тол, надевают на голову шляпу господина Саса, суют в рот сигару де Хоса, подносят стакан Перуинера. Арендатор Парр приплясывает на столе, стуча деревянными подошвами. Первый сбиш. Господа, раздача лошадей и земледельческих орудий арендаторам вот-вот начнется. А также раздел земли. Взяв себе лошадей, Кальяс только предвосхитил то, что все равно произойдет. Арендатор Парр (арендатору Кальясу). Этого же хочет и Серп. Арендатор Кальяс. Не совсем. При Серпе лошади достанутся всей деревне! Но заметь: предвосхитить - это очень хорошо! Ты же сам слышал, друг мой, что я сделал. При всем моем доверии к господину Иберину - а, должен сказать, доверие мое к нему безгранично - все же, если тебе удастся на этих днях залучить лошадок - ну, скажем, случайно, как мне, - то это очень неплохо. Я бы даже сказал - так вернее. Арендатор Парр. Понятно. Да здравствует Иберин! Но только то, что есть, - то есть. Кальяс, ты открыл мне глаза. Теперь я знаю, что мне делать. (Торопливо уходит.) Первый сбиш. Так или иначе, прошу всех присутствующих выпить за здоровье Кальяса и его коней. Сбиши встают. Помещики, за исключением господина Перуинера, остаются сидеть. Де Хос (вполголоса). Я не стану пить за здоровье конокрада! Сас. Тогда лучше немедленно уйти. Помещики расплачиваются, встают и уходят. Второй сбиш. Я не верю своим глазам! Они отказались пить за твое здоровье, Кальяс. Мне это не нравится. Держу пари, что они чихи! Арендатор Кальяс. Я как будто знаю их. Это те самые люди, которые показали на суде, что моя дочь приставала к чиху. Это друзья де Гусмана, они из того же теста, что и он. Сбиши. Сиди спокойно, Кальяс! Нам еще придется серьезно поговорить с этими господами по твоему делу. Сбиши уходят вслед за помещиками. Госпожа Корнамонтис (бежит за сбишами). Ради всего святого, не трогайте наших богатейших помещиков! (Уходит.) Арендатор Кальяс (дочери). Не можешь ли ты раздобыть какую-нибудь мелочь? Я здорово проголодался. Нанна. Ничего я не могу. Вот уже три дня Лума чествует меня как королеву. Все пьют за мое здоровье, говорят о моем возвышении. И вот уже три дня, как никто ко мне не пристает. Я ничего не могу заработать. Мужчины смотрят на меня почтительно, не так, как раньше - с вожделением. Это просто катастрофа. Арендатор Кальяс. Во всяком случае, в этот притон ты уже больше не возвращайся. Коняги у меня тоже уже есть. И я даже пальцем не пошевелил, чтобы добыть их! Hанна. А я считаю, их у тебя еще нет. Входят два адвоката семьи де Гусман. С распростертыми объятиями они бросаются к Кальясу. Адвокаты. Ах вот вы где, дорогой господин Кальяс! Мы хотим сделать вам одно блестящее предложение. Сейчас мы все уладим. (Подсаживаются к нему.) Арендатор Кальяс. Так. Адвокаты. Мы можем сообщить вам, что некая семья готова на известных условиях пойти вам навстречу в деле, касающемся лошадей. Нанна. На каких условиях? Арендатор Кальяс. Вы имеете в виду чихскую семью? Адвокаты. Вам, вероятно, известно, что дело, о котором мы говорим, будет пересмотрено. Арендатор Кальяс. Мне это неизвестно. Адвокаты. Вы могли предвидеть, что в неких высоких кругах будут приняты меры к тому, чтобы приговор был отменен. Арендатор Кальяс. В чихских кругах. Адвокаты (смеются). В чихских кругах. Мы располагаем показанием, данным под присягой, о том, что ваша дочь, честь которой мы, впрочем, отнюдь не хотим задеть, еще до знакомства с некиим господином чихского происхождения находилась в связи с другим мужчиной, вследствие чего обвинение в совращении отпадает. Нанна. Неправда. Адвокаты. Если бы вы это подтвердили, мы могли бы тотчас же договориться о передаче в дар. Арендатор Кальяс. Я вам на это отвечу только одно... Нанна. Стой! (Адвокатам.) Оставьте нас на минуту вдвоем. Адвокаты. Коротко и ясно: если у вас есть голова на плечах, вы можете сейчас же получить в подарок пару лошадей! (Медленно подходят к стойке.) Арендатор Кальяс. Иберин - за нас, оттого-то они такие сговорчивые. Не станем же мы продавать свое доброе имя за ломаный грош. Что ты скажешь? Нанна. Я считаю, что нужно взять лошадей. Не то важно за кого Иберин, а важно - как дела на фронте. Кальяс. А как дела на фронте? Нанна (взволнованно листает газету). Здесь все вранье, но и так ясно, что Серп продвигается все дальше. Даже здесь написано, что они уже на подступах к городу Мирасонноре. Там электрическая станция, дающая свет столице. Если они захватят станцию, они могут отключить ток. Арендатор Кальяс. Дочь моя, я осушаю стакан за здоровье нашего друга Лопеса. Он сражается, как лев. Помещики уже раздаривают своих лошадей. Но нужно быть на месте, ибо то, что есть, - то есть. Нанна. Но счастье может изменить Серпу. У него слишком мало людей. Слишком многие убежали так же, как ты. Арендатор Кальяс. Я с тобой не согласен. (Делает знак адвокатам.) Господа, вот мой ответ семейству де Гусман: нет! Незачем мне ничего признавать. Читайте сегодняшние газеты. Не обязан я больше лизать вам сапоги! Адвокаты. А лошади? Арендатор Кальяс. Так лошади же у меня. Вот они, стоят у дверей. Я не подумаю поступиться честью моей дочери, чухской девушки. Адвокаты. Как вам угодно! (Уходят.) Домовладелец Кальямасси (сидевший за соседним столиком). Вы чем-то расстроены, господин Кальяс? Арендатор Кальяс. Наоборот! Эти чихи - удивительные дураки. Они вздумали подкупить меня. Но я их здорово отбрил! Они хотели подарить мне лошадей. До того их скрутило. Но они подбивали меня на бесчестный поступок. Как это похоже на чихов! Они думают, что ко всему можно подходить только с низменной, корыстной точки зрения. О, как прав наместник! Сударь! Прошли те времена, когда я принужден был продавать свою честь. Отныне я уже не могу смотреть на вещи с такой низкой точки зрения. Пусть они это запомнят раз и навсегда. А какие чихи дураки - это видно уже по тому, что теперь я получил коняг за то, что чих получил мою дочь. Не всякий сумеет такое. Дочь моя не лучше и не хуже, чем любая девушка в ее годы, - но вы только взгляните на моих лошадок! Они стоят у дверей. Между нами говоря, о том, чтобы я получил за дочку лошадей, - и речи, конечно, не было. Нанна (замечая, что он пьян). Не пора ли нам, отец? Арендатор Кальяс. Это же курам на смех! Просто господин де Гусман смотрел сквозь пальцы, когда я пользовался ими. Кто же отдаст таких коней за девушку? Пойдите взгляните на них! Домовладелец Кальямасси. Господин Кальяс, я почту за честь полюбоваться вашими конями. Нанна вытаскивает отца из кофейни, ухватив его за полы куртки. Домовладелец Кальямасси уходит за ними. Слышен голос диктора: "Серп угрожает электростанции города Мирасонноре. Будет ли столица сегодня ночью погружена во тьму?" Через дверь в глубине сцены вбегают помещики Сас, де Хос и Перуинер. Они ранены. За ними входит госпожа Корнамонтис. Госпожа Корнамонтис. Ах, господа! Было бы вам встать и выпить за здоровье господина Кальяса. Как никак, а ведь он народный герой. Сас. Немедленно опустите ставни! Сбиши гонятся за нами! Перуинер. Дайте воды, ваты, бинтов! Госпожа Корнамонтис приносит воду и бинты. Помещики перевязывают свои раны. Сас. Как только расправятся с Серпом, надо будет перевешать всех этих молодчиков. Перуинер (госпоже Корнамонтис). Рука совсем не действует. Перевяжите мне голову тоже! Госпожа Корнамонтис. Голова у вас цела, господин Перуинер. Перуинер. Зато она острая, дорогая моя! В дверь стучат. Входит незнакомец. Незнакомец. Здесь нужна медицинская помощь. Я врач. Перуинер (кричит). Шляпу долой! Врач снимает шляпу. У него острая голова. Кто вы такой? Вы чих! Врач (кричит). Я врач! Сас. Коль вас застанут здесь - убьют и нас. Врач уходит. Де Хос (Перуинеру). Не будь ты чих - не гнались бы за нами! Перуинер. Ох нет, я не держусь такого мненья. Все дело в платье. Выглядишь прилично - И отдан ты на произвол толпы! Все это вытекает из того, Что Гусмана напрасно осудили. Нет-нет, отнюдь не следовало нам, Помещикам, помещика предать им; Мы выдали им чиха, а они С помещиком расправиться стремились! Де Хос. Что ж теперь делать?.. Я уверен, Что до вокзала нам уж не добраться. Стучат. Госпожа Корнамонтис осторожно открывает дверь. Входит Mиссена. Mиссена (приветливо). Ну как я рад, что вас здесь нахожу! Сас. Весьма обязаны. Верней - обвязаны. Нещадно нас избили ваши люди, На улице набросившись на нас! Де Хос. Как идет сраженье? Mиссена. Неважно. Де Хос. Скажи нам правду. Миссена. Проиграно! Бегут отряды наши, И поля битвы нам не удержать. Перуинер. А поле битвы где? Mиссена. В Мирасонноре, Электростанции не отстоять. Сас. Так близко? Чертовщина! Mиссена. Всем ли ясно, Что делать вы должны? Нам нужно денег! Нам денег нужно! Денег нужно! Денег! Перуинер. Да, денег! Денег! Денег! Легко сказать. На что они пойдут? Сас. Нас колотили люди Иберина! Миссена. Ну этому никак помочь нельзя. Уж так, друзья, ведется: если вы Телохранителя не накормили - Он против вас оружие поднимет. Вот почему решился Иберин На подкуп половины бедняков, Чтоб укротить другую половину. Так рассчитайте каждый, чих и чух, Какую сумму может дать взаймы, - Иначе рухнет все! Свет мигает и гаснет. Сас. Ну что такое? Mиссена (торжествующе). Друзья мои, Мирасонноре пала! Госпожа Корнамонтис (вносит зажженную свечу). Боже мой, господа, что же теперь будет? Ведь если так пойдет дальше, то завтра Серп нагрянет к нам в Луму. Де Хос. Чем можно тут помочь? Миссена. Помогут деньги. Сас. Откуда деньги, если нет доверья? Уж о побоях я не говорю, Не посягайте на мое добро, И я могу простить вам тумаки, Достались ведь они мне по ошибке. Важней другое: как с арендной платой? Миссена. Аренда? Это собственность, она священна. Перуинер. А как же будет с лошадьми Кальяса? Mиссена. Чего вы добиваетесь? Сас. Суда. И гласного! Немедленно! А ваш Герой народный должен возвратить Двух лошадей! Немедленно, открыто! Миссена. Гоните деньги - мы устроим суд. Я знаю, Иберина удручает Та мелочная, низменная жадность, Которой арендаторы полны. Но жалобы напрасны. Пока Серп не сломлен, Любой возьмет и лошадь и добро, Которого в хозяйстве не хватает; Но с вашей помощью разгромлен будет Серп. К де Гусману тогда вернется власть, И лошади к де Гусману вернутся; Но не касайтесь казни на суде! Отстаивайте лошадей его, не жизнь. Сначала лошади, а жизнь потом. Идемте ж к Иберину. Но одно Запомните: про деньги - осторожней! Претит его возвышенному духу О низменных предметах разговор. Он верует, что чухский дух способен Сразить врага без помощи извне. Но - денег надо. Вы их предложите Самозабвенно, жертвенно, с восторгом - Тогда он несомненно их возьмет. Перуинер (показывая на свою острую голову). Но там таких голов не привечают. Миссена. Научатся ценить вас в трудную минуту. Перуинер. Не примут там от чиха денег. Миссена (улыбаясь). Еще как! Готов я биться с вами об заклад, Что деньги примут. Ну идем скорее! VII Дворец вице-короля. Вновь заседает суд во дворе. Но двор очень изменился. Большая люстра, ковер, новая одежда судейских говорит о богатстве. На старом судье новая мантия, он курит толстую сигару. Инспектор уже не босой. Пока судейские чиновники под наблюдением Mиссены оборудуют зал суда, судья под тихую музыку поет "Песню о живительном действии денег". Судья (поет.) ПЕСНЯ О ЖИВИТЕЛЬНОМ ДЕЙСТВИИ ДЕНЕГ {*} {* Перевод С. Кирсанова.} 1 На земле считают деньги мразью, Но земля без денег холодна. А от чудной силы денег сразу Может стать приветливой она. Только что был мир забрызган грязью, А теперь все золотом горит, Потеплело, и просохли слезы, Есть у всех что надо! Славный вид! Горизонт окрашен цветом розы. Посмотрите, как труба дымит! Да, совсем другой и мир и век. Шире взгляд. И сердца стук быстрее. Стол обилен. Платья запестрели. Человек живет, как человек. 2 Ах, как ошибается жестоко, Кто считает, будто деньги - чушь. Если иссякает бег потока - Постигает почву сушь. Все вопят вразброд, стараясь вырвать куш. Раньше все давалось без труда, Полусытый как-то с сытым ладил, Жизнь теперь - бездушна и груба, Братья, мать, отец - живут в разладе. Гляньте, больше не дымит труба. Все живет, завидуя и зля. В затхлости никто дышать не может. Каждый - всадник, и никто - не лошадь, И земля - холодная земля. 3 Так - со всем великим и красивым, И к упадку этот мир течет. С пустотой в желудке и босыми Пятками - величье не влечет. Всех манит не благо, а расчет. Малодушный у людишек вид. Если ж добрый золотом владеет, Он деянья добрые творит. Ну а кто пошел путем злодея - Посмотри наверх - труба дымит. Веришь снова, род людской, тебе! Человек прекрасен и т. п. Выше чувства, выше голова, Кто седок, кто лошадь - ясно стало. Шире взгляд. И сердце застучало, Жизнь опять вошла в свои права. На черной доске инспектор пишет крупными буквами: "Дело монастыря св. Варравы и арендатора Кальяса о присвоении двух лошадей". Транспарант: "Правительственные войска, получив подкрепление, контратакуют Серп". Из дворца выходит Иберин. Иберин. Какие вести с поля битвы? Миcсeна. Много лучше. Серпа атаку ночью мы отбили, А утром в наступленье перешли. К нам вовремя явились подкрепленья С орудиями. И в Мирасонноре Вновь счастье повернулось к нам лицом. Мы скоро отобьем электростанцию, Что занял Серп три дня тому назад... Вы тяжбу эту сами разберете? Иберин. И не подумаю! Исход-то неизвестен. Я ничего решать не стану До вести о победе над Серпом. Миссена. А мы приступим. Иберин. Что же, вам виднее. (Уходит во дворец.) Миссена. Ни да, ни нет! Таков его обычай. Приступим без него. Минутку, господин судья. (Отводит судью в сторону, что-то внушает ему, пока не появляются тяжущиеся. После этого уходит.) Инспектор. Дело монастыря святого Варравы и арендатора Кальяса о присвоении двух лошадей. Арендатор Кальяс, Нанна, Изабелла де Гусман, игуменья и адвокаты входят в зал. Арендатор Кальяс. Я открою ему глаза на то, как поступают в его духе. Пусть он сам скажет, имеет ли чих право отнимать у чуха лошадей, когда они нужны тому для полевых работ. Нанна. Этак ты всех лошадей угонишь. Арендатор Кальяс. Не всех. Только у чихов. Адвокат-чух (громко). Какие вести с поля битвы? Игуменья. С утра сегодня лучше. Адвокат-чух. Отлично. От исхода боя зависит все. Изабелла. Ах, мать игуменья! Скорей бы Нам кончить низкую, мирскую тяжбу! Нанна. Остроголовая, дура дубовая. (Пауза.) Зато набожная! И задница как у королевы. До чего упитанная баба! Что угодно выдержит. Ну да разве она станет работать? (Кальясу.) И за все платишь ты. Арендатор Кальяс. Я? Ни черта я больше не плачу. (Женщинам.) От меня вы ни гроша больше не получите. Игуменья. Дорогое дитя, тебе лучше всего укрыться в нашей тихой обители. Нанна. Да, ей это полезно. Пускай эта коза отдохнет от безделья. Арендатор Кальяс. Сволочь чихская! Нанна. Судья опять тот же. Это скверно. Арендатор Кальяс. Скверно только то, что сегодня совсем народу нет. Но мы еще посмотрим, чья возьмет. Игуменья. Ну что ж, посмотрим, милейший! Haнна. Только сначала почтенного братца повесят! Изабелла шатается - ей дурно. (Кричит.) Подайте пару лошадей, отвезите ее сахарницу в монастырь. Игуменья. Попридержите язык. (Подходит к Кальясу.) Вы что о себе воображаете? Вы думаете - оттого что у вас круглая голова, вы можете больше не платить аренду? А вы знаете, кому вы ее будете платить? Арендатор Кальяс. Чихам - ни гроша. Игуменья берет его руку и кладет себе на голову. Нанна. Вы что хотите сказать? Игуменья. А вот увидите. Во всяком случае, у нас тоже круглые головы. Нанна (отцу). Видно, у Серпа дела плачевны. Здесь все не так, как было неделю назад. Они разжились деньгами. Плохо нам будет. Арендатор Кальяс. Я всецело полагаюсь на господина Иберина. Транспарант: "Смертный приговор, недавно вынесенный одному из крупнейших помещиков страны, произвел сильное впечатление на арендаторов. Многие отходят от Серпа и остаются на своих фермах". Судья. Господин Иберин очень занят, но он непременно прибудет в суд, чтобы самолично вынести решение по этому делу, поскольку оно вызвало много толков в столице и касается вопроса о собственности. Арендатор Кальяс. Хочу подчеркнуть, что я опираюсь на слова господина наместника: арендная плата - это пустяки. И еще он сказал: "При чем тут лошади!" Кроме того, я считаю, что со мной поступили несправедливо. Судья. Все по порядку, друг мой. Сначала мы выслушаем поверенного семьи де Гусман. Адвокат-чух. У этого человека нет никаких оснований притязать на лошадей. Нанна. Видно, у барышни есть основания: она хочет молиться верхом. Судья. Тише! (Кальясу.) Теперь вы можете объяснить - на каком основании вы присвоили лошадей. Арендатор Кальяс. Когда помещик соблазнил мою дочь, мы и уговорились с ним, что я получу лошадей. Адвокат-чух. Так, значит, это сделка? Арендатор Кальяс молчит. Просто - сделка? Закрой глаза на дочкино бесчестье, И ты получишь пару лошадей. Нет, так не водится. Не допускаю, Чтоб оценить ты мог позор дочерний Не выше пары лошадей. Возможно ль? Арендатор Кальяс. Я в сделку не вступал. Адвокат-чух. А что ж ты сделал? Арендатор Кальяс (к Нанна). На чем меня он ловит? Нанна. Ты сказал, Что будто бы тебе их подарили. Адвокат-чух. Когда же получили вы подарок? Арендатор Кальяс. А как вы разумеете "когда"? Адвокат-чух. Очень просто: до или после? Арендатор Кальяс. Я чиху отвечать не стану. (Оглядывает присутствующих, ожидая одобрения, но видит лишь каменные лица.) Это ловушка, господин судья, меня хотят поймать. Такие колючие вопросы может придумать только острая голова. Судья. Коль ты заранее уговорился, То в сводничестве гнусном ты виновен. Но суд готов считать, что за молчанье Ты после принял лошадей в подарок. Как пластырем, конями залепили Твою обиду. Так ли? Отвечай, Затычкой эти лошади служили? Арендатор Кальяс. Да, это было после. Это был пластырь. Когда мне нанесли обиду, то лошади были пластырем. Транспарант: "Сражение на юге развивается успешно. Серп перешел к обороне". Адвокат-чих (тихо, своему коллеге). О чихах или чухах ни слова нынче! Адвокат-чух (вполголоса). Я уже заметил. (Судье.) Высокий суд, мы тоже считаем, что данный случай имеет основополагающее значение для нашей страны. Могут сказать: двумя лошадьми больше или меньше - не все ли равно для крупнейших землевладельцев нашего острова? Однако это не так. Отдайте арендатору коней - все арендаторы начнут хватать лошадок. Нанна. И коза не попадет в монастырь, где ей необходимо отдохнуть от безделья! Игуменья (громко). На юге арендаторы уводят Коней из стойл, прихватывая плуги, И громко голосят про справедливость. Им кажется теперь несправедливым, Что наши земли, лошади и плуги Вчера принадлежали только нам! Адвокат-чух. Высокий суд, со вчерашнего дня в тюрьме находится один человек, тоже арендатор. Я ходатайствую о том, чтобы его привели. Судья кивает головой. Инспектор (вызывает). Арендатор Парр! Нанна. К чему им понадобился еще Парр? Арендатор Кальяс. Ни к чему. Все это их уловки. Вводят арендатора Парра, закованного в кандалы. Адвокат-чух. В тот день, когда господин Кальяо привел лошадей в кофейню госпожи Корнамонтис, вы были вместе с ним? Арендатор Паpp. Да. Адвокат-чух. Вы, так же как и он, арендуете землю у семьи де Гусман? Арендатор Парр. Да. Адвокат-чух. Выйдя из кофейни, вы вернулись домой пешком, потратив на дорогу пять часов, и угнали лошадей в имении семьи де Гусман? Арендатор Парр. Да. Адвокат-чух. На каком основании? Арендатор Парр молчит. У вас есть дочь, господин Парр? Арендатор Парр. Нет. Адвокат-чух. Значит, семья де Гусман не преподнесла вам в дар этих лошадей? Арендатор Парр молчит. Почему вы присвоили себе лошадей? Арендатор Парр. Потому, что они были мне нужны. Адвокаты улыбаются. Судья. Но ведь это же не причина! Арендатор Парр. Для вас, может быть, а для меня еще какая причина! Участок мой на болоте, мне нужны кони для пахоты, это каждому понятно. Адвокат-чух. Господин Кальяс, и ваш участок тоже на болоте? Арендатор Кальяс молчит. Арендатор Парр. В точности как у меня. Адвокат-чух. Господин Кальяс, вам лошади тоже были нужны? Арендатор Кальяс. Да... то есть нет. Я хочу сказать, что взял я их не потому, что они мне были нужны, а потому, что мне их подарили. Адвокат-чух. Стало быть, вы не одобряете образ действий вашего друга? Арендатор Кальяс. Нет, не одобряю. (Парру.) Как это ты решился увести лошадей? Ты не имел на это никакого права. Арендатор Парр. Права и ты не имел. Адвокат-чух. Разве? Почему господин Кальяс не имел права увести лошадей? Арендатор Парр. Потому, что ему тоже лошадей не дарили. Арендатор Кальяс. Тебе-то откуда это известно? Что ты такое несешь? Арендатор Парр. Много лошадей нужно бы иметь де Гусману, чтобы за каждую бабу давать по две лошади! Адвокат-чух. Высокий суд! Арендатор Парр в простоте своей выразил мнение широких кругов арендаторов, а именно: что в случаях, аналогичных случаю с Нанна Кальяс, ценные подарки не в обычае. Высокий суд, я прошу вызвать одного свидетеля, чьи показания сильно удивят вас. Этот свидетель изложит мнение самого Кальяса в том, легко ли раздаривают помещики своих лошадей. Нанна. Кого они там еще выкопали? Ты много вздору нагородил в кофейне. Арендатор Кальяс. Дело дрянь! А во всем виноват один Парр. Вот дурень-то! Он все мне испортил. Входит домовладелец Кальямасси. Адвокат-чух. Прошу вас, повторите слова, сказанные вам господином Кальясом в кофейне. Нанна. Протестуй немедленно! Арендатор Кальяс. Высокий суд, этот свидетель вообще ничего не стоит. Если я ему что и говорил, то в частном разговоре. Адвокат-чух. А что же именно говорил господин Кальяс? Домовладелец Кальямасси (единым духом). Господин Кальяс сказал: "Само собой разумеется, между нами и речи не было, что мне подарят за дочку лошадей. Ведь это курам на смех! Господин де Гусман попросту закрывал глаза, когда я ими пользовался. Да и кому придет в голову дать за девушку таких лошадей? Вы только подите и взгляните на них!" Судья (арендатору Кальясу). Вы говорили это? Нанна. Нет. Арендатор Кальяс. Да, то есть нет... Я был просто пьян. Все чокались со мной в честь моей победы над помещиком, а закуски мне никто не предложил. Судья. Все это звучит не очень убедительно, господин Кальяс. Подумайте как следует - не лучше ли вам добровольно отказаться от лошадей? Нанна. Этого ты не сделаешь! Арендатор Кальяс. Ни за что, высокий суд! Я не могу отказаться от лошадей. (Повысив голос.) Я предлагаю - пусть наместник сам вынесет приговор, так как речь идет не о простых, а о чихских лошадях. Да, в этом-то все дело - речь идет о чихских лошадях! Транспарант: "По слухам, наместник получил с фронта самые благоприятные вести!" Из дворца выходит Иберин. Судья. Господин наместник, по делу о лошадях монастыря святого Варравы арендатор Кальяс требует вашего приговора. Иберин (несколько выступив вперед). Чего тебе еще? Ведь я исполнил Все, что ты требовал. Не я ли честь Тебе вернул? И к смерти человека, Тебя обидевшего, присудил, Не посмотрев, богат ли он иль беден? Тебя возвысил я! А ты что сделал? Остался ль ты на этой высоте? Твои поползновенья мне известны, И я предупреждаю: берегись! Арендатор Кальяс. Разрешите обратить ваше внимание на то, что лошади, необходимые для полевых работ, находились в руках чихов. Игуменья. Разрешите обратить ваше внимание на то, что они в данный момент находятся в руках чухов. Спор, государь, о наших лошадях, А мы ведь чухи. Но если б даже Они принадлежали чихам, что с того? Ведь собственность есть собственность, не так ли? Кто смеет покушаться на нее! Вот перед вами пара лошадей, Вы их осматриваете подробно, Оцениваете, глядите в зубы, - Что ж? Где видна тут чихская рука? И впрямь скажите, что такое лошадь? Кому присуща - чихам или чухам? Ни тем и ни другим. Лошадь - это Товар, который стоит сотню песо, А то и больше и который мог бы С тем же успехом быть и сыром или Парой сапог за сотню с лишним песо. Короче говоря, то, что там ржет И землю роет, есть не что иное, Как сотня звонких песо, и притом Они принадлежат монастырю. Они случайно лошадиной шкурой Облечены. Но точно так же как От лошади неотделима шкура, От них неотделимо наше право: Они принадлежат монастырю. Адвокат-чух. Дело в том, что монастырь получил в дар половину всего живого и мертвого инвентаря де-гусмановых поместий, куда входят и эти лошади. Арендатор Кальяс. Во всяком случае, когда я их взял, они еще не принадлежали монастырю. Изабелла (неожиданно, в бешенстве). Но и не тебе, скотина! Шапку долой! Haнна. Вас не спрашивают! Арендатор Кальяс. Никто в их семейке даже не умеет запрячь лошадей. Изабелла. Шапку долой! Это наши лошади! Шапку долой! Арендатор Кальяс. Я ссылаюсь на слова наместника: тут нет ни богатых, ни бедных! Изабелла. Вот то-то и оно! Шапку долой! Иберин. Сними же шапку! Арендатор Кальяс снимает шапку. (К помещикам.) С этим пора кончать! Я слышал, ходят слухи, будто я Расправиться с помещиками жажду, Лишь оттого, что присудил я к смерти Чиха-помещика. Какая глупость! Я осудил не собственность, конечно, Но только злоупотребленье властью. А ты, мужик, из всех великих чувств, Что наполняют сердце чуха, понял Одно лишь - что стяжать приспело время. Ты честь на лошадей менять готов? И это чух! Позор тебе, мужик! Адвокат-чух (резко). Господин наместник! Высокий суд! Мой клиент - монастырь святого Варравы - готов представить доказательство, что вышеозначенный Кальяс принадлежит к мятежникам. Адвокат-чих. Господин Кальяс только что весьма решительно осудил кражу лошадей, которую совершил его друг арендатор Парр. (Свидетелю Кальямасси.) Но, если не ошибаюсь, в кофейне господин Кальяс пел песню, которая взволновала всех посетителей. Домовладелец Кальямасси. Верно. Он пел запрещенную песню: "Что есть - то есть". Нанна (отцу). Ну теперь тебе крышка. Адвокат-чух. Я ходатайствую перед судом - пусть обвиняемый Кальяс повторит здесь эту песню. Иберин (арендатору Кальясу). Ты пел эту песню? Арендатор Кальяс. Нет, то есть да. Я пьян был, высокий суд. Все чокались со мной, а закуски никто не предложил. Иберин. Повтори песню! Арендатор Кальяс. Какая это песня? Всего-то несколько куплетов. Иберин. Спой их! Арендатор Кальяс. Сейчас. (Молчит.) Иберин. Пой, тебе говорят! Арендатор Кальяс (угрюмо). Я охрип. Адвокат-чух. Мы и не ожидаем эстетического наслаждения. Иберин. Пой! Арендатор Кальяс. Я слышал ее только раз, сейчас мне и не припомнить всего. Как будто так. (Повторяет скороговоркой текст песни, оттеняя только слова - "Иберину хвала и честь".) ПЕСНЯ "ЧТО ЕСТЬ, ТО ЕСТЬ" 1 Жил-был один человек, Он плохо жил свой век. Сказали ему: терпенье! Так долго терпел человек, Что стал, ожидая, тенью. Иберину хвала и честь! Однако Что есть - то есть! 2 Человек был очень плох, Он поднял крик и ох. Человек оказался жохом. Сулили ему из крох Дать, чтобы он не охал. Иберину хвала и честь! Однако Что есть - то и есть. 3 Человек один жил-был, Ни крошки не получил. И сам, что хотелось, взял он. И жрет теперь что есть сил И плюет на что попало. Иберину хвала и честь! Однако Что есть - то уж есть! Игуменья (громко). Это открытый мятеж! Судья. Я вынужден поставить вопрос, не является ли эта песня прямым оскорблением правительства? Иберин. Отобрать у него лошадей. Судья. Суд определил: лошадей у тебя отобрать. (Уходит.) Арендатор Кальяс. Я, стало быть, не получу лошадок? Иберин. Нет. Суд есть суд. И все пред ним равны. Арендатор Кальяс. Тогда я вам вот что скажу: я плюю на ваш суд, если я не могу добиться от вас лошадей, которые мне нужны для полевых работ! Какая же это справедливость? Если мне не дают лошадей, которые мне необходимы, то такая справедливость, по мне, ни черта не стоит. Это помещичья справедливость! Значит, надо переходить к Серпу! Они-то уж добудут мне лошадей! Начинают звонить колокола. Издали слышен гул огромной толпы. Голос (за сценой). Серп сломлен! Адвокат-чух. Победа! Входит Mиссена с микрофоном. Mиссена. Наместник Иберин, дерзкие повстанцы Разбиты наголову. Игуменья (негромко аплодирует). Браво! Иберин (в микрофон). Серп арендаторов лежит в пыли! Отрублены завистливые руки, Что к нашему добру тянулись жадно. К священной собственности уваженье Есть основная чухская черта. Чух голодать всю жизнь предпочитает, Чем есть с чужой тарелки, точно нищий. Но есть в Яху и жалкие отбросы, Что объедают наше государство И жалко хнычут: "Чем мы виноваты?" "Работы нет, ах дайте нам поесть!" Мы можем бросить этим людям корку, Но чухами мы их не признаем, Мы кормим их, и мы их презираем! Но тот, кто тянется к добру чужому И землю не свою зовет своею Лишь оттого, что он ее вспахал, И думает, что он коней получит Затем лишь, что они ему нужны, Кто на добро чужое посягает, Того должны мы просто растерзать! Мерзавцы эти вносят лишь раздор В народ наш! Грязной алчностью гонимы, Они и в нас воспитывают алчность. Не будет мира знать родной очаг, Покуда реет хоть один мятежный флаг! В это мгновение в люстре вспыхивает свет. Голос (в глубине сцены). Город Мирасонноре пал! Электростанция в руках правительственных войск! Да здравствует Иберин! Иберин. Итак - свет воссиял! (Кальясу, прикрыв ладонью микрофон.) А ты, мужик, ступай домой работать И предоставь о государстве печься Тем, кто духовным взором обнимает Все государство в целом. Ты же не ропщи. Не причитанья нам нужны, но труд твой. Твоей земле недостает тебя, И что она не даст, то дай ты сам. Ступай, мужик, домой без промедленья И заслужить старайся наше уваженье! (Отворачивается и идет во дворец в сопровождении Миссены.) Все уходят, кроме арендатора Кальяса и Нанна. Транспарант: "Серп разгромлен. Арендаторы бегут из недавно присвоенных поместий". Арендатор Кальяс. Ты слышала? Он приговорил меня к смерти, этот мерзавец! Нанна. Этого я не слышала. А вот лошадей он у тебя отнял. Арендатор Кальяс. Это одно и то же! Звон колоколов продолжается. VIII Переулок в Старом городе. Колокола все еще звонят. Торговец табаком Пальмоса стоит на пороге своей лавки. Дверь продовольственной лавки справа открывается, оттуда выходит толстая женщина, нагруженная картонками и чемоданами. Толстая женщина. С чего это они раззвонились, господин Пальмоса? Торговец Пальмоса. По случаю победы, госпожа Томасо! Мы с божьей помощью утопили в крови восстание арендаторов. Это большая победа. Толстая женщина. Вот как? А мне, к сожалению, приходится выбираться отсюда - я не могу уплатить за помещение. Торговец Пальмоса. Неужели вы не можете как-нибудь дотянуть до тех пор, когда новое правительство начнет осуществлять свои великие планы? Толстая женщина. Нет. (Присаживаясь на чемодан.) Я тут тридцать пять лет жила! Торговец Пальмоса. Мне, вероятно, тоже придется выехать. Слава богу, хоть сын мой - он служит в чухском легионе - вскоре получит приличное вознаграждение. Толстая женщина. Я сильно разочарована в господине Иберине. А ведь он казался таким энергичным! Торговец Пальмоса. Строительство нелегкая штука! Возможно, что для процветания Яху и от вас требуется небольшая жертва, госпожа Томасо. Толстая женщина. Единственное, чего он добился, - хоть чиха из лавки забрали! Появляется человек весьма робкого вида, в широкополой шляпе. Он отпирает дверь продовольственной лавки слева. Это торговец-чих. (Уходя.) Я ничего больше не понимаю! Колокола звонят. Торговец-чих выходит из продовольственной лавки слева; он вернулся только за своими чемоданами и, заперев лавку, уходит. По улице идет домовладелец Кальямасси. Домовладелец Кальямасси. Только что закончился процесс. Важная новость: у Кальяса отобрали лошадей. Торговец Пальмоса. Да что вы говорите! А что с помещиком? Домовладелец Кальямасси. О помещике никто не упоминал. Торговец Пальмоса. Вы считаете, что его освободят? Вот это весьма показательно! Домовладелец Кальямасси. Вы, кажется, критикуете правительство, господин Пальмоса? Торговец Пальмоса. Кальямасси, мое дело продавать сигары, а не критиковать правительство. Домовладелец Кальямасси (заходя в дом). Советую вам поостеречься, господин Пальмоса! Наместник весьма сурово говорил о недовольных элементах. Кстати, вы до сих пор не заплатили за помещение. Торговец Пальмоса бежит через улицу и звонит в кофейню. Госпожа Корнамонтис появляется в дверях. Торговец Пальмоса (многозначительно). Госпожа Корнамонтис, у Кальяса отобрали лошадей. Госпожа Корнамонтис. В таком случае ко мне скоро пожалуют гости. (Скрывается за дверью.) Торговец Пальмоса (возвращается в свою лавку). Таков круговорот времен. По переулку идет арендатор Кальяс и его дочь. У нее в руках чемодан. Нанна. Ну вот мы и пришли к этому самому дому. Тут стояли люди и говорили: как это могло случиться, что чухская девушка попала в такой дом? Это позор! - кричали они. Но красивыми словами не наешься, и я буду благодарить судьбу, если попаду обратно. Арендатор Кальяс. Они будут очень довольны, если ты вернешься. Нанна. Не знаю. Арендатор Кальяс. Не дай бог, нас увидят Ибериновы солдаты. Меня еще посадят в тюрьму за то, что я веду себя не как народный герой. (Звонит.) Отчего нам не открывают? Нанна. А может быть, суд все-таки определил закрыть кофейню? Арендатор Кальяс. Вот это мило! Значит, теперь мне придется всю зиму кормить тебя? Госпожа Корнамонтис (выходя). Ах, это ты, Нанна! Нанна. Добрый день, госпожа Корнамонтис. Арендатор Кальяс. Добрый день, госпожа Корнамонтис. Нанна. Госпожа Корнамонтис, расчеты отца относительно моего будущего, к сожалению, не оправдались. Я так и думала. Но необычайный судебный процесс, в котором мы оказались главными участниками, возбудил в нем, как вам известно, преувеличенные надежды. Мой отец просит вас вновь принять меня на службу. Госпожа Корнамонтис. Не знаю, стоит ли брать тебя. Нанна. Ах, госпожа Корнамонтис, как странно устроен мир! Два дня тому назад меня вынесли на руках из суда и при этом порвали на мне новые шелковые чулки. Хорошо, что дело ограничилось чулками, обычно бывает еще хуже. Вся эта мелкота, которая вчера и сегодня так орала, скоро очнется. Зарабатывать восемь песо, а поднимать шум на восемьдесят - куда это годится? Госпожа Корнамонтис (осматривая Нанна). Никак этого не вытравишь! Каких-нибудь три дня прошло, а на кого ты стала похожа? Хоть начинай все сначала! Чего ради я истратила на тебя такую уйму денег, если через три дня все твои прелести полетели к чертям! Вон чулок падает! И какую дрянь ты все это время жрала? Что за цвет лица? Прямо смотреть противно! И эта дурацкая улыбка! Чем ее смыть? Эта девочка улыбалась, как Афродита, а теперь она ухмыляется! И как она вихляет задом! Точно уличная девка! Не знаю, решусь ли я. Единственное твое достоинство - это что господа посетители предпочитают девиц, которые еще вчера казались недоступными. Пожалуй, возьму тебя, попробую. (Уходит в дом.) Арендатор Кальяс. Итак, дорогая Нанна, час расставания пробил снова. Очень рад был повидать тебя и удостовериться, что тебе живется не так уж плохо, во всяком случае лучше, чем твоим бедным родителям! Если ты в ближайшее время еще что-нибудь для нас урвешь, мы тебе будем очень благодарны. Что ни говори, твоя мать и я, мы дали тебе возможность найти себе здесь пропитание. Не забывай этого! Нанна. До свиданья, дорогой папа, мы с тобой чудесно провели несколько дней. Только не делай больше глупостей и отправляйся поскорей домой. (Уходит в кофейню.) На пороге табачной лавки появляется подслушивавший торговец Пальмоса. Торговец Пальмоса. Не вы ли "Кальяс с конями"? Арендатор Кальяс. Да, так меня называли. Но лошади оказались сном. Они мне снились ровно три дня. Тогда Серп сильно напирал, но потом, к сожалению, подался. Торговец Пальмоса. Но процесс против де Гусмана вы выиграли? Аренда будет отменена? Арендатор Кальяс (испуганно). Аренда? А ведь верно! Об этом в суматохе вообще позабыли. Я сейчас же должен узнать, как обстоит дело! Торговец Пальмоса. Где? Где вы можете об этом узнать? Арендатор Кальяс. Где? Торговец Пальмоса. Лучше всего вам немедленно отправиться к Иберину. Арендатор Кальяс. К Иберину? Нет, милейший, к нему я больше не пойду. Но узнать я все-таки должен. (Уходит почти бегом.) Торговец Пальмоса. Куда же вы бежите? (Качая головой, возвращается в свою лавку.) Появляются Изабелла де Гусман, игуменья и адвокаты, идущие с процесса. Игуменья. Дело, по-моему, уладится, сейчас Мне Перуинер на ухо шепнул, Что брату вашему он шлет поклон. И Сас сказал многозначительно: "Когда Наши войска войдут в столицу, Они сюрприз с собою принесут Для Иберина". И смеялся он. Адвокат-чух. Все идет отлично. Появляются инспектор, сбиши и Эмамуеле де Гусман в цепях. На шее у де Гусмана висит большой картонный щит с надписью: "Я - чих, обесчестил чухскую девушку и за это приговорен к смертной казни". Изабелла. Что это? Адвокат-чух. Господин де Гусман! Поздравляю. Все в порядке. Игуменья. Кальясу лошадей не присудили. Адвокат-чих. А это значит, Что в безопасности поместья. Де Гусман. А я? Адвокат-чух. Ах, все образуется. Об этом не было и речи. Изабелла. Почему молчишь ты, брат? Как бледен ты! Что значат эти цепи? А щит зачем? Игуменья. Формальность, вероятно! Изабелла. Скажи, Эмануеле, куда тебя ведут? Скажи хоть слово! Де Гусман. Все кончено, сестра! Меня ведут В тюрьму - ей имя Крест Святой! Изабелла. Нет! Адвокат-чух (инспектору). Это правда? Инспектор. Да, сударь, это нехороший признак. Из тюрьмы "Святой Крест" еще никто живым не выходил. Де Гусман. Я дальше не пойду - ни шагу! (Садится на землю.) Изабелла. Так это правда? Ах, мать игуменья, все время Мне эта мысль покоя не давала. Мы торг вели из-за коней - его же мы забыли. Коней ему спасли мы, но он Для нас потерян. Де Гусман. Да, Меня повесят. Адвокат-чух. Вздор! А победа? Игуменья. Ты слышишь ли колокола, мой сын? То вестники твоей победы! Изабелла. Нет, не лгите! Он обречен. Теперь я вспоминаю: Когда раздались крики в честь победы, Ко мне мужчина подошел и молвил, Чтоб брата не забыла я. И что закон Сработать может как машина. И предложил Помочь мне. Адвокат-чух. Каков собой он? Изабелла. Большого роста, зверское лицо. Адвокат-чух. То Сасаранте - Иберина правая рука. Инспектор. Он комендант в "Святом Кресте"! Адвокат-чух. А не сказал ли он точнее? Где встретиться? Когда? Изабелла. Он странное Назначил время: в пять утра. Молчание. Де Гусман. Сестра, это спасенье. Изабелла. Что ты! Де Гусман. Тобой он явно заинтересован. Поговорить? О деле? Завтра утром? Сестра, я знаю эти разговоры, Я сам их вел по поводу аренды... Пойти должна ты. Изабелла. Брат! Де Гусман. Не спорь! Игуменья. Нет, сударь, это слишком. Не могут Помещика повесить. Ведь вы помещик! Де Гусман. Нет, я чих! Адвокат-чух. Конечно, он открыто намекал, Он явно шантажировать пытался, Покуда не был Серп еще разбит. Тогда такие штучки проходили. Теперь, когда мятеж Серпа подавлен... Поймите, сударь! Изабелла. Что это значит? Игуменья. Еще вчера пришлось бы вам пойти. Сегодня стоит ли? Де Гусман. Конечно, стоит! Сестра, ты знаешь ведь - меня казнить хотят За то, что чих я волею природы. Изабелла. Да, чихи мы. На голову его взгляните! Иль, может быть, она круглее стала? Де Гусман. Вот видите? Моей сестре все ясно! Изабелла. Да, ясно мне. Де Гусман. И что меня повесят! Изабелла. Он прав. Де Гусман. Ведь это же грабеж средь бела дня! Но раз уж суждено мне жертвой оказаться, Надо решить, не медля ни минуты, Что лучше нам разбойнику отдать, Что нам дороже и с чем мы легче можем Расстаться. Может быть, мы вместо жизни Предложим палачу что-нибудь другое, Такое, без чего мы можем обойтись. Короче говоря, мне жизнь всего дороже, Спасите же ее любой ценой! Изабелла (с ужасом смотрит на брата). Опомнись, брат! Тот человек, который Со мной заговорил, был сущим зверем. Де Гусман. А я на что похож? Быть может, дочке Крестьянина и я казался зверем? Я знаю - тяжело тебе решиться, Но ведь и ей со мной не сладко было. Взгляни на это брюхо! А она Была тебя не старше. Изабелла. Послушанья Ты требовал? Де Гусман. Да, требовал, конечно! Изабелла. Так знай же, брат мой, это предложенье Отвергну я. Я не пойду к нему! Де Гусман. Я требовал тогда! Он требует теперь! Пойми же наконец! Тебе грозит Не меньшая, чем мне, опасность. Если Меня повесят, ни один крестьянин Тебе аренды больше не заплатит, И грош цена невинности твоей. Изабелла. Проси что хочешь, брат, Но это - нет! Де Гусман. Не притворяйся! Брось ломать святую! Меня повесят. Не желаю я В петле болтаться - ни из-за шлюхи, Ни из-за богомолки. Хватит! Изабелла. Ах, брат, тебя испортило несчастье! (Убегает.) Де Гусман (кричит ей вслед). Не то еще за час до смерти запоешь! Адвокат-чух. Ее не уломаешь. Игуменья. Присмотрю я. (Уходит.) Адвокат-чух. Я с Перуинером условлюсь. Завтра утром Все крупные помещики должны прийти На место казни. И вы помещик, Гусман! (Уходит.) Сбиш (встает с земли). А ну, пошевеливайся! (Инспектору.) Дайте ему под зад! А вот меня наша победа нисколько не радует, не успели ее объявить, как тут же отменили суточные. Инспектор. Нам пора в путь, господин де Гусман. Де Гусман (встает). Пропал я. Адвокат-чух (инспектору). Его нервы сдали. Уходят. Торговец Пальмоса, который все время подслушивал, снова подбегает к дверям кофейни и звонит. Госпожа Корнамонтис и Нанна появляются на пороге. Торговец Пальмоса. Нанна, вы пропустили важное событие. Тут только что провели де Гусмана. Его отправляют в "Святой Крест". Можете по крайней мере радоваться, что его повесят. Нанна. Вот как? Торговец Пальмоса. Что-то я не вижу, чтобы вы обрадовались. Нанна. Знаете, господин Пальмоса, я видела господина Иберина за работой. Вчера нас судил вице-король, сегодня - Иберин. Сегодня лошадей у нас отбирает игуменья, почему бы завтра этим опять не заняться господину де Гусману? (Поет.) БАЛЛАДА О ВОДЯНОМ КОЛЕСЕ {*} {* Перевод С. Кирсанова.} 1 О Великих в этом мире Нам легенда сообщила, Что они, как звезды, всходят И заходят, как светила. Утешает знанье этих песен, Но для нас, дающих пить и есть им, Безразличны их паденья и восходы. Кто несет издержки и расходы? Колесо кружится дальше с визгом, Сверху вниз - ступенек быстрый бег. Но воде - в ее теченье низком Только: двигать колесо вовек. 2 Мы господ имели много, Среди них гиены были, Тигры, коршуны и свиньи, Мы - и тех и тех кормили. Все равно - получше ли, похуже! Ах, сапог подходит к сапогу же! Он топтал нас, вы поймите сами, Хорошо б совсем покончить с господами. Колесо кружится дальше с визгом, Снизу вверх - ступенек быстрый бег. Но воде - в ее теченье низком Только: двигать колесо вовек. 3 Они грызлись за добычу И ломали лбы и ребра, Звали прочих жадным быдлом, А себя - народом добрым. Мы их видим в драке и раздоре, Вечно в споре. Стоит нам подняться И кормежки их лишить, как вскоре, Спор забыв, они объединятся. Колесо кружится дальше с визгом, Сверху вниз - ступенек быстрый бег. Но воде - в ее движенье низком Только: двигать колесо вовек. IX Кофейня госпожи Корнамонтис. Изабелла де Гусман стоит у входа. Изабелла. С тех пор как знаю, что его повесят, Я знаю также, что должна пойти я. Ту, что сама бывала многократно В подобных переделках, расспрошу я: Смогу ли я остаться безучастной? Что в случаях подобных надевают? И прочие подробности. Нельзя ли Мне притвориться, будто я пришла По воле собственной, лишь оттого, что Он мне на днях во сне приснился и Большое впечатленье произвел? Быть может, этим способом удастся Рассеять подозренье, будто я Продажна? Или, может быть, напротив, Гораздо лучше сделать вид, как будто Пришлось мне против воли подчиниться Стеченью обстоятельств, лично ж я, Его объятьям жадным отдаваясь, По-прежнему строга и недоступна? И часто ли случаются такие Истории - возможно, что так часто, Что даже мужчины сами ничего в них Предосудительного не находят. Быть может, то, что требуют они, Такая малость, что сопротивленье Чрезмерное свидетельствует только О чересчур большом участье. Дале - Девицы многоопытные эти Беременности избежать умеют И знают все, что нужно предпринять, Чтоб плода не дал грех. Как много надо Еще узнать мне! (Звонит.) Нанна (отворив дверь). Что вам угодно? Изабелла. Здравствуй, Нанна, мы с тобой знакомы, мы в детстве часто играли с тобой на дворе. Нанна. Чем могу служить? Изабелла. Я у тебя отнимаю время? Нанна. Об этом вы не беспокойтесь. Изабелла. Обстоятельства вынудили меня обратиться к тебе. Завтра, в пять часов утра, должны казнить моего брата. Есть возможность спасти его, но для этого от меня требуется большая жертва. Ввиду того что я в этих делах совершенно неопытна, я одна не справлюсь. Нанна. Садитесь. Изабелла (садится). Дай мне, пожалуйста, воды. Мне что-то нехорошо. Нанна приносит стакан воды. Предложение, сделанное мне комендантом "Святого Креста" с целью унизить меня, ставит меня - в том случае, если я его приму, - в чрезвычайно затруднительное положение. Нанна. Да. Изабелла. Я ничего не понимаю в любовных делах. Haнна. Нет. Изабелла. Не сочти меня циничной, если я по необходимости задам тебе несколько вопросов, на которые тебе в силу твоего ремесла нетрудно будет ответить. Нанна. Спрашивайте, но только вам придется заплатить хозяйке за время. Изабелла. Хорошо, я заплачу. Нанна. Я догадываюсь, что вас интересует. Советую вам привлечь к этому делу хозяйку. У нее по этой части огромный опыт. Изабелла. Она не болтлива? Наяна. По роду деятельности. Изабелла. Хорошо, я согласна. Нанна идет за госпожой Корнамонтис. Нанна (у стойки, госпоже Корнамонтис). Прижмите ее как следует. Она очень богата. Обе входят в смежную комнату. Госпожа Корнамонтис. Можете не называть себя. Спрашивайте меня обо всем без всякого смущения, дитя мое, как священника на исповеди. Изабелла. Вам следует знать, что жизнь моего брата зависит от того, пойду ли я к одному высокопоставленному господину, на которого я, как говорят, произвела впечатление. Я не знаю, как мне себя вести и является ли подобный способ предлагать и принимать любовь обычным. Госпожа Корнамонтис. Вполне. Изабелла. О! Госпожа Корнамонтис. Продолжайте! Изабелла. Если указанный мужчина разочаруется в моих ласках, не откажется ли он выполнить взятые им на себя обязательства и не нарушит ли данного им обещания? Нанна. Это возможно. Изабелла. Как это предотвратить? Госпожа Корнамонтис. Они постоянно нарушают свои обещания, и бороться с этим невозможно. Только жажда новых ласк удерживает их от самых крайних жестокостей. Изабелла. Поскольку от этого так много зависит - эта одежда, вероятно, не соответствует цели моего визита. Госпожа Корнамонтис. Весьма соответствует. Изабелла. Это - одеяние послушницы. Госпожа Корнамонтис. Вот именно. Изабелла. Простите мне мое недоумение. Такое количество холодного полотна? Госпожа Корнамонтис. Как можно больше полотна. Полотно - это очень хорошо. Изабелла. И не менее холодная осанка? Госпожа Корнамонтис. Самая что ни на есть холодная. Изабелла. О! И вас не пугает неопытность? Госпожа Корнамонтис. Нисколько. Изабелла. Но я, вероятно, знаю о таких вещах гораздо меньше, чем вы думаете. Госпожа Корнамонтис. Да тут и знать-то почти нечего, дитя мое! Это-то и печальней всего. Не практика, а природное расположение, встречающееся очень редко, придает этому делу некоторое очарование. Но вы не бойтесь: вы и без всякого очарования доставите ему радость. Для этих незамысловатых удовольствий всякая годится. Изабелла. Стало быть, нет ничего, что помешало бы мне испить эту чашу? Госпожа Корнамонтис. Ничего. Молчание. Кое-что все-таки есть. Изабелла, Что же именно? Говорите! О, говорите! Госпожа Корнамонтис. Ваши деньги, дорогая моя! Они очень даже мешают. Чего ради вы при вашем положении в обществе совершаете такой шаг? Чего ради вы делаете то, к чему не чувствуете ни малейшей склонности? Не странно ли, что вы, для кого другие, менее чувствительные люди с таким трудом добывают деньги, совершите поступок, который уронит вас в их мнении? Странно и неприлично! Что бы вы сказали, если бы в один прекрасный день дождь начал идти снизу вверх? Вы с полным правом сочли бы это странным и неприличным. Нет, вы ничего подобного не сделаете. Изабелла. Но одна высокопоставленная особа этого требует. Госпожа Корнамонтис. Она имеет на это право, дитя мое, тут ничего не скажешь. Почему бы ей не требовать, раз она высоко поставлена? И почему бы ей не получить того, что она требует? Но вы - вы ведь тоже высокопоставленная особа, с какой стороны это вас касается? Ваши средства позволяют вам придать этому вполне справедливому делу некоторый шик, этакое je ne sais quoi... {Неуловимое; дословно - не знаю, что (франц.).} Изабелла. Что вы имеете в виду? Госпожа Корнамонтис. Конечно же, нас! Кого же еще? Насколько нам, низким людям, легче претерпеть унижение. Вот она сидит, бездельница! Ей даже глазом моргнуть лень. А ведь речь идет о ее работе. Нанна, выйди и подожди в соседней комнате. Нанна выходит. Вместо вас пойдет лучшая из моих девиц. Изабелла. Это невозможно! Вы не знаете, кто он. Госпожа Корнамонтис. Да кто бы он ни был, он ничего не заметит. Изабелла. Он - комендант "Святого Креста". Госпожа Корнамонтис. Ну так что же? Она наденет ваше платье и будет подражать вашей осанке. А справится она гораздо лучше, чем вы. Вашему брату вернут свободу. И дождь будет идти как полагается - сверху вниз. Вам это будет стоить тысячу песо. Изабелла. А пойдет она за вознаграждение? Госпожа Корнамонтис. С радостью. Деньги горячат кровь. (Поет.) ПЕСНЯ СВОДНИ {*} {* Перевод Л. Большинцовой.} 1 Отразился красный месяц на воде. Не гляди туда, девчонка: быть беде! Наведет на грех мужская красота, Ослабеешь ты. Ну прямо смехота! Я видала, как ты в церковь забрела, Как ты к образу Марии подошла, Как стояла, замирая и любя, И колени подгибались у тебя. Нет, хорошая девчонка никогда Не позволит, чтоб стряслась над ней беда, Не допустит, чтобы к ней проникла в кровь Голоштанная и нищая любовь. Ну а если он - не бедный человек И готов вознаградить по мере сил, Нет, тогда не устоять тебе вовек; Вот чему нас горький опыт научил. 2 Что он стоит, красный месяц на воде, Если денег не предвидится нигде? И утешит ли мужская красота, Если вечная в кармане пустота? Каково перед Пречистою стоять, Если дрожь тебе в коленях не унять? Что за дура и какой такой дурак Занимаются любовью натощак? Усладить не думай впроголодь его, - Только деньги прибавляют страстных сил; С ничего, дружок, не будет ничего - Вот чему нас горький опыт научил. (Зовет.) Нанна! (Изабелле.) О цене ей знать незачем. Нанна входит. Нанна, поменяйся платьем с этой дамой. Ты пойдешь вместо нее к коменданту. Нанна. А сколько я за это получу? Госпожа Корнамонтис. Не нахальничай! Получишь что полагается. Переодевайтесь. Изабелла. Дайте, пожалуйста, ширму. Haнна. Я на вас не смотрю. Изабелла. Все-таки дайте ширму. Нанна приносит ширму. Девушки переодеваются. Госпожа Корнамонтис. Ну вот, ты надела платье, Нанна, но как ты в нем будешь держаться? Я буду изображать высокопоставленную особу. Что вам угодно, сударыня? Отвечай! Нанна. Я пришла к вам, чтобы еще раз просить... Госпожа Корнамонтис. Молить! Нанна. Молить! Госпожа Корнамонтис (Изабелле). Вы так бы сказали? Изабелла. Я бы ничего не сказала. Госпожа Корнамонтис. Предоставили бы ему догадываться? Нанна. Это еще как? Не нравится мне эта комедия! Госпожа Корнамонтис. Молчи! Он, возможно, станет расспрашивать о причинах, побудивших тебя поступить в монастырь. Что ты ему скажешь? Нанна. У меня есть Капитал. Если я не отдам его в монастырь, его у меня еще, пожалуй, отнимут. Дело в том, что у меня острая голова. Замужеством делу не помочь. За остроголового я не хочу идти, потому что в наши дни он не сможет обеспечить мне спокойную жизнь, а круглоголовый меня не возьмет. У неимущих сестер святого Варравы мне будет очень удобно. Я весь день почти ничего не буду делать, во всяком случае не буду работать физически, буду хорошо питаться, никто ко мне не будет приставать. Так что забот у меня не будет, не то что у других. Госпожа Корнамонтис. Ну как, правильно? Изабелла. У меня совсем другие причины. Впрочем, разве это так важно? Я своих причин не хотела бы называть. Госпожа Корнамонтис. Но ей придется их назвать. И в тех выражениях, которые вы сейчас слышали. Как какая-нибудь скотница, без всяких тонкостей. Научите ее. Сестра помещика поучает дочь арендатора, что три главных добродетели монахини - воздержание, послушание и бедность. Изабелла (негромко). Ах, я мечтала всегда, чтобы детство мое не кончалось, Длились бы ясные дни и тихие ночи. Ах, в каморке бы жить, огражденной от грубых и жадных Взглядов мужских, - вот к чему я стремлюсь. И чтоб одного только видела я, Кому я доверюсь, кто любит меня. Госпожа Корнамонтис (плачет). Видишь, вот благородство, ты, нищее отребье! Нанна (нагло). Ах, я мечтала всегда, чтобы детство мое не кончалось. (Как оно у нее сложилось.) Длились бы ясные дни и тихие ночи. (Ей можно!) Ах, в каморке бы жить, огражденной от грубых и жадных Взглядов мужских, и мне бы хотелось. И чтобы одного только видела я, Кому я доверюсь, кто любит меня. Госпожа Корнамонтис (возмущенно). Что ты болтаешь, дрянь? Возьми себя в руки! Нанна. Ладно, постараюсь. Госпожа Корнамонтис (Изабелле). Продолжайте, пожалуйста. Я слушаю с восхищением. Изабелла. Высшая добродетель - есть послушанье. Что для меня хорошо, разве я знаю? Знаю одно - что добра мне господь мой желает, Всю я себя воле господней вручаю. Простя мои грехи и испытав, Полюбит он меня за тихий нрав. Госпожа Корнамонтис (к Нанна). Теперь повтори, но смотри без ошибок! Нанна (с неподвижным лицом). Высшая добродетель - есть послушанье. Что для меня хорошо, разве я знаю? Знаю одно, что добра господин мне желает, Всю я себя господской воле вручаю. Простя мои грехи и испытав, Полюбит он меня за кроткий нрав. Изабелла. Но, что превыше всего, - бедность указана первой. Ах, рабыня твоя терпеть испытанья должна. И да не будут они ни тягостной ношей, ни жертвой, Бедной мне быть, чтоб тебе угодить, мой господь! За то, что нрав мой не строптив и тих, Ты дашь мне щедро от богатств своих. Нанна. Но, что превыше всего, - бедность указана первой. Ах, рабыня твоя терпеть испытанья должна. И да не будут они ни тягостной ношей, ни жертвой, Бедной мне быть, чтоб тебе угодить, господин мой! За то, что нрав мой не строптив и тих, Ты дашь грошей мне от богатств своих. Госпожа Кориамонтис. Ах боже мой! Мы забыли самое главное! Нанна. А что? Госпожа Корнамонтис. Она ведь чухка! У нее круглая голова! А высокопоставленная особа интересуется чихкой! Фигура и движения - одинаковые, остальное тоже сойдет. Платье такое же. А голова другая! Он погладит ее по голове и все обнаружит! Нанна. Дайте мне накладку, а я уж позабочусь о том, чтобы он не добрался до головы. А вообще-то, по-моему, раса тут ни при чем. Нанна причесывают таким образом, что голова ее становится похожей на голову Изабеллы. Госпожа Корнамонтис. Каково бы ни было различие в вашем общественном и имущественном положении, головы у вас теперь совершенно одинаковые. (К Нанна.) Твои манеры должны быть под стать твоим речам - несколько деревянными. Забудь обо всем, чему ты у меня научилась, веди себя так, словно ты вообще ничему не училась, - дескать, я пришла, и этого достаточно. Вообрази себе, как стала бы дарить свои ласки обыкновенная доска. Не давай ничего, но делай вид, что даешь слишком много. Бери все, но делай вид, что не получаешь ничего. В результате он не получит никакого удовольствия, но будет чувствовать себя обязанным тебе. Поди наверх, вымой еще раз руки и оботри лицо моей туалетной водой, она стоит на комоде, или нет, это пошло, гораздо благородней, если ты ничем не будешь пахнуть. Нанна уходит наверх. (Изабелле.) А вы оставайтесь здесь, пока Нанна не вернется. Через несколько часов вы уйдете домой в собственном платье. (Выходит и усаживается за стойку.) Входит жена Кальяса с четырьмя детьми. Жена Кальяса. Ах, госпожа Корнамонтис, когда мы узнали, что началась новая эра, мой муж, арендатор, отправился в город, чтобы получить свою долю. Мы узнали, что наш помещик приговорен к смертной казни. За незаконное повышение арендной платы. А вчера у нас угнали последнюю корову за неплатеж податей. Но мой муж до сих пор не вернулся. Я повсюду искала его, дети валятся с ног от усталости и голода, а у меня нет денег накормить их супом. Раньше нам в таких случаях помогала Нанна. Теперь, как нам довелось слышать, она исправилась и больше не служит у вас. Конечно, ваш дом неподходящее место для нашей дочери. Но, может быть, вы нам скажете, где она теперь. Госпожа Корнамонтис. Она вернулась ко мне, но в данный момент ее нельзя видеть. А супу я вам, конечно, могу дать. (Разливает суп.) Семья Кальяс садится на ступеньки крыльца и ест суп. Входит Нанна и протискивается между ними. Ее останавливают. Жена Кальяса. Это сестра помещика! Дети, читайте свой стишок. Дети. Милый дядя Гусман, наш привет примите, Милый дядя Гусман, аренду с нас снимите. Нанна (из-под вуали). Не надейтесь! (К публике.) Итак, теперь должна я роль сыграть свою, Чтобы направить всех в былую колею. За чихку выступает дочка чуха, За даму - нищенка, за богомолку - шлюха. X Тюрьма. В одной камере смертников сидят арендаторы-повстанцы, среди них - Лопес. Сбиши стригут их. В другой камере - помещик де Гусман. Во дворе тюрьмы ставят виселицы. Сбиш (арендатору, которого стрижет). Разве уж так важно было - повсюду малевать этот ваш серп? Арендатор. Да. Сбиш. А кто позаботится зимой о ваших женах? Арендатор. Этого мы не знаем. Сбиш. А кто вспашет весной ваши поля? Арендатор. Этого мы тоже не знаем. Сбиш. А будут ли вообще пашни весной? Арендатор. И этого мы не знаем. Сбиш. Но что Серп когда-нибудь победит - это вы знаете? Арендатор. Да, это мы знаем. Инспектор (появляется с рулеткой, при помощи которой измеряет толщину шеи помещика). Меня эта история самого глубоко волнует. Кругом говорят, что в город съехалось множество арендаторов, которые только и ждут казни помещика. Если его повесят, никто из них первого числа не внесет арендной платы. Как же можно его вешать? Шея - сорок два, стало быть, высота падения - восемь футов. Тише! Если я ошибусь, опять подымется вой! Вспомните, какой крик подняла пресса два года тому назад по поводу дела Колсони, - оттого что гильотину заело. Гораздо меньше шуму было, когда выяснилось, что он ни в чем не был виноват. Входят оба адвоката. Адвокат-чух. Господин инспектор, мы уверены, что в настоящий момент сестра осужденного уже приняла все меры к его спасению. Инспектор (сухо). Охотно верю. Не та ли эта дама под вуалью, что недавно прошла к коменданту? Адвокаты облегченно вздыхают. Адвокат-чих (де Гусману, который от страха ничего не слышал). Де Гусман, радостная весть: ваша сестра уже у коменданта! Адвокат-чух. Мы можем рассчитывать на то, что в ближайшие несколько часов Сасаранте нам здесь не помешает. Инспектор (уходя). Но стрижку все равно пора начинать! Сбиш принимается стричь помещика. Адвокат-чух (своему коллеге). К сожалению, дела все еще плохи. Даже если комендант сделает поблажку - решения-то еще нет. А наш клиент - один из крупнейших помещиков в стране. Де Гусман и оба адвоката поют "Песню Великого". ПЕСНЯ ВЕЛИКОГО {*} {* Перевод С. Кирсанова.} 1 Де Гусман. Пели мне еще у колыбели: Не придется саднить ноги о булыги. Руки верные несли меня колыша, Потому что, как я часто слышал, На земле причислен я к Великим! (При этом я весил всего четыре фунта, а сейчас я толст как не знаю кто!) Адвокаты. Кто ж вас щедро выкормил такого? Разве госпожа мам_а_ сама? Де Гусман. Нет, вскормила нянюшка меня, Женщина простая из народа, Два гроша ей шло из наших касс. Адвокаты. Видите, нашелся, значит, кто-то, Сделавший что надобно для вас! 2 Де Гусман. Без труда я получил наследство, Я еще в коротких был штанишках, И тревоги надо мной не висли, Потому что знал я понаслышке, - На земле к Великим я причислен. (При этом у меня, собственно говоря, не было никакой склонности к сельскому хозяйству.) Адвокаты. Да, но кто же занимался вспашкой? Неужели приходилось вам? Де Гусман. Нет, я вверил поле батракам. Кой-какие люди из народа Ковыряли и копали грязь. Адвокаты. Видите, опять нашелся кто-то, Делавший что надо вместо вас! 3 Адвокаты. И наш клиент ни с того ни с сего должен быть повешен. Из-за формы головы висеть на заковыке! Этот случай так жесток и грозен, Нам понятно, почему клиент нервозен, Он, в конце концов, является Великим! Де Гусман. Я, в конце концов, действительно Великий! Адвокаты. Да, но как же быть крестьянам, Если их помещик вздернут? Де Гусман. Да, но как же будет с этой вздержкой? Адвокаты. За живое ж это тронуло его! Разве нет - проклятье! - никого? Разве нет другого, из народа, Кто в петлю полезет, к черту в пасть? Должен быть! Найдется тот, кому охота Сделать то, что надо, вместо вас! У окошка в задней стене, забранного чугунной решеткой, появляется арендатор Кальяс. Арендатор Кальяс (манит пальцем). Господин де Гусман! Господин де Гусман! Господин де Гусман, это я, Кальяс! Скажите, как же будет с арендой? Адвокат-чух. Аренду надо вносить в монастырь святого Варравы, финансовый отдел, задний флигель, направо. Арендатор Кальяс. Тебя не спрашивают. Господин де Гусман, сбавьте мне арендную плату! Адвокат-чих. Зайдите сюда, мы не звери! Арендатор Кальяс исчезает. Господин де Гусман, кажется, нашелся заместитель! Входит арендатор Кальяс. Арендатор Кальяс (публике). Когда ушел я от гумна, Моя мечта была скромна: Аренды больше не платить, Себе пшеницу молотить. Пришел я в Луму из села, - Вдруг стали бить в колокола. Как будто я бог знает кто, Из пушек дали залпов сто. Кто смел задеть таких, как я, - Тому немедленно петля! Лягушка из воды гнилой На стул уселась золотой. Почетный звон весь день не молк, Но мне важней, чтоб сняли долг. Почет - почет, на кой он черт, Не купишь хлеба на почет! Когда еда лишь в луже есть, Лягушке лучше с трона слезть. Недели две о славе гул, А об аренде - ни гугу. Ну если мне ответа нет - Помещик должен дать ответ. Так будь что будет, хватит ждать! С арендой что - я должен знать! (Проходя, видит в камере смертников своего бывшего друга Лопеса. Злобно, Лопесу, который молча смотрит на него.) Заткнись! (У клетки де Гусмана.) Господин Де Гусман, если вы не освободите меня от арендной платы, я возьму веревку и повешусь. Я больше не в силах терпеть! Лопес. А ведь было время, Кальяс, когда ты всего мог добиться! Арендатор Кальяс (орет). Заткнись, тебе говорят! Адвокат-чух. Господин Кальяс, мы хотим сделать вам одно предложение! (Приносит стул для арендатора Кальяса.) Адвокат-чих. Вам посчастливилось! Господина де Гусмана помилуют - помилование у него все равно что в кармане. Но местным властям ничего еще не известно. Его помилуют на эшафоте по случаю возвращения высокой особы, которое ожидается завтра. Но мы не хотим, чтобы он шел на казнь. Мы за него боимся. Он слишком нервничает. Хотите пойти вместо него? За это с вас в течение года не будут взыскивать арендную плату. Вам ничего не угрожает или все равно что ничего. Арендатор Кальяс. Вы хотите, чтобы меня вздернули вместо него? Адвокат-чих. Вздор! Никто этого от вас не требует! Адвокат-чух. Решайте! Вы свободный человек. В Яху нет рабов. Никто вас не принуждает. Но вы ведь сами понимаете, каково ваше положение и такой ли уж пустяк для вас - арендная плата за год. Адвокат-чих. Вы же только что просили, чтобы вам дали веревку! Адвокат-чух. Понимаете, богатый человек не привык к таким передрягам. Роскошь изнежила его, теперь это дает себя знать. Между нами говоря, он просто баба. Вы, арендаторы, совсем из другого теста. Вам все это нипочем. (Подзывает одного из сбшией, только что кончившего стричь арендаторов.) Эй вы! Постригите-ка заодно этого человека, так велел Сасаранте! Арендатор Кальяс. Но ведь тогда меня повесят! Адвокат-чих. Можете пока еще не принимать решения, но пускай вас на всякий случай постригут, иначе ваше согласие уже будет ни к чему. Арендатор Кальяс. Но я еще не сказал - да! Его сажают на стул подле клетки, где стригут помещика, и тоже стригут. Сбиш (стригущий повстанцев-арендаторов). А куда вы денете свои башмаки? Арендатор. А что? Сбиш. Глянь-ка на мои сапоги! Выдали их даром, а за подметки-то надо платить. Я уже остерегаюсь пинать кого-нибудь в зад этими сапогами. Кто-то сумел погреть руки. Арендатор. Можешь получить мои башмаки. Арендатор Кальяс (после раздумья, неуверенно). Не меньше двух лет - освобождение от аренды! Я же рискую головой. Адвокат-чих. Господин де Гусман, ваш арендатор Кальяс согласен заменить вас. За это вы должны пойти ему навстречу в вопросе об аренде. Сбиш (стригущий Кальяса). Кальяс! Кальяс! Не будь чихом, не жадничай! Арендатор Кальяс. Аренда больно высока! Де Гусман (настороженно). Что - аренда? Арендатор Кальяс. Больно высока. Как тут жить? Де Гусман. А мне как жить? Не будь лодырем, не зевай, тогда сведешь концы с концами и тебе не придется выпрашивать подачки. Арендатор Кальяс. Если я лодырь, то кто же вы? Де Гусман. Если ты будешь хамить, у нас вообще ничего не выйдет. Арендатор Кальяс, Я не хамлю, я просто очень нуждаюсь. Де Гусман. Земля у тебя очень хороша. Арендатор Кальяс. Да, для вас. И не потому, что она приносит урожай, а потому, что она приносит арендную плату. Лопес. Мужик воюет с барином, дыша едва-едва, Мужик-то прав, зато у барина права! Де Гусман. Как тебе не стыдно вечно что-нибудь выклянчивать! Арендатор Кальяс. Я не хочу подачек, но дарить я тоже никому ничего не хочу! Де Гусман. Ну что ж, можешь уйти, если хочешь. Ты - человек свободный! Арендатор Кальяс. Да, я могу уйти! А куда мне пойти? Де Гусман. Хватит. Ничего не получишь. Арендатор Кальяс. Это ваше последнее слово? (Сбишу.) Перестань меня стричь! Адвокат-чух (арендатору Кальясу). Дело в том, что господин де Гусман уверен - тут нет никакого или почти никакого риска. (Де Гусману.) Господин де Гусман, уступите ему. В конце концов, вы тоже не так уж уверены! Год без арендной платы - это же безделица. Арендатор Кальяс. Два года! Ведь я рискую головой! Де Гусман (словно просыпаясь). Головой? О чем, собственно, речь? Адвокат-чих. Господин Кальяс пойдет вместо вас, поскольку тут нет ни малейшего риска, как мы вас неоднократно заверяли, не правда ли? Де Гусман. Да, вы мне это говорили. Арендатор Кальяс. Я требую освобождения от арендной платы на два года. Ведь меня могут повесить. Адвокат-чух. На один год. Арендатор Кальяс (сбишу). Не стриги! Инспектор (за сценой). Кончайте стричь! Комендант желает осмотреть осужденных перед отправкой. Адвокат-чух. Ну ладно, полтора года, Кальяс! Арендатор Кальяс молчит. Де Гусман. Два года. Арендатор Кальяс. Но я все еще не сказал да! Тем временем четырех арендаторов вывели. Адвокат-чих. Вам придется сказать да, господин Кальяс, вам ничего другого не остается. Арендатор Кальяс (публике). Итак, За чиха чух, бедняк за богача Погибнет от веревки палача. Адвокат-чих (другому). Будем надеяться, что вице-король явится вовремя! Не то его повесят! Адвокат-чух. Да, у него есть все основания молить бога, чтобы его помещика не повесили. XI Дворец вице-короля. Раннее утро. Во дворе возведены виселицы. На щите надпись: "Казнь одного помещика и двухсот арендаторов". Между инспектором и сбишем стоит закованный в кандалы человек; капюшон скрывает его лицо. Они ждут. За сценой слышен стук деревянных башмаков. Инспектор (сбишу). Не понимаю, почему до сих пор не принесли приказа о повешении. Ведь вот уж и мятежников ведут. Сбиш. А почему вы решили, что это мятежники? По стуку деревянных башмаков? Так ведь и мы, солдаты Иберина, уже частенько топаем в деревянных башмаках. Инспектор. Эй ты, держи язык за зубами, не то тебе не поздоровится. Займись-ка лучше виселицей. Сбиш угрюмо уходит в глубь сцены и принимается за работу. (Со вздохом, человеку в капюшоне.) А все оттого, что им позволяют вешать тех, кого им хочется повесить. Тогда они наглеют. (Кричит сбишу.) Что ты там возишься без конца? Сбиш (возвращается). Я все приготовил для казни. Можете вешать. Во двор входит наместник Иберин в сопровождении Mиссены, Саса, Перуинера, де Xоса и Дуарте. Издали слышатся их громкие крики. Сас. В уме ли вы? Ведь это же помещик! При чем тут чих? Коли его повесят, Все скажут - обдирал как липку Он арендаторов. Перуинер. И всем известно, Что первого числа арендной платы Не видел ни один помещик-чих. И чухам, что берут ничуть не меньше, Уже платить аренду не желают. Иберин. И что же? Дуарте. То есть как - и что же? Миссена. На виселицу вы послать хотите Помещика; пускай он даже чих, - Но ведь помещик он такой же, как и мы. Иберин. Такой же, как и мы? Миссена. Ну да, Живет и он доходами с аренды. Иберин. Когда я жил доходами с аренды? Сас. А на какие средства жили вы? Дуарте. А на какие средства двор расчищен? И виселицы там поставлены? И нанят этот вот? (Указывая на сбиша.) И войско Содержится, что разгромило Серп? Перуинер. Единственно - доходами с аренды! Но незачем шуметь; ведь все понятно. Запутался немного. Что ж, поможем. Он много говорил о чихах и о чухах, Пересолил слегка. Оно понятно, И мы претензий не имеем к вам. Вы выполнили честно обещанье, Вы мужиков бунтующих смирили. Теперь пора вернуться к нашим планам, Которые казались слишком смелы Еще недавно. Иберин. Это что за планы? Mиссена (предостерегающе). Гм! Перуинер. Ну, в общем, планы. И теперь уже Нельзя плошать. Вам перестроиться пора. Mиссена. А если трудно вам, то поразмыслим, Кто может чиха отпустить на волю? Иберин (упрямо). Я не могу. Миссена. Так кто же? Молчание. А сам вице-король? Перуинер. Он мог бы. Так казнь отложите до его прибытья. Иберин. Что? До прибытья? Mиссена. Да, Иберин, Возлюбленный, законный наш властитель Решил вернуться к управленью краем. Мы очень рады все - и вы, конечно, тоже. Молчание. Иберин. Решил вернуться? Mиссена. Армия его Сегодня ночью встретила с почетом, И поведет он верные полки К столице преданной своей. Иберин (после тягостной паузы). Так вот как? И за моей спиной? Но все же Меня спросить бы надо, полагаю. Mиссена. Так вот же я и спрашиваю вас. Иберин (после тяжелой внутренней борьбы). А если Я сам согласен чиха отпустить? Миссена. Вы сами? Иберин. Да! Миссена (в замешательстве). Не ожидал. Но как же учение о чихах и о чухах? Иберин (твердо). А это уж моя печаль, не ваша. Но вот кто поведет полки - Я без меня решать вам не позволю! За сценой барабанный бой и топот марширующих ног. Миссена (улыбаясь). Вступило войско. Во главе полков... Входит элегантный и тоже улыбающийся вице-король в стальном шлеме и солдатской шинели поверх смокинга. Все почтительно кланяются. (Вполголоса, Иберину, который стоит прямо.) Склоните голову пред государем! Иберин кланяется. Вице-король. Привет, Анджело! Миссена. Вы вовремя явились, Мы головы себе без вас ломаем: Анджело Иберин, занявшись делом, Которое, по мнению его, Могло б служить примером правосудья И беспристрастья нашему народу, Слегка запутался. Вице-король. Я знаю дело. Позволь же показать тебе, наместник, Тех рыб, которые попались в сети, Сплетенные тобою столь искусно. Я слышал, ты повесить собирался Богатого помещика за то, Что у крестьянина он отнял дочку. Помещик - чих, и потому не смел он Подобные злодейства совершать. Вот он стоит. Должно быть, это он? Инспектор. Помещик-чих он, ваша светлость! Вице-король. Я не уверен. Он в деревянных башмаках? С сомненьем я снимаю капюшон С его лица. А впрочем... (Пытается поднять капюшон с лица осужденного.) Тот сопротивляется. Осужденный. Оставьте! Инспектор сдергивает с него капюшон. Mиcсена. Крестьянин-чух? Вице-король. Как ты сюда попал? Арендатор Кальяс. Он обещал освободить меня на два года от арендной платы, если я пойду вместо него на виселицу. Мне было сказано, что помещика ни за что не повесят! Вице-король. Боюсь, мой друг, - тебя не обманули. Пусть приведут помещика, который Им заменен был! Инспектор выходит. Иберин (арендатору Кальясу). Как? За два-три песо Ты, гадина, пошел на эшафот? Арендатор Кальяс. Нет, за двухлетнюю аренду. Вице-король. Дочь этого крестьянина когда-то Пошла к помещику спасать отца. Помещика твой приговор премудрый Послал на виселицу. Что же дальше? Насколько мне известно, дальше вот что (Ты этого не знаешь, но уверен Я в том, что ты душевно будешь рад Такому справедливому исходу): Как чухка некогда, пошла спасать Помещика сестрица, родом чихка; Нашелся чух, принявший эту жертву. Тобою поймана вторая рыба: Сестра помещика, девица-чихка. Смотри, мой друг, вот твой второй улов. Входит Нанна в платье Изабеллы де Гусман. Все на ней изорвано; она идет шатаясь, но лицо все еще закрыто вуалью. Богатые помещики. Что с ней случилось? Как она идет? Инспектор. Ваша светлость, мы нашли ее в коридоре. Во рту у нее был кляп; она была в ужасном состоянии. По ее словам, после того как она ушла от коменданта, ее изнасиловали солдаты охраны. Вице-король. Это правда? Нанна кивает. Богатые помещики. Позор! Позор! Отмщенья, государь! Ты, Иберин, за это нам ответишь! Дворянства благородный отпрыск, дева, Как голубица чистая. Пример Высокой нравственности! Наглой чернью Посрамлена! Постыдное бесчестье! Вице-король. Все это так, но я подозреваю, Что помогла счастливая случайность Нам этого бесчестья избежать. Девице, что стоит перед вами нынче, Пожалуй, тоже было нелегко, Но такова профессия ее, Весьма нелегкая, как вам известно. Любуйся, Иберин, на твой улов. (Снимает вуаль с лица Нанна.) Миссена. Дочь арендатора! Богатые помещики. Да это чухка! (Разражаются диким хохотом.) Ну и потеха! Иберин, что скажешь? Так вот кого вознес ты и прославил? Так вот чью честь ты ставил всем в пример? В грязи валяются и честь и слава, За два-три песо эта потаскушка Чухское тело всем продать готова, И для спасения насильника, который Невинности лишил ее когда-то. Ну что ж, теперь ты скажешь: это дочь Крестьянина - невелика потеря! Но не забудь приспешникам твоим Сказать: она из чихов, эка важность! Верни ж вторично чухскому отцу Дочь блудную. Гляди сюда, крестьянин! Ты не поверишь! Вице-король. А теперь довольно! Да, это дочь его, и все в порядке. И головы у них круглы, как шар. Вводят де Гусмана, с ним его сестра. А вот и наши чихи: помещик и его сестра. Понятно ли тебе, де Гусман, За что тебе дарую я свободу? А вот за что: твой арендатор Так испугался, что тебя повесят, Что предпочел он сам пойти на казнь. А во-вторых, еще и потому, что Вот эта арендаторская дочь Готова на любые униженья, Лишь бы тебя в петле не увидать. Короче - я тебя освобождаю Лишь оттого, что всеми ты любим. И точно так же должен арендатор Свободным быть, хотя бы для того, Чтоб в срок платить аренду. (Арендатору Кальясу.) Да, придется Тебе платить, мой друг. Не подавай Дурных примеров! Тебе же самому платить придется больше: Кто ж, как не ты расправу с конокрадами Оплатит? Тотчас же снимите С помещика и с мужика оковы! Равна обоим мера правосудья. Обоим - жизнь и воля! (Иберину.) Ты согласен? Иберин кивает. С помещика и с арендатора снимают кандалы. Изабелла. Эмануеле! Свободен ты? Де Гусман (улыбаясь). Конечно! Арендатор Кальяс. А как с арендой? Иберин. Да никак, мой друг. Ваш договор - безнравствен и силы не имеет. Исполнительница роли Нанна. Даны равно обоим жизнь и воля, Но не равна по-прежнему их доля. Один за стол садится, а другой Несется вскачь на кухню за едой. И можно одному остаться где угодно, Другому разрешат прогнать его свободно. Уходят оба прочь. Но есть загадка тут: Попробуйте понять, куда они идут? Вице-король. Стой, Кальяс, не спеши, есть дельце небольшое. Ты, говорят, нуждаешься в одежде? Вернулся не с пустыми я руками. Тебе, крестьянин, я принес подарок. Ты в драной шляпе, друг, - возьми мою. Прикрыться нечем? Я тебя одену! (Надевает арендатору Кальясу на голову стальной шлем и накидывает шинель.) Что скажешь? И сегодня я и завтра Охотней видел бы тебя на пашне, - Но призову тебя для высших целей, Быть может - скоро. Первый шаг Ты сделал, Иберин, но предстоит нам Свершить еще немало славных дел. Теперь должны мы это государство, Которое в истекшие недели Вы строили с великим прилежаньем, Значительно расширить, ибо, если Его мы не расширим, съежится оно. Известно вам, что с юга из-за моря Заклятый враг грозит: народ живет там, Чьи головы квадратны. К сожаленью, У нас не все еще об этом знают. Твоя задача, Иберин, оповестить Своих Кальясов, что нас ждет Неслыханно кровавая война, В которой каждый воин будет нужен. Теперь - к столу, друзья! Прошу откушать! За этот стол судейский мы воссядем: За ним судили мы, за ним и попируем. (Арендатору Кальясу.) А ты, мужик, постой - пришлю тебе я супу. Арендатор Кальяс (к Нанна). Ты слышала? Войну затевают! Вносят накрытый стол. Вице-король, Миссена, Изабелла и богатые помещики занимают места. Вице-король (разливая суп большим половником). Сначала мужику, не так ли, Иберин? Теперь он должен есть - ведь он солдат. Две порции ему. Что там еще? Проголодались мы! Инспектор. Прошу прощенья, ваше превосходительство, осужденные арендаторы ждут исполнения приговора. Прикажете их также освободить? Вице-король. Это еще почему? Инспектор. Стало быть, всеобщая амнистия по случаю возвращения вашего превосходительства на арендаторов не распространяется? Вице-король. Ведь Иберин уже решил их участь. Повешенье, не так ли? Но Кальясу, Любимцу моему, суп отнесите! Сбиш приносит арендатору Кальясу и его дочери суп. Они садятся на землю и едят. Сбиш подходит к щиту и в надписи "Казнь одного помещика и двухсот арендаторов" стирает рукавом слова "одного помещика". Потом снова подходит к арендатору Кальясу и останавливается у него за спиной. Сбиш. Ешь живее, Кальяс, ложкой в супе не болтай. Ты ведь хитрый, ну и дальше не плошай. Не в пример другим хлебаешь суп, И все лишь потому, что ты неглуп. Арендаторов, и среди них Лопеса, приводят под виселицу. Барабанный бой. Арендатор Лопес (арендатору Кальясу из-под виселицы). Гляди, Кальяс! Признал ли ты дружков? Мы много вместе провели деньков. Родились мужиками, - ты и сейчас мужик; Но мы ярмо стряхнули, а ты к нему привык. Кто шею гнуть не хочет, тому ее свернут, Тебе тарелку супу, а петлю нам несут. Но лучше уж висеть в петле позорной, Чем за подачки благодарить покорно. Тебе внушили, что ты круглоголовый, Из хижины своей ты нас прогнал сурово, И бросил ты ружье, от боя отказался, Лишь по судам напрасно ты таскался. Поверил ты, что если головы круглы, То нищий и богатый перед судом равны. Ты лошадей не получил, украл. Как жалкий вор, их попросту угнал. Ты ни о ком не думал, только о себе, И что ж? Двух лошадей оставили тебе, Пока боролись мы, глупец! - Ни часу более. Ты понял наконец? Ты думал - чух, так даром отдадут? Тут чихов с чухами на виселицу шлют, Там чихи с чухами садятся вновь за стол.