им кажется, восстановить историческую справедливость, то это неизбежно приводит к новым несправедливостям, а то и настоящим бедам. Патриотизм это очень хорошо, но отчего он так часто становится последним прибежищем негодяев? Ну, Владлен Серапионыч, помоему, вы сильно сгущаете краски, примирительно сказала Хелена. Послушать вас, так все исторические исследования нужно свернуть, а учебники истории превратить в сухое перечисление имен и дат. А вот этого я не говорил, несколько натянуто рассмеялся доктор. Я другое хотел сказать. Вот у нас, у эскулапов, есть принцип: не навреди. Хотя, конечно, собственно к моей специальности это не очень относится... Да. И мне кажется, что он не менее актуален и для других профессий. И историков в том числе. Что ж, с этим трудно спорить... А что на данный счет думает наша молодежь? Профессор обернулся к Ивану Покровскому и Толе Веревкину. Студенту явно не хотелось вступать в спор, но вызов был брошен, и уклоняться он не стал: История это не только прошлое, но и настоящее, и будущее. Каждый из нас творец истории, в том числе и сами историки. Но я считаю, что полезны лишь те истины, которые ведут к прогрессу. Общественному, научнотехническому все равно какому. Смотря что понимать под прогрессом, тихим голосом и не очень уверенно проговорил Иван Покровский. Если железной рукой в светлое будущее, или как в Китае миллион погибнет, зато остальные будут жить счастливо то я против такого прогресса. Ну, я же не призываю к чемуто подобному, возразил Толя Веревкин, но если бы мы стали впадать в противоположную крайность, то до сих пор, извините, лаптями бы щи хлебали. Да, но как удержаться на среднем пути? встрял Серапионыч. Чтобы и щи съесть, и лаптей не замочить. А то начинаем всегда с благих намерений, а заканчиваем... В общем, известно чем. Владлен Серапионыч, а о чем вы, собственно, говорите? вдруг спросил Кунгурцев. Доктор чуть растерялся. Имелто он в виду прежде всего события, которые должны были начаться несколько лет спустя Нагорный Карабах, Сумгаит, Тбилиси, Таджикистан, Приднестровье и далее по списку, весьма длинному. Да и от Чаликовой, бывавшей во всех этих и многих других горячих точках, он немало слышал о таких страшных подробностях, которые даже не появлялись в газетах и на телевидении. Но говорить об этом Владлен Серапионыч не стал. Конечно, можно было бы еще раз сослаться на "вещий сон", но доктор понимал, что здесь, в отличие от "Овцы", такой номер никак не прошел бы. Ну, это ж я так, скорее теоретически, отвечал Серапионыч. Да, может, я вовсе и не прав. И, как бы продолжая тему, доктор заговорил совсем о другом: Вот, кстати, о связи прошлого с настоящим. Как раз неподалеку от Горохового городища есть такая деревенька, Заболотье, а неподалеку старинная усадьба Покровские Ворота, где теперь правление колхоза. Да, я о ней наслышан, кивнул Кунгурцев. Но побывать пока еще не сподобился. А я бывала, и не раз, вставила Хелена. Когдато, до революции, усадьба принадлежала князьям Покровским... Баронам, поправила Хелена. Да? Ну, значит, баронам, не стал спорить Серапионыч, хотя и сам прекрасно знал титул Покровских. Просто он хотел проверить осведомленность Хелены. Да, так вот я сейчас подумал а не из тех ли баронов Покровских наш юный пиит? Кто я? искренне изумился Иван Покровский. Ну, дорогой Владлен Серапионыч, вы уж скажете! А что, очень даже возможно! оживилась Хелена. Ваня, будьте так любезны, приподымите голову... Тактак, откиньте чуть назад волосы, а правой рукой сделайте вот так... Вот видите! Что видите? не понял Кунгурцев. Вылитая баронесса Лизавета Михайловна Покровская с портрета, писанного местным художникомсамоучкой Иваном Серафимовым в 1892 году! Не верите сходите в наш городской музей и убедитесь. Ага, а если я сложу руки на груди и скорчу загадочную улыбку, то буду вылитая Мона Лиза, подхватил Иван Покровский и тут же осуществил сказанное. Все расхохотались, даже сумрачный Толя Веревкин скупо улыбнулся. Смейтесь, смейтесь, сказала Хелена, которая, впрочем, и сама смеялась не меньше других "Джоконда" получилась очень уж джокондистая. А среди баронов Покровских, к слову сказать, было немало людей искусства. Вот, например, барон Савва Лукич, доживший почти до девяноста лет, был на дружеской ноге с несколькими поколениями российских литераторов от Радищева и Державина до Герцена и Чернышевского. О Грибоедове, Жуковском, Пушкине и Баратынском я уж не говорю. Ну, все ясно дурная наследственность, шутя вздохнул Иван Покровский. Простите, Хелена, а откуда у вас такие сведения? поинтересовался профессор Кунгурцев. Так я же, кроме всего прочего, занимаюсь изучением старинных усадеб, не без гордости сообщила историк. А изучая усадьбы, никак не пройдешь мимо их обитателей. Конечно, никто бы меня туда не пустил, если бы я заявила, что меня интересуют бароны Покровские иное дело история колхоза "Путь лампочки Ильича", или как он там теперь называется. Пришлось даже "для отмазки" составить записку о жизнедеятельности первого председателя колхоза товарища Волобуева, но на что не пойдешь ради подлинного дела. И, немного подумав, Хелена печально добавила: Хотя и товарищ Волобуев это, к сожалению, тоже наша история... x x x Анна Сергеевна и Каширский сидели на стволе поваленной сосны и не отрываясь наблюдали за дорожкой, которая шла вдоль реки и хорошо просматривалась с невысокого пригорка. Попутно авантюристы вели разговор, по большей части представлявший из себя экспрессивный монолог Анны Сергеевны с редкими вкраплениями Каширского. Изза вас у меня сплошные накладки, раздраженно вещала госпожа Глухарева, и при первой же возможности я проведу служебное расследование и раскопаю, что тому причиной: ваше разгильдяйство или осознанное вредительство? Что за вздорные фантазии, самоуверенно отвечал Каширский. Я выполнил свое обязательство, то есть задал объекту Василию Дубову установку переместиться в водную среду, а то, что вы, уважаемая Анна Сергеевна, не смогли обеспечить искомый результат это уже ваша недоработка, но отнюдь не моя. Хватит чепуху молоть! прикрикнула Анна Сергеевна. Когда я его топила, ктото мне мешал, и очень активно. Рядом никого не было. Значит, вы нарочно мне вредили! Как же я мог вам вредить? совершенно спокойно возразил Каширский. Если кто и препятствовал, то, скорее всего, вы сами. Чтоо? взъярилась Глухарева. Вы говорите, да не заговаривайтесь! Видите ли, Анна Сергеевна, гдето в глубине души вы и сами понимаете всю бесперспективность и антиисторичность своей затеи, и потому подсознательно пытаетесь сами себе помешать... Однако, украдкой бросив взор на Анну Сергеевну, Каширский предпочел эту тему не развивать. Впрочем, возможно и иное объяснение вы просто наткнулись на какуюнибудь невидимую подводную корягу! Пространные разъяснения Каширского немало позабавили Чаликову, которая и была той невидимой "корягой", помешавшей Анне Сергеевне утопить юного Васю Дубова. Надежда слушала спор двух злоумышленников из можжевельниковых зарослей у подножия пригорка. Правда, из ее укрытия не была видна дорожка, по которой должны были пройти Дубов и его друзья, но Надя была уверена, что и на сей раз сумеет воспрепятствовать преступным козням. Ничего, теперь мне уже никакая коряга не помешает, мрачно пообещала Анна Сергеевна. Ну и как вы собираетесь действовать на этот раз? осторожно поинтересовался Каширский. Ведь объект же будет не один. Не уверен, что вы справитесь сразу с пятерыми, пускай даже несовершеннолетними. Вот вы мне и поможете, заявила Анна Сергеевна. Каким образом? Болван! Отделите Дубова от остальных. Дадите ему установку, чтобы отошел в сторонку. Зачем? удивился Каширский. Поссать и посрать, громогласно и со смаком отчеканила Анна Сергеевна. Пардон, господин профессор, пописать и покакать. Или, если угодно, вывести из организма продукты жизнедеятельности! Аа, ну так бы сразу и сказали, обрадовался Каширский. "Что они задумали на этот раз?" не на шутку встревожилась Чаликова. А в том, что действовать нужно быстро и решительно, она убедилась очень скоро: лес огласился лихим пересвистом какойто неведомой птицы. Свистел, разумеется, Васятка увидев, что ребята уходят с пляжа, он вызвался идти вместе с ними и по дороге показывал свои навыки в подражании голосам птиц. Не то чтобы он делал это очень умело, но Вася Дубов и его приятели, будучи городскими детьми и не очень разбираясь в птицах, слушали Васяткины упражнения, развесив уши. Кажется, идут, приглядевшись, сообщил Каширский. Прячемся, ответила Анна Сергеевна и повалила сообщника за ствол. Ну, приступайте же! Каширский сосредоточился, если не сказать набычился, и принялся вещать замогильным голосом: Василий Дубов, даю вам установку, что вам хочется ссать... То есть писать. В смысле, вывести из организма продукты деятельности! Вася резко остановился. Ребята, идите вперед, я вас догоню, попросил он, а пальцы уже расстегивали пуговицы на шортах. Друзья поспешили вперед, лишь Васятка, почуяв неладное, то и дело украдкой оглядывался. Чаликова увидала, как Анна Сергеевна сунула руку в сумочку, и на солнце блеснуло острие кинжала. И тогда Надежда решила применить самое радикальное средство, на какое была способна. В свое время Чумичка пытался обучать ее колдовским премудростям, и хотя ученицей Надя оказалась весьма посредственной, один из Чумичкиных приемов она все же освоила неплохо. Надя выглянула из укрытия, подняла правую руку и, прицелившись, щелкнула пальцами. Небольшой огненный шарик, почти вовсе незаметный на ярком солнечном свету, полетел точно в Анну Сергеевну, которая уже, крадучись, неумолимо приближалась к Васе с занесенным ножом. Горю! Спасите!! истошно завопила Анна Сергеевна, почувствовав жар сзади и обнаружив, что ее черная юбка охвачена огнем. Тем временем Вася закончил писать, аккуратно застегнул шорты и, обернувшись на крик, увидел, как некая дама с горящим подолом на безумной скорости мчится к реке. Все ясно пыталась закурить, а спичку не погасила, сделал Василий единственно возможное (хотя и не совсем верное) логическое заключение и, убедившись, что до лесного пожара дело, к счастью, не дошло, поспешил вдогонку за друзьями, уже давно скрывшимися за очередным изгибом тропинки. Чаликова же ненадолго задержалась, чтобы насладиться особенностями того раздела "великого и могучего", коим в совершенстве владела госпожа Глухарева. И Анна Сергеевна, выскочив из реки с еще слегка дымящимся подолом мокрого платья, с лихвой оправдала Надеждины ожидания. Господин Каширский, на которого излился сей девятый вал красноречия, слушал с видом страдальца, иногда непроизвольно поглаживая себя по заднему карману, куда он на всякий случай спрятал кинжал, впопыхах оброненный Анной Сергеевной. Каширский знал, что Анне Сергеевне следует дать выговориться, и лишь тогда она будет способна воспринять то, что он собирался ей сказать. Монолог длился минут двадцать. За это время не только ярость госпожи Глухаревой немного поутихла, но и платье (вернее, то, что от него осталось) успело отчасти высохнуть. Ну, чего молчите? сверкнув очами, завершила Анна Сергеевна свое сольное выступление. Каширский прокашлялся: Анна Сергеевна, постарайтесь меня выслушать спокойно и без эмоций, хотя я понимаю, что в создавшемся положении они неизбежны. Если вы помните, я с самого начала предостерегал вас от этого замысла, и все события нынешнего дня, включая последнее происшествие, целиком и полностью подтверждают мои опасения. Ближе к делу, мрачно бросила Анна Сергеевна. У меня мало времени. Ну что вы, времени вполне достаточно, возразил Каширский. Как раз столько, чтобы добраться до Городища и вернуться в ЦарьГород. Пока не замочу этого паршивца Ваську, ни о каком возврате не может быть и речи, отрезала Анна Сергеевна. Вы как хотите, а я возвращаюсь, заявил Каширский. А ликвидировать Дубова вы все равно не сможете, как ни старайтесь. Почему это? скривилась Глухарева. А потому что невозможно уничтожить в прошлом человека, который жив в настоящем, терпеливо разъяснил Каширский. И то, что вы, уважаемая Анна Сергеевна, этого не понимаете, я еще могу объяснить вашей излишней возбудимостью и недоверием к столь мощному двигателю прогресса, каковым является наука. Для меня гораздо удивительнее, что даже такой здравомыслящий человек, как Эдуард Фридрихович Херклафф, согласился помочь вам в этом безответственном предприятии. Да что вы размазываете дерьмо по лопате?! раздраженно перебила Анна Сергеевна. По делу говорите! Ну что ж, можно и по делу, согласился Каширский. Устранение Дубова, как любое резкое происшествие "обратным" числом, вызовет полный хаос в настоящем и будущем. И вот, чтобы этого не допустить... Аа, так это всетаки вы мне пакостите?! прошипела Анна Сергевна. Ну, берегитесь! Да при чем тут я, досадливо отмахнулся Каширский. Против этого восстает сама Природа. Или, если хотите, Господь Бог, хотя лично я в него не верю и предпочитаю оперировать таким понятием, как "Высшие силы", пока наука не раскроет природу этих сил. Именно они помешали вам сначала отравить, потом утопить и, наконец, зарезать Василия Дубова. Не хочу вас зря пугать, почтеннейшая Анна Сергеевна, но у меня есть основания полагать, что следующая попытка может закончиться для вас самым плачевным образом, вплоть до летального исхода. Так что я, зря старалась? возмутилась Анна Сергеевна. Ну, не в первый же раз, успокоил ее каширский. И, разумеется, не в последний. Однако этого разговора Чаликова уже не слышала минут пять понаслаждавшись "великим и могучим" монологом Анны Сергеевны, она поспешила на кольцо автобуса. По счастью, ни самозабвенно бранившаяся Глухарева, ни стоически внимавший ей Каширский не заметили Надеждиных передвижений. Явившись на остановку, Чаликова увидела, что автобус уже готовится к отъезду, а из окна беспокойно выглядывает Васятка. Надя помахала ему рукой и ускорила шаг, но ее остановил невесть откуда взявшийся милиционер: Гражданочка, предъявите документы. Не беспокойтесь, до отправления еще пять минут. Надя со вздохом открыла сумочку и протянула милиционеру справку "от Серапионыча". Спасибо, все в порядке, сделал под козырек страж порядка. И даже улыбнулся, как показалось Надежде, несколько двусмысленно: Счастливго пути, товарищ Чаликова. Простите, а в чем дело? спросила товарищ Чаликова, пряча справку в сумочку. Ловим преступников, охотно откликнулся милиционер. Один артистгипнотизер, вместо денег расплачивается листьями с деревьев. А с ним женщина в черном, которая пыталась угощать детей отравленным мороженым. Да, чего на свете не бывает, посочувствовала Надя и поскорее вскочила в автобус. Прокомпостировав билет и устроившись на одном из свободных мест, она вновь достала справку и, разбирая далеко не каллиграфический почерк Серапионыча, прочла следующее: "Выдана неопознанному трупу гражданки Надежды Чаликовой, доставленному в морг г. Кислоярска. Личность подтверждаю". Документ скрепляли подпись Серапионыча и служебная печать. x x x За решением задачек и уравнений, за доказательством теорем Солнышко и Варя даже не заметили, как прошел день. И плоды познания с древа точных наук оказали на них, если так можно выразиться, свое побочное воздействие: в какойто миг, глянув друг на друга, они одновременно устыдились своей наготы, хотя виду и не подали. Но во время очередной отлучки Солнышка в коридор (позвонил Серапионыч, чтобы узнать, нет ли чего нового от Нади) Варенька оделась. Вернувшись, Солнышко ничего не сказал, но в глубине души еще больше смутился. Почувствовав это, Варенька через несколько минут попросилась в туалет, а возвратившись, застала Солнышко уже одетым. Причем не абы как, а при полном параде: ради такого случая он надел свои нарядные брюки, Васину белую рубашку, а в отцовском гардеробе позаимствовал желтый галстук в синюю полосочку чутьем художника Солнышко уловил, что именно такое сочетание цветов ему подойдет лучше всего. Солнышко, дитя мое, ты ли это? возопила Варенька, увидев его в таком "прикиде". Надеюсь, что я, с важностью ответил Солнышко, явно довольный произведенным впечатлением, а еще более тем, что воспаление прошло настолько, что можно носить одежду, не испытывая боли. Ну, что у нас там дальше задача или уравнение? А может, на сегодня хватит? взмолилась Варя. И так уж целый день прозанимались. Солнышко глянул на часы: Ух ты, и впрямь целый день. Тогда давай обедать. А то я за этой математикой даже о еде позабыл. Ты бы хоть напомнила! Борщ будешь? А ты думаешь, я из вежливости откажусь? засмеялась Варенька. Так вот, не дождетесь! Ну, тогда прошу к столу. Едва Солнышко подпустил огонь под кастрюлю с борщом, как загремел замок на входной двери, и в квартиру вошла Солнышкина мама Светлана Ивановна, молодая стройная женщина, чертами и даже выражением лица очень похожая на сына. Увидав Солнышко, она чуть не уронила авоську: Солнышко, ты ли это?! В честь чего такой парад? А, понимаю гостья. Привет, Варя. Солнышко тебя уже пообедал, или весь день голодом морил? Сейчас будем обедать, вместо Вари ответил Солнышко. Ну, тогда все марш в кухню, скомандовала Светлана Ивановна. Но не успели дети усесться за стол, как из прихожей донесся звонок. Это меня! крикнул Солнышко и поспешил к телефону. Почему именно его? спросила Светлана Ивановна то ли сама себя, то ли Варю. А может, меня. Или Николай Палыча. Или Васю. Да Солнышку целый день ктото названивает. То какаято Надежда, то доктор. Имя такое закрученное не то Серпантиныч, не то... Может, Серапионыч? Дада, именно Серапионыч, подтвердила Варенька. И, понизив голос, добавила: Солнышко сказал, что этот Серпа... Серапионыч помазал ему спину какимто чудосредством, и ожоги быстро прошли. Вот как? удивилась Светлана Ивановна. Странно, очень странно... Мамочка, что странно? спросил Солнышко, только что возвратившийся из коридора. Да нет, ничего особенного, улыбнулась Светлана Ивановна. Ну, садись, а то все остынет. Светлана Ивановна, у вас борщ просто офигительный, сказала Варенька, жадно проглотив несколько ложек. То есть я хотела сказать очень вкусный. Это мое фирменное блюдо, объяснила Светлана Ивановна. Да нет, никакого секрета. Просто кроме буряка кладешь туда немного... Солнышко, это не тебя? Снова раздался звонок телефона, однако Солнышко почемуто не кинулся со всех ног к аппарату, а не спеша встал и степенно направился в прихожую. Варя, а ведь он к тебе неравнодушен, вдруг сказала Светлана Ивановна, проницательно поглядев на гостью. Кто, Солнышко? удивленно переспросила Варя. Почему вы так думаете? Ради других девочек он так не наряжается. Варенька согласно кивнула, но с содроганием подумала, что было бы, вернись Светлана Ивановна на какието пол часа раньше. И вдруг, совершенно неожиданно даже для самой себя, спросила: Светлана Ивановна, а что бы вы сказали, если бы увидели нас обоих, занимающихся математикой полностью раздетыми? В каком смысле? не поняла Светлана Ивановна. Ну, совсем голыми, решилась Варя. Даже без трусиков. Светлана Ивановна от всей души рассмеялась: В такую теплынь это было бы совершенно естественно. Тут в кухню вернулся Солнышко: Вася звонил. Сказал, что вернется только вечером ребята его уговорили пойти в Дом культуры на лекцию. На лекцию? слегка удивилась Светлана Ивановна. Ну да, на лекцию какогото ленинградского профессора, подтвердил Солнышко. Чтото о наших Кислоярских древностях. А отчего бы вам тоже не сходить послушать? предложила Светлана Ивановна Варе и Солнышку. Не, Светлана Ивановна, я не пойду, тут же отказалась Варенька. Тут уже от математики голова кругом идет, куда еще всякие древности! А я спать хочу, признался Солнышко. Ведь три ночи глаз не сомкнул! Ну так ложись и спи, сказала Варенька. По себе знаю: самое противное, это когда хочешь спать, а спать нельзя. Или когда наоборот. А я пойду как говорится, в гостях хорошо, да пора и честь знать. Светлана Ивановна, спасибо за борщ! Я тебя провожу, вызвался Солнышко, тем более что проводы не были длинными: Варя жила всего в нескольких кварталах от Кленовой улицы. Когда ребята ушли, Светлана Ивановна заметила первый, черновой портрет Вареньки, валявшийся на трюмо возле телефона. Ого, а наш художник делает успехи! вслух подумала Светлана Ивановна. Правда, было не совсем понятно, к чему это больше относится только ли к художественным талантам ее сына, или к чемуто еще. x x x Зная, что пятый автобус курсирует с интервалами в пол часа, Серапионыч всякий раз верно подгадывал, когда ему следует быть на остановке. Автобусы подъезжали почти точно по графику, однако ни Чаликовой, ни Васятки в них не оказывалось, и это заставляло все более волноваться. Время от времени доктор звонил Солнышку, пока, наконец, тот не обрадовал его телефонограммой от Нади, что задание выполнено и они едут в город. И когда подъехал следующий автобус, доктор с радостью встретил Надю с Васяткой живых и невредимых. Не менее порадовало Серапионыча, что этим же рейсом приехал и Вася Дубов также живой и невредимый. Доктор немного удивился, что Чаликова держится как бы сама по себе, а Васятка вместе с юным Дубовым и другими ребятами, но в душе порадовался, что Васятка уже настолько освоился в "нашем" мире, что способен на равных общаться со своими сверстниками. Так как ребята никуда не уходили, а прямо на остановке продолжали разговор, начатый в автобусе, то и Надежда с Серапионычем оставались поблизости. Чаликова рассказывала доктору о своих приключениях, но краем уха прислушивалась к беседе Васи Дубова и его друзей. Ну, давайте разбегаться, что ли? предложила Люся, чувствуя, что проболтать они могут хоть до ночи. Постойте, я тут вспомнил одну вещь, Генка чуть театрально хлопнул себя по лбу. Скоро начнется лекция в Доме культуры. Кто со мной? А что за лекция? заинтересовались ребята. Чтото историческое. Всякие тайны, открытые при раскопках. Я пойду, тут же вызвалась Люся. В газете чтото писали об исследованиях одного ученого, как его... Кунгурцева, подсказал Генка. Вотвот. И он будто бы откопал в наших окрестностях много такого, что и не снилось исследователям в какомнибудь Риме или Египте! А ты, Маша? спросил Генка. Нет, я сегодня не смогу, с некоторым сожалением ответила Маша. И рада бы... Ну ничего, ты мне потом все расскажешь. А ты, Митя? У меня денег на билет нету. Ничего, моя сестра там работает, она нас "на халяву" проведет, искушал Генка. Ну, тогда другое дело! громогласно обрадовался Митька. А ты, Вася? обратился Генка к Дубову. Надежда уже почти откровенно слушала разговор ребят, а теперь чуть не молила судьбу, чтобы Вася отказался. Но он, конечно же, согласился: Что за вопрос, пойду обязательно. Сначала только домой позвоню, чтобы не волновались. Надю немного удивило и даже задело, что Генка не позвал Васятку, но эту оплошность исправил Митька: А ты, Васятка, с нами идешь? Нет... Я не смогу, у меня дела, чуть смешавшись, отказался Васятка. Ну и как нам теперь быть? задалась Надежда практическим вопросом, когда Маша направилась в одну сторону, а остальные в другую. Вообщето я бы не прочь сходить на лекцию, задумчиво произнес Серапионыч. Хотя бы даже с чисто познавательной точки зрения, не говоря уже чтобы присмотреть за нашим подопечным... Но кто знает, во сколько она кончится? А нам еще нужно до Городища добраться. Думаю, теперь уже и Анна Сергеевна поняла то, что Каширскому было ясно с самого начала что затея обречена на провал, сказала Надя. К тому же их вовсю ищет милиция. Как вы говорите милиция? переспросил Серапионыч. Ну, тогда нам вообще не о чем беспокоиться. А что, милиция нам поможет? удивленно спрсил Васятка. Наша милиция, друг Васятка, нас бережет, засмеялся доктор. Наденька, я тут совсем поиздержался на предмет "двушек", не одолжите ли одну? Чаликова достала из сумочки кошелек: Хоть дюжину. Но сперва позвоню Солнышку. Поблагодарю за помощь. И скажите, что он может быть свободен, попросил Серапионыч. Ведь заданието выполнено. Постойте, а как же эта, как ее, лекция? забеспокоился Васятка, когда Надя удалилась в телефонную будку. В том, что лекция пройдет с полным успехом, я не сомневаюсь, заверил доктор, хотя Васятка, конечно же, имел в виду совсем другое. Вам всем привет от Солнышка, сказала Надя, выходя из будки. Кстати, он спрашивал, можно ли теперь рассказывать о нашей "шпионской" миссии. И что вы ответили? Я ответила, что вообщето не положено, но родителям можно. А что, не надо было? Да нет, ничего, рассмеялся доктор. Все равно Солнышку никто не поверит решат, что это его фантазии. А ну как поверят? Серапионыч лишь вздохнул: он уже представлял, как ему"младшему" придется завтра отдуваться за слова и дела своего двойника гостя из будущего. Взяв у Нади двухкопеечную монетку, Серапионыч отправился в будку: Алло, милиция? Можно инспектора Лиственницына? Николай Палыч, тысяча извинений, это опять я. Скажите, у вас табельное оружие при себе? Нетнет, дело совсем в другом. Я тут случайно узнал, что Вася, ну, ваш племянник, собрался идти в Дом культуры на какуюто лекцию. По истории, профессор из СанктПе... из Ленинграда. А по городу, как я слышал, бегает разъяренная Анна Сер... то есть какаято маньячка, которая пытается отравить детей ядом. Дада, совершенно верно, и с ней еще жуликгипнотизер. И вот я подумал лекция, может быть, закончится поздно, а вы тоже допоздна на службе задерживаетесь... Встретите? Очень хорошо, спасибо вам! Доктор повесил трубку и, радостно посвистывая, вышел из телебудки: Ну, за Васю мы можем не беспокоиться: инспектор его и встретит, и до дома доведет. А у нас одна дорога: с чистой совестью на Городище. Постойте, Владлен Серапионыч, нам же еще нужно вещи забрать, напомнил Васятка. Заберем по дороге, беспечно ответил доктор. Я теперь наверняка в морге, так что никаких осложнений не предвижу. Однако совсем без осложнений дело всетаки не обошлось: во дворе докторского дома они столкнулись с представительного вида дамой. Денек добрый, Владлен Серапионыч, несколько удивленно поздоровалась женщина. А это и есть ваши северные гости? Дада, они самые, обрадовался доктор, Надя, Васятка. А сия почтеннейшая дама та самая Наталья Николаевна, которая выручила вас, Наденька, этим чудным синим платьем. Большое вам спасибо, Наталья Николаевна, искренне поблагодарила Чаликова. Уж извините, что так вышло. Но как только я куплю себе новое, то ваше верну. Да не торопитесь так, Надя, приветливо улыбнулась Наталья Николаевна. Тем более, что оно вам очень к лицу. И не удивительно, подхватил Серапионыч. Ведь Надя тоже, как и вы, учительница. И представьте себе тоже математики! Этого доктору, конечно же, говорить никак не следовало, так как Наталья Николаевна тут же завела с коллегой профессиональный разговор: Скажите, Наденька, а какого вы мнения о новом учебнике по алгебре под редакцией академика Холмогорова? Лично мне кажется, что он очень уж все усложнил. Даже я с трудом понимаю, что там написано, где уж ученикам! Дада, Наталья Николаевна, я с вами совершенно согласна, промямлила Надя и столь выразительно глянула в сторону доктора, что он счел нужным вмешаться: Дорогая Наталья Николаевна, позвольте вам заметить, что летние каникулы не только для ребят, но и для учителей. Конечно, конечно, рассмеялась Наталья Николаевна. И, еще раз глянув на доктора и его гостей, неуверенно спросила: Извините, Владлен Серапионыч, но мне показалось, что вы уже только что вошли в дом... Ну да, вошел, легко согласился доктор, а потом вышел гостей встретить. Знаете, первый день в чужом городе... Это у них в Верхоянске три улицы, и весь город, а у нас с непривычки и заблудиться недолго. "В Верхоянске? А вчера он говорил, что гости из Воркуты, удивленно подумала соседка, провожая взглядом Серапионыча и его спутников. Вечно этот доктор все перепутает..." Выходит, Владлен Серапионыч, что он... то есть вы дома? тревожно спросил Васятка уже на лестнице. Ничего, себя я беру на себя, бодро ответил доктор. С этими словами он вытащил было ключи, но спрятал их обратно в карман и нажал кнопку звонка. Ждать пришлось минуты две, пока дверь не открылась, а на пороге показался "младший" Владлен Серапионыч, почемуто с марлевой повязкой, прикрывавшей нос. Увидев своего "старшего" двойника, а с ним молодую даму и мальчика, "младший" доктор непроизвольно вздрогнул он узнал тех людей, которые приходили к нему в пьяных кошмарах накануне вечером. Но сейчасто он был трезв! Как бы там ни было, законы гостеприимства взяли свое, и хозяин посторонился, пропуская пришельцев в квартиру. Чтобы убедиться, что перед ним не призраки, доктор как бы невзначай прикоснулся к руке Васятки, вошедшего последним она была не только твердой, но даже теплой. Понятно, вы приготавливаете смесь по моему рецепту и прикрыли нос, чтобы избежать испарений, сказал "старший" доктор, снимая с головы соломенную шляпу и вешая ее на крючок. Ну что вы, голубчик, это совершенно излишне. Главное, соблюдайте пропорции, и все будет о'кей. "Младший" Серапионыч еще раз вздохнул, но повязку снял. Проходите в комнату, пригласил он гостей. Располагайтесь, включайте телевизор, а я пока приготовлю чаю. От чая гости отказались, а от телевизора нет. Мы должны до вечера вернуться в свое время, пояснила Чаликова, и просто зашли забрать коекакие вещи. Если помните, вы разрешили их у себя оставить. Дада, разумеется, дрожащим голосом проговорил "младший" доктор. Он уже отчаялся разобраться, происходит ли все это въявь или в его помутненном рассудке, и решил положиться на волю обстоятельств. А "старший" доктор, словно и не замечая растерянного состояния себя двадцатилетней давности, непринужденно развалился в кресле. Надеюсь, друг мой, вы не станете мне пенять, что я слегка опустошил ваш холодильник и похитил десять рублей, говорил он. В конце концов, вы и я одно и то же лицо, так что какие могут быть обиды! Дада, конечно... еще раз пролепетал "младший" Серапионыч. Он мог сколько угодно считать гостей своим материализовавшимся бредом (тем более, что о похожем случае он читал в научной фантастике), но исчезновение части продуктов было фактом более чем реальным. А по телевизору шла очередная серия "Гостьи из будущего". К немалому удивлению Васятки, прямо внутри странной коробки, как живые, бегали какието человечки это прибывшие из будущего космические пираты гонялись за обычным школьником, имевшим неосторожность похитить у них прибор для чтения мыслей. Все это очень походило на события нынешнего дня, разве что пираты были не космические, а сухопутные. Тем временем "старший" Серапионыч бесцеремонно залез в шкаф и извлек оттуда небольшой саквояжик. Прошу вас убедиться, что здесь только наши вещи, обратился он к себе "младшему". Тот лишь махнул рукой дескать, делайте, что хотите, а я уже вообще ничего не понимаю. И вдруг фильм резко прервался прямо на полуслове, а на экране появилась голова известного теледиктора Игоря Кириллова. Заявление советского правительства, без предисловий заговорила голова. Сегодня в 14 часов 45 минут в воздушное пространство СССР вторгся южнокорейский пассажирский самолет. Поднятые по тревоге истребители ВВС заставили нарушителя покинуть наше воздушное пространство. ЦК КПСС и Совет Министров СССР выражают решительный протест правительству Южной Кореи и стоящим за ним милитаристским кругам США и НАТО... Далее следовали полагающиеся в таких случаях слова, отражающие не столько факты, сколько общественнополитические эмоции. При Андропове бы точно сбили, заметил по этому поводу "младший" Серапионыч, и было не совсем ясно, хвалит ли он новое руководство страны, что оно поступило иначе, или напротив, порицает. Значит, это не тот самолет, который сбили, а другой, задумчиво промолвила Надя. А этого случая я совсем не помню. Ну, мало ли что приключилось за последние двадцать лет, возразил "старший" Серапионыч. Дада, случай со сбитым "Боингом" до сих пор помнят, а то, что случилось сегодня так, рутина в международных отношениях. Тем временем Игорь Кириллов закончил читать заявление, и по экрану вновь забегали герои и антигерои "Гостьи из будущего". "Младший" Серапионыч слушал разговоры своих гостей, ничего толком не понимая, и лишь молил того, в которого никогда не верил, чтобы все это поскорее закончилось и призраки растаяли в воздухе. Однако "призраки" ушли через дверь, вежливо попрощавшись и забрав саквояж. Доктор на всякий случай встряхнул головой и поплелся на кухню заканчивать приготовление эликсира. А "старший" Серапионыч, спускаясь по лестнице, бормотал себе под нос: Странное дело: сейчасто он был... то есть я был абсолютно трезв. И как же я не запомнил, что ко мне являлся я же, но на двадцать лет старше? Нет, чтото тут не так. Может быть, подумали, что и это вам тоже снится? предположил Васятка. Все может быть, не стал спорить доктор, хотя такое объяснение его не оченьто убедило. А вы как думаете, Наденька? Сложный вопрос, сказала Надя, чтобы хоть чтонибудь ответить. Сейчас ее куда более волновало, как они доберутся до Горохового городища, а еще более того попадут ли, пройдя меж столбов, туда, куда должны попасть. x x x Как ни порывалась Анна Сергеевна продолжать свои злодейства, но даже она в конце концов поняла, что ни к чему толковому это не приведет. Тем более, что в городе, по словам Каширского, их уже искала милиция. Проведал ли он об этом из пресловутых астральноментальных источников, или просто догадался, то нам неведомо, но теперь Глухарева и Каширский по самым глухим предместьям Кислоярска пробирались в сторону Прилаптийского шоссе, на десятом километре которого и находилось городище со столбами. По расчетам Каширского, пешком они могли бы добраться дотуда часа за два, но так как, занятые в течение всего дня "охотой на Дубова", они не успели ни толком передохнуть, ни толком перекусить, то путь до Городища мог несколько затянуться. Особенно тяжко переживала очередной провал и позорное отступление Анна Сергеевна. Но поскольку их путь проходил все же не по совсем необжитым окраинам города, то госпоже Глухаревой приходилось сдерживать голос, виртуозно возмещая эту вынужденную предосторожность особыми лингвистическими изысками, выходящими далеко за рамки привычной матерщины. Когда она делала передышки, господин Каширский вклинивался с увещеваниями: Анна Сергеевна, я же вас предупреждал, что эта авантюра ничем толковым не кончится. Вы хотели неприятностей на свою задницу, и вы их получили! Не совсем литературное слово "задница" в данном случае было полностью оправдано: кроме всех прочих невзгод, подол платья сзади на Анне Сергеевне наполовину сгорел, а так как переодеться было не во что, Глухарева вылядела одновременно и весьма комично, и более чем подозрительно. Когда они шли по улице, примыкающей к Прилаптийскому шоссе, раздался резкий свист. Обернувшись, Анна Сергеевна и Каширский увидали, что к ним через улицу бежит милиционер. Заметив, что Анна Сергеевна уже лезет в сумочку за кинжалом, Каширский остановил ее: Нетнет, это слишком брутальный способ. Смотрите, еще загремим под фанфары, проворчала госпожа Глухарева, но сумочку все же закрыла. Граждане, предъявите документы! строго велел милиционер. А в чем дело, товарищ? дружелюбно улыбнулся Каширский. Тамбовский волк тебе товарищ, проворчал страж порядка, невольно косясь на обгоревшее платье. По всем приметам граждане совпадали с подозреваемыми в мошенничестве и отравительстве. Как вы догадливы, мон шер, еще обаятельнее улыбаясь, продолжал Каширский. С этими словами он извлек из внутреннего кармана красную книжечку и торжественно вручил милиционеру. На развороте, рядом с фотографией предъявителя и внушительной круглой печатью, значилось: "Полковник КГБ ВолковТамбовский Лаврентий Эдмундович". Где слямзили? тихо спросила Анна Сергеевна, ухитрившаяся заглянуть в документ. Каширский лишь укоризненно покачал головой. Девушка со мной, небрежно махнул рукой "настоящий полковник". Если желаете, она вам тоже предъявит свою "корочку". Ну что вы, товарищ Тамбовский, не нужно, пролепетал служивый. Извините, что побеспокоил... Напротив, вы проявили бдительность, так необходимую нашему советскому милиционеру, товарищ Тамбовский отечески положил руку ему на плечо. Кстати, с кем имею честь? Милиционер вытянулся в струнку: Сержант милиции Андрей Воронцов, товарищ полковник! Я буду ходатайствовать перед вашим начальством, чтобы вас повысили в звании, щедро пообещал товарищ полковник. Рад стараться! гаркнул сержант. Ну что ж, товарищ Воронцов, успехов вам на службе и счастья в личной жизни, сердечно пожелал товарищ ВолковТамбовский и, подхватив Анну Сергеевну, спешно удалился. Обнаружив, что все еще держит в руке красную книжицу, сержант Воронцов крикнул: Товарищ Тамбовский, вы удостоверение забыли! Однако товарища Тамбовского уже и след простыл. Еще раз глянув на удостоверение, Воронцов увидел, что он вертит в руке зеленый листок осины. Вот ведь примерещится, встряхнул головой сержант. x x x Лекция профессора Кунгурцева прошла с огромным успехом. И хотя слушателей было не очень много, от силы треть зала, и без того не оченьто вместительного, но зато это были не случайно забредшие посетители, а люди, которых всерьез интересовала история родного края. Чувствуя это, профессор "выкладывался" по полной программе: подробнейше отвечал на все записки из зала, даже если вопросы были и не совсем по теме, почти наизусть приводил обширные цитаты из древних летописей и трудов историков словом, лекция затянулась гораздо позднее заявленного времени. А когда она все же завершилась, неугомонный профессор предложил слушателям задавать дополнительные вопросы. Из второго ряда поднялся невысокий человек в аккуратном темном костюме. Он сидел почти рядом с Васей Дубовым и его товарищами Люсей, Генкой и Митькой. Неподалеку от них, на краю третьего ряда, расположились инспекторы Столбовой и Лиственницын. Егор Трофимович слушал лекцию с самого начала, а Николай Павлович только что явился, чтобы встретить Васю, но узнав, что лекция еще в разгаре, прошел в зал. Человек в костюме прокашлялся, вытер платочком вспотевшую лысину, поправил галстук и заговорил высоким и чуть скрипучим голоском: Вот вы, товарищ Кунгурцев, очень интересно и увлекательно говорили. Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что вы наглядно представили нам события тысячелетней давности. Но, извините, я ничего не услышал о классовом строении общества, об антинародной, угнетательской сущности княжеских и прочих режимов древности. Профессор немного растерялся взгляда с такой стороны он явно не ожидал: Ну, это вопрос отдельный. Если он вас так волнует, то мы с вами могли бы обсудить его после лекции. А вы, товарищ профессор, не уходите от ответа, не уходите, с ехидцей в голосе наставивал человек в костюме. Тут вот молодежь вас слушает, он кивнул в сторону Дубова и его друзей, а ей гораздо проще внушить превратное представление о прошлом. А заодно и о настоящем. А потом удивляемся, откуда у нашего юношества берется нигилизм и упадочнические настроения! Видите ли, уважаемый, дождавшись, пока товарищ выскажется, заговорил Кунгурцев, простите, как вас по имениотчеству?.. Александр Петрович Разбойников, отчеканил борец с нигилизмом и упадочничеством. Председатель Кислоярского горисполкома. Член бюро городской первичной организации КПСС. Депутат областного Совета. Аа, так это вы батюшка знаменитой "Норбы Александровны"? простодушно улыбнулся профессор. Да, я! приосанился товарищ Разбойников. И буду очень рад, если войду в историю хотя бы как батюшка "Норбы Александровны", потому что уборка мусора приносит больше пользы городскому хозяйству, чем вся ваша археология, вместе взятая! Не смею с вами спорить, кротко ответил профессор, но, простите, с точки зрения нас, малополезных археологов, ваше детище совершенно варварское приспособление, лишающее будущих исследователей так называемого культурного слоя эпохи... Вотвот, для вас культурный слой это мусор! радостно подхватил Александр Петрович. И не удивительно, что вы роетесь в этом мусоре, а потом выдаете его за подлинную историю! Ну, разошелся Петрович, шепнул инспектор Столбовой инспектору Лиственницыну. Тот в ответ лишь вздохнул подобные "взбутетенивания" и "пропесочивания" товарищ Разбойников регулярно учинял и в Кислоярской милиции, хотя она в его ведение как мэра города вроде бы и не совсем входила. Работники внутренних дел уже знали, что в таких случаях следует во всем соглашаться с Александром Петровичем, а потом поступать посвоему. Профессор же Кунгурцев этого правила не знал и пытался возражать: Но позвольте... Не позволю! отрезал товарищ Разбойников. Никому не позволю глумиться над нашими светлыми идеалами!.. И вам не позволю, неожиданно переключил он внимание на малоприметную даму, сидевшую в четвертом ряду, наискосок от Александра Петровича. Дада, вам, товарищ Хелена! Думаете, мы не знаем, на каких помойках проклятого прошлого вы роетесь под видом краеведческих исследований? Мой вам дружеский совет прекратите ваши злопыхательские изыскания, а то мы вам поможем их прекратить! Но Хелена же исследует нашу историю... попытался было вступиться Кунгурцев, однако Разбойников гнул свое: Нашу историю? Нет, не нашу вашу историю! А наша история началась в Октябре семнадцатого года выстрелом "Авроры", возвестившим начало нового мира, свободного от насилия и эксплуатации! И вам, господин Кунгурцев, как ленинградцу, не мешало бы об этом хотя бы иногда вспоминать! Профессор мрачно молчал отвечать на подобные речи значило бы перейти на такой уровень дискуссии, до которого он предпочитал не опускаться. А товарищ Разбойников тем временем совсем, что называется, "соскочил с катушек": Хотя что это я говорю ленинградец. Ваш город всегда был рассадником троцкистскозиновьевской ереси, и вы достойный продолжатель этих опортунистов и врагов народа! Да если бы вы были членом нашей Партии, то я сделал бы все, чтобы вас оттуда вымели поганой метлой как чуждый элемент, разлагающий ее изнутри! Александр Петрович остановился, чтобы перевести дух, и этой паузой воспользовалась девушка, глядя на которую, хотелось сказать: "Студентка, комсомолка, спортсменка и просто красавица". По меньшей мере в первом пункте это соответствовало истине девушка была начинающим археологом из кунгурцевской группы. Да что вы такое говорите! накинулась студентка на товарища Разбойникова. В первый раз видите человека, и уже готовы навешать на него все ярлыки. Между прочим, Дмитрий Степаныч... Да не нужно, Танечка, попытался было остановить ее профессор. Ты как будто за меня оправдываешься и перед кем? Я хочу, чтобы все знали, не отступалась Танечка. Дмитрий Степаныч получил партбилет под Курском, и не ради карьеры и привилегий, а чтобы первым идти в бой и погибнуть за Родину. Извините, это я так, просто для справки. Видимо, поняв, что уж несколько перехватил через край, мэр чуть сбавил обороты: Нет, ну я же не отрицаю фронтовых заслуг товарища Кунгурцева. Но из ваших слов получается, что я, в отличие от него, вступил в партию ради карьеры или какихто привилегий. Так вот, заявляю вам, что это неправда! Спросите любого в Кислоярске, и вам ответят, что Разбойников не только сам никаких привилегий никогда не имел и не имеет, но и зорко следит, чтобы коммунисты не становились перерожденцами! Выпалив все это, Александр Петрович с видом оскорбленной добродетели плюхнулся на место. Ну что же, у кого еще будут какие вопросы? как ни в чем не бывало предложил профессор. И, проницательно глянув во второй ряд, сказал: Кажется, молодой человек хочет, но не решается чтото спросить? Встала Люся: Да... Но вообщето я не молодой человек, а девочка. Тысячу извинений, виновато развел руками профессор. Но вообщето... простите, можно узнать ваше имя? Люся. Но вообщето, Люся, еще раз извините, что перехожу на личности, вы как бы, сами того не подозревая, продолжаете традиции некоторых племен, некогда обитавших в долине Кислоярки. Уж не знаю, чем это было вызвано, однако они предпочитали носить одежду и даже прическу, как бы это сказать... Я употребил бы научный термин "унисекс", но опасаюсь, что мой уважаемый оппонент Александр Петрович усмотрит в нем нечто неприличное, ибо, как известно, в нашей стране секса нет. Однако Разбойников, кажется, даже не слышал, что говорил профессор. Как раз в это время сидевший ближе всех к нему Генка, к удивлению своих друзей, негромко обратился к мэру: Александр Петрович, можно с вами поговорить? Товарищ Разбойников, еще не совсем угомонившийся после стычки с лектором, уже хотел было поставить на вид Генке, а заодно и Васе и Митькой, что они явились на культурное мероприятие легкомысленно одетыми, да еще с открытыми коленками, но, натолкнувшись на спокойный Генкин взгляд, отказался от этого воспитательного намерения, а немного подался в его сторону (их радзеляло незанятое кресло), и между ними завязалась негромкая беседа. Тем временем, ответив на вопросы Люси и еще нескольких слушателей, профессор Кунгурцев завершил встречу довольно оригинальным способом: Дорогие друзья, тут в мой адрес прозвучала критика, и я должен признать, что она была совершенно справедливой. Поэтому я попытаюсь исправиться и прошу еще несколько минут внимания. Итак, угнетаемые князьями и воеводами древние кислоярцы отнюдь не безропотно терпели притеснения, которые чинила им правящая олигархическая верхушка. Стихийный протест трудящихся масс в конце концов привел к возникновению первых социалдемократических кружков, участники которых пытались найти применение идеям основоположников научного коммунизма в условиях раннефеодального устройства древней Кислоярщины... Затеяв это маленькое хулиганство, профессор Кунгурцев, конечно же, хотел немного "подергать за усы" товарища Разбойникова, скомкавшего ему окончание лекции. Публика хихикала, сам же Александр Петрович, только что закончивший разговор с Генкой, словно и не слышал "подколок" лектора то ли решил "не поддаваться на провокацию", то ли находился под впечатлением того, что сказал его юный собеседник. Когда же лекция завершилась, Разбойников молча встал и словно на автопилоте проследовал к выходу. В вестибюле к ребятам подошли Столбовой и Лиственницын. Время позднее, мы вас проводим по домам, как нечто решенное, сообщил Егор Трофимович. Ну, кому куда? Выяснилось, что Генка живет почти по дороге к дому Лиственницыных, а Митьку и Люсю взялся проводить Столбовой. Да ни к чему это, попытался было возражать Генка. Гипнотизер и отравительница, от которых вы собираетесь нас охранять, город уже давно покинули. Откуда ты про них знаешь? строго спросил Лиственницын. Так мы ж сами их видели! радостно сообщил Митька. Помнишь, Вась, на бульваре сначала мужик за листья мороженое покупал, а потом они с этой теткой во всем черном от дээндэшников драпали! Жаль, Машки нет, она бы вам то же самое сказала. Ну хорошо, Гена, а с чего ты взял, что их уже нет в городе? не отступался Николай Павлович. Генка чуть смешался, но ему на помощь пришел Вася Дубов: Элементарно, дядя Коля. Если они ведут себя так "внаглую", то вновь бы себя проявили, а раз милиция их ищет, то давно бы их уже схватила на месте преступления. А если этого не произошло, то значит, они ушли. А если наоборот, затихарились, чтобы вечером, когда стемнеет, вновь выйти на охоту? возразил Столбовой. Не думаю, Егор Трофимович, со своей стороны возразил Вася. Вопервых, вечером магазины закрыты, и им негде кленовые листки отоваривать, а вовторых, дети уже по домам сидят, если эта дама в черном действительно только на них охотится. Но выто не по домам сидите, усмехнулся Егор Трофимович. Ладно, ребята, пошли. Уже по дороге инспектор Лиственницын сказал: А ты, Генка, храбрый парень с самим Петровичем заговорил, да еще когда он "на взводе". Если не секрет, о чем вы с ним так долго беседовали? Генка прикинул говорить ли правду, а если говорить, то как ее подать. Я рассказал, что его ждет, как бы нехотя произнес Генка. Недавно мне попалась одна научнопопулярная брошюра о том, как можно моделировать будущее через события, которые происходят в настоящем. Ну, вроде как бы продолжить функцию, заданную неким уравнением... Ну и что же ты ему нафункционировал? не вытерпел Николай Павлович. Ну ладно, решился Генка. Я сказал Александру Петровичу, что перед ним на выбор два пути. Первый он будет столь фанатично и догматично отставивать свои идеалы, что удостоится прозвища "Железобетонный Петрович" и в какойто момент зайдет в своей "железобетонности" так далеко, что попадет за решетку на восемь лет, из которых проведет в заключении шесть... Постой, Геннадий, отчего же именно восемь и шесть? изумился инспектор Лиственницын. Нет, ну я допускаю, что по твоему методу можно смоделировать какието общие тенденции, но чтобы такие подробности это уж ты хватил! Генка лишь вздохнул кажется, он действительно "хватил" в том смысле, что опять наговорил лишнего. Почувствовав это, Вася поспешил сменить тему: И как это он тебя за такие предсказания на месте не прихлопнул? Из дедовского нагана, усмехнулся Николай Павлович. Генка рассмеялся: Ну отчего у нас такое представление о людях? Раз товарищ Разбойников значит, сразу прихлопнет, да еще из нагана. А он нормальный мужик, если к нему отнестись просто и почеловечески. Тем более, что я представил Александру Петровичу и вторую модель, по которой он опятьтаки будет действовать в соответствии со своими убеждениями, но лишь до того предела, пока это не противоречит логике и здравому смыслу. И тогда он войдет в историю как прекрасный хозяйственник и благодетель своего города. Ну и какой же путь выбрал товарищ Разбойников? спросил Лиственницын. Он ничего не сказал, но выбрал, я так думаю, второй путь, словно и не замечая насмешки, совершенно серьезно ответил Генка. И, чуть подумав, добавил: Собственно, иного выбора у него и не было... За этими не совсем обычными разговорами они дошли до Генкиного дома. Прощаясь, Вася сказал: А знаешь, Генка, помоему, ты просто на солнце перегрелся, вот и несешь всякую околесицу. Генка даже не обиделся: Что ж, Вася, может, ты и прав. Ну, будь здоров. Спасибо, Николай Палыч, что проводили. С этими словами он скрылся в подъезде, а Николай Павлович и Вася продолжили путь вдвоем. Дядя Коля, как ты думаешь, может, ему и впрямь открылись некие тайные знания? сказал Вася, вспомнив, что было на речке. Кому Разбойникову? не понял Лиственницын. Да нет, Генке. День сегодня какойто шебутной, вздохнул Николай Павлович, а Вася не понял то ли он говорит о чемто своем, то ли так своеобразно отвечает на вопрос о Генкиных "тайных знаниях". x x x Когда Чаликова, Серапионыч и Васятка добрались до Горохового городища, солнце уже давно закатилось, хотя небеса были попрежнему светлы. На остатки от десяти рублей, похищенных доктором у самого себя, они доехали пригородным автобусом до деревни Заболотье, а оттуда по известным Серапионычу лесным дорожкам пробрались к Городищу. Ну, идемте, что ли? както не очень уверенно предложила Надя, когда они взобрались на самый верх, к подножию столбов. Давайте я первый, вызвался Серапионыч. Если что, не поминайте лихом. Доктор, но если вы почувствуете, что чтото не так, тут же возвращайтесь! напутствовала его Надежда. Всенепременнейше, не стал спорить Серапионыч и отважно шагнул в пространство (а может, и время) между двух каменных столбов. В отличие от своих спутников, доктор был полностью уверен, что попадет именно туда, куда нужно. Едва переступив "порог", доктор замахал рукой Наде и Васятке дескать, все в порядке, давайте сюда. Первым, кого они увидели, миновав столбы, оказался Василий Николаевич Дубов, поднимавшийся вверх по склону. Одет он был в майку и "бермуды" так же, как в самый первый день экспедиции. Царьгородский кафтан висел сложенный у него на плече. Надю удивило даже не столько отсутствие рядом с Василием отца Александра, сколько облик самого Дубова таким удрученным и подавленным она еще никогда его не видела. Внизу, на проселке, стояла простая крестьянская телега, запряженная рыжей лошадкой. Надежда окликнула Дубова. Наденька? удивился Василий. По всем рассчетам, его спутники теперь должны были находиться в Кислоярске, а никак не на Городище, да еще с "параллельной" стороны. Вмиг придав лицу выражение самое непринужденное, Дубов скинул кафтан прямо на землю и, пошарив во внутреннем кармане, достал листок бумаги: Это отец Александр просил передать тебе, Васятка. Сам он должен был еще на пару дней задержаться. Трудно сказать, чего стоила Дубову и его непринужденность, и то, что произнося эту ложь, он даже не покраснел но другого выхода у Василия не было: от его умения держаться теперь зависела дальнейшая судьба, а может быть, и самая жизнь Васятки. Приняв листок, Васятка уселся на один из камней, коими был усеян весь холм, и стал читать: "Дорогой друг Васятка! Случилось так, что отец Иоиль захворал, и несколько дней я должен буду исполнять свои обязанности, покамест он выздоровеет или я подыщу себе иную замену. А дотоле постарайся не тосковать в незнакомом тебе мире и всецело доверяй нашим друзьям, как ты всегда доверял мне. До скорой встречи, и хранит тебя Господь. Александр". Послание было написано вполовину старославянскими, а вполовину современными буквами за год пребывания сначала в Каменке, а затем в ЦарьГороде Александр Иваныч так толком и не освоил письменность, принятую в Кислоярском царстве. Васятка мог читать и так, и эдак, но когда одна буква написана старинным уставом, а соседняя в том же слове посовременному, то даже короткую записку приходилось разбирать довольно долго. Пока Васятка читал, Дубов отвел Надю и Серапионыча в сторонку: Умоляю вас, тише. Нельзя, чтобы Васятка о чемто догадался. Что случилось? Надя порывисто схватила Василия за руку. Александр Иваныч погиб, чуть слышно ответил Дубов. Не может быть! Я не верю! шепотом вскричала Надя. Убийство? внешне бесстрастно спросил Серапионыч. Дубов кивнул. Вы как хотите, а я возвращаюсь в ЦарьГород, заявила Надя. Едва глянув на нее, Василий Николаевич понял отговаривать бесполезно. Да и некогда. Только держитесь как можно естественнее, шепнул Дубов, украдкой глянув в сторону Васятки. Постараюсь, с трудом улыбнулась Надежда. Васятка, тут дело такое, возвысил голос Дубов, мы с Надей посоветовались и решили еще на денекдругой задержаться в ЦарьГороде. А вернемся вместе с отцом Александром. А как же я? удивился Васятка. Он переводил взгляд с Нади на Василия и на доктора, словно бы о чемто догадываясь и боясь верить в свои догадки. А мы с тобой поедем обратно в Кислоярск, Серапионыч положил руку Васятке на плечо. И добавил: Надеюсь, в Кислоярск нашего времени... В каком смысле нашего времени? обернулся к нему Дубов. Да это отдельный рассказ, вздохнула Надежда. А кстати, Владлен Серапионыч, полностью ли вы уверены, что, пройдя между столбов, окажетесь именно в нашем времени? Доктор беззаботно рассмеялся, хотя наверное, один он знал, чего ему стоили и этот смех, и эта беззаботность: Наденька, вы, конечно, не заметили, но я положил под левым столбом листок бумаги из своей записной книжки... Василий слушал со все нарастающим изумлением при всей проницательности он никак не мог сообразить, о чем, собственно, толкуют его друзья. Ну, с Богом, деланно бодро произнесла Чаликова. Надеюсь, на сей раз все обойдется без сюрпризов? Я в этом просто уверен, подхватил Серапионыч и без лишних слов шагнул между столбов с таким видом, как будто это была дверь его служебного кабинета. Никакой бумажки рядом с левым (равно как и с правым) столбом не оказалось за двадцать лет она уже давно превратилась в прах. Васятка, давай сюда! крикнул доктор. Ну, простимся, что ли? боясь выдать себя, нарочито чуть грубовато проговорил Дубов. Прощай, дядя Вася, едва слышно промолвил Васятка. Что значит прощай? возмутилась Надя. Никаких прощаний, скоро мы все увидимся и ты, и я, и отец Александр... Почувствовав, что не в силах долее изображать натужную бодрость, Чаликова подтолкнула Васятку: Ну, иди же! До свидания, тетя Надя, столь же тихо сказал Васятка и, не оглядываясь, прошел между столбов. И лишь увидев, как Серапионыч и Васятка неспешно спускаются вниз по городищу, Надя уронила голову на плечо Василию и тихо зарыдала. Серапионыч пристально вглядывался вперед и вниз туда, где проходило шоссе. Вскоре доктор разглядел проезжающий автобус уже не громоздкий "Львов", а длинный рыжий "Икарус" с "гармошкой" посередине. Затормозив и приняв в себя нескольких пассажиров, стоящих на обочине, авотбус покатил дальше и скрылся из виду за ближайшим поворотом дороги. Ну, теперь мы дома, облегченно вздохнул доктор. Правда, опять на автобус опоздали, но это уже как бы почти традиция. И как мы в город попадем? забеспокоился Васятка. В город отправимся завтра, беспечно ответил Серапионыч. А переночуем... Ну да хоть бы в Покровских Воротах. Гдегде? не понял Васятка. В усадьбе Ивана Покровского. Да ты не беспокойся, Васятка это, наверное, единственное место, где любой человек может чувствовать себя самим собою, не боясь, что его примут за безумца. А, ну понятно, кивнул Васятка, хотя толком ничего не понял. Тем временем Дубов подхватил чаликовский саквояж, и они с Надей тоже стали спускаться по склону, к проселочной дороге, где все еще стояла телега с лошадкой: будто зная или догадываясь, что и обратно в город ему придется возвращаться не одному, Чумичка не спешил, высадив Дубова, поворачивать обратно. Теперь же, видя, как Василий бредет вниз, да еще вместе с Надей, он силился развернуть телегу на узкой дороге. Вася, что произошло?.. после недолгого молчания разомкнула уста Надежда. Толком не знаю, вздохнул Дубов. Ясно одно убит. А письмо к Васятке? Дубов печально улыбнулся: Александр Иваныч догадывался, что его ждет, и написал это письмо еще позавчера, при нашей последней встрече. Как видите, оно пришлось очень кстати можно представить, что сталось бы с Васяткой, вернись он теперь в ЦарьГород. Дубов немного помолчал. Когда мы ехали сюда, то нам навстречу шла Анна Сергеевна в полуобгоревшем платье и сильно бранилась, а Каширский ее успокаивал. Не ваших ли это рук дело? Моих, не стала отрицать Надя. Пришлось ее малость поджечь, спасая вас. Меня? переспросил Василий. Нынче, Наденька, вы изъясняетесь загадками... Так и не сумев развернуться пообычному, Чумичка прибег к тому же способу, что и несколько дней назад на Белопущенском тракте: сначала "уполовинил" лошадь и телегу, а когда дело было сделано, вернул их в прежний вид. Именно на этой скромной повозке, запряженной рыжею лошадкой, а не на рыжем "Икарусе" и не в щегольской карете господина Рыжего путешественниками предстояло возвратиться туда, где их никто не ждал, а коли и ждали, то явно не с распростертыми объятиями. И если Василий в глубине души считал эту затею сущим безрассудством, то Надя, прекрасно представляя, какой прием их ждет, столь же ясно понимала, что подругому поступить она не могла. Иначе не была бы Надеждой Чаликовой. x x x За ужином Вася с увлечением рассказывал Светлане Ивановне и Николаю Павловичу о том, что было на лекции. Однако при этом он внимательно следил за своей речью, чтобы не проговориться, как чуть не утонул на речке или, Боже упаси, о том, что предсказал ему странный голос. Потом инспектор Лиственницын развлекал домочадцев рассказами о своей нелегкой службе за последние дни: сначала о таинственном исчезновении и столь же внезапном возвращении студента из археологической группы, а потом о проделках маньячкиотравительницы и мошенникагипнотизера. А уж на самую закуску Николай Павлович не без доли юмора пересказал донесение сержанта Воронцова о встрече с "полковником ВолковымТамбовским": Я тут записал себе коечто из воронцовского отчета. "Мое внимание было привлечено внешней схожестью подозрительных граждан с описанием фальшивомонетчика и его ядолюбивой сообщницы. Ситуация осложнялась еще и тем фактором, что одежда гражданки имела ряд физических повреждений, имевших причиною возгорание посредством огня". Лиственницын закрыл блокнот. Чувствуете, какой штиль? Все графы Толстые просто отдыхают. Постой, дядя Коля, так, значит, сообщница была в обгоревшем платье? обрадовался Вася. Выходит, что я ее в лесу видел! Жаль, не знал, кто она такая, а то мы бы с ребятами сами ее задержали и доставили куда следует. А потом, вставая изза стола, Вася неожиданно для приемных родителей и даже для самого себя сказал: Тетя Света, дядя Коля, я вас очень, очень люблю. И мы тебя, Васенька, тоже очень любим, чуть удивленно ответила Светлана Ивановна. Правда, Николай Палыч? Ну конечно, подтвердил Лиственницын. Для нас что ты, что Солнышко... Ну, ты сам знаешь. Да, кстати! вспомнила Светлана Ивановна. Вася, постарайся не очень шуметь, когда будешь ложиться Солнышко наконецто смог заснуть. А его ожоги что, уже прошли? обрадовался Василий. Да, как раз сегодня. Ну, спокойной ночи. Спокойной ночи, тетя Света, Вася дотронулся губами до ее щеки и осторожно, стараясь не скрипеть дверью, прошел в спальню. Вася знал за собой такой недостаток, как некоторая неуклюжесть в движениях. И если бы теперь он затеял раздвигать креслокровать, то непременно бы чтонибудь уронил или на чтонибудь наткнулся. И хоть Вася знал, что разбудить Солнышко обычно бывает очень трудно, ему не хотелось рисковать он помнил, как тот маялся последние несколько ночей. Привыкнув к полутьме, Вася разглядел Солнышко, лежащего на боку с самого края тахты. Вася поднял соскользнувшее на пол одеяло и осторожно накинул его на обнаженное юное тело спящего. Чуть дальше, у стены, лежала вторая подушка. Недолго думая, Вася скинул с себя все, что на нем было, и, переступив через ноги Солнышка, лег рядом с ним на спину, привычно закинув руки под голову. Спать совсем не хотелось. Василий чувствовал, что ему необходимо привести в порядок свои мысли день был весьма пестрым и насыщенным самыми невероятными приключениями. И Вася стал "прокручивать" в уме события дня, как бы рассказывая о них Солнышку, ибо с кем еще можно было всем этим поделиться? Со свойственной ему обстоятельностью Вася рассказал о происшествии на бульваре, о детективных поисках пропавшего кольца (не упуская сопутствующих "чувственных" ощущений), о том, как чуть не утонул в реке и был чудесным образом спасен, но когда речь дошла до странного голоса, посулившего ему скорую смерть, Вася запнулся вспоминать такое ему не хотелось. Ну, продолжай, ты здорово рассказываешь, вдруг услышал он шепот возле уха. Вася вздрогнул: Солнышко? Я уже давно не сплю слушаю. Как же ты слышишь, если я ничего не говорю? удивился Вася. Солнышко тихо засмеялся: Да потому что я тебя люблю, дурачок. И я тебя тоже очень люблю, совершенно серьезно ответил Вася. Он даже не стал спрашивать, как Солнышку удается слышать его мысли. Наверно, я забылся и начал мыслить вслух, решил Вася, а Солнышко просто решил надо мной подшутить. Всетаки повезло мне, что вокруг столько хороших людей, вслух подумал Вася и в этом счастливом заблуждении забылся легким летним сном. x x x Возможно, уважаемый читатель уже втайне недоумевает: а что в это время делал Василий Дубов? Нет, не тот мальчик, которого спасали от покушений Надежда Чаликова и ее друзья, а взрослый Василий Дубов, частный детектив, для чегото задержавшийся в ЦарьГороде. Разумеется, мы не забыли о нем. Просто мы старались по возможности ничем не перемежать рассказ о событиях "нашего" мира двадцатилетней давности, чтобы дать возможность уважаемым читателям более полно почувствовать или вспомнить атмосферу тех лет, а может, и немного поностальгировать о недавнем прошлом, когда и солнце было ярче, и горы выше, и чувства искреннее, и сами мы моложе и лучше. Неспешно трясясь на крестьянской повозке, Василий и Надежда рассказывали друг другу и Чумичке о пережитом за минувшие сутки. Что происходило с Чаликовой, уже известно, а вот о приключениях Дубова мы вам сейчас поведаем, дополнив его рассказ некоторыми подробностями, которых Василий Николаевич мог и не знать. Итак, Василий проснулся с необычайной легкостью на душе друзья были в недосягаемом далеке, и поэтому он мог действовать куда раскованнее, с меньшей оглядкой на опасности, которые теперь угрожали только ему одному. Конечно, Дубов чувствовал бы себя совсем иначе, если бы уже утром знал об участи отца Александра, но он об этом не знал и, наверное, хорошо, что не знал. Позавтракав в компании с Рыжим, Дубов ушел, совсем ненамного разминувшись с царскими посланниками, которые прибыли с целью препроводить дорогих гостей на соколиную охоту. Посланникам пришлось возвратиться в царский терем с вестью, что госпожа Надежда Чаликова и лекарь Серапионыч покинули столицу накануне вечером, а господин Дубов, не считая возможным ехать на охоту без них, отправился в город по своим делам. Его путь лежал к так назывемому Потешному приказу (царьгородская разновидность нашего Министерства культуры), где у него была назначена встреча с главой Приказа князем Святославским. Дорога к Приказу шла через живописнейшие уголки столицы, и Василий, сколь бы его голова ни была забита предстоящим делом, невольно любовался зодческими изысками. Эта часть ЦарьГорода отличалась некоторой, как выразились бы многие современные нам искусствоведы, эклектичностью архитектурных стилей: тут были и расписные деревянные терема с узорчатыми окошками и коньками на крыше, и строгие каменные палаты, про которые говорят "мой дом моя крепость", и добротные срубы из потемневших бревен. Иногда попадались более современные по здешним понятиям жилища с широкими окнами и открытыми верандами, как в тереме у Рыжего. А остроскатная крыша одного из теремов и вовсе была украшена причудливыми сказочными птицами, каждая не похожая на другую. Однако вершиной зодческой мысли оказалось непосредственно здание Потешного приказа здесь пресловутый "эклектизм" дошел до того, что это строение удивительным образом одновременно походило и на пряничный теремок, и на увеличенный во много раз могильный склеп. Вдруг откудато сверху раздался глубокий бас князя Святославского: глава Приказа стоял прямо над Василием, картинно опершись на металлическое ограждение балкончика, сделанное в виде еловых веточек. Василий Николаич, как я рад снова вас видеть! пророкотал князь, и чувствовалось, что это не дань вежливости, а воистину так и есть. Погодите, я к вам спущусь. И не успел Дубов обернуться, как попал в объятия князя Святославского дородного, барственного господина в богатом кафтане, отороченном мехами и шелками. Как мило, дорогой мой Василий Николаич, что мы снова свиделись, оживленно говорил князь, а то и умным словом не с кем перемолвиться. Нет, вы как хотите, а встречу надобно достойно отметить! Вообщето я к вам по делу, осторожно возразил детектив. Может, какнибудь после? Никаких после! Князь даже ухватил Василия за плечо, словно бы испугавшись, что тот может убежать. Насчет дела я прекрасно помню, и как только господа скоморохи явятся в Приказ, их тут же препроводят к нам. Князь заговорщически подмигнул. Здесь поблизости имеется одно прелестное местечко, где можно славно откушать. Идемте, право слово, не пожалеете! Ну ладно, сдался Дубов. В конце концов, отчего бы и нет? Дада, ну конечно же, отчего бы и нет?! обрадовался князь и тут же потащил Василия в ближайший переулок, где между двух слегка покосившихся домиков красовалась харчевня "У тети Софьи", имеющая вид опрятной избы с добротным бревенчатым крыльцом. В палисадничке стояли несколько столов, нарочито грубо сколоченных, с деревянными чурками, заменявшими стулья. Пойдемте внутрь, или расположимся здесь? спросил князь. Давайте лучше здесь, предложил Дубов. Как говорит Серапионыч, кушать на свежем воздухе для здоровья пользительнее. Совершенно согласен, обрадовался Святославский, и об одном жалею, что нету теперь с нами Серапионыча умнейший человек! Пропустить чарочку, да с закусочкой, да в обществе добрых приятелей, да еще на свежем воздухе чего еще можно желать? Дубов несколько удивился он даже и не знал, что Святославский знаком с Серапионычем. Впрочем, князь и с Дубовым был едва знаком, но принимал его, как любимейшего друга. Едва князь и сыщик уселись за одним из столов, к ним подскочил половой, разбитного вида парень с перекинутым через руку полотенцем. Похоже, что князя Святославского тут хорошо знали. Добрый денек, почтеннейшие гости, с приторной улыбочкой проговорил половой. Что заказывать будемс? Князь подпер ладонью обширную бороду, тяжко вздохнул: А принесика ты нам, братец, водочки. Очень хорошос, водочкис, кивнул половой. А кушать что будетес? А вот ее, родимую, и будем кушать, ответил князь, и в его голосе зазвучало предвкушение уютнейшего застолья с умеренным питием и приятнейшею беседой. Шутникс, подмигнул половой Дубову. Ну, принеси чего обычно, с ясной улыбкой проговорил князь Святославский. Да скажи стряпухе, чтобы уж расстаралась, дабы не осрамиться перед заморскимто гостем! Приняв заказ, половой исчез, но тут же вернулся с подносом, на котором стоял глиняный кувшинчик и многочисленные блюдечки и судочки, из которых пахло чемто изумительно вкусным. Князь собственноручно разлил содержимое кувшинчика по двум глиняным же чарочкам. Нетнет, Василий Николаич, погодите! воскликнул он, увидав, что Дубов потянулся за чарочкой. Теперь она холодная, только из погреба, а это настоящая вишневая наливочка, и чтобы ощутить ее подлинный вкус, надо ей дать самую малость согреться. Вотвот, еще мгновение и готово! И, нетнетнет, не пейте сразу, а для начала только самую малость. Окуните кончик языка, и вы ощутите непередаваемый вкус этого божественного напитка! Василий так и сделал. Наливочка и впрямь оказалась очень приятной, хотя вряд ли стоила тех возвышенных похвал, которые расточал ей князь Святославский. А князь, похоже, только входил во вкус: Теперь, милейший Василий Николаич, возьмите вот эту вот закусочку, самую малость, быстро допейте наливочку, и тут же, не медля ни малого мгновения, закусите! Василий послушно выполнил и это предписание. Закусочка действительно оказалась весьма вкусной, приготовленной не то из брюквы, не то из редьки, с добавлением сметаны и мелко нарезанных копченостей. Тем временем половой поднес к столу еще два кувшинчика, с водкой и смородинной настойкой, но не уходил, наблюдая за священнодействиями князя Святославского. Неужели вы не ощутили божественного вкуса этой замечательной закусочки? Ощутил, должен был согласиться Дубов. А раз ощутили, то теперь выпейте чутьчуть водочки, и непременно закусите вот этой рыбкой. Да с лучком, с лучком. Князь сладостно вздохнул. В годы моей молодости такую стерлядку ловили сетями в верховьях Кислоярки, потом свежезасоленную на тройках привозили в ЦарьГород и замечательнейшим, только им одним ведомым способом приготавливали в харчевне, дай бог памяти, на Никольской улице. Сам государь Дормидонт, ежели должен был принимать иноземных гостей, непременно потчевал их нашей стерлядкой. Да уж, в прежние годы всякая харчевня, даже самая захудалая, имела свои особые кушанья, тайны которых свято блюла. Вот, помнится... Князь горестно махнул рукой. Да что вспоминать! А теперь, куда ни придешь, везде одно и то же, и никакого разнообразия, никакой тайны... Да вы закусывайте, Василий Николаич, вот непременно квашеной капустки отведайте, она здесь знатная, с морковкой да с морошкой. А вот, помню, покойница Анисья Матвеевна добавляла в капусту еще и яблоки, и даже груши... Князь аж зажмурился, вспоминая незабвенный вкус капусты "от Анисьи Матвеевны". Так кто ж мешает добавлять в капусту груши и яблоки? спросил Дубов. Его уже малость "развезло" от наливок и закусок, а более того от многословия князя Святославского. Ха, добавить яблок и груш в капусту всякий дурак сумеет, пригубив смородинной настойки и заставив продегустировать ее и Дубова, не без едкости проговорил князь. А Анисья Матвеевна знала, как яблокигруши нарезать, и в каких соотношениях, и сколько чего добавлять. И главное никакой тайны из своих знаний не делала, со всеми готова была поделиться. А все одно как она, никто не научился капусту квасить. А почему? А потому что призвание! И вдруг Святославский обернулся к половому: Любезнейший, скоро ли принесут рыбную похлебку? Уже на подходес, улыбаясь, откликнулся половой. А уж похлебка тут это скажу я вам! продолжал витийствовать князь. Такого вы еще никогда не кушали. А отведав, на всю жизнь запомните, уверяю вас! А пока что мы с вами выпьем еще по чутьчуть и закусим вот этим замечательным балычком... Но тут принесли уху, от которой валил пар настолько густой и пахучий, что князь Святославский аж зажмурился от удовольствия. А открыв глаза, увидел, как Василий обнимает и лобызает двоих людей, хорошо ему знакомых скоморохов Антипа и Мисаила. Правда, одеты они были как обычные царьгородские мещане, и лишь чуть заметная "сумасшедшинка" во взоре да легкая небрежность в одежде и прическе выдавали в них служителей высоких искусств. С Антипом и Мисаилом Дубов познакомился в прошлом году, когда они втроем, приехав в Новую Мангазею, за несколько дней сумели раскрыть противогосударственный заговор. А едва они вернулись в ЦарьГород, то по представлению Василия и ходатайству князя Святославского оба скомороха были указом самого царя Дормидонта восстановлены на государевой службе в Потешном приказе, из которого когдато были изгнаны за некую провинность. Ну что, Савватей Пахомыч, снова в нас потребность пришла? весело осведомился Мисаил. Скажи, что нам делать, а мы за тобой и в огонь, и в воду, добавил Антип. Я в этом ничуть не сомневаюсь, улыбнулся Дубов. Но будьте так добры, зовите меня попростому Василием. (Дело в том, что в Мангазее Дубов проживал не только под чужим именем там его звали Савватей Пахомыч но и под чужой внешностью, и когда по окончании задания он вернул себе первоначальные то и другое, то скоморохи долго путались, прежде чем привыкли к такому стремительному превращению). Да что вы стоите, присаживайтесь, засуетился князь Святославский. Похлебки много, на всех хватит. Но для начала пропустим по маленькой... Тут Василию припомнилась шутка боярина Павла о князе Святославском, будто бы он даже покойника сумеет упоить до мертвецкого состояния, причем так искусно, что тот ничего и не заметит. Дубову же Антип и Мисаил, оба отнюдь не злейшие враги "зеленого змия", сегодня нужны были по возможности трезвые. Поэтому Василий Николаевич деликатно кашлянул, напоминая князю, что раз уж они собрались все четверо, то не худо бы и приступить к делу. Святославский же понял это покашливание посвоему: Дадада, ну конечно же, как я позабыл ведь мы идем к нашему другу, лишенному счастья откушать этой замечательной ухи. Что же делатьто? Давайте возьмем ее на вынос, предложил Дубов. А на месте разогреем! Можно, конечно, и так, с сомнением вздохнул князь, да разогретая уха и вполовину не сохранит того неподражаемого вкуса и запаха, как только что свежесваренная!.. Не извольтес беспокоиться, князь, вдруг встрял половой. Мы вам котел так завернемс, что и до вечера горячим останетсяс. Ну вот и прекрасно, обрадовался Святославский. А котел мы вам после вернем, не беспокойтесь. Ах да, постойте, надо ж еще вина прихватить, да побольше! Могу вам посоветовать взять целую бочкус, тут же предложил половой. Оно и дешевше выйдет, нежели в разливс. А что, недурно придумано, обрадовался Дубов. Князь, вы как, не против? Можно и всю бочку, охотно согласился князь. А что за винцо небось, какаянибудь самоделка? Князь, обижаете! возмутился половой и миг спустя выкатил огромную бочку. Добротная бочка, крепкая, со знанием дела отметил Мисаил. А главное, большая, оценил Василий. Позвольте сказать, бочка многоразоваяс, с улыбочкой проговорил половой, и ее будет надобно вернуть, дабы отправить восвоясис. Восвояси это куды ж? пристально глянул на него Святославский. В Замошьес, потупя глазки, ответил половой. Князь присвистнул: Ну, Замошье там же обманщик на обманщике и обманщиком погоняет! А вы отведайте, искушал половой. С этими словами он нацедил вина в большую чарку и с поклоном передал Святославскому. Вроде как бы и недурно, должен был признать князь, попробовав вина и передав чару по кругу. Хорошее винцо, оценил Антип. И за душу крепко берет, дополнил Мисаил. Возьмем? допив оставшееся, Василий выжидающе посмотрел на князя. Возьмем! ухарски махнул рукавом Святославский. А бочку, любезнейший, мы вам сегодня же взад пришлем. Постойте, а как вы их в Замошье возвращаете уж не на стругах ли моего доброго приятеля господина Кустодьева? как бы между прочим осведомился Дубов. Конечно, купец Кустодьев, которого он видел всегото пару раз, никаким приятелем ему не приходился, но Василий давно уже усвоил, что дела в ЦарьГороде зачастую строятся на дружеских, кумовских и просто родственных отношениях оттого и несколько преувеличил степень своего знакомства с купцом. Дада, конечно, Кустодьевас, обрадовался половой. Чем бочку тудасюда катать, мы ее прямо на причал и доставим, предложил Дубов. А сам подумал: "Как все ладно складывается. Уж не слишком ли ладно?.." Несколько времени спустя мимо Потешного приказа проследовала весьма живописная процессия. Ее возглавлял сам глава Приказа с привязанным к спине огромным котлом, обмотанным разноцветными тряпками. Следом за ним Василий Дубов нес две корзины с многочисленными закусками, а сзади скоморохи Антип и Мисаил прямо по мостовой лихо катили винную бочку. Царьгородцы, привыкшие к подобным чудачествам князя Святославского (у нас бы это назвали "перфоменс", "хэппенинг" или "экшен"), воспринимали шествие как должное. Вкусный запах, доносившийся из котла и корзинок, притягивал всех бродячих собак округи, и когда шествие достигло Боярской слободки, его сопровождал внушительный четвероногий эскорт. Но увы князь и его спутники скрылись за воротами дома, принадлежащего боярину Андрею, и собаки, сердито потявкав и помочившись на заборы соседних теремов князя Святославского и градоначальника Длиннорукого, нехотя разбрелись. "Добры молодцы", околачивающиеся поблизости, внутренне напряглись, но не более того их задачей было наблюдение за происходящим, а действовать они должны были в одном случае: если бы боярин Андрей вздумал самовольно покинуть место домашнего заточения. К тому же в гости к боярину пожаловали не абы кто, а государственный муж князь Святославский и по заслугам обласканный царскими милостями Василий Николаевич Дубов. При виде гостей боярин Андрей искренне обрадовался он уже знал, что придет Василий, и даже знал, с какими целями, а тут к нему сверх заявленного закатилась целая разухабистая орава, да еще с выпивкой и закуской. Ну вот, дорогой боярин Андрей, мы и явились поздравить тебя с вызволением из темницы! возвестил Святославский, опуская котел на пол. И первое наше дело опростать эту бездонную бочку! Как? изумился хозяин. Там же столько, что нам ее и за неделю не опростать! Ну, тогда тащи сюда, во что перелить, весело распорядился князь. Вскоре все ведра, кувшины, жбаны, котелки и даже цветочные вазы в доме боярина Андрея были до краев наполнены вином, а бочка оказалась вычерпанной только лишь наполовину. Святославский послал скоморохов к себе в терем, и те притащили еще несколько емкостей, но и это мало изменило положение вещей. Дубов заикнулся было, что лишнее можно бы вылить в отхожее место, но против этого бурно восстал князь Святославский: Для того ли?.. Ну, дальше продолжай ты, велел он Антипу. Для того ли виноградари полуденных земель в поте лица своего растили лозы виноградные, для того ли сбирали виноград и выдавливали целительный сок, для того ли везли за тридевять земель сие чудо неизъяснимое, дабы выливать его в помойную яму?! театрально выкинув руку вперед, на одном дыхании выпалил Антип, да с таким чувством, что Святославский даже малость пригорюнился. Это откуда? тихо спросил Дубов. Из гишпанской кумеди "Богатеи тоже стенают", так же негромко ответил Мисаил. Сами все выпьем, громогласно заявил Святославский, но не дадим пропасть ни капле! Да мы ж помрем, ежели все это выпьем, с дрожью в голосе возразил боярин Андрей. Дубов подошел к окну на обочине улицы уже стояла телега, запряженная лошадью. То и другое предоставил князь Святославский, чтобы отвезти пустую бочку на причал. Чуть в сторонке попрежнему околачивались "добры молодцы", а к дому боярина Андрея уже понемногу подтягивались юные путятинцы с плакатами и транспарантами. К Василию подошел боярин Андрей: Не пойму, чего им от меня нужно. Или ребятам больше делать нечего?.. Молодые еще, глупые, усмехнулся василий. Он не стал говорить, что молодежь просто самовыражается, как умеет, а истинная задача тех, кто за нею стоит сделать жизнь боярина Андрея невыносимой и, может быть, даже добиться того, чтобы он сам запросился обратно в темницу. И тут Василий заметил, что по улице идет богато, но весьма аляповато одетая женщина. Увидев боярина Андрея и Дубова, она остановилась прямо под окном. Акулина? невольно вырвалось у боярина. Поняв, что это мог услышать и коекто из "добрых молодцев", Василий сделал даме чуть заметный знак. Кака я тебе, к бесу, Акулина? мгновенно поняв, что от нее требуется, заголосила женщина. Я княгиня Евдокия Даниловна, невежа, градоначальничья, блин, законная жена! Прости, княгинюшка, не признал, поклонился ей из окна боярин Андрей. Взгляды княгини и боярина на миг встретились, но тут "Идущие вместе" принялись выкрикивать свои кличи, и Дубов отвел хозяина подальше от окна. А княгиня решительным шагом направилась прямо к митингующим. Да что вы тут всякой хренотенью, блин, занимаетесь! напустилась она на молодежь. Коли впрямь Царя и Отечество любите, так займитесь чемнибудь полезным, а не орите тут, как придурки! Парни и девушки не знали, что им делать, тем более, что в знатной даме некоторые из них узнали жену градоначальника. По счастью, поблизости находился их руководитель и вдохновитель, который даже выплыл из тени, чтобы разрешить это недоразумение: Сударыня Евдокия Даниловна, простите молодых царелюбцев и не пеняйте им за те маленькие неудобства, которые они создают уважаемым соседям. Тем паче, что все это происходит, так сказать, с согласия вашего достопочтеннейшего супруга... А ты кто такой? бесцеремонно перебила княгиня. Небось, такой же бездельник и пьяница, как мой благоверный? Я боярин Павловский, не без гордости заявил "бездельник и пьяница". А они юные путятинцы, иначе говоря "Идущие вместе". Ну и шли бы вы все вместе куда подальше, княгиня смачно харкнула прямо под ноги боярину Павловскому и пошла прочь. Так что ж нам делать, Глеб Олегович? обратился к боярину юный Ваня Стальной. Продолжать, али как? Продолжайте, решился боярин Павловский, не забыв ласково погладить Ваню чуть ниже спины. Только шумите потише. И, вздохнув, добавил: Слыхивал я, будто бы почтеннейшая Евдокия Даниловна малость не в себе, да не представлял, что настолько... Покуда князь Святославский и скоморохи продолжали рыскать по дому и по двору в поисках пустой посуды, Дубов решил кое о чем порасспросить хозяина: Скажите, боярин Андрей, отчего вы назвали Евдокию Даниловну Акулиной? Боярин Андрей промолчал. Но потом все же заговорил как бы вне связи с предыдущим: Когда я ее увидел в первый раз, остолбенел: вылитая Евдокия Даниловна. И дело не во внешнем сходстве душа у нее такая же чистая. А все это, оно в ней наносное, уверяю вас. Жизнь заставила. Она вам рассказывала о своей участи? спросил Дубов. Нет. Да и зачем? И так все ясно, вздохнул боярин Андрей. Я ей, пока был на свободе, помогал, чем мог. Сколько раз предлагал устроить в приличный дом, на хорошую работу а она отказывалась. Я, говорит, девка пропащая, одного хочу подохнуть гденибудь под забором... Скажите, Василий Николаич, там, он кивнул в сторону окна, там княгиня была, или... Ну конечно, княгиня, твердо ответил Василий. Вы ж сами слышали, что она сказала: я княгиня Евдокия Даниловна, жена градоначальника. А где же тогда Акулина? пристально глянул на Дубова боярин Андрей. Как где? Вестимо, в Бельской слободке, совершенно серьезным голосом, но с хитрецой в глазах произнес Василий Николаевич. Другое дело, ежели она исчезнет, или уже исчезла, так ее никто и не хватится... Важная беседа оказалась прерванной шумным появлением князя Святославского и скоморохов, тащивших бочку с плескавшимися на донышке остатками вина. Раскрасневшееся лицо и сбившийся набок кафтан князя недвусмысленно говорили, что в качестве емкости для вина он использовал и самого себя. Ну, разопьем оставшееся! громогласно предложил Святославский. Василий украдкой глянул на часы пора было отправлять бочку на пристань. Эх, была не была! решился Дубов. Разливайте! Князь щедро разлил вино по чаркам. Друзья выпили, помолчали. Да, хорошее винцо, сказал Василий с видом знатока, хотя вряд ли сумел бы отличить "Каберне" от "Киндзамараули". К такому бы вину еще и хорошую закуску... Ах я болван! хлопнул себя по лбу Святославский. У нас же уха стынет! И князь, прихватив с собой Антипа, отправился в сени, где остались котел и корзина. А вернувшись, они увидели, как Василий и боярин Андрей, установив закрытую бочку на подоконнике, живо обсуждают, как ее сбросить вниз, но так, чтобы она попала точно на телегу, а не на мостовую или, не дай Боже, на когонибудь из "Идущих вместе". (Если бы князь Святославский был знаком с устным творчеством Ираклия Андронникова, то непременно вспомнил бы его яркий и образный рассказ, в котором Сергей Есенин точно так же высчитывал, в какой момент ему лучше всего сбросить из окна бочку с керосином, чтобы ненароком не пришибить двух старушек, движущихся по улице навстречу друг дружке). Возьми чуть левее! кричал Василий кучеру. А вы, ребята, расступитесь, а то и до греха недалеко. Еще бы! подхватил боярин Андрей. Охота мне изза вас, бездельников, опять в темницу садиться! Да тебе, злодей, голову отрубить мало! крикнула боярышня Глафира. Лучше о своей голове озаботься, дуреха! не остался в долгу боярин Андрей. И это могло показаться весьма странным доселе он ни в какие пререкания с митингующими не вступал и во время их акций даже к окну старался не подходить. Наконец, вычислив, что теперь бочка уж точно не упадет мимо телеги, Дубов и боярин Андрей решительно спихнули ее с окна. Бочка тяжело упала на солому, постеленную на телеге, возница свистнул кнутом, и лошадка с резвым ржанием понесла ее мимо терема градоначальника. Вот бы тебя, боярин Андрей, в бочку да в Кислоярку! злорадно выкрикнула боярышня Глафира. Боярин даже не обиделся: С тобою, девицакрасавица хоть в бочку, хоть в Кислоярку! А что, я согласная, засмеялась Глафира. В сущности, никакой личной вражды к опальному боярину она не испытывала, а приглядевшись, должна была признать, что и собой он весьма пригож, даже не в пример столь обожаемому ею Путяте. Ну что ж, теперь можно и за стол, с вожделением промурлыкал князь Святославский. А чего это я Мисаила не вижу? Прихватило, сочувственно вздохнул Дубов. С непривычки к заморскому вину. Бывает, со знанием дела сказал князь. Ну, Богу помолясь да за трапезу. Обед удался на славу. Съедено было немало, а выпито и того больше. Это если не считать затейливых "кулинарных" рассказов Святославского, которые изливались из него, будто из рога изобилия, и тем щедрее, чем больше он вливал в себя ухи и вина. А по окончании обеда князь устало откинулся на спинку кресла: Уфф, хорошшо посидели. А теперь недурно бы и соснуть. Однако Василию спать вовсе не хотелось. Напротив, он испытывал радостный прилив сил и желание поделиться своей радостью со всем миром. Вы как знаете, а я иду на улицу, к народу! сообщил он. Извините, боярин Андрей, вас не приглашаю. А ты, Антип, идешь со мной! Взяв ведро с вином, большую чару и корзину с остатками закуски, Дубов и Антип направились прямо к "Идущим вместе", которые, правда, никуда не шли, а добросовестно стояли на месте, выкрикивая свои немногочисленные лозунги. Когда они уставали скандировать, юный Цветодрев устраивал музыкальные паузы, виртуозно солируя на гуслях. Бог вам в помощь, товарищи! провозгласил Дубов, нимало не озабочиваясь совместимостью таких слов, как "Бог" и "товарищи". Я так чувствую, что вам нужно подкрепиться. А заодно и горло промочить. И Василий, зачерпнув из ведра полную кружку, церемонно протянул ее боярышне Глафире. Немного починившись, Глафира как бы нехотя приняла чарку и медленно ее осушила, а потом закусила пирожком, который ей преподнес Антип. Этому безобразию запоздало воспротивился Ваня Стальной: Что ты делаешь, Глафира? Аль запамятовала, что наш любимый царь Путята и сам хмельного в рот не берет, и другим не советует? Не хочешь ну и не пей, уже чуть заплетающимся голоском ответила Глафира, а другим не мешай! Ну, отчего же не хочу? раздумчиво протянул Ваня. Вот ежели бы не вина, а водички какой испить... А то и прямь сухота в глотке. Так это ж и есть водичка, обрадовался Дубов, зачерпывая еще одну чару. Ну, самую малость вином отдает, чисто символически! Да, недурна водичка, похвалил Ваня, отпив полкружки. Извини, добрый человек, до дна пить не буду мне много нельзя. Ну, раз нельзя, значит нельзя, не стал настаивать Василий. И обратился к юноше, стоящему рядом с Ваней: Ну а вамто, сударь, надеюсь, можно? Боярин Павловский из своего затишка неодобрительно следил за тем, как Дубов угощает его подопечных, но до поры до времени не вмешивался. Когда же настал черед юного гусляра Цветодрева, он не выдержал: Да что вы делаете, милостивый государь, не видите, что он еще мальчик? Как, неужели? захихикала Нюрка из Бельской слободки. Ну, это мы живо исправим! Василий внимательно пригляделся: Да, и вправду мальчик. И пускай всякий, кто скажет, что это девочка, бросит в меня камнем! Лучше бросьте спаивать молодежь, проворчал боярин Павловский. Как вам будет угодно, легко согласился Дубов. Но вот ведь вы, уважаемый... простите, забыл ваше имяотчество? Глеб Олегович. Вот вы, Глеб Олегович, уже вышли из молодежного возраста? Увы, с кручиною в голосе вздохнул боярин Павловский, у меня, почитай, и не было настоящей молодости, ибо она пришлась на мрачные годы прежних правлений. И лишь теперь, с воцарением нашего славного Путяты, я вновь чувствую себя юным и счастливым, Так выпьем же за вашу вторую молодость! подхватил Василий, проворно подсунув боярину Павловскому полную чару. Ну, за это грех не выпить, должен был согласиться боярин Павловский и, лихо опрокинув в себя содержимое, громко закричал: Да здравствует Путята! Да здравствует Путята! подхватили "Идущие вместе", воодушевленные замошьевским вином. "Причастив" боярина Павловского, Дубов и Антип направились к "добрым молодцам", которых Василий Николаич для себя поименовал "людьми в штатском": А вы, честные господа, не желаете ли винца откушать? Не, мы на службе, простодушно ответил один из них, коего Дубов безошибочно определил как "старшого". То есть мы тут просто гуляем, сиречь праздно шатаемся, попытался другой "штатский" поправить оплошность своего начальника. Ну, тогда вам сам Бог велел выпить за здравие нашего любимого и обожаемого Государя! обрадовался Всилий. Али вы, господа, не желаете, чтобы он здравствовал многая лета? Делать нечего пришлось и господам наблюдателям испить винца. Когда же один из них попытался схитрить и вернуть недопитую чарку, то Антип, доселе больше молчавший, неожиданно гаркнул чуть не над ухом: Пей до дна, пей до дна, пей до дна! Сделав доброе дело угостив "добрых молодцев в штатском" Дубов вернулся к молодежи, рядом с которой он как бы и сам помолодел, возвратившись в незабвенные годы комсомольской юности. Ну что вы все одно и то же кричите "Слава Путяте" да "Слава Путяте", сказал Василий. Надо это дело както разнообразить. И, возвысив голос, он сходу принялся выдавать новые лозунги (а точнее, старые на новый лад): Народ и Путята едины! Путята ум, честь и совесть нашего времени! Путятинским путем идете, товарищи! Где Путята там успех, там победа! И напоследок: Монархия мать порядка! Слушая Дубова, боярин Павловский начал подозревать, что тот откровенно глумится и над обожаемым Путятой, и над "Идущими вместе" и даже над ним самим, боярином Павловским, но ничего поделать не мог ведь Василий говорил вроде бы самые правильные вещи, а доказать, что делал он это не совсем искренне, было невозможно. Тем более, что простодушные девушки и юноши все принимали за чистую монету и от души подхватывали любой клич Василия. И тут из окна донесся зычный голос всеми позабытого боярина Андрея: Эй, робяты, да вы что, запамятовали, какого беса сюды приперлись Государя славить, али мя грешного порочить да бесчестить? Василий проворно обернулся в его сторону: Ах да, простите великодушно, дорогой боярин Андрей, мы совсем про вас позабыли. Но постараемся восполнить это досадное упущение. И, малость размыслив, выпалил на едином дыхании: Позор боярину Андрею безумию, бесчестию и бессовестности нашего времени! Вот это совсем другое дело, радостно прогудел боярин Андрей. Тем временем народ потихоньку прибывал. Какимто образом по округе разлетелась весть, что на Боярской наливают, и со всех сторон стекались любители дармовой выпивки, так что Антипу даже пришлось сбегать в дом за добавкой. А так как "Идущие вместе", подзуживаемые Дубовым, беспрерывно и громогласно прославляли Путяту, то многие решили, что это сам царьбатюшка их угощает, и благодарственным выкрикам и здравицам не было концакрая. Почувствовав, что "чегото не хватает", Василий вновь обратился к молодежи: Друзья, а не спеть ли нам? А что, споем! задорно крикнула боярышня Глафира. Юный Цветодрев, которому Василий таки ухитрился налить полчарки, покамест боярин Павловский отлучался за угол по малой нужде, вновь возложил длинные тонкие персты на струны и вдохновенно запел: Цвети, Кислоярская наша держава, Подобно небесному Солнцу, сверкай. А вороги слева и недруги справа Как волки скрежещут зубами пускай. Остальные дружно подхватили припев: Славься, Отечество наше любимое, Славься, Путята, наш царь дорогой. Господом Богом вовеки хранимое, Славим тебя и гордимся тобой! Слушая стройный хор "Идущих вместе", Василию вдруг самому захотелось спеть. "Эх, жаль, скрипку не прихватил, с сожалением подумал Дубов, а то еще и сыграл бы". Василий подошел к Цветодреву и запел приятным баритоном ту самую песню, за которую в свое время на областном смотре комсомольской песни получил третью премию: Работа у нас такая, Забота наша такая Цвела бы страна родная, И нету других забот. И снег, и ветер, И звезд ночной полет Тебя, мое сердце В тревожную даль зовет! Цветодрев прямо со второго куплета "ухватил" мелодию и настолько верно и ненавязчиво подыгрывал на гуслях, что, наверное, даже сама Александра Пахмутова осталась бы довольна. А Василий, на ходу вспоминая подзабытые слова, думал, что песня эта вовсе не такая уж и комсомольская, а просто очень хорошая и душевная песня о светлых человеческих чувствах. Должно быть, это поняли и друзья Цветодрева в сущности, все они были обычными парнями и девушками, не чуждыми высоких душевных стремлений, и их ли одних вина, что эти стремления у них обрели столь искаженные очертания? Как только Василий под общие рукоплескания допел песню, Ваня Стальной подскочил к нему с просьбой записать слова. И, естественно, Дубов не мог ему отказать. Но не стоит думать, что Василий Николаевич просто дурачился пел, сочинял лозунги и угощал прохожих вином. Нет, он примечал все и то, как боярин Андрей отошел от окна в глубь дома, и даже вернувшуюся пустую телегу князя Святославского. Закончив диктовать Ване слова "Тревожной молодости", Василий подошел к телеге: Ну как, отвез? Вестимо, отвез, степенно ответил возница. И еще дождался, покуда бочку на ладью отнесли. Все, как ты велел. И сам видел, как ладья отплыла? не отступался Василий. Видел, как тебя сейчас, заверил возница. Ну, коли так, винца испей, тут же предложил хлебосольный Дубов. Антип, налей ему чарку, да не скупись! И тут в конце улицы показалась богатая карета, запряженная тройкой породистых белых коней. Князя Длиннорукого? вслух подумал Василий. Самого Путяты! со священными придыханиями ответил боярин Павловский, случившийся поблизости. И, обернувшись к своим подопечным, с мольбой заговорил: Ребятки, милые мои, уж вы расстарайтесь ведь такой случай редко когда выпадает!.. Увидав скопление народа, царь Путята пожелал остановиться и выйти к своим подданным, о чем, вероятно, впоследствии горько сожалел. Слава Путяте! грянули "Идущие вместе", бурно (хотя и не очень трезво) поддержанные всеми присутствующими. Путята чуть поморщился и, дежурно "сделав ручкой", хотел было уже вернуться в карету и ехать дальше, но тут к нему подскочил боярин Павловский и принялся с жаром чтото говорить, указывая на своих юных подопечных. Царь слушал вполуха и чувствовал себя посреди общего внимания к своей особе не оченьто уютно. И тут из дома с воплем выбежал Мисаил: Боярин Андрей исчез!!! Царь отодвинул Павловского и р