не очень прибыльное. Серьезные гангстеры подбрасывают работенку на комиссионных началах. Скажем так: они грабят склад, а мы на грузовиках перевозим добычу. Я, например, могу кого угодно обезвредить и доставить заказчику на дом, а там умываю руки. - Гм... Должно быть, давно вам не давали таких поручений, - сказал Горчев, глядя на его руки. - Вот как раз на сегодня такое дельце: мы должны похитить одного мерзавца и пришить его. - Богатый? - Горчев налил себе вина. - Вряд ли. Какой-то аферист по имени Иван Горчев... Ну, ну, пей спокойней, не давись... Откашляйся! 3 - А кто это, как его... Горчев, если я верно расслышал? - спросил наш герой, вновь обретя дар речи. - Мошенник. Шпионит на Ривьере в пользу какого-то негритянского короля. - Правда? - Горчев искренне изумился. - А разве негритянский король готовит нападение на Монте-Карло? - Да нет, тут другое дело. Неважно, впрочем. Этот Горчев - хитрый и дерзкий малый - перебежал дорожку нескольким решительным ребятам. - Как он выглядит? - Да не похож на тебя. - Понятно, нет. - Ладно. Хватит об этом. Скажи лучше, чем занимаешься? - Я корабельный юнга. - Ишь, куда тебя занесло. - Я учился у дамского портного, испортил дорогой костюм, ну, меня и выкинули, - заявил он весьма серьезно. (Уже упоминалось, что Горчев имел привычку беспрерывно городить всякую чушь в ответ на конкретный вопрос.) - Потом хотел стать кельнером, - импровизировал юнга, - но я трусоват да и глуповат, вот и подумал, поживу-ка лучше в порту. - Идиот! - Приватный Алекс так треснул кулаком по столу, что разрезанное на четыре части мясо шлепнулось ему на колени. - Думаешь, портовая жизнь для трусов и дураков? - Как сказать... лучше, чем в ресторане, где пьяные могут избить кельнера... - А в порту пьяных не бывает? - Да разве бывают? - затрепетал Горчев. - Ну и ну' Знаете, я как-то об этом не подумал. - Эх дурачина, слюнтяй! Да с вашей смазливой рожей вы тут пропадете. Господи, ну и тип! Что вы сделаете, если вам съездят по физиономии? - Вы считаете, я не смогу постоять за себя? - Как же, интересно знать? - Пойду и заявлю в полицию. - Что-о? Исчезни, а не то... Когда Горчев послушно вскочил и побежал к выходу, бандит-комиссионер крикнул вдогонку: - Подождите, куда вы? Псих! Но русский мчался со всех ног, радуясь, что подвернулась возможность бежать, и тревожась, как бы Аннет не попала в беду. Приватный Алекс очень расстроился, что спугнул беспомощного юнгу. Приятный паренек с открытым лицом... и защитить его некому. Он поспешил было за ним, но Горчев мчался, как сумасшедший. - Подождите, вы, идиот, я ничего вам не сделаю! Подождите или... все кости переломаю... Напрасно он соблазнял юношу такой перспективой. Горчев летел вихрем. 4 И что теперь? Уже вечер. Где распроклятый бар "Техас"? И вдруг мелькнула первоклассная идея. Он вошел в телефонную будку и позвонил в пожарную охрану. Сирена ему укажет путь, наверняка бар где-то поблизости. - Пожарная охрана слушает. - Приезжайте скорей, "Техас" горит! - Слава тебе, господи! - Что? Да вы спятили! Говорит владелец. - Это вы, Рауль! На черта вам снова поджигать свой кабак? Все равно никто не поверит, будто мертвец - жертва пожара. - Но теперь это действительно так. Возле него взорвалась газовая печь. - У вас ведь угольная! - Ну и что... Мы установили газовую... И... Так вы приедете? - Хорошо, приедем. Как там Эмануэль? - Он... Как его... Уже выздоровел. - Он разве болел? - Да нет, не очень... Это от курева... - запинался Горчев. - Курит? Эмануэль?! - Ну что вы! Раскурил трубку шутки ради. - Осел! Горчев обозлился: - Да! Осел! Курит трубку и читает романы. И чешет языком. - Алло! Что вы сказали? - Чтоб ты удавился! Горчев хлопнул трубкой. Насилу выкрутился. - Наконец-то я поймал тебя, негодяи! - Полицейский ухватил его за шиворот. - Значит, это ты постоянно вызываешь пожарную команду! - Но простите!.. - Тихо. Я вот уж неделю наблюдаю за этой будкой. Ты, подлец, вызвал акушерку в день помолвки господина советника Люссона! - Пожарных вызывал, а про акушерку ничего не знаю. - Пошли. Прямая улика налицо! - Но ведь "Техасе-то горит! - Я тебя сам поджарю! - заорал полицейский. - "Техас" горит, а? - и он показал на ближайший дом. Над входом висела яркая вывеска: БАР "ТЕХАС" БУЙНЫЕ ГОСТИ ПЛАТЯТ ЗА ВЫХОД. И перед рестораном стоял автомобиль марки "альфа-ромео". Из него вышли Аннет и Портниф и скрылись в соседних воротах, ведущих на пустой участок. Глава седьмая 1 - Пошли, - полицейский потащил Горчева. - Насчет акушерки я ни при чем. Пожарных вызывал, сознаюсь и... Шум мотора. Горчев обернулся. Приближался "альфа-ромео". На следующий день полицейский доложил о происшествии так: поскользнулся, мол, упал в лужу, и задержанный удрал. А на самом деле задержанный подставил ему ногу и, когда полицейский бухнулся в лужу, вспрыгнул на багажник проезжающего "альфа-ромео". Они благополучно выбрались из Тулона. Портниф вел хорошо. Прибыли в Канны. "Где-то здесь должен быть парк", - подумал Горчев. Через несколько минут автомобиль затормозил и остановился вблизи деревьев. Они действительно находились возле парка, но Лингстрема пока еще не было. Портниф, одетый как профессиональный шофер, вылез из машины, захлопнул дверцу и огляделся. В темноте его настиг удар в подбородок, и он невольно принял горизонтальное положение. Горчев уселся за руль. Он, разумеется, и знать не знал, что автомобиль уже с полчаса ищут по всей стране, и направился к Ницце в обычной своей манере. Ерунда вроде отчаянных сигналов и предупредительных выстрелов его не слишком-то отвлекала, и когда полицейский, растопырив руки, выскочил на шоссе, Горчев насмешливо пробормотал: "Ах, друг мой, если б я сумел затормозить на таком близком расстоянии, я стал бы чемпионом по гонкам". Следуя принципу "мудрый уступает", полицейский отпрыгнул в самый критический момент. Он растерянно смотрел, как разыскиваемый по всей стране похититель высунул голову из окна, погрозил кулаком и выдал бранную сентенцию. Виданное ли дело! Разыскиваемое лицо еще и грозит полицейскому! Близ Ниццы Горчев ловко срезал крюк, проехав через женский пляж у отеля "Европа"; он с треском проломил деревянное заграждение и, не обращая внимания на истошный дамский визг, подцепил радиатором шезлонг. Чуть позднее на шезлонг упало шелковое дамское кимоно из вывешенного белья прачечной Перрье. Дальше, дальше, наплевать на мелкие катастрофы, ведь сегодня секретарь заменил его в легионе, подобно предупредительному господину из баллады Шиллера, который на три дня занял место приговоренного к смерти друга, "чтоб замуж сестру свою выдать он мог". (Имеется в виду баллада Шиллера "Порука" - Перевод В. Левика.) Во что бы то ни стало попасть на рассвете в Марсель! Скорее в Ниццу! Пешком куда быстрее, но, увы, Горчев предпочел автомобиль. Удивительный факт: автомобиль, за которым полиция охотилась по всей стране, достиг цели. Пока контролировали Тулон, "альфа-ромео" находился на шоссе: сообщение о его координатах на шоссе пришло в момент, когда он уже стоял перед виллой Лабу. Здесь его, понятно, никто не искал: кому могло прийти в голову, что злоумышленник остановится у дома законного владельца? Горчев для начала поспешил в универмаг "Лафайет": - Пришлите кое-что на мое имя в отель "Средиземный", княжеские апартаменты. Прежде всего две-три тонкие трикотажные майки и всякое такое, что нужно солдату колониальных войск. И матросский костюм, как этот, только новый. - Прошу прощения, - вежливо заметил продавец, - но мне трудно судить, как выглядел ваш костюм. Несколько лет - срок немалый. - Я его только вчера купил. Кстати, костюм белого цвета. - Да? Догадаться непросто. - Внимание, внимание, - вдруг затрещал громкоговоритель. - Что такое? - заинтересовался Горчев. Настала тишина - посетители внимательно слушали. - Преследуемый полицией "альфа-ромео" с номером А 126-513 ДК появился в Ницце. Злоумышленник предпринял безуспешную попытку скрыться в городе. Его несомненно схватят. Кто задержит или поможет задержать преступника, получит 50 000 франков вознаграждения. 2 - В чем дело? - спросил Горчев продавца. - Я проспал допоздна и ничего не знаю. - Исчезла машина с важными военными документами. Все побережье взбудоражено. Злоумышленник, вероятно, идентичен с убийцей-рецидивистом из Лиона. - Да ну! - Одна из наших клиенток видела, как он поворачивал к берегу. Прямо гигант с огромной рыжей бородой. - Дама своими глазами видела? - А что особенного! Большинство преступников попадаются благодаря наблюдательности очевидцев. - Похоже, вы правы, - Горчев расплатился и вышел на пустынную улицу. Движение перекрыто. С ума они посходили? Ведь автомобиль на месте? Или они из принципа ищут где угодно, только не там? На углу собралась громадная толпа. - Что случилось? - спросил Горчев пробегающего рассыльного. - Схватили преступника и собираются линчевать. Оказывается, он же похитил ребенка у летчика Линдберга. Переодетый ковбой, сообщник Аль Капоне. Горчев пришел к выводу, что большинство людей - прирожденные киносценаристы. Толпа задержала "бугатти" за номером 709-864 ЧУ: в машине сидел ветеринарный врач с женой и сыном, они прикатили из Беромюнстера. - Тот самый! - Перекрасил машину в черный цвет, краска совсем свежая. - У кого он похитил ребенка? Ребенок вопил, жена рыдала, ветеринарный врач кричал - с него сбили шляпу. Взвод полицейских разрешил угрожающую ситуацию: толпу оттеснили, разъяснив, что "альфа-ромео" найден. Для вящей доходчивости пустили в ход резиновые дубинки. У ветеринарного врача вследствие потрясения снова началась невралгия тройничного нерва, от которой его исцелили в Лурде; теперь он, вместо Монте-Карло, ехал обратно в знаменитый чудесами Лурд, чтобы законным порядком востребовать зря истраченные деньги. Горчев побрел в "Средиземный". Измятый и грязный, небрежно посвистывая, он дефилировал по ярко освещенному холлу. - Куда желаете пройти? - окликнул его портье. - В бельэтаж. Когда уехал господин Ванек? Портье пожал плечами: - А когда он приехал? - Он занимал княжеские апартаменты. Портье заглянул в регистрационную книгу и снова пожал плечами. - Ванек вообще не числится. Номер снимает полоумный португалец по фамилии Горчев. - Правильно. Меня послал этот португалец, чтобы уплатить по счету, и, кстати, разрешил переодеться у него в номере. - Скажите, молодой человек, - доверительно наклонился портье, - этот Горчев - фабрикант? - Конечно. Владелец патента на крем для кожи "Ми-микри". Но в основном изготавливает украшения из альпаки. Господин фабрикант переселяется на виллу Арагон. - Вы там работаете истопником? - Нет, огородником. Вилла принадлежит супруге господина Горчева, с которой он в разводе. Сейчас они помирились и уезжают в Португалию, где собираются посвятить оставшиеся годы украшениям из альпаки. Горчев прошел в свои апартаменты и надел новый матросский костюм - его вместе с другими покупками доставили в красивом желтом кофре. Матросский костюм и кепи очень украшали нашего и без того симпатичного героя - своим приятным лицом и легкой, ритмичной походкой он даже напоминал известного рода юношей-танцоров, откликающихся на словечко "бой", а в беседе способных говорить только впятером одновременно. Надо бы еще побриться. Стыдно небритым явиться в легион. Горчев повязал на шею полотенце и открыл огромный гардероб, снабженный всевозможными предметами туалета. Из нижнего ящика, к немалому удивлению Горчева, кубарем выкатился господин Ванек. Глава восьмая 1 - Месье! Почему вы не стучите, прежде чем войти? - Апартаменты занимаю я. - Но шкаф - мое обиталище. Мой дом - моя крепость! - Господин Ванек! Считайте, что я с луны свалился. - Однако ушибся при этом я. - Вы должны быть в Марселе, в легионе. Вы получили за это тысячу франков, а сами торчите здесь? Вы меня обманули. - Лжете! - Господин Ванек изо всех сил старался удержать позицию честного гражданина, убежденного в своей правоте. Хотя факт сам по себе заслуживал порицания, Горчев с трудом сохранял серьезность и даже попытался напустить на себя грозный вид. - Господин Ванек, вам, надеюсь, понятно, что я вас сейчас поколочу? - В этом я ни секунды не сомневаюсь. Но я предстаю перед вами как Галилей. Бейте меня! Кромсайте... жгите... И все-таки она вертится! - Вы обманщик и не имеете права сравнивать себя с почтенным астрономом. - Это злостная клевета! - Если вы сейчас же не объяснитесь, я засуну вас меж обувными колодками и придвину дубовый стол к дверце, чтобы вы не смогли выбраться. - Галилей выдержал бы такие пытки с гордо поднятой головой. - Я требую объяснений. - Вы просили меня заменить вас на один день в легионе и вручили тысячу франков. Так? - Верно. - Я исполнил вашу просьбу более выгодным способом, чтобы вы не остались без секретаря, - Ванек ударил себя в грудь. - Могу не хвастаясь сказать - я в этом качестве незаменим. Слушайте. Я предстал перед казармой и уговорил первого же хмурого господина, который явно хотел податься в рекруты. За пятьсот франков он согласился вас заменить. У него будет возможность без риска осмотреться, а если он передумает, то сможет завтра выйти из рядов легиона, а вы его подмените. Вот так, месье Голицер! Горчев не стал его поправлять. - Вы имеете заместителя в легионе. Равным образом сохранили секретаря и мои пятьсот франков остались при мне. Впрочем, вы потеряли секретаря: я оскорблен и незамедлительно отказываюсь от места. Но, - господин Ванек гордо вскинул голову, - все-таки она вертится, заметьте, месье! Ванек вытянул ящик, чтобы забрать старый пиджак, купальные трусы и зонт, а также телятину в желе и огуречный салат. - Я вас обидел и хочу помириться, - вздохнул Горчев с виноватым видом. "Возможно, еще не поздно", - сообразил господин Ванек и быстро поставил обратно переполненную тарелку, причем салат выплеснулся ему на башмаки. - Искренне прошу прощения. - Хорошо. Остаюсь в последний раз. Но заметьте, я никогда в жизни не лгал. - Нет, она не вертится, - грустно пробормотал Горчев. - Если б она двигалась, то сейчас бы разверзлась под вами. 2 На следующее утро: - Месье Петрович! Горчев проснулся. Около кровати стоял секретарь, закутанный в покрывало, и когда господин Ванек перебросил один край с правого бедра на левое, он живо напомнил Юлия Цезаря из американского бурлеска. - Вставайте, - терпеливо повторил секретарь. - Вы должны заменить в легионе человека по фамилии Корто. - Отстаньте, вы, пиявка... - Моя фамилия Ванек. - Послушайте, господин кровосос Ванек, что вы ко мне прицепились? - Мне будет жаль, если наша давняя, закадычная дружба кончится для меня разочарованием, месье Цвиллингер. Горчев подпрыгнул, словно ужаленный: - Послушайте, я все понимаю, но объясните, бога ради, откуда вы взяли этого Цвиллингера. Я с ума с вами сойду! - Только не теперь. Я лично поручился за вас перед господином Корто. - Ладно. Но откуда взялся Цвиллингер? - Я пошутил. Мне хорошо известно, что вы, в сущности, Петрович. - И кто такой Корто? Почему он вступает в легион? - Из патриотических соображений. Его обязали на вечные времена покинуть страну как неисправимого преступника. Он тайно вернулся и хочет служить в легионе. - Отлично! Горчев быстро оделся. Они успели на поезд и около полудня прибыли в Марсель. По дороге в форт Сен-Жан Горчев протянул руку секретарю: - Спасибо за все, что вы для меня сделали. - Не стоит, я только выполнял свои обязанности, месье Петрович. Сообщите о ваших поручениях. - Сомневаюсь, что по регламенту легиона рядовой может держать секретаря. - Меня как цивильной персоны служебный регламент не касается. - Ваша преданность трогательна. Кстати, я действительно хочу вас попросить... - Слушаю. - Закажите по телефону разговор с Ниццей. - Могу, - кивнул Ванек и пошел. - Эй, господин Ванек, постойте! Вы даже не знаете, в чем поручение. - Вы ведь желаете заказать междугородний разговор. - Но для чего вы будете звонить в Ниццу? - Хороший секретарь не интересуется частными делами шефа. - Вы должны вызвать особняк Лабу... Не бегите так. Вы спросите, дома ли мадемуазель Аннет. Если да... как-нибудь дадите мне знать. - Что у вас с этой дамой? - Личное дело, господин Ванек. - Ага, - секретарь прищурился. - Значит, актриса. Опасайтесь актрис. Любовь... - До свидания, господин Ванек. Горчев пошел к форту. Часовые охотно его пропустили - выпускали здесь менее охотно. Надо разыскать полковую канцелярию. Повсюду сновали солдаты. Где этот Корто, который не мог прожить без Франции? Поискав с часок, он его нашел: субъект с низким лбом и прыщавой физиономией производил несколько мрачноватое впечатление. Он уже ходил в униформе. - Вы, значит, Горчев? - протянул он флегматично и тупо. - Я, братец. Спасибо за любезность, теперь ты свободен. - Нет. После обеда я отправляюсь в Африку. - Хоть к черту отправляйтесь. Я - Иван Горчев, и верните мое удостоверение. - Терпение. Я нашел здесь одного сержанта, мы с ним в Париже в хорошие времена работали у Пежо. Его зовут Гектор Потиу. Если отдать вам удостоверение, придется зачисляться заново, и неизвестно, к какому сержанту попадешь. Этот ведь свой парень. Великое дело, поймите. - Но я тоже хочу служить. - Запишитесь снова. Кого заботит, сколько Горчевых могут служить сразу, - сказал Корто, торговец живым товаром, который, впрочем, был настолько пьян, что едва стоял на ногах. - Так... И вы возьмете фамилию Горчев? - Не бойтесь за честь семьи. - Ладно. Тогда я вступлю заново, а вы отправляйтесь с вашим сержантом. Примерно час Горчев спокойно сидел на скамейке запрокинув голову и принимал солнечную ванну столь непринужденно, сколь сие возможно в форту. Однако дальнейшие события не дали ему нежиться слишком долго. Позднее он снова заметил Корто, порядком пьяного, в обществе рыжеусого сержанта - Гектора Потиу, вероятно. Началась перекличка. Зачитали именной лист. Каждый новобранец из подразделения Гектора Потиу с вещами становился в строй. Корто хранил свое имущество в перевязанной шпагатом сигарной коробке среднего размера, на которой по-детски крупными буквами было выведено "Иван Горчев". Корто, надо полагать, решил, что не повредит для памяти записать собственное имя. Он деликатно положил коробку перед собой. Протрубили сигнал, и взвод двинулся через ворота в направлении гавани. Во дворе появился другой унтер-офицер, некий сержант Вердье, и закричал: - Всем, кто записался сегодня утром, выстроиться у ворот справа. Это касалось и Горчева. Сержанта Вердье рядовые между собой прозвали Львом: складки возле рта, нос и удивительная расстановка глаз напоминали популярного хищника. Ревом он, пожалуй, превосходил грозную бестию. Правый глаз у него был всегда полузакрыт, что рождало гримасу постоянного недоверия. Зубы измерялись сантиметра в два. С легким преувеличением можно сказать, что такими большими прямоугольными зубами человеческая челюсть еще никогда не блистала. В данный момент он стремился изобразить из себя эдакого добродушного и дружелюбного унтер-офицера. Однако в сложном выражении его физиономии успокоительная улыбка палача соединялась с блаженством параноика, предающегося радостным видениям. - Вы вступили в легион, - возвестил он рекрутам. - Вы должны все время думать, какое это счастье, какая честь. Если вы будете думать об этом все время, вам обеспечена великолепная жизнь. Легион - самое удобное и безопасное место. Я - самый покладистый человек на свете. Меня даже называют отцом взвода. Не люблю только нахальных. Кто себя дерзко поведет, потом пожалеет. Многие могли бы порассказать об этом, да жаль, никого в живых не осталось. Прошу запомнить мои слова, а все остальное - моя забота. Полное послушание - и заживете, как Алиса в стране чудес, ведь я самый отзывчивый и добрый человек на свете. Марш отсюда, свиньи, видеть вас не могу, бандиты! Все это он отбарабанил быстро и механически, словно нанятый шафер свадебное поздравление, затем шумно удалился под зловещий аккомпанемент своей сабли, орденов и шпор. Его заменил капрал с довольно дикой физиономией и сонным голосом, известный Жант, которого трясло при виде любого штатского. Местный полковой врач, отличающийся богемными привычками, назвал данную болезнь цивилофобией. Главные симптомы неизлечимого недуга: неудержимая тошнота и мучительные припадки буйства при виде персоны в штатском. По его лицу расползлась гримаса непроходимой скуки и отвращения: он запихнул большие пальцы за ремень, широко расставил ноги и энергично сплюнул. Мать честная, сколько штатских, сколько сутулых спин и криво посаженных голов! Грызут ногти, разглядывают собственные башмаки, лениво покачиваются; ряд раскинулся криво, словно отброшенная веревка. И все эти олухи должны стоять на утренней побудке в Сахаре как на параде. - Меня зовут капрал Жант, - начал он мелодично, чуть ли не кротко. - Каждый из вас отвратно "синий". Слово сохранилось с наполеоновских времен, когда рекрутам шнуровали воротник: у них вываливался язык, и они "синели" на глазах. С тех пор повелось называть всякий штатский сброд "синими". Следуйте за мной хоть каким-нибудь строем, меня прямо колотит от вашего вида. Они двинулись за капралом. - Общение очень непринужденное, - обратился Горчев к высоченному мяснику с перепуганным лицом и выпученными, как при базедовой болезни, глазами. Мясник пал жертвой рассеянности. Предусмотрительный малый задумал получить страховку, тщательно закрыл все двери и поджег дом. Любуясь пожаром, он вдруг вспомнил, что его жена осталась в спальне - он забыл ее предупредить. Несчастный бежал в легион. Сколько на свете горя от рассеянности! - Меня зовут Буассон, а вас? - спросил он у Горчева. Герой наш терпеть не мог подобных вопросов и ответил в своем обычном стиле: - Тинторетто. - Да? Я вроде где-то слышал о вас. - Я художник. - Правильно, вспомнил! Откуда вы родом? - Из Чинквеченто. - Где-нибудь в Савойе? - Местечко между Авиньоном и Тулоном. - Правильно. У меня там родственник поблизости, только я забыл название городка... вроде бы похожее. - Ясное дело. Кватроченто. - Вот-вот. Там еще сортировочная станция. А родственник, худющий такой, писарем служит. - Его не Петраркой зовут? - Подождите... Кажется, на "Б"... - Боттичелли? - Кажется. - Понятно. Сандро Боттичелли. Что теперь поделывает старик? - Пенковые трубки. - Вспомнил! Это ведь мой приятель! - Отставить разговоры! Это крикнул капрал, совсем обалдевший от цивилофобии. Тем временем новобранцев привели в казарму. В полутьме пошла возня да крики насчет тумбочек и коек. Капрал Жант поднял со стола сигарную коробку, которую один из рекрутов нашел во дворе - ее наверняка забыл пьяный Корто. "Иван Горчев", - вслух прочел имя на коробке капрал Жант. Горчев откликнулся: - Я здесь, браток. - Мать свою крестную зови братком, - рассудил капрал, стараясь разглядеть наглеца. Из темной людской массы послышалось: - Вранье, капрал Жант. По законам церкви брат не может быть крестной матерью. Также и по законам природы в порядочной семье брат рождается позднее крестной матери. - Об этом мы потолкуем при случае, любезный Горчев, - пообещал капрал. Много бы он дал, чтобы увидеть негодяя, но толпа мельтешила так, что у него в глазах зарябило. - Когда закончите эту скотную ярмарку, пойдете на склад номер два возле главного входа в штабное здание. Там получите форму, Капрал удалился. Горчев подошел к столу и рассмотрел перевязанную веревкой коробку. Надо выяснить, куда отправили рецидивиста-патриота и переслать имущество - Он положил собственность своего "второго я" на полку рядом с плотно набитым желтым кофром; мясник устроился на соседней койке. - Хорошее место, около окна, уважаемый господин Тинторетто. А кличут вас как ? - Казимир. - Отличное имя: Казимир Тинторетто. А ремесло какое у вас будет? - Я символист. - Быть не может! Музыкант? А я вот ни на каком инструменте не играю. - Жаль. Символизм очень приятная музыка. - А вы захватили эту... свою символу? - Вот здесь, в коробке. Длинный инструмент, из трех частей складывается. - А почему на коробке написано "Горчев"? - Это мой псевдоним. Ваш родственник ведь тоже не урожденный Боттичелли. - Нет. По-моему, его зовут Бражик. Он из Эльзаса переселился на юг. - Я знаю, он много рассказывал. Упоминал даже, что вы когда-то были детьми. - Да? Интересно, ведь так оно и было. Усатый взводный вытащил кинжал и завопил: - Если мигом не заткнетесь, всех искромсаю! - Горчев! - крикнул кто-то у двери, откуда хлынула новая партия рекрутов. Горчев поспешил наружу. С другой койки с трудом приподнялся Вюрфли - учитель танцев и хороших манер. Его, как и многих других владельцев танцевальных школ, разорило введение в кафе и ресторанах "пятичасового чая": с горя он запил, и жена - страхолюдная коротышка, к тому же косоглазая - бросила его. Такого унижения не мог снести преисполненный достоинства учитель танцев и хороших манер, пошел он по наклонной дорожке и докатился до легиона. Теперь он обернулся к мяснику: - Извините, месье, я не мог раньше вмешаться в разговор, на мне сидели несколько человек. С кем вы беседовали? Мне послышалось - Тинторетто? - Рядовой под псевдонимом Горчев - музыкант и маляр. Один мой родственник, которого я не знаю, знает его очень хорошо. Что это вы пишете? - Я веду дневник легиона, думаю на этом разбогатеть, Что за инструмент там в коробке? - Символа. Напоминает бомбардон, только длинный и узкий. Как вас зовут? - Эгон Вюрфли. Владелец некогда знаменитой балетной школы Вюрфли в Цюрихе. Господин Вюрфли все записал добросовестно в дневник. Мясник меж тем с нежностью взирал на желтый кофр, к ручке которого была привешена картонка с надписью "Горчев". Хорошо этим музыкантам, а вот он явился в легион в одной рубашке, без куска мыла и расчески. Повздыхал, направился во двор и оцепенел: Тинторетто беседовал с генералом. 3 Горчева позвали, потому что с ним хотел говорить генерал де Бертэн. Возле генерала стоял Лабу. Они приехали на машине, а дорогой вели жаркие споры. - Говорю тебе, Горчев числится в списках. Мне сообщили по телефону. - А я тебе говорю, что это он провернул дело с автомобилем. Такого кошмарного монокля больше ни у кого быть не может. - Он вчера вечером отметился в Марселе. Не мог же он одновременно находиться и в Тулоне. Черный ободок, который Лабу вертел в пальцах, имел трещину с одного бока. Генерал махнул рукой часовому, чтобы его не встречали трубным раскатом, и велел вызвать Горчева, который тут же и явился. - Вы идиот, - накинулся на него Лабу. - Вы окончательно спятили! - Прошу вас, - Горчев принялся расстегивать мундир, - возле склада есть маленький пустой подвал, и мы спокойно выясним отношения. Глаза Лабу вспыхнули, и он приготовился снять пиджак. Генерал удержал его. - Молодой человек, я вас разыскал, чтобы поблагодарить за мужественное вмешательство недавним вечером. - Не стоит благодарности. Обожаю драку. - Вы бы хоть слегка подучились, - ехидно вставил Лабу. - Гюстав, - упрекнул генерал. - Ты прав. Драку отложим на потом. - Помолчи-ка лучше, - прервал де Бертэн бывшего полномочного министра. - Скажите, Горчев, вы вчера вечером покидали форт? - Я? Я даже не знал, что это разрешается. Сегодня вечером воспользуюсь увольнительной. - Подождите, - вступил в разговор Лабу, - где вы потеряли монокль? - А, верно! У меня его выклянчил субъект, который, похоже, занимается угоном машин. - Горчев отобрал монокль: - Вам я его дарить не собираюсь. Де Бертэн протянул Горчеву руку: - Благодарю еще раз, мой друг. Но теперь приказываю как генерал рядовому: не поддавайтесь на провокации месье Лабу. И де Бертэн удалился. Когда они остались вдвоем, Горчев весело подмигнул Лабу: - Слава богу, я еще не присягал и могу ослушаться приказа. Идемте на склад. - Обождите, Горчев, и слушайте внимательно. Сегодня вечером в девять часов у старого форта на углу Каннебьер вас будет ждать машина. - Я не могу отсюда выйти. - Придет унтер-офицер с приказом и выведет вас в город. Завтра утром будете в Генуе. - И Аннет сядет за руль с отцовским благословением в кармане? - Дурак вы все-таки. - Насчет этого побеседуем на складе. Воздух заволновался от крика, перешедшего в рев. - Извините, вахмистр зовет на перекличку, - вскочил Горчев и побежал. Рекруты сбегались отовсюду. Лев предстал перед строем: - Ребята, если кто решил, что ему служить не под силу, может обмозговать дельце. Есть еще шанс. Кто сомневается, пусть выступит вперед. Человек десять выступили, среди них мясник - жертва собственной рассеянности. - Вы, значит, не прочь разойтись по домам? Эй, толстый, шаг вперед и отвечай. В первые двадцать четыре часа службы каждый волен передумать. - Так точно, я передумал и хочу вернуться домой, - решительно заявил мясник. Лев повернулся к взводному командиру: - Отметьте в списке этих рекрутов звездочкой. Неблагонадежные. Завтра отправить их с утренним транспортом в Агадир. Остальных сегодня вечером в Оран. Мясник часто и беспокойно задышал. - В чем дело, туша жирная? Чего рот раззявил? Что-нибудь не так? - Вы... Вы, однако, сказали, господин вахмистр, за двадцать четыре часа каждый волен обмозговать... - Я так сказал? Правильно. Еще и завтра утром не поздно будет передумать. Вот только выйти из легиона уже нельзя. Ясно? Кругом марш! Горчев быстро что-то написал, сунул записку одному из рекрутов и вернулся к Лабу, который терпеливо его поджидал. - Я ведь пошутил, когда обещал вам руку своей дочери, - заявил отец Аннет. - Если вы посмеете сделать это, когда я вернусь через несколько лет, я пристрелю вас, как собаку, и суд присяжных отнесется ко мне очень снисходительно, если я расскажу предысторию. В глазах порядочного общества я буду оправдан, а вас на том свете не примут ни в один клуб. - Нахал и грубиян! - Верно. Хватит разговаривать, идем на склад. На складе околачивалось много штатских, поэтому никто не обратил внимания, когда они завернули в соседнее пустое помещение. Через десять минут у склада появился Горчев. На его руке висел бесчувственный Лабу, который лишился половины своего пиджака. - Что произошло? - подскочил ефрейтор. - Месье неожиданно упал. - И есть ушибы? - Да. У меня - за ухом, а у него... я угодил ему в подбородок. Генерал хорошо знал своего друга и потому не сказал ни слова, когда бывший министр с хорошим синяком под глазом и в половине пиджака сел рядом с ним в машину. - Неисправим, - пробормотал Лабу, когда они развернулись к Ницце. - Посмотри. Эту записку кто-то привязал к камню и бросил через стену, - де Бертэн протянул листок бумаги. "Господин генерал, почтительно докладываю, что подозрительный субъект по имени Лабу - мой будущий тесть - подстрекал меня к дезертирству. В заговор также впутан некий унтер-офицер, который должен был вечером выпустить меня по приказу. Отсюда я заключаю об участии высокопоставленного представителя военных властей. Прошу тотчас проверить мое донесение, дабы виновных настигла карающая рука правосудия. Ваш покорный слуга рядовой Иван Горчев". - Беспримерная наглость, - возмутился генерал. Лабу с трудом растянул в улыбке уголок распухшего рта. - Знаешь, если бы я знал его раньше... - Ты бы счел его хорошим кандидатом в зятья? - Разумеется. Мы могли бы драться, когда пожелаем! Глава девятая 1 Иван Горчев подумывал пойти в буфет и выпить пива, как вдруг его окликнули. На плацу стоял сержант, усатый, как сом. Горчев подбежал: "Слушаюсь!" - В моем подразделении служит парень с такой же фамилией. Его сегодня пьяного погрузили на транспорт. "Безусловно Корто", - решил Горчев. - Господин сержант Гектор Потиу? - Я. Парень что-нибудь болтал про меня? Все врет- Скорей всего. - А что он сказал? - Что вы очень умный и волевой человек. - Выходит, иногда может и правдой обмолвиться. Я узнал, что его багаж случайно передали вам. - Так точно. Лежит на моей койке. Маленький деревянный ящик, перевязанный шпагатом. Куда его послать? - Никуда. Я уезжаю только завтра, потому что я не сопровождающий унтер-офицер. Заберу эту штуку с собой. Оставьте на койке. Гектор Потиу ушел, и Горчев направил стопы свои в буфет, куда можно было попасть через темный коридор флигеля. Легионеры сновали в темноте, натыкаясь друг на друга. - Эй ты, проходи с дороги, - крикнули Горчеву и отпихнули в сторону. - Не толкайся, друг, - Горчев легко ткнул встречного под ребро и хотел пройти. Тот, однако, взревел: - Ах ты, подлая ско... - дальше было не разобрать, Горчев схватил его за горло: - Сейчас придушу тебя, цикада! Откуда вынырнуло неожиданное прозвище "цикада"? Вероятно, из таинственных глубин подсознания. Проходящие загоготали, больно им понравилось словечко. Обозванный "цикадой" не дал никакого ответа, ибо для этого необходим хоть глоток воздуха, а пальцы противника крепко вцепились в горло. За секунду до фатального исхода Горчев сжалился над ним и отпустил. Тот с трудом пришел в себя, но осведомился очень оживленно: - Ты кто? - Я, цикада, рекрут. - Назовите вашу фамилию, солдат! - зарычала цикада. От мощного рыка задрожали своды, словно Самсон во мраке потряс колонну. Все вокруг окаменели, ибо "цикадой" оказался не кто иной, как сержант Вердье-Лев: его-то и схватил за горло злополучный новобранец... Но в темноте разве разберешь? - Иван Горчев, позвольте доложить. - Вы за это ответите! - Раз я не присягал, то и за нарушение армейских правил я не в ответе. Кроме того, как узнаешь вас в темноте, господин сержант. - Ладно. Ты, я вижу, законник. Ничего, дружок, ты еще узнаешь разницу между цикадой и львом... после присяги. И Вердье исчез. "Начало неплохое, - подумал Горчев. - Капрал Жант хочет разъяснить отношения "братка" с "крестной матерью", сержант Вердье - просветить насчет цикады и льва. Черт с ними, как-нибудь обойдется". На дворе, к великому своему удивлению, Горчев увидел господина Ванека: секретарь спал под раскинутым зонтом, углубившись в газету. Горчев растолкал его. - Эй, господин Ванек! - Куда вы девались? Я вас ищу уже минут десять. С трудом получил разрешение на посещение, поскольку меня как секретаря не хотели пропускать. - Сообщите о результате вашего телефонного звонка. - Вполне утешительно. - То есть? - Я вполне достоверно установил, что вы неверно запомнили фамилию актрисы. В телефонном справочнике Ниццы не значится никакой Лолет Анжу. - Что-о? - Я нашел, правда, некую Полину Арагон - пожилую аристократку, однако она отрицает знакомство с вами. Ей вообще семьдесят лет, и она не киноактриса. Аналогичным образом вас не знает и Мими Альгу. Отнюдь не против знакомства, если вы придете вечером в Клиши. После этого оставалось под сомнением только одно имя, и я позвонил Лоле Цвиллингер, убежденный, что вы просто оговорились, произнеся "Анжу". Эта дама также вас не знает, по крайней мере, отрицает знакомство и, кроме того, она работала в цирке на трапеции, да и то восемь лет назад. Потрудиться мне пришлось основательно. - Не сомневаюсь, - более чем грустно отозвался Горчев. - К сожалению, с памятью у вас не все в порядке. - А вы уверены, что не забыли, о чем я вас просил? Господин Ванек вознес указательный палец: - Месье, если я что-нибудь запомнил, это врезается в мою память столь же ясно и отчетливо, как имя и фамилия здесь, на первой странице газеты: Аннет Лабу. Горчев вырвал газету и прочел: АННЕТ ЛАБУ СЕГОДНЯ ПОХИЩЕНА ИЗ СВОЕЙ ВИЛЛЫ В НИЦЦЕ. 2 Когда генерал и Лабу вернулись из Марселя, в доме все выглядело по-старому: Паркер - шофер-негр - открыл решетчатые ворота, и навстречу им прыгнула крупная белая борзая Аннет. Собака, правда, тревожно повизгивала, но они, не обратив на это внимания, прошли, тихо разговаривая, в гостиную. Вдруг из-под буфета послышались стоны. Лабу не выказал особого удивления, когда обнаружил в широком ящике связанного Андре. - В такое место меня еще не прятали, - облегченно вздохнул освобожденный камердинер. - Что случилось? - На меня напали. - Как ты себя чувствуешь? - Ничего. Постепенно привыкаешь. Все прояснилось через минуту. В комнате Аннет лежало письмо: "Мы похитили вашу дочь. Автомобиль доставить в 23 часа на шоссе Ницца - Канны, туда, где улица возле парка поворачивает к северу. В противном случае ваша дочь будет убита. Я обязан свершить эту месть во имя всех, кого вы ограбили. Верите вы этому или нет - мне безразлично. Б. Л." Лабу мрачно и холодно смотрел перед собой. - Что теперь делать? - Сообщить в полицию, - предложил генерал. - Думаешь, люди такого разбора, как Портниф и его дружки, испугаются и не приведут в исполнение своих угроз? - Да, но... что ты собираешься делать? - Отдать золото. - До сих пор люди только предполагают, что мы грабители. Отдать золото - значит подтвердить обвинение. - Аннет... - прошептал дрожащими губами этот обычно столь спокойный и стойкий человек. - Мы должны отдать золото, Огюст. - Оно не нам принадлежит. - Знаю. Я отдам все свое имущество, чтобы возместить ущерб властителю Ифириса. Остальное выплачу в рассрочку... Если понадобится, готов бедствовать до конца дней... Когда оба друга вышли в сад, перед воротами остановилась полицейская машина, откуда выскочила оперативная группа. - Кто вас вызывал? - По телефону сообщили, что похитили мадемуазель. - Ничего подобного, ошибка. Отзовите ваших людей, - приказал де Бертэн офицеру. Лабу поспешил в дом. - Андре, кто отсюда звонил? - Я. Когда я услышал, что мадемуазель... - Убью тебя, негодяя! - Пожалуйста, месье. Одна просьба - не запихивайте меня в мебель. По-моему, это немыслимый способ обращения с пострадавшими. - Скотина! Лабу выбежал. Они с генералом сели в "альфа-ромео", но вел машину не Паркер. Через час Аннет была дома, а золотой автомобиль достался Лингстрему и его людям. 3 Аннет только несколько часов провела в компании гангстеров. Обращались с ней неплохо. Ее привезли на какую-то виллу в Каннах, где дожидались несколько человек во главе с Лингстремом. Барон держался холодно и вежливо. - Дорогая Аннет, - обратился он к ней в своей обычной дипломатичной манере, - очень жаль, что вы не ответили на мое чувство. Увы, я вынужден прибегнуть к такому способу, чтобы получить законную долю наследства. - Вы мошенник и шантажист, - вспыхнула Аннет. - Я требую от вашего отца только свою законную собственность. - Мой отец никогда не совершил ни одного бесчестного поступка! - Прочтите, пожалуйста, - Лингстрем положил перед ней письмо. "Мы, нижеподписавшиеся, забрали из Ифириса золото на сумму десять миллионов фунтов. Мы пришли к следующему соглашению: если кто-либо из нас умрет, его долю разделят остальные компаньоны. Оазис Абудир, 6 ноября 192... Легионеры - барон Лингстрем, Портниф, Лабу, Латурет, Ван Дирен, Юрен". Она узнала подпись отца, без сомнения, подлинную. - Это не доказательство. - Прочитайте вот это. На сей раз он положил перед Аннет пожелтевшую, порванную бумагу, где неверным, угловатым почерком было написано: "Сын мой! Мои дни сочтены. Обращаются с нами ужасно, и я слабею день ото дня. Посылаю тебе этот документ. Вместе с Поставом Лабу я сражался в Ифирисе: король убит, легионеры бежали с несовершеннолетним принцем и несколькими вождями. Королевские сокровища и государственная казна находились при нас. Лабу был ранен, и мы несли его на носилках. Жизнь здесь чудовищна и жестока - к чему приукрашать факты. Мы сговорились убить вождей и захватить ценности. Дело происходило в джунглях. Все прошло по плану, и мы завладели золотом. Нам удалось бежать. Раненого Лабу мы унесли с собой. Этот Лабу, когда мы объявились в оазисе Куфра и запрятали золото, тайно сговорился с неким капитаном по имени де Бертэн. Его солдаты схватили нас, а капитан и Лабу на наших глазах вырыли сокровища короля. Лабу знал, что делал: стоило кому-нибудь из нас проболтаться про золото, и нас бы вздернули за убийство вождей. В тот же день Лабу бежал, а нас арестовали как дезертиров и осудили. С тех пор Лабу и де Бертэн сделали карьеру, а я умираю здесь, в Колум-Бешаре. Думаю, Портниф еще жив. Отомсти за меня, сын мой, и постарайся вернуть то, что тебе принадлежит. Барон Курт Лингстрем. Колум-Бешар, военная тюрьма". Потрясенная Аннет рассматривала письмо. - И где, по вашему мнению, золото, барон? - Четырнадцатикаратовое золото в агрегате "альфа-ромео". Теперь ей стало понятно, почему не срабатывали тормоза, почему не удавалось набрать скорость... и почему требовалось столько горючего... Золото - тяжелый металл. Вечером Аннет вернулась домой, а золотым автомобилем завладели Лингстрем и его люди. 4 - Я полагаю, друг мой, хотя бы ради твоей воинской чести надо все рассказать Аннет, - заговорил наконец Лабу. - Да, - кивнул де Бертэн. - Аннет поймет, почему она должна молчать. - Посмотри, дитя мое, у нас тоже есть документы. Он достал из сейфа старый кожаный портфель, вынул несколько бумаг и протянул Аннет. "Согласно приказу Гюстав Лабу с сегодняшнего дня направляется в Оран, где обязан явиться в подразделение "Д" генерального штаба". Другой приказ: "Гюстав Лабу с сегодняшнего дня отряжается в Оран. Шейху Ифириса Мала Падану он выдаст себя за дезертира и предложит свои услуги для подавления мятежа. Он будет поддерживать тайную связь с капитаном генерального штаба де Бертэном, находящимся в Абудире, и получать от него дальнейшие инструкции". Аннет зарыдала, бросилась отцу на шею и поцеловала его: - Боже, как я счастлива! Ведь я почти поверила, что ты себя скомпрометировал. - Благодаря этому "воровству" я был возведен в ранг полномочного министра, - улыбнулся Лабу. - Мне пришлось носить маску "похитителя", так как Франция не могла официально вмешаться в ситуацию. - В какую ситуацию? - Мала Падай - шейх Ифириса - относился к французам дружески, португалец по имени Дизар организовал против него мятеж. Открытое вмешательство крупной державы стало бы нарушением колониального status quo. Ведь Мала Падан, симпатизировавший Франции, был негритянским властителем. Вот разгадка этой темной истории. - Аннет узнала достаточно много, - вставил де Бертэн, - расскажи ей все остальное. Лабу глотнул коньяку. События явно взволновали его. - Слушай, Аннет. Как советник министерства иностранных дел я был послан с дипломатической миссией к шейху Мала Падану. Когда в Ифирисе вспыхнул мятеж, мне приказали без ведома официальных французских властей навербовать добровольцев в армию Ифириса. Потому-то я вступил в легион рядовым. - Его глаза блеснули. - Да, это были тяжелые месяцы, но я никогда их не забуду!.. Лицо Аннет помрачнело: Горчев давно уже в море и плывет в Африку. - Я странствовал от гарнизона к гарнизону, - вздохнув, продолжал Лабу. - Соблазнял людей деньгами и всякими россказнями, склонял солдат дезертировать к оазису Абудир. Абудир расположен на границе, и, если учесть очень относительный пограничный надзор, не представляло особых трудностей достичь цели. Я перешел границу с последней группой. В ней находился и Лингстрем - человек совсем опустившийся, отец нашего барона. К сожалению, из-за предательства мятеж Дизара увенчался успехом. Мала Падан был убит, однако пятнадцатилетний наследник престола Абе Падан и несколько верных ему вождей спаслись с помощью маленького отряда легионеров. Они захватили золотой запас, и я, тяжело раненный, тащился с ними. Остальное тебе известно. Лингстрем и его сообщники, среди них Портниф, убили вождей, только одному удалось ускользнуть вместе с принцем Абе Паданом. Я, обессилевший, ничему не мог воспротивиться. Пришлось делать вид, что я с ними заодно. В Абудире я установил связь с де Бертэном - их всех арестовали. Де Бертэн и я создали видимость, будто мы похитили золото. Иначе французской республике пришлось бы вернуть его Дизару - новому правителю. Я вернулся к дипломатической службе, все постепенно забылось и быльем поросло. Золото исчезло, наследный принц исчез. Абе Падан жил инкогнито в Марокко, получил хорошее образование. Сейчас ему двадцать лет: настало время рассчитаться с негодяем Дизаром. Для этого и необходимо сохраненное нами золото. - А как же автомобиль? - заинтересовалась Аннет. - Транспортировать золото в таком количестве крайне сложно - отсюда в Африку, а там за кордон, в Ифирис. Мы решили использовать золото в конструкции автомобиля. С этой задачей справился военный инженер капитан Гулен с помощью двух офицеров. - Все шло прекрасно, - добавил де Бертэн, - пока не объявился этот Лингстрем. - Прямо-таки дьявол его подослал! - воскликнул Лабу и опрокинул еще рюмку коньяка. - Его отец написал это распроклятое письмо, и в один прекрасный день парень пожаловал ко мне. Я принял его за порядочного человека. Сказать ему правду я, разумеется, не мог, а скандал сейчас нам очень некстати. Пришлось пообещать ему долю из "украденных" ценностей да еще выложить задаток из собственного кармана... - А заодно и проболтаться, - ядовито заметил де Бертэн. Лабу вспыхнул до корней волос. - Пойми, это невыносимо, когда тебя считают вором! - И теперь ты отдал автомобиль, - почти прошептала Аннет, - ...ради меня. Воцарилось молчание. - Ну, что же, - заговорил наконец Лабу. - Одной дружественной негритянской страной будет меньше. С помощью золотого автомобиля Абе Падан смог бы вооружить верные ему племена. Опять наступила пауза. Аннет робко спросила: - А что будет с Горчевым? Де Бертэн впервые взглянул на Лабу: - Я связался с одним капитаном, неким Пьером Бусье, референтом военного министерства. Он проверил списки и установил, что Горчев зачислен в легион и вчера отплыл в Оран. Лабу молчал, упорно изучая ковер. Ему нечего было возразить де Бертэну: сам он вручил две тысячи франков инструктору Довилю, который вместе с Гектором Потиу отправился в Оран, чтобы тот время от времени сообщал ему о судьбе Горчева. - Бог мой, - вздохнула Аннет, - теперь еще и этот автомобиль на моей совести. Де Бертэн с напускной веселостью ответил: - Полагаю, высокая дипломатия изыщет возможность разделаться с Дизаром. Знаете что? Давайте пройдемся, а то мы что-то совсем раскисли. Аннет тряхнула головой. - Никуда я не пойду. Ведь Горчеву тоже не до развлечений. - Вздор, Аннет! Положись на меня. Бусье обещал по прибытии в Африку присмотреть за Горчевым, а Бусье как военный референт частенько бывает в тех местах. Через две недели он будет в Оране. Я сказал ему, что Горчев меня особенно заботит. Если пойдешь с нами в бар "Негреско", то я даже пошлю ему записку. - Хорошо, я согласна. Лабу по-прежнему молчал. Трагическая опрометчивость Горчева тяготила его совесть. - Эй, Андре! - генерал хлопнул в ладоши. - Пошли, друзья мои, не стоит так убиваться! Появился Андре. Колоритная опухоль над глазом оживилась оттенком ляпис-лазури, а глаз сократился до ширины перьевого штриха. Лабу привычно распорядился: - Подготовить машину... - И тут же запнулся. - Машина! Где теперь машина... - он вздохнул. - Вызовем такси по телефону, - предложил генерал. - Слушаюсь. - Андре обернулся на пороге: - Паркеру ввести машину в гараж? - Поймите же, наконец, Андре, - повысил голос Лабу, - я продал "альфа-ромео". Машина у другого владельца. - Месье, господин Горчев по рассеянности или из человеколюбия не совсем лишил меня зрения. Почтительно докладываю: автомобиль здесь, у ворот. Я его сам видел, правда, одним глазом. Они выбежали из дома. Генерал первым достиг ворот и в изумлении попятился. Аннет вскрикнула. Лабу протер глаза. Автомобиль преспокойно стоял возле тротуара, лишь радиатор был слегка помят и к нему приклеилось несколько окровавленных перьев - незадачливая утка не успела перебежать дорогу. На резиновом коврике валялся черный ободок от монокля, в одном месте целлулоид треснул. Глава десятая 1 - Господин Ванек, - воскликнул Горчев и отложил газету, где сообщалось о похищении Аннет Лабу, - теперь вы как секретарь должны стоять на высоте положения! - Разве до сих пор я не занимал этой вершины? - холодно осведомился господин Ванек. - Я не совсем правильно выразился. До сих пор вы были на уровне облачных высот. Теперь у вас есть возможность воспарить, так сказать, в стратосферу. - Очень охотно. Дайте только точный адрес, потому что я плохо знаю Марсель. Вы имеете в виду универмаг около вокзала? - Угадали. - Что необходимо достать? - Ничего. Я все сделаю сам. Я знаю решение криминальной загадки, о которой сообщается в газете, знаю, где находится Аннет Лабу. - В телефонной книге ее нет. Единственная киноактриса - небезызвестная Цвиллингер. Может быть, вы все-таки имели интригу с ней, и дама больше не хочет вас знать? - Вполне вероятно, - Горчев решил не вступать в дискуссию со своим секретарем. - Я хочу воспользоваться вашим пропуском и уйти отсюда, а вы меня подождите. Меня здесь кроме мясника ни одна душа не знает. Мясник? Так я же с ним знаком! Его зовут Кромпах? - Нет. Загаросский. Наш герой знал, как надо обходиться с господином Ванеком. - Вы получите 400 франков, если замените меня сегодня до часу ночи. Главное, не пропустить перекличку. А перед отправлением я уже буду здесь и подменю вас. - Согласен. Ведь на штатское лицо не налагают взыскание. Но у меня нет при себе никаких вещей. - Ничего страшного. На моей койке вы найдете все необходимое для здешней жизни. - Ну что ж! На такой короткий срок надо только немного терпения. Если бы господин Ванек предвидел будущее, он бы этого не сказал. Но, как отмечалось в другом месте романа, человек в его же собственных интересах лишен сего рокового дара. Десять минут спустя Горчев покинул форт Сен-Жан в штатском платье, где вполне поместилось бы еще несколько персон. В костюме господина секретаря, разумеется. Переодетый господин Ванек красовался в военных штанах, коротких, как у школьника, фуражка гнездилась где-то на темени, рукава мундира едва доходили до локтей, все пуговицы отлетели. Первым делом он остановил какого-то полковника и вежливо приподнял фуражку: - Добрый день, меня зовут Петрович. Не подскажете ли, господин обер-лейтенант, где здесь мужская спальня? Полковник в первый момент подумал, что гарнизон восстал и сейчас начнут резать всех офицеров. - Видите ли, - Ванек добродушно повертел двумя пальцами орден на груди полковника, - видите ли, я плохо здесь ориентируюсь. Ах, простите! - Господин Ванек нечаянно сорвал орден Орла первой степени. - Кто вы? - полковник все еще не мог опомниться. - Я, понимаете, новый армейский сотрудник. Меня зовут Ван... ван Петрович, я, очевидно, родом из Голландии. Полковник так расхохотался, что испуганный Ванек попятился. - Чадо любезное, - с искренним сочувствием выговорил наконец убеленный сединами ветеран, - скажите, бога ради, зачем вам понадобилось идти в солдаты? - Простите, но не об этом речь. - Постарайтесь как можно быстрее собрать всю вашу силу воли, иначе вам плохо придется. Запросто разговаривать со старшим по званию - серьезный проступок Вы хоть умеете стоять по-солдатски? - Конечно. Я все это давно знаю из кинохроники. Но сейчас мы ведь не на учениях, к чему эти детские игры! Нет ли у вас случайно спичек, господин обер-лейтенант? Полковник вновь не удержался от смеха, потом грустно покачал головой: - И такого недотепу обрядили в униформу! Мне вас от души жаль. Знаете ли, что бы с вами сделали, будь вы хоть пару дней солдатом?.. Заковали бы в кандалы, заставили бы сутками выполнять внеочередные наряды. И он удалился, качая головой. Ванек злобно посмотрел ему вслед. - А где находится спальная комната, я сам догадывайся? Ладно. Эй, господин капрал! Адресатом был не кто иной, как Вердье-Лев. Потрясенный, он резко обернулся: - Ты кто такой? - Петрович. - Врешь, подлец! С буквы "П" формы еще не выдавали. А, вот и твой номер - 27. - Но простите, господин капрал, речь ведь не об этом, - прервал его раздраженный Ванек. - Что вы все ходите вокруг да около?! Лев нашел в списке номер 27 и по этому случаю издал рекордный рев. - На помощь! - закричал устрашенный господин Ванек. - Ты - Горчев? - Ну и что? Разве я вам говорил другое? Лев ласково прищурился и многозначительно произнес: - А я - цикада. . - Очень рад. Ванек. Скажите мне, наконец, господин Цвикаде, где здесь спальная комната и как раздобыть спичек. Лев его не разорвал. Напротив, спокойно дал прикурить и взял курящего Ванека под руку: - Я лично вас провожу. Ведь с вами надо очень вежливо обращаться. Ведь вы еще не присягали, не так ли? - Время есть. Не беспокойтесь, мне особенно не к спеху. - Зато я жду не дождусь. Пожалуйте, - он указал на дверь, - только после вас. Стоящий рядом бывалый легионер даже закрыл лицо при этом уникальном зрелище. - Вы хоть и унтер-офицер, а очень милый человек, - светски болтал Ванек. - Знаете, романисты рассказывают о легионе всякие ужасы, и я, надо сказать, приятно удивлен. Мясник как раз перебирался на другое место, поскольку его причислили к неблагонадежным. Он волочил большой желтый кофр и столкнулся по дороге с Ванеком: секретарь и не подозревал, что это собственность шефа. Господин Ванек бросился на койку и уснул. Он порядком разнервничался, когда какой-то рябой бретонец, ни слова не говоря, столкнул его на пол. Смеркалось. "Скорей бы уж появился Горчев", - думал господин Ванек. Трубный сигнал - перекличка. Все поспешили во двор. И господин Ванек. Капрал Жант громко зачитывал фамилии по списку. Приблизился сержант Вердье. Одна за другой раздавались в тишине фамилии рекрутов. Вдруг из строя выступил господин Ванек и схватил капрала за руку: - Извините, что прерываю. Меня никто не спрашивал? Мертвое молчание. Однако, прежде чем Жант успел осуществить законное убийство, к рекруту дружески повернулся Лев. - Нет, любезный Горчев, вас никто не искал - Кстати, какое поручение вы нам дадите в случае, если вас будут спрашивать? Горчев! Капрал Жант все время ломал голову, вспоминая, как звали субъекта, который его просвещал насчет "братка" и "крестной матери". И теперь - нежданная удача! - Ну да, это Горчев, - засмеялся Лев. - Пожалуйста, поделикатней с ним, Жант, он еще не присягал, и потому полковой регламент на него не распространяется. Капрал понимающе кивнул и принялся дальше оглашать фамилии. Господин Ванек вторично взял его за руку: - Прошу прощения, если меня все-таки спросят... - Молчать! - крикнул подошедший лейтенант. - Я только попросил, господин взводный... - Рекрут, вы идиот! Что это за наглость? Пусть вы еще не солдат, но хотя бы в детстве вашим воспитанием занимались? Ванек что-то пробурчал, но притих. После переклички сержант объявил: - Все неблагонадежные идут в корпус номер четыре. Остальным приготовиться - отъезд в одиннадцать. Разойдись! Господин Ванек поплелся к воротам и просунул голову сквозь прутья решетки. - Прочь отсюда, - скомандовал дежурный капрал. - Не бойтесь, я не перегрызу решетку. Какие здесь все нервные... - Убирайтесь отсюда! - Это я уже слышал, не глухой. Вы здесь привратником служите? Прошу вас, если кто-нибудь меня спросит, так я и есть Петрович... - Пропадите пропадом, не то велю надеть на вас наручники! - Ну и ну! Ничего себе порядочки... Ванек вернулся в казарму. Мясник уже перебрался к прочим неблагонадежным: его новую репутацию лучше всего подтверждало отсутствие шикарного, туго набитого желтого кофра, который он попросту спер. Зато деревянный ящичек, перетянутый шпагатом, на котором Корто вывел фамилию Горчева, остался в целости и сохранности. Господин Ванек, которому было сказано, что в его распоряжении находится экипировка легионера, несколько удивился, обнаружив на койке всего лишь сигарный ящик. Неужели здесь уместилось все необходимое? Не совершил ли этот Петрович новой ужасной ошибки? - Я еще не успел вам представиться. Меня зовут Эгон Вюрфли, учитель танцев и хороших манер. - Очень рад. Ван... Ванной здесь, конечно, нет? Счастлив познакомиться. Петрович. - Горчев - ваш псевдоним, не так ли? - Нет, Петрович. Горчев - мое настоящее имя. - А Тинторетто? Господин Ванек усиленно заморгал. - Вы итальянец? - Швейцарец. - К сожалению, не говорю по-швейцарски, - он покрутил в руках сигарную коробку. - Интересный, однако, пакетик. Господин Вюрфли снисходительно улыбнулся. - Не стоит взламывать... - И не стану. Просто перережу шпагат, и дело с концом. Гм... так вы полагаете, здесь полная экипировка легионера? В коробке содержались две ношеные портянки, кусок веревки, несколько отмычек, штопор и энное количество сигарных окурков. - Вероятно, - предположил господин Вюрфли.. - Я еще не получил свой комплект. - Зачем в пустыне штопор? - недоумевал господин Ванек. - И почему солдат снабжают отмычками и сигарными окурками? - Возможно, табачный сок используется в медицинских целях. Африканские солдаты поголовно получают скорбут. Господин Ванек нервно тряхнул коробку: - Я не получал скорбута, а если он у меня и был, то его кто-то украл. Господин Вюрфли с любопытством вытянул шею: - А символа там, внутри? - Что внутри? - не понял господин Ванек. - Сложите три части вместе. - Какие части? - Которые лежат в коробке. - Сигарные окурки? - Не болтайте глупостей. Сложите вместе три части и поиграйте нам что-нибудь. - Хорошо! - Господин Ванек рассмеялся успокоительным смехом дружелюбно настроенного психиатра. - Складываю вместе портянки, шпагат, окурки и начинаю. Почему здесь нет бритвенного прибора? Эй, начальник! В комнату вошел капрал Жант и озверел от услышанного призыва: - Ну, погоди, остолоп ты эдакий! Завтра увидишь чудо заморское! - Да? А что завтра за день такой? - День присяги, - зашипел капрал. - Простите, это противоречит моим убеждениям. В этот момент запела труба. - Перекличка! - крикнул Жант и выбежал во двор. Рекруты побежали вслед, за ними Ванек со своим сигарным ящиком. Он беспокойно оглядывался. Но Горчева нигде не было видно. - Удивительно, - заметил Вюрфли. - У каждого художника свои причуды. - Вполне возможно. - Как у музыкантов, так и у живописцев. - Равно у балетных танцовщиков и каменотесов. Своих забот вам, что ли, не хватает? Ванек тревожно смотрел по сторонам. Горчева нет и нет. Последняя перекличка. Отряд рекрутов двинулся через ворота в гавань, к транспорту. Наступила ночь, а Горчева не было и в помине. Раздался гудок, с парохода спустили трап. - Вперед! - скомандовал лейтенант сержанту Вердье. - Погодите еще немного, - умолял господин Ванек. - Марш, иначе я вас отправлю в сумасшедший дом! - Странно, - подытожил растерянный господин Ванек. - Ради чего устраивают такую суматоху? Они думают, Сахара от них убежит, что ли? Но вот он уже на борту. И хотя занималась заря, господин Ванек все стоял у перил и продолжал надеяться. Что могло произойти? Может, Горчев еще успеет? Но Горчев не появился, а пароход отчалил. И тут на его плечо легла рука матроса: - Это письмо доставили в шлюпке полчаса назад для номера 27. Возьмите. Горчев писал своему заместителю: "Любезный господин Ванек! Обстоятельства, над которыми я не властен, мешают мне вернуться. В Оране я сменю вас, а до тех пор вы будете получать ежедневно двести франков. Завтра я положу деньги в банк на ваше имя и квитанцию перешлю. Немного терпения. Ваш благодарный шеф Петрович". И пароход устремил господина Ванека в Африку. 2 Горчев покинул форт в необъятном костюме Ванека и поспешил к старой гавани. Непринужденно сел в первую попавшуюся пустую машину и начал круиз в своем стиле, оставляя за собой хаос и разрушение, словно орда варваров в раннем средневековье. Ему действительно надо было спешить, дабы сдержать обещание, данное Ванеку, который остался в форте дружеским залогом, словно герой знаменитой баллады Шиллера. Он ехал с максимальной скоростью и вполне удачно, ибо выносливости "ситроэна" хватило почти до Ла Чи-оты, а это без малого шестнадцать километров от Марселя. В рыбачьей гавани он, к сожалению, не нашел шикарных автомобилей; там стояли только грузовики, наполненные утренним уловом. В таком грузовике наш герой ринулся по направлению к Тулону. Транспортный гигант вполне безупречно миновал Гренобль, только радиатор получил легкую вмятину от неожиданной встречи с фонарным столбом, да воспитанниц женской школы обсыпало дохлой рыбой. Затем грузовик добрался до Тулона, где Горчев столь тесно сблизился с магазином битой птицы, что с водительского сиденья сошел прямо на витрину. Но кто способен скрупулезно рассчитать такие мелочи? И пусть первым бросит камень в Горчева тот, кто его догонит! Горчев припустился вовсю. Через полчаса от неистово бегущей толпы осталось восемь-десять любителей марафонских дистанций: наш герой дождался их, отколотил как следует и подошел к постовому полицейскому на отдаленной улице. - Сначала ответьте, где вы украли этот костюм? Одеяние Горчева поразило и прохожих - они жадно столпились вокруг. - Пройдемте в участок, вы, пугало огородное! - Я просто ищу бар "Техас". За такой аргумент его чуть не подвергли линчеванию. Полицейский потянул его за собой, Горчев с отчаянием думал об Аннет, а также о господине Ванеке, который ждал его с невероятным самопожертвованием шиллеровского героя и, верно, успел натворить массу глупостей. По счастью, они подошли к лестнице на виадук, и здесь Горчев сумел благополучно скинуть сопровождающего на спины трех дорожных рабочих, а сам, наклонив корпус и энергично работая локтями, полетел как стрела. Его персональный стиль всегда находил многочисленных последователей, однако ни одному из них не удалось его догнать, и вскоре Горчев очутился у пирса. Проклятье! Он так и не узнал, где находится бар "Техас". Неподалеку беседовали шестеро примечательных субъектов. Что делать? Упасть перед ними на колени? Пригрозить револьвером... только так и узнаешь адрес дьявольского бара! - Эй, да это мой юнга! Что вы здесь делаете и что это вы на себя напялили? Приватный Алекс. - Добрый день, месье, рад вас видеть, - пролепетал устрашенный Иван Горчев. - Что за фрукт? - буркнул рядом стоящий тип однозначно бандитского вида. - Так, один молокосос, который слишком уж торопится к черту в пасть. Я его взял под свою защиту: творишь столько зла, что не мешает иногда поскоблить греховный реестр. И куда же ты, сопляк, пропал? - Я испугался вас, месье, - смущенно, как дитя, улыбнулся Горчев. Все расхохотались. Беспомощный юнец понравился им: неразговорчивый бандит по имени Другяч благожелательно треснул его по плечу - из кармана Горчева выпали часы. Симпатия этой компании фатально определила судьбу Горчева. - Останешься со мной. Не бойся, я тебя не трону, сосунок, - успокоил его Приватный Алекс. - Надо ведь порой сделать доброе дело, слабого защитить, к примеру: когда на том свете будет судебное заседание, это зачтется как смягчающее обстоятельство. - И то верно. Пропадет малыш один в порту - добродушно согласился Жасмин, похититель велосипедов, а скупой на слова Другич хлопнул Жасмина по плечу, так что у того из кармана вылетело с полдюжины авторучек и несколько запасных частей к велосипедам. - Я вступил в легион, - объяснил Горчев, чтобы его отпустили. - Вечером необходимо быть в форту... - Это безумие, чистый ад, - заорали все хором. - Отпустите меня, уважаемые господа, умоляю вас, мне необходимо отметиться в форту... - Он попытался бежать, но ему подставили ногу, а молчаливый бандит Другич ударил складной лесенкой по голове. Горчев свалился без памяти. 3 В себя он пришел на стуле в каком-то маленьком затхлом помещении. Приватный Алекс сидел подле и выпивал с мрачным Другичем и Жасмином. Господи, сколько сейчас времени? - Ну, бэби, проснулся, - подмигнул Жасмин, похититель велосипедов; он разговаривал с аффектированным аристократическим прононсом, да и не мог иначе - год назад при очередном выяснении отношений ему снесли чуть не полчелюсти. - Послушайте, как вы со мной обращаетесь!? - повысил голос Горчев. - Хорошим манерам я обучусь у тебя потом, паренек. Но я взял тебя под крыло, и, хочешь не хочешь, мы будем тебя оберегать. Так-то, сынок. - И сколько вы меня здесь продержите? - Да пока у тебя мозги не встанут на место. В тесной комнате было жарко и душно. Угрюмый Другич ощутил серьезную необходимость выпить залпом пол-литра вина. - Но я не хочу скрываться. Выпустите меня! - Послушай, если ты не перестанешь визжать, мы тебя продержим в этой конуре целый год. - Зачем? Это что - темница, где разбойники в наказание запирают приличных людей? - Нет, но здесь только один выход, и он охраняется. - А что это за место? - Бар "Техас". Наконец-то! Он прямо у пели, хотя по-прежнему не знает точного адреса. - Удивлен? Здесь штаб-квартира банды Маэстро, сборный пункт нашего комиссионного общества. Сегодня вечером нам причитается сорок тысяч франков. Обломится и тебе две тысячи. - При условии, - добавил Жасмин, - что парня удастся притащить сюда связанным. - Считай, уже удалось. Рыбец маху не дает, - заверил Приватный Алекс. - А когда он будет здесь, мы его и укокошим. - Последовал общеизвестный выразительный жест. - Кого вы собираетесь укокошить? - поинтересовался пленник. - Ивана Горчева. - А разве он еще жив? - изумился Горчев. - Да. Но долго это не протянется. А теперь - все! Пошли, ребята. - Пора. Нам еще надо погрузить автомобиль на "Акулу". Молчаливый Другич потуже затянул веревку, которая ему служила поясом, и вышел вслед за остальными. Приватный Алекс крикнул на прощание: - Лучше не пытайся бежать - никого из посторонних охрана не выпустит. Аннет! Что с похищенной Анкет? И кто ее похитил? Скорей всего этот толстый оборванец и этот, как его... Портниф. Конечно, к банде примкнул и Лингстрем, с которым он рассчитается при ближайшей возможности. И, отец небесный... и Ванек! Он еще не кончил размышлять - дверь отворилась, и на пороге появился Портниф, тип, не очень заботящийся о своей внешности; это смягченное литературное выражение в данном случае характеризует крайнюю неряшливость бандита. К тому же Портниф был в стельку пьян. Равнодушно взглянул на Горчева - ведь он его не видел в казусе с генералом. Он знал только реляцию Приватного Алекса: банда взяла под защиту одного симпатичного молокососа, который сдуру записался в легион. - Маэстро будет недоволен, что вы привели его в наше тайное убежище, - решил Портниф, которого отнюдь не убедили путаные теории Приватного Алекса касательно потусторонней и небесной юриспруденции. - Чушь собачья, - презрительно откомментировал он теории Алекса, однако не развил тему по причине опьянения, а прошел к столу. - Вы его взяли? - спросил Горчев. - Кого? - устало откликнулся Портниф. - Ну этого, Горчева? - Да, приведут скоро. - Правда? Так легко схватили? - Мошенник пьянствовал как ни в чем не бывало, и Рыбец с четырьмя парнями его накрыл. Горчев как-то сразу сник и закрыл глаза. Удачно получилось: его схватили, пока он пьянствовал, а он и не подозревал об этом. - И что он натворил, этот Горчев? - Да просто бесстыжий малый. Ясно, работает на вражескую банду. Но если б он сидел здесь, на твоем стуле, уж я бы ему буркалы пощекотал ножом, так по одному и выдрал бы. - Стоит ли возиться с каждым глазом в отдельности? Выдрать оба сразу, и дело с концом. - А ты, парень, не хами! - Портниф вынужден был сесть, поскольку не держался на ногах. Он налил вина и выпил. - Если когда-нибудь мне удастся схватить его за глотку, это будет лучший день в моей жизни! - Жаль, что к вашим услугам только моя глотка. - Счастье, что ему не удалось разрушить наш план. Мы поменялись с мошенником Лабу: девушку против автомобиля. А автомобиль спрятали. - Ладно, тогда все в порядке, - воспрянул духом Горчев. Аннет возвратилась домой - это главное. Портниф качнулся, уронил руки, стукнулся головой об стол и... заснул. Горчев чувствовал себя не лучшим образом. Безнадежно посмотрел на часы - поздний вечер. Ванек ждет напрасно... Портниф с грохотом свалился со стула - судя по всему, перебрал он основательно. Горчев не шевельнулся его поднять. Свинья... подлый убийца! Время шло... четверть часа, еще четверть часа. Портниф храпел. Попытка к бегству по коридору в бар не имела смысла. А Приватный Алекс и его дружки по доброй воле не выведут его отсюда. Наконец вошел какой-то сгорбленный малый с невыразительной и плоской физиономией. - Ура, негодяй в наших руках! - воодушевленно воскликнул он. - Горчев у нас, и сорок тысяч наши. Загремели шаги, и в комнату втащили основательно избитого и связанного Корто - того самого преступника. который страдал ностальгией. Глава одиннадцатая 1 Бесчувственного легионера резким пинком устроили в углу. Потом попытались привести в чувство Портнифа - без особого успеха. - Эй ты, вставай... Портниф храпел вовсю. - Брось эту пьяную харю. Скоро придет Маэстро - расплатится и пусть забирает своего Горчева. Флегматик Другич развлекался тем, что время от времени погружал голову Портнифа в ведро с водой. И он-таки преуспел: шатаясь, пьяный поднялся. - Что... Чего вам надо? - бормотал Портниф. - Мы взяли его. Вот он! - Кто? - Горчев. Вон там валяется, мошенник, - Другич указал на Корто. Портниф вынул нож из кармана, собираясь, видимо, исполнить свое обещание. Но вмешался Приватный Алекс: - Сперва надо получить деньги. Пока не стоит портить товар. Портниф снова повалился; то ли заснул, то ли потерял сознание - неясно. Молчаливый Другич снял со стула куртку Горчева и накрыл компаньона. Вошел коренастый субъект, который, в отличие от остальных, смотрелся джентльменом сомнительного, правда, полета: - Маэстро приказал погрузить автомобиль на "Акулу", да побыстрей. - Сначала надо вывести "Акулу" с Бельгийского причала и доставить к фарао, где стоит машина. Ведь автомобиль мы не можем подкатить. - Работа долгая, плати деньги наперед, Альду. Коренастый - сейчас было заметно, что он мулат, - высокомерно ответствовал: - Маэстро придет с деньгами и заплатит сразу, как получит Горчева. Вам вполне достаточно оставить здесь доверенное лицо. - Он ткнул ногой Корто: - Подох, что ли? - Как можно! - обиделся Жасмин. - Мы за товар отвечаем. - Ты, Жасмин, останешься здесь и примешь деньги, - распорядился Приватный Алекс. - "Альфу" погрузим за полтора часа, в остальном полагаемся на честь Маэстро. Если он нас захочет обмануть, пусть помнит, что машина у нас в залоге. Молчаливый Другич между тем безуспешно пытался пинками разбудить Портнифа. Потом снова накрыл приятеля пиджаком Горчева, взял свою шапку и вышел. Бандиты последовали за ним. В комнате остались Жасмин, Альду, оба Горчева и бесчувственный Портниф. - Я пошел в "Черную звезду", - вдруг объявил Альду. - Маэстро все равно за мной явится. - Я с тобой, - решил Жасмин. - Слушай, парень. Выйти ты отсюда не можешь, охрана тебя не выпустит. Сторожи пленного. Когда принесут деньги, не бери меньше сорока тысяч... Корто пришел наконец в себя и очень удивился. Голова у него раскалывалась, а лицо ему вытирал подлинный Горчев. - Что это? Где я? - Как ты сюда попал? - Выпивал с Гектором Потиу, а потом... - Тебя же сегодня днем посадили на пароход в Марселе. - Вот и нет. Потиу меня взял к себе денщиком... и мы должны были вместе выехать из Тулона... Портниф храпел вовсю - зловещий аккомпанемент к этой неожиданной встрече. - Ты встать можешь? Корто довольно легко выполнил задачу. Горчев быстро написал записку и передал Корто: - Тебя долго держать не станут, как только докажешь, что ты не Горчев, тебя выпустят. Может, до доказательств дело и не дойдет. Но главное - помалкивай. - А записка? - Как только выйдешь отсюда, передашь ее в Марселе на пароход "Констанс". Может, тебе удастся успеть, если пароход запоздает. Для рекрута номер 27. Корто послушно сунул записку в карман. Дверь отворилась, и вошел барон Лингстрем с пистолетом в руке. За ним следовал широкоплечий седой человек весьма угрюмого вида - Маэстро. 2 Барон вскользь посмотрел на Горчева. - Это он. - А этот? - Маэстро кивнул на Корто. - Жасмин сказал, что они здесь держат какого-то бедолагу, который сбежал из легиона, - нетерпеливо пояснил барон. Маэстро разозлился: - С ума спятили! Нам еще не хватало военных властей. Я запретил пускать сюда кого-либо без моего разрешения! - Сейчас не это главное, - Лингстрем повернулся и в упор взглянул на Горчева. - Прежде всего, надо покончить с этим, если он не образумится. Выводите машину к выходу во двор. Когда я уйду, отправьте Горчева прогуляться. - Одному не сподручно. Мне нужен Альду. Иван Горчев отлично представлял, что означает "прогулка": пуля в лоб, авто не тормозит, пассажира сбрасывают в море. Есть ли какой-нибудь шанс? Вероятно, только один: ни барон, ни Маэстро не знали, что банда приняла Корто за Горчева. - А если вы не найдете Альду? - полюбопытствовал Лингстрем. - Найдете наверняка, - усмехнулся Горчев. - Он пошел в "Черную звезду". Маэстро прищурился и оценивающе посмотрел на молодого человека. - Мне нравится ваше хладнокровие. - Потом накинулся на Корто: - Убирайся отсюда, свинья! Попадешься еще раз - пристрелю как собаку. Вон! Он схватил Корто за воротник, потащил в коридор и вышвырнул в переулок. Корто помчался со всех ног в ближайшую казарму, но по дороге отправил письмо господину Ванеку. 3 Они стояли друг против друга. Лингстрем с пистолетом, Горчев... с улыбкой. - Ну, господин Горчев, что скажете? - начал барон после короткой паузы. - Заметьте, кстати, я не бандит. - Простите, но как я мог об этом догадаться? - Оставьте насмешки. А вы ловкий авантюрист. Сперва даже я обманулся, принял вас за этакого юного сумасброда. - А теперь? - Теперь я прекрасно понял, что вы подосланы Абе Паданом. - Что? Кем подослан? - искренне удивился Горчев. - Будете отрицать, что вы сообщник Абе Падана? - Если вы это разгадали, какой смысл отрицать. - Вы знали Мала Падана? - Только понаслышке... Я в добрых отношениях со всей семьей Дала. - Согласны перейти к португальцу? - Как вам сказать... - соображал Горчев, - собственно, почему бы и нет? Впрочем, нет! Тот, кто связан с вами, не может быть порядочным человеком. - Предупреждаю: с Дизаром шутки плохи. К тому же Абудир далеко. - Правда? Я об этом как-то не подумал. И все же постараюсь как-нибудь туда добраться. - Ради Абе Падана вы не доберетесь ни до Абудира, ни до Ифириса. Будьте уверены! Горчев наморщил лоб в глубоких раздумьях. Казалось, он всерьез взвешивает предложение. - О чем вы задумались, смею спросить? - Если говорить честно, вы ужасно напоминаете моего секретаря Ванека. Портниф зашевелился на полу. Открылась дверь - вошел Маэстро. - Я выдал Жасмину деньги. Альду с машиной ждет внизу. - Ладно. Кончайте с этим субъектом. - Будет сделано. - Маэстро подошел вплотную к Горчеву. - Если бы не вы, деньги португальца были бы уже у нас в кармане. - Да у него нет и ржавого сантима, - рассмеялся Горчев. Ему не хотелось верить, что смерть совсем рядом... Он закурил сигарету. - Хотите позубоскалить напоследок? - Значит, вы решили меня убить? - Точно. Я и есть твоя смерть, - сказал Маэстро. - За что же мне досталась такая страшная смерть? - Идем! - Обождите, Лингстрем, дайте мне подумать пять минут. Возможно, я соглашусь перейти к португальцу. - И какую гарантию вы можете предложить? - Целиком отдаюсь в ваше распоряжение, можете со мной делать что угодно, - вздохнул Горчев и упал на стул. - Прошу, оставьте меня одного. Маэстро презрительно усмехнулся. Часто ему приходилось наблюдать, как раскалываются такие вот парни. Они вышли с Лингстремом длинным коридором по направлению к бару. По двое стражей стояло у каждого выхода. Левая дверь вела во двор. - Сломался парень, - бросил Маэстро. - Похоже на то. Они выпили по нескольку глотков и вернулись в комнату. На полу по-прежнему храпел Портниф. Горчев исчез. Испарился. Совершенно непостижимо! Глава двенадцатая 1 Нижеследующая сцена разыгрывалась в форту св. Терезы в Оране после прибытия рекрутского пополнения. Еще сегодня в полуофициальных анналах скептики могут прочесть, что у командира роты - капитана Фуриона - язва желудка началась на нервной почве с появлением очкастого и черноусого рекрута по фамилии Горчев. Болезнь, собственно говоря, резко обострилась год спустя, и капитан был вынужден выйти в отставку, но первые симптомы дали себя знать именно в то знаменательное утро. А между тем день был ясный и начался спокойно. Рекруты, прибывшие из Марселя, принесли присягу и построились к перекличке на плацу форта. Сержант Вердье облизнул губы. - Как вас назвал Горчев? - спросил он у капрала. - Братком. Да еще объяснил, что крестная мать не может быть братком. - А меня обозвал цикадой. Хочу серьезно потолковать с ним на эту тему. Лев дружески кивнул и посмотрел на упомянутого рядового с ликующей жадностью. В данный момент, до начала обучения и во время офицерского смотра, оба приятеля - сержант и капрал - не могли ничего предпринять. Но им не к спеху. Пять лет - долгий срок. Сержант коварно усмехнулся. Господин Ванек радостно и простодушно улыбнулся и кивнул в ответ. Тут как раз подошел командир роты, и его взгляд задержался на кивающем рекруте: - Рядовой! - Да, что вам угодно? - встрепенулся спрошенный, стараясь произвести выгодное впечатление. Ротный командир раскрыл глаза пошире и растерянно отступил на шаг. Капрал Жант, стоявший позади Ванека, зашипел: - Олух! Перед тобой командир, отдай честь! - Ах, прошу прощения, - спохватился рекрут. - Я еще толком не разбираюсь в чинах. - Он взмахнул фуражкой. - К вашим услугам, меня зовут Ва... Вообще-то имя есть, но это не имеет значения. Ротный командир уставился на него так, будто увидел привидение средь бела дня. Надо полагать, впервые в мировой истории солдат поднял кепи, дабы приветствовать старшего по званию. Сержант Вердье, очень бледный, отчаянно демонстрировал за спиной капитана уставное приветствие. Господин Ванек приподнял фуражку еще разок и, обращаясь к нему, удивленно произнес: - Мы ведь уже встречались. Как поживаете? - Смирно! - возопил капитан, совершенно теряя самообладание. - Что тут у вас? Сумасшедший дом? - Я бы не сказал, - ответствовал господин Ванек. - Смирно! Как вы стоите по стойке смирно? - Простите, к чему все это? - Фамилия! - Меня зовут Ван... ван Петрович. - Голландец? - Кто? Я? - Не задавайте вопросов! - Но в таком случае невозможно общаться. - Почему вы назвались ван Петровичем? Господин Ванек сделал шаг вперед и жестом капельмейстера успокоил капрала, который порывался что-то сказать. - Простите, меня зовут Горчев, все остальное я беру обратно. У ротного командира на миг помутилось в глазах и перехватило дыхание. - Сержант! К рапорту его! Десять суток ареста. И выбить из него эту расхлябанность! - Он смерил Ванека взглядом: - С начала основания форта вы станете первым рекрутом, наказанным в день прибытия. Стыдитесь! И вы тоже, - обратился он к младшим офицерам. - Следуйте за мной. Молодой лейтенант, молча наблюдавший сцену, подошел к Ванеку. - Послушайте, друг мой, вы, вероятно, слышали о породистых охотничьих собаках и особых коровах, выведенных путем тщательного отбора? Так вот: вы - чистейший экземпляр сугубо цивильного члена общества. - Вы животновод, господин майор? - Нет. Когда-то я занимался психологией. Понимаете, у вас крайне неудачная душевная предрасположенность. Знаете ли вы, что такое антисолдат? - Конечно. Статуэтка Наполеона старинного фарфора. - Вы штатский до мозга костей, - вздохнув, продолжал лейтенант. - Прирожденный штатский. Вы понимаете в военном деле примерно столько же, сколько глухой в музыке Моцарта. Мне вас жаль от всего сердца. Вы хоть меня понимаете? - Как же, как же. Объясните только, что общего у породистой коровы со старинным фарфором? - Бедолага, - лейтенант пожал плечами и ушел. Господин Ванек поторопился по лестнице на первый этаж и вошел в дверь, на которой висела табличка: Штаб батальона. Майор Рибу. Вход без разрешения воспрещен. В комнате сидел майор. Ванек, натурально, взмахнул фуражкой: - Добрый день, господин капрал. Нет ли письма на имя Горчева? Рекрут второй роты. Майор поднялся: - Рядовой, я вас за это... в кандалы! - Почему все здесь такие нервные? Письмо наверняка есть, посмотрите хорошенько на букву "П": Петрович. - Убирайтесь ко всем чертям, - майор с трудом сдержался. - Ваш унтер-офицер также будет наказан. Марш! "С нервами здесь у всех плоховато", - подумал Ванек, спускаясь по лестнице. На плацу рекруты снова стояли навытяжку. Господин Ванек прошел перед строем, словно генерал, и орлиным взглядом окинул роту. - Рядовой, что вы делаете? - вскричал капитан. - Ничего, просто ищу свое место где-то между дылдой крестьянином и каким-то пареньком с рыжими усами. Ага, вот, ну-ка, потеснитесь. - Идиот! - Ладно, ладно, я уже на своем месте, не волнуйтесь. - Завтра в восемь ноль-ноль к рапорту! Двадцать два дня ареста, двойной караульный наряд! Вас здесь приведут в чувство, будьте уверены! - Капитан даже расстроился - такого казуса еще не случалось. Показался лейтенант - бывший психолог, и господин Ванек снова выступил с поднятой фуражкой: - Добрый день. - Что случилось? - Я только поприветствовал вас, господин ветеринарный врач. - В кандалы его! Не стану обременять читателя подробностями. Достаточно добавить, что в этот день некоторым чинам старшего и младшего командного состава пришлось глотать успокоительные медикаменты. Господин Ванек из-за антисолдатского поведения сидел, как преступник, в карцере на каменном полу: запястье правой руки ему приковали к лодыжке левой ноги. С горькой иронией заключенный бросил вслед уходящему капралу: - Прекрасно тут обращаются с людьми, ничего не скажешь! На другой день, когда рота впервые выстроилась на полигоне, сержант Вердье сладострастно погладил усы, словно гурман, разглядывающий особенно изысканное блюдо: - Эй, вы там, шаг вперед! Господин Ванек после одного богатого событиями дня понял, наконец, что влип основательно. Поэтому он скромно и предупредительно выступил вперед. - Скажите, пожалуйста, - любезно спросил его сержант, - кто я такой? Господин Ванек прикидывал так и сяк: имя унтер-офицера всплыло вдруг в памяти, и он радостно воскликнул: - Высокочтимый унтер-офицер Цикада! - и он с улыбкой оглянулся по сторонам, ожидая снискать общее одобрение. - Скотина! - взорвался белый как мел Вердье. - Берите ручной пулемет, бегом на холм - займете на вершине наблюдательный пост. Вперед марш! Даже господину Ванеку стало ясно, что здесь шутить не любят. Высунув язык при сорокаградусной жаре, он четыре раза падал без сил, поднимался, снова бежал. На вершине холма свалился замертво, чувствуя себя опозоренным страстотерпцем. На холме нещадно палило солнце, и господин Ванек во что бы то ни стало решил приобрести где-нибудь зонт. Так началась его выучка, и так начался его крестный путь. Позднее к нему присоединился господин Вюрфли, вооруженный большим прожектором, господин Вюрфли - бывший владелец цюрихской балетной школы, посланный сюда тоже, вероятно, за какую-то провинность. Так и торчали они при сорока градусах в тени, если учесть, что никакая тень не касалась вершины холма. - Отчего сержант так разозлен на меня? - чуть погодя поинтересовался господин Ванек. - Из-за цикады. Цикада ведь вроде саранчи. А господин сержант - Лев. - Откуда мне знать? Я только вижу, что он крупная птица. - Для художника солдатская жизнь нестерпима. - Надо полагать, - ответил господин Ванек, пожимая плечами. Дались ему эти художники. - Живописцы - натуры тонкие, да и музыканты тоже. - Равно и каменотесы и танцоры... - Разве вы не подписались бы под этими словами? - Чтобы подписаться, человеку надо прежде всего знать свое имя. А с этим вопросом пока не все ясно. Когда они вернулись в роту для учебных упражнений, сержант Вердье вновь сладострастно расправил усы, словно вышеупомянутый гурман, оттягивающий звездную минуту контакта с любимейшим лакомством. - Рядовой, - вновь спросил он секретаря. - Теперь вы знаете, кто я? - Лев! - Пожалуй, получше цикады. А как вы можете назвать меня иначе? - Вы - царь зверей! - Осел! Сам ты царь зверей. Ясно? - Конечно. Я, Петрович, и есть лев! - За такую наглость сообщите завтра на рапорте господину обер-лейтенанту, что вы получили десять суток ареста. Смертельно измученный, донельзя потный и грязный притащился господин Ванек в форт. Он едва мог дождаться, пока дадут поесть и можно будет свалиться на койку. Однако в казарме его подкарауливал капрал Жант; он издали заметил приближение негодяя, который в темноте обозвал его "братком" да еще разъяснил ситуацию с крестной матерью. Капрал от волнения проглотил слюну, но остановил Ванека внешне хладнокровно: - Подождите, приятель. Расскажите-ка еще разок, чем отличается старая крестная мать от молоденького братка? - Количеством месяцев, разделяющих рождение данных особей, - грациозно сформулировал господин Ванек. - Так, - капрал рассеянно кивнул и далее продолжил холодно и веско. - И как все это соотносится с вашим "братком"? - Он женился в Галаце. Его жена ждет ребенка. - И как обстоит дело с крестной матерью? Господин Ванек ничего не понял, но вежливо объяснил: - Она сейчас замужем за главным лоцманом в Галаце. Очень почтенная дама. Мой брат писал... - Стоп! Чтобы не забыть различия между "братком" и "крестной матерью", сбегайте на склад и помогите выгрузить оборудование для второго барака. А после мы еще потолкуем. Когда господин Вюрфли по этому случаю опять кинул невразумительную реплику насчет художников, господин Ванек схватил винтовку со штыком и попросил ему не препятствовать, пока он не искромсает Вюрфли. - Но господин Тинторетто! - взмолился Вюрфли. - Всякий музыкант, равно как и живописец и... - И каменотес, и танцор! А вы сами - чудовище! Но удары судьбы не прекращались. Когда секретарь направился к складу, попался ему навстречу майор; господин Ванек вежливо поднял фуражку: - Ваш покорный слуга, господин обер-лейтенант. - Сержант! - зарычал майор. - Этого идиота на два дня в кандалы! Вон отсюда! 2 Когда Лингстрем и Маэстро покинули комнату, Горчев нерешительно огляделся. Бежать? Но как? Портниф ритмично храпел, накрытый белой матросской курткой. .. Горчев вышел в полутемный коридор: в конце дежурили люди, которые выпустили бы его только с одним из бандитов. С треском раскрылась какая-то дверь, и появился Жасмин, слегка подвыпивший. Заметив тень в коридоре, он пробурчал: - Кто это? - Тc-с... Это я. Червонец. - Чего ты тут шляешься? - Маэстро мне врезал и велел убираться. Если, дескать, найдет - пристрелит. А стража меня не выпускает. Жасмин чертыхнулся: - Вечно с тобой всякая возня. Идем! - А что будет, если Маэстро вернется? - Пошли, говорю. Он потащил Горчева по коридору, открыл дверь во двор и на ходу бросил часовым: - Парень со мной. Минута - и они на улице. В конце виднелась большая площадь с регулировщиком и трамвайным движением. - Послушай, Жасмин, - обратился Горчев к бандиту, когда они дошли до сего оживленного места. - Присядем, я хочу кое-что тебе сказать по секрету... Они уселись на скамью: Горчев элегантно-привычным жестом вставил в глазную впадину черный ободок: - Я тебя обманул, понимаешь, моя фамилия Горчев, и это именно меня хочет укокошить Маэстро. - Чушь! Ну и шуточки! О Горчеве говорят, что каждый его удар надо особо изучать в бандитской академии. А на тебя поглядишь... - Брось. Я правду говорю, потому как не хочу, чтоб с тобой разделались. Ведь ты меня освободил. Маэстро уже держал авто у дверей - решил меня отправить погулять. Если б ты меня не вывел, со мной, наверное, все было бы кончено- Что-о! - подпрыгнул Жасмин. - Что ты плетешь? Ну-ка, пойдем обратно. Он схватил Горчева за руку, немедля получил знаменитый хук, перелетел через спинку скамьи и ткнулся головой в лужу. Поднялся он далеко не сразу, и движения его были весьма неуверенны. - Теперь веришь, что я Горчев? - Нда-а... - прохрипел Жасмин, - это ведь надо так нарваться... Жасмин последовал доброму совету и в тот же день бесследно исчез, не без оснований опасаясь беспощадной мести Маэстро. Больше его в Тулоне не видели. Между тем Горчев поспешил в гавань, хотя совесть его зудела от мысли о судьбе Ванека. "Альфа-ромео" должен был ждать у Бельгийского причала погрузки на "Акулу". Может, еще не поздно? Горчев прибавил скорости. В самый раз. "Акула" еще не пришла, зато машина была тут, как говорится, под брезентом. Рядом сидел неразговорчивый Другич и спал, привалившись к крылу. Его голова глухо стукнулась о мостовую, когда машина бешено рванулась с места. Горчев не проделал и полпути до Ниццы, как вдруг, в тот момент, когда он въезжал на тротуар, чтобы не столкнуться со встречной машиной, у него в мозгу вспыхнула жуткая мысль: деньги! Его бумажник остался в матросской куртке, которой неразговорчивый Другич накрыл пьяного Портнифа. Без малого сто тысяч франков. Глава тринадцатая 1 Де Бертэн, Лабу и его дочь ошеломленно смотрели на блудного "альфа-ромео". - Как попал сюда автомобиль? - обернулся Лабу к лакею. - Вероятно, покупатель автомобиля, месье, находится где-нибудь неподалеку. - Вздор! Покупатель ни в коем случае не мог его вернуть. Андре приблизился на шаг: - У одного моего родственника был сенбернар, и, после того как он продал собаку мяснику, она дважды возвращалась домой. Разумеется, предположить такую степень привязанности у автомобиля невозможно. - Разумеется, - отмахнулся Лабу, - чудеса в наше время существуют лишь в воображении нервнобольных лакеев. - Прошу прощения, месье, но все прочие предположения столь же невероятны. Если автомобиль разъезжает без водителя, он на все способен. Отчего бы ему и не быть преданным, как тот сенбернар? - Когда закончите свою тронную речь, Андре, ступайте на кухню, - ответил Лабу. Они обошли несколько раз таинственно вернувшийся автомобиль. - Посмотри! - воскликнула Аннет и показала на сиденье. Черный ободок монокля лежал на кожаной обивке. Лабу взял его и тут же увидел особую примету: в одном месте целлулоид треснул, обнажив проволоку. Все трое изумленно созерцали сию диковину. - Монокль Горчева, - без колебаний определил Лабу. - Ты же собственными глазами видел его в униформе в форте Сен-Жан. Обожди! - генерал поспешил в дом позвонить в Марсель. Любопытно: Горчев их интересовал более, нежели чудесное возвращение четырнадцатикаратового авто. Телефонный разговор длился недолго и запутал дело окончательно. - Дайте мне капитана Аррио... Приветствую, Аррио. Легионер по фамилии Горчев, который завербовался восемнадцатого числа в Ницце, должен давно находиться в маршевом взводе. Однако он, вероятно, сейчас здесь, в Ницце. Убедите, ради бога, себя и меня, что его ночью посадили на пароход и отправили в Африку. - Короткая пауза. - Да, я слушаю. Это абсолютно точно? Благодарю вас. - Ну, - нетерпеливо спросил Лабу, когда генерал положил трубку. - Ответ таков: рядовой Иван Горчев уже часов десять находится в открытом море на пути в Оран. - А монокль? - воскликнула Аннет. - Какая-то мистификация. Долгое молчание. Всех троих тяготило странное беспокойство. Вошел Андре со своим всегдашним таинственно-гордым видом: - Здесь полицейский, месье. - Полицейский? - удивился де Бертэн. - Еще какой-нибудь криминальный случай? - За сегодняшний день в порядке исключения не случилось ни грабежа, ни бандитского налета, - информировал Андре. - Но так как сейчас только три часа, то все еще может произойти. - Что ему нужно? - Он утверждает, будто автомобиль, стоящий у наших ворот, проехал прямиком через цветочные насаждения площади Мажента, и вроде бы за рулем никого не было. Когда я высказал аналогичную гипотезу, вы сделали мне выговор, месье. - Теперь я и сам думаю, - нахмурился Лабу, - что верный автомобиль сбежал от похитителя домой. Предполагаю также, что с ним случился припадок бешенства, и он вас укусил. Андре стоял с высоко поднятой головой и в оскорбленном своем самолюбии напоминал цветной плакат, рекламирующий качественные ликеры. 2 Стремительный герой нашего повествования приехал с первым поездом в Тулон - его беспокоила судьба куртки. Было очень небезопасно возвращаться на сборное место банды, но что делать? Ведь даже господину Ванеку не из чего оплатить "сверхурочные", кроме как из забытых в матросской куртке денег. Только в середине дня он появился перед баром "Техас". Сначала осторожно заглянул: молчаливый Другич стоял с перевязанной головой, а хозяин как раз подносил ему выпивку. Эх, он отчаянно рисковал, но дело есть дело. Вошел. Неразговорчивый Другич громко удивился: - Э, да ведь это тот самый паренек - Червонец! Я слышал, тебя Маэстро вчера вышвырнул? - Тот, которого притащил Приватный Алекс? - оглянулся хозяин. - Советую вам испариться, юноша. Если вы попадетесь на глаза Маэстро, он вас пристрелит. - Еще и пристрелит? За что? - жалобно захныкал Иван. - Разве мало, что он меня выгнал? - Он в бешенстве, так как Жасмин с Горчевым, которого вчера взяли, оказались в сговоре и удрали, - пояснил хозяин. Значит, они даже и не подозревают, что Маэстро выставил Корто, не подозревают, что это его самого Жасмин вывел на улицу. - Я сейчас уйду, - робко объявил он, - я хотел только прихватить свою куртку, которой вы укрыли Портнифа. - А, припоминаю, - усмехнулся Другич, - но ведь Портнифа мы сегодня погрузили на "Акулу", он все еще тепленький. - Сколько же дней он пьет? - По меньшей мере лет двадцать. Пойдем со мной, я собираюсь на "Акулу", мы отплываем в Африку ради одного дельца с автомобилем. - Но ведь и до сих пор вея кутерьма шла из-за этого автомобиля. - Точно. Но теперь Маэстро выдумал такой план - ни в одном фильме не увидишь. Теперь все будет... о-го-го... - Но ведь автомобиль будут строго охранять. - Скажу тебе только одно: план железный. Даже если весь флот его британского величества будет охранять "альфа-ромео", все равно старушка "Акула" вытащит его из Орана. Понимаешь? Горчев надеялся, что здесь снова преувеличение. Он заблуждался. Другич сказал правду. Даже весь военный флот не мог бы воспрепятствовать реализации гениального плана Маэстро, а между тем причина стольких забот - машина "альфа-ромео" - пребывала в трюме солидного парохода "Республика" и плыла навстречу своей судьбе. 3 У тихого Бельгийского причала близ вытянутого мола стояла на якоре "Акула" - допотопная, отдаленно напоминающая пароход посудина. Кто бы мог поверить, что эта рухлядь станет героиней морского вояжа, о котором еще много лет будут трубить повсюду. Команду составляли всего четыре человека, но зато ребята что надо. Опытный судья с первого взгляда влепил бы каждому лет по десять. Приватный Алекс, капитан, сознавая важность своей миссии, напялил ботинки по сему исключительному случаю, дабы не уронить свой командирский авторитет. Горбатый Рыбец, прислонившись к мачте, играл на губной гармонике, остальные слушали. Время - восемнадцать часов. По узкому трапу на борт взошел молчаливый Другич ; позади него шагал юноша, которого, как известно, Маэстро выставил ночью из бара "Техас". Новоприбывшие возбудили явный интерес - Приватный Алекс едва скрыл свою радость: - Вернулся все-таки, дурья башка. - Я прошлой ночью укрыл Портнифа его курткой, - объяснил молчаливый Другич. - И теперь он пришел ее забрать. - Будьте добры, - жалостно попросил Горчев, - возьмите меня с собой. Ему так и так необходимо освободить в Ораие злополучного Ванека. Почему бы не использовать для этой цели "Акулу", где он к тому же сможет следить за Маэстро? - Чушь, - бросил Рыбед Приватному Алексу, - Маэстро его прикончит, как только заметит. - И все из-за этого сволочного легиона! - вспыхнул капитан. - В тени Приватного Алекса меня никакой страх не берет, - возвышенно продекламировал симпатичный юноша. - Отлично сказано, - согласился капитан. - Погоди, мы обмозгуем дельце. Дальнейшие события показались Горчеву кошмарным сном. Около семи часов Приватный Алекс сообщил ему, что они согласны взять его, но только с одним условием: он спрячется в кладовке, в картофельном ящике, и будет выходить, только когда Маэстро спит. Незадолго до девяти он занял место в ящике, и резвые сороконожки затеяли с ним игру, уверовав, ч