Саша попытался
перехватить руку Космоса.
     Тот неожиданно ловко увернулся и отвесил Пчеле второй "бобон":
     --  И  за все,  что  мы  делаем,  мы отвечаем  тоже вместе! -- с пьяной
назидательностью проговорил он.
     Пчела  вздрогнул и  робко  попытался прикрыть темечко. Саша вцепился  в
руку обидчика, но Космос все-таки приложился к голове друга и в третий раз.
     -- А почему? А потому что мы -- Бригада!!! -- куражась, захохотал он.
     Пчелу, наконец, пробрало, и он взревел:
     -- Да ты что, Косматый?! Я тебя сейчас!
     Отклонившись назад, он вцепился в шею Космоса. Саша со смехом тащил его
в  сторону от  Пчелы. Все трое сцепились  в  единое целое и, не удержавшись,
рухнули с каталки.
     Словно малые  дети,  они,  смеясь и ругаясь,  катались  по полу. И  тут
открылась дверь и в кабинет вошла хмурая Ольга.
     -- Перестаньте! -- воскликнула она. -- Саша! Валера в коме!
     Все еще хихикая, Саша сел на колени и рассеянно переспросил:
     -- Что?
     --  Я только что из реанимации. Валера в  коме, -- медленно и раздельно
повторила Ольга.
     Белов,  Космос  и Пчела  тяжело дышали, не сводя  с Ольги недоумевающих
глаз. Сказанное Ольгой слишком медленно достигало их задурманенных мозгов, и
так же медленно с лиц друзей сползали беспечные улыбки...
     Спустя  двадцать минут, умывшись и  приведя себя  в  порядок, притихшие
друзья  подошли  к реанимационному боксу. Входить в него  они  не  решились,
встали рядком у окошка в двери и заглянули вовнутрь.
     Приглушенный  свет ночника  освещал  стоящую  вдоль  стен  разномастную
аппаратуру,   расцвеченную  огоньками  индикации.   На  экране  осциллографа
непрерывной чередой бежали острые зубчики импульсов.
     Посредине  бокса лежал опутанный  трубками и  проводами  Фил.  Его лицо
почти целиком скрывала  маска аппарата искусственного дыхания, а  незакрытые
участки кожи поражали мертвенной бледностью.
     Рядом  с ним сидела сжавшаяся в комок Тамара. Сильно  подавшись вперед,
она  держала  в своих  руках безжизненную  ладонь  мужа. По ее лицу  одна за
другой катились еле заметные  бусинки слез.  И никто  в  мире не мог  их  ни
унять, ни утереть...

     Эпилог

     Солнце  над Москвой  только-только  взошло.  На  Воробьевых  горах  дул
резкий, пронизывающий  ветер. Белый, Пчела и  Космос  в расстегнутых  пальто
стояли на  своем старом месте -- там,  где семь лет назад  давали друг другу
клятву. Они молча смотрели на раскинувшийся перед ними город.
     Очередной порыв ледяного ветра заставил Белова поежиться.
     "Холодно как, -- подумал  он. -- Зима еще толком не началась, а уже так
холодно..."
     Зима, действительно, только начиналась, и настоящие -- жестокие и лютые
-- холода были впереди.
     Повернувшись  к  друзьям,  Саша протянул им руку с золотым  "Радо",  ее
накрыла  рука Пчелы с  "Ролексом"... Они выжидающе взглянули на  Космоса, но
тот, подняв руку перед  собой, показал им голое, без  часов, запястье. Белов
промолчал и только печально кивнул головой.
     Вдруг  совсем рядом -- метрах в  десяти  -- остановилась видавшая  виды
иномарка.  В  ее  салоне  гремела  лихая,  оглушительная  музыка. Из машины,
передавая друг другу бутылки с пивом, выбрались четверо совсем юных пацанов.
Они  по-хозяйски расположились  на  парапете  и  завели  о  чем-то разговор,
поглядывая на своих соседей.
     Было видно,  что  пацаны по  достоинству оценили  и их огромный  черный
"мерин", и  крутой прикид, и джип с охраной чуть поодаль. Но они  заметили и
другое --  разбитое лицо Космоса, мертвенную бледность  Пчелы и угрюмый  вид
Белого.  Ребята явно догадались, что  за люди оказались рядом с ними в такую
рань.
     И вот что  странно --  несмотря на то,  что пацанам, без сомнения, было
понятно, кто  эти трое, в  их любопытных  взглядах, тем не менее,  отчетливо
читались и восхищение и зависть.
     Эх, Русь, Русь! Куда несешься ты?..