Ольга Лаврова, Александр Лавров. До третьего выстрела --------------------------------------------------------------- Origin: Электронная библиотека Алексея Снежинского --------------------------------------------------------------- Они встретились в коридоре на Петровке, 38 -- Знаменский и стройная светловолосая девушка в вязаном нарядном платье. Лицо было знакомое, и Пал Палыч поздоровался, но не сразу понял, кто она. Прежде он видел девушку только в милицейской форме, когда бывал в Бутырке. Там, в проходной тюрьмы, она сидела, отгороженная от посетителей стеной металлических прутьев, а посетители -- адвокаты и следователи -- коллективно ухаживали за миловидной дежурной, ведавшей вызовом аресто╜ванных и распределением кабинетов. Знаменский тоже любил поболтать с ней, знал, что учится заочно на юрфаке, и однажды обещал посоветовать, какую выб╜рать специализацию после диплома. -- Вот и пришла советоваться, Пал Палыч, -- девушка с улыб╜кой протянула пропуск, умалчивая, что битый час дожидалась под дверью. Апартаменты у Знаменского после повышения новые, поп╜росторней. И диван новый, без коварно торчащей пружины. Вполне пригодный для неофициального разговора тет-а-тет. -- Итак, Антонина Васильевна Зорина. Года четыре сдавал вам в окошко оружие, получал взамен ключ и, честно говоря, не знал, что вы -- Зорина. Ниночка и Ниночка. -- А я столько раз держала в руках ваш пистолет, что помню царапину на рукоятке. -- Справа или слева? -- Справа. -- Вы, оказывается, наблюдательны. Девушка смущенно опустила глаза. -- Я все годы мечтала: вот подойду к окошку с наружной стороны и сама получу ключ от следственного кабинета. -- Так вы хотите стать следователем? -- Конечно! -- Даже "конечно". А собственно, почему? -- Ну... долгий разговор. На самом деле разговор короткий, но абсолютно для Ниночки немыслимый; пришлось бы сказать: "Пал Палыч, вы -- мой идеал". Если бы у нее хватило духу на подобное признание, неведомо, как обернулась бы судьба. Но поскольку духу не хватает, Знамен╜ский руководствуется общегуманными соображениями: -- Попробую вас отговорить, Ниночка. -- То есть, на что-то серьезное я не гожусь? -- Не в том дело. Не знаю, годишься ли ты для следственной должности, но она для тебя -- нет. Зачем раньше времени вгонять себя в гроб? -- Вы ведь, помнится, колебались -- то ли юрфак, то ли педаго╜гический. Или путаю? -- Когда-то колебалась. -- Тогда вам прямая дорога работать с детьми! -- Как -- с детьми? -- Есть такая прекрасная должность -- инспектор по работе с несовершеннолетними. -- Но у меня голова набита криминалистикой... -- Ниночка, что бы следователь ни делал со своей криминалис╜тикой, он не может изменить того, что преступление произошло! А его нельзя было допускать!.. Великая вещь -- удержать подрос╜тка, чтобы не свихнулся. Тогда уже ничего не воротишь и впереди суд, небо в клеточку и родители, у которых сын "отбывает срок". -- Никогда об этом не думала... то есть относительно себя. И, Пал Палыч, ведь очень трудно сделать то, чего не смогли родите╜ли. -- А вы боитесь трудностей? -- подначивает Знаменский. Естественно, Ниночка не может ответить "Боюсь"... Она стала инспектором в детской комнате милиции. Часто руки опускались от бессилия -- институтская наука мало помога╜ла. Правда, доведись ей заглянуть в день сегодняшний со всеми молодежными его бедами, Ниночка признала бы, что ей доста╜лось не худшее поколение. * * * Прошло почти полгода. Сейчас август, пахнущий прокален╜ным асфальтом и выхлопными газами и лишь к концу дня отдаю╜щий свежестью политых газонов да ароматом молодых яблок с лотков... Вечереет. По старомосковскому переулку, наполовину перего╜роженному забором новостройки, бежит плотно сбитый человек в кепке и плаще. Какой-то прохожий мельком оглядывается ему вслед. Переулок почти безлюден. Человек ныряет в квартал пустых, подготовленных к слому домишек. Бежит уверенно, вид╜но, что путь знаком. Сзади доносится приглушенный расстояни╜ем милицейский свисток. Потом еще один -- громче и с другой стороны. Человек кидается в противоположном направлении. Метрах в ста впереди уже угадывается оживленная улица, но оттуда наперерез выруливает патрульный мотоцикл. Беглец успе╜вает скрыться за углом дома, так что с мотоцикла его не видно. Притормозив и не глуша мотора, патрульные осматриваются: не мелькнет ли где фигура. Между тем свистки приближаются, человек чувствует, что оказался в кольце. Он вынимает пистолет, крепко обтирает носовым платком и хорошо рассчитанным дви╜жением забрасывает в чердачное окошко стоящего на отшибе сарая. Озирается, лихорадочно пытаясь что-то придумать, чем-то отвлечь от себя внимание. Поодаль замечает стайку голубей на земле. Сильно размахнувшись, швыряет в них камнем. Голуби взлетают, и на их испуганный взлет стремительно срывается мотоцикл. А человек крадучись, но быстро пробирается от развалюхи к развалюхе. * * * -- Вы узнали бы его? -- Конечно бы, узнала! -- А вы совсем не запомнили лица? -- Револьвер как сейчас вижу, а лицо -- нет... Знаменский допрашивает двоих продавщиц, одна из которых по совместительству и кассирша в магазине "Трикотаж-галанте╜рея". Магазинчик маленький и тесный. Переднюю стену занима╜ет окно-витрина с входной дверью. Вдоль двух других буквой "Г" расположены прилавки. На том, что против входа, стоит кассо╜вый аппарат. -- Ну хорошо, давайте по порядку. Значит, в магазине, кроме вас, никого не было? -- Никого, -- подтверждает кассирша. -- С обеда очередь стоя╜ла даже на улице, а куртки кончились -- и как отрезало. -- Что за куртки? -- Хорошие, по сто сорок три рубля. Завезли к концу квартала двести штук. -- Когда он вошел, вы были за прилавком? -- Да, вот так сидела. -- Она придвигает ногой табурет и садится к кассе; на щеках продолжают рдеть красные пятна. -- Ящик был открыт. Женщина выдвигает денежный ящик, и Знаменский отступа╜ет, давая фотографу возможность сделать общий снимок поме╜щения. Кибрит молча слушает -- ее черед впереди. -- Обычно я сразу выручку раскладываю, как надо, а сегодня толчея, совала кое-как. И вот сижу после, по купюрам разбираю... и вдруг он передо мной стоит и говорит: "Давай деньги!" Я вот так -- раз! -- резко подавшись телом вперед, она задвигает ящик, -- и голову-то подняла, а в лоб револьвер нацелен. -- Кассирша на секунду зажмуривает глаза. -- У меня все отнялось... Которая пачка была в руках, двадцатипятирублевками, ту он выхватил и говорит: "Давай остальные, пристрелю!" Честно скажу: я бы уж и рада отдать, дергаю ящик, а его заело. Тут Настасья как шарахнет╜ся за дверь! Он выругался -- и следом на улицу. Спасла меня Настасья! -- До чего-нибудь он дотрагивался? -- спрашивает Кибрит. -- Не знаю, милая, не знаю, -- трясет женщина головой. -- Расскажите теперь вы, -- оборачивается Знаменский ко второй продавщице. -- Я здесь находилась, -- густым голосом сообщает круглая, на ногах-тумбах Настасья и показывает, как сидела за прилавком. Неподалеку от витрины у нее поставлен стул и еще скамеечка для опухающих ног. -- Сижу, в окно смотрю. Еще на той стороне улицы я его заметила. Фотограф нацеливается в нее объективом, продавщица ни с того ни с сего улыбается: условный рефлекс на фотоаппарат. -- Почему вы обратили на него внимание? -- Да просто так. Он шел слева, а вон от того столба стал наискосок сюда переходить, к витрине. И остановился. -- И долго стоял? -- Нет, только зыркнул -- пусто внутри или нет. И входит. Быстрым таким шагом. Воротник поднят, и кепка на лоб. И -- уже возле кассы с револьвером, и Женя ему деньги отдает. И, он слышу, говорит: "Всех перестреляю!" С этих слов меня будто кто подбросил -- сейчас была за прилавком, а сейчас уже по переулку бегу, себя не помню... Только когда на двух мужчин набежала, очнулась. Зовите, кричу, милицию, магазин грабят! Обратно уже люди довели, ноги не слушались. -- И что вы застали, вернувшись? -- Женя сидит за кассой, как пришитая, и трясется. Даже товар не собирает, который я на пол смахнула. -- Когда прыгали через прилавок? -- Знаменский прикидыва╜ет, каково было брать такой барьер. -- Ну да. Носки, рубашки, все полетело! -- А где они сейчас? -- вмешивается Кибрит. -- Вон отдельно сложены. Упаковка загрязнилась, протереть надо. Кибрит начинает осторожно перебирать и осматривать указан╜ные продавщицей вещи, упакованные в целлофановые пакеты. -- Не помните, как они валялись, эти пакеты? -- спрашивает она продавщицу-кассиршу. -- Да почти по всему полу. -- На бегу от кассы к двери можно было наступить? -- Почему ж нельзя... -- А до возвращения вашей напарницы кто-нибудь в магазин входил? -- Никто. -- У вас какой размер обуви? -- обращается Кибрит к Настасье. -- Тридцать седьмой. -- Она снимает с ноги тапочек и предъяв╜ляет в доказательство. -- Один неполный след есть, Пал Палыч. Кибрит опыляет след. Входит Томин. -- Скрылся. Никто его и близко не видел! Кибрит кладет на пол пакет с отпечатком следа, который теперь виден отчетливее, и фотограф щелкает его сверху; Томин вздыхает: -- Эх, от следа до человека... * * * А человек преспокойно идет по улице -- уже без кепки, плащ на руке. Заворачивает в обувной магазин. -- Обслужите меня, пожалуйста. -- Только если быстро, -- предупреждает продавщица. -- Зак╜рываем. -- Я все делаю быстро, милая девушка, -- и скидывает старые ботинки. * * * В милицейском микроавтобусе друзья возвращаются с места происшествия. -- Ты бы все-таки назначил ревизию, Паша, -- советует Томин. -- Магазины у нас грабят редко. -- Замаскированная недостача? Почему бы тогда не сказать, что выручку отдали? -- По-моему, на инсценировку не похоже, -- замечает Кибрит. В городе уже ночь, по лицам скользят тени и свет. -- Неизвестно, кого искать, -- снова нарушает молчание То╜мин. -- То ли дурака, которому повезло, то ли умника, который промахнулся. -- В смысле? -- Сейчас, Зинуля, объясню. Примем для начала вариант дура╜ка. Местный дурак. Шел мимо, учуял, что в галантерее сегодня деньгами пахнет, и думает: где наша не пропадала! Взял какой-нибудь пугач или крашеную болванку и отправился на дело. И случай уберег его от всех напастей. Ухватил дурак сколько успел, забился в свою норку и радуется: я от дедушки ушел, я от бабушки ушел! -- В принципе, возможный вариант, -- соглашается Кибрит. -- Разберем противоположную модель. Человек опытный, бывалый. Все взвесил до мелочей. Точно выбрал маленький мага╜зинчик в тихом переулке. Точно знал, какой куш его ждет. Точно рассчитал момент -- час до закрытия и по телевидению междуна╜родный футбол. Кстати, наши выиграли: три -- два. -- Ура -- ура. -- Мужское население следит за мячом, а наш умник отправля╜ется грабить. И потом мастерски уходит от погони. Но пожилая грузная женщина проявила со страху фантастическую прыть. Теперь он сидит и злится, что не удалось взять всю кассу. -- Опять похоже. -- Вот видишь, Зинуля, это две модели. Не исключены и гиб╜ридные. Скажи хоть, сколько у этой модели в холке. -- Сейчас посчитаю, -- заглядывает в записную книжку, крас╜новато освещенную проплывающей мимо рекламой, и бормочет. -- Ширину каблука множим на три и девять, получаем полную длину следа. Отсюда выводим рост... Сантиметров сто шестьдесят семь. Посмотрю таблицу, завтра скажу точнее. * * * Ранним утром следующего дня, когда во дворе лишь воробьи, дворники да владельцы собак, веснушчатый пятнадцатилетний Сенька Гвоздарев помогает матери: они метут, в четыре руки вытряхивают урны; работают слаженно, явно не впервой. -- Ну чисто, сынок, пошли чай пить. -- Гвоздарева развязыва╜ет низко надвинутую от пыли косынку и сразу молодеет. -- Ага, ты ставь, я сейчас. -- Куда, Сеня? -- Нужно. Минут на пятнадцать. У Сеньки дело в квартале пустых домов. Подобрал старый стул, заглядывает в окна: "Ага, кресло тоже сгодится!" Пытается отодрать доску, которой наискось забита дверь, доска не поддается. А кресло дразнит. Досадливо что-то бормоча, Сенька направляется к сараю, что╜бы раздобыть какой-нибудь рычаг. Отыскав ржавую лопату, возв╜ращается к дому и повторяет попытку открыть дверь. Лопата гнется. Сенька снова идет в сарай, видит в дальнем углу лом. Через кучу хлама лезет туда. И вдруг останавливается, ошеломленный, а затем медленно, затаив дыхание, опускается на колени. Среди мусора перед ним лежит большой черный пистолет... * * * Тем же утром, но попозже, на бульваре встретились двое. Один -- тот, что удирал от милицейских свистков, ограбив кассиршу, Бондарь, старый вор-рецидивист. Другой -- Виктор Лабазников, его подручный, парень лет двадцати трех. Тенниска обтягивает налитые мускулы, голова ладно сидит на загорелой шее, лицо почти приятное, если б не уклончивый, рыскающий взгляд. Разговор между ними вполголоса, но крутой: -- Нету? -- шипит Бондарь. -- Как нету? Искать надо уметь! -- Каждый сантиметр носом перекопал, маэстро. Клянусь! -- Значит, не в том сарае! -- Строго по вашим координатам: дом с голубятней, скамейка, две липы. -- Сарай к дому дверью? -- проверяет Бондарь. -- Нет, боком. Дверь на одной петле. -- Ну там и есть! Неужели самому лезть после вчерашнего? -- Бесполезно, маэстро. Нету, -- Виктор сокрушенно вздыхает и повторяет: -- Нет. В расстройстве Бондарь опускается на скамью. -- Влетела мне твоя поганая галантерея... Себе дороже. -- Главное -- сами целы! Как за вами рванули на мотоцикле, я думал -- конец. И все-таки не пустой ушли. Бондарь пренебрежительно машет рукой. -- Еще кое-что я наколол, -- спешит задобрить Виктор. -- Во-первых, кассу взаимопомощи в одной конторе, где я взносы соби╜раю как страховой агент. В получку они все по червонцу склады╜ваются и на следующий день решают, кому давать ссуду. А ночь денежки лежат у казначейши в письменном столе... -- И мне ты сватаешь эти паршивые червонцы?! Мне нужен настоящий, жирный кусок! В идеале надо работать полчаса в году. Остальное время путешествовать... на просторах родины чудес╜ной. -- Есть жирный кусок, маэстро. Директор мебельного магази╜на. Козел в золоте и при нем коза в бриллиантах. Три комнаты битком добра, деньги прямо под ногами шуршат. Насчет имущес╜тва мы с ними уже договорчик оформляем. Дальше думают сынка застраховать -- от законного брака. -- От чего? -- Это новую штуку придумали: родители страхуют парня или дочку, предположим, на тысячу рублей, платят взносы, а к свадьбе молодым выдается вся сумма на руки. Но после восемнадцати за каждый холостой год полагается надбавка от Госстраха. -- Не бреши. -- Да какой брех! Дотерпел до двадцати пяти -- огребаешь четырнадцать процентов чистой прибыли. Для парней прямо клад: чуть какая заикнется про загс, а он ей нашу квитанцию -- плюнем, дорогуша, на формальности, не наноси мне материаль╜ный ущерб. Мой козел заблеял от удовольствия, как услышал. Не знает, во сколько и оценить своего козленочка. Уточню, когда дома не бывают, и можно действовать без риска. -- В такой квартире без хозяина мороки часов на пять: что в подушки зашито, что по щелям рассовано. Надо самого просить, чтобы тайники выскребал. А он резонно спросит, на каком основании? Если я показываю калибр, вопросы отпадают. И на буду╜щее острастка. -- Да с него ножа хватит! Даже вообще голыми руками. У него от 02 на пальце ожег будет! -- С голыми руками ходи сам. А холодным оружием я брезгую, да и не привык. Мне нужен пистолет. -- Как же вы его кинули? -- Потому что меня могли взять, дурень, уже в загривок дыша╜ли. Я не кинул, я аккуратно пристроил. Не впервые расстаемся, и всегда он ко мне возвращался. -- Бондарь утирает потный лоб. -- Не верю, что пропал. Куда ему за ночь деваться? Или ты продрых? Продрых? -- Обижаете, маэстро! Только-только первых прохожих дож╜дался, чтобы не бросаться в глаза. Между прочим, до ночи еще вечер был. А там шпана шляется. Может, свести знакомство? Послушать разговоры и вообще? * * * В тесной казенной квартирке Гвоздаревых на первом этаже бедновато. Сенька собирается уходить. -- Ма, я пошел! -- Даже и не поел толком. Что с тобой приключилось? -- Ничего, ма. Я к Терентьевым. -- Стой, дыра на рукаве. Снимай, зашью. -- Да ведь долго! -- Чего тут долгого, по шву. -- Зашивая рубашку, она сообщает: -- А вчера магазин ограбили, слыхал? -- Слыхал что-то. За новостройкой, да? -- Угу. С револьвером, представляешь? Сенька вздрагивает. -- Поймали? -- Нет. Сейчас Миронов-участковый рассказывал, что прямо по пятам гнались. Между пустых домов чуть, говорит, не схвати╜ли, непонятно, как из рук ушел. -- Ма, а точно, что... револьвер! -- спрашивает Сенька. -- Случайно, не пистолет? -- А какая разница... -- Если Миронов что новое узнает, расскажи мне, ладно? -- Он быстро надевает рубашку. -- Все-таки чудной ты сегодня. Что-нибудь натворил? -- Мм... Понимаешь, мама, врать я тебе еще не научился, а всю правду говорить не могу. Это называется "трудный возраст". -- Больно что-то трудный, Сеня. -- Переживем! Хлопни на счастье. Гвоздарева шлепает Сеньку пониже спины, и он убегает. Лихо насвистывая, он идет по двору. Сворачивает в подъезд дома, где живут Терентьевы. * * * Терентьевы -- отец, мать и дети, Леша с Наташей, еще только садятся завтракать на кухне. Три звонка в дверь заставляют мать недовольно поджать губы: -- Кто это в такую рань? -- Сенька Гвоздик, наверно. -- Леша идет отпереть. -- Странная манера -- являться в дом, когда люди едва сели за стол. -- Почему! На Западе есть даже обычай приглашать к завтраку, -- парирует Наташа. -- Но мы, кажется, не на Западе? -- замечает отец с видом лихо сострившего человека. -- Это -- во-первых, -- подхватывает мать. -- А во-вторых, не помню, чтобы я его приглашала. -- Он, между прочим, не к тебе, -- бросает Леша, вернувшийся в кухню на последних ее словах. Он наливает две чашки чаю, сгребает со стола какую-то снедь и уходит. -- Вот так. И ничего не скажи. Рта невозможно раскрыть -- сразу обиды! Растишь их, воспитываешь... -- она свернула на привычную тему. -- Ну, завела, -- скучливо тянет Наташа. -- Подумаешь, собы╜тие -- Гвоздик пришел! -- Ваш Сеня Гвоздарев -- отпетый хулиган! -- Да кто его отпевал? -- Наташа, -- присоединяется отец, -- вы обязаны считаться с мнением мамы. Она пытается уберечь вас от дурных влияний. -- Курам на смех! Какое Гвоздик может оказать влияние? -- А такое, что этот дворничихин сын... -- Ну-ну-ну, -- прерывает жену Терентьев, -- подобные выраже╜ния... это не аргумент. -- Я, разумеется, лишена сословных предрассудков, но согла╜сись, что его мать... Мужа бросила, вокруг хоровод мужчин... просто страшно представить, чего ребенок нагляделся и как это подействовало на его психику! -- Кисонька, может быть, не следует при Наташе... И, по-моему, Гвоздарева производит приятное впечатление. -- Ах и на тебя она производит приятное впечатление?! -- Ну что ты, я же не в том смысле!.. В дверях появляется Леша. -- Нельзя потише? Там все слышно. Он затворяет дверь. Неловкая пауза. -- Но... в конце концов, я у себя дома... Имею я право говорить то, что думаю? И вообще -- воспитанный человек не слышит чужих разговоров. -- Ты спутала, мамочка, это глухие не слышат. -- Наташа, не дерзи, -- отцу очень не хочется ссоры. -- Имею я право говорить то, что думаю? -- Нет, не имеешь. Не доросла. Наташа встает, забирает чашку и недоеденный бутерброд. -- И эта туда же! -- кипятится мать. -- И снова до вечера на улицу? Почему хоть в субботу не побыть немного дома! Вам созданы все условия для культурного отдыха! -- Ой, мамочки! Холодильник, телефон, ванна, газ, магнито╜фон -- голова кругом от развлечений! Отец укоризненно цокает языком. -- А что на улице? -- То, что рассказывали на лекции в ЖЭКе, -- отвечает за Наташу мать. -- Очень жаль, что вас не было. Приводились убийственные факты! Наташа прыскает и уходит. Слышно, как ребята включают музыку. -- Ну что за дети, Гриша! Даже аппетит пропал. Разве я посмела бы хамить матери! Бывало, если делаешь что-нибудь не то, так ведь тайком, с оглядкой. -- Да, наши не стесняются. Хоть бы соврали для приличия. Холодильник, телефон... Не ценят ничего, что досталось труда╜ми! -- По выражению твоего сына, они ищут иной смысл существо╜вания. А у самого две тройки в году, и из спортивной школы исключили. Как он без спорта в институт! Ты с ним говорил? -- Еще не определился. Выбирает. -- Какие могут быть выборы! Надо найти вуз, где требуется боксер-перворазрядник. Разве мы с тобой выбирали? -- Что же сравнивать, кисонька, мы были другими. -- Вот именно. Мы понимали, чего хотим, и добивались. Спроси свою дочь -- какую общественную работу она ведет! Никакую. Ей скучно. Будто мне в ее годы было весело возиться со стенгазетой. Но я рисовала аршинные заголовки ради комсомольской характе╜ристики. -- Да... -- отец в задумчивости катает хлебные крошки. -- Мы относились к жизни серьезно и ответственно. Терентьевы свято верят в правоту своей жизни. * * * Наташа, Леша и Сенька выходят на улицу. Хорошенькая Наташа выглядит старше своих лет, Сенька -- моложе, а плотного Лешу легко со спины принять за взрослого мужчину, но полудетское упрямое лицо выдает мальчишку. К приятелям присоединяется Миша Мухин -- смазливый, черноб╜ровый. "Салют -- салют", -- дальше шагают вместе. -- Натка, я пришел к тебе с приветом. -- Миша крутит пальцем у виска, -- рассказать, что солнце встало... Что-то вы кисло-зеленые? -- Субботнее утро в кругу семьи, -- бурчит Леша. -- Интересно, взрослые -- все идиоты или выборочно? -- Выборочно. Но многие. -- Неужели и мы такими будем? -- задает Наташа извечный вопрос подростков. -- Я против, -- заявляет Миша. -- Кто "за", прошу поднять руку. Воздержавшихся нет? Принято: мы будем другими. -- Леха! -- предостерегающе произносит Наташа. На пути стоит кучка их ровесников. Леша выдвигается вперед, возглавляя свою компанию. Сенька порывается идти плечом к плечу, Наташа дергает его назад. -- Не лезь! Леша это не терпит! -- Он же Леха-Ледокол, -- поясняет Миша. -- Флагман. А мы в кильватере. Леша идет на враждебную группу, как на пустое место, свобод╜но свесив тяжелые кулаки. И группа в последний момент не выдерживает, расступается, пропуская его и остальных. -- Красиво! -- восхищается Сенька. -- А-а... -- поводит плечами Леша. -- Подраться стало не с кем. * * * Место ребячьих сходок -- ободранная квартира на втором этаже пустующего дома. Кое-какая мебелишка, частью брошен╜ная хозяевами, частью собранная ребятами по окрестным домам. Здесь Наташа, Леша, Сенька, Миша и пятый -- долговязый, разболтанный Фитиль. Леша осматривает колченогое кресло. -- Гвоздик, ты молоток. Отличное седалище для председателя. Итак, очередное собрание нашего Общества покровительства самим себе объявляю открытым. Для тонуса и по традиции словесная разминка. -- Тема? Наташа поднимает руку: -- Предлагаю, как в ЖЭКе : "Молодежь и влияние улицы". Очень жаль, что нас не было. -- Сейчас воспроизведем. Даю запев. Мы, жертвы безнадзор╜ности и дурного воспитания... -- гнусаво заводит Леша. -- Подпали под улицы пагубное влияние... -- подхватывает Фитиль. И дальше идет по кругу: -- Под трамваев и троллейбусов влияние опасное... -- Под пешеходов влияние ужасное... -- Правила уличного движения производят в наших умах бро╜жение! -- О, влияние улицы, разлагающее! -- О, мусорных урн влияние развращающее! -- А фонари? Что они освещают? -- Они понаставлены в каждом переулке, чтобы видеть темные жизни закоулки! -- Дети, берегите глаза и уши! -- Спасайте свои неокрепшие души! -- Долой светофоры! -- Свободу Карабасу-Барабасу! "Разминка" переходит в беспорядочный гвалт, кто-то вскаки╜вает на стул, стул ломается. -- Хватит, ребята, -- проявляет благоразумие Наташа. -- Нас опять застукают... Кстати, на этом стуле всегда сидел Алька. Тут стоял его стол, а тут висела гитара... -- Жалко, что дом сломают. У Альки мы хорошо собирались. -- Что ж он не приехал? Ведь обещал. -- Его запрягли, -- сообщает Фитиль. -- Скребет и покрывает лаком пол. -- Твои тоже малярничают? -- интересуется Миша. -- Пока смету составляют... Знаешь, Сэм, а бабка на балкон выходить боится. И все горюет о своем палисаднике, можно поду╜мать, у нее здесь Парк культуры был. Сенька тихо спрашивает Наташу: -- Почему он "Сэм"? -- Сильно эрудированный мальчик, -- расшифровывает та. -- Ну-с, продолжим заседание, -- усаживается Леша в кресло. -- На повестке дня проводы Фитиля. Фитиль выходит на середину. -- В связи с переменой места жительства мы расстаемся сегод╜ня с нашим Фитилем. Он был достойным собратом, и мы с прис╜корбием провожаем его в новый путь. -- Прошу не считать окончательно выбывшим. Прошу оста╜вить за мной совещательный голос и право посещать собрания. -- Наверно, иногда ты будешь приезжать, но эти уже не то, -- печалится Наташа. -- Натка, я буду обязательно приезжать! И Алька тоже. Мы обязательно! -- Ладно, Фитилек, не копти, глаза щиплет, -- усмехается Миша. -- Думаю, можно переходить к следующему вопросу, -- "ведет собрание" Леша. -- Так сказать, гвоздик программы. Сеня, прошу. Сэм, докладывай. -- Товарищи-братцы-господа-граждане-сеньоры-и-сеньориты, -- тараторит Миша. -- Для пополнения нашего состава предлага╜ется принять нового собрата со стажировкой в течение месяца. Семен Гвоздарев, он же Сенька Гвоздик, проживает в нашем микрорайоне около трех лет. За это время ничем положительным себя не зарекомендовал. Так что причин для отвода кандидатуры не вижу. Есть вопросы к стажеру? -- Расскажи автобиографию, -- доброжелательно предлагает Фитиль. -- Родился... учился... В общем, все. -- Больше ничего? -- насмешничает Наташа. -- Имею два привода: за разбитое окно и за то, что назвал дуру дурой. Мать -- дворник, -- Сенька начинает вибрировать. Отец автоконструктор и пьяница. Находятся в законном разводе. -- Спокойно, стажер. Анкетные данные устраивают. Дату рождения. Когда подарки дарить? -- Тридцать первого февраля. Фитиль улыбается одобрительно: здесь ценят выдумку. -- Почем фунт лиха? -- спрашивает сам "председатель". -- Выдается бесплатно, посуда своя, -- без запинки отбивает Сенька. -- Для начала достаточно, -- решает Миша. -- Познакомьте новичка с принципами. -- Принципов покровительства самим себе имеется шесть, -- приосанивается Леша. -- Стажеру полагается знать три. Запоми╜най. Бей первым! Смейся последним! И не мешай себе жить, это сделают другие. Приемлешь? -- Само собой. Только почему -- "смейся последним"? -- Потому что хорошо смеется -- кто? -- подсказывает Фитиль. -- А-а, понял. -- Голосуем. Кто "за"? -- и Леша первым поднимает руку. -- Единодушно. Решение будет утверждено общим собранием, когда съедутся остальные ребята. От имени коллектива поздравляю. Запомни этот миг своей жизни, о Гвоздик, и постарайся дорасти до Гвоздя! Есть стажеру задание? -- Пусть что-нибудь придумает, -- капризно складывает губы Наташа. -- Чтобы не было скучно. -- Натка, человечество создало целую индустрию развлечений и все продолжает скучать. -- Ну пусть хоть попробует! -- настаивает она. -- Придется поднатужиться, брат-стажер, -- решает Леша. -- Попытайся нас чем-нибудь развлечь. Или хоть удивить. * * * Знаменский допрашивает простуженного мужчину лет сорока: Губенко. -- Гражданин следователь, ну ни сном, ни духом! -- клянется тот. -- Я как освободился, жена ультиматум поставила: если, говорит, еще хоть с одной уголовной рожей увижу, -- конец. Высчитала, что до дому ходу двадцать две минуты. В восемнадцать ноль-ноль смена кончается, в восемнадцать десять я на проход╜ной, в восемнадцать тридцать пять ужин на столе, и я должен быть как штык, иначе допрос похуже вашего. Хоть соседи, хоть кто хотите подтвердит! -- Жестокая женщина. Позавчера тоже весь вечер провели с женой? -- Она к сестре ездила. А я дома футбол смотрел. -- Хорошая была игра? -- Ну!! -- А куда же вы сломя голову бежали этак в середине второго тайма? Как раз невдалеке от ограбленного магазина? Допрашиваемый шмыгает носом. -- Эх, мать честная... -- Так куда бежали? -- Футбол смотреть, -- уныло говорит он. -- Забавно. -- Телевизор испортился, гражданин следователь. Острый момент, атака на наши ворота, а он, паразит, хлоп -- и сдох. Пришлось бегом к дружку -- досматривать. -- Не застали его? -- Почему? Застал. Если надо, он подтвердит. -- Но кто мне подтвердит, откуда вы прибежали к дружку? Кто подтвердит, что до той поры сидели дома у телевизора? -- Соседку спросите. Я сначала к ней рвался. Не пустила. Тут международного значения матч, а она муру смотрит, танцы ка╜кие-то! -- Ну хорошо, допустим, все все подтвердят. Как мы определим промежуток, в который вас уже не было дома, но еще не было у приятеля? -- Экран у меня вырубился на девятнадцатой минуте. К Федору я ввалился, когда штрафной назначили. Второй гол уже при мне забили. Выходит, минут девять я прозевал. -- Сколько из них вы препирались с соседкой? -- Показалось долго, но, наверно, минуты три. -- Сбрасываем три минуты, остается шесть. Какую часть пути занял переулок? -- Примерно полдороги. -- Значит, вы находились поблизости именно в то время, когда ограбление совершалось или когда грабитель удирал с места преступления. Не заметили чего-нибудь, что может нас интересовать? Думаю, вопрос понятен. -- Понятен... -- мужчина тяжело вздыхает. -- Парень там один ошивался, гражданин следователь. Тогда я, конечно, ноль внима╜ния, но как теперь рассуждаю -- по разным признакам -- в общем, на стреме он стоял... Главное, видел я его раньше. Лицо знакомое. -- Где? -- Не помню. -- А если сосредоточиться? -- Пробовал уже, самому интересно. Но вот хоть убей! -- В какой обстановке вам его легче представить: в парикмахер╜ской?., в метро?., в поликлинике?., сигаретами торгует?.. На каждый вопрос Губенко отвечает секундной задумчивостью и пожиманием плеч. -- Опишите его. -- Да так себе, белобрысый, крепкий, румяный. Без особых каких примет. Года двадцать два или двадцать пять. Блондины, они моложе выглядят, личное наблюдение. -- Не мешало бы прийти в милицию и поделиться личными наблюдениями, чтобы вас не разыскивали как предполагаемого сообщника. -- Да ведь, гражданин следователь... -- Между прочим, товарищ следователь. -- Правильно, товарищ следователь. Вы учтите мою ситуацию: соседка пожаловалась жене, что я ее обругал за телевизор по-нехорошему, я жене объясняю обстоятельства, но я говорю, что бегал к Сосновым, а бегал-то я к Феде Антонову потому что до него ближе, а Федор тоже судимый и, значит, по жениному пониманию, он для меня под запретом, а она мне ультиматум поставила, так что теперь, если узнает, она мне такое выдаст... * * * Миша Мухин, он же Сэм, валяется дома на диване с книгой. В соседней комнате вполголоса препираются мать Миши и ее отец, древний благообразный старец. -- Папаша, послезавтра Константин из поездки вернется. Скажите вы своим богаделкам, чтобы не ходили пока. -- Неча ими брезговать! Сестры они мне по древлепрославленной нашей вере. -- Вам -- сестры, а Косте -- хуже горькой редьки. -- Срамишь седины мои, Аксинья. Чужие люди идут за духовным наставлением, а родная дочь лба не перекрестит. Гореть тебе дура, в геенне огненной. -- Да отстаньте, папаша, молюсь, молюсь я. -- Когда тебе молиться, ты телевизор смотришь. -- А то вы не смотрите! Чего дед не желает слышать, то он попросту пропускает мимо ушей. Мухина переобувается в передней. -- В магазин? -- осведомляется дед. -- Хлеба к обеду. -- А что на обед? -- Щи вчерашние да яичницу зажарю. -- Знаешь ведь, что нынче постный день! -- Нет чтобы отцу грибочков подать, рыбки. Котлеты да яичницы -- словно назло во искушение вводишь! -- Грибочки, папаша, на базаре кусаются. И рыбка в цене: вы ведь не селедку просите, а что поблагородней. -- Константину небось припасла уже и красненького и белень╜кого. Как приедет, пир горой. А отцу жалеешь! -- Мне ваши посты влетают дороже пиров! -- Она направляет╜ся к двери. . -- Стой! Куда простоволосая? -- и таким грозным тоном, что Мухина без звука повязывается косынкой. Дед переключается на Мишу. -- Все читаешь? -- Что поделать, грамотный. -- А чего читаешь? -- Исторический роман. -- Из какой же истории? -- Времен царя Алексея Михайловича. -- Тьфу! С него вся скверна пошла. -- Никона разжаловал, что ли? -- Не разжаловал, а низложил на собрании всех патриархов. Законно низложил. -- Тогда какие к Алексею Михайловичу претензии? -- Исконное наше двоеперстие, истинное, кто запретил? Ни╜кон. До Никона все двумя перстами крестились. А если Никона потом вон, да в простые монахи, можно сказать, как врага народа, то почему троеперстие его сохранили? Как об этом в романе объясняется? -- Никак. -- Дурак твой историк. -- Дед, ругаться грех, -- уличает Миша. -- С вами кругом грех. За окном слышен условный свист. Перед домом дожидается вся компания. Выбегает Миша. Обычные приветствия, и дальше раз╜говор на ходу. -- Чего застрял? -- Дед все ведет среди меня религиозную пропаганду. -- И как ты? -- Ничего, мне на пользу: заставляет извилиной шевелить. Слушайте, какую недавно мыслишку подпустил. Насчет проис╜хождения людей. Если, говорит, человек -- венец творения, по образу и подобию, то с него и спрос великий. Происхождение, так сказать, обязывает. Поэтому, говорит, вы нечестивцы, и решили быть лучше от обезьян. С обезьяньих потомков что возьмешь? Никакой ответственности. Если говорит, считать, что ваши пра╜бабки нагишом по деревьям скакали, тогда, говорит, конечно, кругом сплошной прогресс. Хоть бомбы друг в друга кидайте, хоть пьяные под забором дрыхните -- все равно можете гордиться и возноситься, потому что обезьянам до вас далеко. Даже послед╜ний, говорит, болван все ж таки на двух ногах ходит и даже в штанах. -- Богатая идея! -- смеется Леша. Наташа добавляет: -- И с ядом. -- А что ты ответил? -- спрашивает Сенька. -- Начал про эволюцию, про научные данные. А он говорит: ваша "еволюция" -- чушь. Небось, говорит, сколько ни копают, а в главном-то месте дырка. Тут обезьяна -- тут человек, а переход╜ного звена промеж них нету. -- Да откуда он знает? -- Начитался журнала "Знание -- сила", таскает у меня поти╜хоньку. -- Силен старик! -- Сеньке разговор любопытен. -- Да, въедливый. При отце помалкивает, а без отца -- хозяин в доме. Мать его до сих пор боится. Как зашипит: "Аксинья, прокляну!" -- она чуть не в ноги: "Папаша, простите!" -- Ничего себе! -- фыркает Наташа. -- Лично я -- от обезьяны, -- говорит Леша, -- внутренний голос подсказывает. А ты, Натка? -- Сколько красивых зверей! Нашли действительно, от кого произойти. -- С обезьяной сравнивают только в насмешку, -- поддакивает Сенька. -- Миш? -- Лелею надежду, что предки прилетели из космоса. Затем часть их выродилась в людей, часть -- в мартышек. -- Назревает идейный раскол, -- констатирует Леша. -- Надо выяснить мнение общественности. Стажер! Будешь опрашивать каждого третьего прохожего. -- Только прямо в лоб, -- оживляется Наташа. -- Дяденька или тетенька, вы от обезьяны произошли? -- Чудно! -- кивает Гвоздик. Он отсчитывает прохожих на другой стороне улицы. Третий по счету останавливается у витри╜ны, и Сенька, подойдя, бойко начинает ему в спину. -- Гражданин, разрешите спросить... Тот оборачивается. Это гориллообразный детина. Спрашивать его о происхождении -- недвусмысленное оскорбление. Сенька невольно подается назад. -- Я хотел спросить... -- Ну? -- Скажите, сколько времени? -- Пожалуйста. Пятнадцать сорок три. -- И он добавляет нео╜жиданно добродушно: -- Пора свои иметь, парень. Сенька бредет обратно под хохот компании, слышавшей весь разговор. -- Что ж ты, Гвоздик? А обещал нас удивить. -- Роняешь свою репутацию, стажер. -- От имени присутствующих выражаю глубокое разочарова╜ние! От насмешек Сеньке бросается в голову кровь. -- Хорошо же... Хорошо. Я вас удивлю! -- И сильно? -- коварно улыбается Наташа. -- Увидишь, чего в жизни не видела! -- Ой, сейчас он устроит затмение Луны, Земли и Солнца! -- "пугается" Миша. * * * "Штаб-квартира" ребят в пустом доме. Наташа, Леша и Миша ждут. -- Идет, наконец! -- говорит Наташа, первой услышав шаги. Входит сосредоточенный и напряженный Сенька. Быстро выг╜лядывает в окна, проверяя, пусто ли вокруг. -- Дайте честное слово молчать. Если кто проболтается, я... я не знаю, что сделаю! -- Нагнетаешь атмосферу для эффекта? -- Сэм, я серьезно. -- Да о чем речь, стажер, мы своих не продаем! Еще секунду Сенька медлит, обводя всех взглядом, и достает пистолет "ТТ". Воцаряется глубокое молчание. -- Он что -- настоящий? -- осмеливается наконец Наташа. -- Ясно, не игрушечный, -- Сенька наслаждается произведен╜ным впечатлением. -- Дай подержать, -- благоговейно подставляет ладони Леша. Сенька вынимает обойму и отдает пистолет. -- Да-а... -- произносит Леша после молчания. -- Удивил так удивил! Слушай, ты его не пробовал? -- Нет. Берегу патроны. Красивый, правда? -- Хорош гад! Они дети 70-х. Даже на экране оружие мелькает коротко и редко -- еще нет в помине видеоклипов или американских боеви╜ков. Они не привыкли к пистолетам, это шок. -- Сеня, откуда? -- шепчет Наташа. Тот дергает плечом и отмалчивается. -- Сеня, ты влипнешь. Это запрещено. -- Вот из тебя и вылезла пай-девочка, отличница, -- усмехает╜ся Миша. -- Между прочим, это тебе было скучно, -- напоминает девочке Сенька. -- Действительно, мамзель Натали, по вашей собственной просьбе. Вы желали сильных ощущений, прошу! -- Миша прице╜ливается в нее. -- Перестань, Сэм! -- топает Наташа ногой. -- Если пистолет не устраивает, иди в Третьяковку, -- говорит он. -- Полюбуйся, как Иван-царевич катается на сером волке, -- иронически добавляет Сенька. Мишу осеняет идея: -- Ребята, давайте из-за нее стреляться! В обойме шесть штук? По две пули на брата. К барьеру! Он принимает картинную позу, но Леша отмахивается: -- Нет, вы вообразите такую картину. Подходит Гвоздик в тому орангутангу. "Дяденька, сколько времени?" -- "Пора свои часы иметь, парень". Тут Гвоздик говорит: "Я тоже так считаю", -- и достает пушечку... -- Орангутанг снимает часы и скачками уносится прочь! -- хохочет Миша. Даже Наташа не выдерживает, смеется: -- А Гвоздик бежит следом и кричит: "Дяденька, возьмите назад, я пошутил!" -- Смотря, какие часы, -- небрежно роняет Сенька. -- Можно и себе оставить на память. -- А если серьезно? -- Если серьезно, Натка, то у меня в жизни не было такой настоящей... такой сильной вещи! С ним в кармане я -- новый человек. -- Он ловко вставляет обойму. -- Сень, дай пройтись, -- просит Леша. Сенька великодушно протягивает"ТТ". -- Только осторожно! * * * Ребята шагают по улице. -- Ваши ощущения, сеньор Ледокол? -- спрашивает Миша. -- Новый человек! -- Леша, слева по борту превосходящие силы противника. -- Вперед смотрящий не дремлет. Благодарность в приказе. Лево руля! -- С ума сошел! -- вскрикивает Наташа. -- Это же Топор с компанией! -- С ними нельзя связываться, Леха, -- поддерживает и Миша. -- Связываться не обязательно. Просто пусть знают, что мы их не боимся! Группа парней лет по семнадцать-восемнадцать стоит, зани╜мая весь тротуар, беседуют: -- И оправдали его? -- Середка на половинку -- навесили год условно. -- Это еще терпимо. Леша трогает крайнего парня за локоть. -- Разрешите. Тот машинально отступает на полшага. Леша делает своим приглашающий жест. Наташа, Сенька и Миша, стараясь не торо╜питься, проходят по тротуару. Леша замыкает шествие. Парни несколько оторопело смотрят вслед. -- Ишь ты-ы! -- Похоже, смена растет. Перспективный мальчик. -- Пора поучить. -- Поучить при случае не вредно, -- тянет узкоглазый, скулас╜тый Топорков, лидер компании. * * * Среди товарищей по работе Томин слывет человеком не уны╜вающим. Но бывают дни, когда он раздражителен, впадает в тоску: если в расследовании возникает вдруг "мертвая полоса". Томину лучше любая изматывающая гонка, чем топтание на месте. Сегодня один из таких дней. Замнач по розыску в отделении обстоятельно докладывает, что сделано и что проверено. Все про╜верки дали пока отрицательный результат. -- ...Что касается свидетеля Губенко, -- заканчивает замнач, -- то он действительно любитель футбола, и жена строгая, и все обстоятельства подтвердились без вранья. Я думаю, можно ве╜рить его показаниям в отношении парня, который, возможно, стоял "на стреме". Будем искать. Томин ворчит: -- Мы считали подозрительным того, кто бежал, -- а у него телевизор сломался. Он подозревает того, кто стоял, -- а тот, глядишь, ждал, у кого прикурить... Но искать, конечно, надо. В дело просится наводчик из здешних. -- Вот и мне сдается. Такой, понимаете, что все окрестные ходы-выходы проверил и в очереди потолкался, прикинул, что к чему. -- Как раз на этот случай, товарищ капитан, у меня для вас списочек, кому продавщицы заранее сообщили про модные куртки. Они, естественно, старались подготовить рынок сбыта -- место в переулочке не бойкое. Читая список, капитан приговаривает: -- Кое-кто попадается знакомый. Есть тут над чем поработать, есть. Займусь. А в дежурной части того же отделения милиции на барьере, разгораживающем помещение пополам, лежат в полуразверну╜той газете два мертвых голубя. И энергичная пожилая женщина прорабатывает Антонину Зорину. -- Это отнюдь не ложная сентиментальность! Сегодня из ро╜гатки в голубя -- завтра из той же рогатки человеку в глаз! Подобные явления общественно опасны, и вы обязаны принять меры! -- Хорошо, я выясню... Она берет в руки одного из голубей, и в это время из внутренней двери появляется Томин. -- Ба! Ниночка! -- Александр Николаевич! Здравствуйте. -- Рад видеть. Вы здесь трудитесь? -- Да, я с несовершеннолетними. А вы по поводу ограбления, да? -- По поводу. -- Мне вот тоже предстоит расследовать преступление, -- гово╜рит Нина, усмехнувшись. -- Гибель двух птичек... -- Она поднима╜ет голубя, и что-то привлекает ее внимание. Оборачивается к женщине. -- А вы уверены, что это из рогатки? -- Полагаете, птички покончили самоубийством? -- Александр Николаевич, посмотрите! -- Нина раздвигает перья. -- Н-да, это... Отправим-ка на Петровку в НТО. Расскажите, пожалуйста, как и где вы их нашли, -- просит он женщину. -- От нас неподалеку расположен квартал домов, предназна╜ченных на слом. Там осталось много зелени, я ходила выбрать кусты сирени для пересадки. Жалко, что все пропадет. И вот в одном из дворов... лежат несчастные! По-моему, это безобразие. -- Согласен, -- горячо подхватывает Томин. -- И если вы сумеете показать место... -- О, безусловно сумею! -- заверяет женщина. Томин проходит за барьер к дежурному и звонит: -- Зинаида Яновна? Сейчас доставят двух голубей... Посмот╜ришь -- поймешь. Распорядись скоренько определить, с какого расстояния их подбили. * * * На скамье в парке в ожидании Виктора сидит Бондарь. Тот подходит с приветствием: -- Добрый день, маэстро! Он хочет сесть рядом, Бондарь останавливает его жестом. -- Когда была назначена встреча? -- В полтретьего. -- А сейчас? Виктор взглядывает на часы. -- Два тридцать пять. -- На сколько ты опоздал? -- Троллейбуса долго не было. -- Я спрашиваю, на сколько ты опоздал? -- жестко повторяет Бондарь. -- Всего на пять минут. -- Всего? Ты понимаешь, что такое время? -- Время -- деньги. -- Бывает время -- деньги, бывает время -- годы. За пять минут можно сесть на десять лет!.. В нашем деле человека ждут одну -- ну две минуты. Две минуты нет -- значит, либо хвост за собой тянет, либо ссучился. -- Да что вы мне -- не верите? Целую пятилетку коечки рядом стояли! Бондарь встает и направляется вдоль аллеи. Виктор рядом. -- Теперь рассказывай. -- Искомый предмет забрезжил на горизонте, маэстро! У ребят он, как чувствовал. Есть у меня нюх, признайте! -- Все у тебя есть. Даже много лишнего. У каких ребят? -- Сегодня утром захожу на пустырь, где выселенные дома. Извиняюсь, по малой нужде. И вдруг рядом стреляют! Раз и погодя -- второй. Я -- на звук. Гляжу: пацанье через забор сигает -- и деру, а посреди голуби подстреленные. Еще трепыхались. -- Ну? И ты что? -- Не мог же я гнаться за ними и при народе отнимать. -- Ах, черт!.. В лицо не рассмотрел? -- Нет, со спины. Но, по-моему, одного раньше видел. Примет╜ная спина. -- Какого возраста пацаны? -- Лет пятнадцать-шестнадцать. Мое мнение -- возраст удач╜ный. Взрослый мужик понес бы в милицию, совсем малец -- маме показывать. -- Дожил. Моим пистолетом мальчишки играют!.. Не у тебя одного, Витек, уши торчком. -- Больше никто не слыхал, ручаюсь... * * * Виктор ручается не зря: ребята хитро выбрали "стрельбище": впритык к стройке, где весь день грохот, хуже пальбы. Это типичный окраинный старомосковский дворик, обстав╜ленный домами и сараюшками. Вместе с заборами и палисадника╜ми они создают замкнутое пространство. -- Вон мой колышек, -- говорит Томин в ухо инспектору угро╜зыска из отделения. -- Там и перышки целы и кровь. По данным НТО, стреляли с семи -- десяти метров. -- Это придется обшарить весь двор и палисадники? -- Придется. А гильзы -- не арбузы, провозимся. Хорошо бы без посторонних глаз. -- Займу на стройке спецовки и какой-нибудь теодолит, что ли. Станем "размечать план" будущего котлована. * * * -- А ведь если добуду пистолетик, мне уже другая цена пойдет, а? -- говорит Виктор. -- Ты, парень, не забывайся. Помни, кто был -- примитивный хулиган. -- Хулиган, -- с удовольствием подтверждает Виктор. -- Но только не примитивный, маэстро, нет. Про меня хорошо адвокат на суде сказал: истоки, говорит, поведения Виктора Лабазникова коренятся в том, что его природная энергия и фантазия не получили выхода в повседневной жизни. Лишенный, говорит, разумного руководства в юные годы, он встал на путь изощренно╜го хулиганства. -- Это для красоты, Витек. Все твои истоки от зависти, что другие лучше живут. -- Что?!.. Да плевал я... -- Брехня. Допустим, тебе приспичило похабщину изобразить. Ты ведь не забор выберешь? -- Большой интерес -- забор. Выберу "Волгу" с иголочки и процарапаю до железа. -- Вот-вот. А почему? Потому что знаешь -- никогда у тебя "Волги" не будет. Виктор порывается что-то сказать. -- Я говорю. Заткнись. Тебя, шантрапу, взяли в серьезное дело. Пойдешь ты по-крупному в одиночку? Нет. Только при мне будешь кое-что иметь кроме срока. Чем торговаться, подумай как с пацанами управишься. -- Ну, маэстро, тут уж моя стихия! * * * В одном из помещений НТО звучат выстрелы. -- Ну и отдача! Попробуйте, Зинаида Яновна, -- эксперт Мари╜на протягивает огромный старомодный пистолет. Кибрит стреляет в стену для экспериментальной стрельбы -- "улавливатель", затем достает стреляные пули, вставляет их в специальный сравнительный микроскоп и разглядывает. Входит Томин. Кибрит встречает его вопросом: -- Нашли? -- Нашли. Думаю от "ТТ", -- он достает упакованные гильзы. -- Но от какого? -- Если в одном микрорайоне в течение десяти дней дважды фигурирует огнестрельное оружие... Где бы присесть? Два часа на четвереньках. -- Томин берет пистолет, из которого стреляла Кибрит. -- Экзотический зверь! Здоровые, наверно, дырки бьет. -- Американский кольт. -- А калибр? -- Одиннадцать и сорок три. -- Кибрит распечатывает гильзы. -- Откуда вынырнул? -- Один старичок хранил, участник первой мировой. Проверя╜ем для порядка, нет ли за этим зверем грехов... Марина, посмот╜рите. Та поочередно вставляет гильзы в другой микроскоп, что-то подкручивает, щурится. -- Да, гильзы "ТТ". Семь и шестьдесят два. С характерными индивидуальными особенностями. -- Зинаида Яновна! Мариночка! Последнее желание Томина! На сегодняшний рабочий день, разумеется. -- Ладно, Шурик, понимаем. Но пулегильзотека... Там возни надолго. * * * Трое парней-топориков стоят курят, скучают. Появляется Леша; несет в авоське бутылки с молоком. Поо╜даль за ним следует Виктор. Парни дают Леше приблизиться. -- Глядите, Леха-Ледокол плывет! -- А где ж твоя флотилия? Леша оценивает обстановку. -- На приколе. -- Ходят слухи, он задается! -- не отстают парни. -- Ходят слухи, она стал очень смелый! -- Соответствует действительности, -- говорит Леша. -- Ах, как он грубо разговаривает! Ах, я боюсь. -- Ты что же ребенка обижаешь, Ледокол? За это можно и схлопотать. -- Вообще-то, я против вас ничего не имею. Но, если охота, готов, -- он отступает на шаг, аккуратно ставит авоську и прини╜мает боксерскую стойку. Виктор наблюдает. -- Слыхал? -- балаганит парень. -- Он на все готов! -- Это очень опасно. -- Для него, разумеется. -- Учтите, бью первым. Такой принцип. -- Ах у него еще и принципы! Парни надвигаются на Лешу. Короткая схватка, в результате которой один падает, другой хватается за скулу, третий в замеша╜тельстве отступает. -- Удар! Еще удар! -- "болеет" Виктор. -- Могу быть свободным? -- бравирует Леша. -- Или желаете еще по порции? -- Отвесь им, отвесь посочней! С горошком! -- подзуживает Виктор. -- По-моему, уж сыты. -- В следующий раз возьмем нож и вилку, аппетит будет лучше, -- обещают побитые. Виктор уважительно подает Леше авоську. -- Лихо! Тот забирает авоську и двигается дальше. Виктор идет радом. -- Первый разряд? -- Был одно время. -- Бокс -- штука полезная. Но на улице может подвести. -- До сих пор служил. -- Это пока до серьеза не дошло. -- Что вы подразумеваете под "серьезом"? -- Видишь ли, парень... тебя Лехой звать? Может, будем знако╜мы? Виктор. -- Обменивается рукопожатием с несколько озада╜ченным Лешей. -- Сцепился ты, Леха, со шпаной, они теперь не забудут. Про ножик-то с вилкой поминали не зря. -- Да это треп. -- Сегодня треп -- завтра серьез. Вилку, понятно, дома оставят, а нож возьмут, раз плюнуть. И что ты тогда с одним боксом? -- Ну, самбо я тоже немного знаю. -- А если и они немного знают? С чем ты против них выйдешь? Чтобы наверняка? -- Не на жизнь, а на смерть? -- усмехается Леша. -- Вот именно. -- Не собираюсь. -- Не зарекайся, Леха. Прицепятся всей кодлой, а тебе характер не позволит хвост поджать, я же вижу. -- И что вы предлагаете? Есть продажный пулемет? Дымовые шашки? -- Три-четыре спецприема могу показать с удовольствием, потренируемся. Будут отлетать, как жареные. -- С какой стати подобная благотворительность? -- А что особенного? Понравилось, как держался, жаль, если дуриком покалечат. * * * Кибрит "принимает" Пал Палыча и Томина в лаборатории. -- Ну, Шурик, ты не зря ползал под лопухами, а Марина не зря сидела в пулегильзотеке. У пистолета бурное прошлое. Впервые он зарегистрирован как орудие преступления тридцать лет назад. Томин присвистывает. -- Да, в феврале сорок седьмого. При ограблении магазина из него тяжело ранили сторожа. Поймали их... сейчас скажу: -- заглядывает в записи: -- "Шайка грабителей обезврежена спустя три месяца. По оперативно-розыскным данным, стрелял один из осужденных -- И. Бондарь". Но твердо доказать это не удалось, и "ТТ" не нашли. -- А откуда он первоначально? Неизвестно? -- Значится как утерянный. -- Значится... это допускает разнообразную трактовку. -- Через тридцать лет что гадать, -- говорит Пал Палыч. -- Дальше, Зиночка? -- Дальше год пятьдесят девятый. Убийство. Дело не раскрыто. Затем семидесятый год. Убийство. Сводили свои уголовные сче╜ты. По подозрению арестовали двоих, в том числе... -- Снова Бондаря! -- догадливо восклицает Томин. -- Да, он тогда с год как освободился. И опять-таки были сведения, что он -- главная фигура. Но соучастник принял вину целиком. Бондаря осудили за недоносительство. -- Если позже ни на чем не попался, то давненько гуляет на воле, -- Пал Палыч оборачивается к Томину: тебе, дескать, карты в руки. -- Задача ясна, -- кивает Томин. -- Найти гуляющего Бондаря и проводить в твой кабинет. Ох вы, ноги мои, ноги, почему вас только две?.. А вдруг Бондарь -- двоюродный дядя кассирши? -- Еще бы! -- посмеивается Кибрит. -- Зинаида, пятнадцать секунд в месяц я имею право помеч╜тать? -- Мечтай. Засекаю время, -- она следит по часам. -- Все, Шурик. -- Уже? -- Томин поднимается. -- Точные данные о Бондаре? -- Отдала справку печатать. Зайди в машбюро. Томин весело подмигивает Пал Палычу: -- Утешаюсь злорадной мыслью, что тебе тоже предстоит пошевелиться. В частности, контакты с отделением... -- Понял, Саша, на мне. * * * -- Видите, Ниночка, как мы скоро встретились. И на сугубо криминалистической почве. -- Скоро? -- вырывается у Нины. -- Конечно. Прошло ведь месяца четыре? -- Целых пять с половиной! И вы даже не позвонили, -- тихонько заканчивает она. -- Каюсь, замотался. А почему вы -- Нина? От Антонины, скорей, Тоня. -- Девчонкой больше нравилось Нина, ну и прилипло. Но вы как хотите. -- Тоня... Нина... -- пробует Знаменский на язык. -- Ладно, решим. Рассказывайте, как вам работается. -- Ничего пока не выходит, Пал Палыч, замучилась. -- Не заметно, вид оживленный. -- Это потому что... просто рада вам. А с работой плохо. Про меня говорят: "Тетя маленьких не обижает, а больших сама боится". -- А я вам прибавлю забот. -- Догадываюсь. Конечно, тайком стрелять голубей -- это ребята дорвались, не взрослое занятие. Но что пистолет тот же самый... как это возможно, Пал Палыч? -- Не знаю. По фотографии продавщица предположительно опознала Бондаря.... И голуби застрелены из пистолета Бондаря. А уж откуда он у детей... от "взяли без спросу" и до того, что кто-то дал разок побаловаться... с целью втянуть потом в какое-нибудь... Не знаю. Нужно искать подростков, которые имеют контакты с уголовниками. Семейные, соседские. -- По нашей картотеке -- прямых контактов нет. Что до собст╜венных впечатлений, то пока... -- девушка виновато улыбается. -- Плохая я вам помощница. -- Ладно, Нина-Тоня, будем знакомиться с вашими подопеч╜ными живьем. Знаменский подходит к окну, словно обозревая будущее поле деятельности. Нина тоже подходит к окну и зябко запахивает жакет. -- Страшно подумать: вдруг кто-то и сейчас ходит с пистолетом в кармане. Две пули -- в птиц. В кого третья? -- Надо успеть до третьего выстрела. * * * Леша с сестрой сидят буквально под забором, на сухой и жест╜кой траве -- траве пустырей. Забор отделяет "их" двор от соседне╜го. -- Да не мешай ты себе жить, Натка! Чего ты боишься? -- Этот пистолет -- вы от него ошалели. И вообще, с тех пор, как ты ушел из спорта... -- Не деликатничай, из спорта я не уходил. Меня ушли. -- Ну верно, тебя ушли -- и ушли несправедливо. Но нельзя же со зла драться непрерывно! Вчера дрался, позавчера дрался, сегодня еще нет, но до ночи далеко. -- Сами лезут. -- Тебе последние дни хочется, чтобы лезли! Хочется покрасо╜ваться перед этим Виктором. Скажи на милость, что он такое и зачем? Как всегда, она первой слышит приближение друзей и еще издали встречает их вопросом: -- Что вы думаете о Викторе? -- Староват, правда, но ничего, не зануда, -- высказывается Сенька. -- Местами даже занятен, -- вторит Миша. -- Есть конкретные претензии? -- Он слишком от обезьяны. -- Все-таки ты чистюля, Натка! -- вскакивает Леша. -- Мы закисаем в собственном соку. Почему не поконтактировать со свежим человеком? -- По-моему, к Виктору надо подходить потребительски, -- рассуждает Миша. -- Брать, что можно. Кое-что он знает, кое-что умеет. Леху тренирует, рассказывает довольно любопытные исто╜рии... -- Половину врет. Сенька косится лукаво: -- Просто ты злишься, что он зовет тебя куколкой. -- Ставлю вопрос на голосование, -- гнет свое Наташа. -- В какой формулировке? -- деловито осведомляется "предсе╜датель". -- Мы прекращаем сближение с Виктором. -- "За"? "Против"? Ребята голосуют "против". Наташа передергивает плечами: -- Легок на помине, рекомендую! Приметная спина, которую Виктор видел после выстрелов, была Лешина спина. И Виктор вовсю обхаживает ребят. Он манит их в пустой дом, к ветхой деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. -- А ну, кто пройдет и не скрипнет? -- предлагает он. Леша, посмеиваясь, поднимается. Лестница отчаянно скрипит. -- Двойка, -- оценивает Виктор. -- Хорошо еще, не развалилась, -- Леша трогает шатучие перила. -- Сэм, давай. Стараясь ступать осторожно, идет Миша. -- Три с минусом. Ну-ка, Гвоздик. Сенька крадется на цыпочках. Лестница упрямо скрипит. Все смеются. -- Плохо, ребятки. Утиль. Слушайте -- не услышите. Двигаясь по самому краю ступенек, Виктор бесшумно под╜нимается на второй этаж, где ребята встречают его аплодис╜ментами. -- Конечно, если знать секрет... -- скептически говорит снизу Наташа. -- А ты попробуй, -- подзадоривает Виктор. Наташа повторяет маневр Виктора. Лестница поскрипывает, но тихонько. -- Молодец, куколка, соображаешь! Галдя, ребята спускаются вниз, а Сенька шепчет: -- Витя, не зови ее куколкой, она злится. Во дворе Виктор усаживается на лавочку и закуривает. -- Зря не употребляете: копченое мясо дольше не портится. Леша глядит на соседний дом. -- - Давно ль мы с Фитильком ставили антенну, а уже покоси╜лась. -- Дома знают, что в них больше не будут жить. Как только уходят люди, они начинают разваливаться сами собой... -- задум╜чиво говорит Наташа. -- Это который Фитилек? -- выясняет Виктор. -- Вы его не видели. -- Натка, что ты все "выкаешь"? -- обижается Виктор. -- Я с вами на брудершафт не пила. -- Но ведь мы друзья? Я так считаю, что друзья. А, Леха? Отчаянный у тебя братишка. Прет безо всякого, один против троих! -- Бывало и жарче. Хук справа, хук слева, двое лежат; трое сидят, шестой бежит менять штанишки! -- А тебя исключают из спортшколы, -- по-маминому поджи╜мает губы Наташа. -- По какой же, так сказать, статье? -- Виктору все надо знать. -- Применение профессиональных приемов в драке. -- Ну и что? -- Нет, ну, формально говоря, правильно, но там были такие обстоятельства, что если бы разобрались по совести... -- Да плюнь ты, Леха! Плюнь и разотри, -- обнимает его за плечи Виктор. -- А я и плюю. -- На словах. А надо набрать полон рот слюней -- и на всех... Тогда вместо переживаний будешь иметь удовольствие. -- Абсолютно на всех? -- колко произносит Наташа. -- Нет, ну... с разбором, конечно. Конечно, на друзей, напри╜мер, плевать не стоит, вы же понимаете, о чем речь... Ладно, нате вам еще одну задачку. Нужно до зарезу попасть вон туда, на второй этаж. А ключа нет. Допустим, потеряли. Какие будут мнения? -- Раздобыть по сходной цене пару крыльев, -- говорит Леша. Миша более изобретателен: -- Лечь под асфальтовый каток, стать как блин, и попросить соседей, чтоб сунули под дверь. -- Не ломайте голову, я звоню в ЖЭК и вызываю слесаря, -- обрывает Наташа. -- А дело вечером, слесарь уже культурно отдыхает. -- Виктор скидывает пиджак, подходит к растущему рядом с домом дереву, подпрыгивает, ухватывается за нижний сук и быстро лезет вверх. Леша следит недоверчиво. Миша -- с интересом, Сенька -- завистливо, Наташа -- с нарастающим страхом. -- Виктор, не надо! -- не выдерживает она. -- Ой, сейчас упадет!.. А Виктор уже в верхнем окне: -- Оп-ля, и готово! -- Надо попробовать! -- загорается Сенька. -- Сеня, не смей! -- Он сумел, чем мы хуже? -- Леша, не позволяй ему! Леша берет сторону сестры: -- Гвоздик, вобью. * * * Парк -- удобное место для встреч. Бондарь черпает ложкой раскисшее мороженое, смотрит на Виктора с раздражением. -- Мою науку на сопляков тратишь. Массовик-затейник! -- Нет, маэстро, я на правильном пути. Им интересно, и они у меня морально разлагаются. -- Если интересно, бери круче. Не знаешь, как сделать, что ли? Вечерком, по холодку, гуляючи. "А ну-ка, ребятки, попугаем вон ту дуру. Раз-два, за мной!" И сам на бегу сумочку у нее -- хоп. Отдышались немножко: давайте, мол, делить выигрыш. Огля╜нуться не успели, как стали участниками преступления. Тут их и прижать, чтобы выложили пушку. -- Не выйдет, маэстро, -- вздыхает Виктор. Не простые ребята, языкатые. Мудреные словечки любят. Не всегда и поймешь. -- Значит, культуры не хватает! Анекдот получается: нашему брату стала культура нужна! Ты хоть уверен, что "ТТ" у них? -- Уже прямо при мне помянули. -- В открытую?! -- С хитростью. Думают, я не пойму. Девчонка что-то брату сказала, а он говорит: "Тотоша лежит дома". Я дурачком таким спрашиваю: "Заболел?" -- А другой отвечает: "Нет, наш Тотоша -- железный малый, но ему вреден солнечный свет". -- "Наш Тотоша"!.. -- взъярившийся Бондарь даже тряхнул зонт, под которым они сидят. -- Котята паршивые. Всех бы в один мешок. Значит, они с ним не ходят? -- Каждый раз щупаю. -- Вот что, помощничек дорогой, брось-ка ты культуру и всякие церемонии. Поставь пацанов в такое положение, чтобы им понадобилось с пистолетом ходить! * * * Под вечер Сенька возвращается домой. Входит в комнату, принюхивается. Мать, пригорюнившись, сидит без дела. -- Отец был? -- Уже сказали? -- Нет -- накурено. В соответствующем виде? -- Трезвый. -- Она уходит и приносит Сеньке ужин. -- Только винегрет, Сеня. Зато чай будет с тортом. -- С каким? -- Не смотрела. Наверно, твой любимый. Он помнит. -- Совсем трезвый? -- Недавно из больницы. Теперь долго даже в рот брать нельзя. Не пересолила я? -- Нормально, -- Сенька уписывает винегрет. -- Сто лет его не видел, с самой зимы. Ничего он? -- Ничего, Сеня поправился. Помолодел даже. -- Может, совсем вылечили? -- Дай, бог... -- А как он вообще? -- Работает. На прежней должности. Денег принес. -- Не взяла? -- Взяла уж, Сеня. Трезвого неловко обижать. -- Что он меня не подождал? -- Да так... Ты сам навести, Сеня. Я обещала, что навестишь. -- Ма, обратно звал, да? -- Теперь поздно, Сеня. Зови -- не зови... -- Если он не пьет... Когда не пил, он был ничего, а?.. Ты надрываешься за жилплощадь, а там квартира пустует. Гвоздарева пытается отделаться шуткой: -- Там тоже работы полно: пять окон мыть, да ковры... -- Сравнила! Рассуждаешь, просто как девчонка! -- Чайник поставлю... -- растерянно говорит Гвоздарева. Возвращается она и с большим тортом, опускает его на стол и обнимает сзади сына. -- Сеня, родненький, прости ты меня... Конечно, отец нужен, надо было терпеть, да ... не люблю я его. -- Ну ладно, ладно. Не любишь, как хочешь... -- он легонько отталкивает ее. -- Вышла бы замуж за другого, что ли. Пока не очень старая. -- За кого? -- Хоть за начальника ЖЭКа. Он, правда, зануда, но пережить можно. У Гвоздаревой высыхают ресницы, губы дрожат в улыбке. -- Сеня, да он женатый! На что это ты родную мать подучаешь? -- Подумаешь! Я бы на твоем месте отбил у какой-нибудь, да и неженатые есть. Ну чего смеешься? -- Сенечка, хватит с меня одного раза. Вот так хватит! -- Ладно, как хочешь... Только противно, что выдумывают... -- Они не со зла, Сеня. Просто понять не могут, зачем это от мужа уходить, который обеспечивает. Ну их! Давай чай пить! Сенька машет рукой и открывает коробку с тортом. -- Обалдеть! И тут -- звонок. Гвоздарева отпирает, в дверях стоят Нина и Знаменский в форме. -- Здравствуйте. Можно? -- Пожалуйста. Проходите, -- как дворника вид милицейской формы Гвоздареву не пугает. Все входят в комнату. -- Мы хотели бы с вами побеседовать, -- говорит Нина. -- Сеня не помешает? -- Напротив, разговор о нем. -- О нем?! -- Нет-нет, ничего не случилось. Я новый инспектор по работе с несовершеннолетними, решила познакомиться с ребятами поближе, в домашней обстановке. Антонина Васильевна. А это Знаменский, Пал Палыч. -- Александра Владимировна, -- представляется Гвоздарева и подает руку Нине, затем с вопросительным выражением -- Зна╜менскому. -- Я -- следователь и занимаюсь одним происшествие в ваших краях. Вдруг случайно выявятся новые свидетели, -- поясняет он. -- Сенька, по прозванию Гвоздик, -- нервно заключает церемо╜нию Сенька. -- Да присаживайтесь, что ж мы стоим. Нина достает записную книжку, куда вносит при разговоре короткие пометки. Пал Палыч пристраивается в сторонке. -- Как ты кончил учебный год? -- спрашивает Нина. -- Нормально. -- По литературе едва на тройку вытянул, -- честно уточняет Гвоздарева. -- Литература, я думаю, милиции не касается. -- Отчего же, Сеня, это характеризует твои интересы. Какой кружок ты бы стал посещать? -- Автомобильный. "Мерседес" на днях покупаю, права нужны. Ой, чайник сбежал! -- бормочет он под внимательным взглядом Знаменского и удирает на кухню. -- Вечно перед чужими ершится, -- извиняется Гвоздарева. -- Большие трудности с его воспитанием? -- Да как сказать?.. Озорной, конечно. Но у нас не поймешь теперь, кто кого и воспитывает: он тоже меня жить учит. У него тоже трудности. Улыбка у Гвоздаревой хорошая, Нина охотно улыбается в от╜вет. Возвращается Сенька. -- Сеня, кто твои друзья? С кем чаще встречаешься? -- С кем придется. -- Сейчас его компания -- Терентьевы да Миша Мухин. Осталь╜ные разъехались. -- Ма, ведь не тебя спрашивают. -- Терентьевы -- это брат с сестрой? И снова отвечает Гвоздарева: -- Да. Леша и Наташа. -- Сеня, они хорошие ребята? -- Друзья должны быть интересные, -- подчеркивает Сенька. -- Хорошие -- не обязательно? -- Обязательно -- надежные! Сеньку не занимает Нина с ее "детским лепетом"; внимание мальчика приковывает следователь, тем более, что он откровен╜но его разглядывает. -- А вы вопросов не задаете? -- идет Сенька в разведку. -- Присматриваюсь, -- отзывается Пал Палыч. -- Ты для меня загадочная личность. -- Почему? Знаменский выдерживает тревожную для Сеньки паузу. -- Потому что про тебя есть загадка: "А посредине -- гвоздик". Александра Владимировна, недавно было совершено вооружен╜ное ограбление магазина. -- Да, Миронов -- участковый рассказывал. -- Сверх этого вы ничего не слышали? -- Нет. -- А ты, Сеня? -- Его поймали? .. -- жарко выдыхает Сенька. Следующий визит -- к Мухиным. Самого Миши нет, но зато дома Мухин-отец, бригадир поездных проводников. Беседуют об ограблении магазина, Мухин выдвигает ряд неле╜пых версий и предлагает практическую помощь. -- Когда же тебе-то? Дома почти не бываешь! -- машет руками жена. -- Я на линии Москва -- Владивосток, -- вносит ясность Мухин. -- Туда -- назад -- больше двух недель. -- Значит, воспитание сына в основном на вас? -- оборачивает╜ся Нина к Мухиной. -- Нет, извиняюсь, тут мое влияние главное. Отец -- не мать. Парень меня уважает. -- И-и, никогошеньки он не уважает! -- ехидно вставляет дед. -- Это вы, папаша, бросьте, -- хмурится Мухин. -- Я и всыпать могу и материальными рычагами владею. Он вон книжки собира╜ет, а книжки денег стоят. Как меня не уважать, если я хочу -- дам, хочу -- не дам? -- Есть трудности с воспитанием Миши? -- Нина принимается за свой вопросник. -- Кругом трудности. Постричься, и то не допросишься! -- Тут Ксюша права. Трудности имеются. Но, я бы сказал... -- Мухин подыскивает слово, -- рядового порядка. -- А как учится? -- осведомляется Знаменский от стеллажей, где пестрит корешками обширная библиотека. -- Способный парень. Все на свете знает, даже на удивление! -- самодовольно говорит Мухин. -- Да что же мы разговариваем всухомятку? Соорудить бы чего-нибудь. -- Извините, мы на работе. -- Так хоть чайку, а? Пока Мишу дожидаетесь. -- Как, Антонина Васильевна? -- советуется Знаменский. У той еще во рту сладость от гвоздаревского торта, но она покорно разводит руками. Мухина обрадованно убегает хлопо╜тать. Дед солидно откашливается: -- В мое время -- не в обиду вам, конечно, -- приходит, бывало, околоточный либо квартальный, так ему непременно на подносе -- стопка и ассигнация. Он и не мыслил, чтобы отказываться. А озорства, между прочим, меньше было!.. Громко хлопает входная дверь, и появляется Миша. При виде гостей настороженно останавливается. -- Добрый вечер. Мухин делает свирепое лицо. -- Милиция в доме. Ясно? Думаешь, все шито-крыто? Выплы╜ли твои штучки, придется ответ держать! Миша зыркает на деда, тот подмигивает, давая понять, что розыгрыш. -- Минутку, сейчас соберу вещи и сухари. Знаменский тотчас улавливает привычный Мише тон. -- Если кроме сухарей я разрешу взять три книжки, какие возьмешь? -- "Сумму технологии" Лема, "Алису в стране чудес"... и отрыв╜ной календарь для женщин, -- полупоклон в сторону Нины. -- Любимое изречение? -- Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно. Конец цитаты. -- Хм... И каковы отношения с преподавателем литературы! -- Пакт о ненападении. -- Какое качество ты ценишь больше всего? -- Не быть как все. -- Книги в основном твои? -- У меня большая информационная емкость. -- Проверим. Кто такой Джо Луис? -- Довоенный чемпион мира по боксу. -- Когда пала Бастилия? -- В 1789 году. -- Чему равен аршин? -- Семьдесят один сантиметр. -- В какую сторону выбрасывается гильза у пистолета? -- Вправо. -- Кроме "Вальтера" тридцать восьмого года. У того -- влево. Это чтобы ты мог блеснуть при случае эрудицией. Насчет "Вальтера" -- для отвода глаз, чтобы диалог не закончился на вопросе, к которому Знаменский вел. * * * В ранних сумерках Сенька, оглядываясь, пробирается в один из пустых сараев. Осиротелый насест и помет под ногами свидетель╜ствует, что тут еще недавно держали кур. Из сарая должен быть лаз в подпол. Стараясь не шуметь, Сенька разгребает хлам в поисках люка... В подпол ведет полусгнившая лесенка. Сенька достает из кар╜мана "ТТ", бережно заворачивает в старую майку. Дома держать это сокровище уже опасно -- визит следователя Сеньку насторо╜жил... Наутро ребята, как всегда, сходятся во дворе, и Леша объявля╜ет: -- Дети, вы обхохочетесь! У нас вчера была милиция! -- Ладно заливать! -- Миша делает вид, что не верит. -- Да честное слово! Натка? -- Подтверждаю. Хорошенькая девица и при ней майор. Подает голос Сенька: -- А зачем они к вам? -- Для оздоровления нашей психики. Поскольку мы вроде творога -- скоропортящийся продукт. -- Хранить в сухом, прохладном месте, -- по привычке подхва╜тывает Миша. -- Родители при виде них в обморок попадали, -- с усмешкой говорит Наташа. -- Решили, что Лешка кого-нибудь зашиб до смерти. -- Потом мать тяпнула валидолу и принялась врать, какие мы хорошие. Комедь! Мише надоело притворяться: -- А теперь вы обхохочетесь, братцы Терентьевы, у нас с Сенькой тоже была милиция. И через дом в двух подъездах. Так что не один Ледокол удостоен. Компания веселится, лишь Сеньке тревожно: -- Ребята, вам ничего не показалось?... Что они насчет пистоле╜та?.. Ребята переглядываются: а вдруг и впрямь? -- Это, Сеня, надо тебя спросить: могут они подозревать или нет. -- На сей раз Наташа выразила общее мнений, и от Сеньки ждут серьезного ответа. Но он еще не решается на откровенность. -- Я думаю, нет, потому что... в общем, пока не могут. * * * Вечер. По улице идет Виктор, замечает парней, участвовавших в драке с Лешей. -- Эй! Так и ходите с битой рожей? А еще хвастали: возьмем ножик, возьмем вилку. Передайте Топору, что вы слабаки. Он направляется дальше и подходит к нашей компании. -- Привет подрастающему поколению! Об чем толкуете? -- Обсуждаем цвет прошлогоднего снега. -- Хватит, Натка, -- останавливает Леша. -- Милиция вокруг нас засуетилась, Виктор. -- На чем застукали? -- с показным равнодушием спрашивает Виктор. -- Да ни на чем. Организуют родительский актив. Наши вчера записались. Интересно, какой кружок способен вести мой папоч╜ка? -- А он кто? -- Специалист по кожезаменителям, -- пожимает плечами Леша. -- Классный кружок, -- осеняет Мишу. -- "Кожезаменители в быту молодежи". Будешь поставлять наглядные пособия. -- Точно. Кому чего на роже заменить, -- похохатывает Виктор. -- Ну-ка, расскажите про милицию. * * * Знаменский и Нина возвращаются между тем в отделение. -- Пал Палыч, завтра снова с визитами? -- А что, Нина-Тоня, мне нравится ходить с вами в гости. -- Мне тоже, -- вскидывает глаза Нина. -- Но ведь надо спе╜шить. Вчера мы посетили восемь семей, сегодня -- девять и столько раз пили чай... -- А толку чуть, да? -- Наоборот, мне кажется, что мы уже видели их. Или его. -- Вполне вероятно. -- Топорков, да? Из него прямо лезут эти словечки, повадки! Вы тоже о нем думаете, да? Нет? Но кого-нибудь вы подозревае╜те? -- Нина засматривает Знаменскому в лицо. -- Дайте вашу книжечку. Вот, с первых страничек: Гвоздарев, Мухин, Терентьевы. Терентьевы... Вы бы хотели таких родителей? -- Нет... -- Правильно, они на редкость нудные. Две скрипучие деревян╜ные пилы. -- Ой, Пал Палыч, -- улыбается Нина. -- Да чем я виноват, если они такие? А из сына с дочерью жизнь ключом. Вспомните этого Леху-Ледокола. Разве не может он баловаться пистолетом? -- Может... Хоть бы не он! -- А Сэм -- Мухин? -- Где дед-старовер и "отец -- не мать"? Мне кажется, он больше на словах боек. -- Но стремление не быть как все... Может, и он. Тем более, что дома опять-таки... -- Да, общего языка нет. В этой компании, пожалуй, только Гвоздарев с матерью считается, верно? -- Верно. Сенька, по прозванию Гвоздик. Трудно ему, да еще при тех сплетнях, что ходят. -- Пал Палыч, она не такая! Злословят потому, что красивая. -- Разве я говорю, что "такая", Нина-Тоня! Я говоря, что Сеньке трудно. Комплекс неполноценности. Позарез надо чем-то компенсировать. Мальчишка заводной. -- Гвоздик сильно нервничал при нас, да?.. Ой, Пал Палыч, но ведь не он же! Его слишком жалко. Нет, и остальных жалко. * * * Бондарь мрачнее тучи. -- Стараюсь, маэстро! В три узла готов!.. -- клянется Виктор. -- Старайся, Витек. Старайся, пока я добрый, -- зловеще-ласково внушает Бондарь. -- Если милиция до пистолета доберет╜ся, я тогда в тридцать три завяжу. По крайней мере не продашь, когда заметут. Виктор опасливо ежится. -- Нет, ну... На чем же заметут... Вроде бы не на чем. -- А ты не зарекайся, такой страховки небось нету. Транзитни╜ки мы, ясно? Уже засиделись. Не к добру... Короче, даю тебе три дня сроку. На Таганке у метро есть блинная, знаешь? С завтрева в восемнадцать часов жду там. Только не ори: "Привет, маэстро!" Пятница -- крайний срок! * * * Угрозы маэстро -- не пустой звук. Виктор понимает. Надо спешить... -- Топору и топоришкам! -- провозглашает он, застав парней за вялым разговором. Те отвечают вразброд и неуверенно: крутится тут новый тип, а что за тип -- неведомо. -- Отойдем на пару слов, -- говорит Виктор Топоркову. Отходят в сторону. -- Считаю, пора для знакомства, -- Виктор щелкает себя по шее. -- И вообще, для осмысления жизни. Топорков польщен: -- Если ставят -- не отказываюсь. -- И машет приятелям: -- Я пошел! Они уходят, сворачивают за угол, продолжая разговор. -- А касательно Лехи у меня политика -- сестричку клею, куколку. -- Да она еще... Что она понимает? -- Объясню -- поймет! Виктор покровительственно хихикает. * * * Томин валится на диван в кабинете Знаменского. Подождав немного, Пал Палыч присаживается рядом. -- Саша, ну что? -- А что? Тихо, покойно, мягкий диван... Только не давай мне спать, не добудешься. -- Ты пропадал пять дней -- что принес? -- Пока шел, что-то, помнится, было... -- Томин лукаво приот╜крывает один глаз. -- Ах да, ты интересовался неким Бондарем. Нашел я его берлогу. -- Там сейчас поджидают. -- Гора с плеч! Да расскажи же. -- Слишком длинная история. Она описана в рапорте. А рапорт лежит в папке. Папка в сейфе, сейф в кабинете у начальника... К чему это я?.. А-а, да: в ближайшие часы доставят Бондаря, подготовь достойную встречу... Встреча подготовлена. Бондарь сидит между двух мужчин, однотипных с ним по комплекции, возрасту, цвету волос. Рядом на столике лежат три кепки. -- Начинаем опознание, -- объявляет Знаменский. Томин выходит в коридор. Бондарь быстро меняется местами с соседом. Заметя, что двое других без галстука, стаскивает свой. Томин вводит продавщицу. -- Посмотрите внимательно, -- говорит ей Знаменский, -- есть ли среди опознаваемых мужчина, которого вы прежде видели. -- Сейчас, -- толстуха попеременно вглядывается в мужчин. -- Сейчас-сейчас.... Вот ведь... Как-то все кажется по-другому. -- Наденьте, пожалуйста, кепки, -- обращается Знаменский к опознаваемым. Те надевают, кто как привык. -- Кепка у него была на лоб, и воротник поднят, -- в сомнении бормочет женщина. -- Надвиньте кепки пониже, -- распоряжается Знаменский. -- Поднимите воротники. Так? -- Так... -- растерянно подтверждает продавщица. -- Теперь все получились похожи, ну что ты будешь делать! -- Прошу опознаваемых встать. Повернитесь в профиль. Прой╜дите по очереди туда-сюда. Ну? -- спрашивает он женщину снова. Женщина медлит, всматривается в Бондаря. Но он сейчас двигается и голову держит иначе, чем обычно. -- Вот словно бы и похож и не похож. А точно, что один из них? -- Это должны сказать вы. -- Если бы сразу -- я бы непременно узнала! Тогда как живой стоял!... -- Будьте добры, каждый произнесите фразу: "Давай деньги! Пристрелю!" -- с последней надеждой предлагает Знаменский. Бондарь выговаривает слова мягко, улыбчиво, а двое других, как на грех, в соответствии со смыслом фразы. -- Этот, наверно! -- говорит продавщица о мужчине, "сыграв╜шем" более выразительно. Нет? Не угадала?.. И что ж теперь делать? -- Расписаться в протоколе, -- указывает он место на листе. -- До чего обидно вышло! Уж извините меня! -- Она прижима╜ет к груди пухлые руки, так с прижатыми руками и уходит. -- Вы останьтесь, -- говорит Знаменский Бондарю, -- осталь╜ные свободны. Сорвалось!.. Дальнейший разговор ведется с обеих сторон без азарта. Просто определенные вопросы должны быть заданы для формы. А довольный Бондарь разрешает себе слегка покуражить╜ся. -- Стоило утруждать себя и меня. Вызвали бы и спросили напрямую: "Бондарь, брал магазин или не брал?" Я бы ответил. Бондарь от своего никогда не отказывается. Если, конечно, пой╜мают. -- На что вы живете? Почему не работаете? -- кидает Томин. -- Придется, наверно, трудиться. Воровать, товарищи, тяжело, -- отложение солей, сердце пошаливает. -- Он вольготно разва╜лился на стуле. -- Где ваш пистолет? -- У вас, где же еще. Пауза. Знаменский и Томин сохраняют невозмутимость, и все же Бондарь понимает, что "ТТ" пока к ним не попал. Он ухмыля╜ется с облегчением. -- Этот "мой пистолет" существует только в протоколах мили╜ции. Из вас кто-нибудь видел его в глаза? Не видел. Записали давным-давно в дело с пустых слов, так он за мной и тянется. Чуть где преступление с оружием -- тащат Бондаря. -- Сегодня мы вас отпускаем, -- говорит Знаменский. -- Но, думаю, понадобитесь. Где тогда найти? -- Не-ет, так не годится! Если есть основания, то либо арестуй╜те, либо подписочку о невыезде, чин чинарем. А просто так -- это, извините, где хочу, там и обитаю. Могу идти? -- И приподняв кепку, скрывается за дверью. -- И ушел себе, веселый и довольный. А нам остался сейф, а в сейфе папка, а в папке увлекательная повесть о пяти днях инспек╜тора Томина. Вот тут и работай! -- Саша, Бондарь ведь опасался, что "ТТ" у нас. Значит, судьба его и Бондарю неизвестна? -- Если бы выяснить, при каких обстоятельствах мальчишки получили к нему доступ! Тогда обратным ходом можно бы снова выйти на Бондаря. Знаменский подпирается кулаком в раздумье. Потом, решив╜шись, набирает номер. -- Зорину, пожалуйста. -- И, ожидая, пока Нина возьмет труб╜ку, говорит Томину. -- Иного пути не вижу. Заставим ребят пос╜мотреть этому пистолету в глаза. Пусть поймут, что он такое. * * * Ранний вечер. Клуб ЖЭКа. В закулисной комнатке -- Знамен╜ский, Кибрит и Нина. Все в форме. Из зала доносится ребячий галдеж. -- Ой, Пал Палыч, как я волнуюсь! -- Ничего, Нина-Тоня, рискнем. -- Вот и закончится наша с вами работа... -- Да, хватит чай распивать, -- рассеянно отзывается Знаменс╜кий. -- Взгляну на них пока из-за кулис. Он выходит, девушка грустно смотрит вслед. -- Нина! -- окликает Кибрит. -- Учтите, Пал Палыч чрезвы╜чайно наблюдателен. -- Я знаю, -- смущается Нина. -- Чрезвычайно! -- со скрытой иронией повторяет Кибрит. Кроме тех случаев, когда дело касается неравнодушных к нему девушек. -- Почему вы это говорите? -- Потому что... вы напрасно скрываете свои чувства. Не знаю, ты ли нужна Павлу, думает Кибрит. Но кто-то нужен наконец. Нужна семья -- не мимолетные связи... Я могла бы поделиться с тобой опытом собственных ошибок. С Павлом надо действовать быстро и решительно. Не выжидать. Не отклады╜вать. Не давать привыкнуть к себе. Ты ему нравишься, ты мне нравишься, ты влюблена, и я вас сосватаю! Знаменский возвращается, говорит, что пора начинать. Они проходят на сцену. В зале кучками сидят подростки. Нес╜колько девочек. В сборе компании Ледокола и Топоркова. Ребята держатся развязно, преувеличенно громко хохочут при малей╜шем намеке на шутку. Знаменского, Кибрит и Нину встречают шумом, ироническими аплодисментами. -- Здравствуйте, ребята, -- начинает Пал Палыч стоя. -- Если будете так галдеть, никто ничего не услышит. -- Он дожидается относительной тишины. -- Зорину, вашего инспектора, представ╜лять, видимо, нет нужды. Это -- Зинаида Яновна Кибрит, экс╜перт-криминалист, начальник отдела нашего НТО. Со мной уже многие встречались, вижу знакомые лица. -- И как мы -- смотримся? -- спрашивают из зала. -- Смотритесь, смотритесь, давайте только потише. Судя по настроению, публика ждет, что дядя милиционер побеседует о правилах в общественных местах. Но разговор предстоит более серьезный. Собираюсь рассказать вам одну уголовную историю. Волна оживления: "Это подходяще!", "Обожаем!" -- Да, уголовную историю, которая прямо касается кое-кого из вас. И чем она завершится, еще неизвестно... Около двух недель назад здесь по соседству был ограблен галантерейный магазин. -- Дядя милиционер, это не я! -- дурашливо вскакивает здоро╜венный детина. -- Разумеется, не ты, малыш, тебя бы давно поймали... Тихо! А то я замолчу... Это сделал человек опытный и опасный, и он еще на свободе. -- Плохо работаете, -- доносится из другого угла зала. -- Учту критику. При ограблении преступник был вооружен пистолетом "ТТ". Вот о пистолете у нас с вами и пойдет речь. -- Он коротко молчит, обводит глазами лица ребят. -- История сделала неожиданный виток. В вашем районе обнаружили два трупа. Аудитория замирает. -- Два трупа голубей. Хохот. И снова Знаменский присматривается: кому не смешно? -- Смех -- смехом, но выяснилось, что голуби убиты не камнем, не палкой -- их застрелили. Из пистолета марки "ТТ". -- Как же это выяснилось? -- спрашивает Миша Мухин. -- Законный вопрос: я его ждал. На месте стрельбы нашли гильзы. А по гильзе можно определить и тип оружия и то, какой именно пистолет выбросил данную гильзу. Прошу вас, Зинаида Яновна. -- Он остается на ногах: так видней. -- Я думаю, вы примерно представляете механизм выстрела, -- ее глуховатый низкий голос заставляет ребят немного присми╜реть. -- Но вряд ли вы знаете, что на гильзе всегда остаются следы от внутренних частей пистолета. Следы бойка, отражателя, выб╜расывателя. Так вот, каждый пистолет оставляет лишь одному ему присущие следы. -- Как отпечатки пальцев? -- спрашивает девочка из задних рядов. -- Примерно. Дай эксперту две стреляные гильзы, и он безоши╜бочно скажет тебе, из одного или разных пистолетов производил╜ся выстрел. Понятно, да? Слушайте дальше. Когда оружие пуска╜ют в вход и нашим сотрудникам удается разыскать стреляные пули и гильзы, их обязательно сохраняют. Получив новую гильзу с места происшествия, мы сравниваем ее с теми, которые уже имеем. И сразу видим, какое оружие заговорило. Есть вопросы? Зал гудит, но вопросов не задают. -- Прошу внимания, ребята! -- вступает Знаменский. -- У "ТТ", из которого подбили голубей, оказалась страшная биогра╜фия. Впервые он заговорил давно и долгие годы был орудием преступлений. С его помощью один человек тяжело ранен. Двое других убиты... И вот теперь он в ваших руках. Зал словно тряхнуло. -- Да-да! Здесь, среди вас сидят те, кто недавно опробовал его в нежилом квартале!.. Успокойтесь немного, чтобы мне доска╜зать... Хранение оружия запрещено. Держа его у себя, вы наруша╜ете закон и скрываете от следствия решающую улику. Мне важно знать все обстоятельства, связанные с пистолетом. -- А что бывает за хранение оружия? -- та же бойкая любозна╜тельная девочка. -- Если сдать добровольно, то это освобождает от ответствен╜ности. И последнее. Почти наверняка "ТТ" очутился у вас случай╜но. Но если так, то прежний хозяин охотится за ним и постарается вернуть. А он не стесняется в средствах, поверьте. Берегитесь, ребята, опасность смертельная! Теперь в зале тихо. -- Подумайте о себе, -- негромко говорит Знаменский. -- Поду╜майте о крови на пистолете. Подумайте о тех, чьей жизни он будет угрожать дальше. И совсем вполголоса. -- Ты, к которому я обращаюсь, думай и решай, пока не случилось непоправимое... Для сведения, вот мой телефон. -- Он показывает лист с крупно написанным номером. -- Сегодня буду у себя до десяти вечера, завтра утром с восьми. Зорину в те же часы застанете в отделении. Все! Можете расходиться. По-разному приняли ребята рассказ Знаменского и Кибрит. Одни ошарашены и напуганы -- некоторые искренне, другие напоказ, смеху ради; многие переглядываются -- кто вопроси╜тельно, кто испытующе -- не о тебе ли, приятель, речь? В компа╜ниях шушукаются. Парни из группы Топоркова в подражание своему главарю слу╜шали с нагловатыми ухмылками, но под конец ухмылки потускне╜ли. Сенька и его друзья держатся нарочито невозмутимо, демонст╜рируя, что происходящее их не касается. И, в общем-то, каждую реакцию можно истолковать по-разно╜му. Ребята валят из дверей ЖЭКа на улицу, возбужденно обсуждая услышанное. А в клубе обсуждают увиденное. -- Я рассчитывала, что мы разглядим, поймем... -- беспомощно вздыхает Нина. -- Как на свежий взгляд, Зинаида? -- Впрямую никто себя не выдал. Был ли я достаточно красноречив? -- думает Знаменский. Или наоборот, перебрал с пафосом. -- Если "ТТ" не принесут, завтра будем беседовать поодиночке, с глазу на глаз, -- говорит он. -- И с кого вы начнете? -- С Сеньки Гвоздарева. Ему были слишком неприятны крова╜вые подробности о пистолете. Нина ахает, порывается догнать, вернуть. -- Нет, Нина-Тоня, во-первых, я могу ошибаться. -- Вы?! -- Разумеется. И потом -- сейчас бесполезно. Они побежали обсуждать. Сейчас там кипят страсти. Пока не перекипят, откро╜венного разговора не выйдет. * * * Да, в "штаб-квартире" кипят страсти. -- Сеня, откуда он у тебя? -- допытывается Наташа. -- Теперь ты обязан сказать! -- Нашел. -- Не выдумывай, пожалуйста! -- Я его нашел! -- У нас есть принцип: человек имеет право на тайну, но не должен врать товарищам. Поэтому до сих пор мы не спрашивали. Но раз уж спрашиваем... -- Да честное слово! Может быть, тот бандит отсиживался в сарае и выронил, я не знаю... Я нашел. Совершенно случайно! -- Бандит выронил и даже не заметил? Ну Сеня! Миша вступается за приятеля. -- Ты, Натка, бесспорно, очень проницательна. Ната Пинкер╜тон. Но я Гвоздику верю. Под честное слово -- верю! Леша поднимает руку: покричали и хватит. -- Главное -- что дальше? Неужели отдавать? -- После того, что мы услышали... -- начинает Наташа. -- Да ведь Тотоша не виноват! -- вскрикивает Сенька. -- Не по своей он воле! -- Леша? -- спрашивает девочка, сведя брови. -- Очень жалко, -- морщится Леша. -- Очень! -- Миша? -- Подобные вопросы не ставят на голосование. Решать Гвоз╜дику. Все замолкают. Сенька в смятении мечется по комнате. -- Нет, вы подумайте... Такой красивый... такой... Эх!.. Никогда ничего такого у меня больше не будет! Никогда! Ты понимаешь?! -- кричит он Наташе. -- Сеня, я сама к нему как-то привыкла, но... -- Нет, ты не понимаешь! Леха, скажи! -- Сеня, ну что тут скажешь? Можно иметь транзистор, обал╜денные джинсы, мотоцикл. Пистолета нет ни у кого... * * * Знаменский и Кибрит ждут троллейбуса. -- Славная эта Нина. -- Да, -- соглашается Пал Палыч. -- Славная. -- Остался бы с ней. До десяти часов она изведется в одиночку. -- Самому не хотелось уходить. -- Ну и вернись. -- У ребят мой телефон. Боюсь упустить шанс. -- На месте подростка я бы предпочла сложить оружие к ногам красивой девушки. -- Нет, ты представь мальчишескую психологию. Он идет в отделение. Там его, скорей всего, знают. Да еще кто-то из улич╜ных чего доброго увидит, начнутся комментарии. А на Петровку он является к следователю как мужчина к мужчине. Вся процеду╜ра иначе окрашена. Более интересно, что ли. Словом, не так обидно. * * * -- Ну послушай, осталось четыре пули, -- уговаривает Наташа. -- Ты собираешься чахнуть над ними всю жизнь? Ведь даже показать никому нельзя! -- Показать можно Альке, Фитилю: и четыре пули тоже нема╜ло... Нет, ты представляешь, что будет? Мама с ума сойдет! А уж сплетни начнутся! Чего только не выдумают! Твои же предки первые запишут меня в гангстеры! -- И в школе трепу не оберешься, -- поддерживает Леша. -- Если отдавать, если, -- то отдавать майору, -- осторожно говорит Миша. -- Позвонить и поставить условие, что только при соблюдении тайны. -- Правильно! -- радуется Наташа. -- Позвонить и поговорить. И не называть себя, пока он не пообещает. Хочешь, я позвоню или Миша? -- Спасибо, не маленький. -- Сенечка, а номер ты запомнил? -- Воображаешь, вот так и побегу? "Сенечка" еще... -- у него дрожит подбородок. -- Натка, кончай давить на человека, -- вмешивается Леша. -- Не горит. -- Ничего мы с ним не успели, ничего... -- сокрушается Сенька. -- Голубей подстрелили, смех один!.. Сегодня пойдем бродить. И будем думать, ладно? Они молча спускаются по лестнице, молча идут переулком. -- Приближается Виктор, -- предупреждает Наташа. -- Почему столь многозначительно? -- А что он, собственно, к нам липнет? Сенька приостанавливается. -- Леха, на всякий случай... -- На всякий случай, команда: задраить ротовые отверстия. -- Юным друзьям! -- жмет руки Виктор. -- У вас тут, говорят, бурные события? Наташа пожимает плечами. -- События? Где? -- Собрание какое-то. Пистолет ищут. -- Пускай хоть зенитку ищут, нас не касается, -- веснушчатая Сенькина физиономия старательно изображает беспечность. -- Правильно, -- поддакивает Виктор. -- Потеха с этой мили╜цией! Какой дурак задаром оружие отдаст? Вы ребята мозгови╜тые, небось догадываетесь, у кого пистолет. Сказали бы по друж╜бе. -- А вам зачем? -- Заработать можно, Натка. Есть люди -- хоть сейчас за пушку два куска выложат! Даже больше. Любители! -- Винтовка "Манлихер-Карахан" с оптическим прицелом не устроит? -- в тоне Миши скрытое ехидство. -- Что еще за карахан? -- Старые газеты надо читать. -- А, иди ты, всезнайка! Я вам дело -- вы мне чушь! Ладно, после поговорим. Айда в загул. -- Ой, мы и забы-ыли, -- тянет Наташа. -- У вас же день рождения! -- Ну забыли, я напомнил. Я не гордый. Ребята мнутся. Наташа берет инициативу на себя: -- Понимаете, Виктор, сегодня мы не можем. -- Да ты что?! -- Никак. По многим причинам. -- Не пудри мозги! Леха, уговор был? Леша кивает. -- Ну и все! Куколка не хочет -- пускай катится. Обойдемся мужской компанией. -- Братцы, вы как? -- колеблется Леша. -- Я отпадаю, -- решает Сенька. -- Общий поклон. В десять, ладно? -- кидает он, отойдя. -- Очень жаль. Без Натки и Гвоздика нет настроения, -- в свою очередь "огорчается" Миша. -- В следующий раз, Виктор. Адью. Теперь и Леше легко отказаться: -- Не обижайся, Витя. Привыкли, знаешь, вместе, даже водкой не разольешь. -- Всего доброго, Виктор, -- благовоспитанным голоском зак╜лючает Наташа. -- Всего... -- Виктор мрачно провожает глазами ребят. Как он уповал на добрую пьянку! А они завернули носы! "Спокойной ночи, малыши!" -- угрожающе бормочет он. * * * Время уже не рабочее, но у Пал Палыча горит настольная лампа, и Томин заглядывает на огонек. -- Зашел сказать, что Бондарь пока в свое логово не вернулся. Боюсь, сменит квартиру. Опять мне вагон хлопот... Ты еще си╜дишь? -- Обещал до десяти. Звонит телефон, Знаменский порывисто снимает трубку. -- Майор Знаменский... А, мама... Задерживаюсь, не жди. * * * Две фигуры беседуют в подворотне: -- Собирай своих, Топорик. Надо Лехе рыло чистить. -- Сегодня? -- Сегодня. Часам к десяти они, похоже, выйдут. Но поработать надо с душой. Леху под ноги подстелить. Остальным тоже -- по справедливости. -- Ледокол в драке -- не шавка. -- Вас втрое больше! Не подкачаете -- ставлю на всех. Уже приготовлено и с закусью. -- С этого бы и начинал! Ставят -- не отказываемся. Значит, Витя, застопорились твои сердечные дела? -- Развиваются по плану. В конце я вроде как случайно подойду и вроде как их спасу, а вас, значит, разгоню, ты понял? -- Понял! -- хохочет Топорков. * * * Сенька достает пистолет из тайника. Выходит к остальным. Шутит с надрывом: -- Объявляется гуляние на тему "прощай, оружие"... -- Сеня, дай сначала мне. Попробую напоследок. -- Наташа от╜крывает сумочку на ремешке через плечо. Обрадованный Сенька кладет туда "ТТ". -- Как шпионка в кино, -- бормочет Ната. -- В сумке -- не то. Его надо чувствовать телом! Компания идет по улице "сомкнутым строем". Глядя вперед, Наташа сообщает: -- Топор и все топорики оптом. -- Они мне не нравятся. Давайте свернем, -- проявляет благо╜разумие Миша. -- Сегодня? Ни за что! -- Леша прибавляет шагу. -- Сегодня вечер наш и улица наша. -- По-моему, они на взводе, -- определяет Сенька. -- Леша, не задирайся, их слишком много. Ну пожалуйста! -- Ладно, Натка. Компании сходятся. Топорков, остановясь перед Лешей, це╜дит: -- Народ обижается, что ты не здороваешься. -- Зря, я очень вежливый. Здравствуйте, ребята. -- Не годится. Скажи нам громко и с почтением: "Доброе утро!" Леша оглядывает стоящих полукругом топориков и пересили╜вает раздражение: -- Доброе утро! -- Слыхали, как издевается? -- ощеривается один из парней. -- Фонари светят, а ему утро! И снова берет слово Топорков: -- Нехорошо, Леха нехорошо. Поклонись и извинись. Наташа поспешно встает между Топорковым и Лешей. Пыта╜ется свести на шутку: -- Добрый вечер! Рады вас видеть! Сколько лет, сколько зим! Как поживаете, гутен морген, хау ду ю ду, здоровеньки булы! -- Напрасно стараешься, куколка. Есть настроение размяться. -- Но это нечестно! Вас слишком много! -- Проводи в сторонку, -- приказывает Топорков одному из своих. -- Ей нельзя наружность портить. Тот под локоть отводит Наташу на несколько шагов -- к подъезду. -- Стой тут и не суйся. Крепко прижав к себе сумочку, Наташа стоит на ступеньках подъезда. Топорики сужают круг, готовясь к драке, -- пока еще с долей нерешительности, никому не хочется лезть вперед. Леша медленно тянет вниз молнию куртки. Затем, сделав неожиданный выпад, сшибает с ног Топоркова и отскакивает назад. Рывком сдергивает куртку и, не глядя, бросает за спину. Гвоздик ловит ее и передает Наташе. Еще несколько удачных ударов Леши, и завязывается общая свалка, в которую бросаются и Миша с Сенькой. Со стороны из-за укрытия наблюдает Виктор. Топорикам достается, но и Леша начинает сдавать. Его взяли в кольцо, отрезав от Миши и Сеньки. Тех парни подобродушней колотят "на периферии". Кто-то взвизгивает, и Виктор удовлетворенно бормочет: "Леха-то... моим приемом!" "С ума посходили!" -- в отчаянии стонет Наташа. Она все порывается броситься на помощь своим... но куда денешь сумочку с пистолетом? После бесплодного ожидания в комнате инспекции Нина уста╜ло идет по улице. Останавливается, прислушивается. Леша отбивается уже лежа: руками, ногами. Отбивается ярос╜тно, но его достают. И, видимо, крепко, потому что он вскрикива╜ет: "Братцы! Сэм!" А уж если Леша зовет на помощь... Миша с Сенькой рвутся на его крик, Сеньку сильно отшвырива╜ют, он оказывается около Наташи. -- Скорей!.. -- задыхается он. -- Натка, Тотошу! -- Нет, Сеня, нет! Виктор сожалеюще цокает: "Пора разнимать!" -- Они его покалечат! -- трясется окровавленный Сенька. Он хватает сумочку, Наташа пытается не дать, но снова доно╜сится вскрик Леши, и руки ее разжимаются. Сенька выхватывает пистолет и преображается. -- Разойдись! На властный возглас небрежно