лось отрубать людям головы. Необычайно дурацкая затея. Она отняла у меня уйму времени. - Вы работали палачом? - спросил рыжий с почтительным ужасом. - Этих людей потом привозили ко мне, - объяснил профессор. - Тайно, с большими опасностями. Я их лечил, как лечат больных. Это довольно просто - оживить казненного, но... по рассеянности, бывало, то голову приставишь к чужому туловищу, то... - он засмеялся и махнул рукой. - Впрочем, никто особенно не обижался, знаете... Но было много чисто технической работы, отвлекался... Да еще пришлось открывать способ превращения булыжника в золото. Лечебницы требовали много денег, пациентов приходилось потом переправлять через границу, так что... - Врагов... - шелестели губы рыжего, - лечили... переправляли... - А самый страшный случай... - взволнованно сказал профессор. - Вы слышите? Кто-то идет! Давайте спрячемся! И они свернули в переулок. И не увидели, как к особняку Людовика XXIV подошли две темные фигуры. Одна из них перегнулась через калитку палисадника, отыскивая крючок. Потом послышался шепот: - Джип, Джип! Что ты опять затеял? - Не Джип, а ваша светлость, - ответил звонкий нахальный голос. - Ва-аша светлость, давайте смоемся отсюда! - Ваша презренная трусость вызывает во мне сильнейшее негодование, дорогой шевалье де ла Пип! - сказал Джип, распахнув калитку. - Умоляю проследовать. - Джип, Джип... - Где же ее окошко? - размышлял Джип, входя в палисадник. - Забыл спросить... Вот досада! Ку-ку, Марго! Окошко второго этажа сразу распахнулось. - Ку-ку, Джип! - ответил голос Марго. - Но я не могу выйти: там внизу Филипп стоит на страже. - Ничего, - сказал Джип. - Шевалье, станьте здесь! - он указал Пипу место под окном, ловко вскарабкался к нему на плечи, ухватился за подоконник. И тут его вдруг покинула развязность. - Какой... э-э... прекрасный вечер, - сказал Джип. - Да, - согласилась Маргарита. - Прекрасный. - Отличная погода... вообще, - проговорил Джип. - Превосходная, - светским тоном произнесла Марго. - В такую погоду, - в отчаянии промямлил Джип, - того... приятно смотреть на луну, а? Марго, еле сдерживая смех, ответила: - По-моему, вы никогда не ошибаетесь. Помолчали, глядя в темноте друг на друга. Джип переступил с ноги на ногу на плечах Пипа, у него уже завертелись в голове какие-то по-обычному складные фразы, он раскрыл рот и выдавил: - А вы... любите музыку?.. Играете... на чем-нибудь? - На клавесине, как моя прапрабабка Мария-Антуанетта, - чинно ответила принцесса Маргарита. Джип вздохнул, повертелся на плечах у Пипа. - Я тоже очень люблю музыку, - сказал он, наконец. И снова возникла ужасная нелепая пауза, которую прервал недовольный ноющий голос Пипа: - Ну, скоро вы там? - Пип, Пип! - быстро заговорил Джип. - Подожди немного, что тебе сделается? - Не могу, - сказал Пип сердито. - Устал я, понимаешь? Слезай! - Он прав, - сказал Джип, глядя вверх на смутный белый силуэт в окне. - Вы уже уходите? - шепотом спросила Марго, наклоняясь. - И не подумаю! - храбро сказал Джип и полез в окно. - Ой, как вы смеете! - зашептала Марго ему в лицо. - Ночью, в окно принцессы! Ой, Джип! - Не Джип, а герцог, - хладнокровно ответил Джип, спрыгивая с подоконника на пол. - Эй, Пип! - Ну? - послышалось снизу. - Иди за калитку. Будешь стоять... - На стреме? - с надеждой осведомился Пип. - На страже, шевалье! И окошко захлопнулось. Пип гулко вздохнул, задрав голову, восторженно промычал: - Мил-лашка! - снова вздохнул и покорно пошел за калитку. Там он облокотился на ограду и честно лупил глаза в кромешную темень, пока его не сморило. Пип принялся клевать носом и дергать головой, будто кивая. Он не услышал шагов, не увидел, как по улице к калитке подошел король Людовик, охая, почесывая грудь, с короной в руке. - "Закрыто на учет", - бормотал король. - Выдумал, болван! За столько лет первый раз... Какой ему учет?! Куда бы податься, а? - тут он заметил Пипа. - Это кто? - король схватился за шпагу. - А, это вы? - Пип кивнул. - Я вижу, у вас тоже философский склад ума! - Пип снова кивнул. - Хотите выпить? - Выпить? Давай! - сказал Пип спросонок. Очнулся, увидел перед собой короля. - Ой! - затрепыхался он. - Простите, мистер король! - Ничего, ничего, я инкогнито, - ободрил его Людовик XXIV. - Пойдемте! - Ой! Мистер король! - Без чинов, шевалье, - сказал король, обняв Пипа за плечи и подталкивая к крыльцу, - попросту. Я ведь, - он понизил голос, - просвещенный монарх, почти... демократ! Ну-ка, скажи мне: Луи... - Луи... - дрожа, повторил Пип. - ...пойдем дерябнем... - продолжал король. - ...пойдем дерябнем... - жалобно отозвался Пип. - ...по маленькой! - закончил Людовик XXIV. - ...по ма... - дверь за ними захлопнулась. Осветилось окно нижнего этажа: король с Пипом садились за стол. Королевская улица была тиха. Город спал, утомленный круглосуточной борьбой с заговорщиками. Но не всем, видно, спалось этой ночью. Снова послышались голоса, это, обойдя квартал, вернулись на прежнее место профессор и рыжий. - Я вылечил мальчика, - продолжал профессор, взволнованный рассказом, - но он мне так ни в чем и не признался. Ни за что не хотел сказать. Смеялся только... - профессор задумался. - Вы представьте: когда его привезли, я ведь его не узнал! Да-да! Он совсем не походил на себя. Он был похож на кого-то другого... Только никак не могу вспомнить, на кого. - Зачем вы меня позвали? - вдруг резко спросил рыжий. - Вы мой естественный помощник, - сказал профессор. - Мне здесь больше не на кого рассчитывать. Понимаете? - Пытаюсь понять. - Отлично. Сегодня трактирщик рассказал мне о фокусе, который выкинул один ловкий малый в его трактире... Очень забавно, я бы даже подумал, но нет... зачем ему скрывать? Но к делу. Это происшествие натолкнуло меня на неплохую мысль... Мой друг трактирщик староват и несколько неуклюж. Я сказал ему: позовите вчерашнего рыжего молодого человека. И вот вы здесь. Согласны помочь? - В чем? - Вы слыхали о завтрашней казни? Надо повредить одно устройство, чтобы казнь не состоялась. Это я сделаю сам. А вы возьмите эту бутылочку. Выльете в резервуары городского водопровода. Здесь очень сильный концентрат, его хватит... - На что? - Чтобы окончательно спасти всех рыжих. И еще... Рыжий гневно сказал: - Вы старый диверсант! - Как вы сказали? - недоуменно осведомился профессор. - Я пытался сдерживаться... больше не могу! - заговорил рыжий страстно. - Не надо мне вашего солнца! У меня одно солнце - мой государь. Он велик, он мудр. - Не спорю, - перебил ученый, - он неглуп, но... как поверить в эту нелепую идею о том, что счастье человечества - не в будущем, а в прошлом... - он развел руками. - Ну, знаете!.. - Этой великой идеей живет вся страна! - почти выкрикнул рыжий. - Да? - сказал профессор. - Время, помнится, было тяжелое... он многих увлек, им показалось, что путь назад - это вправду выход. Думаю, они с тех пор опомнились. Человечество вышло из пещер, потому что ему там было несладко. И назад в пещеры его можно загнать только насильно. - И загоним, если оно не хочет быть счастливо по доброй воле! Само спасибо скажет. - Не скажет. Начнет все сначала. Да не получится у вас, пустяки все это. Послушайте, у нас мало времени. Давайте-ка за дело. - Разве вы не понимаете, что я отказываюсь? - рыжий был изумлен. - Серьезно? - сказал профессор. - Странно. Разница взглядов, да... Но мы же с вами сейчас были около тюрьмы, - он сказал это обиженно, огорченно. - Вы слышали, как там... кричат. И знаете, почему? - Такова воля государя, - сказал рыжий, не колеблясь. - Государь всегда прав. Вы его предали, оклеветали, как оклеветали святого Адольфа, - рыжий перекрестился. - Я понял, кто вы! - сказал он вдруг. - Я слышал о вас... вы - Старый Колдун! - Вы обещали молчать, - презрительно сказал профессор. - Да, - ответил рыжий. - Не беспокойтесь. Я не послушаю веления своей чести. Я промолчу и умру бесчестным человеком. Но лучше бы вы убили меня! - Это не по моей части, - сказал профессор. - Я верю вам, но боюсь, что все-таки надо скрываться как можно скорее. Прощайте, глупый человек. У меня еще столько дела! И он ушел. А рыжий бессильно опустился на мостовую, сжимая голову руками. - Позор... - простонал он. - Вечный позор... С грохотом распахнулась дверь особняка короля Людовика. Из нее выскочил Пип, а следом - король. Он подгонял Пипа пинками. - Вон! - кричал король. - Пошел вон! На дочери моей захотел жениться, ишь, прощелыга! А кто ты такой? Забыл, что сам мне сейчас выболтал? А приятель-то твой... Ох-хо-хо! Филипп! Выпишите себе верительные грамоты! Вы отправляетесь чрезвычайным и полномочным послом в ранге министра к королю испанскому Карлу... Впрочем, нет! Дайте мне плащ и маску! Я сам отправлюсь на тайную встречу двух дружественных монархов. Он надел плащ, маску, сунул под мышку шпагу и перемахнул через ограду. Через несколько минут осветилось окно спальни Карла, и стали видны силуэты королей. Они ссорились, бурно жестикулируя, похоже - обвиняли друг друга в чем-то. Тем временем Пип медленно брел по палисаднику. Остановился перед окном Марго. Он задрал голову, широко ухмыльнулся. - Мил-лашка... дуся! - и задремал стоя. Окно Марго открылось. Стал слышен голос Джипа: - До свиданья, девочка! Нет, погоди-ка... Ты точно знаешь, что папаша будет против? - Да, Джип, он никогда не согласится. - Но ведь я теперь как-никак герцог? - Моим мужем может стать только король. Или самое малое принц крови. - Мокрые дела не по мне, - Джип засмеялся. - Лучше уж... А ну-ка, ну-ка... Знаешь? Сделаюсь-ка я королем! Честное слово, сделаюсь! Слушай-ка, это мне еще как пригодится! В соседний палисадник выбежали короли Карл и Людовик. - Жулье! - кричали короли. - Надули! Обманули! Мошенники! Негодяи! Аферисты! Бог и король! Дени монжуа! - они полезли через изгородь. Джип выпрыгнул из окна прямо на плечи спящему Пипу, схватил его за уши, пришпорил пятками. Пип, не просыпаясь, вприпрыжку выбежал из калитки, галопом помчал Джипа по улице. Ему явно снилось, что он лошадь. И скоро и Карл и Людовик, которые бежали следом, размахивая шпагами, безнадежно отстали. И Людовик XXIV, отдуваясь, сказал: - А в сущности, брат мой, почему мы с вами подняли этот шум? Можете объяснить? Какая нам разница? - Я-то спросонок, - скрипуче буркнул Карл, - а вы... Разницы, действительно, никакой. Вот только этот Джип... подозрительный парень. Вы уже дали ему грамоты? - Лучше бы он был и вправду жулик, - сказал Людовик. - Я дал пятьдесят бланков, - сколько успел Филипп. - Ладно, донести на него мы всегда успеем, - сказал Карл. - Пускай уж сперва наладит дело. Мой Тонтуррадо успел заготовить семьдесят три. - Он меньше загружен. - Людовик поскреб в бороде. - И все они?.. - Да, у его светлости герцога де Сан-Доминго. Надо... - Надо завтра же восстановить с ним дипломатические отношения, - сказал король Людовик. ГЛАВА ШЕСТАЯ. БУНТОВЩИК Город был шумен. Словно в воскресный день, не поднимались железные шторы на окнах лавок и магазинов, тяжелые замки висели на дверях мастерских, не открывались еще кабаки и трактиры. И понапрасну завлекали покупателей вывески, средневековые вывески для неграмотных: над дверью сапожника - сапог, башмачника - башмак, булочника - крендель, мясника - окорок. Народ валом валил мимо, не глядя. И лишь торговки с лотками, затесавшиеся в середину движущихся людских потоков, бойко разделывались со своим товаром - орешками, леденцами и другими лакомствами. Правила уличного движения не действовали. Нормальное движение стало невозможным. Если бы потребовалось пересечь город по обычному маршруту, то на улицах св.угодников Освальда или Ральфа вы имели бы уйму попутчиков, толпа сама потащила бы вас в нужную сторону, не давая остановиться. Зато на улице св.великомученика Германа вы попадали во встречный поток, сквозь который уже совершенно невозможно было пробиться. Еще хуже было в мелких боковых улочках, перестроенных так, что едва разойдешься втроем. Все эти потоки сливались и двигались в одну сторону по улице святого Адольфа, в конце которой уже были видны искусно закопченные стены и башенки дворца суперимператора. Место, куда шли все эти люди, еще недавно было городским стадионом, но называлось теперь суперимператорским цирком. Над воротами висело издали видное объявление: "Все билеты проданы", и в воротах уже много раз возникала давка: городская стража теснила безбилетников, понятно, все больше мальчишек. В толпе шныряли какие-то типчики, которые, жалко хлюпая носами, спрашивали шепотом: "У вас нет лишнего билетика?" Бюргеры топали ногами, не отвечая. Слоновый топот толпы скверно действовал на Джуджелиса. Помимо воли лезло в голову всякое, давно забытое другими: нервирующий шелест знамен над головами, нетерпение в ожидании команды, неудачно брошенная граната со слезоточивым газом - упала слишком близко, пострадал взвод, и чересчур удачная автоматная очередь - по студенту на гильзу... Джуджелис боялся, что забудется и нажмет гашетку вот сейчас - по толпе, приглашенной властями, по лояльной толпе, помышляющей не о бунте - о развлечении, которое нынче заменило бокс. Джуджелис крякнул и отвернулся. Он был слишком хорошо дрессирован, чтобы спокойно переносить зрелище безнаказанного передвижения множества людей. Давно ли он считался образцовым воином империи? Времена меняются. Ох, меняются времена... - Рядовой Джуджелис, как стоишь? - раздался грозный окрик. Джуджелис вытянулся, повернул голову на голос. Перед ним, едва заметно усмехаясь, стоял вчерашний новобранец, блестя новенькими капральскими нашивками. Награжден за бдительность. А Джуджелис разжалован за ее отсутствие. У парня оказался хорошо подвешенный язык, как выяснилось в жандармерии. - Не те у тебя мысли, Джуджелис. Не те! - обронил новый капрал, проходя дальше. И Джуджелис запоздало прохрипел: - Так точно. Не те, господин капрал. "Далеко пойдет, бесстыжий", - подумал капрал с примиренной стариковской завистью. Что делать, гнилую подпорку заменили новеньким столбом, это правильно. Очень довольный тем, как отщелкал по носу бывшее начальство, капрал пошел дальше показывать свои нашивочки. Не без досады он убедился, что ребята во взводе таки знают службу: ни у одного во взгляде не удалось прочитать что-нибудь, кроме старательности и рвения. Блестящий взлет вчерашнего товарища, казалось, оставил их равнодушными. Но в общем, это, конечно, не меняло дела. "Удача есть удача, - думал капрал, - она не каждому дается. И упускать ее нельзя, не то..." Но похоже, что удача решила не оставлять молодого капрала. Не лишенные приятности мысли его были внезапно оборваны чьим-то очень знакомым ноющим голосом: - Джип, Джип! - проговорил этот голос. Капрал дернулся, будто его ударило током, завертел головой по сторонам. Черт побери, в этот яркий день, когда вокруг гудит толпа и рядом - послушные солдаты, разве испугаешься каких угодно колдунов? Капрал дернул лопатками, стряхивая легкий - самый легкий озноб при воспоминании о той непроницаемой кромешной темноте, когда впервые услыхал этот голос. Откуда же донесся он сейчас? С риском подорвать свой новорожденный авторитет капрал вскочил на урну, вгляделся в кипящее вокруг море соломенных шляп. "Узнаешь его, как же! - пронеслось в голове капрала. - Он, поди, опять обличье переменил". Потому что среди этих тысяч панам, даже обладая зрением ворона, невозможно было найти ту, которая принадлежала государственному преступнику. Но удача все еще была тут, и капралу довелось еще раз ощутить ее волнующее дыхание. - Джип, Джип! - повторил ноющий голос. - Давай лучше бросим все это дело, а? Ну его... Неохота мне... В стороне от главного входа находились особые ворота - для тех, кто по занимаемому положению имел право проехать в собственном экипаже. В эти самые ворота въезжала небольшая карета, черная, лакированная, запряженная парой лошадей. Такие экипажи были сейчас в моде среди высших сановников империи. Карета медленно продвигалась в самой гуще толпы. Капрал мог поклясться, что именно из ее оконца и донесся тот голос. Пробиться к карете с того места, где он стоял, было нелегко, почти невозможно. Во всяком случае это грозило невозвратимой потерей времени. "Чей там пост? - стал гадать капрал и вдруг вспомнил. - Рядового Джуджелиса!" - Джуджелис! - закричал он, не слезая с урны. - Джуджелис! Рядовой Джуджелис! Даже сквозь гул и гомон толпы Джуджелис должен был расслышать этот голос. Ведь в конце концов услыхал же капрал не слишком громкий разговор из оконца кареты. И этот штрафник пускай слышит, тем более когда начальство зовет. Но Джуджелис, задумавшись, ничего не слышал. - Джуджелис, задержите! - еще кричал капрал, понимая, что это бесполезно. Он только обращал на себя общее внимание, а удача, неслыханная удача в черной карете, хоть медленно, но уходила из рук. Ругнувшись, капрал спрыгнул с урны и полез сквозь толпу напролом. Но даже свойственный населению империи трепет перед мундиром не мог с нужной быстротой расчистить ему дорогу. Да еще капрал потерял карету из виду, так как не отличался могучим ростом. Впрочем, это не меняло дела. Когда капрал, наконец, добрался до ворот, карета давно проехала, а перед ним скрестились алебарды гвардейцев, раздалось грубое: - Куда прешь? - Там, в карете, - забормотал капрал, - преступники!.. - В какой карете? - В черной, вот-вот... - Их тут полно, черных. А насчет преступников... Не позвать ли капитана? - сказал один гвардеец. - По-моему, у парня ум за разум заехал, болтает невесть что. - Пускай катится, - ответил второй, более добродушный. - Иди, парень, пока цел, иди. - И наперед знай порядок: не лезь с суконным рылом в калашный ряд, - наставительно объяснил тот, что был посуровее. - Ежели что не так, обращайся по начальству. А теперь - кыш! - Скажите хоть, чья карета проехала последней! - взмолился несчастный капрал, надеясь еще добыть перышко из хвоста удачи, но гвардейцы не ответили. Чуть не кусая локти с досады, капрал отошел, закружился в толпе. И случай вынес его снова к посту Джуджелиса. Все нутро капрала взыграло злобой. - Рядовой Джуджелис, - сказал он ледяным голосом, - вы намеренно не выполнили моего приказания, сделав вид, будто не слышите. Благодаря вашей строптивости, на охраняемую территорию проникли важные преступники, - эти слова вдруг избавили молодого капрала от растерянности. В самом деле, ведь все, кто проезжает в эти ворота... Ого! Капрал даже вспотел от волнения. Необходимо немедленно принять самые решительные меры. Нация, империя не простят, если... Но с чего начать? Не такая это простая штука. Лучше всего было бы посоветоваться с этим Джуджелисом - опытная старая крыса... Но нельзя так унизить себя. Почти автоматически он закончил речь: - Я позабочусь о том, чтобы вы были преданы военно-полевому суду. Такую вину искупить невозможно. Кровь бросилась Джуджелису в лицо. Оно сразу стало бурым, как свекольный суп. Бесстыжий мальчишка! Как легко ему губить старого служаку, который... когда ты пешком... ах ты! Что ж... Выходит, теперь все равно... И Джуджелис, задыхаясь, прохрипел: - Щенок! И мир рухнул. Джуджелис даже не понял того, что капрал, слишком поглощенный возникающими и мгновенно ломающимися планами, не услыхал этого слова. Да это было и неважно. Если бы Джуджелис отважился оскорбить начальство даже мысленно, он все равно считал бы, что это - бунт. А то, что он сделал, - это бунт настоящий, по всей форме. - Господин капрал! - прохрипел Джуджелис. И увидел, что капрала уже нет перед ним: тот умчался осуществлять один из своих планов. Джуджелис совершил полуоборот направо, строевым шагом направился к ближайшему посту. Там он снял с шеи автомат и на вытянутых руках подал его одному из своих вчерашних подчиненных - прикладом вперед. Затем снова четко развернулся и двинулся против течения толпы. Ему уступали дорогу, и он шел, жестко печатая шаг, - последний парад примерного воина империи. Воротник резал ему шею, пот заливал глаза. Парадный шаг становился все неувереннее и, наконец, сменился расслабленной старческой походкой. Второй раз за этот день Джуджелис забылся. Он не помнил про свой бунт, и вся долгая военная карьера вообще убралась в какие-то дальние лабиринты мозга. Джуджелису мерещилось, что он гуляет по городу в праздничный день, крепкий мужчина средних лет, с котелком на затылке. Об империи еще никто не слыхивал, и Джуджелис, подручный мясника, еще не вступил в ту крохотную организацию, которую противники потом окрестили "пещерной партией". Ничего этого еще не было, Джуджелис просто прогуливался. Улицы становились все пустыннее. Джуджелис свернул с Королевской на улицу св.Колина. Тут у входа в трактир "Угрюмая устрица" Джуджелис лоб в лоб столкнулся со старичком в очках, в помятом пиджачке, в домашних туфлях на босу ногу, с толстой книгой под мышкой. Джуджелис заморгал, жалобно улыбнулся и прохрипел: - Здравствуйте, господин профессор. Это была его первая галлюцинация. ГЛАВА СЕДЬМАЯ. КОРОНА НЬЯНАНЬЕНГА 1. ПЕРЕД АУДИЕНЦИЕЙ Ложа суперимператора - это, собственно, терраса дворца, которая возвышается над самой ареной. Две тонкие колонны поддерживают островерхую кровлю. В ложу ведет особая мраморная лестница, на которой в тот день через ступеньку стояли гвардейцы в шлемах с перьями, с алебардами в руках. Две трибуны по бокам лестницы были также заняты гвардейским полком, вооруженным ручными пулеметами самой грозной конструкции. Кроме того, ложу охранял особый отряд конных жандармов. Задняя стена ложи была затянута бархатным занавесом, на котором красовался вышитый золотом вензель государя. Только высшая знать империи допускалась в ложу. Сейчас тут уже было полно людей, и галантный премьер-министр лично объяснял придворным дамам: - Вон там расположены газовые камеры. Точная копия тех, которые применялись при святом Адольфе. Только у нас они прозрачные, так что вы все увидите. - Прелестно! Очаровательно! - отвечал премьеру хор нежных голосов. - Камеры, - продолжал премьер, - предназначены... гм... для малолетних преступников во избежание нежелательных инцидентов. А закоренелые будут казнены при помощи вот этого агрегата. Вон там, дорогие дамы, вы видите автоматическое устройство для связывания рук и ног. Затем преступник при помощи транспортера подается на плаху электрогильотины для дальнейшей обработки. - Грандиозно! Оригинально! - оценили дамы. - Но это еще не все, - остановил их премьер. - За теми воротами ждут своей очереди медведи. Их выпустят под конец, чтобы растерзать последних рыжих. Это медведи не простые - кибернетические на автономном электропитании. Но уверяю вас, их нипочем не отличить от настоящих, а по свирепости, пожалуй, превосходят их: ведь им задана такая... гм... программа! - Господин премьер, - сказала одна из дам, - а зачем эта гора книг в середине? Чтобы рыжие не скучали во время казни? Премьер-министр ответил: - А это сюрприз, который нам приготовили работники библиотечного цеха. Они собрали все книги рыжих авторов - знаете, Вальтера Скотта, Пушкина и других всяких там... И заметьте, - продолжал премьер, довольный своим успехом в роли гида, - все эти приспособления работают на электричестве. Достаточно нажать кнопку, чтобы камера наполнилась газом, чтобы пошел вверх транспортер или загорелся костер из книг. Особо надежное сверхсекретное устройство. - Господин премьер, - капризно перебила другая дама, - правду говорят, что вы отменяете электричество? - Да, сегодня мы его закрываем, - внушительно подтвердил премьер. - То есть, оно будет применяться - но это секрет! - в военных целях, как мы сохранили радио для целей пропаганды. - Сохраните его также для целей косметики, - властно предложила дама. - Ведь не хотите же вы, чтобы мы снова закручивали папильотки. Это негуманно, господин премьер! - О! - начал глава кабинета, но тут к нему подбежал слуга, зашептал что-то на ухо, встревоженный премьер вскочил, позабыв извиниться, и удалился чуть ли не бегом. Дамы обменялись удивленными взглядами. Потом одна из них сказала: - А вон бежит церемониймейстер. - Господин церемониймейстер, к нам, к нам! - Некогда, некогда: тороплюсь! - отвечал запыхавшийся церемониймейстер. - К его величеству прибыли знатные гости. - Любопытно! А кто же? - Скоро узнаете! - крикнул церемониймейстер, убегая. Раздалась торжественная музыка. Парадные двери ложи - придворные обычно проходили боковой дверцей - распахнулись. Церемониймейстер, ударив в пол жезлом, звучно произнес: - Его светлость герцог де Сан-Доминго! И в ложу вошел Джип во фраке со звездой, а за ним Пип. Придворные склонились в глубоком поклоне. - Вольно, господа! - сказал Джип. - Спасибо, церемониймейстер. Но я сгораю от нетерпения быть представленным... - Понимаю и разделяю, ваша светлость, - сказал церемониймейстер, почтительно отводя его в сторону. - Однако этикет двора... Не все так просто. Сами понимаете, заговоры, возможные покушения... Короче, государь суперимператор больше на люди не выходит. - Послушайте, милейший, - сурово возразил Джип, - мне определенно обещали. - Ни о чем не заботьтесь, ваша светлость, - сказал церемониймейстер загадочно. - Вы непременно будете представлены. - Но как? - Скоро увидите. Кстати, - продолжал церемониймейстер после короткой паузы, - вы, ваша светлость, не забыли?.. Джип похлопал себя по карману. - Я не забываю своих обещаний, дорогой барон, - сказал он, подчеркнув последнее слово. - Сразу после церемонии подойдите ко мне и получите награду за свои труды. Правда, грамота свернута вчетверо, немного помялась, но ничего - разгладите утюжком. Церемониймейстер расцвел. - Премного... - забормотал он. - Ох, ваша светлость не знает, как я... - Знает, - сказал Джип, похлопав его по плечу. - Больше не будут они задирать перед вами нос, эти господа дворяне. Видали мы всяких нетитулованных, верно? - Верно, ваша светлость, - сказал церемониймейстер, розовея. В эту минуту вошел встревоженный премьер-министр. - Господа, - сказал он глуховатым голосом, - казнь временно откладывается по высшим государственным соображениям. - Как?! Что такое? Что случилось? - раздались голоса. - Государь помиловал? Премьер-министр вышел из себя. - Кто это сказал? Вы слыхали, чтобы государь когда-нибудь кого-нибудь помиловал? - Что вы, что вы! - отозвались придворные. - Такого не бывало! Он тверд, как гранит! Он справедлив, как бог! - Вот теперь правильно, - заключил премьер. Он подошел к Джипу, низко поклонился. Джип ответил кивком. - Жаль, что мы не знали о вашем приезде заранее, - сказал Джипу премьер. - Мы бы вас встретили. Мы бы речи сказали. Но ваша светлость нас простит? - Само собой, - небрежно ответил Джип. - Я же с конфиденциальным визитом. - А ваша светлость помнит?.. - выжидательно и робко, вполголоса спросил премьер. Джип хлопнул себя по карману. - Я помню, граф, - сказал он с нажимом. - С печатью, как полагается. Подойдете после церемонии. - Как я вам... - начал премьер, но тут к нему подбежал слуга, зашептал что-то на ухо. Пипа сразу бросило в дрожь. В это время к ним приблизился Верховный привратник. Выражение лица у него было дерзкое. Во взгляде сквозило злорадное торжество. - Простите, ваша светлость, - громко сказал привратник Джипу, - но ваше лицо мне удивительно знакомо, - у Пипа лязгнули зубы. - Да, знакомо! - А мне ваше, - дерзко ответил Джип. - Те обстоятельства, - сказал привратник с насмешливой угрозой, - в которых мы впервые встретились... не кажутся ли вам несколько сомнительными, ваша светлость? - это было сказано с нажимом. - Кажутся, - сказал Джип. Они обменялись кинжальными взглядами. - А обстоятельства нынешней встречи, - продолжал Джип, - к моему прискорбию говорят о том, что вы, оставшись на полчаса без должного надзора, сделали гнусную попытку перекрасить волосы при помощи сапожного крема "Черный Аполлон". И считаете, что эта попытка удалась. - А на самом деле? - пробормотал привратник, бледнея. - Скажите спасибо тому, кто спас вас от измены друзьям, - ответил Джип. - Я своевременно заменил "Черного Аполлона" "Вождем краснокожих". Вы рыжее, чем были, мой милый. Надеюсь, это вам идет. Сходите к зеркалу, проверьте. - Ох... - простонал уничтоженный привратник. - Не советую снимать треуголку, - дружелюбно посоветовал Джип. - Надвиньте ее на уши. - Ваша светлость... - Что? Хотите покаяться? Не беспокойтесь, привратник. Если вы будете прилично себя вести в дальнейшем, то и я, пожалуй, умолчу о том, как вы любите дремать на посту... - Ваша светлость! - ...обожаете даровую выпивку в трактирах при исполнении служебных обязанностей... - Умоляю... - ...выбалтываете в нетрезвом виде важные государственные тайны... - Пощадите! - ...называете государя суперимператора - страшно повторить - Дольфиком! - Ваша светлость, простите, я больше не буду! - Я подумаю об этом, - величаво заявил Джип. - Или посоветоваться касательно вас с премьером? Господин премьер! - Не надо! - простонал привратник. - Тысяча извинений, ваша светлость! - сказал премьер. Он понизил голос. - Ужасные новости. Я должен допросить одного человека. Разрешите? - Ради бога, ваше сиятельство, - лениво сказал Джип, и премьер расцвел, как букет роз, невзирая на свои неприятности. Через минуту на террасу ввели уже знакомого нам рыжего, который был почти чудом превращен в брюнета. Он был бледен, глядел безумными измученными глазами. Два здоровенных гвардейца подвели его к премьер-министру и стали поодаль. Премьер спросил: - Это вы добиваетесь свидания по важному государственному делу? - Да, - сказал рыжий, - я хотел... - Прежде всего, кто вы? - Я рыжий, - сказал рыжий, и премьер удивленно поднял брови. - То есть, я брюнет, видите? Но я не крашеный, я по-настоящему... Став брюнетом, я осознал... у меня изменилась психология. Только теперь я понял, как прав был наш божественный государь относительно рыжей опасности... Рыжие - действительно... особый характер, коварство... Склонность... Народный инстинкт... - И вы решили покаяться, - заключил премьер-министр. - Правильно! Я думаю, вам следует выступить по радио и повторить ваши слова. Это принесет пользу. - Нет, - сказал рыжий, - не в этом дело... - А в чем? - нетерпеливо спросил премьер. - Заметьте: выслушивая замаскированного политического преступника, я и так совершаю важный служебный проступок. Итак? - Я хотел сказать: казнь не состоится. Специальное секретное устройство повреждено. - Да, - сказал премьер, - это верно. Но вы-то откуда знаете? - Я знаю человека, который это сделал, - сказал рыжий. - Он вообще может сделать все, что захочет. Это он превратил меня в брюнета. Он... Он спас меня, и я думал: это хороший человек, но оказалось... Он враг моего государя. И... Я не хочу быть изменником, нет, только не это! Пусть я умру обманщиком, клятвопреступником, но мой обожаемый государь пусть знает: я был ему верен до последнего удара сердца! - Довольно болтовни! - оборвал премьер эту страстную речь. - Этого человека не стоит называть вслух, мы все знаем его. Где его найти? Рыжий, затравленно озираясь, прошептал что-то на ухо премьеру. - Префект! - позвал премьер. Тот подбежал, и премьер прошептал что-то на ухо ему. Префект выбежал. Премьер сказал рыжему: - Если бы вы не были скрытым рыжим, вас, может быть, стоило бы назвать образцовым верноподданным. Посмотрим, что удастся сделать. Возможно, мы сочтем ваши услуги достаточными, чтобы заменить смертную казнь пожизненной каторгой, - он доверительно взял рыжего за пуговицу. - Возможно также, что государь, вняв вашей мольбе, не помилует вас - нет, это исключается, - но, скажем, повелит отныне и вовеки считать вас брюнетом - ха-ха, брюнетом гонорис кауза! Не хочу внушать напрасных надежд, но мое личное скромное влияние всецело... - Нет, - сказал рыжий пылко. - Я не хотел умереть предателем. Но я нарушил слово и не хочу жить клятвопреступником! - с этим криком он подбежал к балюстраде и прыгнул через нее вниз. Через несколько секунд раздался звук глухого удара тела о гранитные плиты, трибуны отозвались воплем ужаса. Онемевшие придворные заговорили не сразу. - Невероятно! Непонятно! Почти помилован! Какая глупость! Какая невежливость! Придворная дама капризно сказала: - Господин премьер, это единственное зрелище, которое вы имели нам предложить? Я слыхала - казнь не состоится? - Это еще вопрос, - сказал премьер. - В конце концов существует чудесный старый способ заставить голову расстаться с шеей. Но... Внизу грянул марш. Придворные кинулись к балюстраде. Внизу распахнулись ворота, и на зеленую траву арены вышли людские колонны. До террасы доносились крики конвоиров: - Рыжие, не толкайтесь! Проходите в порядке очереди! Был слышен громкий лай овчарок. Рыжих сгоняли в каре на середине арены. Обнаженные головы на фоне зеленой травы - это напоминало живую рыжую клумбу. Видимо, сравнение бросалось в глаза, потому что кто-то из придворных воскликнул: - Как орхидеи! Кто-то захихикал: - Сколько надо корзин под эти цветочки? - Администратор! - в бешенстве крикнул премьер-министр. - Кто вам разрешил начинать представление? Администратор значительно поднял палец. - Согласно личному указанию... - Не доложили! - в панике пробормотал премьер-министр. - Никто не осмелился, канальи! Что теперь делать? Ничего не поделаешь... В эту минуту музыканты вдруг заиграли "Августейший марш". 2. СТРАННЫЙ ПРАЗДНИК Медленно распахнулись обе створки главной двери императорской ложи. Вошел церемониймейстер, ударив в пол золотым жезлом. Он провозгласил: - Их императорские и королевские величества, а также их высочества владетельные герцоги! На террасу вступила ослепительная процессия - короли, императоры, герцоги, в мантиях, коронах, со скипетрами и державами в руках. Они чинно проходили и рассаживались на тронах. Для экономии места эти троны были соединены, как сиденья в кинотеатре. - Джип! - послышался внятный шепот. И Джип увидел среди королей принцессу Маргариту. Горностаевая мантия очень ей шла. Марго под прикрытием мантии вскарабкалась на трон с ногами. Никто не заметил, как французская принцесса и герцог де Сан-Доминго обменялись знаками. Церемониймейстер звучно произнес: - Его величество суперимператор Цезарь-Адольф Второй! С шуршанием раздвинулся занавес перед задней стеной, и открылся стоящий на возвышении одинокий трон. Трон был пуст. Зато над ним на стене висел портрет императора, такой огромный, что, стоя вблизи, можно было видеть только ботфорты со шпорами. Монархи, встав с тронов, поклонились портрету. Церемониймейстер, став на одно колено, доложил: - Прибывший из дальних краев герцог де Сан-Доминго припадает к стопам вашего суперимператорского величества! Он сказал это в микрофон. И в ответ раздался голос, густой и звучный, усиленный мощными динамиками голос суперимператора. - Рад вам, герцог, - сказал Цезарь-Адольф II. - Как вам понравилась моя столица? - Она ослепительна, ваше величество, - сказал Джип в микрофон, поднесенный церемониймейстером. - А мой двор? - спросил император. - Двор затмевает даже столицу, - сказал Джип. - Меня интересует ваше мнение о положении дел в империи. Говорите искренне, герцог! - Страна всеобщего благополучия и процветания, - сказал Джип, косясь на церемониймейстера. Тот радостно закивал. - Это в целом, - сказал Джип. - Однако имеются отдельные недостатки, ваше величество, - церемониймейстер скис. - Некоторые местности мне показались несколько пустынными. - Да, - отвечал император, - кое-где крестьяне разбежались, после того как мы восстановили крепостное право. Не поняли, что скоро я сделал бы их рабовладельцами. Этот час близок! - Серьезно? - спросил Джип. - О да, - сказал суперимператор. - Ваша речь смела, вы умный человек, ваша светлость. Так взгляните, что делается в мире. Все монархи планеты стали моими покорными подданными. Этого не добились ни Цезарь, ни Наполеон, ни даже святой Адольф. Я имею юридическое право владеть земным шаром! Управлять планетой! Смейтесь, смейтесь, если угодно! Но погодите: там, за пределами страны, во всем мире, где властвует крамола, люди лишаются драгоценнейших природных свойств. Они теряют клыки, дорогой герцог! Это помрачение ума - общественный строй для травоядных! Мы копим силы. Пускай же они копят жир! Настанет день, мы совершим прыжок и спасем человечество от измельчания и вырождения. Это будет прыжок тигра! И тогда на нашей несчастной планете восторжествует исконное право и порядок. - Всемирная империя? - сказал Джип. - Да! - воскликнул суперимператор. - Это начало! Но мои планы идут дальше - в века. Мы как-нибудь побеседуем с вами об этом. Вы мне нравитесь, герцог. - Я счастлив, ваше величество. - А теперь, - сказал суперимператор, - разделите со мной это скромное зрелище - там, на арене... Где мой бинокль? Ага, вот он! Наступило страшное молчание. Потом динамики под сводом недоуменно откашлялись, гулкий суперимператорский голос задал вопрос: - Премьер! Администратор! Почему не начинаете? Премьер-министр подбежал к микрофону. - Маленькая техническая неисправность, ваше величество. - Исправить! - повелел суперимператор. Премьер-министр изогнулся, как уж. - Ва... ва... ве... - Ну? - гулко спросил суперимператор. - Ведь это было сверхсекретное устройство, - потерянно сказал премьер. - Чтобы сохранить его в полной тайне... Помните физика Альтуса, которого мы объявили общественно полезным колдуном? Это он все оборудовал на арене и пульт управления в подвале дворца... Так вот... - Он сбежал? Изменил? - загремело в динамиках. - Нет... - премьер снова споткнулся. - Просто в целях сохранения секретности... его уже казнили, ваше величество! А это был последний... специалист... Испортить еще могут, а... - Вы дорого заплатите, премьер! - прогрохотали динамики. Дверь распахнулась. Гвардейцы втащили на террасу двух людей - профессора и трактирщика. Премьер закричал в микрофон: - Зато виновник найден, ваше величество! Вот он - Старый Колдун! Динамики поперхнулись. - Он?.. Сам?.. - Да! - заторопился премьер. - Да! Вот он тут, под конвоем! - Так и знал! - вполголоса проговорил Джип. - Мой старик!.. Ах, трактирщик... Погоди, трактирщик... Суперимператор был ошеломлен. - Во... во... вот как! - заикались динамики. - Казнить его сию же минуту! Пока не сбежал! И проверить... проверить... - Но... - премьер мучительно истекал потом. - Электрогильотина тоже не работает! Суперимператор прогремел: - Казнить вручную! - А... палача где взять? Суперимператор забушевал снова: - За всех я должен думать! Мой старый палач ушел на пенсию и, слыхать, подрабатывает у короля французского. Здесь король французский? - Я за него, ваше величество, - ответила Марго. - Прикажите послать за палачом, ваше высочество, - попросил суперимператор. - Пожалуйста. Джип, глядя на Марго, отрицательно качнул головой. Она поняла. - Нет, ваше величество, - сказала она спокойно. - Палач на бюллетене. Премьер-министр, выгнув по-кошачьи спину, кинулся к ней. Он молил: - Но может он проявить самоотверженность? - Нет. - Почему? - гулко спросил суперимператор. - Да из него песок сыплется, ваше величество, - невозмутимо ответила инфанта. - Премьер-министр, - сказал суперимператор, - объявляю вам строгий выговор за недостатки в работе по подбору кадров. Уведите преступника в мою личную секретную камеру. Немедленно! - Слушаюсь! - отозвался премьер, сделал знак, и профессора вывели вместе с трактирщиком. - Преступнику даже оказана честь, - подобострастно сказал Джипу Верховный привратник. - Он будет сидеть во дворце, а это лучшая из тюрем империи, говорю как ведущий специалист по воротам. Выйти оттуда еще невозможнее, чем войти туда... - Мой старый чудак, - проговорил Джип, глядя куда-то мимо привратника. - Вот молодчина: сам нашелся. А я-то ломаю голову... - Выпускают медведей! - закричали придворные, толпясь у балюстрады. - Медведи им покажут! Сейчас они сорвут ваши орхидеи, виконт! Затем наступило тягостное озадаченное молчание. Зато с трибун донесся шквал хохота. Премьер протер глаза. - Что это? Медведи прыгают козлятами! Они катают рыжих ребятишек на спине... Боже! Я прикажу... арестовать... но... - Премьер! - раздался голос суперимператора. - Кто приказал выпускать медведей? Премьер подскочил к микрофону. - Я не приказывал! - крикнул он. - Безобразие! - бушевал суперимператор. - Рыжих развлекают, вместо того чтобы казнить! Разве не ясно, что Старый Колдун заменил у медведей нашу программу своей? Что вы стоите, премьер? - А что делать, ваше величество? Разрешите подать в отставку! - Не торопитесь, премьер, - сказал Джип. - Я немного разбираюсь в технике. Если вы разрешите, мы с моим другом шевалье де ла Пипом попробуем наладить это ваше специальное устройство. - Джип, Джип! - громко зашептал Пип в испуге. - Молчи, - сказал Джип вполголоса. - Инструменты с собой? - Отмычки, что ли? Пип утвердительно кивнул, хлопнул себя по карману. - К счастью, все необходимое у нас имеется при себе, - продолжал Джип в микрофон. - Если угодно, можем приступить. - Вы сделаете мне громадное одолжение, герцог, - пророкотали динамики. - Столько рыжих! Их обременительно держать в тюрьмах, а отпустить... уже нельзя. Верховный привратник проводит вас к потайной дверце. Заранее требуйте от меня любой награды, ваша светлость! - Ловлю вас на слове, ваше величество! - сказал Джип. - Вы один можете дать мне то, в чем я нуждаюсь. - Что именно? - прогудел под сводами могучий голос Цезаря-Адольфа. - Вы, как Наполеон Мюрата и своих братьев, когда он стал императором... можете сделать меня королем! - сказал Джип. - Коро... - послышалось из динамиков. - Странно... Такая простая мысль ни разу не пришла в голову. Почему бы... В самом деле, чем я хуже Наполеона? - Лучше, ваше величество! - заявил Джип. - Гораздо лучше! - Верно, - пророкотал суперимператор. - Премьер, есть в мире королевские вакансии? - Да, ваше величество! - бодро ответил премьер. - Король Ньянаньенга добровольно отрекся от всех своих прав и живет рядовым гражданином. К нам приехать не захотел. У них там республика теперь. - Позор! - загремел суперимператор. - А где это? - Где-то в Африке, - сказал премьер. - Он был королем какого-то маленького племени. - Вас это устраивает, герцог? - спросил суперимперагор. - Ах, ваше величество, мне решительно все равно! - ответил Джип. - Превосходно! Вы король, герцог! Премьер, вручите его королевскому величеству корону, из моей личной коллекции! Администратор, подайте новый трон! Придворные, приветствуйте! - Ура! - закричали придворные. - Да здравствует его величество король Ньянаньенга! Пусть он царствует долго-долго! Слава, слава, слава королю! И вот под звуки "Августейшего марша", под радостный рев толпы Джип был возведен на трон, принесенный администратором, и состоялась торжественная пантомима коронации, во время которой Джип ухитрился незаметно подмигнуть Марго. А когда коронация закончилась, к Джипу протиснулся сквозь плотные ряды придворных совсем забытый Пип. Он тихонько подергал Джипа за рукав. - Джип, Джип! - просипел он не своим от зависти голосом. - А я что, рыжий - задаром работать? - Молчи, - ответил Джип. - Произвожу тебя в герцоги. И Пип расплылся в щедрой ухмылке. - Слава! Слава! Слава! - кричали придворные. - Вот так, молодцы! - сказал сверху голос суперимператора. - А ну, отойдите, дайте взглянуть на его королевское величество! - Государь смотрит вниз! - провозгласил церемониймейстер, задрав голову и увидев знакомый силуэт, склонившийся над бронестеклом. - Снять головные уборы! Короли сняли короны, мужчины - шляпы, женщины - шляпки. И все услыхали грохочущий голос императора в динамиках: - Рыжие! Все рыжие! Рыжие во дворце! Заговор! Вызвать войска! Все в ужасе переглянулись. Действительно, все были рыжие - короли, королевы, императоры, императрицы, владетельные герцоги и герцогини, придворные кавалеры и дамы. Все, кто сегодня выпил хотя бы глоток воды из городского водопровода. Джип покосился на прядь волос, которая торчала надо лбом из-под короны. Прядь была рыжая. И Марго тоже порыжела, но ей это шло. Рыжий премьер кинулся к балюстраде. - И войска тоже... рыжие. И на трибунах сняли шапки... и тоже! И я рыжий! Ва-ва... ве... Внезапно Джип, как ужаленный, глянул на дверь, откуда на него тоже очень пристально глядели чьи-то глаза. Незнакомый молодой человек с капральскими нашивками отвел глаза, поманил кого-то пальцем из-за двери, робко вошла кучка жандармов. Капрал кивнул в сторону Джипа. - Ва-ва... ве... - вцепившись в волосы, пробормотал премьер, увидел жандармов, кинулся бежать. Это было сигналом к общему бегству. Бежали рыжие кавалеры и рыжие короли, рыжие дамы неслись по паркету, приподняв пышные юбки, будто во время дождя, промчался рыжий церемониймейстер со своим рыжим золотым жезлом. Толпа придворных стремительно таяла перед кучкой рыжих жандармов. Хотел улизнуть и Верховный привратник, но Джип вовремя ухватил его за полу, приказал: - Ведите к дверце! - А кого теперь казнить? - возразил растерянный, оглушенный привратник. - О боже, некого! - Меня это не касается, - сурово сказал Джип. - Ньянаньенг не вмешивается в ваши внутренние дела. - Но вы тоже рыжие! - стонал привратник, когда Джип погнал его перед собой, толкая в спину. - Боже, империя гибнет! - Веди, веди! - Ва... ве... Хорошо, ваше величество. Ужасно! В нашей великой империи столько рыжих... И они втроем исчезли в стене, окончательно оставив капрала с носом. ГЛАВА ВОСЬМАЯ. СВЯТАЯ СВЯТЫХ 1. ДВОРЦОВОЕ ПОДЗЕМЕЛЬЕ Потайной фонарик Джипа освещал низкие своды дворцового подвала. Здесь еще пахло свежей сырой штукатуркой, но уже завелись пауки, большие белые пауки. Свет фонарика действовал как ожог на их большие белые глаза, пауки с шуршанием разбегались. Размазывая по лицу рваные полотнища паутины, хныкал Пип: - Джип, Джип! Зачем ты его связал? - Во-первых, пускай не орет, - хмуро ответил Джип. - Толку-то от него! Все подвалы облазили, секретной камеры не нашли. Во-вторых, не Джип, а ваше величество. - Но как мы выйдем? Я не запомнил дорогу! - Про это рано разговаривать. Молчи, Пип. - Не Пип, а герцог... Прошло не меньше часа, как они покинули ту часть дворцовых подземелий, где располагались различные службы, и плутали в мрачном сыром лабиринте, обжитом одними пауками. Время от времени Джип останавливался и, светя на стену фонариком, чертил огрызком карандаша что-то похожее на схему, думал. Но до чего додумывался, Пипу не говорил. А того это пугало, хотя он и догадывался, что Джип молча действует по какому-то плану. - Джип, Джип! - Заткнитесь, герцог! И Пипу снова пришлось проглотить свою досаду, для которой у него была вполне достаточная причина: они забрели в какой-то тупичок, и, вместо того, чтобы поскорее выбраться отсюда. Джип принялся осматривать стену с таким вниманием, будто надеялся найти написанный на ней лучший рецепт ограбления большого сейфа, битком набитого золотыми слитками. Но не успел Пип набрать дыхание для нового стона, как Джип сказал: - Посмотри-ка хорошенько. Где-то здесь должна быть дверь. Пип сразу повеселел и через несколько секунд ткнул пальцем в стену. - Вот она! Ишь, ловкачи! - сказал он самодовольно. - Но мы-то знаем эти штучки! Только такой специалист, как Пип, и мог бы обнаружить замочную скважину там, где другой заметил бы всего лишь обыкновенную трещину в штукатурке. - Сможешь открыть? - Спрашиваешь! - Тогда валяйте, ваша светлость! - Это нам раз плюнуть, ваше величество! Пип пустил в ход отмычку. Через долю секунды потайная дверца распахнулась, но при этом она взвыла, как сирена, приводя взломщика в ужас. Не теряя времени, Пип полоснул ножиком по тоненькому проводку, уложенному в желобок под дверью. Сирена смолкла. При свете фонарика перед ними обнаружилась винтовая лестница с медными перилами. Джип протиснулся в дверь, но стоило ему шагнуть на ступеньку, как она пронзительно и тонко запела под ногой. Он отскочил, как ужаленный. Пип просунул в дверь свое толстое лицо, пошарил вокруг себя фонариком. - Не могу найти... - сказал он. - Тогда пойдем так. - Джип, Джип! Джип пошел вверх по ступенькам, и они выли, орали, пели, визжали под его ногами. Пип, дрожа, последовал за приятелем. В тесном пространстве над поющей лестницей можно было оглохнуть от пронзительных звуков, которые издавали ступеньки. Пип и Джип шли будто по ребрам гигантского ксилофона или по клавишам рояля, настроенного сумасшедшим. Наконец, Джип очутился на последней ступеньке, которая ныла тонко, словно от зубной боли. Он оглянулся на Пипа, у которого прыгала челюсть, и ступил на площадку. Площадка оказалась молчаливой. - Быстрей, - сказал Джип. - Тут еще одна дверь. Пип ринулся вверх, к двери, сделанной из бронированной стали. Заботливо, как нянька, обшарил ее, присвистнул, нажал где-то пальцем. Дверь бесшумно отворилась, и приятели осторожно заглянули внутрь помещения. Желтый свет фонарика увял на полу просторной комнаты, залитой солнцем. Посреди комнаты стояли стол и кресла. Больше тут не было ничего. И никого не было. Джип на цыпочках побежал к окну, забранному толстой решеткой, и поглядел наружу сквозь бронестекло. - Что ты там увидал? - спросил Пип, не решаясь оторваться от двери, которая оставалась приоткрытой. - Стены, - ответил Джип. - Высокие-высокие, с зубцами. А внизу, как в ущелье, маленький огородик. И там... да, какой-то человечек копошится... Копает что-то. - А он в форме? - Не разберу, - сказал Джип. - Вроде, нет. Садовник, наверно. Или из охраны какой-нибудь любитель. Так... Так! К лестнице пошел. Сюда идет! Скройся, Пип! Пип мигом повернулся и вскрикнул: на него кто-то смотрел. Впрочем, Пип тут же узнал это знакомое толстоватое трясущееся, как студень, лицо. Бронированная дверь была целиком закрыта зеркалом. Пип отворил ее, и они с Джипом спрятались, оставив узенькую щелку. В эту щелку они увидели, как в комнату вошел человек небольшого роста, очень бледный, морщинистый, в запачканном черном фартуке, который был для него слишком длинен. В руках этот человек нес зеленую эмалированную кастрюльку и лейку. Войдя, он присел на корточки, снял с кастрюли крышку, вынул из кармана фартука перочинный ножичек и стал чистить репу, которая тоже была рассована у него по карманам. Очистки он собрал и выкинул за дверь. Туда же выплеснул воду, в которой ополоснул чищеную репу. Налил в кастрюльку воды из лейки, закрыл крышкой, поставил вариться на плитку, которую взял из вделанного в стену шкафчика. И, по-прежнему сидя на корточках, стал поджидать, когда репа сварится. Ему не терпелось: он все время приподнимал крышку, заглядывал, хмурился и елозил. Пип прошептал, расхрабрившись: - Джип, давай спросим... - Молчи... - Подумаешь, что он нам сделает? - Молчи, говорю. - Эх ты, такой козявки... - но тут человек в фартуке поднял голову, прислушиваясь, и Пип замолк. Но человек этот прислушивался к другому: где-то за стеной возникли воющие, рыдающие, стонущие, рычащие, визжащие звуки. Потом раздался сопровождаемый скрежетом громкий звонок. Человек в фартуке вскочил, схватил свою кастрюльку, побежал к потайной дверце, за которой прятались Пип и Джип, хотел ее отпереть и удивился, что она отперта. - Тьфу, забыл, что ли? - пробормотал он. Но вспоминать было уже некогда: ревущие пронзительные звуки приближались. Человек, больше не мешкая, юркнул за зеркало со своей кастрюлькой в руках и тут попал прямо в лапы Пипа и Джипа. Он взвизгнул, как женщина, забился, но кастрюльку не выпустил. - Давай по-тихому, - сказал ему Пип. Человек в фартуке сказал: - Можно кастрюльку поставить? Жжется! - Поставь и помалкивай, - ответил Джип. Человек робко поставил кастрюльку на пол. 2. ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА В комнате отворилась большая дверь - не та, через которую человек в фартуке пришел со своего огородика, а другая, двухстворчатая, с инкрустацией. Стал виден кусок просторного, освещенного электричеством коридора, из которого в комнату сейчас входила странная процессия. Люди, скованные общей цепью, с завязанными глазами, под торжественную музыку несли разные блюда и графины. Они ощупью ставили все это на стол, обходя вокруг него, затем остановились. Поющие половицы в коридоре умолкли, но торжественная музыка продолжала играть. Люди ощупью вынули из нагрудных карманов фраков серебряные вилочки, ощупью попробовали с их помощью пищу с каждого блюда и положили вилочки обратно. Человек в фартуке яростно выкручивался из рук. На миг высвободив лицо, он попытался позвать: - Эй, на по... - но здоровенная лапища Пипа снова зажала ему рот. Между тем первый в цепочке звучно объявлял: - Кушать подано. Пища проверена. Отравляющих веществ не содержит, приятного аппетита, ваше суперимператорское величество! - и процессия стала медленно выходить под звуки той же музыки, и снова в коридоре под ногами уходящих завыли, зарыдали, застонали, запищали, завизжали поющие половицы. А потом обе створки двери торжественно закрылась. Джип сказал человеку в фартуке: - Значит, здесь будет обедать сам суперимператор? А ты что тут делал? Сознавайся! Замышлял диверсию? Агрессию? Негодяй! - Сам негодяй! - пропищал человек в фартуке сквозь ладонь Пипа. - Я? - сказал Джип. - Да ты нахал, любезный! Ты смеешь так разговаривать с королем Ньянаньенга? - И герцогом де ла Пипом? - добавил Пип. - Пустите! - заверещал человек в фартуке. - Суперимператор - это я! Он вырвался из ослабевших рук Пипа, задрал фартук. Это, действительно, был суперимператор: под фартуком был скрыт ослепительный мундир со всеми регалиями. Цезарь-Адольф II собственной персоной! - Ва... ва... ве... Простите, пожалуйста, - бормотал Пип. - Как вы сюда попали? - сурово спросил суперимператор. - Э-э... - бормотал-Пип. - Это все он, мистер суперимператор! - он указал на Джипа. - Выпустите меня отсюда, - повелительно произнес суперимператор. Пип поспешно принялся отворять дверь. - Суперимператор! - сказал Джип, словно очнувшись. И внезапно схватил Цезаря-Адольфа II за шиворот. - Ты, крыса! Говори, где прячешь моего старого чудака! Ну?! - и он поднес к августейшему носу кулак. - Джип, Джип! - в ужасе завопил Пип. - Ва... Ваше величество... - заикаясь, произнес суперимператор. - Ваша светлость... Не надо! Я не знал, что он ваш друг! Если бы я знал... - Что ты с ним сделал? - глухим голосом, бледнея, спросил Джип. - Да ничего! Ничего! Я его пальцем не тронул, честно! - Где он? И где трактирщик? - Я вас немедленно... - заикался суперимператор, - сейчас же проведу! Им там несколько... неудобно... тесновато, знаете, темновато... но я мигом, мигом! - Веди! - Кастрюльку... можно взять? - Бери, - сказал Джип с ледяной свирепостью. - И - марш! Суперимператор поднял кастрюльку, и они вошли в столовую. Цезарь-Адольф II снова поставил кастрюльку на плитку, включил ее. - Брось ты эти штучки, - сказал Джип, мрачно наблюдая за монархом. - Веди, куда ведено. - А мы... пришли! - пролепетал суперимператор. Достал из кармана, пришитого под подолом фартука, связку ключей и направился к дверце вделанного в стену сейфа. Открыл ее. За ней оказалась вторая такая же - бронированная. Цезарь-Адольф лязгал ключами и говорил заискивающе: - Они у меня за семью замками... в целях обеспечения безопасности... их драгоценных жизней... Уф, все! - он, пятясь, вылез из квадратного отверстия в стене, шагнул в сторону. Джип крикнул в темноту: - Эй, старина, выходи! - но никто не вышел. Пип посветил фонариком. Сказал: - Старикашка в книгу уткнулся. А трактирщик лежит без памяти. - Вынеси его, - сказал Джип. - А старикана за плечи потряси, легонько этак. Иначе не дозовешься. - Тесновато, ч-черт! - ругнулся Пип, влезая внутрь сейфа за самой диковинной добычей, которая только попадалась ему в течение долгой жизни. И оттуда послышалось: - Кончай, кончай, очкарик! Нашел читальню! Выкатывайся! Ах ты!.. Джип, и он без памяти! Тут дышать нечем! - Тащи! - велел Джип. Пип одно за другим выволок из сейфа два неподвижных тела, поглядел с с сомнением: - Кончились, похоже? Джип кивнул на суперимператора. - Погляди за этим. Если они... уже, то... я его... - Туда же и засунем, - заявил расхрабрившийся Пип, с презрением покосившись на худосочного монарха. Джип схватил лейку, обрызгал почерневшие лица. Цезарь-Адольф опустился рядом с ним на колени. - Позволите? - сказал он робко. - Я ведь когда-то начинал на медицинском факультете... - Давай, - сказал Джип. - Что с ним будет, то и с тобой. Суперимператор принялся довольно ловко делать искусственное дыхание профессору, а Джип тут же повторял то же самое над трактирщиком. Огромное тело трактирщика дрогнуло, в горле послышался хрип. Но старый ученый все-таки первым пришел в себя. Тощий, сухонький, он не так пострадал от недостатка воздуха. Открыв покрасневшие глаза, профессор уставился в потолок. Потом сказал слабым голосом: - Ага, светло! - и потянулся за своей книгой. Он разозлился: - Да ты хоть поздоровайся... интеллигенция! Профессор приподнялся. - Да, - сказал он, - верно. Я несколько... - и тут он заметил, что перед ним стоит суперимператор. - Адольф?! - Хе-хе! - суперимператор щедро улыбался. - Да, это я. Как поживаешь? - Адольф? - повторил Пип, пораженный тоном разговора. - Хе-хе! - снова хихикнул суперимператор. - А вы, ваша светлость, не знали? Мы же старые друзья. На одной парте сидели... и потом - в бывшем университете... - Друзья?! - повторил профессор. - Да, - настаивал суперимператор. - Правда... позднее между нами возникли некоторые недоразумения, но... они теперь разъяснились. Мир, мир, старина! Вот моя рука! - Какой же ты негодяй. Издеваешься перед допросом? Все равно ведь зря. Сам знаешь, ничего я тебе не скажу. - Что ты, что ты! - забормотал суперимператор. - Зачем так? - А, пытать будешь, - сказал профессор. Цезарь-Адольф обиделся. - Странное у тебя мнение обо мне... А что с моим другом трактирщиком? - он наклонился. - Не тронь его! - сказал профессор с тревогой. - Он чуть не задохнулся, но скоро сам очнется... к сожалению. В это время трактирщик, наконец, пришел в себя и шумно, взахлеб задышал. - Воздуху... - бормотал он. - Воздух... Ох! Ох! Хорошо-то как! - и заметил Цезаря-Адольфа. - А-а... Ваше величество... - Да, - сказал суперимператор. - Какой радостный для меня день! Сколько встреч! Вы помните, - сказал он трактирщику игриво, - эх, бывало!.. За мной, кажется, остался должок? - Сорок семь монет, - угрюмо отвечал трактирщик. - Верну, верну с процентами! Забывал, знаете, как-то за государственными делами. - На могилку мне положите, - шумно выдохнул трактирщик. - Ах, трактирщик, - сказал суперимператор, - к чему этот грустный тон! - Не морочь, ваше величество, мне уже все равно, - сказал трактирщик в смертной тоске. - Кто в твои лапы попал... - тут он заметил Пипа и Джипа, приподнялся. - Вот только этих мне задавить бы! - Вы это про кого? - спросил профессор. - Не смотри туда, старик! - грубо сказал трактирщик. - Не на что тебе там смотреть. - И он попробовал помешать профессору поглядеть в ту сторону, где стоял Джип. Но для этого он оказался слишком слаб. - Мой друг, я вас не понимаю, - сказал профессор и все-таки обернулся и увидел Джипа. - Здравствуй, мальчик! - Мальчик! - обрушился на него трактирщик с бессильной, но все еще грозной яростью. - Эх ты, голова! Вчера они ходили, вынюхивали. Я-то сразу смекнул, что к чему! Королевским золотишком платили, а уж это... У-у... - проревел он. - Эй ты! Все про тебя думал: и что мошенником ты станешь, и головорезом, но чтобы ты в полицию подался и _такое_ сделал... - А что он сделал? - спросил профессор. - Жандармы-то ко мне с адресом приехали, - сказал трактирщик, - на бумажке адрес был написан! - Это еще ровно ничего не значит, - сказал профессор, с трудом поднимаясь с ковра. - Вы в самом деле из полиции? - с проблеском надежды спросил суперимператор. Он сразу подтянулся, построжал. - Дожидайся, - бросил ему Джип, помогая профессору встать. - Как ты долго! - сказал ему профессор. - Как вырос! У тебя был отличный, попросту первоклассный мозг. Ты хорошо использовал свои способности? Преуспел? - Да вот, - смущенно сказал Джип, - стал королем, - он показал корону. - Но... - Всегда говорил, что малый пойдет по дурной дорожке! - заорал трактирщик. - В самом деле... - растерянно проговорил профессор. - Зачем это ты, а? - Да пустяки все... - выкручивался Джип. - Жениться, понимаешь, хочу, ну и... для конспирации. Слушай, старик, не донимай. Потом объясню, тут неловко. - Еще бы! - сказал трактирщик, глядя с ненавистью. - Ты за крендель этот золотой каким товаром заплатил? Кого живьем продал, шаромыжник? - Послушай, - сказал профессор Джипу, - то, что он говорит, это... Об суперимператоре за разговором забыли. Поняв это, он со всех ног кинулся к двери. Джип настиг его одним прыжком. Колотясь у него в руках, Цезарь-Адольф II непослушным языком закричал: - Помогите! - Ого! - сказал трактирщик. - Это что-то новенькое! - Простите... но в чем дело? - сказал профессор. Пип, наконец, взорвался. - А в том, - заорал он, - что мы вдвоем захватили эту берлогу, чтобы вытащить двух старых хрычей. А они... они... - Пип, возьми ключи и запри все двери, - прервал его Джип. - Раз плюнуть и без ключей, - буркнул Пип. Запер двери, подошел к накрытому столу, поднял графинчик, поглядел на свет и через секунду у него в горле что-то забулькало. - Совесть! - сказал Пип трактирщику, промочив горло. - У тебя она есть, а у других нету. А сдачи кто нам вчера не дал? Или ты нас здорово накормил? - А правда, - весело сказал Джип, - давайте-ка все за стол. И поговорим заодно, никто не помешает, - он усадил профессора в кресло, потом уселись остальные, Пип пристроился к своему графинчику, уже на треть пустому. - Можно мне тоже поесть? - жалобно спросил суперимператор. - Я очень голодный. - Садись, тут на всех хватит, - великодушно сказал Джип. - Нет, у меня свое, - сказал суперимператор. Снял с плитки кастрюльку, устроился на уголке и стал быстро и жадно пожирать горячую дымящуюся репу, вытаскивая ее из кипятка прямо пальцами. - Вы, мистер суперимператор, на диете? - сказал Пип, с любопытством наблюдая за ним. - Репу-то даже не посолили! Суперимператор, давясь, ответил: - Соль тоже может быть отравлена. - И вы ни-че-гошеньки больше не едите? - спросил ошарашенный Пип. - Одну репу? Без соли? - Одну репу, - обжигаясь, с полным ртом, проговорил монарх. - Противно же! - Зато безопасно. Я ее сам посадил. Когда репа кончается... я голодаю, иногда даже грызу семена, но мало остается на посадку, понимаете? - Нич-чего себе! - Пип даже присвистнул. - А мне всегда охота было поглядеть, как эти короли да императоры питаются. И чем. Вот уж, думал, кто жрет так жрет. Нет уж... Был бы я императором... - он окинул стол победоносным взглядом. И, подумав, придвинул себе другой графин. - А чего ты так боишься, Адольф? - сказал профессор. Суперимператор даже поперхнулся горячей водой из кастрюльки - он как раз пил через край. - Как - чего? Врагов своих... - Где они, твои враги? Врагов тебе и на год не хватило. А после... - Ты о казнях? - торопливо перебил Цезарь-Адольф. - Я казнил для блага империи! - он обвел взглядом лица. - Не верите... Подумай: чтобы остановить этот ненужный вредоносный прогресс, надо было истребить науку. Как же с ней покончишь, пока живы ученые? Ты вон в камере задыхался, а в книжку глядел. Чтобы твоя голова перестала думать, ее надо отрубить! Да, я рубил ваши головы, и правильно делал: вы довели бы мир до сумасшествия, до вырождения. Человек как биологический вид катился по наклонной... - Старая чушь, - сказал профессор. - Если бы не мешали, человек давно стал бы совершеннее всех созданий природы. Человек только начинается! Разум бога, сила и ловкость тигра объединятся в одном теле - вот его будущее. А такие, как ты, не хотят этого, потому что боятся. В том мире, который придет, суперимператору Цезарю-Адольфу много чести стать и швейцаром. Вот почему, когда человек открывает глаза, вам хочется их выколоть! Покончить с цивилизацией. Но захочет ли человек стать голой бесхвостой обезьяной? - Стать ровесником планеты, - сказал суперимператор. - Сыном солнца... Братом травы и деревьев. Вернуться к золотой весне, к детству... На что нам, людям, твой черный космос, твое всемогущество в пустоте? Допустим, мы уже стали всемогущими. И что? Пресыщение, а дальше? Мировая апатия. Смерть. - Жаль, что это не пришло в голову той обезьяне, которая слезла с дерева и пошла на двух ногах, чтобы положить начало вашему царствующему дому, - сказал Джип, зевнув. Трактирщик фыркнул. - Нам невозможно вообразить, какова будет эта всемогущая раса, - сказал профессор. - Не стоит судить по себе, говорить о ее пресыщении, об угасании творящей силы. Те люди будут нам так же непонятны, как мы непонятны обезьяне. Может быть, это и грустно. Но лучше честно послужить ступенькой эволюции, чем ямой на ее дороге. - Вот каково с вами спорить, - сказал суперимператор. - Можно проговорить всю жизнь и ровно ничего не сделать ради идеи, великой и единственной идеи, в которую я верю... по-прежнему! Ради нее стоит пожертвовать кое-чем, нет, правда! Когда я отдал приказ относительно вас всех... у меня было такое чувство, что я решился вырубить прекрасный старый плодовый сад, но... Вы - или я, иначе решать было невозможно. И не мой эгоизм решил этот выбор, а убеждение: я полезней, нужней, моя дорога - правильнее! - он помолчал. - Да и народ... поверил уже, что вы все колдуны... Буря, разве ее остановишь? Ты ведь помнишь собственную казнь, это было... Кстати, как ты ухитрился воскреснуть? Профессор с досадой протер очки. - Что вы все твердите о моей казни? Никто меня не казнил. - Нет, вы поглядите только! - угрюмо сказал трактирщик. - Он взаправду все позабыл. Но я же собственными глазами... - Постойте... - сказал профессор. Он снял очки и сидел, близоруко помаргивая. - Что это значит? - очки снова очутились на носу. - Боже, где зеркало? - профессор вскочил, озираясь. Хотя... прошло столько лет и тогда... Значит, это он под меня загримировался! - все в волнении приподнялись, силясь понять эти мучительно бессвязные речи. - И его... вместо меня! - задыхаясь от слез, от волнения, профессор повернулся к Джипу, закричал: - Мальчик, зачем ты это сделал? Джип с досадой дернул плечом. - Ну, откуда я знал, что тебя уже спрятали? Откуда? Вспомни-ка: я дома не ночевал, а потом на улице меня встретил Грогут, сказал... Ну и... - Так это тебя... тридцатого? - сказал трактирщик. - У вас в тот день был скверный кофе, - поддразнил его Джип. - Пригорел, - угрюмо сказал трактирщик. - Я всегда говорил, что этот парень что-нибудь да выкинет. Профессор перевел дух и закричал на Джипа! - А кто тебе разрешил это сделать, а? Ты почему, а? - Вечно раскричится, - пробормотал Джип. - Отстань, ладно? - Ну, не буду, - сказал профессор, - не буду, не сердись. На чем мы остановились? - Да, - сказал суперимператор задумчиво, - сперва это было необходимо. А потом... стал я бояться. Подумай: у каждого родственники, друзья. По ночам спать перестал. Одно думаю: кто-нибудь да отомстит. Утром отдашь приказ насчет этих... родственников и прочих... А у них свои друзья, свои родственники. Значит, начинай сначала, - он сделал безнадежный жест рукой. - И кому верить? - суперимператор говорил будто сам с собой. - Уж личная охрана через какое сито проходила... Глядит на тебя преданными глазами. А может, проморгал какой-нибудь чиновник, недопроверил... и у него, может, брат казнен или отец... только и ждет, когда отвернешься... - гримаса ужаса исказила его морщинистое лицо. - Не знаете вы, как я живу. Все меня боятся, а я, - он прокричал это, - я-то как боюсь! Такого страху... никто... никто! Пип следил за ним с прищуром, громко посапывая. Достал из кармана портсигар, вынул сигарету, почиркал спичкой, шумно затянулся. Трактирщик угрюмо сказал: - Во-от оно как... А я все думал: зачем зря губит людей? У Цезаря-Адольфа вырвался сдавленный смешок. - Ничего себе - зря! Думаете, вы один такой догадливый? Один понимали, что я их... зря? - он махнул рукой. - Пожалели бы вы меня... увели отсюда... спрятали! - это вырвалось у него искренне, в какой-то смертной собачьей тоске. Пип громко вздохнул и выпустил огромный клуб синего дыма. - Послушайте, - просительно сказал суперимператор, - а можно мне закурить? Двенадцать лет мечтал о папиросочке! Пип протянул ему портсигар с русалкой. Суперимператор трясущейся рукой взял сигарету, но не донес ее до рта, спросил боязливо: - А они у вас... не отравленные? - Я же курю, мистер суперимператор, - сказал Пип с упреком. - А спичку? - сказал Цезарь-Адольф. Пип тряхнул коробком. - Спички кончились, прикуривайте так, - он покосился на сигарету. - Э, погасла... - Да вот вам вместо спичек, - сказал Джип, протянув суперимператору зажигалку. Увидев перед носом пистолет, тот коротко, жалобно вскрикнул: - О-о! - и упал в кресло. Через минуту, осмотрев тело, профессор сказал: - Он умер, - и уронил руку, в которой больше не бился пульс. - Бедный глупый человек! - Можешь оживить его, если хочется, - сказал Джип, пожав плечами. - Не успею. Разрыв сердца. - Джип, Джип! - сказал Пип. - А что теперь с ним делать? - Давай засунем его в камеру, - сказал Джип. (Здесь в точности записаны все те слова, которые были произнесены над телом владыки последней империи на планете Земля). Затем Пип и Джип внесли останки в камеру и положили их там, накрыв черным фартуком. Одна за другой хлопали, защелкиваясь, бронированные двери. Джип сказал Пипу: - А теперь смоемся. Но Пип возразил: - А это все кому? - он указал на стол, уставленный едва початыми яствами и графинчиками. - Собакам, что ли? - Пип, мы уходим, - сказал Джип. - Валяйте, - нахально ответил Пип. - У меня дел по горло, - сказал Джип. - Слышишь? - Слышу, - спокойно ответил Пип. - Я не стану тебя отсюда вытаскивать, так и знай, - сказал Джип. - Не нуждаюсь, - невозмутимо ответил Пип и позвенел отмычками. - Остаешься? - с угрозой спросил Джип. - Остаюсь, - лениво ответил Пип. И тогда Джип сказал профессору и трактирщику: - Пойдемте. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ЕЩЕ ОДНО ПРИКЛЮЧЕНИЕ Радио молчало. И снова стали слышны звуки, от которых горожане отвыкли: шарканье шагов по мостовой, шорох, с которым ветер гнал обрывки газет, проспекты несостоявшегося празднества, разноцветные обрывки серпантиновых лент, выметенных с трибун суперимператорского цирка. Пронзительный ветер хозяйничал в столице, заключенной в стенах из монолитного железобетона с зубцами, обмотанными колючей проволокой. Ветер свистал на всем пространстве от харчевни "Дядюшка Мирбо" до оптового склада "Токсима и сыновья. Рогожа и кожи". Ветер громыхал жестяными вывесками, обрывал со стен правительственные распоряжения, а с губ - шепотки, шепотки... Был слышен шум и свист ветра, а радио молчало. И это было страшно. Среди дня закрылись ставни домов и улицы опустели. Редкие прохожие шли не в ногу, пугливо оглядываясь: видно, уж самая крайняя необходимость выгнала из дому, хотя день был вовсе не плохой, только дул ветер, но солнце светило ярко. Джип один стоял на Королевской улице и, чему-то усмехаясь, рассуждал сам с собой: - Согласится или не согласится? Вот ведь не думал... Забавно! А городишко-то притих. Сидят по норам, съежились, ждут, какие последуют указания из мозга империи. А там вместо мозга - Пип. Налакался и дрыхнет. И мне еще за ним идти, вытаскивать, если сам не объявится... Согласится или не согласится? В то время из окна послышался голос короля Людовика XXIV. - Филипп! Проводите послов его величества короля Ньянаньенга! Дверь особняка отворилась. Вышли профессор и трактирщик, розовые от смущения. Джип подбежал к калитке. - Не согласился? - спросил он. - Я так и знал! - Старый прощелыга! - сказал трактирщик в угрюмой ярости. - Уж выбрал ты себе родню, ничего не скажешь! - А что! - осведомился Джип невинным тоном. - Он говорит, - сказал профессор, - что не может отдать свою дочь негритянскому царьку. Говорит, что он лично против расовой дискриминации, но что скажут другие династические кланы... - ...и всякая такая ерунда, - добавил трактирщик. - Он требует назад свой луидор. - Отдайте, если хочется, - Джип насмешливо фыркнул. Трактирщик сказал: - Ты не смейся, малый. Чую: опять задумал штуку. Говори, какую. - Да, мальчик, - сказал профессор. - Как ты намерен поступить? Не надо глупостей, прошу тебя... - Ладно, ладно, - сказал Джип, - сейчас увидите. - Ку-ку, Марго! Марго появилась в окне. - Ку-ку, Джип! - Выходи, я жду! - Минутку, Джип! - она скрылась. - Вот и все, - сказал Джип и продолжал, будто цитируя газетный отчет. - Прекрасная принцесса была среди бела дня похищена шайкой злоумышленников. - А дальше. Джип? - с тревогой спросил профессор. - Дальше? - переспросил Джип, глядя как Марго с чемоданчиком в руке бежит к нему через палисадник. Он подкинул на руке корону. - Я знаю одного хрыча - тут, за углом... - и осекся, покосившись на трактирщика. - На дорогу нам хватит. - Ты снова уходишь. Джип? - сказал профессор с мольбой. - Не надо, останься. Джип сказал: - Не могу. Это ты пойдешь с нами. Я ведь, между прочим, специально за тобой пришел. Ты нам нужен, велели разыскать. Понятно? - Не могу, Джип, - сказал профессор. - Мне поздно... и там я не успею привыкнуть, не смогу работать. Это все-таки наша страна. Джип. - Сам знаешь, теперь тут все пойдет по-другому, - добавил трактирщик. - Все равно не могу, - сказал Джип. - У меня ведь тоже есть кое-какие делишки. Иногда даже серьезные. Марго, ты оставила своему старику записку? - Да, - сказала Марго. - Молодчина. Родителей надо уважать. Пошли! Но трактирщик загородил им дорогу. - Да что это? Я не пущу! Джип посмотрел на него веселыми блестящими глазами. Трактирщик заворчал. Джип показал ему корону. - Сколько стоит этот бублик, по-вашему? - Не знаю, - угрюмо сказал трактирщик. - Надо взвесить. Пойдем. - Ладно, - сказал Джип. - А ты, папаша, стой пока тут и не вздумай удрать. Они ушли втроем, но профессор не заметил этого. Чертя ногтем в книге, он бормотал: - Альфа-эндорра фрувиалирует... В это время в королевском особняке разгорался скандал. Послышался голос Наполеона VII: - Вы сами все время говорите, что вы ответственный квартиросъемщик! Вот и платите излишки за газ! - Сколько надо, плачу! - отвечал король Людовик. - А вы со своей прачкой... Императрица завизжала: - Напа, ты слышишь? Опять твою жену оскорбляют! - Вы потише, гражданин Капет! - закричал Наполеон. - Ка-апет?! - взорвался Людовик XXIV. - Ах ты узурпатор! - Сами вы, Капетинги, узурпаторы! - послышался еще чей-то голос. - Нечего на зеркало кивать, коли рожа крива! - А вы, Каролинги, лучше? - послышались другие голоса. - Ха-ха, когда Гуго... Так им и надо! Мы, Меровинги... - и тут поднялось такое - как в собачьем питомнике в час кормежки. Из хора голосов, наконец, вырвался голос короля Людовика: - Марго! Марго, они опять меня... довели. Марго! - а галдеж в доме все разрастался. - Куда же она девалась? А-а!.. - закричал вдруг король. Он высунулся из окна, оглядел улицу. - Сбежала! С каким-то негритянским корольком! - тут он заметил профессора, помахал белым листочком - запиской Марго. - Вы слышите? Она сбежала с вашим протеже! Бросила меня на растерзание... этим... Ишь! Вы только послушайте: Меровинги, Каролинги... - он обернулся. - А кто вы такие? В сущности? Паразиты! Эксплуататоры! Марго, Марго... - и, зажав уши, король пробежал через весь дом, выскочил на улицу. Профессор, поглядев в его несчастное лицо, захлопнул книгу. - Послушайте, - сказал он, - бросьте. Пойдемте прогуляемся, вы успокоитесь... - Нет... - сказал король Людовик. - Нет! Что мне остается? Вы их слышите? Заедают сожители! Орут... хуже рыжих! Марго сбежала! Вы знаете, он был даже не дворянин, когда мы встретились. Я ее за Карлоса думал отдать - соседняя держава, вдовец... Не переживу! А слушки-то, слушки по городу ходят... Империя-то наша, говорят, того - тю-тю! Ох, беда за бедой... Ох, надоело мне!.. Я знаю, что я сделаю! - закричал он и ринулся в дом. Скандал там сразу разгорелся пуще. И вдруг из раскрытого окна раздалось дребезжащее старческое пение: - Алон, анфан де ла патри! - пел король Людовик. Из окошка высунулся трехцветный флаг Французской республики. Держа флаг, король отсалютовал профессору шпагой. Кончики его седых мушкетерских усов победно торчали. Людовик продолжал петь, и под звуки "Марсельезы" из дому высыпали Меровинги, Каролинги, Капетинги с картонками, узлами, чемоданами. - Безбожник! Санкюлот! Робеспьер! - вопили они, грозя королю кулаками. Последними выбежали Наполеон VII и его супруга. За ними со шпагой в руке выскочил король Людовик. - Вон из моего дома! - кричал король Людовик. - Еще уви... - начал Наполеон, но тут король кольнул его шпагой сзади, рявкнул грозно: - Что?! Собирай манатки! Сматывай удочки! Наполеон VII, наконец, осознал серьезность происходящего. - Ваше величество, - заныл он, пятясь к калитке, - не гоните! Некуда мне идти! - В изгнание! - топорща усы, ответил король. - На остров Святой Елены! - Туда пароходы не ходят, и денег нет! - плакался Наполеон VII. - Ваше величество, смилуйтесь, дайте должность поручика артиллерии и каморку какую-нибудь! - Чтобы ты снова нас надул, как в 1852 году? - сказал король. - Шиш! Выметайся! - последовал жест шпагой, настолько внушительный, что Наполеон с супругой мигом очутились за калиткой. Очистив палисадник от противника, король пропыхтел: - Уф... Вот и все. Нет, не все! Он взял кусок мела, влез на стремянку, зачеркнул на фасаде надписи "Французская империя" и "Королевство Франция" и написал крупно: "Французская республика". - Французская республика! Вот теперь все, - сказал король. - Наше семейство настолько утомлено революциями, что я... давно уже начал подумывать, что этот способ правления имеет свои преимущества. Тем более, что империя-то теперь наверняка... гм... того! Теперь, гражданин профессор, мы можем спокойно встретиться у меня, поговорить и выпить... Что пьют пролетарии? Пиво! Будем пить пиво. А мосье Джип и Марго могут сочетаться гражданским браком. Жилплощадь у нас теперь вполне приличная, а я, как демократ, уже не возражаю. - Боюсь, что из этого ничего не выйдет, - сказал профессор. - Ничего, выйдет! - бодро отозвался Людовик. И закричал: - Вы только посмотрите! Идут! Прусский король, русский император и еще целая орава! Все с оружием! Ах, вот это что: Священный союз! На меня, на одного!.. Ну, феодалы паршивые! Я вам сейчас устрою Вальми! - Не много ли их? - с тревогой спросил профессор. - Вам надо уйти. - Ни в коем случае, - сказал Людовик. - Ни за что! Сейчас увидите мировецкий спектаклик! А по ходу этой маленькой потасовки мы с вами успеем побеседовать о разных полезных и приятных вещах, - Людовик со шпагой в руках кинулся в гущу неприятельского отряда. - Как вам нравится эта история с рыжими? - кричал он, нападая и отражая удары. - А вы заметили, что радио молчит? Говорите, говорите, приятель, я слушаю! Как вы думаете, что будет с бывшей империей? - Может быть, мы на пороге перемен, - сказал профессор. В это время появились трактирщик. Марго и Джип. - Ах, опять! - сказала Марго с досадой, увидев завязавшееся сражение. - Ты вернулся, мальчик? - сказал профессор. - Я просто еще не ушел, - ответил Джип. Внезапно на всех перекрестках, на всем пространстве от харчевни "Дядюшка Мирбо" до оптового склада "Токтима и сыновья. Рогожа и кожи" захрипели динамики. И заговорило радио. - Стой, смирно! - рявкнули динамики голосом Верховного привратника. - Сообщаем верноподданному населению, что военное положение остается в силе. За распространение ложных слухов об особе государя и положении дел в империи виновные будут приговариваться к высшей мере. Его величество государь суперимператор находится в добром здравии. Слушайте голос его величества! - Джип, Джип! - засипел в динамиках голос Пипа. - Ты не думай, я не дурак, я тебя давно раскусил. В моей империи политикой заниматься не позволю! Я тебе советую: явись добровольно, а то хуже будет. И хрыча своего тащи, понятно? Может, я вас еще помилую. Я теперь, знаешь, - ого! И к Марго лучше не суйся. Я на ней сам женюсь, она милашка! - Его величество обращается со словами увещевания к своему бывшему другу, который его предал. Государь обещает ему не отказать в своем неисчерпаемом милосердии. Что касается происшествия с рыжими, виновные найдены и будут наказаны. Любезные верноподданные! Выявляйте истинно рыжих, которые скрываются теперь под маской брюнетов и блондинов. Ша-агом... марш! Загремел пышный свирепый марш прусского образца. По улицам с бледными улыбками замаршировали прохожие. Когда радио заговорило, бой остановился. Пользуясь затишьем, король Людовик пробрался в палисадник, проворно стер надписи "Французская империя" и "Французская республика" и обновил надпись "Королевство Франция". - Эх, - слегка озадаченно произнес Джип. - Похоже, что придется начинать сначала!