Сэниа. - Я спросила... Что-то тяжелое с лязгом впилось в оконный переплет, но стекла выдержали. - Поднять на башне мое знамя, - как-то мимоходом распорядился неизвестный, делая небрежный жест в сторону сервов. Скорость, с какой они бросились выполнять его приказание, весьма незначительно отличалась от звуковой. Где-то очень высоко - должно быть на башне - взревела хриплая труба; человек в лошадиной коже подошел боком к окну, все так же не отрывая взгляда от моны Сэниа, распахнул ставни. В лоджию ворвался влажный осенний воздух, и только сейчас стало ясно, как тяжело было до сих пор дышать в смрадной атмосфере не до конца притушенного пожара. Юрг с опаской оглядел небо, но экстремистов на крылатых конях как ветром сдуло. - Правосудие и справедливость на той стороне, - проговорил гость, печально покачивая кудлатой головой. - Ты ведь знаешь, как высоко ценится каждая жизнь, а мы потеряли уже троих... - Но мой муж и его брат - тоже люди! - Они - существа без крэгов. На других планетах мы обходим таких стороной, не нанося вреда, но на собственной земле мы вынуждены от них защищаться. К тому же, никто еще не преступил грани закона - здесь не прогремел еще ни единый выстрел. А шпаги там, дротики, бердыши и прочая ерунда... Ты же знаешь, Сэнни, что наша молодежь владеет всем этим в таком совершенстве, что они сумеют промахнуться. И промахиваются. - Значит, это - спектакль? - взъярилась мона Сэниа. - Не по твоему ли приказу? - И да, и нет. Но продолжать это опасно. Поэтому мы сделаем так: твой муж и его брат должны получить права истинных джаспериан. Для этого им надо просить крэгов о Милости Пестрого Птенца. Что будет потом - это уже детали, пусть сначала получат себе поводырей. Но юридически они будут защищены всеми древними законами только тогда, когда на их плечах появятся крэги - хотя бы пестрые... - Ну об этом вы и не мечтайте! - решительно заявил Юрг. Гость впервые поднял на него глаза. Странно, очень странно глядели джаспериане: внимательно и все-таки немножечко в сторону. Но если их взгляд направлялся на голос - тут уж никак нельзя было заподозрить их в слепоте. И тем не менее это было так. Юрг с твердостью выдержал взгляд пришельца, готовясь отмести любые предложения. Но вместо этого услышал: - Это - твой супруг? Совсем еще мальчик... Ну, вот это уже было просто из рук вон! Юрий Брагин слышал про себя все, что угодно - но такое... От растерянности он пропустил возможность ответить на реплику. - Грустно, очень грустно, - продолжал гость. - Тогда у меня единственная просьба: улетайте скорее. Сколько у меня там малых кораблей наготове? А, восемь. Для надежности нужно еще два... - Он сцепил руки и покрутил большими пальцами. - Тогда мы сделаем так: в замке Хурмов... да и в семействе Ютов есть безнадежные старики. Они практически уже отключились, не видят и не слышат. Их крэгов можно будет уже отправлять. - Да вы что? - впервые вмешался Юхан. - От живых людей? От возмущения он даже стал слегка заикаться. - Заставить их умирать в темноте? - тоже взорвался Юрг. - У нас это называется подлостью! - А у нас это называется стратегической необходимостью, молодой человек, - сказал гость. - Если кто-нибудь еще встанет на вашу сторону, то это будет уже не нападение на отдельный замок, а маленькая война. Но даже маленькая война для нас - непоправимая трагедия. Вы этого не поймете... Лучше пожертвовать двумя стариками. Хотя, если бы не Сэнни, я охотно пожертвовал бы вами, и сейчас вы находились бы попросту в космическом пространстве. И без скафандров. Впрочем, можно и в них. - Ну, спасибо за скафандры, ваша доброта неописуема, - усмехнулся Юрг. - Знаете, мы тоже не хотим войны, даже маленькой. Мы только просим нас выслушать, понять и затем вместе подумать, как быть дальше. Никакой скоропалительности! Никаких преждевременных мер! Только - узнать правду и обдумать ее. - Да она нас уничтожит, ваша правда, - сказал гость. Мона Сэниа стиснула руки и, отвернувшись к стене, прижалась к ней лбом. - Ну, не хотите брать крэгов у стариков - дело ваше. Подождите. Жертвы еще будут, и скоро. И как только наберется десять дружинников - улетайте. Я не властен над вами, существами без крэгов, иначе это было бы просто приказом. Юрг покачал головой: - Бросить вас - слепышами? - Оставить нас - живыми. Джаспер - цветущим и богатым. А Сэнни - прежней принцессой. Не парией. - Ах, вот что... - Да. Вдова владетельного эрла Асмура, мона Сэниа найдет себе мужа... Только тут Юргу пришло на ум, что за все время разговора владелец бронзового крэга ни разу даже не взглянул в сторону Гаррэля, словно юноши здесь и не было. Он подошел к пажу и опустил руку на пестрое оперенье, прикрывавшее его плечи: - Моне Сэниа незачем искать себе мужа. Если со мной что-нибудь случиться, она завещана Гаррэлю из рода Элей. Он и сам не знал, почему у него вырвались эти слова. Но странный гость не соизволил обратить на это сенсационное сообщение ни малейшего внимания. Он снова смотрел на мону Сэниа, и только на нее: - Я должен идти, Сэнни, у меня больше нет ни минуты. И если у тебя не останется никакого выхода, сделай так: сожги за собой... мостки. Нет, не мостки, не мосты, какое-то другое слово, которому Юрг не знал земного эквивалента - и сама пословица звучала не однозначно, в ней было какое-то тайное указание. Он несколько раз повторил про себя эту загадочную фразу, чтобы обдумать ее на досуге, если таковой им еще представится. Но пока он ломал себе голову, владелец бронзового крэга растаял в воздухе так же неожиданно, как и появился. Мона Сэниа подошла к окну и плотно прикрыла металлические ставни. - Спустите знамя, - велела она сервам. - Какое еще знамя? - растеряно переспросил Юрг, голова которого не могла переварить столько неожиданностей разом. - Королевское, - ответила его жена. 6. КОГДА МОСТЫ СОЖЖЕНЫ - Тупик, - сказал Гаррэль, поднимая факел. С огромного золотого щита на них смотрел маленький человек-муравей, немилосердно тараща фасеточные глазки. Его окружал рой чеканных пчел - символ былого плодородия Джаспера. И вообще все подземелье производило впечатление храма язычников-энтомологов. - Это еще кто? - спросил Юрг. - Древние боги, - устало ответила мона Сэниа. - Почему-то мне так и хочется дать ему в глаз, - с несвойственным ему раздражением проговорил Юхан. - Никогда не сдерживай порывов, которые идут от сердца, как говорил де Тревиль, капитан королевских мушкетеров, - ответил Юрг. Гаррэль вытянул руки вперед и большими пальцами надавил на выпуклые глаза божка. Раздался скрип, и щит медленно отодвинулся в сторону, словно затворка торпедного аппарата. - Просто счастье, что все двери и механизмы сделаны из золота, - заметил Юрг. - За столько лет не заржавело. А дальше, между прочим, опять пещера. Своды очередной пещеры терялись в полумраке, но на стенах задумчиво тлели созвездия фосфоресцирующих грибов. Если потушить факел, то глаза быстро привыкали к такому экзотическому освещению. Вдобавок где-то слева приветливо журчал ручеек. - Останавливаемся здесь, - скомандовал Юрг. - Водопой рядом, сзади неплохой лабиринт с ловушками. Дальнейшую дорогу разведаем после ужина. Полагаю, что мы находимся в каком-то капище. Всем располагаться... Сзади раздался металлический грохот - упал еще один серв. - Еще один отключился, - сказал Гаррэль. - Подзаряжать будем, командир? - Нет. У нас всего три ящика с батареями. Что не успеют донести сервы, притащим мы. Времени много. Последнее замечание не вызвало энтузиазма ни у кого из присутствующих - времени действительно было много, так много, что ни один не решился задать вопрос: а что же потом? Сервы, выбиваясь из последних сил, втаскивали ящики и, повинуясь жесту Юрга, складывали их друг на друга, отгораживая правый угол подземного покоя для моны Сэниа. Юрг и Юхан тщательно проверили, нет ли здесь ловушек, - вроде бы не было. Ступени, возвышение, кованый балдахин - все было из чистого золота, литого, высокопробного, и оставляло желать только лучшей отделки. Вдоль стен тянулись массивные лавки-лари, несомненно хранившие какие-то фамильные ценности. Когда-то на них лежали драгоценные покрывала, но сейчас от них осталась только ветошь, которой можно было стереть многовековую пыль, да выпавшие из оправ крупные драгоценные камни - при попытке усесться на ларь их приходилось то и дело извлекать из-под себя. Их швыряли в угол. В ларях действительно обнаружилось множество статуэток, тончайшая золотая посуда и, как ни странно, никакого оружия. Сейчас все сидели над бездымной шашечкой теплого концентрата, оказавшегося во время их бегства под рукой, - продукция собственного ленного комбината, на котором в старинном золотом кумганчике варился кофе или, во всяком случае, его довольно близкий джасперианский эквивалент. Теперь, когда от входа в подземный лабиринт они отошли довольно далеко, можно было посидеть и подумать. - Не по-ни-маю... - медленно проговорил Юрг, потирая впалые щеки. - Тайна на тайне, засекреченные входы, ловушки... Судя по надписи над входом, мы еще и заслужили самое страшное проклятье, какое только звучало на Джаспере. А ради чего? Что было здесь прятать? Золото? - Не знаю, - сказала мона Сэниа. - Почему - золото? Оно не дороже свинца. Мы просто редко носим золотые украшения, поэтому вам и показалось, что это такая ценность. - Капризы моды, - усмехнулся Юхан. - Вот уж чего не было у нас на Земле - это чтобы золото стало не модным! Как и всякую женщину, неожиданный поворот разговора к вопросам моды заставил принцессу на некоторое время забыть об усталости: - Нет, нет, - живо возразила она, - мода - это какое-то предпочтение, удерживающееся годами, а то и десятилетиями. Но не дольше! А неприязнь к золоту... Странно, этот вопрос никогда не обсуждался, словно в нем было что-то неприличное... - Сэнни, а ты сама надела бы золотые украшения? - Вряд ли. - А почему? Мона Сэниа беспомощно вскинула ресницы: - Но ведь это будет неприятно моему крэгу! - Почему? - настаивал Юрг. - Вероятно, потому, что крэги - олицетворение легкости, а золото - тяжести... - У нас оно олицетворяет нечто иное, - пробурчал Юхан. - А не скажешь ли ты, сестричка, как давно вы невзлюбили золото? - О! С самых Черный Времен! - То есть, когда крэги стали служить джасперианам, - констатировал Юрг. - Ну, тогда все понятно, - возгласил Юхан. - Крэги стали новыми богами джаспериан, а старых за ненадобностью сволокли сюда, запечатали и закляли страшным проклятием, чтобы никому не повадно было возрождать отжившую религию. - У нас никогда не было запретных богов, - проговорила мона Сэниа, устало вытягивая ноги. - Кто кому хотел, тот тому и молился. А древних богов вспоминают по-доброму, как прапрадедушек. - М-да, - протянул Юхан, - с этой стороны мы тоже не подобрались к разгадке... Полторы тысячи лет - такими сроками оперируют археологи, а не космолетчики, как мы с Юриком. - Стоп! - Юрг вскочил на ноги. - Полторы тысячи лет? Я не археолог, но могу поручиться, что зерно в кувшинах, что стоят в соседней пещере, раз в десять моложе. Кто принес его сюда так недавно? - Значит, кто-то из рода Муров нарушал запрет и спускался сюда... Впрочем, в королевских архивах об этом ничего не говорится. И планов подземелья никто не знает. Мы можем беспрепятственно перенестись в любой из замков Джаспера, это привилегия членов королевского дома, но подземелье запретно и для нас. - Но почему, почему, почему? Кукушонок, давно уже хохлившийся, как от ветра, сделал такое движение, словно хотел взлететь. Никто не обратил на него внимания. - А когда его построили? - И на это ответить трудно, - пожала плечами Сэниа. - Во всяком случае, пещеры существовали всегда. Затем отсюда стали брать камень для строительства замков, задолго до Черных Времен. От пещеры к пещере пробивали подземный ход - так возник древний лабиринт. - У нас на Земле так же. Древних лабиринтов полным-полно, но таких протяженных, как этот - ни одного. Он тянется до самого королевского дворца? - Не исключено. Хотя... Из всех современных замков дворец был построен последним. Уже после Черных Времен. - Послушай, Сэнни, мы уже полгода слышим об этом кошмаре, но ни разу не было времени толком расспросить, что же у вас приключилось? - Это очень грустная история, муж мой, но мы сейчас в достаточно невеселом месте, так что мой рассказ прозвучит кстати... Я постараюсь быть краткой, потому что никто не оставил подробной летописи. Не до того было. - Ты все-таки поподробнее, сестренка, - попросил Юхан, доливая ей кофе в золотую чашечку - другой не нашлось. - Были возведены замки, потом выросли города, прошло время рыцарей, купцов, век Просветления Разума; затем пришла эра Великой Техники. Все это получилось как-то сразу. То стояли примитивные станочки, то начали строиться промышленные гиганты. И между ними - всего одна сотня лет! Только Джаспер был способен на такой немыслимый скачок. Юрг задумчиво почесал в затылке: - Думаешь - только Джаспер? Ну, ну... Она посмотрела на него с грустью: - Я просто надеюсь, что только Джаспер мог быть способен на такое сумасшествие, потому что за следующие пятьдесят лет мы буквально отравили нашу планету. Реки, моря, воздух - все было загажено, леса катастрофически вырублены, звери почти истреблены... Разумеется, чему-то можно было и порадоваться: джаспериане владеют даром мгновенного перехода через н_и_ч_т_о_, и теперь этот дар был использован для путешествий во Вселенной. Было привезено кое-что полезное: семена, дающие небывалый урожай, некоторые металлы; тогда же с какой-то из планет другой галактики привезли и крэгов. - Так они - чужаки на Джаспере? - подскочил Юрг. - Да. Но их родная планета была сожжена взрывом сверхновой. Потому-то для них самым горячим желанием и является уйти на какую-то пустынную планету, где они будут доживать свой век в гордом одиночестве. За это они и служат всю жизнь нам... Но давай по порядку. Итак, мы практически лишились естественных условий - катастрофически растущее население приходилось кормить искусственными продуктами, в дома подавался плохо очищенный воздух, вода синтезировалась... Тогда-то самые богатые семейства стали создавать свои усадьбы-крепости, средневековые снаружи и вполне современные внутри, рассчитывая вести там натуральное хозяйство. Но и скот, и семена злаков уже изменили свою природу. И люди начали умирать от этой нечеловеческой еды, питья и воздуха. Я не знаю, как называется эта болезнь, но она тоже была стремительна в своем развитии и прежде всего накинулась на тех, у кого не было усадеб-крепостей... Что ж, этими людьми никто не дорожил ведь на их место вставали механические рабы - сервы, которых сотнями штамповали заводы. Вот я и думаю, что о подземелье, как об идеальном убежище, вспомнили именно тогда. И начали приводить в порядок. - А зачем же столько золота? - спросил Юхан. - Вон даже потолки в пещерах и те обшиты плиточками. - Да, не вяжется, - покачал головой Юрг. - Вряд ли в подземелье хотели отсиживаться на случай восстания бедноты, и без того благополучно вымирающей от тотальной аллергии. Нет, здесь что-то поглубже... - Мы опять перебили тебя, сестричка, - сокрушенно проговорил Юхан. - Ты уж нас прости, мужланов. - Собственно, досказывать осталось немного. Против этой болезни, для которой у нас так и нет названия, нашил лекарство. Обрадовались. Сколько-то там лет принимали - не то десять, не то двадцать. И ничего. А потом началась повальная слепота... Даже дети, и то поголовно рождались слепыми. Наверно, мир наших предков прекратил бы свое существование, если бы не крэги. С давних времен кто-то подметил, что если крэг - а их содержали как ручных птиц - садится на плечи и кладет клюв на голову ребенка, тот сразу становится в несколько раз зорче. Попробовали то же самое со слепыми - зрение к ним вернулось! Правда, видели не они сами, а крэги, но как-то все увиденное передавалось из мозга птицы в мозг слепцов. Я не биолог, тонкостей не знаю: может Гэль объяснит? - Нет, - покачал головой юноша. - Мы не знаем, на каком принципе идет передача информации, а крэги не разрешают себя исследовать. Поэтому и невозможно создать прибор, заменяющий живого крэга. Так что мы, потомственные лекари, тоже ничего не знаем. - Ну, а потом был заключен Великий Уговор, определяющий службу и плату, и крэги стали нашими добрыми гениями... если не богами. - Но при чем тут подземелье? - допытывался Юрг. Он нутром чуял, что все это как-то связано, но ни одной цепочки пока не находилось. Пестрый крэг снова встрепенулся, словно хотел сняться со своего привычного места. Юрг рассеяно погладил его. - Ни Уговор, ни Запрет, ни Древние Законы тогда не были записаны. Это сделали гораздо позднее, когда планета снова зажила нормальной жизнью. Она проговорила это просто и спокойно, но все невольно склонили головы. Увенчанная аметистовой короной из перьев, освещенная тусклым факелом, она, казалось, притягивала к себе тяжелый свет, нисходящий с золотого потолка; Юрг смотрел на нее - преступившую древние законы своей земли, отверженную и преследуемую, отрекшуюся от своего королевского рода и, может быть, впервые по-настоящему понимал, какая же сказочная царевна досталась в жены ему, Иванушке-дурачку... - Вот, собственно, и все, - закончила она свой рассказ. - Теперь мы живем на зеленом Джаспере, и дышим чистым воздухом, и пьем прозрачную воду, и нас так мало, что порой мы месяцами не видим друг друга. Ведь Черные Времена пришли оттого, что джаспериан не смогла прокормить истощенная планета. Мы помним это и больше чумы боимся ужаса нового перенаселения. Наступила долгая пауза. С зеленым Джаспером, обреченным на одичание в одиночестве, было все ясно, но вот подземелье так и осталось тайной за семью печатями. - Иди-ка отдохни, сестренка, - сказал Юхан, наклоняясь к ней. - Лица на тебе нет. Они с Юргом были одного роста и примерно одинакового телосложения, так что в полутьме подземелья их легко можно было и спутать; но когда Юхан обращался к принцессе, он сразу становился как-то шире в плечах, словно птица, расправляющая крылья над птенцом. Он протянул руку и, словно испуганный его движением, сиреневый крэг поднялся в воздух и перелетел на какой-то золотой амулет, торчавший в углу. В одно мгновенье из владетельной принцессы мона Сэниа превратилась в беспомощную девочку, доверчиво и слепо поднимающую чуткое лицо навстречу чужому дыханию. Эти превращения Юрг каждый раз воспринимал как болезненный удар и привыкнуть к ним не мог, да и не хотел. Была какая-то чудовищная несправедливость в этом наказании без вины... - И верно, постарайся поспать, - проговорил он, поднимая ее на руки и перенося за импровизированную перегородку, возведенную сервами. - А я схожу на разведку. - Без тебя управимся, - донесся из-за ящиков голос Юхана. - А ты, в случае чего, держи оборону. Гэль, пошли! Глухо брякнул золотой щит, в подземном капище стало темно и тихо. Сэниа мгновенно уснула, уткнувшись ему в сгиб локтя. Немудрено - такого дня, как сегодня, не было еще с той поры, как они ступили на зеленый Джаспер. Не успела скатиться за меловой хребет утренняя луна, как на замок навалилась орда вооруженных всадников. Теперь они уже не ограничивались копьями и дротиками, срывающими ставни и решетки, - драконоподобные жеребцы, сверкая топорщащейся чешуей, грудью и копытами пробивали себе дорогу в самых уязвимых местах - на висячих мостках, лоджиях и балконах. К счастью, бронированные плиты внутренних ставен выдержали этот штурм, но было ясно, что это - только начало. Землянам терять было нечего; не подвластные законам Джаспера, они взялись за десинторы. Правда, били они только по животным. С десяток коней рухнуло на известняковые плиты двора - уже без всадников, которые успели улетучиться привычным для них способом. Принцесса из сострадания велела сервам прекратить мучения благородных животных, бивших переломанными крыльями по залитому кровью камню, и тут в замковой трапезной раздались боевые крики. Гаррэль, набивавший свой колчан короткими арбалетными стрелами, едва-едва успел опустить бронированную перегородку перед разъяренным отрядом, которым командовал Иссабаст. С этой минут четверо в осажденном замке были обречены. До тех пор, пока нападавшие не знали расположения комнат, можно было надеяться переждать здесь хоть год; но теперь Иссабаст появлялся то тут, то там, используя каждое помещение, которое он знал и помнил. Он распахивал окна, и его сторонники, на лету соскакивая с коней, врывались в коридоры и галереи. Осажденный замок кое-где горел, сервы путались под ногами, одинаково мешая обеим сторонам, и хозяева замка шаг за шагом отступали, пока не оказались прижатыми к двери, ведущей на малый двор. Выйти наружу значило оказаться погребенными под живой массой нападающих; защищать просторный холл и витую лесенку, ведущую в вечерние покои, уже захваченные нападающими, было безнадежно - продержаться в таких условиях удалось бы час-другой. А потом? И вот тогда Юрг вспомнил о странных словах короля Джаспера, которым даже мона Сэниа не придала значения: "Если у тебя не останется никакого выхода - сожги мостки!" Срезанные лучом десинтора, ступени вспыхнули, открыв под собой вход в загадочное подземелье. Туда затолкали десяток сервов и спустили ящики с продовольствием, запасенные на случай осады и, так и не убранные нерадивыми сервами от входной двери. Юрг спустился первым. Сэниа, не колеблясь ступила за ним. Гаррэль колебался секунду - по-видимому, искал глазами, не нужно ли еще что-нибудь прихватить с собой для принцессы. Юхан спустился последним и задвинул тяжелые створки люка. Сэниа заметила, что это лишнее - ни один джасперианин не решился бы преследовать их, переступив порог подземелья. Тогда Юрг даже не подумал - а почему бы?.. А вот сейчас, сидя на полу возле самодельного ложа жены, он над этим задумался. Может быть пребывание здесь смертельно для людей? А может... Послышался дробный стук сапог, гулко отдающийся под сводами пещерного лабиринта. Шумно встряхнулся лиловоперый крэг, сидевший в углу. Юрг выпростал руку из-под головы жены и метнулся навстречу. - Командор! - возбужденно зашептал Гаррэль в приоткрывшуюся щель. - В конце соседней пещеры - люк! Выход в ущелье, что за башней, которую вы зовете "Супер..." - Суперэйфелем. - Да, да! Человеку не спуститься - это пропасть, но крэг вылететь может. - Его же засекут, Гэль! - Сейчас уже ночь, а в это время все джаспериане слепы: их крэги улетают, чтобы размять крылья и выкупаться в лунном свете. Мы не можем держать наших крэгов взаперти, высокородный эрл! Мы должны о них заботиться... - Позаботьтесь, позаботьтесь, - буркнул Юрг. - Как только вы отпустите крэгов и сами ослепнете, нас возьмут голыми руками. Наощупь. И тут случилось непредвиденное: Кукушонок приподнял крыло и отчетливо показал коготь. Как человек показал бы один палец. - Выпускать будем по-одному! - молниеносно решил Юрг. - Эй, Сэнни-крэг, приглашаю вас на прогулку! Крылатое существо распахнуло крылья и бесшумно, как сова, перекочевало на левую руку Юрга. Когти жестко окольцевали запястье - наручники, да и только. Юрг переступил через порог и побежал вперед, где в дальнем конце пещеры маячил факел Юхана. Странное впечатление производила эта пещера; первобытное пристанище, кое-где сколотый камень, условный рисунок, допотопный божок в нише - тоже из полунасекомых. И над всем этим золотой свод. Люк, открытый разведчиками, мог бы пропустить и человека, но внизу зияла провалам ночная пропасть. - Слушай, аметист, а ты вернешься? - опасливо проговорил Юрг. - А то без тебя... - Дурак! - коротко ответствовал Сэниа-крэг. - Ну, знаешь, если ты решил переквалифицироваться в попугая, то научись произносить это по-русски. Эффектнее будет. - А я еще уувеличу свой лексикон, - мрачно пообещал Юхан. - Меня этому прежде всего науучили... Сегодня в драке ему досталось по голове. Это чувствовалось. Юрг снял со своей руки крэга и осторожно просунул его в отверстие люка. Фламинговые перья сверкнули в свете белесой луны и исчезли из виду. Юрг притворил дверцу. - Он вернется, - проговорил приглушенный, по-детски слегка картавящий голос. Юхан, Юрг и Гаррэль разом вздрогнули. - Кукушонок, ты? - У меня... мало... времени... - продолжал пестрый крэг, старательно выговаривая слова. - Он вернется... потому что должен следить за вами. Для крэга прежде всего - долг перед всеми крэгами. - А ты? - ошеломленно спросил Гаррэль у собственного поводыря. - Я... я пария, пестрый крэг. И вы первые, кто приласкал меня. Я ведь не виноват, что родился... пестрым. - Чувствовалось, что это слово он выговаривал с наибольшим трудом. - Значит, Сэниа-крэг шпионит за нами? - Да. Сейчас он выдаст своим собратьям все тайны вашего убежища. - И они передадут Иссабасту. - Нет. Крэги слишком презирают людей. - Ну, об этом я догадывался... - пробормотал Юрг. - А почему же мы не слышим, чтобы крэги пели или щебетали? - Мы не говорим. Мы думаем. Но то, что видит или слышит один, видят и слышат все. - Телепатия, черт бы ее подрал! - пробормотал Юрг. - Я... не знаю этого слова, - смущенно признался крэг. - Так тебя и сейчас слышат? - спросил Юхан. - Нет, нет, - торопливо забормотал Кукушонок. - Вы искали тайну подземелья, а она вот в чем: крэги не слышат того, что происходит в нем. Потому-то они о наложили на него строжайший запрет и смертное заклятье. Это - единственное место, где можно составить заговор против крэгов. - Знать бы раньше, - вздохнул Юрг, глядя в золотой потолок. - Но послушай, Кукушонок, ведь ты вылетишь отсюда - твои мысли будут прочтены? - Пока я постараюсь тихонечко петь про себя, чтобы заглушить свои мысли, даже невольные. А потом... Говорите почаще на своем языке, я его уже немного изучил, но будет безопаснее, если я вообще буду думать на нем. - Да ты просто гений, Кукушонок! Снаружи послышался легкий скрежет по дверце - аметистовый крэг, похоже, опасался надолго оставлять людей без своего присмотра. Юрг принял его на руку и понес обратно в свои подземные апартаменты. Юхан и Гэль остались, чтобы дождаться Кукушонка, выскользнувшего наружу. Осторожно ступая, Юрг вошел в их новое жилище. Прислушался. Мертвая тишина. Ни шороха, ни дыхания. Смертельный ужас нахлынул на него, и он бросился за перегородку, стряхнув с руки пернатое созданье. Сэниа тихо спала, сжавшись в зябкий комочек. Господи, да что он сделал с ней? Пришел с далекой звезды - и зачем? Чтобы замуровать ее в этом подземелье? - Прости меня, - невольно вырвалось у него, - прости... Легкие пальцы привычно коснулись его лица: - Глупый, - прошептала она, - глупый ты мой... Я ведь только сейчас и начала жить по-настоящему... - Какая же это жизнь! Вот раньше ты была предводителем звездной дружины, а еще раньше - юной принцессой, которую любило первый рыцарь королевства. - Ах, вот что тебя тревожит... - тихий смех поднялся из темноты, словно пузырьки серебряного воздуха со дна ручья. - Нет, милый, все гораздо печальнее. Это я любила его, любила всю жизнь, - боготворила, мечтала, тосковала... Пока не поняла, что он просто не умеет любить. Для него было по-настоящему дорого только одно - одиночество. Может быть, его самого мучило то, что он холоден, как статуя - не знаю. Но даже в последний свой миг он не нашел для меня ни единого слова любви. Знаешь, какие слова он послал мне через все дали космоса? - Не надо, Сэнни... - Он сказал: "Ты свободна, принцесса Сэниа". И тогда я поняла, что и во мне давно уже больше горечи и отчаянья, чем любви. - А вот у нас, на Земле, могут оживать даже статуи, если полюбить их больше жизни, - сказал он. - Во всяком случае, в легендах. - У нас, на Джаспере, так не бывает. - Значит, на Земле умеют любить сильнее, - улыбнулся он. - Может быть, у вас просто дороже ценят свою жизнь. Ты не думал, зачем я ринулась в созвездие Костлявого Кентавра? Чтобы никогда больше не вернуться на Джаспер. Я поняла, что мне просто незачем жить. И не вернулась бы, если... - Сэнни, скажи мне, дураку непонятливому, как это приключилось, что ты смогла полюбить меня? - Я и сама не знаю... Наверное, это пришло тогда, когда я в самый первый миг почувствовала твои руки, твое дыхание... Разве у вас, на Земле, не достаточно одного прикосновения, чтобы полюбить? Он счастливо засмеялся: - Если честно, то у нас для этого требуется как минимум один взгляд. - Значит, все-таки на Джаспере умеют любить сильнее... За золотой дверью послышались гулкие шаги и голоса, оттененные пещерным резонансом. - О, дьявол, - вырвалось у Юрга; - может, тебе эта жизнь и кажется настоящей, но вот мне - нет. Столько ночей не раздеваясь, с оружием в руках, все вместе... - Мой звездный, мое нетерпеливый эрл, - проговорила она скорее печально, чем радостно, - скоро нас станет еще больше... - Что?!.. - Глупый, мой отец догадался об этом с первого взгляда. Дверь хлопнула и отсвет факела, как зарница, беззвучно метнулся по золотому потолку. Юрг, не способный придти в себя от неожиданности, продолжал прижимать к себе жену, тихонечко покачивая ее, как младенца. Счастье? - Да, само собой; но это подземелье, темнота, опасность... И то, что его крошечный, беззащитный малыш будет обречен на пожизненную слепоту... - Это еще что? - раздался из-за перегородки бас Юхана. Безошибочное предчувствие беды коснулось Юрга, и он, прижимая к себе жену одной рукой, а другой выхватывая из-за пояса десинтор, с которым никогда не расставался, бросился на голос друга. Юхан и Гаррэль недоуменно стояли перед кучей сваленных в углу шаманских атрибутов, на которой устроил себе насест сиреневый крэг. При зыбком свете факела было отчетливо видно, что на шее пернатого существа была надета золотая цепочка, на которой болтался, как амулет, маленький изящный свиток пергамента. Крэг пренебрежительно отвернулся и глядел в стену, словно не замечая столпившихся перед ним людей. - Разверни-ка, - сказал Юрг, кивая на свиток. Юхан осторожно потянул с крэга цепочку, зашуршал пергаментом. Юрг наклонил голову, щурясь: - Та-ак: "Мы... милостью древних богов... и так далее... всея Джаспера и тырыпыры... пропустим... А! До захода солнца повелеваем эрлу Юргу, не имеющему собственного крэга, а также его брату эрлу Юхану... о движимом имуществе тут ни гу-гу... прибывшим из созвездия Костлявого Кентавра, прибыть на звездную пристань, где их ожидают десять кораблей с полным экипажем. Командору Иссабасту вменено доставить упомянутых эрлов на родину без убытка и поношений. Коль скоро упомянутые эрлы до захода солнца не покинут зеленый Джаспер, считать их существами хищными и опасными и в оружии против них не ограничиваться..." - Что там еще? - настороженно спросила мона Сэниа, оборачивая побелевшее лицо на треск факела. "Владетельной ненаследной принцессе Сэниа прибыть во дворец". Все. - Можно я выражусь по-русски? - спросила принцесса. - М-да, - резюмировал Юхан, - пошла игра без правил... - И с силовыми приемами, - добавил Гаррэль, которому Юхан уже объяснил разницу между любительским и профессиональным хоккеем. - Ну, а ты что молчишь, командор? - удивился Юхан. - Не знаю... - тихо проговорил Юрг, сердце которого разрывалось от боли и бессилия. - Не знаю. 7. АЛЬТЕРНАТИВА Потянулись томительные дни подземного заточения. И только глубокой ночью, когда аметистовый крэг улетал в непроглядную темную синь, с лихорадочной быстротой узники начинали вырабатывать план дальнейших действий. И без того тяжелое положение осложнялось еще и тем, что золотые своды, где под слоем благородного металла скрывался еще какой-то камень, по твердости превосходивший алмаз, были непроницаемы не только для всевидящих крэгов. Оказалось, что джаспериане в своих "переходах через н_и_ч_т_о_" тоже не могут преодолеть этот барьер, и для того, чтобы самому очутиться в другой точке планеты или послать туда свой голос, что до сих пор было для них привычно и естественно, теперь нужно было выбираться на поверхность. Поэтому, отложив даже самые первоочередные дела, вся четверка прежде всего занялась поисками новых лазеек наверх и старательным вызубриванием топографии известной части лабиринта - особенно строг был Юрг к Сэниа и Гаррэлю, требуя, чтобы они проходили все тупики, повороты и ловушки "с завязанными глазами". Он ни йоту не доверял крэгу-фламинго и опасался за Кукушонка. Наткнувшись ан загороженный выход, ведущий, похоже, прямо к цокольным этажам "суперэйфеля", Юхан занялся завалом, не рассказывая о нем пока принцессе: впервые под камнями обнаружились кости. Юрг ставил вешки в южном направлении - судя по всему, эта ветвь подземного хода вела прямехонько во дворец, лежавший по ту сторону мелового хребта. Гаррэлю было поручено не сводить глаз с моны Сэниа, а еще точнее - с ее крэга. Кукушонок летал на разведку. Первое, что он обследовал, была Звездная пристань. Здесь все было в порядке: десять кораблей, соединившись в один мак, уже отбыли в неизвестном направлении, так и не дождавшись строптивых землян. Теперь на сером ноздреватом бетоне виднелись десятка три малых и четыре больших корабля, но ни одного члена будущей звездной дружины. Захватить эти скорлупки не представляло ни малейшей сложности; проблема заключалась только в том, что для столь дальнего межзвездного перелета требовалось объединения не менее чем из семи-восьми кораблей, - в подземелье же только Сэниа и ее верный паж владели даром перехода через н_и_ч_т_о_. Необходимо было искать союзников. Пылкий Гаррэлю тут же предложил себя в качестве глашатая. Днем через узкую щелку удалось рассмотреть, что под входным отверстием тянется довольно широкий карниз - спрыгнуть на него ничего не стоит, случайных глаз в этом затерянном уголке опасаться нечего, нападавшие ушли из замка. Так что он сможет беспрепятственно послать свой голос хоть всему населению Джаспера! Юрг решительно запротестовал. Ни о каком широком оповещении и речи быть не может. Нужно выбрать надежных людей. - И, кроме того, переговоры придется вести быстро и безошибочно - первый же отказавшийся сможет нас выдать, - добавила мона Сэниа. - А так говорить здесь могу только я, и только со своей дружиной. - Ты с ума сошла! - возмутился Юрг. - Отпустить тебя ночью на этот карниз, над ущельем? И речи быть не может! - Бесстрашный эрл, - тихо засмеялась Сэниа, - как, по-твоему, джасперианин может разбиться? Он уйдет в _н_и_ч_т_о_. - Сэнни, вспомни, как ты смеялась при одной мысли о том, что можно заключить джасперианина в темницу! А где мы сейчас?.. Мона Сэниа смолкла. А на следующую ночь все повторилось сначала. Так продолжалось пока Юрг не вынужден был согласиться. Едва сиреневый крэг, кажущийся в лунных лучах серебристым, растворился в ночной тишине, из круглого отверстия, ведущего из подземелья в неглубокое ущелье, выскользнула веревочная лесенка. Юрг, едва коснувшись ее, спрыгнул на карниз и поднял руки вверх; Юхан бережно передал ему завернутую в плащ Сэнни. Юрг поставил жену рядом с собой, одной рукой крепко обхватив ее за плечи, а другой сжимая откалиброванный на непрерывный разряд десинтор. Белые известняковые стены ущелья хорошо просматривались в свете предполуночной луны, и можно было не опасаться внезапного нападения. И все-таки... Сверху из люка свесился Юхан и положил руку на плечо названому брату - для подстраховки. Видно, и он не считал эту акцию безопасной. Мона Сэниа вскинула ресницы, и ее невидящие глаза напряженно вперились в темноту, словно там перед ней возникали те, кого она называла: - Славные Эрм и Дуз, могучие Борб и Пы, быстрые Ких и Сорк, зоркие Скюз и Флейж, звездная дружина Асмура! Слышите вы меня? - негромкий призывный голос на секунду замолк, словно дожидаясь ответа, потом продолжал: - Я прошу у вас веры и помощи. Полторы тысячи лет слепое население Джаспера видит мир глазами крэгов. Вы лучше других знаете, что это такое - вспомните хотя бы, какими омерзительными, злобными чудовищами представились нам поначалу люди Чакры Кентавра. Наш гнев и отвращение были столь велики, что мы должны были, по замыслу крэгов, попросту уничтожить этих гадин... Но мы так не поступили. Она наклонила голову и коснулась щекой руки Юрга, согревающей ей плечо. - Но когда пришельцы очутились среди нас, крэгам пришлось менять свою тактику, - продолжала мона Сэниа. - Теперь мы могли скорректировать наше виденье хотя бы осязанием и заподозрить обман. И мы стали видеть эрла Юрга и его брата такими, какие они есть, но... едва мой супруг раскрыл первую из тайн крэгов, как на нашем Джаспере якобы появился призрак. Звездные братья, я заклинаю вас верить мне: этого призрака не существует! Он появляется только в вашем воображении, но зато столь ужасный, что уже несколько человек, поддавшись наваждению, попросту умерли от страха. Что еще могут сделать с нами крэги? Предусмотреть трудно, но нужно быть готовым ко всему... Она глубоко вдохнула холодный ночной воздух и продолжала: - А теперь мне нужна ваша помощь, потому что впервые за полторы тысячи лет появилась реальная возможность освободиться от того рабства, в котором мы пребываем. Мой супруг, владетельный эрл Юрг, утверждает, что на его родине могут создать легкие аппараты, как бы возвращающие зрение... на их планете, которую они сами называют Земля, это перестало быть проблемой. Стало быть кому-то из нас нужно отправится снова в созвездие Костлявого Кентавра, наладить изготовление аппаратов, пригодных для нас, и вернуться сюда вместе с этим драгоценным грузом и теми добровольцами, которые согласятся лететь на Джаспер, чтобы наладить и у нас производство таких приборов. Сами понимаете, у себя на родине, мы сделать этого не сможем - крэги нам помешают. В благодарность за это путешествие мы обещаем крэгам самые прекрасные, самые изысканные планеты, какие они пожелают выбрать, - мы доставим их туда сразу же, как только обретем искусственное зрение. Теперь решайте, согласны ли вы помочь - нет, не мне, а всему Джасперу? Она замолчала, и ее чуть запрокинутое лицо, подставленное ночному ветерку, стало напряженным. Она ждала ответа, но ни единый звук не нарушал больше лунного безмолвия затерянного ущелья. Прошла минута, другая, третья. - Трусы! - крикнула вдруг мона Сэниа с такой силой, что Юрг вздрогнул и прижал ее спиной к холодному камню. - Трусы, птичьи наемники, слепые убийцы! Я щадила вас, но теперь слушайте! Вы похвалялись вашими подвигами на Серьге Кентавра, в земле которой остался мой первый муж... Хорошо же, я расскажу вам, что вы там натворили, потому что теперь я это знаю из самого достоверного источника... - Сэнни, ты о чем? - встревожился Юрг. - Ты уже сказала все, о чем мы договорились, и хватит на сегодня! Пусть подумают, а тебе оставаться здесь больше нельзя, и так уже прошло слишком много времени, твой фламинго вот-вот вернется... - Не забавно ли, муж мой - я, беззащитная принцесса, сейчас являюсь единственным существом, которое никого и ничего не боится! Но времени, действительно, мало, а им, храброй звездной дружине, есть что послушать. Так вот, благородные рыцари, вы, как наемные каратели, уничтожили разумное население целой планеты. Никаких человекоподобных дикарей на Серьге вообще не существовало, а были добрые и мудрые кентавры, не причинявшие никому зла. Вы стерли с лица земли их огромный город, который крэги заставили вас увидеть скопищем зловонных вулканов, вы сожгли живыми и детей и стариков, и все это - только потому, что одному-единственному крэгу заблагорассудилось завладеть этой планетой! - Но рисунки внутри пирамиды, - донесся откуда-то из темноты хриплый, потрясенный шепот, - но кости, взывающие к возмездию, но меч справедливости... - И рисунки, и кости существовали только в вашем воображении, разве вы не догадываетесь? - жестко бросила принцесса. - В действительности было только одно: "Фа ноэ?" - слова, произнесенные последним умирающим кентавром. Это слова преследовали моего мужа, эрла Асмура, до смертного мига. "Фа ноэ?" - "ЗА ЧТО?!.." И в эту секунду словно черный беззвучный взрыв полыхнул в ущелье, разбрызгивая сгустки ночного воздуха, и перед Юргом буквально на мгновение возник контур черного всадника, в руках которого было какое-то покрывало и блестящий меч; затем на его голову обрушился удар, и в сознании, погашенном даже не этим пришедшим плашмя ударом, а взмахом необъятного плаща, остался не страх, не отчаянье - дурманный, тошнотворный запах... Когда он пришел в себя, над головой тускло светился золотой свод проклятого подземелья. Голова раскалывалась от боли. - Сэнни, - простонал он, боясь прикоснуться к волосам, - намочи какую-нибудь тряпку... Никто не ответил ему, не шевельнулся. Он огляделся - Юхан и Гэль. Стоят и не дышат. - Где Сэнни? - крикнул он, подымаясь рывком с пола. - Исчезла. - Звездные братья?.. - Нет, - сказал Гаррэль. - Ни один из них не смог бы. Судя по бронзовому оперенью крэга - наследный принц или сам король. Только члены королевского дома могут проникнуть в любой уголок Джаспера. Кроме подземелья. - Но почему она не вернулась, Гэль? Почему не ушла в _н_и_ч_т_о_? Почему не бежала? - Не знаю, командор. Это могло быть только в одном случае: если ее усыпили. Юрг мгновенно вспомнил волну дурмана: - Запах! У меня подкосились ноги... - Если бы не это - тебя и в живых бы не было, - мрачно заметил Юхан. - Я и так тебя едва-едва выволок, а если бы уже не падал в тот момент, когда на тебя обрушилось лезвие - я полагаю... - Да что ты все обо мне да обо мне! Они украли Сэнни, и она сбежит сразу же, как проснется. Что в ущелье?.. - Пусто. Мы следим. - Не отходите от дверцы, я немного отдышусь и сменю вас. Который час? - Взошла утренняя луна. Юрг замычал от отчаянья и опустил голову на стиснутые руки. Она убежит. Она непременно убежит. Еще минута, и она появится там внизу, на карнизе... Но проходила минута, и еще, и еще, и они складывались в часы, а мона Сэниа не появлялась. - Гэль! - не выдержал он, когда время перевалило за полдень. - Сколько же она может спать? Ведь это становится опасно... - Не знаю, - печально покачал головой Гаррэль. - Это старинный секрет королевского дома, и даже мы, знахари, им не владеем. Но человек, заклятый Светом Шестилунья, может безо всякого вреда для себя проспать и месяц, и два, и три. - Что ты говоришь, Гэль? Месяц? Два? Она?.. - Надо ждать, командор. Братья не причинят ей вреда. - Не причинят? Ты с ума сошел, Гэль, ведь она... Она не может спать месяц. Она не может, не должна, Гэль, ведь у нее... У нее будет ребенок. Гаррэль вскрикнул так, что даже его пестрый крэг испуганно взмахнул крыльями. Он схватил Юрга за плечи и с неюношеской силой поднял с пола. - Почему ты молчал, командор? - проговорил он с такой болью, что Юргу стало не по себе. - Скорее во дворец! Это было легко сказать - скорее. Но который из бесчисленных входов подземного лабиринта вел именно туда? Все они ветвились, множились, упирались в тупики, и если по отменно вымощенным дорогам Джаспера от замка Асмура до королевских покоев легко было добраться за несколько часов, то в темноте подземелья можно было проплутать и неделю, и две. - Я полечу на разведку, - раздался вдруг полудетский голос Кукушонка. - Ждите. И, не дожидаясь согласия людей, он стремительно сорвался с места и исчез в одном из темных провалов. А дальше время остановилось. Часы, дни - их никто не считал. Кукушонок выбивался из сил, не привычный к долгим полетам. Но пока отсекались тупики, перекрывались подземные колодцы, отыскивались засыпанные дверцы, проходило драгоценное время. И Юрг уже почти потерял рассудок и надежду, когда, наконец, в тесной шестигранной камере они увидели потолочный люк с неизменным золотым запором. - Если я не вернусь через час - идет Юхан, - коротко бросил Юрг. - Если Юхан исчезает - твоя очередь, Гэль. Люк со скрипом открылся, сверху посыпалась пыль. Юрг забрался на плечи Юхана и осторожно выглянул наружу. Над ним было кресло. Тяжелое, с золочеными лапчатыми ножками. Оно стояло на возвышении, и впереди виднелся огромный совершенно пустой зал с нечеткими прямоугольниками лунного света, едва-едва проникающего сквозь пыльные окна. - Похоже на тронный зал, - прошептал Юрг, наклоняясь вниз. - Тогда не бойся, командор, в него входят только один раз за целое правление - во время коронации. - Ш-ш-ш... Я пошел. Он поднатужился, сдвинул в сторону трон и вылез на тронный помост. Ну и пылища! Обязательно останутся следы. Хотя - все равно, никто в подземелье не сунется. Он решил начать с маленькой дверцы, остерегаясь прикасаться к большим парадным воротам. Дверца бесшумно отворилась. Так и есть, личные покои его величества. "Если напорюсь на стражу - пристрелю на месте, благо десинторы бьют бесшумно" - подумал он. Стражи не было. Не было никого. "Нет, не убью. Надо взять живым - узнать, где они прячут Сэнни. Затащу в подземелье, придушу. Нет, не придушу. Буду пытать. Тогда скажет. Я сейчас все сделаю, все, что недопустимо ни на Земле, ни на Джаспере. И даже не во имя любви. Во славу зеленого Джаспера. Будущего Джаспера". Он отворил еще одну дверь и снова попал в огромный зал. Неужели заблудился, дал круг? Нет. Пол подметен, в середине зала - не то ванна, не то гроб. Люстра - над ним, от нее вниз - шесть бледных, почти бесцветных лучиков. И кто-то подле, верхом на стуле - сгорбленный, неподвижный. Сердце вдруг стукнуло гулко, на весь зал - Юрг понял, что это такое. Словно вспугнутый этим на самом деле неслышимым звуком, человек нервно заелозил на стуле, потом поднялся и мелкими шажками приблизился к окну. Выглянул, высматривая луны, потом вернулся к своему стулу, некоторое время стоял, мерно раскачиваясь. Не сел, принялся расхаживать взад-вперед. Все ближе к стене. Все ближе. Юрг прыгнул, ребром ладони ударил по шее, - не рассчитал, спружинили крылья бронзового крэга, но человек захрипел и повалился. Значит, хорошо, что попал по перьям, иначе убил бы на месте. Юрг перепрыгнул через тело, даже не посмотрев, принц это или сам король. Ринулся к саркофагу, перегнулся через каменный бортик, - на дне, запеленутая в блестящую сиреневую ткань, точно кукла, лежала Сэниа, и шесть световых пятачков неподвижно застыли на ее лице. Господи, какая же она маленькая... Он осторожно вынул ее оттуда, тихонечко дохнул, не смея коснуться губами лица. Плотно сомкнутые ресницы даже не дрогнули. Как же так, ведь он был уверен, что достаточно убрать ее из-под магических лучей - а по-видимому, попросту гипноизлучателей - и она сама собой пробудится... - Сэнни, Сэнни... - позвал он. Человек на полу заперхал и засучил ногами. Юрг быстро опустил Сэниа на пол, подскочил к лежащему, зажав ему рот ладонью. Вытащил из-за пояса десинтор. - Как снять с нее Заклятье Шестилунья? Человек яростно замотал головой. - Ну, ну, быстро! Юрг поднял оружие до уровня увенчанной птичьей головкой лба, и только сейчас, когда глаза уже привыкли к темноте, различил, что это сам король. Что ж, тем лучше. Кому больше терять, тот понятливее. Он слегка отвел ладонь, давая его величеству возможность высказаться. - Бедная моя девочка, - сиплым голосом произнес король. - Ты действительно чудовище... Стреляй. У меня много сыновей. - У вас дочь и скоро будет внук. Но если она не проснется... - Пусть лучше не просыпается. Рука сама собой дрогнула, сжимаясь на жилистом королевском горле. - Тогда кто же из нас чудовище, ваше величество? Король молчал, стиснув зубы и прикрыв глаза. - Хорошо же, - сказал Юрг, грубо и бесцеремонно сдирая с королевских плеч яростно отбивающегося крэга. - Я не чудовище. Живите на здоровье. Но сейчас я буду медленно сворачивать шею этому гусю. Нет, нет, вы не долго будете слепым, ваше величество, крэги милосердны - вам подарят пестрого птенца... Что-то мелкое, как дробинка, закапало ему на руки - пот. Король, только что готовый бесстрашно принять мученическую кончину, теперь истекал смертным потом. - Поздравляю, ваше величество, - сквозь зубы процедил Юрг. - Вы будете первым в истории Джаспера королем с пестрым крэгом! - Нет, нет, нет!.. - Тогда - как нейтрализовать Свет Шестилунья, и побыстрее! - Древние боги, да при чем тут Шестилунье? Эффекты, шаманство... Гипноизлучатель на батареях, выполнен в форме гребня, перекрывающего зону гипоталамуса... - его величество говорил деловито, словно читал рекламный проспект, но Юрг уже нащупал в тяжелых волосах жены массивный гребень, вырвал его, на всякий случай - во избежании дальнейшего применения - сунул в карман. Мона Сэниа пошевелилась. - Беру вашего крэга в заложники, - проговорил Юрг, поднимая на руки жену, закутанную в поскрипывающий шелк. - До входа в подземелье. Там отпущу, если не будет тревоги. И подумайте хорошенько, ваше величество: помощь моей планеты - единственный выход для вашей. И эта помощь бескорыстна. Для это нам нужен всего-навсего один корабль. С экипажем. Обещайте мне подумать, ваше величество! - Я сделаю все, чтобы вас уничтожить. Обещаю. - Тогда и мне есть что пообещать вам: ваши подданные восстанут против крэгов. Обязательно. Венценосный слепец, сидевший на полу, негромко рассмеялся: - Ты не политик, землянин. И даже не деловой человек. Ты даже не взял на себя труд задуматься над альтернативой... 8. БАШНЯ СМЕРТИ Юрг бесшумно переступил порог их подземного обиталища в тот самый момент, когда Сэниа, не укрытая, как всегда, аметистовым капюшоном, но и не утратившая порывистости движений, неосторожно ударилась о только что снятый со штабеля ящик. Он рванулся, чтобы подхватить ее, и в этот миг услышал слова Гаррэля: - Принцесса, почему ты не хочешь принять моего крэга? Потому, что он пестрый? Кукушонок сочтет за честь служить тебе! - Нет, - услышал Юрг потускневший голос жены, - потому что там, наверху, десятки таких же женщин, ожидающих детей. Они слепы, как и я, но им никто не предложит своего крэга. У Юрга потемнело в глазах. Если бы Сэнни знала, что он слышит ее, она никогда не произнесла бы этих слов - за все эти трагические дни она не бросила ему ни одного упрека. Не только десятки женщин, готовящихся стать матерями - слепо было все население Джаспера. И не иносказательно - буквально. Потому что не жители планеты восстали против крэгов, а крэги - против них. Не об этой ли альтернативе говорил король?.. Когда Юрг, еще не веря своей удаче, добрался до заброшенного тронного зала и осторожно передал Юхану мону Сэниа, еще окончательно не пришедшую в себя, он начисто забыл о ее крэге. И только когда они добрались, наконец, до своего обжитого убежища, и Юрг опустил жену на жесткую лавку, отгороженную ящиками - нищенские апартаменты владетельных эрлов! - она, наконец, широко раскрыла неподвижные глаза и приподнялась, ожидая привычного шелеста перьев, каждое утро ниспадавших на ее плечи. И только тогда Юрг вспомнил, что аметистовый крэг остался там, наверху. Потянулись часы, каждый из которых казался ему самым страшным в его жизни. Мало того, что он был виной их заточения в проклятом подземелье - теперь он еще сделал свою Сэнни слепой. К исходу дня он был уже в той степени безрассудного отчаянья, что готов был вернуться в тронный зал и затем драться с кем угодно и главное - непонятно, на каких условиях. Юхан и Гаррэль с трудом удерживали его от такого самоубийственного шага. И тогда явился Сэниа-крэг. Он принес второй ультиматум, перед которым первый казался детской забавой. Во-первых, моне Сэниа категорически предписывалось покинуть подземелье - в этом случае ее крэг, в беспримерной своей преданности, обязывался служить ей до конца дней как ни в чем не бывало. Этот пункт удивления не вызвал. Во-вторых, эрл Юхан, брат эрла Юргена, должен был остаться в подземелье до тех пор, пока не соберется новая звездная дружина, которая доставит его на родную планету с условием, что он передаст категорическое запрещение когда-либо появляться вблизи Джаспера, равно как и принимать у себя джаспериан. В безграничной своей справедливости крэги гарантировали ему за это жизнь. В-третьих, эрл Юрген из рода Брагинов, должен был отдать себя на суд крэгов. В безмерном своем милосердии они гарантировали ему легкую смерть. И пока пришелец с Чакры Кентавра, посягнувший на тайну крэгов, будет жив, ни один крэг не вернется к своему хозяину. - Никогда! - запальчиво крикнула мона Сэниа и, подбежав к золотой дверце, выбросила наружу свою сиреневую птицу. Это сделать было нетрудно. Гораздо труднее оказалось потом не думать о целой планете, населенной беспомощными слепцами, ни в чем не повинными и проклинающими тот день и час, когда их прекрасная принцесса привезла из межзвездной дали беспокойное, неуемное существо, которому понадобилось тут же раскрыть ни много, ни мало - тайну крэгов, с которыми они сами спокойно мирились уже полторы тысячи лет... И вот дни, неотличимые от ночи в темном мерцании золотых сводов, сменяли друг друга, а в подземелье все оставалось по-прежнему: трое мужчин, одна слепая женщина, неродившийся ребенок. И никакой надежды. Потому что помощь могла прийти только с Земли, а теперь снарядить туда большой корабль было невозможно - на всю звездную дружину Асмура, даже если бы ее и удалось собрать, был один пестрый крэг Гэля, не покинувший своего хозяина. В безмерной своей холодной расчетливости крэги предусмотрели все. И чтобы у узников подземелья не возникло ненароком какой-нибудь несбыточной мечты, над замков эрлов Муров, а также над прилегающими к нему горами, день и ночь кружила тысячная стая разноцветных крэгов, твердо решивших в первый раз за полторы тысячи лет пренебречь традициями беззаветной преданности и бросить своих незрячих хозяев на произвол судьбы. Первые дни Кукушонка не выпускали - боялись. Но где-то на десятый день он все-таки осмелел и сделал первый робкий круг над ущельем. Вернулся сразу же, скупо обронив: - Мне ничего не угрожает. Они даже хотят, чтобы я полетал над Джаспером. Увидел, что там происходит. Вам рассказал. А я не могу... И все-таки на следующий день он полетел. Вернулся в полночь. Своим тихим, грассирующим голоском больного ребенка сообщил: - Затопило две угольные шахты. Сервы не справляются. На двенадцатый день он заметил лесной пожар. Горела плантация боу - любимых и очень полезных плодов, которыми в основном кормили детей. На семнадцатый день циклон, вовремя не остановленный метеоракетной службой, смел с побережья все устричные плантации. На двадцать четвертый день умерли от голода заблудившиеся дети семейства Дальброков. Крылатые кони, посланные на поиски, опоздали. Да и чем они могли накормить детей? На тридцать первый день в замке Шу началась эпидемия. Слепые знахари были бессильны. И все эти дни мона Сэниа, не присаживаясь, по восемнадцать часов подряд ходила взад и вперед по гулким пещерам подземелья, отражавшим своими золотыми сводами тусклый фосфорический свет ползучих грибов, угнездившихся на стенах... На тридцать второй день не случилось ничего, вот только младшая сестра Флейжа, которая тоже ожидала ребенка, доползла до утеса, нависшего над морем, и бросилась вниз - видно, не хотела, чтобы ее малыш остался умирать от голода в кромешной слепоте, если он и появится на белый свет. Но конь Флейжа, неотступно следовавший за ней, успел раньше и подставил расправленные крылья, перехватив легкое, истощенное тело. Так что никто не погиб. Но мона Сэниа, услышав об этом, упала ничком, и когда Юрг поднял ее, он впервые заметил в волосах жены тоненькие седые прядки. Он отнес ее на убогое ложе, покрытое обрывками ветхих ковров, положил ее голову себе на колени, и всю ночь что-то негромко, напевно говорил... Юхан, прикорнувший за стеной из ящиков, старался не слушать - и не мог: Юрг рассказывал сказки. Наивные, полузабытые, переплетающиеся одна с другой, они сменяли друг друга до самого рассвета, и никто не знал, когда мона Сэниа заснула. Сон ее был крепок, и в черных волосах, на которые вот уже столько дней не опускалось привычное опахало аметистовых перьев, неподвижно застыл массивный гребень... Юрг опустил голову жены на подушку, коснулся губами ее лба, как нечаянно сделал это в самый первый раз, и, мельком оглядев уже крепко спавшего Юхана, вышел из капища в узкую пещеру, где у золотой дверцы Гаррэль ожидал своего крэга, совершавшего ежедневный печальный облет обреченного Джаспера. Юрг неслышно приблизился и положил руку на плечо юноше: - Гэль, - сказал он, впервые осознавая, как непросто будет обычными человеческими словами выговорить все то, что он собирался. - Гэль, ты любишь мону Сэниа? Юноша вскочил, порывисто обернувшись на этот негромкий голос. И Юрг вдруг подумал, что он впервые видит перед собой не восторженного юношу-пажа, а мужчину, на которого он может положиться. И вообще ему показалось, что он впервые рассмотрел его: стройный в талии, как бедуин, он был смугл до черноты, и эбеновые пряди волос вились по плечам, не прикрытым пестрым опереньем; и удивительно странными в этом темном обрамлении были глаза - светло-золотые, огромные, доверчивые, ни разу не обманутые... - Почему ты молчишь, Гэль? - Ты хочешь, чтобы я ответил, эрл Юрген? - Сейчас это необходимо. Говори. - Я люблю ее больше, чем ты, командор. У Юрга перехватило дыхание. Ведь этот юноша был рядом с первого мига. И до этого часа. Смог пробыть. - Когда первые лучи солнца упадут на стену ущелья, ты возьмешь мону Сэниа и отнесешь наверх, в замок, - проговорил он с расстановкой, делая над собой невероятное усилие, чтобы его голос звучал ровно и буднично. - Уложишь ее на постель и осторожно вынешь из волос гребень... Понял, Гэль? Массивный черный гребень. Сломай его и выбрось за окно. Вот, собственно, и все. - А ты, командор? - Юхан уже расчистил выход, ведущий к подножью башни. Я, пожалуй, поднимусь на верхушку - давно собирался... - До середины модно подняться на лифте, - пожал плечами Гаррэль, - быстрее и безопаснее. Там закрытая площадка, на которой... Он осекся и замолчал, только сейчас поняв, что задумал командор. - На которой я хотел устроить трапезную, совсем как у нас, на Земле... Может быть, вы так и сделаете, Гэль. Со временем. Но сейчас я поднимусь своим ходом, благо перила забраны крепкой решеткой. И буду наверху как раз в тот момент, когда над зеленым Джаспером встанет солнце. - Командор!.. - Времени нет, мой мальчик. А сейчас запомни главное: я долго думал, сопоставлял и понял, что все, до чего я успел докопаться - это еще не тайна крэгов. Потому-то они и подбросили свой ультиматум, что я подошел к ней вплотную... или должен был подойти. Вот так. Ты - наверху, Юхан - здесь, в подземелье, вы должны ее раскрыть. Проследите каждый мой шаг. Подумайте, с чем я неминуемо должен был столкнуться в будущем. Тайна где-то совсем рядом. Ищите. Без этого Джасперу не жить. Он протянул руку, намереваясь дружески и одобряюще потрепать Гаррэля по плечу, - и рука его не послушалась: перед ним стоял будущий муж его Сэнни. Снаружи послышался шорох - возвращался Кукушонок. Юрг отступил на шаг, повернулся, бегом пересек пещеру и исчез прежде, чем Гаррэль смог его увидеть... И вот - ступени. Бесчисленные, плавно вьющиеся вокруг центрального ствола башни, огражденные частой резной решеткой, сквозь которую не просунуть ни клюв, ни коготь. Но крэги не нападают, хотя, конечно, навались они всей этой многотысячной стаей, которая уже собралась вокруг башни, - и металл не выдержал бы, не то что деревянная резьба. Но крэги знают, что человек идет добровольно, и не торопясь. Может быть, они были бы рады, если б он шагал вверх помедленней - ведь это так упоительно чувствовать в своей власти то единственное существо, которое посмело восстать против них! И они купаются в лунном свете, они позволяют себе напевать, свиристеть, шелестеть крыльями, ворковать - море хаотических звуков и редкий удар крылом по решетке, чтобы человек вздрогнул. Но он даже не глядит в их сторону. Он не прошел еще и половины пути, когда небо на востоке стало светлеть. Юрг прибавил шагу. Это он здорово придумал - взобраться на башню. Еще столько же вверх по стремительно бегущим ступеням - и он обессилеет, задохнется, и будет не так мучительно жаль молодого, натренированного тела, которое против води будет восставать и требовать борьбы. А борьбы не получится. Свое он уже сделал - начал. Раскачал. Растревожил. Теперь остается только уйти - ласточкой в рассветную голубизну, пьянящую пронзительной ночной свежестью после затхлости подземелья. Он облизнул пересохшие губы. Вот этого он не предусмотрел - не захватил хотя бы фляжки с водой. Ну, есть еще надежда, что найдется что-нибудь в чеканной, как серебряная шкатулка, закрытой коробочке центральной площадки. Он обещал Сэнни... Только вот этого не надо. Ни одной мысли о Сэнни, иначе ноги не пойдут. Он рванул на себя дверцу - как-то они тут ужинали, и должна же быть хоть одна бутылка с водой - и тут же услышал за спиной яростный клекот и треск: крэги взламывали решетку. Забеспокоились, гады, - ведь отсюда вниз ведет лифт, не поздно и передумать... В маленькой комнатке было темно, фонарика он не захватил, но питье нашлось само собой - он наступил на бутылку и чуть не упал. Поднял ее, отбил горлышко. В нос ударил терпкий, пьянящий запах каких-то ягод - живой сок, словно кровь самого зеленого Джаспера... Жить бы и жить на этой планете и радоваться, если бы не эти захребетники. Ну, что взбесились? Никуда он от них не собирается убегать. И что они так взъелись, ведь у них-то ничего не отнимается, в любом случае джаспериане будут дарить им необжитые планеты - с их-то способностями это раз плюнуть... Ах да, власть. Крэги теряют власть. Ишь как они беснуются ради сохранения этой самой власти! Грохот, лязг, уже внутрь летят щепки, сорвалась дверца лифта... А крылатые дьяволы и в самом деле бесновались. Неотличимые друг от друга в предрассветной темноте, они в слепой ярости разгонялись и ударяли грудью в прогибающуюся деревянную решетку. Еще немного, и она треснула бы под напором этих существ, невесомость которых стократно множилась на скорость и бешенство, но в этот миг верхняя дверца закрытой площадки откинулась, и темная широкоплечая фигура с шапкой светлых волос, вспыхивающих заревом под узкими лучиками предутренней луны, еще быстрее прежнего заскользила вверх, полускрытая решеткой. Теперь он уже окончательно был в их власти - неосторожный чужак, посмевший так близко подобраться к тайне и возомнивший себя безнаказанным... Он сам выбрал себе смерть - что ж, в бесконечной своей милости крэги простили ему эту дерзость. Но не больше. Край неба пронзительно зазеленел на востоке, когда пришелец с Чакры Кентавра добрался, наконец, до конечного пролета лестницы. На несколько секунд он замер, вобрав голову в плечи - то ли его обуял последний страх, то ли он намеревался дождаться первого луча солнца... Но в следующее мгновенье, решившись, он распахнул дверцу, ведущую на верхний балкон, закрыл лицо руками, чтобы не видеть многотысячную стаю крэгов, безмолвно планирующих вокруг основания башни в ожидании своей жертвы, и, разбежавшись, камнем рухнул в холодную рассветную глубину. Если он думал, что тело его разобьется о камни подножья, то он ошибался - с крысиной яростью стая ринулась на него, вкладывая в удары когтей и клювов всю свою неистовую злобу, и это кровавое пиршество продолжалось до тех пор, пока ненавистный бунтарь не был растерзан, так и не коснувшись земли. А спустя еще немного времени принцесса Сэниа, захлебываясь слезами какого-то страшного, но не запомнившегося сна, открыла глаза, пробудясь внезапно и облегченно. Привычная масса шелковистых перьев одела ее голову и плечи, и она увидела себя в своей опочивальне замка Муров. Гаррэль, бледный, как алебастр, застыл на пороге. - А где же... - начала она - и осеклась. Ее возвращение в замок, предупредительность дожидавшегося ее пробуждения крэга, свобода Гэля - все это могло быть куплено только одной ценой: той, которую требовали крылатые деспоты. Она не закричала - она была принцессой королевского рода владетелей Джаспера. Она только глядела на Гаррэля, юношу с пестрым крэгом, и не видела его. - Принцесса Сэниа, - проговорил он, и это был не юношеский голос. - Я беру тебя в жены и не завещаю никому, потому что никто не будет любить тебя сильнее, чем я. Он отступил на шаг и плотно закрыл за собой двери. Мона Сэниа услышала лязг меча - Гаррэль из рода Элей встал на стражу у ее спальни. 9. ТАЙНА КРЭГОВ Раздался тихий скрежет - словно мечом царапнули по щиту. Мона Сэниа проснулась и некоторое время вслушивалась - не разбудил ли непрошенный звук маленького? Но малыш посапывал безмятежно и аппетитно, и она не стала его трогать. Да и был ли этот звук? Наверное, приснилось. Вот и крэг еще не возвращался - значит, до рассвета еще далеко. Она спустила ноги с постели, неслышно ступая по пушистой шкуре, приблизилась к окну. Ее протянутая наугад рука наткнулась на массивный серебряный треножник, в углублении которого на мягчайшем пуху лежало яйцо, созревая в лунном свете. Скоро прилетит крэг, и она полюбуется желтым, как огненный опал, мерцанием глянцевитой скорлупы. Значит, и птенец, который вылупится через пять-шесть дней, будет солнечо-желтым, королевского цвета, и тогда глаза ее сына впервые увидят свет. Тогда можно дать ему имя. Осторожно перебирая пальцами почти бесплотные пушинки, она медленно подбиралась к самому центру мягкого гнездышка, где должно было покоится заветное яйцо. Ближе... еще ближе... Пустая ямка. Яйцо исчезло! Еще доля секунды - и с ее губ сорвался бы отчаянный крик, но руки, такие знакомые по бессонным незрячим ночам, такие родные и такие безнадежно оплаканные, обхватили ее за плечи, и для нее перестало существовать все, кроме этих рук. - Сэнни, - донесся словно откуда-то издалека голос ее Юрга, - что ты, Сэнни, глупенькая, что ты... Она ощупывала его лицо, совсем как тогда, на корабле, и в какой-то миг ему стало страшно, потому что вдруг показалось - сейчас она назовет имя Асмура... И вместо этого он услышал: - А где же Юхан? Ведь если ты жив, то, значит... - Нет Юхана, Сэнни... Они с Гэлем подстерегли меня на середине подъема на башню. Там площадка такая крытая, помнишь? Опередили, поднялись на лифте... Не церемонились - оглушили. И Юхан пошел вместо меня. Крэги не разобрались... - У нас сын, муж мой. У него нет еще имени. Но теперь оно будет. - Да, - сказал Юрг. - Да, конечно, память о Юхане останется в нашем сыне. Но у нас считанные минуты, Сэнни, и сейчас самое важное - это то... - Самое важное - это то, что наш сын останется без крэга! Яйцо исчезло, и если мы не найдем его, а мой крэг откажет нам в милости пестрого птенца - Юрг, наш маленький останется слепым на всю жизнь! Ты не знаешь, что это такое, ты не проводил в темноте дни и месяцы, ты... Он с трудом прервал этот поток отчаянья: - Сэнни, - сказал он твердо, - наш сын останется без крэга, вот это я тебе обещаю твердо; нашему малышу не нужен поводырь, как, впрочем, и всем остальным новорожденным на Джаспере... - Что ты говоришь, опомнись!.. - У меня нет времени на долгие объяснения, так что поверь мне на слово. Сэнни, мы с Гаррэлем нашли за это время еще несколько выходов из подземелья, а Кукушонок заблаговременно разузнал, в каких местах появились новорожденные. Я поднимался по ночам в их жилища, и ошибиться я не мог: все дети рождались зрячими! Ты понимаешь, Сэнни, они не слепы от рождения, а становятся такими только тогда, когда на их плечи впервые опускается проклятый крэг! - Но наши врачи заметили бы... - Ты забываешь, что они видят только то, что позволяют им крэги. - Но это чудовищно, Юрг - значит, полторы тысячи лет крэги ослепляли людей чтобы... Зачем, Юрг? Зачем они это делали? - Чтобы властвовать. Это сладкая штука - власть, но они так объедались ею, что уже мечтали только об одном - о пустынной планете, где не будет ни одного разумного существа, над которым можно было бы властвовать. - Тогда об этом нельзя молчать ни секунды! Я пошлю свой голос во все уголки нашей планеты, и мне поверят... - Тебе поверят, принцесса Сэниа, и тогда крэги снова покинут джаспериан. И снова - ужас слепоты, гибель. Нет. Сделаем по-другому. Сначала нужно доставить на Джаспер приборы, которые помогут взрослому населению обойтись без крэгов. Затем уже расскажем о малышах. - Через три дня праздник в королевском дворце... - Я об этом подумал. До его начала ты должна связаться со всеми воинами своей дружины. Но будь очень внимательна, не начинай разговора до тех пор, пока не убедишься, что в этот момент ни у тебя, ни у дружинников нет крэга. Иначе - снова провал. Так что у тебя практически две ночи. Как начинается каждый праздник? - Взрыв голубой музыки и парчовый огонь в полнеба. - Вот это и будет сигналом к тому, чтобы все дружинники разом перенеслись на звездную пристань. До этого они должны прибыть во дворец и вести себя так, как ни в чем не бывало, чтобы не вызвать подозрений. Итак - разговор без крэгов! И теперь главное... В окно пахнуло холодным воздухом, послышалось хлопанье мягких крыльев. Сэниа отшатнулась, загораживая собой Юрга. - Не бойся, это Кукушонок. Он стережет меня. - Сэниа-крэг возвращается... - послышался тихий, полудетский голосок пестрого существа. - Главное, Сэнни, главное: все дружинники должны успеть надеть скафандры, иначе их враги вырвутся, и все пойдет прахом. Наглухо закрытые скафандры, поняла? - Да, да, уходи, они же ненавидят тебя, уходи... Дверь за ним захлопнулась, и только тут Сэниа почувствовала, как бешено колотится ее сердце. Ноги подкашивались. И все-таки успела - набросила на пустой треножник какое-то подвернувшееся под руку покрывало. И тут же в окно впорхнул аметистовый крэг. И только тогда мона Сэниа поняла, что самое большое мужество требуется от нее именно сейчас - не закричать, не сорвать с себя это розовоперое чудовище, не растерзать его, как они все поступили с Юханом... - Спасибо, Сэниа-крэг, - проговорила она, нежно поглаживая розовые перья, лежащие у нее на плечах. - Мой маленький стал спать спокойнее, завтра я смогу отпустить тебя на всю ночь. Крэг, как всегда, промолчал, не снисходя до разговора с человеком. А впереди всего две ночи, и нужно поговорить с каждым из восьмерых дружинников именно тогда, когда он отпустит своего поводыря купаться и нежиться в лунном свете. Ошибиться, как тогда в ущелье, нельзя. И менять что-либо поздно: через три дня - праздник. Как успеть?.. Но она успела. Голубая музыка пенистыми волнами вскипела и брызнула во все стороны, заливая королевские сады, и полотнище парчового огня взметнулось в полнеба, словно королевское знамя - и по этому сигналу восемь юношей одновременно набросили на себя легкие полускафандры, замкнули их, так что крэги невольно оказались прикованными к своим хозяевам, и разом ринулись в _н_и_ч_т_о_, оставляя позади искрящийся весельем праздник, чтобы с той же синхронностью появиться на древних плитах Звездной гавани. Там их уже ожидали Гаррэль, Юрг и мона Сэниа с крошечным Юхани на руках. Гэль, укутанный пестрым опереньем, был единственным джасперианином без скафандра. Его доверие своему Кукушонку было безмерно. - Тревоги, погони никто не заметил? - крикнула мона Сэниа, обращаясь ко всем сразу. - Нет, - отрывисто бросил Эрм - один за всех. Он мог бы сказать, что они находились в разных уголках зеленого лабиринта, заведомо расположившись так, что ни один из самых зорких и подозрительных посетителей праздника не смог бы заметить одновременного исчезновения дружины Асмура. А то, что какой-то одиночка-оригинал надел скафандр и куда-то сгинул, - это не могло потревожить даже самого бдительного из принцев. Но Эрм не стал этого объяснять, потому что дороги были даже доли секунды. Все понимали, что рано или поздно погоня начнется - и скорее всего рано; похищение моны Сэниа из затерянного ущелья не выходило ни у кого из головы. Сейчас от россыпи больших и малых кораблей, напоминавших Юргу разнокалиберные дыни, забытые на высохшей бахче, всех отделяла только овальная утоптанная площадка - место, откуда стартовал корабль Иссабаста, волею магических карт, а еще точнее - прихотью крэгов - заброшенные сейчас в такие необозримые дали Вселенной. Но и тех кораблей, которые оставались сейчас на Джаспере, с лихвой хватило бы на два или три мака. - По кораблям! - скомандовал Юрг, и все, ни секунды не колеблясь, бросились выполнять его приказ, молчаливо признавая его, пришельца, командором звездной дружины. Но они успели сделать только один шаг. Упругая волна воздуха, хлесткая и жуткая в своей непредставимой скорости, сбила их с ног, и они покатились по шершавому покрытию гавани, стараясь зацепиться хоть за какую-нибудь трещину. Им был знаком этот удар - такая волна возникала каждый раз, когда в недопустимой близости выныривал из подпространства какой-нибудь чересчур крупный объект. Они ждали погони, были внутренне готовы к ней. Но это была не погоня. Потому что прямо перед ними, заслоняя группу резервных корабликов, грозно и неотвратимо выросла громада, слепленная из помятых, покореженных и оплавленных шаров. Это был мак, только что вырвавшийся из космических передряг и по нелепой прихоти судьбы вернувшийся на родную планету так некстати. - Корабль Иссабаста! - вырвалось одновременно из десяти уст. Доказательств этой догадки не пришлось долго ждать - корпус центрального корабля треснул, и предводитель дружины, не дожидаясь даже, пока малые кораблики отойдут на положенное расстояние, спрыгнул на землю. И тут глаза его изумленно округлились: прямо перед собой на лиловых плитах Звездной гавани, куда никто и никогда не приходил без надобности, он увидел десяток полулежащих тел, облаченных в легкие скафандры. Впрочем, нет - двое были без скафандров. Причем один - о, этого одного Иссабаст отличил бы из тысячи тысяч, потому что он не только был схож лицом и статью с покойным Асмуром, владетельным эрлом - этот светловолосый гигант отличался ото всех, ибо он был без крэга. - Ко мне, моя дружина! - разнесся над молчаливой пустыней зычный голос Иссабаста. - Нам предстоит еще одна охота! Судьба даровала нам зверя, который вне закона. Затравим же его! Крэг и Баст, дружина моя!.. Он не успел повторить боевой клич своего рода, как ослепительно белый луч выметнулся, словно из-под земли, откуда-то справа, от Юрга и, разрезав вечерний туман, ударил точно на голос. Дымно и тускло зарделся горящий плащ, высвечивая в сумерках контур, стремительно теряющий сходство с человеческой фигурой, и только тут до Юрга дошло, что случилось непоправимое - впервые за полторы тысячи лет джасперианин направил запретное оружие на своего земляка. - Гэль, остановись!.. - запоздало крикнул он, но Гэль, припав на одно колено, снова прицелился, беря на мушку раскрывающийся люк, и не успел второй дружинник спрыгнуть на долгожданную землю, как белая молния превратила и его в живой факел. Но на этом момент внезапности был упущен - трещины разом избороздили причудливую поверхность пузырчатого мака, и оттуда в ответ блеснуло сразу несколько ответных разрядов. В паузе, когда чуть подсвеченный закатной луной туман, казалось, еще плотнее прикрыл поле неожиданного сражения, проворные натренированные тела метнулись вниз, на холодные плиты. Дружине Иссабаста, готовой к возвращению на родной Джаспер, и в голову не пришло облачаться в скафандры, и теперь это давало людям Юрга некоторое преимущество. Их темноты донесся характерный змеистый свист клинков, покидающих хорошо подогнанные ножны. - Не ввязываться в стычку! - крикнул Юрг, холодея от одной мысли о том, что сейчас будет упущено самое драгоценное - время; оно работает только на дружину Иссабаста, потому что к ней уже наверняка спешит подкрепление, а вот его товарищам ждать поддержки просто неоткуда. - Обходить корабль слева! Короткими перебежками, мы с Гаррэлем прикроем! Слева и справа от него разом вонзились две молнии, послышалось шипение плавящегося камня. Юрг злорадно улыбнулся: по всем законам Вселенной он приобретал то, что называлось "правом на оборону". Он выхватил десинтор и нажал на спуск, целя по ногам. - Не бойтесь за наших, командор, - крикнул Гаррэль, - крэги прикрыты, а скафандры выдерживают разряд! - Крэг и Баст!!! - раздался в ответ боевой клич, и словно в подтверждение того, что они поняли грозящую им опасность, дружинники Иссабаста разом направили свои лучи на тех двоих, которые, как и они сами, не были защищены чудотворной гибкой броней: Гаррэль - по своей беспечности, а Юрг - просто за неимением таковой. Напряжение нарастало: с секунды на секунду должна была появиться погоня из королевских садов; но сумеют ли дружинники Иссабаста продержаться до ее прибыли? Юрг и Гэль, продвигаясь зигзагами к россыпи резервных кораблей и ведя непрерывный огонь по воинам из чужого мака, отчетливо видели, что почти все их спутники уже достигли цели, в то время как защитники прибывшего звездолета мало-помалу выходят из боя - все меньше и меньше молний сверкало из-за его массивного корпуса, все больше и больше крэгов, потерявших своих хозяев, подымалось в вечернюю синеву неба. Казалось, победа уже близка, победа - это бегство с этой беспомощной, обреченной планеты, не желавшей самостоятельно искать спасения. Победа - это Земля, куда нужно было добраться вопреки всему, нарушая все законы и уговоры. Любой ценой. И когда Юргу показалось, что цена эта заплачена и победа у них в руках, он услышал короткий крик Гэля: - Командор! Мона Сэниа... Он задохнулся жаром всех молний, прочертивших поле боя, - ведь за все эти бесконечно тянущиеся секунды молниеносной схватки он ни разу не подумал о своем сыне и своей жене. Он беспомощно оглянулся, пытаясь распознать в коконах одинаковых скафандров знакомые очертания, но это было невозможно: несколько стремительно движущихся фигур уже достигли малых кораблей и скрылись в них, остальные были близки к цели, но в редких хризантемных выхлопах одиночных разрядов, все еще раздававшихся со стороны мака, невозможно было ни опознать, ни пересчитать их. В отчаяньи он перекинул калибратор десинтора на непрерывный широкополосный разряд и, вжавшись лопатками в шершавую выщербленную плиту, раскинул над собой гигантский ослепительный веер. И только тут заметил сзади - ох, как далеко сзади! - что-то бесформенное, копошащееся, бьющееся. Он мгновенно погасил разряд и бросился туда, почти автоматически отмечая, что и Гэль не бежит к кораблям, а наоборот, почти во весь рост мчится к Иссабастову маку, наперехват двум последним трассирующим очередям. Он знал, что на этот заслон можно положиться, и теперь все свои силы вложить в скорость - ничего другого не было сейчас важнее: скорость! Подбегая, он в прерывистом свете редких вспышек увидел мону Сэниа, которая, распахнув свой легкий скафандр, старалась прикрыть им маленького Юхани, а бьющееся и вырывающееся наружу - это был ее сиреневый крэг, яростно выдирающий свои крылья из-под непроницаемой пленки да еще норовивший ударить клювом в лицо. - Держите ее крэга! - донесся издалека голос Гаррэля, и краем глаза Юрг успел заметить, что его стремительная, гибкая фигура выросла вдруг во весь рост - и исчезла. И в тот же миг аметистовый стервятник вырвался-таки из своего плена, еще раз ударил куда-то наугад и с мстительным кличем взмыл в ночное небо. Юрг стиснул зубы, преодолел одним прыжком оставшиеся метры и схватил Сэнни вместе с крошечным попискивающим свертком, упрятанным под скафандр. - Брось меня, - услышал он шелест сухих упрямых губ. - Брось, я тебе приказываю! Без тебя они не договорятся с Землей, а я теперь в полете - только обуза... Он побежал к своим кораблям, уже начавшим сползаться, чтобы образовать единый мак, и старался не слушать ее, и не глядеть в изуродованное, залитое кровью лицо. Редкие разряды хлестали по земле то слева, то справа - два последних дружинника Иссабаста до конца выполняли приказ своего командора, но темнота не позволяла им сделать прицельного выстрела. И Гэль им больше не отвечал. Юрг подбежал к блестящим громадным коконам, уже спаянным вокруг центрального шатрового корабля, и на секунду замешкался - перед ним была непроницаемая поверхность. Но в тот же миг она треснула, образуя овальную щель, и сразу несколько рук протянулись навстречу командору. Он осторожно передал им завернутую в плащ мону Сэниа. - Гэль остался где-то там, - хрипло проговорил он, переводя дыхание после быстрого бега. - Кто со мной?.. - Командор, мы-то можем это сделать мгновенно, - возразил рассудительный Борб. - Нужно только точно знать, где он. - Он бежал к маку Иссабаста, прикрывая нас... Гэль! - крикнул он в темноту, сложив руки рупором. В ответ протянулась прерывистая очередь, и фонтанчики расплавленного камня брызнули у самых ног Юрга. - Не так, - прошептала мона Сэниа, вставая рядом с мужем. - Гаррэль, королевский лекарь, паж мой!... Это был не крик и не шепот - едва отделяясь от губ, слова исчезли, уносясь в безмолвие раскаленных плазменными разрядами каменных плит и душного тления травы. Первая луна встала как раз за кораблем Иссабаста, и голос, посланный в густую конусообразную тень, тонул в ней и не находил ответа... ...Что-то коснулось помертвевшей щеки, и Гаррэль открыл глаза. Жгучая, нестерпимая боль полоснула по ногам, и ему пришлось отключиться от всего - зрения, слуха, обоняния - лишь бы задавить эту боль, затянуть ее в тугой пульсирующий узелок, не дать ей овладеть всем телом и сознанием... Удалось. Тогда он снова глянул вверх и прямо над собой увидел плавно кружащегося в вышине розового фламинго. "Гаррэль, паж мой!.." - снова коснулось его щеки; - где ты пошли мне свой голос!" Он попытался приподняться на локте, и снова нечеловеческая боль бросила его обратно, на шершавый холодный камень. Но главное он успел увидеть: там, где эта боль возникала, не было ничего, что могло бы болеть. Вместо ног в пульсирующем свете одиночной пальбы он увидел только запекшиеся, обожженные обрубки. И тогда в какую-то долю секунды он понял, взвесил и решил все разом. И то, что его принцесса жива, но ее крэгу удалось вырваться, и теперь он ни за что на свете не вернется к своей владелице. И то, что она, прекраснейшая в мире, никогда не бросит и не предаст своего пажа, своего лекаря, и всю жизнь будет опекать его и держать рядом с собой - жалкого калеку, человеческий обрубок, который до скончания дней своих будет слышать собственный голос, когда-то произнесший невероятные слова: "Я, Гаррэль из рода Элей, беру тебя в жены и не завещаю никому..." И еще он понял то, что промолчи он еще секунду - и они все, уже собравшиеся на своем маке и готовые в любой миг покинуть планету, вместо этого сейчас же ринутся в черную тень, под выстрелы, навстречу погоне. Навстречу гибели. И это будут его звездные братья. Его командор. Его принцесса. Он собрал остатки сил, и голос его, одновременно мужественный и юношеский, разнесся над Звездной Гаванью: - Принцесса Сэниа! Я, твой паж и королевский лекарь, был верен тебе до последнего дыхания и никогда не думал, что когда-нибудь попрошу за это награду... А теперь я прошу тебя. Он перевел дыхание, и страшная тишина распростерла свое покрывало над ночными просторами Джаспера. Даже те двое, что еще стреляли наугад, укрывшись за иссабастовым маком, замерли, опустив оружие. - Принцесса! Поклянись мне, что ты выполнишь мою просьбу! - Клянусь... - пронеслось над опаленными плитами и коснулось его холодеющего лба. - Тогда прими мой прощальный подарок и улетай немедленно. Я остаюсь здесь. Не отвечай ничего... прощай. Холодная струя ночного воздуха пахнула в залитое кровью лицо моны Сэниа вместе с последним словом, и она почувствовала, как мягкие, невесомые перья одевают ее плечи. И, еще ничего не видя, она догадалась, что это. Гаррэль из рода Элей отослал ей своего Кукушонка и остался здесь, чтобы умереть в темноте и одиночестве. Он сам просил об этом, и она поклялась выполнить его просьбу. И только одного она не могла - не ответить ему. - Гэль, паж мой! - донесся до него горестный голос, обращенный к нему одному. - Я, принцесса Сэниа королевского рода владык Джаспера, повинуюсь тебе... Прощай. И наступила тишина, в которой не было больше даже дыхания. Только зловонное шипение перегретых десинторов. Звездный корабль командора Юрга исчез, чтобы появиться вблизи запретной звезды Чакры Кентавра. И тогда, превозмогая ужас перед бесконечностью темноты, которую уже ничто не могло прервать, он заговорил, посылая свой голос в вечнозеленые лабиринты королевских садов и твердо зная, что, пока он говорит, ни один джасперианин не двинется в погоню; а когда силы его иссякнут и он замолчит, многие еще подумают, а стоит ли догонять беглецов... И он заговорил: - Братья мои, с вами говорю я, Гаррэль, младший сын Элей, умирающий в темноте. Слушайте меня, ибо я откроя вам тайну крэгов. Жители зеленого Джаспера! Когда-то ваши предки были свободны, могучи и мудры, повелевая мирами и крэгами... Но ни с чем не сравнимый ужас слепоты обрушился на нашу планету, и вместо того, чтобы бороться с ним, вы предпочли стать рабами крэгов и дарить им целые миры в награду за собственное рабство. Сейчас, хотите вы этого или нет, но владычеству крэгов приходит конец. Жаль, что не своими руками добьемся мы этого... Но хотя бы помогите отважным людям с далекой звезды, которую мы называем Чакра Кентавра, а следует называть Солнце... Один из них уже отдал свою жизнь за то, чтобы вы стали свободными. Он услышал у себя над головой свист расправленных крыльев и понял, что крэги пытаются разглядеть его в туманной темноте. И как только луна поднимется над маком Иссабаста и ее лучи осветят тело, неспособное даже уползти в тень - они растерзают его так же, как расправились с Юханом. И все-таки он продолжал: - Братья мои! Перестаньте быть рабами, носящими пышные титулы. Вспомните и поймите, что вы - не эрлы и графы, таны и принцы, а инженеры и ученые, вычислители и врачи, биологи и астронавигаторы. Это поможет вам преодолеть слепоту, даже если крэги снова предадут вас. Но не бойтесь за своих детей, не бойтесь за будущее Джаспера: ведь тайна крэгов в том и состоит, что все дети рождаются зрячими! Они приходят в мир, чтобы видеть его собственными глазами, и только... Страшный удар обрушился на его голову - аметистовый крэг, сложив крылья, камнем упал на его голос, рискуя разбиться о камни. Но он не промахнулся. Несколько секунд они еще жили - то, что осталось от юноши, и то, что недавно было сиреневым крэгом. Затем человеческого дыхания не стало слышно. Опередил его крэг или отстал на несколько мгновений - никто не смог бы сказать. - Мы ушли на достаточное расстояние? - спросил Юрг, прижимаясь лбом к черному иллюминатору, занимавшему всю середину пола. Немерцающие холодные светила роились под ним, очаровывая и пугая своей близостью. - Мы никогда не уйдем достаточно далеко, - отвечала мона Сэниа, полулежавшая рядом с ним на подушках и поддерживавшая одной рукой забинтованную голову. - Мы уже в твоем созвездии, которое в наших "Анналах" почему-то называют Костлявым Кентавром. Но нас могут догнать и здесь, потому что для перехода через _н_и_ч_т_о_ расстояний не существует. Я и так не понимаю, что сдерживает погоню... В любую секунду они могут начать выныривать прямо здесь, в центральной каюте корабля. - Так почему они этого еще не сделали? - По-видимому, Гаррэль нашел такие слова, которые их остановили. Ну, что ж, остался последний перелет - к твоей планете! Короткий приказ, легкое покачивание пола под ногами, кажущееся таянье стен, становящихся прозрачными - и внезапно чуть левее и ниже призрачно засветился такой знакомый, причудливо расписанный нежными перламутровыми красками шарик - долгожданная Земля. - Теперь мы можем не спешить, - проговорила мона Сэниа смертельно усталым голосом. - Смотри и выбирай, куда ты хочешь опуститься, командор. Вот мы и у цели, до которой... Голос ее дрогнул и прервался. Теперь, когда цель лежала у них под ногами, непомерной для женских плеч тяжестью легло воспоминание о тех, кому уже никогда не суждено было этой цели достигнуть. Сначала - Асмур, затем - Юхан, теперь вот - Гаррэль. Юрг смотрел на хрупкую фигурку жены, прижавшуюся к золотистой прозрачной стене. Нет, не новую диковинную планету разглядывала Сэнни - она просто прятала свои слезы, потому что, каким бы ни был повод для горести - принцесса Джаспера не могла плакать при посторонних. И спуститься вниз вот такой, истерзанной горечью воспоминаний, она тоже не хотела, потому и просила не спешить. Он угадал, он каждой клеточкой своего тела почувствовал остроту ее скорби и невольно вспомнил ту счастливую ночь, когда они спорили, на Земле или на Джаспере умеют любить сильнее... Горе траты - оборотная сторона любви. Он бесшумно приблизился и осторожно снял с ее плеч пестрое живое покрывало. - Будь другом, Кукушонок, - попросил он, - присмотри за Юхани. Кукушонок послушно скользнул в угол, где на свернутом плаще безмятежно сосал палец наследник двух планет, и опустился в изголовье, заботливо оглядывая малыша, но не касаясь его даже кончиками перьев. Сэнни не обернулась, продолжая невидящим взглядом смотреть туда, где мягким светом сияла такая близкая и такая далекая Земля. Юрг наклонился и бережно обнял жену, словно пряча ее от всей Вселенной. Вдохнул запах ее теплых волос и все-таки не удержался, поверх ее головы засмотрелся на пышный весенний ковер каракумского разнотравья. Его подбородок невольно коснулся ее волос, а руки, как крылья, укрыли плечи... - Мы не будем торопиться, Сэнни, маленькая моя, - зашептал он, чувствуя, как под его губами шевелятся, точно живые, прядки ее черных волос. - Мы дождемся вечера и тихо опустимся на сказочную равнину, которая когда-то была пустыней, а теперь зеленее и душистее самого Джаспера... Хорошо? - Да, - еле слышно донеслось до него, - да... - Красноногие аисты, заночевавшие здесь на своем пути к северу, будут при виде нас закидывать головы на спину и щелкать клювами... Но ты их не бойся. - Нет, - отвечала Сэнни, - нет... - А потом подойдут джейраны, хлебца попросить, только вот у нас нет человеческого хлеба - не беда, правда? - Правда, - соглашалась она, - правда... - А потом за нами прилетят, - говорил он, радуясь, что стихает горестная дрожь, бившая ее маленькое тело, - за нами прилетят, если, конечно, облака не помешают - ишь, ползут с юга, точно белая мохнатая шкура... - Я думала, это снег... - Нет, это низкие облака, они к вечеру... Он вдруг осекся - горло перехватило. - Откуда ты знаешь - про облака? Она не ответила. - Ты... видишь? Ее голова едва уловимо дрогнула в коротком кивке. Он должен был ощутить буйную радость, а вместо этого его охватил цепенящий ужас и отвращение - к себе самому. - Значит, - проговорил он, едва ли не заикаясь, - я для тебя - все равно что... Он не мог даже произнести этого слова. И тут странный, прерывистый звук, напоминающий клекот орленка, донесся из угла. Юрг в недоумении обернулся и вдруг понял, что впервые в жизни - а может быть, и вообще в истории Джаспера - они слышат, как крэг смеется. - Сэнни, - прошептал он, обхватывая голову руками и садясь на пол; - Сэнни, Кукушонок, простите меня, дурака... Она порывисто повернулась и гибким, точным движением опустилась на колени рядом с ним. - Как же ты сам не догадался, муж мой, - проговорила она, и он подумал, сколько же дней и месяцев он не слышал, чтобы у нее был такой счастливый голос. - Как же ты сам не понял, что иначе и быть не может. У нас ведь теперь все на двоих: и сын, и зрение, и неразделимость самой жизни...