не знаешь, как уводят?.. Хошь кричи, хошь плачь -- "жигуля" нету! -- Я, кажется, не кричу и не плачу, -- каменным голосом говорит Раиса. -- Но зачем вы морочили голову? -- Да ведь жалко, начинаешь переживать,-- лицемерит хозяин. -- А это, может, кто из своих. Может, еще пригонят. -- Из каких "своих"? -- Из поселковых ребят, здешних. Тут вот свадьбу играли, трое суток колобродили, может, кто под парами и того... -- Борис Анатольевич, вы заявили в милицию? -- пресекает Раиса его скороговорку. -- Не. -- Послушайте, вы, конечно, нетрезвы, но все же в своем уме? Я вам доверила машину -- машина пропала. Вы за нее в ответе. И не лопочите мне про свадьбу! Видно, механик ожидал "ахов" и "охов", его удивляет прояв╜ленное женщиной присутствие духа. -- Если без скандала, полюбовно если -- буду тебе понемножку выплачивать... сколько смогу. Но чтоб милиция не цеплялась, так и знай! А иначе -- и не видел, и не слыхал, и ничего не ведаю, поняла? -- Нет! Не на таковскую напали! -- взрывается Раиса. x x x Квартирная хозяйка, словоохотливая женщина средних лет, вводит Царапова в комнату. Он снимает себе жилье. -- Вот, пожалуйста, эта комната. Вор осматривается и, перегнувшись через подоконник, выгля╜дывает за окно. -- Вид из окна у меня превосходный! -- заверяет хозяйка. -- А балкон справа тоже ваш? -- Нет, балкон в другой квартире и даже в другом подъезде. -- И что там за соседи? Очень шумят? -- Мертвая тишина! Летом они на даче... Тахта у меня, пощу╜пайте, мягкая... -- Это немаловажно, -- улыбается вор. -- Что ж, пожалуй, поживу. Такие подробности, как прописка, вас не беспокоят? -- Н-ну... -- мнется женщина. -- Я бы с удовольствием, но при командировках мы должны прописываться в ведомственной гостинице. А условия там, сами понимаете... Да не беспокойтесь, заплачу вперед, гостей водить не собираюсь, мы с вами поладим. -- Ну... хорошо. В конце концов, приличного человека видно... x x x Знаменский и Томин получают взбучку от начальства. Началь╜ство новое, чего от него ждать, никто пока не ведает. -- Позорный провал операции! -- Полковник не дает воли эмоциям, но заметно, что очень недоволен. -- Вы себя обнаружи╜ли и упустили шайку буквально из рук! -- Виноваты, товарищ полковник. -- Безусловно. И будет приказ о наложении взысканий. -- Оперативную часть разрабатывал я, -- заявляет Томин. -- Знаменский присутствовал для оформления следственных дейст╜вий. Полковник бросает на него острый взгляд. -- Вы инспектор или адвокат? -- И, не дожидаясь ответа, продолжает: -- Каким образом сорвалось преследование? -- Не могу понять. Куда-то они очень ловко нырнули. Все ближайшие патрули были оповещены по рации. -- Даю сорок восемь часов на разработку плана мероприятий. -- Ясно, -- вместе отвечают Знаменский и Томин. Полковник делает пометку в настольном календаре. -- Вопрос второй, -- адресуется он к Томину. -- У вас дело Царапова. Что предпринято? Томин мог бы сказать, что вопрос несерьезный. Даже нет уверенности, что вор в Москве. А если б уверенность и имелась, все равно ничего толкового предпринять пока невозможно. И практически никакого дела нет, а есть лишь мечтание поймать гастролера. Прежнему начальнику Томин так и отрапортовал бы. Впрочем, тот не задал бы подобного вопроса. -- Пустые руки, товарищ полковник, не с чем вести розыск. Направил запросы по всем местам, где за ним числятся кражи. Рассчитываю на вас в смысле сроков. -- Хорошо. Будет шифровка о немедленном исполнении. -- Полковник оборачивается к Пал Палычу. -- А вы, раз уж работа╜ете сейчас в одной упряжке, примите к своему производству и дело Царапова. x x x А Царапов прогуливается по улице, наметанным глазом оки╜дывает фасады и публику. По одежде, машинам, заворачивающим в проезды между домами, по множеству известных ему признаков определяет он степень зажиточности квартала и удобство его для своих целей. Облюбовав два дома, стоящих друг против друга, вор входит в один из них и поднимается на лестничную площадку перед последним этажом. В руке он несет рулончик, закатанный в газету. Когда занята наблюдательная позиция и противоположный дом оказывается как на ладони, из рулончика появляется подзор╜ная труба и вор принимается за изучение освещенных окон, которые не задернуты занавесками... x x x Раиса Глазунова явилась к механику с подкреплением: сегодня рядом с ней преданная подруга Татьяна, на первый взгляд бой-баба. Автомеханик трезвый, злой, но более вежливый, чем накануне. Стараясь не смотреть на Раису с Татьяной, говорит куда-то в пространство: -- Зачем же я, да при вашей подруге, буду признавать такой факт? Такого факта не было. -- То есть вы не брались выправить мне крыло и дверцу? -- с перехваченным горлом произносит Раиса. -- Совершенно верно, девушка. Для ремонту есть автосервис. Я же, если кому помогу, то исключительно по дружбе. А вы мне незнакомы. -- Ах, вот как?! -- угрожающе надвигается на него Татьяна. -- Ну тогда имейте в виду, я где угодно поклянусь, что я лично при╜сутствовала, когда вы брали машину в ремонт! -- Спасибо, предупредили. Буду иметь в виду. Вспоминать буду, с кем в тот день напролет пиво пил. Ребята подтвердят. И кончен наш разговор, девушки. -- Он поворачивается и идет к дому. -- Этот подонок думает, что меня можно без хлопот ограбить! -- восклицает Раиса. -- Эх, прийти бы с мужиком, который может морду набить! Другой был бы разговор! -- Ты весь миллион моих друзей знаешь. Кто? -- Раиса недолго ждет ответа подруги и сама подытоживает. -- Людей навалом, а настоящего мужика нет! Обе не обращают внимания на "Волгу", которая въезжает в ворота. Из нее вываливается Пузановский, грузный, лет пятиде╜сяти мужчина "авторитетной" наружности. -- Здравствуйте, мастер, -- говорит Пузановский. -- Здравствуйте... гражданин, -- с запинкой откликается меха╜ник. Этим "мастер" и "гражданин" они быстренько условились: я тебя не знаю -- ты меня не знаешь. -- Чинить машину? -- поворачивается Татьяна к новоприбыв╜шему. Тот издает нечленораздельное междометие, которое можно понять скорее отрицательно и перехватывает инициативу. -- Что-нибудь случилось? Конфликт? -- обращается он к Раисе, стремясь уйти от вопросов Татьяны. -- Совсем маленький, -- саркастически отвечает женщина. -- Я отдала в ремонт "Жигули", и теперь машины нет! -- Где же она? -- Вчера сказал -- угнали. Сегодня говорит, что вообще не брал! -- Черт-те что! Машина здесь? -- рявкает Пузановский на механика. -- Нету, -- опасливо и виновато отзывается тот. Пузановский сглатывает ругательство и вновь переключается на женщин. -- Что вы собираетесь делать? -- Заявить в милицию, что же еще! -- Да, конечно... Садитесь, я подброшу. Я и минуты здесь свою машину не оставлю! -- Он торопливо открывает перед подругами дверцы. -- Прошу вас, прошу... Прежде чем сесть, Татьяна придвигается к автомеханику: -- Таких, как ты, надо отстреливать в детстве! x x x На уличных часах без десяти двенадцать. Вор с чемоданчиком идет на дело -- собранный, пружинистый, почти праздничный. Впереди -- облюбованные им дома-близнецы. Дверь квартиры задерживает его на одну-две секунды: к про╜бою замка он приставляет ребром что-то небольшое, плоское, отсвечивающее металлом. Слышится гудение, потом щелчок, и Царапов убирает приспособление в карман. Дверь послушно отк╜рывается и затворяется за ним. В комнате он останавливается, опускает на пол чемодан и медленно-медленно обходит по кругу, ни к чему не прикасаясь, сосредоточенный и самоуглубленный. Не шарит суетливо глаза╜ми по стенам, даже не выделяет особо каких-то предметов, но, кажется, словно ему сейчас слышны голоса вещей и каждая сообщает о своем местонахождении. Круг завершен. Вор стряхивает оцепенение и уверенно откры╜вает одну из секций мебельной стенки... И вот уже шагает с чемоданом прочь от подъезда, заворачива╜ет за угол -- и нет его. Час спустя у подъезда роится кучка соседей: идут обычные в таких случаях пересуды. -- Четырнадцатую квартиру обворовали! -- Шесть магнитофонов взяли! -- Четыре, -- поправляет подросток. -- Ну магнитофоны -- не горе, -- говорит одна из женщин. Ветхая старушка подхватывает за женщиной: -- Какое горе, милая! Хоть потише станет, спасу не было. В однех руках шесть магнитофонов! -- Четыре, -- упрямо вставляет подросток. -- Много он вам мешал, -- заступается за потерпевшего мужчи╜на с хозяйственной сумкой. -- Всю жизнь по экспедициям, два месяца здесь, а десять -- нету. Одна у человека радость была, музыку послушать!.. Из подъезда выходит Томин, и беседа прерывается. -- Товарищи! -- обращается он к собравшимся, -- кто-нибудь был вблизи подъезда около двенадцати часов? -- Да я почти безотлучно, -- откликается старушка. -- Посмотрите, такой вот мужчина. Проходил он мимо вас в подъезд и обратно? Старушка взволнованно рассматривает фотографию. -- Это жулик? Никогда не подумаешь! Через плечо старушки заглядывают любопытные, и вот уже карточка пошла по рукам. x x x -- Всю захватали, а толку чуть, -- говорит Томин, бросая фотог╜рафию Царапова на стол. -- Однако почерк его. Вернувшись на Петровку, тройка заседает в кабинете Знамен╜ского. Дело Царапова начинает обретать плоть. -- Есть хоть предположения, чем он вскрывает двери? -- спра╜шивает Знаменский у Кибрит. -- Нет, Пал Палыч, совершенно "нестандартный" инструмент. -- Наш Цап-Царапов еще войдет в историю криминалистики! -- усмехается Томин. -- Очень ловкий прохиндей! И звериный нюх -- ведь ни разу не полез в квартиру, которая поставлена на сигнализацию! А сегодня с этими магнитофонами? Даже по шкафам не рылся, пошел и достал. Причем какие магнитофоны -- два наушных, роскошный "Шарп", "Грюндик"! Унес, и никто не видал! -- И, по-вашему, он работает без наводчиков? -- спрашивает Кибрит. -- При его разъездах установить контакты на местах -- малове╜роятное дело, -- возражает Знаменский. -- Но как он в чужом городе определяет, у кого что взять? -- продолжает сомневаться Кибрит. -- Не знаем, -- разводит руками Томин. -- Наверняка мы знаем одно: Царапов всегда орудует в полдень. -- Какая-нибудь суеверная примета, -- замечает Кибрит. -- Дай-ка, Паша, справочки с мест. Покопаюсь еще раз... -- Томин углубляется в изучение ответов на запросы. -- Между прочим, вы не забыли, что выговоры по автоделу висят? -- спрашивает Кибрит. -- Это, Зиночка, незабываемо. Завтра -- кровь из носу -- начальству нужен план расследования, -- вздыхает Пал Палыч. -- Шурик, отвлекись от вора! -- Сейчас, Зинаида. -- Томин продолжает возиться с бумагами. -- Про план я помню. Сейчас составим грандиозный план, как переворошить всю автомобильную подноготную города и облас╜ти... Махнув на него рукой, Кибрит достает технический паспорт на машину и заключение экспертизы, протягивает Пал Палычу. -- Мы думали, только горзнак подделан. Оказалось, весь техпаспорт фальшивый. Но подделка на очень высоком уровне. При разовом изготовлении подобного качества добиться нельзя. -- Налаженное производство фальшивок? Такой размах?.. Эх, как мы с доцентом напортачили! Остались в наследство никчем╜ный Ванечка и красивые следы удравшей задним ходом "Волги". -- А слепки с них сняли? -- Сняли. Изобразили тщательную работу на месте происшес╜твия. -- Послушай, Пал Палыч... -- Некая мысль бродит у нее в голове, но еще не оформилась. -- Если "Волга" из угнанных, то найти бы хозяина... Я, правда, не знаю, что это даст, но... Томин захлопывает "воровскую" папку: -- Никаких зацепок. Только через сбыт краденого... Ну-с, к вашим услугам. Каким это манером ты собираешься найти хозя╜ина "Волги"? -- По-моему, любой владелец скажет, что, например, левая задняя резина у него самая стертая, переднюю правую недавно чуть не пропорол об гвоздь и осталась метка и так далее. Я могу составить подробное описание. А вдруг... -- Ты, оказывается, фантазерка, -- усмехается Томин. -- Но трудолюбие надо поощрять, Паша. Выдай ей слепки. x x x У тех, кого нашим героям так хотелось бы изловить, тоже заседание. В квартире Пузановского собралась уголовная компа╜ния. Кроме самого хозяина и автомеханика Молоткова присутст╜вуют Печкин, Тыква и Самородок. По форме главенствует Пузановский, по сути заправляет Печкин. Он минутами звероват, но без ярко выраженной блатной окраски в речи и повадках. Однако ухмылка выдает натуру хитрую, властную и жестокую. -- Это куда ж тебя повело? А, механик? -- мрачно, с расстанов╜кой спрашивает он Молоткова. -- Да, куда? -- подхватывает Пузановский и подкрепляет фразу энергичным движением руки, в которой зажата надкушенная сосиска. Пузановский почти всегда жует. Вскакивает Тыква. -- Уж ты падла!.. Себе кусок рвешь, да? В одиночку? -- впадает Тыква в блатную истерику. -- А знаешь, что за это бывает? -- Трепеща от возбуждения, он выхватывает из кармана нож и поигрывает им. Хотя Тыква наслаждается пока лишь воображаемой распра╜вой, Молотков следит за ним неотрывно. И когда тот, пугая, делает выпад, в руках у автомеханика оказывается стул. -- Уйди, припадочный! Пузановский перестает жевать. Ему нужен не мордобой, а воспитательное мероприятие в его, так сказать, коллективе. -- Леша... -- просительно окликает он Печкина, которому картина потасовки доставляет некоторое удовольствие. -- Ладно, будя ножиком играть, -- решает Печкин. -- Хотя я лично Тыкву понимаю. Пузановский вслед за Печкиным принимает суровый вид. -- Вот, Боря, до чего дошло! -- укоряет он механика. -- Мы тебе разрешили калымить по ремонту. Но если заказчик от тебя идет в милицию... -- Данилыч! Да постыдись! -- возмущается Молотков. -- Они разрешили! Да что бы вы без меня! Кто вам номера-то перебива╜ет? Кто выучил машины из-под любой страховки брать? Кто вас вывез, когда задним ходом драпали? А Константина кто предос╜тавил? -- Автомеханик указывает на сидящего на отшибе Само╜родка. -- И теперь нож сулите?! Настроение присутствующих смягчается: заслуги Молоткова несомненны. -- Говори, куда продал машину! -- требует Печкин. -- Не продавал я ее. Есть по деталям, по железу незаменимый человек. И месяц назад привозит своего "жигуля", как есть в лепешку. Аж стонет и плачет: сделай. А делать там -- сдуреешь! Ну и тут подвернулась эта бабенка с машиной. Марка та же, цвет тот же... Глядел-глядел, плюнул и пустил на замену! -- Спиваешься, механик! -- припечатывает Печкин. -- Раньше ты из любой лепешки обратно вещь слепил бы! Сядешь через водку. -- Ничего они не докажут! Ну был участковый, покрутился-покрутился, с тем и ушел. -- Он срока не тянул, он смелый! -- язвит Тыква. Самородок в своем углу поднимается и прокашливается. -- Будешь говорить? -- спрашивает Пузановский. -- Слушаем нашего Самородка. Самородок, поглощенный своим "призванием", органически безнравствен. Всех присутствующих, за исключением Молоткова, он глубоко презирает. -- Я делаю все, что вам требуется, -- жидким тенорком начина╜ет он. -- Печати, бланки, права, всякие дерьмовые справки -- извольте. Но я работаю на четких условиях: вы субсидируете мои научные исследования... Тыква насмешливо цокает языком. -- Да, мое изобретение мирового масштаба! -- взвизгивает Самородок. -- За мою универсальную антиржавчину мне простит╜ся все! Я еще буду за вас ходатайства писать насчет амнистии! И я предупреждал: не втягивайте меня в ваши подробности. Меня это отвлекает. Я занятый человек, поймите наконец!.. Но должен заявить, что нахожу недопустимым обращение с Борисом Анатольичем. Это мастер, у него в пальцах больше ума, чем во всех ваших мозгах. Я протестую! -- срывается он на фальцет и неожи╜данно садится. В наступившей паузе явственно слышна работа челюстей Пузановского. -- Слышь, Пузо, -- ворчит Печкин, -- хватит жрать одному. -- Разве я жру? -- изумляется тот. -- Жую по мелочи от нервов. Сейчас будем ужинать, но надо подвести итог. -- Чтоб меж собой никаких тайн, -- говорит Печкин. -- Верно, Леша. С кем что случится -- немедленно сообщать! Компания вразброд одобряет резолюцию. Самородок пожима╜ет плечами. Тыква придвигается к Печкину и шепчет: -- Я слыхал, того покупателя... который с юга... вроде водолазы ищут. Пузу сказать? -- Обожрется от нервов -- лопнет. Да и нам-то с тобой что? Покупатель тогда просто не пришел... почему-то. Верно? Тыква мечтательно улыбается, и Печкин отвечает ему мерзкой своей ухмылкой. x x x В комиссионном магазине радиотоваров Томин идет вдоль прилавка, рассматривая выставленную аппаратуру. -- О-о! -- говорит он с непринужденностью толстосума. -- Это у вас "Шарп" с индикаторной шкалой? И что, никто не берет? -- Только вчера поступил, -- объясняет продавец. -- Если в порядке, возьму. Выпиши. А там никак "Грюндиг" с приемником? Я чувствую, куплю полмагазина! И мы с тобой все это будем красиво и долго заворачивать... -- Понижает голос. -- Найди мне еще парочку наушных -- "Сони", "Акай", а? Продавец уважительно склоняет голову. -- Вчера были и сразу проданы... Забрав чеки, Томин направляется в помещение, где произво╜дится прием на комиссию. -- Простите, вчера тоже вы работали? -- спрашивает он очкас╜того и надменного приемщика. -- Да, я, -- величественно подтверждает он. x x x На допросе у Знаменского он утрачивает, однако, свою велича╜вость... Пал Палыч читает вслух написанное: -- "Гражданин, принесший вышеупомянутые магнитофоны, мне незнаком и ни на кого из моих друзей не ссылался". Просто некто с улицы? -- Товарищ следователь, к нам все приходят с улицы! И потом: я смотрю и оцениваю вещь. Человека я не замечаю, только его товар. Я товаровед. -- А своего брата заметите? -- Мой бедный брат умер в детстве. -- Зато двоюродный жив, имеет жену и двух дочерей. И здесь, в квитанции, они числятся у вас сдатчиками тех самых магнитофо╜нов. Чтобы избежать взгляда Пал Палыча, товаровед снимает и протирает очки, бормоча: -- Вы же знаете наше дурацкое правило: от одного человека не принимать двух одинаковых вещей... Потом нужно ждать, пока не продадут... -- А ему срочно требовались деньги, -- договаривает Пал Палыч. -- Да, очень просил, и я вошел в бедственное положение... -- Записываем: вы взяли магнитофоны за наличные и оформи╜ли их на своих родственников. Так? -- Нельзя ли добавить, что это из сочувствия... и поддавшись на уговоры. -- Смотря сколько он получил по сравнению с продажной ценой. -- Несколько меньше, конечно... Знаменский ждет. -- Примерно, половину, -- договаривает товаровед. -- И расстались взаимно довольные. И не было мысли, что скупаете краденое? -- Нет! Я бы никогда, никогда!.. Человек внушал абсолютное доверие! -- Немножко, значит, посмотрели на него? -- Немножко посмотрел... -- А если он еще раз наведается? -- Зачем? -- вздрагивает товаровед. -- За тем же. Вы нас известите? -- Д-да... ах да, непременно! Теперь, когда я узнал... Немедлен╜но! Прямо-таки взрыв гражданского энтузиазма, -- думает Пал Палыч, -- но нет, такой вот старый лис помогать милиции не станет. x x x Пекле второго безуспешного визита к автомеханику Раиса подала заявление о пропаже "Жигулей" в милицию и теперь регулярно наведывается сюда, домогаясь результатов. -- Ну как? По-прежнему на точке замерзания? Все никаких доказательств? -- агрессивно спрашивает она у молодого лейте╜нанта. -- Объективных доказательств нет, но... -- Да куда же я свою машину дела? -- перебивает Раиса. -- Или я, по-вашему, сочиняю?! -- Вы послушайте, что я хотел сказать. Материал ваш на Пет╜ровку ушел. Туда все нераскрытое сейчас затребовали насчет автомобильных дел. Вызовут вас, успокойтесь! ... И действительно, вызвали и выслушали -- с некоторым недоумением. -- Странная история, -- говорит Пал Палыч. -- Если человек кормится частным ремонтом, зачем ему привлекать внимание милиции? -- Проще на улице угнать, чем у своего же клиента, -- добавляет Томин. -- Я понимаю, нелогично, -- нервничает Раиса. -- И все-таки Молоткову точно известно, где мой "жигуль"! Голову даю на отсечение! -- А как вы к нему попали-то? -- осведомляется Томин. -- У меня случилась авария. Когда я остановилась, подлетел какой-то тип, начал утешать. А я ужасно расстроилась, потому что в отпуск мы собирались... В общем, он понял, что у меня горит и всучил координаты этого подлеца автомеханика. Он, говорит, мою "Ниву" поднял буквально из руин и в рекордный срок!.. Наверно, из той же шайки. Если б я запомнила номер... -- Она помолчала. -- Неужели ничем невозможно помочь?.. Конечно, и расписки я не брала и свидетелей нет... Но хоть бы припугнуть! Он же трус, и вдруг его на Петровку -- да он проговорился бы от страху! Он даже постороннего человека испугался, который толь╜ко прикрикнул! -- А что за посторонний? -- на всякий случай спрашивает Пал Палыч. -- Какой-то автовладелец. Застал нас у Молоткова, я была с подругой. -- Раиса приостанавливается и хмурится, вспоминая. -- А знаете, он вел себя странно... Совершенно ошалела с этой катавасией, все доходит задним числом! -- И спешит рассказать: -- Он услышал, из-за чего скандал, и скорей-скорей нас в машину и увез. Мы просили довезти до милиции, а он поехал куда-то на край света, обратно еле добрались! -- Вы не слишком подозрительны? -- мягко спрашивает Пал Палыч. -- Да нет же! Он вовсе не посторонний, я уверена, он заодно с Молотковым! Здоровенный, толстый, как бегемот, -- рессоры стонут. Лицо широкое, сплошные щеки. Какой-то нос, глазки -- для порядка, остальное -- щеки, загривок и шея... Никого не напоминает? -- спрашивает она, сердясь. -- К сожалению, нет, -- отвечает Томин. -- Что ж, не буду отнимать дорогого времени. -- И Раиса выходит, не прощаясь. x x x Преданная Татьяна дожидалась подругу у ограды Петровки, тридцать восемь, и, негодуя, приняла рассказ Раисы о разговоре у следователя. -- В общем, остается самой найти машину и украсть обратно... -- Раиса говорит пока просто так, с горькой усмешкой. -- А интересно, за угон собственной машины судят? -- Показали бы мне гараж, где она стоит, я бы его зубами прогрызла! -- ожесточенно гудит Татьяна. -- За справедливость пусть хоть вешают! В квартире у Раисы подруги продолжают за чаем обсуждать историю с пропажей машины. -- В жизни не было так тошно! Как будто всю истоптали и заплевали, -- жалуется Раиса. -- Ограбили, унизили! Этого Мо╜лоткова, кажется, убила бы... Как мне этот "жигуль" достался! Ведь до сих пор в долгах! -- Я ли не знаю... -- мрачно отзывается Татьяна. -- Нет, даже ты не знаешь... У меня были одни колготки! Я их стирать боялась! Татьяна молча обнимает подругу. -- Не могу я смириться! -- говорит Раиса ей в плечо. -- Я должна что-то сделать, а то рехнусь!.. Слушай, ты помнишь, как мордатый гаркнул на механика? Ведь совершенно по-хозяйски! Если человек первый раз, он сначала зайдет, спросит. А он сразу въехал. И сам отпер ворота. -- Да, ты права... -- Да! Толстяк у них главный! И недаром они притворялись! Ты же не будешь ни с того ни с сего говорить мне "гражданка" и скрывать, что мы знакомы. Между ними что-то есть, что надо скрывать. -- Райка, ты к чему клонишь? -- Надо их выследить, Танюша. Всю шайку! И тепленькими выложить на Петровку! -- Да как?! С ума сошла!.. -- У меня в голове уже план! -- Раиса оживилась, загорелась. -- Возьму машину у Кольки и еще у кого-нибудь на переменку, чтобы не примелькаться. -- Погоди... не увлекайся, -- предостерегает Татьяна, сама уже увлеченная. -- У милиции все же свои каналы, способы, а что ты... -- Татьяна, разъяренная женщина любого опера за пояс затк╜нет! Особенно, когда в отпуску и круглые сутки свободна! Ты со мной? -- Я-то с тобой. -- Значит, две разъяренные женщины! x x x А вор присматривает новый объект, через подзорную трубу заглядывая в вечерние освещенные квартиры. Вот лежит в постели больной старик. Медсестра в белом халате наполняет из ампулы шприц. Царапов переводит трубу правее. И здесь в окуляр попадает женщина, которая перетирает столовое серебро и шеренгу вызолоченных изнутри чарочек. Перейдя в другую комнату, она достает и начинает пересыпать нафталином дорогие меха. У вора хищно раздуваются ноздри, и он не отрывается от трубы, даже заслышав шаги за спиной. Это пожилая женщина спускает╜ся по лестнице, клича кошку. -- Чтой-то вы высматриваете? -- строго спрашивает она. -- Мамаша! -- трагическим голосом отзывается вор. -- Там моя жена с приятелем! Женщина сочувственно ахает. Вор сует трубу в карман, прикры╜вает рукой глаза и оборачивается к женщине. -- Мне стыдно, что я подглядывал... -- Это ей стыдно! Беги да всыпь обоим! Наутро, облачившись в рабочий комбинезон, Царапов очищает люк мусоропровода и подставляет под него упаковочную коробку. Затем, уже в обычном костюме, входит в подъезд и на вопрос бдительной вахтерши: к кому? -- показывает аптечную коробоч╜ку. -- Просили навестить больного из восемьдесят третьей кварти╜ры и передать лекарство. -- Пятый этаж, -- говорит вахтерша. В квартире вор быстро сносит на кухню меха и серебро, уклады╜вает в полиэтиленовые пакеты и спускает в мусоропровод. Внизу, под люком мусоропровода коробка полна с верхом. Вор уминает содержимое и ловко по-магазинному обвязывает бечев╜кой. x x x Знаменский закончил допрос очередного "автопогорельца" и передает ему машинописный листок. -- Давайте отмечу пропуск, а вы прочтите для порядка это описание. Не от вашей ли машины колеса? -- Чувствуется, что этот вопрос Пал Палыч задает уже в сотый раз. Входит Томин, обычное "привет" -- "привет". "Автопогоре╜лец" читает составленное Кибрит описание шин той "Волги", которая удрала при свидании доцента с Ванечкой. -- Нет. Я за неделю до угона всю резину сменил. -- Забрав пропуск, потерпевший прощается. Знаменский смотрит на часы и усмехается собственному жесту. -- Выслушиваю разные автомобильные истории, -- говорит он, -- пишу протоколы, а начиная с двенадцати все, понимаешь, поглядываю на часы. -- Сам дергаюсь: вот, думаю, взламывает дверь, вот входит в переднюю... -- Чтобы заглушить беспокойство, Томин пускается в общие рассуждения. -- Воруют сейчас в двух вариантах. Первый: "Ломись в любую дверь". Люди живут лучше, почти везде есть, что взять. Лезут в первую попавшуюся квартиру -- и находят. Второй вариант: "Уши по асфальту". -- Да, -- кивает Пал Палыч. -- Перестал как-то народ беречься. -- Перестал, Паша! На удивление. Сдают кому попало пло╜щадь. Рассказывают, что не следует. И про себя и про соседей. Ворье на ротозействе кормится. Звонит телефон, Знаменский берет трубку, слушает и произно╜сит: -- Кража! ... Они приезжают в дом, который посетил Царапов. -- Никуда я не отлучалась, сидим, как пришитые! У нас дом кооператива Академии наук! -- воинственно доказывает вахтер╜ша Томину. -- Спросите жильцов -- когда это было, чтобы нас тут не было! Всегда тут, всегда! И никто вещей не выносил! -- Но какие-нибудь посторонние сегодня около двенадцати проходили? -- Только один молодой человек. Лекарство передать в восемь╜десят третью квартиру. -- Вы видели, как он вышел? -- Конечно, видела! С пустыми руками. Еще сделал вот так, -- и она показывает, как вор пожал руку самому себе в символичес╜ком прощальном жесте. Возвратясь с места кражи, Томин бушует: -- Теперь он еще и фокусник! Дематериализация мехов и ценной утвари! Ну, светлые умы, куда он все подевал? И откуда все знал? -- Даже про больного академика! -- подхватывает Пал Палыч. -- Может, я лучше сойду с ума? Зинаида, можно видеть сквозь стены? -- А метод столетней давности, описанный Конан-Дойлем, не подойдет? -- спрашивает она. -- Какой? -- Наблюдение из дома напротив. Томин крякает, достает записную книжку, находит телефон, звонит. -- Юлия Семеновна?.. С Петровки. Скажите, когда вы переби╜рали серебро и прочее свое бар... -- он чуть не договаривает "барахло", но спохватывается и маскирует это кашлем, -- и прочие вещи, шторы на окнах были задернуты?.. Пока все. -- Томин кладет трубку. -- Разумеется, она не помнит! То, что нужно, никто не помнит. Вселенский склероз! -- Шурик, ты раскалился докрасна, это уже вредно. -- А что не вредно? Жизнь вообще вредная штука: никто в конце концов не выдерживает, все помирают. x x x Царапов в это время старается наладить сбыт. В винном отделе, который изолирован от магазина, со всем управляется румяная боевая Маня. Она и кассир, и продавец, и рабочий, ворочающий ящики, и кредитор своих не всегда платежеспособных завсегдата╜ев. -- Закрываюсь, закрываюсь! -- покрикивает она, выпроважи╜вая последних покупателей. Кого и подпихнет в спину. -- Завтра приходите опохмеляться! А тебе больше в долг не дам, не надей╜ся! Ей не противоречат. Прощаются уважительно и любезно, нас╜колько позволяют градусы. Вор оказывается последним, но его Маня не толкает: этакий статный, уверенный. -- Закрываюсь, -- напоминает она и смотрит выжидающе: чего, мол, тебе? -- Вот и хорошо. Я вещички тут некоторые хотел показать. -- Да я вас первый раз вижу, -- осторожничает она. -- Так и я вас вижу впервые, Маня, -- ласково улыбается вор. -- Оно ведь так лучше. Продавщица еще секунду-две медлит, но все же запирает дверь, соглашаясь тем самым продолжить беседу наедине. Она проходит за прилавок и говорит уже фамильярно: -- Небось скажешь: с женой поругался и уезжаешь. Позарез, мол, деньги нужны. -- Как ты догадалась, Маня? -- А, у всех одна формулировка... когда из дому тащут. Мой тоже тащил, пока не выгнала. -- Беда с мужиками, верно? -- подстраивается под нее Царапов. -- С ними беда, а без них опять беда! -- Маня снимает не первой свежести халат и оглаживает себя, расправляя платье. Вору намек ясен, но ему нужна не Маня -- нужны наличные. Он поднимает на прилавок туго набитый портфель и щелкает зам╜ком. Наружу бугром, как живой, выпирает мех. Вор раскладывает шкурки на прилавке. -- Утрамбовал-то... -- говорит Маня, расправляя ладонью мягкий ворс. На время деловая хватка берет в ней верх, и вытесняет прочие мысли. Она заглядывает в нутро портфеля, вынимает ложки: серебряные столовые и золотые чайные, рассматривает, кладет обратно и машет на меха. -- Забери пока, нечего на виду держать! И тут ее внезапно приковывают руки вора. Сворачивая шкурки в тугой рулон, они двигаются так молниеносно и привычно, что невольно рождают у Мани догадку: не в своем доме взяты вещи-то! -- С тобой, чего доброго, влипнешь... -- бормочет она, еще не вполне уверенная, потому что вор слишком не похож на вора. Но тот одаривает ее беззаботной улыбкой: -- Никогда, Маня! Бери со спокойной душой! Поплевав на его "никогда" через левое плечо, Маня начинает сбивать цену. -- Между прочим, конъюнктура повернулась. Чего ты принес -- уже не дефицит. Было время -- на ковры кидались, на хрусталь. А теперь это все и это все, -- трогает она пальцами серьги у себя в ушах, -- знаешь, как в торговле называется? Товары замедленной реализации. -- Обижаешь, Маня! Что ж тогда в цене? -- Что?.. Ну вот видеоприставка к телеку. Я в одних гостях видела -- обалдеть! "Джи-ви-си" называется. И к ней фирменные фильмы. За это я бы твой портфель доверху бумагой насыпала! -- Это заказ? -- А можешь достать? -- радостно изумляется Маня. -- Поискать надо... авось где у жены завалялась. -- Засыплешься ведь, черт глазастый! -- дрогнувшим голосом произносит Маня. -- Цыц! -- обрывает вор. Маня вздыхает и раз и два. -- Слушай, -- заводит она душевный разговор. -- Мне офици╜ально рабочий в отделе положен... На что тебе нервы трепать, если откровенно-то? Ну подвигаешь немного ящики... обозна╜чишь работу. -- У меня трудовой книжки нету, -- щурится вор от сдержива╜емого смеха. -- Да на шута она, книжка! -- даже охрипла бывалая Маня. -- Слу-ушай, квартира у меня трехкомнатная, все есть, балкон, лес рядом, обихожу тебя, всегда домашнее питание, я стряпать так люблю!.. Вор берет в ладони ее руку. -- Спасибо, Маня. Тронут. Только я вкалывать не люблю, даже немного, натура не дозволяет. Я птица перелетная... А приставка тебе будет, Маня. x x x В буфете на Петровке Кибрит ожидает своей очереди. Входит Томин. -- Зинаида, согласна быть голодной, но счастливой? -- Еще бы! -- Тогда беги к Паше, пожинай лавры! -- Да что такое случилось? -- Оба отступают немного в сторон╜ку. -- Сейчас направил к нему товарища Нодиева. Это тот, что засыпался с поддельным талоном предупреждения. -- И?.. -- Да я маленько зашился с автомобилистами, такую кучу просеиваем... И ткнул ему случайно твое описание шин. -- От "Волги", которую вы красиво упустили? -- Ну да. И вдруг, представляешь, -- сработало! Можно сказать, исторический поворот событий! ...Нодиеву за сорок, он в потертых джинсах и весь какой-то шалавый, разболтанно жестикулирующий -- вечный подросток. Лицо у него характерное и запоминающееся. -- Точно, резина моя. В смысле -- моя бывшая. Ту "Волгу" я продал. А у нового хозяина ее, верно, увели. -- К этому мы еще вернемся. А что у вас за история с талоном? -- Не знаю абсолютно! -- врет Нодиев. -- Гаишник чего-то прицепился, понятия не имею. Пал Палыч в коротком раздумье. -- Настроены тянуть волынку... Ладно, изложу факты сам, чтобы не препираться попусту. Вы регулярно ездите по одной трассе, регулярно превышаете скорость и получаете проколы в талонах. И вдруг предъявляете постовому ГАИ нетронутый та╜лон. А он помнит, что собственноручно делал вам предупрежде╜ние в третьем талоне и талон был дырявый, как дуршлаг. -- Мало ли что он скажет! Почем он помнит, что я -- это я?! Машина другая, даже вон кепка новая! -- Он хватает с колена кепчонку с маленьким козырьком и лихо напяливает. -- Вот! -- И победоносно смотрит на Кибрит, проверяя эффект. -- Я бы вас даже в цилиндре узнала, -- улыбается Кибрит. -- Ну, вы! Вы эксперт! То эксперт -- а то гаишник! -- Зинаида Яновна, объясните Олегу Модестовичу. Кибрит переворачивает лицом вверх лежащие на столе табли╜цы, на которых видны очень крупные изображения букв. -- Изъятый у вас талон поддельный. Вот его снимки при боль╜шом увеличении. Посмотрите, везде, где стрелки, это отступле╜ние от стандартного типографского шрифта. Кустарная работа. -- Так что, либо вы скажете, откуда взяли талон, либо будете отвечать за использование фальшивых документов, -- подхваты╜вает Знаменский. Нодиев стягивает кепчонку с головы, вешает на палец и пока╜чивает между колен. Так у него выражается расстройство чувств. -- Чего-то последнее время не везет. На каждом пустяке вле╜таю... Теперь вот приходится хорошего человека подводить. Но не сам же он талоны штампует, верно? Оправдается, я думаю? Вить╜ка это Клячко достал... Которому я ту машину продал. x x x Клячко спокойный и внушающий доверие мужчина -- Вот и помогай людям... -- говорит он, сидя против Пал Палыча на месте Нодиева. -- Вы не ответили на мой вопрос, -- А я отвечу, не беспокойтесь. Талон достал Пузановский. Иван Данилыч. -- В тоне Клячко слышна антипатия. -- Для знакомых он всякие такие вещи делает. Взял полсотни... Ради другого кого я не стал бы, честно. Но Модестыч -- водитель уникальный. На ногах, пожалуйста, споткнется. А на колесах в игольное ушко проедет! От него требовать сорок километров в час... -- Клячко пожимает плечами, не найдя слов. -- Скажите, после покупки машины у Модестыча вы резину меняли? -- Мелко повезло -- не успел. -- Очень хорошо... Обстоятельства угона? -- А самые дурацкие... Отбежал к автомату позвонить. Думал, на минутку, машина на глазах, светло. И на беду Пузановский... Вроде и не пьяный был, а полез чего-то в будку обниматься... Короче, когда я от него отпихнулся, машины уже не было! Знаменский слушает с большим вниманием и по ходу фиксиру╜ет суть в протоколе. -- А откуда он взялся? -- Не знаю... Мне было уже вообще не до чего. Ситуация подталкивает вызвать Томина. Знаменский звонит: -- Саш, если можешь, зайди... Да, сейчас. -- И вновь к Клячко. -- Скажите, прежде вам случалось обниматься с Пузановским? -- С какой стати... -- В его поведении по-вашему была нарочитость? -- То есть? -- переспрашивает Клячко. -- Мне кажется, у вас осталось впечатление, будто Пузановский виноват в угоне. -- Ну... Всегда хочется на кого-то свалить, -- самокритично замечает Клячко. -- А кто он, в сущности, такой -- Пузановский? -- Работает в нашей же системе. Директор маленького стадио╜на. Раньше называлась "оздоровительная площадка", но он мужик шибко форсистый, пробил, чтобы переименовали в стадион. -- Так. Чем еще он вам несимпатичен? -- Пал Палыч маскирует свой интерес полушутливой интонацией. -- Правы, несимпатичен, -- подтверждает Клячко. -- Все он хочет, все может, все покупает. Ненасытная какая-то утроба. И даже внешне... чересчур его, как говорится, много. Туша-тушей, физиономия лоснится! -- Клячко показывает руками, какая толстая у Пузановского физиономия. -- Но это, конечно, субъективно, -- обрывает он себя: не привык говорить о людях плохо. На последних репликах входит Томин, слышит описание Пуза╜новского и просматривает протокол. -- Все покупает... -- возвращается Знаменский к началу харак╜теристики Пузановского. -- Высокая зарплата? -- Ну что вы! -- Тогда откуда? Или об этом не спрашивают? -- Я, знаете, не представляю... подойти к человеку: послушай, откуда у тебя деньги? Не принято. Томина одолевает некое подозрение. -- Какие-то там глазки... носик, -- цитирует он по памяти Раису, -- а в остальном -- щеки и загривок. -- Вы знакомы? -- вскидывается Клячко. x x x В маленькой передней своей квартиры Раиса надевает парик и очки с затемненными стеклами; осмотрев себя в зеркало, находит превращение достаточно радикальным и выходит. Садится за руль светлого "жигуля" и стремительно уносится по улице... На перекрестке в веренице машин стоит сияющая "Волга" Молоткова. Зеленый свет. "Волга" трогается, секунду спустя, отделенный от нее двумя-тремя машинами, трогается и "жигуль". Раиса ведет слежку за "подлецом автомехаником". x x x -- Думаешь, прошляпили мы с Глазуновой? -- спрашивает Пал Палыч. -- Могли. Но не в этом суть. На Пузановском и так все замыка╜ется! Гляди. Доценту всучили фальшивый паспорт на "Волгу". Нодиеву добыли фальшивый талон. И оба раза замешан Пузановский: и в угоне "Волги", и в добывании талона! -- Плюс, по мнению Зины, фальшивки делала одна рука! -- добавляет Пал Палыч. -- Неужели наконец повезло?! Ну-ка, где у нас этот стадиончик? -- Томин заглядывает в протокол. -- Ага! В том районе зам по розыску -- отличный мужик, -- говорит он, уже крутя диск телефона. -- Ованес Филиппович?.. Некто Томин приветствует... Знакома тебе фамилия Пузановский? И что бы ты о нем?!.. По счастью, в разведку мне с ним не ходить. А конкретнее?.. Так-так, поня-ят-но... Сначала ты мне помоги, коллега дорогой, потом и я тебе. Надо энергично подумать, как бы меня представить Пузановскому -- через надежных для него людей. Допустим, я намерен приобрести хорошую машину... x x x Вор тоже звонит. -- Алло, мастерская?.. С вами говорит сотрудник Министерст╜ва иностранных дел, -- начинает он значительным голосом. -- Здрасте-здрасте. Имеется небольшая проблема: привез японскую видеоприставку и не могу наладить. Требуется квалифицирован╜ный... Так... так... А когда этот Федор Михайлович будет?.. Благо╜дарю. Позже, сидя в пивном баре, он потешает мастера анекдотами: -- Федор Михайлович, а еще про Еву знаешь? -- Не. -- Говорят, изменяла Адаму. А иначе как бы человек произо╜шел от обезьяны?.. Слушай, а ты ведь можешь хороший совет дать! -- вдруг "догадывается" Царапов. -- Видеокассеты надо толкнуть, брат привез. Подскажи покупателей. Мастер, размякший от пива и смеха, не задумываясь, вынимает записную книжку. -- Сколько душе угодно! -- Листая странички, он приговарива╜ет. -- У этого своих полно... этот без денег... Вот: Столькин возьмет! И еще Пузановский. Этот гребет все под метелку! x x x Утро. У Томина один из сотрудников его отдела -- Птахин. -- Он, мерзавец, вроде невидимой кометы, -- говорит Томин о Царапове. -- Мы можем обнаружить только хвост, то бишь кра╜деное. -- Если исключительно повезет, -- скептически уточняет Птахин. -- Исключительно -- это если на улице возьмешь его по приме╜там. А мы программируем среднее везение при хорошей органи╜зации. И ты не строй кислую мину, ты записывай. Первое. Разм╜ножить перечень украденных Цараповым вещей с их описанием. Второе. Провести совместный рейд дружинников с врачами саннадзора по винным отделам магазинов, где чаще всего продают вещи с рук. При проверке санитарного состояния помещений зафиксировать предметы, посторонние для рабочих мест продав╜цов. Дружинникам разъяснить нашу цель -- обнаружение фактов скупки краденого. Третье. В таксопарках опросить шоферов с предъявлением фотографии Царапова на предмет выяснения, возил его кто из них и куда и не было ли со стороны данного пассажира попытки расплатиться вещами. -- Или сбагрить что-нибудь по дешевке, -- добавляет Птахин. -- Правильно. Отдай Знаменскому, пусть выбивает "добро" у начальства. А я убежал по автоделам. И комиссионку стерегите в оба! -- напоминает напоследок Томин. -- Уж больно он любит радиотехнику! x x x Раиса убедилась, что "бегемот" действительно тесно контакти╜рует с Молотковым. Сейчас, сменив парик и машину, она пресле╜дует "Волгу" автомеханика, где рядом с ним восседает и Пузанов╜ский. Когда "Волга" останавливается, Раиса -- уже опытный конспиратор -- проезжает мимо и тормозит поодаль. Затем опус╜кает стекло и поправляет боковое зеркальце, чтобы видеть, что происходит сзади. Пузановский с Молотковым выходят из машины и Раиса заме╜чает, в какой подъезд они вошли. И тут оказывается, что за всей картиной наблюдает в свою очередь Царапов. Он покуривает на лестничной площадке проти╜воположного дома и ему одновременно -- на сей раз без всякой оптики -- видны и парадное Пузановского, и привезшая его "Волга", и "жигуль" Раисы. Раиса меняет круглые очки на квадратные, повязывает голову косынкой, запирает машину и отправляется на разведку. У подъ╜езда Пузановского она заговаривает с двумя девчушками-дошкольницами, выбежавшими погулять. При этом она изображает руками обширный живот и лукообразное лицо, ясно подразуме╜вая "бегемота". Девочки смеются, кивают и что-то рассказывают. Вор задумчиво и недовольно трет подбородок. Не нравится ему деятельность Раисы -- она может стать помехой на его пути... x x x Арестованного Агафонова (Ванечку) Томин допрашивает в Бутырке. Томин с помощью своего коллеги Ованеса Филипповича раз╜добыл фотографии Пузановского, Печкина и Тыквы. Это его козыри против Ванечки, но Ванечка осторожничает. -- Я же следователю сказал, и он записал: никогошеньки не узнаю! -- в своей неподражаемо искренней манере разливается он. -- Не умею я по фотографиям. Очень большая разница от живых людей! -- А по-моему, Ванечка, ты валяешь ваньку. Давай маленький урок тюремной арифметики. Допустим, сегодня у них три эпизо╜да. Сколько тебе дадут? -- Я так рассчитываю -- от силы полгода. -- Правильно. А если добегаются они эпизодов до пятнадцати, еще, не дай бог, кого пришибут? Ты хоть и сидишь, а все равно участник шайки! Сколько тогда им? Сколько тебе? -- Ой-ма! -- Вот то-то! Скорей поймаем -- тебе лучше. Я к ним пойду, шкурой своей рискуя! Так ты мне хоть кивни: они? нет? Ванечка взглядывает на фотографии и молча наклоняет голо╜ву. x x x Царапов снова на посту. Сегодня с ним чемоданчик -- он намерен "поработать". "Волга" Пузановского пока у подъезда, хозяин не заставляет себя ждать -- вываливается из дверей, втискивается за руль и укатывает. Вор засекает время -- без четверти двенадцать. С легким сердцем он докуривает, поднимает чемоданчик и... видит тормо╜зящую Раису. Проклятье! Опять ее принесло! Будет торчать, высматривать, примечать... Брошенная жена? Авантюристка?.. Нет, прямо-таки глупо лезть в квартиру, за которой кто-то наблю╜дает! Он снова смотрит на часы. Выходит на улицу и приближается к машине, придумывая, как бы ему спровадить непрошенную сви╜детельницу. Раиса сняла темные очки, и Царапов обнаруживает, что они уже встречались -- тогда, в метро! Не успевает она опомниться, как вор открывает дверцу и усаживается рядом с ней. -- Здравствуйте, прекрасная незнакомка! А я-то ищу вас пов╜сюду! Вы так гордо ушли -- я был просто безутешен! Что с глазом? -- Что-то попало. Выходите из машины!.. -- Раиса тоже узнала вора, и это несколько смягчает ее отпор. -- Неблагодарная! Без меня вас тогда смяли бы в лепешку! -- Вы мне мешаете. -- Да впустую простоите: ваш предмет укатил семь минут назад. Сердечные дела? Или оскорбляю? Оскорбляю, -- догадывается он. -- Очень рад! Только зеркальце и носовой платок, который Раиса приклады╜вает к уголку глаза, помогают ей замаскировать растерянность. -- И что еще вы о нем знаете? -- спрашивает она. -- Иван Данилович Пузановский -- мелкий деятель по спор╜тивной части. Обжора. И очень богатый человек. Сейчас тут дежурить бесполезно, он поехал обедать, оттуда на работу. -- Вы друг-приятель? Тон Раисы подсказывает Царапову правильный ответ: -- Сугубо наоборот! -- Он сдвигает рукав пиджака: истекают последние благоприятные для кражи минуты. -- Возвращайтесь к вечеру, -- настоятельно советует вор, собираясь покинуть маши╜ну. Хоть бы отчалила и развязала ему руки! -- Погодите, -- останавливает Раиса. -- А что вы здесь, собст╜венно, делаете? Неприятно, что возник такой вопрос. Это Царапову совсем не нужно, чтобы кто-то задавался подобной мыслью. -- Почему я должна верить, что вы не из той же компании? -- продолжает Раиса. Да, на сегодня сорвалось. Вор опускается на сиденье. -- По-моему, достаточно хорошенько на меня посмотреть, -- говорит он и глядит на Раису с открытой улыбкой -- обаятельный и почти светский молодой человек. Она тоже смотрит на него. И гляделки затягиваются. x x x Татьяна притулилась полулежа в кресле, горло замотано шар╜фом. Раиса хлопочет вокруг нее и попутно рассказывает новости. -- Боюсь, зря ты откровенничала, Райка. Незнакомый человек. -- Да он же первый открылся, Танюша, а я ему тоже незнакома. -- Ну! Тебя-то за версту видно! -- сипит Татьяна. -- И его видно. -- Раиса усмехается, вспоминая: достаточно хорошенько посмотреть... -- Короче, мы заключили пакт о взаи╜мопомощи. -- Она тянется за градусником, который подруга держит под мышкой, смотрит температуру и качает головой. -- Все-таки мне странно... -- гнет свое Татьяна. -- Сама караулила подлеца автомеханика -- не было странно. Ангину из-за меня схватила -- тоже не странно. А если кто-то еще ради своего друга -- сразу странно? -- урезонивает Раиса. Татьяна пожимает плечами и вздыхает. -- Друга обманули, обобрали. Сам он человек мягкотелый, а Глеб не может этого так оставить. Вот и все! -- втолковывает Раиса. -- Что же вы уговорились делать? -- Сначала собрать компру. С Глебом мне, пожалуй, удастся. Он в порядке исключения -- решительный мужчина. x x x По дороге от Управления к воротам, что против "Эрмитажа", разодетый Томин встретил Кибрит: -- Зинуля, приветствую и отбываю. -- Ай-ай-ай! Кто это у нас такой красивый? -- Вообще-то я "без определенки", но собираюсь приобретать краденые автомобили. Такой, как они говорят, "шашлык" с день╜гами. -- Ты бы хоть показал свои липовые документы. Там ведь на этом собаку съели, еще раскусят тебя! -- Да при мне никаких... -- начинает Томин и спохватывается. -- Хорошо, что напомнила. Я же взял удостоверение, чтобы предъявить на выходе! Пожалуйста, проводи и забери. Ну как полезут по карманам... -- Шурик, ты уж там, пожалуйста... -- тревожно начинает Кибрит, не договаривая "поосторожнее". -- Эх, золотко, кабы знать, где соломку подстелить! Кибрит доводит его до постового, Томин предъявляет удосто╜верение, отдает ей и выходит с территории Петровки. И несколь╜ко секунд Кибрит провожает глазами его фигуру, мелькающую за переплетами высокой ограды. x x x Рейд по винным отделам дал результаты. У Мани в подсобке обнаружили часть краденых вещей. Теперь они лежат на прилав╜ке: дюжина чайных ложек и шесть чеканных чарочек, сияющих золоченым нутром. -- Подпишите, пожалуйста, акт изъятия вещей, -- говорит Знаменский двум понятым, один из которых -- директор магази╜на, другой -- парень-дружинник. Знаменский протягивает авторучку продавщице: -- Вы тоже. -- Ничего я не подпишу! -- скандально заявляет Маня. -- Как ты, Маня, не подпишешь, когда факт, что нашли, -- вразумляет ее директор. -- Не подпишу -- и все! -- кричит Маня. -- Ваших подписей достаточно, -- говорит директору Знаменс╜кий. -- Продавца я забираю для официального допроса. Вы сво╜бодны, спасибо, -- отпускает Знаменский дружинника. Под дверью толкутся Манины завсегдатаи, заглядывают сквозь витрину, стучат в дверь. Она выскакивает к ним, разъяренная. -- Давай расходись! Читать не умеете? Учет! -- Возвратясь, Маня на том же запале приступает к Знаменскому: -- Я не понимаю, чего такое? Кому дело, что ложки да рюмки? Грязные они, что ли? Заразные? -- Прекрасно вы понимаете, что санитарный осмотр закончил╜ся. Я не врач, а следователь. -- И что? Ложек не видели? Ну, смотрите, смотрите! -- Маня грохает на прилавок электрический чайник, выставляет банку растворимого кофе, сахарницу. -- Казните меня теперь! Все пос╜торонние для торговли предметы! Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит: -- Кому они мешают, ложки эти? Алкаши носят, канючат! дай выпить, дай выпить. Сунула да забыла. Чего особенного? Знаменский опять не отвечает, даже не смотрит на нее, меряет шагами помещение. -- Сколько работаю, никогда такого не было! -- Маня берет тоном ниже. -- Какое мое преступление? "Левак" я схватила? Или в розлив торгую? Очередная пауза. -- Это что же, -- вы и разговаривать со мной не хотите? -- спрашивает она уже в некоторой растерянности. -- Крика не люблю, -- отзывается Знаменский. -- Ну извините... работа у меня грубоватая, все с мужичьем... А теперь вот из-за них неприятности. Вот хоть эти вещи, -- начина╜ет она новый, более хитрый заход, -- приносит один, рыжий такой, с золотым зубом. Купи. Я говорю, мне незачем. Тогда говорит, так возьми, дай бутылку-другую, потом разочтемся. Я их, говорит, спьяну потеряю, у тебя целей будут. Ну и лежали они недели две. Знаменский останавливается. -- Вещи краденые. Взяты у вдовы одного академика. И не две недели, а пять дней назад. -- Это еще доказать надо! -- Хозяйка опознает, свидетели тоже. Сделаем обыск у вас на дому, наверно найдем и остальное. Теперь молчит Маня. Угроза обыска заставила ее дрогнуть. -- Вранья я не переношу, Мария... как вас по отчеству? -- Не старуха, чтоб по отчеству. Маня. -- Я бы мог тоже соврать, Маня. Что вора, дескать, взяли и он указал на вас. Врать не стану -- пока не взяли. Но возьмем, потому что мы точно знаем, кто он таков. -- Пал Палыч вынимает фотографию вора и прислоняет к чайнику перед Маней. Та уже при словах "не взяли" как-то встрепенулась. Теперь же и вовсе не в силах совладать со своим лицом: улыбается ей с фотографии обаятельный вор, и Маня, слабея, всхлипывает. -- Вот видите, и вам личность знакома. -- Совершенно даже незнакомая! -- бурно протестует Маня и отворачивается от фотографии. -- Эх, Маня... Не буду даже опознания проводить. Чтобы вам лишнего вранья не писать в протокол. Теперь, наблюдая Манину реакцию, Пал Палыч понимает: не только себя она выгораживает -- вора не хочет выдать. Но просто ли тут женская симпатия или что-то большее? Маня сморкается и невзначай все поглядывает на фотографию вора. -- У нас их много, -- хитрит Пал Палыч, -- могу подарить на память... хоть вы и незнакомы. Ну-ка, Маня, что у тебя на душе? Маня сует фотографию в карман. -- Значит, рыжий таки принес? -- Рыжий! x x x Раиса протирает лобовое стекло своей машины. Царапов стоит рядом. -- Я видела гараж Пузановского, -- рассказывает она. -- Откры╜тый. Правда, издали, но вторая машина там определенно была. "Жигули", и цвет как будто мой... Вдруг действительно мой "жигулек"? -- Надо посмотреть, -- говорит вор. -- Как? -- С замком я управлюсь. Раиса поднимает брови: это в шутку или серьезно? -- Разумеется, если на это взглянуть через пенсне... -- лениво щурится вор. -- Интеллигентно утремся платочком, и пусть по╜донки посильней ломают нам хребет? Раиса уязвлена обвинением в робости. -- Прямо сейчас, днем? -- А зачем нам с вами ночь и полумрак? Поверьте опыту, люди друг на друга не смотрят. Я раньше, правда, не лазил по гаражам, но предпочитаю дневное время... Они приближаются к одному из стоящих "плечом к плечу" гаражей. Вор недолго возится с замком, причем спина его засло╜няет, что он там делает. Да Раису и не тянет подглядывать, ее волнует, чтобы за ними не подглядывали. -- Прошу! -- Дверь гаража открыта. Внутри стоят "Волга" Пузановского и красные "Жигули". Раиса делает два порывистых шага... и отворачивается. -- Увы... Тут в дверь заглядывает мужская голова. Раиса обмирает. -- Огоньку не найдется? -- спрашивает мужчина. Вор невозмутимо щелкает зажигалкой, голова прикуривает и исчезает. Выйдя наружу, вор запирает замок, и они уходят, не привлекая ничьего внимания... -- Глеб, кто вы по профессии? -- спрашивает Раиса по дороге к машине. -- Да как вам сказать, Раечка... Профессия у меня довольно редкая. Даже рискованная. Но пока работаю. -- Скажите откровенно, вы из милиции? -- Раечка, если так, то могу ли я сказать откровенно? -- извора╜чивается вор и переводит на свое: -- "Волга" в гараже, стало быть, хозяин дома. Опять будете караулить? Раиса пожимает плечами. -- Тогда извините, в полдень я должен быть в другом месте. -- Садитесь, -- кидает Раиса. Оба садятся в машину. Вид у Раисы хмурый. Возбуждение от надежды найти "жигуль" прошло, да еще между нею и ее союзни╜ком стоит какая-то недоговоренность. -- Видимо, я все время задаю нетактичные вопросы, -- произ╜носит она сухо. -- Не надо на меня сердиться, -- заглядывает ей в лицо вор. Раиса его и привлекает и раздражает. С одной стороны, она помеха и обуза, с другой -- вызывает покровительственное чувст╜во. К тому же он постоянно помнит о комизме их союза, что придает его поведению оттенок иронической игры. И сейчас и в дальнейшем он говорит Раисе правду или полуправду, что она принимает за особую манеру выражаться -- шутливо и уклончиво. Когда машина тормозит в районе новостроек, Раиса уже весе╜ла: вор только что рассказал что-то забавное. -- Спасибо, что подкинули! -- Он берет с заднего сиденья чемоданчик, по размеру способный вместить японскую видеоп╜риставку. -- Если недолго, я подожду. -- Да?.. -- он колеблется. -- Всегда надеюсь, что недолго... Возвращается он чрезвычайно довольный. -- Куда теперь? -- спрашивает Раиса, откладывая журнал. -- Раечка, мне неловко использовать вас как даровой транс╜порт. -- Я же использовала вас как дарового взломщика. Надо отра╜батывать. И снова они едут по городу. И теперь останавливаются у винно╜го магазина, где Царапов недавно сторговался с продавщицей Маней. Вор тянется за чемоданом -- там видеоприставка, которую он выкрал, пока Раиса ждала его в машине. Но что-то удерживает его и заставляет выйти на предварительную разведку. Стоя на тротуаре, он смотрит в сторону магазина. Оттуда появ╜ляется пьяненький мужичок -- тот, которому Маня грозила не давать в кредит. Вор направляется навстречу, спрашивает: -- Батя, Маня сегодня работает? -- Не работает, -- бормочет тот. -- Таскают Маню. Замели нашу Маню... Эх, парень, даже -- веришь? -- нету настроения выпить! -- Он покачивается и хватается за вора. Тот отцепляет от себя его пальцы. -- Батя, я тебя уважаю! -- убедительно говорит он и быстро отходит. Покупает ненужную газету, пачку сигарет: надо привести в порядок выражение лица, прежде чем показаться Раисе. А мимо нее, сидящей в машине, шаркает пьяненький, приговари╜вая сам себе: -- Эх, Маня... хорошая была Маня... такая ласковая... Возвращающегося Царапова Раиса встречает вопросительным взглядом: они сделали такой конец, чтобы он поговорил со слу╜чайным алкоголиком о какой-то Мане? -- В ваших глазах я читаю вопрос, -- говорит вор. -- Пожалуй, -- отзывается Раиса. -- Категорический вопрос: когда мы будем обедать? У вас зверски голодное лицо. Все время этот человек сбивает Раису с толку. -- Едем обедать, -- объявляет он. -- Я только мгновенно заскочу по дороге к одному приятелю. Теперь машина Раисы подкатывает к комиссионному магазину радиоаппаратуры. Здесь Царапова, как мы помним, подстерегают коллеги Томина. Но после происшествия с Маней он осторожен вдвойне: Раиса сворачивает в переулок. Задами подбирается вор к окнам служебных помещений. За одним из них работает тот же очкастый товаровед. Вор останавливается против окна, приподнимает чемодан, товаровед вскидывает глаза, все понимает и делает короткий отрицательный знак головой. x x x У Знаменского сидят коллега Томина Птахин и таксист. На бланке, который он рассматривает, наклеено в ряд несколь╜ко фотографий. -- Вот этот, улыбистый, -- таксист указывает на Царапова. -- Позавчера этот пассажир предложил мне джинсы. -- Взяли? -- У меня принцип: от пассажиров не брать. Вы бы их с меня сейчас даром сняли! -- В котором часу вы его везли? -- спрашивает между тем Птахин. -- Под вечер, часов в девять. -- Было у него что-нибудь с собой? -- Чемодан не особо большой. -- Открывал? -- Нет, поскольку от джинсов я отказался. -- Обождите немного в коридоре. С вами поедет наш товарищ, покажете поточней, где высадили. -- Именно позавчера он вдобавок к видеоприставке царапнул джинсы! -- говорит Знаменский. -- Так что, Пал Палыч, начинаем новый этап? -- торжествую╜ще спрашивает Птахин. -- Да, начинаем! Уже третий шофер возил его на Басманную, чего нам еще? Давайте поднимать участковых: пусть прочесыва╜ют территорию -- кто у них там балуется жильцами без прописки? x x x Раиса и Царапов осматривают небольшой стадион, заглядыва╜ют во все уголки. -- Вы, по-моему, давно поняли, что никаких угнанных машин здесь нет, -- говорит Раиса. -- Лазаете для моего удовольствия. -- Да нет, мне здесь нравится, -- улыбается вор, помахивая кейсом. Он ловко и уверенно проходит по бревну. -- Очень просто, -- говорит, спрыгивая. -- Надо только забыть о высоте. Они выходят на футбольное поле. Безлюдье, кое-где травка пробивается, солнышко светит. -- Если бы не эти паразиты -- была бы сейчас на юге! До чего же я ненавижу всякое ворье! -- А я, как кончу тут свои дела, махну, пожалуй, на взморье! Люблю там отдыхать. Раиса мимоходом срывает под забором одуванчик, подносит к лицу. -- Медом пахнет... Вдруг вор прислушивается, оглядывается и, схватив Раису в охапку, кидается в укрытие -- за агитационный щит. -- Что такое? Отпустите! -- отталкивая его руки, сопротивляет╜ся Раиса. -- Не брыкайтесь! -- резко обрывает Царапов. -- Директор едет. Ворота стадиона раскрываются, в них въезжают две "Волги". Первую ведет Пузановский, с ним сидит Молотков, из другой выходят Печкин с Тыквой. Кто-то затворяет ворота, а Пузановский с Молотковым ос╜матривают вторую "Волгу". Спрятавшиеся Раиса и вор не слы╜шат, о чем завязалась перебранка между четверкой, они только видят, как все четверо усаживаются за врытым в землю столом возле административной хибары. Вор вынимает из кейса подзорную трубу, наводит. Близко ви╜дит, как Пузановский чистит апельсин. -- Ого! -- говорит Раиса. -- Вы недурно оснащены! Дайте посмотреть. -- Она прилипает к трубе... -- Не возьму я машину в обработку! -- злится механик. -- Из-за той стервы участковый зачастил. -- Прикажешь обратно хозяину подарить? -- негодует Тыква. -- Там как хотите, а я не могу! -- Выходит, мы с Тыквой задаром работали? -- требовательно спрашивает Печкин у Пузановского, который уминает второй апельсин. -- Я эту машину у вас покупаю, -- самодовольно предлагает Пузановский. -- Идет? -- И куда денешь? -- с любопытством спрашивает Печкин. -- Сожрет! -- радуется Тыква. -- Поставлю в тихом месте, а там посмотрю, -- скрытничает Пузановский. Во время разговора они жестикулируют и оглядываются на машину, что подсказывает Раисе догадку: -- Глеб, наверно, они эту "Волгу" угнали!.. Теперь "бегемот" вынул деньги!.. -- Это уже по моей части, -- говорит вор. -- Позвольте! -- и решительно отбирает у нее трубу. Он видит, как Пузановский отсчитывает Пчелкину и Тыкве по пачке купюр, а солидный остаток сует в карман. x x x Вечером Царапов дома. Он снимает ботинки, садится в кресло, вытягивает ноги. Берет сигарету, лезет за зажигалкой, вытаскива╜ет из кармана смятый одуванчик. Нюхает, кидает в пепельницу. Невесело ему что-то. В передней раздается слишком длинный звонок, затем шлепа╜ющие шаги хозяйки и ее голос: "Кто там?.. А в чем дело?.. Сейчас открою, сейчас! Халат надену, минуточку..." Голос из недовольного становится испуганным. Вору большего не надо, чтобы все понять. Мгновение -- и ножка стула засунута в ручку двери, еще мгновение -- надеты ботинки и погашен свет. Прихватив кейс, Царапов перекидывает ноги через подоконник. Путь для отступления был им предусмот╜рен еще при найме комнаты: под окном относительно широкий карниз. Правда, внизу пять-шесть этажей пустоты, но вниз вор не смотрит. Распластавшись по стене -- правая рука вытянута по движению, в левой кейс, -- он осторожно, но достаточно быстро приближается к балкону соседней квартиры, о котором расспрашивал хозяйку. Из коридора доносится: "Ваш жилец дома? Где его дверь?" Но стука в дверь он уже не слышит, так как вышибает дверь балкона, затем дверь из квартиры на площадку, стремительно сбегает вниз по лестнице к наружным дверям, около которых ночуют две пустые детские коляски. И вот из подъезда выходит молодой заботливый папаша, хоть и поздновато, но выкроивший время погулять с младенцем. А у соседнего подъезда оперативная машина ждет "под пара╜ми" с невыключенным мотором. Вор с коляской скрывается за углом, достает из нее кейс -- и нет его, сгинул... x x x Раиса читает в постели перед сном. Вдруг -- кого принесло так поздно? -- тренькает дверной звонок. Она встает отпереть: "Кто?" -- И слышит: "Глеб". -- Что случилось? -- спрашивает Раиса, открыв, и осматривает его изумленно. -- У вас такой вид... как будто из дому выгнали. -- Напротив! -- кривовато усмехается Царапов. -- Очень стара╜лись удержать. Но я все-таки ушел. И больше я в тот дом ни ногой... Извините, если разбудил. -- Нет, я не спала... -- В глазах невысказанный вопрос: зачем он, собственно, явился? -- Я уезжаю. Хотелось проститься. -- Надолго? -- Скорей, надолго. Раиса молчит. В обычное время она только корректно попро╜щалась бы и пожелала счастливого пути. Но, застигнутая врасп╜лох, не успевает скрыть огорчения, разочарования. Сама того не заметив, в нарушение своих жизненных принципов, она стала как бы несколько зависима от Царапова за последние дни. И вот стоит перед ним сейчас немного растерянная, немного растрепан╜ная. Вор достает зачем-то железнодорожный билет с плацкартой, показывает. Раиса машинально смотрит, возвращает. -- Поезд через час десять... -- говорит вор. -- А как же я?.. Наши поиски?.. -- невольно вырывается у Раисы. -- Самому обидно уезжать... Не доделал то, что собирался. Такой убыток... другу моему. Но что поделаешь! Он уже берет свой кейс, медлит... И ставит его обратно. x x x В обычном для новых кварталов дворе -- не дворе, а простран╜стве между домами -- стоит ряд машин. Вдоль ряда идут Томин и Пузановский. -- Ты ж говорил, можно без документов, -- пыхтит на ходу Пузановский. -- И не отказываюсь. Человек купил списанную железку. Доку╜менты есть -- тачки нет. Но вот без доверенности, дорогой, нельзя. Как он без доверенности в Ростов погонит? -- Ладно, договоримся -- будет доверенность. В обмен, между прочим, на деньги. -- А я думал -- в кредит! -- Томин подталкивает Пузановского кулаком в бок и покатывается, дескать, остроумно пошутил. Тот одышливо похохатывает в ответ. Они подходят к новенькой "Волге". (Той самой, что Пузановс╜кий купил у своих компаньонов). -- Во, гляди! -- хвалится Пузановский. -- Экспортное исполне╜ние, шипованная резина, все любоваться будут! -- Он отпирает машину и приглашает Томина за руль, а сам садится с другой стороны и вставляет ключ зажигания. -- Обрати внимание: па╜нель, обивка. И в этот миг взявшиеся буквально из-под земли люди в мили╜цейской форме окружают "Волгу". -- Выйти из машины, предъявить документы! -- командует старший по званию, капитан. Томин выскакивает резво, Пузановский пыхтя и наливаясь страхом. -- Документы! -- повторяют Томину. Он роется для виду по карманам, придумывая, как быть. -- Ничего с собой нету, -- говорит он. -- Да вы зря думаете, мы случайно сели, дверца была открыта, -- это он кидает Пузановскому ориентир на первое время. -- Молчать! -- обрывает капитан. -- Я его вообще не знаю, у него плохо с сердцем стало, -- частит Томин и с этими словами вдруг рывком выдирается из рук придер╜живавшего его милиционера и пускается наутек. -- Стой! Буду стрелять! -- кричит капитан. Томин начинает выписывать зигзаги, будто не замечая, что один из милиционеров бежит ему наперерез. Инспектор бросает╜ся в сторону, и тут его сшибает с ног дюжий милиционер. Пока они катаются по земле -- достаточно далеко от всех, -- Томин спокойно говорит: -- Повозись со мной... Я инспектор угрозыска. Томин... Да не отпускай руку, балда, заломи... Ой!.. Позвони на Петровку следо╜вателю Знаменскому. Только чтобы толстый не догадался. В отделение нас надо доставить порознь. Понял?.. Теперь пошуми на меня! -- Ты еще поговори тут! -- подыгрывает милиционер. -- А ну вставай! А ну пошли! -- И, как положено, ведет беглеца назад с заломленной за спину рукой. x x x В той же одежде, что и при задержании, Томин торопливо подкрепляется в буфете Управления. Видит Кибрит, окликает: -- Зинаида, подсядь к арестованному! -- Шурик! О тебе страшные слухи, пойман с поличным, бежал из-под стражи... -- смеется Кибрит. -- Пытался, -- усмехается он и мнет плечо. -- Мм... Крепкие есть ребята в отделениях. -- Я не пойму, это было запланировано? -- Что ты! Злодейская шутка судьбы! Участковый засек угнан╜ную машину, отделение устроило засаду. А я работал с Пузановским под своей легендой. В итоге мы оба задержаны, и вся опера╜ция накануне срыва. -- Ну что за непруха! -- огорчается Кибрит. -- Пересеклись две случайности, -- он опять трет руку. -- Н-да, хороший парень... Слушай, в трудные минуты мы всегда мыслили коллективно. Пошли со мной к Пал Палычу, а? Знаменский расхаживает по кабинету. Постучав, заглядывает Кибрит -- один ли он -- и входит вместе с Томиным. -- Допросил? -- спрашивает Томин. -- Допросил... -- кивает Пал Палыч. -- Пузановский -- солид╜ный, уважаемый человек. Закружилась голова, ухватился за дверцу, она открылась, он сел в машину отдышаться. Вдруг явился незнакомый брюнет. Возможно, хотел обчистить карманы -- недаром потом удирал. Все. -- Молодец! -- удовлетворенно говорит Томин. -- С лету понял подсказку! Трусил сильно? -- Больше возмущался: "Больного человека -- на Петровку!" Пришлось намекнуть, что ты по приметам похож на одного бан╜дита. -- Браво! Все гораздо лучше, чем я боялся! -- Да чего хорошего?! -- взрывается Пал Палыч. -- Мы оба в идиотском положении! Что, по-твоему, дальше? -- Отпускать за недоказанностью! -- Вас обоих? -- Если ты не решил меня упечь! -- А ты понимаешь, чем это пахнет? -- Ну... не впервой же, Паша, вывернусь. -- Пузановский его подозревает? -- догадывается Кибрит. -- Не знаю, Зина. Этот трюк с побегом... -- Боюсь, именно это и растолкуют Пузановскому его прияте╜ли! -- Побег я объясню, не беспокойтесь, -- возражает Томин. -- Хуже, что все у них до меня шло гладко, а со мной -- сразу забрала милиция. Хоть тут я как раз ни сном ни духом, однако... немножко нехорошо. -- Словом, если Пузановского освобождать -- тебя надо выво╜дить из операции, -- резюмирует Знаменский. -- И все труды кошке под хвост?! -- взвивается Томин. -- А новый человек будет начинать с нуля? Не пойдет! -- А как пойдет? -- Почему его не посадить, раз невыгодно отпускать? -- вмеши╜вается Кибрит. -- Рано, Зинаида, рано! Я даже не знаю полного состава шайки и кто делает документы! -- Посадить непросто, -- возражает и Знаменский. -- Это только кажется, что Пузановского взяли чуть не с поличным. На поверку доказательств -- с гулькин нос. -- Но если Шурик предстанет в форме, с майорскими погона╜ми... неужели он не дрогнет? Знаменский пожимает плечами. Это, скорее, вопрос к Томину, он общался с Пузановским и точнее предскажет его реакцию. -- Дрогнет. Но не признается, -- качает головой Томин. -- Тяжесть улик, понимаешь, должна возрастать на килограмм живого веса... Паша, нам с Пузановским надо уйти отсюда в обнимку! Только сложились нужные отношения -- и родная милиция вдарила под дых! -- Томин страдает, как может страдать опера╜тивный работник, у которого рухнула тщательно обдуманная операция. -- Докажи ему, что я не ваш человек! -- Доказать не моту... -- Знаменский снова начинает ходить. -- Можно показать на очной ставке, -- подает голос Кибрит. -- Очная ставка? Про что? -- Какая разница, Пал Палыч? Придумай. В чем-нибудь да есть у них разногласия! Знаменский останавливается, и они с Томиным некоторое время смотрят друг на друга. -- Хм, -- произносит Знаменский. -- Хм, -- откликается Томин. Чувствуется, что обдумывают одну и ту же идею. -- Ну, Томин, держись! -- говорит с веселой угрозой Пал Палыч и хлопает его по плечу... И вот очная ставка. Пузановский заканчивает свои показания. -- Я принял валидол, сердце начало отпускать. И тут окружает милиция. Верите, чуть не начался второй приступ! -- Верю, верю, -- говорит Знаменский. -- Но давайте уточним: стало плохо рядом с машиной или на расстоянии? -- Знаете, в такой момент уже слабо воспринимаешь... как бы в тумане... Возможно, гражданин сам подвел меня и усадил... не могу утверждать. -- Понятно. Ну, теперь что вы скажете? -- меняя тон, обраща╜ется Пал Палыч к Томину. -- А что, начальник? Вижу -- человек сомлел, а спереди маши╜на открытая. Ну подвел -- чего такого? Пускай, думаю, посидит, очухается. -- А сам за руль?! -- беспощадно обличает Пал Палыч. -- Тоже сомлел? -- Зачем, у меня здоровье приличное. Думал это... к врачу его отвезти, если будет загибаться. -- Вы не крутите! -- Знаменский вскакивает, наклоняется через стол и трясет указательным пальцем перед носом Томина. -- Имя-фамилию почему скрываете, а? -- Нну-у... ммм... -- тянет Томин, и это по интонации близко к "сам толком не знаю". -- А почему от милиции побежал? -- энергично напирает Знаменский. -- Да так... -- мямлит Томин. -- Из-ви-ни-те! От милиции просто так не бегают! Молчите? По часам засекаю, сколько молчите! -- Знаменский гневно бара╜банит по циферблату на руке. -- Живот схватило! -- тонким голосом выпаливает "додумав╜шийся" Томин. Завершая очную ставку, Пал Палыч говорит извиняющимся тоном: -- От ошибок мы не застрахованы, товарищ Пузановский. -- Капитан с сотрудниками случайно проходил, вдруг видит -- номер, который недавно объявлен в розыск. Шипованная резина. А в машине люди. Естественно, скомандовал задержать. -- Возможно, на мое счастье, -- подхватывает Пузановский, окончательно вошедший в роль. -- Еще неизвестно, что этот тип собирался со мной сделать! -- Зачем плохо думаешь! -- обиженно укоряет Томин. -- Зачем его слушаешь? -- кивает он в сторону наблюдающего за ними Знаменского. В кабинет, постучав, входит лейтенант и браво рапортует: -- Товарищ майор, просили передать вам дактокарты на неиз╜вестного. На него ничего нет! Знаменский делает вид, что разочарован, мечет на Томина угрожающие взгляды: не удалось выяснить, что за птица попала в сети. -- Погоди! -- обещает он. -- Ты еще нам попадешься! Все намеченные мероприятия по дезориентации Пузановского выполнены. -- Прошу подписать протокол. Пузановский расписывается. Томин ставит крестик. -- Неграмотный, -- извиняется он. Знаменский нажимает кнопку, входит конвой и задержанных порознь (Томина первым) выводят. Пал Палыч стоит в задумчи╜вости. Что-то его беспокоит... Возвращается Томин. -- Уф! И как это преступный элемент выдерживает -- допросы, очные ставки, я уж не говорю, суд! -- Он переходит к делу. -- Почему не отпускаешь? Что за финт? -- Ощущение, что я перегнул палку, -- отвечает Знаменский, недовольный самим собой. -- Для такого деятеля, как Пузановс╜кий, попасть на Петровку и шутя отделаться... Не заподозрит подвох? Задумывается и Томин, перебирая в памяти подробности оч╜ной ставки. -- Что-нибудь в противовес бы, этакое легонькое... -- размыш╜ляет Знаменский. -- Для продления... Может быть... С тобой он это не свяжет, ни в чем мы его не уличим... А рвение свое продемонстрируем. -- Глазунова? -- догадывается Томин. -- Если б хоть сейчас застать дома! x x x Раиса занята приготовлением завтрака. В кухню заглядывает Царапов, смотрит на часы. -- Выходит, я проспал полдень... фантастика! -- Он осторожно обнимает ее за плечи. Эти первые слова наутро -- какую окраску они придадут тому, что произошло? А он, будто подслушав, говорит: -- Клясться в вечной любви я тебе не буду. Ну вот! Клятв она не ждала, но вместе с "добрым утром" это все же грубовато. Однако Раиса "отбивает мяч" почти без паузы: -- Я -- тем более! Я вообще по натуре амазонка. Привыкла одна. -- И замужем не была? -- Попробовала. Занятие не по мне. -- А я и не пробовал... Где взять чашки? -- Не изображай семейного человека. Садись и жди. -- Я понимаю, что я тут гость. Втерся к тебе по старой солдат╜ской присказке: "Хозяюшка, не дашь ли водицы испить, а то так есть хочется, что даже переночевать негде..." Сколько ты вытерпишь меня в своей квартире? -- Пока не надоешь. Обстановка в комнате Раисы отражает характер и вкусы хозяй╜ки: ничего лишнего, а то, что есть, недорого, но удобно и несколь╜ко необычно. Вместо мебельной стенки -- простые широкие полки, на них книги, парадная посуда, лампа, телефон, часы и прочие функциональные вещи и лишь кое-где памятные безде╜лушки. Перед диваном скамья, покрытая рушником. У окна мольберт с наброском какого-то интерьера. -- Сама все придумала? -- спрашивает Царапов, осматривая комнату опытным взглядом. -- Я ведь кончила художественное училище, работаю дизайне╜ром. -- А-а. Сколько видел квартир -- такую впервые... Поговорим? Надо всерьез браться за Пузановского -- раз я остался. Давай смотреть правде в глаза: "жигуля" твоего загнали, не вернешь. Надо выдирать деньги. -- Как их выдерешь? -- Как -- не твоя забота. Тут ты должна положиться на меня. Это дело сугубо мужское. Его прерывает телефонный звонок. Раиса снимает трубку: -- Слушаю... Здравствуйте... Да вы скажите толком: машину-то мою нашли?!.. -- И тянет разочарованно: -- А-а... Да, я почти не бываю дома... Опознать толстяка?.. Еще бы, конечно, опознаю! Теперь убедились, что он за фрукт? А то я у вас была мнитель╜ная! -- Арестован или нет? -- взволнованно подсказывает ей Цара╜пов. -- Скажите, он арестован?.. -- И, глядя на вора, отрицательно качает головой. -- Ладно, приеду, -- без энтузиазма заканчивает она разговор. -- Непонятно, зачем тебя вызывают, -- в сомнении произносит вор. -- Почему? Все-таки улика -- я его видела у Молоткова. -- Какая улика, Раиса: автомобилист заехал к автомеханику! Недаром тебя прошлый раз отправили ни с чем. Если теперь за тебя хватаются как за соломинку, значит, на Петровке вообще ничего нет! Попугают его и отпустят. -- А я расскажу, что узнали мы! -- Как с одним приятелем лазили в гараж? Как смотрели в трубу? Довольно комичные обстоятельства. И ничего нельзя доказать. -- Я совершенно не понимаю, что же ты мне советуешь! -- У меня свой план. Поехали. -- Он надевает пиджак. -- Растолкую по дороге. x x x Процедура опознания происходит в кабинете Знаменского. Зло посмотрев на Пузановского, сидящего между двух других мужчин, Раиса говорит: -- Никого из них не видела, не знаю и знать не хочу! Знаменский с любопытством прищуривается, но протягивает ей авторучку и показывает, где расписаться. Она поспешно ставит росчерк в протоколе и выходит, еле пробормотав: "До свидания". Расписываются и покидают кабинет остальные участники опоз╜нания. Знаменский нажимает кнопку вызова конвоя. Пузановский отдувается и вытирает лоб. -- Ну все наконец? -- Да, -- дежурно улыбается Пал Палыч. -- К сожалению, пришлось... некоторые формальности... -- Он делает неопреде╜ленно-извиняющийся жест, не желая вдаваться в какие-либо объяснения по поводу Раисы. -- Сейчас придет конвой, у вас ведь вещи в КПЗ, там оформят освобождение, -- и начинает сосредо╜точенно отыскивать что-то в настольном календаре. От дальнейшей беседы Знаменского избавляет конвоир. Пуза╜новский прощается и радостно топает в коридор. А Пал Палыч набирает номер на внутреннем аппарате: -- Можешь заходить. Секунды через две входит Томин. -- Как? -- Узнала. Но не опознала! -- Весьма странно... -- Ладно, об этом потом. Пузановский пошел собирать вещи, так что тебе надо поспешить... -- Знаменский кладет ему руку на плечо. -- А в спешке как-никак легче пережить огорчение. -- Что еще, Паша? -- Вчера без тебя упустили Царапова. Томин отзывается скорбным стоном. -- Теперь все, прости-прощай! Уехал... -- Ничего не попишешь... Беги, брат, освобождайся. ...Коридор перед камерами КПЗ. Лязгают двери, выпуская Пузановского и Томина. Дежурный официально объявляет Томину: -- Как лицо без определенных занятий и места жительства, вы на первый раз предупреждаетесь. В дальнейшем будете привлече╜ны к ответственности... Работать устраивайся, ясно? -- Очень ценная мысль, -- замечает Томин. x x x ...И вот уже оба освобожденных усаживаются за столик в пив╜ном баре. -- Все нутро ссохлось! -- говорит Пузановский. -- Придется тебе угощать меня в долг. Из-за ментов без копей╜ки остался, -- вздыхает Томин. -- Отобрали? -- в голосе Пузановского недоверие: он ведь присутствовал при освобождении Томина, а при освобождении возвращают все отобранное. -- Здрасьте! -- вытаращивается Томин. -- Да я ж их сбросил! Зачем же я, по-твоему, зайцем скакал?! Пузановский слушает, туго соображая. -- Правда, не понял? Я же шел колеса покупать, башка! С толстой мошной! Вот если бы мы с ней влипли -- рассказывай тогда про валидол! -- Не сообразил, -- признается Пузановский. -- А чего ты обострял: бесфамильный, неграмотный? -- За алименты я в розыске, -- понизив голос, жалуется Томин. -- Две бабы, как акулы ненасытные. Хорошо, в загсе пальцы не катают... -- Ну, ты гусь! -- благосклонно улыбается Пузановский. -- Поневоле станешь. Как бы можно жить, если б никто не мешал!.. А как мы с тобой дальше? -- закидывает удочку Томин. -- Деньги-то... сегодня нет -- завтра будут. А вот ты теперь чем торгуешь? -- Сегодня нет -- завтра будет. -- Пузановский опускает круж╜ку. -- Есть хочу! -- обнаруживает он и ужасается. -- Я ж с утра не ел с этой катавасией! -- и вскакивает... x x x Гонимый зверским аппетитом, Пузановский рысит к своему подъезду и вдруг натыкается на поджидающую его Раису. -- Это... вы? -- спрашивает он. -- Нам надо немедленно поговорить, -- произносит Раиса заготовленную фразу. Тот сглатывает слюну и кривится. Настолько поглощен мысленным перебиранием своих съестных припасов, что воспринима╜ет ее прежде всего как препятствие на пути к холодильнику. -- Ладно, пошли... -- Он первым устремляется в подъезд. Пыхтя и путаясь в связке ключей, отпирает Пузановский три замка. -- Давай, давай! -- торопит он, впуская Раису в квартиру: что ему бояться какой-то шалой девчонки? -- Подыхаю с голоду. В передней нога об ногу скидывает ботинки и влезает в шлепан╜цы. -- Ффу! -- секунда блаженства. -- И какой у нас будет разговор? -- с долей игривости он подхватывает Раису под локоток и увлека╜ет к двери в комнату. -- Де-ло-вой! -- отвечает оттуда жесткий мужской голос. Это говорит развалившийся в кресле вор. -- Сугубо деловой, -- повторяет он. -- Про деньги. Пузановский злобно и ошарашенно крякает. Смысл появления Раисы был ему понятен с первого мгновения: станет чего-то клянчить и добиваться. Но она, оказывается, еще мужика раздобыла в подмогу! Пузановский переводит взгляд с вора на Раису и обратно, оценивая их возможную опасность. Раису он помнит по встрече у Молоткова и дальнейшему разговору в машине: она из порядочных. А мужик... руки лежат спокойно и расслабленно на подлокотниках, длинные ноги в элегантных туфлях вытянуты поперек комнаты... не делает попытки отрезать хозяина от выхо╜да... вообще не делает ни единого движения... рассчитывает взять "на голос". Пузановский оглядывается на дверь, снова на Царапова. Голод -- плохой советчик. "А, пропади они пропадом!" -- решает он и направляется мимо вора в комнату, где стоит холодильник. Пуза╜новский алчно извлекает из него гору снеди, которую тут же начинает уминать, заливая пивом. Вор, прихвативши кейс, входит следом. -- Поскольку это надолго, -- говорит он, разумея затеянную трапезу, -- параллельно будем беседовать. А девушка пока полис╜тает журнальчики. Вон, -- указывает он Раисе, -- всякий зарубеж. Хозяин разрешит? Пузановский молча жует. -- Я спросил: хозяин разрешит? -- Только пускай там больше ничего не трогает, -- неприязнен╜но бормочет Пузановский. -- Там больше ничего и не нужно, -- усмехается вор и плотно затворяет за собой дверь. -- Ты кто... длинноногий? -- Работа у меня такая: когда кому чего не отдают, то зовут меня. Вышибать. -- Уж сразу вышибать... -- Пузановский видел в жизни всякое, сам проделывал всякое и паниковать не расположен. Да и еда успокаивает. -- Сколько ж ты, интересно, просишь и за что? -- пренебрежительно осведомляется он. -- Прошу?!.. Слушай, толстомясый! Не держи меня за фраера. Видно, с нервов да с голодухи не все сечешь. У тебя в двери сколько замков? Три. Может, ты мне ключи давал?.. То-то и оно: разговор будет серьезный. Пузановский начинает жевать медленнее. Шут побери, недоо╜ценил он этого типа. Вон как оскалился! А Царапов снова пере╜ходит на корректный, но непререкаемый тон: -- Девушке вернешь стоимость "Жигулей-шестерки", плюс мои десять процентов как посреднику. Плюс за "Волгу", которую твои молодчики увели. У моего друга, между прочим. -- Какие молодчики? Чего увели? -- брюзгливо отпирается Пузановский. Раиса в дальнем углу проходной комнаты украдкой звонит: -- Татьяна, мы на месте... Я не могу громче. Мы где надо, поняла? Начали разговаривать. Да... Да, пожелай удачи... Я поз╜воню сразу... Наверное, через полчаса. От силы час. Целую. -- Так ты, значит, отказываешься платить? -- изумляется Царапов. -- И что тогда? -- Девушка пойдет на Петровку. Пузановский фыркает и набивает рот. -- И кое-что порасскажет. -- Вор достает блокнот, листает. -- К примеру, про черную "Волгу", номер 25-28 МНФ, с шипованной резиной. И как ты расплачивался со своими хмырями на стадио╜не. Сидели на солнышке, ты изволил апельсины кушать. (Челюс╜ти Пузановского почти замирают.) Автомеханику тот раз ничего не досталось, верно? -- подмигивает довольный Царапов. -- А обмывали вы это дело в "Арагви". Еще чем-нибудь развлечь? -- Он перекидывает странички, словно выбирая отдельные сведе╜ния из массы записей. -- Сказать, кто из твоих живет на Краснофлотской, пятнадцать? Могу. Могу даже описать блондинку в зеленом, которая была у тебя прошлую субботу. Короче, полное досье. -- Вор захлопывает блокнот. -- Сядешь, Иван Данилыч, на казенные хлеба. Прощай ветчина, прощай пиво! Старый верный способ: назвавши два-три факта, создать впе╜чатление, будто знаешь все. -- А поскрести под твоих уголовничков -- там, пожалуй, и на высшую меру... -- Это он добавляет уже для довершения эффекта, не подозревая, сколь опасной окажется для них с Раисой брошен╜ная наобум фраза... А Раиса сидит как на иголках с пестрым журналом в руках. Не до картинок ей. Она твердо обещала не вмешиваться... но что происходит? Удастся ли Глебу прижать "бегемота"? Сюда долетают лишь отдельные слова, и ничего непонятно. Не вытерпев, она тихонько снимает туфли, на цыпочках подбирается к двери, при╜никает к ней ухом. И слышит голос Пузановского: -- Пятьсот. Царапов смеется. -- Ладно, тыщу. Но последнее слово. Все! -- Да я уже девять взял, хозяин! -- веселится Царапов, похло╜пывая себя по карманам. -- "Стихи о спорте", издание второе. Пузановский вскакивает, бросается к шкафу, хватает книгу в жестком переплете, открывает: листы ее склеены в плотную массу, и в ней вырезано "помещение", так что книга представляет собой коробку-тайник. Пустой тайник. -- Ворюга! -- задушенно вскрикивает Пузановский и вне себя замахивается на вора "Стихами о спорте". Ребром ладони тот бьет его по запястью, книга отлетает, а Пузановский, постанывая, трет ушибленную руку и по