та ее, и кучер ее, и лошади ее. Значит, и это,- Атос снова внимательно посмотрел на Аграфену,- Это - она! - Д'Артаньян?!- встрепенулась Аграфена,- Мне как раз нужно его убить! - Вот видите?! Что я вам говорил, д'Артаньян? Она хочет убить вас, как уже убила бедную госпожу Бонасье! Надо срочно ехать за палачом!- Атос лихо вскочил на коня и ускакал. Аграфена поняла, что над ее жизнью нависла опасность и надо что-то срочно придумывать. Портос и Арамис крепко привязали Аграфену к дереву и недалеко развели небольшой костер. - Как голову ей срубим, надо будет плотно пообедать.- сказал Портос, подбрасывая дрова в огонь. Но не успел он поставить кипятиься воду, как вернулся Атос. Рядом с ним шагал человек в красном одеянии с огромным топором на плече. - Знакомьтесь, друзья,- Атос кивнул в сторону человека в красном,- Палач из Лилля. У него свои счеты с миледи.- Палач молча склонил голову.- Приступайте к делу, мастер. Палач снял с плеча топор и стал медленно его точить. Арамис подошел к Аграфене и мягко проговорил: - Миледи! Сейчас вам отрубят голову и в таком виде вы предстанете перед Творцом. Я за вас буду молиться. Какая молитва у вас самая любимая?- Аграфена в ответ только промычала что-то невнятное. В это время палач перестал точить топор и кивнул Атосу - мол, все в порядке, и можно приступать к делу. - Рубите, мастер!- Атос махнул рукой. Аграфена, которая еще надеялась на како-то чудо, вдруг окончательно поняла, что дела ее плохи. И если она сию же минуту не придумает ничего путнего, то ей несдобровать. Она с тоской посмотрела на д'Артаньяна и тут ее осенило: - Д'Артаньян! Дорогой! Я вас всегда так любила! Неужели же вы позволите совершиться этой несправедливости? Неужели же вы меня покинете?- д'Артаньян, которого на всякий случай крепко держали за руки Арамис с Портосом, глянул на Аграфену, охнул, не то от удивления, не то от боли, его мучавшей, и снова опустил голову,- Д'Артаньян, будьте так любезны! Подойдите ко мне, возьмите из кармана цветок и погадайте мне на прощание на "люблю - не люблю"!- д'Артаньян подошел к ней, вытащил цветок и снова охнул: - О-о!! Желтый цветок разлуки! - но не успел он оторвать и один лепесток, как цветок у него в руках загорелся, а Аграфена вместе с дубом, к которому была привязана, растаяла. - Что же вы наделали, д'Артаньян! Она снова ускользнула от нас!- в отчаянии закричал Атос,- Где нам теперь ее искать? В Англии? У кардинала? Где? И только на опушке леса Рошфор, внимательно наблюдавший за всем происходящим, недовольно поморщился и процедил сквозь зубы: - Я так и знал. Опять пионеры! Надо непременно сообщить кардиналу!- и вонзил шпоры в бока лошади. x x x Когда Сергея Ивановича выталкивали за дверь, он все же успел схватить свой портфель с тетрадками и классным журналом. Цеппелин так сильно толкнул его, что учитель не устоял на ногах и упал. Дверь сзади закрылась и стало абсолютно темно. Поднялся легкий ветерок. - Сергей Иванович, вы не ушиблись? - откуда-то сбоку раздался знакомый голос,- Это я, Огурцов.- вспыхнул свет карманного фонарика и учитель не без удивления увидел Кольку Огурцова, перепачканного с ног до головы.- А там еще Витька лежит! Сергей Иванович быстро поднялся. - Ну, и дела! Уж кого-кого, но вас тут никоим образом встретить не ожидал, кхм!- он начал было рассказывать ребятам о лаборатории и о старушках, обо всем том, что ему рассказал Шалфей Горюныч, но ветер все усиливался и усиливался, не давая вести беседу. Наконец, он стал таким сильным, что подхватил всех троих и понес в неизвестном направлении. Они еще продолжали что-то кричать друг другу, но разобрать ничего было нельзя. Потом совсем близко, буквально за ухом, что-то крякнуло, и Колька вдруг увидел, что все они, втроем, спокойно сидят на маленькой скамеечке на школьном дворе. Первым пришел в себя Сергей Иванович: - Ребята, бежим! В школу!! Ловко прошмыгнув мимо тети Дуси-вахтерши, которая как всегда дремала у входа в раздевалку, они забежали на третий этаж, в самый конец коридора. Там, за большим раскидистым фикусом, было решено устроить штаб. Сергея Ивановича единогласно избрали главнокомандующим. Витьку было решено назначить офицером связи и оставить служить при штабе. Колька получил должность ответственного за связь с милицией. У входа в штаб на контрольно-пропускном пункте решили никого не ставить - там дремала тетя Дуся. Колька ловко прошмыгнул мимо тети Дуси и отправился выполнять боевое задание - сообщить оперативные сводки добровольной народной дружине. Внимательно оглядываясь по сторонам, прячась за фонарные столбы и деревья, Колька быстро прибежал к небольшому дому с вывеской "Опорный пункт охраны правопорядка". - Ага!- громко сказал Колька, ни к кому конкретно не обращаясь,- Вот сюда мне и надо!- и только он собрался войти в дом, как сзади неожиданно и резко прозвучало: - Стой! Попался, голубчик?! Повернись и отвечай! Предупреждаю, говорить только правду!- Колька поднял руки кверху: - Выследили враги!- подумал он,- Но старушки не дождутся от меня ни одного звука,- он повернулся и от изумления даже открыл рот - такого в Кряжске он еще не видел! На каменном постаменте, где раньше стояла скульптура хрупкой, тоненькой девушки с огромным веслом и отбойным молотком, олицетворяя собой единство спорта и труда, теперь возвышался сам Главный Дружинник города, известный всем под именем Лоб. Лоб стоял на постаменте, выставив вперед правую ногу, а правую руку заложив за лацканы пиджака дореволюционного покроя. Неподалеку, на свежей молодой травке, расположился с мольбертом Коала-Лумпур - крупнейший кряжский художник. Коала-Лумпут был не просто крупнейший художник - он был просто единственный, а потому многие жители Кряжска знать не знали и ведать не ведали кто такие Суриков и Репин, зато с Коала-Лумпуром всегда крайне вежливо раскланивались, надеясь хоть так запечатлеть свой лик для Всемирной Истории. - Во!!- вырвалось у Кольки,- Ну, натуральный Наполеон! Только вот шляпы-треуголки не хватает!- Лоб смущенно кашлянул в кулак: - Ты лучше брысь отсюда, мелюзга! И не мешай пустой болтовней маэстре Коале работать. Ты кто такой?- Но Колька не стал ему отвечать, а подошел к картине поближе. Она была уже почти готова и внизу уже была подпись "Великий отец-дружинник играет в шахматы с ходоками". Только лицо все никак не получалось. То взгляд не тот - слишком много несвойственной задумчивости,- то улыбка больно брезгливая - короче, то одно не так, то другое не эдак! Коала уже заметно нервничал, отчего работа шла еще медленнее. - Маэстра, как там моя голова? - Минуточку!- отвечал Коала-Лумпур,- Я сейчас проницательности во взор добавлю, чтобы каждый зритель чувствовал себя перед картиной непойманным преступником. Чтобы ему хотелось сразу же во всем сознаться.- Лоб снова замер на постаменте. Колька с видом знатока покачал головой: - Да, маэстро, ваше полотно несомненно сделает честь и Третьяковке, и Лувру!- и, с минуту помолчав, добавил,- Если это творение вместо половичка бросят у входа. Все будут с удовольствоем вытирать об него ноги. Что интересно, качество картины при этом не изменится! - Бр-р-рысь, мелюзга!!- злобно зашипел Коала-Лумпур и топнул ногой. Колька хмыкнул и ленивой походкой подошел к пьедесталу: - У меня вот какое дело, гражданин Керенский! Ах, простите, Наполеон Бонапарт! В нашем городе появилось множество старух-ведьм. Их надо срочно всех арестовать, пока они злобой не затопили весь город! - Все старухи - ведьмы,- философски заметил Лоб,- Так-так-так! Надо что, всех старух попереловить и попересажать, так? А в городе у нас их несколько тысяч... - Да, нет...- поморщился Колька,- Надо поймать не всех, а только ведьм, которые живут в котловане. Я их знаю и покажу дружинникам. - Ага, так-так-так, ясно! Тут надо думать!- Лоб подпер щеку кулаком,- Тут надо крепко думать! Колька краем глаза видел, как вдруг преобразился Коала-Лумпур. Видимо, у него открылось второе дыхание, а может и еще что. Но глаза у Коалы загорелись, он стал весело посматривать на пьедестал и мурлыкать какую-то песенку. Через десять минут, которые Лоб заполнял однообразным "так-так-так", словно работал напольными часами, Коала-Лумпур блаженно закрыл глаза, горделиво вскинул голову и произнес: - Готово!- и, отойдя на несколько шагов назад, стал любоваться своей картиной. Вторым подошел к полотну Колька и начал громко хохотать, показывая на картину пальцем. - Ну, точно Репин! "Турецкий султан после прочтения письма от запорожцев"! - Ты что это нарисовал, так-так-так?!- Лоб старался быть сдержанным, понимая, что имеет дело с художественной ценностью, еще не понятой и неоцененной современниками.- Это еще почему, так-так-так, я стою вверх ногами и почему у меня нет лица?! - Надо понимать живопись!- Коала закрыл спиной свое творение от наступающего Лба,- Художник видит не самого человека, а его отношение к жизни!! На лице всегда видны мысли человека, а если лица нет, то и мысли такие! - Сейчас же порви эту гадость, так-так-так!!- Лоб продолжал решительно наступать на художника. - Нет!- взвизгнул Коала,- Ни за что! Я честный художник!!- и раскинул руки в разные стороны. Наконец, не выдержав натиска Лба, а, может быть, просто здорово трухнув, Коала схватил свою картину и, высоко задирая ноги, кинулся бежать прочь. Водители, издали завидев бегущего Коалу с картиной, резко сбавляли скорость и прижимались к обочине дороги. Редкие прохожие испуганно прижимались к заборам. - Держи вора!! Вора!!- Колька от натуги чуть не сорвал голос,- Ой, умру со смеху!... Держи, держи Рембрандта!! - Держи вора!!- также истошно завопил Лоб и бросился догонять Коалу-Лумпура. На голос своего командира из дома на крыльцо высыпала большая толпа дружинников, но уже никого не увидала, кроме отчаянно хохочущего Кольки. - Эй, парень, что командир приказал делать? Где воры?- Колька посмотрел на толпу дружинников, которые грозно крутили головами в разные стороны, и скомандовал: - За мной!- и побежал вслед за Коалой и Лбом. Но как ни бежали быстро дружинники с Колькой во главе, догнать им Лба, а тем более Коалу-Лумпура так и не удалось. Зато как только Колька встречал хоть одну старушку, он отрывисто командовал: - Ар-р-рестовать!!- и двое очередных дружинников отделялись от толпы, вежливо арестовывали всех подозрительных старух и отводили в опорный пункт. В каких-то полчаса было арестовано и доставлено в опорный пункт несколько десятков старушек. Когда Колька с последними дружинниками вернулся назад, следствие по делу о нечистой силе уже шло полным ходом. Помошник Главного Дружинника Петр Кузьмич Околоточный лично вел допрос задержанных: - А скажи-ка мне, гражданка-старушка, куда это ты направлялась с двумя ведрами соленой капусты? - На базар, касатик, на базар!- отвечала очередная старушка, ласково поглядывая на Околоточного и стараясь его разжалобить. Все-таки власть и немалая! - А я тебе не верю!- отвечал старушке Околоточный и грозно хмурил брови,- Небось, капустой водопровод хотела засорить?! Или двигатель автомобильный, а?! - но вместо ответа старушки, окончательно сбитые с толку мудреной логикой Околоточного, всплескивали руками и начинали плакать: - Голубчик! За что ж ты меня в преступницы-то записал? Ох, горе-то какое!... Когда Колька вошел в помещение опорного пункта, еще ни одной старушки не выпустили. Помещение не было расчитано на массовое задержание преступников и мест всем не хватило: сидели кто на чем смог устроиться. И почти у всех были огорченные и испуганные лица. У Кольки аж в глазах защипало и он как-то сразу в глубине своей души осознал всю свою вину. Колька быстро оценил обстановку и нашел выход из этой неприятной обстановки. Он выпросил у одного дружинника книгу и, подойдя к Околоточному, положил ее на стол перед ним: - Вот, достал! - Что это?- грозно спросил Околоточный,- Улика? - Нет,- шепотом ответил Колька,- Здесь подробно излагается новый метод раскрытия опасных преступлений. Дедуктивный метод называется. Автор книги, некий Конан-Дойль, убедительно доказывает преимущества нового метода перед всеми старыми на многочисленных примерах. Все взято из жизни известного сыщика Холмса. Лоб приказал срочно освоить новый метод! - Понял!- также шепотом ответил Кольке Околоточный и сразу же открыл книгу на первой странице. Увидев, что начальник стал читать книгу и даже подсел поближе к окну, дружинники радостно заулыбались, а старушки заметно приободрились. Трое дружинников на цыпочках, чтобы никоим образом не отвлечь Околоточного от чтения книги, подошли к Кольке и шепотом спросили, что же им делать дальше. - Надо,- также тихо ответил им Колька,- Задержать вон тех двух бабок, которые сидят на своих тюках и радостно улыбаются, когда все другие плачут. Сдается мне, что я их уже где-то видел.- Колька скосил глаза и показал на двух старушек, которые не смотря на многочисленные строгие предупреждения со стороны Околоточного, лузгали семечки, сплевывая скорлупу на пол. - Вот тех, на которых коричневые пальто. Дружинники утвердительно кивнули головами - мол, поняли, - подошли к этим двум старушкам и вежливо им сказали: - Бабульки, вы бы прошли к столу. Там вам лузгать удобнее будет!- те между собой переглянулись, вот тут-то дружинники их за руки и схватили. - Гелла, бежим!!- вдруг заорала во все горло одна из старух и на глазах у опешивших дружинников обе старушки превратились в больших фиолетовых кошек. - Держи их крепче!!- закричал Колька, но было поздно. Дружинники от неожиданности выпустили кошек, которые стремительно бросились к выходу. Оба оставленных старушками тюка вдруг окутались густым белым дымом и рассыпались на сотню маленьких серых мышей. Старушки заголосили, а Петр Кузьмич, на секунду оторвавшись от книги, тихо охнул и потерял сознание. Колька с дружинниками побежал за фиолетовыми кошками. Несколько раз на бегу он бросал в них камни и каждый раз удачно. - Что? Получила?- кричал он кошкам,- Город в злобе утопить собиралась? Вот еще получай! На бегу Кольку догнал почтальон и вручил телеграмму. Колька развернул ее и с большим удивлением прочитал "Подбегая славному городу Москве прошу выслать главпочтамт три рубля кушать хочется Коала Лумпур". Он сунул телеграмму в карман, надеясь после повнимательнее ее прочитать, и еще быстрее припустил за кошками. Некоторые старушки, завидев толпу дружинников, преследующих кошек, бросали на землю свою поклажу и также начинали убегать от преследователей, на ходу превращаясь в фиолетовых кошек. Так что очень скоро Колька с дружинниками гнал перед собой несколько десятков кошек. Прохожие крестились, плевали через левое плечо или просто в изумлении останавливались. - Кошки бегут к котловану!- закричал на бегу Колька,- Надо отрезать им путь к отступлению!- но догнать кошек уже не удалось. Они все вдруг, разом юркнули под землю, словно туда вела широкая дорога. Колька напоследок запустил в них камень, но тот звонко ударился о землю, запрыгал по тропинке и улетел в котлован. Колька внимательно проследил за камнем и, когда поднял глаза, сердце у него замерло... Огонь буквально на глазах разгорался все сильнее и сильнее. Ветер, усиливающийся с каждой минутой, помогал огню... x x x Петрович долго не мог придти в себя после того, как в ванной он сначала ошпарился кипятком, а потом он сам еще искупался в ледяной воде пруда, что в самом центре города. Вернувшись домой после купания, Петрович долго отлеживался под теплым ватным одеялом. Отлежавшись под одеялом, Петрович робко высунул голову и глянул в окно. - Ого,- подумал он,- Что-то ветер усиливается. Никак, к дождю. А с этого бедного дерева ветер обязательно сорвет все листочки. Стоп!- сказал сам себе Петрович и даже подпрыгнул на кровати,- Это какие еще листочки в Сибири, да еще очень ранней весной?!- все внутри у него сжалось в предчувствии чего-то непонятного. Петрович был с детства очень любопытен. Он быстро оделся и вышел на улицу. Прямо перед подъездом рос высоченный дуб с сочными, зелеными листьями и крупными желудями. А к дубу была привязана... У Петровича даже руки затряслись, когда он увидал свою соседку Аграфену. Он быстро подбежал к ней и стал развязыват веревки, испуганно-торопливо повторяя: - Я-то думал, что дубы в Сибири не растут... А тут ты с желудями... Кто ж это тебя так, а? Когда веревки были развязаны, Аграфена потерла затекшие руки и как-то необыкновенно внимательно посмотрела на Петровича, будто впервые его видела: - Граф! Вы спасли меня от верной гибели. Я сейчас же доложу о вашем подвиге кардиналу.- Аграфена повернулась и медленно пошла, не разбирая дороги. - Да, не граф я, Аграфенушка, не граф,- забормотал испуганный Петрович. Он случайно взглянул на небо и увидел как высоко под облаками пролетал самый обычный бык, смешно шевеля ногами. - Да,- подумал Петрович, которому стало совсем не до смеха,- Ветер действительно усиливается, уж коли быки стали так высоко летать. А вот с Аграфеной, видать, не все в порядке и надо бы "Скорую" ей вызвать...- и Петрович пошел вслед за Аграфеной, стараясь не отставать. Вдруг Петровича слева и справа крепко взяли под руки. Петрович весь внутренне сжался, думая, что это разбойники. И действительно, если уж быки летать начали, то почему бы не попасть в руки разбойников среди бела дня? Да, и мало ли кто может напасть на честного человека в городе, в котором много фиолетовых кошек, а дубы ранней весной покрыты сочной листвой? Он покосился налево, потом направо и увидел своих старых знакомых - Мишу Ежевику и Лену Мякину. - А-а!- облегченно вздохнул Петрович,- Это вы! А я уж думал, что разбойники на меня напали! - Надо идти,- вместо ответа сказала Лена каким-то не своим голосом и при этом ни один мускул лица у нее не дрогнул. От этого "надо идти" Петровичу стало не по себе, а в ногах появилась слабость.- Надо всем идти. Чтобы уничтожить зло. - Надо,- как эхо отозвался Ежевика. - Надо!- глухо сказал сзади Тимка Невин. - Надо, так надо,- согласился Петрович. Все равно другого выхода у него не было и он стал веселее шагать со всеми к котловану. Толпа, которая окружала Петровича, постоянно увеличивалась. Слышалось отчетливо только одно слово "надо!!". Петровичу вдруг стало казаться, что вокруг него собрались все двоечники и троечники города, что где-нибудь возле котлована сейчас будет торжественное собрание и его обязательно выберут президентом общества "три плюс два". - Надо уничтожить все места, где может затаиться эта злобная сила! Надо уничтожить сердце этого зла!- а ветер все крепчал и крепчал, подгоняя Петровича и его спутников. Под конец они уже бежали и говорить стало совершенно невозможно. Неожиданно из школьного двора выбежали Витька с Сергеем Ивановичем, которые гнали перед собой огромного фиолетового кота. При их появлении Ежевика что есть силы заорал: - Держи нечистую силу!!- началась погоня. Ежевика даже залаял на кота, думая, что тот от страха залезет на дерево. Но кот еще быстрее побежал и перед самым котлованом будто провалился сквозь землю. - Там, на костре, Варежкин!- перекрывая шум ветра закричал Колька.- За мной!!- но не успел он взмахнуть рукой, как раздался оглушительный гром, который бывает только летом во время очень сильной грозы. Но весто дождя вдруг сильная теплая волна ударила в грудь и в душе у каждого что-то защипало. Комок подкатил к горлу, будто то, к чему ты давно, за много лет привык, именно сейчас теряешь навсегда. Колька почувствовал, что вот так, сразу, рывком, он стал совсем другим человеком. Чище что ли - Колька так и не понял. Он закрыл глаза и ладонями провел по лицу. Ветер стих, будто его и не было вовсе. Многие удивленно оглядывались, не понимая, что же произошло, растерянно - удивленно улыбались и терли руками лица. Колька заметил, что Лена Мякина плачет и подошел к ней: - Ты чего это? Что случилось? Сзади к ней подошел Варежкин, которого с последними раскатами грома выбросило из котлована, и тоже спросил: - Лена, ты чего плачешь? - Там только что был Варежкин,- сквозь слезы проговорила Мякина и показала пальцем на котлован,- И его убило! - Видать и впрямь убило,- как эхо повторил за ней Варежкин и тоже тихо заплакал. x x x История эта кончилась также внезапно, как и началась. В ближайший воскресный день, когда все нормальные люди отдыхали и обсуждали последние городские новости, когда милиция безуспешно пыталась найти вход в таинственное подземелье, совсем неожиданно приехали каток и бульдозер, появились машины с асфальтом и гравием и за пол дня так все заровняли, что хоть танцплощадку открывай. И таблички вокруг появились "Торговля на площади запрещена. Штраф 10 ефимков". Правда, откуда появились машины и трактора, кто на них работал в воскресный день,- так и осталось загадкой для жителей города и по сей день. Варежкин после всей этой истории будто заново родился. Седьмой и восьмой классы закончил на одни пятерки и поступил в торговое училище. Блестяще его окончил и вот уже два года работает простым продавцом. Со всеми людьми ласков и обходителен, а со старушками в особенности. Считает Варежкин только в уме, но как лучший отечественный калькулятор - до сотых долей копейки. На вопросы журналистов и следователей "С чего это у вас началось?" Варежкин отрицательно мотает головой и бессвязно мычит: - Бык! Буагильбер! Костер! Худо!! Аграфена обошла всех жителей Кряжска и всем без исключения задала один и тот же вопрос: - А скажи-ка мне любезный (или любезная), как звали миледи? Ну, ту самую, что так сильно пострадала от королевских мушкетеров? Кто отвечал ей, что так и звали - "миледи". Кто говорил, что "леди Винтер", а большинство пожимало плечами. Тогда Аграфена, счастливо улыбаясь и укоризненно качая головой, говорила: - Эх, вы, грамотеи! А еще книжки читаете! Ее звали,- тут она делала глубокую паузу, чтобы подчеркнуть всю значимость сообщаемых ею сведений,- Ее звали Аграфена. Вот так-то! Петрович серьезно увлекся бегом и бегает трусцой круглый год. Вот с тех пор, как ошпарился, так с тех пор и бегает, будто остыть не может. А у нас в Сибири бывают морозы и под шестьдесят, но даже это Петровича не останавливает. Через две недели после всех описанных событий Миша Ежевика получил телеграмму: "Малюта Скуратов зпт рыжий пес зпт погиб взятии Пайды тчк ждем вторичной присылки пионера Ежевики продолжения Ливонской войны тчк пожалую шубу моего плеча тчк Иван Васильевич". Вот тут-то и напал на Ежевику страх. Целую неделю Миша ходил как в воду опущенный и все ждал, что его снова туда отправят. Даже учебники решил с собой взять, чтобы не отстать от товарищей. И заявление в милицию написал:"Я, Михаил Ежевика, не хочу идти на Ливонскую войну, которую развязали темные круги нашего далекого прошлого". На длительное время за ним была установлена тайная слежка и всех старушек, которые приближались к Ежевике на десять шагов, подробно расспрашивали о том, почему они отрицают свое знакомство с Ежевикой, почему им кажется, что в Ливонской войне только кряжских пионеров и не хватает, а также на каком основании они преследуют ныне исправившегося двоечника? Распросы ничего не дали и потихоньку все успокоились. Милицию в это время крайне беспокоило совсем другое дело - о пропаже известного художника Коала-Лумпура и Главного Дружинника Лба. Сразу же на следующий день после взрыва в котловане в милицию пришла телеграмма:"Пробегая город Брест шлю пламенный привет участникам борьбы нечистой силы убедительно прошу выслать три тугрика Каир кушать хочется Коала". Утром следующего дня газеты всего мира сообщили, что израильская военщина открыла ураганный огонь по неизвестному бегающему объекту, израсходовав при этом весь годовой запас боеприпасов. Бульварная американская пресса поспешила объявить это новым российским секретным оружием, но Белый дом отказался как-либо прокомментировать эти сообщения, хотя и направил пару эсминцев в связи с этим к берегам Норвегии. К вечеру того же дня тема НБО - неопознанного бегающего объекта - стала самой популярной в мире, особенно после крупных волнений на юге Африки. Тогда же в милицию пришла очередная странная телеграмма:"Заплыв мыс Доброй Надежды тире Южный полюс посвящаем празднику окончания борьбы нечистой силой тчк Коала тире Лумпур". Уже на следующее утро начались крупные беспорядки в Южной Америке. Кокаиновые бароны - все как один!- отказались производить наркотики и сдались властям. Дотошные журналисты быстро выяснили, что все это связано с НБО. В Англииначали спешную подготовку эскадры для посылки к Фолклендским островам. Когда в Соединенных Штатах и Канаде еще не успела схлынуть волна популярности нового вида спорта - бег с картиной, поднятой над головой - через две недели солнечным воскресным днем Кряжск встречал своих героев искусственными цветами. Первым пришел к финишу Коала, держа в руках выбеленный солнцем и океанической водой холст. На нем не было и следа краски. Вторым пришел, как и ожидалось, Главный Дружинник Лоб. Увидев, что холст совершенно чист, простил художника и крепко его расцеловал. Так бы и закончилась эта история - улыбками, цветами, торжественными речами и прочим, если бы не Колька Огурцов. Его, да еще Лены Мякиной, на площади не было. Но больше всего виноват, конечно, Колька. Когда Ежевика посмотрел на картину, он сразу все понял. А когда в небе еще что-то громыхнуло и люди, подбросив в воздух своих героев, не стали их ловить, а кинулись по домам, Ежевика понял, что пора бежать и спасать Кольку с Леной. Кратчайшим путем Ежевика добежал до колькиного дома и сквозь щель в заборе стал внимательно осматривать двор... Ни Кольки, ни Лены нигде не было, но зато у входа в дровяной сарай сидел Илья Муромец и меланхолически точил огромный двуручный меч...