ШКОМ МНОГОГО... "...Тебя и Доктора еще не постигло самое страшное разочарование. Вы всё еще думаете, что возвращаетесь на Землю. Не могу же я вам сказать, что на возвращение существует всего один шанс из миллиона. Я сам не понимаю, как мне удалось выйти к Солнечной системе. Теперь я не знаю своей скорости. Хватит ли вспомогательных реакторов для торможения. Самое большое, на что можно надеяться, - это выйти на постоянную орбиту вокруг Солнца. Но для этого нужно знать скорость. Один шанс из миллиона за то, что это удастся. Если бы хоть работал главный реактор. Теперь он никогда не заработает, Физик переставил в нем стержни. Не могу я об этом вам говорить. Потеря надежды - это самое страшное, что есть в космосе". - ...НО САМОЕ ТЯЖЕЛОЕ РАЗОЧАРОВАНИЕ, КОТОРОЕ Я ПЕРЕЖИЛ... "...Сколько я пережил разочарований? Я был первым на Марсе. Безжизненная, холодная пустыня сразу выбила из головы юношеские бредни о синеоких красавицах далеких миров и фантастических чудовищах, которыми мне предстояло украсить зоологический музей. Ни разу мне не удавалось встретить в космосе ничего похожего на то, чем я упивался в фантастических рассказах. Ничего, кроме чахлых лишайников и дрожжевых грибков. А неудачная посадка на Венере? Разве она не была полна разочарований и уязвленного самолюбия? Но тогда были миллионы людей, сутками не отходящих от радиоприемников, жадно ловящих каждое мое сообщение, слова ободрения с родной Земли и друзья, пришедшие на помощь. А что сейчас? Экспедиция провалилась. Даже если случится чудо, что я могу доставить на Землю? Покаянный рассказ об убийстве Физика и жалкие сведения о Большом космосе, ставшие уже давно известными за десять столетий, прошедших на Земле с момента нашего отлета. Мы будем напоминать первобытных людей, явившихся в двадцатом реке с сенсационным сообщением о том, что если тереть два куска дерева друг о друга, то можно добыть огонь. Не знаю, принимали ли мои сообщения на Земле. Единственное, что у нас осталось, - это квантовый передатчик на световых частотах. Что толку, что он непрерывно передает один и тот же сигнал: "Земля, Земля, я "Метеор"". Наши приемники не работают. Где-то в эфире блуждают мои сообщения. Кто помнит сейчас на Земле, что тысячу лет тому назад был отправлен в космос какой-то "Метеор"...". -...ЭТО ТО, ЧТО В КОСМОС ОТКРЫТ ПУТЬ ТАКИМ ТРУСАМ И УБИЙЦАМ, КАК ВЫ, КОМАНДИР... "...Я убил Физика. После того как автомат выключил главный реактор, Физик засел за расчеты. Однажды он пришел ко мне в рубку, когда Геолог и Доктор спали. В руках у него были две толстые тетради. - Плохо дело, Командир, - сказал он, садясь на диван. - В реакторах началась цепная реакция, и автоматы их выключили. Получается нечто вроде заколдованного круга: пока мы не погасим скорость, нельзя включить реакторы. Этот поток жесткого излучения, перевернувший всё вверх ногами, является результатом нашей скорости. Погасить скорость мы не можем, не включив главный реактор. Мне придется изменить расположение стержней в нем. Я понимал, что это значит. - Хорошо, - сказал я, - дайте мне схему, и я это сделаю. Навигационные расчеты вы сумеете произвести без меня. - Вы забыли устав, Командир, - сказал он, похлопав меня по плечу. - Вспомните: "Ни при каких условиях командир не имеет права покидать кабину во время полета". - Чепуха! - ответил я. - Бывают обстоятельства, когда... - Вот именно, обстоятельства, - перебил он меня. - Я еще не всё вам сказал. После того как я изменю расположение стержней в реакторе, он будет работать только до тех пор, пока вы не погасите скорость настолько, что перестанет сказываться влияние жесткого излучения. После этого он перестанет работать навсегда. Я не могу точно сказать, при какой скорости это произойдет. В вашем распоряжении останутся только вспомогательные реакторы, не имеющие фотонных ускорителей. Не знаю, что вы с ними сумеете сделать. Кроме того, вы не имеете эталона времени. Большая часть автоматических устройств разрушена. В этих условиях вернуться на Землю практически невозможно. Может быть, есть один шанс из миллиона, и этот шанс называется чутьем космонавта. Теперь вы понимаете, почему вам нельзя лезть в реактор? Тогда мы с ним обо всем договорились. Мы оба понимали, что, побывав в реакторе, он уже не сможет вернуться в кабину. Я ведь отвечал за жизнь Геолога и Доктора. Было бы безумием взять умирать в кабину этот сгусток радиоактивного излучения. Мы договорились, что я сожгу его в струе плазмы. - Вот и отлично! - сказал он. - Я по крайней мере смогу сам убедиться, что реактор заработал. Мне казалось, что он провел целую вечность в этом реакторе. Я увидел его на экране кормового телевизора, когда он выбрался наружу через дюзу. Он улыбнулся мне сквозь стекло скафандра и махнул рукой, показывая, что всё в порядке. Тогда я нажал кнопку. Когда Геолог и Доктор спросили меня, где Физик, я им сказал, что произошел несчастный случай. Я послал его проверить состояние фотонного ускорителя и нечаянно включил реактор. Я им не мог сказать правду. Они не должны были знать, в каком безнадежном положении мы находимся. Тогда они замолчали. Может быть, наедине они и говорили друг с другом, но я на протяжении нескольких лет не слышал от них ни слова. Тысячу земных лет я не слыхал человеческой речи. Потом я заметил, что они прикладываются к запасам спирта, хранившегося у Доктора. Когда я отобрал спирт, Доктор придумал этот дьявольский фикус с шариком. Что-то в стиле индийских йогов. Они приводили себя в бесчувственное состояние, фиксируя взгляд на стеклянном шарике. Космический психоз овладевал ими с каждым днем всё сильней. Нужно было что-то предпринять. Не мог же я дать им сойти с ума. Тогда я их обоих избил. Теперь мне, по крайней мере, удается заставлять их регулярно делать зарядку и являться к столу". -...МОЖЕТ БЫТЬ, ПЕРЕД ВОЗВРАЩЕНИЕМ НА ЗЕМЛЮ ВЫ ПОПЫТАЕТЕСЬ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ НАС, КАК ИЗБАВИЛИСЬ ОТ ФИЗИКА; НО ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ХОТЬ БУДЕТЕ ЗНАТЬ, ЧТО МЫ ВАС РАСКУСИЛИ, КОМАНДИР! "...Один шанс из миллиона, но я обязан выйти на постоянную орбиту, хотя бы для того, чтобы попытаться спасти этих двоих". - ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ,- сказал Командир, - Я ОТВЕЧУ НА ЗЕМЛЕ. А СЕЙЧАС ПРИКАЗЫВАЮ НАДЕТЬ ПРОТИВОПЕРЕГРУЗОЧНЫЕ КОСТЮМЫ И ЛЕЧЬ. ТОРМОЖЕНИЕ БУДЕТ ОЧЕНЬ РЕЗКИМ. Главный диспетчер снял ленту с телетайпа и подошел к Конструктору. - Последний пеленг "Метеора". "Комета" и "Метеор-5" встретят его на орбите Юпитера. - Когда их можно ожидать на Земле? - Трудно сказать. По-видимому, у них израсходовано всё горючее. Их скорость около пятисот километров в секунду. Нашим кораблям придется ее гасить. - Есть уже заключение Академии? - Никто не может понять, как они прошли весь путь за пять земных лет. Максимов считает, что "Метеор" попал в такие области пространства, где время течет в обратном направлении, но это - только предположение... СИРЕНЕВАЯ ПЛАНЕТА - Не вижу смысла продолжать раскопки. Собранный материал вполне достаточен для суждения о том, что здесь произошло. Даю вам пять суток на подготовку экспонатов к транспортировке. Старт грузовой ракеты и "Метеора" назначаю через десять дней. Надеюсь, возражений нет? - Я возражаю, - сказал Доктор. Командир досадливо нахмурился: - Всё те же сомнения? - Да. - Мне кажется, что мы уже достаточно спорили по этому поводу. В конце концов, история планеты не так уж необычайна. Длительная эволюция, закончившаяся появлением разумных существ, достигших высокой степени развития, внезапное вторжение космических завоевателей, поработивших хозяев планеты, период упадка культуры, гибель пришельцев, не сумевших до конца приспособиться к непривычным условиям существования, эпоха возрождения и, наконец, неизбежная старость планеты, вызвавшая переселение в другую часть Галактики. Что же вас смущает в этой, совершенно очевидной, цепи фактов? - Меня смущает то, что всё это не соответствует действительности. Чем больше вы пытаетесь связать все факты воедино, тем очевиднее становится их несоответствие. - Ну что ж! Готов выслушать ваши сомнения еще раз. Несколько минут Доктор молчал, собираясь с мыслями. - Хорошо. Начну по порядку. Во-первых, к моменту предполагаемого вторжения пришельцев население планеты стояло на очень высоком уровне развития. Им было уже известно применение ядерной энергии, они располагали общественным производством и единым языком для всей планеты. Судя по всему, никаких внутренних раздоров на планете не существовало. Неужели вы думаете, что они смогли бы так просто покориться пришельцам? Вместе с тем, нигде мы не обнаружили никаких следов, неизбежных в таких случаях сражений. Во-вторых, если пришельцы могли совершать космические перелеты, то они неизбежно должны были принести на планету какие-то элементы своей, специфической культуры. Однако эпоха порабощения характеризуется только деградацией культуры хозяев планеты. Ничего, кроме слепой жажды разрушения, распада моральных устоев общества и каннибализма, не несли с собой эти двуногие крысы. В-третьих, эпоха порабощения продолжалась несколько столетий. За это время на планете сменилось не менее двадцати поколений пришельцев. Почему же именно последние поколения оказались неприспособленными к новым условиям существования? И, наконец, почему все раскопки, относящиеся к этой эпохе, не обнаруживают никаких следов хозяев планеты? Попадаются только скелеты крыс. Если допустить, что полчища пришельцев уничтожили людей, то спрашивается, откуда же они не только снова появились на планете, но и в сравнительно короткий срок сумели восстановить то, что было ими потеряно? В рабочем зале станции наступило молчание. В тишине было слышно только тяжелое дыхание Доктора и постукивание пальцев Командира о подлокотник кресла. - Мне хотелось бы услышать ваше мнение, Геолог. Геолог встал со стула и подошел к витрине с двумя хрустальными саркофагами. Они хранили в себе результат колоссального труда экспедиции. Потребовалось свыше года раскопок, скрупулезного сопоставления тысячи находок и тщательного анализа возникающих гипотез, чтобы воссоздать облики бывших обитателей планеты. В одном из саркофагов во весь рост стояло искусно вылепленное изображение юноши. Даже по земным понятиям он был очень красив, несмотря на лиловый цвет кожи и непропорционально большую голову. Это был, несомненно, продукт многовековой, высокоразвитой культуры. Другой саркофаг хранил мерзкое существо, передвигавшееся на двух ногах, покрытое серой глянцевитой кожей. Жирное туловище, снабженное парой рук с длинными, как у обезьяны, пальцами, венчалось головой, очень похожей на крысиную. Что-то было в облике крысо-человека, вызывающее страх и омерзение. - Я хотел бы знать ваше мнение. Геолог невольно вздрогнул, настолько неожиданным был переход от занимавших его мыслей к действительности. - Раньше, чем отвечать, я хочу задать вопрос Доктору. - Пожалуйста. - Какие есть основания считать, что крысо-люди - выходцы из космоса, а не коренные обитатели планеты? - У них совершенно особая структура клеток. Они представляют собой как бы переходную ступень от углеводородных белковых структур к кремнийорганическим. Ничего похожего я не мог обнаружить в сохранившихся останках животного мира планеты. Таких жизненных форм на планете больше не существовало. Наконец, вы прекрасно знаете, что в раскопках, относящихся к периодам до начала эры упадка, крысо-люди не попадаются. Геолог еще раз взглянул на витрину и подошел к Командиру: - Я согласен с Доктором. Ваша теория ничего не объясняет. - Хорошо. Отлет на Землю откладывается на шесть месяцев. Прошу через два дня представить мне план дальнейших работ. С завтрашнего дня мы переходим на уменьшенный рацион. Вездеход медленно пробирался сквозь сиреневые дюны пыли. Миллионы лет назад здесь был город, погребенный теперь под многометровыми наслоениями микроскопических ракушек. Отряд проворных землеройных машин заканчивал очистку большого здания, сложенного из розовых камней. Вездеход обогнул угол здания и начал осторожный спуск в котлован, на дне которого высилось странное сооружение, отлитое из золотистого металла. Огромный диск звездолета, устремленный в небо. Еще одна загадка. Космические корабли хозяев планеты выглядели совершенно иначе. Все попытки найти на планете хотя бы следы металла, из которого отлит памятник, ни к чему не привели. Неужели это громадное сооружение дело рук крысо-людей? И что может означать странный барельеф на пьедестале из чередующихся октаэдров и шаров? Нигде в раскопках этот мотив больше не повторяется. Размышления Доктора были прерваны скрежетом гусениц. Вездеход наклонился на бок. Доктор попытался открыть дверцу, но она оказалась прижатой к подножию памятника. Ничего не оставалось другого, как выбираться наружу через верхний люк вездехода. Оказалось, что правая гусеница целиком ушла в глубокий провал серого грунта. Полузасыпанные сиреневой пылью ступени подземного хода терялись во мраке подземелья... - Не понимаю, что творится с Доктором, - сказал Геолог, заколачивая гвоздями ящик с минералами, - почему он нас избегает? - Обычная история. Он чувствует себя виноватым в задержке отлета, но ничего не может сделать в доказательство своей правоты. Мы зря потратили сто двадцать дней. Теперь, по его милости, мы должны пожертвовать всеми добытыми экспонатами. Полет сейчас потребует значительно больше горючего, чем три месяца назад. Придется использовать для "Метеора" топливо грузовой ракеты. Не могу простить себе, что так легко поддался вашим уговорам! - Может быть, всё-таки поговорить с ним? - Не стоит. Хочет жить один в своей лаборатории, пусть живет. Скоро одумается. Кстати, вот он кажется идет с повинной. Автоматические двери станции мягко раскрылись и вновь захлопнулись за спиной Доктора. - Вы были правы, Командир, - сказал он со смущенной улыбкой. - Все было так, как вы предполагали. Именно вторжение из космоса. - Очень рад, что для этого вам понадобилось сто двадцать дней, а не все шесть месяцев. Что же вас в конце концов убедило? - Поедем к памятнику. Я вам всё покажу... - Вот здесь, - сказал Доктор, открывая бронированные двери подземелья, - некогда разыгралась одна из величайших битв во вселенной, битва за спасение древнейшей цивилизации космоса. А вот то, что удалось восстановить из истории этой битвы. В небольшом стеклянном ящике прыгало маленькое мерзкое существо, покрытое глянцевитой кожей. Жирное туловище венчалось головой, очень похожей на крысиную. Это была уменьшенная копия экспоната, хранившегося в саркофаге, но передвигающаяся на четырех ногах. Сверкающие красные глазки со злобой глядели на вошедших. - Где вы его раздобыли? Голос Командира был непривычно хриплым. - Привез с Земли. Еще недавно оно было обыкновенной морской свинкой, пока я не заразил его найденным здесь вирусом. Доктор подошел к столу и показал на один из запаянных стеклянных сосудов: - Вирус, имеющий форму октаэдра. Я его исследовал самым тщательным образом. Попав в организм, он меняет всё: структуру клеток, внешний облик и, наконец, психику. Он заставляет организм перестраиваться по образу, зашифрованному в цепочке нуклеиновых кислот, хранящейся в этом октаэдре. Кто знает, из каких глубин космоса попала сюда эта мерзость?! Теперь нужно уничтожить содержимое колб заодно с этим зверьком. - Вы считаете, что вся история деградации хозяев планеты была попросту эпидемическим заболеванием? - спросил Геолог, не отрывая взгляда от ящика. - Безусловно. Вероятно, не больше чем за два поколения окончательно сформировался тип крысо-людей. - Кто же тогда их вылечил? - Те, кому воздвигнут памятник, неизвестные пришельцы из космоса. Здесь, в подземелье, тайком от крысо-людей, потерявших всё человеческое, каждую минуту рискуя заразиться, они искали способ победы над эпидемией, и это им удалось. Может быть, изображения шаров на пьедестале памятника, чередующихся с октаэдрами, это символы разработанного ими антивируса. К сожалению, никаких следов этого антивируса обнаружить не удалось. - Что же было дальше? - Об этом можно только строить догадки. Может быть, было то, о чем говорил Командир. Неизбежная старость планеты вызвала переселение возрожденного человечества в другую часть Галактики. - Я перед вами очень виноват, - сказал Командир, подходя к Доктору. - Надеюсь, что вы меня простите. А сейчас - за работу. Через три дня - старт на Землю. Протянутая рука Командира повисла в воздухе. - Старт будет через два месяца, как условлено, - сказал Доктор, пряча руку за спину. - Два месяца карантина, пока выяснится, что я не заразился этой штукой. А пока ко мне нельзя прикасаться. НЕЕДЯКИ По установившейся традиции мы собрались в этот день у старого Космонавта. Сорок лет тому назад мы подписали ему первую путевку в космос, и, несмотря на то что мы оставались на Земле, а он каждый раз улетал все дальше и дальше, тысячи общих интересов по работе связали нас дружбой, крепнувшей с каждым годом. В этот день мы праздновали сорокалетие нашей первой победы. Как всегда, мы предавались воспоминаниям и обсуждали наши планы. Пожалуй, не стоит скрывать, что с каждым прошедшим годом воспоминаний становилось все больше, а планов... Впрочем, я несколько отвлекся от темы. Мы только что закончили спор о парадоксах времени и находились еще в том возбужденном состоянии, в котором бывают спорщики, когда все аргументы уже исчерпаны и каждый остался при своем мнении. - Я считаю, - сказал Конструктор, - что время, текущее в обратном направлении, так же выдумано математиками, как космонавтами миф о неедяках. Степень достоверности примерно одинакова. В глазах Космонавта блеснули знакомые мне насмешливые огоньки. - Вы ошибаетесь, - сказал он, наполняя наши бокалы, - я сам видел неедяк, да и само название тоже придумано мною. Могу рассказать, как это произошло. Это случилось тридцать лет назад, когда мы только начали осваивать Большой космос. Летали мы тогда на допотопных аннигиляционных двигателях, доставлявших нам уйму хлопот. Мы находились на расстоянии нескольких парсеков от Земли, когда выяснилось, что фотонный ускоритель нуждается в срочном ремонте. Корабль шел в поясе мощной радиации, и о том, чтобы выйти из кабины, снабженной надежной системой биологической защиты, нечего было и думать. Выручить нас могла только посадка на планете, обладающей хоть какой-нибудь атмосферой, способной ослабить жесткое излучение. К счастью, такая возможность скоро представилась. Наш радиотелескоп обнаружил прямо по курсу небольшую систему, состоящую из центрального светила и двух планет. Можете представить себе нашу радость, когда приборы зафиксировали на одной из этих планет атмосферу, содержащую кислород. Теперь уже нами руководило не только стремление поскорее исправить повреждение, но и азарт исследователей, хорошо знакомый всем, кто когда-либо в космосе обнаруживал условия, пригодные для возникновения жизни. Вы хорошо знаете наши старенькие корабли. Молодежь их сейчас считает просто смешными, но я о них вспоминаю с сожалением. Они не имели того комфорта, которыми обладают современные лайнеры, и команда на них была смехотворно малочисленной, но для разведки космоса они, по-моему, были незаменимы. Они не нуждались в космических посадочных станциях и, что самое главное, легко конвертировались в ракетопланы, обладающие прекрасными маневренными качествами. Наш экипаж состоял из Геолога, Доктора и меня, исполнявшего обязанности командира, штурмана и бортмеханика. Четвертым членом экипажа был мой старый космический товарищ - спаниель Руслан. Мы с трудом сдерживали охватившее нас нетерпение, когда на экране телевизора замелькали облака, скрывавшие поверхность таинственной планеты. Кое-что о ней мы уже знали. Ее масса била близка к земной, а период обращения вокруг центрального светила равен времени оборота вокруг собственной оси. Таким образом, она, наподобие Луны, всегда обращена к своему солнцу только одной стороной. Ее атмосфера состоит из 20% кислорода, 70% азота и 10% аргона. Такой состав атмосферы избавлял нас от необходимости работать в скафандрах. Каждый из нас строил всевозможные предположения относительно вида и характера хозяев нашего будущего пристанища. К сожалению, нас очень быстро постигло разочарование. Корабль три раза на небольшой высоте облетел планету, но ничего похожего на присутствие живых существ обнаружить не удалось. Освещенная сторона планеты представляла собой раскаленную пустыню, а противоположная - сплошной ледник. Даже область вечных сумерек на их границе была лишена какой-либо растительности. Оставалось загадкой, каким же образом без растительности мог появиться в атмосфере кислород. Во всяком случае, с мечтами о радушном приеме на этой планете приходилось распроститься. Наконец, мы выбрали место для посадки в районе с наиболее умеренным климатом. Повреждение ускорителя оказалось пустяковым, и мы рассчитывали, что через несколько дней, считая по земному календарю, сможем отправиться в дальнейший рейс. Попутно с ремонтными работами мы продолжали изучение планеты. Ее почва состояла из базальтов со значительными скоплениями окислов марганца. По видимому, наличие кислорода в атмосфере объяснялось процессами восстановления этих окислов. Ни многочисленные пробы, взятые из атмосферы, ни анализы воды горячих и холодных источников, которыми была богата планета, ни исследование различных слоев почвы не обнаруживали ничего такого, что указывало бы на наличие хотя бы самых примитивных форм жизни. Планета была безнадежно мертва. Уже все было готово к отлету, но внезапно произошло событие, совершенно изменившее наши планы. Мы работали на стартовой площадке, когда услышали яростный лай Руслана Нужно сказать, что Руслан видал виды и вынудить его лаять могло только нечто совершенно необычное. Впрочем, то, что мы увидели заставило и меня издать невольное восклицание. По направлению к большому ручью, находящемуся примерно в пятидесяти метрах от нашего корабля, двигалась странная процессия. Сначала мне показалось, что это пингвины. То же невозмутимое спокойствие, та же важная осанка, такая же ковыляющая походка. Однако это было первым впечатлением Шествовавшие мимо нас существа не были похожи ни на пингвинов, ни на что либо другое, известное человеку. Представьте себе животных ростом с кенгуру, передвигавшихся на задних лапах По бокам туловища крохотные трехпалые отростки. Маленькая голова, снабженная двумя глазами и украшенная гребнем наподобие петушиного. Одно носовое отверстие, внизу которого болтается тонкая, длинная трубка. Но самым удивительным было то что эти существа обладали совершенно прозрачной кожей, через которую просвечивала ярко-зеленая кровеносная система. Увидев нас, процессия остановилась Руслан с громким лаем бегал вокруг незнакомцев, но лай, по-видимому, не производил на них никакого впечатления. Некоторое время они разглядывали нас большими голубыми глазами. Затем, как по команде, повернулись и направились к другому ручью, находящемуся поблизости. Очевидно, мы просто перестали их интересовать. Став на колени, они опустили свои трубки в воду и застыли неподвижно на добрые полчаса. Всё это совершенно противоречило нашим выводам о необитаемости планеты. Ведь эти существа не могли быть ее единственными обитателями хотя бы потому, что нуждались, как все животные, в органической пище. Все живое, что мне когда-либо приходилось видеть в космосе, жило в едином биологическом комплексе, обеспечивающем жизнедеятельность всех его составляющих. Вне такого симбиоза, в самом широком смысле этого слова, невозможны никакие формы жизни. Выходит, что весь этот комплекс мы попросту прозевали. Не могу сказать, чтобы чти мысли, мелькавшие у меня, пока я наблюдал обитателей планеты, были очень приятными. Я был командиром экспедиции и отвечал не только за полет, но и за достоверность научных сведений, доставляемых на Землю. Сейчас об отлете нечего было и думать. Старт откладывался до тех пор, пока мы не разгадаем новую загадку. Утолив жажду, таинственные существа уселись в кружок. То, чем они занимались, было очень похожим на соревнование ашугов, на котором я однажды присутствовал в Средней Азии. Поочередно каждый из них выходил на середину круга. После этого бесцветный гребень на его голове начинал вспыхивать разноцветными огнями. Остальные в полном безмолвии наблюдали за этой игрой красок. Трудно было удержаться от смеха, наблюдая, с какой важностью они всё это проделывали. Исчерпав, видимо, всю программу, они поднялись на ноги и гуськом отправились в обратный путь. Мы последовали за ними. Я не буду утомлять вас описанием всех наших попыток составить себе ясное представление об этих существах. Они жили на освещенной части планеты. Трудно сказать, как они проводили время. Они попросту ничего не делали. Около двухсот часов они лежали под жгучими лучами своего солнца, пока не приходило время отправляться на водопой. У ручья каждый раз повторялась та же сцена, которую мы наблюдали в первый раз. Размножались они почкованием. После того как на спине у взрослого животного вырастал потомок, родительская особь умирала. Таким образом, общее количество их на планете всегда оставалось постоянным Они ничем не болели, и за всё время нашего пребывания там мы ни разу не наблюдали случаев их преждевременной смерти. При всем этом они обладали одной удивительной особенностью: они ничего не ели. Поэтому я их и прозвал неедяками. Мы анатомировали несколько умерших неедяк и не обнаружили в их организме ничего похожего на органы пищеварения. За счет чего у них происходил обмен веществ, оставалось для нас загадкой. Не могли же они питаться одной водой. Доктор провел исследование обмена на нескольких живых экземплярах. Они с неудовольствием, но безропотно переносили взятие проб крови и позволяли надевать на себя маски при газовом анализе. Похоже было на то, что им просто лень сопротивляться. Мы уже начинали терять терпение. Навигационные расчеты показывали, что дальнейшая отсрочка старта на Землю приведет к неблагоприятным условиям полета, связанным со значительным расходом горючего, которого у нас было в обрез, но никто из нас не хотел отказаться от надежды разгадать эту новую тайну жизни. Наконец настал тот день, когда Доктору удалось свести воедино все добытые им сведения, и неедяки перестали быть для нас загадкой. Оказалось, что неедяки не представляют собой единый организм. В их крови находятся бактерии, использующие свет, излучаемый центральным светилом, для расщепления углекислоты и синтеза питательных веществ из азота, углерода и водяного пара. Все необходимое для этого бактерии получают из организма неедяк. Процессы фотосинтеза облегчаются прозрачными кожными покровами неедяк. Размножение бактерий в организме этих удивительных существ происходит только в слабощелочной среде. Когда бактерий становится слишком много, железы внутренней секреции неедяк выделяют гормоны, повышающие кислотность крови, регулируя тем самым концентрацию питательных веществ в организме. Это был удивительный пример симбиоза, доселе неизвестный науке. Должен сознаться, что открытие Доктора навело меня на ряд размышлений. Ни одно живое существо в космосе не получило от природы так много, как неедяки. Они были избавлены от необходимости добывать себе пищу, забот о потомстве, они не знали, что такое борьба за существование и никогда не болели. Казалось, природой было сделано все, чтобы обеспечить необычайно высокое интеллектуальное развитие этих существ. И вместе с тем они немногим отличались от Руслана. У них не было никакого подобия общества, каждый из них жил сам по себе, не вступая в общение с себе подобными, если не считать бессмысленных забав с гребнями у ручья. Откровенно говоря, я начал испытывать отвращение к этим баловням природы и без всякого сожаления покинул странную планету. - И вы там больше никогда не бывали? - спросил я. - Я туда случайно попал через десять лет, и то, что я там увидел, поразило меня больше, чем открытие, сделанное Доктором. При втором посещении Неедии я обнаружил у неедяк зачатки общественных отношений и даже общественное производство. - Что же их к этому вынудило? - недоверчиво спросил Конструктор. - Блохи. Раздался звук разбиваемого стекла. Конструктор с сожалением смотрел на свои брюки, залитые вином. - Мне очень неприятно, - сказал он, поднимая с пола осколки - Кажется, это был ваш любимый бокал из лунного хрусталя, но шутка была столь неожиданной. - Я не собирался шутить, - перебил его Космонавт, все было так, как я говорю. Мы были настолько уверены в отсутствии жизни на этой планете, что не приняли необходимых в таких случаях мер по санитарной обработке экипажа. По-видимому, несколько блох с Руслана переселились на неедяк и прекрасно там прижились. Я уже говорил о том, что у неедяк очень короткие передние конечности. Если бы они не чесали друг другу спины и не объединили свои усилия при ловле блох, то те бы их просто загрызли. Не знаю, кому из неедяк первому удалось обнаружить, что толченая перекись марганца служит прекрасным средством от блох. Во всяком случае я видел там фабрику, производящую этот порошок. Им удалось даже изобрести нечто вроде примитивной мельницы для размола. Некоторое время мы молчали. Потом Конструктор сказал: - Ну, мне пора идти. Завтра утром старт двенадцатой внегалактической экспедиции. У меня пригласительный билет на торжественную часть. Вы ведь там тоже будете? Мы вышли с ним вместе. - Ох, уж мне эти космические истории! - вздохнул он, садясь в лифт. СЕКРЕТЫ ЖАНРА (Фантастические пародии и памфлеты) ДЖАМБЛИ 1001-й рассказ а космических пришельцах Синерукие джамбли над морем живут, С головами зелеными джамбли живут. Эдвард Лир. Радиотелескопы Лунной базы первыми обнаружили таинственный снаряд, мчавшийся из глубин космоса. Через несколько дней его траектория была вычислена многими обсерваториями. Произведенные расчеты свидетельствовали о том, что снаряд направлялся к Земле. Были приняты все меры предосторожности. Наблюдения за полетом снаряда не давали возможности определить, какой груз он несет. Было ли это первым визитом на Землю дружественных разумных существ, обитателей далеких миров, или началом обстрела нашей планеты завоевателями космического пространства? Десятки ракет-перехватчиков находились в состоянии боевой готовности. Электронные машины непрерывно обрабатывали данные по траектории снаряда, но их расчеты не давали ответа на поставленный вопрос. Снаряд двигался в свободном полете, и ничто пока не указывало на то, что он управляется разумными существами. Тем временем снаряд быстро приближался к Земле. Вскоре он пересек лунную орбиту и перешел на орбитальный полет вокруг Земли. Уже на следующий день все газеты мира пестрели сенсационными заголовками. Снаряд управлялся кем-то и выбирал место для посадки на земной поверхности. 17-го апреля 1972 года, в два часа ночи, снаряд выпустил крылья и перешел на планирующий спуск. По-видимому, он собирался приземлиться в районе Ларджтауна. На спешно приготовленном космодроме в окрестностях города были зажжены посадочные знаки. Несколько самолетов поднялись в воздух для того, чтобы сопровождать гостей к месту посадки. Однако корабль с пришельцами вел себя очень странно. Не обращая никакого внимания на эскортирующие его самолеты, он явно шел на посадку в центре города. В четыре часа ночи он сел на выпущенные амортизаторы в городском парке. Многочисленные отряды полиции и воинские части с трудом сдерживали многотысячную толпу, собравшуюся, несмотря на поздний час, приветствовать космических гостей. Очевидно, пришельцы не разделяли энтузиазма хозяев и не спешили завязать с ними знакомство. Входные люки корабля оставались наглухо закрытыми. Можно было подумать, что корабль необитаем, если бы не тонкая антенна, внезапно появившаяся из его носовой части. То, что потом произошло, было совершенно непохоже на торжественное начало встречи. Охваченная непреодолимым ужасом, толпа побежала. Не разбирая дороги, мчались отряды конной полиции. Воинские части отступали в относительном порядке, но с крайней поспешностью. Никто не мог сказать, что произошло. Казалось, леденящий кровь страх насыщает воздух города. Новые воинские части были спешно переброшены в город, но на подходах к парку остановились в нерешительности. Страх парализовал волю солдат и офицеров. Район страха занимал площадь радиусом около километра вокруг места приземления. Было похоже на то, что этот страх искусственно вызывался специальными устройствами, помещенными внутри снаряда. Странное поведение гостей внушало сомнение относительно миролюбивых целей их визита. Из города были спешно эвакуированы дети и старики. Район, занятый пришельцами, окружало плотное кольцо войск. Сотни орудий были нацелены на парк, но приказ категорически запрещал открывать огонь до выявления истинных намерений гостей. Все попытки установить с ними контакт оставались безуспешными. Ни один человек не мог заставить себя преодолеть барьер ужаса. Таинственное излучение не задерживалось ни металлическими экранами, ни стальной броней танков. Зона ужаса простиралась также вверх, исключая возможности полетов над местом приземления снаряда. Аэрофотосъемка, произведенная с высоты две тысячи метров, показала, что экипаж покинул корабль и занят строительством каких-то сооружений. На снимках были ясно видны странные фигуры, передвигавшиеся среди паукообразных механизмов, воздвигающих шарообразные белые здания. Количество пришельцев, по-видимому, не превышало десятка. Они не обращали никакого внимания на окружающий их город и целиком были заняты своими делами. Весь мир с напряженным вниманием ожидал дальнейшего развития событий. Однако никто не мог предполагать странной развязки этого таинственного происшествия. x x x В ночь на 17 апреля Эд Дранкард вышел на улицу из салуна Сэма Хорста в самом радужном настроении. Его сильно покачивало. Он решил пройтись до дома пешком, чтобы несколько прояснить затуманенную винными парами голову. По-видимому, Эд несколько переоценил свои возможности, потому что в парке его непреодолимо потянуло прилечь. Сон на свежем воздухе был настолько крепок, что сброшенный воздушной волной на землю, Эд, не открывая глаз, вновь взгромоздился на скамейку и захрапел как ни в чем не бывало. Проснулся он только утром в каком-то незнакомом ему помещении, на полу. Оглядевшись кругом воспаленными глазами, он увидел грязные стены подвала. Несколько голубей что-то клевали на полу. Рыжий лохматый пес тихонько скулил у двери. Первой мыслью Дранкарда было, что он стал жертвой ночного ограбления. Однако, сунув руку в карман пиджака, он обнаружил бумажник с деньгами на привычном месте. Пожав плечами, Эд направился к двери, но внезапная боль, пронзившая всё тело, заставила его остановиться. Он снова прилег на пол, и боль прошла. Рыжий пес подошел к нему и ткнулся холодным, влажным носом ему в руку. Дранкард вновь поднялся на ноги и сделал несколько шагов к двери, и опять невидимый барьер боли остановил его на полпути. Он попытался сделать еще шаг вперед, и ему показалось, что сотни клещей разрывают его внутренности. Несколько раз он пробовал перейти таинственный барьер, и каждый раз непереносимая боль заставляла его возвращаться назад. Эд в отчаянии сел на пол и обхватил голову руками. Чувствовал он себя отвратительно. Трещала голова, нестерпимо хотелось пить, и, вдобавок ко всему, началась икота. Пес опять заскулил. Внезапно скулеж перешел в истошный вой. Дранкард поднял голову. То, что он увидел, заставило его подумать, что у него началась белая горячка. Два существа фантастического вида стояли посредине подвала, разглядывая его красными глазами, лишенными век. Зеленое туловище, покрытое глянцевой кожей, напоминало резиновый мешок, наполненный жидкостью. Снизу оно было снабжено двумя мешковидными отростками, а сверху венчалось огромной круглой головой с торчащими ушами и широким безгубым ртом. Чудовища имели по три руки с длинными, извивающимися щупальцами на концах. Эд поднялся на ноги. - Ик-ик, - началась у него вновь икота. - Их-их! - залопотали чудовища. Он сделал два шага вперед. Чудовища подались на такое же расстояние назад. Они не шагали, а как-то странно перекатывались на своих мешках-отростках. Дранкард сделал еще один шаг, и опять острая боль рванула внутренности. Безнадежно махнув рукой, он снова сел на пол. Чудовища стояли, тихо мурлыкая. Было похоже на то, что они не собираются причинять ему вреда. Знаками он попытался объяснить им, что хочет пить. Промурлыкав что-то в ответ, чудовища поплыли к двери. Через несколько минут одно из них вернулось и поставило перед ним коробочку с каким-то желе и сосуд с розовой жидкостью. По-видимому, с ним собирались обращаться, как с пленником. Желе имело горьковатый вкус хвои, а жидкость была солено-кислой, но отлично утоляла жажду. Выпив половину содержимого сосуда, Эд почувствовал легкое головокружение и снова уснул. Очевидно, он проспал очень долго, Проснувшись, он обнаружил около себя новую коробочку с желе и полный сосуд с розовой жидкостью. Собака и голуби исчезли. Дверь, ведущая из подвала, была приоткрыта, и Дранкард решил снова проверить бдительность своих тюремщиков. Его опять ожидало разочарование: болевой барьер исключал всякую возможность приблизиться к заветной двери. Так прошло несколько дней. Дранкард почти всё время спал. Вероятно, пища, которой его кормили, содержала снотворные примеси. Каждый раз, просыпаясь, он находил около себя на полу новую порцию желе и полный кувшин. Однажды утром он увидел двух чудовищ, склонившихся над ним и тихо мурлыкавших. В руках у них были черные коробочки с торчащим наружу длинным прутом. Один из них под нес к лицу Эда конец прута. Нестерпимая боль заставила его вскочить на ноги. Теперь они оба коснулись его спины прутами, и Дранкард побежал по направлению к двери, инстинктивно пытаясь уйти от игл, коловших ему позвоночник. На этот раз проход оказался свободным. Первый раз за все время своего заключения Эд увидел солнечный свет. Ему показалось, что местность, где он находился, ему знакома. Сомнений быть не могло. Он видел шпиль пресвитерианской церкви и двадцатиэтажное здание банка. Но какой необычный вид имело все вокруг! На улицах ни одного пешехода, ни одной машины. Казалось, что город вымер. Чудовища опять погнали Дранкарда своими прутами. Парк, куда гнали Эда, имел очень странный вид. Он весь был заполнен легкими постройками шарообразной формы из какого-то белого материала. Между ними сновали машины, похожие на больших пауков, перетаскивающие части непонятных ему механизмов. Все это он мог разглядеть только мельком, так как чудовища непрерывно подгоняли его своими прутами, торопясь загнать в одно из круглых зданий. В первом помещении, через которое провели Эда, стояло несколько пришельцев, склонившихся над чем-то, очень напоминавшим операционный стол. Точно такой же стол находился в большом зале с полупрозрачными стенами. Там с Дранкарда сорвали одежду и прикрепили его эластичными ремнями к стене. То, что с ним делали, было похоже на медосмотр. Его тискали, мяли, просвечивали грудную клетку каким то аппаратом и заставляли сгибать руки и ноги. Наконец Эда развязали, и он получил возможность одеться. На этот раз, проходя через первое помещение, он бросил взгляд на операционный стол и увидел там препарированный труп собаки. Пришельцы с нескрываемым интересом разглядывали ее внутренности. Страшная догадка осенила Дранкарда Он понял, какую участь ему готовят чудовища Для них он был просто экземпляром человеческой породы, подлежащим тщательному исследованию, которое должно было закончиться на анатомическом столе. Теперь его отвели в одно из зданий поблизости, где он, по-видимому, должен был жить в ожидании предназначенной ему судьбы. Тысячи планов спасения, один другого фантастичнее, рождались в его мозгу, но все они разбивались о невозможность преодоления болевого барьера, надежно запиравшего выход из его тюрьмы. Самым страшным было то, что после каждого приема пищи он погружался в глубокий сон, во время которого чудовища могли с ним делать всё что угодно. Впрочем, и в бодрствующем состоянии он был беспомощен против их болевых аппаратов. Нужно было что-то предпринимать, и Дранкард решил объявить голодовку. Лучше уж было умереть от голода, чем на анатомическом столе. Отказ пленника принимать пищу очень встревожил пришельцев. Очевидно, программа исследований на живом организме еще не была закончена. Несколько чудовищ непрерывно дежурили в камере, пытаясь воздействием болевого излучения заставить его есть. Началась жизнь, похожая на кошмар. Эд стоически переносил боль, зная, что если он сдастся, то очень быстро всё будет кончено. Через несколько дней голодовки в камеру вошли два пришельца и знаками велели ему подняться. На этот раз они не пускали в ход болевые пруты. Они вышли на улицу. Один из стражей встал впереди Эда, а другой - позади, и странная процессия направилась по Мейнстрит. Эд едва поспевал за своими спутниками, пытаясь приноровиться к их странному способу передвижения. Центральная часть города была совершенно пустынной. Только высоко в небе парило несколько самолетов. Дранкард и его стражи свернули на 17-е авеню. Внезапно первое чудовище остановилось у дверей магазина. Теперь Эд понял цель этого путешествия. Вероятно, пришельцы хотели предложить ему запастись там пищей. Вид родной земной пищи вызвал у него острый приступ голода. Он жадно схватил окорок и выбил пробку у бутылки виски. С трудом прожевав большой кусок, он отхлебнул из горлышка глоток ароматной жидкости. Приятное тепло разлилось по всему телу. Два стража бесстрастно наблюдали эту сцену своими красными зрачками. В мозгу Эда мелькнула озорная мысль. Он протянул одну из бутылок стоящему поблизости чудовищу. Пришелец ухватил бутылку своими щупальцами, внимательно ее осмотрел и неуловимо быстрым движением опрокинул ее себе в пасть. С этого дня положение Эда резко изменилось. Ежедневно с утра толпа пришельцев появлялась в его камере. Подражая звуку льющейся жидкости, они умоляюще смотрели на своего пленника, приглашая его жестами отправиться за очередной порцией виски. Возвращение назад напоминало триумфальное шествие. Впереди шествовал Дранкард с двумя бутылками, а позади десяток пришельцев с бутылками в каждой из трех лап. Все были в отличном настроении. Эд громко распевал песни, а пришельцы тихо мурлыкали ему в такт. Строительные работы в парке были приостановлены. Бездействующие пауки-машины застыли в самых невероятных позах. В одной из экспедиций за виски Эд прихватил в магазине банджо, и теперь все попойки происходили с музыкальным сопровождением. Пришельцы отлично имитировали различные звуки и организовали неплохой оркестр. Очень скоро в Зоне Ужаса были исчерпаны все возможности добычи виски, но оказалось, что пришельцы с неменьшим удовольствием потребляют и джин. 30-го апреля командующему армией блокады Зоны Ужаса донесли, что постройки пришельцев в городском парке охвачены пожаром. Спустя двадцать минут в расположении передовых постов появилась странная процессия. Впереди шел высокий, нетвердо державшийся на ногах человек с банджо, громко наигрывавший "Типперери". За ним цепью двигались десять обнявшихся пришельцев, подражающих звукам различных струнных инструментов. Все они были сильно навеселе. Одновременно было установлено, что Зона Ужаса перестала существовать. Неизвестно, кто первый назвал их джамблями. В общем, это были жалкие существа, к тому же совершенно спившиеся. Они непрерывно требовали спиртного, и договориться с ними о чем-нибудь серьезном не представлялось возможным. Насколько удалось установить, они все были биологами, посланными на Землю с планеты, которую они называли Уа, для изучения наших форм жизни. В технике они совершенно не разбирались. Перед вылетом их экспедицию снабдили комплексом автоматически действующих приборов и механизмов, но как эти приборы устроены, они не знали. Впрочем, они все очень скоро погибли, так как автоматическая фабрика по производству синтетической пищи, которую им построили в парке автоматы, сгорела, а к земной пище они так и не смогли приспособиться. Что же касается корабля, на котором они сюда прилетели, то, с нашей точки зрения, он не представлял собой ничего особенного. Пожалуй, единственным результатом их визита была потеря интереса к теме космических вторжений в научно-фантастической литературе. СЕКРЕТЫ ЖАНРА У светофора Дик Пенроуз резко за тормозил и громко выругался. Он был в отвратительном настроении. Впрочем, к этому были все основания. "Вы попросту выдохлись, - сказал ему сегодня редактор. - Откровенно говоря, я жалею, что с вами связался. "Нью Нонсенс" в последнем номере поместил рассказ о пилоте, выбросившем в космосе молодую девушку из ракеты, "Олд Фулер" уже три номера подряд дает роман о войне галактик, а вы нас чем пичкаете? Какой то дурацкой повестью об исчезнувшем материке. Нечего сказать, хорош король фантастов! Мы из за вас теряем подписчиков. К воскресному номеру мне нужен научно-фантастический рассказ. Полноценная фантастика, а не галиматья на исторические темы. Читатель интересуется будущим. Кстати, надеюсь, вы не забыли, что через месяц кончается наш контракт. Сомневаюсь, чтобы при таких тиражах мы смогли его возобновить". Пенроуз снова выругался. Как это все просто получается у редактора! Старик не хочет считаться с тем, что работать становится всё труднее. Тридцать толстых научно-фантастических журналов, свыше сорока издательств, бесчисленное множество воскресных приложений только и занимаются тем, что выбрасывают на рынок научно-фантастическую продукцию. Идет бешеная погоня за темами. В квартире короля фантастов царило уныние. Уже было предложено и рассмотрено свыше двадцати тем, но ни одной из них не хватало главного - оригинальности. - Можно было бы, - робко сказала миссис Пенроуз, - написать рассказ о роботах, уничтоживших людей. Пусть они оставят несколько человек, чтобы держать их в клетках вместе с обезьянами в зоологическом саду. - Я уже писал на эту тему несколько раз. - Может быть, - сказал Том, - редактора заинтересует рассказ о гибели человечества от мощного взрыва на Солнце. Тут можно дать отличные сцены: захват космических кораблей шайкой гангстеров. Они предлагают возможность спасения тем, кто согласится продаться им в рабство. Человечество начинает новую жизнь где-нибудь в Созвездии Рака, организуя там рабовладельческое общество. Это не тема, а золотоносная жила! К сожалению, и эта жила была полностью истощена старателями-фантастами. - Папа! - раздался голос крошки Мод. - Напиши рассказ о Красной Шапочке и Сером Волке. Внезапная идея, яркая, как молния, озарила мозг писателя. Он нежно поцеловал золотистые локоны на гениальной головке своей дочери и сел за машинку... Утром Пенроуз небрежно бросил на стол редактора рукопись. Она называлась: КРАСНЫЙ СКАФАНДР Научно-фантастический рассказ - Готово! - сказал пилот, проверяя крепления ремней. - Желаю успеха! Рация настроена на волну Сервантеса. Они вас сразу запеленгуют. Как только вы войдете в трассу антигравитации, подключатся автоматы космодрома. Кланяйтесь Харли! Смотрите не попадите на завтрак лвоку, их, говорят, там тысячи. Прозрачная сталитовая крышка контейнера захлопнулась над моей головой. Я откинулся на надутые воздухом подушки кресла в ожидании первой вспышки двигателя... Вскоре сбросивший меня корабль превратился в маленькую светящуюся точку. Зеленый сигнал загорелся на щитке. Теперь автоматы космодрома взяли на себя управление посадкой. Контейнер летел по трассе антигравитации. В моем распоряжении оставалось несколько часов, чтобы обдумать всё случившееся. Сервантес был проклятой богом планетой. Шесть лет назад я покинул ее с твердым намерением никогда туда больше не возвращаться, и вдруг это неожиданное назначение. Нечего сказать, приятная перспектива стать помощником Харли! С тех пор как Гревс ушла от меня к нему, мы старались не замечать друг друга. Собственно говоря, это послужило главной причиной, заставившей меня просить Компанию о переводе на Марс. Надо же было болванам из Управления Личного Состава вновь завязать этот дурацкий узел! Опять замкнутый треугольник. Гревс, Харли и я. Впрочем, теперь уже не треугольник. У Гревс большая дочь. Шесть лет - такой возраст, когда многое в отношениях взрослых становится понятным... Я с трудом приподнял крышку контейнера и выбрался наружу. Так и есть! На космодроме ни одного человека. Впрочем, ничего другого от Харли нельзя было ждать. Вероятно, и Гревс он не сказал о моем прибытии. Дорога от космодрома до станции была мне хорошо знакома, но даже человек, впервые попавший на Сервантес; не мог бы сбиться. Через каждые десять метров по обе стороны дороги высились антенные мачты электромагнитной защиты от лвоков, оставшихся фактическими хозяевами планеты. Лвоки были загадкой во всех отношениях и самым крупным препятствием для полного освоения природных богатств Сервантеса. Никто толком не знал, что представляют собой эти электромагнитные дьяволы. Какая-то совершенно новая форма жизни на базе квантованных полей. Было известно только то, что лвоки обладают высокоразвитым интеллектом и способны передвигаться в пространстве со скоростью света. Увидеть их было невозможно. Однажды я был свидетелем нападения лвока на человека. Это произошло вскоре после нашего прибытия на Сервантес. Тогда жертвой стал врач экспедиции Томпсон. Мы стояли с ним около походной радиостанции, ожидая сеанса связи с Землей. Не помню, о чем мы тогда говорили. Неожиданно Томпсон замолк на середине фразы. Я взглянул на него и увидел остекленевшие глаза, смотревшие на меня сквозь стекло скафандра. Через несколько минут от врача ничего не осталось кроме одежды Казалось, что он попросту растворился в атмосфере планеты. Наша экспедиция потеряла еще несколько человек раньше, чем удалось найти способ защиты от этих чудовищ. Лвоки не всегда так быстро расправляются со своими жертвами. Иногда они их переваривают часами, причем вначале человек ничего не чувствует. Он еще ходит, разговаривает, ест, не подозревая, что уже окутан электромагнитным облаком. Самое страшное то, что в этот период его поступки целиком подчинены чужой воле. - Хелло, Френк!. Я поднял голову и увидел похожий на стрекозу геликоптер, висящий на небольшой высоте. Микробиолог Эн Морз радостно махала мне рукой. Она была сама похожа на стрекозу в голубом шлеме и плавках. Я невольно ею залюбовался. - Вы напрасно летаете без одежды, Эн. Здесь слишком много ультрафиолетовых лучей. - Зато они чудесно действуют на кожу. Попробуйте, какие у меня гладкие ноги. Она откинула сетку электромагнитной защиты и спустила за борт длинную ногу шоколадного цвета. Мне всегда нравилась Эн. На Земле я за ней немного ухаживал, но у меня не было никакого желания заводить с ней шашни на Сервантесе. Мне вполне хватало нерешенных проблем. Впереди еще была встреча с Гревс. - Расскажите лучше, что у вас делается на станции. Почему меня никто не встретил? Эн устало махнула рукой. - Всё без изменений. Ох, Френк, если бы мне удалось околпачить какого-нибудь болвана, чтобы он меня увез на Землю, я бы и одного часа тут не осталась! - Если вы имеете в виду... - Не беспокойтесь, я пошутила, - перебила она меня, убирая ногу в кабину. - Спешите к своей Гревс. Она вас ждет. Мне нужно взять пробы воды из Моря Загадок, так что по крайней мере три дня я не буду вам мешать. ...Харли сидел в кресле на застекленной веранде. Он был совершенно гол и вдребезги пьян. - Я прибыл, Харли. - Убирайтесь к дьяволу! - пробормотал он, наводя на меня атомный пистолет. - Может быть, черти не побрезгают сожрать вас с потрохами! - Не будьте ослом, Харли! Положите пистолет на место! - Ах, ослом?! Только выработавшаяся с годами реакция боксера позволила мне вовремя отклонить голову от метко брошенной бутылки виски. Очевидно, на этом энергия Харли была исчерпана. Он уронил голову на грудь и громко захрапел. Будить его не имело смысла. Я зашел в холл. - Не будьте ослом, Харли! - Огромная говорящая жаба, ростом с бегемота, уставилась красными глазами мне в лицо. Я никогда не мог понять страсти Гревс ко всем этим гадам. По ее милости станция всегда кишела трехголовыми удавами, летающими ящерицами и прочей мерзостью. Гревс утверждала, что после ее дрессировки они становятся совершенно безопасными, но я всё же предпочитал поменьше с ними встречаться. Мне очень хотелось есть. На кухне, как всегда, царил беспорядок. В холодильнике я нашел вареного умбара и бутылку пива. Утолив голод, я заглянул на веранду. Харли продолжал спать. Дальше откладывать свидание с Гревс было просто невежливо. Я нашел ее в ванной. Она очень похорошела за эти годы. - Ради бога, объясните мне, что у вас тут творится. - Ничего, мы просто опять поругались с Харли. На этот раз из-за Барбары. Нужно же было додуматься послать шестилетнюю девочку через лес, пешком, на океанографическую станцию! - Зачем он это сделал? - Мама больна, и она понесла ей лекарство. Но это только предлог. Я уверена, что у Харли вышел весь кокаин. Как всегда, он рассчитывает поживиться у старушки. Она ни в чем ему не может отказать. Я невольно подумал, что никогда не мог похвастать особым успехом у миссис Гартман. - Вы думаете, что для девочки это сопряжено с какой-нибудь опасностью? - Не знаю, Френк. Подайте мне купальный халат. Пока работает электромагнитная защита, ничего произойти не может, но все же я очень беспокоюсь. - Почему же вы ее не удержали? - Вы не знаете Барбары. Инспектор подарил ей красный скафандр, и она не успокоится до тех пор, пока не покажется в нем бабушке. Очевидно, Барбара была вполне достойна своей мамы. Я помог Гревс натянуть чулки, и мы спустились в холл. Дверь Центрального пульта была открыта. Это противоречило всем правилам службы на Сервантесе. Нужно было проверить, в чем дело. Вначале я не понял, что произошло. Бледный, со спутанными волосами, Харли стоял, опершись обеими руками на приборный щит. Остекленевшими глазами он глядел на стрелки приборов. Я перевел взгляд на мраморную панель и увидел, что все рубильники электромагнитной защиты вырублены. - Что вы делаете, Харли?! Ведь там ваша дочь, миссис Гартман, Эн! Вы всех их отдаете во власть лвоков! - Лвоков? - переспросил он, противно хихикая. - Лвоки - это очаровательные создания по сравнению с такими ублюдками, как вы, Френк! Можете сами заботиться о своей дочери или отправляться вместе с ней в преисподнюю, как вам больше нравится! Я сделал шаг вперед, чтобы ударить его в челюсть, но внезапная догадка заставила меня застыть на месте. Этот остекленевший взгляд... Харли был уже конченым человеком. Прикосновение к нему грозило смертью. Овладевший им лвок не представлял для нас опасности, пока не переварит Харли. Страшно было подумать, что произойдет потом. На наше счастье, все клетки жирного тела Харли были пропитаны виски. Пока алкоголь не улетучится из организма, лвок не будет его переваривать. Однако с каждым выдохом удалялись пары спирта. Необходимо было заставить Харли перестать дышать. Для него ведь было уже всё равно. Я выхватил из кобуры атомный пистолет... Через несколько минут мы с Гревс мчались через лес в танке. Снопы света, вырывающиеся из фар, освещали ажурные сплетения мачт электромагнитной защиты и фиолетовую крону буйной растительности, окружавшей трассу. Кружащаяся в бешеной пляске стая летающих обезьян внезапно возникла перед танком. Через мгновение от них не осталось ничего, кроме красноватой кашицы, стекавшей по смотровому стеклу. Очевидно, население Сервантеса не теряло времени, пока мачты защиты были выключены. Теперь нас спасала от лвоков только электромагнитная броня танка. Океанографическая станция была погружена во мрак. Лишь в спальне миссис Гартман горел свет Нельзя было терять ни одной минуты. Я повел танк прямо на стену... Достаточно было одного взгляда на кровать, чтобы понять, что здесь произошло. От миссис Гартман уже почти ничего не осталось. Я на мгновение отбросил крышку люка и подхватил рукой тщедушную фигурку в красном скафандре, с ужасом глядевшую на останки бабушки. После этого я навел ствол квантового деструктора на кровать... Танк мчался по направлению к космодрому. Сейчас вся надежда была на ракету космической связи, если туда еще не успели забраться лвоки. С Эн, по-видимому, всё было кончено. Защита ее геликоптера питалась от центральной станции... Я резко затормозил у самой ракеты. Раньше, чем мы с Гревс успели опомниться, Барбара откинула крышку люка и соскочила на бетонную поверхность космодрома. Бедная девочка! Мы уже ничем ей не могли помочь. Лвоки никогда не отдают своих жертв. Нужно было избавить Барбару от лишних страданий. Гревс закрыла глаза руками. Сжав зубы, я навел ствол деструктора на красный скафандр. После этого под защитой большого излучателя мы взобрались по трапу в кабину ракеты... Меня всегда восхищала фантазия Гревс. Если бы она не придумала всю эту историю, то присяжные наверняка отправили бы нас обоих на электрический стул. Ведь откровенно говоря, мы прикончили Харли и миссис Гартман потому, что иначе мне бы пришлось до скончания века торчать на Сервантосе и делить Гревс с этим толстым кретином. Что же касается Эн, то она сама во всем виновата. После того как ей стало известно, что мы снова сошлись с Гревс, она совершенно сбесилась и всё время угрожала нам разоблачением. Вывезенная с Серванюса платина позволила мне бросить работу в Компании и навсегда покончить с космосом. На следующих выборах я намерен выставить свою кандидатуру в Конгресс. В моем кабинете над столом висит большая фотография Барбары. Мне очень жаль, что я ничего не смог сделать, чтобы спасти ей жизнь: в ракете было всего два места. - ...Отличный сюжет! - сказал редактор, снимая очки. - Теперь мы утрем нос парням из "Олд Фулера". Думаю, Пенроуз, что мы с вами сможем продлить контракт. Новый шедевр научной фантастики имел большой успех. Журнал приобрел подписчиков, читатели получили занимательный рассказ, Пенроуз - доллары, миссис Пенроуз - нейлоновую шубку, Том - спортивный "шевроле". Словом, все были довольны, кроме крошки Мод. Ей было жалко свою любимую сказку о Красной Шапочке. ПАНТЕОН БЕССМЕРТИЯ Первыми, как всегда, начали фантасты. Это совпало с концом эры космоса в литературе. К тому времени уже был создан космический вариант "Трех мушкетеров", перенесены в далекие галактики герои русских былин и мифов Эллады, написан "Рокомболь на Марсе", а двенадцатый стул с сокровищами мадам Петуховой отправлен в кольцо Сатурна. Назревал кризис жанра. Легкость конвертирования любого литературного произведения в научно-фантастическое путем удаления его героев на расстояние нескольких парсеков от Земли привлекла в научную фантастику тысячи новых авторов, переработавших в течение нескольких лет все, что было написано прозаиками, драматургами и поэтами Сейчас, подобно стае голодной саранчи, они метались среди обглоданных ими книг в поисках новой пищи. Как всегда бывает в переходные периоды, идея уже носилась в воздухе, и сейчас трудно установить, кто же первый открыл новую эру в фантастике. Так или иначе, на рынок хлынул поток книг о человеческой душе. Это не было возвратом к старым традициям Фламмариона и Гофмана. Оснащенная современной техникой, человеческая душа потеряла свойственный этому символу мистический оттенок и приобрела материальные черты. Она извлекалась хитроумными приборами из недр мозговых клеток, записывалась на магнитных лентах, концентрировалась в виде чередования зарядов в полупроводниковых кристаллах, воплощалась при помощи двоичного кода в молекулах полимеров, передавалась на невообразимые расстояния радиосигналами. За несколько лет космическое пространство было населено душами умерших, живых и еще не родившихся людей с плотностью, превышающей санитарные нормы. Однако известно, что полет самой изощренной фантазии не может намного опередить уверенную, неторопливую поступь науки. Поэтому настало время, когда то, что казалось забавной выдумкой фантаста, было получено в лаборатории ученого. Впервые за всё время существования человечества таинственные черты индивидуума удалось зашифровать в зарядах плазмы. Окруженные тончайшими магнитными оболочками молекулы несли полную информацию, заключенную в десяти миллиардах нервных клеток мозга. Один кубический миллиметр газа, защищенный магнитным облаком, чудесным образом хранил неповторимые черты человеческой личности. Это был великий день, когда сбылась вековая мечта людей о бессмертии. Освобожденный от бренного тела дух не нуждался в пище и одежде, не знал усталости, сохраняя при этом не только возможность мыслить и творить, но и некоторую свободу передвижения, ограничиваемую помещением колумбария. Кроме того, ничтожный объем синтетических душ не вызывал никаких трудностей в их хранении, так как требовал меньше места, чем урна с пеплом. Научное открытие такого масштаба не должно было ограничиваться какими-либо социальными, политическими или географическими рамками. Неудивительно поэтому, что в Декларации Прав Покойников, принятой Всемирным Съездом Живых, право на бессмертие принадлежало каждому жителю Земли, независимо от его имущественного положения, цвета кожи, политических взглядов и вероисповедания. Не прошло и года, как в каждом населенном пункте планеты появились элегантные белые здания с табличкой на черных дверях: "Районный пантеон". В специально установленные дни, родственники умерших могли беседовать с их душами, ибо освобожденная от груза плоти эманация обладала к тому же еще и телепатическими способностями. В обычное время свободно плавающие в пантеоне души занимались творческой деятельностью, безобидным флиртом, а также предавались воспоминаниям о минувшей жизни. Безоблачное существование в райпантеонах, или как их называли "райская жизнь", совершенно лишило людей страха смерти. Больше того, часть граждан, уверенная, что каждого смертного ожидает вечное блаженство, начала манкировать своими обязанностями, предаваться пьянству и даже позволять себе антиобщественные выходки. Поэтому Чрезвычайный Внеочередной Съезд Живых был вынужден принять дополнение номер один к Декларации Прав Покойников, вводящее для правонарушителей пантеоны усиленного режима. Теперь рядом с парадными белыми зданиями для душ, заслуживших истинное бессмертие, появились черные сооружения без окон с поучающей вывеской: "Антиобщественная деятельность". При снятии слепков с душ умерших тщательно изучалось личное дело покойника, после чего на учетной карточке делалась пометка "Рай" или "Ад". В пантеонах усиленного режима были запрещены свидания и вместо свободного самоуправления, практикующегося в райпантеонах, души, повинные в антиобщественной деятельности, управлялись покойником, назначаемым администрацией. Казалось бы, всё шло как нельзя лучше, если бы не одно непредвиденное обстоятельство. Поднаторевшие в телепатии души начали каким-то необъяснимым способом наведываться к живым родственникам и даже посещать различные учреждения. Если родственные визиты, сводящиеся обычно к советам переставить мебель или обратить внимание на частые отлучки супруга по вечерам, вызывали раздоры чисто семейного порядка, то привычка шляться по официальным местам скоро превратилась во всенародное бедствие. Первыми взвыли работники патентных бюро и издательств, вынужденные с утра до ночи заниматься изучением потустороннего бреда. Когда же наиболее нахальные из покойников начали лезть с советами в государственные учреждения и являться во сне ответственным работникам, немедленно встал вопрос о принятии административных мер. Решением Постоянно действующего комитета по делам мертвых душ всё население пантеонов было переселено в космическое пространство. Однако и эта мера не принесла желаемых результатов. Во-первых, лишенные присмотра души совершенно отбились от рук. Они до смерти пугали пассажиров и стюардесс космических лайнеров, угрожали расправой населению малоразвитых планет и вдобавок ко всему начали бесконечную войну праведников с грешниками, искусственно вызывая магнитные бури и нарушая тем самым радиосвязь в космосе. Во-вторых, отсутствие четкой загробной перспективы вызвало волнения в ряде стран на Земле. Хотя решением Совета производство душ было прекращено, нашлись ловкие дельцы, обещавшие каждому вечное блаженство в космосе за весьма умеренную плату. Как всегда в таких случаях, стремление обывателя к бессмертию использовалось всякими авантюристами для темных махинаций. В этот тяжелый для Земли период, когда у ученых уже опустились руки, за проблему мертвых душ снова взялись фантасты. Справятся ли они с ней - покажет будущее. Скорее всего, справятся, хотя чужая душа всегда - потемки, живая она или мертвая. ЗМЕИНЫЙ ПЛОД - Нет, - ответил я, - мне никогда не приходилось бывать в Уссурийском крае. - Жаль, - скачал он, - может быть, тогда бы вы мне легче поверили. Там все это и произошло, пять лет назад. - Все равно расскажите, пожалуйста! - попросил я. - Ну что ж, попробую... В то время я был топографом. Это всего лишь одна из многих профессий, которые мне пришлось перепробовать. Заняться топографией меня вынудили обстоятельства, неважно какие, к моему рассказу они не имеют никакого отношения. Наша партия работала в тайге. Мы вели предварительные изыскания, связанные с проектом новой дороги. Вся трасса была разбита на участки, и мне с моей помощницей Таней достался один из глубинных районов. База экспедиции находилась в Имане. Вы не были в Уссурийских джунглях, и мне трудно объяснить вам, что это такое. Во всяком случае, если на земле и существовал когда-то рай, то... впрочем, может быть, это и субъективное впечатление. Вероятно, и для Адама прелесть рая заключалась, прежде всего, в Еве. Надеюсь, что вы меня поняли. Словом, мы там были по настоящему счастливы и впрямь считали себя первыми людьми на земле. Говорят, что любовь окрыляет человека. Конечно, это затасканная метафора, но никогда в жизни я не работал с таким подъемом. Вскоре мы должны были закончить съемки и уже строили всевозможные планы совместной поездки в отпуск. Я хорошо помню этот день. Мы выбрались из густых зарослей на очаровательную поляну и увидели ослепительно белый ствол, сверкающий в лучах заходящего солнца, фиолетовую крону с красными плодами и большого удава, обвившегося вокруг дерева. При нашем приближении он угрожающе поднял голову. - Смотри, - сказала Таня, - змей снова искушает меня. На этот раз ты сам сорвешь мне яблоко. Я не двигался с места. - Ну, смелее! - продолжала она, смеясь. - Не уподобляйся своему прототипу и не заставляй даму лезть на дерево. Достань мне яблоко, и я за это рожу тебе сына, от которого пойдет род галантных мужчин. Когда вам сорок пять лет, а вашей возлюбленной двадцать, вы всегда способны на большие безрассудства, чем в юности. Метким выстрелом я размозжил голову удаву и, взобравшись по гладкому стволу, сорвал мягкий плод, пахнувший корицей и мускусом. - Только не вздумай его есть, - сказал я, - он может оказаться ядовитым. - История повторяется, - сказала Таня и, раньше чем я успел ее остановить, откусила большой кусок. - Очень вкусно! Теперь, даже если оно ядовитое, ты обязан его попробовать. Умирать, так вместе! Он был действительно очень вкусным и ни на что не похожим, этот плод. Мягкая, ноздреватая сердцевина таяла во рту, оставляя на языке слегка горьковатый привкус. - Ну вот, - сказала Таня, - мужчины всегда так: сначала всякие страхи, а потом готовы всё сожрать, ничего не оставив даме. По всем канонам, я тебя уже совратила. Иди добывай в поте лица хлеб насущный, мне хочется есть. Я отправился собирать сучья для костра, а она улеглась под деревом. - Ты знаешь, - сказала она, когда я вернулся, - в нем была косточка. Я ее нечаянно проглотила, что теперь будет? - Об этом в писании ничего не сказано, - ответил я и занялся ужином... Мне трудно рассказывать, что было дальше. На третий день Таня заболела. Она не могла ходить, перестала есть и вся как-то одеревенела. Ее мучили страшные боли в ступнях. Прошло еще несколько дней, и на пятках у нее появились... корни! Да, да, вы не ослышались, самые настоящие корни, ну такие, какие бывают у молодого деревца. Мне казалось, что мы оба сходим с ума. Таня рыдала и требовала, чтобы я зарыл ее ноги в землю, а я молил судьбу послать нам обоим смерть. Наконец, я уступил и врыл в землю по колени ее ноги. Теперь она успокоилась, и только просила, чтобы я ежедневно поливал возле нее почву. Она по-прежнему ничего не ела, и скоро перестала говорить. Моя Таня попросту превращалась в дерево. Прошло около трех недель, и на ней появились первые побеги, быстро покрывшиеся фиолетовыми листьями. Вряд ли я могу передать мое состояние. Временами мною овладевало настоящее безумие. Много раз я порывался уйти из этого проклятого места, но неизменно возвращался назад. Это было в период Таниного цветения. Вскоре на ней появились первые плоды, и тут началось самое страшное. Казалось, все змеи Уссурийских джунглей собрались на Танину тризну. Днем большой удав, обвив ствол, отгонял птиц, желавших полакомиться плодами, а ночью они все, покачиваясь на хвостах, исполняли при свете луны бесконечный монотонный танец. Так продолжалось до созревания первого плода, когда началась великая битва змей. Лежа в зарослях, я наблюдал, как они свивались в один общий клубок, распадались на отдельные группы, сжимали друг друга в смертельной схватке, наносили сокрушительные удары хвостами и головой. Побоище прекратилось так же внезапно, как и началось. Не знаю, что определило победителя, но думаю, что это был тот удав, который влез на дерево и высосал плод. Остальные оставшиеся в живых змеи вновь принялись танцевать. Трудно сказать, сколько продолжался этот кошмар, я помню пять или шесть таких битв. Наконец созрел последний плод, который змеи почему-то не тронули. Оставив его на съедение птицам, они вернулись в чащу. Несколько суток я просидел под деревом на примятой траве, усеянной косточками плодов, среди трупов змей, наблюдая, как с моей Тани осыпаются листья. Когда последний из них, кружась, опустился на землю, я взял одну косточку и пошел на запад. Вы сами понимаете, что я не мог вернуться на базу. Моему рассказу о Таниной смерти никто бы не поверил. Теперь мною владело одно стремление: вырастить из Таниной косточки новое дерево. Для этого нужно было подобрать подходящие климатические условия. Я отправился на юг. С большим трудом мне удалось получить место сторожа на здешнем кладбище. Скоро оно станет моим последним пристанищем. Я знаю, что рак печени неизлечим. Могильщики, которым я рассказал эту историю, поклялись похоронить меня без гроба. На груди у меня будет мешочек с косточкой Таниного плода, плоть от ее плоти. В земле я вскормлю это дерево своим телом. Тогда мы будем навсегда вместе. Он расстегнул рубаху и вынул из шелкового мешочка на груди ярко-желтую ноздреватую косточку. Мне были знакомы эти пластмассовые пуговицы, похожие на косточку персика. Утром я их видел в галантерейном ларьке у пристани. Та, что я сейчас держал в руках, еще хранила след алюминиевой лапки с отверстиями для нитки. Но мог ли я предать собрата по оружию, когда и в моей душе жила детская вера в правдоподобность выдуманных мною рассказов? Я бережно опустил его талисман обратно в мешочек вместе с причитающимся гонораром. На следующий день я скупил в маленьком курортном местечке все злополучные пуговицы и бросил их в море. Пожалуй, это было самым лучшим из всего, что я когда-либо сделал на плодородной ниве фантастики. НОВОЕ О ШЕРЛОКЕ ХОЛМСЕ Лондонское воскресенье всегда полно скуки, но если к этому добавляется дождь, то оно становится невыносимым. Мы с Холмсом коротали воскресный день в нашей квартире на Беккер-стрит. Великий сыщик смотрел в окно, барабаня своими тонкими длинными пальцами по стеклу. Наконец он прервал затянувшееся молчание: - Не раздумывали ли вы, Ватсон, насчет неравноценности человеческих потерь? - Я не вполне вас понимаю, Холмс. - Сейчас я это поясню: когда человек теряет волосы, то он их просто теряет. Когда человек теряет шляпу, то он теряет две шляпы, так как одну он потерял, а другую должен купить. Когда человек теряет глаз, то неизвестно, потерял ли он что-нибудь, ведь одним глазом он видит у всех людей два глаза, а они, имея два глаза, видят у него только один. Когда человек теряет разум, то чаще всего он потерял то, чего не имел. Когда человек теряет уверенность в себе, то... впрочем, сейчас мы, кажется, увидим человека, потерявшего всё, что я перечислил. Вот он звонит в нашу дверь! Через минуту в комнату вошел тучный, лысый человек без шляпы, вытирая носовым платком капли дождя с круглой головы. Левый глаз у него был скрыт черной повязкой. Весь его вид выражал полную растерянность. Холмс церемонно поклонился. - Если я не ошибаюсь, то имею честь видеть у себя герцога Монморанси? - спросил он с очаровательной изысканностью. - Разве вы меня знаете, мистер Холмс? - спросил изумленный толстяк. Холмс протянул руку и достал с полки книгу в черном коленкоровом переплете. - Вот здесь, ваша светлость, моя скромная работа по переписи всех родовых перстней. Я не был бы сыщиком, если бы с первого взгляда не узнал знаменитый перстень Монморанси. Итак, чем я могу быть вам полезен? Можете не стесняться моего друга и говорить обо всем вполне откровенно. Некоторое время герцог колебался, по-видимому не зная, с чего начать. - Речь идет о моей чести, мистер Холмс, - сказал он, с трудом подбирая слова, - дело очень деликатное. У меня сбежала жена. По некоторым соображениям я не могу обратиться в полицию. Умоляю вас помочь мне! Верьте, что мною руководит нечто большее, чем ревность или ущемленное самолюбие. Дело может принять очень неприятный оборот с политической точки зрения. По блеску полузакрытых глаз Холмса я понял, что всё это его очень интересует. - Не соблаговолите ли вы изложить обстоятельства, при которых произошло бегство? - спросил он. - Это случилось вчера. Мы находились в каюте "Мавритании", готовящейся к отплытию во Францию. Я вышел на минуту в бар, а жена оставалась в каюте. Выпив стаканчик виски, я вернулся, но дверь оказалась запертой. Открыв ее своим ключом, я обнаружил, что жена и все принадлежащие ей вещи исчезли. Я обратился к капитану, весь пароход был обыскан от клотика до киля, к сожалению, безрезультатно. - Была ли у миледи горничная? Наш гость замялся: - Видите ли, мистер Холмс, мы совершали свадебное путешествие, и вряд ли посторонние могли способствовать... Я хорошо знал деликатность моего друга в таких делах и не удивился тому, что он жестом попросил герцога не продолжать рассказ. - Надеюсь, что мне удастся помочь вам, ваша светлость, - сказал Холмс, вставая, чтобы подать гостю его пальто. - Жду вас завтра в десять часов утра. Холмс учтиво снял пушинку с воротника герцога и проводил его до двери. Несколько минут мы провели в молчании. Холмс, сидя за столом, что-то внимательно рассматривал в лупу. Наконец я не выдержал: - Интересно, Холмс, что вы думаете об этой истории? - Я думаю, что герцогиня Монморанси грязное животное! - ответил он с необычной для него резкостью. Впрочем, Холмс всегда был очень строг в вопросах морали. - А теперь, Ватсон, спать! Завтра нам предстоит тяжелый день. Кстати: я надеюсь, что ваш армейский пистолет с вами? Он может нам понадобиться. Я понял, что из Холмса больше ничего не вытянешь, и пожелал ему спокойной ночи. На следующее утро герцог не заставил себя ждать. Ровно в десять часов он позвонил в нашу дверь. Кеб был уже заказан Холмсом, и мы отправились по указанному им адресу. Ехали мы очень долго, и наш клиент уже начал терять терпение. Неожиданно Холмс приказал кебмену остановиться в районе доков. Он свистнул, и из-за угла появился верзила с рыжим кенгуру на привязи. - Ваша светлость, - обратился Холмс к герцогу, - прошу вас вручить мне пятнадцать фунтов, три шиллинга и четыре пенса в присутствии моего друга мистера Ватсона. Из этой суммы я должен десять фунтов хозяину зверинца за герцогиню Монморанси, а остальное я внесу в виде штрафа таможенным властям за попытку незаконного вывоза животных из Англии. Герцог весело рассмеялся. - Прошу простить меня, мистер Холмс, за маленький обман, - сказал он, доставая кошелек. - Я не мог сказать вам, что под видом миледи на пароходе скрывался кенгуру. Вы никогда бы не взялись за ее розыски. Я вынужден был нарушить закон и привезти во Францию это животное из-за дурацкого пари. Надеюсь, что вы на меня не в претензии? - Нисколько! - ответил Холмс, протягивая ему руку. Через мгновение в руках Холмса блеснули наручники, ловко защелкнувшиеся на запястьях герцога. - Инспектор Летард! - сказал Холмс, обращаясь к нашему кебмену. - Вы можете арестовать профессора Мориарти по обвинению в убийстве герцога и герцогини Монморанси. Он совершил это преступление, чтобы похитить голубой карбункул, находящийся в настоящее время в сумке этого кенгуру. Не трудитесь, профессор, мой друг Ватсон выстрелит первым! - Скажите, Холмс, - спросил я его вечером, - как вы догадались, что это была не миледи, а кенгуру? - Я снял с нашего клиента при первом свидании рыжий волос. По наведенным мною справкам, миледи была брюнеткой, следовательно, волос мог принадлежать или горничной, или животному. Горничная, как вы знаете, исключается. То, что это была самка кенгуру, я установил при помощи лупы. А теперь, Ватсон, - закончил он, - я намерен на два года оставить все дела, чтобы пополнить мою монографию о черных дроздах. - Последний вопрос, - взмолился я, - как вам удалось узнать, что под видом герцога скрывается Мориарти? - Не знаю, - растерянно ответил он, - может быть... может быть, я за ним следил все эти годы? Я вздохнул, положил руку на плечо Холмса и нажал скрытую под пиджаком кнопку выключения. Затем, сняв с Холмса заднюю панель, я начал перепаивать схему. Нечего было даже пытаться продать его в таком виде Скотланд-Ярду.