ания рогов, а закончу откусыванием хвостов с кисточками! - Ветер в нашу сторону. Не сомневайтесь, к вечеру мы будем на суше. К вечеру проклятый ветер изменился. Мы рыскали в темноте, пока я не принял волевое решение - спустить парус и отдаться на волю волн. Черти оказались простыми матросами, штурман и капитан были зарублены в бою. Ребята ловко лазили по мачте, тянули канаты, драили палубу, даже держали руль, но имели весьма поверхностное представление о том, где же все-таки берег и как туда попасть, если ветер сменил курс. В общем, наверно, стоит подождать утра, а при ясном солнышке определиться будет не в пример легче. Мы спустились вниз, заняли каюту капитана. Лия пошуровала тут-там, накрыла на стол, а потом уже, сытые и ленивые, мы включились в обсуждение событий. Но сначала я задал самый важный вопрос: - Что случилось с Луной? - Лия знает. Ей Брумель рассказал, - вздохнул Жан. - Тут такое дело, милорд... Я даже не знаю, с чего начать... Кто прав, кто виноват?.. Вы бы женились на ней, что ли, лорд Скиминок! - Сам знаю. Вот верну сына, тогда и женюсь. Почему она сейчас-то убежала? - Она ушла. Поручик сказал, будто она все видела через кусты. - Что видела? - покраснел я. - Ну, это... Вас и ее... королеву в смысле. Вы ведь целовались там, за ручку ее держали, на колени усаживали... - Ты все врешь, мартышка!!! - Я вру? Да мне Брумель так сказал, а ему она. Если мне передали искаженную информацию, так это не моя вина. Я ведь там не была. Откуда мне знать? Вот вы - были. Ну так и поправьте меня - вам виднее. Я заткнулся. Из-за своего идиотского желания быть хорошим для всех взял и загубил собственное счастье. Ну, как теперь объяснить, что не я сажал Танитриэль на колени, а она сама садилась? Не я просил ручку для поцелуя, а она сама под нос ее сунула, пришлось... И не обнимал я ее вовсе, а успокаивал. Вот хоть сами у нее спросите... О черт! Влип так влип. Если даже мои ребята мне не верят, то уж Луна... Тем более что она все "видела" своими глазами! Было отчего впасть в апатию. Не нравится мне все это. Какая-то бесполезная суета неизвестно вокруг чего. Вот был Ризенкампф - была проблема. А сейчас? То деремся, то нет, то мы бежим, то от нас бегут, суета... Несерьезно все. Главного нет Концепции не хватает. Вот у Буратино был Золотой Ключик - вокруг него все и вертелось. Смысл был, а у меня его нет. Грустно. Устал я от этой суматохи. Как верну Ивана, заберу Ольгу, помирюсь с Луной - и баста, на отдых. Рыбалка, книги, этюды, никакого рыцарства, Да, надо бы еще удрать от Люцифера, найти Локхайм, набить морду Раюмсдалю, покончить с бронзовым богом, навсегда разогнать кришнаитов, накостылять Зингельгоферу, загнать в мумию Черную Сукку, ну и... Боже, когда все это кончится?! В тихой печали я незаметно уснул... Проснулся от ощущения полета. Прежде чем хоть что-нибудь понял, с головой рухнул в морскую воду! Из всех способов быстро будить человека этот самый убийственный. Отфыркиваясь и отплевываясь, я забултыхался, но потом встал на ноги, вода едва доходила до груди. Судя по всему, наше судно попросту врезалось в песчаный берег. Над бортом показалось заспанное лицо Бульдозера: - Милорд, а что вы там делаете? - Купаюсь, - огрызнулся я. - И как водичка? - Рядом с рыцарем высунулась встрепанная белобрысая головка. - Блеск! Парное молоко. Вылезайте, устроим заплыв на спине вдоль берега. Не хотите? Тогда быстренько позаботиться о сухой одежде для меня и горячем завтраке для всех! Получасом позже мы уже грелись у костра. Черти покинули судно так ловко и бесшумно, что никто ничего не заметил. Я их не виню. Кто для них лорд Скиминок? Вор, бандит, убийца... Слово они не нарушили, берег - вот он, значит, перемирие кончилось и рогатые логично решили, что лучше сбежать, пока я не начал уничтожение ненужных свидетелей. Можно осуждать мерзавцев за то, что они меряют благородство собственной меркой? Наш завтрак не блистал разносолами: копченое мясо, сухари, подогретое вино и один засыхающий ананас в качестве десерта. - Как вы думаете, лорд Скиминок, куда мы попали? - Ума не приложу, подружка. Черти утверждали, что мы на траверсе Темной Стороны, но где, где конкретно? Я в географии не очень силен... Жан, может, ты скажешь? - Увы, милорд, - развел руками мой оруженосец, - меня учили знанию дорог и городов Соединенного королевства. О Темной Стороне толком никто ничего не знает. Карты лишь приблизительно показывают ее площадь. Она обычно обозначается бесформенной черной массой. Наверняка там есть выходы к морю. - Это точно, - хмыкнула Лия, - Я тут нашла одну улику. Из прибрежных кустов начали неторопливо выходить Голубые Гиены. О майн готт... Даже на первый взгляд их было много больше сотни. - Что за улика? - неизвестно зачем спросил я. - Красная бусинка... Нас не убили. Нам предложили сдаться. Может, кто другой в подобной ситуации и побрыкался бы, но мы не стали спорить. Руки не связывают, оружие не отбирают, на меня и Бульдозера посматривают с вожделением -- чего же раньше времени пузыриться? Вот, правда, Лия в костюмчике "а-ля Валькирия де мор" выглядела чересчур вызывающе. Но тут я ее не виню, у девчонки и впрямь не было возможности переодеться. Нас повели вдоль берега, за первым же поворотом маленького мыса оказалась удобная гавань с четырьмя кораблями и десятком-другим лодок. Да... вот было бы забавно, если б ветер с разгону занес наше судно прямо в порт Голубых Гиен. Невдалеке за гаванью раскинулся палаточный городок или, скорее, табор. Разнообразные шатры, вигвамы и юрты тянулись до самого горизонта. Грели костры, звучала медитативно-нудноватая музыка, повсюду шныряли разнаряженные мужчины, так что в наручниках необходимости не было -- куда побежишь? Нам вежливо предложили сесть на большое бревно, вокруг кольцом встали караульные с копьями наперевес. - Ждите здесь. Серебряный Гей примет вас сразу же после завтрака. Ладно, подождем. Спешить нам некуда. Интересно, а помнят ли здесь одного оригинального ландграфа, разогнавшего их войска лет эдак шесть назад? Может быть, провал осады замка Ли не оставил в их душах слишком горьких воспоминаний? Или они не узнают нас в лицо по прошествии такого времени? Вообще-то, как говорят, за давностью лет преступление уже не считается. Хотелось бы верить... - Милорд, почему они смотрят на меня так неласково? У меня что, юбка слишком длинная или вместо круглой груди две бородавки? - Совсем наоборот, Лия. Хотя затрудняюсь сказать, какие чувства они бы испытывали, увидев тебя в пыльном балахоне из мешковины, с лицом, вымазанным сажей, и паклей вместо волос. - Ужас! - вздрогнул Жан. - Она и вправду может так выглядеть? Почему вы мне раньше не говорили - я бы ни за что не женился! - Хам! - мгновенно вспыхнула Лия, занося руку для подзатыльника, но стражи так ретиво бросились на защиту мужчины, что агрессорша была вынуждена мгновенно переиграть ситуацию и сделать вид, будто бы просто хотела почесать в затылке. - Кончилась счастливая семейная жизнь, - буркнула она, когда копья отодвинулись подальше. - Уже и не троньте его, и не приголубьте, и не пощекочите... Хорошо вам тут, вас лелеять будут! Эх, зря я ушла от морских Валькирий. Меня же мгновенно в сестры приняли, в коки записали, даже камбуз доверили. А еще Ромашка говорила, что со временем научит лесбийской любви... - Чему?! - ахнул я. - Любви! Лесбийской. Я, правда, смутно представляю, что это такое, но все сестры ею живут и по уши довольны. - Серебряный Гей ждет вас, прекрасные мужи! - тонко пропел накрашенный курьер с обилием бус вокруг бедер. - Низменное существо подождет здесь. - Она пойдет с нами, - твердо решил я. Мне не нравились рожи невоспитанных копьеносцев. Девчонке перережут горло ради пустой забавы, а потом объявят, что она сама это спровоцировала, первой бросилась в драку. Впрочем, с нее ведь станется, и с нами она не в большей безопасности, но так хоть умирать будем на глазах друг у друга! - Но... это невозможно. Нельзя оскорблять взор повелителя низменной... - Что ты сказал?! - с леденящим шипением поднялась Лия. - Один раз я стерпела, но дважды... А ну, повтори еще, и ты - труп! Я же тебя, радикала, задушу твоими же бусами. - Все! Прекратить базар! - Я выхватил Меч Без Имени. Сияющая сталь заставила Гиен отступить на шаг, - Эта девушка наш друг. А если ваш повелитель столь щепетилен, мы завернем ее в ковер. Обещаю, что она будет молчать и не вмешиваться в мужской разговор, но здесь мы ее не оставим. Выбирайте: либо нас ведут всех троих, либо Серебряный Гей получит тридцать три мертвых тела, из которых только три будут нашими. Это говорю вам я - лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, тринадцатый ландграф Меча Без Имени!!! Моя пламенная речь сделала свое дело. Как правило, извращенцы любят поболтать и ценят диктатуру сильной руки. Голубые Гиены расступились с благоговейными улыбками, тонким подмигиванием демонстрируя полную готовность на все услуги. Быстренько был доставлен роскошный восточный ковер. Лия посопела, поворчала, пофыркала, но позволила Бульдозеру себя закатать, наверняка мысленно пообещав страшно отомстить нам в недалеком будущем. Яичницу пересолит или еще что в этом роде... Трусливый рыцарь взвалил бурчащий сверток себе на плечо, и мы гордой поступью направились к шатру Серебряного Гея. Это оказалось довольно далеко, или просто город был гораздо больше, чем казался. Нас сопровождала целая толпа возбужденно перешептывающихся жителей. Счастливо визжа, бегали дети. Только мальчики, естественно. Я так подозреваю, что гиены их попросту воруют во время набегов. Нигде ни малейшего намека на женскую заботливую руку. По всему табору художественно-неэстетический беспорядок, как в мастерской художника - никогда не знаешь, высохла ли краска на том стуле, куда вас только что усадили... Однако довольно лирики, господа, - похоже, мы пришли. Очень высокий и просторный шатер из дорогих узорчатых ковров ручной работы. Вокруг, как возле избушки Бабы Яги, вбитые в землю колья, а на них - выбеленные черепа с остатками длинных волос. Наверняка женские... У входа шестеро здоровенных лбов в длинных юбках с разрезами и впечатляющими копьями. Увидев нас с Жаном, они смущенно заулыбались, кивками головы предлагая нам войти внутрь. - Старайся помалкивать, оруженосец. Все переговоры буду вести я. Ничему не удивляйся и подыгрывай мне во всем. - А... милорд, вы... в смысле, мы... то есть нам опять придется вести себя не по-рыцарски? - Да. Какое-то время нам придется вести себя не как рыцари, а как умные люди. - Понял, лорд Скиминок. Я буду очень стараться, - важно кивнул Жан. Я откинул полог и первым шагнул в шатер. Потом чуть не выпрыгнул обратно... От увиденного хотелось плеваться и материться. Прямо перед нами на огромной шкуре белого тигра возлежал гладкий холеный тип с лысой головой и неестественно бледной кожей. Он был совершенно гол, а четверо таких же голых мужиков делали ему эротический массаж, обильно поливая благовониями. Запах стоял - хоть не дыши! Мужик сладострастно извивался и постанывал от удовольствия. Бульдозер споткнулся и уронил сверток на пол. Раздались приглушенные проклятия... Серебряный Гей поднял на нас прозрачно-голубые глаза. - Какие мужчины! Раздевайтесь, я охотно разделю с вами наши мягкие игры... Я огляделся в поисках достойного ответа, обнаружил в углу таз с водой и одним махом надел его на голову повелителя. Ох и визгу было! Возможно, мне стоило рубануть лысого мечом, наверняка шуму меньше. Голозадые массажисты пулей дернули из шатра, а их господин, обалдев от нашей непревзойденной наглости, дважды попытался встать, но регулярно плюхался в образовавшуюся лужу. - Эй, Жан! Дай бедолаге что-нибудь прикрыться. Ну, вот... Ты, что ли, Серебряный Гей? - Я, - вспомнил он. Ничего, браток, привыкай, мы не всегда утомительно вежливые, особенно среди врагов. - Бульдозер, представь меня как следует и спроси у яйцеголового, зачем мы ему понадобились. - Слушаюсь, милорд! Мой господин - сам лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, неоднократно Шагающий во Тьму, свирепый тринадцатый ландграф Меча Без Имени. Победитель Ризенкампфа, защитник замка Ли, друг короля Плимутрока, союзник барона де Бесса, крестный брат князя Злобыни Никитича, противник бронзового Кришны и его прихлебателей, воин, отмеченный любовью королевы Танитриэль и благосклонностью богини Катариады. Дальнейшие перечисления всех титулов и подвигов милорда могут затянуться до утра. Посему предлагаю вам сократить церемонии и в вежливой форме объявить лорду Скиминоку, для чего вы его пригласили, - едва не задохнувшись, выдал мой оруженосец. Я принял самую горделивую позу с высокомернейшим выражением лица. Серебряный Гей еще не полностью пришел в себя, но быстро сообразил, кто здесь хозяин. - А... присаживайтесь, господа. Для меня большая честь... Сам ландграф! Не смею верить такому счастью... ...Мы присели на предложенные пуфики. Меч Без Имени я положил на колени, не убирая ладони с рукояти. Хозяин еще немного посуетился, а потом тоже присел рядышком, разглядывая грозных нас умильными глазками. - Мои мальчики доложили мне, будто бы вы потерпели кораблекрушение? - В некотором роде. Мы бежали от морских Валькирий, но не очень надеялись попасть именно в ваши земли. - Валькирии?! - Его аж перекосило от злобы. - Мы сражаемся с их кораблями уже не один десяток лет! Эти низкие существа убивают наших сладких мужчин просто за то, что они - мужчины. Какая бесчеловечность!.. - Неужели? А разве вы сами не вырезаете всех женщин только потому, что они принадлежат к другому полу? - Смилуйтесь, ландграф! - всплеснул руками повелитель. - Народная мудрость гласит: "Курица - не птица, баба - не человек". Как вы можете сравнивать? Ведь если бы не грехопадение Евы, Адам по сей день вкушал бы райскую жизнь в садах Эдема. - Это заржавевшая софистика! - небрежно отмахнулся я. - На мой взгляд, существуют изрядные перегибы с обеих сторон, но воспринимать мир без той или иной половины было бы чересчур пресным. - Однако вы ведь возите с собой такого могучего, сильного, красивого парня с широкой грудью, налитыми руками и круглой... - Ап! - Я прикрыл пасть Бульдозеру прежде, чем красный рыцарь успел хоть что-нибудь вякнуть. - Спасибо, нам хорошо известны все его достоинства, и уверяю тебя, бледнолицый, что ни на кого его не променяю. Ты это хотел услышать? - Пожалуй, да... - Гей коварно улыбнулся и демонстративно погладил свою коленку. - Но мне доложили, будто бы с вами была женщина? - Молодая девушка. - Морская Валькирия?! - Вовсе нет, просто в похожем тряпье. На самом деле - это мой верный паж. - Но она все равно женщина! Мы не можем оставить ее появление безнаказанным. Это бросает тень смерти даже на таких милых мужчин, как вы... Объясните мне, зачем вы возите с собой низшее созданье?! Лия заворочалась в ковре, пытаясь выкрикнуть какой-то феминистский лозунг, но я успел прихлопнуть ее пониже спины. Она взвизгнула... - Вот видите. В душе мы безобидные садисты. Таскаем с собой живую девушку для постоянного удовлетворения своих низменных потребностей. Мы ее бьем, щиплем, щекочем за пятки, морим голодом, кормим тараканами, поим водкой, кусаем за нос, истязаем цепями, силой чистим зубы, не пускаем гулять без поводка - в общем, измываемся, как хотим. - О! - просиял повелитель Голубых Гиен. - Ну, так ведь это совсем другое дело. Тогда вы самые желанные гости на нашей земле. Вы позволите мне хоть одним глазком взглянуть на те мучения, которым вы так сладко подвергаете несчастную? - М-м... не знаю, право, - замялся я. - Все-таки это очень личное. Обычно мы не позволяем посторонним наблюдать за нашими извращениями... - Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! - Если вы так просите... Мы, возможно, что-нибудь и придумаем. Хотя посмотреть - это вряд ли. Вот послушать... Нам выделили отдельный шатер. По приказу Серебряного Гея мы считались почетными гостями. Голубые Гиены бродили вокруг, роняя слюну. После ужина был небольшой военный совет с тайным решением - бежать! - Но куда? Куда, милорд? Я сам смотрел - на весь лагерь ни одной лошади! Пешком мы далеко не уйдем. Нас догонят, а в честном бою три клинка против трех тысяч копий - это самоубийство! - Трус несчастный! Как меня, законную супругу, в пыльный коврик заворачивать - тут он первый молодец! А вот совершить подвиг... Спасти меня от Голубых Гиен, пока я спасаю милорда. Слабо, да? - Ну, что вы вечно собачитесь, как сведенные?! - тихо рыкнул я. - Жан, ты прав, без лошадей мы не уйдем. Лия, ты тоже права, тебя мы не бросим и обязательно выберемся отсюда. Но должно произойти что-то... такое, чтоб всем стало не до нас. - Ага, - хмыкнула белобрысина, - Не до нас? Да сегодня пол-лагеря во главе с Серебряным Геем слетятся в полночь к нашему шатру послушать, как вы меня мучаете! Это и называется не привлекать внимания? - Тебе что, поорать лишний раз трудно? Главное, ночь пережить, а завтра я что-нибудь придумаю. На том и порешили. Мы с Бульдозером завалились спать, а мрачная Лия почти до рассвета услаждала слух Голубых Гиен дикими воплями, скулежом и воем. Впрочем, мы так намотались, что спали без задних ног. Девчонка в конце концов тоже не выдержала, начала клевать носом и рухнула там, где стояла. Надеюсь, что извращенцы ушли от нашего шатра, полностью удовлетворенные. Она очень старалась... Поздно утром нас разбудили двое посыльных. Я встал первым, Жан еще дрых, а о Лии и вопроса не было - ее еще часов шесть даже под угрозой пулемета не поднимешь. - Серебряный Гей желает видеть лорда Скиминока. Ваш сладкий друг может подождать здесь и низменное созданье тоже. Подумав, я согласился. Кое-как умылся из лохани в углу, закрутил усы, приласкал меч и пошел. Что мне сразу не понравилось, так это полная боевая готовность всего лагеря. Гиены слишком демонстративно делали вид, будто ничего особенного не происходит, но рукоять Меча Без Имени уже вовсю горячила ладонь. Да, не успели... а как хорошо сбежать утречком, по ветерку, на свежем воздухе... Эх, добрый мой меч, сколько славных битв мы прошли вдвоем. Сколько врагов повергли наземь, сколько нечисти сокрушили, сколько подвигов насовершали... А теперь что ж? Я не Илья Муромец, не Конан-Варвар и даже не Рембо - ветеран вьетнамской войны, чтобы замочить такую толпу народа в неравной схватке. Нас всего трое, а их несколько сотен или даже тысяч. Возможно, я и преувеличиваю, не имел возможности произвести перепись населения, но их все равно много. На этот раз повелитель Голубых Гиен ждал меня у входа в свой шатер. Выражение лица - препоганейшее! Для такого случая он даже переоделся - коротенький плащ с кружевами, банты на запястьях и лодыжках, а на лысой башке подобие серебряной короны. Шестеро громил рядом тоже сверлили меня "прокурорскими" взглядами. Я молча встал перед вождем, насупив брови. Наверно, он ожидал иного. - Вы обманули меня, ландграф! - Где? Когда? В чем? Ох уж мне эти голословные утверждения! Факты давайте, факты! - А... э... вы не рассказали о вашем участии в обороне одного замка у горной границы. - Чушь! Мой оруженосец предупреждал об этом, и если ты не потребовал уточнения деталей, то, согласись, - это твои проблемы. После драки кулаками не машут. - Нет, нет... давайте вернемся к тем давним временам, когда нашу непобедимую армию повернули вспять! - неожиданно обиделся Серебряный Гей. - Вас вспомнили и узнали. Если бы не вы с вашей оскорбительной для мужского достоинства манерой ведения боя, замок был бы наш. Мы ушли ошеломленные... Потрясение было настолько велико, что из-за вас мы лет пять не воевали! Подумать только... - Между прочим, настоящие геи - за мир во всем мире! - нагло перебил я. - Ваша вина доказана! - завизжал он, а вся толпа вокруг поддержала, размахивая оружием. - Вы будете преданы мучительной и страшной казни. То, что мы сделаем с вами, невозможно даже представить!.. Это высшая точка унижения настоящего мужчины! Хотя... может быть, я и прощу вас, если... Он хитро замолчал, недвусмысленно кивая мне в сторону шатра. Вот гад! Почему-то в эту минуту мне совсем не было страшно. Страх пропал, словно его вырезали, как опухший аппендикс. Эх, казаки, казаки! Военные люди-и-и... Меч Без Имени взметнулся у меня над головой, с размаху нацеливаясь на серебряную корону. - Да я сам из вас всех евнухов понаделаю! В мусульманских странах резко упадет спрос на такие услуги! Эх, налетай! Сегодня у ландграфа бесплатная раздача оплеух! Да здравствует День святого Скиминока! Гей с удивительным проворством увернулся от моего удара. Громилы рванулись вперед, Гиены ударили всей мощью, и какое-то время я был очень занят. Меня не хотели убивать, но взять живого героя Ристайльской битвы - ох как не просто! У меня, в отличие от нападающих, комплекса пацифизма уже не было. Я крушил их в хвост и в гриву, рубил оружие, рассекал тела, дрался, как захмелевший от крови лев в Калахарской пустыне, бросаясь на все, до чего мог дотянуться. Гиены не отступили, они падали мертвыми под моими ударами, но новые соискатели вновь и вновь лезли меня пленять. Меч Без Имени выводил свою грозную песню смерти, и кровь на его холодном клинке блистала чистейшим рубином! Я не считал врагов, не просил о пощаде, не ждал помощи - и то, и другое, и третье было совершенно бесполезным. Серебряный Гей надежно укрылся за спинами своих подданных, бездарно руководя ходом сражения. По его приказу на меня стали бросать веревки. Я ринулся в самую гущу толпы, раздавая удары во все стороны. Зато накинуть на мою шею петлю стало непростой задачкой. Конечно, в конце концов они меня повязали. Еще бы, при таком численном перевесе... Я упал, потому что меня схватил за ногу один недобитый извращенец. Вот сколько себя ругаю - врагов надо добивать! Короче... у меня отобрали меч и куда-то понесли. Заняться судьбой Лии и Бульдозера сразу стало недосуг... Паразиты приволокли мою связанную светлость к какой-то полускрытой в кустах пещере. Вход был надежно забран тяжелой кованой решеткой с огромным замком. Меня прислонили к стенке под охраной двух воинов. Вскоре вторая возбужденная толпа принесла на своих плечах умотанного канатами бегемота. Я даже не сразу узнал своего оруженосца. Надеюсь, он не сдался без боя... А где же Лия? Обычно Голубые Гиены с женщинами не церемонятся. Вот ведь, черт побери, когда очень надо, никто на помощь не придет. Брумель неизвестно где, Вероника, возможно, уже в замке Бесса, князь с дружиной далеко-далече, дракона Кролика вообще в этот раз еще не видел, а богиня Кэт тоже не обязана вечно выручать меня из всех переплетов. Гиены поднесли нас поближе к решетке и сквозь квадратики между прутьями пустили в темноту с десяток стрел. Раздались приглушенные рычанья. Сзади подошел Серебряный Гей и, высокомерно плюнув в нашу сторону, произнес короткую напутственную речь: - Мы предлагали вам любовь. Вы предпочли войну. Пусть низменные существа унизят и растерзают вас. Они голодны. Мне жаль, если ваша смерть будет слишком быстрой, но... Это все, что я могу сделать для таких сладких, но непокорных мужчин. Решетку быстро отодвинули, и нас впихнули внутрь. Мы стукнулись друг о друга, повалились наземь и куда-то покатились по слегка наклонному полу. Потом я врезался спиной в булыжник, да еще тяжеленный Бульдозер придавил сверху. - А-а-а-у-у! Ребра переломаешь, шкаф двустворчатый! Сейчас же слезь с меня! - Как скажете, милорд. Я попытаюсь. Вокруг не видно ни зги. Трусливый рыцарь заворочался, но только всем весом рухнул мне на ноги. - О-о-у-у! Дубино, кретино, импотенто! - Сам такой, - тихо ответил голос. Но это был не Жан, он бы себе такого не позволил. Вокруг нас сгрудились люди. Уголовники? - Сестры, эти люди не похожи на Голубых Гиен. - Кто-то больно пнул меня в грудь. - Эй, полегче! Конечно, мы не из этих расфуфыренных макак. Мы рыцари и требуем достойного обращения. - Вы - мужчины. Этого вполне достаточно. Подарите им легкую смерть, сестры... - Осади назад, дура! - не своим голосом завопил я, когда сильные пальцы коснулись моего горла. Быть умерщвленным в вонючей пещере при полной темноте со связанными руками неизвестно кем мне вовсе не улыбалось. -- Что за мода такая, чуть что - сразу убивать?! Ладно бы еще за какой-то грех, но просто по половому признаку? Одни дураки убивают женщин за то, что они женщины. Другие балбески убивают мужчин за то, что они мужчины. Это же беспредел! То Гиены, то Валькирии... одно другого стоит, а куда деваться нормальным людям?! - Остановись! Что ты знаешь о морских Валькириях? - взволнованно перебил тот же голос. - Да уж немало. Я, знаете ли, плавал на одном из их кораблей и даже участвовал в настоящем морском бою с превосходящими силами противника. Три корабля на одну нашу "Розовую раковину"! Ох и схватка была... - "Розовую раковину"? Он говорит, что видел "Розовую раковину"! - возбужденно зазвучали женские голоса. На слух их было не меньше десятка. - Развяжите его. - Вот спасибо. Только сначала, ради всего святого, сдвиньте с моих ног этого бронтозавра! Нас развязали, подняли и повели. Куда? Лично я не мог разглядеть. Очень похоже на путешествие во Тьму, но там запахов нет, сырости тоже, да и полы не в пример гладкие. Затекшие ноги передвигались с трудом, каждый шаг отдавался в мышцах тысячей иголочек. Рядом тяжело топал Бульдозер, цепко держа меня за рукав, дабы не потеряться. Ясно было одно: сейчас нас не убьют. Мы попали в плен к пленникам, или, вернее, пленницам. Гей предупреждал нас, что бросит на растерзание низшим существам. Возможно, у Голубых Гиен это и вправду считается страшной казнью. Но поверьте моему опыту - при правильно подвешенном языке везде можно найти друга. Ну и изрядную долю банальной "госпожи удачи" тоже не стоит сбрасывать со счетов. За очередным поворотом мелькнул слабый свет. Нас вывели в просторное подземное жилище. Горел костер, на веточках жарились - тьфу! - крысы. Вокруг были разбросаны тонкие лежанки из всякого тряпья, а у огня трудились две дамы среднего возраста с накачанной мускулатурой. Я наконец смог хорошенько рассмотреть наших новых хозяев. Их оказалось целых двенадцать. Поджарые, грязные, но явные культуристки. Одного взгляда было достаточно для того, чтобы понять - перед нами настоящие морские Валькирии. Пленные, захваченные, настрадавшиеся, но не сломленные. - Кто ты? - Скиминок. - Никогда не слышала. Мы сели у костра. Все расспросы вела седая красивая женщина лет пятидесяти. Впрочем, о возрасте можно было лишь гадать по волосам да морщинам на лице, а фигура прямо-таки поражала своей гибкостью, стройностью и скрытой пружинистой силой. - Когда ты видел "Розовую раковину"? - Дня два назад. Мы с ребятами крупно поцапались с Люцифером, ну и пришлось отступать морем. Жан не умеет плавать, так что от полного утопания нас спасли девчата с этого корабля. Сначала хотели скормить акулам, а потом передумали. С их капитаном, некой Ромашкой, мы даже подружились... - Что?! - неожиданно подпрыгнув, взревела женщина. - Моя дочь подружилась с мужчиной?! - Вы ее мама? - ахнули мы с Бульдозером. - Да! Тысяча чертей... Значит, моя дочь ополоумела настолько, что позволила небритому ловеласу запудрить себе мозги! Ну, я ей покажу... - Нет, нет! Не надо принимать все так близко к сердцу, - поспешил исправиться я. - Мы всего лишь разговаривали. Мне хотелось побольше узнать о нравственных, бытовых и боевых традициях морских Валькирий, а она всего лишь рассказывала мне печальные истории своей родни, насыщенные женским долготерпением и мужским диктатом. - Это все? - Клянусь здоровьем тети! - Ладно. Зови меня Настурция. А теперь поведай нам, что тебе известно об этих подонках Голубых Гиенах, Если "Розовая раковина" появилась вблизи берегов, то, значит, моя дочь решила посчитаться за последние набеги и мы должны отсюда вырваться... - Тогда прошу слова. Милые дамы, в плену у Голубых Гиен осталась наша боевая подруга. В смысле - подруга она мне, а вот ему даже жена. Я понимаю, что вы серьезные противницы брака, но это ведь не причина бросить девочку на растерзание вандалам. Мы с Бульдозером готовы взять на себя решетку. Когда выход будет свободен, сможете ли вы справиться со стражей? - Их редко бывает больше десятка, - презрительно ухмыльнулась седая Настурция. - Мы раскатаем их на половички, но решетка сделана из хорошего железа, прутья очень толстые, и петли надежные. Если вы оба провозитесь с ней больше двух минут, они нашпигуют вас стрелами. - Я управлюсь в полминуты. - Ты хвастун, ландграф! - Иногда. - Мы с Жаном бодро вскочили на ноги. - Если не боитесь, то идите за нами, и посмотрим на месте, в чем морские Валькирии способны переплюнуть лорда Скиминока. План был прост. Завести праведный гнев женщин на полную катушку. Вернуть себе Меч Без Имени. В три удара снести решетку. Напасть на Голубых Гиен, внести панику и суматоху, а самим, забрав Лию, тихонечко раствориться в послеобеденном мареве. Никаких долговых обязательств перед морскими бандершами я не испытывал. Моя совесть была на редкость спокойна и сговорчива. В конце концов, если бы не счастливое стечение обстоятельств и упоминание о "Розовой раковине", то нас охотно переправили бы в мир иной. Что, кстати, вполне реально. Дай только мамочке узнать, как мы смылись от дочки, и они, объединившись, хором потребуют нашей крови. Ну их всех со всеми ихними разборками! И так дел полно. Вот верну сына, тогда и стану миротворцем. Может, даже миссионером, если Луна не будет против... К решетке, закупоривающей выход, мы подбирались по-пластунски. На дело пошли только я и Бульдозер. Валькирии, затаившись в темноте, ждали нашего сигнала. Сделав Жану знак оставаться на месте, я быстро шагнул к решетке и начал комедию: - О добросердечные Голубые Гиены! Смилуйтесь над несчастным мужчиной... - Стражи, игравшие в бусинки неподалеку, резво подскочили, хватаясь за оружие. Но у решетки был только я, предельно грустный и безобидный. - Моего друга растерзали женщины. Не дайте мне умереть безоружным. Пожалуйста, верните мне мой меч... - Меч? - переспросили они, неприлично хихикая. - Да, меч. Мой меч! Меч Без Имени! - неожиданно завопил я, как бы в порыве отчаяния. Гиены захохотали в голос. Но через несколько секунд в воздухе промелькнула серебристая полоса, и я упоенно взялся за знакомую рукоять. Боже, какое это дивное оружие! Два взмаха - и петли разрезало, как автогеном. Еще удар - замок с перерубленной дужкой бухнулся наземь. Гиены рядом заткнулись, но прежде чем они подняли копья, Бульдозер подхватил тяжеленную решетку и, держа ее на вытянутых руках подобно тарану, обрушился на врага. Троих он придавил сразу. Двоих срезал я. Следом, завывая, как волчицы, бросились Валькирии - от Гиен полетели клочья... Бешено орущей толпой мы ринулись вперед, круша на своем пути все, что попадалось. Враги, не ожидавшие такого сюрприза, толпами бежали прочь. Когда я вырвался к шатру Серебряного Гея, общая суматоха уже постепенно стихала, но тут Жан узрел деревянный крест, а на нем распятую Лию! Вопль, который он испустил, заставил рухнуть на землю пол-лагеря. Никогда не видел своего оруженосца в более неуправляемой ярости. Голубые Гиены летели, как перья из растерзанной подушки. Жан схватился за крест, пытаясь вывернуть его из земли. У парня мышцы трещали от напряжения, но основной столб медленно пополз вверх... Валькирии, завладев оружием, творили вокруг кровавые разрушения. Я просто дрался, не утруждая себя трезвыми мыслями о том, что будет, когда извращенцы опомнятся. Ждать пришлось не долго. Серебряный Гей пришел в себя и организовал войска. В неравном бою погибли уже четыре женщины. Бульдозер все-таки вывернул крест и, положив его себе на плечо, отступил под мою защиту. Лично я не видел, как в гавань тихой сапой просочились пять кораблей. Это уже когда пламя подожженного флота Голубых Гиен взметнулось до небес, а отчаянные культуристки десантировались на берег, калеча каждого встречного-поперечного... Вот тогда начался настоящий ад! Валькирии рубили Гиен, Гиены - Валькирий. Мужчин было больше, но женщины дрались лучше. Одна накачанная дева стоила двадцати размалеванных папуасов, а в такой сумасшедшей резне и всех пятидесяти. Нам удалось вырваться. Мы бежали вдоль берега моря, не гадая, на чьей стороне окажется победа. Я и без того был по уши перепачкан своей и чужой кровью. Жан выглядел не лучше. Грохот боя постепенно стихал позади. - Эй, может, вы меня все-таки отвяжете? Мы молча уставились друг на друга, не в силах понять, откуда раздается голос. - Лорд Скиминок, мне, конечно, приятно, когда он носит меня на руках, но для этого необязательно таскать с собой и здоровенную крестовину. Пустите меня побегать, я ведь тут уже часа четыре висю! - Лия... - Жан тяжело грохнул крест оземь, вызвав бурю возмущенной ругани. Девчонке невероятно повезло - Голубые Гиены действительно привязали, а не прибили ее руки и ноги. Наша тихая радость не имела границ. Мы оба крепко обняли такую родную Лию и вроде бы даже всплакнули... - А я висю себе, висю... Все жду, когда же вы наконец меня спасете?.. Хорошо... Все живы, серьезных ранений нет, у меня - Меч Без Имени, у Жана - дубина, у Лии - обаяние. Рубашка истрепалась, на джинсах две дыры, кроссовки грязные, один шнурок порвался. Трусливый рыцарь без тяжелых лат, босиком, в коротких синих штанах и легкой кольчуге с оторванным рукавом на голое тело. Его жена в костюмчике морской разбойницы, вот разве что короткая юбка украсилась еще и разрезами, волосы растрепаны, как хвост у вороны, а все тело в синяках да кровоподтеках. Денег - ни гроша. Хлеба - ни крошки. Бродим неизвестно где, по урезу моря, белый песок, наглые чайки, сухие водоросли. Никаких надежд, планов, перспектив... Но живые ведь! Могло быть гораздо хуже. Не знаю, как ребята, а меня здорово вышиб из колеи уход Луны. Почему она не хочет понять, как мне сейчас трудно? Я в чужом мире, мой сын в плену у негодяев, у меня ничего нет, я никому не нужен, всеми обижаем, и столько врагов мечтает перегрызть мне горло... Нет, это не любовь. Настоящая любовь есть самопожертвование! Неужели настолько трудно сесть в уголок и подождать, пока все как-то само собой утрясется? Люцифер извинится и уйдет в Ад. Раюмсдаль вернет Локхайм, а потом устроится в монастырь замаливать прошлые грехи. Зингельгофер прекратит разбой, займется делом или выучится на модного портного. Бронзовый Кришна перестанет морочить народ своими внеплановыми оживаниями. Голубые Гиены, объединившись с Валькириями, организуют солидный туристский бизнес на взморье, с экзотическими шоу, танцами, купанием и яхт-клубом. Кастратки всерьез займутся литературой. Суккубы откроют казино и собственный стриптиз. Дети вернутся к родителям. Всем будет хорошо. "И человечество забудет о поцелуях без любви!" - как сказал один известный поэт. Матерь Божья, что я несу... - Какая нормальная девушка согласится столько ждать? - Никакая, - твердо объявили Лия с Жаном. - А, собственно, о чем это вы, милорд? - Ни о чем, - спохватился я. - Так, мысли вслух. Но... эй, что вон там такое, на пригорке? Чей-то дом? - Скорее хижина, - подтвердил Бульдозер, вглядываясь в даль. -- Сделано добротно. Пойдемте попросим воды. - Глядишь, накормят! - подмигнула Лия. - Тогда там и заночуем, - заключил я, и мы, исполнившись здорового энтузиазма, ускорили шаг. ...На деле желаемая крыша оказалась гораздо дальше, чем это могло показаться на первый взгляд. Пока мы влезали на треклятый холм, с нас семь потов сошло! В хижину тоже входили, как на тропу войны, - уж очень неласковые здесь края. Жан резко распахнул дверь, а я кувырком вкатился внутрь и замер в левосторонней стойке, держа меч двумя руками над головой. - Святый Боже! Кто вы? - В углу почти пустой хижины перед распятием на коленях стоял пожилой человек в монашеской рясе с выбритой макушкой. Он обернулся к нам без малейшего страха на лице, скорее мы удивили его своим визитом. Я смущенно опустил меч: - Сожалею, что прервал вашу молитву, достопочтенный отец. Мы с друзьями чудом вырвались из лап Голубых Гиен и очень хотели бы выяснить насчет дороги к Соединенному королевству. В крайнем случае, к замку альбиноса барона де Бесса. Не соблаговолите ли вы сотворить такую Божескую милость, направив нас в нужную сторону? - Перекреститесь, сын мой, - почему-то попросил он. Взгляд старика был настолько торжественным, что я подчинился. Следом, присмирев, перекрестились мои ребята. Лия даже спряталась за Бульдозера, внезапно устыдившись своего мини-бикини. Монах утвердительно кивнул и сделал нам знак сесть. В его доме из всей мебели был только грубый очаг с еще тлеющими углями - ни стола, ни стульев, ни кровати, лишь несколько старых шкур на деревянном полу. На них мы и разместились. - Мое имя - отец Ансельм. Простите меня за маленькую проверку, но уж очень хотелось убедиться, что лорд Скиминок не только воин, но и христианин. - Откуда вы... - Ну что можно было сказать? Порой мне кажется, если бы я повесил себе на шею большой плакат с перечислениями всех титулов, то и тогда вряд ли бы был еще более популярен. Больше просто некуда! Скоро любая собака в мире будет называть меня по имени, не ошибаясь, даже если я надену противогаз... - Меч Без Имени - один во всем свете. И человек, который его носит, тоже, в своем роде, единственный. Я слышал о вас столько плохого, что едва не причислил к лику святых. - А это уже было! - вякнула Лия. - День святого Скиминока праздновался не так уж давно в Ристайле. Кардинал Калл лично утвердил его, заручившись согласием самого Папы. - Помолчи, пожалуйста... Отец Ансельм, вы ведь живете на Темной Стороне? - Не совсем, сын мой. Прямо на границе с землями Голубых Гиен. - Ну, тогда понятно, что они могли обо мне понарассказать. - Почти ничего. Я знаю лишь о их ненависти и восхищении тринадцатым ландграфом. Я слышал про вас в замке Твердь, его владелец сионский шляхтич пан Юлий. - Так... паршивое дело. - Вы его знали, милорд? - Хуже, дружище. В День святого Скиминока он приперся вытаскивать из камня мой Меч Без Имени. Естественно, мы полаялись по этому поводу. Подрались. Я разогнал его прихлебателей, а самому пану кончиком меча нарисовал букву "С" на лбу. Он ругался, возмущался, потом пофыркал и ушел. - Теперь наш господин носит золотую повязку на лбу, пряча след твоего меча, - подтвердил монах. - Если вам нужно попасть в Срединное королевство, то, увы, единственный перевал через горы охраняется замком Твердь. Что же касается земель барона Бесса, то мне знакомы и они. Я много лет бродил пилигримом по Темной Стороне. Отсюда вы доберетесь до него меньше чем за месяц. - Но это слишком долго! - возопил Жан, - Мой лорд очень торопится. Я, конечно, понимаю, как тяжело идти пешком, но неужели нельзя как-то раздобыть лошадей? - Все кони конфискованы для нужд военных. В замок согнано все мужское население, способное держать оружие. Пан Юлий готовится к войне. - С кем? - С королем Плимутроком, разумеется... Наш господин решил, что Ристайл всерьез погряз в ереси и безнравственности. Вот если бы вы тогда добровольно отдали ему Меч... Предложенный нам ужин был скудным и низкокалорийным. Мы уничтожили у святого человека весь запас сухого гороха, две репки и целую охапку зеленого лука. После такой трапезы можно было смело возвращаться к Голубым Гиенам, мы бы убивали их одним дыханием... Отец Ансельм оказался одним из немногих приличных религиозных фанатиков. Обычно эта братия состоит из более или менее помешанных типов, сдвинутых на каком-то конкретном пунктике Святого Писания. Либо холодный аскетизм, либо нарочитое самобичевание, либо намеренное погрязание в грехах лишь затем, чтоб было в чем потом каяться... Кстати, настоящий фанатик-отшельник в большинстве не приносит людям больших бед, живет тихо в пустыне и пудрит только собственные мозги. А вот лица, озабоченные спасением не только себя, но и окружающих, особенно если последние этого не хотят... Вот тут-то и начинаются гражданские войны. - Да не берите в голову, милорд. Ну, допустим, отдали бы вы грозному пану Меч Без Имени, так разве он вершил бы им добрые дела? - Справедливо, дочь моя. - После ужина мы развалились на полу, беседуя с отцом Ансельмом. - Я был не прав. Душой пана Юлия овладела великая гордыня, которую он в слепоте своей принимает за смирение. Он чувствует себя орудием Божьим. Верит, что Господь сподобил его решать, как кому жить, что читать, куда идти, на что смотреть, ради чего умирать. А ведь Иисус Христос ни у кого не отнимает воли. Он лишь предлагает свою помощь и защиту. Принять ее или нет - естественный выбор каждого. Здесь не может быть принуждения... Монах замолчал. Все почему-то уставились на меня. - Нет, братва. Я, конечно, понимаю, что дело тут серьезное, но мне сейчас некогда. У меня один Раюмсдаль столько крови выпил, столько нервов повыдергал... Не могу я пока отвлекаться на каждого оборзевшего феодала. Разберемся с Локхаймом, вернем Ивана и Ольгу, найду Луну, вот тогда... - Тогда будет поздно, милорд, - вздохнул монах. - Если оно вообще будет, это "тогда", - поддержали супруги. Ну вот... опять все против меня. Попривыкли совершать подвиги прямо по дороге, не уклоняясь от основного маршрута. Спорить о первостепенной задаче - бессмысленно. А уж отказывать в помощи пожилому священнику - вообще не по-рыцарски. Ребята решат, что я заболел и нуждаюсь в хорошем стационаре типа сумасшедшего дома. Это обязательное соответствие Уставу, это благородство порой так раздражает... - Ладно, все! Не надо смотреть на меня как на контрреволюционный кулацкий элемент. Я согласен настучать в бубен вашему польско-сионскому Джугашвили и объяснить ему, что воевать негигиенично Если поймет - хорошо, если нет - посажу в клетку и заставлю бананы жрать со страшной силой! Завтра же и начнем... - Да здравствует лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, тринадцатый ландграф Меча Без Имени! - бодро проорала моя агитбригада, даже чмокнувшись от умиления. Вот что прикажете с ними делать?! Ага... перевоспитать их, как же! Они с молоком матери всосали убежденность, что счастье рыцаря в вечном бою, нескончаемом кровопролитии и сплошных подвигах. Если я вдруг откажусь подчиняться, они начнут совершать их за меня, прикрываясь моим светлым именем. По их меркам, это более чем правильно. Раз милорд занят серенадами, то заботу о его потенциальных врагах должны взять на себя его друзья. Все! Дальше можно не брыкаться, я могу вообще отойти от дел - моей славе не дадут потускнеть. - Отец Ансельм, будьте так добры, расскажите пообстоятельнее о вашем узурпаторе... - Он не узурпатор, сын мой, - поправил меня отшельник. - Пан Юлий получил власть вполне законным путем - интригами, стравливанием соперников, скрытным или явным уничтожением претендентов. В искусстве лицемерия ему нет равных. Кого купить славой, кого - деньгами, кого привилегиями, кого просто запугать теми ужасами, что обязательно падут на головы сомневающихся, если он не придет к власти. - Знакомая картинка. В моем мире разные непорядочные люди выбиваются таким образом в высокую политику. - Ложь и подлость везде одинаковы. Зло всегда называется злом. Но должен вас предупредить, господин ландграф, замок Твердь неоднократно принимал у себя летающий город. - Что?! Раюмсдаль здесь?! - возмутился и обрадовался я. - Ну хоть не бегать за ним по вашему континенту... Дождусь в засаде и поймаю за хвост. - Скажите, лорд Скиминок, ну вот почему все такие плохие ребята всегда дружат друг с другом, а мы вечно деремся в одиночку? - Таковы традиции, дорогой мой оруженосец. Кто-то решил, что герой должен быть один. Тогда и задача трудней, и подвигов больше, и слава ему одному. Хотя вроде бы он за ней не гонится... А негодяи легко консолидируются, объединяются в бандитские группировки, делят сферы влияния и спокойненько терроризируют народ. Мерзавцам слава не нужна, их греют лишь материальные ценности. Большой толпой это легче получить. Вообще мир очень странно делится. Хороших много, но он и разрознены и по доброте своей никому не мешают жить. Плохих мало, но они активны, целеустремленны, нахальны. Герои - единичны и, самое смешное, всерьез никому не нужны. Это лишь раздражающая прослойка, тормозящая одних, но дающая надежду другим. Вполне возможно, не будь героев, хорошие вынуждены были бы объединиться и навсегда покончить с плохими... - Серьезный философский вопрос, - задумчиво протянул отец Ансельм. -- В иное время я бы охотно подискутировал на эту тему. Но сейчас, заклинаю вас всеми святыми, скажите правду: вы попытаетесь остановить братоубийственную войну? - Да куда мы, на фиг, денемся?! - выпалила Лия, прежде чем я успел открыть рот. - Милорд такой храбрый, такой добрый, такой самоотверженный! Мы им всем покажем! Покажем, да?! Между прочим говоря, я согласился на эту авантюру только для того, чтобы встретиться с Раюмсдалем. Если он прилетит, конечно... Как можно бороться с начинающим фашистом в его же замке, набитом войсками, где меня так хорошо знают в лицо? Причем с помощью недовооруженного рыцаря и шумной Коломбины, сменившей пажеский камзол на тряпочки в обтяжку. Сюда бы хорошо Веронику запустить. "Баба Яга в тылу врага!" - это ее коронная роль в одноименной комедии. Увы... Юная ведьма далеко отсюда в замке Бесса охраняет королеву Танитриэль и ждет ребят Брумеля. Опять-таки, если те сумели прорваться... Кролик? Ну, во-первых, его все равно нет, а во-вторых, был бы, так с его помощью мы, конечно, от Тверди камня на камне не оставили бы, но... Сколько неповинного народу могли бы перебить... Не пойдет. Может быть, поработать агитаторами и разложить войска изнутри? Помнится, большевики именно с этого и начинали. А что, собственно, я могу предложить им взамен? Идите, ребятушки, по домам, пашите землю, плюйте на пана и айда все в пацифисты? Да они нас на смех поднимут, а потом на дыбу или повесят. В их мире "любая власть от Бога...", и хоть расшибись ты тут. До революции народ не созрел, зелен еще. А чего я вообще гадаю? Надо все решать на месте. В конце концов, еще ни одно сражение не проходило так, как его планировали. Главное - попасть в замок, а там посмотрим... Отец Ансельм разбудил меня рано утром. Он был одет лишь в длинную старую рубаху, а в руках держал две монашеские рясы. - Это вам и девушке. Берите, берите, они не краденые. Та, что побольше, - моя, а вторую я шил всю ночь из остатков холста. Не думайте обо мне, я могу служить Господу в любой одежде. Ваш оруженосец вполне сойдет за наемника, ищущего работу, а вы войдете в замок, как пилигримы. Я буду молиться за вас... - Спасибо, отец. - Глядя на этого доброго человека, я попытался скрыть выступившие слезы и пошел будить ребят. Мы всегда были легки на подъем. Монах проводил нас до леса, показал тропу, благословил каждого на прощанье. - Идите, лорд Скиминок. Я знаю, что не могу просить об этом рыцаря, но... Ради спасения собственной души - не проливайте христианской крови! Замок мы увидели уже через час. Хороший, крепкий, боеспособный. Я их всяких насмотрелся, разбираюсь. С первого взгляда видно, что хозяин человек военный, суровый, коварный и голыми руками его не возьмешь. А жаль... Честно говоря, близко не представляю, что же такого можно сделать с паном Юлием для умерения его аппетита. Мужик явно набивает в рот соломы больше, чем может прожевать. Я мог бы разобраться с ним в честном поединке, но отшельник просил не проливать крови. Почему я иду на поводу у чувств, а не разума? Сколько раз себе говорил - с этими людьми нельзя по-хорошему! Эх... в результате вечно влипаю в новую историю. Лия была неотразима. Впрочем, как и всегда. Она в любом наряде умудряется выглядеть привлекательной, и монашеская ряса ничуть не испортила стройности ее фигурки. На всякий случай мы решили слегка испачкать ей мордашку сажей, костюмчик забрызгать грязью, а под мышку дать костыль. Пусть уж лучше хромает, чем какому-нибудь ретивому служаке из замковой стражи взбредет в башку рассмотреть поближе столь миловидного монаха. Я в рясе - это тоже зрелище. Меч Без Имени спрятан под широким подолом, висит в кольце на поясе прямо спереди. Ну, передвинь его на бок или на зад, слишком заметно - рукоять выпирает. То есть она и спереди выпирает тоже, но это хоть как-то можно оправдать чисто физиологическими причинами. Ну, вы меня понимаете... Такой нормальный среднестатистический монах, худой, небритый - все как только... немного перевозбужденный! Буду всем объяснять, что это у меня от длительного воздержания, и ссылаться на обет, данный святой Капитолине. Жану проще всех - он обмотал ноги тряпками, выломал в лесу дубину и по общеобтрепанному виду вполне походил на безработного наемника. Хотя Лия утверждала, что больше на побродяжку, но мы ее не слушали. В замок входили по очереди. Я имею в виду, что там у входа была пропускная система и нам пришлось выстоять не меньше часа, прежде чем очередь дошла до нас. Бульдозера пустили без проволочек - видно, даже такие завшивевшие наемники здесь в цене. К нам двоим, как всегда, прицепились с дурацкими вопросами. - Кто вы? - Я - Наполеон Бонапарт, а это мой младший друг, первый бас Мариинского театра - Федор Шаляпин. - Вы - монахи! - сурово отмел мои шутки шибко умный сержант. Сам видит, и сам спрашивает... - Истинно, сын мой. Монахи мы. - Зачем идете в замок? - Мы слышали, у вас скоро война? - Да, - радостно осклабился страж. - Ну вот, должен же вас хоть кто-нибудь отпевать. - Пошли вон! - взорвались солдаты у ворот, - Еще беду накаркаете, длиннорясые. - Что?! - в свою очередь возмутился я, - А ну, кто тут хочет отправиться в бой без Божьего благословения? Щас всех от церкви поотлучаю на фиг! - Ладно, идите, - смирился сержант. Я прошел спокойно, но Лия все-таки внесла свою лепту, пнув костылем прислоненную к воротам алебарду. Тяжелое оружие рухнуло, крепко приложив грубияна обухом по затылку. Солдаты было повернулись в нашу сторону, но... - Это его Бог наказал! - наставительно отбрила белобрысая язва, указывая пальцем в небо. Желающих еще раз спровоцировать гнев Божий не оказалось. Итак, для начала неплохо. Мы трое проникли в замок Твердь. Да, ребятки всерьез взялись за антиправительственный путч... Все вокруг буквально гудело от предвоенного напряжения. Громыхали, как минимум, две кузницы. Плотники под навесом выстругивали и оперяли стрелы, здесь же строились катапульты. Посредине двора опытные рубаки обучали тыканью копьем новобранцев. Ржали кони в переполненных конюшнях, повсюду сновали вооруженные люди, пестрели флаги, толпились крестьяне, доставляющие фураж и провиант. Я дал Жану приказ вступить в регулярное войско, пусть разведает настроение масс. А мы с Лией шныряли взад-вперед, изучая обстановку, и прикидывали, с какого конца начать партизанские действия. Особого внимания не привлекали, хотя других монахов видно не было. Похоже, духовенство пускалось в замок неохотно, но нам сейчас это было на руку. Настоящие служители церкви разоблачили бы нас в одну минуту. К обеду во двор выкатили целый воз свежеиспеченного хлеба и две бочки пива. Кормят негусто. Однако Лия ухитрилась стащить двойную порцию. К трапезе вышел сам пан Юлий. Он горделиво красовался на высокой лестнице второго этажа, в красном костюме, отороченном мехом, коротких расшитых сапогах и с секирой, висящей на поясе. Отвисший живот придавал ему солидность. Мою метку на лбу прикрывала большая бархатная шляпа с пером, низко надвинутая на брови. - Дети мои! Великий час настал! Завтра на рассвете мы выступим против беззаконного правления самозваного короля Плимутрока. Я сам поведу вас в последний и решительный бой! Я такой же, как вы. Я хочу, чтобы мои дети имели все, мои родители безбедно дожили до старости, моя семья наконец заняла достойное место в этом мире. Все слушали молча, стараясь не чавкать. Одна лишь Лия тихо комментировала речь пана Юлия уточняющими вопросами: - Ну, себе-то он много чего наобещал, родственникам тоже, а народу? - Мы возьмем у короля то, что по праву наше. Поделим согласно заслугам и заживем счастливо! - Ага. Понятно, что самая большая заслуга у пана. Что же достанется остальным? И этот лозунг "Отнять и поделить!" кажется очень знакомым, милорд... - Где наши традиции? Где наша литература, искусство, музыка? Все растеряно, распродано, разворовано! Где наше национальное достояние?! Чего ждать, когда сам король носит иноземное имя? Я! Я! И только я знаю истинный путь в мое царство светлой жизни... - Факт! Мне кажется, как дорога в Ад вымощена благими намерениями, так и дорога в светлое царство пана Юлия вымощена костями доверчивых душ. - Ладно, не так громко, - попросил я. На нас уже подозрительно поглядывали. Мы сделали вид, что бормочем молитвы, и принялись размашисто осенять себя крестами. Сработало. Вплоть до самой темноты мы совали свой нос, куда только могли, пытаясь найти какую-то слабину в обороне замка. Увы... остановить военную машину без кровопролития не представлялось возможным. Тем более что сроки поджимали. Выступление войска было назначено на завтра. Для соблюдения конспирации мы были вынуждены благословлять всех желающих, а религиозных людей в замке оказалось предостаточно. Согласно ранней договоренности, Бульдозер нашел нас ночью за конюшней. Парень с ног до головы был разодет в цвета панской гвардии с гербом пана Юлия и соответствующе вооружен. - Меня приняли в отряд телохранителей. Я поборол двоих приближенных пана Юлия. Милорд, у меня такое впечатление, что всерьез никто не хочет воевать, но почему-то подчиняются бредовым идеям своего господина. Нас всех учили подчиняться вышестоящим, хотя сильно сомневаюсь в том, что после братоубийственной войны может наступить царство света и добра. - Нам тоже так показалось. В общем, вся проблема в этом сионском шляхтиче. - Табуреткой по маковке, и нет проблемы! - с ходу предложила Лия. - Не выйдет. Там, кроме меня, еще человек двадцать личных охранников. - Ну и что? Милорд их всех поубивает! Ты ведь знаешь, какой он страшный, когда сердится. Сразу такое лицо... Кошмар полуночный! - Лия... Имей в виду, пугать людей, гримасничая, как Луи де Фюнес, я не намерен. И вообще, - неожиданно для самого себя обиделся я, - если ты не прекратишь изводить меня постоянными оскорблениями, то... иди отсюда, мы и без тебя справимся! - За что? - едва не заплакала она, - Я же... я как лучше хочу... Мы втроем напряженно замолчали. Тьфу, черти полосатые! Нашли время ссориться... - Ладно, давайте по существу. Жан, ты обнаружил что-нибудь подходящее для многоплановой диверсии? - Нет, лорд Скиминок. Завтра утром мы оденем пана Юлия в походные доспехи, и войска двинутся вперед. Они намерены победоносным маршем двинуться прямо на Ристайл, сметая на пути деревни и села. Столицу, конечно, не захватят, сил маловато, но если здесь действительно появлялся Локхайм... Боюсь, что, когда Плимутрок разобьет мятежника, на поредевшую армию короля обрушатся отряды Темной Стороны. Мы все равно не остановим войну. - Плохо. Лия? Ты часа два гуляла самостоятельно, неужели тоже ничего нет? - Ничего, милорд. Я очень старалась. Я даже в подвалы влезла в поисках подземных ходов, несущих скал, подпочвенных вод... Вышла оттуда с больной головой - кроме вони ничего нет. - Верно, - поддержал Бульдозер, - ребята из охраны даже шутили, будто бы замок пана стоит на тухлых яйцах. - Забавно... А что, неужели так сильно пахнет? - Здесь во дворе почти не чувствуется, но в замке... На нижних этажах хоть нос зажимай. - Может, склад продуктов испортился? - Что-то билось у меня в голове, какое-то решение давно валялось на поверхности, а я его не видел. Вернее, не чувствовал. Запах тухлых яиц... Какой дурак будет хранить в подвалах такое количество яиц да еще давать им тухнуть? Кажется, в китайской или корейской кухне это сошло бы за деликатес, но у сионской шляхты... Боже мой! Я забыл, откуда я родом! Астрахань, Аксарайск, Газпром, сероводород! Вот она цепочка. Замок стоит на песчаном холме, недалеко от моря, почему бы при строительстве котлована и не задеть верхушку резервуара?! Тогда понятны и запах, и головная боль, и даже злобный нрав пана Юлия. Попробуйте с детства дышать ароматом тухлых яиц, так вам тоже покажется, что весь мир прогнил. Газ легко воспламеняем. Можно попробовать... Ах, мало меня в школе били, недоучку плосконосого! Тут ведь не ручку у плиты повернуть да спичку поднести... Так шарахнет - куда там динамиту! Мы должны вывести из замка всех людей, протянуть время, сделать шнур... - Жан, нам нужен тонкий пеньковый трос в сто шагов длиной, обильно вымазанный маслом. Один конец ты засунешь в подвал в место самой высокой концентрации запаха. Завяжешь лицо мокрой тряпкой, а то задохнешься! Обратный конец выведешь во двор, но так, чтобы он не бросался в глаза, и подожжешь. Рассчитай так, чтобы шнур горел не меньше часа. Это надо сделать на рассвете. Я хочу выманить пана Юлия со всем войском из замка. Но там наверняка останутся женщины и дети. Твоя основная задача -- после поджигания шнура в течение часа повыкидывать их всех в чисто поле. - Мы... будем здесь все взрывать?! - поразилась Лия. - Ну, порох я видела, динамит тоже, а вот о взрывчатости тухлых яиц не подозревала сроду! - Там газ. Сероводород, - пояснил я. Они понимающе кивнули, прохиндеи. - Ладно, объясню на досуге. Да, вот еще, достань для Лии пажескую одежду и выведи из конюшни лошадей. Мы с ней покидаем замок. Глава 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ РАЮМСДАЛЯ "Теперь ты умрешь, Скиминок!" - кричал принц и десятки отточенных клинков искали грудь тринадцатого ландграфа. Воины и нечисть, колдуны и наемники, люди и звери жаждали его крови, а он улыбался друзьям и сам делал такой шаг навстречу смерти, что даже она была вынуждена отступить... Хроники Локхайма Это была наша первая и последняя чисто техническая авантюра. В целом все получилось. Ну, не совсем так, как хотелось... Лошадей Бульдозер достал без труда, но вот вывести их из замка оказалось невозможно -- слишком хорошо охранялись ворота. Тут мы в пролете, скакунов через стену не перебросишь. Нас самих Жан легко спустил со стены, обвязав веревками. Сначала меня, потом Лию. Она все ворчала, что не может толком рассмотреть, какую одежду муженек напихал ей в мешок. Жан вообще разошелся, грабил все подряд, - как бы его не замели на этом деле. Мы спрятались в густом перелеске и однозначно решили посидеть до утра не на сырой земле, а в скромном домике отца Ансельма. Дорога знакомая, час спустя после прогулки под луной мы были на месте. Дверь у отшельника не запиралась, в углу горели свечи, а сам хозяин совершал ночное бдение, молясь за успех нашей шайки. - Отец Ансельм! Не бойтесь, это мы... - Вы? Святые небеса, вы вернулись целы. Но... а где ваш могучий друг? - Трудоустроился. С его данными он был мгновенно зачислен в штат "секьюрити" вашего пузатого пана. Бульдозер - парень с головой, поднаторевший в приключениях, так что за него не переживайте. А мы вот пришли... Оторвали вас от Божеского дела. Простите, если что... - Да проходите же, ландграф! - засуетился старик, втаскивая нас внутрь. - Мне нечем угостить вас, дети мои, но здесь тепло, и вы всегда найдете ночлег и понимание. - Вот спасибочки! А свечи у вас еще есть? Можно мне парочку? Костюмчик порассмотреть бы надо, - тут же заюлила хитрая лиса. - Мой-то набил тряпок, а что, где, какого цвета или материала - он же дуб дубом! Всю жизнь такое покупает... без переделки пугало надеть постесняется! Отец Ансельм выдал моей попрошайке весь запас свечей, нитки с иголкой, а еще свой нож. Довольная Лия уселась в уголок, скрестив ножки в позе лотоса, и наконец-то запустила обе руки в мешок. Мы с отшельником уселись на шкуры в другом углу. - Вы можете что-нибудь рассказать о тухлых яйцах в подземелье замка? - напряженно спросил я. - Да... но не знаю, что вам покажется важным. - Все. - Хорошо, милорд, - охотно кивнул старик. - Дело в том, что замок Твердь был построен еще дедом пана Юлия. Но когда закладывали фундамент, из земли били голубые огни! Это проклятое место, господин ландграф. Недаром мы граничим с Темной Стороной. Вы говорите, запах тухлых яиц? Нет. Запах серы - вот что это такое! Бывают дни, когда все население нашего окраинного княжества жалуется на головную боль. Люди валятся с ног и впадают в спячку. Только северные ветры способны развеять это колдовство. Я думаю, что из подвалов замка Твердь есть прямая дорожка в Ад! Оттуда и тянет серой... - Не надо так мрачно, святой отец, - облегченно выдохнул я. Хорошо оказаться правым. Значит, все мои подозрения относительно сероводородного газа верны. Теперь у нас есть шанс остановить войну. Возможно, даже без... - А-а-а-а! Дубина стоеросовая! Колода осиновая! Пенек, собаками помеченный! - Лия! Сейчас же прекрати выражаться в присутствии духовной особы. - Но, лорд Скиминок, - жалобно заскулила она, - вы только взгляните, что он мне всучил! Я же в таком виде только в Тихое Пристанище пойти могу, бабушек до кондрашки доводить, но уж никак не в приличное общество! Вот, полюбуйтесь! Пока мы беседовали, Лия успела распотрошить содержимое мешка и вырядиться соответствующим образом. Ну... комично, конечно... С другой стороны, многие Голубые Гиены одеваются еще хуже. Описательно это выглядело так: во-первых, Жан перепутал камзолы, - вместо пажеского стащил геральдический. Фасон уже не тот, воротник стойка, рукава пышные в плечах и зауженные к запястьям, к тому же разного цвета - синий и красный, а все прочее - ярко-зеленое с люрексом. Размер, естественно, скорее на меня, чем на нее. Штанов двое. Обтягивающие лосины, белые в широкую голубую полоску и короткие бархатные со шнуровкой по бокам, мятые до невозможности, их Лия демонстративно держала в руках. Вместо маленьких сапог высокие кавалерийские ботфорты. Эти даже мне наверняка велики, а уж Лие доходили едва ли не до пояса. Еще в мешке оказались парчовые тапочки на высоком каблуке с помпонами. Явно ночные - пробежаться до одного места и назад в постель. Мы с отцом Ансельмом сдержанно хихикали. - Да, вам смешно, - мгновенно надулась наша спутница. - Как я в таком виде людям покажусь? Это же форменный позор для пажа такого знаменитого ландграфа, как вы. Осрамил перед всем народом... Ну, скажите, милорд, вот кто он после этого? Пришлось пожать плечами и всем троим браться за дело. Вплоть до самого рассвета маленький домик отшельника напоминал шумное ателье по пошиву верхней одежды из материала заказчика, по его фигуре, в его присутствии и с нескончаемыми капризами... Вот так, сладкой парочкой, мы и стояли наутро близ ворот замка Твердь. Мою рубашку заштопали, джинсы выстирали, хотя высохнуть не успело ни то, ни другое, но я уже был похож сам на себя. Лия, даже после всех переделок, здорово напоминала циркового клоуна, а по пестроте костюма свободно могла бы участвовать в бразильском карнавале. После получаса грозно-насупленного стояния я начал скучать. На нас пару раз полюбовались со стен неулыбчивые стражники, но никому и в голову не пришло поднять тревогу. Словно тут не свирепый ландграф пришел, а какой-то занюханный арабский террорист с заложницей-травести. Мы начинали нервничать... - Милорд, можно я сбегаю к воротам и настучу с высказываниями? - Валяй. Только не увлекайся с оскорблениями, не хватало еще, чтоб за тобой начали охотиться с арбалетами раньше времени. Мой паж дунула к замку и начала колотить в зарешеченное окошечко стражи подобранной палкой. Наконец появился бдительный часовой: - Чего надо? - Мой господин лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, тринадцатый ландграф Меча Без Имени, имеет честь вызвать на смертный бой вашего господина и все его войско в придачу! - Наш господин идиотов сегодня не принимает! - Почему? - обиделась Лия. - У нас большой поход, мы на войну идем, - охотно пояснил страж. - Нет у пана Юлия времени с каждым выскочкой драться! - Но... как это? А рыцарский кодекс?! - Плюнуть и растереть! - А... ну... Ну тогда милорд заклеймит вашего хозяина трусом! Вместо ответа стражник только презрительно фыркнул и захлопнул оконце. Негодующая Лия барабанила добрых минут десять, воя, что ее еще ни разу так не оскорбляли, что весь замок дурацкий, что живут в нем одни дураки и чтоб самый главный дурак сию же минуту вышел, а уж она расстарается, чтоб одним дураком сразу стало меньше. В конце концов окошечко все же открылось и в нос экс-Валькирии уперлась арбалетная стрела. - Ша, ребята! Кончаем базар, я мирно отвалила. Во время всей этой незатейливой комедии моя поза оставалась незыблемой, дыша благородством и праведным гневом. Когда Лия понуро вернулась ко мне, мы сели рядышком на бугорочке и пригорюнились. Первая половина моего хитроумного плана успешно провалилась. Пан Юлий пренебрежительно отказывался от противоборства с лордом Скиминоком. Признаться, я наивно надеялся, что он, услышав обо мне, вспомнит про меч, возжаждет им завладеть и бросится на меня всей армией. Мы с Лией отбежим, Жан выведет женщин, а сероводород взорвет опустевший замок. Потом... вот что потом? Это я как-то не очень продумал. Судя по всему, мы останемся втроем против разобиженного пана с войском за плечами. Паршивая перспективка... - Будем ждать, пока они сами не вылезут. Тогда я подойду к этому пузатому трусу и... - Лия, войска идут на войну! У них свои дела и свои проблемы. Ты что, предлагаешь мне прыгать на палочке вокруг конных рыцарей и угрожать их господину вечным позором, если он сейчас же не даст мне себя убить? Я вчера обратил внимание на отряд стрелков в легких доспехах - за полторы минуты они сделают из нас малоподвижных дикобразов! - Что вы кричите, лорд Скиминок? Можно подумать, будто это я виновата в том, что о вас ходит такая слава. Ни один психически уравновешенный рыцарь ни за какие коврижки не согласится укусить тринадцатого ландграфа. Уж я уговариваю, уговариваю... Все как об стену горох! Что поделать, если теперешние мерзавцы предпочитают умереть в собственной постели, а не от Меча Без Имени?! - Ничего не хочу знать! - Я тоже закусил удила и уперся рогом. -- Каждый раз, когда мне действительно хочется подраться, - все сразу убегают или объявляют себя пацифистами. Куда ни плюнь - обязательно попадешь в миротворца! И чем бессовестней хам, тем строже он соблюдает мирную одностороннюю инициативу. Ни за что его не прищучишь... - Эй, парнишка! - неожиданно закричали люди, махая с крепостной стены Лие. - А что, это вот и есть неистребимый герой лорд Скиминок -- свирепый ландграф Меча Без Имени? - Он самый. Хотя какое ваше собачье дело... - Он! Я тебе говорил, что он, а ты? Так я ж памятник в столице видел, вот собственными глазами... Но меч-то все равно похож! Паж, ну подойди поближе, че ты, как этот... За зубцами началась шумная перепалка. Человек пять из рыцарского цвета гвардии спорили между собой, бурно обсуждая мое явление, Я принял прежнюю горделивую позу и стоял, небрежно разглядывая верхушки елей и кипарисов, хотя левая нога уже порядочно затекла. Ушлая Лия опять вела переговоры, а мне вновь досталось гробовое молчание да разве что еще косые взгляды мечников. Для пущего эффекта попрыгал, помахал клинком, повыделывался - одним словом, обратил на себя внимание. Мне поверили. Если честно, обычные люди, рядовые люди охотно на это клюют. Через несколько минут Лия позвала меня: - Милорд, идите знакомиться. Они отличные ребята и много о вас слышали. До начала войны еще часа полтора, нам предлагают опрокинуть по рюмашке. Бред какой-то! От удивления я даже не стал спорить и изображать из себя неприступного зануду. Рыцари быстренько сбегали куда надо, а потом спустили нам на веревочке корзину с разной снедью. Мы с Лией уселись на травке и жадно набросились на еду. Для поддержания разговора приходилось вечно задирать голову вверх, но ради таких бутербродов можно было и потерпеть некоторые неудобства. - Господин ландграф, а что, вы действительно побили нашего пана на День святого Скиминока? - Угу... Чавк-чавк... Ам-ням... - Здорово! А сейчас-то зачем его на поединок вызываете? Не станет он в одиночку драться, как пить дать, выйдет со всем войском и отберет у вас меч. - Пацаны вы сопливые! - философски изрекла Лия, - Да если б вы только знали, какие армии мы с милордом поворачивали вспять. Он - на гнедом коне, в фиолетовом плаще, с Мечом Без Имени На полкорпуса впереди я на белом мустанге, в навороченном костюмчике, с тапочкой в одной руке и сковородкой в другой. Крушим, бывало, направо и налево, лорд Скиминок в бою обычно распевает арии о черном вороне или казаках, которых как раз сегодня никто не любит. А я... вот буквально ни на что не отвлекаясь - по мордам, по мордам, по мордам! - Але, служивые, - наконец вклинился я, - ну, положим, у вашего брюхоносца мания величия заменила даже то количество мозгов, что ему скромно отпустили родители. А вы-то за что идете на верную гибель? Воевать с Плимутроком - просто глупо. Ради посмертной славы? Вы и так живете на границе с Темной Стороной - вот и зарабатывали бы себе имя в бою с нечистью. - Эх, милорд, - дружно вздохнули все, - ясное дело, что войны никто, кроме пана, не хочет! Но мы ведь люди подневольные. - Ясненько... Значит, среди цветов - главная роза, среди холопов - пан! Пропадете вы с этой прабабкиной философией. Революцию бы устроили, что ли? Бунт, интригу, мятеж, насильственный захват власти... Божеское дело, поверьте. - Да все так и думают! Пан наш очень уж хлипко на своем месте сидит. Вот если бы знак какой... - Какой именно? - ухватились мы. - Ну... что бунт и в самом деле-то от Бога! Потом их куда-то отозвали. Мы насытились, вернулись на свой прежний холмик у дороги и стали ждать. Вскоре действительно раздался рев боевых труб, открылись ворота, а войско пана Юлия двинулось через них походным маршем. Их было не слишком много. Около сотни пехотинцев, не больше двух десятков конных рыцарей, полусотня стрелков да еще разношерстная толпа крестьян, вооруженная чем попало. Позади везли две катапульты. При правильно организованной атаке Злобыня силами одной русской дружины разогнал бы этих петухов по своим курятникам. Ну, да ладно... Вот сейчас Жан должен запалить шнур, а там посмотрим, как они запоют "Враги сожгли родную хату". Авангард грохочущей колонны остановился, поравнявшись с нами. Мы стояли крайне спокойно, куда побежишь? Надо доломать комедию до конца. Пан Юлий в золоченых доспехах с приподнятым забралом остановил коня и насмешливо обратился ко мне: - Ну что, самозванец, все-таки решил отдать меч законному владельцу? - Меч Без Имени сам волен выбирать себе господина, - смиренно ответил я. - Мы пришли не с войной, но с миром. Дьявол опутал сетями твою заблудшую душу и толкает на братоубийственное кровопролитие. Остановись, вельможный пан! - Взять у него меч! - коротко приказал сионский шляхтич. - Тоже мне нашелся проповедник. Двое блюдолизов двинули коней на меня, но я ловко вскочил на камушек и заорал так, что они опешили. - Геенна огненная разверзла зияющую пасть! Сатана идет по миру, собирая замерзшие души! Близок, близок Апокалипсис! Плачьте, люди, ибо время ваше истекло! Кайтесь во грехах своих! Ешьте землю и орошайте ее слезами покаяния! Грядет время Зверя! Он будет мучить ваши души, терзать вашу плоть, уничтожать даже саму память о грешных детях, забывших заветы Отца своего! Гром уже гремит! Гремит гром возмездия! Слушайте! Пару-тройку минут все и в самом деле вслушивались, - Не гремит, милорд, - шепотом доложила Лия. Пан Юлий зафыркал у себя в шлеме, изображая пренебрежительное хихиканье, двое рыцарей вновь наставили копья, и тут... Одну из высоченных стройных башен разнесло! Взрыв был что надо... Крыша улетела к черту на рога, а на ее месте плясало веселое голубое пламя. Если уж это им не знак, то я не знаю, чего еще требовать от Бога? - Ага! - восторженно завопила мой паж, пританцовывая на одной ножке. -- Мы ведь вас предупреждали! Вот он - конец света!!! Пользуясь массовым испугом, я решил слегка подогреть панику: - На колени, нечестивцы, забывшие о Божьем гневе! Молитесь, молитесь беспрестанно! Навсегда отриньте греховное оружие, ибо за нарушение заповеди "Не убий!" еще никого по головке не погладили. Кайтесь в страшных заблуждениях, гордыне, высокомерии, жадности, блуде, сребролюбии. - Этого не может быть! - тонким фальцетом завизжал пан Юлий, пытаясь меня перебить. Ха! Да когда меня понесло, так легче Ниагару остановить веером, чем лорда Скиминока пререканиями. - Молчи, неверный извращенец! Ты посмел возжелать корону ближнего. Ты толкнул свой народ в пламень гражданской войны, ты дерзнул возомнить себя пророком новой веры! Кайся вместе со всеми, но если твое раскаянье не будет искренним - все сразу почувствуют смрадное дыхание Ада в своих легких. - Нюхайте, нюхайте, дети мои! - щедро предложила Лия. Запуганный народ начал принюхиваться. Ну, ясное дело, запах из открытой скважины мятежники учуяли сразу. Пан Юлий вертелся в седле, что-то вереща о защите нравственности и духовности, но пространство вокруг него мгновенно опустело. Войско быстро рассасывалось... Не хватало только последнего, заключительного мазка, и он не замедлил явиться. Взрыв грянул вторично! От соседней башни вряд ли хоть кирпичи остались... Но! В воздухе пролетело что-то крупное и белое, трепеща на ветру прозрачными крыльями, а потом гулко бухнулось в кусты позади нас. - Ангел, - прошелестело над рядами кающихся. - Сам ангел Божий пролетел, указывая нам истинный путь. Свершилось великое чудо! - Заметьте! - вовремя добавил я. - Пролетел он не по курсу Срединного королевства и даже не в Темную Сторону, а в направлении проселочных дорог. Бог говорит: "Бросайте, на фиг, всю войну и марш по домам!" Не прошло и получаса, как вся армия пана Юлия осталась в составе своего господина, его лошади, ну и груды брошенного оружия. Из ворот замка начали выбегать женщины с прислугой. Бедняги выносили вещи. Честно говоря, запах уже стоял такой, что глаза резало. Мы плюнули в сторону незадачливого агрессора и пошли искать Жана. Далеко уйти не успели. Ломая кусты, наш бедный Бульдозер выполз на четвереньках в непонятно каком кружевном белье на плечах, с мутным взглядом и мычанием вместо членораздельной речи. - Лия, девочка моя, раздобудь на всех лошадей. Нам действительно пора. Да, и подними, пожалуйста, этого падшего ангела... На ночлег мы вернулись к отцу Ансельму. Пожилой отшельник страшно обрадовался, когда мы рассказали ему, что войны не будет, а войско разбрелось по всему княжеству, возвращаясь домой. В придачу не пролилось ни одной капли крови, исключая разве разбитый нос Бульдозера. Конечно, пан Юлий долго орал нам вслед, что он страшно отомстит, но броситься на нас в одиночку все-таки не рискнул. К замку Твердь ближе чем на милю подходить не рекомендовалось - воздух явно не целебный. Надеюсь, что подземный резервуар с газом не очень велик, пламя было невысоким, повоняет с месяц и перестанет. Через два дня спокойной жизни на меня напала страшная депрессия. Сначала я затосковал по Ивану, потом по Луне. Причем боль была такая, что Лия, Жан и священник не знали, куда деться от моей унылой физиономии. Я честно пытался держать себя в руках, но мои ребята смотрели на эту проблему иначе. По их мнению, если рыцарь не страдает от неразделенной любви, то он не настоящий герой. Обязательно надо время от времени поскуливать, выть под луной серенады, плакать в конскую гриву и рвать на себе волосы. На деле это выглядело примерно так: - Лия, как ты думаешь, она меня любит? - Конечно любит, милорд! Безумно, страстно, безнадежно, потеряв голову, впадая в отчаяние, стремясь к вам всем сердцем, дыша вашим именем, веря и скорбя... - Да, а почему тогда убежала? - Потому что она не любит вас! Вы были ее игрушкой, шуткой, улыбчивым времяпрепровождением, мимолетным увлечением, шалостью, легкой любовной интрижкой... - Жан, убери ее! Скажи мне, как мужчина мужчине... - Вы ее не любите, лорд Скиминок. - Почему? - Потому что, когда любят, женятся. Но не переживайте настолько, она вас тоже не любит. - Почему? - Потому что когда любят, то ждут. - Отец Ансельм, спасите меня от них обоих! На самом-то деле мы ждали Локхайм. Я продолжал надеяться, что принц приведет сюда Тающий Город. Правда, как всегда, не был ясен план действий на потом... Но это вроде как уже наша визитная карточка - все решать на месте сообразно обстоятельствам. Просто скучно было. Мне даже приходили в голову нехорошие мысли - пойти прогуляться огнем и мечом по землям Голубых Гиен. Все равно делать нечего... Утром третьего дня ко мне пришли крестьяне. Два деревенских старосты, зажиточные люди и еще несколько женщин для более надежного воздействия на мою добрую душу. Лия с мужем умотали на море купать лошадей, я грелся на солнышке, неспешно беседуя с отшельником на религиозные темы. Когда делегация депутатов от сельскохозяйственного округа приблизилась, снимая шапки, я соизволил встать. - К вашей милости обращаемся, достопочтенный лорд Скиминок! Уважьте, сделайте такую Божескую милости - обратился ко мне самый пожилой крестьянин. - Весь во внимании. У вас что, какие-то проблемы? - Горе у нас. В лесу людоед залютовал. - Людоед?! Ну, вон вас сколько, собрались бы всем миром, взяли вилы, топоры да устроили ему пышные похороны за ваш счет. Я-то здесь при чем? - Да ты знаешь ли, батюшка, какой он страшный?! Нам самим нипочем не справиться. Как пан Юлий войска пораспустил, то в нашу деревню шестеро ратников вернулось. Все в доспехах, с копьями да мечами, шрамами боевыми отмеченные. А только трое ушли на людоеда и не вернулись. Люди дома бросать стали, землю, хозяйство. Уж сотворите Божескую милость, господин ландграф! А мы не поскупимся, понимаем, вам небось тоже деньги не повредят... - Хм... конечно да. Однако финансовые вопросы обычно решает мой паж. Это будете утрясать с ним. А я, пожалуй, и соглашусь поразмять кости. Расскажите-ка о вашем горе поподробнее... - Вот уж спасибо, милорд! Ото всех нас великое спасибо! - аж прослезился старик, едва не хлопаясь на колени. Ей-богу, он бы бухнулся, но они не гнулись. - Людоед в наших краях давно живет. Да только пан наш другие дела достойными почитал, вот зверь-то и обнаглел. - Это зверь? Зайчик или белочка? - Разный он. Обличья звериные меняет, потому как колдун. То медведем представится, то вепрем, а то волком невероятной величины. Но уж лют! Порой и косточки целой не оставит - все порвет, погрызет, переломает. - Садист какой-то, - хмыкнул я, - А где живет? - В лесу, в глухой чащобе. На охоту выходит, когда голоден, для него что день, что ночь - все едино. Ежели всех людей посчитать - так уж больше сотни сожрал, ненасытный! - Ладно, уговорили. Не так давно мы с оруженосцем срубили башку одной хамоватой ведьме, терроризировавшей целое село. Так вот она даже маскировалась под монахиню. Значит, сейчас мне надо дождаться ребят, а ближе к вечеру я к вам заеду. В какой стороне ваша деревенька? Да вы бы на моем месте тоже согласились. Ничто так не избавляет от сердечных мук, как опасное дело, грозящее смертью. Может быть, я действительно ее так сильно люблю, что даже хочу умереть, раз мы не вместе... - Милорд, вы никуда не идете! Это решено категорически и бесповоротно. - Лия... - Имейте в виду: еще один шаг - и я рухну вам в ноги, обхвачу колени, буду выть, как на похоронах, но никуда не пущу! - Жан! - взмолился я. Наша душераздирающая перепалка тянулась не меньше часа. Отец Ансельм скорбно кивал головой, Бульдозер грустно вздыхал, не зная, что делать, поэтому мне пришлось взывать к общественному мнению уже в полный голос: - Успокойте же ее, наконец! Дайте мне сходить развеяться. Убивать людоедов - это самое что ни на есть ландграфовское дело! Опять же очень полезное для улучшения микроклимата в данном регионе. Почему, в конце концов, все так не хотят, чтобы я совершил подвиг? Бедным крестьянам не нравится, когда их едят... - Мало ли, что им не нравится! - с полуоборота завелась Лия, действительно падая на колени и хватаясь за мою рубаху, как нищий за плащ святого Августина. - А платить кто будет?! Да за те жалкие гроши, что они собрали с двух деревень, мы в столице и поужинать втроем не сможем! Я ни за что не допущу, чтобы вы унижали звание ландграфа Меча Без Имени до оплаты простого охотника на драконов! - Ну, знаешь, - в свою очередь начал сатанеть я, - если мои душевные порывы ты будешь вечно пробивать третьим чеком в кассе - я дам рыцарский обет оказывать помощь любому просящему совершенно безвозмездно! - То есть как? - То есть - даром! - Ах... - Лия картинно повалилась в обморок. Жан начал неспешно обмахивать ее платочком. - Дело, конечно, не в деньгах, милорд. Просто мы ведь вроде... Вы же надеялись дождаться здесь Раюмсдаля. Охота на людоеда очень опасное развлечение. Я уверен, что вы победите, но... если вас неожиданно ранят, то как мы нападем на Тающий Город? Может быть, все-таки стоит поберечь силы для более серьезной битвы?.. - Бульдозер, - я задумчиво посмотрел в глаза трусливому рыцарю, - ты темнишь. Вы оба чего-то боитесь. Не людоеда, тут вы герои, тогда чего? Молчишь? Поднимай свою комедиантку и отправляйся седлать лошадей, я выезжаю. Мгновенно придя в себя, Лия демонстративно встала с холодного пола, цапнула мужа за руку и вывела наружу. Мы с отшельником остались одни. Отец Ансельм произнес короткую молитву, еще раз перекрестился перед распятием, а потом заговорил со мной самым мягким тоном: - Пожалуйста, выслушайте меня, сын мой. Боюсь, что ваши верные друзья просто не в состоянии понять глубинные причины собственного беспокойства, поэтому и выдумывают невесть что. Загляните в свою душу - зачем вам это? Ради чего вы идете на смерть? Ради невинных людей, ради защиты чести и справедливости, ради борьбы со злом, ради денег, ради славы, ради рыцарского звания? Подумайте... А вдруг этой женщине просто все равно? Не отвечайте сейчас, в спешке или гневе, промолчите. Но если вы делаете это только ради нее - пусть Господь спасет вашу заблудшую душу! По тропинке мы ехали мирно. Старый хрыч надолго испортил настроение, и мои спутники не пытались утешить меня шумными разговорами. Разумом я понимал, что священник желает мне добра, но так хотелось совершить что-то безумное, глупое, безрассудное, чтобы она узнала, почувствовала, поняла и... вернулась. Лия ворчала себе под нос, презрительно подбрасывая в руке тощий кошелек. Жан тихо напевал "Балладу о доблестном лорде Скиминоке" с продолжением. Длинная, но занимательная вещица его собственного сочинения. После каждого большого кроворазлития он добавлял туда еще парочку куплетов. Судя по энтузиазму парня, он будет продолжать ее, даже когда наши подвиги закончатся, и сделает песенку эпической. Вообще-то я даже люблю такие вечерние прогулки. Чистый воздух, запах сероводорода ветер относит в сторону, погода здесь гораздо теплее, чем в столице, а езда верхом всегда приятно бодрит. Лошади удивительные животные, они обладают каким-то магнетическим воздействием на душу человека. Они ее лечат... В первой деревеньке мы не стали задерживаться слишком долго. Перешли вброд неглубокую речку, а там на холме стояла и вторая деревня. Именно за ней начинался глухой бор, где и должен был находиться тайный бункер искомого злодея. Крестьяне провожали нас со слезами и надеждой. Мне стало неуютно при виде этих задерганных людей, обреченных всю жизнь пахать землю на своего пана, платить дань разбойникам, поднимать хозяйство из руин постоянных междоусобиц... А то, что они люди и о них тоже должен хоть кто-нибудь позаботиться? Если не выброшу эти мысли из головы, то, пожалуй, быстро переквалифицируюсь в политика-реформатора, а такие вещи в параллельных мирах не поощряются. Из размышлений меня вывел дикий нечеловеческий вой. Кони захрапели и стали бить копытами. Темнота опускалась на лес. Жутко? - Лорд Скиминок, а какого черта мы поперлись его ловить в темных кустах на ночь глядя? - тихо спросила Лия. - Это мой план, - подумав, сообщил я. - Мы ведь не можем ходить дозором вокруг двух деревень сразу, пришлось бы рассредоточиться, а вдруг этот троглодит подкрадется и умыкнет именно тебя? - Ох, страх какой... А почему не Жана? - Он же в кольчуге, она железная. Пока еще выковыряешь, а ты сразу готовая к употреблению, тепленькая, выкупанная... Жеребец Бульдозера неожиданно шарахнулся в сторону. Я выхватил меч, но никого не было видно. Трусливый рыцарь успокаивающе гладил шею своего коня. - Показалось... Наверно, его напугала какая-то тень. - Вот что, братва, давайте перегруппируемся. Мы с Бульдозером едем по флангам на полкорпуса впереди. Лия прячется посередине, сидя в седле задом наперед. Будешь следить, чтобы на нас никто не напал с тыла. Вот так, а теперь... Договорить мне не дали, откуда-то сверху обрушилось здоровенное бревно на двух ремнях. Подобно огромным качелям, оно просвистело над дорогой, одним махом выбив меня из седла. Наверно, такая же участь постигла и остальных. Приподнявшись на локтях, едва дыша от дикой боли в груди, я с тупым равнодушием встретил блеск горящих красных глаз, приближающихся ко мне с невероятной быстротой. Я попробовал опереться на левую руку и рухнул - локтевой сгиб отозвался такой болью! Мгновенье спустя надо мной нависла страшная кабанья морда с загнутыми клыками в мою ладонь величиной. Это была смерть. Глупая, бессмысленная, бесславная, обдавшая меня смрадным дыханием. Я не слышал собственного крика. Каким-то невероятным напряжением всех мыслимых и немыслимых сил я едва шевельнул пальцами, но даже этого усилия хватило, чтобы... Меч Без Имени тусклой молнией бросился вперед и почти по рукоять ушел в жирное горло зверя! Мне плеснули в лицо водой. Я открыл глаза и попробовал повернуть голову. Какая-то пещера или изба, уж очень темно и мрачно. В углу лежит связанный Бульдозер. Мне хорошо видна его широкая спина и руки, скрученные у запястий. Вроде бы дышит... Поворачиваю голову в другую сторону. Там горит огонь. Да, скорее всего, это землянка. Есть очаг, есть дверь, есть чурбак, заменяющий стул, есть даже стол, на нем я лежу. Мои руки тоже связаны, только спереди. Очень болит грудь... Впечатление такое, словно у меня все ребра сломаны. Лия... Лии не видно. Или успела убежать, или ее хранят в другом месте. А кто меня тогда поливал, как гладиолус на грядке? В самом темном углу зашуршало. Я извернулся, покачнулся, уперся ногой в стол и сел. Голова сразу закружилась, предметы поплыли перед глазами. Из угла быстро шагнула темная фигура и встряхнула меня за плечи. Горящие красные глаза светились, как угли. Рожа настолько страшная, что сразу и не определишь, мужчина или женщина. - Привет, хозяюшка! Дом тебе полною чашей! - неожиданно выдал я. Красные глаза расширились. Существо отступило назад. Да... много уродов на Темной Стороне, но это?! Все-таки женщина. Покрыта шерстью, одежды не носит, шимпанзе в сравнении с ней просто Лоллобриджида, фигура ближе всего к старинному комоду на кривых ножках, но сила, видать, немереная. Глядит на меня с такой звериной ненавистью, что я невольно начинаю сомневаться в неотразимости собственного мужского обаяния. Уф... какая длинная мысль! Зато голова прошла. - Зачем ты пришел? - скорее прорычала, чем выговорила людоедша. - Ах ты старая карга! Избушку к лесу передом, к тебе задом. Ты сначала накорми, напои, потом в баньке выпари да спать уложи, а уж тогда и спрашивай. - Ты его убил! - Кого? - искренне удивился я. - Моего мужа!!! - заревела она так, что я узрел в ее пасти огромные желтые зубы в два ряда, а дверь просто распахнулась наружу. - Ну, знаете ли... Если каждого кабана размером с лошадь называть мужем... Вы тут, в лесу, живете, понимаю, туго бабе без мужика. В конце концов, зоофилия - это ваше личное дело. Но нельзя же требовать от случайного прохожего, чтобы он прозорливо предположил в немытом вепре вашего пылкого возлюбленного?! Держу пари, она отродясь таких отповедей не слышала. Тетка просто замерла в позе витринного манекена, пытаясь переварить все, чем нагрузили ее неторопливые мозги. Я добавил еще, пусть помучается... Если не придумаю, как сбежать, так хоть время выиграю. - Эй, киска! Ну ты, короче, прикинь сама: мы с друзьями гуляем по лесу. Все чин чинарем, озон, луна. Ну, никто не пылит, в натуре... А тут, на фиг, бревно! Мне - раз, ему - раз, весь кайф обломали... Ну, так же нельзя, елы-палы! Че мы, быки какие, нормальных слов не понимаем? Я, короче, лежу, как с бодуна, а тут твой кабан, пальцы веером, тычет меня пятаком в ухо. Я ему че, фраер какой?! Да я братву свистну, ему ж, сучаре, его же рыло под хвост заткнут! Ну, на фига такие наезды? Че, если клыки как бананы у Рафика на базаре, то все можно, да? Че сказала? Я не понял?! Людоедша начала косеть. Ее глаза горели уже просто направленным светом, словно два красных фонаря. Из разинутого рта бежала струйка слюны, теряясь в волосатой груди, дыхание становилось прерывистым, из ноздрей валил пар, а все тело судорожно дергалось. Может быть, если я тут еще немного потреплюсь, ее инфаркт стукнет? Вот бы здорово... - Че молчишь, тетка? И друган мой в углу тоже молчит. Ты его не замочила часом? Не, мне в принципе по фигу - бабки идут, и ладно! На троих не делить, но на поминки отсыплем... Че мы, волки какие? Я те хотел сказать, подруга, тут ведь у кореша моего жена бегает. Не, я не козел, своих не продаю. Но ведь и ей, в натуре, может, че не в кайф. Забыкует... Скажет, че, мол, спонсора моего на фуфле кинули? Где зеленые? Где его доля? Ну, так че, по совести делить будем... Секешь? Людоедша с воем бросилась на меня, вытянув вперед когтистые лапы. Если вы думаете, что я болтал, ничего не делая, то вы не знаете предприимчивого лорда Скиминока. Это раньше я был добрый и наивный, а теперь мудрый и жестокий, как Стивен Сигал. Конечно, в драке мне с ним не тягаться, но... Пока велись разговоры, я переместил руки, ухватившись за край стола, поджал под себя правую ногу и в нужный момент встретил врага убойным прямым между глаз! Вою было... Уж не вспомню, кто громче орал: она, отлетев к стене, или я от боли в ушибленной пятке. Башка у мерзавки оказалась прямо-таки твердокаменная... Я скатился со стола и, приплясывая на одной ножке, лихорадочно искал достойное средство для защиты. Где же тут мой меч? Ага, вспомнил - надо позвать! - Меч! Мой Меч! Меч Без Имени!!! Ничего не произошло. Женщина встала, потрясла головой и вытащила откуда-то широкий мясницкий нож. В отчаянье я выхватил из очага почерневший вертел. Мы осторожно кружили вокруг стола. Она поняла, с кем имеет дело, и, хотя все преимущества были на ее стороне, не хотела рисковать. Я находился в очень паршивом положении. Руки связаны, грудь по-прежнему болит, хромаю на правую ногу, вооружен... да это и оружием-то не назовешь! Где же мой Меч? Спиногрызка бросилась вперед с широким замахом. Я ушел, замахал вертелом и неожиданно понял, что вполне могу защищаться. Уроки Меча Без Имени не прошли даром. Я довольно успешно парировал удары ножа, сталь звенела о сталь, высекая искры. Несколько раз мне удавалось рубануть или ткнуть свою противницу. Но вертел не меч, и на волосатой шкуре людоедши вряд ли остались хотя бы синяки. Она чувствовала, что я не в лучшей форме. Мне нужно было пробиться к двери и попытаться увести тетушку подальше от Жана. Если с ним все в порядке, он придет в себя, а потом поможет. Не знаю, как и чем, но он меня не бросит. Пока я рассуждал сам с собой, лохматая оглоедка обрушила на меня водопад тяжелых ударов и один я пропустил. Левый бок обожгло огнем... Вскользь, но все равно порезала. В отместку я опрокинул стол так, что он рухнул ей на ногу. Людоедка взвыла дурным голосом! Я бросился к дверному проему, и тут... - Милорд! Спасите меня-я-я... Я упаду! Визг был такой, что мы оба забыли о драке. Открывшееся нашим взорам зрелище очень подходило под строчки песни "Улыбнитесь, каскадеры...". По темному лесу, отсвечивая лунным серебром и петляя между деревьями, на высоте трех метров летел Меч Без Имени. Вот это оружие... Он все-таки меня нашел! На рукояти Меча, вцепившись в нее обеими руками, висела совершенно одуревшая от страха Лия. - Милорд, я... хотела... спешила... к вам на помощь! Меч Без Имени замер передо мной, небрежно стряхнул белобрысую в кусты и плавно лег рукоятью в мои ладони. Покорябанный вертел я успел выпустить. Думаю, людоедша прекрасно поняла, что это значит. - Убийца! Мы ударили одновременно. Клинок моего меча оказался гораздо длиннее ее ножа. Страшная голова развалилась надвое... В изнеможении я прислонился спиной к низкой стене землянки. Меч отдавал мне свою силу, и, если бы сейчас понадобилось завалить еще одного монстра, пожалуй, я бы смог. А где Жан? Бедолага так и лежит связанный, жестоко страдая от невозможности принять участие в смертельном бою. Надо выручать парня. Я сунул меч в кольцо на поясе, хотя со связанными руками это было трудновато. Потом нашел в кустах Лию. Она удачно хлопнулась мягким местом в папоротники и сидела там с раскрытым ртом и поднятыми руками. - Все кончилось. Вылезай. - Не могу, милорд, - жалобно пискнула она. - У меня руки затекли. Когда страшное бревно сбило вас с Бульдозером, я пригнулась. Меня лишь немного пощекотало по спине. Но лошадь испугалась и понесла! Я с трудом ее успокоила, а когда вернулась, ни вас, ни моего муженька уже не было. Там валялся огромный труп волосатого мужчины с перерезанным горлом! Рядом лежал ваш меч. Я его забрала. Снова села верхом и поехала вас спасать. Меч Без Имени держала обеими руками и тут... Вдруг! Он! Как поднимется вверх! Как полетит! Я просто не успела вовремя отцепиться, а потом было поздно и страшно. Вы бы знали, милорд, сколько раз меня шлепало по носу ветками... - Лиечка, лапушка, перестань тараторить, - тихо попросил я. - У тебя есть нож? Тогда разрежь эти веревки, пожалуйста. - Нет проблем! Сию минуту... Вот. - А-а-а-а-а... Ты же мне палец порезала! - Правда? - умилилась она. - Вам больно? О, мой бедный господин, дайте, я залижу рану. - Не надо! - гордо отстранившись, я достал из кармана несвежий носовой платок и попытался завязать его одной рукой. Лия кинулась помогать, морщась от боли в затекших руках. Вдвоем мы провозились довольно долго, толкаясь, ворча и мешая друг другу. Потом пошли спасать Бульдозера. Так этот гад попросту мирно спал, уткнувшись носом в угол. - Замаялся, сладкий мой, - заботливо замурлыкала Лия, постелив рядышком мой плащ и укладываясь так, чтобы спина мужа служила ей подушкой. - Ложитесь и вы, лорд Скиминок, до утра еще далеко. Нечисть к жилищу людоеда близко не подойдет, а Жана развяжем завтра. Спокойной ночи, милорд... Я уснул сразу же, как лег. Наверно, организм просто ушел под защиту сна от всех переживаний, нервотрепки, боли и беготни. Просто отключился. Мне ничего не снилось. Зато утром, когда все встали и Лия развязала Жана, выговаривая ему за все про все, я с тихим ужасом понял, что заболел. Меня знобило. То ли я перележал на земляном полу, то ли порезавший мой бок нож был недостаточно продезинфицирован, то ли окончательно измотал себя... Вот температуры только и не хватало. С их уровнем медицины особенно. Столько дел... Господи, когда я всем этим займусь?! Счастливая воркотня супругов оборвалась так неожиданно, что я даже не заметил. - Милорд, вам плохо? - А ты сам не видишь?! - Лиина ладонь быстро коснулась моего лба, - Святые угодники, да у вас жар! Вы же весь горите! - Нет... еще не весь... у меня ноги замерзли, - слабо отшутился я, но встревоженный Жан, невзирая на мои протесты, легко поднял меня на руки и понес. Лия суетилась вокруг, вздыхая, поскуливая, всплескивая руками и причитая. Дальше не помню, наверно, опять уснул... Черная полоса моей болезни тянулась долгую неделю. Я очнулся в домике отца Ансельма, до подбородка укрытый шкурами. Меня поили бульонами и не позволяли лишний раз вставать. Бульдозер превратился в самую заботливую сиделку на свете. Лие он доверял подменять себя лишь на три-четыре часа сна. Меня бил озноб. Я бредил, кого-то догонял, с кем-то рубился, все время требуя, чтобы Меч Без Имени был здесь, рядом, под рукой. Отшельник молился надо мной. Крестьяне приносили самые свежие продукты, обижаясь, когда им за это пытались заплатить. Один раз мне даже казалось, что надо мной склонилась Луна, Ее глаза были полны слез. Она ничего не говорила, значит, я снова бредил. Если бы она и вправду была, то разве когда-нибудь оставила меня больного, мечущегося в жару на мокрой от пота постели... Выздоравливал я очень медленно. Отец Ансельм привел одну местную знахарку, и старушка лечила меня отварами малины, багульника, хвои и еще каких-то составных сборов целебных трав. Пан Юлий исчез, бросив супругу со всем штатом прислуги жить в шалашиках. Возможно, набирает новое, менее щепетильное в религиозном плане войско. Когда в одно солнечное утро я проснулся, мой похудевший оруженосец клевал носом рядышком. Отца Ансельма и Лии не было видно. Я осторожно встал, покачиваясь от слабости, но совсем чуть-чуть. Пошел, распахнул дверь, вдохнул полной грудью свежий морской воздух и сел на пороге. Жизнь продолжалась... - Бульдозер! Подъем! Рога трубят, а нас ждут великие дела. - Ми... лорд?! Я не сплю! Но как вы? Лягте сейчас же, вам нельзя вставать. - Уже можно. Температуры нет, голова не болит, только есть очень хочется. Жан вскочил, недоверчиво потрогал мой лоб, заулыбался и побежал встречать Лию. Оказывается, она отправилась за продуктами, а отшельник о чем-то молился у моря. Я вернулся в свою постель, поправил шкуры, заменявшие подушку, и... обнаружил сложенный вчетверо лист бумаги. Сердце предательски замерло... Я развернул лист - письмо, почерк женский, строчки ровные. "Здравствуй, любимый. Я так и не успела сказать тебе - прости... Почему-то кажется, что ты бы меня простил. Понял и простил. Я очень перед тобой виновата. Все, что я говорила тебе о монастыре, - это ложь. Не знаю, зачем врала, наверно, совсем потеряла голову, узнав, что ты вернулся.