-- Свистнул? -- не очень соображает Алина.
-- А-га, -- подтверждает бывшая красотка. -- Вот так, -- и, оперев локти о грязную, в пивных лужицах, в рыбной чешуе пластиковую столешницу, вставляет в рот два пальца и шипит. -- В общем, не важно, -- резюмирует, удостоверившись, что свиста все равно не получится.
-- И что же? Они послушались? -- позволяет себе Алина усомниться.
-- Они-то? Как миленькие! Стоят -- прям' школьники, головы опустили. Один только залупнуться попытался, молоденький такой. Ты ж сам, говорит, сказал! А Коляня ему: заткнись, мол, и матом, матом. Вот так вот приблизительно╬
-- Не надо, -- поморщилась Алина. -- Ради Бога -- не надо!
-- А-а-а╬ -- протянула женщина и высунула язык. -- Не н-нравится?! Брезгуешь?
-- Не нравится, -- твердо согласилась Алина и невнимательным взглядом в который ужа раз обвела жуткую эту пивную забегаловку на задворках.
-- А что Богдан?
-- Что Богдан, спрашиваешь? Ты мне пивка еще принеси пару кружечек, а то совсем что-то память отшибает.
Алина брезгливо взяла за нечистые ручки порожнюю посуду, пошла к стойке.
-- Б-богдан?.. А что -- Богдан?.. -- бормотала меж тем алкоголичка.
-- Ну да, -- соображала Алина, стоя в очереди к крану, которым управлял молодой крепкий парень, сам явно непьющий. -- Богдан был без сознания. Богдану потом впарили, что это Коляня его спас. -- Алина и не заметила, как сама -- мысленно, во всяком случае, принялась употреблять жаргонные словечки. -- На всю жизнь впарили! Привили чувство неистребимой благодарности. А как спас, как у него получилось╬ -- мелочами Мазепа не интересуется. Верит в сильного человека и считает, что все тому по плечу. И подружка, конечно, ничего не рассказала. Коляня отговорил. Припугнул. Хороша подружка╬ Не-ет, так запросто люди не спиваются!
Пива, наконец, налили. Алина, оберегая ношу, славировала между пошатывающимися мужиками. Былая красавица хватанула полкружки сразу, вытерла рукавом губы.
-- И ничего у нас после этого с ним не склеилось╬ Богдан ходил, конечно. Гордый был╬ Сам себе доказывал, что не боится. Коляня вокруг него и так вился, и эдак. Только все равно -- ничего у нас с Богданом не склеилось╬ А и чего могло быть? Мне -- семнадцать, ему -- пятнадцать. И семьи, можно сказать, разные. Воспитание. Красота красотою, а воспитание╬ -- и алкоголичка значительно подняла указательный палец. -- Потом родители увезли его куда-то. На лето╬
Первая любовь допила пиво и добавила, следуя своей логике:
-- Я всегда знала, что его убьют╬
-- Кого? -- испуганно спросила Алина. -- Богдана?
-- Коляню, Коляню╬ -- усмехнулась первая любовь. -- Богдан -- непотопляемый. Заговоренный, -- и отхлебнула из другой кружки. -- Даже странно, что так поздно убили╬ Нарывался╬ Наглый был чересчур╬
-- Так вы, выходит, сейчас совсем одна? -- Алина никак понять не могла, жалко ей эту несчастную или не жалко.
-- А я и всегда совсем одна была, -- равнодушно сообщила несчастная. -- Ну, подкинет он мне тыщу. Ну, прогуляем ее╬
-- А кто убил, не догадываетесь?
-- Я? -- изумилась алкоголичка и ткнула себя в грудь. -- Догадываюсь? -- после чего пьяно, истерично, надолго расхохоталась. -- Да если б всех, кто Коляню с удовольствием убил бы, собрать -- они в эту ресторацию не вместились бы╬
-- А, может, этот? -- с нелогичной надеждой спросила Алина. -- Ну, который╬ Ты же, который, говорит, сам сказал╬ А?
-- Этот? -- снова расхохоталась женщина. -- А чего? Может, и этот╬ Только навряд. Его и самого уже давно в живых нету╬ -- хохотала, хохотала, хохотала╬
(Алина, впрочем, еще прежде чем спрашивала, прекрасно понимала, что не этот).
Хохот первой любви перешел в истерику, в припадок. Алина тронула женщину за плечо, та не отреагировала, и Алина поняла, что, кажется, не жалко. Ей самой даже как-то грустно стало от того, что не жалко, но поделать она не могла ничего, разве что перед самой собою притвориться -- Алина и притворилась.
-- Я пойду, ладно? -- спросила виновато, робко и, не дожидаясь окончания истерики первой любви, со всех ног побежала из гадючника -- мимо каких-то облупленных железобетонных заборов, мимо железнодорожной насыпи, мимо, мимо, мимо╬
Впрыгнула в "Оку". Спрятала лицо в ладони рук, опертых о колени.
╬Юная красавица склонилась над недвижимым Мазепою: жив ли?
╬Молоденький парнишечка глядел на расходившегося Коляню не с укором даже -- с изумлением: ты же сам, понял, сказал!
╬сам сказал!
╬сам╬
"Нет! -- встряхнулась Алина, включила мотор. -- Не такой Мазепа человек, чтоб таиться, чтоб двадцать лет выжидать!"
Тронулась, миновала два светофора и, остановившись у третьего, сама себе возразила:
"Но что-то в этом все равно есть!"
-- Черная неблагодарность, Алина Евгеньевна, черная неблагодарность, -- начал, едва Алина появилась в дверях. -- Я предоставил вам столь уникальную для журналиста возможность, а вы только пару раз ко мне и заглянули. И то все как-то в суете, в суете, за разрешениями, за позволениями. Да что вы по стойке смирно-то стоите? Присаживайтесь, присаживайтесь! Помните, как вольно вы себя вели, когда впервые оказались в этом кабинете? М-да-а╬ удивительный все-таки феномен -- советский человек. Даже такой сравнительно независимый, как вы. Вроде бы и не служите у меня, такая же вроде свободная, как и раньше. А вот походили к нам месячишко-другой -- и пожалуйте: по стойке смирно╬ Шучу, шучу! Не делайте губку╬ Хотя, как известно, во всякой шутке, ха-ха, есть доля шутки. Ну, как продвигается сбор материала?
Вошла секретарша с подносиком.
-- Знаете, Алина Евгеньевна, вы когда еще в первый раз должны были сюда прийти, послал ее, -- кивнул белый полковник в секретаршину сторону, -- за пирожными. До сих пор искала.
Секретарша закраснелась и бросила злой взгляд исподлобья.
-- Ну так что, понравился вам наш герой? Или как он теперь? -- ваш герой? -- продолжил полковник, когда секретарша вышла. -- Профессионализм╬ чутье╬ интуиция╬ -- это все вы, разумеется, ухватили с полвзгляда.
Алина потупилась.
-- Позволю себе особо обратить ваше внимание на такие качества капитана Мазепы, как нравственная чистота, неподкупность, бескомпромиссность в борьбе с преступностью, -- пел полковник.
"И далась ему эта нравственная чистота!" -- молчала Алина.
-- А то, видите ли, вс╦ у нас в прессе: сращивание правоохранительных органов с мафиозными структурами╬ коррупция╬ А я вот вам -- на живом примере╬
Полковник сделал значительную паузу. Алина подняла глаза, но, наткнувшись на твердый, немигающий взгляд, тут же снова и опустила.
-- Вы, кажется, хотели что-то сказать? Вам показалось, что в реальном облике капитана нечто не соответствует набросанному мною несколькими штрихами идеальному портрету советского милиционера? Или нет? Все соответствует? Верю-верю. Ваша профессиональная наблюдательность не пропустила б ни одной подозрительной детальки. А ваша безупречная честность не позволила бы их скрыть, несмотря даже на личную симпатию или, возможно, и более глубокое чувство. Да вы пирожные-то ешьте. А то Валечка обидится: два месяца бегала, доставала╬
Алина через силу откусила маленький кусочек.
-- Ладно, вижу, что не расположены к разговору. От важного, должно быть, оторвал. Свободны, свободны. Если что вдруг -- обращайтесь в любое время. Хоть ночью, хоть прямо домой, -- и полковник протянул карточку с телефоном.
Алина встала и, так слова и не сказав и не прожевав угощения, вышла из кабинета.
Отодвинулась внутренняя какая-то портьерочка -- бесшумно возник Шухрат Ибрагимович. Подошел к столу, запихал в рот пирожное, аппетитно задвигал челюстями.
-- Прижать, -- взглянул полковник в глаза московского гостя, -- на раз расколется╬
Шухрат Ибрагимович, не прекращая жевать, выразил сомнение головным качанием, а чуть позже, освободив артикуляционный аппарат, произнес:
-- Такую пожалуй что не очень-то и прижмешь. Выбор делает. Понаблюдаем со вниманием. Может, и нам подскажет, как лучше себя повести. Выгоднее╬ -- и засунул в рот очередной образец искусства львовских кондитеров.
Иван, богданов приятель, до сих пор не мог прийти в себя от недавней поездки и, тягая туда-назад рамку дешевенького диапроектора, пытался вернуться из обрыдлого отечественного быта в тот прекрасный эпизод жизни.
-- Видите?! Видите?! Я как-то раз прямо не удержался: носовой платок накрутил на палец и по тротуару провел!
-- Платок-то сохранил? -- с легкой, незлой иронией поинтересовался Мазепа. -- Не стираешь?
-- Зря смеешься. Ты не способен такое даже представить! Вот клянусь -- не способен. Не потому, что воображение бедное, а просто ни один совок, там не побывавший, представить себе не может, что и такая, оказывается, бывает жизнь. К бензоколонке подъезжаешь -- хоть бы запах какой! Для смеха! Случайная капелька упала на брюки -- найти не смог куда! Фантастика!
-- А я, значит, по-твоему, совок? -- задумчиво произнес Мазепа, в обнимку с Алиною устроившийся в низком, мягком, глубоком кресле, и, взяв с посверкивающего в неверных разноцветных отблесках диапроекции сервировочного столика четырехгранную бутылку, плеснул в стакан.
-- Ты ж за рулем, Богдаша! -- по-супружески укорила Алина.
-- Думаешь, мою тачку кто-нибудь в этом городе посмеет остановить?
-- А в высшем смысле?
-- В высшем? -- не понял Мазепа.
-- Ну, -- пояснила Алина, -- в смысле уважения к закону, как таковому? В смысле dura lex╬
Капитан взял алинину руку в свою и демонстративно повертел на изящном пальчике бриллиантовое колечко.
-- Правы вы, Иван, правы! -- вздохнула Алина. -- Все мы тут -- совки! Типичные╬
То ли положение хозяина обязывало отвлекать гостей от неприятных разговоров, то ли просто ни за что не хотелось ему возвращаться в окружающую реальность, только Иван пропустил перепалку мимо ушей и привлек внимание гостей к очередному изображению, придав голосу некоторую таинственность, а фразе -- интонацию намека:
-- А вот это вот как раз -- Объединенный Швейцарский Банк.
-- Тот самый, в котором у меня не лежит ни франка, ты это имеешь в виду?
-- Богдан! -- зашипел Иван и, повертев у виска указательным, скосился на Алину, добавил громко и выразительно. -- Тот самый, в котором ни у кого из нас не лежит ни франка!
-- Ой! -- изобразил капитан на лице, что крупно вляпался, и прикрыл рот обеими ладонями сразу, -- изобразил так натурально, что, не лукавый мгновенный взгляд на Алину, -- можно было и поверить. -- Ладно, пора, -- встал из кресла. -- На свадьбу-то придешь?
-- Чего это вы? -- зажег свет хозяин. -- Не интересно? -- кивнул на экран. -- Или обиделись? У меня еще две коробки╬
-- Сам же сказал: нам там не жить! Не выделывайтесь, девушки: слушайте полонез Огинского, -- отозвался Мазепа и, обняв Алину, направился к выходу. -- Да и некогда, -- развел руками у самой двери. -- Пиф-паф ой-ой-ой!..
-- Опять коробка, -- пояснил капитан, подойдя. -- Пиф-паф ой-ой-ой!
-- И опять -- покушение? -- ехидно поинтересовалась Алина.
-- Это вряд ли. Больше вроде некому╬ На буксире тянуть умеешь?
-- Вот откажусь -- будешь знать! Сам все время ноешь: что это, мол, я -- такая чересчур самостоятельная: на своем транспорте!
-- Откажешься -- ноль-два позвоню. Еще раз, как типичный совок, использую служебное положение в личных целях. А виновата будешь ты.
-- Постой, -- сменила вдруг тон Алина. -- А в каком это смысле: больше некому?
-- Что -- больше некому? -- удивился капитан.
-- То! -- отозвалась журналистка. -- Я спросила: не покушение ли? а ты ответил: больше некому!
-- Я так ответил?! -- изумился Мазепа.
-- А то кто же?!
-- Странно! С чего это я взял?
-- Это уж точно: странно.
-- Отличное место для выяснения отношений, -- сказал капитан несколько уже раздраженно. -- И время!
-- Я не отношения выясняю╬ -- начала Алина, а Мазепа за нее закончил:
-- ╬а истину! Истина, Алиночка -- исключительно в вине. Еще древние это знали. Ты тянуть будешь? Подавай задом, сюда, поближе╬ -- и, не дав невесте ответить, пошел к "Шевроле не Шевроле", склонился над багажником, извлек из бездонных недр буксировочный трос, приладил-прицепил к своей машине, к алининой, которая к тому моменту стояла уже рядышком. -- Таскала когда-нибудь?
-- Попробую.
-- Главное -- взять с места. Сцеплением подбуксовывай! Поняла? Или, может, лучше поменяемся?
-- Ну не-ет, -- протянула Алина, взвесив вариант. -- За твою колымагу╬ Разобью -- не рассчитаюсь до смерти.
Они совсем было разошлись по своим автомобилям, как:
-- Постой! -- вспомнил капитан и снова скрылся в недрах, извлек две коробочки с антеннами. -- Уоки-токи! Вот здесь нажмешь -- передача. Отпустишь -- прием. Ну, в случае чего. Усекла?
Алина кивнула.
Капитан уселся за руль, сказал в коробочку:
-- Проверка связи. Как слышно?
-- Отлично, -- отозвалась Алина.
-- Что? Не понял? -- переспросил капитан.
Алина отложила коробочку, высунулась в окно, крикнула:
-- Отлично слышно, говорю!
-- С Богом! -- тоже высунулся капитан в окно.
Алина сосредоточилась, мало-помалу отпуская сцепление. "Ока" напряглась и заглохла. Трос провис.
-- Спокойненько. Еще попытка, -- произнес Мазепа в уоки-токи. -- Ты подбуксовывай, подбуксовывай! С одного раза небось не спалишь.
Алина попробовала еще раз. Теперь -- получилось, хоть в салончике и запахло подгоревшим асбестом выжимного диска, -- и вот: связанные тросом машины поехали потихоньку по вечернему городу: Давид тащил Голиафа.
Алина внимательно вела "Оку", поглядывая в зеркало заднего вида. Протянула руку на соседнее сиденье, взяла уоки-токи, нажала передающую кнопочку.
-- Слушай╬ -- сказала. -- А этот╬ убитый╬ из "Трембиты". Ну, Николай, кажется╬ Почему он тогда, в детстве, сам натравил на тебя шпану, а потом сам же тебя и спас? Не мог ведь он заранее знать, что ты ментом станешь! Что ваши дорожки пересекутся╬ Ты, надеюсь, уже в курсе, что это н их тогда на тебя натравил?
-- Власть╬ -- донесся из дурного динамика искаженный голос Мазепы.
-- Как ты сказал? -- задумчиво переспросила Алина.
-- Тихонько, тихонько! -- крикнул капитан. -- Сейчас там на красный переключится╬
Алина стала притормаживать, а капитан добавил:
-- Власть. Показать: что хчет, мол, -- то и сделает!
-- Замысловато, -- ответила Алина, остановив машину точно перед стоп-линией.
-- Нормально, -- отозвался Богдан то ли по поводу ее маневра, то ли по поводу ее оценки предложенного им мотива.
Сейчас Алина, едва красный сменился зеленым, тронулась уверенно, на раз.
-- Отличная обучаемость! -- похвалил капитан.
-- Ладно, -- ответила Алина. -- Предположим╬ я повторяю: предположим, у тебя был мотив его убить. Один из пяти, самый благородный: защита. Даже не самозащита╬
-- А мамозащита, -- скаламбурил капитан в уоки-токи, что журналистка, впрочем, пропустила мимо ушей.
-- Предположим, ты точно узнал, что шланги перерезал он. Хотя, откуда уж так точно?..
-- Ну, предполагай, предполагай дальше, -- отозвался Мазепа после паузы. -- Почему я должен как-то реагировать на твои предположения?
-- Я просто хотела узнать, -- сказала Алина довольно жестко, неожиданно для себя жестко, -- при чем тут бармен?! Его-то -- за что?! Ведь это же было еще до всяких тормозных шлангов!
-- Какой бармен? -- удивился Мазепа так раздраженно, что Алина поверила в искренность этого удивления, несколько опешила даже:
-- Но ведь из одного оружия╬ "Зауэр". Трассологическая экспертиза, баллистическая╬ -- и как-то выдохлась.
-- Алина, -- твердо, ровно ответил капитан после довольно длинной паузы, -- ты свои домыслы оставь, пожалуйста, для детектива. Для "Расскажи, как тебя убивали". Ладно? Не сойдется твоя версия, поняла? Никак, никогда не сойдется! Объективно!
Алина переезжала как раз неширокую улочку, когда по ней, выскочив из-за угла, как черт из коробочки, понесся милицейский УАЗик с включенными сиреною и мигалками. Алина притормозила от неожиданности -- да она и все равно не успела бы перетащить через улочку капитанов "Шевроле не Шевроле" -- и УАЗик с разлету врезался в трос.
"Оку" и "Шевроле не Шевроле" потащило назад, они даже боками слегка хлопнулись; УАЗик замер в тросе коренником эдакой русской тройки.
Капитан выскочил из машины навстречу выскочившим из своей ментам, и даже присутствие Алины не смогло удержать его от лексического набора, диктуемого ситуацией.
Не говоря уже о ментах╬
-- Поздравляю, -- сказал капитан и поцеловал Алину в висок. -- Постепенно становишься богатенькой. Сколько ж это по черному курсу? -- повертел чек. -- Приглашают?
-- Ты ж журналистов не любишь, -- ответила Алина, отпирая дверь.
-- Я отечественных не люблю. Неконвертируемых, -- пояснил Мазепа.
-- Господи, как устала╬ -- едва не упала Алина на диванчик в прихожей, ногу об ногу сняла туфли.
-- Я прямо в душ, ладно, -- скорее констатировал, чем спросил капитан и, сбросив на ходу свитер, рубаху, брюки, скрылся за дверью ванной.
Алина еще раз взглянула на статью, на копию чека, на приглашение, прикрыла глаза.
"Может, и впрямь -- дернуть? Но без Мазепы она не согласна, а он?.."
Алина поймала себя на этом вот "без Мазепы не согласна" и подумала:
"А, собственно, почему? Ведь происшествие в "Трембите", которому она стала полуслучайной свидетельницей, не в первый раз уже мерещится ей в эдаком вот странном ракурсе, и хоть капитан и предостерегает от реконструкций, что ему, с другой стороны, остается делать, как не предостерегать?.."
╬Бесшумной тенью, с погашенными фарами, скользит по узким каким-то задворкам капитанов "Шевроле не Шевроле", словно дредноут в ночном тумане посреди грузового порта; ищет местечко поукромнее и, отыскав, припарковывается╬
╬Мазепа берет из бардачка картонную коробку от шампуня, открывает, вынимает пучок седых волос на ячейчатой капроновой подложке, бутылочку с клеем (кисточка в пробке). Профессионально, двумя-тремя быстрыми мазками обрабатывает подбородок, лепит к нему пучок, глядится в зеркальце заднего вида╬
(Алине показалось даже, что она помнит, будто от капитана в тот вечер, в вечер второй их встречи, чуть попахивало спиртовой основою клея: тогда она приняла это за алкоголь, теперь же╬ А что теперь? "Показалось╬" "Будто╬" Да одни эти слова говорят сами за себя! Нельзя, нельзя строить даже смутные подозрения на "будто" и "показалось"!.. Хорошо, посомневаться времени еще достанет, она и так тем только и занята, что сомневается. Вперед, вперед, вперед! En avant!)
╬Седобородый, Мазепа перегибается назад, извлекает не то из-за, не то из-под сиденья серый макинтош, о пропаже которого так неожиданно и постоянно будет убиваться бедный его отец, широкополую шляпу; на ходу облачаясь, идет проходными дворами. Перед тем, как вынырнуть на освещенную улицу -- в десятке метров от "Трембиты" -- снимает с предохранителя "зауэр". Резко входит, коротким взглядом окинув публику, мазнув и по Алине с восточным ее приставальщиком (интересно: узнал он ее в тот миг?), и скрывается за служебною дверью. Отстраняет в стремительном движении девушку-подавальщицу, распахивает дверь директорского кабинета.
Директор, склонившийся над бумагами, приподнимает голову, и в глазах его мгновенное недоумение сменяется узнаванием, замешанном на сильном, на грани ужаса, страхе, -- директор, однако, пытается страх преодолеть: из скольких переделок вышел -- неужто тут не подфартит?!
-- Сюда-то ты мог бы не приходить? -- говорит Мазепе озабоченно-беззлобно. -- Ну как засечет кто? Этот твой маскарад -- он только для школьного бала годится.
-- Не рассчитал, Коляня? -- заботливо осведомляется капитан. -- Отпустил шестерок? Решил: народу много -- куда этот мудак сунется?
-- Слушай, Богдан, а чего ты на меня тянешь? -- переходит директор Коляня в наступление, но в наступление, конечно же, липовое: он явно накручивает время в расчете на случайность какую-нибудь счастливую, -- и точно: под легким напором снаружи дергается дверь.
-- Нина! -- кричит Коляня. -- Ниноч╬ -- но договорить не успевает: малой секунды хватает капитану достать оружие и выстрелить, да не просто выстрелить, а, как пишут в кодексе, "с особым цинизмом": дырочка: маленькая такая, изящная возникает в том точно месте, в каком возникла год назад во лбу бармена. А с той стороны, с затылка, образуется огромная пробоина, и брызги мозга, крошево кости летят веером над головою, заляпывая свежие обои.
Капитан прячет "зауэр", спокойно отпирает дверь и, потеснив плечом встревоженную Ниночку, углубляется в подсобные коридоры, толкает дверь черного хода, срывая на ходу бородку, макинтош скидывая, но не бегом вовсе -- просто энергичным, обычным для себя шагом -- пересекает двор, скрывается в подворотне, проныривает сквозь нее, сквозь следующую, тенью проскальзывает в тень-"Шевроле", запускает мощный неслышный мотор -- и снова бесшумно -- по тем же задворкам -- назад. Перед выездом на освещенную улицу включает подфарники, ближний, дальний и рвет с места, как на старте "Формулы-1", возле дверей "Трембиты" бьет по тормозам и, надо полагать, успевает поймать себя на мысли, что сегодня-то тормозные шланги выдержат любое давление. Входит в "Трембиту" и╬
Алина почувствовала, что ей что-то мешает, приподняла голову, открыла глаза: мешал уставившийся прямо на нее черный зрачок револьвера, и это было так похоже на кусочек только что воображенной сцены, что Алина почувствовала холодок мистического ужаса.
На самом деле все объяснилось просто: капитан с мокрыми волосами, в коротком купальном халате, держал револьвер на ладони, спрашивая:
-- Откуда пушка? -- и Алине просто следовало ответить, что это, мол, негр из "Интерпола", Джон, оставил, в подарок тебе передал, она, собственно, и ответила, но ощущение, что черный зрачок глядел на нее какое-то мгновенье вполне осмысленно, так Алину и не покинуло.
-- Чего ж не отдала сразу? -- поинтересовался капитан. -- Еще и зарядила! Только знаешь: в ванной оружие лучше не хранить, даже американское. Ржавеет.
-- Что ж не отдала -- что ж не отдала! -- агрессивно сказала Алина, компенсируя и скрывая агрессивностью собственный испуг. -- Забыла!
-- Интересное кино, -- улыбнулся Мазепа кривой улыбочкою. -- Спрятать не забыла, а отдать -- забыла?
-- А ты меньше обыскивай, пока ордер не получил. В гостях все-таки!
Капитан бросил револьвер Алине на колени (хоть жест был точен, баскетболен, отшатнувшаяся Алина едва успела удержать оружие от падения), а сам стал одеваться, приговаривая:
-- Ну да╬ конечно╬ штука понятная╬ Когда имеешь дело с преступником, всегда как-то спокойнее╬ Особенно, когда это преступник-полицейский и, стало быть, защиты искать не у кого╬
Алину забила нервная дрожь: тут все смешалось: и реакция на оружейный зрачок, и обида капитана, который вот-вот, казалось, уйдет навсегда из ее квартиры, из ее жизни, закончит одеваться -- и уйдет, и главное, что он заговорил о невысказанных алининых подозрениях прямым текстом.
-- Ну, не сердись, слышишь╬ я не хотела╬ -- поднялась Алина, оставив револьвер на диванчике, нежным пальцем провела по капитановой руке.
Как ни странно, этого пустяка достало Мазепе, чтобы размякнуть: видать, и самому не хотелось покидать уютную квартирку, уютную эту женщину, и он продолжал ворчать по инерции, а вернее -- скрывая, как мало ему надо, чтобы размякнуть.
-- Да нет, пожалуйста. Каждый человек, я считаю, имеет право носить оружие. Но только с одним условием: уметь им пользоваться. Я даже готов подарить его тебе╬ на свадьбу. Хоть и очень уж он хорош╬
Капитан взял револьвер с диванчика и по-мальчишески погладил его, крутанул барабан.
-- Люблю оружие, -- признался уже вполне беззаботно. -- Так что завтра с утра -- стрельбы. На даче. О'кей?
-- Пиф-паф ой-ой-ой? -- улыбнулась Алина. -- И опять, наверное, приставать будешь╬
Капитан прищурился.
-- По-моему, очень не густо. Погоди-ка, сниму мишень╬ -- и пошел к обрыву, к мишенному столбу. -- Пара дырочек все же есть, -- крикнул, удаляясь от Алины, которая как раз перезаряжала барабан, привстал на цыпочки, отковыривая кнопки.
Алина вскинула оружие и зафиксировала капитана в прорези целика: так точно, наверное, фиксировал ее Богдан в той же прорези вчера под вечер.
Капитан оглянулся, как почувствовал, увидел направленный на себя черный зрачок смерти, вполне оценил его выражение и по видимости равнодушно отвернулся, продолжил возню с кнопками.
Алина опустила ствол. Капитан с улыбочкою шел к ней.
-- Не так уж и дурно для начала, -- продемонстрировал пробоины. -- Ладно, постреляй тут сама, -- передал ей коробку патронов. -- Мама просила прибраться в погребе, -- и побрел по направлению к дому не оглядываясь, неожиданно тяжело.
Алина прицелилась в поменянный капитаном плакат. Сейчас она стреляла спокойнее, с небольшими перерывами, от выстрела к выстрелу как бы набирая хладнокровия.
Когда патроны закончилась, Алина откинула барабан, опорожнила, принялась загонять очередную порцию. Смертоносный островерхий цилиндрик выскользнул из-под наманикюренного пальчика. Алина присела на корточки.
Точно драконьи зубы, землю вокруг усыпали гильзы. Одна из них, полувтоптанная, слегка уже позеленевшая, была очевидно меньше других. Алина оглянулась воровато и зажала эту, маленькую, в ладошке, потом так же воровато покралась к столбу со щитом, сорвала плакат, стала исследовать раны подложки. Подняла с земли ржавый гвоздь, не без труда выцарапала одну сплющенную пулю, другую╬
Мазепа поднялся из погреба. Взглянул в сторону Алины. Та, застигнутая на месте преступления, подчеркнуто громко и свободно доложила:
-- Успехи растут. Шесть из восьми╬
Капитан молча приближался. Остановился совсем рядом, лицо в лицо, глаза в глаза, с силой разжал алинину ладонь.
-- Можешь долго не мучиться. Не тыкаться на экспертизу. С разрешения полковника. Который, впрочем, даст его более чем охотно. Ты уж поверь моему слову: экспертиза все подтвердит: и пули прошли тот самый ствол, и насечка от бойка совпадает с той самой насечкою. Так что -- если, конечно, не собираешься подключить к своему частному расследованию органы МВД -- можешь на экспертизу время не тратить. Да даже если и подключишь: изъято-то без понятых, доказательной силы не имеет╬ -- и капитан легонько ударил снизу по алининой руке: и гильза, и сплющенная пуля подскочили, упали, покатились с обрыва вниз, в реку. -- Я тебе больше даже покажу: вот, -- и капитан достал из кармана маленький "зауэр".
Алина глядела, как зачарованная.
-- Все дело в том, дорогая╬ -- добавил Мазепа. -- Впрочем, я тебе, кажется, уже это говорил╬ Все дело в том, что я ужасно люблю хорошее оружие╬
-- И все равно ничего не расскажешь? -- спросила Алина.
-- И все равно, -- ответил Богдан, -- ничего не расскажу!
Алина полагала, что она -- девочка нравственная, то есть она постоянно ощущала в себе присутствие того самого категорического императива, про который писал двести лет назад умный и, главное, чуткий Кант, и если случалось ей когда поступить как-нибудь не особенно хорошо, она всем организмом знала, что поступила нехорошо, и не то что бы переживала и мучилась, но очень ей было некомфортно, и она стремилась исправить нехороший поступок, а, если было это невозможно, никогда о нем не забывала, -- даже о самых ранних, детских, помнила до сих пор. А, коли так, то не может же она любить капитана Мазепу, любить, в общем-то, радостно и безоглядно, без этого ощущения мухомора во рту, если он убийца, мерзавец и двойной человек! А Алина-то -- любит!
Алина вся измучилась этими вопросами и сомнениями, они мало-помалу начали уже отравлять и ее любовь, но Алина списывала отраву не на кантов императив, а исключительно на собственную глупость, которая не позволяет разгадать, как же все-таки там происходило дело╬
Устав от бессмысленного, до дыр, проглядывания содержимого папок по двум убийствам: нынешнему и прошлогоднему, -- Алина решилась еще раз зайти в "Трембиту".
Она сидела за столиком, потягивала сквозь полиэтиленовую соломинку сок в ожидании жаркого (заказ принял и передал на кухню бармен, он же и соку налил), исподлобья, цепко поглядывала по сторонам.
Наконец, появилась с подносом официантка в гуцульском костюмчике.
-- Скажите, пожалуйста, -- отнеслась к ней Алина по возможности конфиденциально. -- Вы ведь╬ Нина? Ниночка?
-- Ну? -- спросила официантка в смысле: что дальше?
-- Это ведь вы тогда╬ ну, увидели?
-- Что я увидела? -- в интонации Ниночки звучала откровенная неприязнь.
-- Вашего директора. Когда его застрелили. Помните: это было при мне.
-- Опять из милиции, что ли? -- выдавила официантка через нижнюю губу. -- Не надоело?
-- Из какой из такой милиции?! -- сказала Алина со столь тоскливою страстью, словно всю жизнь смертью лютою ненавидела ментов. -- Я журналистка!
-- А-а╬ -- протянула официантка.
-- Вы вообще╬ давно здесь работаете?
-- Некогда мне с вами, -- подвела черту Ниночка. -- У меня во вас вон еще сколько╬ -- обвела рукою зал, вовсе, надо заметить, не переполненный. -- Всем давать -- не успеешь трусы надевать.
-- Что? -- не поняла Алина. -- Какие трусы?
-- С каждым, говорю, разговаривать╬
-- Может, попозже? -- не желала признавать Алина поражение. -- Или завтра?..
-- Еще чего! А завтра у меня вообще -- выходной, -- нагрубила Ниночка и отошла.
Алина ткнула вилкой в бифштекс. Как ни аппетитно тот выглядел, есть не хотелось. И тут к столику подвалил давешний кавказец. Откуда он взялся? Алина точно помнила, что тремя минутами раньше его в ресторане не было. Ладно: предположим: только что появился.
-- А я сюда каждый вэчер хажу, -- уселся кавказец в такой манере, словно его только здесь и не доставало, словно радостный подарок собственной персоною делая. -- Чтобы тибя встретить.
-- Жениться решил? -- осведомилась Алина: хоть появление приставалы вызвало в ней легкую тревогу, болтовня с ним могла хоть на время выбить из отвратительного настроения, развлечь, устроить, в конце концов, тайм-аут в матче с "Трембитою", ибо считать его проигранным Алина пока не собиралась.
-- Да ты чиво!? -- испугался немолодой мальчик. -- Тоже скажешь: жиница! Я жинат. Влюбился просто.
-- Ну и? -- спросила Алина.
-- Что -- ну и? -- не понял кавказец.
-- Что дальше? -- расшифровала Алина.
-- А!.. Дальше -- вот что, -- и кожаный ухажер извлек, как в прошлый раз, молдавский коньяк из внутреннего кармана, замычал, пальцами защелкал, требуя посуды.
Бармен принес рюмки, поставил, но не ушел почему-то.
-- Чиво ти? -- спросил бармена кожаный кавалер. -- Так и будэш тарчать? А если у нас -- разговор сикрэтный? Или тибе налить?
-- Вообще-то у нас со своим не полагается, -- объяснил бармен свое у стола ожидание.
-- А! -- понял кавказец. -- Так би сразу и гаварил, -- и, вытащив ее из другого кармана, сунул бармену пятидесятирублевую.
Тот спрятал бумажку, буркнул:
-- Разве в порядке исключения, -- и отошел за стойку.
Юноша откупорил бутылку, разлил коньячок.
-- Будэм здаровеньки? -- спросил, подняв рюмку на уровень носа. -- Звать-то хоть тибя как?
Алина улыбнулась и приподняла свою рюмку тоже.
-- Мисс Марпл.
-- Как-как, говоришь?
Алина решила, что сначала выпьет, а потом объяснит как-как, но и выпить не успела: заметила, что в разрезе служебной портьеры стоит Ниночка и манит пальцем.
-- Меня? -- ткнула себя в грудь несколько удивившаяся Алина.
-- Тебя-тебя, -- закивала Ниночка.
-- Извини, -- бросила Алина кавказцу и быстро пошла к служебному входу, скрылась за портьерою.
-- Вирнешса? -- вопросил кавказец вдогон.
-- Т-с-с╬ -- приложила Ниночка палец к губам и кивнула Алине, приглашая следовать за собою. -- Я же там вся на виду, дура!
Они прошли какими-то тесными коридорами, спустились в подвал. Ниночка приоткрыла тяжелую бронированную дверь и кивнула секретно и приглашающе, оглянулась даже воровато. Чувство опасности, беспокойства, которое несколько минут назад поселилось в Алине, она относила исключительно на счет кавказца, поэтому, хоть тоже оглянулась и даже мгновенье помедлила, -- внутрь шагнула.
Дверь за алининою спиною тут же и затворилась. Небольшая комнатка была морозильником: с крюков из-под потолка свешивались бараньи туши, окорока, битая птица; на стеллажах лежали продукты, стояли какие-то ящики; коробки занимали углы. Алина дернулась к выходу: дверь, естественно, не поддалась. Стукнула в нее кулачком╬ потом -- с разбегу -- плечом╬ Потом -- заорала:
-- Э-э-э-э-э-э-э-э-э-э-эй! -- но, еще не закончив орать, отчетливо поняла, что и это -- зря.
Остановилась посреди камеры. Было холодно. Обхватила руками плечи. Потащила из угла большой фанерный ящик. Что-то обрушилось за ним с металлическим лязгом, упало. Алина заглянула: на полу валялась раскрывшаяся в падении жестянка, из которой рассыпались новенькие патроны. Алина пошевелила их ногою, плюнула и выдвинула ящик на середину, села сверху, поджала ноги.
-- Ну, идиотка! -- сказала вслух по собственному поводу. -- Хоть коньяку бы выпила -- все теплей сейчас было бы! Нет! -- как скаженная понеслась!
Теперь, когда причина тревоги сделалась очевидной, Алина с некоторой надеждою подумала о кавказце:
"Приставуч ведь, неужто смирится с новой потерей дэвушки, если ради нее каждый вечер ходит в этот кабак. Насчет ради нее привирает, конечно, да и насчет каждого вечера, но все-таки"╬
Алина пожалела даже, что не дала кавказцу некоторых авансов, но, как говорят в Одессе, быть бы мне таким умным, как моя жена потом.
Кавказец, впрочем, и в самом деле, выждав минут десять и переполовинив бутылку, отправился на розыски пропажи.
-- Какая дэвушка?! какая дэвушка?! -- передразнивая его интонацию, могучим торсом выталкивал бармен-вышибала немолодого юношу из служебного коридорчика. -- Уехала твоя дэвушка. С мужем╬ Понял, да?
-- Она что, точно замужэм?╬ -- сник кожаный.
Тут уж и впрямь оставалось только смириться╬
К тому времени, скорчившись на составленных рядом четырех ящиках, Алина дрожала не метафорической, а натуральной крупной дрожью: зуб буквально не попадал на зуб.
Итак, уже можно было сказать со всей очевидностью, что, по той, по иной ли причине, но приставала ее не спасет. Последняя надежда оставалась: нелогичная, иррациональная, но последняя: на Мазепу. Что, как в кино про Бельмондо, ворвется он вот сейчас, вот через секундочку, освободит ее из преступных тенет, прижмет к сердцу, отогреет╬
Но секундочка шла за секундочкою, Мазепа не являлся, и в уже отключающемся мозгу Алины мелькнуло даже страшное подозрение: уж не сам ли Мазепа ее сюда и заточил?..
Алина мучительно трет лоб ладошкой╬ Чье-то незнакомое расплывающееся лицо склонилось над нею╬ какая-то белая тень маячит вдали╬ Алина снова смыкает воспаленные веки в надежде, что, перекрыв один канал поступления информации, зрительный, она активизирует другой, слуховой, -- но ни слуховой не активизируется, ни зрительный не перекрывается:
╬Коляня, закончив разнос, что-то приказывает Мазепе, вот именно приказывает, и это особенно странно, потому что Алине до самого этого момента трудно даже вообразить было, что Мазепе кто-нибудь может приказывать, особенно -- Коляня. Но факт есть факт: Мазепа покорно выслушивает, разве что позою пытаясь сохранить иллюзию собственного достоинства, после чего Коляня открывает ящик стола, передает капитану -- рукояткою вперед -- маленький "зауэр".
И Мазепа пистолет принимает!!!
-- Все дело в том, что я ужасно люблю хорошее оружие! -- эту фразу Алина вдруг слышит отчетливо, но зато зыблется, размывается, исчезает зрительный ряд, и не разобрать никак, где и кому, собственно, призна╦тся капитан в странной своей любви к орудиям смерти: Алине ли в ее прихожей или Коляне в "Трембите"╬
Алина уж и сама не знает, что лучше: видеть, но не слышать или наоборот; лучше всего, конечно, и то, и другое, но так не выходит, не выходит даже по своей воле переключаться из одного режима в другой; сейчас вот -- снова пропадает звук, но изображение становится четким:
╬"Трембита", главный зал, и капитан с веселой дружелюбной улыбочкою подходит к бармену, и уж тут абсолютно не важно, что звук пропал: Мазепа явно несет шутливо-легкомысленную чушь и суть, разумеется, не в ней, а в том, что, спустя некоторое совсем недолгое время, мгновенно, профессионально выхватывает из кармана "зауэр", но до выстрела дело не доходит:
╬какой-то сбой, трещинка возникает в видении, и оно, натыкаясь на нее, соскальзывает назад, снова к тому моменту, когда мгновенно, профессионально выхватывает Мазепа "зауэр" из кармана, и еще раз выхватывает, и еще, и еще╬ Алина пытается сдвинуться с мертвой точки, разрушить дурной этот цикл, дурную бесконечность, кольцо М╦биуса, змею, кусающую себя за хвост╬
╬но вместо этого возвращается почему-то назад, в директорский кабинет, и видит Коляню с телефонной трубкою в руке, прислушивающегося к двери.
Судя по его реакции, кольцо разомкнулось, выстрел прозвучал-таки: Коляня набирает короткий номер -- Алине удается даже разгадать его: ноль-два╬
╬удается и вернуться в ресторанный зал, где бармен с пробитым лбом уже валяется на полу, а Мазепа со странной улыбочкою палит по бутылкам, по панелям, по витринным стеклам, пока не кончаются патроны.
-- Господи! -- шепчет Алина в бреду. -- Какая чушь! Какая неимоверная чушь, -- и открывает глаза, видит перед собою незнакомое лицо человека с трубочками стетоскопа в ушах, поясняет ему. -- Смысла, главное, ни на йоту! Витрины-то были побиты автоматом! -- и снова откидывается на подушку в беспамятстве.
╬Коляня, расплачиваясь за выполненную работу, бросает на стол тугие пачки купюр, Мазепа же, краем глаза отслеживая-пересчитывая их, поигрывает маленьким "зауэром": перепасовывает из одной своей сильной широкой ладони в другую.
"На службе у уголовника?! За деньги?!"
-- Нет! -- мотается по подушке алинина голова. -- Нет!..
-- Да, -- мягко, но очень уверенно, с большой силою убеждения произносит Шухрат Ибрагимович и сжимает своей рукою алинину.
Алина снова открывает глаза.
-- Мужчина, принесший торт, не может сделать зла даме, -- улыбается Шухрат Ибрагимович, скосом глаза показывая на сервировочный столик возле алининой кровати, на котором расположился огромный, великолепный торт, произведение кулинарного не ремесла, но искусства. -- Вы, надеюсь, уже поняли, что находитесь дома╬ что все -- хорошо╬ И не спрашивайте, ради Бога: "как, мол, вы сюда попали?.." Помните анекдот про таксиста с топором. Где взял -- где взял?! -- купил! И с капитаном, с женихом вашим, все в порядке: захватил банду под Ужгородом, первые допросы ведет прямо там, по свежим, как говорится, следам. Полагаю, что к его приезду вы полностью и оправитесь: слава Богу, обморожений не оказалось. Свадьба, так сказать, состоится в срок. И как это, -- хлопает с размаха Шухрат Ибрагимович себя по жирным ляжкам, -- как это только мне в голову пришло?! -- попросить у знакомого из "Трембиты" колбаски; знаете, украинской, с печенкой и салом -- детишкам в гостинчик. Ниночка пошла с вами поконфиденциальничать, и что-то ее отвлекло╬ И она попросту╬ забыла про вас. Женское легкомыслие. Если б не колбаска для детишек╬
С кухни донесся свист.
-- О! -- обрадовался Шухрат Ибрагимович. -- Как раз и чайник поспел. Ничего, что я взял эти чашечки? Извините, сейчас, -- и скрылся в сторону кухни.
Алина вскочила с постели, схватила халатик, набросила (кто же ее раздевал? У! г-гады!), стала застегивать -- появился Шухрат Ибрагимович с чайниками: большим и заварным.
-- Встали? Прелестно! Все-таки очень дешево отделались, оч-чень! От души рад! Тогда уж присаживайтесь, коль встали, -- и пододвинул к сервировочному столику еще один стул. -- Чтобы не вышло картины: Белинский у постели умирающего Некрасова. Или как там? -- наоборот?
Шухрат Ибрагимович разрезал торт на секторы, один положил на тарелку Алине, другой -- прямо себе в рот, сжевал с аппетитом, запил чаем. Алина, уже несколько в себя пришедшая, дерзко поглядела на незваного гостя и тоже отправила в рот кусочек кусочка, отрезанный ложечкою.
-- Ого! даже аппетит проснулся, -- восхитился представитель пресс-центра МВД. -- Я-то, честно говоря, рассчитывал все это великолепие, -- окинул торт широким жестом, -- один. Шучу, шучу, конечно. Но вообще -- одолел бы запросто. Ладно, Алина Евгеньевна, шутки в сторону: утолив первый голод, перейдем к беседе. Дело в том, что ваш очаровательный╬ нет, не то! видите -- не кокетничал: плохо, плохо дается мне стиль, неточное словечко, а я все же беседую с мастерицею пера╬ Ваш блестящий жених╬ так вернее, правда? -- вел какие-то свои игры, минуя нас. Он, видите ли, индивидуалист, одинокий волк, как вы сами изволили при нашей первой встрече гениально заметить. А в нынешнее время╬ да еще в таком государстве╬ Мы вот и возмечтали, что вы╬ нет-нет! сами того не подозревая! ничего дурного мы о вас и не думали╬ -- возмечтали, значит, что вы поможете нам разобраться в некоторых деталях╬
-- Не помогу! -- отрезала Алина. -- Вам-то уж точно -- не помогу!
-- А кому поможете? Органам прокуратуры? Комитету государственной безопасности?! Ах да, я и забыл: у вас есть орган повыше: демократическая общественность. Но если вы обратитесь к ней -- через столь в последнее время свободную, что даже мы не всегда можем ее контролировать, нашу прессу -- дело-то все равно кончится либо прокуратурою, либо -- вышепоименованным Комитетом.
-- Никому я не помогу! -- заполнила Алина паузу со всем возможным презрением в голосе.
-- Вот и мне так в последний раз показалось, -- согласился Шухрат Ибрагимович.
-- И, вероятно, Ниночке? -- поинтересовалась Алина.
-- Это уж я не в курсе, -- улыбнулся гость. -- А мне лично, повторяю, так показалось и очень понравилось.
-- Даже понравилось?
-- А вы как думали? Мы тоже, так сказать, умеем ценить╬ Может, даже и в особенности умеем! Ну, расследование-то мы провели своими средствами. Параллельно с вами. Как поняли, что не поможете -- сразу же и начали проводить. И знаете, что выяснили? Что нашего директора застрелил капитан. Мазепа. Ну, из "Трембиты", не делайте больших глаз, у вас плохо получается. Слишком вы девушка по натуре искренняя, редкая для нашего фальшивого времени! -- и как бы в скобках добавил. -- Комплимент.
-- Спасибо, -- отозвалась Алина.
-- Но застрелил, продолжу, -- продолжил Шухрат Ибрагимович, -- совершенно на наш взгляд справедливо. То есть, даже повышенно справедливо: за то же точно преступление директор сам, собственноручно, наказал своего бармена точно таким же образом. То есть, внутренне, так сказать, собственную гибель утвердил, одобрил, резолюцию в уголке наложил. Вы извините: до смешного люблю сладенькое, -- и гость-хозяин отправил в рот очередной сладенький кусок.
-- Так все-таки бармена убил директор?
-- Али-и-ина Евгеньевна, -- неразборчиво из-за забившего весь артикуляционный аппарат сладенького месива, но явно укоризненно пропел Шухрат Ибрагимович и округлил глаза. -- А вы что, сомневались?! Хороша невеста: так скверно думать о собственном возлюбленном!
Шухрат Ибрагимович проглотил, наконец, содержимое рта, запил мелкими, громкими глоточками и пояснил:
-- Бармен не перевел причитающиеся директору бабки. Зажал. Замылил╬
-- Вы вот сказали, -- перебила Алина, -- за то же точно преступление.
-- Сказал, -- согласился Шухрат Ибрагимович.
-- То есть, по-вашему, на сей раз директор не перевел бабки, -- интонационно выделила Алина словцо, -- Богдану?
-- Не по-моему, а так оно и было! Бедная Алина Евгеньевна! -- сокрушился гость. -- Может, еще тортику?
-- Директор -- Богдану?
-- Ну, разумеется. Он обещал ему десять тысяч╬
-- Сколько-сколько? -- переспросила Алина с сильным и даже отчасти ироническим недоверием.
-- Полагаете, Алина Евгеньевна, что из-за такой мелочи Мазепа не стал бы марать рук? Ну, это как для кого. Для нас это, может, и впрямь мелочь, а для капитана Мазепы╬ да, возможно, и для вас╬ Долларов, долларов!
-- Долларов? -- изумилась Алина.
-- Само собой. Кому ж сейчас нужны деревянные? Обещал открыть счет в Швейцарии. Мало что обещал -- соврал, что уже открыл╬
-- Во-он в чем дело╬ -- протянула Алина, вспомнив капитанову веселую фразу, там, на вечеринке у Ивана, когда тот демонстрировал на экране слайд с изображением здания Объединенного швейцарского банка: "Тот самый, в котором у меня нету ни франка?.."
-- Именно в этом дело, Алина Евгеньевна, именно в этом!
-- Не-ве-ро-ят-но! -- выдохнула Алина.
-- Да что ж тут невероятного?! -- кажется даже разволновался Шухрат Ибрагимович. -- Что ж тут невероятного?! Невероятно, что существует еще справедливость? А вы знаете: в любом обществе должны быть структуры, в которых справедливость существует. Несмотря ни на что! Называйте эти структуры, как вам заблагорассудится, хоть мафиями, -- суть не в названиях. А ведь и любое государство, заметим в скобочках, всегда не что иное как мафия. Но если порою из-за его громоздкости государству не всегда удается обеспечить справедливость в каждом отдельном случае╬
-- Постойте-постойте! -- снова перебила Алина. -- А╬ за что╬ Богдану должны были заплатить?
-- Как, то есть, за что? За то, что он дал возможность директору выйти сухим из воды. В случае с убийством бармена. Мазепа с директором, оказывается, друзья юности были. Ну вот, столковались по-приятельски.
-- А покушения╬ покушения -- были?
-- Покушения? На кого?
-- Как на кого? На Мазепу, конечно!
-- Вы так говорите, Алина Евгеньевна, будто ни на кого другого и покушаться нельзя, -- обиделся Шухрат Ибрагимович.
-- Так были или нет?!
-- Ну, одно, во всяком случае, зарегистрировано. А были ли?.. Право-слово, разочаровываете, Алина Евгеньевна. Я, честно говоря, такого количества вопросов от вас не ожидал. Ну, разве детали какие-нибудь, думал, захотите для себя прояснить, мелочи╬ Уверен был: вы давно уж догадались. Обо всем. Это, наверное, потому, знаете, что комплексую в отношении журналистики╬ с большой буквы╬ Вот и считаю: раз журналистка хорошая -- так и все остальное должна делать на том же уровне. А это претензии, разумеется, непомерные. Несправедливые. Так что беру свои слова назад. Не все, разумеется -- только обидные. Извиняюсь, как говорится╬
-- А "зауэр" Мазепа просто обнаружил и изъял, -- как бы сама себе отвечая, негромко пробормотала Алина.
-- Зажилил, -- поправил Шухрат Ибрагимович, прожевывая очередной кусок. -- Заныкал. Зажал.
-- Ну и╬ -- после долгой паузы, которою Шухрат Ибрагимович с удовольствием воспользовался, чтоб налакомиться едва ли не вдоволь, протянула Алина.
-- Что: ну и? -- спросил он.
-- Зачем вы мне все это рассказали?
-- А-а! Господи! Действительно -- совсем позабыл. Заболтался. Вы обаятельны. Торт великолепен. Теневой торт. Мафиозный. Вот и позабыл. А заглянул я к вам -- кроме, разумеется, заботы о вашем здоровье, -- в сущности, по пустяку: передайте капитану Мазепе, что: А: наказал он директора "Трембиты" справедливо, и никто к нему не в претензии, пусть не нервничает.
-- А он╬ нервничает?
-- Вам виднее. По-нашему -- должен бы. Я б, например, на его месте нервничал. Бэ: деньги ему переведены в тот самый банк, и не десять тысяч, а пятьдесят: пять -- проценты за просрочку вдобавок к тем десяти, остальные тридцать пять -- в качестве приглашения работать в структуре╬
-- Шантаж? -- поинтересовалась Алина.
-- Помилуй Бог! -- категорически не согласился гость. -- Талантливые люди должны работать только по собственному искреннему желанию╬ только -- свободно. Иначе -- нет смысла. Капэдэ падает.
-- Как-кие вы, однако!.. -- едва ли не восхитилась Алина.
-- Да уж! Так-кие! -- передразнил Шухрат Ибрагимович ее интонацию. -- И потому капитан Мазепа может от сотрудничества с нами отказаться. Совершенно безопасно для себя отказаться. И для вас. Деньги в этом случае будут просто╬ подарком.
-- Хорошие подарочки! -- попыталась Алина убить Шухрата Ибрагимовича презрением.
-- Правы, правы! Опять -- неудачное слово. Деньги будут -- премия восхищения! Что-то вроде Ленинской. Но в одиночку работать пусть больше не суется. За нашей спиною. Такие вещи проходят только один раз. Убьем. И вас тоже. Причем вас -- сначала и при нем. Да, чтоб не было ощущения очередного надувательства -- вот╬ Можно проверить хоть завтра, в "Березке", -- и представитель пресс-центра выложил на сервировочный столик пластмассовый прямоугольник кредитной карточки.
Алина хмыкнула как-то странно, потом еще раз╬ еще╬ Хмыканья слились в веселый хохот.
Шухрат Ибрагимович глянул озабоченно.
-- Не бойтесь! -- давилась от смеха, махала ладошкою Алина. -- Не поехала я! Не шизанулась! Просто -- смешно!.. Смеш-но-о╬
Шухрат Ибрагимович впервые за все наше с ним знакомство несколько смутился, переспросил даже:
-- Смешно?
-- Ну да, -- пояснила Алина, так и не в силах прервать хохот. -- Сколько уж я слышала, сколько читала╬ писала даже╬ про эти╬ про мафиозные структуры╬ И знаете: до самого сегодняшнего вечера -- не верила! Не-ве-ри-ла!
И продолжила хохотать.
Народу за столом было скромно: родители, человек десять друзей-подружек с обеих сторон, в числе которых Иван и Гаврилюк с загипсованной рукою на перевязи, да полковник в белом кителе рядышком с Шухратом Ибрагимовичем.
Свадьба не то что б катилась к концу, но явно была уже на второй трети. Очередной тост вызвал очередное "горько!". Капитан с Алиною поглядели друг на друга, встали и, хоть "горько" -- по всему ясно -- звучало не в первый и даже не в пятый раз, поцеловались протяжно и с большим удовольствием. Гости считали:
-- Раз╬ два╬ три╬ -- и досчитали, кажется, до тринадцати.
Полковник встал говорить тост.
-- Дорогие друзья. В каком-то смысле именно я считаю себя виновником происходящего здесь торжества: ведь если бы мне не пришло в голову пригласить три месяца назад Алину Евгеньевну в Управление с целью╬
Полковник говорил долго, а Алина с Богданом тем временем шептались.
-- Неужто просто из-за денег? Ну, признайся: ты ведь его боялся? С детства. Ну, в подсознании, разумеется.
-- Кого?
-- Не валяй дурака, -- кивнула Алина в сторону нового директора. -- Коляню. Или в знак благодарности, что он тебя тогда спас? Или это ты мстил за маму? Мама-то -- была?
-- Как это? -- изумился капитан. -- Как это -- была ли мама? Вон она, мама -- сидит. И папа, -- но Алину уже поглотила поразившая ее свежая идея.
-- Или╬ платил за разбитую жизнь той╬ женщины?
-- Хочешь все-таки меня оправдать? -- усмехнулся Мазепа в недавно отросшие шляхетские пшеничные усы. -- А если так и не получится? "Любовь Яровую" читала? Или лучше нет -- "Сида"! Трагичнее. А, ч-черт! едва не забыл, -- хлопнул себя по лбу. -- Подарок! -- и, вытащив из кармана "смитт-и-вессон", передал под столом жене. -- Отличная идея: стреляешь в меня, потом -- застреливаешься сама. Пиф-паф ой-ой-ой! Трагическое разрешение конфликта между долгом и чувством. Обойма заряжена. И предпочтительней -- не оттягивать: самые эффектные и время╬ и место╬
-- Думаешь -- струшу? -- вполне серьезно спросила Алина, потом отстранилась от капитана и медленно взвела курок.
Положила указательный палец на спусковую скобу╬
Обещанное продолжение эпиграфа:
-- Как -- зачем? -- отвечает старик. -- Построим ероплан и улетим все отсюда к е..ней матери! -- И для полной ясности повторяет во весь голос:
(Окончание эпиграфа -- в свое время).
Растолкав передних очередников, которые, трепеща еще перед атрибутами власти, пятятся и расползаются, словно раки, вываленные из ведра, "Шевроле не Шевроле" выруливает прямо к шлагбауму.
-- Тю-у! Бохдан! -- узна╦т капитана капитан-пограничник. -- С усим симийством! В отпуск, шо ли, собрався?
-- Нет, -- отрицательно мотает Мазепа головою.
Обещанное окончание эпиграфа:
-- К е..ней матери!
Словом: пиф-паф ой-ой-ой!
Магнитогорск -- Москва, февраль 1991 -- май 1992