тельный,  опытный,  только  ему  бы
действовать,  а  не  лицедействовать.  Ты  оказался  подходящим  зрителем,
вероятно, даже подыгрывал, где надо. А время шло. И  работало  на  нас.  В
общем, главное ты видел. А теперь перейдем к  делу,  непосредственно  тебя
касающемуся. Я об этом в Центр донесение послал.
   - О чем?
   - О золоте на федеральном шоссе. Сын  нашего  человека  был  свидетелем
довольно странной аварии: перевернулся электрокар на шоссе,  а  из  кузова
выпало несколько больших золотых брусков.
   - А охрана? - спросил Док. Голос был  глуховатый  и,  пожалуй,  слишком
тихий: болезнь горла у него или просто усталость?
   - Была охрана, - подтвердил Мак-Брайт. - Только  странновато  одета:  в
защитных скафандрах. Мальчишка  так  и  сказал:  "космонавты".  Золото  не
излучает, так от чего прятаться?
   - Любопытно, - сказал доктор, - а еще, пожалуй, любопытнее то, что  мои
сведения кое-что объясняют в этой аварии. Видите ли,  -  обратился  он  ко
мне, - я проходил по следственной категории "Семь-главная", иначе  говоря,
по делам особо важных государственных преступников. В ходе  следствия  тут
могут быть применены любые методы дознания, в том  числе  и  показательный
допрос. Не буду  утомлять  подробностями,  скажу  лишь,  что  подвергнутый
такому допросу - уже смертник. Спасти его может лишь чудо, -  добавил  без
тени усмешки, - как это и было со мной.  И  потом  уже,  допрашивая  меня,
следователь ничего не скрывал, пытаясь запугать, заставить просить пощады.
Он ведь знал, что ничем не рискует:  все  государственные  тайны  были  бы
похоронены со мной на Второй Планете.
   Я даже вздрогнул от неожиданности, и, странное дело, доктор по-прежнему
смотрел в пол, даже головы не поднял, и все же как-то сумел  уловить,  что
послал меня в легкий нокдаун.
   - Вас не интересует эта планета? Напрасно,  пусть  заинтересует.  -  Он
поднял голову, и я увидел его глаза - тусклые,  холодные,  неподвижные.  -
Приговоренных к смерти у нас не убивают. Гораздо выгоднее растянуть смерть
года на два - на три: больше не проживешь, это убивает вернее пули.
   - Что именно?
   - Руда. А она радиоактивна.
   - Где эта руда?
   - На Второй Планете. "Шахты Факетти", может быть, слышали?
   Слышал, мне ли не слышать...
   - Что за руда?
   - Не знаю. Знаю только: радиоактивная.
   - А точнее?
   - Говорю: не знаю. Только такой  руды  на  нашей  Планете  нет.  Металл
вырабатывается в лабораториях искусственным  путем,  а  убивает  вернее  и
быстрее любой из наиболее токсичных субстанций, известных нам.  И  учтите,
"металл  икс",  добываемый  на  Второй  Планете,  может  оказаться   самым
эффективным из них. Следователь сказал, что мне не на что надеяться: всех,
кто знает об этих разработках, убивают - лишних, конечно.
   - Вам известно точно местонахождение разработок?
   - Что может быть известно подследственному? Он может только  слушать  и
запоминать. Я слушал и  запомнил:  адрес  -  Вторая  Планета,  владелец  -
Факетти. Вряд ли следователь врал. Такому, как Док,  говорят  правду.  Все
равно ее через неделю-другую воочию  бы  увидел.  Смертников  не  убивают:
государству нужны рабочие руки - любые и побольше.
   Нас не баловали сведениями о Второй Планете: слишком мало там сделано и
делается с трудом. Первые колонисты в  городах-куполах  были  героями.  Их
портреты печатались  во  всех  газетах,  а  имена  восторженные  мальчишки
заучивали наизусть. А дальше пошло как здесь. Выросли  города,  колонистов
стало больше: уже появились дети, рожденные на Второй  Планете.  Построена
обсерватория - крупнейшая в мире, правда. Возник научный центр по изучению
Второй Планеты, факультет университета готовит для него  специалистов,  и,
пожалуй,  на  этом  факультете  самый  высокий  проходной  балл.   Открыто
крупнейшее месторождение нефти, разработан проект его эксплуатации. Сейчас
он рассматривается в Комиссии по мирному использованию ресурсов космоса  -
одном из общепланетных институтов с правом решающего голоса.
   Все это в нашей зоне влияния.
   А что делается в зоне Системы  Всеобщего  Контроля  -  совсем  туманно.
Самый крупный город в  зоне  -  СВК-два.  Есть  и  еще  города-спутники  с
автономным управлением. А уровень развития тот  же,  что  и  у  нас,  даже
пониже. Короче, сегодня - только капиталовложения, которые окупятся завтра
или послезавтра.
   И вдруг незарегистрированные, засекреченные разработки...  Может  такое
быть? Практически да: Док чуть  было  не  попал  в  эти  закамуфлированные
рудники. А теоретически  и  мы  допускали  такую  возможность:  территория
огромная, наземные средства  контроля  под  куполами  ограничены  радиусом
действия. Главный совет по эксплуатации Второй Планеты еще лет пять  назад
отказался  от  постоянных  контролеров  с  двух  сторон  и  высказался  за
периодическую инспекцию. Теперь мы посылаем инспекторов в СВК-два, они там
сидят, смотрят, что им  показывают,  слушают,  о  чем  им  считают  нужным
сообщить, - не более того. А не хочется сообщать - так скрыть  нетрудно...
Агентура на Второй Планете пока бесконтрольна.
   Я встал.
   - Спасибо за сведения, доктор. Они очень важны. А теперь,  извините,  у
меня пара слов к Мак-Брайту.
   Мы вышли в машинный зал. Я не стал напрягать  связок,  чтобы  перекрыть
шум, сказал на ухо:
   - Его надо лечить: он опасен в таком состоянии.
   - Знаю, - согласился Мак-Брайт. -  Мы  переправим  его  к  нам.  А  как
сведения? Помогут?
   - Надеюсь, - сказал я.
   - Я тоже надеюсь, - сказал Мак-Брайт.



        9. ЛАЙК САМ НАЧИНАЕТ ВЕРИТЬ, ЧТО ОН СЧАСТЛИВЧИК

   Вернувшись в отель, я сразу  же  позвонил  Джину,  но  не  застал  его:
"электронный секретарь" сообщил мне, что "хозяин" уехал к отцу в офис.  Не
успел я отойти, как видеофон снова напомнил о себе. Появилась Жаклин.
   - Чем занимаетесь, Лайк?
   - Мечтаю пообедать. Хотите?
   На мое счастье, она отказалась:
   - Не могу, дела. А звоню я  вот  почему:  вчерашняя  история  заставила
сделать выводы не только папашу Кодбюри, но и Факетти-старшего.
   - О чем выводы?
   - Результат пока не ясен. Дикий посажен под домашний  арест  вплоть  до
вынесения приговора. А нашего друга Джина вызвали на допрос к отцу.
   - А что с Кодбюри-старшим?
   -  Пока  санкции  не  было.  Думаю,   обойдется.   Говорят,   Бигль   с
чудачествами. Да и отходчив. А Кодбюри он любит - за глупость, наверно.
   Следом  за  Жаклин  на  экране  видеофона  возник   Джин,   мрачный   и
осунувшийся.
   - Звонил? - лаконично поинтересовался он.
   - Звонил, - подтвердил я. - Тебе что, на мозоль наступили?
   - Хуже, - тоскливо сказал  он.  -  У  меня  неприятности,  Чабби.  Надо
поговорить.
   - Так поднимайся прямо в ресторан на сороковом этаже. Я займу столик на
веранде.
   Джин явился быстро - официант еще не успел принести заказ, - но обедать
отказался:
   - Не до еды, Чабби...
   Налил себе рюмку, залпом выпил, сказал обреченно:
   - Беда... Мой старик совсем с катушек сошел: устроил мне концерт легкой
музыки. Словом, Кодбюри позвонил ему утром, сказал, что мы все здесь катим
под уклон, что нас надо спасать, пока мы не дошли  до  предела.  И  старик
придумал. Поскольку я инженер-горняк по  специальности,  то  меня  ждут  с
нетерпением на рудниках. А ты знаешь, где рудники "Шахт Факетти"?
   Я знал, где эти рудники, но сказал осторожно:
   - Где-нибудь на юге?
   - Как бы не так!.. А Вторая Планета тебя не устроит?
   Ох, как бы меня устроила Вторая Планета, гораздо больше, чем Джина!
   - Невеселая перспективочка, - присвистнул я.
   - Еще бы! СВК-два. Космический рай. Туда всех  уголовников  ссылают.  И
условия там - лучше в петлю.
   - А  ты  не  преувеличиваешь?  -  Я  старался  не  выдать  волнения.  -
Привыкнешь, старина. И потом, ведь это не на век.
   - А хоть бы и на год: ты бы небось не поехал...
   - Я десять лет провел на Луне. Это похуже, чем Вторая Планета.
   Клюнет? Клюнул.
   - Похуже, говоришь? А ты сам поезжай-ка да посмотри.
   - Покупаешь? - Грубее, злее: сейчас нужен именно такой тон.  -  Я  хоть
сейчас чемодан соберу.
   - А ты не трепись: собери...
   Я кликнул официанта:
   - Счет, пожалуйста...
   Расплатился молча, встал, пошел к выходу.
   - Куда? - крикнул Джин.
   Бросил не оборачиваясь:
   - Чемодан собирать.
   Он схватил меня за рукав:
   - Да ты не обижайся: я пошутил.
   - Зато я не шучу.
   Он замолчал, дошел со мной  до  номера,  подождал,  пока  я  возился  с
ключом, вошел в гостиную, плюхнулся в кресло.
   Я сел напротив, закурил - все молча, молча, кто первый не вытерпит?  Не
вытерпел он.
   - Серьезно, Лайк: мне отступать некуда. Отец  -  человек  слова,  и  он
твердо решил отправить меня на Вторую.
   - Когда летишь?
   - На той неделе, вероятно.
   - Ну что ж, - сказал я. - Своих друзей я в беде не бросаю. Только узнай
у отца, что он думает по этому поводу. Время у нас есть: тебя не торопят.
   Моя осторожность его не обескуражила. Умный парень, он понимал, что моя
поездка на Вторую Планету зависит не от меня и не от него. Бигль,  Тейлор,
Факетти-старший - все они будут принимать участие в решении вопроса.
   - Я тебе завтра позвоню, - засмеялся  радостно  Джин.  -  Подумай,  нас
опять трое...
   - Кто еще?
   - Как кто? Стив, конечно. Думаешь, наши старики зря друг другу морочили
головы?
   Он вышел, хлопнув дверью, а я не успел задать  ему  еще  вопрос.  Зачем
Стив? Впрочем, пусть едет. Мне он не помешает: привык  уже.  Для  них  это
вроде исправительных работ, ссылка для привилегированных. А для меня?..  Я
посмотрел в окно: где-то у входа в отель должен поджидать Ли. Он-то мне  и
нужен сейчас, вернее, не он - Мак-Брайт.
   Снова зуммер видеофона, но я не включил экрана: пусть жужжит.



        10. ЛАЙКА МУЧИТ БЕССОННИЦА

   День был явно перегружен событиями: звонок Жаклин, разговор с  Факетти,
поиски Мак-Брайта (проклятая конспирация!), долгий и скучный спор  с  ним,
наконец, выбор решения - есть от чего появиться бессоннице.
   Но ведь от бессонницы спасет великий бог  сна  -  сомнифер,  усыпляющий
мгновенно и безболезненно! Или я настолько распустился, что позволил  себе
пренебречь этой хитроумной машинкой для оболванивания простодушных жителей
СВК? Нет, уважаемые блюстители конспирации, я не пренебрегаю правилами той
страны, в которую попадаю. И конечно же сомнифер стоял у меня на  тумбочке
рядом с кроватью, и сон я выбрал по каталогу: о Луне, о  моем  безоблачном
прошлом пилота, и лампочка на панельке прибора безотказно горела,  сообщая
контролеру в департаменте Бигля о том, что в Милтон-отеле  обитает  вполне
лояльный гражданин. Но все дело в том, что сон по каталогу смотрел не я, а
специальное  устройство,  присоединенное  к  сомниферу  и  настроенное  на
альфа-ритм моего головного мозга.
   В  общем,  департамент  Бигля  -   бывший   департамент   -   мною   не
интересовался, а уж я им - и подавно. Меня волновало другое: мое  будущее.
Все дело в том, что на этот раз оно зависело не  от  меня  -  от  Первого.
Субординация есть субординация - даже в разведке. После того как я изложил
Мак-Брайту свой план,  он  надолго  задумался,  замолчал,  измеряя  шагами
комнату, заставленную моделями пылесосов,  вентиляторов,  кондиционеров  и
прочей электрочепухи (Ли привел  меня  в  контору  Мак-Брайта:  это  было,
безусловно, опасно, но другого выхода я не нашел - спешил). Я ждал ответа,
а Мак-Брайт все ходил, курил сигарету за сигаретой, потом уселся в  кресле
напротив, спросил:
   - Ты отдаешь себе отчет в том, что может произойти?
   - Что может произойти? - невинно поинтересовался я.
   Он обозлился:
   - Не играй в дурачка.  Сам  знаешь,  что  Вторая  -  это  прежде  всего
проверка, и не одна.
   - Я прошел десяток проверок.
   - Не торопись, - он снова закурил - какую  по  счету?  -  Это  тебе  не
электроли тушить. Здесь нужны головы поумнее наших.  Во-первых,  я  должен
сообщить в Центр... И еще: сегодня об этом узнает Первый.
   Я не спорил. Без санкции Центра я все  равно  не  мог  пойти  на  столь
неожиданное продолжение операции. Другое дело, что  я  был  уверен:  такая
санкция будет, подождем, два дня не срок. А Первый... Что ж,  таинственный
Первый, видимо облеченный немалой властью - и тайной  и  явной,  -  должен
знать о моих планах.
   Когда меня готовили к переброске сначала на Луну, потом  в  Систему,  я
слышал о Первом и о связанном с ним резиденте с кодовым именем  Даблью-эй.
Мне не давали явки к нему, никто не обещал встречи с ним,  никто  даже  не
говорил о том, что и ты, мол,  будешь  подчиняться  ему.  Подчинение  было
чисто символическим: даже Мак-Брайт, непосредственно связанный с  Центром,
никогда не упоминал ни резидента, ни его кодового имени. Я знал о нем, как
и он обо мне, конечно, но в каждой моей  акции,  требующей  помощи  слама,
подчинялся только Первому и его решениям.
   - Быть может, он захочет с тобою встретиться, - сказал Мак-Брайт.
   Зеленый огонек сомнифера помигал несколько  раз,  погас  на  секунду  и
вновь загорелся ровным, неярким светом: программа сменила сон. Я  пожалел,
что прибор не действует на меня: день завтра будет нелегким.  Впрочем,  на
Второй Планете перспектива еще труднее. У контрразведки  загребущие  руки,
достанут меня и там. Ну что ж, пожалуй, я уже привык к опасностям,  привык
к проверкам, к слежке.
   Я подтянул к себе пульт видео, набрал  номер  Факетти.  Он  ответил  не
сразу, но не удивился, увидев меня.
   - Разбудил?
   Он покачал головой:
   - Я еще не ложился.
   - Что ж так?
   - Еще один разговор с папочкой.
   - Простил блудного сына?
   - Если это считать прощением. Назначен директором филиала на Второй.
   - А Дикого куда?
   - Ко мне, куда же еще? Будет, видимо, начальником полиции на  рудниках.
Должность вполне для него: власть и лучевик в кобуре. По  стопам  папочки.
Кстати, я тебе уже  говорил,  что  Бигль  простил  Кодбюри-старшего?  Стив
подтвердил.
   - Ты с отцом обо мне говорил? - перебил я: меня не интересовала  судьба
Кодбюри-старшего.
   Джин кивнул:
   - Отец не против. Спросил, кто ты. Я рассказал: и о твоей профессии,  и
о том, как ты меня из машины вытащил... Короче, о визе не беспокойся.
   - Отлично, - заключил я. - Завтра созвонимся.
   Мак-Брайт  сказал:  поинтересуйся  реакцией  Факетти-старшего  на  твою
поездку. Вот уж это меня не волновало,  и  я  оказался  прав:  Джин  сумел
уговорить отца. А может быть, и не пришлось его уговаривать. В самом деле,
сыну понадобится поддержка - это  любой  поймет,  -  а  если  друзья  сына
проверены и  надежны,  то  стоит  ли  искать  лучший  вариант?  Нет,  меня
волновала реакция Бигля, а Мак-Брайт отмахнулся, сказал: не суетись раньше
времени, оставь Тейлора и Бигля Первому. А кому  я  "оставлю"  себя?  Нет,
Мак, каково бы ни было решение Центра, я буду форсировать события:  завтра
же объявляю о своем решении лететь с Джином. Что может быть?  Если  Тейлор
или  Бигль  имеют  улики  против   меня   (хотя   откуда?   Я   не   успел
"наследить"...), Второй Планеты я не увижу. Ну а если улик  нет  и  я  вне
подозрений, то почему бы пилоту-ветерану не слетать на соседнюю планету  с
другом-администратором?
   В любом случае я не  рискую  успехом  задания.  Если  Вторая  для  меня
закрыта, то здесь - в СВК - мне делать нечего. Если же Факетти гарантирует
визу, задание мое переходит в решающую стадию...
   А с Первым я встречусь. Отчего не встретиться? И надеюсь, он  не  будет
так сверхосторожен, как Мак-Брайт.



        11. КАК БУДТО НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ

   Утро, как и прежде, началось с  видеозуммера.  Вежливый  голос  спросил
"господина Орта"  и,  получив  в  ответ  традиционное  "не  туда  попали",
извинился и замолчал. Экран я не включал: я и так знал,  кто  мне  звонил.
Вот почему я собрался с необычной поспешностью, выскочил из отеля, перешел
улицу и нырнул в маленькое кафе напротив. Чашка кофе и пара бутербродов  -
что еще нужно на завтрак? А если за  твоим  столиком  уже  сидит  некто  с
бутылкой прохладительной и делает вид, что не узнает тебя,  то  завтракать
становится просто весело.
   - Что случилось. Ли? - бесцеремонно спросил  я,  отрывая  мальчишку  от
коричневой бурды.
   - Седьмой, - сказал он, не  глядя  на  меня.  -  В  двенадцать  десять,
подземная станция "Бэри", головной вход в сторону центра.
   ...Ровно в двенадцать десять я подошел к скамейке  на  перроне  "Бэри",
где уже сидел Мак-Брайт. Я его не узнал, и он меня не  узнал  -  все,  как
положено, но  в  вагоне  мы  оказались  рядом:  два  случайных  попутчика,
связанных коротким маршрутом громыхающей, грязной, душной подземки,  такой
же, как и десять, и двадцать, и сто лет назад, ибо в  этом  городе  старое
отступало с трудом, сопротивляясь изо всех сил, и никому  уже  не  нужная,
вытесненная поездами монорельсовых дорог, аэробусами и электролями,  почти
пустая подземка все еще гремела, лязгала, перевозя редких пассажиров.
   - Разрешение получено, - сказал Мак-Брайт.
   - Так я и думал, - подтвердил я. - Впрочем, и вы тоже...
   Он улыбнулся:
   - Я рад за тебя, Лайк. Да и не останешься  ты  в  одиночестве.  Хороший
помощник у тебя будет.
   - Кто?
   - Догадайся.
   - Ли?
   - Холодно, холодно...
   - Линнет?..
   - Верно.
   И буднично, словно пересказывая  мне  содержание  рекламной  брошюры  о
телевизорах (его работа!), безразлично глядя в сторону:
   - Инструкции получишь за два дня до вылета. Связь по-прежнему через Ли.
С Линнет сейчас лучше не видеться. Со мной тоже. Это ненадолго:  насколько
я знаю, Факетти вылетит на Вторую Планету дней через пять. Ну, да  он  сам
тебе скажет... И еще: я говорил с Первым. Он хочет тебя видеть.
   Я недовольно буркнул:
   - За что такая милость?
   - За послушание. За удачливость. За умение дело делать. Ты  не  ершись,
слушай. Сегодня  вечером,  часиков  эдак  в  девять,  доедешь  до  Пятьсот
тридцать второго квартала  северного  района.  Найдешь  Сотую  улицу.  Сам
найдешь: спрашивать ни у кого не надо. Дом с рекламой "Мотор  Гварнет"  на
крыше. Поднимешься на третий этаж,  от  лестницы  -  коридор.  Дойдешь  до
конца, до двери с номером триста один. Она будет  не  заперта.  Войдешь  и
сядешь, не зажигая света. Понял: не зажигая света. А когда придет  Первый,
не пытайся рассмотреть его - это  приказ!  -  Он  устало  откинул  голову,
прислонившись затылком к холодному стеклу  вагонного  окна,  процедил,  не
разжимая губ: - Я выхожу сейчас. Ты - на следующей. Не забудь:  сегодня  в
девять...
   Я вышел из вагона, обернулся по привычке - "хвоста"  нет,  поднялся  на
улицу, похлопал себя по карманам в  поисках  сигарет.  Не  нашел,  поискал
монетку для автомата, набрал номер, спросил машинально:
   - Джин? Закурить не найдется?
   Он удивленно присвистнул:
   - Как здоровье, старик?
   - Подводит. Нервишки никуда.
   - Ну приезжай: обмоем отъезд. Виза есть.
   Вот и кончились твои "местные" опасности, Лайк. Начинается новый  этап.
И кто скажет, будет ли он легче или труднее. Не сорвись, не сломайся.
   Джин, неестественно оживленный, встретил меня у дверей.
   - Ты вовремя: мы как раз обсуждаем наш космический вояж...
   - Кто это "мы"?
   - У меня Стив.
   Перспектива  общения  с  Диким  меня  мало  радовала,  однако  пришлось
смириться. Я прошел в холл, уселся в  кресло,  услужливо  повторившее  мою
позу (спецзаказ, огромные деньги!), поздоровался с Кодбюри, спросил:
   - Так что же вы обсуждаете?
   Джин уселся напротив.
   - Преимущества космической работенки.
   - И в чем же они?
   Ответил Дикий:
   - В самостоятельности, во-первых. Ты представить  не  можешь,  до  чего
надоело под опекой ходить. Где был, что делал, с кем гулял - все выясняют,
все осуждают: того нельзя, это плохо... Жизни нет! А там сам себе  хозяин.
Власть полная!
   Джин явно почувствовал себя неудобно  из-за  не  в  меру  разошедшегося
спутника. Усмехнулся недобро, спросил с издевкой:
   - Власть, говоришь? А дело ты знаешь?
   - Порядок поддерживать? Думаешь, трудности? - усмехнулся Стив. - Оружие
есть, люди тоже. Попробуй пикни. Ты лучше  о  себе  подумай:  по  тебе  ли
шапка? Справишься?
   - Не знаю, - неуверенно произнес Джин.
   Я протянул через стол руку.
   - Вместе пойдем, Джин, - рука об руку...
   Кто знал, что я окажусь пророком?



        12. САМАЯ КОРОТКАЯ ГЛАВА

   Я люблю точность, даже если она  не  нужна.  Бывают  же  случаи,  когда
точность мешает. Скажем, сегодня: зачем приходить ровно в девять и торчать
в темной комнате дурак дураком, пока кто-то невидимый тебя не окликнет?  И
все же привычка, отшлифованная временем, заставила  меня  ровно  без  двух
девять выйти из лифта в длинный коридор, описанный мне Мак-Брайтом. Он был
пуст, и закрытые двери ничем не выдавали присутствия за ними жильцов -  ни
криком,  ни  музыкой,  ни  детским  плачем.  Между  тем  дом  был   жилой,
многоквартирный: обычный окраинный небоскреб-город со  своими  кварталами,
улицами-коридорами,  квартирами-пеналами  за  нумерованными   дверями,   у
которых  единственным,  хотя   и   немалым,   достоинством   была   полная
звукоизоляция.
   Я никого не слышал, и меня не слышал никто. И  поэтому  я  добрался  до
указанной Мак-Брайтом двери без приключений, ненужных встреч и  любопытных
вопросов. Толкнув дверь - она действительно оказалась незапертой, - вошел,
касаясь рукой стены, и, нащупав задвижку,  успокоился:  по  крайней  мере,
посторонние без шума не влезут. Пытаясь разглядеть  что-либо  в  кромешной
тьме, медленно прошел вперед, налетел на  что-то,  чертыхнулся  и  услышал
негромкое:
   - Это стул. Садитесь.
   Как  пишут  в  таких  случаях  в  плохих  романах,  "я   вздрогнул   от
неожиданности, но тут же взял себя в  руки".  Плохие  романы  не  врут:  я
вправду вздрогнул от неожиданности. Но спросил спокойно:
   - Там задвижка... Закрыть?
   И услышал в ответ:
   -  Не  надо.  Сюда  никто  не  войдет.  Чужая   собственность   в   СВК
неприкосновенна.
   - А как же власть предержащие?
   Из темноты усмехнулись:
   - Со мной их не было. А с вами?
   Я обиделся:
   - Не маленький.
   Мой собеседник опять ухмыльнулся: весельчак какой-то попался.
   - Догадываюсь, что не маленький, хотя и темновато здесь.
   - В темноте видеть не умеете?
   - Не обучили. А вас?
   - Я самородок: обладаю инфракрасным зрением, - сказал я и тут же понял,
что сморозил глупость.
   А невидимый собеседник в отличие от Мак-Брайта глупостей не спускал:
   - Вы сначала  говорите,  а  потом  думаете,  не  так  ли?  Оригинальное
свойство для разведчика...
   Я не стал задираться: виноват - получи свое.
   - Простите: сорвалось.
   - Прощаю, - сказал он милостиво, добавил: - Как вы догадались, наверно,
меня зовут Первый.
   - Я не догадался. Мне сообщил об этом Седьмой...
   Ему явно понравилось, что я не назвал имени Мака, хотя мог:  Седьмой  -
это не для меня, а для слама. Готовясь к заданию, я не слишком  разобрался
в цифровой иерархии слама, да и не спрашивали меня об этом. Мак-Брайт  для
меня был только Мак-Брайтом, а загадочный Первый, хрипящий  из  темноты  -
астма у него, что  ли,  или  гланды  не  вырезаны?  -  был  недоступным  и
невидимым. Вот таким: темно-расплывчатым, немногословным, почти нереальным
в чернильной темноте комнаты-пенала, где даже освоившиеся без света  глаза
едва различали очертания: кровать у стены и на  ней  не  фигуру,  а  нечто
мешкообразное, бесформенное.
   - Времени я у вас отнимать не буду, - начал он.  -  И  мне  и  вам  оно
слишком дорого. О том, что вы сумели  сделать,  знаю.  На  комплименты  не
рассчитывайте: работаете слишком грязно. Пока  вам  везет,  но  "пока"  не
вечно. Удивляюсь, с каких это пор  у  вас  в  Центре  отдают  предпочтение
горячим головам. Как правило, они быстро слетают.
   Я решил стиснуть зубы  и  молчать:  черт  с  ним,  пускай  читает  свои
нотации. Работать-то буду все-таки я, а не кто-то с "холодной головой"...
   А он продолжал сечь, ничуть не заботясь о нервах наказуемого:
   -  За  вами  вьется  целый  хвост  квазигероических  поступков:  драки,
стрельба, погони. Эффектно, но подозрительно. Недаром Тейлор  приставил  к
вам одного из своих лучших агентов - Жаклин  Тибо.  Конечно,  вы  скажете:
подозрения - не улики. Милый мальчик, от подозрений до улик - меньше шага.
Не оступитесь: ни Тейлор, ни  Бигль  ошибки  не  пропустят.  А  на  Второй
Планете вас  ждет  еще  один  цербер,  пострашнее  местных:  Крис  Уоррен.
Запомните. Мак-Брайт подготовит вам "легенду" для него, но берегитесь:  он
умен и хитер. Здесь мы могли вас страховать. Там это будет сложно.  Линнет
- искусная подпольщица, но она женщина. Не слишком рассчитывайте  на  нее:
она летит для связи. Так что помните: вы один, и задача  у  вас  по  силам
лишь одному, как это ни парадоксально.  И  еще,  вам  не  нужны  сведения,
вернее, только сведения. Главное -  доказательства,  да  повесомее,  чтобы
можно было раздавить это гнездо.  Поймите:  если  вы  провалитесь,  мы  не
сможем подобраться к тайне Второй Планеты еще очень долго. Стало быть,  вы
погубите не себя - дело мира. Себя не жалко? Согласен. Но вы работаете  не
на себя - на  все  человечество,  как  ни  громко  это  звучит.  Здесь  мы
позволяли вам играть в героя. Вы похожи на солдата, обезвреживающего мину:
резвитесь, пока не добрались  до  нее,  но,  когда  она  у  вас  в  руках,
осторожнее! Чтобы извлечь  взрыватель,  нужна  не  лихость,  а  предельная
осторожность. Будьте осторожны, Лайк. - Он впервые назвал меня по имени. -
Есть вопросы?
   - Два, - ответил я.
   - Всего? - удивился он. - Что ж, задавайте...
   - Почему вы приказали мне участвовать в освобождении Дока, когда только
что так красочно говорили о моей осторожности?
   Он хохотнул грубовато, но не обидчиво.
   - Ловите? - спросил он. - Не выйдет. Эту акцию  я  специально  придумал
для вас. Я знал о замысле слама, знал и то, что он удастся этак  процентов
на девяносто пять. Знал, что Кодбюри постарается выгородить  себя  в  этой
истории: кому охота совать шею в петлю?  Он  не  дурак,  этот  Кодбюри,  и
прекрасно понимает, что в свидетелях лучше иметь героя,  который  жертвует
животом своим ради безопасности страны. Вы были как раз таким героем,  это
же в вашем стиле: бежать, стрелять, лезть напролом. Ах,  как  он  расписал
ваши подвиги Биглю: хоть роман пиши. А Бигль любит героев, да еще таких, у
которых в анкете чисто. У вас как раз чисто. Поэтому, когда речь  зашла  о
вашей поездке на Вторую Планету, Бигль не слишком колебался: во-первых, за
вас просил Факетти-старший, во-вторых, аттестация Кодбюри.
   - Значит, вы знали о том, что я собрался на Вторую?
   - Догадывался: конечная цель вашего задания  -  именно  там.  Рано  или
поздно встал бы вопрос о вашей выездной визе. И в этом случае лучше  иметь
союзников... - Он помолчал и спросил: - Все?
   - Еще один вопрос... - сказал я.
   - Говорите.
   - Не обижайтесь, Первый, - медленно начал я. - Нотации и  советы,  быть
может, необходимы, но их мог бы передать и Седьмой. Скажите честно:  зачем
вы меня вызвали?
   Он долго молчал - видимо, обиделся все-таки, потом  сказал  с  какой-то
грустной усмешкой:
   - Вы правы. Простите старика: я просто хотел посмотреть  на  вас,  если
это слово подходит к ситуации. Мне уже никуда не выбраться  отсюда:  разве
что провал. А знаете, чего мне бы хотелось?  -  И,  не  дожидаясь  ответа,
закончил: - Поменяться с  вами  местами.  Да  и  возрастом  тоже...  -  Он
засмеялся. - Не слушайте, все это вздор и старческая  болтовня.  А  теперь
идите и не оглядывайтесь. Идите-идите, а я, как всегда, остаюсь...
   Я встал и пошел. Сначала по  коридору  с  мертвыми  дверями,  потом  по
лестнице - не захотел пользоваться лифтом, - потом по улице -  под  мелким
теплым летним дождем. А в голове звучала последняя фраза Первого:  "Идите,
а я, как всегда, остаюсь..."



        13. ОБ ОДНОМ СОВЕЩАНИИ

   За окнами-стенами верхних этажей Дворца дружбы плыли и кучились облака,
упавшие на город. Новое стоэтажное здание Дворца -  все  из  органического
стекла без видимых швов и стальных  скреплений  -  было  построено  еще  в
первом десятилетии века. Легкое и прозрачное, оно возвышалось над городом,
как  елочная  игрушка  великана  из  космоса,  а  специальное   устройство
создавало вокруг него неутихающий вихревой поток,  защищавший  игрушку  от
воздушных течений, циклонов и бурь.
   В этот хмурый день  на  заоблачных  высотах  Дворца,  где  разместилось
руководство объединенных свободных стран,  здесь,  в  кабинете  начальника
разведывательного Центра Дибитца, встретились его друзья  и  соратники  из
разведок других континентов - Шари и Амер.
   Все были немолоды - какая же молодость пятьдесят  с  лишним?  -  и  все
знали друг друга добрый десяток лет. И  понимали  друг  друга  даже  не  с
полуслова, а со взгляда, с интонации, с мимолетного движения губ. Все трое
были профессионалами, да и дело связывало общее, знакомое до  мелочей:  от
психологии разведчика до умелого обобщения частностей, что в  жизни  зовут
пустяками, а в разведке объективными данными.
   - Вы ознакомились с моим докладом Совету? - спросил Дибитц и в ответ на
молчаливый кивок собеседников добавил: - Значит, преамбула не потребуется.
   - О рудниках на Второй мы уже слышали, - сказал Шари. - Вербовщики  СВК
появились не так давно и у нас.
   - Рудники, с которых не возвращаются, - усмехнулся  Амер.  -  И  у  нас
побывали эти ловцы человечины.
   - Официальный отбор?
   - Вполне. Вежливое приглашение от имени "Разработок Синау". Алюминий  и
медь.
   - Чепуха, - сказал Дибитц. - Активность  медеплавильных  и  алюминиевых
заводов в СВК не увеличилась. Тут что-то другое.
   - А почему они не отправляют на Вторую механизмы?  -  спросил  Амер.  -
Человечина дешевле?
   - Не только. Разные месторождения - разные механизмы. Пошлют  машины  -
мы сразу скажем, какая руда.
   - А вдруг золото?
   - Едва ли. Какой им смысл скрывать? Их территория -  их  и  золото.  На
долю в добыче мы не покушаемся. И  еще  одно:  почему  не  возвращаются  с
рудников?  Нагруженные  золотом  возвращении  были  бы   лучшей   рекламой
приисков. Новый бум, золотая лихорадка в космосе! Нет, друзья, тут  что-то
другое. Я не называю, что именно, в докладе Совету, но у  меня  есть  свои
предположения.
   - Поделишься?
   - Для этого мы и  собрались.  Прибыл  связной  от  нашего  резидента  в
Восточном Мегалополисе. Послушаем?
   Он нажал кнопку селектора.
   - Кто в приемной?
   Светловолосая девушка на экране вежливо проворковала:
   - Даблью-би.
   - Надеюсь, вы  не  будете  в  претензии,  если  я  не  раскрою  кодовый
псевдоним. Имен у него много, а настоящее он  и  сам  забыл,  -  улыбнулся
Дибитц, вставая навстречу вошедшему.
   Описывать его мы не будем. Это Мак-Брайт. Он  чисто  выбрит,  подтянут,
вежлив и холоден.
   - Связной из Мегалополиса, - представил его Дибитц. - Садитесь.
   Мак-Брайт, поклонившись, молча сел в подвинутое Дибитцем кресло.
   - Рассказывайте.
   - Основное я уже изложил в памятной записке.
   - Товарищи ее не читали. Повторите вкратце.
   - Около полугода назад у нас появились сведения о загадочной активности
администрации СВК в сто тридцать втором  квадрате  юго-восточного  сектора
Второй Планеты. По  официальной  версии,  речь  шла  об  открытии  богатых
месторождений меди и алюминия. Однако в геологических кругах сообщение  не
подтвердилось. А между тем резко увеличилось  число  грузовых  космических
рейсов. Проследить прибытие  и  характер  грузов  на  космодромах  СВК,  к
сожалению, не удалось. Один космодром на юге мы засекли, но ни  проникнуть
туда, ни выяснить направление грузовых маршрутов не сумели:  охрана  почти
непреодолима,  специальные  локаторы  и  круговой  лучевой   прострел   не
позволяют приблизиться к объекту даже на сто километров.
   - Судя по данным памятной  записки,  вам  больше  повезло  с  обратными
грузовыми рейсами.
   -  Они  проходили  в  обычных,  незасекреченных  условиях.   Регулярные
грузовые рейсы в соответствии с потребностями колонии.  Самое  любопытное,
что из СВК не было отправлено ни одной партии рудничных  механизмов  -  ни
экскаваторов, ни драг, ни буров. Только люди. Или  завербованные  рабочие,
или приговоренные к каторжным работам в колониальных геоместорождениях.
   - Откуда сведения? - спросил Амер.
   - От нашей агентуры в подполье, частично из "космических" источников  и
непосредственно от Даблью-эй. По его предложению и был нацелен  ваш  агент
на разгадку этой засекреченной операции.  Коэффициент  секретности  ее  мы
кодируем как шесть к  тринадцати  -  самый  высокий  уровень  охраняемости
научных и промышленных тайн. Однако  и  в  ее  "стенке"  открылась  щелка,
агентуре связанных с нами сламистов все же удалось в конце  концов  засечь
продвижение грузов специального назначения на стратегическом шоссе  Южного
Мегалополиса и даже  увидеть  -  к  сожалению,  случайно!  -  столкновение
электрокаров. Но подойти к месту аварии  оказалось  невозможно:  все  было
оцеплено кругом на несколько километров. Свидетели аварии  были  схвачены,
сумел бежать только один мальчик лет десяти - двенадцати. По  его  словам,
из разбитой машины выпали  на  шоссе  огромные  брикеты,  более  полуметра
каждый, из желтого металла, блестящего, как армейские пуговицы.
   - Что же вы предполагаете?
   - Металлическую оболочку,  футляр.  Латунь  или  краска.  Камуфляж  под
золото. Золото в глазах обывателей объяснит и  охрану,  и  секретность,  и
жестокость расправы со свидетелями.
   - Кто же возглавляет операцию? "Разработки  Синау"?  -  поинтересовался
Шари.
   - "Разработки Синау" - такой же камуфляж, как и псевдозолотые  футляры.
Финансирует  операцию  мультимиллиардер  Факетти,   президент   Восточного
банковского консорциума, а суть операции, ее перспективы и характер - пока
не разгаданная еще загадка. Над разгадкой ее мы  сейчас  и  работаем.  Ваш
агент уже успел подружиться с сыном Факетти, прожигающим жизнь балбесом, и
его светским окружением в Мегалополисе. Это одна из  дорожек  к  раскрытию
тайны, другая - в подполье. Третья - непосредственно  в  СВК-два,  куда  и
вылетел сейчас ваш агент.
   - Я думаю, все, - сказал Дибитц и  кивнул  Мак-Брайту.  -  Подождите  в
приемной. Возможен дополнительный разговор.
   Дибитц задумался. Что-то в рассказе Мак-Брайта подсознательно его очень
встревожило, но что именно, он бы не мог ответить.
   - Я полагаю, - сказал он наконец, - что вас всех волнует  одна  деталь.
Что  в  брусках?  Промышленные  тайны  уже  не  тайны,  и   нужно   что-то
сверхординарное, чтобы так зашифровать операцию. Предположения, конечно, у
нас есть.
   Есть и некоторые подтверждения их. Например,  мне  приходит  на  память
один случай, до сих  пор  не  нашедший  объяснения.  Месяца  два  назад  к
границам нашей зоны на Второй Планете приполз человек.  Буквально  приполз
по холодным пескам планеты. Одежда в клочьях, изъязвленное тело  и  мутный
взгляд  умирающего.  Он  действительно  умирал  и   умер   на   глазах   у
пограничников, успев только даже не вымолвить,  а  выдохнуть  с  последним
вздохом: "Это не золото... Не верьте... Нет..."
   - Человек оттуда? - спросил Шари.
   Дибитц кивнул.
   - Отчего же он умер? От истощения, от голода или...
   - Вот именно "или"! - вздохнул Дибитц и помолчал, прежде чем закончить:
- Он умер от радиации. Скафандр с поврежденной антирадиационной пропиткой.
   Когда совещание окончилось, генерал снова включил селектор.
   - Даблью-би ждет? Пригласите.
   Мак-Брайт снова вошел, такой же подтянутый и холодный.
   - Садись, Мак.
   Взгляд Мак-Брайта потеплел.
   - Спасибо, шеф.
   - Брось шефа. Мы одни. И к тому же старые приятели. Вместе учились...
   - Теперь я юрист. Торговец.
   -   Юрист   -   сопутствующая   нашей   профессия.    Много    у    нас
профессий-спутников. Сегодня юрист, завтра химик. Сможешь?
   - Смогу.
   - Пока не требуем. Сейчас требуется одно. Сыграть  всем  партию  Лайка.
Продумать каждый его ход. А Лайк не промахнется, если увидит цель. Но цель
прикрыта, а Лайк открыт.
   - Легенда сверхпрочная. Металл.
   - И металл подвержен коррозии. Давай откровенно, Мак: так ли безоблачно
небо Лайка?
   - Облака есть... Одно даже следует за ним повсюду. Жаклин Тибо.
   - Тибо... Тибо... - раздумчиво повторил Дибитц. - Рыжеволосая русалка с
несходящим загаром. Вспоминаю. Лет десять назад мы накрыли  ее  как  некую
Гордон, студентку. Была замешана в  деле  Темпесты.  Но  ушла.  Дьявольски
умная баба. Теперь ей, должно быть, тридцать пять или больше.
   - Похоже.
   - Опасна?
   - Не знаю. По-моему, Лайк справляется.
   - Меня пугает не слежка. Я просто не знаю его следующего хода  в  нашей
игре. Мы уже в ней не участвуем.
   Глаза Мак-Брайта улыбнулись.
   - Как знать? - сказал он.
   - Мы же не имеем агентов в СВК-два.
   - Кодовых нет. Но цепочка "слама" завязана и на Второй  Планете.  Кроме
того, я посылаю одного вместе с  Лайком.  Вернее,  одну  -  Линнет  Тэкер.
Теперь мы будем играть по переписке.
   - Космолеты - это месяцы и месяцы, а лазерная связь закрыта для частных
лиц.
   - Мы протащим нужное в любом ведомственном сообщении.  Между  строчками
или между словами. Смотря как и что кодировать. А  первый  ход  Лайка  уже
намечен. Выход на Факетти. Прямой и бескомпромиссный.
   - Точнее, на его "тень"?
   - Естественно.
   - Значит, еще одна проверка. Лайк предупрежден?
   - Конечно.
   - Я старомоден, Мак. Не доверяю я нашей психотехнике. А Крис  Уоррен  -
один из лучших контрразведчиков СВК. Умеет ставить рогатки.
   - Мне тоже их ставили по пути сюда. Прошел...



        14. ЛАЙК ВЫЛЕТАЕТ НА ВТОРУЮ ПЛАНЕТУ

   Я выбрал ее все-таки по трем соображениям.
   Все  ощутимее  сгущалась   вокруг   меня   атмосфера   подозрений,   не
рассасывающаяся, как северные туманы. Тейлора я чисто не "прошел".  Где-то
оставил позади кончик ниточки, которую неутомимо вытягивали чьи-то  цепкие
пальцы.
   Другой причиной, побудившей меня расстаться с Восточным  Мегалополисом,
было его информационное истощение.  Никто  по-прежнему  не  возвращался  с
рудников Второй, ни один космолет с завербованными не  покидал  космопорта
Мегалополиса, и содержимое интересовавших Центр  загадочных  металлических
брусков, один раз обнаруженных в грузах  СВК-два,  по-прежнему  оставалось
загадкой.
   Последним толчком, который снял  мои  колебания  перед  поездкой,  была
встреча с Первым в темноте старого трущобного небоскреба.  Командировка  в
СВК-два была обдумана и утверждена, хотя  и  не  обещала  мне  непременной
удачи. Пройти "тень" было еще труднее, чем Тейлора. Я не обдумывал заранее
всех возможных вариантов проверки - путешествие предстояло неблизкое.
   А в салоне космолета меня ждали совсем уже  непредвиденные  встречи.  В
стороне от Дикого и незнакомых подонков, с увлечением играющих в "фаро"  -
кого только Факетти не тащит с собой в свои поездки,  -  с  отчужденным  и
независимым видом сидела Линнет. Синие глаза ее из-под мальчишеской  челки
скользили по страницам  иллюстрированного  журнала,  не  обращая  на  меня
никакого внимания. Мне следовало обрадоваться, а я недоумевал. Случай  это
или запланированное мероприятие? Выяснить следовало сразу, и я сел  рядом,
презрев конспирацию.
   - На Луну или дальше? - в  упор  спросил  я,  даже  не  поздоровавшись:
церемонии между нами были излишни.
   -  На  Вторую,  -  ответила  она,  синие  глаза  смотрели  строго,  без
удивления. - И не с тобой. Я  сама  по  себе.  У  меня  в  СВК-два  тетка,
врач-психиатр.
   - Интересно, - сказал я, - может пригодиться.
   - Тебе - да. - Она произнесла это без малейшей иронии, даже без улыбки.
   Значит,    все-таки    запланированное     мероприятие.     Вероятность
психопроверки, оказывается,  предусмотрена:  выводят  на  рудники.  Только
почему Первый позаботился  о  явке  и  связном,  но  ничего  не  сказал  о
возможной психопроверке? Должно быть, решили не ограничивать моей  свободы
действий, а выход на связь предоставить инициативе связного.
   И я переменил тему:
   - Я давно хотел спросить, откуда ты знаешь Факетти?
   - Кого я только не знаю! Мой киоск в космопорте - все равно что  бар  в
районе центральных улиц.
   - Он что-то опаздывает.
   - Кто? Факетти? Он уже давно здесь. В кабине экипажа. Сейчас выйдет.
   Но  вышел  не  он,  а...  Жаклин,  как  всегда,  элегантная,  в  легком
туристском костюме. Научились мы  все-таки  обходиться  без  скафандров  в
космических путешествиях.
   Она присела на ручку переднего кресла. Линнет мгновенно замаскировалась
в ледяной отчужденности.
   - На Вторую вместе с Джином?  -  Дурацкий  вопрос,  как  будто  она  не
знает...
   - Угу. А вы?
   - Тоже. Я года три не была на Второй. Люблю этот "золотой ад".
   - И я, - сказал я сквозь зубы.
   - Почему вы так лаконичны? Помешала?
   - Не говорите глупостей, Жаклин.
   - Тогда хоть познакомьте меня с вашей дамой.
   - Линнет Тэкер, - сухо представилась Линнет, не давая возможности этого
сделать мне. И очевидно, с  умыслом,  потому  что  продолжила  она  совсем
неожиданно: - Однако вы ошибаетесь, госпожа Тибо, я не его дама. Мы только
что познакомились.
   - Вы меня знаете? - удивилась Жаклин. - Я вас не помню.
   - Вас знают многие, а меня трудно вспомнить в сутолоке  космопорта.  Вы
не раз покупали у меня журналы в киоске.
   - Значит, ищете интересных знакомств?
   Прозвучало грубовато. Не в духе Жаклин. Но я промолчал, ожидая ответной
реплики. Она не замедлила:
   - Преимущественно интеллектуальных.
   - Что ж, Лайк подходит.
   - Вы тоже подходите.
   У Жаклин опять появился знакомый мне пристальный, буравящий взгляд.
   - Не знаю, что вы можете извлечь из знакомства со мной.
   - Другие не менее интересные знакомства, госпожа Тибо.
   - Среди мужчин, конечно?
   - Преимущественно.
   - Женихов или поклонников?
   - Ограниченный диапазон, мадам. Я включаю в него и друзей, и  партнеров
за ужином, и просто умных и внимательных собеседников.
   Подошел Факетти.
   - Чабби, как всегда, окружен женщинами. Уступи хоть одну, дружище.  Нам
нужна партнерша в "фаро".
   Он подхватил Жаклин  под  руку.  Жаклин  поморщилась:  ей  не  хотелось
уходить.
   - Когда же мы полетим? - спросила она, сдерживая зевок.
   - А мы уже давно летим, -  засмеялся  Джин.  -  Вот  что  значит  иметь
космолет-модерн. Никаких перегрузок и невесомости.
   Когда они удалились, Линнет шепнула, оглядываясь:
   - Я не пересолила?
   - Отлично, - шепнул я в ответ, - но лучше бы тебе сыграть глупышку.
   - Какая разница? Меня же засекли в разговоре с тобой.
   -  Увы.  Теперь  со  Второй  Планеты  пойдет  запрос  о  тебе  и  твоих
знакомствах. Жаклин - матерая волчица сыска.
   -  Во-первых,  на  Второй  это  не  страшно.  Волчиц  бьют  из  лучевых
пистолетов или топят в зыбучих песках. Во-вторых, вряд ли она летит только
из-за тебя: здесь и Факетти, а она явно приставлена к нему.
   - И к нему и ко мне. Но черт с ней:  я  привык.  Лучше  скажи:  как  мы
увидимся?
   - Я найду тебя, когда понадобится. Дашь объявление в вечерней газете  в
колонке  "персоналия".  В  тексте  упомяни  любой   номер   "Новостей"   и
какие-нибудь данные, подразумевающие время и место встречи.
   Я так и предполагал. Разведчик с тенью. Тень следует за ним,  помогает,
страхует и бережет от опасностей.
   - Тебе дадут все нужное  в  гостинице  космопорта,  -  сказала  она.  -
Кстати, и лучевой пистолет.
   -  Пистолет  -  это  хорошо.  Даже  отлично.  Но  почему  в   гостинице
космопорта? Я же еду с Факетти.
   - В космопорте на Второй тебя задержат. Проверка им ничего  не  даст  -
фактов нет. Но попадешь в СВК-два уже после Факетти.
   - Джин сорвет все их замыслы.
   - На Второй он в  руках  папочки  и  его  второго  "я"  -  Уоррена.  Не
тормошись - это еще не самое страшное. В гостинице космопорта можно что-то
узнать. Тес... она возвращается.
   Жаклин подкралась к нам с беззвучностью кошки,  но  Линнет  все  же  ее
заметила.
   - Где вы останавливаетесь в СВК-два? - спросила Жаклин.
   - У больной тетки. Я ее единственная родственница, а ей нужен уход.
   - Не лучше ли нанять сиделку, а самой поселиться в гостинице?
   Линнет сымпровизировала наивный испуг:
   - Я боюсь  этих  гостиниц.  Вы  сами  сказали:  "золотой  ад".  Повсюду
стреляют, как в тире.
   Кажется, она решила все-таки сыграть глупышку.  Не  поздно  ли?  Должно
быть, это заметила и Жаклин, потому что следующий ее вопрос был задан  уже
тоном следователя:
   - Почему ваша тетка живет на Второй?
   - Она там работает.
   - Кем?
   - Врачом.
   - Вы сказали, она больна. Чем?
   - Результат аварии аэробуса. Переломы и прочее.
   - И долго вы там пробудете?
   - Как поживется. Я взяла длительный отпуск за свой счет.
   - И вам его дали?
   - Помог Факетти.
   - А откуда вы его знаете?
   - Я бы могла задать тот же вопрос и вам.
   "Следователь"  на  минуту  задумался,  отыскивая  брешь  в   показаниях
"допрашиваемой". Я воспользовался этим и демонстративно зевнул:
   - Спать хочется.
   Меня действительно что-то  убаюкивало,  как  мелодия,  доносившаяся  из
глубин космоса.
   - И меня клонит ко сну, - обрадовалась Линнет.
   Жаклин поморщилась:
   - Надо было выпить  вербены.  Тогда  бы  вы  продержались  дольше.  Они
выпустили снотворный газ... Теперь вы проспите все путешествие.
   Я  даже  поежился  от  удовольствия.  Какое  счастье  лететь  с   таким
предупредительным экипажем.



        15. ЛАЙК СОВЕРШАЕТ ВЫНУЖДЕННУЮ ПОСАДКУ

   После  посадки  у  космовокзала  СВК-два  металлический  голос  диктора
объявил:
   - Всех поименованных  в  списке  пассажиров  ожидают  въездные  визы  в
сервис-бюро  вокзала.   Непоименованных   просят   пройти   в   гостиницу.
Регистрация не обязательна.
   Голос  откашлялся  и  прочитал  список.  В  списке  меня  не  было.  Мы
переглянулись с Линнет, и глаза ее сказали: "Я  же  предупреждала.  Выходи
последним".
   Ко мне подошел явно смущенный и растерянный Джин.
   - Ничего не понимаю. Я сам продиктовал список в лазерограмме.
   - Может быть, здесь перепутали?
   - Ты подожди в отеле. Надеюсь, все тут же будет исправлено.
   По стыковому туннелю эскалаторная дорожка доставила нас  прямо  в  холл
космовокзала под высоким стекловидным куполом, открывающим тусклое небо. У
киоска с местными сувенирами она разветвлялась - правая с  теснящимися  на
ней пассажирами  уходила  в  сервис-бюро,  левая  уводила  меня  одного  в
привокзальный отель. Я поймал утешающий взгляд Линнет: "Не  волнуйся.  Все
будет как надо".
   Незаметно и неизвестно откуда на мою сиротливую панель вскочил атлет  в
белом  мундире  и  таком  же  шлеме  с  буквами  "ПОЛ".  Полиция  СВК-два,
расшифровал  я.  Он  подхватил  мой  чемодан  и   перескочил   на   другую
ответвляющуюся дорожку: "За мной!"
   Завернув у бара, дорожка взвилась вверх и снова выпрямилась  на  втором
этаже, минуя поочередно строй выпуклых белых дверей, похожих на сейфы  или
холодильники. У одной из  них  мой  спутник  поднял  руку  и  соскочил  на
уложенную цветными плитками площадку. Дверь "сейфа" вела в мой гостиничный
номер из двух комнат и ванной, где мне предстояло ожидать  решения  судей:
чист я перед властями или нет.
   -  Шон  Лири,  сержант  службы   безопасности,   -   представился   мой
беломундирный спутник, войдя в комнату, служившую,  по-видимому,  гостиной
или домашним баром, и снял шлем. Без шлема  он  оказался  здоровым,  рыжим
веснушчатым парнем,  всосавшим  вместе  с  молоком  матери  древний  наказ
"держать улыбку". И он держал ее, не снимая в течение  всей  последовавшей
процедуры.
   Сначала нажал кнопку на стене, и копия знаменитых "Сумерек"  Уонтона  в
серебряной раме  сдвинулась  вправо,  открыв  ряд  замаскированных  полок,
наподобие древнего бара, модного лет сто назад. С одной из полок  он  снял
что-то   вроде    сброшенной    шкуры    змеи,    оказавшейся    свернутым
комбинезоном-скафандром, длинноствольный пистолет-лучевик и знакомую рацию
космолетчика  на  чужих  планетах:  приемник  -  серьга  и  передатчик   -
часы-браслет.
   - Получите весь набор, о  вас  уже  позаботились.  Только  заполните  и
подпишите обязательство вернуть все при  отбытии  назад.  -  Он  подбросил
пистолет  в  руке,  ему,  видимо,  не   хотелось   уходить.   -   Пистолет
гиперзвуковой на двести молний. Заряжать не нужно, наводка автоматическая.
При попадании, если вы предварительно  переключите  вот  этот  рычажок  на
панельке, трансформированный луч не убивает, а только выводит из строя  на
несколько часов без членовредительства.  У  меня  такой  же.  -  Еще  шире
улыбнувшись, он сунул руку под мышку.
   - Все это мне знакомо, - зевнул я. - У меня сухость во рту после спячки
в космосе. Есть чем горло промочить?
   Сержант бросился к панели  вполне  уже  современного  бара,  поколдовал
стрелкой на шкале и принес  бутылку  с  блюдечком  на  подносе.  В  блюдце
чернели сморщенные горошинки.
   - Чилит, - сказал Лири, -  местный  земляной  орех,  поджаренный  между
прочим. Жуем между выпивками.
   Я пожевал. Приемлемо. Выпил. Тоже приемлемо. Спросил у сержанта:
   - Значит, въездных ждут здесь? А выездных?
   - Выездные редко кому дают. Чаще совсем  не  дают.  На  родной  Планете
возвращение не жалуют - перенаселенность. Приехал работать - работай!
   - Где?
   - Есть назначение - где  положено.  Нет  -  отправляем  в  "Синау"  или
Лоусон.
   - "Синау" - это понятно. Медные рудники, - сказал я. - А Лоусон?
   Полицейского словно подменили.  Он  даже  не  пробормотал,  а  промычал
сквозь ореховую жвачку:
   - Не понимаю.
   - Ты назвал только что "Синау" и Лоусон.
   - Вы ослышались. Я назвал "Разработки Синау".
   - А Лоусон?
   - Не знаю, что вы имеете в виду.
   Проболтался, шельма! Обронил карту и теперь отчаянно тянет ее назад.  Я
мысленно плюнул и кивнул на дверь. Его как водой смыло!
   Лоусон! Когда-то это был и вправду "золотой ад". Почему вдруг на  карте
Второй Планеты повторилось имя достопочтенного ныне города, где давно  уже
забыли о выстрелах, а золото видят только в зубных коронках и  украшениях?
Может быть, старожилы СВК-два открыли новый  золотоносный  район?  Бруски,
выпавшие из электрокара на стратегическом шоссе Южного Мегалополиса,  тоже
матово блестели, как золотые. Правда, Мак-Брайт не без  основания  отрицал
их золотоносное происхождение, но почему же все-таки  Лоусон?  Сержант  не
оговорился, а проговорился - он очумел от страха, как  зверек  в  капкане.
Нет, Линнет права. И в космопорте можно узнать кое-что существенное, я уже
узнал, хотя тайну Лоусона берегут, как ключи от города.  Но  я  найду  их,
черт побери, где б они ни звенели - в сейфе ли  у  Факетти  или  прямо  на
рудниках.
   Черные орешки возбуждали аппетит, мне захотелось есть. Я пошел к той же
панели, где несколько минут назад колдовал рыжий парень. Стрелка снабжения
шла по кругу, в секторах которого значились блюда и напитки,  какие  можно
было получить немедленно, не спускаясь в ресторан. Тут-то  меня  и  настиг
Факетти.
   - Неважно, Чабби, - вздохнул он.
   - Въездной визы не дают?
   - Я бы им весь СВК-два перевернул, если б  не  дали.  Потерпи  денек  -
передадут визу по телексу. Ты в списке есть - все в порядке. Только  тобой
заинтересовался почему-то сам Крис Уоррен.
   - "Тень" никогда не наводит справок попусту.
   -  Если  останешься  на  Второй,  не  произноси  вслух  этой  глупой  и
бессмысленной клички. - Теперь Джин уже злился.
   Он  замолчал,  перебирая  пальцами  скатерть.  А  мне  было  смешно.  Я
раскусил, что его огорчало. Избалованный и капризный, он  боялся  потерять
игрушку-друга, собутыльника, напарника в лихих  кавалерийских  набегах  на
рестораны и бары. В СВК-два не любят праздношатающихся, а я  был  типичным
праздношатающимся, отпускным космиком,  баловнем  счастья  в  долгосрочном
отпуске, полным  хозяином  своих  часов  и  минут.  Так  думал  Джин.  Его
заставили работать, а меня никто и ничем заставить не мог. Я мог  сказать:
"Плевать я хотел! Что-то не нравится  мне  сидеть  в  тухлой  гостинице  в
пустыне под куполом и жевать вонючие орешки". Только одного не знал  Джин,
что именно так я никогда не скажу, а согнусь в три погибели,  если  нужно,
чтобы получить заветную визу, и буду гнуться так перед любыми уорренами  и
факетти, чтобы хоть доползти до засекреченного  города  с  именем  Лоусон.
Бедный-бедный, наивный Джин!
   - Тебе дадут бессрочную визу, - сказал он.
   - Ценю.
   - Но в один прекрасный день спросят, что ты собираешься делать дальше.
   - Поглядим. Может, мне и не захочется с тобой расставаться.
   Джин вскочил, протягивая бокал.
   - За что пьете? - спросила Жаклин у двери. Она вошла без стука.
   - За прекрасную, прекрасную, прекрасную Вторую Планету, - сказал я.
   - Тебя ждут в баре. Джин, -  деловито  произнесла  Жаклин,  подойдя.  -
"Песчанка" уже стыкуется.
   "Песчанка" - песчаный корабль, сообразил я и с трудом сдержал вздох: на
этом корабле для меня не было места.
   - Мы пришлем за тобой специальный, - понял меня  Джин.  -  И  с  жильем
порядок: я законтрактовал целый этаж в отеле.
   - Иди, иди, -  подтолкнула  его  Жаклин,  -  я  догоню.  Мне  еще  надо
проститься с Чабби.
   Мы остались одни.
   - Повезло с визой? - усмехнулась она.
   - Вопреки вашим стараниям, мадам.
   - Неужели вы думаете, что я летела на  Вторую  только  из  удовольствия
увидеть, как вы останетесь с носом? Смешно и наивно. Вы плохой психолог.
   - Не нужно быть психологом. Я знаю все виды ищеек.
   - Грубо.
   - Что заслужили. Я бы сказал это вам еще в космолете, да мешала Линнет.
   - Вы явно не в духе, Чабби. Вы даже не спросили, почему я сейчас у вас.
   - Я это знаю. У всех пассажиров была цель. Одни ехали к  родственникам,
другие на работу. Только у меня ее не было и нет.
   - А если появится?
   - Цель?
   - Нет, работа. Неужели старого космика не тянет к своей профессии?
   Я подумал и спросил:
   - Что же мне они предлагают? Летать?
   - Если вас тянет - летать. Пилотировать  транспортные  космолеты.  Если
хочется пожить в местных условиях, могут  предложить  контроль  грузов  на
космодромах. Нечто вроде инспекционных осмотров перед полетом.
   - Вы сказали: на космодромах. Я не ослышался?
   - Не ослышались. У нас их несколько.
   - Не секрет, где еще?
   - Секрет. Узнаете после проверки.
   - Значит, будут опять проверять?
   - Будут, Чабби, - сказала она твердо. - И серьезнее, чем вы думаете.



        16. О ПРЕВРАТНОСТЯХ ДЕТСКОЙ ИГРЫ В "ГОРЯЧО-ХОЛОДНО"

   Одно  из  окон  моего  двухзального  номера  выходило   на   территорию
космовокзала, вернее, отражало ее  с  помощью  невидимой  системы  зеркал,
другое окно-стена было  частью  накрывающего  вокзал  купола.  Сквозь  его
суперглассовую толщу далекое солнце казалось еще более холодным и блеклым,
а кирпичная пустыня до горизонта и нависшее над ней мертвенно-лиловое небо
только завершали пейзаж, от которого даже  у  здорового  человека  сводило
челюсти. За толщей  купола  свирепствовала  песчаная  буря,  вздымая  валы
песка,  как  морские  волны.  Сквозь  этот  пыльный   туман   можно   было
рассмотреть, как внизу под окном у стыковочного  шлюза  в  синюшной  траве
пришвартовался песчаный корабль, а  проще  говоря,  аэробус  на  воздушной
подушке. С такими же стекловидными стенками, как и наш купол, он отчетливо
просматривался, и  даже  сквозь  пылевые  вихри  можно  было  видеть,  как
рассаживались в креслах пассажиры, мелькнула мальчишеская стрижка  Линнет,
космы Джина и латунные пряди Жаклин. На меня никто не  взглянул,  вероятно
не предполагая даже, что я наблюдал за ними, стыковочные швы разошлись,  и
"песчанка",  похожая  на  стеклянного  жука,  убрав  стойки,  поплыла  над
кирпичной пустыней.
   Холл космовокзала вдруг словно вымер - смотреть было не на что, а  меня
после дрянной выпивки неудержимо клонило ко сну.
   Чтобы не заснуть -  до  ночи  было  еще  далеко,  хотя  на  потемневшей
мертвенности неба уже заблестел узенький серп спутника, - я  переоделся  и
спустился вниз, в привокзальный  бар,  в  надежде  на  глоток  чего-нибудь
настоящего, несинтетического, продукта природы, а не химии, а спустившись,
подивился, до чего же этот бар не похож на  привычный.  Там  вас  встречал
расторопный  бармен,  молниеносно  орудующий  смесителем  и  бокалами,   а
кокетливые девицы в крахмальных наколках с  пусть  заученными,  но  такими
приятными улыбками и с такой  любезной  готовностью  принимали  любой  ваш
заказ  за  цветным  глянцем  столика.  Здесь   же   орудовали   машины   -
автоматическая  кофеварка,  автоматический  смеситель,  кнопочная   выдача
заказов и разъезжающие по залу столики-роботы с  готовым  набором  блюд  и
напитков.  На  какое   удовольствие   можно   рассчитывать,   когда   тебя
автоматически  подбросит  вверх  внезапно  выросший  стул,   когда   бокал
автоматически поедет от одного крана к  другому  и  так  же  автоматически
польется  из  этих   кранов   то   что-нибудь   крепкое,   то   что-нибудь
прохладительное, а в лучшем случае не та, а спьяну нажатая кнопка выбросит
вам сосиски вместо желаемых сигарет.
   Пытаясь разнообразить это безмолвное удовольствие, я пробовал  подсесть
к столикам, где харчевались редкие посетители,  чего-нибудь  ожидающие,  -
вроде меня пассажиры,  но  один  говорил:  "Прошу  пересесть  -  свободных
столиков  много",  -  другой  молчал,  упорно  игнорируя  все  попытки   к
сближению, а третий просто сам пересаживался за  пустой  столик,  захватив
свой бокал с местным пойлом или жестянку с привозным. В конце  концов  мне
это надоело, и я снова перебрался к стойке бара на выросший стул.
   И тут за стойкой внезапно возник не бармен, нет, хотя  белая  куртка  и
могла ввести  в  заблуждение.  То  был  техник-контролер,  наблюдающий  за
работой раздаточных автоматов. Не все же здесь некоммуникабельны, в  конце
концов! И я сделал робкий шажок к общению:
   - Вторая смена?
   - Подменяю товарища. Обычно я работаю утром.
   Ответ любезный, даже доброжелательный. Сделаем еще шаг.
   - Скучно у вас с машинами. Даже о погоде не перемолвишься.
   Он подмигнул:
   - А с посетителями?
   - С вашими молчунами заплачешь.
   - Визу ждешь? - вдруг спросил он, игнорируя мою  реплику.  -  Въездную,
наверно?
   - Почему "наверно"?
   - Потому что парень веселый, компанию любишь, поговорить охота. Первак,
одним словом. Все перваки такие. Если б выездную ждал,  ни  с  кем  бы  не
разговаривал.
   - Интересно, - откликнулся я.  Мне  действительно  было  интересно,  но
спросить - почему? - не рискнул.
   Он сам сказал:
   - Потому что на рудниках  тебе  бы  горло  пробкой  заткнули,  чтоб  не
болтал. А сболтнешь - не уедешь.
   Я задумался. Почему так откровенен со мной этот румяный техник, похожий
на парня с рекламы "лучшей в мире электробритвы", почему  он  с  полуслова
открывается первому встречному, в то время как другие,  даже  полицейские,
каждое слово берегут, как жетоны для автомата? Из-за лишней  доверчивости,
наивной доброжелательности или, быть может, просто от  скуки,  от  которой
изнывают здешние "первопроходцы"? Это копилка ценнейшей  информации,  если
ее умело извлечь, не испортив замка. Ключ к нему я, кажется, подобрал.
   - Угощаю, - предложил я, потянувшись к кнопке. Она выдала два бокала.
   - На работу? - спросил он, причмокнув.
   - Летать. Я же космик. Буду грузы возить.
   - С рудников?
   - Не знаю. Сначала в СВК-два, а там уж куда пошлют.
   - Вот что, парень, не знаю, как  тебя  зовут,  и  не  спрашиваю.  -  Он
доверительно  перегнулся  через  стойку  и  почему-то  включил  смеситель.
Аппарат загудел.
   - Зачем? - спросил я.
   Он скосил глаза на край стола.
   - Микротелепередатчики. Изображение передаст, а  то,  что  говорим,  не
услышат.  А  ты  слушай.  Есть  рудники  на  юго-востоке   с   собственным
космопортом. Транспорт прямо домой, на Планету, минуя Луну.  Где  посадка,
не знаю. Так что увиливай.
   - А что, плохо?
   - Гроб.
   - Так я же космик. Погрузи и лети.
   - Смотря что грузить.
   Я сделал вид, что понял, и заговорщически подмигнул:
   - Есть слушок - золото. В брусках, как в банке.
   - Не все то золото,  что  блестит.  В  старые  годы  золотоискатели  на
Планете не мерли от радиации.
   - А у вас мрут?
   - Каждый пятый. Могилы - прямо в "зыбучке". В больнице  койки  стоят  в
строю, как солдаты. Даже на лестничных площадках  ютятся.  Один  сбежал  -
рассказывал.
   - Поймали?
   - Ясно. Тут же и кончили. Вокзал на замок, охранники в белых  балахонах
- кто со счетчиком, кто с пистолетом. Я у заградительной сетки был - успел
прорваться, пока не хлопнули. Ты на каком этаже?
   - На втором.
   - Завтра транспорт в шесть  утра.  Давай  пораньше,  пока  лестницы  не
закрыли. Может, прорвешься. Спектакль увидишь - не пожалеешь.
   Я сделал вид, что раздумываю.
   - Страшновато.
   - Как знаешь. Я лично не пойду - видел.  А  ты  незнайку  сыграй,  если
схватят. Скажешь, что кнопки в номере не работали - вот и сгонял в бар  за
кофе с котлеткой. Не поверят - отлупят. Только и всего.
   - Масса удовольствия.
   Румяный техник заржал как лошадь:
   - Дело твое, конечно. Может, и не отлупят. Все-таки космик.  Зато  "их"
увидишь.
   - Кого?
   - Обреченцев. Только они еще не знают про это. Жмут кнопку за  кнопкой.
Перваки... - И вдруг осекся, замолчал.
   Бывает,  страх,  как  молния,   высветляет   сознание,   когда   спьяну
проговоришься о чем не следует. Хмельной  блеск  в  глазах  его  погас,  и
розовые щеки поблекли.
   - Мне завтра в первую смену, - пробормотал он,  заикаясь,  и  сполз  со
стойки.
   Я ответил ему ободряющим взглядом: не роняй слюни, парень, я не  дятел.
Поймет, не поймет -  его  дело.  Должно  быть,  понял,  потому  что  опять
порозовел, когда уходил, пятясь за автоматы.
   Утром будильник поднял меня в половине шестого. Космолет уже сел -  шла
стыковка со шлюзом вокзала. Штаны и рубаха на "молниях" отняли  не  больше
минуты. Столько же - ботинки с противопесчаной наслойкой: песок здесь, как
ржавчина железо, разъедает любую кожу.  Пластиковые  подошвы  делали  шаги
бесшумными, и полицейский, спешивший  к  панели,  где  включался  механизм
заградительных решеток на лестницах, меня не услышал. Резкий  удар  ребром
ладони по шее, чуть пониже затылка, выбил из него дух по крайней  мере  на
четверть часа. За это время я уже успел добраться до холла,  пересеченного
движущимися дорожками.  Стыковка  закончилась,  и  центральный  эскалатор,
гостеприимно журча, нес толпу пассажиров к завтраку. Кроме полицейских,  в
зале  никого  не  было  -  ни  служащего,  ни  продавца.  Работали  только
автоматические киоски да сервис-сигналы, указывающие направление.
   Я присоединился к толпе незаметно - при  таких  мерах  предосторожности
полицейские даже не предполагали присутствия постороннего. А посторонний в
это время уже смешался с людьми, теснившимися на дорожке.  Не  было  среди
них ни юнцов, ни пожилых - все среднего  возраста,  от  двадцати  пяти  до
сорока, кое-как одетые, в заштопанных  куртках  и  потертых  штанах,  они,
однако, не производили впечатления хилых и заморенных: набирали их, должно
быть, по росту и ширине  плеч.  Я  огляделся  и  толкнул  соседа  с  русой
бородкой до ушей, давно уже не стриженной.
   - Откуда, приятель?
   - С юга.
   - А здесь куда?
   - В Лоусон, как и все. А ты? - Он пристально  оглядел  меня  с  ног  до
головы - мои "противопесчаные" ботинки явно смутили его.  -  Я  что-то  не
припомню тебя на посадке.
   У  Лоусона  собственный  космопорт,  принимающий  транспорты  прямо   с
Планеты. Значит, эти летели по трассе Луна - Вторая Планета.
   - А я на Луне сел, - сказал я как можно небрежнее. - В СВК-два.
   - Значит, в командиры? За назначением? - В его  тоне  прозвучала  нотка
отчуждения.
   Я поспешил убрать ее.
   - Оставь, парень. Просто увильнуть хочу.
   - От чего?
   - От рудников.
   - Работа везде работа, - пожал он плечами,  -  в  скафандрах  или  без.
Дышать дают, заправку тоже.
   Вербовщики, понятно, осторожничают. Полная секретность и прямой обман.
   - Ты хоть знаешь, что добывать будешь? Медь или золото?
   - Говорят, какой-то редкий цветной металл. На Планете его нет.
   - Не люблю цветных металлов, - поморщился я. - Возня с ними. Может, что
полегче найду.
   - Не ты найдешь, а тебя найдут. Через час перекличка,  чудак.  Зачитают
список по радио.  Не  откликнешься  -  щупом  найдут.  Есть  у  них  такой
приборчик.
   - За час  многое  может  случиться,  а  пока  закусим.  Чабби  Лайк,  -
представился я.
   - Айк Стивенс.
   Мы весело сцепились ладонями  и  двинулись  в  бар.  Полупустой  вчера,
сейчас он был переполнен. За каждым  столиком  гудели  длинноногие  парни,
запивая сосиски тэйлом. Я был не совсем уверен, что сосиски  произошли  не
от песчаного суслика,  а  тэйл  не  из  местной  синюхи.  Но  Айка  больше
интересовали кнопки: "Целая азбука - запутаешься". "Нехитрая  азбука,  все
обозначено. Жми и глотай". И мы глотали и жали - он самозабвенно,  а  я  с
оглядкой: не случится ли что  поблизости.  И  случилось.  Голос  по  радио
объявил: "Спокойно. С  мест  не  сходить.  Проверка".  Одновременно  вошли
полицейские и явно высший чин - в штатском.  Я  услышал  вопрос  и  ответ:
"Имя?" - "Мэллори". Взгляд в карточку с увеличительной  линзой  и  тот  же
вопрос к  следующему.  Искали,  видимо,  меня  -  кого  же  еще?  Мысленно
подсчитал, что до нас они доберутся не раньше чем через четверть  часа,  и
шепнул Айку:
   - Не обращай внимания. Возись с кнопками. А меня уже нет. Ухожу.
   - Куда?!
   - Тише, черт! Найду тебя в Лоусоне, если что.
   Я подтянулся на руках, опираясь на стойку, и мгновенно перебросил  тело
через панель с кнопками. Я еще тогда, когда пятился за автоматами  техник,
приметил служебный вход.
   Что произошло в зале, я не слыхал. Вероятно, мой гимнастический  бросок
попросту не заметили. А я уже  был  у  грузового  лифта,  закрыть  который
забыли или не догадались. Скачок на второй этаж  был  недолог,  хотя  лифт
тащился еле-еле. Но всего один этаж! Я бесшумно открыл дверь и выглянул  в
коридор. Двое полицейских спешили ко мне навстречу  мимо  дверей-сейфов  с
явно заинтересованным видом.
   - Откуда?
   - Из двадцать первого.
   - Сколько дней в космопорте?
   - Полтора с нынешним утром.
   - Из-за чего задерживаешься?
   - Въездная виза. Должны передать по видео из СВК-два.
   - Почему разгуливаешь?
   - Искал техника. Не работает кофеварка.
   - Не выходи  в  течение  часа.  Не  то...  -  Он  выразительно  помахал
электродубинкой.
   - Будьте спокойны, господа.
   Ушли. Вероятно, не ведали, что именно я на втором этаже нокаутировал их
коллегу.



        17. ПЕРВЫЕ ШАГИ ЛАЙКА ПОД КУПОЛОМ СВК-ДВА

   Я сидел в номере, как говорится, навострив уши, все время ожидая  стука
в дверь или жужжания  дверного  зуммера.  Но  ни  стука,  ни  жужжания  не
последовало.  Полицейские  в  баре,  пересчитав  перваков,  должно   быть,
успокоились, а их коллега, сбитый мной, вероятно, даже не  смог  объяснить
причины обморока.
   В куске красной пустыни, вырезанном окном-фильтром, песчаные вихри  еще
бушевали, но уже с меньшей силой, позволяя отчетливо  разглядеть  огромную
серебристую  "песчанку",  соединенную  стыковочным  туннелем   со   шлюзом
вокзала. На этот раз черепаха была искряще-матовой и нигде не  прозрачной:
импортеры перваков явно оберегали их  от  невеселых  путевых  впечатлений.
Пассажиров видно не было: должно быть, их уже  согнали  на  корабль  после
проверки, потому что "песчанка" расстыковалась и, убрав  лапы,  поплыла  к
пыльно-лиловому горизонту.
   Я вытянулся в кресле и зевнул, а через час меня разбудили.  Розовощекий
сержант Лири радостно сообщил, что моя въездная виза уже с утра  находится
в сервис-бюро, а специально посланный за  мной  "карманный"  кораблик  уже
дожидается на выходе.
   Лири помогал мне укладывать чемоданы  с  такой  назойливой  и  неумелой
готовностью и с такой поспешностью поволок их  к  выходу,  что  я  тут  же
почувствовал дружескую руку Джина Факетти. Она чувствовалась  и  в  окошке
сервис-бюро, где мне вручили заветную визу  и  предупредительно  сообщили,
что все счета мои в космовокзале уже оплачены, а у выхода служебного шлюза
меня уже поджидала совсем крохотная "песчанка", похожая на детскую игрушку
из прозрачной пленки. Водителя в этой четырехместной "игрушке" не было, но
старый космик Лайк не растерялся бы перед скромной панелью управления.  Не
растерялся и я. Указатель  направления  уже  стоял  на  словах  "СВК-два",
кислород автоматически поступал в кабину, и  мне  оставалось  лишь  нажать
рычажок "воздушной подушки".
   "Песчанка", подняв тучу пыли, подпрыгнула и понеслась в кирпичную даль.
Ветер смыл облако, превратив его в шлейф, и даль открылась.  Красно-рыжая,
будто   утрамбованная   катками   пустыня,   клочья   голубоватой   травы,
чугунно-синие заросли  колючих  кустарников  и  -  ни  лужицы,  ни  озерка
прозрачной воды между ними, только лиловые полосы зыбучих песков, которые,
по словам румяного техника, заменяли здесь и крематорий и кладбище. Иногда
преграждали путь стены гигантских кратеров, удивительно похожих на лунные,
но моя "песчанка" проворно объезжала их, уклоняясь  в  сторону  на  добрую
сотню километров. Страшновато - кто спорит, но то был  ландшафт,  где  мне
надлежало прожить неделю, а может быть, и месяцы, и я цепко вглядывался  в
двухцветную близь и  даль.  Рулевое  управление  в  машине  было,  но  она
управлялась автоводителем и ни разу не ошиблась, педантично  объезжая  все
препятствия, которые не могла перепрыгнуть.
   СВК-два  вблизи  оказался  гигантским  и  прозрачным   куполом,   почти
стометровой высоты в центре. Многоэтажные  здания  расходились  веером  от
двадцатиэтажного административного корпуса в центре к одноэтажному  кольцу
магазинов, складов, гаражей и спортивных залов на краю  купола.  Ближайшие
здания и перспектива улиц  хорошо  просматривались,  но  метровая  толщина
суперглассовой крыши, опирающейся на сетку стальных  перекрытий,  сообщала
городу  дымчато-ажурную  отстраненность.  Все  это  промелькнуло  довольно
быстро,  хотя  мой  песчаный  кораблик  явно  тормозил   при   подходе   к
стыковочному  кольцу  шлюза.  Если  издали   разница   между   СВК-два   и
космовокзалом соответствовала той же разнице между  половинками  яблока  и
горошины, то вблизи никаких  различий  я  не  заметил.  Тот  же  выдвижной
стыковочный  шлюз,  присасывающийся  краями  к  дверце   машины,   та   же
эскалаторная дорожка, выводившая в холл городской станции, те  же  киоски,
сервис-бюро и бары. Никакой регистрации и  таможенного  досмотра,  никаких
встреч в знакомой пустыне холла, и вот уже я, минуя ненужные  мне  киоски,
вылетаю на эскалаторе в город...
   Город  ультрасовременный,  архитектурно-модерновый,  с  перерезывающими
дома садами, движущимися лентами улиц и  переулков,  эстакадами  бесшумных
пневматических дорог, трубы которых на высоте двух этажей  протянулись  по
радиусам улиц, придавая местному урбанистическому  пейзажу  что-то  новое,
незнакомое. При этом все  увеличивалось  к  центру:  и  дома,  и  дорожные
эстакады,  и  стальные  шнуры  пневматических   труб.   Кольца   переулков
пересекали радиальную систему  улиц,  и  нигде  я  не  заметил  ни  одного
экипажа,  ни  одной  машины,  из-за  обилия  которых  переходить  улицы  в
каком-нибудь нашем Мегалополисе можно только по висячим мостам. Здесь  все
двигалось само: и улицы с убыстряющими бег дорожками, и переулки, ныряющие
на перекрестках под землю, и подземные эскалаторы переходов. Не  двигались
в городе только полицейские, следившие  на  перекрестках  за  эскалаторной
суетой.
   Лайк  никогда  не  был  в  СВК-два,  и  его   знакомство   с   планетой
ограничивалось космовокзалом и ландшафтом, который  он  мог  наблюдать  из
гостиничного  окна.  Поэтому  и  мне  не  требовалось   разыгрывать   роль
старожила: я  получил  в  сервис-киоске  адрес  отеля  "Ороно",  примерное
описание   эскалаторных   маршрутов   и   минут   через   двадцать   нашел
шестнадцатиэтажный отель, почти прилипший к  центральной  площади.  Седой,
благообразный, совершенно "некосмический" управляющий лично проводил  меня
на шестой этаж в предназначенные мне трехкомнатные апартаменты.
   - А нет ли у вас чего-нибудь поменьше? - поморщился я. - Извините -  не
привык.
   Управляющий обиделся:
   - Есть однокомнатные номера для прислуги, но...
   - Давайте без "но". Посмотрим.
   Искомый  номер  оказался  тесноватым,  с  одним  душем,  без  ванны,  а
кнопочная система сервиса не подавала горячих блюд. Зато  мой  электронный
щуп,    подключенный    к    часам-браслету,    не    обнаружил    наличия
микротелепередатчика: прислуга не интересовала ведомство Уоррена.
   - Подходит, - сказал я, подтолкнув ногой чемодан в комнату. - А кстати,
где мистер Факетти?
   - Уехал с компанией в пустыню.
   - Зачем? - удивился я.
   - Сафари...
   Мне определенно везло. Я бесцеремонно выпроводил управляющего и тут  же
достал из чемодана электронный затвор, запирающий  дверь  изнутри.  Теперь
снаружи ее открывал только особый ключ - любая отмычка была бесполезна. Не
переодеваясь, я спустился вниз, узнал у портье адрес единственной вечерней
газеты в городе и помчался по  эскалаторам  в  редакцию.  Часы  показывали
половину двенадцатого: успею. В окошке отдела объявлений спросил:
   - Список прибывших сегодня в город будет опубликован вечером?
   - Да.
   - Я успею дать объявление, чтобы оно появилось в этом же номере?
   - "Персоналия"? Диктуйте.
   И я продиктовал:

   "Историку,  работающему  над  диссертацией  об  экономическом  освоении
Второй Планеты, требуется номер "Новостей" с отчетом о первой промышленной
экспедиции на планету. Вознаграждение по договоренности. Доставшего газету
будут ожидать сегодня в вестибюле отеля "Ороно" в 18:30".


   В половине седьмого я услышал жужжание видеозуммера.
   - Не включай экран. Ты один?
   - Поднимайся. Шестой этаж. Дверь открыта.
   Линнет появилась в строгом костюме и тектоновых туфлях с искусственными
бриллиантами  на  пряжках.  Камуфляж   для   великосветского   отеля   был
превосходен.
   - Догадалась сразу? - спросил я.
   - Конечно. Ноль отбросила, осталось сто восемьдесят три -  номер  твоей
комнаты.
   Я передал ей шифровку для отправки в Центр.
   - По лазеру, - добавил я. - Обеспечишь?
   - Есть, капитан. Много узнал в космопорте?
   - Кое-что. Кажется, мне все-таки придется принять предложение Факетти.
   - Мы это предполагали. Где будешь базироваться? В СВК-два?
   - Нет, в Лоусоне.
   -  Я  не  знаю  такого  места  здесь.  -  Реплика  ее  прозвучала  явно
растерянно.
   - Теперь будешь знать.  Засекреченный  рудничный  город  с  собственным
космопортом, откуда, минуя СВК-два, доставляются  засекреченные  грузы  на
засекреченный космодром  где-то  на  юге  Системы.  Служба  Криса  Уоррена
работает почти идеально.
   Я подчеркнул слово "почти", и Линнет тотчас же ухватилась за подсказку:
   - Почему почти?
   - Потому что я кое-что рассекретил.
   - Сомневаюсь, - сказала Линнет.
   - В том, что есть такой город?
   - Нет, в том, что тебя туда пустят.
   - Почему нет? Пройду проверку. Попытка не пытка.
   - Боюсь, что пытка.  Ты  не  знаешь,  как  проверяют  людей  в  системе
Уоррена.
   - Меня подготовили.
   - Когда?
   - Полгода назад.
   - Здесь новые методы. Иные машины и другая химия. Тебе надо встретиться
с моей теткой, Эллен Мит. До катастрофы она работала психиатром в  той  же
системе.
   - До какой катастрофы? - насторожился я.
   - С аэробусом. Перелом  бедра  и  голеностопного  сустава.  Сейчас  она
поправляется.
   - А ей можно доверять?
   - Абсолютно.
   - Когда можешь устроить встречу?
   - Хоть сейчас. Она никуда не выходит.
   - Тогда поехали, - решил я. - Лучшего времени  для  встречи  не  будет.
Весь этаж гуляет в пустыне, а меня, по-видимому, еще не засекли.
   Эллен Мит оказалась  пятидесятилетней  сухопарой  южанкой,  похожей  на
директрису пансиона  для  благовоспитанных  девочек.  Умные,  внимательные
глаза и жестко очерченный рот. За все время нашего разговора она  ни  разу
не улыбнулась.
   Разговор начался без преамбулы.
   -  Чабби  Лайк  должен  пройти  проверку  в  системе   Уоррена.   Нужна
консультация, - сказала Линнет.
   - Кто будет проверять? - последовал строгий вопрос.
   - Возможно, Уоррен лично.
   - С какой целью?
   -  Определить  готовность  для  ответственной,  очень  важной  и  очень
секретной работы.
   - Значит, проверка досье, детектор лжи, сомнифоксы и химия.
   Я молчал: ей лучше знать.
   - Его уже готовили для такой проверки, - пояснила Линнет.  -  Не  важно
где, но готовили. Полгода назад.
   - Легенда закреплена гипнотически? - спросила Мит.
   - Да. Теперь она уже часть моего сознания, - ответил я.
   - Есть еще подсознание.
   - Психологический барьер, созданный непосредственно в мозговых клетках,
сможет противостоять любой вторичной попытке гипноза.
   - Какие химические средства применялись для закрепления такого барьера?
   Я облизал пересохшие губы. Вопросы  задавались  знатоком  своего  дела,
отбирающим самое существенное.
   - Сначала препараты из группы барбитуратов, чтобы  отключить  сознание,
вызвать длительный мозговой шок. Потом амальгебоид.
   - Сомнифоксы учитывались?
   - Сомниферы? - поправил я неуверенно.
   -  Сомниферы  наводят  по   заказу   любые   галлюцинации,   сомнифоксы
просматривают ненаведенные сны. В первом случае -  наводка,  во  втором  -
контроль, - пояснила она без улыбки.
   - Контроль учитывался.
   Она встала и прошлась по комнате, тяжело опираясь на палку.
   - Сейчас амальгебоид - это  вчерашний  день,  -  произнесла  она  тоном
лектора. - Действие его целиком снимается глизолом.  Когда  вас  готовили,
глизол еще не был открыт.
   - И вы думаете, что его применят?
   - Уверена.
   -  А  зачем?  Меня  будут  проверять   не   для   того,   чтобы   найти
замаскированного сламиста псевдо-Лайка - это уже было! - а  чтобы  узнать,
годится ли Лайк - настоящий, конечно! - для сверхсекретной работы.
   Она усмехнулась:
   - Они и будут проверять настоящего  Лайка  -  так  всегда  поступают  с
кандидатами на секретную работу, - а вы или в  бессознательном  состоянии,
или во сне расскажете всю правду, тщательно упрятанную в мозговых клетках.
   - Значит, провал?
   Она ответила не сразу:
   - Если бы вы с Линнет не обратились ко мне, я сказала бы:  да,  провал.
Почти неминуемый. Но  и  против  глизола  есть  средство.  Назовем  его...
Впрочем, зачем вам  это?  Не  надо  перегружать  вашу  память.  Вам  нужно
действие, а не название. Линнет, приготовь шприц, а я возьму ампулу.
   Укол.  Почти  безболезненный  и  точный:  вену  она   нашла   сразу   и
безошибочно.
   - Ну как? - спросила Эллен.
   Я пожал плечами:
   - Никак. Ничего не чувствую. Может, не подействовало?
   - Нет, - сказала она опять без улыбки.  -  Миллионы  крохотных  стражей
входят сейчас к вам в мозг и  занимают  оборонительные  позиции.  Ни  один
реагент глизола даже близко не подойдет, а почки и потовые железы выбросят
его - обезвреженного. Но не показывайте виду, что вы  вооружены.  На  ввод
глизола ответьте псевдопотерей сознания и работой воображения  -  как  вам
будет выгодно.
   Я низко поклонился и поцеловал ее сухую узкую руку. Еще один союзник  в
осином гнезде врага.



        18. ЛАЙК ПРОХОДИТ ПЕРВОЕ ИСПЫТАНИЕ У "ТЕНИ"

   Утром я встал поздно и с головной болью: сказались все-таки  остаточные
явления вчерашнего препарата. Половина одиннадцатого. Джин, вероятно,  уже
прибыл и отсыпается в  своих  апартаментах.  Звонок  по  видео  подтвердил
предположение. Хриплый голос машины сообщил в ответ, что господин  Факетти
спит и просил не беспокоить его до трех часов дня.  Но  завтракать  одному
мне не пришлось. Пока  я  орудовал  кнопками,  выбирая  холодные  блюда  -
горячих моя система  "для  прислуги"  не  подавала,  -  появилась  Жаклин.
Свежая, завитая и косметически выхоленная, как на официальный прием.
   - Когда это вы успели? - удивился я.
   - Я мало сплю, Чабби. Привыкла. А почему вы отказались от  предложенных
вам апартаментов?
   - Привык, Жаклин, - ответил я тем же тоном, - к тесноте привык, увы.
   - Не кривите душой. Я ведь знаю, чем отличаются помещения для гостей от
комнат для прислуги. Впрочем, это меня  не  касается.  Закажите  коктейль,
пока завтракаете, - мне достаточно.
   - Визиты вежливости не в ваших привычках, Жаклин. Я вам нужен. Зачем?
   - Сначала новость: Джин назначен генеральным директором рудников СВК.
   - Понятно. Но эту новость я мог бы узнать и позже.
   - А мне нужно, чтобы вы узнали ее раньше. Ведь  вы  будете  работать  с
Факетти,  -  вероятно,  будете  работать  с  Факетти,  -  повторила   она,
подчеркнув "вероятно".
   - Согласен на "вероятно". Имею право подумать и  отказаться.  Но  вы-то
при чем?
   - Чтобы сообщить вам,  что  вы,  по-видимому,  не  сможете  подумать  и
отказаться. И не надейтесь на Факетти, Чабби. Вами заинтересовался Уоррен.
   Я обозлился:
   - Ясно: значит, из аппарата Тейлора в ведомство Уоррена?
   - Увы, Чабби, я уже давно не в  аппарате  Тейлора.  С  его  подчинением
Биглю отпала необходимость не только во мне. У Бигля свой аппарат  и  своя
агентура. Но дело не в том:  при  чем  здесь  моя  работа?  Как-то  Уоррен
попросил Тейлора подыскать ему подходящие кандидатуры летчиков-космонавтов
для специальной работы. Вы подходили по многим данным:  холост,  бездетен,
не стар и с отличной профессиональной характеристикой. Учитывалась и  ваша
дружба с Факетти. Итак, уже ваша экскурсионная поездка на  Вторую  явилась
поводом для знакомства с Уорреном. Теперь от повода для  знакомства  можно
перейти к самому знакомству. Словом, Уоррен ждет вас сегодня к часу, и моя
миссия на этом кончается.
   На свидание я не спешил. Времени было достаточно - я мог  присмотреться
к городу, к его витринам и вывескам, уличным кафе  и  бистро.  СВК-два  не
походил ни на один город Системы. Не только из-за  отсутствия  экипажей  и
светофоров, бульваров и памятников и не только из-за  пирамидальной  формы
общей архитектурной конструкции. И не  эскалаторная  суетня  была  главным
отличием СВК-два от  его  коллег  на  Планете.  Нет,  таким  отличием  был
искусственный климат под куполом, вечное лето,  не  жаркое  и  не  слишком
прохладное,  а  ласково-теплое.  Воздух  прозрачный  и  чистый,  напоенный
озоном, совсем как в лесу после грозы, не  задымленный  и  не  провонявший
обычными миазмами города,  воспринимался  как  курортная  благодать  после
наших очагов дыма и копоти. Растительности, однако, было мало: не  хватало
места для парков, да и почвенный грунт надо  было  ввозить  с  Планеты,  и
улицы здесь украшались кустарником и цветами, а не  деревьями,  требующими
простора для своих корневых систем. На местной  же  почве  не  росли  наши
обычные деревья, а редкие местные погибали в искусственной атмосфере.
   Двадцатиэтажное   административное   здание   возвышалось   в    центре
пирамидальной конструкции города, окруженное плотным  кольцом  кустов,  на
которых уже алели длинные сочные ягоды. В двух местах дом,  как  и  многие
другие  здания,  пересекали  этажи-сады  с  короткоствольными   фруктовыми
деревьями, третий сад с бассейном и солярием находился на  плоской  крыше,
куда мне и надлежало прибыть. Здесь, с часу до  двух,  принимал  Кристофер
Уоррен,  управляющий  делами  концерна  "Шахты  Факетти",   а   фактически
некоронованный король СВК на этой планете.
   Уоррена я нашел сразу в саду,  куда  выбросила  меня  клетка  лифта,  в
ухоженном и цветущем саду в  каких-нибудь  тридцати  -  сорока  метрах  от
искрящегося на солнце купола.  Он  полулежал  в  соломенном  кресле  перед
столом с напитками, удовлетворившими бы любого томимого жаждой.
   Я подошел ближе, вытянулся и спросил,  не  "снимая"  улыбки,  -  должно
быть, она получилась у меня независимой и нахальной.
   - Господин Уоррен?
   Не поднимаясь, Уоррен ногой подвинул ко мне такое же кресло.
   - Садитесь, Лайк, и угощайтесь без церемоний. Вы в гостях.
   Я  сел  и  без  церемоний  принялся  рассматривать  собеседника,  благо
посмотреть было на что. "Тень" отнюдь не  был  серой  тенью,  бесшумной  и
незаметной.  Двухметровый  гигант  с  соответственной   шириной   плеч   и
внушительной игрой мускулов, заметной даже под облегающей торс серебристой
рубашкой, и совершенно бритой головой, неуместно голой в наши  дни,  когда
искусственное взращение волос стало доступным каждому лысому. Большое, без
единой морщинки лицо скрывало возраст - я бы не рискнул  дать  ему  больше
сорока, учитывая, что до сорока сейчас лысеют сравнительно редко.
   - А вы не из разговорчивых,  -  сказал  он  после  паузы  -  тоже  меня
рассматривал.
   -  Жду.  -  Я  дернул  плечом.  -  Спрашивать,  зачем  я   вам   нужен,
бессмысленно. Я это знаю.
   - Отлично. Люблю здоровый лаконизм, когда он не тормозит разговора. Мне
нужен космический летчик  для  доставки  специальных  грузов  на  Планету.
Хороший профессионал, знающий свое дело и  не  страдающий  любопытством  к
тому, что не входит в его компетенцию.
   - Иначе говоря, не задающий вопросов: каких грузов,  с  какой  целью  и
кому адресованных. Понял вас.
   - Тем лучше. Оплата, втрое превышающая вашу оплату  на  государственных
рейсах  и  вдесятеро  ваши  отпускные.  После  полета  и   возвращения   -
двухнедельный оплачиваемый отдых. Королевские условия.
   - Допустим, что я согласен, - сказал я. - К чему же мы приходим?
   - К проверке, дружок, к проверке. И должен сказать,  что  кандидаты  на
секретную службу проверяются у нас особенно строго.
   - Меня уже проверяли, - отмахнулся я.
   - Знаю, - сказал он и поднялся во весь свой  двухметровый  рост,  -  то
были цветочки, а теперь вы полакомитесь ягодками.
   Все стало ясно: я был нужен Уоррену как бывший космический летчик Лайк,
а бывший космический  летчик  Лайк  требовался  как  зеркало,  перед  коим
собирались поставить меня. Здесь мне могло  очень  не  повезти,  если  моя
легенда  не  будет  в  чем-то  соответствовать  образу,  извлеченному   из
бездонных архивов службы безопасности.
   Комната, куда меня  привели,  меньше  всего  напоминала  камеру  пыток.
Скорее кабинет врача-диагноста с кибернетическим устройством для  проверки
всяческих хвороб пациента. И кресло было врачебное, в меру удобное, в меру
пугающее, с хитроумным венцом над головой сидящего и  отводными  от  венца
змейками-шлангами. Без змеек он чем-то напоминал  театральную  корону,  но
надевался  мягко,  как  шляпа,  плотно  охватывая  голову  незаметными   и
неощутимыми присосками-датчиками.
   Уоррена  не  было,  он  куда-то  исчез  по  пути,  передав  меня   трем
ассистентам или лаборантам  в  белых  медицинских  халатах.  Один  из  них
подогнал мне венец, другой встал у экрана со стрелкой, несколько раз нажал
на какой-то рычаг, проверил ход стрелки - она  тотчас  же  легла  поперек,
соединив синюю и красную точки, расположенные как двенадцать  и  шесть  на
часовом циферблате.
   - Шприц, - сказал третий, лица его  я  не  запомнил  -  только  улыбку,
вежливо-равнодушную и необязательную. Психиатр, решил  я.  Шприц,  значит,
химия и, вероятно, глизол.
   - Больно не будет, не бойтесь.
   Я пожал плечами:
   - Почему вы решили, что я боюсь? Я не в застенке, надеюсь?
   Он, не реагируя на реплику, молча ввел мне в вену прозрачное содержание
шприца. Боли действительно не было  -  так,  легкий  жар  в  крови,  когда
чем-нибудь  возбужден  или  взволнован.  Потом  расслабленность,  но   без
обморока. Впрочем, я его симулировал. Закрыл  глаза  и  бессильно  опустил
руки.
   - Отвечать будете коротко, не обдумывая ответа.
   Я промолчал.
   - Сознание уже подавлено, - сказал человек у экрана со стрелкой.
   - Подавлено, - кивнул второй, и тут же последовал вопрос: - Вы родились
в зоне СВК?
   - Да.
   - Где?
   - На севере Системы.
   - Вы разведчик ОСГа?
   - Что такое ОСГ?
   - Объединение свободных государств. Повторяю вопрос. Вы разведчик ОСГа?
   - Нет.
   - Кто же?
   - Бывший космический пилот на рейсах Планета - Луна - Вторая Планета.
   - Лайк?
   - Да.
   - Как стрелка? - спросил психиатр, по-видимому, у ассистента, стоявшего
сзади.
   - Все ответы на синей точке.
   - Значит, правда.
   - Конечно. Вы думали, сюда может проникнуть разведчик? Сомневаюсь...
   - Разбудите.
   - Совсем?
   - Нет-нет. Неполное пробуждение. Интервал между снами.
   - Переключение на сомнифокс?
   - Попробуем.
   Мне освободили зажим венчика. Я сымитировал  пробуждение  и  полуоткрыл
глаза.
   - Спите, спите, - строго сказал  психиатр.  -  Вам  хорошо.  Голова  не
болит. В глазах - туман. Постепенно розовеющий. Вспоминаете детство.
   Должно быть, ассистент  нажал  где-то  нужную  кнопку.  Легкий  укол  в
висках, и - ничего. Миллионы невидимых  частиц-стражей,  введенных  в  мой
мозг Эллен Мит, снова отбросили агрессора. Сознание не выключилось. Я  мог
с любой картинностью представлять свое детство по своему  выбору.  Лайк  в
детстве играл с теткой в мяч.  Пожалуйста!  Я  отчетливо  представил  себе
бледнеющий к центру розовый туман, а в центре в  разрыве  стройную  фигуру
моложавой женщины в белом -  золотой  обруч,  как  мой  венец,  обхватывал
падающие на виски волосы. Он бросала мне мяч. Я возвращал его, но,  должно
быть, не точно, потому что женщина вдруг вскрикнула, вернее, я  представил
себе этот голос и эти слова: "Куда бросаешь, Чабби? Почему в  сторону?"  Я
повторил бросок, себя не видя. Женщина  со  смехом  поймала,  отступив  по
зеленеющему газону лужайки.
   Мужской голос рядом заметил:
   - А у него цветные сны. Любопытно.
   - Не очень, - сказал психиатр. - Нет локальности. Может  быть,  это  из
книжки. - И добавил, повысив голос: - Детство, Лайк, детство! Дом,  улицу,
вывески.
   Я тут же представил себе черную, матово  отполированную,  как  ружейный
ствол, дорогу сквозь мутное от дождя ветровое  стекло  машины.  Лес,  лес,
лес, потом коттеджи с черепичными  крышами  в  глубине  садов  за  ажурной
решеткой заборов и рекламные вывески на придорожных столбах:  "Электроника
"Ди-Ти" у вас дома" и "Лучшие в мире собачьи галеты Деккера".
   - Пейзаж? - услышал я.
   - Пожалуй, север континента. "Электроника" рекламируется только там. Да
и слишком уж много леса.
   Психиатр не вмешивался, молчал.
   А  я  уже  сменил  кадры  фильма  о  детстве  и  юности  Чабби   Лайка,
экс-космонавта СВК. Затемнение. Из затемнения.  Поле  с  воротами  в  виде
широкой буквы "Н" и суета здоровенных парней в красных и синих свитерах  и
шлемах, как у автогонщиков. Я вырываюсь из гущи схватки и бегу к  воротам,
обняв драгоценную дыню-мяч. Мне бросаются под ноги парни в синем  и  валят
на землю. Затемнение, скорее затемнение! Я ведь никогда не был на поле  во
время игры. А из затемнения - сад колледжа во время  экзаменов  -  сколько
раз я видел эти колледжи в  фильмах:  кусты  барбариса,  клены,  скамейки,
коротко стриженные девушки в шортах и парни с катушками микрофильмов.
   А психиатр все молчит, но в конце концов забава  начинает  надоедать  и
мне и ему.
   - Разбудите, - говорит он.
   - Совсем?
   - Совсем.
   Я открыл глаза и увидел его хмурое, разочарованное лицо.
   - Проснулись? - спросил он равнодушно.
   - Выспался, - ответил я и потянулся для достоверности.
   - Сны видели?
   - Конечно. Вы их тоже видели.
   - Почему? - встрепенулся он.
   - А зачем же было подключать меня к этой штуковине? - отпарировал я.  -
Не ребенок - понимаю, где я и что к чему.
   - Тогда  проводите  объект  проверки  к  господину  Уоррену,  -  сказал
психиатр ассистенту у кресла.
   Вот  я  и  стал  не  человеком,  а  объектом  проверки.  Был   объектом
наблюдения, кем стану? Объектом подчинения интересам службы  безопасности.
Цель почти достигнута, сказал бы мой учитель. Ну что ж, пошли.
   Мы дошли до огромного кабинета Уоррена со стенами-окнами, выходящими на
пирамидальный  мир  движущегося  города.  Уоррен,  массивный,   мундирный,
возвышался за столом, как божок со сложенными на животе руками.
   - Отмучились? - спросил он.
   - Вам лучше знать, - сказал я.
   - Жалобы есть?
   - На что?
   - На процедуру проверки, обращение  контролеров,  на  то,  что  вам  бы
хотелось назвать оскорблением человеческого достоинства.
   - У меня нет такого желания, - сказал я, - и нет ощущения оскорбленного
достоинства.  Процедура  проверки  хитроумна,  но   безвредна.   Обращение
вежливое.
   - А вы хитрите, Лайк.
   - Зачем? - спросил я. - Зачем хитрить? Не я ищу места у  Факетти.  Меня
ищут. А если не подхожу, пойду к Факетти за выездной визой. Оснований  для
задержки не вижу.
   Гигантская длань опустилась мне на плечо и вдавила в кресло.
   - Не обижайтесь, торопыга. Шучу. Проверку вы прошли по всем  пунктам  и
считайте себя уже на службе. Вот ваше заявление. -  Он  достал  из  черной
папки на столе  мою  карточку  с  отпечатанным  на  диктографе  текстом  и
оттиском большого пальца на месте подписи. - Ваш оттиск  внизу,  а  мой  я
поставлю  сверху  против  слова  "утверждаю".  -  И,  коснувшись   пальцем
подушечки с краской, он сделал оттиск на карточке.  -  Вот  и  все,  Чабби
Лайк. До понедельника вы свободны. Можете отдыхать и развлекаться,  хотите
- здесь, хотите - в Лоусоне. А в понедельник с утра  явитесь  к  директору
космопорта и покажете ему вот этот жетон. -  И  он  протянул  мне  плоский
золотой кружок.
   На его тускло поблескивающей поверхности был  барельеф  доисторического
летающего ящера. И я, кажется, понял почему.
   - Желаю успеха, - сказал Уоррен.
   Наши желания определенно совпадали.



        19. АТМОСФЕРА "ЗОЛОТОЙ ЛИХОРАДКИ" НА ВТОРОЙ ПЛАНЕТЕ

   В Лоусон мы выехали вдвоем с Джином Факетти на  том  же  автоматическом
песчаном кораблике, который доставил меня в СВК-два.  Прихлебатели  Джина,
прибывшие вместе с ним на Планету, предпочли пьяную карусель в отеле,  где
у семьи Факетти был открыт неограниченный счет. Единственным, кроме  меня,
выбравшим Лоусон был Стив Кодбюри,  но  он  выехал  туда  раньше,  получив
назначение на пост  начальника  рудничной  стражи.  Джин  был  неподдельно
обрадован тем, что мы оба не покидаем его "в беде", он  так  и  выразился,
считая бедой все, что ожидало его здесь. Но  мое  назначение  он  подписал
туго, не без сопротивления, и когда я  спросил  его,  почему  он  все-таки
подписал, он вместо ответа извлек  из  кармана  виточек  магнитной  ленты,
вложил в корабельный передатчик и включил запись.
   На экране возник Джин вместе с его выхоленным, чуточку обрюзгшим отцом.
Тот прилетел  в  СВК-два  на  несколько  дней  раньше  и,  как  оказалось,
ненадолго. Запись началась с его недовольной реплики:
   - Какая тебе разница? Он же остается на Второй.
   - Кем? Пилотом, - скривился Джин. - Почти год в полетах и  каких-нибудь
два месяца отдыха. А мне скучно без друзей в этом  кукольном  городке  под
куполом. Не развернешься. Один приличный бар на всю посуду.
   - Два, - сказал Факетти-старший.
   - Второй еще хуже. Там  после  третьего  стакана  уже  поножовщина.  Из
десяти дежурных гробов к утру больше половины заполнены.
   - У твоей ложи в обоих барах защитные бронированные  стекла.  А  друзья
найдутся. Стив каждый вечер к твоим услугам.
   - Со Стивом в порядке. Но мне нужен и Чабби.
   - Он нужен Уоррену.
   - Кто кому подчинен? Я Уоррену или он мне?
   - Боюсь, что сопоставление не в твою пользу.
   - Но я директор рудников Лоусона.
   - А он - безопасность всей СВК на Планете.
   - Так вмешайся ты. Все-таки "Шахты Факетти".
   - От фирмы осталось одно  название.  Я  вынужден  уступить  контрольный
пакет акций.
   - Кому?
   - Шефу СВК.
   - Значит, Уоррен - хозяин?
   - Увы.
   - А что добывают в этой проклятой Богом дыре?
   - Металл, которого на нашей Планете нет.
   - Дорогой?
   - Дороже золота.
   - Почему крутишь? Назови.
   - Узнаешь, когда приступишь к работе. Я не  имею  права  выдавать  тайн
Лоусона.
   - А если я плюну в лысину его хозяину и пошлю к черту директорство?  Не
хочу быть пешкой на чьей-то доске.
   - Ты не пешка. На доске  есть  фигуры.  Разного  достоинства  и  разных
преимуществ. Лучше носить корону здесь, чем ходить дома в отцовской шляпе.
   Джин как-то странно хмыкнул, не то  зло,  не  то  грустно,  и  выключил
запись.
   Я не ответил. Зачем? Он не сообщил мне ничего нового. Я и без магнитной
записи знал, что Уоррен - это хозяин и что Лоусон - его  кладовая.  Теперь
предстояло узнать, что добывается в этой  кладовой.  Что  это  за  металл,
которого нет на Планете и который дороже золота, но в золотой упаковке.  И
для чего добывается - для одарения  или  устрашения  человечества.  А  тем
временем мы уже  стыковались  в  одном  из  входных  шлюзов  лоусоновского
купола. Кладовая открывала двери, приглашая к столу.
   Лоусон был уменьшенной копией СВК-два, только без движущихся  тротуаров
и улиц - его полуторакилометровый диаметр можно  было  без  труда  одолеть
пешком, а от любой точки до выходного шлюза  было  и  того  меньше:  самый
длинный путь не дотягивал до километра. По окраинным кольцевым линиям жили
завербованные горняки, а  в  центре  -  администрация  и  работники  сферы
обслуживания. Все это было привычно и современно, но сама атмосфера города
дышала тщательно репродуцированным  духом  "золотой  лихорадки".  Шляпы  с
широкими, загнутыми по бокам полями и клетчатые  цветные  рубашки,  грубые
сапоги и пистолеты у пояса возрождали ту же старинную картинку.
   - Куда направляешься? - спросил Джин, когда мы входили в город.
   - Разыщу директора космопорта, - сказал я.
   - Подожди до завтра.
   - Я же на службе.
   - Под мою ответственность. Остановишься у меня в "Мекензи".  А  вечером
поужинаем под свист в салуне.
   - Почему под свист?
   - Здесь всегда свистят,  предупреждая  брошенный  нож  или  пистолетную
вспышку.
   - Так ведь закон запрещает входить с оружием в общественные места.
   - Закон всегда молчит, когда умеют его обходить.
   Нечаянно   или   нарочно   "Мекензи"   подражал   древним   гостиницам.
Однокроватный номерок с умывальником, но без душа и  ванны  -  вода  здесь
ценилась дороже вина, - никаких кнопочных радостей и электронного сыска.
   -  Новый  город,  -  пояснил  Джин,  -  строился  наспех  у   рудничных
разработок.  Строить  здесь  со  всеми  удобствами   невыгодно:   основной
контингент населения - работяги. Патрицианское меньшинство обосновалось  в
двух-трех зданиях, оборудованных  соответственно  нашим  привычкам.  Уедет
отец - переберемся на его пепелище. Места хватит.
   В салуне было дымно и чадно от поджаривающегося тут же в зале мяса,  от
тлеющих сигар, трубок и сигарет. У стойки  не  протолкнешься:  пили  стоя,
облокотясь о прилавок из твердой пластмассы, - даже  молнии  лучевиков  не
оставляли на ней следа. За столиком шумело по пять-шесть человек,  десятки
столиков в зале, десятки в ложах  справа  и  слева.  Джин  получил  столик
тотчас же, как только его заметил рыжебородый директор,  этакий  штангист.
Преобладали  куртки  и  ковбойки,  буквально  затоплявшие  дымный  простор
салуна. И тотчас же за столом к нам примостился Стив.
   - Без меня счастья не будет, - хохотнул он.
   - Подумаешь, фортуна в брюках, - сказал Джин.
   - А что? Я антипод Лайка. Где Чабби - там одни неприятности,  где  я  -
удача.
   Я молчал. Не  хотелось  связываться.  Подали  виски,  и,  отхлебнув  из
бокала. Дикий снова вышел на тропу войны.
   - В секретари взял Чабби, а?
   - Он мне даже не подчинен, - сказал Джин. - Он космолетчик.
   - Где?
   - У лысого Криса.
   - И проверку прошел?
   - Представь себе, с блеском.
   - Ого! - В голосе Стива  на  миг  прозвучало  почти  уважение,  впрочем
тотчас же  сменившееся  былой  нетерпимостью.  -  Значит,  брикеты  будешь
возить?
   - Буду, - сказал я сквозь зубы.
   - В золотой одежке. Думаешь, золото?
   - Не думаю.
   - А что внутри, знаешь?
   - А ты знаешь? - спросил Джин.
   - Знаю. Металл "икс".
   - А чему равен икс в этой задачке? Чему служит, знаешь?
   - Нет, конечно. И не интересуюсь - незачем. Мое дело - охрана  порядка.
Все надсмотрщики рудников. Подобраны из профессионалов. Вон  посмотрите  -
гуляют.
   За два-три столика от нашей ложи шестеро мордастых, плечистых парней  с
бычьими шеями, лениво раскачиваясь то вправо, то влево,  монотонно  тянули
даже не песню, а одну только фразу из песни: "Хорошо жить легко, широко...
Хорошо жить легко, широко..."
   - Вот мы им и даем эту легкость и широту. Пистолет, хлыст  и  кредитные
билеты Системы в здешнем банке. Билетов много, но и  работенка  не  сахар.
Металл "икс" радиоактивный, мощнее урана и гораздо токсичнее.  Излучает  и
после очистки на обогатительной фабрике. Трудно  тебе  будет  с  рабочими,
директор. Мрут, как в эпидемии.
   - Где же их лечат? Я не видел больницы, - сказал Джин.
   - Ее и нет. Здешние лейкозы неизлечимы.
   - Значит, крематорий или просто кладбище?
   - Зачем?  А  "зыбучка"  на  что?  Недалеко,  всего  километра  полтора.
Швырнешь в лиловый песок, и затянет. Как ложку в киселе.
   Дикий так и сиял, удивляюсь, как меня не вытошнило.
   - Какая гнусь! - не сдержался я.
   - Здесь нет электронной записи, Чабби,  но  я  могу  ее  заменить.  Так
сказать, в индивидуальном порядке.
   - Заменяй. Ты уже ползал у меня на четвереньках. Поползаешь еще раз.
   - Не выйдет, Чабби.
   - Ты думаешь? - холодно спросил я и тем же приемом -  ребром  ладони  -
стукнул его по шее.
   Он свалился тут же, хлюпнул и затих.
   - Зря ты его, - поморщился Джин.
   - Встанет, - зевнул я.
   - Кто встанет, мальчики?
   Гладкая, как бильярдный шар,  голова  склонилась  над  нашим  столиком.
Уоррен  был  в  замшевой  курточке  с  золотой  бляхой  начальника  службы
безопасности.
   - Не поладили, - дернул подбородком Джин,  указывая  на  барахтающегося
под ногами Дикого.
   Уоррен не спеша подсел к столу.
   - Если ты еще не в раю, Стив, вставай и не симулируй, - сказал он.
   Стив Кодбюри, кряхтя, поднялся, вытер слезы  и  слюни  и  сел  молча  с
отрепетированной поспешностью.
   - Значит, не поладили, - продолжал Уоррен,  -  а  почему?  Тебе  слово,
директор.
   - А что говорить? - нехотя откликнулся Джин. - Стив  рассказал  о  том,
как  хоронят  в  "зыбучке"  умерших  от  радиации.  С   таким   увлечением
рассказывал, что Чабби не выдержал.
   Уоррен уже не улыбался.
   - А о чем еще он рассказывал?
   - О радиоактивном металле "икс",  -  вмешался  я,  -  и  о  неизлечимых
лейкозах, об  отсутствии  медицинской  помощи,  о  массовой  смертности  в
городе. Ну, я и наказал его как умел.
   - Правильно сделали, Лай к. Болтунов надо наказывать. Утри рот, Стив, и
считай, что еще  дешево  отделался,  -  я  бы  наказал  строже.  А  металл
действительно радиоактивный. - Уоррен уже адресовался  ко  мне,  игнорируя
Кодбюри. - Работать придется в специальном скафандре, даже вам,  летчикам.
Кстати, вы уже были у директора порта?
   - Я просил его задержаться на день. Под мою  ответственность.  Надеюсь,
ничего страшного, - виновато улыбнулся Джин.
   - Страшного не произошло, - отчеканил  Уоррен,  -  но  мои  приказы  не
отменяются, господин Факетти. Никем, - подчеркнул он. - Запомните. А  вам,
Лайк, надлежит явиться уже не  к  директору  космопорта,  а,  поскольку  я
здесь, ко мне непосредственно. Уйдете на Планету не сегодня и  не  завтра.
Пока транспорт готовится к полету и погрузка только началась, понаблюдайте
за процессом подготовки рейса. Вы его хозяин - вам и отвечать. Привыкайте.
А ты, Стив, - обернулся он к послушно  выжидающему  Дикому,  -  завтра  же
покажешь директору все его хозяйство. Оно не ограничивается, как у  Л