к. Я перешел русло реки или бывшего канала, почти засыпанного песком. На другом берегу опять показалась коричневая дорога. Слева поднималась стена гор, справа уходила до близкого здесь горизонта оранжевая пустыня. Близилась ночь. Я теперь уже подходил к горам по одной из дорог с бледно-желтым покрытием. Шоссе шло по возвышенности, похожей на дамбу. Усталости я не чувствовал, так как высосал тюбик тонизирующего желе, - да, я находился в отличной форме, несмотря на все передряги, и вполне мог идти всю ночь, если позволит дорога. Но вот ущелье с отвесными склонами. Я сразу шагнул в чернильную тень, хотя на равнине еще светило солнце. Надо было располагаться на ночь. В кромешной тьме стало невозможно идти, а пользоваться фонарем я не мог из боязни разрядить аккумуляторы. Я лег на спину и стал смотреть на Млечный Путь, узнавая знакомые земные звезды: Сириус, Бетельгейзе, Альдебаран... Только в них не было земной теплоты, они не лучились, а горели холодными огоньками и казались меньше, чем на Земле. В стену ущелья ударил желтый свет. Я вскочил, подумав: "Антон". Через минуту стало еще светлее: над головой проплывал сверкающий Фобос - безобразный осколок одного из разрушенных миров, весь в оспинах кратеров, щедро вызолоченный солнечным светом. Здесь его так же чтили, как наши предки чтили Луну, так же предписывали ему магические свойства, воспевали поэты. Я вспомнил стихи, обращенные к "Вестнику из космоса". Вот плохой перевод этих, наверно, по-настоящему поэтических строк: "Тебе светили другие звезды. Другие волны набегали на твои холодные камни, лаская их и даря тепло. Ты долго блуждал в одиночестве, пока не встретил Багряную. Она приютила тебя. Так лей же свет ее детям, дари им радость, дари им счастье..." Влюбленные ждали, когда торопливый Фобос догонит медлительного и больше похожего на нашу Луну Деймоса, чтобы, взявшись за руки, войти в очистительные воды одного из озер или морей и тем самым закрепить свою любовь навеки. "Все здесь стремилось к вечности, и вот что получилось", - думал я, засыпая. ...Я стоял у скалы, на обочине дороги. Солнце освещало противоположный склон, поросший колючим кустарником. Было очень жарко. Мимо проходили когорты за когортой - роботы, закованные в броню. У одних я видел тяжелые серые трубы, положенные на плечи, как коромысла, другие несли что-то похожее на отопительные рефлекторы, солнечные зайчики от их зеркал слепили глаза. Над пехотой бесшумно проплывали круглые машины с бордюром из острых стержней. Я ждал, что одна из машин остановится и возьмет меня, как было условлено с Хухликом Первым. Проплыло уже больше десятка машин, и ни одна не остановилась. В душе я был рад, что меня не замечают, мне, по правде говоря, не хочется ввязываться в предстоящую свалку, а дело будет нешуточное, каждая сторона приготовила кое-какие "сюрпризы", от которых не поздоровится Багряной планете. Чтобы меня не заметили, я тесней прижался к скале. Меня мучили угрызения совести: почему я всеми силами не противился началу военных действий? Еще были шансы все уладить мирным путем. Думаю, что наш противник Хухлик Зеленый пошел бы на уступки, тем более что у него еще маловато пушек, стреляющих снарядами из антивещества. Ко мне подошел робот с лазером на плече. Бросив лазер на камни, он сказал: - Теперь ты понесешь эту дуру. Мочи нет. Я пока подзаряжусь. Пожалуйста... Я сказал, что с удовольствием бы ему помог, да меня ждут более серьезные дела, что я советник Хухлика Первого. - Ну его к дьяволу, твоего Хухлика и все на свете. Ты понеси хоть немного, я догоню. Подзаряжусь и догоню. Будь другом. - Ты забываешься! - вскипел я. - Перед тобой Стратег высшей лиги. Подними трубу и чапай дальше. А не то я прикажу разобрать тебя до последнего узла. - Не пугай. Не такое видали. Сейчас там начнут не разбирать по винтикам, а распылять на элементарные частицы. - Робот сел у моих ног и стал закуривать. Закурил и я. Так мы сидели и курили, наблюдая, как мимо нас, звеня и лязгая, проходят железные когорты и плывут танки-аннигиляторы. - Одна такая буханка полпланеты скосит, - заметил робот, выпуская дым из ушей. Помолчали. Робот спросил: - Ты знаешь, из-за чего война? - Знаю, да сказать не могу. - Военная тайна? - Она самая. - Понятно, хотя все ребята говорят, что у Зеленых ниже вольтаж, чем у нас. - И ты способен терпеть, чтобы на планете существовали роботы с недопустимо низким вольтажом? - Конечно, нет. Даже при своем низком вольтаже они жрут прорву электричества. - Ну вот видишь. - Вижу. - Он уставился на меня своим единственным глазом. Спросил: - У тебя-то у самого какой вольтаж? Где у тебя вольтметр? Ага, нету. Ты, наверное, шпион Зеленых. Давай бери трубу! Докуривай, и пошли! - Куда спешить. - Это верно. Там уже началось. Во дают! Смотри, летит такая же труба, как и моя. Вот сейчас жахнет! Труба упала прямо против нас в центре когорты. Вырвалось белое бесшумное пламя. Мой собеседник, прежде чем рассыпаться на элементарные частицы, успел сказать: - Ну что я говорил... ВОЗВРАЩЕНИЕ ...Я сидел в оранжевом кресле напротив стены-экрана, рядом через стекло шлема устало улыбался Антон. Арт стоял возле черного цилиндра невозмутимый, как никогда; по другую сторону застыл его ассистент Барбаросса. - Ну как? - спросил Антон. - Отлично! - ответил я, несказанно обрадовавшись, что все так счастливо закончилось. Но меня беспокоили Макс и Вашата. - Здесь ли они еще? - Куда им деться, - ответил Антон. - Мы с тобой весь фильм проиграли в полтора часа. Роботов ты здорово изобразил. И весь твой путь по пустыне тоже стоило посмотреть. В голове у меня стало что-то проясняться. - Антон! - Ив! - Так это все... - Штучки Арта. Таким путем он вводит нас в курс дела, как он сейчас мне объяснил. - И давно ты здесь? - Ты хочешь узнать, когда я вышел из игры? - Ну конечно... - Я сошел с экрана раньше тебя. Простился с Лилианой-Ли, и Арт вывел меня из игры, а тебя почему-то оставил. Между прочим, фильм транслировался на корабль. Макс сказал с придыханием от восторга: - Бесподобно, Ив! Твой курящий робот - прелесть, и аннигиляция выглядела очень внушительно. Вашата, глубоко вздохнув, приказал: - Быстро домой, ребята. Вы устали после таких переживаний. Надо будет внушить Артаксерксу, чтобы он больше не позволял себе подобных вещей. Арт ответил: - Вы недовольны. Я знал заранее. Мне нужен был эксперимент. Я должен был убедиться, как вы отнесетесь к Вечно Идущим. Предупреждение разрушало замысел. - Ты мог понять наше отношение по первому путешествию, - сказал Вашата. - Нет. Там вы были только зрители. Знали, что вам показывают кинофильм, только несколько усложненный. Сейчас двое из вас сопереживали судьбу Вечно Идущих. Теперь я буду продолжать свою Миссию. Вашата предостерег: - Не забудь, что мы не можем находиться здесь долго. Через сто часов мы должны покинуть Багряную. - Знаю. Сто часов достаточно. - Арт направился к двери, предлагая следовать за ним. Мы пошли, разминая затекшие ноги. Барбаросса замыкал шествие. Антон спросил: - Скажи, Арт, действительно Вечно Идущие не могли передвигаться во времени? - Так, как мыслишь ты, - еще нет. То, что пережил ты, один из видов приближения к путешествию во времени. Созданы модели прошлого и будущего, в них можно переноситься, жить там, и очень долго. - Иллюзия? - спросил Антон. - Нет. - Реальность?! - Нет. - Так что же? - Иллюзия и реальность. - Где же иллюзия и где реальность? - Иллюзия в том, что вы действительно могли находиться в прошлом, реальность в том, что прошлое приблизилось к вам, вы вошли в него, вступили в контакты с последними из Вечно Идущих. - Что-то очень туманно, Арт. - Туманно - затянуто дымкой? - Да, Арт. Очень густой дымкой. - Механизм сложен. Непостижим в полной мере и для меня. Все в черном цилиндре. Для тебя требуется много часов. Оставлены разъяснения. В следующий прилет познаешь больше. - Арт перешел на телеграфный стиль, чем он всегда давал понять, что аудиенция окончена. Нам ничего не оставалось, как поблагодарить за прием и пожелать всего хорошего. В ответ Арт и Барбаросса только слегка прикрыли веки. На фиолетовой улице нас поджидал Туарег. После модернизации он уже много раз сопровождал нас; все же ни я, ни Антон не могли привыкнуть, что этот немой роботяга вдруг заговорил, да еще как. Он вывел нас из разрушенного города, не раз предупредив об опасности возможного обвала обветшалых карнизов. За городом он пошел впереди "Черепашки", то и дело обращая наше внимание на прежде незаметные или непонятные нам особенности рельефа. Туарег обладал множеством талантов. Одним из видов зрения он различал плотность залеганий до пяти метров и мог делать логические выводы из своих наблюдений. Каким объемом информации должен был он располагать для этого! Под едва заметной впадиной он обнаружил канал, идущий от самых гор в сторону города. Скалы-столбы он назвал "водяными воротами", видимо, здесь находился ирригационный узел. Обратил наше внимание на еле заметные русла двух рек. Помимо этого. Туарег выкопал из песка руку робота и поднял с десяток керамических плиток. - Что за археолог вас сопровождает? - спросил Макс. - Барбаросса? Или сам Арт? - Туарег, - ответил Антон. - И правда Туарег, сейчас узнал по голосу. - Возьми его на себя, Макс, - попросил Антон. - Ну конечно. Туарег, дружище! Говорит Макс! Обращайся теперь только ко мне. Что там у тебя интересного под ногами? - Конструкция из металла. - Ты в состоянии передать ее изображение? - В состоянии... Антон облегченно вздохнул: мы так нуждались с ним в покое. Нам следовало осмыслить все происшедшее, побыть вдвоем. Сознание, привыкшее к логическому истолкованию событий, отвергало объяснения Арта. Путешествие во времени казалось проще, доступней, чем участие в непостижимо сложной игре. Если все это было заранее запрограммировано последними из Вечно Идущих, то какой же они отличались прозорливостью, как они понимали природу человека, его сущность. Антон, прикрыв веки, улыбался так, будто его руку сжимали пальчики Всегда вселяющей радость. ГОЛУБЫЕ ШАРЫ На вахте, чтобы скоротать время, я пользовался самым древним способом фиксирования впечатлений - записной книжкой и графитовым карандашом. По преданию, карандаш остался от моего деда. Мне доставляло неизъяснимое удовольствие писать этим огрызком, правда, на несгораемой бумаге. Кстати, в корешке записной книжки находился мини-магнитофон, иногда по привычке я диктовал в него дневные впечатления и мысли, родившиеся в марсианской ночи. Из микрофона лилась земная музыка, прямая передача для нас. Несмотря на фильтры, слышался "межзвездный шепот", помехи шли со стороны Юпитера. Я записал: "Вот еще одна из загадок нашего архипелага во Вселенной. Какая мрачная, величественная планета. Что, если и там есть какая-то форма жизни. Юпитер - гигант среди остальной семьи планет нашей системы. Он клокочет от заключенной в нем энергии. Фантасты населили его людьми-гигантами, способными выдерживать невероятную силу тяжести. А почему бы и нет. На дне земного океана живут невзрачные, лишенные пигмента существа, выдерживающие чудовищное давление одиннадцатикилометровой толщи воды! Непостижимы способы жизни приспосабливаться к самым немыслимым условиям окружающей среды..." Я долго смотрел на Юпитер. Отсюда он виден чуть ярче, чем с лунной обсерватории. "Кто полетит к Юпитеру? Когда? Наша "Земля" слишком маломощна, чтобы преодолеть притяжение этого гиганта. Пока автоматические станции только фотографировали его мрачную поверхность, потом они или падали в аммиачную атмосферу или становились его вечными спутниками с очень вытянутыми орбитами. Информация от них поступает скупая и однообразная..." Вчера я спросил Антона: - Ты полетел бы к Юпитеру? - Ну конечно, - ответил Антон. И немного подумав: - Пожил бы только с полгода дома... Мы все готовы к новым полетам и к Юпитеру, и к Сатурну. И к первой ближней звезде. Куда отправился гравитолет Вечно Идущих. Что случилось с ним? У нас есть изображение этого звездолета, очень похожее на модель в кабинете Великого Стратега. Но дело не в его внешнем виде. Нам давно известна дискообразная форма кораблей. Вспыхнул зеленоватый экран внутреннего обзора. Локатор включался автоматически каждую четверть часа, и на экране медленно проходит отражение фантастического пейзажа. С черного неба падают белые хлопья: вулкан-гейзер с час назад выбросил облако углекислого газа. Необычный снег покрыл песок и камни. Кристаллы сухого льда искрятся, словно елочная канитель. Черные тени, как провалы в бесконечность, разрезают синеватую белизну. Я невольно вздрагиваю, представив себе, что вдруг очутился за бортом корабля без скафандра. "Шалят нервишки", - сказал бы Макс и приказал бы принимать набор разноцветных шариков... Радар задержал свой "взор" на Туареге. Прибор так отрегулирован, что всегда дает знать, если нащупывает металл или живое существо. Дома, при испытаниях, радар нащупывал мышь на расстоянии трехсот метров. Здесь он обыкновенно задерживает свой взгляд только на Туареге, словно по привычке, на каких-то пару секунд и, будто разочаровавшись, что опять видит это неуклюжее, надоевшее ему созданье, неторопливо скользит дальше. Сейчас прошло более пяти секунд, а на экране все еще запорошенный снегом робот. Снег хлопьями свисает с его шлема и плеч. Туарег неподвижен - у него выключена двигательная система. Мне показалось, что наш механический слуга словно располнел, и в этом виновен не только углекислый снег. Стали толще "руки", раздались "грудь" и "плечи". Бесшумно вошел командир. Я знаю, что это он, и спрашиваю: - Ты ничего нового не находишь в облике Туарега? - Усиль яркость! - ответил Вашата. Мы оба молчали, рассматривая Туарега, с "ног" до "головы" покрытого голубоватыми шариками диаметром от двух до десяти сантиметров. Вашата включил сигнал общего сбора. По кораблю разлилась меланхоличная мелодия незамысловатой пьесы, заимствованной из музыкальной шкатулки XVII века, - сигнал утреннего подъема. Вообще мы не пользовались "колоколом громкого боя", записанным на пленку для сборов по тревоге. Представляете, как действует колокольный звон на человека со взвинченными нервами? Через тридцать секунд появился Антон, заспанный, встревоженный, за ним, зевая, показался Макс. Он подозрительно ощупал нас взглядом. Спросил: - Что еще выкидывают товарищ Марс и тени Вечно Идущих? Антон понял случившееся без слов и стал рассматривать изображение Туарега на экране. Глаза его загорелись. - Невероятно! - произнес он. - Это уже не твои кактусята, Макс. - Ничего удивительного, - как ни в чем не бывало отозвался Макс. - Я все время ждал, что здесь остались и высшие формы жизни. Ведь у них было время приспособиться к изменяющимся условиям... Вы включили фотокамеру? - Да, - ответил Вашата. - Камера работает. Все мы стали внимательно рассматривать бок Туарега, покрытый шариками. - Что они в нем нашли? - подумал вслух Антон. - Атавизм! - изрек Макс. - Тяга к человеку или его копии отштампована в их генах. Что бы еще могла быть за причина. Надо захватить парочку этих ежей. Христо! Разреши Туарегу провести эту операцию. Ну пожалуйста, Христо! - Попробуй, Ив, - сказал Вашата. - Только осторожней! - воскликнул Макс. Я вначале включил "мыслительный аппарат" Туарега и приказал с величайшей осторожностью взять в "руки" и держать до новой команды два шарика. - Из тех, что меня облепили? - как-то вяло спросил Туарег. - Ты понял меня правильно, включаю двигатели. Будь осторожен. Туарег вздрогнул и неожиданно рухнул на камни, да так, что из микрофона хлынули звон и скрежет. На экране мы увидели, как в разные стороны раскатились голубоватые шарики и исчезли в трещинах. - У меня плохо работают рычаги, - сказал Туарег, делая безуспешную попытку подняться. - А шарики! Ты схватил хоть одного? - спросил Макс. - Рычаги... плохо... - выдавил из себя робот. - Ив, проверь у него аккумуляторы, - приказал Вашата. Я сам уже догадался, что у бедного Туарега что-то случилось с питанием. Индикатор емкости "вечных" батарей показывал совсем ничтожное напряжение тока. Антон улыбнулся: - Они высосали из него все электричество. Но каким путем? У него такая надежная изоляция. Ведь он мог целый год без остановки расхаживать по Марсу и заниматься полезной деятельностью. Макс сказал: - Надо выйти и посмотреть, в чем там дело, я захвачу контейнер... - Ни в коем случае! - в голосе командира послышался испуг. - Ты уверен, что они не нападут и на нас? И не попытаются разрядить аккумуляторы и прогрызть скафандры? - Да, черт возьми! Ты, как всегда, прав, Христо. Надо на этот раз проявить максимум осторожности, тем более что мы засняли поведение голубых ежей. - Ив! Вызови Арта! - приказал Вашата. Как только я включил локатор дальнего обзора, "тень" Арта появилась рядом с Антоном. - Знаю, голубые шары, - сказал Арт. - Тревожит отсутствие информации? - Да, Арт, - ответил Вашата. - Что ты знаешь о них? - Пожиратели энергии. - Живые существа? - В той степени, что они существуют. - Белковые организмы? - Кристаллическая структура. - Назначение? - спросил Вашата. - Поглотители. - Чего? - Солнечного света, тепла. - Для чего? - Сбор энергии. - Солнечные аккумуляторы? - Да. Макс все время порывался вставить словечко и на этот раз воспользовался наступившей паузой: - Не проще было бы создать нормальные солнечные батареи? Арт на это: - Поздно давать советы, Макс. Вечно Идущие тебя не слышат. - Да, конечно... все же... - Тебя окутывает поле неприязни, Макс, - безжалостно констатировала тень Арта. - Симптом - бессвязная мысль. Антон сказал, с трудом скрывая улыбку: - Интересно будет просмотреть запись этого интервью. Вашата остановил взглядом раскрывшего было рот Макса и спросил Арта: - Видимо, функции шаров сложнее, чем у наших солнечных батарей? - Сложнее, - подтвердил Арт. - Шары могли подниматься над сгущениями водяных паров и там собирать свет. - И, видимо, в любое время суток, - вставил Антон. - Вращение планеты не мешало, - подтвердил Арт. Нам стало ясно назначение голубых шаров, осталось выяснить, почему они напали на Туарега и разрядили его аккумуляторы. На этот вопрос Арт не смог прямо ответить, он только сказал: - Саморазвивающаяся система. - Шары могут напасть и на нас? - спросил Вашата. - Нет. - Почему? - У вас оболочка Вечно Идущих. - Ну конечно, - не выдержал Макс. - Вечно Идущие обезопасили себя, к тому же роботы в те времена были совершенно безвредны. Не так ли, Арт, дружище? На это Арт ответил: - Много слов для простой истины. Тень Арта исчезла так внезапно, что в глазах еще долго стоял его темный силуэт. Шел второй час ночи. Мы остались в рубке, почему-то подавленные этим, казалось, незначительным событием после всего, что произошло с нами. Антон сказал: - Мы только притронулись к их жизни, свершениям. Что же еще скрыто от нас? И почему все-таки они ушли? Макс все еще был уязвлен замечанием Арта. Он проворчал: - Поле неприязни! У меня! Надо же придумать! - Просто они свершили все, что может человек, и устали, - подумал вслух Вашата. - Нет, они так любили жизнь, - возразил Антон, - что-то случилось... другое. ВЕЛИКАЯ МИССИЯ Облако астероидов уходило с нашего пути. Пока мы оставим позади тридцать миллионов километров, впереди космос будет "чист как стеклышко", по выражению Вашаты, "без единой пылинки". Космический центр торопил, и там возникли свои соображения насчет безопасности нашего возвращения. К Солнцу приближалась новая комета, открытая Яном Цирулисом. На памяти человечества впервые это загадочное тело пересекало орбиту Земли, и никто не знал, что оно оставит нам, какие сюрпризы. Мы видели простым глазом левее Юпитера новую яркую звезду, она росла с каждым часом, свет Солнца уже значительно давил на ее газовую оболочку, и за кометой заметно рос светящийся шлейф, скоро он развернется во всем своем пышном блеске, и далекая странница, все ускоряя бег, ринется к Солнцу. Вашата запретил дальние разведывательные поездки. Теперь все дни уходили на подготовку корабля к отлету. Облачившись в специальные костюмы, Антон и я осматривали энергосистему корабля. По проекту и предварительным испытаниям запас прочности, надежности атомного двигателя и всех подсобных агрегатов достигал восьмисот процентов. Проверка вначале проводилась "для очистки совести" и по настоятельному приказу Космического центра; неожиданно с помощью рентгена и ультразвукового бракера мы обнаружили нарушение структуры титана у двух из шести дюз. Вот когда мы по-настоящему оценили работу Арта по модернизации Туарега. Робот блестяще овладел лазером и не только заварил поврежденное место, но и покрыл все внутренние стороны дюз слоем расплавленного титана взамен сгоревшего. Закончив ремонт дюз, Туарег надоел напоминаниями, что его миссия производить полезные действия. - Опять миссия? - сказал Макс. - Теперь понятно, что имеет в виду Арт под этим словом. - Думаешь, любую деятельность? - спросил Антон. - Конечно. Лишь бы она была связана с памятью Вечно Идущих. Ну а Туарег попроще - ему нужна только работа. - По-моему, - сказал Вашата, - Миссия связана с какими-то грандиозными, прямо-таки фантастическими задачами, возложенными на Арта. Мы обедали. Вашата допил стакан смородинного сока с добавкой набора витаминов всего алфавита и, осторожно поставив стакан, продолжал: - Уж чего-чего, а терпенья у Арта хватит. Было время у него подзапастись терпением за последние тысячелетия. Мне думается, что он все еще ожидает, вникает в нашу сущность, а вернее - пунктуально выполняет заложенную в него программу. Кажется, здесь речь идет о чем-то необыкновенно важном. Может быть, у него есть сведения о кораблях, достигших планет других звездных систем. Макс поморщился: - Что-то я не особенно верю в их полеты. То, что мы видели на экране с участием Ива и Антона, всего лишь театральное зрелище. Все собрано из определенных компонентов, фон, на котором резвились наши актеры. Чем я больше знакомлюсь с культурой Вечно Идущих, тем больше убеждаюсь в ее односторонности. Нет, нет, дайте мне сказать, Антон, подожди, учись терпенью у Арта. Именно односторонностью. В смысле направленности на внутренний мир человека... - Ничего себе односторонность! А техника, наука, - не выдержал Антон, - они умели распылять астероиды. Их литература, искусство. Только говорящие письма чего стоят! Или хотя бы один только Арт или наш Туарег! А то, чего мы еще не знаем и что предстоит узнать - пусть не нам, скоро сюда прилетят американцы, готовят корабль французы, наша "Заря" ждет старта. - Ты не дал мне договорить. Именно высочайшим их достижением и было развитие тех сторон личности, которые в нас еще только дремлют. Их помирил Вашата, сказав: - Вы не спорите, а дополняете друг друга. Конечно, главное - наше сознание, наши чувства. Вечно Идущие раскрыли себя полностью, познали себя. И может быть, в этом цель существования разумной жизни? Одного из ее циклов? "Познай самого себя" - всегда стояло перед каждым и перед человечеством в целом. Разговорная сеть у нас никогда не выключалась. Феня в своем зеленом заточении слышал все наши разговоры и нередко вставлял реплики, оживляя беседу, и на этот раз он не преминул повторить одно из изречений Макса: - Помни, Феникс, что жизнь не орех, раскусить ее непросто. Вот какие делишки, мой друг! Все засмеялись. Вашата сказал: - Феня стал настоящим философом... - Понятие "философ" не относится к птице, - сказал Арт. На этот раз его копия не отличалась густотой красок, сквозь нее просвечивали ручки и кнопки. Арт не понимал юмора и относился к игре слов с неодобрением, как к дезинформации. Сделав замечание, Арт, как всегда, прямо перешел к делу: - Узнаете сегодня все. Еще раз посетите "Холодный дом". Все готово, Ив, Антон, Туарег. Трансляции не будет. Энергия кончается. Вашата сказал: - Мы оставляем тебе аккумуляторы. - Знаю. Оставьте и Туарега, он источает энергию. - Да, после работы в реакторе он радиоактивен, как урановый стержень. Оставляем, пусть наблюдает за радиомаяками на космодроме. Арт не ответил, видимо, посчитав, что незачем тратить на это драгоценную энергию, он решил использовать ее продуктивней, высказав зловещее предупреждение: - Ты летишь без излучателя, уничтожающего метеориты. Вероятность опасности велика. Ты видишь вперед меньше, чем Вечно Идущие. Излучатель прост. Ив и Антон видели действие излучателя, у тебя затемняется экран, ты не видел. Камень может уничтожить ракету. Опять ожидание на Багряной. Могут без излучателя погибнуть многие корабли - опять ожидание. В космосе надо все предвидеть, ошибка - небытие. Космос беспощаден. - Действительно, у Арта кончается запас энергии, - сказал Вашата. - Просвечивает, как привидение, - добавил Макс, - и перешел на рубленую фразу. Экономит. - Мы оставляем ему три вечных аккумулятора, - сказал Вашата. - Ну а теперь одевайтесь, ребята. Арт исчез, как тусклое изображение на телеэкране. - Одевайтесь, ребята! - приказал Вашата. Макс сказал: - Только там не мямлить. Говорите четко, не глотайте слова, подробно описывайте события и не соглашайтесь на новый спектакль. Пусть все изложит или покажет по-деловому. - Только деловой аспект, - раздался из репродуктора тихий голос Арта. Опять мы в большом зале с черным цилиндром. Вся свита Арта заняла места у панелей. Арт и Барбаросса скрылись за черным цилиндром. Как обычно, засветилась стена-экран. Короткая цветная прелюдия - и перед нами возник совершенно пустой зал с высоким сводчатым потолком, источающим неяркий свет, стены цвета пустыни при восходе солнца, пол темно-фиолетовый, глубокого тона, отражающий стены и потолок. Несмотря на кажущуюся простоту формы и красок, зал производил впечатление необыкновенной торжественности. Никакой мебели. Только пол, стены, потолок и волшебное искусство художников-декораторов. Зал без окон. Слева дверь в строгом обрамлении, близком по тону к цвету пола. Единственное украшение - большая картина на противоположной стене. На ней изображена давно знакомая нам девочка, играющая в песочек на берегу Лазурного озера: вода замкнута в овале сиреневых гор. - Давно мы с ней не встречались, - сказал Антон, - какая прелесть! Ты не находишь, что она очень похожа на Лилиану-Ли? Действительно, в личике девчушки что-то напоминало Вселяющую радость. Я сказал об этом Антону. - А я думал, что это кажется только мне. Я во всем нахожу сходство с ней. На каждой фреске. - Да, они так все похожи... - начал было я. Антон горячо перебил, противореча самому себе: - Что ты, что ты, она единственная! Песок, шурша, сыпался из желтого совочка, образовывая золотистый конус. У девочки выбились волосы из-под голубого берета, она подоткнула их и запела, глядя на нас своими необыкновенно большими голубыми глазами. Ее чистый голосок, журча, раздавался под сводами зала. Она помахала рукой, ветер сбил до плеча широкий белый рукав ее кофточки, кожа у нее золотилась, на сгибе синела пульсирующая жилка. - Здравствуй! Ну посмотри еще на нас! - сказал Антон. Девочка разметала рукой горку песка и пошла к воде. Остановилась на влажном песке, глядя, как крохотные волны набегают на носки ее голубых сандалий. Резко повернувшись, она побежала по берегу, и скоро ее кофточка превратилась в белое пятно, затем скрылась совсем. Она вернулась из-за противоположного конца рамы и усталая села на песок. Мы стояли в скафандрах посреди зала, хотя все время хотелось их сбросить и шагнуть на берег озера, схватить на руки девчушку и пробежаться с ней по пляжу. - Как хочется искупаться, - сказал Антон, - вода, наверное, очень теплая. Рискнем? Тотчас же в наушниках послышался зловещий голос Макса Зингера: - Ты в своем уме? Что еще за купанье? Или опять этот бестолковый Арт устраивает спектакль? - Не волнуйся, - ответил Антон, подмигивая мне. - Мы стоим в каком-то торжественном покое и смотрим на большой портрет девочки с песочком. - Что же вы все время молчали? Какой был уговор? Что за торжественный зал, кто еще в нем? Кто и что там находится, кроме портрета? Неужели там никого нет, кроме вас? Тогда зачем же Арт привел вас в этот зал? Христо, скажи им! Что они онемели? - Помолчи, Макс, пожалуйста! - взмолился Антон. Христо сказал: - Не горячись, Макс. Ребята, у вас все в порядке? - Все. - Вот и прекрасно. - Пусть только не молчат! - простонал Макс. Я передал ему свои впечатления о помещении и о портрете. - Давно бы так, - подобрел Макс, - а то вечно вытягиваешь из них каждое слово. Что, я для своих мемуаров записываю? Что, мне больше всех надо? Что, у меня нет нервов? - Есть. Мы все видим, что есть, - спокойно проговорил Христо. - Ты оставь этот тон! Ты им скажи, чтобы вели себя как следует. А то все Макс, Макс... - Товарищ Зингер! - холодно сказал Вашата. После короткой паузы Макс ответил: - Да, командир. - Ни слова больше! Только слушай и страдай молча. - Есть... - Макс испустил тяжелый вздох. Двери медленно разошлись в стены, и вдали, в глубине здания, показались люди. Они подходили очень, очень медленно, или нам тогда казались минуты часами; наконец они вступили в зал, впереди четыре женщины, за ними пятеро мужчин. Они остановились метрах в десяти от нас и, слегка наклонив головы и полузакрыв глаза, находились в таком положении несколько секунд. Затем женщины расступились, вперед вышел уже знакомый нам Великий Стратег в той же темной одежде, с непокрытой головой. Но прежде чем он вышел и мы узнали его, Антон схватил меня за руку: крайней справа в своем темно-сером платье стояла Вселяющая радость. Лицо ее застыло, две скорбные морщинки пролегли от щек к подбородку, она смотрела куда-то поверх нас, потом повернулась к девочке и улыбнулась, все женщины тоже улыбнулись, не проронив ни звука; вот тогда вышел вперед Великий Стратег. Он смотрел на нас, и губы его зашевелились, одновременно раздался знакомый голос Арта, и он сам подошел и стал в отдалении. - Я, изучивший язык пришельцев со Звезды Надежды, буду передавать мысли Вечно Идущих. Слушайте, что говорит Великий Стратег от имени всех Вечно Идущих. - Мы поручили существу, созданному нами, несовершенной копии Вечно Идущего, лишенной многих чувств, но хранящей в памяти все, чего мы достигли на своем пути, ждать пришельцев со Звезды Надежды. Он поможет вам узнать нашу историю, покажет, чего мы достигли в пору расцвета и почему усталые сходим со своего пути. Наши знания велики. Мы завещаем их вам в записях, вещах, во всем, что вы найдете, пройдя через бездну времени, отделяющую нас. Мы только смутно различаем вас, вы должны быть похожими на нас, как похожи все обладатели высшего разума во Вселенной. Мы поняли, что разум, рожденный в миллионолетних муках, ищет пути добра и находит их. Мы знаем, как тяжело одиночество среди звезд. Мы бесконечно долго ждали вестников из других миров. Никто не пришел. Сами отправлялись на поиски. Тщетно слушали космос. Вокруг бесчисленных солнц вращаются очаги жизни. Как они далеки от нас, что не слышат Наш голос. А может быть, вспышка разумной жизни редчайшее явление? Помните об этом. Мы оставляем вам многое. Вы будете радоваться Солнцу, пока в каждом не иссякнет инстинкт жизни. Все достигнутое нами ваше. И свершения, и наши ошибки. Не повторяйте ошибок. Не расточайте сокровищ планеты. Помните о тех, кто идет за вами. В короткой встрече нельзя рассказать историю народа. Все в записях. Вы узнаете все. Уходя, мы верим, что нашу Багряную снова окутает одежда облаков, с гор потекут реки, моря наполнятся водой, вновь появятся леса и сады, возродятся наши меньшие братья. Из долгого сна восстанут Вечно Идущие, более мудрые, более добрые и к себе и к своему дому во Вселенной! Мы верим! - Великий Стратег повел рукой в сторону девочки на стене, она стояла теперь лицом к нам и, казалось, внимательно слушала, выронив совочек. - Мы верим, - повторил он, - что дитя обретет вторую жизнь, вернется на берег Лазурного озера. Нестерпимо долго они смотрели на нас, затем, прикрыв веки, чуть наклонили головы. Антон шагнул к Вселяющей радость, но она и все остальные повернулись и медленно направились к двери, а затем стали удаляться по бесконечно длинному коридору. Дверь медленно закрылась. Девочка опять сыпала из совка песок. Экран погас. Но я еще видел печальное шествие, слышал мягкие шаги, шелест песка, падающего из совка голубоглазой девочки. Арт вернул нас к действительности: - Моя Миссия еще не окончена, - сказал он, - впереди главное. Пока только установлен контакт. Впереди возрождение. Возьмете запись последовательности действий. Главное - воссоздать газовую оболочку, углубления в коре Багряной заполнить водой, в период этих неотложных работ уже появятся растения, семена их хранятся, потом животные. Затем вернутся к жизни Вечно Идущие! Вы все это исполните! Послышался вздох Макса Зингера и его бормотание: - Это же... это грандиозно! Вы понимаете... - Тише! - остановил его Вашата. Арт, сделав короткую паузу, продолжал: - Вы подумали: "Сколько надо времени для этого?" Немного меньше мгновенья по часам Вселенной. Багряная совершит всего шесть тысяч оборотов вокруг Солнца, и первый из Вечно Идущих увидит небо! Теперь идите. Туарег проводит. Потом вернется в "Холодный дом". Будет ждать. Я буду ждать! Барбаросса! Вселяющая радость! - Мне показалось, что голос его дрогнул, а мы считали, что он начисто лишен эмоций. В общих чертах вам известно, как проходил наш обратный путь, путь триумфаторов, уготованный всем, кто благополучно возвращается из далекого космоса. В потоке передач по всем каналам как-то затерялся один печальный эпизод, чуть было не повлекший за собой катастрофу, когда метеорит весом около пятидесяти граммов пробил стенку оранжереи. К счастью, Макс в это время нес вахту в пилотской кабине. Погиб бедный Феникс. Пробоину заварили в тот же час, и к посадке на лунном космодроме у Макса зеленела молодая поросль его удивительных овощей. Вспоминается еще один вечер - в космосе мы жили по московскому времени, - когда все мы собрались в кухне - единственном месте, где создавалась видимость искусственного тяготения. В кухне можно было осторожно ходить, касаясь пола, сидеть за столом и не бояться, что слишком резкое движение рукой повлечет за собой полет к потолку. Невольно разговор зашел о нашем путешествии в будущее, как всегда, начал Макс: - Искусство Вечно Идущих, - сказал он, - еще непостижимо сложно для нас. Какие-то проекторы могут завладевать нашим сознанием и включать его в схемы записей, скорее всего пьес, в которых происходит логическое развитие событий в зависимости от характеров персонажей и времени действия. Для нас, то есть для Антона и меня, Арт подобрал одну из записей периода упадка Багряной. Неизбежный конец был еще далеки, но уже чувствовался ужас мрака... Вашата перебил: - Ты не прав, Макс. Даже в самое тяжелое время они не приходили в ужас. Это были неиссякаемые оптимисты. Они верили в свое бессмертие. Знали, что на Земле возникнет разум и мы, люди, придем им на помощь. И даже высчитали, пусть с некоторыми погрешностями в ту или другую сторону, что после нашего прилета они снова увидят небо - всего через шесть тысяч лет! Аналогия уже была. По одному из вариантов на создание вселенной и человека бог затратил всего шесть дней. - Для Арта разницы нет, - сказал я. - Ему что шесть тысяч, что шесть дней. Макс, малиновый от того, что его перебили, снисходительно поморщился. - Видите ли. Конечно, планета будет восстановлена, и много быстрее. Меня сейчас не это занимает. Я наблюдаю за Ивом и Антоном и уверен, что участие в космическом спектакле оставило в них глубокий след. И это естественно. Все же, друзья, не следует все принимать всерьез. Скоро и мы на Земле сможем участвовать в подобных пьесах. Мне как врачу все много яснее. Антон сидел потупясь и, казалось, рассматривал шрам на ладони, оставленный рыболовным крючком еще в далекие студенческие годы, когда мы несли патрульную службу в Большой Лагуне, последнее время я часто заставал его за этим занятием. Заметив, что за ним наблюдают, он быстро прятал руки в карманы, на этот раз он положил руку на стол, на раскрытой ладони лежала овальная металлическая пластинка в виде медальона с продетой в нее паутинообразной цепочкой. Я вспомнил, как она попала к нему. На пластинке проступили блеклые краски, обозначился овал женского лица. Огромные глаза смотрели вопросительно, с надеждой. - Какое прекрасное лицо! - сказал Вашата. - Мда... и ты меня даже не поставил в известность! - заметил Макс. - Откуда это у тебя? - Подарок в том иллюзорном, как ты считаешь, мире. - Вселяющая радость! - сказал Вашата. - Да... - Разреши, - Макс взял медальон, изображение исчезло. - Ну конечно, опять какой-то фокус. - Не совсем, - сказал Антон, бережно беря медальон. И опять на нем проступило трагическое теперь лицо Лилианы-Ли.