кораблями. Напряжение поля минимальное, но если что - усилишь. Трюфель, как это водится у скочей, о готовности выполнить приказ не доложил, но через десять секунд на потемневшей, почти черной траве пролегла объемная белесая прямая, словно протянулся ватный шнур; из него молочными фонтанчиками выплеснулась струящаяся масса, образовавшая очень зыбкую на вид стеночку, которая, поднявшись метра на два, плавно закруглилась вправо и, упав снова на траву, выстроила полупрозрачный тоннель, упирающийся в спущенный трап соседнего звездолета. - Собственно, ты можешь остаться, там ведь мне ничего не угрожает, - сказала Варвара и двинулась по тоннелю. Сзади послышалось характерное лязганье - скоч, строго выдерживая дистанцию в один метр, семенил следом. - Раз уж увязался, то хоть фонарик зажги,- приказала ему Варвара. В защитном коридоре было почти темно, только слабыми пятнышками просвечивали луна и солнышко. Сзади вспыхнул фонарь, и девушка пошла быстрее, ступая по собственной тени. В какой-то момент ей показалось, что вон там, за черным овалом выхода, начнется вечерняя улица Пресептории, по которой недалеко уже и до Майского Луга, а там и полоска прибрежного сада, и пляж, и лиловый яшмовый монолит под скалой... Она встряхнулась и почти бегом выскочила из тоннеля. Трап как трап. Люк как люк, тоже забран сетчатой защитой, и такая же послушная клавиша справа, чтобы набрать шифр входа, не меняющийся десятилетиями, - незачем. Он ведь от зверей. Она влезла в тамбурную, щелкнула тумблером люминаторов, и потолки на кораблике разом засветились. На полу центральной площадки по-лягушачьи расположились три киба. Они все видели, все слышали, а толку от них, как от любого подъемно-транспортного механизма. Перешагнув через одного из них, Варвара направилась прямо в рубку. Сейчас она уже могла признаться себе, что сюда ее погнало не простое любопытство, а смутная догадка. Сейчас проверим. Она включила корабельный МИМ - малый интегральный мозг, и задала ему предельно простую задачку: воспроизвести звуковой сигнал, принятый от одного из членов экипажа и ретранслированный затем в виде пакета SOS. Щелкнуло, шваркнуло, прошуршало на бешеной скорости, и внезапно на полуслове зазвучал прерывистый, задыхающийся голос. Он был абсолютно незнаком и в то же время ужасно напоминал кого-то своей мягкой, словно искусственно заниженной хрипотцой. Варвара прослушала раз, ткнула кнопочку повтора и прогнала еще и еще. Задумалась. На пульте уже лежала едва заметная пленочка пыли и несколько трогательных ирисок. Незнакомый ей Иван Вуд, любитель сладкого и обладатель рокочущего баса, задал-таки задачку... Она наклонилась над плошкой фона, согревая ее дыханием: - Сусанин, Сусанин, вызывает Норега... - Что? - выскочил короткий чмокающий звук. - Только собирался... - Евгений, ты прослушал... - Давай быстро, Варька, что у тебя? - Я на корабле разведчиков. Вуда было очень плохо слышно. Поэтому киб, отправивший фонограмму, одно слово не разобрал и подставил самое близкое по звучанию из всех, ему известных. Я слушала неоднократно, и это слово - не "капибары". - А что? - Не разобрать. А догадываться я боюсь... - Понятно. Пять минут назад я бы тебя попросту обругал за панику. Но сейчас... Мы только что нашли сапог. - Кого? - Не кого, а сапог. С правой ноги. Висит на дереве, на высоте три метра сорок сантиметров. И не заброшен, а подвешен, и затяжной шнур завязан на два узла. На заклепке второй номер. Варвара невольно вскинула глаза на стену, где на привычном месте, справа от пульта, в алой рамочке висел список экипажа корабля. Пилоты и пассажиры в галактическом поиске как правило владели таким количеством профессий, что свободно заменяли друг друга. У Гюрга, впрочем, тоже имелся диплом пилота. Под вторым номером в красной рамочке значилось: Фюстель Монкорбье, штурман, вакуум-механик, ксенофизик. - А ты не допускаешь, что он сам прятался на этом дереве и зачем-то подвесил ботинок? - спросила Варвара. - Кто, Монк? Исключено. По этой ветке мог бы забраться только ребенок. И потом... - Ты что, Сусанин, боишься меня напугать? - Тебя напугаешь... У меня впечатление, что это... вроде нашего Майского Дуба. На него всякое вешают. Варвара вспомнила ленточки, крышки от консервных банок и живого ленивца - игрушечную дань памяти о язычестве предков, таком привлекательном с расстояния в доброе тысячелетие. - Ритуальное дерево, - подсказала она. - Вот-вот. И под ним - обглоданные кости. Тоже ритуальные. - Сусанин! - ахнула она. - Так я и знал, уже и обморок. Да не человечьи!.. - Евгений, миленький, ну что тебе стоит - прикажи скочу прибрать их в какой-нибудь контейнер! Ну хочешь, я тебя поцелую? За одну косточку? - Варвара, ты серьезно? - Конечно нет. Но ты понимаешь значение... В фоноклипсе что-то злобно крякнуло, словно переломилось. - Варвара, под этот каменный куб уходит лаз... Если не тоннель. Широченный. И следы, только чьи - не разобрать. Мы уходим вниз. Наверху остается Гриша, держи связь с ним. - Хорошенькое дело, если внизу - ловушка! - Ты еще тут будешь встревать! - резко оборвал ее Сусанин. - Идем впятером и один скоч. Точка. А то все раскомандовались... Ага, вот где они сцепились с Гюргом! Но Сусанин - начальник спасательной группы, его голос решающий. - Жень, ты хоть дай ориентировочное направление, куда эта нора ведет. - Само собой. Все. Тик, тик, тик... Она бесшумно, словно могла кого-то спугнуть, вышла из чужой рубки, еще раз перешагнула через бесполезного киба и замерла, стоя на верхней ступеньке лестницы. Совсем недавно - и тоже на закате - она вот так же стояла, не решаясь ступить на почву первой незнакомой планеты. И была чертовски занята собой: так ли поздоровалась, и что подумали, и как посмели до плеча дотронуться, и куда бы ей провалиться... Теперь перед ней была незнакомая планета номер два, и не просто почва, а поверхность, скрывающая подземные ходы, горбатые пещеры, ледяные и мутные ручьи... И туда ушли ее ребята. Пятеро. На поверхности, если что случится, только они с Гришей Эболи. Если снизу придет призыв о помощи или, что гораздо хуже, все затихнет и долго-долго не будет доноситься ни единой весточки - Грише придется слетать за ней, и тогда пойдут они с оставшимися скочами. Так что ей, возможно, придется сунуться в совершеннейшую неизвестность, а она, вместо того чтобы приготовиться к этому, раскинула тут себе персональные тоннели, словно боится по травке пройти... - Трюфель, убрать защиту между кораблями! Только теперь, когда ровный снежный вал, соединяющий два звездою лета, мгновенно превратился в кисель и растаял, словно впитавшись в землю, стало видно, насколько же здешняя луна светозарнее земной. Солнце, уже скрывшееся за правой грядой, еще освещало снежные горы и подсвечивало чудовищные скалы Фермопил, придавая им зловещий темно-лиловый отблеск, а вся долина уже светилась ровным серебристым сиянием, и только на том месте, где пролегал тоннель, осталась темная, точно влажная, дорожка примятой травы. - Двинулись, - сказала Варвара и пошла по этой дорожке. Там, где трава была не вдавлена в землю утюгом силового поля, она топорщилась и поблескивала, словно была вырезана из тончайших полосок белой жести, и даже, казалось, звенела - а может, это подымалась на промысел вечерняя мошкара. Все усиливающийся фиалковый запах мешался с неистребимым металлическим, и это странно сочеталось с сухостью долины - наверное, надо было ожидать ночного тумана. Девушка прибавила шаг. Внезапно метроном, щелкающий из фоноклипса, умолк. - Внимание, - раздался голос Трюфеля, на этот раз звучавший скорее как женский, а такое изменение значило, что скоча обуревают отрицательные эмоции. - На нижней террасе большого экваториального хребта появилась стая крупных, предположительно копытных, животных. Направляются в долину. Ориентировочное расстояние четыре целых четыре десятых километра. Варвара остановилась и обернулась к снежным горам. Вершины еще розовели, но подножие совершенно не просматривалось, - видно. Трюфель пользовался инфракрасной аппаратурой. Ну что ж, как раз добраться до "Дункана", выпить чашечку кофе, поговорить с Гришей и тогда готовиться к первому контакту с чартарумской фауной. А света хватит - луна забирается все выше, и у здешней травушки-муравушки феноменальные отражательные способности... И правда, в долине сделалось светлее и свет этот был ровен, без прежних игольчатых бликов; дорожка размывалась, но это было не страшно - "Дункан" высился чужеродной нездешней громадой, и до него оставалось всего половина пути. Вот только запах стал насыщенным до омерзения. Не зацвела ли травка? Цветов видно не было, но стали неразличимыми и отдельные травинки: они были утоплены молочным туманом, который стремительно растекался от черного ущелья. - Ишь ты, - сказала Варвара, - а если нас скроет с макушкой, найдешь дорогу домой? - Найду. - Вафель, как всегда, был лаконичен. - Ну и ладно. В случае чего пойдешь первым, а я буду держать тебя за хвост. Хвостов у скочей не было, но Вафель правильно понял, что в качестве такового может быть использован запасной опорный манипулятор, а поняв, промолчал. Туман подымался, густея, хотя казалось, что дальше некуда, был уже выше колен и приводил в изумление тем, что совершенно не мешал движению. Напротив, стало легче, и мелькнула шальная мысль: вот станет по грудь - поплыву... - Расстояние до стаи три с половиной километра, - прорезался Трюфель. А, ерунда - три с половиной километра! До корабля рукой подать. Вот только захлюпало под ногами, и это противно, но при такой влажности иначе и быть не могло: идет стремительная конденсация, и накопившаяся вода сразу же утекает - вон как тянет ботинки, словно по ручью идешь, вот и у Монкорбье ботинок сорвало, ничего удивительного (неправда, экспедиционный ботинок, пока он не расшнурован, не стянешь и лебедкой...), и то-то было бы смешно, если бы на здешнем Майском Баобабе красовалась вот такая золушкина туфелька, - ой, да она еще и светится (наведенная люминесценция, осторожно, наведенная люминесценция...), и ничего удивительного, ведь светится этот белый кисель, и не белый он, а перламутровый, и проступает какой-то узор (ячеистые структуры типа эффекта Бернара...) шестигранный, а вон там змейка закруглилась голубая на желтовато-медовом фоне, ну прямо Жучка со своим хвостом, и еще, и дальше целых три - красота-то какая! Ногам только холодно, и тянет, тянет (глубина не меньше полуметра, скорость течения метров шесть-семь в секунду - как это я еще держусь на ногах?..), а то бы так и села и смотрела всю ночь и на эти громадные белые кувшинки, что распускаются на глазах и тут же обрастают тысячью лепестков, и на тонкие колоннады, просвечивающие в толще тумана... - Расстояние до головного животного - две тысячи метров. Стая насчитывает двадцать семь особей. ...и особи со мной вместе полюбуются, подогнут коленки, сядут на плоские задницы и поднимут добрые морды к луне, как скоч мой миленький, - ты не утонул там, Вафель (роботы стратегической разведки приспособлены для передвижения под водой...), ау, не слышу ответа, утопленничек (я не говорю вслух, а мысленную информацию скоч не принимает...) - Прошу разрешения поставить индивидуальную силовую защиту. В воде могут находиться мелкие животные, смытые со склона. Утеньки, трусишка ты кибернетический! Тебе бы только заткнуть мне уши и заслонить глаза, чтобы не видела я всей этой красоты, - и золотого купола, что медленно-медленно подымается из перламутровых глубин, как зачарованный остров (используются все частоты видимого спектра, следовательно, можно опасаться сильного ультрафиолетового излучения...), и звенящие лимонные шары, скатывающиеся с этих пизанских башен, чтобы у их подножия раскрыться огромной королевской лилией, - и чтобы всего этого не увидеть за колпаком защиты? - Ни-ка-ких фокусов, дражайший мой телохранитель, и не бодай меня под коленки, я уже дошла до трапа, только - тс-с-с... На "Дункан" полезешь ты, а я останусь. Я так долго ждала воды, моей воды, а теперь ее вдоволь... Ты слышал команду? Топай наверх, многоноженький ты мой, топай и сушись! - До головного животного тысяча двести метров. Ах, да какое это имеет значение, разве они смогут плавать так, как она, - неповоротливые клячи в мелкой воде! Ну, наконец-то набрать полные горсти - а вода холодна и кипуча, как ледяной нарзан, - и ткнуться в эту воду лицом... Колючие пузырьки обожгли щеки, и разом пришло отрезвление. Полотнище тумана - экран фантастического проектора. Но не это важно. Черные точки, приближающиеся со стороны гор... - До головного животного восемьсот метров. И не это! "Да ты что, Варвара, оглохла?" - шепнул голос Сусанина. Она подпрыгнула сразу на три ступеньки и выгнулась, придерживаясь одной рукой за поручень, а другой прикрываясь от слепящего серебряного света, - что-то доносилось оттуда, от чернеющей в лунной ночи бесформенной громады каменного завала, по которому пробегали пугливые эльмовы огни. Да что же, что там? Крик? Боль? - До головного животного... - Тихо! Не мешай! Плеск и рычание двух ручьев, справа и слева, вода уходит, обмыв вечернюю долину, вершины хребта вот-вот совсем угаснут, и вместе с их факельным свечением торопливо выключаются все эти световые эффекты, как театральные прожекторы после окончания спектакля, и только на самых верхушках башен-минаретов, подчеркивая их невероятную высоту, остается по слабенькому огоньку. И все травинки снова вытянулись в струнку, словно приемные антенны. И легкость такая, что можно пробежать на цыпочках, едва наступая на острия этих травинок. И чуткость. Былая, едва не потерянная навсегда чуткость. Ведьминская. Только как это при всей обострившейся чуткости она забыла, что снова нет связи с вертолетом? - Трюфель, вызови вертолет! - Нет связи. Три тучи разом: слева и справа огромные стаи крыланов, а прямо, как раз между башнями Фермопил, грозовая, чья чернота сделала бы ее невидимой в ночи, если бы не судорожные прочерки коротких молний. - Эболи... Эболи... Отвечайте, Эболи... Гриша, где вы, Гриша, отвечайте, отвечайте, черт бы побрал нашу коротковолновую связь, Гриша... . Гриша... Отвечайте, Гриша... - ...рега! Почему не слышу? Варвара Норега! - Гриша! Не так официально. - Это я со страху, что вы пропали. Что у вас? - Световые эффекты и микронаводнение. Уже кончилось. - Вы-то где? Сусанин мне голову оторвет! - Ну конечно. Вы его больше слушайте. Если бы он за меня волновался, то не бросил бы одну. Так что я сижу на верхней ступенечке, подобрав ноги, чтобы никто за пятку не цапнул. - А что, есть претенденты? - И сверху, и снизу. Сверху тьма громадных крыланов, буду надеяться, что не вампиры... - Варенька, поосторожнее - а вдруг?.. - Вдруг не может быть, такому количеству кровопийц было бы нечем здесь питаться. - И все-таки. А снизу? - Мчится какое-то стадо копытных, по-моему просто играючи. Вечерний гон. Что от Сусанина? - Они двигаются от меня на северо-восток с небольшим уклоном вниз. Сеть разветвленных пещер, похоже, что естественные полости вроде цепочки пузырей. Эх, геолога с нами нет, ведь на Большой Земле никто аналогичных структур не припоминает. - Размеры?.. - Первая - высотой до пяти метров, дальше все ниже и ниже. - Ладно с этим, а как со следами? - Да никаких следов. В первой пещере определенно стойбище, и покинутое совсем недавно, потому как, извините, помет... - Чей, чей помет? Там же биосектор чуть ли не в полном составе! Варвара чуть не плакала. - Скот какой-то. Довольно крупный. Может, это и есть капибары. Но в глубь они уйти не могли, там проходы узенькие. - Но люди были с ними? Не аборигены, а наши, пропавшие? - А вот этого никто сказать не может. Там везде подземные ручьи, да еще с переменной мощностью. Хорошо, что скоч обратную дорогу запоминает, а то никакая ниточка, как у критской Ариадны, не помогла бы. - Значит, еще один лабиринт... Сколько они могли по нему пройти? Тик, тик, тик... - Гриша! Отвечайте... Метроном, чтоб его унесло в черную дыру! А главное, она не сказала то основное, о чем не имела права промолчать, - о ближнем сигнале тревоги, который она приняла. Эта боль, помноженная на отчаяние, и сейчас копилась где-то неподалеку, заставляя до рези в глазах вглядываться в громаду спящих Фермопил с крутыми рогами башен, обволакиваемых грозовой тучей. - Вафель, - проговорила она почему-то шепотом, - ты с четырех рук стреляешь? - Да. - Тогда мне портативный десинтор и хлопушку с парализирующими капсулами, быстро; себе - по паре этого добра. Над головой лязгнуло и застрекотало, словно по консервной банке помчалась металлическая многоножка. Варвара вдруг почувствовала, что рука ее, сжимавшая титанированный поручень, совершенно заледенела. Под ногами рябила залитая лунным светом вода - о том, что наводнение уже кончилось, было сказано ради душевного спокойствия Гриши и всех тех, кому он сейчас пересказывает их разговор. Но лунного серебра хватало только до той черты, где начиналось нагромождение черных скал. Если бы посмотреть на эту картину в снимке, можно было бы предположить, что между двумя слегка наклоненными друг к другу карандашами насыпали две горсти кристаллов самой различной формы. Беда была только в том, что "карандаши" раза в два превосходили Эйфелеву башню, а "кристаллы" - самый крупный грузовик с прицепом. И даже не в этом... Беда заключалась в том, что именно оттуда исходили волны тревоги. Над головой снова застрекотало; Вафель, свесившись вниз головой, подал девушке оружие. Десинтор - на крайний случай, он пока отдохнет за поясом, вот так, стволом вниз, а ракетница может пригодиться раньше; стадо уже близко, отчетливо видны массивные, как у буйволов, тела и небольшие головы, увенчанные вскинутым кверху рогом. Так сказать, легкая носорожья кавалерия. Их счастье, что на Чартаруме уменьшенная сила тяжести, иначе вряд ли им удавалось бы передвигаться таким вот частым скоком. Да еще и по воде. Да еще и так, словно их кто-то позвал. Жаль, чертовски жаль, что это всего-навсего носороги, твари нелюбезные и, мягко говоря, не вполне приучаемые. Вот и звуки доносятся почти отчетливо - тревожное похрапывающее хрюканье, покрываемое водопадным гулом, создаваемым целой сотней копыт. И сквозь весь этот пока еще отдаленный, но заполняющий от одного края до другого узкую долину гул, как ледяная спица пролетел крик. Варвара даже не была уверена, что слышала его, - может быть, это снова был беззвучный сигнал тревоги, повисший на мгновение в лунном свете, как бесконечно вытянувшееся начальное тире из сигнала SOS; но ей достаточно было того, что она приняла его всем своим существом, и в следующий миг она уже прыгала, не раздумывая, прямо в воду и летела туда, к черному завалу, и следом, катастрофически отставая, хлюпал по воде скоч, и она успела бросить ему через плечо непонятное для самой себя: - Без команды не стреляй! Хотя на кой ляд он вообще, как не на то, чтобы стрелять без всякой команды в тот момент, когда вообще не успеваешь или не можешь что-либо скомандовать?.. Но сейчас было не до того, чтобы разбираться с Вафелем, потому что ощущение полета длилось всего несколько секунд, а потом она поняла, что бежит катастрофически медленно, вода все-таки выше колен, и если б хоть по пояс, можно было бы передвигаться вплавь, вон какое сильное течение, чем дальше, тем сильнее, и так и тянет вправо, и там слышится глухое, характерное журчание, как будто вода уходит в подземный сток, - а действительно, куда бы иначе ей деваться, впереди ведь каменная баррикада; но журчание заглушается храпом и топотом сзади, вот уж кому вода почти не мешает; Варвара оглядывается и видит, что табун гораздо ближе, чем она опасалась, и впереди вожак с победно задранным к самой луне рогом... И то ли это были шалости лунного света, то ли животное поматывало на бегу головой, но Варваре в последний миг показалось, что этот рог мягко покачивается, как резиновый. А в следующую секунду она вскинула руку с ракетницей, раздался оглушительный хлопок, и вожак взвился на дыбы, не столько напуганный уколом капсулы, впившейся ему в грудь, сколько ошеломленный огненной завесой, полыхнувшей прямо перед его мордой. На Большой Земле одной такой ракетой можно было остановить стадо бизонов - искрящаяся, шипящая туча вытягивалась непреодолимым барьером на добрую сотню метров. Поэтому Варвара, опасаясь только двигавшегося уже по инерции вожака, изо всех сил рванулась в сторону, чтобы не попасть ему под копыта, но в последний момент споткнулась и, падая, постаралась распластаться, чтобы вода скрыла ее всю, - мало ли что придет на ум громадному животному, насмерть перепуганному искрящимся огнем и первыми признаками действия парализатора. А вдруг не подействует? Этот страх мелькнул у Варвары как раз тогда, когда она погружалась с головой. Действительно, ведь препарат рассчитан на земных или, на худой конец, на геоморфных тварей... Но он подействовал. Совсем близко от себя она услышала грохот, словно с вышки в бассейн обрушился шкаф, а затем, но уже тише, прогрохотало слева, справа, опять слева... Неужели Вафель принялся палить без разрешения? А главное - почему она сама не отдала ему этой команды? Она вскочила во весь рост. Сзади, всего в пяти-шести шагах, всхрапывая и совсем по-дельфиньи посвистывая, приподымалась и снова валилась в воду громадная туша, кажущаяся совершенно черной на фоне уже опадающей огненной завесы, через которую, почти не проявляя природного страха, проскакивали все новые и новые четвероногие. Теперь она боялась даже про себя назвать их, но развернувшись за уже проскакавшим табуном и как-то безотчетно подивившись плавности движений этих существ, она побежала следом по быстро мелевшей воде, и широкие крупы с куцыми хвостами, испещренные жирафьим крапом, мерно вскидывались в почти дневном лунном свете. Она бежала из последних сил, проклиная отяжелевшую мокрую одежду и изо всех сил стараясь не потерять направления на больше так и не повторившийся крик, и уже ничему на свете не удивлялась. А удивляться бы стоило - хотя бы тому, что весь этот табун мчался точно в том же направлении, как будто вызванный из сказки человеческим призывом о помощи. У самых камней они сгрудились, топчась на месте и наклонясь над чем-то, и Варвара, подбежав, остановилась, в отчаянье не зная, как быть дальше; о том, чтобы стрелять, не могло быть и речи: перепуганные животные легко могли затоптать того, над кем они так трогательно стали в кружок. К тому же, и попасть в него недолго. А эти... как их... микрожирафы единорогие, они, похоже, и вправду силятся помочь, пофыркивают, что-то поддевают головами... И словно в доказательство ее догадки один из этих крапчатых вдруг плюхнулся на зад, как собака, потом осторожно протянул вперед морду и передние ноги, и что там было дальше, разобрать стало невозможно, сплошная фыркающая каша; но когда залегшее животное поднялось, Варвара увидела, что поперек его спины, бессильно свесившись, лежит полуголый человек. Она ничего не успела сообразить, как ее ласково взяли под коленку, как-то не то подбросили, не то легонечко дернули вверх, и она, увидев рядом предупредительно подставленную спину, скорее рефлекторным, чем обдуманным движением оперлась на подставленную руку и мгновенно оказалась верхом. Она растерянно глянула вниз, недоумевая, чья же это была рука, - живая, гибкая, вовсе не манипулятор скоча - и вдруг увидела, что это вовсе не рука. Это был хобот. Животное обернуло к ней морду с влажным косящим глазом, задрало здоровенный - не меньше метра - хобот и победно рассыпчато хрюкнуло, словно хрипло рассмеялось. Похоже было, что именно оно утверждало себя в роли нового вожака. Не надумает ли предводитель табуна пуститься в галоп? Она сжала его бока коленями, потянулась, одной рукой держась за гриву, а другой ухватила лежащего человека за брючный ремень - для страховки. - Но, милые! - сказала она, и милые дружно шагнули в ногу, словно всю жизнь ходили вот так, парой и с людьми на хребте. - Вафель, не высовывайся! - крикнула она на всякий случай скочу, который предусмотрительно себя не обнаруживал. Вафель, умница, не ответил. Да и не до него было - этих мерно шагающих одров требовалось как-то подогнать к самому космолету, сгрузить тело, поднять по трапу... "Трюфель, - шепнула она в микрофон, продолжая правой рукой придерживать бесчувственное тело, - Трюфель, нужна связь с вертолетом... Позарез. Дай-ка общий SOS, и пусть фон соседнего корабля ретранслирует". Метроном продолжал уныло тюкать - связи не было. За спиной что-то отдаленно зажужжало, Варвара с надеждой оглянулась: от верхушки одной из башен отделился голубой мерцающий шар, описал дугу и, влившись в черноту второй башни, исчез. Туча была уже над ними, и казалось, что острия этих минаретов вот-вот прорежут ее провисшее брюхо и оттуда хлынут струи воды, как тогда, на Степухе. - Давайте, слоники, давайте... - бормотала она, тихонечко пробуя бока своего иноходца. И опять он, словно поняв, припустил, шлепая по совсем уже мелкой воде. Второй не отставал. Теперь - попробовать свернуть к кораблю... И это пошло. Послушный слоник, просто заглядение, только вот ушки торчком и грива, как у яка, и уж совсем хорошо будет, если ты сейчас остановишься возле трапа... Да тпру, тебе говорят! До корабля оставалось метров тридцать. Спрыгнуть с широкой спины - пара пустяков и до трапа добежать не проблема, а вот как быть с тем, вторым?.. - Да стой ты, горе мое! - "Горе" шествовало как ни в чем ни бывало. - "Сивка-бурка, вещая каурка, стань передо мной, как лист перед травой!" Словно ободренный звуками человеческой речи, "сивка" прибавил шаг. Варвара стиснула зубы. Глаза ему закрыть, что ли? Попытаться вздернуть на дыбы? А если и второй взовьется, человек же упадет прямо под копыта... "Стой ты, дубина!" - послала она мысленный приказ. Нет, телепатических сигналов они не принимали. Она изо всех сил сжала коленями крутую шею животного, но слоник только мотнул головой и небольно шлепнул ее хоботом по коленке: не балуй, мол. Плохо дело. Она вышибла из ракетницы обойму, торопливо выдернула из нее капсулу и, опершись на спину соседнего животного, перемахнула ему на круп, позади лежащего человека. От неожиданной тяжести "сивка-бурка", как и полагалось мифическому буцефалу, только присел на задние ноги, но скорости не сбавил. Силен, красавец! Ну, извини... Она размахнулась и сильно ударила зажатой в кулаке ампулой в шею животному, одновременно хлопнув ладонью по противоположной стороне, чтобы отвлечь от ощущения укола. Получилось неловко, ампула ушла только наполовину, треснула и оцарапала ладонь. Хорошо, что это не стекло, а быстрорастворимый пластик, который сейчас всосется в кровь, а скорость воздействия уже проверена на вожаке... Ага, действует. С легкой иноходи он перешел на шаг, и задние ноги уже отстают, едва переступая, передние еще семенят, а задние волочатся, подгибаются, и девушка соскальзывает вниз, на нее рушится безвольное и такое тяжелое полуголое тело, до ужаса холодное, и его не поднять, и у самой колени подгибаются: царапина на ладони, парализатор проник в кровь, самая капелька, но ее хватило, до трапа не дотянуть, хотя до него каких-то полтора шага, сейчас набежит весь табун... Два громадных жука-рогача ухватывают ее холодными клешнями, больно и неловко, тянут куда-то вверх; но она из последних сил вцепляется мертвой хваткой в лежащего рядом с ней человека, - если бы губы слушались ее, она бы крикнула: "Сначала его!" Но губы одеревенели, проклятая ампула, и сплошной туман в голове, да и зачем кричать, - жуки-рогачи человеческого языка не поймут, впрочем, ничего человеческого здесь нет, только жуки, они тянут две сосновые иголки, гибкие душистые иголки... Когда она пришла в себя, у нее было такое ощущение, словно этому пробуждению предшествовала вереница утомительных и нелепых снов. Сквозь разлепившиеся с трудом ресницы проник невиданный до сих пор зеленоватый мертвенный свет, означился сводчатый потолок, к которому была прикреплена уйма какой-то членистой, суставчатой аппаратуры; затем зазвучал - или начал восприниматься - голос, механический, размеренный, как метроном: - Один-сигма шесть, один-сигма девять, один-сигма шесть, один-штирнер горизонталь тринадцать, два-оптима пять... И тут же сбоку возникло рыльце скоча с настороженными жгутиками антенн, взлетел над самым лицом манипулятор, и ко лбу пришлепнулась клейкая лепешка быстрорастворимого транквилизатора. Во рту возник вкус мяты. Бормотание "Один - сигма..." возобновилось с прежней размеренностью. Да это ведь портативная установка "Гиппократ", и команды - условный код последовательных этапов различных медицинских процедур! На втором курсе они это в училище проходили и даже делали лабораторные работы - но откуда это здесь? Она приподнялась на локте. Узкая, крытая белым пластиком коечка-скамейка убедила ее в том, что с ней самой ничего страшного не произошло, иначе ее поместили бы совсем в другое место. Кстати, вот и оно - занимает всю середину узенькой, расходящейся клином каюты. В училище это ложе именовалось "саркофагом". Пациент, помещенный в этот ящик, попадал во власть кибернетического комплекса, сочетающего консилиум профессоров с двумя дюжинами процедурных сестер. Сейчас к этому медперсоналу, воплощенному в вычислительные блоки и манипуляторы, прибавилась еще и пара скочей,. Так кто же этот бедняга, потребовавший таких забот? Она потянулась к саркофагу, но перед ней мельтешил Трюфель, ничего не давал увидеть. Варвара только догадалась, что пациент лежит носом книзу, а спину ему массируют чем-то горячим и маслянистым - пахло растопленным воском и тибетской поднебесной травкой. Трюфель отступил на шаг, и над бортиком на миг поднялись страшно худые лопатки - ну прямо готовые вот-вот прорезаться крылышки. Это ж надо так исхудать, как после лиофильной сушки! Лопатки исчезли, зато поднялась круглая голова с реденькими, очень, коротко обстриженными волосами и тоже вызвала щемящее чувство жалости; но голова обратилась к ней, явив огромные черные глаза, как бы выходящие за границы впалых щек и совершенно белых висков - ну никак не могли они уместиться на этом лице! И тут же раскатился голос, великолепный сытый бас, от которого все кругом должно было покрываться налетом бархатистой темно-лиловой пыльцы: - Кррретины, пижаму!!! Скочи остолбенели. Призрачная рука Дон Кихота взметнулась в воздух и выхватила у скоча какое-то полотенце. - Боюсь, что они просто не знают этого слова, - задумчиво проговорила Варвара. - Я имею в виду пижаму. Незнакомец громоподобно фыркнул и исчез, упав лицом вниз. Рассмотреть его Варвара так и не успела. Из саркофага послышалась возня, вылетел обломанный манипулятор, через бортик перекинулась тощая нога в ботинке - на заклепке четко просматривалась цифра "5". Иван Вуд, значит. Ботинок грохнул по металлическому пьедесталу саркофага. Варвара оттолкнулась от лежанки и, преодолевая легкое головокружение, вскочила на ноги: - Осторожнее, я сейчас вам помогу... Вуд, если это действительно был он, свесил обе ноги, продолжая сидеть внутри, - поза препотешная: острый подбородок на острых коленях, плечи торчком; ни дать ни взять - нетопырь, которого заставили сидеть вверх головой и он мается от непривычности этой позы. - Остальных нашли? - хрипло спросил "нетопырь". Варвара молча покачала головой. - Тогда что вы смотрите? Дайте какой-нибудь свитер голому человеку, и займемся делом. Действительно, что за столбняк на нее нашел? У Сусанина, кажется, было что-то светло-серое, ангорское... Сейчас. "И стакан морковного соку!" - раскатилось вдогонку. И опять же она - растяпа, старик, судя по его виду, давненько не ел. Она лихорадочно собирала вещи, переворачивая вверх дном тесный кубрик, - свитер Сусанина, полукомбинезон Петрушки - у кого она видела теплые носки?.. Она запнулась - носки она видела у Гюрга. Это была единственная койка, в сторону которой она даже не посмотрела. Отсюда она ничего не смогла бы взять. Когда она видела Гюрга рядом с остальными, он воспринимался как частица общей группы - бр-р-р, какая ледяная педантичность. Но того Гюрга, который восторженно и изумленно шептал ей: "Да ты еще к тому же и трусиха?.." - того Гюрга больше для нее не существовало. Когда она вернулась в медотсек - вот она, последняя загадочная дверь, можно было и раньше догадаться! - Вуд стоял, согнувшись в три погибели и облокотившись на бортик саркофага, заходясь в кашле. - Пневмония, - сказала она. - Вы мне еще накаркаете! - Да куда уж больше... Он с трудом разогнулся и стал натягивать свитер. Варвара критически взирала на эти действия - ей было совершенно очевидно, что больного надо срочно закладывать обратно в саркофаг и продолжать масляные припарки. Но поди заставь его! Свитер скорбно обвис на костлявых плечах, подрагивая серебристыми ворсинками. - Мало, - сказал Вуд, поводя плечами. - Тащите еще что-нибудь. Ну и намерзся же я там... Варвара опрометью кинулась обратно в кубрик. Когда она вернулась с чьей-то меховой жилеткой, непокорный пациент уже стоял в полной парадной форме - полукомбинезоне и шарфе - и крошечными глоточками пил морковный сок. - Вот что, звери, - сказал он, обращаясь к скочам, - установите-ка мне в рубке самое удобное откидное кресло, да побольше подушек. И горсть самых сильных снадобий - на вынос. Два часа на прихождение в себя, потом обратно в лабиринт. - Куда, куда? - невольно вырвалось у Варвары. Он исподлобья глянул на нее и двинулся к выходу из медотсека. У Варвары даже дух захватило, так он в эту минуту был похож на кого-то. А на кого - непонятно. - Милая девушка, - пророкотал он, - расположимся в рубке, а там и поговорим. Варвара почувствовала, что пора положить конец этому недоразумению: - В качестве старшего по кораблю... Он обернулся так стремительно, что она поперхнулась и замолкла. - Четыреста чертей, - проговорил он с отчаянием, - если бы вы сами знали, до чего вы очаровательны! И во всей Галактике не нашлось вам более подходящего занятия, как быть старшей на корабле?.. И этот туда же! Впрочем, и то приятно, что ее усы ему не мешают. Как там полагается благодарить за комплимент? - Ну, пошли, пошли, - он не стал дожидаться ее благодарности. - В рубке вы мне покажете, как вам командуется. Он посторонился возле двери и галантно пропустил ее вперед. Скочи, перебрасываясь подушками, уже готовили откидное кресло. - А может быть, вы?.. - вдруг обеспокоился он, смущенный излишком комфорта. - У меня свои привычки, - отпарировала она, присаживаясь на краешек пульта и хозяйским жестом указывая ему на кресло. - Не закоротите там подачу топлива в энергобаки... Взлетим. - Да уж как-нибудь. - Вам виднее. Ну, так коротко - кто и откуда? Приняли наш SOS в рейсе? Не с Большой же вы Земли. - Естественно нет - не успели бы. Сигнал приняли с ближайшего буя,-пояснила она, болтая ногой. - Ближайшего к вам или к нам? - донеслось из груды подушек. - И к вам, и к нам. - Вы что, с Тамерланы? - Да. Восемь человек, старший - Евгений Сусанин. - Знаю такого. Со старшим вам повезло. И откуда он все знает - и про Тамерлану, и Сусанина? - Вас нашли по пеленгу, - продолжала она. - Сели около десяти часов назад, переписали вашу информацию на наш корабельный МИМ, обнаружили на юге лабиринт и, поскольку в SOS-пакете упоминалось именно о нем, направили туда спасательную группу. Поиск по металлу. Затруднения с аппаратурой - барахлит. Около часа тому назад произвели высадку в центре лабиринта, примерно... - она соскочила с пульта и подошла к карте, - примерно здесь. На дереве подвешен ботинок, на заклепке номер второй. У подножья дерева вход в подземные пещеры. Оставив на вертолете дежурного, остальные шестеро пошли вглубь. Направление - северо-восток. Связь прервана. Все. Вуд молчал, покачиваясь в своем кресле. - Не тот... - тихо процедил он сквозь зубы. - Что? - Не тот лабиринт. В тексте же ясно сказано - вход в шестидесяти метрах от корабля точно на полдень... Компасу здесь доверять нельзя. - Но мы приняли не полный текст... - Она хотела было добавить про детей капитана Гранта, но поняла, что не время. - Постойте, какой же там лабиринт? Там сплошной завал... - Тогда я по порядку. Только... Зверь, слабенького чаю и пару сухих галет. Сколько же я не ел?.. - Он вздрогнул и весь сжался. - Они ведь тоже... Итак, мы сюда плюхнулись на предмет разведки. Общая съемка, поиски следов жизни - вы знаете. Мерси. Это относилось к стакану, возникшему из-за плеча. Варвара терпеливо ждала, пока он маленькими кусочками ломал печенье и макал его в чай. Да, теоретически она знала, как осваивается сектор: выбирается мощная звезда, в безопасной близости подвешивается буй, который будет постоянно копить энергию для подзаправки кораблей. На него же поступает и вся информация, поначалу - собранная зондами. Подгребает обычный поисковик, вроде вот этого, получает первые прикидочные данные, доставленные зондами, и если в этой информации нет смертельно опасного, то высаживается на планету. Тут обнаруживается, что зонды порядком наврали, - аппаратура как-никак работает с расчетом уже известных условий, а на каждой новой планете они неизвестны. Вот и происходят сбои. - Да, так вот, - продолжал Вуд. - Сели именно сюда, потому что засекли цветовые сигналы. Вон примерно то, что сейчас за иллюминатором... От черного завала к обоим кораблям быстро тянулась светло-сиреневая светящаяся пелена; вот она подкатила под опоры, ушла дальше; стадо крапчатых слоников бродило по ней, покачивая хоботами, им было по колено. Внезапно в обратную сторону покатился словно свертывающийся рулон - очень это напоминало детскую игрушку "тещин язык". Слоников накрыло с головой, но они этого даже не заметили - к световым эффектам они были нечувствительны. - Сели, таким образом, на ночную сторону, - продолжал докладывать Вуд, - не по инструкции. При посадке разогнали какую-то стаю, значения этому не придали. Уж очень это было неординарно: следов цивилизации не наблюдается, а на совершенно пустом месте идет какая-то передача информации методом цветовых сочетаний. Сели - погасло. Потом... ладно, подробности придется опускать, да и вы дали мне прекрасный пример телеграфного стиля. Итак, отоспались. Проснулись перед самым рассветом, я стал на первую вахту. Визуально источник иллюминации не просматривался, решили сделать небольшой кружок на вертолете. Ребята погрузились, скафандров не надевали, так как высаживаться никто на поверхность не собирался. Машину вел сам Чары. Собственно говоря, разведкой это назвать было нельзя; главным образом. Чары присматривался, как ведет себя машина в здешнем небе. К каждой планете нужно, так сказать, прилетаться... Простите меня, это я от слабости - забалтываюсь. Они прошли точно на юг, между минаретами, и уже повернули обратно, забирая к востоку, когда я увидел табун. Солнце вставало, тени искажали картину, и в первый момент мне показалось, что это - слонята. - А во второй?-не удержалась Варвара. - Да тапиры, разумеется. Модифицированные применительно к здешним условиям. Тысячелетия при уменьшенной силе тяжести... Варвара соскочила со своего сиденья и прильнула к иллюминатору. Не хватало еще, чтобы Вуд увидел, как она стремительно краснеет, - еще бы, тупица, кретинка, амбистома безмозглая! Сидеть на клетчатом тапире и не узнать его! Не-ет, гнать ее надо отсюда на Большую Землю! - Что вы?.. - спросил он встревоженно. - Дождь. Извините. Я слушаю. Неправдоподобно крупные капли, подсвеченные попыхивающими низкими молниями, неторопливо, как снег, оседали на землю. - Ну, тапиры - это еще полбеды. Хотя я сам так удивился, что выскочил в тамбур, - хотелось своими глазами поглядеть. Вертолет в это время заходил уже на посадку, когда табун выметнулся из-за корабля. Чары спустил машину в каких-нибудь тридцати метрах и не заглушил двигатель, по фону был хорошо слышен шум мотора и его крик: "Назад, назад!.." - вот тут и я увидел их. Все верхом, а на некоторых буцефалах и по двое... Мне сперва показалось - оранги. Пока они восседали на тапирах, трудно было оценить их размеры. Собственно говоря, их следует называть чартарами, только называть вот некому... - Я видела, - хрипло проговорила Варвара, чтобы удержать его от подробных описаний. Вуд кивнул, не вдаваясь в обстоятельства, при которых она могла видеть этих только что окрещенных чартаров. - Ну, а дальше было что-то жуткое, - скороговоркой пробормотал он. - Свалка под вертолетом, ни винта не боятся, ни звука... Чары, по всей видимости, автоматически перевел двигатель на режим "семь футов под килем", и когда чартары поволокли Монка, Игоря и Ома к черному завалу, двинул машину следом, надеясь, что кому-то удастся вырваться и запрыгнуть на трап. Только вышло наоборот - пара образин влезла в кабину. Может, и не пара, а больше, но вывалились они кучей, а машина так и ушла потихоньку, переваливая через все препятствия с семью футами под брюхом... Где-нибудь на восьмисотом километре брякнулась, надо полагать, уже пустая. Да... Он снова закашлялся, мотая головой так сокрушенно, словно больше всего на свете его огорчала потеря вертолета. - Ну, все это я уже не очень хорошо видел - оружие нашаривал и кибов скликал. Скафандра надеть не успел, думал, отобью ребят, когда эти мохнатики попытаются перетащить их через завал... Как-то в голову не пришло, что там лаз. Отсюда все выглядело сплошняком... - Почему они не стреляли? - жестко спросила Варвара. - Почему они не защищались, черт побери? - Я это понял, только когда столкнулся с одним из них, с позволения сказать, лицом к лицу. У них глаза... Это даже страшнее, чем если бы они были просто человеческими. Когда чартары нападают, они визжат, улюлюкают - а глаза у них, как у детей. У обиженных детей. У голодных детей, которые знают, что никогда в жизни не наедятся досыта... - Можно было воспользоваться парализатором. - Это сейчас легко рассуждать... Парализатор-то надо было найти и зарядить. Конечно, все это добро должно находиться в тамбурных сейфах, но что-то взяли с собой Игорь с Омом, это так и уплыло в машине; свое оружие я как раз приготовил к чистке - чем еще на вахте заниматься? Короче говоря, время было потеряно и вся эта стая словно просочилась сквозь камень. Ребят и видно не было, так их облепили... Собственно говоря, задавили массой. И кажется, чем-то обмотали. Так и втащили в щель. - Голос у него совсем сел. Варвара едва разбирала. - А тапиры? - Как ни в чем не бывало потрусили обратно. Похоже, этот путь им был хорошо знаком. Хотя... Почему они повернули? Им ничего не стоило войти в лабиринт - это я говорю: "щель". Не щель это была на самом деле, а парадный подъезд, два на три с половиной, только с фасада это прикрыто гладким выступом, нужно обойти слева или справа, там проходы. Но самое странное: в центре этого выступа - иллюминатор. По цвету он не выделяется, разглядывать было некогда, а впечатление такое, словно он временно задраен металлической заглушкой. И высоко, чартару не дотянуться. Вот так. Но мы с кибом проскочили мимо него на предельной скорости, и я даже не сразу сообразил, что нахожусь в самом настоящем лабиринте. - Как же вы находили дорогу? На камне следов не остается. - По запаху, дитя мое. Я ведь прирожденный следопыт, всю жизнь на дальних планетах... - Варвара попыталась прикинуть, сколько же это примерно, - нет, ничего не вышло, возраст ее собеседника был совершенно неопределим. - Эти мохнатики воня... благоухали, как полтора зверинца. И вот тут-то я почувствовал, что идут они привычно и уверенно, - мне никак не удавалось сесть им на хвост. Иногда я даже слышал шум, но как только дорога раздваивалась, мне приходилось обнюхивать тот и другой вариант, время уходило. Хорошо еще, что я догадался крикнуть кибу, чтобы он запоминал путь. И петлял, как полагается в лабиринте; порой выходил в зальчик, откуда имелось полтора десятка выходов, но, к счастью, по дороге не попалось ни одной ловушки. - Или они уже бездействовали, - подсказала Варвара. - Не скажите... - покрутил головой Вуд. - Техника была, прямо скажем, в полной боевой готовности, и уж в чем не было недостатка, так это в световых эффектах. Судя по всему - люминофоры. Описывать не буду. Забавно, что во время обратного движения их сочетания были совсем иные, это меня и сбило... И полная потеря чувства времени. И пустота. - Значит, это помещение не используется как жилье? - Ни в коем случае. Привалы, правда, там устраивались, и следы... гм... не буду детализировать. Неаппетитно. - А вы не стесняйтесь - я по профессии таксидермист. - Вы - юная женщина, прелестная, хотя и не вполне беззащитная, что вас несколько портит... И не дай вам бог не то что попасть туда, а хотя бы представить, что за оргии временами там происходили. Когда я наткнулся на следы недавнего пиршества, это увеличило мою скорость втрое. И все-таки я догнал только самого последнего. Собственно говоря, не догнал, а наткнулся - чартар лежал, вытянувшись, в полной прострации. Есть громадное различие между позой ослабшего или раненого зверя - и безвольным человеческим телом в момент полной апатии. Это было последнее. Я велел кибу меня страховать, а сам принялся его разглядывать - нужно же получить полное представление о враге, с которым имеешь дело! И вот по мере того как я разглядывал его, он все с большим интересом приглядывался к нам. Готов поручиться, что он даже испытывал какое-то удовольствие!.. У Варвары мелькнула мысль, что с точки зрения хищника ее собеседник никак не мог вызвать положительных эмоций. Но что-то заставило ее промолчать. Однако Вуд безошибочно углядел тень иронии, невольно скользнувшую по ее лицу. - А вы напрасно сообщили мне свою профессию, - мрачно заметил Вуд. - Теперь мне в любом вашем мимолетном взгляде будет чудиться трезвая оценка живодера... Но, смею вас уверить, та образина смотрела на меня совсем по-иному. Чартару было интересно! Вскоре он присел, потом поднялся на ноги, и только после всего этого у него в глазах промелькнул страх. И он начал улепетывать от нас. Мы с кибом могли запросто скрутить его - но зачем? Это только задержало бы нас. К тому же, теперь мне не нужно было проверять дорогу: чартар вел нас уверенно, как гончая. Еще несколько поворотов, и мы выбежали в этакую трапециевидную камеру, узкий конец которой переходил в наклонный тоннель. Похоже, это был просто отвод для стока воды, ежели таковая наберется в лабиринт, но чартары ее приспособили для своих нужд - накатана эта труба была до блеска, так что сразу стало очевидно: туда скатиться можно, а вот обратно - весьма сомнительно. Труба изгибалась, как огромный штопор, и что там было внизу, угадать невозможно. Шумок сперва доносился, а потом и он смолк. А может, это у меня в ушах уже... - Штопор и наклон вниз, - задумчиво повторила Варвара, запоминая дорогу, которая, несомненно, ей предстояла. - А вы не можете хотя бы примерно оценить направление оси? - Как будто северо-восток, но компасу там доверять нельзя. И бросаться вниз очертя голову тоже было бы мальчишеством, ведь попади я в эти лапы - и нам никто не поможет... - Почему вы сразу не связались с кораблем? - Тон у вас, дитя мое, как у королевского прокурора эпохи неограниченной монархии... Проходили в школе? Варвара покраснела - в самом деле, нельзя же так свирепо накидываться на больного человека, к тому же непривычного к ее манерам. Хотя он тоже мог бы понять, что ею движет вполне законное нетерпение" - надо же что-то делать! - И потом, - продолжал Вуд, - не считайте меня таким уж законченным идиотом. Разумеется, как только я понял, что нахожусь в лабиринте, я попытался связаться с корабельным МИМом, но ничего не получилось. Возвращаться к выходу? У меня еще была надежда догнать своих. А вот там, возле этой крученой дыры, я понял, что без посторонней помощи не обойтись. Будь со мной не киб, а робот, я послал бы его обратно с поручением организовать SOS, но кибу это не по уму... Пришлось возвращаться самому. И как мы. мчались, вы можете себе представить. О том, чтобы запоминать или как-то отмечать дорогу, и речи быть не могло - я положился на киба, и он вел меня частым скоком, отрываясь временами, но не настолько, чтобы я мог его потерять. Мне то казалось, что мы сбились, то вроде что-то припоминалось. Пора бы всем этим виражам заканчиваться, но все еще не было цепочки камер, напоминающей батарею парового отопления изнутри, и круглого зальца с лунками, в которых лежали каменные шары. И только я подумал о них - звяк! - мой осьминог врезался в тупик. Я подбегаю - он ни одним копытом не шевелит. - Дичь, - сказала Варвара. - Кибы надежны, как табуретки, то-то вы их с собой всюду и таскаете... - А вы - нет? Впрочем, верно, у вас звери... С чего бы? - По милости стратегической разведки. Это их корабль. - То-то я смотрю, что снаружи пюсик как пюсик, а внутри... - А почему - пюсик? - неожиданно спросила девушка. - Пюс - это блоха, на старинном французском языке. Наши кораблики скачут от одной зоны до другой, как водяные блохи. Но там, над несвоевременно сдохшим кибом, я дорого бы дал, чтобы очутиться у себя на пюсике. Тем более что рядом загудело, сполохи какие-то заметались, впереди по курсу характерное потрескивание, и озон пополз - дуга бьет. Сейчас-то я понимаю, что это начались световые эффекты, я ведь был у самого входа; заработали какие-то генераторы - раскопать бы! - и вышибли из моего киба все его убогие мозги. - Как под Золотыми Воротами... - невольно прошептала девушка. - А какой дурак запускал кибов в ворота? - изумился Вуд. - Я вот их в свое время прочесал просто с разбега... - Вы? - вскочила Варвара. - Вы?.. - Конечно. - Но Джон Вуковуд... - Какая разница - Джон или Иван. Джон мне нравится больше. А Вуковуд - это прозвище, которое мне дорого досталось. Ну, да как-нибудь вам я расскажу. - Она подивилась ударению, которое он сделал на "вам", но промолчала, увидев взгляд, который он бросил на корабельный хронометр. До истечения двух часов, которые он отвел себе на отдых, оставалось всего пятнадцать минут. И тут вдруг Варвара поняла, почему он рассказывает так подробно, хотя мог бы ограничиться скупым перечнем фактов, а потом поспать хотя бы час. Он думает, что пойдет один. И не очень-то надеется, что поход его будет успешен. Поэтому он на всякий случай передает ей все мелочи, которые могут пригодиться, если она последует за ним. - Осталось немного, - словно угадав ее мысли, продолжал Вуковуд. - Я перепугался, честно говоря, как последний щенок, ринулся назад, в глубь лабиринта. Пересидел весь этот припадок иллюминации, причем у меня часы остановились, и батарейки в десинторе сели. Потом, когда все стихло, отыскал кое-как бренные останки своего киба, а от него и до выхода было рукой подать. Но времени я потерял столько, что о возвращении на корабль и речи быть не могло, и как только все сполохи погасли и связь восстановилась, я продиктовал корабельному вахтенному кибу короткий SOS-пакет с донесением о происшедшем. Мне было слышно, как киб его отправил, и я со сколь возможно спокойной душой решил вернуться к винтовому тоннелю и съехать вниз по нему до конца. Ну, и... короче, лабиринт показал мне, что он собой представляет. До киба своего я дошел четко: правая спираль, две ниши пропустить, в третью и налево, галерея-батарея, два или три поворота пропустить и налево, в зал с шарами - восемь штук, и все разноцветные. Выход тот, что возле лазуритового шара. И наконец... Он снова закашлялся: слишком долго говорил, никакого отдыха не получилось, скорее наоборот. Варвара покусывала губы, но не торопила. - Наконец то, что я назвал "тронным залом". Там ступеньки, так после них не ходите влево - вот здесь-то я, похоже, и забрался в тупиковую часть лабиринта. Дальше путается... Он протянул руку к стакану с чаем и жадно допил остатки. - Я сейчас, свежего, - пробормотала Варвара и выскочила из рубки. Она торопливо приготовила чай, высыпала в широкую кружку щепоть сухой малины - просто счастье, что привыкла таскать в личных вещах всякие дополнительные снадобья! - и, не колеблясь ни секунды, бросилась в госпитальный отсек. - Сейчас я заварю вам с малиной, - как можно спокойнее проговорила она, наклоняя голову, чтобы губы очутились у самой плошечки нагрудного фона и не проникли в него такие характерные звуки, как стеклянный хруст обломанного наконечника ампулы, - а вы ответьте мне на последний вопрос: почему в сообщении говорилось, что экипаж похищен капибарами? - Капибарами? - как эхо, отозвалось из фона. - Да потому, что мой киб кретин. А еще точнее, я сам кретин, не подумал, что словарный запас кибов ограничен... Другое там было слово, но киб его не знал, вот и подставил ближайшее по звучанию из тех, что ему известно... Связь-то барахлила... Неразборчиво... Другое было слово. Какое - она спрашивать не стала, и так утомился человек до смерти, слово-то она и так знала, догадывалась. И Сусанин догадался. Каннибалы - вот какое было слово. Так что у нее все права на то, что она собиралась сделать. Она бесшумно скользнула в рубку, держа перед собой кружку с дымящимся душистым чаем. Остановилась у кресла. Вуковуд спал, свесившись на подлокотник, как только может спать человек, в течение многих дней позволявший себе закрыть глаза на несколько минут и только для того, чтобы потом бежать, идти, ползти дальше, до следующего тупика. Лабиринт... Она тихонечко подсунула ему под щеку подушку и подивилась тому, что безобразная многодневная щетина совсем не колется. За короткие мгновения сна он помолодел на десять лет, а если его побрить, то наверное, скинет еще пяток... Стоп. Нет времени думать об этом. Даже перетащить его в госпитальный отсек и то некогда. Хотя сделать это было бы несложно: теперь он проспит, как убитый, часов двенадцать. Она отступила, затворила за собой дверь и первым делом выплеснула из кружки чай с уже не нужным снотворным. Стремительно летая по всем отсекам и вполголоса отдавая скочам необходимые команды, успела заварить новый, бирманский, с добавлением настоящего лесного женьшеня; залила в термос и осторожно поставила на пол, у ног спящего. Вызвала кибов со второго корабля. Поставила в дверях - наготове, на всякий случай. Торопливо, обламывая ногти, стала натягивать скафандр. Кликнула скоча - тот принес диктофон, держал теперь прямо перед нею, пока она прыгала на одной ноге, неловко залезая в скрипящую синтериклоновую штанину. Надо как-то покороче, но стоит только начать: "Уважаемый Иван Волюславович", как тут же потянет пространно объясняться... К чертям! По прямой, только по прямой, как умела это делать раньше и от чего поклялась себе не отступать теперь. Значит, так: "Вуковуд! Я ухожу на разведку. Безопасность полная - два скоча с генераторами индивидуальной защиты, стратегово добро и скафандр. Так что не волнуйтесь. Как только найду тоннель, пригоню одного скоча за вами. Он разбудит, не сомневайтесь. Если проснетесь раньше, потратьте время на восстановление сил. Ведь нас только двое. Все стимуляторы, которые разрешит "Гиппократ". До меня будете добираться верхом на скоче, скорость у него приличная, и все время - независимо от внешних условий - под индивидуальной защитой. И вот еще что: не корите себя, что вы заснули, я все равно собиралась напичкать вас снотворным". Любое послание требует подписи, а она вдруг вспомнила, что он ни разу так и не спросил ее имени. Она тихонечко вздохнула и, вместо того чтобы закончить официально "Старшая по кораблю Варвара Норега", добавила так, как само выговорилось: "А меня зовут Варварой". Она осторожно вошла в рубку, стараясь не шуршать синтериклоном, и поставила диктофон на пульт перед Вуковудом. Он спал, чуть приподняв уголки бровей, должно быть, изумлялся во сне чему-то невиданному. На Лероя он был похож, вот на кого. Она стрелой слетела с трапа, защелкивая замочек шлема, - несколько крупных дождевых капель успели упасть внутрь и так и остались за шиворотом. Вперед и по прямой, насколько это возможно в лабиринте. По прямой удалось только до скального выступа, который неожиданно вырос перед самым носом в дождевом мареве. Варвара автоматически отметила про себя иллюминатор, о котором говорил Вуковуд, - оконце как оконце, вместо стекла только титановая фольга или что-то там еще, что пальцем не проткнешь. Вернемся - разберемся. А сейчас - каждому свое. В смысле - индивидуальное поле защиты. - Вафель, к ноге! - скомандовала она и мимолетом сообразила, что это из собачьих команд, а не лошадиных. Она перекинула ногу через удобную седловину между нижним, двигательным бурдюком и верхним, вычислительно-рецепторным. Грузовые пазухи обоих бурдюков были плотно забиты медикаментами, тросами, пиропакетами и вообще всем, что под руку попалось. Сидеть было удобно, какие-то подбрюшные манипуляторы свернулись спиральками, образуя стремена. - Двинулись, - сказала она скочам. - Защитное поле на полумощность, пульсирующее: после трех секунд экранирования просвет на полсекунды. В разных фазах. При малейшей опасности просветы исключить. Да пребудет с нами дух Леонида. Это - дань Фермопилам; страшно, как-никак; а когда пробирает до подрагивания, начинаешь хорохориться даже перед роботами. Но настоящий страх еще впереди, когда придет ощущение, что кружишь на одном месте, а время уходит все быстрее и безнадежнее... - Трюфель, в кильватер! Две серебрящиеся торпеды - первая повыше, вторая пониже, - набирая скорость, обогнули выступ с иллюминатором и, словно втянутые воздушным потоком, скользнули в глубь загадочного сооружения. На какой-то миг они словно раздевались, сбрасывая призрачную на вид оболочку, и тогда в фосфоресцирующем световом киселе четко проступали невиданные на этой планете создания, легким наметом мчащиеся вперед на добром десятке пружинистых лапок. В эти паузы Варваре, оседлавшей первого киберскакуна, становилось виднее все прихотливое разнообразие галерей, закоулков, тупичков, колоннад, приплюснутых каморок с прогнувшимся зловещим потолком и бездонных "колодцев вверх", в вертикальной черноте которых даже луч мощного фонаря не мог нащупать потолка. К счастью, колодцев, уходящих вниз, пока не наблюдалось. Мерцание стен уже не удивляло - с первых секунд оно стало привычным, тем более после того, как Варвара заметила, что свет возникает как раз в те доли секунды, когда автоматически отключалась защита. Значит, люминофоры реагируют на биополе. Когда скочи одеваются защитной оболочкой, свечение начинает потухать, но не успевает - вот и заполнены все близлежащие помещения разноцветными световыми волнами, да и собственная защита мельтешит... Никогда не испытывала морской болезни, но если так будет долго продолжаться... Санта Ферррмопила!.. - Назад! Уже заблудились. В ребристую анфиладу, оттуда расходимся - ищем зал с каменными шарами. Движение до тупика, по правой стене через два метра ставить метки, туда - минус, обратно - дополнять до плюса. Трюфель, ты - вправо. Включи-ка маячок... И пошел. "Тюк, тюк, тюк..." - пока слышно, а вот и резкое ухудшение слышимости - едва-едва "тю... тю", - а ведь почти не разошлись; вот и совсем маячок скис - "ю... ю..." - да нет, не звук уже, одно желание его уловить. Проклятая конструкция! Кто это научился так изолировать... Вафель легкой иноходью - чтоб не укачало - вынес ее в полукруглый зал. Метровые лунки, в них шары, похоже - крашеные. Не из цельного же это малахита да янтарной брекчии такие махины! - Стоп. Спусти-ка меня, Вафель, я огляжусь, а ты но меткам возвращайся на развилку, подбери Трюфеля и - сюда. Мне в скафандре сам сатана не страшен. Хорохоришься, Варвара-кожемяка! Страшно. По-человечески страшно. Фермопилы-то Леониду боком обошлись... Правда, он стоял себе на месте и сражался в силу безвыходности положения весьма героически, пока его какой-то сукин сын с фланга обходил; а тут вместо своего заветного "прямо и только прямо" - сплошные виражи и светопопыхивание... Аж тошнит. Она откинула щиток шлема и глубоко вдохнула - воздух был свеж, но не влажен, видно, дождь сверху не проникал. Так что наверх через эти трубы-колодцы не выберешься. Но какие-то вентиляционные отверстия имеются. Она покрутила головой, и в глаза бросились два иллюминатора, один напротив другого. И опять непрозрачные. На той же высоте. Странно, по дороге она безотчетно запомнила расположение еще двух. Она выпрямилась, подставив лицо спокойному касанию чистого, пронизанного светом воздуха. Силы мои, силы ведьминские, неужели откажете? Нет, не отказали. Она всегда знала за собой поразительно безошибочную способность к ориентации, и вот теперь, стоя под одним иллюминатором и глядя на другой, она знала - непонятно откуда, но знала точно, - долина с двумя кораблями позади. А как с пройденным путем? Если возвращаться, то и метки не потребуются - помнит. А Вуковуд, вжавшись обросшей скулой в прохладную подушку, посапывает непробудно, и жарко ему в свитере командирском - пневмония штука подлая, - это не какой-нибудь вирус, который прищелкнешь и нет его... Впрочем, вот этого она не знает и спиной не чувствует, просто думается ей о Вуковуде. И ведь не о Гюрге, не о Сусанине, хотя они забрались в самые тартарары, - о Вуковуде, престарелом и сквернообразном... Фу! Шар надо искать. Лазуритовый. Откуда это только Вуковуд набрался познаний в минералогии? Он, часом, не ошибся в названии камня? Лазурита среди шаров что-то не видно... Ультрамариновый шар нашелся точно посередине - он расположился в центральной лунке, остальные девять шаров... Стоп. Санта Фермопила, их же всего-то должно быть восемь! И лазуритовый - с края, иначе какая дверь от него! - Вафель, Трюфель! - Ага, мчатся. - Плохо дело, звери, - не та конура. Назад к развилке, ищем по новой. На поиски нужного комплекта шаров ушло еще полтора часа. Никуда это не годится, ведь Вуковуд это считал только началом пути, сюда он приходил без всяких колебаний и отклонений. Сбился он дальше, после какого-то "тронного зала", а она еще и до такого не добралась. Вот проем в стене возле синего, идеально обтесанного монолита, но дальше-то куда - влево или вправо? Вуковуд в первый раз ориентировался по запаху; если б сразу, по горячим следам, то и она могла бы - но сейчас столько времени прошло... Девушка открыла лицо, стащила перчатки. Стояла, пошевеливая пальцами, словно стараясь что-то нащупать, - чертовски мешает иногда собственное дыхание! - но ничего, ничего... Стены гладкие, не на чем повиснуть клочку шерсти. Ниши, проемы, углубления - все сглажено; по-видимому, литой камень - плазменные установки потрудились. И, кроме шаров, которые из лунок не выкатишь, - масса-то какая! - ни одного свободно лежащего предмета. По стенам встречаются скобки, дужки, крюки, но все впаяно намертво и притом на такой высоте, что и Варвара с трудом дотягивалась, - спрашивается: зачем тогда, если чартары нормальному человеку едва-едва по грудь будут? Или все это возводилось вовсе не для аборигенов? Она представила их себе такими, какими видела в золотой камере в стене Пресептории. Если бы Вуковуд был тогда с ними... Проклятье! Дался ей этот Вуковуд. Нет здесь никакого Вуковуда, а есть эти двуногие - хищный взгляд спрятанных под надбровными дугами глазок и массивные челюсти быстро развивающихся всеядных. И они тащили с собой людей... Она вспомнила, как однажды наблюдала в Мальтийском заповеднике, как компания самцов-шимпанзе загоняла в тупик маленького тамарина. Охота есть охота, и если она удачна, то кончается она неприглядным зрелищем. А о том, что могло происходить здесь, лучше и вообще не думать. Но ведь думается против воли. Видится. Рыжевато-серые твари, легкие и подвижные, несмотря на свою кажущуюся нескладность, и вонючие до омерзения, до липкого пота под скафандром... - Сюда, - сказала она уверенно. Это был не запах, не призрак, не галлюцинация - просто ощущение того, что те, кого она так четко себе представляла, были именно здесь. - Теперь сюда. Трюфель, за мной. Не рыскай. Направо и по ступенькам. Прикройся намертво. А ты. Вафель, сними защиту. Мешает. Прямо под колонны... Дорога неглубоко уходила вниз, по светящимся ступенькам, петляла из одной ниши в другую; пошли узкие колодцы, которые нетрудно и нестрашно было перепрыгивать, иллюминаторы то попадались на каждом шагу, то исчезали напрочь; в маленьком углублении блеснуло - пуговица, совершенно земная, выдранная с мясом. Кто-то из четверых похищенных? Вряд ли. Скорее Вуковуд. Еще пуговица, еще... Кончились. Теперь он рвал на себе одежду, отмечал привязанными к скобам и перильцам наскоро оторванные ленточки. Выходит, вышел он на правильное направление, но где-то свернул не туда. Ага, здесь. Она остановилась, проверяя свои ощущения, и тотчас откуда-то с потолка соскочил мягкий светящийся шарик, прокатился по плечу, руке, оттолкнулся от манжета, не коснувшись голой кожи, и как колобок побежал по правому проходу - заманивал. И еще одна невесомая жемчужина, и еще... Купился, выходит, Вуковуд на эти бусы. Нужно влево. - Трюфель, ты метки ставить не забываешь? - Нет. Первое слово от них за все путешествие! Идеальные спутники. И дорогу, вероятно, запоминают без всяких меток. Как и все остальное. - Вафель, ты не запомнил, сколько мы встретили таких вот - видишь, наверху, над аркой - иллюминаторов? - Восемнадцать. - Умница. Налево. Если по часам, то не так-то они долго бегут - гораздо больше потеряли на поиски шаров. Да оно и правильно, эти троглодиты не выбрали бы слишком продолжительное странствие с добычей на загривках, поискали бы берлогу под боком. Она все время старалась думать о них, и не просто думать - видеть за ближайшим поворотом; порой ей казалось, что ее скоч не мчится вперед, а играючи перебирает лапами, вися в воздухе, а это весь громадный лабиринт поворачивается и подплывает под нее, оборотясь то правым, то левым боком, как узорная вышивка под иглой швейной машинки. Однажды что-то темное, бесформенное промелькнуло в тупичке; Варвара было притормозила, но Вафель мотнул головой и прошествовал мимо. - Ты чего это? - поразилась девушка. - Может, Вуд что-то бросили или наши обронили... - Останки гуманоида, - отрывисто бросил скоч, не сбавляя скорости. Хорошо хоть, этот не путал гоминида с гуманоидом! Она не успела ужаснуться, как из-под ног брызнула вода, и она испугалась, что сейчас собьется; но то, что вело ее, не было запахом, и вода была бессильна помешать ей. За очередным поворотом кончился свет, и скоч, повинуясь ультразвуковым локаторам, пошел по синусоиде, ритмично виляя то вправо, то влево, но не задевая ни одного угла. Коридор внезапно расширился - топотание по мелкой воде гулко отдавалось где-то вверху, но пронизывающее ощущение пустоты не позволяло угадать расположение стен. И кроме того... - Стой! - крикнула Варвара. Внезапно возник образ веера - не то брызги, не то крики, - все бесшумное и неосязаемое, но оно было вот здесь, на этом самом месте, вертелось, как маленький смерч, то распадаясь, то снова свиваясь в тугой жгут... Это были следы драки. Наверное, прозвучал сигнал и пленники, отшвыривая усталых конвоиров и срывая ослабшие, неумело наложенные путы, страшно и безнадежно рвались, как им казалось, назад, а на самом деле вон туда, куда рукой махнешь - и не видно ее, руки-то; темнота еще гуще, чем здесь, в середине зала. Что там, непонятно, да и не важно - тупик, должно быть, потому что дальше опять коридор; туда надо, Вафель, только туда. Там снова плотной толпой двигались напрягшиеся в темноте шерстистые твари, и волосы на загривках еще дыбом, и шерсть под мышками взмокла в драке, и остро пахнет бедой, но это сильный, отпугивающий и стервенящий дух здоровых, молодых бойцов - слабые и больные пахнут погано, как мокрая лежалая шерсть... Слабых здесь не было. - Влево, Вафель, скорее! Как только можешь! Справа анфилада, и светящиеся бледно-зеленые гусеницы, петляя и пританцовывая на кончиках хвоста, уползают, заманивают по широким пологим ступеням; и слева уходящая под теплящиеся вдалеке световые арочки бегущая дорожка - в горку, чтобы потом упоительно катиться хоть на заду, хоть на брюшке... Прямо! Наконец-то прямо, по темному жерлу тоннеля, кончающегося тонким световым кольцом... - Стоп, звери! Приехали. Трюфель, сбрасывай всю поклажу и - на "Дункан". Возьмешь находящегося там Джона Вуда и, ни на миг не задерживаясь, сюда. За сколько думаешь добраться? - Расстояние в один конец покрою за двадцать пять минут. - Ясно, туда и обратно - час. На бегу, когда уже выскочишь из лабиринта и установишь связь, продиктуешь корабельным кибам сообщение, а те пусть непрерывно ретранслируют его поисковой группе. Ну, аллюр два креста! Серебряная торпеда рванулась с места и, вспарывая темноту сверлящим посвистом, исчезла в глубине лабиринта. Что он без команды догадался прикрыться защитой - это он умница, но вот если он собирается на такой скорости тащить на себе Вуковуда, то вряд ли последний по прибытии сюда сохранит требуемую работоспособность. А может, связь с Сусаниным уже восстановилась и они ринутся сюда всей группой, достаточно великолепной, чтобы обойтись без измотанного голодом и пневмонией пожилого человека? Хорошо бы, слишком хорошо, чтобы осуществиться. Да и потом... Если признаться откровенно, то она хотела бы, чтобы Вуковуд был рядом и своим глубоким, гудящим голосом рассказывал о каких-то приключениях - не таких смертоубийственных, как это, разумеется, а хотя бы о своем детстве. Но пока она тут одна - не считая Вафеля - и нужно что-то делать. Как глубоко уходит вниз эта плавно загибающаяся труба? Будь она прямой, так плюнуть и дело с концом. Эксперимент на уровне создания и техники гуманоидов низшей ступени. - Вафель, подвинь-ка поближе ко мне генератор защиты, а сам тихонечко, на присосках, спустись вниз. Определи глубину и сделай пару инфраснимков. Вафель, даже не кивнув по своему обыкновению, с легким шипом выпустил присоски на подошвах лапок и, перебирая ими, как краб, бочком заскользил вниз. Круто, очень круто, и это прекрасно: оттуда, снизу, нападения ждать нечего. А ночью, в темноте, вряд ли еще одна партия мохнатеньких всадников отважится спуститься в долину, где торчат два громадных корабля. Да и гроза тут не земной силищи. Вафель стремительно взвился из полутьмы тоннеля. - Глубина по вертикали - четырнадцать метров, - вполголоса доложил он. - Внизу пусто. Он протянул влажный квадратик снимка - ага, вот оно что: под самой оконечностью трубы поблескивает вода. Нетрудно было догадаться, все-таки на этой спирали набиралась хорошая скорость, а раз эти любители лабиринтов не боялись пользоваться такой экстравагантной дорогой, значит, приземление ожидалось мягким. Хороши были бы они с Вуковудом, если бы скатились так же, как эти образины, и бултыхнулись, как лягушки! Слева от этой водяной посадочной площадки какие-то кочки, вот туда и надо нацеливаться, по ним как раз попадаешь в проход - жаль, не видно, куда он ведет. Может, сразу за ним и стойбище... - Вафель, у нас около часа, попробуем нарезать ступеньки. Неширокие, сантиметров двадцать пять. Справа, вдоль осевой стеночки. Ты начнешь с середины, я - сверху. Давай. Неизвестно, как еще им придется уносить ноги оттуда, так что трос надо будет прикрепить вместо перил. Сейчас-то этими ступеньками не воспользуешься, десинтор дает две тысячи градусов - работа впрок, так сказать. А жарковато в скафандре... Она резала двадцать девятую ступеньку, когда вверху раздался шум. Вуковуд или троглодиты? Если второй вариант, то нужно скорее добраться до генератора защиты. Перебирая трос, она вылезла из трубы - Вуковуд, облаченный в какой-то мышиный тусклый скафандр, присев на корточки, выгребал у Трюфеля из переметной сумы яблоки, сетки, какие-то аппаратики подозрительного назначения... У скочей же есть вся фиксирующая аппаратура! Но не выговаривать же ему, и так сейчас заведет насчет того, что не разбудила... Нет, молчит. Смотрит огромными глазищами, в пол-лица, и молчит. Побрился. Значит, успел проснуться до того, как примчался скоч. - Трюфель, все обратно в сумку, - скомандовала она, - и в трубу. Уложишь там в сторонке, каким-нибудь мхом прикроешь и вместе с Вафелем наверх за нами. Скоч подхватил багаж и ухнул вниз. Ну вот, остались лицом к лицу, и оба молчат. Не спрашивать же его, как, мол, здоровье? А если бы восстановилась связь или еще какой подарок судьбы - сказал бы сам. И он видит, что ей похвастаться нечем, ну, нашла дорогу, быстро нашла - Варвара в первый раз глянула на часы, - в общей сложности пять с половиной часов потратила. Для хорошего лабиринта это просто рекорд - а лабиринт по-настоящему хорош. Кому только он понадобился? Вернулись скочи. Так что же все-таки сказать? Варвара помедлила еще секунду... Прямо, только прямо! А если прямо, то сказать она ничего не хочет - вот услышать бы неплохо. Тогда промолчим. Классическим античным жестом - большой палец, повернутый вниз - она одновременно дала понять, что все обстоит достаточно скверно, и что надо спускаться, и что на будущее полезно сохранять тишину. Не теряя времени, вцепились в скочей - пристегиваться некогда - и по крутой спирали скользнули вниз. Подножием тоннеля лабиринт кончался. Замшелые стены и озерцо, служившее посадочной площадкой для тех, кто спускался естественным образом, не носили следов цивилизации. А главное - здесь начиналось царство запахов. К сыроватой, но не гнилостной свежести болотца примешивался угарный дух очага, но самым главным был запах пещерной твари, не схожей ни с единым земным зверем. Естественный темный лаз вел туда, откуда сочился этот запах, и проход этот, к счастью, не был прям - за острыми выступами прятаться было легко, а в крайнем случае можно было бы и вскарабкаться наверх, в полную темноту, по естественным и лишь смутно угадываемым уступам. Варвара спешилась и, сделав Вуковуду знак оставаться на месте, прокралась вперед, до следующего поворота, проклиная последними словами шуршащий синтериклон. Здесь ход раздваивался: русло подземного потока временами, без сомнения, протекавшего по лабиринту и низвергавшегося по спиральной трубе, уходило влево, резко сужалось и терялось в непроглядной тьме. Зато правый ход становился шире, по его стенкам скользили слабые блики, а откуда-то снизу доносился слабый гул - не голоса, а какой-то общий фон самых примитивных глуховатых звуков - всхлипывание, позевывание, чмоканье... Громче всего кто-то чесался. В круглой дыре прохода не было видно ровным счетом ничего, кроме далекой каменной стены да редких искр, взлетавших откуда-то снизу, - видно, основное помещение, расположенное за этим отверстием, находилось на несколько метров ниже его. Варвара опустилась на пол, подползла к краю и вдруг заметила, что в этом естественном преддверье громадной пещеры метрах в полутора от центрального входа имеется еще одна щель, слишком узкая, чтобы в нее мог пролезть человек или чартар, но достаточная, чтобы служить окошечком или бойницей. Она, согнувшись, перебежала вправо и приникла к холодным каменным краям. Больше всего ее поразили не размеры пещеры, а ее форма - почти правильный шар. Коридор, по которому они сюда пришли, переходил в массивную лестницу, ступени которой спускались до дна пещеры, пересекали ее точно посередине, образуя неровный помост, деливший пещеру пополам. По обеим сторонам от помоста на мшистой подстилке лежали вповалку чартары. Блеклые язычки двух костерков, теплящихся у противоположной стены, освещали их скудно и неравномерно, но и этого было достаточно, чтобы заметить, что чартары не спали, а пребывали в каком-то неестественном состоянии полного отупения. Варвара прищурилась, стараясь как можно быстрее адаптироваться к этому полумраку, и чем дольше она всматривалась в открывшуюся ей не такую уж неожиданную картину, тем тревожнее становилось на душе. Никого из людей видно не было, а с чартарами творилось что-то из ряда вон выходящее. Перетравились они чем-то, что ли? И вдруг жуткая догадка поразила ее. Тошнота так стремительно подступила к горлу, что она отшатнулась, зажимая себе рот. Отравились, Отравились нездешней добычей... Бесшумно возникшие руки обхватили ее, прижали к скрипучей поверхности скафандра, так что клапаны, как льдинки, морозно приклеились к щеке. Ее трясло неудержимой крупной дрожью, и Вуковод, стаскивая зубами перчатки, все гладил и гладил ее лицо, забираясь под шлем суховатыми легкими пальцами и царапая их о край щитка; от этого волосы вылезли на лоб, защекотали нос, и Варвара, с ужасом почувствовав, что вдобавок ко всему еще сейчас и чихнет, невольно прикусила первое, что попалось. Это был мизинец - не свой, Вуковуда. Оба замерли. Так прошло с полминуты. Кажется, оба не дышали. Снизу тоже ничего не доносилось, только потрескивание костра да заунывные всхлипы. Вуковуд наконец освободил свой мизинец, дунул на него и, продолжая прижимать одной рукой девушку к себе, тихонечко отодвинул ее от смотровой щели. Он долго всматривался вниз, крутил головой, даже чесал подбородок; наконец решительно придвинул Варварино лицо к амбразуре, указывая на что-то совершенно определенное. Варвара торопливо оглядела пещеру, отыскивая то, на что он направлял ее внимание, - может быть, вон те голубоватые светящиеся пятна на противоположной стене? А ведь точно, вторая пещера там, и не пятна это, а отверстия, и самое большое - посередине, костерки горят как раз слева и справа от этого входа, а голубоватый свет потому, что стены во второй. пещере белые, известняковые, и откуда-то сверху пробивается луч луны. Но в той пещере никого - во всяком случае, отсюда так кажется. И почему она заинтересовала Вуковуда? Или эти канаты, свешивающиеся с потолка? Может, корни, а может, и веревки - говорил же Гриша про какие-то живые лианы; в сушеном виде вполне сойдут за пеньковый трос. Помост и то, что над ним? Сооружение, хитрое для примитивных троглодитов, но если на дне пещеры валялись камни, то несколько поколений жителей могли общими усилиями соорудить уступы, переходящие в мостик, а затем - снова лестницу, которая ведет в другой коридор. Кстати, для удобства сообщения от одной верхней ступени к другой протянулась балка - впрочем, какая тут может быть балка? Ствол дерева, вон и сучки торчат. Воздушный мостик, как раз для аборигенов. Они цепкие. С этого бревна что-то свешивается: два куля, один длинный, другой - вдвое меньше. Все это делит пещеру по диагонали, и основная масса троглодитов собралась именно там, где хуже всего видно, - по эту сторону, что под щелью. Варвара обернулась к Вуководу, выразительно пожала плечами. Он приблизил губы к самому ее уху,, и потеплевший воздух едва уловимо шелохнулся: - Ом... Ом Рамболт? Она повернулась так стремительно, что стукнулась откинутым щитком о верхний карниз амбразуры. Замерла в ужасе. Внизу никто даже не шевельнулся, только раздался всхрапывающий, многоступенчатый зевок. Она снова начала вглядываться в серую массу тел - странно, совсем нет малышей, похоже, что это не стойбище, а что-то вроде ритуального помещения... А может, столовая? И в этот момент вверху справа, где чернело над верхней ступенькой жерло еще одного коридора, возникло какое-то копошение. Кто-то светлее остальных - но не человек, это точно - выполз из дыры на четвереньках, свесился с верхнего уступа лестницы и так же, как это делали люди, стал с интересом оглядывать происходящее. Видимо, интерес его не был удовлетворен, потому что длинная лапа поймала свисающий с потолка канат, светловолосое тело сжалось в комок, оттолкнулось, и, с изяществом циркового акробата прочеркнув продымленный воздух, чартар влетел в левый верхний угол и бесследно куда-то канул. Дыра, дыра наверх, догадалась Варвара, иначе в пещере было бы не продохнуть: два костра, как-никак. И наверное, не одна дыра - вон в соседнюю, пустую, даже луна пробивается... Луна? Значит, гроза кончилась и, возможно, наладилась связь с "Дунканом"? Она хотела уже прошептать Вуковуду, что неплохо бы отослать одного из скочей обратно, к руслу ручья, и велеть ему поманипулировать с фоном - может, и донесется хоть что-то? Но она не успела: конец веревки, отпущенной выбравшимся на поверхность чартаром, лениво скользнул обратно и в своем движении задел древесный ствол и один из мешков, подвешенных к нему, - тот, что поменьше. И в тот же миг раздался пронзительный, царапающий взвизг, бесформенный предмет обрел способность двигаться и, изогнувшись, выбросил в разные стороны щелкающие клешнями щупальца. Он плясал в воздухе, раскачиваясь на удерживающей его веревке, и с каждым движением размах колебания становился все больше, клешни клацали, стараясь дотянуться до второго предмета, удлиненной тенью провисшего, чуть-чуть не задевая помоста. С каждым рывком этого членистоногого по рядам разлегшихся чартаров словно пробегал ветерок: они заколыхались, пришли в движение, послышались цокающие звуки, сливающиеся в цикадную трель; чартары приподымались, потягиваясь, страшным желтоватым светом заблестели расширившиеся глаза. Дергающийся, как паяц на ниточке, громадный скорпион дотянулся-таки до своего соседа, раздался треск рвущейся ткани и хриплый вскрик, и вот уже вторая фигура, изгибаясь, словно рыба на крючке, металась из стороны в сторону, пытаясь оттолкнуться от кошмарного соседа. И был это - как она сразу не догадалась - человек, подвешенный на вытянутых руках, и теперь ударами ног он оборонялся от плотоядно ощерившейся твари. А с чартаров слетел весь сон: подпрыгивая на плоских ягодицах, они лупили ладонями по земле, улюлюкая не хуже болельщиков какой-нибудь престижной команды. Цирк это был, цирк, и зверье потешалось над муками человека... Варвара отодвинулась, давая место Вуковуду, вышибла обойму из ракетницы и принялась точными бесшумными движениями сбрасывать пиронасадки с парализующих ампул. Обычно ампула останавливала первое животное, а сноп огней отпугивал всех остальных; здесь же придется действовать бесшумно и незаметно, начиная с последних рядов, чтобы не посеять панику: ведь где-то поблизости оставались еще трое людей ив суматохе их могли попросту покалечить. Шестнадцать зарядов, у Вуковуда столько же. Чартаров не меньше сорока. Выстрел, правда, не вполне беззвучен, но половину они уложат прежде, чем остальные поймут, что и откуда. Хотя понять они, конечно, не способны, но звериным нюхом почуять опасность - это да. Она загнала обойму на место и взяла Вуковуда за локоть: пора. Она даже не удивлялась тому, насколько они понимали друг друга. Один кивок - вы в темном шлеме, значит, вам стрелять из коридора и по той половине, что слева от мостков; ну, а мне в моем дурацком золотом оперении придется остаться здесь. Он понял, кивнул и быстро приложил ей палец к губам: слушать и не шевелиться. Снизу донеслось разочарованное поскуливание. Оба тела снова замерли неподвижно - скорпион набирался злости, человек - сил и терпения. Чартары отползали и вытягивались в полном изнеможении, лишь некоторые находили в себе силы подобраться к костру и выхватить из огня что-то вроде длиннющего полуобугленного огурца. В воздухе тошнотворно запахло подгорелой брюквой. Так что же, ждать, пока все они поужинают? Но Вуковуд, откинувшись назад и не отпуская Варвариного плеча, словно он боялся потерять ее в темноте, что-то нашаривал в бурдюке своего скоча - еще обойму? Батарейку? Сравнительно небольшая, знакомая на ощупь коробочка... Мини-проектор! Заметный только им двоим узкий луч проколол полумрак, блеклым глазком уперся в противоположную стенку, поерзав немного, нащупал отверстие в следующую пещеру и, нырнув в него, утвердился наконец на известняковой стене. Тогда глазок стал расширяться, окрашиваться в сиреневый тон, и вот уже по стене скатывались призраки светящихся шаров - лиловые, рыжие, лимонные. Огненным водометом закрутилась бесшумная карнавальная шутиха; и чартары, красавцы спящие, снова начали подыматься; и лягушачьи трели сразу же слились в общий концерт, - видно, пляски со скорпионом им порядком надоели, а тут было новенькое, совершенно неожиданное, и тут уж было не до того, чтобы приплясывать на заднице и в ладоши хлопать, - чартары, как завороженные, поползли ко входу во вторую пещеру; шары и водовороты сменились змеящимися зигзагами, двоящимися, четверящимися, на тех, кто ошеломленно замер в дверном проеме, надавили сзади, и буровато-серая масса начала вливаться в дальнее помещение. Они еще не осмелели и, вползая, жались к стене, словно опасаясь, что светящийся фантом, природы которого им не дано было понять, отделится от импровизированного экрана и двинется на них; но любопытство было сильнее страха, и вот уже кто-то бочком-бочком, как краб по песочку, побежал к экрану; но еще оставалось не меньше пятнадцати особей, которые едва приподнялись с места и колебались - двигаться дальше или нет. Одна радость - шум в пещере стоял такой, что можно было не только разговаривать, а даже кричать. Поэтому у Варвары непроизвольно вырвалось: - Здорово! И когда вы успели?.. - А когда брился. Сидел на ступенечке, ждал киба со своим скафандром. Киб примчался, смотрю: в кармане проектор. А тут очередной припадок иллюминации... В среднем часа через два они повторяются. Проектор со съемочным диском, вот я и... - Молодчина вы. Теперь только бы этих, апатичных, туда заманить да силовым полем подпереть... А! Сссанта Фермопила... Из появившейся в центре черной точки стремительно вырос силуэт скоча, заслонил собой весь экран - и вдруг на стене чартарумской пещеры беззвучно зашелестела самая обыкновенная, невыразительная земная зелень. - Больше не успел, - виновато пробормотал Вуковуд. По стене проплывали дорожки, клумбы, какие-то пасторально-пряничные домики, озерцо... Все это, наверное, ласкало взор астронавта, много лет проведшего вдали от родной планеты, но вот чартары сразу сникли. Вуковуд, конечно, снимал на первую попавшуюся кассету - какие-нибудь там "Космические перекрестки", - но прелести французских парков и даже пара царственных лебедей вряд ли удержат внимание троглодитов. Лебеди друг за другом ударили крыльями, подняв два фонтана брызг. - Сейчас пущу задом наперед, - шепнул Вуковод. Две красные флорентийские лилии распахнули (замедленная съемка, а то как же еще!) свои копьевидные бутоны. - Минутку, - сказала Варвара, задерживая его руку. Два какаду ударили алыми клювами (ох, и неважно у "Космических перекрестков" с художественным вкусом!) в обвитые лентами тамбурины; звук был отключен - иначе все чартары разом обернулись бы на такой грохот, - но Варвара хорошо помнила эту традиционную заставку: "ДЛЯ! ВАС!" Это повторялось раз пять, а потом мурлыкающее контральто доверительно сообщало: "Для вас поет Ира Арлети!" или "Для вас - иллюзионист Труффальдино Кио!" Пока троглодитов проняло - пять самых шустрых уже подпрыгивали, пытаясь поймать попугаев за хвосты. Только бы повезло и дальше закрутилось что-нибудь попестрее! И повезло... Крошечный загородный дворец, весь в фонтанчиках и тюльпанчиках, стремительный наезд на розовые с купидонами двери, два зеленых тюрбанчика, а под ними - малютки грумы, они распахивают двери, и выплывает в фижмах и пудреном парике краса ненаглядная на самых цыпочках - знаем мы эти фокусы, левитационный генератор под полом, - и плывет, плывет, обмахиваясь страусовыми перьями, эфирно-трепетная, и крошечные атласные туфельки плетут менуэтовые кружева (сели троглодиты, сели бедные, пришибленные); только вдруг - крак! - взвивается молния снизу вверх, распадается огненным веером, а фижмы-парики словно огнем слизывает, и уже черная и гибкая, как саламандра, в парике "конголезские ночи" со всей приличествующей татуировкой и полусотней браслетов на всех четырех конечностях вьется, бушует, беснуется в диком танце, который ни одному м'ганге и не снился в кошмарном сне, - неистовая, чернолаковая, первобытная и такая, ох, такая синеглазая... - Ну, чего засмотрелись? - Локтем в бок без всяких церемоний. - Последний уже туда заполз, и все в экстазе. Пора. А еще бы не в экстазе - все африканские страсти разом, - и брызги искр от драгоценных браслетов, которые растут, увеличиваются и превращаются в буквы - "Для вас! Для вас! Для вас танцует Мара Миностра!" И, что особенно трогает, на чистейшем космолингве - для вас, троглодиты безграмотные! - Трюфель, силовой экран ко входу во вторую пещеру! Максимальный, но проследи, чтобы не перекрыть луч проектора! - А может, хватит? - подал наконец голос Вуковуд. - Запрем их на часик и все. А то еще рехнутся от восторга... - Там наверху дыра, могут выбраться. А за их здоровье не опасайтесь - наши стратеги от нее тоже малость свихнулись. - Ого! - только и сказал Вуковуд, глянув искоса на Варвару. Скоч, переваливаясь через камни, приблизился к стене. - Костры погаси на всякий случай! - крикнула девушка. Костры разом сникли, белое одеяло взвилось вверх и перекрыло все отверстия, кроме самого высокого. Теперь - скорость! Они скатились по сглаженным уступам, не сговариваясь, влепили по заряду в скорпиона - тот и не дернулся. Еще заряд по веревке, - и такое тяжелое на вид тело падает на руки, почти не сгибаясь. Варвара подхватила его - да будь благословенна здешняя сила тяжести! - подоспевший Вафель уже раскрыл коробку с медикаментами. Активизирующий аэрозоль на лицо и, главное, на руки, онемевшие и, похоже, вывихнутые. - Остальные! Где остальные? - У... сте-ны... Узкие лучи фонариков мечутся по пещере - да вот же, под самой стеной, потому сверху и не видно было... - Трюфель! Да оставь в покое генератор, ничего с ним не случится! Сюда, скорее. Веревки режь, нож не берет... - Пить... Скочи взваливают на себя бесчувственные тела Фюстеля Монкорбье и Ома Рамболта, остальные, освобожденные от пут и успевшие сделать несколько глотков, с трудом подымаются на ноги. Вуковуд обхватывает Боровикова, Чары тяжело опирается на плечи Варваре. Никто ни о чем не спрашивает - прежде всего покинуть это логово. С этой стороны чартары заперты надежно, но если они вырвутся наверх или, что еще хуже, им придет помощь из противоположного подземного хода - с четырьмя обессилевшими людьми передвигаться будет трудновато, даже под прикрытием второго генератора. - Звери, к тоннелю, и - в лабиринт! Скочи, цепко обхватив запасными манипуляторами тела людей, забрались по уступам достаточно проворно, Варваре и Вуковуду это далось труднее: их подопечные едва передвигали ноги. И когда замыкающая четверка достигла наконец последней ступени циклопической лестницы, из отверстия хода послышался грозный гул и скочи, пятясь, выползли обратно. - Вода! - догадалась Варвара. Некогда было раздумывать, почему да отчего, надо было искать другой путь: наклонный спиралевидный тоннель, в котором уже были нарезаны такие удобные ступеньки, был заполнен ревущим потоком. К счастью, он не достигал этой пещеры, а сворачивал по левому руслу и исчезал где-то в глубине, наполнив пещеру влажной свежестью. - Первый номер, оставить человека и - вверх по стене, там должно быть отверстие! - скомандовал Вуковуд, еще не привыкший к скочевым кличкам. Вафель осторожно спустил на камни неподвижное тело Фюстеля, и Варвара вздрогнула от безотчетной, но острой царапины по сердцу - странно раскинулись эти руки, глухо стукнула голова... Но некогда было остановиться даже на секунду: Вафель, чмокая присосками, был уже наверху, как раз там, где исчез чартар-акробат; сетку он догадался прихватить с собой, не дожидаясь указания людей. - Что там?-крикнула Варвара. - Можно, - лаконично доложил скоч. Вуковуд, совершенно позабывший о собственной немощи, тем временем скорее поспешно, чем осторожно засовывал Боровикова в сетку; Вафель дернул канат, и первый кандидат в спасенные через две секунды был уже наверху. За ним последовали Ом, Чары и, наконец, Фюстель. - Теперь вы, - крикнула Варвара, - мало ли что там... Вуковуд, умница, ни секунды не потратил на размышления - все логично. В сетку забираться не стал, уцепился за нее. Взмыл и исчез, дрыгнув ногами в дыре. Варвара торопливо подбирала поклажу, сброшенную скочем, глянула на генератор - надо будет прислать за ним хотя бы киба, как только они доберутся до "Дункана"; что делалось там, в соседней пещере, отсюда видно не было, но судя по цоканью и взвизгиваниям чартаров, отрываться от упоительного зрелища они не собирались. Девушка, в очередной раз радуясь собственной легкости движений, взбежала по ступенькам и, найдя проектор, поставила его на кольцевую протяжку ленты - теперь, если батарейки свежие, часов четыреста троглодитикам обеспечено. Прикрыла нишу плоским камнем, на всякий случай, и спустилась вниз. Последний беглый взгляд - ничего не забыто? Как будто... И в этот миг кто-то цепко ухватил ее за ногу. Она даже не испугалась, а удивилась: прикосновение было настойчивым, но слабым, словно это была лапка маленькой обезьянки. Она нагнулась: так и есть, детеныш чартара, возраста не разобрать, - был бы человеческий, так можно дать годика два, - и совсем несмышленыш; теребит штанину и смотрит широко раскрытыми светло-желтыми, как лютик, глазенками. - Что тебе, маленький? Маленький потянулся к фонарику, прикрепленному у нее на груди, цапнул луч, и безобразные губешки растянулись от уха до уха. Привыкли к световым трюкам, не боятся... Но этот не просто не боялся - он тянулся к золотому огоньку, и у девушки вдруг мелькнула мысль, что это, быть может, единственный на десятки тысяч лет случай, когда одному из них посчастливится стать владельцем маленькой звезды. Она отстегнула фонарик и быстро вложила его в теплую сухую ручонку. Побежала к сетке, которая давно уже тревожно дергалась, схватилась за трос. Бледный лучик плясал на камнях радостно и бессмысленно, и тихое нежное цоканье неслось ей вслед. Скоч ухватил ее за запястья, умело и осторожно выдернул из дыры. Кругом, похрапывая, толпились клетчатые тапиры, Вуковуд торопливо совал им в морды что-то хрустящее, кажется яблоки. По небу неслись низкие тучи, и в просветах между ними вспыхивала то одна, то другая луна. Тени скрещивались, полыхала не то зарница, не то молния, высвечивала поросшую кустарником гряду и совсем близкую башню. - Связь?.. - спросила Варвара. - Нет связи. Вы ориентируетесь, где корабли? - Да вот же, рядом, только через холмы перевалить. Они стояли на травяном кургане, окруженном исполинскими деревьями; нетрудно было догадаться, что это - купол шарообразной пещеры. За белеющими, как у берез, стволами виднелся еще один курган, поменьше, - видимо, та самая пещера, которая сейчас была превращена в импровизированный кинозал. Так что убираться надо было отсюда, и побыстрее. - Боюсь, эта скотинка двоих в гору не вытянет, - проговорил Вуковуд, поглаживая по хоботу самого рослого тапира, по-видимому вожака; тот блаженно прогибал спину и жмурился. - Послушай, Чары, ты удержишься за гриву? Тарумбаев, сидевший на траве и уставившийся не мигая на снова вылезшую луну, - должно быть, у него мутилось в глазах - утвердительно кивнул. Варвара подтолкнула поближе к нему смирного на вид четвероногого, и тот на удивление привычно прилег рядом, предлагая седоку свою клетчатую спину. Чары перевалился ему на хребет, сжал кривыми ногами бока и замер - потомок кочевых племен, он мог теперь умереть в таком положении, но только не свалиться на землю. Вуковуд тем временем водружал Боровикова на соседнего "сивку-бурку", клетчатого каурку. Скочи по-прежнему несли Монка и Рамболта. Так и тронулись - впереди Вафель с Омом и единственным генератором защиты, затем несколько крупных тапиров, добровольно взявших на себя роль эскорта; Тарумбаев, за которого можно было не волноваться; следом Боровиков, справа и слева от которого пришлось держаться Варваре с Вуковудом - мог упасть; завершал странную кавалькаду Трюфель с не подававшим признаков жизни Фюстелем Монкорбье. Рядом с чартарумскими эвкалиптами холмы казались не такими уж и высокими, и звериная тропа, проложенная в кустах, позволяла передвигаться достаточно быстро. При появлении луны с крон деревьев, оставшихся позади, срывались стаи крыланов и весьма заинтересованно планировали вниз, туда, где шевелились раздвигаемые тапирами кусты. Нападать, впрочем, не решился никто, а может, им хватало крупных чернокрылых стрекоз, тучами взметывающихся из кустарника. Когда же луна скрывалась, под ногами начинали шнырять разногабаритные зверушки, - судя по невозмутимости тапиров, никому не опасные. Только раз головной отряд клетчатозадых стражей разом захрапел и, сдвинув ряды и задрав хоботы (вероятно, чтобы не цапнули острым зубом), двинулись куда-то вправо; раздался треск ветвей - удирал некто увесистый даже по здешним меркам. Так взобрались на перевал, и тут же в наушниках обоих шлемов запищало, защелкало, потом унылый механический голос запросил: "Вызов? Вызов? Вас не слышу... Тик... Тик..." Чары, лежавший на гриве переднего иноходца, прикусив прядку жесткого волоса, резко выпрямился, оглянулся и словно впервые увидел позади себя незнакомую наездницу в золотистом скафандре. - Это еще кто? - вопросил он и снова ткнулся лицом в крутую шею, исчерченную клетками. Варвара и Вуковуд переглянулись и, наверное, впервые за все время рассмеялись. - Ты держись, держись, - сказал Вуковуд, - приедем - разберемся. Долина с двумя торчащими, как серебряные свечи, звездолетами и антрацитовым массивом лабиринта в левой оконечности выглядела достаточно фантастично. Повезло же Чартаруме - две цивилизации... - Что? - быстро спросил Вуковуд. - Да вот и наши кораблики, и чьи-то башни... Не много ли на одну захудалую планетку? - Ну, нам-то попало в самый раз... Если доберемся без дополнительных приключений. - Доберемся, - уверенно пообещала девушка. Действительно, никакой тревогой из долины пока не тянуло. - Спускаться быстрее, росинанты у нас отменные, да и вы, я вижу, на Земле не только в мобилях разъез