Твое бледнеет, когда их нет? Что думаешь ты о деньгах? Скажи мне Без лжи и без утайки. Деньги лишь Для дураков сомнительны. Продумай Простую правду и нагую жизнь. Пусть неприятна истина, зато верна. Шаток род человеческий, отдан произволу Погоды, случая, а деньги - это средство Улучшить кое-что, пусть для немногих, А главное, что деньги - Созиданье. Оно старо, как человечество, Хотя всегда свежо, ибо всегда распадается, И тем не менее грандиозно. Хотя требует жертв. Как трудно восстанавливать! Однако Все возрождается всегда со стоном. И неизбежно Созиданье Во все эпохи рвет у мачехи земли что можно, Будь это много или мало, и во все эпохи На его защиту лучшие встают. Пойми! Немало у меня сомнений, И сон мой плох. Но если б отступился, То был бы похож на комара, который отказался Остановить в горах обвал. Расплющен я был бы в мгновение ока, и лавина Прогрохотала бы через меня. Не то все надо переделать в корне. И Созидания план переиначить, согласно новой, Еще неслыханной оценке человека. А это Не на руку ни вам, ни нам. Ибо случилось бы Без нашего участья и без бога, Который был бы отменен, оставшись без работы. Вот почему должны вы нам помочь. А если сами жертвовать вы не хотите, Чего мы, впрочем, и не требуем, то уж благоволите Одобрить жертвы. В двух словах - вам надо Снова объявить бога Единственною надеждой. Бейте во имя его в барабан, дабы вступил он В кварталы нужды и голос Его зазвучал на дворах скотобоен. Этим мы удовлетворимся. (Протягивает ей записку.) Бери что дают, но помни, за что дадено. Это ордер на уплату аренды за четыре года. Иоанна. Господин Маулер, я не понимаю, что вы Говорите, и понимать не хочу. (Встает.) Я знаю, надо б радоваться мне, услышав, Что богу будет помощь. Только я В числе людей, которым вряд ли Поможет это, ибо нам Никто помочь не предлагает. Маулер. Когда ты Черным Капорам дашь деньги, можешь снова У них остаться, ибо жить негоже Так, без пристанища. Поверь мне, Им лишь бы деньги. И это хорошо. Иоанна. Если Черные Капоры Возьмут ваши деньги - пусть! Я же сяду вместе с теми, Кто ожидает на скотобойнях Открытия заводов. И буду есть то, Что едят они, и если Снег подадут им, буду есть снег; И работу, что делают они, Буду делать и я. Ибо у меня Тоже нет денег, и добыть их Иначе - честным путем - я не могу. А не найдется работы ни для кого, Пусть не найдется и для меня. А вы, Что живете за счет бедноты - а бедных Не можете видеть и шельмуете то, Чего вы сами не знаете, и устроились так, Чтоб не видеть, как на скотобойнях Сидят ошельмованные и отверженные вами, - Если вы впредь пожелаете меня видеть, Приходите на бойни. (Уходит.) Маулер. Итак, нынче в ночь Просыпайся, Маулер, каждый час И гляди в окно - идет ли снег. И если снег, То, значит, снегом заносит ту, которую ты знаешь. IX Третье сошествие Иоанны в бездну. 1 Район боен. Иоанна. С ней Глумб и вдова Лаккернндла. Иоанна. Слушайте! Семь дней тому назад Мне ночью снилось: Передо мной на крохотной лужайке. Зажатой стенами домов, Где тень небольшого дерева уместилась бы еле, - Толпа людей. Не знаю, сколько их, но много больше, Чем сесть могло б на той лужайке воробьев. Толпа густа так, что лужайка покоробилась, Срединой выпятилась кверху, и толпа повисла Над краем, задержалась на мгновенье, И вдруг по сигналу слова - не помню смысла, - Откуда-то донесшегося, хлынула. Я увидала шествия и улицы знакомые Чикаго! И вас увидела, идущих, и себя. Я шла и будто в бой вела вас. Мой лоб в крови, и я Зову вас словами боевыми На незнакомом языке... И много Со всех сторон шло шествий, и я шла В обличьях разных во главе колонн - И молодой и старой, плача, проклиная, Себя не помня! Ужас и доблесть войны! Рушится все, чего моя нога коснется, И даже зримо менялось движение, Но также в корне изменился вид Знакомых улиц. Шло шествие, а вместе с ним и я, Метелью скрытые от вражеских ударов. От голода сквозя, быть перестав мишенью Для пули, не живя нигде, для мук неуязвимы, Ибо муки привычны все. И так шагали мы, покинув ту лужайку, Переходя от места к месту. Так снилось мне. Сегодня стал мне ясен вещий сон. Мы до рассвета двинемся отсюда, В предутренней мгле достигнем Чикаго И на его площадях покажем всю меру Нашей нужды, призывая каждого, На ком образ человеческий. А что будет дальше - не знаю. Глумб. Вы что-нибудь поняли, госпожа Лаккернидл? Я - нет. Вдова Лаккернидла. Ежели бы она не разоралась у Черных Капоров, сидели бы мы сейчас в тепле и суп хлебали! 2 Мясная биржа. Маулер (мясозаводчикам). Мои друзья в Нью-Йорке пишут мне: Рогатки нынче таможенные На Юге пали. Мясозаводчики. Горе! Рогатки пали, а у нас Нет мяса на продажу! Оно запродано по низким ценам. А теперь Придется нам его купить по высшей. Скотоводы. Горе! Рогатки пали, а у нас Скота нет на продажу. Запродан он по низким ценам. Мелкие спекулянты. Горе! Вечно непроницаемы вечные законы Человеческого хозяйства! Без предупреждения Вскрывается вулкан и сжигает окрестность! Без уведомления Вырастает на море остров сокровищ! Никто не извещен, никто не предвидит. Но опоздавших Разорвут волкодавы! Маулер. Есть спрос на мясо в жестянках По приемлемым ценам, и потому Я предлагаю вам срочно Сдать те консервы, Которые причитаются мне с вас По договору. Грэхем. По прежним ценам! Маулер. Как обусловлено, Грэхем! Восемьсот тысяч центнеров, если не ошибаюсь. Я в ту минуту был не в своем уме. Мясозаводчики. Где взять нам скот теперь, когда он дорожает? Есть кто-то, кто весь скот прибрал к рукам. Его никто не знает. Освободи нас, Маулер, от контракта! Маулер. Мне очень жаль, но мне нужны консервы. Скота, по-моему, достаточно; хотя дороговат он, Но все ж его довольно. Покупайте! Мясозаводчики. Скот? Брать? Сейчас? Тьфу, дьявол! 3 Пивнушка вблизи скотобоен. Рабочие и работницы, среди них Иоанна. Входит отряд Черных Капоров. Иоанна встает и в течение всего последующего отчаянно машет им, чтобы они ушли. Джексон (лейтенант Черных. Капоров). Почему, о брат, не хочешь После краткого гимна Усладиться божьим хлебом? Глянь, как веселы, глянь, как рады мы! Мы Христа нашли, для нас он раскрывает свое небо. Приходи к нему за наградами. Аллилуйя! Девушка из отряда говорит с рабочими, перемежая свои слова замечаниями в сторону Черных Капоров. Марта (солдат Черных Капоров). (Какой смысл это говорить?!) Братья мои и сестры. И я, подобно вам, однажды грустно стояла у края дороги, и ветхий Адам во мне не желал ничего, кроме еды и питья. Но вслед за тем я нашла своего господа Иисуса Христа, и такой свет воссиял во мне, такая радость! И вот всякий раз (да они вовсе не слушают!), как я покрепче подумаю о господе моем Иисусе, который принял муки за всех нас, несмотря на наши злодейства, тогда гаснет мой голод и пропадает жажда, кроме жажды слова господа нашего Иисуса Христа. (Все это ни к чему!) Где господь наш Иисус Христос, там нет насилия, а один только мир; там нет ненависти, а одна только любовь. (И все это зря!) Итак - не дайте остыть котелку! Черные Капоры. Аллилуйя! Джексон обходит людей с кружкой. Но в нее ничего не кладут. Аллилуйя! Иоанна. Можно бы при этакой стуже и не усиливать Озлобления, да еще и выступать с речами. Ей-же-ей, сейчас я вряд ли способна выслушивать Слова, которые мне были когда-то милы и приятны. Хоть бы голос совести им сказал: здесь снег и ветер - Уж лучше молчите! Работница. Оставьте их в покое. Они же обязаны это делать, если хотят получить у себя там чуть-чуть пищи и тепла. Хотелось бы и мне к ним. Вдова Лаккернидла. Как хорошо они пели! Глумб. Хорошо и кратко. Вдова Лаккернидла. Все-таки они хорошие люди. Работница. Почему, однако, они с нами не беседуют и не обращают в свою веру? Глумб (делая жест отсчитывания денег). А вы можете подогреть их котелок, госпожа Суингурн? Работница. Музыка очень красива, но я думала, что нам, быть может, дадут тарелку супа; раз с ними был котелок. Рабочий (удивляется ей). Ну-у! Так-таки и думала? Вдова Лаккернидла. Я тоже предпочла бы, чтоб дело делалось. Слов я наслушалась довольно. Если бы кое-кто помогал вовремя, я бы знала, где нынче переночевать. Иоанна. Неужели нет здесь людей, которые бы что-нибудь предприняли? Рабочий. Есть такие. Коммунисты. Иоанна. Это не те, что зовут к преступлениям? Рабочий. Нет. Молчание. Иоанна. Где эти люди? Глумб. Спросите вон ее, она знает. Иоанна (вдове Лаккернидла). Откуда вы это знаете? Вдова Лаккернидла. А вот когда я еще не полагалась на таких, как вы, я частенько ходила к ним из-за мужа. 4 Мясная биржа. Mясозаводчики. Покупаем скот! Молодой скот! Откормленный скот! Телят! Быков! Свиней! Кто хочет предложить скот? Скотоводы. Нет ничего! Все, что могло быть продано, Мы продали. Мясозаводчики. Как - ничего? Вокзалы Забиты скотом! Скотоводы. Проданным. Mясозаводчики. Кому? Появляется Маулер. Мясозаводчики атакуют его. Ни одного быка во всем Чикаго! Дай нам отсрочку, Маулер. Маулер. Нет. Все по-старому. С вас - ваше мясо. (Подходит к Слифту.) Выкачивай их всех до дна! Один из скотоводов. Восемьсот кентуккийских быков по четыреста. Мясо заводчики. Ни в коем случае! Вы спятили? Четыреста! Слифт. Беру. Четыреста. Скотоводы. Восемьсот быков Салливану Слифту по четыреста. Мясозаводчики. Мы говорили - это Маулер. Он! Корявый пес! С нас требует консервы. И закупает скот, и вынуждает Брать мясо для консервов у него! Мясник поганый! Режь нас! Режь нас! Режь! Маулер. Кто сам бугай, пускай не удивляется, что при виде его аппетит растет! Грэхем (подступает к Маулеру). Убью! Смерть Маулеру! Маулер. Так-с, Грэхем. А теперь давай свои жестянки, Хотя б собой самим тебе пришлось набить их. Я научу мясоторговле вас, Эх вы, коммерсанты! Впредь за каждое копыто, За каждого телка отсюда и до Иллинойса Придется мне платить, и хо-ро-шо платить! Итак, вам не угодно ль для начала - Пятьсот быков по пятьдесят шесть? Молчание. Отлично. Раз так ничтожен спрос И никому скота не надо, я запрошу По шестьдесят! И не забудьте сдать консервы! 5 Другая часть скотобоен. На плакатах написано: "Крепите солидарность с товарищами, уволенными со скотобоен! Поддерживайте всеобщую забастовку!" Перед сараем два человека из Центрального комитета рабочих профсоюзов. Они говорят с группой рабочих. Подходит Иоанна. Иоанна. Это люди, которые руководят борьбой безработных? Предлагаю свои услуги. Я умею произносить речи на открытом воздухе и в залах, даже больших. Я не боюсь трудностей и, по-моему, могу хорошо разъяснять всякое хорошее начинание. Видите ли, я считаю, что нужно немедля что-то сделать. У меня есть и конкретные предложения. Первый вожак. Слушайте все! До сих пор мясные феодалы не проявляют ни малейшей охоты открыть свои заводы. Сначала могло показаться, будто эксплуататор Пирпонт Маулер форсирует возобновление работы на заводах, требуя запроданные ему мясозаводчиками громадные партии консервов. Потом выяснилось, что нужное им для консервов мясо скуплено Маулером, а он и не думает его выпускать из рук. Теперь мы знаем, что если дать им волю, то нам, рабочим, никогда не вернуться на заводы и бойни в прежнем количестве и за прежнюю плату. Ясно - при такой ситуации только силой можем мы чего-нибудь добиться. Муниципальные предприятия обещали нам не позже чем послезавтра начать всеобщую стачку. Об этом надо оповестить все утолки скотобоен, иначе грозит опасность, что люди, сбитые с толку какими-нибудь слухами, покинут скотобойни, а значит, им потом придется принять условия заводчиков. В этих письмах написано, что газовые заводы, электростанции и водопроводная сеть готовы помочь нам всеобщей забастовкой. Их надо передать уполномоченным, которые к десяти часам вечера в разных пунктах скотобоен будут ждать нашего условленного знака. Засунь письмо под куртку, Джек, и жди уполномоченных у столовки мамаши Шмиттен. Один из рабочих берет письмо и уходит. Второй рабочий. Дай мне письмо для грэхемских заводов. Я там свой человек. Первый вожак. Двадцать шестая улица. Угол Мичиган-парка. Рабочий берет письмо и уходит. Тринадцатая улица, возле Вестингауза. (Иоанне.) А ты кто такая? Иоанна. Я уволена с должности, которую занимала. Первый вожак. Что это была за должность? Иоанна. Я продавала газеты. Первый вожак. На кого ты работала? Иоанна. Я - газетчица. Один из рабочих. Может быть, это шпионка? Первый вожак. Нет, я ее знаю, она из Армии Спасения. И полиции она известна. Никто не заподозрит, что она для нас работает. Это очень удачно потому, что туда, где соберутся товарищи с заводов Крайдля, уже нагнали полицию. У нас нет никого, кто мог бы пройти так незаметно, как она. Второй вожак. Кто тебе поручится, что она сделает с письмом, которое мы ей доверим? Первый вожак. Никто. (Иоанне.) Невод, у которого одна ячейка Разорвана, не годится весь. В этом месте сквозь невод уходит вся рыба, Невода будто и нет. Так окажутся ни к чему И все остальные ячейки. Иоанна. На сорок четвертой улице я газеты продавала. Я не шпионка. Я всей душой за ваше дело. Второй вожак. За наше дело! А разве оно не твое? Иоанна. Противоречит же интересам человечества то, что заводчики попросту выкидывают столько людей на улицу. Ведь этак выходит, будто нищета бедняков выгодна богатым. Этак ведь, пожалуй, сама бедность - дело их рук. Оглушительный смех рабочих. Ведь это бесчеловечно!! Я думаю и о таких, как Маулер. Новый взрыв хохота. Чего вы смеетесь? Я нахожу неправильным ваше злорадство и то, что вы без всяких оснований готовы верить, будто подобные Маулеру уже не люди. Второй вожак. Вовсе не без оснований. Ну, этой можешь спокойно передать письмо. (Вдове Лаккернидла.) Вы ее знаете? Вдова Лаккернидла кивает. Она ведь честная? Вдова Лаккернидла. Честная-то она честная. Первый вожак (передает Иоанне письмо). Иди к пятому складу грэхемских заводов. Когда ты увидишь трех озирающихся рабочих - они туда явятся, - спроси, не с крайдлевских ли они заводов. Письмо для них. 6 Мясная биржа. Мелкие спекулянты. Бумаги падают. Бойни в беде! Что ожидает нас, держателей акций? Мельчайших вкладчиков, последнее отдавших, - И без того ослабший миттельштанд. Мясозаводчики. Берем две тысячи быков по семьдесят. Слифт (Маулеру, стоящему у колонны). Гони их вверх! Маулер. Я вижу, вы нарушили его - Контракт, который с вами заключил я, Чтоб людям дать работу. А теперь Я слышу - люди ждут у замолчавших боен. Теперь раскаетесь! Теперь - сюда консервы, Что я у вас купил! Грэхем. А что нам было делать, если мясо Исчезло с рынка все? Пятьсот быков по семьдесят пять! Мелкие спекулянты. Кровопийцы! Покупайте! Нет, не берут! Они предпочитают Лишиться боен. Маулер. Слифт, довольно взвинчивать. Они уже не в силах. Пусть истекают кровью, но нельзя Их насмерть убивать. Их гибель - И наш конец. Слифт. У них еще хватает. Гони выше! Пятьсот быков по семьдесят семь. Мелкие спекулянты. Семьдесят семь! Вы слышите? Зачем По семьдесят пять не покупали? Цену Ловите же! Она ползет все выше. Mясозаводчики. Мы получаем от Маулера пятьдесят за консервы и не можем платить ему по восемьдесят за скот. Маулер (обращаясь к стоявшим поблизости). Где люди, которых я послал на скотобойню? Один из толпы. Вон один из них. Маулер. А ну, шевели языком! Первый сыщик (докладывает). Их множество, сударь, они необозримы. Кликни Иоанну - отзовется, пожалуй, десять, а то и сто. Безликая, безыменная толпа сидит и ждет... Кроме того, одинокие выкрики не слышны, и слишком много народу бегает кругом, разыскивая потерявшихся домочадцев. В районе, где работают профсоюзы, серьезные волнения. Маулер. Кто работает? Профсоюзы? И полиция терпит агитацию? Черт их дери! Беги скорей и сообщи в полицию! Назовешь мое имя. Спроси-ка их, за каким чертом мы платим налоги? Требуй, чтобы дали по башке подстрекателям. Внуши им это. Первый сыщик уходит. Грэхем. Раз гибнуть суждено, тогда дай, Маулер, Тысячу по семьдесят семь. Один конец. Слифт. Для Грэхема по семьдесят семь - пятьсот. Все сверх того - по восемьдесят. Маулер. Мне не смешна афера эта, Слифт. Не слишком далеко она зашла бы. Пусть восемьдесят - и остановись! На этом я им уступить согласен. Достаточно! Пускай вздохнет Чикаго. Есть и другие у меня заботы. Вся эта процедура удушенья Совсем не так забавна, как я думал. (Замечает второго сыщика.) Ты ее нашел? Второй сыщик. Нет, в форме Черных Капоров я не заметил никого. Сотни тысяч стоят на бойнях. А к тому же темно, и ветер относит голос. И еще - полиция очищает скотобойни, и уже стреляют. Маулер. Стреляют? В кого? Ну ясно - я знаю! Я просто удивился - здесь ничего не слышно. Итак, ее не видно, и - стреляют. Беги к телефону! Найди Джима. Скажи ему: Не надо говорить с полицией. Иначе Опять все взвоют, будто мы велим стрелять. Второй сыщик уходит. Mейерс. Тысячу пятьсот по восемьдесят! Слифт. По восемьдесят лишь пятьсот! Мейерс. Пять тысяч по восемьдесят! Палачи! Маулер (вернулся к колонне). Слифт, меня тошнит. Уступи! Слифт. И не подумаю. Они еще могут. А если ты скиснешь - еще выше буду гнать. Маулер. Мне нужен воздух, Слифт! Веди Сам операцию. Я не могу. Веди, Как вел бы я. Но лучше все б я отдал, Чем быть виной возможного несчастья. Не перешагивай восьмидесяти пяти. Веди, как вел бы я. Меня ты знаешь. (Уходя, наталкивается на репортеров.) Репортеры. Что, Маулер, нового? Маулер. Надо оповестить бойни, что я продал мясозаводчикам скот. Так что теперь скот имеется. Не то дело дойдет до эксцессов. Слифт. Пятьсот быков по девяносто! Мелкие спекулянты. Мы слышали, что Маулер велел отдать по восемьдесят пять. Слифт не уполномочен. Слифт. Ложь! Я научу вас, Как продавать консервы, Не имея мяса. Пять тысяч быков по девяносто пять! Рев. 7 Скотобойни. Толпа ожидающих. Среди них - Иоанна. Люди. Почему вы сидите здесь? Иоанна. Мне надо отдать письмо. Сюда придут трое. Входит мужчина, ведя за собой репортеров. Мужчина (указывает на Иоанну), Вот она. (К ней.) Это - репортеры. Репортеры. Хелло! Это вы - девушка из Черных Капоров, Иоанна Дарк? Иоанна. Нет. Репортеры. Из конторы господина Маулера нам сообщили, будто, вы поклялись, что, пока не откроются заводы, вы не уйдете со скотобоен. Мы об этом дали крупным шрифтом на первой странице. Читайте. Иоанна отворачивается. (Читают вслух.) "Наша пресвятая дева скотобоен, Иоанна Дарк, заявила, что бог солидарен с рабочими скотобоен". Иоанна. Я ничего подобного не говорила! Репортеры. Можем вам сообщить, сударыня, что общественное мнение с вами. Весь Чикаго, исключая горсточки бессовестных спекулянтов, сочувствует вам. Вашим Черным Капорам это принесет колоссальный успех. Иоанна. Я больше не у Черных Капоров. Репортеры. Это невозможно. Для нас вы по-прежнему у Черных Капоров. Впрочем, мы не хотим вам мешать и стушевываемся. Иоанна. Хорошо, если бы вы ушли. Они садятся немного поодаль. Рабочие (позади, во дворах). Пока нужда не достигнет апогея, Они не откроют заводов. Когда нищета еще возрастет, Они их откроют. Но они нам должны дать ответ. Не уходите, пока не дождемся ответа! Ответный хор (там же, на заднем плане). Неверно! Как бы ни росла нужда, Они не откроют, пока не возрастет их прибыль. Если вы ждете ответа, - Будет вам дан ответ Из пушек и пулеметов. Никто не поможет нам - только мы сами, Никто не откликнется - Только свои. Иоанна. Система мира этого на первый взгляд Знакомой кажется. Но знаем мы ее Не во взаимодействии частей. Вот разместились - наверху немногие, И тьма внизу. И верхние покрикивают вниз: "Наверх идите, чтоб всем быть наверху!" Но приглядись, и ты увидишь между ними нечто Прикрытое, похожее на путь. Но то не путь, А длинная доска. И видно ясно, Что та доска - качель. Система вся - Доска-качель о двух концах. И друг от друга Концы зависят. Те, что наверху, Сидят высоко потому лишь, что внизу сидят вторые И лишь до той поры, пока наполнен низ. Они вверху не продержались бы секунды. Когда бы нижние наверх пришли. Вот почему те верхние хотят, Чтоб нижние внизу сидели вечно. Не делая ни шагу вверх. И нужно, чтоб внизу сидело больше, Чем наверху, а то упор исчезнет И закачается качель. Репортеры, получив известие, встают и уходят в глубину сцены. Рабочий (Иоанне). Какие у вас дела с этими людьми? Иоанна. Никаких. Рабочий. Но вы с ними разговаривали? Иоанна. Они меня приняли за другую. Старик (Иоанне). Вы мерзнете изрядно. Не угодно ли глоток виски! Иоанна пьет. Стой! Стой! Ну и насос у вас! Это не фунт изюму! Иоанна. И вы так думаете, госпожа Лаккернидл? Вдова Лаккернидла. Да, это правда. Женщина. Бесстыдство! Иоанна. Вы что-то сказали? Женщина. Да. Бесстыдство! Выдуть у старого человека его виски! Иоанна. Попридержите язык, дура! А где же моя шаль? Вы ее, значит, опять украли? Это уж слишком! Не хватало, чтобы они сперли у меня шаль. Кто надел мою шаль? Отдать сейчас же! (Срывает у стоящей рядом женщины платок с головы. Та защищается.) Ишь ты! Конечно, это вы! Не лгать! Отдавайте сейчас же платок! Женщина. Караул! Она меня убьет! Мужчина. Цыц! Кто-то бросает ей тряпку. Иоанна. Будь бы ваша воля, сидела бы я Здесь голышом! О холоде таком не снилось мне. Когда с великим планом шла сюда, то сны Мои мне силу придавали. Но мне не грезилось, что здесь такая стужа. Сейчас из всех сокровищ мира мне нужна лишь Шаль теплая моя. Вы голодны, и нет еды у вас. Меня же Ждет в двух шагах горячий вкусный суп. Вы мерзнете, - Я ж каждую секунду Могу вернуться в теплый дом. Ударить в барабан, взять знамя, Запеть о господе, живущем в облаках. Чего лишились вы? Моя ж работа Была не только по призыву - по призванью! Высокая привычка и привычное Занятье - насущный хлеб, тепло и кров. И разве же не фарс, что я Без крайней надобности здесь сижу? Однако нельзя уйти, хоть и не скрою, Что душит меня страх - Страх перед голодом, бессонницей, смятеньем. Обычный голод, простое замерзанье А главное - желанье прочь отсюда! Рабочий. Останьтесь здесь! Ни за что Не расходитесь! Лишь держась друг за друга, Поможете себе! Знайте - вас предали Все ваши мнимые защитники И купленные профсоюзы! Не слушайте никого. Не верьте ничему. Проверяйте каждое предложенье, Ведущее к действительным переменам. А самое главное - помните: Только в насилье победа, В собственной вашей руке. Репортеры возвращаются. Репортеры. Хелло, девушка! У вас грандиозный успех. Мы сейчас узнали, что миллионер Пирпонт Маулер, у которого имеются гигантские партии скота, отпускает бойням скот, несмотря на растущие цены. Завтра же начнется на бойнях работа. Иоанна. Благая весть! По крайней мере Лед в их груди растаял. Вдова Лаккердидла. Вот она, ложь, от которой нас предостерегали. Хорошо, что в письме сказана правда. Иоанна. Слышите? Будет работа! Честнейший среди них Не обманул. Спрошенный как человек, Ответил он по-человечески. Значит, Есть на земле добро. Вдали трещат пулеметы. Что там за треск? Один из репортеров. Это пулеметы. К открытию боен войска должны очистить этот район, ибо сейчас, когда бойни готовы открыться, надо утихомирить зачинщиков, призывающих к насилию. Женщина. Что ж? Уходить? Рабочие. Откуда нам знать, что это не вранье - про работу? Иоанна. Почему вранье? Эти господа же сказали. Такими вещами не шутят. Вдова Лаккернидла. Не болтайте вздора. У вас вообще ума ни на грош. Мало вы посидели здесь на холоде. (Встает.) Побегу-ка я к нашим и скажу, что уже пустили вранье. А вы ни ногой отсюда, слышите? У вас письмо. (Уходит.) Иоанна. Так ведь стреляют. Рабочий. Сидите спокойно. Бойни так велики, что часы пройдут, пока войска сюда доберутся. Иоанна. Сколько же здесь народу? Репортеры. Сотня тысяч. Иоанна. Так много? Неведомая школа, противозаконный класс, Набитый снегом, где Голод учит, а Нужда Свободно о насущном говорит! Сто тысяч школьников! Чему вас учат? Рабочий (позади). Если вы останетесь вместе, Они вас искрошат в говядину. Но мы говорим: оставайтесь вместе! Если вы станете биться, Их танки вас расплющат. Но мы говорим: бейтесь! Этот бой будет проигран, И следующий, быть может, Тоже будет проигран, Но вы научитесь биться И узнаете, что Только в насилье победа, В собственной вашей руке. Иоанна. Стой! Ни слова больше! Довольно этой черствой учебы! Не насильем, нет, Победите разруху и беспорядок. Правда, чудовищен этот соблазн! Еще одна ночь Такого бессловесного гнета - И все возмутятся. Верно, Вы много в годах простояли ночей, Плечом к плечу толклись, Вынашивая в этих бессонных ночах Холодную, страшную мысль. Правда, теснится в этих ночах Насилье к насилью вплоть, Скопляется все несвершенное И слабый к слабому льнет. Но что тут заварится? Кто Будет расхлебывать?! Уйду отсюда. То, что творится насилием, не может быть хорошим. Я не с ними. Если бы в детстве власть нужды и голода научила меня насилию, я была бы с ними и не спрашивала ни о чем. А так мне надо скорее уйти отсюда. (Остается сидеть.) Репортеры. Рекомендуем вам покинуть бойни. Вы добились огромного успеха, но сейчас дело идет к концу. (Уходят.) Крики из глубины сцены перекидываются на передний план. Рабочие (встают). Ведут тех - из Центрального комитета. Оба вожака, связанные, идут под конвоем сыщиков. Первый рабочий (связанному вожаку). Будь спокоен, Вильям. Будет и на нашей улице праздник. Второй рабочий (кричит вслед конвойным). Кровопийцы! Рабочие. Если вы криком думаете им помешать - не туда заплыли. Они уже давно все предусмотрели. В видении Иоанна видит себя преступницей - вне привычного мира. Иоанна. Давшие мне письмо, - почему Они на веревке? Что В письме? Я б не могла ничего Сделать, что требует насилья И порождающее насилье. Насильник ополчился бы, полный Коварства, против себе подобных, Нарушив все соглашения, Обычные между людьми. Чужой для мира, переставшего быть близким, Он потерял бы себя, оказавшись вне этого мира. Над его головой текут созвездия Не по древним законам. Слова Для него меняют смысл. Невинность Покидает его, гонимого и гонителя. Простодушие оставляет его. Такой не смогла бы я стать. Потому ухожу. Три дня в трясине скотобоен Была явлена Иоанна, Сходящая со ступени на ступень, Дабы расчистить грязь И даровать свет ютящимся в самом низу. Три дня спускалась она, слабея, И на третий в конце концов проглочена Трясиной. Подтвердите: слишком было холодно. (Встает и уходит.) Идет снег. Вдова Лаккернидла (возвращается). Все враки! А где же эта девушка, что сидела со мной? Женщина. Смылась. Рабочий. Я так и думал, что она уйдет, когда повалит настоящий снег. Трое рабочих появляются, осматриваются, ища кого-то, и, но находя, уходят. Темнеет. В темноте возникает надпись: "Снега летят, густятся. Рискнет ли кто остаться? Небось останутся из твари живой Лишь бедные люди да камни мостовой". 8 Пирпонт Маулер переступает границу бедности. Перекресток в Чикаго. Маулер (одному из сыщиков). Ни шагу! Мы повернем Сейчас. Что ты сказал? Смеялся ты. Не спорь! Сказал я: нам обратно! А ты смеяться стал. Они опять стреляют. Им дан отпор?.. Что?.. Да, что я хотел Вам вбить в башку! Не смейте размышлять Над тем, что раза два я повернул обратно, Когда приблизились мы к бойням. Негоже, Чтоб размышляли вы, Плачу вам не за это. А может, есть причины у меня? Меня там знают. Опять вы размышляете? Похоже, Что нанял дураков я. Во всяком разе Мы повернем. Надеюсь, та, кого ищу я, Рассудком движима, Давно ушла из этой преисподней. Пробегает газетчик. Эй ты! Газету! Поглядим, что с биржей, (Читает и белеет как мел.) Случилось то, что все меняет в корне. Черным по белому: скот стоит в цене На тридцати. Не продано ни штуки. Черным по белому: мясозаводчики Банкроты все и с биржи удалились. А Маулер и его приятель Слифт - Из них из всех первейшие банкроты. Таков итог, а значит, Случилось то, к чему хоть не стремился, Но что приветствую я вздохом облегчения. Я больше им ничем помочь не в силах. Ведь весь мой скот Я предложил к услугам всех желавших, - Никто не взял. И я сейчас свободен. Вне претензий. Могу вас отпустить, границу бедности переступивши. Вы больше не нужны: Отныне - убить меня навряд ли кто захочет. Оба сыщика. Так можем мы идти. Маулер. Вы можете. И я могу. Притом куда угодно, Хотя бы и на бойни. Мы эту штуку строили в Чикаго: Большие деньги и обильный пот. Теперь же это - строчка анекдота О том, как некто строил небоскреб Практичнейший и самый ценный в мире, Но материалом этому домине По недосмотру Иль дешевизны ради Он предпочел дерьмо собачье взять. И жить в том доме было трудновато, И свелся бум к короткому итогу: Большая вонь - и маленький профит. А кто из дома этого сумеет вылезть, Тому воистину - от радости плясать. Первый сыщик (уходя). Так-с. Этому конец. Маулер. Того, кто слаб, удар сбивает с ног. Меня ж подымет он в духовные высоты. 9 Безлюдный район скотобоен. В снежной метели вдова Лаккернидла натыкается на Иоанну. Вдова Лаккернидла. Ах вот вы где? Куда же вы бежите? Письмо-то отдали? Иоанна. Нет. Я ухожу отсюда. Вдова Лаккернидла. Я так и знала! Сейчас же верните письмо! Иоанна. Нет, вы его не получите. Незачем вам и подходить ко мне. Там опять что-нибудь про насилье сказано. А теперь все уладилось, только вы не хотите успокоиться. Вдова Лаккернидла. Вот как? По-вашему все уладилось?! А я-то сказала, что вы честная, иначе вам вообще бы не дали письма. Мошенница вы, не наша вы, а ихняя. Дрянь этакая! Отдайте письмо, которое вам доверили. Иоанна скрывается в снежной метели. Эй вы! Опять исчезла. 10 Другой район. Иоанна, убегая в город, слышит разговор двух рабочих. Первый. Сначала они пустили слух, будто работа на бойнях возобновится полностью. Сейчас, когда часть рабочих ушла, чтобы вернуться поутру и стать на работу, оказывается, что бойни вообще не будут открыты, ибо Пирпонт Маулер разорил их владельцев. Второй. Коммунисты были правы. Рабочим не надо было разбегаться. Тем более что все чикагские предприятия объявили на завтра всеобщую стачку. Первый. Нам об этом здесь не сообщили. Второй. Скверно! Видимо, часть посланцев подвела. Многие, узнав об этом, остались бы. И даже несмотря на то, что полиция пустила в ход силу. Иоанна, блуждая, слышит голоса. Голос. Нет оправданья тому, Кто не пришел. Камень Поверженному не оправданье. Пришедший, не докучай Рассказом нам о трудностях, А молча себя или весть Отдай в распоряжение. Иоанна остановилась и бежит в другую сторону. Опять останавливается. Голос. Мы дали тебе поручение. Дело было срочное. Кто ты, мы не знали. Ты могла порученье исполнить, но могла и Предать нас. Что ты сделала? Иоанна бежит дальше. Новый голос ее останавливает. Голос. Где ждут, туда надо прийти! Озираясь, чтобы спастись от голосов, Иоанна слышит их со всех сторон. Голоса. Невод, которого одна ячейка Разорвана, не годится весь. В этом месте сквозь невод уходит вся рыба, Невода будто и нет. Так окажутся ни к чему И все остальные ячейки. Голос вдовы Лаккернидла. Я за тебя поручилась, Но письмо, в котором была правда, Не отдала ты. Иоанна (падает на колени). О правды ясный свет! Некстати омраченный вьюгой И впредь невидимый. О, как чудовищны метели! О слабость плоти! Что можешь пощадить ты, голод? Что победит тебя, ночная стужа? Вернуться я должна! (Бежит обратно.) X Пирпонт Маулер, унизив себя, возвысился. У Черных Капоров. Марта (девушка из Черных Капоров). Третьего дня сюда приходил посыльный от мясного короля Пирпонта Маулера. Он собщил, что Маулер хочет сам заплатить за наше помещение и вместе с нами начать большое дело в пользу бедных. Малберри. Господин Снайдер! Уже вечер субботы. Прошу вас или уплатить квартирную плату - она же так ничтожна, - или очистить мое помещение. Снайдер. Господин Малберри, мы как раз ожидаем господина Пирпонта Маулера. Он обещал нам поддержку. Малберри. Милый Дик! Голубчик Альберт! Выставьте-ка движимость на улицу. Двое мужчин принимаются выносить мебель на улицу. Черные Капоры. Скамью покаянья выносят вон! Хищною хваткой грозит рука Паровому органу и кафедре. И громко взываем мы: "Приходи скорей, богатый Маулер! Своими деньгами Спаси нас, спаси!" Снайдер. Семь дней уже на ржавых дворах Люди стоят, наконец-то лишенные работы. Свободные, от крова, толпятся они Снова под снегом и ливнем. Над ними зенит неведомых судеб. Ах, милый господин Малберри! Немного теплого супа И чуточку музыки - и они у нас в руках, И царство божье - раз-раз - и готово! По-моему, хороший оркестр, приличный суп, Только жирный взаправду, - и вот уже богу не о чем тужить. И вот уже весь большевизм Окончил дни свои. Черные Капоры. Взорваны дамбы веры В нашем старом Чикаго, И грязный поток материализма Угрожающе хлещет в последний дом. Глядите - качнулся! Глядите - тонет! Держитесь! Держитесь! Богатый Маулер грядет! Он уже у порога и деньги несет. Один из Черных Капоров. Куда нам теперь девать публику, майор? Входят трое нищих, среди них - Маулер. Снайдер (кричит им). Этим только бы супу! Нету здесь никаких супов! Тут есть божье слово! Небось, услышав это, сразу улепетнут. Маулер. Здесь трое, прибегающих к вашему богу. Снайдер. Садитесь там и ведите себя смирно. Все трое садятся. Человек (заглянув в комнату). Здесь Пирпонт Маулер? Снайдер. Нет, но мы его ждем. Человек. Мясозаводчики хотят говорить с ним, а скотоводы требуют его. (Уходит.) Маулер. Им, слышу, нужен некий Маулер. Я знал его: дурак! Они сейчас готовы Вверху, внизу, в аду, в раю искать того, Кто был всю жизнь глупей, чем пьяный, В грязи изгаженный босяк. (Встает. Идет к Черным Капорам.) Знал человека я. Его просили О сотне. Имел он десять миллионов. Он не дал сотни долларов, но десять миллионов Он вышвырнул и отдал Самого себя. (Берет за руки двух Черных Капоров и вместе с ними опускается на покаянную скамью.) Хочу признаться, Друзья, никто грешней, чем я, Здесь не склонял колен. Черные Капоры. Веры не теряйте, Надейтесь, маловеры! Ведь он идет, ведь он идет, А вместе с ним и деньги. Один из Черных Капоров. Он уже здесь? Маулер. Прошу вас: спойте гимн! Ведь у меня на сердце И радостно и очень тяжело. Два музыканта. Один, не больше. Они играют гимн. Черные Капоры поют, их мысли далеки - они глядят в сторону двери. Снайдер (листает приходно-расходные книги). Что я здесь высчитал, промолвить страшно. Эй, тише! Принесите мне книгу расходов по дому и неоплаченные счета. Теперь как раз пора этим заняться. Маулер. Я обвиняю себя в эксплуатации, В незаконном пользовании насилием, В обездоливании всех во имя собственности. Семь дней Держал за горло я Чикаго, Пока оно не сдохло. Один из Черных Капоров. Это Маулер! Маулер. Но в то же время сообщаю: в день седьмой Я бросил все свое и вот сейчас Стою, имущества лишенный, Не без греха, но полный покаянья. Снайдер. Так ты - Маулер? Маулер. Да. И раскаяньем истерзан. Снайдер (громко кричит). Да, но без денег? (Черным Капорам.) Уложите все вещи. Объявляю о прекращении платежей. Музыканты. Коль это тот, который должен был Вам денег дать, чтоб нам платить могли вы, Тогда проще уйти. Спокойной ночи! (Уходят.) Хор Черных Капоров (вслед уходящим музыкантам). С молитвами мы ожидали Богатого Маулера, но в двери Вошел обращенный. Сердце Нам он принес, но не деньги. Поэтому тронуты наши сердца, но лица Вытянуты весьма. (Поют последние гимны, сидя на последних стульях и скамьях.) На водах мичиганских Сидим мы и плачем. Снимите со стен изреченья, Заверните молитвенники в бесславное знамя. Ибо не можем платить по счетам мы. И нам навстречу завыли метели Крепнущей зимы. Они поют еще: "В бой! В бой!" Маулер заглядывает через плечо одного из Черных Капоров и подтягивает. Снайдер. Тише! Пошли вон! Все вон! (Маулеру.) А вы - вперед всех! Где сорок взносов тех необращенных, Которых выгнала Иоанна? Заместо них она пригнала К нам его. Иоанна, верни мне мои сорок взносов! Маулер. Я вижу, вы не прочь свой дом построить В моей тени. И человек для вас лишь тот, Кто помогает вам, как для меня лишь тот, Кто мне добыча. Но допустим даже, Что человек лишь тот, кому надо помочь, - Тогда затребуйте вы утопающих, Чтобы собой изображать соломинки. Так кружится созведиям подобный Товарооборот. Слушай, Снайдер, Кто б не был огорчен таким уроком? Но вижу я, что я, такой как есть. Для вас негож. Маулер хочет уйти. В дверях его встречают мясные короли. Они все бледны как мел. Mясозаводчики. Почтенный Маулер! Прости, что мы тебя Нашли, нарушив скрытую работу Твоей неоценимой головы. Ведь нам конец. Вокруг нас хаос. Над нами - неизвестности зенит. Что сделаешь ты с нами, Маулер? Куда Направишь ты дальнейшие шаги? Под твой топор мы шеи положили. Входят с громким шумом скотоводы. И они белы как мел. Скотоводы. Проклятый Маулер! Вот куда залез ты! Довольно каяться! Плати за скот сейчас же! На бочку деньги, а не душу! Зря Ты облегчить рассчитываешь совесть, Карманы наши облегчив до дна. Плати за скот! Грэхем (выходя вперед). Позволь мне, Маулер, в нескольких словах Тебе обрисовать тот бой, который С утра сегодня длился семь часов И грохнул нас в тартарары. Маулер. О, вечный бой! Сегодня, как и прежде, Как на заре людского рода, где Железо в кровь проламывало череп! Грэхем. Припомни, Маулер! Нынче по контракту Должны мы были дать тебе консервы, А значит, брать должны мы были мясо, Которым ты один владел. В двенадцать ты ушел. А Слифт нажал, Дохнуть мы не могли. Беспощадно Гнал цену вверх он вплоть до девяноста Пяти. Тут старый Национальный банк Потребовал отсрочки. Чтоб подтвердить свою надежность, он Гнал молодняк мычащий из Канады На рынок вздыбленный. Цена застыла в страхе. Но сумасшедший Слифт, едва увидев этих Бычков, сглотнул по девяносто пять их. Так пьяница, что выпил океан, Готов слизнуть в неукротимой жажде Оставшуюся каплю. Банк в ужасе взирал. Чтоб поддержать его почтенные седины, Метнулись Лью и Леви, Уоллокс, Бригхем - Солиднейшие. Заложили свое имущество, Самих себя, все до последней кнопки, Чтоб за три дня в Канаде, в Аргентине Скупить последний скот, хотя б он был в утробе, - Все свиноводное, быкоподобное, овцеобразное. Но Слифт кричит: "Трех дней не жду, давай сегодня!" - И гонит цену вверх. Банкирские конторы, Слезами заливаясь, ринулись в последний бой, Ибо должны были доставить мясо, сиречь, купить. Рыдая, Леви двинул кулаком в живот Какого-то из маклеров. А Бригхем вырвал бороду Свою и крикнул: "Девяносто шесть!" В тот миг На шум забредший слон раздавлен был бы. Как ягодка. Конторщики и те Озлобленно вгрызались в круп друг другу, Подобно жеребцам в средневековой схватке. Сонливостью прославленные практиканты В сей день зубами скрежетали. Нам надо было покупать. Мы покупали. Слифт молвил: "Сто!" Настала тишина, Где слышимо падение булавки. И тихо рухнули банкирские конторы - Растоптанные в прах, что выжатые губки. И как дыханье - пресеклись платежи. Тихо-тихо Сказал маститый Леви, и услыхали все: "Теперь Спасайте бойни сами, ибо мы Не в состоянье выполнить контракты". И сложили Мясник за мясником к твоим ногам уныло Ненужные сейчас, немые скотобойни. И отошли назад. А маклеры и агенты Свои портфели запирали. И в этот миг, вздохнувши полной грудью, Освобожденное от кабалы Говяжье мясо полетело вниз. От пункта к пункту, как с уступа на уступ Свергается вода, цена кидалась В бездну. Остановилась лишь На тридцати. Так силу потерял контракт твой, Маулер: Вместо того чтоб нас держать за горло, Ты удавил нас. Что стоит мертвеца держать за горло? Маулер. Ты этак, Слифт, руководил борьбой. Которую я сам тебе доверил? Слифт. Ну оторви мне голову. Маулер. Что ст_о_ит твоя голова? Шляпу сюда! Она пять центов стоит! Куда я денусь Со всем скотом, которого никто не купит? Скотоводы. Мы просим вас сказать нам, Не впадая в неистовство: Когда и чем вы Намерены оплатить Купленный, но неоплаченный скот? Маулер. Сейчас. Вот этой шляпой и одним ботинком: За десять миллионов шляпа, и вот Ботинок первый пять милионов. Второй еще мне нужен. Ну-с, вы довольны? Скотоводы. Когда мы с полгода назад Вели на веревке резвую Телку и славных бычков, Отлично откормленных, Вели на станцию в далеком Миссури, Семья кричала вслед нам И вслед поездам громыхающим От работы натруженным голосом: Не пропейте денег! Дай бог. Чтоб повысились цены! Что делать сейчас? Как Вернуться назад? Что Скажем мы им, Показав пустой поводок и пустые карманы? Как нам воротиться, Маулер? Человек (входит). Здесь Маулер? Ему письмо из Нью-Йорка. Маулер. Я был Маулером, который получал такие письма. (Вскрывает конверт, отходит в сторону и читает.) "На днях мы писали тебе, милый Маулер, чтобы ты покупал мясо, сейчас, наоборот, мы советуем тебе войти в сделку со скотоводами о сокращении поголовья скота, дабы цена могла вновь подняться. В таком случае мы к твоим услугам. Подробности завтра, милый Пирпонт. Твои нью-йоркские друзья". Нет. Нет, это не годится. Грэхем. Что не годится? Маулер. У меня есть друзья в Нью-Йорке. Они будто бы знают выход. Но мне он кажется нереальным. Судите сами! (Дает им, письмо.) Но сколь иным все представляется сейчас. Друзья, друзья! Довольно этой травли! Погибло - поймите же - исчезло Ваше добро. Не потому, что не хватило благ Земных - их все равно на каждого не хватит, - А потому, что мы не думаем о высшем. Вот чем бедны мы! Мейерс. Кто эти нью-йоркские друзья? Маулер. Хоргэн и Блекуэлл, Селл... Грэхем. Так это ж Уолл-стрит! Среди присутствующих пробегает шепот. Маулер. Духовный человек, столь в нас подавленный... Mясозаводчики и скотоводы. Почтенный Маулер, вырвись на секунду Из душу возвышающих раздумий И к нам сойди! Вспомни хаос, Который все пожрет. Пойми, Что нужен ты, и снова возложи На плечи крепкие ответственности иго! Маулер. Не слишком рад я. И не решусь один. Еще в ушах стоит Крик недовольных на дворах и рокот пулеметов. Но если все поймут, что этот шаг направлен только К благополучью всех. Тогда возможно. Лишь в этом случае могу я дать согласье. (Снайдеру.) Таких библейских лавочек немало? Снайдер. Да. Маулер. А каковы дела их? Снайдер. Плохи. Маулер. Дела их плохи, но зато их много. Когда б мы ваше предприятье, Черные Капоры, Взялись поднять на большую высоту, Не согласились ли бы вы, снабженные супами, и музыкой, И библейскими текстами, а на крайний случай И ночлежками, - говорить о нас всюду, Что мы хорошие люди? Что мы творим хорошие дела В плохие времена. Ибо только Крайними мерами можно спасти Систему нынешнюю купли-продажи, Которая, конечно, не без пятен. А меры эти могут показаться Жестокими, они ударят По некоторым, по многим даже, словом, Почти по всем. Снайдер. Почти по всем. Я понял. Мы взялись бы. Маулер (мясозаводчикам), Все ваши бойни соединяю в трест, И за собой паев Оставлю половину. Mясозаводчики. Какая голова! Маулер (скотоводам). Друзья, послушайте! Те шепчутся. Те трудности, что угнетали вас, уходят. Нужда и голод, насилья и эксцессы - Причина этих зол ясна нам: На свете слишком много мяса. Ныне Забит был рынок, и цена на мясо Слетела до нуля. Поднять ее - вот маша цель. Пусть скотовод поймет мясоторговца, - Что надо росту стад пределы положить. Гурты скота на рынке ограничить, То, что сверх норм, изъять из обращенья, Короче говоря - треть поголовья сжечь. Все. Простейший выход. Снайдер. Позвольте! Но нельзя ли этот скот, Коль он столь дешев, что можно сжечь его, - Нельзя ль его для лучшего употребленья Нуждающимся в мясе - Тем, кто на улице, отдать задаром? Маулер (улыбается). Голубчик Снайдер, вы Не поняли, я вижу, самой сути. На улице толпится кто? Да покупатели! (Обращаясь к остальным.) Просто не верится. Все долго смеются. Они, пожалуй, вам покажутся излишни, Ничтожны и обременительны, но ясно Взору глубокому, что покупатели - они! Еще одно - предвижу споры - необходимо: Уволить треть рабочих, ибо Рабочей силой рынок затоварен И ждет ограниченья. Все. Единственный выход! Маулер. А также снизить плату за труд. Все. Колумбово яйцо! Маулер. Все это совершается, дабы В смутную эпоху кровавого смятенья, Обесчеловеченного человечества, Когда не прекращаются в городах волненья (Кстати, Чикаго встревожен слухами о грозящей стачке) И грубая сила слепого народа Разбивает свои же станки и топчет свою же корзину с хлебом, - Вернулись мир и порядок. Вот почему Вам, Черным Капорам, хотим мы облегчить Миротворческую работу щедрым вспомоществованием. Однако среди вас должны быть такие, как Иоанна, Которая внушает доверие к себе одним своим видом. Маклер (врываясь). Благая весть! Сорвана грозящая всеобщая стачка! Брошены в тюрьмы преступники, злодейски нарушившие мир и порядок. Слифт. Вздохните все! Теперь воспрянет рынок. Мир ожил вновь. Он с мертвой точки сдвинут, Труднейший подвиг совершил титан. Мы предписали миру новый план. Просперити, коснись оживших стран! Орган. Маулер. А теперь растворите ворота всем Труждающимся и обремененным, и котелок наполните супом, И пенье пусть звучит, чтоб нам самим Воссесть на скамьи ваши И обратиться к богу. Снайдер. Эй! Настежь двери! Двери широко распахиваются. Черные Капоры (поют, поглядывая на дверь). Забрасывайте сети! Они придут, Они уже оставили последнюю сень! Бог шлет стужу на них! Бог шлет дожди на них! Нас не миновать им. Забрасывайте сеть! Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Милости просим к нам! Заприте лазейки, чтоб никто не вышел! Их путь ведет к нам в дом! Без работы они, Глухи, слепы они. Нас никто не минует. Запритесь кругом! Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Милости просим к нам! Сбирайте все, что к нам заплывает! Шляпу, голову, паршу, шнурок, ботинок, ногу. Что им шляпа, раз Слезы льются из глаз! Загребайте все, что плывет к порогу! Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Милости просим к нам! Мы здесь! Вот они мчат сюда. Гонит нужда их на нас, как зверей. Гляньте, их гонит сюда! Гляньте, они идут сюда! И выходов нет: и мы у дверей. Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Милости просим к нам! XI Бойни. Местность перед складами грэхемовских заводов. Дворы почти пусты. Проходят лишь отдельные группы рабочих. Иоанна (подойдя, спрашивает). Не проходили ли здесь трое, спрашивавших о письме? Крик из глубины, перебрасывающийся к авансцене. Под конвоем солдат - пятеро мужчин: двое от Центрального комитета и трое с электростанции. Один из первых двух вдруг останавливается и обращается к солдатам. Он. Вы ведете нас в тюрьму? Знайте: то, что мы сделали, мы сделали потому, что стоим за вас. Солдат. А если за нас, то шагай дальше! Он. Погодите минутку! Солдат. Боишься? Он. Да, я боюсь, конечно. Но разговор не об этом. Я хочу, чтоб вы на минутку остановились и выслушали, почему мы арестованы вами, ибо это вам неизвестно. Солдаты (смеются). Ладно, рассказывай, почему это мы вас забрали. Он. Сами неимущие, вы помогаете имущим, ибо еще не знаете, как можно помочь неимущим. Солдат. Так. Ну а теперь марш дальше! Он. Стой! Я не кончил. Но в нашем городе работающие уже помогают безработным. Значит, и для вас возможность приближается. Призадумайтесь-ка над этим. Солдат. Ты, видно, хочешь, чтобы мы тебя отпустили? Он. Ты меня не понял. Вам надо только знать, что скоро наступит и ваше время. Солдаты. Ну а теперь можем идти дальше? Он. Да, теперь можем идти дальше. Проходят. Иоанна стоит, глядя вслед арестованным. Тут она слышит рядом с собой разговор двух людей. Первый. Что это за люди? Второй. Никто из нас не ловчился Раздобыть лишь для себя хлеба, Но беспокойно метались они В заботах о хлебе для чужих людей Первый. Почему беспокойно? Второй. Бессовестный ходит открыто по улицам, а праведному надобно прятаться. Первый. Что с ними будет? Второй. Хотя они работают за мизерную плату И полезны для очень многих, Никто из них не проживет века своего И сытым не умрет, Вкушая свой хлеб спокойно. И с почестями погребен не будет. Нет, до срока погибнут они, Их убьют, растопчут и зароют с позором. Первый. Почему же о них никогда не слышно? Второй. Если ты прочтешь в газетах, что некие злодеи Расстреляны или брошены в тюрьмы, знай - то они. Первый. Так будет всегда? Второй. Нет. Иоанна отворачивается, но тут ее обступают репортеры. Репортеры. Никак это наша пресвятая дева скотобоен? Эй вы! Дело-то вышло боком! Всеобщая стачка лопнула. Бойни снова дают работу, но уже только двум третям рабочих и лишь за две трети прежней зарплаты. А мясо подорожает. Иоанна. Рабочие согласились? Репортеры. А то как же! Только часть их узнала, что готовится всеобщая стачка, но тех полиция разогнала силой. Иоанна падает. XII Перед складами грэхемских заводов. Группа рабочих с фонарями. Рабочие. Она должна быть где-то здесь. Она пришла оттуда и здесь крикнула нам, что городские предприятия будут бастовать. Из-за метели она, верно, не заметила солдат. Один и хватил ее прикладом. С минуту я очень ясно видел ее. Вот она! Побольше бы таких. Нет, это вовсе не она! То была старая работница. Это не наша. Пусть лежит - солдаты подберут ее. XIII Смерть и канонизация святой Иоанны скотобоен. Дом Черных Капоров уже богато отделан. Построенные взводами, стоят Черные Капоры с новыми знаменами. Здесь же группа мясников (мясозаводчиков), скотоводов и перекупщиков. Снайдер. Так венчает нас удача. Снова, боже, к нам явись! Высшее мы одолели, К нижнему приладились. И внизу и наверху - все Помните, что ключ у нас. Наконец пришла удача, Все устроилось сейчас! Входят бедные. Во главе их Иоанна, поддерживаемая двумя полицейскими. Полицейские. Здесь бездомная Гражданка, Подобранная на бойнях В бессознательном состоянии. Ее Последнее местопребывание было будто бы Здесь. Иоанна (высоко держит письмо, словно хочет его еще передать). Никогда не придет убитый За этим письмом. Маленькую услугу хорошему делу, О которой впервые в жизни меня попросили, Единственную услугу И ту не сумела я оказать. Пока бедные рассаживаются по скамьям в ожидании супа, Слифт совещается с мясозаводчиками и Снайдером. Слифт. Вот наша Иоанна. Легка на помине. Мы явим ее миру по-настоящему. Своим человечным влиянием на бойнях, заступничеством за бедных, а также речами против нас она помогла нам пережить тяжелые эти недели. Она должна стать святой Иоанной скотобоен. Мы ее объявим святой, и не будет у нее недостатка в почестях. Напротив, именно то обстоятельство, что она явлена у нас, будет свидетельством, что человечность у нас высоко ценится. Маулер. Пусть возникнут в нашей суши Детские святые души. Пусть раздастся в нашем хоре Молодой безгрешный голос Той, что с мерзостью боролась, Облегчая наше горе. Снайдер. Восстань, Иоанна скотобоен, Заступница бедных, Утешительница всех павших! Иоанна. О, какой ветер внизу! Что за крики Ты глушишь, снег? Ешьте суп, эй вы! Не выплесните последнего тепла, вы, Переставшие быть Добычей! Ешьте суп! Пусть прожила бы я как скотина в хлеву, Но только б отдала письмо, доверенное мне! Черные Капоры (подходят к ней). Не терзайся. Ты упорно К свету шла сквозь ночь тоски. Поступила по-людски ты И ошиблась по-людски! Иоанна (пока девушки одевают ее в форму Черных Капоров). Опять начинается шум заводов. Вот он! И опять пропущен Нужный поворот. Снова движется мир По старой дороге неизменным, Когда было возможно его изменить, не пришла я. Когда я - одна из малых сил - должна была помочь, я отстала. Маулер. Человек в своем влеченье От земли подъемлет мысль. Гордый шаг его движенья К дальнему, вечному И бесконечному За пределы рвется ввысь. Иоанна. Я выступала на всех базарах, Мечты мои были неисчислимы, но Я была несчастьем для угнетенных. И была полезна угнетателям. Черные Капоры. Ах, усилия все тщетны И старания напрасны, Коль скудеет пища духа. Мясозаводчики. А как все-таки чудесно - Дух с гешефтом обвенчать! Иоанна. Одному я научилась и, умирая, Скажу вам, что знаю, К чему это - Что есть нечто в вас И не может обнаружиться? К чему ваше познанье, если оно Не имеет последствий? Я, к примеру, не совершила Ничего. Ибо ничто не должно считаться хорошим, Кроме того, что истинно помогает. И благородны лишь Те поступки, от которых Мир изменяется, - а миру это нужно. Как угнетателям пришлась я кстати! О бесплодная доброта! Ненужные стремленья! Я ничего не изменила. Без страха уходя из этого мира, Говорю я вам: Заботьтесь не о том, чтоб, мир сей покидая, Хорошими вы сами были, но о том, чтоб мир покинуть вам Хорошим! Грэхем. Надо принять меры, чтобы речи ее не получили распространения, когда они неразумны. Не забывайте: она была там, на скотобойнях. Иоанна. Зияет пропасть между верхними и нижними, громадней, Чем разрыв меж Гималаями и морем. Внизу не знают, Что творится вверху. И вверху не ведают, что творится внизу. Два языка - вверху и внизу, И две меры, чтоб мерить. Так имеющий облик человечий Перестает узнавать самого себя. Мясники и скотоводы (очень громко, перекрикивая Иоанну). Чтоб расти стройке ввысь, Нужен верх и нужен низ. Благодарен будь любой Месту, данному судьбой. Делай то, Что творить тебе по силам. Но смотри не забывайся И нарушить опасайся Гармонический наш строй. Ниже важно то, что низко. Выше правит то, что властно. Горе тем, кто звать посмеет Неотвратимые, Ненасытимые, Гибель несущие, Нас стерегущие Бездны стихийной силы! Иоанна. Но тех, кто внизу, держат внизу, Чтоб те, кто наверху, остались наверху. И низость верхних безмерна. Но даже стань она лучше, это не помогло бы, Ибо беспримерен строй, созданный ими: Грабеж, и хаос, и зверство, а потому Бессмыслица. Черные Капоры (Иоанне). Не кощунствуй! Помолчи! Мясники. Кто парит в пространстве вольном, Тем подняться невозможно. Восходить - ведь это значит На других ступать ногою. А схватиться за вершину - Надавать пинков другим. Маулер. Ах, без ран не обойтись! Черные Капоры. Помни: шаг твой - шаг кровавый. Мясники. Не пытайся откреститься! Вновь тебе он пригодится. Черные Капоры. Указуя кверху путь, Покаянья не забудь! Мясники. Делай все! Черные Капоры. Но делай это, Чтоб терзало угрызенье. В самонаблюдении, В самопрезрении Совести рожденье! Знайте, торговцы! При всех операциях, Особенно с акциями И облигациями, Необходимо - Вечно бо ново И вечно полезно - Божие слово. Иоанна. Если кто внизу скажет, что есть бог, который невидим И все-таки может помочь, того надо бить Головой о мостовую, пока он не сдохнет. Слифт. Эй вы! Скажите же что-нибудь! Надо оборвать речь этой девушки! Говорите все равно что! Только погромче! Снайдер. Иоанна Дарк, двадцати пяти лет от роду, заболевшая воспалением легких на чикагских скотобойнях, служа господу, - воительница и жертва! Иоанна. И если найдутся такие, которые скажут, Что можно возвыситься духом, погрязая В брении, - тех надо также бить головой о мостовую. Ибо поможет лишь насилие там, где царит насилие. И помогут лишь люди там, где живут люди. Все (поют первую строфу хорала, чтоб никто не мог расслышать речей Иоанны). Даруй богатство богатому! Осанна! Доблесть даруй ему! Осанна! Дай тому, кто богат! Осанна! Дай ему царство и град! Осанна! Дай победителю знаменье! Осанна! Во время пения громкоговорители начинают передавать грозные известия. - Рухнул фунт! Английский банк закрыт впервые за триста лет! - Восемь миллионов безработных в Соединенных Штатах! - Пятилетка осуществляется! - Бразилия топит в океане годовой урожай кофе! - Шесть миллионов безработных в Германии! - Три тысячи банковских предприятий обанкротились в США! - В Германии правительство закрывает банки и биржи! - Перед заводами Генри Форда в Детройте идет бой между полицией и безработными! - Спичечный трест, величайший в Европе, - банкрот! - Пятилетка - в четыре года! Под впечатлением страшных новостей те, кто не занят в пении, яростно переругиваются. - Паршивое дерьмо! Живодеры! Зачем столько перерезали скота? - Горе-скотоводы, почему вы не вывели больше скота?! - Полоумные загребалы, что вам стоило нанять больше народа и дать им заработок? Иначе кто будет жрать наше мясо? - Перекупщики удорожают мясо! - Кто виноват, что дорожает скот! Хлебные спекулянты! - Железнодорожные тарифы душат нас! - Банковские проценты разоряют нас! - Кому под силу платить столько за хлева и силос? - Почему вы не сокращаете производство? - Мы-то сократили! А вы чего ждете? - Вы одни виноваты! - Пока вас не вздернут, не полегчает! - Тебе давно пора за решетку! - Ты почему до сих пор на свободе? Все (поют вторую и третью строфу хорала. Иоанну больше не слышно). Сохрани и помилуй богатого! Осанна! В царстве твоем, всевышний! Осанна! Милость даруй ему! Осанна! И помощь окажи имущему! Осанна! Милость сытому ниспошли! Осанна! Видно, что Иоанна умолкает. Щедрой рукой помоги классу, Осанна! Который помогает тебе, Осанна! Раздави злобу и ненависть, Осанна! Смейся с смеющимся! Пусть - Осанна! - Он преуспеет в злодействе, Осанна! Во время этой строфы девушки пытаются влить Иоанне в рот немного супу. Она дважды отталкивает тарелку. На третий раз она ее берет, высоко подымает и выплескивает. Потом падает на руки девушек и лежит смертельно раненная, не подавая признаков жизни. Снайдер и Маулер подходят к ней. Маулер. Дайте ей знамя! Ей подают знамя. Оно вываливается у нее из рук. Паулус Снайдер. Иоанна Дарк, двадцати пяти лет от роду, умерла от воспаления легких на скотобойнях, служа господу, - воительница и жертва. Маулер. То, что чисто И безгрешно И на подвиги готово, Потрясает и чарует, Будит нашу в нас вторую, Лучшую душу! Все стоят в долгом безмолвном умилении. По знаку Снайдера знамена мерно опускаются на Иоанну, скрывая ее всю. Сцена озарена розоватым сиянием. Мясники и скотоводы. Человеку от Адама Прирожден благой порыв, Чтобы он к высоким далям Рвался, дух свой устремив. Видит он созвездий троны, Слышит сфер хрустальных звуки, В то же время в тяжкой муке Плоть его бросает вниз. Маулер. Ах, груди моей больной, Как ножом по рукоятку, Нанесен удар двойной: То влечет меня в вышины Мимо выгод, барыша, То опять в гешефт мышиный Мчит стихийная душа! Все. Две души у человека Сплетены всегда в борьбе! Выбирать одну не думай: Обе надобны тебе. Будь же сам с собою воин! Ты на две души раздвоен! Береги низкую, Береги высокую, Береги кроткую, Береги жестокую, Береги обе! ПРИМЕЧАНИЯ  Для того чтобы ход биржевых операций был ясней, можно ввести газетчиков, которые во время действия выкрикивают сенсационные заголовки в зрительном зале или на сцене. Стр. 266. Перед "Крах мясных заводов": - Смертоубийственная конкуренция мясных королей! - Цену на мясо топчут догами! - Единоборство мясных гигантов Маулера и Леннокса! - Маулер отдает кило сала за десять центов! - Леннокс - за восемь! Банкиры Леннокса бьют тревогу! - Долго ли продержится Леннокс? Маулер или Леннокс - кто победит? Стр. 274. После "Куда нам деваться?": - Катастрофа для рабочих скотобоен! - Леннокс закрылся, за ним - Маулер! Половина рабочих чикагских скотобоен - без работы! Зима у порога! Стр. 301. Перед "Ловля сверчков": - Пирпонт Маулер стал спекулянтом! - Он обязуется купить продукцию скотобоен! - Неясно положение скотоводов, так как бойни попрежнему не покупают скот. Ожидают дальнейшего падения цен! Стр. 307. Перед "Изгнание торгашей из храма": - Загадочные события на мясном рынке! - Таинственные закупки скота в Иллинойсе и Арканзасе! - Повышение цен на скот! Среди рабочих скотобоен, уволенных месяц назад, начинаются волнения! - Мясозаводы принимают меры по оказанию помощи! Благотворительные комитеты развивают бешеную деятельность! Стр. 315. Перед "Речь Пирпонта Маулера о 'необходимости...": - Бойни все еще закрыты! - Нужда в массах усиливается! Мелкие торговцы больше не могут платить за наем помещения! Кто тайно прибирает скот к рукам? Интервью Пирпонта Маулера! Пирпонт Маулер .не знает таинственного покупателя! - Первый снег! Чикаго под снегом! Стр. 321. Перед "Третье сошествие Иоанны в бездну": - Смятенье на мясной бирже! Колоссальное повышение цен на скот! - Девушка из Черных Капоров заявляет, что не уйдет со скотобоен, пока не возобновится работа! - Десятки тысяч рабочих ждут на скотобойнях, невзирая на холод и снег! Стр. 322. Перед "Мясозаводчики. Горе! Рогатки пали, а у нас...": - Рогатки пали на Юге! Внезапное повышение спроса на экспортный скот! Никто не ожидал отмены рогаток. Стр. 323. После "...разорвут волкодавы!": - Пали таможенные рогатки на Юге! Внезапный спрос на экспортный скот! Куда девался скот? В Иллинойсе и в Арканзасе не достать "и одной головы! Стр. 327. Перед "Другая часть скотобоен": - Таинственный скупщик - сам Пирпонт Маулер! - Усиленная деятельность социалистов на скотобойнях! - Агитаторы используют нужду уволенных рабочих! - Рабочие городских предприятий намерены объявить забастовку в знак солидарности с уволенными рабочими скотобоен! Начальник полиции заявил: если махинации на мясной бирже не прекратятся, через четыре часа в Чикаго воцарится анархия! Стр. 329. Перед "Мясная биржа": - Величайшая сенсация на мясной бирже! - Пирмонт Маулер, скупивший весь скот, ввергает в пропасть мясозаводы! - Крупнейшие заводы накануне банкротства! Тысячи держателей акций теряют свои сбережения! Стр. 330. После "...и не можем платить ему по восемьдесят за скот": - Угроза всеобщей забастовки! Протесты против махинаций на мясной бирже! Через четыре часа Чикаго останется без света и воды! Дозволят ли биржевым хищникам погубить Чикаго? Стр. 336. После "...отпускает бойням скот, несмотря на растущие цены": - Пирпонт Маулер продает енот! Перелом я а мясной бирже! - Можно ожидать, что уже завтра мясозаводы возобновят работу! - Профсоюзы бьют отбой! Всеобщей забастовки не будет! Стр. 339. Перед "Пирпонт Маулер переступает границу бедности": - Слухи о том, что Пирпонт Маулер продает скот, оказались ложными! Цены по-прежнему растут! Стр. 341. Перед "Безлюдный район скотобоен": - Последние биржевые новости! Крах чикагской мясоторговли! - Пирпонт Маулер зарвался и теперь сам банкрот! Заводы не откроются. Многие рабочие, рассчитывая, что завтра возобновится работа, покинули скотобойни! Заводы закрыты, но всеобщей забастовки не будет! Стр. 355. Перед "Бойни": - Итог борьбы: Объединение крупных мясозаводов! Президент Объединения - Пирпонт Маулер! Снижение числа рабочих, сокращение запасов мяса! Возобновление работы! КОММЕНТАРИИ  Переводы пьес сделаны по изданию: Bertolt Brecht, Stucke, Bande I-XII, Berlin, Auibau-Verlag, 1955-1959. Статьи и стихи о театре даются в основном по изданию: Bertolt Brecht. Schriften zum Theater, Berlin u. Frankfurt a/M, Suhrkamp Verlag, 1957. СВЯТАЯ ИОАННА СКОТОБОЕН  (Die heilige Johanna der Schlachthofe) Пьеса написана в 1929-1931 гг., издана в 1932 г. В авторском примечании к первому изданию читаем: "Святая Иоанна скотобоен"... возникла из пьесы "Happy End" {"Счастливый конец" (англ.).} Элизабет Гауптман. Кроме того, здесь использованы некоторые классические образцы и стилистические элементы". Брехтом использованы в пьесе некоторые эпизоды из романа Э. Синклера "Болото", посвященного мясной и консервной промышленности Чикаго. На русский язык переведена в 1933 г. С. Третьяковым, блестящим публицистом, поэтом, драматургом. В статье о Брехте Третьяков формулировал свое понимание пьесы, которое определило и характер созданного им перевода: "Пьеса Брехта "Иоанна чикагских скотобоен" - это пародия на шиллеровскую "Орлеанскую деву", применительно к сегодняшним взаимоотношениям биржевых кондоров и тихих горлиц из филантропических учреждений типа Армии Спасения". Столь же существенны и замечания С. Третьякова о поэтической форме Брехта: "Тончайший мастер лапидарного афоризма, он грубо обращается с вышколенным и выхоленным стихом символистов. Он строит фразу в библейской торжественности и пересекает ее грубейшим шлепком. Он заставляет биржевиков говорить шекспировскими пятистопными ямбами, но самые ямбы эти ходят у него как пьяные" (С. Третьяков, Люди одного костра. - В кн.: "Дэн Ши-хуа...", М., "Советский писатель", 1962, стр. 488-489 и 491). Героиня пьесы Б. Брехта - на современный американской лад преобразованная героиня французского народа Жанна д'Арк (1412-1431), которой посвящено множество литературных произведений. В 1931 г. католическая церковь с большой пышностью отмечала 500-летие со дня гибели Жанны д'Арк. Уже за несколько лет до годовщины газеты и журналы начали печатать различные материалы, посвященные подвигам Жанны, а также художественным произведениям о ней. Пьеса Б. Брехта, таким образом, должна была появиться на сцене в самое 500-летие святой Иоанны, как бы продолжая пьесу Б. Шоу, героиня которой в фантастическом эпилоге спрашивает: "Восстать ли мне из мертвых и вернуться к вам живой женщиной?" В ответ Иоанну покидают все, кто преклонялся перед ней и на нее молился. Брехтовская героиня как бы осуществляет то, что только предполагала в виде вопроса героиня Шоу, - она живой женщиной приходит в мир, и здесь повторяется то, что было пятьсот лет назад. Для того чтобы вернуть читателя к традиционному образу Жанны д'Арк, Брехт прибегает к цитатам из широко известной в Германии трагедии Шиллера. Впрочем, связь с Шиллером глубже: Брехт полемизирует со своим великим предшественником. Жанна д'Арк спасала Францию в момент наивысшей опасности - войны с победоносным противником. Брехтовская Иоанна Дарк приходит спасать малых сих в самый тяжелый для них момент - в разгар тягчайшего экономического кризиса. Пьеса написана в годы, когда в Германии было 4,5 миллиона безработных, а промышленная продукция упала на 70,9% по сравнению с уровнем 1928 г. Число безработных в США достигло в январе 1931 г. 9-10 миллионов. Будучи деятелем благотворительной организации "Черных Капоров", то есть Армии Спасения, Иоанна надеется помочь обездоленным. В 1929 г. Армия Спасения отмечала свой 100-летний юбилей. Брехт, интересовавшийся деятельностью этой церковно-капиталистической организации, изучил ее доходы и убедился, что они достигают больших сумм. Он установил, что Армия Спасения вербовала в свои ряды зажиточных обывателей и прежде всего обеспеченных рабочих, чтобы с помощью этих "апостолов" разлагать армию трудящихся и отвлекать их от политической борьбы. Армия Спасения была отличным полем деятельности для новоявленной спасительницы человечества от капитализма Иоанны Дарк (см. - Ernst Schumacher, Die dramatischen Versuche Bertolt Brechts, S. 430-440). "Святая Иоанна скотобоен" не могла быть поставлена в быстро фашизировавшейся Германии 1931-1932 гг. В Дармштадте под руководством Густава Грюндгенса готовился спектакль, однако он не был доведен до конца. Удалось только осуществить радиопостановку нескольких сцен (11 апреля 1932 г.), в которой участвовали известные актеры Кортнер (Маулер), Карола Неер (Иоанна), Петер Лорре (Слифт). В связи с этим журнал "Мелос" писал: "Ничто не может быть характернее для запутанности нынешних театральных дел, как то, что не нашлось театра, который рискнул бы поставить это выдающееся произведение. Ибо существенно вот что: в "Святой Иоанне" впервые удалось сочетать современную социальную проблематику и классическую форму" ("Melos", Майнц, 1932, апрель, стр. 141). В 1949 г., вернувшись из эмиграции, Брехт предложил Густаву Грюндгенсу поставить "Святую Иоанну". В то время режиссер ответил автору телеграммой: "Вашим 'предложением до смерти перепуган", и только через десять лет наконец решился на постановку, несколько смягчив текст. Критик указывает, что режиссер дождался периода, весьма далекого от кризиса, когда в ФРГ шумно праздновали "экономическое чудо". "Иоанна еще не потеряла невинности, но она уже была стерилизована", - писал в своей рецензии 13 мая 1959 г. Э. Шумахер. Впрочем, спектакль гамбургского театра "Шаушпильхаус" он в целом оценил высоко. Оформлял его Каспар Неер, музыку написал Зигфрид Франц. В ролях выступали: Иоанна - Ханна Хиоб (роль была написана Брехтом для Каролы Неер, но Хиоб, дочь Брехта, сыграла ее с большим подъемом), Маулер - Герман Шомберг, мясозаводчики - Вернер Хинц, Роберт Мейн, Иозеф Дамен, Герхардт Бюнте, Слифт - Рихард Мюнх, Снайдер - Иозеф Оффенбах. Критик Иеринг очень высоко оценил игру Ханны Хиоб ("Не будет преувеличением сказать, что Ханна Хиоб благодаря этой роли поднялась в первый ряд немецких актрис"), а о спектакле в целом писал: "Художник Грюндгенс вновь обрел себя. Успех этого вечера нельзя недооценить. Снова подтверждается, что только дерзание помогает театру выйти из состояния кризиса. Спектакль этот был важным событием. В зрительном зале встретились представители обеих частей Германии" ("Sinn und Form", 1959, Э 3, S. 472). В заключение отметим, что роль вожака рабочих играл актер в маске Брехта. В 1961 г. пьеса была поставлена в театрах Дрездена и Ростока (ГДР). Стр. 263. Иоанна Дарк. - Брехт несколько изменил имя французской героини, сняв апостроф (д'Арк); в новой транскрипции имя стало значимым: по-английски "дарк" - темный. Стр. 265. Пирпонт Маулер - Имя Пирпонта вызывает в сознании читателя и зрителя ассоциации с американским миллиардером Пирпонтом Морганом. Стр. 270-271. Монолог Иоанны - пародия на листовки и брошюры, распространявшиеся религиозно-филантропическими организациями Армии Спасения. Стр. 279. Вы - Маулер... и т. д. - Пародия на первую встречу Жанны д'Арк с королем в "Орлеанской деве" Шиллера (действие I, явл. 10). Стр. 285. Фриско - разговорное: вместо Сан-Франциско. Стр. 348. Монолог Грэхема содержит элементы пародии на описание битвы в "Илиаде" Гомера. Е. Эткинд