разложились. Вокруг них витал тяжелый смрад, и трупы представляли собой сплошное месиво, кишащее червями я личинками, вероятно, так же, как это было с телом Имира, когда на свет появились карлики. У некоторых были выклеваны глаза -- вороны и сороки изрядно потрудились. Неожиданно на дорогу прямо перед ними выскочил какой-то маленький странный человечек, жеребец резко остановился. Толчок был стол силен, что Эрик и Труд едва не свалились с коня. Человечек был одет в лохмотья и вообще выглядел каким-то жалким. В одной руке он держал посох, в другой -- небольшой мешочек. -- Вы куда это собрались? -- спросил он, бесцеремонно хватая лошадь за уздечку. Ховварпнир заржал, встал на дыбы и попытался ударить человечка передним копытом. Посох отлетел в сторону. -- Эй, вы там, полегче, полегче! -- завопил, уворачиваясь от удара, человечек. Он повернулся, чтобы подобрать свои посох, и Эрик с изумлением увидел, что на затылке у человечка -- еще одно лицо. -- Да-да, -- сказал человечек, улыбаясь этим вторым своим лицом. -- У меня есть глаза и на затылке, хе-хе! Мое имя Гюрд. Освобождайте дорогу! -- Ни за что! -- твердо ответила Труд. -- Для таких, как ты, путь сюда навеки закрыт! -- Ну, так уж и навеки, -- хихикнул человечек. -- Слухи у нас, в ╗тунхейме, быстро разлетаются. Вот мы и решили с друзьями доставить себе удовольствие и войти в Вальгаллу в числе первых. В тот же самый момент кусты по обеим сторонам дороги зашевелились, и из них стали вылезать какие-то странные создания. Эрик с тревогой оглядывался. И действительно, было отчего прийти в ужас -- их окружали великаны! Мальчик схватился за свой нож и вытащил его из ножен. Клинок сразу же начал расти и постепенно вырос от размеров обычного кинжала до настоящего тяжелого меча. Лезвие его сверкнуло на солнце. Эрик с удивлением смотрел на это чудесное превращение, но еще более, чем он, поражены были великаны. Они тут же бросились врассыпную. Двуликий человечек удирал вместе со всеми, То лицо, что было обращено теперь к ребятам, искажали страх и ненависть; на бегу он злобно грозил им кулачком. Эрик с облегчением рассмеялся. Улыбнулась и Труд. Она соскочила на землю и подобрала посох Гюрда. -- Оружие великанов теперь послужит против них же самих! -- воскликнула она и взмахнула посохом, как мечом. Он со свистом рассек воздух. -- Неплохо! -- заметила Труд. -- Ну, да твой клинок ему не уступит, а? -- Еще бы! -- ответил Эрик, с восхищением глядя на свое грозное оружие. Меч постепенно принимал прежнюю форму. -- А уж они-то как испугались! -- вспомнив о бегстве врагов, рассмеялся он. Труд снова забралась на Ховварпнира, Эрик вложил Муддур в ножны, и они продолжили свой путь. Вскоре ребята достигли Химинбьерга, крепости Хеймдалля. Эрик ожидал, что они застанут аса, как и в прошлый раз, трубящим в Гьяллахорн, однако его нигде не было видно. Все вокруг как будто вымерло. Ребята слезли с коня. -- Не случилось ли с ним чего-нибудь, как ты думаешь? -- Эрик встревоженно оглядывался по сторонам. -- Надеюсь, что нет, -- ответила Труд и пошла вдоль крепостной стены. Все окна усадьбы были закрыты ставнями, большие ворота заперты, как будто Хеймдалль приготовился к отражению атаки врагов. А может, он просто куда-то уехал? По-прежнему вокруг было тихо. Внезапно Ховварпнир, шедший за ними, поднял голову и громко заржал. Из-за крепостной стены ему ответило слабое ржание. -- Да ведь это Золотая Челка, лошадь Хеймдалля! -- вскричала Труд. Значит, и сам Хеймдалль тоже там. Эрик бросился к воротам и изо всех сил застучал кулаками по толстым бревнам, из которых они были сделаны. Спустя какое-то время в воротах слегка приоткрылось крошечное окошечко, а еще чуть погодя ребята услышали голос Хеймдалля: -- Ах, так это вы! Сейчас, сейчас открою. -- В голосе звучало явное облегчение. Прошло еще несколько минут, и тяжелые дубовые ворота со скрипом отворились. В образовавшейся щели показалось приветливое улыбающееся лицо Хеймдалля. -- А я поначалу думал, что это Гюрд со своими родичами, -- сказал он. -- Они давно уже здесь рыскают, одному мне с ними не справиться. Впустив гостей, он снова тщательно запер ворота. -- Что же ты не позовешь на подмогу Тора? -- рассудительно спросила Труд. -- Тор не придет. У Одина нынче ослабло зрение -- за стенами Асгарда он ничего не видит. Все, что тут происходит, для него как в тумане, хотя он по-прежнему сидит высоко на своем Хлидскьяльве. Кроме того, поговаривают, что шайки великанов прячутся в лесах уже в самом Асгарде и только ждут удобной минуты, чтобы напасть. Поэтому Один и не решается отпускать Тора далеко. Так что ничего не поделаешь. "Вот как! -- подумал Эрик. -- Значит, теперь, если со мной или Труд что-нибудь случится, как, например, в тот раз, когда я плавал на Скидбладнире, нам не следует рассчитывать на помощь Тора. Придется надеяться только на свои собственные силы". -- Да, похоже на то, -- подтвердила Труд, снова угадав его мысли, -- Но мы должны справиться! -- Что-что? -- рассеянно переспросил Хеймдалль. -- Ты же знаешь цель нашей поездки. Ты был в тот день в Вальгалле, да и другие асы наверняка тебе все рассказали! -- колко заметила Труд. -- А-а, так вы об этом. Я, признаться, думал, вы что-то другое имеете в виду, -- сказал Хеймдалль, впуская Ховварпнира в стойло к Золотой Челке. Лошади нежно потерлись головами друг о друга, ласково прихватывая мягкими губами пряди гривы. -- Ховварпниру тоже не мешает слегка передохнуть, -- улыбнулся Хеймдалль, глядя на то, как радуются животные этой случайной встрече. -- Вы что же, весь день так и скакали, в такой-то дождь? -- Да, -- ответил Эрик. Честно говоря, он чувствовал себя порядком утомленным, но старался не обращать на это внимания. Вот что он действительно хотел бы сейчас, так это поесть и сменить сырую одежду. -- Поскорей ступайте к огню и обсушитесь, -- велел ребятам Хеймдалль. -- А я тем временем приготовлю что-нибудь поесть, -- Он повел их в комнату, в центре которой полыхал большой костер. -- Можете повесить свою одежду здесь, -- сказал он, пододвигая к огню козлы, а сам направился в кладовую, Труд через голову стянула с себя кожаную куртку и бросила ее на козлы, потом расстегнула пояс, сняла шерстяную безрукавку и поднесла ее к огню. Пламя зашипело -- безрукавка была промокшей насквозь. Повесив ее рядом с курткой, девочка, не мешкая, расшнуровала свои кожаные башмаки, скинула майку и трусики и также растянула их на козлах. Не успел Эрик и глазом моргнуть, как его подруга осталась в чем мать родила; впрочем, она, похоже, нисколько не стеснялась своей наготы. -- А ты что же не раздеваешься? -- спросила Труд, подсаживаясь поближе к костру. С одежды Эрика вода стекала на пол струйками, у ног мальчика уже образовалась небольшая лужица. -- Да-да, я сейчас... -- пробормотал он и шагнул к козлам. Расстегнуть пояс, скинуть майку и куртку не представляло особых проблем -- он справился с этим за минуту. Но когда настала очередь брюк, Эрик замялся. Помогло то, что Труд сидела к нему вполоборота. Если бы девочка смотрела прямо на него, он, может быть, так и не решился бы снять их. Теперь же он быстро выскользнул из штанов, бросил их на козлы и подсел к Труд. Она придвинулась к Эрику вплотную и обвила рукой его плечи. Голова ее легла мальчику на плечо. В такой позе и застал их Хеймдалль, когда вошел в комнату, неся под мышкой ворох каких то мехов. -- Вот, взгляните-ка сюда! -- весело воскликнул он. -- Не можете же вы и дальше путешествовать без нормальной одежды. Нет, так дело не пойдет! И о чем они только там думали, собирая вас в дорогу? -- Когда мы отправлялись, на уме у них, верно, был один лишь мед, -- заметил Эрик. -- Кроме того, мы уехали утром так быстро, -- вступилась за асов Труд. -- Хм. Вообще-то это не похоже на Сив и Фригг, чтобы они забыли о таких вещах. Ну да ладно. Вот вам медвежья шкура... На ней вполне можно спать вдвоем, а если замерзнете, так ее еще хватит, чтобы укрыться -- она достаточно велика. Смотрите, простужаться в дороге вам совсем ни к чему. А здесь -- по теплой кофте из толстой овчины для каждого из вас -- оденете их поверх своих курток. По пути вы можете оказаться в каких-нибудь холодных краях. И вот еще по паре сандалий каждому -- ваши мягкие кожаные туфли быстро развалятся в горах, а идти пешком, как мне кажется, вам придется немало. -- Спасибо, -- поблагодарил Эрик, поглаживая пушистый, шелковистый на ощупь медвежий мех. Вероятно, шкура действительно была очень теплая. Так и хотелось сейчас же набросить ее себе на плечи. -- Кроме того, в шкуру вы сможете заворачивать те вещи, которые в данный момент вам не нужны, и, если будете идти пешком, привязывать их к себе за спину, а если поедете верхом -- навьючивать все это на Ховварпнира. Для этого вам понадобятся прочные ремни -- вот они. Труд с благодарностью улыбнулась Хеймдаллю, но ас уже вышел. Правда, на этот раз отсутствовал он недолго и вернулся, нагруженный вяленым мясом, хлебом и свежими овощами. -- Ну что ж, а теперь угощайтесь, -- сказал Хеймдалль. Эрик и Труд не заставили его повторять дважды и с жадностью накинулись на еду. Пока ребята ели, Хеймдалль рассказал им о своем путешествии. -- Было это давно-давно. С тех пор прошло много времени, что я уже даже забыл, зачем тогда отправился в путь, -- начал Хеймдалль. -- Может мне просто хотелось посмотреть мир, как, например, Одину в свое время. Как бы там ни было, но путешествовал я, подобно ему, под чужим именем. Тогда я называл себя Риг... ну, да не все ли равно! Забрался я далеко. В то время у меня еще не было Золотой Челки, и потому путешествовал я пешком. Как-то вечером я подошел к старой, полуразвалившейся хижине. Внутри на полу горел костер. Жили в ней двое стариков, Прабабка и Прадед, как они сами себя называли. Они пригласили меня войти и разделить с ними трапезу. На ужин у них была холодная телятина и грубый хлеб пополам с мякиной. Прабабка и Прадед были нищие и дряхлые, однако весьма гостеприимные старики. Еда их показалась мне чрезвычайно вкусной, и я прожил у них три дня. Затем я отправился дальше и вскоре пришел к несколько большей усадьбе. Там также жили муж с женой, называвшие себя Бабка и Дед. Они были не такими старыми, да и жили получше. Когда я вошел, Бабка ткала холсты, а Дед обмолачивал лен. Они также обрадовались гостю и принялись уговаривать меня пожить у них. Я согласился и пробыл у них три дня, а потом снопа двинулся в путь. На этот раз я шел долго, мне даже стало казаться, что дороге этой не будет конца. Вдруг я увидел большую красивую усадьбу и вошел внутрь. Пол в доме был посыпан свежим песком, лавки устланы мягкой соломой, все вокруг сияло чистотой. В доме было очень светло, ибо окна его выходили на юг. Здесь жили мужчина и женщина, называвшие себя Мать и Отец. Женщина была высокая, светловолосая, в красивом нарядном платье с буфами и серебряным шитьем на груди. Мужчина -- также высокий, статный и, вероятно, сильный - сидел и плел тетиву для лука. Здесь меня также прекрасно принимали. К ужину стол застелили белоснежной вышитой скатертью, а угощение подали на серебряном подносе. Еда была прекрасная -- мягкий белый хлеб из муки мелкого помола, ветчина, мясо и птица, а также кувшин крепкого пива, которое мы разливали в кубки с серебряным ободком. Здесь, как уж повелось, я также пробыл три дня, а потом снова пустился в путь и вскоре прибыл домой. Через некоторое время я -- хе-хе! -- Хеймдалль хихикнул, -- узнал, что девять месяцев спустя после моего посещения каждого из домов женщины там родили по мальчику. Прабабка нарекла своего сына Трэль. Позже он женился на Тир, и их дети стали первыми рабами на Земле. У Бабки родился мальчик, его назвали Бонде. Он со временем взял себе в жены Снер, и их потомки стали крестьянами. Мать тоже родила мальчика, и он получил имя Ярл. Когда он подрос, то полюбил разные военные игры со щитами и мечами. Женой его стала девушка по имени Эрна. Их дети стали грозными воинами и хевдингами. Хоть и не это было целью моего путешествия, однако результат, как видите, налицо. Ну да с тобой-то такого не случится! -- посмеиваясь, подмигнул Хеймдалль Эрику. -- Ты не один, с тобой едет еще и Труд. -- Вот именно. -- Труд, сдвинув брови, напустила на себя притворно-грозный вид. -- Пусть только попробует -- увидит, что тогда будет! -- Девочка не выдержала и рассмеялась, а Эрик нежно обнял ее за плечи. -- Ну ладно, а теперь вам не мешало бы поспать. Пойду постелю, -- сказал Хеймдалль. -- Не стоит, -- ответила Труд, -- я и сама управлюсь. Да и, кроме того, надо же опробовать нашу новую медвежью шкуру! Глава 24 На следующее утро, когда Хеймдалль вошел в их комнату, было уже довольно поздно. Эрик и Труд проснулись. Мальчик стоял возле костра и ворошил угли, пытаясь раздуть угасающий огонь -- комната успела порядком остыть за ночь. Одежда их уже высохла, хотя и стала слегка загрубевшей. Правда, когда Эрик оделся и некоторое время походил в ней, она вновь стала такой же мягкой и приятной на ощупь, как прежде. Вещи Труд все еще висели на козлах. Девочка лежала, кутаясь в медвежью шкуру, и наблюдала за попытками Эрика вдохнуть жизнь в потухающий костер. Хеймдалль с утра был бодр и весел, он притащил целую охапку дров. -- А, так ты уже встал, Эрик! -- воскликнул он, складывая поленья в костер. -- Скоро будем завтракать. Ас вышел, но через некоторое время снова вернулся, неся в корзине еду -- свежие яйца, только что испеченный хлеб, яблоки и большой кувшин парного молока. -- Ты что же, так и не собираешься вставать? -- спросил он Труд. -- Сейчас, -- ответила она, однако по-прежнему продолжала нежиться под теплой шкурой, которая все еще хранила запах Эрика. Эрик сделал вид, что ничего не замечает. Хеймдалль начал пить и есть, не дожидаясь Труд, мальчик притворился, что также очень голоден. Но мысли его были вовсе не о еде. Бросив взгляд на Труд, он покраснел. Почувствовав, что щеки его вспыхнули, Эрик покосился на Хеймдалля, но тот продолжал как ни в чем не бывало поглощать завтрак. Между делом он начал рассказывать о том, как когда-то они с Локи, обернувшись нерпами, отправились на дно моря, что бы отыскать драгоценное украшение Фрейи, ожерелье Брисингов, которое она случайно обронила в воду. А когда наконец нашли, то передрались между собой за право вручить Фрейе ее сокровище. Эрик почти его не слушал, Труд также, по-видимому, думала о чем-то своем. -- Ну что, разве не забавная история? -- спросил, закончив рассказ, Хеймдалль. -- Да-да, конечно! -- поспешил заверить его Эрик, стараясь придать своему голосу возможно большую убедительность, чтобы избежать дальнейших вопросов, связанных с содержанием рассказа. Хеймдалль посмотрел на него и задумчиво наморщил лоб: он чувствовал, что что-то здесь не так. Потом он перевел взгляд на Труд, которая по-прежнему не сводила глаз с Эрика, и расхохотался так, что эхо прокатилось по всей комнате. -- Ах, так вот в чем дело! -- воскликнул он. -- Ну конечно, как же я сразу не понял! -- И он хлопнул своей огромной ладонью мальчика по плечу. -- Мне кажется, мой мальчик, рассказ мой пришелся сейчас некстати, а? -- Да, не совсем, -- пробормотал Эрик, поглядывал на Труд. Хеймдалль все еще продолжал посмеиваться, и в конце концов Эрику это надоело. -- А куда, скажи на милость, девалась та девушка-великанша, с которой я видел тебя в прошлый раз? -- дерзко спросил он. -- Да я просто-напросто вышвырнул ее вон! -- ответил Хеймдалль. На этом разговор их прервался. Прошло некоторое время, прежде чем Эрику удалось наконец привести в порядок свои мысли. Он рассудил, что Труд может и подождать - впереди у них еще долгое путешествие вдвоем. Сейчас главным вопросом было, куда двигаться дальше, и помощь в этом им мог оказать только Хеймдалль. -- Я много раз помогал Тору -- в последний, когда он лишился своего молота и, переодетый Фрейей, направлялся к королю великанов Трюму. Но сейчас дело обстоит значительно сложнее, -- сказал Хеймдалль. -- Я знаю, что Идунн исчезла -- во-первых, ее давно уже не видели, а во-вторых, я и сам замечаю, что начал стареть. Знаю я и то, что ей негде было проехать, кроме как здесь. Вероятно, великаны прячут ее где-нибудь в ╗тунхейме, но вот где именно -- ума не приложу. -- А кто может знать? -- спросил Эрик. -- Вероятно, только Локи. Думаю, он один может сказать вам это, если, конечно, хорошенько его прижать. Никто из великанов не выдаст этой тайны -- так что остается один Локи. -- Но как и где нам его найти? -- Это трудно, боюсь, здесь я вам не советчик. Знаю только, что он упрятан в глубокой пещере где-то в ╗тунхейме -- я в сам помогал его там приковывать. Но как туда добраться, этого, к сожалению, я не помню, -- сокрушенно покачал головой Хеймдалль. -- Кто же знает путь туда? -- Может, Мимир? Он самый мудрый из нас, и если кто из асов и знает что, так только он. Мимир -- единственный, кто может помочь вам продолжить путешествие. -- Где же искать Мимира? -- спросил Эрик. -- У его источника под Иггдрасилем, -- сказала Труд. -- Ты там бывала? -- Нет, но я слышала, что Один и Тор иногда спускаются туда за советом, -- отвечала девочка. -- Это где-то глубоко под корнями Иггдрасиля, но где именно -- не знаю. -- Мне это также неизвестно, -- снова вступил в разговор Хеймдалль. -- Никогда еще не доводилось мне посещать его. Ведь по большей части я сижу здесь и стерегу Биврест. Однако я слышал, что в горах, в окрестностях Химинбьерга, есть вход туда. Правда, он хорошо замаскирован, чтобы не забрались великаны, но он должен быть где-то поблизости. -- Нам обязательно нужно его отыскать, -- решительно заявил Эрик и обернулся в Труд. -- Ты готова? Девочка кивнула. -- А Ховварпнир? -- Пусть он лучше остается здесь с Золотой Челкой, -- предложил Хеймдалль. -- Лошадям путь в подземный мир закрыт, а им тут, похоже, так хорошо вместе. Словно в подтверждение его слов из конюшни раздалось слабое ржание, и Хеймдалль улыбнулся. Он подозревал, чем заняты там лошади, однако промолчал. В этот момент раздался грохот. Казалось, в ворота крепости с силой стукнули чем-то тяжелым. И сразу же после этого все стихло. Хеймдалль осторожно подкрался к воротам. Довольно долго он неподвижно стоял перед ними, прислушиваясь. Потом медленно приоткрыл их и наконец распахнул настежь. Огромная могучая фигура, залитая лучами солнца, выглядела внушительно; он грозно озирался по сторонам. Отраженные от моста радужные блики играли в седых волосах Хеймдалля. -- Кто здесь? Что вам от меня надо? -- грозным голосом крикнул он. Ответа не последовало. Тогда он схватил свой огромный рог, Гьяллахорн, и, повесив его на шею, вышел за ворота. Эрик и Труд осторожно последовали за ним. Но снаружи также никого не было видно; кругом стояла мертвая тишина. -- Странно! -- пробормотал Хеймдалль. -- Что ж, пошли обратно! Подойдя к огромным воротам, Труд остановилась. Она ощупала одну из тяжелых створок и повернулась к Эрику. -- Посмотри-ка! -- сказала она и убрала руку, чтобы и он тоже увидеть. На толстых бревнах четко выделялась большая буква "Т". Глаза Эрика расширились от изумления. -- Что это значит? -- спросил Хеймдалль. -- Похоже, этот знак вырублен каким-то странным топором. Эрик взглянул на Труд. Он не знал, что отвечать, стоит ли говорить о возникшем у них подозрении. -- Мы не знаем, -- неуверенно ответила за него Труд, было видно, что она хочет избежать дальнейших расспросов. -- Но вы хоть подозреваете, кто это мог сделать? -- настаивал Хеймдалль. -- Может быть, -- сказала девочка. Все вошли за ограду, и Хеймдалль тщательно запер воротя. Из конюшни доносилось громкое ржание, они направились к лошадям. Заметно было, что благородные животные чем-то сильно встревожены. Бока у них были в мыле; Ховварпнир подбежал к двери и несколько раз стукнул в нее копытом. -- Видно, что-то там, снаружи, ему не по вкусу, -- сказал Хеймдалль. Труд подошла к лоснящемуся от пота коню. -- Ну, ну, успокойся! -- шептала она. -- Ничего страшного не произошло. Он просто хотел напугать и теперь убежал. Ховварпнир тут же успокоился и наклонил к Труд свою большую голову. Девочка начала опять что-то нашептывать ему на ухо, однако стоило ей закончить, как конь упрямо мотнул головой, встал на дыбы и заметался по конюшне, будто давая выход переполнявшей его энергии. Золотая Челка протяжно заржала и забегала вместе с ним. -- Что ты ему сказала? -- спросил Эрик. -- Что он останется здесь и подождет, пока мы не вернемся из подземного мира. Ховварпнир негромко фыркнул. -- Нет! -- решительно воскликнула Труд. -- Ты с нами не пойдешь! Жди нас здесь. Эрик положил руку на рукоять своего клинка. Он чувствовал, как постепенно в нем начинает закипать волна ненависти. Хватит медлить! Если Тьяльви или кому-нибудь еще что-то надо от них с Труд, пусть знают -- он никого не боится! -- Отлично, Эрик! -- сказал Хеймдалль, положив свою тяжелую руку на плечо мальчику, -- Да защитит вас волшебная сила чудесных рун! Пусть в пути вам встретится побольше друзей! Эрик и Труд вошли в дом и завернули свои новые кофты и сандалии в медвежью шкуру. Затем каждый перекинул через плечо лук, взял колчан со стрелами, Эрик вооружился копьем, а Труд прихватила посох Гюрда. Теперь они были полностью готовы и снова вышли во двор. Хеймдалль проводил их до ворот. Высокий, светлый, стоял он на пороге я махал им рукой. Золотые зубы его сверкнули в улыбке. -- Счастливого пути! -- крикнул он вслед уходящим ребятам. Отойдя немного, Труд и Эрик приостановились и огляделись по сторонам: куда идти? Хеймдалль запер ворота. Ребята знали, что сейчас он настороженно прислушивается, жадно ловя каждый звук, чтобы в случае чего, быть может, прийти им на помощь. Хотя, конечно, последнее было весьма сомнительно -- ведь Хеймдалль уже старик и не особо силен в бою, да и, кроме того, теперь, когда на карте стоит ни больше ни меньше, как существование всех асов и самого Асгарда, он не может покидать свой пост у Радужного моста. Невдалеке уже начинались горы. Как сказал Хеймдалль, если где-то и был вход в пещеру под корнями Иггдрасиля, то он должен находиться именно здесь. Ребята подошли к подножию склонов и начали карабкаться вверх. Горы казались молодыми -- уступы их были острые и ребристые, как будто здесь часто случались землетрясения. Труд и Эрик, как могли, старались беречь одежду -- ведь она была единственной, а вернуться домой, вероятно, предстояло еще не скоро. Однако острые края камней драли их тонкие кожаные башмаки, предназначенные для ходьбы по равнине, а не для лазанья по горам. -- Вот погоди, придем в ╗тунхейм -- будет еще хуже, -- сказала Труд и предложила: -- Может, наденем сандалии? Эрик не ответил. Он вдруг увидел пару глаз, следящих за ними из расщелины между камнями чуть впереди. -- Посмотри-ка! -- воскликнул он. Но было уже поздно -- глаза исчезли. Эрик вынул свой нож и шагнул вперед. Однако клинок сохранял свою прежнюю форму, так что, быть может, глаза эти принадлежали отнюдь не врагу, как он сперва решил. Эрик молча стиснул зубы, и ребята продолжали идти в том же направлении, в каком шли и раньше. Внезапно Труд заметила какой-то движущийся пучок волос. Казалось, кто-то идет параллельно с ними за расположенной невдалеке низкой грядой скал, а пучок волос, торчащий над камнями, -- это макушка незнакомца. Кто бы это мог быть? Великан? Эрик обратил внимание, что нож немного вырос. Он заслонил рукой глаза от солнца и вдруг увидел странное маленькое удивительно уродливое существо, больше всего походившее на лохматую обезьяну. В руках оно сжимало длинный шест, на верхушку которого была надета высушенная на солнце длинноволосая голова. Эти-то волосы и заметила Труд. Мальчик почувствовал, как по спине его пробежал холодок. Обезьяноподобное существо взглянуло на них и ухмыльнулось, обнажив при этом громадные желтоватые клыки. Затем оно быстро юркнуло в расщелину скалы с такой легкостью, которая доказывала, что она давно уже привыкло передвигаться в этой непроходимой местности. Нож в руках Эрика еще чуть-чуть подрос; мальчик решительно стиснул рукоять. Существо это определенно было из породы великанов, и он -- или она -- что-то против них замышлял! -- За мной! -- крикнул Эрик и начал карабкаться меж камней в том направлении, куда исчезло существо. Он твердо решил преследовать великана и во что бы то ни стало догнать. -- Нет, нет, мне кажется... -- Груд не успела договорить, поскольку неожиданно откуда-то сверху, с горы, высившейся впереди, раздался страшный треск и грохот. Окружавшие ребят скалы были крутые, почти отвесные. Они находились сейчас в ущелье, стенки которого сходились под острым углом наподобие буквы V. Отсюда-то, с вершины горы у этого угла, и устремился на них огромный камнепад. Громадные глыбы катились по склону, сталкивались и увлекали за собой все новые камни. И вся эта лавина неслась прямо на Эрика и Труд, разрастаясь с каждой секундой и сметая все на своем пути. Стены ущелья были такими крутыми, что нечего было и думать взобраться по ним вверх. Бежать также не вмело смысла -- лавина мигом догнала бы их. Эрик растерянно озирался по сторонам. Внезапно взгляд его упал на мальчишескую фигуру на вершине одной из скал, образовывавших стены ущелья. Она была похожа... да нет, точно, это был не кто иной, как Тьяльви! Он хохотал! А грохочущие обломки скал между тем были все ближе, ближе... -- Сюда! -- послышался вдруг голос Труд. -- Тут трещина в скале, может, мы сумеем протиснуться внутрь и переждать лавину! - Где? Труд не стала тратить драгоценное время на объяснения. Молча схватив Эрика за руку, она потащила его за собой. В самый последний момент они успели втиснуться в расщелину. Еще немного, и было бы уже поздно. Лавина вихрем пронеслась мимо. Каменные глыбы грохотали и неистово трещали, ударяясь и раскалываясь, все ущелье плотно, как туманом, было затянуто пылью. Огромный обломок скалы внезапно с маху бухнулся прямо перед трещиной и застыл как вкопанный, наглухо перекрыв им выход. Осталась лишь крохотная щелочка, сквозь которую едва пробивался лучик света. Глыба была такой огромной, что, сколько Эрик с Труд не напрягали силы, им так и не удалось даже пошевелить ее. Все пропало! Если эти странные существа во главе с Тьяльви желали гибели Эрику и Труд и намеренно заманили их в это опасное ущелье, то, надо признать, их затея полностью удалась -- ребята оказались погребенными заживо! Глава 25 Снаружи все понемногу затихло. Камни и обломки скал пыль улеглась. Труд и Эрик стояли в узкой расщелине, тесно прижавшись друг к другу. Им трудно было даже пошевелиться, поза была чрезвычайно неудобная, тело как будто повторяло все изгибы обступавших их со всех сторон каменных глыб. Пыль, забивавшаяся в легкие, вызывала мучительный кашель. Эрик лихорадочно пытался сообразить, как же им теперь быть. Труд также задумалась. Надо было учитывать, что горы вокруг, по-видимому, кишат великанами. Западня, в которую угодили ребята, наверняка рассчитана на то, чтобы их уничтожить! И позвать сейчас на помощь было бы равносильно верной смерти. Неужели Тьяльви настолько зол на них, что сознательно участвовал в подготовке их гибели? Возможно ли такое? Эрик не стал говорить об этом вслух, поскольку знал теперь, что Труд свободно читает его мысли. Разговаривать было опасно, ибо это могло выдать их убежище великанам, если те находились где-то поблизости. И действительно, чуть погодя послышался шорох осыпающихся камней и чей-то грубый голос сказал: -- Как думаешь, им крышка? -- Наверняка! -- подтвердил другой. -- Да их раздавило всмятку, при таком обвале не помогут никакие рунические заклинания. -- Ну, теперь мы смело можем вторгнуться в Асгард всей нашей бандой, -- проговорил кто-то третий. Ребята вздрогнули: это голос Тьяльви! -- То-то я позабавлюсь, когда будем крушить Бильскирнир! -- Ладно, ладно, успокойся! -- снова раздался грубый голос. -- Подожди немного. Еще несколько лет -- и старость победит их. Элли уже там, и она делает все, что в ее силах, чтобы они поскорее состарились. Однако работа ее продвигается не так скоро, уж придется тебе запастись поэтому терпением. -- Она сама во всем виновата! -- немного погодя воскликнул Тьяльви. -- О ком это ты? -- Об этой маленькой шлюхе, о Труд! -- А да, это ты верно -- поделом ей, да и этому пигмею -- человеческому детенышу - тоже. -- Вот именно! -- подхватил Тьяльви. -- Он и бегает-то не быстрее улитки. Видели бы вы, как мы с ним бежали наперегонки! Надо же, а ведь у Мирового Змея уже был прекрасный случай разделаться с ним! Когда они -- я имею в виду, он и Улль -- плыли на Скидбладнире, Змей был от них всего в нескольких метрах. -- А ты откуда знаешь? -- Ресква сказала. Они с Фьельниром как раз были на берегу и, спрятавшись в скалах, все видели. -- Что ж, теперь путь в Асгард для тебя снова открыт, -- сказал грубый голос. -- Если там будут спрашивать, где ты пропадал все это время, убеди их, что был у отца с матерью. Они наверняка поверят. -- Да, наверное... -- пробормотал Тьяльви. -- Вынюхивай и высматривай, что там творится за высокими стенами, а если Тор как-нибудь напьется, попытайся стащить у него молот. -- Ладно, попробую, но, может, мне сперва... Больше ничего не стало слышно. Внутри у Эрика все так и кипело от ярости; не будь он сейчас замурован -- на месте изрубил бы Тьяльви и этих двух великанов на куски! Они ведь просто напрашивались на это. -- Эрик! -- шепнула Труд. -- Может, нам стоит попробовать пролезть дальше в расщелину! Кто знает, а вдруг там есть выход? "Бесполезно", -- подумал Эрик. Но с другой стороны, не могут же они вот так торчать здесь вечно. Надо что-то делать, причем как можно быстрее, пока они еще не совсем обессилели. Труд, стоявшая у него за спиной, начала потихоньку протискиваться в глубь трещины. Эрик следовал за ней. Он был не намного крупнее ее, но расщелина становилась все уже и уже. В конце концов грудная клетка его оказалась настолько стиснута, что он едва мог вздохнуть. -- Не могу больше! -- простонал он. -- Можешь! -- убеждала его Труд, -- Ты должен! Трещина уже начала расширяться, правда! Давай же, Эрик, давай! -- Но ведь я застрял! -- Ну, попытайся еще, Эрик! Мы должны выбраться отсюда! Не хотим же мы сгнить тут. Давай, Эрик, давай! Эрик немного втянул живот и попытался пролезть еще немного вперед, Двигался он очень медленно, с величайшим трудом. Когда же наконец в очередной раз попытался перевести дух, он вдруг почувствовал, что не может вобрать в себя ни глотка воздуха. Камни сдавили его со всех сторон, он застрял. От страха на лбу у мальчика выступили капли пота. -- Помоги! -- едва слышно выдохнул он. Труд ухватила его за ноги и с силой дернула - мальчик, как пробка из бутылки, выскочил из узкой щели и упал на пол рядом с ней. Он с шумом ловил ртом воздух. -- Я уже думал, что умираю! -- наконец проговорил он. -- Глупости! - заявила Труд. -- Ты не умрешь раньше, чем я. Ну что, полезем дальше? Мальчик кивнул. -- Все вещи целы -- лук, кинжал? -- Да-да, все со мной. -- Отлично, -- сказала Труд. -- Что ж, тогда -- вперед! Теперь уже им не приходилось протискиваться меж каменных глыб с таким трудом. Трещина понемногу расширялась, и вскоре они уже даже смогли идти не боком, как раньше, а лицом вперед. Тем не менее продвигались они с величайшей осторожностью. Со всех сторон их окружала непроглядная тьма, и приходилось опасаться, что в любой момент можешь наткнуться на какой-нибудь острый выступ скалы. Ребята крепко держались за руки, чтобы один смог поддержать другого в случае нечаянного падения. Ведь вполне могло случиться, что, сделав следующий шаг, сорвешься и полетишь в бездонную пропасть. Идти вперед здесь было жутко и страшно -- никогда даже в самых мрачных кошмарах, Эрик не представлял себе ничего подобного. Проход углублялся в самое сердце горы, постепенно уходя вниз. Каменные стены был сплошь покрыты какой-то влажной слизью. Пол, по которому ступали их ноги, был грязный и скользкий. Отовсюду капало; время от времени из недр горы доносился невнятный гул. Вся пещера была пропитана тяжелым гнилостным запахом, серные испарения стесняли дыхание. Но так или иначе, им не оставалось ничего другого, как следовать все дальше и дальше! Час проходил за часом, а ребята шли и шли, чувствуя, как от усталости постепенно начинают подгибаться ноги. Обступавшая их со всех сторон тьма совершенно притупила ощущение времени: они не знали даже, что сейчас -- день или ночь. Они шли, шли и шли вперед, едва не падая от усталости. Эрик вспомнил; в школе им говорили, что, чем глубже спускаешься под землю, тем теплее должно становиться вокруг. Странно, но здесь, наоборот, делалось все холоднее и холоднее, и, хотя ребята давно уже надели свои толстые кофты, зубы их стучали от холода. -- Как ты думаешь, может, это и есть вход в пещеру Мимира под Иггдрасилем -- тот самый, о котором говорил Хеймдалль? -- спросил Эрик. -- Вполне возможно, -- согласилась с ним Труд. -- Но неужели у Мимира всегда так воняет и почему тут так холодно? Как он только живет в таком месте? -- Ума не приложу, -- отвечала девочка. -- Быть может, это совсем не тот ход. Может, мы просто заблудились тут в темноте и кружим на одном месте? -- Надо двигаться дальше! -- воскликнул Эрик. -- Мы должны выбраться отсюда! Идем, вперед! Ребятам казалось, что они идут уже целую вечность, ноги их дрожали и подкашивались. Однако садиться на пол не хотелось -- он был весь покрыт какой-то мерзкой грязью, да и, кроме того, создавалось впечатление, что под ногами шныряют какие-то живые существа. Несколько раз, шагая вперед, они натыкались на что-то движущееся, как будто уползающее. Что это -- в темноте невозможно было понять. Отдыхая, мальчик и девочка приваливались спинами к скользким стенам. Но и в этом приятного было мало -- камни холодили спины, как лед, кофты, хоть и сшитые из толстых шкур, в скором времени насквозь промокли и не согревали. Они прошли еще немного вперед и внезапно услышали шум воды! Откуда-то издалека доносилось тихое журчание. Может, теперь удастся умыться и попить?! Это придало ребятам силы и мужества, они двинулись дальше. Запах с каждым шагом становился все более тошнотворным. Холод усиливался, и постепенно даже звук текущей воды перестал казаться им таким соблазнительным. Теперь он больше походил на металлический звон, чем на журчание ручья. Раздававшийся в глубине горы гул делался все громче и под конец стал просто оглушительным. Все это напоминало настоящее преддверие ада. Внезапно откуда-то начал пробиваться свет, слабый, тусклый, но, как бы там ни было, теперь ребята, по крайней мере, могли осмотреться по сторонам. Они стояли в огромном гроте, расположенном, вероятно, где-то очень глубоко под землей. Вода, звук которой они слышали, оказалась большой, отливающей серебром рекой, которая уходила в глубь грота, в темноту. Река была, по-видимому, необыкновенно чистой; волны ее выглядели абсолютно прозрачными. Над головами ребят носились огромные стаи летучих мышей, и теперь им удалось рассмотреть, что грязь, по которой они брели, и впрямь была живая. Пол кишел скользкими черными змеями, покрытыми отвратительной слизью жабами, червями и слизнями. Стены шевелились от полчищ тараканов. "Эх, сейчас бы бахилы!" -- подумал Эрик. Кожаные башмаки, в которые они были обуты, вряд ли могли служить хорошей защитой от этих гадов. -- Что такое "бахилы"? -- спросила Труд. -- Резиновые сапоги. -- Резиновые сапоги? -- Ну да, такие высокие сапоги из резины, -- попытался объяснить Эрик, пожав плечами. Он понимал, что не сможет сейчас внести ясность в этот вопрос, да, признаться, и не особо стремился к этому. "Если она спросит, что такое резина, скажу, что это то же самое, что английская жвачка", -- решил он. -- А что такое "английская жвачка"? -- Ну, это такое... жуют, -- ответил Эрик. В голосе его чувствовалось! явное раздражение. -- Да, сейчас бы поесть что-нибудь! -- вздохнула Труд. -- Что ж, по крайней мере, мы можем напиться! -- бодро откликнулся Эрик и сунул палец в воду, намереваясь проверить, насколько она холодна. -- Ой! - вскрикнул он, отдергивая руку. - Больно! - На пальце появился небольшой кровоточащий разрез. -- Теперь я знаю, где мы! -- с замиранием в голосе выдохнула Труд. -- Мы на пути в Хель, Царство мертвых! -- Не может быть! -- К сожалению, это так. Я слышала об этой реке, она зовется Слид. Она начинается на востоке ╗тунхейма и течет по долинам, покрытым инеем, вода в ней ледяная, и, говорят, в ней плавают ножи и мечи. Река эта мертва. -- Да, точно. Я, по крайней мере, уже порезался, -- сказал Эрик, высасывая кровь из ранки на пальце. Понемногу у него начало складываться мнение о ╗тунхейме, как о самом отвратительном месте на свете, какое только можно себе представить. Но то, что сказала Труд о реке, полной мечей и ножей, было просто немыслимо. Вероятно, говоря об этом, имеют в виду острые обломки льда. -- Ну а теперь что будем делать? -- спросила Труд. -- Надо идти дальше. Другого выхода у нас нет! Они двинулись вперед и спустя какое-то время дошли до поворота реки, грот здесь расширялся. Ребята очутились в огромной пещере; ни стен, ни свода ее не было видно. Все вокруг по-прежнему заливал тусклый, рассеянный голубоватый свет; воздух был леденящий. Вонь тут стояла поистине нестерпимая. -- Это трупный запах, -- сказала Труд. -- Где-то здесь, поблизости, жилище зачумленных, умерших естественной смертью. -- Зачумленных? -- Мы называем так тех, кто умер сам от болезней и всего прочего. Те же, кто пал на поле боя, как ты знаешь, попадают в Вальгаллу. -- Угу, -- пробормотал Эрик, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Ребята прошли еще несколько шагов; внезапно прямо перед ними в морозном воздухе возникла огромная стена, сложенная из полусгнивших бревен. Посредине в ней виднелась дверка или калитка, по-видимому, открывавшаяся. -- Где-то здесь перед самым входом в Царство мертвых похоронена Вельва, -- прошептала Труд. -- Вельва? Кто это? -- Это очень мудрая прорицательница из рода древних великанов. Когда мы с Моди были маленькими, Тор много рассказывал нам о ней. Вельва помнит, как создавался мир, и это она предсказала, как будут развиваться события, когда настанет Рагнарок. -- И где же она похоронена? -- Вероятно, здесь, -- Труд указала на кучку земли -- небольшой, едва заметный холмик. -- Как-то раз у Одина была удивительная встреча с ней, точнее, с ее тенью, -- продолжала девочка. -- Это случилось, когда Бальдру стали сниться какие-то странные зловещие сны, предвещающие ему гибель. Один, души не чаявший в Бальдре, переоделся и спустился сюда. Употребив все свои волшебные чары, он сумел вызвать ее из ледяной земли, в которой она пролежала много лет, и заставил рассказать, что произойдет с Бальдром. -- Она это знала? -- Да, знала, что он умрет и окажется здесь, в Царстве мертвых, а так же знала, кто убьет его. -- Так, выходит, Бальдр умер? -- Умер, и теперь он где-то здесь, за этой стеной, -- Труд кивнула в сторону Царства мертвых. -- Что ж, войдем туда? -- спросил девочку Эрик. -- Уж коли мы забрались так далеко, что, в сущности, значит для нас смерть? Я, к примеру, чувствую себя скорее мертвым, чем живым. К тому же нам больше некуда идти, а оставаться и ждать здесь -- тоже не выход. Ведь не хотим же мы заживо сгнить тут?! Труд бросила на него взгляд, полный понимания. Она решительно шагнула к калитке. Эрик последовал за ней, но поскользнулся и во весь рост растянулся в грязи, кишащей мерзкими гадами. Он чуть было не вскрикнул от ужаса и отвращения, но пересилил себя и вовремя сдержался. Ведь крик вполне мог вызвать Хель из ее ужасного Царства. Стараясь не шуметь, Эрик встал и поплелся за Труд. Она тем временем попыталась было открыть калитку, однако, решив, что это ей не удастся, принялась карабкаться вверх. Эрик видел, как она перелезла через калитку и исчезла по ту сторону стены. Мальчик последовал ее примеру. Вначале пальцы его скользили, он никак не мог уцепиться покрепче за выступы стены, но в конце концов это ему удалось, и вскоре он уже стоял по ту сторону ограды рядом с Труд. Они были в Царстве мертвых! Внезапно, как своего рода приветствие, прозвучал крик петуха. -- Это черный петух Хель, -- шепнула Труд. -- Он уже нас заметил. -- Добро пожаловать в Царство мертвых! -- раздался поблизости чей-то надтреснутый голос. Эрик и Труд обернулись и увидели стоявшую рядом уродливую женщину. Одна половина ее липа была живая и вполне нормальная, тогда как другая -- темная и сморщенная, как у разлагающегося трупа. Во рту торчали черные обломки гнилых зубов, волосы были спутанные, серые от пыли, с застрявшим в них мусором. Из распухшего носа непрерывно текли зеленые сопли, по всему телу лепешками присохла застывшая грязь. Одетая на ней хламида также в несколько слоев была покрыта грязью. -- Заходите, заходите в мое скромное жилище. В моих палатах сухо и уютно, -- насмешливо продолжала она, и на губах ее заиграла глумливая усмешка. -- Отсюда назад уже нет пути никому. Что ж, весьма рада видеть вас у себя! Эрик посмотрел на Труд. "Ничего, ничего!" -- попытался сам себя подбодрить он. Мальчик уже было незаметно потянулся к рукояти ножа, однако потом раздумал и убрал руку. Нож мог выдать, кто они такие на самом деле. Они вступили в палату, стены которой были сложены из источенных червями, осклизлых бревен. Вонь здесь стояла столь отвратительная, что у Эрика на глазах выступили слезы -- он едва мог дышать таким воздухом. Перешагивая через порог. Труд зазевалась, недостаточно подняла ногу и упала, так что в палату девочка практически не вошла, а влетела. Эрик был более осторожен и внимательно смотрел себе под ноги. Он увидел, что в тот момент, когда он занес ногу, чтобы шагнуть внутрь, порог у дверей как бы вырос. Вероятно, все это было специально подстроено, чтобы заставить их упасть! Эрик бросился к Труд и помог ей подняться. С этой минуты он ни миг не выпускал ее руку. Медленно и лениво, как бы с трудом переставляя ноги, к ним приблизились два существа, судя по одежде, одно -- мужского, а другое -- женского пола. Они хотели взять у ребят их теплые куртки. -- Вы не замерзнете здесь! -- прогнусавили они нараспев. Однако Эрик и Труд наотрез отказались отдать что-либо из одежды или других своих вещей. -- Ладно уж, оставьте им их пожитки, -- сказала Хель, и оба существа покорно поклонились ей. -- Мое имя -- Лежебока, -- сказало существо мужского пола, -- я слуга Хель. -- Мое имя -- Соня, -- вторило ему существо женского пола, - я служанка Хель. -- Дайте им что-нибудь поесть, -- велела Хель. -- Они прибыли сюда издалека и, вероятно, проголодались. Так что приготовьте угощение получше! -- Хель расхохоталась: голос у нее был высокий, резкий я визгливый. Слуги тут же исчезли. Хель обернулась к Эрику и Труд. - Что-то рановато вы пожаловали ко мне, -- сказала она. -- Я, признаться, не ждала вас так скоро. Вероятно, в Асгарде случилось что-то такое, о чем я не знаю. Ну да я многого не знаю из того, что хотелось бы. А теперь еще к тому же моего бедного отца связали и спрятали от меня самым жестоким образом. Кстати, вы, вероятно, знаете его -- его имя Локи! Труд кивнула. -- Я слышала о нем, -- сказала она. -- Ох-хо-хо! -- вздохнула Хель. -- А ты, молодой человек, отчего ты умер? -- Хель крепко схватила Эрика за руку своими мерзкими пальцами. -- Ты ведь выглядишь таким здоровым и бодрым. Эрик не ответил. -- Что ж, ладно, -- проговорила Хель. -- Рано или поздно я все равно это узнаю. Чего-чего, а времени теперь у нас будет предостаточно. -- Она вновь рассмеялась булькающим, захлебывающимся смехом. -- Присядьте здесь на скамью и отдохните. Вы, вероятно, сильно утомились с дороги. Все те, кто приходят ко мне, смертельно устают. -- Последовал новый приступ хохота, и Хель удалилась. Эрик и Труд опустились на лавку, они и вправду жутко вымотались. Но, странное дело, чем дольше они сидели, тем с большой силой охватывала их свинцовая усталость. И хотя они накинули на плечи медвежью шкуру, им было еще холоднее, чем прежде. Гнилая сырость, наполнявшая воздух, была такой плотной, что ребятам казалось, будто они сидят под моросящим дождем. Они дрожали от холода и чувствовали, что промокли насквозь. Усталые, совсем упавшие духом и голодные, сидели они так, ожидая неизвестно что. Они ждали и ждали, однако ничего не происходило. Тем не менее и уйти они все же не решались: кто знает, чем это все может обернуться? В конце концов появились сонные слуги, неся большое блюдо с угощением. Но нож, который они положили перед ребятами, напрочь отказывался резать поданное мясо. Кроме того, Эрик и Труд чувствовали, что, чем больше едят, тем сильнее мучит их голод. По-видимому, все в этом царстве было наоборот. Ребята валились с ног от усталости, глаза их сами собой закрывались. Поэтому они были чрезвычайно рады, когда снова вошли слуги, чтобы отвести их наконец в их спальню. Они сказали, что эти покои Хель бережет для самых дорогих своих гостей. Заверив, что Эрика и Труд здесь никто не потревожит, и пожелав им спокойной ночи, слуги удалились так же бесшумно, как и появились. Эрик и Труд бросились на кровать. Но не успели они лечь, как сразу же почувствовали себя необычайно плохо. Все внутри у них словно переворачивалось, их тошнило и трясло, будто в лихорадке. Тем не менее после всех сегодняшних невзгод и треволнений их неудержимо клонило в сон. Глаза закрывались сами собой, помимо их воли. Однако не успели ребята смежить веки, как их стали мучить кошмары, в голове возникали образы разных жутких чудовищ. Нет, определенно, то место, куда они попали, -- самый настоящий ад! И этот ужас длился несколько часов подряд, не прекращаясь ни на минуту. За окном стояла непроглядная тьма, кругом было тихо. Внезапно ребята увидели, что в окно к ним кто-то лезет. Человек осторожно прокрался к их постели и отодвинул в сторону полог. -- Пойдемте со мной! -- сказал он. -- Если вы пробудете здесь дольше, вы рискуете никогда не выйти отсюда живыми. -- В таком случае тебе придется нам помочь, -- шепнул Эрик. -- Мы едва ли сами сможем идти. -- Доберитесь до окна и вылезайте наружу. Спуститесь вниз -- здесь невысоко и ждите меня. Если понадобится, я вас понесу. -- Кто ты? -- хриплым голосом спросила Труд. -- Меня зовут Бальдр, -- ответил незнакомец, помогая девочке подняться. Глава 26 -- Тсс! -- прошептал Бальдр, когда они втроем очутились на земле под окном дома Хель. -- Говорите тише, чтобы Хель не могла нас услышать! Эрик и Труд молча следовали за ним, стараясь не шуметь. Они успела заметить, что открывавшееся перед ними пространство невообразимо огромно. Все оно было полно бледными, безобразными и сморщенными людьми, больше всего напоминавшими призрачные тени. Да и сам Бальдр был похож на призрак, хотя в темноте они видели лишь неясные очертания его фигуры. Не светили ни луна, ни звезды, все вокруг окутывала какая-то бледная голубовато-серая мгла. На расстоянии вытянутой руки уже ничего не, было видно, и никто не обращал ни малейшего внимания на три их фигуры, в молчании пробиравшиеся куда-то вперед. Грязь, покрывавшая Труд и Эрика после их длительного путешествия в подземном мире, сослужила им в данном случае неплохую службу: она настолько скрывала их черты и платье, что они ничем не отличались от уныло бродивших вокруг мертвецов. Долго шли они за Бальдром по земле, по песку, по жидкой грязи. Ребята уже перестали понимать, где находятся. Наконец они достигли, какой-то убогой хижины, построенной из натянутых на шесты тряпок. В хижине спал какой-то карлик. Бальдр разбудил его и велел посторожить снаружи некоторое время -- быть может, Хель или ее слуги уже хватились ребят и ищут их повсюду. Карлик беспрекословно отправился выполнять приказание Бальдра, а тот предложил ребятам прилечь. -- Здесь вы можете отдохнуть, - сказал он, -- а если сумеете, то и поспать. Встреча с Бальдром вернула Эрику прежнее мужество и выдержку. Он заявил, что вполне может пободрствовать еще какое-то время, Труд также выглядела теперь не такой сонной. -- Да, -- промолвил Бальдр, -- вот вы и встретились с Хель -- дочерью Локи. -- Она что, действительно дочь Локи? -- спросил Эрик. Это как-то не укладывалось у него в голове. -- Да, -- отвечала Труд. -- Ты же сам знаешь, тебе рассказывали! -- Порог перед палатами Хель зовется Напасть, -- продолжал Бальдр. -- Сами палаты -- Мокрая Морось, блюдо -- Голод, а нож -- Истощение. Постель называется Одром Болезни, а полог перед ней -- Кошмаром или Злой Кручиной. -- А, вот в чем дело, -- пробормотала Труд. -- Теперь я, кажется, начинаю понимать. -- Так ты вправду живешь здесь, в Царстве мертвых? -- спросил Эрик. -- Да, к сожалению, -- отвечал Бальдр. -- И в том дважды повинен Локи. Труд зевнула. Силы ее, похоже, были на исходе, девочку неудержимо клонило в сон, и действительно, вскоре ее сморило. Она обняла Эрика и крепко заснула, крепко прижавшись к нему, чтобы тут же проснуться, если он поднимется и соберется уйти. Оставаться здесь одной, без него, ей совсем не хотелось. Та история, которую намерен был рассказать сейчас Бальдр, была ей прекрасно известна, так что в любом случае, засыпая, она ничего не теряла. Бальдр приступил к рассказу: -- Однажды несколько ночей подряд меня мучили страшные кошмары. Мне снилось, что скоро я умру ужасной смертью, Я рассказал это отцу, Одину, и другим асам. Один решил, что раз сны такие отчетливые в повторяются так часто, то за ними что-то кроется, и отправился сюда, на восток, к царству Хель, чтобы вопросить похороненную здесь Вельву. И Вельва подтвердила самые худшие мои сны. -- Об этом я уже слышал, -- нетерпеливо прервал его Эрик. -- Но что случилось потом, почему все же ты умер? -- Прорицание Вельвы никому не дано изменить, однако асы тем не менее попытались сделать все, что было в их силах. Долгое время они совещались и порешили, что надо защитить меня ото всех опасностей, которые так или иначе могут мне угрожать. Они по-настоящему сделали все для этого. Прочитав волшебные руны, Фригг заставила все вещи, всех животных, все стихии поклясться, что они не тронут меня. Таким образом, ни огонь, ни вода, ни воздух, ни железо, ни камень, ни земля, ни дерево, ни звери ни птицы не могли причинить не вреда. Защищен я был также и от всех ядов и болезней. После этого все поверили, что волшебство ее должно принести успех - на нее в этом смысле можно было положиться даже в большей степени, чем на самого Одина. Тем не менее поначалу все были со мной чрезвычайно осторожны. Но когда оказалось, что чары и вправду действуют, мы начала играть во всякие забавные игры. Я спокойно стоял на месте, а прочие рубили меня топорами и мечами, пускали в меня стрелы и копья или бросали камня; Что бы они ни делали, это не причиняло мне никакого вреда, и все мы от души веселились -- все, за исключением одного лишь Локи, который всегда был страшно завистлив. Однажды он почувствовал, что не в силах больше бороться с завистью, и, обернувшись женщиной, прокрался в покои Фригг. Она в тот день не играла с нами, а сидела в Фенсалире и расчесывала свои длинные волосы; "Ну и шум там снаружи! -- сказала Фригг, принимая Локи за какую-то незнакомую ей служанку или валькирию. - Чем они там занимаются? Да, как обычно, пытаются убить Бальдра, -- отвечал Локи, изменив голос на женский. -- Швыряют в него чем попало, стреляют из луков. - Вот как, -- рассеянно заметила Фригг. -- Ну, это не страшно. От этого Бальдру ничего не будет -- ведь никакое оружие не может причинить ему вреда -- мне поклялись в этом. -- А правда, что все вещи дали клятву не трогать Бальдра? -- спросил Локи. Да, все, за исключением молодого побега омелы возле одинокой яблони в лесу к востоку от Игтдрасиля. Он показался мне слишком юным, чтобы брать с него клятву, да и большая часть его настолько мягкая, что им нельзя причинить никакого вреда". Услышав все, что ему надо, Локи тут же исчез и отправился в лес. Он прекрасно знал то место, где росла омела, ведь именно к этой яблоне он как-то раз заманил Идунн. Локи срезал с омелы ветку и сделал из нее небольшую стрелу. С ней он вернулся к асам, по-прежнему обступавшим меня. Вблизи стоял мой брат Хед, слепой ас. К нему-то и подошел Локи и спросил: - А отчего же ты не стреляешь в Бальдра?" -- "Я не вижу его, да и стрелять мне нечем", -- отвечал Хед. "Нет, тебе тоже надо попробовать, как и всем остальным! -- воскликнул Локи. -- Вот тебе отличная стрела, пусти а я укажу тебе, где стоит Бальдр". Хед был не прочь позабавиться. Он взял стрелу и пустил в том направлении, которое указал ему Локи. -- Ветка омелы пронзила меня здесь, -- сказал Бальдр и показал себе на сердце. -- Я, разумеется, тут же умер. А поскольку погиб я не в бою, то я попал сюда, в Царство мертвых. Но прежде чем отправить меня сюда, асы устроили мне пышное погребение, как если бы я был каким-нибудь знатным королем. Они перенесли меня на мою ладью, которая звалась Хрингхорни. В то время это был самый большой корабль во всем Асгарде, и асы решили спустить его в море и устроить мне похороны на нем. Ладья была вытащена на берег и долго стояла здесь без дела. Когда асы попытались спустить ее на воду, оказалось, что они не могут даже сдвинуть ее с места. Асы поняли, что не обойтись им тут без великанской силы, и послали за великаншей по имени Хюрроккин. Она приехала верхом на волке, а поводом ей служила змея. Это произвело на всех сильное впечатление. Когда она соскочила на землю, потребовалось четверо эйнхернев, чтобы удерживать ее волка, да и им удалось утихомирить его, лишь повалив на землю. Пока все смотрели, как эйнхерии борются с волком, Хюрроккин подошла к кораблю, взялась за форштевень и стащила его в воду, да так, что из-под подложенных под днище катков только искры посыпались. Тор, думая, что она испортила ладью, схватился было за свой молот, но все асы начали его успокаивать. Тело перенесли на борт корабля и зажгли погребальный костер, который следовало освятить Мьелльниром. Но на пути к костру Тору случайно попался карлик. Тор и так был в ярости и отчаянии из-за того, что произошло со мной. Кроме того, он досадовал, что не может отомстить Локи -- ведь не Локи, а Хед пустил ту злополучную стрелу, а кто дал ему ее, тогда еще никто не знал, это стало известно лишь спустя время. Тем не менее Тора обуревали подозрения, и он был страшно зол. Как бы там ни было, но он сделал то, в чем потом не раз раскаивался: пихнул ногой карлика -- его звали Лит, -- да так, что тот угодил в костер, где и сгорел вместе со мной. С тех пор Лит живет здесь и делит со мной хижину. Мы с ним стали добрыми друзьями, потому-то он сейчас и караулит нас. Один положил на мой костер свое драгоценное кольцо Драупнир, из которого, как ты, наверное, слышал, каждую девятую ночь капает по восемь таких же колец. Возвели на костер и моего коня во всей сбруе, выкованной главным образом карликами. Погребальные дары да и сам костер были превосходными, так что я вполне мог ими гордиться. Тяжело было видеть, как убивается возлюбленная жена моя Нанна. Горько рыдал и сын мой, Форсети. А Хед горевал так, что, как я слышал, с тех пор он и не смог окончательно прийти в себя. Мать моя, Фригг, чуть было не лишила себя жизни, но потом все же овладела собой и вопросила асов, кто из них решится отправиться в Царство мертвых, отыскать там меня и предложить Хель богатый выкуп. Кто знает, быть может, она согласится отпустить меня обратно в Асгард? Вызвался сделать это мой брат Хермод. Когда предстояло выполнить что-нибудь трудное, он всегда вызывался первым, за это его и величали Хермод Удалой. Один дал ему своего Слейпнира, и Хермод тут же отправился в путь. Чтобы не быть перехваченным по дороге великанами, он скакал только по ночам и на девятую ночь очутился у моста через шумную реку Гьелль, выложенного чистым золотом. У моста сидела дева по имени Модгуд и охраняла его. Как обычно, когда кто-нибудь въезжал на мост, она спросила Хермода, кто он и откуда. Хермод все объяснил ей, и она сказала: "Вчера по мосту проехало пять полчищ мертвецов, и все равно он не так грохотал, как грохочет теперь под тобой. Да и не такой ты бледный, как прочие покойники. Зачем ты едешь по дороге в Хель?" - "Мне нужно в Хель, чтобы разыскать моего брата Бальдра. Не видела ли ты его на дороге в Хель?" -- "Да, -- отвечала она, -- действительно, не так давно он проехал здесь и направился в подземный мир". Хермод, не мешкая, поскакал дальше и остановился лишь у калитки, которую вы с Труд уже видели. Там Хермод спрыгнул с коня, подтянул подпругу, снова вскочил в седло, и разом перемахнул через калитку. Подъехав к дождливым палатам Хель, Хермод слез с коня и вошел внутрь. Я как раз сидел в палате на том самом месте, куда усадила и вас Хель. Увидев Хермода, я несказанно обрадовался. Брат переночевал там, а наутро спросил Хель, не отпустит ли она меня обратно в Асгард. Он клялся, что всем там меня очень не хватает и великая печаль поселилась в сердцах асов с тех пор, как они лишились меня. Хель отвечала, что хотела бы проверить, правда ли все так любят и оплакивают меня, Бальдра, как утверждает Хермод. Она сказала, что, если все, что только есть на свете живого или мертвого, будет оплакивать меня, она позволит мне вернуться в Асгард, Но если хоть кто-то не захочет меня оплакивать, то я навечно останусь в Хель. Горько было мне снова прощаться с братом, но он, не теряя времени, вскочил на коня и отправился в обратный путь. Как доказательство того, что он действительно побывал в Хель и говорил со мной, он взял с собой Драупнир и отвез его Одину. Узнав новость, привезенную Хермодом, асы разослали гонцов по всему свету просить, чтобы все я вся плакали и тем самым вызволили меня из Хель. Плакали сами асы, плакали люди и звери, земля и камни, деревья и металлы. Все утопало в слезах. Но когда гонцы возвращались домой, одному из них встретилась великанша, назвавшаяся Текк. Она была последней, кого предстояло уговорить плакать обо мне. Великанша сказала гонцам: "Сухими останутся мои глаза. Не стану я плакать по Бальдру. Для меня ничего не значит, жив он или мертв. Мне это все равно. Пусть Хель хранит у себя свое добро, я же буду заботиться о своем!". Таковы были ее слова, а на самом деле была та великанша переодетым Локи, который снова решил причинить мне вред и повергнуть всех в уныние. Так во второй раз он стал виновником моей гибели. -- Ну, попадись он мне только, -- насквозь его проткну! -- с негодованием воскликнул Эрик. -- Нет, пожалуй, уже не стоит, да ты и сам в этом убедишься, когда повстречаешься с ним. Ну да хватит о нем. Выспись-ка лучше как следует! А я пойду посторожу вместе с Литом до того времени, пока не прокричит черный петух Хель. На следующее утро, когда пропел черный петух Хель, Эрик и Труд проснулись бодрыми и отдохнувшими. Свет стал несколько ярче, и, выйдя из хижины Бальдра, ребята смогли как следует оглядеться по сторонам. Повсюду бродили бледные, изможденные люди. Кое-где они чуть ли не вповалку лежали друг на друге. Глаза у них были безжизненные -- В них не ни искры надежды. Все вокруг было завалено грязью и нечистотами. По-прежнему было жутко холодно, в вонь стояла невыносимая. "Надо поскорее выбираться отсюда", -- подумал Эрик и взглянул на Труд. Та согласно кивнула. - Но как? Нам необходимо найти Мимира, -- сказал Эрик, обращаясь к Бальдру. Он снова забыл, что тот, как и Труд, может читать его мысли. Однако мысли самого Бальдра в этот момент были заняты, по-видимому, чем-то другим. Он сказал: -- Я хочу дать вам одну вещь, которая может весьма пригодиться во время долгого и опасного путешествия в ╗тунхейм. С этими словами Бальдр поднялся, и сразу же стало видно, что он также происходит яз рода асов, такой он был высокий и могучий, хотя теперь, конечно, от него остались лишь кожа да кости. Пошарив в углу хижины, он осторожно достал оттуда какой-то предмет. -- Вот! -- воскликнул он. -- Это остаток той стрелы, которую пустил в меня Хед, -- кусочек побега омелы. С его помощью вы сможете открыть ворота Царства мертвых и выбраться наружу. Хель не знает, что я его припрятал, и уверена, что накрепко замуровала вас здесь. Но омела обладает и другими магическими свойствами. Она может заставить родить страдающих бесплодием, а также помогает от различных ядов. Стоит провести ею по отравленной ране, как рана тут же заживает, а если съесть кусочек, то действие яда прекращается. Хорошенько спрячьте его я берегите, когда выберетесь отсюда! Эрик сунул драгоценный кусочек дерева в карман, и они все вместе направились к высокому дощатому забору, окружавшему Царство мертвых. Бальдр шел впереди, за ним Труд и Эрик, а замыкал шествие Лит. Некоторое время спустя они достигли похожего на пляж открытого места на берегу, которое не заметили вчера в темноте, проходя мимо. Бальдр остановился. -- Это место зовется Берегом мертвых, -- сказал он. Но несмотря на название, берег, покрытый мягкими песчаными дюнами, казался таким заманчивым, что Эрику захотелось сейчас же скинуть одежду и нырнуть в ласково накатывающиеся на песок волны. -- Не делай этого! -- предостерег его Бальдр. -- Сюда часто приплывает Мировой Змей, и Хель угощает его разными лакомствами. Эрик невольно попытался представить себе, что же такое скармливает Хель мерзкому чудовищу, однако тут же прогнал от себя эти мысли - гадко было даже подумать об этом! -- Вот, взгляните, видите тот корабль? -- Бальдр указал на громадную ладью викингов, покоящуюся высоко на прибрежных скалах, и пояснил: -- Это Нагльфари, он построен из ногтей мертвецов. Эрик поежился от отвращения. -- Когда придет Рагнарок, волны взметнутся так высоко, что снимут его со скал. Мальчик отвернулся: противно было даже слушать, что произойдет здесь потом. Его вовсе не удивило бы, если бы оказалось, что полчищам трупов из мрачного царства Хель со временем суждено отправиться на этом Нагльфари в разбойничий набег на Асгард. Они двинулись дальше по Ностранду, как еще называли Берег мертвых, и подошли к большому четырехугольному строению, стены которого были сделаны, казалось, на переплетенных между собой ивовых прутьев. Дом выглядел весьма уютным и напоминал большую беседку. Однако это была лишь видимость! -- Этот домик построен из ядовитых змей, тела которых плотно сплетены, -- объяснил Бальдр. -- Ну да, конечно, -- заметил Эрик. -- По-видимому, ничего другого тут ждать не приходится. -- Головы змей не видны, ибо все они обращены внутрь. Видишь ручеек, выбегающий из дома? Это изрыгаемый змеями яд, который сначала скапливается внутри, а затем устремляется наружу. -- Там, вероятно, никто не живет? -- почти уверенный в ответе, спросил Эрик. -- Нет, ты не прав. Там живут убийцы, клятвопреступники и тому подобные злодеи. "Вот это наказание!" -- с ужасом подумал Эрик. Они обошли страшный дом стороной. Вскоре впереди показались стены палат Хель. Черного петуха нигде не было видно, и им удалось пробраться к калитке, не попавшись на глаза ни Хель, ни ее двум слугам. Тем не менее нельзя сказать, чтобы вовсе никто не заметил их: вслед им были устремлены тысячи холодных, безжизненных взглядов. -- Доставай омелу, -- шепнул Бальдр Эрику. -- Когда калитка откроется, сразу же выходите наружу, сверните направо и ступайте по тропинке! Ну, торопитесь же! - Спасибо тебе,- сказал Эрик, пожимая холодную, как лед, руку Бальдра. -- Поскорее уходите и никогда больше не появляйтесь здесь! -- торопливо шептал Бальдр. -- Передайте от меня привет Нанне, моей возлюбленной супруге, а также сыну, Форсети! Эрик и Труд дружно кивнули. Когда ветка омелы коснулась калитки, та беззвучно распахнулась, и ребята поспешили наружу. Наконец то они покинули мрачное Царство мертвых! Эрик с облегчением вздохнул и поглядел на Труд. В глазах у девочки стояли слезы. Глава 27 Выйдя из Хель, Эрик и Труд торопливо зашагали прочь от этого страшного места. Следуя указаниям Бальдра, они свернули направо и какое-то время шли берегом реки Слид, пока не достигли тропинки, постепенно поднимавшейся меж скал вверх. Ребята двинулись по ней. Начался их обратный путь на поверхность, такой же темный и бесконечный, как и дорога сюда. Спустя некоторое время они обратили внимание, что воздух постепенно становится немного теплее и суше. Трупный запах также как будто ослабел. Оба они продрогли до костей в холодных чертогах Хель, смертельно устали и были едва живы от голода, каждый шаг давался им с превеликим трудом. Но нужно было как можно скорее уйти подальше от этого адского Царства мертвых. Ведь Хель каждую минуту могла обнаружить их бегство и попытаться настигнуть ребят, тогда им пришлось бы провести весь остаток своих дней в компании Бальдра. Поэтому следовало в кратчайшее время попытаться уйти как можно дальше. Тренировки Улля дали свои результаты, и Эрик уже не однажды мысленно благодарил его. Старый ас знал, что делает, когда отправлял мальчика в изнурительные пешие путешествия по Таксдале, длившиеся порой по нескольку дней. Тем не менее Эрик все же был измотан сильнее, чем Труд. Ведь ему пришлось большую часть ночи слушать рассказы Бальдра, в то время как Труд спала. По мере того как теплело, ярче становился и свет. Теперь он был уже не такой холодно-голубоватый, как в Хель, а теплый, красноватый. Это говорило о том, что они идут верным путем. Вскоре ребята подошли еще к одной подземной реке, быстро несущей вдаль свои кристально чистые воды. При этом вода в ней не сверкала так ослепительно, как ножи в Слид. Она была чистая и приятная на вкус, хотя и ледяная. После быстрой многочасовой ходьбы Эрик и Труд уже вполне согрелись и даже взмокли. Мальчик был не прочь и искупаться, однако они благоразумно ограничились лишь тем, что смыли с себя грязь. Когда под холодными струями вновь показалась светлая чистая кожа, ребята облегченно вздохнули и заулыбались. Они снова тронулись в путь, с каждым часом поднимаясь все ближе и ближе к поверхности. Под ногами у ребят было так же скользко, как и тогда, когда они спускались в Хель. По-прежнему их окружали все те же мрачные скалы, окутывал холод, обволакивала полутьма. Они не имели ни малейшего представления, куда выйдут. Лишь одно ребята знали твердо -- им во что бы то ни стало необходимо добраться до Мимира, покинуть этот жуткий подземный мир, оставить позади все те мерзости, с которыми им против собственной воли пришлось познакомиться. Эрик на минуту приостановился и попытался собраться с мыслями. Откуда-то доносился странный звук, похожий на чавканье, как будто тысячи быков, собравшись вместе, в такт пережевывали жвачку. Звук был негромкий, но вполне отчетливый. Эрик навострил уши, но, сколько ни прислушивался, никак не мог понять, что это такое. В конце концов он решил не ломать над этим голову. Мальчик чувствовал, что скоро уже будет не в силах двигаться дальше. Мысли его путались. Труд тоже была измотана до предела. Когда Эрик остановился, она тут же без сил опустилась прямо в грязь на дорогу. Сам же Эрик привалился плечом к склону скалы. -- Я так устал, что мне кажется, будто эта скала мягкая, - выдавил он из себя. -- У меня тоже ноги как ватные, -- простонала Труд. -- Эх, сейчас бы что-нибудь поесть! Честно говоря, я смертельно голоден. -- Не надо упоминать о смерти, - взмолилась Труд. - Мы и так насмотрелись достаточно разных ужасов. -- Нет, ведь это ж надо! А теперь мне показалось, что эта скала меня толкнула! -- воскликнул Эрик и неуверенно улыбнулся. -- Видно, еще немного, и я потеряю сознание. Мне кажется, что скала дышит. -- Да ладно тебе, не болтай чепухи! - с досадой ответила Труд, пряча лицо в ладонях. Эрик повернулся к склону и медленно провел по нему рукой. -- А знаешь, Труд, на ощупь эта скала совсем не похожа на камень. На ней тут что-то вроде перьев. -- Перья? Какие еще перья? Эрик, прекрати! Я устала и не в силах слушать разные глупости! -- Но я ни капельки не шучу! - Эрик продолжал ощупывать скалу. - Это, несомненно, перья -- большие черные перья! Труд подняла голову и скосила глаза в его сторону. -- Вот, взгляни сама! - Эрик потянул за большое длинное перо и отогнул его в сторону, чтобы Труд было виднее и она могла бы сама потрогать его, если захочет. Внезапно Эрик замер и смертельно побледнел. -- Труд! -- сдавленным голосом прошептал он. -- Труд, смотри! По тому, каким тоном это было сказано, Труд поняла, что он и вправду не шутит. Превозмогая усталость, она поднялась и подошла поближе. Мальчик стоял, боясь шелохнуться, и смотрел на что-то, что было между перьями. Оттуда, уставив на ребят черные провалы глазниц, выглядывала голова мертвеца! -- Эрик! - шепнула Труд и в ужасе вцепилась в руку мальчика. - Ведь это же Нидхегг! Это не скала, это страшный дракон, змей, лежащий на нашем пути. Его поминает в своем пророчестве о Рагнароке Вельва: "Вот прилетает черный дракон, сверкающий змей с Темных вершин; Нидхегг несет, над полем летя, под крыльями трупы!" Вот ее подлинные слова! -- Но он же живой. Я слышу, как он урчит! -- Да, разумеется. Он питается тем, что обгрызает и гложет корень Иггдрасиля, а также высасывает кровь из мертвецов, которые следуют мимо него в Царство мертвых. -- Надо срочно уходить отсюда! -- прошептал Эрик и начал лихорадочно осматриваться по сторонам. Однако тропинка, на которой стояли ребята, была единственным путем здесь, и вел он обратно в Хель, а возвращаться туда Эрик и Труд вовсе не хотели. Если они пойдут вперед, то рискуют оказаться в пасти Нидхегга. Что же делать?! -- Нужно как можно осторожнее двигаться вперед, -- по-прежнему шепотом предложил Эрик. -- Кто знает, вдруг нам повезет и дракон не захочет с нами связываться. Он схватил Труд за руку и осторожно повел вперед по чавкающей грязи, стараясь как можно меньше шуметь. -- Все это бесполезно! -- воскликнула Труд немного погодя. -- По-моему, уже слишком поздно! Он нас учуял! Теперь и Эрик увидел, что черная громада, которую он сперва принял за скалу, пришла в движение. Она приподнялась, и оказалось, что тропинка, по которой они шли все это время, -- узкий карниз на самом краю огромной пропасти, тянущейся через весь подземный мир. -- Бежим! -- шепнул Эрик, увлекая Труд за собой. Однако было действительно уже поздно. Дракон медленно повернулся, и перед ребятами предстала его огромная безобразная голова. Большущие зеленые глаза сверкали как фонари, а когда распахнулась громадная пасть, в ней блеснула пара чудовищно длинных, острых как бритва клыков, которые делали Нидхегга похожим на исполинского вампира. Голова у чудовища была огромная, голая и гладкая, напоминала она голову змеи. Перья начинались лишь у основания толстой и весьма подвижной шеи, которая позволяла голове поворачиваться почти на сто восемьдесят градусов. Эрик и Труд застыли на месте как вкопанные. Дорогу вперед им преграждала голова Нидхегга, путь к отступлению также был отрезан -- хвостом дракона. Они оказались в ловушке! Долгое время царила зловещая тишина. Потом раздался оглушительный рев Нидхегга: -- Свежая кровь! Наконец-то! Как же давно я вас жду. Но почему вы направляетесь не в ту сторону? Вы, верно, ошиблись! -- Мы уже побывали в Хель, -- с убийственным презрением в голосе отвечал ему Эрик. -- Что? Так, значит, я уже высосал вас? -- разочарованно пророкотал дракон. -- Ничего подобного, -- дерзко крикнул Эрик, -- будь уверен, тебе это не удастся! -- В мгновение ока мальчик выхватил из ножен свой клинок. Он тут же превратился в меч громадных размеров, хоть по весу и остался не тяжелее кинжала. Сверкающие глаза дракона блеснули, отразившись в полированном стальном лезвии меча, как в зеркале, однако он так и не успел рассмотреть клинок как следует, поскольку Эрик, не долго думая, рубанул сплеча по его мерзкой морде. Дракон взвыл от боли. Голова его, по которой потоком хлынула кровь, со страшным ревом скрылась в пропасти. Эрик и Труд, не медля ни секунды, бросились бежать со всех ног. Впереди они увидели что-то вроде выхода. По крайне мере где-то вдалеке в проходе между скалами забрезжила узенькая полоска света. Ребята стремились достичь этого прохода прежде, чем Нидхегг придет в себя. Но кровь дракона, текущая по скале, делала дорожку под их ногами скользкой, как полированный мрамор. Эрик и Труд скорее вкатились, чем вбежали в проход. В то же мгновение следом за ними метнулась голова Нидхегга. Но она была такая огромная, что застряла в узкой расщелине, как пробка в горлышке бутылки. -- Остановитесь! -- В ярости рявкнул Нидхегг. Часть морды его пролезла в трещину, огромные глаза с ненавистью смотрели на ребят, из широких ноздрей вырывались клубы зеленоватого, пахнущего серой пара. Эрик остановился и обернулся к нему. -- Отойди-ка подальше внутрь! -- велел он Труд и крикнул дракону: -- Эй ты, червяк, что тебе еще от нас надо? Дракон на какое-то время потерял дар речи: ошеломленный дерзостью мальчика, он лишь тупо взирал на него. -- За все те тысячи лет, что я пролежал здесь, я никогда еще не встречал никого, кто вел бы себя так же, как ты, -- вымолвил он наконец. Дракон был настолько взбешен, что даже забыл о своей ране. Между тем кровь из нее -- а расположена она была прямо над его чудовищной пастью -- стекала вниз и капала через зубы прямо Нидхеггу в глотку, стоило ему только начать говорить. Из пасти высунулся длинный черный раздвоенный язык, змей попробовал слизнуть кровь. -- Вот-вот, попей-ка лучше свою собственную кровь! -- насмешливо крикнул ему Эрик. -- Нашей тебе не видать! Мальчик по-прежнему сжимал в поднятой руке свой грозный Муддур, готовый в любой момент, если только потребуется, поразить противника. Вместе с тем было совершенно ясно, что драконья голова не пролезет в узкий проход, где стояли теперь Эрик я Труд. "Только бы не тупик, -- подумал Эрик, -- иначе мы пропали. Но ведь свет же откуда-то проникает сюда". Все это мелькнуло в его сознании в какие-то доли секунды, пока дракон, разинув пасть и щелкая зубами, тщетно пытался ухватить его, совсем как собака старается поймать мышь, забившуюся в свою норку. -- Вам все равно не выбраться отсюда живыми! -- прошипело чудовище. -- Ты лучше сам поберегись! -- крикнул Эрик и шагнул к дракону, собираясь нанести ему новый удар. Но в этот момент Нидхегг разинул свою страшную пасть и пустил в мальчика струю зеленовато-желтой дымящейся жидкости. Как только первые ее капли коснулись его кожи, Эрик фазу же ощутил сильное жжение. Он упал и начал кататься по земле, крича от боли, как человек, пораженный прямым попаданием из огнемета. Дракон злорадно расхохотался: -- А-а, так ты думал, что меня можно застать врасплох дважды! Что ж, покорчись, покорчись! Посмотрим, по вкусу ли тебе придется желчь Нидхегга! Однако Эрик уже не слышал его. Он извивался в страшных судорогах, сраженный безумной болью, не воспринимая ничего, кроме этой боли, не в силах помочь себе. Он издавал мучительные стоны и отчаянно царапал собственное тело там, куда попал яд, стараясь отодрать отравленные участки кожи. Тем не менее он все же почувствовал, как Труд подскочила к нему и оттащила подальше от чудовищной пасти дракона, поглубже в узкий каменный коридор. Голова Нидхегга все так же плотно сидела между камней, полностью загораживая весь проход. Страшилище снова было попыталось пустить в них струю своего жгучего яда, но теперь она уже не достигла цели - ребята были на безопасном расстоянии от морды дракона. Чудовище злобным взглядом ловило каждое движение Труд и Эрика. -- Где стрела Бальдра? -- с отчаянием крикнула Труд. Прямо на ее глазах кожа Эрика постепенно меняла цвет сделалась сначала красной, потом пунцовой, потом побагровела, затем стала темно-лиловой и наконец черной, обугленной. Кроме того, она как бы разлагалась -- потрескалась и свернулась, как попавший в костер целлофановый пакет. Эрик лежал неподвижно -- сознание оставило его. Труд лихорадочно обшаривала его карманы в поисках стрелы. Она должна быть где-то здесь. Девочка хорошо помнила слова Бальдра, что стрела является прекрасным противоядием при разного рода отравлениях. Наконец ока нашла этот маленький обломок побега омелы. Не раздумывая, она отломила кусочек и протиснула Эрику в рот сквозь плотно сжатые зубы. Но мальчик по-прежнему был без сознания, и неизвестно еще, подействует ли на него это лекарство -- ведь толком принять его он не может. Однако ничего другого Труд сейчас не оставалось, да и кто знает, а вдруг ему станет лучше, даже если он хотя бы просто пососет кусочек омелы. Остатком стрелы она потерла пораженные места на теле мальчика. Кожа на них уже начала облезать и теперь так плотно прилипала к палочке, что снималась целыми лоскутами, оставляя после себя большие открытые раны. Но -- странное дело! -- они тут же на глазах начинали затягиваться. Вместе с лохмотьями старой кожи палочка омелы удаляла с тела Эрика остатки яда Нидхегга и ускоряла рост новой, совершенно здоровой кожи! Постепенно Эрик возвращался к жизни. Тело его содрогалось как в лихорадке, время от времени дрожь переходила в судороги. Он чувствовал сильнейшее жжение, кожа горела огнем. Все это заставляло его мучительно корчиться и извиваться: он то и дело вскрикивал и стонал. Внезапно глаза его широко распахнулись, он не мигая уставился на Труд. Глаза девочки были полны слез, но она, не обращая на это внимания, продолжала с силой растирать стрелой Бальдра раны Эрика. Боль постепенно утихала, и к Эрику вернулась способность мыслить. Он понял, что был на волосок от гибели. Но теперь жизненные силы возвращались к нему. Мальчик улыбнулся и вытащил изо рта кусочек дерева. -- Труд! -- прошептал он. -- Труд! Кажется, я люблю тебя! Кажется, я очень тебя люблю! -- Знаю, -- отвечала Труд. -- Ты мог бы об этом и не говорить. Понемногу мальчик полностью пришел в себя. Кожа его стала обычной -- ровной и гладкой; наконец он даже смог встать на ноги, хотя и чувствовал себя еще очень слабым -- колени его чуть дрожали. Вероятно, для роста новой кожи потребовались все скрытые внутренние резервы его организма. Напряжение сил было чрезмерным. Идти он мог, лишь опираясь на Труд. Обняв рукой ее за плечи, он неуверенно, шатаясь, двинулся вперед. Ничего не скажешь -- жалкое зрелище, но, как бы там ни было, они все же постепенно приближались к выходу. По дороге им пришлось несколько раз отдыхать -- Эрик, тяжело дыша, в полном изнеможении опускался на пол и собирался с силами. После каждого такого отдыха он вынужден был выдерживать жестокую внутреннюю борьбу, чтобы все-таки заставить себя снова встать на ноги. Тем не менее это ему удавалось, и ребята шли дальше. На полу прохода, в том месте, где упал обожженный Эрик, остались лежать его копье и принадлежавший когда-то Гюрду посох. Рядом сидела маленькая белочка и с любопытством таращила свои большие удивленные глаза. "Будет что рассказать орлу, когда вернусь на Иггдрасиль", -- пробормотала она про себя. Глава 28 Свет, в направлении которого шли Эрик и Труд, постепенно становился все ярче и ярче. Он был теплый, живой; воздух тоже, кажется, понемногу очищался и в конце концов стал, можно даже сказать, свежим. Вдруг где-то впереди послышалась песня. Голос был высокий, вероятно девичий, песня -- красивая, мелодичная. -- Как ты думаешь, что это? -- спросил Эрик. -- Понятия не имею, -- отвечала Труд. -- Но звучит здорово, верно? Они медленно побрели дальше и вскоре увидели красивую пожилую женщину в длинных белоснежных одеждах. -- Что за вид у вас? -- изумленно воскликнула она. -- Откуда вы идете? -- Из Царства мертвых! -- устало ответил Эрик. -- Не может быть! -- Женщина недоверчиво посмотрела на них. - Оттуда никто не может выйти живым! -- А мы вот вышли! -- перебила ее Труд. -- Правда-правда, мы еще повстречали там Бальдра. Видишь, вот обломок той стрелы, которой он был убит! -- Невероятно! Но как же вам удалось пройти мимо Нидхегга? Он ведь лежит здесь, рядом, прямо на том пути, по которому вы шли. -- Мы его хорошенько проучили! -- улыбнулся Эрик и похлопал по рукоятке своего клинка. -- Силы небесные! -- воскликнула женщина. -- Да что ж мы стоим? Ведь вы, поди, умираете от голода и усталости - вон какие оба бледные. Идемте скорее! -- И женщина увлекла их за собой в большой светлый грот. Ребята, вконец обессиленные, едва не повисли на ней. Посреди грота был чистый источник, у которого сидели еще две красивые пожилые женщины. Увидев вошедших, они поднялись. Эрик и Труд послушно следовали за своей провожатой. Все здесь радовало глаз и выглядело совсем безопасным. Ребята почувствовали, что тут они смогут наконец отдохнуть, и, едва не падая от усталости, с благодарностью приняли ухаживания трех старушек, которые сразу же захлопотали вокруг них. Заботливые женские руки расстегнули и сняли с них грязную одежду, омыли их тела теплой водой, и, едва добравшись до мягкой, благоухающей приятным ароматом постели, мальчик и девочка забылись тяжелым сном. Эрик и Труд проспали почти целые сутки. Когда они проснулись, то обнаружили, что все это время лежали крепко обнявшись, как будто боялись, что кто-то может их внезапно разлучить. -- Где мы? -- удивленно спросил Эрик, осматриваясь по сторонам. Спросонья он не совсем еще пришел в себя, его слегка мутило от голода. -- Вы у источника Урд, -- сказала одна из трех женщин, стоявших в изножье их кровати. -- Источник Урд течет под самыми корнями Иггдрасиля, а мы -- три норны, богини прошлого, настоящего и будущего. Наши имена -- Урд, Верданди и Скульд. -- Вон оно что! -- Эрик был поражен. Так, значит, они добрались до священного источника, где древние асы столько раз собирались на совет! -- А что вы тут делаете! -- с любопытством спросил он. Труд предостерегающе толкнула его локтем в бок, но он лишь ласково улыбнулся девочке: -- Не задающий вопросов не получает и ответов, не так ли? -- Мы властвуем над судьбой новорожденных младенцев. Когда рождается ребенок, мы стоим в изголовье кровати, разумеется, невидимые для глаз людей, и измеряем его век, а также наделяем его судьбой. Мы вечно в пути, ибо каждое мгновение на свет появляется новый ребенок. Но в то же время, как вы видите, мы всегда здесь. -- Ага, теперь все понятно, -- пробормотал Эрик, внимательно вглядываясь в красивые, будто сошедшие с полотна великого мастера лица старух. -- Ладно, не думай больше об этом, -- сказала та, что звалась Урд, приближаясь к ребятам с большим блюдом -- на нем лежали свежие фрукты, ароматный, только что испеченный хлеб и овощи. -- Ешьте! -- велела она. -- И поскорее набирайтесь сил. Эрик и Труд с трясущимися руками набросились на пищу, а насытившись, тут же опять уснули. Правда, на этот раз всего на пару часов. Эрик проснулся первым, но остался неподвижно лежать в кровати, делая вид, что все еще спит, чтобы не привлекать к себе внимания трех сестер-норн. Чуть приоткрыв глаза, он довольно долгое время смотрел на спящую Труд, которая, не зная, что за ней наблюдают, продолжала дышать ровно и спокойно. Наконец она тоже открыла глаза, и их взгляды встретились. Девочка ласково улыбнулась Эрику. Некоторое время они продолжали лежать, наслаждаясь покоем и тишиной, обоим не хотелось вставать. Однако прохлаждаться было не время -- им снова следовало отправляться в путь. Эрик приподнялся и сел на кровати. Норны вычерпывали что-то из источника. Они опускали ведра на самое дно, а затем вытаскивали их наверх. Вытащив очередное ведро, Эрик увидел, что оно до краев полно какой-то белой грязи. Работая, норны пели, и, наполнив все ведра, они стали выносить их из зала. Воспользовавшись их отсутствием, Эрик встал и оделся. Одежда его была выстирана, высушена, и от нее исходил приятный запах. Она снова стала мягкой на ощупь. Теперь Эрик чувствовал себя совсем другим человеком, хотя ломота и ощущение тяжести во всем теле, особенно в ногах, окончательно так и не прошли. Когда норны вернулись, Труд также уже встала. Как и у Эрика, тело ее болело и ныло. Она едва могла пошевелиться, и каждое движение отзывалось хрустом но всех суставах. -- Доброе утро! -- приветствовали ребят норны, отставляя в сторону свои ведра. -- Что это вы делаете? -- спросил Эрик. -- Только что мы поливали корни Иггдрасиля. Мы каждый день поливаем их белой грязью из источника Урд. Она придает дереву силы, и оно не вянет, даже несмотря на то, что Нидхегг гложет его корни, а олени, бегающие по кроне, объедают листья и те молодые побеги, до которых могут дотянуться. -- Понятно, -- сказал Эрик. -- Идите сюда и умойтесь холодной водой, -- предложили норны, мы тем временем принесем еще что-нибудь поесть, чтобы у вас хватило сил подняться на поверхность. У гостеприимных норн Эрик и Труд чувствовали себя как дома и, поддавшись на их уговоры, согласились остаться у источника Урд до следующего утра, чтобы силы их окончательно восстановились. "Совсем как а каком-нибудь санатории или на курорте", -- с удовольствием подумал Эрик. Труд и Эрик коротали время, рассказывая добрым старушкам о своих приключениях в Асгарде и по дороге сюда, в подземный мир. Норны внимательно слушали их, хотя они прекрасно знали, что ждет ребят в жизни -- ведь они сами наделили их такой судьбой, -- все же удивлялись тому, как то или иное событие развивалось на самом деле. Эрик видел, что все, о чем они говорят, хорошо известно норнам, однако старушки проявляли самый живой и неподдельный интерес к их рассказу, уточняли детали, которые, по-видимому, были им не знакомы. Когда Эрик и Труд закончили наконец свое длинное повествование, в зале наступила тишина. -- Мы знаем, о чем вы сейчас думаете, -- сказала наконец Урд. -- Вы пробуете угадать, что ждет вас впереди. -- Да, точно, -- подтвердил Эрик. -- К сожалению, мы не можем вам это сообщить, ибо тогда вы попытаетесь изменять ход событий, -- вступила в разговор Верданди. -- Что бы мы ни сказали, вы захотите, чтобы все случилось по-другому. Так бывает всегда. -- Но вы, по крайней мере, хоть скажете, удастся ли нам в конце концов найти Идунн и яблоки молодости? -- Нет, -- отвечала Скульд. -- И этого мы не можем сделать. Вам следует собраться с силами и мужеством и по-прежнему продолжать свое путешествие. Завтра вам предстоит отправиться к Мимиру. По виду норн Эрик понял, что ни лестью, ни жалобным нытьем от них все равно ничего не добьешься. Они не проронят ни слова -- придется, видно, ему и Труд с этим примириться. Остаток дня ребята провели, разминая свои затекшие от усталости тела: бродили по гротам и пещерам, осматривая подземный мир. Норны подробно объяснили ребятам, куда следует идти, чтобы не заблудиться в полутемных лабиринтах и найти дорогу обратно в светлый грот. Вообще-то, если сказать но правде, Эрик и Труд не испытывали особого удовольствия, чуть ли не ползком пробираясь по темным коридорам, но тем не менее им было приятно сознавать, что теперь они находятся под Асгардом, а не в краю великанов, что здесь им не встретится ни Нидхегг, ни какое-либо другое из злобных созданий. В особенности же радовались они, что ужасное Царство мертвых Хель осталось теперь далеко позади. На следующее утро Эрик и Труд чувствовали себя уже полностью отдохнувшими и готовыми продолжать путь. Норны дали им с собою мешок с едою и объяснили дорогу к источнику Мимира. Дорога оказалась запутанной и трудной, Мимир жил еще глубже, на расстоянии примерно дня пути отсюда. -- Не волнуйтесь, вы обязательно его найдете, -- улыбаясь, заверили их норны. -- А если вам случится заблудиться в бесконечных коридорах и гротах, пролегающих под корнями Иггдрасиля, помните -- всегда следует двигаться туда, где свет и тепло. Если же вы будете углубляться во мрак и холод, несомненно, может приключиться беда. Эрик и Труд поблагодарили добрых старушек, попрощались с ними в вновь пустились в путь по подземному миру. Шли они целый день, сделав всего лишь несколько коротких остановок, чтобы перекусить и дать отдых натруженным ногам. По дороге они миновали великое множество просторных гротов, узких длинных коридоров, различных подземных рек и источников, заходили в фантастические сталактитовые пещеры, где отложения капель воды, тысячелетиями сочащейся с потолка, создавали красивые стройные колонны, причудливые каменные сосульки и различные, удивительной формы фигуры. Им казалось, что они путешествуют в каком-то странном, удивительном мире, в сказочной стране, где за каждым углом их подстерегает нечто новое, никогда и никем не виданное. Свет, довольно слабый, проникал сюда с потолка сквозь глубокие узкие трещины. Вскоре Эрик и Труд уже настолько свыклись с тусклым полумраком, что продвигались вперед, почти не испытывая никаких трудностей. Чему они действительно не переставали удивляться, так это тому, что подземный мир был абсолютно мертвым. В пути им не встретилось ни одного живого существа. Ребят окружала глухая тишина, нарушаемая лишь однообразными звуками капающей со сводов пещер воды или журчанием подводных рек и водопадов. Эрик мысленно повторял про себя указания норн, наставлявших их перед дорогой. И, правда, ближе к вечеру ребята достигли наконец того места, где им следовало свернуть и откуда было уже рукой подать до источника Мимира. Все же мальчик был не совсем уверен в своих расчетах, и поэтому они двинулись дальше с удвоенной осторожностью. Ведь ко всему прочему они не знали, каков он, этот Мимир, и как он их примет. -- Мы что, уже близко? -- озабоченно осведомилась Труд. -- Думаю, да, -- ответил Эрик. -- Где-то поблизости должен быть проход. Нам надо пройти по нему сто шагов, потом свернуть направо в другой коридор и отсчитать еще пятьдесят, затем -- налево, двадцать пять шагов, и снова направо, девять. Это будет как раз то место. Найдя первый из коридоров, Эрик и Труд вошли в него и принялись шепотом отсчитывать шаги. Все в точности совпадало с тем, что им говорили норны, и, пройдя последние девять шагов, ребята оказались перед входом в большой грот. Они уже давно ощущали какой-то густой приятный сладковатый запах, напоминающий аромат ладана. По мере их приближения к гроту он становился все сильнее. Перед самым входом он сделался необычайно сильным, почти пьянящим. Эрик и Труд остановились на пороге пещеры и осмотрелись. В центре грота в полу зияло большое темное углубление, над ним горели два факела, вся остальная часть помещения была погружена во мрак. Где же тут Мимир? Ведь все указывало на то, что они пришли к его источнику. Ребята медленно и осторожно вошли в пещеру. На всякий случай они крепко держались за руки, а вторую, свободную руку Эрик положил на рукоять Муддура. Они приблизились к углублению в полу. Вокруг было тихо, лишь время от времени с потолка срывалась капля скопившейся там влаги. Эрик и Труд молча стояли у источника. По-прежнему они ничего не видели, кроме этого темного углубления и двух факелов. Изредка, когда огонь вдруг вспыхивал поярче, он высвечивал небольшие участки гладких, будто отполированных стен. Все остальное в гроте было погружено в беспросветную тьму. -- Что вам здесь нужно? -- раздался вдруг позади них глухой раскатистый голос. Эрик и Труд разом обернулись. -- Мы хотим попасть к Мимиру, -- сказал Эрик, немного оправившись от неожиданности. -- К Мимиру? Это я! -- промолвил голос. -- А где ты? - спросил Эрик. -- Здесь, на столбе у стены. Если хочешь меня увидеть, возьми факел и подойди поближе. Труд схватила факел и двинулась в том направлении, откуда доносился голос. Теперь ребята увидели толстую мраморную колонну, на верхушке которой красовалась сморщенная голова с длинными волосами. -- Я -- Мимир! -- торжественно изрекла голова. Глава 29 Труд была смущена -- еще бы, ведь она стоялая сейчас перед существом, которое столь много значило для всех обитателей Асгарда. Мимир служил асам вещим оракулом и был, по всей видимости, мудрейшим во всем роде великанов. Когда-то, правда, существовал еще один карлик из рода великанов, не уступавший, а может даже, и превосходивший Мимира мудростью. Звали его Квасир. Но два других карлика давным-давно убили его, и на его крови был замешен тот мед, который называют медом Суттунга или медом скальдов, ибо каждый, отведавший его, сразу же чувствует в себе поэтический талант. Так что теперь остался один лишь Мимир со своим источником, и место его пребывания -- глубоко под корнями Иггдрасиля - содержится в строжайшей тайне от всех великанов. Он -- одно из самых драгоценных сокровищ, которыми владеют асы. "Волшебные чары срываются с губ, сокровище мудрости вечно", - не раз повторял Один, говоря о Мимире. Девочка робко потупилась и преклонила колена перед этим мудрейшим из мудрых. Эрик, однако, остался стоять. Он не испытывал тех чувств, которые охватили сейчас Труд. Для него Мимир был лишь неизбежным этапом на пути поисков Идунн, своего рода ключом, которым им предстояло воспользоваться. Да и, кроме того, он уже успел повидать столько чудесного и удивительного в Асгарде и подземном мире, что вид говорящей головы не особо поразил его воображение -- наоборот, он воспринял это как нечто вполне естественное. -- А где у тебя все остальное? -- был первый вопрос, который он задал, придя в себя от неожиданности. Мимир удивленно поднял брови, по потом весело рассмеялся. Видно было, что он не привык к такому обращению. Мальчишеская наивность Эрика отчасти застала его врасплох. -- А и нет ничего остального, -- ответил он. -- Но того, что есть, мне вполне хватает. -- Кто же в таком случае тебя кормит? -- не унимался Эрик. Мимир вновь рассмеялся, еще громче прежнего. -- Никто, да это и не нужно. Никому не дано видеть меня, кроме Одина и Тора, да и они наведываются сюда крайне редко. Когда-то давно, когда мы с асом Хениром были в плену у ванов, те отрубили мне голову и послали ее в Асгард, откуда мы с ним тогда прибыли. Один натер ее специальными травами, предотвращающими гниение, пропел какую-то вису -- заклинание, как потом выяснилось, -- и придал ей волшебную силу, чтобы она могла разговаривать. С тех пор я таков, каким вы меня теперь видите. -- А этот запах, он тоже неходит от тебя? -- спросил Эрик. Мимир притворился, что не слышит. Не дождавшись ответа, мальчик осторожно кашлянул и снова полюбопытствовал: -- А правда, что ты мудрее всех? -- Так говорят, -- скромно ответил Мимир. Эрик умолк и задумался. Он прикидывал, не могут ли они каким-то образом взять голову с собой, чтобы всегда иметь возможность получить разумный совет во время странствий по ╗тунхейму. Мнмир опять засмеялся. -- Нет, -- сказал он, -- так не выйдет. Я обязан всегда быть здесь, у своего источника. Ведь когда я нужен Одину, он спускается сюда ко мне. Так все и должно оставаться впредь. У каждого вождя есть свои советники, и до тех пор, пока Один нуждается во мне, я буду в полном его распоряжении. Да! Хм... Кстати, а как вам удалось меня найти? Ведь только Одину, да еше, пожалуй, трем норнам у источника Урд известен путь сквозь лабиринт. -- Нам помогли норны, -- вступила в разговор Труд, сумевшая наконец справиться с волнением. -- Они были очень добры к нам и рассказали, как сюда добраться. -- Что же вам от меня нужно? -- спросил Мимир. -- Мудрый совет! -- воскликнул Эрик. -- Я смотрю, молодой человек ничего не боится, -- улыбнулся Мимир. -- Ты, верно, думаешь, что можешь получить его прямо так, даром? А знаешь ли ты, что оставил мне Один в залог за право напиться из моего источника? Возьми факел, посвети в источник и сам увидишь. Эрик сделал, что велел ему Мимир, и вгляделся в темную воду. Со дна источника прямо на него смотрел глаз! -- Да, я это знаю, -- сказал Эрик, -- я видел у Одина то место, откуда он взят. Но нам нечего дать тебе взамен, разве что твою собственную жизнь. -- Что ж, -- сказал Мимир, -- верно. Это ты мудро сказал. Мне отлично известно, что, если вы не найдете Идунн, Асгард падет раньше назначенного срока, а вместе с ним исчезнут и мои колонна и источник. -- Вот именно, -- вставил Эрик. -- Ладно, хорошо, располагайтесь поудобней и послушайте, что я расскажу вам о великанах ╗тунхейма. Кое-что о них вы уже знаете, но наверняка отнюдь не все. Я расскажу вам о том, как Тор ездил к королю великанов Утгарда-Локи. Выслушав меня, вы сможете лучше понять, с каким врагом вам придется скрестить оружие. Эрик и Труд уселись на пол и приготовились слушать рассказ Мимира. -- Однажды Тор и Локи отправились к владыке всех великанов, которого, как я уже сказал, зовут Утгарда-Локи. Это было то самое путешествие, во время которого у Тора появились новые юные слуги -- Тьяльви и Ресква. Эрик презрительно хмыкнул. -- Вот как? Выходит, ты уже знаешь, какую шутку сыграл с Тором Тьяльви, расколов кость одного из его козлов? Мальчик кивнул: -- Ага, это можно и пропустить. Мимир усмехнулся: -- Видно, ты не особо жалуешь Тьяльви, а? -- Да уж, нельзя сказать, чтобы мы с ним были особо дружны. -- Ну да ладно, пока что оставим его, -- снова усмехнулся Мимир и продолжал: -- Замок Утгарда-Локи расположен посреди широкой равнины в ╗тунхейме недалеко от Края Небес. Туда-то и направился Тор со своими спутниками. Замок был так высок, что они чуть не сломали себе шеи, задирая голову, чтобы увидеть его верхушку. Никогда Тор ничего не боялся, не испугался он и на этот раз. Как ни в чем не бывало подошел он к воротам замка. Они оказались запертыми, и, сколько ни дергал Тор за ручку, ему так и не удалось их раскрыть. Тогда они пролезли внутрь сквозь неплотно пригнанные доски и оказались в огромном зале. Здесь стояли длинные столы, за которыми сидели громадного роста люди, а на возвышении у одного из столов восседал на троне и сам Утгарда-Локи. Вновь прибывшие, не мешкая, подошли и поздоровались с ним, однако прошло немало времени, прежде чем Утгарда-Локи соизволил ответить на