не уставал, не жаловался, не задавал  вопросов  и
отвечал на все однозначными "да", "нет", "все возможно, сэр".
   Джин долго не мог уснуть, раздумывая о случившемся. "Кто? С какой  целью?
- решал он. - Неужели Тэкс? А может быть, это происки Чака? Может быть,  Чак
хотел его припугнуть?.." Кстати, он  последнее  время  стал  внимательней  и
напряженно следил за тем, как  мужает  опыт  Джина,  как  легко  он  орудует
палкой, лопатой, прикладом, ребром ладони, как точно бросает "спринг-найф" и
лассо, как уверенно подходит к люку самолета перед прыжком на деревья (Битюк
знает цену этой уверенности).
   И еще Чак стал замечать, что Джином интересуются в штабе...  Однажды  они
встретились на Грубер-авеню, где,  как  правило,  размещались  офицеры  82-й
десантной дивизии.
   - Здравствуй! - неожиданно дружески сказал Чак.
   - Здравствуйте, сэр, - сдержанно ответил Джин. Чак  пытливо  поглядел  на
Джина из-под рыжих нависших бровей.
   - Забудь о том, что было... - скороговоркой сказал он. - Я,  как  офицер,
должен был тогда одернуть тебя. Ты только прибыл, и сразу же такая неувязка
   - Благодарю вас, сэр.
   - Ладно тебе, - не зная, как приступить к сближению, примирительно сказал
Чак. - Ты еще поглядишь, как я тебе  пригожусь...  -  Чак  помолчал.  -  Ты,
значит, из Полтавы?
   - Я родился в Париже, сэр.
   - Ну а родители твои: Павел Николаевич и матушка?
   - Отец из Полтавы. А мать - москвичка, сэр.
   - Вот как... А я из-под Полтавы, пятнадцать миль от Грайворона.
   - Что вам угодно, сэр?
   - Ничего... Я так, для знакомства. Говорят, у тебя отца убили?..
   -  Кто  говорит,  сэр?  -  Джин  задал  вопрос  мгновенно,  не  дав  Чаку
опомниться.
   - Кто убил - не знаю, - заюлил Чак, - а свои люди... ну... мои,  что  ли,
товарищи, говорят, что дело это темное Скачал мне, повторяю,  свой  человек.
Из штаба. Наш парень. Из Бад-Тельца.
   - Я вас не понимаю, сэр.
   - Еще поймешь... - Чак посмотрел на часы: -  Не  опаздывай,  через  сорок
минут прыжки. А ну - джамп!

   28 августа:
   Сегодня день рождения отца. Я отомщу за тебя, отец!..

   5 сентября
   Не понимаю, что он хочет от меня. А ведь что-то хочет. Говорит -  свои...
Судя по всему, пытается сблизиться. К чему бы это? Ч. переступит через  труп
брата и глазом не моргнет.
   Что такое Бад-Тельц? Почему ничего не слышно от Лота?.. Все сложнее стало
писать дневник. Даже Берди догадывается, что мои мелко  нарезанные  листочки
не письма домой. Но Берди неопасен.
   Наш Си-119, казалось бы, обычный военный транспортный самолет. А  вот  на
посадку по трапу многие идут как приговоренные.
   Кэн  дважды  повернулся  перед  тем,  как  исчез  в  дыре  самолета.  Так
повернулся, будто бы хотел запомнить все, что его окружало на земле.
   Тибор поднимается по трапу почти бегом, словно хочет  как  можно  быстрее
отделаться от этой неприятной процедуры.
   Берди волнуется только при наборе высоты.
   Сонни уходит в себя,  словно  захлопывает  крышку,  и  на  любые  вопросы
отвечает невпопад.
   А наш джамп-мастер всю дорогу до  исходной  точки  дремлет  и  оживляется
только после того, как летчик объявляет свое непреложное:
   - Мы над ди-зи9.
   - Не забывайте зацепить фалы за трос, - решительно предупреждает мастер.
   Вот красный глазок фонаря налился до предела. Это значит: внимание.
   Надрывная, выворачивающая душу сирена возвещает:
   - Пора!
   Мы подходим к люку.
   - Гоу! - как выстрел в спину, звучит последняя команда.
   Кто выходит сам, кого подталкивают к люку. Перед тем как  броситься  вниз
головой, каждый  не  то  что-то  бормочет,  не  то  просто  жует  губами  и,
помолившись в душе, прыгает навстречу своему страху.

   7 сентября
   Что за чудо удачное приземление! Только ноги дрожат и в  животе  все  еще
холодно.
   - Вы, Джин, молодец, - сказал мне позавчера инструктор.
   Я его поблагодарил.
   - А как у вас насчет макета э 119? - спросил он.
   - Это, сэр, значительно проще, чем мягкий прыжок.
   - А карате на зеркальном полу?
   ...Мы стояли на зеркальном полу в комнате, стены которой на два метра  от
пола вверх обшиты зеркалами.
   На тренировке присутствовал Ч.
   - Удар! - слышал я его голос. - Сделай ему больно... А ты терпи, -  снова
противный голос Ч. Раздается сдавленный стон Берди.
   - Брось его еще раз, Мэт, ты ведь ненавидишь его... А ты, - Ч. повернулся
к Берди, - следи за своим лицом в зеркале и постарайся не издать ни  единого
звука.
   Ч. подходит к Сонни.
   - А ну-ка, Сонни, дай Грину "провозные"... Так... - Сонни  ребром  ладони
пытается ударить меня наискосок по бицепсу. Он хочет, чтоб моя рука,  словно
плеть, повисла вдоль туловища.
   Ему это не удалось. Я уже, как говорится, такое много раз ел.
   - Тогда завали его, - командует Ч. - Сядь сверху и промни!
   Сонни под взглядом Ч. послушен.
   Меня это злит. Я бросаю Сонни на мат и в захвате  с  заломленными  руками
протягиваю его на животе вперед. Он уползает с мата. Ползу с ним и я. И  тут
ненароком вижу в зеркале под нами мое искаженное злобой лицо.
   - Тогда дожми его ты, Джин! - в азарте кричит Ч. - Пусть Сонни в  зеркале
увидит свое лицо под тобой. Ну... Джин.
   Мне все это опротивело. Я разжал руки, Сонни выскользнул  из-под  меня  и
хотел было применить прием, но я встал с мата и сказал:
   - Довольно. На сегодня, я думаю, сэр, довольно... Ч. не сказал ни слова.
   Из спортзала в столовую мы шли совершенно измочаленные. Меня догнал Ч.  и
сказал:
   - У тебя не хватает злости... Это плохо. А скоро экзамен.
   Ночью я снова вспомнил о Ч., на этот раз  невольно  связывая  наш  с  ним
дневной разговор с тем, что потом произошло.
   Все началось с этой идиотской игры в "джон".
   Кто-то  проснулся,  пошел  в  туалет,  вернулся,  разбудил  кого-то,  тот
поворочался, поворчал, но, раз уж  проснулся  -  пошел,  вернулся,  разбудил
Мэта... Тут цепочка оборвалась. Мэт не помнил, кого он разбудил.  Ни  допрос
третьей степени, ни  полиграф  Киллера  -  детектор  лжи  не  признали  Мэта
виновным.
   А Джордж Вашингтон  Смит,  кем-то  резко  разбуженный,  ошалело  вскочил,
спрыгнул на пол, натянул сгоряча мои "джамп-бутсы" и не пробежал и шага -  в
казарме прогремел взрыв. Кто-то положил в мою бутсу 50-граммовый заряд Ку-5.
   Два часа спустя бедняжке Джорджу ампутировали  правую  ногу  чуть  повыше
коленного сустава.
   Смит, естественно, не смог вспомнить, кто  его  разбудил,  не  держал  он
злобы ни на кого из команды. Ничем не  кончилась  эта  странная  история.  А
Джорджа утешали все как могли, сочинив ему версию о приказе Мидлборо  насчет
"приличной пенсии" бывшему геройскому рэйнджеру.
   "Мало у тебя злобы, Грин", - вспомнились мне слова Ч.
   Сначала нож, потом мина, а что теперь?

   11 сентября
   У нас была проверка на жестокость. Я  нахожусь  в  закрытом  помещении  у
пульта управления с рядом кнопок, на каждой из которых  обозначены  величина
напряжения, определяющая силу удара - от 15 до 450 вольт.
   Кнопка 450 окрашена в красный цвет. Эта доза смертельна.
   В соседней комнате на электрическом стуле сидит человек, приговоренный  к
смертной казни.
   Я вижу его лицо на телевизионном экране. Слышу его голос в динамике.  Его
дыхание, хрип, мольбу.
   Человек в арестантской одежде пристегнут к стулу ремнями с металлическими
пряжками.
   Руки - к высоким подлокотникам.
   Ноги - к передним ножкам стула.
   Стул - деревянный, угловатый, с высокой прямой спинкой.
   Один электрод плотно прижат к выбритому  темени  арестанта,  другой  -  к
голени ноги с задранной штаниной.
   -  Простите,  сэр,  -  спросил  я  Ч.,  севшего  рядом  со  мной,  -   он
действительно приговорен к смерти?
   - Да.
   Страдальческое лицо человека вытянулось вперед в мольбе  и  ожидании.  Он
ждет начала казни, как собака удара хлыста, занесенного над ней.
   Удар неотвратим, неизвестна только сила удара.
   Я постепенно увеличиваю силу  электрических  ударов.  20  вольт...  30...
45... 60...
   Человек кричит, вобрав голову в плечи,
   Я убрал напряжение: человек, медленно оттаивая от резкой боли,  умолкает,
продолжая тяжело дышать.
   - Что, если я нажму кнопку с цифрой 450 вольт? - спросил я Ч.
   - Сразу?
   - Сразу.
   - Тогда он умрет.
   - Чем же будут заниматься пришедшие сюда после меня Мэт и, скажем, Берди?
   - На его место посадят другого, -  спокойно  сказал  Ч.  -  Их  восемь...
Восемь  приговоренных  к  смерти.  Это,  конечно,  дело  незаконное,  но  мы
договорились с федеральными властями.
   Я снова нажимаю кнопку за кнопкой.
   Человек пронзительно кричит, заходится в Крике.
   Нажимаю следующую кнопку.
   - Прекратите мучить... лучше убейте сразу, - умоляет смертник.
   - Может, хватит? - спрашивает Ч.
   - Почему же, - хладнокровно отвечаю я и продолжаю добавлять электрические
удары.
   Визг человека мечется в динамике. Наконец у арестанта задергалась голова,
пошла слюна, закатились глаза.
   Я нажал кнопку с красным ободком - 450.
   Арестант задергался в предсмертных конвульсиях и затих.
   Ч. с любопытством поглядел на меня и поднялся.
   Поднялся и я.
   Мы вышли.
   - Кури, - сказал он, протягивая мне сигарету.
   - Спасибо, сэр, - сказал я и размял свою сигарету  совершенно  спокойными
пальцами.
   Ч. следил за моими движениями.
   Я протянул ему спичку, прикурил сам: пламя  спокойно  колебалось  в  моих
сухих ладонях.
   - Ты будешь носить зеленый берет, - сказал Ч., - только "зеленые  береты"
могут так... Они воюют по слуху, а не по нотам, которые раздают им  заранее.
Они хладнокровные молодцы.
   Потрясенный моим поведением Ч. не знал, что еще в Нью-Йорке Лот рассказал
мне об опыте "проверки на жестокость".
   А я-то  знал,  что  за  двойным  стеклом  на  электрическом  стуле  сидит
профессиональный артист, что за каждый сеанс он получает деньги, что над его
головой висит табло с указанием напряжения на шкале
   От этого зависит  сила  крика,  стона,  отчаяния,  мольбы  или,  наконец,
имитация смерти.
   А во мне все-таки пробудилось что-то темно-зеленое...
   Неужели они сделают из меня зверя?

        ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ. "ПАБ-КРОЛ" В НЬЮ-ЙОРКЕ


   - Знаешь ты, что такое "паб-крол". Натали? - спросил Лот.
   - Это что-то из словаря алкоголиков, - улыбнулась Наташа.
   Жених и невеста сидели напротив друг друга в гостиной дома на 13-й улице,
где еще совсем недавно разыгралась дикая трагедия гибели старика Гринева.
   Время сделало свое. Пришибленная горем девушка понемногу начала оживать.
   Лоту было приятно подмечать прежнюю улыбку на  лице  Натали,  сидевшей  у
широкого окна, за которым в садике Гриневых горел маленький костер огромного
"индийского лета", охватившего сейчас весь штат Нью-Йорк.
   - Сразу видно, дарлинг,  что  тебе  не  пришлось  поблуждать  по  бабушке
Лондону  над  батюшкой  Темзой...  -  Лот  иногда  в  разговорах  с  Наташей
употреблял русские слова, страшно коверкая их.
   Наташа совсем уже весело расхохоталась.
   - Немчура проклятый! Батюшка Темза! Надо говорить матушка Темза...
   - Извините, мисс, это заблуждение, - категорически опроверг Лот. - Я тоже
прежде считал, что Темза - это Mother, однако англичане говорят  the  Father
Thamse.
   - А ведь ты прав! - воскликнула Наташа. - Конечно же, батюшка  Темз,  как
тихий Дон...
   Дон! Лот зажмурил глаза, словно от яркой вспышки: русская мина  разорвала
лед, и мгновенно не стало бежавшего впереди Хельмута... Он  открыл  глаза  и
снова улыбнулся Наташе.
   - Итак, моя дорогая невеста, мой милый эдельвейс, "паб-крол" (ползком  по
пивнушкам) - это любимый спорт лондонских бездельников. Мы с твоим братцем -
добились высоких показателей в парном разряде. Что касается Токио...
   - О господи, при чем тут Токио? - притворно возмутилась Наташа. - Не  так
длинно, герр Лот!
   - Что касается Токио, моя милая, - профессорским тоном продолжал  Лот,  -
то там эти вечеринки с бесконечной сменой баров называются "лестница".  Увы,
мои друзья  самураи  никогда  не  могли  заранее  сказать,  куда  ведет  эта
"лестница" - вверх или вниз.
   - А о чем говорит собственный опыт?
   - О Натали, мы же договорились не спрашивать  друг  друга  о  прошлом,  -
округлил глаза Лот.
   - Интересно, какое прошлое надо скрывать мне? - сказала  Наташа.  -  Явно
неравная игра. Лот захохотал.
   - Да ну тебя! - сказала девушка, отвернулась, потом повернулась,  сделала
гримасу, наморщив нос. - К чему все эти разговоры?
   - Я тебе предлагаю русский "паб-крол" в Нью-Йорке. Недурно?
   - То есть?
   - Начинаем в "Рашен-ти-рум" на  Пятьдесят  седьмой  улице,  продолжаем  в
"Русском медведе", где, кстати, ты сможешь  узнать  свою  судьбу  у  гадалки
мадам  Беверли.  "Психоанализ  и  хиромантия!  Сенсационные  откровения!  Вы
увидите, как с будущего спадает покров таинственности!" Ну и  заканчиваем  в
сногсшибательном ресторане "Елки-палки10" в обществе изысканных  дипломатов,
прыгунов и поэтов. Какова программа?
   - Гениально! - воскликнула Наташа и вскочила с кресла. - Ты  серьезно?  Я
буду готова за несколько минут.
   - Только никаких бриллиантов, рубинов и жемчуга, - строго сказал  Лот.  -
Никаких шиншиллей и ягуаров. Скромный полувоенный костюм, кожаный  ремень  с
пистолетом, валенки, малахай...
   Наташа убежала наверх,  а  Лот,  на  правах  своего  человека,  прошел  в
соседнюю  комнату,  открыл  дверцы  бара,   усмехнувшись,   достал   бутылку
смирновской (еще из запасов старика Гринева),  сыпанул  в  стакан  перца  на
манер обожаемого своего Джеймса Бонда, выпил залпом и задумался.  Программа,
так  весело  принятая  Наташей,   грозила   ему   в   этот   вечер   многими
неожиданностями.

   - Вот Никола-на-курьих-ножках, вот  Церковь  ризоположения,  это  Василий
Блаженный,   Дом    Пашкова,    Тверской    бульвар,    Садово-Триумфальная,
Китай-город... - говорила Наташа, разглядывая  роспись  на  стенах  "Русской
чайной11".
   Старая Москва  Гиляровского  в  куполах  и  крестах,  двухэтажные  желтые
домики, конка, пышнозадые извозчики, румяные красавицы, снег...
   - Отвечаешь за свои слова, Наташа? - ухмыльнулся Лот.
   - Я все это знаю с детства. Папа рассказывал и показывал старые  книги  с
иллюстрациями, - девушка опустила глаза к шитой петухами скатерти. Она вдруг
вспомнила  какую-то  картину  Кустодиева:  подсиненный  снег,  голые   ветки
огромного дерева, туча грачей... "Весна, я с улицы, где тополь удивлен,  где
даль пугается, где  дом  упасть  боится,  где  воздух  синь,  как  узелок  с
бельем..." И мгновенная, как летучий  запах,  тоска  прошла  сквозь  сердце:
воспоминание о жизни, которой она никогда не жила. В следующее мгновение она
уже снова с улыбкой смотрела на стены.
   - Потрясающие фрески! - сказала она. - Не хватает только одной  детали  -
большой развесистой клюквы.
   Официант поставил перед ней коктейль "Московский мул", а в  пустую  рюмку
налил для Лота сибирской лимонной.  На  этикетке  среди  царственных  снегов
Сибири росло лимонное дерево.
   - Вуд ю лайк закуска? На столе появились  русские  национальные  закуски:
икра, семга, корнишоны, жареный миндаль, анчоусы,  стилизованные  под  раков
лангусты.
   - Извините, эта девушка настоящая русская, - сказал Лот официанту. -  Она
из советского цирка. Есть у вас сало?
   Официант вежливо округлил глаза.
   - Сало, сэр?
   "Сало, млеко, яйко... Мы  шли  по  окраине  Полтавы,  а  мальчишки  из-за
заборов дразнились: "Сало, млеко, яйко - немец, удирай-ка!" Франц  захохотал
и показал им  автомат,  их  как  ветром  сдуло.  Франц  бросил  через  забор
оккупационную марку".
   - Ну хорошо, а черный хлеб у вас есть  для  цирковой  артистки?  Поймите,
дорогой, эта скромная  девушка  ежедневно  рискует  жизнью,  делает  двойное
сальто, глотает шпаги, горячие неоновые  трубки  и  к  тому  же  тоскует  по
родине.
   - Черный хлеб, сэр?
   - Ну да, черный хлеб.
   - Сэр?!
   - Э?
   - ?
   - Не совсем вас понимаю, сэр.
   - Вы, должно быть, здесь новенький. Черный хлеб из ржи.
   - О, ай си! - радостно вскричал официант. -  Горбушка!  Вы  хотите,  сэр,
получить "горбушка"? - Да, да, - сказала Наташа. - Мы хотим "горбушка".
   - Сейчас узнаю, мисс, - радостно улыбаясь, сказал официант. -  Немедленно
соберу все сведения.
   Наташа, изнемогая, уткнула нос в салфетку Лот осушил рюмку, оглядел зал.
   В углу оживленно обедали два пожилых господина и две дамы.  Каждое  новое
блюдо они встречали гоготом, возгласами "о-о!", им определенно казалось, что
они  находятся  в  самом  центре  загадочной  русской  страны.   Неподалеку,
недовольно морщась, сидел за стаканом чая старик с усами и  эспаньолкой.  Он
читал газету "Новое русское слово". Больше в ресторане никого не было,  если
не считать одинокого плейбоя латиноамериканского вида,  который  вполоборота
сидел на табурете  у  стойки  и  довольно  нагловато  -  "поркос  гусано"  -
поглядывал на Натали.

   Сегодня утром  в  нью-йоркской  квартире  Лота  зазвонил  телефон.  Номер
телефона был не зарегистрирован и известен только полковнику Шнабелю  и  еще
одному человеку из другой "фирмы". Звонков от этих  людей  не  ожидалось,  и
поэтому Лот несколько секунд выжидал - может быть, случайное соединение?
   Потом он снял  трубку.  Послышался  натужный  или,  как  говорят  актеры,
"форсированный" голосок:
   - Мистер Лот? Вас беспокоит Брудерак. Может быть, помните? Мы встречались
на вилле "Желтый крест" в августе после  скачек,  перебросились  несколькими
словечками, не в доме, если помните, на лужайке неподалеку...
   - Да, помню, помню, - грубовато оборвал- его Лот. -  Если  бы  я  забывал
такие встречи, меня не держали бы на службе.
   Лот сжал в кулаке трубку, как будто это было горло дяди Тео. Разве мог он
позабыть унижение, нанесенное ему этим  "контейнером"?  Отказать  в  деловом
свидании, и кому - ему, Лоту...
   - Вы так неожиданно тогда исчезли,  -  бормотал  в  трубке  форсированный
голосок. - Боюсь, что я вас немного обидел. Потом я ругал себя и  искал  вас
по всему парку, но увы... - он замолк.
   - Ну дальше! - сказал Лот.
   - В растерянности я обратился даже к божественной  Лиз  Сазерленд.  Краем
глаза я видел, что вы танцевали с этой прелестной дамой...
   Голос дяди Тео снова умолк. Лот некоторое время слушал молчание,  пытаясь
представить себе обстановку по ту  сторону  кабеля.  А  может  быть;  это  в
двадцати метрах отсюда, в двух метрах? Как они узнали телефонный номер?
   - Ну, отдышались? - рявкнул он в трубку.
   - Увы, и Лиз Сазерленд не знала, где вы, - сразу же отозвался голос  дяди
Тео. - Я спрашивал даже у старого китайца Бяо Линя  -  знаете,  этот  верный
слуга Си-Би Гранта... Но... но, мистер Лот, Бяо не смог мне ответить...
   Молчание. Лот расхохотался в трубку, очень довольный. Раздражение  против
"контейнера" как рукой сняло. Он вспомнил молниеносную расправу с китайцем и
повеселел. Воспоминания о ловких и мощных физических акциях всегда вселяли в
него уверенность. Он не мог себе представить наслаждения, какое  получал  от
своей работы "добрый дедушка" Аллен Даллес. Игра ума, и только? Вздор! Ум  и
кулак - вот идеал разведчика.
   - Еще бы, - хохотал он в трубку. - Как  же  мог  вам  что-нибудь  сказать
бедный "гук". Ведь он же глухонемой, бедняга.
   В трубке слышалось покашливание. Лот наслаждался.
   - Нам бы надо встретиться, мистер Лот, - проговорил дядя Тео.
   - Катитесь вы знаете куда! - сгоряча крикнул Лот, но потом спохватился: -
Что вам нужно, дядюшка, от скромного прожигателя жизни?
   -  Знакомо  ли  вам  имя  Эдвин  Мерчэнт?   -   после   новой,   но   уже
непродолжительной паузы спросил дядя Тео.
   Лот едва сдержал удивленный возглас.  Раскрылся!  Дядя  Тео  показал  ему
внутренность своего "контейнера". Так оно и есть,  так  и  предполагал  Лот.
Дядя Тео - человек Мерчэнта, одного из руководителей подпольной ультраправой
организации "Паутина". Лот вспомнил Мюнхен, блиц-ленч в  обществе  Мерчэнта,
во время которого они обменивались шутками, пытались прощупать друг друга.
   Помнится, Мерчэнт приезжал в Мюнхен по делам Си-Би  Гранта  -  это  очень
интересно - и виделся с  генералом  Эдвином  Уокером.  Кстати,  потом  этого
генерала  президент  Кеннеди  выгнал  из  армии,  когда  тот  свихнулся   на
антикоммунизме. Очень, очень интересно!
   - Где-то слышал это имя, - сказал он.
   - Эдвин приветствует  вас,  -  сказал  дядя  Тео.  -  Он  здесь  рядом  и
спрашивает, не могли бы вы вечерком заглянуть в ресторан "Русский медведь"?
   - Отчего же? - спросил Лот. - Можно и заглянуть.
   - Договорились! - воскликнул дядя Тео.
   Радость, мелькнувшая в его голосе, заставила Лота инстинктивно напрячься,
как будто он почувствовал за спиной собравшуюся для прыжка пуму.
   - Один вопрос, мистер Брудерак, - медленно проговорил он. - Каким образом
вы узнали этот номер телефона?
   В трубке послышался неудержимый смех, всхлипывание, причитания:
   - Ой, мистер Лот, ой, мистер Лот, ну, мистер Лот... -  Дядя  Тео  смеялся
вполне искренне.
   Лот как будто видел трясущийся  жирный  подбородок,  лапу  глубоководного
водолаза, вытирающую со лба пот.
   - Я аж вспотел, мистер Лот. - пролепетал задыхающийся голос.
   Злость и досада охватили Лота: опять он в проигрыше, попал впросак словно
мальчишка. Действительно, глупо задавать такой вопрос "Паутине".
   - Вы что-то сильно развеселились, - жестко сказал он. - Советовал бы  вам
вспомнить, с кем разговариваете.
   В трубке раздался щелчок, послышались длинные гудки.

   Между тем "Русская чайная"  заполнялась.  Среди  посетителей  преобладала
бродвейская театральная богема. Приветственные возгласы,  объятия,  поцелуи,
хохот.
   Натали, страстная театралка  и  студентка  театрального  училища,  пялила
глаза  на  знаменитых  актеров  бродвейских  театров  "Плэйхаус",  "Шуберт",
"Сент-Джеймс", "Маджестик", "Бродвей",  "Юджин  О'Нейл".  Тут  были  Фрэнчот
Тоун, Эн Банкрофт, Клодет Кольбер, Питер Устинов  с  Вивьен  Ли,  Джеральдин
Пейдж, Пол Форд. Только и разговоров было что о пьесах "Черные"  Жана  Жене,
"Остановите земной шар, я хочу слезть" и о пьесах "Театра абсурда": "История
в зоопарке", "Американская мечта".
   Читатель "Нового русского слова" свернул свою газету и,  сердито  фыркая,
направился к выходу - кончался его час.
   - Всего доброго, мистер Врангель! - небрежно крикнул ему бармен.
   Седовласый господин поднял было руку для приветствия, но в это время мимо
него,  задорно  улыбаясь,  прошла  прелестная  битница.  На  груди  ее  была
начертано: "Они хотят нас купить", а на спине: "Мы не продаемся".
   Рука старика опустилась. Буркнув что-то вроде "куда катится эта  страна",
он вышел и громко хлопнул дверью.
   Битница оказалась  Наташиной  знакомой  из  театральной  студии.  Девушки
отошли в сторону и заговорили о новой пьесе Эдварда  Олби  "Нам  не  страшна
Вирджиния Вулф". Лот вдруг уловил, что почти весь ресторан говорит  об  этой
пьесе и все напевают "Нам не  страшна  Вирджиния  Вулф"  на  мотив  "Нам  не
страшен серый волк". Гривастые  молодые  люди  небрежно  бросали:  "Вчера  с
Эдвардом...". "Эдвард мне говорил...", "...и вдруг  входит  Эдвард".  Похоже
было на то, что Эдвард Олби самый общительный человек в Нью-Йорке.
   Битница в отличие от Натали  считала,  что  гораздо  смелее  и  "ближе  к
истине" пьеса Артура Копита под странным названием "Бедный, бедный мой  отец
в шкаф запрятан был мамашей, там пришел ему конец". Название, пожалуй, самое
длинное в истории драматургии12.
   Лот, усмехаясь, поглядывал на этих людей из совершенно чуждого ему  мира:
"Мне бы ваши заботы, господа артисты".
   Плэйбой-латиноамериканец тем временем перекочевал от  стойки  к  столику,
поближе к Наташе, и теперь смотрел на девушку воловьими лживо-романтическими
глазами. Лот перехватил его взгляд и, ласково улыбнувшись, показал кулак.
   Стиляга в вежливом ужасе прижал руки к груди: что, мол, вы, как вы  могли
подумать, сэр!
   Подошел официант, сказал доверительно:
   - Через двадцать минут, сэр, "горбушка" будет доставлена к нам с Бродвея.
   - Боюсь, что вы опоздали, Майк, - сказал Лот. - Вряд ли ваша  забегаловка
станет  любимым  местом  артистов   советского   цирка.   Может   быть,   их
дрессированные медведи и кони  зачастят  к  вам,  ведь  им  все  равно,  где
настоящий "рашен стайл", а где грубая халтура.
   - Сэр, - воскликнул потрясенный официант. - Что вы говорите?  Кони,  сэр?
Медведи? Я ничего не понимаю, сэр!
   - Но считать денежные знаки вы хотя бы умеете? Лот протянул незадачливому
пареньку в русской  косоворотке,  в  кушаке  и  высоких  сапожках  несколько
крупных купюр.
   После этого он вышел в вестибюль, быстро набрал номер телефона  и,  глядя
на зеленое небо за вершиной "Тайм-энд-Лайф  билдинг",  резко  скомандовал  в
трубку:
   - Чарли к телефону!
   - Кто это такой быстрый? - послышался ленивый голос.
   - Не узнаешь, идиот? - рявкнул Лот.
   Через несколько секунд раздался голос Чарли:
   - Добрый вечер, хозяин.
   "Ничем из них не выбьешь этого мяукающего  акцента",  -  подумал  Лот  и,
прикрыв трубку ладонью, быстро заговорил:
   - Пошли несколько парней поинтеллигентней в ресторан  "Русский  медведь".
Сам не появляйся. Из берлоги не выходи. Пока.
   Он повесил трубку, приоткрыл дверь в "Чайную" и весело крикнул:
   - Натали! Ползем дальше! Нас ждут великие дела! Наташа вышла из ресторана
вместе со своей подругой и каким-то бородатым, косматым битником.
   - Лот, представляешь, этот официант попросил у меня автограф, -  смеялась
Наташа.
   Зеленое небо, как в молодые годы, висело над гигантским  городом,  ранняя
луна, пристроившись к боку небоскреба  Ар-си-эй  (радиокорпорации  Америки),
наблюдала, словно любительница острых ощущений, за подготовленным к  схватке
полем битвы. Резкий ветерок  с  осенней  Атлантики  бодрил  мышцы,  наполняя
сердце  холодным  восторгом,  словно  в  юности,  именно  в  юности,   когда
"химмельфарскоманда" выходила на дело.
   - Натали, а почему бы нам с тобой вдвоем не выступить в  цирке?  Думаешь,
старый Лот ни на что не способен?
   И на глазах изумленной  публики  подтянутый,  англизированный  джентльмен
вдруг сделал оборотное сальто.
   Прохожие, эти ничему не удивляющиеся ньюйоркцы, зааплодировали.  Какая-то
пьяная рожа высунулась из проезжающей машины, словно горнист  с  бутылкой  у
рта. Натали, прислонившись к  стене,  смотрела  на  жениха  расширенными  от
веселого ужаса глазами.
   - А вы парнюга хоть куда, - пробубнил битник.
   -  Браво!  Браво!  -  закричала  битница.  -  Он  свой  в  доску!  Он  не
"квадратный"!
   - Лот, ребята хотят присоединиться к нашему "паб-крол", - сказала Натали.
- Ты не возражаешь?
   Лот взглянул на живописную пару. Оба были в невероятно затертых  джинсах,
а поверх маек на них красовались вывернутые мехом вверх  вонючие  овчины,  в
которых ходят самые бедные галицийские крестьяне.
   "Вот это прикрытие! - мысленно восхитился Лот. - Нарочно не придумаешь".
   Разумеется, при взгляде на битницу он не  удержался  и  от  такой  мысли:
"Классная грудь. Если "они" хотят это купить, то "они"  знают,  что  делают.
Жаль только, что не продается, но, может быть, дело лишь в цене?"
   - Классный у нас получается десант! - воскликнул он. - Высадим-ка его  на
русскую территорию! Есть шанс убить медведя!
   Битники уже забрались в его машину.
   Девушку звали Пенелопа, то ли Карриган, то ли Кардиган, короче  -  Пенни.
Парня - Рон Шуц, что, конечно, вряд ли соответствовало действительности. Рон
был,  по  его  собственному  выражению,  "наилучшим  поэтом  этой  наихудшей
страны", а также театральным художником. Зарабатывал на жизнь  он  тем,  что
развозил овощи по мелким лавчонкам в Гриниче и Баурн.
   - Много ли мне надо? - говорил он  Лоту.  -  Кеды  стоят  пять  долларов,
хватает на полгода, штаны эти я еще годика три проношу,  шкура  эта  на  всю
жизнь, мне ее в Польше подарили
   - А вы и в Польше побывали? - быстро спросил Лот, внезапно почувствовав к
Рону жгучий интерес, граничащий с интересом к Пенелопе.
   - Я в прошлом году почти во всей Европе побывал, - гордо  сказал  Рон.  -
Прицепил себе консервную банку к ноге и ходил из страны в страну. Рим, Вена,
Париж, Мадрид...
   - Банку-то зачем? - спросил Лот,
   - Для жалости. Чтобы вызывать у этих зажравшихся  свиней  хотя  бы  такое
элементарное человеческое чувство, как жалость.
   - Может, вы и нам прочтете что-нибудь свое? - спросил Лот. - Какое-нибудь
умеренно гениальное стихотворение?
   - Хотите, прочту "Марш кубинской народной милиции"? - спросил Рон.
   - Что, что? - спросил потрясенный Лот.
   ...С борта бронированного катера в прорези пулеметного прицела были видны
перебегающие по дюнам фигурки "синих муравьев". Из зарослей по застрявшим на
рифе десантникам стал бить станковый пулемет...
   Рон начал  читать,  наполняя  несущуюся  машину  густым  и  тяжелым,  как
колокольный звон, голосом. Голос, казалось, выдавит стекла окон.
   "Вот сукин сын! - подумал Лот с усмешкой, и вдруг усмешка перешла  в  еле
сдерживаемую ярость. - Попался бы ты мне  на  мушку,  сукин  сын,  со  своей
консервной банкой".
   Реклама гласила:
   РУССКИЙ МЕДВЕДЬ
   Известен превосходством русской кухни и также
   ИСТИННО РУССКОЙ АТМОСФЕРОЙ.
   Ленчи - обеды - ужины.
   Всегда царит веселье в русском духе.
   В музыкальной программе:
   ЖЕНЯ БУЛЬБАС и его цыганский оркестр.
   ПАША ЛОВА Ж, скрипач-виртуоз,
   ГАРРИ ПАЕВ и др.
   цыганка БЕВЕРЛИ РАЙС.
   Ресторан декорирован художником МАРКОМ ДЕ МОНТ-ФОРТОМ.
   Кухня под управлением известного русского шефа ИГОРЯ ТАТОВА.
   Открыт до 3 часов ночи.

   Ресторан  "Русский  медведь"  на  56-й  улице   -   самый   старый,   еще
дореволюционный, русский ресторан в Нью-Йорке. Владельцы - мистер  и  миссис
Т. Тарвид. Брюхастый  швейцар  с  бородой  адмирала  Рожественского,  медные
тульские самовары, старики официанты с трясущимися руками,  сохранившие  еще
кое-какие ухватки  залихватских  московских  половых,  смирновская  водка  с
двуглавым орлом, шустовская рябиновка, филе - медведь с брусникой, пирожки с
гусятиной, сбитень, медовуха, бульон ан  Тассе,  грибы,  стэйк  по-татарски,
торт "Балаклава", клюква-кисель, коктейль "Танин  румянец",  импортная  икра
фирмы "Романоф кавьяр компани" ( пять долларов порция), водкатини,  одесский
оркестр под управлением несравненного  Жеки  Бульбаса.  Пятьдесят  пять  лет
непрерывного сервиса, ура!
   Когда прибыла компания Лота, вечерняя программа была  уже  открыта.  Жека
Бульбас, человек совершенно неопределенного возраста,  потряхивая  крашеными
черными кудрями, и дородная дама Нелли Закуска в  сопровождении  струнных  и
пианино печально пели на два голоса:
   Смотрю как безумный на черную шаль,
   И хладную душу терзает печаль.
   .................
   Когда легковерен и молод я был,
   Младую гречанку я страстно любил...
   - О чем они поют, Натали? - спросил Лот, когда они заняли стол.
   - Когда он был молод, он любил гречанку, - перевела Натали.
   - В Греции хорошо, - сказал Рон Шуц. - Я жил там на берегу моря в пещере,
играл на гитаре день-деньской...
   - А что ты ел, Рон? - спросила Наташа.
   - Там рядом  был  курорт,  всякая  богатая  шпана.  Эти  паразиты  иногда
приносили мне суп, куриные кости, потом я собирал мидий, всегда был сыт.
   ...Я помню мгновенье. Текущую кровь...
   Погибла гречанка, погибла любовь, -
   еле сдерживая слезы, закончили  романс  Жека  Бульбас  и  Нелли  Закуска.
Немногочисленная публика зааплодировала.
   - Чем кончилось? - спросил Лот.
   - Гречанка погибла. - сказала  Наташа  и  вдруг  почувствовала  настоящую
тоску по погибшей гречанке и жалость к человеку, который умел так любить.
   - А тебя любили гречанки, Рон? - спросила Пенни.
   - О господи! - махнул рукой Рон Шуц и отвернулся.
   В ресторан, отдуваясь,  ворочая  шеей  в  тесном  воротничке,  вошел  Тео
Костецкий,  он  же  Джи-Ти  Брудерак.  Под  руку  он  вел  юную  девушку   с
расширенными, словно чего-то ждущими, глазами, ну просто Натали Вуд.
   "Тоже с прикрытием, молодец", - подумал Лот, не сводя глаз с дяди Тео.
   Дядя Тео, заметив его, смиренно поклонился  и  остановился  в  выжидающей
позе.
   Лот махнул ему рукой, приглашая к столу.
   - Вы не возражаете, если мой знакомый сядет  с  нами?  -  с  подчеркнутой
вежливостью обратился Лот к битникам. - Не глядите,  что  он  квадратный,  в
душе он настоящий битник!
   - Нам-то что, - явно подделываясь под стиль своего друга, сказала Пенни.
   - Нам лишь бы выпить и поесть, - сказал Рон. - За ваш счет, конечно.
   - Ну, разумеется,  за  счет  паразитов,  -  сказал  Лот,  вставая  весьма
торжественно навстречу дяде Тео.  -  Позвольте  мне  представить  вам  моего
старого товарища по лыжным соревнованиям в Гренобле мистера...
   - Костецкий, - сияя остекленевшим благодушием, сказал дядя Тео. - Я  был,
господа, как вы сами понимаете, в организационном  комитете,  а  вот  мистер
Лот, он угрожал, хе-хе, чемпионам. А это, леди  и  джентльмены,  дочь  моего
старого друга мисс Краузе.
   - Катя, - сказала  девушка  и  протянула  ладошку.  Целуя  ей  руку,  Лот
взглянул на дядю Тео. Тот утвердительно прикрыл глаза.
   Катю посадили рядом с Наташей. Дядя Тео  поместился  между  битниками.  В
течение всего обеда  он  поглядывал  то  вправо,  то  влево  с  остекленелым
изумлением, а Рон Шуц, совершенно не считаясь с солидностью соседа,  говорил
через его голову многие изумительные и абсолютно "не квадратные" вещи.
   Они  ели  астраханскую  селедку,  выловленную  у  берегов  Ньюфаундленда,
несчастного кордильерского  гризли,  убитого  под  псевдонимом  "вологодский
косолапый", уху "валдайский колокольчик" на  бульоне  из  хищных  амазонских
рыбок  пиранья,  высококачественный  тверской  хлеб  "горбушка",   настоящую
паюсную икру, приготовленную на заводе синтетического волокна в Омахе.  штат
Небраска. Во время обеда на все лады  превозносили  того,  чье  имя  скромно
значилось в  конце  меню:  "Шеф-повар  нашего  ресторана  надеется,  что  вы
останетесь довольны его искусством".
   Лот потешался над дядей Тео, заводя с ним  разговор  то  о  новом  методе
бурения нефти (под углом, на территории соседа),  к  которому  якобы  мистер
Костецкий имеет отношение, то о якобы изобретенном мистером Костецким методе
выделки  модных  моржовых  шкур,  при  котором  простая  джутовая  мешковина
превращается в роскошный панцирь северного гиганта.
   Дядя  Тео  пыхтел,   выпускал   к   потолку   большие   синие,   розовые,
лимонно-желтые пузыри в виде шариков, колбасок и кругов.
   В конце обеда дядя Тео выразительно посмотрел на часы, а  потом  взглянул
на Лота. Лот встал.
   - Извините, леди и джентльмены, мы с  мистером  Костецким  вынуждены  вас
временно  покинуть  для  краткого  делового  разговора.  Натали,  веди  себя
прилично, постарайся не  ударить  лицом  в  грязь  перед  мисс  Пенелопой  и
мистером Шуцем.
   Следуя за дядей Тео по узкому проходу  между  столиками,  Лот  осматривал
ресторан. Все было  спокойно:  несколько  старых  русских  эмигрантов,  вяло
переговариваясь друг с другом, проводили один из своих  обычных  бесконечных
вечеров; четверо пышущих здоровьем молодых фармацевтов  скромно  пировали  в
углу,  должно  быть  отмечая  получение  диплома;  на  эстраде  стояли  лишь
печальная Нелли Закуска ("Над розовым морем повисла луна") да верный ее друг
Жека  Бульбас,  свесив  кудри,  аккомпанировал  ей  на   гитаре;   остальных
музыкантов можно было видеть в раскрытые двери кухни - они ели лапшу.
   Дядя Тео и Лот прошли мимо  туалетов,  по  узкой  лестнице  поднялись  на
второй этаж в отдельный кабинет.
   За длинным столом, накрытым белой скатертью, в полном одиночестве лицом к
двери сидел Эдвин Мерчэнт. На вошедших устремился  взгляд  глубоко  запавших
глаз. В темных глубинах глазниц горел желтый фанатический огонь,  освещающий
узкое, невероятно бледное лицо и будто бы отбрасывающий отблеск  на  кончики
свисающих к бровям жидких черных волос. Эдвин Мерчэнт сидел за этим  простым
обеденным столом так, словно в ногах у  него  был  гигантский  зал,  забитый
ревущими единомышленниками,  по  крайней  мере  Нюрнбергский  зал  партийных
съездов. При каждой из своих немногочисленных встреч с этим  человеком  Лоту
казалось, что  вот  сейчас  он  может  встать,  прокричать  своим  гнусавым,
откровенно  безумным  голосом  некое   заклинание,   и   произойдет   что-то
невероятное, необъяснимое  -  то  ли  горизонт  расширится  до  невероятных,
предсмертных пределов, то ли пространство сузится до размеров склепа.  Такой
гипнотической силой безумия определенно обладали  и  руководители  "третьего
рейха".
   Мерчэнт встал навстречу Лоту, протянул руку, сказал задушевно:
   - Как я рад вас снова видеть, старина Лот!
   - Здравствуйте, мистер Мерчэнт, - сухо поздоровался Лот. Норма  поведения
во время этой встречи была им продумана заранее во многих вариантах.
   Мерчэнт сел, покоробленный сухостью Лота.  Лот  сел  напротив,  дядя  Тео
бочком, неловко поместился рядом.
   Вошел официант с подносом, на котором  была  бутылка  шотландского  виски
"Баллантайн" (любимая марка Лота), лед, содовая.
   Как  только  официант  покинул  кабинет,  в  дверях  возник   верзила   с
незапоминающимся лицом.
   - О'кэй, босс, - сказал он дяде Тео. Дядя Тео кивнул. Верзила исчез.
   - Извините, мистер Лот, обычные меры  предосторожности,  -  пискнул  дядя
Тео.
   -  Красные  не  дремлют,  -  каркнул  Мерчэнт,  мрачными   глазами   ловя
ускользающий взгляд Лота.
   - И не говорите, - сказал Лот, махнув рукой: спасу, мол, от них  нет.  Он
взял из рук дяди Тео стакан "Хайболла",  закинул  ногу  на  ногу,  беспечным
взглядом. окинул кабинет - картину Шишкина  "Бурелом",  темно-синие  штофные
обои.
   - Мистер Лот, - кашлянув, начал Эдвин Мерчэнт, - для вас не  секрет,  что
мы живем  в  очень  сложное  время,  время  все  усиливающейся  инфильтрации
марксистов в наше раздерганное, невропатическое  общество.  Безответственная
политика правительства...
   - Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Мерчэнт, - строго перебил Лот.
   - Браво! - восхищенно прошептал сбоку дядя Тео и  обратился  к  Мерчэнту,
прижав руки к груди: - Я вас умоляю, Эдвин...
   Мерчэнт, склонив голову, демонически  улыбнулся,  потом  вдруг  заговорил
быстро, горячечно:
   - Я не собираюсь скрывать свои взгляды, я всегда был честен и прям Родина
и великий, но, увы, простодушный народ Америки - вот ради чего  я  готов  на
суд и на казнь! Известно вам это издание, мистер Лот?
   Он бросил на стол тонкий журнал небольшого формата.  Это  был  "Fist  and
Wit" ("Кулак и ум"), один из многочисленных журнальчиков  "ультра".  Обложка
его была украшена издевательскими лозунгами "крайне правых радикалов".
   "Горячо приветствуем Большой театр, а также  всех  других  большевистских
агентов!"
   "Отдадим красному Китаю наше место в Организации Объединенных Наций!"
   "Америка, пора сдаваться!"
   "Вступайте в члены общества "Похороны капитализма"!
   "Помогите Кеннеди построить коммунизм в Америке!" - Любопытно, любопытно,
- сказал Лот, листая журнал. - А вот и ваша статья, мистер Мерчэнт. Я  давно
знаю, мистер Мерчэнт, что у вас крепкое перо. И название боевое:  "Похороним
их прежде, чем они похоронят нас!" Браво!
   - В свою очередь, я не могу понять вашей иронии,  мистер  Лот,  -  сквозь
зубы сказал  Мерчэнт.  -  Мы  знаем,  что  вы  сотрудник  правительственного
учреждения, и это,  конечно,  обязывает  вас  быть  сдержанным,  но  это  же
обстоятельство нисколько не освобождает  вас  от  обязанности  сочувствовать
истинным патриотам Америки.
   - Согласен, - твердо сказал  Лот.  -  Я,  как  сотрудник  известного  вам
правительственного учреждения Соединенных Штатов, сочувствую патриотам  этой
страны.
   Мерчэнт. широко и открыто улыбнулся. Один из фехтовальных приемов Лота он
принял за жест. дружбы.
   - Мы знаем о вашем героическом  прошлом,  старина,  -  продолжал  Мерчэнт
теплым тоном, - о ваших подвигах в передовых  отрядах  германских  борцов  с
большевизмом.
   - Мы вообще очень много о вас знаем, - тихо вставил дядя Тео.
   - Может быть, даже все?  -  улыбнулся  Лот.  Мерчэнт  и  дядя  Тео  молча
смотрели на него.
   - В таком случае, джентльмены, вам должно быть известно, что  я  принимал
участие в заговоре полковника графа Клауса Шенка фон Штауффенберга13.
   - Нам не хочется в это верить, - сказал Мерчэнт. - Предательство,  мистер
Лот, не может вызвать уважение даже в стане врага. Например, я  сочувствовал
фюреру с самого начала движения, поддерживал американо-германский Бунд.  был
изоляционистом, но во время войны посчитал своим  долгом  вступить  в  армию
моей ослепленной страны.
   - Однако, полковник  Мерчэнт,  вы  и  во  время  войны  не  были  простым
исполнителем приказов. Верно, Эд? - Лот тонко улыбнулся, давая понять, что и
ему известно кое-что из прошлого Мерчэнта, а потом, глядя прямо ему в глаза,
ухмыльнулся с угрожающей наглостью.
   Мерчэнт заметно смешался, но быстро овладел собой и через стол по-кошачьи
дотронулся до плеча Лота.
   - Бросьте, бросьте, Лот, не объявляйте войну друзьям. Мы же знаем, как вы
ненавидите красных, мы знаем ваши взгляды...
   - О моих взглядах знает руководство ЦРУ,  -  резко  перебил  его  Лот.  -
Обсуждать их с вами я не намерен. Что вы хотите мне сказать, джентльмены?
   Мерчэнт сузил глаза, откинулся на стуле  и  заговорил,  словно  читая  по
бумажке:
   - Полиция штата Луизиана разгромила наш молодежный лагерь  неподалеку  от
Нью-Орлеана. У них был ордер, подписанный  окружным  прокурором  Гаррисоном.
Молодежь в этом лагере  занималась  теоретическим  изучением  трудов  разных
исторических деятелей, физической подготовкой, спортом. Налет был произведен
внезапно и в самой  грубой  форме.  Конфисковано  много  учебных  пособий14.
Юноши, пытавшиеся воспрепятствовать произволу, арестованы. Мы хотим, чтобы в
это  дело,  явно   инспирированное   коммунистами,   вмешалось   Центральное
разведывательное управление, ибо  оно  должно  охранять  право  американских
граждан исповедовать разные взгляды.
   - Я доложу о вашем  желании  своему  командованию,  -  сухо  сказал  Лот,
закрывая тему.
   Воцарилось молчание. Лот и дядя Тео не  в  такт  потряхивали  в  стаканах
кубики льда Мерчэнт по-жабьи глотал содовую.
   - Это все? - наконец спросил Лот и приподнялся. - Нет! - неожиданно резко
сказал дядя Тео.
   Эдвин Мерчэнт сел  боком  к  столу  и,  полуприкрыв  глаза,  принялся  за
изучение издаваемого им журнала.
   В дверях бесшумно выросли два внушительных битюга. Лот  увидел  отражения
их тупых лиц в стекле картины "Бурелом"
   - Нет, не все, мистер Лот, - угрожающе сказал  дядя  Тео.  -  Прежде  чем
выйти отсюда, вы должны нам ответить на несколько вопросов. Что вам известно
об убийстве старика Гринева? Где скрывается Красная Маска?  Где  Джин  Грин?
Какова судьба полтавского тайника?
   Лот опустился в кресло и принял еще более непринужденную позу.
   - Ну-ну, не все сразу, - добродушно похлопал он  по  плечу  дядю  Тео.  -
Какой, оказывается, вы любопытный старикан!
   - Проще надо быть, Лотар, - не поворачивая головы, сказал  Мерчэнт.  -  С
друзьями надо быть проще, поискренней...
   В это время внизу, в ресторане, непорочное дитя нашего грешного мира  Рон
Шуц продолжал энергичное истребление экзотических даровых яств. Насытившаяся
Пенелопа  достала  из  кармана  тонюсенький  журнальчик,  и  начала  изучать
напечатанную там поэму своего друга под  названием  "Косые  и  прямые  удары
судьбы после дождя в песке". Она  мычала  стихи,  отхлебывала  водку  и  еле
сдерживала зевоту. Вот тебе и "паб-крол" - скучища окаянная. Знала  бы  она,
каким сумасшедшим ураганом закончится этот вечер!
   Катя почти ничего не ела, хотя Наташа усиленно ее угощала.
   - Вы всегда такая грустная? - спросила Наташа, заглядывая в  глаза  своей
соседке. Эта девушка показалась ей симпатичной, и в  то  же  время  какая-то
надломленность, тревога, беззащитность, сквозившие в  каждом  ее  взгляде  и
жесте, отпугивали Наташу. Было почти физическое ощущение несчастья.
   - У нас в семье большое горе, - доверчиво посмотрев  на  Наташу,  сказала
Катя. - Вам этого не понять.
   Наташа вздрогнула от темного предчувствия.
   - Можно узнать, в чем ваше горе? Катя сказала, глядя прямо перед собой:
   - Словно обрушились крыша  и  стены...  Приходят  какие-то  жуткие  люди,
выспрашивают,  разглядывают   каждый   предмет,   ухмыляются,   уходят,   не
попрощавшись, не назвавшись...
   - Что же случилось? - воскликнула Наташа.
   - Два месяца назад был зверски убит мой отец. Наташа, еле  сдержав  крик,
судорожно сжала ручку кресла.
   - Мы с мамой остались совсем одни, - продолжала Катя. - У нас никого  нет
в Нью-Йорке... ведь мы эмигранты, мы русские.
   - Нет, - воскликнула Наташа. - Этого не может быть! Таких  совпадений  не
бывает!
   - Каких совпадений? - глаза Кати расширились до предела.
   - Да ведь я тоже русская, и я тоже два месяца назад лишилась отца.  Он...
он был убит здесь, в Нью-Йорке.
   Девушки несколько мгновений молча смотрели друг на друга. Может  быть,  в
следующий момент они бросились бы друг другу в объятия, но в это время к ним
совершенно  кинематографической  походкой  подошел   один   из   подвыпивших
"фармацевтов". Он был в розовой  рубашке,  с  розовым  платком  в  нагрудном
кармане.
   - Ой, какие серьезные! - игриво сказал он. - Потанцуем, девочки?

   - Вам не удастся нас запугать, Лот! - визжал дядя Тео, стоя над сидящим в
прежней позе Лотом.
   - Перестаньте брызгать слюной, - брезгливо  поморщился  Лот.  -  И  жуйте
почаще сен-сен.
   Эдвин  Мерчэнт,  мокрый  от  пота,  стоял,  опершись  ладонями  в   стол:
склонившись, приблизив безумное лицо, гипнотизировал.
   Верзилы в дверях равнодушно жевали свою жвачку.
   - Мы недовольны вами, Лот, - проговорил Мерчэнт. Лицо его исказил нервный
тик. - Вы ведете странную игру. Не шутите с "Паутиной"!
   Он поднял правую руку и длинным пальцем помахал прямо перед  носом  Лота.
На белой скатерти остался мокрый отпечаток, похожий на рентгеновский  снимок
кисти.
   - У вас, по-моему, с железами внутренней секреции не все в порядке, Эд, -
участливо сказал Лот и показал на мокрый отпечаток. - Я  могу  рекомендовать
вам дорогого, но хорошего врача.
   -  О  господи!  -  измученно  выдохнул  Мерчэнт  и  рухнул  в  кресло.  -
Послушайте, Лот, будем говорить прямо: мы собрали на вас огромный  материал,
мы в вас заинтересованы. Идите к нам с открытой душой, и вы станете одним из
лидеров, будете получать солидные дотации из патриотических фондов.  Неужели
вам не известно, что нас поддерживают многие могущественные  люди,  капитаны
индустрии?.. Лот встал и по-военному оправил костюм.
   -  Любое  солидное  предложение  нужно  обдумать.   Необходимо   получить
гарантии. Благодарю за внимание, джентльмены, - сказал  он  и  издевательски
улыбнулся.
   - Вы не уйдете отсюда! - взвизгнул дядя Тео и ударил ладонью по столу.
   Темно-синие штофные обои  вдруг  разъехались  надвое,  как  будто  кто-то
невидимым ланцетом провел по туго натянутой коже. Появился еще один верзила.
Руки у него были в карманах пиджака. Карманы сильно оттопыривались.
   - Вот  это  уже  некрасиво,  господа,  несолидно.  Откуда  у  вас  дурной
чикагский стиль "ревущих двадцатых годов", - сказал Лот и затем  крикнул:  -
Стыдно!
   Мерчэнт снова углубился в свой журнал. Дядя Тео взял было Лота за  лацкан
пиджака, но тут же получил по рукам
   - Вы не уйдете отсюда, Лот, пока ясно и  недвусмысленно  не  ответите  на
вопросы. Итак,  убийство  Гринева,  Красная  Маска,  Джин  Грин,  полтавский
тайник...
   - Вы замечаете, господа, что я вам не ставлю никаких вопросов? -  спросил
Лот. - А между тем я мог бы их поставить в том же порядке: что вам  известно
об убийстве Гринева? Кто такой Красная Маска или, скажем, Красавчик Пирелли?
На кой вам черт понадобился Джин Грин? И  что  это  за  дурацкий  полтавский
тайник?
   - Мы готовы ответить на эти вопросы вам, - сказал Мерчэнт.
   - Я вам их не задавал, - быстро проговорил Лот.
   - Скотина! - завизжал дядя Тео.
   В коридорчике  вдруг  послышалась  какая-то  возня,  топот  ног,  веселые
голоса,  нестройно  поющие  университетский  гимн  "Гаудеамус  игитур".   Не
очень-то вежливо растолкав битюгов, стоявших в дверях, в  кабинет  ввалились
четверо румяных, пышущих здоровьем "фармацевтов".
   - Здесь, что ли, "джон"? - широко улыбаясь, спросил один из них. -  Здесь
"Даблью-Си"?
   - Убирайтесь! - заревели битюги. - Уборная внизу!
   - И чего они вечно толкутся в мужских туалетах? Не можешь мне  объяснить,
Дик? - покачиваясь, спросил один "фармацевт" другого, показывая  пальцем  на
битюга.
   Битюги запустили руки за пазухи, "фармацевты", улыбаясь, разглядывали всю
компанию, как бы не подозревая об опасности.
   - Отставить! - крикнул дядя Тео. Битюги опустили руки.
   -  Здесь  не  уборная,  джентльмены,  -  ласково  улыбаясь,  сказал   Лот
"фармацевтам". - Отнюдь не уборная, нет, нет. Здесь просто  собрался  кружок
филуменистов, вот и все. Не будем им мешать. Пойдемте,  я  покажу  вам,  где
уборная, - он обнял за мощные плечи  двух  "фармацевтов",  подтолкнул  их  к
выходу и, повернувшись, сказал; - А  у  вас,  господа,  явно  не  в  порядке
внутренняя секреция. И у вас, - он ткнул пальцем в Мерчэнта, - и у вас, - он
ткнул пальцем в дядю Тео.
   С этими словами "фармацевты" и Лот очистили помещение. На лестнице  снова
загремел "Гаудеамус".
   Дядя Тео, обессиленный, повалился  в  кресло.  Мерчэнт  вдруг  разразился
жутким хохотом.
   - Ох, какой молодец, какой молодец! - воскликнул он? - Вот это парень! Он
должен быть с нами, Тео. Слышите?
   - Слышу, - слабо произнес Тео. - Но эта встреча ему так не пройдет.
   - Только не увлекайтесь, - сказал Мерчэнт, вставая.

   -  Чарли?  Это  ты,  утка  по-пекински?  У  меня  все  в  порядке.  Парни
действовали четко. Пришли еще двоих в ресторан "Елки-палки15" в  Вест-Сайде.
Оставайся на месте. Целую.
   В превосходном настроении Лот повесил трубку, выскочил из кабины и ахнул.
В ресторан входили под руку  лично  капитан  "Эйр-форс"  Соединенных  Штатов
Хайли и, о боги, ее величество супруга Всемогущего Доллара Ширли М. Грант.
   - Хай! - воскликнул Лот. - Сейчас я упаду! Держите меня, падаю, падаю...
   - Здравствуйте, дорогой мой дружище, темная личность, заклятый тевтонский
друг, - ровным, бесстрастным голосом приветствовал его капитан. Видно  было,
что он вдребезги пьян. - Если  не  возражаешь,  я  познакомлю  тебя  с  моей
любовницей миссис Дарий Ксеркс Крез...
   - Хай! - сверкнула улыбкой Ширли.
   - Вот удача! - воскликнул Лот. -  Ширли?  Где-ты,  где  ты,  мой  храбрый
мальчик Джин?
   - Где он? - вдруг изменившимся голосом спросила Ширли.
   - Вы выпустили его из бутылки, мадам. Ширли оставила Хайли, властно взяла
Лота за локоть и отвела в сторону.
   - Послушайте, Лот, я узнала, что он русский, и  заставила  старика  Хайли
привести меня сюда. Я ищу его повсюду,  понимаете?  Где  он?  Словно  сквозь
землю провалился.
   - Влюбились? - спросил Лот.
   - Не ваше дело, - резко сказала Ширли, но спохватилась: - Простите  меня,
я нервничаю.
   - Ширли, я обещаю вам сегодня же узнать точно координаты  этого  бродяги,
если вы согласитесь провести вечер в нашей компании.
   - Идет! - радостно воскликнула Ширли. - Но только учтите, что  я  еле-еле
оторвалась от своих тихарей, и если они пронюхают, где я...
   - Мы запутаем след, - сказал Лот и, взяв под руки великолепного  капитана
и несравненную леди, вошел в зал.

   Жека Бульбас захлопал в ладоши перед микрофоном.
   - Прошу  внимания,  дамы  и  господа.  Сегодня  мы  подготовили  для  вас
ва-алшебный сюрприз. Только один вечер проездом с новейшими русскими песнями
выступит по требованию публики певец Вольдемар Роман.
   Зал,   уже   набитый   битком   и   порядочно   проспиртованный,   бешено
зааплодировал.  На  эстраду  легко,   как   мячик,   вспрыгнул   здоровенный
улыбающийся  господин  с  крючковатым  носом,  огромным  лбом  и   массивной
челюстью.
   - Добрый вечер! - закричал он. - Мне  шестьдесят  восемь  лет!  Я  мастер
спорта по стоклеточным шашкам! Желающие могут пощупать мои бицепсы!
   С радостным визгом к эстраде устремилось несколько дам.
   Впереди оказалась Пенелопа Карренги-Карриган Ткнув пальчиком в чудовищный
бицепс Вольдемара Романа, она крикнула в зал:
   - Это "Человек из стали"!
   Вольдемар Роман  обхватил  стойку  микрофона  двумя  руками  и  заголосил
ужасающим баритоном:
   Когда качаются фонарики ночные
   И черный кот бежит по улице как черт,
   Я из пивной иду,
   Я никого не жду,
   Я уж давно поставил жизненный рекорд!
   Лот отчаянно "заводил" всю свою, прямо скажем, разношерстную компанию. За
столом царило безудержное веселье. Наташа переводила песню  Вольдемара.  Все
хохотали: даже Рон Шуц снисходительно усмехнулся, даже Катя улыбнулась. Лишь
солидный негоциант Тео Костецкий в полном остекленелом обалдении смотрел  на
удивительного певца.
   Приезжая знаменитость не только бешено  голосила.  она  еще  и  танцевала
"гоу-гоу" на колоннообразных ногах.
   - Он гений! - крикнула Ширли, не понимавшая ни слова.
   - Настоящий артист, - сказал капитан Хайли, понимавший и того меньше.
   - Сижу на нарах, как король на именинах! - закричал Вольдемар Роман.
   - Но это же действительно гениально! - вдруг воскликнул Рон Шуц.
   Гляжу, гляжу в окно,
   Теперь мне все равно,
   Я уж давно успел свой факел погасить16! -
   драматически закончил Вольдемар Роман. Несколько  секунд  в  зале  царило
растерянное молчание, затем показалось, что  разом  рухнул  потолок.  Такого
успеха не снилось и Элвису Пресли.
   - Неужели нельзя с ним познакомиться? - спросила потрясенная Ширли.
   - Вундербар! - грохнул Лот. - Вот это мейстерзингер!
   В два прыжка он был у эстрады, а через минуту уже возвращался под руку  с
улыбающимся, галантным, покладистым певцом.
   -  Ползем  дальше!  -  крикнул  Лот.  -  Все  поднимайтесь,   ползком   в
"Елки-палки"!
   - А вы можете поехать с нами? - робко спросила Ширли артиста
   - Конечно, мадам, - расшаркался Вольдемар Роман. - Я свободный художник и
всегда еду туда, куда меня приглашают милые дамы.  Жека  и  Нелли  -  друзья
моего детства, они поймут, они не осудят.
   Компания с шумом поднялась и направилась к  выходу.  Они  шли,  оживленно
болтая друг с другом, миллиардерша, капитан ВВС с Ди-Эф-Си,  высшим  орденом
военной   авиации   на   груди,   поэт,   начинающие   актрисы,    почтенный
адвокат-негоциант, машинистка, проезжий певец и офицер ЦРУ.
   - Вы тоже с нами, папаша? - спросил Лот дядю Тео.
   - Не хочется отставать от молодежи, - проскрипел тот
   Следом за ними направились четыре здоровяка "фармацевта".  Минуту  спустя
сверху сошли, стуча подкованными сталью  башмаками-веллингтонами,  несколько
"филуменистов"
   Машина за машиной отъезжали от подъезда "Русского медведя", держа курс на
Вест-Сайд.  Последним  рванул   с   места   приплюснутый   "альфа-ромео"   с
плэй-боем-латиноамериканцем за рулем

   К часу ночи в  "Елки-палки"  началось  безудержное,  слегка  истерическое
веселье. В полутьме, в плывущих разноцветных  бликах  света,  словно  адское
варево, двигалась толпа танцующих. От допинга к наркотику  и  обратно  -  то
бешеный твист, то размягченная эротическая боса-нова, то ревущая абракадабра
Чуги Болла, то драматическое пение Вольдемара Романа.
   Потом Лот заказал оркестру  моцартовскую  "Айне  Кляйне  Мюзик"  в  ритме
твиста. Потом танцевали шимми  "Картошку-пюре",  "Отшлепай  беби",  мэдисон,
"Лимбо рок", "Обезьяну", старушку ча-ча-ча! И старика пасадобль
   Лунатические совиные глаза алкоголиков, вздернутые в хохоте женские лица,
розовый вонючий дым,  в  котором,  как  трассирующие  очереди,  пересекались
взгляды Лота, дяди Тео, Ширли,  капитана  Хайли,  в  котором  настороженными
огоньками мелькали глаза четырех "фармацевтов" и подоспевших к ним на помощь
двух   "зубных    врачей",    в    котором    маслено    светились    глазки
забулдыги-латиноамериканца   и   стертыми   монетками   государства   Урарту
отсвечивали буркалы "филуменистов"...
   - Разрешите пригласить  вас  на  боса-нову17,  мисс,  -  латиноамериканец
церемонно поклонился Натали. Девушка, пожав плечами, приподнялась с места.
   - Она не будет с вами танцевать, - сказал Лот.
   - Почему? - воскликнул пораженный стиляга.
   - Мисс обещала этот танец мне, - сказал капитан Хайли.
   - Может быть, вы, мадам? - поклонился плэйбой Ширли.
   - Мадам танцует только со мной. - сказал Лот.
   - Эй, пойдем, подружка! - сказал плэйбой Пенелопе.
   - Катись на свою Копакабану! - бросила та через плечо.
   Лишь Катя Краузе не смогла отказать настойчивому бонвивану.
   Капитан Хайли танцевал с Наташей, а смотрел на Ширли,  которая  двигалась
рядом в объятиях Лота.
   - Я любил ее, Натали, - бормотал пьяный летчик, - и она меня  любила.  Мы
были в Париже, совсем молодые, как вы. кончилась война...  о  боги...  Выйти
замуж за мумию Рамзеса!
   - Перестаньте, Хайли, милый, - ласково засмеялась Ширли, - ведь  сто  лет
уже прошло, а вы все о том же.
   - Молчи! - рявкнул капитан, топчась на месте. - Не с тобой разговаривают.
Тривиальная  история,  Натали,  как  в  опере  Бизе.  Появляется   техасский
тореадор, а Хосе уходит в кабак. Откуда  мне  взять  вулканические  страсти,
милая мисс? Ни денег, ни страстей...
   - Вы обещали мне сказать, Лот, - шепнула Ширли.
   - Кажется, здесь уже появилась ваша охрана, - проговорил Лот.
   - Я вижу. Так говорите же!
   - Вы русская, Натали? -  продолжал  бубнить  капитан  Хайли.  -  Не  могу
простить русским, что они спасли мне мою дурацкую жизнь. Я два раз Мурманск.
Привет, Маруся! Йелоу блу бас! Давай-давай! Все нормально.  Порядок.  Точка.
Потом я летал в  Россию  в  челночных  рейсах  на  "летающей  крепости".  Мы
вылетали из Англии, сбрасывали  свои  подарочки  на  Гамбург,  на  Берлин  и
садились в Полтаве. Там была Марина.
   Лот, услышавший бормотание Хайли, напрягся.  ...Залитое  луной  пшеничное
поле и быстро скользящая по нему ненавистная тень подбитого четырехмоторного
бомбардировщика...
   - Что ты там болтаешь, Хайли! Хватит фантазировать, пьянчуга!
   - Молчи, бош! - рявкнул Хайли. - Если мы дрались с тобой в Корее, это  не
дает тебе право лапать своими нацистскими руками мое  прошлое.  Нас  подбили
эти гады над линией фронта, и  мы  шлепнулись  возле  Полтавы,  Натали.  Все
ребята погибли, а меня с проломанной  черепушкой  вытащили  русские.  Хотите
потрогать мою черепушку, Натали? Это работа дружков Лота!
   - Да что он там выдумывает? - возмутился Лот. - Уши вянут!
   - Не приставайте к нему, Лот, - сказала Ширли. - Он действительно летал в
челночных рейсах. Ну так говорите же мне,  где  Джин.  Не  издевайтесь  надо
мной.
   - Он вступил в армию, Ширли,  -  сказал  Лот,  бросая  взгляды  в  разные
стороны. По каким-то еле уловимым признакам он почувствовал,  что  атмосфера
сгущается. - Он сейчас там, где из мальчиков делают мужчин.
   -  Джину,  по-моему,  не  требуется  такой  специальной   подготовки,   -
улыбнулась Ширли. Лот засмеялся.
   - Это в вашем понимании, мадам. Впрочем, я горжусь своим  дружком.  Он  в
Форт-Брагге, Ширли. Клянусь, вы не узнаете его теперь.
   - Но все-таки постараюсь. - решительно сказала Ширли.  -  Можно  его  там
увидеть?
   - Боюсь, что это сложно.
   - Кто там командующий?
   - Это военная тайна, мадам.
   - Господи, какая ерунда! - засмеялась Ширли.
   - Напрасно вы считаете  Лота  нацистом,  -  сказала  Наташа  капитану.  -
Никакой он не нацист. Просто искатель приключений, бретер, джентльмен удачи.
   - Да я пошутил, - буркнул Хайли. Танец кончился.
   Едва они сели к своему столу,  как  сквозь  раздвинувшуюся  толпу  к  ним
подошел латиноамериканец.
   -  Мисс,  разрешите  пригласить  вас  на  боса-нову.  Наташа   беспомощно
взглянула на Лота.
   - Я же вам сказал, - сквозь зубы процедил Лот. - Она не будет танцевать с
вами.
   - Я заключил пари,  сеньор,  на  кругленькую  сумму,  -  нагло  улыбнулся
стиляга. - Я кабальеро, сеньор. Эта девушка будет танцевать со мной.
   - Get out, щенок! - рявкнул Лот. - Убирайся с глаз долой!
   - Сеньорита, прошу вас на ча-ча-ча, - сказал плэйбой, словно  не  замечая
грубости Лота.
   За спиной его стояли, хохоча, ухмыляясь  и  подмигивая,  смуглые  типы  в
блестящих дакроновых костюмах, обтягивающих тугие  мускулы.  За  их  плечами
мелькали возбужденные и испуганные лица дам.
   - Перестаньте провоцировать! - заревел Лот  прямо  в  лицо  дяди  Тео.  -
Пожалеете, Брудерак!
   - Дядя Тео, что он говорит! - в ужасе закричала Катя. - Что говорит  этот
человек?!
   Дядя Тео, скрестив руки на  животе,  стекленел.  Лот  вскочил.  Неистовое
бешенство завладело им, хотя и  оно,  это  бешенство,  тоже  входило  в  его
расчет. Все шло как по маслу.
   - Провокатор! Гангстер! - закричал он. - Пришел  сюда  с  дочкой  убийцы!
Натали, эта девка - дочь убийцы твоего отца, дочь Лефти Лешакова!
   - Это неправда!  -  закричала  Катя  как  от  удара  хлыстом  и  потеряла
сознание.
   Стиляга мгновенным хлестким апперкотом ударил  Лота  в  печень,  бросился
вперед и обхватил его за шею. Лот сделал подсечку, ушел, а  Хайли  прямым  в
челюсть свалил латиноамериканца  на  пол.  Из  толпы  со  свистом  пролетела
бутылка "Старого дедушки", затем вторая - "Палата лордов", в разные  стороны
брызнули осколки стекла. В воздухе повис плотный, как  лист  жести,  женский
визг.
   Бой разворачивался стремительно, как  серпантинная  лента  из  брошенного
тюбика. "Фармацевты" и  "зубные  врачи",  орудуя  кулаками,  как  заправские
боксеры, прокладывали дорогу к столику Лота.  "Филуменисты"  невесть  откуда
появившимися свинчатками и кастетами сдерживали их натиск,  а  тем  временем
смуглые кабальерос опрокидывали столы, швыряли бутылки. Двое из них  повисли
на Лоте, один взял на болевой прием капитана Хайли. Началась "фри фор алл" -
куча мала. Охваченные  возбуждением,  дрались  друг  с  другом  и  случайные
посетители  ресторана.  Грохнули  подряд  три  выстрела.  Все  на  мгновение
замерли. Три телохранителя Ширли с поднятыми пистолетами расчищали проход.
   - Все по машинам! - крикнул Лот.
   Окруженные "фармацевтами", "зубными врачами"  и  телохранителями,  Ширли,
Натали, Пенни, Лот и Хайли бросились к выходу.
   Едва они исчезли, как бой возобновился с новой  яростью,  теперь  уже  на
подступах к выходу. Появившийся из  отдельного  кабинета  Красавчик  Пирелли
открыл беглый огонь по дверям из  двух  пистолетов.  Впрочем,  выстрелы  эти
носили скорее характер шумового эффекта.
   Женщины, сбившиеся в кучу за эстрадой, продолжали  визжать.  Сквозь  этот
визг слышался стук ударов, треск разрываемых рубашек. Окровавленные  мужчины
метались  по  разгромленному  залу,  разобраться  в  расстановке  сил   было
невозможно, и только по отдельным хриплым выкрикам  можно  было  догадаться,
что здесь действуют люди Красавчика Пирелли, Чарли Чинка, люди из  "Паутины"
и совсем уж непонятные люди.
   Внезапно за окнами завыла полицейская сирена,  и  ресторан  опустел,  как
будто изображение было одним махом стерто мокрой тряпкой. Исчезли  гангстеры
и девки, музыканты, официанты, бармены; всех посетителей как ветром сдуло.
   Один  лишь  Вольдемар  Роман  сидел  на  эстраде  над  разбитой  посудой,
покалеченной  мебелью,  над  лужами  крови,  обрывками  одежды,  сидел   как
массивный гранитный божок, отягощенный мыслями об этом  безумном,  безумном,
безумном мире.
   Он тронул клавиши и тихо запел в память ледяных улиц и морозного ветра, в
память об одиноком огоньке теплого пристанища:
   Есть в Индийском океане остров,
   Название его Мадагаскар...
   В зале кто-то зашевелился, и, стряхивая с себя  коннектикутский  салат  с
русской подливкой, поднялась несчастная девушка Катя.
   - Выпейте воды, Катя, - тихо сказал Вольдемар. Ветер, ворвавшийся  сквозь
разбитое окно, взвихрил ее волосы.
   - Я не буду жить, - сказала она.
   - Будете, - поправил он. - Если можете, Катя, простите меня, но вы будете
жить.
   - Откуда вы знаете?  -  разбитым  голосом  сказала  она  и,  пошатываясь,
побрела к выходу.
   - Я-то знаю, - сказал он и снова тронул клавиши.

   Утром Лот принял душ, побрился и прямо в пижаме сел к телефону.
   - Хэлло, шеф! Говорит майор Лот.  По  вашему  заданию  провел  встречу  с
"Паутиной".
   - Да мы уже слышали, - с коротким  смешком  отозвались  с  другого  конца
провода, - Как себя чувствуете, старина?
   - Все в порядке. Небольшое Katzenjammer18, да печенка екает, вот и все.
   - Вы молодчина, Лот. Итак, какие у вас соображения?
   - Они располагают значительной силой, сэр, но грубоваты и прямолинейны  в
действиях. Во всяком случае, контакты надо продолжать.
   - Глупцы! Они хотят руководить  нами,  а  получается  наоборот.  Доложите
подробно сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Отдыхайте, старина.

        ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. СУМАСШЕДШАЯ ЛОШАДЬ ИЗ ФЕЙЕТВИЛЛЯ


   Фейетвилль, штат Северная Каролина.
   Северная Каролина знаменита пиками Аппалачских  гор,  лесами  и  парками,
бескрайними хлопковыми полями, сигаретами "Кэмел" и "Лакки страйк", а  также
"Уинстон" и "Сэлем", названными в честь городов, в которых они производятся.
В отличие от  Южной  Каролины,  где  разводы  запрещены,  Северная  Каролина
разводит супругов по первому требованию любой из сторон. До прихода "зеленых
беретов" был этот штат довольно мирным штатом: он  линчевал  впятеро  меньше
негров, чем, скажем, такие буйные и скорые на расправу штаты, как  Миссисипи
и Техас. И еще известен штат Северная Каролина как штат с  наибольшим  после
Алабамы числом домов без... санузлов.
   Фейетвилль, городок, населенный выходцами из  Шотландии  и  Ирландии,  до
прихода "зеленых беретов" был ничем не знаменит. Но  как  только  Форт-Брагг
стал столицей  "зеленых  беретов",  сонный  южный  городок  сбросил  вековую
дремоту, оброс барами и ресторанами и значительно пополнил свое население за
счет незамужних  девиц.  И  Фейетвилль  стал  для  "беретов"  Лас-Вегасом  и
Диснейлендом, Содомом и Гоморрой.
   С вечера после  отбоя  Джин,  Берди  и  Бастер  так  нарезались  в  честь
трехдневного отпуска в Фейетвилль, что Берди собирали утром  в  дорогу,  как
говорится, по частям.
   Они наняли в Брагге такси, дорога пролетела незаметно, и  вот  наконец-то
над головами друзей вывали лось из облака цивильное солнце Фейетвилля.
   Они расплатились с шофером, получив у него ценную информацию,  огляделись
- и все вокруг приобрело теперь высокое значение и смысл.
   В какой бы  штат  Америки  вы  ни  приехали,  если  хотите  найти  бар  -
отсчитайте от церкви пятьсот футов в любую сторону.
   Те, кто пьет, не должны мешать тем, кто молится, не говоря уже о  других,
более дерзких, поднимающихся с женщиной по  скрипучей  лестнице  бара  снизу
вверх на второй этаж.
   Они, естественно, могут потом спуститься по той же лестнице сверху  вниз,
стать спиной к бару и,  отсчитав  пятьсот  футов,  войти  в  церковь,  чтобы
искупить свой грех, но это уже частности.
   Главное, не нарушить закон.
   Северная Каролина по этой части может гордиться своей умеренностью.
   В таблице преступности она располагается где-то  в  центре  между  буйной
Невадой и почти безгрешной Северной Дакотой.
   А вообще в этом двадцать восьмом по площади штате на первый взгляд ничего
особенного нет: табак и хлопок, кукуруза, земляной  орех,  четыре  тюрьмы  с
семьюдесятью девятью  рабочими  филиалами  и  двумя  молодежными  колониями,
арестантов  всего-то  одиннадцать  тысяч  тридцать  три  человека;  довольно
среднее фирменное виски, ну, самые прочные табуретки  и,  разумеется,  самые
элегантные стулья - вот, пожалуй, и все примечательности этого штата.
   И все же с точки  зрения  видавших  виды  людей  -  отборных  рэйнджеров,
бесшабашных воздушных десантников, суперсолдат - "зеленых  беретов"  -  этот
внешне  унылый  и,  казалось  бы,  неприметный  штат  останется   в   памяти
благодарных  потомков  уже  тем,  что  именно  здесь,  рядом  с   питомником
храбрости,  знаменитым  Форг-Браггом,  расцвел  махровым  цветом  веселый  и
бессонный Фейетвилль.
   "Крейзи Хорс" и "Тужур-лямур" - два вечных соперника, кому  будет  отдано
предпочтение?!
   После консультации с шофером этот вопрос был уже не дискуссионным.
   "Тужур-лямур" на этот раз не спасли ни дневные аргоновые огни, ни  афиши,
ни остроумные лозунги, ни былая слава.
   "Крейзи Хорс" ("Сумасшедшая лошадь") наконец-то обскакала  "Тужур-лямур",
на горе его хозяйке - тетушке Барбе, что носит под юбкой,  на  боку  "кольт"
калибра 45.
   В "Крейзи Хорс" приехали европейские "стриперши". Среди них, если  верить
рекламе, виконтесса Торнадо Тони.
   У этих эмигрантов из королевской Румынии были пышные имена: графиня Милке
фон Эдельвейс, баронесса Бусуйок Константинеску, баронесса Марамуреш.  В  их
жилах текла кровь Гогенцоллернов и румынских князей. Опять  же  если  верить
рекламе.
   Когда двухстворчатые двери "Крейзи Хорс"  закрылись  за  Берди,  вошедшим
последним, к нему из полумрака шагнул  пьяный  гигант  в  гавайской  рубахе,
застегнутой лишь на нижнюю пуговицу.
   - Послушай, что тут написано, - сказал он, показывая Берди смятую газету.
- В шестьдесят первом году у нас казнены сорок два арестанта:  восемь  -  за
изнасилование, один - за похищение, тридцать три - за  убийство.  Хочешь,  я
буду тридцать четвертым? - Он схватил Берди за грудь.
   - Эй ты, парень! - крикнул с места Бастер.
   Они с Джином уже уселись за столик и попросили для начала  шесть  бутылок
пива "Будвайзер" и бутылку виски.
   Пьяный гигант обернулся.
   Бастер встал и поманил его пальцем.
   Тот, покачиваясь, двинулся к нему.
   Полупустой бар насторожился. Джук-бокс, гонявший  старый  сентиментальный
блюз "Каролинская луна", пустили чуть потише. Несколько "беретов",  сидевших
за стойкой, обшитой темно-красной  кожей,  с  любопытством  оглянулись.  Две
"коктейль-герлз", направлявшиеся с коктейлями к столу Джина, задержались  на
полпути.
   - Ну что? - буркнул громила. - Ты - тридцать четвертый?
   - Ты грамотный? - спросил его Бастер и расстегнул рубаху на груди.
   -  Здесь  есть  что  почитать,  -  уже  другим  голосом  заметил  парень,
разглядывая множество наколок.
   - Читай в центре, над скамейкой.
   - "Жду крошку ровно в семь", - недоумевая, прочел парень.
   - А теперь читай здесь, - Бастер закатал рукава белой спортивной рубахи
   - "Синг-Синг... Алькатраз... Сан-Квентин. Грин-Хейвуд... Клинтон..."
   Громила начинал трезветь.
   - Это тюрьмы максимальной безопасности, -  объяснил  Бастер.  -  Когда  я
выходил из  тюрьмы,  дядя  Сэм  вручал  мне  двадцать  долларов  в  качестве
выходного пособия. На этот трогательный подарок правительства  я  покупал  в
ближайшей  лавке  револьвер,  и  все  начиналось  сначала.  Вот,   глянь-ка,
Алькатраз. Это под Сан-Франциско. Из Алькатраза через  пролив  за  последние
пять лет бежал один я. Пытались это сделать также три банковских  бандита  -
их съели акулы. А у меня... - Он вынул самодельный нож с наборной ручкой.
   - Ладно, по нулям, - перебил его парень в  гавайке,  -  я  просто  хотел,
чтобы он мне стопку поставил.
   - Что это они, Берди, все к тебе клеятся? - Бастер сел,  считая  разговор
оконченным, и залпом выпил бутылку пива.
   К ним подошли две "коктейль-герлз".
   - Можно, мальчики? - начала та, что  постарше,  в  тунике  а-ля  Элизабет
Тейлор.
   - Садись. Тебе не жарко в таком длинном платье? - спросил Бастер.
   - Жарко, - она посмотрела на Берди.
   - А ты? - он жестом пригласил ее подругу. Внешне,  если  бы  не  солидный
бюст, она была похожа на девочку: острые плечи, круглые полные коленки.
   - Как тебя зовут, маленькая?
   - Титти Китти.
   - Мы гуляем. У нас отпуск, - небрежно сказал Берди.
   Она села и чуть-чуть  подтянула  вверх  и  без  того  высоко  задравшуюся
кромочку платья.
   Титти Китти была в  прямом  шифоновом  коротком  платье.  Свободное,  как
ночная рубашка, оно было  легко  схвачено  длинными  ленточками-бретельками.
Титти была подстрижена на манер циркового пони.
   - За женские колени! - провозгласил Берди. - Помните, у  Ремо:  "Властный
зов твоих коленей".
   Он выпил виски и положил узкую сухую ладонь на колено Титти Китти.
   - А ты? - спросил Бастер у Джина.
   - Я еще не созрел, - отшутился Джин.
   - Главные чудеса наверху, - сказала та, что постарше.  -  Почище,  чем  в
Диснейленде.
   - Дай мне, помидорчик, виски. - попросил жалобно Бастер.
   Она взяла Бастера за подбородок и шепнула с придыханием:
   - Ну?..
   - Что?
   - Пойдем!
   Длинная,  плотно  облегавшая  талию   черная   туника   сужалась   книзу,
подчеркивая высокие, плотные бедра. Руки и плечи  ее  были  открыты.  Бастер
поднялся, на ходу допил виски и слепо потопал за ней.
   Что может быть яснее той  задачи,  которую  поставили  перед  собой  наши
будущие супермены?
   - А тебя как звать? - спросила у Стиллберда Титти Китти.
   - Я Стиллберд - стальная птица. Или просто Берди.
   - Ты смешной.
   - Что?
   - Я говорю, ты не такой, как все.
   - Слышишь, Джин! Я не такой.
   - Слышу.
   - За сдвоенные молнии на зеленом берете!  -  Берди  поднял  рюмку.  -  Ты
почему не пьешь? - спросил он у Титти Китти.
   - Мне больше нельзя. Я во хмелю буйная.
   - Джин, эта маленькая пони буйная во хмелю.
   - Если меня обидят пьяную - я что хочешь сделаю,  -  оправдывалась  Титти
Китти, - а ты... будешь только пить?
   - Нет, почему же.
   Джин поднялся и подошел к бармену. Ему вдруг захотелось  чем-то  взорвать
себя.
   - Где ваша наследница престола? - спросил он.
   - Понятней можно? - глядя на  Джина  откуда-то  издалека,  едва  процедил
бармен.
   - А повежливей?
   Бармен сразу почувствовал характер  и  приблизил  к.  Джину  свой  бритый
череп.
   - Я вас слушаю...
   - Хочу познакомиться с Торнадо Тони. Джин положил локти на стойку бара.
   - Виконтесса сейчас спит, - на этот раз вежливо ответил бармен.
   - Спит? - удивился Джин.
   - Спит, сэр. Лучшие женщины, сэр, как совы: днем спят, а ночью охотятся.
   - А как бы ее разбудить? - продолжал осаду Джин.
   - Это сложно, сэр.
   -  Не  так  уж  сложно!  -  крикнула  уже  подвыпившая  Титти  Китти.   -
Пятидесятидолларовой бумажкой, включая бутылку виски.
   - Ты бы заткнулась, - прошипел бармен.
   - Но-но! - пригрозил ему Берди. - Разве таким тоном разговаривают с леди?
   - Так как же с виконтессой? - не унимался Джин.
   - Не знаю, сэр.
   - А если вас попросить? - угрожающе произнес Джин.
   - Не объяснится ли сэр? - не торопился бармен.
   - Я из Форт-Брагга... Или "зеленые береты" у вас уже не в моде?
   - О, сэр!
   - Я жду...
   Бармен лениво повернул череп: за ним, чуть правее, в  глубине,  совершали
свой очередной путь круглые, светящиеся, вращающиеся часы.
   - Скоро вы сможете подняться, сэр, - сказал он, впервые разжав челюсти, -
а пока еще виски?
   - Сангрейп! - крикнул Берди.
   - Ваш приятель шутник! Может, он еще молока попросит?
   Когда Джин возвратился за стол, на прежнем месте уже сидел Бастер.
   - Ну что, поладили? - спросил он, кивая  на  бармена.  -  Эти  "баунсэры"
такие суки, - сказал он, - свет  не  видывал:  и  угождают,  и  вышибают,  и
обсчитывают, и с бедных девчонок налог дерут. Кроме всего, еще  стучат  тем,
кто платит... Я из-за одного такого типа срок получил. Выпьем!
   Джин выпил без удовольствия.
   - Что с тобой, парень? - огорчился Берди.
   - Пойдем! - тянула его Титти Китти.
   - Подожди... Посидим здесь, с друзьями,  выпьем  Куда  торопиться,  Титти
Китти?
   - Действительно, - поддержал друга Бастер.
   - Пойдем, - продолжала настаивать Титти Китти,  -  нам  нужно  поговорить
всерьез, наедине.
   Берди для "завода" выпил еще виски. Он собрался было  что-то  произнести,
но Титти Китти все же утащила его наверх.
   И Берди потел по скрипучей лестнице туда, куда поднимались не раз  лучшие
рэйнджеры и храбрейшие воздушные  десантники,  суперсолдаты  со  скрещенными
молниями на зеленом берете, представители порядка  -  Эм-Пи,  полицейские  и
просто цивильные мужчины славного города Фейетвилля.
   И ничего в этом предосудительного не было, так как существовала  лицензия
на постройку двухэтажных баров такого типа. А раз так, тогда кто же  посмеет
упрекнуть мужчин в том, что они поднимаются с первого этажа на второй?
   Горячительные напитки делали свое дело.  В  баре  запели  строевую  песню
"зеленых беретов":
   Зеленые береты,
   Зеленые холмы.
   Пока горит планета -
   В большом порядке мы
   Все знают наши лица,
   Мы дети форта Брагг.
   Жить надо торопиться:
   Эй, Бадди, шире шаг!
   Носи повыше пояс -
   Подольше будешь жить.
   У нас отходит поезд:
   Нам некуда спешить.
   Пока мы носим бойко
   Зеленый свой берет,
   Никто не знает, сколько
   В одной секунде лет,
   И кто в своих ботинках
   Вернется со щитом,
   С веселою бутылкой
   К девчонкам в "кошкин дом"
   Носи повыше пояс -
   Подольше будешь жить.
   У нас отходит поезд:
   Нам некуда спешить19...
   К стойке бара подошла высокая, статная блондинка. Она тоже пела:
   Пока цела планета
   И мир горит в огне,
   "Зеленые береты"
   Всегда в большой цене...
   Она небрежно облокотилась на стойку.
   - Вы обо мне спрашивали? - Женщина спросила это так просто и естественно,
словно она с Джином была давно знакома, он пришел к ней в гости, а она  была
чем-то занята.
   Джин догадался, что это Торнадо Тони. Торнадо была в  длинном  платье  из
белого шифона. плотно затянутом в талии... На  высокой  белой  шее  -  брошь
Нефертити, на ногах египетские сандалии.
   - Я хотел вас увидеть, ваше сиятельство, - нарочито  приподнято  произнес
Джин.
   - Моя дверь - третья слева...
   - Не хотите ли выпить, миледи? Метнув взгляд в широченное окно  бара,  он
привскочил.
   - Что вы там увидели? - слегка нахмурилась виконтесса.
   - Прошу меня извинить! - в замешательстве проговорил Джин, соскальзывая с
табуретки. - Простите, ваше сиятельство!
   - Куда же вы? - воскликнула с обидой в голосе титулованная особа.
   Джин швырнул десятидолларовый банкнот на стойку и поспешил вон.
   Прямо под окнами "Крейзи Хорса" в "шевроле" оливкового цвета  собственной
персоной сидела Ширли Грант. Она глядела куда-то вверх сквозь открытое  окно
машины.
   Впереди, за рулем, - о боги! - генерал Трой Мидлборо.
   Джин сразу же узнал его, несмотря на то, что видел всего лишь один раз, в
день "драминг-аута".
   Генерал был в штатском: серебристо-белый тропикл, белый галстук-"бабочка"
и белый треугольник платка в красный горошек.
   Джин замер у дверей бара, не зная, как себя вести.
   Тревожно  оглянулся,  опасаясь  гнева   обманутой   в   своих   ожиданиях
виконтессы.
   Зачем она приехала? Почему с Мидлборо? Почему они остановились у  "Крейзи
Хорса"? Показалось ли ему, что они встретились взглядами, когда он  случайно
посмотрел в окно на улицу, или это действительно было так? И  вообще,  смеет
ли он подходить к машине в присутствии своего самого старшего начальника?
   Он встретился со спокойным взглядом генерала, но  побоялся  посмотреть  в
сторону Ширли. Во взгляде Мидлборо Джин прочел только  любопытство.  Генерал
не подбадривал его, не разрешал, но и  не  запрещал  приблизиться  -  только
холодное любопытство было у него во взгляде, и больше ничего.  Джин  перевел
взгляд на Ширли.
   Только теперь она увидела его и вскрикнула:
   - Джин!
   Мидлборо  вышел  из  машины,  открыл  ей  дверцу.   Теперь   можно   было
приблизиться. Джин шел быстрым шагом. Она побежала к нему навстречу.  Первая
обняла.
   - Молчи! - сказала она. - Никаких объяснений! Черт с ним со всем! Ты ведь
человек свободный.
   - Миссис Грант! - окликнул ее генерал.
   - Здравствуйте, генерал, - поклонился Джин.
   - Здравствуйте. Миссис Грант, я должен извиниться, мне нужно съездить  за
сигарами, - проявив особый такт, сказал Мидлборо.
   - Скажите: "Ширли, мне нужно..."
   - Миссис Ширли, мне нужно, - улыбнулся генерал.
   - Ширли, - продолжала капризничать она.
   - Ширли! - сдался генерал. - Когда мне прислать за вами машину?
   - Я вам позвоню, - она  с  благодарностью  помахала  ему  рукой  в  белой
высокой перчатке.
   - Чао, Ширли! - сказал, едва заметно улыбнувшись, Трой Мидлборо и сел  за
руль.
   "Шевроле" плавно разрезала  крыльями  пространство,  разделяющее  "Крейзи
Хорс" и "Тужур-лямур".
   Из дневника Джина Грина, доставленного майору
   Ирвину Нею - начальнику спецотдела
   общественной информации.
   (На этой записи нет даты.)

   "Не из-за них, конечно, начинаются войны. Но и без них любые войны  ни  к
чему... К кому возвращаться? Ради кого быть храбрым,  сильным,  независимым,
повелевающим? Ради себя? Ради своего тщеславия? Чепуха.
   Приехала - и все стало другим. К ребятам в "Крейзи Хорс" я  не  вернулся.
Что там делать? Опять пить... А она заполнила собой все. И никакой риторики.
Ни одного  ненужного  вопроса.  И  прощалась  как  на  войне,  без  излишних
сантиментов. Это моя женщина. Поразительно, что она не боится ни сплетен, ни
доносов. Вообще, женщины гораздо отважнее в любви, чем мы. Удивил меня также
наш М. Откуда такая  тактичность,  светская  сдержанность?  Поеду,  мол,  за
сигарами, когда машину прислать? А сам - сплошная элегантность. Вот  тебе  и
солдафон!
   Храни господь женщин! Они  -  это  целая  религия,  темная,  правда,  без
начала, без конца... Терра инкогнита...
   На прощанье она спросила, как девочка, про свою довольно нелепую шляпку:
   - Нравится тебе моя робингудка?
   - Хороша.
   - Ничего, что без пера?
   - Так скромней.
   - А ничего, что она белая?
   - Блеск! - сказал я неискренно.
   Высокие белые перчатки, костюм из сине-белого твида. Белая  робингудка  -
как это все теперь далеко! Услышал бы Бастер наш диалог, подумал бы,  что  Я
рехнулся. Птичий разговор.
   - Учти, я буду появляться, - пригрозила она. -  Ты  будешь  крутить  свои
солдафонские любовные интрижки, а я буду появляться неожиданно в любом месте
   - Появляйся почаще, - сказал я".

   Генерал Трой Мидлборо разговаривал по телефону, явно думая  о  чем-то  не
касающемся разговора.
   - Да. Да... Я вас понимаю, - говорил он, - и все-таки жестче  и  еще  раз
жестче!
   Он глядел в окно на плац, по которому короткими перебежками шли  в  атаку
его питомцы, и время от времени поворачивался в сторону человека, стоящею  к
нему спиной у другого окна, выходящего во внутренний двор.
   - Гибкость нужна только на верхних этажах, а внизу - жестче, -  продолжал
генерал.
   Человек, стоявший к генералу спиной, обернулся. Это был Лот.  Он  приехал
сюда сразу же после разговора г Ширли, вернувшейся из Фейетвилля.
   По нескольким фразам, сказанным ею невзначай,  Лот  понял,  что  возможна
передержка, что Джина пора переводить на офицерские курсы,  обминать  уже  в
более сложных ситуациях, проверять на прочность и бросать за  борт  -  пусть
учится плавать в настоящем море. Мальчик, судя по всему, созрел.
   Были у Лота и еще дела к Трою Мидлборо. Но это уже задачи второстепенные.
   - Что ни день, то гости один  другого  значительней,  -  сказал  генерал,
выходя из-за стола.
   - Вы, однако, вдали от  столицы  становитесь  комплиментщиком.  Разрешите
курить, генерал?
   - Сделайте одолжение!
   - Сначала формальности, - Лот протянул Трою свое предписание.
   - Отлично! - сказал генерал. -  У  меня  есть  свои  контрпредложения.  Я
изложу их позднее.
   - О'кэй, Трой, а теперь скажи мне, как поживает мой дружок Джин Грин?
   - Джин Грин? - Генерал наморщил лоб. - Ах да! Показатели у него неплохие,
но, знаешь ли, с ним что-то происходит. Чушь какая-то...
   Генерал открыл сейф и вынул оттуда фотокопию листка, исписанного от корки
до корки мелким, но ясным почерком.
   - Узнаешь почерк, Лот?
   - Конечно. - Лот взял в руки листок, внешне не выразив удивления. - Можно
прочесть?
   - Естественно.
   - Это моя женщина... - читал Лот, - ... не боится ничего...  Удивил  меня
также наш М..."
   - Что скажешь, генерал? - Он посмотрел на Мидлборо.
   - Дичь! - воскликнул генерал. - В Брагге такого еще  не  было.  Без  пяти
минут "зеленый берет" пишет дневник, как девчонка из частного колледжа.
   - Что ж тут такого! - ухмыльнулся Лот. - Штатский человек попал  в  загон
львов. Он  влюблен.  И  не  забудь,  что  человек  этот  все-таки  по-русски
сентиментален плюс интеллектуал. Ему тут, конечно, не по себе.
   - Надо снять с него два слоя стружек, - решительно заявил генерал.
   - Не торопись, Трой, - проговорил  Лот.  -  Дело  в  том,  что  с  Грином
произошло... недоразумение. Ты меня понимаешь?.. Он должен был сразу попасть
на  офицерские  курсы.  Грин  зарегистрирован  "фирмой".  Ну,  а   произошла
опечатка.
   - Вот как? - Трой Мидлборо внимательно поглядел  на  Лота  и  уже  другим
тоном произнес:
   - Хочешь посмотреть мой новый тренировочный зал?
   - Давай, - весело ответил Лот.
   Генерал открыл дверь в соседнюю комнату.
   - Прошу!
   Лот вошел в  небольшой  спортивный  зал.  Шведская  стенка,  два  широких
эластичных мата, батуд для развития прыгучести, вмонтированный в стену бар и
столик под ним.
   На стуле, у столика, лежали две шпаги и маски, на полу - нагрудники.
   - Все продумано до мелочей, - одобрительно произнес Лот, - вот только  бы
еще бронированный угол и пару пистолетов с мишенью.
   - Это во внутреннем дворе, - сказал довольный собой Мидлборо.
   В комнату вошел низкорослый японец. Маленькие цепкие глаза,  низкий  лоб,
пергаментные щеки в мелких продольных шрамах.
   - Это мой спарринг-партнер, - сказал генерал. - Ежедневно фехтую, чтоб не
распускаться.
   - Ты первоклассный генерал, Трой, - без тени насмешки сказал Лот.
   - До вечера.
   Трой взял в руки шпагу.
   - Удачных уколов в сердце! - пожелал ему на прощанье Лот.

   Этой ночью команда Джина должна была высаживаться на деревья в  лесопарке
Уварри, и все нервничали еще с утра.  Спецкурс  подходил  к  концу,  занятия
становились сложней, безжалостней и  опасней,  все  раздражались  все  чаще:
загнанная внутрь жестокость,  вызванная  тщательно  продуманной  программой,
искала выхода.
   Прыжки на деревья даже днем не обходились без  неприятностей.  Тем  более
ночью, когда пики  вершин  сливаются  в  одно  черное  пятно,  надвигающееся
неотвратимо.
   И дорога предстояла долгая и муторная: сначала машиной на свой  аэродром,
затем самолетом в Форт-Беннинг и  только  лишь  оттуда  на  Си-130  к  месту
выброски. У разведчиков-диверсантов, как  правило,  вырабатывается  условный
рефлекс: отвращение ко всем средствам доставки к месту назначения, будь  это
автомобиль, подлодка или самолет.
   Как приятно ехать, плыть или лететь обратно и как томительно долог  -  до
тошноты под ребрами - путь туда!
   Они сидели возле казармы и курили. Мэт сказал:
   - На спор прыгаю в штаны робы с верхней койки. - Чем отвечаешь? - спросил
Тэкс.
   - Двумя бутылками виски. - Кто держит штаны?
   - Они стоят сами, я их подкрахмалил. - Идет. - Так не  бывает,  -  сказал
Берди.
   - Он тренировался, этот прохвост, - сказал Бастер.
   - Иду в долю против Тэкса, - сказал Джин.
   - Спорщики - люди без прошлого, - сказал Доминико, - я  все  проспорил  и
все проиграл.
   - Отвечаю Джину еще бутылкой, - сказал Тэкс и вошел в казарму.
   Мэт разделся до трусов,  поставил  штаны  в  двух  метрах  по  центру  от
двухэтажной койки.  Он  устанавливал  штаны,  как  весы,  то  отодвигая,  то
придвигая их, закалывая отвороты булавками и, наконец, взобрался на койку.
   Было тихо, как перед боем. Мэт глубоко вздохнул, коротко выдохнул воздух,
вскинул руки и мягко оттолкнулся от края койки.
   Он точно влетел в штаны, но, по-видимому, подвернул при  падении  ногу  и
упал. Гримаса боли застыла на  его  лице,  но  Мэт  переборол  боль,  встал,
опираясь на протянутую руку Берди, и сказал:
   - Плати!
   - Не буду, ты упал, - заявил Тэкс.
   - Плати, ублюдок.
   - Ты упал. На соревнованиях прыжки с падением не засчитываются.
   Мэт достал бинт, туго стянул бинтом  щиколотку,  оделся  и,  прихрамывая,
вышел из казармы.
   - Ты должен с ним расплатиться, - сказал Берди, - это не по-мужски.
   - И со мной расплатись, - добавил Джин.
   - Я с тобой еще расплачусь.
   - Может, не будем откладывать? - спросил Джин. Все стоявшие впереди Джина
расступились. Тэкс вынул нож.
   - Я тебе всажу его по рукоятку, - сказал Тэкс, нажал на кнопку,  выбросил
лезвие. - Тэкс! - вдруг окликнул его Мэт.
   Тэкс обернулся. Мэт стоял в дверях. Он мгновенно швырнул  лассо,  накинул
его на шею Тэкса и что есть силы дернул за веревку.
   Тэкс упал, Мэт начал наматывать лассо,  как  конец  пенькового  троса,  с
ладони на ладонь вокруг локтя.
   Тэкс ухватился за петлю веревки, сжимающей горло,  попытался  разжать  ее
хоть на сантиметр, хотел подняться, но снова упал  от  резкого  рывка  Мэта.
Упал, ударился головой об пол и раскинул руки.
   - Хватит! - первым крикнул Джин и кинулся к нему.
   В это время в казарму вошел Чак.
   Если бы Джин опоздал и к тому же не был врачом, Тэкс раньше срока ушел бы
к праотцам.
   За Чаком в казарму вошел Лот. Все, включая  Чака,  вытянулись  по  стойке
"смирно". Лот поздоровался со всеми, сообщил Чаку о переводе Джина в  другое
подразделение, пожелал солдатам продвижения по службе и  легких  ранений  на
войне.
   - Come along, Джинни-бой! - сказал он в заключение.
   Все были потрясены: могущественный  майор  вышел  из  казармы  с  рядовым
Грином в обнимку.
   ...Дело вовсе не в том, пьешь ли ты к ночи или с утра, любить ли  русскую
водку, как Джин, или, изменив шнапсу, как Лот, переходишь на виски.
   Дело в том, с кем ты пьешь, и если с другом - Это всегда хорошо.
   Лот был уже "образованным" и знал, что к русской  водке  хороши  грибы  с
солеными огурцами, икра и балык.
   Но икры и балыка в ординарном "Бар энд Грилл"  не  оказалось.  Зато  были
русская водка, виски и его любимое мюнхенское пиво  "Левенбрау"  с  солеными
"претцелями".
   - Докладывай! - полушутя начал Лот, пропустив первую стопку.
   - Не знаю, с чего и начать.
   - Нечем ходить - ходи С бубен.
   - Ты когда приехал? - Джин все еще не мог скрыть своего изумления.
   - Утром. И буду с тобой всю ночь.
   - Ночью у меня прыжки на деревья.
   - И я буду прыгать на деревья с тобой, - не манерничая, сказал Лот.
   - Тебе-то это к чему?
   - Чтобы не терять формы... Да, кстати, я узнал черт. знает что.  "Кадры",
оказывается, напутали, окаянные. Сам генерал Мидлборо возмущен. Они заткнули
тебя как рэйнджера в "команду", вместо  того  чтобы  послать  на  офицерские
курсы. Я думал, что ты уже без пяти минут первый лейтенант и командуешь...
   - Как минимум, штабом полка, - перебил его Джин.
   - Нет, правда, мы завтра же это дело поправим. Я им объяснил, что ты врач
и у  тебя  за  спиной  корпус  подготовки  офицеров  резерва  в  медицинском
колледже. И вообще...
   - ...Особенно вообще. - Джин все еще не мог привыкнуть к мысли,  что  они
снова рядом, что их ничего не разделяет, несмотря на разницу в  звании  и  в
положении.
   Месяцы жестокой службы в Форт-Брагге, самые невесомые погоны на плечах  и
привычка уже почти механически отвечать:  "Да,  сэр.  Нет,  сэр"  -  все  же
прорыли между ними ров, так, во всяком случае, казалось Джину между первой и
третьей стопкой.
   Лот не стал медленно засыпать этот  ров.  Он  просто  шагнул  через  него
навстречу Джину.
   - Все, что было, на пользу, мой друг. Были бы идеи неизменными и  будущее
ясным. Нам с тобой предстоят большие дела и опасности,  перед  которыми  все
равны: и первые лейтенанты и полковники, прости  меня  за  высокопарность...
Тебе куча приветов... От маменьки, от Натали. Маме уже значительно лучше.
   - Спасибо... А еще от кого?
   - От Си-Би-Гранта.
   - Перестань шутить.
   - Он меня действительно как-то спросил: что  это  за  малыш,  к  которому
Ширли ездила?
   - А ты сказал: "Это неправда, она ни к кому не ездила, я вам  не  позволю
клеветать на женщину и бросать тень на моего приемного сына". Не так ли?
   - Ты, однако, начал быстро оттаивать, - не без удивления заметил Лот.
   - А разве Грант - это не та  опасность,  перед  которой  равны  и  первые
лейтенанты и полковники?
   - Но ты-то еще не первый лейтенант?
   - Но это теперь, клянусь тебе, уже для меня не проблема.
   - Так выпьем за то, чтобы все было так же просто, как у нас сейчас.
   Лот внимательно глядел на Джина.
   Джин с радостью выпил и эакусил прелестным "стэйком", кровавым  внутри  и
обугленным снаружи.
   - Ты даже пьешь по-русски, - не удержался Лот. - Пьешь  водку  и  тут  же
закусываешь мясом.
   - Что делать - наследственность... Великий Мендель.
   - Русский - это ведь вовсе не красный, - подчеркнул Лот.
   - Я ведь не  огорчаюсь  оттого,  что  ты  немец.  Немец  -  это  тоже  не
обязательно нацист. Главное, что мы свои, а не чужие.
   - Это действительно главное, малыш...
   - А ты, прости меня, Лот, все-таки приехал сюда в  каком  качестве,  если
это не секрет? - поинтересовался Джин.
   -  Я  офицер  связи  ЦРУ  из  Управления  особых  методов  ведения  войны
министерства армии США. Этому управлению, которым руководит генерал Трокелл,
подчиняются учебный центр в Форт-Брагге и... все "зеленые береты".
   - Понятно... И ты все же будешь с нами  сегодня  прыгать  на  деревья,  -
расчувствовался Джин.
   - Я сегодня должен быть рядом с тобой.
   - Будь счастлив, Лот!
   - До ночи! - Они простились. - И не беспокойся, - сказал на прощанье Лот,
- я позвоню к тебе в часть и велю, чтобы все было о'кэй! Джамп!..

        ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ИЗ ДНЕВНИКА ДЖИНА ГРИНА (ПРОДОЛЖЕНИЕ)


   12 сентября
   Итак, я покинул  друзей...  Ушел  наконец-то  от  Ч.  и  стал  слушателем
офицерских  курсов.  Поднялся,  так  сказать,  на  ступеньку   выше.   Встаю
по-прежнему в пять. По обыкновению  после  каждой  фразы  говорю  "сэр".  Но
распорядок дня у нас другой и лекции другие:
   а) похищение людей,
   б) засады,
   в) разрушение мостов,
   г) налети и т. д.
   Изучаем оружие всех видов, включая советское,  китайское,  чехословацкое,
французское,  собираем  и  разбираем  затвор  с   завязанными   глазами   по
секундомеру.
   Стреляем из лука отравленными стрелами.  Учимся  работать  с  гарротой  и
удавкой. Прыгаем затяжным прыжком с высоты 15 - 20 тысяч  футов  над  водой,
погружаемся и с помощью акваланга идем по дну к "чужому" берегу.
   Сегодня я опять услышал легенду о капитане "зеленых беретов" Роджерс  Хью
Донлоне. Он был четырежды ранен. Дважды погребен. Из рук президента  получил
"Почечную медаль конгресса".
   Байрон завещал свое сердце грекам. Его зарыли в Мисолунгской долине.
   А свое сердце, Джин, кому ты завещаешь?

   13 сентября
   Оказывается, наши прародители - генерал Дикий Билл, или знаменитый Уильям
Донован. Это при нем на левой стороне  нашего  берета  засверкал  серебряный
"троянский конь".
   Джей-Эф-Кей20 сказал про нас: "С гордостью носите ваш берет, который стал
знаком отличия и мужества в трудное время..."
   Если бы я был подрывник-диверсант, я получал бы дополнительно 50 долларов
за опасность.
   Подрывник обязан уметь взрывать все, включая мосты и соборы.
   У "зеленых беретов" свой лексикон: "акбэт" (команда А), "баткэт" (команда
Б). Но есть еще и такое обозначение: Кей-Ай-Эй - эти буквы прозвучали бы для
моей старушки матери не лучшим образом: "Убит в бою".
   Все чаще думаю о доме. Не о прошлом. Не о будущем. А просто  о  том,  как
они там. Кто-то сказал, кажется,  какой-то  русский,  что  у  раков  будущее
позади... Смешно... Получил телеграмму от Ш.
   Пулемет-браунинг весом в 16  фунтов.  Его  скорострельность  500  пуль  в
минуту. Калибр 039. С сошками. Стреляет и одиночными выстрелами. Как  бы  вы
думали, он называется?
   БАР. Да, да, БАР...
   ...Нас    проверяют    на    интеллект,    на    психоустойчивость,    на
коммуникабельность, на черт знает что...
   Берди спросил меня при встрече:
   - Чем знаменит день одиннадцатого сентября 1962 года?
   - Не знаю, - ответил я.
   - Отчуждением Грина от Стиллберда.
   Здесь, на офицерских курсах, легче, чем им там с Ч.

   15 сентября
   В шлюзовой камере страшно, когда вода доходит до подбородка... Потом  она
перекрывает тебя и связь с лодкой прекращается. Теперь ты уже не  человек  и
не рыба, ты один в волшебной пустыне на глубине сотни футов...
   А впереди "чужой" берег. А на нем часовой, которого ты должен  убить  или
похитить.
   Рыбы разглядывают тебя и удивляются: что это, мол, за неловкое  чудовище?
Не видели, не знаем...
   Главное, чтобы тобой не заинтересовались акулы. Антиакулин -  порошок  от
акул - слабое утешение. Но для нас дороги обратно нет. Лодка ушла,  а  запас
воздуха  рассчитан  на  расстояние  до   берега...   Если   будешь   вилять,
раздумывать, метаться - останешься без кислорода. Нас  подстегивают  запасом
воздуха, как кнутом.
   Море оживает по-настоящему только в верхних слоях,  метрах  в  десяти  от
поверхности.
   Я увидел часового сразу же после того, как прошел первый  ряд  проволоки.
Он стоял ко мне спиной на границе света и тьмы. Луч  прожектора  то  и  дело
высвечивал его.
   Я подполз к нему на самое близкое расстояние  -  на  бросок.  К  счастью,
трава здесь была не вытоптана. Свет прожектора исчез.
   На несколько секунд я  закрыл  глаза  -  они  должны  были  привыкнуть  к
темноте, - а потом уцепился зрачками за слабо обозначившийся силуэт часового
и прыгнул.
   "Обхвати его левой рукой за пояс и вали на острие  ножа,  воткнув  его  в
спину под лопаткой!" - гласит наш устав.
   Я сделал все по науке. Нож вошел бесшумно.
   Я прижал к себе отяжелевшее тело часового и так же бесшумно  опустил  его
на траву перед собой...
   ...Вокруг меня вот уже третий раз  делает  петли  Доминико  Мадзини.  Что
нужно  этому  роковому  итальяшке?  Как  это  ни  глупо,  у  него  на   лице
обозначилась обреченность.  Он  сутулый,  длинноносый,  с  прислушивающимися
глазами. Холуй Ч.!

   21 сентября
   Этот часовой, которого я так легко убил, был куклой.
   Его грудную клетку привычно открывает ключом наш инспектор  по  диверсиям
майор Гринвуд.
   В груди у куклы - контрольный  прибор.  Майор  Гринвуд  похвалил  меня  и
представил своему приятелю - кому бы вы думали? - капитану Ч.
   - Мы знакомы, - сказал я.
   - Поздравляю, Грин, - изобразив на лице гримасу, сказал Ч.
   - Спасибо, сэр. Что вы здесь делаете? - осведомился я.
   - Интересуюсь своим бывшим питомцем. Я сухо сказал, что польщен. Но он  и
не собирался уходить. Наоборот, попытался завязать со мной разговор.
   - Простите меня, сэр, - я старался быть максимально корректным, - но  это
у меня вторая бессонная ночь. Бог даст, встретимся в лучшие времена.
   - Я хотел бы с вами поговорить всерьез, - сказал Ч. несколько растерянно.
- Хотите почитать одну занятную брошюрку?
   Я взял ее нехотя.
   - Это "оуновская" литература, издающаяся в Торонто, - предупредил он.
   Я не понял, что это за литература, к чему она мне И почему именно Ч.  так
упорно пытается завязать со мной контакт. Он растолстел, этот ублюдок,  лицо
его стало еще мясистее, а веснушки ярче и нахальней.

   25 сентября
   С каждым днем мы все ближе к "делу".
   Оказывается, ножи, вылетающие из рукоятки, нужны не только для  охоты  на
людей. Они незаменимы в джунглях.
   Мы вылетали туда на пять дней...
   Зазевайся, и каскавелья - желто-белая змея с двумя коричневыми  полосками
на голове - обязательно ужалит тебя. Они ненавидят  людей,  эти  мстительные
змеи.
   Не менее страшна и тонкая, пестрая, изящная коралловая змея.
   Встретишься с ней глазами - и тут же руби ее плоскую голову. Не  то  тебе
придется рубить кисть, а если в нерешительности потеряешь время -  руку.  Яд
змеи распространяется по телу мгновенно.
   В джунглях можно встретиться с пумой и с ягуаром. Но  бывают  и  приятные
встречи: калибари - водяная свинья.
   - Запишите  опознавательные  знаки  ипекакуаны  (так  по-военному  назвал
внешние признаки безобидного растения наш сверхсерьезный лектор).
   Настойка из корней ипекакуаны лечит заболевания желудка в джунглях. А все
виды пальм, от мирити до равеналии, дают прохладные соки.
   Есть такая формулировка у  моряков:  "Открытый  текст,  как  у  кораблей,
идущих на дно..."
   Встречаю Ч. Он говорит:
   - Эх ты, конспиратор!
   Я непонимающе  посмотрел  на  него.  От  Ч.  можно  ждать  только  дурных
известий.
   - Дневник, значит, пишешь, - так он сказал. А я ему:
   - Шутить изволите, сэр.
   - Джин! - сказал он. - У нас одна дорога,  и  поэтому  я  хотел  бы  тебя
предостеречь.
   Я спросил:
   От чего предостеречь и почему у нас одна дорога?
   Вот туг его понесло. Он сказал, что у нас общий враг - Советы, что Советы
убили моего отца, отняли у меня Россию, а у него Украину
   Я ответил ему, что я американец. Он возражал:
   - Это тебе так  кажется.  Побываешь  на  своей  земле,  поймешь,  что  ты
русский. Нам нужно с тобой не во
   Вьетнам, а в Бад-Тельц. На кой черт, - сказал он, -  помирать  нам  из-за
этих желтых пигмеев? - (Текст лектора, точь-в-точь.) - Нам если уж помирать,
так за освобождение своих земель... Читал в брошюрке про моего батьку? -  Ч.
приблизил ко мне свое мясистое лицо, и меня чуть не стошнило...
   Я сказал, что из брошюры многое не понял, но запомнил,  что  его  отец  -
член центрального Провида, известный "герой"-бандеровец.
   - Мне неприятно, - сказал я, -  что  твой  отец  расстреливал  русских  в
батальоне "Нахтигаль".
   - Ага, - вскричал Ч.,  -  значит,  ты  русский!  Но  батька  расстреливал
советских. Русский и советский - большая разница.
   Потом зашел разговор о Джей-Эф-Кей. Ч. сказал:
   - Есть люди,  которые  могут  его  заставить  правильно  понять  политику
"сосуществования" с Советами. Нужно не заигрывать с ними, а  освобождать  от
них народы: и Украину и Польшу. Ты меня понял? - спросил он
   Я сказал, что это слишком сложно для меня. И добавил:
   - К тому же я этого не слышал.
   - Ну что ж, - сказал Ч., - жалко, но я могу и  подождать.  Можешь  теперь
пойти записать наш разговор, - добавил он  на  прощанье.  -  Я  очень  люблю
читать дневники. А начальство почему-то не  любит,  когда  "зеленые  береты"
превращаются в барышень.
   - Ну и сволочь же ты, Ч.! - сказал я ему и пошел прочь.
   Что ж, это, по-видимому, моя последняя запись в дневнике. А впрочем...

   10 октября
   Это, наверное, характерно для Америки, что первым человеком, вставшим  во
главе ее разведки, был делец-шотландец Аллан Пинкертон, выходец  из  Глазго.
Он стал основателем династии детективов. По  просьбе  Авраама  Линкольна  он
возглавил разведку Соединенных Штатов во  время  войны  Севера  и  Юга.  Его
сыновья Уильям и Роберт преследовали таких знаменитых разбойников, как Джесс
Джеймс и старый Билл Майнер, который ограбил первый дилижанс в 1886 году,  а
последний поезд - в 1911-м! (Вот это карьера! Из него получился бы  отличный
"зеленый берет"!) Старый Аллан,  первый  полицейский  детектив  Чикаго,  был
радикалом и воевал за негров. Его сыновья, что тоже характерно для  Америки,
сделались "скебами" - штрейкбрехерами.  Сейчас  у  фирмы  Пинкертона,  этого
частного ФБР, 70 филиалов в США и 13 тысяч сотрудников,  а  техника  почище,
чем у ФБР.

   11 октября
   Вчера прошел тесты на интеллектуальность и испытания психоустойчивости.
   Дьявольски осточертели все эти нескончаемые проверки. С трудом держу себя
в руках, до того все это оскорбительно и унизительно. Сегодня в  третий  раз
проверяли меня,  точно  преступника,  с  помощью  полиграфа,  который  лучше
известен под названием "детектор лжи".
   Посадили  в  кресло.  Какой-то   гнусный   тип   из   Си-Ай-Си,   военной
контрразведки (подразделение  679),  по