- А, это ты! - сказал он слабым голосом после некоторой паузы.  В  тоне
Мурао чувствовалось, что он  с  трудом  заставляет  себя  разговаривать  с
незваным гостем.
   - Как ваше самочувствие? - спросил Соэда, ни словом не  обмолвившись  о
ранении.
   Соэда понимал, что Мурао скрывает истинную  причину  своей  болезни,  и
посчитал за лучшее сделать вид, будто он ничего не знает.
   - Благодарю, вполне приличное, - пробормотал Мурао. - Какое у  тебя  ко
мне дело?
   - Еще раз извините за неожиданное вторжение, - сказал Соэда, усаживаясь
на стул, - и за то, что вынужден задать вам не совсем приятный  вопрос.  -
Соэда решил говорить без обиняков, надеясь получить столь же прямой ответ.
   - Выкладывай, - сердито сказал Мурао, не глядя на журналиста.
   -  Речь  пойдет  снова  о  том  времени,  когда  вы  работали  в  нашем
представительстве за границей... - Соэда  заметил,  как  при  этих  словах
Мурао недовольно поморщился. - В ту пору  в  представительстве  работал  и
стажер Кадота, не так ли?
   Мурао молча кивнул головой.
   - Вы, конечно, были с ним знакомы?
   -  Разумеется,  ведь  мы  вместе  служили.  К  тому  же  он  был   моим
подчиненным.
   - Скажите, какой у него был характер?
   - Характер? Зачем тебе понадобилось спустя столько лет выяснять,  какой
у него характер? - удивился Мурао, с недоверием посмотрев на Соэду.
   - Однажды я уже вам говорил, что собираю материал о японской дипломатии
во время мировой войны. В связи с этим я  хотел  бы  кое-что  узнать  и  о
Кадоте.
   - Кадота был всего лишь стажер,  ничего  о  дипломатической  работе  не
знал, он выполнял наши распоряжения.
   - Простите, я слышал, что Кадота сопровождал первого секретаря Ногами в
Швейцарию,  когда  последнему  порекомендовали  лечь  в  больницу.  И  мне
хотелось бы из его уст узнать о пребывании Ногами в Швейцарии.
   Мурао  как  бы  равнодушно  глядел  куда-то  вдаль,  но   за   деланным
безразличием он явно пытался скрыть охватившее его беспокойство.
   - Короче говоря, ты хочешь встретиться с Кадотой?
   - Да, но прежде я хотел бы расспросить вас о нем.
   - К сожалению, должен тебя разочаровать. Кадота умер. - На губах  Мурао
появилась чуть заметная усмешка. - Я слышал, что  по  окончании  войны  он
вернулся в Японию, подал в отставку, поселился у себя на родине, на  Кюсю,
но вскоре заболел и умер, - ровным голосом добавил Мурао.
   - Такие слухи дошли и до меня, - спокойно ответил Соэда, - но  редакция
через свое отделение в Саге выяснила, что Кадота вовсе не умер, а уехал из
города в неизвестном направлении.
   На лице Мурао появилось смятение. Соэде показалось,  будто  он  услышал
даже испуганное восклицание, которое Мурао с трудом удалось подавить.
   - Не знаю, - нервно произнес наконец Мурао, - не знаю. Этого  не  может
быть. Я слышал совершенно точно, что Кадота умер.
   - Но его родной брат, который и  сейчас  живет  в  Саге,  с  удивлением
говорил, что в Токио распространились  слухи  о  смерти  Кадоты,  хотя  он
просто уехал в неизвестном направлении.
   - Я вижу, вы значительно продвинулись в выяснении судьбы Кадоты, и  вам
нет необходимости о чем-либо спрашивать меня.  Путь  уж  ваша  газета  его
разыскивает, - с усмешкой сказал Мурао, всем своим видом давая понять, что
его абсолютно не интересует какой-то там бывший стажер.
   - Да, я и намерен разыскивать Кадоту, а  вас  прошу  описать  лишь  его
характер.
   - Честный человек, добросовестно выполнял все поручения. Ничего к этому
добавить не могу.
   - Кадота, по-видимому, очень заботливо относился к господину Ногами,  -
сказал Соэда.
   - Почему ты так думаешь?
   - Но ведь именно он вызвался сопровождать Ногами в Швейцарию, когда тот
заболел.
   - Ничего  удивительного.  Просто  Кадота  был  самый  молодой  и  более
свободный. Остальные же  не  могли  позволить  себе  роскошь  сопровождать
Ногами, они буквально были завалены работой. В  таких  случаях  используют
самого молодого и незанятого, только и всего.  Нет,  Кадоту  с  Ногами  не
связывали какие-то особые отношения.
   - Скажите, Ногами в самом деле умер от чахотки?
   - Да.
   - Умирая, он находился в полном сознании?
   - В полном ли сознании? Этого я не знаю, - необдуманно ответил Мурао.
   Мурао, проявлявший  до  сих  пор  удивительную  осторожность,  совершил
непростительную ошибку, на  которую  и  рассчитывал  Соэда,  задавая  этот
вопрос.
   - Не знаете? Это как же понять?
   - Что ты имеешь в виду? - ответил вопросом на вопрос Мурао, поняв,  что
попал впросак.
   - Но как же, Кадота был в Швейцарии с Ногами до конца. А вы ездили туда
за останками покойного, и Кадота, разумеется, должен был  сообщить  вам  о
последних минутах Ногами.
   Мурао отвернулся, между его бровей залегла глубокая складка.
   - Поэтому вы должны были знать о состоянии Ногами перед его кончиной.
   - Мне сказали, что он был спокоен, - выдавил наконец из себя Мурао.
   - Значит, Ногами находился в сознании. А вы сказали, будто не знаете.
   - Запамятовал, но теперь припоминаю: Кадота в самом деле  говорил,  что
Ногами умирал спокойно и в полном сознании.
   Теперь наступила очередь задуматься Соэде. Интуиция  подсказывала,  что
Кадота ничего Мурао не сообщал о последних минутах Ногами. Доказательством
тому была внезапная растерянность  Мурао  и  его  совершенно  необдуманный
ответ.
   Да, собственно, Кадота и не мог ему ничего сообщить, ведь Ногами же  не
умер.
   - Кадота вернулся в Японию тем же пароходом, что и вы? - спросил Соэда.
   - Нет, он отплыл позднее. Я, как дипломат, был отправлен на  родину  на
английском судне. Кадоте же поручили привести в порядок дела,  поэтому  он
отбыл на месяц позже остальных.
   Мысленно Соэда "приведение в порядок дел" связал со  "смертью"  Ногами.
Недаром Кадота по возвращении в Японию сразу же подал в отставку со своего
поста в министерстве иностранных дел и скрылся  настолько  бесследно,  что
даже распространился слух о его смерти.
   - Послушай, - обратился Мурао к Соэде, приходя наконец в себя, - почему
ты так настойчиво расспрашиваешь о Ногами?
   - Господин Мурао, говорят, что Ногами жив.
   - Что?! - воскликнул Мурао, но удивление его было не вполне  искренним.
Вероятно,  он  ожидал  этих  слов  от  Соэды.  -  Странно,  не  знаю,  кто
распространяет подобные  слухи.  Разве  недостаточно,  что  о  его  смерти
официально сообщило министерство иностранных дел и информация об этом была
опубликована в прессе?
   - Мне это известно.
   - Еще бы! Но сообщение о смерти дипломата не может быть ошибочным, ведь
это было официальное правительственное сообщение.
   - И все  же  есть  основания  утверждать,  что  сообщение  министерства
иностранных дел было ошибочным.
   - Какие же это основания?
   - Самые определенные: Ногами видели в Японии.
   - Чепуха! Кто мог его видеть?
   - Я не могу пока и не имею права назвать сейчас имя  человека,  который
видел Ногами, но такой человек есть.
   - Но верно ли это? Мало ли в мире  встречается  двойников.  Впрочем,  к
чему  эти  разговоры.  Послушай,  Соэда,  у  меня  нет  никакого   желания
продолжать эту нелепую беседу. Ведь жена  Ногами  уверена  в  его  смерти,
останки дипломата доставлены в Японию. Прошу тебя ради спокойствия родных:
прекрати это бессмысленное расследование.
   - Вы так думаете? Тогда позвольте задать вам еще один вопрос.
   - Не хватит ли? Я приехал сюда отдыхать и с самого начала  не  хотел  с
тобой встречаться, это жена настояла...
   - Прошу прощения, но все же позвольте задать вам еще один вопрос.  Речь
идет об  убитом  Тадасукэ  Ито,  который  тоже  служил  вместе  с  вами  в
представительстве в качестве военного атташе. Вы, должно быть,  знаете  из
газет об этом убийстве.
   - Да, знаю, - резко ответил Мурао.
   - Скажите, а что он из себя представлял  в  ту  пору,  когда  служил  в
представительстве?
   - Что за странная любознательность? То говори ему о  характере  Кадоты,
теперь об Ито. - Мурао иронически рассмеялся.
   - Я хотел бы выяснить некоторые детали, связанные с деятельностью Ито.
   - Ваша газета изучает обстоятельства его убийства?
   - В некотором смысле, поскольку  газету  не  могут  не  интересовать  и
такого рода события.
   - Но ты ведь работаешь не  в  отделе  уголовной  хроники,  а,  если  не
ошибаюсь, в отделе политической информации.
   - Верно, но иногда для более успешного изучения дела мы сотрудничаем  с
другими отделами. Убийство Ито - как раз  такой  случай.  Убийца  пока  не
найден, и нашу газету интересует Ито как человек  -  это  облегчит  розыск
преступника.
   - Вы кого-нибудь подозреваете?
   - Нет. Пытаемся лишь нащупать нити, ведущие к убийце.
   - Что я могу об Ито сказать? Одним словом, типичный армейский офицер.
   - Что это означает?
   - Военный до мозга костей - другого слова не подберешь.
   - Значит, он верил в победу Японии?
   - Безусловно!
   - И все же его взгляды должны были отличаться от взглядов тех  военных,
которые находились в  самой  Японии.  Он  служил  за  границей,  причем  в
нейтральной стране, где особенно  четко  можно  себе  представить  военную
ситуацию. По своему положению он мог дать объективную оценку происходивших
событий. Правда, в Японии существовала так называемая морская группировка,
которая считала, что поражение Японии в войне неизбежно.
   - Ито был не моряком, а армейским офицером.
   - И поэтому верил в победу?
   -  В  фанатичной  вере  в  победу  Японии  как  раз   проявлялась   его
ограниченность, он служил в нейтральной стране, но вполне пришелся  бы  ко
двору в нашем посольстве в Германии.
   В голове Соэды что-то начало проясняться.
   - Значит, в  самом  представительстве  были  противостоящие  друг  друг
группировки?
   - ...
   - Это так, господин Мурао?
   - В точности я этого не знал. - Мурао попытался уклониться  от  прямого
ответа.
   - Неужели? В таком случае позвольте изложить свои соображения  на  этот
счет. В ту пору в нейтральной  стране  активно  действовали  разведки  как
стран оси, так и союзных держав. Причем на морскую  группировку  в  Японии
рассчитывала  Англия.  Ведь  японский  военно-морской   флот   традиционно
считался настроенным проанглийски... Будучи значительно  ближе  к  морской
группировке, чем к армейской, Ногами противостоял военному атташе Тадасукэ
Ито. Верно ли мое предположение, господин Мурао?
   Мурао вдруг повернулся спиной к Соэде.
   - Я не вправе ограничивать твое воображение. Каждый волен  предполагать
все, что ему заблагорассудится. Но скажи мне все же, Соэда: почему ты  так
упорно копаешься в прошлом Ногами? Тебе кто-то это поручил?  Если  да,  то
кто?
   - Господин Мурао, возможно, Кэнъитиро Ногами станет моим тестем.
   - Что?! - Мурао даже приподнялся в кресле. - Как это понимать?
   - У Ногами есть дочь по имени Кумико.
   - Вот оно что! - воскликнул Мурао и растерянно умолк.
   Соэда открыто  встретил  его  взгляд.  Мурао  первым  опустил  глаза  и
откинулся на спинку кресла.
   - Вот оно что, - повторил Мурао. - Я этого не знал, Соэда.
   Тьма, скрывавшая подножия гор за окном, теперь окутала их до вершины.
   - Послушай, если хочешь узнать что-нибудь о Ногами, поговори с Таки.
   - С Таки? - Соэда поднялся со стула. - А где он сейчас находится?
   - В Иокогаме, в Гранд-отеле.
   - Вот как?
   Почему-то Соэда сразу вспомнил о французах-супругах Бернард, которых он
разыскивал  по  токийским  гостиницам.  Пожалуй,  их  следовало  искать  в
Иокогаме, подумал он.
   - Господин Мурао, а супруги Бернард тоже остановились в этом отеле?
   Мурао вздрогнул, но голос его был неожиданно спокойным:
   - Об иностранцах с такой фамилией я ничего не знаю...  Спроси  у  Таки,
может быть, он о них что-нибудь слышал.


   В редакцию Соэда вернулся из поездки в Идзу вечером.  Сотрудник  отдела
сразу же сообщил ему, что звонили по телефону  от  Асимуры.  Должно  быть,
Сэцуко, решил Соэда.
   - Просили, чтобы по возвращении ты позвонил - не позже шести часов.
   Соэда  взглянул  на  оставленный  номер  телефона.  В  скобках  стояло:
"Университет Т." Значит, звонок был от самого Асимуры.
   Это несколько удивило Соэду, поскольку до сих пор они, по существу,  не
общались.
   За две или три  короткие  встречи  у  Соэды  сложилось  впечатление  об
Асимуре как о человеке серьезном,  типичном  ученом,  который  предпочитал
скорее слушать других, чем активно участвовать в беседе. Впрочем,  сухарем
его назвать было нельзя.
   Звонок Асимуры поверг Соэду в недоумение. Можно было еще  понять,  если
бы Асимура попросил позвонить домой, но он  ставил  университетский  номер
телефона и, следовательно, не хотел, чтобы об их разговоре знала Сэцуко.
   Соэда позвонил в университет.
   Прошу извинить,  что  не  предупредил  вас  заранее,  не  могли  бы  мы
встретиться сегодня вечером? - спросил Асимура.
   - Да, конечно, тем более что никаких особых дел у меня вечером  нет,  -
ответил Соэда.
   - Если вас не затруднит, приходите в ближайший к университету ресторан.
Я буду вас там ждать.
   - Хорошо, я сразу же выезжаю.
   -  Вы  знаете,  где  он  находится?  Это  напротив  главного  входа   в
университет.
   - Более или менее представляю.
   В такси Соэда никак  не  мог  решить,  зачем  он  понадобился  Асимуре.
Недавняя встреча с  Мурао  на  курорте  Фунабара  подсказывала  ему,  что,
видимо,  речь  пойдет  о  Ногами  -  никакую  другую  причину  для   столь
неожиданного свидания Соэда представить себе не мог.
   Асимура, конечно, проявил трогательную заботу о  Кумико,  ведь  это  он
настоял, чтобы во время ее поездки  в  Киото  у  нее  был  сопровождающий.
Конечно, ему и во сне не снилось,  что  Ногами  жив  и  даже  находится  в
Японии. И вот он решил со мной посоветоваться - все-таки какие-то странные
события  происходят  в  последнее  время,  и  в  них  невольно   оказалась
вовлеченной Кумико. Ну и, кроме того, ему должно  быть  известно  о  наших
отношениях с Кумико. Вероятно, об этом он узнал от Сэцуко, думал Соэда.
   Он остановил такси около ресторана и поднялся на второй этаж. На первом
этаже было много посетителей, в большинстве студентов.
   Асимура сидел у окна и читал газету. Заметив Соэду, он отложил газету и
поздоровался.
   Соэда, ответив на приветствие, занял место напротив.
   - Извините за неожиданное приглашение, - сказал Асимура. -  Вы,  должно
быть, очень заняты?
   - Нет, сейчас как раз не очень.
   - В отличие от ученых  газетчики  всегда  спешат  -  ведь  каждый  день
что-нибудь обязательно происходит. А мы заняты все время одним и тем же. В
этом смысле ваша работа более живая.
   Продолжая распространяться на тему,  не  имевшую,  то  всей  видимости,
никакого отношения к делу,  ради  которого  он  пригласил  Соэду,  Асимура
внимательно изучил меню и сделал официантке заказ.
   Во время ужина Асимура несколько  раз  поблагодарил  Соэду  за  заботу,
которую тот проявляет о Кумико,  подробно  расспрашивал  о  его  службе  в
газете.
   Соэда понимал,  что  Асимуру  вряд  ли  интересует  светская  болтовня,
которую они вели. Просто он, очевидно,  никак  не  решается  приступить  к
главному, ради чего пригласил его сюда.
   -  Недавно  на  Кюсю  происходил  медицинский  конгресс,  -  неожиданно
переменил тему Асимура. - Конгресс открылся в Фукуоке. Честно говоря, меня
удивило, что в провинции есть такой большой город.
   - Я был там однажды в командировке, - сказал Соэда,  удивляясь,  почему
вдруг Асимура заговорил об этом городе.
   - Как, и вы там были? - удивился Асимура.
   Чему тут удивляться, подумал Соэда, видимо, все ученые не от мира сего,
они считают, что, кроме них, никто нигде не бывает и ничего не видит.
   - Я ходил там на прогулку в Восточный парк, - добавил Асимура.
   - Знаю, это рядом с университетом. Но все же Западный парк мне нравится
больше. Оттуда открывается прекрасный вид на море и на острова.
   - Да? А я и не знал о его существовании, но вот Восточный...
   С чего это он заговорил о парках, подумал Соэда, машинально  поддакивая
Асимуре.
   Асимура поначалу намеревался рассказать Соэде о своей встрече с  Ногами
- собственно, для этого он и позвал его.
   Сразу по приезде из Фукуоки он пригласил Такако и  Кумико  в  ресторан,
чтобы  как-то  передать  им  свое  состояние,  как-то,   пусть   косвенно,
поделиться с ними теми чувствами, которые охватили его  после  неожиданной
встречи с Ногами. Но его никто, в том  числе  и  жена,  не  понял,  и  его
попытка в конечном счете ни к чему не привела.
   Асимура чувствовал, что не  сможет  успокоиться,  пока  кому-нибудь  не
расскажет о встрече с Ногами. Но кому? Такако и Кумико  исключались,  жена
тоже была не тем собеседником. Все они были слишком  близкие  родственники
Ногами. Но еще в большей  степени  для  подобного  разговора  не  подходил
совершенно посторонний человек. Поэтому Асимура остановил  свой  выбор  на
Соэде. С одной стороны, Соэду,  как  будущего  мужа  Кумико,  нельзя  было
считать совершенно посторонним,  с  другой  -  он  не  являлся  и  близким
родственником, а значит, мог проявить достаточную выдержку. В этом  смысле
Асимура посчитал Соэду подходящим собеседником и пригласил его в ресторан.
   Но когда наступил момент  для  откровенной  беседы,  Асимура  пошел  на
попятную. Он испугался, что Соэда  проговорится  Кумико,  даже  если  даст
слово молчать. А Кумико в свою очередь передаст  его  матери.  Последствия
этого представлялись  Асимуре  настолько  серьезными,  что  заставили  его
отказаться от первоначального намерения.
   Соэда переживал примерно то же самое.  Он  считал,  что  Ногами  жив  и
приехал Японию под фамилией француза  Бернарда.  Его  уверенность  окрепла
после поездки в Идзу к Мурао.
   Но Соэду больше всего сдерживало то, что  француженка  оказалась  женой
Ногами. Иначе он давно уже набрался бы мужества и поделился бы с Такако  и
Кумико своими догадками. Но имел ли он право говорить  им  о  том,  что  у
Ногами есть другая жена? Он не посмел бы сказать об этом не только Такако,
но даже сидевшему перед ним Асимуре.
   Слов нет, Асимуре можно было бы  открыться,  думал  Соэда,  но  все  же
опасно - а вдруг Асимура о его предположениях  расскажет  Сэцуко,  уже  не
говоря о Такако и Кумико. Какое это будет для них потрясение!
   Разумеется, Кумико и ее мать обрадуются,  узнав,  что  Ногами  жив.  Но
когда им станет известно о француженке - новой жене Ногами, -  их  радость
мгновенно померкнет...
   Итак, Асимура, желая  поведать  о  своей  встрече  с  Ногами,  начал  с
прогулки в Восточный парк, но тут же остановился. Соэда тоже: сказал,  что
ездил в Идзу, и умолк, так и  не  осмелившись  рассказать  о  цели  своего
визита.
   - Вот как? Значит, вы побывали в Идзу? - Асимура сделал вид, будто  эта
новость его заинтересовала.
   - Да, пришлось съездить по одному  делу.  Утром  выехал  и  только  что
возвратился в Токио - вскоре после вашего звонка в редакцию.
   - Похоже, у вас уйма работы, - посочувствовал Асимура.  -  И  все-таки,
раз  вы  были  в  Идзу,  надо  было  хотя-бы  денек  провести  на  горячих
источниках.
   - К сожалению, не удалось.
   - На каком же курорте в Идзу вы побывали?
   - В Фунабара.
   - Слышал, слышал, это, кажется, там изумительно готовят  дичь.  Мне  об
этом один знакомый рассказывал...
   Ужин окончился, подали чай. После чая время на откровенную беседу  едва
ли останется, подумал Соэда.
   - Извините, что  я  заставил  вас  приехать  сюда,  -  сказал  Асимура,
испытывая неловкость из-за глупого положения, в которое сам себя поставил.
- Особого дела у меня к вам не было. Просто захотелось повидаться.
   Соэда молча посмотрел на Асимуру.
   - Понимаете, я посчитал своим долгом  поблагодарить  вас  за  внимание,
которое вы уделяете Кумико.
   - О чем вы говорите! - воскликнул Соэда.
   - Ну хорошо, тогда пойдемте, - сказал Асимура, взяв свой  портфель.  Он
медленно  направился  к  выходу.  В  этой  медлительности  Соэда  усмотрел
непонятную нерешительность, в которой все еще пребывал Асимура.
   Но подходящий момент был упущен. Они спустились на первый  этаж,  здесь
по-прежнему было много студентов, некоторые,  завидев  Асимуру,  кланялись
ему.
   Выйдя на улицу, они молча дошли до трамвайной остановки,  близ  которой
выстроились в ряд букинистические лавки.
   - Вы где живете, господин Соэда? - спросил Асимура.
   - В Сиба, квартал Атаго. Там наше общежитие для холостяков.
   - А мне в другую сторону, но я вас подвезу.
   Асимура поднял  руку  и  остановил  проезжавшее  такси.  В  машине  они
молчали, а через несколько минут Соэде уже надо было выходить. Да и  общей
темы для разговора не находилось.
   В странном настроении Соэда простился с Асимурой.
   Он медленно шел по знакомой улице. Не верится,  что  Асимура  пригласил
его только для того, чтобы поблагодарить за заботу о Кумико. Наверняка  он
хотел поговорить о другом, но почему-то не решился.
   Что же хотел сказать ему Асимура? И почему не сказал?
   Ну а что, если Асимура, как и он, верит, что Ногами жив? Это  настолько
серьезно, что ни жене, ни Кумико, ни Такако сказать об этом нельзя.  Но  и
молчать он не в силах. Может быть, поэтому он решил встретиться со мною?
   - Да,  именно  так,  Асимура  находится  в  положении,  сходном  с  его
собственным.
   Соэду охватило запоздалое сожаление: надо было ему  первому  сказать  о
своих предположениях, тогда Асимура, возможно, ответил  бы  откровенностью
на откровенность. Соэде не терпелось узнать, насколько Асимура уверен, что
Ногами жив, и откуда он это взял.
   Его вывели из  задумчивости  огни  станции  Отяномидзу.  Казалось,  что
платформа плыла в темноте, словно корабль.
   И в этот момент Соэду осенило - он понял скрытый смысл  того,  что  при
прощании сказал ему Мурао: поезжай в Иокогаму, в Гранд-отель!  Ну  конечно
же, надо ехать - и не одному, а вместе с Кумико.



        23

   Хозяин гостиницы "Цуцуия" шел по  длинному  коридору  в  свою  комнату,
находившуюся за кухней и спальней для обслуживающего персонала.
   Сегодня к вечеру раньше, чем обычно, стали  появляться  желающие  снять
номера на ночь. Гостиница стояла на бойком месте, и постояльцев -  хотя  и
не слишком высокого ранга - всегда было много.
   Хозяин открыл дверь, вошел и остановился посреди комнаты. У стены стоял
довольно старый стол. Эту комнату хозяин  обычно  убирал  сам,  никому  не
доверяя.  Здесь  царил  идеальный  порядок,  который  свидетельствовал  не
столько о прирожденной аккуратности, сколько о привычке,  приобретенной  в
прошлом.
   Хозяин,  продолжая  стоять  посреди  комнаты,   прежде   всего   бросил
внимательный взгляд на стол. Электрическая лампочка, свисавшая с  потолка,
освещала резко выдающиеся на  его  лице  скулы  и  оставляла  затемненными
впадины на щеках.
   На лице хозяина застыло напряженное выражение. Он  внимательно  оглядел
комнату, куда посторонним вход был строго-настрого запрещен.
   Ему казалось, будто в комнате что-то неуловимо изменилось  после  того,
как он заходил сюда в последний раз. Словно кто-то здесь побывал и  привел
в движение заполнявший комнату воздух.
   Один за другим он  оглядел  предметы,  лежавшие  на  столе:  конторские
книги,  чернильницу,  ручку,  пачку  сигарет,  карандаш,  стопку  почтовой
бумаги. На каждом предмете у него были свои,  хотя  и  примитивные  метки.
Конторские книги были сложены особым  образом,  в  определенном  положении
оставлены чернильница и ручка, стопка почтовой бумаги  положена  чуть-чуть
косо. Он с первого взгляда мог определить, дотрагивался ли кто-либо в  его
отсутствие до этих предметов.
   Все  оставалось  на  своих  местах:  и  конторские  книги,  и  ручка  с
чернильницей, и стопка почтовой бумаги. Вот  только  обложка,  накрывавшая
почтовую бумагу сверху, была слегка сдвинута:  словно  кто-то  приподнимал
обложку и перелистал несколько листков.
   Хозяин открыл дверь, выглянул в коридор и окликнул служанку:
   - Эй, Отанэ, пойди сюда!
   Из комнат второго этажа доносились громкие голоса  постояльцев.  Хозяин
хлопнул в ладоши и еще раз позвал служанку.
   Где-то вдалеке откликнулся женский голос, и  почти  сразу  же  в  конце
коридора показалась круглолицая краснощекая девушка.
   - Вы меня звали, хозяин?
   - Зайди сюда. - Он пригласил ее в комнату.
   - Кто-нибудь заходил в эту комнату в  мое  отсутствие?  -  спросил  он,
бросив на служанку пронзительный взгляд.
   - Нет, - ответила служанка, встревоженно глядя на строгое лицо хозяина.
   - Может быть, Офуса? - Хозяин назвал имя второй служанки.
   - Не знаю, но, пока вы были в конторе, я и  Офуса  обслуживали  гостей.
Думаю, у нее не было ни одной свободной минутки, чтобы сюда заглянуть.
   Хозяин задумался, потом спросил:
   - Где сейчас Эйкити?
   - Кажется, дежурит у входа.
   - Так-так.
   - Хозяин, у вас что-нибудь пропало?
   - Нет, дело не в этом...
   Служанка удивленно посмотрела на хозяина.
   - Ну хорошо. Раз, говоришь, никто не заходил, значит, так оно  и  есть.
Тебе ведь известно, что сюда я никому не разрешаю заходить?
   - Я и не захожу.
   - Знаю, знаю! Ладно, возвращайся наверх.
   Выпроводив служанку, хозяин закрыл дверь и сел  за  стол.  Он  выдвинул
один за другим все ящики и внимательно просмотрел их  содержимое.  Никаких
признаков того, что кто-то в них копался, он не обнаружил.
   Он вытащил из нагрудного кармана сигарету, чиркнул спичкой и затянулся.
Курил он долго, пока не выкурил сигарету до конца.
   Со второго этажа послышались  громкие  мужские  голоса  и  смех.  Потом
кто-то стал спускаться вниз по лестнице.
   Хозяин некоторое время прислушивался к  этим  звукам,  потом,  раздавив
окурок в пепельнице, поднялся из-за стола,  подошел  к  стенному  шкафу  и
открыл дверцу. В шкафу высилась горка ватных одеял и матрасов, сложенных в
идеальном порядке. Так аккуратно их мог уложить лишь солдат, не  один  год
проведший в казарме.
   Хозяин сунул руку между одеялами и вытащил узкую коробку  для  хранения
носовых платков. Под тяжестью одеял крышка коробки продавилась.
   Он поставил коробку на стол и снял  крышку,  в  коробке  лежала  стопка
почтовой бумаги - верхние четыре или пять листков были исписаны.
   Хозяин начал читать написанное, попутно кое-что вычеркивая и исправляя.
Потом стал быстро писать. Время от времени он останавливался, закуривал, а
затем писал дальше. На его лице застыло  суровое  выражение,  которое  еще
больше подчеркивали глубокие морщины, прорезавшие лоб.
   Заслышав приближающиеся по коридору шаги, он поспешно накрыл написанное
листком чистой бумаги.
   - Хозяин! - донесся из-за двери голос служанки.
   - Чего тебе? - недовольно спросил он, слегка приоткрыв дверь. -  В  чем
дело, говори скорее.
   Служанка вошла в комнату и испуганно замерла, увидев злое лицо хозяина.
   - Постоялец, занявший Кленовую комнату, просит перевести его в большую.
Эта ему мала.
   - Большая комната уже занята, в десять часов туда приедут.  Скажи,  что
других комнат нет.
   - Я ему объяснила, но он требует.
   - Скажи, что нет, - раздраженно сказал хозяин.
   - Хорошо, пусть будет доволен тем, что есть.
   - Нет! Скажи, что вообще ничего нет.
   - Что?!
   - Пусть убирается, и никакой платы не бери.
   Служанка оторопела. Должно быть, хозяин сегодня перегрелся  на  солнце,
решила она и поспешно вышла.
   Хозяин снова взялся за перо, его лицо сохраняло мрачное  выражение.  Он
писал еще около часа и  всего  исписал  десять  листков  почтовой  бумаги.
Немало он потратил времени, чтобы столько написать! Но ведь  это  было  не
обычное письмо.
   Хозяин достал из ящика стола конверт, тщательно написал на нем адрес, а
на  обратной  стороне  -  свою  фамилию:  Цуцуи.  Потом  аккуратно  сложил
исписанные листки и  собирался  уже  было  вложить  их  в  конверт,  когда
какой-то звук заставил его насторожиться. Он поспешно спрятал  письмо  под
стопку  конторских  книг,  поднялся  и  тихо   отворил   окно.   Свет   от
электрической лампочки упал на ветки аралии, росшей под окном.
   - Кто тут? - крикнул Цуцуи, вглядываясь в темноту.
   - Это я, Эйкити, - ответил сидевший под  окном  на  корточках  мужчина,
поднимая голову. Это был тот самый  мужчина  в  рабочей  куртке,  которого
встретил Соэда при последнем посещении гостиницы.
   - Ты, Эйкити? Что ты тут делаешь?
   - Сточная канава засорилась, я решил ее немного почистить, днем некогда
было, вот я и занялся ею сейчас.
   - Та-ак... И давно ты здесь?
   - Нет, только пришел.
   - Понятно,  но  сегодня  много  приезжих,  иди-ка  лучше  в  вестибюль,
встречай их, а очисткой канавы займешься  днем,  когда  виднее,  -  сказал
Цуцуи и закрыл окно.
   Он постоял некоторое время у окна, прислушиваясь  к  звуку  удаляющихся
шагов работника и к шелесту  листьев  аралии,  которую  он,  должно  быть,
задел, уходя.
   Цуцуи вернулся к столу, вытащил письмо и густо  смазал  конверт  клеем.
Потом достал из ящика две марки и наклеил  их  в  углу  конверта  с  такой
точностью, будто они были отпечатаны на нем в типографии. Потом  он  встал
из-за стола, сунул  конверт  в  карман  и  похлопал  по  карману,  как  бы
удостоверяясь, что конверт на месте.
   Потом он прошел через вестибюль и у  дверей  сунул  ноги  в  деревянные
сандалии, которыми пользовались постояльцы, выходя на улицу.
   - Вы куда, хозяин? - спросила проходившая мимо служанка.
   - По делу, скоро вернусь, - буркнул Цуцуи и вышел на улицу.
   Мимо гостиницы хозяин шел медленно, но, завернув за угол, ускорил шаги,
а потом даже побежал. Сандалии громко стучали в вечерней тишине.
   Но вот и почтовый ящик, он висит на малолюдной улице позади станции.
   Цуцуи вытащил из кармана письмо и просунул его в щель почтового  ящика.
Несколько секунд он еще не колебался, потом разжал пальцы и  услышал,  как
письмо упало на дно ящика.
   Обратно он шел медленно, еле передвигая ноги, словно вся  эта  операция
совершенно его обессилила. Про себя он повторял фразу за фразой содержание
только что брошенного в ящик письма.
   Внезапно позади зажглись фары автомашины, свет отбросил на  дорогу  его
длинную черную тень. Цуцуи настолько был  занят  своими  мыслями,  что  не
обратил внимания на эту  машину,  хотя  она  стояла  здесь  с  потушенными
фарами, еще когда он торопился к станции.
   Большая черная машина иностранной марки, поравнявшись с ним,  замедлила
ход.
   - Послушайте, - обратился к нему водитель, - не знаете ли случайно, где
здесь живет Ямаока?
   Цуцуи обернулся. Внутри машины было темно. При слабом уличном освещении
он разглядел лишь продолговатое лицо водителя, которому на вид можно  было
дать лет двадцать пять.
   Ничего особенного в этом вопросе не было: просто  водитель  решил,  что
Цуцуи - местный житель и может сообщить ему нужный адрес.
   - Господин Ямаока? - переспросил Цуцуи, пытаясь вспомнить всех соседей.
   - Погоди,  дай-ка  я  сам  расспрошу,  -  послышался  другой  голос  из
открывшейся дверцы салона.
   В обычных машинах, когда открывают дверцу,  всегда  зажигается  верхний
свет. В этой же почему-то он не зажегся. Цуцуи на это не обратил внимания.
   - Простите за беспокойство, - донесся голос  изнутри  машины,  и  Цуцуи
увидел шевельнувшуюся там фигуру. - Мы  никак  не  можем  найти  господина
Ямаоку по имеющемуся у нас адресу. Может быть, вы его знаете, он служит  в
министерстве земли и леса.
   - К сожалению, ничем не могу вам помочь, - ответил  Цуцуи,  перебрав  в
памяти знакомые фамилии соседей.
   И тогда из машины донесся еще один голос:
   - Если не ошибаюсь, вы хозяин гостиницы "Цуцуия"?
   Голос прозвучал дружески, даже чуть-чуть фамильярно.
   - Да, а вы кто будете? - удивленно спросил Цуцуя, наклоняясь к открытой
дверце. Голос был незнакомый, и Цуцуи решил, что это один из  его  прежних
постояльцев.
   - Неужели не узнаете?
   Человек высунул голову из машины, но при слабом освещении Цуцуи не смог
разглядеть лица.
   - Простите, не узнаю.
   - А вы подойдите ближе.
   Цуцуи сделал шаг к машине и в то же мгновение получил сильный толчок  в
спину. Ударил его водитель, незаметно вышедший из машины и  оказавшийся  у
него за спиной.
   Падая, Цуцуи почувствовал, как сильные руки схватили  его  за  плечи  и
втащили в машину. В следующий момент он  оказался  на  полу  машины  между
сиденьем водителя и ногами сидевших в салоне.
   Машина рванулась вперед,  быстро  набирая  скорость.  Все  произошло  в
течение считанных секунд.
   Затем кто-то, схватив его за шиворот, потянул  вверх.  Он  оказался  на
сиденье между двумя мужчинами.
   - Что вам нужно! -  закричал  Цуцуи,  но  тут  чьи-то  железные  пальцы
сдавили ему горло.
   Цуцуи решил, что его душат. Но пальцы на горле  сильнее  не  сжимались,
хотя дышать было тяжело. Он понял, что горло ему сжимают, чтобы он не  мог
кричать. Машина мчалась по темным улицам на большой  скорости.  Район  был
хорошо известен Цуцуи,  но  сейчас  это  не  имело  значения,  ибо  хозяин
гостиницы был отрезан от внешнего  мира.  Светящиеся  неоновыми  вывесками
магазины, медленно идущие пешеходы, мчащиеся навстречу автобусы, сидящие в
них пассажиры - все это, как и  полицейские-регулировщики,  уже  не  имело
никакого отношения к Цуцуи, жизни которого угрожала смертельная опасность.
   - Еще немного терпения, - услышал он низкий, хрипловатый  голос  одного
из мужчин. - Не  очень  комфортабельно,  но  ничего  не  поделаешь:  вдруг
вздумаешь звать на помощь.
   Цуцуи попытался было жестами  дать  понять,  что  звать  на  помощь  не
собирается, но сидевшие рядом мужчины, словно в тиски, зажали его руки.
   Шоссе  сменилось  широкой   автострадой.   Снова   миновали   несколько
перекрестков. Всякий раз, когда машина останавливалась  на  красный  свет,
мужчины, сидевшие по бокам, широкими спинами загораживали боковые стекла.
   Машина свернула в район Мэгуро. Миновали храм Юдендзи, и вскоре  машина
нырнула под эстакаду  Восточного  шоссе.  Цуцуи  по-настоящему  испугался,
когда машина помчалась  в  направлении  Сангэндзяя:  у  него  были  на  то
основания - он вспомнил, с кем несколько  дней  назад  уже  проделал  этот
путь. Цуцуи застонал.
   - Веди себя тихо, - словно ребенку, строго сказал сосед слева, -  иначе
сделаем больно.
   Мужчины,  сидевшие  по  обе  стороны  от  него,  обладали  атлетическим
телосложением, и эти слова были не пустой угрозой.
   У оживленного  перекрестка  Сангэндзяя  красный  свет  заставил  машину
остановиться. Цуцуи проводил взглядом ярко освещенную  электричку.  Рядом,
спереди и сзади, ожидая зеленого света,  стояли  бесчисленные  машины,  но
никто из сидевших в них не обратил внимания на ту машину, где сидел Цуцуи.
   Вспыхнул зеленый свет светофора, машины ринулись вперед,  и  никому  не
было дела до владельца гостиницы "Цуцуия".
   Шел одиннадцатый час, когда  машина,  миновав  станцию  Кедо  и  сделав
крутой поворот, помчалась по узкой темной улице.
   Вскоре дома кончились, и машина поехала по проселочной дороге,  по  обе
стороны которой чернели поля и рощи. Затем она свернула на еще более узкую
дорогу, похожую на обыкновенную тропинку. По крыше машины застучали  ветки
деревьев - значит, они въехали в рощу. Жилых  домов  тут  же  не  было,  и
вскоре машина остановилась. Ночью в такое место вряд ли кто заглянул бы по
своей воле. Здесь кричи не кричи - никто не услышит.
   - Извини за доставленные неудобства, - сказал мужчина. Клещи, сжимавшие
горло Цуцуи, ослабли. - Ты вел себя молодцом - ни разу за  всю  дорогу  не
крикнул.
   - А что толку кричать? - сказал Цуцуи.
   - Ты прав, Кадота, - сказал мужчина.
   Владелец гостиницы замер от неожиданности, услышав свое настоящее имя.
   - Когда вы узнали? - ровным голосом спросил он.
   - Далеко не сразу после того, как здесь был убит Тадасукэ Ито, - в  тон
Кадоте, спокойно ответил мужчина. - Нам пришлось положить  немало  сил  на
розыски убийцы. Мы ведь понимали, что за этим убийством  скрывается  нечто
более серьезное.
   - Значит, с бывшим подполковником Ито вы продолжали быть в  контакте  и
после окончания войны?
   - Ты удивительно догадлив.
   - Как называется ваша организация?
   - Это к делу  не  относится,  в  данном  случае  нет  необходимости  ее
называть. Скажу только, что нашу группу объединяли с бывшим подполковником
Ито общие цели.
   - Откуда вы узнали мое настоящее имя? Вам сообщил Ито?
   -  Нет,  мы  не  от   Ито   узнали,   что   бывший   стажер   японского
представительства  в  нейтральной  стране  Гэнъитиро  Кадота  и   нынешний
владелец гостиницы "Цуцуия" в Синагаве Гэндзабуро Цуцуи -  одно  и  то  же
лицо. Правда, Ито однажды сказал нам, что стажер Кадота находится в Токио.
Больше он не хотел ничего  сообщать,  все  еще  питая,  очевидно,  к  тебе
дружеские чувства.
   - Когда же вы все-таки узнали?
   - Когда выяснили, где останавливался Ито по  приезде  в  Токио.  Честно
говоря, сначала мы ничего не  подозревали.  Что  ж  тут  необычного,  если
человек,  приехавший  из  провинции,  остановился  в  гостинице  "Цуцуия".
Правда, нам поначалу было неясно, почему он поехал в район Сэтагая. Версию
о том, что Ито привезли туда насильно, мы сразу же отбросили. Несмотря  на
солидный возраст, он все же имел  третий  дан  по  борьбе  дзю-до.  Такого
человека силой не затащишь.
   - И что же?
   - Мы пришли к выводу, что кто-то  обманным  путем  заманил  его  в  это
место. И этот кто-то и был его убийцей. Причем  задушить  такого  сильного
человека,  как  Ито,  можно  было,  если  накинуть  ему  шнурок  на  горло
неожиданно. Но потерять бдительность настолько Ито мог лишь в том  случае,
если человек, шедший рядом с ним, был хорошо ему знаком.
   - Так, - согласно кивнул головой Кадота. - И вы сразу стали подозревать
меня?
   - Нет, для этого потребовалось время. В самом деле, розыск длился очень
долго. Дело в том, что оставалась неясной причина, побудившая  Ито  срочно
приехать в Токио. До сих пор он всегда извещал нас заранее о своем приезде
в столицу. И только на этот раз ничего не сообщил. Ведь мы узнали  о  том,
что Ито находился в Токио, лишь из газеты,  поместившей  извещение  о  его
убийстве... А ведь он был  наш  соратник.  Он  лишь  для  виду  занялся  в
провинции галантерейной торговлей, на самом же деле  продолжал  оставаться
активнейшим борцом, посвятившим себя патриотическому служению  родине.  Но
для того,  чтобы  тщательно  скрыть  свою  деятельность,  он  поселился  в
провинции, вел скромный образ жизни и даже  не  вступил  в  Лигу  братства
бывших военных, которая была создана после войны.
   - А дальше? - спросил Кадота.
   - Итак, оставалась неясной  причина  приезда  Ито  в  Токио,  хотя  мы,
безусловно, были уверены, что между его приездом и убийством  существовала
тесная связь. Поэтому вначале мы занялись  выяснением  причин,  побудивших
его приехать в Токио. Прежде всего мы послали письмо его  приемному  сыну,
но тот ничего вразумительного нам ответить не смог. Нам удалось  выяснить,
что накануне убийства Ито ездил в Дэнэнтефу и Аояму. Мы  проверили  списки
всех жителей этих районов и натолкнулись на  интересный  факт:  оказалось,
что в Дэнъэнтефу  проживает  Таки  -  бывший  главный  редактор  известной
газеты, а в Аояме - начальник отдела в департаменте стран  Европы  и  Азии
министерства иностранных дел Мурао. Это позволило нам сделать первый шаг к
разгадке. Ведь Мурао находился  на  дипломатической  работе  в  том  самом
представительстве в нейтральной стране, где ты  был  стажером,  а  Таки  -
спецкором газеты. Но ведь в том  же  представительстве  служил  и  военный
атташе Ито. Вот почему поездки к Таки и Мурао,  да  еще  такие  поспешные,
невольно наводили на мысль о том, что стряслось нечто экстраординарное.
   Пока один из мужчин говорил, другой крепко держал Кадоту за руки.
   - И это действительно было так, ибо Ито встретился,  можно  сказать,  с
призраком. В книге посетителей одного из храмов он наткнулся  на  подпись,
сделанную этим призраком... Дальше все было уже просто. Мы догадались, что
посещение Таки и Мурао было связано с намерением Ито  выяснить  кое-что  о
дипломате, служившем одновременно с  ними  в  представительстве.  В  сорок
четвертом году там умер первый секретарь  Кэнъитиро  Ногами.  Вроде  бы  в
связи с болезнью его поместили в швейцарскую больницу, где он и скончался.
По крайней мере  так  сообщалось  в  газетах.  Вот  мы  и  подумали,  что,
обнаружив в книге посетителей знакомый почерк, Ито помчался в Токио, чтобы
выяснить у Таки и Мурао, действительно  ли  Ногами  умер...  Потребовалось
немало времени, прежде чем мы пришли к этому выводу. Но и тогда мы еще  не
знали, что Кадота и владелец гостиницы "Цуцуия" - одно и то же лицо.
   В ночной тишине послышался отчетливый шум проходившей электрички,  хотя
до нее было не меньше километра.
   - Итак, мы предположили, что Ногами вовсе не умер.  Ничем  иным  нельзя
было объяснить поспешный приезд Ито в столицу и его визиты к Таки и Мурао.
И все же твердой уверенности у нас не было: ведь о смерти  Ногами  в  свое
время было опубликовано официальное сообщение. На всякий случай мы  решили
проверить семью Ногами и выяснили, что у вдовы, по-видимому,  нет  и  тени
сомнения относительно кончины  мужа.  Отсюда  следовало,  что,  даже  если
Ногами жив и приехал в Японию, он не сообщил об этом ни  жене,  ни  другим
родственникам. Возникает вопрос: почему?  Нас  это  заинтересовало,  и  мы
решили  выяснить  причину  столь  странного  его  поведения.  Вначале   мы
попытались расспросить об этом Хаки, но после нашего первого к нему визита
он быстренько уехал из Токио на горячие источники Асама. Мы отыскали его и
там. Он встревожился, но ничего нам не сказал и сразу после нашей  встречи
скрылся на горном курорте в Татэсине. Одновременно он подал в  отставку  с
поста  директора-распорядителя   Ассоциации   по   культурным   связям   с
зарубежными   странами...   Его   поспешная   отставка   показалась    нам
подозрительной,  и,  когда  мы  встретились  в  Татэсине  и  спросили  его
напрямик, где находится Ногами,  он  ответил,  что  Ногами  умер,  но  его
побледневшее от страха лицо сказало нам больше всяческих слов.
   - Да, он типичный интеллигент и слабый духом человек, - сказал Кадота.
   - Правильно. И когда мы как следует на него нажали, он признался,  что,
хотя сам в точности ничего не знает, смерть Ногами далеко  не  достоверна,
поскольку  ни  один  японец  не  был  свидетелем  его  последних  минут  в
швейцарской больнице. Тогда мы спросили у Таки: если Ногами не умер, зачем
понадобилось официальное сообщение о его кончине?..
   - Что же ответил Таки?
   -  Сказал,  что  не  знает.  Тогда  мы  через  наши  каналы   проверили
деятельность  Ногами  в   бытность   его   первым   секретарем   японского
представительства и выяснили: японский дипломат Ногами  работал  в  пользу
врага. И это в тот момент, когда Япония вела ожесточенную войну!
   Словами не передать наше возмущение  и  негодование.  Ногами  стремился
добиться скорейшей капитуляции Японии и в этих целях вступил в  контакт  с
находившимся  в  то   время   в   Швейцарии   руководителем   американской
стратегической разведки и с разведывательными органами Англии. Стало ясно,
что официальное сообщение о смерти Ногами не что иное, как  камуфляж,  для
того чтобы он мог  принять  гражданство  другой  страны.  По-видимому,  он
сбежал из швейцарской больницы в Англию, где совместно  с  представителями
союзных держав стал добиваться скорейшей капитуляции Японии.  В  то  время
Швейцария  была  центром  разведывательной   деятельности   этих   держав.
Американскую разведку  возглавлял  чрезвычайно  опытный  человек,  ставший
впоследствии руководителем  Центрального  разведывательного  управления  и
пользовавшийся абсолютным доверием Рузвельта. Английские разведчики  имели
прямой  контакт  с  Уинстоном  Черчиллем.  Попав  в  сети   этих   матерых
разведчиков, Кэнъитиро Ногами в конечном счете стал на путь  предательства
родины.
   - И что же дальше? - тихо спросил Кадота.
   - Безусловно, такие типы имелись и в японских правительственных кругах.
Каким бы выдающимся человеком  ни  был  Ногами,  осуществление  задуманной
операции в одиночку было ему не под силу. Поэтому, вне  всякого  сомнения,
он  поддерживал  секретную  связь  с   проанглийской   и   проамериканской
группировкой,  окопавшейся  в  правительстве.   И   эта   ядовитая   змея,
притаившаяся на груди у льва, своими действиями заставила Японию  сдаться,
хотя японская армия обладала  достаточными  силами  и  вооружением,  чтобы
продолжать длительное сопротивление.
   - Но послушайте!..
   - Подожди. Ты хочешь сказать, что один Ногами не  мог  добиться  такого
результата.  Трудно,  конечно,  измерить,  насколько   его   предательская
деятельность способствовала столь огромному  по  значению  событию,  каким
явилась капитуляция Японии. И все же... И все же не  может  быть  прощения
человеку, который, будучи японским дипломатом, вступил на путь  сговора  с
вражеской стороной во время  войны,  отказался  от  своего  гражданства  и
содействовал поражению в войне нашей Великой империи. Мы ему этого никогда
не простим, - сказал мужчина, возвысив голос. - Наверно, Ито  тоже  верил,
что Ногами умер, - продолжал он после некоторой паузы, - но  потом  понял,
что это был камуфляж и Ногами - живой и здоровый - приехал теперь в Японию
развлечься. Это возмутило бы не только Ито, но и любого гражданина Японии:
допустимо  ли,  чтобы  предатель  родины  тайно  пробрался  в   Японию   и
преспокойно разгуливал по нашей земле?! Ито, несомненно, сразу по  приезде
в Токио направился к Таки и Мурао, сказал им, что Ногами, по-видимому, жив
и  в  настоящий  момент  находится  в  Японии,  и   настойчиво   стал   их
расспрашивать, где его можно найти. Однако  оба  они  притворились,  будто
ничего не знают. Это, конечно, наше предположение, но, думаю,  оно  вполне
обоснованно. Несмотря на их лживые заверения, Ито им не поверил. В  то  же
время он начал догадываться об истинном лице  Ногами.  На  эту  мысль  его
навело присутствие в столице еще одного важного лица.
   Во время войны Ногами был связан с морской группировкой.  Ведь  морской
флот с самого начала был противником решительной позиции в войне.  Поэтому
и в представительстве Японии в нейтральной стране все  время  существовала
вражда  между  представителями  армии  и  военно-морского  флота.  Ногами,
вступив в сговор с морской группировкой и пользуясь ее тайной  поддержкой,
бежал из швейцарской больницы - скорее  всего,  как  мы  уже  говорили,  в
Англию. Причем этому непосредственно содействовал еще один  человек.  Этим
человеком  был...  ты,  Кадота.  Именно  тебе,  стажеру  Кадоте,  поручили
сопровождать Ногами в швейцарскую больницу.
   Когда Ито узнал,  что  Ногами  жив,  он  впервые  почувствовал  к  тебе
недоверие. Должно быть, он со всей настойчивостью стал тебя расспрашивать,
и ты в конце концов не выдержал и во всем ему признался. Тогда Ито  пришел
в сильное возбуждение и потребовал,  чтобы  ты  немедленно  привел  его  к
Ногами. Он принял решение убить предателя родины...
   Издалека  донесся  какой-то  шум.  Мужчина  высунулся   из   машины   и
прислушался. Убедившись, что ничего подозрительного нет, он продолжал:
   - Да, Кадота, именно ты помог Ногами бежать. Теперь понятно, почему  ты
подал в отставку и ушел из министерства иностранных дел. После всего,  что
случилось, тебе нельзя было там оставаться... Я думаю, что и сейчас Ногами
приехал в Японию не без твоей помощи. И ты, и Хаки с Мурао знаете, где  он
сейчас находится. Ведь так?
   - Считайте, что так, - четко выговаривая слова, произнес Кадота.
   - Далее ты подумал, что разгневанный Ито  может,  чего  доброго,  убить
Ногами. Мало того, ты испугался, что,  если  Ито  это  сделает,  вся  ваша
тогдашняя секретная деятельность  всплывет  на  поверхность.  И  ты  решил
прикончить Ито.
   Вдалеке темноту прорезал свет автомобильных фар.
   - Вероятно, ты пообещал Ито проводить его к Ногами. И вот наступил  тот
самый вечер. Ты предупредил Ито,  что  вместе  выходить  из  гостиницы  не
стоит, и вы, чтобы не привлекать  к  себе  внимания,  поодиночке  покинули
гостиницу и встретились в заранее условленном месте. Затем ты  привел  Ито
на окраину Сэтагая. Возможно, сначала вы сели в  такси  и  вышли  довольно
далеко от намеченного тобой места. Потом отправились туда  пешком.  Должно
быть, ты  опасался,  что  такси  может  навести  на  след,  и  к  тому  же
рассчитывал, что, пока вы пешком дойдете до  места,  достаточно  стемнеет.
Ито  полностью  тебе  доверял,  спокойно  шел  рядом  и  поэтому  оказался
совершенно беззащитным, когда ты  неожиданно  набросился  на  него  сзади,
накинул на шею шнурок и начал душить. Взгляни, вон там ты его  задушил.  -
Мужчина указал пальцем туда,  где  вдалеке  виднелись  редкие  огоньки,  а
вокруг простирались поля и чернело мелколесье, окутанные кромешной  тьмой.
- Нам пришлось немало потрудиться,  пока  мы  выяснили,  что  убийцей  был
именно ты. Сначала мы  задались  целью  узнать,  почему  Ито  оказался  на
окраине Сэтагая. В то время нам еще не было известно,  что  настоящее  имя
владельца гостиницы "Цуцуия" - Кадота, и мы терялись в  догадках:  что  за
человек сопровождал  Ито  в  Сэтагая?  Со  слов  Ито  мы  узнали  о  твоем
пребывании в Токио и решили, что,  по-видимому,  его  сопровождал  ты,  но
разыскать тебя сразу не смогли... Мы специально отправили своего  человека
к тебе на  родину.  Ему  удалось  выяснить,  что  ты,  подав  в  отставку,
некоторое время слонялся без дела, а  потом  уехал  в  Токио,  после  чего
вскоре прошел слух о твоей смерти. Не исключено, что  к  раздуванию  этого
слуха приложил руку Мурао. В чем-то это походило  на  операцию  с  Ногами,
когда тому потребовалось освободиться от японского гражданства  и  бежать,
Вначале мы думали, что Ито был в Токио лишь у Таки и Мурао, но вскоре  нам
показалось  это  странным.  Вызывал  подозрение  и  тот  факт,   что   Ито
остановился именно в гостинице "Цуцуия". К сожалению, мы не располагали ни
одной фотографией бывшего стажера Кадоты,  потому  до  последних  дней  не
знали, что это он скрывается под личиной хозяина гостиницы "Цуцуия".
   - Это вы стреляли в Мурао? - перебил Кадота.
   - Да, мы.
   - Зачем вам это понадобилось?
   - А тебе разве не ясно? Мы были  уверены,  что  Таки  и  Мурао  кое-что
известно. Но мы потеряли след Таки, когда он сбежал с курорта в  Татэсине.
Он ведь страшно боялся нашего  преследования.  Мурао  в  какой-то  степени
обезопасил себя, уйдя  под  защиту  такой  организации,  как  министерство
иностранных дел.  Однако  мы  должны  были  любым  путем  заставить  Мурао
расколоться и решили припугнуть его. Член нашей организации узнал накануне
о том, что Мурао под чужой фамилией остановился в Киото в отеле  М.  Убить
его было проще простого, но мы хотели лишь нагнать на него страху.
   - Я так и думал.
   - Вот как? Значит, ты был в  курсе  событий?  Может,  ты  сообщишь  нам
сейчас и где находится Ногами?
   - Этого я сделать не могу, - твердо заявил Кадота. - Вам ведь известно,
что меня связывали с Ногами особые отношения. Это все верно,  что  Ногами,
якобы   заболев,   уехал   в   Швейцарию,   где   установил   контакт    с
разведывательными органами союзных держав. Однако это он  делал  лишь  для
того, чтобы добиться окончания войны и таким образом спасти японский народ
от катастрофы... Он понимал: поражение Японии  в  войне  неизбежно  и  оно
неумолимо  приближается.  Но  армейская  группа,  в   которую   входил   и
подполковник Ито, с тупым упорством  настаивала  на  продолжении  войны  и
ввергла в конечном счете японский народ в беду.
   - Значит, как мы и думали, именно ты помог Ногами бежать?
   - Считайте,  как  хотите.  Я  просто  придерживался  его  взглядов.  Мы
установили тайные контакты с нашими зарубежными морскими атташе, а также с
высокопоставленными чиновниками  в  правительстве,  которых  вы  называете
"ядовитой змеей, притаившейся на груди  у  льва".  Несомненно,  переход  в
противный лагерь Ногами не мог осуществить в одиночку.
   В этот момент их осветил яркий свет фар незаметно подъехавшей машины.
   Машина  остановилась  и  сразу  же  потушила  фары.   Послышался   звук
открываемой дверцы, затем - шаги приближающегося человека. Кадоту удивило,
что  окружавшие  его  люди  не  проявили  при   этом   никаких   признаков
беспокойства.
   - Благодарю за труды, - заговорил подошедший. - Разговор закончен?
   - В общих чертах да, - ответил мужчина, беседовавший с Кадотой. Другой,
который все время держал Кадоту за руки, вышел из  машины,  уступая  место
вновь прибывшему.
   Машина качнулась, сиденье под тяжестью  этого  человека  заскрипело.  В
темноте Кадота не мог различить его лица, но сразу ощутил боль, когда тот,
словно тисками, сжал кисть его руки.
   - Извините,  хозяин,  за  доставленное  беспокойство,  -  сказал  вновь
пришедший.
   - Так это ты?! - воскликнул Кадота.
   - Вы, хозяин,  кажется,  в  последнее  время  стали  меня  подозревать.
Придется назвать вам свое настоящее имя, не все же  время  мне  оставаться
вашим работником Эйкити. Я Дзекю Такэи - руководитель общего  отдела  Лиги
национального  возрождения  Японии,  а   это   члены   руководства   лиги:
председатель Синъити Окано и вице-председатель Тоедзо  Сугисима.  Запомни!
Правда, не уверен, что это тебе понадобится.
   - Я готов умереть. Когда-нибудь это должно было случиться.
   - Тебе не откажешь  в  смелости...  Узнали,  где  находится  Ногами?  -
обратился он к своим друзьям.
   - Пока молчит.
   - Вот как? Ты, Кадота, - преступник, совершивший  убийство.  Здесь,  на
этом месте, ты убил нашего соратника Тадасукэ Ито. Но мы не передадим тебя
в руки полиции...
   - Сами убьете?
   - Согласно закону,  убийцу  приговаривают  к  смертной  казни.  Поэтому
умрешь и ты. И казнь совершим мы сами... Теперь, когда ты знаешь, что тебя
ожидает, ты, конечно, не скажешь нам, где находится Ногами?
   - Не могу.
   - Мы не намерены обманывать тебя обещаниями, будто  признание  облегчит
твою участь. Но и пытать мы тебя тоже не будем. Мы, как джентльмены,  ждем
твоего добровольного ответа.
   Кадота молчал. В тишине было слышно лишь его прерывистое дыхание.
   - Я ничего не скажу, - наконец прохрипел он.
   - Не скажешь?
   - Не скажу, - после продолжительного молчания ответил Кадота.
   - Кадота, еще раз  спрашиваю  тебя:  где  находится  Кэнъитиро  Ногами?
Разумеется, он прибыл в Японию под вымышленной фамилией, вполне  возможно,
он носит даже иностранную фамилию: ведь он не подданный Японии. Итак,  под
какой иностранной фамилией он приехал в Японию? Где он остановился?
   - Не знаю! - крикнул Кадота.
   - Прекрасно. Ты ведешь себя, как настоящий мужчина, но простить тебя мы
не можем, потому что ты убил Ито.
   - У меня не было иного выхода, - в отчаянии произнес Кадота.
   - Значит, ты с самого начала понял, что  тебе  здесь  будет  конец?  Ты
прав, здесь навеки успокоилась душа Ито, здесь кончится и твоя жизнь.
   В темном нутре машины слышалось лишь прерывистое  дыхание  Кадоты.  Оно
вырывалось натужно, с диким, почти нечеловеческим хрипом.
   Потом послышался странный звук - будто несколько  детишек  одновременно
взвизгнули, радуясь  своей  выходке.  И  воцарилось  молчание  -  молчание
смерти.



        24

   Машина въехала в Иокогаму. Погода стояла хорошая, и на тротуарах гуляло
много народа.
   - Уж не помню, когда я в последний раз была в  Гранд-отеле,  -  сказала
Кумико, сидевшая рядом с Соэдой.
   Предложение Соэды поехать  в  воскресенье  в  Иокогаму  и  пообедать  в
Гранд-отеле  было  для  Кумико  неожиданным.  Она  вначале   заколебалась,
поскольку была ее очередь дежурить на работе,  но  всегда  скромный  Соэда
проявил на этот раз необычную настойчивость.
   - Считайте это капризом, но именно завтрашний день для меня  удобен,  и
мне очень не хотелось бы эту поездку откладывать, - упорствовал он.
   Такако засмеялась и стала тоже уговаривать Кумико:
   - Поезжай, раз господин Соэда так настаивает.
   - Но я ничего не сообщила на работе.
   - Позвони завтра с утра и попроси тебя заменить, ведь ты  еще  не  весь
отпуск использовала.
   - Да, еще осталось два дня.
   - Вот и поезжай, - Такако улыбнулась. - Господин  Соэда  не  так  часто
делает подобные предложения.
   - Тогда пригласим и маму составить нам компанию, - сказала Кумико.
   - Поезжайте сами, - сразу же отказалась Такако, - у меня на завтра есть
срочное дело.
   При других обстоятельствах Соэда стал бы уговаривать Такако, но на этот
раз он промолчал. Ему, разумеется, хотелось, чтобы Такако поехала с  ними,
но по двум причинам это было невозможно. Во-первых,  возникала  опасность,
что тот, ради кого была задумана  поездка,  увидев  Такако,  откажется  от
встречи. Во-вторых, даже если бы встреча состоялась, она  явилась  бы  для
Такако жестоким ударом.
   Но сейчас, в машине, Соэду  не  оставляли  сомнения:  правильно  ли  он
поступил, не настояв на  поездке  Такако  вместе  с  ними?  А  Кумико  тем
временем, ничего не подозревая, с восторгом глядела  на  сверкающее  море,
вдоль которого мчалась машина.
   - Однажды, лет пять тому назад, вместе с мамой и Сэцуко  я  побывала  в
Гранд-отеле, - сказала Кумико. - С тех пор, наверно, там все переменилось.
   - Думаю, не особенно. По крайней мере здание то же самое.
   - Помню, во время обеда там  играла  музыка,  особенно  понравился  мне
виолончелист - он играл бесподобно. Я до сих пор помню его игру.
   - Музыканты в  отеле  регулярно  меняются,  и  на  этот  раз,  по  всей
вероятности, на виолончели будет играть другой.
   - Все равно. Очень приятно тут снова побывать.
   Машина миновала парк Ямасита. Здесь по одну сторону широкой дороги были
высажены сосны, а по другую - возвышался  Гранд-отель.  Освещаемый  лучами
осеннего солнца, он отбрасывал огромную четкую тень на дорогу.
   Соэда остановил машину у входа, к которому вели белые ступени  парадной
лестницы.
   На Кумико было платье цвета блеклых  листьев,  шею  украшало  жемчужное
ожерелье. Это ожерелье Соэда видел впервые.
   Они вошли в отель, и солнечный свет сменился  искусственным  освещением
холла, исходившим от подвешенной к потолку большой люстры.
   - Подождите меня здесь, - после некоторых колебаний обратился  Соэда  к
Кумико. - Мне нужно кое-что узнать у портье.
   Кумико согласно кивнула и стала разглядывать холл.
   Соэда подошел к портье.
   - Скажите, остановился ли в вашем отеле француз по фамилии  Бернард?  -
спросил он.
   - Как о вас ему доложить? -  спросил  портье,  внимательно  разглядывая
Соэду.
   Соэда сразу не нашелся, что ответить. Назови он свое имя,  тот  мог  бы
уклониться от встречи, поскольку фамилия Соэда ему ничего не говорила. Тем
более не стоило представляться корреспондентом  газеты,  так  как  в  этом
случае с ним наотрез отказались бы встретиться.
   Соэда смущенно молчал.
   И тут портье неожиданно спросил:
   - Простите, вы не господин Соэда?
   Соэда даже обомлел от удивления, потом утвердительно кивнул головой.
   - В таком случае для вас есть записка, - сказал портье и протянул Соэде
небольшой конверт.
   Соэда  взглянул  на  оборотную  сторону  конверта,  чтобы  узнать   имя
отправителя, но там было пусто. Он вскрыл конверт, вынул из него сложенный
вдвое листок бумаги и прочитал:

   "Если Вы намерены  повидаться  с  господином  Бернардом,  прошу  прежде
переговорить со мной. Я нахожусь в четыреста шестнадцатом номере. Если Вас
не затруднит, поднимитесь, пожалуйста, ко мне. Желательно, чтобы  Вы  были
один.
   Таки".

   Значит, без Таки не обойтись, думал Соэда, глядя  на  четкие  иероглифы
записки, написанной авторучкой.
   Соэда все понял. Таки не провидец, о его  приезде  ему  сообщил  Мурао.
Перед глазами Соэды встала их встреча на  горячих  источниках  Фунабара  в
Идзу. "Таки в Иокогаме, в Гранд-отеле", - сказал тогда при прощании Мурао.
Конечно же, Мурао связался с Таки и сообщил ему о  предполагаемом  приезде
Соэды.
   - А господин Бернард остановился у вас? - спросил Соэда у портье, пряча
записку в карман.
   - Да, у нас, но час назад он вместе с супругой отправился на прогулку.
   - Куда?
   - Этого он не сообщил, а у нас не принято о таких вещах спрашивать...
   В своей записке Таки просил прийти его одного. Значит, он хотел  что-то
сообщить ему без свидетелей. В то же время Таки,  выходит,  знал,  что  он
будет здесь вместе с Кумико.
   Соэда вернулся к ожидавшей его Кумико.
   - Извините, здесь остановился один мой знакомый. Он  оставил  у  портье
записку с просьбой встретиться с ним.  Не  смогли  бы  вы  подождать  меня
здесь, пока я с ним повидаюсь? - сказал Соэда.
   Кумико согласилась и сказала:
   - Хорошо. Я тем временем осмотрю здешние магазины.
   В цокольном этаже отеля располагалось несколько  магазинов,  где  можно
было  приобрести  разнообразные  сувениры.  И   Кумико   уже   предвкушала
удовольствие, как  она  будет  осматривать  витрины  с  выставленными  там
товарами.
   - Я постараюсь вернуться как можно скорее,  -  сказал  Соэда,  проводив
Кумико до выхода. Он пристально  глядел  вслед  девушке,  которая  легкими
шагами стала спускаться по лестнице.
   Соэда поднялся на лифте на четвертый  этаж  и  направился  к  четыреста
шестнадцатому номеру. Подойдя к двери, он почувствовал, как часто забилось
у него сердце. Он сделал глубокий вдох и постучал.
   Изнутри негромко сказали "войдите", и Соэда отворил дверь.
   Прямо перед ним стоял Таки.
   - Извините за беспокойство, - сказал Соэда и  с  удивлением  обнаружил,
что Таки улыбается. Этого он не ожидал.
   - Заходите, - приветливо произнес Таки. - Я ждал вас.
   Он провел Соэду к окну и усадил в кресло.
   - А где Кумико? - спросил Таки, будто бы осведомлен обо  всем  заранее.
Предположение Соэды подтвердилось: Мурао предупредил Таки.
   - Она приехала вместе со мной.
   - Где же она теперь?
   - Ожидает меня внизу.
   Таки кивнул, потом, как бы спохватившись, сказал:
   - Господина Бернарда сейчас нет.
   Соэда молча несколько секунд глядел прямо в глаза Таки.
   - Знаю, - наконец ответил он, - об этом мне  сообщил  портье.  Куда  он
пошел?
   - На прогулку.
   - Куда?
   Таки собирался уже ответить, но в это время раздался тихий стук в дверь
и служанка внесла чай. По-видимому, она заранее была предупреждена о  том,
что ожидается гость. Мужчины молча наблюдали, как она  разливала  в  чашки
прозрачный  желтый  напиток.  Маленькие  чаинки,   покачиваясь,   медленно
опускались на дно чашек.
   Когда служанка закрыла за собой дверь, Таки поднял глаза  на  Соэду.  В
его взгляде сквозило дружелюбие.
   - Соэда, - обратился к нему Таки, - тебе уже, должно быть, понятно, кто
такой господин Бернард?
   - Да.
   - Ну что ж, теперь и мне незачем скрывать: Бернард - это он!
   Когда Таки произнес "это он", его губы заметно дрогнули.
   - Ведь ты немало сил приложил к тому, чтобы узнать правду, -  продолжал
Таки. - А я в свою очередь всячески старался тебе  помешать.  Но  иначе  я
поступить не мог. Я и теперь стал бы у тебя на пути, если бы ты был просто
газетчиком. Но недавно я узнал, что ты - будущий муж Кумико... И я  открою
тебе все, но не как репортеру, а как будущему члену семьи Ногами. Надеюсь,
ты не сказал Такако о сегодняшней встрече?
   - Нет, не сказал.
   - А как ты объяснил все Кумико?
   - Я просто пригласил ее на прогулку в Иокогаму, но  о  Бернарде  у  нас
речи не было.
   -  Хорошо,  -  одобрил  Таки  и  поднялся  с  кресла.  -  Он  сейчас  в
Каннондзаки.
   - В Каннондзаки?
   - Да, это за Урага. Он поехал  туда  полчаса  назад,  и  Кумико  вполне
успеет с ним встретиться, если выедет туда не откладывая.
   - Зачем он туда поехал?
   - Без определенной цели. Просто прогуляться. Наверно, последний день  в
Японии ему захотелось провести на природе, полюбоваться японским пейзажем.
   - Я не ослышался, вы сказали "последний день"?
   - Завтра он покидает Японию на самолете компании "Эр Франс".
   - Господин Таки... - дрожащим голосом начал Соэда.
   - Нет, Соэда, обо всем поговорим позже. А сейчас  поскорее  отправляйте
Кумико в Каннондзаки. Времени в обрез. Не исключено, что сейчас он ожидает
прихода дочери.
   Соэда поднялся с кресла.
   - С ним вместе его жена, - добавил Таки, пристально глядя на Соэду.
   Когда Соэда спустился вниз, Кумико любовалась  выставленным  в  витрине
матовым жемчугом.
   Услышав шаги, Кумико оторвалась от витрины и взглянула на Соэду.  В  ее
взгляде было столько радости и доверия, что Соэда  смутился.  По-видимому,
ей уже давно наскучило в одиночку бродить по магазину.
   - Надеюсь, вы уже освободились? - улыбаясь, спросила она Соэду.
   Соэда в смущении опустил глаза.
   - К сожалению,  нет.  Я  случайно  повстречался  в  отеле  с  давнишним
знакомым, и нам надо обязательно еще побеседовать.
   - Ну что ж, тогда я подожду.
   - Не стоит, разговор может затянуться не на один час.
   - Так долго?
   - Извините, но мне очень хотелось  бы,  чтобы  вы  дождались  окончания
нашей беседы. Правда, здесь ждать скучно, поэтому советую вам  съездить  в
Каннондзаки. Это  очень  красивое  место.  Машина  доставит  вас  туда  за
тридцать-сорок минут. Пока вы там погуляете, я закончу здесь разговор.
   На лице Кумико отразилось беспокойство.
   - Конечно, лучше бы отправиться вместе, - добавил Соэда,  -  но  боюсь,
разговор затянется. Сделаем так: сначала вы сами поедете туда, а я  приеду
за вами позже.
   - Но как же я одна... - смущенно сказала Кумико.
   - Не беспокойтесь, сегодня прекрасная погода, там будет много гуляющих,
так что вы не почувствуете себя одинокой.
   - Лучше я все же останусь и подожду вас здесь. А вы  не  стесняйтесь  -
беседуйте, сколько понадобится.
   Кумико явно не хотелось ехать одной в незнакомое место.
   - Но это невозможно. Разговор может затянуться,  и  я  буду  все  время
нервничать, думая, что заставляю вас ждать.
   - Хорошо, - согласилась наконец Кумико. - Вы  меня  убедили.  Как  туда
ехать?
   - На такси. Любой таксист прекрасно знает дорогу в Каннондзаки.
   - Какие там достопримечательности?
   - Прежде всего маяк. Он расположен на восточной оконечности полуострова
Миура, как раз напротив Абурацубо.  Оттуда  открывается  чудесный  вид  на
море... Откровенно говоря, я  пригласил  вам  поехать  в  Иокогаму,  чтобы
вместе полюбоваться видом с маяка.
   - Благодарю вас, но, пожалуйста, приезжайте поскорее.
   - Обязательно, и еще раз извините, что все так получилось. Кстати,  там
мы сможем пообедать, а ужинать приедем в отель. Не возражаете?
   - Хорошо.
   Соэда не знал, следует ли сказать Кумико, что в этом отеле остановилась
та самая супружеская пара из Франции, с  которой  она  уже  встречалась  в
Киото. Но как тогда объяснить ей, откуда ему  стало  это  известно?  И  он
решил промолчать. Оставалось только одно: уповать, чтобы  супруги  Бернард
не покинули Каннондзаки до приезда Кумико.
   Швейцар поднял руку и остановил проезжавшее мимо такси.
   - До Каннондзаки, - сказал Соэда шоферу. - Знаете, как туда проехать?
   - Не в первый раз, - ответил шофер.
   - Туда ведет одна дорога?
   - Да, одно-единственное шоссе.
   - Госпожа не заблудится в Коннондзаки?
   - Где же там заблудиться -  море  да  небольшой  пляж  перед  ним.  Все
приезжие крутятся на одном пятачке.
   - Поезжайте, - сказал Соэда, успокоившись. - Постараюсь заехать за вами
как можно скорее.
   - Буду ждать, - слегка помахав рукой, ответила Кумико.
   Машина тронулась. Соэда видел, как Кумико, обернувшись, глядела  в  его
сторону.
   Соэда поспешно вернулся в отель.
   - Я смотрел из окна, пока машина с Кумико не скрылась за  поворотом,  -
сказал Таки, впуская Соэду в номер.
   - Успеет ли? - с беспокойством сказал Соэда.
   - Успеет, - ответил Таки и стал медленно набивать табаком  трубку.  Его
седые волосы блестели в лучах осеннего солнца, проникавших через  окно.  -
Он ожидает встречи с ней и сразу заметит ее, когда она там появится.
   Таки,  слегка  наклонившись,  щелкнул   зажигалкой.   Его   спокойствие
передалось Соэде.
   - Я ничего не сказал Кумико.
   - Ну и хорошо, - ответил Таки. - Отец сам решит, что ей нужно сказать.
   - Его жена, должно быть, сейчас вместе с ним? - спросил Соэда.
   -  Пусть  тебя  это  не  беспокоит,  -  ответил  Таки.  -  Она  хоть  и
француженка, но по характеру настоящая японка. Ну что же, в  общих  чертах
тебе все уже объяснил Мурао, - продолжал Таки,  раскуривая  трубку.  Голос
его звучал спокойно и удовлетворенно, как после исполненного долга.
   - Да, но он сказал не все.
   - Ну и прекрасно. Остальное дополнит твое воображение.
   - Но ведь я могу ошибиться.
   - Вряд ли, - коротко возразил Таки.
   - Конечно, я о многом стал догадываться, пока изучал все, что  касалось
_смерти_ Ногами, - сказал Соэда. - Но не  могу  понять  одного:  зачем  на
безлюдной окраине Сэтагая был  убит  подполковник  Ито?  Мне  хотелось  бы
знать, кто и по каким мотивам убил  его.  Поймите  меня  правильно:  я  не
занимаюсь розыском преступника с позиций полицейского  управления  и  меня
абсолютно не касается, пойман ли убийца, или ему удалось бежать.  Я  хотел
бы знать лишь имя поднявшего руку на Ито... На мой взгляд, есть по меньшей
мере три человека, в интересах которых нужно  было  убрать  подполковника.
Это Мурао, Ногами, принявший фамилию Бернард, и вы. Однако никого из  этих
людей я не могу представить себе в роли убийцы. Значит, есть  кто-то  еще.
Кто он? Господин Таки, вы должны это знать!
   - Соэда, - Таки вынул изо рта трубку, - убийцы уже нет в живых.
   Смысл этих слов не сразу дошел до Соэды.
   - Что вы сказали?
   - Человек, который убил подполковника Ито,  в  свою  очередь  уже  убит
другими, - отчетливо произнес  Таки.  -  Его  труп  обнаружен  сегодня  на
рассвете. В газетах пока еще ничего нет,  по-видимому,  будет  в  вечерних
выпусках, но мне уже сообщили.
   - Кто же это?
   -  Гэнъитиро  Кадота.  Имя  тебе  известное,  раз  ты   изучал   список
сотрудников тогдашнего представительства Японии в нейтральной стране.
   - Стажер?! - воскликнул Соэда.
   - Да, стажер Кадота.
   Соэда отупело глядел перед собой. Значит, тот самый Кадота,  о  котором
пустили слух, будто он умер, а на самом  деле,  как  выяснилось,  исчез  в
неизвестном направлении.
   - Он, правда, сменил  фамилию  на  Гэндзабуро  Цуцуи,  став  владельцем
гостиницы "Цуцуия" близ станции Синагава.
   Соэда совсем растерялся. Перед его  глазами  всплыло  лицо  человека  с
густыми бровями и резко выдающимися скулами, человека, с которым он не так
давно беседовал.
   - Не вдаваясь в ненужные подробности, - продолжал Таки, -  скажу  лишь,
что Кадота был предан Ногами, это он содействовал его мнимой  смерти...  В
те времена союзные державы имели в Швейцарии свой разведывательный  центр.
Ногами установил с этим центром контакт, чтобы способствовать  прекращению
войны прежде, чем Япония будет окончательно разгромлена. Правда,  найдутся
люди, которые станут утверждать, будто Ногами был завербован этим центром.
Но я утверждаю и могу засвидетельствовать, что это не так.
   - Понимаю. Значит,  вы,  выполняя  волю  Ногами,  были  тем  человеком,
который выступил посредником  между  ним  и  разведывательным  центром,  -
сказал Соэда, зная, что Таки блестяще владел английским языком  и  проявил
недюжинные способности  на  посту  специального  корреспондента  во  время
длительного пребывания за рубежом.
   - Мне нет нужды тебе возражать. Будучи в Швейцарии, я не  раз  играл  в
гольф с одним высокопоставленным лицом из американской разведки.
   - С Алленом Даллесом?
   Соэда машинально назвал имя руководителя Центрального разведывательного
управления   США,   который   подчинялся   непосредственно   американскому
президенту. Ведь именно  этот  знаменитый  мастер  тайных  дел  и  главный
руководитель различных разведывательных операций находился во время  войны
в Швейцарии.
   - Может быть. Имя сейчас не играет  роли,  будь  даже  им  сам  Уинстон
Черчилль.  Важно  другое  -  Ногами  готов  был  для  спасения  Японии  от
приближающейся  катастрофы  заплатить  всем:  и   отказом   от   японского
гражданства, и отказом от жены и дочери, и даже  потерей  родины.  Правда,
кое-кто может назвать его действия укусом "ядовитой змеи, притаившейся  на
груди у льва". Итак, союзные государства согласились вступить с  Ногами  в
контакт, так как у них не было четкого  представления  о  том,  как  долго
Япония сможет еще сопротивляться, а они со своей стороны также  хотели  бы
закончить  войну  с  наименьшими  для  себя  потерями.   Действия   Ногами
невозможно понять, если исходить из  прежнего  представления  о  "японском
духе", поэтому остается только ждать, когда  они  будут  оценены  будущими
поколениями.
   Таки устало откинулся на спинку кресла.
   -  Подполковник  Ито,  наткнувшись  на  подпись  в  книге  посетителей,
всячески пытался выяснить, действительно ли Ногами жив, - продолжал  Таки,
время от времени потирая пальцами лоб. - Он знал, что его  бывший  коллега
по службе в представительстве - стажер Кадота - стал владельцем  гостиницы
"Цуцуия" близ станции Синагава. Поэтому Ито по приезде в Токио остановился
у него и начал, по-видимому, настойчиво приставать к нему с расспросами  о
всех обстоятельствах, связанных со смертью Ногами: ведь он  не  знал,  что
Кадота сопровождал Ногами в швейцарскую больницу.  Это  не  предположение.
Кадота все это обстоятельно написал в письме,  которое  я  вчера  от  него
получил. Судя по всему, Кадота отправил его незадолго  до  того,  как  был
убит...  Подполковник  Ито  в  свою  бытность  в   представительстве   был
фанатичным поборником так называемого "японского духа". Мало  того,  он  и
после поражения до последнего дня уповал на  возрождение  японской  армии.
Нет, это не шутка. В Японии и теперь есть еще немало таких людей...
   Когда Ито пришел ко мне и к Мурао, мы его дипломатично выпроводили и он
от нас ничего не добился. Тогда с удвоенным упорством он  стал  домогаться
истины у Кадоты. Судя по отправленному Кадотой письму, Ито  предъявил  ему
вырванные из книг посетителей нарских храмов страницы с фамилией,  которая
была написана почерком Ногами. Оба они знали о специфических  особенностях
этого почерка, который практически невозможно было скопировать.
   Целый вечер Ито и Кадота провели в горячем споре. В  конце  концов  Ито
припер Кадоту к стенке, и тогда впервые у Кадоты возникло намерение  убить
Ито. Страшно было подумать, писал он в письме, объясняя свой поступок, что
может случиться, если Ито выяснит местонахождение Ногами.
   - Значит, на окраину Сэтагая его привел Кадота?
   - Да, под тем предлогом, что он покажет Ито дом, где скрывается Ногами.
Кадота отправился с ним в этот район поздно  вечером.  Они  несколько  раз
пересаживались с одного такси на другое. Кадота делал это намеренно, чтобы
впоследствии было трудно напасть на их след. Из последнего такси они вышли
довольно далеко от места убийства и долго еще шли пешком. К  счастью,  Ито
плохо разбирался в токийских улицах и, будучи в  сильном  возбуждении,  не
испытывал ни малейшего  сомнения  в  том,  куда  они  следуют.  Ничего  не
подозревая, он шел рядом с Кадотой до последнего шага.
   -  Понятно,  -  тихо  произнес  Соэда,  чувствуя,  как  его  охватывает
непонятная слабость. - А кто же убил Кадоту?
   - Люди, входящие в некую  организацию.  Более  определенно  сказать  не
могу. Фанатик Ито был тесно связан с этими людьми. Кадота уничтожил Ито из
страха перед тем, что может случиться, если эти молодчики  узнают  правду.
На этих людей никакая логика, никакие доводы и объяснения не действуют.
   - К вам они тоже приходили?
   - Да, - ответил Таки. - После того как подполковник Ито был  убит,  они
стали усиленно вынюхивать, кто мог быть причастен к убийству. Я  решил  на
время исчезнуть из Токио - особенно после того, как от несчастного  случая
умер художник Сасадзима, к которому ходила позировать Кумико.
   - Он в самом деле умер от несчастного случая?
   - Ну, скажем, от того, что принял слишком большую дозу снотворного.  Но
я в ту пору думал иначе, подозревая, что художника убили молодчики из  той
же организации. На то были веские  причины:  ведь  пока  художник  рисовал
Кумико, ее отец находился у него.
   - У Сасадзимы?
   - Я выразился, пожалуй, не совсем точно: под видом  садовника  он  имел
возможность видеть  Кумико  из  сада,  пока  Сасадзима  ее  рисовал.  Идея
принадлежала Мурао, а я ее  осуществил,  поскольку  хорошо  был  знаком  с
художником. Я уговорил Сасадзиму сделать  несколько  эскизов  и  на  время
сеансов отпустить прислугу домой. Таким  образом,  Ногами  мог  без  помех
видеть свою дочь. А эскизы Сасадзима передал Ногами, и тот хотел их увезти
с собой. Однако неожиданная смерть художника спутала все планы.
   Смерть Сасадзимы застала  Ногами  врасплох.  Предполагая,  что  полиция
начнет  расследование,  и  не  желая  оказаться  в   роли   допрашиваемого
свидетеля, Ногами ушел от художника и захватил с собой эскизы.
   - Кто написал письмо Кумико с приглашением приехать в Киото?
   - Нынешняя супруга Ногами. Она прекрасно понимала настроение мужа,  его
отцовские чувства и решила устроить их  встречу.  Правда,  Ногами  удалось
мельком повидать семью в театре, но там он ее видел  издали,  украдкой,  и
это не принесло ему удовлетворения. У художника он подолгу глядел на дочь,
но это лишь усилило его желание поговорить с ней.
   - Понимаю, - кивнул головой Соэда.
   - Жена Ногами - француженка. Она прекрасный человек, хорошо воспитана и
очень отзывчива. Она попросила переводчика перевести ее письмо на японский
язык, отдала перепечатать его на машинке и отправила Кумико,  подписавшись
фамилией Ямамото. После этого оставалось только ждать приезда Кумико... Но
Кумико приехала в Киото не  одна.  Неподалеку  от  нее  все  время  маячил
какой-то подозрительный субъект, который, очевидно, к ней был  приставлен,
и свидание отца с дочерью не состоялось.
   - Вот, оказывается, почему никто  не  пришел  в  назначенное  время,  -
вздохнул Соэда.
   - Но был еще шанс с ней свидеться. Кумико отправилась в храм  Кокэдэра.
Расстроенный Ногами вернулся в отель, а его жена поехала любоваться  Садом
мхов и случайно встретилась с Кумико. Там жену Ногами ожидала  удача:  она
несколько раз сфотографировала Кумико.
   - Что произошло в отеле?
   - В отеле развитие  событий  приняло  совершенно  неожиданный  для  нас
оборот. Никто не предполагал, что Кумико остановится в том же отеле... Так
получилось, что мы договорились после многих  лет  разлуки  встретиться  с
Ногами именно в этом отеле. Мурао должен был  скрытно  прилететь  туда  из
Токио,  а  я  -  приехать  поездом  из  Татэсины.  Бывает  так,  что  люди
встречаются  при  совершенно  неожиданном  стечении   обстоятельств.   Так
случилось и с нами. О том, что Кумико остановилась в том же отеле,  первой
узнала супруга Ногами и сообщила об этом мужу.  Тому  захотелось  хотя  бы
услышать голос дочери, и он несколько раз звонил ей по телефону.
   - Кумико рассказывала  мне,  что  какой-то  человек  по  ошибке  трижды
набирал ее номер, извинялся и вешал трубку.
   - А о чем он мог с ней разговаривать? Не о  погоде  же.  Правда,  через
переводчика они приглашали Кумико на ужин, но, к счастью или к  несчастью,
Кумико отказалась. Может быть, это было и к  лучшему,  потому  что  в  тот
самый вечер стреляли в Мурао.
   - Кто стрелял в него?
   - Те же типы, из той организации.  Они,  по-видимому,  напали  на  след
Ногами.
   - Но зачем им понадобилось стрелять в Мурао?
   - Они пытались его запугать.
   - Зачем? Ведь  в  соседнем  номере  находился  Ногами.  Почему  они  не
пытались застрелить его?
   - Просто не знали. Точнее, им не было известно, что  Ногами  и  француз
Бернард - одно и то же лицо. Может, они о чем-то и догадывались, ведь было
ясно, что Мурао, а вслед за ним и я неспроста остановились в одном  и  том
же отеле. Значит, где-то поблизости мог быть и Ногами.  Тогда  они  решили
припугнуть Мурао, рассчитывая, что  возникнет  переполох  и  Ногами  может
появиться, чтобы узнать, в чем дело. Но даже  если  этого  не  произойдет,
инцидент в отеле все равно получит огласку,  которая,  возможно,  заставит
Ногами выйти из своего убежища, - таков был, видимо, их расчет.
   - Какие сейчас намерения у Ногами?  -  спросил  после  некоторой  паузы
Соэда.
   - По всей вероятности, он  вернется  во  Францию,  но  прежде,  по  его
словам, хочет съездить в Тунис, побродить по пустыне.
   - Но зачем же по пустыне?
   - Для него теперь и Париж - пустыня. Куда бы он сейчас ни поехал, везде
он как бы в пустыне. Ведь он - человек  без  родины,  человек,  потерявший
гражданство. Более того, семнадцать лет назад его  лишили  права  на  саму
жизнь. И для него теперь вся земля - пустыня.
   Соэда взглянул на часы. Прошло сорок минут с тех пор, как Кумико уехала
в Каннондзаки.



        25

   Миновав туннель, такси въехало в  густой  смешанный  лес.  Белая  лента
шоссе постепенно поднималась вверх  по  горному  склону.  В  осеннем  лесу
преобладали желтые краски. Красивая спортивная машина  обогнала  такси,  в
котором ехала Кумико, и скрылась за поворотом. Наконец показалось море.
   Вдали виднелась белая шлюпка с американским флагом на корме. Воздух был
настолько чист, что Кумико на какое-то  мгновение  смогла  даже  различить
лица сидевших в ней моряков.
   - Далеко ли еще до маяка? - спросила она у шофера.
   - Вон за тем мыском, - ответил шофер.
   Повсюду виднелись следы закончившегося купального сезона:  покосившиеся
купальни, собранные в кучи банки из-под фруктового сока.
   Прочертив дугу по побережью, машина въехала на небольшую площадку,  где
впритык друг к другу теснились автобусы, частные автомашины и  такси.  Тут
же находилась гостиница, где можно было отдохнуть и подкрепиться.
   - Отсюда вы можете  прогуляться  пешком  до  маяка.  Это  займет  минут
десять-пятнадцать, - сказал шофер, открывая дверцу машины.
   Кумико вышла из такси и попросила шофера ее ждать.
   Дорога проходила вдоль берега.  Хорошая  погода  привлекла  сюда  много
туристов, особенно молодежи. Ветер доносил запахи моря.
   Кумико миновала туристскую базу, за белой  изгородью  которой  зеленела
раскидистая  родея.  Красное  кирпичное  здание  туристской  базы  красиво
вписывалось в  окружающий  пейзаж.  Красочная  природа  привела  Кумико  в
восторженное настроение. Хорошо, что она сюда приехала, как приятно полной
грудью вдыхать соленый морской воздух и не  спеша  идти  вдоль  берега  по
узкой тропинке, подумала она.
   Маяк не был еще виден. Тропинка вилась вверх не  круто.  Там,  наверху,
виднелись высокие деревья, увитые лианами.
   Кумико поднялась на высшую точку холма, и сразу же стал виден маяк.  Он
стоял на скале, выдававшейся в море. Его белая башня  ярко  отсвечивала  в
лучах солнца на фоне голубого неба. Скала  открывала  ветру  и  морю  свои
причудливые грани.
   Кумико  остановилась  и  несколько   минут   зачарованно   глядела   на
простиравшийся перед нею пейзаж.
   Повсюду на выдававшихся в море скалах стояли люди, задумчиво  глядевшие
вдаль.
   Осторожно ступая, Кумико  приблизилась  к  одной  из  прибрежных  скал.
Морские волны, с  грохотом  врывались  в  проходы  между  скалами,  потом,
образуя множество ручейков, возвращались обратно в море. Под водой ползали
мелкие крабы. Сильно пахло морем.
   Внезапно Кумико почувствовала на себе чей-то  пристальный  взгляд.  Она
оглянулась и  обратила  внимание  на  высокую  женщину  в  темном  платье,
стоявшую поодаль. До сих пор Кумико не замечала ее,  должно  быть  потому,
что она пришла сюда несколько  позже.  Ее  золотистые  волосы,  освещаемые
солнцем, казались еще светлее.
   Кумико чуть не вскрикнула от удивления. Это же та француженка,  которую
она  встретила  в  Киото!  Женщина,  очевидно,  тоже  узнала  Кумико,  она
приветливо помахала ей рукой.
   - Добрый день, мадемуазель,  -  первой  приветствовала  ее  француженка
по-французски. Доброжелательная улыбка осветила ее лицо, а  голубые  глаза
неотступно глядели на Кумико.
   - Здравствуйте, мадам, - ответила Кумико тоже по-французски. - Когда вы
приехали сюда из Киото?
   - Несколько дней назад,  -  продолжая  приветливо  улыбаться,  ответила
француженка. - Вот уж  не  думала,  что  встречу  вас  здесь.  Это  просто
замечательно.
   - Для меня это тоже сюрприз, - ответила Кумико.
   Она вспомнила, как эта женщина фотографировала ее в  Саду  мхов.  Тогда
она стояла на фоне зеленого клена, под которым расстилался мягкий ковер из
мха.
   - Тогда получились прекрасные фотографии, я увезу их с собой как  самое
дорогое воспоминание о Японии, - сказала француженка, будто  угадав  мысли
Кумико.
   - Очень приятно, что я смогла быть вам  полезной,  -  вежливо  ответила
Кумико.
   - Просто чудо, что мы встречаемся с вами: сначала в  храме  Нандзэндзи,
потом в Саду мхов, в отеле в Киото и,  наконец,  здесь.  Просто  чудо!  Вы
приехали сюда одна?
   - Да.
   - Решили полюбоваться морем?
   - Вы угадали. Мне сказали, что здесь удивительно красиво.
   - В самом деле красиво. Как и в Киото.
   Женщина поглядела на море, по которому медленно плыло большое  грузовое
судно.
   - Я приехала сюда вместе с мужем, -  сказала  француженка,  не  отрывая
взгляда от моря. - Сейчас я вас с ним познакомлю.
   Не дожидаясь согласия Кумико, она сделала несколько шагов в  сторону  и
помахала рукой.
   В следующую минуту Кумико увидела пожилого господина  в  темных  очках,
медленно приближавшегося к ним. Лицо у него было типично японское.  Кумико
вспомнила, что  видела  его  в  саду  храма  Нандзэндзи.  Там  было  много
туристов, но лишь он один неподвижно  сидел  по-японски  на  краю  широкой
галереи, словно завороженный красотой сада. В тот раз  Кумико  показалось,
что он похож  на  испанца,  но  сейчас,  глядя  на  него,  она  все  более
убеждалась, что он, видимо, все-таки японец. Лишь у  японца  бывает  такое
спокойное и в то же время чуть печальное выражение лица.
   Подойдя к Кумико, он ласково поглядел на нее из-за очков.
   Француженка почему-то не представила ему  Кумико,  что  сильно  смутило
девушку.
   - Добрый день, - первой приветствовала Кумико подошедшего господина.
   -  Добрый  день,  мадемуазель,  -  ответил  пожилой  господин,  приятно
выговаривая французские слова. - Вы хорошо говорите  по-французски.  -  Он
остановился рядом - как раз на том месте, где только что стояла его жена.
   Француженка, будто о чем-то вспомнив, тихо заговорила с  мужем.  Кумико
поняла,  что  она,  по-видимому,  хочет   подняться   на   маяк,   а   муж
предупреждает, чтобы она была осторожна.
   - Я не прощаюсь, - сказала женщина, приветливо помахав Кумико рукой.
   Почему она  ушла,  оставив  меня  наедине  со  своим  мужем?  Поступок,
пожалуй, не совсем приличный для столь  воспитанной  иностранки,  подумала
Кумико.
   - Пойдемте поближе к морю. - Мужчина неожиданно заговорил по-японски. -
Вон та скала особенно хороша.
   У этой скалы увенчанные пенистыми шапками  волны  разбивались  у  самых
ног, вздымая тучи брызг. Цвет их был иной  -  прозрачный,  светло-зеленый.
Внизу, на выступавшем в море огромном камне, стоял человек с удочкой.
   - Устал, - произнес спутник Кумико. - Если вы не против, я присяду.
   С характерным для японцев возгласом "доккойсе!"  [опля!  (японск.)]  он
непринужденно опустился на камень. Теперь во всем его поведении угадывался
японец.
   - Присаживайтесь рядом, - дружелюбно предложил он, обернувшись к Кумико
и глядя на нее снизу вверх. - Вот  здесь  будет  удобно.  -  Он  вынул  из
кармана белоснежный носовой платок и расстелил его рядом с собой.
   - Извините, что доставляю вам беспокойство, - сказала Кумико.
   - Что вы! Все время стоять на ногах утомительно. Присаживайтесь.
   Внезапно Кумико охватило  странное  чувство.  Она  ощутила  невыразимое
доверие к этому человеку, который и сказал-то  ей  всего  несколько  слов.
Такого чувства она не испытывала даже к  Асимуре  -  мужу  Сэцуко.  Должно
быть, виной тому был возраст мужчины,  изборожденное  глубокими  морщинами
лицо, весь его облик.
   Кумико без стеснения села рядом с  мужчиной.  Ветер  временами  доносил
сюда морские брызги.
   - Меня зовут Кумико Ногами, - сказала она,  почувствовав  необходимость
представиться.
   - Да? Хорошее имя, - кивнул он. Его глаза за черными очками  глядели  в
сторону моря, но он, казалось, всем своим  существом  откликнулся  на  это
имя. - По-видимому, настал черед представиться и мне. Моя фамилия Бернард.
   Эта иностранная фамилия как-то не вязалась с обликом сидевшего рядом  с
ней господина. У Кумико было такое ощущение, будто он назвал  не  свою,  а
чужую фамилию, принадлежавшую совсем другому человеку.
   Фамилия французская, думала Кумико, но вне всякого сомнения, либо отец,
либо мать этого человека  были  японцами,  и  он  долгое  время,  наверно,
воспитывался в Японии. Да и не всякий японец  мог  бы  похвастаться  таким
воспитанием, не исключено, что последующее пребывание во Франции, наложило
на него свой отпечаток. Как бы то ни было, а  у  меня  такое  впечатление,
будто рядом со мной сидит японец.
   - Вам кажется странной моя фамилия? - улыбнулся мужчина, как бы  угадав
мысли девушки. - В самом деле, все считают меня японцем, и ничего  в  этом
нет удивительного.
   - Вы долго жили в Японии?
   - Да. Я окончил японский университет, но и до этого долгое время жил  в
Японии.
   Значит, моя  догадка  верна  лишь  отчасти,  подумала  Кумико.  Но  его
японский язык, его токийское  произношение?  Ничего  похожего  на  корявые
фразы, какими изъясняются иностранцы. Такой язык можно  впитать  только  с
молоком матери.
   Бернард сидел сгорбившись. Именно так сидят пожилые  японцы  где-нибудь
на открытой веранде дома, подставив  спину  солнцу  и  любуясь,  например,
бонсаем [карликовое дерево, выращенное в горшке].
   Но в его профиле - может быть, тому  виной  были  темные  очки  -  была
какая-то суровость. Нет, не такими  глазами  любуются  бонсаем.  Это  была
суровость одинокого, беспрестанно о чем-то думающего человека. От всей его
обращенной к морю фигуры веяло безысходным одиночеством.
   Горький комок подкатил у Кумико к горлу и  не  позволял  ей  продолжать
разговор. Она вспомнила, что этот человек именно в  такой  же  позе  сидел
тогда, в саду храма Нандзэндзи.
   - Девочка, - вдруг тихо сказал мужчина, глядя на море. -  Как  здоровье
вашей мамы? - Его голос прозвучал чуть хрипло.
   - Благодарю вас, она здорова, - ответила Кумико.
   - Это хорошо... Как должна быть счастлива она,  имея  такую  прекрасную
дочь.
   Кумико молча поклонилась, но в следующий момент с удивлением  подумала:
почему он спрашивает только о матери? Обычно в таких случаях  интересуются
здоровьем обоих родителей.
   - Вы где-нибудь служите?
   - Да, - ответила Кумико и назвала место своей работы.
   - Прекрасно. Наверно, не за горами и замужество?
   Кумико усмехнулась. Для первой  встречи  этот  господин  позволял  себе
слишком большую фамильярность, но  она  почему-то  нисколько  на  него  не
сердилась. Должно  быть,  потому,  что  от  всего  облика  этого  пожилого
господина веяло необъяснимым дружелюбием.
   - Это принесет вашей маме новую радость.
   Разговор все более приобретал ту задушевность, которая возникает только
между друзьями. И Кумико, как ни странно, не противилась этому. Мало того,
она готова была с радостью продолжать этот разговор бесконечно.
   Пожилой господин неожиданно, не  снимая  очков,  стал  вытирать  глаза.
Поймав на себе удивленный взгляд Кумико, он сказал:
   - Должно быть, брызги на лицо попали...  Завтра  я  покидаю  Японию,  -
поспешно добавил он.
   - Возвращаетесь на родину?
   - Скажем так. Но я очень счастлив, что в последний  день  пребывания  в
Японии повстречал такую девушку, как вы.
   - ?
   - С тех пор как я приехал в Японию, мне все время хотелось  встретиться
именно с такой девушкой, как вы.  И  теперь  я  счастлив,  что  моя  мечта
сбылась.
   Кумико не ощутила наигранности в его  словах.  Выражение  радости  и  в
самом деле все время  не  сходило  с  его  лица,  но  оно  было  не  таким
откровенным, как  у  иностранцев,  а  спокойным  и  сдержанным,  что  тоже
характерно для японца.
   - Позвольте задать вам вопрос, - обратился он к Кумико.
   - Пожалуйста.
   - Что вы думаете обо мне?
   Вопрос был неожиданный и застал Кумико врасплох. И все же она сочла  за
лучшее ответить откровенно.
   - Мне кажется... вы очень, очень хороший человек. -  И  тут  же  Кумико
подумала, что этими словами она  не  выразила  полностью  испытываемых  ею
чувств, и добавила: - У меня такое ощущение, будто я встретилась  с  очень
близким, с очень дорогим мне человеком.
   -  Вот  как?  -  Пожилой  господин  оторвал  взгляд  от  моря  и  долго
вглядывался в лицо Кумико. - Вы действительно так думаете?
   - Да, хотя, может быть, так говорить неприлично.
   - Нет-нет, почему же! Спасибо вам. Я несказанно  счастлив,  услышав  от
вас эти слова.
   - Если бы мы познакомились раньше, мы с мамой были бы  рады  пригласить
вас к себе.
   - Жаль, что этого не случилось... У меня есть к вам одна  просьба,  она
может показаться вам странной.
   - Какая же?
   - Завтра я покидаю Японию и в память о нашей  встрече  хочу,  чтобы  вы
послушали одну песенку, которую я помню еще с детства. Правда, я  вряд  ли
спою ее хорошо.
   - Пожалуйста, спойте, - улыбнулась Кумико.
   Пожилой господин вновь повернулся к морю и запел.  Часть  слов  он  уже
забыл, и Кумико стала ему подпевать - она, конечно же,  знала  эту  песню.
Звуки песни летели в море.
   Конъитиро Ногами пел тихим голосом и одновременно всем своим  существом
внимал голосу дочери:

   Отчего ворон плачет?
   Оттого ворон плачет,
   Что оставил в горах далеких
   Семерых своих воронят...

   Песня звучала все громче, чуть ли не заглушая шум волн.
   Их голоса разносились окрест и  тонули  в  морской  пучине.  Непонятное
волнение охватило Кумико. Она вспомнила: эту песню она выучила, когда была
совсем еще маленькой, и вместе с матерью пела ее своему покойному отцу.