Дмитрий Черкасов. Последний солдат президента Роман Первая книга дилогии Санкт-Петербург "Издательский Дом "Нева"" Москва Издательство "ОЛМА-ПРЕСС" 2000 Черкасов Д. Ч 48 Последний солдат президента. Роман. Первой книга дилогии. -- М.: "ОЛМА-ПРЕСС"; СПб.: "Издательский Дом "Нева", 2000.-- 377 с. ("Армейский роман", сериал "Марш победителей"). I5ВN 5-7654-0994-6 I5ВN 5-224-01535-9 Все имена, фамилии и должности персонажей дилогии являются вымышленными. Любые совпадения случайны. Автор не несет ответственности за те случаи, когда кто-нибудь из реальных личностей попытается примереть на себя характеристику какого-либо персонажа. ББК 84. (2Рос-Рус) 6 I8ВN 5-7654-0994-6 ╘ Д. Черкасов, 2000 "...Призвание мужчин -- иметь дело с кровыо. В наши дни это считаетсяся неправильным. поэтому все дела решаются с помощью одних только разговоров, и каждый норовит избежать работы, которая требует приложения усилий..." Из книга Первой "...Воистину нет ничего, кроме подлинной цели настоящего мгновения. вся человеческая жизнь есть последовательность мгновений. Если человек до конца понимает настоящее мгновение, ему ничего больше не нужно делать и не к чему стремиться. Живи и оставайся верным подлинной цели настоящего мгновения ..." Из книги Второй Ямомото Цунэтомо "Сокрытое в листве" (Хагакурэ) Пролог -- Ну-с, -- хирург-стоматолог Сергей Антончик посмотрел на свет маленький прямоугольник рентгеновского снимка. -- Да, светопломбу уже не поставить... Гранулема, кисточка на корне...-- Врач повернулся к пациенту, застывшему в кресле с нелепо раскрытым ртом, и постучал металлической лопаточкой по остаткам зуба. -- Так не беспокоит? -- Нет, -- покривил душой пациент. На самом деле торчащий из десны полуразрушенный зуб регулярно давал о себе знать. Ныл после стопки ледяной водки или от глотка горячего чаю, противно раскачивался и отдавал тягучей болью на всю нижнюю челюсть, когда на него попадала мясная жилка или хрящик. Но удалять его мужчина не торопился. И все из-за страха перед сверкающими хромом стоматологическими инструментами, что является характерным качеством подавляющего большинства носящих брюки индивидуумов. Истоки этого страха теряются во глубине веков, когда любое проникновение чужеродного предмета внутрь организма воспринималось как смертельная опасность. Мужчина едва заметно поежился. Антончик отложил лопаточку и взял с подноса следующий инструмент -- изогнутое стальное шило. -- Откроем рот пошире, -- игла скользнула вдоль левой щеки и поковыряла черную поверхность испорченной кости,-- та-ак... Угу...-- Острие вошло в открытый не запломбированный канал. -- Ясненько. Пациент почти ничего не почувствовал. Перед визитом к врачу он проглотил четыре таблетки анальгина и теперь радовался своей предусмотрительности. Не прими он болеутоляющее, боль обязательно ударила бы в левый висок. Как уже случалось, когда он самостоятельно пытался выковырнуть застрявший в зубе кусочек бифштекса. -- Не больно? -- Ы-ы, -- мужчина чуть качнул головой. -- Вот и замечательно. Зубик у нас мертвый, так что сложностей с удалением не предвидится. Пациент прополоскал рот и сплюнул в раковину у подлокотника кресла. -- Это не очень?.. -- Больно? -- закончил за него врач. -- Не волнуйтесь. Я вам дам двойную дозу ультракаина.-- Антончик зажал в пальцах ампулу с прозрачной жидкостью-- Его можно колоть до шести доз. И двух будет мало, добавим еще. Раскройте рот и шире... Мужчина послушно откинулся в кресле и до предела открыл рот. Стоматолог сноровисто уколол его куда-то в щеку, потом осторожно ввел иглу в десну под испорченным зубом. -- Вот и все. Минут через десять приступим... Пациент ощупал языком место укола. -- Почти ничего не почувствовал. -- Правильно, -- хирург показал поближе шприц. -- Видите диаметр иглы? Уменьшен втрое по сравнению с обычным инструментом. Пока такое оборудование есть только у нас. Мужчина кивнул. В стоматологическую клинику, обслуживающую высших должностных лиц Беларуси, завозилось все самое передовое. Впрочем, любой гражданин за несколько сот долларов также мог без всяких сложностей получить здесь лечение на уровне мировых стандартов. Если, конечно, у него были эти несколько сот долларов. -- Я вам в луночку еще одно лекарство положу, -- продолжил Антончик. -- Улучшает свертываемость крови. Французское, исключительно из натуральных компонентов. -- Корой дуба пополоскать? -- поинтересовался пациент. -- Не раньше чем через сутки, -- предупредил стоматолог, -- и избегайте болеутоляющих, содержащих аспирин. -- Баралгин? - Да, можно... Так, давайте проверим чувствительность десны. Я сейчас ее отодвину... Если будет больно -- скажете. Хирург опять схватил изогнутое шило и полез им в рот. -- Ну как? Мужчина сплюнул в раковину. -- Вообще ничего не почувствовал... -- Вот видите! -- обрадовался Антончик. -- Теперь голову немного пониже... Сестра вставила в рот пациенту ватные тампоны. Хирург взял блестящие щипцы и начал копаться во рту. Захрустело. Мужчина приготовился к боли, но не ощутил вообще ничего. Антончик стряхнул в раковину окровавленные осколки. -- Зуб совсем плохой. Корни будем выдавливать. Пациент насторожился. -- Ну-ну-ну... Не надо этого бояться. Вы же не хотите, чтоб я у вас корни вместе с куском челюсти выдергивал. Больной прополоскал рот и выплюнул розовую слюну. -- Как это -- выдавливать? -- Долго объяснять. Видите ли, иногда лучше пару раз долотом стукнуть, чтобы расколоть зуб. Или элеватором подцепить корень. Это гораздо менее болезненно, чем по пятнадцать раз накладывать щипцы. Но пациенты, когда слышат слово "долото", тут же впадают в ужас... А это такой же хирургический инструмент, как и все остальные. Готовы? -- Угу... Антончик взял еще один изогнутый штырь и засунул его в рот пациенту. Тот почувствовал сильное давление на кость нижней челюсти, но больно ему не было. Спустя четверть минуты стоматолог продемонстрировал изогнутый корень с ошметками красного у основания. -- Видите? Корешок истончился почти вдвое... Пациент кивнул и снова прополоскал рот. Теперь второй вынимать будем, -- Антончик повернулся к сестре. -- Дайте мне обратный элеватор... Глава 1 ПЕРПЕТУУМ ШНОБИЛЕ По извилистой, давно нехоженой и заросшей травой тропинке Рокотов спустился с пригорка и углубился в невысокий подлесок. Пройдя еще метров пятьсот, биолог сбросил с плеч здоровенный рюкзак, из которого торчали две черные трубы трехсантиметрового диаметра, и присел на поваленный дубовый ствол. Середина июня. Полесье. В радиусе нескольких километров -- ни души. И сплошные болота и болотца, лишь изредка разреженные холмами и рощицами. Влад достал пачку белого "Веста" и закурил. "Будем надеяться, что медведей туточки нет. Я не сибиряк и не придурочный спецназовец из "Военного лагеря", чтоб на бурого с голыми руками переть..." Рокотов хмыкнул. Роман "Военный лагерь" он осилил непосредственно перед поездкой в Беларусь. Среди скопления несуразиц его больше всего потрясла сцена схватки бодрых офицеров из разведгруппы с озверевшим полутонным лесным великаном. Мишку забили ножами так примитивно, будто он был подвыпившим интеллигентом, встреченным в подъезде шайкой малолетних хулиганов-грабителей. Раз пикой в печень -- и кранты! К тому же медведь почему-то все время промахивался, пока шла схватка, а удар медвежьей лапы по спине одного из спецназовцев привел не к перелому позвоночника, как это должно было быть в реальной жизни, а к царапинам и небольшому синяку. "Интересно, -- подумал язвительный Владислав, -- видел автор когда-нибудь бурого или нет? Ведь достаточно в зоопарк сходить, чтобы понять бесперспективность нападения на мишку с клинком в руке. Когти в двадцать сантиметров, реакция на порядок быстрее человеческой, вес в несколько сот кило... Плюс шкура и жировая прослойка толщиной в две ладони. Армейским ножичком ни до одного органа не достанешь... Ну да ладно, пущай автор развлекается. Пипл его книжки хавает -- и довольно. Все равно среди читателей таких зануд, как я, мало..." Рокотов оперся спиной на вывороченный из земли комель и положил ноги на пенек. Растер окурок о подошву и отхлебнул глоток воды из походной фляжки. С момента эпохальной драчки с террористами в Ледовом Дворце прошло чуть больше недели. Самым сложным в недавнем мероприятии, оказалось, смыться от прибывших на место перестрелки сотрудников родной милиции. Когда Бобровский влепил бульдозером в кирпичную стену флигелька, атомный заряд сорвало с креплений и отбросило на метр. Провода, ведущие к пульту управления, порвались, и бомба превратилась хоть и в радиоактивный, но совершенно мертвый кусок железа. Такой ее и обнаружили спустя два часа эксперты из Главного Разведывательного Управления. На все подробности этого дела сразу была наброшена завеса государственной тайны, атомное устройство размонтировали и отправили для изучения в Зеленоград. Рокотову и Бобровскому пришлось побегать. За отъезжающим от Ледового Дворца серым внедорожником "Мерседес" бодро ринулись сразу несколько милицейских машин. Дряхлые "УАЗы" быстро отстали, но два "шевроле" повисли на хвосте. Владиславу пришлось нажать синюю кнопку на самодельном пульте. Миниатюрные пиропатроны выбили овальную крышку на задней дверце "Мерседеса", и на дорогу выплеснулась сотня литров машинного масла. Преследователей раскрутило в сверкающей под светом фонарей луже, один "Шевроле" врезался в стоящий у обочины грузовик, второй перевернулся и несколько секунд продолжал нестись на крыше вслед джипу, являя собой сюрреалистическое зрелище. Но попавшие в разлитое масло машины оказались не единственными преследователями в ту ночь. По городу объявили план "Перехват", и к "Мерседесу" пристроились еще четыре "мусоровоза". Рокотов был вынужден нажать две желтые кнопки. С заднего борта джипа ударил фейерверк. Прикрепленные на асбестовой подложке пластины прессованного магниевого порошка быстро выгорели, но этого времени хватило, чтобы "Мерседес" оторвался от погони, свернул в анфиладу дворов и закатился в один из арендованных биологом гаражей. Наутро Владислав с майором благополучно выбрались наружу и на метро доехали до центра города. Бобровский поспешил навестить приятелей из спецотдела, а Рокотов отправился отдыхать. Имевший высшие категории допуска майор получил прямой доступ к расследованию происшествия и уже на следующий день посвятил Влада в некоторые подробности. Оказалось, что биолог зря опасался взрыва. Как ни готовились террористы и сколько денег ни потратили на установку своих собственных детонаторов на атомное устройство, всего предусмотреть они не смогли и нарушили несколько правил подключения криотронных взрывателей. В частности -- не были соблюдены нормы крепления световодов. В результате время прохождения сигналов в цепях оказалось разным для каждого пучка световодов, что могло привести к разнице во времени детонации взрывных блоков сферы. Одну сторону бомбы вмяло бы раньше, чем остальные, и куски урана вместо схлопывания с силой в миллионы ньютонов просто бы ударились друг о друга. Собрать атомную бомбу, похожую на настоящую, можно, но вот заставить ее работать как надо -- задачка посложнее. И террористы своими руками подготовили собственный провал. Однако никого из группы Арби так и не удалось взять живым. В Ледовом Дворце остались лежать только трупы, а те из наемников, кто успел обратиться в бегство, исчезли бесследно. Рокотова это обстоятельство ничуть не взволновало. Как он пояснил грустному Бобровскому, поисками пропавших террористов пусть занимаются "гарные хлопцы" из ФСБ. Это их работа, им за это деньги платят. Влада гораздо больше занимал листок бумаги, обнаруженный им в бумажнике, экспроприированном у мертвого Арби. На листке было восемь строчек, по одиннадцати знаков в каждой. Цифры и буквы. Они явно имели отношение к инициации ядерных зарядов. Но не к тому, что нынче подвергался изучению в спецлаборатории ГРУ, а к каким-то иным. Свою бомбу Арби со товарищи собирались подорвать кустарным способом. Для этого они "обошли" все фирменные электронные схемы и напрямую замкнули детонаторы на пульт управления. Будь у них коды инициации, вмешиваться в системы управления не потребовалось бы. Подали бы в нужное время нужный сигнал и все. Дальше схема сработала бы самостоятельно. К тому же листок с шифром оказался ксерокопией. Соответственно, где-то есть оригинал. Глупо надеяться на то, что обладатель оригинала испытывает теплые чувства по отношению к России. Коды к атомным устройствам могут оказаться в чужих руках только в одном случае -- когда некто хочет использовать заряды для решения своих проблем. А за предотвращение ядерного взрыва любое государство отдаст какую угодно сумму. Деньги в подобных случаях ничего не значат. Но помимо шантажа есть и другие варианты. Те же чеченцы во главе с Арби не собирались ничего требовать. Их целью был взрыв. И дальнейшее его использование в деле борьбы за независимость своего государства. В плазменном шаре должны были сгореть Президент России и большинство чиновников из его ближайшего окружения. Неизбежно возникла бы паника, на фоне которой шантаж со взрывом еще одного такого заряда привел бы к безоговорочной капитуляции пострадавшей стороны. Однозначно. Ибо среди российских политиков слишком мало нормальных мужиков. В подавляющем большинстве -- бесполые существа, озабоченные собственными доходами, подковерной возней и мелкими интрижками. Интеллектуальные импотенты О порядочности и говорить не приходится. Продадут кого угодно, лишь бы цену приемлемую дали. Политики из стран "цивилизованного мира" давно это поняли и покупали российских чиновников оптом. Отделами, институтами, министерствами. Ибо оптом, равно, как и ночью, дешевле. Псевдодемократы повизгивали от удовольствия, подсчитывали будущие барыши и выстраивались в очередь к каждому приезжавшему с Запада серьезному денежному эмиссару. Так что расчет террористов был стопроцентно верен... Бобровский выслушал рассуждения Влада, выкурил три сигареты подряд и в общих чертах согласился с биологом. Но все упиралось в смерть Арби. Грохнув чеченца, Владислав перевел процесс изыскания восьми "левых" ядерных зарядов в теоретическое русло. Майор грустно улыбнулся в ответ на шутливое предложение Рокотова допросить друг друга в традициях гестапо. Шутки шутками, а приятели уперлись в стену... "Хорошо, что у меня с памятью все в порядке", -- подумал Владислав и с хрустом потянулся. Впереди лежало болото, перейдя которое, биолог выходил на исходную позицию. Председатель "Белорусской Правозащитной Конвенции" Татьяна Прутько с благоговением уставилась на Государственного секретаря Соединенных Штатов Америки. Для Прутько мадам Олбрайт была эталоном женщины. Волевая, целеустремленная, жесткая к врагам и благожелательная к истинным друзьям Америки. Истинная леди в понимании белорусской правозащитницы. Впечатление немного портили крючковатый, как у ведьмы, нос, злые выпученные глазки и бесформенная фигура, но Татьяна сама красотой не блистала и потому не обращала на внешние данные никакого внимания. В детстве маленькая Прутько была толстушкой. Но не потому, что так было угодно распорядиться природе, корректирующей девичьи фигуры к совершеннолетию, а по более прозаическим причинам: из-за склонности к обжорству и дурной наследственности -- запойно пил отец и все его семейство. К двенадцати годам Танюша покрылась прыщами. В отличие от одноклассниц ее гормональный баланс так и не стабилизировался, и даже во взрослом возрасте оплывшая физиономия Прутько регулярно расцветала россыпью красных пятнышек. К тому же прыщи она давила без всякой антисептики, от чего ее щеки были изрыты глубокими оспинками. В селе, откуда Татьяна была родом, о гигиене вспоминали два раза в год: на седьмое ноября и на Новый год. Все остальное время Прутько могла неделями ходить немытая, с огромными серными пробками в ушах, из-за которых она не слышала половины того, что говорили в школе. В пятнадцать лет она ощутила призвание к общественной работе и с головой ушла в дела поселкового комитета комсомола. Проваландавшись без профессии три года, Татьяна собрала вещички и подалась в Минск, лелея надежду без экзаменов поступить в какой-нибудь институт и там пристроиться на теплое место освобожденного секретаря комитета комсомола. Но грянула перестройка, и Прутько закрутил мутный водоворот событий. Сначала ей повезло -- она примкнула к карликовой демократической партии, созданной в Беларуси с подачи слюнявого внука писателя Гайдара и исповедовавшей принципы монетаризма. Так как о монетаризме в партии никто ничего не знал, вся деятельность белорусских "монетаристов-демократов" была посвящена воплям на митингах и дележке подачек от хлынувших в страну западных бизнесменов. Коммерсанты скоро поняли, что от общения с Прутько и ей подобными им не будет никакого толку, и переключились на поднаторевших на взятках московских чиновников. Татьяна стоически перенесла потерю источника дохода, но быстро сориентировалась и на пару с таким же, как она, бездельником Александром Потупчиком организовала "Белорусскую Правозащитную Конвенцию", целью которой они объявили борьбу за права человека и противостояние "сатрапам из КГБ". Иностранные спецслужбы восхитились предприимчивостью молодой демократки и профинансировали первые проекты. Сотрудничество оказалось удачным. С подачи Прутько на Запад уехали два десятка ученых-оборонщиков, а сочувствующие ей граждане из числа вечно обиженных жизнью интеллигентов приволокли в штаб-квартиру "ВПК" несколько чемоданов с секретными документами. Татьяна уже потирала руки и готовилась приобщиться к процессу начавшейся приватизации, но ее планам не суждено было сбыться. К власти в Беларуси пришел неизвестный никому Лукашенко. Новоизбранный Президент остановил процесс бесконтрольного разграбления республики и принялся изучать обстановку. Изучение довольно быстро завершилось громкими уголовными делами и отправкой за решетку наиболее одиозных фигур вроде старого ворюги, возглавлявшего крупнейший сельскохозяйственный комплекс и приходившегося двоюродным дядей самой известной депутатше российской Госдумы. Как дядя, так и племянница кончили плохо. Одному впаяли шесть лет за кражу двух миллионов долларов из бюджета, другую просто пристрелили в собственной парадной. После чего сопровождавший ее педераст Руслан Пеньков получил кличку "Человек с самым маленьким мозгом в мире", ибо делавший контрольный выстрел в голову киллер так и не смог попасть наверняка по серому веществу "свидетеля". Впрочем, посвященные в подоплеку этой истории знали, что голубой помощник депутатши сам был замазан в убийстве по уши. И именно он стал счастливым обладателем восьмисот тысяч долларов, которые депутатша везла в Питер и которые не были обнаружены следственной группой. Приход Батьки Лукашенко поставил Прутько, Потупчика и иже с ними на грань разорения. За годы правления Шушкевича они привыкли хорошо питаться, жить в благоустроенных квартирах, регулярно получать обильные денежные переводы из-за рубежа и не нести никакой ответственности за свои действия. Теперь же все изменилось. Батька стукнул кулаком по столу и через прессу предупредил всех заинтересованных лиц о том, что закон о государственной тайне действует, и отныне никакой сволочи не будет позволено продавать даже самый завалящий секрет. А кто не послушается -- уедет лет на десять в лагерь. Просвещенный Запад с такой постановкой вопроса не согласился. И мгновенно устроил Лукашенко обструкцию. Избранный белорусский Парламент был объявлен нелегитимным, результаты референдума о продлении полномочий Президента -- фальсифицированными, а самому Батьке навесили ярлык "тирана" и "душителя гражданских свобод". Коим он никак не был. В Беларуси спокойно выходили оппозиционные газеты, а политические противники Лукашенко беспрерывно орали со всех трибун. И никто им за это ничего не делал. Разве что разгонялись несанкционированные митинги. Прутько, Потупчик и примкнувший к ним "пиит" Артур Выйский первыми заняли нишу "борцов с кровавым режимом". За что первыми же и получали дотации от своих западных партнеров с добрыми и немного усталыми глазами кадровых офицеров ЦРУ БНД. А теперь еще Татьяна удостоилась аудиенции у Олбрайт в здании американского консульства в Мюнхене. -- Альянс навел порядок в Косове, -- проквакала Госсекретарь, внимательно разглядывая сидящую перед ней тридцатилетнюю белоруску. Та оказалась в жизни даже страшнее, чем на фотографии. Нездоровая пористая кожа с сероватым налетом, небритые жирные ноги, торчащие из мятой мини-юбки, мешки под глазами, выдающие неумеренное употребление алкоголя, криво выщипанные брови. К тому же Прутько распространяла вокруг себя стойкий запах недельного пота. В общем -- "правозащитница" в своем классическом обличьи. Пьющая, ущербная, грязноватая и жадная до денег. Именно то, что требуется Государственному департаменту США. Такие не подводят. Сунешь полмиллиона долларов на личный счет, и истерика на несколько месяцев обеспечена. Естественно, исключительно в отношении заказанной персоны. Без предоплаты Прутько палец о палец не ударит. -- Тогда можно переходить к Беларуси, -- Татьяна повернулась к переводчику. Иностранными языками она не владела. Сколько ни билась с ней сельская учительница английского, дальше фразы "Му наме из Танья" слабослышащая и туповатая Прутько не продвинулась. Да и эту фразу она забыла ровно через месяц после того, как получила аттестат о восьмилетнем образовании, хотя ныне с гордостью демонстрировала диплом с отличием Минского педагогического института, где в графе "английский язык" сияло "отлично". Диплом ей соорудил в начале девяностых тогдашний декан дефектологического факультета, усмотревший в дружбе с псевдоправозащитниками хорошие перспективы для своей карьеры. И ошибся. Ректор, на чье место метил пронырливый доцент, оказался зубром старой закалки и схарчил вороватого декана всего за год. Вопли и пикеты у дверей института не помогли. Декан разобиделся, запил и в пьяном безобразии учинил драку на автобусной остановке с группой малолетних отморозков. Те огрели его обрезком водопроводной трубы по башке, вследствие чего пускающий слюни бывший доцент обосновался в палате для тихих умалишенных пригородного психоневрологического диспансера. -- Мы пока еще не готовы повторить балканский вариант,-- сообщила Госсекретарь.-- Ваш так называемый президент не дает повода для военного вмешательства. -- А исчезновения людей? -- Вы имеете в виду бывшего председателя Центрального банка Винникову? -- И ее, и еще многих... Олбрайт задумчиво побарабанила узловатыми пальцами по подлокотнику кресла. История с исчезновением из-под домашнего ареста проворовавшейся банкирши не вдохновляла. Слишком многое здесь было туманным. По логике, побег обвиняемой в совершении крупных хищений из казны был невыгоден Лукашенко. Он сам настаивал на объективном расследовании и суде. Президенту Беларуси нечего было опасаться, что на процессе всплывет что-нибудь негативное в его адрес. А вот премьеру... Председатель правительства Беларуси Снегирь как раз и был тем человеком, которому следовало бояться откровений банкирши. К тому же Госсекретарь недавно читала доклад полевого агента АНБ, в котором недвусмысленно сообщалось, что подозреваемая гражданочка Винникова после своего побега из Минска совершила вояж в Москву, встретилась там с Яблонским и с его помощью отбыла в Великобританию, где и пребывает в добром здравии на вилле, принадлежащей одному из видных функционеров "Яблока". По фамилии Артемьев, кажется... -- Кого вы имеете в виду, когда говорите "многие"? -- Ну... -- растерялась Прутько, -- некоторые журналисты... -- У вас есть точные данные, которые мы могли бы оформить дипломатической нотой и потребовать у Лукашенко ответа? -- Мы подготовим список фамилий, -- выкрутилась председатель ВПК. В ее голове уже созрел план. Надо будет отправить куда-нибудь в Россию десяток-другой членов своей конвенции, а потом объявить их "пропавшими в застенках КГБ". Пусть схоронятся на пару месяцев, пока развивается скандал. А потом выйдут из подполья, будто бы их отпустили перетрусившие "подручные тирана". А под это дело из Госдепа поступят еще несколько сот тысяч долларов. Прутько удовлетворенно вздохнула. -- В средствах я вас не ограничиваю, -- намекнула Мадлен, -- и в способах тоже. -- Мы высоко ценим отношения с Западом, -- Прутько не сочла лишним еще раз подтвердить свою лояльность, -- в особенности с США. Но позвольте отметить, что требуются более жесткие меры к Беларуси в целом, чтобы режим наконец пал. Необходимо полностью перерезать снабжение продовольствием населения, чтобы в республике начались голодные бунты. -- Насколько мне известно, у вас продовольствие на девяносто процентов свое, -- мрачно заявила Госсекретарь. -- Но можно же что-то сделать, -- разнервничалась Татьяна.-- Лекарства, к примеру... Перекрыть поставки инсулина. Тогда диабетики начнут умирать, и это всколыхнет народ. То же самое с сердечными средствами. Жалкому быдлу, из которого состоит электорат Беларуси, надо дать понять, что, пока Лукашенко у власти, ничего хорошего в стране происходить не будет... Идеальный вариант -- сделать что-нибудь с детскими лекарствами. Пусть начнут дохнуть младенцы в роддомах. Олбрайт выслушала перевод и подвигала жиденькими бесцветными бровками. -- Вы, я смотрю, сторонница крайних мер... -- А по-другому нельзя! -- В Прутько проснулся правозащитный запал. -- За исключением небольшой части поддерживающих нас граждан, все остальные -- бесполезная масса. Только террор приведет к нужному результату. Заветы Ленина и его банды намертво впечатались в заплывшие жиром мозги белорусской правозащитницы. -- Но мы же не можем открыто проводить подобные операции. -- Исполнение предоставьте нам,-- отреагировала председатель ВПК,-- у нас есть нужные люди. Госсекретарь потерла виски. Информация требовала осмысления. Иметь своих, готовых на самое страшное преступление, людей в иностранном государстве -- это всегда полезно. Никогда не знаешь, для какой комбинации они могут пригодиться. Но откровенно проявлять заинтересованность не стоит. Дипломатия это искусство возможного. Однако пока Мадлен не видела практического применения предложению Прутько. Хотя в будущем... Кто знает. -- Давайте эту тему обсудим несколько позже. В настоящее время мое правительство и президент, прежде всего, заинтересованы в увеличении напряженности между вашей страной и Россией,-- с Татьяной Олбрайт могла говорить без обиняков. К тому же Госсекретарь США ждала вестей от другой группы белорусских оппозиционеров, пообещавшей ей самоотречение Лукашенко от власти в самые ближайшие дни. Та, другая группа была гораздо более серьезной, чем кучка немытых психопатических личностей из ВПК, ибо в ее состав входили высшие государственные чиновники страны. Если у них ничего не выйдет, тогда можно будет обратиться к услугам Прутько. А пока рано. Владислав был не из тех, кто сдается. Поэтому он плотно насел на Бобровского и вытянул из него массу подробностей относительно хранения, транспортировки и применения ядерного оружия. Ничего особо секретного майор не рассказал, но на основе услышанного Рокотов выстроил-таки у себя в мозгу логическую цепочку. Одиннадцать цифр и букв в каждой строчке сами по себе не могли быть кодом инициации ядерного взрыва. Команда на применение заряда состоит из большего количества знаков -- тридцати или сорока. Соответственно, у Арби была лишь часть кода, запускавшая одну из систем Внутри муляжей находилось небольшое количество отходов с атомных станций, так что радиоактивный фон совпадал с характеристиками настоящего заряда. Как показали дальнейшие события, замена боеголовок на муляжи была крайне разумной мерой предосторожности. Получившие в тысяча девятьсот девяносто первом году независимость бывшие советские республики встали в позу и принялись разговаривать с Москвой через губу, намекая на собственные ядерные арсеналы. Особенно усердствовали лидеры Украины, Грузии и Казахстана. Дошло до того, что тогдашний президент Грузии вознамерился разрешить абхазский конфликт с помощью точечного атомного удара по Сухуми. Носатый летчик залез в единственный на всю республику бомбардировщик "СУ-17М4"1 и скинул в центр Сухуми полуторатонную бомбу. Серебристый эллипс со знаком радиоактивности на боку шмякнулся на одной из центральных улиц, чуть не придавив вышедшего на прогулку рыжего кота. От удара о земную поверхность корпус треснул, и на асфальт высыпалось полведра черного кристаллического порошка, излучавшего около сотни микрорентген в час. 1 Истребитель-бомбардировщик с изменяемой геометрией крыла Максимальная боевая нагрузка -- 4250 кг, скорость -- 1850 км/ч, дальность действия -- 350 км, экипаж -- 1 чел. (Здесь и далее -- прим. автора). Возмущенный пилот, видя столь пошлое завершение своего исторического полета, огласил эфир гортанными воплями и повернул обратно на базу. На окраине Сухуми грузинский "сухарь" попал в прицельную рамку переносного ракетного комплекса "Игла", и через пять секунд Тбилиси лишился всей бомбардировочной авиации. Гвоздично-мандариновые магнаты кинулись к остаткам своих национальных ядерных сил и убедились, что коварные русские их опять надули. Вслед за грузинами, устроившими вой по поводу аферы с атомным оружием, свои арсеналы проверили и остальные "самостийцы". И убедились в том, что краса и гордость национальной обороны представляет собой набор железных бочек с мусором. Да еще и радиоактивным. Покричав для вида об имперских замашках России, независимые лидеры государств согласились с главенствующей ролью Москвы в СНГ и обратили свой взор на Запад в надежде, что США и НАТО их не обманут и дадут-таки в руки настоящий атомный заряд. Но этим надеждам не суждено было сбыться. Исключением стала Беларусь. Как случайно упомянул сокурсник Бобровского, в Полесье одну базу оставили нетронутой. Так, на всякий случай. Шахты были замаскированы на совесть, о существовании резервной ракетной базы даже во времена СССР знали считанные единицы, и ее решено было сохранить в неприкосновенности. Тем более что из-за оригинальности маскировки и строительных нюансов изъятие зарядов обязательно привело бы к расшифровке ее месторасположения. Рокотов принял охотничью стойку и уткнулся в атлас... На следующий день майор застал Влада во всеоружии. Обложенного крупномасштабными картами, с карандашом в руках и с траспортиром в зубах. Глаза биолога горели. Бобровский уселся в кресло, ему были выданы пепельница и полный кофейник. Педантичный Рокотов не отпускал майора до позднего вечера, заставляя припоминать такие мелочи, о которых человек обычно забывает напрочь. В результате совместный мозговой штурм завершился вычислением наиболее вероятного расположения базы; Влад выяснил и механизм проникновения внутрь. В котором, кстати говоря, не было ничего необычного. Методика быстрого расконсервирования входа на секретный объект стандартна. В девяносто девяти случаях из ста люк маскируется в толстом стволе дерева и отбрасывается пиропатронами по команде снаружи. Оставалось найти нужное дерево. За исключением некоторых деталей, которые по соображениям безопасности спецобъектов в художественной литературе не приводятся. А без знания специфики любой нежелательный гость будет убит автоматической системой охраны. Бобровский был отправлен в информационный центр собственного ведомства. Для этого ему не пришлось возвращаться в Кубинку, а достаточно было сесть за клавиатуру компьютера в местном управлении ГРУ. Что он и сделал. И через три часа Рокотов получил информацию о том, что в интересующий его период времени в Белорусскую ССР из Канады были доставлены несколько десятков редких кленов. Якобы для эксперимента. И которые, по документам Министерства лесной промышленности, "не прижились". Для любого непосвященного эта ситуация выглядела проявлением извечного советского бардака. Потратили валюту на покупку уже взрослых деревьев, не провели нормального изучения почвы и в итоге профукали денежки. Пример тупоумия тогдашнего министра. Но это только внешне. Влад покопался в справочнике, нашел описание клена и пришел к выводу, что закупка деревьев могла быть произведена с единственной целью -- поставить в лесу легко определяемый ориентир. Сообщение о том, что канадским кленам не подошел состав белорусской почвы, биолог отмел как несущественное. Ибо оно противоречило законам растениеводства. Клены в Беларуси растут и мало чем отличаются от канадских. Бобровский скептически отнесся к выводам Рокотова, но переубеждать приятеля не стал. К тому же у майора заканчивался отпуск, и он собирался в Москву. Параллельно с помощью Владу в определении возможных действий неизвестных террористов майор обратился к своему давнему другу из питерского ФСБ и попросил того решить вопрос о возвращении гражданина Рокотова к нормальной жизни. Мотивировав свою просьбу кратким изложением истории с ядерной боеголовкой и роли молодого биолога в этом деле. Услышав историю Влада, подполковник с Литейного немного обалдел, однако повел себя по-мужски. Он не стал докладывать начальству, дабы не обрекать Рокотова на многомесячные допросы, а просто сориентировал нескольких верных товарищей на разрешение проблемы. Те особо мудрствовать не стали. Одновременно в служебных кабинетах обоих Ковалевских и прокурора Василеостровского района Терпигорева появились по трое суровых офицеров ФСБ. Они выложили перед каждым "объектом" папку с достаточными для отправки на зону сведениями и поставили перед выбором -- или их визави в течение двух часов возвращают все на круги своя, или документы отправляются в следственное управление контрразведки. Все "объекты" тут же согласились. Ковалевские, Терпигорев, Чернов -- персонажи романов Д. Черкасова "Ночь над Сербией", "Балканский тигр" и "Косово поле".-- Прим. ред. Описавшийся от страха председатель общества "За права очередников" Николай Ефимович Ковалевский даже сдал эфэсбэшникам компромат на прокурора города Сыдорчука, хотя об этом его никто не просил. Чистосердечное признание Колюни задокументировали. На будущее. В ФСБ Сыдорчука считали редкой сволочью и рычаг давления на подленького прокурора пришелся очень кстати. Рокотов миновал последнюю кочку и очутился на сухом пригорке. Все. Теперь надо было найти нужное дерево. Владислав забрался в глубь кустарника, сбросил рюкзак и разложил снаряжение. Пять минут -- и из набора фотохудожника образовался комплект вооружения российского диверсанта-надомника. Огнестрельного оружия биолог с собой не взял. До места он добирался на поезде, а пограничники и транспортная милиция страсть как не любят организмов со стволами, шныряющих по вагонам. К тому же законы в Беларуси достаточно суровы, и местные опера не будут церемониться с россиянином, буде у него обнаружится нечто противозаконное. "Здесь вам не тут", как говорят строевые офицеры. Поэтому Влад ограничился подручными средствами, закамуфлированными под безобидный набор предметов. Только специальная экспертиза могла определить, что каждый из предметов представляет собой либо холодное, либо ударно-раздробляющее оружие. Да и то -- только после применения. Иметь при себе изготовленный из стальных труб штатив, металлические заточенные колышки для его крепления или горсть никелированных шариков двухсантиметрового диаметра никому не возбраняется. Рокотов свинтил вместе две трубы и получил полутораметровый посох. С его помощью он вполне мог бы выступить против нескольких вооруженных противников. Затем биолог насадил на колышки черные пластиковые рукоятки и отложил в сторону уже готовые к применению четыре толстых и длинных шила, образовавшихся в результате этой нехитрой операции. Жала колышков имели треугольное сечение, что обеспечивало нанесение болезненных и долго незарастающих ран. Влад усмехнулся, вспомнив рассказ Димона Чернова по кличке "Гоблин" о методике применения данного вида оружия. Приятель Димона по фамилии Рыбаков был первопроходцем в области использования шила, интуитивно взяв на вооружение опыт японских и китайских воинов. Использование шила для самооброны в условиях ограниченного пространства спасло жизнь не ему одному. Ваня Вознесенский' также не без успеха отразил нападение купленных американскими дипломатами российских ментов, пронзив шилом убогое мужское достоинство придурковатого сержанта. Завершив превращение фототехники в грозный арсенал, Рокотов пошел по спирали, постепенно сужая круг к центру островка посреди болота. Спустя два с половиной часа он вышел к торчащему возле огромного валуна канадскому клену. Биолог достал из рюкзака миниатюрную газовую горелку, используемую в полевых условиях для дезинфекции хирургического инструмента, и, немного откинув голову назад, критически посмотрел на толстенный, покрытый бугристой корой ствол... Покрывающий горные склоны туман не позволял разглядеть ничего уже на расстоянии десятка метров. В воздухе висела мельчайшая водяная взвесь, от которой оружие и снаряжение передового отряда чеченцев увлажнились буквально через полминуты после того, как боевики спустились с перевала в белесое неподвижное марево. Вагит чертыхнулся сквозь зубы. Если туман не рассеется, то на рубеж они выйдут только к полудню, опоздав к назначенному часу. При почти нулевой видимости держать обычную скорость опасно. Нагруженный переносными зенитно-ракетными комплексами, выстрелами к гранатометам и цинками с патронами, боец легко может оступиться и сделать шаг в пропасть. За каждого из них он несет персональную ответственность. Родственники погибшего по глупости или непредусмотрительности командира выставят крупный счет. Хорошо, если обойдутся деньгами. А то ведь могут потребовать наказания палками, как положено по законам шариата. Унижения Вагит не перенесет. Если по его вине с бойцами что-нибудь случится и шариатский суд приговорит его к публичной порке, он лучше полоснет из автомата по судьям, а дальше пусть будет то, что будет. Ложиться на скамью посредине площади и безропотно терпеть удары он не намерен. Вагит скрипнул зубами. Зря он не послушался деда и не остался дома. Казавшаяся легкой прогулкой операция по нападению на дагестанское село не заладилась с самого начала. Заболел командир, собрать полные комплекты боезапаса удалось только в последний момент, из ста бойцов лишь немногим более трети принимали участие в боевых действиях. Остальные были собраны с бору по сосенке. Обкурившиеся неграмотные юнцы, вставшие под зеленое знамя "волков ислама" по дурости или из нежелания прозябать в нищете. Еще этот мулла! Старый пень отказался благословить Вагита и его отряд. Покачал головой, сплюнул в дорожную пыль, повернулся и ушел. За ним так же молча ушли собравшиеся на площади старики. Один-единственный оставшийся аксакал предупредил Вагита о том, что тот принимает на себя всю ответственность за жизни бойцов. Если те погибнут в бою -- на то воля Аллаха. А вот ежели командир допустит промашку, то разговор будет иной. Взялся командовать -- готовься и ответить. Из пелены тумана вынырнул маленький худощавый Зия. -- Ну? -- До села осталось километров десять, -- доложил разведчик, -- впереди мост, а там по прямой до окраины... Вагит повернулся к ближайшему бойцу. -- Передай по цепочке, что привал. На пятнадцать минут. Боец кивнул и скрылся из виду. -- Никого не встретил? -- Не, -- Зия присел на корточки, -- в такую погоду они далеко от домов не отходят. -- Если туман не рассеется, мы на два часа опоздаем. -- Без нас не начнут. -- У Аслана самого сил хватит. -- Брось,-- Зия вытащил самокрутку и задымил. Анаша промокла и едва тлела, но разведчик, не обращая на рассыпающуюся в пальцах свернутую бумагу никакого внимания, жадно делал затяжку за затяжкой. Вагит с неприязнью отметил, что Зия не предложил ему вместе раскумариться перед боем. Значит, невысоко ставит авторитет командира. -- У Аслана в отряде почти сплошь наемники. Языка не знают, -- разведчик высморкался себе под ноги, зажав большим пальцем одну ноздрю, -- толком даже никого допросить не смогут. А добыча там обещает быть богатой... Дождется нас Аслан, не волнуйся. Никуда не денется. К тому же ему надо кого-то в селе оставить, когда дальше двинет, к Ботлиху. -- Думаешь, даги попытаются дернуться? -- Вряд ли. В селе только трое ментов. Один русский, двое из аварцев. Хлопнем их, и все дела. -- А остальные? -- Вагит зябко передернул плечами. -- Мовлади три дня назад по телевизору сказал, что даги сами от русаков стонут. Особенно молодежь. Так что готовься к приему добровольцев. Они денег уже год не видели. Доллары им покажешь -- и сможешь человек сто еще набрать, -- хохотнул разомлевший от анаши Зия. --Ладно, там видно будет... Хватит сидеть. Сходи передай, чтоб поднимались. И туман вроде пожиже стал. Может, успеем к сроку... Рокотов нажал красную кнопочку возле сопла горелки, и из него вырвался шипящий голубовато-белый язык пламени. Газ поступал из вмонтированного в рукоятку баллончика, а поджигался раскаляемой батарейкой спиралью. При необходимости горелка с успехом могла быть использована в качестве миниатюрного огнемета. Биолог-диверсант направил огонь на ствол клена и, не отрывая пылающей струи от коры дерева, обошел его по окружности. На клене образовалась тлеющая полоса шириной в несколько сантиметров. Влад куском смоченной в воде тряпки стер сажу, одновременно с этим потушив крохотные угольки. Температура пламени была более чем избыточной, около тысячи двухсот градусов, так что кора прогорела насквозь, обнажив внутренние древесные волокна. Он внимательнейшим образом обследовал выжженную полосу сантиметр за сантиметром, но ничего не обнаружил. Пришлось повторить операцию с выжиганием коры еще трижды, пока наконец на высоте полуметра от поверхности земли Рокотов не наткнулся на узкую прорезь в древесине, залитую каплями подгоревшего клея. "Есть!" -- Биолог взялся за нож. Очистив от коры квадрат со стороной в тридцать сантиметров, Влад выскоблил острием шила клей из пазов и лезвием саперной лопатки подцепил миниатюрную алюминиевую пластину. Та откинулась в сторону, явив взору вмонтированный в живой древесный ствол пульт управления экстренным открытием входа на подземную ракетную базу. Вдоль ствола уходил вниз толстый изолированный провод. "Ого! -- Рокотов осторожно потрогал пальцем резиновую оплетку. -- Как они, интересно, это сделали? Дерево-то растет. Не иначе, оставили свободный ход провода... Молодцы. Без знания конкретной породы дерева нужный ствол можно искать до морковкина заговенья. Ничего искусственного, все природное... Клен растет, как обычно. Осенью листья осыпаются, весной появляются новые. Так что внешний контроль на предмет заметить несоответствие одного дерева другому ничего не даст. Светлая голова все это придумала... Та-ак. На пульте всего один тумблер. Логично. Кодировка тут не нужна. По замыслу конструкторов, это устройство должно быть использовано группой офицеров управления в экстренной ситуации. Или автономным индивидуумом. Коды можно забыть, потерять, не знать, в конце концов... В боевых условиях, чем проще -- тем лучше. Что ж, приступим, помолясь..." Владислав откинул предохранительный колпачок и щелкнул переключателем вверх. Спустя секунду земля в двух десятках метров от него вздыбилась, и в траву отлетела круглая крышка, разбрасывая вокруг себя комья желтоватой глины. Биолог заглянул в темный проем узкого колодца. "Бетонная труба -- метр в диаметре. И скобы в стене... Лестница в неизвестность. Будем надеяться, что я тут первый посетитель. Чай, не балканские горы, здесь террористы толпами бродить не должны..." Рокотов подкатил к отверстию отскочившую крышку, повис в темноте, уцепившись согнутой в локте рукой за скобу, и установил люк на место. Фонарик он не включал, здраво рассудив, что первый отрезок пути лучше всего пройти в темноте. Колодец привел биолога в маленький квадратный тамбур на глубине сорока метров от поверхности земли. Влад на ощупь открыл запорный механизм двери, ничем не отличающийся от стандартных железных дверей бомбоубежищ времен Второй Мировой Войны, и вступил в тоннель. "Темно, как у африканца в интерьере... Хотя и не совсем кромешная мгла. Рассеянный свет присутствует. Интересно, откуда? -- Рокотов напряг зрение и рассмотрел тянущиеся вдоль тоннеля провода. Каждый -- толщиной с бедро взрослого мужчины. Справа виднелось сероватое пятно, слева тоннель уходил в непроглядную черноту. -- Эх, где наша не пропадала! Прорвемся... В Косове хуже было. Дома и стены помогают. Беларусь -- та же Россия, только поменьше..." Владислав прокрался вдоль стены поближе в серому пятну. "Жаль, проемов вентиляции не видать. А то нырнул бы по привычке, и ищи-свищи меня там..." Тоннель раздвоился. Влево уходил коридор под наклоном вниз. Вправо, откуда пробивался слабый свет, -- вверх. "Похоже на транспортные коммуникации, -- Рокотов наклонился и нащупал рукой гладкий рельс, -- верно, местная железная дорога. Доставка грузов с уровня на уровень. Как и положено на таких объектах..." Пройдя еще сотню шагов, биолог вышел в сводчатый зал площадью в гектар и с высотой потолка в добрых пятнадцать метров. Стены зала были сложены из бетонных плит, скальную породу потолка поддерживали массивные колонны. Зал был абсолютно пуст. Помимо тоннеля, из которого появился Влад, в помещение выходили еще три коридора. Рокотов огляделся. Как оказалось, свет пробивался откуда-то сверху. Источника нельзя было определить. Перебегая от колонны к колонне, незваный посетитель спецобъекта обошел весь зал по периметру. Никого. Однако повода для радости не было. Сунув голову в один из темных боковых коридоров, Владислав на грани восприятия ощутил запах разогретой тушенки. Витающий в неподвижном воздухе подземелья мясной дух был почти невесом, но он однозначно указывал на то, что некто уже успел проникнуть на базу и, как минимум, один раз поел. А раз поел, то это означало, что человек или люди намеревались провести под землей не один день. И устраивались с комфортом. Рокотов еще раз втянул ноздрями воздух, набросил на плечи плащ и неслышными шагами двинулся в глубь коридора. Глава 2 ЯКО ТАТЬ В НОЧИ... Прорубленный в скале проход вывел Владислава в новый тоннель. Биолог остановился, посмотрел направо и налево и понюхал воздух. Запах тушенки сильнее не стал. "Я ж не ниндзя, чтоб по одной молекуле вещества на кубический метр определить расстояние до цели и время приготовления пищи. Да и то эти истории про конкретных мужиков в черных комбезах часто являются выдумкой. Хотя, конечно, подготовочка у них была еще та... -- Рокотов пересек тоннель и прошел несколько метров вдоль стены, ведя ладонью по проводам.-- База огроменная... Одно сечение тоннелей чего стоит! Метров двадцать, не меньше. Вот что значит -- Империя. Не мелочились. Нашли под болотами скальный выступ и вырубили нужные помещения. Вдобавок все кругом забетонировали. Тут общая площадь может быть километров тридцать-сорок, если не больше. Сто, к примеру. Плюс несколько уровней... Сто квадратных километров не так уж много, всего то -- десять на десять. Тьфу -- для советской армии. У нас полигоны по десять тыщ кэмэ бывали. Не экономили на обороне..." Влад снова двинулся вперед, старательно вслушиваясь в тишину. На глаза надежды было мало -- он то погружался в туманную мглу, то выныривал в полупрозрачный сумрак. Причем никакой закономерности не наблюдалось. Свет пробивался откуда-то сверху, но биологу так и не удалось выявить источник. "По сравнению с албанским убежищем эта база больше на порядок. С одной стороны -- это плюс, тут меня ловить крайне сложно. С другой -- минус. Пока я набреду на тех, кто сюда забрался, может неделя пройти. Или они сделают дело и смоются, а тебя здесь повяжут какие-нибудь специальные службы. Вот как быва-а-ает... Но сие лирика. Методика действий у меня уже отработана. Ударил и смылся. Менять ее не будем, лучше работать по аналогии. Жаль только, что тут система вентиляции не такая, как на Балканах. Вероятнее всего, воздух циркулирует под воздействием систем переменного давления... То есть сами тоннели и есть система вентиляции. А вот интересно, на фига построили такую огромную базу? Чтобы разместить десяток ракет, больших площадей не надо. Только шахты, бункер управления стрельбой и помещения для личного состава. Вернее, дежурной смены. А тут -- масса складов, железная дорога. Типа какого-то центра. Может, я не туда забрался, куда надо? Но другого такого удобного места для ракетной базы больше нет. Беларусь поменьше России будет, а Полесье -- так вообще фитюлька по сравнению с той же Ленинградской областью. И болота кругом. В принципе, строить можно где угодно, но для такого масштабного проекта пришлось бы вести мелиоративные работы, что неизбежно бы привело к расшифровке объекта. Как говорил Гриша, спецбазы построили в конце семидесятых. Соответственно, штатовские спутники-разведчики уже в полный рост работали. И копошащихся на болотах военных строителей засекли бы в два счета... А как же тогда тут все отгрохали? Вариант один -- использовали по большей части естественные карстовые полости. Провели мощную гидроизоляцию, вынутую породу прессовали по бокам тоннелей и заливали бетоном. А бетон доставляли подземным путем с какого-нибудь заводика неподалеку. Кстати говоря, в десяти километрах южнее, сразу за болотом, такой заводик строительных конструкций и располагается. А заодно -- и комбинат по выработке сланцев. На котором ведение подземной разработки и спецтехника выглядят совершенно естественно. Вот и ответ на вопрос -- как строили. Пробили горизонтальный шурф до скалы и погнали... Военный метрострой. Проходческие машины со спиралью Архимеда на морде -- вещь известная..." Биолог свернул за угол и опять вышел в огромный зал. "База, вероятнее всего, имеет назначение не только в качестве ракетной. Может, резервное убежище или склады. А имущество почему-то не завезли. Или, наоборот, -- вывезли. -- Владислав присел и кончиками пальцев провел по бетонному полу. Потом повторил это еще в нескольких местах. -- Выбоин нет. Скорее всего, тут все же ничего не хранили. При погрузке-выгрузке обычно остаются следы. Каким бы ни был крепким бетон, электрокары его обязательно немного подпортят. И мусора нет. Даже после однократного использования склада мусор обязательно бы остался. Это закон. И не только в России, а в мире в целом. Стопроцентно где-нибудь в углу валялись бы остатки ящиков, поддоны, ветошь... Да и склады обычно подчистую не вывозят. Иначе нет смысла мучиться и все сюда затаскивать. Значитца, -- не использовали. Построили объект и бросили. То же самое, между прочим, могло произойти и с ракетами... Хотя нет. Бобровский уверен, что именно из Беларуси ракеты не вывозили. Но он, как и я, оперирует косвенными данными. Могли оставить, а могли и вывезти. В любом случае -- проверить не помешает. И ведь тут помимо меня все же кто-то есть. Сидеть в пустом подземелье и жрать тушенку -- это идиотизм. Еда -- показатель того, что люди пришли не на час. И это не диверсы-профессионалы. Те такого прокола не допустят, это элементарно. Единственное объяснение подобного поведения -- что мои условные противники уверены в собственной безопасности..." Владислав опять понюхал воздух. Запах тушенки пропал. "Не мудрено. Помещения слишком большие, чтобы можно было ориентироваться исключительно по запаху... Так или иначе, проникшая сюда команда должна иметь место постоянной дислокации. И моя первейшая задача -- его определить. Пока, к сожалению, я брожу без цели и даже примерно не представляю себе структуру базы. В одиночку сложновато. Но ничего, справлюсь..." Рокотов повернулся и отправился обратно в тоннель. Мягко зашелестел зуммер стоящего на прикроватной тумбочке телефона. Президент Беларуси протер глаза, автоматически отметил время -- два тридцать семь ночи -- и приложил трубку к уху. -- Слушаю. Любой звонок посреди ночи означал, что произошло нечто экстраординарное. Авария на военном объекте, катастрофа со множеством человеческих жертв, убийство члена правительства, экологическое бедствие, покушение на члена президентской семьи. Новоизбранный глава государства сломал старую традицию охраны покоя первого лица и строго-настрого приказал своим секретарям не церемониться, не ждать утра, а мгновенно извещать его о подобных происшествиях. За пять лет его президентства такое случилось только однажды -- когда в результате паводка за два часа были затоплены огромные районы на юго-западе Беларуси, и требовался приказ на вывод из казарм девяноста процентов воинского контингента. Министр обороны перестраховался. Однако не был наказан, так как поступил совершенно правильно. Президент обязан быть в курсе любого крупного события в стране. И народ не волнует, день на дворе или ночь. Батька спустил ноги с кровати и нащупал тапочки. -- Слушаю, -- повторил он. -- И слушай внимательно, -- на другом конце провода хихикнули, -- мы даем тебе десять дней... Это было невероятно. Кто-то напрямую, минуя секретаря и службы аудиоконтроля, подключился к закрытой президентской линии. Батька встряхнул головой. -- Кто вы такие? -- Сознание заработало в полную силу, будто Президент давно встал с постели и успел разогнать сонливость кружкой крепкого кофе. Он отметил произнесенное неизвестным местоимение "мы" и перешел в контратаку. Разобраться с офицерами связи можно будет позже. -- Патриоты, -- заявил голос, -- истинные патриоты Беларуси. -- Как вы попали на эту линию? -- Это не важно. Главное -- попали. Сейчас все системы контроля отключены, так что твое заявление о ночном звонке будет выглядеть бредом сумасшедшего, -- неизвестный опять хихикнул. -- Есть аудиоконтроль спальни,-- Батька решил изобразить плохо соображающего со сна человека и потянуть время. Чем больше его собеседник скажет, тем больше золотых крупиц информации будет у Президента. Он привык рассчитывать только на собственные силы. За те несколько секунд, что прошли с начала разговора, Батька понял, что его противник играет по-крупному. И не стоит тешить себя иллюзиями на предмет выявления абонента. Человек, сумевший обойти все системы блокировки правительственной связи, не врал насчет отсутствия фиксации разговора. -- Они тоже временно отключены. -- Э-э, -- Президент сделал вид, что зевает. Одновременно он ударил ладонью по выключателю прикроватной лампы, и спальню озарил мягкий свет ночника. -- Так вот, -- неизвестный понизил голос, -- мы не шутим. У тебя есть десять дней, чтобы передать власть. Батька подавил в себе всплеск ярости. -- Кому? -- Вопрос тем не менее прозвучал издевательски. -- Кому хочешь. Это непринципиально. -- Ас чего вы решили, что я намерен выполнить ваши дурацкие условия? Президент пока не заострял свое внимание на хамском "ты". Он прислушивался к каждому звуку в трубке и к каждому слову неизвестного, прогоняя в- мозгу десятки вариантов своей реакции. -- У тебя нет выхода. Идиотская ситуация. Главе государства звонит какой-то хулиган, угрожает и требует сложения полномочий. Бред в стиле крутого авангарда. Батька на всякий случай ущипнул себя за бедро. Нет, это не сон. Пора переходить в атаку. -- Послушай, сосунок, ты соображаешь, что ты несешь? -- Ага, проснулся, -- удовлетворенно констатировал собеседник,-- это радует... Теперь поговорим предметно. Батька скрипнул зубами. Неизвестный, как ни крути, был профессионалом. Мизерная вероятность того, что придурки из какой-нибудь националистической группировки случайно получили доступ к правительственной линии связи и таким образом теперь развлекаются, рассеялась. Идеальных систем безопасности не существует. В каждой технологической схеме есть слабое звено, и посторонний в принципе может каким-то хитрым путем обойти ловушки. Но дилетант обязательно отреагирует на оскорбление. Выдаст себя ответом, тоном, постарается оборвать собеседника или нахамить еще больше. Этот же был готов к повороту в разговоре. И ничуточки не обиделся на "сосунка". Значит, его цель посерьезнее, чем простое телефонное хулиганство. -- А, собственно говоря, с чего это я должен тебе верить? -- Логичный вопрос. И мы к нему готовы. Когда положишь трубку, можешь приказать дежурному офицеру связи проверить блок "а-семь" на центральном пульте. Там он обнаружит наш блокиратор. Но не надейся, что он единственный. Аналогичные схемы стоят еще в нескольких местах. Чтобы их найти, потребуется не один месяц. А нам столько не надо. И, кстати, переход на резервную систему "Тюльпан" тебе ничего не даст. Она тоже под нашим контролем. -- И что дальше? -- А то, что у нас есть люди, способные отследить все твои действия. -- Это не новость, -- неожиданно заявил Президент. Неизвестный на секунду умолк. Видимо, обдумывал услышанное. -- Ну, новость не новость, а контроль с нашей стороны плотный. Однако это не так важно. Ты можешь даже вычислить нескольких из наших людей. Но не всех. И это тебе ничем не поможет. -- Есть разные методы дознания, -- Батька бросил пробный шар. -- На вычисления и допросы требуется время, а у тебя его не будет. -- Это еще почему? -- Ответ ты получишь завтра. Даже два ответа. Первый -- ударом тактической ракеты с учебной боеголовкой будет поражена станция ПВО за номером тридцать дробь восемнадцать. Если хочешь обойтись без жертв, выведи оттуда личный состав. И второй ответ. Завтра же тебе сообщат, где будет лежать ядерное устройство. Твои люди смогут его изучить. Если же ты не выполнишь наших условий, то в следующий раз устройство и ракета будут соединены. Что дальше -- сам сообразишь. Чернобыль покажется невинной шуткой. -- Чушь какая-то... -- Не говори "гоп". У тебя есть десять дней, начиная с полудня. Оформишь отречение от власти. Мы специально даем тебе время, чтобы ты не торопился и сделал все по закону. Как ты понимаешь, выбора у тебя нет. Попробуешь принять контрмеры, получишь атомный взрыв в одном из городов. Ты готов рискнуть десятками тысяч жизней? -- Слова об атомном оружии -- пока просто слова. Я тебе не верю, -- спокойно сказал Президент. -- Ядерных зарядов в Беларуси нет. Ни одного. Не говоря уже о нескольких. Придумай что-нибудь поумнее. Неизвестный цыкнул зубом. -- Твое дело. Завтра до полудня ты получишь ответ. Подробности отречения я передам тебе дней через пять. А пока думай... В наушнике щелкнуло и пошел непрерывный сигнал. Батька покрутил телефонную трубку в руках и аккуратно положил на рычаги. Разговор прервался по инициативе звонившего. И это было плохо. Сложение полномочий... Причем -- добровольное. Под угрозой ядерного удара по мирному городу. Сумасшествие... Президент встал, подошел к окну и посмотрел на темное небо. Главное -- не нервничать. Шантажисты должны были предусмотреть несколько вариантов развития ситуации. И для главы государства самое невыгодное -- начать паниковать или устраивать "охоту на ведьм" в собственном окружении. Ибо тот, кто находится на связи с позвонившим, готов к поискам предателя. И находится вне подозрений. Кто-то на самом верху. Тот, с кем Президент встречается если не ежедневно, то достаточно часто. Премьер Снегирь? Глава администрации Требухович? Зам главы администрации Пушкевич? Пресс-секретарь? Начальник охраны?.. Кандидатур хоть отбавляй. И у каждого есть мотив ненавидеть или бояться Батьку. Кроме, пожалуй, главного телохранителя. Тот честно тянет службу. А его подчиненные? Какие гарантии можно дать за каждого из нескольких сот офицеров? Люди-то разные... Президент тяжело опустился в кресло. Звонивший говорил по-русски. Немного странно для патриота-националиста. Если он, конечно, националист. Ладно, это не главная проблема... Основное -- требование о добровольной отставке. Им обязательно нужно соблюсти внешнюю легитимность перехода власти. Иначе попробовали бы устранить физически, заранее не предупреждая. Любой человек смертен, включая и Президента. По статистике служба безопасности первых лиц предотвращает только семь процентов покушений. Остальные девяносто три заканчиваются убийством или тяжелым ранением охраняемой персоны. Батька размял ладонями щеки. Отречение -- это одна сторона. К варианту его отказа они тоже готовы. Атомный удар маловероятен. Скорее, даже если принять за основу существование ядерных устройств, его лично все же попытаются ликвидировать. К ракетной атаке можно прибегнуть только в самом крайнем случае. Нажатие кнопки означает постановку всех участников за рамки закона. С террористами, использовавшими оружие массового поражения, никто из лидеров государств разговаривать не станет. Нужна незамаранная убийствами персона. Судя по всему, такой человек есть. И он рядом с Президентом. Не обязательно тот, кому перейдет власть, но тот, кто сможет эту власть реально взять. Из рук Батьки или возможного преемника -- это не столь важно... Президент сцепил руки и мрачно уставился в пол. Вариантов два. Поддаться на шантаж или драться. И в том, и в другом случае ему предстоит погибнуть. Уйдя с президентского поста, он не проживет и трех дней. Глупо верить в обещания террористов сохранить ему жизнь. Умереть не страшно. Хуже всего то, что его смерть ничего не дает. При одном варианте погибнут десятки тысяч ни в чем не повинных людей, при другом -- его страна будет поставлена на колени. Намерения шантажистов понятны. Смена Президента -- изменение экономической политики -- ориентация на других международных партнеров -- фактическая потеря государственности... Метод не нов. Батька поймал себя на мысли, что почти не волнуется. Интуитивно он был готов к чему-то подобному, просто не знал, в какой форме его однажды поставят перед выбором. Все к этому шло. Недовольство США, правозащитная истерия внутри республики, санкции Совета Европы, мелкие диверсии в промышленности и в сельском хозяйстве, невыполненные обещания России, возня в собственном правительстве, интриги главы администрации, активизация выступлений основного "демократа" Серевича и курируемой им газетенки "Народная доля"... Количество перешло в качество. Подонки объединились и выставили ультиматум. Президент посмотрел на часы. Пять минут четвертого Что ж, сегодняшний рабочий день начнется раньше, чем обычно. Но позиции без боя он сдавать не намерен... Когда Президент России решал, что ему сегодня не нужно ехать в Кремль, завтрак подавали на восточной веранде подмосковной резиденции. Вот и в этот раз к половине десятого утра на круглый столик были выставлены мисочка с овсяной кашей, мед, стакан слабого чаю и блюдце с тонко нарезанным хлебом "Здоровье". Рядом на отдельном квадратном подносике лежали таблетки. Две оранжевые, для укрепления сердечной мышцы после перенесенной недавно операции по шунтированию, одна белая для стабилизации прыгающего давления и прозрачная капсула дорогущего швейцарского средства, предназначенного исключительно для пожилых людей и, как обещал производитель, значительно улучшавшее его мозговую функцию. Насчет последнего средства Президент сомневался, ибо, сколько ни принимал швейцарский препарат, ни память, ни быстрота мышления не изменялись. Возможно, потому, что разработчики не рассчитывали на пациентов, подорвавших свое здоровье неумеренными дозами горячительных напитков. Российский Президент, имевший печень с "пробегом" в десять тысяч литров водочки, на нежный швейцарский медикамент почти не реагировал. Офицер дежурной смены дождался, пока могучий старец усядется за стол, и открыл коричневую папку. Телохранитель бросил в стакан монарха две таблетки сорбита. -- Докладывай, понимаешь...-- прогундосил Президент. -- Сегодня в пять сорок пять утра в трех местах чечено-дагестанскую границу пересекли вооруженные отряды под командованием Басаева и Хаттаба, продвинулись в глубь территории Дагестана на десять километров и взяли под контроль шесть сел, -- четко отрапортовал офицер. -- Численность бандгруппировки -- около трех тысяч человек. Действуют десять-двенадцать отрядов. Президент застыл с куском хлеба в руке. -- По пока еще неподтвержденным данным, -- продолжил моложавый полковник, -- целью нынешнего масштабного наступления является Махачкала. Фактически это нападение представляет собой первый этап реализации плана Удугова по созданию прикаспийского исламского государства. Как сообщают наши источники, операция финансируется мусульманским центром со штаб-квартирой в Саудовской Аравии. Сейчас мы начали выдвижение в те районы полков внутренних войск. -- Почему не сообщили раньше? -- Информация пришла двадцать минут назад. -- Премьер извещен? -- Пока нет. Ожидали ваших распоряжений. -- Вызовите Степашко и главу администрации. К половине двенадцатого. И пригласите ко мне командующего Северо-Кавказским округом. Президент разозлился. Доигрались, понимаешь! Послушался дочурку и этого придурковатого бородача, протирающего штаны на месте главы его администрации -- и на тебе! Вместо бесконечных и бессмысленных переговоров с инвалидом в папахе, называющим себя президентом "свободной Ичкерии", надо было превентивно долбануть ракетами по давным-давно известным лагерям боевиков. Предупреждали ведь! И военные говорили, и секретарь Совета Безопасности, и недавно приезжавший с неофициальным визитом в Москву директор "Моссада". Все как один выступали за то, чтобы врезать террористам от души. А теперь поздно. Отряды уже прорвались. Опять придется выдавливать их сухопутными частями. Снова пойдут гробы, снова коммунисты и Яблонский взвоют о его политической недальновидности, московский мэр выскочит, как чертик из коробки, со своими инициативами по урегулированию... Все как по писаному. -- Шта-а еще? -- На этот час больше информации нет. Президент глубоко вздохнул. -- Свободны... Офицер неслышно прикрыл за собой дверь. Глава государства засопел и принялся за овсянку. Новый день принес новые проблемы. При этом старые никуда не делись. Владислав нажал на кнопку подсветки часов и посмотрел время. Час ночи. На базе он уже почти полсуток. И пока без результата. Запах тушенки был единственным, что указывало на присутствие посторонних. "Ошибиться я не мог,-- Рокотов, прикрываясь черным плащом, пересек очередной коридор, -- и с поверхности запах занести не могло. Островок посреди болота я обошел, никого не встретил... Кстати, а как мои условные противники сюда забрались? По идее они должны были действовать аналогично. Из этого следует печальный вывод, что какая-то высокопоставленная сволочь им помогает. Грустно... Но обыденно. Наши чиновнички за бабки на все готовы. Выстроил царь Борис систему, земной поклон ему за это! Бюрократов по сравнению с Союзом раза в три больше стало. И это с учетом того, что страна на четверть уменьшилась. Ну почему у нас ни одного нормального человека в правительстве нет? Одни ублюдки... Сначала этот газовщик с аккордеоном, потом Киндер со своими безумными идейками, затем деда Прима, которому больше всего пошли бы буденовка и именной маузер Дзержинского... Теперь Степашку поставили. Нашли, называется, альтернативу... "Главмусор" -- это альтернатива здравому смыслу. И плевать, что он из Питера, тут не до местечкового патриотизма. Степашко -- это идиот на действительной службе. Почти как Швейк. Только тот умным был и идиотом притворялся, а этот всерьез. Коррупцию извести пообещал... Щас! На себя давно в зеркало не смотрел. Когда министром внутренних дел был, ни фига сделать не смог. И теперь не сможет. Не дадут-с. Ибо ежели начать копать, то ниточки обязательно приведут либо к президентскому семейству, либо в администрацию Бориса, либо напрямую к министрам. И надо быть полнейшими придурками, чтобы не понимать, что народ все это прекрасно знает. А они, между прочим, не понимают. Или, вернее, не хотят понять. Делают вид... И страшно удивляются, почему никто из нормальных порядочных людей не хочет иметь с ними дела. Вот возьмем меня. Вместо того, чтобы мне помогать, система позволила этим уродам Ковалевским и Терпигореву захапать мою квартиру и записать меня в мертвецы. Если б не личные контакты с Гриней, то я так бы и остался человеком без документов. Конечно, за бабки я себе новую личность организовал бы. Но ведь это не дело! Нормальный законопослушный гражданин вынужден существовать по подложному паспорту только потому, что какие-то районный прокуроришка и мусор-подполковник решили прибрать к ручонкам его хату. Сюрреализм... Равно можно оценить и мое нынешнее положение. Ниндзя-одиночка, по собственной инициативе выполняющий работу государственных спецслужб. По причине умственной отсталости руководства страны. А что делать? Если я не разберусь в ситуации, то все так и останется на точке замерзания. Точнее -- омерзения. Можно, конечно, плюнуть на все и смотаться на Запад. Языки я знаю, работу всегда найду. Только вот что-то после моего балканского вояжа мне ни в Европу, ни в Америку не хочется..." Биолог дошел до конца узкого коридора и наткнулся на прямоугольный, врезанный в стену ящик с дверцами. "Ага, похоже на электрощит... Проверим...-- Влад распахнул одну из створок, достал отвертку с лампочкой на торце рукоятки и приложил жало инструмента к клеммам на самом верху щита. Лампочка мигнула. -- Провода запитаны... Что ж, это тоже говорит в пользу наличия противника. -- Он проверил все остальные клеммы. Из выходящих в щит двух десятков проводов без электричества оказался только один.-- Та-ак... Подключены практически все системы. Плохо. Инициация энергоснабжения означает готовность к запуску. И, возможно, активизацию контрольно-наблюдающих устройств. Тут на складах их нет. А возле центрального пульта вполне могут быть. Глупо надеяться на отсутствие видеокамер... Хотя... В конце семидесятых передающие камеры были редкостью. И вояки рассчитывали на охранников-людей. По всем канонам советской армии тут должен был бы располагаться батальон охраны. Не для них ли все эти помещения? А что, это мысль. Ответвления из центральных тоннелей ведут в казармы. Там, кстати, я видел короба вентиляции. Здоровенные залы -- это склады продовольствия и снаряжения. Ну и размерчик у базы! От входа я прошел километра три, если считать по прямой. И пока не обнаружил ни посторонних, ни пульта управления. А если это не ракетная база? Не-ет, вряд ли... На простое бомбоубежище не тянет. Слишком дорогое удовольствие, даже для советских времен. И рельсы. Колея широкая, предназначенная явно не для транспортировки ручных тележек с грузами. Повороты плавные, сделаны в расчете на длинномерный предмет. Дабы не зацепить. А единственный предмет таких габаритов -- ракета. Если прикинуть дугу поворота... Метров двадцать-двадцать пять... Однако, большая ракета... Жаль, что я не знаю характеристик. Надо было в Питере хоть справочник купить и полистать. Ладно, проехали. Поздно локти кусать. Да и не продаются такие справочники. Нормальному человеку сведения о ракетном вооружении ни к чему..." Влад вышел из коридора обратно в полукруглый тоннель и несколько секунд постоял неподвижно, полузакрыв глаза и обратившись в слух. Ищущий да обрящет. Со стороны правого поворота утопавшего в темноте тоннеля раздался шорох шагов... -- Это в-выступление будет решающим, -- Юрий Щекотихин плеснул себе в стакан щедрую порцию коньяку. -- Почему? -- не понял Пеньков. -- Наши чеченские друзья все предусмотрели, -- Щекотихин раскраснелся от выпитого и тяжело оперся спиной о стену, -- у Москвы в Дагестане нет нормальной боеспособной группировки. Чтобы ее с-собрать, потребуются месяцы. Общественное мнение готово к протестам. Я вчера беседовал с Адамычем и Ильиничной...-- Депутат сыто рыгнул.-- Так вот. Парламентарии Европы однозначно заявили о полной поддержке наших друзей. Лорд Джадд прислал Ильиничне письмо. Помогут... Если надо будет, то и деньгами. -- Было бы неплохо, -- протянул Рыбаковский, оторвавшись на секунду от тарелки с отварной осетриной.-- Сложно статьи проплачивать. Просят по тройному рекламному тарифу. Да и то не все соглашаются. Вон, Руслан знает... Пеньков уныло кивнул. Не далее как две недели назад Руслан появился в редакции крупнейшего питерского таблоида с целью разместить в нем полностью высосанный из пальца материал на две полосы о "зверствах" российских солдат под Ведено в девяносто пятом году. Статья была смачная, изобиловала физиологическими подробностями и, по мнению Пенькова, должна была вызвать у читателей взрыв возмущения. В смысле реакции на статью Руслан не ошибся. Главного редактора на месте не оказалось, рекламного директора тоже, поэтому Пеньков обратился к какому-то верзиле с перевязанной левой рукой, сидевшему на месте ответственного секретаря и читавшему журнал. Руслан посчитал, что ответственный секретарь самостоятельно сможет решить проблему постановки материала в ближайший номер. Верзила любезно согласился прочесть статью, предварительно поинтересовавшись наличием у посетителя необходимой суммы. Пеньков гордо продемонстрировал шестьсот долларов. Спустя полторы минуты события приняли для худосочного Руслана трагический оборот. Просмотрев статью, бритоголовый бугай сгреб Пенькова здоровой рукой и как следует вмазал физиономией об шкаф. Затем он зажал голову истошно визжащего "демократа" между колен, сорвал с него штаны вместе с трусами и, выдернув свой брючный ремень, принялся охаживать "Русика" по цыплячьей заднице. Особую пикантность порке придавало то обстоятельство, что ремень у верзилы оказался раритетом времен Второй мировой войны -- широченная полоса свиной кожи с выдавленными по всей длине вензелями из двух латинских "С" и здоровенной пряжкой в форме держащего в лапах свастику орла. В середине экзекуции в кабинет заглянул пробегавший мимо по коридору журналист из "Нового Петербурга" Юра Нерсесов, цинично предложивший запихнуть Пенькову в задницу его же свернутую трубочкой статью. Что фашиствующий молодчик и сделал. Руслан завизжал еще пуще. На крики собрались почти все присутствовавшие в редакции корреспонденты обоих полов. Жалости к Пенькову никто не выказал. Даже наоборот -- узнав от не прекращающего работать ремнем верзилы о содержании статьи, начали вносить предложения об ужесточении наказания. Бородатый редактор журнала "Вне Закона" сбегал за паяльником и принялся трясти им у носа обезумевшего от ужаса педераста. Потом "демократа" заставили сожрать доллары, угрожая в случае отказа продолжить порку. Пеньков залился слезами, но валюту проглотил. Напоследок Руслана поставили на карачки в центральных дверях головой на выход, и разбежавшийся Нерсесов мощным футбольным ударом выбил его на улицу. Аккурат под ноги возвращавшемуся с обеда главному редактору. Главный довольно спокойно выслушал объяснения громилы, поздравил Нерсесова с удачно исполненным "пенальти", но попросил впредь до такого беспредела не доходить. Статью из Пенькова выковыривали в ближайшем травматологическом пункте. Благодаря давно и хорошо "разработанной" заднице он обошелся без повреждений кишечника. Хирург, за две минуты освободивший Руслана от посторонних предметов в организме, наотрез отказался выдать пострадавшему справку, как только услышал о причине попадания бумаги в Пенькова. И пригрозил набить морду, если взывающий к справедливости пациент не покинет его кабинет через десять секунд. -- Сложности неизбежны, -- наставительно заявил Щекотихин, пока еще не получавший в харю от патриотично настроенных граждан, -- массы не готовы к истинной демократии и свободе слова. -- Да уж... -- заныл Пеньков, пытаясь пристроить поудобнее горящий огнем зад, -- я хотел в милицию обратиться... Так меня и оттуда послали... Палачи. Когда Руслан приковылял в свое отделение, дежурный подозвал двух стоявших у входа омоновцев и дал им прочесть копию статьи, приложенную к заявлению. Оба сержанта служили в свое время в Чечне и тут же решили Пенькова линчевать. Или хотя бы повторить исполненное в редакции неизвестным громилой. От расправы потерявшего сознание педераста спас прибывший с проверкой командир патрульно-постового батальона. Руслана просто вышвырнули на улицу. Предварительно экспроприировав бумажник с парой сотен долларов. Привычка есть привычка. Не понятый никем "демократ" добрел до дома и, от огорчения перепутав баночки с мазью, втер себе в задницу пчелиный яд. Спустя час Пенькова с раздутой втрое против обычного размера кормой забрала "скорая". Из больницы он вышел только через десять дней и на три месяца лишился сексуальных утех. Врачи строго наказали ему круп не напрягать. -- Я переговорю с Анатолием Б-борисовичем на эту тему, -- пообещал Щекотихин, -- если будет нужно, и Гайдара с Немцовичем подключим... Руслан обреченно кивнул. Он понимал, что московский гость забудет о проблеме питерского педераста еще до того, как сядет в поезд. Российская демтусовка всегда отличалась тем, что ее члены никогда не держали своего слова. Даже данного соратникам по партии. Пробившиеся в чиновную власть "младореформаторы" вскоре открещивались от бывших товарищей и вспоминали о них только тогда, когда требовалось подкрепить очередную собственную аферу митингами в поддержку реформ или истерикой в прессе. Все дела делались только за деньги. А платить десятки тысяч долларов Пенькову не хотелось. За меньшую сумму Рыжая Морда, как называли главного "монетариста" страны Чубайсенко и друзья, и враги, пальцем не шевельнет. А деньги Руслан любил. И отдавать их толстомордому Чубайсенко не хотел. К тому же тот никакого влияния на МВД и прокуратуру не имел. Одни понты, пестуемые окружением Рыжего исключительно из раболепия перед своим якобы всесильным хозяином. -- С кем мы можем войти в альянс? -- Рыбаковский доел рыбу и принялся за десерт. -- С местным "Яблоком", -- Щекотихин вылил себе в рюмку остатки коньяку. За общим столом российские демократы вели себя абсолютно так же, как и в других сферах жизни. Каждый норовил выпить и съесть больше других, выхватывая из-под носа соседа по столу самые сочные кусочки и наливаясь на презентациях халявным алкоголем до бровей. Так, чтобы тошнило. Рыбаковский посмотрел на Пенькова. -- Иди еще бутылку закажи. Недовольный тратами Руслан отправился к стойке бара. -- "Педриньо" не п-подведет? -- небрежно спросил Щекотихин. -- Откуда я знаю! -- Рыбаковский бросил злой взгляд на тщедушного педераста, облокотившегося на стойку в ожидании заказа. -- Он какую-то свою игру затеял. С Артемьевым под ручку ходит, к Амосову через день заглядывает. -- Ну и пусть катится в "Яблоко". Будет на одного гомика больше. -- На нем половина издательств, -- напомнил Рыбаковский, стряхивая с клочковатой бороды крошки пирожного. -- Другие найдем. Адамыч предупредил, чтоб на этот раз срывов по Питеру не было. Москву Индюшанский со своим "Мостом" плотно перекрыл, теперь здесь надо порядок навести. На кого тут положиться можно? -- Ну... Шестой канал на телеке, из газет -- "Невское время" и "Санкт-Петербургский Час Пик"... -- Ты мне тех, кому американцы деньги платят, не называй. Я о твоих личных каналах спрашиваю. -- Ну-у...-- нервно протянул Рыбаковский. -- Баранки гну! -- Щекотихин влил в себя коньяк. -- Юлик, не вкручивай. Если нет, так скажи прямо. Все равно бабки на предвыборную в Думу уже выделили. Для пары-тройки газет хватит... -- Совсем своих нет, -- признался бородатый демократ. Значит, будут... Все, давай заканчивать, "пед-риньо" идет... Илья Герменчук выполз из-под днища микроавтобуса, встал, отряхнул брезентовую куртку и отрицательно покачал головой. -- Не пойдет. -- Можно подвинуть цену, -- густым басом заявил продавец "фольксвагена-транспортера". -- Не в цене дело... -- А в чем? -- не унимался продавец. К серо-зеленому микроавтобусу за день подошли многие, но только этот светловолосый парень показался владельцу машины серьезным клиентом. Упускать потенциального покупателя не хотелось. К тому же цена на "фольксваген" восемьдесят девятого года выпуска была божеской -- две тысячи сто долларов. И автомобиль находился в очень хорошем состоянии. -- Подвеска слабовата. -- Тонну выдержит. -- Вот именно, -- Герменчук нацепил зеркальные очки, -- всего тонну. А мне надо две. -- С такой грузоподъемностью микроавтобусов не бывает, -- владелец "фольксвагена" пожал плечами и потерял интерес к разговору. Покупатель оказался трепачом. Изображает из себя знатока, а сам не знает элементарных вещей. Герменчук прошел вдоль ряда разнокалиберных автомобилей и остановился рядом с грязно-белой "Газелью". -- Какого года? -- Прошлого, -- мрачно ответил усатый крепыш и смерил Илью недовольным взглядом, -- ты просто так интересуешься или?.. -- Или. Крепыш приободрился. -- Пробег двадцать две тысячи. На гарантии. Герменчук обошел грузовичок сзади. На кузов был закреплен металлический кунг высотой под два метра. Илья распахнул двери и заглянул внутрь. Хозяин "Газели" явно был человеком рачительным. Нигде ни царапины, все швы обработаны антикоррозийной шпатлевкой. Даже фирменные ремни для крепления груза оказались на месте. Крепыш настороженно следил за невозмутимым Ильей. -- Скрытые дефекты есть? -- Не, Сам на заводе выбирал... -- Тогда почему продаешь? -- недоверчиво поинтересовался Герменчук. -- А мне "Газель" уже без надобности. Я "бычка" купил, на четыре тонны. -- Расширился? -- Угу. Илья кивнул. Обычная ситуация. Малый бизнес в Беларуси за счет нормальных налогов и полного отсутствия бандитских "крыш" развивался стремительно. Спустя год-два после организации своего дела коммерсанты получали достаточные средства для увеличения производства в разы. И, соответственно, вторичный рынок оборудования и автотранспорта был насыщен. -- Что возил? -- Рыбу, -- крепыш прикурил белый "Парламент".-- Не боись, запаха нет. Я перед тем, как сюда машину выставлять, спецобработку сделал. И швы все заново промовилил. -- Сколько тянет? -- Герменчук стукнул ладонью по кунгу. -- Полторы тонны. -- А две? -- Можно и две. Только тебе надо дополнительный лист на рессоры поставить. В принципе, если берешь, я сам могу помочь. У меня тут неподалеку дружок в автосервисе пашет. За пару часов управится. Илья еще раз обошел "Газель" со всех сторон. -- Сколько просишь? -- Две четыреста. -- По-божески. -- Реально... -- Идет, -- согласился Герменчук, -- оформим по доверенности. -- Как хочешь. -- Продавцу было все равно. По доверенности даже лучше. Меньше за переоформление платить. -- Деньги с собой? Илья махнул рукой стоящей поодаль женщине. Та подошла. -- Люда, две четыреста отсчитай. -- Расплатиться можно в нотариалке, -- сказал крепыш. Какая разница, -- Илья передернул плечами.-- Мы ж договорились... Рокотов сделал шаг в сторону, плотно вжался спиной в стену и поднял перед собой полотнище темно-серого, в черных разводах плаща. В подземелье главное -- отсутствие теплового излучения, поэтому Влад прихватил с собой в путешествие и спецодежду. Он не стал мудрить и пытаться приобрести или сшить особый комбинезон, а пошел по простому пути: купил отрез сукна мышиного цвета, рулон светоотражающей пленки, полметра прозрачного полиэтилена и заскочил в самое обычное швейное ателье. Скучающие мастера немного удивились заказу, но пятьдесят долларов произвели на них сильное впечатление. Спустя два часа плащ был готов. Примитивный, но зато исключительно надежный. На сукно размером сто восемьдесят на сто семьдесят сантиметров тонкой капроновой нитью была нашита серебристая пленка. В верхней трети плаща располагалась щель для наблюдения, прикрытая полиэтиленом. По углам -- петли, взявшись за которые, материю можно было растянуть перед собой. Подобным камуфляжем пользовались в Японии и Китае давным-давно. Даже строили специальные комнаты-ловушки со стенами, затянутыми черным шелком. В комнатах царил полумрак, а возле стен неподвижно стояли охранники, держащие перед собой квадраты черного шелка в цвет стены. Проникший в замок лазутчик или наемный убийца получал клинок в живот раньше, чем успевал сообразить, откуда ожидать нападения. Охранник бил, делал шаг назад и снова становился невидим на фоне стены. Дома Владислав развел в банке с водой сухую тушь и широкой кистью нанес на сукно черные разводы. Теперь в неосвещенном подземелье его невозможно было обнаружить ни визуально, ни с помощью приборов ночного видения. А сквозь не пропускающую тепловые лучи полоску полиэтилена Рокотов видел все. И имел в запасе лишние секунды по сравнению со своими противниками. Из сероватой мглы выплыли две фигуры, головы которых были украшены уродливыми бинокулярами ночной оптики. Биолог затаил дыхание. Парочка шла не спеша, совершенно не соблюдая мер предосторожности. Пистолеты-пулеметы с примкнутыми прямыми магазинами болтались стволами вниз, охранники спокойно беседовали друг с другом, смотря в основном себе под ноги, а не по сторонам. Ближайший к Владу вооруженный человек прошел всего в метре от замершего под плащом биолога, заглянул на секунду в боковой коридор, и парочка проследовала дальше по тоннелю. Спустя минуту охранники скрылись за поворотом. Рокотов опустил плащ, свернул его в трубку и перекинул через плечо. "Интересно получается, -- Владислав отправился в противоположную ушедшим охранникам сторону, -- судя по разговору, эти двое -- латыши или литовцы. Жаль, что я плохо знаю различия в балтийских языках. Не эстонцы точно. Нет двойных гласных и согласных. Сплошные "с" и "ш"... По идее, их присутствие на базе отнюдь не необычно. Чечены активно контактируют с прибалтами, гоняют через них бабки, покупают оружие. И наемников из Прибалтики в Чечне хватает. Нас они не любят, из чего следует, что террористам помогут с удовольствием. Вернее, уже помогают... Но помимо "оччень несафисимых" прибалтийских парней тут обязательно должны быть и чечены. Соответственно, базарить друг с другом они будут по-русски. А иначе никак. Хоть мы и "проклятые оккупанты", без русского языка им не обойтись. Чеченско-литовского разговорника в природе нет, ибо обе эти нации, как ни крути и ни надувай щеки, -- составные части Империи. Рано или поздно и они это поймут. Равно как и эстонцы, и латыши, и казахи с киргизами, и хохлы. Первым сообразил Лукашенко. Молодец, головастый мужик. Лет через сто ему памятник поставят, как единственному вменяемому политику на постсоветском пространстве..." Имперские амбиции у Рокотова доминировали над пониманием "права нации на самоопределение", и не по причине того, что Владислав был патриотом с большой буквы, а потому, что он интересовался историей и любил покопаться в архивных документах. Еще во времена своей учебы в университете студент Рокотов допоздна засиживался в библиотеке, листая пыльные фолианты. К вопящим о своей независимости республикам биолог относился с усмешкой. Не будь России, прибалтийские племена, а вкупе с ними -- Польша, Украина, Грузия, Молдавия и большая часть Кавказа был бы порабощены Германией и Турцией, и эти народы исчезли бы с лица земли за пятьдесят-сто лет. Их бы просто вырезали новые хозяева. Или заставили бы ассимилироваться до полного растворения в титульной нации. Россия предоставила народам-сателлитам территории, создала и обучила их собственную интеллектуальную элиту, за что "освобожденные от гнета Москвы" республики тут же начали мстить. Мелко, подло и безостановочно. Стараясь как можно быстрее избавиться от комплексов собственной неполноценности и забыть о том, какими они были до присоединения к Империи и как они упрашивали русских царей взять их под крыло Великой Державы. Ибо только Россия могла обеспечить своим народам относительную безопасность. И только в России сохранялись язык и традиции маленьких наций. После развала СССР отделившиеся республики с удивлением обнаружили, что по большому счету они никому не интересны. Их рассматривали в лучшем случае как территории для размещения военных баз и вредных, запрещенных в цивилизованном мире, производств. Начался постепенный процесс дезинтеграции независимых стран. Одни ударились в построение теологических государств, другие под любым предлогом рвались в Европейский Союз, наплевав на права своих собственных граждан. Но все сходились в одном -- русских надо изгнать в Россию, чтобы они своим присутствием не напоминали об ущербности " интеллектуальной беспомощности "нэзалэжных". И по возможности -- лишить русских всего. Имущества, паспорта, избирательного права, жизни... "Ничего, будет и на нашей улице праздник, -- бодро подумал неунывающий Владислав. -- И Третий Белорусский фронт когда-нибудь опять намотает на танковые гусеницы и "лесных братьев", и активистов УНА-УНСО, и прыщавых придурков из "Общества охраны края"... А заодно и их дружбанов-правозащитников вроде ублюдочных Адамыча с Новодворской. Лично я только за. И чем могу, поспособствую. Как сейчас, например..." Глава 3 ГДЕ ЭТОТ ЧЕРТОВ ИНВАЛИД? В шесть утра Президент Беларуси вместо своей ежедневной пятикилометровой пробежки направился на пост правительственной связи, располагавшийся всего в двух сотнях шагов от его коттеджа. Одетый в серый спортивный костюм Батька был мрачен, но старался не демонстрировать своего настроения окружающим. В конце концов, люди ни при чем. Срываться на подчиненных он считал недостойным Президента. За три предутренних часа глава государства многое передумал. Сидел над листами бумаги, рисовал схемы, просчитывал варианты, изгрыз пластмассовые колпачки двух ручек, не заметил, как выпил целую банку томатного соку. Перспектива складывалась безрадостная. Практически шантажистам удалось загнать Батьку в угол. Власть он терял в любом случае -- что при прошении о добровольной отставке, что при невыполнении условий ультиматума и осуществлении угрозы атомного взрыва. Но не во власти дело. Если бы в Беларуси появился человек, способный быстрее нынешнего Президента привести страну к процветанию, Батька не колебался бы ни секунды, а передал бы такому человеку большую часть своих полномочий. Дурной карьеризм и жажда власти ради самой власти были ему чужды. Он и в политику пошел не потому, что хотел удовлетворить какие-то личные амбиции, а потому, что иначе не мог. Не мог видеть, как республика катится в пропасть, как Шушкевич лебезит и заискивает перед напыщенными западными болванами, как российское чиновное ворье выстраивается в очередь за результатами заранее оговоренных "тендеров" по продаже крупнейших предприятий, как беззастенчиво иностранные спецслужбы растаскивают секреты некогда сверхзакрытых высокотехнологичных производств. На вершину власти он взлетел неожиданно для всех остальных претендентов. Пока те в Минске грызлись между собой и совершали зарубежные вояжи, Батька объехал почти каждое село и напрямую объяснил людям, что именно он собирается делать. И ему поверили. Обмануть людей он не имел права. Но и сказать правду -- тоже. Ибо Президент отвечает за все. Известие о наличии у террористов ядерного оружия вызовет панику. И справедливые упреки Президенту, который допустил такое развитие событий в собственной стране. Вне зависимости от того, откуда родом террористы и кто продал им атомную боеголовку. Обязанность Президента в том и состоит, чтобы исключить даже теоретическую возможность масштабного теракта. Любыми средствами. А он не смог... Даже если все закончится благополучно, он будет обязан уйти в отставку. По велению совести, а не из страха разоблачения. Но только тогда, когда с террористами будет покончено. Или в связи с собственной смертью. Насладиться победой кучке уродов он не даст. Батька в сопровождении двух офицеров охраны спустился в бункер. Майор, исполнявший роль старшего смены, вскочил. -- Сидите, -- махнул рукой Президент. -- Мне нужен техник, ответственный за профилактику оборудования. -- Я, -- из дальнего кресла поднялся худощавый лейтенант в круглых очках. -- Идите сюда. И пусть остальные продолжают работать в обычном режиме. Президент, охранники и техник вышли в коридор. -- У меня к вам вопрос. -- Слушаю, -- лейтенант немного склонил голову. -- Что такое блок "а-семь" и где он расположен? -- Это одна из системных плат многоканальной станции, -- техник удивленно посмотрел сначала на Батьку, потом на охранников. -- Я не знал, что вы разбираетесь в спецтехнике. -- Я в ней не разбираюсь, -- честно сказал Президент. -- Мы можем ее увидеть? -- Конечно... Лейтенант прошел вдоль вмурованных в стену узких металлических дверей и распахнул четвертую слева. -- Вот, -- техник указал на электронный блок, в торце которого горели три оранжевых светодиода, -- искомая плата... -- Ее можно извлечь? -- Сейчас, -- лейтенант щелкнул несколькими тумблерами и вытащил из гнезда замысловатую электронную схему площадью в половину квадратного метра. Батька посмотрел на переплетение разноцветных проводов и закрепленные в два ряда прямоугольники с цифровыми кодами. -- На ней есть что-нибудь лишнее? -- В смысле? -- Посторонняя деталь. Техник тряхнул копной длинных светлых волос. -- Не понял... -- Проверьте блок на наличие нештатного устройства,-- вмешался один из охранников. -- Тогда придется пройти в мастерскую, -- лейтенант подхватил схему под мышку, -- на месте ничего не сделать... Через двадцать минут техник отсоединил от блока плоский круглый резистор и озадаченно почесал затылок. Сидящий у стола Президент вытянул шею. -- Вот... Ничего не понимаю... Встроен в схему, но характеристики сигнала отличаются от нормальных. Один из охранников встал между Батькой и молодым лейтенантом. -- Положите предмет на дальний стол и прикройте чем-нибудь тяжелым. -- Тут не может быть взрывчатки, -- запротестовал техник, -- слишком объем маленький. -- Выполняйте, -- приказал охранник. Лейтенант с недовольным видом отнес резистор в дальний угол мастерской и опустил в пустой чайник. -- Сколько времени вам надо для того, чтобы разобраться с этим устройством? -- поинтересовался Президент. -- Не знаю. День, может больше... -- Что вы можете сказать навскидку? -- Мне пока неясна схема его работы и для чего конкретно оно предназначено. Но это не кустарщина, точно. И вмонтировано устройство прямо на заводе-изготовителе. -- Техник бросил взгляд на чайник. -- Похоже на прослушку с трансляцией сигнала по выделенной линии. -- Как давно мы пользуемся этой телефонной сетью? -- С начала девяносто первого года. Поставлена еще до Беловежских соглашений, -- пояснил хмурый начальник охраны Президента. -- Какова вероятность того, что подобные сюрпризы размещены и в других местах? -- Я бы сказал -- почти стопроцентная, -- вздохнул лейтенант, -- и все мы обнаружить не сможем. Даже если разберем сеть по винтику. -- Ясно, -- Батька поднялся из-за стола. -- Ваши предложения, как специалиста? -- Для начала -- вывести с прилегающих территорий все иностранные представительства. -- Почему? -- "Жучки" обычно делают маломощными, чтобы не вызвать подозрений излишним расходом энергии. Соответственно, приемник сигнала и системы выборочного управления желательно расположить неподалеку... -- техник наморщил лоб, -- придется менять сеть целиком. -- Готовьте указ, -- Президент повернулся к начальнику охраны. -- На сборы дипломатам -- два месяца. Пусть выбирают любые помещения в Минске. Но в Дроздах их больше быть не должно. -- А мотив выселения? -- В отсутствие секретаря начальник охраны исполнял его функции. -- Замена систем канализации. К тому же, как я помню из доклада руководителя хозяйственного управления, сроки уже подошли. Вот и поменяем все одновременно. Владислав протиснулся в узкую щель между шершавыми бетонными плитами и очутился в низком, с потолком на уровне макушки среднего человека коридорчике. Это был какой-то технический проход -- по стенам помимо кабелей шли трубы разного диаметра, а непосредственно возле проема в стене из пола торчал, здоровенный вентиль с метрового диаметра штурвалом. Биолог пощупал трубы. Холодные. Но на нескольких из них скопился водный конденсат. Это означало, что температура труб и воздуха в подземелье была различной. В заброшенных помещениях на пустых трубах конденсат не скапливается. "Система жизнеобеспечения тут огромна, -- Рокотов присел на толстую трубу, покрытую слоем асбеста, -- и частично функционирует. Это мне на руку. В работающей системе проще устроить диверсию. Открутить какой-нибудь кран, замкнуть провода, пробить оболочку трубы... Плохо то, что вояки обычно все многократно дублируют. Да и база создана с истинно русским размахом. На порядок больше той, внутри которой мне пришлось побывать два месяца назад. И построена не по радиальной схеме, а черт знает как. Растянута по плоскостям..." Владислав поерзал на трубе. "Чтобы контролировать всю территорию, охранников должно быть не меньше двух сотен. Террористическая группа такого численного состава -- абсурд. От силы здесь находится несколько десятков человек. Значит,