инхронно, что Родион едва не расхохотался. - Встать! - скомандовал он, останавливаясь метрах в пяти. - И не дергаться мне, при малейшем движении стреляю! Брось оружие! В сторону брось! Они поднялись, двигаясь медленно, плавно, словно в замедленном действии пустили кинопленку. Тот, что держал автомат, торопливо отшвырнул его в сторону и зачастил: - Да он незаряженный, начальник! Мы шли, а он тут валялся... Родион повел стволом: - Отойти! В шеренгу! Руки за голову! Они послушно выполнили команду, только "автоматчик" ныл не переставая: - Мы шли, а он у гаражей валялся, бля буду, начальник... - А ну, живо отсюда! - рявкнул Родион. - Ваше счастье, что мы сегодня цыган пасем, некогда... Живо! И опустил пистолет. - Начальник, он точно тут валялся... - Живо сделали ноги! - прикрикнул он. - Еще раз попадетесь... Они всей кучей рванули в противоположную сторону, меж двумя длинными рядами гаражей - только пятки засверкали. Топот вмиг утих вдали. Вряд ли у них было время думать и как следует анализировать, опомнятся километра через два... Борясь с идиотским смехом, Родион поднял автомат, выщелкнул магазин и завернул оружие в куртку. Побежал к машине, придерживая у груди тяжелый сверток, не чувствуя холода. "Вот это жизнь! - назойливо крутилось в голове. - Вот это жизнь..." Он выехал из городка, никем не остановленный. Перед самым Шантарском притормозил на обочине, съехал с шоссе и по ровному лугу подъехал к редкому сосновому лесочку, чтобы, не откладывая в долгий ящик, обозреть добычу. В пакете оказалось что-то около полутора миллионов - если приплюсовать к киргизским денежкам, неплохо для дебюта... А вот автомат оказался безобиднейшим учебным пособием с просверленным казенником и наполовину спиленным бойком, использовать его можно было лишь в качестве дубины. Однако товарный вид оружие имело, выглядело довольно внушительно. Подумав немного, Родион уложил его в багажник - неизвестно, когда может пригодиться... Во-первых, уголовная ответственность за владение этаким "оружием" наверняка не предусмотрена, а во-вторых, как-то глупо его в панике выбрасывать, если на поясе у тебя висит заряженный боевой пистолет, за который уж точно полагается срок... Черт... Он только сейчас сообразил, раньше над такими проблемами и не задумывался. На постах ГАИ и просто посреди дороги теперь сплошь и рядом обыскивают не только машины, но и водителей, вот будет номер... Обидно было бы провалиться так глупо. Достав перочинный ножик, он возился минут десять. Первую буханку по недостатку опыта испортил, а вот во вторую надежно спрятал пистолет, тщательно выковыряв мякиш сквозь большую дырку в боку. Положил буханку на переднее сиденье, на подстеленную старую газетку, так, чтобы дырка оказалась внизу. Нет, не станут ею интересоваться, тут не тюрьма, где вроде бы полагается каждую булочку на ломтики резать. А на будущее надо покупать хлеб в караваях, тот, что отчего-то именуется "казачьим" - если вырезать дырку снизу, прекрасно войдет. Вот уж точно, опыт приходит в бою... Или придумать что-то другое, еще надежнее. Столько предстоит обдумать - голова кругом. Нет, но какая жизнь... Въехав в город, он вдруг свернул вправо - подстегиваемый неким азартом, решил проехать мимо райотдела. Там у высокого крыльца стоял одинокий "уазик", и никакой суеты не наблюдалось. Ну конечно, кто станет ради очередного самым нахальным образом ограбленного коробейника поднимать спецназовцев из РУОПа с белой рысью на рукаве... Интересно, заявил потомок Чингисхана, или нет? Тьфу ты... Он послушно затормозил по взмаху полосатого жезла. Нельзя сказать, что сердце моментально ушло в пятки, но некоторый душевный дискомфорт последовал. Однако тут же прикинул здраво: оба милиционера без белых портупей и нагрудных знаков, явно ловят попутку после конца рабочего дня... - Мимо торгового центра проезжать будете? - Ага, - сказал Родион. - На заднее садитесь, а то у меня хлеб на переднем... Они устроились на заднем сиденье - два лейтенанта, один совсем молодой, другой постарше Родиона, лица угрюмые, усталые. - С работы? - спросил он. - Ну. - Я тоже, - сказал он, хохоча про себя от великолепной двусмысленности, таившейся в этой реплике, о чем лейтенанты, естественно, и не подозревали. - Пахал, как папа Карло... Лейтенант постарше что-то неразборчивое промычал из вежливости. Какой-то мелкий бес так и тянул Родиона за язык, он, прокашлявшись, спросил равнодушным тоном: - Много работы? - Выше крыши, - сказал лейтенант постарше. - А зарплату опять задерживают. - Что, и у вас? - искренне удивился Родион. - А что мы, особые? - хмыкнул лейтенант помоложе. - Наша служба и опасна, и трудна, а зарплата-то как будто невидна... Лейтенант постарше, должно быть, свято соблюдавший честь мундира перед посторонним, неодобрительно покосился на младшего напарника, и тот смущенно умолк. - У нас последний месяц вообще не платили, - сказал Родион чистую правду. - Это где? - На "Шантармаше". Лейтенант постарше немного оживился: - Ну да... У меня жена на "Шантармаше" работает. Наслышан. Слушай, это правда, что вас вообще закрывать собираются? - Да ходят такие слухи, - сказал Родион. - Толком никто не знает. Глядишь, и закроют... ...Проезжая мимо ресторана "Хуанхэ", он машинально притормозил, но скамейка у остановки, разумеется, была пуста, никто на ней не валялся, и женщины в белом плаще нигде не было видно... С тайниками никаких проблем не было - и автомат, и миллионы в пластиковом пакете он оставил в гараже, куда Лика никогда не заглядывала, а ключи имелись только у него. Ну а пистолет, конечно, взял с собой - не мог с ним расстаться. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ Пещера благородного разбойника Помимо всех прочих достоинств, у импортных телевизоров есть и такое: они чертовски легкие по сравнению с отечественными ящиками, выполненными словно бы из листовой стали. Правда, габариты остаются габаритами, тут уж ничего не попишешь. Родион с Вадиком Самсоновым, ухватившись с двух сторон за вырезанные в плотном картоне ручки-отверстия, волокли огромный ящик на девятый этаж - в лифт он не вошел, российские лифты, даже в домах новейшей постройки, но рядовой серии, на такие предметы не рассчитаны. Было не то чтобы тяжело, но неудобно. Раза три останавливались и, малость передохнув, менялись местами. - В общем, официальный любовник ничем от официального мужа не отличается, - пропыхтел циничный человек Самсонов. - По дому так же помогать приходится, что неутешительно... Мы где? - На шестом вроде бы, - сказал Родион. - К сожалению. - Ничего, доплетемся, тестев коньячок оприходуем безжалостно. Не купюру же с него брать - а пуп напрягать совершенно задаром тоже вроде бы негоже... - С Наташки получишь, - фыркнул Родион. - Так это само собой, и к вознаграждению за труды вроде бы отношения не имеет... Взяли? - Взяли, - вздохнул Родион. Они подхватили ящик с красивыми фирменными надписями и поволокли дальше, лениво чертыхаясь, скорее по обязанности русского человека, не привыкшего выполнять работу без ритуальных сетований на судьбинушку. Самсонову, былому сокурснику и компаньону по иным забавам, имевшим место быть до женитьбы Родиона на Лике (да и потом, что греха таить, иногда по старой памяти случалось всякое), Родион не то чтобы завидовал - скорее, слегка удивлялся капризному норову Фортуны, из двух практически одинаковых заготовок производившей два совершенно разных изделия. Вадьке Самсонову не то чтобы все удавалось - просто, как говорится, умел ухватить у жизни. По табели о рангах "Шантармаша" он располагался гораздо ниже Родиона - зато уже три года параллельно с основной работой крутился в одном из множества загадочных кооперативов и прочих акционерных обществ (другой псевдоним - малые предприятия), которыми завод как-то незаметно ухитрился обрасти. А может, и не в одном - во всем, что касалось сих таинственных фирмочек, то ли перепродававших с наценкой шантармашевские холодильники, то ли торговавших неведомо откуда взявшимся спиртом, Вадька сохранял упорное молчание и притворялся, будто не понимает Родионовых намеков насчет готовности примкнуть к строителям капитализма (так что Родион в конце концов, чтобы не унижаться лишний раз, перестал навязываться). Правда, никак нельзя сказать, что старый приятель зазнался, - остался совершенно таким же, как в былые годы, своего превосходства никак не выказывал и был, по сути, единственным прежним знакомым Родиона по заводу, кто и до сих пор частенько посещал его четырехкомнатную "сталинку", ставшую Ликиной вотчиной... Лика, правда, его недолюбливала, признаваясь Родиону, что втихомолку питает к Вадьке стойкую классовую ненависть (она-де не только торгует, но и вдобавок производит, а Вадька - перекупщик чистейшей воды, счастливо существующий, не зная гнета давящих на частного производителя налогов). Чем Вадька ничуть не смущался, поддразнивая ее ехидными шуточками, порой балансировавшими на грани светских приличий. Как бы там ни было, Самсон остался чуть ли не единственным, с кем Родион мог спокойно пообщаться за бутылочкой, да и поговорить довольно откровенно. Увы, в последний год встречи стали редки - Вадька пристроился в официальные любовники к дочке Могучего Михея, начальника одного из цехов (по сути, небольшого завода), человека номер два в загадочной сети тех самых фирмочек и ТОО, обсевших "Шантармаш", как лягушки - лужу. Трудно сказать, то ли там был расчет, то ли все сложнее - дочка была девочкой видной, так что, Родион подозревал, произошел один из тех случаев, когда "милому другу" образца 996-го достался счастливый билетик, выгода пополам с удовольствием... Достигли, наконец, цели. Взобрались на площадку девятого этажа, выругавшись с облегчением. - У тебя ключ-то есть? - спросил Родион. - Михеевы хоромы таких пережитков, как ключ, лишены, - отдуваясь, сказал Вадик, показал на блестящую стальную коробочку с дюжиной кнопок, украшавшую стальную дверь. - Тут тебе и ключ, тут тебе и сигнализация... - он вытянул палец, нацелясь им на стальные пупырышки с черными цифрами и буквами. - А вообще, не без юмора мужик. В два восемь семь, в три шесть два... Помнишь этакие цены? - Помню смутно, - сказал Родион. - Ну, мы ж с тобой тогда водку не пили, вин в магазинах хватало. - А у него тут и портвешок для лакировки, - фыркнул Вадик, нажимая кнопки. - Семь, семь, семь... Не код, а сплошная пропаганда алкоголизма... - и распахнул дверь, бесшумно отворившуюся на хорошо смазанных петлях. - Лигачев бы помер... Томск помнишь? - Такие ужасы не забываются, - сказал Родион, подхватывая ящик со своей стороны. В восемьдесят первом им пришлось неделю провести в Томске, и при одном воспоминании до сих пор охватывал легонький страх: ни спиртного, ни курева раздобыть было почти невозможно - как в сказке, семь пар железных сапог истопчешь и в очередях наломаешься. С едой, правда, было хорошо, но она-то как раз двух жизнерадостных студентов меньше всего интересовала... Втащили. Поставили посреди комнаты, безжалостно ступая кроссовками по синему ковру с мягчайшим ворсом. - Дальше уж пусть сам возится, когда вернется, - выдохнул Вадик. - Постоит недельку, ничего с ним не сделается... Пошли искать коньячок. - А шофер? - Подождет, куда он денется. - Вадим, уверенно перемещаясь по роскошной кухне, достал коньяк, рюмки, конфеты. - Это тебе не фальсификат, потому и говорил, чтобы ты без машины приехал... Аутентик а-ля Молдова, сто лет в наших широтах настоящий не появлялся - улетучился куда-то, несмотря на все рыночные реформы... Прозит? Прикончили по рюмочке. Коньяк, в самом деле, был прежний, полузабытый. - Слушай, а не посидеть ли нам по старой памяти? - спросил Вадик, лениво жуя конфету. - Подъедешь часиков в шесть, сядем и вздрогнем... - А это мысль, - кивнул Родион, поднимая двумя пальцами наполненную вторично рюмку. - Вздрогнем, как встарь, тем более что есть у меня к тебе дельце... - Оглянулся на окно. - Что это у Михея решеток нет? У всех соседей окна блиндированы... Спустится с крыши по веревке какой-нибудь черный альпинист и похозяйничает. - Я ему то же самое внушал, - сказал Вадик. - А он полагается на свою аглицкую сигнализацию - две водочки и портвешок... Вообще-то, смысл есть - согласно теории вероятности, чтобы угадать комбинацию, понадобится века два, а молодежь старые цены на водку давно забыла, ума не хватит с маху догадаться. Да и портвешка "Три семерки" я что-то давно не встречал. Может, и прав тестюшка - ломом замочек снаружи не сковырнешь, а крышу пробивать не станут. Если окно выдавят - моментально сработает... Разве что мы с тобой его сейчас грабанем, а? - Шуточки у тебя... - сказал Родион с видом кристально честным и чуть ли не святым. - А я, чисто теоретически... - Вадик цинично ухмыльнулся. - В конце концов, сколько у него тут возьмешь? Слезки захованы, по нынешним временам. Бриллиантики в банке с мукой, баксы за книгами... - Он явно выпил с утра и потому после третьей рюмки легонько поплыл. - Там, где любой грамотный домушник в первую голову искать принимается. Говорила ему Наташка, чтобы завел сейфик, но подвинулся он на своей сигнализации с пожизненной гарантией... В Лондоне ему баки забили, ссылаясь на двухсотлетние традиции фирмы. Ну, допиваем и поехали? - Ты что, ничего не включил? - спросил Родион, когда вышли на площадку. - Что там включать? Оно само автоматически врубается, когда захлопываешь дверь. Видел, лампочка горела? Все заминировано. Теперь опять две водки, портвешок - и заходи, как к себе домой... Направляясь следом за ним к лифту, Родион мимоходом оглянулся на внушительную дверь, открывавшуюся, оказалось, легко и просто. Идея была незатейливой, как колун. Неделю назад ему и в голову не пришло бы рассуждать о таком серьезно, но теперь-то он был другим... В конце концов, почему бы и нет? Никто не подумает на него, руку можно дать на отсечение - он пребывает среди тех, на кого подозрение не падает. "Родик Ракатников? Не порите ерунду, я его сто лет знаю, приличный мужик, даже растяпистый чуточку, и потом, дом у него и без того - полная чаша, супруга денежку мешками носит..." Именно так или почти так будут думать. А если позаботиться о должном реквизите... - Есть одно уязвимое место, - сказал он вдруг. - Плеснуть азотной кислоты - и моментально сгниет там все аглицкое электронное нутро... - В замке-то? - догадался Вадик. - Да говорил я Михею, вроде и сам инженер, должен понимать, где единственная ахиллесова пята. Нет, вбил себе в голову, что если на первом этаже милицейский опорный пункт, то в дом и не полезет никто... Умный-то и полезет, видел, у подъезда юниоры отирались? Зуб даю, квартирки присматривают, у меня глаз наметанный. Доболтаются тут такие, а потом тихой вечерней порой придет солидный на вид дядя с элегантным дипломатиком... Ладно, это Михеевы проблемы. Ждать тебя в шесть? - Непременно, - сказал Родион. Он попросил водителя остановить "рафик" в центре - и, как задумал вчера, двинулся по магазинам. Родилась вчера идейка устроить Лике маленький домашний банкетик. С туманным намеком насчет своего неожиданного врастания в частный бизнес. Мысль эта представлялась крайне толковой - немножко сбить с нее спесь, пусть не думает, что клеймо неудачника он будет носить до скончания времен... В кармане у него лежало миллиона два. Впервые в жизни он отправился за покупками со своими миллионами, им самим заработанными - в конце концов, как справедливо замечено, воровать тоже работа! - и оттого шествовал среди прохожих, то и дело чувствуя, как губы растягивает триумфально-глуповатая улыбка. По крайней мере, сегодня он не был совковым ничтожеством, льющим слезы по задержанной зарплате. Он мог себе позволить - великолепное ощущение, если кто понимает... Свернув к небольшому магазинчику "Подвальчик", известному натуральным спиртным и ненатуральными для множества шантарцев ценами, вышел оттуда беднее на полмиллиончика, зато с бутылкой настоящего "Реми Мартин" и двумя сосудами белого бургундского. Чтобы внести свою лепту в сегодняшнее застолье у Вадика, взял еще "Черемуху на коньяке" шантарского розлива - недешевый напиток, которым с недавних пор шантарские виноделы справедливо гордились не менее, нежели Рига - бальзамом. Настолько, что хозяин производившей "Черемуху" фирмы, обуянный головокружением от успехов, на полном серьезе пытался выдвинуть свою кандидатуру в президенты России, но самым позорным образом провалился при сборе подписей... Заглянув в "Дары Сибири", с вальяжным видом стал перемещаться от прилавка к прилавку - два здоровенных пласта копченой осетрины, икра красная, икра черная, еще всякие баночки, коробочки и пакеты, сплошь деликатесы с запредельными ценами. Всего этого ему не раз доводилось отпробовать и дома, скорее чаще, чем реже, но на тех яствах, как легко догадаться, висели невидимые ярлычки "Куплено Ликой", а эти приобретены на заработанное честным разбойным трудом... Одно чуточку уязвляло - продавщицы, да и те, что стояли с ним в очереди, ничуть не собирались округлять глаза при виде молодого мужика, с небрежным видом вытаскивавшего из бумажника сотню за сотней. Ничего необычного в том не видели, сами рассчитывались не мелочью - и это, как ему показалось, словно бы обесценивало его невидимый миру триумф. Из чистого выпендрежа он приобрел еще кило лягушачьих лапок, убедившись предварительно, что они не просроченные. Вот тут на него обратили некоторое внимание, косясь с удивлением - консервативные шантарцы парижских земноводных лопать не спешили, тем более что ходили слухи, будто в Париж лягушки попадают как раз из России, а значит, неизвестно, что они на просторах родного отечества могли сожрать... Стоявшая сзади пожилая дама в кожаном пальто, не сдержавшись, спросила прямо: - Вы что, молодой человек, это есть будете? - Уи, мадам, - сказал он, ухмыляясь. - Тре бьен де-ликате... На парижском наречии он знал дюжину ходовых слов - ибо российская интеллигенция знанием иностранных языков, так уж исторически сложилось, не обременена. Но молодящаяся дама, судя по всему, не знала и того. Так и разинула рот: - Вы француз? - Уи, мадам, - повторил Родион с обаятельной улыбкой. - Ля Франс, уи... Же не манж па сие жюль... - и побыстрее отошел, пока до нее не дошло. Впрочем, она могла и не знать классической фразы Воробьянинова... Точно, его не разоблачили - успел еще услышать, как дама громко сказала спутнице, похожей на нее, как близняшка: - Обаятельные мужчины, одно слово, парижане - а какую дрянь едят... - Может, есть причина... - хихикнула подружка и остальное дошептала ей на ухо, обе зафыркали. Возле автобусной остановки он купил еще пухленький четверговый выпуск "Завтрашней газеты" - и до того не брезговал, интересное было чтиво, а теперь прибавился и глубоко личный интерес: газета славилась тем, что оперативнейшим образом публиковала криминальную хронику под рубрикой с одноименным заголовком. Подмывало нешуточное любопытство: неужели его славным подвигам не уделят места? По идее, никак не смогут пройти мимо свершений новоиспеченного Ринальдо Ринальдини: они и более мелкие преступления ухитрялись размазать на приличную заметочку, а он не столь уж и бездарно провел тот вечер... К его превеликому сожалению, в автобусе так и не выдалось возможности развернуть газету: народу теснилось, что килек в банке. Он слишком поздно сообразил, что прекрасно можно было взять такси, денег достаточно, но теперь не вылезать же... Чертовы земляки едва не оторвали кобуру с пояса, а потом он вдобавок пережил несколько неприятных минут - когда его коловращением людской массы прижало к высоченному милицейскому капитану, и Родион слегка встревожился: вдруг по профессиональной привычке, Шерлок Холмс чертов, опознает кобуру пистолета в давившем ему на бедро предмете, еще прицепится, любопытствовать и проверять документы полезет... Обошлось. Капитан ехал с видом отрешенным и замотанным, и Родион благополучно вылез на нужной остановке, пошел к нужному дому, не сразу поймав себя на том, что оглядывает киоски на обеих сторонах улицы цепким профессиональным взглядом. Нет, это отпадает. Несмотря на всю его неопытность в роли грабителя с большой дороги, хватало соображения, чтобы понять: оба налета проскочили, как по маслу, но это еще отнюдь не означает, что в следующий раз повезет автоматически. Нужно сесть и как следует обмозговать, просчитать будущие цели. Попробовать что-то другое. Где бы найти понимающего человека вроде того попутчика и потолковать по душам? Не подойдешь же на улице и не скажешь: "Здрасте, я вот наладился податься в гангстеры, ученики нужны?" Да и знать надо, к кому подойти. Знакомых тормошить, ища выходы на криминал, просто-таки опасно: нужно же как-то замотивировать неожиданно вспыхнувший интерес к трудовым будням криминального мира, к тамошним технологиям работы. Будь он писателем или журналистом, все прошло бы гораздо легче, никто и не подумал бы удивиться... Но хату Могучего Михея надо брать. Возможно, и найдется что-то в банках с крупой и книгах - денежки не особо праведные у Михея, если честно, давно ходят слухи о махинациях с налогами и совершенно "левых" сделках, коли уж встал на эту дорожку, пусть не хнычет потом: "Три магнитофона, три куртки..." На заводе черт-те сколько не платят зарплату, а он, боровок сытый, будет кататься по теплым заграницам и покупать "Сони" с экраном в добрый метр по диагонали?! Нет уж, такого и экспроприировать не грех... ...С лягушатиной никаких проблем не возникло - они с Вадиком, не особенно чинясь, малость потушили лапки на сковородке, потом быстренько обжарили. С опаской, но все же ухитрившись не сблевать, сжевали под третью рюмку сорокаградусной "Черемуховой" - и пришли к выводу, что есть можно, бывает и хуже... - Родька, не исключено, что мы царевну безжалостно слопали, - фыркнул Вадим, обсосав невесомую косточку. - Помнишь, у Вознесенского? "Ну, а вдруг царевен наших продаем?" - Не целовать же теперь каждый окорочок, - сказал Родион, подумав. - Все равно померла царевна, даже если и была... Он, стараясь делать это непринужденно, развернул газету, быстро зашелестел страницами - пока Вадик возится с хлебом, успеет пробежать взглядом... Ограбленных киосков было столько, что отдельных заметок они не удостоились, попали в нечто вроде печальной сводки. Родион быстро нашел искомое: ну да, Светлогорск, киоск у керамического, он там был один такой, дата сходится, вечером дело и было... Что?! Два с половиной миллиона, несколько бутылок водки и коробок с самыми дорогими конфетами... Вот стервочка!А казалась такой испуганной и невинненькой... Интересно, читала бессмертную пьесу Зощенко или сама сообразила навесить на оставшегося неизвестным грабителя еще миллион и утащенную, вне всякого сомнения, домой водочку с конфетками? Сучонка... Ну, не опровержение же писать? Хотя, для юмора, можно левой рукой черкнуть анонимку - легких денег захотела, сопля... - Вздрогнули? - Вздрогнули, - сказал Родион, не отрываясь от газеты и удачно нашарив рюмку на ощупь. Грабеж на вокзале... Двое в масках ворвались в квартиру на Восточной... Ага! Ну, козел... Он перечитал еще раз, медленно, чуть ли не повторяя про себя каждое слово. Никакой ошибки, речь могла идти только о нем, та же дата, то же место действия... "Любовь к лимонам", - гласил заголовок. Какой-то урод, то ли одержимый патологической страстью к цитрусовым, то ли шизанутый на пьесе товарища Карло Гоцци, претворил свои горячечные фантазии в жизнь: возле "Поля чудес" тормознул подданного горной Киргизии и реквизировал у него аж пять "лимончиков", после чего сбежал быстрее лани. Юного урода, подвинувшегося на лимонах, непременно определят туда, где лимонов не бывает ни в кавычках, ни без кавычек. Родион грязно выругался про себя. Вот такого он никак не ожидал: какой-то губастый щенок смеет писать в столь ерническом тоне, хотя стоит, встретив его вечерком, сунуть дуло под нос - и спляшет "камаринского" с прихлопами и притопами, шелкопер сраный... - Ты чего набычился? - спросил Вадик. - Да пустяки, - сказал Родион. - Криминал читаю, жизнь пошла ужасная... - Про главный ужастик ты еще и не знаешь... - крайне многозначительно сказал Вадик. - Завод? - спросил Родион, как-то не особенно и удивившись. - Ага. Только - тс-с! По великому секрету. Через три дня и объявят. Закрывается на неопределенный срок без сохранения зарплаты, тридцать процентов - взашей. Прочие, кто хочет, тоже могут уходить на вольные хлеба. Слушай, я через Михея тебя из тех, кто на увольнение, вычеркнул. Правильно сделал или как? - Даже и не знаю... - сказал Родион. - Спасибо, конечно... - Да брось ты, пустяки. Никакого труда не стоило, должен же я хоть что-то для старого друга сделать... - И надолго это? - А вот уж представления не имею, - сказал Вадик. - Решается все в таких кулуарах, куда и меня не пускают, даже Наташка не знает ни черта. То ли подыскали импортного инвестора и хотят устроить жуткую перестройку, то ли в заднице. Лично я склоняюсь к первому варианту - тесть вчера звонил Наташке, говорит, что просидят они с супружницей в Мюнхене еще две недели, и голосок что-то был веселенький... - А ты что делать собираешься? - Отдохнуть на всю катушку, - сказ ал Вадик. - Умотался за месяц, спасу нет, веришь, нет, однажды на Наташку не встал, хоть она во французском бельишке передо мной крутилась... Нет уж, пора оттянуться, благо на фирме застой. Беру Натаху и - на две недели в "Шантарское Загорье", звонил уже, договорился. Неделю буду дрыхнуть без просыпу, а потом неделю с Наташки не слезу, вернусь свеженьким... - он взглянул на часы. - Через часок за ней и покачу, она сейчас как раз на хате... - Что, прямо сегодня поедешь? - А чего тянуть? - И раньше, чем через две недели, не вернешься? - Ни часочком раньше, - убежденно сказал Вадик. - А то подвинусь. - Слушай, так это просто прекрасно... - сказал Родион. - А что такое? - Ключи мне можешь оставить? Чтобы я эти две недельки мог тут держать запасной аэродром? - Старик, ты серьезно? - Абсолютно, - сказал Родион. Он пришел к выводу, что ему не помешает иметь нечто вроде "малины" - для вящего удобства. В однокомнатной квартирке Вадима - телефон, двойная дверь, Самсон сюда переехал два месяца назад. Лика не знает ни адреса, ни номера телефона... Удобная во всех отношениях берлога - совершенно спокойно можно держать тут и автомат, и добычу... Положительно, варнак должен иметь берлогу. - Какой разговор, Родька, - сказал Вадим (при многих недостатках жмотом он никогда не был). - Держи ключики. Только уговор - чтобы никакого бардака. Я ее две недели отделывал, кучу бабок впалил... - Не беспокойся, - сказал Родион бодро. - Оргий я тут закатывать не собираюсь... - Шерше ля фам? - Мей би, не знаю точно... - Нет, старик, это как это? - Вадик щедро наполнил рюмки фирменным шантарским нектаром. - Чтобы не знать точно? Родион выдержал многозначительную паузу и, ухмыляясь про себя, сказал: - Да видишь ли, мне тут нужно устроить что-то вроде походно-полевого офиса. Штаб-квартира для малого бизнеса. - Однако, сосиски - рубль двадцать... - присвистнул Вадик, без особого, впрочем, удивления. - Не ожидал. - А что я, у бога теля съел? - Да нет, просто неожиданно как-то... А в общем - рад за тебя. То-то я смотрю, ты при горестном известии о грядущем-закрытии славного завода ни слезиночки не проронил... Если не секрет, что подвернулось? А? - Ну, нельзя сказать, что так уж вдруг подвернулось, - сказал Родион с великолепной уверенностью в себе, еще пару дней назад представлявшейся немыслимой. - Весь последний месяц тянется, только теперь началось что-то вроде качественно нового рывка. Переход на ступеньку повыше, так сказать. Лика вначале насмешничала по своему известному обычаю, вот мне теперь и хочется, поднапрягшись, поставить благоверную перед фактом. Я ей докажу, что и мы не лаптем щи хлебаем... - Молоток, - сказал Вадик искренне. - За это надо выпить... Не расскажешь? - Ну ты же сам понимаешь - коммерческая тайна, - сказал Родион значительно. - Что-то я от тебя не слышал деталей и подробностей... - Логично, - согласился Вадик, ничуть не обидевшись. - Так и надо, в общем-то... - Ну, и суеверие, конечно, - ничего еще окончательно не решено, нет стопроцентной вероятности... - Молоток, - чуть запинаясь, повторил Вадим. - Мужик должен быть мужиком... - Если в общих чертах - по торговле, с Маришкой понемногу скооперировались... - Потом, когда встанешь на ножки, расскажешь? Может, и для моей фирмочки подвернется нечто обоюдовыгодное? - Непременно, - пообещал Родион. - Кого же и брать в партнеры, как не старого друга? - Только, чур, уговор - межгород ты оплачиваешь. Знаю я, какие нули междугородняя болтовня при оживленном бизнесе наматывает... - О чем разговор, - сказал Родион. Выпили, сжевали остатки лягушачьих лапок. - А ничего динозаврики, жрать можно, - сказал Вадим. - Надо будет в "Загорье" взять пакетов пару, там есть кухонька... - Наталья не взбунтуется? - Ничего, обломаю... Скажу, потенцию повышают. Вдруг и в самом деле повышают? Вот, кстати, о бабах... Ты что, собираешься тут две недели куковать в одиночестве? Или есть уже секретутка? - Да нет пока... - Э, Ролик, так не пойдет, - пьяно ухмыльнулся Вадик. - Это не квартирка, а территория любви, не могу я допустить, чтобы здесь секса не происходило, - иначе потеряет хата некую ауру, точно тебе говорю... Телефончики дать? - Какие? - Не просто эскорта, а очень хорошего эскорта. - Не откладывая в долгий ящик, он перелистал блокнот, выписал на карточку три номера и сунул Родиону. - Как на подбор, добрые конторы - ив водочку тебе ничего не подольют, и разговор поддержать смогут. Ты что, телефонных лялек ни разу не пробовал? Зря, поручик... Честное слово, ничего напоминающего вульгарный бордель, как его в кино показывают. Приятные телушки. - Да как-то... - с сомнением сказал Родион. - Я эти дела привык бесплатно оформлять... - В жизни все надо попробовать. Моральные препоны есть? Нет? Ну вот и попробуй... - глянув на часы, он встал, чуть пошатнувшись, направился в комнату и подхватил чемодан. Со стены на них, высунув язык, игриво взирал раскосмаченный Эйнштейн - классическая фотография в рамочке под стеклом. - Ну, так... - Вадик похлопал себя по карманам. - Ключи я тебе отдал, все в чемодане... Раньше, чем через две недели ноги моей тут не будет, властвуй... Если позвонит такая Риточка, скажи, что номером ошиблась, и в этой квартире испокон веков проживает инвалид Крымской кампании Сидор Охримович Голопупенко... А если позвонит Лиза, зови ее сюда и трахай, не обидится... Стоп, ты эскортовские обычаи знаешь? - Откуда? - Сначала завалится охранничек, посмотреть, в какие руки отдает ляльку, - вдруг тут извращенцев полна хата... Сунешь ему бабки. Ставка нынче триста пятьдесят за час, из этого и исходи. А если она потом с тебя еще вьщыганивать будет, пошли на все буквы, пусть видит, что порядки знаешь... Усек? - Усек, - кивнул Родион. - Ну, удачи! И в бизнесе, и вообще! - он тряхнул руку Родиона и бодро выскочил, с грохотом захлопнув за собой дверь. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ Гангстер и гетера Оставшись в одиночестве, он какое-то время сидел на кухне, привыкая и к этому одиночеству, и к неожиданной свободе. Впервые за много лет он оказался полным хозяином в квартире, где, кроме него, никого другого не будет. Откровенно признаться, не вполне и представлял, что делать, с чего начать. Вынул пистолет, выщелкнул обойму, уже привычно клацнул затвором. Германская игрушка матово отсвечивала черным, лежала в руке, словно была изготовлена специально для него, под его пальцы - симбионт из фантастических романов, право... Он приставил дуло к виску, испытав прилив приятно щекочущего нервы сладкого ужаса. Нажал на спуск. Негромко, четко щелкнул боек, дуло совсем легонечко ударило в висок - едва заметный толчок... Криво усмехнувшись, передернул затвор вновь, вышел в комнату. Прицелился в высунувшего язык распатланного Эйнштейна, аккурктно подвел мушку под линию бровей и процедил вполголоса: - Теория относительности, говоришь? Гений, говоришь? Нажал на спуск. Отец теории относительности получил воображаемую пулю аккурат промеж бровей, чем-то неуловимо смахивающих на незабвенные брежневские. Направился назад в кухню, пытаясь по-ковбойски крутить пистолет вокруг указательного пальца. Получалось плохо - наверняка настоящий тяжелый кольт так не покрутишь, режиссеры вестернов дурили нашего брата... Вылил в рюмку остатки черемуховой, выпил залпом и еще несколько минут сидел, играя разряженным пистолетом. Потом звонко вогнал обойму, положил "Зауэр" на угол стола, долго смотрел на него, вспоминая оба гоп-стопа, пока не ощутил некое неудобство. Правда, причину неудобства установил очень быстро. Джинсы топорщились шалашиком, в точности, как тогда в ванной. Женщину хотелось так остро, что поясницу свело сладким ознобом. Положительно, в этом плане пистолет на него влиял самым благотворнейшим образом, душа радовалась и пела что-то бравурное... Без особых, в общем, колебаний он пошарил по карманам и достал листок с телефонами. Вышел в комнату, собрался было набрать первый номер, но спохватился и накрутил свой собственный. - Да? - почти моментально откликнулась Зоя, словно сидела возле телефона и ждала звонка. - Это я, зайка... - А-а... - в голосе дочки определенно прозвучало разочарование. - Что, разочаровал? - спросил он, криво усмехнувшись своему отражению в зеркале. - Да девчонки должны были позвонить, я и жду... - Мама дома? - Нет, она ж сегодня поздно будет, у них там партнеры приехали... "Вот и ладушки, - мстительно подумал он. - У вас, мадам деловая женщина, партнеры, а у нас, понимаете ли, партнерши на горизонте..." И постарался придать голосу максимум непринужденной веселости: - Ну раз такое дело, я тоже припозднюсь. В аэропорт съезжу. Так и скажи маме... - Ага, - откликнулась Зоя не без насмешки, - Удачи и процветания частному бизнесу... Нажав на рычаг, он посидел немного, не вешая трубки, закурил, откинулся на спинку кресла и вальяжным тоном произнес, чуть морщась от зудящих возле уха монотонных длинных гудков: - Портье? Это Малькольм из шестьсот пятидесятого. Ужин на двоих в номер. Когда приедет мисс Шарон Стоун, проведите ее ко мне немедленно... Зачем-то придавив рычажок, словно и впрямь на том конце провода только что был живой собеседник, набрал номер - медленно, старательно, ощущая некоторую робость, прокашлялся громко, прижал трубку к уху. После второго гудка откликнулся женский голос: - Вас приветствует фирма "Катрин", мы очень рады, что вы обратились именно к нам... - и голос выжидательно замолк. Родион тоже молчал, совершенно не представляя, с чего начать. . - Алло? - вновь зазвучал вежливый и приятный голос. - Вы хотели попасть именно к нам? Диспетчерша - или как она там у них зовется - явно пыталась облегчить ему задачу, возможно, у них для таких ситуаций был давно уже наработан опыт... - Да, мне порекомендовали... - произнес он, прямо-таки содрогаясь от беспомощного стыда. - То есть, вы знакомы с условиями и заведенным порядком? - она заговорила чуть быстрее. - Да, знаком... - И сколько дам вы собираетесь пригласить? - Одну, - сказал Родион, зачем-то отводя взгляд от телефона. - У вас будут какие-нибудь особые пожелания? - Простите, а... блондинку можно? (в голове у него, видимо, прочно засела Шарон Стоун, как-то само собой с языка сорвалось...) - Ради бога, так и запишем... Еще что-то? "А, ладно, - подумал он, мысленно махнув рукой. - В конце концов, рынок и товарно-денежные отношения, не милостыню я у вас прошу..." Шумно выдохнув сквозь зубы, сказал медленно: - Мне бы, пожалуйста, что-нибудь не особенно вульгарное... Понимаете? - Ну разумеется, господин, - бодро откликнулся голос. - Все понятно, принято, называйте ваш адрес... Положив трубку, он обнаружил, что весь вспотел, словно в сауне. Долго вытирал платком лицо и голову, потом принес сумку из прихожей и стал решительно выкладывать на стол запасенные для домашнего банкета деликатесы. Обойдется Мадам Деловая, там у них сейчас наверняка стол уставлен еще богаче - если и в самом деле деловой банкет, если не наврала... Смешно, но Родион почувствовал себя, как в старые времена, когда торчал на углу возле института или возле идиотской белой стелы с огромными буквами ШАНТАРСКИЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ, с замиранием сердца и электрическим щекотанием в крови ожидая, когда знакомо застучат каблучки и появится первокурсница по имени Лика - юная, нетронутая и желанная, еще не его, еще ничья, и ничего не решено, не предугадано... Минутная стрелка тащилась невыносимо медленно, словно прилипла к циферблату, он в конце концов свернул голову дорогонькому "Реми Мартин", аккуратно отложил золотистый колпачок, налил себе полную рюмку и жахнул одним глотком - лишний раз убедившись, что все алкогольные напитки, независимо от цены, есть не более чем спирт с добавками, если не знать заранее, что хлещешь, разницы и не почуешь, в общем... Но по жилочкам прошло приятное тепло, он почувствовал себя увереннее, и прежде чем открыть дверь на длинный звонок, опрокинул еще рюмку, зажевал торопливо откромсанным пластиком копченой осетрины - и, поворачивая головку замка, постарался придать себе безразличный, уверенно-господский вид скучающего плейбоя, видавшего и не такое. Перед ним стоял очередной Кожаный - конечно же, короткотриженный, уверенный в себе скот, широкоплечий и гладкомордый хозяин жизни... В ладонях засвербило от шального желания сунуть ему ствол под нос и заставить поплясать на полусогнутых... - Вечер добрый, - сказал визитер вполне вежливо. - Блондинку заказывали? Родион от всей души надеялся, что кивнул весьма даже барственно: - Было такое дело. - Разрешите... - парень ловко протиснулся мимо него в прихожую, заученно двигаясь, заглянул в кухню, в комнату, мимоходом распахнув двери ванной и туалета. - Ну что ж, хозяин, все путем - никаких косячников, чисто... - Кого? - машинально спросил Родион. - Ну, ежели не знаете, и объяснять не стоит, не к ночи будь помянуты... - он без малейшего смущения протянул руку. - Либо в рублях, либо в валюте по курсу Эмэмвэбэ, лишнего не насчитаем, но и свое законное из глотки вырвем... - кинув быстрый взгляд на сложенные пополам сотенные, сунул их в карман мешковатых джинсов, посмотрел на часы. - Значит, ровно в восемнадцать сорок шесть, сверим часы, я вам в дверь безжалостно тарабаню и увожу лялечку... Родион все тем же барственным, как он надеялся, тоном с растяжкой произнес: - А если мне, простите, захочется еще пообщаться? Кожаный парнишка бросил на него быстрый взгляд, в котором мелькнула явная насмешка: - Первый раз имеете дело с эскортом, господин хороший? Какие проблемы, заплатите еще, только и делов - и продолжайте, пока деньги не кончатся, все для клиента... Ну, я полетел, сейчас девочка поднимется, готовьте цветы и фанфары... - Дверь я не закрываю, значит? - спросил Родион непонятно зачем. Он уже прекрасно понимал, что не получилось "скучающего барина", что его расшифровали в одночасье... - Да уж конечно, зачем закрывать? - Парень обернулся и подмигнул: - Не робей, мужик, когда-то надо и эскорт попробовать, зато потом сто лет рассказывать будешь... Родион вернулся в комнату, сердито налил коньяка до краев. Он с превеликим удовольствием бросил бы эту затею, но поздно было останавливаться, будешь выглядеть вовсе уж заскорузлым совком и идиотом... Посмотрел на себя в зеркало, пытаясь понять, что в нем отличается - вроде бы и ничего, те же джинсы и куртка, часы не хуже, лучше даже, чем у юного сутенера, а вот поди ж ты, будто клеймо на лбу: СОВОК... В прихожей послышались легкие шаги. Вошла светловолосая - крашеная, конечно, - девушка в джинсовом костюмчике и тесной черной футболке, ловко скинула кроссовки, зацепив задники носками, на миг задержалась у двери, окидывая комнату быстрым взглядом. Потом столь же мимолетно-оценивающе смерила Родиона взглядом с ног до головы, склонила голову к правому плечу, к левому, улыбнулась непринужденно: - Привет. Сунув руки в карманы распахнутой курточки (позволившей моментально определить, что лифчиками нимфа по вызову решительно пренебрегает, но отнюдь не оттого, что природа ее обделила приманчивыми возвышенностями), танцующим шагом прошлась по комнате, мимоходом скользнув взглядом по книжной полке, покачалась с пятки на носок, подошла почти вплотную и без малейшего смущения поинтересовалась: - Какие будут пожелания? Он молча пожал плечами, испытывая нешуточную неловкость. При всем его изрядном опыте самого тесного общения с прекрасной половиной рода человеческого предстоящее чуточку смущало по причине полной новизны. Трудно было с маху свыкнуться с мыслью, что эту совершенно незнакомую красоточку можно использовать с ходу как душе угодно, без всяких вступлений и прелюдий. Или положены какие-то минимальные прелюдии? Должен же и здесь быть свой этикет? Или положено браво командовать ей: "В койку!"? Сама она что-то не спешит раздеваться... - Эй, я вообще-то не кусаюсь, - сказала блондинка абсолютно непринужденно, с видом величайшего терпения. Было в ней что-то от опытного врача. - Отчего же такая остолбенелость? Хотя, ежели это вам необходимо, сэр, - то клиент всегда прав... Куснуть? Называйте точный регион... Мордашка у нее была смазливая и определенно лукавая. Он представлял себе этих совсем другими. У Родиона создалось впечатление, что крайне невинные на вид серые глазищи - глаза у нее красивые, ничего не скажешь - успели его просветить неким рентгеном, навесив некий ярлычок, классифицировав в сжатые сроки. И никакого удовольствия, конечно, эта догадка не доставила, вовсе даже наоборот. Он сердито отвернулся к столу - и наконец нашел выход: - Выпьешь? - С полным нашим удовольствием, - вздохнула она облегченно, уселась, сняв предварительно курточку и перекинув ее через спинку кресла. Голые руки были красивые. - А я уже решила, ты немой... Нет, плесни лучше коньячку. Спасибо. Всякое видела, но вот немые интеллигенты ни разу не попадались - наоборот, говорливые, как спятившие репродукторы... - А почему обязательно - интеллигент? Девушка подняла левую руку, растопырила пятерню и правым указательным стала загибать пальцы, начиная с большого: - Книги - раз. Многозначительная подборка: бульварщины почти нет, зато классики теснятся рядами и колоннами в виде собраний сочинений... Классика, история, нечто техническое... ага, программирование. Иконы - два. Верующий эти полдюжины икон держал бы на божнице, как полагается, а вот интеллигент именно так и развесит по стенам, как у тебя имеет место быть - в виде чистого украшения, там и сям... Эйнштейн, бережно застекленный - три... автографа нет ли, случаем? Нет. Я у одного видела портрет Ленина - так вот, был он с автографом, совершенно ленинским почерком. Прикол, конечно, но с фантазией... Облик твой при бородке и очках - это четыре. Все, вместе взятое... - она фыркнула. - Похожа я на телепатку? Ладно, не бери в голову. Я, конечно, девочка неглупая, но признаюсь тебе честно: этаким озарениям обязана в первую голову тому, что с младенчества в схожих интерьерах обитала. Хватило времени уяснить кое-какие закономерности. Такая вот девушка с прошлым. Можно выразиться, гетера, а не шлюха. Улавливаешь разницу? - И философскую беседу поддерживать сможешь? - Запросто, - ослепительно улыбнулась она. - Если есть такая потребность, намекни. - Да вроде бы нет... Неужели приходится? - Боже ты мой, чего в этой жизни не бывает... В прошлом месяце, ты не поверишь, битый оплаченный час сидела и слушала, правда, не философскую лекцию, а жуткую историю про то, как мой клиент, бедован качавый, так и не довел до конца общую теорию гравитации - сначала завистники из парткома мешали, потом перестройка и упадок науки, потом и вовсе стали из соседней квартиры пускать невидимые оглупляющие лучи, американские конкуренты старались, видите ли. Нобелевскую премию хотели перехватить... Я еще налью? Коньячок у тебя настоящий... Даже оскорбительно было чуточку для профессионального самолюбия: сижу я в самом эротическом мини, тряпок на мне лишь самую чуточку побольше, чем на Венере Милосской, а этот непризнанный гений смотрит сквозь меня дикими глазами, пальцем в воздухе формулы выводит, а из-за стены опять американские лучи начали шпарить, что твой гиперболоид инженера Гарина... Уж лучше бы трахнул. Давай я рыбку порежу красиво? Ты ее обкромсал абы как... В общем, не помню, как в дверь и вышла. Ты ничего такого непризнанного не строгаешь по ночам? Вот и молодец. Прозит! У тебя рюмочки побольше не найдется? А то у меня после вчерашнего общая энтропия организма... Ага, спасибо. Как он ни приглядывался, не мог усмотреть ничего, напоминавшего пресловутую печать порока. Порочного в ней не было ни на копеечку, а вот притягательного имелось в избытке - фигурка идеальная, джинсы в облипку, словно только что вышла в них из воды, соски оттягивают тонкую черную материю, вульгарности в умело накрашенном личике не больше, чем следует ожидать по нынешним временам. Когда она тянулась через весь стол за ножом, оказалась совсем рядом, он вдохнул приятный запах незнакомых духов и чистой кожи с едва уловимой примесью свежего пота, скорее возбуждающей. Родиона ее вид отчего-то разозлил. Она сидела совершенно непринужденно, хозяйничала за столом так, словно жила здесь сто лет, безмятежно болтала... Он не ощущал своего превосходства, вот в чем дело. Никак не мог почувствовать себя хозяином купленной шлюхи. И начинал злиться. Смотрел на накрашенные бледно-сиреневой помадой (его любимый цвет) губы и, чтобы настроиться на нужный лад, пытался представить, что она проделывала этими губками - может, не далее чем час назад. - Много пью или много жру? - спросила она с легонькой гримаской. - У тебя укоризна во взоре... - Да нет, что за глупости... - пожал он плечами. - Тебя как зовут-то? - Изольда. - А серьезно? - Смеяться не будешь? Соня. Папочка удружил, в честь великого математика Софьи Ковалевской. Как в воду смотрел... - Почему? - Так это же была сучка, каких поискать. Читала я про нее кое-что... Ради высокой науки бросила муженька и спуталась с немецким профессором, но поскольку немцы нация расчетливая, содержать ее хахаль не спешил, и Софочка вовсю тянула с брошенного мужа. Он, бедняга, давал по слабости русской души. А потом втянула его в коммерцию, в каковой он не разбирался совершенно, поскольку сам был не просто ученым, а основоположником целой науки - эволюционной палеонтологии. Слышал про такую? - Не доводилось. - Я, честно говоря, сама плохо представляю, что это за наука такая, но он везде значится ее основателем, точно. Вот, и довела его до того, что он с собой покончил в неполные сорок. Это основатель-то. Каково? Такая вот Софья. Нет, конечно, баба была талантливая, но во всем остальном - сучка по жизни... А тебя как зовут? - Родион. - Нет, серьезно? - Серьезно. - Ра-ри-тет, - протянула она. - В жизни не встречала ни единого Родиона... А что, тебе идет. - Улыбка у нее стала чуточку пьяной. - Вылитый Родион. Твое здоровье! Это значит, Родик, а? - Надо полагать, - сказал он, чувствуя себя совершеннейшим идиотом. Девчонка никак не стремилась облегчить ему задачу, сидела с видом принцессы, приглашенной на званый ужин. От тупой безысходности он налил и себе в большую рюмку, жахнул, как воду, почувствовал, что начинает хмелеть, запихнул в рот изрядный кусок осетрины, заработал челюстями. - Вот только кое-что, убей меня, не стыкуется, - вдруг сказала Соня. - Чересчур уж шикарный достархан для простого советского интеллигента - икорка, осетринка, все прочее, коньячок за триста штук... Ты что, зарплату наконец получил за последний год или старушку-процентщицу угрохал, как твой знаменитый тезка? Чем вообще занимаешься, если не секрет? - Граблю, - неожиданно для себя сказал он. Хмель бродил в голове жаркими волнами, но дело было даже не в спиртном, а в яростном желании выломиться из той ничтожной клеточки, в которую его, нет сомнений, поспешили занести и эта девица, и ее сутенерчик. Он хотел быть другим, новым, он имел на это право, черт возьми, уже поднялся над быдлом... - Бывает, - ничуть не удивившись, кивнула Соня, налила себе еще. - Тоже занятие, если не попадаться... А кого грабишь, если не секрет - телефоны-автоматы? Он решительно встал, шумно отодвинув стул, вышел на кухню и тут же вернулся, подбросил на ладони пистолет: - Да нет, Сонечка, немного повыше летаю... Вот теперь на ее личике наконец-то заиграли именно те эмоции, которых он ждал - подобралась, глянула с некоторой опаской: - Покажи? - Да пожалуйста, - сказал он покровительственно, выщелкнул обойму и положил пистолет ей в руку. - Настоящий... - Квартира не моя, кстати, - сказал он, всерьез ощущая себя сильным и решительным. - Снимаю я эту квартирку, знаешь ли... - Круто, - заключила она без улыбки. - Сунь эту штуку куда-нибудь подальше, ладно? А кого грабишь? - Тех, у кого деньги дурные... - сказал он, спрятав пистолет в стол и усевшись напротив нее. - Не старушек же... - Робин Гуд, стало быть? - Да как тебе сказать... - он кивнул в сторону стола. - А тебя это как, нисколечко не удивляет? . - Ну, не особенно, - призналась она. - Всякого насмотрелась. Но сердце мне подсказывает, что ты все же из интеллигентов произошел, а? Поднялся над своим классом, учено выражаясь? - А что,плохо? - Ну почему, - сказала Соня, щурясь. - Не в стаде же ходить, если вдруг выпала возможность, нужно ловить шанс... - А ты-то кто? Если знаешь, что такое энтропия и не путаешь Эйнштейна с Юрием Никулиным... - Я же говорю - отпрыск интеллигентов. Целых три курса кончила в универе. - А что ж вот так... - А что? - Она смотрела совершенно безмятежно. - Доучиться и, как папа с мамой, давить ломаный стул в институте за символическую денежку? Все равно, Родик, всех нас в этой жизни стебут, как проклятых, и какая разница, в фигуральном смысле или в прямом? Ты же тоже, я так понимаю, бросил прежние умственные забавы? И подался в черные робин гуды? Если уж такова се ля ви... - она лихо подняла рюмку, но глаза все же были чуточку грустные. - Давай вздрогнем? А, на часы поглядываешь... Действительно, безобразие с моей стороны, разболталась... Этот обормот, Толик, мне успел радостно и весело наябедничать, что клиент попался из интеллигентов и с эскортом прежде шашней не имел... - Она встала, подошла к нему сзади и наклонилась к уху. - Выходит, ты у нас невинный в некотором роде? Ничего, это не больно и не страшно, и мама не узнает... - и звонко рассмеялась над ухом. Родион сердито выпрямился, но, встретив ее абсолютно невинный взгляд, смешался. Нарочито громко ступая, подошел и задернул шторы - в комнате, правда, особенно темнее не стало, до захода солнца было еще далеко. Обернулся. Она уже успела снять джинсы и сидела на незастеленном диване, откинувшись назад, упираясь руками, черная футболка задралась, полоска тела меж ней и розовыми трусиками моментально подействовала на него должным образом, вышибая из головы комплексы и переживания. Направился к дивану, на ходу вытаскивая, прямо-таки вырывая рубашку из джинсов. Смешно, но и в самом деле волновался чуточку, словно в первый раз. - Э нет, сэр, не спешите... - она подняла руку, держа двумя пальцами яркий крохотный пакетик. - Давай я сама надену... Рубашку он так и не снял. Наплевать, сойдет... Соня закрыла глаза. Уложив ее на диван и с мальчишеской поспешностью раздев окончательно, Родион потянулся было к ее губам, но вовремя опомнился, в последний момент отвел лицо, поцеловал в шею. Она коротко простонала, так возбуждающе и нежно, что Родион сам не заметил, как вошел в нее - при помощи умелых пальчиков. ...Она так и не открыла глаз, ни разу. Это было прекрасно - странствующие по его телу теплые ладони, жаркие стоны в ухо, быстрый дразнящий шепот: "О, какой ты... Быстрее, глубже...", поток тихих непристойностей, возбуждавший еще больше, то и дело прерывавшийся отчаянными вздохами и стонами. Когда ее палец, уверенно раздвинув ягодицы, вошел сзади, Родиону показалось, что внутри у него что-то беззвучно взорвалось, и он кончил яростно, взрывом, прижав девушку к жесткому дивану, зажав в зубах кожу над ключицей. Она распласталась под ним, бессильно раскинув руки, укусила под подбородком и замерла. Все было так великолепно, что он, не сдержавшись, зарычал по-звериному. Поднялся над ней, упираясь руками, тело все еще содрогалось, опустошаясь. И расслабленно упал рядом, повернув ее на бок, не в силах из нее выйти, да и не желая того. В чувство его привел настойчивый, длинный звонок в дверь. - Пора... - раздался над ухом прерывистый шепот. - К черту! - он открыл глаза, чувствуя себя, как ребенок, у которого безжалостно отбирали новую великолепную игрушку. - Слушай, ему можно еще денег сунуть, да? - Ну естественно, - сказала Соня. - На час, да? - К черту, - повторил он. - До ночи, до утра... - Э нет, не пойдет, - сказала Соня тихо. - Мне, знаешь ли, нужно дома отметиться, а то предки всю милицию на ноги поднимут... Не поверишь, всегда дома ночую, как порядочная девушка, такую себе смену выговорила... Часа на два, идет? Звонок надрывался. - Там в кухне деньги на столе, сунь ты ему, сколько следует, и пусть катится... - быстро сказал Родион, чувствуя самый натуральный страх при мысли, что она сейчас может уйти. Соня мимолетно погладила его по щеке: - Не переживай, Робин Гуд, сделаем в лучшем виде... Она встала, не озаботившись хоть что-то на себя накинуть, скрылась в кухне и вскоре вышла с мятыми купюрами в руке, открыла дверь, тихо произнесла пару фраз, щелкнула замком. Вернувшись, присела рядом на диван, улыбнулась: - Порядок в танковых войсках, остаемся. Я ему там отстегнула повыше нормы второпях, ты не против? - Да ерунда, - отмахнулся он. - Я себе еще раздобуду... Иди сюда... - Куда спешить? - она улыбнулась, взъерошила ему волосы. - Я его зарядила на пару часов, посидим, как белые люди, не спеша... - Гибко выгибаясь, накинула футболку и направилась в ванную. Родион встал, осушил рюмку, закурил, слушая плеск воды. Пачка была пустая, и он сходил за сигаретами в кухню. Куча купюр, которую он после звонка в эскорт вывалил на кухонный стол - одни рубли, доллары остались в сумке - поубавилась больше чем наполовину, судя по всему. Соня излишней церемонностью не страдала. Но такие мелочи его сейчас нисколечко не волновали, деньги были раскрашенными бумажками, и только. Он все еще переживал взрывоподобный оргазм и воспоминания о гибком сильном теле, извивавшемся под ним в бешеном ритме. Плюхнувшись на диван и выкурив сигарету, он немного остыл. Даже смог трезво подумать, что все эти невыносимо страстные вздохи и прочие испробованные на нем приемчики служат насквозь утилитарной цели - заставить клиента побыстрее кончить, что-то он об этом читал, что-то такое и Вадик говорил... Но и это тоже не волновало ничуть. Родион прекрасно понимал, что в ванной не спеша ополаскивается обыкновеннейшая проститутка, пропустившая сегодня до него неизвестное количество мужиков, наверняка слушавших те же вздохи и шепот, испытавших то же изощренное скольжение по телу пальцев и губ, но хотел ее снова и снова, при одной мысли о ее теле в висках жарко стучало. И невыносимо было думать, что она сегодня уедет к кому-то еще. Он сам не понимал, что с ним творится: то ли все дело в том, что Соня не походила на платных шлюх, какими он их себе представлял, то ли в том, что она была своя, росла в таком же доме, читала, несомненно, те же книги... А может, всему виной одиночество. Он слишком долго был одинок - и впервые появилась иллюзия близости, пусть эрзац. Иллюзия близости в его новой жизни. В новой жизни и близкие люди должны быть новыми, если их нет, следует их создавать самому, так надежнее всего... Вернулась Соня, свеженькая, причесанная, совсем юная. Прошла к столу, потом присела с ним рядом, с рюмкой в одной руке и сигаретой в другой. Родион запустил ладонь под футболку и, жмурясь, поглаживал ее теплый плоский живот. Соня глянула через плечо сверху вниз, улыбнулась и медленно опустила ресницы - так, что у него дрогнуло сердце. Господи боже ты мой, смятенно подумал он, ты ведь самым натуральнейшим образом влюбляешься в проститутку, ты слишком давно влюблялся в последний раз, вот и пошли вразнос мысли и чувства... Ну и черт с ним со всем - коли уж такая жизнь вокруг, коли уж напрочь исчезли границы меж чистым и грешным... Не хочется с ней расставаться, вот и все... Соня отставила пустую рюмку, легла с ним рядом, задумчиво пуская дым, ее рука мимолетно скользнула по его бедру, вызвав прилив желания. Родион осторожно сказал: - Слушай, а тебе... вот все это нравится? Девушка бегло глянула на него: - Родик, я надеюсь, не будет рассуждении о морали, а? Ты, по-моему, вполне нормальный мужик, вон грабишь кого-то, значит, врос в дикий рынок... - Да нет, я не то имел в виду... - Ага, - сказала она устало. - Сталкивалась уже. Недельки две назад привозят меня в какую-то богатенькую квартирку, где встречает меня семейная, судя по всему, парочка лет на пять тебя постарше. Я, как специалист широкого профиля, моментально настраиваюсь на амор де труа, поскольку, судя по заплаченным денежкам, речь о чем-то подобном и идет... Шиш. Дамочка вмиг выставляет благоверного из квартиры и волокет меня в итальянскую кроватку... - А ты? - А что я? Я на работе - нравится, не нравится, ложись, моя красавица... Не в том суть и квинтэссенция. Эта холеная сучка, после того, как я честно отработала со всем прилежанием, вдруг начинает меня жалеть, вздыхать о погубленной морали, охать в лучших традициях "Санта-Барбары" - захотелось ей, окромя лесбоса, еще и высокими переживаниями над судьбой падшего ангелочка насладиться. А сама тем временем без всякой логики меня на второй круг раскладывает. Так что не надо насчет морали, Родик. Я тебе в жилетку плакаться не собираюсь, нет у меня такой потребности, но и ты мне в душу не лезь с сапогами. Если пришлась по вкусу, в следующий раз заказывай меня персонально, ты не первый такой, дело обычное. Замуж, надеюсь, спьяну не предложишь? Ведь потом протрезвеешь, обоим не по себе будет... Он вскочил. Сходил в прихожую, вернулся с зеленой банкнотой, украшенной портретом президента Гранта, сунул девушке: - Держи. - А взамен? - прищурилась она. - А поговорить, - сказал он. - Без всякой морали и обоюдного плача в жилетки. Честный бизнес, а? - Ну валяй... - Нравится тебе все это? - Ты как пацан, честное слово, - сказала Соня ничуть не сердито. - Или журналист - был у меня такой, оргазм ловил не на мне, а от собственных вопросиков и моих старательных ответов, трахать так и не стал, побежал репортажик черкать... Ну, не так уж и нравится. С одной стороны. А с другой - меня, милый, в этот веселый бизнес не на аркане тянули. И вопреки разным там идиотским статейкам уволиться из этой конторы даже проще, чем развестись в суде бездетным супругам, друг к другу претензий не имеющим. А мне так и совсем просто - я с нашим боссом на одном курсе училась, вместе, считай, сбегали в сей увлекательный бизнес... Ну, а потом? Куда прикажешь податься самой заурядной в плане интеллекта и способностей девочке? Разве что подловить муженька из пожилых, кое-кому из девочек везет иногда. Я с тобой так откровенно насчет этого говорю, поскольку персонально тебя на предмет брака охмурять не собираюсь... - она покосилась не без лукавства. - Хотя при некоторых усилиях это предприятие могло бы и выгореть... Берешь замуж, Родик? Ну вот, не берешь... - Я даже не знаю, честно... - сказал он. - Сам не пойму, что в голове творится... - Тоже мне, бином Ньютона. Коньяк там плещется, только и делов... В общем, Родик, есть такая расхожая мудрость: "бывает и хуже". Так оно и обстоит. Клиент идет в большинстве своем приличный и чисто вымытый, на приличную жизнь хватает, косячникам, тьфу-тьфу, ни разу не попадалась... - Кому? - Есть такие орлы. Заманят на хату или подловят - и понужают сутки-двое во все дырки. Причем совершенно бесплатно, если ты не знал... И никому не пожалуешься - тот еще народ, кто из-за меня станет стрелку назначать? Короче, наше профессиональное пугало. - Ее явственно передернуло. - Единственное неудобство, пожалуй... - А потом? - А черт его знает, - сказала она устало. - Кто теперь загадывает наперед? Пробую копить понемножку, оборачиваю в зеленые - кое-как идет... Там видно будет. Опять-таки, выпадают премиальные... Будут премиальные, Родик? За душевный стриптиз вкупе с телесным? - Будут, - сказал он рассеянно. - Я вами очарована и околдована, мистер Робин Гуд... - Соня прильнула к нему, ее ладонь поползла по бедру Родиона. - Что тебе сделать? У нас еще чертова уйма времени... - Только помедленнее... - прошептал он, наваливаясь на нее, прижимая к себе так, словно через четверть часа должен был грянуть конец света. - Медленнее... Повторилось недавнее нежное безумие - со стонами и жаркими придыханиями над ухом, с ощущением полной власти над ее гибким теплым телом, с яростными толчками, с полузабытьем, когда Соня оказалась сверху, ритмично дергалась, встряхивая головой, так что распущенные волосы метались бледным пламенем. Он ощутил себя опустошенным до предела, лежал, не открывая глаз - и очнулся лишь, когда ему в губы ткнулся фильтр зажженной сигареты. Жмурясь, втянул дым, левой рукой расслабленно прижимая к себе девушку. - Тебе дурацкий вопрос можно задать? - прошептала она на ухо, щекоча волосами щеку. - Любой, - сказал он, вновь прикрыв глаза. - А ты-то как докатился до жизни такой? Должно же было что-то случиться, чтобы загнать интеллигента в варнаки? Безденежье подкосило? - Плесни коньячку, пожалуйста, - сказал он, примяв в пепельнице догоревший до фильтра окурок. Выпил рюмку и заговорил, неожиданно для себя вывернувшись чуть ли не наизнанку - про Лику, про завод, про яростное стремление вырваться из невидимого круга. Правда, у него хватило ума не выставлять себя "тварью дрожащей", не плакаться в жилетку - жалости он не искал, наоборот. Насколько мог, пытался добросовестно лепить образ загнанного в угол жизнью, но не опустившего руки твердого мужика, способного ухватить за волосы Фортуну. Собственно, почему "лепить"? Он уже выломился из безликого стада, доказал это по крайней мере себе... - Ага, - сказала Соня задумчиво, - Чего-то в этом роде я и ждала, вполне вписывается... - Я тебя разочаровал? - спросил он настороженно. - Полноте, с чего бы вдруг? Я бы сказала, все крайне логично и разумно - в рамках нашего сюрреалистического времени, конечно. То, о чем я раньше и говорила, философия проста: либо ты стебешь, либо тебя стебут... И если у тебя хватило силы воли переломить прежнее бытие, это уже кое-что... - она подняла голову, прищурилась: - Родик, а ты ее трахнул? - Кого? - Супругу этого богатенького Буратино, от которого тебе досталась пушечка. В твоем повествовании, едва дошло до этого момента, определенно появилась логическая прореха, говоря ученым языком - лакуна. Я ведь три года на психолога старательно училась, кое-что отложилось в голове... - Да, знаешь... - Значит, трахнул, - уверенно сказала Соня. - Это, могу тебя порадовать, говорит в твою пользу - конечно, богатенькие кошки бывают развратными и одержимыми самыми неожиданными причудами, плюс к тому ей страшно хотелось на свой манер отомстить муженьку - и все же не легла бы она под тебя с маху, будь ты классическим интеллигентским растяпой. Есть в тебе тверденький стержень - я не о том, что ты мне якобы невзначай под ладонь подсовываешь, он-то сейчас как раз мягонький, словно Горбачев после Фороса... - Она зажгла новую сигарету и уставилась в потолок с крайне серьезным выражением лица. - Вопрос только, насколько этот стержень твердый... - А что? - Родик, ты понимаешь, что до сих пор старательно занимался художественной самодеятельностью? - В смысле? - Это больше всего напоминает пресловутого "джентльмена в поисках десятки". Согласись? Во-первых, и ларьки, и узкоглазых коробейников из ближнего зарубежья нельзя грабить слишком часто и долго. Очень быстро напорешься либо на сигнальную кнопку в ларечке, либо на базарную охрану, что еще хуже. Как говаривал товарищ Бендер, скоро ваши рыжие кудри примелькаются, Шура, и вас начнут бить... - Ну, рыжая-то ты у нас, оказывается... Как выяснилось, - он не удержался, поднял голову и взглянул, чтобы еще раз наглядно в этом убедиться. - Не ерничай, я серьезно... Во-вторых, уж извини, не видно пока никакой перспективы. Сколько можно взять с ларечников и коробейников? - она кивнула на стол. - Ровно столько, чтобы попить натуральный парижский коньяк под осетринку и покувыркаться с девками... - Ну, ты даешь, моралистка, - усмехнулся он. - Как будто не на тебя денежки были потрачены... - При чем тут мораль? - пожала она голыми плечами. - Я в первую очередь женщина, пусть и беспутная. У женщин склад ума весьма практичный и хозяйственный, знаешь ли, а у беспутных тем более, потому что им чертовски хочется выйти в путние... Я на скорую руку провожу экономическую экспертизу, Родик. Это вы, мужики, в любом возрасте, не задумываясь особо, носитесь по морям под черными флагами и награбленные дублоны расшвыриваете горстями в первом же порту, где есть ром и красотки, а женщина изначально запрограммирована на обустройство очага... - Что-то не пойму я, куда ты клонишь, - признался он искренне. - Сколько у нас еще осталось? С полчаса, неплохо... Слышал ты когда-нибудь очень мудрую поговорку, Родик? Штатовскую? Про то, что главное - оказаться в нужном месте в нужное время? - Доводилось как-то. - Значит, быстрее поймешь... Я пытаюсь поймать шанс, Родик. В этом смысл жизни и состоит, согласись? - Соня приподнялась на локте, посмотрела на него серьезно и пытливо. - Может, я его и поймала в твоем лице? Если тебе со мной хорошо, может, есть смысл поработать на пару? - Бонни и Клайд? - усмехнулся он. - Бонни и Клайд, - столь же серьезно кивнула она. - Почему бы и нет? Вот что, ты на большую дорожку вышел без всякой цели или все же была сверхзадача? - Как тебе сказать... - подумав, протянул он. - Вообще-то, если прикинуть... Есть у меня один старый друг на Урале. Сокурсник. Виделись два месяца назад. У него там свое дело, и немаленькое. Металлопрокатный завод в том числе. Приглашал к себе, вполне серьезно. Нет у меня способностей к бизнесу, чего уж там, но ему нужен не бизнесмен, а толковый управленец, причем такой, на которого можно положиться... - А в чем проблема? - Друг-то он друг, но человек по-бизнесменски прижимистый, - сказал Родион. - И не настолько я ему необходим, чтобы покупать мне квартирку... - Ага, - понятливо сказала Соня. - Будь у тебя бабки, смог бы бросить свою деловую бабу и податься на Урал? - Смог бы, - сказал он решительно. - Дочку, конечно, жалко, но себя еще жальче - не вынесу я этого, подвинусь в конце концов... А дочка уже чужая, такое впечатление... - Ну, так, - сказала Соня. - Деньги на квартиру, на машину, мебелишку, обзаведение... На черный день, на красавицу жену, чтобы не ходила в драных колготках и соответствовала имиджу преуспевающего менеджера... Грубо прикидывая, тысяч сто баксов. Самое малое. Лучше, конечно, побольше. Этак сто пятьдесят или двести. Но сотня зеленых тонн - программа-минимум, как ни крути... - Интересно, - сказал он. Ему и в самом-деле стало любопытно. - А кто красавица жена? Ты? - Какой ты догадливый, это что-то... - Соня, ты серьезно? - А что, испугался и на попятный захотелось? - она усмехнулась одними губами. - Давай в открытую, Родик. Как нынче и принято. С приданым в сто тысяч баксов и менеджерскими перспективами ты был бы не самым худшим вариантом, честное слово. А верность, уют и все такое прочее я бы тебе гарантировала. Серьезно. Браки по расчету - они ведь самые крепкие и удачные... Не знаком с такой житейской истиной? Ну вот... Мы бы были не первыми и не последними... После долгого молчания он спросил: - А как ты это себе представляешь? В практическом плане? Где сто тысяч-то взять? - Вот это и будет наша общая проблема, - сказала Соня. - Мне, знаешь ли, приходилось бывать в иных богатых квартирках. Где достаточно забросить невод - и хватит на две жизни. Конечно, здесь придется сто раз отмерить и лишь потом отрезать, чтобы не налететь на нехорошего индивидуума, чьи мальчики потом найдут и на Луне.Но это уже моя забота - навести. Твое дело будет - чисто и аккуратно взять. Моральные препоны есть? - Никаких, - сказал он. - Желательно бы без крови... - Думаешь, мне хочется налетать на мокрушку? Я же говорю, наводка - это мое дело. Насмотрелась и наслушалась. И честно тебе признаюсь, эта идейка мне пришла в голову не вчера и не позавчера. Давно думала. Вот только не было подходящего человека. Ровесники не годятся - маленькие еще, ничуточки не умеют вдумчиво планировать жизнь и будущее. Или проболтаются по пьянке своим телочкам, или бездарно расшвыряют денежки на сиюминутные забавы. Ты в этом плане надежнее. У тебя есть вполне серьезный вариант. В конце концов, Урал, если есть надежные завязки - не самое худшее будущее. Я же чувствую, как ты от меня тащишься... Значит, и в постельке все будет нормально. Я неглупая,а? - Неглупая, - сказал он раздумчиво. - Во всем этом есть огромадный резон... - А твой однокашник, точно, возьмет? - Петрович? Возьмет, серьезно. Собственно, все в квартиру и упиралось... Подожди. Нас ведь могут потом спросить, откуда у нас денежки... - Нас? - прищурилась Соня. - Я так понимаю, этот оборот означает, что ты меня в законные жены взять не против? - Если не врешь насчет верности, - сказал он, глядя ей в глаза. - Не вру, - сказала она тихо. - Я за этот год, уж прости за вульгарность, Родик, столько хренов отпробовала, что надоели они мне хуже горькой редьки, уж поверь... Одного будет вполне достаточно. А насчет легализации денежек... Тут опять-таки надо будет крепко подумать. Препятствие в наши времена вполне преодолимое - благо у тебя однокашник из деловых. Это все уже вторично. Не о том сейчас раздумье. Это стратегия, а нам следует о тактике подумать. Пара-тройка хорошо спланированных налетов, потом топим твой пистолетик в Шантаре, оформляешь развод - и покупаем билеты до Урала... Милицейскую форму я достану, есть канальчик. Вот что, ты машину водишь? Совсем хорошо. На первую же выручку надо прикупить подержанную иномарку, очень даже пригодится. И оторваться в случае чего будет легко, и всякие там случайные прохожие из плебса стараются блескучие иностранные тачки особенно не разглядывать, побыстрее мимо проскакивают. - Тут уж мне и карты в руки, - сказал он уверенно. - Любой мотор до ума доведу в два счета. - И прекрасно... - глянув на часы, она вскочила, потянулась за джинсами. - Ты тут мне обещал премиальные, так я не возьму. В знак серьезности намерений. Вот телефончик, позвони дня через три. - А почему так долго? - Ро-одик... - протянула она с прямо-таки материнской интонацией, лишний раз убеждавшей, что все сказанное было крайне серьезно. - Не корову покупаем. Не могу же я метеором носиться по знакомым и выспрашивать, нет ли где подходящей хатенки для гоп-стопа? Тут придется напрягать ум почище Штирлица, чтобы нам потом хвост в мясорубку не запихнули... Я тебя умоляю, если уж решились работать под Бонни и Клайда, нужно творить со всей серьезностью... - Накинула курточку, обеими руками пригладила волосы. - Вот уж точно: не знаешь, где найдешь, где потеряешь... Родион подошел к ней, крепко взял за плечи и заглянул в глаза: - Только ты крепенько помни насчет верности, а то... - А ну-ка, ну-ка... - Соня высвободилась, обошла вокруг него с непонятным выражением лица, фыркнула. - Сделай-ка еще раз столь же грозную физиономию... Ну я тебя прошу! Господи ты боже, так это ты был, точно! - Где? - А позавчера, - улыбаясь во весь рот, сказала Соня. - Возле кафе "Усадьба", летел с монтиркой меня спасать... Я тогда и не обратила внимания толком, только сейчас, когда ты скорчил страшную рожу, сопоставила... Точно,ты. - Подожди, а... - Ох, да я же была в Лидкином парике... Ну, припоминаешь? - А ведь точно... - сказал он, рассмеявшись. - До чего мир тесен, оказывается... - и ощутил укол самой натуральной ревности, хотя и понимал, что это пока смешно. - Что это за шпана с тобой была? - Шпана, - с гримаской сказала она. - Так, молодежь... Не думаешь же ты, что я до сегодняшнего судьбоносного дня в монастыре обреталась? Приходится болтаться черт-те с кем... Уже ревнуешь? Так это совсем хорошо, работа у нас пойдет вовсе даже бешеными темпами, чтобы побыстрее с прошлым-то развязаться... Да, Родик? Он сказал с досадой: - А пока суд да дело, ты и дальше будешь... - Ну что поделать, Родик? Для пользы дела придется перетерпеть. Не могу же я с завтрашнего утра уходить с битьем посуды на лестнице, подозрительно покажется в свете будущих событий, точно тебе говорю... Звонок залился длинной трелью. - Ну, я побежала, - сказала Соня весело, придвинулась поближе и чмокнула его в щеку. - Раньше, чем через три дня, не звони...Все будет прекрасно, если не поскользнемся... Ла риведери! Дверь захлопнулась за ней, щелкнул автоматический замок. Родион, поддернув плавки, вернулся в комнату, сел за стол и медленно, с превеликим тщанием наполнил рюмку. И отставил, едва пригубив - он вдруг протрезвел, голова была совершенно ясная, а если и кружилась чуточку, то безусловно не от спиртного. От раскрывшихся в одночасье ослепительных перспектив. Возможность с маху поменять прежнюю ублюдочную жизнь на совершенно новую, в которой его ждали квартира в чужом городе, кресло менеджера частного бизнеса, красавица жена и все прочее, непредставимое пока, была столь заманчивой и волнующей, что комната, казалось, мягко закружилась вокруг него, он готов был воспарить к потолку воздушным шариком... Правда, и самого немного изумляла та легкость, с которой он списал в расход всю прошлую жизнь. Но, немного поразмыслив, он понял, что в этом и заключается некое неуловимое отличие настоящего мужчины от жвачного стада. Слабый не способен одним рывком переиграть все... И потом, никакой ностальгии по прошлому не было. Он специально порылся в памяти, добросовестно пытаясь найти что-то, о чем стоило сожалеть, - и не отыскал... Выпил парочку рюмок, по-прежнему сидя в одних плавках за чуточку подрастерявшим авантажность столом. На глаза опять попалась газета, открытая на "Криминальной страничке". Хмель снова забродил в голове, рождая нешуточную обиду на сопливого бесцеремонного щелкопера. Он не утерпел - перелистав газету, набрал значившийся на последней странице номер. Время позднее, но они там, говорят, по рыночному обычаю до полуночи засиживаются - шакалы пера, твари такие... Телефон у пижона Самсонова был с антиопределителем номера, так что риска засветиться не было. После десятка коротких гудков откликнулся женский голос: - "Завтрашняя"... - Олега Киреева мне нарисуй, красавица, - сказал Родион раскованно. - Простите, а кто его спрашивает? Не раздумывая, он безмятежно сказал: - Из банка "Шантарский кредит" его спрашивают. По поводу спонсорства... - Минуточку, - голос заинтересованно подобрел. - Попробую сейчас найти... - А зашевелилась, а забегала... - пьяно фыркнул Родион, отведя трубку от уха, и наполнил рюмку. Вскоре послышался энергичный мужской голос: - Киреев, слушаю... Родион левой рукой держал газету с портретом собеседника - это помогло словно бы увидеть его вживе. - Насчет банка я немного пошутил, Олежек, - сказал он спокойно. - Поживешь пока без спонсоров, уж извини... Это персонаж говорит. - Какой персонаж? - Не какой, а чей, - сказал Родион. - Персонаж твоей поганой хроники, детка. Улавливаешь? - Ну, допустим. - Ты мне давай без допущений, - сказал Родион. - Что, номерок-то не высвечивается? То-то... В общем, милый отрок, ты бы на будущее следил за базаром, а? Вроде бы не пацан уже, судя по снимочку - и пишешь не о пацанах. - А конкретно? - А конкретно - я не требую, чтобы ты нам пел дифирамбы, но и хамить не надо сверх меры, не о запойных слесарях пишешь. О людях трудной профессии. Так что словечки на будущее выбирай тщательнее... - Еще пожелания будут? - довольно спокойно поинтересовался собеседник. - Смотри, - сказал Родион, немного разозлившись. - Ведь и по рогам получить можно очень даже запросто... После недолгого молчания Киреев с тем же спокойствием сказал: - Слушай, персонаж, а не пошел бы ты на ту херню? - и в трубке запищали короткие гудки. Бросив трубку, Родион осклабился в пространство: "Ну, ты у меня, сопляк, нарвешься..." Разобраться с незадачливым летописцем, Нестором позорным, конечно, следовало в самом скором времени, но это сейчас было не самым главным: пора и собираться понемногу. Не то чтобы он боялся заночевать здесь и нарваться на неприятности дома - даже интересно было бы попробовать, прежде с ним такого не случалось, - просто могучий инстинкт семейного человека с многолетним стажем гнал его к родному очагу. В общем, он не был особо пьян - пройти по парку, а там, на Королева, и тачку можно поймать без труда, несмотря на позднее время. Внутренняя деревянная дверь была распахнута, как ее Вадик и оставил, уходя. Когда Родион в несколько приемов выносил на кухню остатки роскошных закусок, в который раз заслышал железное похрустыванье и лязганье, доносившееся с лестничной клетки, и окончательно убедился, что в нем присутствует нечто грешное, потаенное, воровское. Очень уж тихая возня и слишком долго продолжается - будь там загулявший законный жилец, он возился бы не в пример шумнее, по-хозяйски... Глянул в глазок. Непроницаемый мрак на лестнице. Положительно, воры. Никто не высунется, конечно, даже если слышат и подозревают нехорошее, сидеть будут, как мышки в норе. Он бы и сам не вылез на площадку, случись все несколькими днями ранее, но теперь воришки, вздумавшие резвиться в двух шагах от берлоги благородного разбойника, заслуживали примерного наказания... Пошарив в прихожей, он отыскал длинный импортный фонарик, нажал кнопку - горит. Сунув его в карман джинсов рефлектором вверх, держа пистолет в левой руке, тихонько растворил железную дверь и в одних носках выскользнул на лестницу, в сплошную темноту. Железное позвякиванье этажом ниже, на втором, прекратилось, Родион стоял, сдерживая дыхание, глаза по-немногу привыкали к темноте. С улицы сквозь крохотные горизонтальные прямоугольнички окон проникало немного бледного света. Звяканье и хруст внизу возобновились. Никаких сомнений теперь не осталось - трудился домушник. На цыпочках Родион миновал два лестничных марша, рассмотрел смутно склонившуюся у двери фигуру - у ее ног стояла небольшая квадратная сумка, тщательно просчитал все и кинулся вперед. Фонарик не понадобился, в общем. Света хватало. Левой рукой сграбастав вора за шиворот, Родион припечатал его к железной двери, уперев дуло пистолета меж подбородком и челостью, прошипел: - Стоять! Тихо, не дергаться! Какая-то железяка со звоном упала на бетонный пол. Ошарашенная жертва не оказала ни малейшего сопротивления. Времени терять не следовало, иначе упустишь главный свой козырь - внезапность, кто знает, что у него в кармане, еще сопротивляться начнет... - Руки назад, тварь! - шепотом рявкнул Родион. Когда тот оторопело подчинился, левой рукой вырвал ремень из петель, потянул пленника за шиворот назад и, продев конец ремня под перила, быстренько сделал знакомую каждому солдату "мертвую петлю". Затянул рывком. Теперь пленник был накрепко принайтован к перилам, самому, без посторонней помощи, освободиться из этого капкана невозможно... На миг включив фонарик, осветил испуганное, не столь уж молодое лицо с растрепанным чубчиком и крупным носом. Свой брат, славянин, мгновенно определил Родион. И не без злорадства сказал тихонько: - Работаем? - Слушай, братан, я ключ потерял... Вожусь вот... - А почему - шепотом? - Родион, посветив себе фонариком, узрел, что небольшая сумка, скорее, ящичек из черной пластмассы, набита какими-то непонятными железками. - Это что - набор "Для дома, для семьи"? - Хозяин, будь человеком, отпусти душу на покаяние... - тем же быстрым шепотом взмолился пленник. - Сука буду, и близко не покажемся... Тщательно охлопав его, Родион извлек из внутреннего кармана куртки небольшой тяжелый револьвер. - Да газовик, газовик... - заторопился пленник. - Забери себе, возьми бабки в кармане - и разойдемся... - Должно быть, он уже сообразил, что Родион ведет себя как-то странно, не орет, поднимая соседей, не торопится бить по голове - и это, по голосу слышно, придало незадачливому домушнику уверенности. Спрятав револьвер в карман, Родион преспокойно спросил: - Кто это - мы? Где второй? - больно поддел дулом пистолета ноздрю. - Второй где, падло? - На улице... В машине. - Как его зовут? - Вовик... - Ну, постой пока, - сказал Родион, положил в сумку оброненный вором инструмент, подхватил ее за ремень и пошел вверх. - Сейчас приду, побазарим... В квартире он быстренько сунул "Походный набор юного взломщика" в свою сумку, надел кроссовки, накинул куртку, тщательно запер квартиру и спустился этажом ниже. Негромко сказал: - Постой еще бедолага, сейчас тебя распутают... Прежде чем выйти из подъезда, спрятал очки в карман и натянул капюшон с прорезями. Выглянул в щелочку, чуть отведя дверь от себя. Белая "семерка" стояла у самого подъезда, левым боком к нему - вот и отлично... Он даже хихикнул пьяно - хорошее решение проблемы, не придется тачку ловить... Выскочив, рванул дверцу и упер водителю дуло.в висок: - Тихо, Вовик, руки на руль! Мимолетно удивился сам себе - до того ловко и удачно все получалось... На лету набирался навыка. Водитель застыл, как манекен в витрине, боясь вздохнуть. - Позвольте представиться - неформальный ОМОН, - сказал Родион весело. - Теперь вылезай, и руки на крышу, а ноги, Вовик, поширше... кина американские смотришь? Кроме приличных размеров перочинного ножа, оружия не нашел. Хотел сначала, загнав водителя в подъезд, сесть за руль и преспокойно поехать домой, но тут же передумал, жаль было заканчивать так просто. - Дуй в подъезд, Вовик, - сказал он. - Там твой дружок скучает, развяжи ему белы рученьки и возвращайтесь оба... - Ты что задумал, резкий? - угрюмо поинтересовался Вовик. - Ничего страшного, - сказала Родион. - За то, что своей художественной самодеятельностью мне хорошее дело сорвали, отвезете на хату. Один будет рулить, а другой - анекдотами развлекать... А то смывайся, если хочешь... - Тачка-то моя, законная... - Тогда не смывайся, - сказал Родион. - Иди, отвязывай, пока соседи в милицию не брякнули... "Смелость города берет", - подумал он, в темпе обшаривая бардачок и осматривая сиденья. Ничего огнестрельного там не оказалось. Видимо, машиной этой Вовик владел вполне легально, и своих колес ему стало жалко - оба вышли из подъезда, робко замерли под бетонным навесом. - В машину, работнички ножа и топора, - распорядился он, поведя стволом, а сам сел на заднее сиденье. - И чтоб не дергаться мне, а то положу обоих, как бог свят... Они сели, то и дело оглядываясь. Вовик не выдержал: - Нет, что тебе надо-то? На мозоль наступили, что ли? - Говорю, козел, дело мне сорвали своей возней, - сказал Родион, прилагая гигантские усилия, чтобы не расхохотаться во всю глотку. - За такое штраф полагается, так что гони к Маркса и не вздумай дергаться. Быстрей доедешь, быстрей отпущу. А ты сиди, сложив ручки на коленках, как турецкий святой... Машина тронулась. Родион зорко следил за ними - ситуация, что ни говори, оставалась опасной. Не стрелять же в них всерьез, в самом-то деле? Хорошо еще, не рыпались, поверив, что столкнулись с кем-то серьезным... - Слышь, борзой, - не поворачивая головы, сказал Вовик. - Может, обзовешься? Кто за тебя слово скажет? Родион, озадаченно помолчав, нашелся: - Сиди, тварь, не зли меня... - внезапно распорядился: - Давай помедленней. Видишь черного? - Левой рукой достал газовик, нажал кнопочку, крутнул пальцем барабан, высыпая патроны на пол машины. Рукояткой вперед протянул его второму, так и оставшемуся для него безымянным. - Вовик, сейчас тормознешь, а ты выскакиваешь и в темпе освобождаешь залетного от всего ценного... На обочине одиноко маялся субъект в длинном кожаном плаще, еще издали идентифицированный Родионом как сын Кавказа. Неподалеку светилась окнами гостиница "Шантарск" - должно быть, оттуда и вышел, на свое несчастье рискнув прогуляться по ночному городу... Он, ничего не подозревая, поднял руку, останавливая их машину. Безымянный выскочил, издали размахивая револьвером, завопил сердито, должно быть, срывая злость на безвинной дичи: - Стоять! Руки вверх! Вокруг не было ни души. Безымянный справился быстро, запрыгнул в машину, и Вовик, не мешкая, рванул с места. Родион в зеркальце заднего вида заметил, что ограбленный бестолково топчется, не соображая, кричать ему или бежать куда-то. - Ведь номер запомнит, козел... - печально протянул безымянный. - Ни черта он не запомнит, - с надеждой сказал Вовик. - Отопретесь, дело привычное, - хмыкнул Родион - Давай все сюда. - Эй, а в долю? - Перебьетесь, - сказал Родион, распихивая по карманам пухлый бумажник, часы на браслете и огромный золотой перстень. - Вы и так мои должники оба, так что не чирикайте... ...Велел им остановиться на параллельной улице, он выскочил и, в три прыжка преодолев освещенное пространство, юркнул в проходной двор, услышав за спиной шум уносившейся машины. Содрал капюшон, сунул его в карман и преспокойно направился к дому, словно бы летя над землей. Настроение было распрекраснейшее, хотелось петь - все происходящее в последние дни настолько отличалось от прежнего унылого бытия, переполненного унизительными тревогами, что Родион чувствовал себя заново родившимся. Тихо войдя в квартиру и обнаружив свет на кухне, он двинулся туда и узрел Лику, устало жевавшую бутерброд. - Явился, гулена? - спросила она тусклым голосом. - Накатался? - Ага, - сказал он. - Наработался - спина трещит... - вновь ощутив неудержимый прилив желания, примостился с ней рядом на стуле, властно обхватил одной рукой, положив ладонь на высоко обнаженную ногу. - Дожевывай, и пошли ко мне в комнату. - Родик, да что с тобой такое? - спросила она то ли удивленно, то ли с подначкой, но высвобождаться не стала. - Настроение прекрасное, - сказал он, запуская руку под халатик. - Пошли, потолкуем за импотенцию... ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Дебютант на прогулке Вчерашняя вечерняя прогулка обогатила его на пару миллионов рублей и семьсот долларов. Правда, новенькие доллары показались ему подозрительными - сразу вспомнил все, что читал и слышал о мастерстве "джигитов" в подделке заокеанских бумажек. И утром, едва Лика уехала на работу, а дочка ушла в школу, поехал в обменный пункт на Барковского. Сочетание этих двух понятий - имечко на табличке с названием улицы и обменный пункт, где белкой в колесе вращались иностранные денежки, было для того, кто помнил историю Шантарска, весьма пикантным. Героический красный комиссар Барковский как раз трудолюбиво устанавливал в Шантарске Советскую власть, на пару с верной сподвижницей Адой Лебеденко пачками расстреливая купцов и банкиров, пока не попался в руки казакам атамана Терещенко во время знаменитого восстания летом восемнадцатого года. Большевичку Аду казаки хозяйственно использовали в охальных целях, а комиссара, не питая гомосексуальных тенденций, попросту изрубили в капусту. Официальная историография обстоятельства кончины Ады старательно обходила молчанием, однако с падением Советской власти, на сей раз окончательным, писатель-краевед Дмухало опубликовал пикантные воспоминания чудом уцелевшего порученца Терещенко, записанные потаенно на пленку еще в семидесятом году... В общем, красный комиссар сейчас непременно перевернулся бы в гробу под шикарным монументом, увидев торжество буржуазии... Чтобы не нарваться на неприятность, он попросил сначала просто проверить подлинность заокеанских сотенных - однако они оказались настоящими, и Родиону их честно обменяли, заставив, правда, предъявить паспорт. Так что на улицу он рышел с пухлым карманом. Нет, эта жизнь начинала решительно нравиться... - Эй, парень, не ты кошелек потерял? Он оглянулся - и убедился, что обращались именно к нему. Его семимильными шагами догонял сытый молодчик, держа в поднятой руке туго набитый коричневый кошелек. Машинально тронув карман, Родион мотнул головой: - Да нет, мой при мне... - А мне показалось, у тебя выпал... - парень остановился рядом, расстегнул кошелек. - Мама родная, да тут битком... Где ж теперь хозяина искать, улица пустая... - Вид у него вдруг стал осененный, словно у Ньютона после исторического удара яблоком по темечку. - Слушай, давай поделим? Нас тут двое было, ты вроде как бы тоже и нашел... Вон туда зайдем, чтоб народ не смущать... - кивнул он в сторону высокой арки, прорезавшей насквозь высокую шестиэтажку сталинской постройки. И тут до Родиона дошло. Об этом фокусе он уже слышал - Вадика как-то пытались облапошить именно таким макаром в прошлом году, он, как человек опытный, отбился и потом делился впечатлениями. Сейчас появится "хозяин" с дружками, начнется хай вселенский, обвинят в краже, и в результате уйдешь с вывернутыми карманами, хорошо еще, если не битый... Он дернулся было, собираясь побыстрее увеличить расстояние меж собой и парнем, но спохватился. Новому человеку бежать было как-то стыдно... Потому что кобура висела на поясе, под свитером. - Пошли, посмотрим... - кивнул он, чувствуя уже ставший привычным прилив азарта. Они зашли под арку. Молодчик радостно сопел, вытаскивая из кошелька пачку сложенных пополам купюр: - Надо же, повезло, щас посчитаем... Родион поверх его плеча смотрел в сторону улицы. Второго акта долго ждать не пришлось - буквально через несколько секунд под арку влетели двое таких же, сыто-кожаных, заорали издали: - Эй, орлы, не вы кошелек подняли? Ну точно, потрошат уже, ты посмотри, Серега! Ох, шустрые... - Ребята, да вы что? - довольно натуральным тоном откликнулся заманивший сюда Родиона. - Вот мужик мне предложил поделиться, с него и спрашивайте... - и неуловимо быстрым движением успел затолкать кошелек в карман Родионовей куртки. - Та-ак, - зловеще протянул "хозяин кошелька". - Ну-ка, выворачивай карманы... В следующий миг все трое отпрянули к стене. Родион, отступив на шаг, нехорошо осклабясь, держал их под прицелом. Не сводя с них глаз, отступил еще на пару шагов, чтобы не достали в броске, вытащил обойму и продемонстрировал им так, чтобы увидели боевой патрон: - Какие проблемы, земляки? - и сам удивился, как уверенно и небрежно прозвучала реплика. - Нет, ты кошелек-то... - по инерции начал один и тут же опасливо замолк, получив от второго локтем в бок. - Ты не дергайся, - сказал Родион, вставляя обойму. - У меня патрончик-то в стволе есть, иначе и вынимать обойму не стал бы... Что, молодежь, подрабатываем помаленьку? Они угрюмо сгрудились у стены. Случайных свидетелей ожидать не следовало - двор был глухой, на него выходили зады какого-то склада, потому, вероятно, был и выбран для постановки нехитрой пьесы под названием "Как раздевают лохов"... Будь это вечером, Родион велел бы им вывернуть карманы и со спокойной совестью прихватил все ценное - но стоял белый день, на улице (одной из центральных) постоянно прогуливались милицейские патрули, так что затягивать игру не стоило, все равно их кошелек лежал у него в кармане. - Всего хорошего, ребятки, - сказал он, медленно пятясь под арку. - В следующий раз поумнее выбирайте дурачков... Спрятав пистолет, быстро вышел на улицу - и тут же что есть мочи рванул прочь, завернул за угол, они могли опомниться и кинуться вслед... Пробежал проходным двором, снова свернул. Вскоре убедился, что погони нет - и что он стал богаче еще на четыреста с чем-то тысяч. Что ж, сами себя обвели вокруг пальца, он их не просил пихать кошелек ему в карман... Хорошо еще, машина осталась довольно далеко и они не смогли заметить номер. Здесь, в центре, была масса улочек с односторонним движением, и проще было пройти до обменного пешком, чем выискивать место для парковки... Остановился вдруг, присмотрелся. Нет, никаких галлюцинаций - на лотке у двух симпатичных парней, примостившихся возле газетного киоска, лежали аккуратными рядками большие и маленькие черные пистолеты - "Вальтеры", какие-то стволы помельче... Он подошел, всмотрелся. "Вальтеры" оказались безобидными духовыми "Кроссманами", зато маленькие - настоящие газовики, Лика раньше носила такой, пока не перешла на более престижную в их кругах модель. Газовики прямо на улице, с лотка - даже для Шантарска малость крутовато. - Покупай, земляк, - по-свойски обратился к нему, оживившийся коробейник. - Теща поперек что скажет - шмальнешь промеж глаз, чтоб плакала до утра... - У меня получше... - рассеянно отозвался он. И тут вдруг наконец-то сообразил, какое оружие выбрать для вендетты. - Слушай, а дробовых патрончиков у тебя не найдется? - К чему? - Да так, для дела... - Нет, я спрашиваю, к какому стволу? - ничуть не удивившись просьбе, уточнил симпатичный парнишка. - МЕ-38, только не пистолет, а револьвер. - "Лонг" подойдет, я пробовал, - сообщил напарнику его второй парень. - Нормально лонговские входят... - А точно! - он, оглядевшись, извлек из внутреннего кармана прозрачную пластиковую коробочку. - Девяносто. Или тебе две надо? - Одной хватит! - поразмыслив, сказал Родион. - Дичь не особенно и крупная... - Ну, это твое дело, насчет дичи... - торопливо уточнил продавец. - Это точно... - рассеянно повторил Родион, расплачиваясь. Сунул коробочку в задний карман и не спеша отошел. В самом деле, не бомбу же подкладывать (где купить бомбу непосвященному человеку?!), да и боевое оружие использовать не стоит - орлы мух не ловят... Он совершенно не представлял, чем сейчас заняться. Сиеста выдалась насквозь неожиданная. На заводе в ближайшую пару месяцев делать нечего, стоит завод. Соне звонить, как ни подмывало, не стоило - придется мужественно ждать ее звонка, пусть убедится, что он стоит выше мелочной суеты... Интересно, найдется у нее что-то стоящее? Вместо того, чтобы перейти улицу и сесть в машину, он прошел дальше и свернул во дворик, где определенно происходило что-то интересное: там на глазах разбухала толпа, слышались крики и перебранка, в эпицентре, судя по движениям стоявших вокруг, уже хватали друг друга за грудки. Идиотское выражение, подумал онлениво, вразвалочку направляясь туда: "друг друга..." Когда это друг друга хватал за грудки? Над головами мелькнула милицейская фуражка, но крики и толкотня не стихли ничуть, наоборот разгорелись с новой силой. Приблизившись и достав сигарету, он рассмотрел, что весь сыр-бор кипит вокруг новенького строительного вагончика и могучего КамАЗа, груженного отборным кирпичом - небольшие штабельки в плотной полиэтиленовой пленке. Грузовик возвышался над скандалившими людьми, словно мамонт среди молодых сосенок. - Сожгу к херам! - Я тебе так сожгу, своих не узнаешь! - Что, стрелять будешь? Ну, доставай, что у тебя там! Кирпичом кину, прицелиться не успеешь! - Нужен ты больно, стрелять в тебя! По судам затаскаю, зараза! - Что, уже и суд купил? - А ты видел, что я его покупал? Плюс сто тридцать первая - клевета... - И членовредительство не забудь, щас оно будет... - Граждане! Граждане! Ну что вы, как вооруженная оппозиция, успокоились живенько... Документы попрошу... - Слышь, лейтенант, а тебя тоже купили? - Ты иди похмеляйся, горюшко, ты ж здесь и не живешь вовсе... Понемногу Родион разобрался в декорациях и персонажах: возле БМВ цвета мокрого асфальта, лет семи-восьми от роду, но ухоженного и производившего кое-какое впечатление на фоне приткнувшихся тут же к тротуару двух "Запорожцев" и синего "Москвича", прижавшись спиной к дверце, стоял мужик лет пятидесяти, в синем тренировочном костюме и кожаной куртке. На него-то и наскакивали все прочие, что делало его чрезвычайно похожим на персонажа бессмертной басни И.А. Крылова "Волк на псарне". Судя по решительно-озверевшему лицу мужичка, так просто сдаваться он не собирался. Толпа заорала вовсе уж неразборчиво. Оглядевшись, Родион спросил высокого старичка, державшего на поводке рыжего кудрявенького пуделя: - Из-за чего народное возмущение? - Из-за гаражей, молодой человек... - Так нет здесь никаких гаражей... - В том-то и камень преткновения... Видите вон того субъекта с физиономией хозяина жизни? Ршил выстроить тут несколько гаражей, прямо посреди двора, а народонаселение решительно воспротивилось. Вот и заваривается каша... Вообще-то свинство, конечно, единственный пятачок был, где можно и собаку выгулять, и детям поиграть... Видите, уже и кирпич подвез, и вагончик стоит... - Слушайте, но ведь есть же закон какой-то... - Увы, - сказал старичок с грустной покорностью судьбе. - Есть закон, есть и обходные пути... Вся эта компания имеет честь обитать в нашем же доме. У одного отец - инвалид войны, у другого - жертва сталинских репрессий, у третьего бабушка-ветеран первой обороны Белого Дома... Так что комар носа не подточит - оформлено все на заслуженных родителей, которые к этим гаражам потом и близко не подойдут... Родион присмотрелся и прислушался - видимо, все это было чистейшей правдой, милиционер, изучив протянутые хозяином БМВ документы, развел руками и принялся втолковывать толпе, что все бумаги в полном порядке, законных препятствий не имеется, права ветеранов и инвалидов следует соблюдать, а посему лучше всем разойтись. В ответ ему закричали то, что Родион только что слышал от старичка: мол, престарелые отцы-ветераны и за рулем-то не сиживали и в дальнейшем сидеть не собираются... Лейтенант развел руками и грустно-философски возвестил, что закон, увы, в такие тонкости не вдается... - И ведь построит, - печально вздохнул старичок. - М-да? - сказал Родион, щурясь. - Построят, молодой человек... - А что сказал бы в такой ситуации Робин Гуд? - бросил Родион весело. - Простите? - Так, пустяки... - ухмыльнулся он и пошел прочь. ...На Каландаришвили ему замахало руками с тротуара целое семейство среднеазиатских людей самого экзотического вида - увидели пустую машину. Он преспокойно проскочил бы мимо - пора кончать с частным извозом, смешно как-то, но с некоторых пор стал смотреть на азиатов чуть иначе, со с