кидавшую Глеба с того момента, как он увидел долину с замком. - Час от часу не легче, - проворчал он, старательно делая вид, что гипотеза Васлава всего лишь мрачная шутка. - Не думаю, чтобы это объяснение было хуже других. Замок в таком месте не могли построить люди, - заметил Крушинский. - И не люди ходили по этой лестнице. Преодолев двенадцатую ступень, они оказались наконец на дне долины. За их спинами у высокой скалистой стены, рассеченной гигантской лестницей, по которой они только что спустились, заканчивалась дорога, ведущая из замка в никуда. Она упиралась в глухую нишу, увенчанную аркой. Вначале ниша показалась им совсем пустой, но это было не так - постепенно глаза привыкали к неестественному свету, исходящему от огненного водопада, и тогда они увидели внутри ниши двадцатиметровую коленопреклоненную фигуру. Руки людей сами собой потянулись к оружию, однако фигура казалась неподвижной, от нее веяло холодом и смертью. Но даже обойдя вокруг, рассмотрев мельчайшие подробности этого странного создания, они так и не поняли, что оно собой представляло - гигантскую скульптуру, высеченную из камня резцом нечеловеческого скульптора, или что-то совсем иное? Скорее последнее... Камень, немой свидетель промелькнувших тысячелетий, запечатлел в себе следы трагедии, происшедшей здесь много веков назад. То, что в начале показалось им коленопреклоненной скульптурой, высеченной из целого куска скалы, на самом деле было чем-то совсем иным. Великан, изнемогая в неравной борьбе с неведомым могучим врагом, упал на одно колено. Но он все еще сопротивлялся, до самого последнего момента пытаясь поднять свое чудовищное оружие - палицу, намного превосходящую в обхвате туловище взрослого человека. Огонь, бушевавший вокруг него, был неумолим. Он оплавлял стены ниши и даже камень под ногами превращал в жидкую огненную грязь. Но и тогда, в огне, великан продолжал бороться. Глеб видел все так ясно, словно сам находился в этом месте тысячи лет назад. И не огонь погубил этого бесстрашного бойца, что-то еще более ужасное, что-то такое, что превратило живое тело в навсегда застывший камень, в тюрьму, заточившую внутри себя померкнувшее, но все еще живое сознание. - Причудливое создание природы. Я видел еще более странные в горах, там, где дуют сильные ветры. За столетия они вгрызаются в скалы и постепенно ваяют из них фигуры великанов. - Крушинский говорил так, словно старался самого себя убедить в этой простой истине. - В эту нишу не проникают ветры, - возразил ему Глеб. Он чувствовал, что приближается время схватки с неведомым и страшным противником, поджидавшим их в этой долине. Теперь они должны были отбросить страх и четко представлять то, что могло находиться за следующим поворотом дороги. Ожидание неведомой опасности всегда хуже ее самой, какой бы ужасной ни была эта опасность. - Зато здесь достаточно лавы. Мы в жерле вулкана. Поток лавы мог создать эту причудливую фигуру... Глеб понял, что Крушинский не верит в собственные слова, и не стал возражать. - У меня такое чувство, - задумчиво проговорил он, пристально разглядывая бесформенную каменную корку, покрывавшую голову великана, - словно он все еще жив... - И так мороз по коже продирает от этого места, а тут еще ты со своими фантазиями! - Пойдемте отсюда, отроки, - поддержал Крушинского Васлав. - Это место не для смертных людей! - Нет! Подождите. - И неожиданно для самого себя, отстранив руки товарищей, пытавшихся его удержать, Глеб подошел к статуе вплотную. Невидимая ладанка на его груди запульсировала и наполнилась теплом, впервые с тех пор, как он пересек границы этого мира. Здесь, рядом, скрывалось что-то очень важное, что-то такое, что он обязан был понять... Внешне - это всего лишь мертвый камень, похожий, если Васлав прав, на надгробный памятник целому народу, некогда правившему подземным миром... Но от каменной скульптуры струилось невидимое живое тепло и странная сила... Повинуясь внутреннему ощущению этого тепла, Глеб протянул руку к его источнику и коснулся оружия поверженного гиганта. Он почувствовал нечто похожее на удар мощного электрического разряда и не смог сразу отдернуть руку, словно ток приковал его к камню. Сквозь него вихрем пронеслись странные образы и еще более странные мысли... ... Ничто не бывает напрасным, ничья жизнь, отданная борьбе с темными силами, не исчезает бесследно. Они копятся, оседают на светлых дорогах, ждут своего часа, ждут путника, чтобы передать ему эстафету. Рано или поздно путник приходит и делает следующий шаг, быть может, всего лишь один, но и он не бывает напрасным. Неведомая сила, быть может, века ожидавшая прикосновения, если уж не друга, то хотя бы врага того, кто заточил гиганта в эту страшную темницу, беспрепятственно вошла в Глеба, и он увидел картину последних мгновений безжалостной схватки. Чудовищное создание тьмы, разомкнув свою трехглавую пасть, извергло из нее реки сжигающего огня, но ярость бойца, противостоящего ей, была сильнее боли, и он вновь нанес страшный удар своей палицей по средней голове змея. От рева змеевидного монстра содрогнулся весь подземный мир, но Ягро, последний из людей, вождь своего уничтоженного народа, понимал уже, что ему не преодолеть оставшиеся метры дороги, не достичь ворот проклятого замка, потому что за змеем на фоне ворот проступила другая фигура, фигура Бессмертного Властелина, которому они поклонялись столь долго и против которого, в конце концов, восстали... Образы ушли, оставив после себя привкус бесконечной горечи, прекратился ток силы, но он не исчез бесследно, оставив в душе у Глеба новую незаживающую рану. Так уже было в пещере Гидра. Идя по этой дороге, он постепенно накапливал чужую боль, чужую горечь и чужую силу... Силу тех, кто не сумел дойти до конца. Но это было не все. Глеб испытывал мучительное сомнение от того, что не понял самого главного. И уже повернувшись, чтобы уйти, он услышал молчаливый призыв, просьбу вернуться, вернуться, чтобы найти... Что? Ответа не было - лишь мертвый камень окружал его теперь, и живая сила, израсходовав себя до конца, больше не проявлялась - осталась ли она с ним? Этого он не знал, зато совершенно определенно ощутил, что не сумел понять главного из того, что пытался передать ему побежденный Манфреймом гигант. Он мог бы провести здесь многие дни, пытаясь разрешить загадку, но его спутники уже начинали проявлять нетерпение. Впереди их ждала нелегкая схватка, и нельзя больше терять время на размышления. Ничего нового не увидит он на этих оплавленных стенах, впитавших в себя огненные письмена давно отшумевшей битвы. Его ждала собственная схватка, собственная боль и, может быть, такая же, если не более страшная судьба... Несколько минут они двигались в полном молчании, словно спутникам передалась мрачная задумчивость Глеба, по-прежнему испытывавшему мучительную борьбу. Они уходили, так и не разгадав загадки этого места, упустив что-то очень важное, может быть, самое важное из всего, что им встречалось до сих пор на этой гибельной дороге. - Когда-то племя великанов правило всем подземным миром, но потом пришел змей и произошла великая битва. - Жизнерадостная натура князя не позволяла слишком долго мириться с мрачным покровом уныния, будто наброшенным на них чьей-то невидимой рукой. И он продолжил свой рассказ, точно хотел воспоминанием о великой битве прошлого развеять печаль, овладевшую ими. - Змей победил их. Последнего из великанов он оставил здесь навсегда в назидание тем, кто рискнет нарушить границы захваченного им царства. Даже Крушинский не стал на этот раз возражать Ваславу - столь мрачное впечатление произвела на всех статуя поверженного воина. Они продолжали медленно двигаться по дороге, ведущей к замку, и временами, когда рокот подземных ударов усиливался, им чудились в их звуках чьи-то могучие шаги. Словно тот, кто остался позади, пытался идти вместе с ними. Дорога, сложенная более светлыми плитами гладко обработанного камня, как и все вокруг, хранила на себе отметины бушевавшего здесь огня. Сейчас ее покрывал толстый слой вулканического пепла, но местами сквозь него проглядывали проплешины оплавленного камня. Четыре цепочки четких следов оставались позади них. Глеб подумал, что так должны были выглядеть следы первых людей, побывавших на Луне. Никто до них не дерзнул потревожить покой этой серой дороги. Тысячи лет пройдут, и на ней все еще будут заметны их следы - они останутся здесь до следующего извержения вулкана, и кто знает, появятся ли рядом с этими следами другие, ведущие в обратную сторону, к миру живых людей, зеленых растений и яркого солнца? Словно желая возразить предопределенности пути, заключенному в самом существовании этой дороги, Глеб подошел к ее краю и попытался сойти с обочины на черную корку лавы, покрывавшую местность вокруг до самого лавопада. Но его плечо уперлось в прозрачную силовую стену. Это силовая стена не была похожа на ту, что окружала базу. Внутри слагавшего ее поля не ощущалось присутствие энергии. Что-то бесконечно мертвое и совершенно непроходимое отделило дорогу к замку от остального мира. Постепенно замок приближался, его стены поднимались все выше, а пролеты стен раздвигались вширь, захватывая весь горизонт мрачного подземного мира, с каждым их шагом он прорастал из земли, заполняя собой все еще остававшееся свободным пространство. Наконец они подошли к его воротам. И тогда стало ясно, что каждая завитушка орнамента, каждая заклепка на воротах, каждая трещина в камне, малейшие, запомнившиеся им во время штурма манфреймовского замка детали повторены здесь в своем зеркальном отражении... - Любые миры, даже сместившиеся в красную область, обладают свойством зеркального отражения. По оси симметрии, в том же самом пространстве находятся их двойники. Там левое становится правым, правда ложью, а добро превращается в зло. - Это, должно быть, дьявольские миры. - Не совсем так. Для тех, кто там находится, точно такой же представляется наша собственная Вселенная. Все зависит от точки зрения. - И вы считаете, что существует возможность физически очутиться внутри такого Зазеркалья? - Я не завидую тем, кому это удастся. 21 Замок ждал их. Едва они приблизились ко рву, как подъемный мост опустился, и огромные ворота, сделанные из непонятного серого материала, ушли вверх, открывая им путь. Они приготовились к атаке, к огненным рекам, летящим со стен, и потому остановились перед воротами, как останавливается осторожный зверь перед распахнутыми дверцами ловушки. - Нам все равно придется войти. - Глеб изучал стены замка, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для глаза - шов, выступающий камень. Но стены были совершенно гладкими и казались отлитыми из того же материала, что и ворота. - Войти, конечно, придется, - согласился Крушинский, - но неплохо было бы сначала подумать, как мы вернемся, если ворота опустятся за нами. - Внутри должен быть механизм, управляющий их подъемом. - Но его может и не быть. - Тогда мы найдем другой путь. - Глеб пожал плечами. - Или ты предлагаешь вернуться? - Я предпочитаю всегда иметь свободу выбора. Не люблю, когда мне навязывают единственное решение, - проворчал Крушинский, направляясь к воротам. - Я тоже этого не люблю. Но бывают случаи, когда выбирать не приходится. - Не спешите, отроки, - остановил их князь. - Негоже торопиться в таком деле. Он подошел ко рву и легко, словно ребенка, поднял огромный кусок скалы. Богатырские мышцы князя напряглись, обрисовав его мощный торс, и Глеб подумал, что сейчас, как никогда, Васлав похож на легендарного богатыря. Водрузив камень в том месте, где ворота смыкались с землей, Васлав удовлетворенно осмотрел дело своих рук. Теперь, если створки опустятся, они упрутся в камень и не смогут отрезать им путь. - Камень могут убрать, - буркнул Крушинский, досадуя, что такая простая мысль не пришла ему в голову. - И все же это лучше, чем ничего, - усмехнулся Глеб, незаметно подмигнув князю. Они пересекли пустой двор. Не было ни слуг, ни стражи - ни малейшего движения. Больше всего Глеба поражала вулканическая пыль, ровным слоем покрывавшая весь двор. Не похоже, чтобы извержения здесь случались слишком часто. Скорее всего, эта пыль копилась многие годы, и, возможно, все это время в замке не побывало ни единого живого существа. В тот момент он даже предположить не мог, насколько это утверждение соответствовало истине. Только их следы отчетливо и недвусмысленно перечеркивали двор. Казалось, ни стены, ни башни замка не подвержены разрушительному воздействию времени. Нигде не видно было ни обломков, ни трещин. Двор выглядел совершенно пустым, но, с другой стороны, такой порядок не мог поддерживаться сам собой. Если здесь бывали сильные извержения, способные расплавить дорогу, то почти наверняка осколки вулканических бомб должны были залетать во внутренний двор. Заметили они и другие детали, говорившие о том, что какие-то обитатели, не оставляющие следов, здесь все-таки были. Передняя часть двора ограничивалась контрфорсами и высокими квадратными башнями. Они внимательно следили за их бойницами, все еще ожидая внезапного нападения, но ничего не происходило. Словно невидимые хозяева замка задались целью окончательно усыпить их бдительность. Высоченные двери парадного хода, последовав примеру ворот, распахнулись при их приближении. Изнутри пахнуло запахом пыли и сандала. Странная смесь, говорившая скорее о наличии какой-то незнакомой жизни, чем о ее полном отсутствии. На этот раз они не стали принимать мер предосторожности - в замке были балконы, окна, здесь они не чувствовали себя в ловушке, а может, просто не хотели показать неведомым хозяевам свой страх перед ними. Миновав дверь, все четверо оказались в огромном пустом зале. Здесь не было ни мебели, ни предметов обихода. Ветер, свободно проходивший в незащищенные стеклами окна, покрыл пол толстым слоем все той же вездесущей вулканической пыли. Из-под нее местами просвечивала когда-то яркая цветная мозаика. Ее рисунок и форма окон производили странное впечатление. Нет более характерных, общих для любой цивилизации признаков, чем те, что заложены в прикладных искусствах. Именно по ним учили в космодесантной школе определять принадлежность внеземных цивилизаций к культурным классам развития. Здесь они видели перед собой нечто, совершенно непривычное, не укладывающееся ни в какие схемы, даже на Рингусе - планете, заселенной разумными рептилиями, узор орнамента на циновках, сплетенных из тростниковых стеблей, вызывал у людей знакомые ассоциации, связанные с окружавшим миром. Узор на полу зала порождал лишь гнетущее чувство неправильности и какой-то необъяснимой расколотости, незавершенности композиции. Расчистив часть этого загадочного рисунка, Глеб мысленно попытался представить себе его зеркальное отражение, поменяв местами правую и левую часть и как бы вывернув наизнанку само изображение. Волосы у него на голове встали дыбом от подобного эксперимента, а часть картины, которую он увидел, долго преследовала его в ночных кошмарах. Он ничего не сказал друзьям, торопливо покинув это место. Едва они пересекли зал, как Шагара вздрогнул и остановился. Глеб, никогда не забывавший о его феноменальном чутье, дал знак остальным, и все четверо застыли у входа в следующее помещение. - Бронислава... Она где-то здесь! - Казалось, домовой совершенно потерял голову от волнения. - Подожди, успокойся. Ты уверен, что не ошибся? Ты можешь определить направление? Шагара отчаянно замотал головой. - Здесь такие стены... Я чувствую ее присутствие сразу со всех сторон... - Это ничего, это не важно. Во дворе ты ничего не почувствовал? - Нет. Только после того, как прошли дверь, это началось и потом усилилось - она здесь, здесь, я же чую ее! Глеб все еще боялся поверить, хотя сердце уже яростно сорвалось с места и бешено застучало в груди. - Давайте все же не будем обольщаться. Может случиться так, что мы встретим здесь другого человека, лишь внешне похожего на Брониславу. - Ты будешь ее искать?! - потребовал Шагара прямого и ясного ответа. - Конечно. Конечно, мы будем ее искать и обязательно разберемся со всей этой чертовщиной! Они пересекли зал и очутились перед низким порталом с целым рядом дверей. - Нужно искать следы - все равно чьи. Если здесь есть хоть какие-то обитатели, они не могут существовать без пищи - должна быть кухня, столовая, спальня, наконец... - Ты уверен, что они нуждаются в привычной для нас пище, что они вообще нуждаются в пище? - Они, может, и не нуждаются, но если здесь действительно находится Бронислава, им приходится ее кормить и содержать в подходящих для человека условиях. Не раздумывая больше, он толкнул ближайшую дверь, и все четверо оказались в следующем зале. В центре помещения возвышалась огромная золотая колонна, сверкавшая миллионами желтых огней. Подойдя ближе, пораженный Глеб понял, что этот необычный предмет лишь внешне напоминает колонну. Он даже не доходил до потолка зала и заканчивался наверху поперечной перекладиной с тремя углублениями. Вдоль всей колонны шло еще одно спиральное углубление, обвивавшее ее от низа до самого верха. Оно было таким глубоким, что внутри мог бы свободно поместиться стоящий во весь рост человек. Наружная часть колонны состояла из искусно выполненных золотых пластин, покрытых тончайшей резьбой, издали они походили на сверкающую чешую. Вблизи это ощущение терялось из-за величины самих пластин, каждая из которых напоминала своими размерами и формой боевой щит. В целом вся колонна вызвала у Глеба ощущение того, что внутри гигантской золотой спирали совсем недавно покоилось холодное тело чудовищной рептилии... Вряд ли он смог бы объяснить, почему это так, но в последнее время он научился доверять своим неосознанным подсознательным впечатлениям. - Пожалуй, столовой здесь может и не быть... - мрачно подытожил Крушинский их общие наблюдения. - Эта штука весьма смахивает на трон, и у нее не меньше сорока метров в высоту. Представляешь, каким должно быть тело того, кто возлежал внутри золотой спирали? - Он подошел к столбу и постучал по нему рукояткой кинжала. - Здесь сотни тонн золота, если он весь такой. Вдоль стен полукругом располагались мраморные скамьи, делая предположение Крушинского о тронном зале еще более очевидным. - Может быть, нам лучше разделиться? - не настаивая на своем утверждении, спросил Крушинский. - Если судить по наружным размерам замка, здесь столько комнат, что нам не хватит и года, чтобы их все обойти. Повинуясь внезапному порыву, Глеб обнажил меч и слегка ударил им по колонне. Меч отскочил, не оставив даже царапины. Тогда Глеб размахнулся и рубанул изо всех сил. От толчка меч едва не выбило у него из рук, но на обманчиво мягкой поверхности золота по-прежнему не осталось ни малейшего следа. - Похоже, наше оружие здесь не слишком эффективно... Мне кажется, и с лазером будет то же самое. - Может, попробовать? - Не стоит. Каждый заряд дороже всего этого золота. - Я чувствую присутствие вражьей силы, - сказал Васлав, перекладывая палицу в боевое положение. - Нам нужно держаться вместе, отроки, этот враг слишком силен. - Он прав, - согласился Глеб. - К тому же у нас только один курсограф, а заблудиться здесь так же легко, как в подземном лабиринте. Будем держаться вместе. Если Бронислава действительно находится в замке и до сих пор жива, то в ближайшее время ей ничего не грозит. Они прошли десятки разнообразных помещений, в большинстве своем заброшенных, со следами вековой пыли и запустения. Лишь в некоторых унылая обстановка неожиданно и резко менялась. В одной комнате они обнаружили большую серебряную пепельницу, полную окурков от американских сигарет, и эта находка настолько поразила Глеба, что он предложил устроить здесь засаду, на что Крушинский резонно возразил: - Мы не можем себе позволить транжирить время попусту, у нас слишком мало сил после подземного лабиринта. Мы до сих пор еще не нашли здесь ничего стоящего - даже воды. Осмотр такого замка может занять не один месяц. Он был совершенно прав. Все они, за исключением, пожалуй, одного Шагары, едва держались на ногах от голода и жажды. - Где-то совсем близко должна быть человеческая пища. - Шагара повел своим широким носом и указал на мало приметную дверь в боковом портале. - Возможно, это там... За дверью оказался еще один заброшенный зал, но теперь они услышали, впервые с того момента, как переступили порог мертвого замка, какой-то шум. Из-за высоких двойных дверей, ведущих в следующее помещение, доносилось шарканье многих ног, звон посуды и приглушенные голоса. - Похоже, здесь собираются обедать, а нас до сих пор не пригласили к столу. - Крушинский достал из-за пояса пистолет, обменялся с Глебом и Ваславом коротким взглядом и, убедившись, что они готовы к броску, произнес короткое: - На счет "раз"! Они ворвались в зал и как вкопанные остановились на пороге. Их появление не произвело ровно никакого впечатления на слуг, накрывавших разнообразными яствами длинный стол. Казалось, ни один из этих облаченных в золоченые ливреи лакеев вообще не заметил появления посторонних. Они чувствовали себя, словно зрители некоего киносеанса, когда человек, сидящий в зале, не способен принять участие в действии, разворачивающемся у него пред глазами. Один из лакеев, несший огромное блюдо с фаршированным поросенком, наткнулся на Васлава и, приоткрыв рот, недоуменно уставился в пространство, словно столкнулся с невидимым призраком. - Кажется, они нас не видят и не слышат, - едва слышно прошептал Крушинский. - Биороботы, зомби? - Непохоже. Это что-то совсем другое. Я знал одного из них. Вон тот седой, со шрамом на левой щеке, был воином в моем отряде. Не из тех - искусственно созданных волхвами. Он был настоящим воином и руководил сотней. - Значит, манфреймовские подонки захватили его. - Нет. Он погиб в бою, и я лично присутствовал на его погребальном костре. - Здесь нет живых людей, - откликнулся Шагара. - Я их не чувствую - одна мертвлять. - Но этого не может быть! Если тело сгорело... - Вот именно! Мы забрались в такие глубины, где законы нашего человеческого мира уже не действуют. Это другая вселенная, другой, параллельный мир - называй его как хочешь, но больше всего он похож на преддверие ада. - Это ворота в царство Мары. Мир Нави. Но с мертвыми я предпочитаю не иметь никаких дел! Пойдемте отсюда, отроки, - предложил Васлав. - Ну уж нет! - возразил Крушинский. - Мертвые они или нет, а поросенок на этом подносе пахнет настоящим жареным поросенком! После этого, не дожидаясь решения остальных, он направился к столу, обходя по дороге медленно двигавшихся лакеев. - Можно это есть? - спросил Глеб Шагару, зная уже, что домовые в таких вещах не ошибаются. - Обычная человеческая пища. Яда в ней нет. - Хотел бы я знать, для кого здесь приготовили этот пир, - пробормотал Глеб, направляясь к столу вслед за Крушинским. Васлав остался в одиночестве, с тоской наблюдая, как оба его товарища поглощают огромное количество пищи, то и дело запивая ее ароматным вином из богато украшенных драгоценными камнями золотых кувшинов. Наконец не выдержал и он. Странный пир продолжался не меньше часа. Лакеи, казалось, не замечали, что на столе пустеют подносы, и продолжали вносить в зал все новые блюда. Во время одной из таких перемен Глеб увидел, что среди примелькавшихся фигур лакеев появились новые лица. Одно из них показалось ему знакомым, и как только он его заметил, человек с зеленоватыми, живыми и хитрыми глазами направился прямо к нему. Он встал за креслом Глеба и заговорил так тихо, чтобы никто, кроме Глеба, не смог разобрать слов. - Полагаю, вы меня узнали. В нашу первую встречу вы легкомысленно отказались от предложения моего клиента. Теперь ваша жизнь висит буквально на волоске. Сейчас вас пригласят к хозяину этого замка, и тогда никто уже не сможет вам помочь. - Вас трудно узнать в этой ливрее. Раньше вы носили клетчатую пару... - Мы часто меняем одежду, а иногда и тела - работа, знаете ли, такая. Все зависит от обстоятельств. - Говоря все это быстрым и тихим шепотом, он не забывал подливать вина в пустеющие кубки Васлава и Крушинского. - Не теряйте времени. Его у вас осталось ровно столько, чтобы ответить на мое предложение. Да или нет? - Убирайтесь к дьяволу! - Ну что же... вы сделали свой выбор... И сразу же ударил гонг. В конце зала распахнулись резные врата, и целая процессия воинов с драгоценным оружием в руках, но с такими же мертвыми и пустыми, как у лакеев, глазами вошла в зал и как-то неожиданно, сразу, окружила Глеба. Протрубила труба, и герольд, уставившись в пространство, где стоял Глеб, своим невидящим взглядом произнес: - Хозяин просит вас подняться в его апартаменты. Глеб беспомощно обернулся к друзьям и только сейчас увидел, что мертвый каменный сон сломил их буквально в несколько мгновений. На столе, среди овощей и остатков пищи, покоилась голова Васлава, и его могучий храп разносится далеко вокруг. Тихо, с безмятежным лицом, откинувшись на спинку кресла, спал Крушинский. Одного Шагару не было видно, наверно, как обычно в минуту серьезной опасности, он уменьшился до размеров мухи. Итак, Глеб остался один на один со всем этим. Клетчатый пиджак, одетый в ливрею лакея, исчез также мгновенно и бесследно, как и в прошлый раз. Глеб потянулся к мечу, висевшему на перевязи за спинкой стула, но металлический голос герольда произнес за его спиной: - Оружие брать с собой не разрешается. "Еще бы, - подумал Глеб. - Так я тебя и послушал..." Но рука, протянутая к рукоятке меча, стала вдруг непомерно тяжелой, словно налилась свинцом. Напрягая всю силу, он смог продвинуть ее вперед лишь на доли сантиметра. Яростно скрипнув зубами, Глеб посмотрел прямо в нахальные невидящие глаза герольда и рванулся к нему, прорываясь сквозь вязкие слои пространства. Его движения стали замедленными, словно размазанными во времени. Но он все же дотянулся до герольда, схватил его за руку и, рванув на себя, попытался вырвать из рук не ожидавшего нападения пажа длинную серебряную трубу. Тогда воины, окружавшие его, приподняли свои сверкающие, острые как бритвы мечи и уперли их лезвия в спину Глеба. Он почувствовал, как холодная сталь прорезает кожу его куртки и упирается в кольчугу. Стража не собиралась шутить, и, несмотря на это, он еще раз попытался броситься на своих противников... Но сила, сравнимая разве что с силой взрыва, сбила его с ног и, прежде чем Глеб успел понять, что, собственно, произошло, какой-то могучий вихрь подхватил его. В одно мгновение смазались очертания обеденного зала, лица друзей - все, что его окружало минуту назад, бесследно исчезло. - Как, по-вашему, существует выход из зазеркалья?-спросил Сухой. Таен лишь хитро усмехнулся. - Вы же его придумали. - Мне кажется, существует, но лишь для тех, чье отражение оказалось полностью несовместимым с вывернутым наизнанку миром. 22 Когда пространство вокруг Глеба вновь стало четким, он оказался в просторной, богато убранной комнате. На мягком, покрытом шкурой снежного барса диване полулежал молодой человек лет двадцати восьми. Он был одет в роскошный, расшитый золотом восточный халат и всасывал дым из какого-то сложного сооружения, напоминающего турецкий кальян. Кроме них двоих, в комнате никого не было. - Садитесь, - кивнул на низкую оттоманку в углу комнаты молодой человек, ненадолго оторвавшись от своего мундштука. Глеб последовал его приглашению, передвинув оттоманку в более удобное для беседы положение, поближе к дивану. Хозяин не возражал, с интересом разглядывая Глеба. Только теперь Глеб обратил внимание, что глаза у него не человеческие, с желтой радужной оболочкой и длинными узкими зрачками. - Кто вы? - спросил Глеб, не в силах скрыть своего изумления. - Я именно тот, за кого вы меня принимаете. - Но тогда почему?.. - Почему я похож на человека? Видите ли, у меня три ипостаси, и я выбираю любую из них, в зависимости от обстоятельств. Считайте, что вам повезло, у меня сегодня хорошее настроение. Здесь, знаете ли, довольно скучно. До меня, как я уже сказал, редко добираются гости. - Две ипостаси - змеиная и человеческая... А что собой представляет третья? - Человеческое тело слишком хрупко, а иначе я бы вам показал. Это огонь, концентрация космических энергий, опоясывающих ваш мир. - Но если вы действительно Он, я не понимаю, о чем мы можем говорить. - Да о чем угодно. О вашем мире, например, о справедливости, за которую вы так ратуете, о том, почему от вас отвернулись боги. Не от вас лично, от вашего народа. - Вы в этом уверены? - А вы сомневаетесь? Вспомните, как вы живете, каждый думает лишь о том, чтобы ему было очень хорошо, чтобы хорошо было сегодня, сейчас. А так как всем сразу хорошо не бывает, то пусть будет плохо другим. Вот суть вашей жизненной философии, разве не так? - Не у всех, и мы это изменим. Не всегда же нашей жизнью будут управлять жулики. - Вы уже пытались. Помните: "Мы свой, мы новый мир построим" - сегодня вы даже не знаете, что, собственно, собираетесь строить. - Наверно, все эти события не обошлись без вашего участия? - Да что вы, помилуйте, какое мне дело до мира живых людей? Мне своих проблем хватает. Давайте лучше вспомним ваших жуликов, крадут ведь не только управляющие вами чиновники, гаишники на дорогах обирают водителей, милиция обирает тех, кого должна охранять, торговцы обкрадывают покупателей, а покупатели, в свою очередь, подметают все, что плохо лежит. Или я чего-то не понимаю, или, может быть, вам просто нравится так жить? - Десятки лет искусственно создавались условия, поощряющие жульничество. - Согласен, и все-таки этого недостаточно, чтобы полностью изменить психологию целого народа. - Она и не изменилась. Все, кого вы упомянули, лишь малая часть, пена, всплывающая на поверхность при любых серьезных изменениях в жизни общества. И чтобы узнать, с чего начинались эти изменения, где истоки наших бедствий, я готов проделать путь сюда еще раз. - Ну вы пришли не по адресу, я сам люблю задавать вопросы, а отвечать на них - нет, увольте. Скажите-ка лучше, что вы будете делать, если вам действительно удастся построить пресловутый мир справедливости, в котором не останется зла? - То есть как что? Мы будем в нем жить! - Да? А вы никогда не задумывались над тем, почему в вашей литературе отсутствует описание рая? Есть ад Данте, есть ад Мильтона, могу назвать еще не меньше десятка, но не припоминаю ни одного стоящего описания рая. А в самом деле, что в нем делать? Слушать музыку? Наслаждаться разрешенными к употреблению плодами? Да вы от скуки там все перебеситесь, как это уже случилось однажды с Евой. - Действительно, случилось? - Ну это было так давно, что даже я теперь не припомню... Во всяком случае, история поучительная, согласитесь. Однако пора поговорить о деле. Он отложил в сторону кальян, расплавил складки своего роскошного халата и внимательно посмотрел на Глеба. Сейчас Глеб почувствовал в его взгляде что-то холодное и отстраненное. Он словно насадил на иглу какое-то маленькое насекомое и равнодушно его исследовал. - Ваш визит ко мне довольно необычен. У вас наверняка должны быть весьма серьезные причины, чтобы навестить меня. - Они есть. В вашем замке находится женщина, русская княжна Бронислава, я хотел бы... - Поговорим позже о ваших желаниях. Ох уж эта ваша человеческая манера сразу приступать к сути дела. Я уже сказал вам, что не спешу и предпочитаю сначала побеседовать с новым человеком, а уж потом решать его судьбу. - Судьбу?! - А вы как думали? Ко мне по пустякам не заходят. Как никогда остро Глеб почувствовал собственную беспомощность от того, что оказался здесь без оружия. Ему все время казалось, будто сквозь полупрозрачную ткань халата просвечивает змеиная чешуя... Но если это действительно так, она заменит собой любую кольчугу. Интересно, выдержит ли такая штука удар меча, подаренного Гидром? Глебу чертовски хотелось это узнать... Хотя если уж выдержала золотая инкрустация тронного ложа, то эта, скорее всего, окажется еще прочнее... - Объясните мне для начала, как вы здесь оказались. Дорога, по которой вы шли, недоступна ни единому живому существу. Без посторонней помощи вы не могли пройти там, где прошли. Несколько секунд Глеб мучительно раздумывал над ответом. Пожалуй, их единственная надежда состояла в том, что зло многолико и, как правило, всегда враждебно к представителям собственного клана, но он не может показать свое знание об этом. Его ответ должен был прозвучать совершенно нейтрально - предельно искренне... - Ну помощь вряд ли, скорее всего, нам просто не слишком препятствовали. - Я так и думал... Значит, он снова решил попытаться, на этот раз вашими руками. Какой-то могучий гул возник глубоко внизу, под тысячеметровыми слоями лавы, лежащими в основании замка. Он постепенно нарастал, пробивался наружу. Вначале от него едва заметно завибрировали стены, посыпалась пыль с потолка, заныли зубы. Он исчез так же неожиданно, как возник, но что-то неуловимо изменилось во всей обстановке комнаты. Лицо хозяина вытянулось и как бы пожелтело. Он встал и неверной, раскачивающейся походкой направился к окну. Наблюдая за ним со спины, Глеб еще раз отметил, сколь обманчиво сходство этого существа с человеком. Он шел, тяжело волоча ноги, почти не сгибая их в коленях, словно нес на своих плечах груз бесконечных тысячелетий и миллионов погибших человеческих душ. Подойдя к окну, Змиулан одним резким движением отбросил в сторону портьеру, и в глаза Глебу ударил ослепительный свет лавового водопада. Свет этот стал таким ярким, что в комнате на полу можно было рассмотреть любую пылинку - даже цвет лавы изменился. Она походила теперь на восходящее солнце. - Я так и думал, - повторил Змиулан еще раз, сейчас уже о чем-то совершенно другом. - Глеб, будь осторожен. Мне кажется, он что-то задумал. Ты ему нужен, и я никак не могу понять для чего, - вдруг прозвучал внутри него голос, который когда-то позвал его в это невероятное путешествие. И вместе с этим голосом, молчавшим так долго, Глеб почувствовал, как возрождается надежда выбраться из этого чудовищного мира. - Чего он так испугался? - Ну это понятно... Под замком, ближе к центру земли, есть еще семь горизонтов тьмы. Место, в котором ты находишься, - всего лишь преддверие. Чудовищные создания, обитающие в огненных глубинах, столь ужасны, что, если им удастся прорваться наружу, Змиулана не спасет даже его третья ипостась. Правда, и от Земли тогда уж ничего не останется. Глебу казалось, минуло неисчислимое количество времени, прежде чем Змиулан отпустил штору окна и вновь обернулся к нему. - Пожалуй, я отпущу вас отсюда живыми, хотя бы потому, что этого так не хочет Манфрейм - пусть это будет ему напоминанием о необходимости выполнять взятые на себя обязательства. - Я не уйду отсюда без Брониславы и без своих друзей. - Я знаю. Я как раз собирался с ней расстаться... Она была очень славной женщиной и как могла скрашивала здесь мое одиночество, но условия жизни в моем замке пагубно отражаются на хрупкой человеческой натуре. Глеб почувствовал неудержимое желание сломать тонкую костистую шею рептилии. Это казалось так легко, почти просто. Он привстал. В конце концов, даже безоружный рейнджер может нанести один-единственный решающий удар... Он сделал шаг к окну. - Спешите, пока я не передумал... Прошелестел горячий ветер, как пушинку подхватил Глеба и бросил вниз, через два перекрытия, туда, где за обеденным столом, теперь уже в полном одиночестве, спали опоенные змеиным зельем его друзья. И лишь очутившись здесь, лишь снова увидев перевязь со своим мечом, висящую на спинке стула, лишь схватив ее и забросив такой неощутимо острый и стремительный груз за спину, он почувствовал себя так, словно вновь обрел способность двигаться. Несколько минут Глеб сосредоточенно занимался растиранием висков и холодными примочками, используя для этого остатки питья в кувшинах. Мертвый каменный сон наконец начал покидать его друзей. Их тела расслабились, Крушинский застонал, но все еще не открывал глаз. - Вел, ты меня слышишь? - несколько неожиданно для самого себя позвал Глеб Книгу только что пришедшим на ум именем. - Конечно. Почему ты меня так назвал? - От имени Влеса, наверно... "Влесова книга" - так тебя называли в моем веке. - Ну что же... Мне нравится. Глеб, а почему раньше ты никогда не пытался разговаривать со мной, я имею в виду так, как сейчас? - Наверно, не понимал самого главного, мне казалось, что ты всего лишь передатчик чужих мыслей. - С большинством книг дело обстоит именно так, но у некоторых появляется собственная душа. - К тому же раньше мои мысли плохо подчинялись мне, я не умел сконцентрировать их в энергетический комок для передачи. - Ты сильно изменился после контакта с Гидром. - Я хотел спросить, ты не знаешь, куда подевался Шагара? - Посмотри под тем большим блюдом с соусом, видишь, в его дне есть углубление, по-моему, он забрался туда. Действительно, спящий домовой, уменьшившийся до размеров мухи, оказался именно там. Не желая терять времени на новую проблему, Глеб попросту сунул его в карман и все свое внимание переключил на князя, который определенно не желал просыпаться. Неожиданно, без всякого предупреждения, вновь дунул горячий ветер, и все трое оказались за воротами замка. Еще не пришедший в себя князь и только что открывший глаза Крушинский лежали теперь на камнях у ног Глеба. Низко над головой неслись косматые клубы вулканического дыма, заменявшие здесь облака, сегодня особенно густые и плотные. Откуда-то сверху раздался голос, от которого дрогнули скалы: - За статуей вы найдете дорогу, ведущую на поверхность. Я выполнил свое обещание. - Еще нет! - крикнул Глеб облакам. - Ты забыл освободить Брониславу! - Я ничего не забываю. Ты найдешь ее за статуей в пещере. Не знаю только, обрадует ли это тебя... - Вел, ему можно верить? - Прямо он никогда не лжет, но часто его слова имеют двойной смысл, впрочем, у тебя все равно нет выбора. Голос стих, облака почти сразу рассеялись. Остался лишь похожий на змеиное шипение свист ветра у них над головами. - Что произошло? - спросил Крушинский, приподнимаясь. - Обо всем расскажу позже, когда мы уберемся подальше. Лучше помоги разбудить князя. Обратный путь показался намного короче. По-прежнему нельзя было отойти в сторону - невидимая прозрачная стена огораживала дорогу с обеих сторон. Но теперь три цепочки следов на ней вели в обратную сторону. Все-таки они появились - следы, возвращающиеся к миру живых людей! За статуей после непродолжительных поисков они обнаружили замаскированную кустами узкую трещину, уходящую в глубь скалы. Именно там, где сказал Змиулан. - Мы несколько раз осматривали это место и ничего не заметили, - задумчиво проговорил Глеб, стараясь разглядеть в окружающем пейзаже хоть какой-то намек на другой ход. - Посмотри туда! - Крушинский указал вверх, на каменную анфиладу гигантской лестницы, по которой они спустились в долину. На самом ее верху, над двенадцатой ступенью, чувствовалось какое-то движение. Две блестящие штуковины, похожие на неизвестные механизмы, появились по ее краям. Рассмотреть на таком расстоянии детали они не могли, но Крушинский берег как зеницу ока то немногое снаряжение, что досталось им в качестве трофея от схватки с космическими десантниками. И теперь, порывшись в своем рюкзаке, он извлек бинокулярный голограф, позволяющий проецировать непосредственно на сетчатку глаз картину местности в любом масштабе. Сняв с головы обруч с проекторами, он долго молчал, словно не верил ни собственным глазам, ни прибору. - Черт меня побери, если это не мотоциклисты... не на мотоциклах, конечно, какие-то другие самодвижущиеся аппараты, и они не одни... Их там целая армия... - Целая армия мотоциклистов? - не поверил Глеб. - Посмотри сам! Верхняя часть последней ступени приблизилась, развернулась. Сейчас с помощью отраженного от сводов лазерного луча голографа он как бы парил над скалами. На площадке у выхода из манфреймовского лабиринта скопилось не меньше сотни солдат. Они разматывали крючья, крепили лестницы. Десятки странных экипажей и сотни еще более странных существ готовились к спуску по отвесной стене. В том месте, где подземный ход, ведущий из лабиринта, выходил к краю полости, появлялись все новые и новые отряды. Им предстояла непростая задача преодолеть двадцать метров отвесного уступа первой ступени. За ним следовало еще одиннадцать таких же, но Глеб вместе со своими спутниками преодолел их без специального снаряжения, и не было никакого сомнения, что через пару часов вся эта орда окажется внизу. - Похоже, Манфрейм не оставляет нас без присмотра. Он не такой человек, чтобы пустить дело на самотек, и решил проверить, чем закончился наш визит в замок. - Мы должны укрыться, пока они не спустились. - Слишком поздно, нас уже заметили. Это место сверху видно как на ладони. - Тем более надо спешить. - Только не в эту пещеру. Они бросятся туда вслед за нами, и мы окажемся в ловушке. Мы не знаем даже, не кончается ли тупиком расселина, которую нам так любезно подсунули. - Глеб, ты что, с ума сошел? Не собираешься же ты сражаться с целой армией на открытой местности! - Мы найдем другое укрытие. - Здесь нет другого укрытия! Еще несколько минут, и будет вообще слишком поздно! Передовой отряд начал спуск гораздо раньше, мы не видели его за козырьком, посмотри, они уже выходят на дорогу! - Значит, мы будем сражаться здесь. - Хорошо. Раз ты так считаешь. Но только объясни сначала, что происходит. Глеб видел, что Крушинский едва сдерживается, еще секунда-другая, и в этот опаснейший момент он может остаться один, если немедленно не объяснит своего решения. - Там Бронислава... В пещере. Я не хотел, чтобы манфреймовские вояки нашли ее. Пещеру не так просто заметить, если мы сами не укажем им путь. - Откуда ты знаешь? - Он сказал мне об этом, пока вы спали. Таковы были условия сделки. Мы уходим отсюда и забираем с собой Брониславу, я не знаю, зачем ему это понадобилось... - И ты поверил? Стиснув зубы, Глеб отвернулся. Да, он поверил, потому что очень хотел поверить, хотя прекрасно понимал и сам, насколько нелепо ожидать выполнения условий от хозяина долины мертвых. Вполне возможно, и появление этого войска не обошлось без его участия. - Что нам делать, Вел? - спросил Глеб, не разжимая губ. И тут же пришел ему одному слышный ответ: - Здесь, внизу, опасно, постарайтесь взобраться повыше. Справа от вас можно немного подняться по узкому отрогу, это предохранит от стрел и от опасности, которую я чувствую внизу. Книга и на этот раз дала дельный совет. Прежде чем в долину хлынула пестрая орда инопланетных монстров, им удалось подняться вверх метров на двести - этого было достаточно, чтобы стрельба из луков стала неэффективной. Когда они закончили подъем, на крошечной площадке, где с трудом смогли разместиться, внизу под ними все уже кишело от обезьяноподобных существ, впрочем, лишь внешне производивших впечатление неуклюжести. Выше пути не было. Гребень, по которому они карабкались, заканчивался отвесной стеной. Существа под ними быстро справились с установкой какого-то неизвестного механизма, напоминавшего мортиру, и поспешно начали подтаскивать к нему крупные обломки камней. - Если эта штука окажется достаточно эффективной, мы здесь в ловушке, - отметил Крушинский. - Выше пути нет. Скала над ними без единой трещины, снизу их видно как на ладони. Площадка оказалась слишком маленькой, чтобы можно было укрыться за ее краем. К тому же после первого пристрелочного выстрела они убедились, что ковш мортиры посылает камни вверх по крутой траектории, значительно превосходившей высоту их убежища. Вскоре мимо них вниз со свистом пролетел первый кусок скалы. Пока их спасло лишь то, что позицию для мортиры выбрали не слишком удачно. Круто выброшенные вверх камни возвращались обратно и, ударившись о землю, разлетались градом осколков. После первых же выстрелов среди прислуги появились раненые. Без разборки устройство невозможно было сдвинуть с места, и на какое-то время стрельба прекратилась. Они получили короткую передышку. Почему-то никто из их противников даже не пытался взобраться на гребень. - Похоже, они не слишком спешат до нас добраться. Может быть, лучше спуститься, пока снова не собрали эту штуку? - Мы не сможем продержаться на равнине и нескольких минут. Нужно ждать. Он и сам не знал - чего. Ждать вопреки логике, ждать верной гибели лишь потому, что так посоветовала Книга... Но ведь и она могла ошибаться... - Я не ошиблась, Глеб. Под ними осталась лишь небольшая часть нападавших, возившихся с установкой мортиры. Основная часть манфреймовской армии прямиком устремилась к замку, затопив все пространство дороги. Они двигались беспорядочной дикой толпой, не сохраняя строя. Кое-где пеструю однообразную ленту разбивали неуклюжие осадные орудия, штурмовые лестницы и тараны. - Неужели они всерьез собираются атаковать замок? - Похоже на то. Кажется, Манфрейм решил воспользоваться неразберихой, вызванной нашим визитом, и попытаться осуществить свои давние планы. - Внизу их осталось не больше двух десятков. Как только расстояние между прислугой мортиры и основным отрядом увеличится, попробуем открыть огонь из лазерного оружия. Сейчас они еще могут вернуться, если почувствуют опасность. Пусть считают, что мы в ловушке. - У тебя не хватит зарядов, чтобы перебить их всех, - батарея почти полностью разряжена, а пистолет на таком расстоянии малоэффективен. Думаю, они покончат с нами гораздо раньше. Как всегда, логика Крушинского, его холодная способность в любых критических обстоятельствах безошибочно оценивать обстановку оказалась на высоте... Глеб мучительно искал выхода из ловушки, искал и не находил... - Если я правильно понял, в тибетской Книге Мертвых утверждается, что демоны, преследующие нас после смерти, - всего лишь иллюзия, порожденная нашим собственным сознанием, и не способны причинить настоящего вреда. Лама резко поднялся со своего места и несколько раз нервно прошелся по комнате, казалось, его непробиваемая невозмутимость впервые дала трещину. Наконец он остановился напротив Сухого и несколько секунд пристально его разглядывал, точно увидел впервые. - Это очень опасное утверждение. Все зависит от степени веры. Чем больше вы верите в иллюзию, тем реальнее она становится. В конце концов, наступает момент, когда миры как бы меняются местами. Иллюзия превращается в реальность, и, наоборот, иллюзорным становится наш собственный мир - в таком перевернутом мире демоны очень опасны. 23 Передняя волна нападавших наконец достигла замка. По-прежнему они двигались узкой колонной, сдерживаемые силовыми стенами дороги. Длинная, похожая на змею процессия растянулась на несколько километров. Ее хвост отдалился от площадки, на которой находился Глеб со спутниками, метров на пятьсот. Оставшийся внизу отряд закончил сборку мортиры на новом месте и готовился вновь открыть стрельбу. Однако Глеб не торопился доставать лазер и расходовать последние оставшиеся у них заряды. Предчувствие неминуемой беды повисло над долиной. Что-то грозное чувствовалось в низких, вновь неизвестно откуда появившихся тучах. Перед нападавшими, так же как недавно перед отрядом Глеба, гостеприимно распахнулись ворота замка. Солдаты Манфрейма не раздумывая устремились в открывшийся проем. И тогда возник звук, от которого дрогнули скалы. Звук, похожий на низкий рев. Огненный протуберанец вылетел из ворот и понесся вдоль дороги, повторяя ее изгибы, сметая и уничтожая все живое на своем пути. Буквально за несколько секунд пестрая лента живых существ, заполнявших дорогу, стала вначале красной, а затем черной. Огненная волна влетела в долину, разлилась у подножия гор, мгновенно поглотив в своем пылающем чреве и остатки нападавших, и их жалкую технику. Через несколько секунд огонь опал, раскаленные камни остыли, и ничто, кроме кусков жирного черного пепла, не напоминало о трагедии, только что разыгравшейся у них на глазах. Неожиданно где-то посередине дороги появилась яркая точка. Она быстро приближалась, увеличивалась в размерах и постепенно превращалась в человеческую фигуру, одетую в расписной цветастый халат, почти неприличный на фоне этой черной дороги. - Собственно, я собирался их предупредить, хотел сделать как лучше... - Слова Змиулана прозвучали отчетливо, точно он стоял среди них. - Теперь все кончено. Вы можете спускаться. И опять дорога стала совершенно пустой, лишь ветер шелестел хлопьями темного пепла, да на том месте, где недавно стояла фигура змея, исчезали последние отблески миража. Что-то живое упрямо шевелилось у Глеба в кармане, что-то рвалось наружу, и наконец тоненький голосок прокричал: - Бронислава там! Внизу! - Шагара, вырвавшись из кармана, стал расти, достиг своих обычных размеров и сразу же бросился вниз. Его пришлось останавливать силой. Раскаленные камни внизу представляли собой реальную опасность, да и не чувствовали они себя готовыми ступить на эту дорогу снова... Лишь после того, как впечатление от увиденного немного ослабло, все четверо начали спуск в глубоком молчании. Вскоре их руки ощутили прикосновение еще не остывшего от огненной купели камня. Вопреки опасениям Глеба, камень оказался лишь слегка теплым. Кратковременное воздействие пламени не успело как следует раскалить его поверхность. Все же некоторые плоскости, вставшие на пути огня и блестевшие теперь как отполированное зеркало, пришлось обойти стороной. Вскоре под ногами у них захрустел шлак и остатки обуглившихся костей. С трудом сдерживая тошноту, Глеб старался не смотреть по сторонам, и это едва не стоило ему жизни. - Стоять! Не двигаться! Всем руки за голову! Грозный окрик прозвучал настолько неожиданно, что все они почти инстинктивно выполнили команду. Из-за камня, в пяти метрах от расщелины и в нескольких шагах от них, поднялся офицер десантников в легком защитном скафандре. Только сейчас Глеб понял, какую непростительную ошибку совершил, забыв, что элитную гвардию манфреймовского воинства всегда составлял отряд десантников. Им, как правило, поручалась важнейшая задача в любой операции. Остальное "мясо", - как презрительно называли десантники всевозможный инопланетный сброд и биологических роботов, - чаще всего служило им только для прикрытия. Манфрейм никогда не считался с численными потерями, имея возможность воссоздавать в своих лабораториях тысячи полумеханических кукол. Так было и на этот раз... Офицер между тем подошел ближе и откинул темный защитный щиток со своего шлема. - Кого я вижу?! Уж не дезертировавший ли это Глеб Яровцев, за голову которого назначена хорошая премия? Такая хорошая, что даже не верится, будто ее заплатят... Только без глупостей! - предупредил офицер, заметив, как исказилось от бессильной ярости лицо Глеба. - Мои люди наблюдают за каждым вашим движением. Ларсен, покажи им. Десантники всегда отличались превосходным умением маскироваться на любой местности, и, пока из-под куста возле расселины не сверкнула вспышка лазерного выстрела, Глеб не предполагал, что там может скрываться человек. Луч расплавил поверхность камня над его головой, и раскаленные брызги больно кольнули лицо. Невольно Глеб дернулся, и второй выстрел сразу же опалил волосы на голове. - Достаточно! - приказал офицер. - Иначе вы испортите мою драгоценную добычу. - Вел, ты собираешься что-нибудь предпринимать?! - прошипел Глеб, не размыкая губ. - Разумеется, нет. Я лишь даю советы, которыми ты часто пренебрегаешь. Что касается действий, то это твоя обязанность. А слово, которое только что пришло тебе в голову, вообще не относится к лексикону цивилизованных людей! Похоже, выпутываться из этой передряги ему придется самому. Не слушая больше болтовни Книги, Глеб решительно шагнул вперед, к офицеру. Впрочем, при этом он старался не делать резких движений, чтобы не спровоцировать неожиданный выстрел из засады. - Тебе что, жизнь надоела? - Нет. Я только хочу поговорить с вами наедине, господин офицер! - О чем мне разговаривать с беглым курсантом? - А вам не показалось странным, что за мою голову назначена такая большая награда? - Это действительно странно. - Вот об этом я и хотел поговорить без посторонних ушей. Несколько секунд офицер обдумывал, как ему поступить. Недоучившийся курсант в его глазах не представлял серьезной опасности, и наконец жадность победила в нем осторожность. - Хорошо. Мы отойдем, но не настолько, чтобы тебя потеряли со своих прицелов мои люди. - Этого не требуется. Важно лишь, чтобы никто не слышал наш разговор. - Последнюю фразу Глеб произнес достаточно громко и не сомневался, что она достигла ушей притаившихся в засаде стрелков. Они отошли метров на пятьдесят, и по легкому шороху в скалах, нависших у них над головой, Глеб понял, что его расчет оправдался. Внимание тех, кто должен следить за каждым его движением, было теперь направлено лишь на то, чтобы не пропустить ни одной фразы из предстоящего разговора. Теперь у него появился один-единственный шанс. Неверный шаг будет стоить жизни и ему, и его товарищам. Еще раз, не упуская из виду ни одной мельчайшей подробности, он проанализировал обстановку. До офицера оставалось не больше метра, и главная ошибка противника заключалась как раз в том, что он по-прежнему заставлял пленника держать руки за головой - обычный и почти всегда безошибочный прием - только не в данном случае. Рука Глеба осторожно нащупала рукоять меча, торчавшую из заплечной перевязи. Офицер прекрасно видел этот меч, но был абсолютно убежден в том, что холодное оружие не способно пробить трехслойную броню скафандра, защитившую его от пламени. На всякий случай он все же расстегнул кобуру бластера, но оружия так и не достал, не принимая всерьез своего противника. - Так что ты мне собирался сказать? - спросил офицер, начинавший терять терпение. - Все дело в этом мече, позвольте я вам его покажу, - произнес Глеб, выиграв этой отвлекающей внимание фразой еще несколько драгоценных мгновений. Обнаженное лезвие сверкнуло в его руках, отражая свет лавопада. Глебу не понадобилось даже замаха, рука не ощутила ни малейшего сопротивления, когда лезвие прошло сквозь скафандр и вонзилось глубоко в тело офицера, словно перед ним стояла всего лишь тень человека. Захлебнувшись собственной кровью, офицер рухнул к его ногам, но прежде чем его тело коснулось земли, Глеб бросился на землю, используя уже мертвого противника как прикрытие. Вспышка бластера сверкнула именно в том месте, где он и ожидал, с изрядным опозданием. Луч прошел слишком высоко. Глеб выхватил оружие из поясной кобуры офицера и сразу же ответил выстрелом на выстрел. Со скалы вниз начало падать тело неудачливого стрелка. Но был еще второй, и он почему-то медлил... Грохот выстрелов из пистолета Крушинского прояснил ситуацию, и тело второго десантника упало вниз. Крушинский показался из-за камней, когда Глеб уже поднялся на ноги. - Ты думаешь, их было только трое? - спросил Глеб, проверяя батарею доставшегося ему трофейного лазера. Во время этого короткого боя он ни на секунду не забывал о том, что в его собственном бластере остался всего один заряд. - Я видел троих. Но в пещере может быть засада. Похоже, они знали, куда идти. - Была там засада, но теперь ее уже нет, - произнес Васлав, появляясь из-за скалы со своей боевой дубиной в руке. - Путь свободен, отроки. Вот только мне кажется, вас не обрадует то, что вы там увидите... Не прошло и минуты, как все трое оказались внутри. Лишь Васлав, не желая второй раз продираться сквозь узкий вход, остался снаружи. Да и то ненадолго, почти сразу же, словно пожалев о своем первоначальном решении, он догнал их и молча встал сзади. В полумраке они смогли рассмотреть в центре помещения лишь большой белый камень. Когда наконец Глеб догадался включить фонарь, камень превратился в мраморный саркофаг. - Она там, - прошептал домовой, и такая печаль прозвучала в его голосе, что у Глеба перехватило дыхание. Сам он все еще не хотел поверить в очевидное. На саркофаге не было ни единого шва, он казался отлитым из целого куска мрамора, и лишь в изголовье темнело небольшое окно из какого-то прозрачного материала. Склеп с саркофагом напоминал хрустальный зал. Пещеру, целиком выдолбленную в гигантском кристалле горного хрусталя, заполняли тысячи красноватых бликов. Просочившись снаружи, они горели темной радугой в бесчисленных гранях. В центре пещеры, в коконе из белого мрамора, лежала княжна... И вдруг, прерывая эту долгую минуту отчаяния, в голове у Глеба прозвучал неслышный голос: - Она жива, Глеб, и я начинаю понимать, почему Змиулан отпустил вас... - Она не может быть живой, внутри этой каменной глыбы нет воздуха! - Сейчас ей не нужен воздух. Ты что-то знаешь про летаргию? Она спит мертвым сном. Слишком много яда попало в ее кровь. Со всем своим могуществом Змиулан сумел удержать ее лишь на самом краешке жизни. Теперь ты должен вынести ее отсюда. Именно этого он от тебя и ждет. Ее жизнь слишком драгоценна для него, только поэтому вы сможете отсюда выйти... - Голос Книги прервался, словно она тоже могла испытывать боль. - Но почему, почему?! - Ты узнаешь об этом позже. Когда прошло первое потрясение, они начали замечать детали окружающей обстановки. Внутри стены склепа повторяли геометрическую форму октаэдра - удлиненного восьмигранного кристалла, заканчивавшегося восьмью треугольниками, вершины которых сходились в одной точке, закрытой от них мраморным саркофагом. Помещение производило впечатление какой-то искусственности, геометрической заданности - так могла бы выглядеть рубка космического корабля, вот только вместо пульта здесь размещался саркофаг. "Яд? Шок? Летаргия? Как ей помочь?" Его мысли метались вокруг этой проблемы, когда вновь послышался шепот Книги: - Есть лишь один способ спасти ее - вынести отсюда как можно быстрее! Извини, тебе придется самому решать эту проблему - выход закрывается, я теряю поток энергии, мы не сможем разговаривать, пока ты находишься внутри этого кристалла. Глеб оглянулся. Расселина, через которую они с таким трудом протиснулись в склеп, почти совсем исчезла, на ее месте осталась лишь узкая, не больше миллиметра, трещина, но и она постепенно растворялась в сверкающей прозрачной стене. - Кажется, на этот раз мы попались. Ничем иным и не мог закончиться твой договор со Змиуланом. - У него были более простые способы покончить с нами. Здесь иное... Мы должны понять, что все это означает. - Так ты еще не понял? - В голосе Крушинского, как всегда в минуты сложного, отчаянного положения, звучал сарказм, почти оскорбительная насмешка, и если бы Глеб не знал его так хорошо, он принял бы ее на свой счет. Но этот человек смеялся лишь над опасностью и над собственным страхом. - Не спорьте, отроки, посмотрите-ка лучше сюда... - Васлав, первым преодолевший в себе внутреннее сопротивление, подошел к саркофагу вплотную и теперь стоял, выпрямившись. Его взгляд был направлен не на княжну, он смотрел в ту точку пространства, где сходились вершины сверкающих треугольников стен. Над этим геометрическим центром, наливаясь изнутри темно-малиновым светом, горел знак древней дороги. Два крыла и звезда между ними. - Раз здесь есть этот знак - эта штука должна двигаться. Белоярский говорил мне, что такой символ Асилы ставили на своих пространственных путях. - Я считал это всего лишь легендой. - Я тоже, пока не увидел знака. - Есть лишь одна-единственная вещь на свете, которой должен бояться Манфрейм, - этой дороги, коль скоро она существует на самом деле! - Значит, она все-таки существует, и мне кажется, именно о ней хотел нам рассказать превращенный в камень великан. Возможно, миллионы лет назад он был среди тех, кто создавал этот корабль. - Это колесница Перуна. Оставьте ее в покое, отроки. Смертным не дано управлять огненными колесницами богов. - А знаешь, возможно, Васлав прав. Слишком странно выглядит этот склеп, слишком он похож на рисунок космического корабля, найденный в храмах майя... Только там вместо саркофага сидел человек и каким-то образом управлял этой штуковиной... Возможно, и здесь есть скрытый, невидимый механизм управления... Слова Крушинского подхлестнули мысли Глеба и неожиданно изменили их направление. - Или совсем даже не механизм... Нечто совсем простое... Может быть, это сама звезда? - Повинуясь внезапному инстинктивному порыву, Глеб шагнул вперед, протянул руку и приложил ладонь к красноватому пятнышку. Ничего не произошло, он ощутил лишь легкое покалывание и разочарование от своей ошибки. Вот только звук... высокий, на грани слышимости, он возник где-то внизу, под ними, и никто не мог решить, слышал ли его на самом деле. Осталось лишь странное ощущение знакомой с детства мелодии, которую так никогда и не удается вспомнить во всей последующей взрослой жизни. Что-то изменилось и во внутреннем освещении стен. Исчезли красноватые сполохи в гранях огромного кристалла, и цвет звезды сменился на синий, затем отовсюду на них поползла темнота. В чернильном мраке, в котором они оказались, остался единственный голубой огонек крылатой звезды, словно свет маяка, он отдалялся от них, уводя за собой. Небольшая скала, затерявшаяся среди необозримого моря лесов, тянувшихся от Китежа до берегов северного океана, неожиданно дрогнула, словно от мощного землетрясения. Однако никакого землетрясения не было. Вокруг все оставалось спокойным, и лишь с вершины этой скалы продолжали сыпаться камни. Неожиданно какая-то неведомая сила расколола ее вершину. Из образовавшейся трещины вырвалось пламя, выбросившее высоко в воздух сверкнувший на солнце обломок. Описав над вершиной скалы невысокую дугу, обломок, обладавший неестественно правильной формой, рухнул к ее подножию. Его поверхность покрылась мелкой сетью трещин и начала распадаться на отдельные кристаллы кварца. Трещина на вершине скалы, забитая густой лавой, какое-то время продолжала вишнево светиться, но вскоре ее цвет стал таким же серым, как и остальные склоны. Больше ничто, кроме россыпи сверкающих обломков у подножия, не напоминало о произошедшем здесь катаклизме. - Глеб! Да очнись же ты, черт побери! - Голос Крушинского пробился к его сознанию, и Глеб открыл глаза. Рука, державшая прибор с транквилизаторами из космодесантной аптечки, первой попала в поле зрения. Последовал легкий укол в предплечье, и туман в голове окончательно рассеялся. - Что произошло? - Я как раз собирался тебя об этом спросить. Похоже, что-то не сработало. Мы рухнули на скалу, и капсула раскололась. - Мне привиделся странный сон, словно мы попали на какой-то остров, на котором жили древние боги... - Самое странное в твоем сне то, что его видели мы все. - Перун разгневался на нас за святотатство. Мы воспользовались его колесницей... Не слушая Васлава, Глеб пытался вспомнить что-то важное из своего сна, нечто такое, что необходимо было вспомнить немедленно, потому что через мгновение, когда сознание окончательно прояснится, ему не удастся вернуть эти странные, тянущиеся из уплывающего сна образы. - Похоже, те, кто построил эту дорогу и корабль, пытались войти с нами в контакт, они дали понять мне, что живое существо не может пройти через грань между нашими мирами, и вернули нас назад на Землю, но перед тем... Мне кажется, я что-то помню, обрывки, отдельные слова... По-моему, они сказали, что скоро мы встретимся... Заставив себя преодолеть боль в избитом теле, пробивавшуюся даже сквозь заслон транквилизаторов, Глеб сел и осмотрелся. Княжна лежала среди прозрачных обломков своего саркофага, словно окруженная глыбами льда. В ее лице Глебу почудилось чуть больше жизни, чем раньше. Может быть, от того, что прохладный воздух вызвал легкую краску на ее щеках, хотя дыхание по-прежнему не появилось. Глеб мучительно старался вспомнить, какого цвета глаза скрывались за этими плотно сомкнутыми веками, и не мог, то есть он знал, что они голубые, но вспомнить лицо живой княжны так и не сумел. - Возможно, волхвы помогут ей... Нам понадобятся лошади. - Неподалеку проходил татарский разъезд. Пока Крушинский возвращал тебя к жизни, я предпринял небольшую разведку, - донесся до Глеба голос Васлава. И только сейчас Глеб окончательно поверил в то, что им удалось выбраться из мертвого подземного царства.  * ЧАСТЬ 2 *  1 В году семь тысяч восемьдесят девятом, от сотворения мира нашего господом Сварогом, двадцать шестого дня, месяца Сретеня, два человека - мужчина и женщина неторопливо шли через многочисленные татарские разъезды по дороге, ведущей к большому Китежу. Мужчина, закованный в латы русичинских витязей, с высоким остроконечным шлемом и длинным мечом за спиной, не мог не привлечь внимания татар своим внушительным видом, твердым взглядом и уверенной походкой. И все же его не замечали... Двое протекали, как вода сквозь пальцы, через посты и заставы татарской рати. Может, виной тому была светло-русая женщина, одетая так, как одеваются иногда жены русичей, когда им приходится заменять мужей на поле брани и становиться во главе дружин. Кожаная куртка, ушитая стальными пластинами, такой же, как у мужчины, остроконечный шлем, короткий самострел с набором рессорных пружин - не виданное в то время оружие, высокие сапоги из кожи лося и такие же штаны дополняли ее наряд. Иногда кто-то из дозорных замечал мелькнувшую в метре от его лица светлую волну женских волос, выбившихся из-под шлема, но татарин тотчас же отводил взгляд, словно стыдливая девица, не выдержав леденящих душу синих глаз и безмолвно подчиняясь их приказу - забыть. Забыть все. Не видеть, не замечать ничего, кроме этого раннего утра, кроме высокой травы, кроме ветра, гулявшего по голой степи, кроме пустынной в этот ранний час дороги. И два человека, вопреки логике и здравому смыслу, достигли-таки тайного подземного хода, ведущего подо рвом за крепостную стену, в самое сердце замершего на берегу Светлояр-озера града Китежа, молча ожидавшего свершения своей судьбы. Что-то изменилось во всем облике Глеба, после того как он живым вернулся из подземного царства. Осунулись и заострились черты лица, суше и жестче стал взгляд, а внутри поселилось нечто холодное и жестокое, словно он тоже, вместе с Брониславой, наглотался змеиного яда. Но, возможно, объяснялось все гораздо проще - обыкновенной человеческой горечью. Волхвы вернули к жизни его подругу, да вот только он не узнавал ее больше, словно не она, а совсем другая женщина провожала его к лодке на берегу в их единственный настоящий вечер... Сейчас они шли по городу точно чужие, изредка обмениваясь короткими деловыми фразами, будто она была всего лишь одним из бойцов его отряда... - Васлав может не успеть. Татар слишком много у стен города. Никогда не думала, что неприятельское войско бывает таким большим. - Это только передовые отряды. Их основные силы застряли в болотах, но через пару недель они будут здесь. - Откуда ты знаешь? - Волхвы следят за всеми действиями татар, у нас есть полная информация об их передвижениях, но при такой разнице в силах Китеж все равно не продержится долго... Город сильно изменился с тех пор, как он видел его в последний раз, улицы опустели, закрытые толстые ставни напоминали плотно сомкнутые веки угрюмого, приготовившегося к битве воина. Лишь однажды им встретился дозор из десяти человек, и Бронислава отвела их взгляды, чтобы не вступать в ненужные переговоры. Воины выглядели измученными, их глаза покраснели, а лица осунулись от недоедания. - Когда мы в первый раз виделись с твоим отцом, я не стал ему открывать тайну греческого огня, мне казалось несправедливым использовать современное оружие против ваших врагов, вооруженных луками и стрелами. Но сейчас я знаю, какая сила их направляет, - теперь все средства будут хороши. Если только еще не поздно... Бронислава промолчала - она часто молчала, а иногда даже не обращала внимания на прямо обращенные к ней вопросы. Порой Глебу казалось, что волхвам не до конца удалось ее разбудить, и пробиться сквозь ледяную оболочку, сковавшую ее душу, ему не удавалось. Ни разу он не видел улыбки на ее лице с тех пор, как они покинули Белоярскую общину волхвов. Глеб расстался со своими друзьями. Васлав отправился поднимать северные княжества на берегах Ледовитого моря. Он был уверен, что сумеет сплотить древние славянские племена против общего врага и приведет их на подмогу Китежу, вот только успеет ли? Крушинский решил, что больше всего от него пользы будет на базе космодесантников, там его ждали друзья-единомышленники - он надеялся со временем расширить тайное сообщество тех, кто ненавидел Федерацию Ланов, и набрать достаточно сил, чтобы захватить для начала базу на Земле-2. Он мечтал направить огромную мощь Федерации на благо людям и не собирался бросать свою службу. Шагара попросту куда-то исчез, как это делал довольно часто. Книга молчала. Она молчала с тех пор, как за ними закрылись двери хрустальной кабины. И даже волхвы не сумели объяснить ему, в чем здесь дело. - Может, время еще не пришло, в нужный час ты узнаешь, что делать, а пока береги ее и живи, как все русичи... Но его позвали из невероятного далека, из мира, который сейчас казался ему совершенно нереальным. Кем он стал, в конце концов, хранителем древней Книги, оруженосцем этой девчонки или обыкновенным наемником? Впрочем, наемник из него не получился. На базе объявлен розыск, и за поимку дезертира Яровцева назначена солидная награда. Глеб думал о том, что никто из его друзей сейчас не чувствует себя так одиноко, как он. Победного возвращения с освобожденной княжной, которое виделось ему иногда в прошлых мечтах, не получилось. Ничего у него не получилось. И впервые он пожалел о таком простом, понятном и по-своему уютном мире инвалидной коляски. Поздно вечером Глеб остался один в гостевых покоях княжеского терема. Круг завершился. Он снова оказался в той самой точке, с которой начался его путь в древнем Китеже, настало время подвести итоги и решить, что делать дальше - оставаться воеводой у светлейшего Владислава или податься в какие-то иные края, постараться по-другому перекроить свою судьбу? Согласившись участвовать в штурме манфреймовского замка, он надеялся если уж не на полную победу, то хотя бы на серьезное ослабление их грозного врага и на освобождение девушки, ради которой решился оставить свой родной мир... "Не только ради нее, - тут же поправился он, еще раз вспомнив последние годы своего жалкого существования в инвалидной коляске, - не надо себя обманывать - предложенная награда показалась тогда несоизмеримо огромной..." Ему вернули здоровье, он получил новый мир, полный опасностей и приключений, он даже освободил из подземелий Змиулана женщину, которую любил, да и сейчас еще любит по-прежнему, не в этом ли причина его горьких раздумий? Впрочем, это как раз легко объяснить. Глеб встал с полатей и на широком столе нащупал серебряный жбан с медовухой. Четвертый жбан за эту бесконечную ночь без сна. Вкус напитка показался ему таким же горьким, как его мысли, но в голове зашумело, и горечь несколько притупилась. Как живое всплыло в памяти печальное лицо Варлама, и вновь прозвучали его слова, сказанные во время последней встречи, когда он после долгого утомительного и опасного пути доставил бесчувственную Брониславу в Белоярскую общину. - Предсказания сбылись, мы проиграли. Княжеские дружины разгромлены и отброшены от замка Манфрейма. - Если вы были уверены в разгроме, для чего понадобилось посылать людей на верную смерть? - Жизнь в материальном теле лишь краткий миг. Не имеет значения, когда она оборвется, к тому же всегда есть шанс, что предсказатели ошибутся. Такова карма, но каждый имеет право попытаться ее изменить - не получилось в этот раз, мы попробуем снова. В другом месте, в другое время... Волхвы верили в бесконечную цепочку жизни, в их сознании впереди была вечность, но он простой человек, взваливший на себя непомерный груз, и он знал, какие слова так и остались не высказанными Варламом. Он - командующий - оставил армию без руководства в самый ответственный момент штурма, ввязался в авантюру, все поставил на кон и проиграл. Он рвался в замок Манфрейма, любой ценой он должен был попасть в этот проклятый замок, но подземный ход вел совсем в другую сторону, и хотя он вернулся вместе с той, ради которой рисковал своей и чужими жизнями, это вдруг потеряло свое особое значение, оправдывавшее любые жертвы. Он не добился ничего. Не ослабил ни на йоту могущество Манфрейма, не узнал, где находятся истоки его бессмертия и непомерно злой силы, ничего ему не удалось сделать... Возможно, ответ содержался в старом корабле Асилов, но корабль взорвался, едва прорвавшись к поверхности земли. Если бы удалось узнать маршрут, точку в космосе, к которой он должен был направиться... Другие корабли есть на космической базе, они могли бы попытаться найти это место... Крушинский обещал разобраться. В архивах базы могли находиться какие-то сведения о древней цивилизации Асилов, если она действительно сохранилась где-то на окраине Галактики, но от Юрия до сих пор не было никаких известий, хотя со времени, когда они расстались, минуло уже две недели. Возможно, его отсутствие на базе не прошло незамеченным, и Юрий находится под арестом, а он ничем не может помочь своему другу, не может даже узнать о его судьбе. Глеб почувствовал, как давно забытая ярость - ярость бессилия, хорошо знакомая по старому земному миру, вновь поднимается в нем. Он безнадежно увяз в борьбе со слугами Манфрейма, так и не узнав главного - кто направляет самого Манфрейма, кто и каким образом наделил его бессмертием и неизмеримой властью над судьбами жителей этой древней земли. Змиулан к этому не причастен. Тоненькая ниточка протянулась в космос, но за нее ему так и не удалось ухватиться. Теперь придется засесть в глухой обороне и сидеть до тех пор, пока, рано или поздно, до него не доберутся манфреймовские слуги... Скорее всего, это будут наймиты с базы. Глеб слишком хорошо знал, что, почувствовав в нем серьезного противника, узнав о Книге, Манфрейм не успокоится. Пока Глеба спасало лишь то, что Книгой невозможно завладеть силой. Но Манфрейм, в конце концов, найдет способ преодолеть возникшее препятствие и тогда... Он старался не думать о том, что произойдет тогда. Он будет делать то, что должен делать - он будет отстаивать Китеж от татар, и это, в конце концов, станет продолжением все той же схватки... То, что татары сегодня стоят под стенами Китежа, результат его поражения в борьбе с Манфреймом. Он почти не сомневался в этом. Загадочным образом различные события сплетались в единую ткань причин и следствий, ничто не остается в стороне от этой ткани, ни один поступок, ни единое слово. Похоже, обучение в Белоярской общине дало свои плоды, превратило его из воина в монаха, философствующего в одинокой келье. Он вновь потянулся за кувшином, но тот давно был пуст, нового не нашлось, а звать слуг в поздний час Глеб не захотел. Князь доверил ему руководство всей своей дружиной. Если удастся отбросить татар от стен города, Бронислава станет его женой... "Сейчас не время для свадьбы, и я не смогу выполнить своего обещания немедленно", - сказал старый князь. Таким образом Глеб получил отсрочку и удивился испытанному при этом облегчению. Весь следующий день Глеб составлял план обороны города, проверял укрепления, выставлял дополнительные посты. Он провел тщательную ревизию всех наличных сил. Дружина Владислава, измотанная многодневной осадой, все еще была боеспособна в основном благодаря тому, что высокие стены города пока что позволяли сдерживать атаки противника, да и татары не предпринимали решительного штурма, дожидаясь подхода своих основных сил. Ограничивались беспрерывными изматывающими атаками. То там, то здесь они лезли на стены по приставным лестницам, оглашая воздух своими дикими воплями и совершенно не считаясь с потерями. Их сбрасывали вниз, засыпали стрелами, камнями, смолой, и они откатывались назад, чтобы назавтра вновь начать все сначала. Во всяком случае, время до серьезного штурма у него еще было, и, справившись с первоочередными задачами по обороне города, Глеб приступил к осуществлению своего плана по созданию более современного оружия. Прежде всего, нужен порох - в угле недостатка не было, селитра тоже нашлась в старых винных подвалах. Сложнее обстояло дело с серой, но тут он получил помощь с неожиданной стороны. Вечером, когда совершенно измотанный после целого дня непрерывных татарских атак он возвращался в терем, слуга, поджидавший у ворот, передал, что княжна просила его зайти в свою светлицу. Сердце невольно замерло после этой новости. Вот уже вторую неделю Бронислава не вспоминала о нем - может быть, в ее состоянии наметилось улучшение? Торопливо миновав укрепленный двор, он поднялся в светлицу княжны. Невольная жалость нахлынула на Глеба, когда он увидел, как сильно изменилась княжна за ту неделю, что они не встречались. Бледность, которая не оставляла ее с момента пробуждения, теперь усилилась настолько, что кожа напоминала пергамент. В глазах появился нездоровый блеск. Глеб попросил разрешения включить медицинский анализатор из своей космодесантной аптечки, не слишком надеясь на ее согласие, - княжна доверяла лишь травам и собственным методам лечения. Но на этот раз она не возражала. Глеб прикрепил тоненький датчик к ее запястью, невольно подумав о том, какой тонкой, почти невесомой стала ее рука. Этот полевой анализатор не был рассчитан на профессионалов, и все же знаний, полученных на занятиях в школе космодесантников, Глебу не хватало, чтобы поставить правильный диагноз. Что-то определенно расстроилось в организме молодой женщины - изменился состав крови, энергетический баланс, даже в строении белков заметны были отличия от стандартного набора человеческих ДНК. Медиатор, закончив свои анализы, отказался от привычного заключения. "Необходима консультация специалиста", - появилось в его окошке короткое сообщение. - Со мной что-то не так, да? - Впервые Бронислава обратилась к нему с подобным вопросом, и самый ее интерес пробудил в нем какую-то надежду. - Ты что-нибудь помнишь о нашем прощании у озера? Он не сумел сдержаться и тут же пожалел о своем вопросе. - Я помню, вот только все какое-то ненастоящее... Словно это случилось не со мной. Но я позвала тебя не для этого. Мне передали, что ты всех спрашиваешь о каком-то желтом порошке. Расскажи мне о нем, я многое знаю о ядах и травах. Он не сумел сдержать своего разочарования, но она не заметила и этого. - Это не яд и не трава... Хотя в какой-то мере, конечно, яд - мне нужна сера, желтый порошок, который иногда находят в земле. Если его поджечь, он горит слабеньким голубым огнем и испускает неприятно пахнущий газ, этим газом довольно легко отравиться, так что, пожалуй, можно считать серу ядом. - Возможно, ты имеешь в виду селениум? Наши пчеловоды окуривают его дымом пустые ульи, чтобы сохранить здоровье пчел. Селениум оказался серой, но радость Глеба была преждевременной, поскольку во всем городе его набралось чуть больше килограмма. Пришлось для добычи серы снаряжать специальную экспедицию. Провести ее через татарские посты могла только Бронислава. Глеб, взваливший на свои плечи руководство всей обороной города, не мог сопровождать ее в этом походе. Несмотря на бледность и качественные изменения в составе крови, физически княжна чувствовала себя вполне нормально, даже больше того, в ее движениях появилась некая, несвойственная ей раньше, легкость и сила. В конце концов, чтобы убедить Глеба в том, что она вполне справится с задачей, Бронислава пробила стрелой из своего арбалета летящего в небе ястреба. Как только ушла экспедиция, Глеб решил провести пробную варку пороха. В детстве он увлекался изготовлением пиротехнических хлопушек и, к счастью, не забыл старых рецептов. Отыскав для своей лаборатории изолированную часть кухни в подвале княжеского терема и выставив кругом дополнительные сторожевые посты, он, однако, не удовлетворился этим. Тайну рецепта пороха следовало сохранить во что бы то ни стало. Пришлось воспользоваться своей старой репутацией чародея. Охране он сказал, что намерен вызвать могучего демона, и подходить к нему ближе чем на сто метров смертельно опасно. Для пущей острастки он обнес флигель красными флажками с сигнальной веревкой, обвешанной кусками старых доспехов. И лишь после этого спустился в подвал, где в огромной печи уже пылал жаркий огонь. Десяток мешков с толченым древесным углем, приготовленным по его указанию, лежали в углу кухни. В плетеной корзине находился единственный пока килограмм селениума, этого запаса должно было хватить килограммов на десять смеси - вполне достаточно для пробных испытаний. О том, что для вызова демона понадобится еще и селитра, он никому не сказал, не желая раскрывать важнейшую составную часть рецепта. Мешок селитры пришлось попросту украсть на винодельне. Закрыв толстенные дубовые двери подвала, Глеб приступил к священнодействию - он высыпал толченый древесный уголь в котел, добавил туда селитру и тщательно перемешал, а затем залил водой. Как ни странно это выглядело для непосвященных, хороший черный порох мог получиться лишь в том случае, если порошок угля как следует прокипятить в растворе селитры до полного испарения воды, а затем окончательно высушить. Только тогда мельчайшие кристаллы селитры проникали в многочисленные поры древесного угля. Здесь был один довольно опасный момент, когда воды оставалось уже совсем немного, нагретая смесь легко воспламенялась, так что легенда о вызове огненного демона вполне могла обернуться явью. Приходилось соблюдать максимальную осторожность. Когда в конце целого дня утомительной и грязной работы Глеб получил наконец несколько килограммов черного пороха, он понял, что с массовым производством ему одному не справиться. Следовало подумать о надежной команде помощников, и сделать все нужно было так, чтобы при этом сохранить рецептуру в секрете. В конце концов, он поручил подготовительные операции отрокам из соборного хора. Мальчишки были послушны и старательны, к тому же их надежнее, чем взрослых, удалось устрашить сказкой о вызове демона. Добавление селитры и завершающую операцию варки он, однако, проводил в полном одиночестве. Начав подготовку к изготовлению большой партии пороха, Глеб приступил к испытаниям того, что уже было получено. До возвращения экспедиции, отправленной за серой, ничего другого все равно не оставалось. Найдя подходящие развалины на окраине города, он окружил это место сплошным кольцом стражников и один спустился в подвал. Однако не успел Глеб закончить все приготовления к испытанию первой мины, как явился посыльный и передал, что Владислав желает лично присутствовать при вызове демона. Похоже, княжеские соглядатаи не теряли времени даром и докладывали князю о каждом его шаге. Взвесив все, Глеб решил, что продемонстрировать свои достижения будет даже полезно для дела. Сейчас, как никогда, ему была необходима поддержка князя. Вскоре о действии пороха станет известно всем. Главное - сохранить в тайне сам рецепт. По требованию Глеба в подвал был допущен только князь с двумя телохранителями. Все остальные сопровождающие остались снаружи. Заранее засыпав небольшую порцию черного порошка в плотный полотняный кусок ткани и обернув все это берестой, Глеб получил довольно безобидную, но весьма эффектную хлопушку. Как только фитиль догорел, раздался грохот, и князь вылетел из подвала, весь осыпанный ошметками сажи и сгоревшей ткани. С этого дня его уважение к Глебу усилилось необычайно и любые распоряжения нового воеводы выполнялись мгновенно. Теперь основной проблемой стало изготовление оружия, в котором можно было бы использовать порох. Встретившись с оружейниками и кузнецами, Глеб попытался объяснить, что именно ему нужно. Сразу же стало ясно: технологический барьер преодолеть не так-то просто. Изготовление длинных и тонких трубок, способных выдержать значительное давление газов, необходимых для стволов будущих ружей, без специальных станков и налаженной цепочки вспомогательных производств оказалось попросту невозможным. Оставались ракеты и пушки. Пушечные стволы, вспомнив подвиги Петра Первого, Глеб приказал отлить из церковных колоколов, к счастью, бронзовое литейное производство в Китеже существовало. Несмотря на бурные протесты церковников, князь его поддержал. В то время на Руси к новой вере относились еще без должного почтения, и на следующий день к литейной волоком подтащили четыре тяжелых колокола. Печь оказалась достаточно вместительной, на строительство новой не хватило бы времени. Пока плавилась бронза, служивые и подмастерья, под непосредственным руководством Глеба, приступили к изготовлению формы для отливки первого ствола будущей мортиры. В толстом слое гончарной глины вырыли круглую метровую яму, в центре которой подвесили ровно обструганную деревянную болванку, обмазанную специальным глиняным составом, способным выдержать длительное нагревание. К тому времени, когда под действием высокой температуры дерево выгорит, бронза, по расчетам Глеба, должна стать достаточно вязкой, чтобы не продавить стенки формы. У него не было нужной справочной литературы, приходилось полагаться лишь на собственную память и здравый смысл. Почти каждую операцию повторяли по несколько раз, методом проб и ошибок постепенно продвигаясь к цели. В конце концов, к моменту, когда благополучно вернулась экспедиция с серой, у него было отлито два ствола будущих мортир. К сожалению, он не знал, насколько прочными получились стенки этих стволов, не образовались ли в металле, из-за необычного способа производства, скрытые раковины и трещины. Ответ на это могли дать лишь полевые испытания орудий. Сложность состояла в том, что Глеб не хотел открывать противнику подготовленные им сюрпризы до начала генерального штурма города. Именно тогда они должны были произвести максимальный эффект, посеяв панику в его рядах. Поэтому от испытаний пришлось отказаться, положившись во всем на удачу. Мортиры установили на деревянные лафеты и расположили в наиболее уязвимых местах за крепостной стеной. По приказу Глеба их замаскировали специальными щитами, хотя это была, пожалуй, излишняя предосторожность, вряд ли кто-нибудь из современников князя Владислава смог бы догадаться о назначении этих устройств. Теперь оставалось лишь ждать подхода основных татарских сил. 2 Первое, что увидел Крушинский, миновав защитное поле и проходную базы, был гладкий сферический корпус посадочной шлюпки незнакомой ему конструкции. Это могло означать лишь одно: на орбитальную верфь пришвартовался чужой звездолет, не принадлежащий флоту Федерации. Событие это само по себе было достаточно необычным, но чтобы на посадочную площадку военной базы пропустили чужую шлюпку - такого еще не случалось. Крушинский неплохо изучил историю федеративного флота и не мог припомнить ни одного аналога. Должно было произойти нечто чрезвычайное, или гость оказался настолько важен, что руководство базы пошло на нарушение основного устава. Дежурный сержант на удивленные расспросы Крушинского лишь равнодушно пожал плечами. - Какой-то купец, скупщик редкостей, а почему его пропустили, об этом ты спроси полковника. С тех пор, как регулярные рейсы из метрополии стали редкостью, устав нарушают сплошь и рядом. Погрузившись в текучку накопившихся за его отсутствие дел, на время Крушинский забыл о госте. Свою двухнедельную отлучку с базы он заранее оформил как очередной отпуск и позаботился о том, чтобы соответствующие документы, корешки билетов пассажирских транспортов и гостиничные счета были представлены в канцелярию. Небольшое тайное общество ветеранов Земли помогало своим членам в подобной ситуации, и Крушинский не сомневался, что его двухнедельное отсутствие не вызовет лишних вопросов начальства. Разделавшись с первоочередной текучкой, он решил встретиться с председателем совета ветеранов Александром Красиным. Лейтенант Красин принял его довольно суховато. Он не одобрял участия Крушинского в штурме манфреймовского замка, полагая, что оно привлечет к нему излишнее внимание и вряд ли останется не замеченным начальством. До сих пор тайну своей организации от руководства базы им удалось сохранить только благодаря тому, что ветераны, по сути, не предпринимали никаких активных действий и лишь поддерживали друг друга в случае крайней необходимости. Кроме этого, деятельность общества сводилась к бесконечным разговорам и разработке бесчисленных планов. Крушинский не без основания начал подозревать, что руководство базы прекрасно осведомлено о работе совета ветеранов и не предпринимает никаких мер лишь потому, что решило: в его деятельности больше пользы, чем вреда. Совет служил своеобразным клапаном для стравливания недовольства, и, поговорив на его собраниях, поругав начальство и помечтав о том, насколько изменится жизнь на базе после того, как ветераны возьмут управление в свои руки, они возвращались к повседневным обязанностям. Тем не менее некоторая польза от деятельности совета, несомненно, была и для членов этой организации. Хотя бы в получении нужной информации и в защите от излишних придирок - вступивший в совет новичок автоматически становился своим в армейском коллективе базы. Провожая его к воротам парка, - все свои встречи они старались проводить вне помещений базы, нашпигованных подслушивающими устройствами, - Красин спросил: - Ты хоть понимаешь, какую бурю мне пришлось выдержать, когда полковник срочно потребовал прервать твой отпуск? - Зачем я ему понадобился? - Он забыл об этом сообщить. Но с тех пор, как прибыл купец с Арометана, он мне ни минуты не дает покоя. Сразу же отправляйся к нему и постарайся выкрутиться, чтобы не пострадали те, кто тебя прикрывал. Крушинский основательно подготовился к визиту. Запасся всеми необходимыми документами, несколько раз даже прорепетировал легенду своего пребывания на курорте Браены и раздобыл у знакомых ребят подходящие фотографии пляжных девчонок. Но все это оказалось совершенно излишним. К удивлению Крушинского, полковник вообще не вспомнил о его незаконном отсутствии и сразу же приступил к делу. - Нам предложена очень выгодная сделка. Вы, конечно, понимаете, в каком трудном финансовом положении оказалась база с тех пор, как регулярные рейсы имперского флота в этот район прекратились. Так вот, теперь появился реальный шанс его поправить. Арометянина, обратившегося к нам со столь заманчивым предложением, зовут Иммануил Фруст. Этот человек весьма известен в торговом мире. Его состояния достаточно для того, чтобы купить три такие базы, как наша. Так вот, Фруст прибыл сюда специально, чтобы приобрести некий предмет антиквариата, какую-то старинную книгу. Полковник замолчал и несколько секунд с интересом разглядывал Крушинского, словно увидел его впервые. Под ледяным пристальным взглядом его серых глаз Юрий чувствовал себя школьником, только что совершившим очередную пакость и попавшимся на глаза строгому учителю. - Мало ли чудачеств бывает у денежных мешков, при чем тут наша база? - попробовал он хоть отчасти восстановить уверенность. - Фруст считает, вам должно быть кое-что известно об этом предмете. Он проделал долгий путь от Арометана и потратил на это путешествие почти два месяца. Кроме того, он зафрахтовал специальный корабль, влетевший ему в кругленькую сумму. - Полковник сделал долгую паузу, продолжая внимательно разглядывать Крушинского. - Причина, заставившая его поступить столь не ординарно, должна быть достаточно весомой. Награда, которую он обещал нам, столь значительна, что невольно наводит на мысль о необычайной ценности предмета, который он желает приобрести. Полковник вновь замолчал, достал из столика ароматическую сигару, долго ее разминал и, не предложив Крушинскому, закурил, словно был в комнате один. - Так вот, я хотел бы знать об этой книге все, что вам о ней известно, прежде чем эта информация попадет к Фрусту. - Но, сэр, я не понимаю даже, о чем идет речь. Я не имел дела с редкими книгами, - вполне искренне ответил Крушинский, не упустив тем не менее случая сбить с полковника излишнюю спесь заветным словечком "сэр". Все подчиненные прекрасно знали, как Коноплянников ненавидел это уставное обращение, и при случае использовали его, чтобы вывести начальника из равновесия. Но на этот раз трюк не удался, полковник лишь поморщился и продолжал своим скрипучим голосом: - В таком случае вы должны встретиться с Фрустом и выяснить все возможное. Недаром же он пожелал увидеть именно вас! На базе полторы тысячи персонала, но заинтересовал его почему-то один Крушинский. - Я вижу, что это выглядит достаточно странно, и тем не менее совершенно не понимаю, в чем дело. - Ну хорошо. Идите. Ваша беседа будет прослушиваться. И от того, как вы ее проведете, напрямую зависит ваше служебное положение. Постарайтесь выведать у этого денежного мешка как можно больше полезных сведений. Позже мы решим, каким образом можно будет извлечь из этой информации наибольшую пользу для базы. В этом Крушинский совершенно не сомневался, тем более что полковник искрение полагал, будто его личные интересы это и есть интересы базы. Фрусту отвели апартаменты в гостевой вилле, всегда пустовавшей в ожидании прибытия какого-нибудь высокого начальства, и то, что Коноплянников приказал ее расконсервировать и подготовить для совершенно постороннего человека, никогда не носившего военной формы, поразило Крушинского больше всего остального. Однако сюрпризы на этом не кончились. Еще не переступив порога виллы, Крушинский почувствовал странный запах. Пахло не слишком неприятно - но совершенно необычно. И лишь войдя в жилое помещение, Юрий понял причину этого странного запаха. Фруст не был гуманоидом. И хотя Федерация в принципе поддерживала отношения с двумя расами негуманоидов, Крушинскому никогда не приходилось сталкиваться лицом к лицу с разумным существом, совершенно не похожим на человека. Впрочем, Фруст сделал все от него зависящее, чтобы смягчить шок от первого впечатления при встрече с представителями человеческой расы. Его тело было покрыто толстым слоем биопласта, воспроизводящего очертания человеческой фигуры и полностью скрывавшее от глаз внешний вид инопланетянина. Только по необычайно большому росту можно было судить, что на самом деле он значительно крупнее любого человеческого существа. Лицо, вылепленное из того же биопласта, казалось неподвижной мертвой маской, на котором жили только маленькие, близко посаженные темные глаза. - Прошу вас, располагайтесь за этим столом, сейчас принесут кофе или любые напитки, какие вы пожелаете. Голос шел откуда-то из района грудной клетки, губы при этом оставались неподвижны. Скорей всего под одеждой скрывалось портативное переговорное устройство, и первые несколько минут Крушинский не мог отделаться от ощущения, что он разговаривает с роботом или какой-то механической куклой. Но потом, после нескольких живых и вполне эмоциональных фраз его собеседника это неприятное ощущение прошло. - Извините, что встречаю вас в таком виде. Кроме причин чисто эмоциональных, я вынужден защищать свою кожу от слишком для меня сухого и горячего воздуха, которым вы дышите. - В таком случае и я должен извиниться за то, что не сумел перед встречей придать своему телу вид, к которому вы привыкли. Губы его собеседника чуть дрогнули в гримаске, означавшей, очевидно, улыбку, и Юрий невольно удивился тому, какой совершенной может быть конструкция биопластовой оболочки. Следуя обычаю космических торговцев, хозяин не спешил приступать к делу. Он дождался, пока робот-слуга вкатил тележку с напитками и фруктами, отослал его и собственноручно принялся сервировать стол, демонстрируя тем самым свое уважение к гостю. Юрию не приходилось раньше бывать в этой вилле, и теперь он с любопытством осмотрелся. Здесь было не меньше пяти комнат. В центральной, где они сидели, располагался большой высокочастотный камин, от которого шла волна живого тепла. Обстановка поражала роскошью, несвойственной любым другим помещениям базы. Крушинский чувствовал себя так, словно, перейдя из одной казармы в другую, неожиданно попал в отель международного класса. Впрочем, почти сразу же он с удивлением обнаружил, что большая часть обстановки принадлежит хозяину и, скорее всего, приехала вместе с ним. Все эти вазы, ковры, странной формы кушетки, необычные картины, хрустальные украшения в виде огромных шаров, блестевших разноцветными огнями, попросту не могли появиться на базе, не вызвав среди персонала бесконечные пересуды. В целом обстановка производила непривычное ощущение какой-то театральной декорации и этим словно дополняла такую же обманчивую внешность хозяина. Скорее всего, всем этим вещам предназначалась одна-единственная, строго функциональная роль - произвести на посетителя впечатление солидности. Крушинского не покидало ощущение, что хозяин совершенно равнодушен ко всем этим дорогим безделушкам и, скорее всего, подбирал их специально для гуманоидов. Фруст тем временем закончил сервировку стола и предложил гостю занять за ним предназначенное ему место. Прежде ч