каждый его поступок она понимала, словно он предупреждал ее на каком-то им одним ведомом языке. Грязно-бурый водопад, в котором уже отчетливо можно было различить стремительное движение струй, свивавшихся в тугой жгут, неумолимо надвигался; но она совершенно не думала об опасности, в конце концов, риск был одинаков для всех, а главное - у нее продолжали звучать несказанные слова, родившиеся у них одновременно: если все-таки это конец, то будет еще доля секунды, чтобы прижаться плечом к плечу. И - вместе... А потом разом полетели экраны дальних обзоров - полыхнули черным пламенем; круговая панорама поселка погорела во вторую очередь, и только прямой экран, на котором росла бешено мчащаяся сверху вниз вода, был неуязвим. Уже в кольцевом вале закрутились поднятые со дна камни, полетели над водой вышвырнутые ошметки водорослей, а тут и пирс подвернулся, брызнули во все стороны куски бетона и арматуры; впереди всего понесся на гребне вала перевернутый катер и со скрежетом взмыл вверх по стенке ангара, и это был последний звук, а затем наступила жаркая тишина, и нечем стало дышать в неестественно уплотнившемся воздухе, запахло паленым - вроде бы от экрана, а на нем уже ничего не было видно, одна лиловая текучая мразь, и казалось, что льется она прямо здесь, стекая на пол и наполняя рубку удушливой вонью; и выключилось абсолютно все - темнота, и Варвара стояла спокойно и ждала, когда же это кончится, потому что до самого страшного не дошло - иначе Гюрг был бы рядом с нею. И все кончилось. Не то чтобы посветлело или что-нибудь включилось, а просто стало возможно дышать. - Ну что, Барб? - спросил Гюрг откуда-то издалека. - Над нами вроде чисто. - Она сама порадовалась, что голос ее звучит так обыденно, по-деловому. Так, была маленькая заварушка, но сейчас можно работать дальше. - Панораму, Ага! Заснули, альбатросы? Кажется, прозвище привилось. В темноте засуетились, защелкали, заскрипели, и вот уже на вогнутом экране поплыло изображение изуродованных улиц. Купола-дождевики стояли неповрежденные, но между ними был прорублен овраг, края которого продолжали змеиться трещинами и осыпаться; Варвара едва не ахнула вслух, когда увидела вывороченный Майский Дуб и разбросанный на довольно большое расстояние кустарник - кое-где он лежал даже на белых шаровых подушках силовой защиты. Когда ее выключат - это все обрушится на крыши. Амбарная площадь пострадала меньше; собственно говоря, там и громить было нечего, кибы успели затащить все валявшееся добро в колодцы и закрыть шапочками защитного поля; только плиты, уложенные десятки тысяч лет назад, не выдержали и теперь торчали углами; в промоине между ними стремительно неслась назад, к морю, чудовищно грязная вода. Из стены было выворочено несколько камней, и девушка с облегчением прикинула, что шалаш Тогенбурга должен находиться правее на добрых сотню метров, недалеко от ворот, и, следовательно, когда наружу, на обступивший Пресепторию кустарник летели выбитые из стены глыбы, несчастный козел должен был уцелеть. Командор облегченно вздохнул и выключил защитное поле. - Начнем считать раны, - сказал он.. - Ага, сколько человек, кроме нас, в поселке? - Одиннадцать, включая экипаж нашего корабля. - Чтоб завтра ни единого не было. А сейчас предупреди их, чтобы не лазали в канаву, даже если увидят там какое-нибудь добро... - Тут на пляже такого понакидало! - подал голос Кит. - Кликнуть кибов, что ли? - Кликни, кликни. Это как раз их дело. Люди пусть пока метров на пятьдесят к воде не приближаются. Оповести всех, Ага, и построже. Он распахнул дверцу и, задохнувшись густым воздухом, в котором висели еще не осевшие брызги, фыркнул. Потом вскинул руки и уперся в дверную раму, блаженно поводя плечами, словно скинув с них всю тяжесть обрушившейся воды. Варвара, осмелев, присела и пролезла под его рукой, выбираясь на крышу. - Самовольство на полубаке? - удивленно и насмешливо констатировал командор. - Я с мониторов никого не снимал. . Варвара мгновенно вспыхнула, словно ее, как котенка, поймали за шиворот. Она повернулась, чтобы занять свое место у экрана, и над дальним Ящеричным хребтом увидела удаляющуюся тучу. Смутная тревога поднялась и не давала успокоиться. - Сейчас самое время Водяному повторить свой трюк, - говорил Гюрг встревоженно, - так что следить за морем, но до появления новых феноменов съемки прекратить. Форафилами пожертвуем, пусть эта партия разбежится до минимальной плотности - скажем, единица на кубокилометр. Зонд поднять до... Барб, что случилось? Он шагнул на крышу и стал рядом, оборачиваясь и отыскивая причину Варвариного внимания. - Километров шестьдесят, - сказал он, оценивая расстояние до тучи. - Запас влаги не бесконечен, над горами он иссякнет. - Там Сусанин, - хрипло проговорила девушка. - Ну так что же? По сигналу тревоги они должны были задрейфовать и прикрыться, а отбой был предназначен только для поселка. Так что они там пересидят дождичек под крышей... - Что-то не так, - она упрямо замотала головой. - Что-то... Гюрг мгновенно оценил ситуацию. - Сусанин, Сусанин! Колонна, кто-нибудь, ответьте! - Он кричал в маленькую плошку персонального фона, а там, внутри рубки, уже слышался характерный свист - кто-то настраивал мощную стационарную рацию, которая при желании могла бы выйти даже на Большую Землю. - Связи нет, - встревоженно проговорил Ага. Варвара с какой-то благодарностью почувствовала, что ее ощущение тревоги разом было воспринято всеми, без сомнения или недоверия. Гюрг нырнул обратно в рубку. - Космодром, космодром! - вызывал он. - Когда была связь с колонной? - В одиннадцать ноль-три, - послышалось сквозь треск и шакалий вой помех, - сразу после начала движения. - Пробивайте связь, мы вылетаем. Эрбо, Кит, остаетесь на контроле побережья, если что - включить защиту и не снимать до моего возвращения. Остальные - за мной! Они мчались к вертолетной площадке, и Варвара беззвучно молила все небесные и подземные силы, чтобы ей не споткнуться, не отстать, чтобы примчаться к машине вместе со всеми, - и ноги отталкивались от земли легко и упруго, и она слышала этот звук - "топ-топ-топ", совсем как вчера, в тумане, когда Петрушка разбегался перед своими немыслимыми прыжками; и вот сейчас она чувствовала себя такой же легкой, сильной, что только подпрыгни - и у нее получится все не хуже, чем у Ригведаса. Вот те на, всего несколько дней рядом со стратегами, и все по плечу. Всемогуществом, оказывается, можно заразиться. Ну, это кстати, сейчас оно понадобится в полной мере. Маленький нелепый вертолет с двухэтажной кабинкой умудрился вместить всех. Когда он, закладывая крутой вираж, лег на левый борт, Варвара снова увидала тучу. На таком расстоянии водяного столба видно не было, но след его тянулся понизу, прочерченный по заросшим кустарником предгорьям Ящеричного хребта, словно процарапанный огромным когтем. Вертолет шел точно по следу, не рыская и не меняя высоты. Туча была теперь прямо по курсу, и видеть ее можно было только в лобовом колпаке, а его прочно заняли Хай и Ага. Все молчали, и в этом напряженном ожидании уследить за временем было совершенно невозможно. Вертолет шел гораздо быстрее обычной полевой машины, и пробитую плазменными путеукладчиками дорогу они не пересекли ни разу, так что девушке оставалось только гадать, насколько они удалились от побережья. Она тихонечко вытянула руку и глянула на часы: всего-навсего четверть второго. Сколько же могли пройти за это время тяжелые, неповоротливые грузовики? Ящеричный хребет они перевалили - это ясно: вон он, позади; дальше дорогу она помнила смутно, но что оставалось не меньше трех перевалов - это точно. За стеклом иллюминатора заклубился желтоватый туман. Похоже, что вошли в шлейф быстро мчащейся тучи. Внезапно над головой со скрипом съехала в сторону створка люка, тревожные глаза Норда под горестными - вразлет - бровями осмотрели всех, кто находился в нижней кабине. Так ничего и не сообщив, Норд исчез, но спустя полминуты в люк просунулась рука с двумя санитарными сумками. Первая сумка полетела в Шэда, вторая шлепнулась на колени Варваре. Вот так, без лишних слов ясно, что от тебя требуется. Шэд вдел руки в прорези, так что сумка по-кенгуриному пристроилась к его животу; Хай застегнул ему пряжку на спине. Варвара, поглядев, сделала то же, только пряжку застегнула сама. Снова стала ждать. Туман пошел клочьями, стало вдруг ясно, что это не туман, а дым, и багряно-лиловые заросли горного кустарника стали казаться языками пламени - наверное, от запаха гари. "Без паники, - сказала себе Варвара, - паниковать будем только по команде". Из верхнего люка снова высунулась рука и веером высыпала твердые карточки - снимок дороги, на которой четко просматривалась колонна машин. Теперь Варвара узнала место: этот перевал назывался Слюдяным, и грузовики взбирались по серпантину, когда грохочущий водяной тесак вспорол слоистый склон и в двух местах перерезал дорогу. Вертолет лег на правый борт, чуть не царапая осыпь, вильнул над серпантином, пересчитывая машины, и завис над провалом, куда, оскальзываясь на размытом склоне, пытались спуститься кое-как связавшиеся тройки и пятерки людей. Из провала валил тяжелый дым: горело мокрое. Тугие струи, разгоняемые вертолетным винтом, смахнули со склона остатки срезанного кустарника вместе с жидкой грязью, дым пугливо шарахнулся в сторону, и тогда стало видно, что метрах в пятнадцати ниже дороги между двумя глыбами застряла тупая кабина, отчаянно разбросав в стороны крепежные лапы, так что стала похожа на полосатого черно-оранжевого паука, пытающегося влезть по отвесному склону. Еще ниже горел коробчатый кузов - видно, при ударе об уступ грузовик переломился пополам, а может быть, в последний момент водитель успел нажать рычаг отцепления, чтобы облегчить кабину. Но тогда, выходит, он - внизу... Что-то разноцветное усеивало круто уходящие вниз осыпи, особенно много этого поблескивающего конфетти задержалось в разлапистых редких кустах, каким-то чудом прижившихся на каждом карнизике, в каждой выбоинке. Эта игрушечная пестрота показалась Варваре знакомой - ну точно, это же сотовые контейнеры, в которых последовательность емкостей задавалась цветом. Они весьма живописно смотрелись на стеллажах биолаборатории и, увы, содержали весьма горючие препараты. Горели труды полутора лет... Из верхнего люка почти бесшумно выскользнул Гюрг, и Варвара успела заметить, что от его пояса тянется наверх полупрозрачный канатик. - Лех держит связь и машину, - отрывисто проговорил он, - здесь - Барб и Ага, будете принимать... Внизу предположительно трое. Он продел левую руку в страховочную петлю и, отщелкнув ногой нижний люк, как-то очень обыденно, словно в дверь вышел, ухнул в пустоту. Канатик заскользил за ним. Варвара поежилась - по правде сказать, пустоты и высоты она боялась, не то что глубины в воде. "Прекратить самостоятельные спуски! - донесся снизу командорский голос. - Расчистить площадку для вертолета между третьей и четвертой машинами!" Еще пятеро разведчиков, торопливо застегивая массивные пояса, последовали за командором. Что ж они без масок и спецкостюмов, дым же внизу? Плохо им будет... Девушка встала на колени и, упершись в комингс, выглянула наружу: двое в кремовых костюмах уже стояли на крыше кабины, еще двое копошились где-то под нею. Плотный дым снова закрыл кузов грузовика, и еще двоих, ушедших на самое дно провала, совсем не было видно. - Приготовимся, - так же лаконично, как и командор, распорядился Ага. Он уже откинул узенькую коечку и теперь выдирал из стенных гнезд какие-то баллончики, сноровисто насаживая на них скошенные раструбы распылителей. Из верхнего люка свесилась голова Леха - носом книзу, и Варвара невольно подумала, что вот так, "вверх ногами", выражение лица очень трудно определяется. - Гюрг сказал, что шести хватит! - крикнул он и швырнул в Агу толстенькую розовую бомбочку с красным клювом. Ага перехватил ее и, почти не глядя, отправил в люк, чуть не задев отшатнувшуюся девушку. И еще одну, и еще - все заказанные шесть. - А что, если мимо?.. - робко заметила Варвара. - Самонаводящиеся. У бомбочек развернулись небольшие стабилизаторы, что-то закрутилось, тоненько запело, они стали похожи на поросят, висящих пятачками вниз и отчаянно крутящих хвостиками. Несколько секунд они держались стайкой, а потом, наращивая скорость, пошли прямо в центр дымового облака. Но не дошли - оттуда проклюнулись голубовато-лиловые язычки лопающихся прямо в воздухе контейнеров. Горел спирт, а точнее, заспиртованные препараты, а потом уже рвануло по-настоящему, так что кабина, застрявшая выше, подпрыгнула и начала тихонько соскальзывать с уступа, намереваясь кануть в сгустившийся дым. Это ей удалось только наполовину, видно, спасатели успели закрепить ее с помощью канатов, уже протянутых сверху, с дороги; она закачалась, как опутанное паутиной насекомое, вместе с фигурками в блестящих, не тронутых гарью и копотью костюмах, прилепившихся к ней. - Можно было бы поднять ее нашим вертолетом... - заикнулась было Варвара, но Ага только фыркнул и пробормотал что-то очень древнее о микроскопе и забивании гвоздей - девушка ткнулась носом в свою сумку и твердо решила больше голоса не подавать. Как и все биологи, она прошла фельдшерскую подготовку и содержимое сумки знала наизусть, чтобы любую нужную вещь можно было достать в темноте на ощупь. Но применять свое умение ей предстояло впервые, и странное дело - это ее нисколько не волновало. Снизу раздалось многоголосое шипение, видимо, начали действовать противопожарные баллоны, и что-то почти беззвучно лопалось, отчего теплые волны упруго подбрасывали вертолет, и Варвара не заметила, что один из канатиков быстро скользит вверх. Из нижнего люка вдруг высунулась рука в перчатке, похлопала по комингсу и резкий голос произнес: - Первый! Ага бросился ничком на пол, свесился наружу и рывком поднял в кабину неподвижное тело. Это был один из космолетчиков, и Варваре стало нестерпимо стыдно за мгновенное чувство облегчения - не свой... Все свои. А кому больнее, тот... своее, что ли. Ага кивнул Варваре, она поняла и взялась за ноги, вдвоем они уложили своего первого пациента на коечку, и Ага привычным движением прежде всего пристегнул крепежные ремни, на всякий случай. Всмотрелся в неподвижное, словно спящее, лицо и уже намеревался приступить к какой-то процедуре, но из нижнего люка, легко подтянувшись, явился Норд, останавливающим жестом поднял руку в перчатке: - Гюрг велел оставить как есть, похоже на переломы ребер с обеих сторон, так что командор всадил ему целую канистру анабиотика. До новой площадки продержится, а здесь, в полевых условиях, можно что-нибудь и напороть... - Как остальные два? - быстро спросил Ага, и Варваре почудилось, что вместо "как" прозвучало "кто". - Одного уже подымают, а другой... другой на дне. Гюрг сам полез. Сумка с медикаментами у Шэда, а анабиотик лошадиными порциями вкатывает Гюрг. Диагноз устанавливает тоже Гюрг. И в провал, грохочущий непрекращающимися взрывами, лезет он же. А она должна стоять над этим совсем незнакомым ей человеком и ничего не делать, потому что так велел тоже Гюрг. Она присела на корточки возле койки и попыталась прислушаться к тому, что происходило с этим человеком. Но ничего для нее не прояснилось, человек был туго спеленут искусственным оцепенением, когда ради того, чтобы задавить боль, гасят все остальное в организме, где только сердце едва уловимо мерцает. Она взяла руку, попыталась нащупать пульс - с непривычки ей это не удалось, и вдруг накатил панический страх: сердце не бьется! Варвара заставила себя прикрыть глаза, сжаться в комочек и придушить эту панику. В отряде стратегической разведки только и не хватало истерички! Все хорошо, пульс сейчас отыщется... И он отыскался, слабый, естественно, но не внушающий опасения. Как ее учили в таких случаях, она достала из сумки три ампулы кардостимина разной степени, на всякий случай считая бугорки на донышке, - необходимая мера для тех, кто применял препараты скорой помощи в темноте или вслепую, - и приклеила их на правое плечо своего пациента. Теперь если что, не надо будет тратить даже секунды на розыски лекарства. Она уже приготовилась сидеть так на полу и ждать этого "если что", как в днище ударили и кто-то крикнул: - Второй! Из люка стали вырастать руки. Вернее, то, что было когда-то руками, а сейчас напоминало две обугленные ветки, с которых свисали ошметки чего-то красного и пузырящегося. Затем медленно показалось лицо, совсем знакомое лицо, которое Варваре не хотелось узнавать, потому что оно было не изжелта-смуглым, как всегда, а белым и тоже каким-то остановившимся. Глаза Сусанина были прищурены больше чем обычно - сейчас за все время подрагивающими ресницами видны были только донельзя расширенные болью замершие зрачки. Варвару он как будто и не узнал. Высунулся из люка наполовину - кто-то подталкивал снизу - и рухнул лицом в пол, продолжая поднимать над головой руки, чтобы их ничего не коснулось. Варвара метнулась к нему, вцепилась в воротник, рывком приподняла, крикнула спешащему на помощь Аге: - Руки, руки держите! Ага сообразил, плюхнулся на пол и обхватил Сусанина сзади, поддерживая руки, обожженные до локтя. Голова Сусанина запрокинулась и легла ему на плечо. - Хорошо, - шептала Варвара, - все будет хорошо... Она никогда не говорила таких слов - ни людям, ни зверью; это были не ее слова и не ее тон. Но сейчас нужно было так, и она не смогла бы сказать, откуда она знает, а как именно нужно. Она выхватила из-за пояса свой неразлучный нож, откромсала обгоревшие рукава и, безошибочно найдя баллончик с регенопластиком, принялась осторожно напылять на изуродованные, кровоточащие руки спасительную пенистую пленочку. Мимо нее кто-то проскакивал снизу вверх, качался и уходил из-под ног вибрирующий пол, потом явился Гюрг, неизвестно откуда, присел рядышком на корточки, осторожно похлопал Сусанина по щеке; тот резко открыл глаза, словно только и ждал этого пробуждения. - Точно - трое?.. - спросил командор, пытливо и цепко приглядываясь не к губам, а к глазам, точно оценивая, а можно ли будет верить ответу. - Трое. Гюрг исчез наверху. Мотор взвыл, пол наклонился. Варвара, продолжая методично обрабатывать сантиметр за сантиметром то, что недавно было человеческой кожей, на миг замерла и вопросительно глянула на Агу. Тот, кося глазом на Сусанина, снова прикорнувшего у него на плече, тихонечко покачал головой. Вертолет шел полукругом над опадающей шапкой дыма, нацеливаясь на расчищенный между машинами участок шоссе. Краем глаза Варвара заметила две светло поблескивающие фигурки, зависшие на переплетении тросов, спущенных вниз от грузовиков. Движения их были неторопливы и экономны, как всегда бывает у мастеров своего дела. Она закончила с одной рукой и принялась за другую, так же уверенно и безукоризненно, словно делала это не впервые в жизни. Правда, и регенопластик был не совсем такой, как на тренировочных занятиях, а эластичнее, послушнее. Он не распылялся попусту, а, казалось, притягивался обожженной кожей и ложился на нее ровно и бережно. Впрочем, это Варвару не удивляло: здесь, в Голубом отряде, все было лучшее - и вертолеты, и медикаменты, и сами люди. И она тоже стала другой, даже без особых усилий со своей стороны. Зарядилась от окружающих. Индуцированное всемогущество, так сказать. Раньше она все время мучилась какими-то сомнениями, собственной неуместностью, неприспособленностью. Теперь она была на своем месте, вернее, на одной двенадцатой части того места, которое занимала под всеми солнцами Вселенной стратегическая разведка. И отдать ей должное, это место было достаточно высоким. К такому, выходит, привыкаешь очень быстро. О том, что машина села, можно было догадаться только по затихнувшему гулу мотора. Это, собственно, Варвару тоже не касалось - она делала свое дело, сосредоточившись на нем целиком. В регенопластик входила целая гамма легких анабиотиков, так что Сусанин уже просто спал и, вероятно, видел вполне счастливый сон. Аге вряд ли было удобно так долго поддерживать сзади его руки, держа их за локти, но пока был нанесен только тоненький слой, которому предстояло превратиться в кожу, а теперь еще надо было покрыть все это толстой пенной защитой, упругой и неуязвимой для всего на свете, кроме одного специального растворителя. Варвара взялась за новые баллончики, приноравливаясь работать сразу двумя руками, но тут же почувствовала, что за спиной стоит Гюрг. Не прекращая работы, она полуобернулась к нему и тихонечко подала знак - одними ресницами: "У меня все в порядке". У них это очень здорово получалось - разговаривать ресницами. - Нет, - негромко возразил Гюрг, - так неудобно. Сейчас... Он достал из верхней кабины узенькие носилки и закрепил их, уперев концами в стенки. Потом они с Агой бережно водрузили на них Сусанина лицом вниз, так что голые руки его свешивались с обеих сторон. Варвара присела под носилками - да, так было много удобнее. Распылители посвистывали дуэтом, наращивая толстый слой упругой пенозащиты. Все было правильно. - Через неделю заживет, - облегченно вздохнул Ага, поднимаясь и растирая затекшие ноги. - Если чесаться не будет, - Гюрг был хмур. - Ты останешься, а вы, Барб, вместе с Шэдом переправите раненых на новую площадку. Встречный вертолет оттуда уже вылетел. - А туча? - вспомнила Варвара. - Ушла на северо-восток. На карте материка этот район значится как "Амбы". Варвара смутно припомнила снимки, сделанные с воздуха, - словно расчерченные по линейке столпообразные плато, разделенные глубочайшими каньонами. А геологи-то ломали головы, каким образом Степанида оказалась разрисованной в клеточку, - феномен, доселе нигде не встретившийся. Достаточно было поэкспериментировать с такими вот тучами, а потом за несколько тысячелетий выветривание и сезонные дожди окончательно обособят каждый участок, превратив его в конан-дойлевский "затерянный мир". Вот куда бы добраться, там, наверное, зверье уникальное... - Я пошел, - Ага выпрыгнул из люка, освобождая место Шэду. Шэд, значит, здесь. Никому внизу он больше не нужен... - А... третий? - не удержалась она. - Мы его поднимем. Потом. - Кто?.. - Штурман-механик. И правда, ведь с Сусаниным обычно ездили летчики! - Разбился? Впервые на лице Гюрга проступило что-то вроде растерянности: - Возможно, нет... Но внизу оказалась одна тварь. В общем, его задушили. Да, чуть не забыл! Он полез за пазуху и вытащил несколько длинных перьев нежного апельсинового цвета. Издалека их можно было бы принять за убор райской птицы, но Варвара сразу заметила, что золотящаяся волнистая бахрома свисает только с одной стороны от основания - на Большой Земле такого не встречалось. И в то же время смутное воспоминание заставляло ее торопливо перебирать в памяти недавнее прошлое. Утренний туман над непроходимыми зарослями "черной стороны" и сказочные радужные создания, взмывающие над кустарником с легкостью птиц. - Перистый удав! - воскликнула она. - Но до сих пор его встречали только там, за Барьерным хребтом. - Я его вам достану, - торопливо пообещал Гюрг. - То есть то, что от него осталось. А сейчас - пора. Он наклонил голову и поглядел на ее руки - словно дотронулся. "Сейчас он скажет: и возвращайтесь быстрее!" - внезапно пронеслось у нее в голове. Сусанин всхрапнул, попытался перевернуться на бок - Варвара ойкнула, выронила баллончик и, крепко обхватив его плечи, прижала к поручням. Вернуться скорее - это ведь значит оставить их всех там, на новой. Их всех, которые до самого недавнего времени были "МЫ все". И оставить именно тогда, когда они в беде. Она беспомощно оглянулась на Гюрга. - Вы можете задержаться там столько, сколько вам будет нужно, - мягко проговорил он. Створка люка захлопнулась за ним, Варвара наклонилась и принялась шарить под скамейкой, отыскивая закатившийся баллончик. Вертолет свечой взмыл вверх, и левая рука Сусанина качнулась, оставив на щеке девушки липкую пенистую кляксу. - Ух, как заложил, др-раконий потрох, - сорвалось у Шэда. - Простите. А растворителя у меня нет, так что прилетите на Новую чумазой, - Перебьюсь. - Вы-то что дергаетесь? Эксперимент на нашей совести. - А я - не с вами? Шэд смутился. Варвара машинально терла щеку, и внутри нее что-то опускалось. "Можете задержаться там..." - Скажите, Шэд, а на кой лях я вам вообще нужна? - Ну, Варенька... - Без "ну" и без "Варенька". Не терплю. Отвечайте, как есть. - Ну, а уж коли "как есть", то сами видели - ситуации у нас, как говаривали в старину, сплошь и рядом "не штатные". Тут нужна одновременная оценка с самых различных позиций. А у нас разброса почти нет, сами видите, какие мы одинаковые. Посему не раз уже приходили к выводу, что не худо бы заполучить в отряд женщину и ребенка. Для полноты спектра, так сказать, экспертных оценок. И тут - вы... То и другое в одном лице. Только... - Что - только? - спросила Варвара, чтобы уничтожить даже следы сомнения. - Только одно и другое - не в равных степенях... Смотрите, встречный! Базовый вертолет, захлебываясь оборотами винта, проходил метрах в ста. "Борт стратегов, борт стратегов, медицинская помощь не требуется?" - тихонечко заверещала пуговка среднедистанционного фона, пришпиленная к лацкану Шэда. - Спасибо, справились. Новая к нашему приему готова? Пуговка несколько секунд оскорбленно молчала, потом, уже затихая, донесся голос, в котором Варвара наконец-то узнала Параскива: "Новая-то готова..." Шэд безнадежно махнул рукой. Всегда так: издалека кажется, что можно было действовать и оперативнее, и результативнее. - Минут через семь-восемь сядем, - предупредил он. Варвара машинально подняла руку, чтобы стряхнуть с себя копоть, и остановилась: комбинезон был испещрен бурыми прочерками, словно она попала под ржавый дождь. Вот как. "Грязь к нашему не пристает..." А это была не грязь - кровь. - Возьмите-ка, - проговорил Шэд, отцепляя пуговку фона и пришлепывая ее на лацкан Варваре. - Работает от теплоты дыхания. От его движения бурые шелушинки вместе с чешуйками сажи посыпались на пол. Кремовая похрустывающая поверхность куртки засияла девственной чистотой. - Дайте-ка... - Он по-хозяйски взял девушку за плечо, повернул к себе и бесцеремонно принялся счищать все остальное. x x x Сусанин спал беспокойно, подпрыгивая, точно его жалили, и продавливая гамак поджарым задом. Киб, качавший его, все время сбивался с ритма. Варвара вылезала из шезлонга, подбегала, бесшумно переступая босыми ногами, поправляла свешивающиеся руки, окутанные облаком пены. Увязая каблуками в мелколистной горной травке, подбиралась Кони, заглядывала осторожненько, чтобы не разбудить, и, конечно, будила - у Сусанина на нее был особый нюх. Тогда начинались препирательства, начальник биосектора жаждал вступить в свои права на новой территории, а Кони увещевала его совсем по-старушечьи, со всеми немыслимыми для нее "ладушками" и "сон - лучшее лекарство". Сон ему действительно был необходим: кроме ожогов, Сусанин основательно отравился, наглотавшись дыма со всем букетом испарений из горящего кузова. С химическими воздействиями справиться было легко, но среди горевшего были и биоактивные препараты, так что Сусанина скрутил целый клубок разномастных аллергий. Пилоту-механику, отлеживающемуся в палате со множественными переломами и не склонному к гамакам, досталось от пожара меньше, но тоже хватило. За больными неусыпно следили не меньше дюжины врачей - к счастью, дистанционно, - два киба и медбрат Дориан. Каким образом среди участников экспедиции обнаружилось столько людей с медицинскими дипломами, оставалось только гадать. И уже совсем непонятно, на каких правах тут существовала Варвара. Она просто осталась и все. Кормила, помогала при перевязках. Она знала, что, когда смывают защитное покрытие, начинается боль - словно прорывается все, накопившееся за целые сутки. А снимать надо, потому что сквозь тончайшую пленочку регенопластика проникнуть внутрь не может ничто, но вот наружу постоянно выбрасываются частицы отмершей клетчатки, прикрытая напылением грязь и вообще все постороннее. Все это надо было ежедневно удалять, и проще простого было бы на это время давать общий наркоз, но к любому виду искусственного сна у Сусанина возникла непоколебимая ненависть. Он предпочитал мучиться, но не спать. Когда грузная, но легкая на руку Манук Серазиан (как только теперь выяснилось - старший ординатор базового госпиталя) начинала неприятную процедуру, Сусанин покрывался гнедым крапом - аллергия на нервной почве - и замолкал. Едва Манук удалялась, он отыскивал глазами Варвару и принимался ругаться. Варвара, скинувшая свое форменное кремовое великолепие и облачившаяся в белый халатик, сидела с ногами в шезлонге и плела травяной поясок. Каждый залп брани обычно начинался в сослагательно-безличной форме: - Силы небесные, ну чтоб отсюда унесло всех этих милосердных и сочувствующих! Он устремлял свои рысьи глазки в просвет между деревьями, к которым был привешен гамак, отыскивая по-осеннему бледное, но еще теплое небо. Здесь, в долине, вообще было теплее, чем на побережье. "Совсем другие у него глаза, когда он не щурится, - меланхолично думала Варвара. - А ведь пожалуй, совершенно такие же, как у меня. Никогда не замечала". Сусанинские экзерсисы уплывали стороной, не задевая ее. - Медиков развели, доброхотов больничных - до Луны цепочкой не перевешаешь... На космодроме кто? Кто с телятами? - Половина наших людей там, да еще стратеги. Они не то что с телятами, они... они с сиренами морскими управятся. Но это невинное воспоминание привело Сусанина в бешенство: - Купили тебя на дежурную байку! Как дурочку... "Кончайте лазать в аварийный люк, выносите даму через центральный шлюз!" Варвара вспыхнула впервые за все эти дни. Но Сусанин уже переключился на другое: - Осел я, осел! Засадить всех летяг в первую машину - это ж надо было соображать! - Надо было по тревоге остановиться и прикрыться защитным полем, - наставительно заметила Варвара, только чтобы хоть что-нибудь ответить, и это окончательно взбесило Сусанина. - А вы ее объявили, эту тревогу? У меня рация на приеме без передыха, и от вас - ни черта всю дорогу! - Как - ничего?.. - осторожно переспросила девушка. - Тревогу приняли и здесь, и на космодроме. - Ни одна машина ни черта не слышала. Что мы, оглохли? Ну, тучу заметили, поздно, правда, но на кой ляд нам в тучи всматриваться? Полем прикрылись, но поле-то машину бережет, а не дорогу! У нас под носом как резануло - грунт из-под колес вон, машина как белое облачко парит, вся в защите, как в пене, я кричу: "Выбрасывайся!" - а куда выбросишься, если защита и дверцы заблокированы? Консервная банка... Он перевел дыхание и некоторое время бормотал себе под нос что-то уж совсем непроизносимое. - Но ведь кто-то выпрыгнул? - осторожно спросила Варвара. - Снял поле, вот и выпрыгнули. Двое. Трое остались. Штурман в рычаги вцепился, все пытался крепежными лапами кабину удержать, когда я кузов отстегнул... А Конрой... Опять последовало полутораминутное бормотание под нос. - С Конроем вы не виноваты, - тихонько заметила девушка. - А вот об этом только мне судить! - снова взорвался Сусанин. - И катилась бы ты со своими утешениями... Нечего тут мне сопли утирать! Начальник колонны за все в ответе, даже если бы это было и не с моей машиной. А уж то, что я его снизу вытянуть не сумел... - Да не мучайтесь этим, Евгений, если бы вы его и вытащили, все равно было бы поздно... На дне провала обитал перистый удав. Затаился, как будто ждал... - Врешь!.. - Да спросите хоть у Кони. Просто вереница жутких совпадений, предугадать которые было невозможно... - Слушай, Варька, я тебя не узнаю! Мать-примирительница. И всех по головке - утеньки мои, невиноватенькие! Тьфу! Кто это видел в дыму перистого удава? Это ж только в страшном сне может присниться! В темную сентябрьскую ночь! - Я видела перистого удава, - кротко заметила Варвара. - На той стороне, за Оловянными воротами. И все видели... - Вот именно, за воротами. Какая нечистая сила могла перенести его сюда? Варвара пожала плечами и не ответила. Она понимала, что Сусанин отчаянно борется с зудом, неминучим при форсированной регенерации кожи, и эта несмолкаемая брань позволяет ему отвлечься от своих ощущений. Но ведь и она смертельно устала - все последнее время ее жизнь протекала в катастрофическом многолюдье и неумолчных разговорах. Подумать некогда, не говоря уж о том, чтобы дать волю своему ведьмовскому чутью. - Мне командор перья со дна провала достал. Гада тоже обещался выудить. Останки. - Хм, командор... Опять нечленораздельное бормотание. А что - командор! Ее командор. Вот так, пусть примирится. Тем более что сейчас он не меньше Сусанина грызет себя за все случившееся. Хотя где гнездилась причина бешеного гнева Водяного, представить просто невозможно. И потом - вся эта цепочка, на конце которой - золотое перистое чудовище, притаившееся в осенней листве... в осенней... Осенняя, отмирающая, угасающая... Цепочка ассоциаций заплясала, как змейка на экране осциллографа, свилась в клубочек, старательно пряча смысл. Угасание защитного барьера, вот что. - Евгений Иланович, я на минутку... - Давай, давай! Она бросилась в тренажный зал, где ночевала на жесткой массажной лежанке, схватила свою куртку, поднесла к губам шоколадную кнопочку фона. - Командора, - выдохнула она. Кнопочка дохнула сложным шумовым переплетением свиста, шороха, неразличимых голосов. Потом все разом смолкло: десять из одиннадцати датчиков отключились. - Вы, Барб?-спросил незнакомый голос. Будь он ближе, теплее, она, наверное, смешалась бы - в первый раз говорила по СВОЕМУ фону со СВОИМ командором. Но голос был искажен, и за ним она не увидела нечаянно подрагивающей щеки, к которой так хочется приложить ладонь. - Появились некоторые соображения, - доложила она с излишней сухостью. - Есть основания полагать, что пси-барьер, проходящий по меридиональному хребту между Золотыми и Оловянными воротами, понизил свой порог. Перистые удавы на этой стороне не водились, Сусанин это подтверждает. Она сделала паузу, как бы проверяя собственные слова. Так бывает: скажешь вслух и произнесенное выявляет ошибки того, что в уме казалось безукоризненно логичным. ' - Что же из этого следует? - так же сухо заполнил паузу голос Гюрга. - А то, что туча с этим водяным тараном может не иметь ни малейшего отношения к вашему эксперименту. Пси-барьер перестал удерживать тех, кто наиболее приспособлен к миграциям, и была сделана попытка поставить перед ними дополнительную преграду. Это случилось ПОСЛЕ форафил, но не ВСЛЕДСТВИЕ. - Следовательно, это может повториться? - Не исключено, так что за тучами теперь придется приглядывать. - У вас все? - Все. Отбой связи. - Минутку, Барб! Когда вас ждать?.. - Не знаю. Она опустила пуговку и прижала ее к холодному пластику лежанки. В комнате воцарилась ломкая тишина. Подними опять этот крошечный диск - и снова возникнет голос. Ну?.. Она взяла пуговку и прицепила ее к поясу - чтобы нечаянно не дыхнуть в ее сторону. И вдруг вспомнила, что не спросила о том, что торчало занозой в памяти вот уже третий день. Разумеется, тут не до серых козликов, когда люди себе кости ломают и руки жгут, но все-таки... Но и тревожить командора еще раз по пустякам было неудобно. Варвара вздохнула и пошла в ординаторскую, благо там был установлен достаточно мощный фон, по которому можно было связаться с Пресепторией. К счастью, и Манук была на месте. - Манук Илириевна, можно мне вызвать свою старую лабораторию? Вдруг там кто-нибудь из роботов застрял. - Да ради бога, девочка! Чувствуй себя как дома. Может, пойдешь на крышу, позагораешь? Лица на тебе нет с твоим грубияном. - Ой, что вы, Манук Илириевна, он же такой хороший, вы его просто не знаете! Манук вздохнула: и кто в Пресептории не знал, что за сокровище этот Сусанин, от него уже не одна лаборантка ревмя ревела - и, тяжело ступая, выплыла за дверь. Варвара нашла на самодельной табличке код бывшей таксидермички и, почти не надеясь на успех, набрала его. К ее удивлению, ответ раздался немедленно: - Робот Пегас одна вторая. Хм, кто это его так обучил? Или самолюбие не позволяло именоваться Полупегасом? - Говорит Норега. Привет, Полупегас. Ты все время в помещении? Разве тебя не взяли вместе с оборудованием? - Взяли. Не меня. Нахожусь в помещении, исключая четыре часа двенадцать минут, затраченные на осмотр наружных стен базы. Все понятно. Ригведас отправлял все оборудование по описи и поэтому ограничился одним роботом, забыв о втором, то есть о второй половинке. А это, конечно, левый. - Вот что, милый: придется тебе еще раз осмотреть стены, но не изнутри, а снаружи. И все кусты, пещерки и ручейки, которые попадутся тебе за пределами стен. Максимальное удаление - пятьдесят метров. - Распоряжение считаю бессмысленным, так как мною произведен осмотр стен с наружной стороны с максимальным удалением в сто метров от основания кладки. - Стоп, стоп! А что тебе было поручено искать? - Одиночное млекопитающее, подкласс - настоящие звери, инфракласс - высшие звери, отряд - парнокопытные, семейство - полорогие, подсемейство - козлы, вид - настоящий козел, род... - Ну и зануда ты, братец! Не проще было сказать, что послали тебя на поиски Тогенбурга, только не рыцаря, а козлика, и не серенького, а беленького. И кто послал? Ригведас? - Отнюдь нет. Начальник отряда стратегической разведки. Его полномочия по отношению ко мне были подтверждены информаторием базы. - Бедный Гюрг, - пробормотала Варвара. - И ты, естественно, козла не обнаружил, - проговорила она без особой надежды. - Парнокопытного. - Козла я не обнаружил. Парнокопытные в указанной зоне не наблюдались. - Ну, а непарно? - Наблюден тапир. - Какой тапир? - Клетчатый. Варвара тихонечко застонала и жгуче пожалела, что не догадалась включить фоновую запись, - все-таки чувство юмора у Сусанина еще не атрофировалось. На полчаса он бы развлекся. - Тапиров на Степухе пока никто еще не видел. Живой был? - Отнюдь нет. Нарисованный. - Могу себе представить - кто-нибудь из здешних Пиросмани, украшавших ворота трапезной. И еще что-нибудь насчет тапиров, которые самые во Вселенной. - Отнюдь нет. Техника изображения мне неизвестна. Варвара задумалась. Полупегас, будучи роботом, органически не мог врать, и казус заключался в том, что ему были известны ВСЕ способы изображения животных - чем угодно и на чем попало. Ведь он был не каким-нибудь разнорабочим кибом, а специализированным роботом, сконструированным для нужд таксидермической лаборатории. Внезапная догадка не была невероятной, - напротив, чего-то такого и следовало искать если и не в самой Пресептории, то в ее окрестностях; и тем не менее дыхание перехватило, как при нырке в ледяную воду. - Ты... доложил? - Отнюдь нет. Распоряжений о непарнокопытных получено не было. - Слушай, Полупегасина, мне нужен снимок этого рисунка. Слетай туда... - Летательными способностями не обладаю. - ...вернись туда и сделай хороший, грамотный снимок. Ты ведь умеешь, ты умница! Как только вернешься, я вызову тебя по видеофону. Двадцати минут тебе хватит? - Умница - определение неадекватное. Задание получил. Связь через двадцать минут. Фон щелкнул и отключился; с точки зрения робопсихологии - это было хамство. В первую секунду у Варвары было желание со всех ног ринуться к Сусанину, но затем она представила себе, что же можно услышать в ответ. Ответ прогнозировался однозначно: "Если увидишь кошку в клетку, не верь глазам своим". Ничего иного он не скажет, и формально будет прав. Надо дождаться возвращения Полупегаса. Она влезла на подоконник - отсюда был виден крошечный больничный садик с сусанинским гамаком. Под гамаком чесалась ехидна Жучка, прикормленная медбратом Дорианом. Вообще новая территория, не защищенная, как Пресептория, пси-барьером, сразу же переполнилась различным зверьем. На машины пришлось установить инфракрасные тормозные датчики, и механические травмы прекратились, но не проходило дня, чтобы кто-нибудь из мелкого зверья не тряс лапой, отдавленной хомо сапиенсом. Поэтому ехидна Жучка забиралась чесаться под гамак. Была она, как ей и полагалось, невероятно блошива, и, увидав в первый раз ее упражнения, грозная Манук так на нее гаркнула, что за территорию госпитального садика вылетели все, включая медбрата Дориана. Жучка вцепилась когтями в дно гамака и удержалась. Манук, рассмотрев поближе прелестного зверька и удостоверившись в инопланетном происхождении Жучкиных блох, которые к человеку относились предельно брезгливо, сменила гнев на милость, тем более что за ехидну просил сам Сусанин. Для него, изводимого постоянным зудом в обрастающих кожей руках, было как-то легче, когда рядом хоть кто-нибудь чесался. Жучка, в отличие от своих земных сородичей, была покрыта эластичными десятисантиметровыми иголками, темно-лиловыми у основания и нежно-сиреневыми на концах. Уникальная рептильная гибкость зверька позволяла принимать самые курьезные позы - вот и сейчас Жучка, просунув мордочку между задними лапками, умудрялась чесаться обеими лапами одновременно. Смотреть на нее можно было часами. Вспомнив о времени, Варвара соскочила с подоконника и вернулась к фону. Включила экран. Бурдюк Полупегаса с выставленным вперед лотком уже закрывал собою весь обзор. На лотке стоял снимок. У Варвары руки дернулись - схватить его и поднести к глазам. На ослепительно золотом фоне неведомым черным крапом был нарисован тапир. Мощный круп, повернутый к зрителю, чем-то напоминал леонардовских коней, а гордо вскинутая голова в ореоле короткой гривы глядела в глубину поверхности, словно животное готово было пройти, сквозь стену; более того - возникало ощущение, что оно зовет зрителя за собой. Четкий рисунок шкуры, расчерченной на квадраты, вызывал уже не столь глубокое изумление - крап жирафа тоже ведь мог бы довести до исступления пришельца с другой планеты, посетившего земной зоопарк. - Ты что, снимал со светофильтром? - спросила Варвара. - Отнюдь нет. - Тогда на чем же выполнено изображение? - На золоте. Последние надежды на то, что это порезвились сусанинские мастера фресковой живописи, как-то поблекли. - Вот что, сиди на месте, держи этот снимок в лапочках и никуда до моего прибытия не вылезай. Все. Она отключилась от базовой сети и снова взялась за кнопочку персонального фона, который связывал только членов Голубого отряда. - Командора, - попросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно обычнее. - Да, Барб? - тут же послышалось в ответ. - Я хочу вернуться. Вы можете прислать за мной машину? Сейчас же? - Высылаю. Отбой. Ну и молодец, что ничего не спросил. Только что он пришлет - вездеход, вертолет? А, увидим. Она запрыгала на одной ноге, надевая форменные штаны. Жаль только, что в таком великолепии нельзя гулять босиком, - привыкла уже... Она застегнула куртку и побежала в садик. - Евгений Иланович!.. - она прикусила язык, потому что вдруг сообразила: Гюргу-то она ничего не сказала! Значит, сейчас Сусанин узнает обо всем первый? Но тот, увидав ее переодетой, не дал ей и слова сказать: - Вырядилась в униформу? Сманили, значит? И давно пора было, нечего тут торчать! Сидишь тут и пялишься, при тебе ни охнуть, ни вздохнуть... - Но я, как только... - И чтоб ноги твоей тут больше не было! Жучкой обойдусь! Дали небесные, ну до чего же больные мужчины напоминают обиженных детей! Через неделю он обрастет кожей, забудет все больничные неурядицы, но за этот тон ему наверняка будет стыдно. А может, он попросту хочет, чтобы она осталась?.. Но думать об этом дальше Варвара не могла - ноги сами несли ее на вертолетную площадку. Там наткнулась на Кирюшу: - Дорогу не починили? - Путеукладчик на сплошном перегреве, но еще часов сорок. Вам в Пресепторию? - Угу. - Случилось что-нибудь? - Как ведьма, могу вам пообещать: обязательно случится. - Да уж, пока вас не было, на Степухе все было тихо и мирно. Тысячу лет назад с вами бы знаете что сделали? - И-и-и пепел по ветру! Он вдруг тревожно оглядел ее с ног до головы: - Моя бы воля, я вас никуда сегодня не пустил бы. - Так не ваша воля, Кирюша. И не моя. Все мы в руках начальства, а оно что-то не шлет за мной вертолета. - Да вон летит, он же почти бесшумный. Вертолет завис над вечерней долиной, явившись из ее горлышка, как джинн из бутылки. Снизившись, он выкинул лесенку, и Варвара юркнула в люк, даже забыв помахать на прощанье Кирюше. - Что за спешка? - спросил Шэд, выглядывая из верхней кабинки. - С вами ничего?.. Она отчаянно замотала головой: - Скорее, Шэд, скорее! Я потом объясню. Так надо! Шэд исчез, и машина круто пошла вверх. Даже уши заложило. Варвара некоторое время посидела на полу, оглядываясь, - все в кабинке было прибрано, коечка принайтована к стене, никаких следов спасательной операции, словно и не висела машина три дня назад над горящим ущельем. Может быть, в другое время и при других обстоятельствах она почувствовала бы - не носом, а сердцем - дух крови и гари. Но сейчас она была уже там, под древней стеной. Девушка встала, приподняла верхний люк - потолок как раз касался ее волос. - Шэд, к вам можно? - Ну разумеется! - Широченная лапа спустилась из люка, Варвара вцепилась в нее и мгновенно была подтянута в верхнюю кабину. Шэд, развалившийся на двух водительских креслах разом, немного потеснился, и Варвара пристроилась на кожаном сиденье, с удивлением отмечая, что кожа-то натуральная. Полукруглая прозрачная морда кабины позволяла хорошо видеть все под ногами. Там змеилась дорога, перечеркнутая вечерними тенями. - Ох, копуши! - проворчал Шэд, и Варвара увидела две спаренные туши путеукладчиков, похожие на гигантских кротов нос к носу, и фигурки людей в зеркальных комбинезонах, и малиновый, только еще начавший остывать участок свежепроплавленного шоссе. Дальше виднелись брошенные грузовики, похожие на спящих бронтозавров, подобравших под себя хвост и голову. Страшная рана, нанесенная здешней земле водяным тесаком, не только не заживала, но из-за осыпей стала еще заметнее. Казалось, кто-то хотел отхватить кусок планеты, как ломоть арбуза, да силенки не хватило, вот и остался порез на корке. - Третий день не можем доставить с космодрома батискаф, - ворчливо проговорил Шэд, встревоженный упорным молчанием девушки. - Командор уже весь отчет составил, остались только глубинные замеры. - А вертолетом нельзя? - равнодушно сказала Варвара, только чтобы не молчать. - Расстояние великовато. Впрочем, если бы командор торопился... - в интонации прослушивался какой-то намек. - Как же вы обходитесь на тех планетах, где не проложено дорог? - поспешно перебила его Варвара, чтобы не пускаться в обсуждение поступков командора. - А там, где нет дорог, мы садимся прямо на берегу. Это уж тут нас заверили, что регион вполне обжит. Вот нас и потянуло на курортные условия, благо полтора года не отдыхали. Ну, ничего, вот составим отчет... - И - на Матадор! - Это точно. Впрочем, вы-то не радуйтесь, вам Матадора с его прелестями не видать: Гюрг собирается запихнуть вас в спецшколу дальнепланетников под Фритауном и сейчас ежевечерне сражается с бюрократическим руководством по аларм-связи, благо стратегической разведке разрешено ею пользоваться и в личных целях. - А что, там большой конкурс? - Конкурса там вообще нет - в последнее время наша профессия популярностью не пользуется... Просто до сих пор туда девиц не принимали. - Люблю быть первой, - безразлично отозвалась Варвара. Ее сейчас не волновала ни собственная судьба, ни тот факт, что ею, то есть судьбой, распоряжается кто-то посторонний. В ней затеплился старинный детский страх, который она испытывала, когда удавалось добыть билет в любимый театр. Раз десять она проверяла дату, время начала представления, и все же, просовывая картонный квадратик в прорезь кибер-контролера, она каждый раз обреченно замирала, ожидая укоризненного: "Прошу прощения, билет не действителен!" И откуда это пошло- невозможно представить: она в действительности ни разу не ошибалась. А страх появлялся все равно. Вот и сейчас возникло то же сосущее под ложечкой ощущение: а вдруг на самом деле ничего нет? Разыграли Полупегаса, а может, и не его, а кого-то другого? Анодированная фольга, и все такое? А может, и рисунка нет, и весь разговор с роботом ей приснился - могла же она прикорнуть на подоконнике под закатным солнышком? Внизу показалась наконец темно-зеленая прибрежная полоса и рассеченный надвое пятиугольник Пресептории. - Шэд, миленький, - почему-то шепотом проговорила Варвара, - вы можете посадить машину перед воротами? Так надо. Шэд посмотрел на нее как на чудо морское, пожал плечами и резко бросил машину вниз. - Подождать? - только и спросил он, когда вертолет упруго коснулся дороги. - Нет! - Тогда держите, Тяжелая рукоять портативного десинтора легла в ее ладонь. Хорошо еще, не спросил: "Стрелять умеете?" Варвара засунула оружие за пояс, рядом с неразлучным ножиком, и прыгнула вниз. Вряд ли Пресептории угрожает массированное нашествие перистых удавов, а против асфальтовых обезьян все равно любой десинтор бессилен. Но Шэду так спокойнее. Прорезанная водопадом траншея должна была пролегать где-то справа от ворот, метрах в ста. Девушка раздвинула кусты и полезла под ними по каменистой осыпи, кое-где поросшей мхом. Миновала пустой шалаш - заброшенное пристанище "рыцаря Тогенбурга". Заросли были пусты и беззвучны, а сложенная из циклопических монолитов стена уходила вверх на добрых пять метров, холодная и непроницаемая, словно отгородившая сейчас девушку от всего мира. Темнело на глазах, и Варвара пожалела, что не взяла у Шэда фонарик. Может, связаться с ним по фону и попросить посветить сверху - наверняка на вертолете есть прожектор... И в эту минуту она увидела все - и громадные глыбы, отколовшиеся от старой кладки, и рваную рану расщелины, края которой были завалены раскиданным и скрученным в жгуты буреломом, и за всем этим, в неглубокой нише, открывшейся после обвала, теплое мерцание золота. Варвара, затаив дыхание, на четвереньках переползла через нагромождение вырванных с корнем кустов и замерла на краю свежего оврага. Он начинался не от самой стены, а примерно в полутора метрах от нее, и Варвара, пробираясь между расколотыми глыбами, все медленнее и медленнее, как завороженная, приближалась к червонной плите, на которой с удивительной достоверностью и, вероятно, в натуральную величину был изображен некто копытный и, действительно, клетчатый. Он был похож на тапира, но только легче, стройнее, без тапирьей кургузости; скорее можно было предположить, что это - фантастический гибрид между американским тапиром и чистокровным ахалтекинцем. Гордо вскинутая шея была увенчана легкой головой с характерным аристократическим профилем, который скрадывался неудачным поворотом, - животное действительно уходило как бы внутрь рисунка. Что-то было в нем от кентавра, и Варвара поймала себя на мысли, что она с первой же секунды рассматривала его не как условное изображение, не исключающее разгула фантазии неведомого художника, - нет, ей было ясно, что перед нею непонятным образом сделанный снимок. Здесь не присутствовало искусство - одна безукоризненная фотографическая точность. Уж в этом-то она разбиралась. Варвара невольно протянула руку и как-то по-детски, одним пальцем, потрогала гладкую поверхность. Действительно, никакой шероховатости, следов краски или процарапанных узоров. Черные контуры проработаны вглубь совсем как на фотографии - металл стал черным и все тут. Черное золото. Надо собраться с мыслями и хорошенько представить себе, какими словами все это описать Гюргу, чтобы он не подумал, что она рехнулась. Про черное золото, конечно, придется промолчать, пусть своими глазами увидит. Просто сказать, что металлическая плита, примерно полтора на два с половиной, толщину установить трудно. И щель... Силы небесные, да ведь это... - Гюрг! - закричала она, хватаясь за кнопочку фона обеими руками. - Гюрг, скорее, это дверь!.. x x x Все одиннадцать разведчиков как замерли, свалившись со стены на крошечную площадку, так и не шевелились. Световые круги от их фонарей, накладываясь друг на друга, растекались по золоту, высвечивая сияющий прямоугольник с темно-бурой поверхностью, уже слившейся с потемневшим небом. Варвару как-то оттеснили назад, и она стояла сиротливо, ощущая спиной враждебную чужеродность ночных зарослей. Внезапно вверху послышался скрежет - два луча метнулись к гребню стены и обнаружили пару скочей, обремененных сверх меры какой-то аппаратурой. Как ни спешили стратеги на Варварин зов, а кто-то успел распорядиться. Скочи поелозили по краю и осторожненько, задом-задом, принялись спускаться. Словно разбуженный этими звуками, Гюрг встряхнулся, освобождаясь от оцепенения, и, естественно, принялся распоряжаться. Скочи - а сверху сползла еще тройка - проворно расчистили полукруглую площадку, установили излучатели силового поля. Варвара спохватилась и тоже включилась в общую деятельность - связалась с Полупегасом и велела ему со всех ног мчаться сюда, прихватив съемочную аппаратуру. Плиту уже оглаживали, простукивали, а один из скочей, уперев в нее рыльце, торопливо фыркал, точно принюхивался, - производил масс-спектрометрический экспресс-анализ. Ага присел рядышком и пытался помочь. - Ну? - нетерпеливо спросил Гюрг. - Ау, сиречь аурум. И ничего, кроме аурума. - А чернение? - Скотина утверждает, что и тут аурум. Надо подождать до утра. Черное золото - нас же собственное Управление обсмеет. И насчет темной сентябрьской ночи. - Этих юмористов бы сюда, - зло проговорил Гюрг, и Варвара вдруг подумала, что замечание риторическое, - до полной ясности никого из посторонних командор и не подумал бы извещать. А ведь и правда, даже начальнику базы не сообщили. Ай да альбатросы космоса, повелители дальних планет. - Послушай, Гюрг, - негромко проговорил Эрбо, которому в голову, вероятно, пришли аналогичные мысли, - а не разумнее оставить все до утра? Если Водяной спохватится, что мы докопались до его клада, то в темноте нам будет неуютно. - Прикроемся, под колпаком так и так темно. А Водяной после аттракциона с тучей, похоже, выдохся. - Хм, - сказал Норд и плюнул через левое плечо. - Не плюй на генератор силовой защиты, может срикошетить, - предостерег Шэд. - Утром придется хозяевам докладывать, они, естественно, рванутся сюда, а мы не пустим; начнутся ябеды на Большую Землю... - Ерунда,-оборвал его Гюрг.-Плита открыта уже трое суток. Если за ней находится тайник, содержащий какие-то предметы, то они могли начать разрушаться сразу же, как туда поступил свежий воздух. Теперь каждый час дорог. Щель-то порядочная, миллиметра три. Хай, Джанг, консерванты готовы? - На первую пору... У скочей всегда запас. Раздался треск подсохших веток - это лез Полупегас, напролом и, как было ведено, со всех своих покалеченных ног. - Я не вызывал?.. - надменно проговорил Гюрг. - Это я, - сказала Варвара, поднимаясь на цыпочки из-за чьего-то плеча.-Прежде, чем открывать, нужно все подробнейшим образом зафиксировать. Разумеется, у них была своя аппаратура, не стоило ей соваться с этим недотепой, да еще при стратеговых суперроботах. - Простите, Барб, если вам удобнее со своим роботом, - пожалуйста. Джанг, снимаем с двух точек, и побыстрее! После трех дней, проведенных с Сусаниным, она и позабыла, что от начальства можно, услышать нормальную человеческую речь. Теперь только бы не ударить в грязь лицом. Но как только началась работа, она сразу забыла и про свои страхи, и про то, что остальные десять разведчиков, исключая Джанга, придирчиво следят за ее руками. Микроснимки отдельных участков, и общий вид, и детали, и в отраженном свете, и в поляризованном, и с фильтрами, и так, и сяк... Где-то неподалеку бубнили: "Сто пятьдесят три на двести сорок восемь, ориентировочно примем толщину за пять, тогда это две тонны... с хвостом... а если не пять, а десять, то все равно пустяки, не было бы пятидесяти...". - Если щель сквозная, я вам сейчас дам толщину, - сказала Варвара. - А если не сквозная - то ориентировочно, до десятой. - Чего? - недоверчиво спросил кто-то, кажется, Хай. - Сантиметра. - Она уже перестраивала Полупегаса на щелевые замеры - любопытно было посмотреть, что за пыль там, в трехмиллиметровом зазоре. Полупегас подполз к щели, попутно отпихнув попавшегося под ноги скоча, - принял его за киба новой конструкции. Скоч на такую бесцеремонность никак не отреагировал, поскольку был классом выше, скромно отодвинулся в сторонку и стал ожидать, когда рабочее пространство освободится от чужеродных грубиянов. Полупегас принюхался к щели и осторожно запустил в нее выдвинувшийся из щупальца пятидесятимикронный хоботок. - Шестьдесят две целых, тридцать пять сотых миллиметра, - доложил он небрежно. - Грязь. Сложная органика. . - Перчатки надеть, - негромко приказал Гюрг. - Рекомендую подключить меня к экрану - запускаю видеодатчик, - продолжал робот своим великолепным бархатным баритоном. - Пока нет подключения, фиксирую информацию... - Кончай выпендриваться, говори по-человечески! - не выдержала Варвара. Никто не засмеялся - на Полупегаса смотрели с уважением. - В камере ящик. - Полупегас и не подумал оставить свой высокомерный тон. - Большой?-спросила девушка. - Поместишься. - Пустой? - Отнюдь нет. Уже занят. Варвара рассвирепела, но вмешался командор: - Доложить размеры и химический состав! - Внешний размер: сто восемьдесят три на сто два на шестьдесят девять. Состав - аурум. Наполнение - сложная кремний-органика. - Скочи, трое наверх, остальные внизу, приготовиться к подъему плиты. Первые три миллиметра - все на присосках, затем подводим рычаги. Предельная осторожность, подъем не быстрее миллиметра в секунду. Барб, делать снимки через каждый сантиметр подъема! Варвара подумала, что, с точки зрения классической археологии, такие действия, наверное, называются примитивным варварством, но ведь каждую секунду бешеная злоба истинного хозяина этого побережья могла смести с лица земли и саму Пресепторию, и чересчур любознательных пришельцев. До сих пор мощности защитного поля хватало, чтобы противостоять его ярости, но сюрпризы последнего времени говорили о том, что еще не вечер. - Начали! - крикнул Гюрг, хотя вполне хватило бы и шепота, - все затаили дыхание. И пока несколько бесконечно растянувшихся минут плита с натужным гулом ползла вверх, похоже, что никто и не вздохнул. Тайник открывался, как огромная подарочная коробка, выложенная драгоценной фольгой; она сияла так ярко, что, казалось, излучала собственный свет, такой же густо-желтый, как солнечные лучи Степаниды. И поэтому ящик, открывшийся в глубине камеры, не сразу привлек общее внимание - он сливался с общей звенящей желтизной. - Стоп! - скомандовал Гюрг, когда плита поднялась на высоту человеческого роста. И только тогда кто-то завороженно протянул: - Саркофа-аг... Варвара захлебнулась ночным воздухом, виновато глянула налево и направо и поняла, что ничем не отличается от остальных, - у всех подрагивали колени, как перед стартом. Еще миг, и они сорвутся с мест, как мальчишки, и никакая сила их не удержит. - Всем стоять, - тише обычного проговорил командор. Подрагивание прекратилось. Гюрг достал какую-то пленку, бросил ее на пол камеры и сделал шаг вперед. Скочи, как атланты, замерли по бокам, поддерживая монолитный карниз. Минуты две командор стоял неподвижно, и только фонарик, укрепленный на обруче, медленно наклонялся, высвечивая каждый сантиметр. Помимо естественного любопытства, обуревающего всех, над ночной поляной как бы беззвучно затрепетала торжественная нота неповторимости момента - еще бы, впервые люди очутились лицом к лицу с неведомыми звездными скитальцами, творцами совершеннейшей техники, носителями высочайшего разума и неземной логики. И первым среди первых был Гюрг. Он сделал шаг назад, обернулся, и по его лицу прочитать что-либо было абсолютно невозможно. - По одному, тридцать секунд, - со свойственным ему лаконизмом распорядился командор. А сам присел на обломок скалы и стал чесать себе за ухом. Ошеломление было столь всеобщим, что Варвару даже забыли пропустить вперед. Она ждала, пока поредеет кучка претендентов на смотровую площадку, и все старалась угадать, что же так потрясало каждого, кто склонялся над золотым ящиком? Какими же чудовищами должны были выглядеть пришельцы, если уже десятый... одиннадцатый разведчик не находит слов, чтобы выразить свое впечатление? Наконец широченная спина Эрбо сдвинулась в сторону, и Варвара шагнула вперед и замерла так же, как и все до нее. В ящике лежали два тельца. Залитые какой-то прозрачной окаменевшей массой, они не могли уменьшиться в размерах - каким-то образом набальзамированные, они не походили на только что уснувших существ, как бывает с чучелами после лиофильной сушки; если бы это были экспонаты из обычного земного музея, то Варвара рискнула бы предположить, что они предназначались не для выставочного фонда, а сохранялись как образцы генетического материала - может быть, для последующего клонирования... Она вдруг поймала себя на том, что так нельзя думать о людях. Значит, подсознание уже сделало выбор - в глубине души она не признала их за людей. Буроватая плотная кожа, покрытая редким волосяным покровом, прекрасно развитые конечности, которым позавидовал бы гиббон; нос совершенно уникальный - не две ноздри, а прямо-таки мембрана из десятка-другого крупных пор, но никаких вибрисс и другой растительности на лице (все-таки на лице!); профиль должен быть катастрофически вогнутым, надо подумать, как сделать профильный снимок; все это еще терпимо, но вот надбровные дуги - малышки мои, где же у вас мозг? Если толщину черепных костей прикидывать по земным меркам, то граммов семьсот, может быть, и наберется... И это при росте сто двадцать пять - сто тридцать сантиметров... Она вдруг спохватилась, что стоит уже гораздо дольше отпущенных каждому тридцати секунд. Она вышла из золотой ниши такая же молчаливая и задумчивая, как и все остальные. - Роботам зафиксировать абсолютно все, что поддается фиксации, - упавшим голосом проговорил Гюрг. "Не хотела бы я сейчас быть на его месте", - подумала Варвара. Пожалуй, охватившее ее чувство скорее всего было просто разочарованием: ожидала первопроходцев Вселенной, суперсапиенсов - и вот вам... - Ну-с? - проговорил командор, обращаясь к присутствующим. - Ваше мнение, коллеги? Некоторое время стояла тишина. - А какое тут мнение? - отозвался наконец за всех Ага. - Троглодиты. - А может, старички-долгожители? - предположил Хай. - За сто пятьдесят, по нашим земным меркам, перевалишь - немногим будешь отличаться от мартышки. - Это ты брось, - вмешались штатные биологи - Шэд и Ага. - Мускулатура развита будь здоров, особенно плечевой пояс. - То-то они мне бледных гиббончиков напомнили! Гиббоны - любовь моя. А эти тоже, поди, на руках болтаются, типичные брахиаторы... - Это уже Эрбо. - А если не старейшины, почему их захоронили с такой пышностью? - Золото - не роскошь, а средство консервации. - Братцы, неужели кому-нибудь не ясно? Да это же были последние!.. - Эх, ни у одного ладонь не раскрыта... Типичное вече. Полупегас закончил свою работу, подполз и прижался к ногам, пугливо вздрагивая, - он всегда нервничал, когда говорили одновременно больше трех человек. Боялся пропустить приказ. Варвара почесала ему темечко. - Отдыхай спокойно, все это не тебе, - проговорила она шепотом. - Тут все такие умные собрались, в гоминидах здорово разбираются... И вдруг, совершенно неожиданно для себя, она сладко зевнула - не столько от усталости, сколько из избытка переживаний. Гюрг хлопнул себя по колену и поднялся с камня: - И то верно, детям спать пора. Эй, Туфель, ты еще не закончил? Последнее относилось к скочу, который в этот момент как раз последний раз щелкнул затвором и теперь выбирался из ниши. От него, казалось, шел золотистый пар. Все, улыбаясь, невольно поглядели на девушку, и она подумала, что еще неделю назад после такого замечания была бы готова провалиться сквозь землю. Ей очень часто хотелось провалиться, и если бы ее желание исполнялось, Земля Тамерлана Степанищева была бы к настоящему моменту вся пронизана отверстиями, как губка. - Ну что тут спорить без связи с информаторием? - примирительно сказала она. - Золотые слова. Но все-таки на вашей памяти были хоть какие-нибудь намеки на обитание здесь... э-э-э... человекообразных? - Это было бы сенсацией. Впрочем, можно спросить у Полупегаса, в его памяти - полный каталог всех животных Степаниды. - Семейство гоминид на Земле Тамерлана Степанищева не представлено. Кроме того, вынужден заметить, что брахиация для гоминид не характерна. Варвара подумала, что не стоило снабжать речевую приставку робота эмоциональными модуляторами. Теперь еще заподозрят увечную скотину в мании величия... - А ваши роботы такую информацию не хранят? - спросила она только для того, чтобы отвлечь общее внимание от Полупегаса. - Нет смысла - мы же порхаем с планеты на планету. Впрочем, память у них могучая по вместимости, а перед посадкой мы сделали сверху шаровую панораму. Туфель, поди-ка сюда... - Робот, смахивающий на гигантского муравья с терьеристой мордой, с которой свешивались всевозможные нитеобразные датчики, встрепенулся, и золотые отсветы забегали по его вороненой спинке. - Скажи, в каких районах данной планеты могли бы обитать представленные здесь особи? Варвара успела удивиться постановке вопроса: она ведь ни разу не слышала, чтобы скочи разговаривали, - как же этот шестиногий с забавной обувной кличкой сможет ответить? Но скоч плюхнулся на тяжелый задний бурдюк, задрал морду, отчего стал похож на толстозадую сидящую собаку, и командорским голосом отчеканил: - Представленные здесь мумифицированные особи не могут принадлежать к животному миру Земли Тамерлана Степанищева, так как они сформировались в условиях силы тяжести, приблизительно на двадцать процентов меньшей, чем здесь. Потом он медленно повернул голову в сторону Полупегаса и с невыразимым презрением добавил, уже голосом Шэда: - Тупица. И на это никто не прореагировал, потому что стояла мертвая тишина, изредка нарушаемая треском сучка в таком же остолбенелом лесу. - Ну все, кончим на сегодня, командор! - поматывая головой, проговорил Хай. - У меня положительно инфаркт нижней челюсти - сколько же за день ей можно отваливаться?! Варвара наклонила голову набок и задумчиво принялась припоминать, а сколько раз она сама теряла дар речи. Первый - это при сообщении о клетчатом, тапире. Второй - при виде. По фону, разумеется. Поэтому взгляд на оригинал можно не считать. Третий - когда догадалась, что перед нею дверь. Человек любит цифру "три" и эту свою любовь, вместе с внешним видом, спроецировал на бога. Стало быть, бог троицу любит, а насчет четверки - темно, и на этом поводы для изумления на сегодня должны бы исчерпаться. Так нет, за дверью оказался золотой тайник - это четыре. Пять - осознание того, что перед ними усыпальница пришельцев. Шесть - вместо пришельцев нашли каких-то австралопитеков с губчатым носом. И теперь семь - они, оказывается, с другой планеты! Прав Хай - надо спать. Ночь давно. Тишина-то какая... Снова хрустнул сучок, она невольно обернулась на звук и замерла. - Восемь, - сказала она таким странным тоном, что все тоже повернулись и впервые за эти часы поглядели на то, что было за спиной. На кромке оврага стояли асфальтовые гориллы - три, четыре, шесть, еще три поодаль, и новый треск в кустах... И в тот же миг она почувствовала, что ее ноги отделились от земли, последовал краткий, но вынужденный перелет по воздуху - и вот она уже не видела впереди себя ничего, кроме широкой спины Гюрга. - Они же не трогают живых! - закричала она, отчаянно молотя кулачком в командорскую спину. - Они пришли за этими... Гюрг, не оборачиваясь, выкрикнул слова приказа - кибы услыхали, и монолитный золотой прямоугольник пополз вниз. Несколько десятков секунд, и на месте, загадочного саркофага снова демонстрировал ночным зрителям свой клетчатый зад бесподобный тапир. Еще некоторое время темно-серые, как сгустки вечернего мрака, чудовища стоячими взорами упирались в закрытую дверь, являя редкостное сходство с баранами домашними обыкновенными, затем нехотя развернулись и, не обращая друг на друга ни малейшего внимания, исчезли в зарослях. - На стену! - скомандовал Гюрг. Двенадцать человек взлетели на гребень стены с легкостью киплинговских бандерлогов. Роботы хлюпали присосками, подтягиваясь. - Береженого киб бережет, - пробормотал Хай и включил дистанционную защиту. Алая полоса прочеркнула подножие стены, словно желая подрезать ее под корень, потом стремительно бледнеющим полотнищем взметнулась вверх, укрывая произведение неземной графики, вспухло и, окончательно побелев, превратилось в привычную облачную полусферу. Теперь тайник был укрыт с той степенью надежности, на какую была способна на сей момент техника человечества. - В шебу! - крикнул кто-то, и Варвара почувствовала, что мчится вместе со всеми, не осознав, куда, а по-птичьи мгновенно включившись в полет стаи. Что-то от нечеловеческого естества было в этом беге-полете, когда был слышен свист сырого ночного воздуха, но не слышно топота; Варвара безмолвно подчинялась, дивясь собственной легкости и послушанию. Она успела заметить, что улицы поселка за три дня ее отсутствия никто не расчистил, и им пришлось не раз перемахивать через нагромождения сучьев и щебня - следы водяного погрома. Они пронеслись мимо ее коттеджа, и слабая мысль - отстать, свернуть - была смята и отброшена назад. Варвара пыталась припомнить, что же это такое "шеба", но ничего похожего в Пресептории пока не значилось, и угадать цель их безлунного и беззвездного скольжения в темноте было и невозможно, и не нужно, и она мчалась со всеми... Куда? Да в трапезную, разумеется. Двенадцать ночных стрижей взлетели по ступеням, не складывая крыльев промчались по неосвещенному залу и, к изумлению девушки, вырвались через заднюю дверь... нет, не в ночь. В тепло и уют весьма странного гнезда. Сюда она когда-то заглядывала просто из любопытства, привлеченная экстравагантностью названия этого нестандартного павильона, примыкавшего к их столовой, но популярностью не пользовавшегося: он назывался "сьестаринг". Произносили это скороговоркой, и Варвара не сразу сообразила, что в действительности это зал для послеобеденного отдыха, "круг отдохновения" - "сьеста-ринг". Кому в Пресептории могло прийти в голову удаляться на покой после полудня - бред! Но кибы, послушные проекту, возвели этот маленький изящный домик с крышей-солярием и под нею - мавританский шестигранник с журчащим фонтанчиком посередине и упоительными надувными диванами, полудюжиной кондиционеров и земными вьюнками на стенах - Варвара даже не сразу разгадала, что это шпалеры-голограммы. Сейчас фонтан был огорожен кольцевым столом, заваленным приборами, таблицами, перчатками и прочей экспедиционной рухлядью, а диваны ограждены стойками, и над каждым - подвесная койка со шторкой. Соты для стратегов. - Прошу, - Шэд заметил, что Варвара запнулась на пороге, и сделал широкий жест. - Это и есть Ша-Бэ, то есть шторм-будуар. Вообще-то у нас тут рядышком персональные коттеджи, из освободившихся, но когда так вот заавралимся или на улице опасно до неприличия - ночуем тут. - У меня на шее, - ворчливо добавил Гюрг. - Что вы хотите от командорского гостеприимства? Привыкайте, коллега. - Выхода нет,-смиренно отозвалась девушка. Она опустилась на краешек дивана и только сейчас поняла, как же она устала. Лечь бы и ноги задрать выше головы. Она осторожно осмотрелась: коллеги быстренько разобрались по гнездышкам, кто-то запрыгнул и на ту койку, что была над нею, и теперь поскрипывал, уютно устраиваясь. Варвара скинула ботинки и уселась по-турецки. Никто не засыпал - чего-то ждали. Пришлось тоже ждать. Наконец дверь в трапезную распахнулась, и один за другим вкатились два киба с громадными тазами, наполненными зеленью и кусками дымящегося мяса. "Дали небесные, они еще способны ужинать!" - ужаснулась Варвара, видя, как сверху и снизу протягиваются руки. Ах, Келликер, поклонник средневековой кухни - вот кого здесь не хватало! Обычно сдержанная по вечерам, Варвара вдруг почувствовала острый коготок в желудке, который призывно щекотал под нижним ребрышком, - то ли из солидарности, то ли от чрезмерного волнения. Она протянула руку и вытащила громадный зеленый лист морской капусты, в сыром виде не очень-то съедобной... К счастью, она вовремя заметила, что этот коровий деликатес присутствующие употребляют вместо тарелок и полотенец. Веселый гул заполнил мавританские покои, в воздухе уже летали обглоданные кости, и кибы с ловкостью хоккейных вратарей ловили их, и Варвара, замирая от тихого восторга, не могла поверить, что эти бесшабашные обжоры совсем недавно наводили тоску на всю трапезную своей надменной элегантностью. Да что говорить - это был настоящий пиратский притон, не хватало только бочонка с ямайским ромом! И, точно прочитав ее мысли, сверху свесилась рыжебровая физиономия Аги: - Золотко, горсточку водицы из фонтанчика!.. Она послушно соскочила на пол, нашарила какую-то кружку и, поднявшись на цыпочки, подала воду Аге. - А мне? - жалобно возопил Джанг, помещавшийся правее.. - Стоп! - Ага поймал за плечо Варвару и усадил ее на место. - Что за барские замашки? В списочном составе Голубого отряда маркитанток не значится! - Узурпатор! - взревел Джанг и, по-обезьяньи высунувшись из своего гнезда, обхватил Агу за шею, норовя вытащить его из койки. Варвара с сомнением поглядела на пол: ни бухарских ковров, ни фламандских перин там не наблюдалось. Брякнутся вниз головой - и как минимум один перелом основания черепа. Но реакция зрителей свидетельствовала о том, что стягивание друг друга со спального насеста ни для кого не новость, а может быть, и фирменная, так сказать, спортивная игра стратегической разведки. Ужин был заброшен, со всех сторон неслись азартные клики: "Поварешка против киба, что рыжий не вытянет!" - "Ставлю годовое жалованье на усатого!" - "Рефери на мыло!" - "Аве, командор, идущие в пике приветствуют тебя!" И точно, четыре ноги мелькнули в воздухе. Несусветный грохот, словно обрушился скелет мастодонта, но на поверку - никакого членовредительства: сидят на полу и выжидающе смотрят на Варвару. - И - на Матадор, - сказала она. Все одобрительно взревели. "Интересно, - думала девушка, - кого они проверяли - меня, буду ли я адекватно реагировать на их интернатские и далеко не взрослые шутки, или себя - а смогут ли они в моем присутствии чувствовать себя так же непринужденно, как и прежде? В том и другом случае первый раунд, кажется, за мной". - Тысяча извинений, мэм, - проговорил Ага, глядя на нее снизу вверх, - мы вас не очень потревожили? Значит, проверяли все-таки ее! - Ничего особенного. Я подобные сцены чуть ли не ежедневно наблюдаю, когда морская звезда моллюска из ракушки тащит. Только там это имеет смысл, потому что преследует гастрономические цели. - Получили? - с противоположной стороны донесся голос Гюрга. - Вот таких оболтусов мне приходится пасти. Брошу я вас всех на Матадоре, наберу одних роботов... - А почему вы их так презрительно называете - Туфлей? Дружный хохот. - Не Туфлей, а Туфелем. Надо же их как-то различать, вот и проставили на заднице номера. Отсюда и клички - первого назвали Уафелем, второго - Туфелем, третьего - Трюфелем, четвертого - Фофелем, ну и так далее. Туфель у нас - специалист по антропологии, так что все возможные ксенантропы тоже по его части. - А как вы их различаете, если они к вам... э-э-э... лицом? - Да так же, как и вы нас - по... э-э-э... лицам. И снова все засмеялись - дружно, как один. - Командор, - сказал Ян, - а не пора ли? Светает. - Отбой! Шторки начали задергиваться, но спустя некоторое время каждая слегка приподнималась, и из щелки вылетали штаны и куртки. Кибы, уже приученные в этом доме все ловить на лету, подхватывали их и куда-то уносили - должно быть, для приведения в элегантный вид. Варвара медленно потянула за кольцо плотную занавеску, раздумывая, как ей быть. С одной стороны, она твердо решила абсолютно все делать, как все. Но с другой стороны... А где ее костюм очутится поутру? Вдруг кибам придет в голову соорудить в центре комнаты одну коллективную вешалку - то-то будет сцена у фонтана, когда придется бежать за комбинезоном в одних трусах! Нет уж. И сколько еще ей запинаться на всяких мелочах, каждый раз выбирая между правилом и исключением... Тихонечко постанывал кондиционер, нагнетая запах моря, наверху бубнил Ага - гнездышки-то были звукопроницаемыми: "Туфель корифей, вовремя угадал, что эти гоминиды - не аборигены. Мы, конечно, через день-другой и сами это поняли бы, но ведь утро началось бы с того, что мы стали бы выставлять отсюда вон всех эксплуатационников, а в первую очередь - Сусанина с его скотопромышленниками. Закон есть закон, и если на планете хотя бы подозревается существование разумных обитателей на более низком уровне, чем мы (из-за стенки послышалось ответное бурчание, но слов Варвара не разобрала)... ну, разумеется, мы и сами недалеко ушли... Ну да, всем работам тогда крышка. Разрешаются только разведка с воздуха да самые примитивные пробы. Ну, и если эта разведка вляпалась в какую-нибудь неприятность - а ты знаешь, что с тактической разведкой это случается сплошь и рядом, - то тогда в число разрешенных входят и спасательные хлопоты... Ну, а ты забыл, сколько мы нахлебались на Репетенке, где тоже пришлось выставлять освоенцев? Жалобами можно было устлать дорогу от Земли до Матадора. Здесь Жан-Филипп, конечно, благородного воспитания мужик, но если бы дошло до свертывания всех работ... Да, брат, это для меня тоже загадка: почему этих ушастиков захоронили во внешней стороне стены? Пресептория была заперта, что ли? Не просто это, какой-то тут фокус..." Послышался свистящий звук, как будто воздух прорезало пушечное ядро, потом гулкий удар в верхнюю шторку и тяжелый шлепок об пол. Ботинок. И, судя по направлению полета, ботинок командорский. "Не могут без намеков..." - прошептал Ага, и все затихло. Варвара лежала, не в силах отделаться от странного ощущения, что ей задан вопрос и где-то здесь, совсем рядом, в темноте спрятался ответ. Еще не зная его, она чувствовала, что сможет его найти. Внешняя сторона стены. Почему не где-нибудь, а во внешней стороне? Темнота завибрировала, зазвенела... - Это очень важно - почему их захоронили во внешней стороне стены? - спросил Гюрг, и она посмотрела наверх. Они стояли на стене, все одиннадцать, освещенные лучами прожекторов. До них было не так далеко, и тем не менее она никак не могла различить, который же из них - Гюрг. Они были совершенно одинаковы, как в первый раз тогда, на экране. Она судорожно стиснула отвороты белого халатика, досадуя на себя, что отдала кибам свою форму, а те так и не вернули. А раз не было формы, она не могла стоять рядом со всеми там, наверху, на фоне ночного беззвездного неба. Но сейчас она объяснит им то, что они просят, она очень многое может им объяснить, и не такие пустяки, как этот, и может быть, они все-таки примут ее, независимо от того, что на ней надето... Она переступила с ноги на ногу, и копыта настороженно цокнули. "Не надо было мне садиться на коня, я ведь неважно езжу верхом", - подумала она и вдруг поняла, что никакого коня нет, а есть она, кентавр, женщина-тапир, и в замешательстве обернулась и увидела собственную спину, плоскую, расчерченную продольными и поперечными полосками на крупные клетки, и она обеими руками принялась натягивать свой халатик, на клетчатую шкуру, чтобы они все сверху не заметили ее странной, фантастической раскраски; кентавр - ладно, кентавр-тапир - это тоже еще терпимо; но - клетчатый... - Закройте глаза и слушайте меня! - крикнула она им в отчаяньи. - Эти стены и ворота открыты только для разумных! То, что они похоронены вне Пресептории, - предупреждающий знак!.. - И все-таки, почему их спрятали во внешней стене? - спросили наверху неразличимым голосом, и она поняла, что ее просто не слышат. - Это знак, понимаете, знак того, что они еще не разумны, что им туда нельзя! - И все-таки, почему... - механическими, магнитофонными голосами твердили в недосягаемой для ее голоса вышине, и она вдруг увидела, что между гребнем стены и неподвижной группой людей просвечивает полоска пепельного рассветного неба... Она вскочила, еще до конца не проснувшись, и ударилась головой о что-то кожаное в упругое. Вспомнила - шторм-будуар. Неужели проспала? Она приоткрыла щелочку - так и есть, все гнезда пусты, а из соседнего помещения доносится сдержанный гул. Кушают, нехорошие люди! Натянуть форму и сполоснуть лицо под родниковой струйкой фонтана было делом трех секунд. Приглаживая влажные волосы и намереваясь высказать все, что она думала по поводу подобных проявлений гуманизма, она вылетела в трапезную и... "Если по вчерашнему счету, то - девять", - сказала она себе. Потому что в окружении всех одиннадцати стратегов за столом сидела Мара Миностра, краса ненаглядная. Златокудрая, ясноокая, в кремовой блузке и шортах, стилизованных под форму Голубого отряда, в сплошных клапанчиках, кантиках, строчечках со штучками и дрючками. И сшито, между прочим, не роботами. Варвара вдруг всей кожей почувствовала, что надетое на ней самой как-то мешковато и главное - всю ночь пролежало под подушкой. Подобные мелочи ни разу в жизни ее не удручали, но, видимо, все рано или поздно бывает в первый раз... Варвара приблизилась к столу и королевским жестом пресекла джентльменский порыв альбатросов космоса, пытавшихся подняться при ее появлении. Села. Прислушалась. Интервью двигалось полным ходом - Мара работала, и работала на совесть: - Без вашей искренности, на которую я так надеялась, мне не донести до моих слушателей всю глубину мироощущения нежной и сильной души и аналитического ума перед грандиозностью и проблематичностью роли верховного судии доселе чуждого вам мира, перестройка основ которого... Гюрг, с ласковой улыбкой слушавший воркующий голосок обольстительной гостьи, без колебания положил свою узкую ладонь на ее запястье, прерывая журчащий поток: - Но в нашу компетенцию не входит что-либо перестраивать. Достаточно поверхностного отчета, кстати, уже почти готового, и краткого руководства к действию - что взорвать, что закопать. Но - не сами. Мы белоручки. - И вы не попытаетесь выключить этот... как его все называют... подводный управляющий центр? Все называют - надо Же! Совсем недавно его называли "несуществующий управляющий центр". - Дорогая Мара, мы пальцем его не тронем, уверяю вас! И зачем? Мы подсчитали всю энергетику, которая предположительно на его совести за эти полтора года, и нашли, что она падает почти по экспоненте. Так что подержим еще несколько лет эту базу на новой площадке, а потом можно будет понемножку и к морю возвращаться. Что же касается зверья, то на первых порах придется понаставить тут силовые барьеры различных уровней, чтобы не переели друг друга с голодухи... Я не слишком злоупотребляю специальной терминологией? - Нет, что вы! Я давно заметила, что мужские коллективы обладают своеобразной особенностью - хранить в себе что-то неизбывно детское... Так продолжим? Ваша вчерашняя находка, о которой пока знает только начальник базы... - И вы. Откуда только?.. - Я - пресса, и притом в женском роде... Так что вы простите мне эту маленькую слабость - быть по-мужски оперативной. Это ж надо - сделать самой себе комплимент в таком изысканном стиле! Но на командора это подействовало мобилизующе: - Как бы я хотел, чтобы мои лежебоки хотя бы отдаленно приблизились к вам! Но наш батискаф застрял на дороге с космодрома, и мы погрязли в самой рутинной отчетности, заменяя дела бумагой. - Так объединим наши усилия! И начать я предлагаю со съемок ваших питекантропов. - Видите ли, мы в какой-то степени уже... - промямлил Гюрг. - Это не имеет значения! Ведь мы же с вами договорились работать на более высоком профессиональном уровне! Нет, нет, это не упрек - мне очень не хотелось бы, чтобы вы меня так поняли; напротив, я самого высокого мнения о вашей профессиональной подготовке, иначе я не была бы здесь! Но уровень определяется не только интеллектуальным потенциалом и квалификацией исполнителя, но в значительной степени - классом его инструментария - вы согласны? Так вот, я предлагаю свой "Соллер-люкс". - У вас "Соллер"? Нам его обещали только через два сезона... Невероятно! Мы даже не видели опытного образца! - Я так и думала. Поэтому начнем с конца; я хочу вам продемонстрировать изображения, которые сняты, правда, не с его помощью, - вы ведь знаете, что он воспроизводит даже самые обыкновенные голограммы; так вот, предвидя этот разговор, я перед эвакуацией нас отсюда привела всю аппаратуру в боевую готовность... Кстати, Варвара, вам она не помешала? Ваш робот с очень смешным именем согласился мне помогать! Варвара от растерянности только пожала плечами. Речь шла, по-видимому, о помещении таксидермички, где она не была с того памятного разговора, первого и последнего, когда она отказалась заделаться интервьюируемым кроликом. С тех пор она ни разу не вспомнила о своем былом пристанище, полагая, что Ригведас все оттуда вывез и заботиться не о чем. Но, как говорится, свято место пусто не бывает... - Так вот, для большей убедительности я хотела бы пригласить всех присутствующих ближе к берегу - проекция будет осуществляться на пляже, настройка жестко зафиксирована. Вы не возражаете? - Призывный жест, аннулирующий все возражения. - Наоборот, наши желания совпадают - нам пора на работу, - командор обратил к окружающим замутненный взор. - Коллеги, прошу, в колонну по два... Все обреченно поднялись, и Варвара вдруг поняла, что никто из них, кроме Гюрга, в течение завтрака не сказал ни единого слова. Она попыталась отстать, потому что органически не способна была шагать в колонне, но Шэд самым естественным образом задержал шаг, так что они оказались рядом, и Варвара очутилась-таки в строю и неощутимо для себя пошла в ногу. Спереди доносился артезианский смех и щебет: "Я оставляю за вами право на сомнения, поскольку внешнее впечатление... Но все мои интервью... Они остались моими лучшими друзьями - и Док Фанчелли, и Параванджава, и братья Каплан - они очень высокого мнения..." Интересно, а если бы она предложила добираться до пляжа, по-пластунски, командор и на это согласился бы с той же обреченной покорностью? Она вопросительно глянула на Шэда, и он если и не угадал ее мысли дословно, то хорошо представил себе ее настроение: - Все нормально, Барб. Стратегический разведчик должен быть джентльменом. К тому же, если быть справедливым, то надо отдать ей должное - ведь дура дурой, а прилетела ни свет ни заря, и вертолет посадила в трех километрах, и добиралась по пустынной дороге пешком, без оружия, а ведь знает... Пусть она покажет нам пару фокусов, пока батискаф не прибыл, а там, как вы любите говорить, - и на Матадор. Они вышли на прибрежную полосу, и море устало засветилось им навстречу. Оно было ясным и спокойным, чересчур ясным и неправдоподобно спокойным - как лицо человека, о котором нельзя сказать, спит он или без сознания. Солнце, скрытое золотистой дымкой, не грело, и над пляжем висел странный, едва уловимый запах, вызывающий во рту вкус металла. Варвара последней поднялась по винтовой лесенке на крышу бывшего телятника, но в наблюдательную рубку не вошла - там и без нее народу хватало. Она присела прямо на прохладный пластик, положив сплетенные руки на колени, а подбородок - на руки. Из распахнутой дверцы доносился гул голосов, и она, как в давешнем сне, не могла угадать, где же там голос Гюрга. А вот и журчащее сопрано: "Семнадцатый, семнадцатый..." Это же шифр вызова таксидермички! Ах да, там ее знаменитая аппаратура, "Соллер" или как там еще. "Семнадцатый, вызываю робота Пегас-одна-вторая... Пегас? Включайте аппарат "Соллер", кадр номер один... Командор, а ваше подводное чудовище не проявит каких-нибудь неожиданных эмоций при виде стеллереныша?" - "Во-первых, он уже три дня никак себя не проявляет; во-вторых, это не чудовище, а механизм, а в-третьих, эмоции свойственны только живым существам". - "А разве он... не живой?" - "Скажем так: разумный, но не живой". - "О, смотрите, смотрите, заработал..." Варвара вытянула шею - ничего она не увидела, только у кромки воды на гальке лежал теленок. Знакомый теленок. Тот самый теленок, которого она передала Параскиву в день их знакомства... Но ведь они оба, и Параскив, и теленок, уже на космодроме, и к тому же, малыш должен был подрасти... "Эффект усиливается еще и тем, что изображение двустороннее - с моря вы увидели бы ту же картину. Иллюзия полная, не правда ли? А теперь изменение масштаба... Пегас, снимок номер два!" Теперь Варвара поняла, почему теленок показался ей таким знакомым, - это же были ее собственные снимки! Как это она забыла, что сама разрешила Маре пользоваться всем, что найдется в лаборатории. И нашлось... Следующим был овцеволк, вернее, целая семерка этих нелепых зверей, причем первый был величиной со слоненка, а последний - как морская свинка. Все они печально разглядывали агатовую гальку, которая не могла удовлетворить ни первую, ни вторую составляющую этих неудобосочетаемых существ. "Третий кадр - разномасштабные проекции, разнесенные в пространстве сколь угодно далеко. Пегас!.." Это был самый удачный ее снимок - Степка, которого, как любого нормального ребенка, кидали в воду, и она снизу поймала момент, когда малыш вскинул ручонки и счастливо засмеялся. Таким он и появился - в десяти, двадцати, пятидесяти проекциях, самых различных размеров и в абсолютно неожиданных точках; он как будто стоял на своих косолапых ножках и был готов ринуться куда-то вперед, в море, которое ему по колено... Да, снимок был превосходный. Но эта орава разнокалиберных малышей производила почему-то совсем противоположное впечатление. Варвара медленно поднялась. Это даже не орава. Это стая. И если смотреть со стороны моря - стая, готовая к нападению. Она почувствовала, что ей плохо, и поспешно отступила от края. Наткнулась на дверцу. Вниз. Скорее. Металл во рту. Стук в висках. Разве она на глубине? Нет. Это наваждение. Справиться. Не поддаваться. Это просто предельная степень омерзения, потому что из детей нельзя делать стаю, пусть даже призрачную. И море... Море поднималось навстречу небу. Оно вспухало, как готовящееся закипеть молоко, и было таким же белым, ни одной крупицы привычного янтаря. Море стало седым. Варвара пыталась крикнуть, но только беззвучно шевелила губами, а они присыхали к зубам и при каждом движении трескались, и висящая в воздухе соль тут же въедалась в них, так что скулы сводило от боли. Но сильнее всего был ужас перед надвигающимся безумием - она вдруг перестала понимать, что же ей чудится, а что существует на самом деле. Ведь не могли все остальные не видеть этого страшного, беззвучного бунта белой воды, - значит, это ей только кажется, и надвигающийся вал, и кошмарные шеренги вздыбленных младенцев... - Стоп! - крикнул Гюрг. - Прекратить подачу изображений! Нет, никакого наваждения не было. Все нормально. И надвигающийся вал - страшновато, но вполне реально. Никакого сумасшествия. А с остальным Гюрг справится. Она медленно выдыхала судорожно набранный воздух и поглядывала вниз, на полупросвечивающие ребячьи изваяния - сейчас вы, милые мои, растаете, и больше ни-ког-да... - Гюрг, связи нет! - пискнула Мара Миностра. - Быть не может. Семнадцатый, семнадцатый, робот Пегас-одна-вторая, на связь! Прекратить использование аппаратуры "Соллер"! Обесточить помещение таксидермической лаборатории! Младенцы стояли непоколебимо, словно были изваяны, из гранита, а не света и воздуха. - Бесполезно, Гюрг! Связи нет ни с кем - робот нас не слышит... - это уже запаниковали стратеги. Она скользнула вниз по винтовой лестнице, радуясь тому, что не надо подыматься вверх, - ноги дрожали. Выскочила на прибрежную гальку и невольно запнулась - изображения злосчастного Степки высились, как сфинксы. Стараясь не глядеть в сторону моря, она побежала влево, к тропинке, протоптанной сквозь заросли прямо к ее лабораторному корпусу. Она не оглядывалась и пока еще не слышала рева и грохота воды, но уже знала, что опаздывает; ко всему еще и эти циклопические пупсы, которых надо обегать, и ноги вязнут, как никогда, и так обидно, так глупо... Она споткнулась, и в тот же миг ее подхватили и резко дернули вбок, обратно к морю - она задохнулась от неожиданности и даже не сразу поняла, что это был командор, который, подхватив ее на руки, мчался к метеовышке. "Я его не узнала... Как я могла его не узнать?" - стучало у нее в голове. Крутой утес, ограничивающий пляж с правой стороны, был обозначен стандартным ласточкиным гнездом - пристанищем метеорологов. Учитывая изобилие и разнообразие молний на этом побережьи, строители обеспечили здесь тройную защиту, но ведь до нее надо было еще добраться. Гюрг локтем вдавил клавишу подъемника - ни сигнальной лампы, ни гудения. Не работает. Варвара трепыхнулась, как большая рыба, схватилась за металлические поручни лестницы и потянула Гюрга за собой. Утес заслонял от них море, но шум уже надвигался, уже летели, цепляясь за каменные уступы, клочья пены, и нарастало ощущение холода и пустоты, словно кто-то откачивал воздух; до дверцы оставалось метра четыре, когда грохнуло, и скала шатнулась, но основной напор воды она приняла на себя, так что теперь нужно было только удержаться на ступенях и не сорваться. Справа и слева со свистом хлестали закручивающиеся бешеные струи, и Варвара подумала, что Гюргу придется хуже, чем ей, и тут уже ничего не стало видно, одна вода, бьющая со всех сторон, пытающаяся оторвать их от спасительного камня, и что-то уже рушилось, и промелькнул какой-то трос, и Варваре удалось уцепиться за него, а потом вода поднялась снизу и захлестнула их с головой. Она почувствовала, как Гюрг дернулся вверх, - инстинктивное желание всплыть; она ничего не успела сказать ему, да и сейчас в этой мутной, пенистой круговерти невозможно было подать хоть какой-то знак, и она просто прижала его руки к перилам, чтобы он не отцепился от спасительной опоры, и зубами впилась в канат, пытаясь перекинуть его себе за плечи, - и тут вся масса воды резко ухнула вниз, и их рвануло так, что хрустнуло в плечах, и надо было не соскользнуть, не оторваться от лестницы, а Гюрг еще, похоже, не очень-то был в себе - наглотался; она прижимала его к ступеням вышки, не в силах даже повернуть голову и посмотреть назад, на беснующуюся воду, уже подмявшую под себя беззащитную зеленую полоску и вломившуюся в хрупкие коробочки человечьего жилья. Наконец она оторвала щеку от ребра ступени, всей правой стороной лица ощущая вдавленный рубец и проверяя языком, целы ли зубы. Ничего. Гюрг шевельнулся - она быстрым движением обтерла лицо о рукав, чтобы он ее такой не увидел. Но он даже не глянул, вероятно, пришел в себя и сразу же оценил обстановку, потому что снова схватил девушку в охапку и пополз по ступеням вверх. Было больно и неудобно, но Варвара не сопротивлялась. Он ее спасал! Дали небесные, как же это было прекрасно... Она, конечно, и сама сейчас кого угодно могла спасти, но он-то ведь этого не знал. И не должен был знать. И пусть их хоть смоет второй волной, лишь бы бесконечно долго прижиматься щекой к скользкой куртке и помалкивать. Но Гюрг уже добрался до двери, вышиб ее плечом и, перевалившись через комингс, вместе со своей ношей рухнул на пол, залитый мутной водой. Идиллия кончилась. Надо было срочно проверить, работает ли защитное поле - а то ведь следующая волна может смыть это гнездышко как пушинку, - хорошо еще, сейчас до него достали только брызги, и то вон что творится, стекло выдавлено и все бумаги выдуло... Она вдруг поразилась, о каких пустяках можно думать, когда ситуация грозит стать безвыходной. Они отрезаны водой, и никакой вертолет сюда не посмеет сунуться. И если это надолго... Гюрг по-звериному вскочил, оттолкнувшись руками и ногами, метнулся к двери, успел захлопнуть ее и заложить титановой рейкой, когда за окном послышался зудящий, тянущий скрежет, - схлынувшая вода утягивала за собой гальку, обломки деревьев, вынесенный с улиц строительный мусор - то, что несколько минут назад было уютными, обжитыми коттеджами... Хорошо еще, что их обитатели перебрались на новую площадку! А вообще, надо бы поле включить, пока командор возится с дверью; но он уже успел забаррикадироваться, и тут стремительно возник рев - новая волна громыхнула так, словно по основанию скалы ударили залпом десятка два крупнокалиберных десинторов; пол дрогнул и зазмеился трещинами, а в торцевое окно хлынула пенящаяся вода. "Если разнесет пульт управления и включить защиту станет невозможно, веселенькая будет ситуация, - отчаянно подумала она. - А что я все время о защите? Боюсь? Ни черта я не боюсь. И когда волной накрыло, не боялась - даже за него... Так что же?" Гребень волны и на этот раз не достал до парапета смотровой площадки, окольцовывавшей метеостанцию, но пена и брызги, ворвавшиеся в незащищенное окно, окончательно превратили маленькую комнатку в болото. "Ну что он медлит? - с тоской повторяла про себя Варвара, глядя на осторожные движения Гюрга, колдовавшего над станционным пу