ну. Пожал плечами: - Чтобы он нас не убил. Когда человек вырывает уже чеку из гранаты, а сам обложен взрывчаткой по самые уши, с ним не ведут душеспасительных бесед. Хотя бы потому, что времени уже нет... Вы согласны? И добавим справедливости ради, что ваш Абалиев начал первым. Убил двух моих людей... - Я знаю. - Уже? Интересно, откуда? - Мы, знаете ли, стараемся знать все, что делается в деревне и поблизости. В этом нет ничего необычного, правда? - Правда, - кивнул майор. Он не стал спрашивать, следили ли за Абалиевым и операми, - к чему терять лицо перед восточным человеком? И так ясно, что следили, иначе откуда такая информированность? - В конце концов, Абалиев - не здешний. Что вас, как вы понимаете, избавляет от некоторых... сложностей, - сказал Кахарманов. - Правда, всех сложностей не снимает... Но мы все же постараемся вместе над ними поработать. Вы не против? - Я не против, - кивнул майор. - У вас я в данную минуту что-то не замечаю особых сложностей. - Он небрежно кивнул сторону трупа. - Вы свои сложности уже решили. Позвольте тогда и мне свои решить... Моя единственная сложность сейчас - это вы, товарищ без фамилии. - В смысле? - В том смысле, что вам следует побыстрее отсюда убраться. У нас нейтралитет, вы, должно быть, наслышаны? Так что с нашей стороны вам пока опасаться нечего, а за тех, кто бродит в чистом поле, я, легко догадаться, ответчиком быть не могу. В общем, я вас прошу немедленно покинуть деревню. И отправляться своей дорогой. Вы ведь не обычное подразделение, которое прислали на усиление блокпоста, а? У вас какие-то другие задачи... Мне о них знать ни к чему. Только, я вас убедительно прошу, решайте свои задачи где подальше. - Это - единственное требование? - Не заводитесь, товарищ без фамилии, - спокойно произнес Кахарманов. - Я с вами вовсе не собираюсь ссориться. У меня там, - он небрежно показал куда-то в сторону, - двести стволов, а при необходимости будет и больше. К чему мне с кем-то ссориться? Это слабый ссорится, скандалит, а человек сильный и уверенный в себе спокойно предупреждает. В расчете на то, что собеседник - человек умный, сам все поймет и глупостей не наделает. - Спасибо за откровенность... - Не за что. Сколько вам нужно на сборы? Не особенно много времени, я думаю? - Я прежде всего обязан... - Забрать тела? - понятливо подхватил Кахарманов. - Об этом можете не беспокоиться. Их принесут на блокпост, я распорядился. Да уже и принесли, наверное. Чужие покойники нам ни к чему. И вот этот, кстати, тоже, - он кивком показал на бывшего танкиста. - Приютили как человека, а он начал здесь проворачивать какие-то свои дела... Этого тоже заберите. Куда хотите. - Мне он ни к чему, собственно... - Тогда оставьте блокпосту. Здесь я все равно эту падаль закапывать не дам. Не наши проблемы... Кто вы все-таки по званию? - Майор. - Ну, не высоко и не низко... Я вам постараюсь растолковать кое-какие простейшие вещи, майор. Мы не впутываемся в чужие, посторонние дела, вот и все. У нас есть свои. Деревня на этом месте стоит лет триста, здесь могилы предков, все остальное... У нас нет ни другой земли, ни других могил, и слава Аллаху. Хватает того, что есть. И нужно жить дальше. Ни вы, ни эти... которые болтаются по горам, не будете за нас пасти скот и пахать землю. Мы подмоги и не просим, сами обойдемся. Но уж извольте не лезть ни со враждой, ни с дружбой. И то, и другое нам ни к чему. С бородачами мы давно определились, если не поймут - еще раз объясним. Что до вас... Воевать с вами нам пока не из-за чего, а дружить... А зачем? От бандитов вы нас все равно не защитите, в работе ничем не поможете. Вы не знаете крестьянского труда, вы только бегаете с автоматами по горам - и вы, и бородатые... Отсюда вытекает, что нам ни с кем из вас не по дороге. Вот и идите себе на все четыре стороны. Душевно вас прошу... Майор молчал. В глубине души, рассуждая трезво, он не мог не признать, что у собеседника есть своя правд очка. У каждого из нас есть своя правдочка, беда только, что у каждого - своя... И нет, увы, такой, чтобы устраивала всех... А значит, каждый вынужден жить по своей, притирая ее к другим по мере возможности и в интересах дела... - Я с вами вовсе не собираюсь ссориться, - сказал Кахарманов, явственно давая понять, что желает видеть в происходящем не упрямую конфронтацию, а взаимный договор двух серьезных людей. - Всего-навсего пытаюсь объяснить, что аул для меня на первом месте, а все остальные сложности жизни - на десятом... И без вас нелегко, - признался он. - Приходится еще и за дорогой следить. Кто-нибудь вполне может устроить покушение на муфтия Мадурова или кого-то из ваших генералов, а вину свалить на нас. Бывали, знаете, примеры... Итак? Майор твердо сказал: - Мне придется связаться по радио с командованием. А там - возможны варианты, сами понимаете. Если прикажут уйти, я уйду. Если приказ будет каким-то другим - придется его все равно выполнять, сами понимаете. Ничуть не заботясь, сколько против меня стволов... Двести там или триста. - Я не говорил, что мои стволы направлены против вас... - А, мы с вами взрослые люди... - махнул рукой майор. - Давно на свете живем, давненько играем в подтексты... Вы соблаговолите подождать? - Разумеется. Надеюсь, это будет недолго? - Постараюсь... Его ребята смотрели на здешнего лидера не зло и не дружески - с подобным наигранным безразличием хорошо обученная служебная собака, получившая конкретную команду, взирает на оказавшуюся поблизости кошку. И разорвать тянет, и разрешения не поступало. У них была своя правдочка, и по другой они жить не собирались... Майор вышел в "штабную", кратко изложил задачу Славе. Невидимая радиониточка, связывавшая его с Ханкалой, работала исправно. Переговоры много времени не отняли. Ему предписывалось немедленно покинуть деревню и уходить по одному из проработанных маршрутов, посетив две запасные точки рандеву. А так же провести предварительно еще один радиосеанс... Честно говоря, он в первую очередь испытал нешуточное облегчение: не будет никакой конфронтации с этим местным князем, все обошлось к удовлетворению высоких договаривающихся сторон.... Примерно с минуту Слава монотонно повторял, работая на одной из тех частот, что легко прослушивалась кем угодно: - Ждем бензин для Махмуда, ждем бензин для Махмуда... Это была весточка для Каюма - единственная возможность дать ему понять, что встреча сорвалась по независящим от них причинам и агента следует послать в одну из запасных точек, в какую Каюму удобнее. Своей рации у Каюма не было, конечно, но при его положении в Джинновой бандочке он мог знакомиться со всеми радиоперехватами, а значит, есть шанс, окажется в курсе. Если только Джинн ведет постоянный перехват, но ведь обязан, скотина, просто обязан... - Все? Сворачиваемся! На крыло, ребята! Мир вокруг был молочно-серым полосы сырого утреннего тумана струились из предгорий в низины, заволакивали улочки и дома, тропинки и высотки, блокпоста не было видно, лишь кусочек стенки из серых облаков и могучая задница бронетранспортера. Один за другим они проходили мимо бесстрастного Кахарманова, скрестившего руки на груди, ныряли в туман, вновь появлялись из него, бесшумно двигаясь волчьей цепочкой, след в след... - Майор, может, вас на "бэхе" куда подвезти? - с видимым облегчением предложил старлей Дима. - Обойдемся, - кратко ответил майор. - Нет, ну, может, обиды какие? - Какие тут обиды? - дернул майор плечом. - Служи, старлей, и далее, что тебе еще пожелать... Шагай на объект, мы дорогу знаем... Всего и самого! Они пересекли, автостраду, развернулись в походный строй - с боевым охранением, ядром группы, замыкающими. На душе у майора было неспокойно: где-то поблизости, голову можно прозакладывать, ошивался тот, кто именовал себя Накиром. Его приходилось постоянно держать в расчете. Какие-нибудь "махновцы", мстители, мать их, вроде покойного Ястреба. Если эта бандочка никому не подчиняется и ни на кого конкретно не работает, еще хуже - подобных "вольных стрелков" чертовски трудно засекать и ловить, ни к чему и ни к кому не привязаны. Кто мог просчитать Ястреба заранее? Не зная кое-каких деталей его биографии, оказавшихся решающим фактором? То-то... Михалыч старательно топал рядом с ним в компании обоих своих юных орлов совершенно ненужное рвение выказывал, чувствуя себя виновным. Язык не поворачивался ляпнуть ему что-нибудь резкое - и он не виноват, по большому счету, никто не виноват, кроме войны. Уже три человека, черт, какой прокол... - Майор... - Михалыч, иди-ка ты домой, вот что, - сказал майор отстраненно. - Дальше мы и сами. Ты, главное... Выстрела он не слышал. Никто не слышал. Просто-напросто капитан Курловский, бесшумно, сноровисто двигавшийся в зыбкой пелене полупрозрачно-белесого тумана, вдруг споткнулся на ровном месте, дернулся, завалился в нелепой позе, расслабленно выпуская автомат, - и тут же высоко над ними прошла бесприцельная очередь, а возле левой ноги майора взлетел фонтанчик земли от одиночной пули, и вновь не слышно было выстрела... ...Все было непонятно и неожиданно. Капитану Курловскому вдруг ударило в лицо что-то горячее, мощное, неотвратимое, и не было боли, он просто-напросто не почувствовал больше тела, и его ноги сорвались с твердой земли, весь земной шар, огромный, бескрайний и необозримый, выскользнул из-под тяжелых ботинок, капитан сорвался в пустоту, полетел куда-то навстречу разгоравшемуся светлому сиянию, и вся его жизнь прокрутилась, как кинолента, перед глазами, и он стал невесомым, свободным, а боли все не было, и капитану показалось, что он попал в какую-то уютную и спокойную страну, где никто не стреляет, где все веселы и счастливы, где нет ни зла, ни вражды... ...и автору хочется верить, что капитан остался в этой стране, покойной и недостижимой для оставшихся в живых... Они залегли, рассыпавшись цепью, прозвучало несколько ответных очередей скупых, экономных, наугад сделанных. Все вокруг казалось нереальным, зыбким, как сам туман, - и не было видно противника, он больше не подавал признаков жизни. Лишь еще одна пуля, опять-таки наверняка из снайперки с глушителем, вспорола землю неподалеку от майора да стрекотнула короткая очередь - и вновь пули прошли высоко над головой. Это ничуть не походило на толково поставленную засаду - скорее уж противник, точно так же двигаясь в тумане, вдруг столкнулся с ними чуть ли не нос к носу. И, пальнув пару раз, поспешил отступить - судя по звуку, вторая очередь была сделана уже с гораздо большего расстояния, нежели первая... Оказавшийся ближе всех к Курловскому Костя подполз, не поднимая головы, прикрываемый своей двойкой. Не оборачиваясь, чуть приподняв руку над травой, сделал красноречивый жест, понятный всем и каждому, - капитана Курловского больше не было... - Заберете, - распорядился майор, лежа плечо в плечо с Михалычем. - Мы прикроем. Живо! - А вы? - Дальше идем... Он вполголоса отдал команды. Два пулемета, выдвинувшись с флангов, принялись полосовать туман крест-накрест в направлении противника. Краб, лежа на боку, заложил в гранатомет предпоследний выстрел - и через пару секунд там, далеко впереди, вспыхнуло яркое желтое пламя, просвечивая сквозь туман подобно восходящему солнцу. Под прикрытием этого огня две группы разошлись в разные стороны - Михалыч с бойцами, пригибаясь, потащили тело капитана к блокпосту, а спецназ принялся отступать вправо классической "улиткой" - сначала лупили автоматы, под их прикрытием отступали пулеметчики, потом они менялись ролями, и опять, и снова, экономя патроны по мере возможности, потому что пополнять запасы было негде... Потом они поднялись на ноги и припустили бегом, той же волчьей цепочкой, круто забирая вправо, сбивая с толку возможных преследователей, отрываясь. И оторвались - пока что. Глава 5 ПРЯТАЛКИ-ДОГОНЯШКИ ПО-ВЗРОСЛОМУ Они уходили, чередуя бег и быстрый шаг, используя рельеф так, чтобы преследователи не смогли их высмотреть с какой-нибудь подходящей вершинки, а сами старались использовать выгодные высоты, чтобы узреть наконец, с кем имеют дело, и внести хоть какую-то определенность. Пока что не получалось. Юрков дважды закладывал мины, ставя их на неизвлекаемость с помощью простейших приспособлений: трех гвоздей (у него был с собой некоторый запас) и палки, то бишь подходящего сучка. Закладка мин в таких вот условиях превращается в самую настоящую шахматную партию: человек с некоторым опытом знает, что мины, как правило, закладывают отступающие на своих следах. Значит, преследователь должен двигаться не по следам убегающего, а чуть в стороне. Однако и преследуемый этими нехитрыми истинами владеет в полной мере. Мы знаем, что они знают, что мы знаем... Одним словом, комбинации нехитрые, но решает все случай. Пойдешь по следам дичи - а вдруг она именно там и заложила? Пойдешь в стороне - а вдруг дичь как раз такой оборот и предусмотрела? Сущая лотерея получается... В первый раз они так и не услышали взрыва - надо полагать, растяжка так и осталась в неприкосновенности ждать, пока не подвернется кто-то невезучий или сделает свое дело природа. Зато вторая закладка сработала, как по нотам, отдаленный взрыв опытное ухо без раздумий приписало результатам юрковского рукоделья. Даже если невезучий и не подорвался насмерть, то выбыл из строя, что полностью исключало его как боевую единицу. Одно отрадно: за все это время Славка так ни разу и не зафиксировал радиопередач поблизости. Это означало, что погоне попросту не с кем связываться, что они и есть - Накир. Возможен был и другой расклад: по следу идет опытный профессионал, соблюдающий до поры до времени радиомолчание, - но он не вязался с первым огневым контактом. Волчара вроде Джинна построил бы засаду совершенно иначе, развернул "огневой мешок", где жертв оказалось бы не в пример больше. Даже находясь на марше, его разноплеменные ребятки вступили бы в бой совершенно иначе. А посему со всеми на то основаниями можно было придерживаться первоначальной версии: по их следам пустились какие-то "махновцы", сторонняя бандочка. А это, мысленно признал майор, порождало необходимость принять в конце концов решение, и чем скорее, тем лучше. Проще всего - оторваться окончательно, стряхнуть их с хвоста и уходить на предписанный маршрут. Однако этот вариант чреват тем, что в оперативной зоне, где им предстоит действовать, так и будет болтаться неопознанная бражка неизвестного состава - и вновь столкнуться с ней нос к носу можно в любом месте, смотря по невезению. Что хуже, с ними может столкнуться и связной от Каюма - и, чего доброго, сгоряча получить пулю. Или угодить на допрос с пристрастием - здесь, в чистом поле, любой неизвестный заранее признается врагом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Майор решительно свернул левее, где через мутный поток был переброшен импровизированный мостик из двух потемневших бревен. За ним, не задавая вопросов, потянулись остальные. Речушка цвета ослиной мочи обмелела до предела - сейчас, весной, когда еще не пришла пора настоящих дождей, ее можно было перейти вброд, при удаче даже не зачерпнув мутной водицы в ботинки. Обернулся, прикрикнул: - Следочки оставляйте почетче, наглядно! Кое-какие наметки уже сложились... Благо впереди, метрах в пятистах, виднелась подходящая высотка, заросшая голыми корявыми деревьями... Остановился. Когда с ним поравнялся Юрков, майор приказал: - Валера, поставь растяжку прямо перед мостиком, когда пройдем, конечно. А "тараканов" набросай в воду, по обе стороны... На том берегу - броском к высотке! Оказавшись на другом берегу, они наддали. Обогнули высотку справа, уже стараясь не оставлять явственных следов. Майор обернулся: - Костя, Доктор, Виталик! Уходите вперед, в ту сторону. Ищите подходящее местечко для "встречного танца"! Погнали! И, тяжко выдыхая, бегом стал взбираться вверх по склону, жестом приказав Леше следовать за ним. Выбрал подходящее местечко у выворотня, залег, поднес к глазам бинокль. Вдалеке, на пределе видимости оптики, перемещалась цепочка мелких подвижных крупинок, цветом почти сливавшихся с окружающей землей. - Флейту свою приготовь. - сказал майор. - Расстояние по дальномеру сними... Леша аккуратно примостил на земле ствол маузеровской снайперки - быть может, с чьей-то точки зрения и непатриотично было пользоваться импортной винтовочкой, но что поделать, если заграничные снайперки, особенно немецкие, пока что превосходили наши? Где-то в засекреченных недрах ВПК вроде бы и ковалось чудо-оружие нового поколения, но понимающие люди его пока что и в руках не держали... - Шестьсот пятьдесят примерно. - Возьмешь клиента? Ноженьку? - А чего ж... Банальность, но Леша и в самом деле казался сросшимся со своим красивым маузером в единое целое. Снайпер - не профессия, снайпер, знаете ли, призвание. Служивый-первогодок, которому отец-командир сунул в руки "драгуновку", может быть, и станет когда-нибудь снайпером. А может, и нет. Дура с оптикой еще не делает бойца мастером. И даже меткости еще мало. Нужно иметь все качества хорошего охотника - терпение, выдержку, хладнокровие и спокойствие. Нужно уметь терпеть и ждать. Нужно уметь убивать обдуманно. Вообще, нужно уметь убивать снайпер, в отличие от обычного бойца, видит глаза каждого врага, которого убивает, видит выражение лица... И чутье, конечно. Расстояние до цели, погода, игра света и теней, положение солнца, направление ветра, скорость ветра, перемещения цели... Чутье. В общем, Леша был снайпером, и точка. Умному достаточно, как говаривали древние на своем древнем языке. Понемногу крупинки росли, превращаясь в крохотные человеческие фигурки. Их даже можно было сосчитать - четырнадцать. Они двигались по следу, почти не теряя его, довольно хватко и умело, прекрасно себя помня, не особенно поддаваясь азарту. Кто бы они ни были, к ним следовало отнестись достаточно серьезно. Однообразием экипировки и вооружения и не пахло - не было у них единого источника снабжения, точно. Кто что раздобыл, с тем и щеголяет. Положительно, "махновцы"... - Во-он, видишь? - спросил майор. - Человек со снайперкой. Он не сказал "снайпер", поскольку, в силу вышеизложенного, склонен был полагать как раз обратное. - Ага. "Застава-76" с глушаком. Заводская переделка из "Калаша". В Югославии был, что ли? Я его сделаю, командир? - Вторым, - сказал майор. - Ты сначала ноженьку кому-нибудь поцарапай, когда пойдут... - Понял. Группа остановилась перед мостиком. Ну конечно, растяжку не так уж трудно было заметить... И не так уж трудно принять проистекающее отсюда логическое решение... Ага, так и есть. Они поочередно двинулись к воде, собираясь переправляться вброд. Разумное решение... но не предусмотревшее некоторых хитрушек из арсенала спецназа ФСБ. По обе стороны мосточка на дне лежали "тараканы" - небольшие мины, снабженные несколькими длиннющими усами, длиной метров пять каждый. Достаточно легкого прикосновения... опа! Посреди речушки взметнулся грязно-желтый фонтан. Примерно через две секунды, согласно известной формуле, долетел звук взрыва. А там сработал еще один "таракан" - судя по месту взрыва, его чуть отнесло течением... Вся кодла рванула на берег, как ошпаренная, исключая того, что дергался и бился, взметая грязную воду. Орал, надо полагать, как резаный, но крик сюда не долетал. На Памире есть какой-то особый термин, означающий расстояние, на которое достигает человеческий голос, вспомнил майор. Евгеньев рассказывал, даже слово называл, но сейчас из памяти вылетело... Ну, залегли, конечно, примерно половина палит в белый свет, как в копеечку. Если у них есть твердый лидер, он сейчас это безобразие прекратит... ага, судя по яростной жестикуляции, вот это лидер и есть, учтем... Тот, в речушке, дергается, сволочь, живучий, а они, конечно, не спешат за ним лезть, справедливо опасаясь разделить ту же участь. Ох, как им уши закладывает... подобное зрелище деморализует, будь ты хоть самым крутым, - именно в такие минуты четко осознаешь, что с то бой самим может невзначай произойти... Ай-яй-яй... Дострелил-таки наш лидер незадачливого водного жителя. Неаппетитно, однако повышению авторитета командира и сплочению рядов способствует - позвольте уж быть циником... Ну да, ворчат, огрызаются, неуютно им, шпане, но что-то незаметно открытого неповиновения или стремления провести срочные демократические выборы нового Предводителя... - Леша, видел главаря? - Ага. - Его и делай хроменьким, когда пойдут через реку... - Понял. Так, ну что там у нас? Оживленно дискутируют, кто лежа, кто сидя на корточках. Никто по ним не стреляет, и это, скорее всего, придает убежденности в том, что засады поблизости нет, что мины, как и в двух прежних случаях, оставлены давно ушедшей вперед дичью... Впрочем... Впрочем, субъект с югославской снайперкой, единственный из них, ведет активный поиск возможного противника - залег со своей бандурой в отдалении, у валуна, в оптический прицел таращится, стволом водит, но нет пока что оснований для беспокойства, он ведь, паскуда, все внимание сосредоточил на другой горушке, которая поближе, прямо напротив переправы, а мы-то другую выбрали, в сторонке, так что перехитрили вражину в конкретный момент... ай да Пушкины, ай да сукины сыны. Ну вот, даже произвел выстрел, пальнул по безвинной горушке, не обремененной присутствием одной из воюющих сторон... - Леш, что о нем думаешь? - Что тут думать? - произнес Леша со спокойным, безграничным презрением профессионала, имеющего право на законную гордость собой. - Одно слово: человек со снайперкой .. Я его хлопну за Толю... - Ага, - сказал майор с закостеневшим лицом. Так-с, пришли к некоему консенсусу... Разделившись на две группы, кинулись вброд - но уже на значительном удалении от мостика, чешут прямо-таки со второй космической скоростью... Ну, не столь уж бездарно - ясно же, что дичь не успела бы засыпать минами всю акваторию, и времени не хватит, и не найдется столько мин... Ну, так... Доблестно форсировали речку, без потерь, на какое-то время задержались на том бережку, передыхая, сбрасывая дикое напряжение... - Давай! - выдохнул майор, не отрываясь от бинокля. Глухой выстрел. За ним еще два, почти слившихся. И тишина, тишина... Глушителя у маузера, несмотря на все его совершенство, нет, зато имеется длинная трубка пламегасителя, она приглушает звук выстрела и не позволяет определить, с какого направления выстрел был произведен. Полное впечатление, что с ясного неба. Автоматная пальба - яростно-нерассуждающая... Несколько пуль даже черкнули по склону горушки, на которой они прятались, прошли значительно ниже. Но озабочиваться этим не следует - во-первых, их не заметили, во-вторых, автомат на такой дистанции не играет. Точнее, плоховато играет, господа... А у Леши, как водится, все в порядке - командир крутится на земле диковинной юлой, зажимая колено. Простреленная коленная чашечка - это, надо вам знать, чертовски больно. И полностью отнимает способность к самостоятельному передвижению. И со второй мишенью - тик-так. Вот только гад, хоть и лежит на земле, ведет себя как-то очень уж спокойно для двойного попадания, сидит скрючившись, судя по лицу, даже не орет... - Леша? - Что? - Чего он такой задумчивый? - А ему пока что и не особенно больно, - спокойно ответил снайпер, невысокий росточком, щуплый, невидный, на супермена Серегу или шкафа Юркова не похожий ни капельки. - Две пули в пузе, всего делов. Это ж и не больно совсем, мы не звери... Майор мимолетно осклабился. Ну, вот так за Тольку Курловского, о котором еще не привыкли думать, как о двухсотом... Пуля в живот - это и в самом деле в некоторых случаях почти не больно. Пусть даже пуль целых две. Зато последствия неплохи, если срочно не применить все достижения современной медицины (а откуда им тут взяться, скажите на милость?!): часа через три начнется перитонит, подыхать придется долго и мучительно. Ох, только бы они его не дострелили, только бы... Мы, в самом деле, не звери, пусть уж поживет, и подольше... Любопытная моральная дилемма у них возникает, ага! Если главарь, не колеблясь, шлепнул того, в воде, поступят ли с ним самим точно так же? А ведь он малость опамятовался, автомат к себе подгреб, зыркает на все стороны... Сообразил, что и с ним самим могут обойтись... гуманно... Гонит их вперед, точно! Благородно призывает не отвлекаться на его проблемы... а заодно торопит, чтобы не опомнились, чтобы не отнеслись к нему со всем гуманизмом... Ну ладно, им будет весело, этим двоим, оставшимся на берегу безымянной поганой речушки... - Уходим, Леша! - и майор проворно попятился по-рачьи, подавая подчиненному пример. Они спустились с горушки, где у подножия дожидались остальные, и майор, мимоходом подумав, что погоня теперь будет двигаться гораздо осторожнее, медленнее, опасливее - после столь душевной беседы у речки иного и ждать нельзя, - распорядился: - А теперь - кросс! ...Преследователи, которых уже осталась ровно одиннадцать, ожидания майора оправдали полностью. Они перли вслед столь же целеустремленно, как и прежде, но тактику сменили радикально, выдвинули вперед авангард из трех человек, с большой осмотрительностью приближались к местам, откуда по ним могли шарахнуть огнем, вообще, получив наглядный урок, сбавили резвость. Майор, конечно, не мог их видеть, зато Костя с Доктором Айболитом, пропустившие противника мимо себя и двинувшиеся следом, имели возможность лицезреть маневры погони во всех деталях, когда выпадала такая возможность. Из-за того, что погоня здорово сбавила темп, прошло изрядно времени, прежде чем эти одиннадцать человек втянулась в лощину, уже заранее приготовленную для "встречного танца". И началась кадриль. Оказавшись в лощине, преследователи в один прекрасный момент услышали впереди ожесточенную пальбу как минимум из трех стволов. По секрету говоря, со всеми тремя стволами работал один-единственный Юрков, но делал он это с такой сноровкой, что у слышавшего его упражнения невольно складывалось впечатление, что впереди, в отдалении, завязались яростные огнестрельные переговоры с участием в конференции как минимум трех беседующих сторон. А потом Юрков еще и гранату рванул, шалун широкоплечий. Как и следовало ожидать, погоня остановилась мгновенно, пытаясь сообразить, что за чертовня происходит впереди и к чему это может послужить - к пользе для них или наоборот. Тогда из зарослей голого кустарника поднялся Гера-Краб, в потрепанном камуфляже и мохнатой черной папахе, опять-таки позаимствованной у злого ваххабита, которому она теперь без всякой надобности. И, сам по облику чистый ваххабит, крикнул дружелюбно и жизнерадостно: - Аллах акбар! Те, кто оказался ближе всех к нему, дернулись, конечно, от такой неожиданности, но автоматы все же чуточку приспустили, пытливо вглядываясь в столь неожиданно возникшего, как чертик из коробочки, единоверца. Эта доверчивость им обошлась дорого - Краб молниеносно выпустил короткую очередь из своего "Каштана", рухнул в кусты, тут же перекатившись, уходя с линии огня. И у погони осталось ровно десять живых и боеспособных. Секунды три оставшиеся в живых из всех стволов молотили по кустам, по тому месту, где Краба уже не было, - а потом с двух сторон по ним заработали два пулемета, расходуя патроны скупо и практично. И в живых из десяти осталось семеро. Они, заполошно оглядевшись, рванули вправо, под прикрытие пусть и голого, но густого перелеска, состоявшего из деревьев с довольно толстыми стволами, за которыми можно было неплохо укрыться. И напоролись на россыпь "тараканов", раскинувших свои тонюсенькие усики на значительном пространстве, - тоненькие такие, незаметные в суматохе, но поди коснись... И от семерых осталось пятеро. Против них работали по испытанной схеме "молот и наковальня" - когда одна группа, подвижная, наносит удар, заставляет противника отходить, причем в направлении второй группы, занявшей стационарную позицию. Под огнем двух пулеметов "прилипалы", хотелось им того или нет, были вынуждены шарахнуться от лесочка, начиненного к тому же минами, потеряв по ходу пьесы еще одного... Краб, возникший с "шайтан-трубой" как бы из ниоткуда, уже в другом месте, выпустил последний выстрел по высокой дуге, по навесной траектории - он был мастер на такие штуки. Взрыватель исправно сработал, и огненный ливень накрыл еще двоих. А третьего срезал Леша, имевший все основания промурлыкать про себя старый шлягер: "Мне сверху видно все, ты так и знай..." Когда из всей банды остался один-единственный, стало совсем просто. Его какое-то время форменным образом травили, стреляя под ноги, над макушкой, так, чтобы пули пролетали в непосредственной близости от организма, - заставляли, и без того взвинченного, окончательно потерять голову, бесцельно тратить патроны. И одновременно отжимали в намеченное место. А когда магазин у него опустел и поневоле пришлось его выщелкнуть, потерять пару секунд, извлекая из "лифчика" новый, из-за дерева выпрыгнул Сергей и вмиг прокрутил нехилую "мельницу" только ноги мелькнули, да так и не перезаряженный автомат отлетел в сторону. Навалились, прежде чем успел опомниться, вмиг отобрали все, что могло быть использовано в качестве оружия, а руки стянули его же собственным ремнем. Пленник сопротивляться перестал быстро, но глазами сверкал и зубы скалил, что твой Черномор. На культурные вопросы майора отвечать отказался категорически, и тогда для беседы по душам, как частенько случалось, был приглашен Доктор Айболит, а большая часть группы занялась детальным осмотром поля боя. Через четверть часика Доктор Айболит подошел к майору и доложил, почесывая бороду кусочком медной проволоки: - Полностью подтвердились первоначальные предположения. Шайка отмороженных и обиженных. Вели свою собственную маленькую войнушку против всех почти на свете, кто подвернется по нечаянности, но главным образом супротив нас. Покойный наш Абалиев, как вытекает, был у них чем-то вроде идейного вождя - должно быть, из-за высшего образования, остальные-то ничем таким похвастать не могут: четыре класса, пятый коридор... Абалиев все хорошо подготовил - сам решил напоследок станцевать, а им предстояло нас поджидать у села... - Здесь все они? - Да нет, чуть больше половины. Остаточки базируются возле Ачхой-Мартана, там у них схрон и база. Но это уже не наша головная боль, пусть их потом территориалы доколупывают. - К похищению тех трех селян они, интересно, отношение имеют? Не спрашивал? - Ну как же - не спрашивал? Почти что первым делом поинтересовался. Уверяет, что они тут ни при чем. Между прочим, про то, что Джинн гуляет по округе, они прекрасно знают. И сторонятся, конечно, - они и у Джинна кого-то там прихлопнули по своему обыкновению мочить всех без разбора, теперь осторожничают, в тот район не суются. Зато здесь, поблизости, есть в другом селе куначки - то-то они на Краба среагировали вполне мирно... Нельзя же жить на свете совершенно без друзей, особенно когда лазишь по дикому полю, - даже таким вот отморозкам... Нет, за похищением той троицы определенно не они какой ему был смысл крутить, мы ж не кровники из того тейпа... Между прочим, лично он грешит на Джинна. В последние дни, заверяет, Джинновы разведгруппы так и трутся возле автострады, так что, по его разумению, больше некому... - Ну ладно, - задумчиво сказал майор. - Прибери там все за собой, и пора в дорогу. Боеприпас пригодный забрали? - Нешто дети малые? Разумеется. Кивнув, майор заложил в рот два пальца и громким свистом подал сигнал на общий сбор. Глава 6 СЛОВООХОТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК ВАНЯ Они двигались прежней волчьей цепочкой - с боевым охранением впереди, с замыкающими на должном отдалении, и вот уже почти сутки пребывали в гордом одиночестве, если можно так выразиться. Проще говоря, не было никаких огневых контактов, вообще никаких встреч с посторонним народом, никто о них не знал - и прекрасно. Ночевали в двух походных палатках неподалеку от запасной точки рандеву, первой по счету. С соблюдением всех должных предосторожностей три человека, соответственным образом подстрахованные, ждали на точке. И напрасно, как потом выяснилось. В окрестностях никто не появился, никто не подал сигнал белой и зеленой ракетами, сообщая о своей готовности к разговору. Туз-отказ. С наступлением рассвета стало ясно, что ждать далее бесполезно, - связник либо приходит в расчетные сроки, либо нет. А значит, нет смысла рассиживаться... К обеду они были уже далеко от места случайного ночлега. Однажды, когда Славка перехватил передачу авиаторов, пришлось срочно" замаскироваться на местности и сидеть, как мышь под метлой, часа полтора - над местностью вздумала болтаться пара "крокодилов", выполнявших какое-то свое задание. А поскольку бравые летуны, как и все вокруг, не были предупреждены о группе, вполне могли по живости и непосредственности характера, заметив шевеление внизу, шарахнуть ракетами или пройтись пулеметом - и возмущайся потом, сидя на облачке с крылышками за спиной и арфой под мышкой, сколько твоей душеньке угодно, винить-то все равно будет некого, кроме самого себя... Потом летуны убрались, и путешественники смогли двинуться дальше. Опять-таки в режиме полного радиомолчания. Их передачи не смогли бы подслушать никакие ваххабиты, но в том-то все и дело, что работа рации, пусть даже снабженной защитными декодерами, все равно засекается. И сам факт того, что в округе работает кодовая рация, способен многое сказать опытному противнику. В прошлом году, засев на одном из перевалов, они заставили "бородачей" держаться подальше исключительно тем, что как раз и вели активные переговоры: засекши в эфире характерные шумы-трески, бандочка живо дернула восвояси... Зато слушать эфир можно было невозбранно. Хотя ничего особо интересного на вольных просторах эфира и не происходило. Пару раз Славка ловил далекие переговоры воинских колонн с базой, перехватил несколько разговоров блокпостов, летунов, стоявших в каком-то из сел уральских омоновцев, даже поймал болтовню гантамировцев, выехавших в какую-то свою командировку. Час назад вспыхнули оживленные переговоры на чеченском меж тремя передатчиками сразу - они чертовски беспокоились, что некие Расул с Бено куда-то запропали, не случилось ли чего, не напоролись ли. Судя по тому, что вскорости один из радистов вышел на армейскую частоту и стал допытываться, не встречалась ли федералам на дороге белая "Нива" с таким-то номером, джигиты были лояльные. Им ответили, что никакой такой "Нивы" и не проезжало вовсе, и радист еще долго опрашивал блокпосты вдоль определенного отрезка трассы - опять-таки безрезультатно. Последовал обмен мнениями меж теми же тремя болтунами, один настаивал, что следует выслать людей на поиски, двое других держались мнения, что ничего страшного не случилось, будем надеяться, обойдется. И троица замолчала. - Стоп! - отдал приказ майор. Все привычно рассредоточились, а майор трусцой припустил к подавшему сигнал Косте. Судя по сигналу, впереди все же объявились какие-то гуманоиды в небольшом числе... - Что? - Вон, видишь? - показал Костя. - Чешут бездорожьем два пацака... Населенных пунктов поблизости не имелось - вообще-то, была парочка, но не настолько близко, чтобы их обитатели шастали тут по каким-то хозяйственным делам. Следовательно, на эту пару нужно было обратить сугубое внимание... Надежно укрывшись, он наблюдал в бинокль. Пацаков, точно, было двое, оба в камуфляже разной степени изношенности. Один, без головного убора, определенно славянин - русые патлы на ветру плещутся, небольшая бородка имеется, - шагал впереди, иногда оглядываясь на второго, и, судя по мимике, что-то время от времени ныл. Именно ныл, такое впечатление. Оружия при нем заметно не было, зато второй, шагавший метрах в пяти позади, располагал сразу двумя автоматами: один болтался на левом плече, а второй был в руках, бдительно направленный в спину спутнику. Похоже, вел первого под конвоем. Пятнистая кепочка нахлобучена на нос, лицо почти не удалось рассмотреть, но, похоже, все-таки чеченец. Майор Влад прокачал в уме несколько вариантов. Самое простое объяснение вроде бы лежало на поверхности - злой ваххабит взял в плен неосторожного солдатика и волочет в свое бандитское логово, тварюга такая. Однако не стоило безоглядно поддаваться первому впечатлению. Если вспомнить, сколько вполне славянского народа воевало на стороне боевиков, представшую его взору сцену можно толковать двояко, трояко, вдоль-поперек и всяко... Как пишут в рубрике объявлений, возможны варианты. Как бы там ни было, все, что происходило в радиусе десятка километров от второй точки рандеву, майора должно было интересовать всерьез... Подозвав передовую тройку, он распорядился: - Будем брать обоих. Живыми и невредимыми, ясно? Чтобы развернуться должным образом ловушка и внешнее охранение на случай непредвиденных обстоятельств, - им потребовалась всего-то пара минут. Они исчезли. Только что были - и вдруг их не стало на местности... Первым из укрытия поднялся Краб - в той же лохматой папахе, весь из себя дружелюбно настроенный. Окликнул: - Аллах акбар! И тут же завалился за бугорок, дабы уберечь организм от возможных повреждений, - молодец в пятнистой кепочке, не раздумывая, вскинул автомат, полоснул очередью, но все же оказался слишком жидок для того, чтобы задеть Краба. Тот подумал, уже отползши в сторону: "Щенок щенком, но басом тявкает..." - и проворненько переместился на запасную позицию. Начались дела. "Кепарик", огрызаясь короткими очередями, умело отступал перебежками, перекатом, а то и ползком. Безоружный, наоборот, остался на месте. Мало того, проворно залегши, пополз в ту сторону, откуда показывался Краб, крича: - Не стреляй, брат! Иншалла! Такая вот, изволите ли видеть, оригинальная славянская рожа, взывающая к милости Аллаха... Дождавшись, когда ползущий перевалится через бугорок. Краб возник с неожиданной стороны, одним прыжком оказался у того на спине, придавил к земле и тихонько посоветовал: - Молчать. Кто такой? - Не стреляй, братишка, свои! - придушенно отозвался пленник, лежа неподвижно, словно нерадивая шлюха под клиентом. - Отряд Бадруддина, слышал? Ляилля иль-алла, Мохаммед расуль алла... Я свой, мусульманин, моджахед... - Да ну? - ухмыльнулся Краб и мастерским ударом отправил добычу в бессознательное состояние как минимум на четверть часа. Поскольку точно известно, что Бадруддин - один из Джинновых атаманов, иного обращения пленник и не заслуживал. Судя по результатам беглого обыска, оружия у вырубленного не оказалось. Окончательно установив этот радостный факт, Краб с помощью длинного куска веревки сноровисто присоединил запястья пленника к лодыжкам, повернул его голову так, чтобы, упаси господи, не задохся - и высунулся посмотреть, как обстоят дела у остальных. Стрельба, во всяком случае, не утихала... Охота была в самом разгаре - "кепарика" зажали со всех сторон и, действуя на нервы внезапными появлениями в самых неожиданных местах, скупыми очередями и пистолетными выстрелами гнали по пересеченке в нужном направлении, так ни разу и не оцарапав девятью граммами, хотя случаев выпадало предостаточно. Как и на вчерашней охоте, главное было - не давать ему сменить магазин. Из-за дерева на миг высунулся Сергей, громко сообщил: - Лови подарок! и, коротко взмахнув рукой, опять растворился в окружающем ландшафте. Граната плюхнулась прямо к ногам "кепарика", рубчатая "эфка" с разлетом осколков на двести метров. "Кепарик", судя по его реакции, прекрасно понимал убойные способности этой красивой штуки - отпрыгнул, насколько удалось, закрывая руками голову, рухнул за толстый ствол. Тут его и взяли, болезного, Костя с Доктором, прыгнув с двух сторон. Сергей преспокойно подобрал "эфку" со вставленной чекой и помог им быстренько обшарить пленного, выгребя решительно все из многочисленных карманов, лишив новенького "лифчика" импортного происхождения и выдернув пистолет из кобуры. Обоих захваченных снесли в одно место, в низинку, положили рядом на жухлую прошлогоднюю траву, создав некое подобие икебаны. Славянин уже начал понемногу приходить в себя, и Краб, не раздумывая, беззастенчиво полез ему в ширинку, приговаривая: - Не вертись, голубок, я не пидер и кастрировать не буду, нужен ты мне...Поднял голову, ухмыляясь. - Ага, обрезанный, и давненько, зажило уже все... Майор поманил его пальцем: - Отнеси-ка его во-он за тот бугорок. И пока я с этим общаюсь, придави маленько, чтобы потек душою... Краб кивнул и, чтобы не тратить зря силы, поволок русого мусульманина к бугорку прямо за ноги, без китайских церемоний. Присев на корточки, майор стал разглядывать взятые у "кепарика" пожитки. Оружие его интересовало в последнюю очередь - эка невидаль! - и потому он сразу отодвинул в сторону оба автомата, новенький "Макаров", пару гранат. Повертел в руках ракетницу. Так, интересно... Две белых ракеты, две зеленых, любопытное совпаденьице, главный комплект и запасной... Нет, никакое это не совпадение... - Твое? - показал он пленному ракетницу с причиндалами. Тот - несомненный чечен лет двадцати пяти - лишь зло фыркнул, глядя гордо и несгибаемо. Надо полагать, никогда в жизни не беседовал по душам с Доктором Айболитом, что еще не поздно исправить... Бумажник с документами - вещь интересная, но майор пока что не стал в нем копаться. Раздельно, значительно произнес, глядя пленнику в глаза: - Я, между прочим, "Георгин". Никакой реакции на пароль. Пленный, таращась исподлобья, заявил: - Отпусти, сволочь. Развяжи руки, иначе плохо будет. Ты кто такой? - А ты? - поинтересовался майор, все еще не раскрывая бумажника, - любопытно было знать, что скажет его хозяин. Тот горделиво, насколько было возможно в его положении, задрал подбородок: - Я - Бено Гароев. Из охраны муфтия Мадурова. - И давненько в этой должности? - Четыре года. - Значит, раньше был в банде? - Раньше у всех были банды, - ответил пленный. - Ничего и не было, кроме банд... - Резонно, - сказал майор. - Ну ладно, если ко мне по-доброму, я тоже не зверь... Он показал удостоверение - всей правдочки о нем там не было изложено, конечно, однако принадлежность к конторе высказана четко. - А почему тогда этот твой кричал "Аллах акбар"? - Мало ли какие фантазии могут быть у человека? Слышал о таком понятии, как "военная хитрость"? - Доводилось. - И за кого же нам было тебя принимать? Шагаешь себе с двумя сразу автоматами далеконько от ближайшего населенного пункта... - Так вышло. Я... - Погоди, - сказал майор, изучая документы. - Сам скажу. Ехали вы на белой "Ниве" с номерами... А где Расул? - Откуда знаешь про Расула? - Эфир слушали, - сказал майор. - Ищут вас вовсю, беспокоятся - ты бы знал... - У тебя есть рация? - вскинулся пленник. - Развяжи руки и дай рацию. Нужно связаться, они же не знают... Вы обязаны с нами сотрудничать, есть такой приказ! Мадуров - официальное лицо... - Не спорю, - сказал майор. - Вот только, друг мой, в вашем положении как-то не особенно уместно изрекать словечки вроде "обязан". Я многого не обязан. Не обязан, например, верить этим бумажкам, - от помахал пачечкой разрешений, пропусков и удостоверений, в общем, неопровержимо свидетельствовавших, что Гароев именно тот, за кого себя выдает, и в таковом качестве имеет право пользоваться доверием и поддержкой федеральных сил. - Потому что это - теория, а на практике обычно бывает наоборот... Кто тебя знает, вдруг документы все же поддельные... - Они настоящие! - А если настоящие, я тем не менее обязан, учитывая все обстоятельства, доставить тебя для детальной проверки. В таком вот упакованном виде. Главное, имею право. А раз имею, значит, могу. Ну, накричит на меня потом начальство - дело привычное... - Чего ты от меня хочешь? - спросил Гароев уже тоном, подразумевавшим некоторую готовность к мирным переговорам. - Как ты сюда попал? - Мы с Расулом ездили в одно место... Осмотреться там. Был сигнал, что там устроили стоянку "бородатые". А мы теперь всегда проверяем трассу, когда муфтий должен проехать... Там никого не оказалось. Но в другом месте, не так уж далеко, на нас напали из засады. Они убили Расула, рацию разбило, машина загорелась... Я не трус, ясно тебе? Я просто обязан был о них сообщить, вот и пришлось... - Отступить, - сказал майор понимающе. - Ничего не вижу стыдного и унизительного в том, чтобы отступить перед превосходящими силами противника, особенно если задача требует... А этого где взял? - Увидел, как он идет куда-то. Ваши, федералы, ни за что не будут в одиночку расхаживать далеко от своих. Или дезертир, или ваххабит. Я его взял украдкой. И повел, чтобы потом допросить. Он точно ваххабит. Сначала принял меня за "бородача", назвал пару фамилий их командиров, и правильно назвал, мы таких знаем, клялся, что мусульманин, наглядно показал... Я его вел... - Ракетницу тоже у него забрал? - Ага. - Посиди пока, отдохни, - сказал майор. - Развяжи руки! - Обязательно развяжу, потом... Он направился в ту сторону, где валялся второй. Разумеется, тот так и лежал, спутанный, а сидевший над ним на корточках Краб рассказывал пленному что-то увлекательное - настолько увлекательное, что связанного прошиб цыганский пот и он, полное впечатление, был близок к обмороку. - Ну, рассказывай, сиротинушка, - сказал майор, тоже опускаясь на корточки. - Рассказывай, кто ты таков есть и как докатился до такой жизни. Вот тебе мое удостоверение, для ясности... А во вторых строках моего письма могу поведать кодовое слово "Георгин". Говорит оно тебе что-нибудь? - Еще как, товарищ майор! - радостно возопил связанный. - Пион я, Пион! Я ж к вам шел, должен был дать белую и зеленую, когда стемнеет, ждать от вас красную и белую... Испытав несказанную радость, майор, однако, никак этого не выказал. Наоборот, нахмурился: - То ты - Пион, то - мусульманин, Бадруддина знаешь... - А что тут удивительного? - зачастил пленный. - Я ж оттуда... был оттуда... словом... Что мне было кричать, когда этот начал вопить "Аллах акбар"? Я думал, наши... то есть, ихние... - Запутался ты, я смотрю, уважаемый, - холодно сказал майор. - Меж нашими и вашими... - Сплошные "Три мушкетера", - подхватил Краб, человек начитанный, как подобает морскому офицеру, пусть и бывшему. - Папенька Мушкетона изобрел веру смешанную, позволявшую ему быть то католиком, то гугенотом, - смотря кого приходилось грабить. Вот и этот сперматозоид... из таких. Из шатких. - Я - Пион! Пион, понимаете? - Тебя как зовут? - задушевно спросил Краб. - Иван... - Ну да? А на мусульманский манер? Только не притворяйся, что у тебя мусульманского имечка нету... - Ну, Абдаллах... - Так Ваня или Абдаллах? - Ваня! Ваня! - заорал тот с ноткой истерики. - Ну что вы комедию ломаете? Я же говорю - Пион, Пион, Пион! К вам я шел! - Я тебе, вообще-то, верю, - признался майор. - Вот только не думай, что мы от восторга тебе на шею кинемся, умиленные слезы лить будем... тебе, щенок, еще отмываться предстоит тремя мочалками, а то и с наждачком... Уяснил? - Каюм мне обещал... - Все равно, милый, - сказал майор. - Ну, не с тремя мочалками - с двумя. Возможно, исключим и наждачку. Однако ты не воображай, что делаешь мне, большое одолжение. Ты не мне одолжение делаешь, ты свою шкуру спасаешь... - Я... - Хватит ныть! - произнес майор так, что Ваня-Абдаллах поперхнулся остальными словами. - Что с Каюмом? - Да ничего с ним. Когда я уходил, все было в ажуре... - Что он тебе велел передать? Сосредоточился! Вспомнил дословно! И без всякой отсебятины! Лежащий от усиленной умственной работы снова вспотел, на лбу собрались поперечные морщины, сразу сделавшие его лет на десять старше: - Вы должны выдвинуться к "Амбару". Сразу, немедленно. Может быть, уже сегодня ночью там поселится крыса. Небольшая крыса. - Дальше? - Все, понимаете? Я дословно повторил, как он наставлял... Больше ничего, только это... Ой!, нет, нет! Завтра танец. Так и сказал. Вы должны выдвинуться к "Амабру", сразу, немедленно, может быть, уже сегодня ночью там поселится крыса, небольшая крыса, завтра танец... Вот теперь все, товарищ майор, честное слово! Хотите, повторю? - Не хочу, - хмуро сказал майор. - С картой работать умеешь? - Немножко... - Краб, распутай ему верхние конечности. Краб проворно выполнил приказ, а сам, по врожденному недоверию к человечеству, устроился сзади, уперев пленному глушитель "Каштана" прямиком в ямочку меж шеей и затылком. - Откуда ты пришел? Ваня-Абдаллах присмотрелся, робко ткнул грязным пальцем: - Вот отсюда. Там сам Джинн и с ним человек сорок. Остальные где-то поблизости, с Бадруддином. Только с Бадруддином осталась обычная пехота, а с Джинном - Каюм, и Аль-Бакр, и оба негра, и журналюги... - Это которые? - небрежно спросил майор, впервые о журналистах слышавший. - Немец и янкес. И телевизионщик из Риги. Голландец ехал с Касемом, их позавчера "внутряки" раздолбали где-то в горах, уже передавали по телевизору, так что журналюг трое осталось... - Ага, - сказал майор. - Ты, выходит, был с Каюмом? - Ну говорю же... - А поскольку с Бадруддином осталась простая пехота, то ты, будучи в группе Джинна, относишься к чему-то рангом повыше, а? Пленный охнул от неожиданности. Покривился, пытаясь перевести все в шутку: - Приемчики эти ваши... Подлавливаете? - Да считай, уже подловил... - дружелюбно сказал майор. - Ладно, без лирики... Значит, человек сорок? - Ага. Только говорят, назавтра и наш... ихний! отряд опять разделится... Товарищ майор, мне поутру надо назад возвращаться, я ж якобы с агентурой пошел встречаться, с нашей... с ихней... - Я понял, - кивнул майор. - Не с моей, одним словом... Ладно, друг Ванюша, пойдешь назад. Твоя персона меня как-то не особенно волнует, я о Каюме думаю... - Да я понимаю! Вы не думайте, я твердо решил... Каюм же обещал... - Что-то подсказывает мне, Ванюша, что твой жизненный путь был крайне путаным и загогулистым... - сказал майор, положил ему руку на плечо, впился взглядом: - Я тебя убедительно прошу: не делай его еще путанее, ладно? А то под землей откопаю... Ты думаешь, Каюм там один? - Да все я понимаю... - Вот и ладушки, - кивнул майор, выпрямляясь. - Посиди пока. Ну, вот так... Теперь у него на шее оказался еще и охранник лояльного нынче к власти муфтия Мадурова, которого, конечно, следовало сдать хозяину живым и невредимым во исполнение строгих инструкций командования. Впрочем, это проблема из третьестепенных - посидит сопляк связанным под чутким присмотром, никуда не денется, а его эмоции никого в данный момент не волнуют... Есть другая задачка, посерьезнее... Сообщение Каюма переводилось на простой и понятный язык без особых непоняток: возможно, уже сегодня ночью к объекту "Амбар" придет Джинн в сопровождении небольшого количества людей и с наступлением светлого времени суток некую акцию. Пока не начал, следует его взять. Не так уж сложно. Если только это и в самом деле Каюм сообщает. Если это и в самом деле донесение своего, внедренного, а не толковая деза с задачей заманить их группу в засаду. Полностью отбрасывать этой версии нельзя... Посмотрим правде в глаза: несгибаемых людей нет. Есть предел физических страданий и есть навыки, позволяющие умельцу подвести человека к этому пределу, пойти дальше... Чистая физиология, не более того, и нет тут ущерба для чести и идеалов. Оттого-то и подрываются на последней гранате те, кто знает в силу своего сурового ремесла о существовании предела. Не самих пыток боятся, а того, что перешагнут... Так Каюм или деза? Не определить. Ни за что. А значит - нужно рисковать. Журналисты, о чьем пребывании в банде Джинна никто и не подозревал... Акция... Словно головоломка, лежавшая до того бесформенной кучей деталек, вдруг мгновенно сложилась у него в мозгу. Предположим, завтра на кортеж муфтия Мадурова будет совершено нападение группой битых, опытных профессионалов, способных справиться с этой задачей по высшему классу. Предположим далее, что один из авторитетных полевых командиров, уже известный европейскому общественному мнению Джинн-эфенди, вскорости после этого приведет к месту недавнего сражения журналистов - немца, янкеса и телевизионщика из Риги. И журналюги своими глазами увидят на поле боя немало интересного: скажем, подбитый из граника новейший российский БТР-95. И трупы людей несомненно славянского облика. И малосекретные, но убедительные документы из штаба ближайшего военного округа. И орден "За заслуги перед Отечеством" третьей степени - с мечами и оч-чень интересным, многозначительным номером. И, возможно, еще немало интригующих сюрпризов... Позволяющих однозначно сделать вывод: клятые федералы, циники беззастенчивые, злодейски ликвидировали своего союзника, бедолагу муфтия, хоть и сами полегли в результате героического сопротивления охраны... Скандал получится конкретный и шумный, на всю Европу, - уж импортные борзые перья постараются. Официальные лица, понятное дело, станут все аргументированно опровергать, но, как бы они ни старались, история эта выпорхнет на европейские просторы, что твой Икарушка, распространится, даст повод кой-кому разинуть хайло - есть такие, им только повод дай... И здесь, в Чечне, вспыхнет очередной очажок: кто-то искренне поверит, а кто-то оттого, что захотел поверить... Ему было жарко, хотя ветерок был холодным, пронзительным. И посоветоваться ни с кем нельзя, приказ ясен: радиомолчание при любых обстоятельствах. При любых. Выйти в эфир можно лишь в двух случаях: или после поимки Джинна, или после провала этого увлекательного мероприятия... Вот вам и оборотная сторона всех командирских привилегий - необходимость единолично и быстро принимать решения своим разумением. Соответственно, взваливая на себя всю проистекающую отсюда ответственность. Это - груз... - Това-арищ майор! Руки-то развяжите, - ворвался в его тягостные раздумья плаксивый голос Вани-Абдаллаха. - Ты что, хочешь, чтобы джигит увидел? Который тебя в плен брал? - с неудовольствием оглянулся майор. - Сиди уж... помощничек. Он встал с сухой серовато-желтой земли, уже приняв решение - одно из тех, что прибавляют седых волос и рубцов на сердце, но и, с другой стороны, позволяют остаться мужиком в своих и чужих глазах. И громко распорядился: - Старшие троек, ко мне? Глава 7 ВНИМАНИЕ, ЦУНАМИ! В эту ночь, хотя об этом мало кто знал, местность вокруг оврага, в лучших традициях спецслужбистских условностей именовавшегося объектом "Амбар", напоминала скорее некий фантастический роман. Потому что там, на невеликом куске земного пространства, имелись разумные кустики, разумные кочки и разумные участочки тверди. Разумом они, как легко догадаться, были на короткий момент обязаны тем, кто как раз и обернулся кустиками, кочками, сухой землей так надежно, что можно было пройти в шаге от них, но все равно ничегошеньки не заметить... Примерно за полчаса до рассвета появились передовые, Джиннова разведка. Их было четверо, они возникли с разных сторон, тоже во многом похожие на призраков, - бесшумные, стремительные и ловкие, битые волки с разных концов света. Кто-то другой мог их и просмотреть, не почуять, но спецназ, как ему и полагалось, засек. Они с четверть часа изучали подступы и окружающее пространство по всем правилам. Проходили так близко кое от кого из разумных кочек, что прекрасно слышно было дыхание, легкий запашок застарелого пота, табака. И не обнаружили засады. В один прекрасный миг трое исчезли, а четвертый, это было прекрасно зафиксировано Костей, подал сигнал фонариком - ну разумеется, они тоже соблюдали полное радиомолчание... И чуть погодя к оврагу двинулась группа, череда приближавшихся бесшумно и неотвратимо силуэтов, пару минут спустя благодаря рассвету поддавшихся визуальному опознанию. Впереди шли оба темнокожих суданца, шабашнички, мать их так, заявившиеся в эти края срубить денежек на какие-то свои, очень может быть вполне мирные нужды: калым там заплатить или домик сварганить для старой бабушки, козочек прикупить... Следом шагал Аль-Бакр, личность до сих пор во многом загадочная, орелик ближневосточного происхождения, кажется, скорее политик, чем наемный ствол. За ним проследовал Джинн в сопровождении Каюма и - вот радость-то узреть землячка! - Вани-Абдаллаха-Пиона. В арьергарде двигались еще трое - старый друг Заурбек и двое совершенно незнакомых. Мучительно долго тянулись еще несколько минут, в течение которых происходящее все же можно было считать и особо изощренной ловушкой с жирненьким живцом. Однако так и не последовало сигнала о том, что к оврагу украдкой подтягиваются основные силы. Те, кто был во внешнем кольце, такого сигнала не подали. А значит, дичь не подозревала о планах охотников. Напряжение было таким, что, кажется, дышать перестали... Суданцы сняли растяжки и отключили "сигналку". Пришедшие почти не разговаривали - все, надо полагать, было четко расписано заранее. Майору даже не нужно было подавать сигнал к началу операции - пришедшие сами должны были его дать, конкретными действиями... По обеим концам оврага встали часовые - в одной стороне незнакомый обормот, в другой - Заурбек. Суданцы, проворно сбросив высокую маскировочную сеть, уверенно направились в полумрак пещерки. И там, в этом полумраке, почти целиком заполненном громадой бронетранспортера, их встретили Сергей с Доктором, о чем никто снаружи не подозревал... Все произошло и тут же кончилось в течение пары секунд. Пятеро остававшихся на дне оврага отступили метров на десять, когда в пещерке оглушительно заревел мотор и наружу повалили отработанные газы. БТР, дернувшись, проворно выполз на свет божий, под толстыми колесами похрустывали мелкие камешки, и ни одна живая душа не могла предполагать, что внутри новехонькой стальной громадины сидят совершенно другие люди. Рассвело. Тумана почти не было, только промозглый горный холодок. Бронетранспортер, уверенно фыркнув мотором, проехал еще пару метров, остановился. И полоснул из пулемета над головами стоящих - длинно, справа налево, осыпав их сухими фонтанами земли. Пятеро рухнули наземь с быстротой бывалых людей, не привыкших даже при столь неожиданном раскладе терять секунды зря. И тут же сухо хлопнули две снайперки, отправившие обоих часовых наверху прямехонько в цепкие объятия взаправдашних Мункара и Накира. Первым ожил незнакомый басмач, он перекатился влево, вскочил, срывая с лямки "лифчика" гранату, но сверху прыгнул на плечи Краб - и бородач перестал существовать. Ваня-мать его - Абдаллах так и распластался, тщательно прикрывая голову ладонями, ногой отпихивая свой автомат и вопя что есть мочи для надежности: - Пион!!! Пион!!! Пион!!! Краб легонько ткнул его носком высокого ботинка под дых, чтобы не производил лишнего шума. И вместе с майором навалился на Аль-Бакра. На Джинне уже сидел Каюм, успевший сделать свою часть работы в течение считанных секунд. Кому-то все происшедшее могло показаться простым и легким - ну да, если не знать всего предшествовавшего. Никак нельзя сказать, что им повезло, - они выиграли короткую схватку как раз потому, что вся прошлая жизнь их к тому готовила, вела, учила.. Майор Влад распоряжался почти без слов, одними выразительными жестами. Бронетранспортер с ревом проворно выехал наверх, чтобы в случае каких-нибудь неожиданностей показать всю свою огневую мощь. Двое с пулеметами залегли по краям оврага - с теми же целями. На сей раз обошлось без вульгарных веревок: для Джинна были припасены две пары персональных наручников, а запасная пара оказалась тоже как нельзя более кстати, чтобы украсить запястья и щиколотки Аль-Бакра. Пиона не было нужды пеленать - он стоял навытяжку с невыносимо радостной рожей, готовый исполнить любой приказ, отмыться, покаяться, горы свернуть... На него и внимания не обращали - куда денется, сволочь... Джинн, уже пришедший в себя, издал нечто среднее меж стоном и мычанием, прямо-таки взвыл от бессильной злости - ну, вполне естественная реакция человека на самый крупный в своей жизни проигрыш, пусть его.. Костя - одни глаза сверкали на испачканной землей физиономии - перевернул его на спину. Извлек из нагрудного кармана ломтик завернутого в целлофан, волглого, размякшего сала. Быстренько сорвал обертку и запихнул гостинец Джинну в рот, ласково приговаривая: - Жри, подлюга, чем богаты... От сердца отрываю... - И, зажав двумя пальцами пленному нос, рявкнул. - Жуй, сука, кому говорю! Джинн поневоле делал судорожные глотательные движения. - Не подавится? - с живым интересом и нешуточной заботой поинтересовался Краб. - Неа, - ликующе ответил Костя, в котором, как и у остальных, дикой волной бушевали получившие выход эмоции. - Я ему тоненько нарезал, сглотнет... опа! опа! хорошо пошло... - Дети малые! - послышался окрик майора. - По местам! Только тогда они неохотно бросили потчевать гостя, заняли позиции. Все было в порядке, стояла тишина, порывами налетал пронзительный ветерок, и все были живы, и была победа... - Эй! - окликнул Каюм Славку, торчавшего с аппаратурой наготове на случай неотложной надобности. - Матюгальник включай, быстро! Славка до всего происшедшего и не подозревал о существовании Каюма и его подлинной сущности, но, будучи парнем неглупым, все просек моментально, видел же, что этого злого ваххабита никто не режет и не вяжет, наоборот, относятся как к своему. Но тем не менее порядка ради сначала вопросительно взглянул на майора. Тот кивнул. Славка щелкнул переключателями. - Вот тебе частота, голуба, - сказал Каюм устало. - Пока не поступит подтверждение, повторяй, что твой попугай. "Внимание, цунами!" Радист кивнул, сноровисто настроился на указанную частоту. - Внимание, цунами! Внимание, цунами! Внимание, цунами! - Войсковая, я так понимаю? - спросил майор, до того и не подозревавший об этом сигнале. - Ага, - сказал Каюм. - Пока не опомнились, декаденты... - Внимание, цунами! Внимание, цунами! Все чувствовали лишь томительную крестьянскую усталость и какую-то опустошенность - делать вдруг оказалось совершенно нечего, не было пока что ясных и конкретных целей, оставалось стеречь добычу в ожидании скучного финала... - Внимание, цунами! - Они должны были выйти к дороге? - спросил майор. - Перехватить Мадурова? - Ну да, - сказал Каюм. - Догадался? - А то. Не только у оперов, знаешь ли, есть мозги. К великому моему сожалению, Айболит выяснил, что про вас написано в Библии чуточку раньше, чем про спецназ, но скажу тебе, Каюмыч, по правде лишь са-амую чуточку... Прямо-таки в соседних главах. Так что не особенно задирай нос, нелегал... - Знаете, что самое смешное? - спросил Доктор Айболит, скалясь радостно. - В Библии, оказывается, написано и про снайперов. Слышал, Леха? Будет время, я тебе потом покажу место про одного парня, Давида, который провернул хорошую снайперскую работу... По здоровенному такому бугаю по имени Голиаф. Этот Голиаф был увешан оружием по самые уши и ростом под потолок - этакий ихний Рэмбо. А снайпер Давид его... - Тихо! Мешаете! Внимание, цунами... внимание... понял вас, Байкал-два, понял! Есть подтверждение... - Все, кончай, - кивнул Каюм. - Нам что-нибудь есть? - спросил майор. - Сейчас, ага... Байкал-два, я тебя понял, связь кончаю... Оставаться на точке. Ждать вертолет. - Он снял наушники и, оставшись не у дел самым последним среди них, ухмыльнулся: - Доктор, а про нас в Библии ничего не написано? - Хорошенького понемножку, парень... Увы. Не было тогда ни радива, ни аналогов. - Насчет радио - верю, насчет аналогов - не очень. Погоди, будет свободная минутка, я у тебя Библию конфискую и изучу вдумчиво. Что-то да найду... - Ну и флаг тебе в руки,.. Они стояли над двумя лежащими трофеями и еще долго болтали о ерунде, ощущая прямо-таки физически, как неведомым науке потоком из организма утекает сумасшедшее напряжение всех этих дней. А потом в небе раздался звук. Те, кто находился на дне оврага, ничего не смогли рассмотреть, зато пребывавшие сверху успели. Мерный и мощный воющий свист распорол ясную синеву, и высоко над оврагом, над серовато-желтой землей пронеслись три крылатых ракеты типа "Бердыш", оставляя за собой тонкие полоски дыма, целеустремленно промчались компактной стаей в направлении предгорий, с разумным прямо-таки проворством сделали "горку", прошли над склонами, скрылись из виду, неся в сторону двух оставшихся Джинновых отрядов внезапную смерть. Чуть погодя и в небе, и в эфире стало гораздо оживленнее - вдали промелькнули две двойки штурмовиков, тремя потоками, низко над землей, промчались "крокодилы", сопровождавшие МИ-8, определенно с десантом. Эфир, еще полчаса назад совсем скучный, сейчас переполнился азартно-деловой перекличкой. Перекликались летчики и десантники, бронеколонны внутренних войск и отряды армейского спецназа, замыкавшие кольцо вокруг людей Джинна. Операция раскрутилась на полную. Но их это уже не касалось. Они сделали свое, и ничего особенного больше не предстояло. Им предстояло провести ночь в помпезном махачкалинском санатории ФСБ, построенном со всем размахом еще для всего Союза в последние годы бытия такового, - и у них не нашлось деньжат на пятьдесят граммов коньяку для снятия напряжения. Им предстояло улетать из продутого всеми ветрами махачкалинского аэропорта, увозя с собой Джинна, - уже совсем тихого, являвшего собою расслабленную безнадежность, хоть картину пиши. Им предстояло в столице распить традиционную бутылку шампанского в автобусе по пути домой. А еще чуть позже им предстояло начать все сначала. А то, что они сделали, уложилось в коротенькое и скупое газетное сообщеньице без фамилий, подробностей, эмоций и фанфар... "...И подошел Гедеон и сто человек с ним к стану, в начале средней стражи, и разбудили стражей, и затрубили трубами, и разбили кувшины, которые были в руках их: И затрубили все три отряда трубами, и разбили кувшины, и держали в левой своей руке светильники, а в правой руке трубы, и трубили, и кричали: "Меч Господа и Гедеона!" И стоял всякий на своем месте вокруг стана; и стали бегать во всем стане, и кричали, и обратились в бегство. Между тем как триста человек трубили трубами, обратил Господь меч одного на другого во всем стане, и бежало ополчение..." Библия, Книга Судей.7, 19-22. Это - первое в мировой истории письменное упоминание о спецназе. Ханкала-Красноярск. 2000