Прошло уже много лет с тех пор, когда кончилась последняя вой-
на последней империи мира никому не нужная война в Афганистане.
Один за другим умирают или трагически погибают мои друзья, с
которыми я вместе воевал. Все меньше остается живых участников тех
далеких событий...
Обновленная Россия ведет новую войну, и опять армия и правитель-
ство противостоят целому народу.
Война с партизанами самая тяжелая и самая "грязная", она имеет
тенденцию, постепенно перерастать в агрессию против всей нации, от
мала до велика. Достаточно вспомнить, что в 1980 году в Афганистане
действовало около 20 тысяч моджахедов (душманов), а в 1987 году их
было уже порядка 300 тысяч. Грустная статистика...
Книга выходит в свет, когда нет больше цензуры советского време-
ни, поэтому автор имеет возможность изобразить войну такой, какой ее
увидел молодой пехотный лейтенант, без прикрас и ложного героизма.
Кому-то эта книга может показаться грубоватой, но ведь настоящая вой-
на всегда груба и жестока, а армейская среда это не институт благо-
родных девиц. Естественно, что девяносто девять процентов "неблагоз-
вучных" выражений автор оставил "за кадром", но есть эпизоды, где без
них не обойтись, чтобы не погрешить против правды.
Все время нас учили: "тяжело в ученье легко в бою". Но, почему-
то это самое "тяжело", становилось правилом и в ученье, и в бою. Слов-
но кто-то невидимый ставил перед собой цель сделать существование
людей в армии невыносимым. Бытовые условия, боевые задачи все
напоминало эксперимент по выживанию.
Главные герои книги это те, кто жарился под палящим беспо-
щадным солнцем и промерзал до костей на снегу; те, кто месил сапога-
ми грязь и песок по пыльным дорогам и полз по-пластунски, сбивая в
кровь руки и ноги о камни; те, кто оросил своим потом все горные
вершины хребтов Гиндукуша и бескрайнюю пустыню.
Эта книга посвящается самым обыкновенным офицерам, прапор-
щикам, сержантам и солдатам, людям, воевавшим не по картам и схе-
мам в тиши уютных кабинетов, а на передовой в любую погоду и в
любое время дня и ночи. Многие из них погибли или стали инвалидами,
кто-то умер уже после войны от ран и болезней, тяжелого наследства
прошлых сражений.
Не может меня не волновать, что сейчас армейское руководство и
правительство страны продолжают делать те же ошибки в проведении
так называемой "антитеррористической операции", что и раньше во вре-
мя Афганской войны. Как и прежде существует миф о непобедимой и
всемогущей армии, который не имеет ничего общего с реальным состо-
янием дел. Читателям, далеким от этих проблем, книга может показаться
"пасквилем" на Вооруженные Силы, но ведь автор являлся участником
всех событий, о которых пишет, и стремление показать правду главная
его цель.
Кроме того, в книге показаны сложные, порой противоречивые меж-
национальные отношения в армейском быту. Существование таких от-
ношений привело в дальнейшем к тому, что военные невольно станови-
лись носителями национализма в обществе.
Армия давно больна и больна серьезно. За прошедшие годы запу-
щенная вялотекущая болезнь стала коматозным состоянием. Корруп-
ция, воровство в Вооруженных Силах это давняя беда армии. Нынеш-
нее состояние армии это следствие отношения государства к людям в
погонах, а рост числа преступлений следствие качества призывников на
военную службу.
Ветераны нашей армии, особенно те, кто участвовал в локальных
конфликтах самые несчастные, бесправные люди. Их жертвы, боль
утрат, физические и психологические страдания не интересны обще-
ству. Страну, в основной массе, не волнуют их проблемы. "А кому
сейчас легко?" могут сказать люди.
Вернувшись с очередной войны, ветераны остаются наедине со свои-
ми бедами. Психозы, стрессы, нервные срывы, пьянство, наркотики, пре-
ступления...
Душа болит за тех, кто погиб на Афганской войне, но еще больше за
тех, кто продолжает погибать сейчас, в наше "мирное" время.
Книга посвящается нашей самой неприхот-
ливой и самой бесправной армии современного
цивилизованного мира.
Ярко-красный чемодан, чавкнув, припечатался к бетонке Кабульско-
го аэродрома. Это был крепкий немецкий чемодан, огромных, прямо
гигантских размеров, который называют "мечта оккупанта". В нем умес-
тились бушлат, шинель повседневная, шинель парадная, китель повсед-
невный и парадный, хромовые сапоги и еще много всякой ерунды. Я
глубоко вдохнул раскаленный июльский воздух Кабула. Я это молодой
лейтенант Никифор Ростовцев, год назад окончивший училище, затем
год прослуживший в богом забытом гарнизоне Туркмении. Служил не в
самом гиблом месте, были места и похуже. Но когда пьянство и дурь
гарнизона окончательно осточертели, все-таки добился перевода за грани-
цу. Моей "заграницей" стал уже много лет воюющий Афганистан. Что
там на самом деле происходит ни я, ни мои сослуживцы толком не
знали. Вроде бы и война, а вроде бы и не совсем. В полку служило
немало офицеров, участвовавших во вводе войск, но ввод-то когда был
пять лет назад, да и служили всего месяца по два. Многое забылось, не о
чем и рассказать.
После трехдневных проводов, вылившихся в грандиозную попойку,
в которой участвовало большинство офицеров батальона, и двухдневно-
го кутежа со знакомой девицей я очень устал. Пара приятелей до моего
убытия на нее только облизывались и сейчас с нетерпением ожидали
моего отъезда.
Поезд проходил через город Теджен в три ночи, а наш гарнизон
стоял в тридцати минутах езды от него. Бахнув на прощанье по после-
дней рюмке, закусив арбузом и обнявшись с друзьями, я привязал чемо-
дан к багажнику мотоцикла, и вдрызг пьяные мы отчалили. На вокзале
еще раз обнялся с провожатым, взводным Серегой, и тот как мог быстро
помчался назад сменить меня на диване. Только пожелал на прощание:
Ник, постарайся вернуться живым.
Хорошо, подумал я, постараюсь.
Билет был куплен перед самым отходом поезда. Все купе оказались
заняты спящими пассажирами. Ругаться с туркменом- проводником же-
лания не было, и я сел на откидное сиденье. Ночь на чемодане у откры-
того окна взбодрила, но в то же время усилилась нервная дрожь перед
неизвестностью.
Не каждый день отправляешься воевать на край света.
Громадный штаб округа напоминал айсберг из стекла и бетона.
Множество подъездов, бесчисленное количество полковников и генера-
лов, снующие "Волги" и "УАЗы". Рука от козырька не отрывалась по-
приветствовал одного, второго, третьего... сотого. Вскоре появился у меня
попутчик. Это был лейтенант, по фамилии Мелещенко, похожий на
добродушного пасечника. Он не имел ни малейшего желания ехать "за
речку". В течение трех дней он пытался увильнуть, но тщетно. Пушечное
мясо требовалось в огромных количествах, а ехать вместо него желаю-
щих не было. Николай (так звали моего нового знакомого), узнав, что я
еду по собственной воле и с желанием, слегка покрутил у виска пальцем.
В Афганистане он мечтал попасть на должность замполита роты охраны
в госпитале или кого-то в этом роде. "Главное можно хорошо устро-
иться даже там."
В гостинице, где я остановился, суетились командированные и от-
пускники из той неизвестной жизни "заграничной". Для оформления
паспорта потребовалось несколько дней, эти дни потихоньку прожига-
лись мною, но уже без вреда для печени и желудка. В конце концов,
для получения документов мы были вызваны в Управление кадров. В
небольшом конференц-зале набились человек пятьдесят офицеров в
званиях повыше наших. Мужики радостно обсуждали свои перспекти-
вы в Венгрии, ГДР, Польше, Чехословакии. Я и Николай были чужие на
этом празднике жизни и карьеры, поэтому дремали на последнем ряду
и изредка отбивались от попыток "припахать" нас по какой-нибудь
мелочи.
Перед обедом зашел в зал полковник и объявил, что одному из
руководителей Управления присвоили генерал-майора и необходимо по-
мочь в рамках разумного организовать подарок. Тут же появился бод-
рый, радостный подполковник из числа "заграничников" и пустил фу-
ражку по кругу. Начал почему-то с нас.
Лейтенанты, давайте гоните по "четвертаку". Сбросимся! Поактив-
ней! тоном, не терпящим возражений, произнес он.
Вот дела! заржал Никола. Ни копейки не дам. У вас своя свадь-
ба у нас своя!
Ехидно улыбаясь, Мелещенко развалился в кресле и закрыл глаза.
Наглец! А вы, товарищ лейтенант, тоже отказываетесь? Вы что хо-
тите вылететь из списков за границу? Я это быстро вам обоим органи-
зую! забрызгал слюной этот холеный секретарь парткома полка.
Ага, тоже ни хрена не дам! подтвердил я.
Николай сладко потянулся и громко произнес:
Все время, дурак, думал, как от Афгана сачкануть! Оказывается,
нужно не взятку дать, а с подарком начальника кинуть!
И мы дружно засмеялись. Это взбесило подполковника. Отходя от
нашего ряда, он громко произнес:
- Придурки! Идиоты!
На это Николай ответил вполне внятно и обещающе:
- А за придурков на свежем воздухе можно и по морде схлопотать!
Вполне легко. И фотография в загранпаспорте будет не соответствовать
лицу владельца.
На нас все злобно посмотрели, но связываться не стали. Однако послан-
ный подальше подполковник не удержался и "стуканул" на нахалов пришед-
шему за "бакшишем" (подарком) кадровику. Тот скривился, махнул равно-
душно рукой, но паспорта выдал в конце дня. Получая последние наставле-
ния, я с удивлением узнал о необходимости сделать прививки.
Прививки делали на пересыльном пункте: оттуда рано утром отъезд.
Черт! Не люблю уколы.
Пересыльный пункт в городских закоулках Ташкента отыскали с
большим трудом, зарегистрировались на рейс в Кабул, разыскали мед-
пункт. В медпункте, кроме санинструктора сержанта, никого не было.
На вопрос о прививках он ответил , что надо шприцы кипятить, а у него
ужин, поэтому прийти нужно через полтора часа. Я раздраженно хлоп-
нул дверью и решил отложить это дело до утра.
По пересылке бродили или трезвеющие, или пьянеющие командиро-
ванные и новички. У народа выяснил, что можно везти с собой две
бутылки водки. Мне уже этого добра не хотелось, но ведь там же коллек-
тив ждет. Коллектив, в который предстоит влиться.
На последние деньги приобрел водку, закуску и отправился спать в
гостиницу. Практически не заснув ни разу, в три часа ночи я встал и
пешком пошел к общаге, где встретился с Николаем. Тот выполз из
дверей в веселой компании трех девах. Сволочь! Молчал и не приглашал
три дня в гости. Жадина!
В такси наши чемоданы с трудом поместились: один запихнули в
багажник, другой в салон. Водитель зарядил сумму по максимуму, но
с Коляна, как оказалось, лишнего не возьмешь. Хотя если бы деньги
были, я б их ему отдал. Вдруг никогда не пригодятся, а если и пригодят-
ся, то когда? Девчонки визжали и махали вслед такси.
Мы с трудом достучались в медпункте до медика. Вышел все тот же
сержант, прививки пообещал сделать через час, но ехать на аэродром
надо было минут через двадцать. Сержант предложил решить вопрос за
"червонец" с каждого.
Микола развернулся и послал подальше прививки, на что санинст-
руктор сказал, что без штампа об их наличии нас на самолет не пустят.
-
Вот черт! А денег три рубля. Не улететь: борт следующий только
завтра. Но как жить сутки без денег?
- Сержант, у нас "трояк" на двоих остался, бери и ставь отметку, а
прививка нам не нужна! Договорились? начал уламывать его я.
Медик принялся канючить про тяжелую службу, нехватку витами-
нов, ранение в Афганистане, при этом демонстрируя отсутствие пальца
на руке.
В конце концов, видя мои пустые вывернутые брючные карманы, он
смирился с "трояком".
Весело загрузившись в автобус, мы услышали от водителя, что проезд
платный рубль с носа.
Ну и жулье! Мародеры, можно сказать.
У кого были деньги, весело ругаясь, кидали их в лежащую на моторе
"ПАЗика" кепку. А у кого, как у меня, не было матерились и отказыва-
лись платить. Водитель в это кепи предложил бросать хотя бы мелочь:
все равно она нам не нужна. Кое-какая не прожитая еще мелочь имелась,
и ею кепка в основном и наполнилась.
Радостный водитель собрал монеты и быстро помчал по ночному
Ташкенту на военный аэродром.
Пройдя унизительный таможенный досмотр нам вывернули даже
карманы выбрались из зала на бетонку.
Нас поджидал старенький, обшарпанный, с закопченными двигателя-
ми грузовой самолет АН-12. Бывалые ребята начали ругаться. Не повезло!
Намучаемся. Вот если бы ИЛ-76, вот была бы красота, а не полет. А в
этом только кабина герметичная, а борт продувался всеми ветрами ,
значит, уши будет давить и кислорода не хватать.
После еще одного тщательного досмотра вещей, проверки докумен-
тов, всех нас, человек восемьдесят загрузили во чрево самолета. Какой-то
генерал и пара полковников прошли в гермокабину, туда же сели не-
сколько сильно накрашенных женщин.
Хмельные прапорщики заржали:
- Новенькие, необъезженные! Пополнение! Обновление малинника.
Бортмеханик задраил люк, приказал не курить и не бродить по само-
лету, если не хватит на всех воздуха дышать через свисающие сверху
кислородные маски. Но масок свисало мало, гораздо меньше, чем было
людей на лавках и сиденьях.
Прапорщик-бортмеханик сел на свое откидное сиденье и, демонстра-
тивно пристегнув парашют, о чем-то задумался.
Расположившиеся рядом два откормленных дородных прапорщика
громко возмутились.
-
- Иван! Ты бачишь шо делается? Этот летун парашют пристегнул, а
нам их не выдали!
- Та ни! То не парашют, то имитация, мешок для самоуспокоения.
- Да парашют, я тоби говорю. Боится, наверное.
- А шо вин его одев? Думае выпрыгнуть, если собьют? А нас бро-
сить? Наивный! Хто ж его выпустит? Вместе с нами и упаде.
Вокруг одобрительно засмеялись пассажиры. Летчик злобно посмот-
рел на болтающих и смеющихся, еще раз рявкнул нервно: "Не курить!"
и убежал вместе с парашютом в кабину пилотов, задраив за собой люк
отсека.
- Ну вот, как в гробу запечатал. Обиделся! подытожил один из
прапорщиков.
- Это новенькие, недавно экипаж из Белоруссии прилетел, нервнича-
ют, авторитетно сказал какой-то офицер.
- Ничего, пусть понервничают, отозвался другой. Они туда-сюда
летают, а я второй год там по горам ползаю.
Вскоре после взлета в салоне началась пьянка. Пили то, что сумели
пронести под видом компотов и чая. На самом деле, это были подкра-
шенные спирт, водка, самогон. Мы с Николаем из-за отсутствия этого
резерва могли только дремать, что и делали, лежа на чемоданах.
Сон не шел. Было душно, не хватало воздуха. Потом над горами,
когда поднялись на максимальную высоту, стало холодно, а воздуха
еще меньше. Пришлось по очереди дышать кислородом через маску.
- Подлетаем! пьяно заорал кто-то. Баграмка! Сейчас будет Кабул
на горизонте за горами.
Все сидящие возле иллюминаторов прильнули к ним.
Я видел внизу пейзаж, такой же, как и в Туркмении. Затем за хреб-
том появился большой город, и самолет, резко накренившись на крыло,
начал кружить над ним, постепенно снижаясь.
- Самый опасный момент, сказал сосед, старший лейтенант. Он
возвращался из отпуска, и все было уже не впервой. Сбивают чаще
всего на взлете и на посадке.
В ответ я понимающе кивнул. Начала бить нервная дрожь, пальцы и
руки подергивались. Страшновато. Особенно нервировало натужное за-
вывание двигателей и скрип самолета.
- Скрыпучий який, зараза! задумчиво промямлил совсем опьянев-
ший прапорщик. Иван, не развалится летак?
- Та ни, не развалится! А если и развалится, падать-то вже совсем
низенько, хохотнул такой же пьяный его собутыльник.
-
Самолет ударился колесами о бетонку, слегка подпрыгивая, промчал-
ся по полосе аэродрома, двигатели ревели на реверсе. Пробежка, тормо-
жение, разворот все, приехали.
Народ радостно заорал: "Ура!" и захлопал в ладоши. У кого остава-
лось спиртное выпили "на посошок".
Подали трап, выгружаемся. Вот тут мой ярко-красный чемодан, чав-
кнув, припечатался к бетонке Кабульского аэродрома.
x x x
Грузный прапорщик встретил всех вновь прибывших во дворе пере-
сыльного пункта. Нехотя мы построились в одну шеренгу и выслушали
дурацкий инструктаж тыловой крысы.
- Товарищи офицеры и прапорщики! Вы попали на территорию
пересыльного пункта No***! Это военный объект со строгой дисципли-
ной, здесь действует жесткий распорядок дня, обязательный для всех,
вещал с умным видом старший прапорщик.
Откормленная физиономия лоснилась нагулянным жирком, чис-
тая, отутюженная полевая форма явно не знала пыли гор и песков
пустыни. Новенькие хромовые сапоги блестели на солнце, видно было
по всему: их хозяин был доволен службой и не утруждался боевыми
действиями. Мы смотрели на этого военного франта, его речь нам
казалась неправдоподобной.
- Вы, товарищи, прибыли в район боевых действий и тут, как и
везде на фронте, постоянные артиллерийские обстрелы противника. Мя-
тежники регулярно обстреливают район нашего пересыльного пункта. В
случае обстрела всем залечь в окопах и щелях, вырытых за модулями-
казармами. Модуль это щитовой домик, легко пробивается осколками,
поэтому рекомендую успеть занять место в окопе. Если услышите пуле-
метную стрельбу, не пугайтесь, это бьет пулеметчик из капонира. На
войне как на войне. Всем вести себя достойно, выполнять распоряжения
администрации пересыльного пункта. Я пользуюсь властью помощника
коменданта гарнизона, могу буянящих и на гауптвахту определить. Не
болтаться, ждать распределения.
Распалясь от собственного красноречия и тылового героизма, комен-
дант воспарил до самых высот верховного командования. Он прикрик-
нул на офицера, что-то спросившего его, рявкнул на прапорщика.
В конце концов, стоять под палящим солнцем и выслушивать бред-
ни зарвавшегося "полководца" надоело какому-то подполковнику, и он
прервал лекцию окриком:
- Комендант, не забывайтесь! В строю старшие офицеры!
-
- Да, да! Разойдись! Получить постельное белье, сдать продаттестаты
и предписания.
Рядом с нами стоял молодой майор, нетерпеливо слушавший инст-
руктаж, и постукивал ботинком о чемодан.
- Редкостный болван, произнес он. Пора отсюда сваливать как
можно быстрее, а то еще и чемодан герои тыла сопрут. Вы, коллеги, куда
направляетесь?
- Мы в распоряжение политуправления армии, ответил Николай.
Ему вроде в Шиндант, мне в Кундуз, не знаем только точно, где это.
- Здорово! И я в Шиндант, в штаб дивизии. За мной знакомые
ребята должны подъехать, могу подвезти в штаб армии. Боюсь, что тут
иначе надолго застрянете, если сдадите этому чинуше документы.
- Будем только рады составить компанию, воскликнул я, только
вещи в каптерку забросим и готовы ехать вместе с вами.
Николай зашипел мне на ухо:
- Куда ты спешишь? Мы что обязаны сами куда-то бежать, торопить-
ся? Пусть приезжают и забирают. Нам в Афгане быть два года, а время
уже пошло. Давай отдохнем, поспим, послушаем, где лучше, где хуже.
Куда спешить?
- Коля! Ты можешь тут хоть мхом покрыться, хоть замполитом
пересылки стать! А я не собираюсь слушать бред этого бездельника и
выполнять его приказы. В полк и чем быстрее, тем лучше! От судьбы
все равно не уйдешь. Ты со мной?
- Да с тобой, с тобой. Замполитом пересылки это ты сильно ска-
зал. Заманчиво! Но, наверное, такие теплые места давно захвачены. На
них, я думаю, в Москве распределяют. Год за три и участник боевых
действий, и риск минимальный. Ох, и жирное местечко, сало будет все-
гда. Николай даже мечтательно закрыл глаза.
Действительно, вскоре пришел автобус из штаба армии, и майор
пригласил нас с собой. За ним приехал какой-то подполковник, они
обнялись, расцеловались.
- "Однокашник", вместе в одной роте были, пояснил майор и
обратился к подполковнику: Возьмем ребят в Политуправу? Они, как
и я, в Шиндант направляются.
- Пусть едут, места хватит, с собой потом и заберешь их. Ребята,
галстуки можно снять, верхнюю пуговицу рубашки расстегнуть. Рас-
слабьтесь.
Мы обрадовались существующему тут послаблению. В ТуркВО был
такой приказ, но в моем полку в Туркмении командир полка без галсту-
ка и без кителя формы не признавал. Даже при +45╟. Вот где был
дурдом!
В Политуправлении армии все резко переиграли.
- Обоих направляем в восьмую мотострелковую дивизию, в восьми-
десятый мотострелковый полк. "Придворный" полк.
- А как же Шиндант? удивился я.
- А никак. Тут в полку два заменщика пару месяцев пересиживают.
Те, кто должен прибыть служить по плану, куда-то пропали в Союзе: то
ли болеют, то ли что-то выдумывают, время тянут.
- А где полк расположен? поинтересовался осторожно Микола.
- Где, где. За забором, вон за тем кишлаком. В Кабуле.
- Как в Кабуле? охнул я. Зачем сюда, я в Шиндант должен убыть,
мне туда предписание.
Николай толкнул мою ногу под столом и сделал выразительные страш-
ные глаза.
- В Кабул, так в Кабул. Это даже хорошо. В столице тоже кто-то
служить должен.
- Товарищ полковник! сделал я еще одну попытку отвертеться от
"придворного" полка. Я сюда рвался воевать, а не в "придворном"
полку околачиваться, прошу направить меня согласно предписанию.
- Чудак, обалдел совсем полковник и с интересом принялся разгля-
дывать меня, как будто только увидел.
- Доброволец что ли?
- Так точно, доброволец, писал рапорт еще в училище, а затем и в
ТуркВО.
- Ну вот, ты как раз в такой полк и попал!
- Шо? В смысле? А как понять? поинтересовался Мелещенко.
Воевать-то полк не воюет? Город охраняет, наверное?
- Нет, полк город не охраняет, а как раз воюет. Не весь полк, конеч-
но, но один батальон точно на боевые ходит, два батальона по заставам
стоят.
- А... не весь, понятно, задумался Николай.
- Не весь, не весь, ободряюще улыбнулся ему полковник, только
один батальон, но воюет очень много. Ну, вот ваши документы, спроси-
те на КПП попутку и в полк. Счастливо!
- Но если есть очень сильные возражения, могу направить в баталь-
он покойного майора Козловского. Слышали про такой?
Тут уже я возразил:
- Нет, спасибо, лучше в восьмидесятый.
- Тогда счастливой службы, удачи!
Что за батальон такой, почему я не слышал? поинтересовался, вы-
ходя в коридор, Микола.
-
- Это расстрелянный батальон. Я некоторое время в Термезе служил
и знаю эту трагедию.
Вместо выведенного в Союз танкового полка отправили на его
место мотострелковый полк. Через пару месяцев из того мотострелко-
вого полка почти весь батальон этого вот Козловского уничтожили.
Точных подробностей не знаю, но вдов было в городке очень много.
Погибло больше ста солдат, прапорщиков и офицеров. Вот почему
мне знакома эта фамилия. Ничего хорошего в этаком невезучем под-
разделении быть не может.
- Не, нет, нам такая организация ни к чему! согласился Мелещенко.
Мы покинули здание штаба и огляделись. Еще по дороге в штаб, в
автобусе, подполковник рассказал, что командование армии расположе-
но в бывшем королевском дворце, который штурмовали в декабре семь-
десят девятого. Во дворце бушевал пожар, там же и Амин был убит. Что
дворец горел, было совершенно незаметно, даже следов пуль и осколков
не было видно. Старинное, красивое здание. Афганское министерство
обороны также размещалось в старинном дворце, но немного ниже, на
самой окраине города.
Штаб сороковой армии, возвышаясь над окрестностями, стоял на
живописном холме, окруженном парками и аллеями. Внешний вид пор-
тили маскировочные сети, блиндажи, окопчики, капониры и понастроен-
ные модули-казармы. Вокруг была натянута колючая проволока, накре-
нились уродливые заборы, всюду торчали таблички "Осторожно! Мины",
"Прохода нет", "Мины", "Стой! Граница поста".
Мне было не до обзоров и экскурсий. Мы с Мелещенко, озираясь по
сторонам и расспрашивая дорогу, двинулись к КПП.
Автоматчик, дневальный по КПП, ничего вразумительного объяс-
нить не мог, зная только размещение своего батальона охраны.
Дежурный небрежно махнул рукой в сторону домиков и объяснил,
что до полка рукой подать и можно пешком добраться при желании.
- Пойдете по дороге до перекрестка и налево, мимо музея, вдоль
забора. Там прямо, прямо, мимо зенитного полка и упретесь в КПП.
Только с дороги не сходите на обочину, за канавой "паутина" растянута
и все кюветы заминированы. Либо без ног останетесь, либо вообще
погибните. А хотите, ждите машину, может, кто и подъедет. А идти
километра два всего-то.
Солнце пекло, и болтаться туда-сюда возле шлагбаума быстро
надоело.
- Николай! Пойдем пешком, а то совсем изжаримся. Есть охота, в
полку хоть накормят.
- #
Пойдем, вздохнул Мелещенко, только не беги, пойдем не
спеша.
Туфли и брюки быстро покрылись толстым слоем придорожной
пыли, но идти было гораздо веселей, чем топтаться на месте.
Мы миновали продуктовый "дукан" (афганский магазинчик), прода-
вец покричал, приглашая зайти, но денег у нас не было. А жаль. На
импровизированном прилавке стояли кока-кола, фанта, лежали арбузы,
дыни. Жажда только усилилась. Вдоль дороги бегали оборванные? гряз-
ные мальчишки и швыряли камни вслед проезжающим машинам.
Дикари, улыбнулся Мелещенко. Интересно, что орут эти тузем-
цы? Наверное, матерятся.
Наверное. Главное, чтоб в нас камни не кидали.
За поворотом вытянулась прямая как стрела дорога, а вдалеке были
видны вышки и заборы наших частей.
Медленно идти не получалось. Злые нищие мальчишки кидали изда-
лека камни, мужчины угрюмо смотрели на нас все это ускорило пере-
ход к полку. Не сговариваясь, мы не шли, а почти бежали.
Вот такая вышла прогулка.
Переступив порог КПП полка, я увидел асфальтированную дорогу,
бетонные дорожки, вдоль них ровненько посаженные березки, БМП на
постаменте из камня.
Н-н-да, дела. Рядами стояли щитовые домики, романтики палаток не
присутствовало. Огромный заасфальтированный плац привел в еще боль-
шее уныние. Ангары-столовые, большой клуб, фонарные столбы с осве-
щением. Это куда же я попал?
Тут, наверное, сплошная показуха, а войны и не будет. Стоило ли
ехать "за речку", этого и в Союзе хватает. Вот не повезло, а ведь должен
был ехать в Шиндант. Что потом расскажешь об Афгане? Как марширо-
вал по плацу?
Колян радостно потер руки:
Вот это да! Попали в хорошее место, и сжал мои плечи. Служ-
ба как на Родине! Все цивильно!
Мое настроение было прямо противоположным. Хотелось в какую-
нибудь дыру, чтоб подальше от начальства, поменьше парадности, по-
больше войны. Так и басмачей не увижу.
Дежурный по полку, рассмотрев предписания, отправил в строевую.
Строевик удивленно посмотрел на нас и спросил: откуда мы взялись.
Откуда? Служить прибыли к вам в полк!
Да я понимаю, что не плясать. Как вы тут очутились?
Как, как, пешком, продолжал кипятиться Николай, явно опаса-
ясь, что могут отправить в другое место, а ведь ему по предписанию
предназначалась какая-то далекая дыра.
Пешком у нас не ходят. Пешком у нас в покойников превращают-
ся и в цинковом гробу потом едут. У нас для этого машины, БМП,
БТРы ходят, вертолеты летают! Ясно?
Ясно. Мы туда попали или не туда? с надеждой спросил я.
Туда, туда. Заменщики заждались уже, где были-то?
Да, мы вообще не сюда планировались, попытался я ухватиться
за последнюю соломинку. (Не нравилось мне тут!)
Не туда, не сюда! А будете служить здесь! В героическом восьмиде-
сятом мотострелковом полку.
Кроме асфальта и фонарей, я ничего героического не видел.
Эх, "зелень"! У нас в полку служили два Героя Советского Союза!
Давно, наверное, это было, ехидно продолжал я разговор.
-
Колян тем временем больно ткнул меня локтем по ребрам и зашипел:
- Молчи, место хорошее, еще отправят обратно.
- Так, разговорчивые! Шагайте в курилку, сейчас заберут те, кто вас
так долго ждал. Идете в первый батальон: один, и ткнул в меня, в
первую роту, другой в третью мотострелковую роту.
- Крыса штабная! шипел, сидя на лавочке, Николай. Ты видел
его харю? Боевой офицер! Вояка! Из штаба, наверное, даже на плац не
выползает!
- Да! Не нравится мне тут! Выпьют кровушки и нервов попортят!
поддержал я.
- Зато живы будем! Лучше плац истоптать, чем пулям кланяться.
Николай сменил возмущение на счастливое умиление и сказал:
- А я уже думал: пропал Микола! Загубили! Нет, мы еще поживем,
послужим.
К нам в беседку спешили два офицера, мчались, как два разъяренных
бизона.
- Кто меняет старшего лейтенанта Алексеева?
- Ну, я, лейтенант Никифор Ростовцев, ответил я и оказался в его
объятьях.
- Мужики, где вы были так долго? Федор Алексеев, представился
он в ответ.
- Да, мы вообще не сюда шли, ответил, вздыхая, я.
- А теперь повезло и попали сюда, подытожил Микола. И мне
здесь нравится, цивилизованно все. Тишина, порядок.
- Да, сейчас тишина, усмехнулся второй офицер. А вот батальон
вернется с боевых, и жизнь закипит.
- А меня зовут Сергей Никитин. Я из третьей роты, замполит. Ты
меня меняешь? ткнул он пальцем в Николая.
- Да, я, ответил Микола и осторожно поинтересовался: А на
каких таких боевых батальон?
- На обыкновенных боевых. Все в рейде, возле Пагмана воюют.
- А где это?
- Да тут рядом с городом.
- А, возле Кабула, это хорошо, что недалече, вновь довольно вздох-
нул Никола.
- Да тут в окрестностях Кабула накостыляют еще больше, чем вдали
от него. Особенно в Баграмской "зеленке" или в Чарикаре, ответил
Алексеев.
- Вот те на! выдохнул Микола и выпучил глаза, он побагровел и
надулся.
-
Колян, спусти воздух, лопнешь! воскликнул я и хлопнул его по спине.
На душе стало веселей. Значит, и здесь воюют.
Так что, батальон боевой? радостно спросил я.
Еще какой боевой! А мы, наконец-то, домой едем замена! Хва-
тит, навоевались! Пошли в модуль койки делить.
Мы побрели в щитовой домик, Мелещенко шел, едва шаркая нога-
ми, плечи опущены, в глазах тоска. Веселое настроение улетучилось без
следа, мое же, наоборот, улучшилось. Все ж пореже буду топать по этому
плацу. Хорошо!
Вот и пришли. Нас посадили в захламленной комнате за стол, а сами
заменщики забегали, засуетились, принялись трясти какими-то неизвест-
ными иностранными деньгами. В комнату входили и выходили люди,
здоровались, смеялись, чему-то радовались. Жара стояла неимоверная
зашумело в голове и заломило в висках. Год адаптации в Туркмении
спасал, но не совсем. Окна в комнате были заклеены фольгой, и поэто-
му, чтобы не сидеть в полумраке, под потолком одиноко и уныло горела
засиженная мухами лампочка.
Суета продолжалась уже больше часа. Комната была большая, в ней
стояли восемь кроватей, в центре огромный стол, несколько шкафов и
тумбочек. Мы потихоньку перебрались на чью-то кровать и принялись
дремать. Полуденный зной сморил меня, и сквозь липкую дремоту через
пелену полузакрытых глаз видно было, как стол постепенно заполняется
банками, бутылками, тарелками, что-то непрерывно резали, раскладыва-
ли, что-то открывали.
Постепенно я очнулся и стряхнул сон.
Колян, давай за вещами сгоняем на пересылку?
Давай. А может, зря их попрем: окажется, что все ж не в этот
полк? с чуть ощутимой надеждой в голосе ответил Микола.
Нет, не окажется. Они, видишь, уже в нас так вцепились, что не
отдадут никому, ни под каким предлогом.
Мужики! А вещи наши на пересылке, забрать как?
Да к черту их. Что там?
Как что, шинели, форма всякая, ответил я.
К черту! На хрена тебе здесь шинели. Вы, может, еще и парадки
привезли?
Ага! Даже парадную шинель. Сказали брать все.
Вот дают штабы! Армия пять лет воюет, а их все по полной форме
присылают сюда. Мудаки тыловые. На хрена они вам сегодня, потом
как-нибудь заберете, высказался Алексеев.
Да! Когда на партучет в дивизию поедете, тогда и возьмете, под-
держал заменщик Миколы.
-
- Да там водка, вздохнул Колян.
- И у тебя тоже? спросил Алексеев, с надеждой глядя на меня.
- Ну да! По пузырю!
- Не выжрали? Молодцы! Орлы! Ну, это другой разговор. Сейчас
транспорт организуем!
Через полчаса мы тряслись в клубной машине с пухлым начальни-
ком клуба, который мчался за своей заменой на пересылку и при этом
возмущался:
- Представляете! Неделю лежит себе на койке и в ус не дует, а я тут
извожусь! Парится. Я ему сейчас устрою веселую жизнь!
На пересылке мы забрали свои чемоданы, послали подальше прапо-
ра-коменданта, который попытался продолжить нас поучать на примере
своего огромного боевого "пересылочного" опыта.
Два капитана бродили в обнимку вокруг машины, и один был счас-
тлив, а другой несколько смущен и растерян.
- Сергей! Стол ждет! Представляете, лейтенанты, мы с ним в одном
батальоне учились!
- Меня, кстати, Володей зовут.. Старый начальник клуба.
- Сергей. Начальник клуба, новый. Из ЛенВО прибыл, а вы отку-
да? спросил худощавый капитан в очках.
- Я из ТуркВО, а Микола из Прикарпатского, вчера прилетели.
Познакомились, поздоровались и в машину. Машина обратно не
ехала, а летела!
- Никифор, позвал меня Микола. Я одну бутылку достану, а
вторую с ротным надо будет выпить.
- Конечно. Так и говорим, что у нас всего по одной, а то парни с
боевых действий придут, а мы с тобой пустые.
- Интересно, а почем тут спиртное и есть ли оно вообще? задумчи-
во произнес Коля.
К нашему приезду застолье уже началось, и мест почти не было.
- Ребята! Скорей сюда, по правую руку. Мы вас уже ни на шаг от
себя, чтоб не украли.
Все пьяно заржали.
Водка из чемоданов под крики "Ура!" перекочевала на стол. За сто-
лом таких приезжих, как мы, было еще пятеро: начальник клуба, два
взводных из роты Миколы, новый командир разведроты и минометчик.
Участниками застолья оказались зам. начальника штаба полка, кото-
рый в штабе поучал нас насчет сухого закона на войне, строевик и много
незнакомых офицеров. Сидели пара помятых теток, какие-то гражданс-
кие личности.
-
Все орали что-то друг другу, чокались, пили, курили.
В течение первого часа все было более-менее организованно, а потом
начался полный хаос. Ветераны поучали нас, как жить. С нами кто-то
знакомился, кто-то что-то говорил. Шум, гам, сигаретный дым клубился
под потолком. Неожиданно заорал японский магнитофон, и все пере-
шло в пьяную анархию.
Танцы, завопил кто-то нетрезвым голосом.
Танцы! Громко сказано, ведь они, эти дикие пляски, танцы напоми-
нали отдаленно. Столы совсем уже захламились пустыми бутылками,
банками и окурками в тарелках, недоеденными кусками.
Полк пришел! раздался истошный вопль из дверного проема.
Ура!!!
Стулья с громким стуком полетели на пол, и все бросились на улицу.
Ночной воздух был наполнен клубящейся пылью, стелившейся над рас-
положением полка. Могуче лязгали гусеницы боевой техники, стоял не-
прерывный рев двигателей. Техника шла краем полка, где-то вдалеке, и за
пылью была не видна.
Все куда-то убежали, а на крыльце остались лишь мы, те, кто был в
зеленых форменных рубашках новички. Ребята нервно курили. Я от-
правился в казарму знакомиться с ротой.
Через некоторое время в пустую казарму, по которой я бродил,
(казарму роты мне показали по дороге к общежитию, поэтому я знал,
где она находится) ввалились несколько грязных пыльных солдат, обве-
шанных оружием, боеприпасами, вещами. Они уставились на меня как
на "марсианина" и, обойдя стороной, водрузили все свое имущество
возле коек. Принялись что-то обсуждать.
Откуда-то прибежал маленький прапорщик-армянин и, разоравшись,
послал всех прочь. Солдаты начали носить оружие в оружейку, вещи в
каптерку, а бойцы все прибывали. Разгрузившись, они сели по кругу и
принялись ужинать.
Кровати были аккуратно заправлены, но без наволочек и простыней.
И только на двух были наволочки. Я подошел ближе и увидел на каждой
койке фотографии в траурных рамках, а на белых простынях, заверну-
тых уголком, букеты цветов.
Прапорщик спросил:
Вы кто у нас будете, товарищ лейтенант?
Я ему объяснил, что я новый зам. командира роты по политчасти.
Мы пожали друг другу руки.
Старшина! Это кто? Что случилось? обратился я с вопросом.
-
- Ширков и Спица, наводчик-оператор и механик БМП. В прошлом
рейде погибли. На Панджшер ходили. Броня сопровождала колонну "на-
ливняков", погибли геройски. Гранатометчики из "зеленки" расстреляли,
пять пробоин в бортах. Механик выполз без ног и умер в госпитале, а
наводчик вел огонь из горящей машины и стрелял, пока не взорвалась
башня. По полгода всего прослужили в части, весной пришли. Первые
потери в этом году в роте.
Старшина вздохнул и нервно постучал по ладони плеткой.
- Новый ротный пришел из дорожного охранного батальона, при-
нес несчастье. Фамилия предыдущего командира Беда, но он был
очень даже везучим. Из-за баб погорел сняли. Мои слова командиру
роты не передавай. Его, правда, во время обстрела не было, пехота
сидела вся в горах, а на броне только техник и экипажи, отстреливаться
некому.
- И часто такое? кивнул я в сторону фотографий.
- В батальоне вообще-то часто, а в роте у нас нет. Рота счастливая,
умелая. Будем надеяться, что и тебе повезет.
К казарме шли офицеры, и старшина побежал им навстречу. Доло-
жил и кивнул на меня, объяснил, кто я и зачем прибыл.
Среди всех выделялся высокий рыжеволосый капитан, он что-то
выговаривал двум лейтенантам. Они хмуро взглянули на меня, и я
представился.
- Ну, что ж, уже хорошо! Будет кому с солдатами заниматься и
мероприятия проводить, а то все без зама. У твоего предшественника
одна замена была на уме, да как барахло скупать, и он хмуро про-
должил: А я вот хоть и заменщик, а все в рейды хожу с чокнутым
контуженым замом и взводным "зеленым" лейтенантом. Итак, сейчас
быстро знакомимся, укладываешь солдат, завтра на подъем подойдешь,
старшине поможешь. Я Кавун Иван. С остальными знакомься. Пра-
порщик Федарович, прапорщик Голубев, лейтенант Острогин Сергей.
Ну, пока все разговоры отложим. До завтра!
Офицеры, о чем-то переругиваясь, ушли спать, старшина провел
проверку, и солдаты захрапели. Был второй час ночи. В казарме клуби-
лась пыль, стоял тяжелый запах пота и грязи. Уныло я побрел в общежи-
тие. Было пусто. Все куда-то убежали. С трудом нашел себе свободную
койку, лег и утонул в глубоком сне.
x x x
Лучи утреннего солнца пробивались сквозь щели в светомаскировке
окон. На моих часах было уже время подъема, и я пошел в казарму. Вид
-
у меня был довольно помятый. Брюки помялись, сапоги пропылились,
рубашка пропотела, на щеках щетина двух дней (побриться нечем). В
общем, даже в зеркало смотреть не было желания. Мне было неуютно,
но больше всего угнетала неопределенность. Вещи не разобраны места
нет, ходишь в рубашке как зеленый попугай среди нормально одетых, а
я так не люблю выделяться, бросаться в глаза.
Обитатели казармы еще храпели, в том числе и дневальные, я ушел в
каптерку к старшине и разбудил его. Взглянув на часы, он с визгом
выскочил в коридор и начал орать на бойцов, стоящих в наряде по роте.
Сержантов эти крики и вопли разбудили и завели, они принялись
поднимать подчиненных и тоже орать.
Постепенно началась утренняя суета с одеваниями, умываниями, зап-
равкой постелей.
Казарма представляла собой щитовое строение с открытым спаль-
ным помещением, оружейной комнатой у входа, тут же находились
канцелярия, каптерки, бытовка, умывальник. В конце казармы за спаль-
ным помещением ленинская комната! Ну и ну. И тут плакаты, план-
шеты, портреты. Я думал, что все будет по-походному, чисто символи-
чески, а тут все стационарно сделано капитально! Мороки будет... Не
ожидал, не ожидал.
Старшина позвал в каптерку.
- Лейтенант! Давай знакомиться! Гога Веронян. Старшина этой слав-
ной боевой роты. Уже полтора года как в Афгане, скоро домой поеду.
Ротный у нас нормальный, тоже ветеран, и ему скоро домой. Он тут
четыре месяца, до этого был в третьем батальоне, перевели, когда старо-
го ротного сняли. А Беда теперь зам. начштаба батальона. Взводных
пока двое, "зеленые" только-только прибыли. Зам. ротного и командир
ГПВ, как и я, полтора года отвоевали. Техник роты с весны, гортанно
тараторил прапорщик. Рота в рейды ходит каждый месяц, солдаты
боевые, но сейчас много дембельнется, вместо них на днях молодежь
прибудет. Как вы воевать будете, не знаю! Одного взводного еще не
хватает, скоро придет.
Так за кружкой чая я понемногу узнавал, куда я попал и с кем
служу.
В дверь постучали, и заглянувший в каптерку солдат выпалил:
- Нового замполита в штаб вызывают!
x x x
В штабе полка меня и Миколу отправили в партком. В кабинете
сидел седой, с сильными залысинами майор.
- #
- Секретарь парткома майор Цехмиструк! представился он. Захо-
дите, хлопцы, заходите, садитесь, разговор есть к вам малоприятный.
- Вы чего дисциплину нарушаете, водку пьянствуете?
- Шо? Кто набрехал? возмутился Микола.
- Сорока на хвосте принесла! Все только за стол сели, а батька Цех-
миструк уже об этом знал! Вы, молодые люди, сюда прибыли выполнять
интернациональный долг, воевать. А что творите? Сразу с первого дня
пьянствовать. Не хорошо это.
- Так ведь с заменщиками по чуть-чуть, продолжил Микола роб-
кую попытку оправдаться.
- А-а, не пьянства ради, а для укрепления воинской дисциплины и
сплочения воинского коллектива?
- Ага! глупо ухмыльнулся Мелещенко.
- Ты хоть и хохол, как и я, а спуску не получишь, учти, продолжал
майор нас распекать. Я вам пока даю дружеский совет, между нами
"мальчиками". Указ вышел о борьбе с пьянством и алкоголизмом зна-
комы?
Мы дружно закивали. Башка с утра слегка трещала, было душно в
кабинете, желудок был пуст, и организм требовал завтрака, а нотаций
слушать не хотелось.
- Так вот, трезвость норма жизни политработника! Зарубите на
носу. Исправляйтесь! Еще спасибо позже мне скажете Ну, шагайте на
завтрак и крепко подумайте о своей службе в полку!
Мы угрюмо вышли из штаба.
- И какая сука успела стукнуть с утра? возмущался Николай.
- А может, не с утра, а еще с вечера? спросил я, размышляя вслух.
Долго ли умеючи. Тем более стучать не воевать. Легче и для карьеры
полезнее. Может, орден или медаль получит...
- Дать бы в рыло, ведь за столом, гад, наверняка с нами сидел и пил
вместе.
- Ну, о себе он в парткоме, наверное, промолчал из скромности.
В канцелярии роты сидел веселый и довольный ротный.
- Что уже взгрели?
- Да вот, вчера по чуть-чуть для приличия и знакомства, а стук на
весь полк.
- Эти крысы штабные что-что, а стукачество хорошо организовали.
У нас на полк два замполита полка, партком, начальник особого отдела
и особисты в батальонах. Наш особист уже месяц как ловит меня, хочет
"Берету" отобрать трофейную.
- $
- "Берету"? Пистолет что ли? Трофейный? Ну-у!
- Показываю один раз, и ты ее никогда не видел. Понял?
- Понятно.
Из металлического ящика ротный извлек небольшой вороненый
пистолет, я такого действительно не видел. В армии, кроме ПМ, на
вооружении в линейных частях других пистолетов не встретишь.
- Мне его спецназовцы подарили еще на заставе, когда стоял на
Джелалабадской дороге в третьем батальоне. Кто-то натрепался, вот пыта-
ются изъять, но где пистолет не знают. Потом Растяжкин особисту како-
му-нибудь проверяющему от себя подарит как сувенир. А мне жалко,
как память хочу оставить, да отдать придется, в Союз не вывезешь.
Жалко, был бы наградной, провез бы, а то так просто подарили.
Иван загрустил.
- А ты мне перед заменой подари.
- Ну, ты что-нибудь учудишь с ним, а за мной хвост в Союз потянет-
ся. Нет. Я лучше нашему особисту отдам, когда что-нибудь в роте случит-
ся. Но пока время не пришло.
- Ваня! Давай сегодня вечером после отбоя за знакомство мою вто-
рую бутылку водки приговорим с офицерами. Надо ж представиться
коллективу.
- Никифор! Знаешь, я сам не пью, печень болит после желтухи.
Нагрузки в горах большие, тяжело. Офицеры взводные молодые, оба,
как и ты, только из Союза, обойдутся, а с прапорщиками не надо. Лучше
заму отдай, Сереге Грошикову, он это дело любит, свою контуженую
голову поправляет. Вчера из госпиталя возвратился.
Дверь открылась и на пороге с широкой глупой улыбкой, касаясь
головой дверной притолоки, стоял зам. ротного. Легок на помине.
Шагнул в канцелярию, задев макушкой о косяк дверной коробки, по-
здоровался.
- Черт! Двери низкие, не по людям сделаны.
- Ну, мы проходим, а жирафы должны сгибаться, рассмеялся рот-
ный. Выздоровел после вчерашнего? Не хулиганил?
- Не издевайся, я же недавно из Союза, хулиганить рано. Как рота?
Все нормально с утра?
- Вот знакомься замполит Никифор Ростовцев. Сейчас взводные
подойдут из столовой, не видел еще?
- Нет. Как они? Старшина говорит бестолковые, да? поинтересо-
вался Грошиков
- Есть такое дело. Ну, будем учить. Это был первый рейд. Не научат-
ся, не поумнеют не выживут.
-
- Ты, замполит, внимательней к нам, ветеранам, прислушивайся, при-
глядывайся, вникай во все, учись. Тебе бестолковым быть нельзя. Во
второй роте один был бестолковый, месяца не прожил. Потом узнаешь
все про эту историю подытожил разговор Сергей, уже обращаясь ко
мне и оценивающее разглядывая меня. Маловат ты и худой какой-то.
- Рост средний, зато я мишень небольшая и по моему силуэту
труднее попасть. А худой оттого, что в ТуркВО больше года высох,
да я еще вторую неделю по дорогам мотаюсь, толком ни пожрать, ни
поспать.
- Ха! Ну, у нас тоже не поспишь и не поешь много. Не туда попал,
не на курорт, рассмеялся ротный, готовься через неделю в рейд.
Занимайся с людьми, получай обмундирование, надо за тобой автомат
быстрее закрепить. Слушай, Серега, он тебе "пузырь" привез!
- Да ну? Вот молодец! А почему мне? А сам как же, не пьешь?
- Уже не пьет. Вчера выпил, сколько надо было для приличия с
Алексеевым, и сразу стукнули в партком, козлы.
- Ага, а мне, значит, можно!? Хотя мне плевать. Я контуженый.
Пусть стучат. Гони водку, замполит! Выпьем с Колобком и Голубевым за
твое здоровье. Что б ты сто лет жил и не болел!
Я вздохнул с грустью и пошел в каптерку, достал из чемодана
"Столичную" и почти торжественно вручил Сергею. Он сгреб ее своей
огромной лапой и, высоко подпрыгивая на длинных ногах, убежал,
крикнув на бегу:
- Спасибо, братан!
- Вот так! До завтра его уже не увидим. Колобок не наш, он комсо-
молец батальона, а вот Голубева мы перехватим, это командир ГПВ
(гранатометно-пулеметного взвода), пусть, старый, людьми занимается.
Оружие все чистить нужно.
Первый день закрутился каруселью. Мы с Миколой представлялись
командиру полка, начштаба, зам. комполка, обоим замполитам, комбату,
зам. комбата. Знакомства, беседы, беседы, беседы...
Секретарь парткома после общего построения задал глупый вопрос,
от которого мы вообще ошалели:
- А когда вы собираетесь вставать на партучет в дивизии, товарищи
лейтенанты?
Коля глупо улыбнулся и переспросил:
- А что, нужно куда-то ехать? А далеко?
- Штаб дивизии в Баграме, там и парткомиссия и партучет. На БТРе
ехать часа два-три, как по