на непредвиденные расходы, и уговорил полицейские власти выпустить мистера Эдвардса под залог вплоть до освидетельствования психиатра. В разгар этой суматохи его вызвали в Лондон и потребовали объяснений относительно некоторых высказываний в телевизионном интервью, которое он давал на фоне развалин Финч-гроува. - Надо же такое сказануть: "Вот такие пироги"! - возмущался мистер Рис. - Вы ничего умнее не придумали? И потом, что значит: "Знал бы где упасть, соломки бы подстелил"? - Я имел в виду, что от случайностей никто не застрахован, - оправдывался Дандридж. - Меня забросали... - Его забросали! А нас, думаете, не забрасывают? Сколько писем мы уже получили? Мистер Джойнстон заглянул в бумагу. - На сегодня три тысячи восемьдесят два. Не считая открыток. - А что такое: "Всем нам приходится чем-то жертвовать"? Вы представляете, что подумают три миллиона телезрителей? - клокотал мистер Рис. - Живет себе в маленьком городке человек, живет тихо-мирно, не высовывается. Вдруг среди ночи является какой-то псих недоделанный и вышибает из него дух двухтонным ядром. Ничего себе жертвы! - Насчет "не высовывается" вы не правы, - возразил Дандридж. - Он беспрестанно допекал меня звонками и... - Ну если вы считаете, что это достаточное основание... У меня нет слов. - Давайте посмотрим на эту историю с точки зрения потенциального домовладельца, - осторожно вставил мистер Джойнсон. - Сегодня человеку со средним достатком не так-то просто раздобыть денег на приобретение дома. Нельзя допустить, чтобы у него сложилось впечатление, будто его дом могут вот так, безо всякого предупреждения, снести. - А ведь по плану его и вовсе сносить не предполагалось, - напомнил мистер Рис. - Вот именно, - поддакнул мистер Джойнсон. - Я, собственно, к тому, что Дандриджу в работе с людьми нужно побольше такта. Их надо уговаривать. Тут уж терпению Дандриджа пришел конец. - Уговаривать? - взорвался он. - Знали бы вы, какие мне приходится вести баталии! Вы, небось, думаете, все так просто: послал извещение о принудительном выкупе - и хозяева как добрые выметаются из домов? Как бы не так. Я вот обязан снести дом одной дамочки и провести автомагистраль через ее парк. И как прикажете ее уговаривать, если она чуть что палит в меня из ружья? - Мазила, - вздохнул мистер Рис. Мистер Джойнстон подошел к вопросу с делового конца. - Что же вы не заявите в полицию? - В какую еще полицию! Она сама полиция. Полицейские перед ней ходят на задних лапках. - Как эти ее львы, да? - съехидничал мистер Рис. - А зачем, по-вашему, ей понадобился заповедник? - спросил Дандридж. - Только не говорите, что она открыла заповедник, чтобы избавиться от мужа, - устало произнес мистер Рис. - Чтобы помешать строительству, вот зачем. Она рассчитывала получить широкую поддержку, вызвать сочувствие. Ей хотелось устроить заваруху. - Могла бы себя не утруждать: вы-то на что? - сказал мистер Рис. Дандридж посмотрел на него исподлобья. Все ясно: начальство не самого высокого мнения о его способностях. - Раз так, мне остается только отказаться от должности инспектора департамента дорожного строительства и вернуться в Лондон, - заявил он. Мистер Рис покосился на мистера Джойнсона. Этого-то ультиматума они и боялись. Мистер Джойнсон покачал головой. - Что вы, Дандридж, что вы, голубчик, - нарочито проникновенно проговорил мистер Рис. - Вот это уже совсем ни к чему. Мы хотим только одного: постарайтесь в дальнейшем, чтобы ваши действия не вызывали недовольства общественности. - Для этого я должен быть уверен в вашей поддержке, - предупредил Дандридж. - Если министерство не готово оказать мне содействие, я не смогу сломить сопротивление недовольных. - Сделаем все, что в наших силах, - пообещал мистер Рис. Дандридж вышел из кабинета умиротворенный. Он чувствовал, что его акции все-таки поднялись. После его ухода мистер Рис заметил: - Если этот гусь лапчатый решил сломать себе шею, грех не поддержать такое доброе начинание. А леди Мод от всей души желаю ни пуха ни пера. - Представляю, каково ей было потерять мужа. Страшная смерть, - сказал мистер Джойнсон. - Ничего удивительного, что бедняжка не в себе. Однако леди Мод была не в себе не столько из-за гибели мужа, сколько из-за счетов, которые приходили из уорфордских магазинов. - Сто пятьдесят банок сосисок? Шестьдесят тонн цемента? Тысяча свечей? Сорок двухметровых арматурных стержней? - бормотала она, перебирая счета. - Что это у Блотта за фантазии? И все же она не раздумывая заплатила по счетам, а о своих сомнениях решила молчать. Что ей за дело до затей Блотта? "Незнание - сила", - рассудила она, выказывая глухоту к закону, которая не делает ей чести как магистрату. А Блотт трудился не покладая рук. Пока Дандридж расхлебывал свои неприятности, он готовился к обороне. Он помнил предупреждение леди Мол: "Никакого насилия", но прибегать к насилию и не понадобится. Захватить сторожку можно разве что при поддержке танков и артиллерии. Блотт заполнил помещения по сторонам арочного проема железным ломом и цементным раствором, а лестничную шахту забетонировал. Крышу он тоже покрыл слоем бетона, из которого торчали отточенные железные прутья, опутанные колючей проволокой. Чтобы не остаться без воды, он провел к реке пластмассовую трубу, а затем залил бетоном комнаты первого этажа, через который она проходила. На случай продолжительной осады он собрал такие запасы продовольствия, что хватило бы на два года. А отключат электричество, Блотт и тут не пропадет: он припас тысячу свечей и несколько дюжин баллонов с газом. Позаботился о том, чтобы его не выкурили с помощью слезоточивого газа: из тайника в лесу был извлечен старый войсковой противогаз. Если же вдруг выяснится, что от современных газов он не спасает, Блотт укроется в библиотеке, которую он оборудовал под воздухонепроницаемое убежище. Словом, сторожка из огромной нарядной арки превратилась в настоящую крепость. Проникнуть в нее можно было лишь через люк на крыше, подходы к которому были защищены острыми кольями и колючей проволокой. А чтобы в любой момент покинуть крепость, Блотт соорудил веревочную лестницу - она до поры до времени была поднята. Ну а если случится так, что насилия не избежать, под рукой у Блотта была винтовка, пулемет "Брен", двухдюймовый миномет, несколько ящиков боеприпасов и ручных гранат - есть чем отбить нападение. "Буду стрелять только в воздух", - успокоил себя Блотт. Впрочем, стрелять и вовсе не придется. Блотт знал англичан: рисковать жизнью они не станут. А без риска для жизни - хотя бы и для жизни Блотта - проложить дорогу через парк и снести Хэндимен-холл не удастся. Сторожка - ныне Festung Блотт - преградила путь строительству. Справа и слева высились крутые утесы. Остается только снести арку, но как ее снесешь, если в ней засел Блотт. Разве что вместе с ним. Взорвать утесы по сторонам от нее динамитом? Опять-таки опасно для жизни Блотта: вдруг арка рухнет. А чтобы уж в парк точно никто не въехал, Блотт установил под аркой бетонные блоки. Только тогда леди Мод поинтересовалась, что это еще за фокусы. - Ни въехать ни выехать, - возмущалась она. - А если мне нужно будет в город за покупками? Блотт указал на другую сторону реки. "Бентли" и "лендровер" стояли рядом с бульдозерами. - Кто вам позволил пригонять сюда машины? - Вы же сами сказали: "Делай как знаешь, а мое дело сторона". Вот я и не стал спрашивать разрешения, - объяснил Блотт. Леди Мод пришлось признать, что в логике Блотту не откажешь. - Но это же неудобно. - Она оглядела сторожку. Если не считать прутьев и колючей проволоки на крыше, все как обычно. - Я только надеюсь, что вы воздержитесь от необдуманных поступков, - предостерегла она и, пройдя между бетонными блоками, направилась к своему автомобилю. Скоро она уехала в Уорфорд к мистеру Ганглиону ознакомиться с завещанием сэра Джайлса. Насколько ей было известно, вдове причиталась весьма внушительная сумма, и леди Мод намеревалась употребить ее на святое дело. * * * - Состояние, миледи. По нынешним временам - целое состояние! - восклицал мистер Ганглион. - Если вложить его с умом, вы сможете зажить по-королевски. Он окинул клиентку оценивающим взглядом. Уж ей-то сам Бог велел жить по-королевски - даром, что ли, шли разговоры про Эдуарда VII. - Я и сам вдовец, - добавил он и оглядел леди Мод еще внимательнее. Наружность на любителя. Ну да и он не красавец, к тому же в летах. А десять миллионов фунтов на дороге не валяются. И фотографии мистера Дандриджа чего-нибудь да стоят. - Со вторым браком я тянуть не буду, - сказала леди Мод. - Сэр Джайлс меня хорошо обеспечил, однако свои супружеские обязанности он так и не исполнил. - Именно, именно, - согласился мистер Ганглион, раздумывая над обвинениями в шантаже, которые выдвигал Дандридж. А не попробовать ли самому слегка пошантажировать клиентку на скорую руку? Он повернул ручку сейфа. - И потом, трудно, поди, одной в таком большом доме, - продолжал он. - Вам бы кого-нибудь для компании. А то ведь о вас и позаботиться некому. - Об этом я уже подумала. Я пригласила миссис Фортби переехать ко мне. - Миссис Фортби? Миссис Фортби? Я ее знаю? - Нет, едва ли. Она была... гм... экономкой в лондонском доме Джайлса. - Ах, экономкой? - Мистер Ганглион посмотрел на леди Мод поверх очков. - Да, помнится, я что-то такое слышал. - Не будем об этом, - остановила его леди Мод. - У покойного были свои слабости, но что проку теперь-то его бичевать? Как я поняла, в завещании он не оставил насчет бедняжки никаких распоряжений, и я решила поправить эту оплошность. - Очень благородный поступок. Благородный и великодушный, - похвалил мистер Ганглион и достал из сейфа конверт. - Кстати, о человеческих слабостях. Взгляните, пожалуйста, на эти фотографии. Вам не случалось видеть их прежде? Он открыл конверт и разложил фотографии на столе. Леди Мод так и впилась в них глазами. Сомнений не было: видеть их прежде ей уже случалось. - Откуда они у вас? - крикнула она. - Вы хотите, чтобы я предал огласке конфиденциальные сведения? - встревожился мистер Ганглион. - Конечно, хочу, - огрызнулась леди Мод. - Не хотела бы - не спрашивала. Мистер Ганглион убрал снимки в конверт. - В общем, ко мне обратилось за консультацией одно лицо - потенциальный клиент... - Дандридж! Так я и знала! Дандридж! - Ну, Дандридж не Дандридж - это я вам сказать не могу. Так вот, клиент утверждал, будто с помощью этих... э-э... весьма откровенных фотографий вы пытаетесь его... э-э... шантажировать. - Этого еще не хватало! - ахнула леди Мод. - Вот скотина! - Разумеется, я как мог старался его разубедить. Однако он упорно стоял на своем... Но леди Мод уже наслушалась. Она вскочила с места и схватила конверт. - И если вы считаете, что на этом основании нам следует привлечь его к суду по обвинению в клевете... - продолжал мистер Ганглион. - Значит, он говорил, что я его шантажирую? - взревела леди Мод. - Да я его в порошок сотру. И, прихватив конверт с фотографиями, она затопала из кабинета. Когда автомобиль леди Мод подкатил к полевому штабу, Дандридж обдумывал следующий этап наступления на Хэндимен-холл. Заручившись поддержкой министерства, он предвкушал скорую победу. Он успел переговорить с главным констеблем, и тот нехотя пообещал, что, если леди Мод вопреки предписанию откажется очистить Хэндимен-холл, на помощь строителям придет полиция. Дандридж уже отдавал Хоскинсу распоряжение занять парк, но в эту минуту в штаб ворвалась сама леди Мод. - Свинья ты поганая! - заорала она и швырнула на стол фотографии. - Ты только полюбуйся на себя! Дандридж полюбовался. Хоскинс тоже. - Ну и что ты на это скажешь? - спросила леди Мод. Дандридж уставился на посетительницу. Как ни силился он подобрать выражения, которые вполне передавали бы его чувства, ничего не получалось. - Думаешь, тебе это так просто с рук сойдет? - бушевала леди Мод. Дандридж схватил телефонную трубку. Опять эта зараза пристает к нему с фотографиями. Только на этих снимках узнать главного участника безобразной оргии легче легкого. А тут еще Хоскинс пялится. В глазах Хоскинса отражался такой ужас, что Дандридж отбросил колебания. Скандала, как видно, все равно не избежать. Он набрал номер полиции. - Звони, звони своему адвокату, - верещала леди Мод. - Никакие адвокаты тебе не помогут. Только сейчас Дандридж обрел дар речи. - Я и не собираюсь, - сказал он. - Я звоню в полицию. - В полицию? - повторила леди Мод. - В полицию? - прошептал Хоскинс. - Я намерен выдвинуть против вас обвинение в шантаже. Леди Мод подлетела к разделявшему их столу и бросилась на Дандриджа с кулаками. - Ах ты гад ползучий! Вскочив со стула, Дандридж метнулся к двери. Леди Мод пустилась вдогонку. Оставшись один, Хоскинс положил телефонную трубку на рычаг, схватил фотографии и заперся в уборной. Когда он оттуда вышел, Дандридж, сжавшись в комок, притаился за бульдозером, а леди Мод держали шестеро бульдозеристов. Фотографии были сожжены и пепел спущен в унитаз. Хоскинс опустился на стул и утер лицо платком. Еще бы чуть-чуть - и пиши пропало. - Ты у меня попляшешь! - голосила леди Мод, когда рабочие препровождали ее к машине. - Я тебя за клевету засужу! Без штанов по миру пущу! Наконец машина отъехала. Дандридж, пошатываясь, вернулся в штаб. - Слышали? - спросил он Хоскинса и без сил рухнул на стул. - Слышали, как она пыталась меня шантажировать? Он огляделся, ища фотографии. - Я их сжег, - признался Хоскинс. - Думаю, чего хорошего, если они будут валяться где попало? Дандридж посмотрел на заместителя с благодарностью. Действительно, если бы снимки валялись где попало, добра не жди. Но, с другой стороны, Хоскинс уничтожил улику. Вызывать полицию теперь нет смысла. - Что ж, если она и впрямь подаст на меня в суд, то я могу сослаться на вас, - решил Дандридж. - Вы свидетель. - Да ради бога, - согласился Хоскинс. - Только она не подаст: побоится. - От этой гниды можно ожидать чего угодно, - сказал Дандридж. Однако, избавившись от леди Мод и фотографий, он вновь почувствовал себя на коне. - Вот что я вам скажу, - объявил он. - Мы немедленно начинаем наступление на Хэндимен-холл. Будет знать, как мне грозить. - Увы, без фотографий мы не можем дать делу законный ход, - сказал мистер Ганглион, когда леди Мод вернулась к нему в контору. - Но он же говорил вам, что я его шантажирую, - наседала леди Мод. - Вы сами рассказывали. Мистер Ганглион безнадежно покачал головой: - Наш разговор с ним носил сугубо конфиденциальный характер. Он обратился ко мне как к адвокату. А поскольку всем известно, что в любом деле я представляю ваши интересы, суд отвергнет мои показания. Вот если бы Хоскинс согласился засвидетельствовать, что он слышал, как Дандридж называет вас шантажисткой... Он позвонил в Управление регионального планирования, и секретарша соединила его с полевым штабом. - Да ничего подобного, - отперся Хоскинс. - Я ничего такого не слышал. Какие еще фотографии? Знать ничего не знаю. Очень уж ему не хотелось давать в суде показания насчет этих чертовых фотографий. - Странно, - заметил мистер Ганглион. - Очень странно. Однако ничего не поделаешь: Хоскинс стать свидетелем не желает. - Вы видите: нынче ни на кого положиться нельзя, - сказала леди Мод. 26  Домой она возвращалась в прескверном настроении. У ворот усадьбы оно отнюдь не улучшилось: из-за баррикад в арке "бентли" пришлось оставить возле сторожки и добираться до Хэндимен-холла пешком. То, что стряслось на следующее утро, не шло ни в какое сравнение со всеми предыдущими огорчениями. Леди Мод была разбужена грохотом грузовиков, надвигавшихся из теснины, и гомоном возле сторожки. Она позвонила Блотту. - Что у вас за бедлам? - Началось, - произнес Блотт. - Началось? Что началось? - Строить пришли. Леди Мод оделась и помчалась к сторожке. У арки Дандридж, Хоскинс, главный констебль и приехавшие с ними полицейские разглядывали бетонные блоки. - Чем обязана? - поинтересовалась леди Мод. - Мы здесь затем, чтобы начать строительные работы, - объявил Дандридж, держась поближе к главному констеблю. - Двадцать пятого июня сего года вами была получена повестка о принудительном выкупе и... - Это частные владения, - напомнила леди Мод. - Попрошу вас удалиться. - Уважаемая леди Мод, - взмолился главный констебль. - Эти джентльмены в своем праве... - Эти джентльмены в моих владениях. И я требую, чтобы они убирались. Главный констебль покачал головой: - Хоть мне и неприятно вам это говорить... - Неприятно - не говорите, - оборвала леди Мод. - Они имеют надлежащие полномочия для того, чтобы начать прокладку магистрали через парк. И я призван проследить, чтобы им не чинилось никаких препятствий. Так что, будьте любезны, прикажите своему садовнику освободить это... м-м... помещение. - Сами прикажите. - Мы уже пытались вручить повестку о выселении, но он отказывается спуститься. Кажется, он забаррикадировал дверь. Нам бы очень не хотелось применять силу, однако я боюсь, что, если он станет упорствовать, мы будем вынуждены вломиться в здание. - Воля ваша. Если вынуждены - действуйте. Леди Мод отошла в сторонку, присела на бетонный блок и стала смотреть, как полицейские барабанят в дверь сторожки. Простучав так минут десять, они в конце концов ее выломали, но за дверью обнаружилась бетонная стена. Дандридж послал за кувалдой. Впрочем, было уже ясно, что кувалда тут не поможет. - Зацементировался мерзавец, - сказал Дандридж. - Это я и без вас вижу, - бросил главный констебль. - И что вы намерены предпринять? Дандридж подумал, посоветовался с Хоскинсом, затем они отошли к мосту и оглядели арку. При нынешних обстоятельствах сторожка являла собой удручающее зрелище. - Ив обход не получится, - сказал Хоскинс, указывая на утесы. - Тысячи тонн породы - пойди пробейся. - А может, рванем утесы динамитом? Хоскинс окинул утесы взглядом и покачал головой. - Как бы случайно не пришибить этого придурка. - Ну и черт с ним, - буркнул Дандридж. - Сам будет виноват: не захотел выходить. Однако уверенности в его голосе не было. Он понимал: гибель Блотта вызовет то, что министерство по вопросам окружающей среды наверняка расценит как "недовольство общественности". - И потом, - добавил Хоскинс, - по утвержденному проекту трасса должна проходить прямо по теснине, а не вилять. - Взрывали же мы утесы в начале теснины - и ничего. - Тогда мы получили официальное разрешение расширить проход, а то из-за реки не развернуться. Пейзаж только здесь охраняется, а там нет. Дандридж выругался. - Так я и знал, что старая паскудница что-нибудь отчубучит, - проворчал он. Они вернулись к арке, где леди Мод препиралась с главным констеблем. - По-вашему, это я приказала своему садовнику зацементировать вход в сторожку? - По-моему, да, - отвечал главный констебль. - В таком случае, Персиваль Генри, вы еще тупее, чем я думала, - заявила леди Мод. Главный констебль вздрогнул: - Слушайте, Мод, вы ведь не хуже меня знаете, что без вашего разрешения он бы на такое не осмелился. - Глупости. Я только сказала, что сторожка в его полном распоряжении. Это его дом. Он живет тут уже тридцать лет. И если ему пришла фантазия залить ее цементным раствором, это его личное дело. - Тогда у нас нет другого выхода: я вынужден вас арестовать. - За что? - За сопротивление властям. - Ну уж это дудки, - заметила леди Мод. Она поднялась, вышла из арки и, задрав голову, позвала: - Блотт! В круглом окошке показалась голова Блотта. - Что? - Блотт, сейчас же выходите и не мешайте джентльменам работать. - Не выйду, - сказал Блотт. - Блотт! - проорала леди Мод. - Я вам приказываю! - Нет. И Блотт захлопнул окошко. Леди Мод повернулась к главному констеблю. - Видели? Я ему приказываю, а он не слушается. Вы и теперь собираетесь арестовать меня за сопротивление? Главный констебль покачал головой. Он понял, что проиграл. Леди Мод зашагала домой. - Что вы думаете делать дальше? - обратился главный констебль к Дандриджу. - Должен же быть какой-то выход. - Если вас вдруг осенит, дайте мне знать, - сказал главный констебль. - А может, ну его? На худой конец, снесем арку вместе с ним. - Для того, кто в ней засел, это будет действительно худой конец, - согласился главный констебль. - Нам-то что за дело? Мы сносим арку на законных основаниях, а раз он не хочет выходить, мы разве виноваты? Главный констебль покачал головой: - Объясните это судье, когда вас привлекут за убийство. Я-то думал, происшествие в Гильдстед Карбонелле вас хоть чему-то научило. Он сел в машину и уехал. Дандридж перешел на другой берег, где дожидалась ватага молодцов, подрядившихся сносить сторожку. - Можно ее снести как-нибудь так, чтобы человек внутри не пострадал? - спросил он бригадира. Бригадир посмотрел на него с сомнением. - Как же ее снесешь, если он не хочет? И тут, словно для того, чтобы подкрепить этот довод, на крыше показался Блотт. В руках он держал ружье. - Сами видите, - сказал бригадир. Блотт пошарил глазами в небе, поднял ружье и выстрелил. Сверху камнем упал лесной голубь. Теперь-то уж Дандридж точно видел, о чем толкует бригадир. - В контракте ничего не сказано про то, что мы должны без нужды рисковать жизнью, - продолжал бригадир. - А связываться с деятелем, который замуровал себя в арке и бьет голубей влет, - это уж такой ненужный риск, что ненужнее некуда. Псих он, ваш садовник. У него крыша поехала вместе с колючей проволокой, он и палит в белый свет. "Сюда бы мистера Эдвардса", - с тоской подумал Дандридж и повернулся к Хоскинсу. - По-моему, следует обратиться в министерство, - решил Хоскинс. - Этот орешек нам не по зубам. Услыхав выстрел, леди Мод в Хэндимен-холле схватилась за бинокль. Она увидела, что Блотт стоит на крыше с ружьем в руках, и тут же позвонила в сторожку. - Это не в вас стреляют? - с тревогой спросила она. - Нет, это я. Просто голубя подстрелил. А они все разговаривают. - Не забудьте, что я вам говорила про насилие, - предупредила леди Мод. - Надо вести себя так, чтобы нам сочувствовали. Я свяжусь с Би-би-си, с Ай-ти-ви и со всеми центральными газетами. Уж я постараюсь - у меня вся пресса будет на ушах стоять. Блотт положил трубку. Стоять на ушах. Какой же он красочный, этот английский язык. Стоять на ушах. Прямо из полевого штаба Дандридж позвонил в Лондон. - Что вы мне рассказываете, - не поверил мистер Рис. - Садовник леди Линчвуд замуровал себя в декоративной арке? Быть такого не может. - Да будет вам известно, высота этой арки двадцать с лишним метров. Внутри несколько помещений. Нижнее он залил бетонным раствором. На крыше колючая проволока. И извлечь его оттуда можно лишь одним способом - взорвать арку. - Давайте я позвоню в пожарную часть, - предложил мистер Рис. - Их же вызывают, когда надо снять кошку с дерева. - Я уже звонил. - И что они? - Говорят: "Наше дело тушить пожары, а не брать крепости". Поразмыслив, мистер Рис заметил: - Но ведь должен же он когда-нибудь выйти. - Зачем? - Ну, хотя бы когда проголодается. - Проголодается? - вспылил Дандридж. - Проголодается, да? Он и в сторожке с голоду не помрет. У меня тут список продуктов, которые он заказывал в местном магазине. Четыреста банок тушеных бобов, семьсот банок солонины, сто пятьдесят банок сосисок. Дальше читать? - Не стоит, - поспешно ответил мистер Рис. - Ну и крепкий же парень! Неужели ничего вкуснее не нашел? - Это все, что вы можете сказать? - Да, по всему видать, он там надолго поселился, - признал мистер Рис. - А нам как быть? Отложить строительство на пару лет - дожидаться, пока он слопает свою пайку? Мистер Рис задумался. - Попробуйте его отговорить, - посоветовал он. - Кто хочет наложить на себя руки, на тех обычно действуют убеждением. - Не собирается он ничего на себя накладывать. - Не скажите. Питаться только солониной, тушеными бобами и сосисками, да еще в таком количестве - я бы точно помер. Однако я вас понимаю. Человек, который способен обречь себя на такие харчи, будет стоять до последнего. Ну и как, вы надумали что-нибудь? - Представьте, надумал. - Надеюсь, никаких кранов и ядер? - забеспокоился мистер Рис. - Еще одно недоразумение вроде недавнего нам совсем ни к чему. - Я хочу обратиться за помощью к армии. - Армия? Друг мой, мы живем в свободной стране. Как же вы можете требовать, чтобы честного англичанина выставляли из собственного дома при поддержке танков и артиллерии? - Разрешите поправочку: он не англичанин, - уточнил Дандридж. - А бросать против него танки и артиллерию у меня и в мыслях не было. - Я думаю. Общественность этого не потерпит. Но кто же он, если не англичанин? - Итальянец. - Итальянец? Вы точно знаете? Что-то он уж больно буен для итальянца. - Он натурализовался в Англии. - А, тогда понятно, откуда у него такая натура, - сказал мистер Рис. - В таком случае, это дело вполне можно поручить армии. Разбираться с иностранцами - это по их части. И как вы себе это представляете? Дандридж изложил свой план. - Ну что же, попробую вам помочь, - решил мистер Рис. - Я переговорю с министром, а потом вам позвоню. Телефоны в Уайтхолле раскалились. Мистер Рис позвонил министру по вопросам окружающей среды, а тот связался с министром обороны. К пяти часам командование сухопутных войск согласилось выделить для проведения операции отряд морской пехоты специального назначения, обученный карабкаться по отвесным скалам. Министр по вопросам окружающей среды заверил министерство обороны, что отряд придается в помощь полиции и до применения огнестрельного оружия дело не дойдет: бойцы должны будут всего-навсего захватить сторожку и задержать Блотта, чтобы полиция могла выселить его в установленном порядке. - На наше счастье, прессе еще ничего не известно, - добавил министр. - Если мы сумеем вышвырнуть его вон, пока газетчики не бросились вынюхивать, что да как, огласки удастся избежать. Так что дело не терпит отлагательств. В тот же вечер на инструктаже в полевом штабе Дандридж повторил эту мысль. - Вот фотографии объекта, сделанные сегодня, - объявил он бойцам и пустил по рукам снимки - как видите, на здании достаточно уступов и взобраться по стене будет несложно. Проникнуть внутрь можно двумя путями: либо через круглые окошки по обеим сторонам, либо через люк на крыше. На мой взгляд, уместнее всего применить военную хитрость: кто-то, чтобы отвлечь внимание, заходит с тыла, а остальные тем временем штурмуют здание с фасада... - Знаете, насчет тактических подробностей мы как-нибудь сами решим, - перебил майор, которому было поручено командование операцией. Ему не понравилось, что штатский лезет учить его военному искусству. - Я только хотел помочь, - уступил Дандридж. - Значит, так, - сказал майор. - Собираемся у виселицы в ноль часов ноль минут, оттуда двинемся пешком... Дандридж оставил пехотинцев и заглянул к Хоскинсу. - Наконец-то дело подвигается, - поделился он радостью. - То-то старая чертовка удивится: "Откуда такая напасть на мою голову?" Хоскинс неуверенно кивнул. Он сам служил в армии и в отличие от шефа не был так уж убежден в надежности военной машины. Вечер Блотт провел за книгой сэра Артура Брайента, однако мысли его занимало отнюдь не прошлое. Он все время думал о будущем. Противники либо пойдут на приступ немедля, либо примутся тянуть из него душу - подсылать с уговорами всяких доброхотов. Блотт представлял, что это за публика: по телевизору насмотрелся. Чиновники социальной сферы, психиатры, проповедники, полицейские. И каждый будет свято верить, что компромисс достижим. Станут урезонивать, умасливать (Блотт специально полез в словарь и убедился, что правильно понимает значение этих слов), станут на все лады убеждать его, что он не прав. И ничего-то у них не получится - ни-че-го. Потому что не с теми мерками они к нему приходят. Они думают, он итальянец, а он не итальянец. Они думают, что он действует по чужой указке или хочет выслужиться перед хозяйкой, а он в нее влюблен. Они думают, что компромисс достижим... С кем компромисс? С автомагистралью? Что за вздор. Блотт даже улыбнулся. Либо пройдет магистраль через усадьбу, либо нет. Уговаривай не уговаривай, никакого компромисса тут быть не может. Но главная беда этих говорунов - все они живут в больших городах, для таких разговоры - все равно что наличность, слова - разменная монета. Слово англичанина - то же долговое обязательство, а Блотту что за дело до всяких там акций-облигаций? "Торговцы словесами", - презрительно величал таких пустобрехов старый лорд Хэндимен. Блотт и сам так считал. Ну и пусть себе мелют языком хоть до посинения, Блотта этим не проймешь. Для него на всем свете нет ничего дороже, чем этот парк, сад, Хэндимен-холл. Блотт здесь самый нужный человек. И чтобы он поступился собственной нужностью? Да лучше смерть! Блотт разделся, лег в постель и лежал, прислушиваясь к журчанию реки, к шороху листьев. За окном виднелся Хэндимен-холл, в спальне леди Мод горел свет. Блотт любовался огнями, пока они не погасли. Только тогда он уснул. Около часа ночи его разбудил шум за окном. Шум был едва слышен, но чутье Блотта не хуже системы дальнего обнаружения подсказало ему, что возле сторожки люди. Он встал, подошел к окну и вгляделся в темноту. Внизу, слева от арочного проема, кто-то стоит. Блотт перебрался к противоположному окошку. В парке тоже люди. Верно, через ограду перебрались. Блотт продолжал прислушиваться и вскоре различил внизу шевеление. Никак на стену лезут? Лезут? В темноте? Интересно. Он достал из буфета "лейку" со вспышкой и высунулся из окна. В тот же миг вся стена арки озарилась ослепительным белым светом. Раздался вскрик и шум падения. Блотт перешел к другому окну и сделал еще один снимок. Второй гость успел зажмуриться и удержался на стене. Блотт опустил фотоаппарат. Придется придумать средство посильнее. Когда по стене тяжелее всего карабкаться? Когда она скользкая. Блотт притащил из кухни банку с целым галлоном растительного масла и по лесенке в углу комнаты поднялся на крышу. Там он подполз к самому краю и начал поливать стену маслом. Внизу кто-то чертыхнулся и, поскользнувшись, брякнулся на землю. Снова раздался крик. Вылив остатки масла на другую стену, Блотт вернулся в комнату, достал фонарь и посветил вниз. По стенам больше никто не лез, а у подножия арки толпились люди в военной форме и с ненавистью глядели на Блотта. Лица у всех были вычернены. Один лежал на земле. - Чем могу служить? - спросил Блотт. - Ну погоди, сукин сын, мы до тебя доберемся! - рявкнул майор. - Ты ему ногу сломал! - Это не я. Я его пальцем не тронул. Сам сломал. А чего он ни свет ни заря у меня по стенам лазает? Но тут его внимание привлек шум с другой стороны арки. Опять этим паразитам неймется. Блотт принес еще две банки растительного масла и повторил процедуру, после чего стены сторожки покрылись масляными потеками, а на земле валялись еще два скалолаза. Военные вполголоса совещались. - Нужны монтерские кошки, - решил майор. Блотт выглянул в окно и осветил их фонарем. Прозвучал выстрел, и мимо Блотта просвистел стальной стержень с тремя острыми крючками. Он упал на крышу и зацепился за колючую проволоку. За ним последовал еще один. Блотт помчался на кухню, схватил нож и, взобравшись на крышу, перерезал веревку. Потом прополз под колючей проволокой и перерезал другую. Опять удар, опять крик. Блотт поглядел вниз. - Есть еще желающие? Но армия уже отступила. Блотт с досадой наблюдал, как вояки отходят по мосту, унося с собой раненых. Жаль, что все так быстро кончилось. Дали бы ему бой по всем правилам - то-то потом было бы разговоров. Бой по всем правилам? Блотт бросился к буфету, который он превратил в арсенал. Надо спешить. Взобравшись на крышу, он спустил веревочную лестницу. Через десять минут он стоял на мосту с ручным пулеметом. Едва морские пехотинцы дотащились до виселицы, где их ждал автобус, как вдалеке грянула пулеметная очередь. Она продолжалась всего несколько секунд, потом повторилась еще и еще. Перепуганные пехотинцы остановились как вкопанные. Очереди смолкли. Чуть погодя громыхнул выстрел помощнее, а через секунду еще один. Это Блотт испытывал противотанковое ружье и убедился, что оно все еще исправно. Леди Мод села в постели и пыталась нашарить выключатель. К одиночным выстрелам в ночи она уже привыкла, но это что-то другое. Не иначе артиллерия. Она добралась до телефона и позвонила в сторожку. К телефону никто не подходил. - Господи! - простонала она. - Убили! Она вскочила с постели и поспешно оделась. Пальба прекратилась. Леди Мод опять позвонила в сторожку, и снова никто не отвечал. Тогда она набрала номер главного констебля. - Его убили! - заголосила она. - Напали на сторожку и убили! - Кого? - не понял главный констебль. - Блотта! - Так-таки и убили? - Честное слово! То из пулеметов строчили, то еще из чего-то стреляли, из чего-то крупного. - Бог ты мой, - пробормотал главный констебль. - А может, это какое-нибудь недоразумение, а? Вы часом ничего не перепутали? - Персиваль Генри! - взвизгнула леди Мод. - Или вы плохо меня знаете? Я привыкла отвечать за свои слова! Вспомните, что случилось с Берти Буллетт-Финчем. Уж это главный констебль и так прекрасно помнил. Теперь в Южном Уорфордшире ночным убийством никого не удивишь. К тому же леди Мод была на грани истерики, а эта дама при всех ее недостатках впадать в истерику по пустякам не станет. - Я немедленно высылаю все имеющиеся в наличии патрульные машины, - пообещал главный констебль. - И "скорую помощь"! - крикнула леди Мод. В считанные минуты все полицейские машины Южного Уорфордшира собрались в Клинской теснине. Возле виселицы были задержаны двенадцать морских пехотинцев 41-го полка, двое с переломами ног. Их задержали в ту минуту, когда они, погрузившись в автобус, собирались покинуть теснину. Задержанных препроводили для допроса в Уорфордское отделение полиции, невзирая на негодующие выкрики, что они действуют по приказу начальника военного округа и полиция не имеет права их арестовывать. - Утром разберемся, - сказал инспектор, и пехотинцев загнали в камеры. Вскарабкавшись на крышу по веревочной лестнице, Блотт втянул ее наверх. Стрельбы прошли на славу, оружие не подкачало. Правда, в темноте повреждений не разглядеть, но по звуку нетрудно догадаться, что снаряды арку не пощадили, и теперь всякий может удостовериться: в применении силы нападавшие перешли все допустимые границы и проявили ничем не спровоцированную жестокость. Только в комнате Блотт своими глазами увидел, до чего же мощная штука это реактивное противотанковое ружье. Снаряды пробили фриз в двух местах, пол был усеян обломками камня. В обоих окнах вылетели стекла, на потолке следы пуль. Блотт принялся обдумывать дальнейшие шаги, но тут за окном раздался топот. К сторожке кто-то бежал. Блотт выключил фонарь и подкрался к окну. Это была леди Мод. - Близко не подходите, - предупредил Блотт, чтобы придать достоверность передряге, в которую он якобы только что попал, а заодно показать хозяйке, что он цел и невредим. - Слава Богу, вы живы! - воскликнула она. - А я думала, вас убили. - Убили? Меня? Куда им - кишка тонка. - Кто это был? Вы их разглядели? - Это военные, - ответил Блотт. - У меня и доказательство есть: фотографии. 27  На следующее утро Блотт стал знаменитостью. К утренним выпускам газет материал о нападении на сторожку не поспел, зато во всех вечерних имя Блотта было вынесено в заголовки. Сообщение Би-би-си о бесчинствах военных и возможные юридические последствия обсуждались в программе "Сегодня". К часу дня события получили продолжение: стало известно, что задержанные морские пехотинцы согласились давать показания. На заседании палаты общин премьер-министра замучили вопросами, и министр внутренних дел обещал назначить обстоятельное расследование. Весь день в теснине кишмя кишели журналисты, фотографы, кинооператоры, они наперебой брали у Блотта и леди Мод интервью и снимали повреждения. А повреждения сразу бросались в глаза. Вся стена арки была испещрена следами пуль, которые наглядно свидетельствовали, что нападавшие вели чрезвычайно ожесточенный огонь. Несколько фигур на фризе лишились голов, снаряды, выпущенные из противотанкового ружья, оставили в стене две пробоины. Даже бывалые журналисты, не понаслышке знавшие о разгуле терроризма в Белфасте, разинули рты. - Я в жизни не видел ничего подобного, - рассказывал телезрителям корреспондент Би-би-си, стоя на верхушке лестницы, с которой он собирался брать у Блотта интервью. - Это не Вьетнам, не Ливан, как может показаться, - это тишайший уголок Англии, расположенный вдали от больших городов. Скажу одно: я в ужасе от того, что такое стало возможным. Итак, мистер Блотт, расскажите, пожалуйста, как произошло нападение. Блотт высунулся в окно и, глядя в камеру, начал: - Дело было около часа ночи. Сплю я, значит, и вдруг шум. Я встаю, подхожу к окошку, глянь - по стене кто-то лезет. Мне это не понравилось, ну я и давай лить масло. - Значит, вы поливали стену маслом, чтобы ему помешать? - Ага. Оливковым маслом. Они соскользнули, и началась пальба. - Пальба? - Из пулемета, что ли. Я побежал на кухню и залег на пол. А минуты через две - бабах! Все вещи по комнате разбросало. Потом опять - бабах! И больше ничего. - Понятно, - произнес журналист. - Скажите, вы не отстреливались? Я слышал, у вас имеется ружье. Блотт покачал головой: - Они свалились как снег на голову, я и опомниться не успел. - Немудрено. Представляю, что вы пережили, - посочувствовал журналист. - И еще один вопрос. Каким маслом вы их поливали - кипящим? - Кипящим? - удивился Блотт. - Откуда мне было взять кипящее? Прямо из банки и лил. Некогда мне было его кипятить. - Большое спасибо, - поблагодарил журналист и спустился на землю. - Последнюю фразу, пожалуй, уберем, - сказал он звукооператору. - А то такое впечатление, будто он был не прочь обварить их кипящим маслом. - В сущности, я его не осуждаю, - отозвался звукооператор. - Вон чего он натерпелся от этих ублюдков. Таких и кипящим маслом ошпарить не жалко - заслужили. Сходные чувства испытывал главный констебль. - Что вы несете - "приданы в помощь полиции"? - орал он на полковника с базы морской пехоты, который объяснял ему, что по приказу министра обороны направил группу скалолазов для содействия полицейским. - Моих людей там не было и в помине! А вы посылаете туда, своих головорезов с ракетами и пулеметами, и они затевают черт знает какой... - У моих людей не было оружия, - возразил полковник. Главный констебль сделал круглые глаза. - Не было оружия? Он мне будет рассказывать - "не было оружия"! Да я сам видел, что они сотворили с аркой. Этак вы еще скажете, что они вообще ни при чем. - По их словам, действительно ни при чем. Они клянутся и божатся, что стрельба началась, когда они уже шли к автобусу. - Эк удивили! Если бы я среди ночи раздолбал чей-то дом, я бы тоже клялся, что в ту минуту был от него за тридевять земель. Вот только кто им поверит. Дураков нет. - Однако при задержании вы оружия не нашли, - не сдавался полковник. - Небось, побросали где-нибудь. И еще вопрос, двенадцать ли их было. Может, пока мои люди их настигли, те другие успели скрыться. - Уверяю вас... - начал полковник. - А пошли вы со своими уверениями! - взорвался главный констебль. - Нечего меня уверять! Результаты нападения налицо, задержаны двенадцать человек, умеющих обращаться с оружием, которое применялось при нападении. Все они признают, что прошлой ночью они пытались вломиться в сторожку. По-моему, вполне достаточно. Завтра утром они предстанут перед судом магистратов. Полковник нехотя согласился, что косвенные улики... - Какие они косвенные! - окрысился главный констебль. - Виноваты, и точка. Да вы и сами знаете. Приунывший полковник собрался уходить. Напоследок он посоветовал: - И все же приглядитесь-ка к тому чиновнику, который их инструктировал. Дандридж, кажется. - Я насчет него уже распорядился. Он, правда, сейчас в Лондоне, но я послал за ним двух наших сотрудников. Привезут - допросим. Но Дандриджа и так уже допрашивали пять часов подряд - сперва мистер Рис и мистер Джойнсон, а потом и сам министр. Снова и снова Дандридж объяснял: - Я только велел Им пробраться в сторожку и задержать Блотта, чтобы полицейские могли выселить его законным порядком. Я же не знал, что они примутся палить из чего попало. Но ни мистера Риса, ни министра эти объяснения не устраивали. - Давайте-ка вспомним, какие вам были даны поручения, - предложил министр, стараясь говорить как можно спокойнее. - Вы были назначены инспектором департамента дорожного строительства в центральных графствах. Вам, в частности, надлежало принять меры, чтобы строительство автомагистрали М 101 не сопровождалось нежелательными эксцессами, чтобы местное население не сомневалось, что его интересы надежно защищены, и чтобы не пострадала окружающая среда. Положа руку на сердце, можете ли вы утверждать, что выполнили хотя бы одну из перечисленных задач? - Собственно говоря... - начал Дандридж. - Не можете вы этого утверждать, - цыкнул на него министр. - С тех пор как вы появились в Уорфорде, там произошел целый ряд чудовищных событий. Сперва полоумный крановщик в лепешку расшибает члена Ротари-луба в его собственном доме, причем этот псих утверждает, что его побудило... - Я и не знал, что мистер Буллетт-Финч ротарианец, - заметил Дандрндж, изо всех сил стараясь хоть как-то отвести грозу, которая вот-вот должна была грянуть. - Вы не знали... - Министр мысленно сосчитал до ста и выпил воды. - Затем целый городок был сметен с лица земли. - И вовсе не целый городок, а только главная улица. Министр посмотрел на Дандриджа страшными глазами и, помолчав, произнес: - Это только вы, мистер Дандридж, способны углядеть какие-то тонкие различия между человеком и ротарианцем, между главной улицей и городом, где других улиц не имеется. От меня эти различия как-то ускользают. Итак, целый городок превращен в развалины, заживо сгорел случайный прохожий, двадцать человек получили ранения, кое-кто опасные. И заметьте себе, трасса магистрали проходит в целой миле от городка. Далее, член парламента был растерзан львом... - Ну уж к этому я никакого отношения не имею, - запротестовал Дандридж. - Не знаю, не знаю, - протянул министр. - Впрочем, тут я пока от выводов воздержусь - подождем, когда выяснится полная картина. И наконец, по вашему наущению вызывается группа военнослужащих, которым поставлена задача выставить садовника-итальянца... не перебивайте... итальянца из его жилища с применением пулеметов и противотанкового вооружения. - Я же не просил их... - Молчать! - заорал министр. - Вы уволены. - Вы арестованы, - объявил детектив, поджидавший у кабинета мистера Риса, когда Дандридж, пошатываясь, вышел в коридор. Под конвоем двух полицейских Дандридж направился к лифту. Мистер Рис сел за стол и вздохнул. - Говорил я, что этот стервец сам сломает себе шею, - произнес он с тихой радостью. - Как же теперь автомагистраль? - спросил мистер Джойнсон. - Что магистраль? - Будем строить дальше или как? - Бог ее знает, - сказал мистер Рис. - По правде говоря, сомневаюсь. Не забудьте: в Южном Уорфордшире грядут новые дополнительные выборы. Не забыла про них и леди Мод. Вокруг сторожки все еще сновали журналисты и фотографы - снимали ее со всех сторон, взбирались по взятым напрокат лестницам и интервьюировали Блотта, - а между тем леди Мод уже приискивала достойного преемника сэру Джайлсу. Чтобы наметить очередные задачи, в доме генерала Бернетта было проведено заседание Комитета по спасению теснины. - А Блотт ваш показал себя удальцом, - похвалил генерал. - Даром что макаронник. Как это он храбро держался под обстрелом. Итальянцы бывало чуть что - как зайцы улепетывают. - Да уж, - согласился полковник Чепмен. - Вот это чувство долга, вот это самоотверженность! Все мы должны быть ему признательны. Честно говоря, мне сдается, что после давешнего происшествия на автомагистрали поставят крест. Строительство придется сворачивать. Я слыхал, экологи со всей страны собираются устроить перед сторожкой сидячую демонстрацию, чтобы эта постыдная акция не повторилась. - А я вчера вечером смотрела по телевизору интервью с Блоттом и восхищалась, - вставила мисс Персиваль. - Как он блестяще владеет английским языком! На вопросы отвечал так, что заслушаешься. По-моему, особенно хорошо он говорил про английские традиции. - Про то, что дом англичанина - его крепость. Это он в самую точку, - подхватил генерал. - Я-то имела в виду его слова про то, что Англия - родина свободы и что англичане должны стоять на страже своих традиционных устоев. Леди Мод презрительно оглядела собрание. - Дожили! Наши интересы уже и защитить некому, кроме итальянцев. Генерал заерзал. - Ну это вы преувеличиваете, - пробормотал он. - Ничего не преувеличиваю. Если бы не Блотт, не видать нам своих домов. - А дом мисс Персиваль спасти не удалось, - напомнил полковник Чепмен. - Не Блотта же в этом винить. Мисс Персиваль достала платок и смахнула слезу. - Такой был славный коттеджик, - вздохнула она. - Я веду речь вот к чему, - продолжала леди Мод. - На мой взгляд, лучший способ выразить нашу признательность и поддержку Блотту - выставить его кандидатуру на предстоящих дополнительных выборах в парламент. У членов комиссии глаза на лоб полезли. - Чтобы итальянец представлял Южный Уорфордшир в парламенте? - вымолвил генерал. - Я не думаю... - Оно и видно, - резко оборвала его леди Мод. - А Блотт, между прочим, не итальянец. Он национализированный англичанин. - Вы, наверно, хотите сказать, натурализированный, - поправил полковник Чепмен. - Национализированный - это который подчиняется государству, а ваш садовник как раз наоборот. - Поправка принята, - великодушно согласилась леди Мод. - Итак, никто не возражает против того, чтобы Блотт представлял партию на дополнительных выборах? Она обвела взглядом сидевших за столом. Первой сдалась мисс Персиваль. - Я поддерживаю это предложение, - пролепетала она. - Выдвигаете, - уточнила леди Мод. - Не поддерживаете, а выдвигаете. Сперва надо его выдвинуть, а потом уже голосовать. Кто "за"? Уступив такому напору, генерал и полковник Чепмен подняли руки. И поскольку Комитет по спасению Клинской теснины в Южном Уорфордшире приравнивался к партии, место в списке кандидатов Блотту было обеспечено. * * * Леди Мод объявила решение комитета собравшимся у сторожки журналистам. Журналисты бросились к своим машинам, а леди Мод поднялась по лестнице к разбитому окошку. - Блотт, - позвала она. - На два слова, Блотт открыл окошко и высунул голову. - Что такое? - Я вам сейчас такое скажу - вы упадете. Блотт озадаченно покосился на хозяйку. Он уже давно предчувствовал, что его падение не за горами. В свое время он упустил из виду, что патроны крупного калибра в Британской армии больше не применяются, а реактивное противотанковое ружье ПИАТ и вовсе снято с вооружения. - Я решила, что вы должны заменить сэра Джайлса, - сказала леди Мод и посмотрела на Блотта в упор. Блотт разинул рот. - Заменить сэра Джайлса? Gott in Himmel! - пробормотал он. - Вот в этом я очень сомневаюсь. - Вы хотите сказать... - Да, - подтвердила леди Мод. - Отныне вы хозяин Хэндимен-холла. Можете выходить. - Но... - Да передайте мне пулемет - или из чего там вы стреляли? Я его отсюда спущу. Закопаем в сосняке. Скоро они брели к Хэндимен-холлу, таща с собой ПИАТ и ручной пулемет. Блотт все еще не мог прийти в себя. - Как вы догадались? - изумлялся он. - Как догадалась? Я позвонила вам, как только услышала стрельбу. - Леди Мод улыбнулась. - А вы, небось, меня за дурочку почитаете? Не на такую напали. - Meine Liebling, - простонал Блотт и, насколько хватило рук, заключил леди Мод в объятия. В Уорфордском суде магистратов Дандриджу было предъявлено обвинение в причастности к преступному сговору, имевшему целью нарушение общественного порядка, покушение на убийство, злостную порчу личного имущества граждан, а также сопротивление полиции при исполнении служебных обязанностей. Услышав последний пункт, Дандридж вскипел. - Сопротивление? - заорал он на судей. - Сопротивление? Это кто, интересно знать, сопротивлялся? - Заседание откладывается на неделю для проведения дополнительного расследования, - рапорядился полковник Чепмен. - Уведите обвиняемого. Разразившегося бранью Дандриджа выволокли из зала суда и затолкали в полицейскую машину. В камере его посетил мистер Ганглион, которого суд назначил его защитником. - На вашем месте я бы признал себя виновным по всем пунктам, - посоветовал мистер Ганглион. - Виновным? Я ни в чем не виноват! Меня оболгали! - бушевал Дандридж. - Я вас понимаю. Но как мне известно, полиция собирается выдвинуть новые обвинения. - Какие там новые?! И так на меня всех собак навешали. - Остался еще один пустячок, с которым надо разобраться: шантаж. Не хватало, чтобы суду были предъявлены те фотографии. Это, знаете, пахнет пожизненным заключением. В глазах Дандриджа мелькнуло отчаяние. - Это за шантаж? Но шантажировали-то меня! - За те художества, которыми вы занимаетесь на фотографиях. Дандридж взвесил свое положение и покачал головой. Шантажируют, ставят палки в колеса, норовят застрелить, а потом его же в этих грехах и обвиняют. Если преступный сговор и имел место, направлен он против него, Дандриджа. - Даже не знаю, что сказать, - пробормотал он. - Отвечайте одно: "Виновен", - снова посоветовал мистер Ганглион. - Чем канитель-то тянуть. Суду это понравится. - Канитель, - повторил Дандридж. - И сколько тогда мне дадут? - Не знаю. Лет семь-восемь. Но через пять наверняка выпустят. Мистер Ганглион собрал бумаги и удалился. Возвращаясь в контору, он думал о своем и улыбался. Как приятно, когда работа дает возможность поразвлечься. В конторе его ждали леди Мод и Блотт, зашедшие обсудить брачный договор. - Мой жених желает поменять фамилию, - сообщила леди Мод. - Теперь он будет носить фамилию Хэндимен. Я вас попрошу уладить все формальности. - Понятно, - сказал мистер Ганглион. - Это проще простого. А имя? - А вот имя пускай будет Блотт. Я уже привыкла его так называть, да к тому же у нас в роду все мужчины были на "б". - Это уж точно, - согласился мистер Ганглион, а про себя подумал, что кое-кто из женщин тоже. И когда же вы намерены друг дружку осчастливить? - Не раньше выборов. Не хочу, чтобы ктонибудь решил, будто я пытаюсь повлиять на мнение избирателей. Мистер Ганглион вместе с мистером Тернбуллом отправились обедать в "Герб Хэндименов". - Поразительная женщина эта Мод Линчвуд! - восклицал по дороге мистер Ганглион. - Вечно такое учудит, только держись. Как вам это понравится: выходит за своего шельму-садовника и прочит его в члены парламента. Они вошли в бар. - Что будете пить? - спросил мистер Тернбулл. - Я бы сейчас не отказался от большого стакана виски. Такие траты меня разорят, но уж больно хочется. - А разве вы, сэр, не слышали? - вмешался бармен. - Сегодня виски на пять пенсов дешевле, а пиво - на два. Распоряжение леди Мод. Видать, щедрость ей нынче по карману. - Ого! - заметил мистер Тернбулл. - Как вы полагаете, это не из-за выборов? Но мистер Ганглион не слышал вопроса. Он размышлял о том, как мало изменился мир со времен его детства. Как это говаривал отец? Что, мол, мистера Гладстона смыло с поста пивной волной? А ведь случилось это сто лет назад. 28  Леди Мод непременно хотелось венчаться в белой фате - как будто она выходила замуж впервые. Робкие возражения викария она отмела с привычной беззастенчивостью. - Ах, вы не верите, что я девушка? Я ведь и доказать могу, - пригрозила она, и викарий покорно уступил В церкви Уилфридова замка яблоку негде было упасть. Тут собралась чуть не половина графства. Леди Мод в сопровождении подружки невесты - миссис Фортби - размашистой походкой вышла из сосняка. У церкви ее дожидался Блотт, теперь член парламента Блотт Хэндимен, в цилиндре и во фраке. Органист заиграл мелодию, выбранную женихом, - "Правь Британия". Леди Мод Линчвуд рядом с генералом Бернеттом двинулась по проходу к алтарю и через полчаса покинула церковь уже в качестве леди Мод Хэндимен. Сфотографировавшись на память, жених и невеста во главе свадебной процессии прошествовали по железному мосту в усадьбу. Хэндимен-холл встретил их в праздничном убранстве: на башенках развевались флаги, на лужайке был установлен полосатый полотняный навес, а оранжерея освещена яркими разноцветными огнями. Наследница состояния сэра Джайлса могла не скупиться на угощение. Гостям подавали икру, шампанское, копченую лососину, для любителей - заливного угря, сандвичи с огурцом, бисквиты со взбитыми сливками. О столе позаботилась миссис Фортби. Не хватало одного - свадебного торта. - А я-то думаю: что это я забыла? - хныкала миссис Фортби. В конце концов торт отыскался в кладовой. Он представлял собой уменьшенную копию сторожки. - Жалко рушить такую красоту - сказал Блотт, вместе с невестой занеся над ним старинный меч Базби Хэнд имена. - Раньше надо было думать, - шепнула ему леди Мод. Новобрачные разрезали торт, защелкали фотоаппараты. Свадьба удалась на славу, и даже речь Блотта, отличавшаяся истинно английской невнятицей, имела успех. Он поблагодарил гостей за то, что они почтили торжество своим присутствием, а миссис Фортби - за хлопоты и вызвал общий хохот и смущение леди Мод, заметив, что ему выпала редкая удача: он взял в жены собственную хозяйку, с которой живет уже тридцать лет. - Малый хоть куда, - сказал генерал Бернетт миссис Фортби, которая ему сразу приглянулась. - Богатая натура. Я слыхал, ему светит место парламентского пристава. А то нынешний, говорят, ни шьет ни порет. - Не порет? - встрепенулась миссис Фортби. - Вот и умница. Порка - это так унизительно. Взяв бутылку шампанского, мистер Ганглион и мистер Тернбулл вышли в сад. - Недаром говорят: "Не родись умен, а родись счастлив", - глубокомысленно изрек мистер Тернбулл. - А он оказался славным человечком - я, признаться, был о нем худшего мнения. Стало быть, напрасно мы воротим нос от тех, кто выбился из грязи в князи. - Так, да не так, - заметил мистер Ганглион. - Выуживать князей из грязи надо умеючи. Знать, кого и зачем выуживаешь. - И что вы этим хотите сказать? Мистер Ганглион присел на железную садовую скамью. - Я тут размышлял о сэре Джайлсе. Надо же, как кстати он убрался на тот свет. Вы об этом не задумывались? Я задумался. Зачем, спрашивается, он напялил резиновые сапоги, когда на дворе август месяц? Вон сколько недель ни одного дождя. Такого засушливого лета не было давным-давно, а на покойнике резиновые сапоги. - Так вы что же, намекаете, что... Мистер Ганглион ухмыльнулся: - Ничего я не намекаю. Просто рассуждаю. Старинный род есть старинный род. Чтобы он не пресекся, полагаться только на судьбу не резон. Что-что, а выживать они умеют: - Вы просто ерничаете, вот и все. - Глупости. Я не ерник, а реалист. Господи, на что только они не идут, чтобы оставить потомство, на что только не идут! - И слава Богу. Иначе, что бы мы без них делали. Мистер Ганглион начал клевать носом и скоро уснул. В эту ночь Хэндимены, сжимая друг друга в объятиях, вкушали блаженство на брачном ложе. Наконец-то Блотт обрел себя. Прошлое преобразилось, настоящее - предел мечтаний. Уборная на вокзале в Дрездене, сиротский приют, отрочество, сомнения, тревоги - все это кануло в небытие. И в первую очередь автомагистраль. Теперь он англичанин из старинного рода, живущего в Клинской теснине уже пятьсот лет, - а если Блотт постарается, и еще столько же проживет. Этим духом была проникнута его первая речь в парламенте, в которой он говорил о вступлении Англии в "Общий рынок". - Для чего нам Европа? - восклицал он. - Вы, конечно, возразите: "Это мы нужны Европе". Правильно: нужны. Как образец, как путеводная звезда, как прибежище в непогоду. Я сужу по собственному опыту... Речь произвела впечатление. Она так напоминала речи Черчилля, Питта-младшего и Берка, что члены кабинета министров сидели как на иголках. - Надо заткнуть этот фонтан, - решил премьер-министр, и Блотту предложили должность парламентского пристава. - И ты согласишься? - забеспокоилась леди Мод. - Ни за что, - ответил Блотт. - "В делах людей бывает миг прилива..." - Ах ты мой родной, - умилилась леди Мод. - Ты у меня просто чудо! - "Он мчит их к семьям, если не упущен". Леди Мод вздохнула с облегчением: - Как же все-таки здорово, когда муж умеет отличать главное от второстепенного. А Дандридж начал отбывать срок в Уорфордской тюрьме. - Будете вести себя смирно - переведем в тюрьму менее строгого режима, - пообещал начальник тюрьмы. - Делайте что положено и месяцев через девять будете на свободе. - Мне менее строгий режим не нужен, - сказал Дандридж. И он не кривил душой. Тюремный быт с его жесткой упорядоченностью пришелся ему по вкусу. Все расставлено по своим местам, никаких досадных "вдруг". День похож на день, каждая камера ничем не отличается от соседней. И что самое приятное, сбылась мечта его жизни: Дандриджу был присвоен собственный номер. Так он превратился в "номер 58295" и был этим очень доволен. Работал он в тюремной библиотеке и не знал никаких забот. Тюремные будни не омрачались вмешательством природы. Деревья, леса, пейзажи, в которых ни складу ни ладу, - все это осталось за стенами тюрьмы. Дандридж о них и не вспоминал - он самозабвенно трудился над составлением библиотечного каталога. И даже придумал систему библиотечной классификации, которая в рассуждении математической строгости превзошла десятичную классификацию Дьюи. Она получила название "цифровая система Дандриджа".