ему навстречу, когда он
ехал из Татэсины к станции. В машине как раз сидели трое мужчин.
   Значит, Таки выехал из Татэсины два дня назад, но в Токио не  вернулся.
Если предположить, что Таки отправился в Киото, он вполне мог оказаться  в
отеле М. в то время, когда там произошли известные события, подумал Соэда.
   В шесть вечера Соэда был уже у дома Ногами. Дверь ему отворила Кумико.
   - Добрый вечер, - сказал Соэда, увидя знакомый силуэт.
   - Заходите. Мама говорила, что вы звонили. Очень жаль, что меня не было
дома.
   - Как съездили в Киото?
   - Благодарю вас, хорошо. - На лице Кумико появилась слабая улыбка.
   Соэда прошел в гостиную. Поспешно вытирая  руки  полотенцем,  появилась
Такако.
   - Проходите, садитесь. - Ее лицо выражало радость.
   Кумико пошла на кухню приготовить чай.
   - Как настроение у Кумико? - спросил Соэда.
   - Получше, но все же не такое, как перед отъездом.
   - Не надо беспокоиться, надеюсь, скоро все  войдет  в  норму.  -  Соэда
успокаивающе посмотрел на Такако и добавил: - Понимаете, относительно этой
поездки мне нужно поговорить с Кумико наедине. Не уверен, что при вас  она
сможет говорить вполне откровенно - не  потому,  что  она  сделала  что-то
дурное, нет, тут другая причина. Вы не будете возражать, если  я  приглашу
Кумико пройтись тут, неподалеку?
   - Нисколько, - согласно  закивала  головой  Такако.  -  Пожалуй,  после
прогулки с вами у нее и настроение улучшится.
   - Не знаю, в моих ли это силах. - Соэда  немного  даже  сконфузился.  -
Просто мне надо подробно расспросить Кумико о ее поездке.
   - Понимаю, понимаю.
   - Никакого особого угощения нет, - сказала Кумико,  внося  чай.  -  Вот
только кекс - я его купила  в  здешнем  магазине,  но  ведь  тут  окраина,
деревня, можно сказать, и, наверно, он не придется вам по вкусу.
   - Благодарю, прекрасный кекс. Расскажите,  как  вы  проводили  время  в
Киото?
   - Осматривала храмы, - ответила Кумико, слегка потупившись.
   - Какие?
   - Нандзэндзи и Кокэдэра.
   - Замечательные храмы! Да и сам Киото в эту пору красив, не правда ли?
   - Да, - коротко ответила Кумико.
   - Вы так неожиданно уехали. Меня это даже испугало, но, узнав,  что  вы
отправляетесь в Киото, я успокоился. В самом деле,  осматривать  старинные
храмы лучше всего в одиночестве.
   - Да, - согласилась Кумико.
   - Пока шел  к  вам  со  станции,  не  переставал  наслаждаться  здешней
природой. Особенно хороши тут дзельквы с их прямыми стволами, уходящими  в
небо, и голыми  ветвями  без  листьев...  И  все  это  в  легкой  дымке...
Откровенно говоря, мне даже не хотелось заходить в дом.
   - А почему бы в самом деле вам не прогуляться, -  вступила  в  разговор
Такако, помня о просьбе Соэды.
   - С удовольствием, если Кумико согласится, - подхватил Соэда.
   - Пойдешь, Кумико?
   - Пойду, - ответила дочь.
   - Мы ненадолго, - сказал Соэда, обращаясь к Такако.
   - Пожалуйста, гуляйте, сколько душе угодно.
   Вечер  был  удивительно  теплый.  Смутно  белевшая  в  темноте  дорога,
причудливо изгибаясь, вела  их  вдоль  заросших  деревьями  и  кустарником
участков.
   Там, где дорога начала полого спускаться вниз, стоял  большой  особняк,
едва видный за огромными деревьями.  Кумико  шла  молча,  опустив  голову.
Обычно оживленная и веселая, она казалась сейчас задумчивой и грустной.
   - Так чем же завершилась ваша  поездка  в  Киото?  -  прервал  молчание
Соэда, с наслаждением вдыхая свежий вечерний воздух. Этим  вопросом  Соэда
давал Кумико понять, что ему стала известна цель ее путешествия в Киото.
   - Вам мама рассказала? - тихо спросила Кумико.
   - Да, после того как вы выехали в Киото. А что же встреча, состоялась?
   - Нет, - ответила Кумико.
   - Странно, ведь вас специально просили приехать в Киото. Не думаю,  что
над вами решили подшутить.
   - Наверно, что-то ей помешало.
   Они подошли к реке. Вода была темная, лишь у  перекатов  вокруг  камней
белела пена. Они перешли через небольшой мост.
   - Расскажите мне все, о чем  вы  не  решились  поделиться  с  мамой,  -
просительно сказал Соэда.
   Они шли по дороге между темных строений. Дорога постепенно  поднималась
вверх, пока не уперлась в здание начальной школы.
   - Хорошо, я вам все расскажу, - решительно  сказала  Кумико.  Вероятно,
она это решила  сделать  уже  в  гот  момент,  когда  Соэда  пригласил  ее
прогуляться. - Женщина не пришла на свидание, потому что меня  сопровождал
детектив.
   - Тот самый, что поехал с вами из Токио?
   - Да. Он обещал не идти за мной  в  храм,  но  нарушил  свое  обещание,
очевидно беспокоясь за мою безопасность. Женщина,  должно  быть,  заметила
его и не пришла. Ведь она в письме специально оговорила, чтобы в указанное
место я пришла одна, без провожатых.
   - И после этого вы отправились в храм Кокэдэра любоваться Садом мхов?
   - Да, свидание не состоялось, и я решила  развеяться,  посетить  другие
Храмы, чтобы поездка не пропала даром.
   - Как вам понравился Кокэдэра?
   -  Очень  красивый  храм.  Кстати,  я   там   познакомилась   с   одной
француженкой.
   - С француженкой? Как это произошло?
   - Случайно. В Саду мхов она попросила разрешения меня  сфотографировать
и сделала несколько снимков. Правда потом эта  встреча  имела  неожиданное
продолжение.
   Кумико было трудно держать в себе то, что с ней произошло  в  Киото,  и
она решила рассказать Соэде все  без  утайки,  рассчитывая,  помимо  всего
прочего, на его совет.
   - В тот вечер я остановилась в отеле М.
   - Это который стоит на холме? Прекрасный отель.
   - Конечно, я поступила нехорошо по отношению к детективу, который  меня
сопровождал, но мне хотелось побыть одной, спокойно побродить по Киото.
   - Я вас понимаю, - улыбнулся Соэда.
   Дорога повернула влево. В неясном вечернем  освещений  виднелись  поля,
перемежавшиеся небольшими рощами. В далеких домах светились огоньки.
   Соэда молча ждал продолжения рассказа. Все произошло именно так, как он
предполагал: Кумико оказалась в отеле М. как раз  в  ту  ночь,  когда  там
случилось происшествие, сообщение о котором было опубликовано в газете. Он
пока молчал, ему хотелось выслушать Кумико до конца.
   - В тот вечер француженка пригласила меня на ужин, - продолжала  Кумико
и, собравшись с духом, рассказала о том, что произошло в отеле.
   - Кое-что мне уже известно из газет, сказал Соэда.  -  Там  сообщалось,
что покушение совершено на некоего Есиоку.
   - Фамилия пострадавшего мне неизвестна, - опустив голову, тихо  сказала
девушка.
   - Вы видели этого Есиоку?
   - Там поднялась такая суматоха  и  мне  было  так  страшно,  что  я  не
решилась поглядеть на раненого. Я лишь мельком видела его со спины,  когда
он приехал в отель и шел к лифту.
   - Примерно в котором часу?
   - Думаю, в начале одиннадцатого.
   Соэда быстро  прикинул,  что  Мурао,  вылетевший  из  аэропорта  Ханэда
шестичасовым самолетом, как раз к этому времени мог добраться до отеля,  и
еще более утвердился в своих догадках.
   - А не показался ли вам этот человек знакомым?
   Девушка  промолчала,  но  не  сказала  "нет".   Это   прибавило   Соэде
уверенности.
   - Не был ли он похож на господина  Мурао  из  министерства  иностранных
дел? - без обиняков спросил он, замедляя шаг.
   Некоторое время Кумико молчала, потом нерешительно ответила:
   - Откровенно говоря, он был очень похож на Мурао.
   - Значит, это действительно был он, - пробормотал Соэда.
   - В отеле находился еще один знакомый вам человек, - сказала Кумико.
   - В том же отеле?
   - Да, он занимал соседний с моим номер.
   - Кто же это?
   - Господин Таки - тот самый, который рекомендовал меня для  позирования
художнику Сасадзиме.
   -  Таки?  -  Соэда  даже  вздрогнул.  Уж  слишком  точно  совпадали   с
действительностью его  предположения.  Еще  до  встречи  с  Кумико  он  не
исключал, возможность встречи Мурао и Таки в этом  отеле.  Теперь  девушка
подтверждала правильность его догадок.
   - Вы разговаривали с Таки?
   - Нет, я только видела  его  ночью  среди  постояльцев,  собравшихся  у
номера Мурао после этого ужасного выстрела.
   - Таки вас видел?
   - Думаю, что нет.
   - Номер Мурао был на том же этаже, что и ваш?
   - Нет, его номер был на четвертом этаже, а мой и  Таки  -  на  третьем.
Рядом с Мурао занимала номер та самая мадам из Франции, которая приглашала
меня на ужин.
   - Вы сказали "мадам"? Значит, она замужняя? - оживился Соэда.
   - Да.
   - Но вы сказали, что в Саду мхов вы встретились только с ней.
   - Да, и тот раз ее мужа не было, ее сопровождал  японец-переводчик,  но
вечером, узнав, что я остановилась в том же отеле,  она  прислала  ко  мне
переводчика передать приглашение на ужин от себя и от имени мужа.
   - Сколько, на ваш взгляд, лет этой француженке?
   -  Думаю,  около  пятидесяти.  Интересная  женщина  с  очень  красивыми
светлыми волосами.
   - Значит, вам не удалось повидать ее мужа?
   - Я его видела.
   - Видели?! Где?
   - В храме Нандзэндзи.
   - Расскажите подробнее.
   - Я решила там взглянуть на знаменитый внутренний сад. Одновременно  со
мной туда зашла группа иностранцев, и среди них  была  эта  француженка  с
мужем. Правда, это случилось  еще  до  моего  с  ней  знакомства  в  храме
Кокэдэра. Я сразу обратила на них внимание, потому что они, как  настоящие
японцы, сели, поджав ноги, на  самый  край  открытой  галереи  и  долго  и
сосредоточенно любовались садом.
   - Как выглядел ее муж? Он француз?
   - Как вам сказать, он, скорее, похож на итальянца или испанца.
   - А там, в саду, эти супруги не обратили на вас  внимания?  -  каким-то
сдавленным голосом спросил Соэда.
   - В тот момент в саду была лишь одна я - японка, поэтому не только они,
но и все туристы буквально пялили на меня глаза.
   - Скажите, а эта француженка не проявила тогда к вам особого  интереса?
Может быть, пыталась с вами заговорить?
   - Мне этого не показалось. Заговорила же она со  мною  впервые  в  Саду
мхов.
   - Не подходила ли близко к вам эта группа туристов, пока  вы  ждали  ту
женщину у храмовых ворот?
   - Дайте вспомнить, - задумалась Кумико.  -  Да-да.  Когда  я  стояла  у
ворот, эти туристы, осмотрев монашеские кельи, подошли к храмовым  воротам
и фотографировали их.
   - Француженка тоже была среди них?
   - Возможно. Но я не обращала на них внимания, ведь я ждала Ямамото и не
отрывала глаз от входа на территорию храма.
   Соэда и Кумико некоторое время шли молча. Редкие фонари отбрасывали  на
дорогу яркие пятна света. В воздухе стоял слабый запах прелой листвы.
   - Значит, вы не приняли приглашение поужинать вместе с этой французской
четой? - прервал молчание Соэда.
   - Да. Мне показалось неловко принимать приглашение от незнакомых людей.
Кроме того, в тот вечер  мне  захотелось  попробовать  знаменитое  местное
блюдо имобо.
   - И все же жаль, что вы отказались.
   - Я посчитала  неприличным  принимать  благодарность  за  столь  мелкую
услугу: ведь я всего лишь постояла две-три минуты перед фотоаппаратом.
   - Думаю, для француженки эти фотографии будут дорогой памятью о  Киото,
- сказал Соэда. Он внимательно посмотрел на Кумико -  не  вызовут  ли  его
слова у  девушки  повышенный  интерес.  Но  Кумико  оставалась  совершенно
спокойной.
   - Вы не спросили, как зовут француженку?
   - Нет, не спросила. Японец-переводчик, когда пришел приглашать меня  на
ужин, назвал ее просто госпожа. Он сказал, что она  приехала  в  Японию  в
качестве туриста и что муж ее - коммерсант.
   - Откровенно говоря, жалко, что вы отказались. За ужином  вы  могли  бы
узнать много интересного, - сказал Соэда,  особенно  подчеркнув  последние
слова.
   - Вы так считаете? Я в этом не уверена.
   - Почему?
   - Чего, собственно, можно ожидать от случайной встречи?
   - Иногда случайная встреча может изменить течение всей жизни.
   - Я и не знала, господин Соэда, что вы такой фаталист.
   - Бывают моменты, когда начинаешь верить в судьбу.
   - В ту ночь судьба сыграла свою роль не в  моей  жизни,  а,  скорее,  в
жизни этих иностранцев. Ведь стреляли в человека, который жил в соседнем с
ними номере.
   - Кстати, какой номер занимал пострадавший?
   - Четыреста пятый, на четвертом этаже.
   - А француженка с  мужем,  значит,  занимали  четыреста  четвертый  или
четыреста шестой?
   - Четыреста шестой.
   - Как они вели себя во время ночной суматохи?
   - Вероятно, очень испугались: на следующее же утро они покинули отель.
   - Их можно понять. А вы не узнавали, куда, они уехали?
   - Нет. Да и с какой, стати я должна была этим интересоваться? Ведь  все
это не имеет ко мне никакого отношения.
   - Конечно, конечно.
   Дорога, описав дугу, поворачивала к дому Кумико.
   - Ну, а что делал Таки?
   - Господин Таки ранним утром тоже уехал.
   - И  Таки  уехал?  -  Соэда  задумчиво  поглядел  на  небо,  где  стали
появляться первые звезды. - В ту ночь с вами лично ничего не случилось?
   - А что, собственно, должно было случиться? - удивилась Кумико, но  тут
же вспомнила: - Одно мне показалось странным: кто-то звонил  по  телефону,
по ошибке набирая мой номер.
   - По ошибке?
   - Я так думаю. Звонили из нашего же отеля.  Кто-то  из  постояльцев  по
ошибке набирал мой номер.
   - Он что-нибудь говорил? - спросил. Соэда дрогнувшим голосом.
   - Нет. В первый раз я  сказала:  "Вы  ошиблись  номером".  Он  ответил:
"Извините" - и повесил трубку.
   - Значит, он звонил несколько раз?
   - Трижды. Я брала трубку, говорила: "Слушаю".  А  он  повторял:  "Алло,
алло", потом вешал трубку.
   - Может быть, ему хотелось услышать ваш голос?
   Кумико не поняла скрытого смысла этих слов Соэды.
   - Господин Соэда, - прошептала Кумико, когда они уже подходили к  дому.
- Я нахожусь в полной растерянности, я не понимаю, что  происходит  вокруг
меня.
   Соэда почувствовал в ее словах  нескрываемую  тревогу.  Ему  захотелось
поделиться с Кумико  своими  догадками.  Но  дело  представлялось  слишком
серьезным, и неосмотрительность была бы здесь недопустима. Выскажи  он  их
вслух, они могли бы привести к сильному  душевному  потрясению  не  только
Кумико, но в еще большей степени ее мать, Такако.
   Дорога перешла в  тропинку,  по  обе  стороны  которой  тянулась  живая
изгородь.
   - Господин Соэда, я нуждаюсь в вашем совете,  -  продолжала  Кумико.  -
Вокруг меня все время происходит что-то непонятное. Мне кажется,  будто  я
попала в водоворот загадочных происшествий:  неожиданно  умирает  художник
Сасадзима, к которому я ходила позировать; поехала в Киото - там  стреляют
из пистолета в Мурао; в том же отеле оказывается господин Таки.  Создается
впечатление, будто все эти люди и события связаны между  собой  невидимыми
нитями. Теперь я жалею, что поехала в Киото, согласившись  на  свидание  с
отправительницей письма.
   Соэда прекрасно понимал состояние Кумико, ее страхи и беспокойство.
   - Ничего определенного пока сказать вам не могу, - ответил Соэда. -  Но
думаю, что оснований  для  беспокойства  нет.  Все  это  просто  случайное
стечение обстоятельств.
   - Когда случайности повторяются, они становятся закономерностью. У меня
по крайней мере складывается такое впечатление.
   - Думаю, что в данном случае -  это  игра  вашего  воображения.  Вы  не
должны расстраиваться.  Стоит  человеку  начать  принимать  все  близко  к
сердцу, тревогам конца не будет. По любому пустяку  он  будет  нервничать.
Ведь именно это происходит с неврастеником - его выводит из равновесия то,
на что обыкновенный человек просто внимания не обратит.
   Но Кумико сейчас сама находится в  состоянии,  близком  к  неврастении,
подумал Соэда. Обычно  оживленная  и  непосредственная,  она  теперь  была
чем-то удручена и упорно замыкалась в себе.
   - Ночью вы спите нормально? - спросил Соэда.
   - В общем, да, - ответила Кумико, - хотя сон и не очень крепкий.
   - Вам следовало  бы  развеяться,  постараться  отдохнуть  и  ни  о  чем
серьезном не думать.  Сходите  на  концерт,  на  художественную  выставку.
Кстати, в Японию Прибывает всемирно известный бас, в зале  Хибия  он  даст
несколько концертов. Билеты я достану. Сходите вместе с  мамой.  Если  мне
удастся выкроить время, я присоединюсь к вам.
   - Спасибо, с удовольствием пойду.  -  Кумико,  впервые  за  весь  вечер
оживилась.
   - Позвольте здесь проститься с вами, - сказал Соэда, заметив,  что  они
уже подходят к дому.
   - Разве вы не зайдете? Мама обидится, - удивилась Кумико.
   - Уже поздно, я пойду. Извинитесь за меня перед мамой, - сказал  Соэда,
пожимая девушке руку. - И не надо так волноваться и переживать.
   Лицо Кумико белело совсем рядом. Он заметил, как по ее щекам  скатились
две слезинки, прочертив на них влажные дорожки.
   - Простите за беспокойство,  -  прошептала  Кумико,  крепко  сжав  руку
Соэды. Ее дыхание коснулось его лица.
   - До свидания, идите, я подожду, пока вы войдете в дом.
   - Спокойной ночи. - Кумико склонилась в поклоне, повернулась и пошла  к
дому.
   Ее удалявшаяся фигура  на  дорожке  среди  деревьев  казалась  до  боли
одинокой и беззащитной.


   Соэда позвонил своему коллеге в осакское отделение  газеты  и  попросил
выяснить фамилию супружеской  пары  из  Франции,  проживавшей  до  второго
ноября в отеле М. в Киото.
   Конечно, он мог бы и сам связаться по телефону с отелем М., но он знал,
что администрация отеля неохотно сообщает  незнакомым  лицам  такого  рода
сведения. Поэтому Соэда попросил своего коллегу найти журналиста,  который
часто бывает по делам в отеле М.
   К вечеру из Осаки пришел  ответ:  французы  были  зарегистрированы  под
фамилией Бернард - Робер и Эллен Бернард, соответственно пятидесяти пяти и
пятидесяти двух лет, специальность мужа - коммерция.
   "Бернард, Бернард", - несколько раз повторил  про  себя  Соэда,  словно
заклинание. Однако у него сразу  же  возникло  сомнение  в  том,  что  эта
фамилия настоящая. Скорее всего, они остановились в отеле под  вымышленной
фамилией, решил Соэда, на что у него имелись свои веские основания.
   Прежде всего надо найти этих французов. Должно  быть,  супруги  Бернард
возвратились из  Киото  в  Токио,  а  может  быть,  выехали  в  Осаку.  Не
исключено, что они могли отправиться на остров Миядзиму или в  Бэппу.  Так
или иначе, Соэда решил начать с Токио.
   Он взял телефонную книжку, выписал номера телефонов всех  первоклассных
отелей, где обычно останавливаются иностранцы, и стал их обзванивать.
   - Не останавливалась ли у вас супружеская пара из  Франции  по  фамилии
Бернард? - обращался он с одним и тем же вопросом.
   Ответ был один:
   - В регистрационной книге таких нет.
   Тогда Соэда спрашивал:
   - Может быть, они проживали у вас раньше  или  забронировали  номер  на
ближайшие дни?
   И на эти вопросы ответы были отрицательными.
   Соэда расстроился, хотя был почти уверен,  что  ничего  путного  он  не
добьется. Очевидно, супруги Бернард  остановились  в  одном  из  токийских
отелей под  другой  фамилией,  либо  их  в  Токио  нет  вообще.  Поскольку
выяснилось, что супруги Бернард нигде в отелях не зарегистрированы, версия
о вымышленная фамилии казалась правдоподобной.
   Но могут ли иностранцы, подобно японцам, снимать комнату  в  отеле  под
вымышленной фамилией? Ведь они обязаны вписать в регистрационную  карточку
номер своего паспорта. Соэда  обратился  к  одному  знакомому  с  просьбой
уточнить процедуру регистрации иностранцев в отелях.
   Ответ был следующий:
   - Иностранец, решивший остановиться в отеле под чужой фамилией,  вполне
может  вписать  в  регистрационную  карточку  вымышленные  сведения.   Как
правило, сотрудники  отелей,  ведающие  регистрацией,  не  сличают  данные
паспорта с записью в карточке. Поэтому с определенной степенью риска можно
зарегистрироваться  под   вымышленной   фамилией.   Особенно   легко   это
осуществить в провинции.
   Значит, не исключена возможность, что супруги Бернард - Эллен и Робер -
остановились в отеле под чужой фамилией, подумал Соэда.
   Он решил обратиться в Общество Япония  -  Франция,  авось  там  удастся
получить нужную ему информацию. Но оттуда тоже сообщили,  что  о  супругах
Бернард им ничего не известно.
   - Простите, французы, приезжающие в Японию, заходят к  вам?  -  спросил
Соэда.
   - Большей частью - да.  Кстати,  чем  занимаются  господа,  которых  вы
разыскиваете?
   - Торговлей.
   - Они приехали по делам?
   - Нет, по-видимому, как туристы. У супруга, хотя он и француз, тип лица
восточный, возраст - пятьдесят пять лет.
   - Попытаемся выяснить, - пообещали в Обществе.
   Соэда хотел было выстроить последние события в один логический ряд,  но
ему пока не хватало данных. Поэтому прежде всего он решил позвонить  Мурао
и Таки.
   По его расчетам, Таки уже должен, был возвратиться из  Киото  в  Токио,
но,  когда  он  позвонил,  ему  сообщили,  что  Таки  еще  путешествует  и
неизвестно, когда вернется.
   Соэда набрал номер телефона Мурао.  Прислуга  ответила,  что  господина
Мурао в Токио нет, где он сейчас находится и когда приедет  -  неизвестно.
Соэда попросил к телефону жену Мурао, но ее не оказалось дома.
   Он трижды звонил на квартиры Таки и Мурао, и всякий  раз  ему  отвечали
одно и то же.
   Позвонили из Общества Япония - Франция:
   - Мы спрашивали местных французов. К сожалению, супругов Бернард  никто
не знает.
   Итак, местонахождение Таки неизвестно, а Мурао, наверно, до сих  пор  в
киотоской больнице,  скрывается  под  чужим  именем.  Соэду  не  оставляло
предчувствие, будто в ближайшие дни что-то должно произойти. И  ему  снова
вспомнились  последние  слова.  Мурао  во  время  их  встречи:  "Об   этом
попробуйте спросить у Уинстона Черчилля". Должно быть, это было сказано не
в шутку.



        19

   Такси мчалось по пыльной  дороге,  которая  пролегала  вдоль  небольшой
речушки с удивительно  прозрачной  водой.  Вокруг  простирались  скошенные
рисовые поля.
   В машине сидел человек лет шестидесяти,  в  надвинутой  на  лоб,  давно
вышедшей из моды шапке с козырьком. Он неотрывно глядел  на  проносившийся
мимо пейзаж. В просветах между гор виднелись сосновые  рощи,  сверкали  на
солнце крыши сбившихся в кучки домов.
   -  Простите,  господин,  какое  место  в  Цуядзаки  вам  нужно?  -   не
оборачиваясь, спросил шофер.
   - Разве уже Цуядзаки? - спросил мужчина, и стало  ясно,  что  здесь  он
впервые.
   - Да, мы подъезжаем к городу.
   - Мне  нужно  к  храму  Фукурюдзи.  Узнайте  у  кого-нибудь,  как  туда
проехать.
   Шофер, все так же не оборачиваясь, кивнул головой.
   Солнце уже  низко  склонилось  к  западу,  удлинившиеся  тени  деревьев
пересекали дорогу.
   - Господин приехал из Токио? - спросил шофер.
   - Да... из Токио...
   - Здесь, должно быть, впервые?
   - Да.
   Пассажир, кажется, попался не из разговорчивых, подумал шофер.
   Кончились рисовые поля, и машина въехала в город. По обе стороны дороги
тянулись старые дома.
   Шофер остановил машину у рисового склада и, приоткрыв дверцу, крикнул:
   - Есть здесь кто-нибудь? Как проехать к храму Фукурюдзи?
   В дверях появился мужчина, державший  в  руках  мешок  из-под  риса,  и
громким голосом стал объяснять дорогу.
   Шофер захлопнул дверцу, машина поехала дальше.
   - Остановитесь у магазина, где я мог бы купить  курительные  палочки  и
цветы, - попросил пассажир.
   Купив то и другое, они выехали из города.  Машина  вскоре  свернула  на
дорогу, круто забиравшую вверх. Спустя несколько минут она остановилась  у
каменной лестницы, которая вела к храму.
   Шофер выскочил из машины и отворил дверцу.
   С цветами в руке мужчина вылез из машины и, велев  шоферу  ждать,  стал
подниматься по каменным ступеням. По обе стороны лестницы  росли  сосны  и
криптомерии. Вскоре показались храмовые ворота, увенчанные высокой крышей.
   Мужчина медленно поднимался вверх.  В  конце  лестницы  он  остановился
передохнуть. Затем вошел в ворота, на которых  было  выведено  иероглифами
"Фукурюдзи",  и,  миновав  главное  здание  храма,  направился  к   жилому
помещению.
   Увидав молодого послушника, убиравшего опавшие листья, он  сказал,  что
хотел бы повидаться с настоятелем.
   В ожидании настоятеля он стал бродить  по  двору,  разглядывая  высокие
деревья  гинкго.  Их  голые  стволы  и  лишенные   листьев   ветви   четко
вырисовывались на фоне предвечернего неба.
   Подошел настоятель, одетый в белое кимоно. Его длинная борода достигала
груди.
   - Господин Оспе? - спросил мужчина, снимая головной убор. Его волосы  с
сильной проседью были аккуратно расчесаны на пробор. Выражение  лица  было
спокойное и чуть  грустное.  -  В  этом  храме  должна  находиться  могила
господина Тэрадзимы...
   - Вы не ошиблись, его прах захоронен здесь.
   - Некогда я был близко знаком с господином Тэрадзимой. Приехав на Кюсю,
я счел своим долгом посетить могилу покойного.  Вам  не  трудно  проводить
меня туда?
   - Пожалуйста. -  Настоятель  приказал  послушнику  принести  ведерко  с
водой.
   - Значит, вы были с ним знакомы? - обратился настоятель к  следовавшему
за ним мужчине. -  Давненько  никто  из  друзей  не  посещал  его  могилу.
Покойный будет доволен.
   Они подошли к невысокой ограде из бамбука и через сплетенную из прутьев
калитку вступили на территорию обширного  храмового  кладбища.  Настоятель
шел впереди по тропинке, проложенной между могил. Вдалеке виднелось  море,
на которое ложились длинные полосы света, когда солнце выходило из-за туч.
   - Здесь, - сказал настоятель, оборачиваясь к шедшему за ним мужчине.
   За невысокой каменной оградой виднелся большой дикий камень, на котором
была  высечена  надпись:  "Здесь  покоится  благородный  и   благочестивый
мирянин, коему посмертно присвоено имя Тэйкоин".
   Мужчина поднялся к надгробию по небольшой каменной лестнице и  поставил
в вазу цветы. Когда настоятель  опустил  рядом  с  ним  ведерко  с  водой,
мужчина склонился над  могилой,  зажег  свечи  и  поминальные  курительные
палочки и начал молиться.
   Молитва была долгой. Он вытащил  черные  четки,  которые,  по-видимому,
взял с собой для этого случая, и стал их медленно перебирать.
   Настоятель склонился  рядом  с  ним  и  прочитал  поминальную  молитву.
Мужчина оставался на коленях, склонив голову и закрыв глаза, и после того,
как настоятель завершил молитву. На его узкие  плечи  упал  луч  вышедшего
из-за тучи солнца. Наконец он  поднялся,  зачерпнул  из  ведерка  воды  и,
окропив ею могильное надгробие, снова прошептал короткие слова молитвы.
   Поминальная церемония длилась долго. Так истово можно молиться  лишь  о
родителях, думал настоятель, Удивленно разглядывая незнакомца.
   Мужчина поглядел на море, потом снова перевел взгляд на могилу,  словно
хотел  удостовериться,  сколь  гармонично  она  сочетается  с   окружающей
природой.
   - Хорошие вид, - тихо произнес мужчина, и его худое лицо просветлело. -
Господин Тэрадзима, должно быть, счастлив, что покоится в таком месте.
   Он продолжал глядеть в морскую даль, где, словно нарисованный, виднелся
остров.
   - И правда, - подхватил настоятель, - ведь это  его  родина.  Поистине,
человек должен покоиться там, где родился.
   - Мне известно, что Тэрадзима родился в этих местах, но где точно -  не
знаю. Может быть, в самом городе?
   - Нет, невдалеке от него, но  семья,  покойного  перебралась  теперь  в
город и занимается торговлей.
   - Значит, его семья здесь?
   - Да, они из помещиков. После войны, во время земельной реформы, у  них
отобрали половину угодий. Тогда  они  продали  остальное,  переселились  в
город и открыли торговлю галантереей. В день поминовения  они  обязательно
приходят сюда.
   - Жена покойного здорова?
   - Да, в полном здравии.
   - Ей, должно быть, уже за шестьдесят?
   - Пожалуй, побольше, все семьдесят.
   - Неужели? - удивленно воскликнул мужчина и снова стал глядеть на море.
- А как поживает остальное его семейство?
   - Все здоровы. Сын женился на хорошей девушке - порадовал старую мать.
   Услышав это, мужчина тихонько вздохнул.
   - Очень хорошо. Теперь я спокоен, - пробормотал он.
   - По-видимому, вы были близким другом покойного? - спросил  настоятель,
внимательно разглядывая незнакомца.
   - Я многим ему обязан.
   - Хотите, я приглашу сюда его семью?
   - Благодарю вас, не надо. На обратном пути я к ним загляну.
   - Тогда я вам скажу, как лучше их  найти;  отсюда  доедете  до  главной
улицы, а там повернете в направлении  Хакаты  и  сразу  по  левую  сторону
увидите вывеску: "Магазин Тэрадзимы". Это и есть их галантерейная лавка.
   - Благодарю вас.
   - Господин Тэрадзима дослужился до посланника, и  очень  жаль,  что  он
умер так рано, ведь его ожидала блестящая карьера. Я слышал, будто он умер
сразу по окончании войны. Должно быть, не перенес поражения Японии.
   - Может быть, может быть, - пробормотал мужчина.
   - Жаль, говорят,  он  был  очень  способный  дипломат.  Навряд  ли  тут
появится еще когда-нибудь такой выдающийся человек.
   Мужчина согласно кивнул головой.
   Они покинули кладбище и направились к храму. Под ногами  шуршали  сухие
листья.
   - Первое время сюда приезжали из министерства  иностранных  дел,  потом
перестали. За последние годы  вы  -  единственный,  кто  приехал  издалека
поклониться его праху.
   - Вот как?
   Мужчина старался идти в ногу с медленно шагавшим настоятелем.
   - Прошу вас сюда, - сказал настоятель, когда они  миновали  калитку.  -
Позвольте предложить вам чашечку чая.
   - Благодарю вас, я очень спешу. Разрешите проститься с вами здесь.
   Мужчина вытащил из кармана небольшой сверток.
   - Возьмите эти деньги и помолитесь за упокой его души.
   - Что вы, что вы! - воскликнул  настоятель,  выставив  ладони,  вперед,
словно отказываясь, но все же деньги принял.
   Он взглянул на сверток, где черной тушью было выведено: "Коити Танака".
   - Ваша фамилия Танака? - спросил он, поднимая глаза на мужчину.
   - Да.
   -  Постараюсь  незамедлительно  сообщить   семье   усопшего   о   вашем
подношении.
   - Прошу вас не делать этого. Моя фамилия  им  неизвестна.  Я  ведь  был
знаком только с господином Тэрадзимой.
   Настоятель снова взглянул на иероглифы, написанные на свертке.
   - Удивительно красивый почерк, - сказал он, поднимая глаза. -  Если  не
ошибаюсь, это стиль школы Ми Фея.
   - Благодарю, но не смею принять такую похвалу.
   - Видите ли, я и сам одно время увлекался каллиграфией и кое-что в этом
смыслю. Так что уж вы мне поверьте - почерк прекрасный. Сейчас  так  почти
никто не пишет.
   Настоятель проводил мужчину до самой лестницы и не уходил, пока  далеко
внизу не тронулась с места машина.


   -  Поезжайте  по  этой  улице,  потом  сверните  направо,   там   будет
галантерейная лавка с вывеской  "Магазин  Тэрадзимы".  Остановитесь  около
нее, - сказал мужчина шоферу.
   По обе стороны главной улицы тянулись многочисленные магазины и  лавки.
Здания прочные, солидные,  чем-то  напоминающие  амбары,  как  и  подобает
старинному портовому городу, каким был Цуядзаки.  Когда  машина  повернула
направо, мужчина стал внимательно разглядывать дома по левую сторону.
   - Остановитесь здесь, - сказал  он,  первым  заметив  вывеску  "Магазин
Тэрадзимы". - Я выйду купить сигарет.
   - Зачем же? Я схожу, - удивился шофер.
   - Не надо, я сам, - ответил мужчина.
   Он подошел к лавке с характерным для провинции широким фасадом.  Внутри
лавки, рядом с  входной  дверью,  в  застекленном  ящике  были  выставлены
сигареты,  чуть  поодаль  сидела  девушка  лет  семнадцати-восемнадцати  и
вязала. Как только мужчина вошел и его тень упала на  девушку,  она  сразу
подняла на него глаза. У нее было белое, не тронутое загаром лицо.
   - Три пачки сигарет "Peace".
   Пока девушка, просунув руку в  застекленный  ящик,  вынимала  сигареты,
мужчина внимательно ее разглядывал.
   - Благодарю вас.  -  Девушка  слегка  поклонилась,  протягивая  мужчине
сигареты.
   - А спички есть?
   - Есть, пожалуйста.
   Мужчина открыл пачку сигарет и закурил.  Он  не  спешил  уходить  и,  с
удовольствием затягиваясь, медленно выпускал дым.
   - Вы дочь хозяина? - наконец решившись, спросил он.
   - Да, - ответила девушка.
   - Сколько же вам лет? Простите, мой вопрос может показаться бестактным,
но вы очень похожи на одного знакомого мне человека.
   Девушка смущенно улыбнулась.
   - Будьте здоровы, - сказал мужчина и вышел из магазина.
   Девушка удивленно проводила взглядом странного покупателя.
   А мужчина еще долго глядел через заднее стекло на магазин, пока  он  не
скрылся из виду. На лице его появилось выражение удовлетворенности.
   Странный пассажир, думал в это время шофер, все время молчит.
   Когда  они  проезжали  мимо  небольшой  станции,   мужчина   неожиданно
обратился к шоферу:
   - Купите, пожалуйста, вечерний выпуск газеты.
   Шофер принес ему газету, выходящую в Фукуоке.
   Мужчина, надев очки, сразу же углубился в чтение, несмотря  на  то  что
машину сильно встряхивало - дорога тут была не слишком хорошая.
   Внимание мужчины привлекло краткое извещение:

   "На медицинский конгресс, открывающийся в  университете  (г.  Фукуока),
съехались-ученые  из.  Токио,  Киото  и  других  городов  Японии.   Работа
конгресса будет продолжаться в течение нескольких дней,  ожидаются  острые
дискуссии. Сегодня выступают: профессор  университета  К.Есио  Куратоми  с
докладом "Предраковое состояние и язва  желудка",  профессор  университета
Т.Рент и  Асимура  с  докладом  "Патолого-гистологические  наблюдения  при
лейкемии".

   Мужчина оторвал взгляд от  газеты  и  поглядел  в  окно.  На  его  лице
отразилась нерешительность. Он снова обратился к газете и еще раз прочитал
то же самое извещение.
   Реити Асимура  после  окончания  заседания  отправился  в  ресторан  на
банкет. Когда он вернулся, служанка подала  ему  записку  от  телефонистки
гостиничного коммутатора:

   "Завтра в одиннадцать утра буду Вас ждать в восточном парке у памятника
императору Камэяме. Если из-за занятости Вы  не  придете,  другого  случая
повидаться не представится. Буду ждать до одиннадцати тридцати.
   Ямагути".

   У Асимуры было много  знакомых  по  фамилии  Ямагути,  но  он  не  имел
представления,  кто  из  них  мог  передать  по  телефону  столь  странное
послание.
   Он  позвонил  на  коммутатор  и  спросил,  действительно   ли   записка
адресована ему.
   - Ошибки быть не может, ее просили  передать  именно  вам,  -  ответила
телефонистка.
   - Он больше ничего о себе не сообщил?
   - Сказал, что фамилии достаточно - вы, мол, поймете.
   - Странно.
   - Это незнакомый вам человек?
   - Совершенно.
   - Простите, пожалуйста, но он сказал, что вы его хорошо знаете.
   - Ну ничего.
   - Мужчина, судя по голосу, пожилой.
   - О не обещал позволить еще?
   - Нет.
   Асимура  задумался.  Он  выкурил  одну  за  другой  несколько  сигарет,
прислушиваясь к шуму проезжавших за окном  трамваев  и  автомашин.  Спустя
полчаса он позвонил на коммутатор и заказал Токио,  назвав  свой  домашний
номер телефона.
   В ожидании звонка он, не меняя  позы,  некоторое  время  сосредоточенно
глядел в, одну точку. Наконец дали Токио.
   - Сэцуко?
   - Ах, это ты? Ну, как там конгресс?
   - Все идет нормально.
   - Осталось еще два дня?
   - Да.
   - Приедешь, как обещал?
   - Да.
   - Странно как-то ты отвечаешь. Что-нибудь случилось?
   - Все в порядке.  А  у  нас  ничего  необычного  в  мое  отсутствие  не
произошло?
   - Нет. А что, собственно, могло произойти?
   - Да так.
   - Объясни, пожалуйста, что с тобой?
   - Все в порядке, просто хотел узнать, как дома.
   - Ничего не понимаю, ты ни разу еще так со мной не разговаривал.
   Асимура колебался: сказать жене о своих  предположениях  или  не  надо?
Ведь именно для этого он и позвонил домой.
   - Алло, алло, - послышалось в трубке. - Ты меня слышишь?
   - Слышу, слышу.
   - Ты почему-то замолчал, я решила, что нас прервали.
   - Знаешь, - скороговоркой начал Асимура, - я ведь  впервые  в  Фукуоке.
Мне здесь все очень понравилось. Чудесный город.  Ты  здесь,  кажется,  не
бывала?
   - Нет. Я на Кюсю вообще не ездила.
   - При случае обязательно привезу тебя сюда.
   - Спасибо, поеду с  удовольствием.  Благодаря  тебе  я  повидала  Нару,
когда, ты ездил на конгресс  в  Киото...  Ты  специально  позвонил,  чтобы
сделать мне это приятное  предложение?  -  Голос  Сэцуко  зазвучал  слегка
иронически.
   - И Кумико, должно быть, не видала Фукуоку, - как ни в  чем  не  бывало
продолжал Асимура.
   - Не знаю, может, и ездила на каникулы со школой.
   - А Такако?
   - Не знаю, не спрашивала. А ты что, всю родню  собираешься  свозить  на
Кюсю? - засмеялась Сэцуко.
   - А почему бы и нет? Думаю, все будут этому  очень  рады.  В  следующий
раз, когда к нам придет Кумико, я обязательно ее приглашу.
   - Хватит, прекрати! - начала сердиться Сэцуко.
   - Ладно, молчу. Просто хотел поделиться с тобой этой внезапно пришедшей
в голову идеей.
   - Послушай-ка, а с тобой там в самом деле ничего не случилось?
   - Да нет же! Все в порядке. Ну, пока.
   - Тогда продолжай трудиться на своем конгрессе. Через два дня увидимся.
   - До свидания, ложись спать пораньше.
   - Очень приятно было неожиданно услышать твой голос. Спокойной ночи.
   Асимура повесил трубку. Лицо  его  помрачнело.  Он  так  и  не  решился
сказать Сэцуко о своих подозрениях.
   Ровно в одиннадцать Асимура подъехал на машине к Восточному парку.
   Он шел по парку, ориентируясь на видный  отовсюду  памятник  императору
Камэяме,  стоявший  на  возвышении.   Вокруг   памятника   были   высажены
рододендроны,  и  в  пору  их  цветения   темный   памятник   среди   алых
рододендронов представлял собой  удивительное  зрелище.  Об  этом  сказали
Асимуре еще в гостинице, когда он сообщил, что  хочет  посетить  Восточный
парк.
   В этот день конгресс еще продолжал свою работу, но Асимура  предупредил
своих коллег, что  не  сможет  присутствовать  на  дневном  заседании.  Он
почему-то подумал, будто отказ от свидания может привести  к  непоправимым
последствиям.
   Поеживаясь от холодного ветра, Асимура, свернул  на  тропинку,  которая
вела  к  памятнику.  Здесь  было  много  гуляющих,  сюда  часто  приходили
отдохнуть целыми семьями. По пожелтевшим  клумбам  бегала  детвора.  Среди
деревьев то тут, то там виднелись красные крыши чайных домиков.
   Асимура поднялся по каменным ступеням на площадку, где стоял  памятник.
Отсюда весь парк виднелся как на ладони.  Он  сел  на  скамью  и  закурил,
задерживая взгляд на каждом человеке, подходившем к памятнику.
   Здесь было тихо, тишину  нарушали  лишь  звонки  проезжавших  невдалеке
трамваев.
   Неожиданно позади себя  он  услышал  чьи-то  легкие  шаги,  замершие  у
скамьи. Асимура обернулся. У края скамьи стоял высокого  роста  человек  в
старомодном головном уборе с козырьком и в пальто с  поднятым  воротником.
Он глядел не на Асимуру, а на простиравшийся внизу парк.
   Асимура бросил взгляд на его профиль. Он  все  еще  сомневался,  и  это
сомнение подкреплялось тем, что незнакомец хранил молчание.
   Вдруг какой-то шепот слетел с губ мужчины, но из-за ветра Асимура  слов
не расслышал. Человек стоял прямо,  не  шелохнувшись,  словно  часовой  на
посту, и глядел вниз.
   Неведомая пружина подбросила Асимуру  со  скамейки,  когда  он  услышал
наконец-свое имя:
   - Реити.
   Человек назвал его по имени, но не обернулся. Козырек шапки и  поднятый
воротник наполовину скрывали его лицо. Но голос...
   Асимура подошел к нему вплотную, не отрывая взгляда от его лица.
   - Значит, это все-таки вы! - выдавил он из себя.
   - Да, это я. Давно не видались, не правда ли? - сказал он, все  еще  не
меняя позы. Голос был у него чуть  хриплый,  но  такой  знакомый.  А  ведь
Асимура не слышал его почти двадцать лет.  -  Поздравляю,  Реити,  ты  уже
профессор. Прочитал об этом в газете... Молодец!
   - Дядя Ногами... - дрожащим голосом произнес Асимура и умолк, не будучи
в силах продолжать из-за охватившего его волнения.
   - Сядем здесь и сделаем вид, будто болтаем  о  пустяках.  Понял?  -  Он
вытащил носовой  платок  и  смахнул  им  пыль  со  скамейки.  -  Оп-ля,  -
неожиданно весело воскликнул  он  и  бухнулся  на  скамейку.  Видимо,  ему
хотелось этим снять напряжение с ошеломленно глядевшего на него Асимуры.
   Он не спеша вытащил из кармана сигареты и щелкнул  зажигалкой.  Асимура
неотрывно следил за каждым его движением.  Он  заметил  выбившуюся  из-под
шапки прядь седых волос, и у него словно комок застрял в горле.
   Ногами спокойно курил, пуская кольца голубого дыма.
   - Как видишь, призрак наконец появился.
   - Но... - Асимура не знал, что ответить, он все еще не мог  поверить  в
реальность происходящего.
   - Ты сразу догадался, когда получил записку?
   - Да, я понял...
   - Как же так? Ведь для всех вас я давно умер.
   - У меня уже давно появилось предчувствие...
   - Но Кумико, я надеюсь, не догадывается? - Голос Ногами задрожал.
   - Думаю, что нет. Кроме меня, пожалуй, только Сэцуко наполовину  верит,
наполовину сомневается.
   - Вот как? Она здорова?
   - Спасибо, все в порядке. Тетушка Ногами тоже здорова.
   - Знаю, - после некоторого молчания произнес  Ногами,  глядя  себе  под
ноги.
   - Вам кто-нибудь о ней рассказывал?
   - Я видел ее.
   - Где?
   - В театре Кабуки. Я и Кумико там видел.
   Асимура понял, что говорить о своей жене Ногами избегает.
   - Я слышал, что Кумико служит.
   - Совершенно верно.
   - Даже трудно это представить -  ведь,  когда  я  покидал  Японию,  она
только пошла в детский сад... Помню, у нее был  маленький  ранец,  который
она носила на спине. А на ранце картинка - красный заяц.  Она  еще  носила
брючки, мать перешила ей из своих.
   - Вы случайно увидели Такако и Кумико в театре?
   - Будем считать, что случайно, - ответил Ногами после некоторой  паузы.
- Вот не думал, что Кумико уже такая взрослая.
   - А как вы нашли свою супругу?
   - Ничего, - коротко ответил Ногами. - Кстати, мы тут с тобой болтаем, а
ведь ты, наверно, очень занят на конгрессе...
   - Не стоит об этом беспокоиться.
   - И все же извини.
   Асимура неотрывно глядел на Ногами. Прямо наваждение какое-то: он сидит
рядом с человеком, о смерти которого было официально объявлено  в  прессе.
Асимура до сих пор помнил содержание некролога с фотографией Ногами.
   Ногами усмехнулся.
   - Не гляди на меня с таким недоверием, Реити. Это я - живой и здоровый,
смотри, и ноги целые. - И он шутливо топнул ногами о землю.
   - Но почему же тогда...
   - Хочешь спросить, почему было опубликовано сообщение о смерти?
   - Да, ведь это  было  официальное  правительственное  сообщение,  а  не
корреспонденция газетного репортера.
   - Совершенно верно. Следовательно, Кэнъитиро Ногами в этом мире  больше
не существует. - Он устало откинулся на спинку скамьи и устремил свой взор
на проплывавшие в небе облака. - Я, как человек, существую и, видишь, сижу
с тобой рядом, дипломата же Кэнъитиро Ногами нет, он умер,  о  чем  вполне
официально и сообщило японское правительство.
   Лицо Асимуры стало мрачным.



        20

   Здесь, на холме, небо казалось бескрайним. Отороченные  светлой  каймой
серые облака плыли на запад.
   Кэнъитиро Ногами сидел не шевелясь. Козырек бросал тень  на  его  лицо,
изборожденное  глубокими  морщинами.  Под  подбородком,  на  шее,  залегли
складки - следы прожитых лет.
   Асимура глядел на Ногами и думал: дядя совсем перестал быть японцем - и
по одежде, и по гражданству.
   - Что-то я не понимаю, - наконец  вымолвил  он.  -  Вы  по  своей  воле
отказались от японского гражданства?
   - Конечно, - не задумываясь, ответил Ногами. - Никто меня не  заставлял
этого делать.
   - Но должна же  быть  какая-то  причина.  Мне  непонятно,  почему  ваша
"официальная смерть" заставила вас отказаться от японского гражданства.
   - Это было неизбежно.
   - Почему?
   -  Видишь  ли,  Реити,  условия,  вероятно,  могут  чрезвычайно  сильно
воздействовать на поведение человека. И то,  что  прежде  казалось  весьма
устойчивым, как  ни  странно,  начинает  претерпевать  изменения.  Условия
господствуют над волей  человека...  Но  я,  кажется,  заговорил  в  стиле
примитивного материализма.
   - Какие же условия изменили ваше поведение?
   - Война, - коротко ответил Ногами. - Только война.  О  подробностях  же
ничего сказать не могу.
   - Неужели и теперь, когда война  давно  окончилась,  необходимо  что-то
держать в секрете?
   - Что касается меня - да!
   - Но ведь и Черчилль, и  Идеи  обнародовали  свои  военные  мемуары.  И
только вы...
   - Учти, я не столь  видная  фигура.  Я  был  всего  лишь  секретарем  в
скромном представительстве за границей. Большие люди могут позволить  себе
обнародовать такое, что маленьким людям вроде меня делать запрещается.
   - Значит, вы отказались от японского гражданства ради блага Японии?
   - Прекратим этот разговор. Я же  нахожусь  не  на  исповеди.  Не  будем
больше говорить обо мне. Достаточно того, что я  тебе  сказал,  вот  ты  и
делай свои заключения, исходя из этого.
   Ногами поглядел в сторону гор, где вдали, среди сосен, чернел  памятник
Нитирэну [монах, основавший буддистскую секту Нитирэн-сю в эпоху  Камакура
(1192-1333)].
   - А тебя я сюда позвал совсем не для этого, - добавил он,  повернувшись
к Асимуре.
   - Понятно, - сказал Асимура, - я больше не  буду  приставать  к  вам  с
расспросами.
   - Вот и чудесно.
   - И все же, что вы намерены сейчас делать?
   - Хочу немного пожить в Японии.
   - Это было бы замечательно.
   - Да, если б обстоятельства позволили, я бы остался в Японии. Здесь так
хорошо, так красиво. Поэтому я и явился сюда, словно призрак.
   -  Может  показаться,  что  вы  приехали,  чтобы  только   полюбоваться
японскими пейзажами... А с вашей супругой вы не намерены увидеться?
   - Не говори глупостей. - Ногами грустно усмехнулся. - Она ведь уверена,
что я умер и в этом мире ей осталось одиночество. И вдруг перед ней явится
привидение в моем облике.
   - Значит, вы решили встретиться только со мной?
   - Да, поскольку ни с женой, ни с дочерью видеться не имею права.
   - Но с Кумико вы все же виделись?
   - Я-то ее видел, но она даже не знала об этом, - тихо ответил Ногами.
   - Я догадывался о вашем приезде еще до того, как вы  увидели  Такако  и
Кумико.
   - Вот как! - удивился Ногами. - Кто же тебя натолкнул на такие догадки?
   - Сэцуко.
   - Каким образом?
   - В нарском храме Тоседайдзи в книге посетителей она обнаружила запись,
сделанную вашим почерком.
   - Вот оно что! - Ногами забарабанил пальцами по колену.  -  Кажется,  я
поступил неосмотрительно. Понимаешь,  когда  я  приехал  в  Нару,  у  меня
возникло неодолимое желание где-нибудь оставить по  себе  память.  И  вот,
совершил непростительную глупость: расписался в книге посетителей,  словно
школьник, который вырезает ножом свои инициалы на дереве... Значит, Сэцуко
догадалась?
   - У вас слишком специфический почерк, с другим не спутаешь.
   - Сам виноват. Я ей  еще  в  детстве  не  раз  показывал  образцы  моей
каллиграфии, да и вкус к посещению древних храмов ей привил.  Значит,  она
догадалась по почерку?
   - Ну, тогда она еще сомневалась. Да и кто бы мог в это  поверить  после
официального сообщения министерства иностранных дел о вашей смерти.
   - Это так.
   - Сэцуко поделилась своим открытием с Кумико. И тогда еще один  человек
отправился в Нару, чтобы выяснить все до конца.
   - Кто же? Надеюсь, не Такако?
   - Газетный репортер Соэда.
   - Кто? - Ногами презрительно скривил губы.
   - Дело не в том, что  он  репортер.  Соэда,  по-видимому,  будущий  муж
Кумико.
   Ногами постарался подавить раздражение, вызванное этим  сообщением.  Он
стал судорожно шарить по карманам в поисках  сигарет,  наконец  нашел  их,
предложил Асимуре, сам взял одну и щелкнул зажигалкой. Его  пальцы  слегка
дрожали.
   - Значит, будущий муж Кумико? Что же он из себя представляет?
   - Я несколько раз с  ним  встречался.  Положительный  юноша.  Думаю,  у
Кумико будет хороший муж.
   - Ты так считаешь?
   - Не только я, Сэцуко тоже. Он ей очень понравился.
   - Сэцуко можно верить, - произнес Ногами, затягиваясь сигаретой.
   Он снова поглядел вдаль, туда, где темнели в  горах  сосны,  и  Асимура
заметил, что его глаза увлажнились.
   Асимура почувствовал себя неловко и отвел взгляд в  сторону.  Некоторое
время оба молчали. Со стороны могло показаться, что  двое  мужчин  присели
рядышком на скамью передохнуть после прогулки по парку.
   - Прошу тебя и Сэцуко позаботиться о дочери, - сказал  Ногами,  прервав
молчание.
   - Об этом не надо просить. Мы сделаем все, что будет необходимо.  Да  и
ее мать пока вполне здорова. Кстати, вы сказали, что видели ее?
   - Да, это устроил Мурао.
   - Не по его ли просьбе вы приехали в Японию?
   - Я приехал сюда по своей воле. Мурао к  этому  никакого  отношения  не
имеет.
   - Вот как? Впрочем, это меня не касается. Как вы нашли свою супругу?
   - Конечно, ей немало пришлось пережить, - тихо ответил Ногами.
   - На ваш взгляд, она очень постарела?
   - Еще бы! С тех пор как мы расстались, прошло восемнадцать лет. У  меня
самого вся голова седая.
   - С той минуты, как мы с вами встретились,  меня  не  покидает  желание
хотя бы насильно привести вас к вашей жене.
   - Не говори глупостей, -  хрипло  рассмеялся  Ногами.  -  Если  ты  это
сделаешь, мне действительно придется умереть.
   - Главное, чтобы вы согласились с ней встретиться, а остальное  я  беру
на себя.
   - Благодарю, - сухо  ответил  Ногами.  -  Я  прекрасно  понимаю,  какие
чувства тобой движут, Реити. Но все это не так просто, как  тебе  кажется.
Пойми: если бы я мог спокойно повидаться  с  родными,  зачем  мне,  словно
преступнику, скрытно пробираться в Японию? Я ступил  бы  на  родную  землю
открыто. Но к сожалению, это невозможно. В сорок четвертом году  я  принял
подданство другой страны.
   - А что в этом особенного? - горячился Асимура. - Разве  мало  военных,
которые один за другим возвращаются на родину,  хотя  в  свое  время  было
объявлено, что они пали в бою?
   - Это другое дело, - перебил его Ногами. -  Мой  случай  иной.  О  моей
смерти были официально извещены все. Нет, мне вернуться  к  жизни  не  так
просто.
   - Но ведь вы вернулись в Японию?
   - Наш разговор теряет смысл. Я, кажется, уже начинаю сожалеть  о  нашей
встрече. Мне думалось, что ты мужчина и поймешь меня.
   Аси-мура опешил. Последние слова Ногами больно  его  кольнули,  но  они
означали и другое - Ногами видит в нем человека чужого. С Такако, Кумико и
Сэцуко его связывали кровные узы, а его  он  не  считал  родственником  по
крови  и,  значит,  думал,  что  Асимура   отнесется   к   встрече   более
хладнокровно.
   - Я считал, что именно ты поймешь меня, - продолжал Ногами,  видя,  что
Асимура молчит. - По  правде  говоря,  мне  и  с  тобой  не  следовало  бы
встречаться. Собираясь приехать в Японию, я заранее  решил  ни  с  кем  из
близких не видеться, но здесь моя решимость  ослабела.  Как  бы  тебе  это
объяснить? На какое-то время я потерял над собой контроль, мне  неудержимо
захотелось сообщить кому-нибудь  из  своих  близких,  что  я  жив...  Это,
пожалуй, свойственно человеку. В самом деле, бывает очень  грустно,  когда
не с кем поделиться... Вот я и подумал, что мог бы повидать тебя,  что  ты
сможешь, я уверен, сохранить в тайне нашу встречу.
   - У меня, - Асимура тяжело вздохнул, - к сожалению,  такой  уверенности
нет.
   - Неужели ты кому-нибудь расскажешь, что виделся со мной?
   - Может случиться. В общем, я за себя не ручаюсь.
   - А я в тебе уверен. Думаю, что  о  нашей  встрече  ты  не  скажешь  ни
Такако, ни Кумико. И жене тоже.
   - ...
   - Ты понимаешь, почему я настаиваю на этом?
   -  Ну   вы,   видимо,   способны   при   любых   обстоятельствах   себя
контролировать.
   - В том случае я навряд  ли  встретился  бы  с  тобой.  Как  видишь,  я
оказался не таким и,  покидая  Японию,  наверно,  буду  сожалеть  о  нашей
встрече. И все же я повидался с тобой. Вот какой я на самом деле.
   - Может быть, мы еще встретимся?
   -  Нет,  и  одного  раза  достаточно.  При  новых   встречах   исчезнет
таинственность, окружающая призрак.
   - В таком случае я глубоко сочувствую и Такако, и Кумико.
   - Ты говоришь о само собой разумеющихся  вещах.  Я  от  тебя  этого  не
ожидал. Ведь ты врач, ученый. Тебе не к лицу идти на поводу  у  чувств.  Я
же, откровенно говоря, человек настроения.
   - А ведь и Сэцуко, и Кумико начинают верить, что вы в Японии.
   - Вот как? - На мгновение на лице Ногами отразился испуг. -  По  правде
говоря, я не исключал такой возможности.
   - Конечно, Кумико ничего не говорит, но девушка она умная  и  о  чем-то
догадывается.
   - С каких пор? - спросил Ногами.
   - Видите ли, по просьбе  художника  Сасадзимы  она  ему  несколько  раз
позировала, - начал Асимура, выдерживая пристальный взгляд Ногами. - После
скоропостижной  смерти  художника  рисунки  исчезли.  А  потом  вдруг   от
незнакомой женщины пришло письмо с предложением приехать в Киото, где она,
мол,  передаст  Кумико  эти  рисунки.  Свидание  было  назначено  у  храма
Нандзэндзи. Кумико поехала в Киото, в назначенное время была у  храма,  но
женщина не появилась, и Кумико пришлось вернуться в Токио ни  с  чем...  С
этого времени она стала что-то подозревать...
   - Так, - пробормотал Ногами, - значит, она  решила,  что  это  странное
письмо имеет отношение ко мне?
   - Что-то в этом роде, хотя никакой уверенности у нее не было.
   - Кумико одна была в Киото?
   - Нет, беспокоясь за нее, я обратился в полицейское  управление,  чтобы
ей дали провожатого.
   - Так я и думал.
   - Вы так думали?! - удивился Асимура. - Значит, это вы написали письмо?
   Ногами потупился. Между бровей у него залегла страдальческая складка.
   - Нет, письмо писал не я, - выдавил он наконец из  себя  -  Это  сделал
человек, пожелавший, чтобы мы встретились. Но я с себя вины не снимаю.
   - Видимо, Мурао или Таки?
   - Я не буду называть имени.
   - ...
   - Насколько мне известно, к месту встречи  Кумико  просили  прийти  без
провожатых. Человек, отправивший письмо, старался  обеспечить  сохранность
тайны, не желая, чтобы кто-либо еще узнал об этой встрече. Вот почему было
поставлено условие прийти ей  на  свидание  одной.  Однако  поблизости  от
Кумико все время мельтешил какой-то тип. Так, оказывается, это был человек
из полиции, которого ты любезно позаботился приставить к Кумико.
   - А этого делать не следовало?
   - Думаю, что не следовало. Ведь Кумико  просили  приехать  в  Киото  на
определенных условиях.
   -  Что  ж,  принимаю  вину  на  себя,  -  сказал  Асимура.  -  Выходит,
перестарался.
   - Хорошо, Реити, не будем больше об этом. Напротив, мне  даже  приятно,
что ты проявил заботу о Кумико. Прошу тебя и впредь не забывай о  ней.  Ты
сказал, что ее ожидает счастливый брак?
   - ...
   - Странно, до сих пор я  не  питал  симпатий  к  газетчикам,  а  теперь
начинаю думать о них иначе. Я и в глаза еще не видел этого пария, а он мне
кажется уже близким. Вот что значит отцовские чувства.
   - В Японии многие приняли бы вас с распростертыми объятиями и сохранили
бы в любых случаях необходимую секретность. Вас можно  спрятать  так,  что
никто и не найдет. Не  хотите  ли  вы  поменять  свою  жизнь  призраки  на
спокойную жизнь здесь,  на  родине?  Мы  готовы  ради  этого  сделать  все
возможное.
   - Реити, повторяю: считай, что по этому поводу разговора между нами  не
было. Надо исходить из реального положения вещей. К прошлому возврата нет.
   - Сколько времени вы намерены  пробыть  в  Японии?  -  переменив  тему,
спросил Асимура.
   - Недолго. Я приехал  как  турист.  Естественно,  что  я  скоро  должен
покинуть Японию.
   - Когда примерно?
   - Точно не знаю, но, очевидно, в ближайшие дни.
   - Вы приехали один?
   - Что? - Ногами смутился. - Что ты сказал?
   - Я спросил: вы приехали в Японию один?
   - Один, - решительно сказал Ногами, - конечно, один. Однако учти,  день
своего отъезда тебе не сообщу. Здесь мы встретились,  здесь  и  простимся.
Теперь я уеду отсюда так, что ни одна живая  душа  не  узнает.  А  если  я
останусь здесь еще на какое-то время, могут произойти неприятности.
   - Неприятности? Какие? - допытывался Асимура.
   - Конкретно какие - сказать не могу, просто у меня такое предчувствие.
   - Послушайте, - начал Асимура, глядя  в  упор  на  рогами.  -  Художник
Сасадзима,  которому  позировала  Кумико,  неожиданно  скончался,  причина
смерти - неизвестна. Далее, когда  Кумико  находилась  в  Киото,  в  отеле
стреляли в одного из постояльцев и тяжело его ранили...
   - А какое отношение все это имеет ко мне? - спокойно спросил Ногами.  -
Художника Сасадзиму я и в глаза не видел.
   - Но ведь с просьбой позировать обратился к Кумико господин Таки?
   - Таки я знаю, но в Японии с ним не встречался. Виделся с ним  лишь  на
службе в Европе.
   - И еще. Только что вы сказали, будто Кумико поехала в Киото  благодаря
содействию знакомого вам человека. В то же время в  Киото  чуть  не  убили
одного постояльца как раз в том отеле, где остановилась Кумико.  В  общем,
слишком много странных совпадений, которые так или иначе связаны с Кумико.
Нет, все это считать случайностью нельзя.
   - Ты-сейчас говоришь о другом. Я же имел  в  виду  свое  присутствие  в
Японии. Оно может доставить неприятности различным людям. Ведь официальное
учреждение - министерство иностранных  дел  -  известило  о  моей  смерти.
Кстати, я приехал в  Японию  еще  и  потому,  что  хотел  посетить  могилу
посланника Тэрадзимы. Вчера мое желание  исполнилось.  Тэрадзима  покоится
близ Хакаты, там прекрасный вид на море. Я  зажег  поминальные  палочки  и
долго молился.  Кажется,  только  умерший  человек  никому  не  доставляет
беспокойства.
   Асимура слушал, не перебивая собеседника.
   - Я многим обязан Тэрадзиме, - продолжал Ногами.  -  Даже  ради  одного
того, чтобы помолиться на его могиле, стоило приехать в Японию. Я выполнил
свой долг, и тут мне больше незачем задерживаться.
   - И все же...
   - Что еще?
   - Тэрадзима болел за границей, но умер на родине, в окружении родных  и
друзей...
   - ...
   - Вы же, согласно  официальному  сообщению,  скончались  в  швейцарской
больнице. Об этом, естественно, должны были знать  лечившие  вас  врачи  и
медицинские сестры. Как  же  они  согласились  удостоверить  вашу  смерть?
Может, вся история с этой больницей тоже была придумана?
   - Ответа ты не получишь, - коротко сказал Ногами.
   - Тогда позвольте задать еще один вопрос.  В  ту  пору  вместе  с  вами
служили  Мурао  и  другие  работники  представительства.  Кроме  того,   в
Швейцарии работал в качестве специального  корреспондента  Таки.  Мурао  и
Таки знают о вашем  приезде  в  Японию.  По  крайней  мере  вы  не  можете
отрицать, что это известно  Мурао  -  ведь  это  он  дал  вам  возможность
повидать жену и Кумико, пригласив их в театр. Судя  по  всему,  Таки  тоже
знает, что вы в Японии. Значит, им обоим с самого  начала  было  известно,
что вы живы. Как все это можно объяснить?
   - Ты проявляешь чрезмерное  любопытство,  без  конца,  словно  ребенок,
задаешь вопросы: почему да почему? Я же все равно тебе ничего не скажу.
   - Но это же чрезвычайно важно знать.
   - Довольно! Я начинаю жалеть, что пошел на свидание с тобой. Видимо,  я
поступил легкомысленно.
   - Но ведь я никому не расскажу о нашем разговоре. И все же, раз вы  мне
доверились  и  встретились  со  мной,  вы  должны  дать   всему   разумное
объяснение. В конце концов, вы обязаны это сделать.
   - У призраков обязанностей не существует, - отрезал Ногами. - Ведь  они
же весьма своевольны: появляются там, где хотят, и исчезают  тогда,  когда
им заблагорассудится. Моя привилегия в том и состоит, что  я  свободен  от
того, что ты называешь обязанностью. - Ногами поднялся. - Как  красив  тут
пейзаж - чисто японский. Просто не верится, что  я  нахожусь  в  Японии  и
беседую с тобой. Когда я ехал сюда, я не мог даже представить, что все так
будет. Я покину Японию, но всегда сохраню - в памяти и этот пейзаж, и твой
голос, Реити.
   Асимура тоже поднялся.
   - Вам, должно быть, хотелось повидаться не  со  мной,  а  с  Кумико,  -
сказал он. - Я приведу ее, только дайте свое согласие. Сделаю так, что она
и не догадается.
   - ...
   - Поручите это мне, я все сохраню в тайне, даже  вашей  жене  и  Сэцуко
ничего не скажу. Я унесу с собой в могилу нашу встречу, и то,  что  Кумико
повидалась со своим живым отцом, не зная об этом. Скажите  только,  как  с
вами связаться. Ведь вы очень недолго видели Кумико  в  театре,  да  и  то
просто издали глядели  на  нее.  Правда,  у  вас  есть  рисунки  художника
Сасадзимы, но с живой Кумико вы не обмолвились и полусловом. Думаю,  вы  и
сами не успокоитесь, пока не поговорите с ней, не услышите ее голос. Я  же
готов всячески помочь вам.
   - Спасибо, Реити, - ответил Ногами, не  оборачиваясь.  -  Я  несказанно
тебе благодарен. Ты растрогал меня до слез, но  будет  лучше,  если  я  не
приму твое предложение. Прошу, не думай обо мне плохо  и  не  считай  меня
черствым - просто у меня нет выхода.
   - Но ведь вы, вероятно, больше в Японию не приедете?
   - Да. Вернее, не смогу приехать.
   - Значит, это для вас единственная и последняя возможность повидаться с
дочерью.
   - Понимаю, и, если обстоятельства позволят, я приму  твое  предложение.
Кумико я очень люблю. Там, на чужбине, я  часто  вижу  ее  во  сне.  И  не
взрослую, а в пору ее детства,  когда  она  часто  взбиралась  ко  мне  на
колени. Однажды утром, когда я проснулся, Кумико сидела у меня  на  груди.
Ей тогда было всего два годика. Этот образ  настолько  живо  сохранился  у
меня в памяти, что и во сне я часто вижу ее сидящей у меня на груди...
   - Тем более вам нужно...
   - Поговорить с ней теперь, ты хочешь сказать? - перебил его  Ногами.  -
Встреча доставила бы мне счастливые мгновения, но потом они обернулись  бы
новыми страданиями. Даже тем, кто привык  к  страданиям,  они  невыносимы,
если связаны с потерей детей.  -  Ногами  закурил,  затянулся  и  выпустил
голубую струйку дыма. - Странный у нас получился разговор, - продолжал он.
- Извини, что я тебя побеспокоил. Ты специально приехал по моей просьбе, а
я поступаю не так, как тебе хочется.
   - Не стоит извиняться. Мне-то вы никакого беспокойства не доставили,  -
сказал Асимура и тоже встал. - Мне просто  очень  жаль,  что  вы  покинете
Японию, не повидавшись с близкими. Вы будете жалеть об этом  и  печалиться
во сто крат сильнее, чем они.
   - Естественно! Ведь им-то ничего не известно. Конечно, мне тяжелее,  но
встреча заставила бы меня страдать еще сильнее.
   - Куда вы намерены отправиться после того, как покинете Японию?
   - Еще не знаю.
   - Если не секрет, подданство какой страны вы приняли?
   - Это я мог бы сказать, но боюсь, что родственные чувства заставят  вас
потом разыскивать меня в этой стране. Поэтому, прости меня, я не отвечу на
твой вопрос.
   Асимура глядел на Ногами, и ему показалось, что за время  их  беседы  у
него в волосах прибавилось седины. Но может быть,  виной  тому  была  игра
света.
   - Вы скончались в Швейцарии в сорок четвертом году, - сказал Асимура. -
Тогда уже было ясно, что Япония  проиграла  войну.  Следовательно,  вы  не
могли принять подданство  одной  из  стран  оси.  Значит,  это  была  одна
из-союзнических стран, причем их  круг  весьма  ограничен.  Это:  Америка,
Англия, Франция или Бельгия. Навряд ли вы  приняли  советское  подданство.
Итак, вы стали гражданином одной из упомянутых  стран.  Полагаю,  что  это
произошло сразу же после сообщения о кончине дипломата Кэнъитиро Ногами.
   Ногами бросил окурок и сунул руки в карманы.  Его  плечи  приподнялись,
словно он съежился от внезапного порыва ветра.
   - Вы скрылись в одной из этих стран не по своей воле. Ведь министерство
иностранных дел Японии опубликовало сообщение  о  вашей  кончине.  Значит,
надо  полагать,  вы  поступили  так  с   ведома   и   согласия   японского
правительства,  и  в  первую   очередь   министерства   иностранных   дел.
Следовательно, ваша смерть явилась не вашим личным делом, а была связана с
судьбой тогдашней Японии...
   - Реити, хватит об этом. Все это уже история.
   - Позвольте мне все же закончить. Я по специальности врач и мало знаком
с политикой. Однако, сопоставив ваши поступки  с  сообщением  министерства
иностранных дел о вашей смерти, волей-неволей пришел к выводу...
   - К какому же?
   - Япония принесла вас в жертву. Правда, это лишь мое предположение.
   - Слишком высоко ты меня поставил.  Не  такой  уж  значительной  я  был
фигурой.
   - Не будем  сейчас  касаться  вашей  собственной  оценки,  -  продолжал
Асимура.  -  Скажем  просто,  что  в  интересах  тогдашней   Японии   было
необходимо,  чтобы  кто-нибудь  из  находившихся  за  границей  дипломатов
согласился умереть. Потсдамская декларация была опубликована в июле  сорок
пятого года, то есть спустя год после вашей смерти, но думаю, что ее текст
был подготовлен значительно раньше...
   - Не понимаю, куда ты клонишь, - раздраженно перебил его  Ногами.  -  Я
тебя сюда позвал не для того, чтобы выслушивать твои предположения. Я  уже
предупреждал тебя: не будем возвращаться к  пришлому,  ограничим  разговор
сегодняшним днем.
   - И все же...
   - Довольно, я могу не на шутку разозлиться, если ты  будешь  продолжать
свои настойчивые расспросы.
   Асимура замолчал.
   - Извини за резкий тон,  -  смягчился  Ногами.  -  Сейчас  мы  с  тобой
простимся, Реити.
   - Извините, но я хотел бы еще сказать...
   - Не будем больше разговаривать на эту тему.
   - А я все же скажу, - запальчиво воскликнул Асимура. - Да, Япония тогда
принесла вас в жертву. Но меня беспокоит сейчас другое:  почему  та  самая
Япония отказывается теперь вас принять; убив вас, делает вид, будто ничего
не произошло... Высшие государственные чиновники, ответственные за  войну,
наказаны как военные преступники, но не все. Есть и такие,  которые  после
войны вновь вернулись на руководящие посты. Они не могут не знать о  вашей
судьбе, но даже пальцем не желают  шевельнуть,  чтобы  ее  изменить:  мол,
жертва принесена, и возвращать ее к жизни не надо.
   - Иначе они поступить  не  могут,  -  пробормотал  Ногами  и  сразу  же
спохватился, почувствовав, что сказал  лишнее.  -  Я  это  говорю  на  тот
случай, если бы твоя версия совпала с действительностью, но, даже если  бы
она была верна, те люди никогда не признали бы, что совершили ошибку. Ведь
тогдашняя великая японская  империя  официально  заявила  о  моей  смерти.
Дело-то касалось не какого-то пропавшего без вести солдата, а официального
дипломата.
   - А я все же думаю, что при желании они могли бы признать свою  ошибку.
Нет и не может быть оправданий для столь жестокого поступка.
   - Ну, это дешевый сентиментализм! Наш разговор напоминает академический
спор, а я тебе, кажется, ясно сказал: повернуть время вспять невозможно.
   - Вы опять за свое. Опасаетесь, что  ваше  возвращение  к  жизни  может
кое-кому сейчас повредить? Если вами движет лишь это чувство, вы не правы.
Япония потерпела поражение в войне. Все у нас стало иначе, и что же  может
случиться, если  один  умерший  дипломат  окажется  живым  и  вернется  на
родину?!
   - Верно, в твоих доводах есть логика. Вот ты  только  что  сказал,  что
Япония потерпела поражение в войне, но... - На мгновение  Ногами  замялся,
потом продолжал: - Но представляешь, что будет, если выяснится,  что  этот
дипломат был причастен к поражению Японии? Его же все  сочтут  подколодной
змеей, затаившейся на груди родины, -  сказал  Ногами,  понижая  голос  до
шепота.
   - Но ведь...
   - Довольно, больше ни слова! И вообще уже поздно.  Извини,  что  сорвал
тебя с заседания конгресса.
   - Это меня нисколько не волнует.
   - Ты не прав, к науке следует относиться с уважением. Да и зачем нам  с
тобой без конца толочь воду в  ступе?  -  Ногами  сделал  несколько  шагов
вперед. - Прощай, Реити, - сказал он.
   Асимура поспешил за ним, он был очень взволнован.
   - Будь здоров, еще раз прошу, позаботься о Кумико. Такако уже в  годах,
ей одной трудно. Ее тоже не забывай.
   - Значит, мы больше не увидимся?
   -  Наверно.  Хотелось  бы,  чтобы  ты  передал  привет  Сэцуко,  но,  к
сожалению, этого делать нельзя. Постарайся хранить  мои  чувства  в  своем
сердце.
   - И все же... И все же дайте ваше согласие на встречу с женой и Кумико.
Я сделаю так, что они ни о чем не догадаются.
   - Благодарю тебя. Может быть, я  извещу  тебя  письмом,  если  появится
такая возможность. Но сейчас я этого делать не смею.
   Ногами поднял руку, давая Асимуре понять, что дальше провожать  его  не
следует.
   - Дальше я пойду один, ты оставайся пока здесь.
   Он спустился по каменным ступеням вниз и, не оглядываясь,  пошел  через
парк. Его  чуть  ссутулившаяся  фигура  вскоре  смешалась  с  гуляющими  и
растаяла вдали.



        21

   Возвратившись с  конгресса  домой,  Асимура,  не  успев  переодеться  с
дороги, сразу позвонил Такако.
   - Удивительно! - воскликнула Сэцуко, видя, как  муж  набирает  знакомый
номер.
   Бывало и прежде, что Асимура по возвращении из очередной поездки звонил
Такако, но такая поспешность за ним наблюдалась впервые.
   - Здравствуйте, тетушка! Я только что вернулся  из  Фукуоки.  Как  ваше
здоровье? Ничего в мое отсутствие не стряслось?
   Со стороны можно было подумать, что  Асимура  отсутствовал  по  меньшей
мере год, и в тоне его чувствовалась не просто вежливость, с какой  обычно
задают подобные вопросы, а искренняя сердечность.
   - Так, значит, все в порядке, а как себя чувствует Кумико?
   -  Противный,  -  проворчала  Сэцуко.  Она  решила,  что   муж   просто
подтрунивает над теткой.
   - Знаешь, - тихо сказал Асимура, обернувшись к  Сэцуко  и  одновременно
слушая ответ Такако, - у меня появилась идея.
   - Что еще?
   - Давай пригласим Такако и Кумико в ресторан. Давно мы не ели  мясо  на
вертеле.
   - Я не против, но...
   Предложение было неожиданным, оно привело Сэцуко даже в замешательство.
Муж так скоропалительно никогда ничего не решал.
   - Алло, - заговорил в трубку Асимура. - Вы завтра вечером свободны?  Мы
хотели бы пригласить вас с Кумико в  ресторан.  -  Очевидно,  Такако  дала
согласие, и Асимура добавил: -  В  таком  случае  встречаемся  в  половине
седьмого.
   - Тетя, здравствуйте, это я! - Сэцуко отобрала у мужа трубку.  -  Реити
ведет себя не слишком вежливо. Не успел приехать - и сразу в ресторан.
   - Но это очень приятно, хотя и неожиданно, - ответила Такако.
   - Для меня тоже, - со смехом сказала Сэцуко. - Только переступил  порог
- и сразу звонить! Похоже, в Фукуоке случилось что-то необычайное.
   Последние слова жены заставили Асимуру перемениться в лице.
   - Тетя, мы в самом деле не нарушаем ваших планов?
   -  Что  вы!  Вот  только  Кумико  нет  дома,  но,  думаю,  она  тоже  с
удовольствием пойдет.
   - Вот и прекрасно! Раз Реити так настойчиво приглашает, надо пойти  ему
навстречу.
   - Значит, завтра в половине седьмого?
   - Предупреди, что мы пошлем за ними машину, - сказал жене Асимура.
   - Тетя очень удивилась, - сказала Сэцуко, повесив трубку.
   - Чему тут удивляться? Обыкновенное приглашение на ужин.
   - Это так неожиданно, на тебя совсем непохоже.
   - Но ведь могут и у меня появляться иногда неожиданные желания.
   - Все же странно, хотя и приятно. Давно ты нас не приглашал в ресторан.
А как там было в Фукуоке?
   - Ничего особенного, обычный конгресс, - спокойно ответил Асимура.
   - Да, забыла тебя поблагодарить: очень приятно было услышать твой голос
из Фукуоки по телефону, тем более что я не ждала твоего звонка.  -  Обычно
Асимура, находясь в командировках, никогда не звонил  домой.  По-видимому,
что-то экстраординарное заставило его отступить от правил, решила  Сэцуко.
- Ты с кем-нибудь там встретился? - спросила она.
   - Кого ты имеешь в виду? - испуганно спросил Асимура.
   - Ну, вас там собралось много, может, появился какой  редкий  гость,  с
кем ты давно не виделся.
   - Верно,  верно,  -  поспешно  подхватил  Асимура.  -  Я  встретил  там
профессора Хасэбэ из университета Тохоку. Он  в  Киото  тогда  не  приехал
из-за болезни. А сейчас выглядит прекрасно. Даже не верится,  что  он  так
серьезно болел.
   - Ты упомянул Киото, и мне вспомнилась наша поездка туда. Помнишь,  мне
удалось даже, пока ты заседал на конгрессе, съездить в Нару.
   - Ванна готова?  -  прервал  Асимура  жену,  опасаясь,  что  она  снова
вспомнит о своем открытии в нарском храме.
   - Сейчас проверю, достаточно ли  нагрелась  вода.  -  Сэцуко  удивилась
резкой перемене в настроении мужа.
   Асимура все еще не мог успокоиться, возбуждение от встречи в Фукуоке не
проходило, более того, после разговора с  женой  даже  усилилось.  Сказать
правду он не смел, но ему так хотелось хотя бы намеком сообщить о  встрече
с Ногами. Может быть, поэтому он сразу  же  по  приезде  позвонил  Такако,
чтобы дать выход переполнявшим его чувствам. О, как бы  ему  хотелось  так
повести разговор с ней да и с женой, и с Кумико тоже, чтобы они поверили в
"воскресение" Ногами и в то же время не догадались бы, что он в Японии.
   Но Асимура прекрасно понимал, что это неосуществимо.
   Большинство посетителей ресторана в отеле Т. были иностранцы.
   За столом напротив Асимуры села Такако, по левую руку - Кумико,  справа
- Сэцуко.
   Тихо играл оркестр.
   - Сегодня вечером вы поистине доставили  нам  большое  удовольствие,  -
обратилась к Асимуре Такако, когда они расправились с закусками.
   - Иногда на него находит, - смеясь, сказала Сэцуко.
   - Почаще бы! - воскликнула Кумико. - Я приветствую такие причуды.
   - Откровенно говоря, у меня возникла  мысль  поужинать  вместе  еще  во
время банкета в Фукуоке, который был устроен в честь участников конгресса,
- сказал Асимура.
   - И он сразу же вам позвонил,  как  только  переступил  порог  дома,  -
добавила Сэцуко. - Правда, разговаривал как-то странно - будто год с  вами
не виделся.
   Асимура внимательно посмотрел на Такако.  Да,  за  последние  годы  она
действительно сдала. Просто прежде они часто виделись и он не  обращал  на
это внимания. А сейчас он сравнивал сидящую напротив Такако с  той,  какой
она была  в  тридцать  лет,  когда  он  и  Сэцуко  поженились.  Да,  очень
постарела.
   И Кумико уже стала взрослой. Он вспомнил, как несколько лет  назад  они
были в этом же ресторане и Кумико, сидя на стуле, болтала ножками,  потому
что не доставала до пола.
   Как был бы рад Ногами, имей он возможность сейчас из  укромного  уголка
поглядеть на нас, подумал Асимура и стал,  насколько  позволяли  приличия,
разглядывать  посетителей.  Ему  начало   казаться,   что   где-то   среди
прилизанных джентльменов и изрядных дам сидят  за  столиком  Ногами  и  та
француженка и наблюдают за ними.
   - Как здесь много иностранцев, -  сказала  Кумико,  вслед  за  Асимурой
окидывая взглядом соседние столики.
   Асимура обратил внимание на чересчур серьезное выражение лица  девушки.
Неужели Кумико о чем-нибудь догадывается? Впрочем, ничего удивительного  в
этом  нет.  После  того  что  произошло  в  Киото,  после  встречи  там  с
француженкой, после ночного  происшествия  в  отеле  у  нее  вполне  могли
возникнуть подозрения, пусть и неясные, если она сопоставила эти события с
открытием Сэцуко в нарском храме.
   Асимура перевел взгляд на казавшееся чересчур бледным лицо Такако.  Оно
излучало спокойствие и удовлетворенность.  Она-то  наверняка  пребывает  в
неведении и ни о чем не догадывается. Как же я могу нарушить ее покой!
   Но тут же Асимура с тревогой обнаружил, что с трудом сдерживает желание
рассказать женщинам о своей встрече с Ногами.
   Представляю, что произойдет, если я скажу  об  этом  Такако  и  Кумико.
Каким счастьем, какой радостью засветятся их глаза,  подумал  Асимура.  Он
начал бояться за себя, бояться,  что  помимо  своей  воли  проговорится  о
встрече с Ногами, хотя он пригласил сюда Такако и Кумико именно для  того,
чтобы как-то иносказательно намекнуть о ней, сделать так,  чтобы  они  без
слов поняли: Ногами жив, здоров и находится в Японии.
   Асимуре стало страшно принимать участие в беседе.  Он  боялся  невольно
проговориться. Поэтому он  решил  главные  образом  слушать,  что  говорят
женщины.  Но  и  это  было  нелегко,  ибо  он  ловил  себя  на  том,  что,
прислушиваясь к их словам, чересчур  внимательно  наблюдает  за  каждой  и
следит не столько  за  нитью  беседы,  сколько  за  выражением  лиц  своих
собеседниц. Ему начало казаться, будто это не он, а Ногами  прислушивается
к непринужденной болтовне Такако и Кумико.
   Он вспомнил один иностранный роман, который прочитал еще в студенческие
годы. Кажется, он назывался "Болтающее сердце".  Его  суть  заключалась  в
том, что человек неудержимо жаждет поделиться с другими тем, что у него на
сердце, и никакая воля не способна подавить это желание.
   Асимура в эти минуты представлял себя героем  этого  романа.  Нет,  его
положение еще сложнее. Ведь ему не просто хотелось сказать о  том,  что  у
него на сердце. Он понимал: одно его слово может сразу изменить всю  жизнь
Такако и Кумико. В мгновение ока совершенно по-новому станет  смотреть  на
жизнь Такако, которая в  течение  восемнадцати  лет  страдала  во  вдовьем
одиночестве. Да и с лица Кумико исчезла бы тень печали, узнай она, что  ее
отец жив.
   Асимура физически ощущал усилия, которые ему приходится  прилагать  для
борьбы  с  обуревавшим  его  искушением.  Внешне  он   вел   с   женщинами
непринужденную беседу, но в глубине души ожесточенно  боролся  с  желанием
рассказать о встрече с Ногами. Ему приходилось вести  сейчас  такую  игру,
которая навряд ли была по плечу самому талантливому актеру.
   -  Какое  упущение!  -  воскликнула  вдруг  Сэцуко.  -  Нам  надо  было
пригласить сюда и Соэду - такой удобный случай.
   Предложение  Сэцуко  отвлекло  Асимуру  от  адских  мук,   которые   он
испытывал.
   - А ведь верно! - решительно  поддержал  он  жену.  -  Но  видимо,  это
сделать и сейчас еще не поздно. Он, вероятно, в редакции. Через  несколько
минут он мог бы быть здесь.
   - Но мы уже все съели, - смущенно сказала Кумико, слегка покраснев.
   - Ну и что из того? К чаю как раз успеет, а поужинаем с ним  как-нибудь
в другой раз, - сказал Асимура.
   - В самом деле, давайте его пригласим,  -  оживилась  Сэцуко.  -  Пойди
позвони ему, Кумико.
   Кумико застенчиво поглядела на мать.
   - Пойди позвони, - улыбнулась Такако.
   Кумико направилась в холл и вскоре вернулась расстроенная.
   - Сказали, что уже ушел.


   Соэда был уверен, что Кэнъитиро Ногами жив.
   Для чего же в таком случае тогдашнему  правительству  великой  японской
империи понадобилось сообщать о смерти своего дипломата?  Соэда,  кажется,
начал догадываться. Однажды, когда он стал интересоваться судьбой  первого
секретаря, Мурао предложил ему об этом спросить Уинстона Черчилля. Похоже,
что это было не просто шуткой. Мурао в раздражении, кажется, проговорился.
   И Ногами вовсе не умер, а под фамилией Бернард приехал в Японию.  Он  и
сейчас еще, видимо, здесь, но как его найти?
   Прежде всего следует еще раз заново проанализировать все события.
   Соэда пораньше ушел из редакции и отправился в одно тихое кафе в районе
Юракуте. Посетителей здесь было мало, и он без  помех  мог  привести  свои
мысли в порядок. Он занял столик в углу, вытянул ноги и  задумался:  итак,
когда я был в доме Ито в Корияме, жена его приемного сына сказала: "Да-да,
он любит посещать храмы, иногда бывает даже в Наре.  А  перед  отъездом  в
Токио стал ходить в храмы особенно часто. Однажды вернулся  домой  вечером
такой задумчивый и заперся в своей комнате. Потом вышел к  нам  и  сказал:
еду в Токио..."
   Странное поведение Ито можно объяснить тем, что он  обнаружил  в  книге
посетителей фамилию, написанную почерком Ногами, и решил, что Ногами  жив.
Неожиданный отъезд в Токио  был  продиктован  желанием  разыскать  Ногами.
Безусловно, Ито был потрясен своим открытием: человек, которого  он  давно
считал умершим, жив!
   Но почему Ито убили?  Если  выводы  расследования  верны,  значит,  Ито
приехал в район Сэтагая с кем-то вместе. Не  исключено,  что  этот  кто-то
просто назначил ему свидание и он приехал сам. Трудно поверить,  что  туда
можно было затащить бывшего военного атташе, обладателя четвертого дана по
борьбе дзю-до, насильно. Значит, у Ито для посещения Сэтагая имелись  свои
причины. Наверно, он хотел повидаться с кем-то, кто жил в этом районе.
   Соэда вытащил блокнот,  перелистал  его  и  нашел  страничку,  где  был
выписан  состав  японского   представительства   в   нейтральной   стране,
дополненный его краткими пометками:  посланник  Тэрадзима  (умер),  Ногами
(умер), Мурао, Кадота (стажер, умер), Ито.
   Ничто не подсказывало ему причину поездки Ито в район  Сэтагая.  Жилища
всех этих дипломатов находились далеко от Сэтагая. Что же интересовало Ито
в этом районе?
   Внезапное предположение чуть не заставило Соэду привскочить  на  стуле:
стоп, а стажер Кадота! Действительно ли он умер? Сомнение это возникло  по
ассоциации: если  Ногами  оказался  жив,  почему  то  же  самое  не  могло
случиться с Кадотой?
   Где и от кого он узнал о  смерти  Кадоты?  Ага,  ему  сообщил  об  этом
чиновник из министерства иностранных дел! Этого было достаточно, чтобы  он
решил, что Кадоты нет в живых. Но может быть,  есть  смысл  это  сообщение
проверить? Если бывший стажер Кадота, подобно Ногами, жив, совсем  в  ином
свете предстает поведение Ито в Токио.
   Не исключено, что после войны Кадота поселился в районе Сэтагая, где-то
неподалеку от того места, где был убит Ито.


   Когда Соэда вернулся в редакцию, сосед по столу  встретил  его  игривой
улыбкой:
   - Тебе опять не повезло.
   - Что такое?
   - Только что тебе звонили, очень приятный  женский  голосок.  Назвалась
Ногами.
   - Что ты говоришь!
   - Вижу, тебя это огорчило. Она тоже расстроилась,  узнав,  что  ты  уже
ушел.
   Значит, это была Кумико, Соэда взглянул  на  часы:  половина  девятого.
Странно, никогда она так поздно не звонила в редакцию.
   Он попросил телефонистку редакции связаться с домом Ногами.
   - Звонила несколько раз -  никто  не  отвечает,  -  ответила  та  через
некоторое время.
   - Значит, Кумико ушла куда-то  с  матерью  и  звонила  не  из  дома,  с
сожалением подумал Соэда, но расстраиваться было некогда: у него появилось
срочное дело.
   Соэда позвонил в Сагу, в отделение их  газеты.  Трубку  взял  начальник
отделения, и Соэда попросил его выяснить, чем занимается и  где  находится
бывший  сотрудник   министерства   иностранных   дел   Гэлъитиро   Кадота,
проживавший прежде в Саге.
   - Точный адрес не знаете?
   - К сожалению, нет. Во время войны он работал за  границей  стажером  в
нашем представительстве. Наведите справки в муниципальном управлении.
   - Постараюсь выяснить, - ответил  начальник  отделения,  -  завтра  или
послезавтра пошлю ответ с ежедневной информацией.
   - Благодарю, - ответил Соэда и в задумчивости повесил трубку.
   Работа подошла к концу, пора было возвращаться домой, но  прежде  Соэда
решил заехать еще раз в гостиницу  "Цуцуия",  где  останавливался  Ито  по
приезде в Токио.
   Соэда уже был там  и  сегодня  хотел  лишь  выяснить:  не  упоминал  ли
случайно Ито в разговоре фамилию Кадота?
   Поскольку Ито плохо  знал  Токио,  он,  выясняя  адреса,  мог  случайно
упомянуть эту фамилию, если, конечно, принять версию, что Кадота  живет  в
Сэтагая и Ито намеревался посетить именно его.
   Правда, в прошлый раз хозяин гостиницы эту фамилию не упоминал,  но,  с
другой стороны, Соэда и не спрашивал о ней.  Теперь  же  Соэда  специально
решил спросить его о Кадоте, и,  может  быть,  ответ  владельца  гостиницы
что-то прояснит.
   Когда Соэда вошел в гостиничный вестибюль, позади послышалось:
   - Добро пожаловать!
   Соэда обернулся. Ему вежливо кланялся высокого роста мужчина в  рабочей
куртке. Видимо, принял меня за человека, желающего  снять  номер,  подумал
Соэда и отрицательно махнул рукой.
   - Мне нужно повидаться с хозяином,  передайте,  что  его  хочет  видеть
корреспондент Соэда.
   - Слушаюсь, - ответил мужчина и исчез за дверью.
   Соэду удивило, что его не встретила знакомая служанка. Со второго этажа
спустилась девушка, неся поднос с грязной посудой. Эту девушку, как и того
мужчину, в рабочей куртке, он прежде здесь не видел.
   - Прошу вас сюда, - пригласил Соэду появившийся в дверях мужчина.
   Соэда последовал  за  ним.  Мужчина  остановился  у  оклеенной  бумагой
раздвижной перегородки и, сделав рукой приглашающий жест, сказал:
   - Пожалуйста!
   Соэда раздвинул перегородку и оказался в той самой комнате, где  хозяин
гостиницы принимал его в прошлый раз.
   Увидев Соэду, хозяин отложил газету в сторону и снял очки.
   - Прошу, садитесь, - сказал он с деланной улыбкой.
   - Вынужден снова вас побеспокоить, - сказал Соэда, усаживаясь.
   - Всегда рад вас видеть. Что привело вас ко мне сегодня?
   - Я опять по тому же делу. По поводу вашего бывшего постояльца Тадасукэ
Ито.
   - Так-так, - произнес хозяин, с некоторым усилием  сохраняя  улыбку.  -
Значит, расследование до сих пор не закончено?
   - Похоже, что полиция за неимением улик поставила на этом деле крест.
   -  Видимо  так,  если  судить  по  газетам.  Я  внимательно  слежу   за
сообщениями по этому делу. Знаете, хотя господин Ито  всего  сутки  жил  в
моей гостинице, я все время вспоминаю о нем: все же такой ужасный конец.
   - Скажите, он никогда не говорил о своем намерении съездить в Сэтагая?
   - Нет, и мне совершенно неизвестно, с какой целью он туда поехал.
   - Кстати, в связи с этой  поездкой  он  случайно  не  упоминал  фамилии
Кадота?
   - Кадота? - владелец гостиницы как-то странно поглядел на Соэду. - Нет,
не упоминал, - медленно произнес он. - А кто такой этот Кадота?
   - Полагаю, приятель Ито. Не исключено, что  Ито  отправился  в  Сэтагая
повидаться с ним. Правда, это всего лишь мое предположение.
   - А-а, значит, доказательств нет?
   - Доказательств нет. Я и приехал сюда, чтобы узнать, не упоминал ли  он
при вас эту фамилию.
   - Нет, этой фамилии я от него ни разу не слышал.
   Больше спрашивать было не о чем, и Соэда, поболтав еще несколько  минут
с владельцем гостиницы, распрощался.
   Слабая  надежда,  которую  питал  Соэда,   направляясь   в   гостиницу,
рассеялась. Когда он уже был  у  самого  выхода,  откуда-то  из  полумрака
появился мужчина в рабочей куртке и,  слегка  поклонившись,  прошел  мимо.
Вслед за ним показалась уже знакомая служанка - та самая, которая  убирала
комнату Ито.
   - Вот, снова вас побеспокоил, - сказал Соэда.
   - Что привело вас к нам на этот раз? - с улыбкой спросила служанка.
   - Так, кое-что хотел  узнать  у  вашего  хозяина.  Кстати,  уж  раз  мы
повстречались: вы никогда не слышали от господина Ито фамилию Кадота?
   - Кадота? - задумчиво повторила служанка. - Нет, что-то не припомню.
   - То же самое сказал мне и ваш хозяин.
   - При мне он такую фамилию не упоминал, - повторила служанка.
   - Должно быть, у вас тут работы прибавилось, - сказал Соэда,  глядя  на
объемистую сумку с покупками, которую служанка держала в руке.
   - Да, в последнее время стало больше постояльцев.
   - Это хорошо, значит, дело  процветает.  Кстати,  кто  этот  мужчина  в
куртке, тот раз я его не видел.
   - Новый служащий, хозяин нанял, рук-то стало не хватать.  Правда,  взял
он его больше из жалости. Несколько дней назад жена  от  него  сбежала,  а
ребенка ему оставила. Он пришел к нам и говорит: согласен на любую работу.
Хозяин над ним и сжалился, тем более что черной работы по горло.
   - Ну, извините, что задержал вас, как-нибудь опять наведаюсь.
   - Будем рады, всего вам хорошего.


   На следующий день Соэда позвонил Кумико.
   - К сожалению, вчера вечером не  застала  вас  в  редакции,  -  сказала
девушка. - Асимура пригласил нас с мамой в ресторан.  Во  время  ужина  он
попросил меня позвонить вам, узнать, не составите ли вы нам компанию. Но в
редакции ответили, что вы ушли домой.
   - Жаль, что так получилось, - сказал Соэда. - Я  ненадолго  выходил  по
делу. Когда мне сообщили о вашем звонке, я сначала решил, что  вы  звонили
из дома, и позвонил к вам. Но мне, разумеется, никто не ответил.
   - Кстати, Асимура хотел о чем-то с вами поговорить.
   - Вот как? Он, кажется, ездил на Кюсю?
   - Да, в Фукуоку.
   Какое совпадение, подумал Соэда, ведь Кадота тоже жил на Кюсю - правда,
не в Фукуоке, а в Саге. Но зачем понадобился я Асимуре? До сих пор он мной
не интересовался.
   - Может быть, мне позвонить ему? - спросил Соэда.
   - Пожалуй, сначала я ему позвоню, а потом скажу вам, - ответила  Кумико
после некоторого раздумья.
   Соэда понял, что  совершил  ошибку:  не  так  уж  он  близко  знаком  с
Асимурой, чтобы звонить ему по телефону.
   - В таком случае жду вашего звонка. Надеюсь в ближайшие дни побывать  у
вас.
   - В самом деле, вы давно к нам не заходили, мама тоже  будет  рада  вас
видеть.
   - Передайте ей от меня сердечный привет.


   Соэда с нетерпением ждал ответа из отделения газеты в Саге. Но ответ от
начальника отделения пришел только через два дня.
   "В ответ на Вашу просьбу сообщаю следующее:  по  данным  муниципального
управления, интересующий вас Гэнъитиро Кадота проживал  в  городе  Саге  в
районе Мидзугаэ. Я сразу же направил по этому адресу  сотрудника,  который
выяснил, что точных данных о смерти Кадоты нет..."
   Кажется, мои предположения подтверждаются, подумал  Соэда,  дочитав  до
этого места.
   "...Но  в  настоящее  время  этот  господин  по  указанному  адресу  не
проживает.
   Господин Гэнъитиро Кадота еще во время службы за границей потерял жену.
Детей у него нет. Сейчас в его доме живет старший  брат  с  семьей.  Когда
Кадота по окончании войны  вернулся  в  Японию,  он  подал  в  отставку  и
поселился в Саге вместе с братом.
   Но в 1946 году Кадота внезапно уехал в Кансай, и с тех пор брат никаких
известий от него не получал. Однажды он даже подал прошение о его розыске,
но до сих пор никаких сведений не имеет и не знает, жив Кадота или умер.
   Брат  сообщил  также,  что  о  смерти  Кадоты  он  узнал  от  чиновника
министерства иностранных дел вскоре после того, как  тот  уехал  из  Саги.
Однако брат считает, что слух  о  смерти  Кадоты  возник  в  связи  с  его
внезапным отъездом из города".
   Что все это значит? Ясно одно: чиновник министерства, сообщивший ему  о
смерти Кадоты, сам  стал  жертвой  непроверенных  слухов.  Но  почему  они
возникли?
   Полученные сведения значительно  проясняли  ситуацию:  значит,  Ито  по
приезде в Токио посетил Кадоту. Ошибки здесь быть не могло.
   Но отсюда следовало, что Ито, вопреки общему мнению, должен был  знать,
что Кадота жив. И еще: Ито,  торгуя  своей  галантереей  в  провинциальном
городке, продолжал, по-видимому, внимательно следить за всеми, кто был ему
знаком по работе в японском представительстве в нейтральной стране.
   Тогда предположим, что Ито по подписи, оставленной в книге посетителей,
понял, что Ногами жив и находится  в  Японии.  Зная  об  увлечении  Ногами
стариной, Ито решил, что тот обязательно по приезде отправится  любоваться
древними храмами. Причем допускал, что Ногами остановился в Токио и  время
от времени, оттуда совершал поездки в места, известные старинными храмами.
   Ито срочно выехал в Токио  и  отправился  к  Кадоте.  И  почему  бы  не
предположить, что Кадота живет как раз в районе Сэтагая?
   Ну хорошо, а почему Кадота скрывается? Кому было  нужно  распространять
слух о его смерти? Ведь во время  войны  он  занимал  в  представительстве
более чем скромный пост стажера.
   Мысли Соэды перекинулись на обстоятельства отправки  первого  секретаря
Ногами в больницу и связанный с этим переезд из  нейтральной  страны,  где
находилось представительство, в Швейцарию. Навряд ли  Ногами  поехал  туда
один. Если же сообщение о  его  смерти  было  ложным,  то  для  поездки  в
Швейцарию,  очевидно,  потребовалась  какая-то  маскировка.  Прежде  всего
Ногами  прикинулся  больным.  Тогда  достаточно   правомерным   становится
предположение, что к первому секретарю был приставлен  стажер  Кадота  для
сопровождения. Причем соблюдение тайны в данном  случае  было  чрезвычайно
важно.
   Военный атташе Ито поверил  в  смерть  Ногами,  и,  естественно,  когда
узнал, что Ногами жив, первой его мыслью было выяснить все  обстоятельства
его "смерти" именно у Кадоты, который, как ему,  выходит,  было  известно,
сопровождал Ногами в Швейцарию. Не это ли  заставило  Ито  отправиться  на
окраину Сэтагая?
   Почему же в таком случае Ито был убит?  Не  потому  ли,  что  его  пути
скрестились с Кадотой?
   Придя к такому выводу, Соэда решил, что его предположения все  же  пока
крайне зыбки и требуют  серьезных  доказательств.  Ведь,  остановившись  в
гостинице "Цуцуия", Ито не сразу отправился в Сэтагая. Сначала он поехал к
Таки и Мурао.
   Соэда и раньше предполагал, что Ито побывал у Таки и Мурао, но тогда он
видел цель визита в выяснении обстоятельств  появления  в  Японии  Ногами.
Теперь же Соэда больше склонялся к мысли, что Ито посетил их, чтобы узнать
местонахождение Кадоты. Другими  словами,  Ито,  очевидно,  надеялся,  что
Мурао и Таки, находившиеся за границей в той  же  стране,  что  и  Кадота,
могли знать и его нынешний адрес.
   Короче, Ито, должно быть, рассчитывал хотя бы узнать адрес Кадоты, если
ему у Мурао или Таки не удастся выяснить что-либо конкретное о Ногами.
   Кто-то из них - Таки или Мурао - сообщил, видно, Ито, что Кадота  живет
в районе Сэтагая.  Соэда  решил,  что,  скорее  всего,  это  сделал  Таки.
Доказательством тому служило довольно странное  поведение  последнего:  он
внезапно подал в отставку с поста  директора-распорядителя  Ассоциации  по
культурным связям с зарубежными странами, потом вдруг  скрылся  на  горном
курорте, а вслед за этим неожиданно отправился в Киото. Видимо, он чего-то
опасался.
   Соэда припомнил, что, по его данным, фамилия Ито не значилась в списках
бывших военных, поддерживающих друг с другом связи через свои организации.
Следовательно, Ито, став владельцем провинциальной галантерейной лавки  не
порвал со своими прежними мечтами, и мог иметь тайные связи не с  рядовыми
военными, а с бывшими руководящими военными деятелями.
   Теперь, думал Соэда, следует в первую очередь выяснить,  где  находится
Кадота.
   И он задумал вновь встретиться с Таки и Мурао.



        22

   Соэда позвонил Таки. Ему  ответили,  что  хозяин  в  отъезде  и,  когда
вернется, неизвестно. Домашние, вероятно, знали, где  находится  Таки,  но
Соэда решил не проявлять особой настойчивости. По  всей  вероятности,  они
были предупреждены и все равно ничего бы ему не сказали.
   На всякий случай Соэда позвонил в министерство  иностранных  дел,  хотя
был уверен, что Мурао после той ночи в отеле еще находится  на  излечении.
Так и вышло, ему ответили, что Мурао болен.
   - Не скажете, когда примерно он может появиться на  работе?  -  спросил
Соэда.
   - Недели через две.
   - А где он сейчас находится?
   - Точно неизвестно, кажется, где-то на горячих источниках в Идзу.
   - Но вы ведь поддерживаете связь со своим начальником отдела?
   - На этот вопрос мы посторонним отвечать не обязаны.
   Итак, Соэде удалось лишь выяснить, что Мурао отдыхает где-то в Идзу.
   Горячих источников в Идзу немало, и обзванивать все отели  на  курортах
не  было  смысла.   Тем   более   что   Мурао,   вне   всякого   сомнения,
зарегистрировался под чужой фамилией.
   Соэда решил зайти к Мурао домой. Авось там ему повезет  и  он  что-либо
выяснит.
   Дом Мурао находился в южном квартале  района  Аояма,  который  населяли
главным образом люди среднего достатка.
   Отыскав  нужный  номер  дома,  Соэда  постучал.  На  его   стук   вышла
молоденькая служанка, вслед за  которой  появилась  женщина  лет  тридцати
пяти.
   - Простите, вы не супруга господина Мурао? - спросил Соэда.
   - Нет, я ее сестра. Госпожи Мурао нет дома.
   - Извините за беспокойство. Я из газеты. В министерстве иностранных дел
мне сообщили, что господин Мурао болен и сейчас отдыхает в  Идзу.  Госпожа
Мурао поехала вместе с ним?
   - Да, - нерешительно ответила женщина.
   - А как себя чувствует господин Мурао?
   - Видите ли, сестра  неожиданно  попросила  меня  побыть  у  них  в  ее
отсутствие, я даже не успела толком ни о чем ее расспросить,  -  уклончиво
ответила женщина.
   - Дело в том, что  мне  необходимо  срочно  переговорить  с  господином
Мурао. Вы не скажете, на каком он курорте в Идзу?
   -  Врачи  строго-настрого  запретили   господину   Мурао   до   полного
выздоровления с кем-либо встречаться.
   - Неужели он так плох? - Вначале Соэда  подумал,  что  Мурао  и  впрямь
плох, но по выражению лица женщины тут же догадался, кто  это  всего  лишь
уловка: просто ей запретили сообщать кому бы то ни было о  местонахождении
Мурао. - Мне достаточно будет нескольких минут. И если  он  в  самом  деле
плохо себя чувствует, я сразу уйду. Скажите, где он остановился?
   Женщина заколебалась. Сестра строго-настрого  предупредила,  чтобы  она
никому не сообщала, где  находится  Мурао,  но,  с  другой  стороны,  она,
видимо, не была  уверена,  распространяется  ли  запрет  на  представителя
прессы.
   Видя ее колебания, Соэда пошел на хитрость:
   - Может быть, лучше сначала мне  позвонить  по  телефону,  -  выяснить,
позволяет ли здоровье господина Мурао меня принять?
   Женщина сразу же попалась на эту хитрость.
   - Да, так будет лучше, -  сказала  она,  вынимая  из  кармана  записную
книжку. Ее успокоило, что репортер не собирается сразу ехать  в  Идзу,  он
сперва позвонит туда. - Фунабара, номер...
   - Фунабара? Это недалеко от храма Сюдзэндзи?
   - Кажется.
   - А как называется отель?
   - Тоже "Фунабара". Он там единственный.
   - Благодарю вас, - сказал Соэда. - Кстати, господин  Мурао  остановился
под своей фамилией?
   - Нет, под фамилией Гиити Ямада.


   На следующее утро Соэда выехал в Идзу.
   Курорт  Фунабара  с  горячими   источниками   расположился   в   тихом,
сравнительно безлюдном месте у подножия горы. Соэда  сразу  заметил  белое
здание единственного здесь отеля и невольно вспомнил  холодно-безразличное
лицо Мурао во время их первой встречи. Кажется,  ему  предстояла  нелегкая
беседа. Еще до встречи Соэда уже представил, как  раздражен  будет  Мурао:
мало того, что после ранения он всячески избегает встреч с чужими  людьми,
а тут, как назло, из Токио специально еще приезжает  этот  неприятный  ему
корреспондент, который  к  тому  же  намерен  с  ним  говорить  на  крайне
нежелательную тему.
   Отель  был  небольшой.  По  дороге  к  нему  Соэда  миновал   несколько
расположенных вдоль реки открытых павильонов, где готовили блюда из  дичи,
которым славились эти места.
   - У вас остановился господин Ямада? -  спросил  Соэда  у  вышедшей  ему
навстречу простоватой служанки.
   - Да, он отдыхает в нашем отеле, - сразу же ответила она.
   - Вместе с супругой?
   - Да.
   - Моя фамилия Соэда, я приехал  из  Токио,  мне  нужно  переговорить  с
госпожой Ямада.
   Соэда нарочно не назвал  свою  газету,  надеясь,  что  Мурао  не  сразу
припомнит, кто такой Соэда. Кроме того, он решил  сначала  переговорить  с
его женой.


   Вскоре появилась госпожа Мурао. На вид ей можно было дать лет сорок, не
больше. Сестры были удивительно похожи друг на друга.
   - Мне передали, что вы хотели меня видеть, - поклонившись и  озадаченно
глядя на Соэду, сказала она.
   - Да, моя фамилия Соэда, я работаю в газете, однажды я уже встречался с
вашим мужем, - выпалил единым духом Соэда, вручая свою визитную карточку.
   На лице госпожи Мурао отразилась легкое беспокойство. Должно быть,  она
подумала, что муж  будет  недоволен  встречей  с  назойливым  посетителем,
поскольку все газетчики представлялись ей назойливыми субъектами.
   - Прошу извинить,  -  сказала  она,  улыбаясь,  -  но  муж  себя  плохо
чувствует, он приехал сюда отдохнуть, врачи запретили  ему  встречаться  с
кем бы то ни было.
   - Мне это известно, заранее прошу прощения, что, несмотря на это, я все
же решил его побеспокоить. Мне необходимо встретиться с ним всего лишь  на
пять-десять минут, не более.
   - Я должна посоветоваться  с  мужем,  -  сказала  женщина,  не  решаясь
наотрез отказать человеку, специально приехавшему из Токио.
   - Благодарю вас.
   Женщина ушла, Соэда остался дожидаться  ее  в  вестибюле.  Сквозь  окно
виднелись освещенные солнцем горы, темными пятнами выделялись на них  рощи
криптомерии.
   Вскоре госпожа Мурао вновь появилась, ее лицо выражало растерянность.
   - Прошу прощения, - сказала она, сгибаясь в поклоне, - но муж не  может
вас принять.
   Соэда ожидал отказа и заранее к нему подготовился.
   - Я прекрасно понимаю, сколь неприлично  докучать  господину  Мурао  во
время его отдыха.  Но  я  специально  приехал  с  ним  повидаться,  и  мне
достаточно было бы пяти минут...  Правда,  если  ему  прописан  абсолютный
покой, тогда ничего не поделаешь...
   Соэда нарочно употребил эти слова, зная,  что  на  курорте  с  горячими
источниками  не  может  быть  "абсолютного  покоя",  поскольку  здесь   не
больница, да и врач к Мурао навряд ли приставлен.
   Госпожа Мурао колебалась, не зная, как поступить, и лишь тихо повторяла
одно и то же. Но Соэда упорно стоял на своем.
   - Прошу вас  подождать,  -  наконец  сказала  женщина,  и  на  ее  лице
появилось решительное выражение.
   Ждать пришлось долго. Соэда представлял себе, как Мурао наставляет жену
любым путем отвязаться от нежелательного посетителя, а жена в свою очередь
убеждает его, что так поступать неприлично.
   Группа отдыхающих в теплых кимоно вышла в сад, направляясь к  реке.  Их
сопровождала служанка с объемистой корзинкой в руках. Вероятно, они шли  в
один из павильонов отведать знаменитое блюдо из дичи.
   Наконец  госпожа  Мурао  вернулась,   на   этот   раз   Соэда   никакой
растерянности у нее на лице не заметил.
   - Прошу вас, пройдемте, - сказала она.
   Служанка подала Соэде комнатные туфли, и он пошел вслед за женщиной.
   - Господин Мурао согласился со мной встретиться? - спросил Соэда.
   - Кажется, я его убедила, - приветливо улыбаясь, сказала женщина.
   Соэда низко склонился в благодарном поклоне.
   - Еще раз извините за доставленное беспокойство, я отниму  у  господина
Мурао всего несколько минут.
   - Муж сейчас в плохом настроении, поэтому прошу вас быть с ним помягче.
   Они прошли по длинному коридору, несколько раз сворачивая то в одну, то
в другую сторону.
   - Сюда, пожалуйста, - сказала госпожа  Мурао,  обернувшись  к  Соэде  и
указывая на дверь, к которой они подошли.
   - Благодарю. - Соэда инстинктивно одернул пиджак и вошел в комнату.
   Мурао  сидел  в  кресле  спиной  к  двери,  кутаясь  в  ватное  кимоно.
Раздвижная стена была сдвинута в сторону, открывая вид на тянувшийся вдали
горный кряж.
   Опередив Соэду, госпожа Мурао подошла к мужу и что-то ему шепнула.
   - Прошу вас, - сказала она, обернувшись к Соэде, и  поставила  рядом  с
креслом, в котором сидел Мурао, стул.
   - Добрый день, - поздоровался Соэда.
   Мурао слегка кивнул  головой,  не  удостоив  его  взглядом.  Соэда  был
удивлен - как Мурао исхудал со времени их последней встречи!
   - Прошу прощения, что нарушаю ваш отдых. Я отниму у вас всего несколько
минут.
   Мурао ответил не сразу. Слегка повернув голову, он искоса  взглянул  на
Соэду. Толстое кимоно скрывало забинтованное плечо.