Владимир Покровский. Портрет убийцы

Димка Миронов - не очень знатный художник. Мне, например, не нравится.
Сейчас, когда он чуточку встал на ноги, он даже еще хуже начал писать, чем
тогда, при Совке, когда работал дворником и занимал под студию огромный
темный подвал. Но я ему не говорю, что он не знатный художник, во-первых,
потому что сам-то я не художник и вообще у меня с художественным вкусом
облом, а во-вторых, потому что он и сам об этом прекрасно знает. Морщится,
но знает. Говорит, что у него в основном "фуза", то есть цветовая гамма не
вырисовывается, это слово у них такое. Сейчас, когда он чуточку на ноги
встал, у него уже нет студии. Однако в подвал он возвращаться не собирается.
Что лично для меня жалко.
Правда, он, даже по моему непредвзятому, не слишком безнадежен в смысле
живописи. Портреты у него иногда получаются просто пронзительные, хотя они
не с натуры, придуманные. Однажды меня написал - получилось еще хуже, чем в
зеркале. Как я у него выпрашивал ту девушку со странным цветком в соломенных
волосах - не дал. И зря не дал, потому что на ближайшей пьянке ее украли.
Есть еще ценители у российской общественности.
А вот "Убийцу" не украли, хотя на самом видном месте висел. Димка,
когда переехал в свою трехкомнатную (в первый раз ему тогда подфартило с
выставкой), опять повесил его там же, в маленьком коридоре, справа от
туалета. Кто придет к нему, представляет:
- Мой убийца!
Портрет действительно потрясает, главное - непонятно чем. Ничего
особенного, в музей не сдашь, просто тщательно выписанный мужик лет сорока с
залысинами, внимательными глазами и подобием иронической улыбки, у него еще
какие-то странные серебристые искорки под глазами и на веках, похоже на
дефект фотографии, но пройдешь мимо и обязательно остановишься и даже вроде
как содрогнешься, особенно, когда тебе его так позиционируют:
- Мой убийца.
Уж говорили ему, и не раз, остерегись, не накликай, а Димка только
посмеивался. Понять можно. Ну, какой у него может быть персональный убийца,
если он никому не нужен, пусть даже хоть и немножко на ноги встал?
Потому что мы живем рядом, поэтому я и знаю ответ. Он думает, что он -
не от мира сего, и это ему мешает. Ну, то есть, художники они и есть
художники, они все чокнутые немного, у них манера такая. Димка, раз он
художник, хотя и не слишком знатный, тоже в сумасшедшие решил записаться.
Сначала, как все приличные люди, по йоге прошелся, потом увлекся буддизмом,
потом совсем одурел и записался на платные курсы политэкономии социализма.
Оттуда он позорно сбежал и немного погодя, чтоб больше ни с кем не
связываться, устроил себе личный персональный дурдом - то ли придумал, то ли
где-то позаимствовал Идею. Идея так себе, о том, что, дескать, он пришелец
из параллельного мира. Пришел он, значит, сюда, занял тело, а бывший хозяин
ему мешает творить, потому что тупой и ничего в искусстве не смыслит, только
что художником себя называет, так это так и каждый может себя назвать... А
убийцу своего он, типа того, что вспомнил, как встречался с ним в другом
параллельном мире.
Однажды он сказал:
- Мне так надо его увидеть!
Разговор шел совершенно о другом, но я понял.
А недавно еду в метро и вдруг вижу - Димкин убийца сидит, книжку себе
перелистывает. В очках только. А так - ну просто одно в одно, я даже подошел
к нему поглядеть. Даже эти, искорки, вроде как потный он.
Я ему говорю:
- Вы Димкин убийца? Как вас звать-то?
А он не слышит, вагон шумит, метро все-таки.
- Чего? - говорит и книжку откладывает. - Вы что-то мне?
- Да нет, - говорю. - Показалось просто. Вы уж извините, пожалуйста.
- А.
Назавтра Димке рассказываю, тот аж посерел. И к туалету побежал на
своего убийцу смотреть.
- Прямо он? - спрашивает.
- Ну а я тебе про что говорю! Прямо он. Только почему-то в очках.
- Надо его найти, - говорит Димка.
Я говорю:
- Зачем?
- Чтоб убил.
- Обалдел, что ли?
- Я тебе говорю, - тщательно повторяет Димка. - Надо. Его. Найти. Иначе
картина не вырисовывается.
- Ну, как я тебе его найду? В метро встретил.
Вот это вот метро. Вы не понимаете, точней, понимаете, но не очень.
Тысячи лиц, они проходят и исчезают, только-только появились и вдруг на тебе
- навсегда исчезают из моей жизни, хотя иногда такие встречаются, но и они
уходят из моей жизни. Смотрю на нее (него), говорю прощай, а она даже не
замечает, книжку свою перелистывает, потому что я для нее никто. Да еще
шумят вагоны в метро. В будущем, до которого, конечно, не доживу, вагоны
шуметь не будут, но и тогда никто не услышит мое прощай.
Вы не поверите - прямо назавтра увидел я в метро того мужика. Опять в
очках, опять с книжкой. И он тоже меня увидел, аж вздрогнул.
Встал, книжку в свой портфель уложил. Подходит.
- Что вам от меня надо?
Морда злобная такая.
Да ничего, говорю, не надо, просто еду себе в метро. А вот вам,
уважаемый, говорю, стоит познакомиться со своей будущей жертвой.
- С какой?!
- Будущей. Вы у нее возле туалета висите.
- Я? Висю? Да я на работу еду!
- Пойдемте, - говорю, - я вам все покажу.
Тот пошел. Даже вопросов не задавал, словно на работу ему не надо.
Странный такой, я б ни за что в жизни не пошел, подойди кто ко мне в метро с
похожими разговорами, а он пошел - вот это вот очень было для меня странно.
Приехали. Поздоровались, Димка что-то засуетился, на кухню его потащил,
сел напротив, уставился и застыл.
- Очки снимите, - говорит.
Тот снимает.
Димка смотрит и говорит:
- Даже страшно.
Признаюсь вам, и меня пробрало от такого сходства.
А мужик мрачно помолчал и спрашивает:
- Как вы на меня вышли?
- Вот так, запросто, - говорит Димка, пьянь очарованная, и глаз
внимательных с мужика не сводит (ну, вы знаете, у художников такой взгляд, а
больше ни у кого, если только у милиционеров, но у этих взгляд тяжелее, куда
там). - В метро, а? Так прямо в метро? Два раза подряд?
- Ага, - ответил мужик, - именно два раза. Третий в голову.
И зашевелился.
Я, так вообще сижу, молчу, чтоб забыли.
- Любовь, - горько сказал Димка. - Это ведь психическая болезнь,
по-вашему, да? Но я про другое, я про другое.
- Про другую психическую болезнь? - говорит мужик, вставая и
одновременно роясь в портфельчике своем кожаном, элитный такой портфельчик.
- Можно было бы сказать, да. Если бы другие психические болезни
существовали, - Димка в тот момент был бледен и окаменел, а между тем мужик
из своего портфельчика достает пистолет, и это, почувствовал Димка, а я
почувствовал вслед за ним, а уж потом и до мужика что-то дошло, выглядело
ужас как неприлично; я видел, как покривился тот, а потом стальным голосом
спрашивает:
- Так где, ты говоришь, туалет?
Мы хором показали - я испуганно, Димка мертво.
Остались мы сидеть на местах, тот пошел.
Я ему говорю:
- Почему ты не сказал ему о параллельных мирах?
- Что я, дурак, что ли?
- А чего ты ему вдруг про любовь?
- Про смерть, что ли? Так ему не понять, недужен.
Приходит он, весь нервный, и говорит:
- Да. Это вообще.
И без лишних разговоров стреляет в Димку в упор. Прямо в голову, Димка,
натурально, упал, потом вскакивает абсолютно здоровый (представляете?) и
говорит:
- Э-хе-хе!
Тот вскрикивает, вообще у него припадок, я пытаюсь слиться с обоями, а
тот кричит и снова стреляет своим пистолетом в Димку, но уже не в него, а
где-то рядом, потому что рука ходуном ходит. Тут он вообще завизжал, и вон
из комнаты, только дверь входная хлопнула, и унес он, между прочим, свою
немыслимую тайну с собой, только портфельчик свой элитный оставил, с
какой-то дрянью внутри, я потом себе взял и Томке отдал.
Я вообще ничего не понимаю, что происходит, а Димка аж светится, вот,
кричит, теперь запишу, так запишу. И портретик у туалета быстренько из рамы
вырывает, и на кусочки его мелкие, и в унитаз с матом.
- Ох, запишу!
И кидается как сумасшедший к своим мольбертам, кистям, этюдникам и
палитрам.
Только ничего он не записал, только зря краски переводил, сплошная фуза
у него пошла, и девушек с цветком в соломенных волосах он больше не
сотворяет.
Вы знаете, я чего-то Димку после того убийцы зауважал, честное слово!
Вот Димка, правда, наоборот.
Last-modified: Tue, 15 Jul 2008 03:01:40 GMT