росил Варназд, - кто после выборов станет первым министром империи? Бемиш пожал плечами. - Шаваш! Я не верю, что мой народ изберет сектанта или глупца! Он изберет умного человека. Шаваш подкупит всех и понравится всем, он даже к сектантам найдет дорожку через своих шпионов, - но, пока я жив, господин Бемиш, я не потерплю, чтобы Шаваш правил моим народом. У нас нет такого бога, каков ваш Сатана, - но, поверьте мне, если бы он был, - Шаваш был бы сыном Сатаны. Прощаясь, государь Варназд внезапно повел своего гостя в один из павильонов, где висели картины прошлых веков. Картины покрывали стену плотным пестрым ковром, подобно иконостасу, и перед прекраснейшими из них были устроены маленькие мраморные алтари с курильницей и золотым тазиком, в котором плавали свежие сосновые ветки. Бемиш сразу увидел "девушку и дракона", - перед ней тоже стоял алтарь, и Бемиш еще с беспокойством подумал: не причиняет ли дым воскурений вреда живописи - или, наоборот, оберегает ее? - Я хочу подарить вам ее, - сказал император. Бемиш поклонился. - Ваша вечность, я не могу принять такой подарок. - Но я так хочу! - Из-за этой картины был убит человек. Она будет мне постоянно об этом напоминать. - Кто? - Мой управляющий Адини. Человек, который по приказу Шаваша подменил копию оригиналом. Бемиш поколебался, раздумывая, не будет ли истолковано то, что он скажет, как наглость, и докончил: - Я бы предпочел "садовников вокруг костра". "Садовников" государь Бемишу, конечно, не подарил. Однако спустя два дня, на малом дворцовом приеме, вручил землянину акварель, изображавшую бешеную пляску русалок, щекотунчиков и людей вокруг вздымающегося к небу костра. Краски были болезненно ярки, зрачки людей сужены от ослепительного света, и сам костер сплетался из хоровода призрачных змеевидных демонов. Кто-то из гостей с улыбкой шепнул, что примерно так в пятом веке представляли тайные церемонии в честь бога богатства. Теренсу Бемишу накинули на плечи плащ, в котором полагалось принимать подобные подарки, и он стал на колени и поцеловал руку императора и золотую кисть, прикрепленную к правому углу свитка. Сам факт того, что император подарил собственную картину человеку со звезд, вызвал немалые пересуды - Теренс Бемиш был первым таким человеком, о котором знали, что он родился на небе. Зашептались, что скоро чужеземцу предложат пост наместника Чахара или министра финансов, но люди знающие качали головами и говорили, что никто не станет менять указ, запрещающий людям со звезд занимать должности в империи - этот указ был специально устроен в свое время, чтобы выгнать из страны Нана. x x x Этот день, когда Бемиш говорил с государем Варназдом, его первый заместитель Ашиник провел на новом квадрате А-33. Участок был едва-едва обжит - посреди его уже вилась продавленная тракторами дорога, но стоило отойти от нее на десять метров, как из травы начинали вспархивать птицы и ящерки подставляли солнцу зеленые спинки на пестрых камнях. Когда наступило обеденное время, рабочие сели в джип и укатили в столовую. Ашинику хотелось побыть одному. Он выбрал себе освещенный солнцем взгорок, сел на траву и развернул тряпочку, в которую был завернут его обед: две лепешки с овечьим сыром и маслом. Кто-то опустился рядом на траву. Ашиник оглянулся. Рядом с ним сидел человек в грубом соломенном плаще, желтом поясе ремонтника - однако это был не ремонтник, а человек по имени Ядан. Ядан был тот самый сектант, который учил Ашиника и который возвел его в третий круг. Ядан не был главою секты, выше был еще один человек, которого запрещено было называть по имени и которого все называли Белый Старец. Белый Старец - это было не прозвище, а должность. Если бы Белый Старец умер, Ядан стал бы Белым Старцем. Ядан был самым непримиримым противником землян во всей секте и стоял в ее иерархии вторым. - Добрый день, Ашиник. - Добрый день, учитель. Почему вы не сказали, что хотите видеть меня? Вам опасно появляться здесь. Вдруг вас опознают. - Почему же опасно? Мне казалось, это самое безопасное для меня место во всей империи. Разве все, кто работает сейчас на стройке, - не преданны нам? - Что взять с простых крестьян, учитель? Бесам легко сманить человека высокой зарплатой и толстой лепешкой, а этот дьявол Джайлс понатыкал везде стальных глаз и следит за мной постоянно. Все, чего он хочет, - поймать через меня на крючок большую рыбу, которая накормит разведку бесов и понравится Шавашу. Ашиник произносил слова механически, сжимая в руке развернутую тряпочку с лепешкой и сыром. Он чувствовал, как страх липкими пальцами копошится в сердце. Что потребует от него Ядан? Тон учителя не предвещал ничего хорошего. Сейчас его накажут... Хотя за что? Что он, Ашиник, нарушил? Все обряды и ритуалы соблюдались им тщательно. Не было вечера, чтобы Ашиник не созвал рабочих на краткое моленье, не было утра, чтобы он встал с постели, не обрызнувши левое плечо водой... И все же сердце Ашиника трепетало... - А ты боишься, - неожиданно сказал Ядан. - Чего ты дрожишь, Ашиник? Ашиник молчал. - Впрочем, извини, мальчик, что я спрашиваю такую глупость, - промолвил Ядан. - Трудно жить среди бесов и не бояться, не правда ли? - Да, конечно. Они немного помолчали. Ядан, сухой, поджарый, пристально разглядывал раскорчеванную делянку и замерший у огромной ямы, перепачканный глиной экскаватор. - Я проголодался, - вдруг промолвил Ядан. Ашиник поспешно разломил лепешку напополам. - Вай, мой мальчик! - тихо сказал сектант. - Ты уже ешь бесовскую пищу? Ашиник в ужасе поглядел на лепешку. Снедь была прихвачена им по дороге у стойки, где деревенская баба торговала дешевой вейской едой. Лепешка была, по правде говоря, самая простая, такая, какую тысячи лет в этих местах пекли женщины, и сыр был домашний, острый козий сыр, скатанный в белые твердые комочки. Но прослойка между сыром и луком была обильно полита красным острым соусом, и вот этот-то соус - тут Ядан был бесспорно прав - происходил не из здешних мест, а из импортной бесовской банки. Ашиник похолодел. Еще месяц назад он, Ашиник, сам бы заметил, что пища бесовская, - а тут купил лепешку и автоматически завернул ее в тряпочку. О боги, что же с ним, с Ашиником, такое делается, что он не замечает уже таких простых вещей? Или, в конце концов, разве так важно, из какой банки этот соус? Ашиник густо покраснел и, размахнувшись, зашвырнул лепешку в котлован с водой. - И часто ты ешь ихнюю пищу? Ашиник виновато молчал. Памятуя о чистоте тела и заветах учителя, он большею частью старался не трогать блюд землян, но разве это было легко? Первый раз ему пришлось есть их еду как раз во время той давней банковской делегации. Ашиника вместе с другими посадили тогда за банкетный стол, и хотя Ашиник вполне перетерпел бы голод, он не вынес понимающего и спокойного взгляда Теренса Бемиша, которым тот мимолетно скользнул по пустой тарелке Ашиника. Ну а потом - то совещание, после которого Инис тащит пиццу, то работа до поздней ночи и гамбургер, - трудно жить с бесами и не есть их пищи. Да что пищи - стыдно подумать, вот и костюм у Ашиника в шкафу висит - из той самой бесовской ткани, которой он так стращал единоверцев. - И часто ты ешь ихнюю пищу? - повторил вопрос Ядан. - Приходится, - пробормотал Ашиник. - Да, стало быть, вот какое дело, - усмехнулся Ядан, - боги застили бесам разум, сделали их своим орудием - думали ли мы, что бесы отдадут нам свою главную стройку... И вдруг резко встал. - Хватит тебе есть бесовскую лепешку, пора поесть пищи духовной. Будь в Иниссе шестого числа, а где - сам знаешь. Повернулся - и исчез. Ашиник некоторое время сидел неподвижно. Ему казалось, что все будет гораздо хуже. Ядан мог приказать ему убить Бемиша. Или взорвать у пассажирского терминала бомбу. Что бы тогда делал Ашиник? Он .не имел права отказаться... Вместо этого его всего лишь позвали в Иниссу, на собрание всех кругов секты. Что это значит? Что его поступок одобряют? Или, напротив, его будут судить, и шестое число станет последним днем его жизни? Или ему велят искупить свою вину убийством того человека, который совратил его с пути истинного, - Теренса Бемиша? Ашиник резко встал. Он вдруг почувствовал, что тело его стало липким от пота, и еще ощутил жуткий голод. В конце концов, он не ел с пяти утра. Он бы с удовольствием подобрал лепешку, если бы выкинул ее на землю. Ашиник был деревенский и неизбалованный мальчишка, и в конце войны, во время голода, ему не то что извалянные в грязи лепешки приходилось есть, а и живых гусениц. Но он выбросил лепешку в котлован, не плыть же за ней! Ашиник медленно побрел на запад, туда, где за отодранными досками забора начинались ангары и технические службы космодрома. Через пять минут по подземному переходу он прошел в основное здание. На табло мелькали вейские и английские слова, в воздухе мушиной толпой висела чужая речь, и тысячи людей сновали туда и сюда. Ашиник повертел было головой в поисках ближайшей вейской торговки, а потом резко повернулся и подошел к огромной сверкающей стойке какого-то fast food, уставленной гамбургерами всех сортов и бутылочками с крашеной водой. x x x Через полчаса Ашиник столкнулся на двенадцатом этаже нос к носу с начальником службы безопасности космодрома Джайлсом. Джайлса Ашиник не любил. Он знал, что тот - близкий друг Шаваша, и, в отличие от Теренса Бемиша, который никогда не расспрашивал Ашиника ни о секте, ни о причинах того или иного распоряжения, Джайлс постоянно любопытствовал об обычаях и собраниях и не раз самодовольно принимался объяснять Ашинику, почему по законам их земной науки никто не может родиться из золотого яйца. - Эй, Ашиник, чего вам здесь надо? - полюбопытствовал Джайлс. - Отчет, который я вчера отдал господину Бемишу, - ответил Ашиник, - его надо исправить. - А, ну-ну, - загадочно сказал начальник службы безопасности. Тут наконец раскрылись двери вызванного им лифта, Джайлс вскочил внутрь и уехал. Ашиник дернул ртом и раскрыл дверь личного кабинета Бемиша. Он сказал Джайлсу чистую правду - ему нужен был свой вчерашний отчет. Улетая в столицу, Бемиш сказал, что начеркал на нем какие-то замечания, и Ашинику надо было с учетом этих замечаний отчет переправить и представить Бемишу по возвращении. Однако отчета нигде не было видно. Ашиник осторожно покопался в бумагах, устилавших стол Теренса. Пусто. Ашиник поколебался и, подойдя к двери в глубине кабинета, толкнул ее и вошел внутрь. Это были личные апартаменты Теренса Бемиша. Сразу за кабинетом начиналась сорокаметровая гостиная, окна которой, из плотного звуконепроницаемого стекла, смотрели на взлетные квадраты. Из нее личный лифт Бемиша мог поднять хозяина в спальню, а гостей - еще выше, на самый верх башни, на площадку, где был разбит каменный сад с кактусами и агавами. Остальные растения на такой высоте росли плохо, то ли их донимал ветер и холод, то ли частый грохот стартующих кораблей - при них-то не было шумоизолирующего стекла. Впрочем, чтобы пройти в спальню, Бемиш чаще пользовался не лифтом, а красивой и широкой, тут же в гостиной начинавшейся лестницей. В гостиной отчета тоже не было. Ашиник подумал, что Бемиш ночевал вчера здесь и наверняка оставил отчет в спальне на столике. Уже не раз Бемиш оставлял там бумаги и посылал за ними Ашиника. Ашиник, поколебавшись, поднялся по лестнице. В спальне царили полумрак и чистота, и Ашиник сразу увидел злополучный отчет - он лежал под кроватью рядом со шлепанцами Бемиша, и даже от двери было видно, что отчет немилосердно исчеркан. Потом что-то шевельнулось сбоку, у зеркала. Ашиник повернул голову и увидел Инис. - Ты что тут делаешь? - спросила Инис. - Отчет пришел забрать, - ответил Ашиник, нагибаясь и подбирая бумаги. - А ты? - Разве ты не видишь? Это же новая юбка! Действительно, Инис стояла у зеркала, изогнувшись и разглядывая себя в профиль, и на ней был не строгий офисный костюм, в котором она ходила с утра, а красивая запашная юбка. Ашиник, все еще держа отчет в руках, машинально присел на краешек кровати. - Это господин Бемиш купил? - Глупый! Это сюрприз! Подарок Идари! Инис захватила края юбки кончиками пальцев, и подняла руки, и вдруг закружилась по комнате. Ашиник, как завороженный, глядел на ее белые ножки. Он никогда не замечал, во что Инис одета. Он всегда в мыслях своих раздевал ее. - Красиво? Ведь правда красиво? - Очень, - прошептал Ашиник. Инис засмеялась и отбежала на цыпочках к двери. Рука ее нащупала выключатель. Свет потух. Впрочем, в спальне было довольно светло от широких, во всю стену окон. Окна были без штор, залитое в их толщу специальное вещество по команде полностью или частично переставало пропускать свет. Сейчас окна работали вполсилы, приглушая ослепительные огни взлетных квадратов, и по расположению огней Ашиник видел, что корабль в квадрате К-1 взлетит с минуты на минуту. Снаружи уже должен был стоять порядочный вой, но здесь стены гасили звук. - Вот господин Бемиш будет так сидеть, и вдруг появляюсь я, - проговорила Инис. Она закружилась по комнате и вдруг застыла, раскинув юбку, на фоне освещенного окна. В это мгновенье взлетные огни вспыхнули желтым, нос большого грузового "Атланта" вздрогнул и пошел вверх, из-под грузных, как ноги гиппопотама, дюз вылетели столбы дыма и пламени, комната окрасилась ослепительным алым светом, и на фоне этого алого света Ашиник увидел кружащийся черный силуэт Инис. - Ой! - вскрикнула Инис, на мгновенье теряя равновесие. Она повалилась на кровать, и тут же Ашиник прижал ее к себе. - Точно, - смеясь, проговорила Инис, - и тут господин Бемиш вот так обнимет меня... и... пусти. Ашиник, не отвечая, жадно целовал ее. - Пусти же! Ашиник и Инис целовались несколько раз и до этого, но сейчас Ашиник плохо владел собой. Он был безумно испуган разговором с Яданом, темнота и далекие вспышки огней возбуждали его, и он точно знал, что Теренс Бемиш в столице, в двух часах лета, и никто в его спальню не войдет. - Инис, я скоро уезжаю. Я не могу уехать без этого, - прошептал Ашиник. Инис уже не сопротивлялась ему. Девушка, запрокинув голову, позволяла ему целовать себя и слегка постанывала. Ашиник потянул ее к себе. - Погоди, - вдруг сказала Инис, - я сниму юбку, а то разорвешь. Ашиник, разжав руки, смотрел, как Инис расстегнула кофточку и гибким кошачьим движением стащила через голову юбку. Потом ее руки обняли юношу и, прежде чем Ашиник успел понять, что происходит, женщина расстегнула ремень его брюк, и тонкие, ловкие пальчики скользнули к его мужскому естеству.. - Ого-го, какого удава я разбудила, - прошептала Инис. x x x Через полчаса они все еще лежали, совершенно раздетые, в широкой двуспальной постели директора Ассалахской компании, и Инис задумчиво водила пальчиком по плоскому, мальчишескому животу Ашиника. За окнами все так же вспыхивали и гасли уходящие в небо факелы. Ашиник протянул руку и, нашарив регулятор прозрачности, сделал стекло чуть потемнее. - А куда господин тебя посылает? - вдруг спросила Инис. - А? Ашиник не сразу сообразил, что она имеет в виду. - А, это не хозяин. Это... просто мне надо съездить на родину. Они помолчали. Ашиник испытывал странное бешенство при мысли, что завтра ночью она будет вот так же лежать с Бемишем и что все то, что она умела - а умела она многое и доказала это Ашинику, - всему этому выучил ее человек со звезд. - А раньше, - сказала Инис, задумчиво перебирая волосы Ашиника, - неверных наложниц клали в мешок и бросали живьем в реку. - Теренс Бемиш вряд ли бросит тебя в реку, - возразил Ашиник, - он же землянин. - Интересно, что он с нами сделает? - задумалась Инис. - Ничего он нам не сделает, если мы ему ничего не скажем. - А рабочий день уже кончился. Оставайся здесь. - предложила Инис. - Все равно господин в столице и до утра не вернется. - Мне еще надо исправить отчет, - сказал Ашиник. - Утром исправишь. И Ашиник остался. Бемиш действительно вернулся только на следующий день, и даже не утром, а за полдень. Ашиник успел исправить отчет, но Бемиш даже на отчет не взглянул. Созвал совещание и потребовал на некоторое время подвесить работы по пятнадцатому летному квадрату, а освободившуюся рабсилу бросить на строительство новых хранилищ. Ашиник сидел на совещании не поднимая глаз. За спиной Бемиша стояла целая полка книг, и Ашиник помнил, что среди них был справочник Лассаля по взрывному делу. Ашинику была нужна эта книжка, но он испугался утром взять ее, потому что ему казалось, что начальник службы безопасности, Джайлс, видел-таки старого Ядана, и, если после визита Ядана Ашиник станет читать справочник по взрывному делу, то Джайлс поставит Ашинику датчики даже в штаны. - Ашиник, ты понял задание? Ашиник растерянно поднял голову. Бемиш что-то говорил ему, а что? Ашиник кивнул и тут только заметил, что директор компании сидит с опухшими щеками и черной тенью под глазами - тоже, наверное, хорошо вчера, повеселился. Тьфу, бордели, бесовская забава, где продажные чиновники подсовывают вейских девушек бесам... - Да, я понял. - Ашиник, что с тобой? Ты нездоров? - Нет-нет. Я пойду... - Ты пойдешь и отлежишься в моей спальне. Понятно? Бемиш одной рукой обнял юношу, а другой распахнул дверь во внутреннюю гостиную. Инис, из-за раскрытой двери кабинета, поймала смущенный взгляд Ашиника и едва заметно улыбнулась ему. x x x Когда через два часа Бемиш поднялся в спальню, он обнаружил, что Ашиник, конечно, не лежит на постели, а сидит, сгорбившись, на полу, и читает книжку. Бемиш подошел и заглянул через плечо. Юноша вздрогнул. Книжка была справочником Лассаля по взрывному делу. - Это старый справочник, - сказал Бемиш, - пойдем, я попробую отыскать книжку получше. Они пошли в кабинет Бемиша, и там директор стройки, порывшись, наконец извлек из-под прочих книг основательный и доходчивый учебник Фейнштайна. - Держи, - сказал Бемиш. Ашиник прижал к себе книжку, как пастух больного козленка, сгорбился и пошел к двери. Бемиш внимательно наблюдал за ним. Казалось, Ашиник ожидает вопроса, - зачем ему справочник по взрывному делу, хотя, черт побери, почему бы менеджеру на стройке, которая потребляет в неделю три кило в тротиловом эквиваленте, - не читать такой справочник? Ашиник толкнул дверь. - Погоди, - сказал Бемиш, - мне надо с тобой поговорить. Ашиник вернулся и покорно сел. "Джайлс шпионил за мной и за Инис, - промелькнуло у него в голове. - Или за Яданом. Великие боги, пусть это будет разговор про Ядана!" - Тебе очень тяжело? - спросил Бемиш. - Почему мне должно быть тяжело? - тускло отозвался Ашиник. - Потому что ты стал заместителем, чтобы навести порядок в компании, но делать ты это мог, лишь оставаясь главой секты, которая считает стройку делом бесов. Получалось, что ты можешь быть моим замом, только будучи главой секты, а главой секты ты можешь быть, только не будучи моим замом. - Я справлюсь, - сказал Ашиник. Он по-прежнему смотрел вниз, горбился и вжимал голову в плечи. - Ты два часа назад чуть в обморок не упал. - Что вы хотите? - Ты мог бы уехать, - сказал Бемиш. - Очень многих отправляют учиться за небо. Это не дело, что ты четырнадцать часов работаешь, а потом еще сидишь над книжкой. "Он меня выгоняет! - вспыхнуло в мозгу Ашиника, - он навел моими руками порядок на стройке, и теперь он меня выгоняет по приказу Шаваша!" - Можно я уеду в Иниссу на неделю? - спросил Ашиник. - У тебя ведь в Иниссе нет родных? Ты едешь на собрание единоверцев? Ашиник молчал. - Конечно, ты можешь ехать, Ашиник, - сказал Бемиш. x x x Едва Ашиник покинул кабинет, его место занял Джайлс. Как ни странно, у Бемиша установились довольно приятельские отношения с разведчиком. Причиной тому было то, что Джайлс выказал отменные деловые качества: он мотался по всей стране, выискивал наилучшие условия, юлил, хитрил, давал взятки, расшибался в лепешку ради компании. Кроме того, он оказался очень любезным компаньоном. Он часто ночевал на вилле, где у него, как и у большинства служащих-землян, была своя собственная комната, был очаровательным собеседником и очень хорошо ладил с Инис. О благе Федерации он больше никогда с Бемишем не разговаривал, твердо уяснив себе, что взгляды на то, что есть для Федерации благо, у бизнесмена и у шпиона прямо противоположные. - Что случилось? - справился Бемиш. Джайлс бросил на стол снимок. - Знаком вам этот парень? Бемиш долго вглядывался в картинку. Парень, изображенный на снимке, сидел у костра в рваной местной одежке, поджав под себя ноги и уминая кашу. - Черт его знает.... Может, и видел где-то на стройке... - Вы его видели не на стройке. Вы его видели на своей вилле вместе с братом Киссура, Ашиданом. Бемиш вздрогнул. Ну конечно! - Черт побери! Он что, на стройке сейчас работает? - Работал. До вчерашнего дня. - А вчера? - А вчера один из моих людей обнаружил, что в охранную программу кто-то вламывался в пять утра и что в пять утра этот парень вчера убирал его комнату. - И? - Кто-то успел предупредить парня. Он смылся. - Я попрошу Ашиника.... - Никто, кроме людей Ашиника, его предупредить и не мог. Забавное сочетание - секта "знающих путь" и анархо-синдикалист из числа бесов, а? - Прямо невероятно. - Есть и еще кое-что невероятней: парень пришел из одного из поместий Киссура. И рекомендация была подписана Киссуром. Ну, в том смысле, что да, старательный работник, сено убирал отлично... Кстати, это давний знакомый Киссура. Бемиш помолчал. - К чему он конкретно добирался? - О, самый широкий спектр интересов. Но в основном он интересовался конкретными торговыми операциями фонда Veya New Age. Например, ситуацией, когда за несколько часов до объявления о приобретении совершенно неликвидного уранового рудника транснациональной Metal Uranium вы покупаете акций этого рудника на 230 миллионов. И спустя два дня перепродаете за 3 миллиарда. Или вот еще был поразительно интересный момент: один из друзей Шаваша, Игон, отвечающий за внешние заимствования, заявил, что Вея рассматривает возможность приостановить выплаты процентов по той части внешнего долга, которая известна как "железные облигации". Поскольку-де часть облигаций на предъявителя была украдена при ограблении Ламасского банка и надо еще выяснить, откуда у нынешних владельцев эти облигации. Курс бумаг рухнул почти наполовину, а через день Шаваш с треском и скандалом прогнал Игона, выступил с опровержением и выплатил проценты точно в срок, так что курс буквально через неделю вошел в норму. Но замечательно, что при этом сразу после заявления Игона вы купили этих бумаг на 40 миллионов и, соответственно, продали их через неделю на восемьдесят. Вдобавок вы имели неосторожность тут же перевести значительные деньги на счета Шаваша и Игона. - Это анархист раскопал или вы? - полюбопытствовал Бемиш. - Анархист. Он сидел в вашем компе с месяц, а потом полез в наши системы и засветился. Но и о космодроме он мог узнать немало занимательного. Бемиш помолчал. О космодроме парень точно мог узнать много интересного. Бемиш сам порой полязгивал зубами, понимая, что происходило на космодроме. "Веерный" принцип образования экспортно-импортных фирм, существовавших ровно два месяца до срока подачи первой налоговой декларации, был еще самым невинным из того, что происходило. Но делать было нечего - очень, очень много было нужно подарков, очень много неофициальных расходов, чтобы делать еще и официальные, и Бемиш уже давно с тоской понял, что чем больше размах хищений, тем безопаснее. x x x На следующий день ребята из службы безопасности вновь собрались в кабинете Бемиша. Размер нанесенного анархистом ущерба был явно немал; по-видимому, прослушивались телефонные разговоры Бемиша. Совершенно точно имелся доступ к личному компу директора Ассалаха и, соответственно, к файлам, связанным с проводками фондов. - По правде говоря, - признался Джайлс после окончания разговора, - меня едва ли не более факта кражи тревожит факт его сотрудничества с Киссуром. Это же непредсказуемый человек! Вот он покровительствует вам - и тут же покровительствует тому, кто без особого раскаяния обмажет стартовую шахту пластитом! - Хотите, Джайлс, сделать так, чтобы Киссур не связывался с анархистами? - Ну? - Он ведь подавал в военную академию. Примите его. - Это невозможно.. - Почему? - Во-первых, этот человек начал свое знакомство с нашей техникой с угона военного самолета, который был немедленно использован по назначению. Во-вторых - Киссур дикарь. Пусть он сначала алгебре выучится. - Вы же не командира ракетного крейсера будете из него делать. Восемь лет назад этот человек был отличным полководцем. Для него война и свобода значили одно и то же, потому что свобода была для него правом убивать. А когда три года назад государь поручил ему расправиться с сепаратистами, оказалось, что он и его люди неплохо обращаются с ракетометами. - Вы говорите от себя, - поинтересовался Джайлс, - или передаете просьбу Киссура? - От себя. Киссур скорее лопнет, чем чего-то опять у землян попросит. Но я знаю, Джайлс, что он действительно бог знает что выкинет, если он будет не занят делом. Взяток он брать не желает, быть комнатной собачкой при государе не умеет, все, что он умеет, - это воевать. Пришли земляне и разрушили его старую войну. Он попросился в академию, - но в новую войну его не пустили. Каково это человеку, который выиграл больше сражений, чем наши генералы провели маневров? - Новая война - совсем не то, что думает Киссур. - Вот поэтому-то для Киссура будет полезно познакомиться с ней поближе. x x x Через два дня Шаваш таки явился на космодром. Это был официальный визит, - Шаваш сопровождал делегацию Общего Экономического Совета, - и они все время были на виду. У второй шахты Шаваш наклонился к уху директора компании и тихо спросил: - А где, кстати, ваш заместитель Ашиник? - На неделю в отпуске, - сказал Бемиш. - А, в отпуске... А в Иниссе, в местечке Гаддар, вчера, знаете ли, началось что-то вроде совещания "знающих путь". Праздник по случаю чьего-то там воскресения и рабочее заседания глав "колец". - Ну? - сказал Бемиш. - Эти люди очень опасны, - покачал головой Шаваш, - мы вынуждены улыбаться и говорить мировому сообществу, что люди, которые считают землян бесами, не более важны, чем люди на Земле, которые сидят в психиатрических клиниках и именуют себя наполеонами, - но предупреждаю вас, Теренс, что даже вы не знаете, насколько они опасны. - О чем это вы шепчетесь? - спросил один из членов комиссии. Бемиш повернулся к соотечественнику и сказал, что они шепчутся относительно местного Даханского завода, который поставляет на стройку опорные титановые конструкции, и принялся объяснять проблемы с поставками. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ, в которой Тереке Бемиш знакомится с жизнью имперских окраин, а господин Шаваш предлагает оригинальный план реструктуризации государственного долга. Джайлс прилетел с Земли через три дня, привезя довольно пухлый пакет с бумагами, запечатанный вакуумной лентой и не предназначенный для посторонних глаз. Джайлс подал Бемишу пакет и запер дверь, а Бемиш задрал ноги на стол и погрузился в изучение пакета. Через час, проглядев документы, Бемиш сказал: - Все это очень хорошо, а вы говорили с вашим начальством о моей просьбе? - Какой? - О Киссуре и военной академии. - Да. Они против. - Почему? Джайлс помолчал. - Скажите, Теренс, вы рассказали Киссуру, что тут строят? - Какое это имеет значение? - Это имеет то значение, что пять лет назад, после того как Киссур сбежал с Земли, он оказался в одном из учебных лагерей Геры. Именно там он научился обращаться с гранатометом и всей остальной современной снастью для убийства, которой он неплохо владеет. - Это все? - Нет, не все. Вы не забыли о парне, который пришел на стройку с рекомендацией Киссура и залез в ваш компьютер? - Это не была рекомендация Киссура. Это была рекомендация одного из его управляющих. Такие рекомендации стоят на черном рынке десять "розовых" штучка. Хотите я вам завтра достану хоть дюжину? - Месяц назад Киссур летал на Кассандру. Там он встречался с одним из своих старых приятелей. Вот с этим. И Джайлс, порывшись в кармашке, вынул и положил перед Бемишем фотокарточку. - Этот человек, между прочим, когда-то возглавлял анархистскую террористическую группу "АБЦ". На его счету... - Мне не интересен его счет, - оборвал Бемиш разведчика. - Да? А Шаваш был весьма заинтересован. - Не советую вам разговаривать по этому поводу с Шавашем, - у вас и у Шаваша разные цели. - В смысле? - Вы хотите выяснить, связан ли Киссур с террористами, а Шаваш хочет доказать, что он с ними связан. Разумеется, он это докажет. - Безо всяких оснований? - Киссур - это тысяча и одно приключение. Если напротив него горит дом, он бежит в дом и спасает ребенка. Если дом не горит, он вполне может дом поджечь. Разумеется, террорист навестил Киссура. Киссур слишком колоритная фигура, чтобы его не навестить. Ну и что? Я не видел Шаваша в тот момент, когда вы задавали ему свой вопрос, но я готов поклясться, что Шаваш чуть не лопнул со смеха. Если бы отвечал вам искренне, он бы тут же ответил, что человек, который осмелится сравнить государя Иршахчана с каким-нибудь дохлым землянином Марксом, - этот человек рискует тут же искупаться в бассейне. Но Шаваш этого не сказал, потому что Шаваш ненавидит Киссура. Вы подкинули Шавашу идею: он приищет доказательства. Он приищет связных между Киссуром и террористами и научит их, как говорить. Киссур - непредсказуемый человек, но Шаваш умеет предсказать и его. Если человек подойдет к Киссуру и скажет: "Давай взорвем банк из стремления к светлому будущему", то Киссур выкинет его в окошко. А человек, наученный Шавашем, подойдет и скажет: "Почему бы нам не взорвать банк и угостить этих взяточников так, как они заслуживают?" - "Прекрасная идея!" - воскликнет Киссур. После этого Шаваш получит возможность стереть Киссура в порошок, хотя на самом деле за организацию ограбления банка следовало бы посадить не Киссура, а Шаваша. Джайлс помолчал. - Я думал то же самое, Теренс, - сказал он. - Я раскричался, что все это чушь... В общем, они меня познакомили с одним следователем. Киссур торгует наркотиками. - Что?! - Киссур торгует наркотиками. На его землях в Верхнем Варнарайне выращивается огромное количество вейской "волчьей метелки". Это происходит с прямого благословения хозяина земель. Я очень сожалею, Теренс, но мы не можем принять в военную академию одного из боссов вейской наркомафии. И разведчик вышел из кабинета, осторожно прикрыв за собой дверь. Минут через пять в кабинет зашел Ашиник с ворохом распечаток. - Что с вами, хозяин? Вы плачете? Бемиш не отвечал. - Вам плохо? Вызвать врача? x x x Дня через три Киссур с Ханадаром Сушеным Фиником, да Алдоном Рысенком, да двумя собаками заехал к Бемишу, и они впятером отправились на конную прогулку. Поле, на которое они выехали, уже было покрыто бетонными плитами. Далеко на взгорке торчали срубленные пни, словно остатки зубов во рту старика, и веселый красный трактор с грохотом и визгом вытаскивал их из земли. Как-то незаметно новая дорога кончилась, - всадники скакали по старому императорскому тракту, с желтоватыми каменными колеями, с широкими пальмами и узкими пирамидальными тополями, высаженными вдоль дороги согласно древним законам... Вдали замелькали зеленые взгорки и покрытые водой рисовые чеки. Бемиш восторженно вертел головой: красота была, словно на фотографии. На ветке тополя сидела белка и ела орех. Ханадар Сушеный Финик, развлекаясь, выстрелом выбил орех из беличьих лапок, и та в ужасе брызнула вверх по дереву. - Раньше здесь была хорошая охота, - сказал Ханадар Бемишу, - а теперь из крупных зверей тут остались только твои бульдозеры. - Слушайте, - сказал Киссур, - а почему бы нам не поехать в Черное Гнездо? Там отличная охота. - Когда? - А почему бы нам не отправиться прямо сейчас? - На конях? - Отличная мысль, - сказал Киссур, - так поскакали! Ханадар оглушительно захохотал. И они поскакали. Бемишу было так хорошо, как никогда в жизни. Ему захотелось отменить все на свете совещания, ему было плевать на космодром и на инвестиционные фонды, - ему хотелось только скакать по этой дороге, на которой застрял бы его автомобиль и которую разроет его бульдозер. К вечеру Киссур показал на кумирню, заросшую лопухами, и осведомился: - Переночуем здесь или в поле? Бемиш опомнился. - Киссур, - сказал он, - у меня завтра в восемь утра рабочая встреча. Мы успеем вернуться до рассвета? Ханадар заплясал в седле от смеха. - Теренс, - сказал он, - Черное Гнездо, - это родовой замок Киссура, в Горном Варнарайне. Там живет старая Эльда, и неделю назад туда приехал Ашидан. - Постойте, - сказал Бемиш, - но это полторы тысячи километров! - Тысяча и шестьсот тридцать, если я не забыл вашего проклятого счета, - хохотнул Ханадар. Бемиш поворотил коня. - Сожалею, господа, - проговорил он, - но у меня нет времени на десятидневную скачку вдоль хороших хайвеев. - Эй, - сказал Киссур, - вы не можете изменить слову! Вы обещали мне охоту в Черном Гнезде! - Я не обещал скакать туда на коне, - возмутился Бемиш. - До настоящего замка, - сказал Ханадар, - нельзя доехать в автомобиле. До настоящего замка надо скакать пять дней и пять ночей. А землянин уже отбил себе всю задницу. Это было несправедливое замечание. Тем более несправедливое, что последние два месяца Бемиш по утрам объезжал территорию стройки на лошади, признав ее преимущество над тяжелозадым вездеходом и верхоглядом-флайером. Так что Бемиш ездил очень прилично, хотя и проигрывал этой компании варваров, которых отцы посадили на лощадь раньше, чем матери начали учить их ходить. - Ладно, - сказал Киссур, - можете возвращаться, - но двадцать третьего я жду вас в Черном Гнезде. - Двадцать третьего? Вы что, собираетесь доскакать до своего замка за пять дней? - Семь лет назад, - сказал Ханадар, - я проделал этот путь за пять дней, и со мной было двести всадников со щитами и копьями, и каждый день у нас было по стычке. - Ладно, - сказал Бемиш, - я возьму машину и приеду в ваше Гнездо, черное или белое, и я уверен, что обгоню вас по дороге. x x x На следующее утро пожаловали гости: посол Федерации, господин Лиддел, Шаваш и его непосредственный начальник, министр финансов Сарджик. Министр финансов был уже совсем плох, - лысая его головка дергалась, глазки слезились. Этого человека Шаваш извлек откуда-то из провинции Чахар, где тот сидел со времен государя Неевика. По непроверенным слухам, министр финансов не имел пластиковых карточек, а видя их у других, качал головой: "Ничего хорошего из этого не выйдет, уверяю вас! Вот банк Шакуника тоже выпускал частные деньги, а потом банк конфисковали, и деньги пропали! А если правительству Федерации не хватит денег и оно конфискует ваш банк?" Старый министр крепко усвоил в юности правило, согласно которому чем богаче предприниматель, тем больше у государства чешутся руки на его богатство, и переделать себя уже не мог. Министра запихали в комнатку, а Шаваш поехал осматривать стройку. - А где Киссур, - спросил он, - и что вы такой взъерошенный? - Киссур, - сказал Бемиш, - поехал со своими товарищами до Черного Гнезда. На конях. Шаваш усмехнулся. - А вы? - А я всю ночь ехал обратно. В деревнях вокруг не было ни. одного телефона, а спутниковый я с собой по дурости не взял. Бемиш ужасно устал, так как ехал шагом, боясь утомить лошадь, а спать в седле он не умел да и учиться этому не собирался. - Понятно, - сказал Шаваш, - Ханадар Сушеный Финик намерен проехаться по местам боевой славы. Эти люди живут в позапрошлом веке. Напоследок Бемиш спросил, откуда взялась история о том, что Киссур торгует наркотиками, но Шаваш, улыбаясь, отговорился полным незнанием. x x x По зрелом размышлении Бемиш решил ехать машиной, и очень был горд, что посмотрит Страну Великого Света не из иллюминатора, а из ветрового стекла. Он выбрал старый джип на высоких колесах, с двумя ведущими осями, сунул в багажник вторую запаску, охотничьи сапоги, целую батарею бутылок с питьевой водой и несколько банок консервов. Он приварил к багажнику стальные стойки и приторочил к ним легкий мотоцикл. Бемиш помнил, как улыбнулся Ханадар, сказав, что до Черного Гнезда нельзя ехать на автомобиле, а надо скакать на лошади. Зная Ханадара, он подозревал, что над ним затеяли гнусную шутку и автомобильная дорога к замку существует только на карте. Бемиш ехал из центра империи к ее варварской окраине, и каждый километр, отделявший его от столицы, казалось, погружал его в глубь веков. Первыми пропали хорошенькие усадьбы, с антеннами космической связи, затем - иноземные товары на придорожных лотках, затем - фабричные рубашки на прохожих. Вокруг потянулись залитые водой рисовые поля, глиняные деревни, где лаяли собаки и били барабаны в управах и где фасон домов не менялся три тысячи лет, где крестьяне в конопляных штанах пели тысячелетние песни, собирая урожай, и только безупречное шоссе, как мостик, проложенный над временем для любопытного наблюдателя, соединяло резво катящийся джип с далеким миром стекла и стали. Через тысячу километров кончилось и шоссе: джип запрыгал по каменной горной дороге, - последнему слову строительной техники времен государя Иршахчана. Животные осмелели, стали выходить на дорогу. Редкие люди, наоборот, бросались от непонятной повозки в лес. Рисовые поля пропали, некоторые деревни в этих горах до сих пор жили охотой и ягодой да еще грабежом случайных путников. Вечером, на второй день, Бемиш увидел у придорожной харчевни пяток знакомых коней и остановился. Киссур со спутниками сидели за дощатым столом и жрали кабана. Бемиш присоединился к ним. - Я вас обгоню, - сказал Бемиш. - Гм, - сказал Киссур, - между прочим, я могу приказать проколоть тебе шины. Бемиш ответил ему в тон: - А я могу подать за это на тебя в суд. Киссур жадно жевал кабана. - Это моя земля. Я здесь хозяин над налогами и судом. Так что, если ты подашь на меня в суд, я, пожалуй, присужу тебя к веревке за лжесвидетельство. - И часто ты так судишь? - Никогда, - сказал Киссур. - Если присудить человека к смерти, его родственники станут охотиться за тобой. Родовая месть. А за тебя кто будет мстить? - За землянина никто не будет мстить, - согласился Ханадар Сушеный Финик. - Земляне считают, что за них должно мстить правительство. Скоро правительство будет спать за них с женщинами. Бемишу отвели лучшую конуру в харчевне, и вечером Киссур прислал ему девицу. Девица была довольно хорошенькая и мытая. Она стояла, застенчиво теребя босой ножкой циновку. Бемиш посадил девицу к себе на колени и стал перебирать ожерелье у нее на шее. На ожерелье висели несколько тяжелых, неправильной формы серебряных монет, с дырочкой посередине и полустертым клеймом Золотого Государя, десяток десятицентовиков и квотеров, швейцарский франк и даже, сколь мог разобрать Бемиш по-немецки, один никелевый талончик для проезда на метро в городе Кельне. Бемиш спихнул девицу с колен, покопался в бумажнике и высыпал на ладонь тамошнюю мелочь. Он выбрал из мелочи давно там валявшийся, как он правильно помнил, десятицентовик, показал его девице и постучал пальцем по серебряному "единорогу", размером с куриное яйцо, квадратному и с круглой дырочкой посередине, с надписью во славу государя Меенуна. - Поменяемся? - сказал он. Глаза девицы распустились от радости. Она быстро потащила ожерелье с шеи. Бемиш схватил ее за руку. - Слушай, дура! - сказал он. - Если взять один десятицентовик, и еще один, и еще сто, и еще тысячу и набить этими десятицентовиками вон тот ларь в углу, - то весь этот ларь будет стоить меньше, чем одна эта серебряная монета. Ясно? Девица кивнула. - А теперь проваливай отсюда, - сказал Бемиш. Глаза девицы погрустнели. - Так мы не поменяемся? - спросила она, глядя на десятицентовик с нескрываемым вожделением. Бемиш отдал ей десятицентовик и вытолкал вон. Когда на следующее утро Бемиш встал, Киссура и его свиты уже не было, они ускакали ни свет ни заря. - Скоро я их нагоню? - спросил Бемиш у хозяйки. - Нет, - сказала хозяйка харчевни, - вам, господин, надо ехать в объезд, через Белый Перевал, а они поскакали напрямик. К вечеру будете в замке. - А они? - Гм, - засомневалась женщина, - если днем подтает и будет лавина, то, конечно, первым приедете вы, а если лавины не будет, то они, конечно, поспеют раньше. - А тяжелая там дорога, напрямик? - Не знаю. С тех пор, как старый Шан сломал там шею, по ней уже лет десять не ездили. Горная дорога петляла, как плеть тыквы. Вдруг пошел крупный, с клочьями снега дождь. Дворники не успевали очищать стекло. Бемиш жутко боялся за Киссура: тот, конечно, не старый Шан, но шею сломать может. Горные эти места были дики до крайности. В прибрежных районах некогда процветала торговля, и десятка три лет назад местные города, наподобие Ламассы или Кудума, могли похвастаться сильными коммунами и обилием торговцев. Гражданская война в империи перевернула все: люди из замков подняли головы, сыновья торговцев ушли в их дружинники, дочери - в наложницы. Спрос на воинственную аломскую знать был такой, что средний рыцарь в империи мог награбить за два месяца больше, чем средний торговец - наторговать за два года. Когда же война окончилась, оказалось, что торговцы в Ламассе повымерли за нерентабельностью, и людей со звезд встретила земля разбойников и бандитов. Руки империи едва дотягивались в этот странный край; официально ответственность за порядок в окрестностях нес владелец замка, но он-то обычно и был первым бандитом. Ни о какой разработке залежей нельзя было и думать, потому что к горным инженерам тут же подъезжали люди на лошадях, но с гранатометом под мышкой и требовали ясак. Ни один проезжий не был тут в безопасности. Самый гнусный случай произошел года три назад, когда вице-президент Мирового Банка, любитель-альпинист, черт его дери, вздумал с двумя своими друзьями покорить здешний пик Айч-Ахал. Еще на подъезде к пику он попался в плен к одному из местных родовитых бандитов и был препровожден в замок. На следующий день в банк пришел факс с фотографией вице-президента, сидящего на цепи в самой настоящей земляной яме, и требованием выкупа в один триллион денаров. Уставной фонд Мирового Банка составлял пять триллионов денаров. Пресса взвыла. Галактика потребовала от империи принятия решительных мер. Галактика потребовала узнать, в каком из замков находится пленник. "Да в любом - пожал плечами посол империи, - кому попался, там и сидит". Галактика потребовала принятия решительных мер по отношению к этакому краю. Хозяин замка известил, что в случае решительных мер. пленнику перережут глотку. Выручил Мировой Банк Киссур. Он срочно прилетел в свой замок и позвал окрестных сеньоров на пир и совещание. Те явились. Киссур бестрепетно арестовал три десятка съехавшихся к нему гостей и объявил, что расстреляет вечером всю эту публику, если вице-президента не выпустят. Сеньора, захватившего вице-президента, среди гостей Киссура не было. Были, однако, его деверь и тесть. В ту же ночь вице-президент был выпущен безо всякого выкупа. Киссур впоследствии даже не соизволил встретиться со спасенным им человеком. Уже к вечеру Бемиш выехал на главную и единственную улицу Черной деревни, вдалеке, над горой, на мгновенье мелькнул в разрыве облаков замок, со стеной, зубчатой, как кардиограмма. В эту минуту на мокрой дороге показался гусь. Бемиш ожидал, что гусь посторонится и даст место автомобилю, потому что, с точки зрения землянина, дороги были предназначены для машин, а не для гусей. Но с точки зрения гуся, дороги были предназначены именно для гусей, и вследствие этого несовпадения во взглядах гусь уставился на машину с любопытством, а потом повернулся к ней спиной и нагнул голову. Впоследствии Бемишу объяснили, что надо было снизить скорость и проехать поверх гуся, и гусь был бы здоров, и машина была бы цела. Но Бемиш не знал обычаев здешних гусей. Он вывернул руль вправо и нажал на тормоз. Машину развернуло, как перышко. Бемиш влетел в кусты ежевики, бывшие в деревне вместо изгородей, едва не расшибив голову о руль. Машина вздрогнула и замерла. Бемиш хлопнул дверцей и пошел смотреть. Передние колеса сидели глубоко в придорожной. канаве, и одно из них попросту отвалилось. Бемиш оглянулся. Гусенок, отчаянно кося глазом, торопливо побежал с дороги прочь. "Сукин сын!" - громко сказал Бемиш. Быстро темнело, накрапывал дождь. Нечего было и думать починить машину. Собака за ежевичной изгородью старалась, как противопожарная сигнализация. К ней постепенно присоединялись все новые и новые псы. Что же до людей - деревня как вымерла. - Эй, - заорал Бемиш, - хозяева! Кричать пришлось довольно долго. Наконец дверь домика растворилась и с порога спросили: - Ну? Чего кричишь в темноте? В проеме двери что-то поблескивало, человека же видно не было. - Телефон у вас есть? - спросил Бемиш. - Телефона нет. Веерник есть, - ответили за порогом. Бемиш осклабился: - Веерник у меня есть у самого. Дверь захлопнулась. Бемиш задумчиво пнул ногой машину, закинул за левое плечо веерный излучатель, за правое рюкзачок и снял с распорок маленький мотоцикл. "Веерник, - подумал он, вспоминая блеск в отверстии двери, - какой там к черту веерник, - плазменный гранатомет по меньшей мере". x x x Сторожа впустили Бемиша в замок безо всякого удивления; на мотоцикле так на мотоцикле - кто их знает, этих землян? Правду, значит, говорят, что они на конях не умеют ездить. "Да, - подумал Бемиш, - тут совсем не тот народ, что в равнинах, тут тысячу лет молчали в обнимку с мечом, а теперь молчат в обнимку с гранатометом, тут каждый судебный приговор порождает родовую месть..." Во дворе замка было скользко и сыро, как в размороженном холодильнике. Киссура еще не было. В верхнем зале, в креслах, дремала старая Эльда. Она посмотрела на беспокойного землянина, как на лягушку, и сказала, что скорее его, землянина, железная повозка разлетится на их, землян, дорогах, гладких, как щека евнуха, чем ее сын упадет с кручи в здешних горах. Бемиш, со своим беспокойством, убрался. Молодой хозяин замка, Ашидан, студент Кембриджа, дрых в главном зале, склонив златокудрую голову в тарелку с объедками. Над ним щерилась маска быка с факелами вместо рогов, а в камине под маской тлело, распространяя мерзкий запах, нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось останками наручного телефона. - Это что? - спросил Бемиш дворецкого. - Это госпожа Эльда, - ответил тот, - сказала, чтобы этих колдовских штучек не было в моем доме. Она его только утром нашла, перерыла комнаты и нашла. Бемиш оглядел Ашидана повнимательней. Тот спал, беспокойно вздрагивая, и Бемишу не показалось, что он пьян. - Что же, в замке нет никаких средств связи? - Ох, - сказал слуга, - что связь! Видите, - сукно - и то домотканое. Иное - сожжет! - и показал на свое платье. Бемиш пощупал рукав, - действительно, дерюжка. Он и не понял поначалу, удивился, какая это шикарная куртка у слуги: в этом году была модна такая, узловатая, ткань. Ночью Бемиш ворочался, не спал: старые сосны скрипели за узким окошком, сделанным не чтобы глядеть, а чтобы стрелять, и скрип их ветвей походил на скрип веревки повешенного. Бемиш вытянул из маленького приемничка антенну и стал слушать. Вдруг, пока он ловил станцию, услышал свое имя, и дальше - длинный плевок слов на аломском - за треском Бемиш их не разобрал. Бемиш покрутил ручку опять, но разговор уже кончился. "Гм, - подумал Бемиш, - а все-таки кто-то в замке упрятал от старой Эльды рацию". x x x Утром Бемиш отправился вниз, в деревню. Ему не очень-то хотелось жаловаться старой Эльде, что его железная тачка развалилась на той дороге, по которой пройдет даже баран в метель, и к тому же он был уверен, что в замке в автомобилях разбираются не больше, чем он - в гадании на масле. Бемиш шагал по свежей дороге мимо ежевичных изгородей и любопытных кур, размышляя о странном крае, где телефон в доме - роскошь, а штурмовая винтовка принадлежит к числу необходимых удобств. Он дошел до машины через полчаса и остановился в недоумении. Машина стояла на месте: покореженное колесо так и горбилось в канаве. Остальные три колеса исчезли в неизвестном направлении: машина сиротливо сидела на осях. Щетки пропали с ветрового стекла, и ветровое стекло пропало тоже. Бемиш запустил глаза внутрь: радиоприемник и подголовники, коврики сидений и ручки от замков, а также все пять стекол, помимо ветрового, аккуратно отсутствовали. На заднем сиденье "сидела" нетронутая аптечка. Бемиш обогнул машину и отпер багажник. Внутри не было ничего, не считая пары стоптанных лубяных лаптей. Бемиш удивился, потому что у него не было в обычае носить лубяные лапти, но потом сообразил, что, вероятно, вор. надел кожаные ботинки Бемиша: а лапти бросил на месте. Бемиш с мрачным предчувствием поднял капот и воззрился на двигатель. Бемиш неплохо знал устройство машины. Он сразу заметил, что ночные воры знали это устройство гораздо лучше. Бемиш огляделся по сторонам: вокруг него гуляли гуси и индейки с красной соплей, и давешний гранатометный старик копал в своем огороде капусту. Гранатомета при нем не было, вероятно, по случаю дневного света. - Эй, - сказал Бемиш. Старик обернулся. На нем была рубаха, в девичестве бывшая белой, и штаны, о которых вообще ничего нельзя было сказать. - Подойдите-ка сюда, - сказал Бемиш. Старик подошел. Сын его, в глубине огорода, не вертясь, заведенно мотыжил землю. Бемиш помахал в воздухе берестяными лапотками и протянул их через забор. - Вы не знаете, - сказал Бемиш, - чьи это? Старик взял лапотки, вытащил из носка десятиденаровую бумажку, предварительно сунутую в лапоток Бемишем. Бумажку он скатал и сунул за ухо, а лапотки протянул Бемишу. - Не знаю, - сказал он. Бемиш потерял дар речи. Вдруг он взглянул на себя со стороны: на хорошо одетого чужака, из мира, в который все люди, если будут хорошо работать и повиноваться начальству, попадут после смерти, - и на эту полуголую, нищую деревню, где нет телефона, но где вести о машине, которую можно раздеть, распространяются без телефона; где нет уборных, но есть минометы и где каждый знает о соседе все и не говорит ничего, - и с очевидной ясностью понял, что даже если бы ночные умельцы раздевали машину на глазах всей деревни, а так оно, вероятно, и было, - то ни одна полиция в мире все равно не смогла бы выведать, кто это сделал. По дороге прошуршали колеса. - В чем дело? Бемиш обернулся. Позади, в вишневой и узкой, как лепесток орхидеи, спортивной машине сидел брат Киссура, - Ашидан. Безукоризненная рубашка, пробор в волосах, запах одеколона, начинающий менеджер, выпускник Кембриджа, - на Бемиша вдруг приятно пахнуло его миром. Теренс Бемиш насмешливо поднял лыковые лапоточки. - Вот, - сказал он, - кто-то решил со мной поменяться... транспортными средствами. Но Ашидан уже и сам все видел. Он вышел из машины, отворил дверцу с другой стороны и поклонился Бемишу, приглашая садиться. Бемиш сел. Крестьянин следил за ними испуганными глазами. - Эй, - крикнул Ашидан парню в глубине огорода, - иди сюда! Парень подошел. - В машину, - сказал Ашидан парню. Бемиш потянулся, чтобы открыть дверцу. - В багажник, - добавил Ашидан, брезгливо глядя на грязные и босые ноги юноши. - Или ладно, можешь переодеться. Парень побежал к дому. Бемиш вновь обрел дар речи. - Но почему вы думаете, - спросил Бемиш, - что это он разул машину? Это мог быть любой... - Если, - сказал ровным голосом Ашидан, - в деревне совершено преступление и преступник не пойман, то господин должен арестовать некоторое количество жителей деревни и держать их в залоге до тех пор, пока они не умрут или пока остальные не предоставят виновного. Бемиш во все глаза глядел на Ашидана. Прелестный мальчик, - а тот был очень красив, больше напоминал преуспевающего менеджера. "Вот таким тоном говорили его предки, поколение за поколением, - подумал Бемиш. - Видно, прогресс в здешних местах заключается в том, что лорд кладет мужика в багажник автомобиля, а не привязывает к хвосту коня..." - Этот человек, - сказал Ашидан, показывая на Бемиша, - побратим моего брата и гость моих предков. Брат мой приезжает сегодня, - слуги принесли вести, что он застрял на Бродячем Перевале и поскакал в обход, через Лох. Крестьянин повалился на колени. - Господин! - было непонятно, к кому он обращается: к Ашидану или к чужеземцу. Сын крестьянина вышел из дома в чистой белой одежде, с узелком в руках. С ним был десятилетний мальчик. - Господин, - продолжал старик, - возьмите меньшего, сейчас столько работы! Ашидан задумчиво постучал по кожаному рулю. - Гостю наших предков, - сказал он, - приснился нехороший сон о том, что кто-то разграбил его машину. Мне тоже приснился этот сон, и я поспешил сюда. Но теперь мне кажется, что это был ложный сон и что машина, целая, вернется в замок к вечеру. С этими словами Ашидан нажал на газ, - машина обдала белую чистую одежду крестьянина целым веером грязи и умчалась. x x x Киссур прискакал в замок только в полдень. Слухи оказались верны: с Бродячего Перевала сошла лавина, задела людей и коней. Все остались живы, но коня Киссура, Звездочета, с белой стрелкой на лбу и широкими копытами, уволокло, только снег мелькнул красным. Они приехали по той же дороге, что и Бемиш, из-за коня глаза Киссура налились как вишни. Киссур взглянул на Бемиша, бросил: - Ты выиграл пари. Завтра - охота, - и убежал наверх. Бемиш за ним не полез. Что-то страшное вдруг повисло в воздухе, каменные маски богов на стенах скривили землянину рты, заклацали зубами. Бемиш глянулся: Ашидан, рядом, тоже стоял бледный и тер себе виски. Киссур заперся в угловой башне и никого к себе не пускал. Ханадар объяснил, что он плачет о коне и что так полагается. Когда вечером машина Бемиша въехала во двор замка, Бемиш сидел на сторожевой башенке, глядя на драконовые облака. Бемиш побежал вниз. Складный белобрысый парень вышел из машины и протянул ему, кланяясь, ключи. Все было на месте, в том числе и сломанное колесо. Бемиш оглядел паренька, сказал: - Спасибо. А сколько в селе автомобильных мастерских? - Одна, - не краснея ответил парень. Бемиш поглядел на ноги парня: тот стоял в луже и шевелил босыми пальцами. Землянин обошел машину кругом и отпер багажник: там важно топорщился чемодан. Бемиш раскрыл чемодан: белье и одежда были на месте, только две рубашки были влажные: видно, их стирали и гладили. Бемиш вытащил из чемодана кожаные ботинки. - Держи, - сказал Бемиш, - это тебе подарок. Парень ахнул и взял ботинки. Бемиш полез в карман, вынул триста местных "единорогов" и протянул парню. - За работу. - Сударь, - сказал парень, - мы ведь только починили колесо. Это стоит двадцать единорогов. - Куда ты сейчас едешь? - спросил Бемиш. - В Синий Лог, это на левом конце деревни. - Садись, - сказал Бемиш, - я подвезу. Деревня вытянулась вдоль дороги, как бы между горой и ущельем. В ширину она редко тянула на сотню метров, а длиной была километров восемь. Парень забился в угол, чуть не под сиденье, и молчал. Можно было подумать, что он первый раз в жизни сидит в машине. "Гм, - подумал Бемиш, - впрочем, господин и чужестранец подвозит его первый раз... Надеюсь, что я не очень роняю честь рода Белого Кречета". - Давно Ашидан живет в замке? - спросил Бемиш. - Второй месяц, господин. - Он пьет? - Нет, господин, - испуганно сказал парень. Бемиш высадил парня у поля, где уже начинали танцевать девушки в синих и красных юбках, и подошел посмотреть, что росло на поле. Он хотел спросить, давно ли крестьяне выращивают на своих полях эту штуку, но тут к нему заспешил староста. Бемиш развернулся и уехал. Он ехал по предзакатному лесу, пока не нашел хорошей лужайки слева от дороги. Он въехал на лужайку, заглушил мотор, приподнял капот и воззрился на двигатель. Карбюратор был собран, как птичье гнездо, из самых разнообразных деталей, воздушный фильтр тоже был чужой. Остальное ночные воры из единственной в селе мастерской поставили, откуда взяли. Бемиш развернулся и поехал обратно. Киссур уже спустился во двор, и они вместе облазили замок. Тот был огромен: стены, как капустные листы, вставали одна за другой. Замок сидел на самой верхушке скалы, и к нему вела только одна дорога, с запада. Со всех остальных сторон наружная стена на востоке стояла над пропастью, и эта пропасть для полноты защиты была гладко стесана, - этакая ровная, как стекло, стена. Киссур показал гостю дворик, где убили Канута Кречета, и маленький замковый сад, под одной из яблонь которого прабабка Киссура согрешила с крылатым и двухголовым быком. Бемиш сказал Киссуру, что замок могли бы посещать туристы со всей Галактики. - Этот замок не годится для туристов, - осклабился Киссур, - он не предоставляет всех удобств инвалидам, - и ловко протиснулся сквозь узкую и немыслимо крутую лестницу, змеящуюся вдоль одной из наружных стен. Вечером в замке царило веселье: конюхи заплетали коням хвосты, из кладовых тащили старые луки, тисовые, огромные, обмотанные истлевшим волокном с серебряными надписями. Бемиш заглянул в полутемную конюшню и замер: Киссур, с холодной усмешкой, прятал в седельную суму тупорылый черный автомат. Бемиш ступил внутрь. Киссур опустил плетеную крышку сумки. - А на кого, - спросил Бемиш, - мы будем завтра охотиться? - В здешних краях, - сказал Киссур, - издавна охотятся на крупного зверя: на вепря, на медведя. На языке у Бемиша завертелось: "Хотел бы я знать, на какого такого вепря тут издавна охотятся с автоматами", - но Бемиш облизнул губы и проглотил вопрос. Они выехали, когда месяц еще не убрался с черного неба, снаряженные так же, как и восемь, и сто лет назад: на Киссуре были серые замшевые сапожки, с узором в виде лилий и с высокими красными каблуками, но без шпор; зеленые штаны и красная куртка, перехваченная тяжелым поясом из золотых блях: каждая бляха изображала зверя или рыбу. Плащ на Киссуре был тоже зеленый, с двумя широкими полосами, шитыми золотой сеткой. На плече висел лук, за спиной - кожаный колчан, из которого торчали перья стрел, белые, как пенопласт. За поясом - швырковый топорик, у седла - два ясеневых дротика и меч. Другие господа были одеты так же. Для Киссура это нельзя было назвать театральным костюмом: он, как и большинство вейцев, и в столице одевался по-старому, а уж широкое ожерелье из нефритовых пластинок, оправленных в золотое плетенье с изображениями кречетов, носил почти всегда. А Бемиш, - Бемиш точно понял, что в своем охотничьем прорезиненном комбинезоне разгневает здешних диких богов и они оставят его без подопечной им дичи, и теперь, в кожаных штанах, расшитых серебром, чувствовал себя самозванцем. Выезжая, Киссур бросил на алтарь у ворот кусок свежего, мяса и постучал по камню обнаженным мечом, чтобы привлечь внимание бога. Бемиш с интересом поглядел на меч: очень тяжелый и длинный, с трехгранным лезвием и каким-то узором, кажется, бегущими лошадями, по ребру. Рукоять была из сплетенных змей. Бемиш спросил, зачем им меч, и Киссур ответил, что без меча боги не посылают удачу: ведь по лезвию меча идет дорога на тот свет, и по ней уводят и приводят зверей. Они наблюдали восход с верхушки горы: горный ветер плясал в хвостах их коней, - говорили, что в древности этот ветер покрывал кобылиц, - черные с белым пятном кони рождались от этого ветра, и под копытами изредка похрустывали ракушки, напоминание о море, бывшем здесь миллионы лет назад. Потом Киссур углядел оленя, тоже вздумавшего полюбоваться рассветом; спустили собак, поскакали следом. Господ было пятеро - Киссур, Ашидан, Ханадар Сушеный Финик, Алдон и Бемиш, еще было восемь собак и трое слуг - они выгнали оленя прямо на Киссура, и тот, расширив глаза и дико закричав, метнул копье, поданное одним из слуг. Крашенное желтым, с зеленой шишкой на конце, копье пробило оленя почти насквозь легче, чем оно пробивало старый клен в столичной усадьбе Киссура. Вдруг зашумел лес, полетели листья. Бемишу пришло в голову или здешние боги подсказали: "Сегодня с Киссуром будет несчастье. Вчера гора взяла коня, сегодня..." К полудню Бемиш был пьян от крови: слуги куда-то отстали, он с Киссуром и Ашаданом выехал на поросшую рыжими цветами полянку. Киссур, отъехав в другой конец полянки, разглядывал мох на дереве, видимо, гадал. В этот миг на полянку выскочил медвежонок и, ошалев, полетел вверх по дереву. - Не надо, - сказал Киссур брату, - это дурной знак. Но Ашидан уже натянул лук и выстрелил: медвежонок отцепился от дерева и упал. Ашидан спрыгнул с седла и побежал к медвежонку. В этот миг кусты раздвинулись, раздался рев, и на полянку вывалилась огромная, черная с бурым медведица. - Ашидан! - заорал Бемиш. Ашидан обернулся. Медведица поднялась на задние лапы, а юноша стоял перед ней, растерянный, с обломком стрелы, вытащенным из ее сына. Бемиш выхватил пистолет. Но раньше, чем он успел поднять руку, Киссур скатился с мечом с седла и поднырнул медведице под брюхо. Ашидан, взвизгнув, отскочил в сторону. Бемиш выстрелил. Медведица грузно взмахнула лапами в воздухе и обрушилась на Киссура. Дернулась и застыла, словно куча сваленного с самосвала торфа. Бемиш и Ашидан бросились к медведице. - Киссур, ты жив? Никакого ответа. Бемиш подбежал и стал дергать медведицу за ухо. В эту секунду груда мертвого, казалось бы, мяса, зашевелилась, и из-под нее выпростался Киссур. - Черт, - оскалился он, - меч... Но и меч, когда медведицу перевернули, оказался цел, - он вошел ей в брюхо чуть не по самую крестовину. Осмотрели морду: пуля пришлась медведице прямо в глаз. Да, охота была славная; даже Сушеный Финик, который не умел улыбаться, визжал и ухал, а потом сел к костру у колен Киссура и запел те свои песни, которые Бемиш столько раз слышал с магнитофончиков в рабочих бараках, что уже научился любить. Обратно ехали, когда уже вечерело. Кони шли по тропинке двое в ряд, черная жирная земля осыпалась под их копытами, справа темной стеной вставал лесной склон, слева лохматое солнце садилось за далекие горы, покрытые сверкающим снегом, словно торт белой глазурью. Птицы вспархивали из-под копыт, жизнь была дивно хороша. "Господи, какой отель можно здесь построить", - мелькнуло у Бемиша в голове, - он был человек практичный, всегда искал, как приспособить природу к деньгам. Ашидан, после случая с медвежонком, погрустнел, и теперь как-то так получилось, что Киссур со свитой поскакали вперед, а Бемиш отстал и ехал рядом с Ашиданом. Тот был бледен, - то ли от травки, которую возделывали крестьяне на здешнем поле, то ли от Кембриджа. Бемиш наклонился к Ашидану и негромко спросил: - Киссур знает, что вы - наркоман? - Я не наркоман, мне просто интересно! Я в любую минуту могу прекратить. Бемиш, помимо воли, хмыкнул. Юноша вздрогнул. Потом вдруг оборотил серые глаза к землянину. Зрачки их были неестественно сужены. - Это не моя, это ваша вина, - сказал он, - семь лет назад из этого замка правили Варнарайном, а теперь это дыра, потому что рядом нет восьмиполосного шоссе! Вы прогнали наших богов, а что вы нам дали взамен? Банку с пепси-колой? Ашидан схватил землянина за руку. - Эта трава здесь росла всегда! Ее ели, чтобы говорить с богами! Вы даже разговоры с богами объявили уголовным преступлением! - Бросьте, Ашидан! Вы не говорите ни с богом, ни с чертом, вы жрете эту траву для собственного удовольствия и боитесь Киссура, потому что он вас за эту траву запихнет в клинику для наркоманов или просто посадит на цепь. - Я боюсь меча, который он с собой взял, - сказал Ашидан. - Я видел этот меч в руках Ханалая, а души убитых после смерти уходят в их мечи. Ханалай был тот самый мятежник, который семь лет назад воевал против Киссура. - Ханалая, - изумился Бемиш, - вы встречались с Ханалаем? - Он меня взял в плен, - ответил Ашидан. Бемиш уставился на юношу: тот был молод, тонок, как змейка, и невероятно красив, со своими золотистыми волосами и серыми, густо накрашенными для охоты глазами. - Господи! Сколько же вам лет было? - Пятнадцать. Почти пятнадцать. Киссур поручил мне пять тысяч всадников, и со мной были Сушеный Финик и дядя Алдона, Алдон Полосатый. Мы должны были ждать Киссура в Черных Горах. Но тут мы услышали, что вниз, в городок Лухун, съехались на ярмарку купцы и сгрудились в городке из-за войны, и мы решили взять этот городок, потому что так добычи достанется больше, если не ждать Киссура. Вот мы ночью подошли к этому городку с проводником, и, когда рассвело, выяснилось, что это была ловушка, - войско Ханалая окружило нас. Ханалай думал поймать самого Киссура. Ашидан покачался в седле. - Я выехал вперед и предложил Ханалаю поединок. На моем щите был Белый Кречет, Ханалай подумал, что в ловушку попался сам Киссур. Он очень не хотел драться, но ему пришлось принять вызов. Он испугался, что командиры его засмеют. Это был поединок, о котором нечего долго рассказывать: Ханалай рассек мне плечо и бросил на землю, как кутенка, а потом снял шлем, чтобы отсечь голову. Очень удивился и спросил: "Ты кто такой, мальчишка, чтобы носить щит с Белым Кречетом?" Я сказал, что меня зовут Ашидан, и что брат мой Киссур отомстит за меня, и чтобы он рубил мне голову, а не разевал свою поганую пасть. Я был очень хорошенький мальчик, и Ханалай вдруг меня пожалел. Размахнулся мечом и вдруг подумал: "Я умру, - в этих словах ужас необратимости, ночью от них нельзя спать. Так стоит ли опускать этот меч?" - так он мне, во всяком случае, говорил потом. Вот он перебросил меня, как девку, через круп своего коня, и поскакал к своему войску. А мое погибло, до последнего человека. Ведь это была совсем другая война, нежели между двумя государствами. Потому что когда воюет одно государство и другое государство, то справедливость в том, чтобы пощадить противника и сделать его своим вассалом, а когда воюет правительство и мятежники, то справедливость в том, чтобы уничтожить мятежников до единого. - А Сушеный Финик? - вдруг сообразил Бемиш. - Сушеный Финик и Старый Алдон попали в плен. - А дальше? - Меня и Сушеного Финика привели в шатер Ханалая, где он пировал после битвы, и Ханалай сказал, что он хотел бы услышать от Сушеного Финика песню об этой битве. Сушеный Финик ответил ему, что битва еще не кончена, так как не казнены все, кто должен быть казнен после этой битвы, а когда Ханалай казнит всех, кто должен быть казнен, некому уже будет петь эту песню. Ханалай усмехнулся и подарил Сушеному Финику новую лютню и свой меч, - и этот меч был такой дорогой, что стоил дороже, чем честь Сушеного Финика. Тот сел и спел хвалебную песню Ханалаю, и я не думаю, что вы слышали ее от Сушеного Финика или на магнитофоне. А потом Ханалай повернулся ко мне и сказал, что он хотел бы отпустить меня. Я наговорил ему дерзостей. Тогда он подумал и сказал: "Ладно, тебя распнут завтра, мальчишка. Сначала Алдона, а потом тебя". - И что же было завтра? - Нас вывели вместе с Алдоном, и Ханалай сказал: "Если ты позволишь мне помиловать себя, я отпущу Алдона". Я плюнул ему в лицо. Ашидан помолчал. Лицо его стало совсем бледным, и Бемиш вдруг представил, каким он был хорошеньким ребенком, тогда, когда ему было "почти пятнадцать". - Ханалай покачался-покачался с носка на пятку, а потом и говорит: "Слишком красивый ты мальчик, чтобы умирать". Они распяли Алдона и побранились немного, а потом увели меня. - А Сушеный Финик? - А Сушеный Финик пел Ханалаю хвалебные песни, пока не оскорбился, что он, человек из знатного рода, прислуживает простолюдину, который в детстве месил коровий навоз. Отрубил голову одному из помощников Ханалая, кинул ее в мешок и ускакал с этим выкупом к Киссуру. И меч Ханалая он тоже подарил Киссуру. Ашидан помолчал и сказал: - Там-то я и познакомился с сыном Ханалая: мы были одногодки, это был очень одаренный юноша. Думаю, Ханалай пощадил меня ради него. Однажды он меня спрашивает: "Вдруг мой сын попадется в руки Киссура? Как ты думаешь, оставит он ему жизнь, как я тебе?" "Да, - подумал Бемиш, - Киссур, однако, не пощадил сына Ханалая, и вообще никого не пощадил". - Эй, - закричал впереди Ханадар Сушеный Финик, - вы чего там уснули? А ну сюда! Бемиш и Ашидан заторопили коней. Впереди дорога раздваивалась: всадники сбились у развилки в кучу. - Нам налево, - сказал Киссур, - надо навестить Альдиса, чтобы следующая охота была еще изобильней прошлой. - Что ж, - возразил Ашидан, - мы тогда до ночи не успеем в замок. - Очень хорошо, - сказал Киссур, - так заночуем у старой кумирни. Лицо Ашидана вытянулось. - Смотри-ка, - сказал Ханадар, - да неужто ты боишься старой кумирни? И, оборотившись к Бемишу: - Там, в старой кумирне, похоронен Альдис Белый Кречет, и к нему были приписаны два двора, чтобы ухаживать за могилой. Вот они пренебрегли своими обязанностями, и Альдис их съел, и это дело ему понравилось: он повадился каждую ночь вылезать наверх, таскался со свитой за прохожими и загонял их к себе на пир. Прохожий приходит: усадьба, свет, а наутро от прохожего только косточки. Люди уже так и заметили на новолунье, - если в старой кумирне свист и огонь, - значит, скоро где-то будет плач. Простолюдину бы давно загнали кол в гроб, а тут боятся, все-таки - Киссуров прадед. Ашидан усмехнулся. - Не стоит навещать могилы предков с посторонним землянином, - сказал он, - чужаку достаточно того, что его взяли с собой на охоту. - Еще не было такого, - ответил Киссур, - что бы я охотился в здешних местах и не поделился добытым с моим предком. И они поехали к старой кумирне, отпустив слуг и приторочив к седлу тушку медвежонка. Старая кумирня сидела между лесом и подковообразной горой, на самом краю отвесного, словно ножом по маслу отрезанного, ущелья. За черным резным тыном виднелась скрученная узлом крыша: из круглого оконца бил желтый свет, за тыном слышались голоса людей. Ашидан стал белый, как зубной порошок. - Эге-ге-ге, - сказал Киссур, - неужто Альдис опять принялся за старое безобразие? Всадники тихо спешились, Киссур погладил коня, чтоб не заржал, и незаметно сунул под плащ автомат с коротким рылом. Упавшая в прошлом году сосна проломила тын, чудом не задев часовню, и теперь, поверх рогатого бревна, они заглянули в широкий двор. Там, на каменной площадке, стояла маленькая, похожая на полосатый кабачок космическая шлюпка "Ориноко-20". Люди в комбинезонах стояли цепочкой, от шлюпки до кумирни, и передавали из рук в руки мешки. - Тю, - сказал громко Киссур, - вот это называется прогресс! Даже привидения разучились летать без двигателей! Перемахнул через бревно и шагнул в освещенный круг. По правде говоря, привидением выглядел, скорее, Киссур - охотник в старинном зеленом кафтане, с тисовым луком через плечо и лицом, раскрашенным синими полосами для охоты, - посреди людей в летных комбинезонах, застывших на мгновение у грузового лючка. Люди побросали пластиковые мешки. Из окошка кумирни выпрыгнули трое, с длиннорылыми лазерами в руках. Тихо заржала лошадь, - на свет вышли, с другой стороны, Ханадар и Ашидан, ведя лошадей под уздцы. - Отбой, - сказал кто-то, - это хозяева. Киссур неторопливо подошел к низенькому круглоглазому человечку, в котором Бемиш узнал давешнего старосту, и сказал: - А, это ты, Лахор. Чем это вы тут занимаетесь? - Помилуйте, господин, - сказал Лахор с известным достоинством, - грузимся... Киссур поставил ногу на один из мешков, вытащил из-за пояса охотничий нож и пропорол пластиковую обертку снизу доверху. - Клянусь божьим зобом, - сказал Киссур, - вот все тебе в округе говорят "господин", "господин", колени целуют, а и не знаешь, чему господин-то. Это что за овес вы на шлюпку таскаете? В здешних местах сроду, помнится, ничего, кроме овса, не росло. Киссур зачерпнул рукой из мешка и понюхал. - Нет, - покачал он головой, - сроду овес так не пах. Ханадар, ты не знаешь, что это? Ханадар тоже выбрал себе мешок, распорол его когтем бывшей при нем плетки, вытащил горсть травы и сунул под нос своей лошади. Та заржала, стала воротить морду. - Нет, - сказал Ханадар, - не знаю, а только это не овес. Вон, Пестрый морду воротит, есть не хочет. Тут вмешался Алдон Рысенок. - Да это ж конопля, - сказал он, - "волчья метелка". Ее вейские сектанты да здешние смерды издавна употребляли для путешествий на небо, а теперь ее на Небо возят в пластиковых мешках. Большие деньги, говорят, за эту травку дают на небе. Земляне - они всегда большие деньги платят за то, от чего лошадь морду воротит. Единственное, что Бемишу было непонятно, - так это почему их всех еще не пристрелили. И тут раздался ломкий голос Ашидана. - Киссур, - сказал он, - это моя вина. Я не успел спросить у тебя. Киссур мгновенно обернулся. - То есть ты хочешь сказать, - с деланным изумлением проговорил он, - что ты позволял моим сервам торговать выросшей в моих владениях травой, не испросив у меня позволения? - Но я не был уверен... - начал Ашидан. - Скажи-ка, - осведомился Киссур, - кто старший в роду - ты или я? - Ты. - - А кому принадлежит земля, и все что под ней и на ней - старшему или младшему? - Старшему. - Так почему же ты нарушаешь закон, оброк с такого дела кладешь себе в карман? - Я боялся, ты не поймешь... - Конечно, не пойму, - загремел Киссур, - на моей земле мои же сервы заводят торговлю, а мне не платят ни гроша? Кто меня должен кормить: государь или мое имущество? - Господин, господин, - заторопился круглоглазый Лахор, - мы не знали, что господин Ашидан ничего тебе не платит: вот мне стать лягушкой, если мы думали нарушить закон! В это время из грузового лючка, пригнувшись, вылез человек в летном комбинезоне. - Извините, господин Киссур, - сказал он на интеринглиш, - мы и вправду не знали, что вам неизвестно о нашем скромном бизнесе. Киссур оглядел его с головы до ног. - Сколько ты платишь брату с мешка? - Десять. - Будешь платить двенадцать. Деньги мне и сейчас. - У меня что, столько есть? - огрызнулся пилот. - Не перечь ему, - в ужасе вспискнул Лахор. - Я жду, - холодно сказал Киссур, - а то все мешки пропорю. - Не связывайся с ним, - сказал еще один землянин, - видишь, бешеный! - Тут станешь бешеным, - возразил Ханадар Сушеный Финик, - когда свои же сервы не уплачивают справедливых и причитающихся налогов, а брат тебя надувает: ведь небось вам Ашидан обещал защиту от имени Киссура? Киссур и пилот скрылись в отверстии люка. Ашидан сидел на бревнышке бледный, не поднимая головы. У Бемиша голова шла кругом. Если Киссур не знал, кого встретит у старой кумирни, то зачем он брал с собой автомат, который пока старательно прятал под охотничьей курткой? А если знал - то зачем потащил с собой Бемиша? Неужели он думает, что Бемиш будет молчать? Нет, неужели, черт возьми, он думает, что Теренс Бемиш проглотит еще и это? Или он полагает, что отныне эти шлюпочки будут садиться на Ассалахский космодром? Киссур и пилот вышли из люка вновь. Пилот улыбался. Видно было, что, по его мнению, он таки дешево отделался и приобрел себе такого покровителя, с которым ни одна полиция на Bee ему не страшна. Киссур сунул деньги за пазуху и, согнув ногу, поставил ее перед пилотом прямо на алюминиевые ступеньки трапа. Тот стал недоуменно оглядываться. - Дурак, - зашипел старый Лахор, - целуй ножку, ножку господина. Землянин пожал плечами и наклонился к пыльному сапогу. В это мгновенье Киссур ударил пилота коленом прямо под подбородок. Пилот взвизгнул. Его подбросило вверх, и тут же сцепленные руки Киссура обрушились на его шею: послышался хруст позвонков. Краем глаза Бемиш успел заметить, как Алдон сгреб Ашидана и швырнул его в кусты. Киссур распластался за стальным шасси, выхватил автомат и начал палить в растерявшихся людей; Алдон и Ханадар тоже принялись за стрельбу. Трое землян с автоматами шлепнулись глазами вверх, четвертый, невидимый Киссуру, выскочил из-за кумирни. Бемиш прыгнул на него и вышиб оружие, оба повалились на землю. Автоматчик вцепился Бемишу в горло и стал его душить. Бемиш перекатился на спину и весьма ловко врезал нападавшему в то место, откуда растут ноги. Тот громко сказал: "Ой" - и выпустил Бемиша, но тут же опомнился и боднул его в живот, а потом ударил правой. Этот удар Бемиш перехватил, уцепился левой рукой за рукав автоматчика и, растопырив пальцы, ударил его в глаза. Один глаз тут же выдавился и потек по щеке. - А-а! - заорал автоматчик. Они обнялись и покатились вниз, к пропасти, между валунов и кочек. Бемиша страшно ударило о камень, и на миг он потерял сознание. Автоматчик выхватил из колчана, за спиной Бемиша, стрелу. Стрела была прочная и острая, с белыми льдистыми перьями. Шестигранный титановый наконечник взблеснул над Бемишем в свете луны. "Все", - подумал Бемиш. Контрабандист, однако, выронил стрелу, а потом вздохнул и лег Бемишу на грудь. Бемиш встряхнулся и выбрался из-под противника. В спине парня торчал длинный нож, а над ножом стоял Ханадар Сушеный Финик. Финик протянул руку и помог Бемишу встать. Оба полезли по осыпающемуся склону наверх, к освещенной кумирне и шлюпке. Там уже все было кончено. Бемиш пересчитал трупы: шестнадцать человек, пятеро в комбинезонах и джинсах, остальные местные. Запах стреляных гильз мешался с запахом свежей конопли и крови. Ашидан сидел на камне, уронив голову на руки. По приказанию Киссура трупы и мешки сложили у стен кумирни, облили горючим и подожгли. - Жалко могилу, - сказал Ханадар. - Что с ней делать, с опоганенной, - отозвался Киссур. Впрочем, отвязал от седла медвежонка и бросил в костер. После этого Киссур сорвал пломбы с панелей аварийного управления, отключил блок безопасности и принялся щелкать переключателями, пока главный экран не налился красным и не заорал нехорошим голосом. - На коней, - сказал Киссур, выбегая из шлюпки. Ханадар уже перескочил через поваленный забор и гарцевал у опушки. - Тебе что, второй раз повторять, - заорал Киссур Ашидану. - Сейчас рванет! Ашидан поскакал вслед за всеми. Рвануло так, что луна чуть не сорвалась с неба; из гор повыскакивали огненные чертики и заплясали над оставшейся за поворотом кумирней; люди в деревне, когда нашли обломки, изумились и сказали, что старый Альдис затащил к себе глупых прохожих с неба, и добром, понятное дело, это не кончилось. Ашидан ехал между Алдоном и Ханадаром, наклонив голову, и Ханадар держал повод его коня. Бемиш ехал позади всех. Чувствовал он себя не очень-то хорошо. В позвоночнике, ушибленном о камень, гуляла тупая боль, да и бок кое-где был ободран. Киссур вдруг попридержал коня и подождал Друга. Киссур ткнул Теренса в бок и, хохотнув, сказал: - Ну что, землянин? Признайся, что ты струсил? Признайся, что ты решил, будто я тебя попрошу в следующий раз посадить эту шлюпку на Ассалахский космодром! - Ты должен был обратиться в полицию. - Я, - сказал Киссур, - хозяин налогов и судов на этой земле. Что было бы, если бы я пожаловался в полицию? Во-первых, я не застал бы шлюпки, потому что правосудие наше хуже продажной девки и их бы предупредили. Во-вторых, они отделались бы штрафами по той же самой причине. Когда правосудие продается, человек сам должен брать его в свои руки. Или ты не считаешь, что я поступил правильно? - Нет, - ответил Бемиш, - я не считаю, что ты поступил правильно. Ты заботился не о правосудии, а о том, чтобы позор не коснулся твоего рода. Если бы ты казнил людей сообразно их вине, то первым был бы казнен Ашидан, который отлично знает, что торговля наркотиками - это преступление, а не старый глупый серв, который делал то, что приказал господин, и вообще сроду не знал, что эту травку кушать нельзя, потому что все шаманы в деревне ее вот уже тысячу лет кушают, и что тут такого? Ты бы дал старосте пару ударов плетью и прогнал прочь. Они ехали по темной широкой тропе между пропастью и скалой, и по ту сторону скалы небо было красным и потрескивало. - Ашидан, - негромко сказал Киссур, - ты слышишь, что говорит Теренс? Он говорит, что ты - виновней тех, кто уже мертв, и что это несправедливо. Даже в свете луны и дальнего пожара было видно, как плечи юноши вздрогнули. - Слезь с коня, Ашидан, - приказал Киссур. Ашидан спешился. Киссур тоже соскочил на землю и выдернул из ножен, притороченных к седлу, меч с рукоятью из сплетенных змей. - На колени, - сказал Киссур. Ашидан, ни слова не говоря, стал у пропасти на колени. Ветер стал трепать его золотистые волосы, и они засверкали в лунном свете. Ашидан наклонил голову и убрал волосы с затылка собственной рукой. - Лучше бы, - проговорил Киссур, - ты погиб от этого меча восемь лет назад, а не сейчас, - и занес меч над склоненной головой брата. Бемиш спрыгнул с коня и вцепился в руку Киссура. - Тебе не хватит на сегодня, Киссур? Ты пьян от крови. - Ты сам сказал, - возразил Киссур, - что я поступил недолжно. Я не хочу, чтобы про меня говорили такое. - К черту, - сказал Бемиш, - ты сделал все, как надо. Оставь мальчишку в покое. - Садись в седло, Ашидан, - негромко промолвил Киссур. x x x Через неделю Бемиш вернулся в столицу. Дел было по горло: благотворительный вечер, конференция по стратегии риска и инвестициям, непременное присутствие на празднике Осенних листьев во дворце и переговоры с менеджментом одной чахарской компании, приглянувшейся Бемишу. На конференцию приехал и Рональд Тревис, слегка располневший со времени последней их встречи и, как оказалось, сменивший третью жену. Шаваш пригласил обоих друзей в своей свите в Чахар, и после того как замминистра лично представил директору компании двух землян, переговоры прошли на удивление быстро. А вечером Бемиш и Тревис внезапно очутились на одной вилле с Шавашем, а вся прочая свита оказалась в другой гостинице. Ужин, поданный гостям, был бесподобен, но после того как кружившиеся вокруг девушки покинули зал, а официант из службы безопасности принес вместе с десертом противоподслушивающее устройство, Бемиш понял, что серьезный разговор только начинается. - Я хотел бы, - начал Шаваш, откидываясь на спинку кресла и отставляя в сторону пустую вазочку из-под засахаренных фруктов, - посоветоваться с вами о том, что касается государственного долга. Мы по уши завязли. Только выплаты по процентам перевалили за треть ВВП. - Я бы не сказал, что у вас большая сумма госдолга, - заметил Тревис. - У вас просто очень маленький ВВП. - Вот из этого я и исхожу, - кивнул Шаваш, - предлагая реструктуризацию долга. Тревис даже подскочил, намереваясь протестовать против такой идеи, когда следующие слова Шаваша заставили его вытаращить глаза. - Я полагаю, что можно создать частную компанию, которая возьмет на себя обязательства по выплате процентов определенных траншей госдолга, а взамен получит Чахар. - Как - Чахар? - изумился Тревис. - Чахар или другую провинцию, в которой она сможет собирать налоги, издавать законы и строить заводы. Если вы уж очень напуганы провинцией - можно ограничиться каким-нибудь месторождением. За столом наступило долгое молчание. - Шаваш, вы не боитесь, что вас арестуют за государственную измену? - наконец осведомился Тревис. Маленький чиновник пожал плечами. - Отчего же? Это всего лишь способ уменьшить расходы бюджета. Если компания не будет выплачивать госдолга, то, разумеется, концессию у нее отберут. Я уже говорил об этом деле с Дачанаком и Ибинной, и они готовы быть пайщиками компании. Господин Бемиш тоже будет крайне уместен среди учредителей, а что до вас, Рональд, - и Шаваш очаровательно улыбнулся банкиру, - я бы просил вас взять на себя переговоры с владельцами облигаций. Рональд Тревис подался вперед, - в голубых его глазах играли отсветы горящих на столе свечей и зеленый огонек противоподслушивающего устройства. Бемиш с некоторым ужасом посмотрел на землянина. "Он никогда не остановится, - мелькнуло у Бемиша в голове, - он будет размещать для Шаваша самые фантастические сделки, потому что Шаваш может предложить ему то, что никто и никогда в Галактике не делал. Он будет служить консультантом, если Шаваш попросит его акционировать министерство финансов..." В Ассалах Бемиш заглянул только через три дня, да и то на два часа с делегацией Галактического банка. Делегации показали очередные готовые к приему кораблей летные поля с седьмого по семнадцатое и провели по уже работающему, хотя и не до конца отделанному зданию космопорта, с двенадцатью подземными служебными этажами и с пятнадцатиэтажной башней, на самом верху которой располагался кабинет Бемиша. Бемиш вошел в кабинет вместе с вице-президентом банка и с некоторой усмешкой обозрел стол, покрытый чуть заметным слоем пыли. Когда делегация ушла, в кабинет поднялся Джайлс. - Как замок Киссура? - полюбопытствовал разведчик. Бемиш промычал что-то невнятное. - Кстати, - сказал Джайлс, - спутники зафиксировали в том районе взрыв космической шлюпки. Что-то типа "Коломбина" или "Трайал", форсированные двигатели, как раз то, что употребляют для перевозки наркотиков. Вы случайно ничего об этом не слышали? - Я при этом присутствовал, - сказал Бемиш, - Шлюпку подорвал Киссур. Перед этим он сжег наркотиков миллионов на десять и убил шестнадцать человек. После этого он чуть не отрубил голову собственному брату. Это Ашидан занимался этакой торговлей. - Вы запомнили бортовой номер шлюпки? - Д-3756А, "Ориноко", если он был не фальшивый. Джайлс помолчал. - Вы полагаете, что Киссур взял вас с собой специально? Что он знал, что его обвинили в контрабанде наркотиков и что в поступлении в академию ему отказали именно по этой причине? - Да. Только Киссур человек гордый и скорее лопнет, чем скажет такие вещи прямо. Джайлс кусал губы. - А где сейчас Ашидан? - наконец спросил он. - Ашидан остался в замке. В подземелье замка, - уточнил Бемиш. Помолчал и добавил: - Вы сказали, у вас есть документы, подтверждающие причастность Киссура к наркомафии. Кто их вам предоставил? - А вы сами не догадываетесь? - Шаваш? Джайлс кивнул. Потом проговорил: - Но он мог искренне заблуждаться. Бемиш, взорвавшись, влепил кулаком по столу. - Ничего эта сволочь не заблуждалась! - заорал он, - это землянам на тридесятом небе можно втереть очки и сказать, что Киссур торгует наркотиками! Шавашу втереть очки нельзя! У него шпионы лучше, чем у здешних гангстеров! Он отлично знал, что Киссур тут ни при чем! Зато он знал, что если загнать Киссура в угол, то рано или поздно Киссур сломает себе голову! - Но Шаваш друг Киссуру... - Друг? Да он спит и видит, как бы лечь в одну постель с Идари! Если Киссур будет покойником, не пройдет и года, как у Идари останется выбор: либо идти побираться, либо стать женой Шаваша! Джайлс поглядел на Бемиша и вдруг сказал: - Думаю, что у госпожи Идари будет и третья возможность: выйти замуж за директора Ассалахского космодрома. Не то чтобы она, конечно, польстилась на варвара со звезд... ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой заместитель Теренса Бемиша отправляется в Иииссу на собрание сектантов, а Киссур Белый Кречет шарит по Галактике в поисках бесхозных боеголовок. А через два дня на космодром вернулся Ашиник, ни словом не обмолвившись о собрании в Иниссе. Что какие-то решения сектантами были приняты и что эти решения вполне могли заключаться в приказе Ашинику подложить бомбу под Бемиша или, скажем, кинуть ее в пусковую шахту - было не исключено. Но думать об этом Бемишу было некогда. Через три дня, когда Бемиш на полчаса забрел в свой кабинет надиктовать целую кучу бумаг, ему позвонил с участка Ашиник: - Господин Бемиш, вы не могли бы уделить мне час? Здесь человек, который желает с вами встретиться. - Что за человек? - спросил Бемиш. - Один... пожилой человек. Бемиш был весьма впечатлен. Оглядел кабинет в поисках гадкого сора и переменил на всякий случай пиджак: свой повесил в шкаф, а из шкафа достал светло-серый пиджак, обладавший одним очень полезным свойством: с трехметрового расстояния он выдерживал даже очередь из веерного лазера. Ашиник впустил в кабинет старика лет восьмидесяти, в крестьянской одежде, с белыми, как вата, бровями, с прямой спиной и с квадратной шапочкой на лысой, видимо, голове. Старик поглядел на земдянина страшными выпученными глазами. - Вы, - сказал старик, - начальник этого места. А я кто? - Видимо, - сказал Бемиш, - начальник тех, кому это место не нравится. - У нас нет начальников, - заявил старик, - у нас есть учителя и ученики. На это Бемишу было нечего ответить, и он спросил: - Хотите чаю? Старик, как ни странно, согласился. Бемиш велел принести чаю, и вскоре в кабинет вошла Инис с подносом, на котором стояли чайник с чашками и несколько корзиночек со сладким печеньем. Старик неодобрительно воззрился на юбку Инис, край которой располагался ровно на метр выше, нежели то было прилично с точки зрения старика. Даже Бемиш был в глубине души против того, чтобы Инис разгуливала в такой юбке где-либо, кроме его собственной спальни. Но что делать? На свете было очень мало вещей, кроме юбок и сережек, которые интересовали Инис, и Бемиш жалел ее и никогда не перечил ей по поводу юбок. Главный бес и главный противник бесов некоторое время молча пили чай. - Как это вы будете шнырять отсюда в небо? - сказал Белый Старец. - Я тут походил по вашей стройке, и я видел дырки, которые уходят вниз, а никаких лестниц в небо я не видел. - На небо, - терпеливо сказал Бемиш, - не поднимаются по лестнице. На небо летают с помощью космических кораблей. Перед стартом эти корабли находятся в пусковых шахтах, как голуби между полетами сидят в голубятнях. Белый Старец стал глядеть на него заинтересованно, и Бемиш стал объяснять, куда, как и зачем летают ракеты. Он очень старался. Он уже дошел до второй космической скорости, когда старик прервал его и спросил: - Ладно, что вы летаете на небо, а не под землю, я верю. Но почему бы вам все-таки не построить лестницу, чтобы народу было понятнее? Бемиш подавил желание истерически расхохотаться. Потом он вспомнил рассказы о коварстве сектантов и о том, как они обожают ставить человека в абсурдные ситуации и смотреть, что будет человек делать. Может, старик все понял про космические корабли? Он точно знал, что Бемиш способен разъяснить ему, что такое вторая космическая скорость, а вот что он не знал - так это как Бемиш поведет себя от такого вопроса. А Бемиш оказался не на высоте и уткнулся носом в свой чай. - Слушайте, - сказал старик, поняв, что ответа не будет, - вы говорили вот с этим щенком, и с Киссуром, и с великим государем, и даже с взяточником Шавашем - и со всеми вы нашли общий язык. Как вам это удалось? - Не знаю, - сказал Бемиш, - наверное, потому, что я всегда пытаюсь говорить правду. Люди очень редко говорят друг другу правду. Они либо льстят друг другу, думая, что это ложь, либо хамят и думают, что это правда. А правду они говорят очень редко. - А какую правду вы скажете о себе? Признайте, что вы бес. - Нет, - сказал Бемиш, - я не совру, что я бес, и про вас не скажу, что вы неправы. Видите ли, я воспитан в стране, где считается, что народ всегда прав. Если такое огромное количество людей чувствует себя обиженными, значит, у него есть причины для обиды. Если такое огромное количество людей ненавидит землян, значит, у него есть причины для ненависти. Я думаю, что главная причина заключается в том, что вы беднее землян. И я думаю, что единственное средство справиться с этим - помочь вам сделаться такими же богатыми, как земляне. Поэтому я строю этот космодром. - Вы связаны с очень плохими людьми, - сказал старик, - например, с человеком по имени Шаваш. Это изнанка мира, тушканчик, обратившийся в человека, утка-поганка, у которого семь языков и ни одной души. Его черная тень проникла в наш совет и его черная тень лежит над стройкой. Подумайте над тем, что я сказал. И с этими словами старик поднялся со стула и, не кланяясь, ушел. Ашиник выскочил вместе с ним. x x x Прошло еще три дня, и Ашиник сказал: - Господин Бемиш, если вы еще раз хотите переговорить с Белым Старцем, то вы должны быть послезавтра в столице, в гостинице "Архан", в час росы. Бемиш всю ночь не мог заснуть. "Архан" был, бесспорно, самой роскошной гостиницей империи. Он располагался на территории императорского дворца, там, где раньше находился Облачный квартал приезжих чиновников, и "Архан" сохранил всю безумную роскошь, предназначенную для апартаментов приезжих наместников провинций и судей девятого ранга, - плюс, разумеется, все новейшие удобства и микрокомпьютеры, ответственные за климат и температуру. Злые языки добавляли также, что "Архан" сохранил и тайные ходы, по которым к наместникам, вызванным в столицу для казни, приходили исполнители приговора; что же касается слуховых труб и потолочных глазков - их использовали под коммуникации, и обязанности их выполняла более современная аппаратура. То, что Белый Старец остановился в "Архане", а не в каком-нибудь пятизвездном "Хилтоне", показывало, что у секты есть не только большие деньги, большие, чем Бемиш подозревал до сих пор, но и покровители на самом верху. Кто были эти покровители? Во всяком случае, не Шаваш. Старик говорил о Шаваше со свежим отвращением. Бемиш был готов поклясться, что кто-то из осведомителей Шаваша побывал близ инисской встречи или даже на самой встрече, и можно было не сомневаться, что этого осведомителя уже скормили крабам. Бемиш лежал в постели и думал о том, что, возможно, ему, главному бесу империи, который не посылал шпионов, не подкупал, не интриговал, удалось сделать то, что не смог сделать хитрый чиновник Шаваш, - ему удалось заставить Белого Старца, врага землян, пересмотреть свою политику. - Ты какой-то рассеянный, - сказала Инис, - что случилось? Теренс улыбнулся в темноте. - Ничего. Спи, зайчонок. Женщина осторожно погладила его по груди. - Ах, господин Бемиш, я же чувствую, что вы в тревоге. Надеюсь, это не из-за той ошибки, которую я сделала вчера в описи? Если нет, - расскажите мне. Бемиш слегка усмехнулся при мысли, что он будет о чем-то советоваться с Инис. А впрочем, она права - с кем-то посоветоваться надо. Бемиш вылез из постели и, пройдя в ванную, набрал телефон. К его удивлению, несмотря на поздний час, трубку тотчас же сняли. - Госпожа Идари? Это Бемиш. Мне надо поговорить с вами. - Я вас слушаю, Теренс. - Это не разговор по проводам. Я буду в столице через два часа. Могу я видеть вас? - Да. x x x Идари встретила его в большой гостиной. Бемиш не стал спрашивать, где Киссур, - дворецкий уже успел шепнуть ему, что Киссур гуляет где-то по кабакам в компании двух варваров и одного бандита. Идари была в строгой одежде хозяйки дома: длинных черных брюках и черной же кофте, вышитой у рукавов переплетенными цветами и стеблями и перехваченной широким поясом из серебряных блях. Она прошла вперед Бемиша, осторожно ступая по зверям и травам, вышитым на коврах, и Бемишу показалось, что она ступает по его сердцу. В маленькой гостиной Бемиш сел в мягкое кресло, а Идари села напротив на ковер, подобрав ножки. - Завтра я встречаюсь с Белым Старцем, - сказал Теренс. На лице женщины мелькнула тревога. - Осторожней, Теренс, это, должно быть, ловушка. Вас могут убить или похитить. У вас есть прирученный котенок Ашиник - не думайте, что вы изучили повадки лесного тигра. - Это не ловушка, - сказал Бемиш, - место такое, что это не ловушка для моего тела. Но... Понимаете... секта готова пересмотреть свою политику в отношении землян. Идари улыбнулась своими синими глазами. - Я... я был поначалу счастлив. Я сделал то, что не смог сделать Шаваш. Вы же знаете, как они опасны. Но теперь я боюсь. Белый Старец делает громадную уступку. Он что-то потребует от меня взамен. Око за око. Я хочу знать - что? - Но это совсем нетрудно, - сказала Идари. - Вас называют самым близким к государю чужеземцем. Белый Старец потребует, чтобы вы добились от государя отставки Шаваша. Бемиш вздрогнул. Переговоры о создании компании, получающей даром половину чахарских недр в обмен на обязательства обслуживать часть государственного долга - шли полным ходом. Даже имя компании было готово - проект БОАР. О проекте пока никто не знал, но... - Но... но... боже, это невозможно! Шаваш разорит меня! Женщина чуть заметно усмехнулась. - Вам надо было отдавать себе отчет, Теренс, в том, что может случиться, еще когда вы приглашали Ашиника на работу. Или вы думаете, "знающие путь" позволили бы Ашинику служить у беса, если бы им не показалось, что бес сам готовит себе крючок, на который его можно поймать? В восемь тридцать Бемиш был в "Архане". Гостиница сияла малахитовыми колоннами, и зеркала на стенах холла были выложены вверху тончайшими цветами из серебра. Над зеркалами, там, где ранее располагались изображения богов, теперь в стену были вставлены изысканные циферблаты, показывавшие местное время, время Мельбурна, бывшего в этом десятилетии столицей Федерации Девятнадцати, время Лондона, Хойна, Нью-Йорка и еще десяти крупнейших деловых центров Галактики. В холле гостиницы царила некоторая суета, дворцовый охранник (а именно они стерегли гостиницу) в шелковом зеленом кафтане молча и решительно теснил журналиста с камерой. Бемиш подошел к стойке и выразил желание поговорить по внутреннему телефону с обитателем пятнадцатого номера. Девица за стойкой необычайно удивилась. На спину Бемиша легла чья-то рука, и обладатель руки довольно невежливо повернул Бемиша к себе лицом. -