ая община в Саудовской Аравии, насчитывающая около 200 тысяч человек, резко активизировала сбор пожертвований в пользу "моджахедов" Чечни. Деньги переправляются в Амман и через представителей чеченской диаспоры в Иордании передаются А. Масхадову. x x x Руководство Йеменской исламской партии "Ислах" продолжает оказание практической помощи чеченским боевикам. Так, в первой декаде декабря сего года из Йемена в Чечню через Грузию и Турцию убыла очередная группа (20 человек) добровольцев - членов военного крыла "Ислаха" во главе с аль-Вади альМутаваккиль. Одновременно в лагерях исламистов Йеменской республики завершается подготовка еще одной партии ислаховских боевиков (около 30 человек) под руководством Обад Мохсен Абдалла ас-Сурейхи, являющегося одним из представителей У. Бен Ладена в Йемене . Переброску данной группы в Чечню через Турцию или Саудовскую Аравию, Пакистан и Грузию планируется осуществить до конца текущего года. Наряду с этим лидер "Ислаха" шейх А.Хиндани активизирует мероприятия по сбору в Йемене финансовых средств для поддержки чеченских боевиков. Непосредственно в г.Сана данная миссия возложена на членов руководства партии Абдуррахмана Кушаша, Гаиди ас-Самави и аль-Мусейри. При этом собранные деньги большей частью используются для вербовки добровольцев. x x x Саудовские благотворительные организации "Аль-Игаса" и "Исламский конгресс" собрали в Саудовской Аравии, Кувейте и ОАЭ несколько миллионов долларов США для отправки мусульманским экстремистам на Северном Кавказе и в Таджикистане. В качестве одного из каналов финансово-материальной поддержки северокавказских экстремистов активно используется торговая фирма "ANFO SOF (W) TA VAR - 2000 LTD". Ее головной офис расположен в Лондоне на улице Тотэнхем. За пределами британской столицы фирма имеет филиалы в Шеффилде, Бедфорде и Личестере. Фирма принадлежит 45-летнему саудовскому эмигранту Омару Бекри Мохаммеду, известному также под именем шейха Бекри, получившему убежище в Англии 12 лет назад. Бекри регулярно поддерживает контакты с представителями У. Бен Ладена, чеченской и дагестанской диаспоры в Иордании. На счета фирмы Бекри поступают пожертвования, собираемые в указанных диаспорах, которые затем переводятся в Россию под прикрытием псевдокоммерческих сделок. В настоящее время Бекри финансирует вербовку боевиков в арабских странах из числа так называемых арабов"афганцев" (бывших моджахедов) для участия в военных действиях экстремистов на Северном Кавказе. Наемники группами по 10 человек выезжают в Чечню через Турцию. x x x 13 декабря сего года в г.Триполи (север Ливана) состоялась встреча шейха султана Бен Халифа бен-Зайд аль-Нахайян (ОАЭ) с чеченскими представителями, в ходе которой обсуждались вопросы оказания финансовой помощи Чечне, создание очагов напряженности в Дагестане, возможности переезда и размещения членов семей ряда полевых командиров в ОАЭ. По всем вопросам чеченцы нашли понимание у шейха. В отношении создания очагов напряженности в Дагестане шейх пообещал проработать планы по вводу в эту республику дополнительного числа арабов и афганцев. x x x Руководство ливанских ваххабитских группировок начало подготовку к отправке добровольцев на Северный Кавказ . Координируют эту работу Ахмад асСаади и шейх Джамаль Хаттаб. Подбором боевиков из числа ливанцев и финансовым обеспечением переправки их на Северный Кавказ занимается шейх Хассан Катриджи, проживающий в Бейруте, а за вопросы оснащения добровольцев отвечает шейх Дай аль-Ислам и его родной брат шейх Ради аль-Ислам аш-Шахал. Переправку боевиков из Ливана предполагается осуществлять через аэропорт Бейрута в одну из стран Персидского залива, а затем на Северный Кавказ. x x x 20-30 декабря сего года в Мекке планируется встреча представителей финансовых спонсоров северокавказских террористов из различных мусульманских стран. На данной встрече в обсуждении мер по активизации зарубежной поддержки вооруженного исламского сопротивления на Северном Кавказе ожидается участие чеченской делегации во главе с Яндарбиевым. x x x Поддержка бандформирований со стороны исламских государств не в полной мере соответствует расчетам сепаратистов. Так, Басаев признал, что зачастую его обращения за помощью наталкиваются в мусульманских странах на стену молчания . В этом же ключе высказался находившийся в Катаре специальный представитель Масхадова Яндарбиев, который, в частности, заявил, что "до сих пор ни в одной исламской стране мы не встретили поддержки, на которую рассчитывали". x x x А.Масхадовым, М.Удуговым и Ш.Басаевым сделаны вложения около 12 млн. долларов США в коммерческие структуры и недвижимость в Пакистане. x x x В международной организации "Кавказский форум неправительственных организаций", деятельность которой финансируется и направляется британским центром "International Alert", в настоящее время развернута работа по созданию дочерней структуры этой организации - Кавказского форума молодых журналистов "За мир и согласие". Будущая организация призвана объединить в своих рядах перспективных журналистов, представляющих любые негосударственные СМИ северокавказских субъектов РФ и республик Закавказья. Наверное, самое простое на войне - попасть на войну. Хотя и здесь, понятное дело, дорожки бывают разными. Одни - для большинства, другие для тех, кого значительно меньше. Например, так. Самолет выйдет из облаков над Каспием, над необозримой темно-зеленой равниной, украшенной у берега длинными белыми бурунчиками прибоя, и долго будет снижаться над серовато-желтой землей, над бесконечными кварталами частных домов. Махачкалинский аэропорт, обычная бетонка, сухая прошлогодняя трава - и ни единой снежинки (а ведь в Москве, когда ехали из города, все прямо-таки заметало мокрой пеленой сырого мартовского снегопада). Ветер холодный, занудный, пронзительный, "корова", МИ-26 из Чечни что-то запаздывает, начинают циркулировать вялые слухи, что вертушки сегодня вообще не будет и ночевать придется в городе, отец-командир хранит по сему поводу загадочное молчание, худые аэродромные собаки робко налаживают отношения, явно в надежде на пожрать, а в небе временами бдительно описывает широкие круги боевой "крокодил" <"Крокодил" - МИ-24.> - на всякий пожарный, надо думать. Потом все-таки приземлится "корова", чье нутро размерами мало уступает железнодорожному вагону. Привычная погрузка: ящики с боеприпасами и рюкзаки аккуратным длинным штабелем по центру, личный состав - на откидных железных сиденьях вдоль бортов. Поехали. Над головой - мощное надоедливое тарахтенье, самое время подремать, если кто хочет; вертолет несется на предельно малой высоте, чуть ли не над самыми верхушками голых корявых деревьев. В этом свой смысл: если на трассе полета и окажется вражина, прицельной пулеметной очереди или точного пуска ракеты попросту не получится: вертолет вывалится из-за горизонта совершенно неожиданно для любого случайного душка, ошеломит тугим грохотом, скользнет над головой и вмиг исчезнет с глаз - ищи ветра в поле. А через час с лишним - посадка. Ханкала. Снова самая обычная бетонка, вокруг довольно пустынно, только пара-тройка пятнистых "крокодилов" поодаль. Сухая серовато-желтая земля, куда-то неспешно катит "Урал" с тентом, переваливаясь на колдобинах, вдали - ряд палаток, над ними - российский флаг на высоком шесте. Не особенно похоже на войну, но это и есть война, приехали...  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  ДРУГАЯ ПЛАНЕТА Глава 1 ЭТИ ТРИСТА ИЗ БИБЛИИ Декорации были просты до незатейливости: железнодорожный состав из самых обычных плацкартных вагонов давненько уже никуда не ехал, потому что стоял в тупике и носил все признаки нехитрой военно-полевой обустроенности - аккуратные дощатые сортиры насупротив каждого вагона, пара палаток, грубые, но надежные деревянные лесенки в вагоны, с особой любовью оборудованное место для курения квадрат лавочек вокруг ржавого, закоптелого бидона, где в данный момент и размещались шестеро. Метрах в пятнадцати от них, сразу за сортирчиками, слегка вздымалась железнодорожная насыпь, а с другой стороны, за вагонами, во всем своем размахе простиралась Ханкала - огромное скопище военной техники и военного народа. Только с того места, где разместились курильщики, Ханкалы не было видно, а видны были верхушки далеких гор и сизая туманная дымка. Правда, туман этот был вовсе не природным явлением, это горели там и сям подожженные федералами "самогонные аппараты" - крохотные бензиновые заводики, на которых местные Кулибин-хаджи перегоняли нефть в живые денежки. Тишина стояла совершенно даже невоенная, разве что очень редко где-то вдалеке бухало орудие по своей неведомой надобности. Шестеро сидели молча, сосредоточенно, со стороны могло показаться, что они озабочены серьезнейшими философскими проблемами, что-нибудь насчет всеобщего счастья. На самом деле тишина была предвкушающая. На самом деле все терпеливо ждали, когда ничего не ведающая жертва направится в сортир. Рано или поздно кому-нибудь из своих должно было все же приспичить. Они ждали уже десять минут, но ждать они умели. И терпение, наконец, было вознаграждено, терпеливым в этой жизни частенько везет. Свой же собственный орел, капитан Курловский, ведомый насущным требованием организма, браво направился к туалету типа "сортир", повернул на двери табличку (теперь она вещала крупными буквами: "Господа, не мешайте размышлять о вечном!"), закрыл за собой дверь... не ведая, что над дверью трудолюбиво и весьма профессионально закреплен изнутри радиодетонатор. Садисты в курилке-дали ему еще несколько секунд, чтобы расстегнул камуфляжные порты, примостился, сосредоточился на вечном... А потом Сергей нажал кнопку в кармане. В сортире сработало. Радиодетонатор сам по себе - вещь не особенно и опасная, но когда он бабахает в замкнутом пространстве сортирчика над головой занятого прозаическими делами субъекта, эффект, надо признать, присутствует. Шестеро замерли в ожидании. Что поделать, в каждой компашке свои шуточки... К чести капитана, он не вылетел наружу с пошлой руганью, а старательно закончил все свои дела. И лишь потом, выйдя и аккуратно притворив за собой дверь, сообщил, словно ставя голосом точки после каждого слова: - Это. Пошлости. Пихать. Детонаторы. В сортир. И ушел в палатку, выражая спиной обидчивое презрение. Шестеро переглянулись с полным удовлетворением. Не особенно ясно было, что делать дальше, когда шутка благополучно завершена. Никто со стороны и внимания не обратил на хлопок детонатора - только что закончился инструктаж по взрывному делу, во время коего точно такие же детонаторы хлопали с полчаса. А отец-командир пребывал где-то на пыльных пространствах Ханкалы, что он не знает, то ему и не повредит... Именно последнее обстоятельство, отсутствие сурового майора, как раз и направило мысли в интересном направлении. Кто-то с деланным безразличием предложил: - А не сходить ли к танкистам в гости? - А это дело, - поддержали его. - Это толковая идея... Кто возьмет? - Да вон Краб с Сережей к вагону ближе всего... Оба поименованных скрылись в вагоне и вскоре появились опять, в запахнутых бушлатах, привычно ухитряясь ничем не булькнуть и не звякнуть, спустились по лесенке с тем рассеянно-невинным видом, каковой всегда был свойствен русскому солдату, однажды собравшемуся дерябнуть подальше от начальства. Когда они проходили мимо палатки, оттуда высунулся еще один свой орел по прозвищу Доктор Айболит и осведомился: - Вы куда это толпою? - А к танкистам в гости, - ответили ему охотно. - С визитом вежливости. - Понятно, - кивнул Доктор Айболит и без промедления примкнул к процессии, на ходу запихивая в карман толстенькую красную книжечку. - Очень кстати. Я тут открытие сделал, сейчас в научной обстановке и доложу. Ахнете. - Ну, посмотрим... Впереди, по-прежнему не булькая и не звякая, шагал Гера по кличке Краб, из боевых пловцов, "морских дьяволов", невысокий такой, обстоятельный, с обширной суперзасекреченной биографией, которая, правда, в чем-то выглядела чертовски однообразно: вот уж много лет в разнообразнейших точках земного шара Краба старательно пытались прикончить, а он делал все, чтобы вышло как раз наоборот. К этой формуле, если подумать, биография и сводилась. На голове у него, как обычно, красовалась чеченская кожаная шапочка, была у Краба маленькая слабость насчет подобных головных уборов, благо прежнему владельцу шапочки она уже без всякой надобности, отпрыгался курбаши... Они легко взобрались на железнодорожную насыпь, и окружающий мир тут же открылся для обозрения на несколько километров. Впереди, совсем близко, стояли с большими интервалами танки; совсем уж вдалеке, на горизонте, едва виднелись окраинные дома Грозного, а меж танками и городской окраиной простиралось огромное, ничейное, дикое поле, где ночью не имелось ни власти, ни юрисдикции. Собственно, в каком-то смысле они стояли на передовой (которой тут, правда, как бы и не имелось), длинная линия танков служила рубежом, отделявшим скудный военный уют и относительно строгий порядок от серовато-бурой, в общем бессмысленной равнины. Кто-то присмотрелся: - Джигит, что ли, на свою задницу приключений ищет? - Где? - А во-он, коняшку гоняет, ковбой... - Да ну, - сказал Краб, прибывший сюда за пару дней до основной группы и немного уже обжившийся. - Это солдатики коня поймали, вот и ковбойствуют. А вообще, тут вчера по полю злой ваххабит шлялся. Пальнули из танка, башку оторвало. Ваххабит, конечно. Ночью шлялся. Остальные молчаливо согласились - в самом деле, кому еще, кроме злого ваххабита, могло прийти в голову болтаться ночью по этому дикому полю? Спустившись с насыпи, двинулись параллельно ей к корявому блиндажику, сляпанному кое-как из всевозможных подручных материалов. Впереди шагал Краб, сам со спины - вылитый злой ваххабит в своем поношенном камуфляже и черной душманской шапочке. За ним поспешали остальные, а замыкал шествие, как уже отмечалось, Доктор Айболит, носивший это прозвище как за оконченный на гражданке мединститут, так и за редкостный талант душевно беседовать с языками. Когда свеженький язык, от коего позарез требовалась полная откровенность, начинал капризничать и притворяться, что он вообще не понимает ни одного из существующих на планете наречий, звали Доктора Айболита. Доктор, философски вздыхая, приходил и довольно быстро убеждал упрямца, начинавшего петь арии не хуже Пласидо Доминго... Старшего лейтенанта Олега, свежевыпущенного Омским танковым, отыскали в блиндаже. По сравнению с гостями он был прямо-таки возмутительно молод, ну что это такое - двадцать три, в мирной жизни найдется масса народа, которые его могут и обозвать "мальчиком". Однако возраст на войне - понятие насквозь условное, а потому Олег и командовал десятком прикрывавших Ханкалу танков, а также, понятное дело, танкистами, которые смотрелись и вовсе салагами. Кое-как разместились на тесном пространстве, выставили принесенное, с верхних нар свесился молоденький танкист, передал на стол миску с солеными помидорами, чье происхождение было, надо полагать, покрыто мраком неизвестности. Под ногами крутился толстый светлый щенок, хватал за штанины. - Уникальный элемент, - показал на него Олег. - Когда мы этот блиндажик занимали, шваркнули внутрь гранату. Для порядка. Зашли, смотрим - этот вылезает, как будто так и надо. Жив остался, недослышит только... Миш, да ты пока оставь паковаться, прыгай за стол... У нас тут сборы, мужики, поступил приказ: передвинуться на сто пятьдесят метров в поле. Зачем, хрен его знает... Вот пришедшие-то как раз знали, зачем. Им-то было известно, что в Ханкалу в самом скором времени прилетит Путин, - но такую весть, понятно, далеко не до всех доводили. Впрочем, вполне возможно, танковая передвижка была затеяна и без особой связи с Путаным. Чересчур долго танкисты торчали на одном месте, успели обжиться, а следовательно, малость разлениться. Любой военный человек знает, что пресловутая канава "от рассвета и до забора", а также схожие с ней, бессмысленные на взгляд штатского предприятия на деле имеют глубинный армейский смысл. Солдат не должен пребывать в праздности, и, если нет для него настоящей работы, толковый командир просто обязан выдумать некое ее подобие, занимающее максимум сил, а если еще и мыслей, выйдет совсем хорошо... Сначала выпили за хозяев, потом - за гостей. Третий тост, за погибших, пили традиционно стоя. Четвертый, хотя и столь же традиционный, за косоглазие противника, пьется сидя. И только когда налили по пятой. Доктор Айболит вылез со своим открытием, торжественно заявив: - А известно ли вам, неучам, что про нас в Библии написано? И значительно покачал в воздухе своей красненькой толстой книжицей. - Ага, - сказал снайпер Леня с нескрываемым скептицизмом. - Про кого конкретно, про тебя или Костика из будущего? - Про спецназ, господин прапорщик, чтоб вы знали. Про спецназ как таковой. - Сомнительно что-то. Следаки любят вворачивать к месту и не к месту, что впервые про шпионов было как раз в Библии написано, но вот чтобы про спецназ... - Да я сам был огорошен, - сказал Доктор Айболит. - Библию, как и вы все, грешные, сроду не читал, да вот взялся листать от безделья и наткнулся... Прошу внимания! Данный раздел, именуемый "книгой судей израильских", повествует о некоем генерале Гедеоне. Подозреваю, что знаменитый фильмец "Меч Гедеона" в его честь и назван, но это уже другая история... Итак. Данный генерал Гедеон воевал с... - он перелистал несколько страничек из тонюсенькой белой бумаги, почти прозрачной. - С мадианитянами. Кто такие были эти самые мадианитяне, я еще не докопался, да опять-таки не в том дело... В общем, у них была намечена решающая битва. А в ночь перед битвой пришел к генералу Гедеону сам господь бог и дал детальную диспозицию, или, что вернее, провел инструктаж. Начал Гедеон наутро действовать. Согласно инструкциям верховного главнокомандующего, которым господь бог в данном случае, несомненно, являлся согласно субординации... - Не тяни кота за хвост. - Постараюсь. Для начала он выстроил войско и велел всем, кто себя чувствует боязливым и робким, уматывать к чертовой матери. Двадцать две тысячи умотали, десять тысяч осталось... - Ничего себе процентик... - Не мешай, Костик, кажется, началось интересное... И потом? - А потом Гедеон провел еще одну проверочку. Повел эти десять тысяч на водопой, и тех, кто пил из реки прямо ртом, опять-таки отправлял во второй эшелон, а тех, кто пил с руки, оставлял. Из десяти тысяч набралось триста. Эти три сотни он ночью и развернул вокруг мадианитянского лагеря. - Сколько было этих твоих мадианитян? - деловым тоном поинтересовался кто-то. - Хренова туча. В Библии сказано: "как саранчи". Вот, а у каждого из этих трехсот была труба и светильник в кувшине. По команде они разбили кувшины, замахали светильниками, затрубили в трубы - и рванули в атаку. В расположении противника начался неимоверный переполох, и эти триста спецназовцев расколошматили всю саранчу наголову... Вот так. Система предварительных тестов, с помощью которых выбирается один, из сотни. Ночное нападение отборного отряда на превосходящие силы противника. Подчеркиваю, с использованием спецсредств, прототипов нынешних светозвуковых гранат. Если все это не о спецназе, то я уж и не знаю, какого вам еще рожна нужно... А? - Дай-ка я глазами почитаю, - сказал Леня, забрал у него книгу, старательно вчитался. - Да нет, все верно. А пожалуй что... - Да что "пожалуй"? Точно, спецназ. Нужно запомнить, при случае будет чем утереть нос операм, когда снова начнут ссылаться на Библию. Пусть знают, что не про них одних там написано... Да, Доктор, а что было раньше: этот Гедеон или та история, на которую ссылаются опера? - Не знаю, - честно признался Доктор Айболит. - Так углубленно мое поверхностное знание Библии не простирается... - Нужно обязательно установить, - сказал Сережа. - Займись на досуге, Айболит, а? Если выяснится, что сначала был спецназ, а уж потом - агентурная разведка, можно будет утереть кой-кому нос... - Интересно, а про нас там не написано? - с надеждой спросил танкист Миша. - Это вряд ли, - отрезал Доктор. - В библейские времена танков не было. На дворе стояли совершенно доисторические периоды... - Ну, а может, нечто вроде? Ползучий сарай на бычьей тяге? - Поищем, - серьезно пообещал Доктор. - Аж семьсот страниц, не может же быть, чтобы ничего не отыскалось про первобытные танки. Кто-то мне говорил, что там написано и про стенобитные пушки... про старинную аналогию, конечно, но суть вроде бы та же. Поищем... Анекдоты свежие есть? - Ночь. Грозный. На посту стоит салага. Раздается очередь, и салажонок орет старшине: "Тут крался страшный бородатый ваххабит, но я его..." - Это старый, - поморщился Доктор Айболит. - "Из-за таких вот стрелков, рядовой Жмуров, мы третий год без Деда Мороза..." - Есть поновее. Будь у тебя лом с хорошо раскаленным на огоньке концом, притом, что другой конец холодный, какой стороной ты бы его Сергею Ковалеву в задницу вставил? - Раскаленным, конечно, - не колеблясь, ответствовал Доктор Айболит. - Фига. Холодным. - Это к чему такой гуманизм? - А чтоб никто вытащить не мог! - А-а, эт-то другое дело! Потом разговор по какому-то неисповедимому выверту ума перекинулся с Ковалева на финансы. Тема была не только старая и животрепещущая, но и знакомая до полной унылости: всем известно, что финчасть для того и существует, чтобы урезать следуемые солдату денежки насколько возможно. Карма у нее такая, у финчасти. И лучше всего об интендантстве выразился Александр Васильевич Суворов, тут ни убавить, ни прибавить... Впрочем, они больше слушали танкистов, чем делились своим. Было попросту неудобно. Бронетанковая салажня не видела и не нюхала прошлой, первой кампании, да и вообще мало что еще по причине юного возраста знала о суровой прозе жизни. И этим пацанам, пожалуй, совершенно ни к чему знать, что всемогущая финчасть точно так же старается срезать то, что законно причитается спецназу ФСБ, цепляясь за любое цифирное крючкотворство. Что Костя с женой и четырнадцатилетним сыном ютится в однокомнатной "хрущевке", а майор Влад вообще снимает для семьи комнатушку в общежитии одной из военных академий, откуда его в любой момент могут попросить. Ни к чему пацанам знать такие вещи, для них, зеленых, отряд "Вымпел" - это нечто овеянное романтическими небылями: молодежи в первую очередь приходят на ум голливудские блокбастеры, а тамошние супермены привыкли в денежках купаться, в житейских благах и в законном почете... Ну и черт с ними. Не в деньгах счастье. Главное, эта кампания на прошлую, слава богу, мало похожа: и там, в тылу, перестали поливать грязью собственную же армию, и, взять хотя бы такую деталь, на сей раз под ногами не путаются пресловутые "врачи без границ", которых люди посвященные ласково, по заслугам именуют "врачи без лекарств" или "ЦРУ без границ". Мелочь вроде бы, а приятно. Так что - перебедуем. Благо все говорят, что на Путина в этом плане полагаться можно. И прапорщик Юрков в тон этому всеобщему настрою даже изготовил самодельную вывеску для местного избирательного участка, так и выведя крупными буквами: "ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ УЧАСТОК ПО ВЫБОРАМ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ В.В. ПУТИНА". Отцы-командиры, конечно, ласково посоветовали не выпендриваться и не давать тем самым повода демократуре для лишних визгов, но все равно сие говорит о тенденции... Точно, перебедуем. Возвращались на танке, предложенном гостеприимным хозяином в качестве такси, - к чему бить ноги, шагая лишних триста метров, если можно, пусть и чуточку кружным путем, доехать на ползучей оказии? Как обычно на войне и случается, все были не пьяны и не трезвы - так, состояние чуточку измененного сознания... Каковое ничуть не помешало им еще издали заметить у курилки новоприбывших - Токарева с Самедом, оперативником из Махачкалы, да вдобавок с ними сидела очень даже симпатичная девушка в явно уже ношеном камуфляже, со светлой косой калачиком. Не журналистка, конечно, - кто бы сюда журналистов пустил? Они ссыпались с брони, танк-такси развернулся, отчаянно чадя и рыча, и укатил восвояси. - Ну, как оно? Что это вы ржете? - А вот Самед рассказывает, как вчера славный доктор Зуев ходил в Грозном на прочесывание. - Ну-ну, что он опять? - Геройствовал Зуич, - сообщил Самвел. - Выскочил, малость поддавши будучи, когда все уже грузились. Начал орать, что поскольку он не какой-то там доктор, а фээсбэшный, пора и ему сходить на операцию. Ну, прихватили, чтобы не вдаваться в дискуссии. И была такая картина: чешет себе повдоль улицы славный доктор Зуев с одним-единственным рожком в "калаше", в совершенно пустом "лифчике". Хоть бы одни патрон там завалялся, "лифчик" ветром, как флаг, развевает... Богатырь, одним словом. - Ну и? - А, обошлось. Тишина стояла полнейшая. Никаких ваххабитов, одни мирные гражданы... Пьяную чеченку видели. Ну, не так чтобы пьяную, однако определенно поддавшую. - Это интересно. Потрескивает менталитет в свете бурных изменений... - Ага. Да уж. Феде Слепцову вон плохо. Мается мужик. Затыкали. - А что? - Да ему выпало плотно опекать подследственную. Она вам не кто-нибудь, а целый капитан шариатской безопасности. Лет тридцать, смазливая, зараза, спасу нет. Ну, что такое плотная опека, сами понимаете: за ней и в бане надо приглядывать, чтобы, боже упаси, мылом не зарезалась. Вот Федя и приглядывает, маясь. Она сначала по-женски и по-мусульмански стеснялась, а потом приборзела, издевается над бедным Федей, как в голову взбредет, то спинку просит потереть, то позы принимает. Тяжело Феде, стал Федя мишенью для пошлых армейских шуток... - Да уж, я думаю... - с чувством хохотнул кто-то. - А вы сюда какими судьбами? - А мы, похоже, с вами, - сказал Токарев с типично восточным фатализмом. - Куда вы, туда и мы. - Хорошо сказано. Мы сами-то не знаем пока, куда... - Насчет завтра могу сказать совершенно точно - в Грозный. Касаемо подробностей, узнаете в вагоне, там Человек-Гора, час назад подъехал. Вас, между прочим, жаждет видеть. Шестеро встрепенулись, подтянулись, придавая себе трезвую деловитость, потом гуськом потянулись в вагон, где уже начинали тщательно завешивать окна одеялами согласно строгим правилам ночной маскировки. Почти в самом конце вагона разместился Человек-Гора - полковник Степа Шагин, бывший погранец, носивший свое прозвище вполне заслуженно: когда природа его лепила, извела на Степу примерно столько же материала, сколько на двух Шварценеггеров. Огромный был человечище - и, между прочим, умнейший. Именно он не так давно кропотливейше спланировал операцию по захвату Титаника, то бишь Салмана Радуева с его знаменитой титановой заплаткой в башке. И все прошло столь ювелирно, что как нельзя лучше напоминало басню Крылова. Крестьянин охнуть не успел, как на него медведь насел... Ни единого выстрела, ни единой царапины. Немногочисленную охрану упаковали молниеносно и качественно, а сам малость обкуренный Титаник только в летящем на Москву самолете начал соображать, что вокруг происходит нечто качественно новое... Поскольку на вагонном столике меж полковником и майором Владом красовались две пустые стопочки и вскрытая банка шпрот, даже менее наблюдательный глаз мог бы определить, что начальство тоже чуточку приняло с дороги. Правда, при комплекции Шагина обычные человеческие дозы на него абсолютно не действовали ох, не того матерого человечища Алексей Максимыч Горький сравнивал с глыбою... Полковник присмотрелся: - Состояние приемлемое... - Да мы ничего такого... - опрометчиво заикнулся кто-то, за что украдкой получил локтем в бок. - Ну, вы - это вы... Размещайтесь. И с ходу загружайте серое вещество работою. Кто мне, не сходя с места, придумает красивое сценическое имечко для эстрадной звезды? - Что?! - Господа офицеры, я серьезно, - сказал Шагин. - Придумайте-ка мне быстренько красивое имечко для эстрадной певицы. Чтобы было и красиво, и звучно, и производило впечатление на всех, кто его ненароком услышит. Ну-ка, дружненько заскрипели мозгами! Я с вами не шутки шучу, пошла работа... Глава 2 ПЕВИЦА И ПОКЛОННИКИ Утречком, после завтрака, выехали в Грозный - на самом что ни на есть прозаическом грузовике с брезентовым верхом, благодаря этой своей прозаичности не привлекавшем никакого внимания на дороге, где разъезжали в основном именно такие, да еще заправщики и БТР. Иногда попадались разноцветные легковушки, но они-то как раз казались на здешних дорогах чем-то инородным, странным, не имевшим права и оснований тут быть... Дорога была - ухаб на ухабе сидит и ухабом погоняет. Зато человек понимающий прямо-таки отдыхал душой: во-первых, для дождей, превративших бы всю округу в липкое месиво, было еще рано, лучше сухие ухабы, чем море грязи; во-вторых, глаз радовало окружающее редколесье, просматривавшееся буквально насквозь на многие десятки метров. Середина марта, а потому - ни единого листочка. Очень скоро, через какие-то недели, этим голым корявым зарослям предстояло превратиться в густую "зеленку", что значительно осложняло жизнь военному народу, заранее представлявшему, сколько вооруженной сволочи будет разгуливать по лесам с самыми гнусными намерениями... Впрочем, это еще не означало, что можно расслабиться стопроцентно. Следовало в оба глаза следить за голыми кронами ближайших к дороге деревьев - в последнее время душманы повадились цеплять фугасы как раз в ветвях, рассчитывая на то, что сверху никто опасности и не ждет. Из ветвей свешивается почти незаметный проводочек, и стоит его коснуться тенту машины, башне "бэхи", да просто башке примостившегося на броне бойца... Надо сказать, в первое время задумка достигла результата, но, познакомившись с новинкой, народ стал бдительнее, и подрывов теперь гораздо меньше. А можно еще, подкопав асфальтовое покрытие с одной стороны, а то и с двух, засунуть фугас туда, кропотливо уничтожив все следы, - это тоже не сахар... Под самым городом легковушки стали попадаться чаще - в Грозный понемногу возвращались жители. Грузовик никакого внимания не привлекал, да, собственно, в кузове и не было никакого отряда "Вымпел". Там, подпрыгивая на железных неудобных лавочках, ехало довольно-таки странное сборище, несомненно, имевшее отношение к федеральным силам, но со стороны, хоть ты его три часа обозревай, ничем не выдававшее своей принадлежности к самому крутому спецназу страны. Капитан Курловский, еще вчера объявивший, что нынче он будет ментом, восседал в застиранном серо-белом милицейском камуфляже. Точно так были облачены и Костя с Сергеем, имевшие в карманах натуральные "мурки" удостоверения МУРа, сиречь документы прикрытия, если выражаться официальным языком. Гера по кличке Краб и четверо остальных были, в общем, непонятно кто старенький камуфляж и тельняшки опознавательными знаками служить не могли, являя собою сугубую банальность. Одним словом, подобных компаний, именно так одетых, по городу и прилегающим окрестностям разъезжало немеренно. Единственное исключение представляла собою лейтенант Катя, в данный момент ничуть не напоминавшая ни лейтенанта женского пола, ни опера ФСБ, - но и она ничем не выдавала служебной принадлежности, скорее наоборот... Въезд в город. Первое, что бросается в глаза, - огромная зеленая надпись на стене из бетонных блоков: ЗДЕСЬ БЫЛ КРАСНОЯРСКИЙ ОМОН. Сибирячки отметились. А самого-то города и не было, собственно. Было лишь то, что от него осталось после двух штурмов, в которых сидящие в кузове принимали самое активное участие. Пожалуй что, груды развалин смотрелись даже как-то прозаичнее, что ли, - гораздо более жутко выглядели те дома, что оказались задетыми лишь самую малость... Обычная "хрущевка" - но на уровне третьего этажа на месте парочки окон зияет нелепая дыра. И так далее, и тому подобное. Каждому нашлось бы что припомнить, но если постоянно держать такое в голове, начнут гореть нервные клетки, а потому никто и не стремился прокручивать в памяти как впечатления четырехлетней давности, так и совсем свежие, этого года, ну их к черту, откровенно говоря... В глубине души они и впрямь чувствовали себя, словно на другой планете. Штатский народ, шлявшийся там и сям, был им насквозь чужим, непонятным даже более, чем возможные инопланетяне. Даже если понимаешь умом, что весь народ как таковой бандитской шайкой быть не может, сердце рассудку всегда противоречит: именно этот народ в лице своих худших представителей палит в спину по ночам, а то и средь бела дня, именно с ними пришлось возиться так долго и тягостно, что конца до сих пор не видно. И невозможно определить, кто из этих вот, при свете дня совершенно мирных обывателей с наступлением темноты возьмет какую-нибудь стрелялку и выйдет на охоту. А потому ум и сердце в вечном противоречии: вот он, небритый, в турецкой кожанке и черной шляпе, провожает тебя по-азиатски загадочным взглядом, и пойми поди, что у него за душой, где он был в строго конкретные исторические периоды, что держал в руках и не мечтает ли сейчас засадить тебе в затылок пригоршню свинца в медной оболочке. Тяжкое это предприятие - гражданская война... Свернули налево, проехали еще немного и остановились перед высоченными железными воротами, щедро издырявленными пулями еще в прошлую кампанию, когда это место сначала штурмовали ихние, а потом их вышибали наши, а потом... Грузовик остановился посреди двора, надежно скрытого высокими стенами от окружающего мира. - Посидите пока, - распорядился майор Влад. - Я быстренько... И направился в жилой модуль, где обитал полковник Будим, командовавший здешним отрядом МЧС, где они в данный момент и оказались. Внутри имела место некоторая суета, касавшаяся в первую очередь приборки и наведения благолепия, что определенно сулило скорый визит начальства. Так оно и оказалось. На вопрос мимоходом один из знакомых докторов поведал: - Большой босс ожидается. Зам Самого Главного. А большие боссы пустых бутылок не любят, мы все должны ревностно и романтично выглядеть и примером служить для подрастающего поколения... Что майору, конечно, было насквозь знакомо. Генералы пустых бутылок крайне не одобряют, ни в каком случае, особенно когда нагрянут из столицы с видом громовержцев. Хотя, если откровенно, без водочки здесь трудно, никто не пьянствует, но и трезвым никто не остается - ее, родимую, употребляют, именно так, в виде лекарства, в таких дозах, что не позволяют ни охмелеть, ни быть трезвым. Человек постоянно пребывает в несколько измененном состоянии сознания, вот и все. Дольше крыша останется несъехавшей... - Привет, Будим, - сказал майор, присаживаясь за стол в комнатушке с матерчатыми стенками. - Здорово, - сказал Будим. - А я чаю как раз запарил. Водки не обещаю, генерал с минуты на минуту пожалуют... - Чай - вещь тоже полезная... Будим, дашь "уазик"? Позарез нужно. У меня тут дела, грузовик не вполне соответствует, а ничего другого в Ханкале достать не удалось, сам понимаешь... - Дам, что с тобой сделаешь, - подумав, кивнул Будим. - Только смотри, на фугасы не наезжайте. - Да уж постараюсь... Полковник Будим, носивший форму всю свою сознательную жизнь, хлебнул всякого. Когда с шумом и треском стал обрушиваться СССР, полковника едва не сделали заместителем министра обороны в одной суверенной среднеазиатской державе, но отчего-то очень быстро передумали и объявили мало того что дезертиром, так еще и врагом тамошнего суверенного народа. О том, как Будим оттуда выбирался в Россию, можно было написать не самый скучный роман... Выбрался, слава богу, даже с жуткими обвинениями, высосанными из суверенного пальца, как-то уладилось... - Как тут у вас? - Да так себе, - ответил полковник. - Можно сказать, спокойно. Час назад какая-то сука пальнула разок из винтовки по территории, ребята кинулись, хотели пригласить в гости... Ушел, гад, развалинами. - Один раз стрелял? - Ага, в белый свет. - Ну, это почти что курорт... - Я и говорю... Полотнище, заменявшее входную дверь, распахнулось, откинутое чьей-то энергичной десницей. Вошел человек того вальяжного вида, по которому безошибочно узнается московское начальство, - в новехонькой полевой форме МЧС, обликом грозный и заранее настроенный метать громы и молнии. За его спиной маячили еще несколько, имевшие классический облик вышколенной свиты. Будим энергично встал. Майор Влад последовал его примеру - генерал был хотя и чужой, но тем не менее генерал. - Так, - веско изрек столичный гость, зорко оглядев стол, на котором ничего не было, кроме чайника, сахарницы и двух стаканов. - Бутылку успели спрятать? Оба офицера благоразумно промолчали, не став докладывать, что никакой бутылки не было вовсе. - Успели, говорю, спрятать? Сколько выпили, товарищ полковник? - Всего-то пол-литра, - доложил Будим с честным, открытым взором. - Вот это правильно. Хвалю за честность, - уже несколько благосклоннее произнес столичный генерал. - Терпеть не могу, когда мои офицеры мне врут. Правду нужно говорить. Всегда. И больше чтобы - ни-ни. Обстановка сложная... Он внушительно воздел палец, развернулся и покинул комнату. - Вот так и живем, - сказал Будим без выражения. - Все правильно, - согласился майор. - Начнешь начальству правду доказывать - семь потов сойдет и все равно не поверит... Так я возьму "уазик"? - Говорю же. Иди, найди Шабловского. А я отправляюсь сопутствовать... Перегрузившись в "уазик", что много времени не заняло, выехали за ворота, покатили к месту работы, иногда теряя время на неизбежные объяснения со стражами на блокпостах. Проехали под мостом, где когда-то подорвалась машина генерала Романова - там до сих пор зияла обширная воронка, - прибавили скорость. - Сейчас налево, - распорядился Самед. - И еще раз налево, во-он за той пятиэтажкой... бывшей. И прямо. Там можно медленнее. Когда увидите вывеску, притормаживай так, чтобы выглядело вполне естественным любопытством... - Не учи ученого... - Внимание, вижу. - Ребята, приготовились. Катя? - Все помню, - сказала Катя без видимого волнения. - Аккуратненько, орлы... Ехавший все медленнее "уазик" аккуратно затормозил поблизости от хилого росточка частной инициативы, а проще говоря, кое-как сколоченного из досок прилавочка, на котором разместилась всякая всячина вроде водки, шоколадок и неизменных чипсов. За прилавком на ящике восседал пожилой чеченец, а второй как раз не спеша подходил от угла дома, этот был гораздо моложе. Сидящие в машине напряглись, разглядывая его пристально, с профессиональным интересом. Для человека понимающего с первого взгляда было ясно, что этот субъект, явственно прихрамывавший, когда-то ранен в ногу, причем осколком, и перелом лечили не самым лучшим образом, то ли в полевых условиях, то ли у скверного врача. Само по себе это еще ни о чем не говорило, мало ли где здесь можно поймать осколок, но матерые несуетливые волкодавы, привыкшие на всякий случай заранее предполагать самое худшее и выбирать из всех возможных объяснений наиболее скверное, взирали на идущего без всякой симпатии, заранее налепив ярлычок и классифицировав. Такая уж жизненная философия ими руководила, обзор всегда был сужен до невеликой щели прицела... Они вылезли из "уазика", озираясь с ленивым любопытством людей, радующихся случайному безделью. Оба чечена взирали на компанию с той самой восточной отрешенностью, что они там себе думали, черт их знает. Над подъездом довольно хорошо для здешних мест сохранившейся пятиэтажки всего-то вылетели все до единого стекла да верхние этажи чуток повыщербило пулеметными очередями - красовалась новенькая, совсем недавно присобаченная вывеска, гласившая: "НАРОДНЫЙ ЛЕКАРЬ И ЦЕЛИТЕЛЬ ИСМАИЛ". Краски довольно яркие, синяя с красной и желтой, едва просохли. Самой последней выпорхнула Катя - и тот "черный", что был помоложе, среагировал мгновенно. Девчонку нарядили продуманно и броско, причем с учетом менталитета тех, кого принято скопом именовать "лица кавказской национальности", - пышные светлые волосы распущены роскошной волной, под распахнутым черным плащом ослепительно-алое платьице открывает ножки так, что не только у "лиц" брызнут слюнки... А уж косметики пошло, братцы... Все разворачивалось строго по сценарию - залетная дива самого что ни на есть суперсексуального облика прохаживалась себе, голубушка, на стройных ножках, озираясь с брезгливым любопытством холеной столичной девочки, впервые увидевшей этакое. А сопутствующие лица толпились вокруг с видом бдительным и грозным, явно пижоня перед вверенной их бережению гостьей, держа стволы неуклюже и насквозь картинно, как неопытные статисты в массовке на съемках пошлого боевичка. - Водка у тебя не из ацетона? - грозно вопросил капитан Курловский, орлом прохаживаясь вдоль прилавочка. - Обижаешь, командир, - спокойно ответил продавец постарше. - Из чистого спирта. Ваши две недели берут, никто не жаловался... - Вот и давай литру, - распорядился капитан. - Только смотри у меня, если все же окажется ацетон, я сюда пришлю восьмиколесный БТР, и до-олго он будет по твоей фирме ездить - взад-вперед и справа налево... Усек? - Чего ж не усечь, ничего мудреного... За деньги покупаете или конфисковать будешь, командир? - Знай мое благородство, - важно сказал Курловский, протягивая ему купюру. - Господа офицеры сибирского ОМОНа умеют проявлять достоинство, особенно сопровождая красавиц из столицы нашей Родины, города-героя Москвы... (Он хорошо играл роль немного поддавшего хама, и водочкой от него в самом деле попахивало.) И шоколадок давай. И сигарет еще... Он сгреб в карман несколько пачек "Мальборо" - пригодятся, благо денежка на покупки выдана казенная. Сигаретки, конечно, были изготовлены прямо здесь, в Чечне. Тут давно уже было налажено производство со стабильным распределением ролей: в одной деревне клепали означенное "Мальборо", в другой, скажем, "Ротманс", в третьей, к примеру, "Лаки страйк". Чтобы отвезти на рынок партию готовой продукции, принято было нанимать вертолет - якобы он и привез курево, самое настоящее, из далеких и мирных, не тронутых войной мест. Все поголовно, конечно, прекрасно знали о подлинном происхождении самопального табачка - но все равно, так было принято делать согласно правилам хорошего тона. Местная деловая этика, иными словами, пусть даже любой прекрасно знает, что вертушка прилетела не из России, а из-за ближайшей горушки, приличия следует соблюсти... Правда, принюхавшись подозрительно и отхлебнув глоточек, Курловский во всеоружии своего богатого жизненного опыта вынужден был про себя признать, что водка, хоть и не годится для кремлевского стола, все же не способна вызвать потери в лихом спецназе. Но вслух своего заключения высказывать не стал, отошел к машине, откуда уже доставали пластиковые стаканчики. Выпили на свежем воздухе, красавица - чуточку жеманясь и старательно делая вид, что с ней такой пассаж происходит впервые (водку почти без закуски?! посреди улицы?!), все остальные - с ненаигранным удовольствием, вслух заверяя очаровательную спутницу, что военная романтика требует именно такого фуршета. Потом Курловский принялся порхать вокруг с видеокамерой, снимая со всех возможных точек золотоволосое видение и обступивших ее господ военных, он старался изо всех сил, перемещаясь по тихой улочке так, словно плясал на раскаленной сковородке. Чечены наблюдали за ними со снисходительно-показным равнодушием каменных статуй. Вряд ли им приходило в голову, что объектом съемки на деле была резиденция "народного целителя Исмаила", точнее говоря, подступы к ней, трудолюбиво заснятые Курловским во всех видах и ракурсах. Трудно сказать, была ли эта парочка теми, за кого себя выдавала - то есть относительно мирными коммерсантами, - или служила подстраховкой для явки Джинна (этой вот самой резиденции Исмаила), внешним наблюдательным постом. По данным онеров, ларек появился здесь за неделю до вселения целителя, что, конечно же, опять-таки можно толковать двояко: и списать на совпадение, и отнести к звериной предусмотрительности Джинна. Не в том суть. Главное, им, кажется, удалось отыграть все, как по нотам, не вызывая подозрений, очень хотелось в это верить... Потом красавица изъявила желание самолично осмотреть жилище целителя, чтобы убедиться, есть ли разница меж загадочным представителем народной медицины Кавказа и московскими экстрасенсами. Вся компания направилась внутрь. Курловский умышленно задержался возле самого прилавка. Оказалось, он просчитал все правильно: молодой, рассудив, видимо, что грозный воин достаточно ублаготворен относительно нормальной водкою, поинтересовался с гордой непроницаемостью истого сына гор: - Слушай, командир, кто такая? - Певица, - значительно сказал Курловский, поднимая палец. - Из Москвы к нам, поддержать морально. Изабелла. Слышал? Тот, разумеется, и не слыхивал, но, чтобы не терять лица, медленно кивнул с видом истинного меломана. Курловский пошел в дом, хмыкнув про себя. Те, кто готовил операцию, рассчитали верно: нынче в "ящике" мельтешит столько полуголых девочек, обходящихся вовсе без фамилий, одними кличками, что запомнить всех решительно невозможно. Даже столичный житель наверняка запутается во всех этих Белках-Стрелках, Констанциях и прочих Луизах. Молодая еще звездочка, недораскрученная, черт их всех перечтет... Идеальное прикрытие. Правда, Костя, чье предложение насчет "Изабеллы" в конце концов и решено было принять, потом признался втихомолку, что рабочий псевдоним лейтенанту Кате он выдумал, имея в виду в первую очередь известный в советские времена сорт вина. А впрочем, какая разница? Когда они вышли, неподалеку от "уазика" кучковалось несколько местных пацанчиков - в других, более мирных краях дети детьми, а здесь этакие детки, случалось, и автомат в ход пускали, и боевыми гранатами швырялись... Один, стервец, довольно громко принялся считать, тыча пальцем в военных: - Десять тысяч долларов, еще десять, еще... А эта - все, пожалуй, пятьдесят, выкупят, никуда не денутся... Шутило молодое поколение. Специфически. Определенно сожалея, что не в силах пока что шутку сделать былью. Чтобы поддержать непринужденное веселье, Курловский, встав неподалеку от них, принялся демонстративно тыкать пальцем, громко комментируя: - Одно... два... три... четыре... - Ты что считаешь? - поинтересовался юнец. - Уши ваши считаю, - с открытой, обаятельной улыбкой признался Курловский. - Пять... шесть... сколько сувенирчиков получится... Юные моджахедики презрительно насупились, но на всякий случай бочкомбочком отступили подальше - столкнувшись со столь же специфическим юморком, решили не рисковать. Перехватив укоризненный взгляд майора, Курловский с невинным видом пожал плечами: как-никак сейчас он был вовсе и не он, а выпивший омоновец, всегда можно сказать, что ситуация требовала именно такого поведения... - Ну что? - спросил он в машине. - Стандартная квартирка. Двухкомнатная. Мебели небогато, судя по первому взгляду на стены, дыр в соседние хаты вроде бы не пробито. Вообще пустовато. Оружия в больших количествах там явно не прячут. - Но при них-то что-то обязательно будет... - Да это уж как пить дать. - Вам и во вторую комнату удалось заглянуть? Когда я вошел, вы все в одной торчали, возле целителя... - Я заглядывала, - сказала Катя. - Я ж столичная фемина, мне интересно... Парочка спальников на полу, и все. Стены голые. Окно какой-то тряпкой завешано. - Главное, стекол нет. Это хорошо. Терпеть не могу родным организмом стекла вышибать. Это в кино они из слюды, а в жизни - режутся... И больно. Глава 3 КТО ХОДИТ В ГОСТИ ПО НОЧАМ, ТОТ ПОСТУПАЕТ МУДРО... Ночью, в полумраке - для луны был не сезон, - развалины улицы выглядели еще более странными, неправильными, чуждыми. Если днем еще имелось какое-то карикатурное подобие нормальной человеческой жизни, то ночью все обстояло решительно наоборот. Стояла душная тишина, долетавшие время от времени звуки были решительно ни на что не похожи, в них приходилось долго опознавать нечто хотя бы приблизительно знакомое - еще и оттого, что сознание ничего знакомого заранее не ждало. Так что любой случайный скрежет железа - ветерок, быть может, или крыса шмыгнула, - любой стук сначала представлялись черт-те чем, насквозь непонятным и тревожащим... Вот выстрелы, что характерно, ни с чем нельзя было спутать. А они порой раздавались где-то в отдалении - два раза это были одиночные пистолетные, один раз - недлинная автоматная очередь. Что в сумме означало самые обычные ночные будни. Пожалуй, сегодняшнюю ночь можно было с полным на то правом назвать тихой и спокойной. Они ждали, каждый на своем месте. Двойками и тройками они сюда проникли еще в сумерках и заняли заранее расписанные позиции. В доме напротив целителя кто-то, похоже, мирно обитал - там совсем недавно горел посреди комнаты на втором этаже костерчик, тянуло съедобным варевом, среди тихих голосов слышался и женский, но очень быстро все стихло. Улеглись спать, надо полагать, справедливо не желая привлекать к себе ночью чье бы то ни было внимание. В эфире ничего особенного не блуждало - так, редкая перекличка блокпостов с комендатурой, да однажды чужой голос каркнул две фразы, похоже, на арабском, но передача прекратилась раньше, чем удалось хоть что-то определить. А в общем, нормальная была тишина, не тягостная. Пресловутое чутье, от которого и впрямь глупо отмахиваться, на сей раз не сулило вроде бы ничего скверного. Пора было работать. Четверо встали и, передвигаясь совершенно бесшумно, выскользнули из выбранной в качестве укрытия квартиры. Лестницу они помнили наизусть, и сейчас, почти в волной темноте, спускались по ней без малейшего звука, шелеста, скрипа, словно цепочка призраков, отправившихся после полуночи побродить по грешной земле. Выйдя из подъезда, несколько секунд прислушивались, потом разбились на две двойки и двинулись в разные стороны, огибая здание с двух сторон, пригибаясь так, чтобы их нельзя было увидеть из окон первого этажа. Проще говоря, на карачках - но все равно быстро и целеустремленно, куда там призракам... Достигнув нужного окна, затянутого тряпкой, прижались к стене по обе его стороны, прислушались. В кухне - тишина. Плавно переместились к окну большой комнаты, где днем восседал целитель за своим обшарпанным столиком, заваленным амулетами и пакетиками с неведомыми зельями. Явственно послышались звуки шагов - спокойных, тихих. Человек пересек комнату, присел на скрипнувший стул, что-то отодвинул. Судя по времени, на той стороне дома уже успели занять позиции и примериться к обстановке. Курловский коснулся предплечья Кости, и они обменялись привычными знаками, в последний раз распределив роли и очередность. Костя достал из кармана фонарь, обмотанный толстым слоем резины и натуго перетянутый проволокой. Изготовились. Еще секунда - и действие началось резко. Чуть подпрыгнув, Курловский вмиг оборвал пыльную тряпку, Костя включил фонарь и бросил его внутрь. Фонарь с глухим стуком обрушился посреди комнаты, яркий луч, хлестнув вправо-влево, замер, уткнувшись в стену, и света вполне хватило, чтобы безошибочно просчитать происходящее внутри, а значит, и рвануться внутрь через подоконник, уже прекрасно представляя, видя происходящее там. Тот, что сидел допрежь на стуле, среагировал с похвальной быстротой, инстинктивно, а значит, видывал виды - он моментально рухнул на пол, распластался в углу, прикрывая руками голову, - словом, сделал все, чтобы уберечься от разрыва гранаты, насколько удастся. Парой секунд позже он, успев все-таки что-то такое сообразить, уже вскочил, весь в пыли, как черт, потянулся за пазуху - но на нем уже сидел Костя, выкрутив правую конечность и прижимая рожей к полу, а Курловский, мигом погасив фонарь, замер в углу, направив на дверь ствол автомата. Уже работая, оба слышали, как в соседней комнате возникло шевеление, негромкая возня. Приподняв пленного и прикрываясь им, как щитом, Костя навел на дверь дуло "Вектора". - Эй, как там? - тихо окликнул из соседней комнаты знакомый голос. - Хоп! - с превеликим облегчением ответил Курловский. Судя по тишине, Сергей с Булгаком уже успели скрутить того, кто обитал в маленькой комнате. Так и есть, конечно, - Сергей головой вперед втолкнул в комнату скрюченную в три погибели фигуру, предусмотрительно держа у ее виска пистолет и шепотом увещевая: - Пискнешь, сука, - прикончу... Заранее нарезанная на соответствующие куски веревка была разложена по карманам. Обоих пленных быстренько связали и хозяйственно положили под стену, в уголок, чтобы не мешали перемещениям Повесили на место импровизированные занавески. Тогда только Костя достал рацию, нажал кнопку и кратко сообщил: - Четыре. Четыре. - Ноль. Ноль, - обрадованно откликнулась рация голосом майора Влада. На этом радиопереговоры и свернули - а о чем, собственно, рассусоливать? Они доложили, что все в порядке, а командир ответил, что понял. Какие тут, к черту, долгие дискуссии? Включив фонарик и держа его так, чтобы луч не поднимался выше подоконника, Курловский осветил пленников, чтобы определить, кто из них Исмаил. Запихнул более молодому в рот найденную здесь же, на полу, тряпку, присел на корточки рядом с "народным целителем" и шепнул ему на ухо: - Говорить будем? - Ссс... - только и прошипел тот, очевидно, собираясь изречь какое-то нехорошее слово, начинавшееся с этой именно буквы. Курловский встряхнул лежащего, тот клацнул зубами и ничего больше не сказал. Капитан ласково зашептал ему на ухо: - Слушай, целитель, ты человек пожилой, а значит, давно живешь, привык жить... Не будешь говорить, зарежу к чертовой матери. - И, подкрепляя угрозу, приложил к шее лежащего лезвие ножа. Тот презрительно процедил сквозь зубы пару фраз - в том духе, что пленивший его самая натуральная собака и собачьей же смертью подохнет, а вот он, Исмаил, наоборот, смерти нисколечко не боится, как гордый сын чеченского народа. - Ты мне тут не чирикай про чеченский народ, - поморщился в темноте Курловский. - Ну какой ты чеченец? Ты, Далгатов, и вовсе даже аварец, я точно знаю... А впрочем, давай попробуем. Вот заори во весь голос, чтобы вокруг всполошились, - и я тебе тут же перехвачу глотку... Ну, рискнешь? Сам он рисковать ни в коем случае не собирался, а потому держал нож так, чтобы при первом же звуке, исторгнутом пленником, мгновенно отправить его к праотцам. Однако время шло, а пленный все не кричал. - Ну, то-то, - резюмировал Курловский. - Будет он тут смертника изображать... Далгатов, какой из тебя смертник - курам на смех. Какого ты вообще рожна в это дело впутался? Сидел бы себе в родном Дербенте, мошенничал по-старому с амулетами и волшебными кусочками лунного камня, украдкой купленного у НАСА... Зачем тебя, дурака, на старости лет в политику понесло, ты всегда по уголовным статьям ходил... - Ты что, дербентский опер? - придушенно изумился целитель. - А ты как думал? - отрезал Курловский. Он в жизни не бывал в Дербенте, даже проездом, о хозяине явки знал лишь то, что сообщили опера, но, понятное дело, не собирался посвящать Исмаила в такие тонкости, пусть и дальше думает, что его ведут от самого Дербента... - Только ты, экстрасенс вшивый, заигрался, - продолжал он неумолимо, поглаживая шею Исмаила кончиком клинка с ловкостью опытного брадобрея. - Совсем забыл, что тут война, никто тебе не станет бегать за адвокатом, и прокурорского надзора в окрестностях вовсе нету. Будешь молчать - размахну, к чертям, глотку, мне молодой все расскажет, он еще пожить не успел... - Он не расскажет, - заторопился Исмаил. - Это - "черный балахон", от него толку не добьешься .. Его связанный сосед активно заворочался, издав невнятное шипенье, попытался пнуть собрата по несчастью, но Сергей вовремя откатил буяна в сторону, придавил глотку подошвой и тихонько, но внятно посоветовал: - Тихо лежи, отдыхай, паскуда... "Ага, - подумал Курловский. - "Балахончик", значит. Видывали мы их, отморозков..." Пару раз он с ними сталкивался - юные смертнички, которым по лютому фанатизму, проистекавшему от общей неразвитости, терять было абсолютно нечего. Видывал, как эти орелики, в черном с ног до головы, в глухих капюшонах, шли в полный рост посреди улицы и поливали свинцом во все стороны. Необстрелянные солдатики, был такой грех, от них поначалу бегали, но потом сообразили, что "балахоны", хоть и глубоко отмороженные, однако все же не бессмертные. И ничего, наладилось толковое огневое противодействие, еще ни один фанатик не научился пули ртом ловить... - Ну, так... - задумчиво произнес Курловский. - Судя по тону и реплике, ты, родной, уже во многом раскаиваешься, не правда ли? И готов сотрудничать с законной властью? Это ты правильно. Лучше сидеть в СИЗО по легонькой уголовке, чем за нами числиться по статье о терроризме... а то и вообще среди неопознанных трупов обретаться. Ну, каким ветром тебя из Дербента сюда занесло? - Люди попросили... За хорошие деньги. Нужен был человек вне всяких подозрений. Нож убери подальше, а то еще в темноте промахнешься... - Ну, далеко не уберу, а на самую малость... - Курловский слегка отвел лезвие. - Продолжаем... - Я по-настоящему наловчился с этими травами... Даже ваши, офицеры, берут... Травы и вправду помогают... - Не спорю, - сказал Курловский. - Если б ты еще при этом не выдавал бараньи бабки и махачкалинские камушки за старинные горские амулеты - цены б тебе не было, народный самородок... Ладно, хватит лирики. Сегодня кого-нибудь ждешь? Лежащий молчал. - Слушай, не тяни, - поморщился Курловский. - Жизнь твоя в данный момент копейки не стоит. Скажу тебе по секрету: нам важно не словить курьера - все равно придет какой-нибудь обормот, которому поручили отнести обычное письмо из одного места в другое, и не более того, а всего-то навсего ликвидировать твою "малину". Но никто от нас не требовал, чтобы ты при этом в живых остался. Доложим потом, что наткнулись на вооруженное сопротивление... Думай, Далгатов, думай. - Он придет. - Когда? - Нет точного времени. Где-нибудь перед рассветом, когда часовые приморятся... Начальник, я ничего такого не знаю, мое дело маленькое - принять письмо, передать письмо... - Сирота казанская, одним словом, - сочувственно сказал капитан Курловский. - Условные сигналы есть? Второй опять зашевелился, единственным доступным ему способом выражая ярость и возмущение, но его моментально уняли. - Так что там насчет сигналов? - Нужно зажечь фонарик и поставить на подоконнике. Вон там, на столе... Огонек тусклый, стеклышко зеленое, с той стороны улицы хорошо видно... - Только не ври мне, что это - все. Так не бывает. - Не бывает, - печальным шепотом согласился Исмаил. - Я же не знаю заранее, кто придет... Он скажет, что пришел от дедушки Мурада, который торгует бензином. Я должен ответить, что бензина мне не нужно, а солярка для генератора будет в самый раз... - Этими именно словами? - Ну... - Ладно, поверим, - сказал капитан. - Только имей в виду: когда придут, я рядом с тобой стоять буду. И если выйдет какая-нибудь поганая неприятность, мы тебе из спины ремней нарежем. Тут, голубь мой, нужно либо несгибаемо молчать, либо выложить все до донышка. Любой третий вариант - чреват... - Да понял, понял... Начальник, только давай сразу договоримся - не надо политических статей, а? По ним сидеть больно уж долго, зачем мне на старости лет... - Раньше надо было думать, - проворчал Курловский. - Посмотрим, чем все кончится. Будет хороший улов, не продашь и не обманешь - я за тебя походатайствую... Забуду даже, как ты в меня хотел стрельнуть из пистолета с кривым дулом... - Я с испугу, начальник, из меня и стрелок-то никакой... - Говорю, посмотрим на результат... На сей раз ожидание выдалось не таким томительным, потому что целитель со своим юным ассистентом были людьми курящими, а следовательно, и засада имела полное право посменно дымить сигаретками, не опасаясь себя выдать. Мятый жестяной фонарик с самодельным зеленым стеклышком зажгли сразу и примостили на подоконник согласно указаниям Исмаила. Однако расслабляться, понятное дело, не стоило: целитель-аферист, давно, как выяснилось, известный дербентскому угрозыску, мог по неисповедимому порыву души - ну, скажем, в одночасье прикипел душою к ваххабизму настолько, что готов был пожертвовать жизнью не хуже завзятого "балахончика", - подстроить нехитрую ловушку. И зеленый свет на подоконнике означал не безопасность, а нечто совсем даже обратное - вроде настоятельного совета немедленно шарахнуть в окно гранату... Рация ожила примерно в три сорок шесть: - Внимание! На моем направлении - два пацака! Идут по стеночке! - Понял тебя, второй. - Всем - готовность. - Третий говорит. На моем направлении - еще двое. Движутся параллельным курсом по другой стороне. Автоматы держат в открытую. - Мои тоже. - Все напряглись! Работаем по раскладу! Те, кто сидел в квартире, быстренько прокрутили в уме картину окружающего, они прекрасно помнили, где кто засел, а как же иначе? Две двойки приближались к их дому с разных сторон по параллельной улице, что ни о чем еще не говорило пока; может, в той квартире, где варили на костерке похлебку, есть невеста и это ее пришли воровать... - "Капкан", "капкан"! Мои пацаки свернули на вашу стрит! - Понял тебя, понял... - Мои темпа прибавили, сближаются... - Больше никого в окрестностях, чисто. - Эфира не фиксирую. - Пацаки наблюдают за домом из-за угла соседнего... - Мои стоят... Они обменялись быстрыми жестами, и Сергей с Булгаком выскользнули на лестничную площадку, поднялись чуть выше, притаились меж этажами. - Пацаки двинули в подъезд. - Мои - на той стороне улицы, определенно страхуют... - Когда начнется, снимайте этих подстрахуев сразу. За шум не взыщу, наоборот... - Поехали! - Ну, смотри у меня, старче божий, - шепотом напутствовал Курловский, ради экономии времени разрезав путы на Исмаиле острейшим ножом. Поднял его на ноги, подтолкнул к двери, в которую уже тихо скреблись. На цыпочках двинулся следом, уперши в спину Исмаилу пистолет. - Кто там? - вопросил Исмаил, невольно отодвигаясь от дула пистолета, пока хватало места в крохотной прихожей. - Я от дедушки Мурада, он бензином торгует... - Бензин мне не нужен, а солярку для генератора возьму, будет в самый раз... - Открывай быстрее! Лязгнул самодельный засов. Исмаил отступил, а потом нервишки у него не выдержали - и он метнулся в сторону, прижался к стене. Это нарушало планы Курловского, но - самую чуточку. Капитан, чьи глаза давно привыкли к темноте, поймал стоявшего у двери за кисть правой руки и мощным рывком дернул в прихожую, пропустил мимо себя, как опытный тореадор пропускает быка. Еще на лету визитер лишился автомата, получив взамен шокирующий удар по одной из самых болевых точек организма, уже в комнате был подхвачен Костей и отправлен в угол в лежачем положении. Чуть ли не в ту же самую секунду на лестнице загремела автоматная очередь, оглушительная в замкнутом пространстве, - второй, оказалось, не стал подниматься к двери, а затаился у самого входа и сейчас палил наугад. Со стен так и летела бетонная крошка. Ему никто не ответил - зачем зря переводить патроны на бессмысленную перепалку? - и он проворно выскочил на улицу, наивно полагая, что от этого ему станет легче. Там его и достала очередь то ли Сереги, то ли Булгака - те, кто остался в квартире, не смогли определить достаточно точно. Ночная тишина моментально испарилась к чертовой матери - на улице лупили автоматы, от всей души, взахлеб. Очень быстро один замолчал как бы сам по себе - за трескотней "Калашниковых" не удалось бы расслышать негромкого, сухого хлопка снайперки, снабженной к тому же длинным пламегасителем, не позволявшим точно определить, откуда раздался выстрел. Второй автоматчик, судя по производимым им звукам, припустил вдоль улицы, огрызаясь уже очередями покороче, вспомнив об экономии патронов. Бежал он недолго - внезапно настала тишина. И тут же заработала рация: - Чисто в округе, чисто. Финал, команда! Услышав это, Курловский совершил странный на первый взгляд поступок, но тем не менее заранее предписанный: открыв дверь в маленькую комнатку, кинул туда гранату и тут же захлопнул дверь за собой, прижался к стене. Ахнуло на совесть, аж стены задрожали, пустую комнатушку сотрясло, взрывная волна вырвалась наружу, смахнув закрывавшую окно тряпку к чертовой матери... На улице уже рычал БТР, хлеща узкими лучами фар по стенам домов, слышались громкие команды, подъехал еще грузовик, из него шумно выпрыгивали солдатики. Топот, суматоха, кто-то горластый распоряжается, перемежая приказы неизбежными словами-связками, суматоха, гам, последние бойцы сыплются из кузова, вспыхнуло с полдюжины фонариков, кто-то в воздух пальнул для солидности... Одним словом, симпозиум с танцами. Три поднятых на улице трупа забросили в грузовик, а тех трех, что попали в плен живехонькими, протащили до кузова завернутыми в заранее припасенный брезент. Так что сторонний наблюдатель нельзя было исключать, что он все же сидит сейчас тихой мышкой на одном из окрестных чердаков - имел все основания заключить, что живым в плен не попал никто, одних жмуриков таскали. Для создания этого же впечатления и рванули гранату в помещении. Нельзя утверждать наперед, что Джинна удалось переиграть, но они сделали все, что могли, старательно создавая иллюзию, будто группа захвата встретила в квартире самое что ни на есть ожесточенное сопротивление, а юный фанатик, вовсе даже не исключено, успел выдернуть чеку, то ли взлетев на воздух в гордом одиночестве, то ли прихватив с собой на тот свет кого-то из презренных гяуров. Сверхзадача в данном случае была - показать откровенно, что Джиннову явку в одночасье разнесли вдребезги и пополам. Такова была воля начальства, а что за всем этим стояло и какие потаенные комбинации игрались, никому знать и не полагалось. Как обычно. Глава 4 СКРОМНЫЕ ТРУДОВЫЕ БУДНИ Грузовик остановился меж подъездами. Первым из кузова выскочил прапорщик Aулгак, бдительно оглянулся, отошел на пару шагов и застыл, картинно держа пулемет на изготовку. Следом спрыгнули остальные. Они нагрянули практически в том же составе, одетые как и в прошлый раз, вот только на сей раз с ними не было очаровательного лейтенанта Кати. Зато был Скляр собственной персоной. Как ни в чем не бывало, он спрыгнул на землю и, старательно соблюдая настрого вбитые ему в голову инструкции, остановился в небрежной позе, озирая окрестности с вальяжностью немаленького начальства. На фоне их гоп-компании, облаченной в застиранные "пятнашки" третьего срока носки, Скляр смотрелся взаправдашним высоким чином - ботинки сверкают, камуфляж новехонький, отнюдь не солдатский, портупея безукоризненная, кобура из натуральной кожи, отнюдь не пустует (правда, как легко догадаться, пистоль ему туда запихнули безнадежно испорченный, которым только орехи и колоть да пивные бутылки откупоривать по известному методу), даже орденские планки наличествуют - те самые, кстати, в которых Скляр щеголял, когда его взяли... Костя с неудовольствием подумал: им, между прочим, новое обмундирование было обещано еще три месяца назад, да так и не поступило, а для этого сукина ко га, изволите видеть, нашлась первоклассная одежа. Впрочем, ему так по роди положено, так что эмоции придется спрятать поглубже. Как выражались классики, придворный обязан быть чист и благоухать... Оглядевшись, Скляр начальственной походочкой направился в подъезд, на каковой ему указал майор Влад, вполголоса дававший какие-то объяснения. Остальные двигались вокруг с видом одновременно бдительным и почтительным, держась так, как положено бывалым солдатам в присутствии крупного начальства. Любому постороннему, хоть немного ориентирующемуся в жизни, должно было быть ясно, что он оказался свидетелем классического посещения немаленьким начальством места, где нынешней ночью разыгрались шумные события - со стрельбой и бабаханьем гранат, а также суетой бронетехники... Так и задумано, господа, так и задумано. Умышленно задержавшийся на улице Курловский возликовал душою, подметив краем глаза, как у хромого торговца - эта парочка со своим прилавком торчала на прежнем месте - прямо-таки отвисла челюсть. Положительно, он знал Скляра в лицо, хромоногий, и не сразу овладел собой, несмотря на всю привычку к восточной невозмутимости. "Ага, клюнула рыбка, совсем хорошо получается... Эк вас перекосило, любезный, вы явно наблюдали нашего друга в другой совсем роли... Вот и ладненько. Будет Джинну информация к размышлению. Предупреждали его насчет Скляра добрые люди, а он не верил, пусть теперь локти кусает, проклиная излишнюю доверчивость..." - А живыми взять не могли?! - рявкнул в голос Скляр. - Специалисты хреновы! Влад что-то тихо и покаянно попытался ему объяснить - и оба скрылись в подъезде в сопровождении "свиты". Курловский же прямиком направился к прилавочку, заранее сделав грозную физиономию. И с ходу поставил задачу: - Пузырь нужен. В долг. Голова трещит. - И, предупреждая возможные возражения, грозно цыкнул: - Может, документы у тебя проверить? Плечико посмотреть? Хромой притворился, что ужасно огорчен конфискацией - именно притворился, ясно было, что его прямо-таки распирало от желания немедленно получить хоть какие-то крохи толковой информации. Уже понятно, что не зря он тут сидит, не из простых птичка... Ну и пойдем навстречу... - Стаканизатор есть? - деловым тоном спросил Курловский, в непринужденном стиле человека с ружьем наклоняясь и нахально выдергивая из ящика бутылку с родимой, прозрачной. - И голова с бодуна раскалывается, и начальство вдобавок над душой стоит... Давай живее, пока они там изволят осматриваться... Хромой быстренько достал из-под прилавка пластиковый стаканчик и даже подсунул распечатанную шоколадку, так и ловя момент, когда можно будет с безразличным видом попытаться хоть что-то выведать. С незаурядным актерским талантом Курловский слегка трясущимися пальцами сорвал жестяную крышечку, набулькал себе полный стаканчик, зажмурился и блаженно выцедил. Откусил кончик шоколадки, постоял с закрытыми глазами, выдохнул: - Хар-рашо пошла... И широко улыбнулся. Дураку было ясно, что русский служивый человек моментально перешел в состояние распохмеленной томности. А дураком хромой наверняка не был. И, улучив момент, вроде бы равнодушным тоном поинтересовался: - Неприятности, командир? - А! - махнул Курловский рукой, с той же непринужденностью сгребая с прилавка пачку деревенского "Мальборо". - Я у тебя и табачку заодно, в долг... Да так... Видел красавца? Гэбэшники второй день чего-то суетятся, а нам лишняя нервотрепка. Главное, непонятно ничего, да наше дело маленькое... Стой, мент, где поставили, улыбку изображай... А ведь никакое он мне не начальство... Хромой предупредительно заметил: - Я сам в армии служил, понимаю... - Да что ты понимаешь, частный капитал? - безнадежно махнул рукой Курловский, нацеживая себе по второму. - Очень мне надо за ними ходить, как дураку, в спектакле ихнем подыгрывать... - Он лихо выплеснул водку в рот, оглянулся на яркую вывеску. - Что, тю-тю ваш целитель? Я так понимаю, он и не целитель вовсе, а, ребята? Молодой переглянулся с пожилым, оба одинаково пожали плечами. - Мы его и не знаем, - заверил хромой. - Нам-то что? У нас магазин, сам видишь, и документы в порядке... А что с ним такое? - А я знаю? - фыркнул Курловский. - Понаехало ночью гэбэ, с маху перешлепало уйму народу, а теперь ихний главный. Наполеон в дезодорантах, озирает тут все... Я так понимаю, целитель ваш был форменным резидентом... - Его что, убили? - А ты его знал?! - грозно нахмурился Курловский. - Откуда? Просто смотрю - нет его с утра, больные ждали-ждали и разошлись. А он всегда аккуратно открывал, в девять. Люди говорят, ночью была стрельба... - А я тебе что говорю? Кучу народу положили. - Курловский словно спохватился вдруг: а с чего это он, собственно, мент бравый, торчит тут с этим аборигеном и разговоры с ним разговаривает? Оказал минимум любезности в благодарность за даровой пузырь, вот и довольно с него. Пусть спасибо скажет, что всю лавку по карманам не распихал.. Приняв гордый и непреклонный вид, он снизошел до небрежного кивка и отошел к машине, бережно запихивая ополовиненную бутылку во внутренний карман. Затылком чувствовал острый, напряженный взгляд - ну, так и надо, будет вам, ребятки, что доложить отцу-курбаши. Великодушно передав ополовиненный сосуд сидевшему за рулем Доктору Айболиту, остановился у кабины так, чтобы в зеркало заднего вида наблюдать за "торговым предприятием". Как он и думал, хромой явственно забеспокоился: коротко пошептавшись с пожилым, закултыхал к их машине, желтенькой, тронутой ржавчиной "шестерке". плюхнулся на водительское место и быстренько укатил. Нет, вряд ли он рвался немедленно доложить куда следует - не такое это быстрое дело, цепочка времени требует. Тут, надо полагать, другое. Скляр при виде хромого и бровью не повел - вероятнее всего, видел где-то мельком, возможно, с более густой бородищей-шевелюрой, не может же он помнить каждого "пехотинца", сие не в человеческих силах. да и к чему забивать голову?! А вот хромой Скляра запомнил - лицезрел, ручаться можно, в компании своих отцов-командиров, знал, что человечек это непростой. Ну, а поскольку Скляр, вот сюрприз, оказался раскрывшим свое инкогнито гэбэшником, хромой испугался, что "засланный казачок" может его вспомнить, опознать. Ничего, пройдет совсем немного времени, и хромой начнет обдумывать, анализировать то, о чем в спешке особо и не задумывался. Вспомнит, что те же самые ребятки, в том же точно составе сопровождали вчера эстрадную звезду - а нынче, изволите ли видеть, с неким чином приперлись, с раскрывшимся разведчиком. Информации к размышлению будет масса... а впрочем, это опять-таки не наше дело... Из подъезда показалась бравая компания. Скляра пропустили в кузов первым - конечно, не из-за почтения к "начальству". Усадили у самой кабины. - Разрешите, ваше благородие, господин орденоносец? - вежливо осведомился Токарев, раскрывая наручники. Скляр поджал губы, подставил руки, глядя в брезентовый потолок, кое-где зиявший мелкими прорехами, так, словно был надменной принцессой, попавшей в лапы неотесанных пиратов. "Надо заметить, - сказал себе Курловский, - что некоторая уверенность в себе к "пану сотнику" вернулась - после того, как ему, должно быть, твердо гарантировали, что он не попадет на ту сторону границы, в дружеские объятия грузинской Фэмиды..." - Скляр, вы, часом, не помните того хромого, что торговал с лотка водярой? - поинтересовался Курловский. - Не припоминаю. - А вот он вас помнит. У него челюсть отвисла, когда узрел в таком наряде и в таком сопровождении... - Бывает, - сухо отозвался Скляр. - Если... - Что-то стоим долго, а, ребята? Курловский поднял брезентовый клапан в передней стенке тента, выглянул. Тот самый милицейский блокпост, мимо которого они проезжали в четвертый раз: дважды вчера, сопровождая эстрадную диву, дважды - сегодня. На сей раз определенно вышли какие-то нескладушки. Майор стоял возле кабины, сердито сжав губы, часовой в бронике, как ему по уставу и полагалось, застыл истуканом. Парой секунд спустя в кузов заглянул невысоконький плотный тип в милицейском камуфляже, со сварливой физиономией. Исподлобья обозрев их всех, недружелюбно спросил: - А это кто такие? - Там командир в кабине, - вежливо ответствовал Доктор Айболит. - Он вам охотно даст все необходимые справки. - Ты что, шибко умный, борода? - Вопрос, конечно, дискуссионный, - ответил Доктор Айболит. - Тут возможна поляризация мнений с амбивалентностью консенсуса. А вы кто будете, дяденька? - Я - полковник Балакин, командир Царскосельского ОМОНа! Так что вы не особенно тут! - Ну разумеется, тут нам не здесь... - кротко сказал Доктор Айболит. - Вот именно! От кого водкой пахнет? "Ну и нюх у пузанчика, - завистливо подумал Курловский. - Никто нынче не потреблял, кроме меня, а я ж от него самый дальний сижу..." Бывают люди, которым просто-таки жизненно необходимо для поднятия тонуса хоть раз в день над кем-то покуражиться - иначе день пропал. Зародилось сильное подозрение, что полковник к этому именно виду фауны и относится. - По-моему, я вам все объяснил, товарищ полковник, - тоном величайшего терпения сказал тихо подошедший майор Влад. - Все документы в порядке, должные разрешения имеются... - Если вы - фээсбэ, почему вот этот одет с элементами милицейской формы? И этот, и вон тот еще? - Такова задача... - Интересненькие у вас задачи, - непреклонно заявил полковник. - Вчера какую-то телку размалеванную возили, сегодня от ваших водкой пахнет... Что, думаете, самые крутые? Все вам можно? Фэ-эс-бэ... - протянул он, стараясь выразить интонацией крайнюю степень презрения и независимости. - Разрешите, мы продолжим движение9 "Сущий ангел наш Влад, - умиленно подумал капитан Курловский. - Я на его месте сказанул бы... Впрочем, - уточнил он самокритично, - потому я и капитан до сих пор, что язык без костей, а он - целый майор и в старших четвертую командировку ходит..." - Не разрешаю, - отрезал полковник. - Придется провести общую проверку документов и осмотр машины. Па-апрашу всех покинуть кузов! - Товарищ полковник... - Молчите, майор! Я имею право! Строго говоря, ежели въедливо соблюдать букву закона, такие права полковник имел, здесь, как и повсюду в стране, действовали все законы и нормативные акты, касавшиеся МВД... - Товарищ полковник, давайте созвонимся с комендатурой города, - спокойно предложил Влад. - Поскольку... - Молчать! - полковника явно понесло. - Рябчук, Ахатов! Занять позицию, патрон в ствол, оружие на изготовку! Двое его подчиненных шустренько выполнили приказ. Победоносно глядя на сидевших в кузове, полковник заявил: - И вообще, я вас сейчас положу мордами в землю, если будете выступать! - Кого, кого мордой в землю положишь? - тихо, недобро спросил Доктор Айболит. - Андриянов! - цыкнул майор. - Есть замолчать... - Ыыыы... Вскрик боли раздался рядом с Курловским, как и все остальные, во все глаза смотревшим на перепалку у заднего борта. Он резко повернул голову - Токарев зажимал ладонями лицо, а Скляр, яростно взмахнув наручниками, державшимися лишь на одной, левой руке, отвесил второй полновесный удар прямо в лицо Булгаку, не успевшему уклониться, не предвидевшему опасности с той стороны. И неуловимым броском метнулся прямо по ногам к задней стенке кузова, вопя что есть мочи: - Это боевики, держите! Сергей рванулся... Поздно. Скляр, уже отчаянным прыжком выскочив наружу, швырнув полковника на Влада, метнулся в сторону, к омоновцу, непонимающе взиравшему на все происходящее, рванул его за локоть, взял на прием, ударил. Подхватил автомат, висевший у того на правом плече, дал пару коротких очередей - высоко, неприцельно, наугад... Пуля противно взыкнула над макушкой Курловского. Он невольно пригнулся, но тут же, отстегивая клапан "горизонталки", рванулся к задней стенке кузова - там уже грохотали подошвы приземлявшихся на асфальт спецназовцев. Скляр вертелся, как черт, прикрываясь вырубленным ментом, прямо из-под его руки огрызаясь короткими очередями, отступая вместе со своим живым щитом. Совершенно оторопевший полковник стоял на полусогнутых, лихорадочно пытаясь осознать происходящее, но, судя по его выпученным глазам, отнюдь в этом занятии не преуспел. Его боец - то ли Рябчук. то ли Ахатов - лежал тут же, в полной неподвижности, и из-под стриженого затылка вытекала темная медленная лужица... - Не стрелять! - что есть мочи заорал Влад так, словно хотел докричаться на другую планету. - Не стрелять!!! Его подчиненные распластались на старом, потрескавшемся асфальте, а иные отскочили за грузовик, оружие, конечно, у всех было уже наготове, но что тут толку... Рядом бухали ботинки бегущих - к месту действия сломя голову неслись остальные подчиненные долбаного полковника, что не прибавляло ситуации упорядоченности и надежности... - Не стрелять! Сергей перекатился за бетонный блок, и вовремя - на том месте, где он только что лежал, пули вышибли крошку, срикошетили с визгом... М-мать... - Треножьте! - громко распорядился Влад. - Но только чтобы наверняка! Пока дождешься "верняка", семь потов сойдет... Курловский, выбрав себе удобную позицию, качественно укрылся за кучей бетонных блоков, предназначенных для укрепления блокпоста, изготовил оружие к стрельбе. Со своей позиции он видел почти всех своих, видел, что никто вроде бы не задет. Справа стрекотнула короткая очередь - это кто-то из своих беспокояще саданул поверх головы Скляра. - Ложитесь, идиоты! - раздался чей-то яростный приказ, обращенный к омоновцам, все еще не врубившимся полностью в происходящее. - Ложись! - наконец-то отдал первую за все время толковую команду и полковник, сам уже лежавший за задним колесом грузовика и пытавшийся в этом неудобном положении извлечь пистоль из кобуры на животе. Получалось плохо. - Не стрелять, только живым! Свернет вправо, за серую стену из блоков? Нет, выпустив очередь подлиннее, дернулся со своей ношей влево... Ага, ну да! Он с нами не баталии решил устраивать, он к развалинам щемится, там всего-то до них метров тридцать, нырнет в окно, припустит по лабиринтам... У него это последний шанс, где-то тут может быть явка, в этом долбаном бывшем городе... Решится бросить дурака? Решился!!! Отшвырнул так и не пришедшего в себя омоновца, почти одновременно полоснув очередью по залегшим... ага, магазин кончился наконец! Не стал терять драгоценные секунды на его смену, припустил к разваленному почти напрочь дому... - Не стрелять! Полковник, прикажи своим... Тарарах-тах-тах! Курловский коротко взвыл сквозь зубы - длинная очередь, выпущенная воспрянувшим омоновцем, прямо-таки впечаталась Скляру в спину, смяла, швырнула на битый кирпич... Уже совершенно неживого, конечно... Омоновцы, держа автоматы на изготовку, настороженно двигались к нему, а он, паскуда, лежал мертвее мертвого. - Что это все значит?! - послышался рядом недоуменно-злой крик полковника. - А это значит, полкан, что нашел ты на свою жопу неприятностей, - громко ответил Доктор Айболит. "Увы, увы, - подумал Курловский здраво. - Ни черта не будет - пойдет здоровая межведомственная перебранка, все затрется, сгладится, на тормозах съедет..." - Прикройте его! - послышалась резкая команда майора. - Лицо прикройте! Это было правильно - посторонних в ближайших окрестностях вроде бы не наблюдалось, а с личным составом блокпоста в самом скором времени поговорят по душам серьезные люди, смогут убедить, что все случившееся привиделось в кошмаре, - но все равно, чем меньше народу запомнит хоть какие-то детали, тем лучше... Оказавшийся ближе всех Курловский подобрал какую-то вонявшую соляркой дерюгу и быстренько прикрыл ею верхнюю часть туловища бывшего десантника, столь неожиданно завершившего запутанную жизненную стежку. "Добрый камуфляжик пропал", - мелькнуло у него в голове. А потом он с величайшей досадой подумал, что Скляр, сволочь такая, ухитрился, с точки зрения понимающего человека, соскочить предельно красиво. Это было неправильно, но ничего тут не поделаешь. Великолепная поганцу выпала смерть - не в пенсионной дряхлости на койке санатория, не в плену под ножом привыкшего ко всему на свете бородача, не на тюремных нарах. "Ах ты, боже мой, какая смерть, себе бы такую, - думал капитан Курловский, - бежишь с оружием в руке, исполненный бешеных надежд, что все обойдется, уцелеешь, выживешь, вырвешься, еще поживешь, одержишь верх и выиграешь, азарт и надежда кипят в крови, вытеснив все остальные эмоции и чувства, тут ударяет что-то, вовсе даже не больно, - и все гаснет, или как там оно происходит..." Он даже головой покрутил от досады: не по чину смерть, ах, как красиво ушел, выблядок... ...С утра над Ханкалой наблюдалась небывалая активность вертолетов, "крокодилы" выписывали загадочные круги, то улетали куда-то, то прилетали, носились вдоль железной дороги, садились, поднимая тучи пыли. С минуты на минуту ожидался Путин - в честь чего где-то в полукилометре отсюда уже давненько стоял на построении триста тридцать первый десантный полк, а по "железке" уже раза три проехал взад-вперед "бронепоезд" - если отбросить высокопарные метафоры, всего-навсего состав из парочки вагонов и двух открытых площадок, на которых разместились спаренные зенитные установки, весьма даже ловкие и в работе по наземным целям. Их, правда, вся эта торжественная суета никак не касалась, и они сидели на лавочках вокруг набитого окурками ржавого бидона, лениво провожая взглядами вышедший в очередной рейс "бронепоезд". Ближайшее будущее просчитывалось довольно легко - буквально полчаса назад четырех человек послали на грузовике за грузом, прилетевшим с попутной "коровой". Груз состоял из полудюжины стандартных деревянных ящиков, крашенных в защитный цвет, но человеку понимающему параметры ящиков и скупые буквенноцифровые обозначения на стенках сказали даже слишком много. Можно заранее сделать кое-какие выводы. примерно прикинуть, что готовится. Вслух об этом не говорилось, но каждый знал, что в таких вот ситуациях обязательно присутствует препоганая вещь под сухим канцелярским названием "неизбежный процент потерь". Такова се ля ви. Неизбежность, знаете ли. Остается лишь надеяться, что лично ты в этот процент не попадешь... Привезли ящики, перенесли в вагон. В ходе сей процедуры и остальные, понятное дело, рассмотрели прибывший багаж, сделали те же выводы. В час дня майор Влад распорядился начать сборы. В половине второго подкатил запыленный "уазик" и без шума и помпы объявился генерал Евгеньев, начальник спецназа ФСБ, ходячий кладезь бесценной информации для авторов приключенческих романов - увы, и не подозревавших о его существовании. Однако поскольку наша жизнь состоит из парадоксов, одного из самых засекреченных генералов страны она, страна наша необъятная, совсем недавно могла лицезреть на экране телевизоров. И лицезрела. Вот только один из миллиона зрителей мог бы Евгеньева опознать. Остальные ничего и не поняли вокруг Путина хватало людей в камуфляже, такова уж выдалась поездочка, определить, кто они там такие, человеку непосвященному ни за что не удалось бы. И задержавшийся на экране на целых четырнадцать секунд генерал Евгеньев, невысокий, поджарый, похожий на индейца, так и остался для зрителя еще одним непонятным мужиком в пятнистом, отчего-то оказавшимся в непосредственной близости от и. о. президента... Камуфляж, следует признать, вещь удобная - ни эполет тебе, ни лампасов, поди пойми... Никаких особых декораций и удобств суперсекретное совещание не потребовало, поскольку началось в самом обычном отсеке поставленного на долгую стоянку плацкартного вагона. В конце-то концов, у Кутузова в Филях было куда меньше комфорта - если верить живописцам, еще и кошка какая-то под ногами у людей в густых эполетах вертелась в той самой крестьянской избе, наверняка ведь мяукала, зараза, отвлекала... - Общая ситуация... - сказал Евгеньев, бросив взгляд на удобно разложенную карту. - Джинн болтается со всем своим табором примерно в этих пределах: квадрат пятьдесят на пятьдесят кэмэ. Насколько известно, отряд разбит на три мобильные группы: большая часть, меньшая часть. Джинн с небольшим количеством охраны и штабистов. Предупреждая вопросы - Каюм в третьей. Кое-какая информация поступает, но скупо, агентурным каналом, а это, как вы понимаете, - нерегулярно и полного объема не дает... Радиообмен сведен до минимума. Майор кивнул - он это и сам знал, собственно. Он только сказал: - Я так понимаю, у Каюма завелся кто-то внутри? Он и ходит на "почтовый ящик"? Самому было бы рискованно... - Да, он там, внутри, кого-то вербанул. Судя по донесениям "почтового ящика", лицо славянской национальности. Надо полагать, лицо задумало соскочить и оказалось достаточно умным, чтобы сообразить: для этого следует заранее выслужиться. Хотя другие версии возможны, конечно... Ну, это не главное. Главное у нас будет совершенно другое. Накопилось слишком много косвенного материала, чтобы с большой долей вероятности сделать вывод: Джинн готовит некую акцию. И, учитывая специфическую суть нашего друга и его не менее специфические интересы, можно предполагать, что это не простое нападение на какую-то колонну или гарнизон. Джинн по сущности своей не боевик, он топает по политике. Финансы, политическая разведка, идеология и прочие прелести. А отсюда вытекает, что задачи у него в первую очередь не военные. Наверняка не военные. Отсюда автоматически следует, что обычная войсковая операция - предприятие чересчур опрометчивое. Можно, конечно, согнать изрядные силы, блокировать район, методично выдавить в подходящую для окончательного разгрома точку... Но это, как вы понимаете, не метод, не наш метод. Нам он нужен живым - чтобы знать, что именно готовится. Какая-то конкретная акция такого плана тем и плоха, что чисто физическое уничтожение фигуранта ничего не дает. Вполне возможно, появится другой с той же задачей... - Значит, берем? - Значит, будем пытаться брать, - поправил Человек-Гора, Степа Шагин. - Явку вы ему придавили - это хорошо. Скляр окончательно скомпрометирован, чем автоматически подсечено все с ним связанное, - тоже неплохо. Жаль, конечно, что так со Скляром обернулось, ну да черт с ним, по большому счету. Выработанный был материал... - И тем не менее - лопухнулись вы с ним, орелики... - сурово добавил Евгеньев. - Лопухнулись, хорошие мои, все обязаны были предусмотреть, и дурака-полковника тоже... - Он выдержал паузу, чтобы служба майору медом, безусловно, не казалась и упущение свое можно было еще раз прочувствовать во всей горечи. - Ну что же, начнем... Сначала - в общих чертах, а потом все втроем прогоним конкретику. Группу высадят вот здесь. - Он указал на карте. - Если сведения верные, примерно к середине дня тут пройдет один из Джинновых отрядов, та самая меньшая часть. Церемониться с ними не обязательно, языки нас в данном случае ничуть не интересуют, так что эту задачу себе можете не ставить. Пойдет обычная пехота, не способная дать ничего толкового. В общем, крошите в капусту. Удастся кого-нибудь сгрести за шиворот - и ладненько, не выпадет случая - ну, не судьба... - Понял. - Вас там не будет вовсе. Если все закончится удачно, после прибытия вертолетов все лавры достанутся какому-нибудь ОМОНу, случайно напоровшемуся на колонну вражьей нечисти... Вы же в темпе выдвигаетесь в эту точку. Условно ее поименуем как объект "Амбар". Каюм сообщает, у Джинна там какой-то склад, нужно его осторожненько осмотреть. Если удастся, если позволят оставленные хозяевами секреточки и хитрушки... На рожон не лезьте. Столкнетесь с какой-нибудь неизвлекаемой пакостью - отходите. Независимо от итогов осмотра "Амбара" выдвигайтесь сюда. - Населенный пункт... - произнес майор, не задавая вопроса, а просто-напросто констатируя факт. - Вот именно. Деревня довольно большая, исповедует стойкий нейтралитет тейповые заморочки, жизненная философия... Еще в ту войну отбивали дудаевских, а потом не пустили к себе Шамиля Полторы Ноги - ну, тогда у него ног было аж две... А поскольку нейтралитет строгий, к федералам тоже относятся... скажем, без особого расположения. Там у них местная самооборона и прочие прелести... ну, ты кое с чем подобным встречался, в ситуации легко сориентируешься. В селе... собственно, на границе села стоят наши, постоянный блокпост усиленного состава. Особо подчеркиваю: сверху, - он для наглядности уставил палец в потолок вагона, - предписано с означенной деревней поддерживать самые что ни на есть дипломатичнейшие отношения. Не так уж много у нас этаких образцово-показательных деревень - пусть даже не за нас, но и не за них, а это в сложившейся ситуации Москву полностью устраивает. Когда кончится бодяга с президентскими выборами, Москва начнет ставить тут большую политику, у данной деревни свое место в кремлевских раскладах, так что учти... На цыпочках там гуляй. - Учел, - без выражения сказал майор. - Токарев с Самедом для того с вами и пойдут... - вмешался Шагин. - Есть в деревне человечек, который и ходит на связь с Каюмовым "почтарем". Сам он не местный, из другого тейпа, но так уж вышло - прибился, обжился... Вы с ним практически и не будете работать, это сугубая задача оперов, но все равно посматривайте за ним. Восток, как известно, дело тонкое. До сих пор функцию свою с полня л качественно, однако пригляд в нашем деле необходим. - Я так понимаю, в деревне можно объявиться открыто? - Можно, - кивнул Евгеньев. - Признано целесообразным. Будете болтаться в окрестностях инкогнито - еще, чего доброго, ненароком выйдут на вас деревенские сторожевые посты, неприятность может получиться. Просто-напросто некая армейская группа малого состава прошла мимо по своей загадочной надобности, мимоходом задержалась на блокпосту, потом двинулась дальше - совершенно житейская картина... Особист там есть, он в курсе. - Моим - прикрывать оперов, когда пойдут на встречу? - Нет. На ближних подступах к деревне разве что. Пока все обходилось и без прикрытия. В этой части пьесы вы оперов не стесняйте и мнения своего не навязывайте, ясно? Они тоже не пацаны. Главное - получить от Каюмыча что-то конкретное. А вот дальше уже работать будете по обстановке. С правом на собственную инициативу - ну, тебе не впервые... Если повезет и Джинн со штабными достаточно оторвется от остальных - берите за бока паскуду. Нужен он столице, спасу нет... Но если шансы будут зыбкие, если он засядет в середине - рисковать не следует. Коли уж обернется так, что взять его вашими силами будет решительно невозможно, - запустят войсковую операцию. Мы, конечно, обсудим сейчас планы и на этот расклад... Возможно, пойдет в дело вариант "за шкирку в суматохе"... - Он поморщился. - Хотя такие варианты - самые проблематичные и трудные. - Каюм сидит прочно? - Да вроде бы, вроде бы... - протянул Степа Шагин. - Пока что так выходит. Ладно. Общие задачи поставлены, теперь начнем нудно и въедливо обсуждать конкретику... ...Самыми подходящими к случаю оказались строчки немодной по нынешнему времени песни. "Дан приказ: ему - на запад, ей - в другую сторону..." Мимо них по недалекой "железке", понемногу набирая скорость, как раз двинулся эшелон. На передней платформе - гусеничная боевая машина десанта без башни и открытый трехосный "Урал", на других впритык установлены грузовики. Несколько пассажирских вагонов, платформы с БМД... Это уходил из Чечни триста тридцать первый десантный - как раз к ним и прилетал Путин - вручить награды, проводить честь честью. Благо комполка этого чертовски заслуживал - полк был на боевых с августа, но потерял при этом всего двух человек, один наткнулся на фугас, второго достал снайпер. А такой расклад людям понимающим многое о командире полка говорит... Десантура уходила, а им предстояло как раз обратное, о чем, дело ясное, общественность как-то не подозревала. Настроение было... специфическое. Чемоданное. В "газон", подошедший с той стороны состава, уже погрузили все пожитки большой туристский набор, если можно так выразиться, нехитрый, в общем-то, ассортимент снаряжения, предназначенного для душевного и обстоятельного разговора с обитателями здешней глухомани, находившейся вне всякой юрисдикции. Они ждали - Костя Глухов с Сергеем, Гера-Краб, капитан Курловский, рослая белокурая бестия. Доктор Айболит, снайперы Леша и Виталик, прапорщики Булгак и Юрков, Токарев с Самедом, а также трое спецов по радиоэлектронным премудростям, самые засекреченные среди и без того секретного народа. Потом подошел майор Влад, буднично сказал: - Поехали. Вертолет готов. Операция началась. ХРОНИКА ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ СОБЫТИЙ-2 (Оперативные материалы ФСБ) Зарегистрированная в США в штате Мичиган организация "Американская мусульманская помощь" объявила о сборе средств в поддержку Чечни. x x x Исламская община в США публично пытается отмежеваться от каких-либо контактов с представителями радикально настроенных мусульманских организаций и движений фундаменталистского толка. Более того, некоторые официально зарегистрированные в США исламские организации официально осудили действия террористов. Вместе с тем ряд таких организаций продолжает сбор финансовых средств, оказывает материальную и иную помощь мусульманским общинам Северного Кавказа, в том числе ведут пропаганду в интересах Чечни. Так, в договоре А.Масхадова и "посла" Л. Осмурова с компанией "Advantage Associates, Inc" (зарегистрирована в Вашингтоне) подчеркивается, что последняя будет предпринимать меры воздействия на правительство США в целях "поддержки усилий Чечни по завоеванию независимости и отделению от России". Чеченским бандформированиям продолжают оказывать финансовую помощь исламские фонды из Саудовской Аравии и Кувейта. Средства перевозятся курьерами под видом пожертвований в пользу местных общин, мечетей и школ. x x x В Египте отправкой раненых боевиков на лечение в зарубежные страны занимается исламская благотворительная организация "Аль-Игаса". В августе сего года с ее помощью из районов боевых действий в Чечне были вывезены на лечение в Италию 13 тяжелораненых боевиков. Кроме того, вышеуказанная организация осуществляет подбор и направление на Кавказ