Берди. Ударом ноги Джин выбил подпорку, бешено нажал на стартер. Мотоцикл загрохотал. Разворачиваясь, Джин заметил сидящего на камне казака в черной черкеске с газырями, с огромным чубом из-под папахи, с трехрядной гармоникой в руках. Рот казака был раскрыт от изумления. Берди, повернувшись, взял автомат на прицел. - Не стреляй! - гаркнул Джин и дал газ. Весь этот сумасшедший побег пронесся по тюрьме десятисекундным ураганом. Не оглядываясь, выжимая все силы из мотоцикла, Джин и Берди неслись по узкому, пустынному, забирающему вверх шоссе. Через пять минут с косогора Джин посмотрел вниз и увидел, как вырвался из-под арки тюрьмы военный вездеход, пульсирующий фарами. Дорога ухнула вниз, и тюрьма исчезла из виду. Бешеный ветер бил в лицо, Берди в коляске трясся от истерического хохота. Поворот, поворот, еще поворот. Через четверть часа они вырвались на широкое шоссе, разделенное белой осевой полосой, и здесь Джин сбросил скорость чуть ли не в три раза. - Не сошел ли ты с ума? - ткнув его в бок кулаком, спросил Берди. Мелькнул дорожный указатель с русской надписью: "Петухово - Собакино". - Это вы сошли с ума, сержант Стиллберд, - сказал Джин. - Чему вас учили в вашей "хайскул"? Неужели не заметил дорожного знака "Скорость не выше 30 км"? Не хватало нам еще неприятностей с милицией. А вот и они. Спрячь-ка автомат. Навстречу им катил такой же, как у них, мотоцикл с коляской. Две плечистые фигуры видны были в нем. Джин зажег и выключил фару. Мелькнули красные погоны и милицейские значки на фуражках. - Впереди объезд! - крикнул им милиционер. - Ремонт дороги. - Все понятно! - крикнул Джин. - Спасибо. Мотоциклы разъехались. Впереди показались два огромных фанерных щита, стоящие один за другим по правой стороне дороги. Джин посветил фарой. На первом щите был изображен усатый рабочий, разбивающий молотом цепи, опоясывающие земной шар. Мы на горе всем буржуям Мировой пожар раздуем! Берди шумно вздохнул. - Пивка бы тяпнуть. Вот и стрелка объезда. Мотоцикл стал карабкаться в гору по разъезженной, небрежно посыпанной гравием дороге. На вершине холма Джин оглянулся. Слабо светящаяся в темноте лента шоссе была видна на большом расстоянии. В двух или трех милях от холма по шоссе летел темный клубок. Это была погоня. Джин свернул с дороги, нажал на газ, и мотоцикл, словно зловещий гигантский жук, запрыгал по целине, по буграм и кочкам. Подминая молодые елочки, он помчался к темной громаде близкого уже леса. Мокрая лесная дорога вывела их на обрывистый берег реки. Они соскочили с мотоцикла и нагнулись над обрывом. Метрах в тридцати внизу поблескивала под луной замерзшая река. Не сговариваясь, Джин и Берди столкнули под обрыв мотоцикл, посмотрели, как он упал на камни. Взорвался бак, оранжевый шар поднялся и рассеялся в воздухе. Тогда они стали спускаться к реке, держась за длинные висячие корни сосен. Час, или два, или всю жизнь вверх по течению, проваливаясь под лед, по щиколотку, по пояс, по горло в воде, с автоматами над головой, с разбитыми в кровь ногами... Наконец они вползли в глинистую пещеру, вход в которую был надежно прикрыт свисающими корнями и кустарником. В глубине закопошилась, бешено забилась, тявкая, крякая, утробно визжа, какая-то темная гнусная жизнь, и, ударяясь о беглецов, задевая их крыльями, из пещеры вылетело сонмище отвратительных черных птиц... Джин и Берди залегли за кустарником, выставили вперед автоматы. Через некоторое время сверху послышался лай многочисленных собак. На противоположном берегу тоже появились люди с собаками. Джин и Берди следили за ними, оскалив зубы, глазами затравленных хищников. Хлопнул выстрел, над рекой повисла осветительная ракета, затем вторая, третья... В десяти метрах от пещеры по пояс в воде двигалась цепочка солдат с оружием наизготовку. По крутому склону шарили фонари. Они просидели в пещере целую неделю, по ночам спускаясь к воде напиться. Пытаясь утолить чудовищный голод, они вырывали из-под снега крупные водянистые ягоды. Берди мечтал, дрожа от холода: - Пойти бы вот в Петухово или Собакино, одолжить у кого-нибудь денег, поесть русский "борштч" с водкой, побриться, послать телеграмму маме: жив, здоров... - Где мы? - размышлял Джин. - В Сибири, в дальневосточном Приморье? На Урале? Есть ли у нас какие-нибудь шансы на спасение? - Джин, я нашел выход, - однажды сказал Берди. - Давай одичаем настолько, чтобы нас выловили и отвезли в Московский зоопарк, как каких-нибудь невиданных зверей "хомо американус". Может быть, русские продадут нас в одну из стран свободного мира, и мы тогда устроим пресс-конференцию... - Сэр, - обратился он к Джину в другой раз. - Не позволите ли вы мне попытаться поймать зайца? Дело в том, что я... - Пошли, - сказал Джин и встал во весь рост с автоматом в руке. - Куда? - полюбопытствовал Берди. - Отсюда в вечность, - усмехнулся Джин. Солидный пожилой человек с козлиной бородкой, сидящий за письменным столом в кругу зеленой лампы, не подозревал, что на него из темноты сквозь замерзшее окошко смотрят две пары горящих волчьим голодом глаз. Он отпивал из кружки топленое молоко, подернутое жирной желтой пленкой, откусывал черный хлеб, намазанный маргарином, и читал библию старинного издания. Когда раздался стук в дверь, человек удивленно оглянулся и прикрыл библию романом "Секретарь обкома". Часы-ходики, к которым вместо гири был привешен чугунный утюг, показывали четверть первого. - Кто там? - С почты, - ответил из-за двери Джин. - Это ты, Мирошка? В такой час? - Да, это я. Человек встал, потянулся, открыл двери, и в мирную комнату с кружевными занавесками, с беленьким козленком, дремавшем возле огромной печи, ворвались два заросших, исхудалых гиганта. Хозяин комнаты был мгновенно связан и брошен на кровать, занавески на окнах задернуты. - Где еда? - прохрипел Джин. Хозяин глазами показал на печку. Видно было, что он не может шевельнуть языком от страха. Берди голыми руками вытащил из печи чугун со щами и котелок с гречневой кашей, приправленной солеными огурцами. В течение нескольких минут все это было уничтожено. Берди повеселел. - Хэв ю эни водка? - спросил он хозяина. - Простите, - пробормотал старик, - я не совсем... - Есть у вас водка? - спросил Джин. - В шкафчике, пожалуйста. Берди вытащил бутылку, прочел по складам: - "Мос-ков-ская о-со-ба-я"... Мгновенно выпитая водка живительным огнем разлилась по телу. Джин приступил к допросу: - Как называется этот населенный пункт? - Петухово, - сказал старик. - Райцентр Петухово. - Какая область? - Приморский край. - Ближайшие города? - Ворошилов-Уссурийский, Владивосток... - Мы в Приморье, Берди, - возбужденно зашептал Джин, - понимаешь, что это значит? Тут недалеко Южная Корея. Наши шансы увеличились, птичка... - От нуля до одной десятой, - весело сказал Берди. - Кто вы? - простонал старик. - Боже мой, мне кажется, я сойду с ума... Вы говорите по-английски? - Мы американские разведчики, - твердо сказал Джин, глядя прямо в глаза старику. - Слава богу! - прошептал тот, опуская веки. - Что вы сказали? - Джин тряхнул его за плечи. - Вы, кажется, сказали "слава богу"? Старик молчал. - Слушайте меня внимательно, - сказал Джин. - Нам нужны одежда и деньги. Мы должны перебраться через горы. Учтите, что, если вы нас выдадите, наши люди вас прикончат. Они знают, что мы вошли в ваш дом. - Развяжите меня, - прошептал старик. Джин сорвал с него полотенце. Старик сел на кровати и твердо сказал, глядя прямо в глаза Джина: - Я вас не выдам, я вам помогу. - Вы уверены в этом? - процедил сквозь зубы Джин. Старик вдруг встал, подошел к книжной полке, вынул и положил на стол несколько толстых томов с буквами МСЭ, по локоть засунул руку в образовавшееся отверстие и извлек оттуда книгу небольшого формата с названием "Вешние воды". Открыв книгу, он повернулся к Джину. Страницы книги были проложены кредитками, на которых красовался двуглавый орел Российской империи. Старик благоговейно поцеловал это изображение и проговорил дрожащим голосом: - Я офицер-семеновец. Я вас не выдам, господа. - Смотри, что я нашел! - радостно воскликнул Берди. - Филлишейв! Он держал над головой электробритву "Харькiв". Ранним утром на одной из длинных улиц райцентра Петухово появились две странные долговязые фигуры. Они шли по затвердевшей от ночного мороза глине, по хрупким лужицам, по заиндевелой траве. Джин был одет в длинный синий плащ. На голове у него была бесформенная зеленая велюровая шляпа, на ногах валенки с калошами. Еще более живописно выглядел Берди в своей островерхой буденовке, в тяжеленном зимнем пальто с каракулевым воротником и квадратными плечами и в невероятно коротких и узких голубых брюках, из-под которых то и дело высовывались завязки кальсон27. В руке он нес деревянный чемодан с автоматами и едой, которой снабдил их на дорогу старый монархист. Они шли к главной площади поселка, к автобусу, отправляющемуся во Владивосток, от которого до Кореи, как известно, рукой подать. - Тебе хорошо, Джин, - канючил Берди, - ты русский. А я-то всего и знаю "карош", "плох", "звинайт"... - Я буду выдавать тебя за грузина, - сказал Джин. - Ты, между прочим, похож на грузина. - Я и есть кавказец28, - горячо сказал Берди. - Я буду говорить, что ты немой грузин. - Пристрели меня лучше, Джин, - ныл Берди. - Добирайся один. На кой тебе черт несчастный туберкулезник? Передай от меня привет свободному миру. Джин чуть ли не в изумлении поглядывал на своего товарища. У этого удивительного типа было превосходное настроение. - Заткнись, гаденыш, больше ни слова по-английски! - проговорил он, тепло улыбаясь. - Говорить буду я. А ты будешь расчищать дорогу от пограничных войск и уссурийских тигров! Навстречу им двигалась небольшая колонна девушек в красных косынках и серых комбинезонах. Над колонной реяло кумачовое знамя, неслась задорная песня: Не спи, вставай, кудрявая.. В цехах, звеня... "Пролетарки", - догадался Берди. Глаза его зажглись безумным любопытством. Девушки бодро маршировали с лопатами на плечах. Озорные огоньки засверкали в их глазах при виде двух друзей. Джин похолодел, когда Берди, поравнявшись с колонной, поднял вдруг руку и крикнул: - Карош, Маруся! Их схватили на окраине Петухова, где ждала засада. Джина, пытавшегося оказать сопротивление, оглушили ударом приклада по голове. Не успели они опомниться, как их втолкнули в какую-то комнату, где стояли связанные по рукам и ногам Тэкс, Мэт, Бастер и Сонни, одетые в какое-то тряпье. В комнату ввалились солдаты, не меньше отделения, с поднятыми широкоствольными автоматами. В последний миг перед глазами Джина мелькнули синеглазый генерал и капитан Ладонщиков. Прогремел голос: - По врагам мира, гнусным наемникам и бандитам... Пли! Автоматы изрыгнули огонь. Перевернулась стена, и наступил мрак. Прохладный морской, явно морской, ветер овевает лицо. Кто-то разжимает зубы, и в глотку льется, покалывая легкими иголочками, ледяная сладкая жидкость. Словно сквозь вату доносится смех. Джин открыл глаза. Над ним было голубое небо, и в этом небе, словно неопознанный летающий предмет, висела бутылка кока-колы. Коричневая струя лилась ему на лицо. Джин рванулся и сел на раскладной солдатской койке, застеленной белоснежными простынями. Он посмотрел вправо и увидел обширную палату, в которой в ряд стояло не меньше двадцати коек. На койках лежали неподвижно или ворочались мужские фигуры. Он посмотрел прямо в панорамное окно и увидел на фоне неба, океана и мохнатых сосновых лап сидящих в центре палаты синеглазого генерала, капитана Ладонщикова, генерал-майора Троя Мидлборо, Лота, капитана Чака Битюка и еще двух типов в штатском. Все эти люди, сверкая белозубыми улыбками, ласково смотрели на него. В углу хохотали, держась за животы, советские и американские солдаты. - С благополучным прибытием, лейтенант! - сказал генерал Мидлборо. - Что же ты молчишь, малыш? - крикнул Лот. - Сволочи, - медленно проговорил Джин. - Все вы гнусные сволочи. Генерал Мидлборо одернул мундир и вышел вперед. Со всех коек на него сумрачно взирали очухавшиеся пленники. - Ребята, - сказал генерал, - командование армии Соединенных Штатов просит у вас извинения за все неприятности, причиненные вам во время выполнения проверочного задания... Итак, перед вами плоский круглый серебряный поднос на серебряных же ногах, а на подносе две дюжины первосортных тихоокеанских устриц, лежащих на ложе из колотого льда, зеленой петрушки и морской травы. Если хотите удостовериться, что устрицы свежие, возьмите вилку и слегка уколите студенистую плоть - моллюск тотчас же сожмется на своей полураковине. Тогда выжимайте на несчастного несколько капель лимонного сока и жуйте его, жуйте, и челюсти ваши сведет от острейшего вкуса этой самой лучшей в мире еды. После этого опорожните наполовину бокал легкого, как солнечный свет, шабли. Словом, наслаждайтесь. - Кажется, я побью сейчас рекорд Сэма Миллера! - объявил Лот29. Джин и Лот вновь, как в прежние времена, сидели вдвоем за ресторанным столиком. На этот раз это был похожий на гигантское летающее блюдце вращающийся ресторан на вершине шестисотфутовой "Космической иглы" - гордости и символа Всемирной выставки в Сиэтле, прозванной местными патриотами "Эйфелевой башней Америки". У посетителей этого ресторана обычно возникало чувство, сходное с чувством древних астрономов. Им казалось, что не они вращаются вокруг своей оси, а весь открытый на все стороны мир медленно поворачивается вокруг них, демонстрируя то лесистые и снежные вулканические отроги могучих Скалистых гор, то Тихий океан и небоскребы Сиэтла, ультрамодернистские павильоны выставки, ленту монорельсовой дороги, то одинокую на западной стороне гору Рэйнвер, сильно напоминавшую, по мнению Лота, знаменитую Юнгфрау. Но далеко не все посетители ресторана знали, что там, за горой Рэйнвер, за озерами с зелеными островами, расположен лагерь спецвойск США, а еще дальше - зловещий "Диснейленд" ЦРУ, несладкой памяти "Литл Раша" ("Маленькая Россия")... Закатное солнце скользило по лицам. Лот, лицо которого было сейчас похоже по цвету на сосновую кору, задумчиво усмехаясь, смотрел вниз. - Заштатный городок вдруг выбился в люди, - проговорил Лот. - Эта выставка, организованная в память Аляско-Юконской тихоокеанской выставки 1909 года; названа Всемирной. Всемирная выставка! Гости со всего мира: европейцы, африканцы, азиаты... Как эти сиэтлинцы будут жить, когда она закроется? Он посмотрел на Джина. Тот безучастно поглощал устриц и старательно отводил глаза. Как вывести его из этого почти враждебного безразличия? - Сто дней и сто ночей они мыли уши и чистили зубы, - улыбаясь, сказал Лот, - ждали приезда самого Кеннеди, но он не приехал. - Что же ему помешало? - равнодушно спросил Джин. - Кубинский кризис. К тому же Кэролайн30 не посоветовала... Шутка повисла в воздухе. - Да что с тобой, старина?! - воскликнул Лот. - Не могу видеть, как твоя славная рожа превращается в каменного идола. Ты что, всерьез разозлен на меня? - Перестань! - буркнул Джин. - Хочешь, я расскажу тебе подноготную всей этой комедии, которая погрузила тебя в такую мизантропию? - спросил Лот. - Валяй... - Ваша группа действовала в рамках грандиозных арктических маневров "Великий медведь". Условия были максимально приближены к боевым. Ты не представляешь, что там творилось, старик! Атомные подлодки вспарывали брюхо Ледовитому океану, целые дивизии с тяжелым оружием высаживались на лед... Ты слышал что-нибудь о подледных городах, Джин? - Нет. - Ну так вообрази себе берег Гренландии или Баффиновой Земли - абсолютная, белая пустыня, раз в сто лет приходит медведь, и это там считается историческим событием. Но под этой пустыней, мой милый, в береговом припае создано сейчас несколько городов, настоящих городов с улицами и домами, только, увы, без женщин. Так вот из этих городов велись ультрасекретные операции, о которых даже тебе знать не полагается. Короче, во время этого проклятого "Великого медведя" все хлебнули горя, все солдаты, но вы же не обычные солдаты, вы "зеленые береты", суперсолдаты, цвет армии и разведки, поэтому вам и пришлось круче всех. Давай начнем сначала. Вам сказали, что вас выбросили на Чукотку, в тыл потенциальному противнику, и вы там должны сделать небольшое черное дельце, так? На самом деле вас и еще три точно такие же команды высадили в районе реки Юкон, в четырехугольник, где западная точка Танана, восточная - Фербенкс, северная - Ливенгуд, а южная - Нанана, сто пятьдесят градусов долготы и шестьдесят пять градусов северной широты. В южной части четырехугольника проходит узкоколейка от Скагуэя в порт Уинтер. Ее-то вы и должны были принять за зловредную стратегическую дорогу, которую обнаружил наш зоркий "Сэмос". Должен тебе сказать, что взорвали вы узкоколейку "липовой" взрывчаткой. И здесь-то вас и пленили. "Русский" отряд, напавший на вас, был составлен из "зеленых беретов" русского происхождения, разных бывших власовцев и полицаев, доставленных из лагеря Бад-Тельц в Западной Германии, и эскимосов - национальных гвардейцев штата Аляска. После этого вас с аэродрома Фербенкс на транспортном Си-130 доставили в Сиэтл, и тут-то и начались все твои приключения. Видишь ли, ЦРУ совместно с Пентагоном проявило трогательную заботу о своих любимых детках, создав несколько специальных тренировочных территорий: "Литл Чайна" ("Маленький Китай"), "Литл Поланд", "Литл Чехословакия"... ну, и "Литл Раша", куда попали вы. На этой территории поперечником в тридцать пять миль проложены дороги, построены два городка - Петухово и Собакино, расставлены советские плакаты и дорожные знаки. Должен тебе сказать, что если бы вы с этим долговязым чудаком прошли еще три километра вверх по реке, вы бы наткнулись на бетонный забор, а если бы вы перелезли через этот забор, вы прочли бы на нем надпись: "Кип аут! Ю. Эс. Арми Резервейшн". Правда, вряд Ли вам удалось бы перелезть через этот забор. Десять месяцев в году эта территория пустует, и лишь два месяца, летом и зимой, во время выпускных проверочных испытаний Брагга, она оживает. Там начинают курсировать автобусы, ездит милиция на мотоциклах, ведутся дорожные работы, в домах живут люди, ходят на работу и на лекции, смотрят советские фильмы, производят банковские и почтовые операции, расплачиваются фальшивыми советскими деньгами и так далее. Для этой цели у нас есть специальный штат из эмигрантов, и, кроме того, мы используем голливудских статистов. Должен тебе сказать, что месяц таких игр стоит нашей маленькой "фирме" ничуть не меньше, чем стоил суперфильм "Иудейская война" студии "Твентиес сенчури фокс". - Сейчас мне кажется, что ваша "Литл Раша" - это сплошная клюква, - мрачно заметил Джин. - Я убежден в этом! - весело сказал Лот. - Но все-таки на невинных голубков из Форт-Брагга она производит оглушающее впечатление. Видишь, даже ты русский, и то попался на крючок. Джин огорченно присвистнул. Сейчас, когда все уже было позади, он чувствовал себя глубоко уязвленным тем, что не смог сразу разгадать фальшивки, липы. Ведь все-таки читал же он иногда советские книги, журналы, на которые подписывался отец, помнил рассказ отца о путешествии в Россию... И разве не слышал он о липовом "лагере военнопленных Вьетконга", о "Райотсвилле, США" - липовом же "Волынкограде", в котором "82-я воздушно-десантная дивизия из Форт-Брагга училась подавлять негритянские волнения? Там, в Форт-Гордоне, тоже были актеры и декорации, было целое гетто для "черных" из числа 503-го батальона военной полиции, только камни, и кирпичи, и все оружие бунтовщиков были сделаны из резины. - Наш побег тоже был запланирован? - хмуро спросил он. - Представь себе, нет! - воскликнул Лот и, перегнувшись через стол, хлопнул его по плечу. - Тут ты оказался таким молодчиной, что мы все ахнули. Генерал - он, между прочим, бывший власовский офицер, - был взбешен. Трой Мидлборо только и сказал: "Вот это парень!" - Надеюсь, пули, которыми я прикончил охрану под аркой тюрьмы, были такие же, какими нас расстреливали? - мрачно поинтересовался Джин. - Ну конечно. Это особые оглушающие и временно парализующие капсулы. Говорят, сейчас они будут внедряться в полиции и национальной гвардии для разгона демонстраций. Кстати, Джин, тебя не интересует, почему ты в совершенно незнакомой тебе местности пришел ночью именно к поселку Петухово, а не поперся в противоположную сторону и не уткнулся в стену? Дело в том, что ты и этот, как его, Перси Гордон Браунинг... - Его настоящее имя Натан Стиллберд, - усмехнулся Джин. - Там он составил свое имя из трех великих поэтических имен. Перси - это имя Шелли, Гордон - второе имя Байрона, ну а Браунинг - это Браунинг... Лот приглушенно засмеялся. - Видишь, малыш, какой я малокультурный, несмотря на Оксфорд. Что ж, я воспитывался на стихах Бальдура фон Шираха31. Ну хорошо, вернемся к нашим баранам. Итак, вы со Стиллбердом совершенно случайно выбрали правильное направление, но дело в том, что, куда бы вы ни пошли, вы все равно пришли бы или в Петухово, или в Собакино. Патрули и шлагбаумы создали в "Маленькой России" своеобразный лабиринт, по которому вы бы двигались, как кибернетическая мышь. Вы подошли к спящему городку и увидели несколько освещенных окон. За этими окнами, дружище, сидели подсадные утки. Вы попали на "монархиста". Кстати, его имя Чарли Врангель, вон он сидит со своими сыновьями. Джин посмотрел туда, куда показывал Лот, и увидел у противоположной стеклянной стены ресторана почтенного джентльмена в сером костюме и двух смазливых молодчиков в оксфордских галстуках. Семейка тоже лакомилась устрицами. Увидев, что на него смотрят, мистер Врангель с достоинством наклонил голову. - Старый дурак действительно монархист, - продолжал Лот. - В "Литл Раша" он приезжает на заработки. Его связывали уже пятнадцать раз. Вы еще деликатно с ним обошлись, а то иной раз какой-нибудь громила подносит ему вместо приветствия кулак весом в пять фунтов. Однако Чарли каждый раз упорно приезжает на занятия, ведь он получает здесь за каждый месяц генеральское жалованье - почти тысячу пятьсот долларов плюс солидную компенсацию за каждое увечье. В прошлом году один "берет" сломал ему пяток ребер, так он подал иск на пять тысяч долларов и, представь, получил их с ЦРУ! Как мне кажется, ему просто нравится этот маскарад, нравится изображать духовное подполье в "поруганной России". Лот замолчал, глядя на Джина веселыми и ожидающими глазами. Он наполнил свой бокал и молча просалютовал другу. Джин тоже просалютовал ему. - В общем, теперь, когда все уже позади, я могу тебя только поздравить, малыш! - сказал Лот. - В глазах командования ты теперь кадр первого ранга. Но не забудь: ты должен написать два отчета, один о "Чукотке", другой о "Маленькой России". Остановись на таких вопросах, как характеристика всех членов команды, как каждый из них реагирует на физические лишения, опасность, страх, отчаяние, апатию, психологическое давление, промывание мозгов, все формы стресса - нервно-психической напряженности. Проанализируй адекватность действий, стойкость, выживаемость, волевую выносливость, раздражительность, способность к общежитию, эмоциональные способности, идейность... - Скажи-ка мне, Лот... Ответь мне, пожалуйста, на такой вопрос, - медленно проговорил Джин. - Если бы ты сидел в стеклянном колпаке и перед тобой был бы пульт с одной кнопкой и ты услышал бы приказ нажать эту кнопку, нажал бы ты ее? Лот мягко, с какой-то даже грустью улыбнулся. - Я не думал, что ты задашь мне этот вопрос в такой общей форме. Я ждал его. Ты назвал нас всех сволочами... Мидлборо не обратил на это внимания, он принял это за естественную реакцию после контузии, но ты прав, мы гнусные сволочи. Однако, если ты думаешь, что мне, старой сволочи, было легко подвергать тебя тому чудовищному эксперименту, то ты ошибаешься. Это было сделано вновь по личному приказу Лаймэна Киркпатрика, он лично приказал мне подвергнуть тебя тесту на предательство... Он запросил твое досье и... - Подожди, - перебил его Джин. - Я спрашиваю тебя о другом. Если ночью в полном одиночестве и тишине ты услышишь приказ нажать кнопку, ты ее нажмешь? Сжав ручки кресла, он смотрел на Лота в упор. Лот швырнул салфетку на стол и рассмеялся. - Это уже смахивает на дзен-буддизм. Если тебе скажут: убей кукушку, ты убьешь ее? Знаешь, старик, предлагаю тебе "паб-крол" по Сиэтлу. Здесь есть довольно забавный найт-клаб. В лифте, стремительно несущемся вниз, в толпе откушавших и веселых леди и джентльменов Лот приблизил свое лицо к Джину и проговорил: - Я нажму. А ты? Джин ответил глухо: - Я не знаю. Лот улыбнулся и обнял его за плечи. - Поэтому с тобой и работают, малыш. Примечания 1 "Ар-энд-ар" - "Рест энд рикриэйшн" - отпуск в армии США (Прим. переводчиков.). 2 "Кошкин дом" - (слэнг)-публичный дом.(Прим. переводчиков.). 3 "Сейл" - дешевая распродажа. (Прим. переводчиков.). 4 "Спринг-найф" - пружинный нож. (Прим. переводчиков.). 5 К концу 1969 года "зеленых беретов" насчитывалось уже более 25 тысяч. Американская военщина намерена в ближайшее время удвоить это число. Имеется 16 групп специального назначения, предназначенных для ведения специальной войны в разных географических районах земного шара. В Форт-Брагге дислоцируются 3, 6 и 7-я группы, 5-я группа действует в Южном Вьетнаме, 10-я группа размещается в Бад-Тельце, ФРГ, и предназначена для действий на территории социалистических стран (Прим автора). 6 "Драминг-аут", буквально - "выбарабанивание", ритуал позорного увольнения из армии США. (Прим. переводчиков.). 7 Стихи выдающейся американской поэтессы Эмили Дикинсон. (Прим. переводчиков.). 8 Под этой благовидной вывеской скрывается в армии США Си-Ай-Си - корпус контрразведки. (Прим. автора.). 9 Ди-зи - место выброски. (Прим. переводчиков.). 10 Специальная командировка в Нью-Йорк не выявила ресторана с таким названием. Адрес ресторана "Медведь": 139, Ист 56-я улица, Манхэттен, Нью-Йорк-сити. Телефон: Эльдорадо 5-9080. (Прим. переводчиков и науч. редактора.). 11 Адрес ресторана: 150, Вест 57-я улица, Нью-Йорк. Телефон: Колумбус 5-0947. (Прим. науч. редактора.). 12 Вопреки мнению автора название данной пьесы Артура Копита не является самым длинным в истории мировой драматурги. Рекорд в этой области, по всей вероятности, принадлежит анонимному сочинителю, который в 1592 году опубликовал в Англии пьесу под таким названием. "Плачевная и правдивая трагедия молодою господина из Фавершема в графстве Кент, который был самым злодейским образом убит своей неверной и распутной женой, которая из-за своей любви к некоему Мосби наняла двух отчаянных разбойников, черного Уилла и Шейкбэга, чтобы убить его, в чем проявилось великое коварство и лицемерие безнравственной бабы, неутолимое желание порочной похоти и позорный конец всех убийц". (Прим науч редактора.). 13 Заговор немецких генералов, пытавшихся путем убийства Гитлера 20 июля 1944 года спасти Германию от катастрофы. (Прим. науч. редактора.). 14 Автоматы М-16, гранаты, базуки, пулемет ЛМГ и ХМГ, а также три безотказные пушки (Прим. автора). 15 Путем дополнительного тщательного изучения установлено, что ресторана под таким названием в Нью-Йорке не существует. Кроме названных "Русской чайной" и "Медведя", есть еще русский ресторан "Петрушка". Адрес: 23, Ист. 74-я улица и угол Мэдисон-авеню, тел. ВИ8-2300. (Прим. науч. редактора.). 16 Автор песни неизвестен. ( Прим науч. редактора). 17 Боса-нова (португ. слэнг) - "Последняя штука", или в переводе американских джазистов "Нью-бит". (Прим. науч. редактора.) Я бы назвал этот танец румбой, женатой на твисте (Прим. автора.). 18 См. немецко-русский словарь. (Прим. науч. редактора.). 19 Перевод с английского Г. Поженяна. 20 Джон Фитцджералд Кеннеди. (Прим. переводчиков.). 21 Джин Грин цитирует передовицу из июльского номера журнала "Килл!" ("Убей!") за 1962 год. (Прим. переводчиков.). 22 "Пулл" - блат. (Прим. переводчиков.). 23 Клуб армии и флота. (Тоже.). 24 Джампмастер- инструктор парашютного дела, или "вышибала" (Прим переводчиков). 25 Национальные типичные имена (америк.) типа русских: Иванов, Петров, Садовников.. (Прим. переводчиков.). 26 Прием этот называется "вывод нежелательного гостя из дома". (Прим. науч. редактора.). 27 Чувствуется, что Гривадий Горпожакс знает книгу Ильфа и Петрова "3олотой теленок". (Прим переводчиков.). 28 Слово "кокейжэн" на английском языке имеет два значения: "кавказец" и "белый человек". (Прим. науч. редактора.). 29 Сэм прославился на всю Америку, в один присест слопав яичницу из 144 яиц, 48 пирожков и 200 устриц! (Прим. автора.). 30 Кэролайн - маленькая дочка президента Кеннеди. В определенных кругах США бытовали неуместные шутки относительно влияния Кэролайн на решения президента. (Прим. переводчиков.). 31 Бальдур фон Ширах - вождь "Гитлерюгенда". (Прим. переводчиков.).  * ЧЕТВЕРТЫЙ РАУНД: БЛИЖНИЙ БОЙ *  Fas est et ab hoste doceri ("И у врага дозволено учиться" - латинская пословица) ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. КОЛЛЕГИ В кромешной тьме виднелась лишь повисшая на далеком западе остывающая полоска багрового заката. Изредка показывались внизу и быстро уходили под крыло слабые, еле видные огоньки идущих к Хайфону или из него судов. Джин Грин в костюме "фрогмена", с ластами на ногах и с парашютным мешком за спиной сидел на месте второго пилота и застывшим, бездумным взглядом смотрел на полосу заката, похожую на раскаленный рельс. Ровный гул моторов Б-26, ровное, спокойное движение создавало ощущение убаюкивающей безопасности, но временами Джин вспоминал, для чего он летит в этом самолете, и тогда в животе все сжималось, словно от резкой боли. Стэнли, пилот Б-26, спокойно держал руки на штурвале и, вытянув губы, насвистывал какую-то неслышную мелодию. Второй пилот Бак сидел за спиной Джина и при свете индикатора рации, громко хмыкая, читал суперинтеллектуальный гомосексуально-сюрреалистический бестселлер "Город ночи". - Значит, тебе не понравилась окинавская водка, Джин? - неожиданно спросил Стэнли. Джин вздрогнул и принужденно рассмеялся. - Эта штука пострашнее атомной войны, - сказал он. Вот уже много часов, как они вылетели с аэродрома, расположенного недалеко от Кемп-Харди - базы "зеленых беретов" на острове Окинава. Три дня назад стратегическим бомбардировщиком Б-52 Джин был заброшен из Сайгона на Окинаву, чтобы вылететь оттуда в Северный Вьетнам для выполнения первого в его жизни боевого задания чрезвычайной важности. На Окинаве его в первый же вечер познакомили со Стэнли и Баком, которые оказались простыми, свойскими ребятами. Днем все трое получали инструкции и проходили спецподготовку, а вечером отправлялись в ближайший городишко, в национальный ресторанчик, где очаровательная Марико танцует на крохотной эстраде чуть ли не среди ваших тарелок. И вот сегодня в 16.25 Б-26 с дополнительными баками горючего стартовал с Окинавы на Вьетнам. Только в один конец - около 1500 миль. Больше двух часов они летели над сверкающим блюдом Восточно-Китайского моря, потом на горизонте показалась неровная полоска Формозы. Они шли почти по трассе интерконтинентальных лайнеров и раз даже в районе Гонконга видели прошедшую над ними курсом на Токио серебристую сигару с синими буквами "Эйр Франс" на борту. После Формозы потянулось бесконечное голубое сияние Южно-Китайского моря, редкие облака внизу бросали тени на неподвижную гофрированную водную поверхность. Потом полнеба охватил гигантский закат, а когда сгустилась тьма, они строго по графику подошли к китайскому острову Хайнань и, применив специальное противорадарное устройство, спокойно прошли над ним. Сейчас они двигались над Тонкинским заливом, словно козявка в банке паркеровских чернил, и лишь раскаленный рельс на горизонте кое-как ориентировал тело в пространстве. - Хайфон, - проговорил Стэнли. Джин вздрогнул. Прямо по курсу в черной прорве возникло светящееся пятно, похожее на туманность Андромеды. Вместе с Баком они направились в хвост самолета. Самолет круто нырнул вниз, потом выровнялся. Бак открыл люк. Рев моторов и свист разрываемого воздуха ворвались внутрь. Спокойными, как у робота, привычными жестами он проверил подвесную систему парашюта, ХАЛО, реактивный пояс, мешки со снаряжением, крепление акваланга СКУБА. Надел шлем с гофрированной трубкой. Он не чувствовал страха, потому что делал то, что надо, и твердо знал, что обратного пути ему нет. В то же время и смелостью его ощущения в этот миг можно было признать только, если допустить, что может быть смелой несущая плоскость самолета, или реактивное сопло, или мотор гоночного автомобиля. Загорелась красная лампочка над люком. Бак дружески сжал плечо Джина. Вспыхнула зеленая лампочка... - Ready! ...Отдернул руку... - Go! Джин тяжело рухнул в бездну. Начиналась первая часть "инфильтрации по типу ХАЛО-СКУБА". Ощутив под собой упругую, беспорядочно качающуюся поверхность моря. Джин мгновенно отстегнул подвесное устройство и ушел под воду. Вынырнув через минуту и оглянувшись, он увидел опадающий в темноте светлый пузырь. Это шел ко дну его парашют, снабженный специальным грузилом. Впереди на фоне багровой полосы, которая, казалось, не погаснет вечно, мелькнул раскоряченный контур воздушного черта Б-26. Джин снова нырнул, включил двигатели реактивного пояса и, взявшись за рули, пошел в глубину. Ориентироваться в кромешной тьме он мог только чутьем. Когда глубина достигла, по его расчетам, десяти-пятнадцати метров, он перешел в горизонтальное положение и поплыл по направлению к хайфонскому порту. Реактивный пояс работал безотказно. Дыхательная смесь исправно поступала из акваланга. Временами Джин сжимал укрепленную на груди тубу, выпуская очередную порцию противоакульей жидкости. Помогая ластами двигателям, Джин плыл и плыл, и как ни странно, голова его в это время была занята мыслями, отнюдь не связанными с предстоящей операцией. Три дня назад, за час до отъезда на аэродром, Джин со своей сайгонской подругой Трап Ле Чин сидел в многолюдном баре отеля "Де Виль". Транни в легких, обтягивающих брючках, в голубой рубашке с закатанными рукавами была просто пугающе хороша. Глядя на ее уверенные жесты, на раздого рода игриво-вызывающие салютики, которыми она приветствовала многочисленных знакомых американцев и вьетнамцев, на всю ее повадку "хозяйки Сайгона", Джин почти не верил, что еще совсем недавно она лежала в его объятиях. В руках у них были стаканы с "дайкири", кристаллики тертого льда поблескивали в тонком луче солнечного света, и Транни, отнимая от своих пухлых вишневых губ стакан, тихо спрашивала: - Куда же ты летишь, милый? - На север, к медведям, - усмехнулся Джин. - Ну хорошо, - шептала Тран Ле Чин, - нельзя говорить, не надо. Скажи мне только одно: это опасно? - Не более опасно, чем пить "дайкири". - Какие там женщины, Джин? - О, женщины там огромные, как айсберги, и на четыре пятых скрыты под водой. - Да ну тебя! Вошел белл-бой и, сложив ладони рупором, прокричал: - Телеграмма для мистера Грина! Мистер Грин, на ваше имя получена телеграмма! Джин махнул ему рукой. Прочитав телеграмму, он не удержался от удивленного возгласа. Она была из Пномпеня от Ширли. "Мой лейтенант, уикенд в Камбодже превосходит все ожидания. Принцы и принцессы ждут тебя с нетерпением. Немедленно прилетай. Беру на себя все неприятности. Салют. Твоя Ш.". Взмах узкой смуглой руки, перехват телеграммы, прочтенье оной, надутость, каприз, ревность - все это приятно покалывало мужскую гордость через три дня в чреве Б-26, да и сейчас, когда он скользил на глубине двадцати футов в кромешной тьме к вражескому берегу. Джин усмехнулся, вообразив себе поверхность бескрайнего моря, все море и себя в нем - животное средних размеров, плывущее в обществе скатов и акул и вспоминающее любимых женщин, вкус "дайкири", запах сигар... Он посмотрел на светящийся циферблат. Прошло полчаса, и пройдено пять миль. Пора вынырнуть и определиться. Высунув голову из воды, он увидел прежде всего яркое пламя на берегу, освещенные этим пламенем контуры домов и заводских труб, прочерки трассирующих зенитных снарядов. Прямо над ним пронеслось звено МИГов. Он понял, что Стэнли произвел отвлекающую бомбежку, и отвернул к югу. Джин был уже на внешнем рейде хайфонского порта. В двух кабельтовых справа, словно празднично иллюминированный остров, стоял танкер. Слева видны были контуры древнего грузовоза с высокой прямой трубой. Все-таки Стэнли сбросил свои зажигалки слишком близко к порту. На воде дрожали огненные блики, отчетливо были видны краны, мачты и надстройки ошвартованных судов. В довершение неприятностей прямо по курсу стоял сторожевик, бешено палящий в небо из скорострельных зениток. Джин снова ушел в глубину и стал забирать к югу, в более темный квадрат акватории порта. Через некоторое время голова его ударилась о какую-то невидимую преграду. Удар, по счастью, был несильным, потому что он шел на самой малой скорости. Он включил фонарь, вмонтированный в рукав костюма, и в мутном свете увидел прямо перед собой переплетения стальной проволочной сети. Он сбросил пояс и поплыл в обратную сторону от ворот порта. Первый вариант операции провалился. Утром Ганс Ульрих Рудель повез знатного гостя на "ландроувере" по окрестностям своей лесной крепости. Отто Скорцени не приходилось бывать раньше в аргентинской провинции Рио-Негро. В "сельскохозяйственную колонию" к Руделю он прикатил на "джипе" накануне, уже после захода солнца, и потому не успел как следует рассмотреть живописные и дикие окрестности. Это был нелюдимый край гористых джунглей с водопадами, таинственными пещерами и зачарованными тихими озерами в ста милях севернее деревни Сан-Карлос-де-Барилоче, которую Скорцени накануне увидел проездом уже в закатных лучах солнца. Водитель, пожилой нацист с бычьим загривком, искусно вел "ландроувер" по укатанной грунтовой дороге. Скорцени хотел было спустить стекло в боковом окне, чтобы получше рассмотреть высокие снеговые горы на горизонте за джунглями, но Рудель сдвинул на затылок тропический шлем и сказал: - Не стоит, Отто Ты только впустишь зной в машину. Она ведь снабжена воздушным кондиционером. - Я слышал, что вы купили эту землю у аргентинского диктатора Перона? - спросил Скорцени, закуривая предложенную ему Руделем сигарету "Генри. Упман". - Да, в сорок пятом, - ответил бывший ас, любимец фюрера, ставший по секретному завещанию Гитлера его преемником. - Десять тысяч квадратных миль. Перон, ты знаешь, был большим поклонником фюрера. Вот уже семнадцать лет, как мы осваиваем этот край. Старина Гиммлер рассчитывал на мировую с англо-американцами, мечтал занять место фюрера и канцлера. Да, "верный Генрих" предал нашего Ади. А я, как тебе известно, оставался преданным фюреру до конца. Тайная покупка этой земли и соглашение с Пероном были только частью нашего плана спасения фюрера. Скорцени молчал, попыхивая сигарой. В отношении Гиммлера старина Рудель, конечно, прав. Однако ему не следовало бы забывать, что его гость был в те времена человеком рейхсфюрера СС, его диверсантом номер одна. Этот Рудель никогда не отличался тактом и никогда не прощал соперникам в борьбе за власть, даже мертвым. - В первую очередь, - продолжал первый ас "третьего рейха", - нам необходимо было в самой глубокой тайне собрать деньги для финансирования всей этой операции. Скорцени позволил себе усмехнуться тем краем рта, который не был виден Руделю Чего-чего, а денег у них хватало. Партия - НСДАП - располагала капиталами, награбленными СС и вермахтом во всех странах Европы и в Африке, от Нордкапа до Эль-Аламсина, от острова Джерси в Ла-Манше до волжских утесов и Астрахани. Этих капиталов и сейчас хватает скуповатому Руделю, чтобы финансировать неонацистов во всех частях света, скупать пакеты акций в сотнях промышленных картелей и компаний всех стран. Кто-кто, а он, Скорцени, прекрасно знает, что Рудель отнюдь не обеднел за эти годы, а неслыханно разбогател, да и вся нацистская колония преуспевает. За час до обеда Ульрих и Скорцени вернулись в крепость через контрольно-пропускной пункт, охраняемый вооруженными молодцами, похожими на штурмовиков. - Вас здесь никто не беспокоит? - поинтересовался Скорцени. - Лишь изредка не в меру любопытные туземцы из деревень Сан-Карлос-де-Барилоче и Пасо-Флорес да еще более любознательные газетчики и разведчики разных держав, - ответил Рудель. - С последними мы не церемонимся. Бывают у нас и знатные гости, сочувствующие нашему движению. На днях на вертолете прилетал с рекомендательным письмом от самого Мосли, лидера британских фашистов, некий сэр Бэзил Сноумен. Этот Сноумен, вспомнил Скорцени, приезжал и к нему в Ирландию. Но об этом надо молчать, раз он не сообщил тогда о своих контактах с Мосли Руделю. Скорцени ненавидел Руделя Ведь этот выскочка по чистой случайности сделался фюрером. По тому секретному завещанию Гитлера его наследником был объявлен Геббельс, но Геббельс последовал за обожаемым фюрером. Преемником же Геббельса Гитлер приказал назвать того офицера, который удостоится к концу войны наибольших и наивысших наград рейха. И надо же было случиться, что таким офицером оказался не рейхсдиверсант номер один, а рейхсас номер один - Ганс Ульрих Рудель, полковник Люфтваффе. Однако приходится подчиняться. Заказывает музыку, как говорят американцы, тот, у кого денежки. А денежки, главные деньги в Буэнос-Айресе, Рио и швейцарских банках, оказались у преемника фюрера, у Руделя. Конечно, все это только до поры до времени. Среди бывших эсэсовцев, составляющих костяк нацистской эмиграции, у Скорцени гораздо больше сторонников, чем у Руделя. Старая борьба СС с вермахтом продолжается и здесь, в джунглях. Его, Скорцени, помнят ветераны дивизии СС "Дас Рейх", с которыми он едва не взял Москву, помнят по громкой истории спасения Муссолини из горной итальянской крепости - за то дело фюрер вручил ему Рыцарский крест из собственных рук в своей ставке в "Волчьем логове". Помнят, наконец, по диверсионному маскараду в Арденнах, во время которого его эсэсовцы, переодетые американскими офицерами и солдатами, наводили ужас на янки в их тылу. Придет время, и Отто Скорцени посчитается с Руделем... За высокой деревянной стеной крепости они проехали берегом быстротечной реки Рио-Лимай. - Я накормлю вас отличной форелью, - сказал Рудель, поглядывая сквозь синее стекло на светловолосых и загорелых юных рыбаков, столпившихся на берегу. - Представьте, Отто! Многие из этих юнцов, родившихся здесь, в крепости, никогда не бывали в фатерлянде! Машина остановилась у старинной двухэтажной гасиенды, как видно, стоившей Руделю немалых денег. Они вышли из "ландроувера" под знойное солнце. - Ну и жара! - проговорил Скорцени, вытирая мигом вспотевшее лицо с покрасневшими шрамами - памятками давней буршской дуэли. - На севере жарче, - сказал Рудель. - Ведь мы находимся в двух с половиной тысячах миль южнее экватора. Скорцени огляделся. Все мужчины в лагере носили форму, похожую на форму нацистского Африканского корпуса. Те же шорты и те же фуражки с длинным козырьком, что носил и сам командир корпуса - "лис пустыни" фельдмаршал Эрвин Роммель. Немцы, немки и их дети - все занимались своим делом, подчиняясь зычным гортанным командам. Скорцени радовала стальная дисциплина, царившая на этом затерянном в джунглях островке - осколке бесславно погибшей коричневой Атлантиды1. К Руделю подскочил плотный седоватый мужчина с распаренным загорелым лицом. - Восемьдесят восемь! - рявкнул он. - Восемьдесят восемь! - ответил Рудель. Вслед за этим обменом странными приветствиями краснорожий отрапортовал своему фюреру в лучших прусско-нацистских традициях. - Это наш комендант Вальтер Охнер, - представил его Рудель. - Мы все его зовем "гауптманом" - капитаном. А вот, - кивнул он в сторону отдававшего честь долговязого и голенастого немца, - его заместитель Эдгар Фьесс. Оба офицеры СС, оба объявлены военными преступниками на нашей неблагодарной родине. Прошу, Отто! Кстати, вас ждет приятный сюрприз, мы будем обедать с вашим старым товарищем по СС - доктором Менгеле. - Тем самым, которым пугают детей на родине? - тонко улыбнулся Отто Скорцени. - Чудовищем-людоедом из Аушвица? - Тем самым, Отто, - рассмеялся Рудель, - тем самым. Он шел прямо, почти не припадая на ножной протез. Они уже были у лестницы, ведущей на веранду гасиенды, когда к ним рысцой подбежал запыхавшийся. обливавшийся потом толстяк. - Что тебе, Эрих? - спросил Рудель. - Это наш почтовый цензор, Отто. - Разрешите доложить. Только что принята радиограмма для герра Скорцени!.. Скорцени развернул радиограмму, прочел ее вслух: - "Срочно вылетайте Вашингтон тчк Встреча состоится завтра тчк Мерчэнт тчк". - Это от "Паутины", - пояснил Скорцени. - Для разговора о "Паутине" я и приехал сюда к вам, Ганс. Надо спешить. Сегодня же мне придется покинуть вас, чтобы завтра рано утром вылететь в Вашингтон! - Прекрасно! - сказал Рудель. - "Паутина" - наш последний козырь, Отто, наша главная надежда. Поговорим за обедом. Выпив коктейли в баре, они уселись в уютном кабинете Клуба армии и флота в Вашингтоне. Мерчэнт только что представил Лоту Чарльза Врангеля, чьи седые брови и усы были выкрашены в гуталиново-черный цвет. - Врангель? - переспросил Лот. - Я помню немецких Врангелей - юнкеров в Восточной Пруссии. Вы мой соотечественник, родом из Германии? Он сделал вид, что не узнает эту многогранную личность - участника похорон Гринева-отца и монархиста из "Литл Раша". - Мистер Чарльз Врангель, - ответил Мерчэнт, - из русских немцев. Родственник известного генерала Врангеля, правителя Крыма, верховного командующего Добровольческой армией. - Петра Николаевича? Как же, как же! - ухмыльнулся Лот. - Это верно, - не без гордости подтвердил Чарльз Врангель. - Однако Врангели, упомянутые среди дворян в Готтском альманахе, этом германском аристократическом "Кто есть кто", действительно связаны с русской баронской ветвью Врангелей, Петра Николаевича я похоронил в Брюсселе в 1928 году, царство ему небесное. Заказали по совету Мерчэнта суп из черепахи и омаров, сваренных в молоке кокосового ореха. - Я не знал, мистер Мерчэнт, что вы вхожи в этот эксклюзивный клуб, - заметил Лот, когда Майк, знакомый Мерчэнту официант в снежно-белом форменном пиджаке с золотыми погончиками, принял заказ с военной четкостью и бесшумно удалился. - Меня удивляет ваша неосведомленность, - сухо улыбнулся Мерчэнт. - Я полагал, что мы знаем друг о друге все. Видите ли, я бригадный генерал в отставке. - Ах да! - воскликнул Лот, театральным жестом легонько шлепнув ладонью по лбу. - Теперь припоминаю! Бригадный генерал Мерчэнт! Ведь вы ушли из армии в знак протеста против увольнения генерала Уокера за фашистскую пропаганду в войсках. Да, да! До этого вы служили начальником штаба одной из наших дивизий в федеральной Германии, и потом в Корее, на Окинаве... - Совершенно верно, мой дорогой мистер Лот, - хмуро проговорил Мерчэнт, отпивая воду из стакана со льдом. - Я рад, что мы начинаем наконец лучше узнавать друг друга. Для этого я и пригласил вас сюда. - Вы обещали выложить карты на стол, - напомнил Лот, глядя прямо в глаза Мерчэнта. - Я не отказался от этого намерения, - подтвердил Мерчэнт, спокойно выдерживая взгляд Лота. - Значит, разговор будет носить конфиденциальный характер? - Строго конфиденциальный. - Но разве вы не знаете?.. - Лот многозначительно обвел взглядом окрашенные в мягкие тона стены и потолки кабинета. - Клуб армии и флота, - ответил отставной генерал, - самое подходящее место для нашей конфиденциальной беседы. Что касается ФБР, сюда не посмеют сунуться эти "слухачи" - Гуверу и его штатской братии сюда доступ закрыт. К тому же у нас самые теплые отношения с ФБР и особенно с его Эс-Ай-Эс - Секретной разведывательной службой. Нас ничуть не смущают и ручные "клопы", подсаженные вашей "фирмой". С мистером Алленом Даллесом у нас с самого начала его "директории" установились самые наилучшие отношения, и нет никаких причин сомневаться, что они испортятся при нынешнем директоре - мистере Джоне Алексе Маккоуне. Наши отношения с "фирмой" настолько теплы и сердечны, мистер Лот, что я гарантирую вам: запись нашей беседы будет немедленно уничтожена шефом "слухачей" в Лэнгли. Наконец, здесь нас не подслушивают враждебные разведки - вы понимаете, о ком я говорю. - Отдаю вам должное, генерал, - сказал Лот, - вы прекрасно все продумали. - Не называйте меня генералом, - нахмурился Мерчэнт. - Сенатор Маккарти был прав: коммунисты действительно проникли в правительство и армию. Они изгнали меня и генерала Эдвина Уокера из армии за то, что мы лучше других разглядели коммунистическую опасность. Подобно своему духовному отцу генералу Дугласу Макартуру, который тоже был смещен неблагодарным президентом, я всю жизнь был верен неизменно девизу нашего Вест-Пойнта: "Долг, Честь, Родина!" Пока те, кто в силу гнилой демократии говорит от имени родины, отплатили нам черной неблагодарностью, играя на руку красным. Но наше время еще придет. Вот тогда вы назовете меня генералом. Для этого мы работаем не покладая рук. - Вы, то есть "Паутина"? - Да, если угодно, "Паутина". О ней я вам расскажу сейчас. Лот метнул красноречиво-вопросительный взгляд в сторону бесстрастно крутившего сигару Чарльза Врангеля. - Не беспокойтесь, - сказал Мерчэнт. - Мистер Врангель у нас особо доверенное лицо, лидер боевой антисоветской русской эмиграции. До войны он являлся одним из помощников известного борца-антикоммуниста, вождя белогвардейской эмиграции в Америке покойного князя Вонсяцкого-Вонсяцкого в начале войны, после ареста графа Вонсяцкого Чарльз бежал в Германию и стал вашим союзником - служил под Вальтером Шелленбергом в разведке СД, был одно время советником генерала Власова... - Я имел чин СС-оберштурмбаннфюрера, - вставил Врангель, произнося эти слова с достоинством и оттенком грусти по ушедшему времени. - Я рад приветствовать бывшего союзника, - по-прусски наклонил голову Лот. - Не только бывшего, - поправил его Мерчэнт. - Нынешнего и будущего. Ныне мистер Врангель благодаря его прошлому служит в нашей системе отличным связующим звеном между боевой антисоветской русской эмиграцией в Америке и нашим мощным антикоммунистическим филиалом в федеральной Германии, который там, подобно айсбергу, виден открыто лишь на одну пятую. Съели суп. Принялись за омаров. Лот и Врангель запивали мозельским. Мерчэнт не имел привычки пить во время обеда. - Урожай винограда в этом году в Германии, - заметил Лот, - обещает быть средним, но вино, поверьте, будет самого отличного качества. Советую вам закупить впрок и мозельское, и рейнское и эльзасское - не прогадаете. Неплохи нынче дела в Бордо и Бургундии. Официант! Принесите-ка бутылочку самого сухого шерри из провинции Херес! - У вас дорогие привычки, мистер Лот, - сказал Мерчэнт, отпивая глоток ледяной воды. - А между тем жалованье майора с надбавкой за секретность и "комбэт пей" - боевой надбавкой во Вьетнаме - никогда не сделает ваше имя известным на Уолл-стрите. Тем более что вы давно прожили, пропили, прокутили свой пай в том пивоваренном заводе в Милуоки, который вам оставил ваш дядюшка - мюнхенский эмигрант. А ваши рурские доходы, о коих вы любите рассказывать своим друзьям, ведь, согласитесь, чистейшая липа. Лот небрежно промокнул губы салфеткой. - Да, мистер Лот, - продолжал Мерчэнт. - Вы привыкли жить широко, а для этого нужны деньги. А у нас они водятся. Старина Хайни - СС-рейхсфюрер Генрих Гиммлер - был дальновидным бизнесменом. Он не только верил в будущую боевую антанту Запада против коммунистического колосса, но и отложил денежки на наш крестовый поход. "Паутина" давно реализовала секретные вклады СД в банках Женевы, Аргентины и Бразилии. Мы пустили эти деньги в оборот, делая ставку на "холодную войну", на гонку оружия и продажу его всюду, где его покупали. Постепенно мы завоевали на свою сторону таких богатейших людей Америки, как Эйч-Эл Хант и Си-Би Грант. Мы стали деловыми партнерами и сейчас загребаем миллионы от продажи семейных атомоубежищ. И всюду растут штурмовые отряды подпольной сверхсекретной армии "Паутины". ОДЕССА - тайное общество взаимопомощи бывших служащих СС, многочисленные союзы ветеранов вермахта в Германии. Одних только бывших эсэсовцев около миллиона и, пожалуй, впятеро больше бывших солдат и офицеров вермахта с незаменимым боевым опытом против большевиков! В Германии растет подлинно националистическая партия - НДП. Оасовцы в Алжире и Франции. Во главе их славной Организации секретной армии стоит стойкий генерал Рауль Салан. А за ним, замечу в скобках, стоит ваше ЦРУ. Алжир - это передовая позиция в войне белого человека против цветной мрази. Трусливый генерал де Голль позорно капитулировал в семилетней войне в Алжире, но оасовцы продолжают борьбу. Вы слышали, "ультра" - так их называют в печати - сожгли алжирский университет. Салан в тюрьме, но он и не думает сдаваться. Благодаря ЦРУ "Паутина" связалась с разведчиками всех государств НАТО - ведь все эти разведки подчинены ЦРУ. В Италии здоровые националистические силы закаляются в тайной диверсионной борьбе вдоль австрийской границы. Кроме того, мы крепко дружим с СИФАРом - военной разведкой и контрразведкой итальянской армии. В Сицилии у нас установлена связь с Мафией, которая может и должна сыграть антикоммунистическую роль. На нашей стороне Испания и Португалия, Южная Африка, Парагвай, националистический Китай. Превосходно идут наши дела почти во всем западном мире и особенно здесь, в Штатах2. В Штатах, - продолжал Мерчэнт, - настоящие патриоты, так называемые "правые экстремисты", завоевывают все более сильные позиции. По сути дела, создан единый фронт от будущего кандидата в президенты Барри Голдуотера до Джорджа Рокуэлла, фюрера американских нацистов. Все больше людей понимает, что ООН такое же гнездо евреев и цветных, как Кони-Айленд в жаркий летний день. Они объединяются для борьбы в ударные отряды: общество имени убитого коммунистами офицера Джона Бэрча, Христианский крестовый поход во главе с доктором Шварцем, Арийская лига Америки, близкая к Рокуэллу, Американская национальная партия, "Лайф-лайн" - "Линия жизни" миллиардера Ханта, "Рыцари Колумбии", ку-клукс-клан. На стороне суперпатриотов такие сенаторы, как Додд, Макклеллан, Мундт, Карлсон, Робертсон, Тэрмонд, многие члены палаты представителей. У них богатая пресса: например, "Америкэн опиньен" Роберта Уилча, одного из идеологов консерватизма, "Килл!" ("Убей!") - орган Американской национальной партии. Эта печать, такие видные публицисты, как Уильям Бакли и Л. Брент Боззел, писавший за Маккарти речи последнего, - рупор взглядов Барри Голдуотера: долой ООН, долой разоружение, долой прекращение ядерных испытаний, долой мирное сосуществование народов, долой социализм, да здравствует политика с позиции ядерной силы! Ужасы термояда - выдумка Москвы! - Вы, наверное, видели где-нибудь последний плакат Американской национальной партии? - спросил Мерчэнт Лота. - Если нет, то взгляните на его фотографию. С этими словами он достал из туго набитого бумажника небольшую фотографию, на которой Лот прочитал: МЫ ХОТИМ ВОЙНЫ КРАСНАЯ РОССИЯ ДОЛЖНА ПОГИБНУТЬ! Чтобы остаться свободной, Америка должна атаковать и уничтожить нервный центр коммунистического заговора, пока у нас еще имеются силы, чтобы добиться победы! Давайте похороним их, прежде чем они похоронят нас! МЫ ТРЕБУЕМ ПРЕКРАЩЕНИЯ ВСЯКИХ РАЗГОВОРОВ О МИРНОМ СОСУЩЕСТВОВАНИИ! МЫ ТРЕБУЕМ НЕМЕДЛЕННОГО ОБЪЯВЛЕНИЯ ВОЙНЫ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА! Коммунизм должен погибнуть! Лучше быть мертвым, чем красным! АМЕРИКАНСКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ПАРТИЯ Почтовый ящик 191. Грэйси-Стэйшн, Нью-Йорк. 28, Н. Й. Слева Лот увидел рисунок: мускулистый дядя Сэм бросает в вырытую могилу тщедушного человечка с надписью: "СССР". - Немного грубовато, - заметил мистер Мерчэнт, пряча обратно фотографию, - но точно. - Что точно, то точно, - глубокомысленно изрек Чарльз Врангель, заканчивая десерт. - Все это очень мило, джентльмены, - вздохнув, пригубив стакан с шерри, мягко проговорил Лот. - Как гласит русская пословица, вашими бы устами да мед пить. И еще одна есть: у палки два конца. Неужели вы всерьез думаете нарушить атомный пат и развязать ядерную войну, опрокинуть всю эту доску с фигурами? - Только в самом крайнем случае, мистер Лот, - усмехнулся Мерчэнт, - чтобы не дать русским одним остаться на этой бренной доске. Нет, хотя мистер Врангель и считает, что ради возвращения его русских имений можно рискнуть и пожертвовать полусотней миллионов американцев, я придерживаюсь других взглядов. Так же, как и основное руководство "Паутины". Одну минуту! Он достал из кармана портативный, похожий на транзисторный радиоприемник аппарат, поставил его на стол, включил. - Так и есть! - сказал он, глядя на один из приборов аппарата. - Магнитная проверка показывает, что нас, конечно, подслушивают. - Он нажал одну из кнопок аппарата. - Теперь я включил "глушилку", и наши друзья в Лэнгли, увы, не услышат самое интересное в нашей беседе. Новинка - большие умельцы эти японцы. Он закурил гаванскую сигару, отщипнув ее кончик специальными ножницами. - Не сомневаюсь, мистер Лот, что вы слышали о минитменах? - О чудаках, готовящихся к партизанской войне против русских оккупантов? - Это хорошо, мистер Лот, что многие наши соотечественники, в особенности либералы и интеллигенты, считают их чудаками, хотя я тоже не заблуждаюсь относительно их способности противостоять современной оккупационной армии. Однако вы, мистер Лот, их явно недооцениваете. Чарли! Расскажите-ка, пожалуйста, нашему другу подробнее о минитменах! - Разрешите мне сначала доложить о поездке к великому князю Владимиру, - сказал, приосанясь, бывший барон, - поскольку это главное дело моей жизни. - Заметив нетерпеливый кивок Мерчэнта, он продолжал, ускоряя темп рассказа почти до скороговорки: - Итак, по заданию мистера Мерчэнта, а также российских монархистов в Америке я ездил в Мадрид, где имел честь встретиться с великим князем на его прелестной вилле. Голос старого монархиста задрожал от верноподданнического восторга. Лот в недоумении перевел взгляд с него на Мерчэнта. - Ближе к делу, Чарли! - скомандовал Мерчэнт. - Нас интересуют минитмены. - Подготовка боевых партизанских или антипартизанских групп и отрядов, - деловито начал Чарльз Врангель, - идет полным ходом по программе рэйнджеров под негласным руководством единого центра, подчиненного верховному штабу североамериканского отделения "Паутины". На сегодняшний день обучение проходят тридцать тысяч человек. Особых успехов добились следующие формирования: "Солдаты Креста" под командованием преподобного Кеннета Гоффа... - Тот самый, что был до войны здесь югендфюрером в нацистской организации Джералда Смита? - осведомился Лот. - Да, это наш старый, Испытанный товарищ, - отвечал Врангель. - Он был на прекрасном счету на Принц-Альбрехтштрассе. Лоту не надо было объяснять, что на этой улице в центре Берлина помещалось управление РСХА - ведомство Гиммлера. - Отличились также Национальная гвардейская элита в Ардсли, Пенсильвания, Национальный стрелковый союз в Чикаго, минитмены США в Новом Орлеане, западные минитмены в Спокане, штат Вашингтон, Лояльный орден горцев в Сан-Диего... - Не так подробно, Чарли! - поморщившись, перебил Врангеля Мерчэнт. - Иес, сэр!.. По сообщению господина Рокуэлла, первоклассную подготовку прошла его тысяча штурмовиков, имеющая к тому же немалый опыт уличных боев. На вооружении этих отрядов находятся армейские автоматические винтовки М-1 "гаранд", пулеметы БАР, базуки, 60-миллиметровые минометы, 75-миллиметровые безоткатные орудия, 20-миллиметровые противотанковые пушки... В Скалистых горах и других удобных местах созданы тайники с оружием и боеприпасами... Теперь Лот слушал с нарастающим интересом. - Мы стремимся довести численность этих отрядов до миллиона человек. Особое внимание обращаем на ветеранов войны. На сегодня в стране числятся пятнадцать миллионов бывших участников второй мировой войны и четыре с половиной миллиона участников корейской войны. Из этого числа мы непременно наберем нужный нам миллион. Решено пока не брать в расчет два миллиона четыреста тысяч ветеранов первой мировой войны, хотя некоторые из них тоже просятся в минитмены. Среди первых нам удалось привлечь в армию подполья Лигу американских ветеранов Миннесоты. Это только начало. Особые отряды созданы нами из русских и иных эмигрантов из России - белогвардейцев, власовцев, бывших старост и полицейских на оккупированных территориях, так называемых коллаборационистов. Они будут выступать у нас переводчиками, разведчиками. В организации этих отрядов широко используется опыт работы с власовскими и национальными формированиями, сотрудничавшими с вермахтом. Мы собрали и издали для митингов около трехсот книг, брошюр, справочников, руководств и наставлений по партизанской войне, используя опыт немцев, русских, китайцев, югославов, вьетнамцев. Особым успехом пользуется новая брошюра баптистского священника преподобного Далласа Рокмора под заглавием "Подымитесь в высокие горы". Этот труд в яркой и доступной форме рассказывает о партизанской борьбе. Мы добились, что эту брошюру распространили в конгрессе лобби "Консервативной коалиции". Даллас Рокмор, которому я много рассказывал о борьбе с советскими партизанами в Белоруссии и на Смоленщине, рекомендует отсекать головы коммунистам, вешать их за ноги, ибо мертвые ни боли, ни сраму не имут, а пленных он советует водить по населенным пунктам, зацепив крюком за нос или за челюсть. О, этот Даллас не знает пощады к нашим врагам! Он отучит янки от мягкотелости, от вшивого гуманизма. Он учит: "Играйте в войну всегда и всюду, и, когда придет время действовать, вы будете готовы!" Толковый поп. Он уже подготовил большой отряд молодежи для партизанских действий в горах. Мы собираемся рассылать его "Устав партизана" в качестве рождественского подарка. По этому руководству у нас уже проходят подготовку бойцы во всех крупных городах сорока штатов. По образцу женских ударных батальонов, вроде того, что во главе с Кулаковой геройски защищал Зимний дворец в семнадцатом году, мы формируем группы "герлз коммандос". Кстати, это великолепная рекламная приманка для мужчин. Одна такая команда сколочена из телефонисток "Галф телефон компани". Они уже здорово лупят из базуки. - И вы полагаете, - ровным голосом спросил Лот, опрокинув рюмку мартеля перед кофе, - что ваши телефонисточки смогут задержать приход русских орд? - Позвольте, мистер!.. - вяло, как подмоченный порох, вспыхнул Чарльз Врангель. - Я понимаю вашу иронию, - прервал его Мерчэнт, обращаясь к Лоту. - Эти "герлз", конечно же, не устрашат русского медведя, но подумайте о том, чего будут стоить сто, двести, триста тысяч минитменов, подвластных "Паутине"! Уже сейчас в эту подпольную армию внедряется строжайшая конспирация, бойцы знают лишь горстку товарищей, а офицеры-командиры известны им, как правило, по псевдонимам. Высшие офицеры в региональном и национальном масштабе вообще остаются в тени. Недавно мы провели координационные семинары партизанской войны для командного состава в Филадельфии, Ньюарке, Канзас-Сити, Омахе, Сан-Антонио и Далласе, где особенно сильны наши отряды. Как видите, мы использовали структуру и опыт СС в период, предшествовавший захвату власти. Ведь ваш фюрер тоже заявлял, что создал отряды СС не для захвата власти, а для защиты от красных коммун. - Куда вы гнете, Мерчэнт? - напряженно спросил Лот, слегка подавшись вперед. Мерчэнт усмехнулся бескровными губами. - В чем была сила Гитлера? - спросил он. И сам ответил: - В том, что он исподволь дальновидно создал и подготовил внутри своей организации не только теневой правительственный кабинет, но и теневой государственный аппарат, заранее назначил кандидата на каждый пост, каждое место в правительстве и государстве. Этим займется и "Паутина". В каждой стране, каждом государстве мы создадим "инфраструктуру" - невидимое правительство и готовый к немедленному действию государственный аппарат. И в случае национальной опасности, в случае чрезвычайного положения, связанного с коммунистической угрозой, мы будем действовать по обстоятельствам, будем готовы на все. Мы сможем свалить правительство, убрать президента. И когда придет час - взять всю полноту власти в свои руки с такой легкостью, с какой вы меняете лопнувший баллон у машины! Оружие! Это государство родилось под грохот оружия, его отстаивало и отстаивает оружие, и если потребуется - его спасет оружие! Лот завороженно смотрел на преобразившегося Мерчэнта. То бесовское безумие, что, владея Гитлером, заражало в свое время миллионы немцев и властно бросало их на немыслимые дела и смерть, горело сейчас в глазах отставного бригадного генерала армии Соединенных Штатов. - Вот, мистер Лот, какие открываются перед нами грандиозные перспективы. И перед вами тоже. - Чего вы хотите от меня лично? - Лояльного сотрудничества. Вступления в "Паутину", в ее национальный штаб. Ни для кого не секрет, что ЦРУ, как и ФБР, охотнее всего и в первую очередь идет на союз с ультраправыми элементами. Пора организационно оформить такой союз здесь и за океаном, в глобальном масштабе. Образно выражаясь, мы хотим, чтобы вы стали дефисом между ЦРУ и "Паутиной". С нами прямо и косвенно сотрудничают уже многие отставные военачальники - генерал-лейтенант ВВС Джордж Стратемейер, генерал Ведемейер, возглавлявший отдел военного планирования Объединенного комитета начальников штабов в Пентагоне, полковник Лоуренс Банкер, вы с ним знакомы - бывший личный адъютант генерала Макартура, адмиралы Рэдфорд и Уард, генерал Боннер Феллерз, советник Голдуотера, генерал Чарльз Б. Стоун из "Общества Бэрча". В конце концов военные по традиции всегда примыкают к крайним консерваторам. Но нам важно крепить наши связи с вашей "фирмой". Цели у нас в основном одни и те же. Да и методы тоже. За границей наши "ультра"-патриоты работают рука об руку с ЦРУ. Мы добьемся того же и дома. Ваши личные перспективы необозримы. Кстати, вас горячо рекомендовал генерал Стоун из "Общества Бэрча". Мы не забываем в "Паутине", что капитан Джон Бэрч, в честь которого назвали свое общество бэрчисты, тоже, подобно вам, являлся американским разведчиком. Ведь, перед тем как его убили китайские коммунисты, он был награжден "Легионом заслуги", а посмертно - "венком из дубовых листьев" к этому ордену. - Этот Бэрч, - задумчиво заметил Лот, - во многом напоминает мне нашего Хорста Весселя. - Пожалуй. - Что вы конкретно хотите от меня? - Я знал, что мы непременно поладим. В отношении вас "Паутина" лелеет далеко идущие планы Мы хотим, чтобы вы стали координатором между нашей подпольно-партизанской армией минитменов и специальными войсками - ведь вы по заданию "фирмы" работаете с "зелеными беретами". Вы слышали от Чарльза - наши минитмены готовятся по программе рэйнджеров. Старо. Надо готовить их по курсу "зеленых беретов", и вооружить их тоже надо новейшим оружием У нас уже имеется засекреченный верный человек в "зеленых беретах", офицер украинского происхождения, сын друга покойного вождя Организации украинских националистов, один из руководителей бандеровцев в Штатах и в Канаде... - Капитан БИТЮК? - небрежно спросил Лот. - Однако вы догадливы! - удивленно проговорил Мерчэнт. - Именно капитан Чак Битюк. Будете работать пока вместе с ним на началах здоровой конкуренции. - Грубый партач, этот ваш Чак, - презрительно усмехнулся Лот. - Пытался завербовать одного моего человека. Думал, что по тонкости интриги перехитрил Талейрана, а действовал нахрапом и наскоком. - Вы правы, ему не хватает вашего ума, калибра, вашего, я бы сказал, макиавеллизма. Ничего не поделаешь. Бандеровцы субтильностью никогда не отличались, несмотря на тесную связь с Орденом иезуитов. Однако они все еще представляют собой реальную силу, прекрасный резерв для подбора диверсионно-разведывательных кадров для действий за "железным занавесом", особенно на Украине. Разрубить череп топором, пошебаршить позвоночник - это они умеют. Кроме того, они тоже создали "инфраструктуру власти" и в любой момент готовы стать первым правительством самостийной националистической Украины! Итак, вам ясны ваши задачи в новой роли? - Мистер Мерчэнт! - с воплем вскочил Чарльз Врангель. - Вы обещали нам!.. Мы, российские монархисты, не допустим раздела единой и неделимой России! - Shut up! - прикрикнул на него Мерчэнт. - Заткнись! Лот усмехался сквозь табачный дым. Мерчэнт принял какую-то пилюлю, запил ее ледяной водой. Врангель сел, надув губы. - Надо добиться, чтобы в случае возникшего извне или изнутри чрезвычайного положения минитмены и "зеленые береты" действовали не друг против друга, а заодно. - Подчиняясь при этом не президенту, не конгрессу, а "Паутине"? - Да, если так будет диктовать обстановка. - Вы, конечно, понимаете, что такая постановка вопроса не конституционна? - Конечно! Отцы основатели не могли заглянуть в шестидесятые годы двадцатого века, не могли предвидеть, что штатская демократия изживет себя, что мир разделится на два военных лагеря. Лот выпил еще одну рюмку мартеля. - Предложение серьезное и требует серьезного раздумья... - проговорил Лот. - Ведь если порвется ваша "Паутина", вся моя карьера полетит к черту! - Мы не можем ждать, - отрезал Мерчэнт. - Тем более после того, что вы от меня услышали Тогда, в Нью-Йорке, мы поступили грубо, непродуманно, недооценили вас. Теперь же вы можете сказать нам только "да". - И все же... - Хватит, майор! У меня имеется в запасе последний аргумент. Чарли! Погаси-ка свет! Чарльз Врангель поспешно встал и выполнил приказ шефа, а затем он резко открыл дверь и сказал: - Войдите! Это было похоже на сногсшибательный кадр из фильма ужасов Хитчкока... Через порог в светлой рамке проема переступила высокая сгорбленная темная фигура с портфелем в руке. Человек быстро раскрыл портфель и накинул на голову что-то черное и бесформенное. - Зажгите свет, Чарли! - скомандовал Мерчэнт. Неровно загорелись люминесцентные лампы. Лот сжимал в руке взведенный восьмизарядный пистолет "беретта" калибра 0, 25. Прямо перед ним стоял некто в черном балахоне с прорезями для глаз. Даже в этот поздний час улицы Хайфона были полны народа. Разбуженный неожиданной бомбежкой город никак не мог успокоится. Как только прозвучал отбой воздушной тревоги, толпы людей, размахивая руками и галдя, высыпали на улицы и стояли теперь на ярко освещенных тротуарах, глядя на проносящиеся по мостовой пожарные и военные машины, на пробегающие отряды вооруженных винтовками и кирками дружинников ПВО. Над низкорослой толпой худощавых смуглых быстроглазых людей кое-где мелькали головы европейцев. Один из них, высокий молодой человек с открытым и приветливым лицом, шел в этот час по набережной, под сенью встревоженно колышущихся кокосовых пальм. Он был одет в синие полусинтетические китайские брюки и москвошвеевскую легкую спортивную куртку. На голове у него была светлая чехословацкая кепка, через плечо висела туго набитая голубая сумка с надписью "Аэрофлот". На левой стороне груди у молодого человека красовался знакомый многим вьетнамцам ромбовидный значок выпускника Медицинского учебного заведения - змея над чашей. Джин шел по набережной в сторону порта, с приветливым любопытством глядя по сторонам. Пожар, по-видимому, был уже погашен, но тревога не стихала. В самом деле, как могли знать жители Хайфона, был ли это одиночный пиратский налет или вслед за первым самолетом со стороны Тонкинского залива идет целая армада3? Неожиданно заговорили громкоговорители. Люди на набережной замерли. Уверенный мужской голос с высоких столбов что-то утверждал с нарастающим торжеством. Джин остановился. Внезапно толпа разразилась восторженным криком, в небо полетели шапки. Радиоголос становился все более мощным. - Хоанч хо! Хоанч хо! - скандировала толпа. - Вы не знаете, что передают? - спросил Джин по-русски высокого европейца с трубкой в зубах, который стоял, прислонившись к стволу пальмы. - Донт андерстэнд, - буркнул тот в ответ по-английски, смерил Джина презрительным взглядом, вытряхнул пепел из трубки и отошел. Кто-то подтолкнул Джина локтем и засмеялся. Он обернулся и увидел широкоплечего приземистого блондина в пробковом шлеме и шортах. - Это может быть канадец есть, - сказал блондин, подмигивая в сторону человека с трубкой. - Я чех есть, Вацлав Данек, так. Вы советский, товарищ? - Да, - сказал Джин. - Очень приятно. Мое имя Евгений Чердынцев. Я врач. Вы понимаете по-вьетнамски? Что передают? - Так! - вскричал чех. - Разумею! Пшик, пшик, добрый бой! Пират бежал в сторону моря, МИГи, вы видели? Вжих, вжих! Значит, капут! Поздравляю вас, соудруг Чардамца! - Я вас тоже поздравляю, - Джин пожал крепкую руку. - Насхледано-о! - пропел чех и пошел бодрым шагом вдоль набережной. "Стэнли, Бак, - с тоской подумал Джин. - Окинава, черная полумаска, Марико..." Тут он почувствовал, что его тормошат со всех сторон. К нему тянулись мускулистые смуглые руки, сверкали белозубые улыбки. - Донч ти лен со! Советский товарищ! Ура! Хоанч хо! - Хоанч хо! - крикнул Джин, пожал несколько рук и выбрался из толпы. "В конце концов почему им не радоваться? - думал он, идя дальше по набережной. - Да и как еще можно назвать налет Стэнли и Бака на спящий город кроме как пиратством? А как можно назвать мое задание? Какой-то бред! Я не испытываю абсолютно никакой вражды к этим маленьким людям, но почему-то должен сделать им страшную гадость... Да, но Вьетконг тоже взрывает наши базы и подстреливает ребят, как зайцев... Да, но они делают это не в штате Оклахома, а на своей земле... Да, но..." И снова - в который уже раз! - за последнее время Джин Грин оборвал свои трудные мысли. В самом деле, довольно странно будет выглядеть человек, пробравшийся в Хайфон методом ХАЛО-СКУБА и предающийся здесь самоанализу. Перед тем как вступить в город под видом молодого советского врача Евгения Чердынцева, Джин с вершины одного из прибрежных холмов внимательно осмотрел порт. Его цель - нефтяной причал и газгольдеры - находилась в глубине территории порта. У причала был ошвартован крупнотоннажный танкер, должно быть, тот самый "Тамбов", о прибытии которого в Хайфон еще позавчера сообщила на Окинаву воздушная разведка. Джин некоторое время болтался возле ворот порта, наблюдая, как проходят через контроль иностранные моряки. Иные из них показывали охранникам какие-то документы, для других документом оказывались улыбки, похлопывания по плечу, дружеские рукопожатия. Конечно, русский язык в какой-то степени был для Джина пропуском в этой стране, к тому же можно было употребить несколько известных ему вьетнамских слов, можно было также попытаться проникнуть в порт, незаметно прицепившись к железнодорожному составу, но во всех этих вариантах была слишком большая доля риска. Между тем улицы пустели. Теперь уже лишь одинокие велосипедисты с легким шелестом проносились по мостовой. Неожиданно почти бесшумно из-за угла выехал советский "джип" ГАЗ-69 с военным патрулем. Свет фар заскользил по стене, приближаясь к Джину. Джин принял вид слегка подвыпившего человека. Машина остановилась. Гортанный голос окликнул Джина. Джин вышел в свет фар, помахал рукой. - Лен со! Лен со! Я доктор! - Parlez-vous francais, товарач? - спросил офицер. - En peu, - радостно сказал Джин. - Немного понимаю. - Que cherchez-vous? - Le club des marins. - Джин старался произносить французские слова с резким акцентом. - C'est ici, pas loin, a droite, - вежливо сказал офицер и показал рукой. - Большое спасибо, товарищ! Салют! Хоанч хо! В темноте сверкнула белозубая улыбка. Машина двинулась вперед. Джин завернул за угол. Бар хайфонского интерклуба ничем особенным не отличался от сотен других баров, которые Джин посетил за свою жизнь, разве что маленькими, покрытыми черным лаком картинками, искусно подсвеченными мягкими светильниками. На картинках этих в очень своеобразной экспрессивной манере были изображены вьетнамские поля с буйволами и крестьянами в конусовидных шляпах, танцоры с длинными бамбуковыми шестами, перепончатые паруса сампанов. Кроме того, на одной стене висело кумачовое полотнище с приветствием на пяти языках: "Добро пожаловать в Хайфон!" Конечно, весьма существенным отличием было отсутствие в этом баре качающихся в ритме твиста "такси-герлз", без которых не обходится ни один уважающий себя бар в Сайгоне. Здесь были две миловидные официантки в длинных темных юбках и блузках с ручной вышивкой. Улыбались они, правда, весьма приветливо, но были деловиты и строги. Джук-бокс на полной мощности жарил боса-нову, пахло крепким вьетнамским табаком и кофе, двухлопастный фен струями прохладного воздуха подсушивал кожу, покрытую пленкой липкого пота, этого неизменного спутника европейца во Вьетнаме. Джин сел к стойке, заказал пива, достал из кармана пачку вьетнамских сигарет "Ха-Лонг", которыми его снабдили на Окинаве, закурил и огляделся. Здесь, в этом баре, заполненном разбитными парнями, болтающими на разных языках, появлялось обманчивое чувство безопасности. Но именно здесь-то надо было особенно держать ухо востро. Бармен поставил перед Джином высокий бокал с пивом, улыбнулся приветливо и спросил: - How do you like our port, sir? - Простите, не понимаю, - виновато пожал плечами Джин. Ему не очень понравилось, что бармен принял его за англичанина. - О, советский друг? - вежливо улыбнулся бармен. - Очень приятно. Ваше здоровье! Он отошел. Джин посмотрел вдоль стойки. Ближе всего к нему спал, положив голову на руки, какой-то рыжий детина с голым затылком и толстой спиной. Дальше сидели два китайца из Гонконга. Один из них был в элегантном фланелевом костюме, а другой - в майке с портретом Ринго Стара на груди. Еще дальше у стойки расположились трое мужчин в морских форменных рубашках с шевронами на плечах, один пожилой, с отвисшим подбородком и двое молодых. Именно возле этих людей остановился бармен, налил им в стаканы какую-то жидкость, положил лед, что-то сказал. Моряки с любопытством посмотрели на Джина, один из них поднял бокал и крикнул ему. - Привет, землячок! - Привет! - охотно откликнулся Джин. - Очень рад встретить земляков! - Как вы себя чувствуете в этой парилке? - спросил пожилой толстяк, по лицу которого было видно, что даже широкие лопасти фена ему не очень-то помогают. - Я уже привык. Три месяца в джунглях, - ответил Джин. - А вы как? - Все в порядке, идем ко дну, - усмехнулся толстяк. - Скромничает наш "дед4"! - крикнул, перегнувшись через стойку, один из молодых. - Вечно жалуется, а тянет, как дизель. Не прошло и пяти минут, как Джин уже сидел рядом с советскими моряками. Он рассказал, что вот уже три месяца работает хирургом международного госпиталя в провинции Хабак. Он там один русский, кроме него, работают медики из Болгарии, ГДР, Польши и Франции. В Хайфон он приехал в командировку за новым инструментарием. Приехал поздно и сразу пошел в порт - захотелось увидеть кого-нибудь из своих, соскучился. - Русского человека всегда к своим тянет, - сказал "дед". - Да, наверное, всех к своим тянет, - возразил молодой радист Игорь Брагунец. - Конечно, но у нас, мне кажется, в этом есть что-то особенное, - задумчиво сказал "дед". - Иной раз, знаете, Женя, бывают странные встречи... где-нибудь за границей увидишь знакомого русака, ну не очень-то приятного человека, может, даже прямо гадкого, - дома и руки бы ему не подал, а за границей бросаешься к такому даже субъекту и заключаешь его в объятия. - Мне не очень это понятно, Андрей Фомич, - сказал Джин. - Вы еще молоды. В молодости все однозначней.. - Ну, ударился наш "дед" в психологию! - воскликнул третий штурман Сергей Рубцов. - Хлебом его не корми... - Вдруг он оборвал фразу и поднял руку в шутовски-церемонном жесте. - Смотрите, кто пришел! Сам Марк Великолепный, неутомимый исследователь дальних стран и народов. - Марик! - крикнул Игорь. - Греби быстрей Тут для тебя сюрприз, коллега из джунглей. К стойке подошел черноволосый, атлетически сложенный верзила в нейлоновой майке и новеньких джинсах. - Знакомьтесь, эскулапы, - сказал "дед". Джин пожал сильную руку. - Очень приятно. Евгений Чердынцев. - Марк Рубинчик, - сказал верзила, оценивающе оглядывая фигуру Джина. - Это наш доктор. Молодой, но энергичный, - сказал Сергей. - Да будет вам, "дед"! - с притворной досадой сказал Марк. - Я все время забываю спросить, с какого вы судна, - сказал Джин. - Танкер "Тамбов", - гордо ответил Марк. Джин тут же сделал несколько больших глотков пива, чтобы скрыть свое удивление: удача сама плыла ему в руки. Сильный удар по плечу чуть не выбил стакан из его рук. Он резко повернулся и увидел любопытные дружелюбные глаза Рубинчика. - Мне кажется, я тебя знаю, - сказал тот. Он, видимо, принадлежал к категории тех спортивно-забубенных парней, что не любят церемониться. - Ты какой институт кончал? - Рижский, - спокойно сказал Джин. Брагговская прессовка давала себя знать: он улыбчиво смотрел прямо в глаза Рубинчику и в то же время был готов в случае разоблачения мгновенно оглушить его и в два счета дать деру. - Свейке! - гаркнул вдруг Рубинчик и на мгновение вытянулся. Сергей и Игорь расхохотались. - Что вы сказали? - улыбнулся Джин. - Ты в баскетбол играл? - спросил Рубинчик. - Вообще-то играл, - осторожно ответил Джин. - Августа Калиньша знаешь? - напористо спрашивал Рубинчик. - Лаймона Крауля? Мишу Османова? - Знаю, конечно, всех этих ребят, - сказал Джин. - Еще бы их не знать! Глаза Рубинчика загорелись мечтательным огоньком. - Эх, какие были у нас рубки с рижанами! Вы бы знали, ребята... Увы, все в прошлом... Слушай, Жека, а тебя я ни разу не видел в основном составе... - Я в основном играл в водное поло, - сказал Джин. - Все! Вспомнил! Я тебя видел в Кишиневе на спартакиаде "Буревестника"! Точно? - Скорей всего именно там, - сказал Джин. - Мне кажется, я тебя тоже припоминаю. Броски с угла, если мне не изменяет память. Ты бросал с угла? Рубинчик заорал что-то нечленораздельное, обхватил Джина за плечи и заговорил, обращаясь к своим друзьям: - Видали, а? Вот это встреча, а? И где? В -Хайфоне? Ну, дела! Потряска! Вот дали стружку! Вот шарик, а?! Ну не юмор ли?! - и так далее, целый набор почти непонятных Джину словосочетаний. Оказалось, что они оба выпуска 1961 года и встречались отнюдь не только в Кишиневе, но также и в Сочи и, кажется, в Одессе; у них была масса общих знакомых, а интересы их (во всяком случае, спортивные) почти совпадали. Обнаглев, Джин задал Марку вопрос о какой-то неведомой ему Ольге, а потом ввернул в разговор и Нину, и оба раза Марк в притворном смущении опускал глаза, а потом хохотал, очень довольный: не злитесь, "дед", как будто вы не были молоды... Они все впятером пересели за столик в углу, заказали водки и каких-то вьетнамских закусок, в которых, как оказалось, Марк Рубинчик знал большой толк. Все шло прекрасно, и вскоре все за столом уже называли его Жека и "старик", и только один момент заставил Джина снова напружиниться. - Пьешь ты, Евгений, как-то не по-русски, не залпом, а глотками, - сказал Андрей Фомич, но тут же и добавил: - Вот что значит в Риге жил. Привык, значит? - Каков поп, Андей Фомич, таков и приход, - сказал Джин, очень довольный, что вспомнил в нужный момент эту пословицу. Разговаривать с "дедом" было ему гораздо легче, чем с молодыми русскими, особенно с Рубинчиком. "По-тряски" и "железки" Рубинчика порой ставили его в тупик, но он ловко изворачивался. Джин заметил, что моряки относятся к своему молодому доктору хоть и дружески, но несколько снисходительно, и не упускают случая подтрунить над ним. Так, Сергей Рубцов рассказал о выходе Рубинчика в его первый рейс, о том, как артельщик Симонов показал ему пальцем за борт и предложил обратить внимание на работу "бортовых винтов". Марк смотрел и со знанием дела кивал головой, а ребята помирали со смеху. - А в другой раз, - рассказывал Игорь, - как шли мы на траверзе североафриканского берега, какой-то сатирик, не я, конечно, объявил по судовой трансляции: "Доктора на спардек!" Ну выскочил Марик как сумасшедший, а ему говорят: "Доктор, смотрите, лев по берегу бежит..." Долго он смотрел... Рубинчик хохотал, крутил головой, ничуть не обижался. Разговор зашел о вечерней бомбежке. - Неужели американцы? - посерьезнев, сказал Рубинчик. - Это, знаете ли, братцы, опасный пожар. - Непорядочно себя ведут эти ребята, - сказал Андрей Фомич. - Что это значит - летать вокруг судна и заглядывать тебе в трубу? Некрасиво. А между прочим, в войну я с ними встречался и пил спирт. Люди были как люди. - Лоцман-вьетнамец мне говорил, что бомбы попали в общежитие цементного завода, - проговорил Игорь. - Трое рабочих сгорели заживо... под балками... - Сволочи! - буркнул Джин. - Просто подонки! - воскликнул Марк. - Может быть, это нгодиньдьемовцы? - предположил Сергей. Джин вдруг подумал, что слово "сволочи" сорвалось с его губ совершенно непроизвольно. Разумеется, сволочи сожгли общежитие, убили троих рабочих, но... "Но Стэнли и Бак? Какие же они сволочи? А я? Мог бы с этим Марком действительно играть в баскетбол и вместе ухаживать за девушками, парень вполне свойский, а между тем я, диверсант и разведчик Джин Грин, "наемник кровожадных акул Уолл-стрита", должен оставить на нефтепричале радиобомбу, которая будет взорвана по команде из джунглей, и... Вот мир!" - Слушай, Жека, - прервал его размышления Рубинчик, - хочешь побывать на нашем "Тамбове"? - Конечно! - воскликнул Джин. - Между прочим, мальчики, сейчас четыре часа ночи, - сказал Андрей Фомич. - Не избежать мне завтра приятной беседы со старпомом. - Лады, до завтра, - сказал Рубинчик Джину и, склонившись к его уху, зашептал: - Тяпнем спиртяшки назло тропическому зною. - Йодом мазанный Юпитер! - язвительно воскликнул Лот, небрежно помахивая стволом "беретты" так, что по амплитуде было видно, что все трое - Мерчэнт, Врангель и незнакомец в черном балахоне - находятся в зоне огня. - Никак, мистер Роберт Шелтон собственной персоной! Имперский маг объединенных кланов Америки, рыцарей ку-клукс-клана и прочее, и прочее, и прочее... Я давно мечтал познакомиться с вами! Не присядете ли? Не угодно ли бокал шерри? - Не время для шуток! - сурово и глухо утробным басом произнес незнакомец. Он сделал шаг вперед и вдруг грянул гортанно, по-немецки, голосом вагнеровского Тора: - СС-юнкер Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки! Встать смирно! Это обращение, эта команда, этот голос! Словно треххвостым бичом хлестнули они Лота. Невольно, в силу давней полузабытой привычки, подчиняясь взрывной магнетической силе, он вскочил, вытянулся в прусской стойке: руки по швам, локти отогнуты. - Клянешься ли ты всегда и во всем быть верным фюреру и рейхсканцлеру Адольфу Гитлеру и поставленным им над тобой командирам? - Клянусь! - хрипло проговорил Лот, скрестив взгляд с горящим взглядом человека в черном балахоне. - Клянешься ли ты, что покорно и радостно примешь смерть, если по трусости или злой воле ты нарушишь тайную клятву братьев Ордена Крови? - Клянусь! - окрепшим голосом произнес Лот. - Клянешься ли ты, - неумолимо продолжал голос, - что только смерть освободит тебя от этой клятвы? - Клянусь! - с юношеской звонкостью и пылом вторил Лот. ...И вспомнился могучий древний замок рыцарей Тевтонского ордена в Мариенбурге, прежней столице Восточной Пруссии, вспомнилась далекая темная ночь в начале сорок первого года. Недавний гефольгшарфюрер "Гитлерюгенда" в выпускном классе Шнайдемюльской гимназии имени Бисмарка, юнкер замка Ордена Крови - Блюторденсбурга - семнадцатилетний Лотар фон Шмеллинг унд Лотецки шагал по гулкой, освещенной луной брусчатке старинного плаца. Часы на увитой плющом крепостной башне, на которой развевалось черное с серебряными сдвоенными молниями знамя СС, били полночь. Он шел и волновался, не понимая причины внезапного ночного вызова, не зная, куда ведет его вооруженный караул из юнкеров старшего, "коронного класса". Успокаивало немного только то, что он знал: с того дня, как он приехал сюда в замок с другими новичками, ночной караул всегда в полночь уводил юнкеров по одному, и те возвращались вскоре притихшие, присмиревшие и наотрез отказывались отвечать на вопросы товарищей по казарме. Караул привел его по полутемным каменным коридорам в мрачное подземелье. С лязгом и грохотом захлопнулась за ним окованная почерневшим железом дверь. Замерли за ней, удаляясь, четкие шаги караула... В подземелье сумрачно горел костер в камине, дрожали в легком, но пронизывающем сквозняке желтые языки свечей. Слабые блики и багровый отсвет костра играли на стоявших справа и слева от камина рыцарских доспехах лучшей миланской работы и на развешанных по грубо стесанным стенам копьях и пиках, двуручных мечах и секирах, булавах и мезерокордиях, иззубренных в побоище на Чудском озере и в Грюнвальдском сражении. Перед юнкером замка Ордена Крови фон Лотецким стоял высокий грузный человек в черном балахоне с прорезями для глаз. Он стоял за алтарем, на котором скалил зубы громадный человеческий череп, и громоподобным голосом Тора спрашивал: - Клянешься ли ты, что только смерть освободит тебя от этой клятвы? ...Незнакомец одним движением стащил с себя черный балахон, оставшись в безукоризненно сшитом легком сером костюме в полоску. И Лот вздрогнул и выронил пистолет, мягко стукнувший о толстый синтетический ковер. Несмотря на свои немолодые годы, этот человек легко нагнулся и подхватил пистолет, поставил его на предохранитель. - Дамская игрушка! - сказал он весело. - Однако, упав, могла бабахнуть. Нате, спрячьте ее подальше, гауптштурмфюрер! Он сунул пистолет Лоту в онемевшие, непослушные руки. Лот смотрел на него во все глаза. - Этот голос, - пробормотал он. - Эта клятва... Сорок первый год, Блюторденсбург... Значит, это были вы, штандартенфюрер? - Называйте меня просто мистером Мюллером. Да, мой дорогой мистер Лот, это я тогда принимал у вас клятву. И никто вас от нее не освобождал. Это может сделать только старуха Смерть. Вот об этом мои старые друзья и попросили напомнить вам. Согласитесь, в этом что-то было - замки, подвалы, всякая чертовщина. Какой отзвук рождало все это в нашей тевтонско-готической душе! Он сел за стол, закинул ногу на ногу. - Вы, кажется, хотели налить мне бокал шерри? О! Я вижу, у вас недурной вкус. Шерри из провинции Херес! Не раз бывал там со стариком каудильо. Я там навел порядок. Да и в Ирландии тоже, и в Южной Америке, где, впрочем, отлично руководит почти полумиллионной армией эмигрантов наш новый фюрер - мой друг и наш славный герой Ганс Ульрих Рудель. Ваше здоровье! - Рудель - новый фюрер? - ошалело переспросил Лот. - Увы, Лотецки, вы совсем оторвались от нас! - продолжал неожиданный гость Клуба армии и флота. - Разумеется, мы пока не афишируем нового фюрера. Дело в том, что среди офицерского состава "Паутины" оглашено давно обнаруженное завещание фюрера, согласно которому он объявил своим преемником в случае гибели всех названных в завещании того офицера вермахта или СС, который завоюет наибольшее количество высших наград. А по части крестов даже меня и всю прочую нашу братию, как известно, обогнал первый летчик рейха, любимчик фюрера и толстого Германа Ганс Ульрих Рудель. Он и представляет нас, немецких "ультра", в высшем совете "Паутины". Личность же верховного фюрера никому не известна. Лот едва не раскрыл рот, слушая этого кумира СС, кавалера всех Железных крестов, организатора множества дерзких операций, первейшего диверсанта Гитлера, ближайшего помощника Гиммлера и Шелленберга Имя этого человека с измененным пластическими операциями крупным, грубым, волевым лицом давно стало легендой среди тех, кто пережил агонию "третьего рейха". Лот видел его только однажды - в замке под Берлином, где штандартенфюрер лихорадочно готовил знавших английский язык диверсантов-эсэсовцев для участия под видом американских солдат и офицеров в последнем отчаянном наступлении Гитлера на Арденнском фронте. Видел однажды, но запомнил на всю жизнь, и уже тогда голос штандартенфюра Отто Скорцени показался ему странно знакомым. - Да, фон Лотецки! - продолжал эск-штандартенфюрер, допив шерри и легко переходя на английский язык - Именно я был вашим крестным отцом. И клятва остается клятвой до гробовой доски. Считайте, что ваш затянувшийся отпуск кончился. Вы снова с нами, с Руделем я договорился, что мы будем считать вас временно прикомандированным к североамериканскому отделению "Паутины". До особых от нас указаний приказы будете получать от мистера Мерчэнта. Садитесь, Лотецки! Присаживайтесь, джентльмены. Помните русскую поговорку? Истина не в ногах Выпейте шерри! Истина, как известно еще даже до написания "Майн кампф", в вине. Лот сел, залпом выпил протянутый ему бокал вина, мельком глянул на огромную волосатую руку, некогда сжимавшую руку фюрера после того дела, в Италии, когда он вытащил незадачливого дуче из гор Гран-Кассо, руку, принимавшую от фюрера Рыцарский крест... - При первой возможности, Лот, - улыбнулся экс-штандартенфюрер Скорцени, проводя ладонью по своим поредевшим волосам, прежде смолисто-черным, а теперь словно покрытым солью с перцем, - мы устроим вам командировочку в Аргентину. Мы там, неплохо зажили под крылышком у прежнего президента Артуро Фрондизи и у нынешнего - Хосе Мария Гвидо. Повезу тебя в Розарио, Матанзу, Кордову, Авельянеду. Женщины - пальчики оближешь. Темперамент вулканический. Наши поработали, чтобы Буэнос-Айрес порвал дипломатические отношения с Кубой. Все делаем для того, чтобы вернуть Перона, друга нашего Руделя. Но Рудель ладит и с генералом Хуаном Карлосом Онганиа. Живется там весело: в этом году уже была пара восстаний, бунтовал смещенный командующий ВВС, и Буэнос-Айрес опять был под обстрелом. Ну, да это дело обычное. Экс-штандартенфюрер повернулся к Мерчэнту. - А не распить ли нам, мой старый друг, бутылочку чего-нибудь покрепче? Позвоните-ка Чарли, официанту. Кстати, мы не пили еще с вами за вечную память Адольфа Эйхмана. Ох и нагорело же нам за него от "Паутины"! Евреи ответят за его похищение! До чего Обнаглели, средь бела дня схватили его под Буэнос-Айресом, где он жил с пятьдесят восьмого года после того, как приехал с Ближнего Востока. "Паутина" отомстит за него. Вся вина Эйхмана лишь в том, что он успел извести только шесть миллионов евреев, а не всех до единого. - Он положил руку на колено Лоту. - Твою поездку, Лот, мы откладывать не будем. Мерчэнт поговорит с кем надо в ЦРУ. Там, за экватором, ты встретишь массу друзей из "Викинга", "Лейбштандарта", "Мертвой головы" и других дивизий наших СС. Все при деле, все при деньгах, и все держат порох сухим. Я покажу тебе живописнейший залив с пальмами, где весной сорок пятого всплыли две наши подводные лодки с самыми важными беглецами из Берлина, с секретными архивами и документами ядерных и ракетных исследований. Я повезу тебя, Лот, в джунгли, в край гор, и пещер, и водопадов, в "Аргентинскую Швейцарию", где уже давно стоит крепость, которую я назвал бы Блюторденсбургом. Или "Кляйне Дойчланд", - "Маленькой Германией". Там я представлю тебя не только старику Мартину Борману. Ты окунешься в наши дела, Лот, убедишься, что идут они превосходно, и, помяни мое слово, помолодеешь на семнадцать лет! Еще недавно эта крепость в джунглях в ста милях севернее селения Сан-Карлос-де-Барилоче была единственным островком, оставшимся после той Атлантиды, что называлась "третьим рейхом"! А теперь мы опять сильны, теперь у нас есть "Паутина"! Я повезу тебя к генералу Рихарду Глюцке на озеро Ранко в Чили - ты его помнишь: он командовал всеми концлагерями рейха. А шеф гестапо Генрих Мюллер живет под городом Натал в северо-восточной Бразилии. Мы с тобой всюду побываем. Так выпьем, Лот, за встречу к югу от тропика Рака, за "Паутину"! - И, высоко подняв бокал, обер-диверсант фюрера5 твердо произнес: - Восемьдесят восемь! - Восемьдесят восемь? - переспросил Лот с непонимающим видом. - Да! Так мы приветствовали друг друга в мрачные послевоенные годы. Ведь восьмая буква алфавита - "Н". А "НН" означает наш девиз и пароль - Heil Hitler! Итак, восемьдесят восемь, джентльмены! Лот выпил бокал до дна. - Восемьдесят восемь! - воскликнул он и, вспомнив старый закон СС, вдребезги разбил бокал о пол кабинета вашингтонского Клуба армии и флота. Утром Джин сидел за столиком маленького открытого кафе на одной из оживленных припортовых улиц. Здесь они договорились встретиться с Рубинчиком. Джин пил кофе особого, терпкого вкуса, курил сигарету "Ха Лонг", вяло поглядывал на кишащую велосипедистами и пешеходами улицу, слегка оживляясь только при виде гибких хайфонских девушек. Звук сотен кричащих, шепчущих, смеющихся вокруг голосов слился для него в однотонно-мелодичный клекот. Остаток ночи он провел на полуразвалившемся сампане в каком-то заброшенном канале со стоячей водой. Спрятавшись под обрывками старой мешковины, он лежал, почти теряя сознание от зловонных миазмов, поднимающихся от воды, от неумолкающей работы цикад, которые, как ему казалось, перепиливают его нервы, от резких истерических выкриков "чав-чав-чав", испускаемых какими-то неведомыми тварями, должно быть ящерицами. Отдыхом эти три полуобморочных часа можно было назвать только с большой натяжкой. С первыми лучами солнца он побрился советской бритвой "Спутник", принял сразу две таблетки "пеп". Таблетки подействовали безотказно - он почувствовал бодрость, но сейчас в этом кафе под раскаленным тентом им снова овладела вялость, размягченность, он покрылся липкой испариной, ему стало предельно отвратительным и жалким его состояние недоброго чужака, затравленного, скрывающегося хищника в этом ярком, жарком, бурлящем мире, полном своих забот. Ровно в девять ноль-ноль из-за угла вымахнул бодрый Рубинчик. Он вышагивал, таща на широких плечах туго набитую сумку, акваланг советского производства и прочее снаряжение для подводного плавания. - Привет, старичок! Чего такой кислый? - крикнул он Джину, сложил всю свою снасть возле столика, повернулся к девушкам, хлопочущим в открытом окне кухни, поднял руку и гаркнул: - Чао какоо! Девушки прыснули в кулачки, а одна серьезно и строго посмотрела на Рубинчика исподлобья. Бодрый доктор, глядя на нее, потыкал себя большим пальцем в грудь, вопросительно-утвердительно кивну