днако побрезговал сдирать с трупа камуфляжные брюки и белье - тонкий, серебристый комбинезон. На груди был уже знакомый медальон - радиомаяк, из-за которого пропал труп того первого пришельца, убитого на болоте у Нижних Сволочей. Тогда, в спешке, он не обратил внимания на этот пластмассовый контейнер на цепочке и оставил его на шее трупа. Наверняка по нему пришельцы и отыскали своего товарища... Поспелов сдернул радиомаяк, присовокупил к нему снятый с "тапера" и зашвырнул в крону сосны. Оплавленный ком на земле был еще теплый - пожалуй, это все, что осталось от "киноаппарата", уничтоженного взрывом термитного снаряда, заложенного в аппарат. А метрах в тридцати от того места лежал еще один пришелец, тоже полураздетый и какой-то темный, словно обугленный. Георгий подошел к нему с чувством внутреннего содрогания, но обнаружил, что это - негр с крупным, неприятным, однако же человеческим лицом! А рядом валялось что-то окровавленное и бесформенное. Поспелов брезгливо перевернул ЭТО стволом автомата и отшатнулся: резиновая маска! Кошмарная физиономия пришельца! Видимо, бандиты сдернули ее и бросили! Они знали, с кем имеют дело! Никакие это не пришельцы, а просто ряженные под пришельцев! Поспелов забыл о брезгливости, скомкал маску и засунул в карман. Скорее всего, бой начался отсюда; возможно, "киношники" включили аппаратуру и, выбрав местечко, устроились либо охранять ее, либо отдыхать, и партизаны захватили их врасплох. Негр был убит разрывом гранаты - даже из маски торчал осколок в виде остроугольного обрывка жести, - когда другой имел многочисленные пулевые раны. Поспелов отыскал место, откуда партизаны совершили нападение, нашел множество стреляных гильз от "шмайсера" и немецкого ручного пулемета "МГ". И еще нашел на мху и сучьях кровь - кто-то пострадал и из числа партизан, причем серьезно, потому что чуть дальше, под сосной, была целая лужица крови, растоптанная чьей-то ногой. Нападавшие отступили не в Долину Смерти, как предполагал Георгий, а в сопки. Он начал было распутывать их следы, но вдруг услышал в стороне приглушенный вибрирующий звук. Тройка "драконов" шла на небольшой высоте, огибая сопку с восточной стороны, возможно, выискивали место ддя посадки. Вероятно, "киномеханики" успели подать сигнал тревоги... За первой тройкой неожиданно с западной стороны показалась еще одна. В кармане хрипнула, но не включилась рация - похоже, прилетевшие "драконы" работали на смежной частоте. Поспелов еще надеялся, что парашютисты, покружив над сопкой, уйдут на посадку куда-нибудь на открытую площадку, однако первая тройка вдруг резко пошла на лес у подножия, а вторая - на кроны древнего бора, чуть ли не на голову Георгия... Татьяна получила кодированный сигнал от агента Рима по местной связи в десятом часу утра. Он не требовал расшифровки, ибо набор цифр был выучен наизусть и означал только одно - резидент в опасности. Выполняя инструктаж, она немедленно объявила "Грозу" для московской конторы, затем вставила в компьютер нужную дискету, открыла ее шифрованным ключом и отыскала план расписанных для нее действий в случае внезапного исчезновения резидента. Новая инструкция предписывала немедленно передать сигнал опасности агентам Ромулу и Рему, а также зашифрованные инструкции, имеющиеся в компьютерной информации. Принять меры к обеспечению собственной безопасности: запереть ставни на окнах, двери, спустить с цепи собак и ждать у моря погоды... После предыдущей "Грозы" Георгий внес поправку в план мероприятий по этому сигналу - на ферму должен прибыть оперативник для связи и охраны, но прошло полдня, и, судя по радиоинформации, в "бермудский треугольник" несколько часов назад забросили группы оперативной поддержки и поиска; на ферму же так никто и не прибыл. Командовал "Грозой" на сей раз сам Заремба, однако и он в Горячем Урочище не появился, обосновавшись где-то на берегу Одинозера, недалеко от метеостанции - в точке, где агент Рим в последний раз видела резидента Поспелова. Вместо опера-охранника в пятом часу вечера к ферме неожиданно подкатил колесный трактор с телегой, из кабины выбрался бывший хозяин фермы Ворожцов и, весело улыбаясь, словно встретил свою давнюю подругу, направился к Татьяне, вышедшей на крыльцо. Кавказские овчарки, которых недавно наконец-то завел хозяин, рьяно отрабатывали свой хлеб, рвали цепи, изрыгая рев. - Эй, хуторянка! Придержала бы свою псарню! - закричал незваный гость. - Каких собачек завели! Надо же!.. Либо это было совпадение, либо Ворожцов точно знал, когда Поспелова нет на ферме, тогда и приезжал. И всякий раз после его визита случалась неприятность - то скелеты устраивали оргии перед домом, то являлись пришельцы... Георгий уверял, что бывший фермер никак не причастен к событиям в "треугольнике", что его многократно проверяли по всем статьям и не обнаружили никакого компромата. Но Татьяне эта фигура казалась зловещей, и подозрение вызывали даже его улыбка и доброе расположение духа. - Хозяина нет дома! - крикнула она с крыльца. - Должен скоро подъехать... - А мне твой хозяин и не нужен! - засмеялся Ворожцов, безбоязненно приближаясь к собакам. - Мы все вопросы можем сами решить. Рассчитывать на то, что он сейчас развернется и уедет назад, не приходилось, не затем трясся на тракторе столько километров, но и в дом запускать опасно, к тому же в передней на вешалке висит автомат сот спаренными магазинами... Татьяна вышла к калитке - может, удастся отделаться... - Да ты не бойся! - веселился гость. - Если поселилась в таком месте, значит, не должна бояться ничего. - А я и не боюсь! - вызывающе бросила она: - С какой стати?.. Что хотели-то? На вид ему было лет под сорок, невысокий, белобрысый крепыш, типичный сельский житель, привыкший работать не большим, но начальником и, вероятно, по этой причине, разбалованный женским вниманием. - Пусти во двор, тогда и спрашивай! - подмигнул он. - Нехорошо гостя держать за порогом. - Без хозяина не пущу! - отрезала Татьяна. - Не велел никого пускать. - Что же он так? Ладно бы незнакомого... - Он у меня ревнивый! - Я же по делу приехал, железо забрать. В гараже там кровельное железо осталось... Сама отдашь или хозяина подождать? Хозяина он мог не дождаться ни сегодня, ни завтра, лучше уж отвязаться от него до темноты... - Могли бы за раз все забрать, а то ездите, ездите, - заворчала жена-финка, укорачивая цепи собак. - Последний раз пускаю... - А что такая сердитая? - хитровато засмеялся Ворожцов. - На кривой козе не подъедешь! Татьяна молча ушла к гаражу и стала открывать замок. Гость по-хозяйски въехал во двор на тракторе, развернулся и подогнал телегу к гаражным воротам. Увидел новый грузовик "газель"- парадно-выходную машину, сверкающую, необъезженную, поцокал языком: - Хорошо живете! Таких денег стоит!.. Да, вам и ферма по дешевке досталась. А я такие капиталы вложил в нее, столько труда! Говорил, а сам рыскал взглядом по стенам гаража, будто выискивал что - под потолком у задней стены стояла охранная видеокамера, хотя и замаскированная под кровельной балкой, но кабель от нее можно легко заметить. Татьяна попыталась отвлечь внимание, громыхнула дверью. - Грузите свое железо, некогда мне с вами... Он и ухом не повел, прогулялся по гаражу, не спеша вернулся к воротам, встал лицом к лицу. - Эх, хуторянка-красавица!.. А ведь знаю, отчего ты такая сердитая. И не потому, что муж у тебя... ревнивый. Должно быть, он всегда был с женщинами чуть нагловатый, что местным сельчанкам нравилось, считалось за достоинство - мужиков с телячьими нежностями в деревне не любили. А Татьяну это сейчас раздражало, и, вопреки здравой логике - следовало бы провести с ним разведочный разговор, если он сам на него напрашивался! - ей хотелось отработать на нем "банзай": мгновенный удар по ушам, затем в пах и сцепленными руками по основанию черепа, когда загнется в бараний рог. После этого он долго бы не ухмылялся, стервец... С трудом сдержалась, вновь натянула маску ворчливой, склочной жены, однако ее желание было замечено, правда, растолковано иначе. - А! Вон как глаза блеснули! - засмеялся Ворожцов. - В точку попал! Знаю, все знаю... Как ни приеду, все хозяина нет. А хочешь скажу, где он болтается? Хочешь - не хочешь, а надо было подыгрывать ему, проявлять интерес: возможно, он уже что-то знает о местонахождении Поспелова. Стоило лишь поднять взгляд, как этот белобрысый охотник мгновенно сделал стойку - привык, что бабы долго перед ним не ломаются. - Ну, вижу, хочешь! - заржал жеребчиком. - Знатный он у тебя кобель, я скажу! - Будто ты не такой! - всплеснула она руками. - На себя-то посмотри. Все вы одинаковые... - Против твоего - я ангел небесный! - Ладно, ангел небесный. Говори, где он? - Прямо тебе так и скажи, - закуролесил он и пощекотал талию Татьяны под тонкой блузкой. - Позвала бы сначала чаю попить, а то я дорогой пыли наглотался... С точки зрения мужской солидарности он, конечно, был скотина: чтобы уговорить бабенку, не брезговал ничем. И знал, что Поспелов сегодня не вернется! Иначе бы не храбрился... - Без чаю перебьешься, - усмехнулась она. - Так где мой благоверный? В Нижних Сволочах? - Почему в Нижних? В Верхних! Но его сейчас там нет. - У кого он там бывает, знаешь? - А как же! Все на глазах, деревня... - У продавщицы из продуктового магазина? Ворожцов присвистнул, замахал руками, попытался приобнять. - Ну! Да ты ничего и не знаешь! Не бывает он у продавщицы. Там у него новый объект - медпункт. Он что, заболел у тебя? - Как зовут медичку? - она позволила пощекотать себя и отвела его руки. - Валя? - Ирина ее зовут, Ирина Михайловна, - с удовольствием сообщил он. - Такая была неприступная! Холостые парни вокруг крутились... А твой, смотрю, раз заплыл, второй, и зачастил потом. Теперь даже повязку на руку не накручивают... - А выглядит как? Белобрысая?.. - Нет, темненькая такая, большеглазая... Красивая, стерва! - И зубки скалит, когда улыбается? - Точно! Прямо сияет! Как на картинке! - Он мгновенно сообразил, что нахваливать медичку в присутствии хуторянки не следует, поправил: - Но твой - дурак! Я бы от такой женщины... Ни на одну больше не посмотрел. Какие у тебя волосы... - он грубовато обнял, зашептал: - Давай ему рожки наставим? Рога такие? Чтоб ходил и бодался, а? - Наставим, только не сегодня, - пообещала она, отстраняясь. - Скоро приедет... - Скоро не приедет! - взгляд его уже пьянел. - Если только ночью... - Где он сейчас? - Далеко... На метеостанции. Это километров сорок, а дороги там... - Сказал, в Нижние Сволочи поехал. Какая сволочь... - Там новая начальница появилась, - доверительно сообщил Ворожцов. - Баба постарше тебя, но в соку. Барыня такая мягкая... Всех в отпуск отправила и одна осталась. Вот он и заплыл к ней. Наверняка сам глаз положил, но тут фермер-новопоселенец перехватил, опередил, и теперь неудачник Ворожцов мстил ему таким образом, причем бил двух зайцев - закладывал блудливого мужа и совращал его жену. У него были основания для мести: можно сказать, приехал и занял его место, заполнил все ниши, с такими трудами освоенные, и пошел дальше, вытесняя отовсюду, можно сказать, со света сживая. Это могла быть обыкновенная бытовая месть. Однако слишком уж информирован был местный ходок о путях передвижения и адресах явок исчезнувшего резидента. Его могли использовать в какой-нибудь игре, причем как дурачка, вслепую, играя на слабостях. Не зря после его посещений на ферму налетала нечисть! И приехал он сейчас с единственной целью - влезть к хуторянке в свой бывший дом; переспать с ней, возможно, что-то вынюхать, а возможно, что ночью нагрянут еще гости - те, кому выгодно захватить Ворожцова на ферме и уличить в блуде строгую жену-финку. - Давай его накроем? - по-свойски предложила Татьяна. - Нагрянем к утру на метеостанцию и возьмем тепленьких. - А что мы будем делать до утра? - Что-нибудь придумаем! - улыбнулась она. - Только убери трактор. Загони куда подальше в лес, чтобы глаза не мозолил. - Понял! - мгновенно воспылал он и запрыгнул в кабину. Татьяна выждала, когда он спрячет трактор за сопкой в лесу, пропустила его на крыльцо и отвязала овчарок. Ворожцов был в предвкушении, излишне суетился, много двигался, норовил приобнять, похлопать по ягодицам под легкомысленной юбкой-шортами, и потому пришлось ловить момент, чтобы провести "банзай". Бывший владелец фермы мешком хлопнулся на пол, можно сказать, родного дома, оглушенный и скрученный болью. Татьяна сдернула с вешалки автомат, передернула затвор. - Встать! На колени! Держась руками за мужские достоинства, он встал, вытаращил глаза, не в состоянии осмыслить, что происходит. Но не струсил, не затрясся, не превратился в животное, как обычно бывает с людьми подобного сорта. Татьяна уперла ствол в крепкий затылок, дала возможность прийти в себя и хоть приблизительно осознать свое положение. На удивление, Ворожцов довольно скоро приобрел осмысленное выражение лица. - Отвечай только на мои вопросы, - металлическим голосом предупредила она. - Где мой муж? - Вот это я влип! - вместо ответа выдавил он, косясь на Татьяну. - Ты убил его? - она ткнула стволом потеющую шею. - Нет! Что ты?! Нет, не убивал! Даже не видел!.. - Кто тебе сказал, что муж находится на метеостанции? Кто? - Васеня! - без всяких признался Ворожцов. - Мужик из Нижних Сволочей... Ох и больно! Ты же мне все... отбила! - Сейчас и мозги вышибу! - пообещала она. - Откуда это известно Васене? - Не знаю! Встретились утром... он и сказал. Говорит, на хуторе твоем бабенка... то есть ты, одна осталась. Муж надолго уехал, погостить на метеостанцию. - Вы с ним друзья? - Да нет, какие друзья? Он же того, псих, чокнутый после тюрьмы. - Ты ездил к нему в Нижние Сволочи? - Нет, он сам ко мне приехал, на мотоцикле. Татьяна убрала автомат от затылка, села на табурет перед Ворожцовым, положив оружие на колени. - Не зря про вас говорили, - вдруг сказал он. - Я еще не поверил... - Что про нас говорили? - Будто вы... банда, - довольно смело выговорил бывший хозяин фермы. - Ну, или связаны с бандой. А сюда вроде как спрятаться приехали, на время... - Видишь, говорили же тебе, - подыграла Татьяна. - А ты приехал моему мужу рога наставлять. - Да я не поверил! С виду-то личные люди... - Кто тебе про банду сказал? - В народе говорят... - Что, стоят и хором говорят? Конкретно? - Бывший управляющий... Он раньше у нас участковым работал, глаз набит. В таком месте только бандиты и могут жить. - Что еще про нас говорят? Он снова отвлекся, задумчиво и болезненно поморщился. - Эх, дурак... Чуял ведь, из-за бабы погорю когда-нибудь. Нарвусь на мужика, или вот так... - Вопрос слышал, подонок? - напомнила Татьяна. - А? А-а!.. Говорят, хозяева плохие, хозяйство не заводят, землю не вспахали. А живут припеваючи. В магазине как наберут... Откуда и деньги... Живым мне от вас не уйти? Нет? Неужели ты меня?.. Не убивай, а? Я ведь ничего такого не сделал. Если бы поверил управляющему, да ноги б здесь моей не было, не то что там какието мысли насчет рогов... Не убивай? - С удовольствием сейчас бы продырявила тебя в решето, - Татьяна побрякала автоматом. - Да потом тащить тебя, кровь замывать... Муж приедет - пусть тобой займется. - Может, я вам... полезен буду? Может, как-то искупить можно, договориться?.. - Только не со мной, - Поморщилась она. - С мужем. Свою кладовую на первом этаже помнишь? - Ну, помню! - насторожился Ворожцов. - Вот и ступай туда. И не дергайся, спокойно иди, - она сняла ключ со стены. - Не бойся, стрелять не буду, но такую яичницу сделаю - в штанах не унесешь. Кладовую строил сам Ворожцов, верно, намеревался хранить там самое ценное, поэтому получилась надежная камера с дверью, обитой железом и коваными запорами. Сейчас там лежали мешки с комбикормом, закупленным еще с весны, но почти ненужным. Заперев темницу на замок, Татьяна вернулась назад и сразу же запросила прямую связь с Зарембой - так предписывала инструкция, но его на месте не оказалось - дежурный связист поставил ее запрос на контроль: это значило, что как только Заремба свяжется со своей базой, ему тут же передадут экстренный сигнал с фермы. Вместе с заходом солнца она ощутила желание выгнать Ворожцова из камеры, запереться там самой, забаррикадировать дверь мешками и, хотя бы на час, уснуть без страха и ежеминутного вздрагивания. Предстоящая ночь не сулила ничего хорошего, ибо Татьяна уже убедилась, что в "бермудском треугольнике" ничего случайно не делалось, что всякое явление имеет определенную и пока не разгаданную закономерность, а злой предвестник здешней нечистой силы сидит в хозяйственном этаже. И то, что Заремба никак не выходит на связь, - следствие той же зловещей тайны "треугольника". Татьяна закрыла ставни, заперла двери и включила все виды сигнализации. И почти сразу же включилась автоматическая наружная видеокамера - замигала тревожная лампочка на пульте, замигал экран монитора, прежде чем отразить вызывающую озноб картину: от леса через луг осторожно пробиралась неясная пока человеческая фигура. Потом сработала примитивная, но надежная армейская сигнализация - в воздух одна за одной взлетели три красных ракеты: кто-то порвал тончайшую проволоку, разбросанную в траве. А потом гулко и остервенело залаяли собаки... Это были профессионалы высокого класса, на лес садились так, словно ребра у них стояли как железные прутья. Их можно было положить всех троих - тех, что падали на сопку, в кроны древнего бора, но тогда бы нижние, что приземлились у подошвы, заперли бы Поспелова, обложили со всех сторон, вызвали подмогу. И тогда не уйти. И если даже удастся вырваться, то вряд ли отвяжешься от погони. А в километре-полутора отсюда, на дороге - машина с пленным "тапером"... Уж лучше синичка в руке, чем драконы в небе. Георгий под шумок сделал приличный рывок вниз - пока парашютисты отвязывались и спускались на землю, бросив ленточные фалы. Уходить пришлось в Долину Смерти - в противоположную сторону от машины: те, что сели внизу, отрезали ему дорогу, и надо заломить приличный круг, чтобы незамеченным добраться до "нивы". У "драконов" существовала своя "Гроза", эти шестеро примчались как на пожар, значит, наверняка взяли под контроль дороги, чтобы отрезать пути отступления. Так что придется на время залечь, переждать, чтобы благополучно вывезти пленного из "бермудского треугольника". Первый "язык", взятый живьем! Главное, чтобы не умер от болевого шока... "Драконы" боялись дневного света и исчезали, как всякая нечистая сила, с третьими петухами. Важно было продержаться часов до пяти. Потом активность их уменьшится, резкая, наступательная инициатива потеряет тонус, превратившись в статическое наблюдение. Примерно так обрисовывал тактику действий "драконов" главный знаток и специалист - пилот Ситников. Но Поспелова не устраивало, что соглядатаями будет отмечено, как по дороге от Одинозера в сторону Горячего Урочища проследовал автомобиль фермера-новопоселенца, который наверняка был давно засечен и тщательно изучались его маршруты. Кем бы они ни были, какие бы цели ни преследовали, было ясно, что "драконы" имеют свою службу безопасности, иначе бы не продержались в Карелии так долго, не сумели бы бесследно упрятать концы своих операций по захвату авиатехники с пассажирами и экипажами. И конечно же, это их служба устраивала спектакли, демонстрации фильмов ужасов, чтобы запугать, поставить на место всякого вновь прибывшего в "треугольник". Если же существует такая крепкая, отлично законспирированная и мобильная служба, то можно представить себе, чью же безопасность она обеспечивает! Кого прикрывает! Мало того, кроме "армейского" ее отделения, четко прослеживалось еще одно - политическое, направленное на работу с огромными массами населения России. На примере судьбы "новых русских" можно было предположить, что у "драконов" есть специальная служба, работающая на более высоком уровне, осуществляющая функции политического обеспечения некой крупной и пока неизвестной операции. Цель этой службы сводилась к подбору и захвату людей такого нравственно-психологического уровня, который бы позволял внушить бредовые мысли о внеземных цивилизациях, о трагическом будущем России, таким образом получив активных и бесплатрых агентов влияния на общественное мнение. Поэтому расстреливать в воздухе своих "коллег", а потом играть с ними в прятки по всему "треугольнику" было делом пустым и бессмысленным: Пилот Ситников давно это понял и поставил себе задачу - искать логово "драконов". Куда и зачем перевозит по воздуху их "транспортная" служба странные блоки электронной техники? Мимо "драконов", приземлившихся у подножья сопки, удалось проскочить незамеченным. Они блокировали подходы, но поздновато - Поспелов опередил и теперь уходил короткими перебежками в сторону дороги. Он опасался, что на пути, возможно, выставлены другие заслоны, и потому, прежде чем сделать очередной бросок, тщательно изучал пространство впереди себя. Машина, куда Рим должна была перевезти пленного, стояла в стороне от проселка, замаскированная в молодом ельнике. Оставалось перескочить дорогу, однако в ее просвете он заметил три человеческие фигуры, обнявшиеся, слитые вместе, будто пьяные ночные гуляки. Георгий снова скрылся в лесу и короткими перебежками двинулся за ними. Изредка он замечал людей между деревьями и никак не мог рассмотреть их. А они шли торопливо и тяжело, причем без всяких мер предосторожности. Тогда он углубился подальше в лес, сделал несколько стремительных бросков, чтобы наверняка уж настигнуть странных путников или вовсе опередить, и осторожно пошел к дороге. И когда до нее оставалось с десяток метров, неожиданно в лицо ему, чуть ли не в упор ударил пулемет "МГ". Кора, ветви и хвоя посыпались дождем - били не прицельно, на звук, но довольно умело. Поспелов прыгнул под дерево, перекатился, и стрелявший немедленно перенес огонь туда. Лучше было лежать и не трепыхаться. Скорее всего, судя по оружию, это были партизаны-бандиты, уложившие "драконов" на сопке. Полежав несколько минут, он выглянул из-за дерева, прислушался. Кажется, на дороге никого нет... Хотя, впрочем, пулеметчик мог терпеливо выжидать и влепить очередь уже не на звук, а по цели. Он тут же оставил затею преследовать партизан, которые и не нужны были в этот момент, и могли подстрелить, не разобравшись. Он выбрался из укрытия, осторожно перескочил дорогу и лесом пошел к машине. По пути заметил след "УАЗа", свернувший с проселка к ельнику - значит, все в порядке, "тапер" был на месте. Если пришел в себя, оказать ему первую помощь и немедленно допросить, пока в шоке... И Поспелов открыл дверь "нивы", откинул переднее сидение и сразу понял, что "дракон" мертв. Перед смертью он пришел в сознание: остекленевшие глаза широко открыты, на лице застыла болезненная гримаса страха. И Это говорило о том, что смерть наступила без мук, почти мгновенно. И, забыв об осторожности, Георгий захлопнул дверь и закурил. "Язык" сам, можно сказать, дался в руки, и надо было бы заняться им немедленно, а не гоняться за "драконами", поднятыми по тревоге. Раздеть его догола, проверить полость рта: смерть странная, трудно поверить, что здоровый, тренированный и выносливый человек скончался от болевого шока. Да и переломы ног вряд ли могли вызвать такую сильную боль... Сам себе помог умереть, раскусив ампулу с ядом, или кто-то другой подсобил?.. Вспомнилась эта троица, в обнимку уходящая по дороге... Георгий забрался в машину, осмотрел, ощупал "дракона" - ни ран, ни крови, под камуфляжем чешуйчатый бронежилет. Разве что разбит нос и губы при падении. Почему на его лице гримаса страха, ужаса? Или здесь успел побывать некий "дракон"-ликвидатор, выследивший, как Рим провезла пленного с метеостанции? Он включил радиостанцию в надежде связаться с фермой - глухо! В эфире сплошной треск на всех рабочих частотах. Правильно отмечал Ситников: как только "драконы" поднимаются в воздух либо проводят свои операции, эфир глушится во всем "треугольнике" и за его пределами. Это своеобразный опознавательный признак их активных действий. На какой-то миг Георгием овладело ощущение полного бессилия, будто его обезоружили, сковали руки, завязали глаза и поставили перед вооруженными людьми с мягкой, тигриной походкой. Он выругался про себя, затушил окурок, сунул его под мох. Нет, пора перехватывать инициативу! Хватит фиксировать и наблюдать полеты, фокусы и действия "драконов" - надо искать их "логово"! Пока эта вызванная по тревоге шестерка разбирается на сопке с убитыми "киномеханиками", надо добраться до прогалины на ручье, где спрятан парашют с ранцевым двигателем, дождаться, когда их "группа быстрого реагирования" взлетит и пойдет обратным курсом, сесть им на "хвост" и висеть, пока они не приземлятся. В девять истечет контрольный срок и Рим даст сигнал опасности. Пусть объявят "Грозу", и пусть Заремба сам летит в "бермудский треугольник". Необходимо скорректировать план всей операции и переходить от разведочных действий к наступательным оперативным. Группа "быстрого реагирования" должна постоянно находиться здесь, а не летать каждый раз из Москвы. Пока дождешься, лопнет любое терпение. Поспелов снял с мертвого "тапера" камуфляж и бронежилет, переоделся и свою одежду оставил в машине - любой опер поймет логику его действий. Время поджимало, поэтому частоту, на которой работали "драконы", он искал на ходу. Трофейная рация, как и та, первая, захваченная на болоте у Нижних Сволочей, была совершенно не знакомой и не изученной. Не разобравшись, можно было включить чтонибудь не то, обнаружить себя - кто знает, какие в ней секреты? Рация так и стояла на дежурном приеме и не трещала при этом - значит свои частоты они оставляли свободными и одни владели эфиром. Как у себя дома! Делают что хотят! Наконец он решил, что каналы переключаются притопленной обрезиненной кнопкой под световым индикатором с цифрой 27. Нажал - появилась цифра на порядок выше: 270 - и ничего не произошло. Он плюнул, спрятал рацию в наплечный карманчик: если это крутые профессионалы, таким образом можно до морковкиного заговенья искать рабочую частоту, а они будут менять ее по своему графику, например через пять минут. И все-таки он опоздал. "Драконы", видимо, сделали свое дело, сняли с деревьев парашюты и взлетели откуда-то в Долине Смерти. Но всего четверо! Двое где-то еще оставались, и это хорошо, что их группа разбилась на две. За меньшим количеством легче вести наблюдение. Пусть четверка улетает, а этих двоих надо отыскать и пасти неотступно. Скорее всего, они остались, чтобы убрать или перенести куда-то трупы убитых партизанами "драконов": своеобразная похоронная команда. Поспелов двинулся по направлению к трем сопкам, намереваясь подсечь ее в редколесье на склоне Долины Смерти. Шел с упреждением, чтобы перехватить наверняка: долина оставалась для "похоронной команды" единственным путем отхода - на севере озеро и метеостанция, на востоке - проселочная дорога. А им надо уходить вглубь "треугольника", в места, где можно спрятать трупы и скрыться самим - до третьих петухов не так и далеко. Общими силами с партизанами - или с бандой! - киношную группу "драконов" уничтожили вместе с аппаратурой. Теперь не будут скелеты бродить по земле, и внезапные пожары не станут вспыхивать, и взлетно-посадочные полосы не появятся на водной глади озера - все это были голографические фильмы, ко времени и точно показанные мобильной "кинопередвижкой". Пилот Ситников видел, как горят деревья на опушке лысой сопки, а десантник, летевший на парашюте в этот огонь, кричал по рации, что ничего нет, даже дыма, ибо голографическое изображение в кино можно видеть лишь из определенных точек. Сидели же они с Римом среди орущих мертвецов и ни одного не заметили! Киношников нет, но радоваться нечему. У "драконов" отняли средство для запугивания местного населения, для дезориентации пилотов, пролетающих над "бермудским треугольником", одним словом, отобрали всего лишь игрушку. Дубина, бьющая по мозгам, осталась в их руках, потому что где-то ведь свели с ума "новых русских", где-то отработали их сознание. И далеко не с помощью одного только кинематографа, даже самого суперсовременного. С другой стороны - раньше срока насторожили "драконов", возможно, вынудили их принять некие меры предосторожности, включить защитные системы, активизировать службу безопасности. Затаившийся противник всегда опаснее, чем действующий. Да и он, Поспелов, тоже увлекся, не удержался от искушения взять "языка", стянуть его с небес на землю. Но уж больно соблазнительно мотался этот динамик под носом!.. А его свои же и ликвидировали, причем классно, без всяких следов, если не считать застывшего страха на лице. Да еще и дали понять ему, Поспелову (иначе бы не оставили труп в машине), что "драконам" известен человек, работающий на спец службы России и не так давно поселившийся на ферме в "бермудском треугольнике". По сути, он раскрыт, причем не сегодня ночью, а раньше, возможно, с того момента, как в Горячее Урочище перестали ходить скелеты. Его провели и точно установили, кто он на самом деле. Они с Татьяной совершили какую-то глупость, прокол. И в этом не виноват даже Заремба, спланировавший разведоперацию, он просто не мог предполагать, с каким противником имеет дело. Иначе зачем было ему отдавать Поспелова в руки инструкторов, которые чуть ли не целую неделю потчевали его сказками об НЛО, параллельных мирах и прочей чертовщиной. И не трогают разведку в Горячем Урочище лишь потому, что вычислили ее, изучили агентурную сеть. Они не дураки, чтобы убрать "старых знакомых" и получить в замен новую головную боль - расшифровывать очередную загадку российских спецслужб. Старый друг он всегда лучше новых двух... Невзирая ни на что - искать "логово". Вот что надо делать. Никакая конспиративная работа тут не поможет, "драконы" в каждом будут видеть разведчика, в любой даже туристической группе, появившейся в "треугольнике". Не зря они почти сразу же показали фильм ужасов новому агенту Риму - предупредили, объяснили, кто здесь хозяин положения. Следовало бы, конечно, понять это раньше, согласиться с тем, что разведоперация провалена и пора переходить к новому этапу - к единоборству. Он угадал путь отхода "похоронной команды" и точно определил ее задачу: оставшиеся два "дракона" несли убитых, упаковалных в брезентовые мешки. Несмотря на тяжелую ношу, шли довольно быстро, смело, потому что с воздуха их прикрывала четверка парашютистов, рыскавшая над склоном Долины Смерти. Она как бы вызывала, провоцировала огонь на себя, давая беспрепятственный проход носильщикам. Да, подготовка у них была еще та, мощная, редкая по школе выносливости. Поспелов по себе знал, что такое нести на плечах восемьдесят килограммов груза без единой передышки на расстоянии до пяти километров, двигаясь скорым шагом по пересеченной местности. И ничуть не сбавляя темпа! "Похоронная команда" сделала привал на три минуты - Георгий наблюдал, затаившись от нее в сотне метров, - что-то ели или пили, выдавливая из пластмассовых тубов, потом сделали короткую дыхательную гимнастику и снова взяли груз на плечи. Трупы были сложены вдвое и потому мешки на специальных лямках выглядели за спинами компактно и не мешали движению. Шли по четкому графику - хоть часы проверяй! В следующий раз остановились ровно через сорок минут, одолев расстояние в пять километров. В половине пятого летающие "драконы" максимально снизились и кого-то обстреляли на земле, после чего резко набрали высоту и, оставив "похоронную команду" без прикрытия, ушли на запад - на востоке поднялось багровое солнце. У Поспелова вновь возник соблазн взять "языков": эти двое с ношами хоть и стали осторожнее, хоть и сбавили темп, однако груз отвлекал их, часто заставлял смотреть только под ноги, когда двигались по каменным развалам или густой чащобе с валежником-ветровалом. Мальчишеская мысль внезапно напасть и взять живыми обоих некоторое время тешила самолюбие и разогревала кровь; он уже прикидывал место, перед которым надлежало сделать стремительный рывок, обойти "похоронную команду" и атаковать сбоку. Так хотелось просто и со вкусом набить им морду! И удержала на плаву единственная здравая в ту минуту мысль, вернее самим же поставленная задача - отыскать логово. Конечно, "похоронная команда" вряд ли его укажет, вряд ли понесут мертвых туда, куда носят блоки электронной техники. Но сейчас сгодилась бы даже самая третьесортная промежуточная база "драконов", точка, где они могут появляться. Остальное - дело осторожности и профессиональной техники. Без воздушного прикрытия они протопали еще километров восемь, сделали очередные два перекура и сменили курс, потянули вверх по склону долины, пересекая его наискось - то ли экономили силы, то ли были близко от конечной цели. Теперь шли осторожно, по-тигриному мягко, и когда взобрались на гребень, затаились между валунами. Поспелов заранее увеличил разрыв и вовремя заметил засаду. Пришлось самому отсиживаться около получаса, благо, что камуфляж пленного "дракона" почти сливался с поверхностью земли: эти там, наверху, изредка поблескивали оптикой. Таких долгих привалов они себе не позволяли, значит, что-то почувствовали и теперь отслеживали свой "хвост". Наконец подняли свои ноши, около минуты помаячили среди редколесья и скрылись. Поспелов взошел на борт долины спустя четверть часа, а "похоронной команды" след простыл. Уйти незамеченными они не могли: пространство вокруг отлично просматривалось во все стороны. Либо снова затаились, либо забрались в свое логово - место подходящее: хороший обзор долины на несколько километров, рядом ни проселков, ни рек, так что туристам здесь делать нечего. По гребню склона долины проходила русская линия обороны: когда-то вырытые в полный профиль траншеи давно оплыли, завалились укрепленные досками стенки пулеметных гнезд, почти выровнялись брустверы и глубокие снарядные воронки. И всюду, где так или иначе земля была вскопана человеческой рукой, росла высокая густая трава. Но для мародеров тут была работа, и они приходили сюда не один раз, рылись в траншеях, почти целиком разрыли солдатскую землянку, выворотив потолочный бревенчатый накат. На свежей, возможно прошлого года, раскопке валялись человеческие кости, сопревшее тряпье, не подлежащие восстановлению ржавые винтовки, каски, полевой телефон с обрывками проводов. Неподалеку - кострище, бутылки, банки, много раз простреленная каска: порезвились... Почему же "драконы" вышли сюда, вторглись в "чужую зону" и куда могли исчезнуть? Поспелов пробрался мелколесьем вдоль линии обороны, отыскал почти целый окоп и, спустившись, стал внимательно осматривать склон долины и ее гребень. Если они затаились, то рано или поздно себя обнаружат. На какой-то миг ему показалось, что за ним кто-то наблюдает, смотрит в затылок; Георгий медленно обернулся - на бруствере траншеи стоял череп без нижней челюсти. Белые зубы словно вгрызались в землю... Через час его начало клонить в сон, слипались глаза, унылое пространство окутывалось дымкой, предметы теряли очертания. Бессонная ночь ломала его в самый неподходящий момент, когда требуется внимание и чистый разум. Он попытался взбодриться тем, что пугал себя острой и опасной ситуацией, зверски тер, массировал лицо, но бодрости хватало на несколько минут. Выход был один, давно проверенный и испытанный: сесть на свою руку и отключиться на подчаса. Дольше не проспишь - разбудит боль в затекшей ладони. Поспелов примостился в окопе на корточках, сгибом колена зажал руку у запястья, во вторую взял автомат стволом вверх. Уснул мгновенно, как только закрыл глаза. И почти в тот же миг на него обрушилась тяжесть и резиновая упругость тренированного человеческого тела. Сапогами придавили к дну окопа, приставили ствол к затылку, наступили на руки... На сей раз это был не призрак, не скелет, не пришелец, а, видимо, натуральный человек, гомо сапиенс, поскольку его "видела" наружная камера - своим глазам Татьяна уже отказывалась верить. Она приготовила автомат, выбрала хорошую позицию у окна чердачной комнаты, откуда открывался широкий обзор прилегающей территории, и стала ждать. Ночной гость, надо сказать, передвигался умело, почти скрытно, короткими перебежками, его выдавали пестроватая спортивная одежда и рюкзак на спине. Когда он нарушил "границу", порвал проволоку армейской сигнализации и поднял в воздух три ракеты, должно быть, стал еще осторожнее, растворился в траве, замер, как мышь, но видеокамера отмечала присутствие на поле живого существа и держала на мониторе картинку - квадрат посеревшей в сумерках высокой травы. Можно было вмазать по этому квадрату весь магазин: всякий честный и нормальный человек не станет подкрадываться к чужому дому, будто какойнибудь спецназовец. Если заблудился - подойдет открыто, покричит, попросит еды или ночлега... Конечно, это мог быть и припозднившиися оперативник, шедший на ферму для связи и охраны по сигналу "Гроза", однако он, согласно инструкции, обязан на подходе трижды выйти на связь по радио на разных частотах, трижды назвать пароль и спросить об условиях приближения к объекту. Этот же двигался с полным радиомолчанием и воровскими повадками. Татьяна изготовилась к стрельбе, держа под прицелом место, где залег незнакомец, но забрехавшие собаки выказали его совсем в другой точке - возле забора! Прополз незамеченным метров сто и оказался там, где в прошлый раз исчезли призраки-пришельцы; над высокой изгородью показалась голова и тут же скрылась. А через мгновение во двор фермы полетел перекинутый невидимой рукой рюкзак, это потом она сообразила, что рюкзак, после того как надавила гашетку и пули застучали по забору, выбивая щепу. Не зря на тренировках и занятиях по боевой подготовке всегда говорили, что женщины по своей природе напоминают ковбоев - сначала стреляют, потом думают, куда стреляли и зачем. В ответ на выстрелы из-за забора неожиданно послышался сдавленный голос, перекрываемый злобным собачьим лаем: - Не стреляйте... Не стреляйте... Переговариваться на таком, расстоянии и выяснять, кто это, было невозможно: псы работали, как по зверю, и эхо разносилось по всему Горячему Урочищу. Татьяна приказала незнакомцу подняться на забор и сидеть на нем, пока она не спустится вниз. Тот кое-как уяснил, что от него требуется, залез на изгородь и замер, как петух на жердочке: снизу его сторожили собаки. Все-таки это оказался оперативник, присланный Зарембой для связи и охраны, молодой и неопытный парень, вероятно, вчерашний солдат-пограничник, прошедший краткосрочные курсы. Он шел на ферму под видом заблудившегося туриста, без карты, перепутал дороги и целый день плутал по каким-то болотам. Отчего-то у него сильно разболелась голова, началась тошнота, потеря ориентации и, наконец, полностью село питание рации, почему он и не смог выйти на связь. Оказавшись на ферме, переодевшись в сухое и доложив начальству о своем прибытии, он пил чай на кухне, начинал было хорохориться, но временами впадал в тихое ошеломление от чудес "бермудского треугольника". О "ромашках", распускающихся на сопках, он не имел представления и относил свое необычное болезненное состояние к космическому излучению в этих местах. После таких потрясений Коля - так он представился, - не мог исполнять по всей форме обязанности охранника, и Татьяна уложила его спать в чердачной комнате. Правда, часа два он исправно пытался приступить к службе, сидел с автоматом и развернутым аппаратом космической связи у окна, пока не сломался и не уснул, подетски выпустив ниточку слюны. А около четырех утра сработала местная связь и принтер отстучал шифровку: агент Ромул просил сообщить последние новости. Это было вопреки всем инструкциям: агенту полагалось сидеть и ждать задания, если предыдущее было исполнено. Сидеть и ждать, а не спрашивать отчета или какой-то дополнительной информации, не связанной со служебными обязанностями - по сигналу "Гроза" все секретные сотрудники автоматически консервировались и не принимали никакого участия в ликвидации нештатной ситуации. Татьяна тоже нарушила запрет - ответила Ромулу, что все пока без изменений, резидент не обнаружился. Она могла лишь догадываться, кто такой Ромул, но когда Ворожцов обрисовал медичку из Верхних Сволочей, одну из любовниц Поспелова, перед глазами отчего-то нарисовался образ Иры Ковтун из того же "женского батальона". Совпадений было много: Ира пропала из Москвы как раз три года назад - именно тогда в "бермудский треугольник" был внедрен агент Ромул, имела медицинское образование и улыбалась, как голливудская кинозвезда. Правда, по отчеству она была не Михайловна и фамилия медички совсем другая, но это ничего не значило - естественно, Ромула внедряли под чужим именем. Они не были раньше подругами. В "женском батальоне" подобных отношений не водилось и сослуживцы чаще всего придерживались давно заведенного правила - терпимости друг к другу, которое обычно заключалось в диалоге: - Привет! Как живешь? - Регулярно, а ты? Встречались-то редко, в основном, на общих сборах, полевых занятиях, в спортзале или на полигоне. Однако сейчас Татьяне, насидевшейся в одиночестве, хотелось дружеского разговора, причем чистого, женского, даже бабского - поделиться впечатлениями, посплетничать, помыть косточки мужикам. Эх, если бы медичка Ирина Михайловна из Верхних Сволочей оказалась Ирой Ковтун! Пусть говорят, что ее "муж" Поспелов таскается к своей любовнице-медичке, в конце концов, он по легенде - бабник и обязан е╦ постоянно отрабатывать. Ну, пусть даже у них на самом деле что-то было или что-то есть - у Георгия руки развязаны. Можно лишь оценить его вкус. Хорошо бы сейчас плюнуть на все, под каким-нибудь предлогом поехать в Верхние Сволочи и заявиться в медпункт! Вот бы было радости!.. После страхов от скелетов, приведений и пришельцев. Мысль эта засела в голове и постепенно захватывала воображение, так что она все утро придумывала причину навестить медичку. Вроде бы даже голова заболела, потом заныло в низу живота, когда понесла корм "свиноферме" - два тяжелых ведра. Проснувшийся охранник Коля тем временем бродил по дому, знакомился с обстановкой и случайно услышал шорох в кладовой на хозяйственном этаже, где был заперт Ворожцов. - Кто там? Под замком? - испуг и любопытство мелькнули в его глазах. - Много будешь знать - скоро состаришься, - усмехнулась Татьяна. - Любовника спрятала, пока мужа нет. Она завозилась на кухне, и в этот момент вышел на связь внеплановый, а от того вольный агент Витязь. Свободный поиск давал ему право свободного расписания на выход в эфир по кодированной радиосвязи. Он сначала придумывал текст в уме, затем разучивал его, как стихи, и только тогда включал микрофон. Его доклад напоминал военные сводки. - Вчера, в ноль часов пятьдесят две минуты отметил краткую, но сильную стрельбу из автоматического оружия в районе Одинозера недалеко от метеостанции. В один час сорок семь минут над квадратом 94-13 ПОЯВИЛИСЬ "ДРАКОНЫ" в количестве трех единиц. Взяли курс на метеостанцию. В час пятьдесят четыре минуты над квадратом 87-26 появилась еще одна тройка "драконов" и тоже легла на этот же курс. В ускоренном пешем порядке проследил за ними на расстоянии девяти километров - курса не изменили. Считаю, что массовый взлет "драконов" связан с тревогой возле метеостанции. В три часа восемнадцать минут в направлении Одинозера далеко на горизонте показались две пары "драконов". Они кружили над лесом и кого-то искали, произвели несколько очередей по земле с воздуха. В три часа пятьдесят минут они закончили поиск, ушли из сопок в Долину Смерти и двигались по ней назад к своим квадратам. Но все четверо на восходе солнца снова повернули к квадрату 94-13 и резко приземлились на подходе к нему, в пяти километрах от меня. Я двинулся к месту приземления и потом целый день выслеживал их в квадрате 01-13. Это самый интересный квадрат. Веду здесь наблюдение до сих пор. Огня не открывал. На связь выйти не мог, снова не было радиопроходимости. Витязь. И спросил, нет ли для него каких-то дополнительных заданий. - При невыясненных обстоятельствах в районе Одинозера исчез шеф, - сообщила Татьяна. - Прими меры к розыску. - Понял! - чему-то обрадовался пилот. - Приступаю! Она не имела права не только отдавать ему распоряжения, но даже сообщать информацию о шефе. И единственное, что могла - положить его "на дно", чтобы спрятался в сопках, затих и ни на что не обращал внимания, ибо в "треугольнике" сейчас работали профессионалы из группы быстрого реагирования. Переговоры писались на пленку и тут же отщелкивались текстом на принтере. Татьяна сорвала бумажную полосу, аккуратно отрезала лишнее вместе со своими распоряжениями и усеченный этот доклад передала оперу Коле. - Будет связь с шефом - передашь. Он видел, что на его глазах творится какая-то подтасовка, но смущенно молчал, согласно кивал головой и взирал на молодую женщину с легким, подростковым страхом: вероятно, Татьяна казалась ему старым и прожженным разведчиком, расчетливым и безбоязненным игроком, ведущим некую сверхсекретную операцию. Он готов был служить ей, выполнять всякую волю, забыв о собственных инструкциях, и "жена" резидента этим воспользовалась и еще больше напустила тумана, когда принесла Коле зашифрованную информацию для Зарембы о плененном Ворожцове. - А это передашь лично руководителю "Грозы". Оригинал после передачи уничтожить. Перед обедом она нашла великолепную причину исчезнуть с фермы - кончился хлеб! Проголодавшийся мальчик Коля умял за завтраком последнюю краюшку. Татьяне запрещалось на период действия "Грозы" оставлять усадьбу, но она решила "забыть" об этом, допустить оплошность. Да и в доме оставался опер-связист... - Коля, - сказала она. - Будь как дома, ничего не бойся. Я поехала за хлебом в Верхние Сволочи. Мне же надо кормить тебя. Она выгнала из гаража "парадно-выходную" машину, еще не засвеченную в округе - почти новую "газель" с брезентовым кузовом. Дождей давно не было, дороги просохли, окреп грунт даже в болотинах. В Верхних Сволочах, в продуктовом магазине, работала продавщица, та самая, которой пришлось раскрасить ноготками бесстыжую физиономию. Согласно операции по адаптированию. Получилось же натурально: девочка ревела, грозилась написать заявление в милицию, но местные женщины Татьянино возмущение и действия поддержали. Продавщица заткнулась, и когда, в редкие случаи, фермерша являлась в магазин, немедленно убегала в подсобку. Лишь однажды осмелела и, стоя на безопасном расстоянии, грубо фыркнула: - Дура! Нужен мне твой козел! Это уже было личное оскорбление, поскольку Георгия можно бы назвать как угодно, но только некозлом. Не походил он на козла ни обликом, ни характером. Другое дело - кобель... Татьяна молча взяла селедку из блюда с рассолом и швырнула ее в лицо продавщице. Та уклонилась и больше уже не задирала. На сей раз Татьяна вошла в магазин с заведомо рассерженным видом. Продавщица хотела было юркнуть в подсобку, чтобы не связываться с фермершей, однако та поманила ее. - Иди-ка сюда, подружка. - Что это вам надо? - спросила она недоверчиво. - Иди, пошепчемся. Не бойся, дело есть. В магазине были две бабки и старший продавец - сенокосная пора разогнала сельскую публику по лугам. - Какое дело? - недоверчивым шепотом спросила девица. - У кого мой кобель тут ночует? - в упор спросила Татьяна. - Не знаю. Я за твоим кобелем не смотрю. - Знаешь, знаешь. Ты все знаешь. У кого? - Не видела, не знаю. - А к кому ряньше наведывался? Продавщица секунду поколебалась и выдала свою соперницу с удовольствием. Заодно и бывшего ухажера. - К медичке ездил. Все знают... - И сейчас у нее? - Сейчас нету. С неделю не был... Эту информацию можно было не проверять и не подвергать никаким сомнениям. Татьяна купила хлеба, оставила его в машине и не спеша, пешком отыскала медпункт. Ромул вела прием, однако в покосную пору никто не болел и в помещении было пусто. Санитарка что-то стирала во дворе, склонившись над оцинкованной ванной. Эффекта неожиданности не произошло: значит, Поспелов рассказал, кто у него "жена", и Ирина подспудно ждала и готовилась к этой встрече. - Здравствуй, Ирочка, - приветливо и тихо сказала Татьяна. - Сто лет тебя не видела. Ромул мгновенно оценила положение, брякнула ключами в кармане халата. - Пойдем ко мне. Татьяна будто бы с интересом осмотрела жилье Ромула, но взгляд сам собой цеплялся и притягивался только к кровати: как они тут, интересно, поладили? Тесная кроватка, одной спать - рук не разбросаешь... - Я живу очень скромно, - улыбнулась Ирина. - Простая фельдшерица городского образца в сельской местности. - Ой, Ирка, как ты улыбаешься! - восхитилась Татьяна. - Мне так нравится! Научи! - Если нас застукают вместе - Поспелову голову отвинтят, - сказала Ромул, включая электрический самовар. - А что ты так переживаешь? - бездумно проронила "жена" и спохватилась. - Ах да! Вы же любовники. Я как-то упустила... Ну-ну-ну! Информация из первых уст, чистосердечное признание. - Он что, сам сказал? - помедлив, спросила Ромул. - Ты же в курсе: мне еще никто не врал. - Значит, мы с тобой сестры, - нашлась Ирина, выставляя на стол бутылку вина. - Надо это дело отметить. - Во-первых, я за рулем, - скрывая злорадство, проговорила Татьяна. - Во-вторых, я тебе не сестра. - Ты хочешь сказать, что... - Хочу сказать: с Поспеловым не спала. - Танька, ты же врешь. - А что, Поспелов заливал тебе, что спит со мной? - тихо рассмеялась "жена". - Как же!.. Я ему однажды сделала крутой облом и больше никаких поползновений. Неужто Поспелов тебе похвастался... - Нет, наоборот. Говорил, что ни одного эпизода... Только я ему не поверила. - Вот и зря. Ему можно верить, он почти не врет. - И ты к нему никаких... - Никаких! Абсолютно! По нулям! Чисто служебные отношения. - Татьяна благосклонно потрепала соперницу по щеке. - А ты, дурочка, влюбилась, а? Влюбилась? Ромул налила себе вина в чайную чашку и выпила. - Я, Тань, три года в этой дыре. Осатанела... - Хороший он мужик, Поспелов? - по-дружески спросила Татьяна. - Как любовник?.. Как любовник он просто... фонтан! Как с голодного мыса. - Он на самом деле... с голодного мыса! - И потрясающе ласковый. У меня таких не бывало. Хочется прилипнуть к нему и не отлипаться. - Так не отлипайся, чего ты? Мужик свободный, с женой развелся. Знаешь, кто у него была жена? Не поверишь. - Кто? Он не говорил... - Мисс Очарование восемьдесят восемь. - А кто такая? Их развелось в последнее время, этих очарований... - Некая Соломина, Нина. Он простушек не любит, ему подавай звезд. Ирина о чем-то подумала, вдруг спохватилась. - Ты что, знала про меня? Что я здесь? - Вычислила. Зная кое-что о тебе и вкус своего "законного мужа". - На него бабы, как мухи на мед. Сволочь он, конечно. Да все они - сволочи, молодые, старые. Пользуются нашими слабостями... Ты как там устроилась, на ферме? Одной-то не страшно, когда Поспелов уезжает? - Что ты? Я уже вышла из того возраста, когда боятся. - А мне бывает страшно, особенно по ночам, - призналась Ромул, наливая вина. - И я нашла способ: стакан водки и под одеяло. И пошли они все! Она залпом выпила всю чашку, лихо тряхнула головой. - Эх, давай погуляем, Танюшка! - Погоди, Ирина. - Татьяна обняла ее за плечи. - Мы сидим тут, лясы точим, вино пьем. А сволочь Поспелов воюет. А может, и в живых его нет. - Ох, не смеши! Мне думается, он завербовал еще какого-нибудь ...агента, из местных продавщиц. И из постели не вылазит. - Ну что ты мелешь? Ведь и сама не веришь. Ирина покачала головой. - Ох, Танюха, ты пропала! - Глупости! Ты с ним спишь, а я пропала! - Я с ним сплю, а ты его любишь. Татьяна засмеялась и, видно, переборщила, показывая равнодушие, потому что сослуживица вдруг обняла ее, сказала клятвенно: - Если бы я знала, Тань! На выстрел бы не подпустила! - Да ладно тебе! - увернулась та. Давай выпьем. Чтоб Георгий вернулся. Остальное - все суета. Конечно, он сволочь. Но мы живем возле него, работаем, крутимся и все разговоры - о нем. Боже упаси, конечно, а убьют? И все рухнет... Пусть он лучше спит, любит, гуляет и живет! И мы будем жить. Татьяна опрокинула свою чашку, утерлась по-мужски, а Ромул достала новую бутылку. - Постой, Ирка! Я же не на разборки приехала. Дело обсудить. Мне ситуация не нравится. И этадолбаная "Гроза". Примчались какие-то пацаны. Скоро двое суток, а Поспелова найти не могут. И Заремба куда-то исчез, пятнадцать часов не выходит на связь. Что творится? Плохо дело, Ромул, надо искать мужика. Ирина глотнула из чашки и неожиданно озлилась: - Сама хотела! Потому и обстановку у тебя запросила. А если мы вдвоем? Тань, давай на фиг этот "бермудский треугольник" ликвидируем? В печенках сидит! Три года жизни отнял!.. Только оружия у меня - один пистолет. - Оружие есть! Какое хочешь! - поддержала Татьяна. - Так вези сюда и пойдем! Ну, честное слово, выть хочется! Какие-то пришельцы тут рыскают, авиатехника пропадает, люди... Да ну их в ним дырявый! Поехали! Мы этот "треугольник" в блин раскатаем! Мы его на уши поставим! Группа быстрого реагирования прибыла в "бермудский треугольник" под видом диких туристов-лодочников: привезли с собой надувные и сборные байдарки, палатки, спальные мешки и встали лагерем на берегу Одинозера неподалеку от метеостанции. Изображали сытых, самодовольных молодых людей с явным криминальным уклоном, вроде бы приехали слегка "оторваться" на природе с молодыми телками, отдохнуть от казино, ночных клубов. "Пахан" Заремба имел запоминающуюся внешность, поэтому сильно не светился и на встречу с Римом послал оперативника. Через пару часов тот доложил обстановку и подробности исчезновения Поспелова. А также что пленный "дракон" обнаружен им в машине мертвым. По всей вероятности, резидент переоделся в его камуфляж и ушел в сопки. Заремба приказал немедленно доставить труп в Петрозаводск и там тщательно исследовать, установить причину смерти. Агент Рим уверяла, что, исполняя распоряжение Поспелова, доставила пленного "тапера" в машину в бессознательном состоянии, заперла его в "ниве". Разумеется, она и не подозревала, что уродливая зеленая рожа - не что иное, как маска из очень качественной, тонкой резины. "Дракон" был живым, когда она уезжала, дышал нормально и состояние его не вызывало никаких опасений. А бессознательное состояние могло быть от легкого сотрясения мозга. До контрольного срока - девять часов утра - Поспелов не появился на метеостанции, чтобы забрать динамик и магнитофон. Естественно, Рим дала сигнал тревоги на ферму. Действия были правильными и вполне укладывались в логику поведения профессионалов. Сработали, разведчики хорошо, но, кажется, все время находились под наблюдением, которого не заметили. Заремба сразу же не поверил, что пленный умер сам. Даже поверхностный осмотр его медиком, имеющимся в группе, дал заключение, что смерть наступила от сильнодействующего яда, скорее всего, впрыснутого в рот. "Тапер" не сделал этого сам - руки его были связаны. Значит, в промежуток между тем, как Рим уехала на метеостанцию и появлением Поспелова, у машины побывал кто-то третий. И если это так, если метеостанция находится под пристальным наблюдением, то этот турпоход группы быстрого реагирования давно расшифрован. Становилось понятным, что работу в "бермудском треугольнике" одной команде быстрого реагирования не потянуть, и что нужно немедленно привлекать сюда службу контрразведки. А стоит ее лишь впустить сюда, как она быстренько приберет к рукам весь объект вместе с агентурной сетью. Конечно, развязаться с Карелией было бы неплохо, свалить эту головную боль, однако жаль трудов, вложенных хороших идей, которые, естественно, будут присвоены контрразведкой, а главное - людей: назад их уже не получишь никогда, даже если благополучно завершится операция. И что совсем уж неприятно - придется поднять перед вышестоящим начальством руки и сказать: не тяну... И пойти на пенсию, подарив все чужому дяде. Заремба выслал три поисковых пары в глубь "бермудского треугольника" и четвертую - после того, как получил сообщение с фермы о том, что агент Витязь наблюдал передвижение "драконов" вдоль восточного склона Долины Смерти. И как бывало в прошлые времена, едва Заремба появлялся в "треугольнике", как заканчивалась всякая чертовщина: была великолепная радиопроходимость, никто не нарушал воздушного пространства и ни один опер не сталкивался ни с каким необъяснимым явлением. Хоть месяц сиди - ничего, не произойдет! Ночь прошла без происшествий и без всякой информации. Поисковые группы обследовали всю северную часть "треугольника", нашли место стычки "драконов" с неизвестной, бродящей в сопках бандой, собрали стреляные гильзы от автоматического оружия времен Отечественной войны, зафиксировали следы, кровь, остатки какой-то сгоревшей в сильном огне аппаратуры; и единственное, что привлекало внимание и указывало на след Поспелова - обнаружили в зарослях можжевельника спрятанный парашют с ранцевым двигателем, по всей вероятности, принадлежащий пленному "таперу". Агент Рим не могла уверенно сказать, на этом ли парашюте улетел резидент. На следующий день в условленном месте за Одинозером приземлился оперативный вертолет, раскрашенный и оформленный опознавательными знаками авиалесоохраны. Заремба взял с собой на борт последнюю поисковую пару оперативников, надеясь высадить ее в самом перспективном районе, и около десяти часов они взлетели. Над "бермудским треугольником" ему доводилось летать зимой и летом, днем и ночью, так что район был известен, знаком до последней сопки. И в который раз он отмечал полное умиротворение плывущей внизу земли. Не знай он тайных страстей, что время от времени бушевали здесь и уносили жизни людей, никто бы его не смог убедить, что в этом прекрасном незагаженном, первозданном уголке что-то происходит неприятное. В первую очередь Заремба решил глянуть на озеро, на дне которого лежал самолет АН-2. Ведь когда он потерялся, поисковая авиагруппа обследовала с воздуха все озера, засекая на их поверхности масляные пятна. И ничего тогда не нашли, правда, дни были ветренные, на озерах лежала рябь, мешающая наблюдению. На сей раз погода стояла тихая, и Зарембе показалось, что он видит в светлой воде очертания предмета, очень похожего на фюзеляж самолета. Озеро было около двух километров в длину при ширине метров в двести. На карте была обозначена точка падения АН-2, установленная Поспеловым, и тут полковника смутило, что призрачный фюзеляж находится в другом конце озера. Он приказал пилотам развернуть машину и зависнуть над водой, но так, чтобы рябь от винта не нарушала видимости. Вертолет покружился над озером, определился по высоте и завис - предмет под водой показался слишком угловатым и плоским для самолета. Заремба хлопнул по плечу одного из оперативников и указал на акваланг. Тот сбросил одежду и стал навешивать на себя снаряжение. Из вертолета выбросили лестницу и снизились на ее длину. Оперативник довольно помахал рукой, - мол, повезло, искупаюсь! - и начал спускаться. Что-либо рассмотреть под водой из-за кипящей ряби стало невозможно. Заремба ждал, когда покажется водолаз, и начинал нервничать; если кто видит их, подумает: с чего это вдруг пожарники так заинтересовались озером и вот уже пять минут висят над водой? Лучше бы приземлиться и запустить аквалангиста с берега, меньше бы вызвало подозрений. Наконец оперативник вынырнул, схватился за лестницу и полез на борт. Ему помогли забраться в кабину, стянули с плеч баллон. - Кошмар! - крикнул он, утирая воду с лица. - Такое купание, мать его!.. - Что там? - спросил Заремба, наклоняясь к его уху. - Боевая машина пехоты! Бортовой номер двести сорок один. Та самая! Ужас! - Ну, говори! - Я внутрь залез. Задние двери не заперты. А там - четыре скелета плавают, в одежде. Кости на сухожилиях еще болтаются. Заремба дал знак пилотам посадить машину. Вертолетчики выбрали площадку на отлогом берегу и приземлились, выключили двигатели. - Они что, провалились под лед? - спросил Заремба больше сам себя. - Если бы провалились, хоть кто-нибудь бы попытался выплыть, - устало сказал аквалангист. - Дверь-то не на запоре, а так, прихлопнута. - Пьяные были... - Офицеры, может, и пьяные были. Но вряд ли поили бы солдата-водителя. Ион почему-то не на своем месте, а в пехотном отсеке. Все четверо там. - Будем поднимать, - решил Заремба. - Накачивайте лодку, берите чехлы от двигателей. И вперед. - Может, специальную бригаду... - начал было опер-аквалангист, однако полковник побагровел. - Сами полезете! Бригаду... Пока бригада летит, здесь и БМПэшки не будет. Ничего, вы мужики, потерпите. И чтобы ничего не пропало. Опера накачали резиновую лодку, погрузились и поплыли к середине озера. Заремба связался по радио с поисковой группой, в составе которой был медик, уговорились, в какую точку выйти, чтобы взять его на борт. Пока доставали, погибших из БМП, он взял автомат, бинокль и забрался на сопку, подступавшую вплотную к озеру. Там он выбрал удобную позицию, залег и стал рассматривать прилегающую территорию - вершины сопок, большие деревья, развалы камней, где мог укрыться наблюдатель. Вроде бы ничего подозрительного, ни одной живой души... То, что самолет и БМП оказались в одном озере, не было случайностью. Где-то рядом была зона повышенного интереса "драконов", и кто попадал в нее либо становился свидетелем их дел, действий, подписывал себе смертный приговор. Лысая сопка, на которую выбросили пожарный десант, находилась неподалеку, в десятке километров от озера. "Драконы" знали, чей это самолет, кто в нем находится, и как бы разделили его экипаж, заставив парашютистов прыгнуть на "пожар", а пилота и летнаба загнали в озеро. Если бы Ситников не испугался и не прыгнул, исчезновение АН-2 до сих пор бы оставалось загадкой. Точно так же они разделили людей, бывших на борту вертолета МИ-2: "новых русских" и пилотов с егерем. В этой избирательности угадывался определенный смысл - им не нужны были летчики. Если это так, то можно предположить, что пожарники-парашютисты живы и могут в любое время объявиться и всей командой загреметь в психбольницу. Правда, их "космический полет" подзатянулся на три года, тогда как "новые русские" вернулись уже через пять месяцев... И пока еще не ясна судьба вертолета пограничников: ни члены экипажа, ни пассажиры никак себя не проявили... Заметив, что лодка пошла к берегу, Заремба спустился к вертолету, так и не обнаружив никакой слежки. Оперативники спустили воздух из лодки и подтащили ее волоком, намереваясь погрузить в машину. На дне лежали останки погибших офицеров и солдата - полупустые, скомканные бушлаты, ватные армейские брюки и валенки, набитые костями. Нашлось и их оружие: автомат АКМ и два карабина СКС с пустыми магазинами. Трудно поверить, что охотники ездили с незаряженным оружием и, скорее всего, расстреляли все патроны, поскольку у карабинов затворы оказались в отведенном положении; это означало, что в магазине кончились боеприпасы... Лодку погрузили в вертолет, поднялись в воздух и взяли курс на точку, где условились подхватить на борт медика. Через семь минут полета командир экипажа жестом позвал Зарембу в пилотскую кабину. - Что-то не в порядке с машиной! - доложил он. - Отказывают приборы. Придется идти на вынужденную! У полковника ознобило затылок и заныла старая язва в желудке. - Двигатели тянут? - спросил он. - Тянут, но приборы... - Плевать на твои приборы! - крикнул Заремба. - Пока тянут - вперед. И как будто ничего не случилось. - Есть, - неуверенно ответил командир, побелевшей рукой смахивая пот со лба. Заремба пристроился в кабине между креслами пилотов и даже его непосвященному в летное дело глазу стало жутковато смотреть, как пляшут или вовсе стоят на нулях стрелки, как кувыркается самолетик авиагоризонта и мигают какие-то красные контрольные лампы. Еще через девять минут сработала пожарная сигнализация обоих двигателей. Командир экипажа с вопросительной тоской обернулся к полковнику, однако тот отрицательно мотнул головой и махнул рукой - вперед! Несмотря ни на что, двигатели работали с ровным, привычным воем, вибрация была в норме, машина хорошо слушалась рулей. - Радиосвязи с базой нет! - доложил второй пилот. - Сплошные помехи. - Хрен с ней, со связью! Вперед! В следующие четыре минуты ничего не изменилось. Заремба, как завзятый штурман, на глаз прикидывал курс и знаками указывал командиру направление. До точки, где ждал медик, оставалось еще минут десять полета, когда второй пилот скинул наушники и схватился за голову. - Что? Что?! - зарычал на него полковник. - Голова!.. Сильные боли в затылке. - Терпи! Пилот взял ручку шаг-газа, закусил губу, но глаза лезли из орбит. У командира, похоже, было то же самое состояние, но он справлялся с собой, резко выдыхая через вздутые и побелевшие крылья носа. Заремба тоже ощутил тяжесть в затылке, эдакий "похмельный синдром", уже знакомый и испытанный в Долине Смерти.. - Смотрите, товарищ полковник! - командир указал влево. - Площадка хорошая. Может, сядем? Слева по курсу среди сопок и в самом деле оказалась хорошая травянистая площадка, скошенный луг, с высоты напоминающий подстриженный английский газон. На краю его стоял большой крестьянский дом типичной северной архитектуры и бродили четыре черно-пестрых коровы. Мирная, идиллическая картинка... - Давай, - махнул Заремба и в следующий миг заорал: - Отставить! Отставить! Вперед! Он схватил пилотский планшет, но впопыхах не смог найти там ничего, взял свою крупномасштабную карту. Точно! На месте этого луга среди сопок небольшое озеро. И есть изба на берегу с пометкой "не жилая"... - Слушай внимательно! - толкнул командира в плечо. - Заходи будто бы на посадку. Но не садись, а зависни! Понял? - Понял, но без приборов трудно! - Я открою дверь и буду смотреть! Машина сделала доворот и начала снижаться на зеленый лужок. Заремба надел наушники в пассажирском салоне, приказал операм открыть дверь и лег на пол. Опера подстраховали его, взяли за ноги. Вертолет погасил скорость и теперь шел по наклонной, чуть присев на хвост. Внизу была совершенно реальная картина - сочная зелень, побуревшие стены высокого дома на подклете и даже человек, стоящий у колодца и смотрящий в небо из-под руки. Только почему-то коровы мирно щипали траву и не разбегались от падающей на них ревущей машины, словно вертолеты тут садились в день по нескольку раз. И стожки на лугу как-то по-осеннему почернели, хотя только что начался сенокос. До "земли" оставалось метров десять, видно было, как стелется под напором ветра трава и что под нею - земная твердь. Но Заремба уже не верил глазам своим, приказал командиру снизиться еще немного и сам выбросил лестницу. Конец ее упал на "землю" и не утонул, остался лежать, прыгая и дергаясь вместе с машиной. Он и этому не поверил, велел операм поднять лестницу и сам ощупал конец - сухой! На глаза попал дюралевый башмак, что подкладывают под колеса шасси на стоянке, махнул оперу - давай! - и самолично швырнул его в дверной проем. Башмак упал и покатился по траве. Не утонул... И тут Заремба увидел, как к вертолету, прикрываясь, спешит мужик - тот самый, что стоял возле дома. Идет по тверди, мнет траву сапогами, щурится от ветра и что-то кричит. - Что?! - крикнул ему полковник. Мужик топнул ногой, показал: дескать, садись, здесь твердо. Все-таки не верилось до самого последнего момента, что внизу земля. Даже когда вертолет коснулся ее и просел, даже когда Заремба выпрыгнул из кабины и ощутил крепкий толчок. Обрадовавшиеся пилоты сразу же выключили двигатели и, не ожидая остановки винтов, вывалились наружу, упали под машиной, раскинув руки. Когда умолкли турбины и наступила тишина, мужик спросил громко: - Чего вы такие не смелые-то? - засмеялся. - Гляжу, пляшут, пляшут и не садятся. - Думали, болото тут у тебя, - усмехнулся Заремба. - Трава уж шибко зеленая. Как твоя заимка-то называется? - Не заимка, а хутор Веселый! - с гордостью сказал хозяин. - Вы что, заблудились? - Да есть маленько, - признался полковник, разворачивая карту. Хутор Веселый оказался далеко за пределами "бермудского треугольника".... - Вы сейчас не в Покровское полетите? - деловито спросил мужик. - Нет, не в Покровское... - задумчиво и отвлеченно проговорил Заремба, внутренне цепенея от того, что дал такого маху. - Жалко... Я хотел с вами дочку отправить в Покровское. А то на лошади везти - день туда да день назад. Полковник сунул карту под нос командиру экипажа, ткнул пальцем. - Видал, куда залетели? Тот сел, тупо уставился в карту, недоуменно пожал плечами. - Не может быть... Я вроде бы не менял курса. Хотя приборы.... - Голова прошла? - Да вроде бы... - Запускайся, нас ждут! - приказал Заремба и полез в вертолет. Пилоты уселись в кресла, защелкали тумблерами, оперативники подобрали башмак, убрали лестницу и захлопнули дверь, оставив мужика на улице в полном сожалении и досаде. Через минуту из кабины выглянул командир экипажа, с лицом, в точности повторяющим выражение хозяина хутора. - Аккумуляторы сели, товарищ полковник... Напряжение по нулям. Не запуститься... На глаза Зарембе попал выдвижной авиационный пулемет на турели, задвинутый подальше к задним створкам грузовых дверей. Желание было единственное: вытащить его оттуда и разнести весь этот веселый хутор в щепки... В рейд по "бермудскому треугольнику" выехали вечером, на медицинской "ниве" с красным крестом, с санитарными сумками, выставленными на видное место, и в белых халатах. Надежнее прикрытия, чем вызов к тяжелобольному, найти было трудно. Автоматы со спаренными магазинами и разовые гранатометы положили в багажник, на заднее сиденье, чтобы легче при случае достать, прикрыли домотканым половичком, сверху поставили две пустых корзины. О маршруте движения особенно не беспокоились, это был свободный поиск, наконец-то не связанный ни заданиями, ни нудными инструкциями. Ромул отлично знала все местные дороги и мало-мальски проезжие лесовозные волоки. Важно было раздразнить атмосферу "треугольника", возбудить ее, привести все тайные и явные силы к дисбалансу и заставить делать глупости, совершать необдуманные действия. Четкой закономерности поступков требовалось противопоставить отсутствие всякой логики, искушенному разуму - наивный примитивизм, холодному расчету - эмоциональный взрыв. Но для всего этого необходимо было найти врага, вынудить его, чтобы себя обнаружил и, независимо от того, кто он - пришелец, житель параллельного мира или просто иностранная разведка, - сдаться ему в плен и действовать изнутри, точить, грызть, разлагать его сердцевину. Они ничуть не сомневались в успехе операции, утешая себя тем, что победителей, в конце концов, не судят, а сидеть и сатанеть от безделья, когда над "треугольником" гремит незримая "Гроза", уже нет сил. К полуночи они уже были на середине пути между Верхними Сволочами и Одинозером, можно сказать, в самом центре Карельского феномена. Проехав километров пятьдесят, не встретили ни одной живой души, и лишь когда проскочили брод через горную речку, увидели на берегу неяркий, затухающий костер, высвечивающий оранжевый бок резиновой лодки, вытащенной на сушу. Без остановки проскочили мимо, и когда удалились на приличное расстояние, Ромул остановила машину. - Пойдем познакомимся? - Да это туристы, - отмахнулась Татьяна. - Туристы в это время спят, - со знанием дела сказала Ромул. - Потому что за день устают, как собаки. К тому же за плавание надоели друг другу и им уже не о чем говорить. А эти сидят у костра. Выходить без оружия в ночную темень леса было страшновато - они сняли белые халаты, которые за версту видно, и прихватили автомат, один на двоих. У костра сидели двое парней, пили чай, о чем-то тихо переговаривались. Зрение, притянутое во тьме светом костра, подвело, и они не заметили, не обнаружили вовремя третьего, зашедшего в тыл. - Какие гости! - произнес он весело где-то за спиной. - Прошу к нашему шалашу! И в тот же миг эти двое сорвались от костра и перекрыли путь к отступлению влево и вправо. Впереди был костер... - Назад! - прошептала Татьяна. - Это наши! Поисковая группа. Засекут - пропали... Спасло их то, что назад они побежали вга некотором расстоянии друг от друга, так что оперативник, зашедший с тыла, оказался между ними. Он бросился сначала к Ирине, намереваясь перерезать путь, однако Татьяна завизжала и отвлекла преследователя на себя. Он резко изменил направление, стремительно кинувшись на крик, но не заметил Татьяны, врубился в глухой ельник, дав таким образом возможность уйти в сторону дороги метров на сто. Однако Ромул где-то потерялась в темноте леса, и пришлось ждать, спрятавшись на обочине проселка. И вдруг в ночном притихшем лесу гулко ударила автоматная очередь, где-то слева. Татьяна вжалась в мягкий лесной подстил, замерла. Не хватало еще перестрелки между своими!.. Через пару минут на дорогу выскочила Ирина и, не скрываясь, побежала к белеющей вдалеке машине. Они подлетели к "ниве" почти одновременно, рванули дверцы. Ирина запустила мотор, сбросила автоматный ремень с шеи. - Поехали! - Зачем стреляла? Чокнулась? - Да случайно! - тяжело дыша, сказала Ромул. - Надавила спуск... И сразу же началась аховая дорожка: в последний раз здесь проехал трактор "Кировец", наверное еще весной, и оставил колеи, иногда глубиной до полуметра. В Шорегу ездили другим путем, через Верхние Сволочи, а это была прямая дорога от большого села Покровского, находящегося вне "бермудского треугольника". Километров пять Ромул показывала чудеса вождения, ни разу не свалившись в колдобины, однако скоро притомилась и плотно села на мосты. Инициатива запутать следы и свернуть на этот непроезжий проселок принадлежала Татьяне. Ромул подергала машину взад вперед, погазовала, разбрызгивая грязь, и выключила двигатель. - И зачем мы сюда поперлись? - спросила она недружелюбно. - Надо уметь водить машину! - огрызнулась Татьяна. - Дорога вполне сносная. - Вот садись и веди! - Ага, ты засадила, а я теперь веди? Бери лопату и откапывай. Земля оказалась тяжелая, сырая - в лесу дорога просыхала плохо, - лопата не лезла в плотно спресованный суглинок, однако Ромул с усердием доказывала свое право на жизнь. Татьяне крыть было нечем, ходила вокруг, стряхивая холодную липкую грязь с босых ног, и искала, чем бы уесть свою спутницу. И вдруг увидела на дороге две человеческие фигуры, идущие по обочине. Шли они со стороны Покровского, у одного - сигарета светилась... - Ирка, смотри, - зашептала она. Ромул выпрямилась, опершись на лопату. - Кто это? - Не знаю... Мужчины. Может, автомат достать? - Зачем?.. Это же мужчины. Вытолкнуть помогут. - А если... втолкнуть? - Да ну?.. Ты уж совсем... Между тем мужчины приблизились к застрявшей машине, остановились, оценили ситуацию. - Застряли, барышни? - спросил один, высокий и сильный человек лет сорока. - Срезало, - объяснила Ромул. - Стащило в колею. - "Скорая помощь", что ли? - "Скорая"! - Ну, "скорой" надо помочь, - согласился высокий и приблизился вплотную к Татьяне - она увидела открытое чистое лицо, правильный нос, темные глаза и жилы на лбу под тонкой кожей, образующие латинскую букву "V", острым концом упирающуюся в переносицу. Он взял у Ромула лопату, заглянул под машину и стал копать сильными, стремительными движениями, отбрасывая большие комья суглинка. - А вы куда идете? - спросила Ромул. - В Шорегу идем, красавица! - откликнулся высокий. - Мы вас подвезем, - закокетничала Ирина. - Если, конечно, выберемся из грязи. Боже, какие здесь дороги, просто кошмар! Второй мужчина упорно хранил молчание, как-то недобро посматривая вокруг. - Кто у вас в Шореге? - между тем допытывалась Ромул. - А у вас? - А у нас тяжелобольной! Бабулька умирать собралась. Тут пока доедешь, так и похоронить успеют. - Да уж! - поддержал высокий, освобождая от земли передний мост. - Мы идем, смотрим - две очаровательные женщины, босые, в грязи и с лопатой. Это - Россия! - Русская долюшка, - вздохнула Татьяна, приспосабливаясь толкать машину. - Ну что, взялись? Высокий встал с ней рядом, его спутник - с другой стороны возле заднего бампера, а Ромул заскочила в кабину. Раскачали, навалились - "нива" поддалась, заскребла колесами твердь и вырулила из колеи. Татьяна увидела, как от напряжения на лбу высокого вздулись жилы и буква "V" стала словно вылепленной из гипса. В этом человеке было что-то великое и страшное... Такие мужчины в три минуты обезоруживали самую упрямую и властную женщину, делали ее покорной и безвольной. Они никогда не добивались внимания, любви - они беспрепятственно брали то, что им нравится. Татьяна ощутила предательскую слабость в ногах, отчего-то заныло запястье правой руки, будто этот высокий уже схватил ее и уводил за собой, как рабыню... А Ромул ничего такого не замечала, и вдохновленная, что удачно вырвались из трясины, пыталась уговорить мужчин сесть в машину. Высокий вдруг начал отказываться, отшучиваться: мол, мы пойдем сзади, а вы езжайте. Все равно скоро опять встретимся, потому что придется снова выталкивать машину. Второй по-прежнему отмалчивался и старался держаться в стороне. Наконец женщины сели и поехали, оставив мужчин на ночной разбитой дороге. - Ничего, пускай промнутся, - с каким-то злорадством проговорила Ромул. - Этот здоровый - неприятный тип. Не хватало, чтобы в машине сидел... И запах от него какой-то... А другой - пришибленный, что ли, только глазами стреляет, как зверек. - Слушай, Ирка Татьяна вдруг схватила ее за руку. Стой! Ты можешь забуксовать еще? - Все поняла! - засмеялась та. - Тебе этот длинный понравился! - Дура, стой! Мы прошляпили! Это пришельцы! - Ты что?.. - Они! Как мне сразу!.. - Пришельцы? - Ну в общем, люди из "бермудского треугольника"! Надо брать! - А ты... не того?.. Татьяна вытащила из-за сиденья автомат, загнала патрон в патронник. - Значит, так. Ты сажаешь машину. Я незаметно ухожу в сторону. Они подходят к тебе - я их укладываю на землю. - Ага, я как приманка? Нет уж, дорогая!.. - Молчать! Отпрыгнешь в сторону, как только я скомандую - ложись. Засадить машину оказалось легче легкого: один поворот руля - и "нива" надежно зависла. Татьяна выскользнула из кабины и встала поодаль на обочине, скрывшись за деревом. Незнакомцы отстали метров на четыреста, не больше, так что ждать их долго не пришлось бы. Ирина на дороге бесполезно газовала, переключая скорости, нещадно палила бензин, пока не закипел радиатор. Из-под капота повалил пар. Прошло минут десять, а в дорожном просвете по-прежнему было пусто. Татьяна незаметно подобралась к машине, приказала выключить двигатель. - Где же они? - спросила Ромул. - Идут, как неживые. - Они живые, Ира. Кажется, мы их спугнули. - Не может быть... Мы же не подавали виду! - А они подстраховались и ушли. Стой здесь, я сейчас схожу посмотрю. Только не уезжай. - Куда же я уеду? - изумилась Ромул. Татьяна прошла по дороге назад, чуть ли не до того места, где застряли в первый раз - незнакомцы исчезли бесследно. Свернуть некуда, проселок единственный, значит, ушли в лес... И ведь почти сразу почувствовала, что это не просто прохожие, бог весть откуда взявшиеся на ночной дороге. Интуиция не подвела, и рука не подвела - поняла, что врет этот высокий, когда сказал, что идут в Шорегу! Но отчего-то задрожали коленки, раскисла, расклеилась, поддалась энергии, исходящей от него. Она вернулась к машине, швырнула автомат на сиденье и села на обочину. Ромул почавкала босыми ногами по грязи и опустилась рядом. - Проворонили... А это точно они. Как аккуратно уходили от ответов. Не сказали, откуда идут и к кому. И смылись... - После драки кулаками не машут, - сказала Татьяна. - Зря только машину засадили. - Я виновата, - неожиданно повинилась Ромул. - Мне показалось, тебе этот высокий понравился. Ты аж задрожала, язык проглотила. - Проглотишь тут... - Знаешь, Тань... Ты только не обижайся, но я точно так же перед Поспеловым. Увижу и - готова... Делай что хочешь. Татьяна встала, пожулькала грязь между пальцев ног. - Давай машину вытаскивать, что ли... Ромул достала лопату, ковырнула дорогу раз-другой - поддается плохо. Татьяна отобрала инструмент, начала копать отчаянно, сильно, отшвыривая комья на обочину. - Послушай, Ирина! Выходи за него замуж! - За кого?.. - За Поспелова. Он же мужчина-то хороший на самом деле. Вот только бы найти его, только бы ничего не случилось... - Не пойду, - отрезала Ромул. - Он мне не нужен. - Что же ты с ним? Для здоровья? - Нет... Я, Тань, родить хочу. Мне двадцать восемь лет. Срок пришел. Если не прошел... А Поспелой... Он сильный, мужественный, смелый. У него генетика хорошая, жизнестойкая. От него можно рожать. Ребенок болеть не будет, и вырастет похожим на отца. Представлю себе, идет со мной рядом сын!.. Дай я покопаю! - Ко мне мама с Кирюшой должны были приехать, - вдруг сказала Татьяна. - Из-за "Грозы" задержались... - Надо искать Поспелова! Дай лопату! Ромул копнула так, что затрещал березовый черень. Татьяна понаблюдала за ней и вдруг рассмеялась: - Ир,ну мы с тобой!.. Ну дали!.. От нас уже инопланетяне убегают! Они же удрали! Испугались! Наверное, у нас на лбу написано - "спецслужба России". - Это у них на лбу написано - "Виктория". Победа... - Ты тоже заметила? - Заметила... А мне все так надоело. Хочу быть просто бабой. Мне не нравится слово "женщина", какой-то физиологичностью отдает, биологический вид... А "баба" - звучит как звание. Через несколько минут машина была откопана, Ромул села за руль, Татьяна уперлась в заднюю дверь. - Ну, бабоньки, взяли! Дальше они ехали с великой осторожностью, проверяя вброд каждую глубокую лужу. А между тем над землей стремительно светало и путешественниц начало клонить в сон. Они уже подумывали, что неплохо бы загнать куда-нибудь машину подальше от глаз и лечь, раскинув сиденья, однако обоих смущали грязные, до колен, ноги, руки, забрызганные жижей халаты. На их счастье, дорога вывела к броду через небольшую, каменистую речку. Ромул остановила машину среди бурного потока, и они стали мыться, раздевшись догола. Было зябко от предутренней прохлады и не очень теплой воды, но этот озноб только бодрил, вливал жизнелюбие и веселость. Вытереться после купания оказалось нечем, и они надели платья на мокрое тело, забрались в кабину, обнялись и стали греться друг от друга, стуча зубами. И так незаметно уснули под журчание светлой воды и под плеск форели... Татьяна проснулась от того, что прямо в глаза било солнце. Она села, опустила козырек у лобового стекла и неожиданно заметила, как с берега скатился камень, за ним другой, поменьше: такое ощущение, будто кто-то крался по береговой осыпи. Она толкнула Ромула, - Камни катятся... Что это, как ты думаешь? Ромул пощурилась, глянула на часы, сладко потянулась. - Половина пятого... Разве нормальная баба может думать в такой час? Взгляд Татьяны упал в зеркало заднего обзора - хотела посмотреться сама, но увидела, что за машиной, на берегу, стоят трое мужчин. Стоят нахохлившиеся, небритые, заспанные, за плечами тощие рюкзачки, в руках - немецкие автоматы... А четвертый осторожно подкрадывается с боку, держа оружие наготове... Повязали его крепко, профессионально, однако очень уж по-русски - суровой, твердой веревкой перекрутили руки, ею же забили рот, чуть не разорвав до ушей, а на глаза и голову чалмой накрутили что-то грязное и вонючее, скорее всего, портянку. Делали все тут же, в окопе, молча, с пыхтением и старательностью. Перед тем как вытащить из окопа, кто-то упер ствол в живот, сказал полушепотом: - Не вздумай дергаться, паскуда! Пришибем сразу, понял? - Он по-русски-то понимает? - усомнился стоящий за спиной. - Ничего, поймет! Пошли! У Поспелова отлегло от сердца: нападавшие оказались своими, хотя когда вязали, он уловил специфический запах обуви "драконов". Он решил, что это партизаны - банда мародеров, о которой упоминал милиционер Солодянкин. Влип, конечно, по глупости, но хорошо еще, что попал к этим, а вынут веревку изо рта - можно будет договориться: есть общие цели. Его самого приняли за "дракона", потому и напали с такой жестокостью: ловил "языка", и сам стал "языком"... Вели его на веревке, набросив петлю на шею - не рванешься и не отстанешь, сразу перехватывает дыхание. Ребята попались умелые, ничего не скажешь. И шли быстро, почти бегом, возможно, сами чего-то опасались. По разговорам их было трое и сидели они где-то в засаде, ждали "драконов", знали, что на этом участке линии обороны у них логово. Поспелова, скорее всего, они заметили давно, когда только поднялся на гребень склона, ловили только момент, чтобы навалиться и связать. Дорогой не разговаривали и лишь изредка один и тот же голос отдавал короткие, военные команды: - Бегом марш! Или: - Стоять, не двигаться. Все эти неожиданные для банды тонкости на какое-то время ввели Поспелова в заблуждение, и он стал думать, что попал не к мародерам, а к операм из группы быстрого реагирования. Если Рим вовремя дала сигнал тревоги, то к этому часу группа могла появиться в "бермудском треугольнике", а ребята из нее карельского резидента в лицо не знают. Увидели человека в "драконовском" камуфляже и взяли... Судя по тому, как по лицу начали хлестать ветки, его вели куда-то в сопки. Поспелов специально подставлял голову, чтобы сучком сдернуло эту ненавистную чалму с головы, и это скоро ему удалось. Он стремительно огляделся и тут же получил мощный удар в ухо - едва устоял. Портянку снова набросили, теперь на все лицо, и завязали узлом на затылке. Дышать стало труднее из-за сплюснутого носа. В короткое это мгновение, пока был без повязки, успел увидеть двоих - сразу же отпали все подозрения, что это свои оперативники. Бородатые, нечесаные мужики, оба в тельняшках, а на одном - камуфляж "дракона". В руках по "шмайсеру"... Третьего не видел, потому что от него и прилетело в ухо, но убедился, что в этой группе командовал он. Бежали без передышки около двух часов, несколько раз перебредали ручьи, и Поспелов с завистью слушал, как мародеры на ходу хлебают воду, черпая ладонями: пить захотелось еще там, в окопе, а теперь от веревки и вовсе пересохло во рту. Он ловил лицом солнце, пытался ориентироваться, определить хотя бы примерное направление, куда ведут. Получалось, что на юго-запад, но какими-то зигзагами, по крайней мере, дважды уходили и возвращались в Долину Смерти. Наконец поднялись по склону в третий раз, пролезли через чащобу и встали. - Ну, - сказал командир. - Теперь запустим тебя в космос, суку! Ты у нас долго будешь летать. Поспелова усадили на край какой-то ямы, сдернули портянку с лица, развязали веревку, стягивающую рот, и толкнули в спину. Он полетел вниз, в черную дыру, а поскольку руки были связаны, то, приземлившись, не удержал равновесия и завалился на бок. Хотел выматериться, но занемевшие, стертые до крови губы и деревянный язык не слушались, получился глухой бычий рев. - Счастливого полета! - пожелала чья-то бородатая рожа, показавшись в дыре высоко над головой, после чего лаз закрылся дощатым щитом, по которому застучали тяжелые камни. Они и тюремщиками были серьезными... Поспелов встал на ноги, глаза еще не привыкли к темноте и неведомое пространство вокруг показалось бесконечным. Сквозь щели в крышке лаза свет кое-как пробивался, но тонкие лучики не достигали стен. Выставив плечо вперед, он сделал четыре небольших шага и наткнулся на барьер, повернувшись спиной к нему, ощупал руками - шероховатый бетон. Прошагал в обратную сторону, коленями уперся в доску, попробовал переступить - оказалось, что это деревянные широкие нары. По всей вероятности, его посадили в железобетонный немецкий блиндаж или командный пункт. Сухо и то ладно, правда, пахнет мочой и мышами... Он сел на нары. Сейчас бы глоток воды... Веревка вытянула слюну, выхолостила слюнные железы, и сколько Георгий ни двигал языком, ни кашлял, стараясь добыть хоть чуть мокроты - ничего не вышло. - Крутые мужики, - вслух сказал он, восстанавливая речь. - Хоть бы руки развязали. Эй! Наверху была полная тишина, тюрьму никто не охранял да и нужды в этом не было. Тут и со свободными руками едва ли выберешься. Видно, мародеры были в полной уверенности, что взяли "дракона" живьем. Сегодня им везло - двоих подстрелили на сопке и одного пленили, правда, и из них кто-то пострадал. Та троица на дороге, что потом огрызнулась пулеметным огнем, была из этой компании, возможно, тащили раненого, потому и шли, будто в обнимку... Что же они не поделили с "драконами"? Неужели мародеров выжимают из "бермудского треугольника"? Банда вольная, бродит, где захочет, и мешает им, путается под ногами, много видит и знает. Попадется в руки властям - сдаст, чтобы откупиться от тюрьмы. В блиндаже было холодно, как в погребе, и после стремительного двухчасового маршброска знобило пропотевшую спину. Но все равно кричать и рвать подсевший голос нет смысла, лучше попробовать развязать руки, пока они окончательно не затекли и не распухли. Поспелов лег на нары лицом вверх, опираясь о стену, поднял ноги вверх и, выгибая позвоночник, сделал стойку на затылке. Потом максимально раздвинул локти связанных по запястьям рук и стал медленно, с натугой продевать в них тело. Суставы постанывали, пощелкивали, неприятно тянуло плечевые связки - давно не приходилось делать этого упражнения. Через минуту он встал на ноги, руки уже были впереди. Остальное дело зубов и техники... Освободившись от пут, он наладил кровообращение в кистях рук, восстановил чувствительность и, встав на нары, замерил высоту до лаза - около двух метров. Неплохо бы сдвинуть щит, а то уж больно темно сидеть. Он обследовал блиндаж и ничего, кроме этих нар да толстого слоя перепревшего сена и мусора на полу, не нашел. Вооружившись оторванной доской, Поспелов приподнял от стены этот сенной матрац и стал закручивать его в рулон, который потом упрессовал коленями и обвязал распущенной на жилы веревкой. Метр высоты был уже покорен, и, если встать на рулон, то доской от нар можно двигать щит, прикрывающий лаз. Камней навалили от души, и, чтобы растрясти этот террикон, пришлось трудиться минут двадцать. Когда же верхние голыши раскатились, он вставил конец доски под щит и рывком двинул в бок, спрыгивая с рулона в сторону. Оставшиеся камни посыпались в блиндаж, а сама крышка, освободившись от веса, подпрыгнула и легла наискось, столб света высветил центральную часть блиндажа. - Эй, мужики! - крикнул он в дыру. - Дайте воды! А то вылезу! Там по-прежнему никого не было, иначе бы заметили, когда еще разваливал валуны. - Смотрите, я предупреждал! - Поспелов начал отрывать доски от нар, чтобы сбить примитивную лестницу. - Чтобы без обиды было! Через полчаса он выставил сооружение наподобие трапа в дыру и не спеша выбрался наверх. Кругом было пусто и тихо, оказалось, что блиндаж находится на западном склоне долины рядом с невысокой сопкой. Умирать от жажды в Карелии было грех, тут на каждом шагу если не озеро, то речка, не речка, так ручей, родник или болотина, и вообще трудно разобраться, чего здесь больше: суши или воды. Чтобы кому-либо из партизан не пришло в голову, что он сбегает, Поспелов отправился вниз прогулочным шагом и по пути нашел ржавую, но целую консервную банку из-под зеленого горошка. Вода оказалась сразу же внизу - бежал небольшой ручеек с хорошей мочажиной, видимо, оставшейся еще от немцев: воевали они с полным благоустройством. Георгий напился, затем вымыл лицо, смочил голову и, набрав воды в банку, так же неторопливо поднялся в гору. Партизан, хоть они и мародеры, следовало уважать и бежать от них сейчас не имело смысла: рано или поздно все равно пришлось бы искать их и находить контакт, хотя бы через агентуру. Они тут много чего знают... Он сел на щит и скинул камуфляжную куртку, подставившись солнцу - хоть позагорать, пока в тюрьме. Через полчаса его снова повело в сон, распарило на солнышке, а тюремщики как назло все не шли. Помаявшись немного, он махнул рукой, подстелил куртку и улегся на живот, внушив себе проснуться через четверть часа, иначе спина обгорит. Для контроля зажимать руку не стал, и так досталось от веревок. Через пятнадцать минут он на самом деле проснулся, огляделся и снова никого не узрел, лег вверх животом и снова отключился. А очнулся от громкого и пугливого возгласа: - Стоять! Не двигаться! Поспелов приподнял голову, прикрыл глаза ладонью от солнца - в пяти метрах от него с автоматом ППШ наизготовку стоял молодой парень с усиками. - Стоять! - повторил он с угрозой. - А я лежу, так что, встать? - спросил Поспелов. - Лежать! - Ну вот, - проворчал он. То стоять, то лежать... - Ты что здесь делаешь? - спросил парень, отступив на пару шагов. - Загораю! Видишь? Вон как живот покраснел. - Тебя же в блиндаж посадили! - Ну и что? Там же холодно, а тут солнышко... - А почему ты по-русски разговариваешь? - А по каковски мне говорить-то? - усмехнулся Поспелов. - Ты же... этот, пришелец! - Эх, братан! Если бы я был пришелец, то давно бы стал ушелец. А вот лежу тут и тебя дожидаюсь. Парень удивленно хихикнул, дернул плечами. - Ну дела... А меня послали развязать тебя. - Да я уж сам развязался, - Георгий показал руки. - Пока вас дождешься... - И еще велели камуфляж с тебя снять. - Вот это не пролезет, братишка, камуфляж не отдам. - А почему? - Потому что это трофей. А я своих трофеев никому не отдаю, - заявил Поспелов и сел. - Так что ты своим друганам скажи, чтобы и автомат мой вернули. Он тоже трофейный, а значит отобрать никто не имеет права. - Слушай, а ты кто такой? - вдруг спохватился молодой партизан. - Крутой, что ли? - Да нет, не крутой. Я фермер из Горячего Урочища. Слыхал? - Фермер? Ничего себе фермер... - Давай так, брат, - перебил его Георгий. - Ты веди меня к своему пахану, а мы с ним потолкуем. Ты еще человек молодой, много чего не понимаешь. С тобой базара нет. - Во блин! - изумился парень. - Веди его... Мне велели только развязать и снять... Ладно, я Азарию скажу. - Иди и скажи! - Только ты лезь в блиндаж. - Ну уж нет, холодно там. Да и темно. - Как же... Мне что, так тебя здесь и оставить? - окончательно растерялся партизан. - Да не бойся. Я же не удрал, сидел и ждал. А лучше все-таки отведи. Что мы время теряем? - Азарий башку оторвет... Ладно, идем. Пошли лесом вокруг сопки, но не по тропинке, видимо, тоже протоптанной немцами, а стороной - конвоир объяснил: это чтобы следов не оставлять. Партизанская база оказалась умело замаскированной со всех сторон, в том числе и с воздуха. За добрую сотню метров Поспелов получил приказ ступать только по камням, торчащим из мха, и, вероятно, специально уложенным, чтобы не оставлять следов. Потом конвоир остановился и, наклонившись, выцарапал из-под валуна веревочную петлю и неожиданно легко поднял приличный пласт земли вместе с молодыми елочками, камнями и мхом. - Иди вперед, - скомандовал он. Георгий ступил под эту крышку, как под навес, нащупал ногой ступени вниз и через пять шагов уткнулся руками в стену. Парень чуть отстранил его и потянул на себя тяжелую стальную дверь, напоминающую времена бронепоездов. Помещение, в котором оказался Поспелов, было странной пятиугольной конфигурации и напоминало железобетонный склеп. Он не сразу сообразил, что это - дот и что свет, попадающий с трех сторон, не что иное, как открытые амбразуры. Контражурный и довольно яркий свет не позволил сразу рассмотреть лица, а только вдруг напрягшиеся фигуры, движение рук, рванувшихся к оружию. Всего было пятеро: четверо бодрствовали и один спал... - Здорово, братва, - сказал Георгий. - Недурно устроились, хорошая дачка. Повисла какая-то странная, выжидательная или оценивающая пауза. Мужики держали в руках автоматы, а один, самый здоровый, подпирающий головой низкий потолок, отчего-то стоял с топором. - Пришлось привести, Азарий, - виновато доложил конвоир. - Он из космического корабля вылез. И развязался... - Как - вылез? - спросил этот громила с топором. - Не знаю... Прихожу, а он лежит и загорает возле дыры. - Может, присесть-то пригласите? - напомнил о себе Поспелов и сам сел на патронный ящик. - Он не пришелец, - добавил конвоир. - Он русский. - Они и по-русски шпарят - не отличишь... - Да нет, он какой-то не такой... - А ты, ворон, помалкивай! - рявкнул на конвоира один из партизан. - Тебя зачем послали?.. - Мужики, кто из вас старший? - спросил Поспелов, предчувствуя долгую разборку. - Кто у вас паханом? Ты? Он обращался к великану Азарию. Тот положил топор и сел на нары у стены. - У нас паханов нет. Мы не банда. - Кто же вы? - Ну, сука, до чего наглый! - возмутился партизан с куцей бороденкой и заслонил собой свет, падающий из амбразуры. - Придется полечить. - Погоди, Лобан, - остановил его Азарий. - Он, вроде, и в самом деле не пришелец. - А кто тогда? - Фермер я, - пояснил Георгий. - Из Горячего Урочища. Мужики переглянулись - знали, слышали о фермере! - Если ты фермер, чего с таким автоматом по лесу болтаешься? - прицепился Лобан. - И в такой одежке, а? Что? Не катит твоя версия? - Это все трофейное, мужики, - сказал Поспелов. - Ты тоже вон обрядился в камуфляж. Значит, и т