научную лекцию для всего человечества..." Булькнула вода: это Матросов налил ее в стакан. "Люди мира! Воздух, которым вы дышите, состоит из смеси двух газов - азота и кислорода. Кислород - очень деятельный газ. При повышенной температуре он стремится соединиться со многими телами нашей Земли. Эта реакция хорошо известна нам как горение. Когда горит уголь, вещество его соединяется с кислородом, и при этом выделяется тепло. Соединение многих тел с кислородом сопровождается выделением тепла; выражаясь научно, является реакцией экзотермической. Но не все тела таковы. Есть соединения с кислородом, образование которых требует тепла извне, есть явление холодного горения - горения, не выделяющего, а поглощающего тепло. Таким холодным горением было до сих пор соединение двух газов нашего воздуха - азота и кислорода. Эта реакция эндотермическая, она требовала затраты значительной энергии и потому была редка на Земле. Она происходила в природе во время грозовых электрических разрядов - во время ударов молний..." - Вы, может быть, думаете, что я знаю, куда он клонит? Ничего подобного. "Несколько десятилетий назад я как ученый обратил внимание, что миру известны пять соединений кислорода и азота, или, иначе говоря, окислов азота. Эти пять химических соединений азота и кислорода в различных пропорциях требуют, оказывается, для своего образования разного количества тепла. Я усмотрел в этом неразгаданную тайну природы. В самом деле, сопоставьте следующее: чтобы соединить две частицы азота с одной частицей кислорода, требуется 26,6 калории. Для одной частицы азота и одной кислорода необходимо 21,6 калории. Для соединения, где азота две, а кислорода три частицы, требуется 22,2 калории. Но уже следующее соединение - NOЪ42 Ъ0 - требует тепла много меньше - 8,13 калории, а для образования последнего, пятого окисла - NЪ42Ъ0ОЪ45Ъ0, где азота две частицы, а кислорода пять, требуется всего лишь 1,2 калории. Выпишите такую таблицу: NЪ42Ъ0O . . . . . . . . . . . . .Ъ4 Ъ0 26,6 калории NO . . . . . . . . . . . . . . 21,6 калории NЪ42Ъ0ОЪ43Ъ0 . . . . . . . . . . . . Ъ4 Ъ0 22,2 калории NОЪ42Ъ0 . . . . . . . . . . . . . Ъ4 Ъ0 8,13 калорий NЪ42Ъ0OЪ45Ъ0 . . . . . . . . . . . . Ъ4 Ъ01,2 калории. Что это может значить, люди мира? Здесь чувствуется какая-то тайная закономерность. Это умозаключение заставило меня предположить существование шестого, неизвестного еще окисла азота, где пропорция соединяющихся газов такова, что реакция горения азота должна проходить гораздо легче. В четвертом и пятом окислах азота, требующих для своего образования меньших количеств тепла, чем остальные окислы, мы лишь приближались к таинственной и совершенной пропорции. Логически напрашивался вывод, что реакция шестого окисла может протекать при выделении, а не при поглощении тепла. Что это значит? Из этого следует, что, найдя шестой окисел, мы превратили бы весь наш воздух в топливо, в гремучую смесь. Мы научились бы извлекать из атмосферы в любом ее месте тепловую энергию. Мы бы жили в бесплатном вездесущем топливе, дышали бы им, ходили бы в нем, обладали бы даровой неиссякаемой энергией. Наши автомобили, локомотивы, пароходы, аэропланы освободились бы от мертвого груза топлива - ведь оно в виде гремучей смеси было бы повсюду. Человечество обрело бы богатство и счастье! Люди мира! Большую часть своей жизни я посвятил поискам шестого окисла азота. И я нашел его!.." - О! Кажется, я начинаю разбираться в химии! До сих пор мы с ней были не в ладах, - сказал Шварцман, весело оглядывая окружающих. Но Марина была сосредоточенно внимательна. Матросов бесстрастно переводил. "Я нашел шестой окисел азота, для образования которого требуется присутствие одного газа, который сам в реакции участия не принимает. В химии такие вещества зовут катализаторами. В присутствии некоего радиоактивного катализатора атомы изменяются и входят в соединение с кислородом в нужной мне совершенной пропорции. Я добился этой реакции. Она протекала с выделением тепла. Я заставил азот по-настоящему гореть! Я поджег воздух! Я победил природу! Я превратив атмосферу в вездесущее топливо, в гремучий газ..." В палату вошла сиделка и принесла поднос с чаем и печеньем. Марина сделала знак, и Матросов извлек из кармана коробку трюфелей. Больничная жизнь шла своим чередом. Доктор взял свой стакан. Ложечка звякнула... "Люди мира! Нужный мне газ был только в одном месте на Земле. Его принес из глубин космоса неведомый метеорит, образовавший остров Аренида. Я краток, люди мира! На острове Аренида произошла катастрофа! Самопроизвольно загорелся воздух!" - Что, что? - спросил доктор. "Загорелся воздух! - как бы отвечая, повторил Вельт. - Люди мира! Нет возможности остановить этот воздушный пожар! Он не распространится за пределы пылающего острова, туда, где нет газа-катализатора, но над островом с каждым мгновением будут сгорать все новые и новые массы воздуха, стекающиеся со всей планеты. Жадный костер будет пылать до тех пор, пока не уничтожит на Земле всей атмосферы. Земля останется без воздуха, все живое задохнется, жизнь погибнет!" - Позвольте, позвольте! - закричал доктор и поставил стакан на тумбочку. - Как так "задохнется"? Марина посмотрела на Дмитрия вопросительно. "Воздух уничтожается. Жизнь кончается на Земле? Об этом я объявляю вам, последние люди Земли!.." Доктор взял с подноса печенье. Марина развернула ему трюфель. Репродуктор молчал. Матросов, думая, что Вельт кончил, хотел что-то сказать, но сдержался, а громкоговоритель заговорил снова: "Но не все еще потеряно, люди мира! Я предвидел приближающееся несчастье и, заботясь о населении Земли, создал Концерн спасения. Завтра на все биржи поступят в продажу акции спасения. Тот, кто приобретет их, получит право на подземное убежище и свою долю искусственного воздуха, право на жизнь если не на Земле, лишенной воздуха, то под землей! Люди мира! Через несколько месяцев человечество начнет задыхаться. Концерн за это время закончит работы по созданию будущих жилищ для людей, которые приобретут акции концерна. Вот все, что имел сказать я, люди обреченной Земли! Покупайте акции спасения!.." Голос в репродукторе умолк. Замолк и Матросов. Миллионы слушателей Вельта у бесчисленных приемников и репродукторов молчали. ...Доктор одним глотком допил свой чай. Матросов хмурился. Марина смотрела на него, и ее взгляд, казалось, говорил: "Какая нелепость! Как может погибнуть мир, когда все так хорошо вокруг! Как может погибнуть мир, когда он существует только для нас с тобой!" И она улыбнулась Дмитрию. ...Генерал Кадасима торжественно выключил репродуктор и отправился во дворец императора. В его голове уже зрел величественный план. ...Ганс выпил кружку пива, которое забыл посолить, и сказал: - Вижу я, что наш босс захотел стать хозяином безвоздушной Земли. Доктор Шерц хрустнул пальцами, а дядя Эд сплюнул. ...Бенуа сбросил на пол тарелочки с написанной на них ценой за каждый бокал или бутерброд. Никто не оглянулся на звук разбиваемой посуды. - Гибель! Гибель человечества... культуры... цивилизации, - шептал он. ...Профессор Кленов оперся обеими руками о стол Сергеева и смотрел на министра. - Вельт украл идею Лиама, но он прав! - сказал Кленов торжественно. - Костер Арениды уничтожит воздух. М-да! Обитателям Земли действительно угрожает смерть... смерть от удушья! ..."Смерть от удушья!" Эту фразу произнесли в эту минуту миллионы людей, приговоренных к неизбежной мучительной гибели. ...Фразу эту произнесло все человечество, быть может, в последний год своего существования. Конец второй книги  * КНИГА ТРЕТЬЯ. УРАГАННЫЙ ТУМАН *  Миллионы тонн воды, десятки кубических километров ее мгновенно превращались в туман, темной толщей придавившийЪ4 Ъ0океан. Ураган повлек его тяжелыми тучами, срывавшими пену с остатков океанских вод. Помчался мутный ураганный туман.  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. АГОНИЯ *  Каждую минуту все новые и новые массы воздуха превращались в пыль. Клокочущие волны бросали этот прах на раскаленные ржаво-желтые скалы, а сами, с шипением отпрянув назад, клубились паром. Море пузырилось и кипело. Грозовые тучи поднимались прямо с волн... Глава I. СТОЛИЦА БУДУЩЕГО - Хэлло, Ганс! - сказал Вельт, слезая с аэросаней. - Вот мы и приехали. На смену реву пропеллера в воздухе сухо рассыпался треск моторов. Вельт отряхнул снежинки, попавшие при быстрой езде на воротник, и огляделся. Из-за изломанных краев ледяной глыбы выползали тракторы, волоча за собой тяжелые сани с огромными цистернами, похожими на обрубки гигантских деревьев. За глыбы юркнули автомобили-вездеходы на резиновых гусеницах. Ганс, кряхтя, вылез на снег и стал колотить замерзшими руками по бедрам. Перед ним опрокинутым небом раскинулся лазурный наст. Лунной дорожкой отражалось в нем холодное, полузамерзшее солнце. Легкий ветер с шорохом гнал по льду крупинки снега. Внезапно равнину огласил залихватский свист. Откуда-то выскочил маленький паровозик и разогнал вечное безмолвие снежной пустыни. Вельт был в легкой спортивной одежде, прошитой металлическими нитками. В аэросанях по ним непрестанно проходил электрический ток, согревая тело. Но сейчас холод давал себя чувствовать. Вельт ежился, глядя на приближающихся к нему лыжников. Первым подошел бородатый человек. На лице его, казалось, росли не волосы, а ледяные сосульки. Он вытянулся и гаркнул: - Строительство имеет честь приветствовать вас, мистер Вельт! Вельт едва кивнул в ответ. - Как грузы? - Прибывают точно в сроки, предусмотренные графиком. - О'кэй! Готовы ли вы к их приему? - О-о! Вполне, мистер Вельт! Не хотите ли сойти вниз? - Я думаю, мы приехали сюда не для того, чтобы иметь удовольствие беседовать с вами. Человек в сосульках промолчал. - Давайте мне ваши лыжи, - приказал Вельт, потом, повернувшись к Гансу, ткнул рукой в пространство. - Главный инженер строительства Митчел. Познакомьтесь. Митчел торопливо снял лыжи, посмотрел в глаза Гансу и потряс его руку. Вельт уже удалялся на лыжах Митчела. Один из спутников главного инженера уступил свои лыжи Гансу. Митчел, увязая по колено в снегу, старался не отставать от приехавших. Поджидая Ганса, Вельт оглядел снежную однообразную равнину. Солнце стояло низко. Везде виднелись точки движущихся тракторов, вездеходов и аэросаней. Белый отчетливый горизонт сливался с голубоватым небом. У самой его линии плыло несколько серебристых пятен. - Дирижабли, - сказал Вельт и посмотрел на часы. Подошли Ганс и Митчел. Неожиданно Вельт закричал на главного инженера: - За опоздание с выгрузкой дирижаблей я выгоню вас из нового города! Митчел робко уверил Вельта, что все меры приняты. Ганс посмотрел на крутой спуск, ведший в черную глубину, зажатую поблескивающими на солнце ледяными стенами. Митчел предложил сесть в маленький вездеход. Вместо ответа Вельт закричал Гансу: - Эй, старина! Вы еще не разучились спускаться на лыжах по ущельям? Ганс крякнул и подскочил на лыжах, отчего они глубоко ушли в снег. Вельт усмехнулся и с неожиданной в сухом, старческом теле силой ринулся вперед. Ганс покатился за ним. Митчел сломал несколько сосулек в бороде, покачал головой, сел в вездеход и приказал ехать следом. Вельт и Ганс, все ускоряя движение, мчались вниз. Они обгоняли вереницы тракторов, им встречались группы отскакивающих в стороны людей. Вдоль их пути спускалась вниз трехрельсовая зубчатая железная дорога, позволяющая благодаря зубчатой средней рейке преодолевать такой крутой подъем. Скоро спуск превратился в ущелье. Вертикальные ледяные стены поднимались все выше и выше, заслоняя дневной свет. Их покрытые снегом, освещенные солнцем края казались раскаленными добела. Ветер от быстрой езды хлестал по лицу, выдавливая слезы из глаз. Иногда в лицо попадали комья снега, вылетавшие из-под гусениц спускавшегося трактора. Ганс щурился и чертыхался. Ушедшие на сотни метров вверх стены, казалось, смыкались там недосягаемым сводом. Становилось заметно темнее. Вдали виднелись огни. Вельт и Ганс, не замедляя скорости, въехали в ночь. Кругом появились освещавшие дорогу электрические фонари. Вверху, в узенькой полоске между ледяными стенами, виднелось черное ночное небо, а в нем звезды. При этом кромки ледяного ущелья по-прежнему были освещены солнцем. Дно ущелья опускалось все глубже и глубже. Звезды на черной ленточке неба становились отчетливее, походя на серебряные блестки. Ущелье расширялось. Встречалось больше машин и людей. Позади осталось километра два. Не меньше чем на километр ушли вверх ледяные стены. Внезапно стены разошлись и стали едва видимыми, несмотря на лившийся отовсюду электрический свет. Сверху спускались гигантские иглы, сверкавшие в лучах невидимых прожекторов. Сам же свод, из которого росли эти иглы, исчезал во тьме. Наклонный спуск превратился в ровную ледяную площадь, по которой между тракторами, вездеходами, кранами, экскаваторами и другими машинами сновали толпы людей. Пронесясь некоторое время по льду, лыжи остановились. Ганс надул щеки и вздохнул: - Давно я так не спускался? Припоминаю... Как-то раз мы этак же с вами удирали. Вельт захохотал: - От той же самой причины, старина, от какой удерут сюда будущие жители мира! - Да, пожалуй, - согласился Ганс. Подъехал вездеход. Митчел вылез на лед. - Я не ожидал, мистер Вельт, что вы такой изумительный лыжник. - А я изумлен неделовым тоном вашего разговора. - Простите, мистер Вельт! - Мы намерены осмотреть строительство немедленно. - Я к вашим услугам, мистер Вельт. Какое средство передвижения пожелаете вы избрать? - Кресла. - Будет исполнено, мистер Вельт. Подойдя к вездеходу, Митчел сказал в трубку радиотелефона несколько слов. Ганс с любопытством оглядывался вокруг. Они были в гигантской пещере. Сверху, как заметил он уже раньше, свисали причудливые иглы сталактитов. Если справа и слева местами можно было разглядеть обледеневшие стены, то впереди расстилался гладкий, сверкавший в электрических огнях лед. В нем отражались ледяные колонны. Щупальцами натеков и наростов свод соединялся с полом. Митчел стоял поодаль, ожидая, когда Вельт заговорит с ним. - Хэлло, Ганс! Недурное место? Как вы находите? - Да, босс! Право, недурное для туристской прогулки, но отнюдь не для того, чтобы провести здесь остаток своих дней. - Вас никто к этому не принуждает. Вы живете в свободном мире. При желании вы можете издохнуть от удушья. Ганс крякнул. - Скажите спасибо природе, - продолжал Вельт, - что она приготовила нам такое убежище. Здесь вырастет недурной город нового мира. - Босс, я осмелюсь спросить вас: не слишком ли холодное место избрали вы для столицы нового мира? - Что? Гренландию? - Да, именно Гренландию, этот покрытый вековым льдом остров. - Я вижу, вам здесь не очень нравится! В замке вы не задавали мне таких вопросов. Гренландию я избрал по двум причинам. Вам, как будущему руководителю этих мест, надо это твердо уяснить. - Слушаю вас, босс. В этот момент к ним подкатили двое конькобежцев, везущих перед собой два кресла, какие обычно употребляются на катке. Инженер Митчел успел надеть коньки и стоял на льду в нескольких шагах. Вельт и Ганс сели в кресла и почувствовали, как легко и бесшумно понеслись они по гладкому полу пещеры. Вельт приказал везти кресла рядом. Ганс наклонился в его сторону, чтобы лучше слышать. - Такого подземного помещения, как эта ледяная пещера, открытая два года назад, не найти во всем свете. Даже знаменитая Мамонтова пещера в штате Кентукки с ее залами по пять тысяч пятьсот квадратных метров - тесная каморка по сравнению с нашей. - Если не ошибаюсь, босс, ведь и Мамонтова пещера также принадлежит вашему концерну. - Да, мне. Там будет филиал спасательных работ для Америки. - Значит, первое - это площадь, босс. Однако холодноватая площадь! - Ну, дорогой мой Ганс, я не собираюсь спасать в этих местах изнеженных жарой негров или малайцев. Здесь будет жить новое человечество белой расы. Владельцы акций спасения и... - оглянувшись на везущих кресла конькобежцев, Вельт добавил: - ...и те, что строят этот город и будут в случае нужды его защищать. - Да, это верно, - сказал задумчиво Ганс. Кресла мчались мимо строящихся зданий, поднимающихся к самому своду пещеры. Кругом чувствовались бешеные темпы работы. Стены собирались из готовых, заранее смонтированных плит. Их устанавливали специальные, скользящие по льду краны. Перед постройками на льду высились привезенные готовые части зданий. Вельт подозвал Митчела. - Проклятье! - закричал он. - Разве это темпы? Люди у вас не двигаются, а ползают! Надо спешить! Когда я вдолблю это в вашу глупую голову? Скажите, что я должен здесь применить для поощрения? Плети, деньги или возбудитель в кровь? Поймите, что вы на пожаре. На пожаре Земли, черт возьми! Я вижу, вы не хотите получить акции спасения! Митчел, опустив глаза, беззвучно шевелил губами. Квартал за кварталом тянулся будущий город. По улицам его скользили машины и конькобежцы. Кресло Вельта снова подъехало к Гансу. - А второе, Ганс, что вам так не понравилось? - Что мне не понравилось? - Холод. - Холод? - Ну да, холод. Холод наверху со среднегодовой температурой минус тридцать два градуса Цельсия и холод внутри пещеры с постоянно установившейся температурой минус пять градусов Цельсия. - Вот этого я никак не пойму. - Сколько я вас помню, вы никогда не отличались особой сообразительностью. У вас куда лучше выходило выламывать ручки из дверей. Ганс заерзал, бросив быстрый взгляд на конькобежцев. - Не столько сам по себе холод, - продолжал Вельт, - сколько разница между средней температурой пещеры, отапливаемой, так сказать, земным теплом, и арктическим холодом на поверхности. Этот даровой тепловой перепад я и собираюсь использовать как источник энергии, которой будет жить новый мир. - Но как, мистер Вельт? - Для этого можно применить один старый метод. - Что же именно? - Пар. - Что вы, босс! Разве пар может существовать при такой температуре? - Конечно, не водяной! Пар бутана. - Бутана? - Да, есть такой углеводород, который в жидком состоянии кипит уже при минус семнадцати градусах Цельсия. Привычная нам жидкость - вода - кипит при ста градусах выше нуля. Для этого надо нагревать ее, сжигать топливо. Для бутана топлива не надо. Достаточно сравнительно низкой температуры пещеры - минус пять градусов, чтобы он испарился и даже поднял давление своих паров. При этом он, конечно, будет отнимать у пещеры тепло, но земля немедленно его возместит. Образовавшийся пар из котлов, как бы обогреваемых холодом пещеры, мы пропустим через паровые турбины. Там он отдаст энергию, понизив свою температуру, и будет выпущен из турбины по специальным, проходящим по поверхности трубам, где очень большим холодом будет сгущаться в жидкость - конденсироваться - и снова поступит к вам в пещеру, чтобы за счет земной теплоты вновь испариться и поднять давление. - Я не слыхал о таком проекте, босс, но это, черт меня побери, сильно напоминает перпетуум-мобиле - вечный двигатель! - Да, перпетуум-мобиле, только мнимый. - Что это значит? - Это значит, что наша установка не будет создавать энергию из ничего, а будет сколько угодно, бесконечно превращать тепловую энергию Земли в электрическую, необходимую для жизни нового мира. Даже для атомной энергии понадобилось бы добывать уран. Мы же будем получать энергию вечно и бесплатно. Кресла свернули в боковой проход и вскоре очутились перед ведущими вниз ступенями. Вельт и Ганс сошли с кресел и зашагали вниз. Их "ледяные" рикши стали спускаться по приспособленным для коньков ступеням. Спускаться пришлось довольно долго - может быть, на глубину десяти этажей. - Что же там внизу? - спросил Ганс. - Место для озер. - Озер? - Да, озер! Озер жидкого воздуха, который мы уже начали сжижать на всех принадлежащих нам станциях. Цистерны, встреченные наверху, были с жидким воздухом. Лестница кончилась. Вельт и Ганс оказались в коридоре с гладким ледяным полом. Рикши снова усадили их в кресла и быстро покатили по льду. Инженер Митчел скользил на коньках впереди. Коридор уперся в запертые железные ворота. Вдоль поблескивающих коркой льда стен проходили укутанные изоляцией толстые трубы. - По этим трубам мы спускаем с поверхности привезенный жидкий воздух, мистер Шютте, - услужливо объяснил Митчел. - Можете посмотреть, Ганс, на наши первоначальные накопления. - Вельт указал на маленькие стеклянные окошечки в воротах. Прильнув к одному из них глазом, Ганс убедился, что он смотрит словно через трубу, пронизывающую огромную толщину ворот. В пространстве, куда смотрел Ганс, зажегся свет. Это Митчел повернул выключатель. - Ну, видите вы будущую атмосферу? - Нет, мистер Вельт, я вижу водоемы неимоверно синей воды. Вельт расхохотался. - Это синь, отнятая у неба, - концентрированная небесная голубизна. Небо будущего мира, если кому-нибудь доведется его увидеть, будет черным, как пустота. Вы видите синее дно бассейна, которое усиливает голубой оттенок прозрачной жидкости. - Неужели здесь можно накопить воздуху на весь век будущего мира? - Нет, это только первоначальные накопления, запас и резерв. Текущие же наши нужды мы будем удовлетворять за счет энергии "холодовых", если можно так выразиться, электрических станций. - Но ведь энергией не станешь дышать! - Ваши нелепые вопросы раздражают меня, Ганс. Нельзя быть таким олухом, дожив до седин! Клянусь, и предпочел бы иметь более толкового помощника из людей техники, если бы мог им доверять. - Простите, босс... - Так, по крайней мере, слушайте, чтобы мне не повторяться. Дышать мы будем кислородом. Его мы получим, разлагая нашей даровой энергией воду, которую будем добывать с поверхности в виде льда. Этим путем мы будем возобновлять атмосферу пещер. - Теперь я понял. - Наконец-то! Подъехал Митчел и стал что-то говорить. Вельт рассердился и затопал ногами. - Спешить! - закричал он. - За одну минуту опоздания я выгоню вас вон! Найдется немало охотников на ваше место. Я плачу не только деньгами, но и правом жить! Выгоню! Я не намерен повторять. Спешить, черт возьми! Митчел слушал, понурив голову. - Все будет выполнено в установленный срок, мистер Вельт. Вельт и Ганс снова уселись в кресла. Через несколько минут они попали в низкие, следующие друг за другом пещеры, уставленные несметным количеством ящиков. - Здесь запасы провизии на первые годы. - А когда мы их съедим?.. - спросил Ганс. Вельт поморщился: - Вы в своей ребячьей слепоте, вероятно, предполагаете, что я ни о чем не думаю, ни о чем не забочусь? - О нет, босс, нет! Совсем даже наоборот! Вельт, обернувшись, что-то сказал рикшам. Кресла проехали через несколько пещерных залов, где в гладком полу отражались исполинские обледенелые сталактиты. Два раза приходилось вставать с кресел и снова опускаться все ниже по лестницам. - Скажите мне, босс, такой гладкий лед в пещерах естественный? - Да, во многих залах он природный. Это навело меня на мысль об использовании такого дешевого и быстрого транспорта, как коньки. Соответственно и в машинах я заменил трение качения столь экономичным скольжением. Поэтому в тех местах, где не было льда, я приказал его сделать. - Правда, биг-босс, это неплохо! - Я думаю! - Отчего этого никогда не применяли там, на Земле? - Оттого, что "города минувшего" открыты были для ветров и метелей; оттого, что они не знали ровной и благодатной температуры, как наш мир будущего. - Этот способ передвижения останется все время? - Да, я пожелал, чтобы жители города будущего передвигались так. - Наш город можно было бы назвать Ледяной Венецией. - Нет, он будет называться Вельттаун. - Ах да, "город Вельта"! Это справедливо. - Еще бы! Они сошли с кресел в громадном зале с особенно высоким потолком. К нему, как к небу, тянулись строительные леса. Вверху суетились люди, устанавливая флуоресцирующие спектральные лампы. Митчел хотел что-то сказать, но Вельт перебил его: - На полу этой и ей подобных пещер я запроектировал выращивать растения под светом таких вот ламп, заменяющих нам солнце, потому что они дают ультрафиолетовые и все остальные лучи солнечного спектра. - Выращивать растения? - Да, картофель, капусту, апельсины, томаты и кормовые травы для животных. Надеюсь, хоть теперь вы уяснили, в чем тут дело? - Не сердитесь, босс, я почти уяснил. На чем же будут расти эти подземные сады, чем же будут питаться их корни? Не замерзнут ли они? - Здесь будет тепло. Эти залы я приказал отапливать. Пол покроется удобряемой землей. Удобрения будут получаться химическим путем из встречающихся здесь минералов, содержащих азот в связанном виде. Для дыхания растений нужна углекислота. Я буду подавать сюда всю выдыхаемую людьми Вельттауна углекислоту. В мире будущего будет постоянное количество кислорода, совершающего циклический круговорот, проводя различные формы. Начиная с питания и дыхания растений через организмы растений и животных он перейдет в форме еды к людям будущего города, которые вернут его в качестве углекислоты и удобрений. Как видите, все будет создано энергией холода, начиная с тепла и кончая едой. - Да, биг-босс, это все гениально придумано для спасения людей! - Для создания нового мира! - Где будут царствовать счастье и справедливость. - Где буду властвовать я! - Его создатель. - Его собственник! - Властелин будущего мира... - прошептал Ганс и невольно пригляделся к сидящему в кресле старику. И, словно впервые, он увидел нахохлившуюся тщедушную фигуру, землистого цвета морщинистое лицо, выцветшие брови и глаза, один из которых прикрыт веком больше, чем другой, нездоровые мешки под глазами, говорившие о постоянном недомогании. По льду пещеры, направляясь к Вельту, мчался встревоженный Митчел. Еще издали он крикнул: - Мистер Вельт! Экстренное сообщение! Вельт испуганно вздрогнул и беспокойно зашевелил пальцами. Митчел остановился у кресла. - Ну? - морщась, спросил Вельт. Митчел сделал знак глазами "ледяным" рикшам, и они бесшумно отбежали в сторону. - Я прочту вам, босс. - Да ну читайте! - раздраженно крикнул Вельт. - "Правительства блока великих держав, неудовлетворенные переговорами с Концерном спасения, утвердили ассигнования на посылку крупных вооруженных сил к берегам Гренландии - вероятно, с целью насильственного захвата Рейлихской пещеры..." Вельт вскочил: - Проклятье! Эти идиоты и лодыри хотят потягаться со мной силами! Но нет, я не какая-нибудь страна! Я система, на которой держатся они сами! Я сотру с лица земли их армии силой моей техники еще раньше, чем они издохнут от удушья! Митчел, пишите немедленно телеграмму. - Сию минуту, мистер Вельт... В моей ручке, к сожалению, замерзла паста. - Проклятье! У вас вечно что-нибудь не в порядке! Эй, Ганс! Пишите вы. - Готов, биг-босс, - пробасил Ганс. - "Берлин, Курфюрстендамм, двести тринадцать, генералу Копфу. Прошу принять предложение прибыть в качестве коменданта города Вельттауна для командования боевыми силами. Вельт". Вот. Отослать немедленно! Я окружу свои владения огненной крепостью! Я угощу их огненной стеной! У меня найдется для них фиолетовый газ. Не беда, что воздух Земли сгорит немного скорее! Мы просто раньше переедем на новую квартиру. Инженер Митчел помчался отправлять телеграмму. Ганс испуганно смотрел на своего патрона, скорчившегося в кресле. Приступ боли от язвы желудка! В глазурных стенах и ледяных колоннах безучастно отражались огни. Глава II. СТРАТЕГИЯ БОРЬБЫ Произнесенная по радио речь Вельта переполошила мир. Люди не знали, как реагировать на это чудовищное сообщение. Вельта провозгласили сумасшедшим, сообщение его - беспримерной мистификацией, но акции спасения были раскуплены в первый же день. За одни сутки в кассы Концерна спасения влились миллиарды долларов. Типографии едва успевали печатать новые акции. На бирже свирепствовал смерч. Толпы безумцев осаждали подъезды касс концерна. Но купить акции спасения могли только единицы: акции эти были недоступно дороги. К тому же курс их ежесекундно рос. Великие державы в спешном порядке направляли к острову Аренида научные экспедиции. Через несколько дней в газетах появились отчеты, и ужас объял мир: Вельт был прав! Акции спасения поднялись недосягаемо. Купить их стало невозможно. Посыпались заказы Концерна спасения и сотрясли мировую капиталистическую промышленность. Концерн спасения в короткий срок завладел почти всем производством капиталистического мира. Работали только те предприятия, которые имели его заказы, остальная промышленная жизнь прекратилась. На биржах, в индустрии, в сельском хозяйстве свирепствовал небывалый по своим размерам кризис. В знаменитой Рейлихской пещере в Гренландии, в гигантской Мамонтовой пещере в Кентукки, в обширных пещерах Девоншира и Дербишира, в пещерах Южной Америки, во всех метрополитенах и туннелях, в шахтах и карьерах - везде и всюду, где природа или люди приготовили погибающему человечеству убежище, начались исступленные работы, организованные Концерном спасения. Утопающий хватается за соломинку. Человечество не хотело умирать. - Человечество не может погибнуть! - сказал министр, оглядывая зал заседания, где сидели не только выдающиеся советские ученые, но и крупнейшие ученые и прогрессивные общественные деятели многих стран Востока и Запада, все, кто проявил подлинную заботу о человечестве и отозвался на приглашение приехать в Москву на чрезвычайное совещание. - Сколько бы ни кричали в некоторых странах о неизбежной гибели цивилизации в результате мировой катастрофы, надо помнить, что погибнет при этом не человечество, а капиталистический строй, стремившийся развязать катастрофу и в конце концов развязавший ее. Конечно, сейчас господа капиталисты сами в ужасе от вырвавшейся из их рук силы. Ища спасения, они исходят из фальшивой догмы незыблемости капитализма. Напрасно господин Вельт думает, что все простые люди, которым не купить акции спасения, станут уважать частную собственность на воздух, когда им будет трудно дышать. Подземные убежища для богачей делаются рабочими руками, и эти же руки могут открыть или закрыть туда двери. Мы не экспортируем революций, но можем предвидеть, что негодование простых людей будет тем больше, чем труднее им будет дышать. Однако мы все, здесь собравшиеся, не можем равнодушно смотреть на любого умирающего человека Земли, живет ли он в нашей или в какой-нибудь другой стране. Мы умели бороться, предотвращая мировую катастрофу, которая годами висела над головами людей. Мы должны суметь ликвидировать и эту разразившуюся катастрофу. Созданная человеком, она будет остановлена им же! Нашлись товарищи, которые, будучи "озабочены" судьбой наших народов, предложили оборудовать по западному образцу подземные убежища хотя бы для части нашего населения, использовав все естественные пещеры и создав искусственно новые. План разработан добросовестно. Привлечены выдающиеся ученые и инженеры. Вероятно, оборудовав пещеры должным образом, в них действительно можно было бы жить столетиями. Однако я не буду сейчас разбирать этот план в деталях. У меня записался полковник Молния, который хотел бы выразить свое отношение к этому плану. Василий Климентьевич сел. Его энергичное лицо осунулось за последнее время, отчего он казался помолодевшим. Глаза его смотрели проницательно и строго. Со своего места в задних рядах поднялся высокий, жилистый полковник Молния и прошел к столу министра. Что-то общее было у него с Сергеевым. Пожалуй, выражение глаз. - Буду краток. Времени мало, - начал он, взглянув на наручный хронометр. - О плане, который упомянул здесь товарищ Сергеев, могу только сказать военной формулой: "Добьется победы тот, кто перейдет в наступление". Устремиться под землю - это бежать, отказываясь навеки от солнца. Бежать, бросив на произвол судьбы всех, кого нельзя взять с собой, - это позор! Это поражение!.. - Молния замолчал и оглядел аудиторию. - Люди наших стран не могут пойти таким путем. Они всегда умели встречать опасность лицом к лицу. Разбуженной человеком силе можно и нужно противопоставить силу, тоже созданную человеком. Над человечеством долго висела опасность опустошительной атомной войны. Советское правительство не раз предлагало уничтожить все запасы атомного и термоядерного оружия. Настал момент, когда люди всего мира могут объединить свои усилия, совместно использовать все имеющиеся в мире атомные и термоядерные материалы. Пожар Арениды можно уничтожить, если из всех стран, владеющих атомным оружием, выстрелить реактивными межконтинентальными снарядами, несущими на себе атомные и водородные бомбы. Если, идя даже на риск заражения атмосферы опасной радиацией, взорвать все атомные и водородные бомбы, которые можно создать в ближайшие месяцы, взорвать их все одновременно на острове Аренида, то он будет уничтожен, газ-катализатор развеется, и пожар воздуха прекратится. Пусть это будет единственным и последним случаем, когда люди еще раз применят оружие разрушения, изготовлять которое отныне они торжественно откажутся навсегда! Присутствующие аплодировали Молнии. Высокий, подтянутый, он шел между рядами, возвращаясь на свое место. Снова поднялся Василий Климентьевич. - Я вижу, что присутствующие с интересом выслушали сообщение полковника Молнии, - сказал он, надевая очки. - Но прежде чем обсудить такую возможность, я хотел бы, чтобы собравшиеся выслушали мнение по этому поводу такого крупного авторитета в области ядерной физики, каким во всем мире не так давно признавался американский ученый профессор Вонельк. Ученые зашептались. Все они слышали об исчезновении этого ученого. Где он? К столу министра, неуклюже горбясь и растопырив локти, шел высокий худой человек с седой шевелюрой и спутанной бородой. Многие узнали в нем профессора Кленова и недоуменно переглядывались. - М-да, - сказал Кленов, опершись о стол руками и согнув узкую спину. - М-да... Уважаемые коллеги! Я действительно могу здесь говорить от имени профессора Вонелька, потому что сорок лет носил это имя. Возгласы изумления прокатились по залу. Кое-кто привстал, чтобы лучше рассмотреть говорившего. - Леди и джентльмены! - начал он по-английски. - Совесть ученого заставляет меня предостеречь весь мир. Долг патриота, - продолжал он, переходя на русский язык, - заставляет меня возразить полковнику Молнии, а также убедить вас и наше правительство отказаться от мысли взорвать в Тихом океане огромное количество ядерных бомб! Ученые были ошеломлены. Василий Климентьевич сидел с непроницаемым лицом. Кленов продолжал: - Мои коллеги оказывали мне в свое время высокую честь, признавая за мной внесение посильной лепты в область ядерной физики. М-да!.. Разрешите же мне, как профессору Вонельку, решительно заявить, что столь массированный, я бы выразился, атомный взрыв, где бы он ни произошел, повлек бы за собой распространение опаснейшей радиоактивности в атмосфере, как это, впрочем, совершенно справедливо заметил уважаемый полковник Молния. Люди Земли, избавившись от одной опасности, столкнулись бы с другой - быть может, не меньшей. Кто знает, ведь такой массированный ядерный взрыв может вызвать глобальную реакцию - взрыв океанов Земли. М-да... - Профессор залпом выпил стакан воды. - Теперь осмелюсь просить у почтенного собрания и уважаемого Василия Климентьевича разрешения выступать дальше уже как советскому гражданину Ивану Кленову. Министр кивнул. - Профессор Иван Кленов тоже предлагает взорвать остров Аренида. Но взорвать его не ядерными бомбами, а средством, которое долгое время было известно вашему покорному слуге, не понимавшему даже, какую конструктивную роль оно могло бы сыграть в руках правительства коммунистической страны. Это средство я имею сейчас честь передать безусловно и безоговорочно своему народу, с большим и ничем не оправданным, увы, опозданием. По своей разрушительной силе, почтенные коллеги и слушатели, оно ничем не ограничено и в то же время не вызывает никакой опасной радиации. Остров Аренида будет уничтожен, и воздушный пожар погашен. А мы, позвольте выразить в том уверенность, здесь этого не почувствуем. Перестанут лишь дуть ветры, несущие воздух в Тихий океан. В свое время мною, по замыслу покойного русского физика Бакова, был создан сверхаккумулятор, накапливающий колоссальную энергию в магнитном поле сверхпроводника. Изготовление нужного количества сверхаккумуляторов сейчас не было бы ничем затруднено, если бы не одно обстоятельство. Сверхаккумуляторы, чтобы они не потеряли своего свойства, нужно покрывать особым защитным слоем, в состав которого входит редчайший элемент радий-дельта, о котором почтенные мои коллеги, по всей вероятности, не слышали. Я сообщил нашему правительству местонахождение запасов этого элемента, коими в свое время я располагал, и льщу себя надеждой, что будут приняты все необходимые меры, чтобы нужное вещество было передано в руки моих коллег-физиков. Полагаю, что этот же сверхаккумулятор может быть использован для питания электрических орудий, над которыми я когда-то также имел возможность работать, и буду рад поделиться своим опытом. Мой замысел требует очень точного - плюс-минус метры - и одновременного - плюс-минус доли секунды - попадания всех снарядов. Межконтинентальные ракеты при всей их прицельности могут не обеспечить одновременного попадания. Но это сделают электрические орудия. - Такие электрические орудия уже существуют, профессор Кленов, и могут быть предоставлены для этой цели! - произнес с места полковник Молния. Профессор выпрямился: - М-да!.. Ах так? Это замечательно! Я осмелюсь высказать свое восхищение. Полагаю, что тогда затруднений, кроме получения радия-дельта, для осуществления предлагаемого плана не будет. Засим прошу собрание извинить меня за внимание, которое отвлекли у него профессора Вонельк и Кленов, и выражаю присутствующим совершенное почтение! Кленов направился к своему месту. Министр объявил перерыв. После выступлений во второй половине заседания академиков, маршала артиллерии и врачей, анализировавших детали плана, заключительное слово взял министр: - Итак, подведем краткий итог. Путь первый для избавления от мировой катастрофы, как здесь говорили, - это путь бегства, поражения, гибели основной части человечества, путь, избранный капитализмом: устремиться под землю, спастись немногим имущим за счет оставшегося наверху большинства. Ясно, что этот путь привел бы прежде всего к гибели самого капитализма. Путь второй: силой техники потушить зажженный техникой пожар, ликвидировать его взрывом всех мировых запасов атомных и водородных бомб. К сожалению, некоторые западные государства в предложении разом уничтожить все запасы ядерного оружия снова увидели лишь опасность лишиться своей пресловутой атомной силы. Даже мировая катастрофа не отрезвила защитников интересов большого бизнеса: они отказались от ликвидации катастрофы такой ценой. Однако катастрофа должна и будет ликвидирована. На страже судеб человечества, как и всегда, стоят страны социалистические. У нас есть электрические орудия, о которых сообщил товарищ Молния, у нас есть поправка к его плану, внесенная профессором Кленовым. Нужны оперативные меры для осуществления этого скорректированного плана, и эти меры будут приняты. Мы ставим перед собой задачу: взорвать остров энергией, заключенной в сверхаккумуляторах, созданных в свое время профессором Кленовым и успешно разработанных вновь нашими физиками. Для абсолютно одновременной переброски сверхаккумуляторов в другое полушарие построить электрические пушки сверхдальнего боя, питающиеся энергией подобных же сверхаккумуляторов. Для осуществления этого плана необходимо следующее: 1. Во что бы то ни стало, любой ценой достать требуемый для сверхаккумуляторов радий-дельта, необходимый для создания защитного слоя. Как мы знаем, все мировые запасы этого элемента, добытые в свое время профессором Кленовым, принадлежат лично ему, но по известному стечению обстоятельств находятся в руках главы мировой военной фирмы и знаменитого Концерна спасения Фредерика Вельта. Раз радий-дельта нужен, надо будет его достать. Поручить это дело людям надежным, а такие, я думаю, у нас найдутся. Так... 2. Все энергетические ресурсы коммунистических, а возможно, и части капиталистических стран - они ведь в этом тоже заинтересованы - следует уже сейчас подготовить к тому, чтобы созданные в будущем аккумуляторы насытить достаточной для наших задач энергией... Министр стал теперь расхаживать около стола, опустив голову и время от времени взмахивая левой рукой с протянутым указательным пальцем. Казалось, он диктовал разработанную диспозицию военного сражения. - 3. Пока радия-дельта нет, пока он для целей спасения человечества не попал еще в наши руки, следует аккумуляторы все же строить, чтобы покрыть их защитным слоем впоследствии. Времени не терять. Так... Василий Климентьевич остановился и, глядя на полковника Молнию, продолжал: - 4. Пушки надо начать сооружать, не упуская ни одного часа, ибо разрежение атмосферы скоро начнет себя проявлять. По некоторым проведенным подсчетам, место прицела должно находиться в Средней Азии, в пустыннейшей местности. Это выгодно для расположения огневых точек: выстрел будет удален от жизненных центров страны. Но зато появляются многие трудности, которые следует преодолеть. Создадим строительство, которое по месту очага пожара назовем Аренидстрой. Придется победить пустыню и построить пушки в нужный для человечества срок. Вот тот путь, который впору и по плечу коммунистам. Его и должны избрать коммунистические страны. Так... Но это не все... Министр стал медленно набивать трубку. Он курил очень редко. Давно уже не видели Сергеева с его неразлучной когда-то трубкой. Заметив общее внимание к своей трубке, Василий Климентьевич улыбнулся, потом стал серьезным и продолжал: - Полковник Молния приводил нам военную поговорку, но я тоже военного дела еще не забыл: "Наступления не начинай, не подготовив позиции для отхода". Надо идти в атаку, бросить в бой все средства, но следует считаться также с возможной неудачей и быть к этому готовым. Надо помнить, что, как бы ни повернулась борьба, человечество не должно прекратить существование. Поэтому для нашего боевого плана надо предусмотреть резервные позиции, и если даже в бою мы погибнем и не сумеем предотвратить сгорание всей атмосферы, то дети наши должны жить. Убежища для них должны быть созданы. Вот почему, отдав все силы на осуществление плана Молнии и Кленова или какого-нибудь другого, направленного на активную борьбу, одновременно для спасения молодого поколения должны быть подготовлены пещеры: Залугская, Кунгурская, Курманаевская, Улан-Удэйская и другие. Право на сохранение жизни, во всяком случае, должно принадлежать детям, которые будут обслуживаться лишь минимальным количеством взрослых. Так. Борьба за жизнь для всех и безусловно жизнь детям - вот только таким образом могут поступать коммунисты! Глава III. ФЛАНЕЛЕВЫЙ МЕШОЧЕК Закончив свой злополучный рейс на остров Аренида, боцман Эдвард Вильямс вернулся в Англию. Мимо окна вагона промелькнули лондонские пригороды с их прославленными коттеджами, садиками, парками и лугами - с великим синтезом городской и деревенской жизни. Потом помчались бесконечные корпуса похожих друг на друга зданий. Медленно поплыло целое море из тысяч и тысяч крыш, на которые ежедневно оседает семьдесят две тысячи английских фунтов сажи и копоти. Именно этому обязан истинный, а не задуманный архитекторами цвет всех лондонских зданий. Наконец мистер Вильямс вышел из-под арки вокзала Чаринг-Кросс и оказался в центре города. Дядя Эд свято верил в благопристойность всего, что происходит в доброй старой Англии. Здесь всегда царил порядок, чтимый, как английские традиции, древний и прочный, как башни Тауэра, и такой же деловитый, как зажатая доками Темза, где на одну пинту воды приходится полтора фунта товарных грузов. Поэтому мистер Вильямс был несколько озадачен движением всех машин и пешеходов в одну сторону по всей ширине улицы. На его недоуменный вопрос джентльмен в мягкой шляпе с короткими полями торопливо ответил: - В Гайд-парк, сэр. Оттуда - на Трафальгар-сквер. Назревают события. Потом он исчез между старинной формы лимузином, напоминающим графскую карету, и каплевидным, словно стелющимся по мостовой спорткаром. Мистер Вильямс стал задумчиво набивать всегда пустую трубку. Его прижали к грязно-серой стене трехэтажного здания с восемнадцатью подъездами восемнадцати квартир. "Чем же теперь заняться? Зачем Я приехал сюда? - подумал дядя Эд. - Не жалеть же сушу или воздух одному из славных моряков, открывших и завоевавших для Соединенного королевства полмира! Уж если что и стоит пожалеть, так это море! И зачем только притащило меня в этот город, где волнение на улицах не меньше девяти баллов! Пусть кошка научится плавать, если течение не увлечет меня с собой!" Дядя Эд так и не закурил своей трубки; он только переложил ее в другой угол рта и отправился вместе со всеми, никого ни о чем не спрашивая. Толпа стекалась к огромному лугу Гайд-парка. Она зажала между деревьями, окаймлявшими луг, стадо овец, мирно пасшихся здесь, в центре Лондона. Траву Гайд-парка, которую разрешалось мять каждому англичанину, вытаптывали сейчас миллионы ног. То здесь, то там над толпой возвышались переносные трибуны, на которых жестикулировали и кричали ораторы. Мистер Вильямс не мог услышать ни одного слова, пока к нему на помощь не пришла сама толпа, начинавшая повторять восклицания ораторов: - На Трафальгарскую площадь! На Трафальгарскую площадь! Толпа стала покидать Гайд-парк, освобождай его для мирных, ни о чем не заботящихся овец. Небо приблизилось к земле, стало клочковатым и грязным, почти осело на темные крыши, как разновидность копоти или сажи. Дядя Эд поднял воротник. Двигаясь от Гайд-парка к Трафальгарской площади, люди уже не молчали. Невдалеке от дяди Эда шел высокий седой джентльмен без шляпы. Время от времени он оборачивался назад и кричал: - Воздух! Воздух! В доброй старой Англии до сих пор всегда хватало воздуху! Совсем близко от дяди Эда шла худая, изможденная женщина, прижимая к груди хилую трехлетнюю девочку. Девочка плакала, а мать утешала ее: - Не плачь, не плачь! Добрые дяди не отнимут воздух... Добрые дяди не отнимут воздух... Немного позади женщины плелся молодой человек с острым носом и откинутыми назад длинными волосами. Он говорил, почему-то обращаясь к мистеру Вильямсу: - Я не хочу задыхаться, сэр! Я хочу жить! А для того чтобы купить акцию спасения, я должен работать четыре года по вчерашнему курсу. По сегодняшнему курсу это будет уже верных пять лет, сэр... Верных пять лет! Дядя Эд невольно положил руку на грудь, где под волосатой морской фуфайкой во фланелевом мешочке лежала его акция спасения. Он получил ее через Ганса от самого мистера Вельта с условием молчать обо всем виденном во время последнего рейса. У мистера Вильямса было право на продление жизни. Скоро жизнь на Земле закончится. Владельцы акций, а с ними и дядя Эд уйдут под землю, чтобы никогда больше не видеть неба, не чувствовать, как струйки дождя заползают за шиворот, никогда больше не подставить своего лица свежему бризу и не взглянуть на морской горизонт... Дядя Эд, перед тем как навеки уйти под землю, приехал проститься с Лондоном, Англией, воздухом, туманом, дождем, небом, ветром, лесом, лугами... Дядя Эд приехал проститься вот с этими окружающими его людьми, большинство из которых должны... Молодой человек продолжал, обращаясь к мистеру Вильямсу: - Верных пять лет, сэр! А дышать мне осталось только несколько месяцев. Как же и когда я могу заработать достаточно денег на акцию? Как я смогу заработать? Рядом с Вильямсом, касаясь плечом его локтя, шла худенькая девочка лет одиннадцати. У нее были большие заплаканные глаза. Она молчала и только изредка поглядывала вокруг испуганно, непонимающе. Соседние ряды стали сильно нажимать. Дядя Эд костлявым плечом отодвинул от девочки двух забывших все на свете джентльменов. - Правительство должно заботиться о нас, - говорил упирающийся старичок, - оно должно обеспечить нам пищу и воздух, иначе оно слетит! Да-да! Иначе оно слетит, сэр! - Сэр, - обратилась к старику идущая впереди девушка с красивыми, тоже заплаканными глазами, - неужели я должна умереть? Скажите, что я сделала? Что я сделала? - Не плачьте, леди! Не плачьте! Мы уже давно научились требовать мира и жизни. Правительство снова вынуждено будет подать в отставку! Дядя Эд слышал, как разговаривала шедшая сзади него пара. - Молли, мы так и не успели пожениться! - Да-да, нам осталось купить только один сервант для нашей обстановки... Боже, только один сервант!.. Мы могли быть счастливыми! - Молли, неужели мы не успеем пожениться? - Может быть, мы не будем ждать серванта? - Нет, мы продадим... мы продадим все, чтобы купить акцию хотя бы только для вас, Молли! - Нет-нет, Сэм, это невозможно! Только вместе! - Нет, Молли, я умоляю вас... - Ах, нет, Сэм! Теперь никто не купит нашей обстановки. Нам никогда не достать денег! - Не плачьте, леди! Мы идем предъявить свои требования. Правительство выполнит наши условия или вынуждено будет подать в отставку. Я уверяю вас, леди! В толпе застряло несколько автомобилей. В одном из них сидели поджарая леди в мехах и тучный джентльмен. Автомобиль остановился против движения, и толпа обтекала его. Женщина с плачущей девочкой на руках едва не упала, споткнувшись о колесо. Увидев это, двое рабочих, которые несли транспарант с надписью: "Потребуем воздуха, как мы требовали мира", открыли дверцу лимузина и попросили пассажиров выйти. Докеры предложили женщине с ребенком сесть в автомобиль, а шофера заставили тихо двигаться задним ходом вместе с толпой. Леди в мехах и толстый джентльмен не смогли протискаться на тротуар и, повинуясь общему движению, пошли следом за своим автомобилем. На крышу автомобиля забрался какой-то коротконогий человек с лоснящимся лицом и стал кричать: - Господь бог карает вас за грехи, дети! Молитесь и посещайте молельню сестер и братьев "Святого приличия"! Молитесь, и господь бог пошлет вам с неба воздух! Сзади коротенького человека оказался какой-то джентльмен в котелке. Он довольно бесцеремонно отодвинул проповедника в сторону. Когда он говорил, у него топорщились маленькие усики: - Протест! Протест! Леди и джентльмены! Мы потребуем у правительства, чтобы оно скупило для англичан, и только для англичан, все акции спасения! Англия достаточно богата для этого! Проповедник исчез с крыши автомобиля. Вместо него появился внушительный джентльмен с седыми усами. Своим густым басом он совсем заглушил крикливый голос соседа: - Мы будем требовать оккупации Гренландии! Британия должна завладеть Рейлихской пещерой! В ней можно спасти половину Англии! Дядя Эд подсадил на подножку "роллс-ройса" девочку с испуганными глазами, а сам шел рядом. На своеобразной движущейся трибуне было теперь четыре человека. Все они кричали так, что ничего нельзя было разобрать. - Я не хочу задыхаться! Я хочу жить! Я не могу существовать без воздуха! - кричал блеклый человек в мягкой шляпе. - Должно же правительство считаться с тем, что я не могу существовать без воздуха! Я всю жизнь дышал! - Скажите, сэр, - высунулась из автомобиля изможденная женщина, - я могу купить эту ужасную акцию для своего ребенка? Хотя бы... хотя бы ценой жизни... Ведь она так мало жила! Я уверяю вас, сэр, она такая маленькая... Дядя Эд с удовольствием пустил бы какое-нибудь морское проклятье, но это был первый случай с мистером Вильямсом, когда ничто подходящее не пришло на язык. - Неужели должны спастись только богачи? - спросил один из докеров. - Мне кажется, что справедливее было бы бросить жребий, - ответил другой. - Во всяком случае, - визгливо закричал идущий рядом старичок, - этим должно заняться правительство! Ему мы вверяем, джентльмены, заботы о нашей бренной жизни в тягчайшую минуту существования нашей страны. Ему, правительству, джентльмены! С минуты на минуту в Вестминстерском дворце должно было начаться экстренное и чрезвычайное заседание парламента. Пристав палаты, носитель черного железа, почти бегом совершал трехвековую традицию обхода вестминегерских подвалов. Триста лет назад здесь был раскрыт пороховой заговор Гай-Фокса, хотевшего взорвать парламент во время торжественного заседания. Теперь в каждом подвале фотоэлектрические автоматы включали свет при одном лишь приближении людей, но люди эти все равно держали в руках незажженные фонари. Сегодня палата общин и палата лордов заседали совместно. Одетый в старинный черный костюм и башмаки с чулками, спикер, председатель палаты, нервничал. Он ждал донесения, что традиционный обход завершен, а без этого он не имел права начать заседание. Не один раз соскакивал он с окруженного решеткой кресла и вертел во все стороны напудренным париком. Но спикера беспокоило еще больше отсутствие первого лорда казначейства - иначе говоря, премьер-министра - и других членов кабинета. Неужели кабинет министров все еще заседает в доме премьера на Даунинг-стрит? Депутаты против обыкновения были на местах. Лидер оппозиции уже сидел на своем месте против "скамьи казначейства" и всем своим видом выказывал негодование по поводу столь пренебрежительного отношения правящего кабинета к чрезвычайному заседанию парламента, а значит, и к древнейшей в мире демократии. Напряжение увеличилось еще больше, когда пришло сообщение о продвигающейся к Трафальгарской площади демонстрации. Напрасно ждал спикер. И пудра осыпалась с его парика. Это был, может быть, единственный случай во всей истории существования старейшего в мире парламента, когда на заседание его не пожелал явиться ни один член кабинета. Та часть процессии, с которой шел дядя Эд, не могла пройти к Трафальгарской площади прямым путем, а повернула к Сити, чтобы через давно исчезнувшие ворота старинной и узкой улицы Стрэнд проникнуть на площадь. Демонстрация, как снежный обвал, увлекала все на своем пути. Улица Стрэнд - улица юристов. К моменту приближения демонстрации все они выскочили на улицу из залов заседаний в своих официальных костюмах, в коих вершили дела. В человеческой лавине замелькали напудренные парики, черные мантии и тоги. Но у всех этих пламенных барристеров, крючкотворных клерков, деловитых атторнеев и солиситоров высокочтимых их лордств судей, - у всех этих людей, несмотря на их нелепые костюмы, были такие же испуганные глаза и опущенные головы, и они также хотели дышать самым обыкновенным английским воздухом, ибо у них тоже не было денег для приобретения акций спасения. Процессия достигла Трафальгарской площади. Восемь людских потоков вливались в нее с разных сторон, над головами людей колыхались откуда-то появившиеся плакаты: "Воздуха!", "Воздуха англичанам!", "Мы сумели спасти людей от войны, мы сумеем спасти их от удушья!", "Снизить цены на акции спасения!", "Мир и жизнь!", "Требуем рассрочки на акции!", "Мы хотим дышать!", "Люди, объединяйтесь во имя жизни!" Трафальгарская площадь, несмотря на ее огромную величину, не смогла вместить всех собравшихся. Толпы народа щупальцами протянулись по всем прилегающим улицам. Дядя Эд так и не мог пробраться к площади. Вместе с испуганной девочкой, стоящей на подножке автомобиля, он оказался прижатым к зданию суда на улице Стрэнд. Может быть, благодаря этому около них оказалось больше всего людей в странных нарядах. Девочка смотрела на них непонимающе и еще более испуганно. - Сэр, - обратилась она к дяде Эду, - скажите мне, что происходит? Объясните мне. Я попала сюда случайно. Я искала по улицам моего маленького братишку, Вы не можете мне помочь найти его? Дядя Эд что-то промычал в ответ. На площади с цоколя колонны памятника адмиралу Нельсону говорили сразу несколько ораторов. На улице Стрэнд их, конечно, не было слышно. Но они могли говорить только об одном. Они только могли требовать воздуха, только права жить для тех, кто не мог приобрести акций спасения. Они требовали от правительства принятия мер. На маленькой уличке Уайт-Холл показались отряды полицейских. Плотными рядами, вооруженные резиновыми дубинками, ом оттеснили толпу от Даунинг-стрит. Толпа постепенно отступала. Около черно-серых башен Конногвардейской команды полицейские неожиданно рассеялись. На крыше Национальной галереи, на арке, где начинается пустынная улица Мэлл, и на других выходящих на площадь зданиях стояли пулеметы. Поблескивающие стволы одновременно выдвинулись и показались толпе. На улице Стрэнд были хорошо слышны выстрелы. Толпа побежала. Может быть, задавленных и искалеченных в этом паническом бегстве было куда больше, чем погибших под пулями. Дядя Эд почувствовал эту обратную волну спустя минуту после первых выстрелов, значения которых он не понял. Его оттеснили от автомобиля и от стоящей на подножке девочки. Он видел ее умоляющий взгляд. Люди кричали. Крик этот несся с площади и пропадал на улицах. Плакаты с требованием воздуха, мира и жизни валялись, растоптанные толпой. Паника и ужас овладели людьми. Дядя Эд напряг все свои силы. - Тысяча три морских черта! - заревел он. - Я не собираюсь менять свой курс! Кто-то упал перед ним. Это дало дяде Эду возможность ловким маневром протолкнуться к автомобилю. Дядя Эд чувствовал, что он во что бы то ни стало должен добраться до девочки. - Сэр, сэр, вы поможете мне? Я боюсь! - шептала она. Ее сорвали с подножки и понесли в толпе. Жирный толстяк в парике старался проложить себе дорогу. Под руку ему попала девочка. Она вскрикнула от боли. Дядя Эд видел это. Ему удалось дотянуться до толстяка, но в руке его остался только парик. В толпе виднелась лысая голова, обрамленная соломенно-рыжими волосами. Девочка плакала. - Пусть проглочу я морского ежа... - начал дядя Эд, но не договорил. Дрожащая, заплаканная девочка оказалась перед ним. - Сэр, он мне сейчас сказал, что я все равно задохнусь! Разве это правда? Разве это может быть правдой? - Пусть никогда я не увижу океана, если правда! - сказал дядя Эд и сунул в руку девочке фланелевый мешочек, который сорвал с груди. Со стороны Трафальгарской площади все еще слышались выстрелы. Глава IV. ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ Матросов позвонил Марине по телевизефону и попросил разрешения немедленно прийти. Марина заволновалась. Этого никогда не было. Что-то случилось! Она побежала к директору института хлопотать пропуск. К ее удивлению, Николай Лаврентьевич, едва услышав о Матросове, тотчас распорядился выдать ему пропуск. Марина ждала Дмитрия, нервно расхаживая по лаборатории. Она добилась, чтобы ненавистные ножницы были вынесены. Они стояли сейчас на дворе под навесом, и Марина всякий раз делала крюк, чтобы не пройти вблизи. Фундамент от них все-таки остался. Даже он был неприятен Марине, и она распорядилась поставить на нем лабораторный стол и сама взялась помогать лаборанткам и технику. Заниматься обычным делом она не могла. Все валилось из рук. Матросов застал ее раскрасневшейся после перестановки в лаборатории. Две лаборантки с бесцеремонным любопытством рассматривали статного посетителя с седыми висками. Под этими взглядами Марина чувствовала себя скованной и в душе боялась, что Дмитрий подумает, будто она холодна с ним. Марина не знала, куда посадить Матросова. Отправить своих помощниц из лаборатории она стеснялась. - Ну, покажи, - попросил Матросов, - где здесь ваша алхимия? - Вот за тем свинцовым экраном, - показала Марина, не понимая, зачем об этом спрашивает Матросов. - Вот оно где, "марсианское производство", - задумчиво сказал Матросов, глядя на закрытый проем в бетонной стене. - Да, там сверхурановый реактор. Мы пытаемся утяжелить ядра сверхтяжелых элементов. Превратить кюрий, берклий или менделевий в радий-дельта. - Понимаешь, какое дело... - замялся Матросов. - Зачем ты пришел... сюда? - тихо спросила Марина, включая электромотор, чтобы он начал жужжать. - Выходит дело, неверно я сказал тебе в Брестской крепости, что никогда больше не вернусь туда... - Куда? В крепость? - Нет, я говорил о Западе. - Что ты хочешь сказать? - ужаснулась Марина. - Пойми меня, родная. Не было у меня часа с тех пор, как я на Родине, чтобы не терзала меня мысль о моей вине перед людьми. Я оказался никуда не годным психологом, не смог разобраться в профессоре Бернштейне, которого должен был подготовить к бегству от Вельта. Я не угадал его состояния, его угрызений совести и благородного желания спасти людей от своего открытия. Теперь я имею возможность частично искупить свою вину. - Как? Что ты задумал? - Профессор Кленов говорил тебе, что все запасы нужного вам радия-дельта находятся у Вельта, у того самого Вельта, который так ценил меня и сейчас считает погибшим. - Ты хочешь ринуться в его пасть? - Кто лучше меня знает Вельта? Кто лучше меня может выполнить задание - добыть радий-дельта для тебя, для спасения человечества? - И ты едешь к нему? - Проститься пришел, девочка моя, - сказал просто Матросов. - Через сорок минут улетаю. Марина опустила руки и испуганно смотрела на Дмитрия. - Прощай, Мариночка, - сказал он, беря ее за плечи. Она отрицательно замотала головой. - До свидания... - И спрятала голову у него на груди. Девушки-лаборантки, ступая на носочки, вышли. Техник работал и ничего не замечал. Матросов вышел следом за лаборантками. Профессор Кленов в сопровождении директора института шел к Марине. Профессор был очень возбужден и не заметил, что Марина украдкой вытирала покрасневшие глаза. - Достопочтенная моя государыня! Дозвольте войти в апартаменты ваши гонцом вестей хороших! - Со старомодным изяществом профессор поклонился и вошел в лабораторию. Дойдя до середины комнаты и увидев, что свинцовый экран спущен, профессор разогнулся и застыл в удивлении перед приборами, дрожащие стрелки которых показывали, что в защищенном помещении начался процесс: - М-да! Что это такое? Черные лоснящиеся стены повторяли фигуру Марины в голубом рабочем халате, который в отражении казался совсем другого цвета. Марина взяла со стола провод и вертела его в руках. Директор рассматривал лабораторию после перестановки. - М-да! Чем это вы опять заняты, моя дорогая барышня? - Продолжаю работу, - пожала плечами Марина. - Какую, с позволения спросить? - Готовлю защитный слой для сверхаккумуляторов. - В сторону, государыня моя, в сторону! Теперь перед нами гигантская задача! М-да! - В чем дело? - подняла брови Марина. - Будем изготовлять несметное количество наших аккумуляторов. Задание правительства... Имею честь довести до вашего сведения, что план принят. М-да!.. Принят. Недаром жил все-таки ваш покорный слуга! Будем стрелять по упавшему метеориту аккумуляторами. Извольте бросить все ваши работы... - Но ведь я работаю над аккумулятором, - тихо сказала Марина, рассматривая концы проводов. - Как? Не расслышал или не понял? - Я продолжаю работать над сверхаккумулятором, - четко выговорила Марина. - Но позвольте... Я уже имел честь открыть... открыть вам свою тайну! Марина выпрямилась, положив провода на стол. - Да, профессор. Я знаю это. - Так какой же смысл тратить время? Ведь решено добыть для нас радий-дельта! Радий-дельта, без которого мой аккумулятор все равно не может обойтись. - Вот потому-то я и продолжаю работать. - Не понимаю, какая связь? - пожал плечами профессор. - Все мировые запасы радия-дельта в руках у Вельта. - Совершенно верно. - Следовательно, надо продолжать поиски. - Какие поиски? - сердито зажевал челюстями профессор. - Я позволю себе вторично напомнить, что имел честь открыть стране, и вам в том числе, способ, коим удалось мне сосредоточить в сверхпроводнике не виданные дотоле количества энергии. - Меня этот способ не устраивает, профессор. Кленов беспомощно огляделся: - Как так? Как не устраивает?.. Так зачем же... зачем я тогда открывал свою тайну? Позвольте, как же так? Я полагал, что открытие мной тайны сверхаккумулятора исключает надобность новых исканий. - Я хочу найти равноценный заменитель отсутствующего у нас радия-дельта. Марина опустила голову. Глаза ее из-под высокого лба смотрели угрюмо. Профессор растерянно бормотал: - Я думал... храня тайну столько десятилетий... Открыв ее, надеялся, что это будет использовано... Директор обратился к Кленову: - Иван Алексеевич, что смущает вас в работе Садовской? Она хочет найти лишний шанс к решению нашей общей задачи. - Что? Вы ко мне? Ах, да!.. Смущает? Ровным счетом ничего. М-да!.. Ни-че-го! - Профессор тряс курчавой белой бородой. - Меня ничего не смущает! М-да!.. Но я осмелюсь обратиться к вам: раз мои достижения не надобны, покорнейшая просьба освободить меня от дальнейшего участия в работах над аккумулятором и над осуществлением предложенного мной правительству плана. М-да!.. Уж покорнейше вас об этом прошу. - Профессор, я не вижу причины... - Нет, увольте, сделайте одолжение... Поручайте ведение работ более молодым... М-да!.. И более сведущим, а мне уж позвольте... м-да... откланяться... Профессор пятился к двери, пока с шумом не захлопнул ее за собой. Марина подошла к директору несколько смущенная: - Николай Лаврентьевич, вы поглядите за ним. Успокойте Ивана Алексеевича! - Хорошо, Марина Сергеевна. Не тревожьтесь об этом. Вашу инициативу одобряю. Заменитель будем искать! Дам задания всем остальным лабораториям. Марина бросила на академика быстрый взгляд, и директор понял, что она вовсе не собиралась дать кому-нибудь себя опередить. - Хорошо. Но найду его все-таки я! - медленно произнесла она и решительно повернулась к столу. Поднявшись по лестнице своего дома, профессор Кленов долго стоял перед дверью. Шаря по карманам, он невнятно бормотал: - М-да!.. Поражен... Не подыщу объяснений. Ключ всегда лежал именно в этом кармане... Полвека таил, а это никому не нужно... М-да!.. Никому и не нужно, почтеннейший мой профессор... М-да! Ключ нашелся, причем в том же кармане, где всегда. Еще в передней профессор заметил, что у него кто-то есть. Он не спеша разделся и открыл дверь в комнату. Раздался знакомый веселый и торопливый голос: - А, почтеннейший! Наконец-то! А я тружусь. Вы, может быть, думаете, что легко разобраться в ваших бумагах? Ничего подобного. Вот и сижу, разбираюсь в вашем утиле. Выполняю ваше поручение. Профессор поднял тусклый взгляд. - Они насмеялись надо мной. Им оказалась ненужной моя нелепая тайна... М-да!.. Не нужна... - Послушайте, что вы такое говорите? Вы думаете, что я что-нибудь понимаю? На стуле около самой стены лицом к ней сидел доктор. Перед ним на откинутой картине Левитана лежала груда рукописей, вынутых из секретного бюро профессора Кленова. Это был доктор Шварцман, но он чем-то отличался от прежнего доктора. Он был не в пенсне, а в роговых очках. Очки сидели плотно и теперь уже не слетали, как ни вертелась докторская голова. - Столько лет носить в себе проклятую тайну и убедиться, что носил скорлупу, которую надобно выбросить!.. - Послушайте, если вы так же читаете свои лекции, то я выражаю соболезнование вашим студентам. Скажите, кому не нужны ваши сообщения? - Ей не нужны. Этой молодой барышне... Профессор неожиданно осекся. - Какой, какой барышне? - спросил доктор, поднимаясь. Правый рукав у него был засунут в карман. - Та... та барышня... Профессор замолчал. - А министр, а чрезвычайный совет, а человечество? Профессор молчал. - Вам, по-видимому, трудно ответить на эти вопросы, почтеннейший. Знаю. А я вам задам еще один вопрос. Я разбирался в ваших записях. В вашей науке я слабоват, но вот каким это образом вы оказались таким крупным домовладельцем? - Что? Что такое изволили вы сказать? - удивился Кленов. - Я никогда не думал, что у вас такие поместья! - М-да!.. Не понимаю, о чем вы говорите. - Да вот, пожалуйста. Доктор стал неуклюже перебирать левой рукой разложенные на откинутой картине бумаги. Наконец, найдя нужную бумагу, он принялся размахивать ею перед лицом профессора. Кленов взял бумагу и достал очки. - Тут звонил Матросов. Через сорок минут он вылетает в Данию, просил вам передать, что ему поручили достать какой-то там радий-дельта... Профессор прочел бумагу и несколько мгновений смотрел в лицо доктору отсутствующим взглядом. Вдруг он ударил себя по лбу: - Какой глупец! Какой глупец! - А что такое? Почему вы присвоили себе такое ученое звание? - Какой глупец!.. Доктор, немедленно одевайтесь! Извольте показать, где ваше пальто, я помогу вам одеться! - Я могу и сам. Может, вы думаете, что я калека?.. Но куда вы спешите? - На аэродром, доктор! На аэродром! - О, вы видели этого юношу?! Теперь ему понадобился аэродром! - Я осмелюсь просить вас не задерживать меня. - Но позвольте... - М-да!.. Я ничего не могу позволить, милейший доктор. Спешим! Мы должны застать Матросова и передать ему эту бумагу. Трясущимися руками профессор накидывал на доктора пальто. ...Красный самолет расправил свои белые складывающиеся крылья. Матросов в качестве пассажира занял место в кабине. Начальник аэродрома Баранов, высокий, с рыжими бакенбардами, заглядывал в кабину и отдавал последние приказания: - Смотри, брат! Напасть ни с того ни с сего могут. Тогда держи вверх и радируй. Стрелять начнут - в бой не вступай: камнем вниз - и приземляйся. Помни, кого везешь! Понял? Вокруг самолета толпились летчики и провожающие. Матросов слушал последние напутствия. По пустынному вагону метро метался профессор Кленов. Доктор Шварцман не отставал от него. - Только бы не опоздать! Только бы не опоздать! - шептал профессор. - Ничего подобного! - кричал доктор. - Подумать только, милейший: от такого пустяка, как возможность задержать самолет, зависит спасение человечества! - говорил Кленов. - Вы, может быть, думаете... - начал доктор и замолчал. Поезд подходил к Станции "Аэропорт". Доктор Шварцман и профессор Кленов изо всех сил старались открыть еще запертые пневматические двери. Самолет плавно двинулся с места. Люди махали руками и шляпами. Никто из провожающих не заметил двух бегущих по полю стариков. В общей суматохе это казалось естественным. Когда профессор подбежал к начальнику аэродрома, самолет уже превратился в едва заметную точку. - Уважаемый!.. Осмелюсь обратиться... Скорее, возможно скорее верните самолет! - Что? Вернуть сверхэкспресс? Да вы с ума сошли! - Ничего подобного! - закричал подоспевший доктор и первым делом вцепился в пульс профессора. - Скверно, - проговорил он, задыхаясь. Начальник аэродрома недоумевающе слушал, что наперебой говорили ему старики. Потом быстро направился к радиорубке. Все присутствующие были удивлены. Строились всевозможные догадки, но никто толком не знал, почему понадобилось вернуть самолет. Вскоре на горизонте появилась точка, а через несколько минут на бетон аэродрома опустилась красная машина с белыми, отогнутыми назад крыльями. Кленов быстро шагал следом за еще катившимся самолетом. Доктор семенил сзади. Едва машина остановилась, профессор забрался в пассажирскую кабину и долго что-то объяснял Матросову, передавая ему старые, много лет хранившиеся в секретном сейфе бумаги. Телевизефон самолета соединили с Василием Климентьевичем. Министр поблагодарил профессора и дал Матросову четкие приказания. Его изображение исчезло с экрана, но самолет не отправлялся, дожидаясь приезда нотариуса для выполнения каких-то формальностей. Только через час самолет снова готов был к полету. Начальник аэродрома выходил из себя, но Матросов медлил. Ему что-то хотелось сказать профессору. - Иван Алексеевич, - наконец сказал он, - простите... Вы увидите Марину Сергеевну? Профессор насупился, зажевал челюстями и сердито взглянул из-под насупленных бровей. - М-да!.. М-да!.. - сказал он, потом еще раз взглянул на Матросова. Неизвестно, что он прочел на лице Матросова, какое воспоминание промелькнуло у него в голове. Может быть, он вспомнил Мод... Около рта его легли болезненные складки, еще ниже опустились лохматые брови. Потом, вдруг по американской манере ударив Матросова по плечу, он сказал бодро и весело: - Хорошо! Я передам привет от вас Марине Сергеевне. М-да... На прощание еще раз хочу поблагодарить вас за согласие взять с собой мой аппарат связи на отраженной волне. Если он вам даже и не понадобится, не откажите в любезности радировать на нем любое сообщение. Матросов пообещал. Кленов раскланялся и в сопровождении доктора Шварцмана покинул самолет. Взревел мотор, и самолет плавно побежал по взлетной дорожке. Глава V. СВЯЩЕННЫЕ ЗАКОНЫ У подножия замка Фредериксбург на острове Зеландия - большое озеро. Серые стены дворца спускаются уступами в тихую гладь. Высокие восьмиугольные башни касаются самого дна. Вековые гиганты парка подергиваются под водой неощутимой влажной дымкой. Вместе со своим отражением замок словно висит в воздухе, опоясанный бахромой густой зеленой тени. Это король Христиан IV построил на берегу озера датский Версаль. Он любил видеть дворец и небо над ним у своих ног. Но за последнее время совсем иным стало отражение в озере. Странный, нестихающий ветер покрыл гладь морщинистой рябью, и затрепетал, заколебался висящий в воздухе замок. Жалобно выл ветер, словно навеки прощаясь с землей. Он цеплялся за ветви, в отчаянии кидался в воду, заставлял в страхе дрожать колеблющиеся башни, печально вздымал с дорожек песок и, как пеплом, посыпал им головы понурых людей, шедших в замок Фредериксбург. Невесело шли в резиденцию короля министры Датского королевства. Кратка, но тяжела была повестка дня чрезвычайного заседания: 1. О нарушении Данией союзной солидарности. 2. Меры Дании по спасению мира. Прошли министры; начались нерадостные прения во дворце, а ветер все выл на одной протяжной, несмолкающей ноте и уносил воздух в неведомую даль. Почти одновременно с министрами ко дворцу подъехал автомобиль. В нем сидел Матросов. В этот момент в старинном зале дворца печальный и интеллигентный старичок сообщил, что в органе западной военной солидарности поставлен вопрос о предательском нарушении Данией обязательств в части традиционных поставок Англии мяса и молочных продуктов. - Дело в том, - продолжал премьер-министр, - что господин Петерсен, в руках которого сосредоточен почти весь экспорт страны, неожиданно продал все датские запасы господину Вельту. - Вельту? - воскликнули многие министры. Толстый и красный Петерсен, владелец датского синдиката мясных и молочных продуктов, присутствовал на заседании. Он хитро улыбнулся и сказал: - Напрасно англичане обижаются, господин министр: с господином Вельтом я имею дело не один десяток лет. Я всегда продавал ему молоко и мясо. - Однако ваш синдикат запродал сейчас Вельту все, что может дать Дания до конца... - Старичок министр замялся и совсем тихо добавил: - До конца мира... - Он вытащил платок и тщательно высморкался. - Совершенно верно! - весело ответил Петерсен. - А как же Англия? - робко спросили из-за стола. - Я не знаю как! - Что же будут есть англичане? Что им ответить? - По-моему, надо им ответить: товар продан, лавка закрыта. Они не заплатили бы мне таких денег, как Вельт! Конечно, Англия - датский союзник. Но Вельт - владелец мира будущего, в который каждый человек мечтает попасть. И опять же, священное право собственности превыше всего. Министры не решились принудить Петерсена расторгнуть сделку с владельцем Концерна спасения, а потому решили все вместе выйти в отставку. Но прежде предстояло обсудить меры по спасению мира. На заседание пригласили Матросова. Он поклонился важному собранию, мельком оглядел лепной потолок, золотые карнизы, темные картины в тяжелых рамах и сразу начал: - Моя страна совместно с другими странами, всегда тревожившимися за судьбу человечества, принимает общие меры к ликвидации возникшей на острове Аренида катастрофы, но для осуществления намеченного плана нужен редчайший элемент радий-дельта, все запасы которого находятся на территории Дании... Министры оживились. Конечно, они не знали ни о существовании радия-дельта, ни о том, где он находится, но все они были готовы помочь смелому начинанию. Кроме того, они гордились тем, что Дания оказалась страной, в которой сосредоточены все запасы такого важного элемента. Однако едва произнес Матросов имя Вельта, как наступило неловкое молчание. - Просьба моя сводится к тому, - закончил Матросов, - чтобы силой власти датского правительства реквизировать радий-дельта и передать его для спасательных мер. - Реквизировать? Нет, почтенный господин Матросов просто не понимает, что это невозможно! Отнять у Вельта то, что принадлежит ему, нарушить священные законы, на которых зиждется цивилизация, просто невозможно для культурной страны. Кроме того, подобный акт восстановил бы Вельта, главу Концерна спасения, против датского населения, чего правительство Дании ни в коем случае не может допустить! - Старичок премьер волновался, путал слова, но все время старался быть изысканно вежливым. - Это невозможно, - согласились министры. - Мы не можем, господин Матросов, попирать ногами частную собственность, - закончил премьер-министр. - Я не прошу об этом, - спокойно сказал Матросов. - Наоборот, я прошу защитить частную собственность. Я выступаю здесь как частное лицо, как собственник Ютландского замка, где незаконно обосновался Вельт. Министры единодушно выразили готовность помочь: в душе они всегда были за мир, если он не нарушает устоев цивилизации. Но как пойти против Вельта? Однако, кроме адвокатов и писателей, профессоров и чиновников, заседавших в романтическом зале старинного замка, в городе Копенгагене, знававшем и гнет оккупации, и международные конгрессы борьбы за мир, было много и других людей, болевших за судьбы мира, воспитанных современной Данией - страной судостроения и пищевой промышленности, высокомеханизированного сельского хозяйства и несчетных типографий. Эти люди заводов и полей, студенты и женщины, матери детей пришли к замку с флагами, трепещущими на ветру, с транспарантами, с которых кричали слова: "Борьба!", "Забота!", "Воздух!". Все больше становилась толпа, все громче раздавались голоса. Древний датский Версаль гудел, как готовый взорваться паровой котел. Премьер-министр, прервав заседание, вышел на балкон. Рев толпы обрушился на него. Она бушевала внизу. К нему тянулись тысячи поднятых кулаков. Премьер, улыбаясь, раскланивался. Вернулся он к министрам со словами, что его партия в решительную минуту всегда находила общий язык с народом. Коллеги по кабинету смотрели вопросительно. Матросов, заложив руки за спину, спокойно разглядывал лепные украшения. Премьер-министр солидно сел и задумался. Он понимал, что ему сейчас предстоит "найти общий язык" с пришедшим к стенам замка народом, и в то же время он был в большом затруднении. Чудовищное стечение обстоятельств! Священный закон частной собственности, основа величественной пирамиды цивилизации, вдруг оказался противопоставленным ее вершине, самому Вельту - владельцу ключей от мира будущего... Поистине близок конец мира, если на глазах у поборников цивилизации она опрокидывается. И почтенный, всегда гуманный министр, сторонник прогресса и нерешительных мер, даже обрадовался, когда в раззолоченный зал, знавший камзолы и парики, звезды и брильянты, шпаги, плюмажи, ботфорты, смокинги, фраки и лакированные туфли, явилась группа людей в сапогах, с решительными лицами. Люди эти назвали себя Комитетом содействия, который был избран стоящими внизу людьми. - О каком содействии идет речь, уважаемые члены комитета? - с надеждой в голосе осведомился премьер-министр. Требования пришедших к замку людей были очень просты и понятны: они не хотели задыхаться. Прошел слух, что коммунистические страны, решившие вести активную борьбу с катастрофой, обратились за содействием к Дании. - Вот Комитет содействия и будет это делать, - закончил здоровенный детина с ясными серыми глазами и массивным подбородком. Почтенные министры переглянулись. Впервые за всю летопись Датского королевства, со времен Гамлета, принца Датского, совет министров Дании, одной из передовых стран Европы, провел совместное заседание с Комитетом содействия... Заседание было очень кратким, без прений и споров. Народ стал расходиться. Матросов уехал. Председатель Комитета содействия едва не раздавил в своей ручище тонкую руку премьер-министра. Министру казалось, что он совершил подвиг. Гордый, респектабельный, даже красивый, шел он, забыв надеть шляпу, по берегу озера, и ветер трепал его седые волосы. Да, он был горд, горд тем, что достиг единения с народом и... не нарушил священных законов собственности. Когда он подошел к озеру, то в ужасе отпрянул. В воде колебались неустойчивые, опрокинутые шпилями вниз башни. Это убедило почтенного социалиста, что все действительно перевернулось и опрокинулось. На следующий день утром несколько автомобилей один за другим неслись по гладкому шоссе, обгоняя ровный, шуршащий вереском ветер. Солнце поднялось уже высоко, кузнечики в траве отчаянно звенели. Верно, солнцу надоел назойливый звон, и оно решило сжечь их живьем. Но кузнечики пока не поддавались - должно быть, на их стороне был ветер. Солнце в ярости забралось еще выше и злобно нагревало и сушило все вокруг. Вскоре машины скрылись в небольшой роще стонущих от нестихающего ветра буков. Из-за раскачивающихся верхушек выглядывали шпили Ютландского замка. Машины остановились в лесу, и только одна из них подъехала к замку. После нескольких гудков ворота со скрипом открылись. Привратник пропустил автомобиль, удивленно оглядывая приехавших. Лакеи повели Матросова и сопровождавшего его чиновника по изъеденным веками ступеням. Седой и важный дворецкий с почтительной радостью узнал мистера Тросса, который "так вовремя", по его мнению, вернулся, и отправился доложить Вельту. Когда Матросова ввели в полутемный зал со стрельчатыми окнами, первое, что бросилось ему в глаза, была фигура женщины в облегающем бархатном платье, стоявшей в противоположных дверях между двумя закованными в латы средневековыми рыцарями. В первый момент могло бы показаться, что это замечательная картина, но женщина, вызывающе красивая, медленно пошла навстречу Матросову. Она бесцеремонно рассматривала его энергичное, открытое, немного скуластое лицо. - Тросс! Это вы или привидение? Впрочем, в замках полагаются привидения! - Да, это я, мэм. Во плоти и крови, мэм, - Проверим. Я ведь никогда не верила, что вас съели акулы. Это неэстетично! Фи! Просто вас нужно было спрятать... может быть, от меня. Не так ли, Тросс? - И она заглянула ему в глаза. - Как вам будет угодно, мэм. Всегда к вашим услугам. - Как прежде? О'кэй! Мне угодно побеседовать с вами, будь вы хоть привидение, хоть оживший скиф! В библиотеке. Надеюсь, вы не забыли, где она? - Нет, мэм! Прекрасно помню. - Я хочу узнать о вас все. - И Иоланда повернулась к окну так, чтобы мистер Тросс видел ее профиль, профиль римлянки. Матросов с холодной учтивостью любовался им. Вернулся знакомый дворецкий и почтительно пригласил Тросса пройти в кабинет. Вельт сидел в полутемной комнате со спущенным жалюзи. Перед ним стояла лампа с рефлектором, неприятно слепившая входивших. Он медленно поднялся из-за стола и шагнул навстречу Maтpocoвy: - Тросс? Я не поверил ушам. Что мне сделать с этим болваном Шютте за его доклад о вашем безумии? - Наградить его ящиком пива, сэр. Он прекрасно служил вашему делу. - Вы так считаете? Ну хорошо. Выпьем по рюмочке за это дело, а вы пока обдумайте, как изложить мне свою версию. Или она давно готова? - говоря это, Вельт открыл вделанный в стену сейф, внутри которого оказался американский бар с пузатыми бутылками. Он налил две рюмки коньяку и пригласил Тросса к столику: - Вот теперь выкладывайте, парень, вашу подготовленную версию. Матросов спокойно сел, закинув ногу на ногу и держа рюмку у губ. Вельт внимательно наблюдал за ним. Но намеренно налитая им рюмка "с верхом" не расплескивалась. Руки у Тросса не дрожали. - Версии нет, - спокойно сказал он. - Вы ведь знаете, биг-босс, для какой деятельности меня готовили у вас в Америке. - Думаете, я зря пообещал вам выгодное место при себе? - И Вельт покосился на бар, который в его нью-йоркском кабинете был прикрыт картиной с изображением Белого дома. - О'кэй, сэр! Я держался за вас. Но мог ли я упустить необычайную возможность, которая ввела бы меня в тесный круг коммунистических верхов? - Что вы имеете в виду, Тросс? - Я мог бы разом стать "разоблачителем капиталистического мира", вестником грозящего Земле несчастья, свидетелем занявшегося пожара атмосферы и... заработать доверие Кремля, не потеряв вашего. - Каким образом? - Перейдя на советский корабль, подошедший к пылающему острову. - Матросов выпил рюмку и поставил ее на столик перед Вельтом, не прикоснувшимся к своей. - И я не задумываясь сделал это, сэр. - Откровенно! - не без восхищения процедил Вельт и пригубил рюмку. - А как же акулы? А кровь? Мне даже представили цветную фотографию места вашего упокоения. - Резиновый жилет с кислородом, когда я в море, всегда на мне. Акваланг легко умещается под пиджаком. - А кровь? - О, сэр! Порошок в пакетике выдается вместе с аквалангом, бумагу даже не надо разрывать, размокает в воде моментально. Безукоризненный цвет. Я думал, вы знаете, сэр. - Я мог знать, а акулы? - О, сэр! Вы же ценили во мне кое-какие спортивные качества. А в разведшколе нас обучали бороться в океанарии с дельфинами, а это почище акул, поверьте, сэр. - И всю эту болтовню вы считаете версией? - Я же предупреждал вас, сэр, что версии не будет. - Как же вас выпустили коммунисты? - Очень просто, сэр. Они меня послали к вам с поручением. - Бизнес? Вижу, вы и там не терялись. - Если хотите, то бизнес. Безусловно, бизнес. Вы можете получить огромную выгоду, если продадите им имеющиеся у вас запасы радия-дельта. Видите, я и сейчас борюсь за ваши интересы. - Зачем? Зачем я стану торговать с коммунистами? - Ради выгоды, сэр. - Не поздно ли они собрались торговать со мной? Мой концерн, как вы отлично знаете, производит самое лучшее вооружение, но где найти ему применение в обозримом будущем на безвоздушной Земле? - И Вельт неприятно рассмеялся. - А жаль, Тросс! Неправда ли? Вы так умело рекламировали мои пушки, танки, газы! Микробы! Ха-ха-ха! Помните, вы подсчитали, что, если стрелять из одних моих пулеметов, можно расстрелять все население земного шара в десять минут. - Вы меня знаете, сэр. Вы никогда не ошибались, прислушиваясь к моим прогнозам. Я пришел к вам, чтобы возобновить свою работу у вас, если вы согласитесь на это, разумеется. - Вот как? А пресс-секретарем Белого дома вы уже не стремитесь стать? - Мне кажется, сэр, что сейчас у нас с вами, да и вообще у всех людей мира, иные интересы. - Какие же? - вкрадчиво поинтересовался Вельт. - Выжить на Земле. - Почему на земле, можно и под землей, - усмехнулся Вельт. - Если вы не возражаете против возобновления моей работы у вас, то позвольте сообщить Советской стране о вашем согласии продать радий-дельта. - Если не ошибаюсь, мы говорили о вооружении, которое вы так ловко рекламировали, Тросс. Может быть, начнем с него наш бизнес с коммунистическими странами? - Боюсь, биг-босс, что коммунистическим странам не нужно ваше вооружение. - Знаю, знаю! У них свое вооружение. Они не желают пользоваться моими услугами. Тем хуже для них. Правда, Тросс? У нас с вами всегда были общие взгляды. Но все же им пришлось обратиться ко мне, даже послать посредника из числа моих бывших служащих. Может быть, поговорим об акциях спасения? Так передайте своим новым хозяевам, что в мир будущего, созданный мною, я их не пропущу. - У меня нет новых хозяев, сэр. Но, насколько я знаю, приобретать у вас акции спасения коммунистические страны не собираются. Им нужен всего лишь радий-дельта. - Что вы заладили "радий-дельта, радий-дельта"! Чего он вам въелся в печенку? - Видите ли, сэр... я думаю, что вы тоже заинтересованы в его применении у коммунистов. - Это почему же? - Коммунисты собираются потушить воздушный пожар. - Слушайте, Тросс. Вы немало работали со мной. Я вас считал умным человеком. Вы вернулись ко мне, насколько я понимаю... - Вернулся, сэр, для совместных с вами действий. С помощью вашего радия-дельта пожар над Аренидой можно потушить. - Клянусь, Тросс, если бы вы еще работали у меня, я бы вас уволил за этот неделовой бред. - Почему неделовой, сэр? Меня в этом вы никогда не упрекали. - Слушайте, парень. Вы стали тем, кто вы есть, потому что много лет я учил вас жить. Без меня вы ничего не понимали бы в жизни. - Вы в этом уверены, сэр? - Уверен. Но мне горько слышать, как вы бормочете о спасении мира, о том, чтобы совместно с коммунистами потушить воздушный пожар. Неужели вы такого скверного мнения о моих умственных способностях? - Нет, что вы, сэр! - Подумайте сами. Руководители, к которым вы, по вашим словам, втерлись в доверие, как в свое время и ко мне, собираются каким-то таинственным способом потушить пожар в Тихом океане. Одним из застрельщиков этой идеи выступает мой бывший служащий (бывший ваш сослуживец, не так ли?) господин Кленов. Как видите, у меня информация не только от вас. Я хорошо знаю все его работы. И вдруг теперь им срочно требуется радий-дельта! Ха-ха-ха! Вывод ясен. Налить вам еще? - Спасибо. Если позволите, я налью сам. - Валяйте. И мне тоже. Итак, радий-дельта им нужен для выполнения их фантастического плана. Как вы думаете, Тросс, вы всегда были моим советником, дать им этот радий-дельта? - А почему бы и не дать, сэр? Когда жизнь сохранится на Земле, она сохранится и у вас. - Замолчите. Я не хочу в вас разочаровываться. Я считал вас разбирающимся в коммерции. Вы осведомлены, конечно, что перед вами владелец Концерна спасения - грандиозного промышленного и коммерческого предприятия, стоящего сотни миллиардов долларов! На эти средства уже построены многие сооружения, которые могут быть использованы только при жизни нового мира, то есть мира без воздуха, без атмосферы. Что же вы предлагаете мне? Отдать им радий-дельта, помочь Кленову потушить пожар? Сделать новые подземные города ненужными? Вы предлагаете мне пустить на ветер все вложенные в новые сооружения средства? Это не коммерческий разговор! - Вы хотите сказать, что вам невыгодно спасение человечества? - Не мне, не мне, мистер Тросс! - насмешливо сказал Вельт. - Это только законы коммерции. Деньги не могут быть пущены на ветер, они не могут погибнуть. Я не позволю разорить себя. - Очень ясно, - сказал Матросов без малейшего удивления. - Особенно ясно, если учесть, что образ мышления людей, населяющих их территорию, является постоянной угрозой мировым деловым кругам! Нельзя, Тросс, упустить случай раз и навсегда покончить с призраком, который бродит не только по Европе, но и по Азии, Африке и Америке! Будущий мир будет и без атмосферы, и без коммунизма. - Вы не сказали мне ничего нового. Я ожидал такого ответа. - Зачем же вы тогда обеспокоили себя и явились ко мне? - язвительно пожал плечами Вельт, почти совсем закрывая левый глаз. - Сообщить, что я не потерплю больше ни одной минуты вашего пребывания в моем замке. Вельт оторопело откинулся на спинку кресла. Матросов насмешливо посмотрел на него. - К-к-ка-ак?! - начал Вельт. - В вашем замке? Вы с ума сошли, Тросс! Вельт недоуменно смотрел на своего посетителя и не узнавал его. В нем произошла мгновенная перемена. Бывший его помощник, вернувшийся к нему после долгого отсутствия, исчез. Перед ним сидел с решительным лицом незнакомый человек, отчеканивавший слова: - Не Тросс, а Матросов, мистер Матросов, если желаете. В дальнейшем прошу вас правильно выговаривать мою фамилию. И при обращении ко мне, если это вас не затруднит, добавлять "сэр". - Я не поверил вашей "версии", но теперь... - Напрасно, я рассказал вам то, что было. - И что же вы еще хотите рассказать? - Я даю вам полчаса для того, чтобы покинуть мой замок. Достаточно вы пожили здесь, не имея на то права! - Молчать! Мальчишка! Вон отсюда! - ударил кулаком по столу Вельт. Появился лакей. - Позвать Ганса! Пусть он выгонит этого нахала!.. Вон отсюда! - небрежно приказал Вельт. В дверях показался датский полицейский чиновник. - Я вам нужен, сударь? - обратился он к Матросову. - Да, пожалуйста, разъясните этому господину, что он находится в принадлежащих мне стенах и должен немедленно очистить помещение. - Как так? - злобно засмеялся Вельт. - Мне, владельцу мира будущего, смеют говорить, что я нахожусь в чужом доме? - Сохраните серьезность, господин Вельт, - сказал датчанин. - Ознакомьтесь вот с этими документами. - Он разложил на столе перед Вельтом старые, пожелтевшие бумаги. Перебирая их, он вежливо говорил: - Не угодно ли господину Вельту узнать свою подпись под дарственной записью на имя доктора Кленова? - Кленова? - воскликнул Вельт. - Да, доктора Кленова. Вы сами передали владение Ютландским замком этому Кленову взамен принятия господином Кленовым на себя обязательств по оборудованию особой лаборатории, которые, как здесь помечено, выполнены в 1916 году. Вот документ, удостоверяющий исключительное право собственности на элемент радий-дельта ученого Бакова, его открывшего, создавшего его запасы и завещавшего их все тому же Кленову... - При чем тут Кленов? - закричал Вельт. Датчанин попыхтел трубкой и спокойно продолжал: - Вот документ, где доктор Иван Кленов, ныне заслуженный деятель науки Советской страны, переуступает права владения упомянутым замком в Ютландии и запасами радия-дельта господину Матросову. - Матросову?.. Это вам? - спросил хрипло Вельт. В комнату вошел громадный Ганс и недоумевающе остановился поодаль. Из двери выглядывали несколько полицейских. - Сопротивление напрасно, мистер Вельт, - сказал Матросов. - Если вы немедленно передадите мне радий-дельта, то я подожду с выселением. Учтите, что замок оцеплен отрядом полицейских. Вельт смотрел то на Матросова, то на пожелтевшие бумаги, столько лет пролежавшие в секретном сейфе комнаты Кленова. Ганс никогда не видел своего хозяина в таком состоянии. - Босс, какие будут ваши приказания? - спросил он тихо. - Убирайтесь к черту! - заорал на него Вельт. - Отдайте радий-дельта, и я подожду с выселением. - Не знаю этого элемента! Я никогда не видел его! - забрызгал слюной Вельт. - Прекрасно! - весело воскликнул Матросов. - Даю вам полчаса сроку, чтобы удалиться отсюда. Пока же я отправлюсь осмотреть свой дом. Вельт скрипел от ярости зубами. - Кажется, я понимаю, почему он явился сюда не один. - Вельт подошел к полицейскому чиновнику и тихо сказал: - Вы... Я дам вам акцию спасения! Только убирайтесь отсюда вместе с этим нахалом! Датчанин вынул трубку изо рта, улыбнулся и неторопливо ответил: - О нет, господин Вельт! Я бедный человек, я не смогу купить вашу акцию. - Дурак! Я дам вам даром! - прошипел Вельт. Датчанин поклонился: - Благодарю, но у меня большая семья и много друзей, с которыми вместе я много лет боролся за мир и которых мне не хотелось бы покидать. - Вы торгуетесь? Это безбожно! - О нет, господин Вельт. Я просто предпочитаю надеяться на коммунистические страны. Для многих они всегда были надеждой... - Здесь все с ума сошли! - закричал Вельт. - Ганс, что же это такое? Ганс недоумевающе вращал глазами. Вельт запустил портсигаром в лампу-рефлектор, но промахнулся. Глава VI. ЖЕЛЕЗНАЯ ПОСТУПЬ По пустыне бежал человек. Оставляя за собой цепочку следов, он бежал ровно и легко, словно ноги не увязали в сыпучем песке, словно солнце не жгло так, что воздух плясал горячими струями. Спортивные трусы и майка, мускулистые длинные ноги и тренированное дыхание помогли бы узнать в нем спортсмена, если бы не полосатая рейка, которую он нес на плече. Ящерица зарылась в песок. Следы бегуна пересекли тонкую полоску, будто оставшуюся от протянутой веревки. Навстречу бегуну по склону струился "пересыпаемый в часах вечности" песок. Это движение выдавало пустыню. Ее застывшие волны на самом деле двигались, дымясь песком. Человек поднялся на гриву бархана, поставил рейку вертикально и оглянулся, ладонью прикрывая глаза от солнца. На в