х, кто захочет ей попенять за связь с иностранцем. Лидия. Я никого не боюсь. Мне нечего стыдиться. И чтоб доказать это тем, кто вздумает обучать меня нравственности, я приглашаю вас, мистер Дэвис, заглянуть ко мне, выпить чашку кофе. Принимаете мое предложение? Д э в и с. А вы-бесстрашны. Настоящая русская женщина. О таких я читал в романах Толстого. Если вы отдаете себе отчет в своем поступке и не опасаетесь последствий... с их стороны... что ж, я с удовольствием принимаю ваше приглашение. Он резко прибавил скорость и на крутом вираже юркнул в боковую улицу. Лидия чуть не ударилась о стекло. Д э в и с (хохоча). Пусть догоняют, черт побери. Мой мотор сильнее. 37. Интерьер. "Ласточкино гнездо". Ночь. Дэвис, смеясь, расхаживает по комнате. Д э в и с. Оставили с носом. За мной им не угнаться. Ну вот, милая Лидия, наконец, мы действительно вдвоем и можем без опаски говорить друг другу все, что нам вздумается. Лидия подходит к нему, кладет руки на плечи и заглядывает в глаза. Лидия. Роджер, я восхищена вами. Дэвис. А я - вами. 38. Интерьер. Аппаратная. Ночь. Безруков отходит от глазка и удовлетворенно потирает руки. Безруков. Все. Они - в постели. Леша! Включи все камеры. На полную катушку. Калинин! Скворцов! Вы готовы? В аппаратную входят двое крепких мужчин, одетых по-дорожному. Калинин. Ждем ваших указаний, товарищ майор. Безруков. Через пять минут - самое время войти. Вы как муж открываете квартиру своими ключами. Это естественно. Но учтите, подполковник, рукам особой воли не давать. Не то наломаете дров. Бить по-божески... Без следов и последствий. Запомните, что вы не на ринге... и противник не вашей весовой категории. Все! Приступайте. 39. Интерьер. "Ласточкино гнездо". Ночь. Роджер и Лидия - в постели. Хоть они и укрыты простыней, но по всему видно, что оба нагие. Ее и его одежда в беспорядке разбросана по стульям и полу. Первым услышал скрежет ключа в замке Роджер. Дэвис. Там кто-то за дверью. Лидия. Кто там? Среди ночи... Калинин (из-за двери доносится его глухой голос). Лида! Это я. Принимай гостей. Лидия. Муж! Муж вернулся! У него есть ключи! Одевайтесь, Роджер! Двери распахиваются. На пороге ошеломленный "муж" - подполковник Калинин. За его спиной - Скворцов, с чемоданами. Голые Дэвис и Лида соскочили с тахты, кутаясь в простыни. К а л и н и н. О, какая приятная картина! Не ждали? Вот как ты, сука, по мне скучаешь? Кто этот малый? Я из него сейчас вытряхну душу. Лидия бросается между Роджером и "мужем". Л и д и я. Не тронь его! Не смей! Он - иностранец! Британский дипломат. Калинин и Скворцов переглянулись. Калинин. Дипломат? Что ж, еще не приходилось бить иностранцев. Попробуем, как они на выдержку. Сейчас посчитаем ему ребра. А ну, гад, не трусь. Не побоялся в чужую постель залезть-принимай расплату. Лидия кинулась на мужа, повисла на нем. Он отшвырнул ее и двинулся к Роджеру. Но актриса, вскочив с полу, прикрыла своего любовника, и тяжелый кулак Калинина пришелся ей по спине. Д э в и с. Не троньте женщину! Калинин. Молчать! Я об тебя руки марать не стану. Я подам на тебя в суд. Ответишь по советскому закону. Всю грязь выведем на чистую воду. У меня есть свидетель. Скворцов! Друг! А ну-ка, пошарь в его вещичках, все документы вынь. Понадобятся на суде. (Рассматривает поданные ему Скворцовым документы.) Развратник из посольства ее величества британской королевы. Вот уж будет международный скандал! А с ней, сукой, посчитаюсь потом. Д э в и с. Я ее не оставлю одну. Калинин. Вот как? Джентльмен. Тогда оба - вон! Духу вашего чтоб тут не было! 40. Экстерьер. Улицы Москвы. Ночь. Несется по ночной Москве "Ровер" Дэвиса. Лидия. Куда вы гоните? Дэвис. Сам не знаю куда. Лидия. Езжайте домой. Дэвис. А вы? Вам никак нельзя туда возвращаться. Лидия. Роджер, милый. Думайте о себе в первую очередь. Я все же дома. У меня полно друзей. Выручат. Что будет с вами? Если дойдет до суда... Дэвис. Если до этого дойдет - конец моей карьере... и, конечно, Джейн от меня уйдет. Лидия. Это надо предотвратить во что бы то ни стало. Дэвис. Как? Посоветуйте. Я теряю самообладание. Не вижу никакого выхода. Лидия. Не отчаивайтесь, милый. Мы оба - в беде. Неужели нет выхода? Д э в и с. Оглянитесь. За нами следует та же машина. Мы - в западне. Лидия. Что же делать? Будем так всю ночь кружить по Москве? Роджер! Я знаю, кто нам поможет! Д э в и с. Кто? Кто, кроме бога? Лидия. Нам поможет ведьма. Реальная ведьма. По кличке Мумия. Как я забыла? У нее огромные связи... на самых "верхах", и если она возьмется, то сумеет заставить моего мужа онеметь. Д э в и с. Ничего не понимаю. Боюсь, что вы начинаете заговариваться. Лидия. Поймете потом. Не теряйте времени. Езжайте, куда я вам укажу. Д э в и с. А удобно ли... в такой поздний час? Лидия. Ведьмы, как и все пожилые люди, страдают бессонницей. Д э в и с. Хоть к черту, хоть к ведьме. Выбора у меня нет. Ладно. Говорите адрес. 41. Интерьер. Комнатка Мумии. Ночь. Мумия принимает ночных гостей в том же халате, навертев на голову тот же тюрбан. И черный кот так же разлегся на ее коленях. Мумия. Бедные, бедные детки. Положение у вас незавидное. Ох, до чего незавидное. Мне даже стало жарко. Вспомнила свою молодость. Лидия. Сейчас вы все знаете. Можете вы нам помочь? Если не мне, то хоть, по крайней мере, ему. Я не хочу, чтоб он пострадал из-за меня. Кроме вас, мне не к кому обратиться за помощью. Д э в и с. Если вы в состоянии выручить нас... Мумия. Меня не нужно упрашивать. Но чем я могу быть вам полезной? Жалкая, одинокая старуха. Только могу посочувствовать. У мужа Лидочки, у этого подлеца, все козыри в руках. Он имеет полное право подать в суд и затеять международный скандал... Никто не в состоянии заставить его молчать. Никто... За исключением одной, небезызвестной вам, организации... Д э в и с. Что вы имеете в виду? Мумия. КГБ. Это имя вам знакомо? Комитет Государственной безопасности. Их люди могут все. Они - всесильны. Когда-то... давным-давно... за мной ухаживал один такой человек... Было... было... Любовь до гроба... Теперь он чуть ли не в генеральском звании у них... Высоко взлетел... Давно женат... есть внуки... Но меня, старушку, не забывает... по телефону... сладкие воспоминания юности. Спрашивает, не нужно ли мне чем помочь? А чем мне можно помочь? Омоложения не существует. Ты, я говорю, лишь не забудь на похороны мои прийти. Мы с ним до сих пор на "ты". Лидия. Роджер! Я говорила? Мы спасены! Мумия. Ну, ну, не радуйтесь преждевременно. Власть-то у него большая, да захочет ли? Лидия. А вы попросите... Я готова на коленях стоять. Миленькая, хорошая, позвоните ему. Сейчас же... не откладывая. Д э в и с. Если вы сочтете возможным потревожить человека среди ночи... Мумия. Сразу видно заграничную птичку. Советскому человеку подобный вопрос бы и в голову не пришел. Он знает: наши органы не дремлют. Они, как совы, бодрствуют по ночам... оберегая сон советских людей. Совсем заболталась. Издержки советского патриотизма. Сейчас поищу телефон. И если он не позабыл о моем существовании, то вполне может статься, что все еще, возможно, образуется. У меня телефон, извините, в спальне. Попробую дозвониться. А вы тут без меня не скучайте. И... не теряйте надежды. Мумия, с котом на руках, покинула комнату. Попугай (до этого дремавший в клетке, вдруг отчетливо повторил скрипучим голосом последние слова хозяйки). Не теряйте надежды. Даже у Роджера проступила улыбка, а Лида рассмеялась. Она перегнулась через ручку кресла к любовнику, положила его руку к себе на колено и улыбнулась ему. Д э в и с. Никогда прежде не поверил бы, что мое будущее, вся моя жизнь будет зависеть от какой-то дряхлой старушки... Л и д и я. Ты несправедлив. Это не просто старушка, это - ведьма. Я же тебе говорила. Ведьма с обширными связями... в самых высших инстанциях. Д э в и с. Если она... эта добрая фея... сумеет все уладить, я завалю ее комнату подарками, а сам напьюсь на радостях так, как это не удавалось даже моей бедной Джейн. Из приоткрывшейся двери спальни показалась дымящая сигарета в длинном мундштуке. Мумия. Вы готовы? Едем. 42. Экстерьер. Улицы Москвы. Ночь. У массивного подъезда, охраняемого часовыми, стоит автомобиль Дэвиса. Его самого нет. Лидия и Мумия дожидаются его возвращения в машине. Мумия. Учти, душечка, операция близится к концу. Поздравляю тебя: мы вышли на финишную прямую, как говорят спортивные комментаторы. Сейчас там, наверху, наш бедный Роджер теряет последние остатки своей невинности. Ему ничего не остается, как принять предложение генерала отныне сотрудничать с нами. В противном случае - он конченный человек. Он будет опозорен. Жена его бросит, а ее влиятельный папаша уж проследит за тем, чтобы имя Роджера Дэвиса больше никогда не фигурировало в списках британских дипломатов. Даже самого низкого ранга. Дэвис не пойдет на это. Он - карьерист. Доказательство этому - женитьба на дочери такого влиятельного лица. А вот и он, голубчик. Ух, лица на бедном нет. Спекся. Мумия вылезла из машины и с участием заглянула Дэвису в лицо. М у м и я. Я понимаю, что вам не до меня сейчас, но, как лицо, рекомендовавшее вас, я хотела бы знать, что сказал генерал. Д э в и с. Он сказал то, что я и предполагал. Самый худший и страшный изо всех вариантов. М у м и я. Я - человек посторонний. И к тому же - маленький. Я только хотела вам помочь. Не стану проявлять излишнего любопытства. Лишь один вопрос. Он вам что-нибудь пообещал? Дэвис. Обещал. Утром мне вернут документы. Лидия. Это уже неплохо. Поздравляю, Роджер! Дэвис. Он дал мне сутки на размышление... и если я не приму его условий, то на мне можно поставить крест. Бог ты мой! Я стал жертвой чудовищного шантажа. Лидия обняла Дэвиса. Лидия. Мужайтесь, Роджер. Все ведь зависит от вас. Впереди еще целые сутки. 43. Интерьер. "Ласточкино гнездо". День. Раздается звонок телефона, и Лидия поспешно снимает трубку. Лидия. Джейн, это ты, дорогая? Голос Джейн. Я звоню из аэропорта. Мы уезжаем в Лондон. Всей семьей. Внезапно. Не знаю почему. Роджер в ужасном состоянии. Я звоню тебе, чтоб попрощаться, хотя он запретил мне разговаривать с кем бы то ни было в Москве. Прощай, милая. Я к тебе так привязалась. Мне в Лондоне будет тебя недоставать. Л и д и я. До свидания, Джейн. Зачем "прощай"? Мы увидимся в Лондоне. Наша группа переезжает туда, чтоб продолжить съемки фильма. Алло! Ты слышишь меня? Алло! В трубке послышались короткие, отрывистые гудки отбоя. 44. Интерьер. Дом родителей Лидии. День. В этой небогатой и тесной квартире ощущается провинция. Старомодный, с бахромой, абажур над большим обеденным столом, застланном скатертью с ручной вышивкой. Множество разнокалиберных фотографий в единой раме под стеклом. Резной темный буфет с бутылями домашней наливки, увенчанными горками сахара. Под балками потолка по стенам гирляндами провисают связки репчатого лука и чеснока. Лидию, видно, только что с поезда, облепили, затискали домочадцы. Отец с матерью, две сестренки и братишка. Лидия. Задушите! Ой, как выросли! О т е ц. На своих харчах, под своей крышей, чего им не расти? Мать. А ты еще пореже приезжай - совсем не узнаешь. Лидия. Так ведь прежде-то денег на дорогу не могла собрать, а нынче времени совсем в обрез, на один день только и отпустили. Отец. Знаем. Чего там! В газетах читали! Высоко летаешь, дочь! Гляди, где сядешь! Мать. Не каркай! Ничем ему не угодишь. На радостях уже, никак, клюкнул? О т е ц. А как же по-твоему? Каждый день к нам, что ли, знаменитая дочь приезжает? Я уж и гостей позвал. Пусть полюбуются, кого мы с тобой, жена, на свет произвели. Ух, девка, мало я тебя в детстве порол! Еще бы выше взлетела. Мать. Уймись! Кому сказала! Дочь в кои-то веки домой заглянула, а он плетет невесть что. Ты на него не обижайся, Лидуся. Это он от радости. Совсем одурел, как в газетах про тебя напечатали. Все газеты скупил и уж который раз перечитывает. Даже очки для чтения новые справил. Лидия. Папочка, милый! Я тебя очень люблю! И тебя, мамуля! А уж вы, мелюзга, у меня из памяти совсем не выходите. Так мне с вами хорошо! Даже не представляете. И никуда бы я не ехала за границу. С вами бы вот тут сидела и в Москву бы нос не казала. Жили бы тихо-мирно. Господи, много ли мне нужно? Мать. Что, дочь, говоришь, не пойму? Тебе такая дорога открывается. Все перед тобой... к твоим ногам. Только бы и радоваться, а у тебя... глаза на мокром месте. Лидия. Мамочка, дорогая! Ой, не спрашивай. Худо мне, невмоготу. А сказать не могу. Даже вам. Мать. Ой, горе мне! Неладно с тобой, Лидка? О т е ц. Да слушай ты ее! Под отчий кров попала - вот и расслабилась. Хоть вымахала, а все дитя. К мамке тянет. В такой дальний путь снарядилась. Это ж тебе не в Воронеж или в Тамбов. В самый Лондон... столицу Британской империи. Будь она неладна... Шутка ли! Нервишки перетянуло. Невольно взвоешь. 44а. Веранда того же дома. Ночь. Через широкое окно веранды, раскрытое настежь, видно все, что происходит в доме. А там во всю кипит праздничное застолье. Гостей полно, не протолкнуться. Стол перегружен посудой и бутылками. Гости распарились, осоловели от выпитого. Больше всех гомонит совсем перебравший отец Лидии. Под чей-то аккордеон он выплясывает на свободном пятачке и приглашает свою дочь, тоже изрядно захмелевшую, присоединиться к нему. Под громкое одобрение гостей и оглушительные хлопки в ладоши Лидия идет танцевать с отцом, пляшет залихватски, самозабвенно, не как столичная актриса, а как простая, незамысловатая девушка, вроде никогда и не покидавшая этот тихий городок. А на веранде кипят свои страсти. Тут дети снимают портновским "сантиметром" друг с дружки размеры, а старшая сестренка Лидии записывает аккуратно все цифры на бумаге. Старшая сестра. Вот навезет нам Лидка подарков, из самого Лондона! Мне - дубленку! Младшая сестра. И мне! Старшая сестра. Ни в коем случае! Ты, глупенькая, ничего не соображаешь. Как же это мы с тобой в одинаковом выйдем? Как из одного приюта! Братишка. А мне джинсы! Младшая сестра. И мне тоже! Старшая сестра. Она хочет опозорить всю семью. Пойми, мы теперь у всех на виду. Из-за нашей Лиды. Из темноты к дому подъехал автомобиль-такси с шахматной клеточкой на борту, и молодой скуластый шофер поднялся на веранду. Братишка. Такси! За нашей Лидой! Старшая сестра (шоферу). Саня, ты нашу Лиду не узнаешь! Такая красивая! Ну, прямо кинозвезда. Саня. Что ж, поглядим на знаменитость. Чай, не совсем забыла, как вместе в школу бегали. Из дома на веранду вывалился на нетвердых ногах отец Лидии. О т е ц. Я еду провожать! Не возражать! Мать сзади хватает его под мышки, чтоб он не упал. Мать. Куда тебе ехать? Ноги не держат. Спать иди. О т е ц. Не держат? Хочешь, я не в машине поеду, а рядом побегу? Голову даю на отсечение. Мать. Спать, спать. Без тебя проводят. Лидия. Не надо меня провожать. Идите отсыпайтесь. Скоро светать будет. Мать. А может, останешься ночевать? А, доченька? Еще бы денечек дома побыла. Л и д и я. Не могу, мамочка. Днем должна быть в Москве как штык. Иначе с роли снимут. Другая поедет в Лондон. Мать. Тогда молчу. Ты умней - тебе виднее. Прихвати варенья домашнего. А? Пить чай станешь - нас вспомнишь. Отец оглянулся, запрыгал в руках у жены. Отец. Лида! Ты там... за границей... держись как подобает. Ты нашего роду... пролетарского. А кто такой пролетариат? Гегемон! Вот кто! Мать. Уймись, гегемон... Дочери бы постыдился. Нализался как сапожник. О т е ц. А что, сапожник - не пролетариат? Тоже - гегемон. Одним словом, авангард. 446. Интерьер. В такси. Ночь. Саня осторожно ведет машину по неровной дороге мимо темных спящих домов. Лидия с хмельной ухмылкой разглядывает его в профиль. Лидия. Вот такие-то дела, Санечка, еду за границу. Привезти тебе чего в подарок? Саня. Спасибо. Не надо. Тебе и без меня есть кому подарки дарить. Л и д и я. Да разве ты уж совсем чужой? Если мне память не изменяет, ты чуток был влюблен в меня. Саня. Был такой грех. Чего отпираться? В последнем классе. Л и д и я. Ну и чего молчал? Вымахал под потолок, а застенчив, как девица. Я-то все примечала. Да и сама к тебе была неравнодушна. Саня. Неужто? Вот не думал. Лидия. Если уж говорить начистоту, ты, Саня, и был моей первой любовью. Такси съехало на обочину у дороги и остановилось. Саня взволнованно смотрит на Лидию. А она хмельно улыбается ему в полумраке. Саня. Даже стихи тебе писал. И рвал. Не показывал. Лидия. Ты женат? Саня. Да. И дети растут. Двое. Ох, Лида! Оглушила ты меня. Чем же это я тебе приглянулся? Лидия. Глупый. Разве знаешь, за что любишь? Ноет сердечко и все. Ему не прикажешь. Саня. Танцевать боялся пригласить. И сметь не думал. Засмеешь. Лидия. Так ведь ничего еще не потеряно. Саня (сусмешкой). Танцевать, что ли, пригласить? Лидия. Да что угодно. Мы вдвоем. До поезда времени хоть отбавляй. Спинка сиденья у тебя в машине откидывается? Наверстаем упущенное. Саня. Ты что, Лида? Пьяна, что ли? Лидия. Есть немного. А чего ж ты робеешь? Все такой же нерешительный? Саня. Тебе видней. Только я от тебя, Лида, такого не ожидал. Л и д и я. А что я худого предложила? Любили друг друга с детства, стыдились по дурости, таились, встретились взрослыми, что нам теперь мешает? Саня. Ну, хотя бы... моя жена. Мы по любви живем. Лидия. Аргумент веский. Чего стоим? Трогай. Так же к поезду опоздать недолго. Машина снова заколыхалась на колдобинах дороги. Оба долго молчат. С а н я. У вас там... все такие? Лидия. Какие - такие? Саня. Ну, все у вас легко. С кем вздумала-с тем легла. Все актрисы такие? Лидия. Не все. Только красивые. А те, что поплоше, и рады бы лечь, да не с кем. Если б ты, Саня, знал, какой кругом бардак, как все фальшиво. И грязно. Саня. Прости меня, Лида. Не хотел я тебя обидеть. Л и д и я. Я не в обиде. Я тебе завидую, дурак. 45. Экстерьер. Лондонский аэропорт Хитроу. День. Голос диктора. Совершил посадку самолет "Аэрофлота", прибывший из Москвы. 46. Экстерьер. Оксфордстрит в Лондоне. День. Как всегда, затоплена публикой главная торговая улица английской столицы - Оксфордстрит. Мимо ярких витрин самых знаменитых в мире магазинов течет бесконечная толпа, в которой мелькают лица и одежды со всех концов планеты. Африканские негры, индусы и пакистанцы, китайцы и японцы. И, конечно же, аборигены- англичане, слегка поувядшие в нынешнем столетии после распада Британской империи, над которой никогда не заходило солнце. В этой толпе тесной стайкой, боясь потеряться, пробиваются советские кинематографисты. Среди них - Лида, Безруков, лысый оператор и угрюмый тип с казенной физиономией - руководитель группы. Советские артисты поражены роскошью витрин и не в состоянии скрыть восторга, замирают чуть ли не перед каждой. Руководитель группы, решив, что с этим пора кончать, поднял руку, призывая свои подопечных к вниманию. Руководитель группы. Делу время - потехе час. Поглазели - хватит. Куда идет советский человек перво-наперво, прибыв в Лондон? Оператор. На кладбище. Все рассмеялись. Руководитель группы. Смеяться нечего, Арон Моисеевич прав. Да, да. На кладбище, товарищи. Хайгейтское кладбище. Поклониться могиле вождя мирового пролетариата. 47. Экстерьер. Хайгейтское кладбище. День. С высокого пьедестала угрюмо взирает на советских артистов мраморная голова Карла Маркса. Артисты изобразили на своих лицах подобающее < постное выражение. Руководитель группы положил подножию букет цветов. В заднем ряду перешептываются лысый оператор с молоденькой актрисой. Оператор. Ничего не покупайте сразу. Ни в коем случае. Здесь бывают дешевые распродажи. Зг гроши оденетесь. Я вас повезу. Доверьтесь моему опыту. Я уже второй раз в Лондоне, моя милая. И второй раз на этом кладбище. 47а. Интерьер. Гостиная в советском посольстве в Лондоне. День. Работник посольства проводит традиционный инструктаж с прибывшими из Москвы кинематографистами. Рядом с посольским работником важно восседает руководитель группы. Работник посольства. Вы не дети и понимаете, что здесь, за границей, мы - не дома, за нами следят в сотни глаз, и по тому, как мы себя ведем, во многом зависит не только наша репутация, но и престиж всей нашей страны. Пусть вас не обольщает блеск и мишура их образа жизни. Шикарные витрины магазинов, роскошные автомобили - "Роллс-Ройсы", "Ягуары" - это все ширма, прикрывающая глубокие язвы капитализма. С первого взгляда этого, конечно, не разглядишь, но мы, по долгу службы пребывающие здесь не один день, разбираемся в этом маскараде отлично. Нас, советских людей, на мякине не проведешь. И как бы хотелось, чтоб и вы с первого же шага по чужой земле выработали правильную точку зрения. Кстати, насчет первого шага. В Лондоне немало наших врагов - открытых и скрытых. Будут попытки спровоцировать вас, возможен шантаж. В целях компрометации нашей с вами страны, строящей коммунизм, они не погнушаются никакими средствами. Будьте всегда начеку. Как на передовой линии огня. В одиночку никуда не ходить. Только парами. А лучше - всей группой. Без нашего согласия никаких приглашений не принимать. Гордо несите честь советского человека. Все ясно? Вопросы есть? Руководитель г р у п п ы. Вопросы есть? Лысый оператор поднимает руку. Руководитель г р у п п ы. Пожалуйста, Арон Моисеич. Оператор. У меня даже не вопрос - я здесь не впервые. А вернее - замечание. К сведению новичков. Как насчет стриптиза... и других подобного рода зрелищ в Сохо? У нас дома таких вещей нет, а соблазн взглянуть, несомненно, велик... Позволительно ли это? Руководитель группы. Ни в коем случае! Категорически! Да, наконец, товарищи, мы тут все свои... Что, мы голой жопы не видали? Эко диво! Аудитория согласно хихикает. Работник посольства одобрительно кивает. Руководитель группы. Не секрет, что иностранной валюты каждому выдано в обрез. Стоит ли на такую пакость тратить драгоценные фунты? Уж не лучше ли сохранить денежки для сувениров и подарков своим родным? А теперь хочу спросить Арона Моисеича. Что ж это вы, уважаемый, именно на этом вопросе сконцентрировали ваше внимание? Ух, и шалун! Оператор. Только в уме. Смею вас уверить. Мой возраст этому порукой. 48. Интерьер. Киностудия в Лондоне. Вечер. Прием в честь русских кинематографистов лондонские хозяева дали в павильоне своей студии. С огромной высоты мощные юпитеры заливают ярким светом нарядную толпу, парами и маленькими группами растекшуюся среди неубранных декораций: фрагментов стен старинного замка, разрезанного пополам интерьера современной квартиры, борта парусного судна, с торчащим из бойницы коротким дулом средневековой пушки. На фоне огромного холста с намалеванным сельским пейзажем под звуки волынок отплясывают зажигательный танец мужчины и женщины в шотландских клетчатых юбках. Официанты разносят на подносах напитки. Безруков, завидев вошедших Роджера Дэвиса с женой, извинился перед своим собеседником, пожилым английским актером, и устремился к ним, улыбаясь так радушно и приветливо, словно и в самом деле чертовски соскучился по ним. Галантно поцеловал Джейн руку, а она дружески поцеловала его в щеку. Дэвис был более сдержан: особой радости от встречи с Безруковым не проявил. Безруков. Господи, наконец-то, объявились! Разве можно так огорчать старых друзей? Мы уже неделю в Лондоне, где вы пропадали? Джейн. Роджер уже больше не связан с вашим проектом. Нас даже не было в списке приглашенных. Мы лишь по старой памяти заглянули сюда. Безруков. Безобразие! Человек вложил столько труда и, я бы сказал, души в подготовку нашего совместного фильма, и нате - забыли пригласить. Бездушные чиновники имеются и у нас, и у вас, и хоть в этом у нас есть какое-то сходство. Музыка играет вальс. Кружатся пары. Дэвис и Лидия стоят чуть в стороне, с бокалами в руках. Мимо них проносятся в танце Безруков в Джейн. Д э в и с. Я опасался, что тебя сюда не пустят. Лидия. А я-то как дрожала. Но ничего, обошлось. Фильм-то надо завершить. На полпути актрису поменять - слишком дорогая затея. А у тебя? Д э в и с. Все в порядке. Здесь, дома, я для них недосягаем. Да и интерес ко мне потерян. Лидия. Джейн что-нибудь знает? Д э в и с. Зачем ее беспокоить? Слава богу, удалось ее оградить от переживаний. Что у тебя дома? Лидия. Развод. Джейн с Безруковым снова проносятся мимо них. Безруков. Скучаете по Москве? Джейн. Конечно. Так внезапно пришлось уехать. Со многими знакомыми даже не удалось попрощаться. Безруков. Что ж так вдруг? Случилось что-нибудь? Джейн (смеется). А вам все нужно знать? Я это могу квалифицировать как попытку вмешательства в наши британские дела. Безруков. Я был очень огорчен вашим отъездом. Стали друзьями. И - исчезли. Не мог же я остаться равнодушным. Вдруг случилась беда? Джейн. Никакой беды. Дела нашего министерства иностранных дел. Роджер ожидает нового назначения. Безруков. Надеюсь, без понижения в должности? Джейн. О, нет! Совсем наоборот. Безруков. Тогда поздравляю. Все, что ни дела- ется, - к лучшему. Недурно бы собраться нам и отметить. Как в старые времена в Москве. Джейн. Зачем же дело стало? Завтра вечером свободны? Кстати, вы у нас еще не были. Они снова, кружась, поравнялись с Роджером и Лидией. Джейн на ходу выхватила у Роджера бокал с вином и с хохотом унеслась в толпе, запрокинув голову и припав губами к бокалу. Вспышка фотокамеры ослепила ее. 48а. Экстерьер. Улицы Лондона. Ночь. В автомобиле - Лидия и Джейн. Жена британского дипломата в сильном опьянении лихо вертит руль, нагоняя страх на водителей соседних машин. Джейн. Пусть ищут нас! Пусть считают, что я тебя украла! Мне надоели эти постные официальные приемы. Все эти ритуалы... и протоколы. Это - можно, это - нельзя. Упаси тебя бог стать женой дипломата. Ну их к дьяволу. Один раз живем. Л и д и я. Но мистер Дэвис остался без автомобиля. Джейн. Возьмет такси! А я хочу провести вечер с тобой, моей дорогой московской подругой. Что тут предосудительного? А вот что с тобой будет? Лидия! Я не подумала. У вас же насчет этого строгие правила. Мне Роджер объяснял. Без разрешения "сверху" вы не вольны и шага ступить. Лидия. Твой муж, Джейн, сильно преувеличивает. Я же поехала с тобой... никого не спросив. Значит, можно? Джейн. Вот и верь после этого нашим политикам. Все врут. И наши... и ваши... Лидия. Оставь эти разговоры. Ты меня повезла развлекаться. Джейн. Верно! Ну их всех... Что хочешь посмотреть? В театры уже поздно. В рестораны? Мы сыты, а я, к тому же, уже пьяна. Давай в Сохо! Посмотрим ночную жизнь Лондона. А? Вы же, в Москве, жуткие пуританки. У вас такого не увидишь. Все это, конечно, дешевка. Для дебилов. Но как же быть в Лондоне и не заглянуть в ночное Сохо? Их машина ползет в толчее других автомобилей по узким улочкам Сохо, среди крикливых неоновых реклам. Мимо китайских ресторанов, сексшопов, кабаре. Оставив автомобиль, женщины, держась за руки и хохоча, проталкиваются в возбужденной, галдящей на всех языках мира толпе. Смотрят сексфильм. Пьют коктейль в бурлеске, где прямо над их столиком с высокого помоста дрыгают ногами полуголые танцовщицы. 486. Интерьер. Театр стриптиза. Ночь. В полутемном маленьком зале пристроились в заднем ряду Джейн и Лидия. На тускло освещенной сцене немолодая усталая женщина, лениво пританцовывая, одну за другой снимает части своего туалета. Джейн (шепотам). Тебе это интересно? Лидия. Тоска. Джейн. Согласна. Мне даже жаль ее. Явно старше меня. Горький кусок хлеба. Своему злейшему врагу не пожелаю. Пошли в другое место. Там мужчины раздеваются. Лидия. Эка невидаль! Платить еще за это! Джейн. Полностью согласна с тобой. Меня уже тошнит. Женщина на сцене сняла с себя последнюю деталь одежды и, дразня зал, повернулась к нему задом. Немногочисленная публика взвыла. Занавес опустился. В зале вспыхнул свет. Пробираясь к выходу, Джейн и Лидия столкнулись лицом к лицу с двумя советскими -руководителем киногруппы и работником посольства. Обе стороны явно смущены. Руководитель группы (Лидии). Культурно развлекаемся? Лидия. Как и вы. Работник посольства. Не совсем точно! У нас здесь интерес не личный, а... Лидия. Не продолжайте. Вы здесь на страже государственных интересов нашей страны. Считайте - я тоже. Руководитель группы. Короче: мы друг друга не видели. Даете слово? Лидия. Честное ленинское. 48в. Экстерьер. Улицы Лондона. День. Руководитель группы и Анатолий Безруков прогуливаются по Лондону. Руководитель группы. Поздно. Рапорт в Москву отправлен. Безруков. Над вами там хорошенько посмеются. Руководитель группы. Не мог же я пройти равно-душно мимо такого факта: советская актриса шляется по злачным местам Лондона, не спросив нашего согласия. Безруков. Она заручилась моим согласием. Я этого предостаточно. Руководитель группы. Но я-то не был поставлен в известность. Безруков. А зачем? Мы работаем с вами по разным ведомствам, дорогой. И лучше для вас будет, если наши пути не пересекутся. Руководитель группы. Понимаю. Слушаюсь. Сожалею, что заранее не был проинформирован. Безруков. Отныне знайте. Я очень сожалею, что ваш глупый рапорт ушел в Москву. Такое чрезмерное служебное рвение не украсит ваш послужной список. Руководитель группы. Виноват. Исправлюсь... Вы замолвите за меня словечко? Безруков. Может быть. Это зависит от вашего дальнейшего поведения. Чтоб мы вас больше не видели и не слышали. 49. Экстерьер. Лужайка перед домом. День. Мать Джейн (это - седая холеная женщина. Через лорнет она рассматривает фотографию в газете, изображающую Джейн на приеме в киностудии. Репортер запечатлел ее припавшей губами к бокалу и, вне всякого сомнения, уже пьяной). Моя дочь, кажется, серьезно вознамерилась осрамить наши седины. (Смеется.) Ну, что ты не уймешься? Когда ты, наконец, повзрослеешь и станешь вести себя как и подобает леди из хорошего дома? Джейн, ее мать и отец и гостья - Лидия расположились в плетеных креслах на зеленой лужайке перед увитым плющом старинным английским домом. Слуга приносит поднос с налитками, но мать Джейн категорически отстраняет протянутый дочери бокал. Мать Джейн. Ни в коем случае. По крайней мере, в моем доме ты не получишь и капли спиртного. (Лидии.) Скажите, а вы не имеете подобного пристрастия, как моя дочь? Л и д и я. Я не пью... В исключительных случаях... и то... чуть-чуть. Мать Джейн (отцу). Я же тебе говорила, что у коммунистов кое в чем несомненные успехи. Вот - актриса и не пьет. Браво! Лидия. Мой отец-алкоголик. Вот откуда у меня отвращение к спиртному. Отец Джейн насмешливо поглядел на мать и вынул изо рта сигарету. Отец Джейн. В этом я усматриваю некоторую закономерность. Моя дочь пьет, возможно, потому, что я равнодушен к алкоголю. Мать Джейн (Лидии.) А ваша мать? Лидия. Мама ненавидит спиртное. Из-за отца. Мать Д ж е и н. В каждой семье свои проблемы. Как прекрасно заметил ваш великий писатель Лев Толстой... если меня не подводит память... Все счастливые семьи похожи друг на друга... а дальше... м-м-м... Лидия (продолжая). Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Мать Джейн. У вас образование... театральное? Л и д и я. Я училась в театральном институте. Отец Джейн. Из какой вы семьи? Лидия. Вы имеете в виду мое происхождение? О, самое заурядное. Отец - рабочий. Слесарь. Мать Джейн (отцу) Видишь, мой друг, у них в стране дочь рабочего, слесаря, учится в институте и становится звездой экрана. Не знаменательно ли это? Отец Джейн (матери). Обрати внимание. Не просто рабочего, а алкоголика, как поведала нам наша прелестная гостья. Д ж е и н. А разве у наших звезд мало родителей из простой среды, и тоже отъявленных алкоголиков? Мать Джейн. Что ты хочешь этим сказать? Джейн. Ничего. Только то, что сказала. Мать Джейн (Лидии, меняя тему разговора). Милая, вы нам очень понравились. И отныне считайте наш дом своим домом. Я тешу себя надеждой, что вы благотворно повлияете на мою дочь. Она вас обожает. 50. Интерьер. Кабинет в доме Дэвиса. День. В кабинете перед телевизором сидят в креслах Дэвис и Безруков. На журнальном столике - бутылка вина, бокалы, ваза с фруктами. Сын Роджера, Ларри, заглянул в кабинет. Л а р р и. Я не помешаю, если буду здесь играть? Безруков. Несомненно помешаешь, малыш. Пожалуйста, оставь нас вдвоем с папой. Д э в и с. За время жизни в Москве ты совсем отбился от рук. Разве ребенку место там, где разговаривают два взрослых джентльмена? Л а р р и. Виноват. Прошу прощенья. Безруков. Мы тебя прощаем. А теперь оставь нас - нам с папой предстоит серьезный разговор. Дверь за Ларри закрылась. Д э в и с. У вас действительно ко мне важное дело? Безруков. Очень. При всем вашем богатом воображении, вы себе не представляете, насколько серьезен для вас предстоящий разговор. Д э в и с. Догадываюсь. Вас послала ведьма... по кличке Мумия, не так ли? Вернее - ее хозяин. Генерал. После встречи с которым я бьш вьшужден немедленно покинуть Москву, дабы избежать гнуснейшего шантажа. Так ведь? Безруков. А вы полагаете, что выскочили из расставленной вам западни? Д э в и с. Тешу себя надеждой. А вы, мой друг, писатель, были одним из тех, кто эту западню расставил? Меня лишь сейчас осенило. Безруков. Бывает. Многие умны задним числом. Со мной такое тоже случается. Но сегодня я здесь лишь в качестве посредника. Меня просили передать вам этот видеофильм, снятый в спальне нашей актрисы, когда вы с ней резвились в постели. Качество съемки отличное. Смею вас заверить, вы имеете шанс вторично пережить эти сладостные минуты, вставив кассету в видеомагнитофон. Я сознательно выбрал момент, когда вашей жены нет дома. Мы все же джентльмены. Ну что, будем смотреть вдвоем? Или лучше вас оставить наедине с приятными воспоминаниями? Д э в и с. Вон! Вон отсюда! Немедленно покиньте мой дом. Безруков. Гнев-плохой советчик. Холодным разумом проанализируйте ситуацию и, когда примите решение, - вам известно, где меня найти. 51. Интерьер. Гостиная в доме Дэвиса. Ночь. Дэвис нервно расхаживает по гостиной, порой косясь на закрытую дверь, ведущую в кабинет. Из спальни выглянул Ларри в ночной пижаме. Роджер на нем сорвал гнев. Дэвис. Марш в постель! Сколько раз повторять! 52. Интерьер. Кабинет в доме Дэвиса. Ночь. Джейн одна в кабинете сидит перед телевизором. Расширенными от ужаса глазами впилась в экран, на котором - злосчастный видеофильм. На экране: Роджер и Лидия раздеваются. Лидия ложится на тахту полуобнаженная. Роджер нетерпеливо срывает с нее последние одежды. Оба - в постели. Голос Дэвиса(из-за двери).Достаточно?Или будешь дальше смотреть? Джейн. Достаточно. Можешь выключить. Дэвис заходит в кабинет, выключает телевизор, поворачивается к Джейн и, не глядя ей в глаза, произносит медленно, чеканя каждое слово. Дэвис. Мне нет оправдания. Я - в нокауте. Как нам дальше быть - решать тебе. Слезы застилают глаза Джейн. Дэвис покидает кабинет. 53. Экстерьер. Палуба теплохода. День. По широкой Темзе, минуя Тауэр, Вестминстер с Биг Беном - самые яркие приметы лондонского ландшафта, бежит белый речной теплоходик "Аякс", обгоняя себе подобные прогулочные кораблики, переполненные туристами, и темные, глубоко осевшие в воде, баржи, старый эсминец, пришвартованный к берегу и превращенный в музей. На "Аяксе" нет туристов. На его палубе работает съемочная группа. Проложены рельсы, и по ним ездит от борта к борту тележка с камерой. Несколько статистов, изображающие пассажиров, теснятся у борта, а Лидия и английский актер, играющий Джона, репетируют с режиссером у самого носа корабля. Режиссер. Еще раз и будем снимать. Джон. Там моя школа. Видишь? А справа-банк, в котором работал мой отец. Он говорит, что ты ему очень нравишься. Л и д и я. И он мне. А главное - я люблю тебя. И мне очень хорошо. Она смеется и обвивает руками его шею. Режиссер. Прекрасно. Больше не репетируем. Снимаем. Камера! Готовы? Оператор. Мы-то готовы. Но пока вы репетировали, солнцу надоело ждать, и оно заходит за тучу. Режиссер (взглянув на небо). Черт бы его побрал! Лондонское солнце. Это надолго. Объявляю перерыв на полчаса. Ассистент оператора надевает на камеру чехол. Статисты садятся на палубу и пьют пиво из банок. Лида спускается по трапу и открывает дверь каюты, превращенной в гримерную. 54. Интерьер. Каюта. День. В каюте установлено зеркало, а перед ним - столик с флаконами и баночками с гримом. На диване сидит Джейн, Дэвис стоит у иллюминатора. Лидия. Как вы сюда попали? Д э в и с. А разве это имеет значение? Джейн. Ваши британские коллеги по съемкам не забыли нас с московских времен и были настолько любезны, что открыли нам вашу каюту, и мы здесь ждем вас с нетерпением. Д э в и с. Мы воспользовались тем, что на съемках отсутствует этот... Безруков... писатель. Нам бы не хотелось его видеть. Лидия, закройте дверь. Заприте изнутри... Нам необходимо поговорить без посторонних. Девушка покорно заперла дверь, села рядом с Джейн. Л и д и я. Я вас слушаю. Д э в и с. Анатолий Безруков - никакой не писатель, а сотрудник КГБ, офицер советской разведки. Не сомневаюсь, что вы это прекрасно знали... Задолго до того, как у нас открылись глаза. Вы не только знали, но и сотрудничали с ним. Ваша квартира была западней, оборудованной по последнему слову техники, и все, что произошло... между мною и вами... вся постель... было зафиксировано на пленке... Не надо оправдываться. Я корю себя. Сам виноват. Джейн обо всем знает. Поэтому мы вместе явились к вам. Лидия. Зачем? Джейн. Просить вашей помощи. Лишь вы можете спасти Роджера. Ваш... писатель его шанта- жирует этим... гнусным фильмом... снятым в вашей квартире. Лида! (Джейн опустилась на колени, обнимая ее ноги.) Спасите нас! Лидия. Как? Что я могу сделать? Джейн начинает рыдать, и слезы выступают на глазах у Лидии. Она обнимает Джейн и рыдает вместе с ней. Д э в и с. Лидия! Если вы сохранили хоть что-то святое... Во имя Джейн, которая вас любит... Наконец, во имя нашего сына, помогите нам выбраться из этой гнусной ловушки. Я уверен, что вы такая же жертва, как и мы. Вы-то, действительно, актриса, а не сотрудник КГБ. Вас или запугали, или чем-нибудь прельстили. Но сейчас на карту поставлена жизнь... живых людей. Джейн... Ларри... и моя. Проявите великодушие... и благородство. Сделайте официальное заявление... в прессе, что вся эта история была заранее спланированной операцией КГБ. Дайте чистосердечные показания о роли, вернее, задании, какое вы исполняли по их приказу. Джейн. Лида! Милая! Дорогая! Вы не откажете нам! Вы же чисты душой. У вас честные, добрые глаза. Мое сердце меня не обманывает. Вы запутались в их сетях... как и мы. Л и д и я. Но тогда мне закрыт путь назад, домой. Вы понимаете, что требуете от меня? Никогда больше не увидеть своих родителей. Спасая вас, я рою яму себе. О, вы еще не знаете, с кем имеете дело! Они ни перед чем не остановятся. Они не оставят меня в живых... ликвидируют в два счета. Такой ценой вы согласны спастись? Дэвис и Джейн растерялись, не находят слов для ответа. Выручил их стук в дверь. Лидия (нервно). Кто там? Голос гримерши (робко, из-за двери). Это я. Поправить грим. Лидия. Какой грим? Ах, оставьте меня в покое! 55. Экстерьер. Палуба теплохода. День. Солнце сияет над Темзой. Снова проплывают мимо теплохода Тауэр, Вестминстер. На высокой башне отбивают время главные часы Лондона - Бит Бен. Тележка с камерой подъезжает совсем близко к Лиде и Джону, стоящим на носу теплохода. Л и д и я. А главное - я люблю тебя. И мне очень хорошо. Режиссер. Стоп! Черт возьми! Разве можно говорить "и мне очень хорошо" таким замогильным голосом? Что с вами, Лида? Встряхнитесь, наконец! Не то мы снова упустим солнце. У Лидии на глазах выступают слезы. Оператор оторвался от окуляра камеры и безна- дежно махнул рукой. Оператор. С таким выражением на лице, милая, не в любви объясняться, а служить панихиду в церкви. 56. Интерьер. Ресторан. Вечер. Русский ресторан в Лондоне. Один из многих, открытых старыми и новыми эмигрантами из России по всему земному шару. На стене в золотистой раме чудовищная копия картины Васнецова "Три богатыря". Полотенца у официантов расшиты петухами. Оркестр, в русских рубахах навыпуск, повязанных шелковыми поясами, играет на балалайках; бородатый певец, в таком же костюме, с печальным и испитым лицом, чуть ли не рыдает в микрофон: Москва златоглавая, звон колоколов. Царь-пушка державная, Аромат пирогов. Конфетки, бараночки, Словно лебеди - саночки. Эх, вы, кони залетные! Слышна песнь с облучка. Гимназистки румяные, От мороза чуть пьяные, Грациозно сбивают Рыхлый снег с каблучка. Безруков ведет Лиду под руку между столиками. Безруков. Вот так всегда. Убегут из России, потом рыдают по ней. Нет, Лида, хуже доли эмигранта. Особенно русского. Мы, русские, не приживаемся на чужой земле. Я объездил почти весь свет, повидал беглецов на всех широтах. Все плачут по Родине... Вот как этот. Как бы в подтверждение его слов, певец на эстраде затянул, словно взвыл: Бегут весенние ручьи, И солнце в них купает ноги. А мы сегодня все спешим, Мы проклянем свои дороги. Ой, ты, синее небо России, Ухожу, очарован тобой, А березки, как девки босые, На прощанье мне машут листвой. Я нигде без тебя не утешусь, Пропаду без тебя, моя Русь. Вот вам крест, что я завтра повешусь, А сегодня я просто напьюсь. Другую буду обнимать, С другой, быть может, брошусь в омут, Но никогда ей не понять Чужую страсть к родному дому. Ой, ты, синее небо России, Ухожу, очарован тобой, А березки, как девки босые, На прощанье мне машут листвой. Я нигде без тебя не утешусь, Пропаду без тебя, моя Русь. Вот вам крест, что я завтра повешусь, А сегодня я просто напьюсь. Лида и Безруков заняли столик, откуда лучше видна эстрада и слышен рыдающий голос певцов. Актриса закрыла лицо руками, слушая песню. Безруков отпустил официанта, принявшего заказ, и ласково тронул Лиду за плечо. Безруков. Нервишки разгулялись? А, моя детка? Пройдет. Все в этом мире проходит. А что остается? Старость. Но это актуально для меня, увядающего козла, а к тебе, моя прелесть, пока еще не имеет ровным счетом никакого отношения. Поэтому пользуйся жизнью. Пока юна. Пей ее радости пригоршнями. Ну, улыбнись, мой ангел. Нам зверски завидуют эти несчастные музыканты. Мы-то с тобой вернемся домой, а им России не видать как своих ушей. Россия-мать строга и взыскательна, не прощает измены. Уж нам-то с тобой не к чему грустить. Ты - актриса и должна уметь улыбаться, даже когда на душе траур. Ляжешь спать пораньше, выспишься хорошенько и утром будешь свежа как огурчик. У каждой актрисы бывают срывы. Женщины, вообще, существа с неуравновешенной психикой. Отсюда и перепады в настроении. Утром ты снова засияешь, как солнышко. Лидия. Боюсь, не уснуть мне. Безруков. А для чего снотворное? У англичан таблетки куда лучше наших. Я тебе дам. Действуют безотказно, уснешь как младенец. А новая песня с эстрады продолжает терзать Лидину душу: Четвертые сутки пылают станицы. Потеет дождями донская земля. Не падайте духом, поручик Голицын, Корнет Оболенский, налейте вина. А в сумерках кони проносятся к яру. Ну, что загрустили, мой юный корнет? А в комнатах наших сидят комиссары И барышень наших ведут в кабинет. Ах, русское солнце, великое солнце! Корабль "Император" застыл, как стрела. Поручик Голицын, а может, вернемся? Зачем нам, поручик, чужая земля? Безруков с наслаждением ест, а Лида лишь ковыряет вилкой. Безруков. Котлеты по-киевски здесь получше, чем в Киеве. Только за границей и поешь в охотку русской пищи. Дожила матушка Россия! Но это уж сферы высокой политики, и об этом пусть думают лошади-у них головы большие. Ешь, Лидочка. У меня с тобой сегодня есть повод славно кутнуть. Лидия. Какой повод? Безруков. По секрету: Дэвис - у меня в кармане. Мышеловка захлопнулась. Л и д и я. Он сдался? Безруков. Я его припер к стене. Намертво. Он оказался крепким орешком. Все никак не хотел раскалываться. Но я нанес последний удар, от которого ему не устоять, и он уж теперь никуда не денется. Приползет, как миленький. И будет лизать нам руки, как последний пес. Лидия. Что вы сделали? Безруков. Последний штришок. Для полноты картины. Послал ему кассету с фильмом... ну, где наш Коля Смирнов употребляет голую Джейн. Помнишь, она у тебя хлебнула с армянским коньячком снотворного? Лида морщится от отвращения. Безруков понимающе кивает. Безруков. В нашем деле, мать, средств не выбирают... И работаем мы не в белых перчатках. 57. Интерьер. Кабинет в доме Дэвисов. Вечер. Кассета - в руке у Дэвиса. Он вставляет ее в видеомагнитофон. Затем быстро запирает дверь на ключ и тяжело опускается в кресло перед телевизором. Загорается экран и на нем - смеющаяся Джейн. Меняется кадр. Коля Смирнов, нагишом, раздевает Джейн, сидящую спиной к камере. Совершенно обнаженная Джейн раскинулась на тахте в знакомой комнате Лиды. На нее ложится Смирнов. Руки Джейн обнимают его шею. Изображение на экране сопровождается комментарием голосом Безрукова. 58. Интерьер. Детская в доме Дэвисов. Вечер. Джейн укладывает Ларри спать. Л а р р и. Папа не поцеловал меня на ночь. Джейн. Он занят у себя в кабинете. Пойди поцелуй его. Л а р р и. Я ходил. Дверь заперта. Он не открывает. Джейн. Значит, твой папа очень занят, если он забыл поцеловать тебя на ночь. В гостиной звонит телефон, и Джейн выходит туда. В трубке - голос Лидии. Лидия. Джейн, ты - одна? Никого посторонних? Джейн. Нет. Роджер - в кабинете, а Ларри - у себя, ложится спать. Лидия. Тогда я могу говорить открыто. Джейн, я согласна. Ты готова дать мне укрытие? Тогда быстро, никому ни слова, подъезжай к моей гостинице и жди меня в машине за углом. 59. Интерьер. Номер гостиницы. Ночь. Лидия поспешно роется в своих вещах. Извлекает пачку фотографий. Отец - с матерью. Лида - с тетей Машей. Лида - школьница. Стук в дверь. Девушка замирает, затем быстро прячет все в шкаф. Лидия. Кто там? Безруков. Я не потревожил? Принес таблетки. Лидия открывает дверь. Безруков входит, окидывает оценивающим взглядом комнату, в которой замечает беспорядок, кладет таблетки на стол, а сам садится в кресло. Лидия. Поздно. У меня нет настроения болтать. Безруков. Не настаиваю. Сейчас уйду. Посижу и уйду. Твое лицо мне не нравится. Уж не захворала ли? Вызвать врача? Лидия. Никого мне не нужно. Я очень, очень устала. Оставьте меня в покое. Спасибо за таблетки. Приму снотворное и постараюсь уснуть. Не обижайтесь. Спокойной ночи. Безруков (неохотно вставая с кресла). Испаряюсь. Стоило ему выйти, как Лида снова бросилась рыться в своих вещах, расшвыряла все и взяла лишь фотографии, сунув их в сумочку. Затем отперла дверь, медленно приоткрыла, выглянула в коридор и быстро вышла. Не оглядываясь, прошла пустынным коридором, лифтом съехала вниз и, когда дверцы лифта распахнулись, столкнулась лицом к лицу с Безруковым. Безруков. Вот те на! Куда ты, Лида? Лидия. Пройтись перед сном. Жуткая головная боль. Б е з р у к о в. Но ты ведь приняла снотворное. Лидия. Ничего я еще не приняла. Мне необходимо подышать свежим воздухом. Безруков. Ночью... женщине одной... по лондонским улицам? Это небезопасно. Я пойду с тобой. Л и д и я. Я вас не приглашаю. Безруков. Что так? Лидия. Потому что я не поднадзорная. Ясно? Могу я остаться одна? Скоро вы и в туалет пойдете за мной! Безруков. Ну и темперамент! Не ожидал. Ты бы перед камерой вот так работала, цены б тебе не было! Лидия. Мне надоело ваше паясничанье. Спокойной ночи! Идите своей дорогой! Безруков. Если ты так горячо отстаиваешь свое право разгуливать одной по ночному Лондону, что же ты мне отказываешь в праве поступать, как мне будет угодно? А мне, как ни странно, тоже угодно подышать свежим воздухом. И именно теперь. Не возражаете? Лидия. Только без меня. Безруков. Я буду соблюдать дистанцию. 60. Экстерьер. Улицы Лондона. Ночь. Лидия, стараясь казаться спокойной, медленно идет по безлюдной в этот поздний час улице. В нескольких десятках шагов от нее прогуливается Безруков. Она замедлит шаг - и он сдержит свой. Они минуют припаркованные у тротуара автомобили разных марок. В автомобилях - темно. Но сразу за углом в первом же автомобиле мерцает огонек сигареты. Лидия бегом устремляется к машине. Дверца сама распахивается перед ней. Актриса прыгает в автомобиль и захлопывает дверцу за собой. Лидия. Спрячь сигарету! Ложись на сиденье! Они вовремя успели залечь. Из-за угла вышел Безруков и сразу обнаружил исчезновение Лидии. Он засуетился, побежал, на ходу заглядывая за стекла темных автомобилей у кромки тротуара. И когда он отбежал на довольно большое расстояние, из рядов автомобилей, без огней, выполз задом один. Безруков услышал приглушенный рокот мотора и рванул назад. Но не успел. Автомобиль развернулся и, дразня красными огоньками, устремился на большой скорости вперед. Безруков вскочил в свой автомобиль и помчался вслед. Но бешецы уже затерялись в потоке других машин на большой магистрали. Лидия в автомобиле порывисто обняла Джейн, и та чуть не выпустила из рук руль. Джейн. Сумасшедшая! Ты меня задушить. Мы собьем фонари! Лидия. Черт с ними, с фонарями! Жми, Джейн! Я не могу опомниться! Д ж е и н. Я видела. Он не отступал от тебя ни на шаг. Я уж подумала, все погибло. Л и д и я. О, если бы ты знала, какой он страшный человек. Меня до сих пор трясет от страха. Джейн. Теперь ты в абсолютной безопасности. Я не стану доверяться властям. Мы с Роджером сами тебя надежно укроем. Мой отец возьмет все дело в свои руки. Можешь не опасаться. Лидия. Слушай, а как же фильм? Как они его завершат без меня? Да и не нужен им больше фильм, где в главной роли особа, изменившая Родине. Отныне на мне - клеймо преступницы. Вот и объявилась я на экране в главной роли. Столько лет мечтала. И все насмарку. Можно сойти с ума! Джейн. Будет тебе. Отныне ты - свободный человек. Ты выбрала свободу. Подумай. Ты молода, и счастье тебе еще улыбнется. Мы должны немедленно отметить событие. Не правда ли? А то у меня совсем пересохло в горле. Автомобиль подъехал к тротуару перед освещенными окнами паба - пивного бара. Л и д и я. Я никуда не пойду. Я боюсь. Джейн. Боишься? Подними стекла и защелкни все двери. Я все сюда принесу. Она выбралась из машины. Лидия подняла стекла в обеих дверцах, а Джейн подергала ручки и, убедившись, что Лидия заперта, пошла в паб. Далеко впереди свернула к тротуару другая машина и припарковалась, двигаясь задом, пока не стукнулась о бампер автомобиля, где сидела Лидия. Из машины выскочил Безруков и прильнул к ветровому стеклу, за которым мерцали расширенные от страха глаза Лидии. Безруков. Открой! Сейчас же выходи из машины! Лидия не слышит его слов, но по движениям губ и мимике догадывается, о чем говорит Безруков. Он подергал ручки всех дверей, с досады стукнул по стеклу. Лидия от страха сжалась в комок. Безруков еще раз пригрозил ей кулаком и, оглянувшись по сторонам, вытащил из кармана пистолет и приставил его дулом к стеклу, за которым неподвижно белело Лидино лицо. Девушка закрыла глаза. Выстрела не последовало. Когда она робко открыла глаза, Безруков стоял в стороне от автомобиля, спрятав руку с пистолетом в карман. Из паба вывалилась пьяная ватага и, горланя, прошла мимо машины. Лидия закричала, но ее голос не был слышен. Тогда она стала лихорадочно крутить рукоятку, чтоб опустить стекло. В машину ворвался пьяный галдеж, но, увидев, как ринулся к ней Безруков, Лидия поспешно подняла стекло до отказа, снова отключившись от звуков внешнего мира. Безруков прилип к стеклу, всем корпусом прикрыв руку с пистолетом, наведенным на Лидию. Спасение пришло с двух сторон. Из паба бежала с картонкой пивных бутылок Джейн, а мимо прошествовали два важных лондонских полицейских, "Бобби", в черных плащах и старомодных черных шлемах, затянутых ремешками на подбородках. Безруков ретировался к своему автомобилю. Но Джейн успела разглядеть, его и, не раздумывая, остановила полицейских. Джейн. Пожалуйста, садитесь к нам в автомобиль и проводите домой. Я вас очень прошу. Первый полицейский. Видите ли, уважаемая, если каждую подвыпившую леди лондонская полиция будет провожать домой, то город останется незащищенным и отданным на милость преступникам. Джейн. Вот он, преступник! Этот человек преследует нас! Полицейские посмотрели, куда она показывает, но уже было поздно: автомобиль Безрукова отъехал, не зажигая огней, и растворился в темноте. Лидии, наконец, удалось открыть стекло. Л и д и я. Он угрожал мне пистолетом! Он от нас не отстанет! Второй полицейский. Кто он? Вы его знаете? Джейн. Садитесь к нам. Помогите живыми добраться домой. Я вам все объясню по дороге. Речь идет о крупном международном скандале. 61. Интерьер. Гостиная в доме Дэвисов. Ночь. Первым, кого увидели Джейн и Лидия, был зареванный Ларри, в ночной пижаме. Он бросился к матери. Ларри. Папа! Был выстрел! Он не отвечает! Я слышал выстрел! Ларри, захлебываясь плачем, тыкал пальцем в двери кабинета. Джейн. Роджер! Роджер! Отвечай! Дверь не поддавалась. Полицейские молча вдвоем навалились на дверь и высадили ее. Кабинет был освещен. На ковре ничком лежал Дэвис. У его головы ковер алел расплывшимся пятном. На столе валялся пистолет. Ларри взвыл тоненьким голоском, как щенок, которому отдавили лапу. 62. Интерьер. Павильон киностудии. День. В том же павильоне лондонской киностудии, где совсем недавно англичане так весело и шумно отмечали прибытие своих советских партнеров. Под стук молотков рабочие разбирают декорации и в числе прочего реквизита со стены снимают и уносят на склад большой портрет Лидии. Среди хаоса разобранных декораций пробираются двое - британский продюсер и представитель Министерства культуры СССР, видно, срочно прибывший из Москвы. Продюсер. Я не смотрю так безнадежно на создавшуюся ситуацию. Работа над фильмом может быть возобновлена, как только выяснится статус нашей главной героини. Представитель министерства.Что может выясниться? Она изменила своей стране. Она - предатель. Продюсер. Ее личное дело - выбор страны проживания. Представитель министерства.Это у вас так считают, а у нас - нет. Продюсер. Какое это имеет отношение к бизнесу? В фильм вложены деньги, с актрисой подписан контракт, и как только ей предоставят политическое убе- жище, то есть легализуют ее пребывание в Англии, она вернется к работе. Представитель министерства. Только без нас. Советская сторона с этой актрисой дела иметь не желает и не будет. Ни при каких обстоятельствах. Продюсер. Поменять актрису на главную роль, когда фильм уже почти снят? Вы посчитали, во что это обойдется? Ваша страна согласится покрыть все убытки? Представитель министерства.Если уж считать убытки, то, по крайней мере, - платить пополам. Не мы в Москве похитили английского актера, а вы в Лондоне - советскую актрису. Продюсер. Простите, то вы именуете ее предателем, изменником Родины, то советской актрисой... Представитель министерства.Я огово-рился. Но, в любом случае, это случилось у вас. Вы не доглядели. Продюсер. Кино-не тюрьма, и мы не держим в штате надзирателей. Представитель министерства. На что вы намекаете? Продюсер. Вы не читали утреннюю газету? Уважаемый автор нашего фильма советский писатель Анатолий Безруков объявлен персоной нон грата и ему предложено покинуть пределы Великобритании в 48 часов. При ближайшем рассмотрении он оказался майором КГБ. 63. Экстерьер. Кладбище. День. День выдался по-лондонски пасмурным. Через Хайгейтское кладбище движется длинная похоронная процессия. Вслед за гробом отец с матерью ведут под руки вдову. Все - в черном. Много венков с траурными лентами. Процессия движется вглубь кладбища мимо частокола памятников на старых могилах. С постамента одного из них хмурит брови бородатая бронзовая голова Карла Маркса. Замыкает траурное шествие кучка работников советского посольства в Лондоне. Один из тех, кто держит венок,-представитель Министерства культуры СССР, с подобающим случаю постным выражением на обрюзгшем, заплывшем жиром лице. Внезапно его маленькие глазки вспыхивают угольками. Он столкнулся взглядом с Лидией. Одетая в траур, она стоит у края дорожки в ожидании, окруженная полудюжиной полицейских в штатском. У могилы плотно сбилась скорбная толпа. Священник читает прощальную молитву. Его монотонный голос обрывает женский вскрик. Джейн. Где Ларри? Он был рядом со мной! Где мой сын? 64. Интерьер. Комната. Вечер. Эта просторная комната может служить и жильем, хотя много в ней всего и от служебного помещения. За письменным столом на железном сейфе - крохотный бронзовый бюстик Ленина. На диване - неубранная постель. На полу - чемодан с багажной этикеткой... "Аэрофлота". В комнате двое - Безруков и подполковник Калинин, некогда в Москве подвизавшийся в амплуа мужа Лидии, а теперь срочно прибывший в Лондон, чтоб расхлебывать заварившуюся здесь кашу. Калинин. Подпишите здесь, что вы сдали мне все дела. Не упустив ни одной мелочи. Я беру в свои руки руководство операцией Я эту проститутку... вашу Лиду достану из-под земли... живой или мертвой. И надо спешить, пока она не дала компрометирующие нас показания. Но это уже будет сделано без вас, майор. Безруков. Слава богу, я еще не понижен в звании. Калинин. Это вы узнаете в Москве. А теперь пройдемте вниз. Я хочу познакомиться с заложником. Они спускаются по внутренней лестнице в подвал. Безруков своим ключом отпирает замаскированную в стене дверь. Калинин. Ключи отдайте мне. Вам они больше не понадобятся. Он берет у Безрукова связку ключей и прячет в карман. В подвале, оборудованном под жилье, но без окон, забился в угол дивана Ларри. Калинин. Здравствуй, мальчик. Ларри набычился и не отвечает. Калинин. Английские дети, я слыхал, отличаются хорошим воспитанием. Безруков садится рядом с Ларри, обнимает его. Ларри стряхивает его руку. Безруков. Будь умницей, Ларри. Лично против тебя мы ничего не затеваем. Так надо. Потерпи. Твоя мамочка выручит тебя. Ты хочешь с ней поговорить? Ларри. Мама - здесь?! Она приехала за мной! Безруков. Еще нет. Но обязательно приедет. А сейчас ты с ней поговоришь... Л а р р и. По телефону? Безруков. Нет, вон в тот микрофон. А кассету мы ей дадим прослушать. Ну, говори. Мама несомненно соскучилась по твоему голосу. 65. Интерьер. Гостиная в доме родителей Джейн. Вечер. Джейн, непричесанная, полуодетая и, должно быть, изрядно пьяная, если судить по валяющейся на ковре пустой бутылке и наполовину выпитому стакану в ее руке. Другой рукой она прижимает к уху телефонную трубку, откуда доносится срывающийся на плач голос Ларри. Л а р р и. До свидания, мамочка. Я тебя очень люблю. В другом конце гостиной слушают телефонный разговор по отводным трубкам отец и мать Джейн. Они не одни в гостиной. Сотрудники Скотланд-Ярда и полицейские расставили свою записывающую аппаратуру и тоже слушают. В трубке возник незнакомый мужской голос. Голос. Итак, вы убедились, что ваш сын жив. Пока. Мы согласны обменять его на известную вам актрису, которая, по имеющимся у нас сведениям,-скрывается у вас. Мы даем вам двенадцать часов сроку. Если за это время мы не получим разыскиваемую нами особу, ваш сын будет мертв. Не вздумайте с нами играть. Мы этого не любим. На карту поставлена жизнь вашего сына. Итак, осталось двенадцать часов. Начинайте отсчет времени. Мы - люди точные. В телефоне щелкнуло, и воцарилась напряженная тишина. Джейн еще какое-то время прижимала трубку к уху, надеясь услышать еще что-нибудь, дотом швырнула трубку на пол, сама рухнула ничком на диван и взвыла в голос, как простая баба. Отец Джейн. Откуда они звонят? Офицер полиции. Избитый прием. Из уличной телефонной будки, чтоб помешать запеленговать их место нахождения. Отец Джейн. Так что же будем делать, господа? Офицер полиции. Все возможные меры приняты. Поставлена на ноги вся полиция Лондона. Нам остается только ждать. Отец Джейн. Но время работает против нас. Успеем ли за двенадцать часов? Мать Джейн (почти в истерике). Нечего ждать! Надо принять их условия. Отец Д жеин. Что ты предлагаешь? Мать Д ж е и н. Дать им, что они требуют. Слишком дорогая цена для нашей семьи. Я не могу себе позволить лишиться и зятя и единственного внука! Не могу. Отец Джейн. Если я тебя верно понял, ты предлагаешь выдать этим мерзавцам юную леди, нашедшую приют в нашем доме? Мать Джейн. Понимай как хочешь! Я не выдержу двенадцать часов ожидания. Мое сердце... Всему есть предел! Даже благородству. Джейн. Мама, я тебя не узнаю. (Джейн стояла перед матерью. Сломленная, с погасшими глазами, она говорила тихо, еле слышно.) Допустим мы это сделаем... но как дальше жить... нам... оставшимся в живых? Мать Джейн. У меня нет сил говорить, но зна- ете... вместе с моим внуком вы похороните и меня. Г о л о с. Я сама вернусь к ним. Это сказала Лидия, появившаяся на верхней площадке лестницы, ведущей из спален в гостиную. Л и д и я. Не берите греха на душу. Решение принято мною. Добровольно. Я вас освобождаю от необходимости платить такой страшной ценой за мою жизнь. Вызовите такси. Мне не нужно охраны. Я возвращаюсь в советское посольство. Джейн (истерически кричит). Нет! Через мой труп! Не выпускайте ее из дома! Она не в своем уме! Мы будем ждать! Еще есть время! 65а. Интерьер. Гостиная в доме родителей Джейн. Кроме Джейн, ее родителей и полицейских, здесь кучкой теснятся работники советского посольства, удивительно похожие один на другого не только одеждой, но и плотными фигурами, и даже лицами, ничего не выражающими, кроме туповатой служебной исполнительности. Возглавляет советских парламентеров представитель Министерства культуры СССР, не скрывающий волнения и растерянности. Офицер полиции.Присаживайтесь,господа. Мы ее сейчас позовем. Представитель министерства. Спаси- бо, мы постоим. Отец Джейн. Еще раз напоминаю. Ваша актриса гостит в моем доме, и я настаиваю на том, чтобы никаких недозволенных элементарным этикетом приемов в разговоре с ней не было допущено. Обещаете мне? Представитель министерства. О чем речь? Мы тут все - люди интеллигентные... Я, например, представляю Министерство культуры СССР. Нам ведь важно что узнать: добровольно ли, без насилия над ее волей, наша актриса совершила такой поступок? И не раскаивается ли? Ведь еще не поздно закончить все дело миром, забыть, как будто ничего и не было... и завтра продолжить съемки фильма, выхода на экран которого с таким нетерпением ожидают кинозрители обеих стран, вашей и нашей. Мать Д ж е йн. Тогда вы вернете нам ребенка? Представитель министерства. Какого ребенка? Простите, мадам, я из газет узнал о вашем несчастье и могу вам лишь посочувствовать. Это нелепое и досадное совпадение. Мы, советские люди, к этому событию не имеем ровным счетом никакого отношения. Похищение детей-это стиль заокеанский, гангстерский, русский советский человек до такой мерзости не опустится. Мать Д ж е и н. Но все же не лишайте нас надеж- ды. Я умоляю вас. Работник посольства. Мы скорбим вместе с вами и уповаем на благополучный исход. Представитель министерства. У меня просьба. Нельзя ли нас оставить с Лидией наедине? Нам предстоит деликатный разговор, и в данном случае интим может способствовать успеху. Отец Джейн. Я категорически возражаю. Какой же это интим? Она - одна, а вас - вон сколько? Представитель министерства. Видите ли, у меня к ней поручение весьма дипломатичного свойства. Я принес ей письмо от родителей... собственноручно написанное ее родной... убитой горем матерью. Отец Д же и н. Так быстро? За одни сутки из глубокой провинции в России письмо достигло Лондона? Мы получали почту из Москвы от дочери в лучшем случае через неделю. Какие-то почтовые чудеса. Представитель министерства. Бывает. Мы живем в век чудес. Офицер полиции. Итак, весь разговор состоится в нашем присутствии, но абсолютно без нашего вмешательства. В гостиную входит Лидия в сопровождении полицейского агента в штатском. Она напряжена, от волнения кусает губы. Полицейские подвигают ей кресло, и она садится. Лицом к лицу с советскими парламентерами. Тогда, по знаку представителя Министерства культуры, усаживаются в кресла, услужливо подвинутые полицейскими, и советские дипломаты. Представитель министерства. Ну, с чего начнем? Как не стыдно, Лида? Столько хлопот нам причинила. Лидия. Где ребенок? Представитель министерства.Опять- двадцать пять! Я уже объяснил господам... Знать не знаем, ведать не ведаем... Как и все... из газет узнали. Лидия. Врете! Их можете водить за нос, но не меня. Представитель министерства. Лидочка, милая. Что за тон? Посторонних бы постыдились. Лидия. Здесь нет посторонних. За исключением, пожалуй, вас. Представитель министерства.Ну,если с самого начала разговор принимает такой оборот, то нам и толковать не о чем. Лидия. Почему же? Есть о чем! Представитель министерства. Ну, это уже другой разговор... Конструктивный. О чем? Лидия. Верните ребенка. Лишь тогда я соглашусь... на беседу с вами. Пощадите несчастную мать, ее стариков-родителей. Представитель министерства. Уж вам не пристало повторять это провокационное... я бы сказал, гнусное обвинение в адрес вашей же страны. Повторяю: мы к похищению ребенка не имеем никакого отношения. А что касается вашего чувства сострадания к несчастной матери и ее родителям, то не худо бы проявить подобное чувство к своей собственной матери, которая уже выплакала свои глаза. У меня с собой письмо от них. Лидия. Дайте письмо! Представитель министерства.Дам.Для этого и прибыл сюда. Но я хочу, чтоб письмо вы прочитали не при всей публике. А наедине. Лидия. Очень хорошо. Согласна. Представитель министерства.Ивмоем присутствии. Лидия беспомощно оглянулась на полицейских. Офицер полиции. В вашей воле решать, а мы уж позаботимся о вашей безопасности. Лидия. Я согласна. Где буду читать письмо? Здесь? Представитель министерства. А это уж как хотите. Можем здесь. Но зачем столько людей утруждать... чтоб освободили помещение. Лучше уж мы с вами уединимся в любой комнате. Дом, я гляжу, вместительный. И нам интимный уголок отыщется. Разговор нам предстоит серьезный. Отец Джейн. Ноя бы желал убедиться, что этот господин безоружен. Представитель министерства.Можете обыскать. Офицер полиции. Если позволите. Полицейский, ловко и привычно, обеими руками быстро ощупывает его сверху донизу. Представитель министерства (пока его обыскивают). Это, конечно, нарушение всех норм... но ради такого дела... Чего не простишь. С таким, господа, недоверием... трудно, ой как трудно установить взаимопонимание между нашими странами. А ведь вы, если не ошибаюсь, сторонники дружбы между народами. Он протягивает Лидии письмо, и она нетерпеливо разрывает конверт. Представитель министерства. Пройдемте, Лидочка. Спокойно почитаем... и обсудим. Без чужих глаз. Полицейский открыл перед ними дверь в соседнюю комнату и, когда они прошли туда, притворил дверь и застыл за ней, как часовой на посту. Отец Джейн. Вы меня простите, но мне это абсолютно не нравится. Такую хрупкую женщину оставить наедине... Советский дипломат. Ваши опасения напрасны и... я бы сказал, оскорбительны для нас. Офицер полиции. Все предусмотрено, господа. У окон комнаты, где уединились наши гости, выставлен полицейский пост. Советский дипломат. Совершенно излишняя мера. Смею вас заверить, господа, что мы, советские люди, не менее джентльмены, чем вы, англичане. 66. Интерьер. Комната в доме родителей Джейн. Лидия, сидя в кресле, смогла, не выказывая никаких чувств, прочитать письмо отца, но, когда сложила густо исписанный лист, вдруг не выдержала и зарыдала. Представитель министерства обнял ее. Представитель министерства. Ну, будет. Утри глазки, красавица. Ничего не потеряно. Путь домой тебе не заказан. Доснимешься в фильме и вернешься в объятия своих родителей, утешишь их старость, и никто тебе, клянусь, не вспомнит прошлое. Мало ли что случается? Ведь не зря в нашем народе говорят: знал бы, где упадешь - соломку подстелил. Лидия. Уберите руки. Я не вернусь. Представитель министерства. Ты не горячись. Думай, что говоришь. Лидия. Я достаточно думала. Вот вам мое последнее слово: нам с вами никак не по пути. Я остаюсь. Представитель министерства. Сука неблагодарная! Тебя из грязи вытащили! Главную роль дали! За границу послали! Государство тебе валютой платит. А ты, тварь!.. Он, рассвирепев, схватил ее за плечи и стал трясти. Представитель министерства. Марш домой! Кому говорят?! Лидия. Помогите! В комнату ворвались полицейские, 67. Экстерьер. Загородный дом родителей Джейн. Ночь. Это старинная усадьба, окруженная парком. На всех трех этажах светятся окна. Вокруг дома по аллеям патрулируют парами полицейские. На деревья и кусты ложатся, мелькая, вспышки света от вращающихся прожекторов на крышах полицейских автомобилей. Предрассветный туман окутывает парк. Одно за другим гаснут окна в доме. 68. Экстерьер. Пустынная дорога в лесу. Утро. Лидия, прячась в кустах, выглядывает на дорогу. Завидев автомобиль, внезапно возникает перед ним, подняв руки. Скрежет тормозов. Рассерженное лицо человека за рулем. Лидия. Умоляю, довезите до Лондона! От этого зависит жизнь человека! Человек за рул ем. В моей машине есть телефон. Вызовем полицию. Лидия. Никакой полиции! Ни в коем случае! Довезите меня до Лондона! 69. Интерьер. Номер гостиницы. Утро. Безруков, без пиджака и галстука укладывает вещи в чемодан, намереваясь покинуть гостиницу. Телефонный звонок отрывает его от этих занятий. Б е з р у к о в. Да. Я слушаю. Кто? Лида? Где ты? Здесь? В холле гостиницы? Ты одна? Не поднимайся ко мне. Я спущусь сам. Жди! 70. Интерьер. Холл гостиницы. Утро. Сонный портье из своего кресла у двери вполглаза наблюдает, как Лидия, повесив телефонию трубку, быстрым шагом направилась к лифту. Кабина лифта опустилась. Из нее вышел Безруков. Без пиджака и без галстука. Лидия. Где мальчик? Ларри? Безруков. Он в порядке. Не волнуйся. Я тебя к нему отвезу. Лидия. Едем! Живее! 71. Интерьер. Комната Калинина. Утро. Подполковник Калинин проснулся от непрерывающегося звонка. Он вскочил с дивана, на котором спал, и, поспешно одеваясь, выглянул в боковое окно. У дверей стояли Безруков и Лидия. Двери перед ними открылись по сигналу изнутри дома. Лидия. Я отдаю себя в ваши руки в обмен на мальчика, который находится у вас. Калинин. Прекрасно! Мальчик нам теперь ни к чему. Ваш коллега Безруков найдет способ доставить его к безутешной матери. Ну, здравствуй, лапочка. Давно тебя ищу. Он сжал ее руку. Лида вскрикнула от боли. Безруков. Подполковник, я думаю, эти страсти здесь неуместны. Ведите нас к мальчику. Калинин повел их вниз и своими ключами отпер дверь подвала. Ларри, увидев Лидию, бросился к ней и повис у нее на шее. Ларри. Где мама? Безруков. Сейчас ты поедешь к маме. Пойдем со мной. Ларри (указывая глазами на Лидию). А она? Не пойдет с нами? Калинин. Она, мой мальчик, поменяется с тобой местами. Ты, моя "женушка", под арестом. Безруков. Ошибаетесь, подполковник. Она поедет со мной. Калинин. Шутите, майор? Вы превышаете свои полномочия... которых вы можете лишиться по указанию из Москвы. Безруков. А кто вам сказал, что я подчиняюсь указаниям из Москвы? Калинин. А чьим указаниям вы подчиняетесь? Безруков. Голосу моей совести. Вернее, жалких крох моей совести. Калинин (доставая из кармана пистолет). Вы тоже арестованы, майор. Руки вверх! Но не успел Безруков поднять рук, как Калинин внезапно покачнулся, выронил пистолет и рухнул навзничь к его ногам. Лидия с трудом перевела дыхание, все еще держа в руках металлический подсвечник, которым она ударила Калинина по затылку. 72. Интерьер. Полицейский участок. День. Б е з р у к ов (устало говорит полицейскому офицеру). Пригласите журналистов. Я намереваюсь сделать важное заявление. На скамье у стены, рыдая, Лидия и Джейн тискают с двух сторон совершенно растерявшегося Ларри. Конец