ll the one we love...", мне нужно умереть, но как это сделать?" Через три дня в дверях появился Васюков, и Джин обрадовался: хоть что-то выяснится. - Присаживайтесь, Грин, - легко и небрежно показал ему на стул Сергей Николаевич. Он держал возле уха телефонную трубку. Поблагодарив кого-то, он повесил трубку, что-то черкнул в блокноте, улыбнулся и спросил, как он себя чувствует, на отличном английском: - How are you getting on, Gene? Это обращение по имени поразило Джина. Он натянуто улыбнулся и сказал по-английски: - Чувствую себя как кошка, которая проходит по процессу тигра. - Сядьте поближе к столу, мистер Грин. Я должен вам сказать, что следствие по вашему делу окончилось. Все струны в Джине были натянуты до предела, но он нашел в себе силы спросить: - К чему же вы пришли? Офицеры перебросились взглядами, затем старший, чуть перегнувшись через стол, сказал Джину: - Слушайте очень внимательно, Джин. Надеюсь, теперь вы понимаете, что мы располагаем достаточно серьезными источниками информации? Мы и раньше знали много, а теперь все пробелы заполнил мистер Костецкий и еще кое-кто. Готовы слушать, Грин? - Да, - прошептал Джин. Вслед за этим перед ним развернулась картина трех-четырех последних лет его жизни, точная до мельчайших деталей и полная такого страшного смысла, о котором он не догадывался даже в самые тяжелые дни. - Ваш отец был убит в своей квартире не таинственными "красными", Лефти Лешаков сделал это по личному приказу Чарли Чинка, правой руки главаря гангстерской клики Красная Маска. Люди Красной Маски и убрали Лефти задолго до того, как вы стали метаться по Нью-Йорку с желанием осуществить акт личной мести. Кто же эта загадочная Красная Маска, которую никто, даже люди Красавчика Пирелли никогда не видели в глаза? Это ваш друг, спортсмен и денди "старина Лот", с которым вы так весело проводили время в различных местах Нового и Старого Света, военный преступник Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки. - Как это ужасно! Значит, Костецкий был прав. Да и сам Лот признался... - Лот - работник ЦРУ - естественно, камуфлировался. О том, кто такой Красная Маска, знал только Чарли Чинк, правая рука Лота. Тео Костецкий из "Паутины" навел вас на дом Лешакова-Краузе и хотел спровоцировать на убийство, чтобы прибрать вас к рукам. Но он опоздал. Люди Лота уже убрали Лефти и направили официальное следствие в сторону китайской банды Тонг. Таким образом, Лот, надо отдать ему справедливость, блестяще запутал все дело. Да, мистер Лот умеет выходить сухим из воды. Фиаско в Советском Союзе - его первый провал. "Стало быть, Лот арестован?" - мелькнуло в голове Джина. - Теперь нам придется совершить небольшой исторический экскурс. В семнадцатом году ваш отец действительно оборудовал тайник для драгоценностей в родовом склепе. Знали об этом только он и управляющий имением, некто Петр Рогаль. После революции Рогаль вел преступный образ жизни, и к моменту нападения Гитлера на Союз он находился в харьковской пересыльной тюрьме. При захвате немцами Харькова ему удалось бежать из тюрьмы. Все эти годы Гриневские сокровища не давали ему спокойно спать, и, оказавшись на свободе, он пробрался в имение, не зная, что там расположился штаб гестапо. Здесь он был схвачен. Допрашивал Рогаля оберштурмфюрер фон Шмеллинг унд Лотецки. Должно быть, он хорошо это умел делать, ибо Рогаль быстро выдал ему тайну клада. Лотецки сделал Рогаля бургомистром Грайворона. У Лотецкого был блестящий послужной список в гестапо, он руководил казнями и лично принимал в них участие, у него были далеко идущие планы, теперь в его руках были и большие ценности. Он не хотел передавать свои козыри непосредственному начальству. Лот уже тогда начал вести двойную игру. Он спрятал в сейф с драгоценностями документы расстрелов и списки агентуры. Эти документы должны были помочь в стремительном взлете на высокую ступень в нацистской иерархии. После разгрома на Курской дуге вермахт покатился на запад. Образовался Грайворонский "котел". Кольцо быстро сжималось, и Лотецкий вместе с Рогалем панической ночью перед взрывом здания гестапо спрятали сейф с драгоценностями и документами в ваш тайник. Здесь же, на месте, Лотецки пристрелил Рогаля. На ваше горе, Грин, ему удалось прорваться из "котла". В сорок четвертом году вблизи Полтавы советское командование оборудовало несколько аэродромов, на которых стали базироваться американские "летающие крепости", совершавшие "челночные рейсы" из Англии и Италии. Лот подал начальству докладную, в которой излагался дерзкий проект уничтожения одного из этих аэродромов с "летающими крепостями". На самом деле он, разумеется, хотел пробраться к своему заветному тайнику... Прочтите этот документ, Грин! Следователь протянул Джину лист бумаги. Из показаний гражданина США Теодора Костецкого: ...Отдел контрразведки "Паутины" особенно интересовался полтавским периодом жизни мистера Лота. Из бандеровских источников мы узнали о связи Лота с бывшим управляющим имением Гриневых, о существовании тайника и о списках бандеровской агентуры гестапо и оуновской службы "безпеки". Лот сумел оставить на территории Полтавщины глубоко законспирированную разведывательную сеть, но ключ от нее остался на освобожденной русскими территории. Мы надеялись, что сможем вырвать у Лота этот ключ и найти дорогу к тем людям, которые к этому времени, возможно, проникли в разные сферы советского общества. Мы хотели, чтобы Лот сам выдал нам тайник, но он решил иначе. Он хотел, чтобы "Паутина" служила ему. За ним всегда стояло ЦРУ. Нашим людям удалось установить по находящимся в Пентагоне трофейным архивам СД, что Лот получил из рук Гитлера Рыцарский крест за смелую диверсионную операцию по наведению немецкой авиации на американский аэродром "челночных" полетов под Полтавой, а также по совокупности за расстрел экипажа американского бомбардировщика, совершившего в степи вынужденную посадку. Сам факт расстрела Лотом американцев нас в "Паутине" не смущал: Лот выполнял свой долг, но мы понимали, что сможем держать его в строгом ошейнике на коротком поводке, если получим документальное подтверждение его полтавского подвига. Кое-кому в Сенате США такие "подвиги" могли бы не понравиться... Джин отложил бумагу и схватился за стакан с водой. Следователь тем временем продолжал: - Итак, во главе "химмельсфарскоманды" Лот был заброшен в советский тыл, в район Полтавы. Через несколько дней здесь произошел драматический эпизод. Подбитая над линией фронта "крепость", не дотянув до аэродрома, упала в лес. Одиннадцать членов экипажа были схвачены "волками" Лота. Лишь один бортмеханик Бенджамен Хайли спасся чудом. Кажется, он до сих пор служит в вашей авиации. Лотецки вместе со своим другом Францем Рунке лично расстреляли летчиков. Расстрел был очень детально документирован и даже, как вы видели, сфотографирован. Отмечены в протоколе были даже серийные номера летчиков. Посмотрите, Грин. Видите, вот серийные номера ваших ребят. Лот хотел и этот рас-стел присоединить к своему активу. Затея с взрывом аэродрома ему, разумеется, не удалась, но он составил для начальства доклад, в котором писал, что "крепость" села на посадочные огни ложного аэродрома, устроенные его командой. В ночь перед эвакуацией в тыл команда Лота пробралась в Разумовский парк. Лот успел вложить документы расстрела в сейф, когда послышались выстрелы. "Химмельсфарскоманда" была окружена советской воинской частью и почти полностью уничтожена. Боясь попасться на месте с такими документами, Лот вновь спрятал ящик в тайник, и вновь ему удалось ускользнуть, на ваше, Грин, несчастье. Теперь вы понимаете, почему у "старины Лота" появился такой жгучий интерес к вашей семье, дружеские чувства к вам и любовь к вашей сестре? К началу вашей эпопеи Лот стал един в трех лицах. С одной стороны, он был прикрыт официальным статусом офицера ЦРУ, "неприкасаемого"; с другой - он был главарем могущественной бандитской шайки, которая содержала сеть тайных притонов и вела широкую торговлю наркотиками; с третьей стороны, он искал пути в "Паутину". Он искусно вел тройную игру, служил и обманывал, покупал и продавал. У него были очень далеко идущие планы, может быть, даже фантастически дальнобойные планы. Однако все эти годы ящик под Полтавой не давал ему покоя. Он узнал, что каким-то таинственным образом сведения об этом ящике просочились в "Паутину", что "Паутину" чрезвычайно интересует его содержимое. Какие-то смутные данные о тайнике были и в ЦРУ. В руках разведки Гелена после войны оказались пятьдесят ящиков с секретной агентурной документацией. Это был таинственный пятьдесят первый ящик... Лоту необходимо было заполучить ящик в свои руки. Во-первых, там были компрометирующие его документы. Вряд ли официальные лица в Вашингтоне смогли бы одобрить карьеру убийцы американских летчиков. А что случилось бы, если бы об этом хотя бы краешком уха узнала пресса? Во-вторых, там были агентурные списки. Это хороший товар. Что касается дорогих вашему сердцу камешков, к которым вы проявили такой сентиментальный интерес, то и они, Грин, вряд ли оказались бы в ваших руках. Тео Костецкий на следствии показал, что Лот уже в Москве намекнул ему на возможность вашей ликвидации в Лондоне. Вы после этого дела были абсолютно не нужны Лоту, как в свое время Лефти Лешаков. В ЦРУ было известно о встрече Павла Гринева с академиком Николаевым, вашим братом, летом шестьдесят первого года. Летом шестьдесят второго года Лот имел решительный разговор с вашим отцом, добиваясь его помощи в похищении Николая Николаевича. Гринев отверг все домогательства Лота и пригрозил отказать от дома, обнародовать его преступные замыслы через прогрессивную печать. Это стоило ему жизни. Далее Лоту потребовалось сплести стальные сети вокруг вас, чтобы с вашей помощью похитить Николая Николаевича и выкрасть полтавский сейф. Тут, кстати, вы сами очень помогли своими безрассудными действиями. Так или иначе вокруг вас создалась атмосфера преследования и безысходности. Помните, как вы отрывались от слежки по пути в Филадельфию. Тогда за вами шли люди Лота. Лот не брезговал ничем. Он инспирировал ваш проигрыш на ипподроме. Хотел углубить ваш финансовый кризис, а деньги положил в свой карман. И все это время он оставался для вас "стариной Лотом", гурманом, немного циничным остряком, искателем приключений. Он подвел вас к краю пропасти и сказал: "Вот единственный путь! Вперед, Джин! Наши флаги развеваются на мачтах!" И вы пошли по этому пути. Вас учили убивать, обманывать, отравлять, умирать. Лот хотел сделать из вас универсальное оружие. Он даже испытывал к вам некоторую симпатию, Любовался вами как делом рук своих. Форт-Брагг, Вьетнам, теперь Москва... финиш, мистер Джин Грин, агент ЦРУ. Следователь замолчал. Джин некоторое время сидел молча, опустив голову. Потрясение было слишком сильным, чтобы сразу прийти в себя. Наконец он поднял голову и тихо сказал: - Я проклинаю тот день и час, когда встретил этого человека. Конечно, как сказал Овидий: "Все же в несчастье своем частью и я виноват..." - А если бы вам удалось осуществить операцию "Эн-Эн-Эн", что бы вы сказали тогда? - спросил следователь. - Во мне давно уже созревал душевный перелом, - искренне сказал Джин. - Можете мне не верить, но я хотел вырваться из разведки, хотел уйти в нормальную жизнь, но не знал, как это сделать. Во всяком случае, отношения с Лотом были бы порваны навсегда. В последние годы он стал внушать мне отвращение даже и без этих ужасающих разоблачений. - Да-а, - задумчиво протянул следователь, - скорей всего ваши отношения прекратились бы, но не по вашей воле. Это сделали бы люди "Паутины". Джин вздрогнул, сжал челюсти, и наконец все в нем прояснилось, кончилось состояние "грога", и ясная, как радуга, ненависть прошла сквозь мозг. ...Статья 6. Я никогда не забуду, что я американский воин, что я отвечаю за свои поступки и верю в те принципы, которые делают мою страну свободной. И я уповаю на бога и на Соединенные Штаты Америки... - Что вы будете делать со мной? - спросил он. Следователь закурил, посмотрел в потолок. - Вы были пешкой в страшной игре, Джин Грин. Нам кажется, что вы поняли дьявольский смысл этой игры, что вы хотите выйти из нее, и мы сочли возможным ограничить наказание сроком предварительного заключения и выслать вас из Советского Союза за недозволенные действия и злоупотребление статутом сотрудника выставки. Учтите, Грин, если вы еще раз будете задержаны с поличным на нашей территории, вам несдобровать. - Он встал. - Займемся окончательным оформлением вашего дела. Они смотрели друг на друга и оба молчали. Собрав все силы, Джин тихо спросил: - Она ничего не знает обо мне? - Нет, - сказал Сергей Николаевич. Джин облегченно вздохнул. - Вы... вы видели ее в эти дни? - Об этом вам следует забыть навсегда. Сергей Николаевич встал, отдернул шторы. Поток солнечного света ворвался в комнату, закружились пылинки. Джин зажмурил глаза. Примечания 1 Популярность Левы в то лето затмила славу Евтушенко и Вознесенского. Я сам мечтал с ним познакомиться, но увы... (Прим. автора.). 2 С удовольствием, старина. (Прим. переводчиков.). 3 "Спук" (spook) - призрак, прозвище работников ЦРУ в США. (Прим. научного редактора.). 4 Swiming - веселая, модная, пританцовывающая... (Прим. переводчиков.). 5 AWOL - "самоволка", точнее - самовольная отлучка. (Прим. переводчиков.).  * ШЕСТОЙ РАУНД. "СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ ПРОТИВ ДЖИНА ГРИНА" *  Non progredi est regredi ("He идти вперед - значит идти назад" - латинская пословица) ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. "БРАТЬЯ ПО ЗАКОНУ" День обещал быть необычайно жарким для начала сентября: с утра - 55 градусов по Фаренгейту. Монмартрский собор Сакр-Кер прятался за лиловатой дымкой, над недвижными розовыми каштанами вдоль Сены дрожало желеобразное марево, раскаленный асфальт прожигал подошвы. По всем бульварам и улицам несся, нескончаемый поток "рено", "ситроенов" и "симок"; парижане не хотели проводить дни бабьего лета в столичной жаре и бензиновой духоте. Выбравшись из этого потока, юркий обшарпанный таксомотор остановился у подъезда посольства Федеративной Республики Германии на тихой Рю-де-Лилль. Джин вышел из машины и, путаясь в старых и новых франках, расплатился. Мосье Такси, прикарманивая щедрые чаевые, смягчившимся взором посмотрел вслед элегантному молодому джентльмену в белом костюме яхтсмена и шляпе канотье а-ля Морис Шевалье. Этот американец, сразу видать, немало пожил в цивилизованных краях Старого Света: он прекрасно говорит по-французски и не ограничивает чаевые десятью процентами от суммы, показанной счетчиком. Щедрые чаевые!.. Если бы шофер знал, что этот "богатый" американец утром разменял свой последний стодолларовый банкнот! Джин окинул взглядом импозантное белое здание посольства, приметив и бронзовый щит с черным орлом ФРГ, и флагшток над подъездом Сколько флагов сменилось на этом флагштоке! Много десятилетий назад на нем развевался флаг Гогенцоллернов с прусским Железным крестом, и по этим каменным ступеням поднимался к шпиону Шварцкоппену граф Эстергази, тот самый шпион Эстергази, что оклеветал Дрейфуса. Потом здесь висел забытый всеми флаг Веймарской республики. Его сменило красное полотнище с черной свастикой в белом круге, и уже через несколько лет этот зловещий флаг реял и на Эйфелевой башне, и всюду во Франции, и почти над всей Европой. В сорок четвертом нацистский флаг был сорван и сожжен восставшим Парижем. Прошло много лет, и вот вновь точит когти черный прусский орел... Джину повезло. Он застал в посольстве помощника консула, с которым когда-то в каком-то ресторане его познакомил Лот. Веселый толстый баварец с пивным носом и брылами в красных прожилках встретил Джина как старого друга. Вопреки этикету, несмотря на слишком ранний час, он даже предложил Джину выпить какой-нибудь коктейль, пиво "Кроненбург" или аперитив "Кампари", а когда тот отказался, угостил его бразильской сигарой. - Очень рад! Очень рад! - щебетал он неожиданно тонким голосом евнуха, поглаживая брюшко размером с двенадцативедерный самовар.- Друг Лотара - мой друг! Ведь я служил одно время с Лотаром. Он всегда подавал большие надежды. Еще в Мариенбурге, когда мы были юнкерами. Чем могу служить? Кстати, должен выразить вам мое восхищение: я читал в газетах о вашей высылке из России, читал протест Министерства иностранных дел СССР... Я, разумеется, не стану задавать вам никаких вопросов. Однако я узнал, что Лотар тоже этим летом ездил в Москву, и сразу понял, что ваши люди не сидят без дела. И у нас признают, что разведывательная работа за "железным занавесом" вдесятеро труднее, чем в тылу врага в годы второй мировой войны. А сейчас вы откуда к нам пожаловали? Джин был осторожен: всем известно, что в западногерманских посольствах, как и в американских, разведчиков куда больше, чем дипломатов. - О наших делах в России,- сказал Джин по-немецки, оглядывая обставленный ультрасовременной мебелью кабинет,- мне и в самом деле не хотелось бы сейчас вспоминать. Черчилль был прав: Россия - это загадка, окутанная тайной, покрытая неизвестностью. После того как меня выдворили, я полетел прямо в Нью-Йорк, в страну франкфуртских сосисок и гамбургских котлет. Должен признаться, что был дьявольски рад увидеть наконец в Айдлуайлде, в аэропорте Кеннеди, темно-красный автомат для продажи кока-колы бутылками!.. - О, как я понимаю вас! - закивал пивным носом баварец.- Помню первый день возвращения из плена... Продолжайте, продолжайте, прошу вас! - Дома меня ждали горькие вести: умерла моя мать. Не перенесла смерти отца... К тому же прочла о скандале со мной в России... - О, какое несчастье! Как я вам сочувствую! И я, вернувшись из плена, не застал в живых своих стариков. Продолжайте, продолжайте! Джин не стал, разумеется, рассказывать этому другу Лота о своем визите в "Манки-бар", где он снова встретился с глазу на глаз с Красавчиком Пирелли Применив два-три фортбрагговских приема, Джин упросил Красавчика рассказать ему последние новости. Оказалось, что еще два года тому назад Красная Маска полностью подчинила себе банду Пирелли. Выяснив адрес Чарли Чинка, Джин посетил и этого джентльмена. Чарли Чинк после соответствующих уговоров рассказал все без утайки, а главное, историю убийства старика Гринева, и открыл ему имя организатора убийства - Лота. - Собственно, мне нечего рассказывать. Встретился с сестрой, Натали окончила театральное училище и репетирует роль Офелии в молодежном театре в Линкольн-центре. - О, какая талантливая сестра! - Да, из нее выйдет толк. - Я слышал, ваша сестра вышла замуж за Лотара? - Верно, хотя Натали чуть было не вернула ему кольцо, поссорившись с ним из-за войны во Вьетнаме. Сестра, видите ли, связалась в Нью-Йорке с этими "мирниками"... - О бедная, несчастная девушка! И вам не удалось наставить ее на путь истинный? - Боюсь, что нет. И вообще боюсь, что "голуби" у нас скоро заклюют "ястребов"! - Пора вмешаться американскому орлу! - пошутил помощник консула.- Пора ему навести порядок на американской птицеферме, где царит слишком много беспорядка, именуемого Демократией. - Я пробыл дома несколько дней, поклонился отцу и матери на кладбище, а потом прилетел сюда, в Европу, чтобы развеяться. Посетил Мадрид, где видел "Чудо Кордовы" - тореадора Мануэля Бенитеза Тереза. Потом - Лиссабон, Алжир, Рим, Тель-Авив, Афины. Вот уже целый месяц как скитаюсь один, соскучился по друзьям, вспомнил о Лоте. Я спрашивал о нем в посольствах, гостиницах, аэропортах. Два или три раза нападал на его след... Решил заглянуть в Париж. Искал его в "Ритце", "Георге Пятом", "Бристоле"... А вы случайно не знаете, где он сейчас? - Да вам просто не везло! - воскликнул баварец.- Ваш шурин тоже ездил по Европе. Два дня назад он звонил консулу по каким-то делам из Лондона. - Из Лондона?! - Похолодев от волнения, в свою очередь, воскликнул Джин.- Вот неудача! Да я третьего дня был в Лондоне, нанес там визит вашему послу на Бэлгрейз-сквере. Оказывается, посол Хассо фон Этцдорф хорошо помнит Лота как блестящего молодого офицера. - О да! - с радостью предался воспоминаниям молодости помощник консула.- Ведь его превосходительство фон Этцдорф являлся личным представителем бывшего министра иностранных дел Риббентропа при ставке фюрера. А Лотар приезжал туда, чтобы получить из рук самого верховного главнокомандующего и рейхсканцлера Рыцарский крест за какое-то важное и секретное дело под Полтавой. - Это интересно! - оживился Джин. - Однако вашему невезенью пришел конец,- расплылся в улыбке баварец.- Со вчерашнего вечера Лотар здесь - в Париже! - Превосходно! - обрадовался Джин, сдерживая поток нахлынувших на него чувств.- Может быть, вы знаете, где он остановился? - Не знаю, но могу, пожалуй, узнать. Помощник консула достал из ящика стола толстый справочник. - Наш подполковник Лот,- продолжал он, перелистывая справочник,- получил новое важное назначение Вам, капитан Грин, я могу это сказать Он назначен на важный пост в отдел специальных методов ведения войны разведуправления ШЕЙП Верховного штаба держав НАТО в Европе. Он будет координировать деятельность разведок и специальных войск всех стран, входящих в НАТО Называется это ИНИН, межнатовская разведсеть. Интересно, где остановился Лот: в старинном отеле "Кридон", что напротив здания посольства США, или в отеле "Мажестик" на авеню Клебер? Последний ему больше подходит - там в годы оккупации размещался штаб гестапо. Через две-три минуты услужливый баварец повесил трубку и с улыбкой сообщил Джину: - Отель "Лютеция" на бульваре Распайль. Это на левом берегу Сены. Пока Лотар живет там, но скоро переберется в роскошную квартирку в Версале, где располагается штаб НАТО. Прелесть что за квартирка! Обшита панелями эпохи "короля-солнца", мебель времен империи Наполеона, кровать маршала Нея!.. Джин встал, потушил сигарету в массивной бронзовой пепельнице и с чувством пожал руку помощника консула. - Я вам очень обязан, герр... С удовольствием повидался бы с вами во внеслужебное время... - Что вы! Что вы! Друг подполковника Лота - мой друг!.. Называйте меня просто Манфредом!.. И разумеется, мы повидаемся с вами - в Париже, хи-хи, есть где поразвлечься! Когда Джин откланялся, помощник консула подошел обратно к столу, приподнял жалюзи и смотрел вслед не спеша удалявшемуся по тротуару Джину, пока тот не скрылся за углом. Потом баварец подошел обратно к столу и, полистав телефонную книгу, набрал номер. - Отель "Лютеция"? - заговорил он по-французски.- Мосье Шнабель у себя в номере? Узнайте, пожалуйста. Что? Только что позавтракал? Прошу соединить меня с ним. Алло? Герр Шнабель! Здравствуйте, полковник! Это Манфред! Сообщаю, что я только что направил к вам, как вы велели, Джина Грина... - Грина? - переспросил после небольшой паузы Шнабель.- Джина Грина? - Яволь! Шурина нашего Лота. Симпатичный малый .. Как было условлено, я сказал ему, что Лот в "Лютеции". Он ничего не знает. - Расскажите мне все подробно, не выпуская ни одного слова, сказанного Джином. Меня интересует любая мелочь. Грин ничего не знает о судьбе Лота? Это очень важно! И прежде всего меня интересует его отношение к Лоту. Ясно! Итак, я вас слушаю. Придя в "Лютецию", Джин узнал от полковника Шнабеля, что Лот в командировке. - Я люблю эту старую гостиницу,- сказал Шнабель Джину, усадив его в лучшее кресло своего номера де люкс.- Зная о вашей любви к истории старинных отелей и вообще домов, сообщаю любопытные детали: в годы второй мировой войны в "Лютеции" помещался штаб абвера - германской военной разведки. Здесь - именно в этом номере - часто плели свои козни адмирал Канарис и его верный помощник полковник Остер. Шнабель, высокий, худой, седовласый, был в легкой синей куртке из шамбрэ с медными пуговицами и белых штанах из поплина. От него попахивало кельнской водой, той самой - э 4711. Джин знал: Шнабель - главный патрон Лота в "фирме", руководитель пронацистской группы в ЦРУ. Задача Джина состояла в том, чтобы выдать себя за Прежнего простодушного Джина, который ничего не узнал о содержимом полтавского тайника и ничего не услышал в Москве о смерти своего отца. Задача Шнабеля: раскусить агента, побывавшего в руках советской контрразведки. Этот поединок походил на интеллектуальное джиу-джитсу. Все время, пока Джин рассказывал о провале полтавского задания, о своем аресте, о высылке из Москвы, мозг Шнабеля работал с точностью электронной вычислительной машины, регистрируя и анализируя каждый нюанс и оттенок не только речи, но и мимики Джина, С самого начала он определил наметанным глазом, что Джин пришел безоружным. Это придало ему дополнительную уверенность: перед приходом Джина он успел подготовиться к любым неожиданностям этой встречи. В разных карманах у него лежали последние новинки оружейников ЦРУ-диковинные ручки, зажигалки, сигареты, бесшумно стреляющие смертельными и парализующими зарядами яда, газа, свинца. В каблуке правого полуботинка у него был скрыт знаменитый пружинный нож образца Флеминга - Даллеса. Раскладывая весь этот арсенал по карманам, вооружаясь перед встречей с Джином, Шнабель, как всегда, ощутил привычную приподнятость, азартное предвкушение опасной игры и возможности боя, но на этот раз впервые почувствовал он и какое-то томительное и тревожное сомнение... Зачем ему все эти смертоносные сюрпризы и фокусы? Неужели он, Шнабель, боится Джина, ученика Лота? И Шнабель, который, как всякий профессиональный разведчик, не врал, по крайней мере, самому себе, в первый раз признался, что да, он немного побаивается Джина Потому что Джин стал опасен. - Сегодня же вы встретитесь с вашим братом по закону,- с улыбкой говорил полковник Джину.- Как это будет по-русски? "Шурин"-да? Впрочем, все мы "неприкасаемые" - братья по закону! Знает Джин или не знает? Знает всю правду, часть правды или ничего не знает? Шнабелю вспомнился термин, популярный среди работников ЦРУ: "перебежчик на месте". Может быть, стал уже Джин Грин "перебежчиком на месте"? Все, что рассказывал ему сейчас Джин о событиях в России, было отлично известно Шнабелю по шифрограмме, составленной американским посольством в Москве на основании объяснений Джина. Из его рассказа следовало, что ни он, ни советские власти не обнаружили тайника в склепе. Выходило, что ничто ни с какой стороны не угрожало Шнабелю. Все сходилось, но рассказывал ли Джин тогда, в посольстве в Москве, и рассказывает ли здесь, сейчас, в Париже, всю правду? Как будто да. Но только как будто. Друг или враг? Наивный простак или суровый мститель? Надо приберечь его для будущих дел или обезвредить навсегда? Вот какие нелегкие вопросы терзали Шнабеля, хотя внешне он оставался все тем же непринужденным и невозмутимым Шнабелем. Джин тоже безукоризненно играл свою роль. Роль друга, наивного простака, хорошего парня, которого еще вполне можно использовать в целях ЦРУ. О провале московской миссии он рассказывал чуть сконфуженно, но так, словно вел речь о самом большом и захватывающем приключении всей своей жизни. До предела взвинченный, он ничем не выдавал свою напряженность, но весь его ум, все его чувства в этом поединке ума и чувств, включая шестое чувство разведчика, были поставлены на боевой взвод и четко, как на экране радара, регистрировали приливы и отливы сомнения и недоверия в душе Шнабеля. Но когда Шнабель, выслушав Джина, вдруг взглянул на золотые ручные часы "Ролекс", Джин должен был признаться, что Шнабель словно включил некое антирадарное устройство и ушел от обнаружения. Джин так и не понял, удалось или не удалось ему в конце концов убедить чифа, что тот имеет дело с прежним простаком Джином. Конечно, Джину было отнюдь не легко сыграть свою роль в этом спектакле, весь смысл которого был в подтексте. - Послушайте, Джин! - сказал Шнабель, вставая.- У меня тут служебное дельце, а мне не хотелось бы сейчас так сразу расставаться с вами. А почему бы нам не сочетать приятное с полезным? Я предлагаю вам поехать со мной! - Куда это? - с улыбкой спросил Джин, тоже поднимаясь с кресла. - В такой жаркий и душный день вы, Джин, наверное, не отказались бы поплавать в море? - В море? Это великолепно! Куда мы едем! Ницца, Канны, Лазурный берег? - Скажите, как из Парижа быстрее всего добраться до моря? - Ближе всего море в Гавре. - Молодец! Ставлю вам высшую оценку по географии. Туда мы и махнем! Кстати, на юге сейчас слишком жарко. Место таких викингов, как мы,- на берегу Английского пролива1! А главное, там мы увидим нашего Лота! Шнабель снял белую телефонную трубку. - Алло! Говорит полковник Шнабель. Прошу сейчас же подать мой "мерседес" к подъезду. Благодарю вас. В машине оливкового цвета шестиместном "мерседес-бенце" модели 190Д последнего выпуска с красно-голубым номером Европейско-Экономического Сообщества, чиф сам сел за руль. - У Лота новая работа?- спросил Джин. - О да! И довольно интересная, Джин. Он инспектирует спецвойска, созданные по типу "зеленых беретов" при НАТО. Пока организована воздушнодесантная бригада в составе четырех батальонов - США, ФРГ, Англии и Бельгии. Думаю, его отношения с верховным союзным командующим в Европе генералом Лаймэном Лемницером сложатся наилучшим образом. Он, кажется, близок к осуществлению своих мечтаний, Джин. Женат на великолепной женщине, денег полно. Как майор, он получал без всяких надбавок семьсот сорок долларов в месяц. Теперь, как подполковнику, ему платят девятьсот шестьдесят долларов. Полковничьи погоны ему обеспечены. Может, еще выйдет и в бригадные генералы - тогда будет получать тысячу триста сорок. Кстати, я должен встретиться сегодня с адмиралом Робертом Деннисом, верховным союзным командующим в Атлантике. В Гавр из Штатов прибыли американские атомные подводные лодки - пять субмарин, восемьдесят ракет типа "Поларис". Надо проверить, какие там на месте приняты меры безопасности. Выкупаемся, пообедаем - махнем в Шербур. Там Лот. Поужинаем свежайшими устрицами и лангустами и вернемся в Париж. Идет, Джин? - Гениальный план, полковник. "Мерседес" вырвался вперед и легко обогнал какой-то "пежо-203", битком набитый молодым французским семейством. По дороге Шнабель и Джин непринужденно толковали о невероятно увеличившемся количестве автомашин на дорогах Франции, о несравненном французском сыре, духах, вине и женщинах, о французском экономическом коктейле капитализма и социализма, о женщинах, о де Голле и его стремлении сделать "ля бель Франс" третьей силой и опять о женщинах... В Понтуазе Джин обратил внимание Шнабеля намалеванные на каменной стене кладбища зловещие три буквы: ОАС. - Оасовцы играли ва-банк и проиграли,- с досадой сказал чиф.- Де Голль загнал их в подполье. Еще хуже то, что де Голль принял меры против проникновения "фирмы" во французскую секретную службу и службу безопасности. Похоже на то, что он и вовсе оторвет Францию от НАТО. Между прочим, Джин, я не ожидал увидеть вас в Париже. Ведь после высылки из России вы обязаны были явиться в ЦРУ для дальнейшего прохождения службы. - Это верно,- нахмурился Джин.- Я уехал в Европу без разрешения. Искал Лота. И это немного тревожит меня. Я хотел встретиться с ним, просить его устроить мне отпуск. Они пересекали шоссейный мост через Сену. - Ну, конечно, Джин! О чем разговор! Я все устрою тут же в Париже! Сделаем так, что вы снова будете вместе. У вас с ним по-прежнему впереди большие и славные дела! - Представляю! - пробормотал Джин. - Вы не проголодались? Может, перекусить перед Руаном в "Ле Рутье". У них подают филейную часть барашка, сваренную в белом вине. Да! И знаменитую руанскую утку с апельсинами! - Я вовсе не голоден,- заверил Шнабеля Джин Шнабель глянул на часы. - Вот и Руан. Доехали за час двадцать, на пять минут обогнали поезд Париж - Руан. Неплохо. Правда, дьявольски дорог тут бензин - выходит по девяносто центов за галлон. Руан - столица Верхней Нормандии, город-музей, сильно пострадавший во время войны от камрадов Лота. Приятно видеть, с какой любовью восстановили французы построенные в семнадцатом веке дома. Шнабель и Джин проехали по площади, на которой, по преданию, в 1431 году сожгли Жанну д'Арк. На краю площади остановились, чтобы подкачать шину. Шнабель вышел из машины, нашарил полфранка в карманах белых брюк. - Я пока позвоню по делам в Париж,- бросил он Джину. Шнабель связался с Гавром, поплотнее прикрыл дверь будки... Дальше дорога вилась вдоль долины Сены. Быстро промелькнули изумрудные пастбища со стадами коров, чье молоко идет на достославный сыр камамбер, яблоневые сады, знаменитые водкой "Кальвадос". Они приближались к местам исторической высадки союзных войск в Нормандии, где проходила операция "Оверлорд", открывшая второй фронт. Давно исчезли немецкие бункеры, редко найдешь здесь заплывшую, заросшую травой воронку от бомбы или снаряда. Тут и там торчат каменные памятники американским дивизиям, участвовавшим в тот памятный день - 6 июня 1944 года - в открытии второго фронта. Слабый бриз едва шевелил пестрые флажки над купальными павильонами. На пляже летали ласточки Все тут успело выгореть за лето: и эти флажки, и окрашенные масляной краской деревянные павильоны, и огромные зонты с кудрявой оторочкой, и плетеные пляжные кресла с высокими "капюшонами", защищавшими полуобнаженных солнцепоклонников от зябкого норд-оста, прилетавшего сюда, в бухту Сены, с Северного моря. В проливе белели яхты, носились катамараны - А вот и "Лорелей",- сказал Шнабель, показывая на одну из яхт.- Шлюпка ждет вас. А на борту "Лорелей" нас ждет Лот... Минут через десять полковник Шнабель и Джин Грин поднялись на борт яхты. Шнабель с улыбкой повернулся к Джину, в руках его щелкнула авторучка. Джин судорожно втянул в себя воздух и замертво рухнул на палубу. По команде Шнабеля матросы бросили его в какую-то тесную каюту, заперли снаружи дверь. Он пришел в себя примерно через полчаса. По низкому потолку струилось отражение солнечных бликов на воде. Что делать? Как собирается поступить с ним Шнабель? Какие круги ада уготовил он Джину? Вскоре вошел Шнабель. Сквозь приспущенные ресницы Джин увидел, что Шнабель успел облачиться в белый костюм яхтсмена с чужого плеча. Капитанка надета а-ля доннер веттер. Броситься на него, свалить ударом ребра ладони по шее и прыгнуть за борт? Но вслед за Шнабелем в кабину вошел какой-то субъект с черным докторским саквояжем, и, прежде чем Джин успел принять какое-либо решение, этот человек сделал ему укол в ягодицу. - Таможенникам в Роттердаме скажите, что этот парень - член вашего экипажа,- распорядился Шнабель.- Перепил, мол, в Гавре. На румбе Амстердама сделаете ему еще один нокаутирующий укол. Джин понял, что вновь теряет сознание. Он утратил чувство времени. Из смутного далека слышал, как немцы-матросы мотояхты "Лорелей", проходя по самому узкому месту пролива Па-де-Кале, между Дувром и Кале, обсуждали сравнительные достоинства девочек в этих портовых городах. В Кале Джину не приходилось бывать, зато он не раз бывал с Китти в Дувре, отлично помнил его величественный старинный замок, его веселые людные пляжи с замками из песка и пони для ребят. Из Дувра рукой подать до вокзала "Виктория" в Лондоне. "Снова будут чайки летать над белыми скалами Дувра" - эта песенка военного времени часто плыла Там над пляжем. Куда они его везут? В радиорубке молодой радист выстукивал телеграфным ключом срочную шифрорадиограмму, адресованную самому генералу Гелену в Пуллахе, ФРГ, где в доме 33-37 на Хельманнштрассе находится генераль-дирекцион БНД: "э 096, А-II2, отдел: Ut/P. d. Источник: Ротбарт (С-ДЗ). 1. Во исполнение плана "Ориент-1" провел беседу с F-12 и добился его полного согласия с Вашим предложением. Вдвоем беседовали с СН-I с целью организации эффективного сотрудничества. Подробный доклад передам в следующий сеанс. Достигнуто соглашение о продолжении переговоров в Гамбурге, в четверг, 20.00, на яхте... 2. На яхте находится некто Джин Грин, дезертир из армии США..." Далее шло довольно подробное описание обстоятельств, при которых Джин Грин попал на яхту "Лорелей". "Ротбарт" спрашивал шефа: "Как быть с Грином?" Джин Грин не подозревал, погружаясь в полусон, полузабытье,-врач снова сделал ему укол,-что его судьба решалась в это время в Пуллахе, в кабинете генерала Гелена, бывшего начальника отдела штаба сухопутных сил вермахта, по армиям Востока. Он как бы вернулся к тем долгим неделям, когда его бесчувственное тело лежало на койке госпиталя "зеленых беретов" в Ня-Транге и весь мир был пропитан тошнотворным запахом лекарств и эфира. Он пришел в себя только ночью. Судно скрипело. За стеной каюты был свирепый норд-ост. В Северном море штормило, и качка едва не сбросила Джина с койки. Сквозь неплотно закрытый иллюминатор, хлестала вода. Снова укол, и ночь слилась с днем, день с ночью. Реальность - с фантазиями одурманенного мозга. И Джин уже не отличал реальность ог фантазии, когда в его каюту вошел лейтенант американской военной полиции и деревянным голосом тупого исполнителя всесильной власти изрек: - Капитан Грин! Вы арестованы как дезертир из армии Соединенных Штатов! - Где я? - спросил Джин, с трудом приподымаясь на койке. - Вы в Гамбурге,- ответил лейтенант.- Мы доставим вас во Франкфурт-на-Майне, где вас будет судить военный суд Соединенных Штатов. Так впервые приехал Джин Грин в ФРГ без паспорта - арестанты путешествуют без виз. Его одели в матросскую робу и ночью повезли на "джипе" военной полиции в аэропорт. В транспортном американском самолете какой-то сердобольный сержант-бортмеханик из Бруклина напоил Джина горячим кофе из термоса, накормил сандвичами с ветчиной. - Не завидую я тебе, парень! - простодушно сказал он Джину, узнав, что Джин - его земляк из Манхэттена. На летном поле аэродрома Рейн-Майн под Франкфуртом, забитом "боингами" западногерманской авиакомпании "Люфтганза", Джина подвели к тюремному фургону "Черной Марии", с белой звездой армии США на борту. Давным-давно он приезжал во Франкфурт с Лотом, и Лот с гордостью показывал ему собор святого Бартоломея, одну из самых старинных церквей в городе, перестроенную в 1239 году. "Скажи, пожалуйста,- дружески поддел тогда он Лота,-за пару лет до битвы тевтонских рыцарей с воинами князя Александра Невского на Чудском озере!" В свой последний приезд в этот город он поехал на такси в шикарный отель "Интерконтиненталь". А теперь "Черная Мария" повезет его в тюрьму - Улица Гроссер-Гиршграбен, дом двадцать три,- бросил он солдату-водителю, словно шоферу такси. - Это что-адрес какого-нибудь борделя?-спросил тот, опешив - Это дом, в котором родился Вольфганг Гете. Я давно мечтал вновь побывать в нем. - Первый раз слышу,- пожал плечами джи-ай.- Ты едешь в тюрьму, парень. Понял? Последнее, что увидел Джин на аэродроме через зарешеченное окно, был рекламный щит: Пан-Ам приглашает вас посетить США - цитадель свободы! Праздничное турне! 19 дней в США за 1352 марки! ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. "US VERSUS GENE GREEN3" - Ну, как тебя кормят в этом отеле, парень? Таков был первый вопрос, заданный арестованному Грину следователем. - Спасибо! - сухо ответил Джин.- Не так, как в "Интерконтинентале" или "Франкфуртер Гофе", но сносно, а главное-бесплатно. На протяжении многих недель Джина допрашивали два офицера: толстый флегматик капитан Лерой Бедфорд, следователь, и худосочный холерик майор Дюк Дунбар, защитник капитана Грина. Долгий и пристрастный допрос Джину Грину учинил и специально прилетевший из Нью-Йорка некий мистер Збарский из ФБР, который явно полагал, что знает о Грине все Капитан Лерой Бедфорд интересовался исключительно причинами, по которым Грин не явился на службу и стал, таким образом, дезертиром. Он прямо за явил Грину, что любые высказывания прошв войны во Вьетнаме, равно как и заявления об отказе воевать там и служить в "зеленых беретах" и ЦРУ, сильно повредят ему. При этом он ссылался, чтобы запугать Грина на Единый кодекс военной юстиции 1950 года. Под руководством капитана Бедфорда Джина допрашивали с помощью детектора лжи. Однако он спокойно отметал все подозрения Бедфорда относительно последних двух недель, проведенных в России. Защитник майор Дунбар, который представлял не армию, а ЦРУ, интересовался не столько Джином, сколько подполковником Лотом. - Послушай, парень,- сказал он как-то во время очередной беседы в "интеррогейшн рум" - "комнате для допросов",- в твоих же интересах рассказать нам все, что ты знаешь об этом немце, который заложил тебя, продал со всеми потрохами! Ведь главное мы уже знаем. Как только этот Шнабель сообщил о местонахождении дезертира Джина Грина, начальство в Лэнгли приказало нам произвести доскональное расследование "сигнала" твоего прежнего начальника и всех обстоятельств дела, включая причины провала известного тебе предприятия в Москве. Через СДЕСЕ - французскую службу внешнеполитической разведки и контрразведки, или, как она оригинально называется, Службу внешней документации и контрразведки,- ее штаб на бульваре Мартье,- мы узнали, что в Париже ты остановился в отеле "Эльзас", немедленно проникли в твой номер, где произвели обыск и нашли твою записную книжку с шифрованными записями. Наши эксперты-дешифровщики без особого труда расшифровали твои записи, сделанные после высылки из Москвы. Кстати, Шнабель тоже не дремал и появился в твоем номере на час позже нас, когда было уже слишком поздно. Он попытался подкупить одного из наших людей, обещал четверть миллиона, полмиллиона за твои записи, когда узнал, что мы их конфисковали. Так что гордись, парень: папа Хемингуэй писал лучше тебя, но и то ему не предлагали таких денег за несколько страничек. Сам понимаешь, что нас больше всего заинтересовали твои записи о наших летчиках, расстрелянных Лотом во время второй мировой. Проверили фамилии, звания, серийные номера в архиве управления кадров штаба ВВС. Все сошлось. Вопрос о создании американских авиабаз для челночных операций,- пояснил майор Дунбар,- был поднят президентом Рузвельтом на Тегеранской конференции. Позднее, в Москве, маршал Сталин передал американскому послу Авереллу Гарриману, что Советское правительство готово удовлетворить просьбу своего союзника и предоставить американским ВВС такие базы на советской территории. Тогда-то командование СД во главе с Вальтером Шелленбергом и решило послать специальную "химмельсфарскоманду" СС под началом гауптштурмфюрера Лотара фон Шмеллинга унд Лотецкого для диверсионно-разведывательной операции против американской авиабазы под Полтавой в места, хорошо знакомые Лоту. Однако советские истребители надежно охраняли американские бомбардировщики на полтавских аэродромах от ночных и дневных налетов "юнкерсов" и "хейнкелей". Все же Лоту удалось совершить нечто такое, за что Гитлер пожаловал ему Рыцарский крест. За что получил Лот эту высшую награду "третьего рейха"? Этого, к сожалению, мы пока не знаем. - Но ведь должно же в архиве быть наградное дело Лота! - подсказал Джин. - Должно,-согласился Дунбар.-Должно быть, и было. Оно внесено в опись архивных дел. Однако его нет на месте. Кто-то выкрал это наградное дело и целый ряд других документов из архива. Так что сегодня мы ничего не можем доказать. - Это сделал, конечно, Лот! - вспыхнул Джин. - Очень может быть. Но как это докажешь? - Мерзавец! Какой же он мерзавец! - простонал Джин. - Выяснив все эти обстоятельства,- продолжал методичный майор Дунбар,- поворошив пепел второй мировой войны, мы стали догадываться, почему подполковник Лот стремился отделаться от тебя. Увы, его нельзя вызвать для объяснений. Мы не знаем, где он.- знают это только в высших сферах ЦРУ. Возможно, он укроется в Аргентине у своих дружков-нацистов. Между нами говоря, парень, его покровители, опасаясь еще более серьезных разоблачений, и сейчас стремятся положить все это сенсационно-скандальное дело под сукно. Как всегда, они ссылаются на необходимость секретности и на высшие государственные интересы. Не последнюю роль здесь играет наш бывший шеф мистер Даллес, который лично знал Лота еще со времени своих тайных переговоров с нацистами - представителями Гиммлера и Шелленберга в Швейцарии и Шварцвальде - в конце сорок четвертого и начале сорок пятого года. Переговоры о сепаратном мире с нацистами шли, как правило, за спиной Гитлера. Лотецки, разумеется, участвовал в них лишь в роли начальника охраны германских представителей - в частности, он охранял СС-обергруппенфюрера Вольфа, но Даллес запомнил его. Именно Лотецкому было поручено нелегально перебросить через швейцарскую границу пленного американского полковника, бывшего военно-воздушного атташе США в Берлине Ванамана с секретным посланием Гиммлера Рузвельту, в котором рейхсфюрер СС обещал капитулировать перед западными державами и держать фронт против русских до создания объединенного англо-американо-германского фронта против Советской России... На одном из допросов въедливый майор Дюк Дунбар разговорился с еще большей откровенностью, в надежде вызвать Джина Грина на ответную откровенность. - Подполковник Лот,- сказал Джину защитник,- постоянно вел двойную, а то и тройную игру. А под конец стал еще агентом Гелена. Взять хотя бы ваше задание в Москве. "Фирма" поручила Лоту дело с Эн-Эн-Эн. Вернее, сам Лот предложил и разработал эту операцию, а сейчас выяснилось, что Эн-Эн-Эн вовсе не та фигура, какой рисовал его Лот. Не было ли и здесь двойной и тройной игры, заведомого обмана? Хотя Лот был един в трех лицах,- заметил майор Дунбар,- в первую очередь он был все же подполковником Лотом - работником ЦРУ. Остальные лица - Красная Маска, "Паутина", агент Гелена - все это лишь "хобби", работа по совместительству, типичная для многих и многих офицеров ЦРУ, идущих на сращение с преступным миром, с "Коза Нострой", с ультраправыми, фашиствующими кругами, с подпольными синдикатами, торгующими не только опиумом и проститутками, но и разворовывающими армейское имущество. И Лот далеко не генерал от коррупции, а всего-навсего подполковник... Джин не без удивления слушал распаленного гневом майора. Да, такие офицеры еще нет-нет да попадаются в армии США. Это они вопреки "большой бронзе" и массе "медных голов" проводят расследование американских зверств во Вьетнаме, голосуют в военном суде за осуждение убийц и палачей. Но, увы, их становится "все меньше, в армии неправого дела они обречены на вымирание. Из разговоров с майором Дунбаром Джин узнал, что Лот сделал "фирме" свое предложение о захвате Эн-Эн-Эн еще в августе шестидесятого года, до убийства Гринева-отца. Джин в задумчивости наморщил лоб. - Но откуда Лот узнал о Николае Николаевиче Николаеве и о том, что он мой сводный брат, что он сын русского эмигранта Павла Николаевича Гринева? - Однажды в 1960 году он пригласил Хелмса и Шнабеля в главный зал ЭВМ, чтобы продемонстрировать им фантастические возможности электронно-вычислительных машин в разведке. Предварительно он рассказал начальникам, что давно обратил внимание на один любопытный факт в досье некоего русского эмигранта - Павла Николаевича Гринева. Один из подручных Лота - работник ФБР Збарский - обратил его внимание на досье Гринева-отца. В досье указывалось, по сведениям агента ФБР графа Вонсяцкого-Вонсяцкого, что в 1915 году у Гриневых родился сын Николай, которого они потеряли через пять лет при бегстве из Крыма с армией генерала Врангеля. Известно было только, что звали его Николай и что была у него бросающаяся в глаза особая примета - большая красно-коричневая родинка под левым ухом, похожая на пятипалый кленовый лист. В присутствии Хелмса и Шнабеля Лот отпечатал на карточке данные и вложил ее в ЭВМ, чья "память" охватывала всех советских деятелей, которые интересовали ЦРУ. И что же вы думаете? Джин даже привстал со стула от волнения. - Неужели машина?.. - Да! Машина, сработав, словно лучший в мире детектив, провела блитц-поиск и почти мгновенно выбросила карточку с именем Николая Николаевича Николаева со всеми основными данными из досье этого крупного ученого. Фокус удался! Хелмс тут же разрешил Лоту начать подготовку операции "Эн-Эн-Эн". "Фирма" ошибочно считала, что Эн-Эн-Эн занят сверхсекретной работой по разработке шифров ракетных замков. Лот искусно пропагандировал эту ложную гипотезу. - Поразительно! - пробормотал Джин. - Самое поразительное в этом деле,- усмехнулся Дунбар,- что вся эта демонстрация была фокусом, трюком и блефом от начала до конца. Теперь, когда эта ЭВМ хранит в памяти все досье Эн-Эн-Эн с его именем и особыми приметами, она ответит на такой вопрос о нем, но раньше она не могла этого сделать. Раньше, чем Лот не напал на след Эн-Эн-Эн. - Как же он это сделал? - Путем старой, как мир, слежки за вашим отцом. Следил за ним, конечно, не Лот, а один из членов американской туристской группы конторы "Космос", с которой Павел Гринев поехал в Россию. Этот рядовой информатор и установил, что ваш отец с помощью самого обычного адресного стола в Москве разыскал там своего сына. Просто он узнал, что если беспризорные дети в России двадцатого года забывали свое отчество и фамилию, то им, как правило, давали фамилию и отчество тоже по имени. Так разыскал ваш отец Эн-Эн-Эн. Лот прочитал в ЦРУ доклад информатора, понял, что охота за Эн-Эн-Эн может привести его к полтавскому тайнику. С этого все и началось! Шнабель внимательно изучил досье Гринева и решил, что идея Лота заслуживает всяческой поддержки. Дунбар положил на стол объемистую папку. - Мне удалось получить доклад Лота об Эн-Эн-Эн,- сказал он. Еще в ранней юности мозг у Эн-Эн-Эн работал подобно электронной счетной машине, как указывается в докладе. В первом классе этот детдомовец играл в шахматы в силу мастера, в четвертом - закончил школьный курс алгебры, тригонометрии и физики, в университет пошел в возрасте пятнадцати лет и окончил физико-математический факультет за два года. В восемнадцать сводный брат Джина Грина был кандидатом, в двадцать три года - доктором наук и преподавателем Московского университета. Уже в тридцать восьмом году математики Европы и Америки заговорили о его докторской диссертации, посвященной подсистемам теории и анализа чисел. В начале войны он ушел в народное ополчение, попал в окружение под Вязьмой, был ранен, выбираясь из тыла врага. После демобилизации по ранению стал ученым консультантом военного научно-исследовательского центра. Став членом-корреспондентом Академии наук СССР, возглавил один из отделов научно-исследовательского института, занимавшегося совершенствованием ЭВМ - электронно-вычислительных машин, и их использованием в шифровальном и дешифровальном деле. С помощью лучших криптографов ЦРУ Лот составил убедительный доклад, который он начал с краткого экскурса в историю криптографии, начиная с первой известной ученым криптограммы, высеченной на каменной гробнице знатного египтянина четыре тысячи лет тому назад. Арабские шифроалфавиты девятого века, венецианские школы криптографии эпохи Возрождения... Лот подробно рассказал об американской "Черной палате", как некогда называли шифровальный отдел военного департамента, поведал о знаменитой телеграмме Циммермана, о том, как американцы раскрыли секрет японских дипломатических и военно-морских кодов и шифров в период между двумя мировыми войнами и во время последней мировой войны, как криптографическая разведка выигрывала большие сражения. Перейдя к сегодняшнему дню, Лот указывал, что расшифровка и охрана шифров не производится более вручную высококвалифицированными специалистами, что шифры всех великих держав становятся все более сложными и все труднее поддаются расшифровке благодаря применению новейших математических теорий и гигантских электронных машин, которые в кратчайший срок дают колоссальное число надежных комбинаций. Далее Лот охарактеризовал возможности использования последних научных достижений в шифровальном деле, особо остановившись на работе Ганса Фрейденталя, профессора Утрехтского университета, который, пользуясь синтаксисом математической логики, разработанным сэром Бертраном Расселом и другими математиками, создал кодовый язык по названию "Линкос", или "Лингуа космика", то есть космический язык. Этот язык, состоящий из радиосигналов различной длины и частоты с пунктуацией из пауз, будет использован при первом же контакте с неземными мыслящими существами, которые, по убеждению Фрейденталя, обладают тем же пониманием математической логики, что и земляне. Лот подчеркивал, что "Линкос" имеет все шансы стать со временем общим языком вселенной. "В наше время,- писал Лот, явно не без помощи ученых ЦРУ,- ЭВМ способны рассчитать все - от градиента миграции муравьев под воздействием изменения пятен на Солнце до задач стратегической разведки". Особый раздел Лот посвятил электронике на службе разведки, доказывая, что именно эта проблема составляет суть научной деятельности Эн-Эн-Эн. В заключение, возвращаясь к академику Николаеву, Лот подчеркивал важность вклада советского ученого в синтаксис математической логики, его огромный опыт в криптологии и криптоанализе и без обиняков предлагал организовав похищение Николаева, с тем чтобы поставить его мозг на службу ЦРУ, американской "электронной разведки". "В свое время,- с пафосом писал Лот,- создавая атомное оружие, мы похитили для Америки мозги Германии. Теперь же, создавая электронную разведку, мы должны похитить для свободного мира мозги России!" Лот предлагал ЦРУ поручить Эн-Эн-Эн после его переброски на Запад работу в группе по созданию ЭВМ сверхвысокой производительности, способной соперничать с человеческим мозгом, с его десятью миллиардами переключающими и запоминающими невронами, заменяемыми в ЭВМ микрокриотронами. В соединении с роботом этот электронный мозг, размечтался Лот, даст ЦРУ идеального супершпиона... Лот доказывал далее, что Эн-Эн-Эн окажется весьма полезным в создании супердосье по Советскому Союзу и другим странам социалистического лагеря, которое покончит с хаосом в аккумулировании информации и упорядочит ее с помощью новой электронно-вычислительной системы, постоянно, ежедневно пополняемого электронного архива. Это супердосье, соавтором которого станут все разведки свободного мира, будет подобно книге, бесконечной, как жизнь Работник разведки сможет получить немедленный ответ на любой запрограммированный в системе вопрос, подойдя к специальному пульту и набрав соответствующий кодовый номер. Счетно-решающие устройства вмиг просеют весь аккумулированный материал и "запеленгуют" нужную информацию. В своей аргументации Лот ссылался не только на первый опыт создания такого электронного супердосье при ЦРУ, но и на работу известного физика и математика Джека Хеллера, директора Института электронных исследований в области гуманитарных наук при Нью-йоркском университете, бывшего помощника Роберта Оппенгеймера. Хеллер успешно применял электронные вычислительные устройства для подыскивания литературных соответствий и при анализе лингвистических структур в художественной литературе и готовил проект создания электронного архива изобразительного искусства во всех музеях мира. Ссылался Лот и на проделанный с помощью ЭВМ лингвистический анализ знаменитых пергаментных свитков Мертвого моря, найденных в 1947 году пастухами-бедуинами в пещерах на побережье этого моря. - Думаю, вы не удивитесь,- сказал майор Дунбар,- если узнаете, что Лот ухитрился, негласно используя этот секретный доклад, получить крупные взятки - что-то около полмиллиона долларов - у фирмы "Ай-би-эм" и соперничающих с ней компаний, производящих ЭВМ: "Ремингтон ранд", "Дамаматик" и "Бэрроуз". Каждой из этих компаний мошенник обещал подряды по производству для ЦРУ новой электронно-вычислительной техники! Операция "Эн-Эн-Эн и ЭВМ" разрослась в грандиозную аферу Дотошный майор Дунбар дал понять Джину, что начальство в Лэнгли разгневано провалом операции "Эн-Эн-Эн". Однако Холмс и Шнабель всячески мешают следствию, втыкают палки в колеса ему, майору Дунбару. Не потому ли защитник до сих пор не может получить из Вашингтона секретный доклад ФБР об убийстве Гринева? - Я не удивлюсь,- мрачно сказал защитник Грина,- если в Лэнгли вообще положат дело подполковника Лота под сукно! В Лэнгли действует мощная прогерманская группа - Шнабель и другие пытаются выгородить Лота. Их версия: Лот, мол, был патриотом рейха, был ослеплен похвальной любовью к родине, верил, что поступал хорошо, проявляя рвение при исполнении приказов, случайно оказавшихся неправильными. К этой группе примыкают ответственные сотрудники ФБР во главе со Збарским. - А вы, майор, являетесь противником этой группы? - осторожно спросил Джин. - Я маленький человек,- уклончиво ответил майор.-Однако я сочувствую тем, кто считает, что, всякий раз, когда используют экс-нацистов типа генерала Гелена или Лота, мы обнаруживаем на поверку, что они используют нас! Майор Дюк Дунбар оказался прав. Оправдывались его наихудшие подозрения. С каждым днем - а защитник встречался с Грином почти ежедневно - он становился все более вялым и угрюмым. - Кажется, я перестарался, парень! - хмуро сказал он Джину.- Проявил чрезмерное рвение. Сунул свой нос не туда, куда следует. Дело подполковника Лота, этого нацистского убийцы американских летчиков, изымается из нашего ведения и передастся наверх, прямо в Лэнгли. А там его наверняка замнут и закроют! Я понимаю наших боссов, когда они прощают бывшим нацистам убийство русских солдат и офицеров, но еще не слыхал, чтобы они защищали убийц наших парней!.. - Вспомните Хойзингера, Шпейделя и других нацистских генералов,- возразил майору Джин.- Вся эта свора спелась с нашими генералами. - Твой язык не доведет тебя до добра, парень! - предупредил майор Дунбар. Больше он не появлялся. - Этот дон-кихот,- презрительно отозвался о коллеге Бедфорд,-оказался либералом, чистоплюем, "розовым" правдоискателем. Нам такие не нужны. Кажется, дело пахнет у него отставкой. У следователя капитана Лероя Бедфорда были свои заботы. Высокое начальство желало, чтобы вся эта темная история с дезертирством капитана Грина не получила никакой огласки, и вдруг сначала левая печать, а затем большая пресса Штатов и американские издания в Европе подхватили новую сенсацию. Вторую неделю с первых полос не сходили черные, кричащие шапки: Капитан "Зеленых беретов" Джин Грин отказывается воевать во Вьетнаме. Капитан - работник ЦРУ дезертирует из армии США. Американский шпион, высланный из России, объявлен дезертиром и находится под судом. Экс-майор Хайли: "Джин Грин - жертва интриг ЦРУ!" Конгрессмен Чиверс требует расследования роли ЦРУ о скандальном деле дезертира Джина Грина! Ширли Грант просит сенатскую комиссию по делам вооруженных сил вмешаться в дело Грина Натали Грин, сестра дезертира Грина, возбуждает дело о разводе с исчезнувшим мужем - шпионом ЦРУ! А потом появилось еще одно сенсационное сообщение, которое объяснило читателям, кто стоял за всей этой шумной кампанией в прессе: Миллиардер Грант разводится с женой Ширли, обвиняя ее в любовной связи с дезертиром Грином и в организации кампании в его защиту! Далее сообщалось, что мистер Грант получил анонимный пакет с дневниковыми записями Джина Грина, относящимися к 1962 году, когда Грин являлся слушателем офицерских курсов. Из этих записей со всей ясностью следовало, что Джин Грин и Ширли состояли в любовной связи На следующий день газеты вышли с такой шапкой на первой полосе: Грин или Грант? Ширли Грант. "Я горжусь тем, что меня любил такой человек, как Джин Грин, а Грант пусть катится к черту!" Хайли, Натали Грин, Ширли Грант, Берди Стиллберд создали комитет защиты дезертира Джина Грина. Запоздалые "пресс-релизы", инспирированные ЦРУ, лишь подливали масла в огонь сенсации: "Зеленые береты" осуждают дезертирство Грина. Тэкс Джонсон: "Долой Грина и его подпевалу - Натана Стиллберда!" ЦРУ официально заявляет: "Грин никогда не выполнял задание ЦРУ в Москве!" ЦРУ спрашивает: "Не является ли Грин агентом Москвы?" В бой вступило и мировое общественное мнение: Студенты Гарварда, солидарные с Грином, сжигают призывные карточки, распевая: "Эл-би-джей, Эл-би-джей! Сколько убил ты сегодня детей?" 10000 лондонских студентов пришли к американскому посольству на Гровнор-сквер, чтобы выразить протест против суда над бывшим Оксфордским студентом Грином! Кембридж собирает подписи под письмом протеста против линчевания Грина - борца за мир во Вьетнаме! Биллы и Роллинг-стоунз солидарны с Грином! А местные газеты "Франкфуртер рундшау" и "Абенд-пост" вышли даже с такой сенсацией: Аресты во Франкфурте - группа студентов планировала побег Грина из американской военной тюрьмы! Поначалу Джин ничего не знал о своей новой славе: в камеру-одиночку ему доставляли газеты с вырезанными цензором сообщениями прессы, касавшимися его дела. Но после того, как он провел двухнедельную голодовку и пресса неведомыми путями узнала об этом и подняла шум, начальник тюрьмы разрешил доставлять ему газеты без цензуры. Ему было позволено даже заказывать книги в тюремной библиотеке и центре Информационного агентства США во Франкфурте-на-Майне. Джин читал целые дни напролет. С усмешкой, адресованной прежнему Джину, он прочитал о том, что последняя книга его бывшего кумира Яна Флеминга "Пистолет" разочаровала всех поклонников покойного писателя, а американцы выпустили кинопародию на Джеймса Бонда, агента 007, под остроумным названием "Агент 0 3/4". Читая книгу за книгой, он поражался вопиющему Своему невежеству. Ведь в медицинском колледже он успевал читать одни только медицинские книги, а в армии не оставалось времени для чтения. Теперь он понимал, какую ошибку сделал в жизни, предав Александра Флеминга, изобретателя пенициллина, ради изобретателя "бондитизма" Яна Флеминга. Как-то капитан Лерой Бедфорд пришел с каким-то вороватого вида доктором Тайссепом из комитета "Свободная Европа". - Если вы будете благоразумны на суде,- сказал Джину этот лощеный господин,- мы сможем предложить вам высокооплачиваемый пост здесь, на радиостанции "Свободная Европа", или в НТС на радиостанции РИАС в Западном Берлине, или же в одном из антикоммунистических учебных центров в Западной Европе. Джин отказался от этой взятки. Он еще в Форт-Брагге узнал, что во Франкфурте-на-Майне дислоцируется один из главных европейских разведцентров США и что между американской пропагандой и разведкой существует прямая связь. Личность этого жуликоватого доктора с бегающими глазами была ему предельно ясна. И наконец настал день, когда капитана Бедфорд объявил Джину: - Это наш последний разговор, Грин. Завтра - "корт-маршал4". В последний раз советую тебе признать себя виновным, покаяться на суде и просить о снисхождении. Это произведет хорошее впечатление на прессу, а следовательно, и на суд. Я могу обещать тебе, что тогда ты отделаешься разжалованием и четырьмя месяцами тяжелых работ. Если же ты встанешь в героическую позу "конщиенщес обджектор5", как какой-нибудь "яйцеголовый", то тебя трахнут по твоей упрямой башке всем сводом законов. Так и знай. К тому же такого предательства тебе не простит ЦРУ, а у "фирмы", как ты знаешь, длинные руки. Руки, охватывающие весь этот шарик. Будь благоразумен, Грин! Тебя, конечно, не повесят - последний смертный приговор военный суд США вынес четыре года назад за шпионаж. Однако не забывай: тебя будет судить, согласно Единому кодексу военной юстиции, не суммарный военный суд, не специальный военный суд, а генеральный военный суд - суд высшей инстанции, который разбирает самые тяжкие преступления и выносит приговоры от пожизненного заключения до смертной казни. Считай, что камера в военной тюрьме тебе обеспечена. Будь спокоен, генеральный военный суд из тебя сделает франкфуртскую сосиску. Джин часто вспоминал теперь рассказы бывалого Бастера, не раз сидевшего в "бриге" - военной тюрьме: "Как доставили меня в "бриг", первым делом вываляли в каком-то ДДТ, как пирог в муке. Потом одна минута под душем. Напялили арестантскую форму. Отвели в одиночку. Тут я перестал быть Бастером и стал номером триста тридцать пять. "Сэр, арестант номер триста тридцать пять просит разрешения сходить в сортир, сэр". К тюремщикам мы обращались только по такой строгой форме. Скажешь "сэр" только раз, сразу кулаком в зубы. "Триста тридцать пять! Убери койку!" Так обращались ко мне. Часы полного одиночества. Глазок. За ним - закон. За ним - слепая, мстительная, жестокая власть. Били нещадно, издевались как только могли. Чуть что - изобьют, кинут под душ, опять изобьют. Два часа гимнастики в самом бешеном темпе. Кормили, правда, сносно: на первое гороховый суп, свиная отбивная с брокколи и подливкой. Затем - жидкий кофе. Все в жестяной посуде. На обед давали пять минут. Душа, само собой, изныла по выпивке. Раз я послал охранника подальше - он отлупил меня прикладом автомата и рукояткой "кольта", швырнул в карцер, в каменный мешок, на хлеб и воду. Потом я стал повежливей. На бритье - три минуты, справить нужду - две минуты. Подъем в пять ноль-ноль, вечерняя поверка в двадцать один ноль-ноль. Офицеры в тюрьме не работали, а наш брат не только драил тюрьму, но и добывал камень в карьере. Помахал я там шестнадцатифунтовой кувалдой. В общем, по сравнению с военной тюрягой гражданская - санаторий! Но самая страшная тюрьма из всех - это военная тюрьма Форт-Ливенуорта". Не проходило часа. чтобы Джин. сгорая от бессильного гнева, не думал о Лоте. Где он? Куда пропал? Неужели вышел сухим из воды там, в России?.. Это было на второй день после дуэли Джина и Лода в бассейне... Николай Николаевич плыл в теплой воде голубого прозрачного океана. Рыбы, водоросли, скалы - все это на этот раз не интересовало его. Это вроде и было и не было. Оно жило отдельно, вне его. Тепло, покой и движение - вот что ощущал он в этом сне, бездумном и расторможенном. Вдруг он услышал звук - что-то скрипнуло. В глаза ударил яркий свет. Нервный ток пробежал по телу - и он проснулся Над ним, прислонившись к стене, стоял Рунке. Николай Николаевич закрыл глаза, пытаясь сообразить, что происходит, затем судорожно протер веки, и снова перед ним, прислонившись спиной к стене, стоял Рунке. - Что происходит? - по-русски спросил Николай Николаевич - Не волнуйтесь, профессор,- ответил по-немецки Рунке.- У меня чрезвычайное сообщение. Лот сделал вид, будто он очень взволнован. Николай Николаевич посмотрел на часы: было четверть шестого. За неплотно прикрытыми шторами едва брезжил сероватый рассвет. - Как вы сюда попали, господин Рунке? - спросил он. - Пройдемте в кабинет, и я вам все объясню. Только неотложное дело могло заставить меня прийти к вам в такую рань. Николай Николаевич, еще весь во власти смутного сна и странного пробуждения, подчинился воле Лота и в пижаме, стараясь не будить Ингу, прошел в свой кабинет. В кабинете горел свет, шторы были задернуты - Что здесь происходит... в моем кабинете? - спросил Николай Николаевич, на ходу соображая, как ему поступить. - Что вы имеете в виду, профессор? - Как вы сюда попали? - Сразу же начну с главного,- Лот не повысил голоса,- вам привет от профессора Хаткинса. - Откуда вы его знаете? Он ведь американец. - Я привез вам из Нью-Йорка от профессора Хаткинса поклон и письмо. Наш комитет в лице профессора Хаткинса, а также ваших коллег по конгрессу - сэра Вильяма Мацера и господина Джеральда Гриннапа - ждут вас. - Прекратите нести вздор. - Они мечтают работать вместе с вами в лучшей экспериментальной лаборатории управления национальной безопасности США на самой совершенной электронной вычислительной аппаратуре. - Значит, вы мне предлагаете измену Родине? Значит, Росток, концлагерь и Буш - все это липа? - Лучшие свои годы ваш отец провел в США. Вы остались здесь случайно в 1920 году, во время эвакуации из Крыма. Вам было пять лет, когда вас поместили в сыпнотифозную палату третьего временного эпидемического госпиталя в Севастополе. Оттуда вас передали в детский дом. К тому времени ваши родители уплыли в Турцию на пароходе "Херсон" с остатками кавалергардского полка, к которому когда-то принадлежал ваш отец. Документы затерялись, а вы помнили лишь, что вас зовут Колей. По детдомовскому обычаю вас зарегистрировали как Николая Николаевича Николаева. На самом деле вы Николай Павлович Гринев, сын белоэмигранта. Вас ждет наследство.. - Прекратите болтать ерунду! - Спокойно, профессор! Садитесь и слушайте! Ваш отец всю жизнь разыскивал вас и нашел, увидев знакомую родинку на фотографии крупного советского ученого. За встречу с вами в шестидесятом году он расплатился жизнью. Я могу документально доказать, что смерть вашего отца - дело рук коммунистов.- Лот вынул из кармана микропленку. - Немедленно покиньте мой дом! Инга! - крикнул Николай Николаевич. - Вот этого делать не нужно,- повысил голос Лот.- Девочка ни при чем. Если она войдет, я вынужден буду себя обезопасить. - Что? - Николай Николаевич схватил со стола подсвечник. - Спокойно,- жестко сказал Лот, схватив Николаева за кисть, сильно сжав ее при этом.- Сядьте. И на пять минут наберитесь терпения. Я расскажу вам о вашем младшем брате- Марке Рубинчике-он же Евгений Гринев, или Джин Грин - капитан зеленоберетчиков, агент американской разведки. Кстати, его вчера арестовали. Очередь за вами. Теперь вы выслушаете меня? - Допустим! - Потрясенный Николай Николаевич взял себя в руки и, сделав вид, что он наконец-то смирился, полузакрыв глаза, глубоко уселся в кресло. Белки глаз у Лота были кроваво-черными, как у утопленника. - Если вы дадите согласие работать с нами, повторяю, только работать,- продолжал Лот,- в вашем распоряжении будет институт, укомплектованный лучшими счетно-вычислительными машинами "Ай-би-эм". Вы будете жить в роскошной вилле под Аннаполисом на берегу океана.- Лот подошел поближе к Николаю Николаевичу и сел на краешек стола, готовый отреагировать на любое движение Николаева.- Вашим соседом по даче будет правнук великого Льва Николаевича граф Толстой... Он преподает в военно-морской академии. Вам будет положен оклад сто сорок пять тысяч долларов в год. Две, три, пять, сколько хотите, машин. Кроме того, вас ждет наследство вашего батюшки - восемьдесят тысяч долларов, а главное - наука, чистая наука с неограниченными возможностями, без вечного вмешательства властей. Паспорта для вас и Инги готовы. Вот они!.. - Убирайтесь к черту! - Николай Николаевич молодо поднялся в кресле.- Мне плевать на ваши виллы под Аннаполисом, на ваши "Ай-би-эм" и на вас да, да, на вас, господин Рунке. Или как вас там величают. Он рванулся к Лоту, но был тотчас же отброшен мягким, но настойчивым толчком в грудь. - А на это вам тоже наплевать, господин профессор? - Лот бросил ему под ноги фотографии его и Джина, улыбающиеся лица его и Лота у рояля, фотокопии некоторых его рукописей. - Вы думаете, бесследно пройдет ваша встреча с отцом в 1960 году? - продолжал Лот, склонившись над ним.- Думаете, вас простят, когда узнают, что вы - Николай Гринев, сын уездного предводителя дворянства, бывшего ординарца при наместнике, кавалера святой Анны, награжденного офицерским Георгиевским крестом, активиста белого движения?.. Думаете, вам простят вашего братца - агента ЦРУ? А наш сегодняшний разговор? Вы, кажется, интересовались встречными условиями? - Вон отсюда, гад! - закричал Николай Николаевич.- Вон! Он закричал так громко, как только мог, в надежде, что не только Инга, но и соседи услышат этот истошный вопль. - Помолчим,- вдруг совершенно спокойно и тихо сказал Лот.- Вы еще все взвесите. Я не тороплюсь. Пять минут на обдумывание, засекаю время. Николай Николаевич встал, подошел к столу, рассеянно огляделся по сторонам и, перекладывая папки, стал рыться в бумагах. Потом он, словно невзначай, положил руку на массивное пресс-папье. - Уберите руку! - скомандовал Лот. Николай Николаевич не успел замахнуться, как в руках Лота оказался шприц размером с сигарету, заряженный иглой-ампулой с экстрактом раувольфии-серпентины. - Очень жаль,- сказал Лот,- но в ваших же интересах мне придется применить насилие. Я посажу вас на самолет, вылетающий в Копенгаген, под видом тяжелобольного. Фальшивый паспорт и виза - все готово, есть и справка врача. Лот выстрелил в упор, и Николаев упал на ковер лицом вниз. - Фон Шмеллинг унд Лотецки, вы арестованы! - послышался за спиной у Лота голос. Лот, не оборачиваясь, из-под руки выстрелил туда, откуда прозвучал голос. - Зря стараетесь, подполковник Лот,- на этот раз обратились к нему по-английски,- со вчерашнего дня в ваших ампулах всего лишь безобидный нембутал... Руки! В комнату вошли три человека в штатском. Лот поднял руки на уровень плеч. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. "ГРЕМИ ЖЕ, ДЕМОКРАТИЯ!" Вернувшись в камеру после разговора со следователем, Джин поднял с койки утренние газеты, которые не успел прочитать, и, просматривая заголовки, ходил по привычке по камере. Шесть шагов от двери до зарешеченного окна, шесть шагов от окна до двери.. И вдруг он остановился, остолбенел. На первой по лосе "Франкфуртер рундшау" чернела шапка высотой в три дюйма: Судебный процесс шпиона ЦРУ Лотара Лота в Москве! С лихорадочной быстротой пробежал он глазами сообщение из Москвы: "Сегодня центральные газеты опубликовали на последней странице, как всегда в подобных случаях, сдержанное и немногословное сообщение о начале процесса над подполковником ЦРУ американцем Лотаром Лотом, бывшим германским гражданином и уроженцем Франкфурта-на-Майне, которого советская печать называет бывшим кавалером Рыцарского креста экс гауптштурмфюрером СС Лотаром фон Шмеллингом унд Лотецки. Утверждается, что при нем отобран подложный паспорт на имя швейцарского гражданина. Арестованный якобы сознался, что действительно намеревался завербовать или похитить советского ученого и склонить его к измене Родине и бегству на Запад. Кроме того, он признал себя полностью виновным в целом ряде других преступлений военных зверствах на оккупированной советской территории, хладнокровном убийстве членов экипажа американской "летающей крепости" под Полтавой. Однако западному читателю мало голословных и фантастических утверждений Москвы. Мировое общественное мнение с негодованием отвергает эти провокационные домыслы " "Абендпост" писала: "Мы должны потребовать немедленного освобождения ни в чем не повинного швейцарского туриста, заявив Москве, что на нее падет вся ответственность за этот недружественный акт..." Парижское издание американской газеты "Нью-Йорк таймс интернейшнл" заявило еще решительнее: В свободном мире растет возмущение несправедливым арестом в Москве! Сообщалось, что группы общественных деятелей и организации готовят обращения с протестом против "незаконного ареста". Другие органы большой прессы Запада также подвергали сомнению сообщение советских газет, разжигали антисоветскую истерию, грозили сокращением иностранного туризма в СССР, требовали убедительных доказательств вины Лота. И совсем неожиданно такие доказательства поступили уже в вечерней прессе. Все информационные агентства Запада распространили по своим телетайпам экстренное сообщение: Интервью экс-майора Хайли. Лот - убийца американских летчиков. Хайли срывает завесу с двадцатилетней тайны гибели экипажа "летающей крепости". ЦРУ: "Лот и ЦРУ не имеют ничего общего!" Крупный провал ЦРУ: человек фирмы, арестованный в Москве, оказался нацистским палачом боссом Мафии. Дело ЛОТА срывает занавес с тайного сращения ЦРУ и Мафии! ЦРУ: "ЛОТ - провокатор!" Джин, с трудом сдерживая непосильное волнение, упросил охранника, посулив солидную взятку, принести ему все вечерние газеты и экстренные выпуски. Сенсация разгоралась. Нью-йоркская Мафия делит наследство Лота. Чарли Чинк убивает Красавчика Пирелли. Война банд принимает угрожающий размах! Показаниями Тео Костецкого: на московском процессе разоблачена международная деятельность неонацистской "Паутины" Красавчик Пирелли: "Лот - убийца трех моих телохранителей в каменном карьере!" Заявление Скорцени в Мадриде: "Даже я не могу вытащить этого дьявола Лота из московского пекла!" Лот изобличен на суде как агент ЦРУ и Гелена, убийца американцев, провокатор во Вьетнаме, закулисный босс торговцев наркотиками. Видный работник ЦРУ полковник Шнабель застрелился. Сенсационные разоблачения: Лот по поручению ЦРУ распространял в Конго 500-долларовые конголезские банкноты. ЦРУ предлагает Москве обменять Лота На кого? Это держится в тайне! Не обошлось в этой мировой сенсации без комической нотки: "Лота надо судить как Эйхмана, а Грина выдвинуть в президенты США!" - заявляют "хиппи". Джин весь дрожал от возбуждения. Значит, Лот все это время сидел в Москве, находясь под следствием. Несколько газет напечатали довольно пространные интервью старого нью-йоркского репортера Уолтера Уинчелла с отставным майором Хайли. Вот, что бывший летчик, ветеран второй мировой войны, рассказал Уинчеллу: "...Комитет защиты Джина Грина, обвиняемого в дезертирстве из армии США, давно заинтересовался зловещей фигурой мистера Лота. Меня особенно интересовал полтавский период его жизни. Изучая аспекты карьеры Лота в СС, мне удалось установить по находящимся в Пентагоне неизученным трофейным архивам СД, что Лот получил Рыцарский крест за наведение немецкой авиации на американский аэродром "челночных полетов" под Полтавой, а также за расстрел экипажа американского бомбардировщика. По документам было видно, что Гитлер лично вручил ему высший орден "третьего рейха" - Рыцарский крест - на аудиенции в "Волчьем логове" под восточно-прусским городом Растенбургом вскоре после неудачного покушения на фюрера. Какая ирония заключалась в том, что потом, на протяжении более двадцати лет Лот, этот "вервольф", этот оборотень, делал все возможное для того, чтобы скрыть от людей получение этой награды! Из экипажа уцелел только один человек. Этим человеком был я, майор ВВС Бен Хайли. Долгие годы вел я самостоятельный поиск материалов о гибели своих друзей и одновременно писал книгу о них под названием "Хроника "Янки Дудла". "Янки Дудлом" назывался погибший бомбардировщик, угодивший в руки Лота. Не без труда добился я специального допуска для работы в архиве Пентагона, но Лот, узнав об этом, опередил меня, похитив из секретного архива почти все документы, связанные с полтавским делом. Мне неизвестно, как поступил Лот с похищенными документами уничтожил ли он их или прячет где-нибудь. Однако меня это не слишком беспокоит: у меня хранится микропленка со снимками всех этих документов. В то время я жил в авиагородке при одном из полтавских аэродромов, переданных советским военным командованием американским ВВС. Помню, я дважды ездил на экскурсию на места сражений Петра I с Карлом XII, пытался ухаживать за русским лейтенантом - переводчицей из военного колледжа иностранных языков в Москве, предлагал ей подарки, но она отвергла мои ухаживания. Меня возмущали тогда те мои соотечественники, которые спекулировали сигаретами, рационами и даже казенными вещами, делали бизнес, а заработав, искали в Полтаве "ночную жизнь". Я считал, что русские были правы, когда возмущались затяжкой с открытием второго фронта на Западе. В офицерском клубе не раз ввязывался в драки с другими американскими офицерами, которые оправдывали эту затяжку. В день открытия второго фронта я пропил на радостях все наличные деньги, а потом одолжил еще в баре под свой сто пятидесятый боевой вылет. Как раз в это время я подружился с одним русским капитаном, у которого было лицо настоящего воздушного волка и триста пятьдесят боевых вылетов за спиной. Когда американское командование предложило русским офицерам-летчикам принять участие в "челночных полетах", чтобы посмотреть, как воюют в воздухе американцы, я добился зачисления этого капитана в свой экипаж. Тот показательный полет был неудачным с самого начала: при взлете лопнул баллон шасси. Чтобы пофасонить перед русским, я отказался от обычного в полете обшитого брезентом стального жилета и был ранен, легко правда, осколком зенитного снаряда, когда мы пролетали над линией фронта... Наш четырехмоторный бомбардировщик Б-24 "либерейтор" был подбит при возвращении с бомбежки на Днепре, над Могилевом,- зенитный снаряд вывел из строя два мотора. Радист успел передать, что сильная вибрация сотрясает третий мотор, у которого был сорван кожух и повреждены три цилиндра, что скорость снизилась до критической цифры 125 миль в час, а высота - до 20 футов, что экипаж выбрасывает бензобаки, кислородные баллоны, маски, боеприпасы, "Мей Весты6" - все, что под руку попадается, чтобы облегчить подбитый самолет. После слов "идем на посадку"... радиосвязь оборвалась... В эти дни, как я выяснил в архиве, Лот, или Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки, действовал со своей диверсионной командой в районе американских аэродромов под Полтавой. Наш "Янки Дудл" возвращался на базу, волоча за собой шлейф дыма. Он так и не дотянул до аэродрома, пошел на вынужденную посадку в степи. Все летчики согласно инструкции встали в хвост самолета, повернулись спиной к носу, заложили руки за голову... Дело было на рассвете. Совершенно случайно поблизости оказались диверсанты Лота. Характерно, что в своем отчете начальству СД Лот, стремясь набить себе цену, уверял, что он якобы сам посадил "либерейтор", сигналя ракетами над ложным аэродромом. Я здорово ударился головой во время посадки и потерял сознание. Это спасло мне жизнь. Я не видел, как диверсанты напали на моих друзей, обыскали их, отобрали документы, а потом сфотографировали трофейными американскими фотоаппаратами их расстрел. Лот приказал убить всех, включая и русского капитана-наблюдателя. Все десять человек экипажа Б-24, от командира корабля майора Киллера Кэрка до "тэйл-ганнера" - "хвостового стрелка" сержанта Мэкки Маклейна, а также русский капитан были расстреляны Лотом. Меня он посчитал убитым, но на всякий случай выпустил в меня пулю из бесшумного пистолета. Пуля попала в плечо. Затем он хотел погрузить трупы в самолет и поджечь его, чтобы имитировать катастрофу, но в эту минуту послышался шум моторов - с аэродрома мчались автомашины. И немцы исчезли... У меня до сих пор хранится копия акта, составленного на месте злодейского убийства представителями советского командования и штаба американской авиабазы. А в заключение я хотел бы назвать имена всех моих друзей, американских летчиков, которых убил этот изверг Лот..." Джин задумался. Теперь у него не оставалось никаких сомнений в полнейшей достоверности того, что он узнал в Москве. Многие наиболее уважаемые газеты западного мира, кичащиеся своей солидностью и престижем, даже претендующие на известную объективность, подробно перепечатывали сообщения советской прессы о "судебном процессе по уголовному делу агента американской разведки гражданина США Лота Л. Ш." - так официально именовали русские этот громкий, сенсационный процесс. Джина Грина, понятно, интересовала каждая деталь всех судебных заседаний. Первый драматический момент наступил после оглашения обвинительного заключения. Председательствующий взглянул на ерзавшего на скамье подсудимых Лота и спросил по-русски: - Признает ли подсудимый Лот себя виновным в предъявленном ему обвинении? Этот вопрос тут же перевел на английский синхронный переводчик. Лот: Да, виновным себя признаю, но исключаю некоторые детали предъявленного мне обвинения, по которым хотел бы дать подробное объяснение высокому суду! "Старый спук" Лот,- писал по этому поводу корреспондент "Нью-Йорк таймс",- как видно, начал отчаянную и изворотливую борьбу за минимальный срок наказания. Вряд ли он пощадит в этой драке святость тайн ЦРУ". На допросах Лот юлил так, словно пытался превзойти Чабби Чеккера по части твиста, то и дело отходя от своих предварительных показаний, о которых ему тут же с железной неумолимостью напоминал прокурор. Большое и всеобщее возмущение вызвали фотографии расстрелянных Лотом-Лотецким американских летчиков. На вечернем заседании Лот потряс иностранных корреспондентов признанием, что ЦРУ обещало ему сто тысяч долларов за похищение Эн-Эн-Эн, причем мистер Дик Хелмс предусмотрел такие способы переброски академика, как вывоз в бессознательном состоянии под видом тяжелобольного с иностранным паспортом, а также с помощью нелегального самолета или подводной лодки. Об утреннем - закрытом - заседании было известно только, что на нем суд рассмотрел вопросы, связанные с характером и содержанием сведений, за которыми охотился Лот. Судя по всему, именно на этом заседании Лот рассказал и о роли, сыгранной Джином Грином в России. Во всяком случае, имя Грина не было упомянуто на последующих заседаниях. Допрос Лота, заключения экспертов, показания свидетелей (кроме сообщников-соперников подсудимого, в качестве свидетеля на суде выступил и академик Николаев) - все говорило против Лота, изобличало его в преступных замыслах и деяниях. "ШПИОНСКАЯ АГЕНТУРА ЦРУ ПРИГВОЖДЕНА К ПОЗОРНОМУ СТОЛБУ!" - с такой шапкой вышли московские вечерние газеты в день окончания процесса над Лотом. Газеты сообщили, что Лот просил суд заслушать его последнее слово в закрытом судебном заседании. Большинство иностранных корреспондентов решили, что Лот просто намеревался торговаться до последнего, рассчитывая купить снисхождение суда выдачей всех известных ему секретов и тайн американской разведки. Но в информационном сообщении говорилось, что суд признал Лота виновным и приговорил его к десяти годам лишения свободы с отбыванием первых четырех лет в тюрьме, а последующих - в ИТК, строгого режима и конфискацией ценностей и имущества, изъятых у него при аресте. В том же сообщении указывалось: приговор кассационному обжалованию не подлежит. Джина Грина судили во Франкфурте-на-Майне. На суде Джина ждал неожиданный и неприятный сюрприз. Все в зале генерального военного суда было рассчитано на подавляющий и обезоруживающий эффект: лысый крючконосый орел со стрелами войны и оливковой ветвью мира, звездно-полосаюе знамя, истуканы Эм-Пи в белых шлемах, сбруях и гетрах, массивная дубовая мебель, каменные своды зала, в котором - какая символическая ирония судьбы! - во времена Гитлера на протяжении целых двенадцати лет военные преступники судили тех, кто выступал против войны Но специально для Джина Грина режиссерами этого спектакля-дела "Соединенные Штаты Америки против Джина Грина" была изготовлена еще одна бьющая на эффект деталь. Когда в зал важно вошли судьи Джина Грина - дезертира, среди них оказались, к изумлению подсудимого, во-первых, его бывший начальник генерал Трой Мидлборо и, во-вторых, его старый знакомый и недруг - не кто иной, как Тэкс Джонсон. Тэкс в парадном мундире "зеленого берета", с блестящими регалиями на молодецкой груди и с новенькими лейтенантскими "шпалами" на погонах. Джин озорно подмигнул кавалеру "Ди-Эс-Си" ("Креста Отличной службы") и многих других наград дяди Сэма, но Тэкс смотрел на него исподлобья, с холодной ненавистью, явно припоминая подаренные ему капитаном Грином синяки и шишки. Джин взглянул на золотые сдвоенные молнии на голубом шевроне на плече Тэкса и вспомнил слова Лота о том, что и знаком СС служили сдвоенные молнии. "Не важна графика,- сказал Лот тогда во Вьетнаме перед боем,- важна идея!" Да, Лот нашел себе достойного преемника в Тэксе. Этот паренек из Техаса далеко пойдет. Это идеальный "зеленый берет". Готов воевать когда угодно, где угодно и против кого угодно. Но не за что угодно, а только за солидное офицерское жалованье. - Слушается дело э 49054 "Соединенные Штаты Америки против Джина Грина"! Джину зачитали обвинительный акт. Как он и ожидал, ему не инкриминировали ни убийство у каменного карьера, ни покушение на Лота. Значит, "фирма" и впрямь была исполнена решимости замять все это дурно пахнущее дело с Лотом. Джина Грина судили лишь за дезертирство. По чрезмерной раздражительности и враждебности всех пяти членов суда во главе с убеленными благородными сединами полковниками Джин почувствовал на закрытом заседании суда незримое присутствие джентльменов прессы, поднявших - кто за деньги Ширли, а кто и по идейным убеждениям - столь вредный для армии и ЦРУ шум вокруг дела дезертира Грина. Седовласый генерал Мидлборо, председатель суда, старый знакомый, которому так в свое время нравился курсант КОД Грин, порой глядел на подсудимого Грина с такой неприкрытой ненавистью и алчной жаждой крови, что Джин ни на минуту не сомневался, что этот страж армейского порядка и дисциплины, будь на то его воля, с превеликим удовольствием собственноручно привязал бы его к столбу и скомандовал "пли!" команде палачей. Однако дело Грина получило слишком громкую огласку, чтобы с ним можно было бесцеремонно и втихомолку расправиться. Военный суд в отличие от гражданского скор и не терпит словесного препирательства. Процессуальные формальности сведены до минимума. Едва отзвучали под мрачными сводами зала начиненные свинцовой тяжестью холодного официального гнева слова военного прокурора ("трайэл коунсел") и лицемерно-объективное заявление нового, спешно найденного защитника ("дифенс коунсел"), как судья ("Ло офисер") предоставил последнее слово обвиняемому. Джин встал, намереваясь отказаться от слова. Какой толк метать бисер перед свиньями! Он не ждал добра от "барабанной юстиции", от армейской Фемиды, знал: во время второй мировой войны суды вооруженных сил США "проворачивали" в среднем по 750 тысяч дел в год, что военный суд не судит, а лишь выносит приговор... И вдруг он взглянул на голубое небо за забранным решеткой окном и почувствовал себя обязанным сказать свое последнее слово - нет, не этим слепоглухонемым солдафонам, а голубому небу за решеткой и всем тем людям, которые хотят жить без войны, жить и любить... - Я многое передумал,- начал Джин, глядя за решетку,- и понял, что не могу участвовать в этой грязной войне во Вьетнаме, где нам, "зеленым беретам", доставалась самая черная и постыдная работа, за которую вы щедро платили долларами,- он перевел взгляд на грудь Тэкса,- и самыми высокими орденами! Кому из здесь сидящих неизвестно, что и наш "зеленый берет" капитан Хью Доилон получил высшую награду - "Медаль конгресса" - за убийство вьетнамцев-патриотов, их жен, детей и стариков во Вьетнаме! Я не могу впредь участвовать и в сомнительных, подрывающих мир операциях ЦРУ - в России, на родине моих дедов, или где бы то ни было! Всюду, где сейчас базируются и действуют подразделения восьми групп "зеленых беретов" - во Вьетнаме (там они насчитывают сейчас тысячу триста человек), в Корее, на Формозе, в Таиланде, Малайе, во многих странах Латинской Америки, в Индонезии, в Конго, Эфиопии, в Иране среди курдов и здесь, в Бад-Тельце, в Западной Германии - всюду они не служат делу мира, как вы твердите, а раздувают пламя третьей мировой войны. В свободное же время в одном только Вьетнаме вместе с другими джи-ай они тратят двадцать миллионов долларов в месяц на "буз" - выпивку и на "помидорчиков"! Что же касается деятельности ЦРУ, то всем вам памятна постыдная история с самолетом-шпионом У-2 и его пилотом Фрэнсисом Гари Пауэрсом. Именно эта акция ЦРУ взорвала чаяния сторонников прочного мира! Вы назвали центр седьмой группы спецвойск в Форт-Брагге, бывшую вотчину генерала Мидлборо, именем президента Кеннеди и тем оказали его памяти плохую услугу. Я верю, что президента убили те, кому не нравилась его политика мирного сосуществования с Советским Союзом, кому не нравились его смелые слова: "Или человечество покончит с войной, или война покончит с человечеством!" Как всякий американец, я умею считать доллары. Вдумайтесь, ваша честь, в такую арифметику: недавно замечательный американец Мартин Лютер Кинг сказал во время проповеди, произнесенной в одной из вашингтонских церквей, что во Вьетнаме, в этой одной из самых несправедливых войн в истории человечества, наше правительство тратит пятьдесят тысяч долларов в год, чтобы убить одного вьетнамца. И в то же время - только пятьдесят три доллара на нужды каждого американца-бедняка. А я видел, как представители ЦРУ платили по пятнадцать долларов за ухо каждого убитого вьетнамца! Вдумайтесь в эту кровавую арифметику! Следователь капитан Бедфорд ругал меня "яйцеголовым", то есть интеллигентом. Интеллигентов, наверное, можно разделить по калибру или по весовым категориям интеллекта. Как в боксе. Если я интеллигент, джентльмены, то только в весе пера или, скажем, петуха7. Однако в последнее время я много думал и много читал. Благодаря вам, джентльмены, упрятавшие меня за решетку. И я убедился, что я в Америке далеко не одинок. Есть, как говорит мой любимый писатель Марк Твен, две Америки. Одна ваша, джентльмены, другая - моя! Кто из вас не уважал бывшего национального президента Ассоциации офицеров-резервистов полковника Уильяма X. Неблетта, бывшего штабного офицера у генерала Дугласа Макартура, а затем в Пентагоне! А известны ли вам такие его слова? "Власть военщины надо ограничить немедленно. Позволить профессиональным военным управлять нами и впредь - значит покончить с нашей республиканской формой управления государством". Я полагаю, что все вы в душе правые республиканцы, а именно Ральф Фландерс, сенатор-республиканец от Вермонта, заявил: "Нас принуждают втиснуть американский образ жизни в рамки гарнизонного государства". Ему вторит главный судья Верховного суда Эрл Уоррен, который весной 1962 года сказал, что "гарнизонное государство уничтожит наши свободы, так как именно такое государство делает упор на военном способе разрешения наших проблем". Разве эти джентльмены - коммунисты? Нет! Но они не хотят, чтобы вы под флагом борьбы с коммунизмом заменили идеи и книги винтовками и автоматами. А что говорят ваши друзья и союзники - самые рьяные антикоммунисты Америки? Прислушайтесь к председателю комиссии по антиамериканской деятельности конгрессмену Фрэнсису Е. Уолтеру. Он пользуется испытанным оружием тех, кто сидел на ваших местах в этом зале под имперским орлом со свастикой, запугивая Америку угрозой коммунизма: "Салемские колдуньи были продуктом воображения. Но коммунистические ведьмы - чума этого мира". Послушайте и доктора Дж. Б. Мэтьюза, инквизитора из той же комиссии: "Ответом Америки на угрозу коммунизма будет фашизм или нечто столь близкое ему, что разницу не стоит принимать во внимание" Вы, конечно, помните, что было время, когда этого джентльмена выдвигал в президенты Соединенных Штатов американский фашистский союз! И вы и вам подобные, скорбящие о твердой руке у власти, были готовы голосовать за него! А именно такие люди - враги Америки - должны сидеть на скамье подсудимых! Вы должны знать, к чему привело у нас отсутствие интеллектуальной свободы, засилье мракобесов вроде Маккарти и его наследников. Я не хочу, чтобы мракобесы в мундирах и штатском надругались над идеалами Джефферсона и Тома Пэйна не хочу видеть Америку мировым жандармом, не хочу чтобы на всех языках мира проклинали американцев. Я хочу сказать, что отныне считаю себя сыном не только Америки, но и России. И сыном Вьетнама тоже Вы уже бросили в тюрьму семьсот молодых парней за отказ проливать кровь в позорной войне во Вьетнаме Под судом - сотни других. Пять тысяч молодых американцев бежали от призыва в другие страны, тысячи скрываются от военной службы в США. Семь американских епископов, включая Нэда Еоула из Нью-Йорка выступили в их защиту. Не я первый, не я последний. За мной придут сотни и тысячи других. Они будут сжигать призывные карточки и отказываться стрелять в детей и стариков. Они пойдут штурмом на такие крепости, как Пентагон и Лэнгли. Они отнимут у американского орла стрелы войны и оставят ему только оливковую ветвь. Они объявят войну войне, войну нищете и несправедливости. Их голос будет услышан за океаном. И мощный прибой вселенского гнева ударит по берегам этой страны... И тогда пошатнется трон президента... - Хватит! - загремел, вскакивая, генерал Мидлборо. Казалось, генерала хватит апоплексический удар. Свекольного цвета лицо покрылось потом. Он рванул воротник. - Хватит! Заткните ему глотку! - прокричал генерал, потрясая в воздухе кулаками. - И все мы предстанем перед страшным судом! - воскликнул Джин.- Судом истории! И старинные мрачные своды, кои веки равнодушно внимавшие проклятиям инквизиторов и стонам их жертв, отбросили глухое эхо, и словно трепет пробежал по звездно-полосатому знамени. Джина Грина под конвоем вывели из зала. Четыре члена генерального военного суда единогласно признали Джина Грина виновным. Председатель суда, как обычно, в тайном голосовании участия не принимал. Ровно через пять минут Джина Грина снова ввели в зал суда. Краткую речь, полную благородного негодования, произнес генерал Мидлборо. Приговор зачитал Тэкс Джонсон, секретарь военно-полевого суда. - Подсудимый, встать! Военный трибунал штаба войск армии Соединенных Штатов во Франкфурте-на-Майне, рассмотрев дело капитана специальных войск Соединенных Штатов Джина Грина, обвиняемого в нарушении воинской присяги, дезертирстве из армии и в отказе от повиновения командованию по мотивам политического характера, признал вас, Джина Грина, полностью виновным по всем пунктам обвинения, а также в оскорблении суда и постановил: Джина Грина приговорить к разжалованию в рядовые, лишить всех наград и привилегий, лишить всего денежного содержания с момента вынесения приговора, заключить в военную тюрьму сроком на один год, после чего означенного Джина Грина с позором уволить из армии Соединенных Штатов! Зачитав звонким, металлическим голосом приговор, Тэкс поднял глаза на Джина, и они обменялись долгим взглядом. Америка Джина и Америка Тэкса. Америка судей и Америка судимых. И Тэкс первым отвел глаза, в которых погас злобный огонек мстительного торжества. Так сбылось пророчество следователя капитана Бедфорда. Так военный суд сделал из Джина Грина франкфуртскую сосиску. ...Пентагон утвердил без проволочек приговор генерального военного суда по делу "Соединенные Штаты против Джина Грина". От Франкфурта-на-Майне до Нью-Йорка - четыре тысячи миль. И вот снова Америка. Джин прильнул к иллюминатору самолета Ди-Си-8, чтобы разглядеть исполинские сталагмиты Манхэттена, пирсы нью-йоркской гавани, серо-зеленую фигуру статуи Свободы. Он горько усмехнулся, вспомнив с детства знакомые слова призыва, высеченные на статуе: "Придите ко мне, все утомленные, убогие и гонимые, тоскующие по воле..." Какой издевкой звучали эти слова!.. А вот и аэропорт Айдлуайлд, переименованный в честь убитого президента именем Джона Кеннеди. Одиннадцатиэтажная вышка управления полетами, аэровокзал с корпусами разных авиакомпаний, бассейн, фонтаны, стоянка с шестью тысячами