й грязи, -- закончила А Сам рыдающим шепотом, тыча пальцами в пол, -- разрубленный на сорок кусков, в окружении пятнадцати мертвых тел наемных убийц, лежал труп этого варварского дьявола, Горта! Так был спасен наш Отец! Мэй-мэй радостно захлопала в ладоши, поздравляя себя со своей дальновидностью. Определенно, боги не оставили нас своим покровительством! Хвала Всевышнему, что я поговорила с Гордоном не позже, чем было нужно. Если бы не он... -- О, как чудесно! О, А Сам, ты великолепно все рассказала Я едва не умерла, когда ты дошла до того места, где Отец уходил из этого дома сегодня утром. Если бы перед тем, как ты начала, вы заранее не предупредили меня, что новость замечательная, я бы действительно умерла. -- Хейа, девочка! -- Струан проснулся, разбуженный хлопками Мэй-мэй. Йин-си и А Сам торопливо поднялись на ноги и поклонились. -- Я чувствую себя фантастически лучше, Тай-Пэн, -- объявила Мэй-мэй. -- Ты и выглядишь фантастически лучше. -- Тебе нужна пища, Тай-Пэн, -- сказала она. -- Ты, вероятно, не ел весь день. -- Спасибо, девочка, но я не голоден. Я перекушу попозже у себя в резиденции. -- Струан встал и потянулся. -- Пожалуйста, поешь здесь, -- попросила Мэй-мэй. -- Останься здесь сегодня. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы... ну, пожалуйста, останься Это сделает меня очень счастливой. -- Ну, разумеется, девочка, -- согласился Струан -- Ты должна принимать хинную корку еще четыре дня. Три раза в день. -- Но, Тай-Пэн, я и так чувствую себя благословенно хорошо. Пожалуйста, не надо больше. -- Три раза в день, Мэй-мэй. Следующие четыре дня. -- Кровь господня, у этой штуки вкус птичьего помета, смешанного с уксусом и змеиной желчью. В спальню внесли стол, весь уставленный кушаньями. Йин-си прислуживала им, потом оставила их одних. Мэй-мэй, изящно орудуя палочками, лакомилась обжаренными в масле креветками. -- Что ты делал сегодня? -- спросила она. -- Ничего особенно важного. Но одна проблема решена. Горт мертв. -- О? Как? -- воскликнула Мэй-мэй и принялась усердно изображать то удивление, то ужас, слушая его рассказ. -- Ты очень умный, Тай-Пэн, -- сказала она, когда он умолк. -- Но твой йосс фантастически хороший. Струан оттолкнул тарелку, подавил зевок и задумался о йоссе: -- Да. -- Брок будет ужасно злой? -- Горт умер не от моей руки. Но даже если бы и от моей, он заслуживал смерти. По-своему, мне жаль, что он умер таким образом. -- Смерть Горта и побег молодых выведут Брока из себя, подумал он. Мне лучше держать наготове пистолет или нож. Станет ли он охотиться за мной, как ночной убийца? Или придет открыто? Эти заботы я отложу на завтра. -- Кулум должен скоро вернуться. -- Почему ты не ложишься спать? Ты выглядишь усталым. Когда Ло Чум принесет известия, А Сам тебя разбудит, хейа? Думаю, мне сейчас тоже лучше спать. -- Наверное, я так и сделаю, милая. -- Струан нежно поцеловал ее и обнял. -- Ах, девочка, девочка. Я очень боялся за тебя. -- Спасибо, Тай-Пэн. Сейчас иди спать, а завтра мне уже будет гораздо лучше, да и тебе тоже. -- Мне придется вернуться на Гонконг, девочка. Как можно быстрее. На несколько дней. У нее защемило в груди. -- Когда ты уезжаешь, Тай-Пэн? -- Завтра, если с тобой все будет хорошо. -- Ты сделаешь то, о чем я тебя попрошу, Тай-Пэн? -- Конечно. -- Возьми меня с собой. Я не хочу... оставаться здесь одна, если ты будешь там. -- Ты еще слишком слаба для такого путешествия, а мне необходимо побывать там, девочка. -- О, но завтра я уже буду сильная. Я обещаю. На корабле я все время буду лежать в постели, а жить мы можем на "Отдыхающем Облаке", как и раньше. Пожалуйста. -- Я уезжаю всего на несколько дней, и было бы лучше, если бы ты осталась здесь. Гораздо лучше. Но Мэй-мэй теснее придвинулась к нему, ласково тормоша его: -- Пожалуйста. Я буду очень хорошая, и выпью все чашки без возражениев, и никуда не встану с постели, и буду есть, и есть, и есть, и буду фантастически очень хорошей. Я обещаю. Пожалуйста, не оставляй меня, пока я по-настоящему не поправлюсь. -- Ну хорошо, ложись спать, а завтра мы решим. Она поцеловала его. -- Не надо на завтра решать. Если ты уедешь, я не буду есть и не буду пить чашки, клянусь Богом! Вот! -- заявила она, передразнивая его суровый вид. -- Твоя старая Мать встала обоими ногами на палубу, и она не сдвинется с места! Струан крепко прижал ее к себе. Он чувствовал, как с каждой минутой она становится все сильнее. Да благословит Господь хинную корку. -- Хорошо, но тогда мы поедем не завтра. Послезавтра, на рассвете. Если ты достаточно окрепнешь к тому времени. Если же... -- О, спасибо, Тай-Пэн. Я буду чувствовать себя очень хорошо. Он отстранил ее от себя, не выпуская из рук, и внимательно рассмотрел. Он знал, что пройдут месяцы, прежде чем к ней вернется вся ее былая красота. Но не одно только лицо делает человека исключительным, подумал он. Это то, что лежит в глубине -- в глазах и в сердце. -- Ах, девочка, ты так прекрасна. Я люблю тебя. Она коснулась крошечным пальчиком его носа. -- Почему ты говоришь такие вещи своей старой Матери? -- Она приникла к нему. -- Я думаю, ты тоже уж-жасно прекрасный. Потом он дал ей лекарство, она зажала пальцами нос и выпила обе чашки. Затем положила себе в рот несколько чайных листьев, чтобы прогнать горечь. Он укутал ее, как ребенка, поцеловал еще раз и прошел в свою комнату. В спальне он сбросил одежду, лег в кровать и блаженно вытянулся на прохладных простынях. Сон пришел быстро. А пока он спал, допрос китайца, участвовавшего в убийстве Горта, продолжался. Люди, пытавшие его, были очень терпеливы -- и очень искусны в достижении своей цели. Глава 11 "Китайское Облако" вернулся в Макао сразу после восхода солнца. Когда клипер приближался к своей стоянке, Струан уже торопливо шагал вдоль пирса. Его катер ждал его. -- Дирк! Он в изумлении поднял глаза. -- Доброе утро, Лиза. Лиза Брок стояла на пирсе с бледным перекошенным лицом. -- Я поеду с вами. -- Конечно. -- Струан протянул руку, чтобы помочь ей сесть в катер, но она не приняла ее. -- Отчаливай! -- приказал он. Матросы налегли на весла. День был ясный, море -- спокойное. Струан увидел маленькую фигурку капитана Орлова на полуюте корабля и понял, что за ним наблюдают. Хорошо, подумал он. -- Я повезу тело Горта назад на Гонконг завтра, -- сказала Лиза. Струан ничего не ответил. Он просто кивнул и посмотрел на свой клипер. Когда они подошли к трапу, он пропустил Лизу вперед, и она первой поднялась на палубу. -- Доброе утро, -- сказал капитан Орлов. -- Мисс Брок на борту? -- спросил Струан. -- Да. -- Вы... вы их обвенчали? Кулума и мою Тесс? -- спросила Лиза. -- Да. -- Орлов повернулся к Струану: -- Вы передали, чтобы я выполнял все его распоряжения. Он приказал мне обвенчать их. Хозяин есть хозяин, таков ваш закон. Я лишь следовал приказам. -- Совершенно верно, -- мягко сказал Струан. -- Вы несли ответственность только за управление судном. Я объяснил это Кулуму. Лиза в ярости обернулась к Струану: -- Так значит это было сделано нарочно. Вы подстроили все это. Вы знали, что они собираются бежать! -- Нет, он не знал, миссис Брок. -- Кулум появился в проеме люка и поднялся к ним на палубу. Его голос звучал уверенно, но было видно, что он волнуется. -- Это была моя идея. Привет, Тай-Пэн. Я приказал Орлову обвенчать нас. Я один отвечаю за все. -- Верно. Пойдем-ка вниз, парень. Лиза с посеревшим лицом схватила Кулума за плечо: -- У тебя женская болезнь? -- Разумеется, нет. С чего вы взяли? Неужели вы думаете, я бы женился на Тесс, если бы был болен? -- Я молю Бога, чтобы ты говорил правду! Где Тесс? -- В каюте. Мы... Пойдемте вниз. -- Она... она в порядке? -- Конечно, миссис Брок! -- Здесь не место для семейных разговоров, -- прервал их Струан. Он начал спускаться по трапу. Лиза последовала за ним. -- Здравствуйте, -- робко произнесла Тесс, выходя из главной каюты. -- Здравствуй, мама. -- С тобой все хорошо, милая? -- О да, о да. В следующий миг мать и дочь бросились друг другу в объятия. Струан знаком вызвал Кулума из каюты. -- Послушай, парень. У нас здесь были неприятности, пока ты отсутствовал. -- Он рассказал Кулуму о Горте. -- Нет сомнения, что это был он. Он действительно подставил тебя. Все, как мы думали. -- Есть ли... какая-нибудь вероятность, что после семи дней... нет? -- Нет. Но лучше показаться врачу Броков. Это успокоит Лизу. -- Ты опять был прав. Ты предупреждал меня. Господи милосердный, ты предупреждал меня. Зачем Горт сделал это? -- Как вообще мог человек поступить так с другим человеком, спрашивал он себя. -- Не знаю. У вас все в порядке, между тобой и Тесс? -- О да. Черт бы побрал Горта! Он все испортил. -- Кулум вынул из кармана два конверта: -- Вот ответы от Скиннера и Гордона. -- Спасибо, парень. Не волнуйся насчет... -- Мы едем на берег, -- раздался голос Лизы, ее внушительная фигура выросла на пороге. -- Я забираю Тесс, а потом... Кулум прервал ее: -- Мою жену вы никуда не заберете, миссис Брок. Что же касается слухов о болезни, мы немедленно отправимся к вашему врачу и уладим все теперь же. -- Тайлер расторгнет этот брак. Он был свершен без родительского благословения. -- Мы обвенчаны перед Богом, по закону, и обратного пути нет. -- Кулум и Тесс заранее обдумали все, что он скажет ее родителям. Но теперь его смелость сделалась словно выхолощенной изнутри -- из-за Горта. -- Я сожалею, что мы убежали... нет, не сожалею. Мы женаты, и я приложу все усилия, чтобы быть хорошим зятем, но Тесс останется со мной и будет делать только то, что я ей скажу. -- Тайлер высечет тебя! -- О, мама, нет, -- вскричала Тесс, подбегая к Кулуму. -- Мы обвенчаны, и через три месяца было бы то же самое, и что об этом теперь говорить Скажите ей, Тай-Пэн, скажите ей, что она не права. -- Я уверен, что твой отец будет очень зол, Тесс. И правильно. Но я также уверен, что он простит вас обоих. Лиза, вы не могли бы простить их здесь и сейчас? -- Не я, Дирк Струан, не я должна их прощать. -- Полно тебе, мама, -- обратилась к ней Тесс. Теперь уже ничего не может случиться, говорила она себе. Теперь, когда мы муж и жена, и он любил меня, и было больно, как тогда, но по-другому. И он был всем доволен -- он такой нежный и удивительный. В этот день она навсегда прогнала от себя воспоминания о Нагреке. -- Давайте позавтракаем все вместе. Лиза вытерла капельки пота с верхней губы. -- Вам лучше переехать домой. Я пошлю известие твоему отцу. -- Мы остановимся в Английском Отеле, -- сказал Кулум. -- В этом нет нужды, Кулум, -- заметил Струан. -- Вы можете занять несколько комнат в нашей резиденции. -- Спасибо, но мы решили, что так будет лучше всего. Мы думаем, что нам следует немедленно вернуться на Гонконг, увидеться с мистером Броком и просить у него прощения. Пожалуйста, миссис Брок, давайте будем друзьями. Отец рассказал мне о том, что случилось с Гортом. В этом не было его вины. -- Я думаю, была, парень. И вы не можете уехать вот так сразу. Завтра нам нужно будет отвезти назад гроб. -- Что? -- ошеломленно спросила Тесс. -- Горт был убит, дорогая, -- сказал ей Кулум. -- Вчера. -- Что? -- Подло убит наемными бандитами! -- закричала Лиза. -- О Боже, нет! Струан рассказал ей все. Кроме того, что Горт попытался сделать с Кулумом. -- Мне ничего не оставалось, как вызвать его, -- закончил Струан. -- Но мои руки чисты от его крови. Думаю, нам всем лучше поехать на берег. Тесс тихо плакала. Кулум обнимал ее за плечи. -- Полно, любимая, вытри слезы. Мы здесь ни при чем. И отец тоже. -- Он вывел ее из каюты. Струан нарушил молчание: -- Она поженились и счастливы, Лиза. Почему не оставить все, как есть? -- Будь дело во мне, я бы сказала да. Если то, что говорит Кулум, правда. Но Тайлер так не скажет -- вы знаете его так же хорошо, как он знает вас. Я знаю, что вы подстроили все это, Дирк. И он будет это знать. Он убьет вас... или постарается убить, и я думаю, что как раз этого вы и добивались. Тайлер и вы готовы перегрызть друг другу глотки, стоит лишь одному из вас начать. Почему вы не оставили все, как было: три месяца не такой уж большой срок. А теперь... О Господи! Струан оторвался от писем, когда Кулум с подавленным видом вошел в его кабинет и опустился на стул. -- Все хорошо? -- Да. Доктор сказал, что у меня все чисто. -- Ты обедал? -- Нет. Никому из нас что-то не хотелось есть. О Господи... все шло так чудесно. Черт бы побрал Горта и его проклятое безумие. -- Как миссис Брок? -- Хорошо, насколько этого можно ожидать, как пишут в газетах. А как себя... хинная корка прибыла? -- Прибыла. Она теперь чувствует себя прекрасно. -- О, это замечательно! -- Да. Однако, несмотря на то, что все, казалось, обстоит благополучно, Струана донимало некое неясное, но вместе с тем неотвязное предчувствие. Это не было что-то, что он мог бы выразить словами, просто ощущение подстерегающей его где-то безымянной опасности. Письма не содержали никакого намека на го, что это могло бы быть. Гордон Чен писал, что он еще не потерял надежду раздобыть хинную корку. А Скиннер извещал его, что опубликует новость немедленно и будет ждать его на Гонконге сегодня. Но сегодня уже не получится. О Господи, я должен был проявить твердость и сказать Мэй-мэй, что она останется. -- Завтра я возвращаюсь на Гонконг. Вам двоим лучше всего поехать со мной. -- Думаю, нам лучше отплыть на "Белой Ведьме" с миссис Брок и Лиллибет. Миссис Брок сегодня утром послала письмо Броку с лоркой. О нас... и о Горте. -- Не волнуйся, парень. Лиза Брок образумится, и Тайлер тоже не станет вам мешать. Он ведь дал клятву, ты не забыл? Кулум несколько секунд пристально смотрел на Тай-Пэна: -- Ты знал, что я собирался увезти Тесс с собой на "Китайском Облаке"? -- Ну что тебе сказать, парень. Когда она пропала, я стал надеяться, что ты так и сделал, -- осторожно ответил Струан. Кулум взял со стола пресс-папье. Оно было тяжелым, из цельного куска белого нефрита. -- Я был очень глуп. -- Я так не думаю. Из всего, что ты мог сделать, ты выбрал наилучший вариант. Теперь твое положение стало прочным и определенным. -- Я был очень глуп, потому что я снова оказался марионеткой. -- А? -- Я думаю, это ты подбросил мне мысль о побеге. Я думаю, ты специально подчинил мне Орлова, зная, что я прикажу ему обвенчать нас. Я думаю, ты отослал Тесс и меня, зная, что это приведет Горта в бешенство, заставит его публично оскорбить тебя и даст тебе возможность открыто убить его. Разве не так? Струан неподвижно сидел в своем кресле. Его глаза не отрываясь смотрели в глаза Кулума. -- Даже не знаю, как ответить тебе, Кулум. Я не уверен, хочешь ли ты сам получить ответ. Ты хотел жениться на Тесс как можно скорее, и ты женат -- это факт. Горт пытался убить тебя подлейшим способом, какой только можно себе вообразить, -- это факт. Он мертв -- это факт. Я сожалею, что не испытал удовольствия убить его лично, -- это факт, но фактом является и то, что на моих руках нет его крови. Вы -- ты и Тесс -- живы, потому что он мертв, -- это факт. Что бы ни захотел теперь сделать Брок, он дал священную клятву предоставить вам безопасную стоянку и тихую гавань -- это факт. И последний факт -- теперь ты скоро сможешь сменить меня. Стать Тай-Пэном. Кулум положил пресс-папье на стол. -- Я не готов быть Тай-Пэном. -- Я знаю. Но скоро ты будешь готов. Через несколько месяцев я уезжаю домой. На следующий год я приведу сюда "Облако Логоса" и рассчитаюсь с By Квоком. Но все остальное будет уже твоей заботой. Кулум подумал о том, как он будет Тай-Пэном, как останется один. Но он знал, что теперь это одиночество не будет полным Теперь у него есть Тесс. -- Думаю, я сумею помириться с Броком. Если ты не станешь пытаться сделать это для меня. Ты подстроил все это? Могу я получить от тебя "да" или "нет"? -- Он ждал, отчаянно желая услышать "нет". -- Да, -- медленно произнес Струан. -- Я использовал некоторые факты, чтобы получить заранее просчитанный результат. -- Когда я стану Тай-Пэном, я собираюсь объединить "Струана и Компанию" с "Броком и Сыновьями", -- сказал Кулум. -- Брок будет первым Тай-Пэном, а я -- вторым после него! Струан вскочил на ноги: -- Этот ублюдок никогда не будет Тай-Пэном "Благородного Дома". Он не будет управлять моими кораблями! -- Это не твои корабли. Они принадлежат Компании. Разве Брок не еще одна пешка, которой можно вертеть, как заблагорассудится, а потом выбросить? -- Богом клянусь, Кулум, я не понимаю тебя. Вся твоя жизнь теперь в твоих руках, и надо же, ты хочешь сделать то единственное, что погубит ее. Кулум вдруг со всей ясностью увидел своего отца -- как человека. Увидел его огромный рост, его силу, жесткое обветренное лицо, огненные золотисто-рыжие волосы и пронзительную зелень его глаз. И в этот миг он понял, что всегда будет орудием этого человека. Понял, что никогда не сможет противостоять ему или убедить его в том, что единственная для него возможность выжить как Тай-Пэну заключается в объединении с Броком и ставке на то, что Брок оставит его и Тесс в покое. -- Я никогда не смогу быть Тай-Пэном "Благородного Дома". Я не такой, как ты, -- произнес он со спокойной непреложностью. -- Я не хочу быть таким, и никогда не буду. Раздался стук в дверь. -- Да? -- проскрежетал Струан. Дверь открыл Ло Чум. -- Солдацкий масса видеть, мозна? -- Я буду через минуту. Кулум поднялся. -- Думаю, я пойду, и... -- Подожди минуту, Кулум. -- Струан повернулся к Ло Чуму: -- Видеть сейчас, ясно? Ло Чум обиженно фыркнул и открыл дверь пошире. Вошел молодой португальский офицер. -- Добрый день, сеньор. -- Пожалуйста, садитесь, капитан Мачадо. Вы знакомы с моим сыном Кулумом? Они обменялись рукопожатиями, и офицер сел. -- Мое начальство поручило мне официально сообщить вам как наиболее влиятельному лицу среди английских подданных результаты нашего расследования убийства сеньора Брока, -- начал он. -- Вы поймали остальных убийц? -- прервал его Струан. Офицер улыбнулся и покачал головой: -- Нет, сеньор. Я сомневаюсь, что это нам вообще когда-нибудь удастся. Мы передали арестованного бандита китайским властям, как и должны были сделать. Они допросили его своими неповторимыми способами. Он признался, что был членом тайного общества. Хун Мун. Если не ошибаюсь, вы зовете их Триадами. Похоже, что несколько дней назад он прибыл сюда с Гонконга. По его словам, в Тай Пинь Шане процветает огромная ложа. -- Офицер опять улыбнулся. -- Похоже также, что у вас очень много врагов, сеньор Струан. Этот негодяй заявил, что ваш... ваш кровный сын, Гордон Чен, является ее руководителем. -- Это самая смешная шутка, которую я слышал за последние годы, -- сказал Струан с безмятежной улыбкой на лице. Однако про себя он в этот момент очень тщательно взвешивал вероятность того, что это правда. А что если это действительно так, спрашивал он. Не знаю. Но я должен выяснить это как можно скорее, любым путем. -- Мандаринов эта выдумка тоже позабавила, как они сказали, -- продолжал Мачадо. -- В любом случае, чертов язычник, к сожалению, скончался прежде, чем они успели вытянуть из него имя настоящего главаря. -- Он презрительно добавил: -- Убийца заявил, что был послан сюда убить сеньора Брока по приказу руководителя ложи. Разумеется, он назвал имена своих сообщников, но они лишены смысла, как и весь его остальной рассказ. Это было простое ограбление. Все эти проклятые Триады не кто иные, как разбойники с большой дороги. Или, возможно, -- подчеркнуто произнес он, -- это была месть. -- А? -- Видите ли, сеньор, молодой сеньор Брок был -- как бы это сказать -- не слишком любим в некоторых местах, пользующихся дурной репутацией. Похоже, что он являлся частым гостем некоего дома неподалеку от того места, где его нашли. Неделю назад или чуть больше он зверски надругался над проституткой. Она умерла позавчера. Мы только что получили жалобу на него от мандаринов. Кто знает? Может быть, мандарины решили рассчитаться с ним по-своему, а все остальное служит лишь для отвода глаз. Вы знаете, насколько хитроумны они бывают в таких вещах. Возможно, это и к лучшему, что он умер: его смерть избавляет нас от необходимости предпринимать какие-то меры, которые поставили бы всех в неловкое положение. -- Он поднялся. -- Мое начальство, разумеется, направит официальное уведомление его превосходительству, поскольку дело касается одного из ∙ваших соотечественников. Струан протянул ему руку: -- Прошу вас, поблагодарите ваше начальство от моего имени. И я хотел бы знать, нельзя ли каким-нибудь образом замять это дело. Ту его часть, в которой фигурирует проститутка. Мой сын женат на сестре этого человека, и я бы хотел оградить имя Броков от оскорблений. Тайлер Брок -- мой старый товарищ. -- Я понимаю, -- произнес офицер с едва уловимой иронией. Он бросил взгляд на Кулума: -- Мои поздравления, сеньор. -- Благодарю вас. -- Я упомяну о вашем предложении перед моим начальством, сеньор Струан. Я уверен, они оценят деликатность ситуации. -- Благодарю вас, -- сказал Струан .-- Если вы поймаете остальных, назначенная мною награда остается в силе. Офицер отдал честь и вышел. -- Спасибо тебе за твое предложение, -- сказал Кулум. -- Что бы случилось с Гортом, останься он жив? -- Его бы повесили. Есть добрый английский закон насчет любого убийства. -- Все выглядело бы так иронично, если бы эта история оказалась правдой. -- А? О чем ты? -- Гордон Чен и это тайное общество. Если бы оказалось, что на самом деле вызов Горта не входил в твои планы, потому что ты уже тайком подготовил его убийство. -- Это ужасное обвинение. Ужасное. -- Я не обвиняю тебя. Я лишь сказал, что увидел бы в этом иронию. Я знаю, что ты -- это ты: любое убийство, которое ты совершаешь, должно быть открытым, в честном поединке один на один. Так должен был бы работать ум Тай-Пэна. Но мой не станет. Никогда не станет. Мне претит загонять людей в ловушки и использовать их. Я -- не ты, и никогда не буду таким, как ты. Тебе придется мириться со мной, пока хватит терпения. И если твой "Благородный Дом" погибнет в моих руках -- что ж, говоря твоими же словами, это йосс. Твое лицо не пострадает. Ты уйдешь как Тай-Пэн, что бы ни случилось впоследствии. Я никогда не пойму тебя и знаю, что ты никогда не поймешь меня, но и в этом случае мы можем быть друзьями. -- Конечно, мы друзья, -- сказал Струан. -- Одна только вещь -- пообещай мне, что ты никогда не объединишься с Броком. -- Когда я стану Тай-Пэном, мне придется поступать так, как я сочту наилучшим. Это уже будет не твое решение. Таков закон, который ты установил, закон, которому я клянусь подчиняться. Стали слышны доносившиеся с praia звуки. Где-то вдалеке начали свой перезвон церковные колокола. -- Ты поужинаешь с нами сегодня? В Клубе? -- Да. Кулум ушел. Струан остался за своим рабочим столом. Как мне зажечь огонь в сердце Кулума, спрашивал он себя. Он не мог придумать ответа. Струан послал за своим секретарем и распорядился закончить все дела компании до его возвращения на Гонконг. Затем он покинул кабинет и весь путь до дома Мэй-мэй размышлял о Броке. Кто знает, не ворвется ли он сегодня вечером в Клуб, как это сделал Горт? Он остановился на минуту и устремил взгляд в море. "Белая Ведьма" и "Китайское Облако" были прекрасны в лучах полуденного солнца. Он неторопливым взором окинул Макао и увидел собор. Почему этот дьявол-епископ отказался от справедливой платы за кору? Будь прежде сам справедлив, Дирк. Он не дьявол. Да, но он перехитрил тебя. Теперь ты до конца своей жизни будешь помнить его -- и станешь оказывать всяческие услуги Церкви. И дьяволам-католикам. Хотя дьяволы ли они? Ну, признайся себе. Нет. Единственным дьяволом, которого ты знал, был Горт, а Горт мертв -- с ним покончено. Слава Богу! Да. Горт мертв. Но не забыт. ---------------------------------------------------------------------------- Книга шестая Глава 1 На рассвете "Китайское Облако" покинул гавань. Море было спокойным, дул устойчивый восточный ветер. Но через два часа бриз посвежел, и Струан оставил Мэй-мэй в главной каюте и поднялся на палубу. Орлов смотрел на небо. Оно было чистым до самого горизонта, но там, вдалеке, собирались кучевые облака. -- Ничего страшного, -- определил он. -- Там тоже все в порядке, -- добавил Струан, кивнув в сторону моря. Он прошел вдоль палубы, затем вспрыгнул на ванты фок-мачты и начал быстро карабкаться наверх, радостно борясь с ветром, который налетал упругими порывами, норовя сбросить его вниз. Он не останавливался, пока не достиг самой вершины, где закрепился на фалах второго брамселя. Оттуда он исследовал море и небо, тщательно выискивая притаившийся где-нибудь шквал или шторм, подводный риф или не обозначенную на карте мель. Но до самого горизонта взгляд его не обнаружил никаких признаков опасности. Какое-то время он позволил себе просто наслаждаться скоростью, ветром, бесконечностью моря и неба, благословляя йосс за то, что он жив, и за Мэй-мэй. Она чувствовала себя гораздо лучше. Конечно, она была еще слаба, но заметно окрепла в сравнении со вчерашним днем. Он осмотрел весь такелаж, какой смог достать взглядом, проверяя, нет ли обрывов и протертых мест, затем спустился вниз и вернулся на квартердек. Через час ветер еще больше посвежел, клипер накренился сильнее, и брызги стали залетать на нижние паруса. -- Не хотел бы я провести сегодняшнюю ночь в море, -- обеспокоенно произнес Орлов. -- Да. Ты, значит, тоже это чувствуешь? -- Я ничего не чувствую, кроме того, что буду рад провести сегодняшнюю ночь в гавани. -- Орлов сплюнул на ветер и передвинул во рту кусок жевательного табака. -- Море спокойное, ветер устойчивый, небо чистое -- и все же где-то заваривается дьяволова каша. -- Так всегда бывает в этих водах. -- С твоего позволения, мы возьмем рифы, и я поставлю лотового, пусть делает промеры. Может статься, где-то там нас поджидает мель или вонючая скала, которая вспорет нам брюхо. -- Орлов передернулся и плотнее закутался в свою морскую куртку, хотя день был теплый и на ветру не знобило. -- Хорошо. Лотовой заторопился на нос и стал выкликать результаты своих промеров. А команда бросилась на реи, и громада парусов, увлекавшая вперед "Китайское Облако", съежилась. К концу дня корабль благополучно вошел в устье западного пролива. Гонконг находился по левому борту, материк -- по правому. Плаванье прошло спокойно, без всяких неожиданностей. -- Возможно, мы просто стареем, -- заметил Струан с коротким смешком. -- Чем старше становится человек, тем сильнее хочет море увлечь его в свои глубины, -- сказал Орлов, без злобы глядя на океан за кормой. -- Если бы не мой раскрасавец-корабль, я бы сегодня же списался на берег. Струан подошел к штурвалу. -- Я сменю вас ненадолго, рулевой. Идите на нос. -- Слушаюсь, сэр-р. -- Моряк оставил их на полуюте одних. -- Почему? -- спросил Струан Орлова. -- Я чувствую, что море следит за мной. Оно всегда следит за моряком, испытывает его. Но наступает время, когда оно начинает смотреть по-другому -- ревниво, да, ревниво, как женщина. И становится таким же опасным, как она. -- Орлов выплюнул жвачку через борт и ополоснул рот холодным чаем из парусиновой сумки рядом с нактоузом. -- Я раньше никогда не выступал в роли священника и никого не женил. Признаюсь, это было до смерти странно, Зеленые Глаза, -- видеть перед собой эту парочку, такую юную, нетерпеливую, уверенную в себе. И слушать этого петушка -- твое, Тай-Пэн, эхо -- расфуфырившегося, что твой павлин: "Клянусь Богом, Орлов, вы нас обвенчаете, клянусь Богом. Я -- хозяин "Китайского Облака", клянусь Богом. Вам известен закон Тай-Пэна, клянусь Богом". А я что -- рву и мечу и упираюсь изо всех сил, чтобы дать ему лицо, хотя с самого начала знаю, что все ниточки опять в руках у старого кукольника по имени Зеленые Глаза. -- Орлов весело хмыкнул и посмотрел снизу вверх на Струана. -- Но я сыграл свою роль очень хорошо и позволил ему командовать мной -- раз уж ты пожелал, чтобы мной командовали. Это был все равно что... ну... все равно что мой свадебный подарок парню. Он рассказал тебе о нашей сделке? -- Нет. -- "Обвенчайте нас, и вы сохраните за собой свой корабль, клянусь Богом. Откажитесь, и я буду травить вас, пока не выживу со всех морей, клянусь Богом". -- Орлов ухмыльнулся: -- Я бы и так их обвенчал. -- Я уже думал о том, чтобы забрать у тебя корабль. Ухмылка исчезла с лица Орлова: -- А? -- Я намерен перестроить компанию: поставить весь наш флот под начало одного человека. Хочешь получить это место? -- На берегу? -- Конечно, на берегу. Разве можно управлять целым флотом с квартердека одного клипера? Орлов сжал кулак и замахал им перед лицом Струана: -- Ты сам Дьявол, восставший из ада! Ты искушаешь меня властью, о которой я даже не мечтал, чтобы забрать у меня единственное, чем я дорожу на всем свете. На юте я забываю о том, кто я есть -- черт побери, ты знаешь это. А кто я на берегу, а? Страйд Орлов, горбун! -- Ты мог бы быть Страйдом Орловом, тай-пэном благороднейшего флота в мире. Я бы сказал, что эта работа достойна любого мужчины. -- Струан не сводил взгляда с лица карлика. Орлов круто повернулся, отошел к подветренному борту и разразился бурным потоком норвежских и русских ругательств, который не иссякал несколько минут. Потом, громко стуча сапогами, он вернулся. -- Когда это будет? -- К концу этого года. Может быть, позже. -- А мое плавание на север? За пушниной? Ты забыл о нем? -- Ты, наверное, сам захочешь от него отказаться, а? -- Что дает тебе право превращать весь мир в кукольный балаган? А? -- Рулевой! На корму! -- Струан передал штурвал матросу в тот момент, когда "Китайское Облако" вырвался из пролива в спокойные воды бухты. В миле впереди выдавался в море полуостров Кулун. Земля по оба борта корабля была голой, высохшей и круто обрывалась к морю. Слева по борту на расстоянии примерно одной мили виднелся скалистый выступ острова, носивший название Северный Мыс. За ним, еще невидимые для них, находились Счастливая Долина, Глессинг Пойнт и та небольшая часть гавани, которая пока использовалась. -- Норд-тень-норд-вест, -- приказал Струан. -- Норд-тень-норд-вест, сэр, -- отозвался рулевой. -- Так держать. -- Он оглянулся через плечо на Орлова. -- Итак? -- У меня нет выбора. Я сразу вижу, когда решение тобой уже принято. Ты бы списал меня на берег не раздумывая ни минуты. Но у меня есть условия. -- Слушаю. -- Во-первых, я хочу получить "Китайское Облако". На шесть месяцев. Я хочу съездить домой. В последний раз. -- Либо твоя жена и сыновья вернутся сюда вместе с тобой, либо они останутся, сказал себе Орлов. Они останутся, и они плюнут тебе в лицо и проклянут тебя, а ты впустую потратишь шесть месяцев жизни корабля. -- Идет. Как только у меня будет здесь еще один клипер, "Китайское Облако" -- твой. Ты привезешь назад груз пушнины. Дальше? -- Дальше, Зеленые Глаза, твой закон: когда ты на борту, ты капитан. То же самое для меня. -- Идет. Дальше? -- Это все. -- Мы не обсудили твое жалованье. -- К чертям деньги! Я буду тай-пэном флота "Благородного Дома". Чего большего может желать в этой жизни человек? Струан знал ответ. Мэй-мэй. Но он не сказал ничего. Они скрепили сделку рукопожатием, и, когда корабль был в четверти мили от Кулуна, Струан приказал поменять курс на зюйд-весг-тень-зюйд и направил клипер прямо в гавань. -- Свистать всех наверх! Прямо держать! Смените меня, капитан. Встаньте рядом с "Отдыхающим Облаком". Сначала мы переправим на него наших пассажиров. Затем -- на штормовую стоянку. -- Благодарю вас, капитан, -- проворчал Орлов. -- Клянусь Богом, я рад, что мы в гавани! Струан осмотрел берег в бинокль. Отсюда он мог заглянуть в самую глубину Счастливой Долины: опустевшие здания, никакого движения. Он чуть-чуть передвинул бинокль и подкрутил регулировочный винт, очертания начатых построек нового Куинз Тауна вокруг Глессинг Пойнта обрели резкость. Строительные леса его новой огромной фактории были уже возведены, и он увидел там бессчетное количество кули, копошащихся, как муравьи: они таскали, строили, копали. Выросли леса и на круглом холме, где он приказал заложить Большой Дом Компании. Он разглядел тонкую неприметную ниточку дороги, которая петляя вела на вершину холма. Тай Пинъ Щан разросся еще бодьше. Там, где раньше между материком и островом сновали несколько сот сампанов, теперь их была добрая тысяча. На якоре в гавани покачивались новые военные корабли и транспорты, прибыли также несколько торговых судов. Дома, лачуги и временные пристанища тянулись вдоль широкой ленты Куинз Роуд, окаймлявшей берег. И вся прибрежная часть бурлила, охваченная кипучей деятельностью. Обогнув мыс, "Китайское Облако" салютовал флагману, с которого прогремел ответный пушечный выстрел. -- Сигнал с флагмана, сэр-р! -- крикнул впередсмотрящий. Бинокли Струана и Орлова тут же переместились на сигнальные флажки линейного корабля, которые возвещали: "Капитану предлагается немедленно прибыть на борт". -- Мне встать рядом с флагманом? -- спросил Орлов. -- Нет. Спусти катер на воду, когда мы окажемся от него в двух чейнах [Около 40 м]. Ты лично отвечаешь за благополучную доставку моих пассажиров на борт "Отдыхающего Облака". И чтобы ни один чужой взгляд не шнырял по палубе. -- Положись на меня. Струан спустился вниз, сказал Мэй-мэй, что скоро вернется, и распорядился, чтобы А Сам и Йин-си все приготовили к переходу на плавучий склад. Взгляд Орлова метался по кораблю. Работа на суше, стало быть? Ну ладно, посмотрим. До конца года предстоит пройти еще много лиг, сказал он себе. Ведь это же надо что придумал, дьявол его забери. Да, но ради Зеленых Глаз -- отпрыска Одина -- я готов пойти на сделку и с самим дьяволом. Тай-Пэну нужен такой человек, как я. К тому же он опять прав: это была бы работа, достойная настоящего человека. От такой мысли у него потеплело на душе. -- Ну-ка, гляди веселей! -- прорычал он команде, зная, что много подзорных труб наведены на них. Клипер, не убирая парусов, беспечно летел вперед прямо на флагман. Сердце Орлова пело вместе с гуго натянутыми снастями. Потом, в самую последнюю секунду, он прокричал: -- Руль под ветер! -- И корабль развернулся и замер, словно охотничий пес, сделавший стойку над стаей куропаток. Катер спустили на воду, и Струан скользнул по веревкам вниз. Катер отошел, а "Китайское Облако" взял несколько румбов в сторону и встал точно борт к борту с "Отдыхающим Облаком". -- Всем вниз! Очистить палубу! -- приказал Орлов. -- Проследите, чтобы наверху никого не было, мистер Кьюдахи. На обоих кораблях. Мы должны доставить к ним на борт груз, который не подлежит учету, клянусь Богом! Струан открыл дверь главной каюты флагмана. -- Клянусь Богом, Дирк! Мы все уничтожены! -- возбужденно выпалил Лонгстафф, подходя к нему и размахивая у него перед лицом номером "Ориэнтл Тайме". -- Вы уже видели это? Уничтожены! Уничтожены! Струан взял газету. На второй странице в глаза ему бросился заголовок редакционной статьи: "Министр иностранных дел отрекается от Китайских торговцев". -- Нет, Уилл, -- сказал он. -- Клянусь всем, что есть святого, как он смеет совершать подобную глупость, ну? Проклятый идиот! Что нам теперь делать? -- Дайте мне прочитать статью, Уилл. Тогда я буду знать, о чем здесь пишут. -- Окончательно спятивший Каннингтон отверг наш договор. Вот о чем. И я отстранен от должности! Заменен! Я заменен! Да как он смеет? Струан поднял брови и присвистнул. -- Вы еще не получили официальной депеши? -- Разумеется, нет! Кому, дьявол меня забери, придет в голову информировать полномочного посланника королевы, ну? -- Может быть, это фальшивка? -- Этот Скиннер клянется, что нет Для него будет лучше, если он говорит правду, иначе я привлеку его к ответу за клевету, клянусь Богом! -- Когда вышел номер, Уилл? -- Вчера. Как, черт побери, мог этот толстый вонючий попугай Скиннер заполучить в свои грязные толстые лапы секретную депешу, которую я еще даже не видел? Его следовало бы высечь! -- Он налил себе бокал портвейна, осушил его одним залпом и налил другой. -- Всю прошлую ночь я глаз не сомкнул, смертельно обеспокоенный нашим будущим в Азии. Прочтите это. Черт бы побрал Каннингтона! По мере того как Струан углублялся в чтение, он чувствовал, как в нем опять растет негодование. Хотя статья на первый взгляд лишь излагала общие факты и дословно повторяла текст послания, полученного им от Кросса, Скиннер намекал на то, что Каннингтон, чья манера вершить международные дела, полагаясь лишь на собственное мнение, была хорошо известна, полностью отверг не только сам договор, но и весь опыт торговой общины, а также королевского флота и армии: "Лорд Каннингтон, который никогда не был восточнее Суэца, мнит себя знатоком, способным рассуждать о ценности Гонконга. Более чем вероятно, что он даже не знает, к северу или к югу от Макао находится Гонконг и вос-точнее он или западнее Пекина. Как он смеет выставлять адмирала нашего славного флота пустозвоном, не имеющим понятия о морском деле и об исторической ценности величайшей гавани в Азии? Где бы мы были без королевского флота? Или армии, которая в равной степени унижена -- нет, оскорблена -- глупым просчетом в нашей Азиатской политике? Не будь Гонконга, где бы нашли себе пристанище солдаты, где бы укрылись военные корабли? Как смеет этот человек, слишком долго засидевшийся на своем месте, заявлять, что все горговцы, которые связали -- и с полным основанием -- свое будущее и будущее своих компаний с Гонконгом, являются круглыми дураками? Как смеег он принимать решение, из которого следует, что те, кто провели в Китае всю свою жизнь, радея о славе Англии, ничего не смыслят в ки-тайских делах, не понимают огромной ценности открытого порта, центра торговли и неприступной крепости..." И далее статья перечисляла все преимущества Гонконга и описывала, как, не считаясь с огромным риском, торговцы застроили Счастливую Долину, а когда ее пришлось оставить, неустрашимо принялись возводить новый город ко славе Британии. Это был настоящий шедевр тенденциозной подачи информации. Струан скрыл свой восторг. Он знал, что если даже его -- человека, который подготовил все это,-- статья задела за живое, то остальные торговцы просто придут в ярость. -- Я потрясен! Надо же осмелиться на такое! Каннингтон должен быть немедленно привлечен к ответственности. -- Абсолютно с вами согласен! -- Лонгстафф осушил бокал и со стуком поставил его на стол. -- Ну вот, теперь я смещен. Все труды, пролитый пот, переговоры, сражения -- все коту под хвост из-за этого надменного выскочки-маньяка, который воображает себя владыкой мира. -- Черт меня возьми, если это сойдет ему с рук, Уилл! Мы должны что-то предпринять! Даром ему это не пройдет! -- Уже прошло, клянусь Богом! -- Лонгстафф поднялся и принялся мерять шагами каюту. Струану на миг стало жаль его. -- Что же будет? Моей карьере конец -- нам всем конец! -- Что вы уже предприняли по этому поводу, Уилл? -- Ничего. -- Лонгстафф устремил горящий взгляд в окна каюты. -- В этом проклятом острове корень всех моих бед. Эта дьяволом извергнутая скала уничтожила меня. Уничтожила всех нас! -- Он оцепенело опустился в кресло. -- Вчера гут едва не вспыхнул бунт. Ко мне пришла депутация торговцев с требованием, чтобы я отказался уезжать. Еще одна, под предводительством Брока, потребовала, чтобы я немедленно покинул Азию со всем флотом, и по прибытии в Лондон настоял на привлечении Каннингтона к ответу и, если понадобится, блокировал лондонский порт. -- Он оперся подбородком на руки. -- Что ж, я сам во всем виноват. Мне следовало неукоснительно придерживаться инструкций. Но ведь это было бы неправильно. Я не властолюбивый и алчный завоеватель. А, чума на все! -- Он поднял глаза, лицо его перекосилось от испытываемого унижения: -- Адмирал и генерал, разумеется, в восторге. Выпьете? -- Спасибо. -- Струан налил себе бренди. -- Не все еще потеряно, Уилл. Наоборот. Оказавшись дома, вы как раз сможете использовать свою власть. -- А? -- Все, что вы делали здесь, было правильным. Вам удастся убедить в этом Каннингтона, если он еще будет министром к тому времени. В предстоящей встрече с ним лицом к лицу у вас сильная позиция. Правота на вашей стороне Это несомненно. -- Вы когда-нибудь встречались с Каннингтоном? -- с горечью спросил Лонгстафф. -- С этим чудовищем спорить бесполезно. -- Верно. Но у меня тоже есть кое-какие друзья. Предположим, у вас будет возможность доказать, что вы правы, а он ошибается? Глаза Лонгстаффа загорелись. Если Струана эта ужасная весть, похоже, не слишком обеспокоила, значит у него еще есть шанс. -- Какая возможность, мой дорогой друг? -- спросил он. Струан потягивал бренди, наслаждаясь тонким его букетом. -- Дипломаты вечны, правительства же приходят и уходят. Прежде чем вы попадете домой, Пил будет премьер-министром. -- Это невозможно! -- Это вероятно Скажем, вы привезете с собой известие чрезвычайной важности, которое выставит Каннингтона круглым идиотом. Как посмотрели бы на вас Пил и его консерваторы в этом случае? -- С восхищением. Чес-с-слово! Что за известие, Дирк, друг мой? Снаружи послышался громкий шум, и в каюту ворвался Брок. Несчастный часовой безуспешно пытался помешать ему. В следующую долю секунды Струан уже был на ногах, готовый выхватить нож. Лицо Брока налилось кровью, его душила ярость и злоба: -- Они обвенчаны? -- Да. -- Горт убит? -- Да. -- Когда прибывает "Белая Ведьма"? -- Думаю, до наступления темноты. Она должна была отплыть утром, около девяти часов. -- Сначала я поговорю с Лизой. Потом с ними двумя. Потом, клянусь Господом Богом, я поговорю с тобой. -- Отшвырнув часового, он бросился вон. -- Мерзкий грубиян! -- вспыхнул Лонгстафф. -- Он мог хотя бы постучать! Струан расслабился, как расслабляется кошка, когда опасность миновала: мышцы сразу обмякли, готовые напрячься при новой угрозе, но глаза все так же настороженно смотрели в ту сторону, откуда она появилась. -- Вам нечего бояться со стороны Каннингтона, Уилл. С ним покончено. -- Да, да, конечно, Дирк. И поделом ему, черт бы его побрал! -- Он взглянул на дверь и вспомнил призовую схватку, зная, что поединок между Дирком и Броком будет не менее ожесточенным. -- Что у Брока на уме, а? Он собирается послать вам вызов? Мы здесь, разумеется, слышали о вашей ссоре с Гортом. Скверные новости имеют привычку распространяться очень быстро, не так ли? Ужасное дело! Чертовски большая удача, что это не вы убили его. -- Да, -- кивнул Струан. Теперь, когда опасность была позади, он чувствовал легкую тошноту и слабость. -- Какое сумасшествие нашло на эту юную пару, что они вдруг решили сбежать? Я понимаю, почему Брок в такой ярости. Глупо! -- Нет, не глупо, Уилл. Это было лучшее, что они могли сделать. -- Конечно. Раз вы так говорите. -- И Лонгстафф задумался, насколько верны были слухи о том, что Тай-Пэн специально подстроил и этот брак, и дуэль. Он пришел к выводу, что Тай-Пэн слишком умен, чтобы такие вещи могли случаться сами по себе. Значит, схватка: Тай-Пэн против Брока. -- Так что там насчет Пила, Дирк? -- Вы дипломат, Уилл. Дипломаты не должны иметь устойчивых связей с какой-либо одной партией. По крайней мере они должны быть на хорошем счету у всех партий. -- Целиком разделяю ваше мнение. -- Глаза Лонгстаффа широко раскрылись: -- Вы хотите сказать, что мне нужно стать консерватором, поддерживать Пила? -- Поддерживайте и вигов и консерваторов в равной степени. Гонконг нужен Англии. Вы -- Гонконг, Уилл. Может быть, это, -- Струан помахал газетой, -- окажется для вас огромной удачей. Статья доказывает, что Каннингтон не только идиот, но еще и болтун. Это потрясающе, когда о содержании секретной депеши можно узнать из газеты. -- Затем он рассказал ему о портфеле, но ровно столько, сколько было нужно, чтобы у Лонгстаффа закружилась голова. -- Боже милостивый! -- Если, как указал Тай-Пэн, там действительно содержатся копия подлинного тайного доклада и карты русско-китайской границы, прилегающих к ним территорий и центра страны, то, Господи благослови, этот портфель открывает прямой путь к рангу посла и пэрству. -- Где вы раздобыли такое? -- Из источника, который заслуживает абсолютного доверия. -- Струан встал: -- Я передам его вам в руки перед вашим отъездом. Воспользуйтесь им по своему усмотрению. Помимо всего прочего, он неоспоримо докажет, что вы правы, а Каннингтон ошибается. -- Вы не отужинаете со мной, Дирк? -- Лонгстафф уже много лет так хорошо себя не чувствовал. -- Поболтаем о старых временах. -- Сегодня нет, если вы извините меня. Может быть, завтра? -- Прекрасно. Благодарю вас. И я так рад, что правильность нашего выбора получила окончательное подтверждение. -- И последнее: есть еще одно дело, требующее вашего немедленного внимания. Триады. -- А? -- Горт Брок был убит Триадами с Гонконга. Из Тай Пинь Шана. -- Чес-с-слово! Почему? -- Не знаю. Струан пересказал ему все, что узнал от португальского офицера о Триадах. И о Гордоне Чене. Он понимал, что должен передать Лонгстаффу эту информацию, в противном случае, если делу будет дан официальный ход, все могло выглядеть так, будто он пытается прикрыть своего сына. Если Гордон связан с этими бандитами, его выведут на чистую воду. Если же нет, никто не пострадает. -- Вот так раз, -- со смехом воскликнул Лонгстафф. -- Забавная история. -- Да, и, вне всякого сомнения, распространяют ее мои враги. Однако издайте постановление о Триадах и прикажите майору Тренту раздавить их раз и навсегда. Иначе эти проклятые мандарины сядут нам на шею. -- Хорошая мысль. Отличная, клянусь Юпитером. Я распоряжусь, чтобы Горацио... черт возьми, я отпустил его на две недели в Макао. Могу я позаимствовать у вас Маусса? -- Разумеется. Я пришлю его к вам. Когда Струан ушел, Лонгстафф в приподнятом настроении уселся за рабочий стол. -- Мой дорогой сэр Уильям, -- обратился он к зеркалу. -- Я чувствую себя превосходно. Уж если говорить начистоту, я чертовски рад, что уезжаю с этого зловонного острова. Мне решительно наплевать на то, что станется с ним -- с торговцами, с китайцами или с этими Триадами, чума на них -- Он подошел к окну и начал радостно посмеиваться. -- Посмотрим, что окажется в этом портфеле. А когда мы вернемся в Англию, там и примем решение. Если Каннингтон к этому времени вылетит из своего кресла, мы можем спокойно поддержать Гонконг себе на пользу. Если же Каннингтон по-прежнему будет министром, я могу согласиться с тем, что он прав, и забыть об этом острове, словно его и не было. Потому что у меня будут эти документы, ключ к опочивальне любого министра иностранных дел, а также много чая. -- Он громко расхохотался. Несколько дней назад личный посланник Чинь-со известил его, что семена, которые заказал Горацио, будут доставлены в ближайшие две недели. -- Я бы сказал, вы сегодня славно поработали, ваше превосходительство! Прибыв на "Отдыхающее Облако", Струан нашел Мэй-мэй уже в постели в ее собственных каютах. Она выглядела очень хорошо. Казалось, после путешествия сил у нее даже прибавилось. -- Я так блаженно счастлива быть дома, Тай-Пэн. Вот, смотри. Твоя старая Мать подчиняется, как моряк. Я выпила две чашки хинного отвара и готова выпить их еще трижды. -- А? -- произнес он, подозрительно прищурившись. -- Господи, абсолютно да. И не гляди так. Я правду говорю! Разве я какая-нибудь шлюха из речных женщин? Нищая, питающаяся собачатиной? Разве я лгу прямо в лицо? Обещание есть обещание, и не забывай об этом. Конечно, -- сладко добавила она, -- теперь я принимаю это омерзительное волшебное питье с манговым соком, о чем любая из нормальных женчинов подумала бы незамедленно, но не из муч-чинов, о, нет-нет -- для них это слишком просто. -- Она вскинула голову с былой надменностью: -- Муч-чины! Струан спрятал улыбку, не показывая, как он доволен, что она все больше становится похожей на ту Мэй-мэй, какой была до болезни. -- Я вернусь позже. А ты оставайся в постели. -- Ха! Разве я нарушаю обещания? Разве я ни на что не годная дочь черепахи? -- Она протянула ему руку жестом императрицы: -- Тай-Пэн! Он галантно поцеловал протянутую руку, и она расхохоталась и обняла егр: -- Ну, беги, мой мальчик, и никаких грязных борделев! Струан оставил ее и прошел в свою каюту. Открыв сейф, он достал оттуда одну из двух копий документов и карт из портфеля, которые он лично и с предельной аккуратностью изготовил, и положил бумаги в карман вместе с небольшим мешочком, в котором хранились остатки хинной корки. Он вернулся на свой катер. -- "Бостонская Принцесса", -- приказал он, назвав плавучий склад Купера -- Тиллмана. Диск солнца коснулся горизонта, он светился тускло, словно все небо было затянуто охромной вуалью. -- Что вы обо всем этом думаем, боцман? -- Даже не знаю, сэр-р. Я видел такую штуку в Южных морях и перед хорошей погодой, и перед плохой. Если луна сегодня будет в кольце, тогда, может статься, нас ждут дожди. Или что-нибудь похуже, добавил про себя Струан. Он встал и посмотрел в сторону западного пролива. "Белой Ведьмы" нигде не было видно. Что ж, подумал он, может быть, они решили заночевать в море и войдут в гавань с рассветом Пока еще время думать о тебе не пришло, Тайлер. Катер подошел к борту "Бостонской Принцессы". Это было огромное трехпалубное торговое судно, переделанное под плавучий склад. Оно никогда не покидало гавани. Струан взбежал по сходне. -- Разрешение ступить на борт? -- обратился он к офицеру-американцу, стоявшему на палубе. -- Узнайте, возможно, мистер Купер согласится меня принять. Это срочно -- Одну минуту, мистер Струан. -- Офицер спустился вниз. Струан закурил сигару и бросил спичку в море. "Китайское Облако" медленно продвигался к месту своей стоянки в глубоководной части бухты напротив Счастливой Долины. -- Хэллоу, Тай-Пэн, -- раздался голос Джеффа Купера, стремительно поднявшегося на палубу. -- Полагаю, вы уже слышали о том, что натворил этот безмозглый сукин сын Каннингтон? Мы с огромным огорчением узнали о дуэли и обо всем остальном. Эта юная пара идиотов действительно сбежала? -- Да. Как Уилф? -- Он умер. -- Проклятие! Когда это случилось? -- Три дня назад. -- Может быть, пройдем вниз? -- Хорошо. Так как же быть со смещением Лонгстаффа и отклонением договора? -- Это ничего не значит. Просто глупая ошибка плохого политика. Я уверен, она будет исправлена. Купер проводил его вниз. Главная каюта была обставлена с большой роскошью. -- Бренди? -- Спасибо. -- Струан принял бокал -- Ваше здоровье! -- Ваше здоровье. Струан развязал маленький мешочек и достал из него немного коры. -- Видите это, Джефф? Это кора. Хинная кора. Иногда ее еще называют "иезуитской корой". Если сварить из нее чай, то этим чаем можно вылечить малярию. -- Вы уверены? -- Да. Хинный отвар вылечил мою любовницу. Эта часть рассказа должна остаться между нами -- но действие лекарства несомненно. Купер взял кусочек коры, его пальцы дрожали. -- Боже мой, Тай-Пэн, вы понимаете, что вы совершили? Понимаете, что вы говорите? -- Да. Малярией болеют во всем мире. Она есть и у вас в Штатах: но всей Флориде и в Луизиане [Территория от реки Миссисипи до Скалистых гор и от Мексиканского залива до Канады, приобретенная США у Франции в 1803 году за 15 миллионов долларов]. Я знаю способ лечения и где раздобыть эту кору. Что это дает? -- Благодарность всего человечества -- и богатство любому, кто первым займется этим. -- Верно, дружище. Я предлагаю вам партнерство. -- Струан убрал кору назад в мешочек, лицо его вдруг стало печальным. -- Ирония судьбы, не правда ли? Несколько недель назад это могло бы спасти Робба и маленькую Карен. Всех остальных -- даже Уилфа, хотя я и презирал его. -- Он тяжело умирал, -- сказал Джефф. -- Мне жаль это слышать. -- Струан пригубил бренди и прогнал из головы все, что уже стало частью прошлого. -- Предложение у меня простое. Мы образуем новую компанию, которая будет заниматься исключительно корой. Деньги вносим поровну. Четыре директора -- вы и тот, кого вы назначите, я и Кулум. Вы управляете компанией. Я немедленно выкладываю вам где, как и что, а вы начинаете планировать все завтра же. Купер протянул руку: -- Идет. Струан рассказал ему, как он получил кору и от кого, а также о корабле, который он зафрахтовал и который завтра отплывал из Макао в Перу. -- Епископ известил меня, что с судном отправится отец Себастьян. Я предлагаю продублировать это путешествие, чтобы не рисковать. Расходы по этому судну будут занесены в дебет новой компании, и мы отправим еще один корабль -- но уже прямо из Америки. Мы найдем двух врачей и двух бизнесменов, которых пошлем вместе с ним, чтобы они узнали все, что только возможно, о хинной корке. В тот день, когда американский корабль уйдет в плаванье, мы, используя ваши связи, опубликуем сообщение об этом в Соединенных Штатах. Мы окажемся на шаг впереди всех конкурентов и подстрахуем мою договоренность с епископом. Здесь мы опубликуем новость немедленно; нужно покончить с разговорами о проклятии Счастливой Долины. И сразу, как только сможем, -- в Европе. К тому времени, когда наши корабли вернутся, врачи всего мира будут с пеной у рта требовать хинной корки. Мои корабли станут доставлять груз в Британскую империю, вы возьмете на себя Американский континент, а остальной мир мы поделим пополам. В одной только южной Италии мы могли бы продавать кору тоннами. -- Кто еще знает о ней? -- Только вы. С сегодняшнего дня. Сегодня же вечером я передам эту новость Скиннеру, если сумею его найти. Итак, с деловой частью мы закончили Теперь, как Шевон? -- Хорошо и плохо. Она смирилась с тем, что мы обручены. Но должен признать, как бы сильно я ее ни любил, она меня не любит. -- Вы станете выкупать долю Тиллмана в деле? -- Нет, если Шевон выйдет за меня. Если же она не согласится... ну, с точки зрения бизнеса было бы глупо не сделать этого. Теперь, когда Уилф умер, мне придется искать другого партнера. Это будет означать что я отдаю процент по акциям. . да вы и сами очень хорошо знакомы с этими проблемами. -- Да. Чем занимается Сергеев? -- О, он все еще здесь. Бедро уже беспокоит его значительно меньше. Мы довольно часто встречаемся с ним. Ужинаем вместе два-три раза в неделю. -- Купер невесело улыбнулся -- Он очень привязался к Шевон, и ей он, похоже, нравится. Она сейчас как раз у него в гостях, на его корабле Струан задумчиво потер подбородок: -- Тогда у меня есть для вас еще одно предложение. Более рискованное и опасное, чем хинная корка. -- Какое? -- Отошлите Шевон домой на один год. Отпустите поводья -- это лошадь чистых кровей. Если она захочет вернуться к концу года, вы женитесь на ней и будете жить счастливо Если ее выбор окажется не в вашу пользу, вы дадите ей полную свободу. В любом случае скажите ей, что вы будете продолжать выплачивать ее отцу его "долю" до конца его жизни. Ее братья могут идти к черту. Не забывайте, нам очень пригодятся связи сенатора Тиллмана в нашем новом предприятии с хинной коркой. Деньги, которые вы ему выплатите, вернутся к вам с лихвой. Купер подошел к своему столу, чтобы взять сигары -- и тем самым выиграть время. Что означало это предложение Тай-Пэна? Неужели он пытается отвоевать Шевон для себя? Нет, для этого ему вовсе не нужно было бы прибегать к таким хитростям: ему стоит лишь пальцем поманить, и она примчится к нему со всех ног. -- Я должен буду подумать об этом, Тай-Пэн, -- сказал он. -- Сигару? -- Нет, спасибо. И пока вы будете думать об этом, поразмыслите заодно еще над одной авантюрой. Попросите Сергеева отвезти ее домой на своем корабле -- разумеется, в сопровождении служанки. -- Вы сошли с ума! -- Нет, дружище. -- Струан достал копии документов, аккуратно перевязанные зеленой лентой. -- Прочтите вот это. Купер взял их в руки: -- Что это? -- Прочтите. Читайте внимательно, я подожду. Купер сел за стол и развязал ленту. Ну что же, говорил себе Струан, хинную корку мы запустили в дело. Теперь -- Кулум. Может быть, парень прав, и ему действительно нужен партнер? Джефф -- вот ответ на этот вопрос. Струан -- Купер -- Тиллман. Вернее, Струан -- Купер, о Тиллмане теперь можно забыть. Почему нет? Джеффу это сулит огромную выгоду. Мы упрочим связи с обеими Америками. Джефф умен и честен. Обдумай этот вариант очень тщательно. Это хорошее решение. Лонгстафф? С Лонгстаффом я уладил все как нельзя лучше. Когда я потеряю его из виду, он будет делать только то, что подскажет ему другая сильная натура. Как быть со Скиннером? Пока что он справляется отлично. Блор? Надо повнимательнее присмотреться к нему. И к Мауссу тоже. Что потом? Дом и Мэй-мэй. Возможно, Орлов был прав. Возможно, все, что ты чувствовал сегодня во время плаванья, и в самом деле был лишь взгляд моря, устремленный на тебя, -- ты получил от жизни все, чего может желать человек. Не относись слишком легко к таким ощущениям. Его мысли неизменно возвращались к Броку. Да. Будет убийство. И Лиза была права. Однажды начавшись, это может никогда не кончиться. Или кончится с нами обоими. -- Насколько этому можно верить? -- Купер закончил читать досье. -- Учитывая, откуда я это получил, я бы сказал, что не может быть никаких сомнений в их достоверности. Что вы чувствуете по сему поводу? -- Дьявольский замысел. Сергеев совершенно очевидно и есть тот человек -- уж точно, один из них, -- которого послали с целью исследовать "Британскую сферу влияния" в Азии и изучить возможности для эмиграции на русскую Аляску. -- Купер замолчал на секунду, собираясь с мыслями. Потом сказал: -- Что же нам делать со всем этим? Ну, следуя вашей мысли: Шевон. Сергеев с восторгом согласится сопровождать ее в Америку. В пути она очаровывает его -- либо намеренно, либо ни о чем не подозревая -- и привозит в Вашингтон. Ее отец, который, без сомнения, является тем самым человеком, кому в первую очередь следует передать эти документы, в частной беседе рассказывает Сергееву, что Соединенные Штаты недовольны Россией и хотят, чтобы русские ушли с континента. Доктрина Монро и все такое. Вы это имеете в виду? -- Вы проницательный человек, Джефф. -- Эта информация выставляет лорда Каннингтона круглым дураком. -- Несомненно. -- И совершенно однозначно указывает на важность -- более того, жизненную необходимость -- Гонконга. -- Верно. -- Теперь мы должны решить, как нам быстро и надежно передать эту информацию в руки сенатору. Эти бумаги невероятно поднимут его престиж в политических кругах, поэтому он выжмет из них все, что в его силах. Следует ли нам пойти на риск и посвятить Шевон в наш план, или мы просто вручим ей копии документов, которые она передаст отцу. -- Я бы не стал знакомить ее с досье или даже говорить ей, что в этих бумагах. В конце концов, она женщина. Женщина всегда может поступить непредсказуемо. Она может влюбиться в Сергеева. Тогда она пошлет к черту Соединенные Штаты Америки, потому что женская логика подскажет ей, что она должна в первую очередь защищать своего мужчину, невзирая на долг перед родиной и все такое прочее. Если Сергеев узнает, что нам стало известно из этих документов, это будет равносильно катастрофе. -- Я бы хотел обдумать все это, -- сказал Купер. Он перевязал пакет и протянул его Струану. -- Это звучит помпезно, Тай-Пэн, но моя страна в неоплатном долгу перед вами. -- Благодарность мне не нужна, Джефф. Может быть, окажется небесполезным, если сенатор Тиллман и другие дипломаты начнут высмеивать глупые просчеты и некомпетентность лорда Каннингтона в вопросах нашей политики здесь, на Востоке. -- Хорошо. Считайте, что это уже сделано. Кстати, вы должны мне двадцать гиней. -- За что? -- Вы разве забыли о нашем пари? По поводу обнаженной натуры? В самый первый день, Дирк. Картина Аристотеля с церемонией передачи острова была частью заклада, неужели вы забыли? -- Напрочь. И кто же она? -- с интересом спросил Стру-ан. Двадцать гиней не слишком большая потеря, если речь идет о чести дамы, подумал он. Да, но, черт возьми, картина-то мне нравилась. -- Шевон. Она сообщила мне об этом два дня назад. Сказала, что собирается заказать свой портрет. Такой же, как у герцогини Альбы. -- Вы намерены позволить ей? -- Не знаю. -- На лице Купера появилась бледная улыбка, и из глаз на мгновение ушла не покидавшая их в последнее время боль. -- Морское путешествие, наверное, положит конец этим фантазиям, как вы думаете? -- Чьим угодно, но только не этой девчонки. Завтра я пришлю вам кошелек. Как я припоминаю, проигравший должен был заплатить Аристотелю за то, чтобы тот вписал в картину победителя. Считайте, что это уже сделано. -- Может быть, вы согласитесь принять от меня эту картину. В подарок. Я договорюсь с Аристотелем, чтобы он вписал в нее нас обоих, а? -- Что ж, благодарю. Эта картина мне всегда нравилась. Купер показал рукой на бумаги: -- Давайте вернемся к этому разговору завтра. За ночь я решу, как мне быть с Шевон. Струан подумал о завтрашнем дне. Он протянул бумаги Куперу: -- Положите их в свой сейф. Для безопасности. -- Спасибо. Спасибо за то, что доверяете мне, Тай-Пэн. Струан отправился на берег во временную контору компании, которую он устроил на их новом прибрежном участке. Варгаш ждал его. -- Давайте начнем с плохих вестей, Варгаш. -- Мы получили сообщение от наших агентов в Калькутте, сеньор. Боюсь, что согласно последним донесениям "Серая Ведьма" опережает "Голубое Облако" на три дня. -- Дальше? -- Стоимость строительства непомерна, сеньор. После вчерашней статьи я, ну, приостановил все работы. Возможно, нам следует постараться как-то сократить наши убытки. -- Возобновите работы немедленно и с завтрашнего дня удвойте количество рабочих рук. -- Слушаюсь, сеньор. Скверные новости из Англии, с фондовой биржи. Рынок очень неустойчив. Баланс бюджета опять нарушен, и ожидаются финансовые неприятности. -- Это нормально. Неужели на этот раз у вас не припасено для меня какого-нибудь особенно страшного известия. -- Нет, сеньор. Ну, разумеется, грабежи невероятно участились. За время вашего отсутствия совершено три акта пиратства, и еще дюжина попыток была отбита. Две пиратские джонки попали в плен, обе команды целиком были публично повешены. Каждую среду у стен тюрьмы секут по сорок-пятьдесят воров, грабителей, головорезов. Почти ни одной ночи не проходит без того, чтобы не ограбили какой-нибудь дом. Все это очень печально. О, кстати, майор Трент ввел комендантский час для китайцев с заходом солнца. Это представляется единственным способом держать их в узде. -- Где миссис Квэнс? -- По-прежнему на малом плавучем складе, сеньор. Она отменила свое возвращение в Англию. Очевидно, до нее дошли слухи, что сеньор Квэнс все еще на Гонконге. -- А он действительно здесь? -- Я не хотел бы думать, что мы лишились нашего бессмертного Квэнса, сеньор. -- Чем занимается мистер Блор? -- Он тратит деньги так, словно скалы Гонконга сделаны из чистого золота. Разумеется, это не наши деньги, -- заметил Варгаш, стараясь не показать своего неодобрения, -- а "фонд Жокей-клуба". Насколько я понимаю, Клуб создан не как коммерческое предприятие, любая прибыль идет на совершенствование ипподрома, приобретение и содержание лошадей и так далее. -- Он вытер вспотевшие ладони носовым платком. День был очень влажный. -- Я слышал, сеньор Блор устраивает петушиные бои. Под эгидой все того же Жокей-клуба. Лицо Струана оживилось: -- Хорошо. На какой день они назначены? -- Не знаю, сеньор. -- Что делает Глессинг? -- Все, что положено делать начальнику гавани. Но я слышал, он ужасно обижен на Лонгстаффа за то, что тот не отпустил его в Макао. Ходят слухи, что его собираются отправить домой. -- Mayсс? -- А-а, преподобный Маусс. Он вернулся из Кантона и снимает номер в отеле. -- Что означает ваше "а-а", Варгаш? -- Ничего, сеньор. Просто еще один слух, -- ответил Вар-гаш, досадуя на свою несдержанность.-- Ну-у, похоже, что... конечно, мы, католики, не жалуем его, и нас печалит, что все протестанты исповедуют иную веру, не заботясь о спасении собственной души... В общем, у него есть последователь, которым он очень дорожит и гордится, крещеный танка по имени Хун Хсу-чьюн. -- А это имя -- Хун Хсу-чьюн -- имеет что-нибудь общее с Хун Мун, с Триадами? -- О нет, сеньор. Это самое обычное имя. -- Да, я помню этого человека. Высокий мужчина с весьма необычной внешностью. Продолжайте. -- Собственно, рассказывать почти нечего. Просто он начал проповедовать среди китайцев Кантона. Без ведома преподобного Маусса. Он называл себя братом Иисуса Христа, утверждая, что по ночам беседует со своим отцом -- Богом, что он новый мессия, что собирается очистить храмы Божий, как это сделал его брат, и всякую прочую идолопоклонническую чушь. Совершенно очевидно, что он сумасшедший. Если бы речи его не были столь кощунственны, он бы всех очень позабавил. Струан подумал о Мауссе. Маусс нравился ему как человек, и он жалел его. Ему опять вспомнились слова Сары. Да, признался он себе, ты использовал Вольфганга много раз и для разных целей. Но взамен ты дал ему то, что ему было нужно -- возможность обращать язычников. Без тебя он уже давным-давно был бы мертв. Без тебя... ладно, оставь это пока. Маусс идет к спасению своей собственной дорогой. Пути Господни поистине неисповедимы. -- Кто знает, Варгаш? Возможно, Хун Хсу-чьюн действительно тот, за кого себя выдает. В любом случае, -- добавил он, видя, как возмущенно вскинул голову Варгаш, -- я согласен с вами. Это не смешно. Я поговорю с Вольфгангом. Благодарю вас за то, что вы сказали мне об этом. Варгаш смущенно прокашлялся. -- Как вы думаете, сеньор, не мог бы я взять отпуск на всю следующую неделю? Эта жара и... ну, я бы очень хотел повидать семью. -- Конечно. Возьмите две недели, Варгаш. И я полагаю, будет хорошо, если у португальской общины появится свой собственный Клуб. Я устрою подписку. Вы назначаетесь его временным казначеем и секретарем. -- Струан написал несколько слов в блокноте и, оторвав лист, протянул его Варгашу. -- Вот, можете получить по нему прямо сейчас. -- Это был чек на предъявителя на тысячу гиней. Варгаш был поражен: -- Благодарю вас, сеньор. -- Не за что, -- ответил Струан. -- Без поддержки португальской общины у нас не было бы здесь и общины британской. -- Но, сеньор, конечно, эта новость... эта статья! Гонконгу конец. Корона отвергла договор. Удвоить количество рабочих рук? Тысяча гиней на Клуб? Я не понимаю. -- Гонконг будет жить, пока на нем остается хотя бы один торговец, а в его гавани стоит хотя бы одно судно. Не волнуйтесь. Мне что-нибудь просили передать? -- Заходил мистер Скиннер. Он бы хотел встретиться с вами в удобное для вас время. И Гордон Чен тоже. -- Известите Скиннера, что я заеду к нему сегодня вечером. И Гордона -- с ним я увижусь на "Отдыхающем Облаке" в восемь часов. -- Слушаюсь, сеньор, кстати, еще одна новость. Вы помните Рамсея? Того матроса, который дезертировал? Так вот, все это время он прятался в горах, как отшельник. В пещере на Пике. Жил тем, что крал пищу из рыбацкой деревушки у Абердина. Кажется, он изнасиловал там нескольких женщин, и китайцы связали его и передали властям. Вчера был суд. Сто плетей и два года каторжных работ. -- С тем же успехом они могли его и повесить, -- заметил Струан. Два года он все равно не протянет. -- Попав в тюрьму, человек терял надежду выйти оттуда живым. Жестокость, царившая там, не поддавалась описанию. -- Да. Ужасно. Еще раз благодарю вас, сеньор. Наша община будет вам очень признательна. Варгаш ушел, но почти тут же вернулся. -- Извините, Тай-Пэн. Пришел один из ваших моряков. Китаец по имени Фонг. -- Скажите ему, пусть войдет. Фонг вошел и молча поклонился. Струан внимательно рассматривал приземистого китайца с отметинами оспы на лице. За те три месяца, что он провел на борту, Фонг сильно изменился. Теперь одежда европейского моряка уже не казалась ему неудобной, его свернутая косичка была аккуратно спрятана под вязаной шапочкой. Он уже довольно сносно говорил по-английски. Отличный матрос. Послушный, сдержанный, толковый. -- Почему ты не на корабле? -- Капитан говорить можно на берег ходить, Тай-Пэн. Моя вахта на берег ходить. -- Что тебе нужно, Фонг? Фонг протянул ему измятый лист бумаги. Почерк был похож на детский. "Абердин. То же место, приятель. Восемь склянок в полуночную вахту. Приходи один". Послание было подписано "Папа Берта и Фреда". -- Где ты это взял? -- Кули остановить меня. Мне давать. -- Ты знаешь, о чем тут говорится? -- Я читать, да. Нет читать легкий. Очень трудный, ладно. Струан задумчиво посмотрел на клочок бумаги. -- Небо. Ты его видел? -- Да, Тай-Пэн. -- Что оно сказало тебе? Фонг понял, что это экзамен. -- Тайфун, -- ответил он. -- Как скоро? -- Не знаю. Три дня, четыре дня, больше, меньше. Тайфун, все равно. Солнце уже скрылось за горизонтом. Быстро темнело. На берегу и строительных площадках зажглись фонари. Вуаль, покрывавшая небо, стала плотнее. Огромная кроваво-красная луна повисла в десяти градусах над чистой линией горизонта. -- Мне кажется, у тебя хороший нос, Фонг. -- Спасибо, Тай-Пэн. Струан поднял руку с запиской: -- А что твой нос говорит тебе насчет этого? -- Нет ходить один, -- ответил Фонг. Глава 2 С наступлением темноты небо стали заволакивать облака, и влажность увеличилась. Китайские торговцы, которым были хорошо известны повадки ветра и моря, поняли, что скоро придет дождь. Сами по себе облака возвещали просто первый в это время года дождь, который ненадолго прогонит изнурительный зной и прибьет пыль. Обыкновенный ливень, если йосс будет к ним благосклонен. Если же йосс повернется против них, то будет шторм. И только йосс решит, превратится ли этот шторм в тайфун. -- Мне жарко, Тай-Пэн, -- пожаловалась Мэй-мэй, обмахиваясь веером в постели. -- Мне тоже, -- ответил Струан. Он стаскивал с себя влажную, отяжелевшую от пота рубашку, чтобы переодеться в свежую.-- Я же говорил, что тебе было бы лучше остаться в Макао. Там гораздо прохладнее. -- Может быть и так, но тогда я лишилась бы удовольствия сказать тебе, что мне жарко, клянусь Богом. -- Ты мне больше нравилась во время болезни. Никакой развязности и вульгарной божбы. -- Ха! -- фыркнула она. -- Не ипокритствуй со мной! -- Чего-чего с тобой не делать? -- Ипокритствовать, Тай-Пэн. Ты что, не знаешь английского? Пока ты отсутствуешь целый день, забыв о своей бедной старой Матери, я уж-жасно много занимаюсь чтением книги со словами вашего доктора Джонсона, улучшая свой ум относительно варварского языка. Все знают слово "ипокрит". Оно означает "лицемер". Как раз для тебя подходит, клянусь Богом. -- Она надула губы и стала от этого еще прелестнее. -- Ты совсем больше не обожаешь меня! -- Я всерьез подумываю о том, чтобы хорошенько оти-покритствовать тебя пониже спины. Мэй-мэй испустила долгий мучительный стон. -- Тай-Пэн хочит корова чилло жиг-жиг, хейа, масса? Мо-зна, о-ко, ладна. Струан подошел к кровати, и Мэй-мэй отпрянула к стене. -- Ну же, Тай-Пэн, это была шутка. Он крепко обнял ее. -- Ах, девочка, ты, главное, поправляйся, это сейчас для тебя самое главное. На ней была длинная мягкая рубашка из голубого шелка, волосы изящно уложены, запах ее духов опьянял. -- Не вздумай ходить к шлюхам, а? -- Не говори глупостей. Он поцеловал ее и закончил переодевание. Сунув свой нож в черные ножны у пояса и маленький кинжал в левый сапог, он аккуратно перевязал волосы лентой сзади у основания шеи. -- Почему ты обрезаешь волосы, Тай-Пэн? Отрасти их и носи косичку как цивилизованный человек. Очень красиво. Лим Дин постучал и открыл дверь. -- Масса. Масса Чен зде-ся. Мозна? -- Видеть каюта наверху. -- Ты вернешься, Тай-Пэн? -- Нет, девочка. Я проеду прямо на берег. -- Попроси Гордона навестить меня, хорошо? -- Хорошо, девочка. -- Куда ты идешь? -- По делам, клянусь Богом. Смотри веди себя хорошо, пока меня не будет. Я вернусь уже заполночь. Но я загляну к тебе сразу же, как только поднимусь на борт. -- Хорошо, промурлыкала она. -- Только разбуди меня, если я буду спать. Твоя старая Мать захочет убедиться, что ее ипокритственный сын цел и невредим. Он нежно потрепал ее по щеке и поднялся в свою каюту. -- Привет, Гордон. Гордон Чен был одет в длинный синий шелковый халат и. легкие шелковые штаны. Ему было жарко, и вид у него был очень озабоченный. -- Добрый вечер, Тай-Пэн. С возвращением. Я так счастлив узнать, что вы нашли хинную корку. Как себя чувствует госпожа Т'чунг? -- Очень хорошо, спасибо. -- Мне так жаль, что мои слабые усилия оказались безрезультатными . -- Спасибо, что ты попытался помочь. Гордон Чен опять расстроился, потому что ему пришлось выложить немалое количество тэйлов на поиски коры, но это чувство не шло ни в какое сравнение с его тревогой по поводу Гонконга. Последняя новость из Англии вызвала сильнейшее беспокойство во всей иерархии Триад в Квантуне. Дзин-куа вызвал его к себе и приказал выведать настроение Тай-Пэна и использовать все могущество Триад, все средства, какие окажутся необходимыми -- серебро, богатые подношения, расширение торговли, -- чтобы помешать варварам покинуть остров и склонить их к тому, чтобы остаться. -- Меня привело сюда дело крайней важности, Тай-Пэн, иначе я не стал бы беспокоить вас. Гонконг. Вчерашняя статья в газете. Это правда? Если да, то мы погибли... мы разорены. -- Я слышал, ты являешься тай-пэном гонконгских Триад. -- Кем?! -- Тай-пэном гонконгских Триад, -- мягко повторил Стру-ан и рассказал ему все, что услышал от португальского армейского капитана. -- Глупая история, а? -- Не глупая, Тай-Пэн, просто -ужасная! Потрясающая ложь! -- Если бы Гордон был один, он сейчас рвал бы на себе волосы и одежду и вопил от ярости. -- Зачем Триадам понадобилось убивать Горта? -- Я не знаю. Откуда я могу знать, чем занимаются эти анархисты? Тай-Пэн Триад? Я? Какое гнусное обвинение! -- Моя жизнь теперь не стоит лепешки коровьего помета, кричал он себе. Этот предатель, черепашье дерьмо! Как он посмел выдать наши секреты! Сосредоточься, соберись с мыслями. Тай-Пэн варваров смотрит на тебя во все глаза, и тебе лучше подыскать для него умный ответ! -- Я просто не представляю. Боже милостивый. Триады в Тай Пинь Шане, под самым моим носом? Чудовищно. -- У тебя есть враги, которые стали бы распространять такие слухи? -- Должны быть, Тай-Пэн... О небо! Я подумал, может... -- Он закатил глаза под лоб. -- Может, что? -- Ну, я... э-э, вы мой отец. Не может так быть, что кто-то пытается причинить вред вам через меня? -- Это возможно, Гордон. Возможно и то, что ты действительно главарь Триад. -- Анархист? Я? -- О боги, почему вы покинули меня. Только на прошлой неделе я потратил пятьдесят тэйлов на благовония и подношения и на молитвы, которые прочтут за меня в храмах. Разве я не самый щедрый жертвователь всех ваших храмов без исключения? Разве не я лично заложил три храма и четыре кладбища, и разве в моем окружении не состоят сорок три буддистских монаха, которых я содержу на свои личные средства? -- С какой стати мне знаться с этими преступниками? Благодаря вам я становлюсь богат. Мне не нужно для этого воровать или грабить. -- Но ты бы хотел, чтобы маньчжуров сбросили с китайского трона? -- Маньчжуры или китайцы -- мне все равно, Тай-Пэн. Почему это должно заботить меня? Я не имею к этому никакого отношения. -- О боги, закройте свои уши на мгновение. -- Я -- не китаец. Я -- англичанин. По-моему, я -- последний человек, которому стали бы доверять китайцы из тайного общества. Это было бы опасно, вы не думаете? -- Возможно. Не знаю. Может быть, тебе стоит потратить немного тэйлов, Гордон. Расставить шпионскую сеть. Выяснить, кто эти люди и кто их главари. -- Я немедленно займусь этим, Тай-Пэн. -- Три месяца должно быть достаточно для такого хитроумного человека, как ты, чтобы представить мне их руководителей. -- Шесть месяцев, -- автоматически произнес Гордон Чен, отчаянно пытаясь найти лазейку из западни, в которую угодил. Вдруг его осенило. Ну конечно! Пусть варвары сами помогут нам покончить с врагами Триад на острове. Мы навербуем из этого черепашьего дерьма шпионов, соберем их всех в отдельную ложу и проведем для вида какой-нибудь обряд посвящения. Отлично! Потом... так, надо подумать. Мы пустим слух, что настоящим руководителем Триад является... кто? Когда время придет, я отыщу какого-нибудь врага. Затем мы передадим их варварам как настоящих Триад, и вот они уже лишились своих голов. -- О да, Тай-Пэн, я без промедления возьмусь за дело. -- Я думаю, так будет лучше для тебя. Потому что так или иначе, но я намерен раздавить этих Триад. -- А я буду помогать вам в этом в полную меру своих сил, -- горячо заверил его Гордон. Жаль, что Чен Шень член семьи, в противном случае он был идеальной подставкой в качестве "главы Триад". Совсем чуть-чуть йосса, и я стану следующим после него компрадором "Благородного Дома". Впрочем, не волнуйся, Дзин-куа поможет тебе найти подходящего кандидата. -- Тай-Пэн, вернемся к более важным делам. Что со статьей? Гонконгу конец? Мы теряем целое состояние. Потеря острова станет настоящей катастрофой. -- Действительно, ряд незначительных проблем существует. Но все они будут решены. Гонконг наш навсегда. Скоро это правительство потеряет власть. Не волнуйся. "Благородный Дом" и Гонконг -- одно целое. Все тревоги Гордона Чена растаяли без следа. -- Вы уверены? Этот Каннингтон, его свергнут? -- Тем или иным способом. Да. Гордон с восхищением посмотрел на отца. Ага, подумал он, значит, даже с помощью убийства. Отлично. Он очень хотел рассказать Тай-Пэну о том, что это он устранил Горта и таким образом спас ему жизнь. Но это может подождать до более важного момента, сказал он себе, переполненный восторгом. -- Отлично, Тай-Пэн. Вы чудесно успокоили меня. Я согласен. "Благородный Дом" и Гонконг -- действительно одно целое. -- Если это не так, то можешь считать себя дохлым утенком, подумал он. Но отныне тебе лучше не появляться на материке. Теперь, когда закрутилась вся эта история с Триадами, путь туда тебе заказан. Это так. Теперь твоя жизнь неразрывно связана с Гонконгом. Этот остров станет твоим дворцом или твоей гробницей. -- Тогда нам стоит расширяться, вкладывать в остров как можно больше. Я не пожалею труда, чтобы сделать Гонконг сильным. О да. Вы можете положиться на меня! Спасибо, Тай-Пэн, вы успокоили меня. -- Миледи хотела поздороваться с тобой. Спустишься вниз? -- Благодарю вас. И спасибо за то, что вы предупредили меня об этой смешной, но опасной истории. -- Гордон Чен поклонился и вышел. Все время, пока они беседовали, Струан пристально наблюдал за сыном. Так правда это или нет, спрашивал он себя. Удивление, которое тот выказал, могло быть и подлинным, и во всем, что он говорил, немало здравого смысла. Не знаю. Но если Гордон действительно тай-пэн Триад, тебе придется быть очень хитрым, чтобы поймать его. А что потом? Струан нашел Скиннера в комнате, где стоял печатный пресс "Ориэнтл Тайме" В комнате было душно и шумно. Он поздравил редактора с тем, как была преподнесена новость. -- Не беспокойтесь, Тай-Пэн, -- сказал Скиннер. -- Завтра выходит выпуск с продолжением. -- Он протянул Струану гранки. -- Черт побери, когда наконец кончится это проклятое лето. -- Он был одет в свой обычный черный сюртук из плотной ткани и теплые брюки. Струан прочитал статью. Скиннер не поскупился на сарказм и оскорбительные выпады в адрес министра иностранных дел, особенно упирая на то, что все торговцы должны объединить усилия, завалить парламент петициями и уничтожить Каннингтона. -- Я бы сказал, что после этой статьи некоторые из ребят по-настоящему закусят удила, -- одобрительно произнес Струан. -- Я от души надеюсь, что именно так и будет. -- Скиннер развел руки в стороны, чтобы унять жгучий зуд под мышками. -- Чертова жара! Вы чересчур полагаетесь на судьбу, Тай-Пэн, разгуливая среди ночи в таком виде. На Струане была только легкая рубашка, полотняные брюки и сапоги из тонкой кожи. -- Вам бы самому так попробовать. Потели бы меньше, и главное -- никакой потницы. -- Даже не упоминайте при мне имени этой проклятой болезни. К жаре она не имеет никакого отношения, обычная летняя хворь. Человеку по природе своей свойственно потеть. -- Да, и быть любопытным. В своем письме вы упоминали что-то о странном дополнении к договору Лонгстаффа ? наместником Чинь-со. Что вы имели в виду? -- Просто один из тех занятных кусочков информации, которые собирает любой газетчик. -- Скиннер вытер лицо тряпкой, которая оставила за собой чернильные следы, и сел на высокий табурет. Он рассказал Струану о семенах -- Тутовые деревья, камелии, рис, чай, разные цветы. Струан ненадолго задумался. -- Да, это любопытно, слов нет. -- Лонгстафф не входит в число тех садоводов, о которых я наслышан. Возможно, это была идея Синклера. У него как раз есть склонность к садоводству. По крайней мере, она есть у его сестры. -- Скиннер бросил взгляд на китайских рабочих, обслуживавших пресс. -- Я слышал, она серьезно больна. -- Я счастлив сообщить, что девочка поправляется. Врач сказал, это было какое-то желудочное расстройство. -- Говорят, Брок появлялся сегодня днем на флагмане. -- Вы очень хорошо информированы -- Я подумал, не следует ли мне подготовить некролог. -- Иногда ваш юмор .перестает забавлять меня. Пот стекал по отвисшим щекам Скиннера и капал на засаленную рубашку. -- Я и не думал шутить, Тай-Пэн. -- Ну, а я принимаю это как шутку, -- небрежно сказал Струан. -- Разговаривать о некрологах -- плохой йосс. -- Он наблюдал, как пресс выдает завтрашние номера газеты. -- Мне пришла в голову одна мысль касательно Уэйлена. Лонг-стафф назвал старый город Куинз Тауном. Теперь у нас появился новый город. Возможно, Уэйлену следует предоставить честь выбрать для него другое имя. Скиннер весело хмыкнул. -- Это будет для него чудесной приманкой. На каком названии вы остановились, Тай-Пэн? -- Виктория. -- Мне нравится. Виктория, стало быть? Вот так, одним простым жестом, Лонгстафф предан забвению. Можете считать, что такое "предложение" уже сделано. Предоставьте это мне. Уэйлен никогда в жизни не догадается, что это была не его идея. Я гарантирую. -- Скиннер с довольным видом поскреб ногтями живот. -- Когда я стану владельцем газеты? -- В тот день, когда Корона примет Гонконг как колонию и Договор будет утвержден обоими правительствами. -- Струан передал ему документ. -- Все это вы найдете здесь. Документ скреплен моей печатью. Конечно, он имеет силу только при условии, что "Ориэнтл Тайме" в то время будет оставаться действующим предприятием. -- У вас есть сомнения на этот счет, Тай-Пэн? -- радостно спросил Скиннер. Он ясно видел свое будущее. Десять лет, сказал он себе. Потом я буду богат. Я уеду домой, женюсь на дочери сквайра, куплю небольшое поместьице в Кенте и открою газету в Лондоне. Да, Морли, старина, подумал он, ты прошел долгий путь от грязных переулков Лаймхауса [Район лондонских доков], сиротского приюта, чума его забери, и чистки выгребных ям. Да проклянет Господь тех двух дьяволов, которые дали мне жизнь, а потом бросили меня. -- Спасибо, Тай-Пэн. Будьте уверены, я не подведу вас. -- Кстати, вам, возможно, захочется первому опубликовать некую исключительную новость. Хинная корка излечивает малярию Счастливой Долины. Скиннер на мгновение лишился дара речи. -- О Боже, Тай-Пэн, -- с трудом выговорил он, -- это не новость, это... бессмертие. -- Наконец его прорвало: -- Исключительная, вы говорите? Да это самая великая новость в мире! Конечно, -- добавил он, хитро прищурившись, -- главную роль в этом рассказе сыграет "она"... или "он" -- то есть человек, который излечился. -- Пишите, что хотите. Только не касайтесь меня и всех, кто имеет ко мне отношение. -- Никто и никогда не поверит в это, пока люди не увидят выздоровевшего своими собственными глазами. Врачи скажут, что это пустая болтовня. -- Пусть говорят. Их больные будут умирать. Тоже мне знатоки! -- жестко сказал ему Струан. -- Я верю в это настолько, что вкладываю значительные средства. Купер и я теперь являемся партнерами по доставке и продаже хинной корки. Груз этого лекарства будет в нашем распоряжении через шесть месяцев. -- Я могу это напечатать? Струан коротко хохотнул. -- Я бы не стал говорить вам об этом, если бы хотел сохранить новость в секрете. Выйдя на Куинз Роуд, Струан почувствовал,.как на него дохнуло жаром ночи. Луна стояла высоко, она тускло просвечивала сквозь облака, которые почти полностью закрывали небо. Но ореола вокруг нее пока не было. Он направился вдоль по дороге и не останавливался до самых доков. Здесь он свернул немного в сторону от моря и зашагал по невзрачной улочке, обходя многочисленные рытвины и ямы. Поднявшись по короткой лестнице, он вошел в дом. -- Благослови меня, Господи, -- воскликнула миссис Фортерингилл; ровный ряд белых вставных зубов придавал улыбке, расцветшей на морщинистом лице, гротескный вид. Она ужинала в гостиной: копченая селедка, ржаной хлеб и кувшин эля. -- Девушки, -- крикнула она и позвонила в колокольчик, висевший у нее на поясе. -- Я всегда говорю: нет ничего лучше, чем порезвиться с красоткой в жаркую ночь. -- Она заметила, что Струан был в одной рубашке. -- Это чтобы не тратить лишнего времени на раздевание, Тай-Пэн? -- Я просто зашел повидать... э... вашего постояльца. Она сладко улыбнулась: -- Этот старый плут уже пересидел тот срок, когда был здесь желанным гостем. В гостиную неторопливо протрусили четыре девицы. На их украшенных перьями просторных шерстяных кимоно темнели влажные пятна, и от них исходил тяжелый запах духов и застарелого пота. Все девушки были моложе двадцати -- грубые, крепкие, привыкшие к той жизни, которую вели. Они ждали, кого из них выберет Струан. -- Вам, без сомнения, нужна Нелли, Тай-Пэн, -- сказала миссис Фортерингилл. -- Восемнадцать лет, здорова телом и темпераментна. -- Благодарю вас, мадам. -- Нелли сделала книксен, и ее полные груди вывалились из халата. Это была тяжелая блондинка с глазами древними и холодными, как лед. -- Хочешь пойти со мной, Тай-Пэн, милый? Струан дал каждой из них по гинее и отослал из гостиной. -- Где мистер Квэнс? -- Второй этаж до конца, налево. Голубая комната. -- Миссис Фортерингилл посмотрела на него поверх очков: -- Времена нынче очень тяжелые, Тай-Пэн. Ваш мистер Квэнс ест как лошадь, а как он сквернословит -- это что-то ужасное. Юные леди шокированы. Его счет уже давно просрочен. -- Скажите, откуда вы набираете своих девушек? Глаза старухи тускло блеснули, как мокрая галька. -- Там, где есть рынок, всегда отыщутся и девушки, чтобы обслуживать его, разве нет? Из Англии. Иногда из Австралии. Откуда придется. Почему вы спрашиваете? -- Во что вам обходится каждая? -- Коммерческая тайна, Тай-Пэн. У вас свои секреты, у нас -- свои. -- Она кивнула головой в сторону стола и сменила тему: -- Не желаете перекусить? Селедка прямо из дома, по специальному заказу. Прибыла с пакетботом на этой неделе. -- Благодарю вас, но я уже поел. -- Кто оплатит счет дорогого мистера Квэнса? -- Какая там сумма? -- Счет у него. Я слышала, миссис Квэнс не на шутку расстроена по поводу своего супруга. -- Я обговорю с ним сумму счета. -- Вам мы всегда откроем кредит, Тай-Пэн. -- Девушка Горта умерла? -- неожиданно спросил Струан. Старуха вновь превратилась в образец добропорядочности: -- Что? Я не понимаю, о чем вы говорите. В моем учреждении ничего недозволенного не происходит! В руке Струана блеснул нож, его кончик коснулся дряблых морщинистых складок на шее миссис Фортерингилл. -- Умерла? -- Не здесь, здесь она не умирала. Ее забрали. Ради Создателя, не... -- Так умерла она или нет? -- Я слышала, что умерла, но я тут совершенно ни при чем, я... -- Сколько заплатил Горт, чтобы закрыть вам рот? -- Двести гиней. -- Что случилось с девушкой? -- Не знаю. Клянусь Господом, это святая правда, чтоб мне провалиться! За ней пришли родственники. Он заплатил им сто монет, и они остались довольны. Они забрали ее с собой. Это была всего лишь язычница. Струан убрал нож. -- Возможно, вам придется повторить эти слова еще раз, в суде. -- Но этот мерзавец мертв, как я слышала, так что теперь и говорить, как будто, нечего. Да и как я могу что-нибудь сказать? Имени ее я не знаю, и трупа ее никогда не видела Вы сами понимаете, как это бывает, Тай-Пэн. Но я поклянусь на Библии перед Броком, если вы это имеете в виду. -- Благодарю вас, миссис Фортерингилл. Он поднялся по лестнице в Голубую комнату. Ее беленые известью стены приобрели грязно-серый оттенок, в щели задувал ветер. На одной из стен висело огромное зеркало, балдахин большой кровати был украшен малиновым рюшем. На полу рядами стояли картины, они же покрывали оставшееся на стенах пространство; пол пестрел пятнами масляной и акварельной краски. Посреди комнаты стоял мольберт, кругом валялись десятки кистей и баночек с краской. Аристотель Квэнс храпел в постели. Были видны только его нос и ночной колпак. Струан подобрал с пола треснувший кувшин без ручки и швырнул его в стену. Кувшин с грохотом разлетелся на крошечные черепки, но Аристотель только глубже забрался под одеяло. Струан взял кувшин побольше и отправил его вслед за первым. Квэис приподнялся на кровати и открыл глаза: -- Господи, помилуй! Дьявол собственной персоной, клянусь всеми святыми! Он выбрался из постели и обнял Струана. -- Тай-Пэн, мой любимый покровитель! Я боготворю тебя! Когда ты вернулся? -- Ну, полно, Аристотель, хватит, -- сказал Струан. -- Я приехал сегодня. -- Говорят, Горт мертв. -- Да. -- Хвала Создателю за это. Три дня назад этот мерзопа-костник появился здесь и поклялся, что перережет мне горло, если хоть одна душа узнает от меня про девушку. -- Сколько он дал тебе за молчание? -- Ни единого пенни, гнусный скупердяй! Разрази меня Бог, я и просил-то всего сотню. -- Как твои дела? -- Ужасно печально, мой дорогой друг. Сама все еще здесь. О Боже, защити меня! Так что приходится торчать в своей берлоге. Носа не могу высунуть -- страшно. -- Квэнс вспрыгнул на кровать и, взяв в руки огромную палку, трижды сильно стукнул ею в пол. -- Заказываю завтрак, -- пояснил он. -- Хочешь присоединиться? Ну, а теперь расскажи мне все новости. -- Ты завтракаешь в девять часов вечера? -- Видишь ли, мой милый, когда живешь в борделе, поневоле все начинаешь делать, как шлюха! -- Он громко захохотал, потом схватился за грудь. -- Кровь Христова, Тай-Пэн, как я ослабел! Ты видишь перед собой лишь тень живого человека, настоящий призрак бессмертного Квэнса. Струан сел на кровать. -- Миссис Фортерингилл говорила о каком-то счете. Клянусь Богом, я же дал тебе мешок золота! -- Счете? -- Квэнс пошарил под подушкой, отшвырнул в сторону недоеденный бутерброд, две книжки, три-четыре кисточки, несколько интимных предметов женского туалета и достал бумагу. Тяжело дыша, он сунул ее в руки Струану: -- Посмотри, сколько эта ростовщица требует с тебя -- Требует с тебя, ты хочешь сказать.-- Струан взглянул на сумму: -- Господи всеблагой и милосердный! -- В счете значилось четыреста шестнадцать фунтов четыре шиллинга четыре пенса и фартинг. Семь с половиной шиллингов в день за стол и постель. Сто семь фунтов за краски, кисти, холст. Самая крупная цифра стояла напротив слов "Различные услуги". -- Что, черт возьми, означает эта статья? Квэнс поджал губы. -- Чес-с-слово, как раз это я сам безуспешно пытался вытянуть из старой карги. Струан подошел к двери и крикнул вниз: -- Миссис Фортерингилл! -- Вы звали меня, Тай-Пэн? -- сладким голосом спросила она, стоя внизу у лестницы. -- Да. Вы не будете добры подняться сюда? -- Я вам понадобилась? -- спросила она еще более любезно, входя в комнату. -- Объясните мне, что это за чертовщина? -- Струан зло ткнул пальцем в счет: -- "Различные услуги" -- без малого триста двадцать фунтов! -- А, это, -- лукаво ответила она .-- Бизнес, Тай-Пэн. -- Что? -- Мистер Квэнс совершенно не выносит одиночества, и эта цифра отражает услуги, оказанные ему как клиенту заведения с тех пор, как он был поручен нашим заботам. -- Она презрительно фыркнула носом: -- Мы ведем здесь строгий учет. Тут все правильно до минуты. -- Ложь! -- взвыл Квэнс. -- Она приписала лишнего, Тай-Пэн. Это шантаж! -- Шантаж! -- взвизгнула миссис Фортерингилл. -- Ах, ты... ты... а я и мои юные леди еще спасали тебя хуже, чем от смерти, да к тому же во второй раз! -- Но триста с лишним фунтов? -- изумленно проговорил Струан. -- Все верно до минуты -- Господь свидетель. Ему еще нравится рисовать их, а не только... у меня лучший бухгалтер в Азии. Другого бы я и не взяла на работу! -- Это невозможно, -- настаивал Струан. Квэнс встал на постели, приложил одну руку к сердцу, а другой указал на женщину. -- От вашего имени, Тай-Пэн, я отказываюсь принимать этот счет! -- Он выпятил грудь, как павлин. -- Это ростовщичество! -- А-а, вон ты как заговорил? Ну что ж, тогда и я скажу, скажу тебе прямо в лицо, навозная ты куча, старый вонючий прыщ -- вон отсюда! И я сегодня же все расскажу твоей жене! -- Она круто повернулась и пронзительно крикнула: -- Леди! -- Право, миссис Фортерингилл, -- осторожно начал Аристотель, -- не нужно так горячиться. Девушки прибежали бегом. На этот раз их было восемь. -- Заберите это и отнесите в мою комнату, -- приказала мадам, махнув рукой на краски, кисти и картины. -- Никакого кредита, и все это останется у меня, пока счет не будет оплачен до последнего пенни! -- Оскорбленно вздернув голову, она вышла. Квэнс выбрался из постели, путаясь в ночной рубашке: -- Леди! Клянусь Богом, вы ни к чему не притронетесь! -- Ну, будь паинькой, -- спокойно сказала Нелли. -- Если мадам говорит, что их нужно вынести, значит мы их вынесем, даже если бы тут стоял сам Господь Бог! -- Вот именно, разлюбезный ты наш, -- добавила другая. -- Наша Нелли сказала все как надо, честь по чести. -- Одну минуту, леди, -- вмешался Струан. -- Мистеру Квэнсу вручили счет. Это и явилось причиной всего беспокойства. Мисс Нелли, вы... э... ну, вы проводили с ним время? Нелли уставилась на Струана: -- Вы говорите "время", Тай-Пэн? Да у нашего дорогого мистера Квэнса на это самое "время" такой аппетит, какого во всем Ветхом Завете не сыщешь. -- О да, Тай-Пэн, -- со смешком добавила другая. -- Иногда ему даже нравится, когда нас две зараз. О, второго такого еще поискать! -- Это я чтобы рисовать, клянусь Богом! -- прокричал Квэнс. -- Да полно, будет вам, мистер Квэнс, -- сказала Нелли. -- Мы же тут все друзья. -- Часть времени он нас рисует, -- согласно кивнула еще одна девушка. -- Когда? -- спросила другая. -- А меня так вот он ни разу не рисовал. -- Ложь, клянусь Богом! -- запротестовал Квэнс, поворачиваясь к Струану. Но, увидев выражение лица Тай-Пэна, сник и сел обратно на кровать. -- Право, Тай-Пэн, -- взмолился он, -- не нужно судить так опрометчиво. Что может поделать человек, если он... популярен. -- Ты, верно, из ума выжил, если думаешь, что я стану платить за твой "куэнтус"! -- Что такое "куэнтус"? -- возмущенно осведомилась Нелли. -- Мы порядочные леди, вот так вот. Самые что ни на есть риспиктабельные. И нам не нравится, когда при нас говорят всякие грязные слова! -- Это просто "время" по-латыни, моя дорогая мисс Нелли, -- хрипло пояснил Квэнс. -- О, -- сказала она и сделала книксен. -- Тогда прошу прощения, Тай-Пэн! Квэнс схватился за сердце и закатил глаза. -- Тай-Пэн, если ты покинешь меня, мне конец. Долговая яма! Я умоляю тебя, -- он сполз с кровати и смиренно встал на колени, -- не поворачивайся спиной к старому другу! -- Я оплачу этот счет и заберу все твои картины под эту ссуду. Но это последний пенни. Ты понимаешь, Аристотель? Больше я платить не буду! -- Благослови тебя Господь, Тай-Пэн. Ты настоящий князь. -- О да, -- пропела Нелли, бочком пододвигаясь к Струану: -- Пойдем, милый. Ты оплатишь счет мадам, и это будет за счет заведения. -- Как насчет меня? -- спросила другая. -- Правда, Нелли побольше знает всяких штучек. Они все закивали с улыбкой и выжидательно уставились на него. -- Я бы порекомендовал... -- начал было Квэнс, но яростный взгляд Струана заставил его замолчать. -- Каждый раз, когда ты так смотришь на меня, Тай-Пэн. я чувствую близость смерти. Одиночество. Неотвратимость рока. Несмотря на все свое раздражение, Струан рассмеялся. -- Дьявол тебя забери! -- Он направился к двери. Но внезапно одна мысль остановила его: -- Почему эта комната называется Голубой? Нелли нагнулась и извлекла из-под кровати ночную вазу. Она была голубого цвета. -- Мадам завела новую моду, Тай-Пэн. В каждой комнате горшок своего цвета. В моей -- зеленый. -- А у меня старый позолоченный, весь в трещинах, -- сообщила другая, фыркнув носом. -- Вовсе как не для леди! Струан безнадежно покачал головой и вышел. -- Итак, леди, -- заговорил Квэнс ликующим шепотом, и все девушки замолчали. -- Поскольку совесть моя вновь чиста, после завтрака я предлагаю устроить скромный праздник. -- О, чудесно, -- воскликнули они и со всех сторон окружили его постель. Глава 3 В полночь лор