по всему склону прошла серия взрывов. Это не подствольники... Это - жопа! Метрах в трехстах в сторону станции болотными всполохами замигали огоньки развернувшейся минометной батареи. Если они перенесут огонь на тропу - не выйдет никто. Координаты возьмут по GPS*. Легко! --------------------------------------------------------------- *GPS (от англ. Global Positioning System) - глобальная позиционирующая (навигационная) система. --------------------------------------------------------------- Радиостанция вырубилась сразу после открытия огня. Помощи просить не у кого и не за чем - не успеет никто при всем желании. Теперь - быстро управятся. Не так, конечно, как с теми - в балочке оприходованными, но и нам без резвого маневра лежать здесь, как и им, без единого шанса. Рванулся к выходившим на тропу. Одного волоком тащили на плащ-палатке. Второй, шатаясь, еле полз следом. Замыкал Жихарев с гранатометным станком на плече и телом АГСа в руках. Сзади лупанул Кузнецов и сразу - еще раз. Крупнокалиберный заткнулся. Через несколько секунд Антоша вылетел на меня. Молча перехватил и показал глазами на людей. Антон понял и подлетел к раненому. Я успел рассмотреть бессильно мотылявшуюся по брезенту русую голову. Что же ты Олежа наделал?! Крикнул вдогонку: - Юра - с тропы! Минометы! - он, обернувшись, кивнул. Глаза тоскливо смотрели на меня. Я отрицательно покачал головой - "выводи"! Гости наши - молодцы, слов нет. Не дернули назад, не влезли рылом в грязь да и давят крепко. Правильно! Давите... Мы тоже сейчас придавим - на посошок. Ну, и потом... Должно же у Кирюши быть детство?! Сместившись влево, оказался у края лысой опушки. Минометы размолачивали остатки позиций на вираже. Пехота внизу готовилась к рывку в балку. Батарея сейчас перенесет огонь и начнет методично перекрывать пути отхода. Если их не заткнуть, то все - кранты. И махру* тормознуть хотя бы на пяток минут. Только вот - где? --------------------------------------------------------------- *Махра (сленг) - пехота. --------------------------------------------------------------- На их месте я начал бы сразу с двух сторон. С одной еще есть МОНка, со второй они должны сконцентрироваться вот в этом месте. Если действительно был подрыв ОЗМки, то там сейчас перевязывают раненых и собираются "до кучи". Ну, а если саперы кошками сдернули растяжку, то вообще просто. Я вычленил глазом квадрат семь на семь метров и старательно приложившись, ухнул из огнемета в его середину. В сотне метров тяжко и низко громыхнуло. Даже не глядя на результаты, развернул спарку и врезал по минометам - благо все расстояния дальномером заранее пробиты и "двести шестьдесят метров" до той полынной проплешины у меня в памяти на заветной полочке схоронены. Сверху-вниз да неполных триста дистанции, для "Шмеля" то, что доктор прописал. Кроваво-красным светлячком граната метнулась к батарее и та, каракатицей, накрывшись дымной тенью, тут же смолкла. Теперь, только - время! Пот заливал глаза. Ну это мы еще двадцать лет назад прохавали: лоб ночью автомобильной фарой светит. Лучше под шапочкой пропотеть, зато мозги на спину, ненароком, не обронишь. Железа на мне с избытком да и у самого хорошо за сотку живого веса. Не стайер, одним словом. Где-то сзади и с боков густо стреляли. Вновь стали рваться мины, но намного дальше, в глубину. По звуку не поймешь, достают наших, или нет. Иногда по верху проходили пулеметные трассы. Главное, чтобы никому не напороться, если сбоку подвалит подкрепление. Хотя и маловероятно. Гостям догнать мою группу можно только по тропе. В обход далеко не уйдешь - там днем, черт ногу сломит, что уж за ночь говорить. Выскочил на поляну с сердцем в глотке. На подходе сквозь рев прокуренных легких и свист вылетавших со всех дыр слюны и соплей услышал окрик: - Кто?! - Деркул! Прошел шагом мимо перепуганного Антона и ввалился в поворот. Передерий потеряно сидел у тропы. На мой немой вопрос, он поднял уползавший в жирный куст моток зажатой в руке проволоки. Жихарь склонился над одним из бойцов. Внизу белели пятнистые бинты перевязываемого пулеметчика. Юра, посмотрев на землю за плечом и на меня, отрицательно качнул головой. Там лежал Дзюба... Сиплое, короткое, прерывистое дыхание через открытый рот. Голова запрокинута. Мелко сучащие, подрагивающие руки. Молочно отсвечивающее мокрое от пота лицо. На месте таза намотан огромный узел бинтов, какого-то тряпья и плащ-палатки. Уперши под самый лоб, глаза устремились в будущее, которого у него больше не было. Только прошлое... Вот так. Мотался братишка на УАЗике и на своих двоих из "Душманбе" на погранзаставу и назад, мимо "вовчиков" и "юрчиков"*, афганских духов и местных наркокурьеров, продажных мусоров и оскотинившихся партейцев, новоявленных баев и прочих тварей. Все видел, всего хапнул - полными горстями дерьма: и под пулями полежал, и по минам поездил, и пацанов потаскал. И вот тут, на пороге собственного дома, догнала... забрала Косая свое, что давно ей причиталось. --------------------------------------------------------------- *"Вовчики", "Юрчики" - названия противоборствующих сторон (условно - "проваххабитских" и "просоветских") во время гражданской войны в Таджикистане. --------------------------------------------------------------- Подняв глаза, я рявкнул в сторону тропы: - Какого хера вы, блядь, сидели?! Ракета - для кого была?! Кто-то придушено прошептал: - Дзюба ленту свежую добить хотел, а ПК уже снялся, и выходил... - Да не вышел, смотрю! - ладно, что орать-то. Толку? - Антон! - когда тот появился, продолжил: - Передерий! Заканчивай и вперед, никого не ждешь. Место встречи - по плану. Кузнецов! Винтовку и два магазина - сюда! Схватил ПК. Бугай! Твой - АГС. Полностью. Оба помогаете расчету с раненым. Дзюба, Жихарев остаются со мной... Выполнять! Бегом! Мужики, дернувшись от окрика, за несколько секунд загрузились и ушли. Следом, опустив голову, прошел Дед. Жихарев поднялся. - Иди, командир. Догоню... Он стоял прямо передо мной и был готов, тут даже и сомнений не возникало. В листве над головой чирикали латунные птички. Ожившая батарея лихорадочно укладывала мины на сто метров ближе и левее, чем следовало. Примерно в ту же степь, глушил и пулемет. Решили, что мы будем уходить в Белогоровку, вероятно, их ввел в заблуждение разгоревшийся там бой. Может, просто отсекали от села, а следом за нами, по тропе с горящим взором летит "на добивание" десяток "охочых"*. Сейчас, как-то все равно, что у них в голове. Самим бы разобраться. --------------------------------------------------------------- *Охочий (укр.) - желающий, т.е. вызвавшийся, доброволец. --------------------------------------------------------------- - Юра! Я своего на такое - одного не оставлю... - он поднял руку, но я не дал сказать: - И мне пофиг, что ты по этому поводу думаешь. Или - вместе, или - догоняй народ. Базара - не будет... Глаз я так и не поднял. Сейчас не время в гляделки играть. Еще пару слов, и кто-то из нас свалится возле Дзюбы. Без командиров - лягут остальные. Но и уступить - нельзя. Лучше сразу - ствол в пасть, и застрелиться к херам собачьим. Непонятно передернув плечами, он тихо ответил: - Подержи голову... Старлей встал на колено и потянулся к ноге. Опустившись, я зажал виски Олежки меж ладонями. Жихарев вытащил нож, аккуратно ввел лезвие плашмя в рот и мощным, быстрым ударом в торец рукояти - как в долото - вогнал его под углом к затылку. Тело на миг вздрогнуло, выгнулось дугой и обмякло. Я встал и поднял за кронштейн винтовку. Юра, не без усилия вырвав финку, порылся в карманах Дзюбы, нашел какие-то документы, спрятал, и, не глядя на меня, двинулся по тропе. Вышли к стоянке. Посмотрел... Народ понуро встал навстречу. Одному перевязывали плечо и ногу. Двое стояли со светящимися в темноте бинтами. Еще боец - с белой головой, сидел чуть дальше возле плащ-палатки с пулеметчиком. Зашибись! Один - убит и позорно брошен. Пара на руках, третий - не поймешь, двое - поцарапаны. Треть группы! Повоевали, бля... Никольский подошел ко мне и, дружески положив руку на плечо, сказал: - Кириллыч. Брат. Что сделаешь?! Не выполнил приказ - попал... Я поднял глаза. - Матери его - расскажешь, хорошо? Борек отшатнулся. Слева горела Белогоровка. На окраине, мощно полыхала БМП. Вторая, Трофимовская, тоже огненным фонтаном пылала справа - на половине дороги между нами и станцией. Связи не было ни с кем. Впереди занимались окраины города. Так начался штурм Лисичанска. x x x Переезжая трассу, меня встряхнул и выдрал из полудремы свистящий прямо в ухо шепот перегнувшегося через борт Передерия. - Аркадьич, Аркадьич! Смотри! - чуть дальше въезда во двор шахтоуправления, на тропинке под заборчиком тихо пристроилось несколько гусеничных и колесных машин с массивным навесным оборудованием. В темноте особо не разобрать, но, видимо, какая-то специализированная техника. Судя по восторженным интонациям, фанат Денатуратыч свое родное увидел. - Дед! Залезь, нахрен, в кузов - свалишься сейчас! - он что-то еще успел быстро протараторить, но я уже занялся Педаликом. - Ты, сученок! Почему не разбудил? - Так ведь... Не спали вы! Еще два раза крутанув рулем и поддав газу, он мягко притормозил возле отшатнувшейся от машины группы людей. Ума не приложу, как наш водила так быстро ездит без света в темноте, при этом до сих пор никого не задавив. - Не спали... Машину за угол - ждешь команды. И не тупи, понял! Согласно кивнув головой и, наверняка, постанывая про себя: "Ну, вот, снова - ни за что!" Жук, по-кошачьи, вырулил меж двух грузовиков и тут же растаял вместе с ГАЗоном в ночном мраке. Пока подошел КАМАЗ с Жихарем, в меня энцефалитным клещом снова вцепился Грыгорыч. - Командир, ты видел?! Ну, скажи - видел?! Понятно, сам - не отвяжется. Надо было коньяком поделиться да вот только, стремное это дело - с Денатуратычем. - Дед, что я должен был увидеть - такого? Стоят машины, три штуки. Твои машины, саперные. Что - дальше? - Не саперные, а инженерные... ладно. Это универсальные минные заградители. Новые! Самые крутые! Механизированная постановка минных полей... каких хочешь - полей... - он смотрел на меня так, как будто, повтори я это заклинание вслух, вода в соседней луже тут же превратилась бы в мерцающий лунным сиянием вермут. - И что? - вот уж умеет томить... Бывший инструктор-подрывник, наклонив голову набок, скроил недовольную рожу и, невольно копируя интонации моей математички из давно закрытой восьмилетки, раздельно произнес: - У нас нет, никогда не было, и быть не может этой техники... Никогда - понимаешь? Это - россияне! Понял - теория заговора. "Паранойя безжалостно косила наши ряды"! - Григорьевич, дорогой! Все полезное, что мне суждено узнать, я узнаю в штабе, а что меня не касается, пусть стоит там, где поставили. И руками не мацать, а то поженят. Лады?! - развернувшись, позвал взводного. - Юра, Передерий сидит у Педали в "шестьдесят шестом". До команды, из кабины не выходит. Проследи, будь добр. Дед озабочено нахмурил брови и, подчинившись, успел по дороге от души прогрузить Жихаря. Зато не из обидчивых - радует. Осмотрелся. Рядом с входом в бункер курило несколько офицеров полка Колодия. По батальону их не помню. Новые... Чуть дальше у входа раздавалось виноватое бухтение самого Богданыча да звенящий от негодования, голосок моей старой подруги. Ну, ты попал, батя! Эта пердлявочка из кого хочешь душу выймет. Такую мозголюбку-затейницу еще поискать! Закинув автомат за спину, двинул на звук. Впереди у стены маячило несколько машин. Вначале узнал БРДМ* Стаса. Он-то, что тут делает? Дальше - больше: две КШМки в песочном камуфляже я видел и раньше... плюс несколько БМП сопровождения и блатной, бронированный джип. Нормально! Либо Шурпалыч весь штаб в пампасы вывез, либо он - с командующим. Попадалово... Понятно, откуда эту суку ветром надуло. Ничего, родная, я тебе сейчас вечеринку обломаю... --------------------------------------------------------------- *Бронированная разведывательно-дозорная машина БРДМ-2 --------------------------------------------------------------- - Катька, твою мать, - сто лет тебя не видел! Шипение сменилось возмущенным молчанием. Недавно принявший полк Буслаева, Колода, не сдержавшись, чуток громче, чем следовало, перевел дух. Маленькая ладно скроенная женщина, с изящной фигуркой, гневно отвернувшись от меня, вновь задрала симпатичную востренькую мордочку куницы, готовясь вцепиться в добрые, домиком, глаза бывшего комбата. Ага, щаз-з-з! - Не понял?! Ты, че, жаба, - не рада меня видеть, а?! - чуток металла в голосе и ноток праведного недоумения... - Или: ушел с должности - забыла, как звать? - тут, она не выдержала... - Кирилл Аркадьевич! Я - Екатерина Романовна, если вам удобнее по имени... - могу поспорить - лиловыми пятнами пошла. Девчонка напряглась, ее сразу очень правдоподобно передернуло... - И еще! У меня нет времени на ваши дурацкие шуточки. Я - работаю! - Я заметил... это мы, тут дрочим! Красавочка еще раз дрогнула всем корпусом, точно зная, что на меня это не действует. В образе, видно... Ощущая кожей глумливые улыбки со всех сторон, она, продирая бумагу в заветной черной тетрадочке отложенной мести, навела напротив моей фамилии, не иначе, как сотый жирный крестик, задрала голову на свои полные метр шестьдесят "с каблуками" и, гордо с прямой спиной, процокала стальными набойками вниз по кафельной лестнице бывшего банно-прачечного комплекса. - Кать, ну, шо ты, как девочка, честное слово! Я ж - шучу... Да дай хоть за сиськи подержаться! - последние слова улетели в темный зев подвала. Ледяное могильное молчание было ответом, а ржание чуть ли не в голос за спиной - всеобщим народным одобрением. - От бисова дытына, як кынулася... вжэ нэ знав куды подитысь! - перекомандовавший за свои пятьдесят с гаком всем на свете Колодий, явно не был готов к такому наезду. Просто не знал, старый, на что напоролся! Это дите, которому еще тридцати нет, таких как ты, батя, на завтрак жрет, и после - не отрыгивает. От машин штаба отделилась расслабленная фигура Демы. Подошел, обнялись. Начальник охраны Кравеца, хитро посмотрел на меня и как бы невзначай в потоке общего трепа обронил. - Ты, Катьку, особо не щеми... - и, не договаривая, приподняв бровь, добавил - А ведь хороша стервочка, скажи! Да понял я... понял! С другой стороны, он мог бы и не намекать: ему-то какое дело до того, кто и почему шефову прошмандовку угомонил. - Нормально, брат. Я благодарно хлопнул его по плечу и пошел навстречу выходящему из подземелья Стасу. - Это кто тут сотрудников аппарата гоняет? - в суровом начальственном рыке сквозили неприкрытые смешинки. Богданыч не понял и вытянулся по струнке. Пока мы хлопали друг дружку по спинам он так и стоял, покорно ожидая продолжения "вливания". Ненароком оттаскивая Стаса в сторону, я быстро прошептал: - При всем уважении... Если эта курва еще раз позволит в присутствии подчиненных отвязаться на пофиг-кого из боевых офицеров, пойдет ко мне в отряд. Как раз будет, где пацанам писюны отмыть. - Отвали со своими бабами, окей. Разберусь... - при всей вальяжности, сказал негромко и в сторону - только для меня. Не повезло Катьке. - Что там? - Там - круто. Опанасенко, Буслаев и Сам. Покурите с Колодием пол часика. Вы - последние. - Будет весело? - Очень! Только уговор - с порога матом не орать. Договорились? - Посмотрим... - Нечего смотреть. Пока суд да дело, вернулся к взволнованному полкачу. - приобняв за необхватную талию, увлек за собой на поваленный взрывом ствол акации. - Ну, что, Богданыч, пошли загорать. Наш номер - восемь, помрем - не спросят. - И звидкиль цэ у вас, добродию, такый гарный коньяк? - даже не поведя носом вдруг оживился новоиспеченный командор. - Ну, Богданыч, у тебя - нюх! Не проведешь... - сам призывно махнул рукой Жихареву... - Ты, батя, лучше расскажи, на кой тебе с этой цацкой цепляться? - протянул руку, взял у понятливого Юры флягу и передал Колодию. Тот неторопливо, оценивая литраж, встряхнул, сделал пару смачных глотков, оторвавшись, потряс, как бы взвешивая остаток, еще раз приложился - по скромному, и передал оставшиеся сто граммов - назад. Вот это опыт, я понимаю! - Та я ж и миркую... - пока мы с взводным добивали волшебную воду, полкач кратко поведал историю о звонке из Военсовета и о заказанном ими транспорте для обслуживания корреспондентов... - И дэ ж мэни цых машин на всих набраты? - горестно закончил он свой рассказ. - Хозяйственная прижимистость бывшего комбата, задолго до сего знаменательного события, на века вошла в народные предания, но здесь он был прав. - Да, батя, обеими ногами - да в тазик с маргарином. Дивчина - шалэна: без трусов в бассейн прыгнет. На будущее... Посылай под три чорты и не ведись на разводки. Ты кому подчиняешься? Вот приказы штаба и исполняй... А вообще, увидишь - держись от греха подальше. Тут я, правда, Колодия немного перелечил. Легко сказать - посылай. Эту кобылу я посылал и не раз, толку? x x x Голодным степным ветром занесло девочку из глухого крестьянского Старобельска в Луганск. Таким же загадочным северным порывом вбило в голову и выбор профессии. Без видимых проблем окончив факультет журналистики нашего педа, она вполне успешно успела сменить несколько печатных изданий и, наконец, попала на редакторскую должность в новостийный отдел кабельного телевидения. О том, что "такое" Катя Хонич, я знал и ранее. Журналистская среда внутри себя достаточно информирована - все знают всех. И когда в самом начале войны Екатерина Романовна вошла в отдел контрпропаганды, как ответственный работник, я, ни секунды не думая, двинул к Стасу. Но было уже поздно. Цепкие ручонки этого ангельского создания крепко держались за член одного из Бессмертных. Лишенная даже намека на какую-либо инфантильность, беззащитность, романтичность, всего того, что делает подростка девушкой: насквозь прагматичная, с заточенной в бритву целеустремленностью, она, казалось, была рождена и воспитана не в человеческой семье, а искусственно выращена на некой бизнес-фабрике будущих золотых директоров MLM*. --------------------------------------------------------------- *MLM, multi level marketing (англ.) - многоуровневый (сетевой) маркетинг. --------------------------------------------------------------- Внешне Катька - что называется - на любителя. Эдакая мечта педофила - "женщина-ребенок". Невысокая даже маленькая, но демонстративно стройная, всегда на шпильках, с осанкой школьной примы бальных танцев, с хорошей высокой грудью и круглой правильной попкой. Симпатичная, чуток конопатая мордаха: выразительные карие глазки, чистая ухоженная кожа, бровки игривой дугой, ровненький точеный носик, крупные резные губы, большой рот - все хорошо. Только, вот характер - безжалостное и расчетливое животное. Не злобная, жестокая или уродка, а просто тварь. С волчьим молоком, которым ее вскармливали, она, без сомнений, всосала действенную истину: "Чисто вымытая жопа - залог успешного карьерного роста". При чем во всех смыслах. И не иначе, у нее был хороший учитель физкультуры. Не знаю за остальное, но виртуозное владение техникой лазанья по канату, она усвоила досконально. Там все просто: вцепилась пальчиками в горло, или куда пониже, высоко поджала расставленные ноги, оперлась на тех, кто вровень с тобой, встала на плечи и головы - хватайся за следующую глотку или яйца - как получиться. Так она и шла по жизни. Сама не делала ничего - принципиально. Кто делает - ошибается. Кто много - чаще попадает. Катя была чиста, как свежий лист ватмана. Имея крышу и будучи защищенной от силового давления или дилемм типа: "Уберите эту суку, я с ней работать не буду!" - она спокойно въезжала в работу структуры, находила слабые звенья и начинала "предлагать". Спокойно и без истерик: "А давайте сделаем вот так и будет лучше". Хорошо: "Бери - делай"! Но Хонич сама траншеи не роет, она руководит... и тут, в работе с подчиненными, в самой организации этого процесса, Екатерина Романовна показала себя во всей красе утонченной корпоративной мегеры. Она не кричала, не кидалась, не топала ногами и, обливаясь слезами, не билась в припадке. Зачем?! Хрупкая девочка ставила человека перед столом, садилась напротив и методично раскатывала в "ничто". Пару раз послушав, я вычленил ее "коронку": она постоянно просила, спрашивала, требовала по любому, не важно как, но вытягивала признание - в проколе, ошибке, лени, бесталанности. Заставляла признать... от совсем малого - к большему, потом - к еще большему. До самого конца - до упора. Получив признание, тут же выдвигала дикие, но аргументированные обвинения. Передергивая, переворачивая с ног на голову, съезжая с неудобных тем, без конца провоцируя, - вынуждала оправдываться, приводить систему контраргументов и собственные системы доказательств и, естественно, всегда ловила на слове - ведь их было так много, "презумпция виновности", однако. Далее новые требования "признать"... Главное - не отпускать, не прощать, не давать даже намека на шанс - никакой милости к побежденному! Ежели уж Катенька ухватилась за кадык - все, пиши пропало: пока не удушит, не отпустит. То, что люди у нее делали все, что ей требовалось даже не обсуждается. Не просто выжимала любого до последней капли, нет - этого мало! Милое дите - ломала человека, доводила его до какого-то рабского исступления, до отрыва от самих себя и действительности, до полной дезориентации: попавшие под раздачу просто не понимали, что происходит! Мне кажется, в этом был какой-то элемент садизма, или, вернее - Хонич, как истинный мастер, попутно с главной решала еще парочку второстепенных проблем, например - восстановление некой социальной справедливости. А что?! Каким путем по жизни идет она? А эти красавчики?! Да нет, ребята! Вот вам голубоглазые мальчики и девочки из благополучных губернских семей - прочувствуйте, стоя на коленях перед обрюзгшими импотентами, всю прелесть глубоких сосательных движений! Ну, где-то так, я думаю... И тут, с Размежеванием, тонко прочувствовав будущие катастрофические изменения в иерархических раскладах, успев мертвой хваткой вцепиться в забронзевевшего могиканина партийно-комсомольской номенклатуры, приходит эта красавочка в совершенно специфический мир пиарщиков, креативщиков и вообще - поэтов-технологов на должность координатора по работе с ТВ. Очень быстро начинает забивать в темечко точные гвоздики и расставлять все, как ей потом надо будет. По началу я с ней пытался бороться - разговаривал с Кравцом, отправлял ее в дальние командировки. Стас отмахивался и просил потерпеть - там, внутри, зрели очень взрослые движения. Из ссылок ее неизменно возвращали, тупо через голову. Она тоже как-то поуспокоилась. Мое кресло могло прельстить только самозабвенного фанатика: ничего, кроме, как сутки на пролет щелкающей клавиатуры, светящегося монитора и пары несмолкающих телефонов перед ним не было. Ситуация в нашей Республике тоже стала меняться, не в лучшую для всех сторону. Клан Бессмертных, периодически выцарапывая друг другу глаза и так же стремительно мирясь - до поцелуев в засос, тащил Восточную Малороссию на дно. Вражеские войска под стенами не стояли, но все понимали - дело времени. Выросшие в системе, а потом окончательно сформированные в эпоху государственного капитализма, наши кучмонавты ни о чем, кроме как о сохранении, балансирующего меж "умными и красивыми", никому даром не нужного, Каганата и спасении собственных активов, не думали. Вопрос о "разрыве в клочья" стоял уже не в месяцах, а в неделях, если не в днях. В ситуации постоянного циничного до беспредела двурушничества, нескончаемой склоки и оголтелого крысятничества непотопляемые броненосцы, более того - Отцы Основатели Республики, те самые которым мы по сей день обязаны педералистической терминологией* прозевали главное. Тайное умение, которым они почти два десятилетия своего правления владели безупречно, неожиданно им изменило. --------------------------------------------------------------- *Совет Педераций, Педералисты, Педераты (жарг.) - Совет Конфедераций, конфедераты. Презрительное наименование Восточной Конфедерации, ее общественно-политических деятелей, воинских частей и военнослужащих, распространенное на всей территории ЦУРа, Республики Галиция, а также среди всего, несогласного с политикой Конфедерации, населения бывшей Украины. --------------------------------------------------------------- Они пропустили момент, когда вырос Лидер. Они-то растили только бледные тени и пресмыкающихся убожеств, а тут надо - воевать. И поднялся Командир. Причем поднялся из стойла, которое, просто так, - ни бензином не облить, ни дегтем не измазать. На дворе стояла всеобщая мобилизация. Лето с первых своих дней отыгрываясь за людское безумие, решило заранее выжечь город дотла: до подхода установок залпового огня, тяжелой артиллерии и массированных БШУ*. Политический расклад окончательно прояснился до обывательской очевидности. Стало ясно: "Республику приговорили. Она обречена". --------------------------------------------------------------- *БШУ - бомбово-штурмовые удары. --------------------------------------------------------------- Успехи нового командующего объединенными силами Петра Петровича Скудельникова, если кого и вдохновляли, то только моих журналюг, причем лишь самых зеленых, тех, кто писал "позитивку". Мастодонты "чернухи", тяжеловозы аналитики и прочая "посвященная" братия, лишь грустно улыбалась да с самого обеда, глушила абсолютный бестселлер завода "Луга-Нова" водку "Республиканская", именуемую в народе не иначе, как "Безбазарка"*. --------------------------------------------------------------- *"Безбазарка" - термин произошел, от стандартной шутки: "- Ну, шо, за Республику?! - Да, без базара!" --------------------------------------------------------------- В один из дней как раз во время очередной жутко "чрезвычайной" и традиционно "закрытой" сессии, в корпусах бывшего областного совета и госадминистрации внезапно сменился караул. Милицейская охрана организовано погрузилась на грузовики и убыла восвояси. Вместо наших знакомых, изнывающих под непривычными касками и брониками "беркутят", на посты встали сразу три структуры: армейцы - на крышах комплекса, недавно созданный сводный отряд милиции - на первых этажах и неболтливые ребятки в штатском - по всем коридорам и пролетам. О случившейся перестановке я узнал быстрей, чем обычно... - Зайди ко мне! - отрывисто бросив, начальник управления по связям с общественностью, сразу положил трубку. Допечатав предложение, встал и, заправив в джинсы оттопыренную на пузе майку, вышел в коридор. В дверях столкнулся с русым крепышом в тяжелом, поверх добротной шелковой рубашки, армейском бронежилете, подсумками на поясе и АКМом в руках. Так по зданиям администрации раньше не ходили. О парнишке я слышал, как об офицере СБУ по фамилии Демьяненко. По жизни с комитетчиками у меня не складывалось и я его знал только в лицо. - Деркулов? - Да... Он, кивнув и, не оборачиваясь, пошел вперед. По нему было видно: повторять - не будет и уверен, что я иду сзади. Возле кабинета Стаса открыл дверь и, пропустив меня вперед, вошел следом. Кравец стоя курил у окна. Скользнув взглядом, кивнул и показал глазами вниз. Я подошел. В колодце двора стояло человек двадцать. Среди бурлящего водоворота камуфляжа, оружия и рослых фигур, стелой выделялся неподвижный, сцепивший руки за спиной, Скудельников. Из центральных дверей строем с ладошками на головах выводили народ в сияющих костюмах и шикарных галстуках. Увидев лица, я понял - все, шутки закончились. Далее события пошли по совсем чумному, шокирующему примитивной обыденностью и взрывной быстротой, сценарию. Без всяких разговоров, криков, речей и прочих драматических аксессуаров, всех восьмерых Бессмертных поставили к возведенной с началом первых бомбежек стойке фундаментных блоков и тут же без проволочек в три автомата - расстреляли. Не спрашиваясь, закурил. Не до этикета... - Что дальше? - Соберешь всех своих. Подумай, кого возмешь из общего отдела, из координаторов, корреспондентов... Всех - моих, твоих, чужих, кого посчитаешь нужным. Их - в список, и - в конференц-зал. Мы - перестраиваем структуру. Никого не отпускать. Если нужна помощь... - он кивнул на охранника... - к Деме. Соберемся, скорее всего, к ночи. Работы - будет... ну, ты - понял. В отделе "контры", как и во всех корпусах Совета, народ стоял на ушах. Секретарша, выразительно показала глазами на женский туалет. Пришлось зайти. На опущенной крышке унитаза, упершись в кафель совершенно пустыми взглядом, сидела Катька. Я присел на корточки. Она уже отплакала. Огромные полные запредельного ужаса и слез глаза. Никогда еще Судьба так не ломала об колено этого, безусловно, сильного звереныша. Она была готова. Я это видел. Хонич, если бы за ней пришли, гордо проследовала бы во двор и легла вместе с остальными. И шла бы прямо, не сутулясь, и легла бы молча - без соплей. Ее можно было не любить, ее можно было ненавидеть, ее можно было добить - легко! только вот призреть - обойти вниманием - Катьку в эти минуты было нельзя. - Ну, девочка... перестань, перестань... - двуспальной периной сграбастав за крошечные плечики, я притянул ее к себе. Она прижалась и, расслабившись, снова, сотрясаясь всем своим, почти детским телом зарыдала. - Ничего не бойся. Я отправлю тебя отсюда подальше. Все образумиться. Ты девка сильная, пробивная и все у тебя будет нормально. Главное - не ссать! Хорошо? - она быстро закивала головой... - Ну, и славно. Иди, отмывай тушь. Закройся в своем кабинете и не бзди. На третьи сутки непрерывной работы я выполз во двор администрации. Сладковатый запах мертвечины в коридорах и кабинетах вызывал позывы времен юношеских практик потребления непереносимых доз портвейна. Трупы раздуло, и убирать их, кажется, никто не собирался. Зато работоспособность управлений, отделов и служб Правительства Республики внушала определенный оптимизм. Не слишком обращая внимание на грозные взгляды паренька ОМОНовца, подошел поближе. Властители судеб, хозяева области, цвет касты Неприкасаемых, последний раз в своей жизни надулись изо всех сил. Брючные ремни, воротники коллекционных сорочек и пиджаков от известных домов, врезались в распухшие тела. Лощенные, ухоженные лучшими косметологами лица, посинели. Открытые, никогда не лгущие, глаза задуло круговертью пыли и мелкого мусора. В раззявленные рты намело окурков и всякого сора. Меж сияющей металлокерамикой мостов и зубных протезов, вибрировали, отливающие горящей медью, живые клубки мух. Скольких вы сломали, переехали, ограбили и обманули? Куда край - опустили? Для чего было все? Нацяреванное - где? К чему вы пришли? Вот к этому?! Говорят, ничего на этом свете не возвращается. В таком случае, Скудельников - посланник Рока. Здесь и сейчас вернулось. Отлилось каждому по полной... - Деркулов! Повернулся. Задумавшись, не услышал, как они вышли из здания. В нескольких метрах за спиной стоял Кравец. Возле него Председатель Военного Совета Республики. Чуть поодаль столпилось несколько человек аппарата и совсем не многочисленная, если сравнивать с прошлым, охрана. Скудельников внешне откровенно не вызывал особых впечатлений. Среднего роста, обычного телосложения, ну, может, чуть более худощав для своих пятидесяти. Короткая, аккуратная стрижка светлых седеющих волос. Рядовые, достаточно правильные черты вполне интеллигентного лица. Ну, может быть только глаза: приглушенные, неопределенно серые, немного более внимательные, чем у других. Дабы точнее определить - захватывающий, считывающий, прилипающий к тебе взгляд. Подошел... - Кирилл Деркулов. Наш... Он не дал Стасу закончить: - Знаю! - сделал шаг на встречу и крепко пожал мне руку. - Здравия желаю, Петр Петрович. - Вот, Кравец, учитесь! - и широко улыбнувшись, продолжил. - Я знаком с вами, Деркулов - читал ваше досье. Вы мне нравитесь. Надеюсь только, что вы не станете, при случае, просить с ним ознакомиться? - Петр Петрович! Не все журналисты дебилы... Понравилось всем... Но Скудельников хотел добить начатую тему. - В вашем Curriculum vitae* есть один интересный момент. По заключению психолога у вас завышенный порог такого параметра, как "восприятие справедливости". Намного больше обычного. Вы, проще говоря, очень чутки к всяческому проявлению несправедливости в любой форме... - я пожал плечами, мол: "вам - виднее". Он, не останавливаясь, продолжал... - И как, по-вашему, это... - он, резко выбросив левую руку, указал на ряд вздувшихся тел... - Справедливо? --------------------------------------------------------------- *Curriculum vitae (лат.) - описание жизни. --------------------------------------------------------------- - Думаю, да. Пока! Посмотрим, что новый ветер принесет... Несправедливо только, что такое исключение, а не правило. И то, что они третий день тут лежат, тоже, не есть - хорошо, для всех нас. Во-первых, воняет, а главное, очень плохая карма. Бывший полковник СБУ сделав шаг, вновь улыбнулся, в упор посмотрел мне в глаза и, наклонившись, негромко сказал почти на ухо. - Нет. Это хорошая карма! Самый качественный и продвинутый пиар. Поверьте мне, как доктор - доктору! - выпрямился, еще раз, чуть прищурившись, просиял и закончил: - Вы же художник, Деркулов! Отойдите от технологий и шаблонов! Надо признать, Скудельников не соврал. Дисциплина, работоспособность и ответственность - возросли на порядок: и у нас, и, в целом, в обществе. Перестройка большинства структур прошла за считанные дни, в то время, как в обычные, даже сверх благополучные времена, такие масштабные изменения заняли бы месяцы, если не годы. Пропаганда в одночасье, выскочив из удушающего прессинга надменных и все на свете знающих властителей, вздохнула и включилась во всю мощь (никогда не забуду обычное приветствие одного из бонз в преддверии серьезных проектов: "Ну, что, сборище интеллектуальных импотентов, думать - будем?"). Наши издания поменялись полностью. СМИ не из "не наших", вместо тупого давления и мелких гадостей прошлого, ощутимо прочувствовали тяжкую длань нового Командующего и, в одночасье, закрылись. Как, не стесняясь, открыто заявил Петр Петрович: "Либо либеральная демократия, либо сражаемся". Идиотские монологи "ни о чем" льющие воду с полос, а, зачастую, и с целых разворотов, сменились динамичной мозаикой новостей, аналитики и спец репортажей. "Расчлененка" прочно заняла чуть ли не двадцать процентов всего контента. Отправленная мною командовать "репортажами с мест", Катя Хонич свою работу - заставить, сбивая ноги, лезть спецкоров в любую преисподнюю, знала "от и до". Да и в ее изящной головке картины чувственных генитальных ласк как-то умудрялись вполне мирно сосуществовать рядом с документальными кадрами вывернутых промежностей с оторванными яйцами - фото и видео материал шел такой, что закачаешься. Соответственно, и результаты не заставили себя ждать: ярость благородная вскипала правильными волнами. Самые глубокие изменения коснулись основы основ - мессаджей. Для начала мы сменили риторику "виляющих жопами педерастов" на суровую "речь солдата": без подготовки перешли с "отсосем - и вашим, и нашим", на "последний рубеж крестового похода на Русь". Но этого было мало... ЦУР уже открыл ящик Пандоры и выпустил демонов ада на свободу. Свидомые, не изобретая велосипеда - уроки большевиков не прошли даром - прямым текстом, сказали толпе: "Можно"! Разумеется: "Пануемо, хлопци!" совсем не: "Грабь награбленное" и "Мир хижинам, война дворцам", но результаты очень похожи. У нас не было времени заморачиваться, и мы ответили просто: "Они ответят за все!" Тоже мало не показалось. Выдержав еще неделю этой свистопляски и почти заработав хроническое плоскожопие, я, бросив все, заодно, насмотревшись по дороге на последствия собственной пропаганды, отвез семью к родителям жены в Богучар и, не возвращаясь в отдел, рванул в боевые. Тем временем Командующий, как и многие неглупые люди, не чуравшиеся классики, шел торным путем "кнута и пряника". И достиг больше, чем можно было предугадать. Пачка решительных и жестоких расстрелов на месте - по горячему - за пару недель свели на "нет" чудовищный цинизм распределений и все безумие выдач гуманитарки. Так же без судебных тяжб и проволочек стали разбираться с, просто "опухшими" от вседозволенности и безнаказанности, чинушами - небоевыми ментами, таможенниками, прочей армией разрешителей и распорядителей благ. Вопросы с мародерством и грабежами беженцев, с уличной преступностью и спекуляцией реестровыми продуктами решались совсем быстро. Тела "решенных" не убирались по два-три дня. И тут произошло нечто: несокрушимый базис, на котором последние десятилетия зиждился режим, универсальное мерило всего на свете, та великая ценность, ради которой продавались души, становились раком и на колени - Их Величество Деньги - вдруг потеряло весь блеск. Они отошли на какой-то задний план. Многие, например, наше управление вообще не за "мани" работали; паек получали да и ладно: "Тут история вершится, а вы с каким-то баблом"! Народ облегченно вздохнул и хором пропел искреннюю аллилуйю "сильной руке". Но это, разумеется, не главное. Самым большим достижением Скудельникова была его команда. Он неведомым образом неизвестно, где откопал и непонятно, как зажег плеяду ярчайших военных талантов. В первую очередь - мозг всей армии - начальника штаба Александра Павловича Опанасенко. Мне кажется, что такой головы не было не только у ЦУРа, но и во всех штабах Сил Оперативного Развертывания Евросоюза. Пятидесятилетний полковник, в свое зеленое время - по окончании Киевского ВОКУ - долго стоял на распутье между карьерами общевойсковика и шахматиста. Выбрал армию. Но не повезло. Период самого расцвета любого армейца пришелся у него на смутные времена распада Союза, парада независимостей и проклятых войн "своих против своих". Здесь же воссиял. При обороне Северодонецка Шурпалыч плел такие кружева из взаимосвязанных очагов обороны, управляемых минных засад, заслонных и резервных групп, надежно спрятанной и внезапно появляющейся техники и артиллерии, что в них забуксовала самая сильная группировка, когда-либо ранее выставляемая в этой войне. Умный, терпеливый, немногословный, готовый умереть за одного солдата, за один взвод, группу, он влюбил в себя всю армию и служил ей верой и правдой. Она же, армия, готова была лечь хоть под Северодонецком, хоть под Луганском и пойти за Опанасенко и на Киев, и на Варшаву, и куда угодно да хоть на Вашингтон! Пофиг тот океан, только прикажи! В довесок к Опанасенко, Петр Петрович нашел и за каких-то пол года буквально вырастил трех комбригов. Упертый матерщинник и до безумия свирепый в бою танкист Буслаев был готов любые железобетонные руины, в которые по карте ткнул карандашом начштаба, превратить в Дом Павлова. Демоном ночи, мотаясь на своей изувеченной КШМке по горящим развалинам он в конечном счете сдал в щебень - до фундаментов и подвалов - стертый ковровыми ударами конгломерат Лисичанск-Северодонецк-Рубежное. Но по приказу! Только вот после этой вполне заслуженной победы у строевых частей ЦУРа напрочь отпало желание воевать всерьез. И теперь, при любой возможности они поступали исходя из постулата: "Европи трэба пэрэмога? Ото хай воны й воюють". Можно быть безжалостным к противнику. Можно быть жестоким к солдату и, пополняя вмиг редеющие ряды беженцами и добровольцами, класть людей эшелонами, до мокрых штанов, распинаясь на каждом углу о священных жертвах и последней капле крови. Только так настоящий авторитет не завоевывается. Иваныч везде, где было нужно, стоял насмерть. Только от любителей кидаться во все стороны громкими словами, его отличало то, что он сам "стоял". И не сбоку, а в самой гуще, там, где в бетоне арматура горела бенгальскими огоньками. Соответственно и цена его приказа была несоизмеримо выше любого патетического словоблудия. Мы ему верили и под его слово любой был готов стоять до последнего, так, как сам "Команданте" стоял. Слава Буслаева так далеко шагнула за пределы Луганщины, что в зоне действий его бригады стали появляться группы из других республик Конфедерации. По слухам, он пригрел легендарного дончака Гирмана, так и не нашедшего общий язык со своим командованием. Говорили и о других известных полевиках, которым вдруг стало удобней сражаться у нас, а не в родных Республиках. Грамотный, расчетливый, чем-то неуловимо похожий на Командующего и тоже комитетчик Каргалин разбирался с югом области. Войны там пока не было, но шла активная подготовка, выстраивались оперативные связи с братьями по оружию - дончанами, и, конечно же, центральный нерв Восточной Малороссии - граница с РФ. Что и как делал Владимир Геннадиевич мало кому известно, но факт остается фактом: если в середине лета член Военсовета собственной персоной и по великому блату достал для друга одну! крупнокалиберную винтовку (их на весь фронт всего штуки три было да и то две - у охраны Бессмертных) то сейчас, в декабре, только у меня, обычного полевого командира, их было пять. Тоже и с остальным вооружением и прочим многообразным обеспечением: от еды до лекарств, от амуниции до боеприпасов, от транспорта до ГСМ, от эвакуации родных до отправки тяжелораненых. Его, по большому счету, вообще не было видно. Но тыл, это фундамент любой, пусть даже не особо регулярной, трижды сепаратистской и поголовно педералистической армии. И то, что он у нас прикрыт, мы не просто чувствовали - знали доподлинно. С чем и шли в любую заваруху. Север Луганщины держал Ярик. Когда-то с треском изгнанный из системы, бывший командир пачки милицейских спецподразделений, продвинутый рукопашник и отчаянный боец, Ярослав Алексеевич Узварко умудрялся успешно работать в проукраинских сельских районах. Поддерживал порядок, обеспечивал поставки продовольствия, сдерживал и громил различные группы разведки, агитаторов и пропагандистов, диверсантов и провокаторов, бандитов и дезертиров, бродячих отморозков и прочего прифронтового люда. Как показатель гибкости, ему удавалось удерживать достаточно высокий уровень лояльности к Конфедерации со стороны чисто украинского сельского населения. За ним тоже шли. Не потому, что крут, не потому, что бесстрашен, не потому, что наш Луганский, а потому, что Мужик. И еще был Стас. Рожденный с золотой ложкой во рту, выпестованец наследственной губернской элиты; человек проживший пять лет в студенческой общаге только потому, что любил баб больше уюта; проработавший полтора десятка лет в университете только потому, что ценил науку больше денег; всем довольный и самодостаточный плейбой - стал вторым человеком в Республике. Помимо, разросшегося до неприличия, управления пропаганды Кравец возглавил нечто, соответствующее министерству иностранных дел и, практически, лично осуществлял все международные контакты. Учитывая специфику восприятия Республики в мире, понятно, что "работал" он, в основном, с Москвой. Какой бы от неба бубновой целкой он не был, а вот же, приходиться признать, что даже я: личный друг - по жизни, однокашник - с первых дней, военная оторва - с начисто сорванной еще в Афгане каской, ставлю его, при всем том на самую верхнюю планку. Командир без дураков! Теперь, через полгода безраздельной власти, этой команде предстояло сдать очередной, наверное, свой самый важный жизненный экзамен, настоящую государственную поверку - отстоять Луганск. x x x Из бункера вышла группа и сразу направилась к нам. Опытный Жихарь, мгновенно испарился, мы с Богданычем вытянулись по струнке (ну, насколько это возможно с нашими-то габаритами!) и замерли двумя мясницкими колодами. Петр Петрович вначале тепло поздоровался за руку с Колодием, потом развернулся ко мне. - Здорово, Дракулов-Акула-Деркулов! - Здравия желаю, товарищ Главнокомандующий! Про графа - ни слова, Петр Петрович. А за Акулу я потом на банкете в честь Победы вашему секретарю Совета - лично по печени настучу! - Кравец, стоя за нами, откровенно веселился. Во-первых, он считал шутку с придуманным для меня позывным - удачной, а, во-вторых, разговор обещал быть очень не простым. Лучше начинать смеяться со старта, дабы плакать потом неприлично было. С Дракулой же случилась совсем другая, весьма мерзкая история, после которой я прославился на весь мир и стал, пожалуй, одной из самых одиозных фигур среди боевиков Республики... Если, не самой обосранной. - Печень, на День Победы, мы и так убьем. Не вопрос! Дело за малым - дату назначить. Перешучиваясь, направились в подвал. Перездоровавшись с начштаба и комбригом, встали перед расстеленной на столе картой. Начал и очень серьезно Скудельников. - Времени нет, долго говорить не буду - не на митинге. Общая ситуация понятна. Нюансы проясните в самостоятельном порядке. Задача номер один - остановить бронегруппу. Не дать развернуться у пригородов города. Подойти - не дать! Задача номер два - нанести такой урон, чтобы, как минимум, отбить охоту штурмовать город. Как максимум, заставить убраться восвояси. Доктрину "чем больше их гробов, тем короче война" никто не отменял. "Пленных не брать" тоже. Вы знаете какие после Северодонецка шли дебаты в ЕС... Поэтому! Нами разработана операция... Часть деталей вам расскажет Александр Павлович, часть до поры останется для вас неизвестной. Поскольку наиболее болезненные вопросы коснутся Деркулова, я специально пригласил на это совещание Секретаря Военсовета Станислава Кравеца. Вы долгие годы дружили семьями, жили в одной комнате кампуса, вместе работали в самые трудные дни. Уверен его слово для вас, Кирилл Аркадьевич, будет равноценным залогом. Такая забота приятна, слов нет, если не предполагать, что за нее потом попросят. В любом случае красивый ход - своеобразная консолидирующая замануха. В духе Стаса! Моя независимость, как полевика, достаточно условна и я по-любому соглашусь, какую задачу мне бы не поставили... Ясное дело, выторгую все, что смогу, но, скрепя сердце, соглашусь. Скудельников продолжал. - Если каждый из нас выполнит все, что предписано планом, если мы будем точны, исполнительны и мужественны, то сражение под Сутоганом навеки войдет в историю, а противник надолго потеряет аппетит. Только мы твердо должны помнить, что на самом деле исход битвы решится не здесь, а во Врубовке и в Родаково. С Врубовкой, надеюсь, Буслаев разберется как положено... - сделав паузу, Петр Петрович прямо посмотрел на нас с Богданычем, и я увидел, насколько измучены его глаза... Он собрался и жестко закончил: "Родаково будет ваше. Мужики, сделайте их!" ГЛАВА III. РОДАКОВО После быстрого отбытия Главнокомандующего, мы, оставшись впятером, приступили непосредственно к плану. Расставили стулья, достали блокноты. Начштаба, увидев мою скорченную при заходе на посадку мину, внимательно посмотрел поверх очков и поинтересовался. - Что с вами, Деркулов? - Отвратительное питание, хроническая усталость, мало баб, водки, сна. Сауна, опять же... - он терпеливо ждал. Сухой, хладнокровный, прямой и неподвижный, как противотанковая пушка. Красные белки и желтые пятна на лице, третья, если не четвертая бессонная ночь; вот и поторгуйся с ним... - Извините, Александр Павлович! Фурункулез. Весь зад в чирьях - и смех, и грех. Ни попариться, ни до врача доехать - только вчера из болот вылезли. - Я знаю... - он перевел усталую двустволку на комполка... - Михаил Богданович, у вас там банька, кажется, организована? - Колода сразу заерзал: - Та яка там лазня, Олэксандрэ Павловычу! Тики назва. П'ятьом хлопцям нидэ повэрнутысь. - весь нахохлился, насупился. Такой виноватый, такой несчастный. Ну, не знал бы жабу, поверил! Вот уж артист. - Отлично. В десять получасовых смен и помоются. Запишите. В полку есть военврач? - Е...фелшэр. - Очень хорошо. Обеспечьте личному составу отряда осмотр после помывки. Далее - записывайте, Колодий - к 15-00 должен быть готов макет вот этого участка... - Опанасенко обвел на карте кусок Родаковского подъема... - От ориентира "мост реки Белая", включительно, до "Сухая балка", включительно - по вертикали, и от сих - до сих, в ширину. Вопросы? - Зробымо... - Итак... Рассказываю общий план операции, потом проработаем детали... Оказалось, штабу группировки известна точная дата начала наступления - утро 22 декабря. Наши европейские друзья решили сводной бронегруппой подразделений СОРа, частей ЦУРа, добровольческих формирований - эсэсовских* "курэнив" Галичины и отрядов прибалтийских легионеров - одновременно с фланговым обхватом ударить в лобовую: выдвинуться из Алчевска и по магистрали Е40 пройти до Луганска основными силами. Отдельно, перевалив одной усиленной пехотой, бронегруппой через Родаковской бугор, опять же степными просторами, подойти к Луганску по Бахмутской трассе и встать у стен колыбели города Каменного Брода. --------------------------------------------------------------- *"Эсэсовские" (жарг.) - Презрительное наименование произошедшее от аббревиатуры самоназвания "Сiчовi Стрiльцi" добровольческих полков (куренiв) Республики Галичина, поддерживающей ЦУР по всему спектру вопросов. --------------------------------------------------------------- Моторизированная огневая мощь, которой они располагали, безраздельное господство в воздухе и в информационном обеспечении против тех жалких крох тяжелой техники, которой у нас и раньше было негусто, а уж после Северодонецка осталось и вовсе - только повод дать, позволяла противнику, не особо напрягаясь, действовать просто и комфортно. Для фронтального удара сводные силы выбрали самую короткую, широкую и качественную дорогу. Остановить их здесь могли только законченные обдолбайцы из потомственных камикадзе и то ненадолго. Да никто раньше и не собирался - единственной нашей тактикой, приносившей хоть какие-то плоды, была разветвленная очаговая оборона с построением многоярусной системы огня в населенных пунктах. В чистом поле нас даже не "рвали" - лениво, словно сусликов, давили гусеницами танков. С обходным путем намечались определенные трудности. Восточная Малороссия страна горная. Понятно, Донецкий Кряж не Гималайские ледники, но, разделявшее две главные транспортные артерии, плоское плато на этом отрезке можно было пересечь лишь в трех точках: непосредственно у Алчевска, потом - через поселок Родаково и у самого города - в дорожной смычке у станции Сабовка. В первом случае пришлось бы ломиться тридцать километров по убитым шоссе сквозь несколько поселков и городишко Зимогорье. Оно и по названию видно, что населенный пункт, пусть и маленький, но характер степных горцев наш противник уже прочувствовал. В последнем случае весь охват терял смысл - в Сабовке смыкались обе трассы, а расчет строился на том, чтобы заставить нас обороняться на два фронта. Да и в лабиринтах железнодорожных развязок, мостов и закрученной петлей дороги, можно было нахвататься от гранатометчиков по самое "не хочу". Оставалось - Родаково. Вот тут стратегический гений командования и нашел свою изюминку. Замысел отличался запредельной логикой и откровенным коварством. Бронегруппу без боя пропускали ровно на половину всего пути к Луганску. При подходе в растянутый на пять километров вдоль трассы поселок Белое фашиков издали обстреливали секреты и пехом уходили назад в жилые массивы. Через километр напротив шахты "им. XIX Партсъезда" и цыганской слободы, носившей собственное неофициальное название "поселок Сутоган", под прямым углом начинался поворот налево в Родаково. Пока часть брони с пехотой втягивалась на дорогу перед подъемом, основная группа без боя шла до конечных поселковых окраин, где упиралось в оборону. Решено было поставить смешанное минное поле, подрывом уронить путепровод и, используя зигзагообразные повороты трассы, посадку с правой стороны дороги, жилые дома и маневрирующую внутри поселка бронетехнику, тормознуть группировку. В это же время мне отводилась задача, используя сложный рельеф подъема, остановить обходную бронегруппу на Родаковском бугре. Колодий, в свою очередь, на середине плато удерживал подходы к моим позициям, а также непосредственно железнодорожную станцию и пгт. Родаково от прорыва при возможном маневре через преддверие Зимогорья - поселок и станцию Лотиково. В начале у меня глаза на лоб полезли. Опанасенко видя, что я напрягся, спросил. - Судя по всему, у Деркулова появились вопросы? - Это мягко сказано, товарищ полковник. Ну, я - по порядку... Хорошо, допустим, все идет по плану. Мои пол сотни гавриков спокойно жгут примерно восемьдесят, судя по протяженности зоны ответственности, единиц бронетехники суперэлитных как вы их там называете, частей... - Бронекавалерийских... Знаете, что это такое? - Да. Гибрид танковой и разведывательной бригады. - Это по классике в армии США. В СОР немного другая структура. Распечатки для вас готовы. Возьмете - изучите за завтра. Продолжайте... - Продолжаю... И попутно расстреливаем какой-то из добровольческих пехотных батальонов. Лично мне, конечно, все равно? что гуцулы, что лабусы. По любому неленивые насчет повоевать ребята. Главное - отстреливаем. Вы же тем временем останавливаете остальную толпу. Правильно? - Так точно... - кажется, он даже немного приподнял вверх уголки губ, хотя нашему начштаба это не свойственно. Зато Стас, ублаженным котом развалился на табурете, словно у него под столом Катька изо всех сил трудится. Не иначе, в рукавах отцы командиры пачку тузов заготовили. - И что дальше? Опанасенко вдруг широко улыбнулся (первый раз в жизни увидел, клянусь!) и, повернувшись к сидящему рядом Стасу, сказал. - Что дальше, Станислав Эдуардович? - Да, как обычно, Кирьян. Садимся всем Военсоветом в седла, шашки наголо и мать их так и раз эдак! Буслаев, подперев голову рукой, хитро щурясь, поглядывал на меня с нескрываемым любопытством - что же я дальше делать-то буду? Явно мы с Колодием тут, что два тупоголовых школяра-неумехи, ни о чем не в курсе. - Хорошо, понял. Нет вопросов! Возьмем мою задачу... Вот я ставлю себя на место СОРовского Шурпалыча. Что имеем? Есть два очага обороны и идеально подходящая для засады дорога. Как действуем? Первое, подойдя к мосту, расстреливаю, нахрен, весь бугор вместе со складками местности с обеих сторон дорожного полотна. Второе. Высаживаю на вершине плато пару десантно-штурмовых групп и оставляю им для прикрытия вертолетное звено. Третье. Высылаю наверх усиленный дозор. Разворачиваю его на вершине. Следом - поднимаю бронегруппу. При первом же выстреле еще раз засеиваю все рвы, кусты и канавы из САУшек* и автоматических минометов. Так же поступлю и с обороной в Белом. Пару БШУ - для разминки, далее САУ и танки - прямой наводкой - стирают в пыль и минное поле, и баррикаду, и весь жилой сектор вместе с бронетехникой и защитниками... --------------------------------------------------------------- *САУ - самоходная артиллеристская установка. --------------------------------------------------------------- Опанасенко устал слушать и поднял обе руки вверх. - Все сдаюсь, сдаюсь. Наголову разгромил. Молодец! Теперь серьезно. Давайте, Кирилл Аркадьевич, я расскажу, как дело будет?! Пришлось молча развести руками, мол подчиняюсь... Оказалось, что не все так просто. Противник, традиционно, шагу не ступал без детальной и тщательной разведки. При чем, как правило, разведки комплексной - от фотоснимков со спутников до видео в режиме реального времени с беспилотников. Теперь его главное оружие должно ударить в хозяина. Они, естественно, детально знали все нюансы нашей подготовки на двух рубежах обороны - на задних окраинах поселка Белое и в центре станции Родаково. Только вот преисполненные военного могущества СОРовцы не обращали особого внимания на муравьев, копошившихся в поселках Родаково и Белое, а ведь именно нам - блеклой пехоте - отводилась главная скрипка в этой, разработанной Шурпалычем, хоральной симфонии ре минор. Непонятно, какой политический фактор они задействовали и на что рассчитывали, но здесь присутствовал цельный Министр иностранных дел, и роль Стаса состояла в гарантиях. Он дал жесткие вводные: у противника в час "икс" для начала отрубалась связь на всех частотах: от УКВ до GPS - тотально. Спрашивается, что толку - тогда? от всей, трижды могучей, артиллерии СОРа! Далее, было гарантировано, что ни одного самолета крупнее БПЛА и ни одного вертолета с момента отсчета не взлетит. Поверить не могу! Не будет штурмовиков и вертолетов? Я в шоке! Да СОРовцы тогда - без связи, огневого сопровождения и воздушной поддержки шагу не ступят! Ну, ладно, посмотрим, спорить все равно бесполезно... И в довесок мне не пришлось ничего выторговывать - сами дали столько, что еле увез. И это только часть обещанного! - Ваша задача, Деркулов. Первое, завтра до 18-00 вы совместно с Буслаевым и Колодием, используя спутниковые снимки, личную рекогносцировку и изготовленный штабом полка макет местности, разрабатываете: карту минных полей, точки закладки фугасов, диспозицию групп, расчетов и схему построения огня. Второе. Также, к 18-00 вы должны принять и распределить пополнение. Кроме того, вам отдельно будут приданы три группы. Вам знакома фамилия Гирман? Чуть не поперхнулся... Боря Гирман! Борис Яковлевич Гирман! Живая легенда Республики Донбасс, неуловимый полевик, командир засадной гранатометной группы, человек, сжегший столько вражеской техники, что во времена оные - ходить бы ему трижды Героем. - Да... - Он со своей группой входит в ваше подчинение. Кроме того, сегодня вместе с вами назад в расположение уйдет группа технической разведки и корректировщики. Ваша задача обеспечить их всем необходимым, а они в свою очередь обеспечат вас связью. Сразу ставлю вам условие: люди из служб прямого подчинения Главнокомандующего - никаких лишних вопросов. Далее. Вам будет придана минометная батарея капитана Штейнберга. Вы, кажется, знакомы. И, наконец, в-третьих, завтра в ночь к вам прибудет отдельный инженерно-саперный батальон, который за ночь поставит минные поля. Вопросы? Тут, конечно, спрашивать и спрашивать. Да вот только, по опыту знаю - отдохну, когда в бой вступим. До этого штабисты загонят в усмерть. Успеют, не напрягаясь, за трое суток подготовки в том числе и на вопросы ответить. Так хотя бы сегодня отоспаться. Ход мыслей Богданыча полностью соответствовал общей колее. Встали. Опанасенко, видя "что" у меня на уме, напоследок сказал. - Деркулов! Не забивайте голову вопросами, а просто качественно готовьтесь к операции. У нас нет ресурса для ведения боевых действий уровня двадцать первого века. Поэтому мы вернем нашего высокотехнологичного противника в условия привычные для вас - во времена войны в Афганистане. Поставим их перед реалиями восьмидесятых. А там, вы знаете: у кого нервы крепче да готовности идти до конца - больше. - Попробуем, Александр Павлович. Пока мы не на характер мерялись, а по пословице: "У кого больше, тот и пан"! - Вот мы и поменяем правила игры: отступать нам больше некуда, а с характером у нас никогда проблем не было. Посмотрим, на что они готовы. - Хорошо, товарищ полковник... Попробуем наших западных друзей на железистость очка: когда жим-жим - песочек не сыпется? Кравец расхохотался. Шурпалыч сдержано улыбнулся. Буслаев сиял и откровенно гордился своими подчиненными. Попрощались, вышли. На улице меня окликнула Хонич. Подошла, сухо вручила тяжелый полиэтиленовый пакет и ледяным тоном сообщила: - Станислав Эдуардович распорядился передать. Нет, ну какова сука?! Ты же, когда все рухнуло, мне в жилетку плакалась - сдалась, что называется, с потрохами. Тебя спасли, спрятали на все время раздачи слонов. Я не забыл своего, данного в присутствии зареванного унитаза, обещания - отправил лично на следующий же день. Со дня разговора в туалете ты ни разу меня вживую не видела, считай, полгода. Сто раз обоих могли грохнуть под любым обстрелом или бомбежкой. Я уже не твой начальник и вообще ушел в совершенно другой, параллельный тебе мир. Нет же! Опять наша гордая девочка взлетела и снова взялась за старое. Ничего человеческого! Сухая, бездушная функция продвижения к вершинам власти. Тварь... - Спасибо. - Не за что. Вот уж точно... Пакет очень кстати. Надо Жихарева порадовать - алаверды, однако. Богданыча еще разок угостить - от него помимо баньки вскорости много чего потребуется. Да и обещал же своим командирам гостинцев. Вот не с пустыми руками и вернусь. Заодно будет, чем пилюлю подсластить. Шутка ли, пусть с двумя кузовами гранатометов, взрывчатки и мин да с разными подкреплениями, но остановить в чистом поле чуть ли не бронетанковый батальон да пехоты сотен несколько! Волей-неволей, а призадумаешься. x x x На Луганщине, сколько помню, Родаково всегда называли Бермудским Треугольником. Причин тому было несколько, но главных две: место расположения и база "Родаковоресурсы". Насчет географии - отдельная тема, а вот предприятие, само по себе, притча во все языцех. Построили ее в благословенные времена застоя, как раз в паре километров от поселка, а заодно и одноименную железнодорожную станцию расширили, дабы потребности базы могла удовлетворять: депо создали, мастерские, весовые, как положено. Ну, разумеется, людей привалило в поселок, возвели, прицепом, пару микрорайонов. Обозвали для начала "Родаковской универсальной". Переименовывали потом бесчисленное количество раз, но именно такой - широкого профиля - до самой своей смерти она и оставалась. Окончательно добили ее бомбежки, но на деле конец ей пришел в аккурат с падением Союза, ибо создавалась она для материально-технического обеспечения юга РСФСР; в сферу ее обслуживания входили Ставрополье с Ростовской, Белгородской, Воронежской и частью Харьковской областей, и конечно же, половина Донбасса. Переваливали все - металлы, уголь, ГСМ, лес, строительные материалы, метизы, резину, товары народного потребления и еще сотни так необходимых народному хозяйству наименований. Все, что плохо лежало, ясное дело, тащили по домам. Обеспеченность местного населения могла бы вызывать определенное беспокойство у правоохранителей, если бы не одно "но" - Родаково лежало за пределами всякой досягаемости. База, поселок и станция расположены в самой середине одной из возвышенностей Донецкого Кряжа и к ним ведет всего две дороги. Вернее одна - та, по середине которой Родаково и расположено - связующее шоссе между двумя магистралями. И если летом особых проблем нет - хоть с Донецкой, хоть с Бахмутки: заезжай - не хочу, то с первыми морозцами и снежком поселок, а соответственно, и вся остальная инфраструктура, от "большой земли" отрезалась напрочь. Единственное сообщение - электрички да проходящие сквозняком магистральные составы. Правда, от станции еще дойти надо - парочку километров до пункта назначения. Если снег не чистить, задача не из простых. Его и не чистили. Принципиально! Поселок жил базой. База жила директором. Директор жил традициями. Традиции сложились исторически - под стать суровому характеру родаковских горцев. Лет тридцать пять, а то и сорок, до самой перестройки, возглавляли ее люди разные, но единые в одном: все были местные и все чтили закон. Он же гласил: "Не мы - для базы, а база - для человека". Так и жили. С первыми заморозками, дождями и ветрами ломался телефон. Тем паче, он ведь не просто "провод", а радиотелефонная станция, и что с них, тогдашних, взять - не сотовый, однако: постоянной устойчивой связи не было. С первым снегом выходили из строя тракторы. Что зимой взять с дизеля? Правильно... Дороги переставали чиститься. В Родаково никто из начальства не ездил. Местному руководству в районном Славяносербске, а тем паче, в областном Луганске, и подавно делать нечего. Продукция отгружалась лишь железной дорогой и только в световой день (зимой, с электричеством... ну, понятно). Люди же, тем временем, жили! Собирались в управлении очень рано для сельских жителей - к 9-00. Хозяйства-то у всех - о-го-го! Понятное дело, скотину покормить, подоить, убраться и прочие дела да и привычка вставать в четыре утра - никуда не денешься. К началу рабочего дня - уже проголодались. В актовом зале, на первом этаже головной конторы, сдвигались столы, на стол выкладывались скромные "тормозки" немудреной сельской пищи и разные цветные бутылочки, типа, с компотами. Бахмутский шлях, с которого все "есть пошло", в том числе и поселок - дорога древняя, часть легендарного пути "из варяг в греки". Чего уж теперь вставать в гордую позу перед давними и вполне невинными обрядами настаивания спиртосодержащих смесей на травах, ягодах и плодах. Размявшись, с десяти начинали работать: принимали и отправляли составы, выгружали-загружали, складировали и учитывали. Работы - много, ответственности - еще больше. Соответственно и штат - две сотни управленцев. Диспетчеров, телефонистов, экспедиторов, весовщиков и прочего младшего состава ИТР - десятка три. Ну, и рабочих - человек двадцать. Директор после планерки или второго завтрака, или летучки, как назвать - начинал обход закромов. Все основные лежбища располагались на втором этаже конторы. На первом и в подвальном цеху собственной швейки тоже были, но уже не те. Из управленцев - святое табу - мужик был один. Директор. Все остальные - дамы. У каждой отдельный кабинет. Вот с одной, максимум двумя в день, он и работал. Потом выходил - сияющий и удовлетворенный положением дел на только что проверенном участке работы, а тут, как назло, обед. Сдвигались столы, доставались... Говорю же - традиции! К окончанию обеда, как правило, заканчивался и световой день. Именно в Родаково, я уверен, родилось знаменитое на всю область выражение "послеобед". Все важные решения, все ответственные встречи, все судьбоносные мероприятия назначались именно на это волшебное время суток. И, что характерно, здесь присутствует еще один, разъясняющий многое, родаковский корень: слово "послеобед" - мужского рода. Это - "он"! Летом, разумеется, работалось труднее, но никто не роптал. Пахать на базе начинали чуть позже - двух километровые очереди грузовиков терпеливо ждали. А ну-ка! У каждого не меньше двадцати соток. Меньше двадцати в поселке - редкость. С таким могли и не знаться, запросто! Где у нас на селе лодырей любят? Само собой - телочка, поросята, бычки. Что уж там за птицу говорить - она по двору ходит; просто - есть, никто, отродясь, не считал. Колхозик, понятно, свой был - какой-то там "Червонный початок" - но хиленький такой, доходяга горемычный. Кто из нормальных пойдет туда работать в здравом-то уме? Надо отдать должное - руководство базы относилось к людям со всей душой. Когда все рухнуло, "Родаковоресурсы" никто не украл. База так и осталась в государственной собственности. Точнее - в собственности Родаковской громады*. В первые годы пытались удержаться: выдавали зарплату тяжелыми мотоциклами с колясками. Потом велосипедами. В поселке в каждом дворе стоял мотоцикл, а велосипед "Украина" был самым массовым и всепогодным транспортом - китайцам учиться и учиться! --------------------------------------------------------------- *Громада (укр.) - община. --------------------------------------------------------------- Да откуда, спрашивается, рядовому "черноголовому" узнать, что, обвязанные сталистой цепью от бачка унитаза, колеса велосипеда имеют приличную управляемость и нормальный тормозной путь на укатанном снегу и льду? Да и, вообще, где, измученному полуторамиллиардным братством, несчастному желтому человечку вычислить, что есть в мире благословенная страна, где вязанку таких цепочек можно взять просто так - без всякого спросу, только лишь потому, что в этом райском уголке вселенной все добро - общее! На этих "лисапедах" и "великах" по нечищеным дорогам особо отчаянные и горячие сердцами родаковские джигиты спускались в долину грез - поселок Белое. Главное - канонический горский промысел - купить соли и хлеба. Ну, и для души - подраться с поселковыми пацанами и с сутоганской цыганвой. Опять же - дела амурные будоражили кровь. Вниз - в Белое вели, на самом деле, две дороги. Одна - "главная", прямая брусчатка, с углом подъема в усредненные двадцать градусов, с трассы Е40 смотрелось, направленной в небо, взлетной полосой вздыбленного горой аэродрома. Вторая - гаревая, объездная, или "зимняя", как ее называли местные, начиналась на развилке за мостом через речушку Белую и, серпантином выкручивая ряд петель, ползла на бугор по правую руку от брусчатки. С первым снегом подняться по "главной" можно было лишь на "Ниве", с зимней - либо шипованной резиной да на правильно обутом джипе или на гусеничном тракторе. По "зимней" чуть проще, но в пять раз дальше. Плюс убита она даже в самые благополучные годы была так, что проще рискнуть и, коровой на льду, помучаться на брусчатке. Теперь здесь предстояло подняться колонне СОРА и ЦУРовскому пехотному довеску. Или не подняться, если повезет - мне. Осталось решить - на чьей стороне играет свою партию Фортуна. x x x Первым делом - с рассветом, двумя парами, двинули на рекогносцировку. Лазили два часа. Вернулись, выслушали мнение Кобенаяка и Передерия, потом рассказали, что сами с Жихарем надумали. В общем - сошлись. Выволокли спутниковые фото - там, конечно, картинка иная, но когда на пузе прошел каждую рытвину, уже не принципиально. Один комплект исчеркали, благо - два взял. Единственная загвоздка - сколько мне людей дадут? С другой стороны, обещали многое, так что теперь не обессудьте - из глотки вырву все, чего не хватит. На двенадцать уже вызывают в штаб полка. Вот заодно и обсудим вопрос пополнения и комплектации. Усадил Денатуратыча со Степанычем минные поля рисовать, Жихаря отправил под задачу вооружение и боезапас подсчитывать да планировать, а вот Салама взросло порадовал отдельной программой действий. С "банным днем" Никольский на пару со Стовбуром разбирались в самостоятельном порядке. От Родаковского поворота дорога шла прямой, натянутой ниткой мимо заросшего дичкой и густым кустарником поля. Не сельхоз угодья, вообще - непонятно что. Скорее всего, поселок Белое планировалось расширять, и земли были выделены под застройку. Через трассу - террикон, а здесь, возможно, санитарная зона. Не понять. Ни домов, ни садов, ни полей. Степь, поросшая отдельными деревьями и непролазной растительностью. Вся эта беда тянулась на восемьсот метров и упиралась в реку. Звучит, ясное дело, гордо! Жихарь с полшага ее перепрыгнул - метра три всего. Склоны берегов тоже не особо высокие и крутые. Мосток железный, обычный, автомобильный. Взорвем, сразу. Им потом переправу навести - минут на десять работы. Но и не взорвать как-то неправдоподобно будет. Мины положили, а мост не взорвали. Непорядок... Далее, через двести метров от моста, перпендикулярно основной дороге лежала узенькая колея грунтовки и остовы деревянных столбов вдоль нее. Ни начала, ни конца у этого пути не было. Справа, метрах в ста пятидесяти, стоял одинокий заброшенный дом да слева, в сотне, еще пяток покинутых развалюх. По карте бывшие ветеринарная и метеорологические службы. Ну, коновал и мне бы сейчас не помешал - с Антоши врач никакой, даром, что компьютерный гений да и за точный прогноз погоды на двадцать первое тире двадцать второе, я бы чего хочешь дал. Особенно, если бы они мне клятвенно пообещали, что будет так, как и идет: сырой мокрый снег с полночи, туман утром и моросящие слезы с видимостью на полторы-две сотни метров - все остальное время. Сладкая мечта гранатометчика. В двадцати шагах от грунтовки, дорога разделялась. Главная, не виляя, уходила брусчаткой к небу. По углам подъема - не равномерно. Первые семьдесят-восемьдесят метров - достаточно полого, причем сразу поднимаясь насыпью на два человеческих роста над плоскостью земли. Потом загребала на свои усредненные двадцать градусов. И тоже неодинаково: где и пятнадцать - с натягом, а где и все под тридцать - легко. Через шестьсот метров после развилки брусчатка начинала терять крутизну траектории, входила меж двух запиравших ее холмика. Далее шла ровно сотню меж двумя густо заросшими скатами, потом выскакивала в чистое поле, где смыкалась с, притороченной к ней справа, "объездной". Этот кусок и был моей зоной ответственности. К большой беде фашиков ни с самой дороги, ни с беспилотников, ни, тем паче, со спутника не было видно, что, идущие параллельно дороге, промоины за столетия проточенные дождями по всей площади подъема - шесть штук в радиусе километра слева, и восемь в километровой зоне справа - совсем не канавки, а нормальные траншеи от метра до двух с лишком в глубину. Огибая многочисленные, большие и малые холмики, смыкаясь и расходясь, они образовали то, что при нормальной позиционной войне называется "линиями обороны". Правда, противник не наступал по среднему срезу Родаковского бугра, а хотел лишь проехать по дороге. При нашем раскладе и занятии обороны внутри траншей, он бы, подставляя бока машин по всему флангу, шел ровнехонько по насыпи брусчатки параллельно моим стрелкам и не имел никакой возможности ни съехать с нее, ни развернуться в боевой порядок. Что, само по себе, уже - зер гут! По уровням тоже непросто. Дорога, казалось, висит над землей. Насыпь в одном месте поднималась на целых восемь метров. Но, на самом деле, если исходить не из видимой глазу перспективы, а просчитывать траекторию гранатометного выстрела, полета снаряда, или пули, то оказывалась что дорога-то - в яме! Особенно с правой стороны, если смотреть по ходу выдвижения противника - снизу. "Зимняя" конкретно была выше. Первые и самые мелкие промоины находились в семидесяти метрах с обеих сторон от дороги. Остальные, в среднем, тоже на таком же отдалении друг от дружки. Получалось, что я спокойно могу построить многоярусную систему перекрестного огня, не особо рискуя накрыть своих. Вопросы, конечно, были, но и у меня - не одна голова на плечах. Разберемся всем миром. С установкой мин тоже - не особо сложно. Тем паче, мне пообещали решить проблему "без вопросов". Денатуратыч светился изнутри и снаружи. Когда я ему сказал, кто и как будет минировать, он, по-моему, даже миг нирваны испытал. Разговаривать более не хотел, рука требовала карандаш - остановить прекрасное мгновенье на схеме минных полей. Не хотел бы я оказаться в роли пехоты на той брусчатке. Определившись в целом, решили проблемой маскировки и защиты стрелков заняться тоже загодя, не откладывая. Для этого необходимо отрыть внутри промоин - в боковых стенках у самого дна - ниши размером с человека, дабы туда, для начала, вместе с оружием, спрятать все засадные группы и потом, во время мясорубки, им было, где носы укрывать. И нор надо было нарыть: во-первых, с запасом, во-вторых, скрытно, и, в-третьих, надежно укрепить их от обсыпания. Вот подготовкой к решению этой задачки я и нагрузил Ильяса Салимуллина. В одиннадцать на базу влетел Петин УАЗик. Со Штейнбергом мы подружились в Северодонецке - несколько раз его минометы крепко нас выручили, пару раз сами под ними чуть не легли. Дело такое - алягеристое - всякое бывает. Батарея вначале входила в Буслаевский полк, а потом, с повышением, Иваныч забрал мужика к себе в бригаду и сделал личным резервом "Команданте". Минометчиков, вообще-то, хватало - и спецов, и самих самоваров, особенно в последнее время, но капитан - из наших, настоящих, проверенных бойцов. Все считали Петю евреем, хотя он числился чистым немцем. Родился в благополучно забытом им Казахстане, а на Луганщину попал в невинном детстве, с переездом родителей. С шуточками он соглашался, кивал головой, гортанно курлыкал "я, я - юде!" и, кажется, от души забавлялся. Внешне, без вопросов - вылитый аид или даже, фольксдойче... правда, с ярко рыжим лейблом через все курносое, веснушчатое лицо - "Made in Rjzan". Но даже откровенная славянская внешность не смущала особо продвинутых ценителей чистоты расы: "штейн"? значит - "берг"! Хорошо хоть у нас народ, уже сполна вкусив "сладких" плодов прикладного национализма, за один вопрос: "Какой ты нации?" - мог, не особо взирая на статус вопрошателя, банально начистить тому харю. Как по мне, Пете вообще было начхать на национальности. Хотя, как сам рассказывал, в подмосковной Коломне, где он успел закончить военно-артиллерийское училище, старшие товарищи из курсантиков особо по-первах от души забавлялись, напоминая "товарищу Петерсу" о вездесущей пользе немецкой пунктуальности - в караулах, уборках да в нарядах по кухне. Над своими минометами капитан откровенно посмеивался и всерьез их за артиллерию не считал. Говорит: "За две бутылки водки - обезьяну научу"! При всем этом стрелял - снайперски да народ свой гонял - всем бы так подготовкой личного состава заниматься. Когда Штейнберг получил шестой 120-миллиметровый полковой миномет - пообещал всем, кого считал друзьями, раздать часть своих старых батальонных - 82-миллиметровых. Лично я бы не отказался от парочки "подносов" - необходимый литраж, двоих толковых мужиков да с десяток шерпов уж как нибудь бы организовал. Штука, при всей громоздкости - дельная. Особо в славном деле отсечения пехоты от бронетехники - азбуки городских боев. Плюс, лупит, скотина, с закрытых позиций, причем таких, куда и СОРовские кудесники не всегда достать могли. Да по весу и габаритам "самовары" не шибко от моих "Утесов"* отличаются. Только если крупнокалиберные с АГСами, как ни выставляй, считай, пацанов смертниками поставил, то миномет спокойненько можно спрятать за квартал в любой яме и так же быстро перекинуть в другое место - пока "шпаки"** не прилетели. --------------------------------------------------------------- *НСВ-12,7 "Утес" - крупнокалиберный пулемет Никитина, Волкова, Соколова кал. 12,7 мм. **Шпак (укр.) - скворец. Шутка пошла от не знавшего украинского языка Буслаева, который, завидев в небе, штурмовики СОРа, как-то ляпнул: "Шпакы прилетели" - подразумевая, то ли известную картину Саврасова, то ли, имея в виду поляков (называемых в Конфедерации "пшеками"). Фраза стала крылатой и "шпаками" после называли не только авиацию СОРа, но и всех военнослужащих контингентов ЕС. --------------------------------------------------------------- Петя, увидев меня, радостно пошел на встречу, а я, впопыхах, не приметил парня, следом вылезавшего из кабины. - Ты, как, братишка? Заждался небожителей? - А ты - думал?! Даром я что-ли, прикрытия добиваясь, два часа по командирскому столу небритой пяткой стучал! Где мои самовары? - Быстрый какой! Отдам в свое время. Не кипишуй! Посмотри, лучше, кого я тебе привез... - он развернулся к своему щупленькому попутчику. Подле нас спокойно стоял молодой парень - невысокий, худенький, чернявый. Камуфлированная разгрузка, без броника да традиционный для "продвинутых" АКМС. Все бы ничего, если бы не развернутая до самых глаз горловина свитера... В Конфедерации слишком хорошо знали эту неписанную моду, помеченных страшным клеймом "Львовского поцелуя". Откуда у окров пошла страсть увечить пленных отрезанием губ не знал никто. Какую роль в этом изуверском обычае занимал город Львов - тоже. Только вот на каком-то этапе вооруженного противостояния стало все чаще и чаще звучать это, сразу ставшее зловещим, словосочетание. Во всяком случае, не так уж и недавно. Первые фотографии черепообразных лиц я видел еще по работе в "контре". Меня вдруг словно толкнуло что-то изнутри - ведь это же Гирман! Он заметил мое замешательство и, первым сделав шаг навстречу, негромко сказал: - Все нормально, Кирилл Аркадьевич. Здравствуйте! - Здравия желаю, Борис Яковлевич... - неловкость хотелось бы как-то замять, но нужные слова враз выдуло из головы... - Честно говоря, я представлял вас иначе. - Это? - он указал ладонью на закрытый свитером рот. - Да нет, что вы. Возраст да и... - как столовому серванту рассказать новенькой тумбочке о правильном понимании понятия "габариты"? - Поболей, вы, по рассказам, казались. Он улыбнулся - уголки темных глаз поползли в гору. - Да... Я еще могу разделяться на три части, а в полнолуние становиться невидимым. - Ха! Ну, это я и так знаю! Действительно, что-то я тормознул. Помню легендарную, десятки раз слышанную, историю о том, как в Рубежном Гирман спалил обвешанную с верху до низу металлокерамикой, системами динамической защиты и прочими фенечками глубокой модернизации, навороченную польскую "Тварыну"*. --------------------------------------------------------------- *Тварына (укр.) - животное. Жаргонное наименование польского танка РТ-91 "Тварды". --------------------------------------------------------------- Просчитав маршрут бронегруппы, он с ночи залез в полуразрушенную кирпичную трубу, снесенной почти до фундамента районной котельной. Держалась она, якобы, на честном слове и в ней светилось несколько дыр от снарядов, сквозь которую, сей урбанистический шедевр, просматривался насквозь. Боря, заранее завязал узел на скобе ступеньки снаружи, а сам стальной трос - закинул внутрь трубы. На чем и как он расположился история умалчивает, но, мартышкой на суку, просидев половину суток - дождался. Пока его бойцы отвлекали противника огнем из руин соседнего квартала, Гирман спустился по тросу несколько метров, оказался напротив хорошего сквозного пролома, и, менее чем с сотни шагов, сверху-вниз, смачно приложился из тяжелой "Таволги"* в заднюю полусферу башни. После, сжигая руки, съехал по тросу вниз и, песчанкой юркнув по заготовленному в руинах проходу, исчез в лабиринтах развалин до того, как авиационные пушки "Лели"**, спаренным огнем, заподлицо срезали, на все сто пудов отслужившую свое предназначение, трубу. --------------------------------------------------------------- *РПГ-27 "Таволга" - гранатомет одноразового применения. ** "Леля" - жаргонное наименование 35-мм зенитной самоходной установки "Лоара" на базе модернизированного варианта танка Т-72М1. С началом боевых действий силы польского контингента СОР ЕС, добавив комплекс противопехотного вооружения, использовали ее в качестве боевой машины прикрытия танков. --------------------------------------------------------------- С моим пузом такой цирковой номер не проделать, тут и к бабке - не ходи. Совсем не крупному Штейнбергу - тоже слабо. Да и, по-хорошему, мало найдется хитрецов, готовых повторить Борин трюк, а тех, кто смог бы просчитать все и, главное, решиться на подобную головоломную авантюру - на пальцах одной руки перечесть можно. - Пацаны, что за хренотень - тут все свои, кончайте "выкать". - Прав Петя да и влез - вовремя. - Да, действительно, Яковлевич... - я протянул руку. Он вновь невидимо улыбнулся и пожал в ответ. Добрый, скромный, тихий мальчик лет двадцати пяти. Ему бы очки еще - вылитый ботан - рядовой аспирант Стасовой кафедры. И это - он: прошедший кошмар лагеря для перемещенных и обезображенный на всю оставшуюся жизнь, выкупленный за деньги еврейской правозащитной организацией и бежавший от сытой жизни опять на войну, сжегший вместе со своими гранатометчиками народу и техники на десять международных трибуналов, неуловимая гроза и гордость обеих воюющих сторон в одном лице, охраняемый пожаром войны и объявленный в розыск пятью независимыми государствами международный военный преступник - Борис Яковлевич Гирман! Выехали в штаб Колодия. Решил взять с собой Кобеняка. Все же командирский опыт у подполковника - не чета моему. Пока собирались, чувствую, Денатуратыч маячит за спиной - неймется Деду. Тут и Василий Степаныч подоспел. - Ты, Аркадьич, найди время - переговори с Передерием. - Я помню. Он с нами поедет. - Ты сейчас поговори! - Иван Григорьевич! Иди сюда, дорогой... стоишь в дверях, бедным родственником, голодными глазами затылок мне палишь... Два раза просить не пришлось. Мелкой рысью оказавшись у стола с картами, наш чудо-подрывник разложил веером густо исписанные листы. - Хорошо, хорошо, ты с нами едешь. Сам все и расскажешь. - Кирилл Аркадьич, потерпи две минуты. Хорошо? - Лады. Садись докладывай. Он сосредоточился и кратко выложил все, что они со Степанычем запланировали. Общее решение я уже знал - ничего нового в услышанном не было. - Принято, Иван Григорьевич, я - понял. - Самое главное! Когда встанет вопрос - надо отстоять, ругаться, не знаю, но добиться, чтобы нам по периметру ставили комплекты "Охота". Нормальные запросы! За это гениальное детище советской инженерной мысли Передерий не то, что зуб - руку готов был отдать. Все уши прожужжал. Совершенно непреодолимый и безжалостный, как стихийное бедствие, полностью автономный комплекс из пяти взаимосвязанных мин и управляющего электронного блока - из всего саперного изобилия, на мой взгляд, был самым страшным и действенным оружием этого арсенала. Абсолютное минновзрывное заграждение! Когда я впервые приволок от Буслаева в отряд два взрывных устройства, Дед, забыв непреодолимую для него субординацию, кинулся мне на шею и, кажется, даже чмокнул в щеку. - Договорились, Григорьевич. Как там будет - не знаю, но драться - буду и без твоей команды с наших позиций не сойду. Через пятнадцать минут двумя машинами приперлись в Родаково, словно стадо отмороженных на сафари новых русских - джип, УАЗ, у всех разные камуфляжи, несколько вариантов "калашей". Правда, все охотники, видать, жизнью потертые - не иначе, как в дебрях буша на пару месяцев сезона дождей заблудились... Вышедший со своим штабом навстречу нам Буслаев пару раз прошелся перед "Патролом" и очень подозрительно - как-то хитро и нехорошо - поглядывал на отбойник и крышу. Ну, все - держись! Не иначе мозгует, как туда ДШК* взгромоздить. Правильно, он же надежнее "Утеса" будет да только вот не потаскаешь его "на пузе", а Деркулову джип все равно на фиг не нужен, только понты колотить! Молодец, Иваныч! Все правильно - базару нэма! Только ты, родной, эту тачку - последний раз увидел. Спорим?! --------------------------------------------------------------- *ДШК/ДШКМ - Дегтярев Шпагин Кpупнокалибеpный/Модернизированный, кал. 12,7 мм. --------------------------------------------------------------- Довольный Колодий сиял, ухмылялся "у пышни вуса", приговаривал "добра дрындулэтка" и, судя по всему, ведя сепаратные переговоры за моей спиной, пытался развести Буслаева на нашего японца. Еще один кандидат на дальний посыл, хозяйственный ты наш. - Богданычу! Шож ты так разчервонився, батьку? Никак на мой "Ниссан" глаз свой загребущий положил? Или, может, в баньку уже сходили да по коньячку - проехался? Колодий, и правда, весь горел самоварной медью. - Та - ни... якэ там око. Шо цэ вы такэ кажэтэ?! Цэ хтось згадав, як сраты сидав! - отшучивается, а сам на "Команданте" - зырк-зырк - как тот отреагирует? Буслаев повеселился чуток, потом подошел ко мне, глянул в душу и говорит: - Как ты, готов?! - Нормально все, Дмитрий Иванович. Похоже - срастается. Только людей дайте - мне ровно половину не хватает. И ПТУР* - один, вместе с расчетом. - Пятьдесят человек, значит... - Так и прикидывал, изначально. - Да, помню... Будут люди. Сегодня - будут. Не такие волки, как у тебя с Гирманом, но и не сопливое ополчение. Пойдем ка, поработаем. --------------------------------------------------------------- *ПТУР - противотанковая управляемая ракета. --------------------------------------------------------------- Петя с Борей двинули к себе - в вагонное депо. С Гирманом договорились перебазировать его группу ночью. Всех своих, кроме Кобеняка, оставил курить на улице. В последний момент перед выездом вспомнил о проблеме Передерия. Испытывая серьезные комплексы по поводу оттяпанного по самое некуда хозяйства, Дед мог мыться только в присутствии Бугая. Ну и Жихаря, почему-то, тоже не стеснялся. Вот я и решил взять их с собой, прицепом, что бы без спешки смогли попариться. За два часа управились со всеми вопросами, кроме минирования. Как и обещал, Буслаев отдал еще один расчет ПТУР "Корнет" и, через силу, распорядился насчет пятидесяти, имеющих боевой опыт, бойцов. Утвердил общий план операции, схему построения огня, диспозиции групп и расчетов, позывные и условные сигналы. Спецура поставила свои условия, но гарантировала, что у нас связь, в отличие от противника, будет. Правда телефонная, не везде и, в придачу, с качественными помехами. Мол, "извините мужики, за все надо платить - их заглушим, но и самим достанется". Они попросили людей в помощь, но, учитывая, что у меня и так цейтнот и завал, работяг им дал Колода. Через Бахмутку на обычном "жигуленке" прибыл командир отдельного инженерно-саперного батальона, представленный нам, как капитан Петренко (с него такой же Петренко, как с Колодия - Штейнберг). Относительно молодой, жизнерадостный, преисполненный оптимизма и, судя по повадкам, живущий по принципу: "Подумаешь?! И не таких быков в консервные банки закатывали!" - он сразу взялся за дело. Внимательно выслушав вводную и вытерпев методичный, дотошный расклад Передерия, капитан с порога расставил все по своему. - Значится так, господа. Ваш замысел - понятен: "Безумству храбрых..." - и далее по тексту. Предлагаю такую схему. Поперек направления движения вот на этом участке... - он обозначил на макете зону от моста реки Белой до грунтовки... - Выложу насыпом нестандартную четырехполоску* "восемьдесят девятых"** длиной - сколько проеду. Точнее, проеду километр - по пятьсот метров вправо-влево от главной хорды дороги. Почему - нестандартную? Из-за ширины - придется растянуть на лишние полсотни смежные ряды и еще сверху - просеять "бабочкой"***. Дурь с ПФМками, конечно, полная, но зато будет понятно, откуда они взялись по обе стороны основной дороги на склонах. Сделаем три закладки фугасов в голове колонны - на вершине бугра, где скажете. В четырех точках, вот здесь три, и вот здесь одну... - сапер ткнул карандашом на макете четыре раза прямо над поперечной грунтовкой... - я сделаю замаскированные закладки из усиленных БДШ****. Как раз - по розе ветров и метеопрогнозу - непросматриваемая дымовая завеса отрежет вас от частей основной трассы и участка вашей дороги до реки. Дым до неба встанет коромыслом - проверено. Три фугаса и дымовухи поставим на управляемый радиоимпульс. --------------------------------------------------------------- *Имеется в виду 4-х рядное минное поле из противоднищевых мин с неконтактными взрывателями. **Противотанковая мина ТМ-89. ***"Бабочка" - противопехотная мина ПФМ-1. Термин "бабочка" пошел от дистанционного способа минирования. При отстреле из контейнера эта небольшая, изготовленная в виде полумягкого полиэтиленового контейнера, одноразовые мина, становиться на г-образное крыло и разлетается в стороны. ****БДШ - большая дымовая шашка. --------------------------------------------------------------- - А что там с глушением, сами себя не вздрючим? - Буслаев обернулся к спецам. Те запротестовали: - Нет. Мы сначала, по вашей команде, заряды рванем, потом уж - врубим глушилово. Капитан продолжил: - Что касается участка склона, то тоже автоматом: по обе стороны дороги выставляю по однополосному минному полю, длиной в шестьсот сорок метров, от самой грунтовки до начала ворот холма, то есть - до фугасов. Положу в тридцати метрах от дороги жирной полосой до первых промоин. Плотностью засевания "бабочкой" могу довести коэффициент вероятного поражения до "ноль-пять" - "ноль-шесть", при стандарте "ноль-три" - "ноль четыре". Через такие поля не проходят. Увидев мой удивленный жест, "Команданте" спросил: - Что не так, Аркадьич? - Вроде договаривались мою пехоту с обеих сторон дороги прикрыть ОЗМками комплектов "Охота". Теперь выясняется, что просто поставят полосу дистанционного минирования. По хорошему, Иваныч, на кой мне этот полиэтилен*? --------------------------------------------------------------- *Имеются в виду мины ПФМ-1. --------------------------------------------------------------- Капитана явно задело неуважительно отношение к новым технологиям, и он удивленно приподнял одну бровь: - Так, господа. Еще раз! Стоит задача запустить колонну противника в огневой мешок и порвать, что Тузик - грелку. Правильно? Отлично... Для предотвращения возможного фронтального разворота бронетехники устанавливается четырехполосное минное поле длиной во всю протяженность ваших позиций и глубиной в двести двадцать метров - от моста до начала подъема. Вы позволяете противнику сделать проход и, по втягиванию брони в чулок засады, выжигаете технику, заодно прикрывая минное поле от попыток дальнейшего разминирования. В голове колонны... - он расплылся в ядовитой усмешке... - В виде стояночного тормоза устанавливаются фугасы. Для прикрытия ваших огневых точек от пушечных ударов хвоста строя, ставится непросматриваемая дымовая завеса. Пехота отсекается от ваших позиций по обе стороны чулка засады двумя минными полями высокой насыщенности. В чем проблема? Пришло время отстаивать заветы Передерия. - Может быть, я чего-то не догоняю... - Может быть... - едко улыбнулся кэп. При всем и обидеться на него нельзя - видно, что мужик действительно хочет сделать, как лучше. - Оценил! - я улыбнулся в ответ... - Первое. Мне необходимы совершенно непреодолимые минновзрывные заграждения. Причем - везде! Нас - сотня. Их - до штуки. Весь расчет на внезапность и массированный залп тяжелых гранатометов. Прорвется взвод - сотрут всех до единого. Уходить там некуда. Сам замысел на том стоит - что не заметят и не смогут предположить, что найдутся смертники, готовые здесь устроить засаду... - Я понял, понял! Техника развернуться не сможет. Если конечно вы прикроете минное поле на грунтовке от разминирования. - Пехота там, внизу, сможет пройти и обойти нас по склонам? - Нет! "Восемьдесят девятая" без контакта срабатывает на любое железо - оружие, бронежилеты, на все. Плюс, я же говорил, сверху и особо стыки просею "бабочкой". - А на склонах? - Стандартный коэффициент в "ноль-три" тире "ноль-четыре" подразумевает, что из десяти солдат подорвутся трое-четверо. Пол стопы, висящие на шнурках лоскутов ботинка, очень вразумительный аргумент для оставшихся, поверьте! - Не сомневаюсь! Только здесь их будут мочить с трех сторон в упор и еще минометы - сверху. Когда вокруг валят подряд, без разбору, они могут просто стадом ломануться сквозь что угодно, невзирая ни на мины, ни на прочее. Плюс, мне не нравиться, что поле начинается в тридцати метрах от дороги. Там и до начала зоны минирования есть, где укрыться, залечь и вести ответный огонь. Воевать с бронекавалеристским батальоном я не намерен - только лишь расстрелять из засады и не более. - Гавно вопрос! Положу две полосы с отступом от дороги в десять метров. Могу, для острастки поверх кинуть "паучков"*. Они, по мощности, почти как "озимые"! - просто молодец, этот сапер. Весельчак! Ну, правильно, ему - "поставил-ушел". На самом поле под огнем комбату не лежать и на собственное минное поле - не молиться! Решил давить мужика до последнего... --------------------------------------------------------------- *"Паучок" (сленг) - противопехотная мина ПОМ-2. Прозвана "паучком" из-за шести лопастей, на которые она становиться после дистанционной установки и выбрасываемых ею на грузиках-якорях четырех обрывных проводов. --------------------------------------------------------------- - Это еще не все... На грунтовке и по периметру склона мины дистанционно набрасываются прямо на грунт. Правильно? - капитан утвердительно кивнул... - Но, тогда их будет видно, а это может демаскировать и нас, и общий замысел операции. - Поэтому и предлагал начать метров с тридцати от полотна. ПФМка, сама по себе, вообще бздня, к тому же - пылью, водичкой прибьет, снежком присыплет... Хотя, по контейнерам все равно - вычислят сразу. - Ну, вот. А "Охота" закапывается... - Вот домахались! А светиться мне всем батальоном целую ночь? Не заметят - нет?! А поставить сорок комплектов вручную - каждую мину, блок, датчик, каждый провод закопать - каково по времени?! Две сотни солдат на склоне рачком на всю ночь - не демаскирует?! Взрыватели все равно - последними идут и торчат. В оптику - видно... Вообще, далась вам эта "Охота"! Хотите, так - подарю. Хоть четыре, хоть восемь комплектов, только сейчас - не приставайте! По-моему, мы с Передерием его все же достали... Глянул на Денатуратыча. Тот поджал губы и важно кивнул, мол, соглашайся. Ох, ты, вражина, старая! Вымутил своего добра и успокоился? Ну, красавец... - Допустим. Что с "паучками"? - Мне нетрудно отдельно зарядить несколько кассет и набросать поверху. - Дед? - Нет. "ПОМки" издалека видно. И - перебор. Так, как предложено, красиво получается! - ушам своим не верю! Передерий и "перебор" с минами... Не верю! - Принято. Километр противотанковых, от моста и до подъема, с полиэтиленом поверху. Дымовухи на грунтовке, плюс, три фугаса на вершине. На склоне - "бабочки". От полотна - двадцать метров и, сплошняком, до первых промоин с полным их накрытием. Сколько на все уйдет времени? - За пару часов - весь комплекс мероприятий... - командир инженерно-саперного батальона был удовлетворен окончательным решением. Ну, правильно - ему еще у Буслаева морочиться неизвестно сколько. - Когда? - Завтра, с 24-00. После этого дорога непроходима. Ездить по ней можно только по брусчатке и до развилки. У меня есть вопрос... - Да. - Что делать с монументом? - нормальная тема, капитан, только уже - забытая... Еще до штурма Северодонецка, барражируя по маршрутам движения техники Восточной Малороссии штурмовик СОРа, как раз на Родаковском подъеме, ударил в наш Т-72. Причем не противотанковой ракетой, а как