-----------------------------------------------------------------------
H.Beam Piper. Fuzzies and Other People (1964) ("The Little Fuzzy" #3).
Пер. - А.Хромова. "Миры Бима Пайпера". "Полярис", 1997.
OCR & spellcheck by HarryFan, 26 March 2001
Spellcheck: Wesha the Leopard
-----------------------------------------------------------------------
1
Официально на всех пятистах с лишним населенных людьми планетах
Терранской Федерации было четырнадцатое сентября 654 года атомной эры.
Но на Заратуштре был первый день нулевого года эры пушистиков.
Это не был день, когда пушистики были открыты. То случилось в
начале июня, когда старый Джек Холлоуэй обнаружил незнакомое маленькое
существо, притаившееся в душевой кабинке у него в лагере в долине
Холодноструйки на континенте Бета. Он подружился с незваным гостем и
назвал его Маленький Пушистик. Через неделю в гости к Джеку заявились
еще четыре взрослых пушистика с младенцем, и их увидел Беннет
Рейнсфорд, бывший тогда полевым исследователем института ксенологии.
Для него эти существа тоже оказались совершенной новостью. Он назвал
этот отряд "холлоуэевыми", в честь их первооткрывателя, род -
пушистиковые, вид - пушистик Холлоуэя: пушистик пушистиковый из отряда
холлоуэевых.
Пушистики оказались двуногими прямоходящими, ростом около двух
футов, весом от пятнадцати до двадцати фунтов; тела их были покрыты
мягким золотистым мехом, руки - пятипалые с противостоящим большим
пальцем, большие глаза, поставленные достаточно близко, обеспечивали
стереоскопическое зрение, а черты лица отчасти напоминали гуманоидные.
Они, похоже, не имели понятия об огне и, насколько могли судить
Холлоуэй и Рейнсфорд, не владели членораздельной речью. Тогда еще не
было известно, что они разговаривают в ультразвуковом диапазоне.
Однако пушистики делали кое-какие орудия, и их разумность изумила
обоих людей. Едва увидев их, Рейнсфорд настоял на том, чтобы Джек
составил подробный отчет о своем открытии.
Через двадцать четыре часа это сообщение услышали многие. Одним из
них был Виктор Грего, главный менеджер лицензированной компании
"Заратуштра". Если эти пушистики и в самом деле были разумными
существами (что казалось вполне вероятным), Заратуштра автоматически
переходила в разряд обитаемых планет четвертого класса.
Соответственно, полученное Компанией монопольное право на разработку
Заратуштры, необитаемой планеты третьего класса, столь же
автоматически аннулировалось.
Первым побуждением Грего было бороться, а он был находчивым,
решительным и безжалостным противником. Он не был глуп - в отличие от
некоторых своих подчиненных: через неделю о пушистиках узнала вся
планета, потому что сотрудник Компании по имени Леонард Келлог был
привлечен к суду по делу об убийстве (которое определяется как
неоправданное лишение жизни разумного существа какой бы то ни было
расы) за то, что убил пинком пушистика по имени Златовласка.
Одновременно с этим был привлечен к суду Джек Холлоуэй: он пристрелил
охранника Компании, который пытался помешать ему набить Келлогу морду.
Исход обоих дел, неразрывно связанных друг с другом, зависел от того,
будут ли пушистики признаны разумными существами или просто милыми
зверюшками. Официально дело называлось "Народ колонии Заратуштра
против Келлога и Холлоуэя", но с легкой руки адвоката Холлоуэя, Гаса
Браннарда, все стали называть его "Друзья маленького пушистика против
лицензированной компании".
Пушистик и его друзья выиграли дело, и когда четырнадцатого
сентября председатель суда Фредерик Пендарвис стукнул молотком и
объявил приговор, который должен был войти в анналы юридической
истории Федерации под названием "Решения Пендарвиса", Заратуштра стала
обитаемой планетой четвертого класса. Космофлот должен был
обеспечивать порядок, пока не будет сформировано колониальное
правительство, и Беннет Рейнсфорд был назначен генерал-губернатором.
Лицензия Компании заняла место рядом с законами Хаммурапи.
А "пушистик пушистиковый Холлоуэя" сделался "пушистиком разумным
заратуштрианским".
2
Он не знал, что его зовут пушистиком. Он и его сородичи называли
себя "гашта" - "Народ", если вообще как-то называли.
Разумеется, есть еще всякие звери, но они не Народ. Они не умеют
разговаривать, с ними нельзя дружить. Некоторые из них большие и
опасные, как трехрогие хеш-назза, или "визгуны", что охотятся по
ночам, или годза, что летают на больших крыльях и бросаются на добычу
сверху - самые страшные из всех. А другие, наоборот, маленькие и
съедобные. Самые вкусные - это затку, многоногие существа, которые
прячутся в траве. У них крепкий панцирь, а в панцире - сладкое белое
мясо. Ты охотишься и убиваешь, чтобы есть, и стараешься, чтобы тебя не
убили и не съели, и чтобы жизнь была как можно приятнее.
Приятно охотиться, если есть добыча и если ты не очень голоден.
Приятно перехитрить какого-нибудь зверя, который охотится за тобой, и
убежать от него. Приятно играть и гоняться друг за другом по лесу и
находить что-нибудь новое и неизвестное. Приятно устроить удобное
логово, сбиться в кучку и болтать, пока не уснешь. А потом, когда
солнце снова выберется из своего логова, будет новый день, и снова
случится что-нибудь новое и интересное.
Так было всегда, с тех пор, как он себя помнил. А помнил он себя
очень давно. Он уже не мог сосчитать, сколько раз на его памяти листья
желтели и краснели, а потом высыхали и опадали с деревьев. Все те, кто
был в их стае, когда он был маленьким, давно уже умерли, погибли или
куда-нибудь ушли. Зато в стае появились другие. И теперь его зовут
Тоши-Соссо - Мудрый-Тот-Кто-Лучше-Знает, - и делают все, как он
скажет. Так стало с тех пор, как Старая "сделалась мертвой".
Маленькая, которая идет сейчас рядом с ним, - дочь Старой, одна из
немногих детей гашта, которые рождаются живыми и выживают.
Маленькая увидела куст красных ягод еще раньше его и с удивлением
вскричала:
- Смотрите, красные ягоды! Они еще не кончились, и их можно съесть!
Для красных ягод было поздновато: они по большей части уже
потемнели и сделались твердыми и невкусными. И новые теперь появятся
не скоро, только когда на деревьях снова распустятся листья и птицы
начнут вить гнезда. А пока есть другие съедобные вещи: на деревьях,
которые они все знали, скоро поспеют большие коричневые орехи, мягкие
и вкусные внутри. Он очень любит орехи. Но все-таки почему все вкусные
вещи не могут быть одновременно? Вот было бы замечательно... Но так
было всегда.
Они толпились у куста, стараясь не уколоться об острые шипы,
обрывали ягоды, набивали рты, выплевывали семечки, смеялись и говорили
о том, какие вкусные эти ягоды и как им повезло, что они нашли их так
поздно. Кое-кто из молодежи на радостях даже забыл об осторожности.
- Следить, все время следить, смотреть, слушать! - упрекнул их
Мудрый. - Вы не следите - кто-нибудь придет и съест вас.
На самом деле сейчас им ничто не угрожало. Поблизости не было
зверей, которых стоит бояться, и никто из них не мог услышать голоса
Народа. Однако об осторожности забывать не следует. Забудешь - тут-то
тебя и сделают мертвым.
Быть Мудрым совсем не приятно. Другие все время ждут, что он будет
думать за них. Это нехорошо. А вот предположим, его сделают мертвым -
и кто будет думать за них тогда? Они съели все ягоды и стояли, ожидая,
пока он скажет им, что делать дальше.
- Что делать теперь? - спросил он. - Куда идти?
Они все смотрели на него и не знали, что сказать. Наконец Другая,
присоединившаяся к стае между временем птичьих гнезд и земляных ягод,
перед последним листопадом, сказала:
- Охотиться на затку. Быть может, найти затку для каждого.
Она имела в виду, что каждому достанется по целому затку. Но ведь
так не бывает. Затку не бывает так много. Позавчера они нашли двух, и
каждому досталось всего по несколько кусочков. К тому же здесь, среди
скал, они затку не найдут. Затку сейчас откладывают яйца и ищут мягкую
землю, чтобы вырыть норы. Но здесь можно найти хатта-зосса. Он видел
молодые деревца с обгрызенной корой. Хатта-зосса вкусные. Если им
удастся убить двух-трех, им хватит мяса и никто не останется голодным.
К тому же убивать хатта-зосса приятно. Они почти такие же большие,
как Народ, у них сильные челюсти и острые зубы, и они отчаянно
защищаются, если загнать их в угол. Он предложил охотиться на
хатта-зосса, и все тут же согласились.
- Хатта-зосса живут среди скал, - сказал молодой самец, которого
звали Собирателем. - Скал больше на вершине холма.
- Найти течь-вода, - предложила Большая. - И идти вдоль нее туда,
где она выходит из земли.
- Смотреть, где хатта-зосса объест кору.
Это сказал Хромой. На самом деле он хромым не был, но однажды он
повредил ногу и некоторое время хромал, и с тех пор все звали его
Хромым, потому что не могли придумать, как звать иначе.
Они пошли вперед, растянувшись в линию, так, чтобы видеть своих
соседей. На ходу они охотились - наполовину играючи, потому что они
только что наелись ягод, а когда они найдут хатта-зосса, мяса хватит
на всех. Один раз Мудрый остановился у полусгнившего бревна, ткнул в
него заостренным концом своей дубинки и нашел вкусных белых личинок.
Пару раз он слышал, как кто-то охотится на мелких желтых ящерок.
Наконец они вышли к ручейку, остановились и по очереди напились, не
переставая смотреть по сторонам. Потом они прошли по ручью вверх до
источника.
Здесь хорошо будет спрятаться, если за ними кто-нибудь погонится.
Над источником смыкались кроны деревьев с острыми сучьями; годза
сквозь них не проберутся. Мудрый сказал об этом, и прочие согласились.
А наверху, за деревьями, виднелся желтый утес. Хатта-зосса любят такие
места. Прочие держались позади, предоставляя ему вести стаю, и
следовали за ним, растянувшись цепочкой. Временами кто-нибудь указывал
на деревья, объеденные хатта-зосса. Потом они вышли к тому месту, где
кустарник кончался, к лужайке у подножия утеса.
Там было семь хатта-зосса, серых зверей высотой в холке по пояс
гашта. Все они объедали кору деревьев. Всех перебить не получится, но,
если удастся убить хотя бы трех-четырех, мяса хватит всем, чтобы
наесться до отвала. К этому времени все уже набрали камней и теперь
несли их на сгибе локтя. Мудрый коснулся Хромого концом своей дубинки.
- Ты, - сказал он. - Камнелом. Другая. Идите назад в кусты,
обойдите с другой стороны. Мы ждем тут. Вы гоните хатта-зосса на нас,
убиваете сколько сможете.
Хромой кивнул. Он и его спутники бесшумно растворились в кустах.
Мудрый и прочие долго ждали, но наконец они услышали крик Хромого,
который хатта-зосса слышать не могли:
- Готовьтесь! Мы идем!
Мудрый держал наготове камень. Хромой, Камнелом и Другая выскочили
из кустов, швыряя камнями в хатта-зосса. Другая сбила с ног камнем
одного из хатта-зосса и раздробила ему голову дубинкой. Сам Мудрый
оглушил камнем другого; он швырнул второй камень, промахнулся и
бросился вперед, размахивая дубинкой. Вокруг слышались крики и
мелькали пушистые фигурки. А потом все было кончено; они убили
четырех, еще трое убежали. Охотники хотели погнаться за ними.
- Нет, - сказал Мудрый. - У нас есть мясо, мы едим. Потом мы
уходим, хатта-зосса приходят назад. В следующее светлое время, после
темноты, мы вернемся и убьем еще.
Другие не загадывали так далеко вперед. Вот почему они охотно
разрешали Мудрому думать за них. Они стали оглядываться в поисках
камней, которые можно было бы разбить и осколками разделать
хатта-зосса, но все камни здесь были мягкие. Придется обойтись зубами
и руками. Они помогали друг другу: один становился на шею хатта-зосса,
а двое других раздирали его за задние ноги; камнями разбивали кости,
как молотками.
Поначалу они ели жадно и молча, потому что в последний раз им
довелось отведать свежего мяса вчера, в то время, когда солнце выше
всего. Потом, заморив червячка, они принялись есть помедленнее,
беседуя об охоте и похваляясь своими подвигами. Мудрый нашел плоскую
коричневую штуку, очень вкусную; половину съел сам, половину отдал
Маленькой. Прочие тоже находили лакомые кусочки и делились ими с
другими.
Вот тут-то он и услышал страшные звуки - не столько даже настоящий
шум, сколько некую дрожь в мозгу. Прочие тоже услышали их и перестали
есть.
- Годза летят, - сказал он. - Два годза.
Все поспешно взглянули наверх и принялись отдирать куски и набивать
рты мясом. Им недолго осталось пировать. Мудрый поднял руку, чтобы
защитить глаза от солнца, и увидел приближающегося годза: узкое тело
меж широких заостренных крыльев, заостренная голова, длинный хвост.
Годза был ближе, чем хотелось бы, и Мудрый был уверен, что зверь
заметил их. За ним летел другой, а еще дальше - третий. Это плохо.
Гашта подхватили свои дубинки и мясистые задние ноги хатта-зосса,
которые они оставили на потом, на случай, если придется удирать.
Первый годза уже разворачивался, чтобы спикировать на них, и они
собирались нырнуть под деревья, когда случилось нечто ужасное.
С вершины утеса над ними раздался звук, оглушительный, словно гром,
но более короткий и резкий - Мудрый никогда еще не слышал такого
звука. Ближайший годза судорожно взмахнул крыльями и камнем рухнул
вниз. Раздался еще один звук, похожий на первый, но более высокий и не
такой громкий; следующий годза тоже упал, упал на дерево, ломая ветки.
Третий звук, точно такой же, как первый - и третий годза упал куда-то
в лес. Потом наступила тишина.
- Годза сделался мертвый! - воскликнул кто-то. - Что это сделало?
- Шум-гром убил годза; может быть, убьет потом нас?
- Плохое место! - вопил Хромой. - Бежать, быстро!
И они бросились бежать обратно к источнику, унося с собой столько
мяса, сколько могли захватить. Теперь все было тихо, только птицы
верещали, напуганные этим грохотом. Но наконец и птицы умолкли. Теперь
слышалось лишь жужжание насекомых. Гашта принялись есть. Через
некоторое время раздался новый звук, пронзительный, но не сказать
чтобы неприятный. Некоторое время он перемещался где-то рядом, потом
начал удаляться и затих. Птицы снова принялись тихо чирикать.
Народ ел и обсуждал случившееся. Никто из них не знал, что на самом
деле случилось, и большинству хотелось убраться отсюда как можно
дальше. Быть может, они были правы; но Мудрому хотелось разузнать, что
же все-таки произошло.
- Появилось новое, - говорил он своим сородичам. - Никто никогда не
говорил о таком. Это новое убило годза. Если оно будет убивать только
годза, оно хорошее. Если оно будет убивать Народ тоже, оно плохое. Мы
не знаем. Лучше узнать сейчас, тогда мы остережемся. - Он закончил
обгрызать большую кость, отшвырнул ее, вымыл руки, вытер их о траву и
взял свою дубинку. - Пошли. Возвращаемся. Может, узнаем что-нибудь.
Прочим было страшно, но так сказал Мудрый-Тот-Кто-Лучше-Знает. Если
он думает, что надо вернуться, значит, надо вернуться. Все-таки иногда
хорошо, когда один думает за всех. Не приходится тратить времени на
споры.
Первый годза лежал на лужайке у подножия утеса, и птицы фики уже
начали его клевать. Это хорошо: птицы фики не клюют того, что еще
подает признаки жизни. Когда Мудрый и остальные подошли ближе, фики
разлетелись с недовольными криками.
Под крылом годза была маленькая кровавая ранка, словно туда ткнули
острой палкой. Только где же ты возьмешь такую палку, чтобы она
проткнула эту чешуйчатую шкуру! Потом Мудрый заглянул с другой стороны
и издал изумленный вопль, на который сбежались остальные. Та штука,
которая проткнула годза, прошла насквозь, оставив большую зияющую
рану! Наверно, годза действительно убил гром, хотя небо было чистое:
Мудрому случалось видеть, что бывает, когда молния попадает в дерево.
Он осмотрел другого годза, того, что упал на дерево. У этого была
дырка под подбородком и вся верхняя половина черепа снесена начисто.
Он думал пойти посмотреть на третьего годза, который упал в лес, но
потом решил, что не стоит возиться. Прочие в изумлении обсуждали
случившееся. Никто никогда не слышал, чтобы кого-то убивали таким
образом.
Поначалу Мудрому не удалось никого убедить подняться на вершину
утеса, и потому он полез туда один. Но не успел он подняться наверх,
как к нему присоединились все остальные: им стало стыдно сидеть внизу.
На вершине деревьев не было, только отдельные кусты, редкая травка и
песок. Все было тихо и обыкновенно - до тех пор, пока он не увидел
следы.
Им никогда прежде не доводилось видеть существа, которое оставляло
бы такие следы. Отчасти они напоминали следы Народа. Существо,
оставившее их, передвигалось на двух ногах. Но здесь не было
отпечатков пальцев: сплошная плоская подошва, расширяющаяся посередине
и сужающаяся с одного конца, и еще след пятки, похожий на вывернутое
задом наперед копыто. Следы были огромные, раза в три больше следов
Народа. И то существо, что оставило их, перемещалось огромными шагами
- больше роста гашта! Здесь ходили два существа, но их следы почти не
отличались по форме и размеру.
А быть может, эти следы оставили существа, принадлежащие к
какому-нибудь огромному Народу? Нет, этого не может быть. Народ есть
Народ, другого Народа быть не может. По крайней мере, Мудрый никогда
не слышал о другом Народе. Хотя ведь он никогда не слышал и о штуке,
которая убивает годза на лету звуками, похожими на гром...
На вершине утеса недавно лежало что-то огромное и тяжелое: оно
поломало кусты, примяло траву и даже раздавило несколько камней.
Вокруг того места, где оно лежало, все было истоптано странными
следами. Наверно, эти существа принесли эту большую и тяжелую штуку с
собой, а потом снова унесли обратно. Значит, они и в самом деле очень
сильные.
И это значит, что они действительно некий Народ. Только Народ носит
вещи с собой. Один из самцов, которого все звали Пыряло, потому что он
предпочитал пользоваться острым концом дубинки, тоже подумал об этом.
- Принесли сюда большую штуку, потом унесли. Надо искать следы,
куда они ушли. Тогда мы пойдем в другую сторону.
Пыряло не стал ждать, когда Мудрый все обдумает и скажет, что
делать. Мудрый это запомнит. Он научит его всему, что знает сам. Тогда
Пыряло сможет водить стаю, если он, Мудрый, умрет. Гашта принялись
искать следы, ведущие от того места, где лежала тяжелая штука, к краю
утеса. И там-то Маленькая нашла первую блестячку.
Она вскрикнула, подняла ее и показала всем. Зря она это сделала:
неизвестно, что такое эта находка. Но блестячка не причинила ей вреда,
и Мудрый взял ее у Маленькой, чтобы разглядеть получше. Она была
неживая и, похоже, никогда не была живой, хотя в этом Мудрый уверен не
был. Есть вещи живые, которые движутся, например Народ и звери; есть
живые вещи, которые "делают мертвыми". Есть вещи растущие: деревья,
травы, плоды, цветы. И есть вещи земляные: камни, скалы, песок и все
такое. Обычно про любую вещь можно сразу сказать, какая она; но не про
эту штуку.
Она была желтая, яркая и блестела на солнце. Длинная, круглая, чуть
длиннее его ладони, с одного конца открытая, с другого закрытая. Ближе
к открытому концу она резко сужалась, и снова шла прямо. Вокруг
закрытого конца шла бороздка, а посередине была ямка, не желтая, а
белесая, словно здесь воткнулось что-то острое и твердое. Вокруг
вмятины были странные отметины. Мудрый понюхал открытый конец. Резкий
горьковатый запах, совершенно ему незнакомый.
Вскоре Камнелом нашел еще одну блестячку, чуть поменьше и более
суженную к концу. Потом Мудрый нашел третью, точно такую же, как та,
что нашла Маленькая.
Три удара грома, один чуть тише остальных. Три блестячки, одна чуть
меньше двух других. Два вида блестячек - два вида больших следов.
Возможно, это что-то значит. Это надо обдумать. Следы были повсюду
вокруг, они вели к краю утеса и от него, но никаких следов в сторону
не обнаружилось.
- Может, они летают? - предположил Пыряло. - Как птица, как годза.
- И носят большую тяжелую штуку? - недоверчиво переспросила
Большая.
- А как еще? - настаивал Пыряло. - Они пришли, они ушли. Нет следов
на земле - летают по воздуху.
Вдалеке кружил годза. Мудрый указал на него. Скоро сюда слетится
много годза, чтобы есть тех, которых убили. Годза едят своих мертвых -
это еще одна причина, почему Народ ненавидит годза. Лучше уйти сейчас.
Скоро годза подлетят совсем близко и смогут их увидеть. Он уже слышал
слабое хлопанье их крыльев.
Хлопанье крыльев! Так вот что они слышали тогда у родника - этот
пронзительный вибрирующий звук был, должно быть, хлопанием крыльев
летающих великанов.
- Да, - сказал он. - Они летают. Мы их слышали.
Он снова взглянул на блестячку, которую держал в руке, сравнивая ее
с двумя другими. Маленькая сказала:
- Блестячки красивые. Оставим себе?
- Да, - ответил ей Мудрый. - Оставим.
Мудрый осмотрел отметины на закрытом конце блестячки, которую
держал в руке. Отметины бывают на всяких вещах: на плодах, на камнях,
на крыльях насекомых, на панцирях затку. Интересно найти штуку с
незнакомыми отметинами и поговорить о том, на что они похожи. Таких
отметин еще никто не видел: "ЛКЗ 9.7 мм".
Он не стал думать о том, что значат эти отметины. Отметины ничего
не значат. Они просто есть, и все.
3
Джек Холлоуэй подписал документ - приказ о производстве патрульного
Феликса Краевски, Заратуштрианские силы охраны аборигенов, в капралы -
и бросил его в ящик исходящей документации. Прилетевший через открытые
двери панельного барака легкий прохладный ветерок принес с собой шум
стройки, смешавшийся с жужжанием и пощелкиванием клавиш компьютеров и
роботов-клерков, доносившимися из-за перегородки, где находился
главный офис. Джек положил ручку, пригладил усы, достал трубку и
раскурил ее, после чего взял из ящика входящей документации еще одну
бумагу.
Разрешение на уплату пятисот пятидесяти солов, компенсация за
ущерб, нанесенный урожаю пушистиками; факт нанесения ущерба проверен и
подтвержден майором ЗСОА Джорджем Лантом. Холлоуэй вспомнил об этом
инциденте: племя лесных пушистиков как-то проскользнуло сквозь цепь
постов Джорджа в южную часть Пьедмонта, забралось на сахарную
плантацию и вволю попировало. Пушистики уничтожили максимум десятую
часть тех саженцев сахарного тростника, которые все равно сожрали бы
сухопутные креветки, за которыми эти пушистики охотились. Но
правительство не несло ответственности за сухопутных креветок, а вот
за пушистиков - несло, и если какой-нибудь фермер не выколотит из
правительства компенсацию за все свои убытки, из него стоит набить
чучело и поместить в музей как совершенно редкостный образец. Холлоуэй
вздохнул и взял следующий документ.
Этот документ состоял из множества скрепленных вместе листов.
Холлоуэй снял скрепку. Сопроводительное письмо генерал-губернатора
Беннета Рейнсфорда специальному уполномоченному по делам туземцев. Сам
же документ - на бланке лимитированной компании "Заратуштра",
подписанном ее председателем Виктором Грего. Холлоуэй усмехнулся.
Грего ухитрился изменить название, сохранив прежнюю аббревиатуру -
марку фирмы. И клеймо. Любой, кто пытался поставить новое клеймо на
взрослого вельдбизона, мог убедиться в преимуществе этого.
Расписка на восемнадцать солнечников, общим весом 93,6 карата,
вывезенных из Каньона Желтого Песка для изучения, предшествующего
разрешению на аренду. Копия расписки в получении, подписанная Грего и
его главным геологом и заверенная Гердом ван Рибеком, председателем
научного отдела Заратушрианской комиссии по делам природы, и
лейтенантом Хирохито Бьорнсеном, ЗСОА. Цветные фотографии каждого из
восемнадцати камней: они были прекрасны, но фотография не передавала
всей красоты солнечника, сияющего мягким светом. Холлоуэй внимательно
рассмотрел фотографии. Он сам работал старателем, искал солнечники, и
знал, как они выглядят на самом деле. Сто семьдесят тысяч солов на
рынке драгоценных камней Терры; 42120 солов отчисляется правительству
в пользу пушистиков. И это было даже не начало, лишь первые образцы.
Через год в это же время...
Холлоуэй завизировал письмо Бена Рейнсфорда, сколол листы вместе и
положил их к делам, идущим в архив. В это время раздался звонок
вызова. Джек развернулся вместе со стулом и включил экран. На нем
возник точно такой же барак, только находящийся в полутора тысячах
миль к северу от резервации пушистиков. На Джека смотрел светловолосый
молодой человек с обветренным лицом. На нем была походная одежда, а
нагрудные клапаны на куртке были набиты винтовочными патронами.
- Привет, Герд. Что нового?
Герд ван Рибек пожал плечами:
- Продолжаю сидеть на куче солнечников стоимостью в миллиард солов.
Ты слыхал - здесь появлялся Виктор Грего?
- Слыхал. Я только что смотрел фотографии этих камней. Сколько
кремня ему пришлось расколотить, чтобы извлечь их?
- Около семидесяти пяти тонн. Он брал породу в пяти разных местах,
по обе стороны каньона. Провозился часов восемь, после того как удалил
песчаник.
- Очень неплохой результат. Я считал, что мне попалась богатая
порода, если получал один хороший камень с шести тонн кремня. Теперь
мы можем сказать пушистикам, что они получили богатство.
- Они захотят узнать, можно ли его съесть, - сказал Герд.
Это уж наверняка. Холлоуэй спросил у Герда, много ли он видел
пушистиков.
- К югу от Границы довольно много, несколько небольших групп.
Движутся в основном на юг или на юго-запад. На пленку мы засняли
гораздо больше, чем видели сами. А к северу от Границы почти никого.
Да, кстати, помнишь группу, которую мы видели в тот день, когда нашли
породу, содержащую солнечники? Ну, тех, которые убили глупышей и
сидели ели их?
Холлоуэй засмеялся, вспомнив, как пушистики оцепенели при появлении
гарпий и как попадали на землю, когда они с Гердом открыли огонь из
винтовок.
- "Шум-гром убил годза; может быть, убьет потом нас, - процитировал
он. - Плохое место! Бежать, быстро!" Ох, ну и перетрусили же они!
- Они недолго продолжали бояться, - сказал Герд. - Вскоре после
того как мы оттуда убрались, они вернулись. Сегодня утром я
возвращался тем же путем, узнал место и приземлился, чтобы
осмотреться. Дохлые гарпии уже были изрядно обглоданы другими гарпиями
и прочими тварями, вокруг валялось только несколько костей. Я забрался
на вершину, где мы стояли в первый раз. Прошло уже три недели, и за
это время несколько раз шел дождь, так что следов не осталось. Я еле
нашел место, где мы сажали автолет. Но я знаю, что пушистики побывали
там, потому что кое-чего я не нашел.
Герд сделал паузу и ухмыльнулся, в надежде, что Холлоуэй спросит,
чего же он не нашел.
- Пустые гильзы, две от моего девятого калибра и одна от твоего
"стеберга", - сказал Холлоуэй. - Наверняка. Красивые штучки, - он
снова засмеялся. - Если встретишь пушистиков, которые таскают с собой
гильзы, то знай, что это те самые.
- Да нет, пушистики не станут их хранить. Наверняка гильзы давно им
надоели, и пушистики их выкинули.
Они потрепались еще немного, и в конце концов Герд прервал связь,
возможно, для того, чтобы позвонить Рут. Холлоуэй вернулся к ожидающим
его документам. Рабочий день близился к концу; Холлоуэй понемногу
управился с навалившейся на него грудой бумаг, встал и потянулся. Это
чертово сидение за столом целыми днями на пользу не идет. Джек набил
трубку табаком, раскурил ее, взял шляпу, недоуменно посмотрел, куда
делся пистолет, который должен был висеть под шляпой, потом вспомнил,
что сам же решил не морочить себе голову и не таскаться с пистолетом,
когда не выходит из лагеря. Потом Холлоуэй осмотрелся еще раз, чтобы
убедиться, что не оставил ничего такого, чему не следовало попадать в
руки пушистикам, и вышел.
Они уже достроили стены постоянного здания офиса, которое должно
было заменить этот барак, и принялись за крышу.
Казармы и штаб ЗСОА были закончены; перед ними стояло множество
антигравов, и патрульных, и боевых. Большая часть патрульных машин
были новыми, ярко-зелеными с желтой эмблемой ЗСОА. А большая часть
боевых машин были оливково-зелеными; их вместе с водителями взяли
взаймы у космической морской пехоты. На другом берегу небольшого ручья
старый лагерь Холлоуэя уже не был виден за зданиями, выросшими за
последние два с половиной месяца; поселок, отмеченный на карте
крохотной точкой и называвшийся Лагерем Холлоуэя, изменился до
неузнаваемости.
Возможно, название тоже стоило изменить на имя, которое ему дали
пушистики - Хоксу-Митто, Удивительное Место. Да, это действительно
было удивительное место для пушистиков, лишь недавно пришедших из
лесов; и даже те, кто отправился в Мэллори-порт, место еще более
удивительное, чтобы жить там в семьях у людей, продолжали называть его
именно так и вспоминали старый лагерь с ностальгической любовью, как
свою альма-матер. Надо поговорить с Беном Рейнсфордом об официальной
перемене названия.
У мостика играли полдюжины пушистиков; они увидели Холлоуэя и с
радостным визгом побежали к нему. У каждого пушистика была
застегивающаяся на "молнию" заплечная сумка с притороченными к ней
ножом в ножнах и маленькой лопаткой и серебряный идентификационный
диск на шее. И еще пушистики носили оружие, сменившее их деревянные
дубинки, с которыми они охотились на сухопутных креветок, -
шестидюймовое стальное лезвие на двенадцатидюймовом стальном же
древке. Эти пушистики были из недавно пришедших и еще недостаточно
развили свои голосовые связки. Холлоуэй надел наушник и включил
слуховой аппарат, которым ему теперь приходилось пользоваться все реже
и реже. Пушистики тем временем продолжали верещать:
- Папа Джек! Эй, Папа Джек! Ты поигьяешь с на-ами?
Они пробыли здесь уже достаточно долго, чтобы узнать: Холлоуэй был
Папой Джеком для каждого пушистика в городе, которых по последнему
подсчету было 362, - и всем им хотелось поиграть с ним. Холлоуэй
присел на корточки и посмотрел на их диски. На всех дисках стояли
цифры 12-20: это означало, что эти пушистики пришли в город позавчера.
- Почему малыши не в школе? - спросил Холлоуэй и перехватил одного,
который уже начал забавляться с "молнией" на его рубашке.
- Школа? Что такое школа?
- Школа, - сказал Холлоуэй, - это такое место, где пушистики узнают
новые вещи. Учатся разговаривать, как Большие, и тогда Большим не надо
совать в ухо эти штуки. Учатся делать вещи, играют. Учатся обращаться
с вещами Больших, чтобы они не причинили пушистикам вреда.
Холлоуэй указал на длинное здание из рифленого железа, стоящее ниже
по течению ручья:
- Школа там. Пойдем. Я покажу.
Холлоуэй знал, как все произошло. Эта компания встретилась в лесу с
какими-то пушистиками, которые рассказали им об Хоксу-Митто.
Кто-нибудь - Маленький Пушистик, или Ко-Ко, или один из пушистиков
Джорджа Ланта, Герда или Рут взяли их на буксир, привели в штаб ЗСОА.
Там у них сняли отпечатки пальцев и выдали диски и снаряжение, а потом
велели идти гулять. Джек двинулся через мостик. Пушистики побежали
рядом, а некоторые даже помчались вперед.
Внутри длинного здания царили прохлада и полумрак, но отнюдь не
тишина. Там находилось около двух сотен пушистиков, и все они говорили
одновременно. Когда Холлоуэй выключил аппарат, большая часть голосов
оказалась на пределе слышимости. Два пушистика из семьи Джорджа Ланта,
которых звали Диллинджер и Нед Келли, рассказывали своим ученикам -
большая часть которых уже научилась понижать голоса до пределов
восприимчивости человеческого слуха, - как делаются луки и стрелы.
Если учесть, что Диллинджер и Нед Келли сами стали мастерами всего
лишь месяц назад, то можно было сказать, что они делают очень хорошие
луки, и класс перенимал их науку быстро и с энтузиазмом. Пушистики
Холлоуэя, Майк и Мицци, вели урок добывания огня - терли куском
твердого дерева о мягкий чурбачок. Вокруг них собралось десятка два
пушистиков, и все они разразились возбужденными воплями, когда
древесная труха задымилась. Еще одна компания собралась вокруг капрала
из ЗСОА, который при помощи складного ножа снимал шкурку с небольшого
животного, которое земляне называли "заразаяц". Как любой хороший
полицейский, капрал не забывал следить за всем, что происходило вокруг
него. Он поднял глаза на вновь пришедших.
- Привет, Джек. Как только эта компания добудет огонь, я им покажу,
как можно зажарить тушку на вертеле. Потом покажу, как при помощи
мозга выделать шкурку - так делали древние индейцы на Терре, - и как
сделать тетиву из кишок.
А потом, когда они этому научатся, они отправятся в Мэллори-порт,
будут приняты в какую-нибудь человеческую семью, и все это им никогда
не пригодится. А может быть, и нет. Пушистиков было много - тысяч
десять, а может, двенадцать. Вопреки тому, что рассказывал всем
Маленький Пушистик насчет того, будто у каждого пушистика будет свой
Большой, такого не могло получиться. Людей, готовых принять в свой дом
пушистиков, было недостаточно. Так что, возможно, эта группа пройдет
через посты ЗСОА на юг или двинется вдоль Большого Черноводья на запад
и будет учить других пушистиков, которые, в свою очередь, передадут
знания дальше. Луки и стрелы, огонь, жареное мясо, выделанные шкуры.
Корзины и глиняные горшки. Глядя на тех, кто собрался здесь, трудно
было поверить, насколько же примитивный образ жизни ведут лесные
пушистики. Они даже не научились делать какие-нибудь заплечные сумки
для вещей, хотя им приходилось все время двигаться, занимаясь охотой и
собирательством.
"Пушистик разумный заратуштрианский" - Холлоуэй был рад, что они
избавились от "пушистика пушистикового Холлоуэя". Люди уже было начали
называть его самого Пушистиком Пушистиковым. Пушистики и так уже
совершили неимоверный культурный прыжок с того вечера, как Холлоуэй
услышал, что в его душевой кабинке кто-то пищит.
Маленький Пушистик увидел Холлоуэя с другого конца барака и помахал
ему. Холлоуэй помахал в ответ. Маленький Пушистик тоже вел занятия - о
том, как вести себя среди Больших. Некоторое время Холлоуэй
разговаривал с капралом Карстайрсом и его учениками. Группа
пушистиков, пришедших с Холлоуэем, захотела остаться здесь. Джек
ухитрился удрать от них и пробраться туда, где его пушистики Ко-Ко и
Золушка и пушистики ван Рибека Синдром и Суперэго вели уроки
произношения.
Именно ребята из Космофлота, которые временно приютили его семью на
Ксерксе, пока рассматривалось судебное дело о пушистиках, обнаружили,
что пушистики разговаривают в ультразвуковом диапазоне, а потом
сделали слуховые аппараты, позволяющие слышать их. После судебного
разбирательства, когда Виктор Грего, до того - злейший враг маленьких
созданий, поселил у себя пушистика и вообще стал одним из их лучших
друзей, они с инженером Генри Стенсоном спроектировали маленький
прибор, переводящий голоса пушистиков в диапазон, доступный
человеческому уху. Потом Грего обнаружил, что его пушистик Алмаз
разговаривает вполне слышно, хотя батарейки в его пушистикофоне сели -
он научился подражать звукам, которые слышал вокруг себя. Алмаз сумел
научить этой хитрости некоторых пушистиков, а они теперь учили других.
В этом классе было несколько пушистикофонов работы Стенсона и
Грего, приборов со сделанной под размер руки пушистика рукояткой
наподобие пистолетной и с несколькими переключателями. Пушистики
разговаривали при их помощи, а потом выключали прибор и пытались
воспроизвести какие-нибудь звуки самостоятельно. Кажется, здесь за
обучение отвечал Ко-Ко.
- Нет, нет! - говорил он. - Не так. Говойи задней частью го'ла, вот
так вот.
Кто-то вопросительно пискнул.
- Нет. Возьми об'атно штуку-которую-держат-в-'уке. Тепей дейжи
покьепче. А теперь говойи.
Похоже, Синдром ван Рибека не был ничем особо занят. Холлоуэй
заговорил с ним:
- Ты умеешь так разговаривать. Покажи им, как это делать. - Он
обернулся к пришедшим с ним пушистикам: - Вы оставайтесь здесь.
Делайте то, что вам скажут. Скоро вы тоже сможете разговаривать, как
Большие. Потом вы придете к Папе Джеку и поговорите с ним. Папа Джек
даст вам что-нибудь хорошее.
Холлоуэй оставил новоприбывших с Синдромом, а сам пошел туда, где
на ящике восседал Маленький Пушистик, покуривая трубку, как сам Папа
Джек. Некоторые из собравшихся вокруг него пушистиков - это был один
из классов, продвинувшихся дальше других, - тоже курили.
- Среди Больших, - Маленький Пушистик говорил на смешанном
пушистиково-земном языке, - все чье-нибудь. Каждый место чье-нибудь.
Никто не ходит в место, которое не его, и не берет вещи, которые не
его.
- Нет всехнего места, как лес? - спросил один.
- Нет, есть. Некоторые места. У Больших есть пьявиство, оно
заботится о всехних местах. Это место, Хоксу-Митто, пьявистное место.
Раньше было место Папы Джека. Папа Джек отдал его пьявиству для всех,
для Больших и для пушистиков.
- А что такое пьявиство?
- Придумка Больших. Все Большие говорят вместе, все собираются и
заботятся о всехнем. Пьявиство не разрешает никому брать чьи-нибудь
вещи, не разрешает никому никого делать мертвым, не разрешает делать
никому ничего плохого. Сейчас пьявиство говорит, чтобы никто не делал
плохо пушистикам, никто не делал пушистиков мертвыми, не брал у
пушистиков вещи. Делает это в Большой Комнате для Говорения. Я видел.
Плохой Большой сделал Златовласку мертвой, другие Большие прогнали
плохого Большого, сделали его мертвым. Потом все сказали: никто больше
не должен делать пушистикам плохо. Папа Джек заставил.
На самом деле все было не совсем так. Например, Леонард Келлог сам
перерезал себе горло, находясь в тюрьме, но пушистикам было невозможно
объяснить, что такое самоубийство, вызванное умственным расстройством.
Пускай уж все идет как идет. Холлоуэй прошел туда, где пушистики из
семьи Джорджа Ланта - Доктор Криппен, Лиззи Борден и Катастрофа Джейн
- учили других плотницкому делу. Джек некоторое время постоял там,
наблюдая, как пушистики пользуются уменьшенными пилами, сверлами,
стамесками и рубанками. Эта компания была очень увлечена своим
занятием. Через некоторое время они сходят поесть, потом вернутся и
будут работать до вечера. Они сооружали ручную тележку - у нее даже
были колеса. Рядом стоял горн - сейчас холодный, - и наковальня: там
пушистики занимались кузнечным делом.
В конце концов Холлоуэй добрался до конца барака, где находились
Рут ван Рибек и Панчо Айбарра, флотский психолог на постоянной службе
у колониального правительства. Рут сидела на сваленной на полу груде
подушек, а Панчо - на краю стола. Вокруг них собрался десяток
пушистиков.
- Привет, Джек, - поздоровалась Рут. - Когда там мой супруг
собирается обратно?
- Как только подпишет соглашение и примет дела от ЛКЗ. А чем тут
заняты малыши?
- О, Папа Джек, мы тут уже не малыши, - сказал Айбарра. - Мы уже
сильно подросли. Мы уже выпускники, а со следующей недели будем
преподавателями.
Холлоуэй уселся на подушки рядом с Рут, и пушистики тут же
столпились вокруг него. Им хотелось покурить его трубку, рассказать,
чему они научились и что учат сейчас. Потом они разошлись, парами или
небольшими группками. Наступил общий перерыв. Класс произношения
разделился. Синдром вместе со своей группой отправился на улицу. Если
она сможет завтра собрать их обратно... Чего этой школе не хватало,
так это дежурного, который приструнил бы прогульщиков. Класс,
занимавшийся добыванием огня, развел костер прямо на земляном полу, а
класс, который занимался разделкой тушки, присоединился к нему.
Ученики лучников уже ушли. У плотников работа была в самом разгаре.
- Знаешь, - сказала Рут, - эта учебная программа кажется довольно
удачной.
- Она думает, что это учебная программа, - засмеялся Айбарра. - Это
пока что стадия проб и ошибок - причем ошибки преобладают. Вот после,
когда мы узнаем, чему надо учить и как это надо делать, можно будет
говорить об учебной программе. - Панчо посерьезнел. - Джек, я начинаю
сомневаться в том, стоит ли учить пушистиков добывать огонь трением,
делать кремневые наконечники для стрел и костяные иглы. Я знаю, что не
все они будут приняты в человеческие семьи и большая часть пушистиков
вернется к жизни в лесах или в пограничных землях рядом с поселениями
людей, но ведь они же будут поддерживать связь с нами и смогут
получать у людей все инструменты и оружие, которое им будет нужно.
- Я не хочу этого, Панчо. Я не хочу, чтобы они зависели от нас. Я
не хочу, чтобы они жили на подачки людей. Ты же бывал на Локи? Ты
знаешь, что случилось с тамошними жителями. Они превратились в
бездельников самого худшего толка, живущих на содержании комиссии по
делам аборигенов. Я не хочу, чтобы с пушистиками произошло то же
самое.
- Это не совсем то же самое, Джек, - сказал Айбарра. - Пушистики
действительно зависят от нас, из-за хокфусина. Они не могут сами
обеспечить себя им полностью.
Конечно, это было правдой. В ходе эволюции у предков пушистиков
развилась эндокринная железа, вырабатывающая гормон, не встречающийся
больше ни у одного из заратуштрианских млекопитающих. Никто точно не
знал, почему это произошло. Существовало предположение, что этот
гормон служил для нейтрализации какого-то природного яда,
наличествовавшего в пище, которую они употребляли в отдаленном
прошлом. После того как пару месяцев назад этот гормон был открыт, он
получил многосложное биохимическое название, сокращенное до НФМп.
Но в те времена когда на Земле возникли цивилизации в долинах Нила
и Евфрата, для пушистиков окружающая среда коренным образом
изменилась. Необходимость в НФМп исчезла, и он, став ненужным,
сделался разрушительным. Он приводил к преждевременным родам и к
рождению недоношенных, нежизнеспособных детей. Пушистики как раса
начали вымирать. Сегодня в северных лесах континента Бета жили лишь
жалкие остатки этой расы.
Единственное, что спасло пушистиков от полного вымирания, - другое
сложное длинномолекулярное соединение, содержащее, среди всего
прочего, несколько атомов титана, который пушистики получали, поедая
затку - так они называли сухопутных креветок. А начиная с первого
контакта с людьми, пушистики получали его еще и из рыжего месива,
официально именуемого полевым рационом Вооруженных Сил Терранской
Федерации для внеземного употребления, тип три: "ПР-3". Солдаты и
космонавты, которым он выдавался, не питали к нему особой любви, как к
большей части синтетических пайков, а пушистики полюбили до безумия с
первого же укуса. Они называли эти пайки хоксу-фуссо, "удивительная
еда". Вещество, содержащееся в этом пайке и в сухопутных креветках,
тут же окрестили хокфусином.
- Он нейтрализует НФМп и ослабляет функцию вырабатывающей этот
гормон железы, - сказал Айбарра. - Но мы не можем сделать так, чтобы
пушистики получали его из окружающей среды, мы можем лишь поддерживать
каждого малыша по отдельности, и самцов, и самочек. Жизнеспособное
потомство будет рождаться только тогда, когда оба родителя еще до
зачатия ребенка получат достаточно хокфусина.
Пушистики, которые жили среди людей, могли получать его достаточно,
но те, которые оставались бродить в лесах, хокфусина не получали.
Именно то, чего хотел избежать Холлоуэй - зависимость пушистиков от
людей, - становилось фактором генетического отбора, так же как им было
мясо сухопутных креветок. Вот уже тысячу поколений для расы пушистиков
был запущен обратный счет: десять новорожденных пушистиков, девять
новорожденых пушистиков, восемь, семь... Холлоуэй не знал, через
сколько поколений новорожденные пушистики перестали бы рождаться
вообще, если бы на Заратуштре не появились люди.
- Не беспокойся о будущих поколениях, Джек, - сказала Рут. -
Радуйся, что хотя бы следующее все же появится.
4
Лесли Кумбс положил сигарету в пепельницу, взял стакан с коктейлем
и сделал маленький глоток. При этом Кумбс невольно бросил боязливый
взгляд на большой глобус планеты, парящий над полом в
антигравитационном поле и медленно вращающийся. С одной стороны глобус
освещала лампа, изображающая солнце, а вокруг глобуса вращались два
спутника, Ксеркс и Дарий. Дарий и сейчас полностью принадлежал
Компании, даже после Решения Пендарвиса. Ксеркс же никогда не был
собственностью ЛКЗ - Федерация использовала его под базу для флота,
еще когда Компания была монопольной. Линия ночи только что коснулась
восточного берега континента Альфа и приближалась к точке,
изображавшей Мэллори-порт.
Виктор Грего невольно перехватил этот взгляд и рассмеялся:
- Все еще беспокоишься, Лесли? Зубы гадины уже вырвали.
Да, лишь после того, как стало слишком поздно, после судебного
разбирательства по делу пушистиков они узнали, что каждое слово,
произнесенное в личном кабинете Грего, становится известно разведке и
что Генри Стенсон, руководивший строительством, был тайным агентом
Федерации. В помещении был спрятан микрофон и крохотный
радиопередатчик. Стенсон встроил такой же передатчик в робота-бармена
в Резиденции, из-за чего ее прежний хозяин Ник Эммерт находился сейчас
на борту корабля, летящего к Земле, где его ждало обвинение в
должностном преступлении. Кумбсу очень хотелось знать, сколько же
таких штучек Стенсон понатыкал по Мэллори-порту; он едва не разобрал
свой кабинет на части в поисках подслушивающих устройств, но до сих
пор не был уверен, что их там действительно нет.
- Так или иначе, это уже не имеет значения, - продолжал Грего. -
Теперь мы все - друзья. Правда, Алмаз?
Пушистик, забравшийся на ручку кресла, чтобы быть поближе к Грего,
да так там и прикорнувший, обрадовался возможности принять участие в
разговоре Больших.
- Это так, все д'узья. Папа Вик, Папа Джек, Дядя Лесси, Дядя Гас,
Папа Бен, Флоя, Фаун... - и Алмаз принялся перечислять имена всех
людей и пушистиков, которые были друзьями. Это был поразительный
список. Всего несколько месяцев назад только во сне могло присниться,
что кто-нибудь назовет Джека Холлоуэя, Беннета Рейнсфорда и Гаса
Браннарда друзьями Лесли Кумбса и Виктора Грего. - Теперь все д'узья.
Все хоешо.
- Все хорошо, - согласился Кумбс. - По крайней мере пока. Виктор, у
тебя сейчас весь пиджак будет в шерсти пушистика.
- Ну и что? Это мой пиджак и мой пушистик, и к тому же я не думаю,
что Алмаз сейчас линяет.
- И все плохие Большие пошли в тюйма-место, - сказал Алмаз. - Не
делают неп'иятности больше. А что такое тюйма-место? Это как то темное
гьязное место, где плохие Большие дейжат пушистиков?
- Что-то вроде этого, - ответил Грего.
Однако беда была в том, что не всех плохих Больших удалось
отправить в тюрьму. Не удалось найти никаких доказательств против
Хьюго Ингерманна, и Кумбсу до сих пор было не по себе. И это напомнило
ему кое о чем.
- Ты нашел остальные солнечники, Виктор?
Грего покачал головой:
- Нет. Сперва я думал, что пушистики потеряли их где-ниб