упрямо сказал Резо, - завтра
утром.
   - Завтра тебя может здесь не  быть,  -  вдруг  сказал  подполковник,  -
поэтому я и вытащил тебя ночью. Чаю хочешь?
   Резо посмотрел на сидевшего перед  ним  человека.  Оценил  его  тяжелый
взгляд, заросшее, небритое, усталое лицо. И почему-то решил поверить.
   - Хочу, - кивнул он, - и дайте сигарету.
   - Держи, - протянул свою пачку подполковник, - сейчас скажу, чтобы  нам
чай организовали.
   Он поднял трубку, отдал указание. Резо пожал плечами.
   - Я все равно не  смогу  сказать  ничего  нового,  -  сказал  он  более
примирительным тоном.
   - Давай с самого начала, - вздохнул Демидов. - Собственно, мне  как  бы
уже все равно, тебя затребовало другое  ведомство,  и  завтра  утром  тебя
отсюда заберут. И я еще не был дома ужасно  хочу  спать.  Если  не  хочешь
разговаривать, можешь выпить чай и отправляться в  свою  камеру  до  утра.
Больше мы с тобой все равно не увидимся. Если у  тебя  есть  что  сказать,
говор прямо сейчас. Через пять минут я  уже  могу  передумать.  Да  просто
засну на своем столе.
   - Вы действительно хотите знать правду?
   - Перед тем как тебя отдать - да. Утром мне предстоит принять  решение,
что именно с тобой делать.
   - Я рассказал вам правду, - затянуло Резо, - всю правду.
   - Начнем еще раз. Зачем ты сделал  это  шкаф?  Ты  думал,  что  к  тебе
обязательно придут?
   - Нет, конечно. У меня не было врагов. Я просто сделал ремонт  и  решил
устроить для себя такой необычный шкаф. Ну как розыгрыш,  что  ли.  Просто
так, для себя, - снова повторил Резо.
   - Предположим, что я тебе  поверил,  -  кивнул  подполковник.  -  Тогда
объясни, почему именно к тебе явилась целая группа киллеров, которые убили
твоего друга, заставили выброситься в окно пришедшую к тебе женщину, и все
это случилось именно в тот самый момент, когда ты сидел в шкафу, сделанном
просто так, для себя. Ты сам веришь в подобные объяснения?
   - Но все было именно так, - со злостью сказал Резо. - Все было так, как
я рассказал. И эта группа не  обычные  киллеры.  Они  не  были  похожи  на
уголовников... Они похожи на...
   Демидов молча смотрел на него, пока  Резо  искал  подходящее  слово,  и
терпеливо ждал.
   -  На...  -  И  Резо  вдруг  неожиданно  для   самого   себя,   потеряв
осторожность, выпалил: - На сотрудников спецназа.
   - Так, - кивнул Демидов, - значит, ты считаешь, что это мы сами  влезли
к тебе домой и устроили погром.  Может  быть,  ты  думаешь,  что  я  лично
командовал убийцами в твоей квартире?
   - Нет, конечно, не вы. Того, кто командовал, я сразу узнаю. У него  был
такой низкий, хриплый голос. Но, поверьте, они не уголовники.  Вся  группа
четко выполняла его команды. Может, правда, они бывшие сотрудники милиции,
- нашел другое объяснение Резо.
   - Почему ты все-таки думаешь, что к тебе пожаловали сотрудники милиции?
   - Они странно себя  вели.  Во-первых,  очень  точно  выполняли  приказы
командира. Так может быть в очень сплоченной  группе,  где  все  прекрасно
знают друг друга и где подчиненным не нужно много объяснять. И еще  -  они
сразу стреляли. Молча, без шума. Вроде они заранее заряжены  на  убийство.
Пусть это не спецназ, но у них были приемы профессионалов.
   - Откуда ты знаешь, как действуют профессионалы?
   - Я ведь немного поработал дипломатом, видел, как действуют  сотрудники
госбезопасности за рубежом. Кое-что повидал...
   - Понятно, - Демидов нахмурился. Резо докурил  свою  сигарету,  потушил
окурок и спросил: - Можно вторую?
   - Кури, - кивнул подполковник, - и  если  можешь,  ответь  мне  на  три
вопроса. Первый вопрос: почему соседи не видели машин, которые ждали твоих
убийц? Они ведь находились у тебя минут двадцать, если не больше.
   - Не меньше тридцати.
   - Ну вот, видишь. Как же получилось, что соседи ничего не заметили?
   - Я сам не понимаю. Но машины могли отъехать, а потом подъехать,  чтобы
не стоять дома.
   - Тогда я должен поверить, что они заранее знали, что тебя  не  найдут.
Ты сам в это веришь?
   - Нет, - вздохнул Резо.
   - И я не верю. Вообще я в дураков не верю. Если они хотели только найти
тебя и ликвидировать, то  на  это  требуется  минута,  даже  того  меньше,
несколько секунд. И отпускать машины  им  совсем  не  резон.  Значит,  они
хотели не просто убить тебя, они что-то искали. Или  собирались  узнать  у
тебя какие-то дополнительные подробности? Такое возможно?
   - Откуда же мне знать! - почти закричал Резо.
   - Это ты нам уже говорил.  Теперь  второй  вопрос,  что  тоже  вызывает
недоумение: если ты смотрел на них в окно, то получается, что и они видели
тебя. Почему в таком случае эти люди снова не поднялись к  тебе?  Судя  по
твоим словам, они крутые ребята.
   - Да, они меня видели. Тот самый седой поднял голову и увидел меня. А я
его.
   - И все же они уехали...
   - Да, уехали. У них было мало времени.
   - И, наконец, третий вопрос. Самый главный. Почему они явились именно к
тебе?
   - Если бы я знал, я бы сейчас здесь не сидел.
   Дежурный внес стакан чая. Поставил перед подполковником.
   - Ему тоже, - кивнул Демидов на задержанного.
   - И ему? - удивился дежурный. Но не стал уточнять, вышел из кабинета.
   - Я действительно ничего не могу понять, поверьте мне, - повторил Резо.
Демидов задумчиво смотрел перед  собой.  Дежурный  принес  еще  стакан  и,
поставив его на стол, вопросительно взглянул на подполковника.
   - Что тебе? - спросил Демидов.
   - Чай горячий, - пояснил дежурный, - может, мне остаться?
   В их суровой практике случалось всякое. В том  числе  и  случаи,  когда
заключенный хватался за стакан кипятка как оружие.
   - Не нужно, - вяло махнул рукой Демидов. За окнами уже начало  светать.
- Можешь уйти, - разрешил подполковник.
   Когда  дежурный  вышел,  Демидов  вновь  умолк.  Долго  молчал,  что-то
обдумывая.
   - Сейчас столько всего происходит, что ни черта не поймешь. Я хочу тебе
поверить, парень, но  что-то  не  получается.  Понимаешь,  мне  непонятно,
почему они пришли именно к тебе. Может, все-таки расскажешь?
   - Я же сказал - ничего не  знаю.  Если  бы  я  хоть  что-то  понимал...
Честное слово, не знаю.
   - Может, у тебя были долги?
   - Был небольшой кредит в банке. Но до конца  срока  еще  полгода,  и  я
исправно платил проценты. Да и в банке работает мой двоюродный брат, он бы
меня предупредил, если бы что.
   - Бери-ка стакан, - подполковник кивнул на стакан. - Или ты кому-то дал
в долг? Сейчас давать большую сумму еще опаснее, чем ее брать.
   - Не дурак, - усмехнулся Резо, - сам знаю французы говорят: если у  вас
берут пятьсот франков, то должник зависит от вас,  но  если  у  вас  берут
пятьдесят тысяч, то уже вы зависите от такого должника. Никогда не  даю  в
долг большие суммы. И маленькие тоже не даю. Долги портят дружбу.
   - Грамотный, - вздохнул Демидов, - слушай, давай кончать трепаться. Уже
утро почти. Через несколько часов тебя заберут в ФСБ. Они уже приезжали ко
мне, просили выдать тебя. И знаешь, почему я отказал?
   - Не захотели ночью возиться со мной?
   - Не угадал. Я удивился, откуда они так быстро узнали о тебе, вообще  о
том, что случилось в твоей квартире. Сводку мы  еще  передать  не  успели.
Получается, что они знали обо всем по своим каналам. Понимаешь?
   Резо, потянувшийся за стаканом чая, опустил руку, оторопело уставившись
на подполковника.
   - Выходит, что они либо тебя вели, либо следили за твоими  убийцами.  В
любом случае ты вызвал их повышенный интерес.
   Резо вытер ладонью лоб.  Обхватил  пальцами  горло,  словно  чувствовал
удавку на шее. И хрипло спросил:
   - Что же мне делать?
   - Говори правду, и я постараюсь тебя продержать  у  нас  еще  несколько
часов, пока к тебе не  приедет  адвокат  и  все  не  будет  оформлено  как
полагается.
   - Я не знаю. Сам ничего не понимаю. Они  позвонили  в  дверь  и,  когда
узнали, что Никита мой компаньон, сразу же его убили.
   - Почему? Почему они не позвали тебя? Логичнее было  бы  сначала  найти
тебя, а  потом  уже  убирать  неугодного  свидетеля.  Они  у  него  что-то
спрашивали?
   - Нет. Только спросили, кто он такой. Хотя нет,  подождите.  Я  слышал,
как его спросили: "Вы его компаньон?", а потом  услышал,  как  он  падает.
Они, видимо, стреляли из пистолетов с глушителями.
   - Сразу начали стрелять?
   - Да, сразу.
   - Тогда выходит, что вы оба интересовали убийц. Не только ты, но и твой
компаньон. Такое может быть?
   - Может, вполне. Мне даже кажется, что так и было на  самом  деле.  Они
хотели убрать нас обоих, а с женщиной произошла случайность.
   - Тогда тем более интересно, почему вы привлекли к  себе  осведомленную
группу высокопрофессиональных убийц. Если учесть,  что  соседи  не  видели
машин у дома, то получается, что  оба  автомобиля  сразу  отъехали,  чтобы
появиться через  несколько  минут.  Когда  их  вызовут  по  телефону.  Все
сработано четко и аккуратно. Единственная осечка - с женщиной, но никто не
мог предвидеть, что она окажется такой решительной и захочет  выброситься.
И все же - чем вы привлекли их внимание?
   - Если бы я знал...
   - Ваша  фирма  отправляла  в  последние  дни  какие-нибудь  специальные
группы? Может, к вам обращались с какими-то необычными просьбами?
   - Нет, обычные группы, обычные рейсы.
   Один чиновник приезжал со  скандалом,  чтобы  его  группы  поместили  в
гостиницу, которая предусмотрена в договоре. Но мы дали гостиницу такой же
категории, и инцидент был исчерпан. Нет. Ничего  криминального  у  нас  не
происходило. Я вообще всегда был  категорический  противник  разного  рода
криминалов.
   - У вас была "крыша"?
   - Вы имеете в виду защиту от бандитов? В первое время была. Но потом их
группу разгромили. Вожака арестовали, многие разъехались, двоих,  кажется,
убили. Нет, последний год мы никому и ничего не платили.
   - Может, месть со стороны оставшихся?
   - Нет. У них были трудности не с нами, а с милицией и с конкурентами. К
нам, во всяком случае, никто не обращался.
   Резо уже пришел в себя и даже взял стакан чая.
   - Давай сначала. А если конкуренты?
   - Какие конкуренты? -  улыбнулся  Резо.  -  В  городе  несколько  тысяч
туристических фирм. Думаете, все убивают друг друга?
   - Я не думаю, я спрашиваю, -  разозлился  Демидов.  -  Я  хочу  понять,
почему именно к тебе явились  эти  ублюдки,  почему  искали  тебя,  почему
пристрелили твоего друга, заставили выброситься  твою  женщину?  Если  ты,
конечно, нам не врал.
   При упоминании погибшей  Резо  помрачнел.  Он  вспомнил  о  собственной
трусости и нахмурился. Поставил стакан на стол. Отвернулся.
   - Ничего я вам не врал, - устало сказал он. -  Хватит  меня  мучить.  Я
ничего не знаю. Может, в КГБ больше знают, вот пусть они мне и  расскажут,
что там случилось.
   - КГБ давно уже нет, - напомнил Демидов, - сейчас ФСБ.
   - Какая разница? - отмахнулся Резо. - Все одно  и  то  же.  Как  их  ни
называй. Может, убийцы ошиблись. Хотя у Никиты они точно спросили - он мой
компаньон или нет. Значит, искали нас.
   - Ничего больше не хочешь сказать? - спросил подполковник.
   - Я уже все сказал.
   - У тебя есть свой адвокат?
   - Нет.
   - Я позвоню утром одному знакомому адвокату, чтобы он приехал до  того,
как тебя от нас заберут. Опиши-ка мне  еще  разок  человека,  которого  ты
разглядел в окно.
   - Среднего роста, коротко пострижен, седой. В кожаной  куртке.  Усы  не
густые, а скорее щеточка усов над губой. Мне так показалось, далеко все же
было. У него  резкие  такие  черты  лица,  развитой  торс,  может,  раньше
занимался спортом. Весь такой энергичный, ловкий, подвижный. Хотя лет  ему
никак не меньше сорока пяти. Может, даже больше.  И  голос  хриплый.  Если
услышу, сразу узнаю.
   - Много было в его группе людей? - спросил  подполковник  и  осекся.  -
Сколько было этих стервецов?
   - Человек пять или шесть, по-видимому. Они быстро сели в машины и сразу
отъехали. Да, теперь я точно уверен, что это были не  простые  бандиты,  а
очень подготовленные люди. Машины развернулись вместе и сразу же отъехали.
Подождите, - вдруг сказал Резо, поднося ладони к лицу. - Я  вспомнил,  как
они говорили. Один сказал, что  понаехало  много  черных.  Это  он  так  о
кавказцах. И сказал, что не может найти деньги в квартире, не знает, где я
их спрятал. А другой заметил совсем тихо: "Громко не  говори  сам  знаешь,
что за такие вещи бывает". Так и сказал. Они не были бандитами, - уверенно
закончил Резо.
   - Ясно, - хмуро подвел итог Демидов, - я  примерно  так  и  думал.  Все
сработано на высшем уровне. За исключением одного промаха с женщиной. Но я
бы тоже отсекал в первую очередь входную дверь. Они не могли  и  подумать,
что она решится выброситься.
   - Что теперь? - спросил Резо.
   - Иди в камеру и до утра никому ничего не  рассказывай,  -  посоветовал
Демидов. - Утром придет твой адвокат. У него немного  странная  фамилия  -
Чупиков. Евгений Алексеевич. Он немного старше тебя, но  человек  опытный,
раньше в КГБ работал, поэтому на таких делах собаку съел. Может,  он  тебе
поможет, раз мы не в состоянии. Возьми пачку  сигарет,  у  меня  есть  еще
одна.
   Резо с благодарностью кивнул и поднялся,  собираясь  выйти,  и  в  этот
момент Демидов выдал свое последнее напутствие:
   - В камере ничего не рассказывай. Целее будешь.  У  твоих  убийц  может
найтись какой-нибудь знакомый и в твоей камере. Постарайся сегодня до утра
вообще не спать. Очень полезно для здоровья.



        РАССКАЗ ТРЕТИЙ

   В этот вечер я собирался уйти вовремя, чтобы успеть еще раз  пообщаться
с Игорем. Алене я уже позвонил и договорился, что на время возьму мальчика
к  себе.  И  рассказал  ей  о  помощи   Семена   Алексеевича.   Она   сухо
поблагодарила, словно ничего необычного не произошло. А ведь речь  шла  об
очень крупной сумме. Видимо, Алена считала,  что  я  смогу  достать  такие
деньги. Из-за нескольких "засветившихся деятелей", которые сумели  сделать
свои деньги, использовав близость к политикам, нас всех считали  богачами.
Обидно, что так думают обо всех. Среди нас есть, конечно,  подонки,  но  в
большинстве своем мы порядочные и вполне  нормальные  ребята  -  работаем,
влюбляемся, женимся, думаем о своих семьях и  растим  детей,  иногда  даже
болеем. Если же верить распространенным журналистским  штампам,  то  можно
подумать, что все мы монстры и продавшиеся паскуды.
   В общем, Алена отнеслась к моему сообщению довольно спокойно, возможно,
слишком спокойно, и это меня немного  обидело.  Может,  она  действительно
считала, что я обязан помочь ей? Во всяком случае, трубку я положил уже  с
испорченным настроением, но ей ничего не сказал.
   Вечером я поехал и забрал Игоря. Узнав  о  его  болезни,  я  совершенно
изменил свое отношение к нему. Теперь он казался мне совсем другим - более
взрослым, более мудрым, даже более  красивым.  Я,  правда,  не  знал,  как
общаться с сыном. Сводить в кино или в парк? Мне казалось, что это  глупо.
Я решил, что мы съездим к Виталику. В конце концов, парню  всегда  полезно
пообщаться с умным человеком. А Виталик не просто умный, а заумный  -  как
раз то, что нужно. Он редкий эрудит и прекрасный шахматист.  Когда  же  по
телевизору начинают задавать каверзные вопросы в  какой-нибудь  популярной
игре, он отвечает мгновенно, словно заранее знал, каковы будут вопросы.  А
кроссворды с ним просто неинтересно разгадывать. Я обычно решаю кроссворды
сам, а те слова,  которые  не  знаю,  оставляю  для  него.  Он  берет  мой
кроссворд и тут же заполняет клетки, заодно и  мои  ошибки  исправляет.  У
меня в отношении Виталика даже некий комплекс неполноценности возник.
   Правда, квартирка у него маленькая, двухкомнатная, но зато  вся  забита
книгами, уже в  прихожей  висят  книжные  полки.  Виталику  я  позвонил  и
предупредил, что мы приедем к нему.  Он  молодец,  не  поленился  и  купил
какое-то мудреное печенье. Я ему не стал ничего говорить,  просто  сказал,
что приеду к нему со своим сыном.  Мне  было  интересно,  как  они  станут
общаться.
   Потом, вспоминая этот вечер, я  понял,  что  неосознанно  сделал  самый
правильный ход. Они и раньше знали  друг  друга,  но  почти  не  общались.
Однако Виталик, общаясь с мальчиком, как-то сразу  нашел  верный  тон.  Он
просто отнесся к нему как к равному, как к одному из моих друзей.  Сначала
мы вместе пили кофе, потом играли в шахматы, причем  мы  играли  вдвоем  с
Игорем против Виталика и, конечно, проиграли, хотя сражались изо всех сил.
Это тоже было в стиле Виталика. Он никому не делал послаблений, не играл в
поддавки. Игра всерьез - его жизненный принцип. Вот мы и продули.
   Потом мы снова пили кофе, а Игорь  осматривал  библиотеку  Виталика.  И
даже  отобрал  несколько  книг,  которые  ему  показались  интересными.  Я
специально посмотрел, какие книги ему приглянулись. Вы не поверите, но это
был Тойнби. "Цивилизация перед судом истории". Представляете,  что  читает
мальчик его возраста? Вторая  книга  была  "Опыты"  Монтеня.  А  третья  -
фантастика Хаббарда. При виде последней Виталик чуть поморщился, и  я  это
заметил. Но зачем же тогда он сам держит эту книгу  у  себя  дома?  А  вот
Монтень и Тойнби меня поразили. Недостижимые имена. Космос,  в  котором  я
никогда не побываю. Когда Игорь взял эти книги, я подумал о  том,  что  из
парня, возможно, что-нибудь получится. Видимо, также подумал и Виталик.  У
него был такой довольный вид, словно это его сын выбрал такие книги. Уже в
машине Игорь сказал мне:
   - У тебя хороший друг.
   - Знаю, - кивнул я. - Мы знакомы уже сто лет.
   - Он играл на  выигрыш,  -  сказал  сын,  и  я  понял,  что  Игорю  это
понравилось.
   И в этот момент зазвонил мой мобильный телефон.
   - Слушаю, - сказал я. И услышал голос своего сотрудника:
   - Леонид Александрович, у нас ЧП. Просят срочно приехать.
   - Что случилось?
   - Только что передали. Убит Семен Алексеевич.
   В следующее мгновение я чуть не врезался в стоявшую у светофора машину.
Затормозил свою "девятку" так, что на меня все  обернулись.  Посмотрел  на
Игоря. Потом спрашиваю своего сотрудника:
   - Как это случилось?
   - Так вы приедете? - ответил тот вопросом на вопрос; видимо, в  отличие
от меня понимал, что такие разговоры не ведут по мобильному телефону.
   - Да-да, конечно. Сейчас. Прямо сейчас и приеду.
   Я развернулся. Развернулся так  резко,  что  все  сидевшие  в  соседних
автомобилях приняли меня за сумасшедшего. Я даже слышал, как некоторые  из
них что-то орали мне вслед. Я же дал газ, даже на несколько  секунд  забыл
про Игоря. Потом опомнился. Взглянул  на  сына.  И  тут  же  вспомнил  про
деньги. И про Семена Алексеевича. Но про наш вечерний разговор  думать  не
хотелось.
   - Игорь, - негромко сказал я, - ты уж извини, я тебя у метро высажу.  У
меня на работе срочное дело.
   - Все понял, - кивнул  сын.  -  Не  беспокойся.  Доберусь  сам.  Можешь
остановить у следующего светофора. Оттуда недалеко до станции метро.
   - Идет. - Я прибавил газу. - Только книги не потеряй.
   У светофора я остановился. Игорь вылез и помахал  мне  на  прощание.  В
этот момент я даже о нем думал меньше, чем о Семене Алексеевиче. Что могло
случиться? Как убили? Кому он мог помешать? Может, попал  в  автомобильную
аварию?
   Автокатастрофы - наш бич. Мы  привыкли  носиться  по  городу  на  диких
скоростях, не обращаем внимания на светофоры и  сотрудников  ГАИ.  Нас  не
останавливали, а если даже мы тормозили, отпускали тут же. С  сотрудниками
службы охраны никто не желает связываться. Тем более что у многих  из  нас
имелись   специальные   удостоверения,   запрещавшие    инспекторам    ГАИ
досматривать  наши  автомобили.  Мы  привыкали  носиться   на   предельных
скоростях; и как следствие - чаще других попадали в аварии.  Но  у  Семена
Алексеевича была служебная машина и довольно опытный водитель.
   В общем, гадал я недолго. Вошел в кабинет  и  почти  сразу  узнал,  что
никакой автомобильной аварии не было. Произошло обычное заказное убийство.
Семен Алексеевич вошел в свой подъезд, и неизвестный выстрелил три раза. В
грудь и в лицо. А потом произвел контрольный  выстрел  в  голову.  Значит,
Семен Алексеевич успел повернуться и увидеть своего убийцу.  Это  я  понял
сразу.
   Старших офицеров, которых удалось  вызвать,  собрали  через  пятнадцать
минут у начальника службы охраны. Таким мрачным я его никогда не видел.
   - Если журналисты что-нибудь узнают, голову всем оторву, - заявил он. -
Труп уже увезли, там дежурят наши сотрудники. Я говорил с людьми  из  ФСБ,
они формируют специальную  группу  для  расследования  совместно  с  нашей
службой и работниками прокуратуры. От нас в группу расследования войдут...
- Начальник немного помолчал, потом сказал: - Подполковник Литвинов.
   Услышав свою фамилию, я вздрогнул. Откровенно говоря,  не  ожидал,  что
назначат меня. С другой  стороны  -  вполне  логично.  Первый  заместитель
Семена Алексеевича должен  был  занять  его  место  в  отделе.  Я  являлся
офицером в отделе, все знали, что мы дружили с  покойным,  более  того:  я
всегда считал себя его учеником. Именно поэтому  было  логично,  что  меня
прикомандировали к  группе,  которой  предстояло  вести  расследование.  Я
поднялся.
   - От всех остальных дел мы вас освобождаем, - сообщил начальник  службы
охраны. - Я сегодня доложу, что расследование уже начали.  Нужно  добиться
максимального результата в кратчайшие сроки.  Главное  -  выяснить  мотивы
убийства. Никаких коммерческих  интересов,  насколько  я  знаю,  у  Семена
Алексеевича никогда не было. Значит, что-то другое?  Если  это  связано  с
нашей работой, то почему убирают именно его? Какой  секретной  информацией
он располагал? В общем, Литвинов, постарайтесь все  выяснить.  Даю  вам  в
помощь двух наших лучших офицеров. Есть вопросы?
   Все смотрели на меня. За столом сидели человек двадцать наших офицеров.
Я ответил:
   - Вопросов нет. Разрешите немедленно выехать на место происшествия?
   - Идите. С вами поедут майор Зоркальцев и капитан Кислов.  Машина  ждет
вас внизу. Никаких интервью, никаких комментариев, если начнут  приставать
журналисты. Все поняли?
   - Да.
   Я вдруг заметил, какими глазами смотрит на меня  заместитель.  И  снова
невольно вздрогнул, вспомнив вечерний разговор. Может быть, я поторопился?
Или поторопился Семен Алексеевич? Вообще-то я человек не  робкий,  но  все
это очень настораживало.  И  болезнь  мальчика,  и  случайно  подслушанный
разговор, и смерть Семена Алексеевича. Я смотрел на заместителя начальника
службы охраны, на его огромный лысый череп,  на  его  мясистое  лицо  -  и
молчал. Он же глядел на меня с полнейшим равнодушием. Впрочем,  как  и  на
всех прочих сотрудников.  Вообще-то  он  был  очень  толковый  специалист,
Михаил   Константинович   Облонков.   Прекрасный    аналитик,    настоящий
профессионал. Если бы я собственными ушами не слышал его голос, никогда бы
не  поверил,  что  он  мог  обсуждать   какие-то   противозаконные   вещи.
Противозаконные? Я снова  посмотрел  на  Облонкова.  Или  это  совпадение?
Может, именно из-за меня убили Семена Алексеевича? Но неужели он  мог  так
глупо подставиться? Нет, на него не похоже. Или все-таки Облонков виновник
случившегося?
   Я  вышел  из  кабинета  с  твердым  намерением  во  всем   разобраться.
Разобраться и понять: как могло произойти  столь  чудовищное  убийство?  В
темно-синей "Ауди" уже сидели  Кислов  и  Зоркальцев.  Я  уселся  рядом  с
Кисловым, и мы отъехали.
   - Что уже известно? - повернулся я к Зоркальцеву.
   - Он вошел в подъезд, и его убили, -  сообщил  тот.  -  Было  несколько
выстрелов. Но никто ничего  не  слышал.  Очевидно,  убийца  воспользовался
пистолетом с глушителем.
   - Почему он не переехал в новый дом? - вздохнул я. - Там  хоть  дежурит
во дворе сотрудник милиции.
   - Гриша, его водитель, сидел в машине и  ничего  не  слышал,  -  сказал
Зоркальцев. - Семен  Алексеевич  сказал  ему,  что  поднимется  наверх  за
документами. Когда он не  вышел  через  полчаса,  Гриша  ему  позвонил  по
телефону. Но там сказали, что Семен Алексеевич не  приходил  домой.  Тогда
Гриша вошел в подъезд и нашел его. Семья пока ничего не знает. У  водителя
хватило ума сначала сообщить нам. Приехали наши сотрудники и увезли  тело.
Его  родным  мы  сообщили,  что  Семен  Алексеевич   вылетел   в   срочную
командировку. Поэтому пока никто ничего не знает.
   - Значит, нам еще предстоит сообщить о его смерти жене? - помрачнел я.
   - Видимо,  да,  -  вздохнул  Зоркальцев,  офицер  среднего  роста,  уже
начинающий лысеть.
   - И никто не видел погибшего?
   - Практически никто. Наши сразу сообщили в ФСБ и в прокуратуру. И те, и
другие приехали почти одновременно. Сделали все снимки и увезли труп.
   "Труп", - подумал я. Это было самое страшное. Живого человека,  умницу,
интеллигента,  порядочного,  внимательного,   хорошего   семьянина   вдруг
называют "трупом". Как-то все... глупо и непонятно получилось. Кто виноват
в его смерти? Может, пристрелить Облонкова, а потом отсидеть за это десять
лет? Господи, как раз срок, на который можно будет сдать мою квартиру.
   - Он поднимался в кабине лифта? - спросил я.
   - Нет, не дошел до лифта. Его расстреляли прямо у лифта.
   - Его оружие нашли?
   - Да. Убийца ничего не взял.
   - Гриша видел убийцу?
   - Никого он не видел, - проворчал Зоркальцев. - Машина стояла  рядом  с
подъездом, но Гриша читал газету и не  обращал  внимания  на  входивших  и
выходивших.
   - Многие ли выходили?
   - Да не знает Григорий ничего. Ему показалось, что кто-то  выходил,  но
он точно не помнит.
   - Идиот, - невольно вырвалось у меня. Гриша  мог  бы  заметить  убийцу,
если бы был повнимательнее.
   - Где он? - спросил я.
   - Труп? - не понял майор.
   - Нет, водитель. - Я старался держать себя в руках.
   - В прокуратуре. Они обещали  подождать  нас,  чтобы  допросить  его  в
присутствии наших сотрудников.
   Я молчал целую минуту. Достал сигарету. Курил  и  молчал.  Курил,  хотя
давно дал себе слово бросить эту дурацкую привычку. Наконец снова спросил:
   - Значит, стреляли в лицо?
   - Да. Видимо, убийца прятался за шахтой лифта. Он появился неожиданно и
сразу открыл огонь.
   - Выходит, точно знал, в кого стреляет, - сказал я.
   - Да, разумеется, -  кивнул  Зоркальцев.  -  Будете  осматривать  место
происшествия?
   - Обязательно буду. Только к нему домой я не пойду. Не смогу. Я  хорошо
знаю его жену и дочь. Поднимайтесь сами, если, конечно, сможете.
   - Хорошо, - помрачнел  Зоркальцев.  Ему  тоже  было  не  очень  приятно
выполнять подобную миссию.
   Мы подъехали к  дому.  Подъехали  в  половине  двенадцатого  вечера.  У
подъезда стояла машина. В ней находились двое сотрудников  милиции  и  наш
офицер. Заметив нас, они выбрались из автомобиля.
   - Все нормально, - доложил наш сотрудник.
   - Соседи знают? - спросил я.
   - Двое знают.  Проходили  в  этот  момент  домой.  Но  не  знают,  кого
именно... Мы сказали им, что пьяный зашел в их подъезд и  упал,  разбился.
Когда они проходили, мы накрывали тело простыней, чтобы  никто  не  увидел
лица.
   - Правильно, - кивнул я. - Пойдемте. Мы вошли в подъезд. Здесь не  было
даже замка на входной двери. Обычный московский подъезд в старом доме.  До
лифта - шагов десять. Нужно  было  пройти  площадку,  отделанную  кафелем,
подняться на три ступеньки и, пройдя еще несколько шагов, подойти к лифту.
Видимо, убийца стрелял, стоя у почтовых ящиков. Я осмотрел  стену.  Так  и
есть: следы пуль. И кровь. Видимо, не успели все замазать.
   - Когда это случилось? - спросил я у Зоркальцева.
   - Часа два назад, - ответил майор. - Сотрудники прокуратуры  здесь  все
осмотрели. Нашли гильзы. Полчаса назад приехали наши, постарались  немного
отмыть стены и пол. Следователь прокуратуры не возражал, они  уже  сделали
снимки, провели  съемку.  Патологоанатом  считает,  что  смерть  наступила
мгновенно, но нужно подождать результатов вскрытия.
   - Лифт работает?
   - Да. Хотите, чтобы я поднялся к нему домой прямо сейчас?  Я  посмотрел
на часы.
   - Нет. Пусть проведут спокойно хотя бы эту, последнюю, ночь.  Утром  мы
им все равно сообщим. Не нужно сейчас подниматься. Поехали в прокуратуру.
   Когда мы уже садились в машину, Зоркальцев спросил:
   - Вы были друзьями?
   - Больше чем друзьями, - ответил я. - А вообще-то вам завтра не нужно к
нему приходить. Это мой долг. Я утром сам им обо всем  сообщу.  Так  будет
лучше.
   Когда мы отъехали от дома, я вспомнил про Игоря. Теперь рассчитывать на
чью-то помощь не приходилось. Нужно рассчитывать только на себя.  Но  если
Семена Алексеевича убили из-за меня...  Тогда  моя  квартира  будет  долго
пустовать, твердо решил я. И убийца - или тот, кто его послал, - все равно
появится в том подъезде, куда я приведу его перед тем, как выстрелить  ему
в лицо.
   Я ни на минуту  не  забывал  об  убийстве  друга.  Мы  говорили  с  ним
накануне, в шестом часу вечера. А  убили  его  примерно  через  три-четыре
часа. Но как же он так глупо подставился? Вот этот вопрос  меня  и  смущал
более всего. Семен Алексеевич - не просто мой учитель.  Он  был  настоящий
профессионал и не стал бы задавать дурацкие вопросы. Тем более не стал  бы
так глупо подставляться... Значит, моя история  никак  не  связана  с  его
убийством,  старался  я  успокоить   себя.   Я   обязан   был   верить   в
рассудительность и осторожность моего бывшего начальника. Тогда почему его
убили? И кто это мог сделать?
   В любом случае я решил вести следствие по-своему. И  по  своим  законам
покарать убийцу, если удастся на него выйти. Пока мы ехали в  прокуратуру,
я выкурил еще две сигареты. Зоркальцев  и  Кислов,  видимо,  понимали  мое
состояние и поэтому ни о чем не спрашивали, вообще ничего не говорили. И я
был им очень благодарен. Вообще мужчины должны поменьше говорить. Я всегда
с подозрением относился к болтунам. Может,  потому,  что  за  болтливостью
всегда  стоят  какие-нибудь  комплексы.   Либо   комплекс   превосходства,
выражающийся  в  желании  нравиться  всем   и   каждому,   либо   комплекс
неполноценности, когда хочется  привлечь  к  себе  внимание.  А  бывает  -
"комплекс труса", когда просто боишься тишины. Потому  что  тишина  чем-то
напоминает смерть. Она, тишина,  означает  не  просто  молчание,  а  нечто
большее, нечто гибельное для живых существ.  Звук  есть  жизнь.  Тишина  -
смерть.
   Мы приехали в городскую прокуратуру уже в первом часу ночи.  Зоркальцев
выступал в качестве провожатого. В кабинете заместителя  прокурора  города
продолжалась работа. Видимо, кто-то позвонил  и  поручил  взять  дело  под
особый   контроль.   То   есть   сам   заместитель   прокурора   занимался
расследованием. Я его не знал до этого. Но он с  первого  взгляда  мне  не
понравился. Невысокого роста, плоское, как блин, лицо,  широко  посаженные
глаза, пухлые губы, но самое главное: во взгляде абсолютное безразличие ко
всему на свете. Казалось, ничто не могло вывести этого человека  из  себя.
Потом я узнал, что он раньше работал в военной  прокуратуре.  Представляю,
как его не любили в армии и каким дуболомом он был. Да и  фамилия  у  него
была соответствующая - Дубов. Словно кто-то  в  насмешку  дал  ему  именно
такую фамилию.
   Руководителя группы сотрудников ФСБ, которые уже начали  расследование,
я немного знал. Этот как раз был неплохим парнем, хотя  я  сразу  подумал,
что он-то вряд ли способен провести подобное  расследование.  Подполковник
Галимов работал в центральном аппарате уже несколько лет. Его  перевели  в
Москву из Башкирии. Говорили, там он отличился, проявил себя  настырным  и
цепким следователем. Однако в Москве это не самые важные  качества.  Здесь
нужно знать конъюнктуру, иметь  собственную  агентуру  и  обширные  связи.
Галимов был высок, худощав, с монгольским разрезом глаз, по-русски говорил
даже  лучше  Дубова.  Тот  был  родом  с  Украины,  и   это   очень   даже
чувствовалось. Галимов же работал в Москве уже четвертый год, но  все  еще
оставался провинциалом в душе.
   Видимо, руководство ФСБ  решило  немного  схитрить.  Если  все  пройдет
нормально, они припишут успехи себе, если все будет не так, как нужно,  то
Галимов - идеальная фигура для подставки, "мальчик для битья". Впрочем, он
был  человеком  упрямым  и  настойчивым.  Главное  -  дотошным.  Такой  не
успокоится, пока не проверит все версии. А вот следователь прокуратуры мне
понравился. Очень даже понравился.  Саша  Лобанов.  Молодой,  симпатичный,
умный.  Я  где-то  читал,  что  после  тридцати  лет  человек   не   может
притворяться. То есть лицо превращается как бы в  маску,  которую  уже  не
снять. Впоследствии я узнал, что Саше как раз исполнилось тридцать. Если у
Николая Николаевича Дубова было непроницаемое лицо идиота, если у Галимова
в глазах светилось упрямство, как бывает у хорошей охотничьей собаки, то в
глазах Саши Лобанова я прочел любопытство и ум - самые важные качества для
любого следователя. Умные глаза - это  прекрасно,  хотя  девяносто  девять
процентов следователей имеют злющие-презлющие глаза.
   Кислов остался внизу, а мы с Зоркальцевым вошли в кабинет. Вошли в  тот
самый момент, когда Дубов уже начал нервничать.  Гриша  сидел  в  соседнем
кабинете и дожидался нас - чтобы дать показания. По существующим  правилам
сотрудников  ФСБ  и  службы  охраны   допрашивали   лишь   в   присутствии
представителей их ведомств. Конечно, если их допрашивали как свидетелей.
   Мы сидели за длинным столом Дубова, когда в кабинет вошел Гриша. Он был
явно расстроен. Я представил  себе,  что  он  чувствовал,  когда  вошел  в
подъезд и обнаружил убитого. Они ведь работали с Семеном Алексеевичем  уже
несколько лет.  К  счастью,  парень  сдержался,  не  закричал,  не  позвал
соседей. Он догадался сразу позвонить к нам, иначе убитого уже  показывали
бы по всем телевизионным каналам.  Грише  было  всего  двадцать  шесть,  и
сегодняшняя ночь оказалась, наверное, самым  серьезным  испытанием  в  его
жизни.
   - Садитесь, - кивнул заместитель прокурора. Он  решил,  что  сам  будет
вести допрос  свидетеля  -  как  самый  старший  по  званию.  Кроме  того,
формально именно  он  возглавлял  следствие.  Мы  с  Галимовым  имели  чин
подполковника, Саша Лобанов был всего лишь младшим советником юстиции,  то
есть примерно майором. А Дубов являлся старшим советником, к тому  же  мог
рассчитывать на генеральские погоны.
   - Вы Григорий Чувелев? - произнес заместитель  прокурора.  -  Сотрудник
службы охраны?
   - Да, - кивнул Гриша; у него был такой несчастный вид,  что  мне  стало
жаль его.
   - Наши сотрудники уже успели с  вами  поговорить,  -  продолжал  Дубов,
кивая на Лобанова. Видимо, тот успел побывать и на месте преступления.  И,
конечно, успел переговорить и с Гришей. - Но мне хотелось  бы  задать  вам
несколько вопросов. - Дубов посмотрел на Галимова, потом на меня.  Мы  оба
кивнули в знак согласия. - Расскажите, что случилось с вашим  начальником,
- сказал  заместитель  прокурора.  -  Только  рассказывайте  подробно,  не
торопитесь.
   - Я уже все рассказал вашему следователю, - Гриша кивнул на Лобанова.
   Похоже, увидев меня, Гриша стал еще больше нервничать. Он-то знал,  кем
был для меня Семен Алексеевич.
   - Расскажите еще раз. - Дубов строго взглянул на водителя. - И  все  по
порядку.
   - Мы выехали без десяти девять, - начал Гриша. - По  дороге  заехали  в
магазин, он должен был  купить,  кажется,  сыр...  Точно  не  знаю,  Семен
Алексеевич вошел в магазин один. Потом подъехали к  дому,  и  он  попросил
меня подождать. Сказал, что у него еще одно срочное дело. Вошел в подъезд.
А я стал читать газету. Минут через двадцать посмотрел на  его  окна.  Все
было в порядке. Еще минут  через  двадцать  я  решил  проверить.  Он  ведь
никогда не опаздывал. Я позвонил ему домой по телефону,  но  мне  сказали,
что он не приходил. Тогда я достал оружие  и  бросился  в  подъезд.  Семен
Алексеевич лежал за шахтой лифта,  на  лестнице.  Но  его  туда  оттащили,
потому что на стене, рядом с лифтом, были капли крови  и  разбитые  плитки
кафеля. Я даже сначала не поверил, что его убили.  Стреляли  в  лицо  и  в
грудь. Наклонился, хотел посмотреть,  взяли  ли  оружие.  Но  потом  решил
позвонить нашим. Пока они ехали, я все-таки осмотрел тело  и  увидел,  что
документы и оружие на месте.  Прикрыл  тело  брезентом  из  машины.  Потом
приехали наши... - Гриша помолчал, потом добавил: - А после  них  -  ваши.
Вот и все...
   - Мне сказали, что тело было прикрыто простыней, - заметил Галимов.
   - Ее привезли наши ребята, - пояснил Гриша.
   - Пока вы были в подъезде, мимо вас никто не проходил?
   - Проходили. Молодые ребята. Лет по двадцать  с  небольшим.  Оказалось,
супруги. Я проверил их документы. И  объяснил,  что  лежит  пьяный,  чтобы
никто не знал, что произошло. Мне приказали именно так говорить.
   - Кто приказал? - спросил Дубов.
   - Наше руководство, - ответил за Гришу Зоркальцев.
   Дубов взглянул в его сторону, однако промолчал. Галимов же спросил:
   - Еще кто-нибудь проходил?
   - Да,  прошел  еще  один  мужчина.  На  последний  этаж.  Он  художник,
возвращался от друзей. По-моему, был сильно пьян. Я проверил его документы
и доложил о нем нашим сотрудникам.
   - Вы видели кого-нибудь еще? - спросил Дубов.
   - Нет. Я читал газету и не смотрел на  подъезд.  Но  мне  кажется,  что
никто не выходил. Хотя, может, я ошибаюсь. Машина стояла боком.  Я  никого
не видел.
   - Иными словами, вы  хотите  сказать,  что  убийца  может  до  сих  пор
находиться в доме?
   - Не знаю, - признался  Гриша.  -  Наши  сотрудники  на  всякий  случай
позвонили домой Семену Алексеевичу, но там было все в порядке. Мы сообщили
им, что он уехал в срочную командировку.
   Дубов посмотрел в нашу сторону. Мы молчали. Что мы  могли  сказать?  На
месте Гриши мог оказаться любой из нас. Разве он мог предположить,  что  в
подъезде дома Семена Алексеевича ждет убийца? Разве он обязан был  следить
за всеми выходившими из дома? Гриша - просто  водитель,  хотя  и  числился
нашим сотрудником. Более того, на его месте мог оказаться и Дубов. И кроме
того, машину обычно ставили боком к подъезду, рядом с деревьями.  Конечно,
если нужно наблюдать за подъездом, можно чуть отъехать назад, чтобы видеть
всех выходящих и входящих. Но  Гриша  ведь  не  обязан  вести  наблюдение,
поэтому поставил машину так, чтобы она  стояла  как  раз  перед  входом  в
подъезд.
   - Значит, никого не видел? - усмехнулся Дубов.
   Гриша молча опустил голову.
   - Лобанов, - кивнул Дубов, - что у вас?
   - Осмотр места происшествия позволяет утверждать: убийца  был  один,  -
ответил Лобанов, поднимаясь со  своего  места.  -  Он  произвел  несколько
выстрелов. Потом контрольный выстрел. Ничего не взял. Ни денег, ни оружия,
ни документов. По характеру - типичное заказное убийство.  Мы  уже  начали
отработку версий, но нам потребуется помощь сотрудников службы охраны.  Во
всяком случае, это не  ограбление  наверняка.  И  не  случайное  убийство.
Убийца поджидал  свою  жертву.  Через  час  или  два  будем  иметь  точные
результаты вскрытия. Я приехал оттуда, там остался наш сотрудник.
   - У вас все? - проворчал Дубов. - Что дал осмотр места происшествия?
   -  Ничего  необычного.  Правда,  стреляли  не  из  обычного  "ТТ"   или
"Макарова". Мы собрали гильзы. Четыре гильзы от  американского  "магнума".
Довольно редкое у нас оружие. Очевидно, убийца  воспользовался  оружием  с
глушителем, так как никто не  слышал  выстрелов.  Убийца  -  профессионал,
безошибочно  выбрал  место  и  время,  видимо,  знал  точно.  Поэтому   не
исключено, что имела место утечка информации из  управления,  где  работал
покойный.
   И тут меня будто под дых ударили. Я тоже допускал: убийца  не  мог  так
просто оказаться в подъезде именно в этот вечер. Обычно  киллеры  работают
утром, когда все идут на службу. А этот стрелял именно вечером, в половине
десятого, словно точно  знал,  когда  приедет  Семен  Алексеевич.  Значит,
все-таки разговор и убийство как-то  связаны...  И  тут  Дубов  неожиданно
спросил:
   - Вы что-то хотите сказать?
   - Да, - отозвался я. - Хочу спросить у нашего водителя... Куда еще  они
должны были поехать с Семеном Алексеевичем?
   - Не знаю, - ответил Гриша. - Он мне не говорил. Приказал, чтобы я  его
ждал. Поедем в одно место, сказал он. Больше ничего не сказал.
   - У вас есть еще вопросы? - осведомился Дубов.
   - Нет, - ответил я.
   - Садитесь, Лобанов, - кивнул Дубов. - А вы можете идти,  -  сказал  он
Грише. - Да... подождите в коридоре.
   Гриша встал и посмотрел на нас. Потом пожал плечами и вышел из комнаты.
Дубов дождался, когда дверь за ним закроется, и заговорил:
   - Значит... пока мы одни... Надеюсь,  мы  все  понимаем  чрезвычайность
случившегося. Мне уже звонил Генеральный прокурор. Ему,  в  свою  очередь,
звонили из президентского аппарата. К завтрашнему утру  мы  обязаны  иметь
конкретные версии и направления поиска.
   - Мы остаемся здесь, - кивнул я. - Будем работать с вашим следователем.
   - Да, - кивнул Дубов,  -  согласен.  Нам  без  вашей  помощи  никак  не
обойтись. Идентификацию оружия мы проведем по  банку  данных  ФСБ.  У  них
более полная информация, чем даже в МВД. Хотя мы отправим  соответствующий
запрос и в МВД. Оружие не нашли? - спросил он у Лобанова.
   - Нет. Только гильзы.
   - Мы их проверим, - кивнул Галимов. -  Хотя  трудно  рассчитывать,  что
убийца уже стрелял или будет еще стрелять из  такого  оружия.  Сейчас  все
стали грамотными, все знают, как легко вычислить убийцу,  если  он  дважды
пользуется одним и тем же оружием. - Галимов помолчал,  потом  добавил:  -
Только такого убийства нам не хватало. И как раз перед выборами.



        ЭПИЗОД ПЯТЫЙ

   Когда не спишь нормально двое суток, а утром тебя еще  и  поднимают  на
совещание, поневоле становишься раздражительным. Демидова подняли в девять
утра, а в половине десятого ему следовало присутствовать  на  совещании  у
начальника МУРа. Совещание  неожиданно  назначили  именно  на  этот  день.
Поручив Зиновьеву не отпускать задержанного Гочиашвили,  Демидов  уехал  в
МУР. По дороге звонил по мобильному телефону знакомому  адвокату,  который
обычно вел подобные дела, но вежливая секретарша юридической  консультации
сообщила, что адвокат выступает в суде и будет только после перерыва.
   "Надеюсь, они не успеют оформить  все  нужные  бумаги  до  перерыва,  -
подумал Демидов. - Если совещание закончится быстро,  успею  позвонить  до
перерыва".
   Но совещание быстро не закончилось, напротив, затянулось почти до  часа
дня. Вернувшись в свой кабинет, Демидов узнал,  что  задержанного  забрали
еще три часа назад. Неожиданно позвонил адвокат  Чупиков.  Он  раньше  был
напарником Демидова,  и  они  доверяли  друг  другу,  как  могут  доверять
мужчины, много лет  не  просто  дружившие,  а  неоднократно  попадавшие  в
опасные переделки.
   - Ты меня спрашивал? - спросил Чупиков.
   - Да, - отозвался Демидов. - У меня к  тебе...  интересное  дело.  Один
парень, грузин... Вчера его арестовали по подозрению в убийстве  напарника
и знакомой женщины. Я хотел, чтобы ты взял это дело.  Какие-то  нестыковки
получаются... Довольно странное дело.
   - Ты всегда мне подсовываешь странные  дела,  -  засмеялся  Чупиков.  -
Ладно, приеду и посмотрю дело твоего грузина.
   - Уже поздно, - проворчал подполковник. -  Его  утром  забрали  к  себе
сотрудники ФСБ. Но я проверю и узнаю, куда  именно  его  увезли.  А  потом
постараюсь  тебе  сообщить.  Запиши  его  фамилию   -   Гочиашвили.   Резо
Гочиашвили.
   - Уже записал. Если его обвиняют в убийстве, то, думаю, они знают,  что
ему положено иметь адвоката с самого начала следствия.
   - Вот это ты им и расскажешь, -  сказал  Демидов.  -  И  вообще,  когда
посмотришь это дело, поймешь, почему я тебя попросил.
   Едва он положил трубку, как раздался еще один звонок. На сей раз звонил
Кимелев.
   - Приеду к вам, чтобы провести допрос, - сообщил он.
   - Уже поздно, - ответил Демидов. - Нашего подопечного забрали.
   - Как это забрали? - не понял Кимелев.
   - ФСБ, - сказал подполковник. - Они считают, что это  каким-то  образом
связано с их деятельностью.
   - Каким образом? - разозлился Кимелев. - Ребята совсем  рехнулись.  При
чем тут ФСБ? Это же типичный грабеж. Или убийство на почве ревности. Нужно
разобраться, а они сразу забирают его к себе. На каких основаниях? Они вам
хотя бы объяснили?
   - Меня не было, когда  его  забирали.  Но  вчера  ко  мне  приезжал  их
представитель. Он объяснил, что ФСБ давно ведет  наблюдение  за  компанией
Гочиашвили. Они подозревают его в торговле наркотиками. Или в контрабанде,
я точно не понял. Как бы то ни  было,  вам  теперь  придется  осуществлять
прокурорский надзор в другом ведомстве.
   - Но там было два убийства, - упорствовал Кимелев. - Это  прежде  всего
дело прокуратуры. Даже если он контрабандист. Ведь дела об убийствах ведет
прокуратура.
   - В таком случае позвоните сами в ФСБ, -  посоветовал  подполковник.  -
Майор Рожко приезжал  ко  мне  прошедшей  ночью.  Он  же  утром  и  забрал
задержанного.
   - Я позвоню, - пообещал Кимелев. - Черт  знает  что.  Бедлам  какой-то.
Могли хотя бы предупредить.
   Кимелев дал отбой. Демидов положил трубку и долго сидел, глядя  в  одну
точку. Потом вызвал Зиновьева.
   - Поезжай еще раз  туда,  -  приказал  подполковник.  -  И  обойди  все
квартиры. Расспроси каждого соседа лично. Может, кто-нибудь все-таки видел
эти машины. Или людей, которые вошли в дом.  Каждого,  ты  меня  понял?  И
возьми с собой еще несколько  человек.  Всех,  кто  свободен.  Пусть  тебе
помогут.
   Демидов не знал, что им движет. Сочувствие к задержанному? Желание  его
защитить?   Или   подсознание,   интуиция,   указывающая   на    возможные
неожиданности в этом странном деле? А может, просто упрямство, которым  он
всегда славился? Что ж, в любом случае он хотел докопаться до истины.
   Демидов поднялся из-за стола. Он вспомнил,  что  даже  не  успел  утром
позавтракать. Именно в этот момент раздался звонок городского телефона. Он
был уже у двери, но тут же  повернулся  к  телефону.  Поднял  трубку  -  и
услышал невероятное.
   - Он сбежал, - пробормотала трубка голосом Кимелева.
   - Что?! - Подполковник не верил собственным ушам.
   - Он сбежал, - повторил Кимелев. - Сбежал по дороге в ФСБ. Можете  себе
такое представить? Я  ведь  правильно  предположил,  что  он  убил  своего
напарника и выбросил из окна несчастную женщину. К  тому  же,  как  сейчас
выяснилось, он был еще и контрабандистом.
   - Нет, - выдохнул Демидов. - Не может быть.
   - Вы все такой же идеалист, - сказал Кимелев. - Тем не менее он сбежал.
Нужно объявлять розыск. Но это уже не наше дело. Пусть теперь ФСБ за  него
отвечает.
   Подполковник уже не слушал - он положил  трубку.  Затем,  вспомнив  про
Зиновьева, поднял другую трубку.
   - Дежурный, - закричал он, - группа Зиновьева еще не уехала?! Задержите
их. Я поеду вместе с ними.



        ЭПИЗОД ШЕСТОЙ

   Резо даже не мог представить себе,  что  все  произойдет  именно  таким
образом. Утром в камеру принесли нечто среднее  между  столярным  клеем  и
смешанной с песком крупой, которую почему-то называли "кашей" и предложили
заключенным на завтрак. Вместо чая подали зловонную бурду. Резо  с  гордым
видом отказался от завтрака. Но бурду все же выпил, хотя она воняла  рыбой
и керосином. Несчастье, обрушившееся  на  него,  надолго  отбило  аппетит.
Выручали сигареты, которые подарил ему  ночью  Демидов.  Ими  же  пришлось
откупаться от любопытных сокамерников.
   А в десять утра  его  опять  куда-то  позвали.  Резо  был  уверен,  что
подполковник снова вспомнил о нем, поэтому спокойно вышел из камеры.
   Но  его  отвели  совсем  в  другую  комнату,  в  которой  ожидали  двое
незнакомых людей. Милицейский офицер, державший в руке паспорт, спросил:
   - Вы Резо Гочиашвили?
   - Да, - кивнул Резо, по-прежнему не понимавший, почему  его  привели  в
эту комнату.
   - Это он, -  показал  на  Резо  майор,  отдавая  его  паспорт  высокому
незнакомцу.
   - Вы поедете с нами, - сказал высокий; у него  были  какие-то  странные
неровные  зубы,  с  дефектным  прикусом,  отчего  голос  казался   немного
глуховатым.
   - Куда? - спросил ошеломленный Резо.
   - В машине мы вам все расскажем, - ответил незнакомец.
   - Я никуда не поеду. Ко мне должен приехать адвокат, - возмущался Резо.
   - Он приедет к вам в другое место, - пояснил высокий. Второй незнакомец
смотрел на Резо.
   - Но мне обещали адвоката. Позовите подполковника Демидова!
   - Сначала вы поедете с нами, - снова сказал  высокий  и  кивнул  своему
напарнику. Резо даже не понял, как это произошло, - просто он вдруг понял,
что ему на руки надели наручники.
   - Иди! - Его грубо толкнули в спину.
   - Распишитесь, - напомнил майор, указывая на какой-то журнал.
   Высокий с усмешкой повернулся. Быстро расписался. Потом  снова  толкнул
Резо в спину, вышел из кабинета. Его провели по коридору вывели на  улицу.
Недалеко от входа стояла машина.
   "Кажется, это "Фольксваген-Пассат", - почему-то подумал Резо, когда его
подтолкнули автомобилю, в  котором  сидели  двое:  водитель  и  на  заднем
сиденье еще один. Сидевший сзади резко наклонил Резо голову,  втаскивая  в
салон. Двое незнакомцев, забравшие его  у  майора,  уселись  следом:  один
рядом с Резо, другой, высокий, на переднее сиденье.
   - Быстрее! - приказал высокий водителю.
   Машина сорвалась с места. Резо перевел дыхание.  Куда  они  его  везут?
Почему  ничего  не  стали  объяснять  в  милиции?  Почему   не   разрешили
встретиться с Демидовым, который так хорошо к нему отнесся? Резо ничего не
понимал.  Машина  куда-то  стремительно  мчалась.  Резо  повернул  голову.
Сидевший рядом незнакомец положил руки себе на колено. Резо опустил  глаза
- и в ужасе содрогнулся. Он  увидел  татуировку  -  солнце,  поднимающееся
из-за горизонта. Это была та самая татуировка, которую он  видел  на  руке
убийцы, вошедшего в его квартиру.
   Резо почувствовал позывы тошноты. Он непроизвольно икнул и схватился за
живот. Ему показалось, что сейчас его вывернет наизнанку. Он застонал.
   - Что случилось? - спросил тот, что сидел рядом с водителем.
   - Мне плохо, - простонал Резо.
   - Что с ним? - не понял высокий.
   - Наверно, поел что-то в тюряге, - пришел на  выручку  сидевший  справа
охранник. - Знаете какую гадость там дают...
   Резо еще крепче прижал ладони к животу. Он понял,  что  его  тошнит  от
страха и вот-вот вырвет. Это, видимо, понял и высокий.
   - Останови машину! - крикнул он водителю. - Останови у тротуара.
   Но было уже поздно.  Резо,  все  еще  видевший  перед  собой  половинку
солнца, попытался отвернуться, но часть выпитого в камере  "чая"  вылилась
на брюки сидевшего справа охранника. Тот вскрикнул и  сильно  ударил  Резо
под ребра. Машина резко затормозила.
   - Мне плохо, - простонал Резо, снова чувствуя позывы тошноты.
   - Вон из машины! - закричал высокий, сидевший впереди. -  Проводи  его,
Бурый, - приказал он убийце с татуировкой на руке.
   Бурый открыл дверцу и выволок Резо из машины. Тот все еще  держался  за
живот. Водитель вышел следом. Резо  почувствовал,  что  его  сейчас  снова
вырвет. К счастью, на этот раз брюки незнакомцев не пострадали.
   - Мне нужно в туалет, - простонал Резо.
   - Не здесь! - крикнул из машины высокий. - Идите во двор!
   Бурый подтолкнул Резо в спину, и они прошли во  внутренний  двор.  Резо
незаметно осмотрелся.
   - Я не могу здесь, - сказал он, - мне нужно войти в подъезд.
   - Там гадить будешь? - Водитель сплюнул на землю. - Ладно.
   - Пошли с ним, - предложил Бурый.
   - Я за ним дерьмо подбирать не должен, - разозлился  водитель.  -  Если
тебе так хочется, то иди. Тебе же все равно платят больше, чем мне.
   - Тогда стой здесь, - кивнул Бурый. - Только  никого  сюда  не  пускай,
пока он не закончит.
   Водитель молча кивнул. Резо вошел в подъезд первым, Бурый - за ним.
   - Давай, - сказал он с насмешкой. - Делай, что хочешь.
   Резо глянул по сторонам. В подъезде - ни души. Резо схватился за брюки,
которые с него все время сползали, потому что в  камере  отобрали  ремень.
Убийца стоял чуть в стороне, глядя на него с усмешкой. Резо сделал  шаг  и
чуть присел, словно  собирался  поудобнее  расположиться.  И  вдруг  резко
вскинул руки и нанес удар наручниками по физиономии своего  мучителя.  Тот
вскрикнул. Резо ударил второй раз, третий. Бурый упал,  а  Резо  продолжал
молотить  по  ненавистному  лицу,  по  лицу  убийцы  своих  друзей.  Через
несколько секунд он опомнился. Оглядел себя. Он был весь в брызгах  крови.
Бурый лежал на полу в такой позе, что сомнений не оставалось: он не сможет
подняться. Резо  склонился  над  ним.  Неужели  он  убил  этого  мерзавца?
Прислушался. Уловив слабый  стук  сердца,  облегченно  вздохнул.  Нет,  он
все-таки не убил негодяя, просто разбил ему голову.
   Внезапно его снова вырвало. Он отвернулся, чтобы не испачкать раненого.
Потом вытер губы. Быстро обшарил карманы Бурого, но никаких документов  не
обнаружил. Правда, нашел деньги, около полутора тысяч долларов. И  снял  с
убийцы ремень. Так же изъял пистолет с глушителем и перочинный нож. Теперь
следовало подумать, что делать с водителем, стоявшим  на  улице  метрах  в
пяти от подъезда. Резо  вытащил  пистолет,  надел  глушитель  и  попытался
выстрелить в наручники. Но пуля прошла почти рядом с его ногой.  Нет,  так
ничего не получится. Стрелять должен кто-то другой. А на раздумья  времени
не было. Резо сунул пистолет в карман и побежал  к  выходу.  И  тотчас  же
налетел на водителя, молодого парня лет двадцати пяти.  Водитель  упал,  а
Резо для верности несколько раз ударил его ногой. Потом побежал  в  другую
сторону. На его счастье, это был проходной двор.
   - Стой! - закричал водитель, поднимаясь. - Стой!
   Но Резо уже выбегал со двора. По улице проносились машины, поднял вверх
руки, хотя на них были наручники.
   - Стой! - кричали за спиной.
   Рядом затормозила машина, старенькие "Жигули" шестой модели.  Очевидно,
водитель не приглядывался к рукам пассажира.
   - Быстрее! - крикнул Резо, вваливаясь в салон. - Пожалуйста, быстрее, в
центр.
   К ним подбегал водитель с пистолетом в руке, но в этот момент  "Жигули"
тронулись с места. Резо оглянулся. Водитель смотрел им вслед, но  стрелять
не решался, вокруг было слишком много людей.
   - Все, наконец-то, - выдохнул Резо несколько минут спустя.
   И тут сидевший за рулем мужчина обернулся.
   - Что у вас с руками? - в испуге воскликнул он.



        РАССКАЗ ЧЕТВЕРТЫЙ

   Мы сидели почти до четырех утра. Саша Лобанов - действительно  неплохой
следователь и хороший парень. Но он работал в прокуратуре уже девять  лет,
попал туда сразу после окончания университета. И, конечно, это не могло не
сказаться на его мышлении. Все предлагаемые им варианты сводились в  общем
к простой формуле: Семен Алексеевич так или иначе перешел кому-то  дорогу,
поэтому его и убрали. Но "коммерческие варианты" исключались полностью - у
покойного не было никаких коммерческих интересов, об  этом  знали  все.  А
другие варианты, то есть связанные с его  служебной  деятельностью,  могли
расследовать только служба охраны и ФСБ.
   Тем не менее  Саша  добросовестно  прорабатывал  различные  варианты  и
разрабатывал план совместных мероприятий  на  следующий  день.  Результаты
вскрытия мы получили той же ночью. И ничего неожиданного не  обнаружилось.
В Семена Алексеевича стреляли четыре раза. Из трех  первых  выстрелов  два
оказались  смертельными.  Четвертый,  контрольный,  производился   уже   в
покойника.
   Уехал я из прокуратуры с  тяжелым  сердцем.  Лишь  оказавшись  дома,  я
вспомнил об Игоре. Но звонить  в  пятом  часу  утра  и  узнавать,  как  он
добрался... Некорректно, да и глупо. Представляю, что подумала  бы  Алена.
Решила бы, что я просто издеваюсь над ней.  Теперь,  после  смерти  Семена
Алексеевича, мне никто не мог помочь.
   Предстояло срочно найти деньги и вытащить Алену с сыном в Германию, где
врачи займутся сердцем Игоря.  Как  все  это  глупо...  Сердце  маленького
мальчика уже начинает давать сбои. Глупо и страшно.  А  собственно,  какая
нам разница, когда у нас начинает болеть сердце?
   Я полез под душ, чтобы хоть немного  прийти  в  себя.  Действительно  -
какая разница? Мы все равно обречены. Не понимаю, почему люди не бегают по
улицам и не  воют  от  ужаса.  Словно  кто-то  всемогущий  и  безжалостный
приговорил всех живущих на земле к смертной  казни.  Разве  принципиально,
когда именно случится эта смертная казнь? Все равно мы все  приговоренные.
Разница лишь в сроках. У одних срок этот наступит через день  -  например,
взорвется в воздухе самолет. У  других  -  через  неделю,  когда  случится
землетрясение или очередная война в какой-нибудь "горячей точке"  мира.  У
третьих - через год,  эти  будут  умирать  в  мучениях  от  онкологической
гадости, пожирающей человека изнутри. А некоторым повезет, и они умрут еще
через несколько лет от сердечной недостаточности.
   Чем больше я думал, тем более убеждался  в  том,  что  самая  приличная
смерть - смерть от СПИДа. Так хоть знаешь, какое  именно  преступление  ты
совершил и почему получил такой суровый  приговор.  Преступление,  правда,
выражено в форме греха, но это может являться хоть каким-то утешением  для
приговоренного. А для всех остальных? Очевидно, у нас в мозгу  срабатывает
какая-то пружина, заставляющая нас есть,  пить,  любить,  гадить,  убивать
себе подобных и даже наслаждаться какими-то мелкими радостями,  забывая  о
приговоре. Но приговор существует, он выносится нам в момент  рождения,  и
никакая высшая апелляционная инстанция не сможет его отменить.  Когда  мне
было четырнадцать-пятнадцать лет, я об этом много думал. Мне казалось, это
ужасно: в один прекрасный день я умру и ничего больше не увижу, ничего  не
услышу, ни с кем не поговорю. Просто усну и никогда не  проснусь.  Ужасно.
Потом я понял, что и спать не буду, а провалюсь в какую-то темную  бездну.
Может, поэтому я так боялся засыпать в подростковом возрасте.
   Потом я повзрослел, поступил в институт, начал встречаться с женщинами,
женился,  стал  работать.  И  забыл  о  приговоре.  Замотанный   дурацкими
проблемами, я  не  вспоминал  о  приговоре,  который  выносится  всем  без
исключения. Даже когда приходил на  кладбище,  где  хоронили  близких  или
знакомых людей, - даже тогда срабатывала какая-то  спасительная  пружинка,
заставляющая не отождествлять себя с покойным. Но  теперь,  когда  заболел
Игорь, я снова вспомнил о своих детских страхах. Если я так боялся смерти,
зная, что могу умереть лет через пятьдесят-шестьдесят, то  что  же  должен
чувствовать мой мальчик? Может,  он  кричит  по  ночам,  может,  плачет  в
подушку? Или будит свою  мать  и  отчима,  терзает  их  своими  недетскими
вопросами?
   Я чуть не выскочил из ванной. Хотел позвонить Игорю, но  вспомнил,  что
часы показывают пять  утра.  Он  сейчас  наверняка  спит,  если  вообще  в
состоянии спать. Я вышел из ванной комнаты, шлепая босыми ногами по  полу.
Подошел к книжной полке, где стояли мои  любимые  книги.  Почему-то  книги
меня успокаивали, словно внушали мне,  что  не  все  так  страшно.  Словно
объясняли мне какую-то истину, которую я все равно не мог постичь.
   Я вспомнил про Тойнби, которого взял мой мальчик. Значит, ему интересно
читать  такие  книги.  Значит,  он  все-таки  меньше  думает  о   значении
собственной жизни. Собственно, что же такое жизнь? Неужели мы  приходим  в
этот мир только для того, чтобы  прожить  жизнь  и  стать  удобрением  для
полей? Ведь должна быть какая-то сверхзадача, которую мы не знаем. Уверен,
должна быть.  Откровенно  говоря,  я  никогда  не  верил  в  Бога.  Я  был
рационалистом и прагматиком и не мог поверить в нечто иррациональное. Если
Бог обходился без моей души миллионы лет, то почему он не может обходиться
без нее и впредь, рассуждал я. С другой стороны - как поверить в  то,  что
все  произошло  путем  эволюции?..  И  кроме  того:  эволюция,  породившая
человека, - тоже своего  рода  чудо.  То  есть  теория  Дарвина  -  просто
красивая сказка. Ведь ни одна обезьяна за последние несколько тысяч лет не
превратилась даже в подобие человека. Впрочем, философские вопросы меня не
очень интересовали, меня больше волновала собственная жизнь, вернее, жизнь
Игоря.
   Очевидно, смерть Семена Алексеевича сильно на меня  подействовала:  все
мои детские страхи, загнанные в подсознание, тотчас пробудились. А  может,
это болезнь Игоря сделала меня психопатом и неврастеником? В общем,  в  ту
ночь я почти не спал. Вернее, вообще не  спал,  хотя  в  половине  шестого
честно лег и почти два часа пытался заснуть. А может, я  все-таки  засыпал
на короткие мгновения? Точно сказать не могу.
   Утром  мне  предстояло  самое  сложное  -  поехать  к   родным   Семена
Алексеевича и все рассказать его жене и дочери. Когда я думал об этом, мне
становилось так страшно, что хотелось  отказаться  от  поездки.  С  другой
стороны, я понимал: только я, самый  близкий  им  человек  и  любимый  его
ученик, должен сообщить им ужасную новость. Может, я не спал именно  из-за
этого? Во всяком случае, утром я поднялся  в  половине  восьмого  и  снова
отправился в ванную, чтобы побриться. А в восемь услышал первый телефонный
звонок.
   - Леонид, -  раздался  в  трубке  высокий  голос  Алены,  -  что  вчера
произошло? Я звонила тебе до часу ночи. Тебя не  было  ни  на  работе,  ни
дома.
   Где ты был?
   Неужели ее действительно интересует, куда я мог поехать ночью? Говорят,
есть такие женщины, которые не оставляют в покое своих  мужей  даже  после
развода.  Очевидно,  существуют  и  мужья,  считающие  бывших  жен   своей
исключительной собственностью. Но мне-то было абсолютно  безразлично,  где
ночует Алена. Лишь бы от ее капризов не страдал Игорь.
   - У меня были дела, - ответил я усталым голосом.
   - Поэтому ты отправил Игоря одного? Неужели ты  ничего  не  понял?  Ему
нельзя было входить в метро. Ему может стать плохо  по  дороге,  в  вагоне
метро.
   Теперь понятно, почему она мне позвонила.
   А я, кретин, решил, что она до сих пор меня ревнует.
   - Извини, - сказал я.
   - Мы считали, что ты повез его к своему другу,  а  он  сказал,  что  на
обратном пути ты довез его до станции метро. Неужели  у  тебя  не  хватает
ума...
   - Я очень устал, - перебил я Алену.
   - Ты хотя бы меня выслушай! - она повысила голос.
   - Нет уж, уволь, - не выдержал я. -  Вчера  убили  Семена  Алексеевича,
когда он вошел в подъезд своего дома. Я всю ночь занимался расследованием.
Еще есть вопросы?
   Нужно отдать ей должное - она все поняла.
   Алена всегда  была  сообразительной  женщиной.  Да,  она  действительно
поняла, почему я высадил Игоря у станции метро. И, кроме того, поняла, что
денег, на которые мы рассчитывали, уже может не быть.
   - Извини, - тихо сказала она.
   - Ничего, - отозвался я.
   - Леня, - она давно меня так не называла, - ты извини, я ведь ничего не
знала. Я все понимаю... Просто вчера из-за  Игоря  я  взбесилась.  Думала,
тебе наплевать...
   Я молчал. В таких случаях лучше помолчать.
   - Ты не думай, - продолжала Алена, - если понадобится, мы действительно
продадим квартиру. У нас уже и покупатель есть...
   - Не нужно, что-нибудь придумаем.
   - Мы хотим в воскресенье улететь, - сказала она. - У нас  уже  заказаны
билеты. Сегодня пойдем получать  визы.  Говорят,  по  вызову  из  лечебных
учреждений визу дают сразу. Ты не знаешь?
   - Не знаю.
   - В общем, ты не думай, - повторила она, - мы все сделаем сами.
   - Посмотрим, - пробормотал я. -  Вы  сначала  визу  получите,  а  потом
поговорим.
   - Кто его убил?
   - Пока не знаем. Я вам завтра позвоню, - сказал я на прощание и положил
трубку.
   После бритья я позавтракал, и тут снова раздался телефонный  звонок.  В
трубке раздался голос Саши Лобанова:
   - Извините, Леонид Александрович, что беспокою вас так  рано.  Я  хотел
вам напомнить, чтобы мне выписали пропуск. Нужно проверить,  с  кем  вчера
вечером общался Семен Алексеевич.
   - Сейчас приеду, - сказал я. - Если хотите,  поедем  вместе.  Могу  вас
подвезти.
   - Может, лучше я подъеду к вашему дому? - предложил следователь.
   - Тогда запишите адрес. - Я продиктовал адрес и снова  положил  трубку.
Трудно придется Лобанову. Кто ему разрешит работать на нашей территории? В
лучшем случае разрешат войти в бывший кабинет Семена Алексеевича. Да и  то
только  с  группой  сопровождающих.  Лучше  бы  поручили  вести  следствие
сотрудникам ФСБ, им бы разрешили проводить хоть какие-нибудь  действия.  А
работники прокуратуры вызывали у наших только смех.
   Я вообще терпеть не могу, когда показывают  по  телевизору  генеральных
прокуроров. Вид  у  них  жалкий,  суетливый,  никчемный.  Если  они  такие
принципиальные, пусть едут на Северный  Кавказ  и  там  качают  права.  На
глазах у них происходят убийства, похищения, грабежи, даже войны. Я уж  не
говорю про чиновников, которые воруют и берут взятки нагло, в открытую.  А
кого  из  них  арестовала  прокуратура?  Назовите  хоть  одного   крупного
чиновника,  которого  посадили  бы   следователи   прокуратуры.   Типичные
неудачники. Вернее, их сделали таковыми. Принципиальные быстро вылетают со
службы, а конформисты  остаются  работать.  Если  честно,  то  все  успехи
прокуратуры - настоящее фуфло, как говорят уголовники.
   Всего этого я, конечно, Саше говорить не стал. Незачем.  Он  сам  знает
ситуацию.  Знает,  что  работать   они   могут   только   с   определенным
контингентом. Если выяснится,  что  Облонков  хоть  каким-то  боком  имеет
отношение к смерти Семена Алексеевича,  то  Лобанова  сразу  отстранят  от
расследования. Есть уровень, на который они выходить  не  могут.  В  таком
случае уголовное дело сразу передадут другому,  а  потом  вообще  закроют.
Облонкова же просто уволят, и все на этом закончится. Как всегда бывает  в
таких  случаях.  Впрочем,  имелся  один  нюанс...  Я  знал,   что   Семена
Алексеевича могли убить из-за моего рассказа. Именно поэтому я решил,  что
доведу расследование до конца, даже если меня потом уволят со  службы  без
пенсии.
   Уже выходя из квартиры, я сделал то, чего не делал много лет.  Проверил
оружие, словно меня могли поджидать за дверью.



        ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ

   Они приехали на место происшествия на двух машинах, вшестером.  Демидов
собрал офицеров. Щелкнул зажигалкой, закурил. Потом негромко приказал:
   - Мне нужно знать, какие машины были в воскресенье днем у  этого  дома.
Даже если они подъезжали только на  одну  секунду.  Обойдете  каждый  дом,
каждую квартиру... Может быть, действительно кто-то видел машины.  Номера,
марки, цвет, количество людей... Все, как обычно. Встречаемся здесь каждые
два часа.
   - Сколько нам тут торчать? - проворчал один из офицеров.
   - Вечно. - Демидов нахмурился. Его подчиненный отступил на шаг - понял,
что допустил ошибку.
   - Пошли, - сказал Зиновьев. - Разделимся на три группы.
   - Я пойду с этим умником, - показал на офицера-лентяя подполковник. - В
общем, каждые два часа, ребята. Нам нужно найти хоть какие-нибудь следы.
   Три группы двинулись в разные стороны. Началась изнурительная проверка,
то есть обычная розыскная работа.  Они  обходили  квартиру  за  квартирой,
пытаясь  узнать,  кто  именно  мог  видеть  машины,  стоявшие  у  дома   в
воскресенье. Через два часа усталые и злые спустились вниз.
   - Ничего? - догадался Демидов.
   - Ничего,  -  ответил  Зиновьев,  -  хотя  проверяем  каждую  квартиру,
опрашиваем всех без исключения.
   - Может, этот грузин врал? - сплюнул один из офицеров.
   - Послушай, - разозлился Демидов, - это мое дело - верить  ему  или  не
верить. А ваше дело проверять. Продолжим. Зиновьев, свяжись с  управлением
и узнай, что нового. Узнай, нашли сбежавшего арестанта или нет.
   Зиновьев вытащил из кармана мобильный телефон.  Набрал  номер.  Демидов
закурил и указал в сторону дома, видневшегося  за  поворотом.  В  соседнем
доме жил Резо Гочиашвили.
   - Может, оттуда что-нибудь видели? - сказал Демидов. - Нужно  проверить
там квартиры.
   - Слишком далеко, - пробормотал один из офицеров.
   - Все равно видно, - возразил другой.
   - Его пока не нашли, - доложил Зиновьев.
   - Чем они там занимаются? - разозлился подполковник. - Даже  в  ФСБ  не
могут обеспечить условия для арестованных! Как  он  сбежал,  они  хотя  бы
объясняют?
   - Нет. Только сказали, что сбежал. Сообщение передали по  всей  Москве.
Его фотографию уже раздают по городу.
   - Они должны были оставить засаду у  него  на  квартире,  -  проговорил
Демидов. - Может, машины въехали со стороны двора? Вы уже успели  опросить
тот подъезд?
   - Не успели, - ответил Зиновьев.
   - Я сам проверю его квартиру, - сказал Демидов. -  А  во  дворе  ничего
подозрительного не заметили?
   - Нет, не заметили. Он же не дурак, чтобы домой возвращаться.  Думаете,
они оставят засаду у него на квартире?
   - Обязательно. Уже оставили.  Думаю,  вы  просто  ничего  не  заметили.
Ладно, продолжаем проверку. Встретимся через два часа.
   Демидов перешел улицу - так, чтобы обойти дом  Гочиашвили  и  войти  со
двора. Во дворе стояли несколько машин, в одной из которых сидела девушка,
читавшая журнал. Демидов осмотрелся. Внешне -  тишина.  Но  Демидов  знал:
засада ФСБ должна быть обязательно. Подполковник вошел в  подъезд.  Кивнул
своему напарнику и вместе с ним вошел в кабину лифта.  Зиновьев  со  своим
напарником решили  подниматься  по  лестнице.  На  этаже,  где  находилась
квартира  Гочиашвили,  тоже  царила  тишина.  Демидов  подошел  к   двери,
позвонил. Безрезультатно.
   - Может, никого нет? - спросил  напарник.  Демидов  позвонил  еще  раз.
Внезапно послышались удары, и  тотчас  же  открылись  сразу  две  двери  -
квартиры Гочиашвили и его  соседей.  Из  квартиры  соседей  вышли  двое  в
штатском. Из квартиры Гочиашвили - также. У всех  четверых  в  руках  были
пистолеты.
   - Стоять смирно! - приказал один из четверки. - Не двигаться!
   - Спокойно, ребята, - посоветовал Демидов. - Мы  из  милиции.  Получили
сообщение, что арестованный у вас сбежал.
   - Руки! - закричал второй, стоявший за спиной Демидова. - Руки вверх!
   - Мы из милиции, не валяйте дурака...
   - Документы! - заорал высокий, с неровным рядом зубов.
   - Стоять смирно! - закричал Зиновьев. Неожиданно появившийся  со  своим
напарником на лестнице, он взял  на  прицел  людей,  стоявших  у  квартиры
Гочиашвили.
   - Все в порядке, - сказал Демидов. -  Никто  не  нервничает.  Иначе  мы
перестреляем друг друга.
   Он достал свое удостоверение и протянул его высокому  фээсбэшнику.  Тот
повертел удостоверение в руках и вернул подполковнику.
   - Извини, - сказал он, убирая оружие. Подчиненные высокого  последовали
его примеру.
   - Думаете, он может сюда вернуться? - спросил Демидов.
   - Не знаю, у нас приказ, - последовал ответ.
   - У вас есть документы? - спросил подполковник.
   Высокий кивнул, доставая корочки. Демидов тотчас же узнал удостоверение
сотрудника ФСБ. В данном случае - майора Брылина.
   - Полагаю, он сюда не придет, - сказал Демидов. - Я с ним  говорил.  Он
бывший дипломат и знает наши методы работы. Вернее, ваши.
   - Может, придет кто-то из его знакомых, - резонно  возразил  Брылин.  -
Или позвонит.
   - Как он  от  вас  сбежал?  -  осведомился  Демидов.  Он  заметил,  как
помрачнел фээсбэшник.
   - Не знаю, - ледяным тоном ответил Брылин. - Это не мое дело.
   - Понятно. - Демидов понял, что майор лжет, но  приписал  это  обычному
ведомственному соперничеству.
   - Майор Рожко тоже в  вашем  ведомстве?  -  на  всякий  случай  спросил
подполковник.
   - Да, он в нашей группе. Вы его знаете?
   - Встречались. Если найдете сбежавшего, дайте нам знать.
   - Хорошо, - кивнул Брылин. Но Демидов  понял,  что  ФСБ  ничего  им  не
сообщит.
   - Ладно, ребята, проверяйте дальше, - приказал Демидов своим людям.
   - А что вы проверяете? - спросил Брылин. -  Ведь  можете  спугнуть  его
людей, если он пошлет кого-нибудь за вещами.
   - У вас своя работа, у нас своя, - возразил Демидов. -  Мы  же  вам  не
мешаем.
   Брылин повернулся и молча вошел в  квартиру.  Демидов  зашел  в  кабину
лифта.
   "Странно, - подумал он, - почему они так уверены,  что  он  обязательно
здесь появится. И почему они не оставили засаду вокруг дома?"
   - Пойдем в другой дом, - предложил  Демидов  своему  напарнику.  Тот  с
унылым видом кивнул. Старший лейтенант Кочиян, сопровождавший Демидова, не
успел пообедать, и теперь его терзал голод.
   В соседнем  доме  все  повторилось.  Некоторые  из  жильцов  вообще  не
открывали двери. Таких приходилось  убеждать,  показывая  удостоверения  и
вступая в долгие переговоры. Другие сразу заявляли, что ничего не слышали,
ничего не знают и знать не хотят.
   Кочиян поглядывал на часы, когда они постучались в последнюю  квартиру.
Дверь сразу открылась, словно их ждали. На пороге стояла пожилая  женщина.
Она была в темном платье и  огромном  пуховом  платке,  обмотанном  вокруг
того, что когда-то, возможно, называлось талией.
   - Здравствуйте, - улыбнулась женщина.  Демидов  тяжко  вздохнул.  Такие
дамочки иной раз хуже самых молчаливых свидетелей. Такие готовы тараторить
по любому поводу, не сообщая при этом ничего существенного.
   - Здравствуйте, - кивнул подполковник. -  Кроме  вас,  кто-нибудь  есть
дома?
   - Никого, - снова улыбнулась женщина. - Я всегда днем одна.
   - Очень приятно, - сказал Демидов. - Можно войти? Мы из милиции.  -  Он
попытался достать удостоверение.
   - Не нужно, - просияла хозяйка, - я слышала, как вы стучали к  соседям.
Очень милые люди, правда?
   - Как сказать... - пробормотал Демидов, переступая порог  трехкомнатной
квартиры, уютной и ухоженной.
   -  Идемте  в  гостиную,  -  предложила  женщина.  -  Меня  зовут  Софья
Ильинична. А вас как?
   - Подполковник Демидов.
   - Очень приятно. У меня  дядя  тоже  был  подполковником.  Он  погиб  в
Испании, говорят, выполнял свой интернациональный долг.
   Они прошли в комнату. Уселись. Кочиян снова украдкой посмотрел на часы.
   - Может, хотите чаю? - спросила Софья Ильинична. - У меня очень вкусные
оладушки.
   - Нет, спасибо, - ответил Демидов, не глядя на напарника. -  Нам  нужно
задать вам несколько вопросов.
   - Конечно-конечно. Я всегда готова помочь.
   - Вы живете одна?
   - Нет, с семьей сына. Но он сейчас на работе. И его жена на  работе.  А
ребенок пошел заниматься теннисом. Сейчас, говорят, это модно.  А  в  наше
время все ходили на футбол, даже женщины...
   - В воскресенье вы были дома? - бесцеремонно перебил  хозяйку  уставший
Демидов.
   - Да, конечно. Я вообще люблю  оставаться  дома.  Наши  обычно  с  утра
уезжают на дачу. Ребенку дома одному скучно.  Сейчас  модно  иметь  одного
ребенка, никто не хочет взваливать на себя бремя ответственности.
   - В последнее воскресенье вы тоже были одна?
   - Да, - кивнула Софья Ильинична, - наши уехали, а я осталась дома.  Вы,
наверное, спрашиваете из-за женщины, что выбросилась из окна? Я не видела,
как она открыла окно. А когда на улице стали кричать, то сразу  подошла  к
окну и все увидела.
   - На другой стороне  улицы,  у  последнего  дома,  останавливались  две
машины, - сказал Демидов. - Вы их видели?
   - Какие машины?
   - Это я у вас хочу спросить. Может, видели?
   - Там было много машин. И много людей.  Потом  приехала  милиция,  ваши
коллеги. И врачи. Там вообще было много людей.
   - Понятно-понятно. А машины вы видели?
   - Ну конечно, я видела все машины. Я  как  встала  у  окна,  так  и  не
отходила, пока все не кончилось. Знаете, в моем возрасте  это  единственно
доступное развлечение. Иногда следить за людьми так интересно...
   - Так какие же автомобили? - вздохнул  Демидов.  -  Вспомните,  у  дома
стояли две машины, верно?
   - Стояли, - кивнула Софья Ильинична. - Я  же  говорю,  там  было  много
машин.
   - Вспомните, - подсказал Демидов, - там стояли две машины. Одна была...
возможно, такая большая, джип.
   - Ну конечно, очень красивая машина. Мне ужасно нравятся эти джипы. Они
похожи на кареты.
   - Вы не видели такую машину в воскресенье утром?
   - Видела, - кивнула хозяйка. - И не только ее. Они подъехали сразу, как
только женщина прыгнула из окна. Наверное, это  были  сотрудники  милиции.
Такие молодые, в темных очках. И один седой.
   - Как вы сказали?
   - Седой. В темной куртке. Он, наверное, ими командовал.
   - Подождите-подождите, - пробормотал Демидов. -  Расскажите  подробнее.
Что вы видели?
   - Сначала я услышала крики  и  побежала  к  окну.  На  тротуаре  лежала
женщина, но я ее сразу не увидела, вокруг уже стояло много людей. А машины
приехали почти сразу. Они остановились у того дома, и я еще подумала:  как
хорошо работает наша милиция. К машинам подошли несколько  молодых  людей.
Потом их командир посмотрел наверх, откуда упала женщина, и что-то спросил
у своих. А потом они уехали.
   - Вы точно помните, что они появились у машины сразу, как только  упала
женщина?
   - Точно, - кивнула Софья Ильинична. - Через минуту или две. Не  больше.
Две машины приехали, забрали всех и уехали. Я  еще  подумала:  почему  они
сразу уезжают? А потом решила, что они будут искать преступников.
   - А почему вы подумали, что они из милиции? Они были в форме?
   - Нет. Но они так дружно и быстро сели в машины. Я видела такое  только
в кино. Это называется дисциплина, верно?
   - Спасибо. - Демидов поднялся. - Вы нам очень помогли. Я пришлю  завтра
офицера, чтобы оформил ваши показания. Вы не возражаете?
   - Конечно, нет. Мне очень приятно  познакомиться  с  вашими  людьми.  В
последнее время в милиции стали попадаться  очень  галантные  кавалеры,  -
томно улыбнулась хозяйка.
   Когда они вышли из квартиры, Демидов обернулся к напарнику.
   - Значит, он не врал, - сказал подполковник. - Нужно проверить все, что
у нас может быть на его фирму или на его компаньона.
   - Товарищ подполковник,  -  пробормотал  Кочиян,  -  а  зачем  нам  эта
проверка? Ведь его забрали в ФСБ, пусть они и  разбираются.  Это  не  наше
дело.
   - Не наше?.. - переспросил Демидов. - Знаешь, чем  хороший  оперативник
отличается  от  плохого?  Хороший  всегда  чувствует  ситуацию,  а  плохой
занимается только своим делом. Все понял?
   - Понял, - улыбнулся офицер.
   "Почему он сбежал? - размышлял Демидов. - Почему  сбежал,  если  сказал
нам правду? И как он мог сбежать из ФСБ? Может быть,  кто-то  инсценировал
его побег? Но для чего? И если он действительно  сбежал,  то  чего  именно
испугался? Сказал правду - и все же решил сбежать?  Или  его  правда  была
такой страшной?"



        ЭПИЗОД ВОСЬМОЙ

   Куда поехать в таком виде? Этот вопрос задавал себе Резо, когда наконец
уговорил подобравшего его частника отъехать подальше  от  центра.  Вернее,
уговорил с помощью нескольких зеленых бумажек с изображением какого-то  из
американских президентов.  Частник  схватил  доллары  и  согласился  везти
странного пассажира в наручниках. Передать водителю  пистолет,  чтобы  тот
прострелил наручники,  Резо  не  решился.  Но,  к  счастью,  вспомнил  про
слесаря, который  обычно  смотрел  его  машину,  еще  когда  он  ездил  на
"девятке". Может быть, к нему. У  него  имелся  гараж  и  инструменты.  Он
наверняка сумеет помочь.
   - Поворачивай, - сказал Резо водителю. На всякий случай он  положил  на
сиденье пистолет, поэтому теперь водитель был  уверен:  у  него  в  машине
сидит бандит, который  может  расплатиться  за  поездку  пулей  в  голову,
отобрав свои деньги.
   Частник, маленький и тщедушный, то и дело оборачивался,  опасаясь,  что
бандит выстрелит ему в спину, чтобы отнять  машину-кормилицу.  Неизвестно,
чего бедняга больше боялся - нападения или угона его  автомобиля.  Наконец
они подъехали к гаражу слесаря.
   - Позови Мишу, - попросил Резо.  -  Не  бойся,  -  добавил  он,  увидев
гримасу на лице водителя, - я не  угоню  твою  машину.  В  моем  положении
трудно угнать автомобиль. Только без глупостей, иначе не поздоровится.
   Водитель поспешно кивнул и выбрался из автомобиля. Он трижды оглянулся,
прежде чем исчез из виду. И только тут Резо почувствовал, как  дрожат  его
руки. Конечно, доверять частнику опасно, но у Резо не было другого выхода.
Да и не так-то просто найти в Москве водителя, который согласился бы везти
вооруженного бандита.
   Все получилось так, как планировал Резо.
   Водитель привел Мишу, и тот согласился помочь. Уже через двадцать минут
наручники валялись на земле, рядом с машиной. Миша нисколько не  удивился,
увидев  своего  бывшего  клиента  в  наручниках.  Что  ж,  такие   настали
времена...  Кто-то  становится  миллионером,  кто-то  получает  наручники,
кто-то не выдерживает гонки за прибылью и сходит  с  ума  или  стреляется.
Миша привык, что в последние несколько лет его клиенты иногда приезжали на
"Мерседесах", иногда на  лимузинах  с  многочисленной  охраной,  а  иногда
появлялись небритые, на  маленьких  стареньких  автомобилях,  напоминавших
экспонаты городской свалки.
   Он сделал свою работу быстро и аккуратно, не задавая  лишних  вопросов.
При этом не стал  прибегать  к  помощи  ножовки,  а  сумел  открыть  замок
наручников. Резо положил пистолет в карман, дал триста долларов слесарю  и
попросил водителя отвезти его в центр, намеренно не называя адрес.
   - Опять туда, откуда взял? - спросил частник, опасавшийся,  что  добром
дело не кончится.
   - Нет, - улыбнулся Резо, - не туда. Куда-нибудь... в  другое  место.  К
станции метро, например.
   Водитель вздохнул  и  согласился.  Резо  же  думал  о  том,  где  можно
спрятаться. Думал довольно долго. Если за ним  охотится  такое  ведомство,
как ФСБ, то они наверняка сделают его фоторобот и  раздадут  всей  Москве.
Так где же скрыться? Любой из близких друзей или знакомых  сразу  отпадал,
там его будут искать в первую очередь. Семья Резо жила в Тбилиси, и  он  с
ужасом подумал, что их могут использовать  в  качестве  заложников.  Нужно
добраться до телефона и позвонить в Тбилиси, предупредить жену,  чтобы  не
возвращалась в Москву.
   Деньги находились в банке, но магнитной карточки  у  Резо  с  собой  не
было, ее изъяли при обыске квартиры. К тому же в  любом  случае  его  счет
уже, наверное, взяли под контроль. И счета фирмы  будут  проверяться.  Там
уже наверняка все знают о его  аресте  и  о  смерти  Никиты.  Неужели  они
поверят в его причастность к смерти Никиты? Черт возьми, что же делать?  И
тут Резо увидел рекламу сотовых телефонов - как раз то, что нужно. У  него
больше тысячи долларов, и он вполне может купить сотовый телефон. Или  без
паспорта не продадут? Он оглядел себя. После ночи, проведенной  в  камере,
вид у него был впечатляющий. Может, лучше позвонить на фирму?  Может,  они
еще не успели туда приехать? Хотя они  наверняка  будут  прослушивать  все
звонки... Нет, звонить на фирму нельзя. Так можно  подставиться.  Резо  не
сомневался: во второй раз ему не удастся бежать. Но почему ФСБ охотится за
ним? Или они не из ФСБ? Убийцу зовут Бурым.  Разумеется,  кличка.  Значит,
бандиты? Тогда почему милиция  отдала  его  бандитам?  Их  даже  заставили
расписаться. Здесь какая-то нестыковка...
   Но где же спрятаться? Резо прекрасно понимал: спрятаться можно только у
надежных друзей. Но ведь за друзьями наверняка уже  следят...  И  все-таки
кто эти люди? Из ФСБ или бандиты?
   И тут Резо вспомнил, что неделю  назад  они  сдали  в  автотранспортную
компанию четыре  тысячи  долларов  наличными,  заказав  два  автобуса  для
поездки в страны Бенилюкса. Поездки должны были состояться в конце месяца.
Значит, можно потребовать эти деньги? Но  сначала  нужно  найти  человека,
который согласился бы отправиться за деньгами.  Резо  уже  отчаялся  найти
такого человека, но вдруг вспомнил, что у Никиты была знакомая женщина,  с
которой он встречался. Вряд ли ФСБ станет искать его  у  знакомой  Никиты.
Скорее всего они начнут проверять знакомых Резо и потеряют на этом два-три
дня. А в  его  положении  важно  выиграть  хотя  бы  сутки.  Теперь  нужно
вспомнить дом, куда  они  несколько  раз  приезжали  с  Никитой.  Он  даже
познакомил Резо с этой женщиной. Кажется, ее  звали  Верой.  Они  виделись
всего два или три раза. Вера только недавно познакомилась с  Никитой,  они
встречались месяца три, не больше. Но где же находился тот дом?
   - Поверни на Королева.
   - Хорошо, - обрадовался водитель - наконец-то ему дали точный адрес.
   Резо же нахмурился: этот тип вполне способен сообщить о нем в  милицию.
И сказать, где он скроется.
   - Остановишь в начале улицы, - сказал Резо, решивший  пройти  несколько
кварталов пешком.
   Водитель кивнул, прибавляя газу. Когда они наконец добрались до  места,
он резко затормозил, оборачиваясь к Резо. Тот увидел  стоявшую  на  другой
стороне  улицы  машину  ГАИ  и  усмехнулся.  Частник   явно   не   доверял
беспокойному пассажиру.
   - Спасибо тебе, - сказал Резо. Мужичонка вздрогнул и снова обернулся.
   - И тебе спасибо. До свидания. Я тебя никогда не видел, а ты меня.
   Едва Резо вылез из машины,  как  водитель  стремительно  отъехал.  Резо
оглянулся. Кажется, гаишники  не  обращали  на  него  внимания.  Он  тяжко
вздохнул и быстро зашагал по тротуару. Через  двадцать  минут  Резо  нашел
нужный дом и снова оглянулся. Затем вошел во  двор,  чувствуя,  как  вновь
начинают дрожать руки. За один день он повидал столько, сколько другие  не
переживают и  за  всю  жизнь.  Убийство  напарника,  самоубийство  любимой
женщины, тюремная камера, побег.
   Войдя в подъезд, Резо увидел табличку, висевшую напротив лифта. Это был
список жильцов. Какая же у нее квартира? Кажется, на четвертом  или  пятом
этаже. Он  стал  подниматься  по  лестнице,  надеясь,  что  ему  попадется
кто-нибудь из соседей. Но на лестнице никого не  было.  Два  раза  вниз  и
вверх прогрохотал  лифт.  Резо  поднялся  на  четвертый.  Остановился.  На
площадке было сразу три двери. Он подумал немного и позвонил в крайнюю. За
дверью - тишина. Он позвонил еще раз. Снова тишина.
   "Кажется, моему везению приходит конец", - подумал Резо  и  позвонил  в
другую дверь. Минуту спустя послышался шорох  и  чьи-то  осторожные  шаги.
Затем воцарилась тишина. Он позвонил второй раз, третий.  Наконец  детский
голос произнес:
   - Бабушка, спроси, что он хочет.
   - Вам кого? - раздался дребезжащий голос. Очевидно, в квартире остались
внучка с бабушкой.
   - Вера здесь живет? - спросил Резо.
   - Кто? - спросила старушка.
   - Вера. Мне нужна Вера. - Резо забыл фамилию девушки.  Кажется,  он  ее
даже не знал...
   - Здесь такой нет, - ответила старушка. -  А  вы  не  знаете,  где  она
живет?
   - Здесь нет такой, - снова прокричали из-за двери.
   - Спасибо. - Резо со вздохом отошел  от  двери.  Если  звонить  во  все
подряд квартиры, он, возможно, найдет Веру, но тогда о его  визите  узнает
весь дом. И тут из-за двери раздался детский голос:
   - Вера живет над нами. На пятом этаже.
   - Где она живет? - Резо бросился к двери, опасаясь, что ослышался.
   - Над нами, - повторила девочка. - Ее балкон над нами.  Она  все  время
поливает свои цветы, и вода капает на наш балкон. Мама ругается и говорит,
что так делать нельзя.
   - Конечно, нельзя, - согласился счастливый Резо. -  Спасибо  тебе,  моя
дорогая.
   Он повернулся и побежал вверх по лестнице.  Остановился  перед  дверью,
позвонил. И замер. Прошла секунда, вторая,  третья...  Наконец  за  дверью
послышались шаги. Быстрые, легкие. Резо стоял, боясь пошевелиться.
   - Кто там? - раздался женский голос. Ее голос, голос Веры.
   - Вера, откройте, - сказал Резо, припадая к двери. - Это я, Резо,  друг
Никиты. Вы меня, наверно, помните.
   Дверь открылась. На пороге стояла высокая светловолосая женщина в белом
банном халате. С полотенцем в руках.
   - Вы? - изумилась Вера. - Что случилось? Резо тяжко вздохнул. Помолчав,
спросил:
   - Можно войти?



        РАССКАЗ ПЯТЫЙ

   Мы приехали чуть раньше обычного. Саша, конечно, хороший парень, но уже
другого поколения, из тех, что родились  в  конце  шестидесятых  -  начале
семидесятых. Они не помнили брежневское и андроповское время,  они  вообще
плохо представляли, что такое Советский Союз. Последние десять  лет  своей
жизни они жили в условиях почти абсолютной  свободы,  если,  конечно,  так
можно назвать наш бардак. Но если  мы,  сорокалетние,  более  циничны,  то
тридцатилетним кажется, что наш мир можно изменить.
   Подполковник Галимов прибыл к нам через полчаса  в  сопровождении  двух
сотрудников ФСБ.  Они  сразу  прошли  в  кабинеты  руководства  и  уже  не
появлялись.
   Саша, напротив, расположился в моем кабинете. И сразу же познакомился с
сотрудниками  Семена  Алексеевича.  Конечно,  сотрудники  прокуратуры  или
милиции  отличаются  большим  демократизмом,  чем  сотрудники  "секретных"
организаций, таких, как наша, ФСБ или внешняя разведка. Мы любим напускать
на себя секретность, делать вид, что посвящены в  некие  тайны,  неведомые
простым смертным. На самом же деле все проще. Настоящим дерьмом занимается
милиция, отчасти прокуратура. А остальные могут  позволить  себе  надевать
перчатки перед тем, как чистить унитазы.  У  сотрудников  милиции  так  не
получается. Поэтому они и занимаются самыми  грязными  делами,  зверея  от
своей работы.
   Саша добросовестно опрашивал всех наших сотрудников, пытаясь  выяснить,
что именно делал Семен Алексеевич в день своего убийства. Например,  когда
он вышел из своего кабинета, с кем говорил или встречался. На  часах  было
одиннадцать, когда меня вызвали к шефу - руководителю службы.  Я  вошел  к
нему в кабинет, немного робея. За все время службы я бывал  у  него  всего
два раза. В кабинете, кроме Галимова, находились два  его  заместителя,  в
том числе и Облонков.
   - Что там у вас? - спросил шеф.
   -  Проводим  оперативно-розыскные  мероприятия  вместе  с  сотрудниками
прокуратуры и ФСБ, - доложил я. - Вчера ночью была создана общая комиссия.
Представитель прокуратуры сейчас беседует с нашими сотрудниками.
   - Почему он не зашел ко мне? - нахмурился наш генерал.
   -  Это  следователь  по  особо  важным  делам.   Его   непосредственный
руководитель обещал к вам приехать, - доложил я.
   - Руководителем группы назначен Дубов, - пояснил Галимов.
   - А почему он сам не приехал? - спросил  наш  шеф.  -  Или  решил,  что
занимает слишком высокую должность? Мы это быстро можем  поправить,  мигом
слетит с кресла.
   - У них совещание в Генеральной  прокуратуре.  Он  обещал  уйти  оттуда
пораньше, - снова пояснил Галимов.
   - Семье сообщили? - спросил генерал у меня.
   - Я как раз хотел поехать,  -  ответил  я.  -  Следователь  тоже  хотел
поговорить с его родными.
   - Человека вчера убили, а вы еще семье не сообщили?!  -  повысил  голос
генерал.  -  Бросайте  все  дела  и  отправляйтесь  к  нему.  И   выразите
соболезнование.
   - Слушаюсь. -  Я  поднялся  со  стула.  В  таких  случаях  лучше  сразу
выполнять приказы начальства, побыстрее выйти из кабинета.
   Через несколько минут я нашел Лобанова  и  передал  ему  приказ  нашего
начальника.
   - Я тоже хотел к нему поехать, - сказал Саша.
   Когда мы выехали, я спросил:
   - Нашли что-нибудь?
   - Ничего конкретного, - ответил Лобанов. - В его бумагах мне рыться  не
разрешили.  Говорят,  там  сверхсекретные   материалы,   нужно   оформлять
специальный допуск. Я посмотрел график  его  вчерашних  встреч.  Секретарь
сказала, что у него были четверо  сотрудников,  и  дважды  -  только  один
человек.
   - Даже знаю, кто именно, - сказал я, глядя прямо перед собой.
   - Точно. Она сказала, что вы два раза к нему заходили.  И  один  раз  -
вечером. Вернее, вы были последним из входивших к нему вчера вечером.
   - Правильно, - сказал я, не глядя на  Лобанова.  -  Он  меня  два  раза
вызывал.
   - Простите, Леонид  Александрович,  -  смущенно  кашлянул  Саша.  -  Но
девушка говорит, что во второй раз вы сами напросились.  Он  даже  куда-то
хотел выехать, но, когда вы пришли во второй раз, отменил свой  выезд.  Вы
не вспомните, что именно вы ему сказали?
   "Вот тебе и следователь, - подумал я с досадой. -  Получается,  что  он
сумел  так  много  узнать  за  полтора-два  часа,  проведенных   в   нашем
управлении. Представляю, что будет, если ему  разрешат  покопаться  у  нас
несколько дней". Но говорить мне не хотелось. Ни про болезнь мальчика,  ни
про подслушанный разговор. Саша Лобанов был слишком молод, и не  следовало
рассказывать ему о том, что я случайно узнал. Я бы, пожалуй, не  доверился
и самому Дубову. Такие секреты нельзя  рассказывать  никому,  кроме  очень
близких людей. Или чиновников, которые реально  могут  что-то  сделать.  Я
хотел рассказать обо  всем  нашему  шефу,  но,  во-первых,  у  него  сидел
Облонков, а во-вторых, я не знал, как шеф отреагирует на  мои  откровения.
Он вполне мог быть в курсе всех дел  своего  заместителя,  а  я  бы  тогда
оказался дураком. К  тому  же  под  ставился  бы,  вызвал  бы  гнев  очень
влиятельных людей.
   - Мы с ним  обсуждали  служебные  дела,  -  сказал  я,  не  вдаваясь  в
подробности.
   Очевидно, Лобанов понял мое состояние, поэтому не  стал  настаивать  на
ответе. А потом началось самое неприятное...
   Передать словами этот кошмар?.. Нет, изложу лишь  в  общих  чертах.  Мы
поднялись наверх, позвонили. И выяснилось, что  Елена  Сергеевна,  супруга
покойного, уехала в больницу, к своей  матери,  дома  осталась  дочь.  Она
открыла дверь сразу же, девочка знала меня в лицо. Впрочем, она  не  такая
уж девочка, невеста на выданье, двадцать лет. Я знал Ларису давно,  с  тех
пор как познакомился с Семеном Алексеевичем. Она называла меня дядя  Леня,
я старше почти вдвое. Конечно, ее отец был  намного  старше  меня,  но  он
поздно женился.
   Я вообще-то придерживаюсь  вот  какой  теории:  нельзя  жениться  очень
молодым. В редких случаях, когда попадается  умная  жена,  этот  брак  еще
удается сохранить. Но если мужику тоже двадцать, брак распадается. Мужчине
нельзя в таком возрасте жениться. Он еще не чувствует  ответственности  за
семью. Конечно, бывают исключения, но  они  только  подтверждают  правило.
Если  парень  женился  в  восемнадцать-двадцать,  значит,  он  несерьезный
человек. Выходит, я был несерьезным человеком, потому что рановато женился
на Алене. Конечно, мне было далеко  не  двадцать,  но  все-таки  следовало
немного подумать, присмотреться. А вот Семен Алексеевич женился, когда ему
было за тридцать. Может, это и  есть  идеальный  возраст  для  мужчины?  С
другой стороны, обидно. Если и  твои  дети  женятся,  когда  им  будет  за
тридцать, то внуков своих ты в лучшем случае застанешь только в яслях.
   Лариса впустила нас, не удивляясь нашему приходу. А мы с  Сашей  ничего
не стали ей говорить. Минут через двадцать приехал Зоркальцев. Он тоже сел
с нами за столом и сообщил мне, что Кислов ждет внизу,  в  машине.  Лариса
угощала нас чаем с пряниками. Мы вполголоса беседовали. Все ждали хозяйку.
И я все время смотрел на Ларису и думал о том, как ей будет тяжело.  Никто
из нас не решился сказать девочке  то,  что  мы  должны  были  сказать.  Я
соврал, заявил, что мы ждем ее папу, мол, у нас срочное дело.
   Нет ничего хуже подобного ожидания. Сидишь за столом  и  ждешь  приезда
хозяйки, жены твоего друга, которой ты должен сообщить о  смерти  мужа.  Я
смотрел на Ларису такими глазами, что она вдруг начала что-то понимать. Но
не спросила про отца, думала о больной бабушке.
   - В больнице что-нибудь случилось? Дядя Леня, скажите мне правду.
   - Нет-нет, - успокоил я  девочку.  -  Можешь  позвонить  в  больницу  и
узнать, как чувствует себя твоя бабушка. Заодно  узнай,  выехала  ли  твоя
мама?
   Елена Сергеевна преподавала в институте, и я знал, что  сегодня  у  нее
выходной. Так объяснила и девушка. Она училась в том самом педагогическом,
где преподавала ее мама. Вообще это была дружная, "показательная" семья. И
по большому счету именно  я  ее  разрушил.  Когда  я  об  этом  думал,  то
чувствовал неистовое желание вернуться обратно  на  службу,  набить  морду
Облонкову, выяснить всю правду и потом  самому  расправиться  с  убийцами.
Обычно в американских фильмах так все и происходит. Убивают друга главного
героя, и тот начинает мстить всем без разбора. Но это только в  фильмах  и
только для зрителей. В жизни все совсем  иначе.  Никто  не  разрешит  тебе
пойти и набить морду начальнику. Не говоря уже о том,  что  он  просто  не
захочет тебя слушать, напишет рапорт, и ты живо вылетишь со службы.
   В нашей стране  о  многом  лучше  догадываться,  но  помалкивать.  Ведь
сколько заказных убийств совершается в одной только Москве? И  практически
всегда, я подчеркиваю - всегда, прокуроры и следователи знают, кто заказал
убийство, кому было выгодно убийство. Но все дружно играют  в  свои  игры,
делая вид, что ничего не понимают.
   Мы ждали Елену Сергеевну минут сорок. Она наконец позвонила, и мы сразу
поднялись со стульев. Лариса открыла дверь, хотела что-то сказать  матери,
но та увидела мое лицо, когда я вышел в коридор следом за девочкой.  А  за
мной вышли Лобанов и Зоркальцев.  И  Елена  Сергеевна  сразу  все  поняла.
Поняла по нашим лицам.
   - Что с ним? - спросила она, глядя мне в глаза.
   Я не ответил. Только смотрел на нее.
   - Нет, - пробормотала она, - нет... Но Елена Сергеевна уже все прочла в
моих глазах. Я думаю, она что-то почувствовала  еще  ночью.  Говорят,  что
любящие супруги - словно половинки одного целого.  Одна  половинка  всегда
чувствует, что происходит с другой.
   - Он погиб, - сказал наконец я, глядя в ее расширенные глаза.
   - Нет! - закричала стоявшая рядом Лариса. - Неправда!
   Елена Сергеевна закрыла глаза. И отвернулась. Господи, она  была  очень
сильной женщиной, настоящей подругой жизни. Я бы хотел иметь  такую  жену.
Хотел бы встретить именно такую женщину.
   В этот момент Лариса лишилась чувств.
   - Быстрее! - закричала Елена Сергеевна. - Отнесите ее на диван,  у  нее
пониженное давление.
   Я поднял девушку на руки и отнес на диван. Саша сбегал за водой.  Елена
Сергеевна принесла аптечку.
   - У нее обморок, - пробормотал Зоркальцев.
   Лариса лежала без движения. Мать достала  пузырек  нашатырного  спирта,
поднесла к носу дочери. Девушка поморщилась,  чихнула.  Еще  раз  чихнула.
Наконец открыла глаза.
   - Лара, Ларочка, - проговорила дрогнувшим голосом  Елена  Сергеевна.  И
вдруг с размаху ударила дочь по щеке. Та вскрикнула  -  и  сразу  обмякла,
словно ждала этого удара. Потом отвернулась к стене и разрыдалась.
   - Все в порядке,  -  сказала  Елена  Сергеевна,  поднимаясь  с  дивана.
Честное слово, она постарела за несколько минут.  Физически  постарела.  -
Где это случилось?
   - Когда он возвращался с  работы.  -  Я  не  хотел  говорить,  что  это
случилось в подъезде их дома.
   - Авария?
   - Нет, в него стреляли.
   Она пристально посмотрела на меня, словно не верила моим словам.  Потом
спросила:
   - Мне можно его увидеть?
   Я посмотрел на Сашу Лобанова. Тот молча кивнул.
   - Да, - сказал я. - Прокуратура оформит  вам  допуск.  Только  похороны
состоятся через несколько дней. Извините...
   Я повернулся и направился к двери. За мной потянулись и остальные.
   - Подождите, - сказала вдруг Елена Сергеевна. - Кто это сделал?
   - Не знаю, - ответил я. - Мы пока не знаем.
   И вдруг меня словно что-то толкнуло.
   - Но мы его найдем, - сказал я убежденно. - Кто бы это  ни  сделал,  мы
его найдем.
   Она кивнула, ничего больше не спрашивая. Только кивнула. И мы все  трое
вышли из квартиры.
   - Пришлите сюда наших людей, - приказал  я  Зоркальцеву.  -  Пусть  все
время дежурят у дома. Мало ли что...
   - Уже стоят, - ответил майор. - Вы же знаете. Со вчерашнего дня.
   - Да, - ответил я, - кажется, я начинаю забывать обо всем на свете.
   Лобанов удивленно посмотрел на меня. Я выглядел в их глазах по  меньшей
мере как идиот...



        ЭПИЗОД ДЕВЯТЫЙ

   Резо вошел в квартиру и прикрыл за собой дверь. Вера смотрела на  него,
все еще ничего не понимая.
   - Что случилось? - испуганно спросила она, отступая.
   - Вы ничего не знаете? - удивился Резо.
   - Нет. Что случилось? Что с Никитой?
   - Его убили.
   Она коротко вскрикнула. Но не испугалась, не заплакала,  не  застонала.
Только коротко вскрикнула, зажимая рот рукой.
   - Кто его убил? - спросила она таким  тоном,  словно  это  мог  сделать
Резо.
   - Это не я, - понял ее взгляд Резо.  -  Клянусь  Богом,  не  я.  Кто-то
ворвался ко мне домой и застрелил его.
   - А где были вы?
   - Я... - Он замялся, не зная, что  ответить,  Потом  опустил  голову  и
честно сказал: - Я спрятался в шкафу, и они меня не нашли.
   Чтобы произнести эти гнусные слова, ему потребовалось все его мужество.
Но Теперь, после побега, он чувствовал себя гораздо сильнее. Не  спрашивая
разрешения, он прошел на кухню и сел на куценькую табуретку.
   - Его убили, а вы прятались? - с презрением спросила она.
   - Нет. Я спрятался, чтобы обмануть свою знакомую. Я думал, что это  она
пришла к нам в гости. А Никита  пошел  открывать  дверь.  И  в  это  время
ворвались убийцы. Они убили Никиту и стали искать меня. А потом пришла моя
знакомая...
   - Что с ней случилось? - спросила Вера.
   - Она выбросилась в окно, - выдохнул Резо. - Они не  успели  ее  убить.
Они не успели...
   - И вы все слышали? - поняла она.
   - Да, -  сказал  он  и  вдруг  неожиданно  для  себя  заплакал.  -  Она
выбросилась из окна, - тихо шептал он, - выбросилась, чтобы ничего  им  не
сказать.
   Очевидно, это была реакция на пережитый  эмоциональный  шок.  Он  вдруг
понял, что действительно любил Надю. Вспомнил, как она  бросилась  к  окну
после слов седого о том, что они все  равно  дождутся  Резо.  Неужели  она
бросилась вниз, чтобы спасти его? Ему не хотелось об этом  думать  даже  в
камере. Получалось, что она готова была спасти ему жизнь, даже пожертвовав
своей, а он, бросив на произвол судьбы любимую  женщину,  прятался.  Подло
прятался. Он вдруг понял, как глупо и бесчестно он поступил. Он обязан был
помнить о том, что она к нему  придет.  Он  обязан  был  выйти  из  своего
укрытия, не давая ей возможности войти в квартиру. Если бы он не  прятался
в шкафу, а сумел вскочить на окно вместо нее, она, возможно, и увидела  бы
его с улицы. Правда, в таком случае он сейчас лежал  бы  в  морге,  а  она
оплакивала бы его в своем доме. Но ему вдруг показалось, что так  было  бы
лучше, чем  испытывать  то  чувство  унижения,  обиды,  боли,  которое  он
испытывал сейчас.
   - Не надо, - твердо сказала женщина, стоявшая перед  ним.  -  Не  нужно
плакать. Вы ведь мужчина.
   - Не нужно, - согласился он,  вытирая  слезы.  Ему  было  стыдно  перед
женщиной. Стыдно перед погибшей. Но еще  более  стыдно  было  перед  самим
собой. Он посмотрел на Веру и неожиданно для себя прошептал: -  Мне  нужна
ваша помощь.
   Он сидел на кургузой табуретке, скрестив  под  собой  ноги.  Она  вдруг
заметила, что по-прежнему держит в руках полотенце и  стоит  перед  ним  в
халате.
   - Пройдите в комнату, - предложила она, - я сейчас переоденусь.
   Он прошел в комнату. Сел за стол. Закрыл  глаза  -  сон,  полудрема.  И
удивился, когда через секунду услышал ее голос:
   - Вы спите?
   - Кажется, я  действительно  заснул,  -  сразу  открыл  глаза  Резо.  -
Извините меня.
   Она успела переодеться. Теперь на ней были  светлые  брюки  и  длинный,
почти до колен, вязаный свитер.
   - У вас такой усталый и несчастный вид, - заметила Вера.
   - Да, - согласился он, - я не спал всю ночь. Меня  упрятали  в  камеру.
Они не п