Лев Кожевников. Смерть прокурора --------------------------------------------------------------- Жанр: Детектив с налетом мистики Spellchecked by Elie A. Tikhomirov Date: 13 Aug 1998 ---------------------------------------------------------------  * ЧАСТЬ 1 *  1 По пути на разъезд Андрей Ходарев завернул к старику Устинову под окна. Крепко ударил в облупленный ставень. -- Дед? Эй! Не помер еще? В окно высунулась широченная, сивая борода, -- будто кто подал из избы добрый навильник с сеном. -- А-а... Андрюха, -- Устинов широко зевнул, перекрестил рот. -- Ходи в избу, что ли? -- Некогда, дед. В другой раз. Ходарев перевесил с занемевшего плеча рюкзак, Звякнуло железо. -- Чего нагрузил в мешок-то? -- Замки, пять штук, -- соврал Андрей, хотя старику Устинову можно было не врать. Дед помолчал, обдумывая, и не согласился. -- Кабы хужей не было. Озлишь поганцев замками, они тебя вовсе спалят. -- Давно не был в Волковке? -- Ходарев посмотрел на часы, не опоздать бы. Но дед жеста не заметил. -- Ваньку кривого знал ли? Последний двор по нагорной, пчеловод тоже. -- Кузнецов? -- Помер он, две недели как... Я у евонной старухи будку на тракторных санях купил, насыпуха. Распродает вдова все Ванькино хозяйство задарма, считай, ну, взял. На хорошавинской дороге пасека. Там стоит. -- Та-ак! с тобой ясно, дед. Наложил в мотню, -- Андрей Ходарев со злостью кинул кепку на глаза. -- Э, пустое мелешь, погоди-ка... Устинов исчез в глубине и через минуту появился назад с плоской, жестяной банкой из-под карамели. -- В бога веришь? Аль нет? -- Задал он неожиданный вопрос, пытаясь подковырнуть крышку толстым корявым ногтем. Наконец это ему удалось. -- Так веришь? Или как? ="Старообрядец хренов, -- ругнулся про себя Ходарев. -- Без бога и на горшок не сядет, чтобы задницу не перекрестить"=. Однако вслух сказал: -- Так себе. От случая к случаю. -- И то дело. Устинов добыл из коробки оловянный нательный крест на засаленном гайтане и поманил Андрея под окно. -- На-ко. Повесь на шею. Ходарев знал, что старик с Богом шуток не терпит. Замялся: -- Зачем это? -- Бери. Бери. Завтра спасибо скажешь. Андрей хмыкнул и повесил крест на шею, лишь бы отвязаться. Снова задал вопрос, ради которого завернул к старику: -- Давно там не был? -- Ден десять как... -- Ну? -- Дак я о чем толкую тебе битый час? Как оттудова приехал, сразу к Ванькиной вдовице побег. Будку взял у ней. -- Ну, дед! Ты темнила... еще тот. -- Андрей рубанул ладонью воздух и повернул прочь, жалея о потерянном напрасно времени. -- Во-во, побегай, послушай, как петухи по ночам орут. Опосля приходи, поговорим! -- С кем это ты, Афанасей? -- услышал дед за спиной женин голос. -- Андрюха прибегал, Ходаренок. На Волковку снарядился. Старуха сзади заохала. -- Ты сказал ему, нет? Афанасей? Про Волковку-то? -- Дураку скажешь, -- хмыкнул Устинов. -- Зубы-то скалить с такими же. Пусть сам понюхат вначале. Он грузно опустился на лавку. -- Ну, чего вытаращилась? Ставь самовар, така-сяка... x x x Андрей Ходарев, сухой, жесткий мужик лет тридцати пяти с глубоко запавшими глазами и постоянной щетиной на лице, которая вылезала сразу же после бритвы, сидел на скамье подле железнодорожной избушки с путевой связью. Ждал пассажирский. В самой избушке с закопченными стеклами сердитая баба неопределенного возраста в сером ватнике, в сером, грязном платке, время от времени что-то хрипло выкрикивала в телефонную трубку, эта сердитая баба сидела тут всегда, сколько Андрей себя помнил. Со стороны города показался пассажирский -- два зеленых, обшарпанных вагончика с побитыми стеклами и дверями. В кабине дизеля Ходарев издалека разглядел знакомого машиниста и на ходу забросил в кабину рюкзак, вскочил на подножку. На разъезд медленно втягивался встречный состав с лесом. -- Далеко рубят? -- На тридцать третьем. Недорубы подбирают. -- Остатки? -- Ну. Лес шел плохонький, тонкомер, большей частью осина и березняк. Из-за многократного переруба лесоучастки, разбросанные вдоль узкоколейки, некогда многолюдные, начали хиреть, а некоторые были давно брошены и зарастали бурьяном. Печать запустения коснулась железной дороги тоже -- плясали костыли в подгнивающих шпалах, шпалы меняли редко, наспех и без всякой пропитки. Давно заросли кустами противопожарные просеки, а на полосе отчуждения поднялся лиственный подрост, и зеленые ветви то и дело хлестали по кабине бегущего локомотивчика, скребли по вагонным стеклам. В Волковке, кроме Ходарева, никто не сошел, поселок был мертв. Затих вдали перестук колес, и Андрей остался на шпалах в одиночестве. Майская яркая зелень еще резче подчеркивала провалившиеся, черные крыши бараков, оседающих в землю. В оконных глазницах кое-где сохранились стекла, и вечернее, низкое солнце плавилось в них отраженным заревом. Кладбищенская, гнетущая тишина вокруг обессмысливала любое созидательное усилие и самое жизнь со всеми ее тщетами. В окружающем пейзаже явно чего-то недоставало. Андрей пригляделся -- еловый синий массивчик на горизонте за зиму бесследно исчез, и в привычной глазу картине появилась еще одна зияющая пустота. Андрей закинул рюкзак на плечо и медленно двинулся в гору по обдерневшей дороге, на душе было скверно. Решив сократить путь, он свернул с дороги и пошел напрямую по кустам и бурьянам, бывшим когда-то огородами. Его изба, купленная в прошлом году за три сотни, стояла на отшибе возле леса. Вернее, это была даже не изба, а целое крестьянское подворье, рубленное встарь из красного леса с большим толком. Леспромхозовские бараки, поставленные сразу после войны для спецпоселенцев, быстро пришли в негодность и теперь догнивали, по словам старика Устинова, чье подворье стояло на другом конце поселка, здесь был раньше крестьянский починок на две семьи с небольшими пахотными клиньями. Не доходя до избы шагов за полсотни, Андрей Ходарев увидел, что замок на воротах сбит и висит на скобе. В проворе зияла щель. Он сбросил рюкзак на землю и направился в обход. Дверь со стороны хозяйственных пристроек была нетронута. На сеновал по широкому бревенчатому въезду -- тоже. Третья дверь, в ограду с задворок, оставалась на запоре. Андрей подобрал палку и вернулся к воротам, встав за столбом сбоку, он уперся концом палки в щеколду и толкнул дверь от себя. Дверь на смазанных солидолом петлях подалась легко, без скрипа. Он помедлил несколько и ступил во двор. Встал, давая глазам привыкнуть к полумраку. Затем по-прежнему с опаской поднялся по высокой лестнице в сени. Стоя на пороге, помахал палкой перед собой, поводил по темным углам. Наконец шагнул в избу. Смрадный запашок ударил ему в нос. На обеденном столе возле окна в суповой тарелке лежал темным завитком кусок говна с воткнутой в него алюминиевой общепитовской вилкой. Рядом с тарелкой стоял граненый стакан, до краев наполненный желтой, отстоявшейся мочой, на выскобленной столешнице углем была накорябана надпись: ПРИЯТНОГО АППЕТИТА Ходарев выбросил ="угощение"= за окно. Дверь и окна оставил открытыми. Огляделся. ="Угощение"= у Пакостника, как он про себя его окрестил, входило в обязательную программу каждого визита, сверх того следовало ожидать какоголибо сюрприза. Возможно, не одного. В избе на сей раз, кажется, ничего тронуто не было. Стекла целы. Железная кровать... Матрас, набитый соломой. Кстати, матрас мог бы изрезать. В прошлое лето Пакостник изрезал оставленную на виду детскую раскладушку, загодя привезенную для дочери, семилетней Машеньки. Ходарев обошел печь в центре избы. Комнат и перегородок в избе не было. Подергал задвижки, печные дверки, убрал заслонку... Вроде порядок. Даже дрова в плите остались нетронуты с марта, как он их туда сложил. Он постоял в раздумье и двинулся на двор. По опыту Андрей знал, что пакостник малым не ограничится, и лучше обнаружить сюрприз сразу, чем быть застигнутым врасплох. В прошлом году, приехав сюда вдвоем с дочкой, Андрей открыл ворота и слегла замешкался в створе, втаскивая во двор привезенный с собой алюминиевый бак для воды. И это его спасло. Из-под крыши что-то оборвалось, и прямо у него перед носом в землю вонзились тяжелые навозные вилы. Придя в себя, он обнаружил на черепе обрывки кордной нити. Такая же нитка была пропущена через скобу засова и привязана к воротам, стоило надавить на дверь, как вилы упирались череном в поддерживающую балку крыши на высоте около пяти метров. Еще усилие -- нить лопалась и... Андрей представил на мгновение, что Машенька мимо него могла проскользнуть вперед, и белый как мел без сил опустился на бак. Дочь, оставив на дороге берестяной кузовок, присела на обочине на корточки среди ромашковой белой россыпи. С тех пор ни жену, ни дочь Андрей с собой не брал. По сути между ним и пакостником началась война. Дважды после вил Андрей Ходарев просидел в засаде по два дня кряду, незаметно пробираясь в дом и стараясь не выдать признаков своего присутствия, но пакостник не появился, однако спустя неделю Ходарев вновь нашел на столе ="угощение"= и безнадежно изрубленные десять мешков с картошкой, весь собранный урожай. Очередная засада ничего не дала, и Ходарев на неделю запер в ограде двух собак. О том, что произошло в его отсутствие, он узнал от Устинова. Старик переметывал разваленный стожок, когда услышал на другом конце поселка злобный лай. Так лают собаки обычно на человека, на чужака. Пошел проведать. Пока шел, грохнул выстрел. Один, потом другой. Опасаясь, как бы самому не нарваться на заряд дроби, Устинов двинулся в обход через подступающий к усадьбе лесок, но когда старик добрался наконец до цели, пакостник успел скрыться. На подкошенной меже валялись перевернутые четыре улья, которые старик на днях продал Ходареву по ="льготной"=, как он подшучивал, цене. Ульи старик поставил обратно на колья и заглянул в ограду. Обе собаки оказались застрелены. У одной еще подергивались задние лапы, но и она вскоре вытянулась и затихла. На следующий день он доложил о случившемся Ходареву. Андрей закопал собак в лесочке, забрал все, что могло представлять какую-никакую корысть, а для стрелка ="забыл"= на подоконнике пачку патронов, заряженных тройной порцией пороха, калибр стволов он знал доподлинно, поскольку ружье было украдено у старика Устинова в то же примерно время. Больше Андрей Ходарев в Волковке не появлялся. Все было недосуг, да и охота к обустройству у него как-то пропала. Зато старик Устинов отлучался с Волковской пасеки нечасто. Лето для пчеловодов в тот год выпало на редкость удачное, с богатым взятком, поэтому старик сидел там почти безвылазно. Но в редкие свои приезды исправно докладывал обстановку. Рамки, как будто, на месте, окна тоже целы. Вроде после тебя никто с тех пор не бывал. За лето с двадцати ульев старик Устинов накачал две тонны меду. Можно сказать, озолотился при нынешних-то бешеных ценах. Одну флягу с медом по осени он привез Ходареву -- в счет тех четырех пчелосемей, которые Андрей счел за лучшее оставить у старика под присмотром. Такой оборот дел раздразнил Андрея и вызвал новый прилив деятельности. В марте он раздобыл и доставил на грузовой платформе в Волковку несколько мешков с цементом. На санях по насту свозил мешки на двор. В тот же приезд обошел догнивающие бараки, наковырял из печей пару тыщ кирпича и сложил на обдуве под навесом. Заодно убедился самолично -- в доме с осени никто не бывал. И вдруг -- очередное ="угощение"=, с пожеланием приятного аппетита. Пакостник открывал новый сезон. 2 С тяжелым сердцем Ходарев вышел из провонявшей избы на волю. Глубоко вздохнул. Нельзя сказать, чтобы он не ждал возобновления боевых действий вовсе, мешки с цементом, например, он позаботился запрятать подальше в темный закоулок между двумя хлевушками, а сверху забросал деревянным гнильем и слегка притрусил спревшим сеном. Схоронено было надежно, и за цемент Ходарев не беспокоился. Зато кирпич -- лежал на виду. Он обошел подворье и заглянул под навес, Штук с полсотни кирпича сверку было разбросано и разбито, однако кладь уцелела. Затея скорее всего показалась пакостнику чересчур трудоемкой, надрываться не стал. И все же по прошлогоднему опыту Андрей Ходарев знал, что такой мелочевкой пакостник ни в коем разе не ограничится. Стоило ли ради ="угощения"= и полусотни битого кирпича в такую даль ="хлебать киселя"=? Он перекидал битый кирпич на кладь -- пригодится забутить фундамент, и пошел проверить мешки с цементом. На всякий случай. Во дворе было темно, а за хлевушками вовсе -- глаз выколи. Но едва он сунулся в закут, как сразу понял -- его захоронка безнадежно разорена, под ногу подвернулась гнилая доска и глухо хрястнула. Выругавшись, он сходил за электрическим фонарем и осветил очередное разорение. Все мешки до одного были вспороты и залиты водой. Цемент схватился, и теперь весь угол оказался завален каменными глыбами. Тяжело ступая, Ходарев отправился в избу. Сел на кровать. В памяти сама собой всплыла фраза, то ли прочитанная мимоходом, то ли где-то услышанная: ="Нет человеку спасения от человека"=. Андрей не умел сформулировать это словами, зато всегда чувствовал: вся российская бестолочь до донышка исчерпывается этой коротенькой и емкой фразой, застрявшей в памяти. Он вяло, без аппетита сжевал кусок пирога и запил молоком из полиэтиленовой фляжки. Долго сидел в сумерках, курил, повесив меж колен широкие костлявые кисти рук. Потом встал закрыть окна и двери. Смрадный душок из избы выветрился без следа, к тому же к ночи стало изрядно холодать. Он снял с гвоздя старенькую, изношенную лопотину, чтобы укрыться, и лег на кровать. Вдруг ему пришло в голову, что на мешки с цементом пакостник наткнулся вовсе не случайно, он их искал целенаправленно. Ради них он бросил возиться с кирпичом, чего ни в коем случае не сделал бы, если бы не знал загодя, что сумеет сотворить пакость почище. Стало быть, он видел или знал от кого-то, что Ходарев завез к себе в Волковку мешки с цементом. Андрей интуитивно почувствовал: мысль эта верная, прошлогодние события полностью его догадку подтверждали. Три раза он устраивал засады и в общей сложности проторчал в кустах ровно неделю, но ни в один из этих дней пакостник ни разу в Волковке не объявился. Зато четко приходил туда на следующий день после его отъезда, иногда через день-два. Как раз во время дежурств Ходарева на работе. Выходит, Пакостник вполне в курсе всех его дел? Решил, скажем, Ходарев завести пасеку, а через день после отъезда ульи оказались на земле. И ружье прихватил не случайно, а, видимо, знал, что в ограде закрыты собаки. Тем более, что в лес с ружьем еще не сезон. Про цемент и говорить нечего. Андрей даже вскочил с кровати. Как ошпаренный. Побегал по избе, сердито ероша волосы. Не иначе этим самым Пакостником был кто-то из числа его знакомых, но причины?.. На кой ляд это понадобилось? Чего ради в течение вот уже года творить пакость за пакостью, рискуя в конце концов тоже нарваться? Если бы знать эти самые причины, или как их?.. мотивы, то, пожалуй, Пакостника он бы в конце концов вычислил. Андрей с размаху сел на жалобно скрипнувшую кровать, запустил пальцы в волосы, перед глазами одно за другим вставали знакомые лица. Одних он отметал сразу, тех кто не имел даже представления о Волковке. Других просто потому, что не знал, чем он мог им до такой степени насолить. Третьих, четвертых подозревал или реабилитировал по самым разным причинам. Согрешил даже на старика Устинова. Вот уж кто при желании мог удобнее всего терроризировать своего соседа. Эта мысль особенно понравилась ему даже безотносительно к старику Устинову именно своей человеческой низостью. Таков во всяком случае должен быть почерк Пакостника, кто бы он ни был. Прикинув по мелочам, Андрей нашел несколько существенных несовпадений, и с внутренним облегчением оправдал старика. К тому же, именно Устинов присоветовал ему приобрести эту избу. Даже подсказал адрес, у кого. Андрей Ходарев перебрал еще несколько человек, но наконец понял, что так ничего не выяснит. Вся его жизнь была на виду -- на службе, в соседях, многочисленные знакомые, родня. Многие видели, как он привез домой эти злосчастные мешки с цементом. Потом грузил на платформу, подгадывал к очередному дежурству. Да мало ли... В общем, чтобы вычислить Пакостника, не хватало одного существенного звена -- побудительного мотива. Чего ради? Корысть вроде невелика... Из мести? А может, зависть? Или просто так, из любви к искусству? Мало ли придурков. Андрею вдруг пришло в голову, что не он один оказался в числе пострадавших. У деда Устинова было похищено ружье. В другой раз Пакостник перевернул сметанный под окнами стожок. Правда, Устинов отлучался крайне редко, а потому набеги на его владения носили случайный характер. И не такой опустошительный. ="Так-то оно так, -- подумал Андрей, -- но дед все же сбежал? В одночасье. Бросил налаженное хозяйство с избой, с покосом. И купил будку на Хорошавинской дороге, десять кэмэ пеши!"= Вот этого Андрей Ходарев и вовсе не мог взять в толк. Для расчетливого, хозяйственного старика поступок более чем легкомысленный. Пакостник тут не при чем. Старик далеко не из пугливых, при случае запросто может подстрелить. Да так, что никто знать не будет. Новая загадка окончательно спутала Андрею весь ход рассуждений. ="Чертов дед! Ни слова в простоте, все намеки да подковырки с финтифлюшками, мать его за ногу!"= -- выругался он, вспомнив недавний разговор, и лег. Но не спалось. Лежал, курил. Посидел, опять покурил, походил по избе. За окнами непроглядная темень -- самая полночь. Андрей взял фонарь и отправился до ветру. Мысли, словно старая кляча на водокачке, ходили по кругу, уже по инерции, ничего к прежнему не добавляя. В рассеянности он повернул в избу. Было зябко, должно быть, близко к минусу, и ощущалось какое-то движение воздуха. Видимо, подымался ветер, и порывы время от времени доносили к нему из темноты обрывки разговора... Андрей вдруг спохватился. Голоса?! Откуда здесь было взяться голосам? Но нет... он отчетливо их различал! Баба и мужик, кажется, переругивались... И плач ребенка. Временами плач усиливался. И тотчас пропадал, унесенный порывом ветра, потом раздавался снова, совсем близко, где-то в крайних бараках. До поселка было метров с сотню, и Андрей решил проверить, кто мог сюда забрести, глядя на ночь, да еще с дитем. Он продвигался не спеша, освещая яркий круг у себя под ногами. От этого пятна света ночь вокруг сомкнулась еще плотнее, и он уже ничего по сторонам не различал. Шел долго -- на голоса, а они все как будто не приближались. Миновал ближние, незнакомые ночью развалюхи с черными провалами окон. Пробежал лучам света вдоль... Потом дорога пошла под гору, к железке. Выходит, он был где-то посреди поселка, но голоса доносились все так же далеко. Он сделал еще шагов десять, и вдруг явственно услышал перебранку, но уже у себя за спиной. Откуда пришел... И плач. В недоумении Андрей остановился. Выключил фонарь, надеясь, что глаза привыкнут, и он сможет осмотреться. Звон разбитого стекла, совсем рядом, заставил его вздрогнуть от неожиданности. Несколько спустя в другом месте куражливый, явно пьяный голос затянул невразумительный мотив. Пять-шесть голосов вразнобой и невпопад подхватили песнопение... На соседней улице, так ему показалось, хлопнула дверь, и женский визгливый голос огласил темноту матом. В ответ раздался недвусмысленный, чмокающий звук и похабный смешок. Плакал ребенок. Мужик бранил бабу, баба на чем свет крыла мужика. Взлаяла, загремела цепью собака... Андрею сделалось жутковато. Он ущипнул себя -- не спит ли? Потом, желая развеять наваждение, зычно гаркнул в ночь: -- Эге-гей! Эй! Постоял, прислушался. Но никто, казалось, не обратил на его крики внимания. Не прекратилась перебранка. Не залаяла собака. Мертвый поселок жил своей обыденной убогой жизнью. Голоса звучали все так же неотчетливо, он не разобрал ни единого слова, о смысле догадывался разве что по интонациям. Стуча зубами от холода, Андрей добрался наконец до ограды. Круто обернулся, сам не зная почему. Шагах в двадцати, почудилось, из темноты движется за ним белесое пятно, отдаленно напоминающее женский, размытый силуэт. Андрей шагнул навстречу. Полоснул вдоль дороги лучом света. На обочине фонарь выхватил из темноты криво стоящую бетонную сваю, неизвестно когда и для чего тут забитую. Андрей зло сплюнул и отправился в избу. Залез под тряпье на кровать, стараясь согреться. Ощущения после случившегося были, конечно, мерзкие. Но Андрей Ходарев, человек сугубо практический, в чудеса сроду не верил, полагая, что у всякого ="чуда"= имеется свое собственное объяснение. Он вспомнил деда Устинова и крест, который тот повесил ему на шею. Коротко и нервно хохотнул, представляя на своем месте набожного старика. То-то, должно быть, бородища стояла дыбом от страха. -- Тю-тю-уу! Он даже подскочил. Да не из-за этого ли ="чуда"= дурной старик бросил все хозяйство? А ведь так и есть, на самом деле. Петухи, говорит, по ночам орали. Во придурок так придурок! Домолился божий одуванчик. Таких историй ="с петухами"= Андрей сам мог бы порассказать с десяток неменьше. Причем, не выдуманных, а действительно бывших, с ним лично, а не в Киеве с дядькой. Однажды, к примеру, это в сентябре было, году в семьдесят девятом, или в семьдесят восьмом? Весь день с утра в ушах орали петухи. Кругом тайга, ближняя деревня в сорока километрах, а то и все полста. А петухи орут. Не близко, правда, но слыхать хорошо. Ну, ладно если бы он один их слышал, а то вдвоем были. Толик Казенных... Кобзоном звали, в напарниках у него болтался -- то же самое. Как петух заорет -- оба слышат, плечами пожимают. Ну и что с того? Живы остались, никто не помер. В другой раз, такое же... Но тогда Ходарев уже один был. Зимой на лыжах. Идет лесом, а в носу откуда ни возьмись -- запах свежей выпечки. Причем, сдобной выпечки. И до того отчетливо, что слюнки потекли. Полдня шел отплевываясь потом отстало. Но самый, пожалуй, диковинный случай произошел с Андреем совсем недавно. В городе началась форменная голодуха, словно в блокаду. Магазины пустые, шаром покати. Даже хлеб с перебоями, с дракой брали. Ну, делать нечего, надо семью кормить. Взял Ходарев посреди зимы отпуск и -- в лес. Договорился с хозяином балагана, не за так конечно, обещал поделиться, ну а там дай бог удачи, как говорится. За день добежал до места, все путем. Отдохнул, отлежался за ночь. Наутро снова на лыжи и -- вкруговую, петлю километров в тридцать отмахал. Но следы лосиные нашел, в первый же день. И стоянку обнаружил на вырубке в старом ельнике. Семенник когда-то оставили. Прикинул по следам, выходило штуки четыре-пять, с лосятами. С тем и вернулся в балаган. На радостях выпил солдатские сто грамм. Но везуха на этом закончилась. На следующий день взыграло солнце. Безветрие полное. Снег звонкий, хрусткий, лыжи за три километра человеку слыхать. Чтобы к лосям при такой погоде подобраться на выстрел, нечего и думать. День минул, другой, третий. Погода все не меняется. Так неделя прошла, вторая началаоь. От безделья глаза на лоб лезли. Целыми днями гонял пустой чай -- чагой заваривал. Оброс бородищей, навроде деда Устинова, а когда вовсе делалось тошно, вставал на лыжи и без всякой цели бродил цо лесу. Шлепнул попутно пару тетеревов на лунках. Однажды, в очередной раз собравшись на моцион, как он называл свои вынужденные прогулки, Андрей вышел из зимовья и стал вытаскивать из-под крыши оставленные там на ночь лыжи. Потом обернулся и обмер... По залитой солнцем, заснеженной поляне, прямо перед его зимовьем, вышли из лесу шестеро охотников. Все в белых маскхалатах, идут гуськом на лыжах, переговариваются. На валенках -- белые чехлы. С палками. Даже лица разглядел, вроде знакомые. А вот кто -- ни одного не вспомнил. Первая мысль была -- бежать. Если егеря, то за браконьерство в два счета срок влепят, не охнешь. Даром, что в городе жрать нечего. Но потом видит: все шестеро вроде как мимо через поляну идут. Его не замечают. И балаган мимо прошли, не увидели... Охотнички хреновы. И тут Андрей спохватился. Да ведь его ищут! Как-никак две недели уже прошло, жена извелась, поди-ко, дома. Хотя... с чего бы ей? Он и не обещался скоро. И зачем тогда маскхалаты, если на поиски отправились? Нет, что-то тут другое. Скорее всего, начальство по лицензии промышляет. Говядина со свининой надоели, которыми с баз отоваривают, вот решили лосятинкой разговеться... Жирок на боках разогнать. Точно. Только вид сделали, будто не заметили его. Дескать, мы тебя не трогаем, и ты нас знать не знаешь. В глаза не видел. Который впереди -- егерь, наверняка. Но тут Андрею пришла в голову другая мысль. За тридцать верст от дороги никакое начальство на лыжах пеши не потащится. Они лосей с машин бьют; по лесовозным дорогам в делянку заедут -- они тут и есть, лоси. В домашних тапочках, считай, охотятся. Тогда кто? Что за люди такие? Андрей решил окликнуть. В конце концов, мало ли чего он тут делает. Если бы с лосятиной, с мясом застукали, это дело другое. На, вяжи в таком разе. А намерения к делу не пришьешь. Да и любопытство разобрало -- не утерпел. -- Эгей! Мужики-и?! Смотрит, а они идут себе, как шли. Ноль внимания на него. Уходят... Уже и спины показали, да что такое? Неуж не слышали? Заорал пуще прежнего. -- Стой!!! Портянки размотались! Эй?! Ни один даже башку не поворотил на голос. А Андрей уже в раж вошел. Да и обидно показалось. Сдернул с плеча ружье. Раз! Раз! В воздух. На поляне с берез даже иней местами посыпался. А эти -- хоть бы что... Так и ушли. Андрей минут пять еще стоял, хлопал глазами вслед, пока вся группа не скрылась между заснеженными деревьями. Потом спохватился и встал на лыжи. ="Ну уж дудки! -- со злой удалью пробормотал он. -- Я в ваши гордые рожи все равно загляну. Далеко не уйдете"=. Резво так рванул поперек поляны на лыжню. Выскочил на середину и заозирался... Никакой лыжни через поляну не было. Кроме его собственной. Вот такие дела... Как говаривала ему, мальчонке еще, бабка-покоенка: ="Мало ли че в одиночку-то присерется. Не всякому верь"=. Он и не верит. Случай с петухами, надо полагать, -- это слуховые галлюцинации. С выпечкой, сдобной -- обонятельные. А те шестеро в маскалатах -- то ли мираж, по погоде, видать. То ли зрительные галлюцинации, от безделья. Короче, все довольно элементарно. ="Ну, дед, божий одуванчик! Погоди, расскажу в улице, как ты в штаны наложил. Петухов испугался, хрыч старый..."= Эти последние мысли едва уже ворочались в голове, и, наконец, Андрей провалился в сон, как в яму. Наутре, постепенно выбираясь из ="ямы"=, он слышал сквозь забытье какое-то хождение, тихо постанывали половицы. Приснилось, будто бабка-покоенка подошла подоткнуть на нем лопотину, чтобы не мерз. Навалила сверху еще... И вдруг, как от толчка Андрей проснулся от одной совершенно отчетливой мысли. Старик Устинов, по его словам, был в Волковке десять дней назад. Значит ли это, что все десять дней в поселке продолжалась эта ночная тайная жизнь? Или он, Ходарев, подоспел к очередному представлению? Если это мираж, то довольно странный. За окнами брезжил серый рассвет. Андрей зябко передернул плечами. К утру изба окончательно выстыла. Похоже было на заморозок. Он ругнул себя, что не догадался с вечера вытопить печь. Всего-то надо было чиркнуть спичку -- дрова в плите были. Встал нехотя, кутаясь в тряпье, и пошел топить. Пока разгорались дрова, с ожесточением скоблил ножом стол, удаляя надпись, и вдруг -- мимо него, едва не задев, мелькнула какая-то тень и с силой ударила в простенок. Вслед за тем в уши рванул грохот, и вся изба разом наполнилась едким дымом и летающими хлопьями сажи и пепла. Андрей метнулся в сторону, к стене, и инстинктивно выкинул в руке перед собою нож. В двух местах на полу сквозь дым увидел -- что-то горело. Поленья! Наконец сквозь дым и сажу разглядел повисшую на одной шарнире дверцу плиты -- через нее в избу валили клубы едучего с запахом серы дыма... И сразу все понял. Бросил нож. Открыл все окна, насщупь нашарил входную дверь. Толкнул. Горящие поленья выбросил за окно. Дым потянуло наружу, и его глазам предстала развороченная взрывом плита с оборванной дверкой. Пакостник преподнес очередной сюрприз -- нашпиговал плиту порохом. Должно быть, в отместку за патроны. ="Что ж, на войне нак на войне. Но теперь, сукин сын, охотиться на тебя буду я"=. Андрей прямо из окна наломал черемуховых зеленых побегов, на веник. Связал, и сколько мог, насухо, без воды прибрал избу. Затем поправил плиту и заново навесил дверку -- единственно, чтобы лишить Пакостника удовольствия. До пассажирского оставалось часа полтора. Он вытряхнул на стол содержимое рюкзака -- четыре амбарных висячих замка и завернутый в мешковину медвежий капкан с тяжелой цепью и пробоем на конце. Капкан Андрей обнаружил в свой мартовский приезд в Волковку среди старого инвентаря, которым время от времени пользовался. Он удивился, что не обратил на него внимания раньше. Правда, капкан изрядно проржавел, и одна из пружин оказалась лопнувшей. Пришлось ее заменять. он опустил капкан на пол. Взвел. Потом самодельным веником слегка придавил тарелочку, лязгнули зубатые дуги, и перерубленные, черемуховые прутья брызнули в стороны... 3 Районный прокурор Хлыбов припарковал ="УАЗ"= на стоянке возле железнодорожного вокзала. Прибытие поезда, похоже, было объявлено, и основная масса пассажиров оживленно толпилась на посадочной платформе. Хлыбов, плотный, крупный мужчина с тяжелым, малоподвижным лицом и набрякшими веками, отчего глаза казались сонными, неторопливо вылез из машины и, не глядя по сторонам, двинулся в опустевшее здание вокзала, похожее на опрокинутый аквариум. Молоденький сержант милиции поспешно приветствовал его, столкнувшись в дверях. Хлыбов ответил коротким кивком, прошел к киоску ="Союзпечати"=. -- Сигареты есть? -- рявкнул он, наклонись к окну. Киоскер вздрогнул и выронил из рук раскрытый журнал, вернее, выпустил, а не выронил. И это не укрылось от внимания Хлыбова, как и голая девка, мелькнувшая глянцем на журнальнам развороте. Киоскеру можно было дать от сорока и до семидесяти -- обычный вид выпускника ЛТП с солидным в прошлом питейным стажем. Завидев Хлыбова, он расплылся радостной улыбкой, даже всплеснул руками. -- Ффу... Гаврилыч! ты так до сроку в могилу столкаешь. -- Неохота? -- Ну, дак... -- Напрасно, говорят, там сейчас лучше, чем здесь. -- Вот пусть они, кто это говорит... -- Сигареты есть? -- Какие пожелаешь, Гаврилыч. ="Кэмэл"=. ="Мальборо"=... есть ="Космос"=. ="Астра"=. -- Хм? Даже так? -- Для хорошего человека... -- У тебя что, табачный киоск? Или ="Союзпечати"=? Киоскер с готовностью подхихикнул. -- Ладно, ="Кэмэл"=, пожалуй. -- Семьдесят пять рубликов. Не дороговато? -- Не для себя беру. И прессу... по экземпляру. -- Журналы? -- Тоже. Вот этот не надо. И этот... убери. Хлыбов рассчитался и напоследок тяжело глянул продавцу в бегающие, мутноватые глаза. -- С наваром работаешь? -- он опустил глаза вниз, куда упал журнал. -- Ну... так, иногда ребята подбрасывают, случается, -- замялся тот. -- Сколько? -- Дак это по-всякому бывает... -- Соврешь, проверку устрою. -- К основному если... на круг, ну, рубликов триста случается. Хлыбов с сомнением хмыкнул. -- Черт с тобой. Живи, бизнесмен. И службу не забывай, понял? -- Все как сказано, Вениамин Гаврилыч. Приглядываю... -- Ну, ну. Бывай. Во время разговора с киоскером Хлыбов уцепил боковым зрением высокую фигуру парня с кожаным баулом через плечо. Тот топтался под расписанием, пока не тронулся поезд. Теперь он встречал Хлыбова возле ="УАЗа"= обаятельной белозубой улыбкой. -- Хлыбов? Вениамин Гаврилович? -- осведомился он, делая шаг навстречу. ="Ишь ты, Карнеги выискался, -- хмыкнул про себя Хлыбов. -- Порядочному человеку эти улыбочки ни к чему"=. Он равнодушно кивнул, бросил кипу газет и журналов на заднее сиденье. Сверху блок ="Кэмэла"=. Жестом пригласил молодого человека в машину. -- Прошу. Тот нимало не смутился весьма сдержанным, приемом. Уже сидя в машине, не таясь, некоторое время с любопытством разглядывал Хлыбова. Затем протянул руку. -- Валяев Алексей Иванович. Прибыл в ваше распоряжение. -- Первомайская районная прокуратура? -- Да. -- Так. А где остальные? -- Остальные? Про остальных, увы, ничего не знаю. Могу отвечать только за себя. -- Понятно, -- Хлыбов включил зажигание, положил руку на рычаг. Но трогаться не спешил, о чем-то размышляя. Валяев Алексей Иванович тоже молчал, но было видно, что молчание не особенно его тяготило. -- Надолго? -- спросил Хлыбов, не поворачивая головы. -- Как ко двору прийдусь. -- То-то у расписания торчал. На обратный рейс прикидка? Или как? -- Отнюдь. Я не хотел светиться возле вашего джипа. Хлыбов, недоумевая, поднял на него тяжелые веки. -- Не понял? Вместо ответа Алексей сунул руку за отворот куртки и вынул костяную рубчатую рукоять, нажал никелированную кнопку, и с десяток сантиметров хищно мерцающей стали с мягким щелчком вылетели наружу. Это еще откуда? -- Выкидуха. Купил у проводника. Мордастый такой жлоб. За стольник сторговались. -- Стольник? Надо было изъять, и точка. И оформить привод. -- Ни в коем разе. Я еще на ствол договорился. Через пару недель. Хлыбов присвистнул. -- Ну, ты лопух, Леша Иванович... Или Попович? -- Иванович. -- Стволами торгуют в темных подворотнях. Это раз. Мимоходом. Это два. Через третьи руки. Три. И чтобы рыло нельзя было разглядеть. Четыре. -- Хлыбов фыркнул. -- Проводник... хы! -- Я думаю, так и будет, Вениамин Гаврилович, -- ничуть не обидевшись на ="лопуха"=, согласился Валяев. -- Ладно. В подробности не вникаю. Готовь акцию. ="УАЗ"= неторопливо вырулил со стоянки и покатил по разбитой с остатками асфальта дороге в центр города. Хлыбов отрешенно молчал и только проезжая приземистое здание из светлого силикатного кирпича, обронил: -- Прокуратура. Через сотню метров кивнул направо. -- РОВД... На соседней улице суд. Некоторое время машина петляла по старой части города с однообразными старокупечеокими домишками и перерытой в нескольких местах проезжей частью. Мелькнули деревянные корпуса, похожие на больничные, и через минуту Хлыбов остановил машину, -- душераздирающе взвизгнули тормоза. -- Конечная. Вагон дальше не идет. ="Конечная"=, судя по всему, располагалась на окраине города, и, пожалуй, это было единственное отрадное для глаза место из всего, что Алексею удалось разглядеть по дороге сюда. С полгектара крупного соснового леса и премилый, рубленый из сосны же коттедж с высокой мансардой-теремом и кирпичными пристройками. В сотне шагов от них сквозь желтеющие стволы отливала закатным блеском узкая полоска воды. В другой стороне маячил еще коттедж, целиком из кирпича, но, кажется, незаконченный -- наполовину в строительных лесах. Хлыбов перехватил взгляд, усмехнулся. -- Местный приходской поп. Жорка Перепехин, это в миру. А в сане -- отец Амвросий, ни больше ни меньше, хва-ат, тот еще. У прокурора власть, связи, а этот божьим словом кормится. И неплохо кормится! Я стороной койкакие справки навел о доходах. Усопших родственников помянуть -- десять, пятнадцать, двадцать пять деревянных в зависимости от поминального списка. Свечку поставить за упокой -- трояк. Родины, крестины, свадьба, покойника отпеть -- четвертак и выше. Молебен заказной -- полсотни с носа. Пожертвования на храм -- полпенсии, плюс трудовое участие. Кто уклоняется, тем с амвона гееной огненной навечно грозит. Или стыдит персонально каждого, сам слышал. Грехи ни в какую не отпускает. Словом, разбойник. Зато храм -- вот он. Прокурора переплюнул. И личная ="волга"=, двадцать четвертая. У попенка прихода пока нет, но на храм с гаражом батька со своих прихожан насшибал. Где-то на Белгородчине. Торговлишка у него... Пластмассовый образок -- десятка. Крестик, алюминиевая штамповка -- пять. Свечи... Ну, и до бесконечности. Как говорится, не сеем не пашем -- только ху... пардон! Кадилом машем. Вот так, Леша Попович... -- Иванович. -- А я что сказал? А... ну, да. Конечно. А теперь скажи, на кой ляд русскому мужику еще раз сажать себе на шею этого спиногрыза Жорку Перепехина? С его чадами и домочадцами? Ведь сказано: ="Бог не в церквах, а в душах ваших"=. А потому ="молитесь втайне, а не как фарисеи"=. Хлыбов забрал прессу, сигареты и распахнул дверь на веранду. -- Проходи. Гостем будешь. Вслед за хозяином Алексей миновал просторную веранду с набором плетеной мебели и через тамбур попал в полутемную прихожую со множествам дверей, свет в которую проникал через витражное узкое окно с цветными стеклами. Из прихожей наверх в мансарду вела полукруглая лестница с ажурными резными перильцами. Пока Алексей озирался, Хлыбов исчез. Потом его голос раздался откудато из глубины. -- Анна! У нас гость. Принимай! Алексей почувствовал легкое движение у себя за спиной и обернулся. Одна из дверей справа бесшумно отворилась, и через порог в прихожую ступила роскошная, чуть тяжеловатая шатенка в чем-то длинном, густо вишневого цвета. Возможно, это был просто халат, Алексей не слишком разбирался, но от обычного халата это одеяние отличалось столько же, сколько уссурийский тигр от обычного домашнего кота. Правда, в данном случае не халат украшал хозяйку, а скорее наоборот -- это была совершенная северная роза. Мягкая ткань откровенно подчеркивала кустодиевские чувственные пропорции, и Алексей, пожалуй, только сейчас, глядя на хозяйку, до конца прочувствовал смысл небезызвестной фразы: женщине надо уметь одеться так, чтобы выглядеть как можно более раздетой. По тому, как Анна на мгновение приостановилась в дверях, тоже разглядывая его, он понял, что оценка была взаимной и для него вполне положительной. Алексей улыбнулся дежурной, ничего не значащей улыбкой, инстинктивно догадываясь, что таких женщин в большей мере задевает мужское безразличие к ним, нежели навязчивый интерес. Представился: -- Алексей. Вечер... добрый. Хозяйка, неслышно ступая, приблизилась к нему почти вплотную и подала руку. -- Анна... Кирилловна. Очень приятно. И вдруг на ее липе явилась такая откровенно кокетливая явно вызывающая гримаска, что от неожиданности он смешался. Желая скрыть растерянность, гость поспешно склонил голову и слегка коснулся губами узкой руки с удлиненными, розовыми пальчиками. ="Вот это да, -- промелькнуло в голове. -- Настоящая танковая атака... Но какого черта?"= Когда он поднял наконец глаза, на губах хозяйки еще дрожала легкой тенью улыбка удовольствия от маленькой победы. ="Понятно, -- решил он про себя. -- демонстрация боевой мощи. От напускного равнодушия противника не осталось даже следа. Опасная женщина. Пожалуй, следует держаться начеку"=. -- Что же мы стоим? Право, этот Хлыбов, он ужасный мужик. Мало того, что оставил вас тут в одиночестве, мы еще вынуждены сами знакомиться. Словно на улице. Голос у Анны был грудной, низкий. -- Да оставьте же вашу ужасную сумку здесь. А может, вы мне не доверяете? -- Ну, что вы! -- Бог ты мой, какая тяжелая... -- Позвольте, я сам. -- Знакомься, Аннушка, это Алексей Иванович Валяев, наш новый следователь. -- И с некоторым значением в голосе Хлыбов добавил. -- Вместо зарезанного поляка. Мгновенная искра, похожая на электрический разряд, проскочила в воздухе. Гость тоже почувствовал ее. По лицу Анны словно промелькнула тень, а Хлыбов, круто развернувшись, двинулся в гостиную. -- Прошу следовать за мной, -- раздался в дверях его голос. Ужинали молча, обмениваясь изредка незначительными репликами. Декоративная, низкая люстра освещала лишь центр массивного стола с приборами и руки, оставляя лица в тени. Углы просторной гостиной и вовсе терялись в темноте, лишая интерьер каких-либо подробностей. Хозяйка дважды вставала из-за стола за какими-то мелочами, которые находились тут же в гостиной, и настенное бра в одном случае, в другом скрытая подсветка выхватывали из темноты прелестный со вкусом обставленный уголок -- словно зеленая лужайка посреди сумеречного леса. Хлыбов, кажется, совершенно ушел в себя. Иногда пропускал обращенные к нему реплики, или вставлял свои невпопад, Анну это почему-то тревожило, то ли раздражало, -- понять Алексей пока не мог. Внезапно Хлыбов уперся в него тяжелым, вопрошающим взглядом. Грубо спросил: -- Они что, не верят мне там? Или за дурака держат? Алексей салфеткой вытер губы. -- По существу о ="них там"= я мало что знаю, Вениамин Гаврилович. Но напутственные слова, когда я пришел за направлением, были такие: ="В районе в прокурорах сидит небезызвестный Хлыбов"=. Я сказал: ="Я знаю"=. ="Что ж, тем лучше. В прошлом он был отличным оперативником, настоящий волкодав. Имеет на счету десятки опасных задержаний, но законник из него оказался слабоват. Последнее время он вовсе мышей не ловит, на районе повисло несколько тяжких преступлений, в том числе убийство Шуляка, профилактика на нуле, а Хлыбов в оправдание несет какую-то параноидальную чушь с запахом серы и требует людей"=. -- Кодолов? -- Что? -- Кодолов напутственные речи держал? -- Да. -- Свиной огузок. Его стиль. -- Хлы-ыбов! -- с укоризною протянула Анна. -- Ффу... какой. -- Молчу, молчу! -- Хлыбов махнул рукой и действительно надолго замолчал, глядя перед собой невидящими, неподвижными глазами. Хозяйка и гость оказались на неопределенное время предоставлены самим себе, и тотчас последовал расхожий дамский допрос: -- Алексей Иванович, вы женаты? -- Мм? Не уверен. -- О-о! На милом лице хозяйки впервые за весь вечер появился неподдельный интерес. -- Все предельно просто, уважаемая Анна Кирилловна. За что моя супруга в свое время меня возлюбила, за это же самое после загса стала меня презирать. Тогда я был щедр, после стал мотом. Я человек честный, но уж лучше бы мне быть взяточникам и вором. Я человек необидчивый, покладистый, и она обнаружила, что во мне нет ни капли мужского самолюбия. Раньше я считался человеком деликатным, в меру скромным, теперь я -- шут гороховый. Каждый, говорит она, может вытереть о тебя ноги, потом взять взаймы, сколько захочет, и ты сто лет не решишься напомнить негодяю о долге. Тьфу на тебя! Анна засмеялась так искренне и заразительно, что Алексей, глядя через стол на мрачного Хлыбова, невольно подумал: ="Неужели, многоуважаемый прокурор, можно быть несчастным в присутствии такой чудной женщины, как твоя Анна?"= Впрочем, ему тут же пришло в голову, что всякое ="чудо"=, становясь привычным, теряет в конце концов свои чудодейственные свойства. Допрос на этом, разумеется, не закончился. -- Алексей Иваныч, бедненький, и что же теперь? Что вы станете делать дальше? -- еще смеясь, продолжала она. -- Мы решили разбежаться. На время. Тем более, что я знал уже, куда и зачем мне бежать. -- Так вы попросту сбежали сюда? -- Ну, можно назвать это так. -- Конечно, вы сделали это из деликатности? -- Да. -- По причине душевной щедрости? Уважая собственную замечательную скромность? -- Мм... да. Кроме того, заметьте, я поступил как честный человек, чья карьера на семейном поприще приказала долго жить. -- Это ужасно как благородно, благородный Алексей Иванович. Но я бы предпочла послушать кроме вас и вашу супругу. Ее версию, как говорит Хлыбов. -- Вот видите, вы тоже не поверили ни единому моему слову. -- Почему тоже? -- Точь-в-точь как моя супруга. В это время снаружи послышался глухой удар, словно чем-то тяжелым задели по обшиву. Зимой так обычно трещат венцы на крепком морозе. Смех замер у хозяйки на устах, а лицо Хлыбова передернула неприятная гримаса. Он встал и решительными шагами с поспешностью вышел из гостиной. Хлопнула за ним дверь. Гость удивленно посмотрел на хозяйку. -- Что это? -- Не обращайте внимания, Алексей Иванович, это к Хлыбову. Она чуть приметно усмехнулась. -- Хотите еще кофе? -- Очень. -- А сами из скромности вы бы не решились спросить? Не так ли? С кофейником в руках она обошла стол и встала у гостя за спиной, наклонилась, чтобы дотянуться до чашки, и Алексей вдруг с трепетам ощутил у себя на плече ее горячее мягкое бедро. Тонкая душистая струя из кофейника медленно наполняла чашку. Он замер, чувствуя, как жар подымается по спине к затылку, -- прикосновение было явно намеренным. Очередная танковая атака оказалась настолько внезапной, что вновь застала его врасплох. Пока он приходил в себя, чудная Анна Кирилловна со своего места с любопытством за ним наблюдала. -- Алексей Иваныч, что же вы не пьете? Вы, кажется, о-очень хотели кофе? ="Баловница, черт бы тебя..."= -- подумал гость, а вслух, не подымая от чашки глаза, вяло отшутился: -- Вы слишком круто завариваете, Анна Кирилловна. Боюсь, сегодня мне уже не заснуть. Снова был выброшен белый флаг, и Анна, отметив это, зашлась тихим грудным смехом. В гостиную вошел Хлыбов, чернее тучи. С порога мрачно взглянул на смеющуюся Анну, затем прошел к столу и набулькал в бокал из-под шампанского с полстакана коньяку. Проглотил. С минуту он стоял, словно прислушиваясь к себе. Затем буркнул что-то... Алексею послышалось: ="Каналья, дохлая!"= И сел в кресло. -- Алексей Иваныч, ты при деньгах? -- вдруг спросил Хлыбов тоном, каким обычно говорят: ="руки вверх!"= Гость удивился. -- Ну... до первой зарплаты, разве что. Хлыбов встал, подвигал в темноте ящиками и шлепнул на стол перед гостем пачку денег в банковской упаковке. -- Взаймы. При случае отдашь. -- Чтобы вернуть такой заем, Вениамин Гаврилович, мне придется, как минимум, брать взятки, -- вежливо отказался гость. Хлыбов фыркнул. -- Не хочешь ли ты сказать тем самым, что взятки беру я? -- Ну... зачем же так? -- Бери! Здесь всего триста, и пусть тебя не смущает эта упаковка. Гость, не глядя, почувствовал на себе выжидающую улыбку Анны Хлыбовой. Пожал плечами. -- Сто, Вениамин Гаврилович. Единственно, чтобы не наживать себе врага в лице начальника. За сто рублей я продаю вам этот нож, -- Алексей выложил на стол свою давешнюю покупку. -- Вам проще будет эту штуку оприходовать. Как прокурору. -- Хлыбов, перестань. Алексей Иваныч не любит делать долги, ты же видишь. -- Выло бы предложено, -- буркнул Хлыбов и тут же забыл о деньгах. Анна Кирилловна мягкими, точными движениями опытной курильщицы вскрыла пачку ="Кэмэла"=. Щелкнула зажигалкой. Хлыбов вдруг снова замолчал, совершенно уйдя в себя, и Алексей подумал, что программа вечера на сегодня, похоже, исчерпана. Пора и честь знать. Он встал из-за стола, поблагодарил за прекрасный ужин и просил хозяев о нем больше не беспокоиться. Дорогу до гостиницы он найдет сам. Половина девятого вечера, так что... Хлыбов решительно отмахнулся. -- Анна может не беспокоиться, это ее дело. А мне беспокоиться положено. По штату. Я, Алексей Иваныч, препровожу тебя по месту жительства, а по дороге мы еще поговорим. Без свидетелей, что называется. -- Это значит, Алексей Иванович, мой Хлыбов будет вам всю дорогу хамить, -- немедленно отреагировала Анна Кирилловна. Хлыбов пропустил ядовитую реплику мимо ушей. -- Завтра кошмарный день. Боюсь, нам будет не до разговоров. В прихожей Алексею бросился в глаза нанесенный мелом крест над входной дверью. Это не была метка, оставшаяся от строительных или ремонтных работ, косая перекладинка внизу вносила однозначный сакральный смысл, ="параноидальная чушь с запахом серы"=, -- вдруг вспомнил Алексей слова Кодолова из следственного отдела облпрокуратуры. Что-то удержало его от немедленных вопросов, и он, терзаясь жгучим любопытством, молча вышел наружу в светлые майские сумерки. Хлыбов махнул рукой. -- Сюда, Алексей Иванович. Напрямую. Немного прогуляемся, а заодно, -- он хмыкнул, -- я покажу тебе здешние достопамятные места. Некоторое время шли молча, среди редких сосен в ту сторону, где, как Алексею показалось, блеснула полоска воды. Поискав глазами, Хлыбов вдруг свернул и остановился возле ивового разросшегося куста. -- Здесь, кажется? Да, на этом самом месте в прошлом году лица кавказской национальности, в количестве трех человек, распивали спиртные напитки. В состоянии сильного алкогольного опьянения изнасиловали семидесятилетнюю бабку. Она собирала по кустам пустые бутвлки. От бабки в прокуратуру на следующий день поступило заявление. А вечером того же дня бабка заявление забрала, хотя преступники уже были нами установлены. По простоте душевной заявительница объяснила этот шаг следующим образом. И Хлыбов старушечьим голосом мастерски изобразил ответ заявительницы: -- Дак у меня пензия сорок рублев от мужа досталася. А оне тыщу принесли, кавказцы, в гумажке завернута. Еще в ногах валялися. Нет уж, батюшке, за таки деньги пущай хоть кажин день до самой смерти меня пичужат. Заберу я у тебя заявление-то, давай сюды. Оба посмеялись. -- И как? Заявление вернули? -- Пришлось войти в положение. Через полсотни метров Хлыбов снова остановился. -- Вот случай гораздо серьезнее. Группа подростков от пятнадцати до восемнадцати лет в вечернее время остановила на этом месте пенсионера. Как выяснилось позднее, ветеран войны, инвалид, орденоносец. Спросили закурить. Пенсионер давно не курил и посоветовал им это дело тоже бросать. Его сбили с ног, пинали, прыгали на нем, месили ногами. Заключение медицинской экспертизы: ="...смерть наступила от открытой черепно-мозговой травмы, сопровождающейся ушибом головного мозга тяжелой степени с кровоизлиянием под мягкие оболочки. Перелом костей основания черепа и лицевого скелета, перелом подъязычной кости слева, перелом костей носа, переломы верхней челюсти многооскольчатого характера... Многочисленные переламы ребер..."= И так далее, там много понаписано. Короче, двое ублюдков держали третьего ублюдка под руки, и тот прыгал на инвалиде, как на батуте. На другой день милиция оцепила место. Работали криминалисты. Вставную челюсть потерпевшего отыскали за пятнадцать метров от места убийства. Была выбита изо рта ударом ноги. Но самое любопытное, за работой криминалистов с интересом наблюдал один из преступников. Выгуливал утром собачку и остался поглазеть. Даже давал советы. Кстати, из вполне благополучной семьи. Сын главврача местного профилактория при металлургическом комбинате. Мама на суде сказала, что инвалиду через год-другой все равно помирать, а у мальчика вся жизнь впереди. Они вышли на берег длинного узкого заливчика с разбросанними тут и там низкими деревянными строениями на сваях прямо в всще. -- Лодочные гаражи, -- пояснил Хлыбов. -- обворовывают еженощно. Иногда просто жгут. Ради кайфа, надо полагать. Между прочим, преступление для наших ублюдков... пардон, для народонаселения -- единственный способ развлечений. Имей это в виду, когда станешь прорабатывать мотивацию. Культура, друг мои, в здешних местах ниже нулевой отметки, самодеятельность, черт бы ее... два притопа, три прихлопа. И хор ветеранов. ="Широка страна моя родная"=. Все. Под негами словно сама собой появилась асфальтовая дорожка, проросшая по трещинам молоденькой травкой. Навстречу им медленно прогуливалась степенная пожилая пара -- квадратный невысокий мужчина в костюме, при галстуке, в новенькой сетчатой шляпе и такая же квадратная женщина в летнем плаще, оба с одинаково сосредоточенными лицами. Поравнявшись с Хлыбовым, мужчина приподнял шляпу и слегка согнул квадратный, негнущийся стан. Хлыбов с преувеличенным почтением изобразил то же самое. -- Моционите, уважаемый Илья Семеныч? -- Да. Видите ли, когда у тебя... -- Прекрасная вещь, эти вечерние моционы! -- шумно восхитился Хлыбов, пресекая в зародыше готовый начаться поток словоизвержения. -- Я, уважаемый Илья Семеныч, решил взять пример с вас, как видите. Приятной вам прогулки. До свидания. И он решительно потянул Алексея за собой. -- Завфинотделом Возжаев. Редкий зануда. Недавно принес заявление на супругу, просит возбудить уголовное дело. Десять страниц убористым почерком, и все какие-то цифры, колонки. Приход, расход... А в конце сумма: итого, 83 рубля 23 копейки. В чем дело, спрашиваю? объясните, пожалуйста, доступным мне языком... Самолюбив, к тому же, до поноса. Не дай бог обидеть такого. Оказалось, они с супругой ведут семейный бюджет каждый на особицу. Сходил Илья Семеныч, скажем, в продмаг, а вечером выставляет своей супружнице счет в половину стоимости покупок. В дом отдыха ездят обычно поодиночке, чтобы не оставлять на посторонних квартиру. При этом остающаяся сторона дает отъезжающей стороне ссуду под небольшой процент. По весне супруга уважаемого Ильи Семеныча заболела гриппом и вылежала полторы недели сроку, по выздоровлении Илья Семеныч хладнокровно предъявил любимой супруге счет, куда включил стоимость всех лекарств, расходы на кормежку и по уходу. Его девиз: ="За все надо платить!"= Оно как будто девиз правильный, но у нас в России, Алексей Иванович, все правильное превращается в совершенную ахинею. Согласись? -- А по какому поводу заявление? -- смеясь, спросил Алексей. -- Разные системы счета, как оказалось. Подбили бабки по итогам года, и у Ильи Семеныча баланс не сошелся. 83 рубля 23 копейки! Супруга возмещать убытки решительно отказалась, выставила встречный иск. Разодрались, и наш фининспектор, пылая гневом, написал заявление. Но, в конце концов, ума достало. Отошел сердцем и забрал заявление назад. -- Скорее всего, заставил уплатить. -- Возможно. Через минуту прокурор Хлыбов остановился на перекрестке двух улиц. С одной стороны углом шел забор, из-за которого виднелись крыши приземистых корпусов -- что-то похожее на автобазу или механические мастерские. С другой тянулись деревянные домишки с палисадниками, черемухами и поленицами дров. -- Тоже в известном смысле достопамятное место, -- отрекомендовал Хдыбов. -- Обрати внимание: фонарь с производственной территории отбрасывает за забор густую, черную тень, так что часть перекрестка всю ночь остается в тени. Постоянно ходит транспорт, в основном грузовые. Так вот, в одно прекрасное утро обитатели этих живописных трущоб обнаружили на дороге под заборам раздавленного колесами мужчину. Транспортное происшествие? Несчастный случай? Отнюдь. Экспертиза установила, что ко времени наезда потерпевший был мертв уже два дня. Естественно, документов никаких. Способ совершения убийства установить тоже не удалось. Тело было буквально расплющено под колесами. Личность опознанию не подлежала по той же причине. Опросы ни к чему не привели. Заявлений о розыске в милицию не поступало. В общем, дело в конце концов приостановили. От каких-либо выводов Хлыбов воздержался. Он вдруг замолчал и, казалось, забыл про своего спутника. Однако знакомство с местными достопримечательностями на этом не закончились. Как, впрочем, и встречи с интересными людьми. Едва они вышли на набережную, с Хлыбовым громко, но заискивающе поздоровался неопрятный тип неопределенного возраста с малопривлекательной лисьей физиономией. Хлыбов, едва взглянув, брезгливо сморщился и махнул рукой. -- Иди, иди себе!. -- Кто это? -- с улыбкой спросил Алексей, ожидая услышать очередной местный анекдот. -- Так себе, -- Хлыбов фыркнул. -- Вначале изучал экономику развитого социализма, вел даже какие-то курсы при ДК. Потом запил. А теперь развлекается тем, что в подворотнях демонстрирует малолеткам, по преимуществу девочкам, свои половые органы. Через неделю оформляем сукина сына в психушку. -- Действительно болен? -- Не думаю. Очень связно, даже доказательно, и даже с эстетических позиций объясняет, почему он это делает; почему это ну, просто нельзя не делать. В человеке, говорит он, все должно быть прекрасно -- и мысли, и душа, и тело. Если что-то естественно, что дано человеку самой природой, то оно не может быть безобразным... Ну, и так далее, полный набор штампов, усвоенных из известных источников, цитируя каковые, наш марксист начинает расстегивать ширинку. Хлыбов усмехнулся. -- Ты, кстати, не думай, Алексей Иванович, сумасшедших в этом городе нет ни одного. Просто на удивление. Даже напротив -- народонаселение отличается удивительным здравомыслием, до утилитарного. К примеру, та мама восемнадцатилетнего преступника. Ведь она точно все высчитала: жить инвалиду год, от силы два. Пользы от инвалида государству никакой -- одни убытки. Лечение, инвалидский паек, жилплощадь занимает -- вред один. По сути, мальчик избавил общество от вредителя. За что же наказывать? Она даже исторический прецедент вспомнила: у северных народов некогда сын душил престарелого родителя, набрасывая на шею удавку, чтобы не кормить в условиях сурового севера лишний рот. Такая смерть от руки сына считалась почетной. А чем мы хуже, спросила на суде образованная мама? У нас в стране в настоящее время с пропитанием дела обстоят не лучше, и мы это понимаем -- перестройка хозяйственного механизма требует от всех нас, советских людей, определенных жертв... Логика железная, в пределах четырех арифметических действий. И что ты ей возразишь на это? Скажешь, нехорошо, мол, старичка было убивать, безнравственно как-то? Она не поймет тебя. Какая, ей-богу, нравственность, если от нее никакой пользы? А завфинотделом Возжаев, который за все желает платить? То же самое, вместо нравственности голая арифметика. Если эту так называемую нравственность нельзя просчитать на калькуляторе и разнести постатейно, сделать бухгалтерскую проводку, стало быть, никакой нравственности в природе нет. Так, баловство одно. При всем том, Возжаев человек честный, на чужое никогда руку не поднимет. Оставшуюся часть дороги Хлыбов уже не умолкал, одна история следовала за другой с одновременным осмотром достопамятных мест. только на этом маршруте их набралось десятка три, а то все четыре -- Алексей давно сбился со счета. К тому же, к центру города публики на улицах становилось больше, и редкий из встречных не обменялся с Хлыбовым сердечным рукопожатием. Хлыбов всех знал, и люди в массе своей все были чрезвычайно интересные. Поначалу Алексей смеялся от души. Потом замолчал, а к концу в нем созрело и постепенно оформилось некое апокалиптическое ощущение конца... Мир с подачи Хлыбова, вывернутый своей изнаночной стороной, на глазах превращался в чудовищный паноптикум. Какаято нечисть крутилась вокруг, выродки улыбались со всех сторон исковерканными лицами и протягивали для рукопожатия искривленные или же сросшиеся пальцы... Безобразно обнажались и что-то убежденно доказывали друг другу, срываясь на визг, требуя возмездия, шельмуя, обличая, негодуя... Алексей тряхнул головой, прогоняя наваждение. Все, что говорил Хлыбов, было абсолютно верно, было запротоколировано и давно превратилось в документ, но в то же время Алексея не оставляло чувство, что перед ним тяжело больной человек, спустя еще какое-то время он уже не сомневался, что Хлыбов, действительно, болен ="прокурорской"= болезнью. Та самая изнаночная жизнь постепенно вытеснила здоровые ее формы, и в душе Хлыбова с некоторых пор воцарился этот ужасный паноптикум. Они остановились перед подъездом пятиэтажного типового дома. -- Пришли, -- коротко резюмировал Хлыбов. -- Но у меня вопрос, Алексей Иваныч, прежде чем мы расстанемся. -- Хоть два, Вениамин Гаврилович. -- Какого черта тебе здесь понадобилось? В этой дыре? Тебе что некуда было деваться?.. Ну, чего молчишь? -- Думаю, Вениамин Гаврилович. Если я скажу правду, вы все равно не поверите, поэтому стою вот и думаю, как бы соврать убедительно, чтобы вы удовлетворились. -- Ха! А я помогу, пожалуй. Я тут на днях получил насчет тебя рекомендации. Прямо скажем, великолепные. Расхвалили, у-у! Дальше ехать некуда. Как на похоронах. А когда хвалят, сам знаешь, обычно хотят спихнуть, во что бы то ни стало. Это как цыган на базаре старую кобылу продавал. Алексей кивнул. -- Все так, Вениамин Гаврилыч. Могу только добавить... -- Ну? -- Первомайский район, вы знаете, в областном центре самый престижный, прокуратура, стало быть, тоже на высоте, кадрами укомплектована на все сто. И работы в меру. Но вот гляжу, с нового года одно дело на меня сверх навесили, второе, третье. И все неподъемные, я чуть дышу. Сроки прохождения начали требовать, а у меня -- завал. До десяти вечера каждый день торчу на работе, и так из месяца в месяц. Наконец, зампрокурора Сапожников... -- Знаю такого. -- Вызывает к себе. Давай, говорит, Леша, поговорим начистоту. Тебя отсюда выталкивают, ты, наверное, понял? Не потому, что ты плохой следователь, не подумай. Понадобилось твое место для одного высокопоставленного отпрыска. Только-только закончил московский юрфак и хотел бы иметь работу недалеко от места жительства. Прокурор, сам понимаешь, тут не при чем. Самого в два счета вышибут. Так что не мучай себя и нас, пиши заявление. А уж рекомендации тебе будут, какие хочешь и куда хочешь. Вот такие дела, Вениамин Гаврилович. Хлыбов фыркнул. -- Я так и думал в этом роде что-то. Ладно, вот ключ... Квартира сто восьмидесятая, четвертый этаж. Две комнаты, так что в любую на выбор заселяйся. Алексей шагнул в темный подъезд. -- Стой! -- раздался сзади голос Хлыбова. -- А версия? Насчет соврать... Или не придумал еще? -- Версию, Вениамин Гаврилович, я вам и доложил. -- Ну да? Соврал, что ли? -- До последнего слова. -- От шельма! Молоде-ец... на голубом глазу. Экспромтом! Хлыбова, а?! -- шумно восхитился Хлыбов. -- А я, голубчик, признаться, поначалу тебя за дурака держал, ты уж извини, но теперь вижу, сработаемся, ха-ха! Кстати... на кой ляд тебе наша дыра? Если по правде? Здесь мухи от тоски дохнут. -- Из любопытства, Вениамин Гаврилович. -- Чего, чего? -- Из любопытства. Это сущая правда, как на духу. Если не слишком торопитесь, я в двух словах объясню. Хлыбов качнулся с пяток на носки, махнул рукой. -- Ладно. Валяй. -- Все началось с моего студенческого диплома. По статистике правонарушений. С дипломом я разделался скоро, а вот в статистике увяз. Поначалу меня интересовала динамика правонарушений, цикличность, периоды вспышек, затухание, характер преступных действий и тому подобное, но потом я выделил для себя особую группу так называемых нераскрытых преступлений. Не тех, которые были завалены по халатности или по недомыслию следствия, а совершенно особую -- в некотором роде таинственных преступлений, из числа тяжких. -- Ну-ка, ну-ка? Садись, -- заинтересовался вдруг Хлыбов, и почти насильно усадил Алексея на скамью. Сам сел напротив. -- Несколько таких дел я по архивам раскопал, и ничего из них не понял. Изложено на первый взгляд бестолково, в свидетельских показаниях разнобой. Внятные мотивы отсутствуют, одни домыслы, свидетели все на подозрении. Улик либо нет вовсе, либо одна взаимоисключает другую. В результате с большой натяжкой списывают косвенное соучастие на первого попавшегося. Словом, неразбериха полная, я, правда, попытался установить некую определенную сумму качеств, то общее, что позволяло выделить эти дела в особую группу. Кроме неразберихи, все преступления такого рода относятся к особо тяжким, это раз. Направлены против личности, два. Личность потерпевшего, как правило, образцом для подражания не являлась. Но это дело обычное, я заключений не делаю. В-третьих, все преступления имели характер возмездия. И самое главное, большая часть свидетельских показаний, кроме явных оговоров или попыток свести счеты, по сути совершенная чертовщина, в прямом смысле. Или новейшая наукообразная ахинея: ="резонансные орбиты"=, ="лунные фазы"=, ="сверхактивность солнца"=... ="Полтергейст"=. ="Ремная энергетика"=, ="орбитальная"=. Вплоть до ="биополей"=. Да! Еще одно свойство. Эти преступления носят, как правило, локальный характер. Привязка к определенной местности, к определенному, я бы сказал, социальному градусу. Хлыбов опустил тяжелые веки, как бы притушив неподвижный взгляд. -- Так. И поэтому ты здесь? -- Да. Я ждал этой вспышки. Может быть, не один год. Следил за всеми оперативными сводками. Из вашего района тоже, Вениамин Гаврилович. Даже читал докладную, помните? ="Параноидальная чушь с запахом серы"= -- довольно точное определение для этого рода преступлений. Но вам, кроме меня, пока никто не верит. Да вы сами, кажется, принимаете происходящее у вас в районе за бред, не так ли? По каменной неподвижности Хлыбова он вдруг понял, что пробный шар упал-таки в лузу. Похоже, крест над входной дверью появился не случайно. Некоторое время Хлыбов молча обдумывал сказанное. Потом спросил: -- Имеешь ввиду конкретное дело? -- К сожалению, я не видел в глаза ни одного, пока все выводы только по сводкам. -- Угу. -- Кстати, что за дело такое Золотарева? Хлыбов хмыкнул. -- Пожалуй, то самое. С запахом серы. Суть вкратце такова. Трое местных ублюдков призывного возраста торчали у видеосалона на набережной, подъехал четвертый, Золотарев, на ="девятке"=. Вышел из машины и присоединился к компании. Минут двадцать стояли, курили, приставали к девушкам с вопросам: за сколько она бы согласилась? Потом Золотарев распрощался и сел в машину. По показаниям ублюдков, мотор вдруг взревел, и с места на скорости, никуда не сворачивая, ="жигуль"= выскочил на набережную и -- прямиком ахнул в воду. Со своего места все трое видели выброс воды, фонтаном. Но когда прибежали, приятель уже пускал со дна пузыри. Никто, разумеется, нырять за ним не стал. Стояли, глазели, пока не приехала милиция, но вот дальше... запах серы делается ощутимее. Один из ублюдков настаивает, что в машине у Золотарева на заднем сидении находилась женщина, или девушка, лица он не разглядел, поскольку стекла были типа ="хамелеон"=, с затемнением. Когда Золотарев сел за руль, она положила ему на плечо руку. Другой ублюдок вроде подтверждает слова первого, но сомневается, потому что заглянул перед этим в салон. В салоне в это время никого не было и, если бы подошла женщина, чтобы сесть, он бы обратил внимание. Третий свидетель вообще ничего не видел. -- Машину подняли? -- Разумеется. Глубина всего четыре метра. Но Золотарев даже не сделал попытки выбраться. Судя по всему, при вхождении автомобиля в воду его сильно ударило головой о лобовое стекло, и он потерял сознание. Когда машину подняли, кроме трупа Золотарева, в салоне никого не было. Все дверцы оказались закрыты. Было приспущено стекло рядом с водителем, и теоретически выбраться через него наружу можно. Но на практике... едва ли. На всякий случай дно вокруг пробагрили вдоль и поперек. Результата никакого, конечно. Версия о самоубийстве тоже -- под большим сомнением. -- Может заклинило рулевую колонку? -- Машина в исправности. Проверили первым делом. Течения нет... пруд. Хлыбов поднялся, давая знать, что разговор окончен. Протянул руку. -- Четвертый этаж. Квартира 180 не забыл? Алексей кивнул. -- Вчера сделали уборку, сняли печати. Так что все в лучшем виде. -- Квартира была опечатана? -- Ах да! -- Хлыбов усмехнулся. -- Я уже начал забывать, что ты приезжий. Это хорошо... хорошее качество. В одной из комнат, Алексей Иванович, проживал покойный Шуляк. Там его и нашли, с заточкой в спине. Соседняя комната числилась за одним придурком из агропрома, но он появлялся редко. Пригрела какая-то бабенка, как оказалось. Теперь находится под следствием. Вот так. Завтра, в девять ноль-ноль, быть на службе. Хлыбов круто повернулся и, не оглядываясь, двинулся прочь. Алексей глубоко вздохнул, передернул плечами. Общение с Хлыбовым явно действовало на психику. Он взбежал на четвертый этаж. Дважды провернул ключ. Обычная двухкомнатная квартира с гостиничным набором стандартной мебели в обеих комнатах. Алексей вдруг остро почувствовал, что не хотел бы поселиться в комнате, где был убит следователь Шуляк. На мгновение он ярко до деталей представил себе, как бы сам проводил осмотр места происшествия, мысленно определил положение трупа -- почему-то оказавшегося под кроватью. Опрокинутую на истертый палас пепельницу. Даже сладковатый трупный запах почудился в воздухе... И пожалел, что не догадался спросить у Хлыбова, в какой комнате проживал Шуляк. Хотя не исключено, что Хлыбов сам, вполне намеренно, пустил ему под череп этого ежа. Алексей включил трехпрограммник и открыл окна. Затем отправился в ванную. ...После дороги и освежающего душа он уснул быстро, хотя и прежде на бессонницу никогда не жаловался. Но ближе к утру стали сниться кошмары. Он увидел себя на пожаре, сквозь пламя. Потом языки пламени вдруг ужались в светящуюся точку -- огонек сигареты в темном окне мансарды... Чуть отодвинутая штора. Они с Хлыбовым бегом спускаются с веранды. Он оглянулся на окно, но вместо светящейся точки ему в спину глядел темный зрачок ствола, испугаться он не успел -- зрачок потух, прикрывшись тяжелым веком, и из тьмы надвинулось малоподвижное лицо Хлыбова. Затем голос Анны с Хлыбовскими грубыми интонациями произнес отчетливо: ="Каналья..."= И все исчезло... На стуле возле своей кровати Алексей с удивлением обнаружил широкоплечего, крутолобого блондина в темном блузоне с золотистой шерстью на толстых запястьях. Тот что-то говорил ему, напряженно двигая бескровными губами, но Алексей сквозь сон ничего не мог разобрать. И вдруг проснулся. На стуле у изголовья никого не было. Алексей сел, провел по лицу ладонью. Услышал, как в прихожей хлопнула входная дверь. На часах было около пяти утра. Он встал и вышел в прихожую, проверить дверь, -- она оказалась на замке. ="Наверное, сосед... из агропрома, -- лениво подумал Алексей. И, заглянув на всякий случай в пустующую комнату, отправился досыпать. На полу возле его стула остались сырые грязные потеки с обуви. Он посмотрел в окно -- мелкий дождь стучал звонкими каплями по жестяному карнизу. День обещался быть пасмурным. 5 В 9.00 Алексей вошел в здание районной прокуратуры. Огляделся. Просторный коридор буквой П, вдоль стен несколько стульев, стол в углу с обсохшей чернильницей, выкрашенные зеленой масляной краской стены и одинаковые дерматиновые двери с безликой нумерацией -- типичное присутственное место, при необходмиости годное также под склад, под следственный изолятор, музыкальную школу, стоматалогическую поликлинику и т. п. Алексей остановился перед открытой дверью в приемную. За электрической машинкой сидела миловидная женщина в строгой пиджачной паре и бойко выстукивала на клавиатуре. -- Здравствуйте, Людмила Васильевна. Секретарша вскинула на мгновение глаза на посетителя и продолжала печатать. -- Мне к Хлыбову, пожалуйста, моя фамилия Валяев. Алексей Иванович. Ответа не последовало. Алексей помедлил и сел на стул напротив, с добродушной улыбкой уставился на неприступную Людмилу Васильевну. Хлыбовский хамоватый стиль, кажется, вполне укоренился в стенах руководимого им учреждения. Правда, лишенный напрочь обаяния личности самого Хлыбова. Поведение посетителя показалось хозяйке приемной явно бесцеремонным. Она сердито кивнула на дверь. -- Подождите в коридоре. -- Вениамин Гаврилович занят? Или отсутствует? -- мягко спросил Алексей, не замечая раздражения, но и не двигаясь с места. Вместо ответа прозвучала пулеметная очередь на машинке. Вторая, третья. Наконец Людмила Васильевна освободила закладку, и Алексей внутренне приготовился к атаке. -- Я же сказала вам: подождите в коридоре. Вы русский язык понимаете? Обаятельная, белозубая улыбка и добродушнее молчание ставили раздраженную женщину в очень неловкое положение. Алексей видел, что ее уже понесло. Поднявшись со стула, она вонзила в посетителя испепеляющий взгляд. -- Немедленно выйдите. Если не хотите для себя неприятностей! -- Людмила Васильевна, уважаемая, давайте попробуем для начала познакомиться. -- Вас вызвали повесткой? -- непримиримо официальным тоном перебила женщина и протянула руку. Алексей-сокрушенно пожал плечами. -- Увы. У меня даже повестки нет, -- он поднялся. -- Хорошо, я подожду в коридоре, с вашего позволения. В дверях еще раз обернулся. -- Извините. Это надолго? Ответа, конечно, не последовало. Он сел в коридоре на один из стульев. Сердитая Людмила Васильевна теперь не казалась ему даже миловидной, минут через пять из кабинета Хлыбова в приемную отворилась дверь, и Алексей увидел на пороге знакомого следователя из областной прокуратуры Игоря Бортникова. Поднялся навстречу. -- Валяев... Леша! И ты здесь? -- И я. -- В командировку? -- Определяюсь на службу. -- Ну да? К Хлыбову... в этот гадюшник?! За какие грехи, помилуй? Сказано было намеренно громко, в расчете, что вышедший следом хозяин кабинета тоже услышит. И Хлыбов услышал. -- Наш гадюшник, молодой человек, производное от вашего. И далее, по восходящей, чем выше, тем гаже. -- Старый кадр, -- иронически подмигнул Игорь, обращаясь к Алексею. -- Винтик! Ни за что не отвечает. Исполнял приказ, и точка. Все концы в воду. Он повернулся к Хлыбову спиной, отвел Алексея в сторону. -- Я тут, в гостинице торчу. Забегай ближе к вечеру. Поболтаем. Хлыбов сидел у себя в кабинете за длинным, полированным столом. Дверь к нему была распахнута настежь. Алексей остановился возле сосредоточенно уткнувшейся в бумаги Людмилы Васильевны, мягко спросил: -- Вы позволите? -- Теперь, пожалуйста, -- отчеканила Людмила Васильевна, и в мимолетном взгляде, брошенном на него, Алексей разглядел едва скрытую неприязнь. -- Извините, -- он вошел в кабинет и закрыл за собою дверь. -- Не поладили? -- усмехнулся Хлыбов. -- Она это умеет. Заградотряд. Ладно... к делу. Сейчас познакомлю тебя с коллективом, кто на месте. А с остальными сам, в рабочем порядке. Он порылся в столе, достал тощую папку. -- Это тебе для начала. Изучи и приступай. На все про все -- неделя сроку. Ублюдка надо найти. -- Розыскное? Хлыбов уловил нотку разочарования в голосе следователя. Усмехнулся. -- Твой приятель прав на все сто, здесь действительно гадюшник, редкий. Качественно новая криминогенная ситуация. Все сплелось в один клубок, поэтому, Алексей Иванович, за какой конец ни тяни -- конца не будет, -- Хлыбов взял папку в руки. -- Почему такая срочность? Ублюдок, возможно, еще жив. Но появятся основания, а они появятся обязательно, возбуждай уголовное дело. Картина ясна? -- Разберемся. Спустя полчаса Алексей сидел за столом на новом рабочем месте и, уткнувшись в папку, изучал материалы -- ="дело No4279 по факту исчезновения гр-на Суходеева Владимира Геннадиевича. Начато 15 мая 1990 года. РОВД, оперуполномоченный Ибрагимов"=. Две фотографии Суходеева, анфас и профиль. Молодое, вполне заурядное лило. Учащийся СПТУ No13... Паспорт, протокол-заявление на пропавшего без вести. Анкетные данные... Предполагаемое время исчезновения -- 10 мая. Обстоятельства исчезновения -- таковых не имеется, вернее, заявитель не знает. Предполагаемые причины -- отсутствуют, вероятные места нахождения -- тем более... Хм. Не густо. Та-ак. Рост... Возраст... Телосложение... Словесный портрет... Характерные приметы... Описание одежды, обуви, личных вещей на момент исчезновения. Привлекался ли в прошлом к уголовной ответственности? Привлекался в качестве свидетеля. Странно. В таком случае, откуда взялись в розыскном деле две судебные фотографии -- анфас и профиль? Следует уточнить. Алексей поставил красный крест и продолжал читать. Сведения о заявителе -- Борисенкова Евдокия Семеновна, сожительница... сожительница отца пропавшего Суходеева. 1955 года рождения, место работы -- столовая райобщепита. Протокол допроса Суходеева Г. Я., отца... Хм. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. Протоколы допросов свидетелей по месту учебы... То же самое. Запрос-поручение в город Мегион Тюменской области по адресу в записной книжке... Протокол допроса следователем г. Мегиона. Запросы в рай- и горбольницу. В морг -- на предмет установления неопознанных мужских трупов на период с 10 мая по 17-е. Еще запрос, в Днепропетровск... Постановление о возбуждении уголовного дела по факту пропажи гр-на Суходеева В. Г. расследование которого поручить старшему следователю районной прокуратуры Шуляку. Число. Подпись: прокурор Хлыбов. План расследования по делу... Алексей отодвинул папку и поднялся из-за стола. Розыскное дело, как почти все дела такого рода, было сляпано наспех, поверхностно, вероятно, в расчете, что разыскиваемый отыщется, сам. Хотя... если исходить из сроков (к тому времени Суходеев отсутствовал почти неделю) можно было бы и озаботиться. Не озаботились. Протоколы допроса даже основных свидетелей составлены крайне примитивно, в лоб. Обычно большая часть допрашиваемых ведут себя совершенно, как дети. На прямые вопросы отвечают путано, невпопад, зато косвенными, наводящими из них можно вытянуть больше, чем они сами подозревают, ибо не имеют склонности к анализу пусть даже хорошо известных им фактов. Папаша Суходеева, кажется, из этого числа. И все же, какие были основания передавать дело в прокуратуру? Вместо того, чтобы активизировать розыск? Хлыбов намекал на какую-то уголовщину, кажется. Но почему в деле это никак не отражено? Разве что две судебные фотографии, анфас-профиль. И свидетельство по делу. По какому делу пропавший Суходеев выступал в качестве свидетеля? Ставим еще крест. Это все надо будет уточнить. А пока, чтобы получить представление, придется начать с нуля. С установления круга знакомых, с допроса свидетелей. Алексей открыл последний лист в деле -- план расследования, составленный, по всей видимости, покойным Шуляком. С первого же взгляда он почувствовал хватку квалифицированного следователя. Круг первоначальных следственных действий во многом совпадал с тем, что он себе мысленно наметил. Та-ак... допросить... допросить... СПТУ. Школа... Изучить документы. Поручить обыск, снова допросить... А вот тут появились новые фамилии, которых в розыскном деле Алексей не встретил. Гражданка Черанева Т. Д., и вот она, фамилия... Золотарев! Алексей даже присвистнул. Уж не тот ли самый каскадер-самоубийца? на ="Жигулях"=... Правда, в свидетели он теперь не годится. Однако круг, кажется, замкнулся. Один круг... Один из... Он вспомнил недавние слова прокурора Хлыбова: ="Качественно новая криминогенная ситуация. Все сплелось в один клубок. Поэтому за какой конец ни тяни -- конца не будет"=. Тогда, быть может, исчезновение Суходеева, прыжок в воду Золотарева и убийство следователя прокуратуры Шуляка... между собою тоже как-то связаны? Ну, нет! Это было бы слишком. Алексей мысленно над собой посмеялся. Одна фамилия, Золотарев, а как сразу взыграла фантазия! Из коридора в приоткрытые двери он услышал возбужденные голоса. Вышел взглянуть. К нему тотчас обернулся низенький, плотного сложения следователь Махнев, сосед по комнате, явно в поисках сочувствующей аудитории. -- Валяев, душа, у тебя сколько дел на руках? -- Одно. Розыскное. -- Счастливчик, а? Всего одно! Слушай, бога ради, возьми у меня младенца, а? возьмешь? Если возьмешь, я прямо счас на колени встану, хочешь? Круглый Махнев вдруг сделал подозрительное лицо и, придвинувшись вплотную, с оглядкой страшным голосом зашептал: -- Нет, он что, Гаврила, сукин сын, сам их мочит, что ли? Раз в месяц. И мне! мне! мне! У меня мальчики кровавые в глазах по ночам. Я забыл, что такое сон. -- Где нашли? -- спросил Алексей, догадываясь, что Гаврила -- это Вениамин Гаврилович Хлыбов. -- В мусорном баке, на улице Парижской коммуны, угловой дом. В коробке из-под обуви. И ленточкой шелковой розовой перевязана. Бантик! С любовью так, представляешь? Особенно этот бантик, -- ужасно как умилительно! дворничиха увидела: ну, думает, привалило. Инпортная, ха-ха! Цап коробку -- и к себе. Развязывает бантик, представляешь? открывает коробку, а там сверток спеленутый. Размотала дурочка и в крик. Короче, папа, или мама, что не исключено, взяли младенчика за ножки и головкой о стол... шаррах! Чтобы не мяукал, надо полагать. Крепко так взяли -- на ножках следы от пальцев остались. Все пять. И в области шеи, сзади, тоже синяки, правда, странного происхождения, ну? Возьмешь? Алексей кивнул: -- С Хлыбовым поговори. -- С Гаврилой? Гавриле где скажешь, там и слезешь. Импульсивный Махнев вдруг круто обернулся к другому собеседнику, который невозмутимо курил, никак не выражая своего отношения. -- Вы еще не знакомы? Это Вася. Просто Вася, без фамилии. Она ему без надобности. Его и так все в Союзе знают. Душа человек! Если где увидишь на заборе или в сортире имя ="Вася"=, это он. Помнят, любят, уважают, ценят! И по службе -- прекрасный специалист! В основном по изнасилованиям. Мне Хлыбов младенцев подбрасывает из месяца в месяц, а ему этих -- трахнутых. Я был у него как-то на допросе. Вася -- сплошная любезность. Спрашивает потерпевшую: почему вы решили, что вас собираются изнасиловать? Та молчит. Вася дальше: он что начал в вашем присутствии расстегиваться?.. Производил над вами насильственные действия?.. Нет, ты чувствуешь, каков слог? Какая мягкость в обхождении? Не оскорбить, лишний раз не травмировать. -- Ботало коровье, -- добродушно отозвался Вася и, бросив в урну окурок, отправился к себе. Махнев вслед ему восхищенно вздохнул: -- Засмущался скромняга. Не любит, когда хвалят. Вернувшись в свою комнату, Алексей порылся в телефонном справочнике, набрал нужный номер: -- СПТУ? -- Точно! -- хрипло гаркнули в трубку. -- Здравствуйте, мне нужен замдиректора по учебно-воспитательной работе, следователь прокуратуры Валяев говорит. -- Слушаю вас. -- По делу Суходеева, если помните. -- Суходеева? Это какого? А, да-да! Сейчас, одну минуту. Трубку на том конце провода положили на стол. Алексей различал удаленные голоса. Мужской, хриплый и женский, с кокетливым смешком. Стук каблучков... Прошло минуты три, он начал уже терять терпение, как вдруг трубка ожила. -- Суходеев, говорите, нужен? Суходеев в данный момент на занятиях. От неожиданности Алексей не нашел что ответить. -- Если есть срочность, пожалуйста, можем снять, но лучше после трех. Устраивает? Алле?! -- Вы можете сказать, когда Суходеев появился на занятиях? С какого числа? -- Минуту... -- в трубке, слышно, зашелестели страницы. -- Вот, нашел. С десятого мая и по сегодняшний день. Черт те что! Алексей заглянул в папку на первой странице. Парень с пятнадцатого мая в розыске и в то же время исправно посещает занятия. -- Вас как по имени-отчеству? -- Иван Андреевич. -- Иван Андреевич, этот Суходеев знает, что он в розыске? Почему ни разу не появился хотя бы дома? Не дал знать в милицию? Трубка хрипло захохотала. -- Много хотите от них. Такой возраст, олигофрены! В голове единственная мысль гвоздем: кому задрать подол? вторая -- выпить! Алексей молчал, вот и весь розыск. А он собирался туда с опросником. Однако в деле Суходеева содержатся протоколы допросов других учащихся, не меньше трех. И несколько вопросов к заму. Ни из одного не явствует, что Суходеев, отсутствуя, тем не менее присутствует. -- Через полчаса, Иван Андреевич, я буду у вас. Он положил трубку, похоже, произошла накладка. ="Олигофрены"= вероятнее всего мудрят -- покрывают или скрывают приятеля по неизвестной пока причине. А зам -- тот попросту не был в курсе. Или перепоручил. Мало ли может быть вариантов. Плюс халтурная работа органов дознания. Алексей доложился в приемной, что уходит. Заодно расспросил, где СПТУ No13 расположено, на сей раз, к его удивлению, Людмила Васильевна была очаровательна и исключительно любезна, настолько, что ему показалось, будто он имеет дело совсем с другим человеком. Пользуясь моментом, Алексей выложил перед ней фотографию размером 3х4, только что найденную им у себя в столе. -- Мне кажется, Людмила Васильевна, этого человека я знаю? Недавно видел? -- неуверенно произнес он, пытаясь припомнить, где именно. И не мог. С фотографии смотрел крутолобый, очень светлый блондин с прямыми, резкими чертами лица и такими же светлыми глазами. -- Это Виталик, -- тихо сказала женщина, едва взглянув. -- Виталий Шуляк. Он недавно погиб. Алексей тотчас вспомнил утренний визит незнакомца. А ведь он принял его за соседа по комнате из агропрома? Но грязные потеки под стулом... И дверь! Он отчетливо слышал, как хлопнула за ним входная дверь... Черт знает что такое! Алексей крепко провел ладонью по липу и в совершенной прострации вышел на улицу. 6 В этой части города Алексей был вчера с Хлыбовым. Он вышел на конечной остановке автобуса. До училища оставалось пройти метров триста через пушистый молодой ельник. Здесь, за металлическим сварным забором, располагался целый учебно-производственный комплекс -- с общежитием в три этажа, с отдельной столовой и огромным актовым залом. Железные, тоже сварные ворота на территорию училища были смяты неведомой и злой силой. Одна створа с серпом и молотом в центре еще держалась на верхней петле, другая валялась неподалеку, ржавая, с прорастающей сквозь нее яркой щеточкой майской травы. Бросились в глаза разбитые кое-где стекла учебного корпуса и обшарпанные двери с засохшей на ступенях старой грязью. Пустые коридоры, плакаты на стенах выглядели не многим лучше. Алексей зафиксировал картину лишь краем глаза. Фотография Шуляка в кармане и его утренний визит что-то необратимо сместили в сознании, привычная почва была выбита из-под ног, и в голове заезженной пластинкой крутилась одна и та же фраза: этого не может быть потому, что не может быть никогда. Скорее всего, фокус! И как у всякого фокуса, у этого тоже должно быть очень простое, даже до глупости объяснение. Останется только развести руками, успокаивал он себя. Ивана Андреевича на месте не оказалось. Директор уже месяц как в отпуске по горящей путевке. Возможно, появится через три дня. Замдиректора по производству? Да, у нас есть такая должность, но человека недавно проводили на пенсию. Место вакантно. -- Будем ждать Ивана Андреевича, -- Алексей сел к столу. Кудрявая, пухлая секретарь-машинистка с шестимесячной ="химией"= на голове и тонко подщипанными, покрасневшими бровками смотрела на товарища из прокуратуры радостно и беспрестанно невпопад улыбалась. Приглядевшись внимательнее, Алексей вдруг понял, что дама попросту пьяна и -- улыбнулся в ответ широко и обаятельно, как мог. В ответ она не то мурлыкнула, не то кокетливо хихикнула. Контакт был установлен. -- Я поищу Ивана Андреевича, только ради вас... мущина, -- добавила она и сдалала попытку выбраться из-за стола. Покачнулась. Алексей вовремя поддержал ослабевшую даму, и она благодарно привалилась к нему пухлой грудью. -- Какая я пьяная, боже! -- с беззащитной доверчивостью пожаловалась она и вышла, задев дверь плечом. ="У секретарей-машинисток определенно я пользуюсь сегодня ошеломительным успехом"=, -- хмыкнул про себя Алексей. Вскоре он услышал в конце коридора голос Ивана Андреевича. -- Я же тебе сказал, меня нет... ни для кого. Прокуратура, прокуратура... заладила. Я плевал на нее, ясно? С одного взгляда Алексей понял, что перед ним отставной хрипун в чине майора или капитана. Физиономия Ивана Андреевича была багровой, он ковырял в зубах, -- судя по всему, его сдернули с места в самый разгар застолья, но мужик он был крепкий и форму держал. -- А-а, прокуратура! Ждем, ждем. Но должен предупредить, уважаемый, э?.. -- Алексей Иванович. -- ...Алексей Иванович, неувязочка вышла, честно признаюсь вам, дезинформировал органы, ха-ха-ха! Не по своей вине, разумеется, но... дезинформация прошла. Этот, как его?.. -- Суходеев. -- Суходеев, точно. Суходеев на занятиях отсутствует. Вот так. Вопросы еще есть ко мне? Иван Андреевич явно считал вопрос исчерпанным и повернулся, чтобы уйти. -- Сегодня отсутствует? Или вообще? С какого числа?.. Да вы присядьте, Иван Андреевич, дорогой. Я вас долго не задержу, -- Алексей говорил нарочито мягко и вкрадчиво, и хрипун немедленно насторожился. Кто знает, какой финт эта прокуратура через минуту выкинет. Он упер трезвеющий, пытливый взгляд в следователя и мгновенно переориентировался. -- Заходите. Прошу! -- толкнул сильно дверь в кабинет. -- Иван Андреевич, скажите, откуда у вас ="дезинформация"=? Из какого источника? Алексей демонстративно выложил из ="дипломата"= бланк протокола, ручку. Отставник ткнул блестящим от жира пальцем в кнопку селектора. -- Зинк... кхм! Зинаида Петровна, зайди. В дверях не сразу появилась голова с ="химией"=. -- Ну? Чего? -- Журнал. Живо! -- Сча-ас, -- лениво зевнула Зинаида, и каблучки неуверенно засутчали по коридору. Иван Андреевич молча барабанил крепкими пальцами по столу и глядел в сторону, потом выхватил заляпанный, в пятнах журнал у Зинаиды и энергично начал листать. -- Вот, взгляните. Сведения о посещаемости. Сухо-де-ев... С десятого мая и по сегодня. Полный марафет. -- Кто его наводил? -- Классная дама! -- Иван Андреевич весело хохотнул. -- Есть у нас такая, есть. Охорзин Кирилл Кириллович, мужик что надо, но с отчетностью хоть плачь. Пример налицо. Вот. Истину следователь Валяев узнял спустя примерно час от двоих ="олигофренов"=, которых во время большого перерыва затащил в комнату общежития для разговора. Усадил перед собой. -- Гнилой вернется, ему теперь неделю Киряй Киряича водкой поить, -- буркнул один. Другой не согласился. -- Припух Гнилой. С концами. -- Гнилой, это кто? -- перебил Алексей кое-как разговорившихся ="олигофренов"=, которые, впрочем, были непрочь Гнилого заложить. -- Воха, ну? -- А Воха кто такой? -- Суходеев Вовка, ты че? -- Понятно. А за что вы его так... Гнилой? За какие заслуги? -- А-а... тухляк. Местный. -- Вы с местными не в ладах? Враждуете? -- По-разному. Когда как. -- А Киряй Киряич, это кто? -- Классный... в группе. -- Охорзин Кирилл Кириллович? -- Ну. -- А почему Воха должен поить Киряй Киряича водкой? За что? -- Такса у него. Два дня прогула -- с тебя пузырь. Еще два -- еще пузырь. А Гнилой две недели уже в отгулах. -- Значит, за пузырь он вас в журнале не отмечает? Так надо понимать? -- Ну. Если хочешь, можно зараньше договориться. Хочешь -- потом, без разницы. -- Краснухой не берет. -- У нас иногда полгруппы в бегах, Киряич тогда воще не просыхает. Целыми днями на бровях. -- А другие преподаватели? Тоже так? -- По-разному. -- Как это по-разному? Иван Андреевич, например, замдиректора, он тоже... водкой? -- Воруют. -- У вас воруют? -- Че у нас-то? В столовой. Еще в общаге, с жильцов навар. Хватает. Из дальнейшего разговора Алексей понял, что комендант общежития, женщина, с ведома администрации сдает пустующие якобы из-за ремонта комнаты в левом крыле под жилье. Иногда просто на ночь. Жили у них цыгане, например. А в прошлом году с весны и все лето торчали шабашники с Кавказа... Алексей сразу вспомнил о ="лицах кавказской национальности"=, которые изнасиловали в кустах семидесятилетнюю старуху. Уже на следующий день ="лица"= были установлены. Значит, Хлыбов должен быть в курсе происходящего здесь. К тому же, училище находится почти рядом с его местом жительства. Алексей расспросил ="олигофренов"=, на какие деньги Суходеев станет поить Киряй Киряича водкой, да еще в течение недели. Разумеется, это его заботы, а все же? Оказалось, деньги у Суходеева иногда водились. Отмазаться от киряича для него не проблема. Откуда деньги? Ну... порнуха. Кассеты еще записывал... Потом даже слух прошел, будто Гнилой мотоцикл заимел. Мало-помалу Алексей выяснил, что в прошлом году Суходеев два месяца отработал грузчиком на продуктовой машине. В гор- или райторге, они не знают, и нынче собирался туда же. Насчет мотоцикла полной уверенности у них нет. Суходеев ездил на разных, наверное, одалживал у друзей. В общежитии ночевал, да, довольно часто. Иногда не одну ночь. Тут посторонних много кантуется. Алексей опросил еще трех ="олигофренов"=, но информацию в том или ином виде получил все ту же, без особых дополнений, что в общем-то говорило о ее достоверности. Не без внутреннего облегчения он, наконец, покинул территорию учебнопроизводственной зоны и свернул по тропе через пушистый веселый ельник к берегу пруда. Ему требовалось минут двадцать одиночества и тишины, чтобы осмыслить полученные данные. Под ноги выбежала узкая асфальтовая дорожка, та самая, на которой вчера они встретили завфинотделом Возжаева с супругой, и Алексей, не спеша, двинулся по ней, но в обратную сторону, наслаждаясь веселым птичьим щебетом и настоянными на хвое весенними ароматами. ...Сбыт мясопродуктов по спекулятивной цене -- это не игры на детской площадке. Тут возможны два варианта. Либо со стороны Суходеева это мелкое воровство, от случая к случаю, то, что может позволить себе несун-грузчик, либо задействована устойчивая криминальная цепочка ="хищение товара -- сбыт"=, за которую придется подергать. И еще важный момент -- мотоцикл. В розыскном деле транспортное средство почему-то не фигурирует. Если все так, к поискам необходимо подключать госавтоинспекцию. Асфальтовая дорожка шла теперь вдоль металлического забора с указателем в виде длинной стрелы с надписью ="санаторий-профилакторий Нского металлургического комбината"=, забор был точно такой, как тот, что окружал территорию учебно-производственной зоны. Правда, здешний поблескивал свежей битумной краской, и территория за ним выглядела ухоженной. Вскоре Алексей оказался перед центральным входом с подстриженными кустами акации. Сквозь молодую березовую рощицу в глубине светлело здание профилактория, справа блестела, зеркальной гладью живописная лагуна. Он повернул назад. И вдруг на одной из боковых аллей раздались громкие, явно не трезвые голоса. Последующая за тем сценка показалась ему примечательной, и он остановился. Двое изрядно подгулявших мужичков, держась друг за дружку, заступили дорогу трем женщинам. Особенно хорош в своем роде был маленький, тщедушный мужичонка с зычным не по росту голосом. Он с трудом отлепился от приятеля и, растопырив руки, двинулся на женщин. -- Стой, бабы! Я говорю, стой! Мы вас счас е.... будем. Поял? Кому говорю! В ответ раздались заполошные взвизги, смех, и одна из бабенок, побойчее, задиристой сорокой выскочила вперед. -- Айда-ко, ....! Нас вон трое против вашего. Айда, попробуй! -- Во! Я тя счас, кучерявая, захомутаю... -- мужичонка стянул с головы кепку и шмякнул с размаху под ноги. -- Ии-ех! -- наступил, растер. -- Колька-а! Окружай бабье дырявое, не ушла чтобы ни одна, поял? Он враскорячку двинулся на кучерявую, загребая воздух руками, но та и не думала никуда бежать, а стояла, уперев руки в бока, и дразнила: -- Давай. Пробуй давай, пробуй... стручок немытой. И когда тот уже готов был облапить, она толкнула его двумя руками с силой в грудь. Но мужичонка, хотя и вдрызг пьяный, успел-таки схватить бойкую бабу за рукав, и оба с визгом и матом повалились в кусты. Собутыльник в это время, исполняя приказ, тоже враскорячку и тоже с матом ловил по кустам двух других бабенок, которые однако, далеко от него не убегали. Визг, хохот, пьяная возня свидетельствовали, конечно, не о преступлении, а о веселье. Тщедушный мужичонка оказался-таки хватом. Кучерявая кое-как, на коленках, задом, отбиваясь от домогательств, выбиралась из кустов на аллею. Плащик и юбка на ней были завернуты на голову, а трусы спущены и держались на коленях. Майский прохладный ветерок, должно быть, приятно освежал белорозовые ягодицы. Уже удаляясь, Алексей слышал зычный голос ="насильника"=. -- Дак че, бабы? Пошли к нам в номер. Коль, а Коль? У нас там осталось, кажись, а? -- Они не пьют. Ишь, прыткие. -- Айда-ко не пьют! -- загалдели возмущенные женские голоса. -- И пьем, и это самое... Токо не в кустах. -- Го-го-го! После всего увиденного и услышанного следователь Валяев, уходя, чувствовал себя совершенным иностранцем. 7 После училища Алексей зашел на несколько минут в прокуратуру забрать из сейфа папку с делом Суходеева. Затем отправился в райотдел милиции. Оперуполномоченный Ибрагимов, усатый, смуглый татарин, расположенный к полноте, долго изучал удостоверение работника прокуратуры, выданное Валяеву. Потом, словно бы нехотя, возвратил документ и уставил на Алексея блестящие, навыкате глаза. -- Рафик Хымматович... -- Хамматович, -- поправил Ибрагимов, и это были его первые слова с того момента, как Валяев вошел в кабинет и представился. -- Рафик Хамматович, в розыскном деле, которое вы начинали, имеются две сигналетические фотографии гражданина Суходеева. Вот они, анфаспрофиль. Здесь же, в графе ="привлекался ли в прошлом к уголовной ответственности"=, вы пишете: привлекался в качестве свидетеля. В связи с этим у меня к вам вопрос: Суходеев привлекался в качестве свидетеля или все же обвиняемого? После продолжительной паузы последовал односложный ответ: -- Все же свидетеля. -- В таком случа